Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/4986364

Я хочу вскрыть вены.

Направленность: Слэш
Автор: Bunny Kam (https://ficbook.net/authors/838868)
Фэндом: Импровизация
Пэйринг и персонажи: Арсений Попов, Антон Шастун, Артон
Рейтинг: PG-13
Размер: 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: завершён
Метки: Смерть основных персонажей, Нецензурная лексика, Ангст, Драма,
Психология, Повествование от первого лица, Hurt/Comfort, Любовь/Ненависть,
Драббл

Описание:
Я хочу вскрыть вены. Больше всего на свете я хочу тебя, Арсений, мать твою,
Попов, и провести лезвием по рукам.

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика
Часть 1

Я не устал. Я заебался.

Заебался вставать по утрам и заваривать отвратительный кофе, который на

самом деле ненавижу, но, сука, бодрит почему-то именно он. Заебался
доставать из пачки последнюю сигарету и понимать, что придется лишний раз
выйти из квартиры и прогуляться до магазина. Заебался от того, как все дни
сливаются воедино, абсолютно копируя друг друга, словно я застрял в одном
временном отрезке, который повторялся снова, снова и снова. И… Блять, как же
я заебался видеть тебя каждый день.

Веселый, жизнерадостный, улыбчивый… это все не про тебя. Нет, на самом

деле, они все видят тебя таким, но ты же гребаный грустный клоун в маске,
Арсений. Знаешь, есть такое высказывание: «Самые веселые люди самые
депрессивные в душе». Я боюсь в один день коснуться твоей души, Арс. А еще
больше боюсь, что ты коснешься моей. Мы были бы отличными соперниками в
битве за титул «депрессивного малого». Ты и я. Я и ты. Смех, овации,
аплодисменты. На лице — улыбка, а под ребрами бьется черный ком из эмоций.
Я смеюсь, хотя мне вовсе не весело. Так почему же я смеюсь, Арс?..

Иногда мне кажется, что я совсем не умею читать тебя. Я сужу людей по
себе — это моя слабость. Ты ведь тоже шутишь на сцене, так же днями не
вылезаешь из квартиры, почти все время «online», но… твои глаза. Почему в них,
блять, так много задора? Актер? Лицемер?.. Или же я просто сделал
неправильные выводы. Я смотрю на тебя и мне хочется плакать, если честно. Ты,
кажется, правда доволен собой и жизнью в целом. Мы же так похожи: одна
цель, одна роль, одна сцена. Почему ты улыбаешься, когда я хочу разорваться
на части от жгучих эмоций внутри? Почему ты, блять, все еще шутишь, если
съемки окончены? Почему я полюбил именно тебя, Арс?..

Полюбил.

Я растерян, на самом деле. Я не знаю, как во мне помещается столько

смешанных и противоречивых эмоций, но с недавнего времени список
пополнило еще и это. Я говорил себе, что ты лицемерная тварь, я выжидал,
когда ты проколешься и я, наконец, узнаю тебя настоящего. Я — хищник, ты —
жертва. А потом осознание того, что я смотрел под изломанным и неправильным
углом. Все то время, что я тебя знал, ты был настоящим. И представь, насколько
сильно я подавлен и разрушен, когда вдруг понимаю, что все это время
хищником был один из нас, и это не я.

Ты смотришь на меня, лицо остается серьезным, а в глазах по-прежнему

искорки задора. Я хочу тонуть в твоих голубых глазах, но вместо этого борюсь с
желанием выцарапать их. Ненавижу тебя, сильно настолько, что пытаюсь уйти
всякий раз, когда ты оказываешься со мной в одном помещении. Тебе смешно
оттого, как я бегаю от тебя, а я срываю голос по ночам, стоя у перил моста и
выбивая из себя дух, глядя в черное небо. Мы с тобой такие противоположные,
так почему же именно ты, Арсений, чтоб тебя, Попов?..

Я впервые вижу твои слезы. Не от боли, не из-за того, что просто срывает
тормоза от эмоций, не от… да, впрочем, какая разница, ведь мы знаем причину.

2/4
 У тебя родилась дочь.

