Том Тамб

Там, где Радуга

 Том Тамб

Там, где Радуга

Живой опыт
радужных странствий

П Е Р Е Д А Й ЭТ У К Н И Г У Д Р У Г И М

Том Тамб (“Мальчик-с-Пальчик”)
пишет и рассказывает истории с 6-ти лет.
Он любит закаты, ворон, мёд, море,
а ещё петь и быть влюблённым.
Послушать его истории и узнать
о других проектах можно на сайте
www.tomthumb.org
Среди прочих книг Тома:
Hand to Mouth to India, Tales of a Road Junky,
Bozo and the Storyteller.
Сайт по этой книге: somewhereundertherainbow.org.
Благодарности
Я благодарен куче людей, которые не пожалели своего времени и вдохно­вения
для того, чтобы книга “Там, где Радуга” получилась как надо. Я выражаю призна-
тельность Араму, Араду, Энди, Дэвиду, Мэри-Энн, Даниэле, Джиллиан и Скотту
за их замечания и поправки. Даже Марк внёс свои пять копеек. Флёр придала книге
форму на заре её существования и помогла мне найти нужный тон повествования.
Джот предоставил для сайта и обложки книги свои замечательные фотографии.
А Беттина и Кэролин сделали всё красиво.
Ну и, само собой, без помощи Великого Духа я бы вообще ничего не написал...
Том Тамб
Люди, благодаря которым
появилось издание этой книги
на русском языке:
инициатор проекта и бессменный вдохновитель: Ратмир
наставник пере-перевода: Виола
пере-переводчик и главный редактор: ningreen
корректоры второго издания: Анна Колесникова,
Ирина Кузнецова, Яна Воробьёва
рисунок на обложке: Лера Уюнь
иллюстрации: Malikos Kokos
дизайн и вёрстка: Мака Хетерели, Янина Янцевич (Я2)
переводчики-энтузиасты: Ратмир Новиков, Александр Жоров,
Вадим Кастрицкий, Анна Ненашева, Alex Winter, Алёна Птушка,
Коля Булыкин, Ната Шанти, Облак, Саша Еремеева,
Вадим Назаренко, Анна Агафонова
3

Из Википедии о Радуге
Радуга (Собрание Племён Радуги, англ. Rainbow Gathering)  —
это уже ставший традиционным ежегодный слёт людей, пре-
творяющих в жизнь идеалы мира, любви, гармонии, свободы
и сотрудничества. Радуга существует как сознательно выражен-
ная альтернатива господствующей массовой культуре, потре-
бительству, капитализму и средствам массовой информации.
Собрания Племён Радуги и Семья Радуги Живого Света (чаще
сокращённо “Семья Радуги”, англ. Rainbow Family of Living Light
и Rainbow Family) являются выражением утопического импуль-
са, соединенного с богемианизмом, хипстерской и хиппи куль-
турой, с корнями, отчётливо восходящими к контркультуре
1960-х. Господствующее (“мейнстримовое”) общество обычно
упоминается и рассматривается как “Вавилон”, в чём отража-
ется широко распространённая среди радужных убеждённость
в том, что современный образ жизни и правительственные
системы являются нездоровыми, несамоподдерживающимися,
эксплуатирующими и не гармонирующими с естественными
системами планеты Земля. Основополагающая Радуга состоя-
лась в 1972 году и с тех пор проводится в Соединённых Штатах
ежегодно с 1 по 7  июля на территории Национального леса.
В течение года региональные и международные Радуги прово-
дятся как в Соединённых Штатах, так и по всему миру.
4 5
Содержание
Вступление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Часть первая. РАДУЖНАЯ СЕМЬЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . 10
Первый раз . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12
Истоки и пророчества . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24
По дороге на Радугу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 33
Кто такие эти хиппи? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 43
Отсутствие организации и радужная политика . . . . . . . . . . . 54
Разведка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 61
Представители власти и местные жители . . . . . . . . . . . . . . . 69
Часть вторая. РАДУЖНАЯ ЖИЗНЬ . . . . . . . . . . . . . . . . 86
Видишь работу — она твоя  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 88
Сид-кэмп . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 93
Вожди . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101
Кухня и продукты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112
Фуд сёркл . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 121
Объявления . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 131
Волшебная шляпа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 139
Семинары шит-питы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148
Радужная Полиция . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 159
Часть третья. РАДУЖНАЯ КУЛЬТУРА . . . . . . . . . . . . . . 168
Мейн фаер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 170
Музыка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 179
Песенки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 187
Погода . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 196
Голые . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 202
Радужная мода . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 208
Обнимашки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 212
Секс и романти­ческие отношения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 216
Дети . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 228
Часть четвёртая. РАДУЖНЫЙ МИР . . . . . . . . . . . . . . . 236
Психи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 238
Исцеление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 253
Во что верят . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 263
Духовность и ритуал . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 274
Вавилон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 284
Послесловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 296
Лексикон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 299
 Всей радужной семье
посвящается

Вступление
Я и  сам не сразу понял, зачем я, собственно,
написал эту книгу.
С одной стороны, как-то и вопрос не стоял. Много чего
уже само написалось у меня в голове дождливыми днями,
которыми я прозябал под какими-нибудь жалкими кусками
полиэтилена среди таких же мокрых и  дрожащих, но ши-
роко улыбающихся хиппи, а  также во время полуночных
сейшенов под звёздами и за бесконечными кружками с chai
у костра. Оставалось только перенести всё это на бумагу.
Я, правда, немного не решался. Ведь Радуга остаётся
чем-то вроде “секрета на весь свет”, несмотря на сорок
с  лишним лет существования. Тем не менее, она открыта
для всех, и мало кто уедет с неё прежним: словно пилигрим,
с чуждым блеском в глазах вернётся он в мейнстрим из это-
го альтернативного мира, иной формы бытия. Разумеется,
у Радуги нет и быть не может официального представите-
ля — мнений о ней столько же, сколько и людей — и всё-
таки я  был просто обязан поделиться моим собственным
радужным опытом.
Одно из самых волнующих в этой жизни переживаний —
быть частью чего-то большего, чем ты сам. Будь это какое-
то движение, религия, проект  — в  том, чтобы объединить

7
усилия с  другими или даже посвятить жизнь тому, во что
веришь, определённо кроется волшебство. В этом и состоит
секрет счастья, насколько я знаю.
Впервые я  пережил это чувство восемнадцатилетним,
в свой первый приезд в Индию в середине 90-х, когда фрик-
культура в  Гоа и  Гималаях набирала обороты. Там я  попал
в тусовку путешественников, в которой принимать психоде-
лики, читать эзотерические тексты и вообще всячески “вести
альтернативный образ жизни” было в порядке вещей.
Впоследствии  — что неизбежно  — те декорации так
или иначе смыло рекой времени. Я отправился дальше ис-
следовать мир, но ничего подобного больше не повстречал.
Несколько лет я  дрейфовал по континентам, сам не зная,
что же такое я  ищу. Я  совсем запутался, расклеился, по-
том снова взял себя в руки — и нашёл прибежище в Радуге.
Это не было любовью с  первого взгляда. Прежде, чем
я  смог проникнуться радужными чувствами общности
и любви, мне пришлось растопить в себе немало скепти-
цизма, — и это был величайший дар, который мне когда-
либо был дан. Я заводил друзей за пять минут — и часто
на всю жизнь. Я пролечил в себе такие стороны, о сущест­
вовании которых даже и  не подозревал. Уплетая каши,
обнимаясь с  подванивающими хиппи и  кашляя от  дыма,
я чувствовал себя дома как никогда прежде.
В наши дни, термин хиппи вызывает в воображении все
виды клише когда любой дурак может для смеху расто-
пырить два пальца и  проблеять “мир и  любовь, чувак!”
удолбанным голосом. Но то, что мы живём в  мире нев­
розов и одиночества, где мы проводим больше времени за
компь­ютером, чем с теми, кого любим, — совсем не смешно.
8 9
Да не убудет же от тебя, если ты вдруг обнимешься с кем-то
незнакомым? Или скоротаешь ночь за песнями в  типухе
твоих новых друзей?
Риск того, что тебя полюбят, пожалуй, и правда есть. Риск
того, что ты распахнёшь сердце и впустишь в него других.
Твои представления о  праве на счастье1 могут оказаться
под угрозой, когда ты откроешь, как это весело — босиком
плясать под барабаны.
Уже двенадцать лет, как я разъезжаю по Радугам в Европе
и Израиле, и всё это — как одно невероятное путешествие.
Я  начинал циником, которого больше интересовало, что
можно с  Радуги поиметь, чем то, что может дать он сам.
Однако, как у камешка в реке, мои острые края постепенно
сглаживались, и  я учился открываться другим и  отдавать
себя, — чего раньше и представить себе не мог.
Так вот, эта книга — попытка поделиться тем, чем стала
для меня Радуга.
“Там, где Радуга”, надо признаться, сплошь и рядом опи-
рается на воспоминания да радужные анекдоты. Я мог где-то
напутать или принять байку за чистую монету. Но, поверьте,
даже если ничего из описанного в этой книге и не происхо-
дило на самом деле, то вполне могло произойти. Народные
гулянья или круглосуточные смехопанорамы  — радужные
никогда не скучают.
Да обретёт каждый свой истинный цвет.
1 “Американская декларация независимости признает право на счастье за
всеми людьми. Но здесь есть двусмысленность. Следует думать о полноте жизни
в коллективном, а не только в индивидуальном аспекте”. Умберто Эко.  — Прим.
ningreen.
 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Радужная
семья

Первый раз
М
ой первый контакт с  радужными на пози-
тив не тянул. В заносчивом возрасте девят-
надцати лет я  приехал в  типи-деревню Бенефисио на юге
Испании. Поначалу место меня очаровало: длинное уще-
лье с  бегущей посередине рекой, затенённое ароматными
эвкалиптами. Самодельные геокупола и  типи сливались
c ландшафтом, и всюду резвились дети. Я сходу прико­лолся
помогать на кухне и сейшенить, но эти хиппи достали меня
почти сразу же.
Для начала — нудизм. Если бы меня спросили где-нибудь
в баре, что я думаю о людях, которые ходят голыми, я бы,
скорее всего, назвал это их естественным правом. Но когда
я  лицом к  лицу столкнулся с  экспозицией морщинистых
задниц, обвисших сисек и болтающихся яиц, то всё это по-
казалось мне таким месивом из кожи, волосни и жира, что
я  просто не мог видеть ничего другого. Их обладателей
при этом ничего не смущало, так что и говорить не о чем —
это стало моим первым поводом к сомнениям.
Потом — песни. Я с детьми заодно закатывал глаза и стро-
ил рожи от этой благостной бессмыслицы, которая выводи-
лась на унылые, протяжные мотивы, казавшиеся мне какими
угодно, только не музыкальными.
12
“Боже, спасибо за бабочек,
Спасибо тебе за бабочек,
Они исцеляют, они исцеляют,
Они исцеляют нас всех”.1
Это же коряво со всех сторон — как музыка, так и смысл.
И  что за напасть такая  — исцеляться? Кто сказал, что мы
все больны? Но остальные, похоже, принимали эту чушь без
вопросов, и  такой бездумный конформизм заставлял меня
чувствовать себя единственным здравомыслящим челове-
ком в этом дурдоме.
И наконец  — во что они верят! Казалось, шёл какой-то
негласный эзотерический конкурс, в  котором каждый сле-
дующий хиппи старался выдумать нечто ещё более при-
тянутое за уши, чем предыдущий,  — заявления, которые
в более цивилизованной обстановке потянули бы на вызов
санитаров со смирительной рубашкой.
— А ты знал, что когда мухи жужжат вокруг тебя, они на
самом деле заделывают дыры в  твоей ауре?  — спросила
меня одна девушка с невозмутимостью человека, который
всего лишь выполняет свой долг, посвящая меня в малоиз-
вестную эзотерическую истину.
Как-то раз я  оказался втянут в  небольшой talking circle
(почему мы не могли просто посидеть и  поболтать, этого
я не знал, но это был не мой типи, и я ждал chai, который
1 Thank you for the butterflies, lord, thank you for the butter­flies, (х2)
They’re healing, they’re healing, they’re healing us.’ (х2)
В слова этой радужной песенки можно спонтанно вставлять любые объекты
или явления, за которые хочется поблагодарить. Обычно благодарят за солнце, еду,
огонь, Радугу, Семью и т. п. В данном случае решили поблагодарить за бабочек. —
Здесь и далее примечания ningreen и К.
13
закипал на огне). Когда talking stick перешёл ко мне, я пожал
плечами и  передал его хипповому альфа-самцу, чьи набух-
шие яички, без сомненья, готовились настрогать побольше
матерей-одиночек по всей долине. Его нынешняя подруга
глядела на него сияющими глазами, пока он изрекал:
— В  моей последней медитации мне удалось просле-
дить источник борьбы, которую я ощущаю в своей жизни...
Я  узнал, что в  предыдущем воплощении я  был королём
Артуром. Меня до сих пор терзает чувство вины за то, что
я предал своих людей христианам и отвернулся от кельт­
ских традиций... Я... Я  не могу отменить того, что сделал,
но  могу лишь посвятить мою теперешнюю жизнь тому,
чтобы постараться загладить причинённый ущерб.
Надо отдать ему должное: может, он и  был подвержен
галлюцинациям, но хотя бы с претензией. Распространение
христианства на Британских островах и  падение Авало-
на были возложены аккурат на его плечи. Меньше всего
я ожидал встретить в столь скромной обстановке личность,
ответственную за формирование хода истории!
Во мне закипал смех, но, оглядевшись, я  увидел лишь
внимательные, сочувствующие лица  — люди вдумывались
в его слова и понимающе кивали. Меня подмывало громко
пукнуть. Или заявить, что я бы тоже не прочь разыграть из
себя хоть самого Иисуса Христа или Будду, если мне будут
так давать, как ему. Вместо этого я только проглотил презре-
ние — и позволил ему отравить мне всё, что связано с хиппи.
И всё же, как бы предвзято и осуждающе я ни был настро-
ен, я  не мог не признать, что жилось им явно очень хоро­
шо. Долина была тёплой и  красивой, завести друзей было
легко, и все вокруг, по ходу, были в разы попущеннее меня.

15
Свысока поглядывая на бесхитростную шизотерику дре-
дастых поселенцев, в  то же время я  смутно сознавал, что
не могу предложить ничего лучшего,  — и  если честно, то
я и сам был бы не прочь к ним примкнуть. Только вот песням
добавить бы бодрости, а людям — здравого смысла.
Следующие четыре года я с этой темой не пересе­кался —
как вдруг меня занесло на Радугу в израильскую пустыню. По-
всюду в тени всевозможных навесов и тентов трапезничали
персонажи с замотанными в белые чалмы головами — почти
что Библейская сцена, если абстрагироваться от их явно вос-
точноевропейских генов. Да, с таким-то племенем неплохо бы
затеряться на поколение! Три недели танцев, пения и влю-
блённости в  лунном свете под гипнотические индийские
раги у костра, с бесконечными котелками чая, согревавшего
меня, пока я гладил волосы израильской девушки, которой
понравились мои песни, и… Ну, пришлось признать, было
всё-таки что-то в этой “мечте хиппи”, как ни крути.
Пару лет спустя я вернулся в Бенефисио и отлично про-
вёл там время. После чего вписался в  фургон, который
ехал на  Итальянскую Еврорадугу в  Тоскану, где мы зату-
сили на высоте 1200 метров на горных склонах, покрытых
зелёными полями и  лесами. Я  делал первые шаги к  уча-
стию в радужных делах: хранил Волшебную шляпу и делал
связанные с  ней объявления. Ночами я  пел под   гитару
у main fire, пока мы никак не могли согреться, — и спраши-
вал себя, неужели же я начинаю становиться частью Радуги.
Однако ту конкретную Радугу так заливало бесконечным
дождём, что за две недели она превратилась в сплошную
гигантскую грязную лужу. Там же произошла трагедия, ког-
да кто-то в частном порядке заварил чайку из волшебных
16
грибов, которые оказались опасно ядовитыми; мы подума-
ли, что уже омят, и побежали с мисками на Круг, но вмес­
то food circle увидали военные вертолёты, снижавшиеся,
чтобы забрать пострадавших в больницу1.
Нежелательное внимание прессы, вызванное происшест­
вием, привлекло сотни экстра-“туристов”, поваливших
на “фестиваль свободной любви”, который показывали
по  телеку. Огромные толпы народу и  проливной дождь
создавали атмосферу отчаяния, и временами казалось, что
мы всего в одной кормёжке от коллапса. Собаки сбились
в дикие своры, которые пугали детей и гадили вблизи ис-
точников воды. Лёгкий кашель, с которым я приехал, всё
больше походил на бронхит, так что я поспешил убраться
с  Радуги, плюясь мокротой и  яростью, в  полной уверен-
ности, что с этими хипповыми таборами я завязал.
1 Про Тоскану вспоминает Вадим Назаренко: “Радуга в  Тоскане была
для меня первой международной, до этого я только в России на Радуги ездил.
Понравилось все безумно: и фермеры, привозившие на кухню яблоки трактор-
ными тележками, и  венгры с  соседнего костра, у  которых не переводилась
трава и барабаны стучали непрерывно, как поезда на Транссибе. Когда пошёл
дождь, меня это не очень расстраивало: ходил я голый, иногда для тепла заво-
рачиваясь в полиэтилен, а на голову нахлобучивал киргизскую шапку из войло-
ка: вода с неё сбегает вниз. Мой балаган из веток и плёнки не протекал, а от хо-
лода я  спасался тёплым спальником, с  которым обычно совершаю альпинист-
ские восхождения. Но время шло, виза кончалась, а  дождь и  не думал
заканчиваться. К  велком-центру и  автостоянке шла грязевая тропа по горам,
при одном взгляде на неё было очевидно, что чистым не дойти. А чистым быть
надо, ведь внизу предстоит автостопить, вряд ли кто-то возьмёт в машину ком
грязи, хоть и с разноцветными фенечками. Решение пришло само: на Радуге мы
или где? Снял всю одежду, сложил в рюкзак и поскакал голый по тропе. И даже
стопить не пришлось — ещё по дороге догнал компанию немцев, у которых был
автобус-хипповоз, на нем мы и уехали прямо в хиппи-коммуну в Берлине”.
17
 И всё-таки Радуга всегда ждёт тебя. Я пропадал в дороге
несколько лет, лишь бы куда-нибудь ехать, да так отчаянно
гонялся за собственным хвостом, что совершенно себя за-
гнал. Шесть мучительных месяцев ушло у меня на восстанов-
ление, в процессе которого (с помощью квалифицированного
психотерапевта) я узнал, что моё вечное недовольство всем
и вся было главным образом проекцией моей же собственной
боли. Критицизм и осуждение давали выход тревоге, набу-
хавшей по мере того, как мир систематически отказывался
соответствовать моим ожиданиям. Мне вспоминаются слова
одного из братишек в Бенефисио, который любил повторять:
— Всё, что ты говоришь другим не из любви, относится
не к ним, а к тебе.
Меня снова занесло на Радугу, и  я неожиданно открыл
для себя, что на каждый мой шаг к Семье мне делают два
навстречу. Я  получал от Радуги участие, обнимашки, дру-
жеский смех, когда мне было плохо,  — и  до меня наконец
допёрло, что, несмотря на все их косяки, на земле немного
найдётся таких же открытых и  позитивных чуваков, как
хиппи.
Радуга всё больше завоевывала моё сердце, а  вот ум
этому противился. Я  же не из этих психонавтов, которые
верят в исцеление от рака за несколько сеансов рейки? Или
что все проблемы исчезнут сами собой, стоит воскурить
гашиш во славу Шивы? Я вложил свои сомнения в песню,
и оказалось, что они чудесным образом обращаются в шут-
ку, меняя моё собственное отношение, пусть даже и  в  по-
пытке повлиять на мнение других людей. Когда я впервые
исполнил мои ироничес­кие вирши у  костра, я  был почти
18
уверен, что меня забросают остатками риса, но вместо этого
все посмеялись и попросили ещё.
Постепенно я понял, что не одинок в своём восприятии.
Мои песни давали людям возможность перестать загонять-
ся и посмеяться на запретными темами. И вот в какой-то
момент я заметил, что смеюсь уже не над Радугой, а вмес­
те с ней.
На Радуге обычно так: если видишь работу — значит,
она твоя. Я увидел, что среди радужных именно излишняя
серьёзность и конформизм противоречат свободе духа, к ко-
торой все так стремятся. Значит, моя работа в  том, чтобы
всё это высмеивать, выкрикивая: “А король-то голый!”  —
каждый раз, когда я это вижу.
И вот так, после непростого начала, я  нашёл в  Радуге
именно мой, особенный цвет.
Для кого-то Первая Радуга — как возвращение домой.
Наверное, он всегда мечтал найти место, которое будет
для него родным, где он сможет быть самим собой. Он и ве-
рить не смел, что такое вообще бывает, — пока впервые не
услышал о Радуге.
И звучало это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Место на природе, где люди собираются на целый месяц,
отказавшись от алкоголя и  электроники, “улетая” всего
лишь от какой-нибудь кружки чая. Место, где нет “главных”,
потому что они не нужны: люди всех национальностей и воз-
растов, каждый со своей историей, приехали, чтобы пожить
все вместе, как одна семья, и всё делать вместе — готовить,
трудиться и  радоваться. Общественный строй, существую-
щий один лунный цикл.
19
 И оплачивается всё это словно по волшебству. Свободный
донейшн собирают в Волшебную шляпу, с которой обходят
Круг каждый раз после еды.
На самом деле, единственное, чего он никак не может по-
нять, когда с гребня последнего холма, на который он нако-
нец вполз, его взору открывается идиллия из сотен хиппи,
играющих музыку и танцующих на солнышке, — так это то,
почему он так долго ничего об этом не знал. Он спускается
к  main fire, минуя соседствующие палатки всевозможных
размеров и форм, — и отовсюду его приветствуют радост-
ными криками “welcome home!” С  самых первых обни-
машек он чувствует, что наконец-то нашёл свою семь­ю,
Ту Самую, о которой всегда мечтали, полную света и люб-
ви; семью, где все делятся едой и  танцуют у  костра, где
не спрашивают, как ты собираешься жить, а только просят
открыть сердце и  заботиться о  других, как о  самом себе;
семью, где все только рады, что твой дух свободно парит
в Стране-Которой-Нет вместе со всеми остальными детьми,
которые отказались взрослеть.
Восторженных новичков можно видеть плачущими в бхад-
жан-типи, потрясённых тем, как голоса вокруг взмыли
в  благостной духовной песне. Иные бросаются срывать
с себя одежду, не успев поставить палатку. В любом случае,
они уверены: рискнуть поехать извилистым маршрутом по
карте, распечатанной из электронного письма, было луч-
шим решением, что они приняли в своей жизни...
У другого приезд на Первую Радугу не проходит гладко.
Зрелище толпы сияющих счастьем людей, вовсю сливаю-
щихся с природой, смущает и угнетает его. У него нарас-
тает ощущение изоляции: ему начинает казаться, будто ему
20
здесь не место, будто он не так крут, не особо талантлив
и не слишком красив для Радуги. Чувствуя себя совершенно
не в теме и робея перед такой несусветной анархией духа,
он и  не догадывается, что многие из тех, кто резвится
сейчас на солнышке, на своих Первых Радугах пережили
те же сомнения.
Изгнание его, к счастью, заканчивается в тот же миг, когда
он находит в себе смелость просто присоединиться; снимая
наручные часы и подхватывая мантру на непонятном языке,
он вдруг с удивлением обнаруживает, как это, оказывается,
легко — быть частью всего этого.
Труднее всего приходится тому, кто приезжает с  ожида-
ниями. Может, начитался человек в  интернетах утопических
видений Радуги и теперь разочарован тем, как оно на самом
деле. А  может, тупо зашёл не с  той ноги  — и  сразу на него
накричали за мобильник на Кругу. По каким-то причинам
человек чувствует себя не в своей тарелке и начинает копить
недовольство по любому поводу. Что это за сектантский блеск
в  глазах, тут все такие? Какие ещё песнопения индийским
богам  — что, никто не знает Pink Floyd? Несмотря на крики
“welcome home!”, которыми их встретили, многие чувствуют,
что им здесь явно не рады, и жалуются на лицемерие, которое
видят: стоянки «только для своих», осуждение, неуважительное
отношение к местным жителям.
И порой не без причины. Любая Радуга хороша настолько,
насколько хороши те, кто на неё приехал. Там есть такие,
кто осудит тебя за часы, косметику или модную одежду  —
и  не замедлит дать тебе об этом знать. Это очень обидно,
когда ты потратил несколько дней на дорогу к Радуге, шагая
в неизвестность, готовясь всецело проникнуться этой новой
21
жизнью, чтобы на тебя наорали за какую-нибудь ничтожную
провинность, например, за то, что не помыл руки перед тем,
как помогать на кухне. Или за то, что в обуви ступил на крае-
шек main fire. Или за звонок домашним, что ты благополучно
добрался и  тебя пока ещё не принесли в  жертву на костре
эти ньюэйджевские сумасброды.
Униженного и  оскорблённого, новичка трясёт от всех
этих песенок про единство, семью и  праздник; ему ка-
жется, что все несут какую-то лажу и  что уж чего-чего,
а  вот святого на Радуге точно ничего нет1. Вся затея
напоминает клуб по интересам, где разглагольствуют на
тему исцеления планеты, но ничего для этого не делают,
разве что прожигают жизнь вдали от общества, в котором
эти люди не были способны функционировать в принципе.
Временами Радуга бывает зашоренной, иерархичной
и клеймящей тех, кто недостаточно альтернативно выглядит.
Активно избирая другой образ жизни, многие хиппи искрен-
не считают себя лучше тех, кто принадлежит мейнстриму.
Однако же Радуга этим ни в коем случае не исчерпывается:
пусть иногда и кажется, что у радужных на уме одна только
Индия, рейки да шаманизм, стоит лишь объявить семинар
по детской психологии или пластическому театру — как тут
же соберёшь кружок любопытных, сгорающих от нетерпения
научиться чему-то новому.
1 Имеется в виду наиболее распространённая радужная песенка для Круга:
We are circling, circling together, (Мы собрались, собрались все вместе,)
We are singing, singing our heart song, (Мы поём, поём из самого сердца,)
This is family, this is unity, (У нас семья, у нас единство,)
This is celebration, this is sacred. (это праздник, это свято.)
22
Возможно, конфликт возникает на почве обычного
для  многих сообществ напряжения между олдовыми и  но-
вичками; между теми, кто уже во всё прорубился, и  теми,
кто пока ещё в поиске. Как же надоедает снова и снова по-
вторять: “Не пользуйтесь мылом в реке! Засыпайте за со­
бой говно!” — изо дня в день поддерживать радужный дух
бывает непросто. Иной раз борьба за то, чтобы сохранить
его, и проявляет себя в раздражительности и осуждении.
Чудо случается, когда радужный новичок решительно
переступает границу между разделяющим они и объединя-
ющим мы. Когда он наконец понимает, что все и каждый,
кто приехал, привносят нечто уникальное и особенное в ту
неповторимую мозаику душ, из которой и  получается Ра-
дуга. И  часто получается, что чем сильнее человек был
“в  контрах” с  Радугой в  самом начале, тем сильнее он
в неё влюбляется и ощущает себя её частью впоследствии.
Ты приобщаешься к  Радуге тогда и  настолько, когда
и насколь­ко захочешь сам.

истоки
и пророчества
“Когда земля окажется на грани гибели,
явится новое племя из людей всех рас
и вероисповеданий. Имя им будет Воины Радуги,
и веру свою они проявят на деле, а не на словах.”
(Пророчество индейцев Хопи)
Н
а Радугах часто спрашивают: “А как появи­
лась Радуга?”
Как ни странно, знают об этом немногие. Нет ни уставных
грамот, ни вообще каких-то исторических документов — только
воспоминания тех, кто был там в  то время; а  поскольку эти
последние из могикан всё ещё ездят на Европейские Радуги,
история не перестаёт обрастать слухами.
Будь это серьёзный журналистский труд, я бы разыскал
оставшихся хиппарей, которые были на тех самых первых
Собраниях Племён Радуги — в США в 1972 и в Европе в 1983.
Я провёл бы исчерпывающее академическое исследование
пророчеств, приписываемых коренным американцам, кото-
рые так часто поминают на Радугах, и  постарался бы вы-
яснить, действительно ли хиппи те самые предсказанные
Воины Радуги.
Я мог бы также проанализировать судьбу неформального
движения 60-х, столкнувшегося с администрацией Никсона,
24
и то, как Лето Любви1 и Би-Ин2 в Сан-Франциско вылились
в  оккупацию территории Национального Парка3 при под-
держке ветеранов Вьетнама, которые, возвращаясь с войны,
уже не вписывались в мейнстримовое общество.
Но это не та книга, да и к тому же, как и многое на Радуге,
история тут несколько запутана.
Я разговаривал с людьми, которые гордо представлялись
“семьёй основателей”4 Радуги, и мало что прояснил для себя.
Похоже, за прошедшие десятилетия прародители первых
Радуг порядком слились с собственными мифологиями, и по-
лучить сколько-нибудь достоверную картину уже непросто.
1 “Лето любви” (англ. The Summer of Love) — лето 1967 года, когда в квартале
Хайт-Эшбери в Сан-Франциско собралось около ста тысяч хиппи, чтобы праздновать
любовь и свободу, создавая тем самым уникальный феномен культурного, социаль-
ного и политического бунта. Это беспрецедентное собрание людей также принято
считать социальным экспериментом, так как в  “Лето любви” и  в  последующие
годы вошёл в норму определённый образ жизни, включающий жизнь в коммунах,
равное и  свободное распределение благ, нередко среди незнакомых людей,
употребление психоделических веществ, “свободную любовь”. Из Википедии.
2 От англ. Human Be-­In, здесь игра слов: human being — человеческое суще-
ство, be in — будь внутри, что может означать призыв как к обращению вовнутрь
себя, так и к участию в движухе (“Человек, обратись вовнутрь!” ­или же: “Человек,
вливайся!”); и в то же время можно представить, что оба эти принципа (быть об-
ращенным вовнутрь и вливаться) составляют суть человеческого существа.
О событии http://dbaturin.narod.ru/HumanBeIn.html
3 Первое Собрание Племён Радуги, четырёхдневное мероприятие в Колора-
до в Соединённых Штатах в июле 1972 г., было организовано молодёжными кон-
тркультурными “племенами”, базировавшимися в Северной Калифорнии и на Ти-
хоокеанском Северо-Западе. Двадцать тысяч человек встретили полицейское оце-
пление, проявили гражданское неповиновение и были допущены на территорию
Национального Леса (имеется в виду Йеллоустоунский Национальный Парк, став-
ший первым национальным парком в истории США и имеющий статус Националь-
ного Леса США).
4 По аналогии с “отцами-основателями”, первыми государственными и по-
литическими деятелями США периода войны за независимость 1775-83 гг.
25
Мне показалось, они старались окружить себя ореолом “оче-
видцев 60-х”, живым связующим звеном с  тем временем,
где зарождалась вся “мечта хиппи”. Бесконечные упоми-
нания Живого Театра, Ангелов Ада, Весёлых Проказников
и  Вудстока...1 Они сыпали именами с  небрежной уверенно-
стью, как бы говорящей: я-то там был, а вот ты — нет.
Вообще говоря, существуют две основные теории проис-
хождения Радуги, имеющие тенденцию пересекаться: с од-
ной стороны, кто-то считает Радугу детищем контркульту-
ры, своего рода доказательством, что все достижения 60-х
не растаяли как дым. Кое-кто даже рассматривает Вудсток
как Первую Радугу и  прослеживает всё движение в  це-
лом от битников2 и проявлений мистицизма американских
1 Живой театр (The Living Theatre) — созданный в Нью-Йорке в 1947 г. театр,
противопоставивший себя коммерческим бродвейским постановкам. В основе его
концепции  — трансформация иерархического, конкурентного общества при по-
мощи сотрудничества и самовыражения.
Ангелы Ада (Hell’s Angels) — один из крупнейших международных байкерских
клубов, традиционно ассоциируется с мотоциклами марки “Харлей Дэвидсон”.
Весёлые проказники (Merry Pranksters) — группа, сформировавшаяся вокруг
американского писателя Кена Кизи. Члены группы жили коммуной, в которой при-
ветствовалось употребление психоделиков.
Вудстокская ярмарка музыки и искусств (англ. Woodstock Music & Art Fair,
в  разговорной речи Вудсток)  — один из знаменитейших рок-фестивалей под
открытым небом, состоявшийся в августе 1969 г. на территории США. Собрал око-
ло 500 тысяч посетителей, а выступившие в течение фестиваля исполнители, среди
которых The Who, Jefferson Airplane, Дженис Джоплин, Джими Хендрикс,
Grateful  Dead, Рави Шанкар, Карлос Сантана и многие другие, в настоящее время
признаны легендами рок-музыки. Стал символом конца “эры хиппи” и  начала
сексуальной революции. — Из Википедии.
2 Битники (Beatniks или The Beats)  — группа американских литераторов
сороковых-пятидесятых годов XX в. Термин “бит-поколение” введён одним из них,
Джеком Керуаком, в  качестве обозначения нонконформистского молодёжного
движения, а в “битников” преобразован журналистами. Бит-поколение рассматри-
вается как символ революции американских нравов. — Из Википедии.
26
индей­цев.  На конец 60-х пришёлся самый широкий отток
в сельскую местность в современной истории, когда около
полумиллиона разочаровавшихся американцев вышли из
мейнстрима и  основали коммуны по всей стране; да, они
потерпели поражение почти вселенского масштаба, но Ра-
дуги в национальных парках так и продолжили устраивать
из года в год, поскольку многие хиппи и ветераны Вьетнама
навсегда заделались неформалами.
Другая версия происхождения Радуги опирается на  мис­
тическую традицию. Якобы существует несколько зафиксиро-
ванных пророчеств североамериканских индейцев, в которых
говорится, что должен прийти некий новый народ и унасле-
довать землю,  — и  хиппи с  трогательным легковерием за-
ключили, что это, конечно же, про них. Но, если добиваться
от них подробностей, становится ясно, что мало кто из радуж-
ных имеет понятие, кто, что, где и когда сказал. Главное, что
люди древних племён предвидели поколение светлых душ,
которые стряхнут с себя собственную загнивающую культуру
и воссоединятся с Землёй-Матушкой. С озарёнными светом
сердцами эти Воины Радуги возьмут на себя миссию по воз-
рождению мира и гармонии на планете.
Многие склонны принимать это за чистую монету, что
отражается в склонности радужных слабеть в коленках при
всяком упоминании о племенах. Я уже счёт потерял, сколько
раз мне говорили о  зле иерархичности, шовинизма, капи-
тализма и  эксплуатации земли, которые начались восемь
тысячелетий назад, когда племена отказались от кочевого
образа жизни и  перешли к  сельскому хозяйству и  так на-
зываемой цивилизованности. Появился личный капитал, та-
кие общественные институты, как церкви, банки и тюрьмы,
27
и люди утратили связь со всем, что имело значение в жизни.
Это было началом Вавилона.
Когда же мы скитались по морям, по долам как кочевые
племена, то владели лишь тем, что могли унести. У костра все
были равны, и наша жизнь проходила в единстве со стихия-
ми. Великий Дух сопровождал нас в каждое мгновенье, и мы
умели получать всё необходимое непосредственно от Земли.
Мы умели обходиться без жилья, ведь эта жизнь была только
мостом в следующий мир. Мы с нашими животными кочева-
ли под бескрайним небом, следуя за реками, что говорили
с нами; а вели нас шаманы, общавшиеся с предками.
И сегодня, когда мы странствуем в  раздолбанных ста-
рых фургонах, автостопом пересекаем континенты и в ночь
на полнолуние берёмся за руки вокруг пылающего костра —
разве мы не следуем древним обычаям? Собирательство
у нас теперь ведётся по помойкам у супермаркетов, и для
него больше не требуется сокровенного знания дикора-
стущих кореньев и  трав, а  вместо того, чтобы посылать
дымовые сигналы, мы всюду таскаем с собой мобильники...
Ну и что, ведь главное, что в нас жив тот же дух!
Антрополог на такое заявление, вероятно, только улыб-
нётся; однако, оставив в стороне грубую романтизацию пле-
менного уклада,  — преимущественно трудного и  опасного
образа жизни, полного детально разработанных законов,
табу и  ритуалов  — можно говорить о  возрождении коче-
вого духа, изначальной жажды путешествий, которая, воз-
можно, и есть нечто сущностно человеческое. Точно также
тягу к жизни на природе нельзя отбить никаким техничес­
ким прогрессом  — неужели после изобретения интернета
и смартфонов треск костра стал уже не тот?

28
 Но что плохого в капельке романтики?
Говорят, что в  те времена, когда индейцев преследова-
ли, массово истребляли и  оставляли умирать от голода
европейские колонисты, появился ряд новых пророчеств.
Конечно, есть сомнения в их аутентичности, но кому охота
заниматься ловлей блох?
Вот кое-что из пророчеств племени Хопи1:
“И вот Первый Знак: “Нам сказали о  приходе белокожих
людей, как Пагана, но не живущих как Пагана. Людей, что за­
берут земли, которые им не принадлежат. Людей, которые
будут поражать своих врагов громом”. [Громом выстрелов?]
И вот Второй Знак: “Наши земли увидят приход враща­
ющихся колёс, наполненных голосами. В юности мой отец
видел своими глазами, как сбылось это пророчест­во  —
белые люди везли свои семьи в фургонах через прерии”.
И вот Третий Знак: “Странный зверь, как бизон,
но с огромными длинными рогами, наводнит в огромном
количестве землю. Белое Перо видел своими глазами —
они пришли со скотом белого человека”.
И вот Четвёртый Знак: “Землю пересекут змеи
из стали”. [Железнодорожные пути?]
И вот Пятый Знак: “Земля будет опутана гигантской
паутиной”. [Телефонные линии? Интернет?]
И вот Шестой Знак: “Землю покроют реки из камня,
которые производят изображения на солнце”. [Хм...2]
1 Хопи, пожалуй, наиболее любимы из всех коренных американцев за их
мудрые и добрые традиции, позволяющие нам забывать о кое-каких более жесто-
ких племенах. И, как замечают иногда чересчур часто, нет ли какого совпадения
в том, что их название звучит почти как “хиппи”? — Прим. автора.
2 Шоссе, на полотне которых появляются миражи, когда очень жарко и сол-
нечно.
30
И вот Седьмой Знак: “Вы услышите о том, что море
становится чёрным, и  многие живые существа уми­
рают из-за этого”. [Разливы нефти? Или, может, это от-
носится к  планам геоинженеров пустить по поверхности
океана ряску, которая будет поглощать углекислый газ
и охлаждать Землю?]
И вот Восьмой Знак: “Вы увидите молодых людей,
которые носят длинные волосы, как и мой народ, кото­
рые пришли и примкнули к племенным народам, чтобы
научиться их пути и мудрости”. [Эй! Это же мы — хиппи!]
А вот Девятый и  последний знак: “Вы услышите
об обители в небесах, над Землёй, которая обрушится
с великим грохотом. Она явится в виде голубой звезды.
Вскоре после этого обряды моего народа прекратятся”.
[В 2011 году Китай запустил новую космическую станцию
и вскоре планирует сделать ещё.1]
А вот пророчество Сиу:
“Придёт время, когда Земля будет больна, а  звери
и  растения начнут погибать. Тогда Дух Индейцев сно­
ва станет силён и  соберёт вместе людей всех наций,
рас и религий для того, чтобы вместе сражаться ради
спасения Земли: то будут Воины Радуги”.
Кри и  Чероки также приписываются похожие пророче-
ства, а  изображения радужных человечков обоих полов
можно встретить среди наскальных рисунков в  Испании
и  на Гавайях. Даже у  Зулусов есть что-то наподобие ле-
генды о Воине Радуги.
1 Под это знамение подходит падение космической станции Skylab в 1978 году,
в связи с которым, по слухам, Хопи действительно перестали исполнять некоторые
обряды.
31
 Прочтённые в определённом ключе, все эти предсказания
могут показаться впечатляющими и  даже убедительными,
и  многие радужные верят им безоговорочно. Разумеется,
существует множество различных интерпретаций, и, даже
ограничиваясь пророчествами индейцев Хопи, сложно по-
лучить чёткую картину: устная мифология не отличается
связностью, а  когда рассказы расходятся, то расходятся
и трактовки.
К примеру, одна из легенд повествует о Большом Белом
Брате. Он давным-давно ушёл куда-то на Восток, но  од-
нажды должен вернуться, и  узнать его можно по тайной
скрижали Хопи, которая будет у  него с  собой. Я  слышал,
что в 1972 делегация хиппи представила старейшинам Хопи
похожий с виду камень на опознание. И хотя им сказали, что
нет, это не то, они всё равно вдохновились пойти и начать
Первую Радугу.
Что бы там ни послужило толчком, но первое официаль-
ное Собрание Племён Радуги состоялось в 1972 году в Йел-
лоустоунском заповеднике в  США и  впоследствии стало
ежегодным событием, проходящим в национальных парках
в  соответствии с  конституционным правом на собрание.
В 1983 году Радуга пересекла Атлантику, первое Европейское
Собрание Племён прошло в Италии. После этого Радуга рас-
пространилась как вирус; в  конце концов, для неё нужны
всего лишь пара котлов, гитара и кучка хиппи — любое место
на природе, где есть источник воды, подойдёт. Разошлите
несколько открыток, желательно в богемные круги, и будьте
уверены: народ приедет. Как нефиг делать.
32
по дороге
на радугу
В
былые дни радужные новости передавались
исключительно из уст в  уста. Маршруты вы-
сылались только если радужным фокалайзерам в  другие
страны или в  хиппи-эпицентры в  разных точках мира,
а  дальше уже на волю Великого Духа оставалось, кто же
в конце концов узнает о Радуге.
По мере распространения глагола сего, частенько пу-
тались даты, и  названия посёлков тоже произносились
и  записывались неправильно, поскольку в  чьей-нибудь
дырявой памяти детали искажались, как в  испорченном
телефоне,  — и  фургоны с  хиппи отправлялись туда-не-
знаю-куда.
Но всё равно добирались тысячи. Просёлочными доро-
гами, автостопом или трясясь на реанимированных старых
микроавтобусах, дожигающих последний бензин; обменива-
ясь слухами о том, где Радуга, с каждым встречным в раз-
ноцветных потрёпанных шмотках или с гитарой; не отрывая
глаз от дороги в поисках какой-нибудь башенки из камней
или яркого лоскутка на дереве, которыми помечен заветный
поворот к месяцу счастья.
Информационный век многое изменил. Хотя официаль-
ного сайта у  Радуги, конечно же, нет, но вот описание
33
маршрута и карта теперь разлетаются по миру в считанные
секунды. Объявляй Радугу хоть в Тибете — и под гору Кай-
лаш стечётся пёстрый многонациональный табор из  хип-
пи, которые ухитрятся прошмыгнуть через дорожные кор-
доны китайской полиции, чтобы слиться воедино и  спеть
Ом Мани Падме Хум.
И всё же простора для путаницы предостаточно. Развед-
чики могут не уметь пользоваться компьютером, вследствие
чего маршруты бывают запощены в  виде плохого фото-
снимка чьей-то неразборчивой писанины. Или же их могут
продиктовать по телефону братишке со слабым английским,
который примется набирать их уже хорошо покуривши...
и в результате приглашение будет напоминать скорее ребус,
чем набор инструкций. Поверните на  втором повороте
налево после деревни может относиться как к грунтовой до-
роге сразу за крайним домом, так и к отворотке автострады
двадцатью километрами далее.
На самом деле, чем ближе подбираешься к  Радуге, тем
более далёкой она может казаться. Это специальная пира-
мидка из камней — и я на верном пути — или это случайная
груда булыжников? А вон лоскуток на нижней ветке — это
что, вешка? Или просто клок от рубашки кого-то, кто тут
продирался? А те далёкие крики — радостный зов на Круг?
Или это фермер загоняет овец?
Пытаешься расспросить местных, работающих в  садах,
но в  ответ они только недоверчиво хлопают глазами:
что за цыганское вторжение на них надвигается? Всякий
раз, завидев кого-то на тропе, гадаешь, не радужный
ли это, но нет, этот слишком чистый и  слушает попсу
с мобильника.
34
Даже если описания дороги внятны, а  тропа к  месту
Радуги хорошо размечена, ты всё равно мог приехать уже
затемно, с фонариком, работающим на последнем проблеске
жизни сдыхающей батарейки. Ты пробираешься лесными
тропами, усталый и голодный, совсем один в темноте, думая
только о горячем супе, который, без сомнения, прямо сейчас
раздают на вечернем food circle,  — и  всего какая-то пара
нужных поворотов в  лабиринте леса отделяет тебя от  тё-
плого местечка у костра и горячей кружки c chai... Но увы,
ты налетаешь на очередной забор из колючей проволоки;
и  вот, отчаянно потея и  собирая на свой фонарик всех
окрестных комаров, лезешь на следующий холм, изо  всех
сил надеясь, что уж этот-то будет последним.
И как ни стараешься не падать духом, в  глубине таится
скребущее сомнение: а  вдруг там никакой Радуги и  нет?
Может, в  последний момент место перенесли (бывало же
такое) или просто никто не приехал. У  этих хиппи может
случиться всё что угодно. На одной Радуге в  Сицилии
братишка, который должен был заниматься подготовкой
места, сам нарисовался лишь десять дней спустя после
начала: его задержали уличные представления по пути
через всю Италию, которыми он зарабатывал на бензин
для своего фургона.
Первой приехала одна немка, по распечатке из интер-
нета. Когда она добралась до указанной точки и  никого
не обнаружила, то просто уселась с рюкзаком под деревом
и принялась терпеливо ждать. Вскоре на скутере подъехал
сицилийский фермер и спросил:
— Ма, ке кацо фа ки? (Какого хрена ты тут делаешь?)
— Эм-м... Радуга? — ответила она, вытаращив глаза.
35
 — Ма, э пацца, кеста! (Чокнутая, видать!)  — сказал
себе фермер. Уехал и  вернулся с  хлебом и  сыром для за-
блудившейся иностранки.
Большинство бывавших на Радугах уже знают, что до-
бираться до неё  — это часть веселухи, которая, бывает,
запоминается даже больше, чем всё, что происходит по-
том. Приключения начинаются уже с того самого момента,
когда решаешь ехать: запихиваешь в  рюкзак спальник,
палатку, тёплую одежду, барабан, свою миску и аварийный
запас шоколада — и выдвигаешься, сунув в карман клочок
бумажки с  накарябанным маршрутом  — карту сокровищ,
путеводитель в параллельный мир!
Чтобы добраться до места, стопишь через три страны,
кормясь дампстер-дайвингом1, а на ночь ставя палатку где-
нибудь посреди поля, стараясь не париться из-за лающих
собак или из-за коров, которые вполне могут затоптать
тебя на рассвете, с  каждой ночёвкой всё ближе к  месту
единения с  другими такими же кочевниками, которые
тоже сейчас прокладывают свой путь со всех концов кон-
тинента. Никто из водителей подбирающих тебя машин
и  слыхом не слыхивал о  Радуге, и  брови их ползут вверх,
когда ты разливаешься в  поэзии о  кратковременной Уто-
пии, имеющей место где-то у  чёрта на рогах. Ты зовёшь
1 Отыскивание и утилизация всё ещё годного к употреблению мусора, англ.
dumpster diving, дампстер-ныряние; термин появился благодаря наиболее извест-
ному производителю коммерческих мусорных баков по фамилии Демпстер
(Dempster), использовавшему торговое наименование “дампстер” (Dumpster)
для своей продукции, и воображаемому образу того, как некто свешивается в му-
сорный бак головой вниз, как над плавательным бассейном. На практике, размер
и конструкция большинства мусорных баков позволяют извлечь множество пред-
метов без “заныривания” в сам бак. Из англоязычной Википедии.
36
их с  собой. И  нет, говоришь ты, это не open-air1, мы даже
не пьём алкоголь и гораздо меньше принимаем наркотики.
Едва ли на Радуге сыщется хоть одна живая душа без опы-
та езды стопом, и, каким бы экстремальным путешествен-
ником ты себя ни считал, у костра всегда сидит кто-то ещё
более отчаянный. Один братишка поведал мне, как просто-
пил через всю Европу на невообразимо крошечный бюджет,
питаясь одними вчерашними багетами, которые ежедневно
выбрасывают из булочных. Когда же он решал, что ему
необ­ходим белок, то разорялся на килограммовую упаковку
чечевицы, которую варил на костре во время лесных ночёвок.
А что вы скажете о семье, которая проделала путь из Авст­
ралии в Европу без единого перелёта, имея при себе 2 детс­
кие коляски, 6 детей и 20 сумок?
— Мы путешествуем медленно, — признавались они.
А один израильский братишка рассказывал мне, как до-
бирался на свою первую в жизни Радугу во Франции: едва он
оказался в первой же деревне, отмеченной на карте, которую
он скачал из интернета, как тут же услыхал крик: “Итальяно!
Итальяно!” Обернувшись, он увидал чувака с белыми усами
1 Оупен-эйр (англ. open  — открытый, air  — воздух; дословно  — прово-
димый на открытом воздухе)  — музыкальное событие, концерт, фестиваль,
который проходит на открытом воздухе. Масштаб концертов может быть раз-
личным: от корпоративной вечеринки на несколько десятков человек до музы-
кального шоу с мировым именем на тысячи участников.
С развитием электронной музыки и  её проникновением в  Россию в  на-
чале 1990-х стали популяризироваться оупен-эйры в  их современном пони-
мании  — рэйв-вечеринки, проводимые за городом, в  заброшенных и  недо-
строенных зданиях, и т. п. Из Википедии.
В наше время “рэйвы”уступили место фестивалям транс-музыки, или “трансам”.
Те и другие славятся массовым употреблением сильнодействующих стимуляторов
и галлюциногенов — таких, как экстази, МДМА, ЛСД, волшебные грибы и проч.
37
и бородой до самого пупа, а также с охапкой седых дредов,
забитых под копной пушистых белых волос. На лбу у  него
был мазок красной краской в индийской традиции, и он был
облачён в розовую хламиду.
— Я из Израиля, — поправил тот его.
— А, Израиль, люблю израильтян! Ты на Радугу, да? Так
автобусов-то сегодня уже не будет, придётся нам тут зано-
чевать. Погоди-ка! — и чудо-персонаж скинул рюкзак, сбегал
в кустики и тут же вернулся с пулькой чараса.
— Давай-ка покурим-ка!
— Это откуда? — обрадовался израильтянин, решив, что
жизнь налаживается.
— Да только что из задницы вытащил!
Многие едут на Радугу вместе, караваном из нескольких
машин или, может, в одном стареньком домике на колёсах —
облезлом заляпанном ветеране с зашкаливающим пробегом;
с  котелками и  мисками, которые валятся на набившихся
сзади людей, ныряющих, как утки, всякий раз при виде по-
лицейской машины; с матрасами, за­стеленными индийски-
ми покрывалами; кто-то разучивает аккорды для  песенки
Волшебной шляпы, а  какая-нибудь сестрёнка делает на
всех бутерброды, ингредиенты которых сып­лются повсю­ду
при передаче по кругу, к  восторгу собаки, которую вскоре
начинает решительно укачивать...
Что нового обнаруживаешь в себе в таких караванах — воп­
рос открытый, но вот всех остальных точно узнаёшь намного
лучше, чем мог себе вообразить  — или чем хотелось бы.
Втиснутые в  ограниченное пространство на неделю дороги,
мелкие особенности очень быстро становятся приводящими
в бешенство привычками: бесконечно повторяющаяся песня,
38
которую кто-то бубнит мимо нот; чьё-то нижнее бельё, суша-
щееся на боковом зеркале; вонь немытых ног; очередная па-
ника какого-нибудь разини, опять потерявшего свой паспорт,
из-за чего приходится всем вместе обыскивать фургон сверху
донизу... пока не выяснится, что паспорт в  кармане его же
куртки, где и лежал всё это время.
За несколько дней пути карета любви и  света превра-
щается в  скороварку непримиримости и  брюзжания, где
последние люди, которых захочется видеть когда-либо
впредь, — как раз те, кто сидит сейчас рядом. А ехать ещё
пару сотен километров. Едва эта скороварка затормозит
на радужной автостоянке, все хватают рюкзаки и  высы-
пают наружу в  отчаянном стремлении вернуть свою веру
в  человечество, переговорив с  кем-нибудь (кем угодно!)
хоть наполовину нормальным, и  клянутся никогда больше
никуда не ездить с остальными.
Но через пару деньков, когда коллективная истерия спа-
дёт, вы встретитесь у костра и даже и не вспомните, из-за
чего сыр-бор разгорелся. Обнимашки, сердечные слова...
и вы уже вовсю строите планы дальнейших приклю­чений.
В Западной Европе такой хипповоз может сколько угод-
но нарушать правила, но в  более репрессивных странах
его сразу же остановят за один только неортодоксальный
внешний вид. Все фургоны и микроавтобусы, пересекавшие
границу Украины в  2009-м по пути на Европейскую Раду-
гу, были остановлены и  обысканы полицией, пытавшейся
разоб­раться, что происходит.
— Цель приезда на Украину?  — спрашивали они всех
подряд. В наших глазах это шло за неофициальный турис­
тический слоган года. Открытая инициатива украинских
39
властей, призванная установить, что же в  их стране так удостоверение, и  меня отвезли через границу обратно,
привлекает иностранцев. На самом деле, полиция была в Польшу.
заинтригована тем, с  чего вдруг эти волосатые западные Но ещё невероятнее, чем дикие дорожные приключе-
цыгане всем скопом устремились через границу, и считала ния и  караваны с  другими радужными, бывают встречи
своим долгом задерживать их хотя бы на пару часов. с обычными людьми.
Ранее в  том же году итальянских братишек, которые Одна сестрёнка из Израиля рассказала мне историю,
помогали разведывать место для этой самой Радуги, оста- как  она по дороге на Радугу во Франции оставила рюк-
новил полицейский  — и  с нескрываемой брезгливостью зак снаружи общественного туалета, в  маленьком городке
заглянул в их дом на колёсах. на  севере страны, пока зашла пописать. Когда она вышла,
— Паспорта! — потребовал он, после чего изучил их стра- то обнаружила, что рюкзак украли: палатка, спальник, тёплая
ницы самым тщательным образом; затем его взгляд, ска- одежда и всё прочее, что было нужно на Радуге, — всё ушло.
нируя фургон в поисках чего-нибудь ценного, остановился А ей предстояло ехать автостопом ещё через всю Францию,
на гитарах. так как Радуга проходила на границе с Испанией.
— А  где паспорта на инструменты?  — вопросил он
грозно. Водитель сунул ему в руку пачку сигарет и укатил.
Полиция Украины доказала свою суровость в отношении
лиц, не имеющих при себе документов, и  не один радуж-
ный оказался временно задержан, покуда не подъедут дру-
зья с его паспортом. Некоторые, впрочем, сами нарвались,
как тот братишка — длинный и нескладный, с блондинисты-
ми патлами, усугублявшими впечатление от его костляво-
сти, — который решил прошмыгнуть через границу горными
тропами со стороны Польши:
— Меня поймали и  спросили, кто я  по национальности.
Я поднял ладонь и ответил: Гайя.
Он был всемирным гражданином Земли-Матушки. Зачем
ему какие-то бумажки?
— Меня кинули за решётку и слегка побили. Я веган, так
что из того, что давали, практически ничего не мог есть.
Через два дня я  показал им моё шведское водительское

