ПРОЗА Ордена Трудового Красного Знамени

Лениздат
Андрей Битов 24 Что было, что есть, что бу­

аврора
дет... (История однолюба). П о ­
весть
Александр Крестинский 47 Мартын и Шалупейка. Р а с ­
сказ
Бернард Шоу 68 Автобиография

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ
ПОЭЗИЯ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
еж ем есячны й ж у р н а л
Леонид Хаустов 22 Первый пост. Будем жить! До­
рог сюда будет много. Город ЦК ВЛКСМ,
Любим. «Горы тихо вверяются СОЮЗА п и с а т е л е й РСФСР
мраку...* «Оставляя все без И ЛЕНИНГРАДСКОЙ
перемены...» В четыре строки ПИСАТЕЛЬСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
Елена Игнатова 23 «Мне говорят: «Россия — Вол­
га»...» «Наверное, простой во­
прос...» «Когда осенний, с чер­ ИЗДАЕТСЯ С ИЮЛЯ 1969 ГОДА
воточинкой, пейзаж...» «В рас­
поротом клиньями парке...» ЯНВАРЬ 1975
«Уже в природе нет души...»
Юрий Воронов 45 Из первой тетрадки
Анатолий 60 «Свет-земля — зоревые всхо­
Корабельщиков ды...» Мельница. Арзинка.
«Пейзаж моей души...»
1
ПУБЛИЦИСТИКА

Владимир Торопыгин, 2— 21 Северная экспедиция «Авро-

Виктор Максимов, Глеб ры»
Горышин, Людмила
Будашевская, Алексей
Самойлов

КРИТИКА

Владимир Соловьев 61 Праведники и грешники Але­

ксандра Вампилова
Елена Клепикова 63 Выяснение мира
Юрий Садовский 67 «Мы знаем, для чего жить»
Олег Шестинский 67 Отзвук блокады

ИСКУССТВО

Борис Кац 57 Мужество искренности

Борис Семенов 73 «Вам же и подарю...»

«СЛОН»

Юмористический 77 Выпуск пятьдесят шестой

журнал в журнале

© «Аврора» 1976 г.

На титуле — фото Юлия Колтуна

Рукописи не возвращ аю тся.' А др ес редакции: 192187 Л енинград, Литейный

пр., 9. Телефон 73-33-90. М-21986. .С да н о в набор 25/IX 1974 г. П одп и сано
в печать 4/X II 1974 г. Ф орм ат 84X108Vie. Печ. л. 5 4усл. л. 8,4). Уч.-изд.
л. 12. Тираж 130 000. Заказ 881. Цена 30 коп. Типография имени В ол ода р ­
ского Л ениздата, 191023 Л енинград, н а б. р. Ф онтанки, 57
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ — Будет!.. И здесь все будет1
Все молчат, только девчонка прижимается
— Стоп! — говорит Лев Дмитриевич. к матери, хнычет:
«Газик» останавливается. Мам!.. Мам!..
Лев Дмитриевич соскакивает на обочину, Лев Дмитриевич кивает на мужчину,
подходит к стоящим там мужчине и женщине. повышает голос:
Сразу же, откуда-то из канавы, появляется — Нужен он здесь! Нужен-*-понимаешь?!.
юркая большеглазая девчонка... — Ну, еще немножко дай подумать... до
— Решили? — спрашивает Лев Дмитриевич. вечера... “ говорит женщина.
В распахнутую дверцу я вижу его лицо: Лев Дмитриевич садится в машину, хлопает
нахмуренные брови, сжатые губы. дверцей.
Мужчина переступает с ноги на ногу:
— Да вот... Яе знаю... Вот... Анна... “ Он
кивает на женщину.
— Лнна, — говорит Лев Дмитриевич, — ты что,
не веришь мне?.. Не веришь, что все будет как
в Нефтеюганске?..
•
— Вер/о, Лев Дмитриевич... Но ведь —
девчонка!
Девчонка подошла к матери, обняла ее
колени.
В балке зимой тепло, — медленно говорит
Лев Дмитриевич. — А школу к сентябрю
откроем...
— С водой плохо, — не сдается женщина, — Вуктыл. СП-2
а в Нефтеюганске — знаешь! — (/ нас
квартира... ванная...
— Да хороший он специалист! —
объясняет Лев Дмитриевич, сейчас он
раздражен. >
— В Тюмени вместе работали...
И вот — на тебе!.. Сюда, в Усинск, сотнями,
тысячами сейчас просятся, но нам
специалисты — специалисты! “ нужны..,
Лев Дмитриевич Чурилов, начальник
объединения «Коминефть», показывает мне
усинские «объекты»: склад, причал, новые
дороги к буровым...
— Трубы на стеллаж уберите!..
— Совещание по причалу в двенадцать!..
“ Вы мне расчеты — расчеты! —■по
дорожному строительству покажите!..
Эти распоряжения он отдает быстро, четко, но
я чувствую, что мысль его занята разговором
на обочине.
Лев Дмитриевич, останется Анна с мужем
на стройке или нет? — спрашиваю я.
— Анна? — Чурилов на секунду
задумывается. ■— Анна останется! Но важно,
чтобы все толковые люди оставались! Жилье
мы построим, но и вы тут— журналисты,
писатели — помочь можете... Мне один
партийный работник говорил: «Были бы
о нашем крае хорошие очерки, был бы
хороший роман — никто бы от нас не уехал!» —
Чурилов улыбается.
Я думаю о своих товарищах: очеркистах
Людмиле Будашевской и Алексее
Самойлове — они сейчас у монтажников;
о писателе Глебе Горышине и художнике
Михаиле Беломлинском — они уехали на
дальнюю буровую; поэт Виктор Максимов и
художник Леонид Каминский — в студенческом
строительном отряде... Мы начинаем работу
над коллективным очерком « Северная
экспедиция «Авроры»...
Владимир Торопыгин

...И «МИ-шестой» от «МИ-восьмого»
Он был не в силах отличить.
Мы летим из Ухты в Усинск на «МИ-8», сочиняем
на лету стишки и уславливаемся на будущее не пи­
сать о вертолетах, «этих незаменимых на Севере тру­
жениках неба». Из чувства протеста. В самом деле,
пишущая братия как сговорилась: в рассказах, очер­
ках, стихах, поэмах о Крайнем Севере жужжат, как
пчелы на клеверном поле в июньский день, «МИ-2»,
«МИ-6», «МИ-8» с их пальмообразными лопастями.
Нет уж, мы в своих северных репортажах как-ни­
будь обойдемся без их назойливого гудения. «Мы —■7»
на «МИ-8». «И МИ-шестой от МИ-восьмого...» Вот
только так, для домашнего употребления. Авось
самоирония спасет от банальностей...
Мы-тог может, и обошлись бы — в репортажах —
без вертолетов, но что прикажете делать северянам,
нефтяникам Усинска, газовикам Вуктыла, строителям
железной дороги! Для них вертолет не роскошь и не
экзотика, а необходимейший, часто единственно воз­
можный транспорт. Чтобы убедиться в этом, достаточ­
но полетать — разумеется, на вертолете — над тайгой,
над здешними топями.
Вертолеты везут нефтяникам и строителям горю­
чее, буровые станки, говядину, апельсины в ящиках.,
пиво в бочках, трубы.
Не вертолетом единым доставляются грузы на про­
мыслы, в таежные поселки. Летом работают на чело­
века Печора, Уса — судоходные реки. Ударят моро­
зы — пойдут машины по зимнику. Но и навигация на
реках, и зимники — сезонное дело, а вертолет кружит
во все времена года. Да и сколько таких мест, куда
ни зимником, ни рекой не доберешься — только вер­
толетом! Желанным, необходимым, незаменимым, но
дорогим и ограниченным в своих возможностях
транспортом, когда речь идет о сотнях тысяч тонн
грузов.
А теперь, когда на севере Коми АССР и в Ненец­
ком национальном округе Архангельской области
ускоренными темпами создается крупный топливно-
энергетический комплекс,— теперь количество необхо­
димых грузов будет исчисляться астрономическими
цифрами. Сейчас почти половина средств у геологов
идет не на непосредственные исследования недр, а
на транспорт и освоение территории. А еще больше
государственных денег надо израсходовать на об­
устройство промыслов и их эксплуатацию. Слишком
накладно рассчитывать только на зимники и авиацию,
требующие огромных затрат. Нужны дороги. Дороги.
И еще раз — дороги.
Уже начали строить железную дорогу Сыня —
Усинск. Она свяжет Усинское нефтяное месторожде­
ние, будущий таежный город, с магистралью Котлас —
Воркута и, стало быть, с центром страны. Дорогу
Сыня — Усинск здесь называют «наш малый БАМ». И к
большому и к малому БАМу самое непосредственное
отношение имеют ленинградцы — строители и проек­
тировщики.
Двигаться к Усинску от станции Сыня предложил
институт «Ленгипротранс». Были и другие варианты —
более прямые линии, более короткие пути, но пра­
вительственная комиссия остановилась на ленинград­
ском. Как сказал начальник Главного управления ж е­
4
ВТОРАЯ
лезнодорожного строительства Севера и Запада Мин-
трансстроя СССР Павел Павлович Мурачев, преиму­
щества ленинградского варианта в том, что «строители
обойдут необъятные массивы глубоких, топких болот,
как, например, Усванюр, над которыми даже лететь
страшно, не то что идти по ним. Однако это не зна­
чит, что удалось выбрать хорошие условия,— их ни­
где на Севере нет».
Летим над болотами. Гигантскими бабочками с го­
лубыми точками среди желтых и зеленых крыльев
распластались они по земле, — и в постепенном по­
глощении голубого, а потом и зеленого желтым, ры­
жим, ржавым, в оцепенелой неподвижности про­
странств есть что-то враждебное человеку, всему жи­
вому. Не знаем, как там и по чему там ходить, не
пробовали, а лететь над ними действительно жут­
ковато.
Внизу стодесятикилометровая железная дорога Сы­
ня — Усинск (впоследствии от Усинска до Нарьян-Мара
протянется еще триста километров железнодорожных
путей) начинает строиться одновременно на четырех
участках. В обход Усванюра идут люди — рубят про­
секи, копают землю. Мы знаем, что рядом с изыска­
телями — ленинградские студенты, бойцы одного из
строительных отрядов. Таких таежных «погребов», как
Усванюр, строители на своем пути не должны встре­
тить, но через болота поменьше им придется проби­
ваться. И реки преодолевать, в частности — Усу, кото­
рая в половодье разливается шире Волги.
Да, необходимо создавать на Севере магистрали
всех видов, чтобы холодная земля у берегов Север­
ного Ледовитого океана отдала людям тепло своих
недр, чтобы Тюмень сибирскую подпирала, подкреп­
ляла, дополняла европейская — Тюмень-вторая.
Параллели с Тюменью на северных параллелях рес­
публики Коми можно услышать на каждом шагу. Са­
мые разнообразные.
— У нас бурить куда сложнее, чем в Тюмени: раз­
резы другие.
— Нам легче: нефтяники приехали в Тюмень из
освоенных районов, раньше в Сибири никто из них не
работал.
— У ж куда в Тюмени темпы освоения были стре­
мительные, но у нас они будут выше в два-три раза.
— Здесь железная дорога ближе...
— Зато там Обь практически все месторождения
связывает...
— Разве ж тут болота! Вот в Тюмени болота — не
погреба, а погроба.
Разделяет Тюмень-1 и Тюмень-11 Уральский хребет.
Мы видели Уральские горы — в сизой дымке, когда
летели в Усинск. Размытые, не в фокусе, они казались
далекими-далекими и не очень реальными, точно ми­
раж. Совсем близко от нас были высвеченные полу­
денным солнцем Уральские горы в Вуктыле с графи­
чески четкими контурами.
— Видите Урал!
— Видим — совсем рядом.
— Рядом. Каких-нибудь двести километров!
Тюмень-1 и Тюмень-11 разделяет Урал. Связывают
их люди и песни.
Вуктыл — не тыл,
Вуктыл — передовая.
Надым — не дым,
Надым есть пламя.
ТЮМЕНЬ
Вуктыл (Коми АССР) — газ. И Надым (Тюменская
область) — газ. От Надыма к Вуктылу тянут газопро­
вод. Тюменский газ скоро сольется с вуктыльским.
О Тюмени-первой сложены стихиг написаны пове­
сти, романы, пьесы. Все превосходные степени израс­
ходованы журналистами, побывавшими в сибирской
тайге, под которой залегает нефтяной океан. Все по­
нятно и объяснимо: открытие века, чудо, главная кла­
довая нефти и газа СССР.
В случае с Тюменью эпитетам в превосходной сте­
пени не угрожает инфляция. Великие открытия только
справедливо называть великими. Другое несправедливо:
никакое чудо не должно заслонять от нашего взора
труд остальных, пока еще не столь знаменитых, не
столь победоносных. «В блеске побед сибирских гео­
логов невольно меркла, оставалась как бы в тени ра­
бота других поисковых отрядов, — писала «Правда»
7 февраля 1974 года. — Вот почему почти незаметно
для многих прошло становление нового сырьевого ги­
ганта, территория которого простирается на огромных
просторах Европейского Севера нашей Родины».
На 37-й буровой
Параметры гиганта — миллиарды и миллионы. Мил­
лиарды кубометров природного газа и миллионы тонн
нефти добываются из недр Европейского Севера, где
сотни миллионов лет назад плескалось море — в нем
обитали плеченогие, кораллы, трилобиты, превратив­
шиеся в углеводороды.
Геологи привычно путешествуют не только в тунд­
ре, тайге, пустыне. И время освоено, обжито ими
в его бесконечной длительности: не то что девон —
около трехсот миллионов лет назад, но и архей, где
счет идет на миллиарды, для них вполне представи­
мые эпохи. Мы, не специалисты, сквозь эту толщу
геологических лет прорваться не можем — ни напря­
жением воли, ни усилием воображения. Темна та мор­
ская вода во облацех, даже когда смотришь в геоло­
гическом музее в Ухте сквозь магические кристаллы
горного хрусталя — прекрасного сырья для оптики,
даже когда слушаешь толковые объяснения знающих
людей. Полученный и усвоенный минимум информа­
ции достаточен для того, чтобы знать и понимать
в общих чертах, но не представлять, не путешество­
вать по геологическим эрам. Так и остается для тебя
архей чем-то вроде скорости света: понимаешь, как
это здорово (здорово далеко, здорово быстро), но
воображению сие недоступно.
Из окна оранжереи в здании Ухтинского геологи­
ческого управления видно место стоянки древнего че­
ловека — где-то неподалеку от детского парка. Инте­
ресно, первые люди, обитавшие здесь десятки тысяч
лет назад, видели на реках радужные пятна, дивились
кускам породы, пропитанным густой горючей водой!
Это покрыто доисторическим мраком. А история
ухтинской — первой русской — нефти начинается с
конца шестнадцатого века, когда несколько ведер
«горючей воды густе» были доставлены с Севера в
Москву. Побывала темная вода, пропитавшая куски
доманика, и в Голландии — транзитом через Петер­
бург. Сам Петр Первый направил образцы пород на
исследование к ученым голландским мужам. Чем за­
кончилась эпопея — неведомо: Петр умер, а наследни­
ки его престола, обремененные заботами государ­
ственной важности, в столь малые дела не вникали.
На ведра да на пуды вели счет первой русской
нефти более трех столетий. Сначала — несколько ве­
дер, потом — несколько десятков пудов. Архангель­
ский купец Федор Савельевич Прядунов, основавший
на Ухте первый в России нефтепромысел, отправлял
горючую жидкость в московские аптеки, продавал ее
как лекарство в Китай-городе у сыскного приказу,
был схвачен по наущению медицинской коллегии, до­
прашиваем с пристрастием и умер в долговой тюрьме.
Через сто с лишним лет, благодаря стараниям золото­
промышленника и исследователя Севера Михаила
Константиновича Сидорова, появилась на реке Ухте
одна из первых в России нефтяных скважин. Шел
1869 год. Скважина давала в сутки один пуд нефти.
Сидоров бил во все колокола, чтобы получить под­
держку в своем нефтяном предприятии, вывозил
нефть во Францию, на Международную выставку
в Вену, подал прошение на высочайшее имя. Тщетно.
На его прошении генерал-адъютант Зиновьев начер­
тал убийственную резолюцию: «Так как на севере
постоянные льды и хлебопашество невозможно и ни­
какие другие промыслы немыслимы, то, по мнению
моему и моих приятелей, надо весь народ удалить
5
с Севера во внутрь страны, а вы хлопочете наоборот
и объясняете о каком-то Гольфштреме, которого на
свете быть не может. Такие идеи могут проводить
только помешанные».
Так и не была найдена на Ухте промышленная
нефть, хотя и после смерти Сидорова предприимчи­
вые люди не оставляли попыток обнаружить и добыть
ее в этих краях.
Настоящая история большой, промышленной нефти
на Европейском Севере начинается после Октябрь­
ской революции.
«Обязаны зоркому глазу Ильича» — -мы смотрели
этот фильм Ухтинской студии телевидения в Доме
культуры нефтяников в Ухте, и двадцать минут экран­
ного времени спрессовали десятилетия, драматизм по­
исков, превратности судьбы первопроходцев и, нако­
нец, значительнейшие открытия, преобразившие и про­
должающие преображать Север.
....По распоряжению Владимира Ильича Ленина в
1918 году ушла на Ухту геологическая экспедиция. Она
не добралась тогда до пункта назначения: на Севере
хозяйничали интервенты. В марте 1920 года Ленин на­
правил в Архангельск телеграмму, где поручал разы­
скать «печатные материалы и отчеты о нефтеносном
районе реки Ухты...»
...21 августа 1929 года к ухтинскому-берегу прича­
лила первая крупная комплексная геологоразведочная
экспедиция. Из ста двадцати пяти прибывших лишь
один знал толк в бурении — грозненский буровой ма­
стер Иван Ильич Косолапкин. «Сегодня здесь лес,
а через несколько лет мы не узнаем Ухты,— говорил
Косолапкин своим товарищам по экспедиции.— Выра­
стет целый город, вышек в лесу будет как грибов,
с юга придет железная дорога».
...Буровые вышки в лесу.и Длинный состав с ци­
стернами нефти... Современные многоэтажные дома...
Камера оператора ведет нас по Ухте, одна из ее
улиц названа именем первого бурового мастера —
Косолапкина.
...И снова тайга, метель, лютый мороз. Разведочные
буровые. Все глубже проникает человек в земную
толщу в поисках нефти и газа.
Год 1974-й в летописи освоения Европейского Се­
вера — важнейшая точка отсчета, переход в новое ка­
чество, начало Тюмени-второй. Открытия последних
лет позволяют создать на северо-востоке Европейской
части Советского Союза, в сравнительной близости
(что особенно важно!) от центров переработки нефти
и районов потребления газа, новую крупную нефте­
газодобывающую базу страны. Стратегия ее создания
определена принятым в апреле 1974 года Постанов­
лением Центрального Комитета КПСС и Совета Ми­
нистров СССР «О мерах по усилению геологоразведоч­
ных работ и развитию нефтяной и газовой промыш­
ленности северных районов Коми АССР и в Ненец­
ком национальном округе Архангельской области».
Штаб нового, невиданного в этом крае наступле­
ния на Север находится в Ухте. Отсюда осуществляется
руководство деятельностью геологической службы,
нефтяных управлений, газовиков, энергетиков. Есте­
ственно, что именно в Ухте за «круглым столом»
«Авроры» состоялась встреча, посвященная созданию
новой крупной нефтегазодобывающей базы. В ней
приняли участие секретари Ухтинского горкома партии
Юрий Дмитриевич Шаталов и Людмила Николаевна
Новоселова, первый секретарь Ухтинского горкома
комсомола Виктор Иванович Шульженко, начальник
объединения «Коминефть» Лев Дмитриевич Чурилов,
начальник объединения «Комиэнерго» Александр Геор­
гиевич Кириллов, главный геолог Ухтинского террито­
риального геологического управления Бернард Яков­
левич Вассерман, заместитель начальника управления
«Главкомигазнефтестрой» Иосиф Давыдович Глуховиц-
кий, директор Ухтинского нефтеперерабатывающего
завода Прокопий Семенович Белоконь, начальник шта­
ба Всесоюзной ударной комсомольской стройки —
газопровода «Север — Центр» Павел Васильевич Бол-
кисев.
Приводим в сокращенной записи выступления за
«круглым столом» «Авроры».