Я стою у окна и смотрю вниз с высоты девятого этажа не от того, что хочу
выкурить сигареты, хотя и это тоже, и не потому, что наслаждаюсь красотами
Москвы. Я просто хочу выйти. Прямо сейчас, отсюда, из этого окна, вниз. Я так
хочу тебя ненавидеть, что сводит зубы, а пальцы пронзаются короткой
судорогой, когда я сжимаю их до хруста и побеления.

Пожалуйста, дай мне повод тебя ненавидеть.

В этой жизни мне хочется всего двух вещей: вскрыться и тебя. Да, именно
тебя, Арсений, мать твою, Попов. Теперь ты привязан к семье, а я не привязан
совершенно ни к чему. Ты как пришвартованная к берегу яхта, я же —
потерянная в океане лодка. Я ненавижу сравнения, потому что не умею
сравнивать. Но я не ненавижу тебя, потому что не могу заполучить. Я
отказываюсь понимать, почему с людьми этот принцип не работает.

Я люблю представлять, как ты ругаешь меня за шрамы на руках, но ты

никогда их не заметишь. У меня по коже мурашки от воображаемых касаний
твоих пальцев к моим не зажившим рубцам на запястье. Я теряю голову, когда
мое воображение переходит границы и как будто вижу картину со стороны:

Я сижу на полу холодного кафеля, в душевой, а вода драматично

просачивается сквозь мою прилипшую к телу рубашку и джинсы, а волосы в
настоящем беспорядке. Мой рукав закатан, а из-за воды, смешивающейся с
кровью, не видно даже порезов, потому что красного слишком много. Некоторые
порезы так близко друг к другу, что я случайно срезаю целые куски кожи,
оставляя огромные пробелы, а тоненькие полоски некогда моей плоти,
подхваченные водой, стекают в слив. Мне кажется, что меня уже не спасти,
когда я, ослабев, тяжело приваливаюсь к стене и роняю лезвие, которое
попадает в канализацию, вместе с кровью и безжалостно вырезанными кусками
кожи.

Ты заходишь в самый последний момент, когда мои глаза почти смыкаются, и

тут же оказываешься рядом, падая на колени и перекрывая воду. Ты сильно
бьешь меня по щекам, кричишь, ругаешься, клянешься убить, если я умру, а я
смеюсь. У тебя всегда был странный юмор, но абсурдный — это что-то более
редкое. Ты вызываешь скорую, пока телефон лежит рядом с включенным на
громкую динамиком, а сам в это время перевязываешь мою руку попавшимся
под руку сухим полотенцем, одновременно четко диктуя адрес. Я почти теряю
сознание, когда в челюсть впечатывается удар с кулака. Перед глазами все
плывет еще больше, но меня теперь не клонит в «сон». Твои глаза перестают
быть веселыми, а еще на твоих щеках слезы… слезы? Нет, я уверен, ты просто
намок под душем, пока выключал его, ты же никогда не плачешь, разве что у
тебя не родилась еще одна дочь. Ты ведь не плачешь из-за всяких Антонов, да,
Арс?..

А потом твои губы накрывают мои. Я впервые за этот год хочу по-
настоящему жить. Мне, наверное, померещилось, и я смотрю на тебя широко
открытыми глазами, а ты уверенно целуешь меня снова, властно сминая губы,
шепча в перерывах «идиот», «зачем?», «сейчас они приедут». Я почти не
чувствую своих собственных губ, как и пальцев, и рук, и ног, и тела в целом. Ты
говоришь, что они синие и дрожат, когда накрываешь своими согревающе
теплыми еще раз. Пожалуйста, не останавливайся…
3/4
 Знаете, что самое обидное? Это всего лишь моя фантазия. Он никогда не
придет, потому что у него есть жена и дочь. Он не будет плакать, потому что,
блять, он не плачет из-за всяких Антонов. И мои губы точно останутся синими и
холодными, пока я сижу здесь, на холодном кафеле, дрожа всем телом и занося
руку с лезвием.

Он никогда не придет. Я никогда не захочу жить. Так зачем мне расходовать

кислород?..

Больше всего на свете я хочу тебя, Арсений, мать твою, Попов, и вскрыться.
Но в моих руках только лезвие. Знаешь, почему?..

Потому что ты никогда не придешь, а я никогда не захочу жить.

4/4