40
 После четырёх дней стопа с  одной только женской су-
мочкой она оказалась в небольшой деревушке, уже на юге
Франции. Подумав, что, может, здесь удастся купить хотя
бы самое необходимое для продолжения путешествия, она
зашла в несколько магазинов, но, как только увидела цены,
поняла, что не сможет себе позволить восполнить вообще
ничего из утраченного. Она совершенно не представляла,
что же теперь делать, так что просто вышла из магазина,
села под дверь и заплакала.
Проходившая мимо француженка средних лет спросила
у  неё, что случилось, перейдя на английский, когда по-
няла, что перед ней иностранка. Она выслушала историю
девушки и пригласила её зайти к ней домой и выпить чаю.
Чаепитие проходило в  молчании, и  француженка казалась
погружённой в свои мысли — пока наконец, не открылась,
что когда-то у  неё была дочка, которая погибла в  аварии,
когда ей не было и двадцати.
Дочь любила ходить в  походы, когда только удавалось,
и хотя, её уже несколько лет как не стало, у матери не хва-
тало духу убрать вещи из её комнаты. Встреча с  израиль-
тяночкой напомнила ей о дочери, и что если это был шанс
двигаться дальше...
Почему бы, предложила француженка, девушке не забрать
рюкзак, походное снаряжение и тёплую одежду её дочери?
42
кто такие
эти хиппи?
К
огда мне было восемнадцать, я приехал в Ин-
дию и  на сезон или два попал в  добрые
олдовые руки чуваков, протусивших на Востоке по большей
части последние тридцать лет.
Духовным дедушкой фрик-культуры у них был Восьмипа­
лый Эдди1, армяно-американец, который впервые попал в Гоа
в 1965-м и, насколько мне известно, так больше и не уезжал
оттуда. Когда я повстречал Эдди, ему было уже за семьдесят,
но каждый день он ковылял через джунгли в кафе “Джо Ба-
нанас”, а  кожа болталась на его торчащих костях, прида-
вая походке неповторимую джазовость; три пальца на  пра-
вой руке и  ни единого седого волоска в  каштановой гриве.
— Эдди, — спросил я как-то, — а кто был до хиппи?
— Ну, битники.
— Конечно, Джек Керуак и всё такое. А до битников?
— Хипстеры!  — ответил он, и  глаза его осветились вос-
поминаниями прошлых дней.
— А до хипстеров кто был тогда?
1 Эдвард Мазманян, известный как “Король Хиппи” и ““Восьмипалый Эдди”
(двух пальцев на правой руке не хватало от рождения). Одним из первых белых
приехал в Гоа на пляж Анджуна. Основал ставший широко известным фри-маркет
(“блошиный рынок”).
http://www.8fingereddie.com/
43
 Он помолчал минуту, пожал плечами и ответил:
— Чёрные.
Я осознаю, что, употребляя слово хиппи, я  лью воду на
мельницу полувековых стереотипов. Хиппи немыты и  ото-
рваны от реальности. Хиппи хотят любви и мира, беспоря-
дочного секса и всего на свете, лишь бы не пришлось для
этого работать. Хиппи  — последние пережитки поколения
цветов, интересный социальный эксперимент, который оста-
вил свой след, но полностью провалился как образ жизни.
Многие из тех, кто курил травку и  бунтовал в  60-х, ныне
приближаются к  пенсионному возрасту и  голосуют за по-
нижение налогов.
Были времена на Радуге, когда это клише казалось
мне очень точным. Я  приползал, продирая глаза, на крик
food  circle now и, усаживаясь в  окружении нескольких сот
оборванцев, удивлялся, что я вообще здесь делаю. Косматые
бороды, спутанные волосы, замызганные тела, и даже такой
крепкий парфюм, как дым костра, не перебивает всепрони-
кающий застарелый запах пота. Потом кто-нибудь начинал
бренчать на расстроенной гитаре и затягивал: “Дитя Земли,
светись-сияй, время пришло сердце открыть”.1 Сплошные
чётки, бусинки, кристаллы, торчащие рёбра и  удолбанные
выражения лиц  — я  не мог понять, что им за счастье быть
такими карикатурами на самих себя.
Моё презрение достигло апогея на Европейской Раду-
ге в  Боснии в  2007. Я  приехал на потрясающее место  —
прогалину, окружённую лесистыми холмами, — в прекрасном
1 У автора ‘Earth Child, start shining, now is the time to open up your heart’,
но на самом деле, там не “start shining”, а “star child”, и получается “Дитя Земли,
Звёзд Дитя, время пришло сердце открыть”.
44
расположении духа, полным энергии, готовым петь и играть,
но уже через десять дней (и сложного романа с  хорват-
кой, которая пожевала меня и выплюнула) всё мероприятие
утратило своё очарование. Песни были ни  о  чём, ритуалы
надуманы и пусты, и я сомневался в том, что кто-то из этой
тыщи человек на Кругу прочёл за последний год хоть одну
книгу — разве что трактат о лечении кристаллами да посо-
бие по астрологии Майя. Как будто нам нужна ещё какая-
то астрология, чтобы часами предаваться самоизысканиям.
Как-то на закате я сидел у костра, унылый и опустошён-
ный, и  у меня не было ни малейшего желания ни взять
гитару, ни завести разговор, ни идти танцевать под неустан-
ный ритм барабанов, которые всё никак не могли оставить
в покое чьи-то неугомонные руки.
— Ты нам поможешь раздать?  — спросила меня весёлая
израильтяночка, подтаскивая вместе с  братишкой огромную
кастрюлю с рисом. Оставшиеся котлы с далом1 и овощами тоже
прибыли, и, как раз когда пошли крики “food circle now”, я, не
в силах сопротивляться, оказался впряжён в раздачу.
Но когда я пошёл по Кругу, принимая миски у голодных
хиппи, то просто не смог не увлечься процессом. Возвращая
миски в нетерпеливые руки и встречая благодарные глаза,
я  снова видел всех, кому накладывал еду, как отдельных
людей вместо огромной немытой массы неформалов. Чем
больше у меня поднималось настроение, тем лучше полу-
чался у  нас диалог, и  я уже дурачился, читая вообража-
емые меню и  притворяясь, что перепутал мис­ки,  — и  это
1 Традиционный индийский суп-пюре из бобовых. На Радугах это название
употребляется по отношению к бобовым, приготовленным в любом виде.
45
напомнило мне об одном из золотых правил Радуги: чем
больше даёшь, тем больше получаешь.
И вот, теперь уже бодр и свеж, я сел на своё место рядом
с  девушкой, на попечении которой оставалась моя миска1;
мы разговорились, и я с удивлением узнал, что она работает
детским психологом, специалистом по оказанию помощи
детям, перенёсшим сексуальное насилие.
— Я  много работаю с  куклами, которые надеваются
на руку, — объясняла она мне, пока я налегал на еду. — Мы
вместе с ребёнком делаем кукол, а затем воспроизводим сце-
ны насилия. Когда детей используют в сексуальных целях,
тем самым их как бы лишают права распоряжаться самими
собой. Поэтому мы переигрываем эти сцены с  куклами,
чтобы дети могли выбрать другую концовку. Так они снова
становятся хозяевами своей жизни.
Когда люди приезжают на Радугу с предвзятым отношени-
ем к образу жизни хиппи, то они только и видят, что месиво
из дредов, перьев да амулетов; костры с компаниями каких-то
пёстрых фриков, которые тянут хором нью-эйджевские псал-
мы за плетением ловушек для снов, — и все их предрассудки
подтверждаются в ту же минуту. На самом же деле, несмотря
на антураж, на любом food circle вы найдёте студентов-ме-
диков, актёров, экспертов по возобновляемой энергии, пове-
денческих экономистов, плотников и программистов.
Людей музыкальных, артистичных, владеющих несколь-
кими языками. Способных сооружать земляные и глиняные
печи, ставить типи десяти метров в  ширину без помощи
лестницы (вставая друг другу на плечи, чтобы подвязать
1 Сервер обычно оставляет свою миску кому-то из сидящих в Кругу, чтобы
тот при раздаче протянул её вместе со своей и получил порцию еды и для сервера.
46
полотно к  верхушкам шестов), изготавливать собственные
музыкальные инструменты, готовить на костре целые пиры
на тысячу персон, возводить жилища из палок и  тентов
или декламировать тома древней поэзии.
Просто за недельку-другую жизни в  походных условиях
кисть природы всякого обмалюет радужным гранжем. В от-
сутствие горячей воды, чтобы помыться, с  прокопчёнными
у  костров одеждой и  волосами, а  вместо зеркала смотрясь
друг другу в глаза — тут кто угодно станет похож на хиппи.
Те, кто включился, сонастроился и отпал1 в рамках контр­
культуры Америки 60-х, по большей части, были выходцами
1 “Включайтесь, сонастраивайтесь и  отпадайте!” (англ. Turn on, tune in  and
drop out!) — фраза эпохи контркультуры, популязированная Тимоти Лири в 60-х.
В 1967 году Лири обратился к 30 тысячам хиппи, собравшимся на Би-Ин в Пар-
ке “Золотые Ворота” (Golden Gate Park) в Сан-Франциско, и упомянул эту фразу,
которую приписывали его авторству вплоть до интервью 1988 года, где Лири
заявил, что она “досталась ему” от Маршалла Маклюэна. Аналогично назывался
речитативный альбом, записанный в 1966, на котором можно услышать, как Лири
монотонным и тихим голосом повествует о своих взглядах на мир и человечество,
описывает природу, символику североамериканских индейцев, “значение вну-
тренней жизни”, опыт ЛСД, покой и множество других явлений.
Позднее Лири объяснял в своей автобиографии “Флэшбэки” (1983):
“Включайтесь” значило — обратитесь вовнутрь, чтобы активировать свои
нервные и генетические механизмы; начните ощущать множественные и мно-
гообразные уровни своего сознания и специфические триггеры, которые их
задействуют. Наркотики были одним из способов достичь этой цели. “Сона-
страивайтесь” значило взаимодействовать гармонично с миром вокруг вас —
воплощайте, материализуйте, выражайте своё новое внутреннее восприятие.
“Отпадайте” предполагало активный, селективный, грациозный процесс от-
странения от недобровольных или бессознательных приверженностей. “От-
падайте” означало положиться на самого себя, открыть своё своеобразие;
приверженность подвижности, выбору и перемене. К несчастью, мои объяс-
нения данной последовательности личностного развития были часто непра-
вильно интерпретированы как: “Удолбись и забрось любую конструктивную
деятельность”. Из англоязычной Википедии.
47
из преуспевающих семей, вкушавших плоды финансового
бума, который последовал за Второй мировой войной. Разо-
чаровавшись в материальной мечте пригорода — телевизоре,
ревущем рекламой, жужжании газонокосилки по воскресе-
ньям, угнетающих гендерных ролях и старании “быть не хуже
людей” — дети из приличных семей стряхнули с себя респек-
табельное прошлое и выбросили фрик-флаги.
Самые решительные совершали паломничество в  Ин-
дию, где таких время от времени величали махарадж
(“великий король”). Считалось, что они отказались от жизни
в роскоши ради того, чтобы обратиться к Востоку в поисках
истины. Разве не так же поступил и сам Будда? Сын великого
короля, он отринул своё благородное происхождение, дабы
босиком, с миской для подаяния отправиться на неустанные
поиски Просветления.
Несмотря на все сходства с контркультурой 60-х, в наше
время Радужная Семья куда более разношёрстна, чем в пре-
дыдущих поколениях. Она и  впрямь может похвастаться и  дать образование детям. Отколоться от общества здесь
многоцветьем своего племени, в  состав которого входит означало бы умереть с  голоду. Вот когда общество до-
полный спектр личностей  — начиная с  экстатических ми- стигает определённой экономической стабильности и  зло
стиков, имеющих смутное представление о  том, который потре­бительства становится ощутимым, тогда и расцветают
сейчас месяц, и  заканчивая социальными работниками на контркультуры. Радуги, которые проводятся в таких странах,
летних каникулах — ведь это племя принимает всех, неза- как Таиланд и  Индия, привлекают очень мало местных,
висимо от возраста, расы, класса или веры. Хотя и не надо разве что тех, кто пришёл подивиться: с чего вдруг все эти
быть антропологом, чтобы заметить, что Радуги в основном белые люди покинули Рай и  приехали выживать в  нашем
состоят из белых людей среднего класса. захолустье? Даже в  богатых странах более бедные слои
В бедных странах хиппи примечательны лишь своим от- населения стремятся разбогатеть: успех для них подраз-
сутствием. Амбиции большей части населения, живущей умевает способность покупать вещи. Одним лишь выходцам
в  нищете, не распространяются дальше того, чтобы про- из сравнительно обеспеченной среды свойственно видеть
кормить семью, купить лекарства больным родственникам романтику в том, чтобы жить на гроши.

48 49
 Для меня хиппи скорее прилагательное, чем существи-
тельное. А  может, это одна из ролей, которые мы играем.
В любом случае, я однозначно подписываюсь под мудростью
хиппи, которые умеют так радоваться столь малому. Может,
в карманах у нас и не густо, одежда на нас разваливается,
а в дождь мы всей толпой набиваемся в одну протекающую
палатку, но в  целом-то мы живём повеселее прочих. У  нас
куча свободного времени, мы тусим в  живописнейших ме-
стах, и что ни ночь, у нас вечеринка, — и секса у нас тоже
много. Неудивительно, что в мейнстримовом обществе над
хиппи принято насмехаться. Да они на говно исходят, что
мы лучше проводим время, чем они!
Среди радужных есть и  такие, кто ухитряется всю до-
рогу жить на задворках системы, обходясь без того, чтобы
работать и как-то заявлять о своём существовании влас­тям.
Они находят еду в мусорных баках за супермаркетами, без
малейших раздумий пересекают автостопом континенты,
спят под открытым небом или на вписках у более стабильных
братишек и сестрёнок, добывая те жалкие гроши, которые им
при этом требуются, уличными представлениями, продажей
поделок на рынках или сбором фруктов осенью.
Такой бюджет даже позволяет им летать на зимовку
в  Индию и  вести там тот же привычный образ жизни,
к  которому добавляются дешёвая тарелка риса и  хижина
на пляже. Всё их время принадлежит им, они ни перед кем
не в ответе и вольны скитаться, где пожелают. Угощаться
chai у  костра, хором петь древние сакральные песни по-
среди леса, заниматься любовью на шкуре при свечах
в  каком-нибудь укромном уголке... лучшие в  жизни вещи
за деньги не купишь.
50
С другой стороны, свобода современного кочевника порой
переходит границу, за которой она превращается в  некое
моральное превосходство, когда человек всерьёз начина-
ет верить, что его образ жизни лучше, чем чей-либо ещё.
Ведь он не раб компьютера, не покупает ненужные вещи,
не транжирит ресурсы планеты; он свободен от того, чтобы
оправдывать ожидания родителей, свободен от Вавилонского
беличьего колеса экономики, держащего миллиарды людей
в  ежедневном рабстве, и  от требований общества, которое
оценивает людей по их покупательной способности.
Я тоже был воплощением такого мировоззрения, когда
мне было двадцать и я без денег стопил из Англии в Индию.
Люди, которые подбирали меня по пути, встряли на работах,
которые не любили, чтобы выплачивать ипотеку за дома,
которыми никогда по-настоящему не будут владеть,  — да
почему все на свете не могут просто всё бросить и  отпра-
виться автостопом к своей мечте?
— Потому, что если все будут стопить, то некому будет
подвозить! И  потом, они же нужны на фабриках, чтобы де-
лать тебе шариковые ручки!  — сказал мне один олдовый
чувак в  Индии, когда я  писал книгу о  своём путешествии
(Hand to Mouth to India).1 Так меня ткнули носом: мой необ-
ременительный образ жизни был возможен именно потому,
что другие его не вели. Они покупали и содержали машины,
чтобы возить меня, платили за дома, где я  ночевал и  при-
нимал горячий душ, и  работали на заводах, чтобы сделать
для меня одежду, ручки, бумагу и язычки для кларнета.
Но, хотя некоторые радужные и живут остатками с обиль-
ного стола нашего расточительного общества, кусая руку
1 «В Индию с хлеба на воду»
51
Вавилона, которая их кормит, они всё же в  меньшинстве.
Большинство людей, которые ездят на Радуги, имеют более-
менее постоянную работу или где-то учатся, по возможности
вырываясь, чтобы окунуться в радужную жизнь и восстано-
вить силы. Для таких Радуга — как бы хипповые каникулы,
где они набираются обнимашек и песенок, которых им так
не хватало весь год. Для кого-то другого это просто пере-
дышка, способ немного отстраниться и  освежить воспри-
ятие по мере углубления в  учёбу или профессиональную
стезю. Тогда как для тех, кто живет фрилансом — уроками
музыки, рождественскими ярмарками, шитьём юрт на про-
дажу  — Радуга отлично дополняет их образ жизни, лучше
и не придумаешь.
По большому счёту, на Радуге нет никакой разницы,
бомж ты или миллионер. На завтрак ты всё равно ешь ту
же пресную овсянку  — да, можно иметь при себе кулёк
с изюмом, чтобы её подсластить, но ты его быстро раздашь.
Одна из  причин, почему люди на Радуге так счастливы,
заключается как раз в  том, что в  наши времена изобилия
аскетизм бодрит: когда рядом с  твоей палаткой нет воды,
пойти окунуться в ручей — всё равно что сходить в лучший
в мире хаммам1 на открытом воздухе; к ужину становишься
таким голодным, что любая еда идёт за праздничное угоще-
ние, а одна-единственная плитка шоколада иногда успевает
дважды обойти кружок из двадцати человек пока кончится.
На ум приходит суфийская притча, в которой человек ел
кусок чёрствого заплесневелого хлеба. Кусок был твёрдым,
как камень, и  пыльным, поскольку был подобран с  пола,
1 Хамма́м (араб. ‫ماّمح‬‎) — название общественных бань в Турции, Азербай­
джане, Иране, Афганистане, Средней Азии и других странах Востока.
52
но он ел с таким очевидным наслаждением, издавая такие
восторженные звуки, что свидетель этого зрелища, не вы-
держав, воскликнул:
— Да не можешь же ты его смаковать?!
— Ещё как могу! Видишь ли, я три дня ничего не ел.
И правда, на Радуге так привыкаешь к  аскетизму, что
возвращение в  Вавилон может совершенно обескуражи-
вать. После пары недель недоедания на Европейской
Радуге в  Боснии, где ночь за ночью мы просиживали
в  темноте, напрягая слух в  надежде услышать далёкий
крик “second time!”, меня взяли до Падуи какие-то италь­
янцы,  — да так и  вписали меня и  ещё двоих пассажиров
на ночь. В тот же вечер мы радостно побежали в пиццерию
и заказали по большой пицце и по бутылке пива каждому,
с трудом веря, что нам сейчас достанется такая роскошь.
Но когда мы вернулись на квартиру, каждый сел перед
своим огромным кругом теста с сыром и полулитровой бу-
тылкой пива и замер в нерешительности. А как же взяться
за руки и  спеть? А  потом, когда уже совсем остынет, тор-
жественно передавать по кусочку?
Ни один из нас не справился со своей порцией.
53