Юрий Дмитриевич ШАТАЛОВ, ской нефти, причем одно из
второй секретарь Ухтинского них — Ярегское — добывает ее
горкома КПСС шахтным способом. Шахта № 1
в Яреге — первая нефтяная шах­
Ухта — сравнительно молодой та в стране. Разработкой Вуктыль-
город. В августе 1973 года мы ского газоконденсатного место­
отметили ее тридцатилетие. Соб­ рождения занимается объедине­
ственно, названный так поселок ние «Комигазпром». Ежедневно
был заложен еще раньше, в 1929 с Вуктыла идет пятьдесят милли­
году, участниками комплексной онов кубометров газа.
экспедиции, а уж е во время вой­ В нашем районе не только до­
ны, в 1943 году, Ухта стала горо­ бывают, но и перерабатывают
дом. Тогда здесь жило шесть ты­ нефть. Лучшие в стране д о р о ж ­
сяч человек, сейчас — более ные битумы (они пошли на по­
восьмидесяти тысяч. А всего в крытие улицы Горького в столи­
нашем районе живет сто семьде­ це, М осковской кольцевой д оро­
сят тысяч человек. Более трехсот ги) выпускает Ухтинский нефте­
промышленных предприятий и перерабатывающий завод. Толь­
строительных организаций нахо­ ко в Ухте получают лаковый би­
дится в Ухте и пригородной зо­ т у м — ценное сырье для лако­
не. Почти две трети годового красочной и химической промыш ­
объема реализации промышлен­ ленности. Десять лет с честью
ной продукции приходится на носит Ухтинский нефтеперераба­
долю наших основных отрас­ тывающий звание завода ком м у­
лей — нефтяной и газовой. Три нистического труда.
управления объединения «Ко­ Одной из важнейших народно­
минефть» ведут добычу ухтин­ хозяйственных задач является сей­
час борьба за повышение каче­
ства продукции, за повышение
качества работы на всех участках
коммунистического строительства.
В этой связи особенно хочется
отметить ухтинских нефтеперера­
ботчиков. Они добились того,
что семи видам выпускаемой ими
продукции присвоен государст­
венный Знак качества.
Не менее высоко аттестована
и продукция Ухтинского газопе­
рерабатывающего завода. Он вы­
пускает сажу, продукт незамени­
мый для многих отраслей произ­
водства, и перерабатывает вук-
тыльский конденсат.
В нашем краю вы встретите
немало выпускников Московского
института имени Губкина, Ленин­
градского горного института, дру­
гих вузов страны. Приятно, что
теперь вместе с ними осваивают
Север и питомцы Ухтинского ин­
дустриального института, первый
выпуск которого состоялся два
года назад. Кроме института, в

6
Ухте готовят кадры три технику­
ма и несколько профтехучилищ.
В объединение «Коминефть»
входят не только промысловые
управления, но и государствен­
ный научно-исследовательский и
проектный институт «ПечорНИПИ-
нефть». По его проекту строилась
Ухта, а сейчас институт занят про­
блемами освоения северных м е­
сторождений Коми АССР. Два
всесоюзных научно-исследова-
тельских института имеют в Ухте
свои филиалы: один изучает ра­
боту газопроводов в специфиче­
ских условиях Севера, другой
проектирует разработку газовых
месторождений.
Перед этими институтами, все­
ми нашими организациями и
предприятиями нефтяной и газо­
вой отраслей сейчас стоят исклю ­
чительно ответственные задачи.
Постановление ЦК партии и Со­
вета Министров СССР открывает
перед нашим краем огромны е
перспективы.
Лев Дмитриевич ЧУРИЛОВ,
начальник объединения
«Коминефть»
Последние открытия геологов
позволяют говорить об уровне
добычи в двадцать пять милли­
онов тонн в ближайшее время как
о вполне реальном деле. Сейчас
мы находимся на грани открытия
в Коми АССР новых нефтяных и
газовых месторождений. На Ев­
ропейском Севере ожидается
очень большой разворот работ.
М ожно сказать, что летом 1974
года перед нами — задачи, ана­
логичные тем, которые были
у тюменских геологов, нефтя­
ников, строителей десять лет
назад. Но Европейский Север бу­
дет развиваться еще стремитель­
ней, чем Тюменская область.
Этому, в частности, поможет и
богатейший тюменский опыт, ко ­
торый наши нефтяники берут
на вооружение. Необходимость
очень быстрых темпов развития
нашего края диктуется и сравни­
тельной близостью его к про­
мышленному центру страны, и
большим, нежели в Тюмени, раз­
нообразием полезных ископае­
мых.
Сейчас геолого-поисковые ра­
боты на нашей территории раз­
вернулись в таком масштабе, что
стало ясно: утвержденный ур о ­
вень годовой добычи — далеко
не предел. Но чтобы достигнуть
этого уровня, мы должны в де­
сятки раз увеличить объем буре­
ния. В следующей пятилетке
долж но быть пробурено столько
же, сколько было сделано за
предыдущие пятьдесят лет.
Край наш трудный, тяжелый.
Возейское месторождение, рас­
положенное еще севернее Усин-
ского, частично находится уж е за
Полярным кругом , в тундре. А
это значит — короткое лето, бы­
вает жаркое, как нынешнее, а
бывает и холодное; масса ком а­
ров, оводов, слепней. Навигация
очень короткая — порядка ста
дней, а на мелких реках — иногда
десять-двенадцать. Я уж не гово­
рю о зиме, она в этих краях
легкой никогда не бывает. Не все
выдерживают в таких условиях.
Остаются работать люди с высо­
коразвитым чувством долга, м у­
жественные. Осваивать новые
месторождения очень непросто:
это — да не обидятся на меня ге­
ологи! — не прийти и пробурить
скважину. Мы закладываем на
новом месте не только промыш ­
ленные, но и все необходимые
для жизни человека комплексы.
ВЪт сейчас уж е строится город
на Усе, город, который — по­
к а — не имеет ни устойчивого
водоснабжения (вы увидите в
Усинске объявление: «Вода по­
дается с такого-то по такой-то
час»), ни устойчивого энергоснаб­
жения (прошлой зимой лампочки
горели вполнакала, не могли ра­
ботать телевизоры), ни дорог.
Все это проблемы, которые надо
решать сегодня.
Вы увидите не только наши
трудности — они очевидны, и мы
сами о своих бедах знаем боль­
ше, чем кто-либо другой. Вы
увидите, ч т о научились делать
в таких условиях наши люди.
Трудности преодолеваются толь­
ко энергией, инициативой, на­
стойчивостью всех, кто приехал
осваивать Север. И мы таких лю ­
дей всячески поощряем.
У ж е здесь, на Усе, появились
буровые бригады, которые по
своей выучке, работоспособности,
мастерству сродни лучшим б уро­
вым бригадам нашего восточного
соседа — Тюменской области.
Найдите в Усинске бурового ма­
стера Евгения М жельского. Он
приехал со своей бригадой из
Куйбышевской области уж е ква­
лифицированным нефтяником, но
здесь возглавил новую бригаду
и сумел так наладить весь про­
цесс работы, что ему бы ло впер­
вые на этом месторождении до­
верено вести наклонное бурение.
Бригада М жельского на 147-й
скважине установила рекорд ско­
рости бурения для всего Евро­
пейского Севера. Пока бригада
М ж ельского одна — сегодня на
нее равняются, но рекорды на
Усе недолговечны...
У нас предостаточно резервов
для повышения производительно­
сти труда. Поговорите с тем же
М жельским, и он расскажет, как
не хватает на буровой химре­
агентов, запчастей. Да, тылы —
снабжение, транспорт — отстают.
Сложности подстерегают нас на
каж дом шагу: привезли весной
людей на буровую , а тысячи
тонн грузов дорога не выдержа­
ла... Очень трудно. И все ж е мы
настроены оптимистично и дума­
ем, что у нас будет свой Самот-
лор. То, что уж е сделано, сдела­
но в очень короткий срок. А со­
бытия в этом году принимают ре­
шительный оборот. Министерства
и ведомства направили к нам
в помощь свои лучшие силы.
Уж е строится железная дорога
на Усинск, прокладываются линии
электропередач, ленинградцы со­
здали проект речного порта ка
Печоре. И как только подтянем
все тылы, мы начнем резко на­
ращивать объем добычи нефти.
Бернард Яковлевич ВАССЕРМАН,
главный геолог Ухтинского
территориального геологического
управления
Д о 1951 года в Коми АССР
были открыты лишь небольшие
месторождения нефти и газа. За­
тем последовала пятилетняя по­
лоса неудач. Возник вопрос: а
стоит ли вообще заниматься этим
районом? В 1956 году было от­
крыто Д жебольское газоконден­
сатное месторождение. Первона­
чально предполагали, что его за­
пасы огромны, но на деле они
оказались невелики. Сложилось
мнение, что найденные у нас
нефть и газ пойдут только на
нужды республики — вывозить бу­
дет нечего.
После периода неудач была
резко изменена стратегия и ме­
тодика поисковых и разведочных
работ на нефть и газ. От иссле­
дования локальных, сравнительно
небольших участков перешли к
ш ироком у изучению геологиче­
ского строения Тимано-Печорской
провинции с помощ ью детальных
геофизических исследований,
особенно сейсморазведкой, в
комплексе с бурением большого
количества скважин. Это позво­
лило научно обосновать выбор
наиболее перспективных направ­
лений и сосредоточить на них
основные объемы поисковых и
разведочных работ. Это привело
7
к открытию ряда новых крупных
месторождений.
Постановление партии и пра­
вительства предусматривает рез­
кий рост объемов поискового бу­
рения. За последние пятнадцать
лет промышленные запасы нефти
в Коми АССР и в Ненецком на­
циональном округе возросли
почти в сорок пять, а га з а — в
тридцать раз. А к восьмидесято­
му году нам предстоит разведать
столько, сколько было сделано
за всю сорокапятилетнюю исто­
рию поисково-разведочных работ
на нефть и газ на северо-восто­
ке Европейской части СССР.
Что сейчас у нас есть в ак­
тиве?
Разведывается и осваивается
Усинское нефтяное м есторожде­
ние. По соседству с ним выявле­
но Возейское. Несмотря на то,
что оно еще находится в стадии
разведки, уже известные запасы
легкой нефти на 1 июля 1974 го­
да на двадцать процентов пре­
вышают здесь объемы, утверж­
денные ГКЗ (Государственной ко­
миссией по запасам) по Усинско-
м у месторождению . Есть все ос­
нования говорить, что Возейское
месторождение по своим мас­
штабам будет крупнее Усинского.
В прошлом году мы вошли
в ГКЗ с предложением утвердить
запасы газа и конденсата Лая-
вож ского месторождения. Уж е
ведутся подготовительные рабо­
ты по освоению этого и целой
группы других газоконденсатных
месторождений, расположенных
на широте Нарьян-Мара. П робу­
рена легкими станками первая
скважина на острове Колгуев. В
этом году мы должны защитить
запасы газа и конденсата по Ва-
силковскому месторождению* за­
пасы нефти по Ю жно-Ш апкин-
скому.
Большое значение имеет по­
лучение первой промышленной
нефти на Макарихинской площа­
ди. Это открывает ш ирокие пер­
спективы. для всего восточного
района. Хотя Усинское м есторож ­
дение уж е введено в разработку,
на Усе продолжается разведка —
на этот раз нижних горизонтов,
еще не вскрытых ни одной сква­
жиной. В центре месторождения
в бурении находится скважина
№ 37 — первая у нас глубинная
скважина. Сегодня ее забой до­
стиг 4848 метров, причем до этой
глубины она пробурена всего за
шесть с половиной месяцев.
Опробование вскрытых отложе­
ний будет проходить на глубине
пять тысяч метров. Мы надеемся
получить здесь промышленные
притоки нефти и конденсата.
8
Обязательно побывайте на 37-й
скважине] В эти дни она должна
достичь рекордной отметки.
Результатом работы не одно­
го поколения геологов стало соз­
дание структурно-геологической
карты Тимано-Печорской провин­
ции. Наличие такой карты позво­
ляет более обоснованно вести
поисковые и разведочные рабо­
ты — причем не только на нефть
и газ. Ухтинские недра богаты
разнообразными полезными иско­
паемыми. В Яреге и Пижме нахо­
дятся крупные титановые место­
рождения. Недавно открыты за­
лежи латеритных бокситов —
сырья для алюминиевой промыш­
ленности. Мы смело м ож ем ут­
верждать, что на Тимане нас ждет
еще много интересных открытий.
Александр Георгиевич КИРИЛЛОВ,
начальник объединения
«Комиэнерго»
Несмотря на то, что в Ухте
сейчас действует самая крупная
в Коми АССР электростанция,
дефицит электроэнергии сдерж и­
вает стремительные темпы раз­
вития нефтяной и газовой про­
мышленности. Энергетика требует
тщательного предварительного
продумывания. Но мы только се­
годня столкнулись со столь зна­
чительными достижениями геоло­
гов, нефтяников, ■газовиков. Толь­
ко сегодня поставлена перед на­
ми задача — дать большую энер­
гию Усинску.
На переход через ре ку Усу
по проекту было отведено два­
дцать восемь месяцев — и это с
учетом всех достижений новей­
шей техники. Но Усинск уж е сей­
час задыхается от нехватки элек­
троэнергии, и энергетики вынуж­
дены совершить этот переход
в два раза быстрее. Как сокра­
тить сроки при том ж е объеме
работ? Пришлось спешно пере­
делывать утвержденный проект
линии на 220 киловольт, вместо
металлических опор будем ста­
вить железобетонные. Заводы
получили задание, и думаю,
у ж е осенний паводок на Печоре
будет использован для доставки
огромны х опор к месту трассы.
Л^ния в 220 киловольт — каче­
ственно новая для нас. Десять
.лет назад , максимальный уровень
напряжения был всего 35 кило­
вольт, потом появилось 110, ко­
торое ‘ и сегодня работает на
Вуктыле. Теперь, онередь за вве­
дением в эксплуатацию линии
электропередачи в 220 киловольт.
Мы понимаем и разделяем тре­
вогу нефтяников и обещаем
в 1975 году дать большую элек­
троэнергию Усе.
Республика Коми не входит
в Единую энергетическую систе­
му СССР. Больше того, в Ухтин­
ском районе нет своей единой
энергетической системы, а есть
пять локальных энергетических
узлов. Но если мы встретимся
с вами в 1977 году, я скажу
вам, что у нас есть единая энер­
госистема. Дело в том, что уж е
начато строительство самой круп­
ной на Европейском Севере
ГРЭС — Печорской (ее потенци­
альная мощность — три с полови­
ной миллиона киловатт). Как пра­
вило, в Советском Союзе элек­
тростанции вводятся в эксплуа­
тацию на пятый год строитель­
ства. Нам ж е предписано ввести
первый энергоблок на четвертый
год — задача в условиях Севера
труднейшая. Но мы намерены
сократить и эти сроки: так тре­
бует жизнь.
Павел Васильевич БОЛКИСЕВ,
начальник штаба ЦК ВЛКСМ
на Всесоюзной ударной комсо­
мольской стройке — газопроводе
«Север — Центр»
В 1968 году строительство га­
зопровода «Север — Центр» (его
еще называют «Сияние Севера»)
было объявлено Всесоюзной
ударной комсомольской стройкой.
М ногое м ож но рассказать о ге­
роизме и высоком профессио­
нальном умении изыскателей,
строителей-монтажников, газови­
ков — всех, кто проложил трассу
газопровода, протянул трубы
большого диаметра сквозь тайгу,
через болота, обустроил газовый
промысел в Вуктыле, построил
сборные пункты и компрессорные
станции. М ож но назвать много
имен молодых рабочих, специали­
стов, которые прошли прекрас­
ную школу северной закалки на
строительстве газопровода. Но
сейчас я не буду говорить об
этом, так как журнал «Аврора»
уж е знакомил своих читателей с
этим строительством, с его геро­
ями и проблемами 1.
Очевидно, история стройки
читателям журнала хотя бы в об­
щих чертах должна быть знако­
ма. Напомню только, что первая
очередь газопровода была со­
1 О газоп роводе «Сияние С евер а »,
о В укты ле шла речь в очерках Вик­
тора Бузинова «П ры ж ок через Сар-
м икъяху» (№ 1 — 1971) и Олега М ахо-
лина «Зам етки о Вуктыле* (№ 6 —
1971) и «Я ковл ев» (J& 6 — 1973)
оружена в рекордно короткие
сроки. Это и понятно:стране очень
нужен был вуктыльский газ, стро­
ительство велось действительно
ударными темпами, причем тон
в работе задавали комсомольцы.
Я и сейчас часто бываю
в Вуктыле по служебным делам.
Но теперь мне приходится ез­
дить и в гораздо более дальние
командировки — в Белоруссию.
Да, да, в Белоруссию, так как
сейчас «трубу» тянут от Торжка
на Минск и еще западнее — на
Ивацевичи. Строительство газо­ дых. В целом по трассе у нас
провода ведется и на восток около пятидесяти комсомольско-
от Ухты: П ун га — Вуктыл — Ухта. молодежных коллективов. Бое­
Когда его завершат, тюменский вые комсомольские организа­
газ из Надыма сольется с вук- ц и и — на Вуктыле, на КС-10 в Ух­
тыльским. т е — лучшей компрессорной стан­
Наш комсомольский штаб, как ции на газопроводе. Тесный кон­
и раньше, занимается организа­ такт поддерживает штаб с
цией социалистического сорев­ ЦК комсомола Белоруссии и,
нования на строительстве газо­ разумеется, с Ухтинской город­
провода, объявляет и осущест­ ской комсомольской организаци­
вляет общественный призыв на ей, которая по итогам 1973 года
стройку. Она по-прежнему ве­ была награждена знаменем
дется в основном силами моло­ ЦК ВЛКСМ.

