Попова З.Д., Стернин И.А. Общее языкознание. Воронеж, 2004. – С. – 98-116.

Тема 5.
Системный аспект языка
Философские концепции системности
как одного из свойств объективного мира

Системная организация охватывает ту сторону речемыслительной деятельности чело-

века, которая соответствует соссюровскому определению ЯЗЫКА, т. е. ту, которая хра-
нится в памяти человека, иначе говоря - знание языка. Благодаря наличию системы языка
в памяти человека становятся возможными говорение, слушание, чтение, письмо - все
собственно коммуникативные его проявления.
Об упорядоченности языковых образов как формальных, так и содержательных
говорили многие лингвисты. Об «организме» языка писал Гумбольдт, попытки описания
«организма» языка, хранящегося в «душе» индивидуума, делали младограмматики. Но
строгое определение ЯЗЫКА как особого аспекта речемыслительной деятельности,
имеющего системную организацию, было дано только в книге Соссюра, который ут-
верждал, что ЯЗЫК «есть система, все элементы которой образуют целое, а значимость
одного элемента проистекает только от одновременного наличия других» (Ф. де
С о с с ю р . Труды по языкознанию. М., 1977, с.147).
После появления книги Соссюра в 1916 г. началось широкое и целенаправленное
изучение системных отношений в языке. Системные моменты в языке, обнаруженные
лингвистами прошлого (система частей речи, их парадигматика, синонимия,
словообразовательные гнезда и др.), теперь получили новое осмысление в свете вопросов
о соотношении части и целого, структуры и элемента и т. д.
Каждая единица системы языка теперь изучается не только сама по себе, но и в
отношении к более крупным единицам, в состав которых она входит, и к более мелким,
которые входят в ее собственный состав. Система языка включает в себя подсистемы, то
есть выступает как система систем. В языковой деятельности, в процессе
функционирования раскрываются внешние связи системы языка, без знания которых ее
понимание не может быть полным.
Для изучения и понимания системы языка необходимо выявить элементы самой
системы и ее подсистем, а также определить те отношения, которые связывают между
собой элементы и превращают отдельные сущности в целостную систему.
Комплекс отношений, связывающих элементы в системы, получил название структуры
языка.
Соотношение элементов и структуры имеет разные философские интерпретации.
Идеалистическое толкование состоит в абсолютизации структуры, которой приписывается
роль первичного, исходного феномена, созидающего систему. Элементам - в лучшем случае -
отводится вторичная роль, а в ряде концепций элементы рассматриваются как несу-
щественные, безразличные для структуры составляющие.
Один из создателей субъективно-идеалистического логического позитивизма Р.Карнап
считал структуры единственной реальностью, доступной познанию человека. Его позицию
полностью разделял создатель глоссематики Ельмслев, который посвятил свои труды
исключительно познанию структурных отношений в системе языка при полном безразличии
к ее элементам. Излюбленным сравнением для разъяснения своего понимания структуры у
Ельмслева и его сторонников было сравнение с игрой в шахматы. Правила этой игры не
меняются, а фигуры, в ней участвующие, могут быть сделаны из любого материала и
иметь разную форму. Важно только, чтобы не менялось количество фигур и их взаимные
соотношения. Структура языка - это те же правила игры, не зависящие от качеств
участвующих в игре фигур, т. е. элементов языка.
Диалектическое понимание отношений структуры и элементов состоит в признании того,
что структура вторична по отношению к элементам; она без них просто не существует,
невозможна; она есть форма организации элементов. Но, однажды возникнув, структура
получает некоторую автономность по отношению к своим элементам: она может сохраняться
при утрате некоторых элементов, при появлении небольшого числа новых элементов, при
частичных перегруппировках в ее подсистемах.
Однако при значительном расхождении старой структуры и накопленного в ее рамках
нового качества элементов произойдет обязательное разрушение старой и создание новой
структуры, соответствующей новому качеству ее элементов. Пластичность, органическая
незавершенность структуры служат условием ее постоянного движения вслед за сменой
качества и количества элементов.
Для объективного понимания элементов необходимо выяснение их структурных отно-
шений друг с другом. Эмпирическое изучение отдельно взятых элементов обычно ведет к
метафизическому разрыву того, что взаимосвязано, и к механическому объединению того,
что относится к разным подсистемам изучаемой системы.
Например, языки мира в XVIII в. перечислялись в описаниях по алфавиту, потому что
понимания их отношений друг с другом не было. Падежные формы русских существитель-
ных и до сих пор даются в традиционном порядке: именительный, родительный, дательный,
винительный, творительный, предложный, хотя этот порядок не отражает их функционально-
семантической близости. Действительно, одну группу падежных форм составляют
именительный, винительный и родительный (объектные падежи), а другую — дательный,
творительный и предложный (пространственные падежи).
Хотя всякая наука начинается с эмпирического накопления материала и без этого этапа
обойтись невозможно, однако с того момента, как мысль ученых поднялась до понимания
структурных отношений в своем предмете, простая регистрация фактов без уяснения их
структурных связей друг с другом становится вчерашним днем науки.
Не абсолютизация одной из сторон диалектического единства (элемент или структура), а
познание той и другой стороны в их взаимосвязи - таков современный научный подход к
познанию системности в природе и обществе.

Изучение системного аспекта языка в отечественной лингвистике

Практическое выявление системных моментов в языке было всегда присуще работам

российских языковедов. Теоретическая разработка проблемы системности языка началась с
1956 г., с дискуссии, организованной журналом «Вопросы языкознания». В течение
некоторого времени вырабатывалась терминология, необходимая для обсуждения проб-
лемы. В более поздних дискуссиях по проблеме системности (1962) и проблеме уровней
языка (1967) было обнаружено, что лингвисты вкладывают в понятия система и
структура весьма разное содержание, расходятся в понимании элемента системы, его
соотношения со структурой, в перечислении свойств системы языка как целого и в ряде
других вопросов. Обсуждение этих вопросов, поиски ответов на них составили содержание
разработки проблемы системности языка в последние десятилетия ХХ века.

О терминах система и структура

Напомним, что Соссюр пользовался только термином система, а пражские лингвисты —

термином структура. Впоследствии лингвисты по-разному пытались разграничить эти
термины: система - отношения в парадигме, а структура - отношения в синтагме; система -
в лексике, а структура - в синтаксисе и некоторые другие. Наиболее распространенное
понимание этих терминов отражено в формулировке Геннадия Прокопьевича
Мельникова: система - это любое сложное единство, в котором могут быть выделены
составные части - элементы, а схема связей или отношений между элементами -
структура.
К определению системы можно добавить, что это сложное целое, состоящее из
взаимозависимых и взаимообусловленных частей (элементов), выступающее по
отношению к внешним условиям как единое целое и выполняющее единую функцию.
Скажем, куча камней - не система, так как у нее нет единой функции, а куча камней,
сложенных для украшения сада - уже система, так как у нее появляется функция.
Структура, таким образом, входит в систему как ее компонент. Структура характерна для
любого сложного объекта, не только для системы. Скажем, у сваленной с самосвала кучи
камней структура есть, но систему эта куча не представляет.
Такое толкование совпадает и с современными философскими концепциями систем-
ности как свойства объектов. В этом понимании термины система и структура
употребляются нами в дальнейшем изложении.