отсутствие
организации
и радужная политика
О
днажды студентка-антрополог, писавшая ра-
боту на тему Радуги, спросила меня, что мож-
но сделать, чтобы Радуга стала лучше.
— Ничего, — ответил я. — Она прекрасна как есть.
Конечно, я хотел сказать, что Радуга совершенна в своем
несовершенстве и  настолько близка к  Утопии, насколько мы
вообще когда-нибудь к ней приблизимся. И если удивительно
уже то, как хиппи приспособились так неплохо жить практиче-
ски на халяву, то тогда вообще чудо, что то же самое удаётся
проворачивать, когда нас собираются тысячи. Без коммерции,
без организации, без запасного плана, в самых разных уголках
мира мы умудряемся всех накормить и  оставаться в  тепле
и  (в  основном) в  сухости, находясь под  открытым небом
по целому месяцу или даже больше.
Организации на Радуге нет, но всё равно приходится
много чего организовывать. Разница лишь в  том, что за-
ниматься этим могут все кому не лень. Бывает, конечно,
что Радугу принимают на вижене, объявляют и  готовят
всего несколько человек, но чаще всего начальную работу
берёт на себя “семья” той страны, где намечается Радуга.
54
Нужно ведь где-то хранить типи, покупать новые котлы,
отслеживать финансы Волшебной шляпы — такую нагрузку
лучше распределять.
“Семья” — это радужная тусовка, в которой те или иные
чуваки периодически подключаются к  подготовке Раду-
ги: разведывают место, выходят на контакт с  соседними
фермерами, находят, где можно подешевле закупать ово-
щи и  крупы, а  также присматривают за Шляпой между
Радугами. В  течение года радужный дух подкрепляется
праздниками полнолуний или вечерами мантр. И  даже
если все живут слишком далеко друг от друга и не могут
часто видеться, то всё равно общаются по телефону и через
интернет. Изначальное неприятие технического прогресса
среди радужных практически сошло на нет, и как минимум
планирование Радуги стало интерактивным.
Как и следовало ожидать, самая многочисленная нацио-
нальность на Радуге — это немцы. В ашрамах, экопоселениях
и духовных общинах по всему миру немцев бывает заметно
больше, чем всех остальных, что бесспорно свидетельствует
об их таланте и любви к организации. Если на любой Радуге
что-то начинает идти не так, нередко раздаётся крик: “Ну
где же немцы?!”
Итальянцы устраивают как минимум две Радуги в  год:
их  стадная природа тяготеет к  любым общественным ме-
роприятиям, особенно если есть возможность беспокоиться
о еде и обсуждать готовку хотя бы пару часов в день.
Израильтяне в  достаточно большом количестве присут-
ствуют на Еврорадугах, а  также проводят по две Радуги
в  год у  себя в  Израиле. Благодаря дисциплине, привитой
во время обязательной как для мужчин, так и для женщин
55
военной службы, координация радужных задач для них —
пара пустяков. А  идея принадлежности к  космическому
племени легко ложится на уже привычную библейскую тему.
Радуги регулярно проходят по всей Европе, на Среднем
Востоке, в  Австралии1 и, конечно же, в  США (где, правда,
носят совсем другой характер).2
“Семьи” склонны то набирать силу, то чахнуть год от
года. Бывает, что все перессорятся, и тогда национальные
Радуги какое-то время не проводятся, пока на смену не
придёт следующее поколение и  не вдохнёт новую жизнь
в положение вещей. Может быть, таковы непреднамерен-
ные последствия глобализации, но Радуга продолжает рас-
пространяться. Всегда занятно наткнуться на какое-нибудь
объявление о Радуге, скажем, на Тайване и гадать, что за
доморощенные хиппи там у них завелись…
Даже в  те периоды, когда я  практически не вылезал
с  Радуг, мне всё равно нужны были перерывы. Мне хоте-
лось поесть, не дожидаясь, пока пятьсот человек споют Ом.
Или выпить утренний кофе, никого не обнимая, чтобы его
получить.
На вписках у  друзей в  Вавилоне можно было наконец
перестирать все вещи в машинке, разгрести электронную
почту и переварить последнюю порцию походных впечатле-
ний перед тем, как пуститься в  очередное паломничество
к Радуге, — где бы она ни засияла на этот раз  чаю? Что мешает нам так и  жить  — простыми земными
1 А также в Японии, странах СНГ и Латинской Америки.
2 Смотри книгу Майкла Нимана об американских радугах People
of the Rainbow, a Nomadic Utopia. Примечание автора.
56
На одной вписке в  Амстердаме я как обычно оказался
в роли Посланника Радуги, с жаром расписывая радужное
волшебство перед “добившимися” чуваками. Они вежливо
выслушали подробное описание децент­рализованной сис­
темы управления Радуги, которая не допускает иерархии,
так как обязанности принимают на себя те, кто сегодня
в настроении принять на себя обязанности.
Один из слушателей, биржевой брокер, человек, который
работает в самой гуще финансовых рынков, пожал плечами
и подвёл итог:
— Короче, это чистый коммунизм.
Да, действительно, такое равенство и братство, как на Ра-
дуге, ещё поискать, и  уж конечно, это яркий пример того,
как можно жить сообща и всем делиться. При том, что никто
не указывает, кому что делать, каким-то образом еда всег-
да оказывается приготовленной, продукты закупленными,
котлы помытыми, типи установленными, дрова наколоты-
ми,  — и  все едят. И  на всё это затрачивается лишь малая
часть от стоимости нашего содержания в Вавилоне.
Отсюда каждый раз эти неизбежные разговоры о  необ-
ходимости сделать “постоянную Радугу” на каком-нибудь
заброшенном пастбище на юге Европы, где есть родники
и плодородная почва. В самом деле, почему эта атмосфера
любви и гармонии должна возникать лишь от случая к слу-
радостями, светло, как единая семья, каждую ночь танцуя
и  веселясь, и  не быть в  ответе ни перед кем, кроме своих
сердец и Великого Духа?
Великие планы зреют у костра, мечты мечтаются, видения
видятся, речи произносятся, но почему-то воображаемая
57
радужная деревня всё никак не материализовывается, и нам
по-прежнему остаётся вкушать Утопию лишь по одной Ра-
дуге за раз1.
Хотя радужная неделя и  ощущается как целый месяц,
время всё равно пролетает очень быстро. Узкий кружок
сид-кэмпа расширяется в  первые же дни Радуги под ра-
достные вопли, оглашающие неожиданные встречи друзей.
Подтягивается всё больше музыкантов, и  народ с  каждым
вечером всё дольше и  дольше засиживается у  main fire.
Палатки вырастают как грибы на каждом мыслимом клочке
плоской поверхности  — и  внезапно готовка и  раздача еды
для всей толпы начинает требовать планирования целой
военной операции. Как-то чересчур быстро мы оказываемся
на  Полнолунии; подготовлена пышная церемония, в  кото-
рой что-то неминуемо пойдёт не  так,  — что не помеша-
ет этой ночи стать незабываемой. И  тут мы с  грустью по-
нимаем, что осталось-то всего две недели. Луна начинает
убывать, ночи темнеют, и  уже планируются караваны к  из-
вестным по слухам Радугам где-то по континенту. Серверов
для вечерней раздачи с каждым днём требуется всё меньше
и  меньше; слова прощаний сказаны, контакты записаны  —
и вот уже остался лишь самый костяк людей, чтобы держать
Круг, вороша угли в  main fire, покуда ещё теплится дух.
Урок, должно быть, в том, что Радуга так хорошо удаётся,
потому что длится всего месяц. Это ускользающая красота:
1 На момент написания книги ещё не оформилась концепция Rainbow
Crystal Land (Радужной Кристалии). В настоящее время участки “радужной страны”,
как грани кристалла (эти самые “постоянные радужные деревни”), разбросаны
по ряду мейнстримовых стран (Коста Рика, Колумбия, Перу, Чехия, Польша), и с каж-
дым годом возникают всё новые.
58
Радуга зарождается, растёт и снова угасает, пока единствен-
ными свидетельствами месяца трэша и угара не останутся
несколько участков удобренной земли в  лесу да какой-­
нибудь забытый колышек от палатки.
За один месяц навряд ли кому-то удастся захватить
власть; недостаточно этого времени и  для возникновения
серьёзных личностных разногласий и того рода мелких ин-
триг, которые заводятся чуть ли не в каждой коммуне, если
она просуществует достаточно долго. Любые возникающие
конфликты быстро смываются постоянным наплывом новых
людей и их оттоком, обновляющими энергетику, радужный
дух и восприятие. Приехавший на семнадцатый день Радуги
имеет ровно столько же прав держать talking stick и участ­
вовать во всех делах, как и  тот, кто пробыл там с  первого
дня сид-кэмпа.
К тому времени, как представители власти узнают о нашем
присутствии, Радуга обычно уже в  самом разгаре, и  для них
проще дать нам разъехаться самим по себе. Не считая несколь-
ких деревьев, которые могли срубить на шесты для типи (а мы
стараемся не допускать даже этого), и небольших нарушений
в циклах гнездования местных птиц, физические последствия
хорошо организованной Радуги, как правило, незначительны.
Даже если пастухам и пришлось подыскивать другие пастбища
для своего скота, не успеют они и  глазом моргнуть, как нас
уже нет, и реальный ущерб обычно крайне мал.
Очень немногие живут переезжая с  Радуги на Радугу
в  течение почти всего календарного года, а  для боль-
шинства из нас хорошенького понемножку. Для многих
людей даже одна неделя непрерывной социализации,
задушевного общения и  веганских каш  — это более чем
59
достаточно. Жизнь на Радуге так насыщенна, что время
от времени просто необходима пауза, чтобы осмыслить
и  переварить все эти дни и  ночи, переполненные незабы-
ваемыми впечатлениями. Бывалые Радужные, конечно, уже
приноровились и могут не заморачиваясь продержаться весь
месяц, но практически ни у кого не хватит пороху проплясать
голышом у main fire все ночи подряд.
Длящаяся лунный цикл Радуга — переливающийся мыль-
ный пузырь, содержащий как лучшее, так и худшее из того,
что есть в людях, хотя и с перевесом в пользу первого. Хо-
теть, чтобы Радуга никогда не кончалась  — это всё равно
что хотеть, чтобы солнце никогда не садилось, сезоны не
сменялись или чтобы никто не старел. Радуга сотворяется
из фантазии и  надежды, живёт в  радости и  борьбе, после
чего с нежностью и сожалением угасает.
И где-то всегда рождается ещё одна.
разведка
Р адуга начинается с  поиска места. Те, кто вы-
звался делать разведку, собираются у кого-то
в  доме или на квартире и  устраивают первый Круг: все
берутся за руки и поют Ом, выражая Великому Духу наме-
рение, чтобы тот направлял их в пути. Важно помнить, что
уже тогда закладываются первые семена здоровой и  гар-
моничной Радуги.
Бывает, что на бензин идут деньги, оставшиеся с  преды-
дущей Радуги; в  остальных случаях расходы будут возме-
щены, когда пополнится Волшебная шляпа. Кто автостопом,
кто набившись в  машину или фургон, хиппи едут разведы-
вать перспективные места — и приключения начинаются.
Поезди по Радугам — и тебе будет простительно думать,
что радужные склонны к  мазохизму. Нередко это такие
дали, что туда надо по нескольку часов взбираться горными
тропами — открытые места в горах, где жарит днём и подмо-
раживает ночью. Однако поляны в высокогорье избираются
не из любви к страданиям, а по причине их коммерческой
бесполезности, ввиду которой никто не будет против, если
там внезапно образуется временное хиппи-поселение. Пу-
стыни тоже подходят, но тогда нам пришлось бы возить воду
грузовиком, а на Радуге это неизбеж­но означает, что мы все
начнём помирать от жажды, пока кто-то наконец сподобится
съездить за водой. Могут сгодиться изолированные пляжи,
вот только на пляже всем будет гарантированно лень что-то
61
делать для лагеря. Минимальное требование к  местора-
сположению Радуги — это достаточная удалённость, чтобы
деревенская молодёжь не  прикатывала после того, как за-
кроется местный бар.
Разведка  — весьма неблагодарное занятие. Когда все
приезжают, они рассчитывают на готовенькую Радугу, мало
задумываясь о  неделях разъездов и  наведения справок,
которые разведчики потратили на поиск этого места и на
получение разрешения. Но тут, видимо, как и с любой ра-
ботой: её замечают только когда что-то окажется не так.
А  на Радуге постоянно что-нибудь оказывается не так.
Бывает действительно трудно найти подходящий участок
земли с дружелюбным владельцем. А когда сроки начинают
поджимать, и дата открытия Радуги уже неумолимо надви-
гается, решения по итогам разведки принимают впопыхах,
если не в панике. Бывает, и сами разведчики так увлекают-
ся волшебством первооткрывательства затерянных долин
и  гор с  восхитительными видами, что каждый парящий
орёл или проблеск радуги в  небе начинает казаться им
знаком, что Великий Дух их таки ведёт.
Вот и  выходит, что некоторые Радуги с  самого начала
не задаются и  даже грозят стать катастрофой. Например,
пустынные Радуги в  иссохших руслах рек, которые по-
сле дождя, пролившегося где-нибудь в отдалённых горах,
внезапно переживают бурный паводок, смывающий всё
на своём пути: котелки, барабаны, палатки и даже машины.
Высокогорные Радуги над линией леса в жестокий летний
зной, где днём тени нет совсем, а за дровами для костров,
чтобы не мёрзнуть ночью, приходится долго топать вниз
и потом обратно наверх.
62
Радуги в  дождливых тропических лесах, которые разве-
дывали в поисках всяких духов и сказочных существ, совер-
шенно не подумав о гнусных паразитах, заползающих людям
куда-нибудь под ногти, или, например, таких крошечных
клещиках, за ночь обсыпающих всё тело, что каждое утро
требует длительного (но сплачивающего?) ритуала обирания
их друг с друга.
Радуги в милитаризированных странах, которые разгоняет
полиция. Когда Европейская Радуга проводилась в  России,
туда явилась целая армия,  — и  все радужные, собравшись
на Кругу, сердечно приветствовали их песнями. Но солдаты
протолкались сквозь ряды поющих братишек и  сестрёнок,
торопясь вспороть ножами их палатки и  похитить деньги,
спальники, фотокамеры и  всё ценное, что только попадётся
им под руку, прежде чем подвергнуть всю Радугу принуди-
тельной эвакуации. Даже после такого Радуга просто пере-
группировалась и снова собралась в более надёжном месте.
И по сей день Российская Семья встречается ежегодно1.
И всё же, немного помучиться — это не всегда плохо.
1 Имеется в виду Радуга в 1998 году под Питером, у станции Мшинская. Вот
что рассказывает очевидец тех событий, олдовый радужный Вася Без Чайника:
“Действительно была разогнана жёстко  — ОМОНом, с  автоматами, ментами, со-
баками, и  даже вертолётом (на нём на место прибыли начальствующие особы).
Народ согнали на Круг (кто ещё не был там, они как раз во время пау пришли),
а менты тем временем порезали кучу палаток в поисках “запрещённых предметов”,
но, конечно, деньги, фотики, ценности — у европейцев, в отличие от наших, было
полно всего — моментально дематериализовались (ну, наши успели всё попрятать-
позарывать, конечно, а  европейцы были крайне наивны и  до конца не верили
в возможность ментовского мародёрства). На “эвакуацию” дали два часа, европей-
цы просто побросали палатки и снаряжение (по слухам, всё потом сложили в кучу
и сожгли менты, официально из-за “угрозы эпидемии”).
Радуга собралась вновь через двое суток, на месте предыдущего русского со-
брания, а перед этим провели вижен в Питере, прям в Михайловском саду, между
63
 На Радуге распространена философия, что мы должны по-
знать все стороны жизни. Вместо того, чтобы всеми силами
избегать трудностей, мы, напротив, должны приветствовать
их как повод сплотиться в борьбе. За последние годы худшей
можно считать разведку для Европейской Радуги в  Англии
в  2006 году: место выбрали на Йоркширских верес­ ковых
пустошах, где не было ни единого деревца. Дрова пришлось
закупить у местного фермера, они оказались сырыми и силь-
но дымили, глаза у всех слезились, и готовить было просто
ужасно. Ветер, дождь и  туман трепали Радугу от начала
и до конца; положение стало настолько плачевным, что мест-
Марсовым полем и Русским музеем. Там и решили ехать в Кафтино, благо с про-
шлого года сохранились карты-описания, да и народ помнил дорогу.
Да, вообще очень позитивно народ всё это встречал  — и  пели, и  танцевали,
и  вообще  — веселились как могли. Там до разгона недели две уже менты стояли
на дороге, шмонали всех приходящих. И на самой радуге были “засланцы”. Но с ними
как-то быстро удалось подружиться. Один говорил, загорая на солнышке: “Ребята,
подольше бы вы тут стояли! Всегда б так работать — отдыхаешь, радуешься, а тебе
ещё и  командировочные идут!” Вечером предыдущего дня, перед разгоном, их
сняли. Вышел на Круг один, объявил: нам приказ уходить. Все говорят — ну и ништяк!
А тот отвечает: “Нет, завтра вас разгонят к едрене фене, пригонят областной ОМОН”
(эти-то были районные). Им не поверили! Сказали, фиг кто нас тут разгонит, нас тут
больше тысячи, подъездов нет (на машине было не проехать километров за десять,
шли пешком по узкоколейке). Но нас обработали как террористов: ОМОН был толь-
ко с Чечни, суровый, по-пластунски подползли, оцепили вокруг. И по сигналу очень
эффектно встали со всех сторон одновременно. Сначала, когда в мегафон офицер
сказал: “Всем разойтися в два часа!” — пипл дружно засмеялся, и тут — раз! — кругом
ОМОН с автоматами... Собаки были невесть зачем, для антуражу, что ли... Вертолёт
летал, сесть не мог никак. Потом сел (почти все уже ушли к тому времени), из него
вышла группа начальства, походила туда-сюда с важным видом и улетела обратно.
На выходе всех шмонали, паспорта проверяли, записывали данные. У меня плёнку
засветили (у всех светили все плёнки, но несколько человек догадались спрятать).
Повинтили народа два вагона железнодорожных  — в  один иностранцев сажали
за “отсутствие регистрации”, в другой — детей, кто без родителей (до 16 лет), и кто
без документов был. Почти всех отпустили на следующий день”.
64
ную благотворительную организацию уговорили подвезти
нам фургон тёплой одежды на всех.
— Мы так обрадовались одежде! — рассказывала мне одна
сестрёнка.  — Даже в  воздух подбрасывали! А  потом всем
оказалось кому велико, кому мало — ходили, как беженцы!
Но сколько бы все ни качали головами по поводу нику-
дышной разведки, рассказы пестрели примерами крепкой
дружбы и  силы командного духа; так, на кухне и  в  чайных
постоянно дежурили музыканты, чтобы вызывать улыбки
на лицах мерзкой погоде назло.
Правда, иногда действительно похоже, что в  поисково-
разведочный процесс вмешивается волшебство. Парочка
разведчиков для Европейской Радуги в Боснии в 2007 иска-
ли некую гору, где, по слухам, струятся кристально чистой
водой сто источников. Но они потеряли все ориентиры,
и, увязая в  грязи на забытой богом просёлочной дороге,
вконец заблудившись, прокололи шину на остром камне.
Полил суровейший дождь, и  казалось, что никакого места
для Радуги им тут уже не найти.
Только они решили сдаться и  ночевать прямо там, в  ма-
шине, как в окошко постучали: это фермер приглашал к себе
выпить ракии1. Когда все согрелись и  пообсохли у  камина,
фермер поинтересовался, что же они потеряли в этой глуши,
и  разведчики рассказали ему про Радугу. Фермер покивал
и, чему-то улыбаясь, посоветовал им подождать до утра.
Проснувшись, они обнаружили, что живописнейшая мест-
ность, какую только знавала Радуга, раскинулась прямо перед
1 Ракия (болг. ракия, серб. и макед. ракија, хорв. rakija ) — балканский креп-
кий алкогольный напиток (бренди), получаемый дистилляцией ферментированных
фруктов. Из википедии.
65
ними  — просторные ясные поляны, окружённые громадой
леса. Конечно, приходилось остерегаться случайных противо-
пехотных мин (и в самом деле, уже во время Радуги заплу-
тавшая корова подорвалась буквально в  километре от нас),
но не бывает же всё и сразу.
Зато бывает, что выбранное место вдруг преобража­ется
уже по ходу дела. Добравшись до сид-кэмпа Европейской
Радуги 2011 в Финляндии, я застал тридцать усталых и раз-
дражённых чуваков, жавшихся к дымящему костерку. Я не мог
понять, к чему такие недовольные лица, — ведь большинство
из нас впервые так далеко забрались на Север, и лично я уже
переживал небо, каким его никогда не знал: неторопливые
призрачные сумерки рисовали череду неповторимых ше-
девров на необъятной глади озера, пока солнце на часок
игриво окунулось в горизонт, подразнив нас ночью, которая
так и не наступила.
И тут я скинул рюкзак и принялся хлопать себя по шее.
Все знали, что комары будут, но никто и представить себе
не мог, что их будет так много. Нам давалась короткая
передышка на пару часов после полудня, когда солнце
было в  силе, но всё остальное время приходилось дер-
жать одну руку свободной, чтобы прихлопывать садящихся
комаров. Тщетно, впрочем, так как у  каждой твоей вены,
как спутники по орбитам, наготове кружили целые полчи-
ща. Они прокусывали носки, рубашки и джинсы, оставляя
на лодыжках и  шеях красные кружочки. Те, кто не мог
удержаться от  расчёсывания укусов, начинали походить
на жертв чумы.
Только крайне самоотверженные музыканты были способ-
ны закончить песню, ни разу не прервавшись на то, чтобы
66
себя шлёпнуть. Мы заматывались, как бедуины, или вообще
разбегались по палаткам, едва вечерело, чтобы переждать
наступавший в  бесконечных сумерках беспощадный натиск
врага, когда воздух наполнялся летающими паразитами. Все
предубеждения против химических средств куда-то улетучи-
лись, и баллончики с репеллентом пошли по рукам, как только
стало ясно, что цитронелле с  такой задачей не справиться.
Однажды мы набрали целый пакет дохлых комаров.
— Ну, разве не прекрасно? Радуга, где можно убивать,  —
сгустил краски братишка.
В первый день мне всё это казалось забавным, пока я не
посетил шит-пит в  глубине леса  — смертельную зону, где
комары поджидали в  засаде целыми кровожадными туча-
ми. Сидя на корточках на двух чурках, я  тщился поскорее
опорожнить кишечник и  сократить процедуру самой ин-
тимной акупунктуры, которой я  когда-либо подвергался.
Бог знает, кто вообще отважился вырыть эту яму, разве что
за пять минут бешеных усилий  — и  сразу бегом в  озеро.
Я  вышел к  костру, дрожа и  всхлипывая от потрясения, на
потеху уже сидевшим там ранее посвящённым:
— Ни за что больше не стану есть!  — поклялся я  напо-
ловину серьёзно.
А потом я  узнал, что место, где мы обосновались, в  на-
роде зовётся бухта Комариное Нашествие  — ура развед-
чикам!
Шли разговоры, чтобы уходить отсюда и  делать Радугу
где-нибудь в  другом месте. Хаос, с  которым нам предсто-
яло столкнуться, когда сюда явится тыща человек, был бы
немыслим  — они же начнут гадить где попало, лишь бы
не терпеть эту пытку в  лесу. Никто не станет собирать
67
дрова. Да народ будет на food circle палатки таскать! Мы
думали покупать километры москитной сетки, чтобы за-
весить кухню, шит-питы, чайные...
И тут случилось чудо. На целых десять дней вышло солн-
це, и температура поднялась до рекордных для Финляндии
37 градусов, что убило до 80 процентов комаров. Или же
из  их яиц не вылупились новые. Неважно. Страдания, со-
провождавшие каждую минуту нашего существования, вне-
запно прекратились, и  новенькие, заваливаясь на  Радугу,
заявляли, что всё не так плохо, как они думали.
— Вы не знаете, через что мы прошли,  — ворчали мы,
содрогаясь при одном только воспоминании.
представители власти
и местные жители
Е сли бы нашу планету посетили инопланетяне,
им бы сразу бросилось в  глаза, что людям
не дозволено жить на большей её части. Практически нигде
нельзя просто взять и построить дом, где тебе вздумается.
Почти вся земля, вне зависимости от её стоимости, принад-
лежит малочисленным богачам и различным учреждениям.
В мире даже есть такие места, где приходится платить, чтобы
пройти на пляж.
Этот собственнический подход в отношении земли совер-
шенно сбивал с толку коренные народы всего мира, когда
появлялись белые колонисты. Конечно, и  у первых тоже
были свои территориальные разграничения  — охотничьи
угодья и  кочевые маршруты, которые они защищали бы
ценой своей жизни, — но никогда коренные народы не по-
нимали это так, будто земля им принадлежит. Они считали
себя такой же частью Мироздания, как трава и  бизоны.
Зачем ставить заборы?
Радужные чувствуют так же. Планета принадлежит нам
всем, и  нельзя, чтобы кто-то был вправе указывать, где
и  когда нам тусить. Мы не понимаем, с  какой стати нас
среди ночи расталкивает полиция, не давая спать на пляже;
возмущаемся, когда нас штрафуют за поставленную в лесу
69
палатку. Можно подумать, от Вавилона нет спасения даже
в сердце Матери-Природы.
Помню всеобщее негодование на Радуге в  израильской
пустыне, вызванное приездом рейнджера местной природы1.
Он бросил один только взгляд на наше стойбище среди
камней и колючек и заявил, что, если мы не согласимся на
определённые условия, он будет вынужден вызвать военных,
чтобы выдворить нас отсюда. Одно наше присутствие уже
пагубно отражалось на жизни дикой природы, а уж то, что
мы ещё и  жгли здешнюю древесину, вообще представляло
угрозу микроэкологии местности.
Мы собрали talking circle, и  рейнджер добродушно со-
гласился на такую форму переговоров, хотя, разумеется,
он представлял себе разговор с парой организаторов, а не
с  парой сотен хиппи сразу. Тогда как большинство из нас
старались быть приветливы с  рейнджером, всё равно на-
шлись те, кто яростно воспротивился навязыванию сторон-
ней власти — кто такой этот чувак в форме, чтобы указывать,
где нам можно, а  где нельзя? Разве мы не такая же часть
природы, с  тем же правом здесь находиться, что и  всякие
бабочки с пчёлами?
Наконец, один братишка в  talking circle, когда к  нему
пришёл talking stick, возмутился и положил конец дебатам:
— Мы все собрались здесь, потому что, как мы говорим,
любим природу и Землю-Матушку; и вот перед нами рейнд­
жер, человек, который больше понимает в природе, чем мы
все вместе взятые, а мы что же, не хотим его слушать?!
1 Смотритель, которому вверена охрана и  защита территории парка
(наци­онального, регионального, провинциального или местечкового). Сродни
леснику.
70
Мы заверили рейнджера, что запретим костры на сто-
янках, а  для общественных дрова будем завозить,  — и  всё
закончилось миром.
Вообще говоря, обычно власти узнают о  Радуге уже
после того, как она началась, а  тогда разогнать нас уже
непросто. Выдворение стапятисот хиппи технически ос-
ложняется ещё и  тем фактом, что мы же запросто можем
вернуться обратно,  — и  это при том, что ещё стопятьсот
могут быть как раз на подходе.
И всё-таки некоторые сомневались, что Европейскую
Радугу вообще удастся устроить в  Германии, с  тамошней
культурой правовых актов и законов. Да нас же вышвырнут
на раз-два за наличие малейшего риска для здоровья или
нарушения санитарных норм любой степени. Только пред-
ставьте выражение лица немецкого инспектора здравоохра-
нения, когда он или она наткнётся на шит-пит!
Оптимисты, хвала им, настояли на своём, и Радуга отпра-
вилась в  Германию. Сид-кэмп начался неплохо, но вскоре
приехала полиция и потребовала встречи с организаторами.
Вокруг захихикали, поскольку требование было невыполни-
мо, и несколько хиппи-дипломатов пустились расписывать
децентрализованную природу радужного управления. Поли-
цейские вернулись позже тем же днём, уже вместе с мэром,
который покачал головой при виде нашего стойбища, но,
поскольку был поздний вечер пятницы, отложил встречу
до понедельника.
За выходные Радуга выросла почти вдвое, а  сын мэра
провёл пару вечеров в типи за курением чилума со своими
новыми колоритными друзьями. До мэра удалось донести,
что, несмотря на то, что ещё тысячи людей на пути сюда,
71
через месяц мы точно все уедем и  от нас практически
не останется и следа. После некоторых раздумий нам было
сказано, что он никак не может дать на это разрешение.
Это абсолютно незаконно, и он понёс бы личную ответствен-
ность, допустив такое вопиющее нарушение регламента.
Но мэр как раз собирался в летний отпуск, а его секретар-
ша, скажем, вполне могла бы нечаянно сунуть нашу заявку
на проведение мероприятия в самый низ толстенной стопки
документов на рассмотрение...
Европейская Радуга пошла своим чередом, и, только
когда последние задержавшиеся уже сворачивали клин-
ап, мы получили официальный ответ: нам категорически
запрещались любые попытки проведения нашего несанк-
ционированного мероприятия.
На самом деле, как бы ни были представители власти
безлики и  равнодушны в  глазах тех, кто ведёт альтерна-
тивный образ жизни, подчас они куда человечнее, чем мы
о них думаем. Стоит вспомнить Европейскую Радугу в Румы-
нии, когда по местному телеканалу объявили о “фестивале
свободной любви” среди холмов и  машины с  румынами
потянулись на  вечеринку. Полиция была в  курсе развития
событий и, узнав, что на Радуге запрещён алкоголь, они
стали останавливать все транспортные средства, направляв-
шиеся в нашу сторону, и разворачивать тех, кто вёз бутылки
с пивом и вином.
Порой человеческая природа полицейских проявляется
в полнейшей нелепости, с которой они пытаются применить
свою стандартную практику к чему-то, выходящему далеко
за пределы их понимания. Так, стражи порядка в Восточной
Европе, столкнувшись с  нашествием иностранцев, иногда
72
пытаются создать видимость контроля, требуя, чтобы все
“зарегистрировались.”
— На Болгарской Радуге прямо на тропе от автостоянки
поставили стол, и у всех, кто поднимался на холм, записыва-
ли паспортные данные! — рассказывала мне одна сестрёнка.
Это на долю местных радужных фокалайзеров выпадает
идти и налаживать мир с мэром или шефом полиции, чтобы
те вдруг не предъявили нам, что их дозволение не  было
испрошено заранее. Тем не менее, когда в 1995 году Евро-
пейская Радуга приехала в Чешскую Республику, тамошние
чиновники оказались такими махровыми совками, что все
как один увиливали от ответственности за утверждение
Радуги, и каждый уверял, будто именно его непосредствен-
ный начальник имеет решающее слово по данному вопросу.
— Мы дошли до министра внутренних дел Чехии, и  тот
(к  слову о  кумовстве) сказал, что лучше бы нам спросить
у его брата — у самого президента! — рассказывал мне бра-
тишка, бывший тогда фокалайзером по разведке. — Но это
был уже вообще бред, так что мы просто забили!
Пользуясь отсутствием официального разрешения, как-
то утром ранним на Радугу припёрлись местные полицей-
ские  — и  наладились, пихая дула в  каждую встречную
палатку, у всех подряд отбирать паспорта, отдавая обратно
только за отдельную плату.
— Два дня это продолжалось, а  на третий мы всех под-
няли до приезда полиции. Когда нас пришли шмонать, мы
уже стояли на Кругу и  пели Ом. И  после этого полиция
стала даже подвозить народ на Радугу!
Всегда хорошо иметь официальное разрешение, однако
большинство радужных свято верит в своё право на собрание
73
и  уповает на то, что старое доброе радужное волшебство,
как всегда, спасёт положение. Как-то на Радуге в  Индии
всем приказали убираться под прицелами огнестрельного
оружия. В  ответ на выставленные стволы радужные вста-
ли в  круг и  пели мантры, пока полицейские не сдались
и не убрались сами.
Хотя в некоторых странах полиция и предпринимает ак-
тивные действия, чтобы помешать Радуге (во Франции,
к  примеру, полицейские тоже научились пользоваться ин-
тернетом и  обломали несколько Радуг), но всё же Евро-
пейская Радуга по природе своей слишком уж загадочное
явление, и  власти не понимают, как на него реагировать.
В отличие от огромных Собраний Племён в Штатах 4 июля,
куда копы так и слетаются, как пчёлы на мёд, и пугают ство-
лами голых хиппи, Радуги в Европе попросту слишком малы,
чтобы привлекать такое внимание. Большая Европейская
Радуга каждый год меняет страну, а мелкие региональные
едва ли вообще удаётся запеленговать.
Как ни странно, Радуга предоставляет людям свободу
для отдыха на природе, которой у них не было бы пооди-
ночке. Спросить не с  кого, поживиться нечем  — вот нам
и  дозволено прогибать правила. Даже в  самое засушли-
вое лето у  нас всегда есть по крайней мере один костёр
на  всех, тогда как в любом другом месте по стране такое
закончилось бы суровым штрафом. И мы можем спокойно
жить в лесу, не волнуясь, что какой-нибудь представитель
природоохранных органов нас погонит или попросит предъ-
явить документы.
Временами, правда, нашу неотъемлемую свободу соби-
раться на природе должен защищать какой-нибудь рыцарь
74
старого образца. На Еврорадуге в Португалии в 1996 земля,
отведённая под Радугу, принадлежала фермеру, который имел
обыкновение ежедневно приезжать верхом на белом жереб-
це, чтобы посмотреть, как идут дела, и  полюбоваться этим
красочным сборищем у  себя на холме. Так вот, как только
до  него дошёл слух, что полиция останавливает и  обыски-
вает всякого, кто идёт с  Радуги в  деревню, он тут же взял
все вопросы на себя. Прискакав в полицию, он напомнил им,
что не только Радуга расположена на его земле, но также
и  многие частные владения по всей деревне, включая по-
лицейский участок. Оставьте хиппи в покое, посоветовал он,
или окажетесь на улице…
Среди прочих соображений, где делать Радугу, бывает
много разговоров о  потенциальной возможности прине-
сти исцеление какому-либо региону. В 2007 году в Боснии,
например, была надежда, что Радуга поможет примирить
сербов и хорватов после ужасающей войны 90-х. Пусть это
были розовые мечты, но как знать, что может произойти за
целый месяц обнимашек и музыки?
Существует даже ежегодная Радуга в Турции, которая —
хотя бы по названию — проводится в миротворчес­ких целях.
Радуга Мира на Ближнем Востоке1, вероятно, единственное
в  мире место, где израильтяне и  иранцы непосредственно
встречаются и живут вместе в течение нескольких недель.
1 Радуга Мира на Ближнем Востоке, Ближневосточная Радуга (англ. Peace
in the Middle East Rainbow, Middle East Rainbow Gathering) — ежегодная Радуга
в  одной из стран Ближневосточного региона (первые несколько лет подряд
проводилась в Турции). Помимо жителей региона: иранцев, израильтян, турков,
армян и других, — собирает немалое количество европейцев и членов радуж-
ной семьи со всего земного шара.
75
Какая общественная организация столько делает для укреп­
ления международных отношений, да ещё при таких низких
затратах?
Тем не менее, внезапное появление огромной толпы хип-
пи вызывает у  местного населения смешанную реакцию.
Особенно если это консервативная среда, они могут быть
крайне возмущены зрелищем плескающихся в  реке голых
людей. И даже когда в стране вполне толерантно относятся
к  нудизму, люди всё же не готовы к  тому, чтобы хиппи
слонялись по местному кладбищу в чём мать родила.
О Радуге не объявляют широкой публике, и  поэтому
местные обычно узнают о ней, когда в их селение уже вка-
тываются раздолбанные старенькие фургоны, из которых
высыпают дредастые оборванцы и  бездельники с  гитара-
ми за спинами. Они исполняют одну-две песенки, пускают
по кругу стаканчик кофе и  круассан, спрашивают дорогу
к  ближайшему интернет-кафе и  скупают весь табак и  шо-
колад в городе.
Поначалу появление хиппи в лесу может казаться даже
зловещим для тех, кто живёт по соседству. Люди опаса-
ются, не принадлежим ли мы, с  нашими церемониями
вокруг костра, к какому-нибудь языческому культу. Может,
мы вообще сатанисты. Порою нас видят в  том же свете,
что и приезд цыганского табора или транс-фест. Местные
готовятся выстоять перед шквалом краж, мусора и шума.
Но когда любопытство пересиливает опаску, некоторые
даже лезут к  нам на гору, чтобы своими глазами погля-
деть, что к чему.
Их первой остановкой неиз­ менно становится вэл­ ком-
центр — пристанище, где всех новеньких врубают в традиции
76
Радуги. Там бывают развешены
красочные картонные таблички-­
памятки: не  использовать мыло
в  ручьях, расстаться с  электро-
никой и  алкоголем, засыпать
за собой какашки. Вэлком-центр
задуман как место для “аккли-
матизации”, где на огне всегда
поспевает chai, за которым люди
могут посидеть и  отдох­нуть по-
сле долгого пешего пути. Не-
которые считают, что приезжа-
ющим хорошо бы не  ломиться
сразу на саму Радугу, а зависнуть на
денёк-другой в  вэлком-цент­ ре. Здесь
расстаются с  вавилонскими понятиями
и входят в новое состояние умом, сердцем и телом.
К сожалению, из-за того что вэлком-центр обычно на-
ходится на расстоянии приличной пешей прогулки от ос-
новной Радуги, через пару недель энергия из него уходит,
и  он часто остаётся без внимания. Но, что ещё хуже за-
пустения, вэлком-центр может превратиться в  Радужную
Дурку, куда стягиваются все психически неуравновешен-
ные члены Семьи. Безумие, видать, тянется к  безумию.
Может выискаться и  Главный Безумец  — или даже два,
борющихся за власть над кастрюльками на огне, — из того
сорта фанатичных персонажей, которые никак не могут
завладеть аудиторией на Кругу, но зато способны развер-
нуть собственное пространство поддержки на маленькой
вотчине вэлком-центра.
77
 В результате чего, случись местным прийти на Радугу,
их встречает группа эксцентрично танцующих хиппи в  на-
бедренных повязках, поглощённых имитацией животных
звуков. Внезапно вспомнив о  своём долге приветствовать
дорогих гостей, они бросаются распахнуть свои немытые
(и уж наверняка нежелательные) объятья.
Даже и  попади местные на Круг ещё не вконец пере-
пуганными, им всё равно там не слишком обрадуются.
Приехать-то на Радугу может любой, но один только вид
чистеньких, накрахмаленных визитёров в  стираной одеж-
де, с  камерами да с  пивком, создаёт в  атмосфере напря-
жение. Как среди детей, которым вовсе не хочется, чтобы
в  самом разгаре игры в  “понарошку” на них пришли по-
глазеть взрослые.
Из соображений дипломатии или просто в  приступе
дружелюбия, радужные, конечно, подойдут к  местным
и  постараются подключить их к  происходящему, зазывая
подсесть к костру и попить chai. Им даже могут рассказать,
что Радуга для всех, и пригласить в следующий раз прихо-
дить с палатками и мисками. Изредка пара смельчаков из
деревни и вправду могут прийти и остаться на выходные,
но, особенно если они не говорят по-английски, схватить
бубен и влиться в песнь Великому Духу было бы для них
слишком уж отчаянным культурным скачком.
Порой местные не столько стесняются, сколько просто
наглухо ошарашены. Я  помню такую стайку подростков,
совсем ещё мальчишек, на Украинской Радуге1 — все в фор-
менных обносках своих старших братьев, которые служат
1 Еврорадуга 2009 в Карпатах.
78
в  армии, потому что, не считая сельского хозяйства, в  тех
местах больше и  податься-то некуда. Так вот, они стояли,
сбившись в кучку, опираясь друг другу на плечи, и в полней-
шем непонимании таращились на представшую перед ними
сцену: люди в пирсинге из железок и костей в носах и губах,
с  толстыми дредами, пучками торчащими на макушках,
в  кожаных жилетках или платьицах в  цветочек  — пели,
танцевали, массировали друг друга и  медитировали, как
на кошачьем карнавале, где каждая кошка в костюме, но де-
лает, что ей вздумается.
— Как думаешь, какого рода долгосрочный эффект это
окажет на них самих и на их восприятие мира? — спросил
я  своего друга, стоявшего у  костра, профессора поведен-
ческой экономики.
— Прекрасная тема для диссертации! — заверил он меня.
Присутствие местных сильнее всего ощущалось в  ночь
полнолуния. Взять хотя бы неподражаемый эпизод с  тремя
украинскими мужиками из соседней деревни, которые сидели
на бревне и  молча глушили водку, типа, а  чего мы тут не
видали. И вот перед ними оказывается девушка в просвечива-
ющем красном платье, под которым ничего нет, и с такими же
огненно-красными волосами; она в танце стелется по земле
и часто дышит, как дикая тварь, источая чувственность. Язык
её лижет воздух, она вся выгибается и виляет бёдрами, как
похотливая кошка. Я глянул на пьющих местных и не заметил
ни малейшего следа каких-либо эмоций или удивления на их
лицах или, по крайней мере, хоть какого-то свидетельства
того, что они вообще отметили её присутствие.
Некоторая самонадеянность в  вере, что Радуга способ-
на принести свет и  исцеление месту, выявилась как раз
79
на  Украинской Еврорадуге. Первым показателем стало то,
что крошечный автобус, на котором местные ездили в город,
внезапно стал до отказа набиваться хиппи с  рюкзаками,
гитарами и  собаками. Мотаться на работу и  обратно в  тот
месяц удовольствием быть никак не могло.
И хотя, конечно же, здорово, что местные предпринима-
тели в течение Радуги получают хорошую прибыль, так как
народ выбирается в цивилизацию, чтобы попить кофе и при-
купить продуктов, — на Украине они повели себя слишком
уж меркантильно. Не прошло и двух недель, а местные уже
пооткрывали ларьки на тропе от автостоянки к  вэлком-
центру: столики с шоколадками, консервами и пирожными
через каждые пятьдесят метров. Жестянки с  ананасными
ломтиками, тушёнка и  банки с  соленьями не слишком хо-
рошо продавались, но, учитывая, что половина собравшихся
приехала из России, ларьки сбывали большое количество
пива и водки. Прогулка в деревню скоро стала означать сле-
дование мимо коматозных тел упившихся братьев и сестёр
Живого Света1, валявшихся вдоль дороги.
По крайней мере, русские вроде бы умели пить и делали
это в основном в своих палатках, так что мы были избавлены
от сцен массового пьянства и  насилия, которых боялись.
Но когда ларёк, торгующий водкой, открылся всего лишь
в пятистах метрах от кухни, мы вежливо попросили местных
передвинуться куда-нибудь подальше. Нам ответили грубо
и зло, типа, кто мы блин ваще такие, чтобы указывать, что им
делать на их же территории. Пос­ле чего они демонстративно
1 (Англ. brothers and sisters of Living Light), от полного названия Радужной
Семьи — Радужная Семья Живого Света (англ. The Rainbow Family of Living Light).
80
передвинулись — вот только не куда подальше, а на самый
Круг — и открыли там бар.
Это подняло некоторые интересные экзистенциальные
вопросы. Действительно, а  кто мы блин ваще такие?
Скромные гости народа Украины или воины духа, поль-
зующиеся правом на собрание на Свободной Планете?
Мы отстаивали своё право сохранять радужные традиции,
но  если наши же собственные братья и  сёстры желают
нажраться, то может, мы не так хорошо знаем своё племя,
как нам казалось.
Это была угроза самому существованию Радуги, и  нам
оставалось только напомнить всем на food circle, что Ра-
дуга остаётся одним из немногих в  мире мест, свободных
от алкогольных вибраций, — после чего мы развели костерок
и  засели дежурить у  ларька, упрашивая каждого, кто шёл
в его сторону, ничего не покупать.
На следующий вечер какие-то местные молодчики всей
толпой напали на братишку с длинными дредами, когда он
шёл к своей палатке, и нанесли ему несколько ударов. Не то
чтобы они ему действительно повредили, но вот атмосфера
на Радуге повисла тревожная. Ещё раньше в том же месяце,
когда сид-кэмп только начинался, у нас украли спальники
и  другие ценные предметы, а  в  первую же неделю Радуги
посреди ночи подожгли огромный стог сена, так что нам
пришлось бегать с  вёдрами на реку. Я  решил, что нам тут
не рады, и уехал1.
1 Рассказывает ningreen: “После того, как Том уже уехал, под конец Радуги
я  стала свидетельницей некоей радужной трансформации, произошедшей с  от-
дельно взятым местным мужичком. Мужичок посадил свой грузовичок на доволь-
но крутом склоне радужного холма, в  непосредственном окружении палаточных
81
 Впрочем, в некоторых случаях проблемы с местными от-
падают или улаживаются сами собой — благодаря силе Раду-
ги. Одна сестрёнка рассказывала мне, что как-то на Радугу,
где она была, заявилось человек десять парней из соседней
деревни, пьяных и буйных:
— Мы как-то интуитивно взялись за руки и начали петь
мантры! Через полчаса они уже поотрубались прямо на зем-
ле, а те, что остались, тоже держались с нами за руки, такие
притихшие и растерянные!
Порою Радуга не внушает местному населению любви
из-за нашего же полнейшего невежества, скрывающегося
за чувством духовной правоты. Хиппи, которые не уважа-
ют такие вещи, как границы или земельная собственность,
часто считают, что уж на лоне природы, за пазухой у самой
Земли-Матушки им вообще никто не указ. Несмотря на то,
что мы изо всех сил стараемся втолковать всем и каждому,
как опасны лесные пожары, и отучить пользоваться мылом
и шампунем прямо в реке, до народа на одной Итальянской
Радуге никак не удавалось донести, что в месте коровьего
водопоя на роднике купаться нельзя. Коровы чуяли, что мы
хиппи-стойбищ. Я не знаю, зачем он вообще пытался вползти наверх (может, за дро-
вами?), но сел он крепко, и после долгих матов, рёва мотора и елозанья туда-сюда,
бросил и  ушёл в  деревню пешком. На следующий день мужичок снова пришёл
и обнаружил, что его грузовичок уже разрисован цветочками и сердечками. Я как
раз проходила мимо и наблюдала его замешательство: он чесал в затылке и неуве-
ренно ругался себе под нос. Выехать он снова не смог и, видимо, в целях обеспе-
чения сохранности машины, остался ночевать в  кабине. И  вот, прихожу я  ночью
к main fire, — и что же я вижу? В гуще барабанов и полуобнажённых дев пляшет
наш мужичок! Неловко вскинув руки в небо, смешно притопывая, в таком искрен-
нем, простодушном восторге, он пляшет и выкрикивает в такт музыке: “СПАСИБО!
КРАСИВО! СПАСИБО! МНЕ НРАВИТСЯ! КРАСИВО!” Жаль, что Том этого не увидел!
Доказательство того, что, когда мы вкладываем душу, отдача всегда будет! Но про-
цессы в людях протекают не так быстро, как нам хотелось бы”.
82
там побывали, и  отказывались пить  — вот вам и  фермер
в бешенстве.
Даже когда мы стараемся отвечать за свои поступки
и призываем остальных с уважением относиться и к месту,
и к соседям, наше личное участие не продлится дольше, чем
наше фактическое присутствие. Лишь горстка людей обычно
дотягивает от сид-кэмпа до самого клин-апа, так что боль-
шинство остаётся в  счастливом неведении относительно
всей полноты последствий Радуги для местного населения.
Например, перетаскав весь наш мусор на деревенскую
помойку, мы можем воображать, что выполнили свой долг
и оставили радужное стойбище в первоначальной чистоте.
Но деревне может оказаться не под силу справиться с объ-
ёмами мусора, которые способна произвести Европейская
Радуга. Груды мусора скапливаются, лежат себе и воняют
на солнце, привлекая крыс и тараканов, — куда более яр-
кое воспоминание для многих местных, нежели послание
Любви и  Света, которое мы надеялись донести. Иногда
это всё попросту сжигают, превращая в посмешище наши
жалкие попытки рассортировать мусор на категории для
переработки.
А временами наша наивность доходит до того, что мы не
принимаем в  расчёт мудрость, нажитую столетиями. Евро-
пейская Радуга в Болгарии началась на поле, которое было
принято за пустующее, но потом оказалось, что сельчане
выращивали на нём траву на сено для скота. Из Волшебной
шляпы выплатили компенсацию, а  в  качестве жеста пио-
нерской благодарности за приют прямо посреди поля вы-
ложили гигантское “МЫ ВАС ЛЮБИМ” из  больших камней
и булыжников, которые насобирали в его окрестностях; очень
83
трогательно, конечно, только вот никто не подумал о  том,
что даже об мелкий камешек можно испортить косу, а  ведь
местные будут косить здесь траву, когда она вырастет. Веками
они убирали с поля каждый найденный камень.
Впрочем, мне доводилось наблюдать и  весьма “трога-
тельные” примеры того, как местная культура соприкаса-
ется с  нашей. В  Тосканской деревушке люди на улице всё
подходили к одному братишке, чтобы потрогать его дреды.
У них было стопятьсот вопросов: “А они пачкаются? А долго
их растить? Это что-то религиозное, да?”
Иногда одного нашего появления достаточно, чтобы за-
воевать сердца местных. В таких местах, как Сицилия, где
молодые люди спят и  видят, как бы свалить куда-нибудь
на  Север в  поисках работы и  развлечений, Радуга ста-
новится событием года. Помню одну Радугу над такой
итальянской деревушкой, куда местные могли приезжать
только летом: там совсем не стало работы, и  поэтому им
приходилось весь год проводить в  городе. Старики по-
казывали нам, где искать родники в лесу, и рассказывали
легенды об окрестных холмах. Сегодня всё это позабылось,
но не так давно сельская местность в Европе кишела духа-
ми и всякой нечистью, порождённой местным фольклором.
Нам было очень приятно спуститься как-то вечером в эту
деревушку и устроить для местных жителей традиционное
радужное представление. Та Радуга была совсем неболь-
шой, и  я беспокоился, что нам может не хватить артистов
для маломальского концерта. Но Радуга богата талантами,
и в наше представление вошли африканские барабаны, де-
кламирование стихов, танец живота, фаер-шоу, акробатика
и много-много музыки и песен.
84
Деревенские чуть было не рассердились на нас, когда
дошло до ужина. Они приготовили для нас пасту, но пока
мы держались за руки и пели радужные песенки и Ом перед
едой, всё остыло. В остальном же впечатление мы оставили
лучше некуда. Несколько человек даже пре­доставили нам
свои дома, чтобы мы переночевали на полу.
В тот же вечер произошёл один случай, который для меня
воплотил Дух Радуги в лучшем его проявлении: нес­колько
молодых людей из соседней деревни прознали, что намеча-
ется вечеринка, припарковались на центральной площади,
распахнули дверцы машины и врубили на полную громкость
стереосистему, которая начала выбивать техно. Я думал, мо-
жет, пойти на переговоры и втолковать им, что на Радуге мы
сами играем музыку, а не слушаем записи, но волноваться
оказалось не о чем: все просто сложили инструменты и пу-
стились отплясывать под динамики в свободном радужном
стиле — подскакивать мячиками, нелепо размахивая конеч-
ностями, играть в паровозик вокруг машины и выделывать
прочую детскую хореографию, которая смутила бы толпу
на любой дискотеке. И тогда я понял, что путь Радуги подо-
бен воде, никогда не противостоящей и не преграждающей,
но всегда пребывающей в потоке.
85
 ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Радужная
жизнь
 видишь работу –
она твоя
Н ет ничего смелее воображения.
Все мы  — продукты нашего воспитания,
культуры и даже, пожалуй, наших же собственных генов. Мы
смотрим на мир сквозь призму убеждений, инстинктов и про-
шлого опыта. Наши надежды и ожидания не выходят за рамки
того, что мы привыкли считать возможным. Чтобы осмелиться
преодолеть эти рамки и сделать что-то принципиально новое,
потребуется настоящая дерзость. Смелость воображения.
В борьбе с  навязанным сценарием жизни нам может
мешать непосредственное окружение. Создавать новые на-
правления — значит оспаривать те предпочтения, которые
делают все остальные. Наш пример вызывает насмешки,
подвергается высмеиванию или даже цензуре. Мы витаем
в облаках,  — говорят нам. Опомнитесь.
Словно насыщение пяти тысяч,1 чудо Радуги свершается,
когда достаточно много людей верят в него, когда достаточно
1 Насыщение множества народа — два отдельных чуда, сотворенных Иисусом
Христом. Это чудеса о превращении малого количества еды в большое, чтобы про-
кормить (насытить) множество голодных людей.
Первое чудо  — “Насыщение 5000 людей” является единственным чудом
(кроме воскресения), которое присутствует во всех четырех канонических
Евангелиях (Мф. 14:13-21, Мк. 6:31-44, Лк. 9:10-17 и Ин. 6:5-15. Это чудо также из-
вестно под названием: “Чудо пяти хлебов и двух рыбок”.
много людей приносят дрова для вечернего костра, помо-
гают резать овощи на кухне и кладут деньги в Волшебную
шляпу. Поодиночке мы всего лишь недовольные беженцы
из Вавилона, а вместе — мы прекрасны. Для кого-то из нас
это как рождественские каникулы, только летом, как бы не-
дели доброй воли,1 тогда как для других слова братишка
и сестрёнка имеют прямое значение. Мы Семья.
Людям, которые впервые слышат о Радуге, бывает трудно
понять, как это у нас никто ни за что не отвечает? Когда ты
вырос в  стране с  незыблемым законом, за которым стоят
полиция и  судебная система  — институты для удержания
в повиновении свойственной человекам дури, — оставлять на
самоуправление толпу из нескольких тысяч хиппи покажется
тебе полным беспределом. Ведь по мере того, как общинность
и  расширенная семья2 в  западном мире пришли в  упадок,
люди перестали чувствовать ответственность за  благополу-
чие друг друга. Мы всё сваливаем на государство. 
Второе чудо  — “Насыщение 4000 людей” записано в  Евангелиях от
Марка (Мк. 8:1-9) и Матфея (Мф. 15:32-39), однако отсутствует в Евангелиях от
Луки и Иоанна. Это чудо также известно как: “Чудо семи хлебов и рыбок”. Из
Википедии. (Здесь и далее примечания ningreen.)
1 Добрая воля (англ. Goodwill) — здесь, воля к добру, стремление сделать
что-то хорошее, деятельность с  искренними и  чистыми намерениями, благо-
творительность. У католиков, дух Рождества подразумевает такой добрый на-
строй, толкающий на свершение простодушных добрых поступков, благодаря
которым и случаются маленькие рождественские чудеса.
2 Расширенная семья  — это сложносоставная семья, состоящая из не-
скольких поколений. В расширенной семье выделяется “семейное ядро” из ро-
дительской семьи и производной семьи (семей), образованных браками взрос-
лого потомства родительской семьи. Помимо “семейного ядра” в расширенную
семью входят и другие родственники — тётки, дядья и так далее, а также и не-
родственники, связанные с данной семьёй. Из Википедии.
89
 Радуга в  этом отношении переводит часы назад. Наше
пёстрое племя не определяет себя ни по расе, ни по языку,
ни по вероисповеданию, — но мы возрождаем способность
к самостоятельной организации и заботе о себе самих. Есте-
ственно, кто-то всегда берёт на себя больше других, но,
как я  убедился на собственном опыте, Радуга начинается
с первого приехавшего.
Как-то на радужной кухне в  Северной Италии я  заме-
тил пришпиленную к столбу бумажку, приглашающую всех
желающих в  Сицилию на Целительную Радугу,1 которая
начнётся с новолуния, — там не будет табака, соли и сахара.
Я прилетел в шумный, неугомонный Палермо, провёл ночь
в дешёвом отеле неподалёку от доков и поутру сел на авто-
бус к центру острова. Дальше я стопил по жаре, дорогами,
которые петляли среди холмов, сплошь поросших колючими
кустарниками, такими же суровыми и  несгибаемыми, как
и сами сицилийцы.
Старик фермер, пасший овец, подтвердил, что дальше
по долине есть какие-то иностранцы, и угрюмо отмахнулся
от моих благодарностей. Оставшиеся несколько километров
я  шёл, предвкушая, как моё паломничество  — самолётом,
автобусом, да ещё и пешком — завершится тёплым приёмом,
но вместо этого меня ждала такая картина: семеро братишек
и сестрёнок понуро сидели кружком за скудным завтраком
в виде помидорно-огуречного салатика и печенек. Текущей
темой обсуждения было — а не свалить ли нам всем отсюда
куда-нибудь на пляж?
1 Англ. Healing Rainbow — небольшая “строгая” Радуга, специально устраи-
ваемая с целью каких-либо оздоровительных практик, как-то сыроедение, фрукто-
едение, медитация, йога и т. п.
90
Так же, как и  я, каждый приехал по маршруту из объ-
явления или из интернета,  — а  тут никого нет. И  нет
инструментов, чтобы построить кухню; ну и  ладно, ведь
нет и  машины, чтобы съездить на закупку в  город; и  это
тоже ладно, готовить-то всё равно не в  чем, — котлов-то
нет; да  и  какая разница, если до конца месяца, оказыва-
ется, запре­щено разводить костры. Нас собрали у  реки,
из которой нельзя было пить, потому что она оказалась
солёной, так что воду приходилось носить из ручья за
пятьсот метров от места. И  ещё смешнее было то, что
буквально за день до моего приезда на Радуге не было
ни единого человека, хоть сколько-нибудь говорившего
по-итальянски.
До этого момента они протянули только благодаря не-
обычайной доброте местных жителей. Студенты из сосед-
него городка Никозии, в  двадцати километрах от места,
прознали, что неподалёку встали с палатками иностранцы,
и  заявились сказать им здрасьте. Иностранцы оказались
голодными-холодными бедняжечками, поэтому студенты
сгоняли в  город и  вернулись с  полной машиной пиццы
и  пива  — да, на Радуге не употребляют алкоголь и  едят
“по вегану”, но то была манна небесная, от которой не оста-
вили ни капли и ни крошки.
Чтобы обойти запрет на костры, студенты придумали раз-
вести огонь на песке у солёной реки, но и они занервничали,
когда меньше чем через полчаса показалась полицейская
машина. Правда, как выяснилось, копы приехали вовсе не
за тем, чтобы блюсти запреты, а  всего лишь доставили
на  Радугу немецкого братишку: увидали, что он болтается
по соседней деревне, и решили подвезти “к остальным”.
91
 Вскоре после моего приезда кто-то привёз на фургоне
большой котёл — и мы взялись за дело. Местный фермер
предложил нам другую площадку под Радугу и подписался
подвозить на тракторе питьевую воду; даже снёс ради нас
забор у  поля, которое затем опахал, чтобы можно было
спокойно разводить костры. У другого фермера мы одол-
жили кое-какие инструменты для строительства кухни
и  копания шит-питов. Набрали глины в  реке и  сделали
чапати-очаги, которые не размоет дождём, если нагрянет
непогода. За двадцать четыре часа мы превратили ката-
строфу в благоустроенную Радугу — и всё своими силами.
Понадобилось всего лишь немного воображения.
сид-кэмп
Р
адуга начинается с сид-кэмпа. Люди, которые
приезжают первыми, берутся за то, что надо
сделать в  первую очередь: выкапывают первое кострище
и  шит-питы, сооружают навес для кухни, размечают тро-
пу от  трассы. На более тонком уровне, — они призваны
посадить семя грядущей Радуги. Считается, что энергия
и  намерение сид-кэмпа закладывают основу того, что бу-
дет происходить в течение всего месяца Радуги, и поэтому
важно начать в любви и гармонии. Возносятся молитвы, со-
вершается ритуал зажжения первого огня, духов местности
просят о гостеприимстве и защите.
Подготовка Радуги  — это труд любви, в  поту и  слезах;1
усилия, которые наверняка даже не заметят все те, кто их
не застанет. Люди, которые больше всего сделали, часто
уезжают ещё до того, как Радуга пойдёт полным ходом. Ведь
сид-кэмп и  так может стать весьма насыщенным опытом.
Заезженные слова “мир и любовь” проходят проверку суро-
выми реалиями, такими как распределение задач в  узком
1 Труд любви (англ. labour of love) — библейское понятие, из первого посла-
ния Фессалоникийцам “непрестанно памятуя ваше дело веры и труд любви и тер-
пение упования на Господа нашего”; под трудом любви обычно имеется в  виду
безвозмездный труд, совершаемый ради собственного удовлетворения либо из же-
лания сделать кому-то добро. Под “трудом любви, в поту и слезах” могут в пере-
носном смысле подразумеваться “родовые муки” творчества, кропотливый само-
отверженный труд.
93
кругу людей, в  котором кое-кого больше заботит распо-
ложение планет, чем налаживание отношений с  местны-
ми фермерами. Столкновения личностей нередки, нервы
на  пределе, и  даже простое поддержание позитива вече-
рами у костра даётся с трудом. Бывают, конечно, прекрас-
нейшие сид-кэмпы, когда каждому удаётся найти примене-
ние своему таланту и  все классно срабатываются, но  вот
когда не срабатываются, то сидим мы у  костра, грызёмся
да собачимся, где ставить кухню и  на что пустить деньги
Волшебной шляпы. Мы устаём от звука голосов друг друга,
talking circle-лы превращаются в состязания по брюзжанию,
и мы ждём-не дождёмся, когда же приедет хоть кто-нибудь
ещё и спасёт нас от самих себя.
Правда, диспуты на сид-кэмпе принимают характерно
радужную форму. Как бы кто ни горячился и сколь бы ни по-
вышались голоса, гневный выпад почти всегда закончится
словами “но я люблю тебя, братишка!” Обе стороны в спо-
ре будут претендовать на выражение истины в  последней
инстанции, печальным образом поруганной и  попранной
заблудшими радужными собратьями. Но все разногласия
обычно отпадают, стоит Радуге разрастись: держать на кого-
то зуб был бы попросту лишний напряг. Трудности притир-
ки — неот­ъемлемая часть совместной жизни. Эти трудности,
можно сказать, предначертаны нам судьбой и уж наверняка
несут в себе возможность духовного роста.
— Я  с  ним сегодня ещё поговорю. Или через две-три
Радуги. Это одно и  то же, понимаешь?  — сказал мне один
братишка после перепалки с фокалайзером по закупкам.
Хоть я и не такой уж работяга, я часто приезжаю на сид-
кэмп просто потому, что мне нравится видеть, как Радуга
94
растёт день ото дня, как волны приезжающих наводняют
main circle и  как новые лица вносят оживление в  про-
исходящее и  наполняют всё новой энергией. Ещё одно
уникальное свойство Радуги в том, что те, кто только что
приехал, имеют ровно такое же право голоса, как и  все
те, кто был там с  самого начала,  — но вот на сид-кэмпе
Европейской Радуги в  Португалии 2011 выяснилось, что
Радуга не так уж свободна от политики, как мне казалось.
Пересаживаясь с  автобуса на автобус в  соответствии
с маршрутом, который я накорябал себе из интернета, я пе-
ресёк обезображенную пожарами сельскую местность (мне
сказали, что это фермеры поджигают, чтобы лучше росла
трава для скота)  — и  очень порадовался, обнаружив, что
Радуга расположилась в лесу, не тронутом вторжением эв-
калиптов, которое охватило значительную часть Португалии.
Я застал около тридцати человек, из которых кто-то уже про-
вёл в этом лесу не одну неделю. Работы было невпроворот:
воздвигали типи, на родник лесными тропинками таскали
баки для воды, для кострища main  fire волокли камни.
Кухня стояла пока плохонькая, в  Волшебной шляпе почти
не было денег на продукты, и все выглядели запаренными
и измотанными.
Дела продвигались, однако же, пока не приехала одна
парочка олдовых радужных. Едва взглянув на поле, отведён-
ное под main circle, они заявили, что для Радуги тут всё не
подходит. С поля были видны опоры линии электропереда-
чи, а до автостоянки доносился звук “бесовских” ветряков,
и  вдобавок их красные огоньки виднелись по  ночам. Зато,
представьте себе, они знают отличное место за 350 км от-
сюда, в Испании.
95
 Чтобы достичь консенсуса в том, где же нам проводить
Радугу, собрали talking circle — и в ходе последовавшей дис-
куссии мы выслушали все и каждую точки зрения на свете:
— Слушайте, мы здесь уже недели торчим, мы что же,
зря работали?
— Я  был на двадцати с  лишним Европейских Радугах.
Мы никогда не собирались под проводами и  никогда не
будем.
— Люди уже билеты купили на дорогу сюда. Радуга
через десять дней начнётся! Нельзя просто взять и  пере-
нести всё за триста километров только потому, что вам
не нравятся ветряки.
— Мы уже перемещали всю Радугу. Раз в  Боснии это
удалось, то и сейчас можно устроить.
— Я только что приехал и не знаю насчёт ветряков, но мне
хочется, чтобы здесь всем были рады, — и не только людям,
но и эльфам, и всем лесным существам.
Круг принял консенсус остаться; получив от ворот по-
ворот, двое “олдовых” ретировались, и, казалось бы, те-
перь можно было браться за дело всерьёз. Я на пару дней
уехал, а  когда вернулся, застал в  самом разгаре новый
talking circle — кто бы мог подумать — прямо на автостоян-
ке; в ходу были всё те же доводы, но теперь больше людей
высказывалось в  пользу того, чтобы разведать то  место
в Испании. “Олдовые”, оказывается, засели у себя в фур-
гоне и  вербовали всех, кто приезжал на Радугу, до тех
пор, пока не заручились достаточной поддержкой, чтобы
сделать свой ход.
Пройдя километры по солнцепёку, я слишком устал, чтобы
спорить, и только смотрел, не веря глазам своим, как при-
96
нимали резолюцию отправить три машины с разведчиками
в Испанию. В последующие дни, как наваждение, над нами
нависла атмосфера сомнений и апатии — зачем что-то де-
лать, если всё равно переезжаем? И  только когда целая
неделя прошла без новостей, мы пожали плечами — и при-
нялись достраивать Радугу там, где мы были.
В конце концов разведчики одни за другими вернулись
обратно. Выяснилось, что другое место было маловато,
и эти самые “олдовые” прекрасно об этом знали. Смешно,
но они начали ссориться, не успев отъехать от Радуги,  —
вот и  вернулись, поджав хвосты. Всё равно, этот случай
показал, что Радуга, получается, не застрахована от па-
губного влияния отдельных личностей, и  оставил у  всех
неприятный осадок. В  общем, это был самый плохой сид-
кэмп, что я видел.
Но что за семя было посажено?
Радуга получилась одной из самых лучших, на которых
я бывал. Вся эта петрушка с “политикой во благо партии”
была позабыта в считанные дни, а для тысяч людей, кото-
рые только приезжали, её и вовсе не было. Для них Радуга
начиналась, когда они ставили палатку. Они видели лишь
сказочный лес, чью прелесть по ночам ни капельки не
портили жалкие красные огоньки ветряных мельниц вдали.
Они озаботили бы разве что Дон Кихота.
На Радугах поменьше сид-кэмпы обычно строят актив-
ные чуваки из местной радужной семьи, и случается, что
горстка людей так и  тянет на себе основные важные за-
дачи — Волшебную шляпу, закупки и кухню — весь месяц.
Пока другие произносят речи о  любви и  гармонии и  про-
водят шаманские обряды у  костра, маленькая ко­ манда
97
невиди­ мых самоотверженных фокалайзеров заботится
о том, чтобы все были сыты.
На Европейских же Радугах так много всего, чем надо за-
ниматься, — объявления, продуктовый склад, вэлком-центр,
таблички и информация, постройки и шит-питы, — что люди
быстро перегорают от натуги, и  порой даже требуется фо-
калайзер по фокалайзерам, который будет следить, чтобы
на ключевых ролях всегда кто-то был.
Когда я впервые попал на Радугу, я и не думал, что могу
особо чем-то помочь, разве что развлекать песенками людей
на кухне, пока они нарезают овощи. Я не умел растягивать
тенты на шестах, чтобы они не протекали. Не представлял,
как можно готовить на стопятьсот человек сразу. Не чувст­
вовал себя в  силах копать шит-питы или рубить дрова,
стеснялся играть музыку для Волшебной шляпы.
Но оказалось, что Радуга необычайно великодушна.
Даже если ты конкретно облажаешься, взявшись за что-
нибудь, уже на следующий день об этом все забудут. Если
хочешь чему-нибудь научиться, нужно только походить
за  фокалайзером и  посмекать. За пару Радуг так неплохо
во всё врубишься, что с определённого момента сам нач-
нёшь примечать, когда что-то нужно сделать: заметил, что
народ теряется в лесу по пути с автостоянки, — и вот ты хо-
дишь по Кругу и выпрашиваешь ненужные обрывки тряпок.
Набрал добровольцев, развесили полоски ткани вдоль тро-
пы через каждые пятьдесят метров  — и  сам не  заметил,
как впервые пофокалайзерил.
В общем, до меня допёрло, что, пусть даже я ничего особо
не умею, часто нужно просто быть тем самым человеком,
который сложит кусочки мозаики. На одной Радуге я  за-
98
метил, что люди гадят где попало, потому что не находят
шит-питы. Я заприметил тюбики с краской и кисточку, вы-
шел по ним на парочку художественных натур, попросил их
нарисовать красивую табличку  — и  привязал её к  дереву
в соответствующем месте на тропе. Вскоре после food circle
туда потянулась вереница хиппи с самыми целеустремлён-
ными лицами.
На самом деле Радуги дают такие богатые возможности
для приобретения новых навыков и  освоения различных
обязанностей, что можно считать их курсами повышения
квалификации: музыканты ежедневно упражняются и  про-
качивают сценическую харизму, повара учатся готовить
на огромное количество людей из самых простых ингреди-
ентов, фокалайзеры по снабжению изобретают бюджетные
способы фестивального менеджмента, а  дикторы учатся
грамотно доносить информацию до неустойчивого внимания
огромной толпы.
Время от времени может казаться, что Радуга в двух шагах
от катастрофы. В Шляпе пусто, шит-питы переполнены, в ос-
новном источнике питьевой воды купаются собаки; однако,
фокалайзер должен также уметь вовремя отпустить ситуа-
цию. Взяв на себя Волшебную шляпу на Итальянской Еврора-
дуге, я как-то незаметно начал приглядывать за снабжением
чайных, и вдобавок каждый вечер беспокоиться о том, кто
же будет готовить ужин. А  тут на неделю зарядил дождь,
и  продукты на кухне стали уходить быстрее, чем трактор
успевал завозить их к нам на гору. Было очень похоже, что
вся Радуга вот-вот накроется.
“Ты же знаешь, Радуга сама может о себе позабо­титься”, —
сказала мне одна мудрая сестрёнка, увидев, что я начинаю
99
загоняться. Я кивнул, но продолжал бегать кругами, пытаясь
хвататься за всё сразу, пока окончательно не выбился из сил.
Меня подкосил грипп, и  пару дней я  пролежал пластом,
практически не выходя из палатки. Удивительно (и немного
даже обидно), но Радуга не лопнула по швам, пока я не мог
ничего разруливать. Другие люди вызвались и  разобрали
работу, кризис оказался не так серьёзен, как я думал, и Ра-
дуга прекрасно обошлась и без меня.
Со временем я стал видеть, как вся Радуга держится на
этом огромном единстве непохожих, в  котором всегда на-
ходится нужный человек. Один фокалайзер, решив передо-
хнуть, даёт возможность кому-то другому заявить о  себе.
Ничто так не радует глаз, как наблюдать преображение
робкого новичка, — того самого, которого просили говорить
погромче, когда он, долго не решаясь вступить в  дискус-
сию, отваживался наконец высказать своё мнение, который
хотел бы во всём участвовать, но казался себе таким бес-
полезным… и вот через неделю видишь его в гуще событий,
собирающим стройотряд, чтобы соорудить хранилище для
фруктов и овощей или сложить печь для пиццы.
Однако потребуется мастерское владение пером, чтобы
включить такого рода опыт в своё резюме.
100
вожди
Р
адуга прекрасно обходится без вождей, но это
не останавливает некоторых властолюбивых
личностей от того, чтобы время от времени попытать сча-
стья. Их, шествующих в ореоле славы,1 прельщают миражи
величия, маня воспользоваться случаем и взять командова-
ние парадом на себя. Узрев грандиозное движение, которому
не достаёт лишь харизматичной фигуры, указующей путь,
вождь вышагивает из толпы, намереваясь согнать заблуд-
ших радужных овец в  стадо и  повести их к  свету в  без-
удержной лавине любви, которая навсегда изменит этот мир!
Когда эти горе-вожди выходят на Круг во время завт­
рака, чтобы обратиться к  своей мнимой пастве, овсянка
идёт ещё хуже. В подобающем облачении, с какими-нибудь
перьями в  волосах, они могут объявить себя храните-
лями сакрального наследия, несущими мудрость амери-
канских индейцев/амазонских шаманов/индийских гуру,
пришедши­ми указать нам путь. Любители большого раз-
маха могут дождаться полнолуния — и тогда, в кульмина-
ционный момент ритуального зажжения main fire, обежать
1 “But trailing clouds of glory do we come
From God, who is our home” —
“А в ореоле славы мы идем
Из мест святых, где был наш дом!” — строки из оды Уильяма Вордсворта
“Отголоски бессмертия по воспоминаниям раннего детства” (Ode on Intimations
of Immortality from Recollections of Early Childhood).
101
Круг с  гигантским радужным флагом или эйфорически
разра­зиться собственной нагорной проповедью.
Конечно же, на этот бессвязный поток слов о мире и люб-
ви, исцелении и духе, гармонии и трансформации в одной
стороне Круга откликнутся одобрительными возгласами
и  аплодисментами, в  другой  — вежливыми кивками, а  во
всех остальных, где никто не расслышал ни слова, — недо-
умённым молчанием. Народ в основном просто проживает
свою Радугу, не слишком заморачиваясь. Посему, сверх об-
растания небольшой свитой из благо­говейных юнцов, на-
чинающим вождям едва ли удаётся оказать особо ощутимое
влияние на Радугу, как они на то рассчитывали. Да, им
может выпасть их мгновение в свете рампы где-нибудь на
церемонии открытия, но эта рябь стихает быстро, словно
и не бывало, зато надолго запоминается урок: на Радуге, как
и в жизни, не стоит придавать собственной персоне слиш-
ком большого значения, потому что другие этого не оценят.
Помню одного братишку, который считал своим долгом
нести на своих плечах бремя руководства Радугой на Ка-
нарских островах. Так сказать, положение обязывало,1
что он как бы невзначай постоянно подчёркивал своей
любимой присказкой: “Я не хочу быть Ганди!” — хотя мы
почему-то не видели в этом никакой дилеммы. Он отводил
людей в сторонку и давал советы, как лучше быть хиппи,
и не было ни одного food circle, когда бы он не счёл необ­
ходимым высказаться и поделиться щедрой порцией своих
личных познаний.
1 “Noblesse oblige” [нобле́с обли́ж] — французский фразеологизм, буквально
означающий “благородное (дворянское) происхождение обязывает”. Переносный
смысл  — “честь обязывает” или “положение обязывает”  — власть и  престиж на-
кладывают известную ответственность.

103
 К счастью, там была одна сестрёнка из Германии, которой
каждый раз удавалось с какой-то озорной хитростью срезать
его на взлёте. Как-то поутру он решил, что Круг сидит в не-
идеальной форме, и вскричал:
— Семья! Семья! Когда индейцы садятся вокруг костра,
они оставляют круг незамкнутым на почтительном рас-
стоянии от огня!
На что немецкая сестрёнка вдруг запела:
— Если ты счастлив, где ты сидишь, хлопни в  ладо­
ши!1  — и  все весело подхватили эту детскую песенку, так
его застыдив, что он замолчал на целых полчаса.
На следующее утро во время завтрака он снова при-
звал к  всеобщему вниманию, нетерпеливо тыча пальцем
в небо:
— Семья! Семья! Быстрый семинар по погоде! Когда об-
лака рассеяны вот так, есть большая вероятность дож­дя,
так что...
Но его Немезида уже начала петь:
— Нам не надо просвещенья!2 — и припев песни Pink Floyd,
как лесной пожар, захватил всех, кому наскучила педагогика.
Люди, страдающие комплексом вождизма, совершают одну
и ту же ошибку: видя, что на Радуге никто не командует, они
1 “If you’re happy where you’re sitting clap your hands! “— изменённые к случаю
слова детской песенки-игры “If you’re happy and you know it” (“Если ты счастлив
и  знаешь это”), которую часто используют в  обучении детей английскому языку.
Песенка так и задумана, чтобы можно было подставлять различные утверждения
и поочерёдно хлопать в ладоши, притопывать ногами и т. п.
2 “We don’t need no education!”  — строка из второй части известнейшей
песни “Another Brick in the Wall” (“Ещё один кирпич в стене”), рассказывающей
о  проблемах образования и  издевательствах над детьми и  ставшей гимном
студенческого протеста. Из Википедии.
104
почему-то решают, что надо скорее за это взяться. Но вождь
Радуге нужен так же, как луне флаг или морю пограничный
контроль. Естественно, есть те, чьи голоса звучат громче
других и чьё мнение имеет больший вес в том, куда поста-
вить main tipi или что приготовить сегодня вечером. Пусть
яркие харизматические личности блистают и  привлекают
внимание, но по-настоящему влиятельные люди на Раду-
ге  — это как раз те, чей вклад главным образом невидим.
Это скромняги, которые искренне считают труд любовью,
ставшей зримой,1 и  посвящают свои таланты тому, чтобы
светить всей Радуге, а не только самим себе.
Жаждущий власти политикан может использовать
main fire как свою трибуну, но месяц — слишком короткий
период, чтобы чего-то этим добиться. Как тут провернёшь
предвыборную кампанию, когда аудитория вокруг костра
постоянно меняется в  круговороте приезжающих и  уезжа-
ющих людей.
К тому же, Радуга ещё и  глубоко анархична по духу. Мы
же потому и приезжаем, что не хотим, чтобы нас учили жить
или указывали, что нам делать. Мы слишком любим свою
свободу, и гуру нам ни к чему. Мы считаем нашим прирождён-
ным правом спать на природе, где бы мы ни пожелали, и мы
вполне самодостаточны и не признаём никаких авторитетов,
кроме голоса собственного сердца.
Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на Радугу
в  солнечный денёк: народ валяется в  обнимку, жонглирует
1 “Труд  — это любовь, ставшая зримой. Если вы не можете трудиться
с любовью, а трудитесь лишь с отвращением, то лучше вам оставить ваш труд,
сесть у врат храма и просить милостыню у тех, кто трудится с радостью.” Дже-
бран Халиль Джебран, “Пророк”.
105
булавами, практикует стойку на руках, делает массаж, за-
варивает чай, играется с  детьми  — движения у  всех такие
же свободные и непредсказуемые, как кошачьи.
Разве можно заставить тысячу кошек одновременно де-
лать одно и то же?
Хотя на Радуге и нет вождей, там есть нечто вроде пар-
ламента. И  если неделя для политического заседания  —
это долго, то мы заседаем на Совете видений ещё дольше,
когда приходит пора поговорить о  радужном будущем
и  решить, где же быть следующей Европейской Радуге.
Созываемый обычно три дня спустя после полнолуния,
Совет видений проводится в  каком-нибудь большом типи,
куда каждый может прийти и  поделиться своими идеями,
соображениями и видением.
В 2011-м в  Португалии он продолжался аж двенадцать
дней.
Среди тем обсуждения были: что делать с  марихуаной на
Радугах, можно ли пользоваться Фэйсбуком для координации
разведки, куда девать деньги из Волшебной шляпы. Народ
также делился своими личными переживаниями и  размыш-
лениями на тему, куда движется Радуга и какова вероятность
конца света в 2012-м.
Посещаемость Совета, поначалу высокая, падала день ото
дня, пока не дошло до того, что всего десять человек сиде-
ли и передавали по кругу talking stick, не решаясь выдать
консенсус на Словакию для Радуги в  будущем году. Ведь
был же разговор о Радуге в Греции, но вот никто из греков
почему-то не пришёл.
Очень напугали попытки заманить Радугу в Уэльс со сто-
роны всех этих, которые верят в  воссоединение кельтских
племён. Я  в  этом особо не разбираюсь, но меня ужасала
106
перспектива просидеть целый месяц в палатке из-за дождя.
А  “провидение” было на их стороне. Вот что поведал нам
один валлиец:
— У  нас в  Уэльсе в  этом году была Радуга, и  вот как-то
утром американский братишка приходит и говорит, что ему
было знамение. Во сне ему явилась принцесса-­воительница
на огромном красном драконе, а  ведь он и  не знал, что
дракон — это символ Уэльса!
Была не моя очередь говорить и мне надо было сходить
утеплиться, пока солнце не село, но я  умирал от желания
вставить, что тоже смотрел “Аватар”.
Сторонний наблюдатель увидел бы всего лишь горстку
хиппи, которые сидят кружком в тени распахнутой типухи,
стараясь не задевать островки колючек, протыкающих тон-
кую хлопковую одежду насквозь. Но для кое-кого из собрав­
шихся это было историческое событие наивысшего духов-
ного значения.
— Сегодня утром меня разбудила Богиня, чтоб я  под-
нимал задницу на совет,  — говорил один братишка.  —
Я  обладаю памятью древних времён, и  мне было сказано:
настало время воспламенить драконовы линии!1 Как раз
из Уэльса они и  расходятся по всей Европе  — мы можем
пробудить эту энергию, чтобы она стала осязаемой!
1 Лей-линии (англ. ley lines), также мировые линии (фр. lignes du monde) —
на  сегодняшний день остающееся псевдонаучным понятие, называющее линии,
по которым расположены многие места, представляющие географический и исто-
рический интерес, такие как древние памятники, мегалиты, курганы, священные
места, природные хребты, вершины, водные переправы и другие заметные ориен-
тиры. Из лей-линий складываются геометрические формы разных масштабов, ко-
торые все вместе образуют единую сеть  — предположительно, силовых линий
энергетического поля земного шара. Из Википедии.
107
 Не один я стонал от перспективы проведения Европейс­
кой Радуги в  Уэльсе. Мы даже подумывали организовать
дежурство, чтобы на Совете всегда присутствовал кто-то,
кто бы блокировал консенсус всякий раз, когда это пред-
ложение будет выдвигаться. К  счастью, через десять дней
мы наконец сдвинулись с  мёртвой точки и  решение было
принято в пользу Словакии, но сам процесс хорошо высве-
тил всю хитрожопость радужной системы.
Одним неторопливым вечером у  костра я  слушал, как
олдовый чувак, известный своей страстью к подробностям,
распространялся на тему затяжных Советов видений прош­
лого. В  его монологе попадались самоцветы: я  выслушал
историю, как один братишка срывал консенсус по месту
проведения Европейской Радуги в  течение многих дней.
Кончилось тем, что все просто дождались, когда он отлучит-
ся в  шит-пит, и  быстренько провели talking stick по кругу,
чтобы принять консенсус без него.
Иногда Совет затягивается дольше, чем сама Радуга.
Однажды типи, под которым шло обсуждение, уже сняли
и  упаковали, а  решение всё ещё не было принято. Когда
последняя четвёрка хиппи осталась стоять под проливным
дождём, один из них выдвинул страну для проведения Ра-
дуги в следующем году, а другие поскорей согласились, —
и все бросились прятаться под деревья.
На другой Радуге несколько человек в  узком кругу до-
думались, что пришло время для Европейской Радуги в Из-
раиле,  — пусть географически это и  не Европа, но ведь
в Евровидении он же участвует. Осенило их среди ночи, но
зная, что считаться действительным будет только консенсус,
принятый при свете дня, они дождались рассвета и  только
108
тогда пустили по кругу talking stick для консенсуса. После
чего обошли первый food circle, объявляя, что в следующем
году мы собираемся в Израиле.
Волнение и  непонятки продолжались до тех пор, пока
несколько израильтян не прошли следом, заверяя Круг, что
раньше мы увидим мир в Иерусалиме,1 чем это случится.
Совет видений  — это также возможность протолкнуть
консенсус по другим вопросам, например, ввести запрет
на марихуану на Радуге или на оповещение о Радугах через
интернет. И если вы не можете понять, как единогласное ре-
шение, к которому пришло пятнадцать человек в типи, может
иметь силу для остальных десятков тысяч хиппи на Радугах
по всему миру, то... что ж, вы не одиноки.
Взять хотя бы консенсус против привоза на Радугу любых
сильнодействующих веществ. Но ведь даже если не прини-
мать во внимание табак и  кофе, то очевидно же, что боль-
шинство людей курит марихуану, когда она есть. Удалённый
характер Радуг означает, что курить бывает особо и нечего,
но в  любом случае, народ воспринимает каннабис скорее
как лекарственную траву, священное растение совершенно
другой категории, нежели наркотики.
— Но ведь Радуга вышла из 60-х, а контркультурная рево-
люция тогда разгорелась на ЛСД! — заявил один братишка на
Совете видений в Португалии. Как в поддержку, так и против
этой точки зрения были произнесены проникновенные речи,
1 Государственная принадлежность Восточного (Арабского) Иерусалима
оспа­ривается в  ходе палестино-израильского конфликта, продолжающегося
и в наше время. Многие считают этот конфликт неразрешимым, а вопрос “Увидим
ли мы мир в Иерусалиме?” стал риторическим.
109
но в  конце концов все пожали плечами и  перешли к  более Разница, пожалуй, в том, что у многих из тех, кто крити-
насущному спорному вопросу: кует, осуждает и троллит друг друга онлайн, есть хорошие
— Фэйсбук  — это корпорация, которая продаёт нашу шансы однажды повстречаться на Радуге.
информацию ради наживы! Это позор  — переносить И разрешат ли они тогда свои разногласия?
Семью в  киберпространство, мы уже сто лет как приняли Пожалуй, нет. Они за­будут, что таковые у них были.
консенсус этого не делать!
Кто-то высказался, что Португальская Радуга 2011 стала
первой Фэйсбук-Радугой: народ подался в  город заливать
фоточки, когда мы ещё даже до полнолуния не дошли. Менее
суровый технофоб в  кругу заметил, что Фэйсбук  — просто
инструмент и, стало быть, ни хорош и  ни плох, всё зависит
от того, как мы его используем. Другие вспоминали старые
добрые деньки, когда открытки и  телефонные звонки были
единственными способами распространения новостей о  Ра-
дугах. Стоило ли делать Радугу такой всенародной? Или же
надо стараться привлечь как можно больше людей?
После длительных прений, всеми двадцатью присутствую-
щими была наконец одобрена резолюция закрыть на Фэйс-
буке страницу Португальской Европейской Радуги  2011.
Разуме­ ется, через пару недель кто-то открыл страничку
Европейской Радуги в  Словакии 2012, и  дебаты начались
снова — онлайн.
Читать это всё просто умора. Дискуссии в интернетах —
это практически без вариантов раздражённое брызганье
слюной, а  когда оно подаётся под соусом любви, света
и виртуальных обнимашек, как в онлайн-срачах на радужных
страницах, — в этом есть некий сюр.