И за круглым столом, и в Усинске, и в Вуктыле Ухтинского индустриального института, председатель

нам — то специально, то мимоходом — говорили: «Ну,
это по части Кремса...», «Обязательно поговорите с
Кремсом...», «Вы, конечно, уже встречались с Крем-
сом!..»
Мы уже встречались с Кремсом, но еще не были
у него. Встречались, когда смотрели телевизионные
фильмы об ухтинской нефти, когда читали в местной
газете статью к его юбилею. На мемориальной доске,
установленной в Доме пионеров, видели эту фами­
лию. Лева Креме, до войны ухтинский пионер, погиб
в сорок втором, защищая Ленинград. Ему было девят­
надцать. Отцу, Андрею Яковлевичу, в эти июльские
дни исполнялось семьдесят пять...
— ...Или двадцать пять — по бакинскому исчисле­
нию.— Хозяин просит нас рассаживаться за длинным
столом своего кабинета.— Я сам бакинец, родился в
устье Куры, в районе, знаменитом в оные времена
малярией и хлопком. В Азербайджане, когда человеку
переваливает за полвека, советуют вести отсчет про­
житых лет от ста. Вот мне, стало быть, и стукнет че­
рез три дня двадцать пять.
У него низкий, приятного — влажного — тембра го­
лос: ничего дребезжащего, скрипучего. Крупная седая
голова. За столом он сидит прямо, ходит не горбясь.
Жесты плавные, выверенные — в нем нет суеты и не­
естественного оживления, присущего молодящимся
старичкам. В нем чувствуется сила— и не былая, а
нынешняя. Сила человека, не уставшего жить, сила
человека, которому есть что ответить на главный —
как он сам его определяет — вопрос: «Что ты сделал
в своей жизни!»
Он, Андрей Яковлевич Креме, сделал столько, что
хватило бы не на одну полнокровную, интенсивно про­ ное выполнение заданий первой нефтяной пятилетки
житую жизнь. Впрочем, почему — сделал) Сделал, де- < он был награжден орденом Ленина, за открытие неф­
лает и будет делать. Не забудем: мы не дома у
Кремса, а на работе. На двери табличка «Кабинет гео­ присвоено звание Героя Социалистического Труда,
логии нефти и газа Коми АССР».
— Мне ближе всех в Ухте до работы — ровно пят-
надцать секунд.
В этот кабинет, действительно, ему ходить ближе
всех: квартира Кремса в том же подъезде» Но ведь
он не только здесь работает. Лишь перечислим все
его должности: заместитель начальника Ухтинского
территориального геологического управления по науч­ ученику Губкина с просьбой написать историю совет­
ной работе, руководитель лаборатории геологии и
разведки нефти Коми филиала ВНИИгаза, профессор . Республиканское издательство в Сыктывкаре заключи-
ученого совета ухтинской Малой академии наук. По­
следняя должность — сугубо общественная. Его, Крем­
са, попечением Малая академия и была открыта в
январе 1965 года. На ее десяти факультетах учатся
ухтинские старшеклассники, поступающие потом на
работу техниками или получающие рекомендации в
вузы. Своих академических питомцев Креме настав­
ляет: «Познавайте, познавайте, познавайте!» Его печа­
лит неумение, неготовность иных студентов позна­
вать: «Многие учатся, но не познают». Другой человек
его возраста посетовал бы на нелюбознательную, ле­
нивую молодежь, поворчал, повспоминал бы со сле­
зой умиления во взоре свою кипучую молодость и...
переключился бы на другой объект — благо всегда
найдется на кого посетовать. Креме, хоть и поворчал,
взялся, по своему обыкновению, за дело и основал
Малую академию.
Есть все-таки в лукавом бакинском исчислении
возраста своя тайная мудрость. Хорошо чувствовать
себя двадцатипятилетним, уже прожив энное количе­
ство отмеренных тебе лет и загрузив их до предела
трудом на благо людей, трудом познания.
Из семидесяти пяти тридцать пять лет Андрей
Яковлевич Креме занят познанием недр холодной
ухтинской земли. Кремса, ученика и соратника выдаю­
щегося советского ученого-нефтяника Ивана Михайло­
вича Губкина, называют маршалом нефтяной геологии.
Он прошел нефтяные университеты Баку, был глав­
ным геологом Главнефти СССР, в тридцать шестом
Серго Орджоникидзе командировал его в США — изу­
чить, как поставлено дело у американцев. За досроч­
тяных и газовых месторождений в Коми АССР ему
он — дважды лауреат Государственной премии СССР...
Андрей Яковлевич показывает нам сигнальный
экземпляр только что присланной ему из Москвы
к н и г и « У с л о в и я формирования и закономерности раз­
мещения залежей нефти и газа», авторы — Креме, Вас­
серман, Матвиевская. Издательство «Недра», где вы­
шла эта солидная научная монография, обратилось к
ской нефтяной геологии послегубкинского периода.

2 Зак. Js2> 831

9

ночь
НА
БУРОВОЙ
Н У Ж Н А ПРИВЫ ЧКА
Высота этой вышки — пятьдесят три метра, так нам
сказал бурмастер Владимир Стриков. Я поглядел на
вершину вышки, туда, где сидит верховой; верхового
там не было в. данный момент, но я знал, что бывает,
Буровой мастер Владимир Стриков
должен быть верховой. Задрав голову, я посмотрел на
то место, где должен быть верховой, и попросил
у молодого бурмастера разрешения слазить туда, на
верхушку.
Мы полезли, то есть бурмастер первым полез, не
полез — побежал по железному трапу, а мы полезли:
со мною вместе полез мой товарищ, художник. Мы
лезли с той мыслью, что вот залезем — и разом уви­
дим всю местность: болота, вблизи уныло-бесцветные,
ржавые, с островками белой пушицы, а с высоты (мы
видели их с вертолета) — многокрасочные, с влажной
глубиною цвета, с богатством тонов, как тканые ков­
ры; увитые лишаями леса, поляны лилового кипрея, и
реку К о л в у— приток Усы, и, м ожет быть, саму Усу,
по-сезерному полноводную и величавую, и, может
быть, город Усинск, в котором пока что поставлен
один-единственный дом в пять этажей и заложена
школа, которую к первому сентября надо сдать...
Мы одолели два марша железного трапа и стали
как вкопанные, то есть не как вкопанные, а как при­
паянные к железу. Лезть выше сделалось страшно,
поскольку вышка чем выше, тем ощутимей вибриро­
вала, и ветер крепчал, и, главное, с каждой ступень­
кой кверху в наших телах прибывало весу. С возра­
станием высоты мысль о падении становилась неот­
ступной, а сила рук, вцепившихся в железные поруч­
ни, казалась мизерной — в сравнении с непроститель­
но избыточным весом тела...
Тем временем наш вожатый — бурмастер Володя
Стриков — взбежал на верхушку, вернулся к нам и
утешил: «Все дело в привычке* Несколько раз под­
няться — и все».
Мы с облегчением согласились: «Все дело в при­
вычке». Сошли на землю, и сделалось нам привычно.
И, боже, как хорошо, когда под ногами земля, а небо
над головою ! Мы не смогли взобраться на небо по
железной лесенке, но это и не входило в кр уг наших
обязанностей.
НУ и вот...
— Знаешь что, — сказал художник, сойдя на зем­
лю, — я их буду рисовать, а ты их в это время рас­
спрашивай. Так они свободнее себя будут чувство­
вать, а то когда их рисуешь, они каменеют...
Вообще-то расспрашивание работающих людей, от­
рывание их от работы, неизбежный процент ненуж­
ных, глупых вопросов — тягостное дело. Рисование —
это другое: тут тоже работа, к тому ж е еще и искус­
ство, и, стало быть, творимое на глазах чудо.
Начали мы, понятно, с бурмастера:
— Ну, Володя, пойдемте куда-нибудь, где потише.
Мы вас нем нож ко помучаем...
— Пойдемте ко мне.
Бурмастер был статен, хорош. Он нам понравился
сразу, при первом знакомстве. Художник успел мне
шепнуть: «Красавец. Прямо танцор из Мариинки...»
Художник достал из сумки лист ватмана, взял 8
правую руку фломастер, сощурился, направил взор
на объект, на модель. И вот уж е нечто возникло на
белом листе...
В доме бурмастера Стрикова одна половина отве­
дена под радиотелефонное устройство, в другой по­
ловине — кабинет, что ли, и спальня: две кровати с
марлевыми пологами от комаров. В большое окно
видна буровая № 37 — вся вышка от основания до ма­
ковки и машинное отделение, где ревут дизеля.
Бурмастер сидит за столом, позирует художнику,
11
отвечает на мои вопросы и смотрит на буровую, не
сводит с нее глаз. Вдруг вскочил, извинился, убежал
(впоследствии он множество раз еще вскакивал и убе­
гал). Вернулся. Спрашиваем: «Что? Случилось что-ни­
будь?..» — «Нет, ничего не случилось. Все нормально».
Итак, Владимир Сергеевич Стриков. С орок пятого
года рождения. Родом из Перми. Отец и мать —
-строители. После семи классов — Пермский нефтяной
техникум . Женат. Ш ура работает у начальника Усин-
хко й нефтеразведочной экспедиции секретарем. Две
д очки : Наташе пять лет и Оксане два годика...
Перед тем как поехать на буровую № 37, я по­
знакомился в Усинске с секретаршей начальника
нефтеразведки. Не зная, каков ее муж, я спросил
у молодой, привлекательной Ш уры, не скучно ли ей
тут в свободное от работы время. Ш ура мне отвечала,
что свободного времени при маленьких дочках не бы­
вает. С каким-то даже вызовом она заявила, что без
мужа ей ничего и не надо. «Без него я одна ни шагу,
ни шагу...» Я не понял тогда, откуда эта подчеркнутая,
немножко даже аффектированная привязанность к
мужу. Побыв, пусть недолгое время, рядом с Воло­
дей, понял. Такого полюбишь — и правда, куда без
него-то? «Ни шагу, ни шагу...» Ш ур у м ож но понять.
— ...Она в Усинск приехала после десятилетки, —
рассказывал Володя. — Двоюродная сестра у нее тут
была, она к ней приехала, просто так, посмотреть, из
Куйбышева. Познакомились, ну и вот...
С КВ А Ж И Н А
Дизеля захлебываются, фырчат. Не нужно быть
опытным дизелистом, чтобы понять всю степень их
перегрузки. По проекту предполагали бурить скважи­
ну глубиною 4700 метров. Забурились 23 октября
1973 года. Достичь проектного уровня назначили к
первому января семьдесят пятого. На дворе июль
семьдесят четвертого. Проектный уровень превзойден.
Дело движется споро и без «ЧП». Решили буриться
глубже. Д о пяти километров. Осталось чуть более сот­
ни метров. И чтобы вращалась турбина на этой адской
глубине, чтобы грызли твердь земную алмазные д о ­
лота, нужно наращивать давление глиняного раствора,
н уж но форсировать работу насосов, нужно выжимать
из дизелей все, что они могут дать. И то, что не мо­
гут. Глубокая скважина. Таких еще не бурили в этих
местах. И оборудование, механизмы не рассчитаны на
столь глубокое бурение. Но — осталось почти сто мет­
ров....
— ...Я сразу на буровое поступил, — рассказывает
Володя. — Вообще интересовался бурением. Но прак­
тику проходить на буровых разрешают с восемнадца­
ти лет. А мне на первом курсе было четырнадцать.
Пришлось на геологоразведочное перевестись. Потом
все равно перешел на буровое. В Усинске с шестьде­
сят шестого года. Сначала — буровым рабочим, потом
помощ ником бурильщика, бурильщиком, бурмасте­
ром. — Володя дает нам потрогать лежащий на столе
цилиндр твердой породы — керн. — Мы взяли его на
глубине три тысячи семьсот метров. Песчаник про­
питан нефтью, причем хорошая, легкая нефть...
Солнце поравнялось с верхушкой буровой. Чтобы
сесть, ему придется еще снизиться на пятьдесят три
метра. Впрочем, садиться солнце не собиралось: в
эту пору, в этих местах, вблизи Полярного круга, оно
не садится совсем. Повисит над уснувшей землей, как
люстра, или еще оно похоже на осветительную ра­
кету, как я помню с военных времен, — и начнет
набирать высоту.
12
— Володя, а вы когда спите?
— На последних сотнях метров я практически не
сплю. Мы не знаем, что там происходит, в скважине,
как работает турбина, в каком состоянии долота. Есть
у нас только один приборчик, «колдун», он фиксирует
натяжение на талях. Весь буровой механизм весит сто
сорок тонн, да плюс еще турбобур углубляется, тоже
тянет. Если оптимальная нагрузка на талях упадет,
значит, что-то там не в порядке. Были бы у нас дат­
чики, телевизионные устройства... Ведь есть же, только
до нас пока не дошли... «Колдун» зафиксирует изме­
нение режима — значит, поднимаем весь инструмент
на поверхность: сто пятьдесят труб-свечей, каждая
тридцать семь метров длиной. Есть и по двадцать че­
тыре метра. На подъем уходит семь с половиной ча­
сов, на спуск — шесть часов.
Технология бурения, как ее нам объясняет бур­
мастер, тоже частица его биографии, личности, штрих
к портрету. Хорош о бы еще проникнуть в психологию.
Но тут бесполезно спешить. Тут надо вместе съесть
пуд соли. Или вот еще есть подходящие тесты у со­
циологов и социальных психологов. Да и не только
тесты. Для проникновения в психологию, то есть для
раскрытия душ, бывают также полезны и тосты. Но
кабинет бурмастера не место для тостов.
А НГЕЛЫ
— Володя, как у вас на буровой с пьянством?
Вопрос нескладный, невежливый, но в последние
годы он стал существенным, даже непременным.
— На буровой не пьют. Это исключено. Зарплату
нам привозят на вертолете, раз в месяц, как ангелам.
Работают у нас и на других буровых тоже по двадцать
четыре дня — такая вахта. Отработал вахту — восемь
дней выходных. Тогда, пожалуйста, можеш ь поехать в
Усинск, в Печору, в Ухту или хоть в Сочи, куда душе
угодно... Некоторые, особенно семейные, остаются
здесь, на буровой. У нас два барака: для семейных и
для холостяков. Своя пекарня, столовая, баня, два по­
вара, пекарь, красный уголок... Две электростанции у
нас свои, стокиловаттные, газ, разумеется, свой... Так-то
выпивают, конечно. Но, знаете, с других буровых при­
едут на выходные в Усинск, поддадут, явятся в экспе­
дицию и вот выкомаривают д руг перед дружкой.
В нашей бригаде этого не бывает. Мне даже говорят:
«У вас не буровики, а ангелы».
Значит, мы попали к ангелам, на буровую № 37.
И сам бурмастер как ангел: хоть и нет у него за пле­
чами крыл, все равно он м ожет в мгновение ока
взбежать на небо — по железному трапу. Вот он
опять вскочил, умчался туда, где работают семеро
«ангелов»: бурильщик, он же сменный мастер, помощ­
ники бурильщиков, буровые рабочие, слесарь. Убе­
жал — прибежал...
— Володя, последний вопросик: сколько вы по­
лучаете?
— Шестьсот-семьсот в месяц. В зависимости от
проходки и безаварийности.
— Мы вас замучили совсем... Еще чуть-чуть, вот
так повернитесь, пожалуйста... — Художник особенно
прищурился, чтобы нанести на портрет последние чер­
точки и штришки.
Бурмастер смотрит в окно, не сводит глаз со своей
буровой.
 — Это моя первая скважина. Так-то я и раньше
работал бурмастером, но эта вся целиком моя, с пер­
вого дня до последнего... В июле кончим, потом в от­
пуск... Первого октября новую забурим.