Элемент и структура в системе языка

Сложным является вопрос об элементе системы языка. Предметом изучения язы-

коведов является множество разнообразных единиц языка: звуки, слоги, интонемы,
фонемы, словоформы, морфемы, слова и фразеологизмы, словосочетания и предложения
и другие. Какие из них являются элементами системы и подсистем языка?
Коммуникативная природа языка уже предполагает, что элемент его системы должен
быть коммуникативным, т. е. должен нести какой-то самостоятельный отрезок информа-
ции. Такой единицей по общему признанию является слово. Из слов как элементов
создается вся система языка, но в то же время отдельные слова сами могут быть
рассмотрены как системы семантических компонентов и фонем, а соединения слов, их
блоки разной структуры могут быть элементами других подсистем языка, например
синтаксической.
Слово отвечает и всем требованиям знаковой ситуации, в то время как прочие единицы
языка отвечают лишь отдельным ее сторонам. Это также поддерживает понимание слова
как элемента системы языка, в то время как другие единицы языка могут претендовать,
видимо, на роль элементов ее отдельных подсистем.
Структурные отношения между словами, как и между элементами других подсистем,
нельзя считать достаточно изученными. Структурные отношения без «относящихся»
элементов не существуют, но в целях изучения они могут быть абстрагированы от
элементов подобно тому, как геометрия изучает линии, квадраты, кубы, прямоугольники,
параллелепипеды, круги, шары, хотя в объективной действительности существуют лишь
материальные вещи, имеющие формы перечисленных структур.
Ельмслев указал наиболее общие структурные отношения элементов: их взаимную
зависимость, одностороннюю зависимость одного элемента от другого (детерминацию),
равноправные отношения элементов и некоторые другие, более частные.
Противопоставление двух элементов, выявляющее их различие, Ельмслев назвал
оппозицией.
Каждый элемент может входить в несколько оппозиций. Образуются группы, классы
элементов, складывающиеся в конечном счете в систему языка. Выявление и изучение
структурных отношений между элементами системы и подсистем языка является
актуальной задачей лингвистики.

Некоторые свойства системы языка как целого

Система языка как целое в силу свойств своей структуры обладает некоторой
самостоятельностью и может оказывать воздействие на элементы. Это воздействие
состоит в том, что под наиболее типичные структурные группировки данной системы
подстраиваются изолированные и нерегулярные элементы.
Например, принятые в русском литературном языке формы глагола махать - машу,
машешь, машет - под воздействием наиболее распространенного соотношения
глагольных форм с основой на -ать (играть - играю, играешь, играет) получают варианты:
махаю, махаешь, махает (просторечные).
Особенностью системы языка является неодинаковая разработанность ее звеньев.
Например, названия родственников образуют большую и хорошо структурированную
группировку в лексической системе языка, а названия средств и орудий художественного
творчества (кисть, перо, краски) немногочисленны и в тесные структурные связи не
вступают. В системе обнаруживаются так называемые пустые клетки и слабые звенья,
которые наиболее подвержены изменениям. Например, в русской системе согласных нет
межзубного звука типа английского th - это пустая клетка. В русском языке нет
общепринятого обращения к незнакомому человеку, используются ситуативные
обращения: девушка, мать, отец, молодой человек, тетя, дядя, сынок и т. п. - это слабое
звено системы.
Однако элемент не является порождением системы. Он имеет собственные качества,
свою материальную определенность, благодаря которым может входить в систему и вы-
ходить из нее, оставаться внесистемной сущностью. Философы отмечают, что отношения
не изменяют свои субъекты, а только обусловливают их свойства и функции.
Диалектику элемента и системы хорошо раскрыл российский лингвист-теоретик Вадим
Михайлович Солнцев. Он разграничил следующие свойства элементов:
1) системообразующие, присущие элементу как таковому независимо от данной системы;
2) системоприобретенные, которые элемент приобретает в данной системе;
3) системонейтральные, которые в данной системе несущественны, но могут оказаться
существенными в другой системе.
Например, принадлежность слова к той или иной части речи - системообразующее
свойство при определении системы частей речи в данном языке. Функция подлежащего или
дополнения в предложении у конкретного существительного - системоприобретенное
свойство, которое определяется положением существительного в структурной схеме
предложения. Звукоряд конкретной лексемы может быть системо-нейтральным в
обиходной речи и системообразующим в организации звукописи в художественном тексте.
Существенным свойством системы языка является ее вариативность. Каждый элемент
системы выступает в конкретных речевых актах как набор вариантов; обобщенную форму
элемента, выступающую в описаниях элементов системы языка, принято называть
инвариантом. Солнцев толкует инвариант как абстракцию, которая не существует в виде
отдельной вещи, а является сокращенным названием класса инвариантов. Варианты в
языке он уподобляет экземплярам одной и той же книги или листовки, которые существуют
«телесно» как разные вещи, но в качественном смысле - это одна и та же вещь,
существующая «экземплярно».
Признание глубокой диалектической связи элемента и системы позволяет понять
единство диахронии и синхронии в системе языка, в ее статике и динамике.

Модели системы языка в современной лингвистике

Моделирование системы языка и его цели

Система языка заложена в мозгу человека и прямому наблюдению недоступна. Чтобы

лучше представить себе ее устройство, ученые строят ее модели в виде схем, чертежей,
таблиц, графиков, диаграмм и т. п. Обычно моделируются участки системы языка или ее
подсистем, но делаются попытки представить модели и всей системы языка как целого.
Математическая логика и вычислительная математика пользуются математическими
моделями - символическими языками, которые создаются для работы электронно-вычис-
лительных машин. Такие формализованные искусственные языки представляют собой
логизированные упорядоченные системы символов, связанных значками отношений. Они со-
относятся с отдельными моментами в системе естественного языка, но не отражают ее
устройства. Моделирование системы естественного языка выполняется с целью
приблизиться к пониманию ее устройства в том виде, в каком она хранится в мозге
человека.
Хронологически первой была уровневая модель системы языка. Уровневая модель языка
построена под влиянием естественных наук, в которых уровнями называются системы,
находящиеся в отношениях иерархии, так что элементы более высокого уровня складывают-
ся из элементов более низкого уровня. Например, уровень элементарных частиц ниже
уровня атомов, уровень атомов ниже уровня молекул, уровень молекул ниже уровня
клеток живого организма и т. д.
Одну из первых уровневых моделей языка построил французский ученый Эмиль
Бенвенист. Он выделял уровень дифференциальных признаков фонемы (меризматический),
фонологический, морфологический, знаковый (лексический) и синтаксический уровни.
Единица каждого последующего уровня строится из единиц предыдущего: фонема из
меризмов, морфема из фонем, слово из морфем, синтаксема из слов.
Если иметь в виду только план выражения, то модель Бенвениста вполне ему
соответствует. Российский лингвист-теоретик Соломон Давидович Кацнельсон
выразительно охарактеризовал теорию Бенвениста как процесс развертывания речевого
ряда в виде процесса постепенного набора текста из типографских литер. Соотношение
единиц выделенных им уровней с планом содержания Бенвенист не рассматривает и при
построении модели не учитывает.
В уровневой модели американских лингвистов С. Лэмба, Д. Локвуда, Г. Глисона и
других различаются четыре уровня (стратума): фонемный, морфемный, лексемный и
семемный. Каждый стратум имеет свою единицу: фонон, морфон, лексон, семон. В
описании эти единицы выступают как инварианты, а в речи они реализуются в виде
вариантов: фонов, морфов, лексов и сем. Все уровни системы языка построены изоморфно,
т.е. имеют одинаковое внутреннее строение, например, на каждом уровне есть свои
инварианты и варианты. В этой модели один уровень, семемный, полностью помещен в
план содержания, один уровень, фонемный, находится в плане выражения, а два -
морфемный и лексемный - остаются в этом отношении непроясненными, но, видимо, все
же относятся к плану выражения.
В ходе обсуждения уровневого устройства языка предлагались весьма разнообразные
изображения этой модели. Ее описывали в виде этажерки, спирали, незамкнутой цепи и
т.п. Российские ученые оспаривали идею изоморфизма уровней, предлагали разные
решения относительно их состава и количества, обсуждали вопрос, является ли модель
уровней только фактом научного описания языка или она отражает устройство системы
естественного языка.
Особенностью уровневых моделей, созданных отечественными учеными, было
обязательное включение в них плана содержания в том или ином соотношении с планом
выражения. Одной из наиболее развернутых и богатых является уровневая модель Игоря
Павловича Распопова. Она имеет следующий вид.

Варианты Инварианты

Фон Фонема (класс фонов)

Морф Морфема (класс морфов)
Слово (класс словоформ)
Словоформа Грамматическая форма
(класс словоформ)
Словообразовательный тип
 (класс словоформ)
Фраза - синтаксическая конструкция – предложение
(класс синтаксических конструкций)
(Распопов И.П. Система языка и ее уровни // Материалы по русско-славянскому
языкознанию. Воронеж, 1976, с.134-153).
Основными уровнями языка в этой модели признаются фонологический (единица:
фонема), морфологический (единица: морфема), лексический (единица: слово) и
коммуникативно-синтаксический (единица: предложение).
Выделяются промежуточные уровни: морфологический (единица – грамматическая
форма), лексико-морфологический (единица: словобразовательный тип) и конструктивно-
синтаксический (единица: синтаксическая конструкция).
Перечисленные уровневые модели не охватывают всех единиц языка. Например, в
модели Распопова не отражены интонемы, фразеологизмы, сложные предложения.
Охватить все известные единицы языка стремился в своей уровневой модели известный
отечественный лингвист-теоретик Леонид Михайлович Васильев. В языке как системе он
выделил три яруса: фонетический, лексико-грамматический (формальный) и
семантический. Каждый ярус подразделяется на три уровня. Единицей фонетического
уровня является звукотип, лексико-грамматического - словоформа, семантического -
семема. Все эти единицы состоят из более мелких компонентов (нулевой уровень), сами
единицы образуют второй уровень, а их сочетания – третий уровень. Каждую деталь этой
сложной модели Васильев подробно характеризует (Васильев Л.М. Современная
лингвистическая семантика. М., 1990).
Все ярусы модели Васильева относительно самостоятельны и иерархичны.
Семантический ярус находится в плане содержания, фонетический - в плане выражения, а
лекско-грамматический мыслится как посредник между двумя другими.
Все уровневые модели выполняют первоначальную разбивку системы языка на
отдельные блоки. Но набор этих блоков и отношения между ними создатели моделей
определяют по-разному. Внутреннее устройство каждого уровня тоже остается
непроясненным.
Вместе с тем уровневая модель языка имеет широкое хождение. Стало общепринятым
выражение: рассматривать материал «на уровне фонем» или на «уровне морфем» и т.д.
Эта модель находит применение для определения наиболее общих оснований анализа и
описания системы языка.

Полевая модель системы языка

Выясняя сильные и слабые стороны уровневой модели языка, Владимир Григорьевич

Адмони отмечал, что в языке есть сферы, которые как бы прорезают уровни, т.е.
включают средства разных уровней и образуют полевые структуры. Например, модальные
значения могут быть выражены средствами синтаксиса, предикативными единицами,
средствами морфологии (формы наклонений глагола) и средствами лексики –
модальными словами. Если фонетика, морфология и синтаксис могут соотноситься по
признаку «ниже - выше», то словообразование, порядок слов, лексика соотносятся с
перечисленными сферами гораздо сложнее.
Изучение глубокого взаимодействия средств разных уровней на примере
аспектуальности и темпоральности привело известного грамматиста Александра
Владимировича Бондарко к построению модели функционально-семантического поля,
куда входят и лексические, и грамматические средства языка, имеющие общие семанти-
ческие функции. Функционально-семантическое поле имеет центр – группу форм,
наиболее четко и однозначно выражающих значение данного поля. Вокруг центра,
постепенно удаляясь от него, располагаются периферийные формы. Через периферию
каждое поле вступает путем пересечений и постепенных переходов в пределы других
полей, так что, в конечном счете, все поля образуют одну непрерывную структуру
системы языка.
Теоретик полевой модели системы языка Георгий Семенович Щур определил поле как
способ существования и группировки лингвистических элементов с общими
инвариантными свойствами. Графически эта модель выглядит следующим образом:

рис.1 круги

По признанию многих лингвистов, психолингвистов и нейролингвистов, сеть отношений

в языковой структуре является отображением сети нервных связей в мозгу человека.
Вид полевой модели хорошо совмещается с изображениями расположения и связей
нервных клеток в мозгу. Огромное число, до 14 миллиардов, нервных клеток могут сое-
диняться между собой с помощью нервных отростков-аксонов и дендритов, так что
количество возможных связей составляет 1011112 степени, что больше, чем число атомов в
видимой вселенной.
Основным законом деятельности мозга является замыкание временных нервных связей, в
которых объединяются непосредственные впечатления от предметов и явлений внешнего
мира. Это целостные динамические структуры, возбуждение одного компонента которых
передается всем остальным (иррадиирует на все остальные).
Каждому знакомы наплывы ассоциаций, вызываемые иногда какой-то незначительной
деталью. Очень выразительно о них написал Д. Клинджел в книге «Остров в океане» (М.,
1963): «Из всех ощущений именно запах с наибольшей легкостью вызывает у нас
ассоциации и воспоминания. Когда я чувствую запах дегтя, то все равно, где бы я ни был,
мне уже кажется, что я нахожусь на верфи и рядом деловито стучит скобель, звонко
рыдает ленточная пила. Своеобразный едкий запах йодоформа вызывает в моей памяти
тревожный вечер в больнице, где лежала моя жена; я стоял в длинном уходящем в
перспективу коридоре, по которому непрерывно сновали врачи и сестры, поглощенные
своими, казалось, нескончаемыми делами. А вот запах клена — и перед моими глазами
возникают вафли с коричневой корочкой и чашка дымящегося чая...».
Эти наплывы развертывают имеющуюся в мозгу человека динамическую структуру,
один из компонентов которой, в данном случае запах, был возбужден. Движение нервных
процессов - избирательной иррадиации, концентрации и взаимной индукции - является
физиологической основой потока ассоциаций в форме наглядных образов или понятий.
Биологическая активность ансамблей нервных клеток, биохимическая перестройка их
работы в соответствующих структурах мозга - это реальный материальный базис пси-
хических явлений, динамических структур комплексной природы и, в частности,
разнообразных объединений элементов системы языка.
Системность в нервных процессах определяет и системность в материальных формах их
выражения, в организации системы языка. Окрашивая отдельные нервные клетки, фи-
зиологи получают примерно такие изображения участков коры головного мозга.
 рис.2 нейрон

Тело каждой клетки, принятое за ядро, выступает как центр по отношению ко всей
сфере распространения ее нервных отростков, которая и составляет периферию. Участки пе-
реплетения и пересечения с отростками других нервных клеток, участки вхождения полей
друг в друга полностью совмещаются с полевой моделью системы языка. Хорошее
совмещение изображения структуры коры мозга с полевой моделью системы языка
является для нас существенным аргументом в пользу истинности полевой модели.
Одно семантическое поле моделирует устройство отдельного участка системы языка, на
нескольких семантически полях можно показать пересечение и взаимодействие нескольких
участков системы языка. Однако так изобразить всю систему языка вряд ли когда-нибудь
удастся: слишком большого пространства потребовало бы плоскостное изображение
системы языка, компактно и объемно хранимой в коре головного мозга в комплексе с
образами объективной действительности.

Многослойная модель системы языка

Эта модель была получена в ходе изучения языкового поведения человека,

испытывающего разные степени измененного состояния сознания. Такое состояние
сознания возникает под воздействием стрессов, шока, алкоголя, наркотиков, некоторых
медикаментов, специально подобранных в целях эксперимента. Исследователь Дмитрий
Леонидович Спивак выяснил, что по мере углубления измененного состояния сознания
уменьшается количество языковых средств, которыми в состоянии воспользоваться
говорящий. Падает количество существительных, прилагательных, союзов, предлогов,
сокращается длина слов и предложений. Дольше всего сохраняются глаголы, местои-
мения, частицы, стереотипные выражения, эмоциональные компоненты, однословные
высказывания.
На основе этих данных моделируется ядро языковой системы - это те ее компоненты,
которые дольше всего сохраняются. Компоненты, которые послойно уходят из языковой
деятельности человека по мере изменения состояния его сознания, оказываются на
периферии языковой системы. Выстраивается многослойная модель системы языка, в
которой ядерные слои лежат на самой глубине, а периферийные оказывается менее
глубоко заложенными в языковую память и потому легче утрачиваются (Спивак Д.Л.
Язык в условиях измененого состояния сознания. Вопросы языкознания.1983, №5, с.43-
49).
Многослойная модель языка также требует ее объемного изображения.

Модель ассоциативно-вербальной сети Ю.Н.Караулова

 Юрий Николаевич Караулов и его ученики провели серию экспериментов для вы-
явления ассоциаций информантов на предъявляемые им разнообразные словесные
стимулы. Среди полученных ассоциатов было немало словообразовательных и
словоизменительных вариантов слов. Гипотеза Ю.Н.Караулова состоит в том, что вся
грамматика языка лексикализована и привязана к отдельным лексемам. Лексика не
существует вне грамматики. Она представлена в языковом сознании в виде словоформ,
которые типически в образцах отражают всю грамматику (Караулов Ю.Н. Ассоциативная
грамматика русского языка. М.,1993).
Действительно, в словарных статьях, полученных а ассоциативных экспериментах,
слово-стимул вызывало в качестве слова-реакции обычно те словоформы, которые сочета-
ются со словом-стимулом в речи. Так, к стимулу бежать получены ассоциаты без
оглядки, быстро, бегом, в кусты, в спортзал, вдогонку, вперед, впереди, далеко, из дома,
кросс, куда глаза глядят, кругами, от возмездия, по дороге, по кругу, сломя голову и нек.
др.
Анализ полученного материала позволил Ю.Н. Караулову предложить модель системы
языка в виде ассоциативно-вербальной сети, в которой лексика и грамматика не
разделены. Слова в этой модели понимаются как конкретные словоформы, хранящиеся в
памяти в составе привычных последовательностей наборов словоформ, каждая из которых
одновременно входит во множество таких последовательностей. Aссоциативно-вербаль-
ная сеть хранится и работает в пульсирующем режиме, в каждый момент времени
изменяется набор актуализованных связей между ее узлами. Как будто бы мигает елоч-
ная гирлянда из десятков тысяч лампочек. АВС аналогична любой неравновесной
неустойчивой (физической или социальной) системе. Симметрия в АВС – это «мертвая
вода», которая ее собирает и скрепляет. Асимметрия - это «живая вода», придающая ей
динамичность за счет неравномерности ее концентрации.
Эта модель снимает многие трудности уровневой модели и вполне совмещается с
полевой и многослойной моделями, хотя сопоставление ассоциативно-вербальной сети с
полями и слоями еще не продумывалось и не осуществлялось.
На основе изучения изложенных и ряда других индивидуально-авторских моделей
системы языка мы разработали и принимаем за основу дальнейшего изложения вопроса о
системности языка динамическую модель системы языка.

Динамическая модель системы языка

Динамическая модель системы языка выстраивается с учетом последовательности

восприятия языка ребенком или иностранцем, знакомящимся с языком баз помощи
преподавателя в условиях иноязычной среды.
Иначе говоря, модель строится на предположениях о порядке закладывания элементов
системы языка в мозгу человека. Провести эти предположения строго и непротиворечиво
не удастся, слишком многое еще не понято и не разъяснено как в учении о восприятии
речи, так и в учении об усвоении системы языка.
Следует также учитывать бесспорное для нас положение о том, что система языка
неиерархична и имеет разрывы и пустые клетки. Тем не менее, контуры такой системы
просматриваются.
Первоначальное знакомство с неизвестным языком начинается с восприятия звучащей
речи, с восприятия фраз. Многократное восприятие звучащих фраз позволяет усвоить их
мелодические рисунк, научиться расчленять фразы на интонационные единства от паузы
до паузы. Именно по мелодическим рисункам угадываются коммуникативные намерения
говорящего (утверждение, приказ, вопрос, урезонивание и т.п.). Наименьшие звуковые
отрезки от паузы до паузы, объединенные одним ударением, так называемые фонети-
ческие слова, как правило, являются словоформами, лежащими в основе системы языка.
 Научившись вычленять словоформы из потока звучащей речи, обучающийся и сам
начинает их воспроизводить, пытаясь вступить в контакт с окружающими. Произнося
отдельные словоформы, человек обнаруживает их членение на слоги - самые
минимальные отрезки произношения. В рамках слога реализуются и наименьшие
компоненты интонации – просодемы. Умение распознавать слоги и их последователь-
ности необходимо для того, чтобы различать и воспроизводить фонетические слова.
Позднее, обычно уже в школьном возрасте и чаще всего при обучении письму
говорящий, сопоставляя слоги друг с другом, приходит к пониманию отдельных звуков,
по которым слоги отличаются друг от друга.
Описанную часть модели, которую мы называем ФОНЕТИЧЕСКИЙ БЛОК
или фонетическая подсистема, можно изобразить в виде следующей схемы.
Фраза
и ее мелодические рисунки (просодия)

синтагмы фонетические слова

и их мелодические рисунки
слоги - - - - - - - звуки
и их
просодемы
Все составляющие фонетического блока имеют звуковую, то есть материально
выраженную физическую реализацию и находятся в плане выражения системы языка,
хотя их звуковые образы (подобно музыкальным мотивам) хранятся в памяти носителя
языка.
Выделение фонетических слов из фраз, несомненно, сопровождается их ассоцииро-
ванием с некоторыми мыслительными образами (концептами).
Те фонетические слова, которые оказываются знаками вещей, действий, признаков и
других образов реальной действительности, выделяются наиболее активно и закрепляются
в памяти носителя языка.
Словоформы по мере их накопления вступают друг с другом в разнообразные
отношения по звучанию и по значению, в результате чего в мозгу происходит их
группировка. Именно такими группировками являются СЛОВА (словоформы с
одинаковым лексическим значением), СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ГНЕЗДА, РЯДЫ и
ПОЛЯ (по сходству морфем, составляющих словоформы) и словоизменительные
парадигмы (по сходству основ и при различных их окончаниях-флексиях). Слова
группируются далее в лексико-семантические поля, а с учетом их грамматических
особенностей - в ЧАСТИ РЕЧИ.
Переплетение словоформ по всем этим параметрам образует второй блок системы
языка - ЛЕКСИКОН. Этот блок можно представить следующей схемой.

СЛОВОФОРМЫ

слова если в языке есть морфемы

для словообразования для словоизменения

словообразовательные словоизменительные
гнезда, ряды лексико-грамматические
разряды, грамматические
категории

лексико-семантические поля деривационные поля части речи

 Каждая единица лексикона (лексема) одновременно входит в несколько объединений -
в лексико-семантическое, в словообразовательное, в словоизменительное поля, которые
переплетаются и пересекаются друг с другом.
Одновременно, как мы полагаем, с формированием лексикона у человека, изучающего
естественный язык, происходит и формирование блока структурных схем. Это вытекает, в
частности, из модели ABC Караулова, показавшей, что каждая словоформа в памяти
человека существует в сочетании с другой или с другими, обычно встречающимися
вместе с ней в речи, словоформами. Простейшие высказывания, с восприятия которых
начинается и понимание, и воспроизведение речи, обычно оформляют суждение, мини-
мальный акт человеческого мышления. Для его выражения должны быть известны как
минимум две словоформы - одна для обозначения субъекта суждения (субъектив), а
другая для обозначения предиката мысли (предикатив). В развитых языках существует
несколько последовательностей словоформ субъективов и предикативов, различающих
так называемые структурные схемы простого предложения. Распространение основных
словоформ, составляющих структурную схему простого предложения, с помощью разного
рода определителей способствует образованию структурных схем непредикативных
словосочетаний.
Компоненты структурной схемы и их распространители в конкретных высказываниях
обычно обозначают наиболее обобщенные компоненты человеческой мысли, такие как
деятель, действие, орудие действия, объект действия, время и место действия, причина
и цель действия и некоторые другие. Словоформы, которые регулярно используются для
обслуживания одного и того же смысла, соотносятся друг с другом по их функции и
образуют ряды так называемых членов предложения.
Умение вычленить структурную схему простого предложения, распознать
обслуживающие ее в высказывании прочие члены предложения позволяет разграничить
высказывания с одной и двумя структурными схемами простого предложения (так
называемые элементарные сложные предложения).
Для обслуживания сложных предложений складываются специальные служебные слова
(союзы, союзные слова, частицы разного рода), которые способствуют формированию
структурных схем сложных предложений. Это уже довольно поздние по времени
формирования структуры. Известно, что схемы сложного предложения нарабатывались
«на глазах истории», что прослеживается по письменным текстам, а в речи ребенка
становление схем сложных предложений происходит в 12-14 лет.
Наиболее поздними являются схемы осложненных предложений, в которых, наряду с
обычной структурной схемой простого предложения, имеются так называемые обороты
(причастный, деепричастный и т.п.), которые представляют собой «свернутые» схемы
простого предложения.
СТРУКТУРНЫЙ (СИНТАКСИЧЕСКИЙ) БЛОК системы языка мы представляем в
следующей схеме.

ФРАЗА

с двумя структурными с одной структурной схемой словоформы,

схемами простого простого предложения обслуживающие
предложения одну и ту же позицию

структурные схемы структурные схемы члены

элементарного сложного простого предложения предложения
и осложненного предложения
 структурные схемы
непредикативных словосочетаний

Многие последовательности словоформ, организованные по структурной схеме

простых, элементарных сложных и осложненных предложений, по структурным схемам
словосочетаний, благодаря особенностям своего лексического наполнения способны
превращаться в устойчивые словосочетания, фразеологизмы, пословицы и поговорки,
крылатые слова и афоризмы. По своей знаковой природе они тяготеют к словам, а по
своему устройству отражают особенности синтаксических структур данного языка. Через
фразеологию языка осуществляется постоянная связь структурного блока и лексикона.
Представленные на схемах три основных блока (подсистемы) системы языка
несомненно взаимосвязаны и взаимодействуют во всех процессах языковой деятельности
человека (обучении языку, слушании, говорении и др.), но в то же время обладают
известной автономией. Фонетический блок может быть воспринят и даже воспроизведен
слушателем, не знающим, какие смыслы выражены говорящим.
Лексикон можно изучать как список слов, не зная структурных последовательностей, в
которых участвуют изучаемые лексемы (что бывает при неумелом изучении или
преподавании языка).
Известно, что можно освоить структурный блок языка и научиться осмыслять
устройство высказываний, не зная в достаточной мере лексикона языка.
Динамическая модель показывает, что в каждом блоке системы языка есть свои
подсистемы, которые имеют разную степень обязательности для устройства блока. В
лексиконе многих языков нет словоизменительной ветви, некоторые языки мира
(китайский, например) обходятся без словообразовательных морфем. В синтаксическом
блоке не обязательны подсистемы структурных схем словосочетаний, поздно формиру-
ется блок структурных схем сложных и осложненных предложений. Обычно в беспись-
менных языках этих подсистем нет.
Такой тип системы в современной системологии называется неиерарархическим, то
есть таким, у которого нет ни одной только управляющей или только подчиненной
подсистемы. Но все подсистемы такой системы взаимосвязаны, так что любое изменение
в одной подсистеме обязательно так или иначе (прямо или опосредованно) проявляется во
всех других подсистемах.
Динамическая модель системы языка позволяет более четко проводить грань между
явлениями, относящимися к системе языка, и явлениями речевой деятельности как
процесса.
Многообразие моделей системы языка свидетельствует, на наш взгляд, об
исключительной сложности системы языка, заключенной в мозгу человека. Модели
дополняют друг друга, приоткрывая тo один, то другой аспект изучаемого феномена.

Литература

Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М., 1990.

Караулов Ю.Н. Ассоциативная грамматика русского языка. М.,1993.
Касымова О.П. Язык в свете основных понятий системологии. Уфа, 2002.
Ф. де С о с с ю р . Труды по языкознанию. М., 1977.
Попова З.Д. Модели системы языка в русском языкознании конца ХХ века // Вестник ВГУ.- Серия 1.
Гуманитарные науки. 2/1999, с.171-181.
Распопов И.П. Система языка и ее уровни //Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж,
1976, с.134-153.
Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. М., 1971.
Спивак Д.Л. Язык в условиях измененного состояния сознания. Вопросы языкознания.1983, №5,с.43-49.

Тема 6.
 Моделирование фонетической подсистемы языка
В различных моделях системы языка под разными названиями так или иначе
различаются фонетическая, лексическая, словообразовательная, морфологическая и
синтаксическая подсистемы. Каждая из этих подсистем имеет внутреннюю структуру и
свои элементы, то есть в свою очередь образует систему. Наряду с построением системы
языка как целого создаются и модели отдельных ее подсистем.
Одной из первых была смоделирована фонетическая посистема.
Изучение артикуляции звуков речи, акустические исследования с помощью звукоза-
писывающей аппаратуры имеют достаточную традицию. Они необходимы для практических
целей обучения произношению, устранения дефектов речи и т. п. Но конкретный звук
мгновенен, прозвучал - и его нет. А люди как-то хранят его в памяти, при необходимости
могут вновь произнести его, узнают, когда его произносит кто-то другой. О том, что в
памяти человека хранится образ звука, впервые догадался Бодуэн де Куртенэ, который и
назвал этот образ фонемой.
Открытие фонемы стало тем импульсом, который вызвал к жизни множество
фонетических концепций, авторы которых давали свои определения фонемы как единицы
фонологической системы языка и устанавливали те или иные структурные отношения
между фонемами.
Заметим, что фонемы и их отношения между собой так же ненаблюдаемы, как и любые
мыслительные образы. Это обстоятельство объясняет разнообразие, большой разброс, а
порой и противоречивость теорий фонемы и моделей системы фонем.

Основные фонологические теории

Теория фонем, созданная Бодуэном де Куртенэ, получила название психологической.

Бодуэн понимал фонему как психический образ звука, включающий в себя большое число
реальных звуковых вариантов (альтернантов). Например, фонема [а] охватывает и более
задние, и более передние ее варианты. Бодуэн исследовал чередования (альтернации)
фонем, обнаружил в них закономерности и регулярность. Альтернации, которые перестают
действовать (традиционные), тем не менее, свидетельствуют о том, что они вышли из одной
фонемы, имеют общее историческое происхождение.
Благодаря существованию альтернантов у каждой фонемы, источники возникновения
новых альтернаций никогда не иссякают, в языке всегда есть живые, позиционные чере-
дования фонем. Анализируя альтернанты фонем, Бодуэн увидел, что фонема может быть
разложена на простейшие элементы, которые он называл представлениями отдельных
артикуляторных и акустических работ. Таким образом, в трудах Бодуэна были подготов-
лены основы для различения понятий инвариант и вариант фонемы, дифференциальные
признаки фонемы и ряда других понятий, необходимых для выявления системы фонем.
Крупный вклад в фонологию внес ученик Бодуэна, работавший в составе Пражского
лингвистического кружка, Николай Трубецкой. Его книга «Основы фонологии» представила
стройную теорию, на основе которой были разработаны строгие правила изучения и
описания системы фонем. Трубецкой использовал фактический материал двухсот языков.
Теория Трубецкого получила название функциональной, поскольку ученый полагал, что в
фонему обобщаются только фонологически существенные признаки, благодаря которым
фонема служит для различения смысла слов, выполняет смыслоразличительную функцию.
Выявление фонем производится только путем соположения и противоположения
звуковых сочетаний - лексем, например: мал — мял — мёл — мел — мил — мул — мыл;
был — пыл; дам — там; вон — фон; гол — кол; жар — шар и т. п. В таком соположении на
фоне одинаковых частей выделяются и противопоставляются друг другу различающиеся
звучания, которые и дифференцируют звуковые оболочки, связанные с различными
значениями.
Анализ показывает, что различия звуковых образов фонем часто определяются одним-
двумя дифференциальными признаками. Эти различия могут быть важными для целей
общения, использоваться для различения значений (дом — том — сом), а могут быть
несущественными и оставаться незамеченными (дом — доом — домм):

Типы структурных отношений между фонемами

Трубецкой назвал отношения, в которые вступают фонемы, оппозициями и описал разные

типы оппозиций. Укажем важнейшие из них.
Одномерные и многомерные оппозиции. В одномерной оппозиции фонемы противопо-
ставлены по одному дифференциальному признаку, а в многомерной - по нескольким. На-
пример, [т] - [д], [б] - [п] противопоставлены только по глухости - звонкости; [д] - [н] -
только по признаку носовой - неносовой. Фонемы [е] - [у] противопоставлены по
нескольким признакам: [е] - гласная переднего ряда к среднего подъема, нелабиали-
зованная; [у] - гласная заднего ряда, верхнего подъема, лабиализованная.
Особенностью одномерной оппозиции является способность утрачивать различительный
признак в некоторых позициях данных фонем в лексеме. Например, звонкость согласных в
русском языке закономерно утрачивается в конце слова и перед глухой согласной: роза -
роз [рос], предыдущий - предстоящий [пр'ьтстайашш'ий], предвидеть, но представить
[пр'ьтстав'ит']. Утрата различительного признака одномерной оппозиции фонем называется
нейтрализацией оппозиции. Явление нейтрализации дает основание некоторым фонологам
для удобства описания конструировать архифонемы - объединения из двух подвергаю-
щихся нейтрализации фонем: [д/т], [с/з] и т. п.
Пропорциональные и изолированные оппозиции. Пропорциональные оппозиции — это
несколько противопоставленных по одному и тому же дифференциальному признаку
фонемных пар. Например, по признаку глухость / звонкость противопоставлены [п] - [б],
[с] - [з], [т] - [д], [ф] - [в] и т. д. Изолированная оппозиция в системе фонем бывает одна.
Например, фонемы [г] и [1] в системе немецких фонем - единственные плавные
согласные.
По отношению между членами различаются привативные, градуальные и равнозначные
оппозиции. В привативных оппозициях фонемы противопоставлены по наличию /отсут-
ствию какого-либо дифференциального признака, например твердости / мягкости (том -
тёмный, дома - Дёма, мал - мял). Член оппозиции, обладающий качеством, которого нет у
другого, называется маркированным. Фонемы, находящиеся в градуальных оппозициях,
характеризуются разной степенью одного и того же признака. Например, [а] - гласная -
нижнего подъема, [о] - среднего, [у] - верхнего подъема. В равнозначных оппозициях
фонемы логически равноправны ([ф] - [к], [п] - [т] и т.п.). Привативные, одномерные,
пропорциональные оппозиции способствуют упорядоченности системы, создают
структурную основу системы фонем.
Связь фонемы и звука, материальную, акустико-артикуляторную основу фонемы
подчеркивал Лев Владимирович Щерба, ученик Бодуэна де Куртенэ, основатель ленин-
градской фонологической школы. Определяя фонему как звуковой тип, Щерба трактовал
варианты фонемы как конкретные звучания, очень близкие друг к другу и на слух и по их
артикуляции.
Этот аспект учения о фонеме гипертрофирован в физической теории фонемы
английского фонетиста Даниэля Джоунза, который представляет фонему как семью звуков.
Его теория помещает фонему не в мозг человека, а в звуковые последовательности речи.
Однако при этом остается неясным, каким образом и для какой цели формируется семья
звуков, т. е. обходится основной вопрос фонологии: как происходит анализ и синтез звуко-
вой последовательности.
 Оригинальную теорию фонемы, получившую название морфематической, разработала
группа ученых (Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров, П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский и др.),
образовавших так называемую московскую фонологическую школу, в теории которой
фонемы теснейшим образом увязываются с морфемой. Фонемой считается ряд звуков,
появляющихся в результате живых позиционных чередований в одной и той же морфеме.
Например, к одной фонеме могут быть отнесены [з] и [с] (мороз [марос] и морозный), [о] и
[а] (воды и вода [вада]) и так далее. Реальное звучание, артикулируемое и слышимое, для
московской школы не имеет определяющего значения.
Учение московской школы о вариантах русских фонем отражает орфографический
навык абсолютно грамотного человека и не принимает во внимание группировки
фонемных образов, присущие недостаточно грамотным, малограмотным и неграмотным
людям.
Привычка «слышать» то, что подсказывается орфографией, отчетливо проявляется у сту-
дентов-филологов при изучении фонетической транскрипции. Почти все студенты долго
пишут впирод вместо [фп'ир'oт], горъд вместо [гoрът], уставшый вместо [устафшый] и т. п.
Чем слабее орфографический навык, тем больше в написанных словах отражено
реальных звучаний. Малограмотный человек, пишущий ножык, стина, каляска,
группирует мысленные образы фонем не так, как грамотные люди. Для него стина и
стены содержат разные фонемные образы, более близкие к реальным звучаниям, чем для
грамотного человека, который и в звучании стина «слышит» образ фонемы [е] (стена).
Но у вполне грамотного человека, если он ослышался или не понял смысла сказанного,
нередко образ фонемы может наложиться на звучание, которое, по замыслу говорящего,
несет иную фонему. Так, в звучании [пъс'ьд'ел] в предударном слоге слышится и, если
связать это звучание с сидеть (посидел), и е, если связать это звучание с седой (поседел).
В звучании [молът] слышится молот или молод в зависимости от предмета речи и т. д.
Люди, не владеющие нормами орфографии, и дети, не умеющие еще писать, как правило,
слышат то, что реально произносится. Так, в слове лев ребенок слышит леф, и потому
соответственно склоняет это слово как лефа, с лефом, к лефу.
Орфографическая ориентация концепции московской школы вполне очевидна и в целях
обучения орфографии, видимо, в чем-то полезна для тех языков, орфография которых
построена на морфологическом принципе, в частности для обучения русской орфографии,
но особенностей системы фонем, хранящейся в мозгу человека, явно не отражает.
Существует теория, определяющая фонему как научную фикцию, необходимую лишь
для лингвистического описания. Это теория американского ученого В. Фримэна Тводелла.
В ней существование фонемы в системе языка отрицается. Признавая микрофонемы как
конкретные наблюдаемые объекты, Тводелл определяет макрофонемы как логические кон-
структы, создаваемые в целях удобства описания. Теория фикции позволяет оправдать
любое описание системы фонем, лишь бы оно с какой-то точки зрения оказывалось
удобным исследователю.
Известное распространение имеет глоссематическая теория фонем Ельмслева, который
определял фонему как пучок дифференциальных признаков. В его трактовке фонема не
имеет со звуком ничего общего, это чисто структурное построение, точка пересечения
дифференциальных признаков, независимая от физической субстанции. Такой подход
отвечает той субъективно-идеалистической философии языка, которую Ельмслев положил в
основу своей лингвистической концепции. Фонема, не имеющая ничего общего со звуком,
не могла бы опознаваться, так как не имела бы никакого материального выражения.
Российские фонетисты не принимают утверждений о фиктивности категории фонемы.
Исследования убедительно показывают, что фонема — это не фикция и не отрезок звуча-
ния, а целостный, психологический образ звучания, который складывается с учетом ряда
внутренних и внешних факторов, в том числе и более высоких уровней языка, общего
смысла высказывания.
Психологическую реальность фонемы подтверждают и психолингвистические
исследования. При некоторых видах афазии больные теряют способность различать
фонемные образы: в устной речи путают звуки, а на письме - соответственно - буквы.
Говорят березно вместо бережно, плогро вместо проглотит, асушес вместо существо; пишут
ябцеко вместо яблоко, креспол вместо кресло и т. п. Человек должен иметь в мозгу четкие
фонемные образы, чтобы различать лексемы на слух и чтобы уметь передать их на
письме.
Известный фонетист Лия Васильевна Бондарко считает сильным доказательством реаль-
ности фонемы способность произнести при необходимости любое высказывание с идеальным
выговариванием всех звуков, в соответствии с фонемными образами, а также способность
опознать высказывание при сильных дефектах произношения.

Теория силлабофонемы

Российские ученые провели многочисленные исследования звучащего речевого потока,

чтобы выяснить, на основе каких физических признаков человек, воспринимающий речь,
опознает в ней нужные для смыслоразличения фонемы. В трудах Н. И. Дукельского, Л.Р.
Зиндера, Л. В. Бондарко, Н. И. Жинкина и других показано, что единица членения
звукового потока — это открытый слог, а дифференциальные признаки фонемы не
существуют ни в артикуляции, ни в акустике в готовом виде; они не могут быть ни
произнесены, ни услышаны отдельно от фонемы. Опознание фонемы в звучащем потоке
протекает сложным путем с учетом разного рода информации, часто содержащейся в
переходных сегментах, иногда в двух-трех соседних сегментах, путем перераспределения
речевого континуума. Иначе говоря, звуковой поток при восприятии обрабатывается в
мозгу слушающего путем сличения с заложенными в нем фонемными образами. Фонема
реальна психологически только как результат перекодирования звуковых сигналов в
нервный сигнал. В целостном виде она не содержится в звуковом потоке, никакая часть
звукового ряда фонему не представляет.
По результатам исследований фонетистов и психолингвистов реальной единицей
языкового сознания является слог. Со слога начинается детский лепет (ва-ва-ва, тя-тя-тя).
Не случайно именно из повторяющихся слогов составлены первые детские слова – па-па,
ма-ма, ба-ба и др. Только в слоге могут реализоваться отрезки интонации – просодемы.
Если гласный звук, способный образовать слог, можно произнести автономно (А,О,У), то
согласные звуки произнести вне слога невозможно, называя согласный, мы фактические
произносим слог- бэ, мэ, тэ, дэ и т.д.
О слоге как основе фонетической системы языка уверенно говорят специалисты по
языкам Азии и Африки (китайскому, японскому, вьетнамскому, семитским и некоторым
другим языкам) – Е.Д.Поливанов, А. и Е. Драгуновы, Г.П.Мельников и многие другие.
На основе слоговых фонем (силлабофонем) описывают систему древнеславянских
языков В.К.Журавлев, В.Г.Таранец, Л.Е.Калнынь и др.
Идею силлабофонемы в свое время обсуждали такие авторитеты отечественной
лингвистики, как Л.В.Щерба, Д.В.Бубрих, Н.Я.Яковлев, С.Д.Кацнельсон и другие.
В самом деле, трудно представить, что в памяти человека хранятся столь туманные
образы фонем, о количестве и качестве которых не могут вот уже сто лет договориться
ученые-фонологи. Что же касается образов слога, они знакомы каждому говорящему.
Именно на их изображении строились многие древние письменности, на материале слогов
изучали грамоту по старинным русским азбуковникам, при необходимости слово можно
произнести по слогам, но практически невозможно произнести его по звукам. Некоторые
исследователи происхождения языка считают, что гуманоиды стали людьми, изобретя
слог, заменивший первичные фонестемы (стечения согласных). Признание фонемой
образа слога приведет к переосмыслению широко распространенных фонологических
представлений. Вероятно, это и мешает признанию теории слогофонем в современной
лингвистике.
 Некоторые модели системы фонем

В дальнейшем изложении мы исходим из понимания фонемы как психического образа

звука, содержащего важные для смыслоразличения черты акустически реальных звуков.
Система фонем является единой для всех говорящих на одном языке. Вопрос владения
орфографией, по нашему мнению, для системы фонем не имеет первостепенного значения,
уровень грамотности выявляет лишь то, как осознают говорящие свою фонемную систему,
но не то, какова она на самом деле и как ею пользуются. Система фонем складывается в
мозгу человека таким образом, что без специальных усилий она не осознается и
используется автоматически, подсознательно.
На основе правил выделения фонем и типологии их оппозиций строятся широко
распространенные табличные и геометрические модели системы фонем, которые
помещаются в учебники и пособия разного типа. Например, модели системы русских гласных
фонем могут иметь вид:

Подъем Ряд
передний средний задний
верхний и ы у
средний е о
нижний а

и ы у

у о

Фонемы Признак
Ряд Подъем Лабиализация
передн. непередн. верхн. средн. нижн. лабиал. нелабиал.
И + + +
Э + + +
Ы + + +
А + + +
О + + +
У + + +

Широкую известность имеет модель системы фонем Романа Якобсона и Морриса

Халле, построенная по бинарным оппозициям. Эта модель рассчитана на анализ и синтез
фонем, которые могла бы выполнить электронно-вычислительная машина,
последовательно проводя анализируемую фонему через 12 пар признаков, выявляя
наличие или отсутствие этих признаков у данной фонемы. 12 пар дифференциальных
признаков, предложенных Халле и Якобсоном, отобраны ими по разным основаниям:
артикуляционным, акустическим, по виду спектра, получаемого звукозаписывающими
устройствами. Модель Халле — Якобсона, построенная для системы фонем английского
языка на основе 9 пар признаков, имеет следующий вид:
 о а е u i l ŋ k m f p v b n s t z d h #

гласный - + - + + + + + - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
негласный
согласный - - - - - - - + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + - -
несогласный
компактный - + + + - - - + + + + + + + - - - - - - - - - - - -
диффузный
низкий - + + - + + - + + + + + - - - - - - -
высокий
бемольный - + - + -
простой
носовой - + - - - - - - + - - - - + - - - - - -
ротовой
напряженный - + + + - - - + + - - + + + - - - + -
ненапряженный
прерванный - + - - + - - + - + - + + - + + -
непрерванный
резкий – + - + - + - + -
нерезкий

Модель Халле — Якобсона пригодна для машинной обработки, по ней машина может
определить и набор признаков конкретной фонемы, а по набору признаков найти нужную
фонему. Как всякая математическая модель, модель Халле — Якобсона не выявляет
реальной сложности и многомерности структурных связей между фонемами естественного
языка.
На основе разного типа оппозиций противопоставляются не только по две, но и по три,
иногда по четыре и более фонем естественных языков. Т. П. Ломтев писал, что, например,
русские гласные по подъему имеют троичное противопоставление, а по лабиальности /
нелабиальности — двоичное. Русские согласные по мягкости / твердости разбиваются на
две группы, а по глухости / звонкости они не могут составить две группы, потому что за
пределами глухих и звонких останутся сонорные. Стало быть, по наличию / отсутствию
голоса русские согласные имеют троичное противопоставление: сонорные - звонкие - глухие.
Рассмотренные модели представляют системы гласных фонем отдельно от системы
согласных и в основу системообразования кладут артикуляционные или акустические
признаки звуков речи. Теория силлабофонем позволяет построить единую систему фонем
на основе признаков, различающих друг от друга слоги.
В качестве иллюстрации приведем построенную нами модель русских силлабофонем.
На основе работ ведущих отечественных и зарубежных русистов в качестве главного
системообразующего признака мы приняли твердость/мягкость согласного в слоге.
Учтены различия слогов по звучности (гласные, сонорные, с глухими и звонкими
согласными). Последовательность строк сверху вниз определена частотностью слогов в
русском тексте (данные профессора Воронежского университета А.А.Кретова).

Система русских силлабем

Твердые слоги Мягкие слоги

Гласные А О У Э Ы (Ъ) Я Ё Ю Е И (ЙЬ)
на но ну нэ ны нъ ня нё ню не ни нь
Сонорные ла ло лу лэ лы лъ ля лё лю ле ли ль
ра ро ру рэ ры ръ ря рё рю ре ри рь
ва во ву вэ вы въ вя вё вю ве ви вь
ма мо му мэ мы мъ мя мё мю ме ми мь
Взрывные та то ту тэ ты тъ тя тё тю те ти ть
да до ду дэ ды дъ дя дё дю де ди дь
ца цо цу цэ цы цъ чя чё чю че чи чь
ка ко ку кэ кы къ кя кё кю ке ки кь
 га го гу гэ гы гъ гя гё гю ге ги гь
па по пу пэ пы пъ пя пё пю пе пи пь
ба бо бу бэ бы бъ бя бё бю бе би бь
Фрика- са со су сэ сы съ ся сё сю се си сь
тивные за зо зу зэ зы зъ зя зё зю зе зи зь
жа жо жу жэ жы жъ жя жё жю же жи жь
ша шо шу шэ шы шъ щя щё щю ще щи щь
ха хо ху хэ хы хъ хя хё хю хе хи хь
фа фо фу фэ фы фъ фя фё фю фе фи фь

При всей условности определения частотности слогов по письменным текстам, таблица

все-таки показывает, что наиболее частотны слоги с высокой степенью звучности
(гласные и сонорные слоги). Они же обычно являются первыми в речи ребенка. Слоги с
взрывными согласными оказались более частотными, чем с фрикативными. Таблица
также отражает некоторые хронологические характеристики появления тех или иных
слогов в русском языке. Особенностью слогов, начинающихся на В, является их
сонорность (известно, что русское В происходит из У неслогового). А слоги,
начинающиеся на Ф, не исконны и, соответственно, нечастотны. Интересно также, что
слоги с глухими согласными оказываются частотнее слогов со звонкими.
Заметим, что системы слогофонем в разных языках организуются по разным
дифференциальным признакам. Например, слоги немецкого языка, по данным профессора
Воронежского университета Л.В.Величковой, противопоставляются не по твердости/
мягкости, а по долготе/краткости и соответственно по открытости/закрытости.
Модель системы слогофонем позволяет увидеть порядок появления слогов как в
онтогенезе, так и в филогенезе, степень употребительности той или иной группы слогов.
На основе такой модели фонем легче разработать рациональную методику преподавания
фонетики изучаемого языка.
Модели разного типа не исключают одна другую. Все они служат более полному
постижению той системы фонем, которая хранится в мозгу человека.

Вопрос о системе просодем

Самые первые коммуникативные смыслы усваиваются ребенком из звучания

человеческого голоса: усиление или ослабление голоса, крик, напев колыбельной песни,
жесткость или мягкость тембра, повышение или понижение тона, темп речи. Эти и другие
особенности так называемой голосовой мимики относят к суперсегментным звуковым
единицам. Они не существуют отдельно от звуков речи (сегментов), а как бы
накладываются на них. Отдельные суперсегментные единицы называют просодемами, а взя-
тые в целом, они объединяются термином просодия.
Голосовая мимика первична, она есть и в выкриках животных. Речевая артикуляция
появляется позже. Просодия, по данным экспериментов, опирается на слог как минималь-
ную единицу порождения и восприятия звукового потока. Все возможности просодии
используются в устной речи как сигналы состояний говорящего и различители некоторых его
коммуникативных намерений. Вопрос состоит в том, есть ли в системе языка некоторые
образы просодем, благодаря которым производятся и правильно опознаются, например,
различия вопросительного и утвердительного предложений, спокойного и укоризненного
высказываний (Ты читаешь эту книгу долго. Ты читаешь эту книгу долго? Ты читаешь эту
книгу долго!).
В связной устной речи из отдельных просодем складывается интонация —
воспринимаемая на слух структура тоновых, силовых, темповых и спектральных
изменений, расчлененная паузами и ударениями. С помощью разных интонаций
(интонем) передаются многие коммуникативные смыслы сообщений: законченность /неза-
конченность, вопрос и побуждение, информация и экспрессия и ряд других. Различаются
интонационные рисунки лекции и ораторского выступления, спортивного репортажа и
сказки и т. д. Выявление и описание интонем началось сравнительно недавно. Например,
интонемы русского языка — семь основных типов интонационных конструкций - впервые
выявлены и описаны профессором МГУ Еленой Андреевной Брызгуновой.
Коммуникативное изучение интонем пока не получило широкого признания. Многие
ученые считают интонацию фактом внелингвистическим или лингвистическим, но неси-
стемным, не имеющим своих знаковых единиц, не входящим в систему других языковых
явлений и т. п. Между тем отрицать существование интонем невозможно. Без овладения
ими нельзя ни правильно передавать коммуникативные намерения, ни правильно их
понимать. Нет сомнения, что в звуковой волне люди опознают некоторые типовые
рисунки, которые запоминаются, хранятся в памяти. Образы этих интонационных
рисунков и позволяют воспроизводить их в своей речи и узнавать в речи собеседника.
Обучение интонемам иностранного языка - особая и непростая задача. Она тем более
сложна, что для многих языков интонемы не изучены и не описаны. Зачастую интонемы
осваиваются путем простого подражания, что далеко не всегда возможно и эффективно.
Вполне очевидна сигнальная функция интонем, а в ряде случаев, возможно, интонемы
имеют и знаковую функцию. Вне звуков и слогов интонемы не существуют, их можно
изобразить на наборе бессмысленных слоговых последовательностей (например, та-та-та-
та), можно пропеть. Специалисты полагают, что интонемы хранятся в правом полушарии
подобно мелодиям без слов. Полное выявление интонем, их функций, их системных
связей - дело будущего.
Очевидно, система средств плана выражения системы языка более сложна, чем мы это
сейчас представляем.
Литература
Кретов А.А., Попова З.Д. Слоговая природа русской фонемы //Филологические записки. Вып.7. Воронеж,
1996, с.98-118.
Николаева Т.М. Теории происхождения языка и его эволюции – новое направление в современном
языкознании // Вопросы языкознания. 1996, № 2, с.79-89.
Новое в лингвистике. Вып. 2. М., 1962.
Панов М. В. Русская фонетика. М., 1967.
Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М., 1960.