110

кухня
и продукты
М
есто, где, казалось бы, требуется какая-то
организация — это кухня. Так же, как и армия
марширует на желудке,1 здоровье Радуги часто зависит от
того, как мы едим. Собирать дрова, носить воду из родника,
плясать у костра целыми ночами, горланить во весь голос
мантры, даже просто выдерживать перепады между паля-
щим солнцем и  промозглыми дождливыми ночами  — всё
это требует приличного потребления калорий. И если на ис-
ходе моросливого дня, прошедшего за  тасканием брёвен
по мокрому лесу, народ сядет за ужин из половинки чапати,
горстки проростков и кукольной порции дала, — в воздухе
запахнет бунтом.
Кухня находится в  самом сердце Радуги, и  для меня это
место чудес. Представьте себе, что это такое  — накормить
сотни или даже тысячи людей, когда на одно то, чтобы
на  огне из веточек и  палочек2 вода в  огромных котлах
под  рис или макароны наконец закипела, уходят долгие
1 Англ. идиома “An army marches on its stomach”, происходящая, как считает-
ся, от высказывания Наполеона “Это суп делает солдата” (фр. С’est la soupe qui
fait le soldat).
2 Кроме пустынных Радуг, где готовить на газовых баллонах является необ­
ходимостью, так как дрова в дефиците. — Прим. автора.
112
часы; да чтобы всё «по вегану», плюс особый котёл для тех,
кому медитативные практики не позволяют есть чеснок, лук
или специи. В роли повара ты можешь угадать лишь с точ-
ностью до сотни, скольких человек сегодня надо кормить,
вся помощь — добровольцы, которые откликнутся на жалоб-
ный призыв “Помощь на кухне!”, а между тем мешок муки
для чапати, походу, за ночь таинственным образом исчез.
Не успеваешь начать готовить, как заявляется эксперт
по макробиотике и почему-то решает, что его вкладом в об-
щее дело будет ходить за тобой по пятам и давать полезные
советы, как тебе лучше выбирать сочетания продуктов. Бра-
тишку, которого ты отправил мыть большой казан, внезапно
настигает непреодолимое желание часок помедитировать
у бегущих вод реки — и вот завтрак подаётся к закату, а обед,
получается, будет готовиться уже затемно.
И ведь случается же чудо. Откуда ни возьмись, появля-
ются вдохновенные, энергичные, самые что ни на есть кре-
ативные повара  — и  команда эльфов уже нарезает овощи,
в  то время как эскадрилья чапати-ангелов, склонившись
над противнями, обжигает пальцы, чтобы к закату наделать
полторы тысячи лепёшек. Святые праведники как нельзя
кстати втаскивают на гору ящики с  помидорами, чтобы
сделать салат, а дрова сухие, несмотря на ливень прошлой
ночью, — и всё благодаря полуночной импровизации одного
гения с двумя шестами и тентом. Другой работы, кроме как
на кухне, может и не быть, зато там образуется настоящий
эпицентр радужной движухи, когда начавшийся экспромтом
джазовый сейшн собирает целую толпу слушателей, — а зна-
чит, помощников, которые будут носить воду, ворочать котлы
и поддерживать огонь.
113
 Конечно, случается, что крики о  помощи на кухне по-
просту остаются неуслышанными. Может, дождь зарядил
на  несколь­ко дней, всем уныло, и  они лежат в  палатках,
кутаясь в  спальники и  жалея себя. Или, наоборот, погода
слишком хорошая, и  всем хочется на речку или в  горы,
а не сидеть шинковать двадцать кило овощей.
Один итальянский братишка изложил мне стратегию, ко-
торую он как-то раз применил в таком случае:
— Один день вообще никого не было на кухне — ни души!
Зовём-зовём на помощь, но все такие типа не слышат; ну
и ладно, попили мы чайку, поболтали, а потом, как обычно,
покричали food circle. Все пришли, мы взялись за ручки,
попели, поомили  — и  пошли серверить пустые котлы: на-
кладывали невидимые макароны, невидимый томатный соус
и невидимый салат — на second time даже хватило! И что
же на следующий день? На кухне помогала куча народу!
В лучшие моменты кухня — класснейшее место. Помогать
тут проще простого (ну кто не знает, как резать морковку?),
а  за чисткой чеснока у  стола из доски очень легко под-
ружиться. Кухня — это также та отдушина, где можно дать
волю своим командирским замашкам: в  готовке нет места
демократии, и многое прощается пафосному, авторитарному
повару, если в результате еда получается вкусной. В любом
случае, лучшие радужные повара со временем учатся пре-
бывать в потоке и подгонять помощников рекомендациями,
а не приказами, — если, конечно, хотят, чтобы им помогали
и в следующий раз, когда они будут фокалайзерами.
А иногда на кухне происходит настоящее волшебство.
На одной Итальянской Радуге я  откликнулся на крик
“Музыка на кухню!” и, уже расстёгивая молнию на чехле
114
с  гитарой, стал свидетелем ожесточённого спора поваров
над коркой чьего-то пармезана — можно ли бросить её в суп,
как принято в  старой итальянской кулинарной традиции.
Корка, по идее, должна была раствориться в супе и сдобрить
его, но, оставляя в стороне тот факт, что Радуга вообще-то
веганская, были ещё и  те, кто утверждал, что эта корка
содержит токсичные  — и  даже канцерогенные  — вещест­
ва! Но  тут одна сестрёнка выдвинула предположение, что
рак — это всего лишь состояние ума...
Спор между итальянской кулинарией и радужными тра-
дициями, казалось, никогда не закончится, так что я  на-
чал играть What a Wonderful World1 в надежде разрядить
обстановку. Через пару минут ко мне присоединился та-
лантливый итальянский скрипач, и в течение следующего
получаса мы прошлись по всему моему скромному репер-
туару джазовых стандартов. Не успели мы иссякнуть, как
появился бельгийский братишка с инструментом из Мали
под названием камеле нгони, что-то вроде двенадцати-
струнной арфы, и принялся перебирать пальцами, напол-
няя утренний воздух сказочными мелодиями и  ритмами.
Я  отложил гитару и  взялся за кларнет, звуки которого
привлекли итальянскую девушку, недавно вернувшуюся
1 “Как прекрасен мир” — эта песня, ставшая известной в исполнении Луи Арм-
стронга, была выпущена в  1968 году, когда расовые волнения в  США достигли
апогея, и страна стояла на пороге гражданской войны. На одном из выступлений
Луи Армстронг предварил исполнение следующими словами: “Некоторые из вас,
молодые люди, говорили мне “Эй, батя, о  чём ты, какой прекрасный мир? А  как
насчёт всех этих войн повсюду, ты их тоже называешь прекрасными?…” Но как на-
счёт того, чтобы минутку послушать старого батю? Мне кажется это не мир так плох,
а то, что мы делаем с ним, и всё, что я хочу сказать: посмотри, что за прекрасный
мир мог бы быть, если бы мы дали ему шанс. Любовь, детки, любовь. В этом весь
секрет”. Из Википедии.
115
из Индии, где она училась классической флейте бансури,
а за ней подтянулась пара перкуссионистов.
Весь последующий час мы джемили, сплавляя воедино
всевозможные стили, и смотрели, как менялось настроение
на кухне: народ растанцевался, на травке образовался мас-
сажный паровозик, а  обнажённые братишка с  сестрёнкой
забылись в медляке в нескольких метрах от нас, совершенно
раскрепощённо покачиваясь в  такт музыке. Спор на кухне
утих и  сменился дружеским обменом идеями, а  централь-
ная дилемма пармезанского сыра перестала быть яблоком
раздора и обсуждалась теперь как некая отвлечённая фило-
софская проблема.
К тому времени, как позвали food circle, мы достигли
берега нашего музыкального путешествия и, казалось, боль-
ше не нуждались даже в  нотах для того, чтобы пребывать
в гармонии, — мы уже были на одной волне. После песенок
на Кругу мы сели есть, и я открыл для себя развязку утрен-
него спора: отступление от традиций Радуги было сделано.
Та самая сырная корка оказалась у меня в миске — целиком
и полностью нерастаявшая.
Готовка “пира на весь мир” может оказаться испытанием
даже для самых распрекрасных поваров. Как никак, а чтобы
взяться за такое ответственное дело, как кормление целой
Радуги, нужно определённое мужество. Один израильский
братишка, который готовил лучшее из всего, что я  когда-
либо ел на Радугах, рассказывал мне о своём первом опыте
фокалайзинга ужина:
— Я cделал овощи и рис на триста человек, целый день
старался, чтобы ужин был пораньше. Но на food circle все
стали жаловаться, что рис недоварен. Я им говорил, что это
116
же коричневый рис, он таким и должен быть, но меня никто
не слушал. Ну и кто-то взял пустой котёл и пошёл по Кругу,
и  все побросали еду обратно  — доваривать на main fire.
После такого я долго не заходил на кухню.
Рис, который отказывался вариться, я тоже видал. На Ев-
ропейской радуге в  Италии дождь не переставал целыми
днями, и дорога, ведущая на кухню, раскисла настолько, что
трактор с продуктами не мог по ней проехать. Добровольцы
сновали вверх и вниз по склону, как муравьи, и таскали ко-
робки с провизией, оскальзываясь и съезжая, но положение
с едой всё равно оставалось напряжённым, и было непонят-
но, сколько мы ещё так протянем. И вот тогда-то фокалайзе-
рить ужин вызвалась та пара австрийцев; на закате я  стал
свидетелем того, как они беспомощно пялятся на огромный
котёл с рисом, в котором за все три часа, что они кормили
костёр дровами, появилось всего несколько пузырьков.
На ужин в тот вечер раздали по ложке салата и по кусочку
оставшихся с  завтрака чапати. Настроение на Кругу было
убийственным, и  народ не замедлил потянуться на  кухню
растаскивать коробки с едой, чтобы пойти готовить у себя
на кострах. Вполне понятный порыв, но такими темпами
мы бы остались без продуктов, и  нечем было бы завтра
кормить Семью. Пришлось обнести кухню забором и  вы-
ставить сторожа.
— Рис просто не захотел вариться,  — установили ав-
стрийские повара, которых сие необъяснимое природное
явление не то чтобы парило, а скорее представляло для них
научный интерес.
Как и в любой коммунальной квартире, кухня — это мес­
то, где интересы всех либо учитываются в  компромиссе,
117

либо сталкиваются в  конфликте. Под звучание оркестра
из урчащих желудков всевозможным личным убеждениям,
установкам и  потребностям приходится находить общий
язык. Но немногим доводилось делить кухню с нескольки-
ми сотнями человек, и  мало кто задумывается, чего стоит
накор­мить эти сотни два раза в день.
Возьмем, например, сестрёнку, которая ощущает голод-
ную слабость в середине дня и понимает, что до ужина ещё
явно далеко. Она положила пятьдесят евро в  Волшебную
шляпу днём ранее и не видит ничего плохого в том, чтобы
прогуляться на продуктовый склад и  угоститься яблоком.
«Добро пожаловать домой!» — говорили ей по приезде, —
так что же ей дома ходить голодной?
Каждую Радугу приходится доносить до новичков, что
значит жить на природе одной Семьёй. Когда человек при-
вык к безостановочному потреблению в городских условиях,
где всё можно купить и заменить, потому что все на свете
118
вещи берутся из неистощимого запаса, только плати, — то
для него не очевидно, что Радуга функционирует по совер-
шенно другим принципам. Представь, объясняем мы, что
было бы, если бы все так поступали: одно яблоко более-
менее погоды не делает, но если мы все встопятьсотером
сходим на склад и угостимся яблочками, то завтра в утрен-
ней каше не будет фруктов. Да, мы можем купить ещё, но до
магазина тридцать километров. Кому-то придётся ехать
за яблоками на грузовике, а потом таскать в гору тяжёлые
ящики, чтобы они оказались здесь. А  на  кухне ценники
на еду уже не повесишь.
С пиратским растаскиванием пищевых припасов на Финс­
кой Еврорадуге стало так плохо, что в  сарае, служившем
хранилищем продовольствия, практически поселился посто­
янный сторож, осуществлявший нечто вроде контрольно-
пропускного режима тех, кто приходил что-нибудь взять,
разве что документы не спрашивал.
— Ты куда с ним собрался?! — закричал он на израильс­
кого братишку, который уже было взялся за десятикилограм-
мовый мешок овсянки, чтобы отнести его на кухню и сварить
кашу для утреннего food circle.
— Пойду съем у себя в палатке в гордом одиночестве, —
пошутил тот.
— Это не смешно! — вопил сторож.
В идеале, на Радуге всё должно течь само, без нужды в по-
лицейском надзоре, но нельзя же в вопросе питания тысяч
человек полагаться на одну добросовестность. По крайней
мере, не в том случае, когда все ништяки куда-то пропадают
на постоянной основе. Но всё равно, хотя некоторые повара
и доходят до того, что на ночь прячут изюм, орехи и тахину
119
по своим палаткам, чтобы они уж точно не исчезли раньше
завтрака, дух щедрости неизменно пронизывает Радугу:
люди достают всё, что привезли с собой из города, — раз-
ламывают плитки шоколада, высыпают печеньки, нарезают
фрукты на крошечные кусочки, — и делятся со всеми подряд.
Разумеется, после одной-двух голодных Радуг начинаешь
держать у себя в палатке аварийный запас — скажем, орехи
и сыр, чтобы компенсировать недостаток белка в радужной
диете (ну и шоколадку тоже, на приманку для какой-нибудь
симпатичной сестрёнке, чтоб дать ей повод зайти поздним
вечерком), но атмосфера братского дележа едой временами
так нарастает, что совесть покоя не даёт. Всё-таки не каж-
дый может натолкать в  себя в  палатке пирожных, а  потом
выйти и встретить какого-нибудь худющего, кожа да кости,
хиппи, который готов поделиться с тобой своей последней
курагинкой.
Этот радужный настрой делиться всем со всеми невольно
вызывает в памяти старую китайскую притчу про рай и ад:
одному человеку во сне показывают оба этих царства, и он,
к своему удивлению, видит, что ад — это всего лишь боль-
шой зал с банкетными столами, уставленными пельменями,
лапшой и морепродуктами под изысканными соусами, по обе
стороны столов рассажены люди, но у них такие длиннющие
палочки, что все эти деликатесы ко рту никак не поднести!
Так они и сидят, страдая, перед вкуснейшей едой, и не могут
съесть ни кусочка.
Затем человеку показывают рай, и... он в точности такой
же! Зал, банкетные столы, ломящиеся от яств, длинные
палочки  — но только вот в  раю все наловчились кормить
человека, сидящего напротив…
120
фуд – сёркл
Э
то какая-то нетипично здоровая Радуга, если
мы обедаем при свете дня. Проводя ночи
за  песнями у  костра или созерцанием звёзд, по утрам на-
род не торопится идти помогать на кухне, так что чаще
всего завтрак — это скорее поздний обед. После него люди
идут на семинары, стирают в  реке или разучивают но-
вые песни и  только после этого готовы браться за какую-
то работу. Но  даже тогда первым добровольцам, которые
придут на  кухню, сначала предстоит выполнить самую
что ни  на  есть незавидную задачу: отнести котлы на реку
и отскрес­ти пригоревшую крупу в ледяной воде — деяние,
достой­ное Бодхисаттвы.
Довести воду в  больших котлах до кипения  — на это
тоже уходит невероятно много времени. Когда макароны
наконец готовы, поварам приходится сливать пятьдесят
литров кипятка, взявшись по двое с каждой стороны рука-
ми, обмотанными в кухонные полотенца, чтобы не обжечь-
ся о  железный котёл,  — причём чаще всего уже затемно,
при свете фонарика.
И даже когда еда готова, Круг так долго собирается, что
когда мы наконец берёмся за руки, чтобы попеть ра­дужные
песенки, солнце чаще всего уже давным-давно село. Долж-
но быть, всё дело в  радужном расслабоне, потому что даже
в Финляндии, где у нас было двадцать два часа светового дня,
мы всё равно ухитрялись чуть не каждый вечер есть в темноте.
121
 По идее, когда остаётся около часа до раздачи еды, долж-
ны первый раз прокричать “food circle!”, через полчаса  —
второй раз, а в последний раз кричат “food circle now!”, когда
котлы уже можно выносить на Круг. Люди подхватывают этот
крик и  передают дальше, так что даже на самых дальних
стоянках все в курсе, что пора есть. Хор эхом разлетающихся
по долине голосов, возвещающих food circle, — единствен-
ные часы, по которым живёт Радуга.
По мере приближения Радуги к  полнолунию собирать
Круг становится всё труднее и  труднее. Как в  сказке
про  мальчика, который кричал «волки», те, кто мчался
на крик “food  circle now!” только чтобы обнаружить, что
котлы ещё даже не вынесли к main fire, быстро перестают
воспринимать объявление ужина всерьёз. Соответственно,
с каждым днём мы едим всё позднее и позднее, пока вдруг
не придёт черёд готовить немцам, и  тогда чуть не  поло-
вина Радуги дружно пропускает завтрак, потому что его
неожиданно раздали утром.
Для людей с  быстрым обменом веществ перспектива
пропустить food circle — это сущий кошмар. Хотя на кухне
всегда можно найти какие-нибудь остатки, сколько раз
я  просыпался в  палатке, когда полуденное солнце уже
превратило её в  парник,  — и  меня поражала ужасная до-
гадка, что тот смутный отдалённый крик, который я  слы-
шал сквозь сон, был на самом деле зовом на food circle,
и  что прямо сейчас в  миску какого-то счастливого хиппи
как раз соскребают последний фруктовый салат на second
time. Я вскакивал и нёсся на main circle, на ходу одеваясь,
с  зубной щёткой во рту и  болтающейся на спине гитарой,
набрасываясь на  каждого встречного с  допросом, был ли
уже food circle, — и выясняя, что он питается одними лес-
122
ными ягодами и солнечным светом и не знает, да и знать
не хочет, вся ли овсянка уже закончилась.
И сколько бы раз я ни испытал несравненное облегчение
при виде всё ещё дымящихся на кухне котлов, увы, бывали
случаи, что народ уже расходился с  Круга, довольно по-
хлопывая себя по животам и нахваливая давно прошедший
завтрак, — а мне лишь оставалось его оплакивать.
Чтобы начать food circle, достаточно одного человека.
Ничто так не приветствуется на Радуге, как инициатива,
и к одиноко стоящему человеку с раскинутыми в сторо-
ны руками, поющему радужную песенку, вскоре начнут
пристраиваться другие, образуя быстро растущий Круг.
В  конце концов наступает своего рода переломный мо-
мент, когда стоящих в Кругу становится намного больше,
чем тех, кому охота поболтать или поиграть музыку, а при-
бытие котлов с горячей едой и вовсе ускоряет процесс.
Всё значительно усложняется на больших Радугах, когда
места для одного гигантского Круга уже не хватает, и нужно
делать два, три, а то и четыре круга. Тут не обойтись без пары-­
тройки самоотверженных радужных пастухов, которые сгонят
это стадо в круги так, чтобы они сомкнулись. Нередко много-
численные круги сливаются в непостижимую последователь-
ность спиралей без начала и  конца  — в  такой спонтанной
сакральной геометрии запутался бы сам Эшер,1 не говоря уж
о бедном фокалайзере по раздаче, который должен уследить
за тем, чтобы каждому достались и салат, и дал, да ещё и рис.
1 Ма́уриц Корне́лис Э́шер  — нидерландский художник-график. Известен
преж­де всего своими концептуальными литографиями, гравюрами на дереве и ме-
талле, в которых он мастерски исследовал пластические аспекты понятий бесконеч-
ности и  симметрии, а  также особенности психологического восприятия сложных
трёхмерных объектов, самый яркий представитель имп-арта. Из Википедии.
123
 Распорядок дня на Радуге отталкивается от утреннего
и вечернего food circle (часы на руке сразу выдают человека,
который ещё не перестроился с  вавилонского времени на
радужное), и это два основных массовых события в течение
дня, во время которых взрослые могут найтись со  своими
друзьями, а дети — с родителями, и можно сделать объявле-
ния. На food circle видишь, сколько народу сейчас на Радуге,
и выхватываешь общее настроение.
Быть частью Круга  — волнующий опыт. После города,
где ты привык жить один, работать один, один садиться
за стол и  один ложиться спать,  — и  вдруг попасть в  такое
масштабное общее переживание  — крышу может напрочь
снести. Кто-то даже, вставая в Круг, впервые с самого дет-
ства возьмётся с кем-то за руки (особенно с кем-то одного
с  ним пола)  — и  почувствует дурацкую радость, просто
стиснув чьи-то незнакомые пальцы.
Для многих Круг  — это священный ритуал: сама форма
круга выражает равенство и  метафорически символизиру-
ет Радугу, предвечный круг, из которого, по сути, никогда
и не выходишь; и это ритуал, общий ход которого зависит
от каждого звена, точно так же, как от всех и каждого зависит
поддержание и укрепление Духа Радуги. Это переживание
выражено в самой распространённой на food circle песенке:
We are circling, circling together,
We are singing, singing our heart song,
This is family, this is unity,
This is celebration, this is sacred.1
1 Мы собрались, собрались все вместе,
Мы поём, поём из самого сердца,
У нас семья, у нас единство,
Это праздник, это свято.
124
Для остальных это всё так, подурачиться, а  для кого-то
даже — неизбежное зло, которое надо перетерпеть, пока нач-
нут раздавать еду. Некоторые принимают участие под дав-
лением общественности или просто не желая портить вече-
ринку. Кто не знает слов, мурлычет себе под нос, смиренно
передавая поцелуйчики в щёчку, которые поступают от сест­
рёнки слева, дальше братишке справа,1 — а сам волнуется,
как бы еда совсем не остыла.
Но когда в песне сливаются сотни голосов, тут мало кто
поспорит, что такое и  впрямь может стать мощным опы-
том раскрытия. Кто-то сочтёт строки о  любви и  гармонии
малость нравоучительными и заезженными, особенно после
того, как слышал их уже тыщу раз, но они всё равно рабо-
тают. В конце концов, кто скажет, что слова спокойной ночи
и береги себя полностью утратили значимость от того, что
мы их постоянно употребляем? Пожалуй, в первую очередь,
Круг — это декларация того, ради чего мы здесь. У каждого
из нас по отдельности есть свои проблемы, свои недостатки,
свои противоречия, — но вместе мы гораздо большее, чем
просто сумма наших составляющих.
Когда даже самые упорные певцы постепенно смолкают,
наступает всеобщий Ом. Начать может любой — и даже долго
звучать в  одиночестве, пока этот древний священный слог
не подхватят другие голоса. Тогда первый голос сливается
с  низкими, гулкими голосами и  со звонким хором, поющим
1 Во время песенок часто передают по кругу поцелуйчики: кто-то спонтанно
целует в щёчку соседа слева или справа (или целует ему руку), и тот должен также
поцеловать своего соседа с другой стороны, а тот, в свою очередь, своего, и т. д.
Иногда тот, кого поцеловали, возвращает поцелуй, и  тогда цепочка запускается
в обратном направлении. Разумеется, передать этот посыл — дело добровольное,
и, в зависимости от общего настроения, поцелуи могут бесконечно передаваться
или быстро глохнуть.
125

на  октаву выше, а  чистые сопрано находят тонкие нотки
в  верхнем регистре, и  в  довершение всего несколько озор-
ников выводят горловым пением монгольские темы.
Потом руки поднимаются высоко над головами, где их нако-
нец размыкают, чтобы сложить в намастэ, и — если пуритане
возобладают  — в  полной тишине все опускаются на коле-
ни и целуют землю. Разговоры потихоньку во­зобновляются,
когда люди начинают искать свои миски и расстилать на зем-
ле одеяла, овечьи шкуры или просто поли­этиленовые пакеты,
чтобы не отсыреть. Впрочем, всегда присутствует контингент
желающих, готовых после Ома разразиться грандиозным зал-
пом улюлюканья и свиста, так что достаточно кому-то одному
бросить спичку в этот сухой лес и гикнуть, как все подхватят.
Борьба между традиционалистами в духе Тишины-после-Ома
и анархическими кликунами вечна. Последние отказываются
сдерживать радость, тогда как первые настаивают, что вол-
шебство заключается как раз в том, чтобы полминуты побыть
в пустоте вместе с тысячей человек.
126
Food circle — это самый что ни на есть ежедневный
радужный обряд, и я часто пытаюсь себе представить, как
это должно выглядеть в глазах любопытствующих местных
или только приехавших “радужных девственников”, когда
они впервые видят, как все вместе поют мантры, взявшись
за руки вокруг открытого огня, а потом целуют землю: ну как
тут не подумать, что ты попал в какую-то стрёмную секту?
Да что у  них там было в  чае? И  кого на  этом костре при-
несут в жертву в полнолуние?
Первым тишину обычно нарушает призыв в  сервера,
то есть в добровольцы, которые будут раздавать еду всему
Кругу. Сервера собираются в маленький Кружок и поют Ом
вокруг котлов, отшугивая собак, которые не теряют надежды
улучить момент и запустить жадные морды в котёл с далом,
пока все держатся за руки.
На Радугах поменьше раздача дело нехитрое, так что повара
могут и сами обнести Круг, отмеряя порции из котлов. Но вот
серверить на больших Радугах, где еды ждёт пара тысяч голод-
ных ртов — это уже практически военная операция, требующая
планирования, инструктажа и контроля, если мы хотим, чтобы
еды досталось всем и  каждому. Фокалайзер следит за тем,
чтобы все сервера вымыли руки, напоминает им, чтобы они
не касались мисок сервировочными ложками, а стряхивали еду,
пока не упадёт, чтобы не поднимали миски над котлом (на дне
чьей-нибудь миски может быть грязь) и чтобы убедились, что
обошли полный Круг, прежде чем раздавать second time. Фо-
калайзер заглядывает в необъятные котлы с рисом и овощами,
прикидывает, сколько каждому накладывать ложек, и  рассы-
лает серверов в разные стороны Круга.
Но, как говорится, хочешь насмешить Радугу,  — расска-
жи ей о своих планах. Мне случалось оказаться в команде
127
серверов, по крайней мере, половина из которых, как мне надеждой дальних, которые, уже слыша роковой звук скре-
было известно, понимает по-английски в  лучшем случае бущей по дну котла ложки, затаив дыхание, молятся, чтобы
с  большой натяжкой  — они просто с  энтузиазмом кивали. еда не успела кончиться, так и не дойдя.
Один братишка, считавший ворон во время инструктажа, Не так-то просто поварам готовить кулинарные изыски на
вообще убрёл куда-то с  супом, раздавая тем, кто больше несколько сот человек сразу, так что через несколько Радуг
всех улыбался. смекалистый хиппи приучается носить с собой хороший за-
Так что кормёжка у нас вроде Радужной Лотереи. Помню, пас соли, специи, соевый соус или масло, чтобы скрасить
как я  сидел на вечернем food circle на Украине с  полной пресное блюдо. Чаще всего пачку соли пускают по Кругу,
миской варёной гречки и  с сухой чапати, всеми силами и  она перекочёвывает из рук в  руки, покуда не осядет на
призывая себя к благодарному принятию судьбы и стараясь коленях у какого-нибудь вещателя на тему Майянской астро-
порадоваться, что у  меня вообще есть хоть какая-то еда. логии, увлечённого собственным красноречием. Уже раз сто
Но больше двух ложек я проглотить не смог, пошёл с горя прокричат “соль коннэкшн!”, когда он наконец снизойдёт
побродить — и набрёл на забытые с другой стороны Круга с  высот царства духа ровно настолько, чтобы передать
котлы с салатом, овощным карри и далом. дальше соль земную.
Посерверить — веселейшее радужное причастие. Оставив
свою миску на друга, чтобы он получил и на твою долю, идёшь
таскаться по Кругу с котлом, отпуская еду во всевозможные
ёмкости, какие только можно представить: керамические блю-
да, которые явно умыкнули из дому, и пластиковые тарелочки
по пятьдесят центов из китайского магазина, массивные де-
ревянные миски (ветераны многих Радуг) и половинки пла-
стиковых бутылок, металлические кружки, которые обжигают
серверам руки, когда их наполнишь, и поленья с выдолблен-
ным углублением, широкие плоские камни и (в самых запу-
щенных случаях) — просто сложенные ковшом руки.
Когда серверишь для Семьи, на короткое время приоб-
ретаешь бешеную популярность, поскольку раздаёшь еду,
особенно когда приходит пора кричать “second  time!”,
прямо-таки физически чувствуешь, как воздух наполняется
эмоциями: восторгом ближайших на очереди и от­чаянной

128
 объявления

К ак только раздача еды пошла, время делать

объявления. Food circle — одна из немногих
возможностей донести информацию сразу до всей Радуги,
и  целая вереница ораторов выстраивается в  очередь, что-
бы выйти на главную сцену. И  если на небольшой Раду-
ге объявляющему громким голосом ещё удаётся привлечь
всеобщее внимание на минуту-другую, то на Европейской
Радуге необходимо идти по Кругу и повторять свой месседж
по восемь-девять раз. Объявления варьируются в пределах
просьб больше помогать на кухне, собирать больше дров,
щедрее бросать в Волшебную шляпу и увещеваний на тему
того, что надо закапывать за собой какашки.
Кроме того, народ объявляет самые разнообразные семи-
нары на сегодня, такие как устройство глиняной печи, де-
сятидневный курс тайского массажа или сеансы контактной
импровизации. К  полнолунию атмосфера на Европейских
Радугах становится почти библейской, так как массам про-
поведует уже целый ансамбль вдохновенных пророков-обо-
рванцев, развлекая публику в ожидании second time.
Никогда не забуду французского братишку, чье загорелое
тело как бы намекало, что большую часть своей жизни он
провёл без одежды; он любил обходить Круг голышом, то
и  дело останавливаясь, чтобы повернуться к  нам лицом
и проконстатировать факт:

131
 — Тантра. После food circle, в лесу.
И хотя мне сложно было представить, что кого-то может
заинтересовать такое предложение, я  слышал, что обычно
он собирал с полдюжины последователей ежедневно.
Те, кто делает объявления, становятся публичными ли-
цами Радуги и  подчас задают ей тон. Я  помню, как выслу-
шивал жалобы новичков на Европейской Радуге в  Боснии
по пово­ду того, что каждый божий день на Кругу оглаша­ются
длинные списки запретов и  предупреждений: “По траве
не ходить — она нужна фермеру на сено! Не рубите жи­
вые деревья на шесты для типи! Каждый раз засыпайте
за собой какашки, а то будем все болеть из-за мух!”
Все были согласны с  тем, что говорилось, но выслуши-
вать это каждый раз во время еды порядком доставало.
Нам читали нотации, как непослушным детишкам в  шко-
ле, без  словечка похвалы. Хотя мы повеселились, когда
один словенский братишка вышел с подобным объявлением
в чис­то балканском духе:
— Короче, ещё раз я  увижу, что кто-то срубил для типи
живое дерево, и у него будет два варианта: либо я вызываю
лесную охрану, либо поджигаю типи!
Не успел он обойти и пол Круга, как подскочили две се-
стрёнки, обезвредили его обнимашками и увели.
Для меня перелом произошёл, когда наконец решился
вопрос с  машинами, которые вместо автостоянки почему-
то оказались на шанти-поле. Один весьма занудный оратор
ходил по food circle день и ночь и монотонно причитал:
— Братишки и  сестрёнки! На шанти-поле всё ещё стоят
машины! Мы же приняли консенсус, что на Радуге не долж-
но быть машин!
132
Люди с ужасом ждали его приближения и опасались, что
он может запросто продолжать в  том же духе весь месяц.
Но до этого не дошло, потому что как-то вечером один немец­
кий братишка нашёлся и завопил, весь кипя энтузиазмом:
— Прекрасная Семья! Завтра утром сделаем семи-
нар по  покраске машин! В  семь утра берём детей, идём
на шанти-­поле и раскрашиваем все машины, какие найдём!
А  после­завтра будет семинар как-завести-машину-без-
ключа и  распродажа машин в  городе, а  на вырученные
деньги накупим ништяков на всю Семью!
На следующий день машины исчезли, все, кроме одной.
Оставшаяся принадлежала сестрёнке, которая сломала ло-
дыжку и была только рада, что дети разрисуют её машину.1
Этот случай запал мне в  душу на долгие времена как на-
глядный пример того, что можно с чуточкой нужного задора
и  юмора добиться гораздо большего, нежели выговаривая
всем, какие они плохие хиппи.
Пару лет спустя на Украинской Радуге я  заметил, что
между русскими, составлявшими примерно половину собрав-
шихся, и  европейцами существует коммуникационная яма.
В том году очень мало кто из обычных фокалайзеров доехал;
и вот, несмотря на трясущиеся поджилки, общение с Кругом
взял на себя я. “Переводческая практика” на  Радуге  — это
стандартный клоунский дуэт, и  мы с  одним артистичным
русскоговорящим братишкой разработали креативный способ
донесения информации в форме комедийного представления:
например, когда одну сестрёнку ужалила ядовитая змея, мы
ходили по  Кругу и  рассказывали всем о  замечательном
1 Должно быть, в продолжение традиции разрисовывать гипс.
133
братце Змее, что живёт в высокой траве (тут мы ложи-
лись и ползали по-змеиному), но который очень застенчив
и удирает, заслышав, как люди топают ногами (и мы от-
катывались в сторону, показывая).)
Или когда одного братишку приняли менты, потому что,
придя в деревню купить хлеба, он не взял с собой паспорта
(и провёл три дня в  тюрьме, пока друзья не привезли его
документы): мы объявили на Кругу, что нам так повезло
оказаться в Украине, стране с самой дружелюбной в мире
полицией! Они так нам рады, что придумают любой пред­
лог — например, что у тебя нет с собой паспорта — лишь
бы заманить к себе в гости хоть на несколько дней!
Иногда меня просили сделать по семь-восемь разных
объявлений, и, поскольку мне надо было привлечь рас-
средоточенное внимание огромной аудитории, нацеленной
на  поедание обеда, я  всегда старался выскочить на Круг
эдаким бойким заводилой, которого распирает от восторга,
когда он говорит, что на кухне нужно больше помогать
и  что хорошие хиппи забирают мусор с  собой в  Вави­
лон в качестве сувениров на память!!! Я бегал и прыгал
по Кругу, выкрикивая объявления, и тратил так много сил,
что иногда после этого валился на землю и  по нескольку
минут отходил, пока меня трясло.
Внимание Круга представлялось мне как что-то очень цен-
ное, даже священное, и я верил, что взамен надо давать нечто
большее, а не одни только правила и назидания. Я вычитал
где-то, что коммуникация на девяносто процентов состоит
из того, что было услышано, а не из того, что говорилось.
Если хочешь, чтобы объявления срабатывали, надо делать
134
их с  самоотдачей, вплоть до маниакального энтузиазма.
Благодаря этому опыту я научился работать с толпой, и это
позволяло мне приносить пользу Семье со всей энергией,
какую я  только мог вложить, ну и... цеплять девчонок тоже
классно получалось.
В следующем году в  Финляндии мы перешли на совер-
шенно другой уровень, поскольку приходилось ежедневно
напоминать всем о том, что из-за неожиданной аномальной
жары вступил в действие запрет на костры, а также о том,
что, раз мы находимся в природоохранной зоне, собак нужно
держать на поводке.
Предупреждения об опасности пожаров очень быстро пре-
вратились в  заезженную пластинку, и  мы были вынуждены
применить творческий подход, чтобы всё-таки донести наш
месседж. Объединив силы с двумя другими братишками и ва-
тагой ребятишек, мы исполнили Радужный Рэп. В бейсболках
набекрень и приспущенных джинсах, тяжелой рэп-поступью
мы вышли на Круг и начали наш номер:
— Братаны и сеструхи, я вам говорю!
Надо потереть за разную фигню!
Есть одна телега, вам стоит знать всем,
За Европейскую Радугу двадцать семь!1
Каждый по очереди читал свои строки, а остальные под-
держивали его хип-хоп понтами и базаром по типу “с раёна”.
1 ‘My brothers and my sisters I need your attention!
There’s a few things we think we oughta mention!
There’s a little story we think you should know
About the 27th European Rainbow!’
135
Нас встретила полнейшая тишина и  крайнее недоумение. Тут мальчишки упали на четвереньки и залаяли, а девоч-
Мы не сдавались: ки запели: “Не спускайте собак!”1
Закончили мы так:
— Я проснулся рано утром, хотел сделать chai,
А костёр жечь нельзя! Почему, отвечай! — Пора уже думать как Семья!
— Потому что жара, потому что сушь, “Я” и “Я” — это ты и я!
Одна искра — и лес не потушишь!1 На Радуге мною не рулит никто,
Тут нужна уважуха,
В этом месте дети запели, грозя пальцами: “Детка, не жги а закон — ни за что!2
огня!” — на мотив The Doors 2, и тут-то до всех наконец до-
пёрло, и последовал взрыв аплодисментов. А дети запели:
Мы продолжили:
— Нам не надо просвещенья!
— Псы наши братья! Брат, ты же пёс! Эй, училка! Хиппи ты не трожь!
Привязывать их — что за странный вопрос?
— Да мы же обещали с поводка их не спускать,
Чтоб малюток птичек типа не обломать!3

1 ‘I wake up in the morning, want to make some chai,

But you can’t make a fire! So tell me why!
Coz the weather is hot, the weather is dry,
And just one spark could make the forest cry!’
2 “Baby, don’t light no fire!” — изменённое “Сome on baby, light my fire” из из-
вестнейшей песни The Doors “Light my fire”.
3 ‘Dogs are our brothers!
Brother you’re a dog!
But tying them up sure seems odd?
See, we made a promise to keep them on a leash
So the baby birds could be at peace!’
1 “Don’t let the dogs out!” — пародия на “Who let the dogs out?”(Кто спустил
собак?), песню группы Baha Men, ставшую “самой раздражающей песней” 2007
и вошедшую в “топ 20 худших песен на свете” 2008.
2 ‘It’s time we started thinking as a Family!
I and I means you and me!
No one can tell me what to do
The Rainbow needs respect, it don’t need rules!’

136 137
 волшебная шляпа
The more that I give, he more I’ve got to give,
It’s the way that I live, it’s what I’m living for!1

К огда я впервые услышал о Волшебной шляпе,

то не поверил. Как может Радуга, на которой
собираются сотни или даже тысячи людей, существовать
на  основе свободного донейшена? А  если никто ничего
не будет класть в Шляпу, как тогда все будут есть?
Просто, как сообщили мне улыбающиеся лица у  костра,
она волшебная.
Деньги — это тот момент, на котором многие мечты и чу-
десные идеи сталкиваются с реальным миром — и тут же
разбиваются вдребезги. Молитвы, песни и  обнимашки  —
давайте посмотрим правде в глаза — на рынке имеют огра-
ниченную меновую стоимость, а  духовный путь, по­хоже,
финансовым веяниям совершенно чужд. Необходимость
зарабатывать на жизнь и  есть те самые оковы Вавилона:
продавать время за наличные, одеваться и  вести себя
в  соответствии с  требованиями обезличенного работода-
теля — так наш дух угасает под гнётом наёмного рабства,
тогда как мы могли бы танцевать на  свободе, чувствуя
Землю-Матушку под босыми пятками...
1 Слова из самой распространённой песенки Волшебной шляпы:
“И чем больше даю, тем больше дать могу,
Только так я живу, для этого живу!” (перевод ningreen)

139
 Некоторым на Радуге не даёт покоя даже тот факт, что
нам вообще приходится что-то платить за вещи, чтобы жить.
Когда в  мире столько домов, почему мы должны платить
аренду за крышу над головой? Фрукты и овощи — природ-
ный урожай Земли-Матушки, так почему же мы должны по-
купать их в супермаркете? С какой стати законы о частной
собственности не дают нам жить, где мы хотим,  — разве
планета не принадлежит нам всем? И  почему мы должны
работать на эту систему, которая производит сплошные
излишки и  отходы и  ради которой планету насилуют до-
бычей ресурсов, а развивающийся мир превращают в одну
гигантскую потогонку?1 На Радуге даже сама мысль о том,
чтобы заработать, кажется какой-то низменной, когда так
очевидно, что всё лучшее в жизни — музыка у костра, мас-
сажи на солнышке и  любовь на лесных полянах  — даётся
бесплатно...
Всё это, пожалуй, объясняет, почему большинству людей
на Радугах становится неловко, когда о деньгах вообще за-
ходит речь. Ведь за типи не надо платить квартплату. Пока
еда продолжает поступать дважды в день, мы можем быть
свободны от всей финансовой матрицы, хотя бы на лунный
цикл. Другие предпочитают смотреть на деньги как на вид
энергии, приток которой, по сути, зависит от твоей же кар-
мы, а не от чего-то ещё. Волноваться о том, где их взять, —
значит потерять веру в  Великого Духа, значит забыть, что
как аукнется, так и откликнется, и что с правильным наме-
рением в  этом мире достижимо всё, независимо от твоего
материального уровня.
1 Потогонное производство, потогонная система труда — система крайнего
усиления интенсивности труда, эксплуататорская система.
140
Отсюда и Волшебная. После еды, когда основные объяв­
ления уже сделаны, пара-тройка музыкантов обхо­дят Круг
с  чьей-нибудь шляпой или шапкой, которую часто несёт
маленький ребёнок, и поют песенку для Шля­пы. Ничто так
не трогает, как вид пятилетнего малыша, который предан-
но исполняет священный долг несе­­ния Волшебной шляпы
и строго напоминает людям “класть” поцелуйчики или свою
энергию, если у них нет денег.
После долгого сидения за едой Волшебная шляпа — это
сигнал к  движению, и  за музыкантами, как правило, обра-
зуется целая процессия из людей, которые при­хлопывают
и подпевают, танцуют и катятся колесом, словно зажигатель-
ный карнавальный парад, сияющий радостью и  славящий
жизнь, а  также попутно собирающий кэш, чтобы весь этот
радужный спектакль мог продолжаться.
Есть несколько песенок для Шляпы, но наиболее распро-
странён вот этот нетипично фанковый экземпляр с такими
словами:
Deep inside my heart I’ve got this everlasting love
It’s shining like a sun, radiating on everyone,
And the more that I give, the more I’ve got to give,
It’s the way that I live, it’s what I’m living for.1
Волшебная шляпа знаменует окончание food circle, и  это
хороший повод разогнать кровь песнями и плясками. Это одно
из  самых весёлых событий в  течение дня, перерастающее
1 “В глубине души сияет вечная любовь,
Как солнце, она светит для всех,
И чем больше даю, тем больше дать могу,
Только так я живу, для этого живу!” (перевод ningreen)
141
в  спонтанный тусыч, который не расходится вплоть до того
момента, когда крики “Помощь на кухне!” становится уже не-
возможно игнорировать и надо идти помогать готовить ужин.
Для музыкантов поиграть для Волшебной шляпы  — повод
немного покрасоваться, а  также применить на деле свои та-
ланты. Правда, этот труд любви бывает крайне неблагодарным:
случалось, что я  уже не чувствовал пальцев, по  полчаса на-
яривая одни и  те же аккорды в  ожидании, пока накуренные
хиппи выудят наконец из недр своей одежды несчастные ко-
пейки, — а потом выронят из рук и будут ещё полчаса шарить
в траве, щёлкая зажигалкой.
Радужные финансы напрямую зависят от активной и свое­
временной работы Волшебной шляпы. Хлынул дождь, все
разбежались и  выход Шляпы не состоялся  — вот и  потеря-
на половина дневного дохода. Одиноко бредущий по Кругу
братишка со своим унылым дребезжанием на расстроенной
гитаре поднимет куда как меньше, чем команда музыкантов
и танцоров со звёздами в глазах, которые так заряжают своей
энергетикой, что душа устремляется в  небо, а  рука  — к  кар­
ману. Пожертвование чаще всего ничто иное, как порыв, и люди
дают охотнее, если видят, что и  другие тоже дают. В  идеале
Волшебная шляпа работает прямо как заклинание, подзадо-
ривая всех и каждого отдавать, отдавать1 всё за то, чтобы
волшебство Радуги кормило пять тысяч и дальше.
1 “Give it all away, give it all away” — вероятно, имеются в виду строки из
второй по распространённости песенки для Шляпы:
Our magic is our giveaway “Отдача — это волшебство
Our magic is our song И песня волшебство
So give away your love today Свою любовь мы отдаём
And sing the whole day long. И целый день поём” (перевод ningreen).
142
Конечно, пусть многим людям и неприятно думать о день-
гах на Радуге, но экономическая сторона у  неё всё равно
есть, и есть фокалайзеры, которые занимаются бухгалтерией
и сводят дебет с кредитом. Правда, отчётность ведётся край-
не неряшливо, в  виде каши из колонок прихода и  расхода,
которые лепят как попало в  растрёпанную школьную тет­
радь, — так что, пожалуй, от банкротства Радугу и в самом
деле спасает волшебство. И хотя мы все видим, сколько денег
находится в Волшебной шляпе на данный момент, обычно ни-
кто даже приблизительно не знает, что из себя представляет
суммарный доход Радуги. Казалось бы, данные существен-
ные, да только этим вопросом просто никто не интересуется.
Это было бы всё равно что спрашивать фокусника, как он
делает свои трюки. Хватило бы на закупку, а  там будь что
будет. Завтра само поза­ботится о себе.
Я имею представление о том, во что обходится ежедневное
питание всей Радуги, но не буду здесь приводить конкретных
цифр. Скажем просто: это дёшево. Несмотря на такие расходы,
как бензин для машин, которые ездят на закупки, новые котлы
и  инструменты, дополнительные тенты, верёвку и  всё такое
прочее, веганская цельнозерновая диета позволяет Радуге су-
ществовать на самые скромные средства.
Конечно, на Радугах полно людей, которые по той или
иной причине не кладут в Шляпу ни копейки. В жизни бы-
вают разные времена, и  это понятно, что когда-то ты мо-
жешь щедро проспонсировать Радугу, а когда-то Радуга тебя
кормит. На  Радуги ездят и  такие, у  кого денег не бывает
в принципе: это автостопщики, которые питаются просрочен-
ными продуктами, выброшенными из супермаркетов, спят
где при­дётся — и тратят таким образом меньше тысячи евро
143
в  год, или даже, представь­те себе, и  вовсе не прикасаются
к  деньгам. Само собой, им всё равно рады, независимо от
того, сколько они могут внести в Волшебную шляпу. Радуга
делает ставку на доверие, а не на финансовую состоятель-
ность. Как бы простодушно это ни звучало, но если на Радуге
и есть единое мнение, так это насчёт того, что всё в руках
Великого Духа — и всего всегда будет вдоволь.
Если какой-нибудь экономист попытается проанализи-
ровать радужные финансы, то он, пожалуй, придёт к  вы-
воду, что Волшебная шляпа пополняется преимущественно
за счёт тех, кто попадает на Радугу в первый раз. Ведь здесь
даже скромный (по сравнению с  тем, сколько они тратят
в  городе) донейшн  — это щедрое пожертвование, которое
покроет расходы на всех радужных без копейки в кармане.
Но мне также случалось видеть, как и самые махровые ра-
дужные радостно кидают в Волшебную шляпу пачки банкнот,
когда после сезона сбора фруктов или  — о  ужас!  — после
нескольких месяцев полной занятости становятся непри-
вычно платёжеспособны. Они так сильно любят Радугу и так
искренне благодарны ей за всё, что теперь, когда они могут
это себе позволить, для них одно удовольствие обеспечить
ту же возможность для других.
Да, бывают такие ситуации, когда Волшебство тускнеет
и  Шляпа возвращается с  монетками и  карамелькой, и  по-
этому на Радугах необходимо периодически напоминать
всем, чтобы они не слишком-то полагались на одни высшие
силы. Ну а  в  случае чего, мы всегда сможем протянуть
на дале с рисом.
На Финской Еврорадуге, когда стало ясно, что в  Волшеб-
ной шляпе может не хватить денег, чтобы закупить про­дукты
144
на  самую массовую “полнолунную” неделю, мы с  одним
талант­ливым бельгийским братишкой  — профессиональным
актёром — придумали номер для сбора средств на Кругу: он
нацепил самодельный плащ с капюшоном и выступил в роли
циркового факира в  паре с  хорошенькой ассистенточкой, а  я
был у них зазывалой.
— Братишки и сестрёнки! Мальчишки и девчонки! Хиппи
и фрики! Уважаемая публика, только сегодня, специально
для вас! Позвольте представить: прямиком из Азербай­
джана, поразительный, сногсшибательный Джадуджи!
И сегодня вечером он покажет нам уникальный трюк с Вол-
шебной шляпой!
Затем Джадуджи изобразил усиленную концентрацию и на-
ложил на Волшебную шляпу заклинание, — но ничего не про-
изошло. Тогда он пожаловался мне на “азербайджанском”.
— А-а! Джадуджи говорит, что для того, чтобы фокус
у­дался, ему понадобится самая обычная монетка или банкно-
та! Спасибо! Теперь давайте все поможем волшебству и спо-
ём “Ом-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м!” — тем временем Джадуджи
вытащил спрятанную в  шляпе цветную капус­ту.  — Неверо-
ятно, он превратил деньги в  еду! Если это не волшебство,
то я не знаю, что это!
— Но такое волшебство мы все умеем! Так, пожалуйста,
не скупитесь одаривать Волшебную шляпу!
В тот вечер мы собрали четыре тысячи евро, и недельный
бюджет был обеспечен.
На Европейских Радугах финансы требуют гораздо боль-
шего внимания. Не только потому, что заказывать продукты
на тысячи людей куда сложнее, но и потому, что через Шляпу
проходит намного больше денег.
145
 Вся бухгалтерия Радуги прозрачна, и любой может подойти
и  посчитать деньги вместе с  фокалайзерами после каждого
food circle, когда им приносят Волшебную шляпу. Я сам как-то
раз взял кассу на своё попечение — и очень скоро это стало
конкретно напрягать. Мне было неспокойно оставлять сумку
с несколькими тысячами евро вместе с одеждой, пока я купался
в реке; конечно, можно было её где-то прятать, но я понимал,
что если она потеряется, то тень падёт на моё имя навеки.
Фокалайзер Волшебной шляпы может решить эту пробле-
му иначе: разбить всю сумму и  распределить деньги между
доверенными друзьями, которые попрячут их под палатками
или в  дуплах деревьев. Но в  этой постоянной движухе лег-
ко забыть, у  кого сколько было и  где была его па­латка,  —
что неминуемо приводит к  отчаянным поискам некоего Дэ-
вида, который жил у  реки. Или, может, это был Дональд?
Как показывает история, в период между Радугами с кассой
обращались и того хуже. В бесчисленных случаях оставшиеся
деньги в  течение года куда-то исчезали. Однажды человек,
ответственный за Волшебную шляпу, просто-напрос­то умер,
и никому не хотелось беспокоить его скорбящих родственников
из-за пары тысяч евро. В других случаях деньги проигрывались
в  казино или даже вкладывались в  марихуану (“чтобы полу-
чить прибыль для Семьи!”),  — порой с  катастрофическими
последствиями. А иногда вообще не могли выяснить, на чьём
попечении остались эти деньги.
Казалось бы, всё просто: найти самого неподкупного и ма-
териально устойчивого на Радуге человека и  каждый раз
оставлять все деньги на него. Но грязные слухи расползаются
легче лёгкого; про братишку, который в  течение несколь­
ких лет честно берёг Европейскую Волшебную шляпу между
146
Радугами, мне наговорили, что в  один прекрасный день он
вдруг ни с того ни с сего ударился в бега и пустил Шляпу на
финансирование боевиков в Пакистане. О том, как всё было
на самом деле, я узнал гораздо позже.
Оказывается, каждый год он ездил в Индию на своём ми-
кроавтобусе, и в тот раз ему надо было что-то там починить
в  двигателе. Механики заверили его, что раз он в  Индии
гость, то они рады стараться и не возьмут с него денег. Вот
только на обратном пути он был задержан на Пакистанской
границе, и под подвеской его автобуса таможенники обна-
ружили тайник с огнестрельным оружием — и его посадили
в  тюрьму за контрабанду оружия. То, что он так легко по-
пался на развод и  стал невольным курьером, конечно же,
свидетельствует о крайней его наивности, но он оставался
честен, и ни единого цента из Волшебной шляпы не пропало.
Даже когда человек, которому вверены деньги, вполне
благонадёжен, всё ещё остаётся вопрос о  том, чтó же ему
с ними делать. Все радужные деньги должны расходоваться
только по консенсусу среди фокалайзеров по закупкам, но
как только Радуга заканчивается, за этим становится трудно
уследить.
— Мне постоянно названивали и  говорили, что хотят
купить новый типи к следующей Радуге. Или новые котлы.
Я даже не всегда знал, кто это. Одни кричали на меня, что
я зажимаю деньги, а другие разорались бы, если б я их от-
дал! — рассказывал мне один израильский братишка, пожи-
мая плечами. — Короче, я просто зарыл всю Шляпу в землю,
как клад, и не откапывал до следующей Радуги.
147
 семинары. шит-питы
П
осле еды Круг медленно расходится, и люди
откликаются на призывы помочь насобирать
дров, поставить типи или идут уединиться в шит-пите. На-
род спускается на реку постираться, посещает семинары
или отправляется в город за шоколадом.
В силу преобладающего убеждения, что Радуга живёт не хле-
бом единым, потеха неизменно перевешивает дело. И  хотя
обычно и  так хватает людей, которые не прочь что-нибудь
поделать, и  вполне себе набираются команды для готовки
на кухне или похода за дровами, время от времени привержен-
цы трудовой этики1 возмущаются радужной анархией.
— Знаете что, мы все какаем, — терпеливо разъяснял один
такой трудоголик всякий раз, когда ему на глаза попадались
хиппи, сидящие с песенниками или астрологическими карта-
ми, — а ямы сами себя не выкопают.
Когда он заметил, что самой распространённой отмаз-
кой у  объектов его вербовки было то, что они собираются
на  семинар, он попросил меня: “Нельзя ли нам сделать
правило, чтобы все семинары проводить через два часа
после food circle, а в эти два часа делать дела?”
1 Трудовая этика — приписываемое человеческому труду как таковому, вне
зависимости от поставленной цели, моральное значение. Конечно, это понятие
играет роль преимущественно в тех случаях, когда труд как общественная функция
угрожает потерять свой смысл. Филоофский энциклопедический словарь.
148
Это было дельное предложение, и  если бы Радуга со-
стояла из одних скандинавов, оно бы даже сработало.
Но Радуга живёт в свободном потоке, в органичном хаосе,
который не терпит никакого навязывания. Вводить какое-
то расписание сверх того, что мы и  так два раза в  день
пытаемся поесть,  — это что-то из области фантастики,
и неважно, насколько оно оправданно.
Когда я в режиме радужного парламентёра пытаюсь втол-
ковать, как прекрасна Радуга, моим многострадальным дру-
зьям, они часто спрашивают меня: что же вы делаете
целыми днями? Тому, кто не привык распоряжаться ваго-
ном свободного времени, понять это трудновато. Первые
день-два и  правда бывает лёгкая пробуксовка: сообщения
не проверишь, никому не позвонишь, новости не почитаешь.
Но через некоторое время твои внутренние ритмы перестра-
иваются. Проснёшь­ся однажды со списком дел из серии по­
стирать носки и разучить новую песенку — и чувствуешь
себя загруженным работой.
И дело не только в том, что такие базовые потребности,
как сходить в туалет или помыться без крана с водой отни-
мают гораздо больше времени, но ещё и в том, что Радуга —
это беспрестанное общение. Твой день наполняется тыщей
разговоров, обнимашек, музыкальных джемов, случаями
пофлиртовать, вознёй с детьми и неограниченным количе-
ством мелких забот, например, найти кого-нибудь, кто даст
тебе щипчики для ногтей.
Просто сесть и  поесть два раза в  день уже съедает нес­
колько часов. Людей бывает сложно собрать, потом торчишь
там целую вечность в  надежде, что дал будет second time,
а  после food circle ещё битый час пляшешь с  Волшебной
149
шляпой. Или втягиваешься в  спор, правда ли американцы
были на Луне. И хотя ничто не мешает в любой момент уйти
в лес и помедитировать в одиночестве, народ так и слетается
на нескончаемую тусовку, как мотыльки на огонёк.
Для тех, кто предпочитает заниматься чем-то более кон-
структивным, красками радужные дни насыщают семинары,
и  именно с  семинаров многие люди увозят с  собой самые
яркие воспоминания. Обычно единственный способ услы-
шать о семинарах на сегодня — это дождаться объявлений
на food  circle, поскольку хоть на всенародной инфо-доске
и  предпринимаются периодические поползновения соста-
вить расписание, - это всё равно что пытаться регулировать
движение бабочек. Народ объявляет семинары по  настро-
ению, и  разве что какой-нибудь нетипично приземлён-
ный хиппи удосуживается проверить, не запланировано ли
в main tipi чего-то другого, прежде чем устраивать там свой
семинар “Регрессия Прошлой Жизни”.1
Диапазон видов деятельности колоссален, хотя и с укло-
ном в  Нью-эйдж. Среди прочего, я  встречал семинары
по  тант­рическому лечению, инициации рейки, майянскому
календарю, радужным песням, строительству ракетных пе-
чей, йоге и тай чи, игре на цыганской гитаре, пластическому
театру, традиционным народным танцам, тайскому массажу
и шаманским трансовым танцам Ориша.2
1 Регрессия прошлой жизни (англ. past life regression, PLR)  — техника при-
менения гипноза с целью выявления того, что практикующие эту технику считают
воспоминаниями людей о прошлых жизнях, или реинкарнациях. Из Википедии.
2 Ориша́ (уриша)  — духи, эманации единого бога в  религии африканского
народа йоруба, кубинской сантерии и ряде афро-бразильских культов, таких, как
Умбанда и Кандомбле. Из Википедии.
150
Одна девушка говорила, что на её глазах даже объявили
семинар “Как Научиться Летать”. Часом позже она наблю-
дала, как двадцать человек бегут вниз по склону и  машут
руками, пытаясь оторваться от земли.
— Потом они так расстроились!  — вспоминала она с  неж-
ностью.
Семинары — это как попадёшь. Никогда не знаешь, прочёл
ли ведущий хоть полкниги по предмету, прежде чем учить дру-
гих, или же у него за спиной двадцать лет полевой практики,
и он одаривает своим талантом из любви к искусству.
Объявлять свой первый семинар страшновато. Действи-
тельно ли тебе есть что рассказать  — или вдруг заявится
кто-то, кто разбирается в  предмете намного лучше тебя?
Сделать его перед или после food circle? Придёт ли вообще
хоть кто-нибудь, или ты будешь сидеть под деревом один, как
дурак, прикидываясь, будто бы тебе совершенно всё равно,
что твой семинар оказался никому не интересен?
Мой первый пробный семинар был на тему “Как Зара-
батывать на Жизнь в  Интернете и  Путешествовать Вечно!”
Я  был почти уверен, что на Кругу меня закидают мисками
с рисом, но все только посмеялись над моим предложением
взять с  собой ноутбуки,  — и  я пошёл в  кофейню ждать,
придёт ли кто. Я  сразу понял, что для семинара в  любом
случае не хватило бы места: под тентом пять на пять метров,
который был растянут поперёк веток, пригнувшихся к земле,
уже пила кофе куча народу, и  вся тень была занята. Я  сел
у  них за спинами, напустив на себя самый отсутствующий
вид, и достал блокнот, чтобы немного пописать.
— Ну что, начнём семинар? — предложил кофевар, и двад-
цать пять человек с готовностью развернулись: оказывается,
за этим они сюда и пришли.
151