Н И КУД А НЕ ОТВЛЕКАЛСЯ

К октябрю выпадет снег, и тогда подхватят ее, голу­

бую эту вышку длиною в пятьдесят три метра, эту ж е­
лезную орясину, опутают тросами, всякими оттяжками,
впрягутся десять тракторов — и поволокут в какое-ни-
будь особо перспективное местечко посреди болот
Тимано-Печорской провинции, куда назначат геологи...
— Володя, у вас есть какой-нибудь орден? Или хо­
тя бы медаль...
— Нет, — смеется Володя. — Ордена нет и медали
нет.
Бурмастера, с которыми мне приходилось беседо­
вать прежде, все были орденоносцы, депутаты, герои.
Вышестоящие инстанции направляли меня на показа­
тельные буровые, к лучшим бурмастерам.
— Вы молодой, Володя. Ваши ордена впереди.
— Почему молодой? Двадцать девять лет. Я в два­
дцать один стал бурмастером.
— После армии?
— Нет, я в армии не служил. Мальчишкой играл
в футбол и, как говорят спортивные комментаторы,
«получил серьезную травму». Правая нога у меня
покалечена... Хожу — вроде со стороны не заметно.
(Правильнее было бы сказать не «хожу», а «летаю», Оператор-коллектор Ольга Кальчу
во всяком случае — «бегаю».) Футбол для меня за­
крыт, в армию не взяли, осталось одно бурение. Ни­
ятно, как писали в старину, «расправить члены» после
куда не отвлекался, времени не терял, вот и молодой
долгого сидения. И вообще хорош о: теплынь, солнце
бурмастер... Вообще-то я старший в семье, у меня
светит, осталось бурить чуть больше ста метров, по­
еще четверо братьев. Младший что-то свихнулся...
зади четыре тысячи семьсот восемьдесят (небось, по­
Ш колу кончил, не поступил никуда, не работает, пьет...
ка мы разговаривали и рисовали, скважина малость
Родители мне написали, я съездил, привез его к себе.
поуглубилась). То есть не позади, а от поверхности
Он поработал у меня на буровой, потом говорит: «Нет,
земного шара, по которой мы шаркаем подошвами,
у тебя работать не буду. Ты — начальник, мне нужно
до того места, где сейчас вращается алмазная корон­
тебя звать на «вы», Владимир Сергеевич... Не буду — и
ка. Кому ни глянешь в лицо, на каждом лице привет
все». Ладно, я его к Петрову на буровую отвез. Мы
и улыбка. Потому что близок конец — делу венец.
с Петровым соревнуемся. И ничего. Пока держится
И еще потому, быть может, что бурмастер — хороший
парень. Может, получится толк.
парень...
Художник отложил готовый портрет в сторону, пе­
На ужин взяли борща, котлет и компоту. Борща
реводит взор с портрета на объект, сравнивает,
по полной миске с краями, компоту по полной кр у ж ­
сличает.
ке. На тяжелых работах ничто так не подкрепляет лю­
— Вообще-то трудно вот так, с налету, писать
дей, как борщ.
портрет. Только схватываешь общие черты. Челове­
ческое лицо изменчиво. Бывает, сами по себе черты
неправильны, некрасивы, а в какой-то момент, в ка­
ком-то особом душевном озарении лицо преображает­
ся и делается симпатичным... В СОБСТВЕННОМ Ж А Н РЕ
Художник оправдывался.
— Я не женщина, — улыбнулся Володя. — Пойдемте
ужинать. После ужина мы в красном уголке посмотрели
— А женщины у вас есть на буровой? немножко фильм «Леонардо да Винчи». Здесь ж е сво­
— Найдутся. бодные от работы буровики сражались на бильярде
(с железными шарами), один из них выделялся осо­
бенно молодецким видом. Его пышные кудрявые
светло-русые волосы свободно отросли до плеч,
О ПОЛЬЗЕ БОРЩА столь ж е свободно и пышно струились борода и усы.
Он походил не столько на буровика, сколько на доб­
рого молодца, былинного русича. Художник сразу же
Выходим на волю. У входа в соседний дом видим стал прищуриваться на этого добра молодца, и вско­
не только женщин, но и маленьких детей. И даже ко ­ ре мы повлекли его, с благословения бурмастера,
мары не жундят. С ревом дизелей уж е свыклось ухо, рисовать и расспрашивать — в бурмастерский кабинет.
этот звук существует отдельно от устоявшейся м оно­ Он оказался Виктором Галкиным, сорок девятого
литной тишины великих пустынных пространств Тима­ года рождения, из Челябинска, где работал на трубо­
но-Печорской провинции. Тишина — ночная. И так лри- прокатном заводе слесарем. Приехал в девственные

13
печорские леса из любви к рыбалке, охоте и приклю ­
чениям. Окончил месячные курсы, ныне — помощ ник
бурильщика, то есть помбур. Получает в месяц четы­
реста— четыреста пятьдесят, женат, есть дочка. Глав­
ная любовь его жизни — охота и рыбалка — хотя и не
остается без взаимности, но полного удовлетворения
не дает: зверь-рыба-птица откатываются, замирают, на­
пуганные, оглушенные, заморенные нашествием тех­
ники и людей. Но у Виктора есть собака Муха — «хо­
рошо ходит», и у Мухи сын Ш арик — «тоже получится
толк».
Пока мы работали с Виктором Галкиным, я и ху­
дожник, каждый в собственном жанре, бурмастер при­
вел нам девушку в брезентухе.
— Вы спрашивали, есть ли у нас женщины. Вот,
есть.
Мы с художником отерли пот со лбов, принялись
за новый портрет.
Ольга Кальчу, оператор-коллектор. Работа у нее
бессменная, круглосуточная. Она замеряет параметры
раствора: удельный вес, вязкость и что-то еще. О кон­
чила Полтавский нефтяной техникум, работала в Кры ­
му, вышла зам уж — и вместе с м ужем сюда. М уж
работает дизелистом.
Едва закончили портрет Ольги Кальчу, графический
и социальный, как бурмастер представил нам дизе­
листа Михаила Левченко. Х удожник взял белый лист
ватмана — так фотограф из ателье моментальной
съемки берет в руки кассету и вставляет ее в свой
деревянный, старинный аппарат...
— Повернитесь, пожалуйста. И разговаривайте. Не
обращайте на меня внимания...
Михаил Левченко приехал добывать нефть на Усу
из Сумской области. Там он работал в колхозе меха­
ником.
— На пределе работаем, — говорит дизелист. —
Наши дизеля по норме дают тысячу восемьсот оборо­
тов, а мы доводим до двух тысяч двухсот... Прибавкой
топлива.
Еще портрет дизелиста Левченко не готов, а на
пороге, влекомый бурмастером, уж е топчется новый
типаж.
— Это наш самый пожилой и уважаемый кадр —
незаменимый, — представляет его Володя.
— Старик уж, чего там... — малость прибедняется
вновь прибывший. Он вообще-то м уж и к еще хоть
куда. Глаз у него с прищ уром. Х удожник прищ ури­
вается на него, а он прищуривается на художника.
Михаил Иванович Степанов. Слесарь. Видать, любитель
поговорить — не надо и спрашивать. Говорит он с По­
н ятием — вначале не о себе, о бурмастере:
— Такой настырный, такой настырный, сколько ра­
ботаю, таких не встречал... Раньше и на охоту и на
рыбалку ходил, везде, а с этим и суток не хватает...
Сам-то я откуда? Да с Ярославля. Двенадцать лет па­
ровозного стажу, машинистом был в Ярославле.
И здесь считай уж е сколько. Год остался до пенсии...
К старухе домой приедешь, от нее одна ругань: «Мне
миллион дай, не поеду. В кино нагляделась на вас, в
телевизор...» Меня зовет: приезжай да приезжай.
А куда я поеду — год остался... Детей считай что и
нету теперь. Я им по квартире купил, кооперативной.
Три внука имею, те при моей старухе... А работа та­
кая, что каждый момент что-нибудь м ож ет случиться...
Клапана, поршня, штока быстро выходят из строя, а
новых не везут... Давлечие большое, положено ему
быть двести двадцать атмосфер, а тут двести пятьде­
сят — двести восемьдесят... Насосы ые выдерживают,
еще резины такой не выДумали.м
Михаил Иванович Степанов поглядел на свой по р т­
рет — художник наловчился., сеанс от портрета к порт­
рету короче. Усмехнулся. Надел кепку и вышел.
14
— Все, я больше не могу. — Художник расслабил­
ся, уронил руки.
— Ну и хватит на сегодня. Или что там, уже
завтра?
ЛЕТОМ СВЕТЛО,
ЗИМОЙ ТЕМНО
Дизеля почему-то умолкли. Ага, наверное пересмен­
ка. Солнце приопустилось к зубчатой кром ке леса,
словно бы прилегло на эту опору поотдохнуть, прежде
чем снова вздыматься к зениту. Освещение изменилось:
полночь. Тени стали длинней.
У входа на буровую , привалившись животом к по­
ручню, стоял бурильщик. Я его заметил, выделил из
всей смены, когда еще в первый раз заглянул на
буровую . Он был рослый, но, главное, толстый, что
совсем уж не характерно для бурового рабочего.
Будучи самым толстым, солидным, он производил
впечатление и самого старшего — если не по долж но­
сти, то по годам. Но стоило малость к нему при­
глядеться, и становилась заметной его рассеянность,
что ли, готовность отвлечься от работы — он принялся
глазеть на нас с художником, как никто другой, —
с тоской во взоре. И было еще что-то отроческое
в выражении глаз этого толстяка.
Я подошел к нему с надеждой на доверительный
разговор.
— Что, смена кончилась? — спросил я у толстого
буровика, прислонясь рядом с ним к поручню.
Он ответил неожиданно тонким, но исполненным
спокойствия и рассудительности голосом. Фразы у
него выходили короткими, законченными, округлыми.
Он отделял одну фразу от другой паузами:
— Нет. Смена не кончилась. Смена кончится через
пятнадцать минут. Заклинило дизель.
Дав исчерпывающий ответ на мой вопрос, буровик
замолчал, вежливо дожидаясь следующего вопроса,
всем своим видом показывая готовность ответить на
него.
— Светло здесь у вас, полночь, а светло,— ска­
зал я, стараясь как-то выкарабкаться из набитой ко­
леи анкетных вопросов-ответов. /
— Да,— согласился толстый бурильщик.— У нас ле­
том светло. А зимой темно. А у вас в Ленинграде
тоже сейчас светло?
— Да... Белые ночи... Светло... Но не так, как
у вас...
Мой собеседник внимательно меня выслушал и ни­
чего не сказал. Тема света и тьмы оказалась исчерпан­
ной. Оставалась надежда на комаров.
— Что-то и комаров у вас нет, — сказал я. — Нам
говорили, что комары...
— Да. Комары пропали. Теперь будет мошка, —
обнадежил меня рассудительный бурильщик и тут же
успокоил: — Комары кусаются дома, а мошка дома
не кусается. Она кусается на улице.
Доверительный разговор на отвлеченные, общие
темы не получался. Конкретность и однозначность
высказываний м оего собеседника решительно исклю­
чали возможность такого разговора. Оставалась тор­
ная колея анкеты:
— Откуда вы сюда приехали?
— Я приехал из Калининграда.
— И давно?
— Уже двенадцать лет.
— Сколько же вам лет?