Так что тревога в  глазах бельгийского актёра, когда он
делал свой первый семинар по театру на Украинской Радуге,
была мне хорошо знакома.
— Я  же сказал им приходить к  шести!  — жаловался он,
категорически отметая предположение, что на Радуге ни-
кто не знает точного времени. — Если действительно надо,
всегда можно у кого-то спросить!
Я сподвиг его просто начать “разогревающие” упражнения
с тремя-четырьмя людьми, которые болтались неподалёку, —
и тут же набежало ещё двадцать человек, видя, что семинар
начался. Мы классно поиграли в  театральные игры, и  он
неохотно принял мой совет завтра начинать, когда солнце
будет в  двух ладонях над горизонтом,  — на  что участники
152
семинара тут же принялись горячо допытываться: в  двух
ладонях вертикально, вместе с  пальцами, или же в  двух
горизонтально расположенных ладонях?
Радужное время...
Если в этой огромной сборной солянке идеалов, убежде-
ний и философий, которые можно встретить на Радуге, и есть
один всеобщий закон, с которым каждый мог бы согласиться,
так это он: дерьмо случается.
Разумеется, в западном мире тема дерьма как бы табу­иро­
вана. Это не предмет для обсуждения, особенно за столом, —
и все мы дружно делаем вид, что его вроде и не су­ществует.
Женщины, так те вообще не какают (мне, по крайней мере,
редко попадаются такие, которые в  этом призна­ ются),
не  какают и  звёзды в  кино. В  Библии нигде не упоминает-
ся, чтобы Иисус ходил в  туалет, а  за спекуляции на  тему,
случался ли у  Мухаммеда понос, я  заработал бы фетву.1
Итальянский журналист Тициано Терцани отмечал, что,
когда ему приходится брать интервью у грозных чиновников,
он представляет их сидящими в туалете. Каким бы всесиль-
1 В исламе — официальное суждение, своего рода вердикт по какому-либо
религиозно-правовому или культовому вопросу, выносимое муфтием или другим
авторитетным религиозным деятелем в ответ на запрос кади (шариатского судьи)
или другого лица.
Фетва выносится устно или оформляется в виде специального документа
и может служить основанием для судебного решения кади или для выбора запра-
шивающими ее своих действий. Фетва должна основываться на принципах ислама,
а также на прецедентах мусульманской юридической практики, сводимых обычно
в сборники.
Часто фетвы являются формой реакции мусульманских лидеров различной
ориентации на события общественно-политической и культурной жизни, вызыва-
ющей резонанс в мусульманском мире (пример — фетва аятоллы Хомейни от 1989 г.
в отношении писателя Салмана Рушди, явившаяся фактически смертным пригово-
ром автору “Сатанинских стихов”). С сайта “Мир Религий”
153
ным или устрашающим ни казался персонаж, его какающий
образ помогает вспомнить, что все мы из одного теста.
На самом деле, такой демократичной вещи, как дерь-
мо, ещё поискать. Олдовые или молодёжь, мужского пола
или женского, богатые или бедные — все-превсе на Радуге
рано или поздно оказываются в  шит-пите. Местечко, ко-
нечно, не самое гламурное: канавы да груды земли, чтобы
было чем засыпать после. На продвинутых Радугах бывает
даже ведро с золой и рядом табличка, на которой указано,
что сначала какашки засыпают землёй, а потом уже золой
от мух. Но как бы ни были шит-питы скромны, на Радуге
это основа основ.
Бывает, что на какой-нибудь маленькой Радуге никто так
и не соберётся выкопать шит-пит, и каждый просто отходит
на приличное расстояние с  совочком, чтобы сделать ямку.
Но  полагаться на сознательность толпы крайне пагубно.
Поиск дров быстро превращается в неприятную игру “охота
за сокровищами,” поскольку люди постепенно начинают га-
дить всё ближе и ближе к своим палаткам, присыпая одними
листиками и веточками.
Но если на большой Радуге переполнятся все шит-питы, то
в течение всего нескольких часов это может обернуться бед-
ствием средневекового масштаба. Остаётся только надеяться,
что человек, который берётся за роль фокалайзера по  шит-
питам, окажется ответственным, и  новые канавы, благодаря
своевременно мобилизованным землекопам, будут появляться
быстрее, чем заполняются старые, а места для них будут изби-
раться так же тщательно, как при городском проектировании.
Иногда, тем не менее, обстоятельства складываются
в пользу дерьма.
154
Один братишка рассказывал мне о  Радуге в  Австралии,
ставшей печально известной благодаря случаю, который
вспоминают как Ночь Живого Дала. На кухне что-то по-
путали, и утреннюю чечевицу раздали на ужин после того,
как она простояла целый день на жаре. Ночью всё было
хорошо, а вот с утреца пораньше по Радуге прошёл всеоб-
щий желудочно-кишечный рокот, за которым последовало
массовое паническое бегство к шит-питу. Шестьдесят девять
из семидесяти человек на Радуге одновременно корячились
над  канавами в  жутких стенаниях, пока братишка из  Рос-
сии  — единственный, кто не поужинал накануне  — был
прикован к  работе, едва успевая выкапывать новые ямы,
как уже переполнялись старые.
Любой, кто путешествовал по Индии, наверняка уже на-
смотрелся из окон поездов, как по утрам индийские детишки
какают у самых путей, страшно гордые по этому случаю. Ре-
волюционное зрелище для западного ума и рядом не стояло
с нашими уединенными благоухающими туалетами.
И всё же на Радуге дух совместного каканья тоже при-
сутствует.
Я часто расспрашиваю людей об их первых ярких радуж-
ных переживаниях, и один братишка рассказал мне, что ему
скрутило живот, едва он приехал на свою первую Радугу; ког-
да же он спросил сестрёнку, где туалеты, та весело ответила:
— Шит-питы? Я как раз туда иду!
Она взяла его за руку и  повела к  канавам, где он впер-
вые получил этот небывалый опыт одновременного каканья
и ведения светской беседы с новой знакомой, сидящей перед
ним на корточках, всего в нескольких метрах.
155
 Уединение предоставляется тем, кто в нём нужда­ется;
порою Радуга даже принимает консервативную позицию
в этом вопросе, и посещать шит-пит по одному, пока осталь-
ные подпрыгивают в очереди на почтительном расстоянии,
становится правилом хорошего тона. Но всегда найдутся
отъявленные хиппи, которые считают, что ямы для всех, ког-
да им надо, а если тебе что-то не так, то это твои проблемы.
Психологический ущерб, наносимый подобными выходками,
неизмерим. Лично я получил пожизненную травму от того,
что видел, как в нескольких метрах передо мной некоторые
товарищи стаскивали штаны и  с  громовым перденьем ис-
торгали из себя вчерашний ужин.
Многие боятся идти в шит-пит просто потому, что там они
становятся беззащитными. Хорошо это или плохо, но при
дефекации нас можно увидеть какие мы есть, без прикрас.
Так что неудивительно, что есть даже супружеские пары,
которые впервые повстречались в шит-питах.
— Когда я  познакомился со своей первой женой, мы
не могли оторваться друг от друга ни на минуту! — расска-
зывал мне один братишка как-то ночью у костра, улыбаясь
этим светлым воспоминаниям. — Так что мы вместе ходили
в шит-пит и держались за ручки, сидя на корточках!
— Сделайте шит-пит прекрасным! — взывают иногда ко всем
собравшимся на food circle.  — Приносите цветы, украшайте!
Возьмите гитару и, когда закончите, спойте мантру для следу-
ющих на очереди, — ведь дерьмо тоже сакрально!
Конечно, это важно, чтобы народ пользовался шит-питами,
но бывает, что кто-то принимает этот вопрос слишком близ-
ко к сердцу. Я слышал, что один воинственно настроенный
братишка остановил сестрёнку, которая шла в шит-пит, и по-
156
просил её накакать на кусочек картона, который он ей даст.
Когда она спросила, зачем, он объяснил, что если он заста-
нет кого-нибудь гадящим в лесу, то подложит ему в палатку
в качестве наказания.
Это был редкий, вопиющий случай, но шит-питы и правда
страдают от такого же экстремизма, как и кухня. Куча радуж-
ных бывали в  Индии, так что многие переняли тамошнюю
практику и вместо туалетной бумаги перешли на воду и левую
руку. Так же намного чище, настаивают они, если у тебя под­
мышкой окажется дерьмо, ты его тоже бумажкой будешь
вытирать? И так мы бережём деревья и не засоряем зем­
лю! Естественно, впарить такое непросто. И  всё же ни  один
уважающий себя хиппи на Радуге не допустит, чтобы на его
светлое имя пала тень туалетной бумаги, ну и, — в духе живи
и учи жить других, — новички подвергаются неожиданным
нападкам Радужной Полиции за её использование.
Я помню мой первый вечер в  Индии, в  Дели, когда
мне было восемнадцать; я  приятно поужинал на террасе
ресторанчика с  бэкпэкерами,1 с  которыми познакомился
в самолете, — и недвусмысленное бурчание в животе дало
мне понять, что пришло время бросить вызов напольному
унитазу в моём номере. Прочь шмыгнул таракан, и я напол-
нил пластмассовый кувшин под краном, готовясь впервые
в  жизни как следует потрогать свой анус. Понятное дело,
что я нервничал, — мой друг радостно уверял, что в Индии
1 Бэкпэкер (англ. backpacker, от backpack  — рюкзак)  — путешественники-
походники с  рюкзаками, практикующие более спортивные виды путешествий
(кэмпинг, трэккинг, хайкинг и т. п.). Не путать с хиппи-автостопщиками! Типичные
бэкпэкеры ездят на автобусах и даже берут такси, предпочитают хостелы бэд-энд-
брэкфест (койка и  завтрак), возят с  собой лаптопы (ноутбуки) и  “лонли плэнет”
(книги-путеводители по каждой стране мира в отдельности).
157
по коричневым пятнам на руках путешественников судят
об их рвении. С трепетом я начал подмываться — и, к мо-
ему величайшему удивлению, это оказался особенный,
приятный, даже чувственный опыт. Я тут же решил больше
не пользоваться туалетной бумагой.
Но я  был к  этому готов, я  раздумывал над этим в  про-
должение всего десятичасового перелёта в  Индию и  уже
принял это как необходимое посвящение, раз я хотел стать
Настоящим Путешественником по Индии. Заставлять нович-
ка на Радуге краснеть за то, что он несёт с собой рулон туа-
летной бумаги, — высокомерие, граничащее с жестокостью.
радужная
полиция
Е
сли радужные временами кажутся нетерпимы-
ми и  заносчивыми, то это, пожалуй, отраже-
ние нашего коллективного чувства незащищённости. Кто-то
из нас приходит к Радуге в порядке отказа от мэйнстримо-
вого общества, а  кто-то, к  тому же, принимает этот новый
образ жизни со всей истовостью новообращённого. Но это
не  отменяет того факта, что Радуга уязвима по определе-
нию, и  если нашу культуру не защищать, то мы рискуем
превратиться в  очередной фестиваль беспредела. Радуга
выживает главным образом благодаря тому, что подаёт
пример. У  нас нет конституции, нет членства и  нет иного
способа придерживаться радужного стиля жизни, кроме как
просто им жить.
Я не перестаю поражаться, как при таком раздолбайстве
может существовать всеобщее согласие в  том, что считать
приемлемым на Радуге. Практически все предпочитают на-
ходиться в  пространстве, свободном от алкоголя, каждый
понимает, как важно не загрязнять реки мылом, и  никто
не гуляет с наушниками, слушая свою любимую музычку.
Но на Радугах есть и  более туманные вопросы, ответы
на которые зависят уже от того, кто как понимает радужный
дух: можно ли отправить смску родным, что с  тобой всё
159
хорошо? А  тампоны можно? Можно ли прятать в  палатке
банку тунца на случай, если вдруг почувствуешь, что на ди-
ете из  риса и  разваренных овощей у  тебя стремительно
падает уровень белка?
Радужные предпочитают сами принимать решения от-
носительно подобных вещей, но, как правило, в открытую
ничего такого не делается из опасения, что до тебя могут
докопаться. Некоторые вещи влияют на общую атмосферу:
если кто-то настаивает, что ему нужно срочно позвонить по
телефону, лично я,  не колеблясь, попрошу его взобраться
для этого на гору, но что если кто-то начнёт читать сестрён-
ке лекцию на тему того, как глупо красить ногти?
То, что мы уважаем определённые принципы Радуги, от-
части и делает её таким особенным местом. Но в тот момент,
когда эти принципы начинают видеть как правила и запре­
ты, открывается дверь для формалистского, карательного
менталитета, который мы надеялись оставить в Вавилоне.
Радужная Полиция, ваш выход.
В разгар Европейской Радуги в Финляндии финнов было
больше половины, и все они были, как на подбор, сама вос- Итальянцы просто задыхались от этих запретов, так
питанность и  почтительность, что показалось мне чертой что в  последний день Радуги они решили преподать фин-
национального характера. Однако сие подразумевало, что нам урок. Побывав на множестве Радуг и  прекрасно зная
Радугу они воспринимали крайне серьёзно, а такая атмос- традиции, назло финнам они накупили пива банок сто  —
фера конформизма и  послушания была противна сердцам и сели бухать на автостоянке, под стереосистему в чьём-то
некоторых радужных. фургоне.
— Ладно-ладно, запрет на костры, а мы их в типи будем — А  потом мы поспускали всех собак, чтобы побегали,
жечь, — язвил один итальянский братишка. — Мы всегда так и  пошли разжигать костры по всей Радуге,  — ехидно рас-
делаем. Зашибись, хозяин земли хочет, чтоб собаки были сказывал мне итальянский братишка.  — Финны шли за
на  поводках, но не по двадцать же четыре часа в  сутки нами и  тушили, а  мы снова отходили подальше и  снова
весь месяц! разжигали.

160 161
 Так мне ещё раз напомнили, как важно для Радуги, что-
бы её дух проявлялся в  самых разных формах. В  любой
существующей культуре отчётливо вырисовывается фигура
Трикстера,1 озорного персонажа в  мифологии и  искусстве,
который всех встряхивает своим анархистскими, свободолю-
бивыми выходками. Подчас радужные определённо преуве-
личивают свою значимость. В наших рядах есть ревнители
и фундаменталисты, — и они тоже играют свою роль в под-
держании традиции, но Радуга живёт не  по  букве закона,
а прежде всего по духу, который мы чувствуем нутром. А он
не знает правил.
Радуги проходят всего-то четыре десятка лет, но неко-
торые традиции, которые мы применяем, уходят в глубину
тысячелетий. Движение “Окьюпай”2 2011 года напомнило аборигены, независимо друг от друга пришли к  talking circle
всему свету о силе мирных собраний, а вот радужных этим как к наиболее демократичной форме коммуникации и при-
не удивишь, потому что у нас есть talking circle. Его устра- нятия решений в группах. Talking stick свободно переда-
ивают, когда нужно решить какие-то практические вопро- ётся по кругу, задерживаясь у каждого в руках столько,
сы, но он также служит и форумом, где можно высказаться сколько потребуется, — и лишь тот, кто его держит, имеет
начис­тоту и в открытую разобраться, что у каждого на душе. право говорить.
Такие территориально удалённые племенные сообще- Когда я  впервые услышал о  talking circle, он показался
ства, как коренные американцы, викинги и австралийские мне такой же непрактичной вещью, как и Волшебная шля-
па: что если кто-нибудь возьмёт этот talking stick и  будет
1 Трикстер (англ. trickster  — обманщик, ловкач)  — архетип в  мифологии,
фольклоре и религии — “демонически-комический дублёр культурного героя, на- говорить и  говорить? Впрочем, Радуга  — великий учитель
делённый чертами плута, озорника” — божество, дух, человек или антропоморфное терпения, и хотя talking circle потенциально так же не имеет
животное, совершающее противоправные действия или, во всяком случае, не под- конца, как и  геометрическая фигура круга, разве ж  от  нас
чиняющееся общим правилам поведения. Как правило, трикстер совершает действо
не по “злому умыслу” противления, а ставит задачей суть игрового процесса ситу- убудет, если мы поучимся слушать чуточку дольше, чем
ации и жизни. Из Википедии. привыкли?
2 Общее название, данное международной волне протестных движений Хотя на ум приходят и  мучительные случаи; я  помню
против экономической или социальной несправедливости, заключается в оккупи-
ровании зданий или общественных мест в течение длительного времени, проис- это сидение на жутком пекле на сид-кэмпе Боснийской
ходит от повелительной формы глагола occupy. Еврорадуги, когда после завтрака объявили talking circle,

162 163
чтобы решить, что нужно сделать до официального начала
Радуги. Сто пятьдесят человек сидели на солнце в сорока­
градусную жару, завесив головы майками, не зная, что
лучше оставить обгорать — нос или плечи, — а talking stick
полз по кругу со скоростью улитки. И вовсе застрял, когда
дошёл до немецкой сестрёнки, которая набрала в  грудь
побольше воздуха и провозгласила:
— Я  так рада, что я  здесь! Благодарю Землю-Матушку
и Небо-Батюшку и духов этого чудесного места! Итак, я хочу
рассказать вам историю того, как же мы сюда попали…
Мы впадали в ступор от перегрева — и выпадали из него,
мозги наши плавились на полуденной жаре, лишь время
от времени включаясь, чтобы зарегистрировать продолжение
этого щебечущего монолога: “А в  лесу росли прекрасные
травы! И вода была такая свежая!” К тому моменту, когда эта
самая сестрёнка закончила словами: “Мы почувствовали себя
настоящей Семьёй, которая посадила семя Радуги, полной
света! И да, мне не хотелось бы говорить слишком долго…” —
все остальные уже успели забыть обо всём сколько-нибудь
существенном, что они, возможно, имели сказать.
Но какими бы затянутыми и  муторными ни получались
иногда talking circle, часто они становятся самыми памят-
ными событиями на Радуге. Ведь именно в  эти перерывы
между делом и  потехой мы и  встречаемся друг с  другом
по-настоящему. Говорить вовсе не обязательно, но одно то,
чтобы просто подержать в руках, казалось бы, простую дере-
вяшку, нередко творит волшебство. В то время как в обычной
дискуссии победит уверенный и красноречивый, talking stick
позволяет нам услышать голоса самых тихих и застенчивых
ораторов, чьи робкие слова порою проникают в самую суть.
164
Темы меняются вместе с  ветром. Положим, какой-нибудь
владелец собаки чувствует, что ему тут не рады после стыч-
ки с родителями, которые испугались за своих детей. Кто-то
другой сознаётся, что после того, как он повстречал на Радуге
столько талантливых и харизматичных братишек и сестрёнок,
его самооценка упала. Другие могут поднять вопрос, как нам
увезти немного свободы и гармонии с собой в Вавилон.
На хорошем talking circle, когда talking stick обойдёт круг
несколько раз, происходит престранная штука: пока ждёшь
очереди говорить, репетируя в уме свой вклад в общий дис-
курс, очень часто случается, что как раз предыдущий оратор
выразил практически всё, что ты и  собирался сказать. Как
если бы просто от того, что мы действительно слушаем друг
друга, словно по волшебству, зародился коллективный разум.
Не нужно никого ни в  чём убеждать или доказывать чью-
то неправоту; понимание становится глубже, когда каждый
ставит себя на место говорящего. Можно достичь таких
высот гармонии, что больше ничего не останется сказать,
кроме как “Родные мои, я так вас люблю!”
На первой моей Радуге в пустыне Израиля я был настроен
по отношению к talking circle крайне скептически, пока не
увидел его в  действии; на автостоянке было обворовано
несколько машин, и  всё указывало на то, что это сделали
бедуины, которые приходили и  уходили на Радугу, особо
с нами не контактируя. В тот вечер у main fire происходило
какое-то бестолковое столпотворение, и самые недовольные
на следующий день начали talking circle.
Один братишка пошутил, что слегка подтырить  — это
всего лишь часть традиционного уклада жизни бедуинов.
У них представления о собственности как бы это сказать...
165
более гибкие, чем у нас. Не пустое наблюдение на самом-то между палаток, и хиппи бросились врассыпную, едва успев
деле. Другая сестрёнка заметила, что хоть мы и собрались убраться с дороги. Патруль разделился направо и налево,
здесь, чтобы объединить все цвета Радуги, присутствую- и  один из джипов проехал мимо меня, шаря прожекто-
щие израильтяне всё же не могут преодолеть страх и недо- ром с  крыши, а  солдат в  кузове держал наготове ствол.
верие по отношению к бедуинам. Почему мы не пригласили Когда они проехали, я  услышал, как завёлся ещё один
их в  этот круг, например? Почему мы не приветствовали мотор, и бедуины пронеслись прямо через палаточный ла-
их и не обнимали, когда встречали на Радуге? Почему они герь с выключенными фарами. Израильтяне развернулись
не пошли с нами есть на food circle? и бросились в погоню, и мы все прибились друг к дружке,
Благодаря этому открытому форуму, на котором выплес- когда где-то совсем неподалёку послышалась стрельба.
нулись гнев, смятение и страх, talking circle очень сблизил И тут я понял, что телефонный звонок был предупрежде-
нас в  тот день. Вдохновлённый озвученными доводами, нием. Египетская граница была совсем рядом, и, поскольку
вечером я пошёл к бедуинам, сидевшим на корточках у ма- бедуины в этой части света веками зарабатывали на жизнь
ленького костерка, который они поддерживали, каждые пять контрабандой, мне оставалось только задаваться вопросом:
минут вырывая из земли прутики дикого кустарника. Их что у них было в кузове джипа?
джип стоял неподалёку.
Я встретил тёплый приём, и  мы приятно провели ча-
сок за чаем и  болтовнёй на смеси иврита и  английского.
Я  узнал, что, хотя они и  переняли у  современного мира
много полезного (ездят на джипе, а  не на верблюде, и  без
мобильника никуда), им всё же как-то спокойнее на фоне
простых прелестей жизни, которые они находят в пустыне:
звёзды, небо, ветер.
Потом одному из них позвонили на мобильник. Они
быстро перекинулись парой фраз на арабском, а затем все
повернулись ко мне, благодаря за визит и  желая мне до-
брой ночи. Я понял намёк, в свою очередь поблагодарил их
и пошёл к себе в палатку, довольный собой — ведь я опре-
делённо предпринял важный шаг к сближению культур.
А всего через несколько мгновений вся Радуга стояла
на ушах: два израильских военных джипа прогрохотали

166 167
 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Радужная
культура
 мейн фаер
Ч
ем лучше я приживался на Радуге, тем труд-
нее и труднее мне становилось выстраивать
жизнь за её пределами. Каждый раз, когда Радуга кончалась,
я добирался до железнодорожной станции, не обращая вни-
мания на местных, которые воротили носы, почуяв меня че-
рез весь зал ожидания (а без мыла в ледяной речке отмыться
можно только до такой степени), и думал — куда бы, блин,
двинуть дальше? Вернувшись в Вавилон, я чувствовал себя
как пришелец, наблюдающий за инопланетной цивилизаци-
ей: атмосфера загрязнена химическими запахами и клацаю-
щей коммерческой музыкой, никто на улице не встречается
взглядами, и всё вокруг продаётся.
Иногда я решал попытать счастья и ехал по тем из запи-
санных у меня в блокноте полустёртым каракулям адресов,
которые ещё удавалось разобрать после того, как очередной
ливень посмеялся над моей дешёвой палаткой и  вымочил
всё моё имущество. Затхлый запах не сходил с моей одежды
вплоть до следующего свидания с работающей стиральной
машиной. Но даже когда я находил где-то тёплый угол, мне
хватало и пары дней, чтобы понять, что у обстиранного, от-
дохнувшего и накормленного меня всё равно нет собствен-
ной жизни как таковой.
Случалось, что я заруливал к очередной радужной подруж­
ке, но это редко бывало надолго. Даже с  теми друзь­ями,
170
с которыми я скорешился у main fire, становилось сложно
поддерживать связь, как только они возвращались к своей
обычной жизни. В  сопоставлении с  миром домов, работ
и амбиций моя жизнь казалась такой же непонятной кашей,
как и содержимое моего рюкзака. И в то время, как все были
заняты борьбой на личном фронте, в  семье и  на  работе,
я чувствовал себя Питером Пэном.
У меня был небольшой пассивный доход от рекламы
на  www.roadjunky.com  — сайте для неформальных путеше-
ственников, который я вёл в течение нескольких лет и над ко-
торым можно было работать лишь изредка, логинясь в каком-
нибудь интернет-кафе. Сайт приносил мне ровно столько,
сколько было нужно, чтобы летать лоукостерами и  платить
за  койку в  хостелах, когда погода не позволяла ночевать
на  улице, но на самом-то деле моя экономика зиждилась
на  том, что несколько месяцев в  году я  проводил на Ра-
дугах. Ведь жить на Радуге намного дешевле. И  к  тому же
куда как проще. За палатку в лесу не нужно платить аренду,
а в дружеских посиделках у костров нет недостатка, так что
социальная жизнь складывается сама собой.
А ещё на Радуге мне было так круто, что всё остальное
по сравнению с  ней просто меркло. Как бы ни доставали
меня порой шизотерика, кашеобразная еда, плохая погода
и  глупые песенки, для меня всё равно не было большего
счастья, чем приехать и  под крики welcome home выйти
прямиком на main circle, к  кружечке с  chai и  живому пла-
мени костра. Каждая Радуга преподносила мне новые уроки
и  новые испытания, давала поводы для смеха и  радости,
для грусти и понимания. Я встречал и старых друзей, с ко-
торыми не виделся по нескольку лет, но чаще знакомился
171
с  новыми лицами, новыми кусочками великой общечело-
веческой мозаики, и не переставал удивляться, как так мы
в неё складываемся все вместе.
Да, бывали времена, когда меня накрывало отчаяние, и я
начинал думать, что мы все просто прячемся от жизни,
отлыниваем от неё, тогда как весь остальной мир растёт
и  развивается. Но тут случались мгновения такой вол-
шебной радости, что я  опять не мог понять, почему все
не едут на Радугу. В  общем, то ли мы тратим жизнь со-
вершенно впустую, то ли мы часть чего-то очень важного
и прекрасного. А может, и то и другое.
Иногда мне казалось, что я живу в каком-то грязном та-
боре, бомжую вместе с прибившимися к радужному берегу
обломками контркультуры, обмениваясь вшами с  людьми,
которые считают, что след от самолета выделяет реагент,
контролирующий наше сознание. Но Радуга свободно те-
чёт и  легко меняется, и  уже на следующий день я  мог
решить, что всё-таки я  самый счастливый человек на све-
те, потому что меня окружают люди, полные оптимизма,
сострадания и жажды жизни.
Странно, почему-то легче рассказывать о всяком беспре-
деле, катастрофах и хаосе, чем обо всех тех вдохновляющих,
гармоничных, целительных моментах, которые я пережил
на  Радуге. Опять же, Данте и  тот изобразил ад гораздо
интереснее, чем рай. Вот уж не знаю, будет ли моя книга
мотивировать читателей ехать на Радугу или, наоборот,
отваживать от неё? Для меня Радуга  — это Божествен-
ная Комедия, и  то, насколько она здорова, должно быть,
определя­ется степенью лёгкости, с  которой мы сами над
ней смеёмся. Духовность, несомненно, умирает в  тот же
172
миг, когда мы начинаем относиться к самим себе чересчур
серьёзно.
Могу добавить, что едва ли припоминаю хотя бы один
день на Радуге, который не вместил бы в себя тонны ржача,
слёз, приступов бурной радости и медитативных моментов.
Где бы я ещё нашёл такое место?
Радужная жизнь протекает у костров. Центр притяжения
в самых разных племенах и культурах с незапамятных вре-
мен, эти танцующие языки пламени и мерцающие отблески
ничуть не меньше завораживают нас и сегодня. Теперь, когда
мы только и делаем, что пялимся в холодное свечение мо-
нитора, собраться вокруг жаркого зарева main fire для нас
значит восстановить связь с прошлым.
Мы и теперь жжём электричество для отопления и осве-
щения наших домов, но куда как нагляднее, когда ты сидишь
перед дымящим алым огнём, голодным джинном, который
требует ещё и  ещё дров, чтобы утолить его неиссякаемый
голод; все наши чувства поглощены треском поленьев, па-
хучим дымом — получше телевизора!
Сидя у костра на Радуге, я часто задумывался, не потому
ли в  прошлом умирали молодыми, что вдыхали столько
дыма? Одна хорошая затяжка дымом горящего дерева,
должно быть, оказывает на лёгкие вредное воздействие,
равносильное тому, как если затянуться десятью сигарета-
ми сразу. А тут ещё из-за того, что куча народу на Радуге
не особо сведуща в  тонкостях лесной жизни, в  костры
постоянно бросают живые ветки и  гнилые пни, которые
выдают целые столбы вредных газов. Матёрые радужные
вояки, конечно, стараются передать лесную науку молодня-
ку, но обучение — процесс длительный.
173
 Но вот когда смолистые дрова начинают стрелять искра-
ми, как из пулемета, тут уж вообще не до дыма. Шальные
угольки приземляются на шерстяные пледы, на овечьи
шкуры, на волосы, где их поскорее стряхивают,  — если,
конечно, есть кому стряхнуть.
— Просыпаюсь ночью у костра, — рассказывал один бра-
тишка, — и вижу, что с другой стороны лежит сестрёнка и вся
дрожит. Я было подумал, что ей, наверное, холодно, но тут
по глазам понял, что у  неё болевой шок: искры от костра
стрельнули ей на спальник, и  он проплавился насквозь,
до самой кожи! Я сбегал к реке, принёс холодной глины и на-
ложил на ожоги. Всё зажило без шрамов, но несколько дней
она была совсем плоха, даже поднимать ничего не могла.
Иногда на Радуге состояние main fire — это показатель
общего настроения. Ведь стоит каждому принести букваль-
но несколько веток, как уже получится огромное ревущее
пламя. Но поскольку все мы выросли в  обществе, где обо-
грев и  готовка осуществляются по щелчку выключателя,
то до людей порой просто не доходит, что дрова не придут
к костру сами собой.
Особенно жалким был огонь на Украинской Радуге, и  я
вывел теорию, что это всё из-за выдающегося количества
накрашенных ногтей, которыми русским сестричкам так
нравилось красоваться. Они просто боялись испортить ма-
никюр, вот и не ходили в лес за дровами. А парни не могли
от них оторваться и тоже торчали на стоянках, гоняя с де-
вушками чаи,  — и  в  результате две тыщи человек каждую
ночь дрожали от холода вокруг костра на двадцатерых.
Опытные радужные старались подавать пример, прита-
скивали брёвна и  устраивали такой кострище, что Кругу

174
ничего не оставалось, как расшириться и  пустить к  огню
всех. Но следующим вечером ничего не менялось, мы сда-
вались и шли обратно варить chai у кого-нибудь на стоянке.
Когда с main circle до нас доносился радостный вопль, кто-
нибудь шутил: “Чей-то дидж1 был предан огню”.
На некоторых Радугах костёр — это вопрос уже политиче-
ский, и нам приходится договариваться с властями, чтобы
он у  нас вообще был. В  странах с  засушливым летом, где
даже одна сигарета может уничтожить лес, не  приходится
удивляться, что местных всерьёз тревожит наличие сотен
костров, вокруг которых сидят укуренные хиппи. Куча на-
роду на Радуге в  первый раз, и  они просто не знают, как
легко может загореться, например, сосна. Или что разводить
костёр в  лесу нужно на каменной подложке, иначе огонь
может перекинуться на корневую систему, которая способна
тлеть под землёй месяцами.
И тем не менее, вечно находятся такие, которые клеймят
всё это Вавилонской Паранойей и уверяют, что они знают,
что делают,  — а  тем временем ветки над их головами час
от часу пересыхают, готовые вспыхнуть в  любой момент.
Иногда нам приходится вводить полный запрет на костры
на стоянках и даже просить народ не зажигать свечей (ещё
одну причину возгорания). Но никто не любит, когда ему
указывают, что делать, и  так как на Радуге авторитет от-
дельно взятого человека не перевешивает авторитет любого
другого, забота о  предотвращении пожаров нередко обо-
рачивается тяжёлой борьбой.
1 Диджериду, если кто не знает,  — это музыкальный духовой инструмент
австралийских аборигенов, здоровая деревянная труба, которая очень неплохо
горит. Здесь и далее примечания ningreen.
176
Угроза уничтожения леса кажется абстрактной, чем-то
таким, что никогда не случится лично с тобой. До тех пор,
пока не случается. На Радуге на Голанских Высотах, в  Из-
раиле, одна сестрёнка хотела сжечь использованную туа-
летную бумагу, полагая, что это будет более экологично,
чем просто закопать её. К несчастью, в итоге она устроила
пожар, уничтоживший целую экосистему, на восстановление
которой потребуется порядка тридцати лет.
Но пусть всегда остаётся некоторый элемент риска,
main fire  — это центр Радуги, куда мы все стекаемся
по ночам. Когда действо вечернего food circle подходит
к  развязке, не остаётся уже никаких других дел, разве что
сварить котелочек с  chai. Тогда-то музыканты обретают
толпу благодарных слушателей, барабанщики заставляют
всех танцевать, а  любители вещать травят свои байки,
и  совершенно незнакомые люди легко завязывают не-
принуждённые беседы. Костры стягивают народ со всех
уголков Радуги и  собирают энергию, которая рассеялась
в  течение дня. Часто ты даже и  не представляешь, кто
сидел вокруг костра, пока заново разгоревшееся пламя
не озарит лица тёплым, ласковым светом, преображая их
в лучшую сторону.
Main fire — это символическое сердце Радуги, и для кого-
то соблюдение ритуалов в  его отношении крайне важно.
Те, кто воображает себя индийскими саду, например, часто
фыркают и  брюзжат на новичков, если они бросят в  огонь
апельсиновую корку или, боже упаси, сигаретный окурок.
Пепел расценивается как священный дар огня: им чистят
котлы на кухне, а сервера на food circle моют с пеплом руки.
Даже в  сильнейшие дожди мы стараемся поддерживать
177
костёр на main circle, чтобы он не угасал на протяжении всей
Радуги: и когда он согревает нас промозглой ночью, и когда
он надоедливо дымит на утреннем солнце, у  нас остаётся
музыка

Е
чувство, что это один и тот же огонь, который горит всегда.
Десятки тысяч лет племена сидели вокруг костров, осмыс-
ливая жизнь и  радуясь ей, и  многие на Радуге чувст­вуют, сть ли в огне какой-то мистический смысл или
что тот же дух горит в нас и сегодня. нет, но, вне всякого сомнения, согревая наше
тело, он зажигает что-то и внутри нас. Вот почему редко
можно встретить костёр, у которого не звучала бы музыка,
а голоса не возносились бы в песне. Музыка — это жизненный
сок Радуги. Стоит лишь выйти из палатки — как услышишь
гитарные переборы, барабанный бой или пение. Музыка под-
нимает всем настроение в дождливые дни, собирает людей
вместе для песен и танцев, и без неё в принципе не обходится
ни одна весёлая радужная движуха.
Были времена, когда музыканты были желанными гостями
повсюду. До изобретения звукозаписи и радио звуки музы-
ки были скорее исключением, чем правилом. Давным-дав-
но, когда музыкальные инструменты были ещё редкостью,
а люди в большинстве своем работали так много, что у них
совершенно не оставалось времени, чтобы учиться на чём-то
играть, любой музыкант был практически волшебником,  —
ведь он будто из воздуха извлекал сокровенные мелодии,
скрытую красоту, помогая ей излиться в этот мир.
Путешествуя по Ирану в  1997 году, я  ощутил вкус той
далёкой эпохи. Когда-то аятоллы1 постановили, что музыка
противоречит исламу — возможно, потому, что где музыка,
там и танцы, а где танцы, там и недозволенное сближение
мужчин и  женщин. Так вот, когда я  приехал автостопом
1 Иранские богословы.

179
в  один город и  начал разыгрываться на кларнете на пло-
щади, вокруг меня тут же собралась толпа. Я  извинился
и попытался объяснить этим людям, что это не концерт, что
я лишь за несколько недель до этого впервые взял в руки
инструмент. Но никого это не смутило. Они так истоскова-
лись по музыке, что даже сбивчивое исполнение песенки
“Hit the road Jack”1 вызвало бурные аплодисменты.
В современном мире музыканту гораздо труднее заявить
о себе. Не только потому, что каждый второй способен про-
бренчать на гитаре “Knocking On Heaven’s Door”2 (или, про-
сти Господи, “Stairway to Heaven”)3, но и потому, что на нас
постоянно обрушивается лавина музыки — беспрецедентная
в истории человечества аудиоатака. Люди просыпаются под
радиосигналы, фоновая музыка играет в лифтах и на теле-
фонных “горячих линиях”; отправляясь на шоппинг в торго-
вый центр, ты обрекаешь себя на прослушивание новейших
сборников из всяких там “Не могу без тебя”,  “Вместе на­
всегда”, “Ты должна быть моей до  конца времён”,4 неис­
тово вопящих из колонок под потолком; детские игрушки
1 “Hit The Road Jack” (“Проваливай, Джек”) — песня Перси Мэйфилда, впер-
вые исполненная в  1960 году. Песня построена на диалоге женщины, которая
упрекает своего мужчину в том, что у него за душой ни гроша, и требует, чтобы он
собрал свои вещи и покинул её дом, и ответов мужчины, который обвиняет жен-
щину в сварливости и обещает наверстать упущенное. Из Википедии.
2 “Knockin’ on Heaven’s Door” (“Стучась в ворота рая”, иносказательно “Быть
на пороге смерти”) — известная песня Боба Дилана. Широкую известность полу-
чила также благодаря многочисленным кавер-версиям.
3 “Stairway to Heaven”  — культовая песня британской рок-группы
Led Zeppelin. Партия гитары состоит из трёх совершенно различных по динамике
частей и считается трудной в исполнении.
4 “I Can’t Live Without You”, “Together Forever”, “You Have To Be All Mine Until
The End Of Time” — всякая махровая попса.
180
оснащены цветными кнопочками, при нажатии на кото-
рые звучат весёленькие мелодии; в  редком кафе или баре
не  играет радио или чей-то излюбленный плейлист, а  уж
с появлением “мелодий вместо гудков” нас вынуждают вы-
хватывать пятисекундные отрывки из музыкальной классики,
куда бы мы ни пошли — было бы Джеймсу Брауну сегодня
“Feel Good”,1 если бы он узнал, что его голосом донимают
пассажиров в автобусах и поездах по всему миру?
Мобильный телефон в наши дни заменил переносной маг-
нитофон. Бездумное навязывание своих музыкальных пред-
почтений окружающей публике создаёт почву для  новых
расколов в  обществе,  — но разве скромно прятать музыку
в наушники чем-то лучше? Вот оно, целое поколение людей,
отгородившихся от мира, которые курсируют по городу, по-
гружённые в свою личную звуковую вселенную, и транслиру-
ют для друзей в Твиттере песню, которую сейчас слушают, но
не слышат, когда прохожий пытается спросить у них дорогу...
Потребность в  живой музыке будет всегда, но вот це-
нится обычно то, чего мало. Каждому музыканту знакомо
это неловкое чувство, когда ты говоришь друзьям, что на-
писал песню или вещь, а они просят тебя скинуть её к ним
на жёсткий диск в папку с коллекцией из пятидесяти тысяч
трэков. Поэтому, оказавшись на Радуге, музыкант словно воз-
вращается в старые добрые времена. Только подойди с ги-
тарой к костру — и все сразу оживятся. Достань из футляра
скрипку или кларнет — и почувствуешь, как воздух зазвенит
от сладостного предвкушения. Музыку так любят не только
1 “I Feel Good” (“Мне хорошо”)  — фанковая композиция Джеймса Брауна
(1965), ставшая крупнейшим его хитом. Очень драйвовая песня с узнаваемым сак-
сафонным проигрышем.
181
из-за отсутствия электронных устройств: сама обстановка
придает ей особое очарование, и  хороший джем на  траве
под солнцем или под звёздами у догорающего костра в твоих
воспоминаниях может стать той жемчужиной, которая не по-
тускнеет в памяти до конца твоих дней.
Чаще всего на Радуге можно услышать, конечно же, гита-
ру. Этот инструмент, который стал невероятно популярным
в ХХ веке, особенно полюбился всяческим скитальцам: она
практически универсальна, и её удобно возить с собой. Звук
гитары достаточно громок, чтобы заставить толпу танцевать;
научиться играть на гитаре легко, и сыграть на ней можно
всё — от мантр и регги до балканского свинга. И хотя, как
следствие того, что заделаться гитаристом практически ни-
чего не стоит, на Радугах нам то и дело приходится всю ночь
слушать какого-нибудь “мастера трёх аккордов”, в  целом
радужные музыканты играют очень хорошо, а иногда просто
потрясающе. На Радугу приезжают музыканты, ещё совсем
недавно изучавшие раги в  индийских школах классиче-
ской музыки, аккордеонисты, заводящие регги-пати на всю
ночь, барабанщики, играющие на джембе так зажигательно,
что все вокруг костра принимаются отплясывать босиком;
иногда собираются целые импровизированные джаз-бэнды
с трубами и контрабасами — и бешено вваливают на укром-
ных лесных полянках. Лютни и арабские “балалайки” погру-
жают чайную в восточную сказку во время ночных сейшенов,
а  некоторые певцы навсегда изменят твоё представление
о том, на что способен человеческий голос.
Да, Радуги проходят в  отдалённых, труднодоступных
местах, и  это накладывает некоторые ограничения на то,
какие инструменты можно взять с  собой, но мне приходит
182
на ум один случай в горах Центральной Италии, когда мы
по-настоящему поняли, что означает выражение “кто хо-
чет — тот добьётся”. Подъём к Радуге по горной тропе был
крайне изнурительным, а  подъездная дорога, по которой
мы подвозили продукты и  инвентарь, покорялась только
внедорожнику или лихачу. И я помню, как недоверчиво мы
улыбались, когда к нам подошёл братишка и заявил:
— Рагацци,1 не спрашивайте меня, как так вышло, но по-
среди Круга стоит рояль!
Сперва мы подумали, что он, видимо, нашёл где-то вол-
шебные грибы, которые полезли после недавних дождей,
но очень скоро мы убедились сами, что если этот рояль
в  поле и  был глюком, то это был всеобщий глюк. В  тот
вечер, когда мы сидели на сырой земле и  ели слипшиеся
макароны с  редкими вкраплениями соуса, нам казалось,
будто мы ужинаем в дорогом ресторане под звуки лёгкого
фортепианного джаза, как истинные буржуа.
Музыкантам на Радуге, давайте признаем это, просто за-
шибись. Всюду нам рады, мы окружены вниманием, а  наше
мастерство считается столь важным вкладом в Радугу, что
нам можно со спокойной совестью не помогать резать овощи
на кухне. Нам достаточно лишь время от времени туда наве-
дываться и развлекать музыкой тех, кто заморочился готовкой.
Но иногда играть музыку — это работа. Бывало, что я про-
сыпался от стука дождя по палатке, и сразу же представлял,
какое мрачное настроение сейчас на Радуге. Народ вычёр-
пывает воду из палаток, а повара пытаются развести костёр
из отсыревших дров. Едва продрав глаза, я  хватал гитару
1 Ragazzi — друзья по-итальянски.
183
и тащился на кухню, чтобы постараться поднять там боевой
дух бодрыми песенками.
Или же случалось, что я чувствовал себя выжатым как ли-
мон, и сил у меня было ровно на то, чтобы протянуть миску
серверам, когда они подойдут. И тут до меня допирало, что
никто больше не принёс на Круг гитару, — а значит, играть
для Волшебной шляпы придётся опять мне, иначе завтра
не будет денег на закупку.
Нередко у музыкантов пальцы коченеют на ладах и голос
садится от дыма, но бывают такие ночи у костра, когда пой-
ти спать совсем не вариант. Звучат старые и новые песни,
отблески костра пляшут у  всех в  глазах, луна медленно
движется по небу — и вот уже начинает светать. Дрова за-
канчиваются, сидящие у костра кутаются в одеяла, созерцая
догорающие угольки, а гитарист тем временем воскрешает
в их памяти забытые старые песни. Когда восходит солнце,
вместе с  ушедшей ночью завершаются и  посиделки, и  все
разбредаются по палаткам, чтобы перехватить несколько
часов сна до food circle.
Некоторые из таких ночных посиделок останутся в моей
памяти на всю жизнь: ночи, когда надвигался призрачный
туман и пламя отражалось в его тускло светящихся клочьях,
а горизонт смыкался вокруг нас узким кольцом, так что мы
чувствовали себя последней горсткой людей в исчезающем
мире, жмущихся ближе к теплу огня, людей, которым ничего
не оставалось, кроме как верить ритмам регги, обещавшим,
что утро обязательно наступит, — несмот­ря на то, что боро-
да гитариста то скрывалась из виду, то вновь появлялась
в таинственном ореоле тумана.
184
Или долгие часы пиццика-джемов1 после Волшебной
Шляпы на Итальянской Радуге, когда все танцевали под
звуки гитар и концертин,2 как будто мы лесные цыгане и так
жили все наши предки, — и лишь жалобные крики о помощи,
слабо доносившиеся с кухни, постепенно вторгались в наше
веселье, напоминая нам о насущном.
Или когда несколько музыкантов так слаженно играли
песню, что обступившая их толпа танцующих впала букваль-
но в молитвенный экстаз: все как один то взвивались к небу,
то припадали к земле, надрывая души в безудержном хоре;
а  после того, как всё закончилось всеобщим Омом, мы от-
крыли глаза и увидели мир, словно бы рождённый заново.
— Я люблю вас всех! — расплакалась тут одна девушка.
— Нда, теперь мне надо в душ! — сказал ещё кто-то, тем
самым напомнив мне, как по-разному переживают Радугу
разные люди.
Музыка на Радуге часто захватывает намного больше, чем
всё, что ты мог слышать на любом концерте или фестивале.
На Радуге нет сцены, и мы играем, где придётся. Программы
тоже нет, поэтому играем, когда хотим и сколько хотим. А так
как на Радуге оказываются вместе музыканты всевозможных
стилей и  национальностей, ансамб­ ли образуются самые
удивительные и  неповторимые: индийская флейта может
звучать под аккомпанемент североафриканских барабанов,
а на их фоне будут выводить ангельские трели классические
оперные голоса.
1 Пиццика (итал. Pizzica)  — это популярный итальянский народный танец,
разновидность тарантеллы.
2 Концертина — маленькая ручная гармошка.
185
 Иногда, к  сожалению, результат получается обратный,
и  то, что каждый может свободно вливаться в  музыку,
приводит к  очень неприятным ситуациям. Бывает труд-
песенки
но сказать братишке, который только недавно впервые
взял в  руки бубен и  рвётся на нём играть, что своими “Дитя Земли, светись-сияй,
тяжёлыми басами он обламывает тебе нежную балладу. Время пришло сердце открыть!”1

К
Как правило, музыканты просто попускаются и  принима-
ют это как часть Радужного потока, но иногда недостаток
огда люди в  первый раз приезжают на Ра-
осознанности в  людях может просто зашкаливать; пом-
дугу, они обычно ничего такого не думают.
ню, как мы все с  упоением слушали одного словенского
Просто хотят провести время на природе, познакомиться
братишку на Боснийской Еврорадуге  — то, что он изо-
с новыми людьми и посмотреть, что это за Радуга такая.
бражал на своей гитаре, я  могу назвать не иначе как
И тут они слышат песенки.
рекой звука, мы никогда не слышали ничего подобного.
Народ в принципе не прочь вместе спеть, но когда в песне
Но когда припёрся русский парень и  начал дуть в  губ-
поётся, что твоя красота лучится в храме моей души2, —
ную гармошку невпопад и  не в  той тональности, мы про-
от такого Нью-эйджа многих просто коробит. То, что человек
сто не знали, как дать ему понять, чтобы он перестал.
оказался на Радуге, ещё не означает, что он готов теперь на-
Подобная музыкальная бесчувственность так часто про-
речься Космической Бабочкой и обойти всю Землю босиком.
являлась на той Радуге, что хорошие музыканты начали
И всё же, когда вечером у костра голоса вокруг сливаются
тайком собираться на кухне по ночам, чтобы спокойно под-
в песне, губы сами начинают потихоньку шевелиться. Как-то
жемить. Там, лёжа на земле и глядя в небо, где луна и звёзды
вдруг невольно подпеваешь, и более того, так классно тебе
разыгрывали своё немое представление на небесной сцене,
не было уже лет сто.
я  слушал лучшую музыку в  своей жизни  — слушал до тех
Многие люди уверены, что петь они не умеют. Если они
пор, пока сон не одолевал меня.
и пытаются, у них выходит что-то писклявое или заунывное,
как они и боялись. Но, как вам скажет любой учитель пения,
младенцы и маленькие дети без труда демонстри­руют всю
мощь своих голосов! Голос был дан нам всем, просто он

1 “Earth Child, start shining,

Now is the time to open up your heart!”
2 “Your beauty is now radiating in the temple of my heart”

186 187
захлебнулся не нашедшими выхода эмоциями. Долгие часы
пения на Радуге возвращают нам его первозданную свободу.
И ничего страшного, если ты чуть фальшивишь, ведь Раду-
га — это не концерт. Важно само участие.
Голос, начинающийся глубоко в утробе, проходящий через
горло и отдающийся в черепной коробке — это продолжение
дыхания, соединяющее голову с  телом. Когда мы говорим
или поём, мы проецируем себя в мир, и поэтому по голосу
так легко определить наши эмоции. В  китайской медици-
не есть даже методика диагностирования заболеваний по
речи пациента. Так что вовсе не удивительно, что даже
не  объятия, не ритуалы, не телеги о  Семье Живого Све­
та, а именно пение раскрывает людей на Радуге, неваж­но,
какие там слова.
Взять, к  примеру, мантры: сгрудившись в  баджан-типи,
с  котелком горячего молочного chai на огне, обняв друг
друга за плечи и  раскачиваясь в  такт музыке, народ поёт
под гитару индийские куплеты, выражая при этом свои
глубокие переживания, вне критериев языка и  мышления.
Таинственными словами индийских поэтов, льющимися из
уст, люди в песне словно рассказывают истории своих жиз-
ней: о затаившихся глубоко в сердце надеждах, о вкусе чудес,
о страхе и радости быть живым.
— А стал бы ты петь “Иисус мой друг”?1 — любил я спра-
шивать, когда впервые приехал на Радугу и ни во что не вру-
бался. Меня коробило всякий раз, когда кто-то затягивал
хвалу очередному индуистскому богу, особенно в  разгар
1 “Jesus is a friend of mine” — глупейшая попсовая песенка группы Sonseed,
сформированной от церкви Нашей Госпожи Присной Помощи в Бруклине в конце
1970-хх.
188
рок-н-ролльного джема у main fire. Нередко заканчивалось
тем, что я просто брал гитару и с досадой уходил. Почему
все так жаждут приобщиться к  религиозным символам за-
морской культуры? Да, у тамошних богов синяя кожа, а сю-
жеты более экзотические, но разве это не та же религия?
Честно говоря, иногда даже казалось, будто Шива — инду­
истское божество разрушения — и есть неофициальный бог
Радуги. Согласен, он гораздо прикольнее Иисуса, но разве
нам непременно надо кому-то молиться?
Несколько лет спустя я  всё же примирился с  тем, что
Радуга не изменится. И  вообще, Радуга не обязана ни со-
ответствовать чьим-то запросам, ни оправдывать ожидания.
Она может только оставаться собой. Какие бы я  ни делал
о  ней выводы, это исключительно мои проблемы и  ничьи
больше. Уместно ли было спрашивать сестрёнку с сияющи-
ми как звёзды глазами, зачем она всю ночь пела мантры
Кришне? Может, у  неё и  не было заготовлено складной
философии на этот счёт, но и так же видно, что в тот момент
она была намного счастливее меня. Потому что мой дух был
отягощён массой тяжких мнений  — куда ему было взмыть
ввысь за её духом!
Старинная суфийская притча:
Дервиш шёл однажды вдоль озера и  наткнулся на
человека, который неправильно произносил суру из Ко­
рана. Дервиш остановился, поправил молящегося и про­
должил свой путь, довольный тем, что ещё одного
верующего наставил на путь истинный. Огибая озеро,
он услышал за спиной голос, а когда обернулся, увидел,
что тот человек идёт к нему по воде и зовёт: “Брат,
189
брат, будь добр, скажи ещё раз, как правильно читать
эту суру?”
В некоторых радужных песнях есть грув — они взрывают
убийственную монотонность стандартного песенного кано-
на; в других — искренние вдохновенные тексты.

“Вижу в любви тебя — значит,

вижу тебя во мне”1,
или:
“Я есть как Бог создал меня:
в любви, в свете и в славе!”2
Или ещё:
“Мать Земля — это большой корабль,
а мы на нём плывём”.3

Для многих истины, по которым они живут, закодированы

в радужных песнях, и случается, что смысл строки внезапно
настигает их лишь после того, как они пели её уже в тече-
ние нескольких лет. Когда мы вместе поём, то вспоминаем,
для чего мы приехали на Радугу. Мы смотрим по сторонам
и видим друг друга просто-напросто как некие вместилища
духа в океане жизни. Мы больше не одиноки.
Но слишком часто кто-нибудь возьмёт гитару  — и  зазву-
чит очередная заунывная нью-эйджевская мелодия, причём
1 “To see you in love is to see you in me”
2 “I am as God created me, in the love, in the light, in the glory.”
3 “Mother Earth is a great big ship that we are sailing on!”
непременно в  ля-миноре. В  тексте, конечно же, свалены
в  кучу мольбы об исцелении, раскрытии, новом рождении,
взывания к Земле-Матушке, Небу-Батюшке, Дедушке-Огоньку
и несчётному количеству прочих космических родственников.
— Так пиши новые песни! — сказала мне одна сестрёнка
на моей первой Радуге, когда я  жаловался на нелепость
напевов у  костра. В  конце концов, как говорят радужные,
видишь работу — она твоя.
Её слова запали мне в душу, и вскоре я обнаружил, что
не так-то просто писать радостные жизнеутверждаю­щие

190 191
песенки. Конечно, Боб Марли штамповал их пачками  —
“Одно сердце, одна любовь, и пусть нам всем вместе
будет ништяк!”1  — на то он был и  гений. Каждый раз,
как я брался сочинить какую-нибудь хвалебную радужную
песнь, она выходила слишком слащавой и потому фальши-
вой. Это преследовало меня долгие годы, так что я больше
писал пародии, в основном плагиаты на такие известные
песни как “Не всегда получаешь, что хотел”2 (в связи
с неаппетитной кашей на утренний food circle).
Десять лет сочинения подобных песенок вылились в ра-
дужный мюзикл для Европейской Радуги в  Португалии
в  2011-м году. Я  привёз двадцать копий сценария и  орга-
низовал репетиции, чтобы поставить его на Полнолуние,
до которого оставалось две недели.
В мюзикле (текст и  видеозапись которого есть у  меня
на сайте http://www.tomthumb.org/626/the-rainbow-musical-
porgual-2011/) рассказывается о чувачке, который наблюдает
кучку хиппи и  догадывается, что они живут куда веселее,
чем он сам, и поэтому он решает всё бросить и “примкнуть
к каравану любви”. Он видит, как они все вместе поют Ом
перед едой, и  думает, что попал в  какую-то секту; он про-
ходит инициацию весёлым кошмаром шит-питов; Радуж-
ная Полиция наезжает на него за то, что он делал фотки,
а  ещё он сразу же влюбляется в  первую попавшуюся де-
вушку, которая крепко его обняла. Он  переживает, что эти
замечательные хиппи его не примут, но потом выясняет,
что ему не придётся отращивать волосы, молиться Шиве
1 “One heart, one love, let’s get together and feel alright!”
2 “You Can’t Always Get What You Want” — песня группы The Rolling Stones
192
и верить в ангелов для того, чтобы стать радужным — по-
тому что важно лишь то, что у нас внутри.
Сказать, что попытка построить порядка пятнадцати актё-
ров, певцов и музыкантов, чтобы они приходили каждый день
в одно и то же время и в одно и то же место, была самонад-
еянной — это ничего не сказать. Даже при том, что мы догово-
рились собираться сразу после первого food circle, многие не
слышали криков сквозь лес и пропускали и обед, и репетицию.
И  хотя за несколько дней до  выступления мы таки начали
набирать темп, вся эпопея была радужной до мозга костей.
— Где ты был?  — наехал я  на одного из действующих
лиц, который пропустил репетицию. В  ответ он печально
покачал головой:
— Прости, но я  с  утра гадал по Книге Перемен, и  мне
выпало “Бездна — не двигаться!” Поэтому я весь день про-
сидел в типи.
По моему опыту, запускать творческий проект — всё равно
что толкать вагон поезда. Всё начинается с тебя и твоих без-
умных планов, и если твой энтузиазм заразителен, то к тебе
присоединяется парочка первых единомышленников — и ва-
гон чуть подаётся вперёд. К тому времени, как вы берёте раз-
гон, со всех сторон к вам уже спешат люди, готовые вложить
свои силы, так что ты теперь даже и не знаешь, куда при-
менить столько талантов. Я написал песни и сценарий для
мюзикла, но из этого ничего бы не вышло, если бы не тан-
цоры, которые проработали хореографическую часть, если
бы не музыканты, вдохнувшие жизнь в эти песни, если бы
не актеры, которые помогли поставить мюзикл и раскрыли
творческий потенциал каждого участника, и  если бы не
певцы, которые разучили слова песен и донесли их до тол-
193
пы зрителей, облепивших “сцену” со всех сторон. Не было Дании, толпа поднялась и  аплодировала стоя,  — и  лес,
ни единого участника, кто бы не привнёс что-то своё, — и все казалось, трепетал от счастья. Это было торжество нашей
мы в очередной раз убедились, что вместе мы и  в  самом культуры, нашей жизни, отражающее всё то, ради чего мы
деле прекрасны. каждый год едем за столько километров, чтобы собраться
Мы анонсировали наш мюзикл на Кругу в течение недели, вместе там, где Радуга.
и на премьеру собралось больше шести сотен человек, скан- Это был один из самых незабываемых моментов в моей
дирующих: “Хо-тим спек-такль! Хо-тим спек-такль!” Такой жизни.
энергетики я на Радуге ещё не видывал — и это было лучшей
наградой за нашу работу. Зрители смотрели, как новичок Радуга — тебе и мне,
знакомится с радужными традициями, и узнавали в нём себя На свободе, наравне
на своих первых Радугах; в бесчисленных местах их прямо Куча времени-и-и-и-и,
брало за душу, и диалоги утопали во взрывах хохота. Радуга для нас с тобой,
Когда мы закончили тематической радужной песней, ко- Здесь мы можем быть собой,
торая родилась у  меня за год до этого, во время стопа по Какие мы есть внутри-и-и-и,
Радуга, может быть, нам поможет
В себе что-то пересмотреть,
Радуга это — жаркое лето,
Чтоб наши сердца отогреть,
Радуга в не-бе-сах,
Ра-ду-га в гла-за-а-х,
Радуга — вот это место для нас!1

1 The Rainbow’s for you and me, The Rainbow is, a catalyst
The Rainbow’s where we can be For change in who we are
Free all the time, The Rainbow can be, a sacred key
The Rainbow’s for me and you, To open up our hearts,
The Rainbow’s where we’ll be true, Rainbow in the sky,
To who we are inside, Rainbow in your eyes,
The Rainbow is the place for you and me!

195
 погода
Н
ам всем так классно на Радуге, что я  часто
спрашиваю себя, почему так много моих хо-
роших друзей со всего мира никак до неё не доедут. Столько
веселья, столько любви, сплошная природа, хорошая му-
зыка — и всего лишь за небольшой донейшн в Волшебную
Шляпу — кому же здесь не понравится?
Погода напоминает мне, что очень даже много кому.
Чтобы добраться до Итальянской Радуги в Альпах, я до-
ехал тремя автобусами до крайней горной деревушки,
указанной на карте, в  соответствии с  описаниями марш-
рута полез в гору — и через полтора часа начал впадать
в  отчаяние. Я  был смутно уверен, что эта извилистая
тропка наверх была нужной, но очень скоро мои привалы
заметно участились, а я всё ещё не встретил ни единого
хиппи. Лямки рюкзака врезались мне в плечи, сырой туман
окутывал меня, и каждый раз, когда я ударялся большим
пальцем ноги о камень, дырка на ботинке немножко уве-
личивалась.
Когда я, наконец, взобрался на гору и увидал первые па-
латки, то рванулся к ним и повалился посреди Радуги, как
труп. Стоило признать, что место было живописное: поляна
в  альпийском лесу с  открывающимися видами на  окружа-
ющие возвышенности. Место, которое походники сфоткают
и  пойдут себе дальше  — и  в  котором мы собирались про-
вести несколько недель.
196
Однако на следующий день начался дождь — и больше он
не кончался. Я поставился под деревом для дополнительной
защиты, но моя дешёвая палатка всё равно стабильно текла
по швам. Правда, я установил её под хитрым наклоном, так
что вода скапливалась в  одном углу, где я  мог промокать
лужу старым носком.
Ужином стал большой котёл макарон, политых оливковым
маслом, и мы сочли за счастье, что у нас было хотя бы это.
В такую грозу, когда небо без просвета затянуто чёрными ту-
чами, а потоки дождя в считанные минуты наполняют кружку,
не может быть и речи о том, чтобы идти на Круг, и поэтому
мы все собрались есть на кухне. В тентах собиралась вода,
которую каждые пять минут нужно было сливать тычками
длинных шестов. Пол уже развезло, так что сидеть на нём
и  думать было нечего, даже если бы нашлось место. Мы
либо стояли, либо сидели на корточках, ворча на всех, кто
пробирался к  котлу за едой, чтобы не толкались. Стоящие
рядом сервера с  ангельским терпением отмеряли порции
спагетти, и всё действо происходило при свете фонариков.
С наполненным животом, но с  промокшими ногами  —
несмотря на то, что внутри ботинок они были замотаны
в пакеты — я скрючился у ближайшего костра на картонке,
которая была всё-таки посуше, чем земля. Тент, подвязанный
к  веткам над нашими головами, пропускал струйки воды,
так что сухим оставались только несколько островков земли
у  костра, и, хотя никто не сказал этого вслух, я  знал, что
про себя каждый очень надеется, что до утра ему не пона-
добится идти в шит-пит.
В течение следующей недели дождь не переставал боль-
ше, чем на несколько часов, и  к её концу ни у  кого уже
197
не осталось чистой одежды. Мало кто отчаивался идти
на реку стирать. Я  решил “голосовать ногами” и  уехал
на  Португальс­кую Радугу, а  позднее узнал, что дожди так
и  лили весь месяц. Посреди main circle даже образовался
ручей. Тогда-то меня и  озарило, почему Радуга всё-таки
не для всех. Кому же понравится так мучиться всё лето?
Есть известная поговорка, что не бывает Радуги без дож­
дя, и  на Радуге плохая погода действительно может стать
хорошей проверкой. Если навес над кухней худой, то никому
не захочется там готовить, из-за чего мы будем есть поздно
и  не пойми что. Если никто не насобирал дров и  не  по-
трудился сложить их в  сухом месте, то разжигать костёр
становится неблагодарным занятием. Если нет никаких об-
щественных типи или чайных, где можно было бы затусить
всем вместе, то в  сильный дождь остаётся только грустно
разбрестись по палаткам, и посиделки обламываются.
Бывает нелегко позаботиться даже о  себе самом, когда,
например, пытаешься высушить одежду над коптящим ко-
стром и не прожечь при этом дыру в любимой вещи, но для
тех, у кого семьи, дождь — это настоящее испытание. Внезап-
но детям становится всё плохо, они простужаются, шмыгают
носами и без конца плачут.
Всеобщее равенство, так свойственное Радуге, в  дождь
малость раскисает, и вдруг оказывается важным, насколько
крута твоя палатка  — если она у  тебя вообще есть. Люди,
у которых с собой только флейта и одеяло, обнаруживают,
что катастрофически не готовы к  холоду и  сырости. Стуча
зубами, эти бедняжечки пытаются напроситься к  кому-ни-
будь в палатку или ютятся в общественном типи с другими
бездомными, прибиваясь друг к дружке для тепла.
198
К счастью, высшие силы приходят на помощь даже бед-
ным хиппи. Одна сестрёнка рассказывала мне, как после
нескольких дней дождя она увидела девушку, которая шла
мимо со спальником через плечо, сияя, как майская роза.
— Я  ей говорю, типа, класс, ты такая счастливая, а  она
отвечает, что да, и  что она не спала ночами от холода
и  всё молила Великого Духа о  помощи  — и  вот, сегодня
утром нашла чудесный спальничек, прямо висел на ветке
у  тропинки! Я  пыталась ей сказать, что это же кто-то по-
весил сушиться, но нет, она сразу, как увидела, поняла,
что это именно дар Великого Духа…
Но и правда — хотя я и подозреваю, что это те же самые
люди, которые считают, что болеть хорошо, ведь это же
возможность исцелиться  — есть такие, кто искренне ждёт
дождя. Их было особенно заметно на Европейской Раду-
ге в  Англии, на Йоркширских вересковых пустошах, где
не было даже деревьев, чтобы спрятаться, и ветер с дождём
сделали её одной из самых жёстких Радуг на моей памяти.
— Но это же нас и сплотило! — говорил мне один братиш-
ка.  — Мы офигенно скорешились на кухне, играли музыку
для всех и делили всё на всех. Остались только настоящие
радужные, а все “хиппи выходного дня” разбежались по до-
мам после первых дней дождика.
Одна сестрёнка рассказывала мне, что, когда она была
на Радуге в  Греции, дождь лил целых две недели. Это
была маленькая Радуга, так что все набивались в main tipi,
где эксперты-костровые не покладая рук сушили дрова
и  поддерживали огонь. И  хотя эта сестрёнка производила
впечатление человека неунывающего, она призналась, что
тут сломило даже её боевой дух:
199
 — В один прекрасный момент опять пошёл дождь, и я уже в  черепных коробках. Фрукты на кухне сморщиваются,
просто не выдержала. Как зареву! А  чудесная сестрёнка- а жертвы солнечных ожогов и солнечных ударов валяются
гречанка взяла и  нарисовала мне солнышко, пастелью на в муках в healing area.
листочке бумаги, и я снова развеселилась! — На Радуге в Германии было так жарко, что я решил ис-
Реки разлились, и  вызволять народ с  той Радуги при- полнить Танец Дождя! — рассказывал мне один братишка,
шлось военным. известный своей нелюбовью к  солнцу.  — И  тут дождь как
Некоторые радужные ищут защиты от ненастий у  свер- зарядил на две недели, и народ в натуре злился на меня! —
хъестественных сил. На Радугу в Швейцарских Альпах приш- ухмылялся он.
ли лесники, чтобы предупредить, что нам лучше очистить
территорию, так как приближается буря с  порывами ветра
до двадцати семи метров в  секунду. Кто-то начал послушно
собираться, однако большинство отозвалось на это так:
— А давайте пошаманим, чтобы буря прошла стороной!
Буря таки нас посетила, разметав палатки и  котелки,
но заклинателей это совсем не смутило: они уверяли, что
ветер был ещё не таким сильным, каким мог бы быть,  —
спасибо силе Намерения.
Ненастье, может, и закаляет дух, но несколько дней не-
прерывного дождя способны превратить цветущую Радугу
в  зону бедствия. Достаточно услышать радостные вопли,
когда выходит солнышко, чтобы понять, что всем милее.
На  солнышке можно валяться на траве, музицировать,
танцевать у  кост­ра и  проводить семинары. В  хорошую
погоду дети бегают и  играют, где захочется, а  влюблён-
ные уединяются в  лесной чаще, чтобы предаться страсти
на зелёных лужайках.
С другой стороны, на некоторых Радугах солнце так жарит,
что все ходят с намотанными на головы платками или ру-
башками, а  в  ожидании завтрака мозги у  нас совершенно
спекаются, так что их можно подавать на второе прямо

200

голые
Х
орошая погода просто необходима хиппи
для  того, чтобы соответствовать своей ре-
путации и ходить голыми, как всякое уважающее себя дитя
Земли-Матушки.
Но на самом деле лишь небольшой процент радужных
всё время ходит без одежды; большинство снимает с  себя
всё, только когда купается или радуется первым лучам
солнца после нескольких дней дождя. Однако для выход-
ца из  общест­ва, где обнажённое тело во всей красе мож-
но увидеть разве что на рекламных щитах и  в  журналах,
да и то сильно отфотошопленным, такое буйство плоти на
Радуге — это слишком.
Могу с  уверенностью сказать, что некоторые особенно
яркие картины радужной наготы впечатались в мои запо-
минающие клетки мозга на всю жизнь. Я  никогда не забу-
ду девушку с  Боснийской Радуги, которая стояла посреди
food circle, когда мы ели, в одном лёгком летнем платьице.
Она стояла застенчиво, прижав к щеке ладошку, как вдруг
налетел ветерок и задрал ей подол, открыв её письку всем
собравшимся пяти сотням человек на обозрение.
Другие воспоминания не столь приятны. Подскочив
от  крика “food circle now!”, вывалясь из палатки, схватив
миску и поспешив занять своё место в Кругу, — тем утром
я был просто не готов к встрече с болтающимися на уровне
моего лица волосатыми причиндалами дедули, который
202
накладывал кашу. Так что нельзя осуждать меня за то, что
перед тем, как есть, я  как следует поковырялся в  овсянке,
убеждаясь, что в ней нет лобковых волос...
Иногда такое чувство, что только одни мужики всюду сну-
ют раздетыми, и это смахивает на какую-то форму регрес-
сии.1 Отчаянный призыв к вниманию. Может, даже первый
признак того, что человека уже понесло. Ну и, конечно же,
с эстетической точки зрения терпеть это бывает трудновато.
Но на Радуге право ходить голым  — это святая святых,
и жаловаться на то, что ты вынужден смотреть на чьи-то смор-
щенные гениталии, покрывшиеся от холода гусиной кожей,
когда ты просто хотел спокойно выпить чаю у кого-нибудь на
стоянке, — не круто по определению. Тем не менее, стоит при-
знать, что не всем это не в напряг, как могло бы показаться.
Как-то у нас был talking circle на тему “Сексуальность
на Радуге” (эта животрепещущая тема собрала около де-
вяноста человек), и  многие из присутствовавших женщин
рассказывали об этой восхитительной свободе, которую
они испытали на Радуге, где можно открыть своё тело небу,
солнцу и ветру, можно ходить по лесу как настоящие дети
природы, наконец-то избавясь от постоянного назойливого
мужского внимания, которое преследовало их в  Вавилоне.
И наоборот, многие мужчины в кругу говорили, как им не-
ловко и обидно всюду видеть сплошные сиськи и задницы,
так что ни о  чём другом и  думать невозможно ни днём,
1 Регре́ссия (лат. Regressus  — обратное движение)  — защитный механизм,
являющийся формой психологического приспособления в ситуации конфликта или
тревоги, когда человек бессознательно прибегает к более ранним, менее зрелым
и менее адекватным образцам поведения, которые кажутся ему гарантирующими
защиту и безопасность. Из Википедии.
203
ни ночью. И можно ли смотреть? “Хорошо ли это, — спро-
сил один братишка,  — сделать девушке комплимент, что
у  неё красивая грудь?” Вопрос, вызвавший предсказуемо
противоречивый отклик...
То, что некоторые решили сбросить одежду, ещё не значит,
что их страхи тут же отпали сами собой. Я слышал историю
о  “попытке изнасилования”, когда молоденькая сестрёнка
шла голая по лесной тропинке, как вдруг на неё набросился
голый же братишка, прятавшийся в  кустах. Оказалось, что
это был очередной случай Радужного Радио:1 пару лет спустя
я  услышал, как было на самом деле, от олдового чувака,
который лично был всему свидетелем:
— Она шла, пританцовывая, вся такая раскрасивая в лу-
чах солнца, а  в  это время дальше по тропинке голый па-
рень отливал в  кустах. Он вышел, отряхивая капли, и  тут
увидел её и  хотел обнять, а  она завизжала  — и  бежать!
Парень дебил, это да, но не насильник же.
Пусть постоянно голыми на Радуге ходит не так много
людей, но практически все остальные, безусловно, станут
защищать их право на это. Все, за исключением лишь стыд-
ливых подростков, всё с себя снимают, когда хотят искупать-
ся в речке. Когда не надо постоянно париться о том, чтобы
прикрыться, — это сильно облегчает жизнь. Одежда — наша
первейшая маскировка и защита, и мы никогда не бываем
настолько самими собой, кроме как снимая её всю. Должно
быть, это заслуга Радуги, что людям так откровенно ком-
фортно быть одетыми лишь в собственную кожу, — а значит,
и быть собой. В обнажённом теле есть уязвимость, которую
1 Радужный “испорченный телефон”: передающиеся из уст в  уста байки,
основанные на сильно искажённых реальных событиях.
204
мы обычно приберегаем для любовников, и открыть её мно-
жеству людей — это раскрепощающий шаг.
Да, есть что-то подлинно волшебное в том, чтобы созер-
цать человеческое тело во всей его целостности. Неда­ром
ведь многие века живописцы и скульпторы зацикливались
на плоти  — даже в  наскальных рисунках наших далёких
предков и  в  грубо вырезанных ими фигурках мы видим
любовь и преклонение перед человеческим телом.
И всё же такое обилие физиологии создаёт зрительную
перегрузку: хоровод из свисающих сисек, торчащих сосков,
отвислых задниц, волосатых спин, вздутых животов, впалых
грудных клеток; тела, которые могли бы украсить страницы
журналов, и тела каких-то голодающих Поволжья. Тела, про-
славляющие человеческую форму, и тела, свидетельствую-
щие о том, что время не щадит никого. Тела, бронзовеющие
на солнце, и  тела настолько бледные, что по ним можно
отыскать дорогу в  ночном лесу. Тела, возбуждающие же-
лание, и такие, которые лучше никогда больше не видеть.
Тела выдают секреты, которые их хозяева обычно скрывают
под обёрткой. Видя человека обнажённым, ты замечаешь в нём
то, что совсем не вяжется с его словами, убеждениями, со всей
его харизмой. Тщательно подавляемые эмоции проявляются
в позе, в бледности кожи и даже в том, как выпирают кости.
Все процессы, оставшиеся за кулисами, — глубоко в подсозна-
нии или же в тёмном чулане прошлого, — все они каким-либо
образом находят выражение в нашем теле. А может быть, всё
дело в том, что тела других людей — это зеркало нашей соб-
ственной души, и потому-то они нас так завораживают.
В любом случае, нагота сообщает столько информации,
что часто она вообще не выглядит сексуально. Перед тобой
205
может быть прекрасное тело, но форма ногтя на ноге или
выпирающая бедренная кость могут настолько отвлекать
внимание, что никакого возбуждения не возникнет. По прав-
де говоря, тела на Радуге выглядят откровенно сексуально
только тогда, когда новенькие, ещё не совсем проникшиеся
радужным духом, купаются в бикини: вот это уже похоже на
порнографию!
Нагота остаётся деликатной темой почти повсеместно.
Даже среди коренных культур, столь горячо любимых
на Радуге, редко встречаются такие племена, в  которых
обходятся совсем без одежды: пусть они и  носят одни
лишь набедренные повязки, едва прикрывающие генита-
лии, всё равно считается очень стыдным, если тебя увидят
полностью голым. Встречаются, впрочем, примеры таких
культур, где по традиции девушки отличаются от замуж-
них женщин тем, что не носят одежды. А  видеозаписи
голых боёв на палках в  Эфиопии невозможно смотреть
без содрогания…
Тем не менее, многие радужные считают нудизм всеоб-
щим правом, а необходимость одеваться — порабощающими
оковами Вавилона. Да почему все на свете не могут просто
попуститься и забить на одежду? Когда законы страны вы-
нуждают тебя ходить полностью одетым даже в самые жар-
кие дни, для многих приобщиться к Радуге — это вернуться
к естественности. Так что у нас периодичес­ки встречаются
такие чуваки, которые, в соответствии с Высшим Законом,
упорно прутся в соседнюю деревню в чём мать родила.
Это далеко не всегда способствует расчудесным отно-
шениям с  местными жителями. На Радуге в  Сербии один
голый парень протопал несколько километров до женского
206
монастыря, перелез через ограду и, оказавшись внутри, за-
явил, что “пришёл всех освободить!”.
Ещё был случай на Радуге в Таиланде, когда голый бра-
тишка решил подбежать к  тайскому полицейскому, кото-
рый приехал с  проверкой, и  обнять его. Непростительный
проступок в  Тайской культуре, и  братишке, надо думать,
пришлось потом горько пожалеть о своём порыве.
Пожалуй, самой неожиданной была реакция местных
на  Финской Еврорадуге, когда нами заинтересовалась на-
циональная пресса. Над нашими головами кружили само-
леты, чтобы снимать нас с воздуха, а отдельные фотографы
в погоне за сочными кадрами даже пробирались на Радугу.
Пару дней спустя кто-то принёс из города газеты, где мы
засветились на передовицах с заголовками вроде:
“ГОЛЫЕ ХИППИ В ЛЕСУ!”
“МАССАЖИ И СТРАННЫЕ РИТУАЛЫ!”
“ЖЕНЩИНЫ КУВЫРКАЮТСЯ С МУЖЧИНАМИ!”
Корреспондент видел семинар по тантре и сеанс контакт-
ной импровизации на main circle и сделал свои выводы. Не-
смотря на бульварные заголовки, статьи изображали Радугу
в розовом свете, так как местные, у которых брали интервью,
отзывались о  нас очень положительно. Даже полицейские
были поражены тем, как у нас всё мирно, и окрестили нас
“примером для нации”  — ведь мы даже “не сломали ни
прутика”, когда разводили костры.
А как же голые?
Да всем было пофигу. В конце концов, это же Финляндия,
родина сауны! Что они, голых людей не видели, что ли?
207
 радужная
мода
Р адужные не менее интересны и  когда они
в одежде. Хиппи могут одеваться совершенно
спонтанно и  при этом стильно, однако слишком многие
тупо копируют образ, не вдаваясь в суть, а просто-напросто
следуя этой альтернативной моде.
— Вы с Радуги или просто гуляете? — спросила меня се-
стрёнка на Радуге в  итальянских Альпах. Увидав человека
без дредов, пёстрой одежды и амулетов, она подумала, что
это пеший турист, чей трэк пролёг через наше стойбище.
Знаем мы об этом или нет, но все мы неосознанно по-
сылаем окружающим сигналы о себе — своей позой, речью,
а  также одеждой, которая мгновенно выдаёт нас с  головой.
За последние сорок лет неформальная культура создала раз-
ноплановый, но узнаваемый образ, и на Радуге можно увидеть
большой разброс эксцентричных, этнических, бунтарских,
раздолбайских и самых затейливых прикидов. Да, по идее, ты
можешь ходить как угодно — и тебя будут уважать за то, кто
ты есть; только вот новички на Радуге, наоборот, чувствуют
себя не в теме из-за того, что выглядят “не как угодно”. В мо-
дельной одежде сюда точно не стоит приезжать. В каком-то
смысле, на Радуге от тебя ожидают, что ты будешь прикинут
“как все” — прямо как в Вавилоне.
208
— Может, это просто совпадение, но мне стало гораздо
труднее мутить с девушками, когда я отрезал дреды, — пе-
чально поведал мне один братишка.
Одни одеваются только в  натуральные ткани, другие  —
в  национальные костюмы Индии или Марокко, а  третьи
носят шмотки, которые нашли на помойках по пути на Ра-
дугу. Когда я  делал заметки для этой книги, я  однажды
сел у костра и записывал все виды одежды и прочих штук,
которые видел на людях. Вот что получилось:
Начну с ног: всевозможные сандалии, шлёпанцы и мар­
роканские тапки, просто босые ноги в  золе и  глине,
кольца на пальцах ног, а вокруг щиколоток — браслеты
с  бубенчиками, которые возвещают о  приближении их
обладателей метров за десять. Кроссовки настолько
грязные, что их марку уже не разглядеть; треккинговые
ботинки и берцы, источающие крепкие запахи, когда их
снимают; в дождь — резиновые сапоги и полиэтиленовые
пакеты, которые наматывают на ноги вместо сапог.
Как ни странно, джинсы встречаются редко; пред­
почтение отдаётся хлопковым шароварам, тайским ры­
бацким штанам, шортам, длинным многослойным юбкам,
волочащимся по грязи и  золе, индийским “лунги”1 (не­
умело намотанным вокруг бёдер, так что священные
индуистские символы приходятся пониже пояса, что
оскорбило бы любого индуиста) и всякого рода ремням:
кожаным, для кун-фу, с пряжками в виде драконов — и про­
сто полоскам ткани, которыми подвязывают штаны.
1 В  Индии, религиозная мужская одежда в  виде полотна, которое особым
образом оборачивается вокруг талии.
209
Поясные ремни с  карманами и  карабинами, на которых
болтаются миски, и  кружки, и  ножи в  чехлах; гитары
на ремнях за спинами; изредка наручные часы, которые
сразу выдают пионеров. Сумки через плечо, индийские
саду-сумочки и  рюкзачки, в  которых носят бутылки
с водой, циновки и музыкальные инструменты.
Футболки с дурацкими надписями, изящные шёлковые
рубашки, по которым плачет утюг, дедушкины фуфай­
ки, льняные и вельветовые пиджаки, кожаные жилетки,
корсеты и бабушкины кофты. Марокканские “джеллаба”,1
“пенджаби”2 и  китайские костюмы. Некоторые просто
заматываются в  одеяло или какую-нибудь скатерть.
Голые торсы, пупки с  пирсингом, а  рукава отрезаны,
чтобы открыть миру всевозможные татуировки.
Татуировки покрывают руки, плечи, спины, а  у не­
которых экстремалов  — даже лица; изображения дра­
конов, кельтских узлов, эльфов и  змей; санскритские
символы, китайская и арабская каллиграфия, глаза Будды
и индийские божества; некоторые тела так испещрены
татуировками, что рисунки едва угадываются в  этом
обилии чернил.
Амулеты на шеях— для удачи, для защиты, для связи
с тотемными животными. Цепочки и браслеты с полу­
драгоценными камнями, кристаллами, окаменелостями
и костями. Кольца из серебра, пластмассы и дерева.
1 Традиционная берберская одежда, представляющая собой длинный,
с остроконечным капюшоном, свободный халат с пышными рукавами.
2 Традиционный женский костюм в Северной Индии, состоящий из трёх час­
тей: шаровары (шальвары), блузка (камиса) и платок.
210
Пирсинг на подбородке, губах, щеках, в носу, на бровях
и  языке; у  кого-то это выглядит игриво и  соблазни­
тельно, у  других  — агрессивно, словно в  целях оборо­
ны, а  у  третьих и  вовсе какие-то шаманские мульки
да прибамбасы.
Косметики почти нет, красят только веки, да под­
водят глаза сурьмой,  — причём даже мужчины, если
они косят под Кришну. На лицах туземная раскраска,
индийские тилаки, пепел. Маленькие козлиные бородки,
трясущиеся моржовые усы; бороды, отросшие за этот
месяц, и бороды, которые росли ещё с начала века; боро­
ды, превратившиеся в один длинный дред с вплетёнными
бусинами. Бороды как признак зрелости, бороды как знак
мудрости, бороды как следы возмужания.
А еще коралловые бусы, индийские чётки, янтарные
серьги и пропасть самых разных дредов: у одних — слов­
но клубки золотых змей, у других — спутанные старые
веревки; саду-дреды и раста-дреды, дреды, которые явно
пора подплести, и  дреды, о  которых ревностно забо­
тятся, — но все без исключения обладатели дред живут
в смертельном страхе подхватить вшей.
Косички, расточки, японские пучки с  палочками  —
и  перья, всюду перья, их даже больше, чем цветов  —
может, потому что они не вянут?
Некоторые одеты как голодранцы, другие — как будто
их никогда не любили, а  третьи совсем не чувст­вуют
цвета, судя по диким сочетаниям в  их одежде; кто-то
наряжается в  фей, ниндзя, индийских святых-аскетов,
а кто-то вообще ходит в костюме из слоя глины...
211
 обнимашки

М ы ничем не лучше других, но обнимаемся

мы лучше,  — слышал я  философское за-
ключение одного братишки.
Изо дня в  день в  Вавилоне наши чувства подвергаются
постоянной бомбардировке звуками, картинками, вкусами
и запахами, но есть одно чувство, которое уж точно полно-
стью упускается из виду: чувство близости. Чем обеспе-
ченнее жизнь, тем больше в  ней одиночества. Мы живём
совсем одни в  безмолвных квартирах. Мы работаем одни,
в компании с компьютером. На работу мы тоже ездим в изо-
ляции своих машин, а встречаемся глазами, только если это
совершенно необходимо  — с  работниками супермаркетов,
ресторанов и магазинов, когда они нас обслуживают. личных границ, сексуальных рамок и негласных культурных
Тактильное общение стало роскошью, привилегией, кото- установок, которые окаймляют наши страхи и потребности;
рая распространяется только на членов семьи и тех, с кем женщина обнимает мужчину, но не хочет, чтобы он что-то
мы состоим в  романтических отношениях. Остались одни не то подумал, и  напряжённо застывает в  его руках, если
формальности: рукопожатие, поцелуй в  щёчку, шутливая он слишком долго её не отпускает; два парня вымучивают
борьба соперников перед спортивными соревнованиями, — неловкое медвежье объятье, не переставая похлопывать друг
однако, как правило, знают они об этом или нет, люди от- друга по спине, как бы подчёркивая, что они не голубые.
чаянно нуждаются в обнимашках. На свете совсем немного мест, где людям так ненапряжно
В некоторых культурах сохранились физические проявле- прикасаться друг к другу, как на Радуге. Можно прикинуть,
ния дружеской привязанности, но как минимум в Западном на скольких Радугах человек побывал по тому, как он об-
мире почти повсеместно всё, что связано с  прикоснове- нимается. Если кто-то не привык к  физическому контакту,
ниями  — это социальное и  психологическое минное поле то буквально чувствуешь, как он считает секунды до того

212 213
мига, когда уже можно отпустить. А других видишь первый омываемый волнами нежности, — тут совсем нередко чело-
раз в  жизни  — и  обнимаешься минут пять, даже имени не веку случается судорожно разрыдаться. После, если ты ещё
спросив. в  состоянии, пристраиваешься в  конце коридора  — и  тоже
Физический контакт — одно из мощнейших целительных становишься Ангелом для других.
средств. При всём многообразии методик целительства, Да, хиппи могут поверить во что угодно. Да, мы мо-
которые можно найти на Радуге, — от передачи вселенской жем буквально воспринимать слова песни, будто Ангелы
энергии до рефлексологии, — исцеляющий эффект в них как и  правда поют в  наших душах, но, по большому счёту, мы
минимум отчасти обусловлен тем, что кто-то просто кладёт обнимаемся лучше всех на планете.
на  тебя руки. Обнимашки помогают раскрыться, посколь-
ку люди наконец преодолевают незримую границу между
телами друг друга. В  искренних объятьях тебя стискивают
без оценки или ожиданий. И тебе не обязательно отвечать
взаимностью  — можно просто принимать. Ты  начинаешь
понимать, сколько боли и напряжения носил в себе. И тело
начинает потихоньку отпускать их, а  годами подавляемые
эмоции — растворяться.
Раскрывающее волшебство прикосновений, пожалуй, луч-
ше всего проявляется в angel walk. Как правило, затевают
эту игру в темноте: люди-ангелы выстраиваются в два ряда1
и  тихонько напевают, а  каждый следующий «гуляющий»
медленно — как можно медленней — вступает в этот живой
коридор; глаза его закрыты, ведь он доверился Ангелам, ко-
торые направят его в пути. Руки ангелов тянутся — и нежно
касаются, гладят, тискают — пока ты проплываешь мимо них.
Тебя обнимают и целуют, а на ушко шепчут ласковые слова.
Прогулка с  Ангелами, со всех сторон осыпающими тебя
любовью и лаской, которые ты искал всю свою жизнь, может
занять какие-нибудь десять минут. Идёшь, словно во сне,

1 Лицом друг к другу, образуя узкую аллею, где может пройти один человек.

214

секс и романтические
отношения
секс и романти­ческие
отношения
Р
азумеется, возникает вопрос: а когда обнимаш-
ки уже не просто обнимашки?
— На Радуге в  Австралии я  докатилась до того, что шла
вдоль Круга и  спрашивала, не хочет ли кто со мной заму-
тить! — поведала мне одна крайне прямолинейная сестрёнка.
Уверенная в  себе блондинка, всего тридцать с  небольшим,
сотни парней вокруг — и она не могла найти, с кем переспать.
Свободная любовь хиппи, может, и клише, но, как ни пара-
доксально, некоторые замечают, что любви на Радуге как-то
чересчур много, и потому совсем не до секса. Когда за день
переобнимаешься с кучей народа, и с этой же кучей народа
вместе ешь, вместе стираешь, вместе работаешь  — чуть ли
не вместе какаешь — тут уже не до романтики, для которой
просто не остаётся личного пространства.
К тому же на Радуге и так прёт, а когда ты пари шь на вновь
открывшихся восходящих токах собственного сердца, секс
для тебя становится слишком земной страстью, чтобы её
реализовывать. То чувство любви, которое ты переживаешь,
настолько глобально, что его просто невозможно направлять
на отдельных людей. Что, в  свою очередь, оборачивается
настоящей пыткой для тех, кому хочется. Когда все вокруг
216
голые и на каждом шагу тебя целуют и обнимают, — это как
если бы всюду вода, вода, но ни капли, чтобы напиться.
Конечно, секс на Радуге есть, только его не так много,
как могло бы показаться. Холодные ночи и  дождливые дни,
к примеру, могут всех разогнать по вынужденно-целомудрен-
ным спальникам. Пренебрежение личной гигиеной, которое
демонстрируют некоторые дети цветов, тоже охлаждает пыл.
Однако же, как ни крути, а Радуга — это такой оплот непосто­
янства, что сама обстановка всё же располагает к ни к чему
не обязывающим романтическим связям.
Правда, для этого надо настроиться на нужную волну
и  прорубиться в  новые установки и  новые правила обще-
ния. Я  помню, как на Радуге в  Швейцарии я  сидел рядом
с  красивой сестрёнкой из Чехии, а  к ней пытался клеиться
некий француз, причём невообразимо плоско, пуская в  ход
фразочки и  приёмчики, которых можно понабраться разве
что в каком бульварном романе или в самом паршивом кино.
Начал он с демонстрации своих электронных часов:
— Они показывают погоду по спутнику!
— А  по небу не видно, что ли?  — спросила она недо-
верчиво.
Не думая сдаваться, он принялся рассказывать длин-
ный сальный анекдот на тему скотоложства, просто чтобы
перевести разговор на секс. Вызвав этим только зевок, он
решил вытащить свой козырь:
— Слыхала о Монте-Карло?
— Смутно.
— Так вот, тут такое дело... у меня есть дом в Монте-Кар-
ло! Я оставлю тебе свою визитку. Может, пообедаем вместе!
— Не думаю, — снова зевнула она.
217
 — Да я же не в дом тебя зову... пока ещё!
Как этот незадачливый плейбой оказался в горах на Раду-
ге — уму непостижимо. Но мы невольно ему сочувствовали,
вырванному из привычной среды. Он оказался затерян сре-
ди сотен хиппи, которым было совершенно плевать, какая
у него машина и насколько крута его фирма. И если он при-
ехал в поисках свободной любви, то его постигло жестокое
разочарование.
От многих мужчин моего поколения слышал я сожаления
о том, что они не родились раньше и не застали свободную
любовь 60-х. Судя по всему, после того как противозачаточные
таблетки и сексуальная революция всех раскрепостили, это
действительно было славное время для того, чтобы трахаться.
Однако с  появлением СПИДа ситуация резко изменилась,
и  секс из привычного удовольствия внезапно превратился
в  биологическую угрозу с  потенциальным летальным исхо-
дом. Под натиском предупреждений органов здравоохранения
и паники в СМИ упор стали делать на “безопасный секс” —
то есть секс без риска, секс на контролируемых условиях.
За короткий промежуток времени потоки правительственной
пропаганды внедрились в то самое что ни на есть интимное
и деликатное, чем только могут заняться два человека. Секс
перестал быть радостью и  основой самовыражения, теперь
он стал рискованным предприятием, азартной игрой, где
в погоне за удовольствием ставят на кон собственную жизнь.
На Радуге, впрочем, кажется так естественно забыть
о внешнем мире и наслаждаться моментом. Многие всё же
пользуются презервативами, но здесь их негде купить, да
и после вечера песен о Боге и Вечности у костра, созерцая
звёздное небо и проникаясь аурой друг друга... ну, это не тот
218
момент, когда задумываешься о  возможности подхватить
опасный вирус.
Более того, по мере раздвижения всевозможных лич-
ностных, социальных и духовных рамок, отношение людей
к  сексу порою тоже становится более гибким. Молодые
девушки, которые впервые приезжают на Радугу, особенно
беззащитны: очумевшие от любви, гармонии и колоритной
подборки радужных чуваков, так органично смотрящихся
в своей стихии, — легче лёгкого ведутся они на гитару, яр-
кую индивидуальность и дреды старших братишек. Всё бы
ничего, пока дело не доходит до интима, и  девушка пред-
лагает воспользоваться презервативом, а  в  ответ слышит
терпеливые объяснения:
— Сестрёнка! Презервативы  — это неестественно. Это
изобретение Вавилона. Где есть любовь, там должно быть
доверие. Это — путь тантры... — И всё в таком духе до тех
пор, пока она не почувствует себя однозначно бездуховной
из-за того, что боится заразиться или забеременеть.
Несмотря на то, что шумиха вокруг ВИЧ, вероятно, трав-
мировала сексуальность целого поколения, хотя скорость
его распространения на Западе оказалась далеко не так
высока, как опасались вначале, — болезнь эта всё равно
страшная. И пусть даже разовый половой контакт на За-
паде даёт незначительную вероятность заражения, само
собой, что чем больше ты трахаешься со всеми подряд,
тем выше твои шансы подцепить ВИЧ (причём далеко
не только его).
Но попробуй заговорить об этом на main circle — и народ
закачает головами и запричитает, отчего же ты так не дове-
ряешь Великому Духу. Негативный контекст слов “болезнь”
219
и  “вирус” рикошетом вернётся по оратору; короче говоря,
обломаются все.
Поддаться влиянию момента, безусловно, очень легко,
о  чём вам расскажут многие матери-одиночки вокруг ко-
стра. На волне любви и  праздника часто сходятся вместе
люди, которые при других обстоятельствах не нашли бы
между собой ничего общего. Всё бы хорошо, только вот
Радуга кончится, — и первая же ссора вспыхнет из-за того,
кто должен платить за бензин.
У радужных романов редко бывает какое-то будущее,
но это не умаляет их волшебства. Может, вы встретитесь
в  танце у  ночного костра, когда языки пламени озарят
ваши лица. Или ваши руки встретятся и робко соеди­нятся,
когда вы будете петь мантры в уютном типи, пока снаружи
барабанит дождь. А  потом вы уйдёте на лесную полянку,
чтобы заняться там любовью под музыку журчащего ру-
чейка. Или возьмёте овечью шкуру и устроите ложе любви
на вершине холма, залитого лунным светом, словно Король
и Королева Земли.
С другой стороны, вы можете удовольствоваться ней-
лоновой палаткой с  надписью “сделано в  Китае”, пытаясь
устроить будуар среди грязных брызг, крошек печенья и во-
нючих носков. И  даже если страсть при таких раскладах
не заглохнет, то палатка очень скоро превратится в  сауну,
с  каплями пота, собирающимися на потолке, и  насекомы-
ми, которые тонут в них и падают тебе на спину, — а сама
конструкция сотрясается в  такт твоим упражнениям, всем
соседям на потеху.
Временами именно сами условия, в  которых мы жи-
вём, не дают Радуге превратиться в  повальный фестиваль
220
свободной любви. Помню свой первый радужный роман в Из-
раильской пустыне в  2000-м. Несколько ночей подряд мы
обнимались, тихонько покачиваясь под всенощные раги, ко-
торые исполнял дуэт австралийцев; ребята только что вер-
нулись из Варанаси, где учились музыке. Пустыня светилась
голубым в лунном свете, и Она, как и я, после нескольких лет
в  Индии не  находила в  жизни смысла. Мы становились всё
ближе и ближе, и нам обоим не терпелось заняться любовью, —
но  увы, вода в  пустыне была в  дефиците. Ни я, ни она так
давно нормально не мылись, что это сильно не располагало
к физической близости. После нескольких неловких попыток
мы всё-таки решили подождать до возвращения в Вавилон —
к горячему душу и стиральной машине.
Так что, как показывает Радуга, природа не обязательно
действует как афродизиак. Бывает, так обгоришь, что не
притронуться. Или вот поглядываешь на симпатичную се-
стрёнку, а она всё скребёт голову, и кто её знает — может,
у  неё вши? Или бывает, что дождь зарядит на несколько
дней, и  все силы уходят на то, чтобы только оставаться
в  тепле, сухости и  сытости,  — такая моральная усталость
накатывает, что совсем не до секса.
Не забудем и тот факт, что на Радуге другие сексуальные
стандарты. Люди так много друг друга трогают, что новички
могут совершенно не понимать, что это сейчас было  —
просто обнимашки или не просто? Есть такие радужные
девочки, которые по полчаса не выпускают тебя из рук,
перебирают тебе волосы, целуют в шею… а когда обнимаш-
ки закончатся, весь их вид выражает такую чистую дружбу,
что если ты перед этим подумал что-то про секс, то теперь
тебе прямо неловко.
221
 Некоторые сестрёнки рассказывали мне, что им бывает
трудно установить границы с парнями на Радуге. Как одари-
вать вселенской любовью, чтобы ничего такого не подумали?
Когда к тебе прижимаются холодной ночью и обнимают, чтобы
согреться, — это же так легко неверно истолковать. А тут ещё
все называют друг друга “братишками” и “сест­рёнками”, так
что любые “кровосмесительные” помыслы начинают вызывать
смутное чувство вины.
Впрочем, некоторые радужные уверены в своей сексуаль-
ности. Радужные Мотыльки порхают с цветочка на цветочек,
предаваясь любви под звёздами, а к рассвету разбивая сердца.
И ведь трудно оправдать свою ревность, когда человек, с кото-
рым вы только что провели вместе ночь, на следующий день
кувыркается с кем-то другим, — а разве с тобой было не так
же запросто? Разве тебе кто-то что-то обещал?
Но бывает очень больно разыскать палатку сестрёнки,
с которой вы были близки, подойти вплотную — и услышать
голос её нового любовника, доносящийся изнутри...

По большому счёту, ни одно движение или организация,

пожалуй, не делает такого вклада в развитие международ-
ных отношений, как Радуга. И для установления междуна-
родного родства она тоже неплохо подходит, даже когда
пары не знают общего языка. Я знаю братишку с сестрёнкой,
у которых вообще не было общих слов, так что они общались
только языком жестов и любви, пока она постепенно не по-
дучила английский. Теперь у них ребёнок.
Даже если единственная фраза, которую тебе удалось ос-
воить на местном языке, это “пошли ко мне в палатку”, всё
равно есть ещё куча способов невербальной ком­муникации,

222
чтобы помочь заграничной Радуге оставить у  тебя самые
приятные воспоминания. В конце концов, слова — это только
малая часть общения.
— Что это у хиппи за массаж? — спросила меня моя ин-
дийская подружка, когда впервые столкнулась с радужны-
ми. — Это просто, чтобы переспать, да?
Ну, не просто. Но да, предложить массаж  — хороший
способ подобраться поближе и продемонстрировать, на что
способны вот эти самые ручки; давайте признаемся, редко
же на Радуге можно увидеть такую красоту, чтобы один
парень делал массаж другому.
Искателям свободной любви на Радуге помогает чем-
нибудь выделяться: львиная доля популярности достаётся
музыкантам и танцорам, а также тем, кто занимается кухней,
проводит семинары и  делает объявления; ходить с  Вол-
шебной Шляпой  — тоже неплохой способ обратить на себя
внимание, как и  вырядиться в  перья да кости и  наделать
этнических татуировок; шаманы, целители, учителя и  про-
чие Воины Радуги, движимые искрой Божьей, которую заро-
нила в них глубокая вера в Великий Дух, — все они в более
выигрышном положении, чем среднестатистические хиппи.
Прочие стратегии включают гадание по руке, составление
личного Майянского гороскопа (стало хуже работать пос­
ле  2012) или уединённые сеансы исцеления рейки. Также
не помешает хорошенько запастись шоколадом, чтобы было
чем угостить у себя в палатке.
Да, ещё очень помогает, если у  тебя есть большая про-
сторная палатка,  — причём хорошая, чтобы в  дождь не про-
текала, — но если и нету, то это всё равно не препятствие для
твоих амурных приключений. На Итальянской Радуге я пошёл
224
к себе в палатку за свитером и заметил, что она не закрыта.
Когда же я  с  любопытством подошёл поближе, меня ждало
неожиданное зрелище: женская писька среди небрежно рас-
кинутых ног. Куда менее привлекательно выглядели пристро-
ившиеся по соседству волосатые яйца, принадлежавшие од-
ному радужному дурачку, которому каким-то образом удалось
склонить впечатлительную девочку к  тому, чтобы предаться
с ним послеобеденным любовным утехам в первой попавшейся
палатке. В моей палатке.
В общем, пожалуй, что Радуга и правда не лучшее место
для поиска настоящей любви. Дорожные планы радужных
кочевников непредсказуемы, и те же самые ветры перемен,
что свели вас вместе, могут точно так же вас и разметать.
Или отдашь кому-то своё сердце, а  этот кто-то, оказыва-
ется, живёт в  Стокгольме,  — а  тебе и  подумать страшно,
какая долгая там зима.
Более того, люди едут на Радугу как на ретрит, в  поис-
ках нового опыта или даже духовной трансформации. Это
каникулы, на которых отдыхают от реальности. Человек
берёт тайм-аут, чтобы перенастроиться, — и, может быть, да,
потусить с тобой немножко, но разве что под очарованием
момента. У  него дома могут быть отношения, которые он
оставил в подвешенном состоянии, или же он наслаждается
долгожданной свободой, как глотком свежего воздуха, тан-
цуя под барабаны да посещая семинары по рейки — и между
делом встречаясь с тобой под луной.
Опять же, на Радуге столько всего происходит, что трудно
сосредоточиться только на одном человеке. Вокруг столько
музыкантов, которых хочется послушать, столько семина-
ров, на которые хочется сходить, всяких дел, которые надо
225
бы поделать, и людей, с которыми хорошо бы успеть пооб- — А  через несколько дней он встретил другую. Я  желала
щаться, что поддерживать с кем-то эмоциональную близость ему добра, от всего сердца... Но это так тяжело, понимаешь?
очень непросто. Даже счастливые пары, приезжая на Радугу, Видеть на food circle, как они обнимаются и целуются...
часто всего через несколько дней переживают кризис; живут Учитывая, что “смертность” радужных отношений, должно
ли они вместе в Вавилоне или нет, очень скоро оказывает- быть, невероятно высока, если уж паре удаётся протянуть
ся, что вдвоём в  палатке им слишком тесно. Вспыхивают хотя бы одну Радугу — значит, шансы у них есть. В радужной
яростные ссоры, в которых без конца выясняется, чьи вещи паре, нашедшей гармонию в  отношениях, партнёры уравно-
всюду валяются, кто не закрыл палатку во время дождя или вешивают друг друга, и каждый может быть для другого тем
как эгоистично одному сожрать всё печенье на  завтрак, надёжным местом, куда всегда можно вернуться, той нулевой
когда второй ещё даже не проснулся. Нигде так не узнаёшь точкой в буре переживаний, которые может принести Радуга.
человека с самой мелочной стороны, как в походе. Такие пары заметно редки, но те, которым всё же удалось этого
К тому же, приходится приспосабливаться к новой жиз- достичь, продолжают ездить на Радуги, даже когда у них по-
ни. Неожиданно пары начинают натыкаться друг на друга являются дети, и возят малышей с собой, чтобы Радуга могла
по двадцать раз на дню  — и  уже не знают, что и  сказать стать частью их детства.
друг другу. В этой раскрепощающей радужной атмосфере
так хочется порхать на свободе, а  за тобой ходят по пя-
там, как тень, и чувство долга придавливает и не пускает.
Естественно, начнёшь задаваться вопросом — а так ли оно
мне надо?
Наконец, ревность. Несмотря на высокие идеалы непри-
вязанности и личной свободы, к которым мы все стремимся,
ничто так не распаляет это зеленоглазое чудовище внутри
нас, как вид твоей зазнобушки, обнимающей кого-то другого
дольше, чем надо. Нередко именно серьёзные отношения
не позволяют человеку приезжать на Радугу, потому что его
партнёр подозревает (и, возможно, не беспочвенно), что среди
такого обилия ни к чему не обязывающей любви искушение
может оказаться слишком сильным.
А если на Радуге пара расстаётся, то Круг становится им
тесен. Помню, как одна сестрёнка рассказывала мне:

226
 дети
Ч
то за Радужная Семья без детей? Дети поют,
смеются, дурачатся, играют, живут в  настоя-
щем моменте, словом, воплощают тот самый дух, к которому мы
все тут стремимся. Они в буквальном смысле — плоды любви.
И все же на Радуги привозят не так много детей, как можно
было бы ожидать. Когда у вольных бродяг заводятся дети, это
в корне меняет ситуацию. Уже не постопишь стопятьсот кило-
метров без дождевика, не поспишь под забором и не станешь
уповать на то, что Великий Дух пошлёт чего-нибудь поесть.
Внезапно появляется необходимость планировать, тщательно
собираться и всегда иметь при себе еду.
“Дети — это шутка Бога над людьми!” — сказал мне один
олдовый бельгийский хиппан. Восхитительные ночи любви
под сенью полной луны, когда воздух насыщен поэзией и му-
зыкой, выливаются в... девять месяцев утреннего токсикоза
и беспощадных перепадов настроения, а затем — в агонию
родовых мук. И всё это для того, чтобы произвести на свет
орущий, смеющийся, какающий, писающий, срыгивающий
комочек любви и счастья.
Конечно же, новоиспеченные радужные родители — как
и любые другие родители — восхищаются этим чудом новой
жизни, которое они держат на руках. Только у  них тут же
начинаются трудности социализации.
— Ты представляешь, на нас смотрели на улице с жало-
стью, — сказал мне один итальянский братишка. Они с женой
228
решили не возить новорожденного в коляске, а вместо этого
носить его в слинге, который мамы во многих уголках мира
наматывают на плечи, держа малыша поближе к  своему
теплу и сердцу. — Вот поэтому на первые три месяца после
рождения мы забрались подальше в  горы, в  заброшенную
деревню.
Все радужные родители знают, что в Вавилоне дети — это
бизнес. Одёжки, костюмчики на все случаи жизни, коля-
ски, кроватки, памперсы, кремчики, шампунчики, молочные
смеси и бессчётное число самых разнообразных пищащих,
мягких, сжимающихся и  растягивающихся игрушек с  ми-
галками и  гуделками, кнопками, электронным сенсорным
управлением, с  записанными жуткими голосами мультяш-
ных персонажей... И это только для двухлетних.
— Его любимая игрушка — блок питания, — пояснил мне
один братишка в  фургончике, оттаскивая своего ползунка
от розетки в десятый раз за день. — Да зачем ему игрушки,
только посмотри на него: разве ж ему скучно?
Разумеется, ребёнок выглядел довольным. Разнообразие
интересных штук вокруг и внимание любящих родителей —
вот и всё, что ему нужно для счастья. Но это нынче совсем
не в ходу, не то что китайские няшные игрушки, сделанные
по американским тв-передачам.
Роды для витавших в облаках будущих мам — это событие,
жёстко опускающее их на землю. Многие на Радуге не хотели
бы рожать ребенка в клинике, страшась стерильной обстанов-
ки с ярким до рези в глазах освещением и бесцеремонностью
врачей. Пустят ли любимого присутствовать при родах? Будет
ли акушерка хоть иногда смотреть матери в лицо? Отдадут ли
ей ребёночка после рождения, чтобы приложить к груди, или
229

же мамочке самой будет не до того, потому что её заставят
согласиться на эпидуральную анестезию?
Хотя эти кошмарные сценарии постепенно уходят в про-
шлое по мере того, как западная медицина расширяет
свои границы, большинство радужных беременных женщин,
скорее всего, по-прежнему будет выбирать полностью на-
туральные методы: эфирные масла и успокоительные микс­
туры из Цветов Баха, песни хопи и  тибетские благовония,
рефлексотерапия и  привычная домашняя обстановка как
нельзя лучше подойдут для того, чтобы привести в  этот
мир новую жизнь.
230
К сожалению, желание окружить себя гармонией и  ую-
том иногда идёт рука об руку с откровенным невежеством,
опасным для жизни. Может, родить у  себя в  типи высоко
в горах и волшебное переживание, но любая опытная пови-
туха знает, как важно иметь возможность быстро добраться
до больницы в  случае осложнений. Звучит банально, но
когда у ребёнка обвитие пуповиной, ему требуется помощь
врача-акушера, а не шамана. Сомневаюсь в наличии каких-
либо исследований младенческой смертности в  Радужной
Семье, но я понаслушался предостаточно страшилок, чтобы
увериться в том, что с этим всё плохо.
Сложности начинаются по мере того, как дети подрастают
и всякие уполномоченные лица по месту жительства начинают
интересоваться, когда же малыш пойдёт в школу. Я наблюдал
многочисленные случаи, когда убеждённым кочевникам при-
ходилось завязывать с  путешествиями, как только их дети
достигали возраста четырёх-пяти лет. Конечно, остаются ка-
никулы, но вся эта тема со школой и зарабатыванием денег,
чтобы обеспечить детей всем необходимым, подразумевает,
что немногие семьи смогут крутиться в радужном круговороте
подолгу. На дорогах встречаются и матери-одиночки со сво-
ими детьми, но, не считая немногих совсем уж безбашенных
искательниц приключений, большинство из них, как правило,
получают щедрую поддержку от служб социальной защиты
у себя на родине.
Привозить детей на Радугу может быть накладно (авто-
стоп на дальние дистанции больше не вариант), и  сборы
тоже займут куда больше сил, чем просто сунуть в  ги-
тарный чехол спальник, а  в  карман  — пакетик арахиса.
Родителям, конечно, можно брать на радужной кухне еду
231
для своих чад, но вот сырая морковка и горстка проросших
бобов — это не то, что успокоит плачущего ребёнка.
Я часто смотрю на родителей на Радуге и удивляюсь, как
они справляются. Когда светит солнышко и детишкам мож-
но резвиться по лесу, вся территория Радуги превращается
в  одну большую игровую площадку. Не надо волноваться
из-за машин, все вокруг посматривают за  детьми и  в  слу-
чае необходимости придут на помощь. Можно разводить
костры, наблюдать за животными и дурачиться с весёлыми
взрослыми.
Но когда идёт дождь и  один из твоих детей валяется
в  палатке с  температурой, а  у другого понос, и  его нужно
отвести в шит-пит, но одёжка никак не высохнет над костром
у соседей в типи, да ещё и кончились все печеньки — тогда
уже терпение родителям нужно поистине ангельское.
В отсутствие раковины, отопления и стиральной машины
уход за ребёнком, особенно маленьким, на Радуге может
стать серьёзным испытанием. Молодые родители старают-
ся держаться поближе к  своим фургонам, где у  них всегда
под  рукой всё необходимое. А  вот когда дети становятся
постарше и начинают убегать на целый день играть со сво-
ими друзьями, появляясь только на food  circle, чтобы по-
есть и  “отметиться”, приезд на Радугу, наоборот, большое
облегчение для родителей. Конечно, они всё равно бес-
покоятся, как бы дети не заблудились в  лесу без курток
и  фонариков,  — в  таком случае придётся их панически
разыскивать поисковыми группами среди ночи,  — но всё
равно у родителей, если можно так выразиться, наступают
каникулы, и они могут наконец позволить себе расслабиться
и поиграть на гитаре.
232
Хотя и  не то чтобы они совсем
свободны.
— Стоило мне разговориться
с  молоденькой сестрёнкой из  Ав-
стрии, как мои дочки высунули
головы из палатки, назвали меня
папой, и  момент был как-то упу-
щен…  — рассказывал мне отец-
одиночка с  двумя детьми, жалу-
ясь на  тяготы и  лишения своей
сексуальной жизни.
Когда дети в первый раз приезжают на Радугу, им может
понадобиться несколько дней, чтобы привыкнуть. Сообра-
зительные родители запасаются про чёрный день мешка-
ми ништяков, но в остальном детям приходится свыкаться
с  мис­кой овсяной каши вместо яичницы с  тостами на за-
втрак, а также с пенкой и спальником вместо удобного ма-
трасика и пухового одеялка по ночам, с кружащими совсем
рядом пчёлами, пауками, которые ползают по спине, и слиз-
нями, заползающими в незакры­тую палатку. Но, поскольку
там полно других детей, с  которыми можно играть, они
вскоре начинают отрываться по полной и окунаются в такую
свободу, о какой дома и меч­тать не могли.
Подростковый возраст на Радуге приносит новые труд-
ности. Подростки уже выросли из нескончаемых сражений
на палках и плетения венков, но ещё не доросли до взрослых
разговоров и  заигрываний на солнышке, так что мало кто
из них охотно едет на Радугу. Одной только перспективы
лицезрения своих родителей, купающихся голыми в  реке,
бывает довольно для того, чтобы их отвадить: им трудно
233
забыть, что хоть на Радуге это и нормально, в других местах Но, пусть на следующий день девочки и были рады вер-
такое поведение равносильно социальному самоубийству. нуться к  нам на “большую землю”, ту ночь они на самом-
Но несмотря на все трудности, Радуга дарит детям при- то деле пережили на удивление хорошо: оказывается, пе-
ключения, которые запомнятся им на всю жизнь. Финскую ред  этим они как раз весь день строили шалаш из веток
Еврорадугу 2010 со всех сторон окружали озёра, усеянные и листьев, которые им удалось насобирать. Когда началась
необитаемыми островками, на которых разве что какие- буря, девочки прибились друг к  дружке в  шалаше и  всю
нибудь медведи залегают на зимнюю спячку. В зеркальных ночь рассказывали истории, в тепле и сухости.
водах отражались бесконечные сумерки лета, а прогулка на Кое-где в Вавилоне то, что мы отпустили детей в поход
лодке была единственным способом хоть немного передо- одних, может быть расценено как безответственное остав-
хнуть от комаров. ление малолетних в  опасности. И  дать повод социальным
Банда девчонок от семи до тринадцати лет отпросилась работникам вмешаться и поставить вопрос, в состоянии ли
у  родителей на несколько дней на такой островок посреди такие родители позаботиться о своих детях.
озера, около двухсот метров в длину и не более ста метров Но им же было так классно! Какими они чувствовали
в самом широком месте, — настоящий рай для юных робин- себя самостоятельными, как гордились собой! Разве можно
зонок. Там можно было сидеть у воды на камнях, а деревьев лишать их такого опыта?
было достаточно, чтобы обеспечить тень и  некоторое коли-
чество дров. Девочек доставили на остров на лодке со спаль-
никами и сумками с хлебом, сыром, фруктами и шоколадом
и оставили там одних, чтобы они могли испытать одно из са-
мых невероятных приключений в своей жизни.
На следующий день мы навестили их с  одной из мам
на  байдарке, и  хотя они и  оценили нашу заботу, было со-
вершенно ясно, что они не могут дождаться, когда же мы
свалим и дадим им вернуться к своим делам. Однако вече-
ром того же дня, откуда ни возьмись, налетела гроза с таким
свирепым ветром, что у  нас посрывало тенты, и  ливень
моментально вымочил всех до нитки. Мы с ужасом думали
о девочках на острове, представляя, какой на берегу бушу-
ет ветер, мотая деревья, — а у них ведь даже нет палатки,
чтобы укрыться от дождя.