Комсорг комсомольско-молодежной
бригады буровой 37
дизелист Виктор Шапарь
— Я тридцать восьмого года рождения. \ нефти, но не было у него турбобура, иступились до­
— И семья у вас есть?
— Нет. Семьи у меня нет. Я пока холостой.
— А жилье у вас есть? Где вы живете, в Усинске?
— Нет. Жилплощади у меня пока нет. Но у м оего
двоюродного брата в Печоре есть одна комната в де­
ревянном доме барачного типа. Я м о гу жить в этой
комнате.
— И сколько вы еще собираетесь здесь работать?
— Надо добить до пенсии, — сказал толстяк.—
Чтобы сохранились северные надбавки.
Я прикинул, сколько еще оставалось моем у собе­
седнику добивать до пенсии. Выходило что-то около
двадцати лет... ,
Тут завелся дизель, дальнейший разговор сделался
невозможен.
ПОД пологом
— ...Ну что, поспать надо, — сказал бурмастер, вы­
ходя с буровой, отирая руки ветошью, распространяя
вокруг себя некую силовую волну, что ли. Энергия
исходила от мастера, свежесть сил. Очень энергичный
мастер! Настырный мастер! Самая глубокая скважина
пробурена с опережением чуть не на полгода. Самая
первая — е г о — скважина.
Понимая мои недоумения после разговора с тол­
стым буровиком, Володя сказал:
— Его фамилия Губернаторов. Он недавно на б у­
ровой. Раньше он .поваром был.
Ну что ж е, теперь все понятно. Губернаторов. Быв­
ший повар, ныне буровик. Переход из одной социаль­
ной среды в д ругую связан у него с определенными
трудностями. Отсюда и томление во взоре.
...Володя указал нам с худож ником на постели в
своем кабинете-спальне.
— Ложитесь.
— Мы вашй кровати займем, а вы, Володя, где
будете спать? — вежливо осведомился художник.
— Я сегодня спать не буду, — сказал Володя имен­
но то, что мы и ожидали услышать от него. — Если
что, у меня заместитель в отпуске. У него комната
пустая в семейном бараке. Да и вообще я себе место
найду.
Мы легли под марлевые пологи, хотя комары
почти не кусались и в окош ко светило солнце. За сте­
ной то и дело звонил телефон. Бурмастер докладывал
о положении дел на буровой № 37. Главный инженер
Усинской нефтеразведочной тоже не спал в эту ночь,
когда добуривались последние сто метров глубинной
скважины.
Лежа под пологом, защищавшим не только от ко­
маров, но и от солнца, я нем нож ко поразмышлял —
о счастливом бурмастере Стрикове и еще об одном
бурмастере — несчастливом... Его фамилию я хорош о
запомнил: Правдин. Я ночевал— лет двенадцать на­
зад — на буровой у бурмастера Правдина, на острове
Сахалине. Я отыскал эту буровую на мысе Набиль, что
значит по-нивхски «место больших зверей», близ
нефтепромысла Катангли, который в ту пору совсем
захирел. Казалось, что нефть вся выкачана...
Дело было зимой, и за стеною барака не дизеля
ревели, а выла метель. И бурмастер Правдин не спал
оттого, что отчаянно плохи были дела на его буровой.
Он лежал на койке в ватнике, в сапогах и крыл на
чем свет стоит тех людей, что не верят в катанглийскую
нефть. Бурмастер верил в нее, он чувствовал запах
лота, а новых не получить, потому что там, наверху,
не верят... «С нашей техникой буриться все равно что
вилкой землю пахать!» — изводился бурмастер Прав­
дин.
Недавно я прочитал в газетах, что нефтепромысел
Катангли обрел новую жизнь. Добурились-таки до та­
мошней глубинной нефти. Бурмастер Правдин оказал­
ся прав. Ну как ж е неправым-то быть с такой фами­
лией?
СЧАСТЛИВО ДО Б УРИ ТЬ С Я !
Ладно, поспали, пора вставать.
На завтрак опять едят борщ и котлеты. Имеются
и другие блюда. Но, наверное, после смены на буро*?
вой хорош о подкрепиться борщ ом. И тем более —
заступая на смену.
Славное, ясное, теплое выдалось утро. Володя
Стриков нас провожал. В утреннем свете заметнее
стали теки в его глазницах. Устал парень. Да и как
не устать? Мы всего одну ночь скоротали на буро­
вой, и то в самое лучшее, светлое время, даже без
комаров. А у него ночей — сколько было? С двадцать
третьего октября прошлого года...
— Счастливо вам, Володя, добуриться!
Мы долго, долго еще оглядывались на буровую
№ 37. Солнце как раз поднялось вровень с вышкой,
на пятьдесят три метра над землей.
Глеб Горышин
15
Этот
колючий
Мжельский...
С одними и теми же проблемами, перспективами,
коллективами мы часто знакомились дважды: изда­
лека — «крупным планом», как выразился один из
наших собеседников во время встречи с руководите­
лями отраслей, и непосредственно на месте, о кото­
ром шла речь. Так, в Ухте мы впервые услышали
о бригаде буровиков-нефтяников Евгения Мжельского.
Увидели ее групповой портрет на Доске почета
объединения «Коминефть» и долго гадали, который
же бригадир, — все, казалось, подходили под данную
ему в кабинете начальника объединения характеристи­
ку: «Мастер своего дела, человек с крепкой хваткой,
нелегким характером, колючий, настойчивый. Но
только такие на Севере добиваются успеха...» Нас тут
же пожалели — трудно будет разговорить его.
Мы полетели в Усинск с фамилией Мжельского
в блокнотах.
Об Усинске уже пишут как о таежном нефтеграде.
Так — будет. Но пока города Усинска как такового
нет. Есть два поселка — один на крутом берегу реки
Усы, где почти десять лет назад высадился десант гео­
логов; здесь они и обосновались, а потом рядом с
ними расположились еще два управления — вышко­
монтажное и буровое. Здесь есть школа, отделение
связи, магазины, столовые, жилые дома, общежития.
Вот это обжитое место на самом берегу реки, окру­
женное тайгой и болотами, и зовут Усинском.
▲ исконное его имя Балбан Вож — Гнилая Река.
В двенадцати километрах от этого поселка строит­
ся собственно город Усинск, а конкретнее — сейчас
строится один из его микрорайонов, который назы­
вают поселком Пионерным.
Буровой мастер Евгений Мжельский
И раньше в тайге, на Севере, строились города.
Как правило, все они были как бы в двух вариантах —
черновом, временном, и чистовом, чье будущее за­
долго до этого было предопределено генпланом.
Очень трудно было стирать с лица земли эти времен­
ные печати...
Усинск сразу строится как пятиэтажный город. По­
ка «лицом» к тайге стоят первенец — пятиэтажный жи­
лой дом — да школа.
Раньше говорили: сначала нефть, потом все
остальное. Теперь считают: чтобы была большая
нефть, надо создать людям, осваивающим Север, все
необходимые условия для нормальной жизни. А по­
нятие «необходимое» нынче претерпело значительные
изменения. Это не только хлеб да крыша над голо­
вой — так рождался Комсомольск-на-Амуре. Теперь
жизненно необходимыми считаются и молоко, и
апельсины, и книжные магазины с новинками поэзии,
и ежедневные кинофильмы, телевизоры почти в каж­
дом доме. Все это мы видели в Усинске. В поселке
Усинске, где живет Евгений Мжельский.
На 155-й буровой Мжельского не было. Показывая
свое хозяйство, объясняя, как на земле выглядит
«куст» наклонных скважин, бурильщик Владимир Инни-
ков то и дело повторял:
— Жаль, что Мжельского нет... Он бы вам все луч­
ше объяснил... Он бы вам все точнее показал...
Мы нашли Евгения дома. На белесом небе рядом
с долькой какой-то несерьезной и неживой луны але­
ло солнце. Полнеба было окрашено в багрянец, и на
фоне этого живого, все время меняющегося света
причудливой линией горизонта чернела тайга. Стояла
обычная для Усинска белая ночь. У нас в Ленинграде
 так светло не бывает, оправдываясь, объясняли мы
Мжельскому свое позднее вторжение. Попросили про­
щения, что подняли его с постели: завтра мастеру в
шесть утра надо было уже ехать на работу. Предло­
жили встретиться завтра.
— Только не ждите, что я вам буду говорить, что
мы все здесь романтики, что любим преодолевать
трудности. — Да, действительно, колюч Мжельский. —
Все определяет работа. И, между прочим, заработки.
Рекорды! Высокие достижения! За это хвалить нечего.
Приехали — надо дело делать. Хотя — видите вон того
парня! — Он указал на невысокого мужчину, вышед­
шего на соседнее крыльцо с ведром воды. — Вот он —
герой. Видели, какого росточка! ▲ работает за двоих...
Так что если согласны слушать, что я скажу, а не что
вы хотите услышать, давайте встретимся завтра.
На том и порешили.
На следующий день мы встретились в более удоб­
ное для разговора время, и Евгений Михайлович
Мжельский долго и популярно рассказывал нам об
особенностях бурения на Усе.
— Мы приехали в Усинск из Куйбышевской обла­
сти всей бригадой и думали — асы, шапками всех за­
кидаем. А не получилось. Условия бурения оказались
непривычными, трудными. Первые годы — это ясно
только теперь — бурили просто плохо. Делали такие
аварии, что смешно и стыдно вспомнить. Сколько но­
вых долот расклинили! Бурим мы алмазными долота­
ми, они в процессе работы стачиваются, теряют свой
диаметр, тогда приходится поднимать, заменять их
на другие, большего диаметра. Заменим, бывало, и в
скважину с разгона — раз! — ну и заклиним. Ствола-то
не знаем! Теперь эти суженные места расширяем
осторожно, иной раз по двое-трое суток. Авария —
из-за нашей технической безграмотности.
А сколько шарошек пооставляли в стволах! Ша­
рошки — это фигурные насадки на долото. Где-то на
глубине 480 — 500 метров в верхнем пласте (а он тя­
нется до 1500— 1800 метров) есть какой-то твердый
пропласток. Пласт — песчаник и глина, а пропласток
твердый, и так как он всегда появляется неожиданно,
бурильщик может его не почувствовать. Не заметил —
шарошка полетела. Опять подъем, замена — а значит,
простой. Не только мы, все бригады этим грешили.
Теперь верх проходим ротором — все нормально, и
скорость бурения сразу возросла. Раньше за вахту по
два турбобура заменяли. Не бурение было, а смена
турбин. И это когда есть запчасти, а их всегда не хва­
тает. Плохое снабжение запчастями, химреагентами ли­
шает нас уверенности в работе. Какой ни развысокой
квалификации бурильщик, а нет реагентов — и все. Хо­
рошо, что бригады друг другу помогают, а то какие
там рекорды...
Наша бригада работает на Усе четыре года. Ребята
все знающие, специалисты высокой квалификации. По­
тому, наверно, и дали нам бурить эти самые наклон­
но направленные скважины. Первую, 146-ю, мы бурили
почти что на ощупь. Ни инженеры, ни мы к такому
решению готовы не были. Два с половиной месяца
искали нужное направление. И вообще, если бы не не­
обходимость, никаких выгод наклонное бурение не
дает: и медленней прямого, и процентов на тридцать
дороже, и долото полностью не отрабатывается.
Обычно одним долотом работаем двести пятьдесят
метров, а здесь через каждые пятьдесят поднимаем,
чтобы проверить, по нужному ли азимуту идем. Но
только так можно добраться до нефти: кругом болота,
не везде поставишь буровую вышку. Поэтому бурим
«кустом» — шесть скважин расходится из одного
места, шесть вышек стоят на расстоянии прибли­
зительно пятьдесят метров друг от друга. А
'стволы скзажин далеко отходят от вертикали. У на­
шей последней, 155-й, отход от вертикали пятьсот
двадцать метров. Вызвано это, повторяю, необходи­
мостью. При бурении «кустом» наземные работы —
прокладка дорог, подвозка оборудования, перетаски­
вание буровых — сокращаются, но зато усложняется
само бурение. Так что все подлежит счету: что вы­
годней — выкачать нефть за счет удорожания буре­
ния или же затратить деньги на поверхностное об­
устройство!.. На первых скважинах нам было важно со­
брать объективные данные: можно ли бурить на Усин-
ском месторождении наклонные скважины! Поэтому
всю нашу работу можно считать экспериментом.
Правда, он недешево государству обошелся, но мы
доказали, что наклонную скважину можно бурить
быстрее, чем было предусмотрено проектом. 147-ю
скважину мы пробурили на три месяца раньше срока,
пройдя 1621 метр на станок в месяц. Это рекорд для
Европейского Севера. У нас на 147-й с самого начала
все складывалось удачно: ни одной аварии, ни одной
задержки. А на 155-й не так. Бурение — в известном
смысле карточная игра: если уж не везет — пиши
пропало. И снабженцы дважды подвели, и каротаж-
ники прибор свой в стволе оставили, кабель оборвали,
он прилип к стенке — пришлось разбуривать. И мы
сами вал шпинделя оставили. Как теперь ни стараем­
ся — из графика вышли. Да нет, не из планового, а из
того, по которому шли на 147-й. Того, рекордного.
А ведь первое время так хорошо шли — с опереже­
нием...
...В ту ночь, когда мы, обманутые ее прозрачным,
белым сиянием, разбудили бурового мастера Мжель­
ского, у него были особые прмчины для пасмурного
настроения. Оказывается (это мы узнали потом), он
целые сутки не уходил с буровой. А застопорилось
дело из-за того, что буровики разгазировали раствор,
упал его удельный вес, и работа остановилась.
Сам Мжельский точнее других объяснил причину
простоя:
— Мы из-за бедности перебарщивали с КССБ и
поэтому разгазировали раствор. Этот химреагент, вспе­
нивающий раствор, надо бы вводить с пеногасителем,
но его у нас нет. Вот вам и рекорды...
После этой истории понятнее стала нелюбовь буро­
вого мастера к пафосным определениям — «самоот­
верженность», «героизм», которые обычно щедро
отпускаются после установления рекорда. Да, в той
же истории с разгазированным раствором Мжельский
проявил упрямство, настойчивость, самоотверженность.
Но ведь если бы снабжение было лучше, не пришлось
бы прибегать к чрезвычайным мерам.
Колючесть Мжельского, как видите, объясняется н е
только его ершистым характером...
Людмила Будашевская
 НОРМАЛЬНАЯ
И
ногда, чтобы прояснить проблему, ее надо
вывернуть наизнанку или поставить с ног на
голову. Вернувшись в свое исходное — нор­
мальное — положение, эта проблема уже не
будет для нас безоблачно ясной, как прежде;
решить ее, исходя из незыблемых аксиом,
невозможно — надо, оказывается, считаться с местом
и временем действия.
Следуя сему принципу, скажем: аврал полезен. И
добавим: деловитость вредна.
Теперь, когда все стоит на голове, перейдем к кон­
кретном у рассмотрению проблемы.
Время и место действия вам уж е известны —
семидесятые годы, Европейский Север, преимуще­
ственно— Приполярье, огромны й, разворот работ,
сравнимый только с тюменским десять лет назад, но
долженствующий протекать еще более стремительно.
Помните, как за «круглым столом» «Авроры» все
ухтинские промышленные капитаны говорили — «сро­
ки», «темпы», «сроки»?
Мыслимо ли управиться с лавиной дел при ограни­
ченном контроле времени и безграничности необжи­
тых человеком пространств? Здесь и десанты — сей­
сморазведчиков, геофизиков, геологов, изыскателей
и д р уго го кочевого народа — чувствуют себя крайне
неуютно. Но это десанты — за их спиной теплая база,
родной очаг. А ведь теперь замахнулись на освоение
огром ного района тайги и тундры, где ледовитое ды­
хание океана — не красивая метафора, а обжигающ ая
легкие реальность. Теперь планируется и уж е ведется
наступление главных сил — не вылазки разведгрупп, не
высадки десанта. Как сказали бы социологи, в экстре­
мальных условиях люди создают нормальные условия
своей жйзнедеятельности. И не только создают их для
будущ их поколений, но и живут и трудятся сегодня.
А просто жить в-- этих широтах и долготах, в близком
соседстве со студеными морями, испокон веку счита­
лось делом суровым, подвижническим — и для тех,
чьи пращуры лежат здесь на погосте, и для тех, кто
и за рыбой хаживал, и зверя бил, и лес валил. Что ж е
говорить о множестве людей из теплых краев, при­
ехавших осваивать Север!
Экстремальные условия — это не только вечная
мерзлота, снег в сентябре, м орозы за сор ок в январе,
бездорожье. Это и все издержки громадного наступ­
ления с отставанием служб тыла, нехваткой материа­
лов и запасных частей, острейшим дефицитом жилья.
И — повторим — в этих условиях надо не только на­
ступать, осваивать, то есть совершать нечто героиче­
ское, но и выполнять план добычи нефти и газа. План
отнюдь не заниженный, без какого-либо поправочного
коэффициента на освоение.
Теперь пора поговорить об авралах. Конечно же,
аврал вреден. Автор помнит, что в начале заметок он
утверждал обратное. Что ж, разберемся в этом про­
тиворечии.
Есть аврал — и аврал. Аврал, проистекающий от
беспорядочности, неразберихи, непродуманности. Всех
вынуждены свистать наверх, чтобы вытащить, скажем,
бегемота из болота или цех из прорыва. Не пришлось
) бы свистать в боцманскую дудку, если бы за бегемо­
том лучшее присматривали, если бы цех работал строго
по гра ф и ку^б ез штурмовщины.
Н о есть и другой аврал — на флоте, когда всех
«свистают наверх», чтобы всей командой прибрать
18
РАБОТА В
корабль до блеска. Только у моряков, пожалуй, сам
термин «аврал» — и то, что за ним стоит,— не взят под
подозрение. Все остальные, даже самые закоренелые
авральщики, теоретически против аврала. Не будем
нарушать традицию и назовем увиденный нами раз­
ворот работ на Европейском Севере не авралом, а
штурмом. Но экстремальные условия от этого нор­
мальным** не станут. И работают люди на Севере в
семидесятых годах в экстремальных условиях. Так пи­
шут социологи. Виктор Александрович Холодков,
тридцатилетний бригадир-монтажник из Усинска, гово­
рит об этом иначе: «Авралим потихонечку». Он имеет
в виду и конкретное дело, коим занята сейчас его
бригада, — монтаж дожимной насосной станции, и го­
ды своей работы на Севере. Виктор осваивал Вук-
тыл, тянул трубу «Сияния Севера» на участке Вуктыл—
Ухта. Потом тянул другую т р у б у — по ней потекла
в Ухту усинская нефть. Теперь вот обустраивает Усин-
ский промысел.
— Ребята, с которыми я работал на трассе газо­
провода, в Усинск не поехали, подались под Вологду.
Их м ож но понять — наше управление переключили на
земляные работы, изоляцию, а монтажник хочет все­
гда оставаться монтажником. Я тоже ушел — к нефтя­
никам, но монтажником, разумеется, остался. С Се­
вера я никуда не собираюсь. Потому что Север пре­
красен, когда к нему привыкнешь...
Виктор Холодков, кемеровский паренек, мечтавший
о карьере солиста оперетты и учившийся пению в Ле­
нинграде (в певцы не вышел — надорвал связки), окон­
чил индустриальный техникум и получил диплом тех-
ника-сварщика. Восемь лет он на Севере. Привык к
Северу. Привык и авралить потихонечку.
Зимой монтажники положили на дно Колвы д ю кер
для перехода нефтепровода через реку. Прямо на
лед запускали экскаватор и со льда укладывали трубу.
«За сор ок восемь часов, — вспоминает Холодков,—
управились с д ю кером . Включая все подготовительные
работы». Его бригада должна проложить еще один
дю кер, заниматься обвязкой скважин, а пока монти­
рует насосную станцию.
Начальник Усинского НГДУ (нефтегазодобывающего
управление) не нарадуется на Виктора Холодкова:
— Сварщики себе цену знают, к ним не подступись,
если дело не терпит отлагательств и требуется пора­
ботать сверх положенного. А Холодков не капризный,
всегда войдет в положение. Если надо — и до две­
надцати ночи работает. Специализируется у нас на
авральных работах.
Холодковых уважают -рабочие, ценит начальство.
С ними легче выходить из всевозможных прорывов.
Но их ш ирокими спинами иной раз легче прикрывать
как ширмами чьи-то недоработки и упущения.
Лично к Виктору Александровичу ни его началь­
ство, ни мы никаких претензий не имеем. Неизвестно,
какой бы из Холодкова получился Зупан или мистер
Икс, а монтажник он превосходный, человек — надеж­
ный. М ож ет быть, его формула ч<авралим потихонеч­
ку», соединяя несоединимое, и означает н о р м а л ь ­
н у ю работу в э к с т р е м а л ь н ы х условиях освое­
ния Севера...
На м ягком , вязком грунте и человек проваливается,
не то что техника. М онтажники, подложив бревна, ра­
ботают в две смены. Очень нужна промежуточная на­
сосная станция. Дело в том, что давления пласта уже
не хватает, чтобы- толкать нефть от скважины до го­
ЭКСТРЕМАЛЬНЫ Х
ловных сооружений. Поэтому и необходима дожимная
станция.
Когда-то сегодня Холодков доберется до своего
вагончика на головных? Девятый час вечера... Оседают
под трактором бревна. Липнут к вспотевшим лицам
двукрылые кровососущие. «Взяли!» — командует Хо­
лодков, закрепляя трос. За спиной у него Колва, на
ее правом берегу будут давать нефть четырнадцать
скважин.
Тут, на Усе, не один Холодков с Вуктыла. И хоть
Вуктыл по-прежнему не тыл, передовая сейчас на Усе.
Но не настаивайте на этом, коли пути-дороги сведут
вас с Василием Сергеевичем Векшиным. Он был на
Вуктыле, когда само имя «Вуктыл» гремело повсюду.
Он остается на Вуктыле, когда начинает греметь Уса.
Он ничего не имеет против Усы, но ближе всего ему
Вуктыл с его ш ирокой автострадой, серебристыми
СП, вольной Печорой и крутояром над рекой, откуда
он ежеутренне обозревает леса и долы, выскочив из
своего холостяцкого вагончика.
Векшин умеет оперить слово рифмой, развеселить
приунывших, одернуть горлопанов. Как рыба в Печо­
ре, чувствует он себя на юру, среди людей, в кр уго ­
верти больших и малых дел. Очень хорош о представ­
ляешь себе строителя Векшина комсомольским вожа­
ком первых пятилеток и л и — еще раньше — красным
конником. Даешь Перекоп! Даешь М агнитку! Даешь
Вуктыл!
Он и в самом деле был комсомольским вожаком,
первым начальником штаба ЦК ВЛКСМ на Всесоюзной
ударной комсомольской стройке — газопроводе «Сия­
ние Севера». И в бытность начальником комсомоль­
ского штаба, и на строительстве самого северного
в стране — после норильского — газопровода М ед­
вежье — Надым, и здесь, где он почти два года рабо­
тает заместителем начальника треста «Вуктылстрой»,
Векшину приходилось авралить. Но он, с его кипучей
натурой, вроде бы специально приспособленной для
авралов, их категорический, принципиальный против­
ник.
Он и сейчас может сказать зажигательное слово,
как в начале строительства газопровода, и при необ­
ходимости поднимет людей в атаку, но он твердо
убежден, что иные — совсем не авральные — методы
нужны в устройстве жизни, ведении хозяйства, строи­
тельстве. И тем более это необходимо, когда ведется
ш ироким фронтом наступление на Север.
Он сознает, что руководителю организации, пред­
приятия ненормально подменять собой диспетчера,
снабженца, но вынужден частенько брать на себя их
обязанности. У того же снабженца нет его диплома­
тических способностей, напора, авторитета, чтобы вы­
бить или выменять у соседа дефицитные материалы.
Векшин вынужден порой вмешиваться во все, но тя­
УСЛОВИЯХ
готеет он к расчету, пунктуальности — к грамотному,
нормальному ведению дела. А тяготеть к чему-то для
людей типа Векшина — значит бороться, отстаивать
свою правоту, зазывать в свой стан волонтеров.
«Даешь расчет и деловитость!» — вот кредо Васи­
лия Сергеевича Векшина, недавнего начальника ко м ­
сомольского штаба, ныне одного из руководителей
вуктыльских рабочих.
Трест, где работает Векшин, ведет только промыш­
ленное строительство: внутрипромысловые дороги,
СП — сборные пункты, компрессорные станции. Д р у ­
гая организация — комсомольско-молодеж ное СУ-15
ухтинского треста «Ж илстрой»— возводит многоэтаж­
ные жилые дома, детское объединение с зимним са­
дом, школу с бассейном, больницу, спортивный ком ­
плекс. Жилищная проблема, рассказывают старожилы,
теперь стоит на Вуктыле не так остро, как в шестьде­
сят девятом. Но до нормы еще далеко. В самых
дискомф ортных условиях, точнее, в сборно-щитовых
домах (окрещ енных здесь сборно-щелевыми) и в м е­
таллических вагончиках живут сами строители. Но не­
долго им осталось терпеть: через два года, считает
Векшин, строители промышленных комплексов сде­
лают свое дело и совсем уедут отсюда.
Возможно, года через три Василий Векшин будет
воевать за расчет и деловитость где-нибудь еще се­
вернее Вуктыла, в районе Василковского месторожде­
ния... Но может быть и так, что подтвердятся предпо­
ложения ученых, глубинные скважины вскрою т на
Вуктыле, в девонских толщах, продуктивные пласты, и
тогда Векшину придется надолго задержаться в Вук­
тыле.
Текучка здесь еще велика, хотя и меньше, чем
в шестьдесят д евятом ,— больше у строителей, гораз­
до меньше у промысловиков. Уезжаю т отсюда
в основном люди, не выдержавшие первого года ра­
боты.
— Да что там года, один москвич и недели не вы­
д е р ж а л !— ухмыляется Векшин.— Приехал он 8 коман­
дировку в январе, а тут жахнул м ороз под пятьдесят.
Он в свой «Посылторг» отбил телеграмму: «Нахожусь
СП-3. М ороз 48. Работать невозможно. Есин». В «По­
сылторге» страшно рассердились: отправляли сотруд­
ника в Вуктыл, а он махнул на станцию «Северный
полюс-3». Запрашивали, когда он лег в дрейф и как
его'снять со льдины.
СП-3 — сборный пункт газа номер три. На СП, на
компрессорны х станциях и трудится самый постоян­
ный контингент. «Наш золотой фонд, — говорит Але­
ксей Рябенко, секретарь объединенного комитета ком ­
сомола Вуктыла. — М ногие возвращаются к нам м
после армии».
Сам Рябенко после окончания училища в М айкопе
три года был оператором на СП-2. Панических теле­
грамм домой не отправлял, хотя после Майкопа Вук­
тыл выглядел Северным полюсом. Два года назад
комсомольцы избрали Алексея секретарем объеди­
ненного комитета — на правах райкома. Раньше Рябен-
к о с л е д и л за тем, чтобы выйти на минусовую темпе­
ратуру,---при которой отделяются ^газ, конденсат и во­
да. Теперь он озабочен тем, чтобы вывести все дела
на плюсовую, объединяющ ую людей температуру.
Сам студент-заочник Ухтинского индустриального ин­
ститута, Алексей Рябенко хлопочет, чтобы в Вуктыле
открылся свой учебный пункт, где вчерашние школь­
ники. становились бы каменщиками, бульдозеристами.
19