234
 ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Радужный
мир
 психи
В
радужный братишка.
есь мир — это Радуга, просто об этом ещё
не знают!”  — сказал мне один бывалый
Но обойди main circle — и  едва ли найдёшь хотя бы
двух человек, которые полностью сойдутся во мнениях,
что же такое Радуга. Для кого-то мы и  есть то самое
“племя всех цветов Радуги”, которое образовалось, со-
гласно пророчествам, чтобы изменить мир. Для других мы
просто разношёрстное сборище людей, которые пытаются
жить с распахнутыми настежь сердцами. Но во что бы мы
ни  верили и  в  который бы раз ни видели друг друга, —
в первый или в двадцать первый, — когда мы собираемся
вместе в пустынях или лесах, в горах или на пляжах, мы
все знаем одно: мы — Радужная Семья.
На Радуге отношения складываются на совершенно дру-
гом уровне. Это обычное дело — неделями общаться с кем-
то, так и не выяснив, чем он занимается у себя дома и есть
ли вообще у  него дом. Кем ты работаешь  — последний
вопрос, который тебе здесь зададут. Какой-нибудь человек
открывает тебе душу, вы вместе плачете и  смеётесь, воз-
итесь с его детьми, расстаётесь с заветным увидимся через
пять минут1  — и  никогда больше не видитесь. Радуга
состоит из миллионов мгновений, в  которые, как говорят
1 Радужное прощание, из серии “доброе утро”
238
в  Индии, что не с  нами, то где-то ещё, а  что где-то
ещё, того всё равно что нету.1
Когда Радуга кончается, большинство из нас возвра-
щается к  своей жизни в  Вавилоне. Время от времени мы
можем вписывать у себя радужных или сами у них вписы-
ваться, — но это два слишком разных мира. На Кругу у нас
общий хлеб, но не общие банковские счета. На празднике
вокруг main fire мы все как единое целое, но мы не съез-
жаемся вместе жить. И  всё же, стоит нам столкнуться
на  улице или где-нибудь на дороге, непременно повеет
таким знакомым теплом от того, что встретил родственную
душу — человека с Радугой в сердце.
Не все радужные сплошные мечтатели. Среди нас есть
и циники, и активисты, и воины духа, и просто “туристы”.
Одни просиживают ночи у костра, играя музыку, и никогда
им не удаётся поспать до рассвета; другие до восхода солнца
успевают час поделать йогу. Прогуляться вдоль Круга — это
как пройти через весь спектр возрастов, индивидуальностей
и биографий; однако же мы все здесь, чтим старые добрые
1 “What’s not here is elsewhere and what’s elsewhere is nowhere”— искажённая
цитата “Whatever is here, is found elsewhere. But what is not here, is nowhere else”
из искажённой переводом первой книги бесконечного индийского эпоса “Махаб-
харата” (1/62/53). Русский перевод, который мне удалось найти, искажён уже со-
вершенно неузнаваемо,— посему перевожу от себя: “Что бы ни было здесь, суще-
ствует где-то ещё. Но чего здесь нет, того и не существует”. Автор интерпретирует
высказывание в  контексте особенности человеческого восприятия, для которого
по-настоящему реально лишь то, что он непосредственно видит перед собой; и чем
ярче то, что человек видит и переживает, чем это событийное пространство обо-
собленнее, тем реальнее для него этот конкретный мир в настоящем. Тогда как сама
цитата, похоже, представляет собой некую метафору абсолютного изобилия, су-
ществующего в конкретной точке. Здесь и далее примечания ningreen.
239
радужные традиции и  радуемся жизни. Единство непохо-
жих — вот что мы такое.
Во многих отношениях Радуга — пространство для рас-
крытия нашего потенциала; высокие духовные истины,
о которых мы читаем и слышим, на практике применяются
с  трудом, поскольку в  мире выживания и  компромиссов
толку от них немного. А  на Радуге нам словно бы даётся
этот шанс: жить согласно высшим законам, слушать сердце
и превращать вселенскую любовь из абстрактного понятия
в реальность.
Я почитал писания основных мистических традиций
мира, и в них во всех утверждается что-то вроде того, что,
в каком-то смысле, все мы в конечном счёте — одна и та же
личность. Мы все вынуждены наполнять свои лёгкие воз-
духом, а желудки — едой, и таким образом мы становимся
жертвами иллюзии, будто бы существуем по отдельности,
но по сути нет никаких “меня” и “тебя”, а есть только “Я”
и  “я”. И  в  том, что на Радуге многие стараются жить, как
будто так и есть, нет никаких сомнений.
Во всю историю человечества одним из самых страшных
наказаний было исключение из общества, отлучение от
церкви, изгнание. Что такое стыд, в  конце концов, как не
страх, что тебя отвергнут, откажутся от тебя, лишат любви?
За все мои годы странствий по миру я ни разу не попадал
в более доброжелательную и участливую атмосферу, чем на
Радуге, куда можно прийти таким, какой ты есть, — и тебя
примут в Семью.
Тем не менее, святых на Радуге очень мало. Несмотря
на самые благие намерения, мы такие же люди, как и все,
и  наши высокие идеалы немедленно проходят проверку,

241
стоит лишь нам столкнуться с  некоторыми личностями,
которые существуют в  слабом соприкосновении с  нашим
племенем — и даже с собственным рассудком.
Бывает, что заканчивается это судом Линча. Братишку,
который заманивал сестрёнок в лес (а потом не отпускал),
выписывали с Финской Европейской Радуги — и зрелище
это было не из приятных. Его гнали целой толпой, отвеши-
вая пинки и затрещины, а некоторые даже хотели избить
его для верности, чтобы он уж точно не вернулся. Он,
конечно, ловко придумал: ведь фактически он на девушек
не  нападал, а только держал некоторое время, пользуясь
тем, что сильнее, так что ему нельзя было ничего инкри-
минировать. Но накануне ночью видели, как он сидел
на  опушке леса с горящей головнёй в руке, как полный
дебил, — и это в самое жаркое лето за всю историю Фин-
ляндии, когда совсем рядом через границу в России буше-
вали лесные пожары, — и даже малейшую угрозу поджога
власти воспринимали всерьёз.
Полиция, правда, отказалась соваться на Радугу и насто-
яла на том, чтобы мы сами вывели его к ним, к началу глав-
ной дороги. Упомянутый ненормальный братишка, едва
завидев полицейскую форму, рванул через лес. Полиция
погналась за ним с  собаками, и  как только его поймали,
он был отправлен в психиатрическое отделение больницы
для наблюдения.
Три дня спустя он снова припёрся на Радугу, улыбаясь
во весь рот. Во время обследования он вёл себя паинькой,
и  хотя вообще-то его собирались передать в  посольство
его страны для возможной репатриации, он просто свалил
оттуда и  автостопом вернулся на Радугу. В  последующие
242
недели его выписывали снова, и  снова, и  снова, пока по-
лиция не решила наконец, что он таки представляет угрозу,
и  прислала наряд, чтобы насильно убрать его с  Радуги
и депортировать.
Участь одной проблемной личности поглощала всё наше
внимание и  силы, разобщала и  невероятно выматывала
нас всех. Одни утверждали, что ему нужна была исцеляю-
щая любовь, в  то время как другие считали его эгоистом
и  манипулятором, который рассчитывал попользоваться
радужной добротой. Каким-то образом вся эпопея с  его
выписыванием напрягала сильнее, чем само то, что он
тут болтался.
На Радуге, где рады всем и  где нет главных, это веч-
ный больной вопрос: надо ли выписывать, и  если да, то
каким образом. В целом все согласны, что, когда человек
становится физически опасен для других, он должен уйти,
но всё равно полагается принять на этот счёт консенсус, —
а  для этого надо собрать Круг и  начать обсуждение. Вот
только к консенсусу оно не придёт. Сторонники того, что-
бы оперативно собрать отряд вигилантов1 и  вышвырнуть
этого человека, встречают оппозицию в лице приверженцев
мирного урегулирования, которые настаивают на том, что
любую проблему можно решить с любовью и участием.
1 Вигиланты — персоны или группы, целью которых является преследование
лиц, обвиняемых в настоящих или вымышленных проступках и не получивших за-
служенного наказания, в  обход правовых процедур. Хотя их жертвами нередко
становятся настоящие преступники, вигиланты могут иметь собственные пред-
ставления о том, что называть преступлением. Группы и отдельные граждане, по-
могающие властям в преследовании преступников, не считаются вигилантами, если
они не устраивают самосуд. В противном случае вигиланты сами становятся пре-
ступниками в глазах закона. Из Википедии.
243
 Желающие устранить нарушителя спокойствия возража-
ют, что это же безответственно — допустить, чтобы заведомо
опасный субъект не только продолжал портить настроение
всей Радуге, но и потенциально мог нанести кому-то непо-
правимый вред. Мы приехали сюда, чтобы спокойно пожить
месяцок на природе и открыть души свету, а не чтобы нас
терроризировал какой-то психопат с ножом. Бывает, что не-
большая компания просто идёт выпроваживать виновника
со всеми манатками до автостоянки  — и  там ему говорят,
что ему пора. В случае, если он вернётся, постараются свя-
заться с  его семьей, если она у  него есть, или  — если это
не удаётся  — с  посольством его страны. В  самом худшем
случае пара братишек из разряда “а-мы-пожОсче” физиче-
ски вышвыривает чувака, создающего проблемы.
Такой подход многих радужных просто убивает. “Если
мы будем так поступать, — причитает народ, — то чем же
мы лучше Вавилона, где людей за нарушение правил на-
казывают и сажают в тюрьму?”
Мне рассказывали об одном случае в хиппи-коммуне, где
парня из Восточной Европы обвинили в том, что он изнаси-
ловал женщину в лесу. Разозлившиеся братишки схватили
его, отмутузили, а потом заперли в машине и стали решать,
что с ним делать — позвонить в полицию или просто пере-
ломать ему ноги, чтобы он больше сюда не вернулся? И тут
на это столпотворение прибежала одна из основательниц
коммуны Земли-Матушки, женщина, которая в свои пять-
десят ходила голой в  любое время дня и  ночи. Чтобы вы
понимали, что это был за человек: за ней раз видели, как
она отыскала у себя в волосах какую-то крошечную тварь,
осмотрела сочувственно и сунула обратно.
244
“Стойте! — закричала она. — Этому человеку нужна лю-
бовь!” Она растолкала мужчин, открыла машину и забрала
насильника к себе в типи пожить на пару недель. Я не знаю,
была ли такая мера уместна или эффективна, но вот в ис-
кренности и  самоотверженности этой женщины никто бы
не  усомнился. Как знать, может, это действительно был
первый раз, когда ему подарили любовь и привязанность. Не
исключено, что это была та самая встреча всей его жизни,
единственная и неповторимая.
Радужные истории кишат примерами проблемных лич-
ностей, у которых единственный метод получения внима-
ния — это враждебность и деструктив. Отчаянно нуждаясь
в любви, они вызывают ненависть. Пусть это и не помогает
им завести друзей, но зато все только о  них и  говорят.
Есть такие братишки (почти всегда это мужчины), кото-
рые переворачивают котлы с  едой, орут и  вопят, ломают
инструменты и расшвыривают ногами угли от кост­ра, так
что искры летят всем прямо в  лицо. Может показаться,
что они не в  себе, но обычно это далеко не так: в  конце
концов, они же проехали сотни километров, чтобы попасть
на Радугу, руководствуясь невнятным маршрутом на карте,
которую сами же загрузили из интернета... так какие же
они сумасшедшие?
Часто справиться с  этой проблемой под силу только
женщинам. Я  повидал таких ребят, которые вопили и  ма-
терились, угрожали людям и затевали драки с любым бра-
тишкой, который просто попытается их успокоить, — только
затем, чтобы беспомощно разрыдаться, когда сест­ рички
обступят его и все вместе обнимут. Такие моменты на Радуге
и  становятся самыми памятными, когда ни что иное, как
245

старая добрая любовь помогла в корне изменить ситуацию,
которая, казалось бы, совершенно вышла из-под контроля.
И ещё я  видел, как рычащие, агрессивно настроенные
мужчины мгновенно делаются шёлковыми, стоит какой-
246
нибудь строгой седеющей сестрёнке резко подойти к ним
и  хорошенько отчитать. Мы редко узнаём предысторию
этих задир — какие ужасы им приходилось терпеть в детст­
ве и  какой жизнью они живут сейчас. Часто всё, что им
нужно, — это фигура матери, которая внушит им, что они
могут и должны снова стать хорошими.
— Здесь хватает людей, которые знают, как это лечить,
которые работают с  такими вещами у  себя дома,  — до-
казывал мне один братишка после того, как мы выписали
этого горе-поджигателя в  Финляндии.  — Просто всем
хочется в  отпуске отдохнуть. Не будь его, так всё равно
же другой найдётся.
Одним из показателей здоровья общества можно счи-
тать количество людей, которые в  него не вписываются.
Если в  стране высокий процент населения содержится
в  тюрьмах, психушках, живёт на улицах или находится
на  медикаментозном психиатрическом лечении, так или
иначе это указывает на наличие глубинных проблем в куль-
туре этой страны. Существует также масса людей, которые
не настолько опасны или неадекватны, чтобы лишать их
свободы, но которые нигде не приживаются. Точно также,
как лагеря активистов каких-нибудь движений или сквот-
коммуны, Радуга часто становится некоей негласной соци-
альной службой для тех, у кого нигде больше не получается
контактировать с людьми.
Но на Радуге их нельзя немедленно выделить, пото-
му что грань между эксцентричностью и  сумасшествием
там довольно тонка. На самом деле радужная атмосфера
настолько расслабленна и  непринуждённа, что наблюдать,
как психика человека в течение Радуги постепенно “раскры-
247
вается” — совершенно обычное дело. Кто-то просто шизофре-
ник в пограничном состоянии, которое переходит в паранойю
и бред, когда он пренебрегает врачебными предписаниями.
Для других свобода и открытость самовыражения на Радуге
становятся опасным водоворотом. Они почему-то тонут в той
же воде, в которой остальные держатся на плаву.
Когда человек начинает целыми днями говорить сам
с собой или вдруг решает, что все читают его мысли, часто
дело просто в том, что он потерял все точки опоры. И если
в  обычной жизни ему помогали стоять на ногах друзья
и  близкие, то на Радуге границы его реальности никто
не стережёт. Ведь там можно выкраситься в  синий цвет,
вымазать лицо навозом и  ходить так голым, изображая
курицу,  — и  худшее, что может случиться, это что никто
не захочет сидеть с тобой рядом на food circle.
Может, он забывает поесть, и  привычка спать тоже от-
ходит в  прошлое, и  так его всё несёт и  несёт, а  в  глазах
разгорается лихорадочный блеск. Он начинает всюду видеть
знаки и чудеса, находить скрытый смысл в каждом случайно
услышанном слове или обрывке песни, пока наконец не при-
дёт к безошибочному выводу о том, что он и есть Мессия,
который пришёл нас всех тут спасти! Или что весь мир  —
лишь плод его воображения. Сон солипсиста.
Радуга  — это любящее, заботливое коммьюнити, где мы
живём сообща и помогаем друг другу, — но при этом на Ра-
дуге люди отвечают за себя сами. Хотя и консультирование,
и лечение здесь бывают вполне доступны, никому, конечно
же, не охота жертвовать тремя солнечными неделями отдыха
ради того, чтобы нянчиться с каким-то персонажем, который
решил слететь с катушек. Впрочем, я знаю одну сестрёнку,
248
почти всю свою Радугу в  Турции посвятившую братишке,
которого все считали очень стрёмным, если не опасным:
— Я многому у него научилась, правда! И знаешь, нам-
то с  ними только иногда приходится жить, да и  то пару
недель, — а они с собой живут всегда!
Вот это и  есть то сострадание, из-за которого я  снова
и снова приезжаю на Радугу.
Бывает, что на Радуге у людей крыша съезжает, а как
только они возвращаются в общество, — снова встаёт на ме-
сто. На Финской Радуге было как раз два таких образчика:
первым был братишка, с которым я познакомился ещё на
сид-кэмпе, и который, хотя у него всегда было какое-то
маниакальное чувство юмора, казался вполне отдающим
себе отчёт в своих поступках; однако спустя несколько
недель, в постоянном дневном свете скандинавского лета,
он совсем перестал спать — и впал в помутнение. Он бре-
дил не переставая, как запись в ускоренном воспроизведе-
нии, а в один прекрасный день подошёл ко мне и спросил
на полном серьёзе:
— Скажи-ка, Томми, а ты не думаешь, что ты — дьявол?
Я снова встретил его на Радуге через год и, понаблюдав
день-два с безопасного расстояния, заметил, что теперь он
стал намного спокойнее; когда же я спросил его, помнит ли
он, что говорил в прошлом году, тот настойчиво отпирался:
— Я? Нет-нет, ты что-то не то подумал.
Вторым был иранский братишка, который вышел голым
в центр Круга на вечернем food circle, что-то громко кри-
ча. Финны, вежливые по природе своей, призвали всех
угомониться и обратить внимание на оратора. Этот пропо-
ведник с  волосатой задницей начал распространяться на
249
тему мира и любви, свободы и гармонии, — а когда люди
потеряли интерес и вернулись к еде, восторженность в его
голосе сменилась на раздражение и злость.
Так случилось, что месяц спустя я  ехал стопом через
Данию  — и  столкнулся с  ним на улице: он был одет,
как полагается, и толкал перед собой коляску с ребёнком.
Он обрадовался мне, как родному, и предложил мне ключи
от своей квартиры, поскольку сам как раз уезжал на вы-
ходные. Семейный, домашний человек, в  Финляндию он,
оказывается, просто поехал отдохнуть от нормальности,
как в  отпуск, уповая на то, что там можно будет есть два
раза в день и греться у костра.
Я вспоминаю себя в двадцать один год: в этом нежном
возрасте я жил в Индии и принимал слоновьи дозы ЛСД,
заправляясь для всенощных сейшенов с танцами на пляже
в  лунном свете и  под музыку волн. Я  открыл для себя
непостижимые измерения танца. Психоделические пло-
скости, в  которых моё тело, казалось, взаимодействует
с колебаниями волн Вселенной. Пространство, в котором
мысль напрямую транслируется в движение, в обход слов.
Беда была в том, что я стал позволять этим лунным сей-
шенам выплёскиваться в мою дневную жизнь. В кафе и в до-
мах у  людей в  Гоа я  обводил узоры в  воздухе руками или
пальцами, двигаясь в квантовом ритме, — ведь в чём же ещё
быть сути Реальности, как не в едином Космическом Танце?
“Ты делаешь руками что-то очень стрёмное!”  — вы-
сказал мне кто-то наконец. И хотя я был возмущён таким
неуважением к  моей сакральной хореографии, я  всё же
задумался, действительно ли оно мне надо  — спонтанно
танцевать без музыки в  общественных местах. Я  пришёл
250
к пониманию, что как бы я ни угорал в своей личной все-
ленной, высаживать других совсем ни к  чему,  — и  начал
сбавлять обороты.
Невменяемые обычно уезжают последними. Если вы
нарисуетесь на Радуге под конец, у вас может сложиться
впечатление, что народец там немного с приветом. В од-
ном живописном уголке в горах Швейцарии Радугу хотели
продлить на всё лето, но, как я потом слышал, этот план
не совсем удался:
— Под конец психов стало больше, чем всех остальных, —
рассказывала мне одна сестрёнка, качая головой.  — Как
будто мы там были только затем, чтобы готовить еду на всю
психушку.
Но в то время как для одних Радуга представляет удоб-
ную возможность на месяцок сбросить бремя нормальности
и не умереть при этом с голоду, у других психическая не-
устойчивость может всерьёз усугубиться. Помню, на моей
первой Радуге в  Израиле я  был в  составе последнего
“костяка” из двадцати хиппи, которые ещё оставались
в пустыне после того, как все разъехались. Одна девчонка,
блондинка лет двадцати с отсутствующим взглядом, стала
разгуливать топлесс  — вообще-то для Радуги в  этом нет
ничего такого, но вот в  Израиле сие было не принято,
отчасти из-за присутствия в лагере бедуинских мужчин.
Один из бедуинов действительно начал было вокруг
неё увиваться, не смея поверить в своё счастье, когда она
позволила ему себя поцеловать. Но даже и  его, казалось,
несколько смущало отсутствующее выражение её лица,
и  он в  конце концов отстал от неё. Когда пришло время
сворачивать лагерь, мы позаботились о том, чтобы отпра-
251
вить её домой с кем-то на машине, и надеялись, что после
встречи со своей семьёй она придёт в себя.
Однако я слышал потом, что вскоре она вернулась за  по-
терянным платком, который внезапно оказался очень для
неё важен. Она добралась автостопом до ближайшего
кибуца,1 после чего пешком ушла в  пустыню приблизи-
тельно в том направлении, где несколько сот хиппи стояли
лагерем неделю назад. Долгие часы она брела через пыль
и скалы, пока наконец не вышла к египетской границе.
Могу себе представить горстку молодых египетских
солдат, потеющих на своём дурацком посту в  пустыне,
на слепящем солнце, из-за которого расплывается маревом
горизонт. И  вот один из них видит её в  бинокль, щипает
себя, дабы убедиться, что это не сон, и взывает к Аллаху
о  защите (или возносит благодарности), а  этот непости-
жимый мираж становится всё ближе: явление высокой
блондинки, идущей сквозь пески; её юбки развеваются,
прекрасные груди рдеют на солнце… да от такого курить
траву можно бросить.
В том случае солдаты были очень добры к  ней и  по-
звонили израильтянам, чтобы сообщить, что одна “ихняя”
заблудилась...
1 Современный кибуц — это небольшой посёлок, в котором проживают люди,
организовавшие свою жизнь на принципах совместного владения собственностью,
равенства и соучастия во всех сферах производства и потребления, а также в по-
мощи новоприбывшим при их интеграции в израильскую жизнь.
252
исцеление
В
добавок к тому, что твой рассудок на Радуге
проверяется на прочность, тело тоже очень
даже может заболеть. В  отсутствие ванной комнаты люди
могут не мыть руки по нескольку дней, гигиена на кухне
бывает под большим вопросом, а в такой кучности, как все
мы там живём, разнести микробов ничего не стоит. Мой
опыт, однако, показывает, что если ты заболел на Радуге,
хуже всего то, что все тебя пытаются лечить. Помню, меня
раз подкосил какой-то вирус, и  я был едва в  состоянии
пройти пятьдесят метров без передышки. Когда я медленно,
но верно полз по тропинке в  направлении шит-пита, один
братишка обратил внимание, как я привалился к пригорку,
запыхавшись. Он спросил:
— Ты заболел?  — я  кивнул, он нахмурился, мгновенье
раздумывая, — и вдруг спустил с себя штаны. — Я покажу,
что тебе поможет — там ничего сексуального!
Он начал мочиться, а  затем подставил сложенные ков-
шом ладони:
— Берёшь не первую часть мочи и не последнюю, а сред-
нюю порцию, понял?  — слабый и  беспомощный, я  посмо-
трел, как он выпил, радостно причмокнув, свою мочу, и всё
как следует понял: не важно, как плохо ты себя чувствуешь,
кто-то всегда может прийти и сделать ещё хуже.
В другой раз, на Европейской Радуге в  Италии, заряди-
ли такие дожди, что першение у  меня в  горле переросло
253
в  обширную лёгочную инфекцию, которая измучила меня
и  вытрепала мне все нервы. Согреться и  обсохнуть было
невозможно, и  кашель часто не давал мне спать по ночам.
Одна сердобольная сестрёнка заставляла меня каждый день
съедать тарелку сырой моркови с коричневым сахаром, убеж-
дая меня, что мне это поможет, если я буду в это верить
(отсутствие эффекта было, естественно, результатом моего
скептицизма). Ещё один братишка, изучавший акупунктуру,
неистово тёр мне шею кристаллами и уже собрался было вты-
кать в меня иголки — пришлось напомнить ему, что вообще-
то по традиции сначала спрашивают согласия пациента.
Безусловно, это личное дело каждого  — выбирать то
лечение, которое он считает для себя лучшим, но порой
у любителей альтернативной медицины напрочь отсутствует
понимание пределов её возможностей. Я слышал, как на од-
ной Радуге сестрёнка прибежала на кухню, задыхаясь, чтобы
спросить там, знает ли кто-нибудь рейки. Кто-то получил
сильный ожог, и первым, что пришло ей в голову — вместо
того, чтобы бежать за водой, искать доктора или вызывать
скорую — было: ему нужна вселенская энергия! К счастью,
там были израильтяне, которые переключились на армей-
ский режим, немедленно спустили пострадавшего с  холма
и отвезли в больницу.
Иной раз доходит до грустного. Я знал одного братишку,
который везде ездил с  двумя собаками, и  они были ему
роднее, чем дети для некоторых родителей. Он даже возил
с собой фотографии, как они первый раз едят из миски ещё
щенками. И вот в последнее время у него пошли какие-то
тёмные высыпания на руках, но вместо того, чтобы сходить
к  врачу, он пробовал лечиться разными композициями

255
эфирных масел. А  я сразу подумал, что он, скорее всего,
просто подцепил паразитов от своих собак, с которыми он
спал, ел и жил в одном маленьком типи.
Целителей на Радуге  — чуть ли не каждый второй. Все
как один практикуют рейки, массаж, ароматерапию или
чакральное исцеление. Книжки по сыроедению, аюрведе
и  шаманизму не выпускают из рук. На каждом food circle
можно слышать пространные дискуссии на тему того, ка-
кие продукты и  в  каком сочетании полезны для здоровья.
Да и значительное количество семинаров посвящены тому,
как быть здоровым самому и лечить других.
Даже песни у костра втирают нам ту же тему:
“Боже, спасибо за бабочек,
Спасибо тебе за бабочек,
Они исцеляют, они исцеляют,
Они исцеляют нас всех.”
До того, что аж крикнуть хочется: да с  каких это пор
мы больны?
На это тебе могут ответить, что раз мы живем не в любви,
значит, нам есть что исцелять: подавленный гнев, непере-
житое горе, зависимости  — нам есть над чем поработать.
А кто-то скажет, что всего не прорабатаешь, всегда всплы-
вёт что-нибудь новенькое, так что исцеление  — это путь
длиною в жизнь.
Для многих Радуга — это часть программы по приведению
своей жизни в  соответствие со своими представлениями.
Тело для них  — это храм, который пусть и  пребывал в  не-
котором запустении до настоящего момента, но нисколько
256
не утратил ни святости, ни потребности во внимании. И если
все болезни начинаются в сердце, то где ж ещё исцеляться,
как не на Радуге?
Правда, циник бы заметил, что в этой области люди слиш-
ком уж над собой трясутся. Современное нашествие книг-
самоучителей и всяких само-терапий, по ходу, неразрывно
связано с  возросшим уровнем нарциссизма. Что касается
бесконечного маниакального самокопания, то тут ипохон-
дрия уступает, пожалуй, разве что астрологии. “Больной”
получает внимание и сочувствие, в то время как “целителю”
достаются престиж и признательность. Встреча нуждающе-
гося с нужным — это брак, совершённый на небесах.
К тому же, теории, которые можно услышать на Радуге,
грешат вопиющим отсутствием фактов.
— Окисляется только витамин С! — тихо засмеялся один
студент-медик на food circle, когда повар объявил, что ово-
щи для салата сегодня будут раздавать ненарезанными,
потому что иначе все витамины испарятся. Я, признаться,
всегда рад добавить в свою коллекцию комментарии врачей
на то, что они слышат на Радуге; одна врач из Франции
так и  прыснула со смеху, когда услышала, как кто-то опи-
сывал свой массаж как лопающий пузыри целлюлита,
скопившиеся в костях. Ещё один врач разъяснял для особо
упёртых, что если зола и стерильна, то это никак не делает
её антисептиком, и есть более подходящие вещи, чтобы об-
работать порез.
По крайней мере, на Европейской Радуге точно всегда
есть healing area с  медицинским типи, а  среди радужных
выискиваются один-два врача, которые следят за ситуаци-
ей. В  медицинском типи хранятся общественные запасы
257
трав, стерильных перевязочных материалов, болеутоляющих
средств, антигистаминных препаратов и  других полезных
медикаментов. Люди, которые заболели, могут прийти и про-
консультироваться с  врачом, отдохнуть у  костра и  попить
чаю. И хотя врачу(ам) тоже хочется побыть на каникулах, они
всё равно считают своим призванием вытаскивать клещей,
лечить инфицированные порезы и  выдавать таблетки при
аллергических реакциях.
Их присутствие на больших Радугах — это спасение. Если
несколько тысяч людей тусят вместе целый месяц, немед-
ленная медицинская помощь  — как манна небесная, когда
дело доходит до таких вещей, как ожоги от костра, вспышки
гонореи как следствие этой самой свободной любви, череп-
но-мозговые травмы в результате падений бревён плохо про-
думанных построек, отравление не теми грибами, глубокие
раны от топора при рубке дров, сильный жар, приступы
астмы и  неведомые инфекции, вызывающие распухание
конечностей. Ибо, хотя Природа нас и любит, но она же нас
порою губит.
На Португальской Радуге 2011 одну сестрёнку кто-то уку-
сил — то ли водяная змея, то ли скорпион, — и рука у неё
стала распухать с  пугающей быстротой. Мы отвезли её
в  ближайший город, и  как только врач глянул на посине-
ние кожи, то сразу же настоял на том, чтобы отправить её
в больницу на машине скорой помощи. Целыми днями она
лежала под капельницей в палате с круглосуточно работа-
ющим телевизором, что и рядом не стояло с отвисанием на
лесном тусыче хиппи.
Я на пару дней ушёл в  увольнение с  Радуги, чтобы на-
вещать её в  больнице, пока не выпишут. Ночевал я  в  пар-
258
ке на картонных коробках, а  днём убивал время тем, что
по  приколу расспрашивал медсестёр, что же нам делать,
если вся питьевая вода на Радуге окажется заражённой.
Они позакатывали глаза, когда я радостно сообщил им, что
у нас никто не согласился бы добавлять в баки с водой йод.
Хотя народ и признаёт преимущества западной медици-
ны в некоторых случаях, в целом на Радуге она пользуется
весьма скверной репутацией. Сколько раз я  слышал, что
холодный, редукционистский подход, основанный на  ис-
следованиях, которые заказывают промышленные корпо-
рации, никак не может претендовать на понимание тако-
го сущностно целостного явления, как здоровье. Вавилон
хочет заставить тебя поверить, что твоё здоровье зависит
не  от  тебя, а  от работы профессиональной элиты, что бо-
лезнь обусловлена произвольным распределением сбоящих
генов, а  не подавленными эмоциями, что твои тело и  дух
не властны над собственным исцелением, но должны под-
вергаться бомбардировке антибиотиками и  лекарствами,
изменяющими сознание.
И неудивительно.
Мы живем во времена, когда крупные фармацевтические
компании фактически подсаживают на аптеку широкие слои
населения, создавая такую информационную среду, в которой
любое отступление от “нормального” поведения считается
нарушением и  показанием к  лечению. Врачей подкупают
бесплатными обедами, подарками и  даже отпусками, чтобы
они прописывали пациентам новейшие на рынке препара-
ты. Сходи на приём  — и  общий терапевт уделит тебе всего
несколь­ко минут своего времени, совершенно не интересуясь
тем, что происходит в твоей жизни, а принимая во внимание
259
одни только данные, которые можно получить исходя из твоих
рентгеновских снимков и анализов.
Привлекательность альтернативной медицины отчасти
кроется в  её относительной простоте. Учитывая, что за-
падные врачи объясняют все болезни бактериями, вирусами
и паразитами, слишком маленькими, чтобы их можно было
увидеть (а на Радуге видеть  — значит верить), совсем не
удивительно, что многие альтернативные методы нам ближе
и понятнее. Отталкиваясь от идеи, что тело заболевает лишь
тогда, когда в человеке накапливаются нерешённые эмоци-
ональные или духовные проблемы, альтернативные враче-
ватели сплошь и рядом работают по методу “интуитивной
диагностики”, который можно освоить за пять минут. У вас
повышенная кислотность желудка? Должно быть, в  вашем
организме избыток огня  — пейте больше воды! Глазная
инфекция? Возможно, в  вашей жизни присутствует нечто
такое, чего вы не желаете видеть…
Аналогично и с фактическим лечением: многие целители
будут упорствовать в том, что их терапия эффективна, неза-
висимо от того, стало пациенту лучше или нет. Если стало,
то значит, лечение помогло! А если нет, значит, пациент со-
противлялся. Или, может, должно было стать хуже, чтобы
могло стать лучше…
Эта тяга к  простоте вполне понятна: мир стал настолько
сложным, что он больше не укладывается в сознании чело­
века. Биологи научились определять последовательность ге-
нома, клонировать живые организмы и даже сам мозг низвели
до статуса органического компьютера, так что естественный
ответ наших инстинктов на это — бежать на природу в поис­
ках солнышка, живого человеческого тепла и  космической
260
энергии. В  результате всё восточное, интуитивное и  на­
туральное на Радуге считается хорошим, а вот всё западное,
аналитическое или химическое  — вызывает подозрение,
если не сказать хуже. Когда люди едут на Радугу, часто они
решают полностью отказаться от всего, что носит клеймо
Вавилона, предпочитая брать заботу о здоровье в собствен-
ные руки. Если даже заболеешь, то лучше уж верить, что это
у тебя энергия заблокирована, а не какой-нибудь безжалост-
ный патоген в организме.
И хотя большинство радужных признаёт целесообраз-
ность применения антибиотиков и анестетиков в некоторых
случаях, есть и такие, кто верит, что абсолютно любые фар-
мацевтические медикаменты — это вавилонский яд. Только
любовь способна нести подлинное исцеление. Всё в  руках
Великого Духа. Нужно только поверить.
Пожалуй, многие люди на Радуге не осознают всех благ
западной медицины и здравоохранения просто потому, что
в нашем веке уже можно позволить себе эту роскошь — нам
ведь не приходится сталкиваться с кошмарами вроде сифи-
лиса, оспы, холеры или туберкулеза. На Радуге распростра-
нена теория, что прививки вызывают аутизм; но если люди
и стали меньше бояться заразных болезней, так это только
потому, что мы больше от такого не умираем.
Теперь-то, когда заражение обычного пореза больше
не  угрожает нашей жизни, легко нам оглядываться на
старые добрые времена знахарей, алхимиков и  ведьм.
Но не  заклинания или травяные бальзамы свели на нет
детскую смертность и  справились с  болезнями, которые
убивали миллионы с  самого начала истории. Это сдела-
ли вакцины, пенициллин и  микробиологическая теория
261
заболеваний. Только на Радуге не говорите об этом слиш-
ком громко у main fire...
И всё же простодушие радужной веры в альтернативную
медицину не отменяет того, что здоровье — и в самом деле
нечто большее, чем результаты анализов. Я  был поражен
выступлением одного известного иглотерапевта из  Ки-
тая, который заявил, что 90% лечения осуществляется ещё
до введения игл. Потому что главное — это резонанс между
пациентом и целителем, способность целителя внимательно
слушать и сопереживать. Когда пациент чувствует, что его
слышат и  понимают, процесс выздоровления сразу же за-
пускается.
Научные разработки, а  также статистические и  микро-
биологические исследования сотворили настоящее чудо:
избавили мир от ужасных болезней. Но до сих пор не при-
думано таких лабораторных анализов, которые могли бы
позволить замерить свет чьих-то глаз или живость походки,
или ту лёгкость, с  которой улыбка появляется на чьём-то
лице после долгих месяцев тоски. Просто быть вместе,
сидеть кружочками  — тесно, в  обнимку  — и  от души петь,
чувствуя себя частью чего-то большего, чем ты сам — разве
что самые ярые редукционисты станут отрицать исцеляю-
щий потенциал Радуги.
262
во что верят
О
й, да ты что, веришь в это?” — спросил меня
один братишка, когда я сказал, что если он
хочет попить из моей бутылки, то должен сделать это по-
индийски, не касаясь губами.
Бактерии. Он имел в  виду, верю ли я  в  существование
бактерий. Затем он разъяснил мне, что это Вавилон хочет,
чтобы мы верили, будто бы наши болезни вызывают микро-
организмы, а  на самом деле всё это только в  наших умах.
Он сам однажды вылечил у себя воспаление дёсен тем, что
проработал в глубокой медитации истинные духовные при-
чины, так что ему не пришлось даже идти к  стоматологу.
Собственно, за свои двадцать пять лет на этой планете он
ничем особенным не болел — так с какой стати он должен
верить в существование серьёзных заболеваний? Посмотри
на Радугу — сколько ты здесь видел тяжелобольных?
Следующие два часа я до посинения доказывал ему, что
миллионы детей, которые ежегодно умирают в Африке от ди-
ареи и малярии, становятся жертвами смертельно опасных
патогенных микроорганизмов, а не эмоциональных блоков.
Повторяющийся кашель может и правда быть признаком не-
пережитого горя, но сто миллионов человек умерли от “ис-
панки” в 1919 году не потому, что жалели себя. Впрочем, он
оказался далеко не закоснелым в своих взглядах и всерьёз
заинтересовался вопросом. Ведь он никогда прежде об этом
не задумывался. В простом, счастливом мире, в котором он
жил, люди заболевали, потому что не брали на себя ответ-
263
ственность за свои чувства, — а вот счастливым, духовным
людям всегда было ништяк. Я слишком распалился, и мне не
пришло в голову сказать ему, сколько величайших мистиков
истории умерло от рака, — и даже сам Будда, как известно,
умер от пищевого отравления.
Иногда простое наличие логики обрекает тебя на Радуге
на некоторое одиночество. Вместо того, чтобы подвергнуть
некое утверждение критическому анализу, народ принима-
“
ет его на веру, если интуитивно оно кажется правильным.
А  сквозь такой субъективный глазок охватить общую кар-
тину ой как непросто. Например, когда антисанитарные
условия на кухне приводят к тому, что люди косяками бегут
в шит-питы с поносом, мнения на этот счёт возникают самые
противоречивые.
— Но я  же не заболела,  — возразила одна сестрёнка,
когда я заметил, что многие пострадали после вчерашне-
го food circle. Она считала, что жидкий стул был вызван
скорее какими-то другими причинами. В  этих людях шли
духовные процессы, а  не кишечные. При наличии всех
возможных факторов — относительный иммунитет кишеч-
ника каждого человека, концентрация микробов в еде, кто
сколько съел и из какого котла — куда проще одним махом
свести всё к тому, что им нужно было заболеть.
Каждый волен верить в то, что ему нравится, только вот
подбешивает, когда ты по пять раз за ночь выбираешься
из палатки и плетёшься, спотыкаясь на тропинке, с фонари-
ком к шит-питу, — а потом тебе говорят: не парься — это
исцеление! “Если болеть, по-твоему, так хорошо, — раздра-
женно отвечаю я  иногда,  — то смерть, получается, вообще
лучшее лекарство?”

265
 На Радуге вера зачастую считается важнее знания. И хотя
ответственность за самих себя — это сущностная составляю­
щая радужного этоса,1 палочка-выручалочка “всё в  руках
Великого Духа” всегда наготове. Я  наблюдал это воочию
на Радуге в  Италии, когда один братишка вышел на Круг
и обратился ко всем с мольбой не тащить найденные грибы
на кухню, а сперва показывать их ему или другому знатоку
грибов.
— Но вчера я  насобирала грибов и  не нашла никого,
кто в  них разбирается,  — отозвалась одна сестрёнка.  —
Поэтому я отнесла их на кухню и положилась на сознатель-
ность поваров!
А если бы повара тоже положились на сознательность
грибников? Один ядовитый гриб мог бы нас всех отправить
в больницу.
Доверять своим чувствам во многих случаях может быть
хорошей тактикой, но это, пожалуй, не самый удачный ана-
литический инструмент, особенно когда интуиция нас под-
водит. Я встретил одну сестрёнку из Израиля, которая, под-
давшись внушению, что презервативы не органические,
занималась на Радуге незащищённым сексом — и вот теперь
решила, что она, пожалуй, беременна:
1 Термин “этос” (греч. нрав, характер, душевный склад)в античной филосо-
фии обозначал привычки, нравы, характеры, темпераменты, обычаи. Сегодня
под “этосом” часто понимают стиль жизни какой-либо общественной группы, ори-
ентацию её культуры, принятую в ней иерархию ценностей; и в этом смысле этос
выходит за пределы морали. Согласно Анчел, этос, в отличие от морали, концен-
трирует в себе такие нравственные начала, которые не проявляются в повседневной
жизни, свидетельствуя о  неистребимой человеческой потребности в  признании
нравственного порядка в мире, даже если он плохо согласуется с житейским опытом
людей. Из Википедии.
266
— Я  спросила своё тело: ты беременно?, и  тело отве-
тило: да!
Эта беременность продлилась ровно столько, сколько
понадобилось друзьям девушки, чтобы убедить её сходить
в аптеку. Тест показал отрицательный результат.
На Радуге легковерие доходит до такого, что временами
просто дух захватывает. Нельзя не признать, что рациона-
лизм  — это скучно, но он приходится очень кстати, когда
надо отделить корреляцию от причинности.1 Тысячам детей
с аутизмом делали прививки! Да, как и миллионам других
детей, у которых нет аутизма. С тем же успехом можно было
бы утверждать, что виновато материнское молоко.
Но маразм крепчает. Взять тех, которые верят, что можно
жить за счёт одного только солнечного света.
— Еда — величайшая из зависимостей! — проповедовал
при мне один братишка. Он слышал о  таких святых  — как
из  прошлого, так и  в  настоящем,  — которые якобы жили
без  еды или даже без телесных выделений, и, поскольку
идея пришлась ему по душе, решил этому поверить. Может,
он даже видел фильмец с  конкретными учеными в  белых
халатах, которые подтверждали, что такое возможно. Радуж-
ному бывает достаточно одного-единственного восторжен-
1 Корреляция (от позднелат. Correlatio — соотношение) — термин, применя-
емый в различных областях знания для обозначения взаимного соотношения, со-
ответствия понятий и  явлений. Причинность (каузальность; от лат. causa  — при-
чина)  — определённое внутреннее отношение между явлениями, такая их связь,
при которой всякий раз за одним следует другое. Нет необходимости доказывать,
что корреляция не тождественна причинности. То есть из того, что две переменные
коррелируют, мы не можем сделать вывод о  характере причинно-следственных
связей между ними, если таковые вообще имеются.
267
ного документального фильма, книги или семинара после
food circle, чтобы внушить ему всё что угодно.
Народ едет на Радугу за позитивом: насладиться приро-
дой, потусить, сменить обстановку  — но в  этом, безуслов-
но, присутствует и  доля эскапизма. А  когда ты пытаешься
убежать от разлагающего влияния загнивающего, отравля-
ющего Вавилона, угроза здоровью начинает мерещиться
в самых разнообразных скрытых факторах, и даже, казалось
бы, в совершенно безобидных вещах.
— Если чай вскипел — это уже канцероген! — сообщила
мне одна боевая сестрёнка из Италии между сигаретными
затяжками. Она об этом, кажется, где-то читала, только вот
не могла вспомнить, где. Она также считала, что мои печень-
ки вызывают рак из-за всяких добавок, хотя это не помешало
ей ими угоститься.
Множество поверий относительно здоровья на Радуге
плодятся вокруг предполагаемого могущества вездесущих
в городской среде токсинов, которые просто обязаны вы-
звать в  тебе неисчислимые болезни, с  раком на вершине
этого параноидального хит-парада. Я понаслушался всяко-
го, на чём только люди не загоняются: и про паровые сле-
ды, которые остаются за самолетами, и про фтор в зубной
пасте и лаурилсульфат натрия в мыле, и про беспроводной
интернет — есть даже теория, что умирают не от СПИДа,
а  от  препаратов, которые прописывают якобы для его
лечения!
Со всех сторон обложенные продуктами, начинёнными
вредными консервантами, вышками сотовой связи, которые
выжигают нам мозг, и  канцерогенными химикалиями даже
в  нашем хозяйственном мыле, мы, ясное дело, не найдём
268
другого безопасного места в этом мире, кроме как на Радуге.
Где мы просиживаем целыми ночами у  радужных костров,
из которых так и фигачит угарный газ — который, как всем
известно, вызывает рак, если его вообще что-то вызывает.
Если погулять по Радуге и  погреть уши на разговорах,
то чумовых радужных поверий наберётся на целую книгу.
Помню, как-то мы с другом сидели у моей палатки и шутили
на тему того, что хиппи не верят, будто американцы были
на Луне.
— Это в шестидесятых не были! — вставил один амери-
канский братишка, проходя мимо. — А потом уже побывали.
И после отправились на Марс. Да они и сейчас там!
Мы покивали и  едва дождались, пока он уйдёт, чтобы
покатиться со смеху.
На Радуге процветают теории заговора, и  стоит только
выяснить, что кто-то не верит в  вакцинацию, как дальше
уже всё понятно: конечно же, 9/111 было подстроено вну-
тренними спецслужбами, а СПИДа на самом деле не суще-
ствует. Как известно, те, кто верит теориям заговора, хотят
найти подтверждение тому, что мир таки находится под
чьим-то контролем, а не стремительно движется к катастро-
фе, как могло показаться. Впрочем, помимо затуманенного
мышления, эти верования также выдают глубинные обиды
по отношению к  любого рода авторитетам: копните чуть
глубже — и под видом многих счастливых хиппи вы найдёте
хмурых бунтующих подростков; это отголоски тех лет, когда
они отвергали всё подряд и делали пирсинг на лице, только
чтобы позлить родаков.
1 Террористические акты 11 сентября 2001 года в США, во время которых
погибло около трёх тысяч мирных жителей.
269
 Но верить всё-таки классно. Я  подозреваю, что книги
о  Гарри Поттере обязаны успехом тому, что в  глубине
души читателям хочется, чтобы мир и правда был чуточку
волшебнее. Соответственно, на Радуге можно найти людей,
которые верят в астральные путешествия, тотемных живот-
ных и всевозможные астрологические системы, какие только
бывают на свете; верят в Эру Водолея, древние майянские
пророчества, утраченное наследие Атлантиды и в Фиолето-
вое Пламя1  — спектр духовной энергии, физически непро-
явленной, в котором карма очищается на уровне атомов.
Есть и  такие, кто верит в  предостережения Дэвида
Айка о  мировом господстве расы рептилоидов из другого
измерения,2 в  индуистских богов, которые посылают им
сны, в  эльфов и  прочих лесных существ. И  не будем даже
начинать про инопланетян и круги на полях....
Правда, лишь относительно небольшая доля радужных
охотно ведётся на такую мишуру. Народ больше исповеду-
ет своего рода уступчивый агностицизм, при котором они
1 “Седьмой лучевой аспект Святого Духа. Священный огонь, трансмутирую-
щий причину, следствие, запись и память греха, или негативной кармы. Также на-
зывается пламенем трансмутации (претворения), свободы и прощения.” Из фило-
софского словаря “Центра Макробиотики”
2 Дэвид Айк стал известен широкой публике после того, как выдвинул тео-
рию о якобы существующей в нескольких измерениях расе, управляющей процес-
сами на Земле и ответственной за создание человека путём генетических измене-
ний. В  основном эта раса, согласно теории, представлена рептилиями, которые
смогли править на Земле путём скрещивания своей ДНК и ДНК человека. По мне-
нию Айка, королевская семья Великобритании, а также некоторые президенты США
являются не людьми, а “гибридной расой” Аннунаки. Без скрещивания с людьми
рептильная раса не может долгое время находиться на Земле якобы из-за разницы
в частотном диапазоне их мира и мира людей. Из Википедии.
270
не носятся с  молитвами духам озера, но и  не считают это
пустой тратой времени.
В мои ранние радужные годы маразматические пове-
рья меня просто выбешивали. Раз за разом я  оказывался
втянут в  горячие онтологические споры у  костра, причём
на такие предметы, которые даже ребёнок отмёл бы как
полный абсурд. Постепенно  — хоть и  с годами  — я  понял,
что логика в  таких перепалках ни к  чему не ведёт: когда
чьи-то дикие заявления оспариваются, человек под этой
атакой окапывается ещё глубже. Поэтому я  научился быть
более гибким и  смотреть на всё это как на весёлый те-
атр абсурда, творческое выражение нашего поиска смысла
и самоопределения. Когда я научился отключаться от слов,
я начал видеть чувства, которые стоят за тем, что человек
говорит, — прекрасные и вдохновляющие.
Правда, самые классные истории как раз не обходятся
без экстремистов.
Однажды утром, когда я  завтракал у  своей палатки
на  Евро­пейской Радуге в  Словакии, проходивший мимо
испанский братишка пожелал мне приятного аппетита.
Несколько мгновений я  боролся с  совестью, после чего
пригласил его на мой хлеб с сыром. Он с благодарностью
согласился и  рассказал мне, что пропустил вчерашний
ужин, потому что ездил в город, чтобы отослать последний
вариант написанной им книги.
— И о чём же твоя книга? — во мне мгновенно взыграло
профессиональное любопытство.
— Ну как, — начал он, смерив меня важным взглядом, —
три месяца назад я  пережил пробуждение и  понял Ответ
271
на  Абсолютный Вопрос Жизни, Вселенной и  Всего тако- И хотя ему наверняка принесли извинения и, может, даже
го.1 И  изложил в  письменном виде, чтобы помочь друзьям угостили омлетом, я  представляю себе, что рассказывал
и близким. этот бедняга по возвращении домой, когда его расспраши-
Я думал спросить его, каким же был Ответ, ведь я  же вали, как он провёл время с теми хиппи в Испании:
столько лет положил на поиск Абсолютной Истины. Но я тог- — Приятные люди, но так горячо любят животных…
да полчаса как проснулся и даже ещё не выпил чаю.
Или взять того финна, борца за освобождение живот-
ных. Буквальное. Он путешествовал по Европе и  выпускал
на волю животных на фермах, где только мог, всюду оставляя
за  собой полнейший трэш. Очередной раз сбежав от по-
лиции, он скрывался в долине Бенефисио на юге Испании
и  там тоже счёл своим долгом выпустить из курятника
всех кур. Их хозяин, после того как ему пришлось всё утро
гоняться за курами, был вне себя от бешенства и бросился
искать виновника. Он определил, что чувак на автостоянке
явно из Финляндии, подбежал к нему и закричал:
— Ты за свободу куриц?!
— Хм, ну да, наверное,  — философски ответил финн  —
и  немедленно получил удар кулаком в  лицо. Он бросился
наутёк, а злющий испанец следом.
— Стой! Стой! Это не он! То был другой финн! — отчаянно
кричали случайные зрители.

1 Ответ на “Главный вопрос Жизни, Вселенной и  Всего такого”

(англ. The Ultimate Question of Life, the Universe, and Everything) в  книге Дугласа
Адамса “Путе­водитель для путешествующих автостопом по галактике” с нетерпе-
нием ждали все разумные расы. Он был получен в  результате семи с  половиной
миллионов лет непрерывных вычислений на специально созданном компьютере —
Думателе (Deep Thought). По утверждению компьютера, ответ был несколько раз
проверен на правильность, но он может всех огорчить. Оказалось, что ответ на воп­
рос — “42”. Из Википедии.