Надо полагать, комсомольцы Вуктыла добьются от­
крытия такого пункта. Они настойчивы и азартны
в работе, комсомольцы Вуктыла. Они умеют делать
дело, умеют и подать себя в лучшем виде, впрочем,
не скрывая теней. Вуктыльская агитбригада во весь
голос и на всю страну сказала о своем знаменитом
северном поселке, об известном газопроводе на
XVII съезде комсомола.
Агитбригада, лауреат всесоюзного конкурса, — это
прекрасно. Эстрадный ансамбль газовиков — это хо­
рошо. Самодеятельный ТЮЗ — превосходно. Но —
трудно достать билеты в кино: на четырнадцать ты­
сяч жителей в Вуктыле всего четыре маленьких клуба.
Но — молодым негде заниматься спортом: на прими­
тивном стадиончике м ож но бегать, прыгать и играть
в-футбол лишь с известным риском.
Свет и тени. Тени, как известно, исчезают в пол­
день, а Вуктыл еще в утренней поре. Будет летом
t975 года спортивный комплекс с несколькими залами
и; плавательным бассейном. Будет скоро и большой
клуб «Строитель».
Алексею Рябенко есть с кем посоветоваться на
Вуктыле. Рядом с ним живут ветераны вуктыльского
комсомола — первый начальник штаба ЦК ВЛКСМ на
строительстве газопровода Векшин и первый ком сорг
Коми обком а комсомола на этой стройке Леонид Ф е ­
дорович Козлов, ныне секретарь парткома треста
«Вуктылстрой». Не оставляет своим вниманием Вуктыл
и Павел Болкисев, нынешний начальник штаба ЦК
ВЛКСМ. Не дает почить на лаврах вуктыльскому ко ­
митету Ухтинский гор ко м комсомола,
Усинск — тоже как будто не пасынок и не сирота.
Его строительство объявлено в декабре 1970 года
республиканской ударной комсомольской стройкой.
Им — по комсомольской линии — занимаются и в об­
коме и в гор ко м е. Но Сыктывкар и город Печора да­
лековато отстоят от Усинска, а таких вот советчиков
п сотоварищей, как Векшин, Козлов, Болкисев с их
опытом комсомольской работы, зрелостью и не остыв­
шим энтузиазмом у усинской молодежи пока нет.
Правда, секретарь Усинского комитета комсомола
Александр Бобров не жаловался на отсутствие под­
д ерж ки партийной организации или администрации
управлений. О днако усинский секретарь мечтает о
большем размахе, о более высоком ранге стройки:
— Ездил я в Сыктывкар, на Всесоюзную ударную
стройку — лесопромышленный комплекс. Так это ж со­
всем другое дело — размах, заинтересованность у ре­
бят больше. Штаб ЦК ВЛКСМ — солидная организация.
Она и в производственные дела ныряет, а у нас сей­
ч а с— где нырнешь, там и вынырнешь.
Разворот работ на Усе нарастает. Возможно, что
Центральный Комитет комсомола — придет время — и
20
переведет республиканскую ударную в высший ранг.
Но как бы то ни было, ясно, что Усинский комитет
комсомола обязан «нырять» и в производственные
дела.
Вернувшись в Усинск с XVII съезда ВЛКСМ, его
делегат Ольга Леонова, оператор по исследованию
скважин, рассказала на комсомольском собрании
о великолепном опыте участия комсомола и молодежи
в хозяйственном строительстве, в крутом повороте к
повышению эффективности народного хозяйства на
основе ускорения научно-технического прогресса —
обо всем, что узнала в Москве. Особенно запомни­
лись ей слова Леонида Ильича Брежнева о том, что
хозяйственные кадры, общественные организации
«должны быть еще более внимательными к комсомо­
лу, привлекать его к своим делам, поддерживать его
начинания, оказывать необходимую помощь».
Методы привлечения комсомола к строительству
города в тайге, обустройству нефтяного промысла,
формы поддержки молодежи в ее начинаниях опре­
деляются конкретными условиями. Нелишне вспом­
нить и местный опыт — скажем, вуктыльский, где ком ­
сомольцы с пользой для дела «ныряют» в производ­
ство. В отличие от газа и нефти опыт нельзя транспор­
тировать по трубопроводам, но для его передачи есть
разнообразные каналы. Сейчас ж е создается впечат­
ление: Усинск и Вуктыл ревниво присматриваются
д руг к другу, но взаймы ничего не берут. Пока,
естественно, займы могут быть односторонними: Вук­
тыл — Усинску, но скоро, надеемся, опыт пойдет и
в направлении от Усинска к Вуктылу.
Мы привычно пользуемся сочетаниями «богатый
опыт», «ценный опыт», «тюменский опыт», «вуктыль­
ский опыт». И, не правда ли, как-то безлично, неоду­
шевленно представляем себе этот опыт? Задумываясь
над самим феноменом опыта, мы полагаем такое
представление естественным: ведь опыт — это продукт
практики, анализа, нечто вроде гигантских подземных
резервуаров для хранения газа, которые образуются
на Вуктыле. Однако, продолжая размышления, прихо­
дишь к простому заключению — человеческий опыт
в любой сфере деятельности прежде всего персони­
фицирован, личностен. Богатейший тюменский опыт, на
который постоянно ссылаются на Тюмени-второй, —
это и бурильщ ик из Усы Владимир Инников, прошед­
ший выучку в прославленной бригаде тюменского ма­
стера, Героя Социалистического Труда Сергеева; это
и начальник Усинского НГДУ Василий Василье­
вич Колмыков, приехавший на Усу с берегов Оби; это
и начальник ордена Трудового Красного Знамени
объединения «Коминефть» Лев Дмитриевич Чурилов,
недавний руководитель «Юганскнефти». Такие же
персоналии м ож но привести, расшифровывая и дру­
гие притоки опыта на Север, — из Татарии, Башкирии,
Куйбышевской области, с Кавказа приехали в респуб­
лику Коми добытчики нефти. Они принесли нажитое
годами мастерство, хватку и предприимчивость истин­
но деловых людей.
Кажется, подошел черед объяснить, почему ж е не­
обходимейшее качество — деловитость — бывает ино­
гда вредным.
В последний, девятый день нашей поездки в Коми
АССР мы зашли попрощаться в кабинет Чурилова. До
этого мы летали на промысел вместе с начальником
объединения, долго беседовали с ним и его товари­
щами и вроде бы составили довольно ясное представ­
ление о тридцатидевятилетнем руководителе нефтяной
промышленности северной республики. В самых об­
щих чертах оно было таким: Чурилов — руководитель
ш ирокого кругозора, остро, современно мыслящий,
словом, воплощение деловитости и рационализма. Но,
в отличие от иного буки-рационалиста, нервного фа­
натика, Чурилов — обходительный, общительный, рес­
пектабельный рационалист, чуждый всяких сантиментов
в деловых отношениях. Так, повторяю, казалось. Но
перед самым нашим отъездом Чурилов неожиданно
открылся в новом качестве. Спрашивал нас, спраши­
вал: кто понравился, кто не понравился, что запомни­
лось и т. д. — и вдруг сказал об одном нашем общ ем
знакомом, руководителе крупного предприятия:
— Придется его с работы снимать. Он жестковат,
да что там жестковат — груб в обращении с подчинен­
ными. Не способен собрать вокруг себя людей. Не
поймет никак, что доброго слова человеку ничто не
заменит. Особенно у нас, на Севере, где люди испы­
тывают столько тягот.
Вот тебе и рационалист, вот тебе и воплощение
строгой деловитости!.. Д оброе отношение к людям,
способность добавить тепла окруж аю щ ей его жизни
Чурилов считает непременным профессиональным ка­
чеством руководителя.
Совсем недавно, 20 сентября 1973 года, Чурилов
занял кабинет начальника объединения «Коминефть».
До этого ворочал на Тюмени такими миллионами, ка­
кие здесь еще только в проекте. «Юганскнефть»
ПРО ДОЛЖ ЕНИЕ С Л Е Д У Е Т
Вот вы и прочли очерки, написанные
авроровцами после поездки на Север — в
Ухту, Усинск, Вуктыл...
Не стану говорить то, что принято в таких
случаях: очерк — разведка нового жизненного
материала, обещание будущей прозы, будущих
стихов — конечно, это так... Замечу другое:
рассказывать о сегодняшнем дне, о стройках,
о социальном и духовном развитии общества —
и обязанность литератора, и честь для него.
Словом, как сказано у Ленина: «Мы должны
делать постоянное дело публицистов — писать
историю современности и стараться писать ее
так, чтобы наше бытописание приносило
посильную помощь непосредственным
участникам движения...»
Редакция журнала «Аврора» и объединение
« Коминефть» заключили договор
о творческом содружестве. И наша поездка на
Север, и читательская конференция в Усинске,
и очерки, которые вы прочли, — первые шаги
на пути этого содружества.
Журналисты, писатели « Авроры» еще не раз
побывают у нефтяников и газовиков
Европейского Севера. Все, перед чем мы в
долгу, — от ускользнувшей детали пейзажа
до новых явлений в жизни северян, — все это
еще найдет место на страницах журнала.
Я пишу эти строки, и в памяти всплывают
давала по семнадцати миллионов тонн нефти,
а вся республика Коми только сейчас вышла на ру­
беж восьми миллионов.
Очевидно, м ож но было сильной рукой (а реши­
тельности и твердости Чурилову не занимать!) пере­
строить все по образцу и подобию Тюмени. Но Тю-
мень-вторая, как мы уж е знаем, по многим парамет­
рам отлична от первой. Реалист Чурилов действует
строго применительно к конкретны м условиям. Не па­
никует, видя, как здорово еще отстают тылы, но тех,
кто пытается сыграть на этом и, к примеру, оправ­
дать свою нерасторопность в сооружении причала на
Усе, живо приводит в чувство. Ритм его собственной
жизни ныне сопряжен со стремительным разворотом
работ (его любимые слова — «разворот работ»). Он
знает, что во время штурма Севера аврал иногда не­
избежен и даже полезен, что деловитость, лишенная
доброты, человеческого участия, вредна и опасна.
А в принципе Чурилов, конечно, против авралов и
за деловитость.
С ним нельзя не согласиться — в принципе.
Алексей Самойлов
эпизоды, о которых в будущем, конечно же,
надо бы рассказать подробнее.
...— Тайга поредеет, — говорит вертолетчик,—
и начнется лебединое местоI
В рыжеватых подпалинах, болота внизу
словно чеканка по меди, и там, в желтовато­
красной глубине, парами — белые точки:
лебеди...
— Железная дорога Сыня — Усинск, —
добавляет вертолетчик, — вот здесь и
пройдет...
...Гостиница в Усинске — длинное деревянное
здание. Маленькие комнаты; марлевые пологи
над кроватями — от комаров...
Дежурная закрывает с утра гостиницу на
ключ и уходит.
— Не было случая, — объясняет она,— чтобы
кто-нибудь из командированных, здесь
проживающих, днем возвращался. Улетят на
буровые — и до поздней ночи!у
...Рассказывают:
— В Усинске сейчас двенадцать тысяч
жителей. Очень много молодых семей. Браки
зарегистрированы уже здесь, в Усинске. А
разводов — ни одного!..
Да и мало ли их, этих эпизодов, которые
требуют быть замеченными, обдуманными,
«запечатленными»!
XXIV съезд КПСС, ставя задачи перед
советскими писателями, указал и на
необходимость « всемерно укреплять
содружество творческих работников
с производственными коллективами».
Содружество «Авроры» и нефтяников Севера
будет укрепляться!
Владимир Торопыгин
Леонид Хаустов
Первый пост
Где струится,
в воздухе алея,
Знамя,
Где курантов- слышен звон,
Молча постоять у Мавзолея
На скрещенье судеб и времен.
Сердцем ощутить, что грудь вдохнула
Площади всю ширь и красоту,
И дождаться смены караула,
Что стоит недвижно на посту.
И душа, полна любви,
ликует:
Словно сыновья мои идут.
Их шаги с одним сравнить
могу я —
С величавой поступью минут.
Будем жить!
С площадей Ленинграда
Пареньком молодым
Я Бадаевских складов
Видел огненный дым.
Занимая полнеба,
Словно фронт грозовой,
Он по-странному немо
Проплывал надо мной.~
Там сгорали запасы,
Что мы впрок берегли,
А как это опасно —
Разве знать мы могли?
Порождением ада
Стыл блокадный рассвет.
Было выстоять надо,
А запасов-то нет.
Гак под каменным небом
Той блокадной зимой
Я постиг цену хлеба,
Цену жизни самой!
Быть всегда в непокое,
Быть всегда* как в бою “
Наше дело такое,
Я на том tr стою.
Дорог сюда будет много
Их убило одной шрапнелью.
Их накрыли одной шинелью.
22
Их зарыли на поле боя
Рядом с точкою огневою.
Ни отметинки, ни указки,
Кроме ржавой солдатской каски.
Их, убитых одной шрапнелью,
Под истлевшей нашли шинелью.
В жизни все у них общим было:
Совесть,
ненависть,
даже сила.
За Россию — одна тревога.
...А дорог сюда будет много!
Город Любим
Город называется Любим.
Звезды ярославские над ним.
Мне пройти бы улицей пустой
Вдоль домишек и наметов белых,
Постоять бы у калитки той,
У твоих рябин оледенелых.
Смутная тревога ожиданья,
Даже сам не знаю, отчего,
Городом любимого названья
Встала возле сердца моего.
Горы тихо вверяются мраку,
И становится море темней.
На далеком мысу, как по знаку,
Загорается строчка огней.
И живет и волнует она
Неким смыслом, в нее заключенным.
То ли грусти какой-то полна,
То ли радости неизреченной...
Будд я за туманами дней
Над Невою бродить в одиночку
И твердить эту строчку огней
Как еще нерожденную строчку.
Оставляя все без перемены,
День прошел.
Обыкновенный день.
Были те же окна, те же стены,
Только расцвела у нас сирень.
День как день,
В котором все привычно:
Сигареты и рабочий стол.
Только вот работалось отлично,
Так, что незаметно день прошел.
За домами солнце закатилось,
Потемнела облаков гряда...
Что ж со мною все-таки случилось?
День прошел.
Ушел...
и навсегда!
В четыре строка
*
Я не был к жизни никогда глухим,
И слово «сочинять» — не принимаю.
Мне кажется, что все мои стихи
Я не пишу, а трудно вспоминаю.
* Вставало солнце серое и сиротливо
Ничего иного не прошу:
Дай побыть с родными именами.
Я, подобно дереву, дышу
Листьями своих воспоминаний.
*
Только правда всему награда.
Все получится, если взяться.
Ничего бояться не надо,
Надо — ничего не бояться!
Елена Игнатова
♦
Мне говорят: «Россия — Волга».
Другое памяти милей:
Роса вечернего проселка
И зябь осенняя полей,
Изба, конек замысловатый.
Козленок шустрый у ворот,
На притолоке: « сорок пятый» —•
Отмечено — постройки год...
*
Наверное, простой вопрос
У вычурной латой ограды,
Где прутья — вопросительные знаки,
А промежутки затянул мороз.
Наверное, дела легки
У женщины, взглянувшей мимоходом.
Она красива. Под платком пуховым
Ее глаза прозрачны и горьки.
Наверно, зимней сухости налет
Привел к тому, что люди подобрели,
Звенит и празднует над городом Растрелли,
Сухое пламя согревает рот.
Когда осенний, с червоточинкой, пейзаж
В воде змеится, — точно карандаш
Единым взмахом, росчерком случайным
Его изобразил таким печальным, —
Я ближе подхожу к воде. И вот
Из тины луч колеблется, встает:
Там рыбий дом, там зимнее тепло,
Там тиною фонарь-заволокло,
Старинный, с позолотой..* Впрочем, нет —
Жестянка...
Между парками ==просвет»
Как будто в теле дышащем природы
Раздвинул кто-то ребра — и морозом
Дохнул... И лишь на краешке залива
Тянулось кончиками пальцев до земли.
Пришла зима.-,
В распоротом клиньями парке
Кузнечик спеленут в листе.
Мы все заслужили подарки
В осенней сквозной темноте.
Обновка в пруду на-глубинке,
Презенты в речной чешуе,
И первые скользкие льдинки
В медлительной невской струе.
Но я себе выбрала сразу
Подарок — ищите ценней:
Два желудя, два черноглазых
У самого входа в Лицей.
Широк - в "жеят вечерний свет—
Айна Ахматова
Уже в природе нет душа,
Она потеряна у леса,
И тени падают- отвесно,
И под ногою ласт шуршит.
Уже в ручье движенья нет:
Он непрерывен как дыханье...
Сгущаются слова в гортани:
«Широк и желт вечерний свет...»
Пришел сентябрь. ?И пора
По внутреннему-iраспорядку
Теперь начаться-веЧёрам,
Где авторучка и тетрадка
главенствуют...
23
 Андрей Битов
Что было, что есть9что будет...
(ИСТОРИЯ ОДНОЛЮБА)
ПОВЕСТЬ
Рисунки Феликса Браславского
Давненько меня не было... На пыльном, мертвом
столе лежало письмо. Я повертел в руках пухлый
конверт — по этому адресу мне уже никто не писал...
Почерк показался удивительно знакомым, но воспо­
минание упиралось во что-то в прошлом и дальше
не шло — нет нестерпимее усилия! Я разорвал кон­
верт — в нем оказался еще один с перечеркнутым
адресом, с ярлычком «не проживает», а в том, в свою
очередь, как Кощеева душа, третий, невостребован­
ный на столичной почте, со штемпелем возврата.
Письмо всплывало ко мне из глубины слежавшихся
уже в прошлом дней — я отдирал слой за слоем.
Последним оказался тощий листок — письмо было
на дурацком бланке какого-то отеля:
Сэр!
Слышал, ты уже во престольном граде?! Сообщи
адресок! если имеешь? на всякий случай!!.. Ибо!
вскоре! начнем! непосредственную организацию под­
готовки к обсуждению проекта начала приступа
к созыву встречи!! — посему нужна будет? опера­
тивность! ( Надеюсь, тебе понятно, что мы gradua­
ted вот уже 20! (прописью — двадцать!) не рублей,
а лет назад???)
По предварительным данным, будет или дача или
отдельный зал одного из домов некоего творческого
союза. Вчера забегал по этому поводу к небезыз­
вестному тебе Леве О-ву. Не застал. Он передает
тебе множественные приветы (sic!). Засим
Михаил М.
P. S. День встречи (Д = d a y ) — 8 июня.
М... Митишатьев! А х ты, господи! Хлопотун... Еще
бы мне не был знаком этот почерк! На парте, через
плечо, в чужую тетрадь... Двадцать лет тому... па­
мять была еще почти пуста. Где он эти бланки-то раз­
добыл? Все такой же — таинственность во всем, зна­
чительные намеки... И всего лишь вечер встречи...
Всего лишь... а двадцать лет, между тем, прошло. Кто
скажет, что это мало?
А Лева-то, Лева!.. Одоевцев, мой старый прия­
тель... Они опять с Митишатьевым вместе — вот что
интересно. Чем-то они всегда были связаны, враж­
дуя. Что-то притягивало Леву в этом монстре. Что-то
между ними было, какая-то странная, тогда такая
непонятная, такая прозрачная теперь история... С ка-
ким-то колечком...
Так все изменилось! О любимом учителе вспоми­
наю с содроганием, о врагах — с любовью. От кого-
то осталась лишь слабая улыбка в полусветлом ко­
ридоре — он-то и был самый лучший человек, посто­
» Эак. Ш
ронился. Ничего больше о нем не помню. А его уже
нет.
В комнате запахло мокрым мелом, тряпкой, клас­
сной доской... я помолодел на двадцать лет. Кто ска­
жет, что это мало, если, когда мне было столько,
сколько Леве, а Леве было семнадцать, то тех, кому
сейчас семнадцать, еще вообще не было? И им тем
более невдомек, если даже у меня стерлось, на­
сколько все было другое, когда мы были такие, как
они. Теперь уже требуется пояснять, что Лева жил
и учился в эпоху раздельного обучения (мальчиков
и девочек), то есть школа в наше (то есть в то) вре*
мя была отделена от предстоящей по окончании
жизни даже и еще более, чем сейчас. Что говорить,
и деньги тогда были другими, большего формата, но
меньшего номинала... Так что, когда я (или Лева)
мучился насчет раздобыть пятьдесят рублей, то это
не то, что пятьдесят рублей сейчас, а так — рублей
пять по-нынешнему. А вот то, что пять рублей те­
перь — ни для кого не серьезно, а пятьдесят тогда мог­
ло быть очень даже для нас серьезно... этого уже
совсем не объяснишь тому, кто этого не помнит,—
ВРЕМЯ!
Вот секрет возраста, каждым человеком достиг­
нутого : только вспомни как следует все как было —
даже на день вспять я не хотел бы вернуться.
Я помолодел на двадцать лет — с тем, чтобы тут
же постареть на те же двадцать, но в одну секунду...
И мой вот этот день — сегодня — показался мне
вдруг куда более удачным, чем я привык думать.
Нет, что и говорить, нечего бога гневить... Зря мы
не ценим, что благополучно пристали к безымянно­
му берегу СЕГОДНЯ.
Что было...
В жизни Левы Одоевцева, из тех самых Одоевце-
вых, не случалось особых потрясений — она в основ­
ном протекала Образно говоря, нить его жизни мер­
но струилась из чьих-то божественных рук, скользи­
ла меж пальцев. Без излишней стремительности, без
обрывов и узлов, она, эта нить, находилась в ров­
ном и несильном натяжении и лишь временами не­
много провисала.
Собственно, и принадлежность его старому и слав­
ному русскому роду не слишком существенна. Лева
рос в так называемой академической среде и с дет­
ства мечтал стать ученым. И был он скорее однофа­
мильцем, чем потомком,
25
 До этой истории с кольцом, быть может, и ниче-
го-то с ним не случалось...
Да и эта история, может, не так характерна, как
мне кажется... В таком случае она чрезвычайно сим-
волична. Словно это кольцо — первое в цепи, словно
с него все и началось, то есть именно с этого витка
весь его сюжет начал свертываться кольцами, обра­
зуя как бы бухту каната или спящую змею. Причем
верхнее кольцо так же ровненько укладывалось на
предыдущее, как то, в свою очередь, на еще предыду­
щее, как все они, скапливаясь, лежали на первом
кольце. К тому же история эта и действительно —
о кольце, о самом обыкновенном обручальном кольце
(«желтого металла», как выразился бы следователь),
о круглом дутом колечке, которое носила на своем
пальце женщина Фаина.
Начать же эту историю можно с того, что, выйдя
из класса, где проходил последний экзамен на атте­
стат зрелости, выйдя из класса после того, как им
объявили оценка за этот последний экзамен, все
вдруг закурили. Лева был удивлен: он никак не
предполагал, что все в клас'се курят. Оказалось, суще­
ствовала даже договоренность, что все закурят имен­
но в этот момент,— один Лева, по какой-то случайно­
сти, не был этой договоренностью охвачен. Каждый
достал свою пачку н закурил свою сигарету, в боль­
шинстве — неумело. Митишатьев встряхнул свою
пачку н предложил 'Леве* И Лева взял. Это была па­
пироса «Север».
Экзамен же этот последний был «История СССР»,
и Лева получил пять, а Митишатьев, единственный
в их сильном классе,— три, потому что предмет этот
увлек его вдруг своей тайной и все экзамены провел
он за чтением старинного Карамзина, что было в то
время по меньшей мере странно. Таким образом,
в билетах он знал одни лишь третьи вопросы, и те —
совершенно не в том виде. Лева же успел прочесть
лишь «Краткий курс», а третьего вопроса у него не
спросили вовсе. Итак, испытывая скрытое небольшое
торжество над Митишатьевым, Лева тоже взял па­
пиросу, и когда сумел не поперхнуться от первой
затяжки, некая даже гордость, вместе с головокру­
жением, охватила его, и тут он вдруг почувствовал,
что наконец-то со школой — все.
Так и соединилось в его памяти на всю жизнь
ощущение первой затяжки с окончанием школы. Все
поплыло перед глазами, и он вдруг испытал легкость
необыкновенную, ему показалось, что он не прошел,
а перелетел солнечный, вытоптанный школьный двор
и очутился с Митишатьевым на улице. «Напиться
бы »,— сказал Митишатьев, мрачный от своей тройки.
«А что, не мешало бы »,— радостно сказал никогда
не пивший Лева и удивился. Он словно впервые очу­
тился на открытом пространстве ж сразу ^подставился
всем ветрам.
Митишатьев тут же договорился, что Лева купит
за них обоих, потому что у Левы деньги были, а
у Митишатьева не было. «Будут настоящие женщи­
ны,— сказал он,— француженки». «Как — францу­
женки?..» — задохнулся Лева. «Студентки инъяза».
Но и «студентки» прозвучало для Левы как «курти­
занки». Одна из них, как сказал Митишатьев, была
даже замужем.»
И Лева уж е не столько одалживал Митишатьев?
деньги, сколько сам становился навек ему обязан­
ным. Потому что все ото Леву, что естественно, не­
обыкновенно занимало, н ничего э т о г о он не знал,
а Митишатьев, много раньше Левы начавший продви­
гаться во всех э т и х вопросах, никогда раньше Леве
подобных' предложений не делал, а намеки Левины
и редкие и робкие напрашивания с ухмылкой обхо­
дил, чем и обижал его* оставляя наедине с достоин­
26
ством, которым тот почти уже готов был пожертво­
вать...
Теперь же все обстояло иначе. Они уговорились
встретиться вечером, и Лева, закурив еще одну ми-
тишатьевскую папиросу, ушел домой — и не ушел, а
снова полетел, как бы уносимый всеми открыв­
шимися вдруг ветрами, в сторону дома...
Весь день он чистился и скоблился и за час до
условленного часа уже кружил, порхал, попыхивал
только что купленными сигаретами с золотым обод­
ком и успел облететь один и тот же квартал раз сто,
пока подошел не спеша Митишатьев.
В пустоватой комнате оказались три девушки —
обозначим их условно: черненькая, беленькая и го­
лубенькая. Говорили они по-русски (Леве непременно
казалось, что они будут говорить только по-француз­
ски — тут он мог блеснуть, потому что, усилиями ро­
дителей, владел этим наречием своего рода). Время
было еще кое-как заполнено, пока Митишатьев здо­
ровался сам, знакомил Леву, Лева пожимал непри­
вычные ладошки и выдерживал взгляды; потом он
извлекал бутылки, два муската, который, как слы­
шал Лева, так любят дамы, что теперь показалось
Леве нелепым, хотя это он сам покупал их; время
опустело, и он вдруг смутился.
Митишатьев тут же предоставил его самому себе,
заговорив в уголке сразу с черненькой и беленькой.
Лева ничего не предпринимал, смущаясь, заговорить
был не в силах и пока оправдывал это тем, что надо
же определить из трех девушек одну, причем не ми-
тишатьевюкую. «Которая из них была замужем?» —
гадал Лева... Пока получалось так, что Леве предна­
значена голубенькая: она, так же как он, была не­
сколько в стороне. Лева перелистывал журнал, ниче­
го в нем не видя, иногда поглядывал на свою голу­
бенькую. Она была действительно голубенькая — и
платьем, и волосы как-то так отливали. Беленькая —
хозяйка — все входила и выходила...
Лева, собственно, не предпочел ни одну: все они
были как-то одинаковы для него, хотя и разномастны.
То ли нерешительность свою и смущение подменял
он как бы безразличием и незаинтересованностью
конкретно ни в одной из трех... Он уже стал инстинк­
тивно выискивать в себе силы, чтобы из всех ему
понравилась именно голубенькая, и начал понемногу
преуспевать в этом, отыскивал в ней достоинства и
отличия от подруг. Но тут все сбил Митишатьев: не­
заметно покинув свой кружок, он оказался вдруг раз­
говаривающим (Лева даже возмутился) с Левиной
голубенькой. Черненькая засуетилась: «Ну что же
мы не выпьем? Где же Фаина? Долго мы еще ее бу­
дем ждать?!»
«Кто из них Фаина? — эаторможенно подумал Ле­
ва.— И почему ее надо ждать, когда все здесь...» Как
тут же отворилась дверь, и в комнату, отбрасывая
ладошкой сыроватые распущенные волосы, вошла со­
вершенно новая девушка... И не девушка — женщи­
на! — в самом настоящем, с точки зрения Левы, смыс­
ле этого слова. Да, это была женщина — так она
вошла. Лева, сам не заметив, быстрыми шагами пе­
ресек комнату, пока она успела сделать едва три ша­
га от двери, и встал перед ней истуканом, слегка рас­
стегнув рот и как бы сказав: «О!» Фаина — потому что
это была именно она и это именно она была заму­
жем, никакого сомнения в этом и не могло быть —
Фаина, как бы только от того, что что-то преградило
ей путь, подняла глаза на Леву, застывшего перед ней,
и, улыбнувшись как бы от той же внезапности, что и
Лева, тоже сказала «О», причем так, что Леве в этом
могло послышаться даже одобрение, оно и послы­
шалось, «Фаина»!— сказала она сиплым, тут же вое-
хитившим Леву голосом я протянула ему руку; Лева
ощутил ату руку и податливой и уверенной одновре­
менно, прохладной, нежной — у него по спине про­
бежал сладчайший холодок от этого пожатия. Он все
держал ее руку в своей, когда услышал: «А вас как
же?» — «Да, Да...— сказал он, поспешно выпуская
руку и припоминая.— Лева, Лева меня зовут»,—
проговорил он, как бы сам себя в этом убеждая.
В общем, это была любовь с первого взгляда и на­
повал. Лева и не заметил, как мускат был выпит,
отодвинулся в сторону стол, сама собой завелась ра­
диола, а Митишатьев затанцевал с беленькой хозяй­
кой. Лева, танцевать не умевший, зато умевший по-
французски, разговаривал с Фаиной, перемежая рус­
ские фразы французскими, где она как специалист
не могла ые оценить его произношения. Стыдно ему
не было. Они помещались у стенки, в проеме между
двумя кроватями, держались за никелированные
спинки, как за поручни, и куда-то ехали в этом ав­
тобусе, далеко, и пассажиров не было... В их купе
было довольно тесно, до руки Фаины оставалось ма­
ленькое никелированное кольцо — Лева задыхался
от этой близости, сжимал это кольцо, и у него кра­
сиво белели пальцы. Митишатьев танцевал уже с чер­
ненькой. Голубенькая подошла к Леве и простодуш­
но протянула руку, вовлекая в круг. «Нет»,— как-то
даже зло сказал Лева. Она пожала полупрезритель­
но плечами и отошла.
Митишатьев отдувался за Леву, танцуя с голубень­
кой. Он танцевал, как бы все более заводясь и уже
в неистовстве, но Лева этому неистовству, хотя оно,
в общем, у Митишатьева и получалось, не доверял.
Тут было, по мнению Левы, слишком видно усилие
этой безотчетной конвульсии, слишком уж оно гово­
рило за неистовство митишатьевской натуры. Сам
же Лева, в противовес Митишатьеву, разговаривал
легко и непринужденно — так ему казалось. Фаина
больше молчала, слегка поддакивая, очень, впрочем,
точно, умненько и в такт, так что Лева все больше
убеждался в незаурядном ее уме, и ковчег ее до­
стоинств, в представлении Левы, уже становился чрез­
мерен для возможности оценить и одарить эту жен­
щину сполна. К тому же Фаина, хотя и помалкива­
ла, как-то умудрялась не давать Леве почувство­
вать неловкость от его неумеренной болтливости, и
от того, что она так чутка и тактична, Лева стано­
вился ей тем более благодарен и сильнее влюблял­
ся, если такое было еще возможно.
Митишатьев, оттанцевав с голубенькой, подошел
к Фаине и, слегка покраснев, стал знакомиться,
чрезвычайно чопорно, как бы в контраст с неистов­
ством только что законченного танца. Лева немнож­
ко удивился, что вездесущий Митишатьев не был,
оказывается, знаком с нею, и ощутил оттого над ним
чуть не превосходство. Познакомившись, Митишатьев
пригласил Фаину на следующий танец, и Лева взгля­
нул на него так грозно, что Митишатьев, все-таки
оттанцевав один танец с Фаиной, даже нашептав ей
что-то к особому Левиному неудовольствию, во вся­
ком случае больше ее не приглашал, полностью пре­
доставив Леве.
Веселье между тем выдохлось; черненькая совсем
ушла, а беленькая хозяйка непрестанно, кстати и
некстати, и словно нечто подчеркивая, входила и
выходила из комнаты. По всему, Фаина сегодня оста­
валась у хозяйки и никуда уходить не собиралась,
а Леве давно пора было уходить, о чем и намекнул
ему помрачневший Митишатьев, надевая плащ, и вре­
мени у Левы для тех решительных действий, на ко­
торые он решался весь вечер, заключавшихся в том,
чтобы обеспечить и гарантировать себе следующую
встречу с Фаиной, чтобы она теперь уже никуда от
него не делась (потому что именно это странное ощу­
щение преследовало его: что она уже пропадала у
него однажды, словно он давно с ней знаком),— вре­
мени для этих так и не продуманных действий не
оставалось никакого. И он, уже впопыхах, как бы за­
жмурив глаза и прыгнув, ни с того ни с сего (а
именно хотелось, чтобы плавно и между прочим)
предложил Фаине сходить в ресторан. Лева очумел от
собственной смелости и задохнулся в непременном
ожидании отказа и даже возмущения. Но Фаина со­
гласилась удивительно легко, сразу же, будто в этом
ничего такого сверхъестественного не было; это было
неожиданно для Левы, и тогда его смелость повисла
для него в пустоте. «Только когда?» — спросила Фа­
ина, и в тоне ее прозвучала деловитость. «Да хоть
завтра!» — восторженно воскликнул Лева. «Нет, тогда
уж послезавтра»,— сказала Фаина. Они сговорились
встретиться послезавтра, в восемь вечера.
И Лева брел домой, совершенно уже порхая. Ми­
тишатьев ушел в другую сторону, с голубенькой. Лева
еще удивился, что с голубенькой (ему почему-то
казалось, что Митишатьев — с черненькой), удивил­
ся и тут же забыл — потому, что, судорожно вспар­
хивая вместе с сердцем, взлетая и опускаясь, мгно­
венно очутился у своего дома и тихо ковырялся
в замке, чтобы не разбудить уже спавших родителей.
И все вспыхивало кругом странноватым дрожащим
светом, лившимся неизвестно откуда, потому что лам­
почка на площадке не горела...
Как Лева дождался послезавтра, как он нашел
в себе силы преодолеть это бездонное время, остает­
ся только удивляться — но вот он уже сидел в самом
роскошном ресторане (его выбрала Фаина) за сто­
лом с двумя растратчиками ив республик и говорил
с Фаиной, в основном по-француаски, лотому что раз­
говор его (они уже немало выпили) был таков, что
посторонним не предназначался, и Лева воспарял
все выше потому, что дело, насколько он мог су­
дить по молчаливым и оттого для него как бы еще
более красноречивым поддакиваниям и взглядам
Фаины, явно шло на лад.
Они досидели до самого закрытия, остались почти
одни в зале, во всяком случае — за столиком, а даль­
ше Лева почти и не видел — в тумане. Официантка,
милейшая женщина, к которой Лева испытывал все
большую симпатию, потому что особая, казалось ему,
ее забота простиралась на их стол, стояла у стен­
ки и поглядывала в их сторону чуть ли не материн­
ским, умиленным взглядом... Леве все было приятно,
все его трогало: он ловил и этот взгляд — и тогда
как-то особенно распрямлялся и говорил громче... Фа­
ина слушала его, потуплялась, крутила на своем су­
ховатом пальце обручальное кольцо.
Тут произошла совсем символическая сцена, на­
полнившая Леву окончательно восторгом. Официантка
подошла к ним и сказала, разгибая блокнотик: «Вы,
наверно, молодожены?»
Лева покраснел в замешательстве. А Фаина вдруг
легко, так же легко, как в свое время согласилась
идти с ним в ресторан, сказала: «Да». Тогда и Лева,
спохватываясь и давясь, тоже сказал: «Да, да». «Сра­
зу видно,— сказала официантка,— самая хорошая се­
годня пара... И давно вы женаты?» Лева растерянно
глянул на Фаину. «По лго да»,— сказала она. «И три
дня»,— обрадовавшись, пошутил Лева и тут же очень
стал собой недоволен. «Сразу видно,— сказала офици­
антка,— что удачный брак. Теперь это так редко».
«Да...» — нелепо вздохнул он. «Ну, вы посидите еще
немного? Еще минуток пять можно*..» — с благоволе­
нием сказала она и опустила блокнотик в карман.
И, отхода от <ох столика, спросила: «А живете с ро­
27
дителями?» — «С родителями»,— уже уверенно сказал
Лева. Тут Фаина, к некоторому Левиному удивле­
нию, подозвала ее снова и зашептала ей что-то на
ухо. Официантка бросила коротенький и блестящий
взгляд на Леву и ответила так же шепотом. Лева
воспитанно откинулся на спинку стула и задумчиво
посмотрел в сторону, как бы ничего не слыша, но как
ни напрягался — ничего не слышал. Только какое-то
другое, недоступное Леве, понимание между ними на­
сторожило Леву: они были как «свои», официантка и
Фаина, а потом и этот странный смех, и потом офици­
антка отходила еще с улыбкой, относившейся к тому,
о чем они говорили, и последний обмен взглядами —-
во всем этом померещилось Леве что-то плотское ж
нечистое, но он постарался тут же об этом забыть,
что ему и удалось. Официантка вернулась через не­
которое время и принесла небольшой пакет, вручив
его Фаине. Тут они и рассчитались. Лева много дал
на чай и поморщился, потому что поймал себя на
пересчете чаевых на билеты в кино.
Но дальше было вообще чудо: провожание это
слилось для Левы в сплошное цветение, полыхание
и благоухание. Никогда не говорил он так дивно, как
тогда, когда они вдруг приостановились на канале,
оперлись о парапет и смотрели на черную воду, и он
наконец решился взять Фаину за руку... Потом они
целовались в парадной так истово, так неудержимо,
что за окном предательски светлело. Фаина говорила
ему такие слова, такие слова, что повторить их нель­
зя даже про себя, потому что они ничего уже не бу­
дут значить и завянут тут же, не оставив ничего,
кроме разочарования.
Он и не подозревал, что в свертке Фаины лежат
пять пирожных; что она ни слова не понимает по-
французски, потому что в инъязе никогда и не учи­
лась, выйдя замуж сразу по окончании курсов ма­
шинописи; что и из его, уже русской, речи тогда,
у парапета, которая, казалось Леве, и утвердила
окончательно его победу, без которой он не добился
бы ее любви,— и из этой речи она ничего не запом­
нила, вполне удовлетворяясь прекрасным понимани­
ем и знанием его состояния, и только; он не имел
представления, в какой мере те единственные слова,
которые он впервые услышал от Фаины тогда в па­
радной между лобзаниями, столь же естественны и
обязательны для нее, как поцелуи, и почти ничего не
значат: просто она знала, как доставить ему радость,
и не было никакого повода отказать ему в ней... (Хотя
и не следует до такой степени отказывать Фаине
в искренности. Потому что и неискренности мы от­
даемся. Во всяком случае, она отдавалась ей впол­
не.) Лева же ничего этого не знал — это было бы да­
же отвратительно, если бы он подозревал об этом. Он
ничего этого не знал, и единственное, что нестерпимо
отравляло его упоительное счастье, было... (Позже,
когда он поведал ей об этом своем смешном мучении
в ту ночь, в расчете на некоторое даже умиление
с ее стороны при воскрешении столь радостных, пер­
вых воспоминаний, Фаина лишь пожала плечами.
«Мог бы и отойти, я бы подождала»,— сказала она.)
Следующее их свидание было опять послезавтра.
Лева не прожил, а как бы силой прорвал это время
и очутился утром в комнате Фаины; никого нако­
нец не было, и, проявив неожиданную смелость, он
тут же овладел ею; она, впрочем, нисколько ему
в этом не препятствовала. Лева тотчас чуть не поме­
шался, но не от божественного наслаждения — оно
оказалось не так уж и велико, как он ожидал, и он
впервые провел границу между желанием и наслаж­
дением,— а от самого факта, разрывавшего его со­
знание со счастливым треском и не умещавшегося
28
в нем. Он, не зная, чем отблагодарить, как уравно­
весить то, что она ему дала, осыпая ее поцелуями,
радостно признался, надеясь польстить ей, что она
первая женщина в его жизни (до достижения он, на­
оборот, старался казаться бывалым), Фаина же ему
не поверила: то ли действительно уж больно оказался
ловок и спор на этот раз, то ли польстить хотела
тоже.
На следующий день Лева расчувствовал все не­
сколько больше. И теперь ему, в его опьянении, ка­
залось, что так и будет, все выше и выше, до како­
го-то уже нестерпимого по сладости звона — и так
всю жизнь...
Но почти тут же заметил, что в Фаине что-то из­
менилось, будто она удивлена, что он опять пришел,
что она отводит глаза и молчит, когда он требует
прежних слов, теребя ее жарко за руки, что и усту­
пает она ему, при ее, уже отмеченной Левой, страст­
ности, с каким-то даже равнодушием, чуть ли не
с неохотой.
Один раз ее даже не оказалось дома, и он дежу­
рил три дня — ее все не было, наконец поймал — и
она была веселее и добрее, чем обычно... А Леву те­
перь мучило не только ее исчезновение на эти три
дня — куда? к ком у?..— но и то, что она вернулась
такая довольная. Леве, уже обеспамятевшему, все хо­
телось понять, в чем же дело, чтобы ему «только
лишь» объяснили, чего не хватает в нем и что еще
нужно делать, чтобы все было «как прежде»,— по­
тому что нет такой вещи, это было очевидно ему, ко­
торой он не сделает для Фаины, точнее, ради нее.
Он решил поговорить с ней «начистоту» (в этой
«чистоте» он, бессознательно, подразумевал лишь
одну сторону — восстановление ее прежних слов и
признаний) и повел ее для этой цели в кафе, отчасти
желая повторить тот прекрасный вечер в ресторане
и все больше уверяясь в том, что он непременно по­
вторится, этот вечер (это давно следовало сделать,
укорял себя Лева, это следовало сделать раньше, до
«похолодания» Фаины). Но повел он ее в кафе, а не
в ресторан, потому что у него мало денег (так мы
всегда, давая все меньше, полагаем, что отдаем по­
следнее, а за последнее — требуем от другого всего),
но и кафе это, по признанию Фаины, очень ей всегда
нравилось: какое-то уютное, особое освещение, там
можно «побыть вдвоем» и т. д.
В этом кафе и спросил он, с отчаянья напрямик:
что ей еще нужно?.. Она не рассердилась (потому что
продолжала пребывать в некотором добродушии пос­
ле своего исчезновения) и сказала тоже напрямик:
«Ты должен дать почувствовать мне свою силу». Что
она под этим имела в виду, догадаться трудно, но
Лева, как ни странно, сразу ее понял, и сердце его
сжалось в тоске и отчаяньи. Это означало попросту,
что он слишком хорошо относится к Фаине и что
все было бы лучше, если бы хуже...
Лева целый час говорил, столь же вдохновенно и
прекрасно, как в тот вечер у парапета, о том, как
она не понимает, что это отвратительно — эта игра
«кто — кого», что он, Лева, просто не хочет в нее
играть, в эту игру, что он не может, как некоторые,
как, к примеру, тот же Митишатьев («Какой Митя?
А х, тот, что танцевал. Хороший мальчик!»), что он
верит, продолжал Лева, что могут быть истинно пре­
красные отношения, большинству неведомые, вне этой
игры, что он ее любит именно так, а это редкая любовь,
даже не редкая, а единственно та, что может быть
названа любовью. («Вот... — сказала она и даже ла­
сково погладила ему руку.— Просто ты меня слиш­
ком любишь, а мне это трудно». Лева удивился и
ужаснулся перед этой простотой, хотя, надо отдать
Фаине должное в этот вечер, никогда потом не гово­

рила она так же чисто и честно...) Но, говорил Лева,
он не хочет, да и не может становиться в один ряд
со всеми в этом отношении, и тогда, в этом смысле,
он может показаться кому-нибудь и слабым, но это
вовсе не слабость, а сила, сила его в этом! что это
тот самый редкий дар, который случается с чело­
веком раз в жизни... И как же можно отворачивать­
ся от него (дара и Левы), когда он таит в себе (дар
или Лева?) самое высокое счастье, какое только мо­
жет дать один человек другому человеку! Отворачи­
ваться от этого дара даже преступление... (Но Фа­
ина и впрямь отворачивалась, давно уже пропуская
Левину речь мимо сознания, потому что тоже дав­
но ее как бы знала, в принципе и в целом, и все,
что могла сказать Леве по этому поводу, очень от­
кровенно уже высказала... Она отворачивалась, про­
вожая взглядом только что вошедшего длинного мо­
лодого человека в усиках...) Там-то как раз и бес­
силие, бессилие чувствовать и любить по-настоящему,
где она подразумевает силу...— сказал Лева и ослаб,
сник, смяк и не мог больше выговорить ни слова.
— Я вдруг ужасно проголодалась,— сказала Фа­
ина (придя в кафе, она от всего отказывалась).— За­
кажи мне, пожалуйста, лангет. Тут его очень хорошо
готовят.
«Откуда она знает, как здесь готовят лангет?» —
Они продолжали встречаться (трудно было бы не
встретиться, даже если бы Фаина хотела этого). Ле­
ва, так и не доказав своей силы, очень маялся и
страдал, и денег на все это уходило как-то больше
и больше. Отец косился и, дойдя до определенного,
по каким-то своим соображениям избранного преде­
ла, дотаций не увеличивал. Один раз выручил дядя
Митя, хотя Лева и не думал у него просить. «На,—
сказал он, со вздохом расставаясь с купюрой.— Ты,
Лева, не человек, а добыча». Лева не понял и был
тронут. Но и этот источник был на раз. Лева пота­
скивал книги, продал спекулянту свою и действи­
тельно замечательную, тщательно в школьные годы
накопленную коллекцию марок за сущий бесценок —
но и эта сумма, для Левы тогда очень значительная,
мгновенно утекла, именно как в песок.
Постепенно его, чуть и не наравне с выяснением
отношений между ним и Фаиной, стала интересовать
проблема, как и где раздобыть денег (так он, неза­
метно, привыкал покупать любовь). Он учился эконо­
мить (это был уже семейный процент их отношений),
ходить в ресторан ему казалось уже слишком невы­
годным, потому что существовали куда более на­
сущные траты (чулки, косметика, электричество и
газ, булавки, нитки, не забыть купить два метра
п р о д е л а , так и спроси: «про-дел»...). Хоть бы он
цветов когда-нибудь купил!.. Лева улыбался криво.
Тогда-то и принял он участие в «складчине» (ко­
торая дешевле ресторана). Эту складчину устраивал
его однокашник с двумя другими, очень продвину­
тыми в развлечениях, сверстниками, в том числе и
Митишатьевым. У кого-то из них высвобождалась
квартира («предки» куда-то уезжали), и они могли
там делать, что хотят. Митишатьев вспомнил о Леве
и пригласил его «с дамой», за что Лева, давно исто­
щив все доступные ему варианты развлечений Фа­
ины и находясь по этому поводу в глубокой расте­
рянности, был ему очень Цризнателен, даже тронут.
Фаина долго ворчала, не соглашалась идти, мор­
щилась: «Детский сад»; потом собиралась так же
долго, даже тщательнее обычного.
То, что нас утомляет впоследствии, Леву еще ни­
сколько не утомляло — он нисколько не скучал, на­
блюдая ее сборы, даже получал удовольствие. Он на­
ходил особую красоту и прелесть в этих заученных,
машинальных, почти инстинктивных движениях Фа­
ины перед зеркалом. Именно в этих, вовсе не рас­
считанных на постороннего, на эффект, не эстетизи­
рованных движениях находил он теперь, именно и
прежде всего, красоту...
Его радовала закопченная железная вилка, кото­
рую . Фаина уходила калить в кухню на газе и бе­
гом возвращалась, отставив слегка руку в сторону
с раскаленной вилкой и помахивая ею (на эту вилку
она наматывала прядь, совершая последний и самый
выразительный локон); и столовый нож, которым
она с поразительной ловкостью загибала себе рес­
ницы; и иголка, которой она разделяла по отдельно­
сти ресницы, уже накрашенные... Эта возня с колю­
щими и режущими предметами (у самых глаз!) ка­
залась Леве рискованной и опасной, а то спокойствие
и деловитость, с каким Фаина это все проделывала,
и восхищали и пугали его, как смелость артиста
в цирке. Притягивало и пугало его и выражение глаз
Фаины в зеркале, когда она занималась всем этим,—
отсутствующее, холодное, прицеленное, снайперское
какое-то. Заученная, непреклонная последователь­
ность движений и операций, проводимых Фаиной при
сборах, при всем единообразии, не теряла прелести
для Левы: он испытывал определенное удовлет