272
 духовность
и ритуал
П
ристрастие радужных к эзотерике, возможно,
объясняется и тем, что большинство из нас
выросло в мире, в котором нет места религии, мифам и ри-
туалам. Наука стала доминирующим источником познания,
и её рациональные объяснения происхождения вселенной
постепенно вытеснили мифы творения и священные писа-
ния. Несмотря на подъём фундаментализма в некоторых
регионах мира, общая тенденция — это глубокий скепсис
по  отношению к религиозным институтам, в чьих священ-
никах, имамах и раввинах слишком много человеческого,
чтобы они и правда могли быть посредниками Всевышнего.
Однако же, поскольку все народы мира всегда упорядочи-
вали свою жизнь вокруг ритуалов, разумно предположить,
что это нечто свойственное самой человеческой природе.
На Западе нам по-прежнему хватает воодушевления, чтобы
обмениваться подарками на Рождество, праздновать Но-
вый Год, может, даже отправить открытку на День Святого
Валентина или разыграть кого-нибудь на первое апреля, —
но часто это ощущается так, словно мы совершаем все эти
телодвижения просто как пассивные потребители, трога-
тельно благодарные за любые капли смысла, которые нам
удаётся выжать из перегруженного предложениями рынка.
274
Мифолог Джозеф Кэмпбелл пришёл к  заключению, что
в ритуале “мы прославляем Вечное в преходящем.” Тогда
как мы мечемся, пытаясь получить от жизни как можно боль-
ше, ритуал даёт нам шанс задуматься, куда мы идём и что
всё это значит. Мы вспоминаем, что мы родились и выросли,
что мы связаны друг с  другом, что мы можем пригласить
в  свою жизнь другого человека и  разделить с  ним судьбу,
а потом подарить этому миру новую жизнь, и вырастить её
в любви и ласке, пусть и скорбя об ушедших.
В ритуале мы всегда почитали основы, формирующие
нашу жизнь: смена времён года, чудо плодородия, пла-
нета-кормилица, небесные светила, значимость основных
стихийных элементов — огня, земли, воздуха и воды.
— А  теперь давайте поблагодарим энергию Дедуш-
ки-Огонька!  — провозгласил один братишка из Англии
перед тем, как внести следующий раскалённый камень
в темаскаль:1
1 Темаскаль  — ритуальная паровая “баня” у  индейцев Мексики и  Гвате-
малы. В этой бане ритуально всё: подготовка места, сборка конструкции (тра-
диционно — с четырьмя выходами на четыре стороны света), разжигание костра,
накаливание в  нём камней, внос этих камней внутрь темаскаля. Заходить
внутрь, вести себя внутри и выходить наружу — всё строго по регламенту, с ку-
чей символических жестов и  прибауток, которыми руководит шаман. Выход
из темаскаля символизирует новое рождение, и  так оно и  ощущается: внутри
невозможно дышать из-за курящихся трав и  пара, так что страх удушья испы-
тываешь практически перинатальный. Не знаю, можно ли считать темаскаль
“баней” — пропариться, в нашем понимании, там невозможно хотя бы потому,
что сидишь на голой холодной земле, а мокрый пар облепляет тело, закрывая
поры. Однако нельзя не признать, что именно как ритуал темаскаль представ-
ляет определёную духовную ценность. (личные впечатления ningreen)
275
 “Ой, Дед-Огонёк! Спасибо за то,
что дал нам тепло, и так нам легко
вывести с потом токси-и-ины-ы-ы,”1
— и  он гулко запел что-то индейское, приличествующее
случаю.
Именно в такие моменты скептики говорят: “Эй-эй, тайм-
аут!” — и начинают высаживаться, какого вообще чёрта они
делают на Радуге. Мы что, прошли через столетия научно-
го просвещения, отбрасывая и  развенчивая тысячелетние
предрассудки, лишь для того, чтобы вдруг снова скатиться
в  легковерное язычество, готовое видеть богов в  пламени
свечи и порывах ветра?
Нам, жителям современного мира, редко доводится пере-
жить ощущение чуда — потому что мы слишком избалованы.
Если когда-то навык разведения и  поддержания огня был
искусством, священнодейством, вверенным хранителю огня,
который под страхом смерти не давал углям погаснуть, то
теперь коробок спичек стоит копейки. Наши дома отаплива-
ются поворотом регулятора, а комнаты освещаются щелчком
выключателя. Если когда-то племена откочёвывали вслед за
дождями на сотни миль или строили города у больших рек,
считавшихся священными Источниками Жизни, то теперь
у нас сколько угодно воды в кране.
Да и  сама земля больше не вызывает в  людях благо-
говейного трепета. Таинство произрастания нашей пищи
1 Оригинальные слова песни на испанском:
“Abuelito fuego, las gracias le doy las gracias le doy. (x2)
Por abrirme el corazón, a la sanación, abrirme al amooor. (x2)” —
“Дедуля-Огонёк, спасибо тебе, спасибо тебе (х2)
Что сердце открыл, меня полечил, любовь подарил (х2)” (перевод ningreen)
276
теперь забота профессиональных фермеров, которые знают
не понаслышке, что такое поглощение азота и  каковы со-
временные методы орошения. Пока аппетитная продукция
продолжает поступать в  магазины, мы не заморачиваемся
вопросом, откуда она там берётся. Ну, а в мире, где практи-
чески всё делается из пластика и синтетических материалов,
любая вещь из дерева или камня покажется старомодной
безделушкой.
Когда-то мы внимали небу, высматривая новости на  го-
ризонте — другие племена, кочёвка животных, приближение
дождей; мы сжигали подношения духам, чтобы они даровали
нам помощь, защиту и указывали нам на то, что скрыто от
глаз. Теперь мы сами заняли весь эфир: общаемся на огром-
ных расстояниях, отправляем пакеты данных по  воздуху,
дистанционно управляем объектами  — совершаем множе-
ство чудес, которые нашим предкам показались бы самым
настоящим колдовством.
На Радуге есть что-то от возвращения к корням. Луна ос-
вещает твой путь по ночам, и от неё зависит, куда все стека-
ются и сколько времени занимает дойти до палатки. Без огня
ночами грустно и  одиноко. Мы сидим у  горящего дерева
и различаем нечто родственное нашему духу в танцу­ю­щих
языках пламени. Нам надо ходить за водой, которую мы
берём из её же владений, где она набирается в  озеро или
обрушивается с  горы на своём терпеливом пути к  океану.
Мы лежим на земле и прохлаждаемся на её траве, колемся
о её колючки, нас затеняют деревья. Когда мы живём в до-
мах, то не зависим от погоды, а здесь наша крыша — небо,
отделённое тонким слоем полиэтилена или полотном типухи
либо палатки.
277
 Мы стали принимать основы основ нашей жизни как долж-
ное, и это свидетельствует о бездумности нашего времени.
То, что когда-то было священно, теперь просто низкотехно-
логично. В нашу эпоху, когда мы находимся на пороге новых
достижений, способных перевернуть мир, — в области робо-
тизации и цифровой связи, а также технологий, основанных
на использовании стволовых клеток, — мы ждём от учёных
и  инженеров всё больше чудес и  потрясающих открытий.
И  поскольку всё больше и  больше нашей жизни мы отда-
ём интернету, так что оффлайн скоро полностью останется
в прошлом, получается, что мы и вовсе покидаем реальный
мир и переселяемся в интерактивный.
Тем не менее, все эти научные достижения, поначалу
гремящие во всех новостях, быстро перестают нас удивлять.
Мы беззаботно впитываем любое новшество, а потом злимся,
когда, например, видеозвонок кому-то на другую сторону
планеты прерывается из-за нестабильности интернет-соеди-
нения. Учёные сводят эмоции к химическим формулам и объ-
ясняют наше поведение как генетические программы, и это
даёт нам ощущение, что объяснить и понять можно вообще
всё, даже если пока что мы лишь тупо пялимся на следующий
абзац. Если всё можно свести к числам, к физике и химии,
то где ж тут быть таинству? Мало кому теперь знакомо чув-
ство благоговения перед невыразимой, трансцендентальной
природой самой жизни.
Но всё равно в  самом сердце всего этого,  — мы по-
прежнему хотим верить.
Теперь, когда мир измерен и нанесён на карты, проанализи-
рован и объяснён, мы лишь сильнее изголодались по тому, что-
бы смотреть вокруг глазами, полными удивления и восторга.
278
Как бы стремительно технологии ни меняли нашу жизнь,
всегда будет идти обратная реакция, поскольку людей будет
тянуть вернуться к  простым радостям. Интуитивно мы по-
нимаем, что никакой объём научных данных и  логических
объяснений ничегошеньки не изменит в  сути того, как мы
живём, и что в жизни есть нечто большее, чем только “знать.”
Снова обратимся к Джозефу Кэмпбеллу:
“Говорят, что всё, что мы ищем  — это смысл жиз­
ни. Я  не думаю, что мы ищtм именно его. Я  думаю, мы
стремимся почувствовать себя живыми, чтобы наш
жизненный опыт чисто физического плана откликался
в глубинах нашей сокровенной сущности и внутреннего
бытия, чтобы мы на самом деле упивались тем, что
живы. Вот в чём всё дело.”
Век информации обрушивается на нас лавиной фактов,
теорий и  мнений, в  которой сигнал тонет в  обилии шумов,
так что трудно разобраться, что к  чему. Мы всё больше
и больше забываем прошлое, всё меньше можем представить
себе будущее и намертво не понимаем настоящего. Если ты
не кандидат наук в  области экономики, биологии, истории,
политики, физики, психологии и математики сразу, то как ты
можешь хоть что-то понимать в таком сложном мире, как этот?
Тем Радуга и притягательна. Там, в сердце природы, люди
ищут убежища от погрязшего в технике и суматохе Вавилона.
Это возврат к простоте и невинности. Место, где не нужно
учиться ничему другому, кроме как слушать своё сердце.
Все культурные различия отпадают, поскольку народ у нас
славит и Великий Дух, и индуистских богов, и божеств Кан-
домбле, и Пача-Маму — какое бы имя ни давалось Всевыш-
нему, здесь его считают Одним.
279
 В некотором смысле это может показаться стремноватой
регрессией к вере в одушевлённость природы, развенчанной
в прошлом. Особенно, когда мимо пройдёт какой-нибудь чувак
в перьях и в боевой раскраске, совершенно спокойно считаю-
щий себя шаманом, скромным носителем наследия древнего
племени. Вот только оно нам надо?
— Это моя первая Радуга, и здесь просто классно, — сказал
мне на одной Радуге студент-психолог из Мексики.  — Но
разве нельзя, чтобы просто музыка, костры и  девушки, без
всей этой шизотерики? Я  к  тому, что ладно вам, вы ж  это
не на самом деле!
Ну, может и нет.
А может, вся жизнь не на самом деле. Кто мы вообще такие?
Те же самые, что и десять минут назад? А десять лет назад?
Откуда мы взялись и  куда денемся, когда умрём? Пожалуй,
само понятие “себя” — вот это самое “Я”, которое мы так часто
поминаем в разговоре, — немногим большее, чем необходимая
иллюзия. Психологическая проекция. Призрак.
Правда, эти экзистенциальные сомнения народ на Радуге
особо не парят. То, что Земля нам Мать, а  внутри нас есть
искра Божественного, считается само собой разумеющимся.
Держаться за руки, петь хором, жечь благовония, выкладывать
из камней гигантское колесо медицины в healing area — люди
просто делают то, что кажется им правильным. Прислушивай-
ся к  своей интуиции  — и  всё будет хорошо. Слишком много
думать — что собственный хвост ловить.
И всё же Радуга никакая не секта. Хоть на неё и  слета-
ются роем всякие фанатики, фундаменталисты и  прочие
ревнители, если что-то и  характеризует Радужную духов-
ность  — так это толерантность. Я  видел, как объявлялись
280
семинары по Ортодоксальному Христианству или даже Ис-
ламу — и народ на это просто вежливо кивал и возвращался
к еде. Иногда у нас появляются Кришнаиты, и хотя все рады
поесть сладкой халавы, которую они готовят, но вот когда
дело доходит до пения гимнов Кришне,  — а  также Шиве,
Ганеше и Раме, — люди предпочитают пойти попеть в бад­
жан-типи. Так что пусть евангелисты и видят в заблудших
радужных душах первых кандидатов на обращение в  свою
веру, Радуга по сути своей слишком свободна духом для того,
чтобы религия могла возыметь там вес.1
На Радуге представлен целый калейдоскоп вер и космоло-
гий, но основу для единения нам даёт набор общепринятых
принципов. Можно с уверенностью сказать, что радужные ве-
рят в силу любви и слов от сердца, в то, что жизнь, прожитая
только для себя, прожита напрасно, что в современном мире
мы сбились с пути и что неважно, какому цвету Радуги ты со-
ответствуешь, — вместе мы прекрасны.
Правда, Радужная духовность в целом — это сборная солян-
ка из ритуалов, мантр, учений и поверий, почёрпнутых из са-
мых разнообразных источников, настолько несопоставимых,
как австралийские аборигены и  пророки Нью Эйдж. Народ
носит амулеты и талисманы, вешает на шеи медальончики со
списками космических желаний, умащивается маслами для
пробуждения своего Высшего “Я”, угощает огонь chai, поёт
1 За исключением Израильских Радуг, где целое поколение хиппи обратилось
к  Иудаизму за ответами на мистические вопросы, которые были у  них на умах.
Радуги там— благодатная почва для того, чтобы обращать в веру, и пение иудеских
гимнов вокруг main fire (вперемежку со странным воспеванием Радуги, так чтобы
нельзя было обвинить их в  приобщении к  религии)  — хорошая стратегия, чтобы
подвести других к “Возвращению к Ответу”. Примечание автора.
281
индийские мантры, практикует тантру, вселенское исцеление всем понемножку, как бы накладывая себе в тарелку самые
и очищение ауры — и при этом не принадлежит ни к какой лакомые кусочки из всего ассортимента духовных верований.
конкретной системе верований. Если у main fire кто-нибудь Люди рады петь песни хоть на арабском языке, хоть на ив-
предложит, скажем, провести церемонию, в которую его по- рите или хинди — при условии, что все они славят Одно.
святили в племени индейцев в Гватемале, общей реакцией Сами радужные ритуалы тоже достаточно открыты, и ни-
будет загореться и  поддержать. Путь Радуги  — ни  чему какой веры тут не требуется. Попели, подержались за ручки,
не  препятствовать, пока это не причиняет вреда. Потому попели Ом, кто захотел  — поначалу всё это странновато,
что Великий Дух говорит тысячей голосов, и прийти к нему и  непонятно, во что тебя хотят втянуть. Но  мало кто ста-
можно тысячами путей. нет отрицать, что когда тысяча человек в  Кругу держит-
Конечно, случается, что кто-то всё-таки выбрал опре- ся за  руки и  вместе поёт, а  затем погружается в  тишину
делённый путь: танцоры Кандомбле, призывающие духов перед тем, как поесть, — в этом есть мощь.
Ориша в  танце; йогины, которые выполняют дыхательные Всё-таки, быть скептиком ужасно одиноко.
упражнения пранаямы по несколько часов в день или неде-
лю голодают, чтобы очистить тело и душу; дредастые бабы́
со всеми заманухами индийских небожителей, c пеплом во
лбах, которые брюзжат, как саду, если кто-то передаёт чилум
не в ту сторону или вытягивает ноги к огню.1
Есть и такие, кто наряжается в шаманов, со всеми перья-
ми, костями и  наговорами; есть и  самопровозглашённые
духовные учителя, которые ищут, кого бы обратить; и неогра-
ниченное количество харизматичных целителей, которые
рвутся приобщить тебя к  древним сакральным традициям
медицины и  мудрости, каждая из которых подтверждена
эзотерическими источниками из глубины веков. Но главенст­
вующая тема на Радуге — подход в духе “сделай сам”. Каж-
дый человек собирает собственную эклектичную мозаику
из практик, ритуалов и поверий, которым можно следовать
1 Чилум должен всегда передаваться “по Шиве” (“по солнышку”, т. е. по ча-
совой стрелке), иначе курить его будет почтением Кали; нельзя садиться у  дуни
(священного кострища) так, чтобы ступни твоих ног указывали на огонь.

282

вавилон
Р
адуга  — это племя, которое определяет себя
через единство непохожих биографий и  нра-
вов, через сочетание анархии с  традициями, уходящими
корнями в  первобытные туземные культуры. Но иногда
кажется, что это попросту реакционное движение против
всего, что мы отвергаем в  разлагающемся мейнстримовом
обществе — Вавилоне.
Цивилов на Радуге легко узнать. Они приезжают своей
компанией и держатся вместе — мало ли что. При себе они
могут иметь бутылки с  алкоголем, а  когда у  них на глазах
все подряд угощают друг друга вкусняшками и  обнима-
ются, на их лицах отражается испуг. Каждые пять минут
они наверняка проверяют мобильники и  могут даже само-
изолироваться от окружающего мира при помощи айпада
с наушниками.
Они могут быть накрашены, с часами, в модельной одежде
и, может, даже с  причёсочкой, которую нужно укладывать
в  хорошо оснащённой ванной комнате. По  тому, как они
неловко садятся на землю, можно сделать вывод, что они
делают это впервые со школы,  — и  они стесняются петь
в  голос. Карманы у  них набиты таблетками от различных
недомоганий, их волнует политика и отдалённые события,
о которых они узнают по телевизору, и они едят перерабо-
танные продукты, обогащённые витаминами и минералами.
284
И хотя им, конечно же, очень рады (рады у нас всем, как-
никак), визитёры могут неприятно напомнить, насколько
Радуга уязвима. Как ни была бы она прекрасна и  могуча,
мы понимаем, что Радуга по сути своей похожа на  мыльный
пузырь: красивый, завораживающий — и жутко непрочный.
Один-единственный шумный пьяный может нарушить гармо-
нию main circle. Новичков приходится постоянно и терпели-
во учить жить по-радужному: ведь если мы начнём слишком
забивать на традиции, то не успеешь оглянуться, как Радуга
превратится просто в кучу людей, которые обступили костёр
на поляне и ждут, когда кто-нибудь приготовит им ужин.
Радуга проводится как можно дальше на природе по этой
самой причине. Леса, холмы и  поля между нами и  горо-
дом служат своего рода буфером, ограждающим нас от Ва-
вилона.1 Поведение, характерное для городских условий,
на Радуге внезапно оказывается неподходящим, потому что
здесь у  нас свои нормы, по которым пить пиво, говорить
по мобильнику или есть мясо уже не круто.
Может, мы и  признаём, что в  городе или мегаполисе
есть что-то хорошее (ведь там можно жить, учиться, рабо-
тать), но радужные ни в  коем случае не оправдывают го-
род. Многоэтажки, туалеты со смывом, неоновые вывески,
пробки и загрязнённый воздух — вот несомненная визитная
карточка Вавилона, оплота невежества и  порока, анафемы
для человеческого духа.
1 Такое употребление слова “Вавилон” пошло от Растафарианизма, и чаще
всего его можно слышать в песнях Боба Марли. Расты употребляют его в контексте
разлагающегося Западного общества, которому они предпочли бы Сион, скорее
всего, расположенный в Эфиопии. Никто не вспоминает слово “Сион” на Радуге,
вероятно, из-за непопулярности Сионизма и  Израильской оккупации Палестины.
Примечание автора.
285
 Вавилон — это где люди работают всю свою жизнь на  не-
навистных работах, чтобы покупать вещи, в которых нет нуж-
ды; продукцию корпораций, чьи заводы загрязняют планету.
Вавилон  — это где ты красивый, только если выглядишь,
как люди по телевизору, покрытые слоями косметики и вих-
ляющиеся на высоких каблуках. Вавилон  — это где люди
предпочитают ездить на машинах, а не ходить пешком, по-
купать всё новое и выбрасывать старое. Вавилон — это где
люди перенимают ту моду, те убеждения и тот образ жизни,
которые от них ожидают, вместо того чтобы жить по-своему.
Вавилон — это где ты не можешь сам ни вырастить огород,
ни построить себе дом, ни выучить собственных детей. Вави-
лон — это где надо носить с собой удостоверение личности,
где полиция может тебя остановить и обыскать на предмет
священных растений, и  где ты должен отдавать процент
от своего дохода на пули и бомбы для армии.
Вавилон  — это где первый вопрос к  новой знакомой:
а кем вы работаете? Это где пары встречаются под воз-
действием алкоголя в  ночных клубах с  оглушительной
музыкой и где люди предпочитают общаться с тобой через
экран, а не вживую.
Вавилон — это где тебя бомбардируют тысячами картинок
по телевизору, интернету и  на рекламных щитах, которые
делают тебя безразличным к  сценам смерти, страданий
и насилия, программируют твою сексуальность, прививают
тебе охоту к потребительским товарам, программируют твои
убеждения, взгляды и  мнения,  — а  ты при этом думаешь,
что сам ко всему пришёл.
Вавилон — это где у тебя в одежде химикалии для устой-
чивости цвета, у  тебя в  постели химикалии для защиты
286
от пожара, у тебя в еде химикалии для того, чтобы она не-
делями не портилась на полке. В  воде, которую ты пьёшь,
тоже химикалии, чтобы её обеззаразить; и  не будем даже
начинать про химикалии в воздухе.
Вавилоном правят аморальные религиозные организации
и  коррумпированные правительства, находящиеся в  плену
у  безжалостных корпораций, которые владеют большей ча-
стью земли, эксплуатируют океан и скупают всё, от телера-
диоэфира до человеческих генов.
Вавилон населяют обычные люди, которые забыли вкус
фруктов, сорванных с дерева, запах свежего горного воздуха,
объятия друзей. Зато они втянулись в  иллюзию потреби-
тельской культуры, изо всех сил стараясь выжить в  этой
духовной пустыне, где если даже на любви, дружбе и  сча-
стье пока ещё нет ценников, то будьте уверены, над  этим
уже кто-то работает.
Тем не менее, большинство из нас выросло и живёт в го-
родах и  мегаполисах, и  в  них-то мы и  возвращаемся после
Радуги. Хотя кто-то из нас может заморочиться и  купить
или засквотить участок земли где-нибудь, где можно жить вне
системы, — реалии работы, учёбы и семейных обязанностей
всё равно затягивают обратно в  город. Как только Радуга
заканчивается, мы, подняв большой палец, на старичке фур-
гончике или лоукостером — возвращаемся в Вавилон.
В самых мрачных тонах, Радугу можно обрисовать как за-
стрявшую в состоянии отрицания. Это скорее протест против
безобразий Вавилона, а  не жизнеспособная альтернатива.
Радужные, которые громче всех ругают современный мир, —
это обычно как раз те, кто в нём никак не может устроиться:
обозлённый на родителей едет на Радугу, потому что здесь
287
никто ему не сможет указывать; если он так и  не опреде- лый день нарезает овощи в команде помощников на кухне,
лился с  профессией и  у него нет ни гроша, чтобы начать со смехом и весёлыми песенками.
претворять свои мечты в жизнь, то он будет сидеть у костра На Радуге наши границы расширяются и  размываются,
и ныть, что в этом капитализме невозможно честно зарабо- наши холодные мнения и  суждения о  других оттаивают,
тать на жизнь; куда им ещё деваться, как не на Радугу, где и мы начинаем выстраивать отношения со всей чуткостью,
для каждого цвета  — даже если это размазня  — найдётся проникаясь новой близостью и  родством. Узнавая других,
место в Кругу. мы снова находим самих себя.
А вот в лучшем свете Радуга — прекрасный пример того, Но потом мы возвращаемся в Вавилон. И тут может ока-
как люди могут мирно сосуществовать. Такую картину гар- заться, что мы настолько раскрылись, что стали совершенно
монии и  праздника практически невозможно представить,
если ты никогда не был на Радуге. Хотя там и нет правил как
таковых, зато есть уважение основных свобод, что и делает
Радугу таким особенным местом: в отсутствие алкоголя ни-
что не мешает нам гулять и веселиться, не теряя при этом
восприятия окружающей действительности; в  отсутствие
электроники можно отключиться от мира постоянных раз-
дражителей и  отслеживать разве что своё дыхание;1 в  от-
сутствие средств связи мы наконец-то можем вырваться
и побыть здесь и сейчас с теми, кто рядом с нами; без всей
этой купли-продажи, Радуга освобождает нас от экономи-
ческой иерархии и ежедневной беготни с целью заработать
на жизнь.
Особая среда, созданная на Радуге, позволяет нам ока-
заться в  новом окружении, свободном от ролей, которые
мы привыкли играть. Радуга — это лаборатория, где можно
ставить опыты с неизученными аспектами самих себя. Тот,
кто всегда был мучительно застенчив, теперь высказывается
на talking circle. А  тот, кто был одиночкой по жизни, це-

1 Наблюдение за дыханием — основа большинства медитативных техник.

288
беззащитны: первый же злобный взгляд проходящего мимо
скинхеда или раздражённое замечание контролера в поезде
мгновенно разбивают волшебную ауру Радуги вдребезги.
Так это был только прекрасный сон? Столкнувшись
с  подчас грубой, безжалостной личиной города, мы пони-
маем, что на Радуге нам чего-то не хватило, и  нескольких
недель песен и плясок в лесу явно недостаточно для того,
чтобы хранить в  себе это волшебство, вернувшись сюда.
Как нести Радугу в Вавилон? — вот вопрос, который очень
часто поднимают на talking circle.
Может показаться, что это ну никак не возможно. Вер-
нувшись в тесную квартиру, многие вздохнут — и будут всю
зиму вести свою приличную жизнь, стараясь ей радоваться,
и  ждать первой весенней Радуги, когда сердцу уже снова
можно будет выйти из спячки, и снова наступит время тан-
цев среди цветов. Другие же попросту увиливают от ответа
на этот вопрос, садятся на самолёт и сваливают куда-нибудь
в Индию или на Канары, где тусят себе на пляже с хиппанами.
Или подыскивают эко-поселение в Испании или Греции, где
можно переждать зимние месяцы на задворках цивилизации.
Хотя и  встречаются отдельно взятые изобретательные
личности, поднявшиеся на ступень полного самообеспече-
ния, которые живут в  типи и  юртах и  выращивают всё своё
на пермакультурных огородах, — все мы в известной степени
зависим от Системы. Да, Вавилон упадочен и расточителен,
но ведь именно благодаря этому его разочаровавшееся на-
селение может существовать, как тараканы, в щелях общества
потребления. И если мы аскаем у летних ресторанов, чтобы
подзаработать, собираем урожай с мусорных баков за супер-
маркетами или стопим автомобили, которые другие люди
290
купили и содержат, значит, нам тоже не чужды вавилонские
блага, которые обеспечивает современный мир.
Хиппи, живущие в  фургончиках, вырываются из кабалы́
арендной платы и  тем самым сокращают свои расходы
на жизнь вдвое, но ведь машинам нужны запчасти, а также ка-
питалистическая экономика, чтобы производить и поставлять
дешёвое топливо. И даже такие находчивые чувачки, которые
прокачивают свои авто, чтобы те могли ездить на отработан-
ном масле, выпрошенном на кухнях Мак-До­нальдса,  — всё
равно зависят от ресторанного хозяйства.
Мы уличаем западную медицину в  бездушности, но вот
когда попадаем в аварию, то, разумеется, хотим, чтобы трав-
мопункты работали. Мы можем видеть в полиции вооружен-
ную охрану Власть Имущих, но, конечно, в  редких случаях
она может и  пригодиться, если на Радуге вдруг появится
кто-то по-настоящему опасный. Жестокость и  эксплуата-
торство глобализации приводят нас в  отчаяние, но почти
у  каждого в  рюкзаке есть мобильник, компоненты которого
поставляют нам кровавые военные диктаторы Конго. Даже
наши палатки производят в потогонках Китая.
Ирония заключается в том, что капитализм хиппи отлично
устраивает. Развитая богемная прослойка встречается в одних
только зажиточных странах, в  которых со стола падает до-
статочно крошек, чтобы прокормить альтернативный класс.
В странах, где людям приходится беспокоиться о пропитании,
хиппи что кот наплакал. Вот когда экономика встаёт с колен,
тогда у людей и появляется время, чтобы задумываться, чем
они живут и вольны ли они это изменить.
Да, на Радуге мы живём по-дешмански, но те тысячи евро,
которые поступают в  Волшебную Шляпу и  на которые мы
291
покупаем продукты, были где-то заработаны. Или выданы го-
сударством в качестве пособий по безработице либо по уходу
за детьми. Несмотря на несправедливые законы, закреплён-
ные имущественные права и  периодическое преследование
со стороны властей, жизнь на Западе вполне даже ничего.
И  поскольку хиппи слетаются на самолётах со всех уголков
мира с рюкзаками, набитыми музыкальными инструментами,
и карманами, полными наличных, то получается, что это Ва-
вилон и даёт нам возможность собраться и сделать Радугу.
Некоторые радужные считают, что наш образ жизни лучше:
нравственно выше, духовнее, ближе к природе. Сами не  вы-
лезая с Радуг, из эко-поселений и сквотов, они простодушно
полагают, что ту же модель можно натянуть на семь милли-
ардов человек по всей планете.
Признаться, и правда смешно, вернувшись в Вавилон, ви-
деть, сколько все тратят сил, времени и денег, чтобы завести
друзей, весело провести время или с кем-то переспать, тогда
как на Радуге у нас всё это в свободном доступе. Но только
наивный мечтатель или высокомерный идеалист станет доби-
ваться того, чтобы все ходили босиком, варили дал в котелках
на костре и жили в типи.
Во время подобных споров на Радугах я  жалею, что
не  могу зайти в  интернет и  глянуть в  Википедию, чтобы
аргументировано доказать, что ни что иное, как усовершен-
ствование удобрений и  пестицидов в  ХХ-ом веке спасло
миллиарды людей от голодной смерти. Или что если бы
весь мир начал жечь дрова для обогрева, то лесов бы скоро
не осталось.
Порой на Радуге я  просто поражаюсь тому, как быстро
забылось прошлое. Ведь всего-то нужно взять какой-нибудь
292
роман ХVIII-ого века — и сразу же прочтёшь об эпидемиях,
детской смертности и о затянутом смогом небе. Нам что —
снова драть зубы клещами? И  ампутировать заражённые
конечности? Старые добрые времена не были такими уж
добрыми, как думается радужным романтикам, а  с учё-
том того, что мировая численность населения за послед-
ний век увеличилась вчетверо, пути назад уже просто нет.
Мир может стать другим. Честнее, справедливее, где каж-
дому по потребности и с каждого по способности. Но если
только сила визуализации не окажется вдруг так эффектив-
на, как уверяют, то хиппи навряд ли пополнят ряды его стро-
ителей — уж точно не те, кто постоянно торчит на Радугах.
Реальный сдвиг в социальном, экологическом и финансовом
кризисах, с  которыми мы сейчас столкнулись, требует на-
пряжённой работы, новаторства и борьбы, и делать всё это
надо непосредственно в Вавилоне, а не где-то ещё.
Так что вопрос не в том, как нести Радугу в Вавилон, а всё-
таки в  том, как нам сохранять радужный дух внутри самих
себя, когда мы возвращаемся в город. Нравится нам это или
нет, но большинство из нас всё же приходит к пониманию, что
мир в ближайшее время не собирается меняться нам под стать.
С первых дней человеческого общества в нём существовали
социальная иерархия, несправедливость, рабство и  война.
Но также всегда были и родство, искусство, образование, ду-
ховность и  великая человеческая доброта. Любой, кто хочет
изменить мир, сначала должен это усвоить.
Какой бы волшебный и  трансформирующий опыт мы
ни получали на Радуге, по сути, важно лишь то, как мы
его применя­ем, когда возвращаемся. Легко ловить от жиз-
ни кайф, когда кормят два раза в  день, приносят дрова
293
для  костра, а  музыканты создают атмосферу по ночам; но
по возвращении домой нам предстоит самим прорубать себе
путь. Цивильное общество после месяца любви на Радуге
кажется грубым и  неприветливым,  — но это же такая про-
верка. Сколько радужного духа ты несёшь в себе?
Несколько лет назад, после одного радужного лета я остал-
ся пожить в  Израиле, в  Тель-Авиве. Как-то раз я  встретил
на улице друзей, которые тащили ненужные матрасы в мест-
ный дом культуры, где временно разместили суданских бе-
женцев. Я  пошел с  ними и  познакомился с  этими рослыми
простыми людьми, которые тихо ответили, что, мол, спасибо,
всё хорошо, когда мы спросили, не надо ли им чего. Они приш-
ли в Израиль пешком из Судана, где их бросали за решетку,
били и истязали, — и теперь оказались брошены на произвол
судьбы в чужой стране, не имея ни копейки денег и не зная
ни слова на местном языке.
Я пошёл с  одним из них побродить по городу и  показал
ему, на каких рынках можно собирать овощи с  пола перед
закрытием и  даже получить бесплатный хлеб. Он вежливо
кивал, но эмоции проявил, только когда мы пришли на берег.
Лицо его озарилось немым восхищением, а  глаза востор-
женно вбирали пейзаж. Он впервые в жизни увидел море.
В тот вечер я позвал пару радужных друзей-музыкантов
и мы пошли к суданцам, чтобы устроить для них небольшой
концерт. Сначала те немного стеснялись, но в  конце кон-
цов таки начали подпевать под Боба Марли, а потом даже
схватили барабаны и принялись играть какие-то свои рит-
мы. Около полуночи они уже танцевали, пели и  смеялись,
вероятно, впервые за многие месяцы. Мы не знали, как
им помочь в их непростой денежной и правовой ситуации,
294
но всего лишь капелька Радужного Духа, попавшая в нужную
струю, сделала так много.
Это, конечно, ничто по сравнению с усилиями людей, кото-
рые организовывают дневные дошкольные учреждения для
детей тысяч нелегальных иммигрантов и беженцев, живущих
в условиях тесноты и скученности самых плохих районов го-
рода. Эти люди также берут на себя задачи, связанные с про-
свещением общественности насчёт бедственного положения
бывших жителей Сьерра-Леоне и Эритреи, которые были вы-
нуждены массово бежать в Израиль, спасаясь от политических
преследований и войны у себя на родине.
Мы не спасём жизнь на земле, сидя на поляне и  молясь
за  мир во всём мире. Мы не исцелим планету, рассеивая
бумажки с  пожеланиями светлого будущего в  любви и  гар-
монии. Но  мы таки играем роль в  деле улучшения этого
мира: тысячи людей каждый год приезжают на Радугу и по-
лучают глубокий, волнующий опыт, который заставляет их
задуматься над тем, какую жизнь они ведут. Радуги  — это
катализаторы перемен в  отдельных людях, которые потом,
вернувшись в Вавилон, способны на любые чудеса.
Возможно, Мир на Земле и клише, но большинство радуж-
ных понимает, что он может начаться только с  мира внутри
себя самого. Так что, работаешь ли ты над переменами, зани­
маешься ли искусством или ремёслами, служишь ли другим
или несёшь в  мир волшебство каким-то другим способом,
в Радужном Духе отзывается дух Ганди:
“Если желаешь, чтобы мир изменился — сам стань этим
изменением.”
295
 послесловие пустыня, которую надо пересечь с караваном родственных
душ,  — то на Радуге я  их обычно и  нахожу. Пусть даже
только на месяц.
Где-то там, в  самой глубине души, я  втайне надеюсь
на пенсию, которую в один прекрасный день мне выделит

И ногда меня всё-таки парит, что когда-нибудь

я превращусь в радужного старикана у костра,
склеротика с ноющими костями, напрягающего память, что-
государство, закрыв глаза на то обстоятельство, что я ни-
когда нигде не работал,  — и  я уповаю на то, что всегда
будет Радуга. Даже если жизнь покатится под откос и  я
останусь один-одинёшенек, нищ и  всеми забыт, я  верю,
бы припомнить слова песенок, которые сам же и  написал что дома  — там, где Радуга,  — меня будет ждать Семья,
сотни лун назад. Но вообще-то я  даже и  не представляю которая всегда мне рада.­­­
для себя лучшего конца.
У каждого своя дорога, свои жизненные трудности,
но в этом изменчивом, непредсказуемом мире нет никаких
гарантий любви, теплоты и близости. Мы можем в мгнове-
ние ока лишиться тех, кого любим, и того, что нам дорого.
И даже на постоянство самых близких людей не можем мы
надеяться; как сказал мне мой психотерапевт, хочешь безус­
ловной любви — женись на собаке!
Мы можем, тем не менее, практиковать неизменное со-
страдание к себе и окружающим. Мы можем приучить себя,
просыпаясь по утрам, благодарить каждый новый день
нашей жизни. Да, похоже на избитую истину из разряда
тех, что вешают на стену в  туалете, но ведь это же и  есть
путь, отражение которого я  видел бессчётное число раз
в глазах радужных людей.
Эту идею я  стараюсь вдохнуть в  свои проекты, в  от-
ношения с  людьми и  в  повседневную жизнь, но только
каждый раз, приезжая на Радугу, я  снова вспоминаю, как
много я забыл. Если жизнь, как говорят суфийские поэты, —

296 297
 лексикон
Автостоп (он же “стоп”) — бесплатное передвижение на попутном
транспорте с согласия водителя (по Википедии); автостопить,
стопить  — ехать автостопом; застопить  — остановить транс-
портное средство, голосуя на обочине.
Бабá — см. Сáдху
Бхáджаны (калька с  англ. транскрипции хинди bhadjan, произ-
носится как [ба:джан], “х” не читается; в русскоязычной среде
чаще употребляется мантры) — религиозные песни на хинди,
написанные индийскими поэтами. В бхаджанах воспеваются
имена и эпитеты индуистских богов.
Бхáджан-типи, у  нас Шáмбала  — типи или шатёр, где поют
мантры.
Вавилон — развращённое, мейнстримовое общество; мир за  пре-
делами Радуги, включающий СМИ, фармацевтическую медици-
ну, правительство, школы и т. д. (см. Мейнстрим)
Ви́жен — см. Совет ви́дений
Волшебная шляпа (англ. Magic Hat), или просто Шляпа  — это
касса Радуги. Как она пополняется: после каждого Круга
(см.  Food circle) музыкальная процессия обходит всех при-
сутствующих со шляпой (шапкой, кепкой, чепчиком), чтобы
собрать донейшн (см. Донейшн).

299
Вписка  — бесплатный ночлег (“У тебя есть вписки в  этом
городе?”); вписаться  — найти, где переночевать или пожить
бесплатно (“Мне бы вписаться на пару дней”); вписывать —
пускать к  себе переночевать или пожить бесплатно (“Не зна­
ешь, этот чувак вписывает?”,”Приезжай, я тебя впишу”).
Вэ́лком, вэлком-центр — см. Welcome centre
Доне´йшн (от англ. donation  — дар, пожертвование)  — система
оплаты по принципу “сколько не жалко”, т. е. добровольная опла­
та, которая не обязательна для того, чтобы получить предо-
ставляемые блага. На Радуге, например, всех кормят бесплатно,
и уже после еды каждый может по желанию сделать донейшн.
Клин-áп (англ. clean-up, уборка, зачистка) — уборка территории
по окончанию Радуги. Идея клин-апа  — вернуть месту его
первозданный, насколько это возможно, вид. Оставшиеся
на клин-ап добровольцы демонтируют радужные постройки,
организуют вывоз радужного имущества и  материалов, за-
нимаются сбором, сортировкой и  утилизацией мусора, пере-
капывают кострища, засыпают шит-питы и компостные ямы.
Конне́кшн (англ. connection, связь, коннект)  — это словечко ис-
пользуется в  толпе людей для того, чтобы установить связь
нуждающегося с  нужным (и наоборот). Например, если чело-
веку во время еды на Кругу (см. Food circle) нужна соль и  он
не видит её поблизости, то человек кричит “соль коннекшн!”,
чтобы тот, у  кого есть соль, откликнулся. И наоборот, если
у человека в руках что-то, чем он хочет поделиться, то он может
предложить это с  помощью того же “коннекшн!”; допустим, он
принёс с кухни корзинку чеснока и кричит “чеснок коннекшн!”,
а  когда на него оборачиваются, показывает всем корзинку
и  ставит на видное место. “Коннекшн” может быть всё что
угодно: табак, массаж, спички, имя какого-то человека и т. д.
300
Консе́нсус — общее согласие по обсуждаемому вопросу, без голо-
сования. По идее, все решения на Радуге должны приниматься
только консенсусом в  кругу, созванном для обсуждения под-
нятого вопроса (см. Тalking circle). Если хотя бы один человек
блокирует предложенное решение, оно не может быть принято,
и обсуждение продолжается (иногда до бесконечности).
Круг (он же “мэйн”, от англ. main circle, “общий круг”, “основной
круг” или же англ. main field, “общая поляна”, “основная поля-
на”) — это большая поляна для всеобщего сбора семьи Радуги
с  “общим костром” (см. Main fire) посередине. На Кругу все
вместе едят (см. Food circle) и просто тусуются.
Мантры (см. Бхаджаны).
Мейнстри´м (англ.mainstream  — “основное течение”)  — рас-
пространённый на данный момент времени образ мышления
очевидного большинства. Включает всю массовую культуру
и  медиакультуру, как правило, насаждаемую средствами мас-
совой информации. Мейнстриму противостоят субкультуры,
контркультуры и следования культам. В субкультурных кругах
понятие “мейнстрим” часто используется в  уничижительном
значении, поскольку мейнстримовая культура подчёркнуто рас-
сматривается не только как создающая неравенство, но также
как нижестоящая с  точки зрения вкусов и  нравов. Из  англо­
язычной Википедии.
Нью-эйдж (англ. New Age, “Новая Эра”)  — религии “ново-
го века”  — общее название совокупности различных мис­
тических течений и  движений, в  основном оккультного,
эзотерического и  синкретического характера. Всех сторон-
ников движения объединяет то, что они возвещают “вели-
кое преобразование”, наступление новой эпохи (New Age),
которая должна прийти на смену современной культуре.
301
 Утверждается, что эта грядущая культура New Age гораздо
более совершенна и должна ознаменоваться грандиозным скач-
ком в  духовном, мыслительном и  технологическом развитии
человечества. Отдельные группы, увлекающиеся астрологией,
называют эту эпоху “Эрой Водолея”. Её начало относят к  со-
временности или ближайшему будущему (XX—XXII столетиям).
Из Википедии.
Олдо́вый (от англ. old)  — опытный, матёрый, прошаренный;
хиппи старой закалки.
Омить  — петь Ом, взявшись за руки вокруг “общего костра”
(см. Main fire), с целью духовного единения и наполнения про-
странства высокими вибрациями; зао́мить — спеть Ом вокруг
чего-либо, чтобы очистить это предмет (например, можно “за-
омить” еду перед употреблением в пищу, заомить место перед
его использованием и т. п.).
Хотя практика пения Ом пришла к нам из религиозных тради-
ций Востока, сам звук Ом на Радуге считается свободным от
принадлежности к какому бы то ни было религиозному, сектант-
скому, оккультному, философскому учению; это “изначальный”,
Вселенский, очищающий и  исцеляющий звук, позволяющий
множеству людей слиться в вибрациях, независимо от их языка
или религии.
Попуститься — “перестать загоняться”, т. е. расслабиться, пере-
стать тревожиться, париться, отпустить нервное напряжение,
снизить чувство значимости чего-либо, принять мир таким,
какой он есть.
Попущенный  — тот, кто уже попустился, т.  е.  спокойный и  рас-
слабленный человек.
Радужные — см. Семья Радуги
302
Ре́йки — техника целительства нью-эйдж (см. Нью-эйдж) путём
наложения рук, проводящих “вселенскую энергию”.
Сáдху (калька с  англ. транскрипции хинди Sadhu, произносится
как [са:ду], “х” не читается), сáдху-бабá  — индуистский мо-
нах-отшельник, который отрёкся от всего мирского. Садху,
преданные богу Шиве, обычно курят много чараса, отращи-
вают дреды, селятся в  горных пещерах, на берегах рек или
бродят по миру — в общем, ведут образ жизни, который очень
смахивает на радужный. Стало быть, для хиппи уподобление
садху может послужить быстрым способом духовного роста.
Семья Радуги (англ. Rainbow Family, “радужная семья”, “радуж-
ные”)  — по сути, это все те, кто сам к  ней себя причисляет.
Под отдельно взятой Семьёй могут подразумеваться люди
из конкретной страны, которые устраивают в  этой стране
Радуги и тусят на них.
Се́йшен (от англ. session) — затяжной тусыч, обычно с участием
музыкальных инструментов.
Се́рвер (от англ. server — подавальщик) — доброволец, который
вызвался раздавать еду на Кругу (см. Food circle).
Сид-кэ́мп (англ. seed-camp, “лагерь-семя”)  — зачаточный ла-
герь, “семя” будущей Радуги. Обычно инициируется за одну-
две недели до новолуния, на которое назначено открытие Ра-
дуги. На стадии сид-кэмпа проводится начальная подготовка:
определение местоположения основных радужных “объектов”
и  разметка территории, строительство кухни и  вэлком-цен-
тра, выкапывание первых шит-питов и т. п.
Совет ви́дений (англ. Vision council, Ви́жен Кáнсил, Ви́жен) — от-
крытое заседание для решения каких-то важных вопросов, касаю-
щихся всей Радуги, как-то: место и время проведения следующей
303
 Радуги, судьба оставшихся в Волшебной шляпе денег, какие-то
ситуации, требующие всенародного разрешения, и  т. п. Прово-
дится в форме круга обсуждения (см. Тalking circle), в который
могут подсаживаться всё новые и новые участники, в то время
как те, кто высказался, могут покидать обсуждение и снова воз-
вращаться, — да, вижен может растянуться и на несколько дней
(как это обычно и происходит на таких масштабных Радугах, как
ежегодная общая Европейская).
Стоп, сто́пить, засто́пить — см. Автостоп
Фокалáйзер (от англ. focalize — “фокусироваться”) — это тот, кто
“фокусируется” на чём-либо, то есть разруливает конкретные
задачи на Радуге, такие как кухня или Волшебная шляпа.
Хи´ пстеры  — появившийся в  США в  40-х годах термин, об-
разованный от жаргонного to be hip, что переводится при-
близительно как “быть в теме” (отсюда же и “хиппи”). Слово
это первоначально означало представителя особой субкуль-
туры, сформировавшейся в  среде поклонников джазовой
музыки; в наше время обычно употребляется в смысле “обе-
спеченная городская молодёжь, интересующаяся элитарной
зарубежной культурой и  искусством, модой, альтернативной
музыкой и  инди-роком, артхаусным кино, современной ли-
тературой и т. п.”
Чапáти — индийская лепёшка из муки на воде; один из столпов
радужного рациона.
Чáрас  — скатанный вручную гашиш из Индийских Гималаев.
Традиционно чарас растирают с табаком и забивают в чилум,
но многие хиппи просто сворачивают самокрутки.
Чи́лум (он же чили́м или чило́м) — девайс для ритуального вос-
куривания гашиша; прямая коническая трубка со сквозным
304
каналом, традиционно керамическая. Чилумы используются
индуистскими монахами-отшельниками (см. Сáдху) по крайней
мере с XVIII века.
Шáнти-поле (“шанти” на санскрите значит “тихо, мирно”; shanti-
area, shanti-field)  — тихая территория на Радуге для отдыха
и медитативных практик, где не устраивают движуху и не ба-
рабанят по ночам.
Шáнти сена (на санскрите “мирная армия”)  — группа добро-
вольцев, призванная устранить насилие мирным путём. Впер-
вые введённое в  употребление Махатмой Ганди, это понятие
прижилось и  у радужных. По идее, братишке или сестрёнке
стоит только крикнуть “шанти сена!”  — как со всех сторон
на помощь сбегутся мирные воины.
Шит-пи́ты (англ. shit-pits, “говноямы”) — радужные био-туалеты,
т. е. обычные канавы, вырытые в земле в уединённых местах.
Angel walk (прогулка с Ангелами) — это такая радужная игра. “Ан-
гелы” выстраиваются в два ряда, лицом друг к другу. “Гуляю-
щий” закрывает глаза и медленно проходит по этому коридору,
а  тем временем “ангелы” изливают на него свою ангельс­кую
любовь: множество рук нежно притрагиваются к  нему, гладят,
обнимают, а на ушко ему шепчут ласковые слова. В конце кори-
дора “гуляющий” становится “ангелом”(по аналогии с русской
игрой “ручеёк”), и таким образом, по мере роста коридора, все,
кто был “ангелами”в начале, один за другим тоже могут побыть
“гуляющими”. Игра продолжается, пока каждый игрок не побыл
“гуляющим” хотя бы один раз.
Chai (хинди)  — любой чай, но чаще с  индийскими специями
и молоком.
305
Food circle (“Еда на Кругу”), или просто circle (“Круг”) — мы едим
на “Общем Кругу” (см. Круг) дважды в день в широко варьиру-
ющееся время, хотя в теории это должны быть завтрак и обед.
У русскоязычных радужных это называется Пау-Вау (это
слово взято из традиции североамериканских индейцев и  оз-
начает “сбор всех племён”). И “Еда на Кругу”, и  Пау-Вау ис-
пользуются не только и  не столько для употребления пищи,
но ещё и для всеобщего общения, объявлений и дискуссий.
Как это происходит?
С кухни по мере приготовления завтрака/обеда доносится клич
“Еда на Кругу!” (“food circle!”): первый раз, когда готовка в раз-
гаре; второй раз, когда уже почти всё готово; третий и послед-
ний раз кричат “Еда на кругу СЕЙЧАС!” (“food circle NOW!”),
когда котлы с едой уже поставлены в центр Круга. (На русско-
язычных Радугах, соответственно, кричат два раза “Пау-Вау!”
и на третий раз “Пау-Вау-Нау!”)
Каждый раз клич с  кухни подхватывают все, кто находился
поблизости и услышал, а затем — те, кто был подальше и ус-
лышал от подхвативших, и, таким образом, крики разносятся
по всей Радуге, чтобы было слышно всем и каждому, на самых
отдалённых стоянках. После третьего клича народ начинает
сходиться на место действия, становиться в  Круг и  браться
за руки  — с  уже горящим “общим костром” (см. Main fire)
в  центре, у  которого стоят котлы с  едой. Поджидая запаз-
дывающих братишек и  сестрёнок, стоящие в  Кругу поют ра-
дужные песенки, иногда танцуют, смеются и дурачатся. Когда
все напелись и  большая часть радужного народа стеклась
на поляну, стихийно наступает момент духовного единения,
и  все держащиеся за руки участники Круга начинают петь
Ом (см. Омить).
306
Затем руки расцепляют, все садятся там же, где стояли, и те, кто
вызвался побыть серверами, по два-три человека волокут котлы
вдоль Круга и кладут еду в подставленные миски (иногда — со-
бирают по несколько мисок и  возвращают с  едой, если котлы
очень тяжёлые). Одновременно делаются объявления (обычно
объявляющий привлекает внимание выкриком “фокус!”, англ.
focus — внимание), а сидящие болтают между собой в ожида-
нии своей порции. (На русскоязычных радугах сформировалась
своеобразная традиция сразу после Ома не есть, а  с  посо-
хом оратора в  руках устраивать торжественные объявления,
частенько переходящие в  длительные прения; раздавать еду
начинают только после того, как все желающие высказались).
Пока все доедают, из музыкантов и просто весёлых персонажей
формируется процессия для сбора денег в  Волшебную шляпу
(см. Волшебная шляпа), с которой обычно обходят один полный
круг, после чего народ постепенно рассасывается, если только
не заявлено какое-то мероприятие вроде круга обсуждения
(см. Тalking circle) или семинара.
Healing area (“территория исцеления”)  — радужный лазарет;
место, куда приходят все, кому требуется медицинская помощь.
Как правило, в healing area находится Медицинский Типи (либо
просто палатка), где хранятся необходимые медикаменты и где
живёт какой-нибудь медик из тех, что приехали на Радугу.
Main circle — см. Круг
Main fire (“общий костёр”, “главный костёр”) — огненное сердце
Радуги, сакральный (для кого-то) огонь, большой костёр в цен-
тре Круга (см. Круг), вокруг которого происходит ежедневное
единение радужной семьи — общий сбор всех участников Ра-
дуги.
307
Main tipi (главный типи)  — на Еврорадугах, огромный типи по-
близости от Круга (см. Круг), в  котором обычно проводится
Совет ви́дений (см. Совет ви́дений), а  также разнообразные
тусовки, семинары, практики.
Second time  — добавка (букв. второй раз). При раздаче еды
серверы сначала обходят Круг в “первый раз” (англ. first time)
и  кладут еду в  миски собравшихся небольшими порциями,
т. к. точное количество хиппи, разумеется, никому не известно,
а разделить требуется на всех. Когда Круг завершён, серверы
выкрикивают “первый раз?” или “кому-то первый раз?” или
“ещё первый раз?” (англ. first time/anyone first time/anymore
first time), чтобы удостовериться, что никого не забыли. Если
кто-то отзывается, к нему подходят и кладут и ему, после чего
повторяют вопрос, пока не останется никого, кто бы не полу-
чил еды в  “первый раз”. Если после этого еда ещё осталась,
серверы объявляют долгожданный “второй раз” и  начинают
обход Круга повторно.
В редких счастливых случаях после второго раза еда всё ещё
остаётся, и  тогда объявляется “любой раз” (англ. any time),
и котлы чаще всего просто ставят посреди Круга, чтобы жела-
ющие могли сами подходить и  угощаться. Иногда некоторые
самоотверженные серверы раздают и по третьему разу.
Тalking circle (“круг обсуждения”)  — совет, участники которого
сидят кружком и слушают того, кто в данный момент времени
держит в  руках посох оратора (см. Тalking stick), передавае-
мый по часовой стрелке. Говорить может только тот, у  кого
в руках посох, и порядок передачи посоха нарушать нельзя.
Тalking stick (“посох оратора”, он же “палка-болталка”)  — ещё
одно заимствование из традиций североамериканских индей-
цев; палка (или любой предмет, который можно держать в ру-
308
ках), дающая тому, кто её держит, право говорить; остальные
должны сохранять молчание. На Радугах посох оратора обычно
украшен перьями, фенечками, ленточками, резьбой, разрисован
красками и т. д.
Vision counsil — см. Совет ви́дений
Welcome center (“Центр радушия”, “вэлком”)  — первый привал
для людей с рюкзаками, которые идут пешком от автостоянки
или даже от крайнего населённого пункта. Это полноценно обо-
рудованная стоянка с большим тентом, костром, посудой и едой.
В начале Радуги кто-то специально “дежурит” на  вэлкоме,
чтобы всех встречать, а  потом уже спонтанно образуется по-
стоянное общество, так что костёр там обычно поддерживается
круглосуточно и всегда есть чай. Здесь люди могут не только
сбросить рюкзаки и отдохнуть с дороги, но и, если захотят, по-
жить какое-то время, пока найдут себе милую сердцу стоянку
или встретят друзей. Также вэлком-центр служит своеобразным
“пропускным пунктом”, где людей посвящают в радужные тра-
диции и помогают настроиться на Радугу, а если вдруг заявятся
люди в  форме, то на вэлкоме их можно задержать разговора-
ми — и тем временем предупредить Радугу об их приходе.
Welcome home! (“Добро пожаловать домой!”, “С возвращением
домой!”, “Дома рады!”)  — традиционное приветствие тех, кто
только что приехал на Радугу; сопровождается обнимашками.
Так радужные хотят сразу же дать человеку почувствовать,
что он дома, что он здесь свой. (На русскоязычных Радугах
в качестве приветствия в любое время суток принято говорить
“Доброе утро!”)
309
кто читал: