Вы находитесь на странице: 1из 226

МІНІСТЕРСТВО ОСВІТИ І НАУКИ УКРАЇНИ

СХІДНОУКРАЇНСЬКИЙ НАЦІОНАЛЬНИЙ УНІВЕРСИТЕТ


ІМ. ВОЛОДИМИРА ДАЛЯ

ІСТОРИЧНА НАУКА:
ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Матеріали міжнародної наукової конференції


/17-18 травня 2002 р./

секція «АРХЕОЛОГІЯ»

Луганськ 2002
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

АРХЕОЛОГІЯ

Артюхова О.А., Бексеитов Г.Т.


НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО КАМЕННОМУ ВЕКУ
ПРИКАСПИЙСКОЙ НИЗМЕННОСТИ

В 2001 г. в составе Западно-Казахстанской комплексной


археологической экспедиции Института археологических наук им.
А.Х.Маргулана НАН РК работал отряд по изучению каменного века. В его
задачу входили поиски памятников каменного века на территории Западно-
Казахстанской области, расположенной в северной части Прикаспийской
низменности. Северную окраину области занимает южная периферия Общего
Сырта (максимальная высота в пределах области 259 м над уровнем Мирового
океана), восточную – Подуральского Плато, остальная территория представлена
обширной аккумулятивной равниной четвертичного возраста с абс. высотами от
80-50 м по периферии, до 10 м на юге области.
Формирование мощных осадочных толщ началось на территории
низменности в верхнем плиоцене в пределах акчагыльского, затем
апшеронского бассейнов. В четвертичное время на территорию области
заходили воды бакинского, хазарского и хвалынского морей, максимальные
уровни которых достигали соответственно 35, 40 и 49 м абс. выс [1,2].
Нижнебакинская и верхнебакинская трансгрессии происходили в
раннечетвертичное время (гюнц-миндель), нижнехазарская – в
среднечетвертичное (миндель-рисс, рисс 1 и 2), верхнехазарская – в начале
позднечетвертичного времени (рисс-вюрм), для нее имеются датировки 85-100
тыс.л. Нижнехвалынская трансгрессия имела место в середине позднего
плейстоцена (вюрм 1 и 1-2). Нижнехвалынское море отступало неравномерно,
хорошо выражены в рельефе береговые линии на абс. отм. +49, +20 и +10 м.
Верхнехвалынские отложения (вюрм 2) распространены на отметках 0-16 м, для
них имеются даты от 8850  700 до 13540  130 тыс.лет [3]. Песчано-глинистые
хвалынские отложения слагают плоскую поверхность большей части Западно-
Казахстанской области; относительные превышения мелких форм рельефа на
раннехвалынской равнине не превышает 8-10 м, на позднехвалынской – 3 м.
Густая сеть поисковых маршрутов на принадлежащей Западно-
Казахстанской области части Подуральского плато дали следующие результаты.
В верховьях р. Утвы и на берегах небольшого, диаметром до 3 км, озера
Сулуколь обнаружены местонахождения с каменным инвентарем: Сулуколь 1-2
на 1 н.т. правого берега р. Утва (координаты: 50о26,532′ с.ш., 54о18,532′ в.д. и
50о25,367′ с.ш. 54о12,300′ в.д.); Сулуколь 3, на юго-восточном берегу озера, в

3
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

перевеваемых песках (координаты 50о28,082′ с.ш., 54о17,652′ в.д.). Собрано


соответственно 12, 4 и 8 каменных предметов. Типологически выразительны в
первой коллекции: 2 обломка нуклеусов (один для отщепов, другой – для
микропластин), 2 фрагмента пластин шириной 17 и 19 мм пластин с плотной
микроретушью на краях; во второй – концевой скребок на отщепе, острие на
трехгранной пластине; в третьей – обломок нуклеуса для получения
микропластин, концевой скребок на отщепе, пластина шириной 15 мм с
микроретушью утилизации по краям, 2 медиальных фрагмента пластин
шириной 9 и 8 мм (у первой оба края подправлены плотной обратной
стелющейся ретушью, у второй обратная крутая ретушь по одному краю).
Следующие 2 местонахождения обнаружены в песках Аккум в верховьях
реки Калдыгайты. Высота бугров достигает 10 м. Здесь было выявлено 2
местонахождения артефактов: Аккум 1 (координаты 50 05,266 с.ш., 54 05,976
в.д.) на правом берегу Калдыгайты собрано множество фрагментов
разновременной керамики и 28 каменных артефактов, среди которых: обломок
(дистальная часть) бифасиально обработанного наконечника стрелы
листовидной формы шириной 17 мм и толщиной 5 мм; скребок с выемчатым
основанием из отщепа; 2 скребка из пластин шириной 18 и 12 мм с
приостренными основаниями; пластина шириной 10 мм, длиной 38 мм с
ретушью по всему периметру; 2 проксимальных фрагмента пластин шириной 15
мм. Местонахождение Аккум 2 ( координаты 50 05,204 с.ш., 54 06,274 в.д.)
расположено на левом берегу реки. В котловинах выдувания собрано 7
каменных артефактов, в частности два бифасиально обработанных листовидных
наконечника стрел с выемчатыми основаниями и очень острыми
мелкозубчатыми краями, размерами 57х18х5 мм и 41х16х4 мм.
В целом, складывается впечатление о крайне скудном населении в эпоху
камня на территории западных окраин Подуральского плато. Отчасти это
объясняется отсутствием сырья для изготовления орудий.
Несколько местонахождений каменных изделий обнаружено на окраине
Общего Сырта. Это Родники 1-3, получившие название от села Родники на
правобережье р.Деркул, расположенного в ложбине между двумя
палеогеновыми останцами с абс. высотой до 164 м. Местонахождения
приурочены к выходам окварцованных песчаников эоцена, имеют координаты
51о05,917′ с.ш., 50о30,927′ в.д.; 51о05,940′ с.ш. 50о30,084′ в.д.; 51о05,702′ с.ш.,
50о24,301′ в.д. Коллекции состоят из 15, 13 и 5 каменных артефактов,
изготовленных из кварцитовидных песчаников светло-серого цвета. В первой
коллекции диагностируются пластины леваллуа шириной 32 и 38 мм с хорошо
оформленными срединновыпуклыми ударными площадками -
тонкофасетированной и двухфасеточной; поперечное вогнутое скребло,
отделанное крутой лицевой чешуйчатой ретушью средних размеров; нуклеус
для пластинок (негативы шириной 5-10 мм) из массивного отщепа с
грубофасетированной ударной площадкой; 2 проксимальных фрагмента
призматических пластин шириной 17 и 18 мм с точечными ударными
площадками; медиальный фрагмент пластинки с полукрутой лицевой ретушью
левого края. Во второй коллекции определяются: преформа миндалевидного

4
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

нуклеуса системы леваллуа, размерами 153х110х72 мм; преформа


призматического нуклеуса размерами 144х80х79 мм; преформа нуклеуса
системы леваллуа тетраэдальной формы размерами125х106х71 мм; заготовка
нуклеуса леваллуа из отщепа размерами 73х76х32 мм. В третьей коллекции
интересен грубоватый нуклеус системы леваллуа полукруглой формы
размерами 150х89х56 мм с негативом треугольного скола (56х57 мм) на
конвергентно оббитом фронте, крупные грубые отщепы нелеваллуа.
Таким образом, в немногочисленных пока коллекциях из района
с.Родники несомненно присутствуют изделия древнего и позднего палеолита,
что делает этот район перспективным для дальнейших работ.
Особый интерес представляют палеолитические местонахождения в
окрестностях озера Шалкар, которое находится в 75 км к юго-востоку от г.
Уральск. Оно имеет почти правильную овальную форму, достигает 18 км в
поперечнике. Вода в озере солоноватая. Глубины сравнительно небольшие – до
13 м; уровень воды в озере имеет отметку +17 м (в последние годы уровень воды
снизился на 3 м). Богатое рыбой и водоплавающей дичью, озеро издавна было
местом рыбной ловли и охоты [4].
Озеро находится на морской аккумулятивной равнине раннехвалынского
возраста (от 70 до 40 тыс. лет). В геологическом отношении озеро Шалкар
приурочено, к компенсационной мульде между активными соляными куполами
Сантас и Сасайтай. Последние сложены дислоцированными, преимущественно
глинистыми породами юры, мела и неогена, в которых встречаются прослои
окремненных и аргиллитов светло-серого цвета и песчаники с прослоями и
линзами хорошо окварцованных разностей. В результате эрозии возникли резко
очерченные возвышенности в виде гряд или грив с относительной высотой 10-20
м, которые настолько необычны в рельефе Прикаспия, что местное население
называет их горами [5].
Останец (гора) Сантас находится на северном берегу оз. Шалкар.
Абсолютная ее высота достигает 71 м. Останец вытянут в меридиональном
направлении на 7-8 км. поверхность останца нарушена нерекультивированными
раскопками могильников Чалкар I-V, относящихся к VII в. до н.э.- VI в.н.э [6].
Сасайтай (абс. высота до 91 м) – горы на юго-восточном побережье оз.
Шалкар В западной части обнажены образования мелового и юрского возраста,
представленные песчаниками и известняками. С юга к этим «горам» примыкает
останец (более 20 км в поперечнике) покатой морской слабо расчлененной (до
10 м) аккумулятивной равнины бакинского возраста. В результате
непрекращающегося роста купола, эти отложения были приподняты и не
перекрывались осадками последующих трансгрессий Каспия, представляя собой
остров в раннехвалынском море.
Территория Прикаспийской низменности практически лишена выходов
твердых горных пород, поэтому песчаники и кремнистые алевролиты на
куполах Сантас и Сасайтау интенсивно разрабатываются. На уцелевших
поверхностях куполов собраны единичные, очень разрозненные, не образующие
выраженных скоплений, каменные артефакты. Они группируются в
местонахождения Шалкар I-IV с координатами 50 42,482 с.ш., 51 39,660 в.д.,

5
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

50 39,863 с.ш., 51 39,736 в.д., 50 27,769 с.ш., 51 41,047 в.д. и 50 27,262
с.ш., 51 39,822 в.д.
Каменные артефакты, собранные в окрестностях оз. Шалкар, относятся к
разным эпохам, что выражается в различной степени дефлированности изделий,
различающихся и по технико-типологическим характеристикам. За редкими
исключениями они изготовлены из сливного кварцитовидного песчаника светло-
серого цвета.
Первая коллекция (вершина останца Сантас) состоит из 20 предметов: 5
преформ фронтальных нуклеусов подтреугольной формы демонстрируют
начальные стадии изготовления нуклеусов из элювиальных обломков; 2
преформы торцовых нуклеусов отражают следующий этап производства,
причем один из них изготовлен из крупного отщепа. К орудиям можно отнести
только 3 предмета: продольное выпуклое скребло с обратной ретушью из
полукраевого отщепа, размерами 119х71х39 мм; комбинированное орудие
(скобель + скребок) из бивентрального скола листовидной формы, размерами
61х51х19 мм; зубчатое орудие.
Вторая коллекция собрана у подножия останца Сантас, приурочена к
роднику Акбулак. Из собранных здесь 116 предметов палеолитический облик
имеют: нуклеус системы леваллуа из гальки серо-зеленой породы, размерами
48х35х18 мм; зубчатое орудие и два полукраевых скола.
Два других местонахождения приурочены к вершине и верхним частям
склонов останца Сасайтау к юго-востоку от озера. Каменные артефакты
рассеяны на большой площади и не образуют выраженных скоплений. В общей
сложности здесь собрано 130 изделий, которые по степени сохранности делятся
на серии. Среди сильнодефлированных изделий к орудиям могут быть отнесены:
полукраевой отщеп с глубокой крупной чередующейся ретушью; зубчатое
орудие с бифасиальной ретушью; резец в основании отщепа, отщеп с плохо
читаемой ретушью; угловатое скребло с утонченным лицевой чешуйчатой
распространенной ретушью основанием и противолежащей ретушью
конвергентных лезвий. Особенно диагностичны две пластины леваллуа из
одного куска породы. Одна - атипичная с утонченным основанием, размерами
59х36х8 мм, с субпараллельной огранкой спинки, усеченным основанием;
другая, размерами 44х27х8 мм, с асимметричной двугранной спинкой,
утонченным основанием и усеченным дисталом.
Среди среднедефлированных артефактов 4 орудия: простое выпуклое
скребло, скобель, нож с обушком, образованным обломом, отщеп с ретушью и
резцовым сколом.
Наиболее многочисленны слабодефлированные артефакты, но орудий и
здесь немного: простое боковое и поперечное прямое скребла с чешуйчатой
ретушью средних размеров, 2 поперечных выпуклых скребла, с мелкой ретушью
на дистале; поперечное вогнутое скребло, 2 ножа: с обушком-обломом и
корочным, 3 зубчатых орудия, отщеп с обратной крупной крутой ретушью по
краям, клювовидное изделие, скребок из полукраевого отщепа. В группе
нуклевидных изделий определимы: преформа нуклеуса системы леваллуа,
размерами 78х89х34 мм, преформа пирамидального нуклеуса, размерами

6
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

36х48х46 мм; преформа торцового нуклеуса для микропластин, размерами


36х48х27 мм, заготовка вееровидного нуклеуса системы леваллуа, размерами
93х89х44 мм; преформа призматического нуклеуса размерами 53х50х39 мм.;
чопперовидное изделие из элювиального обломка
Местонахождения Шалкар 1-4 свидетельствуют о наличии в этом районе
древне- и позднепалеолитического населения. К сожалению, кварцитовидные
песчаники здесь интенсивно разрабатываются, а вместе с ними уничтожаются и
археологические памятники.
Местонахождение Карсы с координатами 4946,519 с.ш., 5125,052 в.д.
находится у бровки 8-метровой террасы р. Урал. По данным геологии, эта
надпойменная аккумулятивная терраса сформировалась в эпоху первой
новокаспийской трансгрессии (ранний голоцен). Коллекция каменных
артефактов насчитывает 30 экз. Сырьем для них послужили халцедоны
различных оттенков серого, розовато-серого цвета, разноцветные яшмокварциты
и яшмы. Лишь два артефакта изготовлены из светло-серого кварцита. Некоторые
артефакты имеют очень сильную одностороннюю или бифасиальную забитость
по краям. В коллекции присутствуют три бифасиально обработанных изделия
(массивный, грубоватый миниатюрный бифасик ромбовидной формы,
размерами 27х24х12 мм, обломок бифасиального наконечника стрелы,
долотовидное орудие), 12 скребков различных типов, 4 долотовидных изделия,
комбинированное орудие (скребок + долотовидное). Индустрия Карсы, скорее
всего, не выходит за пределы голоцена. Отщеповая техника получения сколов-
заготовок и сильная залощенность поверхности большинства изделий, их
сильная массивность свидетельствуют о пережитке палеолитических традиций.
Возможно, здесь мы имеем дело с особым вариантом голоценовой культуры.
Эпизодическая мезолитическая стоянка Шауши расположена у
одноименной зимовки, в 5 км к западу от протоки (рукава) Багырлай, у
береговой линии верхнехвалынского моря. Координаты 4853,250 с.ш.,
5135,379 в.д. Здесь собрано 107 каменных артефактов. В коллекции
практически отсутствуют нуклеусы и продукты их раскалывания. Из отщепов
изготовлены крупное скребло и зубчато-выемчатое орудие; остальные орудия -
из пластин: 2 концевых скребка на пластинах с ретушированными краями. 2
пластинки с усеченными концами и неретушированными краями. 6 пластинок с
одним усеченным концом и ретушированными краями, 6 пластинок с
ретушированные краями и обломанными концами; 3 пластинки с
ретушированными краями: шириной 22, 12 и 14 мм; 52 пластинки без ретуши..
Местонахождение Жантемир (координаты 4903,645 с.ш., 5121,496
в.д.) расположено в песчаном массиве. Каменные артефакты (46 экз.) включают
орудия: резец срединный на обломке, проколка на углу обломка бифасиального
изделия, 3 бифасиальных наконечника стрел (листовидный асимметричный,
треугольный, листовидный массивный), 2 зубчатых орудия на отщепах, 4
фрагмента пластин без ретуши, пластина с лицевой ретушью по краю, пластина
с обратной ретушью краев, 2 пластины с микроретушью утилизации, пластина с
одним ретушированным притупленным, другим зубчатым краем, фрагмент
пластины листовидной формы с противолежащей ретушью по периметру
7
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

(наконечник?), угловой резец. Каменный инвентарь не слишком выразителен и


может датироваться в довольно широких пределах, но наиболее вероятно
отнесение его к эпохе бронзы. В сочетании с наличием керамики, это позволяет
говорить о стоянке эпохи бронзы Жантемир.
Таким образом, в 2001 г. на территории Западно-Казахстанской области
были впервые выявлены местонахождения эпохи палеолита в двух
микрорайонах – на берегах озера Шалкар и в окрестностях с. Родники.
Собранные материалы позволяют говорить о древнем и позднем палеолите в
пределах области. В культурном отношении они тяготеют к памятникам,
выявленным в Мугоджарах /7/ и Северном Приаралье [8].
Выявленные памятники эпохи мезолита, неолита и бронзы позволяют
проследить развитие и угасание традиций обработки камня в голоцене.

Литература.
1. Аристархова Л.Б. Геоморфология Подуральского Плато и Прикаспийской
низменности // Геология СССР. - М., 1970. Т.21, кн.2, ч.1.
2. Рельеф Казахстана (Пояснительная записка к геоморфологической карте
Казахской ССР масштаба 1:1000000). Часть 2. - Алма-Ата, 1991.
3. Шкатова В.К. Западный Казахстан // Стратиграфические схемы неогеновых и
четвертичных отложений Казахстана (пояснительная записка). - Алматы, 1996.
4. Терещенко Т.А., Ахмеденов К.М. Геоэкологические проблемы бассейна оз.
Шалкар // Современные проблемы геоэкологии и созологии. Алматы, «Шартарап», 2001.
С.375; Рамазанов С.К. Предварительная схема экологического каркаса Западно-
Казахстанской области // Современные проблемы геоэкологии и созологии. Алматы,
«Шартарап», 2001.С. 133-138; Филонец П.П. Казахстанские озера // Развитие географии
в Казахстане (Материалы I Географического съезда КазССР). Алма-Ата, 1979. С.122-
125.
5. Природа Уральской области и ее охрана. Часть 1. - Уральск: Диалог, 1991;
ч.2., 1992.
6. Кушаев Г.А. Этюды древней истории Степного Приуралья. - Уральск: Диалог,
1993.
7. Деревянко А.П., Петрин В.Т., Гладышев С.А., Зенин А.Н., Таймагамбетов
Ж.К. Ашельские комплексы Мугоджарских гор. – Новосибирск: Изд-во ИА и Эт СО
РАН, 2001.
8. Артюхова О.А. О палеолите Приаралья // Известия МОН РК, НАН РК. Сер.
обществ. наук, 2001. - №1. - С.32-38.

8
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Бейсенов А.З.
К ПРОБЛЕМЕ ПОИСКА И ИЗУЧЕНИЯ
ПОСЕЛЕНИИ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА
ЦЕНТРАЛЬНОГО КАЗАХСТАНА

Трудно переоценить значение исследования поселений в районах


распространения скифо-сакских культур Евразийских степей. Примером тому
могут послужить результаты изучения древностей скифского времени
северопричерноморского региона, где открыты и исследованы многочисленные
памятники от селищ и поселений до крупнейших городищ типа Каменского и
других. Полученные там материалы дают сведения о хозяйстве и образе жизни,
ремеслах, социальной и этнической структуре, торгово-экономических связях
населения скифского времени, в том числе и самого скифского общества. Это не
исчерпывает весь исследовательский диапазон, куда привлекаются данные
изучения памятников оседлости. Чего стоит тот факт, что именно на материалах
поселений был доказаны генетические связи скифской лепной керамики с
местными культурами доскифского периода? [1; 2,С.103-247; 3, С.248-271; 4; 5;
6,С.75-90; 7;8].
История науки сложилась так, что в этом вопросе восток Евразии
значительно отстает от Скифии. Здесь только в последнее время начались
интенсивные поиски и открытия поселений, находящихся непосредственно в
районах проживания степных скотоводческих племен скифо-сакского круга и
так или иначе связанных с культурами последних. Долгое время археологи
психологически не были готовы начать целенаправленные и продолжительные
поиски этих поселений, чему способствовали, главным образом, два фактора.
Продолжительное время научные дискуссии самого различного характера и
тематики велись вокруг данных погребального обряда и материальной
культуры, включающей прежде всего знаменитую триаду. Кроме того, научно-
обиходное определение «кочевники» как-то незаметно снимало вопрос о
поселених в зонах их обитания, не доводя его до полного осмысления.
В последнее время начаты исследования серии поселении сакского
времени Семиречья (Юго-Восточный Казахстан). Примечательно, что только на
территории Талгарского района Алматинской области группой К.М.Байпакова
обнаружено свыше двадцати поселений сакского и усуньского времени [9, С.53].
Результаты исследований показывают, что сакские поселения Семиречья
функционировали с УШ в. до н.э. по Ш-П вв. до н.э. [10, С.266].
Поселения сакского времени открываются и изучаются на территории
Горного Алтая, в зоне с резко выраженной горно-степной экосистемой. Здесь
9
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

алтайским археологом П.И.Шульгой собраны данные о многих десятках


поселений, типологически делящихся на несколько групп [11].
Год назад рассматриваемая тема стала разрабатываться и для
Центрального Казахстана. В полевом сезоне 2001 г. Сарыаркинской
экспедицией (руководитель А.З. Бейсенов) Института археологии МОН РК была
открыта полтора десятка новых поселений, представляющих ранее неизвестный
тип такого рода памятников. Сняты рабочие планы поселений, основная часть
их была обследована путем закладки рекогносцировочных шурфов, кроме того,
на двух из них проведены частичные раскопки (Едрей-1, Сарыбуйрат).
Результаты работ показали, что без специальных поисков такие
поселения увидеть в ходе разведок невозможно, так как они находятся не на
местах традиционного расположения поселений бронзового века Раньше в ходе
поисков древних поселений Центрального Казахстана, как правило, разведками
охватывались равнинные пространства, а именно речные долины, прибрежные
полосы, где находятся поселения бронзового века, включая памятники
финальной бронзы. Факт отсутствия здесь поселений раннего железного века
дополнительным аргументом доказывал их отсуствие вообще. Найденные в 2001
г. поселения расположены на иных топографических точках, чем памятники
бронзового века. Раскопочный материал, полученный из них, еще незначителен.
Вместе с тем, поселения значительно отличаются от такого рода памятников
финальной бронзы. Предварительная датировка поселений – начало раннего
железного века. Все памятники находятся на территории Каркаралинского
района Карагандинской области. Географически расположены в пределах
Казахского мелкосопочника, тяготеют к его восточному крылу.
Рассматриваемые поселения находятся вдали от речных равнин - на
высоких склонах горных гряд, отдельно возвышающихся больших скал. Как
правило, расположены в особых топографических точках, представляющих
собой восточные и юго-восточные освещенные склоны, места, где рельеф
образует своеобразную неширокую нишу, укрытую окружающими
возвышениями., Наряду с этим, для расположения памятников не характерны
внутренние пространства замкнутых систем возвышенностей, выбирались
внешние склоны, выходящие к открытым долинам. Поселения привязаны к
небольшим родникам, стекающим с гор. На многих из них имеются всего по два
- три овальных жилищ с каменным основанием стен, с хозяйственными
постройками и скотными дворами. На более крупных наблюдается
меридианальная планировка системы жилищ. Отдельные жилища малые,
многокамерные дома образованы скоплением малых помещений с характерным
окружением хозяйственных построек. Уцелевшие основания стен сохранили два
строительных приема: 1) пространство между двумя рядами плашмя
положенных крупных камней заполняется бутовым материалом; 2) забутовано
пространство между аналогичными рядами крупных вертикальных плит. Часто
основания стен образованы мощными валунами, высокими и широкими
плитами, достигающими высоту до 0,5-1 м на современной поверхности.
Благодаря этому, а также и своим планиграфическим особенностям поселения
создают впечатление сооружений более позднего времени, в частности они

10
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

очень похожи на разрушенные казахские зимовки. Замечено, что на поселениях


жилища тыльной стороной придвинуты к скальной гряде или иному
возвышению, к которому привязан данный памятник, а входы обращены на
восток. По местонахождению, поселения устойчиво тяготеют к местам
расположения казахских зимовок Х1Х – нач. ХХ вв. Часть из них использована
вторично казахами указанного периода под зимовки. На одном из них
(поселение Карпык-1 в Едрейских горах) шурф вскрыл 15 –и сантиметровый
верхний казахский слой (дерн, черный слой с перегноем и примесью золы) с
обломком железного казана позднего изготовления, ниже которого залегал
серый золистый слой с керамикой и каменной мотыгой.
На двух поселениях вскрыты части жилищ с прилегающими участками
построек нежилого назначения. Для получения полной характеристики жилых
помещений требуется проведение дальнейших раскопок. На поселений Едрей-1
открыт очаг пристенного типа, представляющий собой округлую яму диаметром
0,6 м и глубиной 0,2 м. Очаг заполнен золой на три четверти, в нижних слоях
найдены одна каменная мотыга, обгорелые кости животных и несколько
фрагментов керамики. Культурный слой незначителен, находок в нем мало.
Кроме немногочисленных фрагментов керамики, найдены мотыги и обломки
других каменных изделий. Каменные мотыги и единичные фрагменты керамики,
кроме того, найдены в шурфах ряда других, нераскопаннх поселений
Керамика из поселений почти неорнаментированная, лепная, грубого
изготовления. Немногочисленность керамического материала не позволяет как-
то более определенно высказаться по поводу посуды этих поселений, ее краткая
характеристика по сути представляет собой лишь общее наблюдение для
имеющейся группы данных. Говоря о неорнаментированности керамики,
следует уточнить, что весь орнамент, имеющейся на незначительной части
керамики, сведен к вдавлениям изнутри и снаружи, образующим на
соответствущей стенке округлые выпуклости, кроме того, по отдельности
встречаются налепы в виде мелкой круглой “жемчужинки” или иной формы,
рисунок в виде солнечных лучей, пальцевой защип, беспорядочные тонкие и
неглубокие резные линии и другие приемы, говорящие о дальнейшем
упрощении традиции орнаментации керамики финальной бронзы. Наблюдается
четкая тенденция исчезновения елочек, треугольников, сеток, желобков, валика
и прочих достояний орнаментации керамики финальной бронзы. Вместе с тем,
сохраняется некоторое сходство с керамикой этого периода по орнаментации,
что видно уже из перечисленных особенностей, также по форме шейки, венчика.
Прежде всего, отмечается сходство с керамикой поселения Тагибай-булак [12,
С.230-231, Рис.174], эти же черты имеются среди части керамики поселения
Донгал [13,С. 115-129] и других близких ему памятников Центрального
Казахстана. На территории Восточного Казахстана схожие в целом черты имеет
керамика поселения финальной бронзы Новошульбинское, датируемого
исследователями УШ-УП вв. до н.э. [14, С.39-46], следует упомянуть поселение
этого же времени Трушниково и памятники его типа [15]. Как было сказано,
немногочисленная керамика из новых поселений Центрального Казахстана
имеет лишь общее сходство с некоторыми образцами керамики из указанных

11
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

поселений финальной бронзы. В целом, достаточно оснований их отделить от


памятников финальной бронзы. Новые материалы в ближайшем будущем
должны способствовать конкретизации особенностей керамики
рассматриваемых поселений. Топография и планиграфия памятников
показывают, что обитатели их проживали в иных климатических условиях, чем
население финальной бронзы. Расположение этих поселений вдали от речных
побережий, в укрытых нишах верхних склонов возвышенностей, а также
устойчивый выбор юго-восточных и восточных солнечных склонов, - все это
однозначно указывают на господство в ту пору в Центральном Казахстане
сильных ветров и снежных периодов в холодное время года.
Суть еще одного сугубо внешнего наблюдения по поводу
рассматриваемых памятников в том, что эти поселения, вероятно, в дальнейшем
могут распадаться на хронологические группы между собой, образуя более
ранние и поздние типы. Для получения полной характеристики памятников и
дальнейшего изучения их необходимо создание источниковедческой базы.

Литература
1. Граков Б.Н. Каменское городище на Днепре // МИА, 36,1954
2. Погребова Н.Н. Позднескифские городища на Нижнем Днепре (городища
Знаменское и Гавриловское) // МИА. – 64. – 1958. - С.103-247.
3. Дашевская О.Д. Лепная керамика Неаполя скифского // МИА. – 64. – 1958. -
С.248-271.
4. Мелюкова А.И. Поселение и могильник скифского времени у села
Николаевка. - М., 1975.
5. Гаврилюк Н.А. Керамика степной Скифии. Автореферат дисс. … канд. ист.
наук. - К., 1981. – 19 С.
6. Гаврилюк Н.А., Отрешко В.М. Лепная керамика архаического поселения
Большая Черноморка 2 // Древности степной Скифии. - К., 1982. - С.75-90.
7. Гаврилюк Н.А., Абикулова М.И. Позднескифские памятники Нижнего
Поднепровья (Новые материалы). - К., 1991.
8. Гаврилюк Н.А., Былкова В.П., Кравченко С.Н. Скифские поселения 1У в. до
н.э. в степном Поднепровье.2. - К., 1992.
9. Байпаков К.М., Марьяшев А.Н. Новые данные по изучению поселений
раннего железного века в Жетысу // Известия МОН РК, 2001. – СОН. - №1. - С.53-66.
10. Байпаков К.М., Чанг К. Предварительные результаты раскопок на поселении
сакского периода Цыганка-8 // Известия МОН РК, 2000. – СОН. - №1. - С.266-268.
11. Шульга П.И. Поселения раннего железного века Горного Алтая.
Автореферат дисс. …канд. ист. наук. - Кемерово, 1991.
12. Маргулан А.Х. Бегазы-Дандыбаевская культура Центрального Казахстана. -
Алма-Ата, 1979.
13. Ломан В.Г. Донгальский тип керамики // Вопросы периодизации
археологических памятников Центрального и Северного Казахстана. - Караганда, 1987.
- С. 115-129.
14. Ермолаева А.С., Ермоленко Л.Н., Кузнецова Э.Ф., Тепловодская Т.М.,.
Поселение древних металлургов УШ-УП вв. до н.э. на Семипалатинском правобережье
Иртыша // Вопросы археологии Казахстана. Вып. 2. - Алматы-Москва, 1998. - С. 39-46.
15. Черников С.С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. - Москва-Ленинград,
1960.

12
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Бєлік О.О.
ПОЯСНІ НАБОРИ ГОРИЗОНТУ СТОЛБІЩЕ-
СТАРОКОРСУНСЬКА З ПОХОВАНЬ
ЛІСОСТЕПОВОГО ДОНСЬКОГО ВАРІАНТУ
САЛТІВСЬКОЇ КУЛЬТУРИ
(ДО ПРОБЛЕМИ ХРОНОЛОГІЇ)

Останнім часом у науковій літературі вже неодноразово висловлювалася


думка про те, що найбільш вірогідним передвісником "класичних" салтівських
поясних наборів були гарнітури, що походять з поховань курганів з квадратними
ровиками хозарського часу [1]. Характерні ознаки даних гарнітурів: 1) литі
пряжки з овальною або сегментоподібною рамкою, масивними язичками, що
виступають за межі рамки, і напівовальними щитками – всі деталі відлиті
окремо і сполучені за допомогою шарніра; 2) інші деталі також литі, з
додатковою обробкою різцем; 3) як правило, переважна більшість деталей
коштовно прикрашена ажурним прорізним рослинним орнаментом, з
переважаючими мотивами "плюща", трилисників, грон винограду та
напівпальмет. Основний ареал поширення – Нижнє Подоння, Крим і Середнє
Поволжя. Поясні набори даного горизонту прийнято зв'язувати з кримсько-
візантійським ювелірним мистецтвом [2]. Крім того, О.В. Комар, зіставивши
дані набори з поясними гарнітурами з Столбіща, Старокорсунської, Судака IV, а
також матеріалами Криму і Поволжя, запропонував виділити весь комплекс
знахідок в окремий горизонт Столбіще-Старокорсунська, причому, розглядаючи
його як ранньосалтівський. Він же звернув увагу і на схожість з речами даного
горизонту деяких поясних виробів, що походять з пам'яток власне салтівських
[3]. Дійсно, з салтівських пам'яток Верхнього Подонеччя походить досить
значна група знахідок, явно споріднених з описаними.
Повні поясні набори. Катакомба (далі – “кат.”) № 21 Старосалтівського
могильника (далі – “м-ка”) (мал. 1: 1) [4]. Близькі аналоги окремим прикрасам
відомі з поховань (далі – “пох.”) з Тополів, Старокорсунського та
Ескікерменського м-ків [5]. Враховуючи власне салтівську імітацію шарніра на
стику рамки та щитка пряжки, а також техніку виготовлення бляшок
(штампування), можна припустити, що даний набір є однією з останніх реплік
виробів горизонту. Що ж до приналежністі до горизонту наборів зі
"старосалтівських" кат. №№ 7, 15 і кат. № 79 Дмитрієвки [6], вони, крім розмірів
та технології виготовлення, не мають специфічних ознак горизонту, у зв'язку з
чим тут вони не розглядаються. Пох. № 215 Нетайлівського м-ка (мал. 1: 2).

13
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1. Поясні набори горизонту Столбіще-Старокорсунська з салтівських поховань


лісостепового Подоння: 1, 12-14 – Старосалтівський м-к (1 – кат. № 21; 12 – кат. № 12;
13 – кат. № 19; 14 – кат. № 22); 2, 5-8, 10, 11 – Нетайлівський м-к (2 – пох. № 215; 5 –
пох. № 267; 6 – пох. № 134; 7 – пох. № 164 Б; 8 – пох. № 250; 10 – пох. № 132; 11 – пох.
№ 267); 3 – Сухогомольшанський м-к (пох. № 135); 4 – Червоногусарівський м-к (пох. №
36); 9 – Красногорський м-к (пох. № 167); 15 – Маяцьке поселення (кат. № 18).
14
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Близькі аналогії деталям відомі з поховань Веселовського,


Старосалтівського, Саловського I і Романівського м-ків, Столбіща [7]. Пох. № 36
Червоної Гусарівки (мал. 1: 4). Абсолютно точні аналогії деталям кріпильної
системи і прикрасам з каптаргака (сумочки) походять з поховань Саловського I,
Романівського I, Веселовського м-ків, Обозного, Столбіща [8].
Пряжки. Не враховуючи пряжок з "рамчатим" щитком, удосталь
представлених як у передсалтівський, так і в салтівський час в різних регіонах,
пряжка горизонту вибувається з пох. № 135 Сухої Гомольші (мал. 1: 3). Аналогії
розмірам, пропорціям, орнаментації відомі знахідками з поховань Веселовського
м-ка, Кривої Луки XXVII, Саловського I м-ка і м-ка Вербовий Лог [9].
Бляшки прості. Представлені доки ще єдиним примірником з пох. № 267
Нетайлівського м-ка (мал. 1: 5). Аналогії невідомі, але специфіка
орнаментальних мотивів дозволяє надійно ідентифікувати її як виріб горизонту
[10].
Бляшки з кільцем. Усі 5 примірників знайдено у похованнях
Нетайлівського м-ка. Пох. № 134 (мал. 1: 6). Аналогії не виявлені, але близька за
формою суцільнолита бляшка походить зі Скалистинського м-ка [11], а подібні
техніка та стилістика орнаментації добре відомі за “скалистинськими” пряжками
[12]. Пох. № 164 Б (мал. 1: 7). Подібні знахідки відомі за матеріалами
Саловського I і Романівського I м-ків [13]. Пох. № 250 (мал. 1: 8). Обидві
бляшки абсолютно ідентичні і є помітно спрощеною копією другої бляшки з
пох. № 164 Б.
Наконечники. Відомі знахідками у Красній Горці, Нетайлівці та Старому
Салтові. Пох. № 167 Красногорського м-ка (мал. 1: 9). Подібні за розміром,
пропорціями і стилістикою оформлення наконечники були виявлені в
похованнях Старокорсунської та Кривої Луки XXVII [14]. Пох. № 132
Нетайлівського м-ка (мал. 1: 10). Аналоги виявити не вдалося, однак, практично
тієї ж схеми та стилю орнамент відомий за пряжкою зі Скалистинського м-ка, а
також накладками зі Столбіща [15]. Пох. № 267 Нетайлівського м-ка (мал. 1: 11).
Верхня частина наконечника сточена в старожитності. В іншому він практично
ідентичний і розмірами й орнаментом малому підвісному наконечнику з
Саловського I м-ка [16]. Кат. № 12 Старосалтівського м-ка [17] (мал. 1: 12).
Незважаючи на низьку якість ілюстрації, можна впевнено припустити, що ми
маємо справу з наконечником, подібним попередньому. Кат. № 19
Старосалтівського м-ка (мал. 1: 13). Невеликий, "салтівських" розмірів
наконечник, декорований типовим для горизонту Столбіще-Старокорсунська
орнаментом у вигляді S-подібних волют, що закінчуються тонким листям [18].
Можливо, до групи знахідок, що розглядаються, примикає і наконечник з кат. №
22 (мал. 1: 14). Кат. № 18 Маяцького м-ка (мал. 1: 15) [19]. Один з двох
виявлених тут наконечників, декорований трилисниками і пагонами, що пишно
розгалужуються, примикає до вищезгаданих.
Таким чином, стає очевидним, що ювелірні традиції горизонту істотно
вплинули на формування поясних наборів "салтівського" кола. Крім власне
речей, які зустрічаються на салтівських м-ках, напевне, вже як анахронізми, цей
вплив виявився: 1) у комплектності наборів, оскільки в період існування саме

15
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

цього горизонту остаточно сформувалася нова традиція – носіння на поясі


системи "пряжка + бляшка проста + бляшка з кільцем + бляшка-"рамка"
("оправа") + наконечник"; 2) у розмірах деяких деталей, оскільки гарнітури з
підвісних ременів горизонту Столбіще-Старокорсунська часом ідентичні
"класичним" салтівським не тільки своїми розмірами, але й нерідко формою, що
вказує на явну їх спадкоємність; 3) у спрощених орнаментальних мотивах, що
використовувалися салтівськими майстрами до розробки нового
орнаментального стилю – стилю "лотоса".
Безсумнівно важливим є вирішення питання про хронологічні рамки
горизонту Столбіще-Старокорсунська. О.В. Комар датує його 740-790 р.р.,
навіть дроблячи даний часовий проміжок на етапи: етап 1 а – 740-750 р.р.; етап 1
б – 745-770 р.р.; етап 2 – 770-790 роками [20]. Щоб зрозуміти підстави подібного
датування, необхідно детально проаналізувати аргументи дослідника, який за
умови зазначення абсолютних дат спирається на наступні знахідки монет в
похованнях з наборами горизонту [21]. 1. Індикація соліду Костянтина IV (668-
685 роки) з Астахова. Навіть якщо припустити датуючі можливості індикацій,
"ліроподібні" поясні підвіски "салтівського" зразка [22], є, скоріше,
приналежностями кінської збруї, досить звичайними для салтівських
“класичних” старожитностей. 2. Індикація аналогічного соліду з кат. № 69
Дмитрієвського м-ка. Будь-які деталі набірних поясів в катакомбі відсутні [23], а
поховальний інвентар є типово “класичним” салтівським, тому посилання на
дану індикацію як на датуючий матеріал для горизонту уявляється абсолютно
незрозумілим. 3. Соліди Феодосия III (715-717 роки) і Лева III (717-720 роки) зі
Столбіща. Використання даних монет для датування горизонту не викликає
заперечень. 4. Індикація соліду Лева III часів його спільного правління з
Костянтином V (728-741 роки) з кат. № 14 Старого Салтова. У даній катакомбі
була виявлена штампована фігурна бляшка [24], подібна, не виключено,
штампованим фігурним бляшкам горизонту Вознесенки, датованого О.В.
Комаром 705-725 роками [25]. Таким чином, незрозуміло, яке відношення має
знахідка даної індикації до горизонту Столбіще-Старокорсунська. 5. Солід
Костянтина V (751-757 роки) з пох. № 164 Б Нетайлівського м-ка. По-перше,
бляшки з шарнірним кільцем, що походять з поховання, були виявлені в
комплексі з "рамчатою" пряжкою "салтівського" типу, що вже свідчить про
більш пізнє їх датування (мал. 1: 7). По-друге, цілком імовірно, що обидві
бляшки, позбавлені шпеньків, вживалися як підвіски, можливо скроневі, що
також примушує засумніватися у правомірності використання даного соліду як
речі, що датує горизонт. 6. Дирхем Абу-Джафара аль-Мансура (756/57 роки) з
кургану (далі – “к.”) № 7 Петруніно IV. З цього поховання походить інвентар,
відомий ї за салтівськими старожітностями, а невелика "рамчата" пряжка [26] є
типом, що використовувався населенням євразійських степів, як мінімум, з кінця
VII по XI століття [27]. Отже, використання даної монети як датуючого маркеру
саме для горизонту, що розглядається, некоректне. 7. Два соліди періоду
спільного правління Лева III і Костянтина V (720-741 роки) з к. № 1 Саловського
I і к. № 1 Романівського I м-ків. За винятком трохи ширших рамок існування
солідів – 717-741 роки [28] – використання цих монет як датуючих маркерів

16
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

заперечень не викликає. 8. Солід Тіберія III (698-705 роки) з к. № 4 м-ка


Потайний I і солід Лева III (725-732 роки) з к. № 11 Соколовської балки. Про
стилістичну приналежність до горизонту поясних наборів, що походять з
указаних курганів, О.В. Комар зробив висновки виключно з їхніх описів, у
зв'язку з чим посилання на ці монети є передчасним.
Крім розглянутих, у курганах з квадратними ровиками Нижнього
Подоння знайдено ще три соліди, виявлені разом з наборами горизонту і, за
цілком зрозумілими причинами, невідомі О.В. Комару. Це два соліди
Костянтина II (641-668 роки) і Костянтина IV (668-685 роки) з к. № 14
Подгорненського IV м-ка, а також солід Юстініана II (705-711 роки) з к. № 3 м-
ка Вербовий Лог IX [29].
Таким чином, після відсіву "сумнівних" монет, залишаються 7 солідів –
715-717, 717-720 років карбування зі Столбіща, два 720-741 років карбування з
Салівського I і Романівського I м-ків і три вищезгаданих – які надійно
маркірують час попадання в землю наборів горизонту Столбіще-
Старокорсунська межами 668-741 років. Враховуючи невелике "запізнення"
візантійських монет в пам'ятках цього часу – в межах 20 років [30] – комплекси з
поясними гарнітурами, що розглядаються, можна упевнено датувати останньою
чвертю VII – серединою VIII століть, що устарожитнює їх приблизно на
півстоліття порівняно з датуванням, запропонованим О.В. Комаром.
Характерно, що автори публікації поясних наборів з курганів з квадратними
ровиками межиріччя Дону і Сала також наполягають на подібному датуванні,
навіть устарожитнюючи нижню межу до другої половини VII ст. [31]
Для уточнення верхньої межі величезну важливість мають знахідки в
курганах з квадратними ровиками пізніших солідів Костянтина V 741-751 і 751-
754 років карбування, особливо якщо врахувати, що останній був виявлений з
деталями набору "салтівського" зразка [32]; а також знахідки солідів Костянтина
V 751-757 років карбування з грунтових поховань Чистяково, Нетайлівки (№ 164
Б), що поєднуються з деталями "класичних" салтівських наборів [33]. Висновок:
набори "салтівського" стилю з'являються не пізніше 60-х – 70-х років VIII ст.,
причому, зважаючи на знахіки у курганах з квадратними ровиками, вони
змінюють набори горизонту Столбіще-Старокорсунська – і досить швидко.
В.Н. Камінський датував Старокорсунський могильник 2-ю половиною
VIII – початком IX століть, посилаючись на аналогії у Дмитрієвському
могильнику (хронологічна схема якого характеризується значною кількістю
невідповідностей [34]), та з інших "синхронних" Дмитрієвці пам'яток – автори
публікації яких, датуючи їх 2-ю половиною VIII – IX століть, посилаються,
звичайно ж, на хронологію С.О. Плетньової [35]. При цьому В.Н. Камінський
чомусь абсолютно не звертає уваги на ту "дрібницю", що в жодному з 54
розкритих ним ранньосередньовічних поховань, в яких знайдено не менш 8
повних багатих поясів, немає жодної деталі наборів власне салтівських. А якщо
врахувати, що накладки "салтівського" типу в кінці VIII – IX століть набули
поширення, в більшому або меншому ступені, на території від Західного Криму
до Алтаю, подібна ситуація представляється абсолютно нез'ясовною. З іншого
боку, обов'язково потрібно враховувати, що на даному могильнику більшість

17
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

наборів горизонту виготовлена методом штампування – факт, що свідчить,


напевне, про дещо більш пізне їх виробництво у порівнянні з гарнітурами з
підкурганних поховань. У зв'язку з цим тут пропонується датувати
Старокорсунський м-к часом, коли набори горизонту ще не вийшли з моди, а
салтівські ще не встигли набути широкого поширення – що могло статися не
пізніше третьої чверті VIII ст. (ймовірно, навіть раніше).
Отже, враховуючи: 1) хронологічні рамки горизонту (2-а
половина/остання чверть VII – середина/початок третьої чверті VIII ст.); 2)
відсутність у похованнях з розглянутими гарнітурами будь-яких деталей
салтівських поясних наборів – неминучий висновок про предсалтівську, а не
ранньосалтівську [36] приналежність гарнітурів горизонту Столбіще-
Старокорсунська, оскільки поняття "ранній" у даному контексті передбачає
початок формування нового стилю – а, незважаючи на ряд загальних ознак і
власне речей, відмінності між салтівськими поясними наборами та наборами
більш раннього горизонту залишаються величезними. Та ж ситуація складається
з "салтівськими" наборами, що походять з поховань в Тополях, Новій Покровці
й т.і. [37] – вони не ранньо-, а предсалтівські, і цікаві, насамперед, тим, що
наочно демонструють яскравий контраст між наборами стилів, наскільки
близьких у культурному, територіальному, хронологічному аспектах, настільки
різних у художньому відношенні. На салтівських наборах чудово простежується
свідома відмова від канонів, пов'язаних з візантійськими ювелірними
традиціями. Враховуючи рідкісність знахідок "перехідних" речей, очевидно,
більш правильним буде говорити не про "поступову", що розтяглася на два
десятиліття (780-800 роки) [38], а про досить різку, навіть спішну зміну
стилістики набірних поясів, що відбулася в Хозарському каганаті не пізніше 60-
х – 70-х років VIII ст. і зумовлену, найвірогідніше, політичними причинами, а
саме – зростанням погіршення відносин між Хозарією та Візантією [39].

Література
1. Иванов А.А. О стилистических и хронологических особенностях
поясных наборов из курганов хазарского времени Нижнего Дона и Волго-Донского
междуречья // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории
костюма). Тезисы докладов. – Самара, 2000. – С. 52, 53; Комар А.В. Предсалтовские и
раннесалтовский горизонты Восточной Европы: Вопросы хронологии // VA. – 1999. - №
2. – С. 123-133; Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Поясные наборы из курганов
хазарского времени междуречья Дона и Сала // ДА. – 2000. - № 1. – С. 88-89.
2. Комар А.В. Указ. соч. – С. 127, 128; Ковалевская В.Б. Поясные наборы
Евразии IV – IX вв. Пряжки. – М., 1979. – С. 22, 31.
3. Комар А.В. Указ. соч. – С. 123.
4. Аксёнов В.С. Старосалтовский катакомбный могильник // VA. – 1999. -
№ 2. – С. 139, Рис. 7: 24-26.
5. Кухаренко Ю.В. О некоторых археологических находках на
Харьковщине // КСИИМК. – 1951. - № 41. – Рис. 31: 3; Каминский В.Н. Алано-
болгарский могильник близ станицы Старокорсунской на Кубани // СА. – 1987. - № 4. –
Рис. 4: 15, 7: 3, 8: 44, 10: 56; Айбабин А.И. Могильники VIII – начала X вв. в Крыму //
МАИЭТ. – Симферополь, 1993. – Вып. 3. – Рис. 2: 9, 4: 12, 16.
6. Комар А.В. Указ. соч. – С. 123-129, Таб. 2: 28, 60, 62, 3: 32, 48, 72, 115-
118.
7. Мошкова М.Г., Максименко В.Е. Работы Богаевской экспедиции в 1971
г. // Археологические памятники Нижнего Подонья. – М., 1974. – Т. 2. – Табл. XXIX: 2,
18
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

3; Аксёнов В.С. Указ. соч. – Рис. 6: 3; Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ.
соч. – С. 84, 86-88, Рис. 3: 6, 7, 20, 21; Афанасьев Г.Е. Муравьёвский клад: к проблеме
оногуро-болгаро-хазарских миграций в лесостепь // СА. – 1987. - № 1. – Рис. 2: 5.
8. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – С. 84, 86-88,
Рис. 3; Мошкова М.Г., Максименко В.Е. Указ. соч. – Табл. XXIX: 9, 10; Комар А.В.
Указ. соч. – С. 136 – фото; Афанасьев Г.Е. Указ. соч. – Рис. 2: 11-13.
9. Мошкова М.Г., Максименко В.Е. Указ. соч. – Табл. XXIX: 11; Фёдоров-
Давыдов Г.А. Погребения хазарского времени из урочища “Кривая Лука” в Нижнем
Поволжье // Проблемы археологии степей Евразии. – Кемерово, 1984. – Рис. 7: 9; Иванов
А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – Рис. 2: 3, 3: 1.
10. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – С. 91 – фото;
Комар А.В. Указ. соч. – С. 136 – фото.
11. Веймарн Е.В., Айбабин А.И. Скалистинский могильник. – К., 1993. –
Рис. 96: 14.
12. Веймарн Е.В., Айбабин А.И. Указ. соч. – Рис. 16: 29, 30, 65: 8.
13. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – Рис. 3: 8-9, 23.
14. Каминский В.Н. Указ. соч. – Рис. 1: 55, 58, 2: 10; Фёдоров-Давыдов Г.А.
Указ. соч. – Рис. 7: 12.
15. Веймарн Е.В., Айбабин А.И. Указ. соч. – С. 156, Рис. 118: 2; Афанасьев
Г.Е. Указ. соч. – Рис. 2: 5, 8.
16. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – Рис. 3: 15, фото.
17. Аксёнов В.С. Указ. соч. – Рис. 2: 19.
18. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – Рис. 3: 5, 15, 25.
19. Винников А.З., Афанасьев Г.Е. Культовые комплексы Маяцкого
селища. – Воронеж, 1991. – Рис. 71: Л.
20. Комар А.В. Указ. соч. – С. 132.
21. Комар А.В. Указ. соч. – С. 131, 132.
22. Комар А.В. Указ. соч. – С. 126.
23. Плетнёва С.А. На славяно-хазарском пограничье: Дмитриевский
археологический комплекс. – М., 1989. – С. 111, Рис. 58, Табл. 43.
24. Аксёнов В.С. Указ. соч. – Рис. 6: 47.
25. Комар А.В. Указ. соч. – С. 118, 132, Табл. 1: 70-74, 82-84.
26. Круглов Е.В. Хазарские погребения в бассейне реки Иловли // РА. –
1992. - № 4. – С. 182.
27. Равич И.Г., Флёров В.С. Высокооловянные кованые восточные бронзы
на территории Хазарии // РА. – 2000. - № 3. – С. 138-139, Рис. 7: 10, 13; Мажитов Н.А.
Южный Урал в VII-XIV в.в. – М., 1977. – С. 24, 31, 32, Табл. I: 134.
28. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – С.86.
29. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – С.82, Рис.2: 1-3.
30. Семёнов А.И. О датирующих способностях византийских солидов VII –
VIII вв. // Вторая Кубанская археологическая конференция. Тезисы докладов. –
Краснодар, 1993. – С. 94-95.
31. Иванов А.А., Копылов В.П., Науменко С.А. Указ. соч. – С.88.
32. Семёнов А.И. Византийские монеты из погребений хазарского времени
на Дону // Проблемы археологии. – Вып.2. – Л., 1978. – С. 182; Плетнёва С.А. Указ. соч.
– С. 177, 179, 182, Рис. 2: 2; 3; 4: 3-8.
33. Тахтай А.К. Погребальный комплекс хазарской эпохи из округи г.
Чистяково Сталинской области // VA. – 1999. - № 2. – С. 162, 164-166, Таб. 2: 3-6; Комар
А.В. Указ. соч. – С. 131.
34. Аксёнов В.С., Михеев В.К. Крымский импорт и хронология некоторых
салтовских памятников верховий Северского Донца // Культуры степей Евразии второй
половины I тысячелетия н.э. (вопросы хронологии). – Самара, 1998. – С. 349; Комар А.В.
Указ. соч. – С. 129.
35. Каминский В.Н. Указ. соч. – С. 200, 201.
36. Комар А.В. Указ. соч. – С. 123, 129-133.
37. Кухаренко Ю.В. Указ. соч. – Рис. 33, 34.
38. Комар А.В. Указ. соч. – С. 132.
39. Комар А.В. Указ. соч. – С. 132.
19
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Болгов Н.Н.
О РАННЕВИЗАНТИЙСКИХ БАЗИЛИКАХ
БОСПОРА

Базилика как первый по времени тип христианского храма имеет особое


значение как в области истории материальной культуры, так и в области анализа
проблем генезиса христианской идеологии и искусства. А. Грабар в этой связи
выдвинул ряд важнейших теоретических посылок: 1) религиозные древности
христиан тесно связаны с сакральным искусством языческого мира; 2) с самого
зарождения церковная архитектура на Западе и Востоке двигалась разными
путями; 3) с IV-V вв. можно говорить о возникновении новой иконографии,
связанной с культом мучеников [1].
Базилика – храм с максимально объединенным внутренним
пространством. Его средоточием является широкий и удлиненный средний неф,
несколько возвышающийся над боковыми или объединенный с ними под общей
кровлей. Архитектурно-строительные характеристики базилик: объемно-
пространственная структура, техника кладки, форма абсид, архитектурные
детали, метрологические данные, пропорции планов, монументальная живопись
и т.д. [2]
Тип храма, господствовавший в Таврике позднеантичного
(ранневизантийского) времени - базилика. Этот храм обладает большой
вместительностью, да и построить его было несравненно легче прочих [3].
На Боспоре в настоящее время не известно ни одной христианской
культовой постройки ранее V в. [4] Это соответствует времени появления
христианских храмов в отдаленных периферийных областях империи.
В столице Боспора Пантикапее первая базилика располагалась несколько
севернее нынешнего храма Иоанна Предтечи [5]. Этот храм относится, скорее
всего, к VI в. Возможно, здесь существовал обширный базиликальный комплекс
с крещальней (раскопки 1964 г.). Комплекс был очень значительным – два храма
располагались на расстоянии всего 40 м друг от друга (впрочем, для Херсонеса
это не редкость). Капители от первого храма достались более позднему храму
Иоанна Предтечи [6]. Уровень древнего пола был определен в 1889 г. Н.П.
Кондаковым. Базиликальный комплекс на бывшей Рыночной площади погиб в
пожаре. Помещение 8 юстиниановской эпохи – часть крещальни.
Раскопки 1971 г. у апсиды современного храма Иоанна Предтечи
привели к открытию трех связанных в одну линию цистерн. Кладка типична для
V-VI вв.
Храм Иоанна Предтечи был построен прямо на остатках базилики,
диаметр апсиды которой несколько не совпадал с диаметром апсиды нового
храма. Об этом говорят и использование в фундаменте храма мраморных блоков
от полностью разобранной древней постройки, и сборный характер колонн и
капителей в его интерьере, а также обломки мрамора вокруг храма [7].
20
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Слои, перекрывающие пожар монетного двора III в. не содержали следов


возобновления строительства, но они имели многочисленные обломки
керамики. Разрушение базиликального комплекса произошло в VII в. и было
тотальным.
В Тиритаке в 1936 г. В.Ф. Гайдукевич обнаружил остатки трехнефной
базилики с колоннадой и датировал ее концом V – началом VI в. [8]. Ширина
здания – 9 м, длина до алтарной части – 10,2 м, ширина среднего нефа – 4,75 м,
ширина боковых нефов – 1,35 м. Колонн, видимо, было по три с каждой
стороны. Это – наиболее известный пока раннехристианский храм на Боспоре.
Гайдукевич связывает сооружение этого храма с активизацией
византийской политики на Боспоре на рубеже V-VI вв., подготовившей
аннексию последнего в 20-х гг. VI в. Вряд ли население этого захиревшего
городка могло построить своими силами такую церковь, притом с привозными
мраморными колоннами, капителями и пр. [9].
Базилика в Тиритаке была сильно разрушена, просуществовав
сравнительно недолго. Позднее на месте ее развалин был построен жилой дом,
для которого частично были использованы стены базилики, ее архитектурные
детали и строительный материал [10].
От базилики сохранились остатки фундаментов и обломки деталей. Ее
алтарь был ориентирован на юго-восток. Стены и фундаменты были построены
из местного известняка разных размеров – грубо обработанных квадров или
просто бута. Известковый раствор содержал большое количество песка.
Некоторые части были из кирпича, а крыша – черепичная. В большом
количестве найдены обломки оконных стекол. В 0,8 м к юго-востоку от порога
был бассейн (купель). Его боковые стенки и дно были облицованы мраморными
плитами светло-серого цвета с темными полосами. При сооружении южной
стены часть фундаментов ванн не была убрана; западная часть базилики заняла 4
смежные ванны. На северо-западе открыт ряд крупных и тщательно отесанных
плит; это был, скорее всего, нижний ряд ступеней лестницы главного входа в
средний неф [11].
Базилика была построена на склоне с покатостью в южном направлении.
План здания имеет несколько перекошенную форму. Фундамент вдвое
превосходил по толщине надземные стены. Алтарная часть не сохранилась;
быть может, она была пристроена на отдельных фундаментах.
Внутри базилики местами сохранились основания колоннад, имевших
направление через все помещение. Они сложены из бута и мелких плит на
растворе. Близ северо-западной стены была найдена мраморная база с
углублением для стержня, скреплявшего базу с колонной и желобок для заливки
стержня свинцом. Таких баз должно было быть 4. Последний пролет перед
алтарем образован не колоннами, а каменными четырехгранными столбами [12].
Колонны были сделаны из привозного проконнесского мрамора,
плотного, мелкозернистого, сероватого цвета. Найдены фрагменты византийско-
коринфской капители [13], ближайшие аналогии которой дает Иоанно-
Предтеченская церковь в Керчи, и полностью сохранившаяся импостная
ионическая капитель с крестом [14]. Базилика была покрыта черепицей в виде

21
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

массивных гладких плит. Это – простейший тип желобообразных черепиц.


Сохранились также кирпичи с бороздами для лучшего сцепления раствором.
Строительные материалы и приемы демонстрируют близость и преемственность
по отношению к позднеантичным образцам.
Кроме столичного района на Боспоре имелись и другие базилики
раннехристианского времени. Как показывают находки 90-х гг., в V в. в
Гермонассе имелся христианский храм. В окрестностях городища открыта
капитель ранневизантийской мраморной колонны V в. и часть рельефа из
известняка с изображением ангела, держащего плат [15]. По определению А.В.
Банк, рельеф следует датировать V-VI вв.[16]
В Ильичевской крепости был христианский храм, о чем свидетельствуют
открытые там мраморные архитектурные детали [17]: обломки карнизов,
капители пилястра, барабан колонны, а также фрагменты пяти плоских
мраморных блюд [18].
В Китее, на раскопе II (зольник площадью 3750 кв. м из 5000, вскрыто
327 кв. м площади [19]) был открыт слой III-IV вв. мощностью в 9 штыков.
Кладка 35, соединяющаяся с полукруглой кладкой 11 по форме дает, по мнению
Е.А. Молева, здание типа базилики (монеты IV в.) [20]. Этот слой, быть может,
доходит до начала V в. [21]. Под кладкой 11 найдены поздние монеты и
фрагменты керамики IV в. Перестройка помещения здесь произошла не ранее
начала IV в. Есть обломки стекла с синими каплями [22]. На основании этого
можно передатировать комплекс на V в. Тогда вполне становится реальным
существование базилики.
На поселении Зеленый Мыс в Крымском Приазовье в позднеантичное
время продолжает существовать постройка на третьей террасе (хорошо
обработанные прямоугольные блоки известняка, замковый камень арки,
феодосианская мраморная капитель колонны). Гипотетически можно
предполагать наличие базилики на этом поселении. Оно гибнет в 570-580-е гг.
[23].
Во втором позднеантичном центре Таврики – Херсонесе – сохранилось
гораздо больше базилик ранневизантийского времени. Трехнефные базилики –
наиболее яркие и характерные памятники христианской архитектуры Херсонеса
– стали со временем центрами целых храмовых комплексов. Все базилики, по
мнению И.А. Завадской, сооружены в рамках одного хронологического периода
– 2 пол. VI – начало VII вв. [24]. Истоки херсонесского типа базилики лежат в
восточных провинциях империи.
До тех пор, пока не будут открыты более полно сохранившиеся
раннехристианские базилики на Боспоре, судить о многих их характеристиках
мы сможем лишь на основании херсонесских аналогий. На наш взгляд, на
основании параллелей из Херсонеса можно уже сейчас поставить вопрос о
существовании по меньшей мере нескольких базилик в Пантикапее-Боспоре,
исходя из того, что это был столичный город, хотя и дальше от основных
провинций империи, и степень кризиса здесь была больше, чем в Херсонесе. На
такую возможность указывает также и то, что Боспор был центром епархии, его
епископы принимали участие во Вселенских соборах, начиная с IV в. [25].

22
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Типологическое единство боспорских и херсонесских базилик также в общем не


вызывает сомнений.
Таким образом, дальнейшие исследования, несмотря на худшую, чем в
Херсонесе, сохранность позднеантичных слоев Боспора, должны показать его
важную роль в процессе христианизации региона и прояснить характер и
особенности боспорских базилик.

Литература
1. Беляев Л.А. Христианские древности. – М.: ИОО,1998. – С.174.
2. Лосицький Ю.Г. Про вiзантiйськи базилiки Херсонеса // Археологiя. 2.
1991. – С. 97.
3. Якобсон А.Л. Закономерности в развитии раннесредневековой
архитектуры. – Л., 1983. – С. 7.
4. Диатроптов П.Д. Распространение христианства в Северном
Причерноморье. – Автореф. канд. дисс. – М.,1988. – С.7.
5. Макарова Т.И. Археологические данные для датировки церкви Иоанна
Предтечи в Керчи // СА. 1982. № 4. – С.98-99.
6. Макарова Т.И. Археологические раскопки в Керчи около церкви Иоанна
Предтечи // МАИЭТ. VI. - Симферополь, 1998. – С.350. После раскопок 1957 г. Е.В.
Веймарн отнес первый христианский храм Керчи к IV-VII в.
7. Макарова Т.И. Археологические раскопки в Керчи около церкви Иоанна
Предтечи // МАИЭТ. VI. 1998. – С. 388.
8. Гайдукевич В.Ф. Памятники раннего средневековья в Тиритаке // СА.
VI. – М.-Л.,1940. – С.199.
9. Там же. – С.203.
10. Гайдукевич В.Ф. Раскопки Тиритаки в 1935-1940 гг. // МИА. 25. 1952. –
С.67-69, рис. 78-79.
11. Там же. – С.68.
12. Гайдукевич В.Ф. Раскопки Тиритаки в 1935-1940 гг. // МИА. 25. 1952. –
С.69.
13. Там же. – С.70, рис. 81.
14. Там же. – С.70, рис. 80.
15. Коровина А.К. Гермонасса в раннесредневековый период // Таманская
старина. I. – СПб.: Гос. Эрмитаж, 1998. – С.27; Коровина А.К. Раннесредневековая
Гермонасса // VI Чтения памяти профессора В.Д. Блаватского. – М.: ИА РАН, 1999. – С.
60.
16. Коровина А.К. Раннесредневековая Гермонасса. – С. 59-60.
17. Николаева Э.Я. К вопросу о христианстве на Боспоре // НАИМ. – Л.,
1988. – С.14.
18. Николаева Э.Я. Христианский комплекс VI в. на Боспоре
Киммерийском // Проблемы исследований античных городов. – М.,1989. – С.87.
19. Молева Н.В. О культовой принадлежности Китейского зольника //
Скифия и Боспор. – Новочеркасск, 1989. – С.70.
20. Молев Е.А. Раскопки Китея // АИК. 1994. – Симферополь, 1997. – С.201.
21. Молев Е.А. Раскопки Китейской экспедиции в 1990 г. / Архив ИА
НАНУ. № 24077. – С.2.
22. Молев Е.А. Раскопки Китейской экспедиции в 1991 г. / Архив ИА
НАНУ. № 24623. – С.6.
23. Масленников А.А., Мокроусов С.В., Сазанов А.В. Исследования
Восточно-Крымской археологической экспедиции на азовском побережье Керченского
полуострова в 1998 г. // ПИФК. 7. 1999. – С. 395-396.
24. Завадская И.А. О происхождении христианской архитектуры
ранневизантийского Херсонеса // МАИЭТ. VIII. 2001. – С. 261.
25. О христианизации Боспора в целом см.: Зубарь В.М., Хворостяный А.И.
От язычества к христианству. – К.: ИА НАНУ, 2000. – С. 104-131.

23
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Бровендер Ю.М., Дорофеев В.Н, Отрощенко В.В.,


Пряхин А.Д., Саврасов А.С.
УКРАИНСКО-РОССИЙСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
ПО ИЗУЧЕНИЮ КОМПЛЕКСА
ПАМЯТНИКОВ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ БРОНЗЫ
КАРТАМЫШСКОГО АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО
МИКРОРАЙОНА
Археологическая экспедиция Института археологиии НАН Украины,
Донбасского горно-металлургического института (г. Алчевск Луганской обл.) и
Воронежского государственного университета вела работы на территории
Картамышского меднорудного проявления в Попаснянском районе Луганской
области. Впервые здесь были развернуты стационарные исследования.
Раскопками изучались памятники древних горных работ. На территории
рудной гряды фиксируется наличие трех котлованов - древних рудных карьеров
(Червонэ озеро - I-III) и серия более мелких подземных выработок (Червонэ
озеро-IV).
Раскоп I (96 кв.м) заложен у северо-восточного борта рудного карьера
Червонэ озеро-I. Он прирезан к исследовавшемуся ранее зачисткой-врезкой
склону обнажения у развилки двух овражков, соединяющихся широким рукавом
с чашей карьера. Под напластованиями, достигающими в северной части
раскопа глубины более 1м выявлена серо-зеленая прослойка, образовавшаяся в
результате производственной деятельности населения срубной культурно-
исторической общности (бережновско-маевской срубной культуры по В.В.
Отрощенко и Ю.М. Бровендеру) [1-4]. Из прослойки присходят многочисленные
находки горно-металлургических орудий труда из камня (преимущественно
песты-терочники, рудодробильные и терочные плиты, ступки) и кости
(пропитанные медной зеленью орудия труда из ребер животных и обломков
трубчатых костей). Интересна находка костяной прямоугольной в плане фишки
(игральная кость ?), имеющая залощенную зеленого цвета поверхность. Здесь же
отмечены находки и обломков керамики бережновско-маевской срубной
культуры.
В верхнем уровне культурного слоя юго-восточного сектора раскопа, у
небольшой ямки, облицованной плитками песчаника, обнаружена каменная
ступка. Здесь же выявлен скелет мелкого копытного (коза-овца ?).
В площади раскопа I, кроме керамики срубной общности встречены
фрагмент венчика катакомбного сосуда и отдельные кремневые изделия.
Наличие данных находок позволяет предполагать, что здесь горные работы
могли осуществляться и в эпоху средней бронзы.
Зачистками-врезками проведено изучение характера образования
соединяющегося с чашей карьера "овражка", к которому примыкает и раскоп I.

24
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Попавшая в площадь зачисток, находившаяся в песчаниках, рудная прослойка


оказалась выработанной. Ближе к центру "овражка" и по направлению к чаше
карьера выявлены и другие прослойки рудного тела, залегавшие здесь в
красноглинах. "Овражек" разрезает эти рудные прослойки, углубляясь к чаше
карьера. Древняя выработка следует по направлению падения рудных пластов.
Зачистками-врезками изучался и юго-западный борт в котловане карьера
Червонэ озеро-I. В результате произведенных зачисток выявлено специальное
дополнительное крепление стенок карьера от осыпей выкладкой из крупных
кусков отработанного рудного песчаника.
Еще один раскоп (раскоп II, площадью 16 кв.м) заложен на западном
участке самой чаши каръера Червонэ озеро-I. В его площади на глубине до 1м
находок эпохи бронзы встречено не было. Небольшое количество фрагментов
керамики эпохи бронзы и кости зафиксировано на глубине 1,25-1,5м в
разведочном шурфе, заложенном в восточной части карьера и доведенном до 3м.
С целью определения уровня залегания твердых пород осуществлено ручное
бурение, сопровождавшееся взятием колонок грунта. В результате проведенных
работ изучен наносный грунт на глубину до 6м. По техническим
обстоятельствам выйти на материковое дно карьера в данном полевом сезоне не
удалось. Бурение будет продолжено в следующем полевом сезоне.
Карьеры Червонэ озеро-II и Червонэ озеро-III исследовались
небольшими шурфами-врезками по их бортам. Ранее здесь встречались
отдельные свидетельства производственной деятельности [5].
Еще один объект исследования находился к северо-востоку от карьера
Червонэ озеро-I, фактически на продолжении рудной гряды, на месте двух
расположенных на близком расстоянии друг от друга овальных в плане
выработок. Здесь были разбиты раскопы I и II (Червонэ озеро-IV). Их общая
площадь составила 62 кв.м. По мере углубления площадь раскопов сокращалась,
что обусловлено границами древних выработок. В целом, раскопы углублены до
5м. Дальнейшее углубление требовало серъезных крепежных работ. В силу
сказанного продолжение работ было перенесено на следующий полевой сезон.
На вскрытой раскопками площади горных выработок рудника Червонэ
озеро-IV обнаружены свидетельства срубной общности, включая керамику
(развал сосуда) и отдельные кости животных. Встречены и залегавшие примерно
на одной глубине в горных выработках 1 и 2 рудника Червонэ озеро-IV кости
особей мелкого рогатого скота, являющиеся остатками жертвоприношений.
На остальной части территории гряды производился сбор подъемного
материала. В итоге, есть основание говорить и о других, относящихся к эпохе
бронзы, выработках. Но земляных работ на них не проводилось.
В данном микрорайоне производственных археологических памятников
было продолжено и обследование поселений, расположенных преимущественно
невдалеке от карьера Червоного озера-I и по близости рудных выработок
(Червонэ озеро-II). На двух из трех известных здесь поселений была
осуществлена шурфовка, а на третьем - произведен сбор подъемного материала.
В площади шурфов четко фиксируется культурный слой, содержащий
свидетельства бережновско-маевской срубной культуры. Помимо свидетельств

25
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

производственной деятельности слой содержал и обычные бытовые остатки, но


насыщенность ими слабая.
Проведенные работы позволяют сделать вывод, что наибольшие
масштабы свидетельств производственной деятельности в рамках
Картамышского меднорудного проявления связаны с населением бережновско-
маевской срубной культуры [6].

Литература
1. Отрощенко В.В. О двух линиях развития культур срубной общности //
Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья: Тез. докл.
международн. конф. к 95-летию Б.Н. Гракова. - Запорожье, 1994. - С. 150-153.
2. Отрощенко В.В. Проблеми періодизації культур середньої та пізньої бронзи
півдня Східної Європи (культурно-стратиграфічні зіставлення).- К., 2001. - 288 с.
3. Бровендер Ю.М. Поселення зрубної спільності в середній течії Сіверського
Дінця: Автореф. дис. ...канд. іст. наук: 07.00.04.- К., 2000. - 20с.
4. Бровендер Ю.М. Итоги исследований поселений срубной общности в
среднем течении Северского Донца // Доба бронзи Доно-Донецького регіону: Матеріали
5-го укр.-рос. польового археолог. семінару.- Київ-Вороніж, 2001. - С.18-23.
5. Пряхин А.Д., Отрощенко В.В., Саврасов А.С., Бровендер Ю.М. Основные
итоги работ украинско-российской экспедиции по изучению Картамышского
рудопроявления в Донбассе // Срубная культурно-историческая общность в системе
древностей эпохи бронзы евразийской степи и лесостепи: Материалы научн. конф.-
Воронеж, 2000. - С. 99-104.
6. Бровендер Ю.М., Отрощенко В.В. Картамышский археологический
микрорайон памятников бронзы Донецкого горно-металлургического центра (некоторые
итоги и перспективы исследований) // Украинско-российская экспедиция по изучению
древних памятников горного дела Донбасса (Итоги полевого сезона 2001г. и
перспективы исследований).- Киев-Воронеж, 2002.

26
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Василенко А.И.
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ
ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДРЕВНЕЙШИХ
ПСАЛИЕВ
«Быстро багряная кровь заструилась из раны Атрида. Так,
как слоновая кость, обагренная в пурпур женою, карскою или
меонской, для пышных нащечников коням, в доме лежит у
владелицы: многие конники страстно жаждут обресть; но лежит
драгоценная царская утварь, должная быть и коню украшеньем, и
коннику славой…» (Гомер. Илиада. Песнь IV. 140-145) [1].

Во 2-м тыс. до н.э. ряд обществ Старого Света начинают активно


использовать новый вид транспорта конную двухколесную повозку - колесницу,
колеса которой снабжены спицами. Роль данного средства в судьбах некоторых
обществ Евразийских степей нами рассматривалась отдельно [2]. Обычно
данные повозки запрягались двумя - реже четырьмя лошадьми, о чем
свидетельствуют древние изображения, письменные источники, эпические
данные, парные захоронения лошадей вместе с колесницами. Кроме этого,
детали конской уздечки - псалии несут в себе, по нашему мнению, достаточно
выразительную информацию об именно парной упряжке. Под информацией
подразумеваются в этом случае конструктивные особенности псалиев, данные
трасологического анализа, а также археологический контекст их обнаружения.
Рассмотрению отдельных вопросов, связанных с некоторыми особенностями
использования древнейших псалиев и посвящается настоящая работа. Выводы
строятся на результатах трасологического анализа костяных (роговых)
щитковых псалиев, опубликованных А.Н. Усачуком. Кроме этого используются
наблюдения и результаты исследований морфологии, конструктивных
особенностей древнейших псалиев, вариантов реконструкций конской уздечки,
предложенных различными исследователями в разные годы.
Как известно, псалии являются деталями конской уздечки, которая
крепится на морде лошади для управления повозкой (колесницей). Установлено,
что древнейшими псалиями являются костяные и или роговые щитковые,
снабженные шипами, которые происходят с территории Евразийских степей. К
псалиям крепятся другие детали уздечки: удила, которые фиксировались во рту
лошади с помощью псалиев, наносной ремень, а также нащечный и подгубный
ремни. То есть, псалии располагались на щеках лошади возле углов рта (два
псалия на одну упряжь - правый и левый). В свою очередь к удилам крепились
поводья, с помощью которых возница поворачивал в ту или иную сторону
голову лошади для осуществления поворотов колесницы, а также останавливал
лошадей. Для управления использовался болевой эффект, поэтому отдельные

27
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

псалии содержат шипы. Необходимость болевого эффекта была вызвана, по всей


видимости, недостаточной степенью прирученности лошадей в ту эпоху,
поэтому наиболее достоверно ранние псалии имеют шипы. В дальнейшем,
вероятно по причине адаптации лошади к человеку и выведения податливых
пород лошадей, шипы с псалиев постепенно исчезают [3]. Понукание лошадей
осуществлялось с помощью стрекал или нагаек. Детали стрекал и нагаек широко
распространены в Евразийских степях в памятниках, синхронных с
древнейшими псалиями [4]. Упоминаются они и некоторых древних текстах. В
частности, в Илиаде есть такие слова: «… но Несторов сын обскакать горячился,
коней стрекалом колол, Менелая будто не слыша...» [5], или «Громко
воскрикнул, гордяся, блистательный сын Ликаонов: «Други, вперед!
Ободритесь, трояне, бодатели коней!» [6]. По поводу нагаек (плеток) также
имеются свидетельства: «Лучших из множества коней избрав четырех и связав
их, правит и с поля далекого к граду великому гонит битой дорогой…» [7] или
«… возатай искусный сильно и с быстрым бичом налегал, понуждающий к
бегу..» [8] и т.д. [9].
Поскольку в упряжке обычно использовалось две лошади, то псалиев
соответственно было четыре: правый наружный, левый внутренний, правый
внутренний и левый наружный. Как показывают конструктивные особенности
древних колесниц, известных по сохранившимся остаткам, древним
изображениям, между лошадьми в упряжке существовал необходимый
промежуток, зависящий от длины ярма. Из-за этого промежутка возникала
различная сработанность псалиев, прежде всего наружных и внутренних в
результате различного характера воздействия поводьев, узды, подгубного ремня.
При этом сработанность наружного правого и наружного левого должны быть
симметричными. Аналогичным образом симметричная сработанность должна
быть и внутренних псалиев. Такая специфика должна бы подтверждаться
конструктивными особенностями наружных и внутренних псалиев, а также
данными трасологического анализа.
Для начала следует принять во внимание наблюдения А.Д. Пряхина за
различной степенью и характером сработанности правых и левых щитковых
псалиев. Автор, рассматривая парные щитковые псалии из погребения 2 кургана
2 у с. Староюрьево на Среднем Дону, высказал предположение о том, что
правые псалии в процессе эксплуатации испытывали большую нагрузку, чем
левые [10]. Хотя, если судить по иллюстрации, то здесь отчетливо видна
большая сработанность центрального отверстия и большая степень
разрушенности щитка и планки на левом псалии, чем на правом (рис. 3.3).
Вероятно потому, что не учитывалась двойная запряжка, то объяснений причин
большей нагрузки на правый псалий не было. Тем не менее, в дальнейшем по
мере возрастания количества новых источников появлялись и отдельные
примеры высказанному предположению [11].
При изучении характера использования псалиев в двойной упряжке
вполне логичными окажутся вопросы о том, учитывались в древности на
особенности функционирования наружных и внутренних псалиев? Если нет, то
могли ли правая и левая лошади меняться в упряжке? Если да, то отличается ли
уздечка правой лошади от уздечки левой лошади?

28
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1. Древние изображения колесниц: 1 – Акджилга (Памир); 2 – Каратау (Южный


Казахстан); 3 - Орхоменос (Греция); 4 – Тиринф (Греция); 5 – Тиринф (Греция); 6 -
Малоазийское изображение; 7 - Кносс (Крит); 8 – (Малая Азия).

Рассматривая данные вопросы, вначале обратимся к древним


изображением колесниц. На подавляющем большинстве изображено две
лошади, при этом на многих из них достаточно отчетливо изображены четыре
повода (рис. 1.1-2). Такой способ запряжки являлся достаточно
распространенным. В данном случае теоретически лошадей вместе с упряжью
можно было бы менять местами в упряжке. Тем не менее, оказывается,
существовал и другой способ запряжки, при котором подобная замена была бы
невозможна.
Как видно на древнем изображение упряжки из двух лошадей из
Орхомендоса [12] на левом наружном дисковидном псалии отсутствует повод,
но имеется центральное отверстие псалия с петлеобразным концом узды
29
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

(рис.1.3). То есть, вполне вероятное расположение поводьев должно быть


внутри упряжки. При этом отчетливо изображены наносные ремни, нащечный
ремень, и, возможно, подгубный. На псалии четыре точки - вставные шипы.
На фрагменте фрески из Тиринфа изображена морда лошади с уздечкой.
Частью этой уздечки является левый дисковидный псалий с четырьмя точками
по краям (отверстиями для вставных шипов) и центральной точкой - отверстием
для удил. На левой стороне уздечки отсутствует повод, в то же время как на
правой стороне повод отчетливо изображен (рис. 1.4) [13].
Еще на одной из фресок из Тиринфа изображена уздечка с дисковидным
псалием. Здесь отчетливо виден дисковидный псалий с четырьмя точками по
бокам (отверстиями для вставных шипов) и центральной точкой (видимо местом
крепления удил). Однако повод с этой точкой не соединяется, а заходит за
псалий (наверняка соединен с внутренней частью упряжи). Другая сторона
линии повода также идет вовнутрь, так как отчетлива видно несостыкование
линии повода со светлой линией на шее лошади. Кроме этого, на фрагменте
изображены наносной и нащечный ремни, заходящие за внутреннюю сторону
псалия (рис. 1.5) [14].
На одном из малоазийских древних изображений отчетливо видно
двойной повод, соединенный с внутренней частью упряжи (рис. 1.6) [15].
На оттиске из Кносса изображена колесница с возницей, в данном случае
поводья также не крепятся к наружной части удил в упряжке (рис. 1.7) [16].
Существуют и другие менее выразительные древние изображения аналогичного
устройства упряжки на сирийских печатях [17], и т.д. [18].
Важнейшим доказательством указанного вида упряжки являются
находки самих псалиев со специфическими конструктивными особенностями.
Так, в известной 4-й шахтовой гробнице в Микенах обнаружено четыре
дисковидных псалия с шипами (рис. 2.1-4) [19]. У двух из них, судя по
иллюстрации, отсутствовали центральные отверстия для удил. В связи с чем
возникает вопрос: а как же крепились удила к этим псалиям? На основании
иллюстрации внутренней стороны одного из этих псалиев можно заметить в
центре шероховатые обломки какой-то детали – возможно петли к которой и
крепилась одна сторона удил (рис. 2.1). Кроме этого, в шипах имеются сквозные
отверстия (рис. 2.1), которые также можно рассматривать как функциональные.
Е.Е Кузьмина, не смотря на сомнения ряда исследователей по поводу
принадлежности этих изделий к псалиям, признает их таковыми. Правда, при
этом она отмечает, ссылаясь на М. Литтауэр и Е. Крауэл, такую конструктивную
особенность - вставленную в центре трубочку [20]. Другим примером является
псалий без центрального отверстия для удил из Беретьёуйфалу-Шихалом 1/1 в
Венгрии (рис.2.5) [21]. Иллюстрация одной стороны псалия не позволяет
достоверно установить способ крепления удил к этому псалию. Еще один
псалий без центрального отверстия обнаружен в Трусештах (Румыния) (рис. 2.6)
[22]. В качестве вероятного примера можно рассматривать и псалий из слоновой
кости из гробницы 15(?) в Микенах (рис. 2.7) [23].

30
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 2. Псалии: 1-4 - IV шахтовая гробница в Микенах; 5 - Беретьёуйфалу-Шихалом


(Венгрия); 6 - Трусешты (Румыния); 7 -гробница 15(?) Микены.

Таким образом, вышерассмотренные примеры дают основание для


вывода о существовании вида упряжки без наружных поводьев, при котором
четко определено было место лошади в упряжке и, соответственно, четкое, без
изменения, деление псалиев на наружные и внутренние. Существовал ли
подобный вид упряжки у обществ Евразийских степей?
Для утвердительного ответа на данный вопрос необходимы
убедительные аргументы: псалии без центрального отверстия, выразительные
изображения, которыми мы на данный момент не располагаем. Однако,
существует немало аргументов, которые можно использовать для
подтверждения вида упряжки в которой было четкое зеркальное различие
уздечек правой и левой лошадей. В такой упряжи наружные псалии отличаются
от внутренних конструктивными особенностями.
В качестве примера наиболее подходит псалии из погребения
Пичаевского кургана. В погребении обнаружено три псалия [24], два из которых
трасологически анализированы А.Н. Усачуком (рис. 3.5-6) [25]. Один из них
большой псалий с выделенной планкой, вставными шипами и
орнаментированным щитком. Данный псалий определен как правый (рис. 3.6).
Другой псалий с выделенной планкой без орнамента (по размеру меньший, чем
псалий с орнаментированным щитком), со вставными шипами, определен как
левый (рис. 3.5). Третий псалий представлен фрагментом орнаментированного
щитка.

31
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 3. Схема сработанности псалиев (по А.Н. Усачуку).

32
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

По нашему мнению первый псалий следуют рассматривать как правый


наружный, второй – левый внутренний, третий – левый наружный. Одним из
оснований для данного вывода является эстетизм орнаментированных псалиев,
которые более заметны с наружной стороны упряжки. В то время, как более
скромный на вид неорнаментированный псалий более подходил для внутренней
стороны упряжки. В качестве аналогичного примера можно привести набор из
четырех псалиев погребения 1 Филатовского кургана. Два больших псалия с
выделенной планкой, вставными шипами, щитки орнаментированы (были
вероятнее всего с наружной части упряжки). Два других псалия без выделенной
планки, без орнамента и монолитными шипами (располагались внутри упряжки)
[26]. Кроме этого в том же Филатовском кургане, но в погребении 3 обнаружено
два больших псалия с выделенной планкой, в ставными шипами и
орнаментированными щитками. Третий псалий без выделенной планки, без
орнамента и монолитными шипами [27]. Два первых можно определить как
наружные, третий – внутренний. Примером может выступить набор псалиев из
погребения 8 кургана 5 Потаповского могильника. Два больших псалия с
выделенной планкой, вставными шипами, щитки орнаментированы. Один
псалий без выделенной планки, без орнамента и монолитными шипами и
меньших размеров [28]. Таким же образом, как и предыдущих случаях
орнаментированные псалии можно определить как наружные, а
неорнаментированный как внутренний.
Однако имеются примеры, когда набор состоит из четырех
орнаментированных псалиев. Это рассмотренный выше набор из IV шахтовой
гробницы в Микенах. Кроме этого, в комплексе из погребения 4 кургана 1
Селезни-2 первая пара представлена двумя псалиями со восьмеркообразными
орнаментированными щитками, планки выделены, шипы вставные. Два других
псалия больших размеров с выделенной планкой, вставными шипами, щитки
орнаментированы [29]. Также в погребении 1 кургана 1 этого того же
могильника Селезни-2 обнаруженные фрагменты щитков с орнаментом,
выделенных планок, вставных шипов, принадлежат, по всей видимости,
четырем псалиям [30].
В научной литературе псалии с орнаментом принято называть
«парадными», однако этот термин не совсем удачный на основании ряда
причин. Во-первых, вряд ли существовало у обществ Евразийских степей нечто
вроде «парадов». Во-вторых, на этих псалиях присутствуют следы
сработанности, что означает их обычное функционирование. В-третьих,
меньшая толщина этих псалиев по сравнению с неорнаментированными
компенсируется большей площадью, и поэтому по прочности они не должны
уступать т.н. «обычным». В тоже время, нельзя недооценивать эстетическую
сторону этих псалиев, их престижность (см. фрагмент из Илиады в начале
работы). Ведь не случайно, что орнаментированные псалии (как, впрочем, и
неорнаментированные) характерны для элитных погребальных комплексов.
Различный характер работы наружных и внутренних псалиев упряжки
отражен не только в конструктивных особенностях, но и следами
сработанности. Поэтому, чтобы понять механизм функционирования упряжки с

33
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

псалиями, рассмотрим пример псалиев из Пичаево п.1 и других щитковых


псалиев с учетом следов сработанности. Вообще, на псалиях из Пичаево А.Н.
Усачуком выделено три группы следов сработанности.
Группа следов I оставлена поводьями. Эти следы на правых и левых
псалиях расположены зеркально. Однако амплитуда их сработанности
различная. Объясняется это тем фактом, что поводья воздействуют различным
образом на внутренние и внешние псалии. Поэтому центральные отверстия на
внутренних псалиях срабатываются больше, чем на внешних, и амплитуда этих
следов сработанности на внутренних псалиях меньшая, чем на внешних.
При повороте на право натягивались левый внутренний повод и левый
наружный повод. От такого натяжения образовался след сработанности I на
левом псалии из Пичаево, п.1. Характерной особенностью данного следа
является небольшая амплитуда при достаточно сильной сработанности
центрального отверстия. Малая амплитуда объясняется кратчайшим
расстоянием до возничего внутреннего псалия во-первых. Во-вторых, при таком
натяжении повод давит на стенку центрального отверстия в направлении,
указанном стрелкой. В-третьих, поскольку голова лошади поворачивается в
сторону натяжения повода, то воздействие при таком натяжении от повода на
внешнюю сторону псалия минимальное.
Вообще, обычно для осуществления успешных и безопасных поворотов
колесницы несколько притормаживали. Тем не менее, в Илиаде описан
несколько иной случай. Перед состязанием колесниц Нестор сообщает своему
сыну Антилоху, как быстрей обогнать на повороте соперников, у которых более
быстрые кони, но менее опытные возницы: «Столп сей и ныне метою избрал
Ахиллес быстроногий. К оной ты близко примчась, на бегу заворачивай коней;
сам же, крепко держась в колеснице красивоплетенной, влево легко наклонись, а
коня что под правой рукою, криком гони и бичом и бразды попусти совершенно,
левый же конь твой пускай подле самой меты обогнется так, чтоб, казалось,
поверхность ее колесо очертило ступицей жаркой…» [31].
Таким образом, как уже отмечалось выше, с помощью поводьев
возничий осуществляет повороты, торможение, а также фиксацию лошадей и
колесницы в остановленном состоянии. В Илиаде по этому поводу имеются
такие слова «… быстроногих ты собственных коней здесь удержи, затянувши
бразды за скобу колесницы …» [32] и другие примеры [33]. И, наоборот, при
понукании поводья (вожжи) ослабляются «… сам же, бесстрашный, став в
колеснице своей и блестящие вожжи ослабив, вслед за Тидидом царем на конях
звуконогих понесся…» 34].
Группа следов II, так же как и группа I расположена на внешней
поверхности псалия и идет от центрального отверстия по направлению к краю
щитка, однако, в несколько иной направленности – вниз и в сторону
противоположную, чем следы I. Данные следы по определению А.Н. Усачука
гораздо слабее, чем следы I [35]. Учитывая их обязательное присутствие на всех
трасологически определенных псалиях, причиной появления этих следов
является воздействие подгубного ремня, соединенного с удилами.

34
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Вообще существование на внешней поверхности псалиев следов II в


определенной мере исключает реконструкцию конской уздечки без подгубного
ремня [36]. Однако не исключено также, что следы II могли быть оставлены
поводьями при привязывании лошадей, таким образом, как это описано в
следующих строках: «… пышногривых коней отрешили, их привязали браздами
у яслей, амброзии полных…» [37] и другие примеры [38].
Группа следов III прослежена А.Н Усачуком пока только на пичаевских
псалиях [39]. Эти следы, как мы полагаем, образованы в результате воздействия
на внутреннюю часть псалия концов удил. Данные удила были, по всей
видимости, несколько больших размеров, чем это было необходимо. Возможно,
уздечка изготавливалась ранее на другую лошадь, однако по каким-либо
причинам впоследствии оказалась на лошади с несколько более узкой мордой.
Различия в параметрах может быть объяснено более молодым возрастом
упряжного животного, а также существованием на тот момент различных пород
лошадей с различными морфологическими особенностями. Для этого имеются
некоторые основания. Так, по мнению Н. Бенеке вариативность размеров костей
может отражать нормальную изменчивость или быть результатом направленной
селекции, что характерно только для эпохи развитого скотоводства [40]. На
существование различных пород лошадей имеются определенные сведения в
Илиаде [41], и других древних источниках [42].
Необходимо также отметить, что поскольку в результате того
предполагаемого факта, что уздечка правой лошади из Пичаевского кургана
была несколько большего, чем необходимо размера, то следствием натяжения
левого повода при повороте налево являлся перекос левого внутреннего псалия.
Такой перекос в итоге вызвал разлом псалия по линии, проходящей поперек
направлению наносного ремня и направлению натяжения повода. Уверенность в
том, что разлом произошел в процессе эксплуатации, а не по другим причинам,
подтверждается тем, что на месте разлома присутствуют три линии-надреза
металлическим лезвием. А.Н. Усачук по поводу назначения этих линий
предположил, что они фиксируют попытку использования псалия после
поломки [43].
Рассматривая вопрос о различном характере сработанности наружных и
внутренних псалиев, упомянем сработанность шипов. Вообще, как уже
отмечалось выше, назначение шипов определялось для создания болевого
эффекта при управлении лошадью. Действие шипов псалия на щеку и губы
осуществлялось с помощью повода с противоположной стороны морды лошади.
Так, например, левым поводом приводился в действие правый псалий, а правым
поводом – левый. В этой связи, невозможным будет осуществление болевого
эффекта с помощью внутренних псалиев в рассмотренных выше упряжках без
внешних поводьев. Казалось бы, необходимости в шипах на внутренних псалиях
здесь и нет, однако они присутствуют в комплекте псалиев из IV шахтовой
гробницы в Микенах. Возможно шипы на этих псалиях такой же рудимент или
элемент декора, как и планки-выступы без отверстий на этих же псалиях
(рис.2.1, 2.4). Но существуют и другие примеры. Так, подтверждением
рассматриваемого нами вида упряжки являются пара псалиев из погребения 1

35
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

кургана 4 могильника Золотая Гора: один из которых правый с шипами и


орнаментом, другой псалий левый - без шипов и без орнамента [44]. В.Н. Горбов
и А.Н. Усачук определили данные псалии как парные, мотивируя свой вывод
спецификой оформления планок [45]. Учитывая отмеченный выше вид упряжки,
правый псалий с шипами – можно определить как наружный, другой левый без
шипов – определяется как внутренний. Не совсем логичным бы выглядело в
данном случае использование болевого эффекта только при повороте направо, а
налево нет, поэтому место лошади с этой уздечкой должно однозначно быть
определено как правое. Немаловажным является и эстетический момент:
наружный псалий более заметен и поэтому орнаментирован в отличие от
внутреннего.
Определенно, как внутренний можно признать псалий без орнамента из
Полян-I [46]. Данный вывод основывается на том факте, что этот псалий
типологически сопоставим с дисковидными псалиями с выделенной планкой
(например: Синташта, к.SM п.30 [47]; Утевка-4, к.2 п.3 [48]; Берлик, к,10 [49]).
Однако этот псалий, в отличие от указанных, шипов не содержит.
Типологическая близость этого псалия с щитковыми с выделенной планкой и
шипами отмечалась В.Н. Горбовым и А.Н. Усачуком [50].
Таким образом, вполне логичным будет следующий вывод: если на
микенских псалиях нет приспособлений для наружных поводьев (а также на
приведенных в качестве примера древних изображениях), а на некоторых
внутренних псалиях шипов нет, то нагрузка на шипы наружных псалиев
значительно большая, чем на шипы внутренних. Закономерным результатом
повышенной нагрузки на шипы является их повышенная срабатываемость, а
отсюда и необходимость в частой замене. Поэтому не случайным выглядит связь
между орнаментом на псалиях и вставными шипами.
Так, на уже рассмотренном выше комплекте псалиев из погребения 8
кургана 5 Потаповского могильника [51] два орнаментированных псалия со
вставными шипами можно определить как наружные. Третий псалий без
орнамента и монолитными шипами – внутренний.
Следующий пример это комплект из четырех псалиев из погребения 1
Филатовского кургана [52]. Два орнаментированных псалия со вставными
шипами по эстетической и функциональной причинам могут быть определены
как наружные. Два других псалия: неорнаментированные и с монолитными
шипами подходят для внутренней части упряжки. Причем у одного псалия
помимо двух монолитных шипов имеется один вставной шип [53], но эта
особенность не меняет смысла системы запряжки по той причине, что и шипы
внутренних псалиев рано или поздно изнашиваются. В этой связи понятно
присутствие на неорнаментированном пичаевском псалии всех четырех
вставных шипов. Пример из погребения 3 Филатовского кургана [54] также
вписывается в указанную закономерность: два орнаментированный псалия со
вставными шипами – могут быть расценены как наружные, третий псалий без
орнамента с двумя монолитными шипами и одним вставным – внутренний.
В комплекте из двух псалиев из погребения 6 кургана 6 VI Утевского
могильника как наружный может быть определен псалий с орнаментированным

36
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

щитком и одним вставным шипом и двумя монолитными [55]. Другой псалий


неорнаментированный и с монолитными шипами – внутренний [56].
Разделение псалиев на наружные и внутренние прослеживается, по всей
видимости, и на примерах неорнаментированных псалиев. В этой связи
закономерным является пример комплекта из двух дисковидных
неорнаментированных псалиев из погребения 4 кургана 3 Потаповского
могильника [57]. Один из них со вставными шипами можно определить как
наружный, другой без шипов – внутренний. Аналогичным случаем может быть
также комплект из двух псалиев из погребения 39 могильника SM Синташты, в
котором один из двух неорнаментированных дисковидных псалиев содержит
монолитные шипы, а другой – вставные [58]. Здесь псалий со вставными
шипами может быть определен как наружный, а с монолитными – внутренний.
Следующий пример: в погребении 4 кургана 6 VI Утевского могильника
обнаружен комплект из четырех псалиев без орнамента и с монолитными
шипами. Интересной особенностью данного набора является различная степень
сработанности шипов. Так, на двух псалиях сработанность шипов сильная [59],
на двух других меньшая [60]. Не исключено, что псалии с большей степенью
сработанности являются наружными, а псалии с меньшей сработанностью –
внутренние. Вполне возможно, что именно такая неравномерная сработанность
и обусловила появление вставных шипов. Отсутствие же конструктивного
различия у псалиев с большей степенью сработанности шипов может
свидетельствовать о существовавшем на тот момент разделении псалеив на
наружные и внутренние без конструктивного оформления данного различия.
Неравномерность сработанности шипов заметна и на примере комплекта
из четырех орнаментированных псалиев из погребения 4 кургана Селезни-2 [61].
Первая пара представлена псалиями с восьмеркоообразным щитком,
выделенными планками и вставными шипами. На иллюстрации в публикации
отчетливо видна большая сработанность шипов на одном из этих псалиев [62].
Такая же особенность замента на примере другой пары псалиев с
сегментовидным щитком, выделенной планкой и вставными шипами [63].
Тем не менее, на значительном количестве примеров комплектов
псалиев признаков различия псалиев на наружные и внутренние не
прослеживается. Так, на примере с четырех неорнаментированных псалия с
монолитными шипами из погребения 5 кургана 2 могильника Каменный Амбар-
5 установить различие псалиев на наружные и внутренние затруднительно,
поскольку все псалии практически однотипны и в достаточно одинаково
значительной степени сработаны [64]. Это свидетельствует, скорее всего, о том,
что разделения уздечек на правую и левую не было.
Аналогичным образом выглядит комплект из четырех
неорнаментированных псалиев с монолитными шипами из погребения 5
могильника SМ Синташты [65], а также комплект из трех псалиев из погребения
11 того же могильника [66], еще комплект из двух псалиев из погребения 12
того же могильника [67], комплект из двух псалиев могильника SI Синташты
[68], комплект из двух псалиев из кургана 10 Берлика [69].

37
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Не прослеживается указанного различия на примере четырех


желобчатых псалиев из погребения 1 кургана Аксаймана [70], двух желобчатых
псалиев с шипами из погребения 4 кургана 2 Краснополья [71].
Кроме этого на древнейших металлических псалиях, соединенных
металлическими удилами также не прослеживается конструктивного различия
правых и левых псалиев. Данные изделия происходят с территории Греции,
Ближнего Востока и Египта [72]. То же самое можно сказать пока и о
стержневидных псалиях.
Приведенные выше примеры упряжки как с четким разделением уздечек
для правой и левой лошадей, так и с отсутствием такого разделения, являются
показателем определенных достижений в области колесничества. Данный
процесс развития колесничества был достаточно сложным и многообразным.
Подтверждением чему может служить разноообразие форм и типов псалиев.
Причем, каждая форма и тип являлись закономерным этапом в развитии
колесничества. Определенную роль в появлении новых типов играл имеющийся
на момент создания упряжек опыт самого мастера, накопленный в результате
предыдущего времени, использования опыта других мастеров, и что
немаловажно, собственными разработками. Синхронное сосуществование
различных типов, подтвержденное материалами закрытых комплексов, в
значительной мере усложняет создание четкой и последовательной
периодизации типов. Тем не менее, с учетом всего многообразия можно
выделить и некоторые принципы, по которым шло развитие уздечки:
1) функциональный принцип (появление вставных шипов вместо
монолитных, разделение псалиев на внутренние и внешние, появление планок,
появление различных форм щитка, планок, исчезновение шипов, и т.д.).
2) эстетический принцип – появление орнамента.
В этой связи, пожалуй, наиболее архаичными будут выглядеть псалии
лишенные этих признаков. Таковыми окажутся неорнаментированные щитковые
(дисковидные) псалии с монолитными шипами, о чем уже неоднократно
высказывались исследователи [73].

Примечания
1. Гомер. Илиада. Перевод Н. Гнедича. – М.: Дюна, 1993. - Песнь IV. 140-145.
2. Василенко А.І. Роль кінних колісниць у війнах II тис до н.е. // Вісник
Східноукраїнського національного університету. - №4 (38). – 2001. – С.62-79.
3. Василенко А.И., Супрун А.В. К вопросу о происхождении костяных поясных
пряжек // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. Тез. докл. конф. – Ростов-на-
Дону, 1998. - С.35.
4. Отрощенко В.В. Костяные детали плеток из погребений срубной культуры //
СА. - №3. – 1986. – С. 227-232; Отрощенко В.В. Клейноди зрубного суспільства //
Археологія. - №1. – 1993; Отрощенко В.В. О происхождении и распространении склепов
колесничих // Доно-Донецкий регион в системе древностей эпохи бронзы
восточноевропейской степи и лесостепи. – Воронеж, 1996 Вып.2. – С.16; Отрощенко
В.В., Черных Л.А. Стрекала как орудия труда и атрибуты власти // Проблемы
археологии Юго-Восточной Европы. Тез. докл. конф. – Ростов-на-Дону, 1998. - С.59-60;
Пряхин А.Д, Моисеев Н.Б., Беседин В.И. Селезни-2. Курган доно-волжской абашевской
культуры. – Воронеж, 1998. – С.8. – Рис.3, С.13. – Рис.6, С.16. – Рис.9, С.22. – Рис. 12.
38
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

5. Ил. XXIII, 429-430.


6. Ил. V, 102-103.
7. Ил. XV, 679-681.
8. Ил. XVII, 450-451.
9. Ил.:V, 589; V, 748; V, 768; V, 840 и т. д.
10. Пряхин А.Д.. Курганы поздней бронзы у с. Староюрьево // СА. - №1. – 1972.
-С.238.
11. Пряхин А.Д., Беседин В.И. Конская узда периода средней бронзы в
Восточноевропейской лесостепи и степи // РА. - №3. – 1998. – С. 25; Усачук А.Н. О
щитковых псалиях из коллекции Тамбовского областного краеведческого музея //
Абашевская культурно-историческая общность в системе древностей эпохи бронзы
степи и лесостепи Евразии. Тез. докл. междунар. науч. конф. – Тамбов, 1996. - С.27;
Усачук А.Н. Трасологический анализ щитковых псалиев из погребений лесостепного
Пондонья // Доно-Донецкий регион в эпоху средней и поздней бронзы. Вып. 11. –
Воронеж: Изд-во Воронежского госуниверситета, 1998. – С. 77.
12. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund und der europäische Nordosten. Studien
zur Herkuft der frühmykenischtn Streitwagenausstattung. - Bonn, 1998. - Abb.20.1; Crouwel
J.H. Chariots and other Means of Land Transport. - Amsterdam, 1981, -Taf. 90 (W33).
13. Hüttel H.-G. Bronzezeitliche Trenzen in Mittel- und Osteuropa. Grundzüge ihrer
Entwicklung. - München, 1981. – Abb.1.9a.
14. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund und der europäische Nordosten. – Taf.
18.5; Rodenwaldt G. Tiryns. 2. Die Fresken des Palastes. – Athen, 1912. – Abb. 47.
15. Чередниченко Н.Н. Колесницы Евразии эпохи поздней бронзы // Энеолит и
бронзовый век Украины. – К.: Наукова думка, 1976. – С.146. – Рис. 13.4.
16. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund und der europäische Nordosten. -
Abb.41.2.
17. Горелик М.В. Боевые колесницы Переднего Востока III – II тысячелетия до
н.э. // Древняя Анатолия. – М.: Наука, 1985. - С.199. - Табл. 3. Рис.: 1; 2; 8; 9.
18. Горелик М.В. Боевые колесницы Переднего Востока... – С.195. – Табл.1.1;
С. 196. – Табл. 2. 27, 30.
19. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund und der europäische Nordosten. - Taf.1
– 3-6; Oancea A. Branches de mors au corps en forme de disque // Thraco-Dacica. – Bucuresti,
1976. – Fig. 1a-4.
20. Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? Материальная культура племен
андроновской общности и происхождение индоиранцев. – М., 1994. – С.174: Ссылка на
Littauer M., Crouwell J. Evidence for Horse Bits from Shaft Grave IV at Mycenae? –
Prähistorische Zeischrift. – Bd. 48. - N 2. - 1973. – P.207-213.
21. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund... - Taf. 13.3; Mathe M. Sz. Bronze Age
Tells in the Beretyo Valley, in Kovacs T., Stanczik I. Bronze Age Tell Settlemets on the Great
Hungarian Plan 1 (Inventaria Praehistorica Hungarie 1). – Budapest, 1988. -Taf. 28.2.
22. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund… - Taf.14.4; Florescu A.C. Repertoriul
culturii Noua – Coslogeni din Romania. Asezari si necropole // Cultura si civilizatia la Dunarea
de Jos 9, Calarasi, 1991. - Abb.3,30.
23. Oancea A. Branches de mors au corps en forme de disque // Thraco-Dacica. –
Bucuresti, 1976. – Fig. 4.9; Penner S. Schliemanns Schachtgräberund... - Taf. 6.6.
24. Моисеев Н.Б., Ефимов К.Ю. Пичаевский курган // Древние индоиранские
культуры Волго-Уралья (II тыс. до н.э). – Самара, 1995. – С.79. – Рис.3.2-4.
25. Усачук А.Н. Трасологический анализ щитковых псалиев из погребений
лесостепного Пондонья… – С. 72-81.

39
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

26. Синюк А.Т., Козмирчук И.А. Некоторые аспекты изучения абашевской


культуры в бассейне Дона (По материалам погребений) // Древние индоиранские
культуры Волго-Уралья (II тыс. до н.э). – Самара, 1995. – С.55. – Рис.9.1-4.
27. Синюк А.Т., Козмирчук И.А. Некоторые аспекты... –– С.58. – Рис.11.6-8.
28. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Памятники потаповского типа
в лесостепном Поволжье // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до
н.э). – Самара, 1995. – С.34. – Рис.17.6-8.
29. Пряхин А.Д, Моисеев Н.Б., Беседин В.И. Селезни-2. Курган доно-волжской
абашевской культуры. – Воронеж, 1998. – С.20. – Рис. 11.1-5. В этом же погребении
обнаружены фрагменты пятого щиткового псалия. См.: Рис.11.6.
30. Пряхин А.Д, Моисеев Н.Б., Беседин В.И. Селезни-2. Курган доно-волжской
абашевской культуры. – Воронеж, 1998. – С.7, .20. – Рис. 3.11-12.
31. Ил. XXIII, 333-340.
32. Ил. V, 261-263.
33. Ил.: V, 321-322; X, 473-475.
34. Ил. V, 327-329.
35. Усачук А.Н. Трасологический анализ щитковых псалиев из погребений
лесостепного Пондонья... – С. 77.
36. Пряхин А.Д., Беседин В.И. Конская узда периода средней бронзы…– С. 24-
25, 24. – Рис.2.3, С.25. – Рис.36-7, С.29. – Рис.5.2, С.31. – Рис.6.2.
37. Ил. VIII, 433-434.
38. Ил. X, 564-568.
39. Усачук А.Н. Трасологический анализ щитковых псалиев из погребений
лесостепного Пондонья… – С. 77.
40. Кузьмина Е.Е. Происхождение пастушества в степях Евразии // Late
Prehistoric Exploitation of the Eurasian Steppe. - Cambridge, 2000. - С. 186; Benecke N.
Archёozoologische Studien zur Entwicklung des Haustierehaltung in Mitteleuropa und
Südskandinavien von den Anfängen mittel alter. - Berlin: Akademie Verlad, 1994. – С.129.
41. Ил.:XVIII, 521; XXIII, 287-311; X, 436-437; XI, 679.
42. См.: Ковалевская В.Б. Конь и всадник. – М.: Наука, 1977. - С.127-132.
43. Усачук А.Н. Трасологический анализ щитковых псалиев… – С. 79.
44. Юдин А.И., Матюхин А.Д., Захариков А.П., Касанкин Г.И. Раннесрубные
курганные могильники Золотая гора и Кочетное и проблемы формирования срубной
культуры Нижнего Поволжья // Охрана и исследование памятников археологии
Саратовской области в 1995 году. – Саратов, 1996. – С.126. – Рис. 2.4; Пряхин А.Д.,
Беседин В.И. Конская узда периода средней бронзы… – С. 31, 32. – Рис.7.4-5.
45. Горбов В.Н., Усачук А.Н. О системе крепления псалиев с выделенной
планкой колесничной запряжки бронзового века // Проблемы скифо-сарматской
археологии Северного Причерноморья (к 100-летию Б.Н. Гракова). – Запорожье, 1999. –
С.84.
46. Радзієвська В.Є., Шрамко Б.О. Нові археологічні пам’ятки на Харківщині //
Археологія. Вип. 33., 1980. – Мал. 6,12.; Березанская С.С. Культура многоваликовой
керамики // Березансккая С.С., Отрощенко В.В., Чередниченко Н.Н., Шарафутдинова
И.Н. Культуры эпохи бронзы на Украине. – К.: Наукова думка, 1986. - С.25. – Рис.7.4.
47. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. – Челябинск, 1992. –
С.213. - Рис.114,5-6.
48. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund... - Taf.10,1-2.
49. Зданович Г.Б. Щитковые псалии из Среднего Приишимья // КСИА, 1986. –
Рис. 2.1-2.

40
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

50. Горбов В.Н., Усачук А.Н. О системе крепления псалиев с выделенной


планкой колесничной запряжки бронзового века... – С.84.
51. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Памятники потаповского типа
в лесостепном Поволжье // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до
н.э). – Самара, 1995. – С.34. – Рис.17.1-3.
52. Синюк А.Т., Козмирчук И.А. Некоторые аспекты изучения абашевской
культуры… – С.55. – Рис.9.1-4.
53. Синюк А.Т., Козмирчук И.А. Некоторые аспекты... – С.55. – Рис.9.4.
54. Там же. – С.58. – Рис.11.6-8.
55. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Погребения знати эпохи
бронзы в Среднем Поволжье. – С.62. – Рис. 5.12.
56. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Погребения знати эпохи
бронзы... – С.62. – Рис. 5.13.
57. Там же. – С.33. – Рис.16.13-14.
58. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. – Челябинск, 1992. –
С.213. - Рис.126,1-2.
59. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Погребения знати эпохи
бронзы… – С.61. – Рис. 4.7, 18.
60. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Погребения знати эпохи
бронзы…. – С.61. – Рис. 4.8, 9.
61. Пряхин А.Д, Моисеев Н.Б., Беседин В.И. Селезни-2. – С.20. – Рис.11.
62. Пряхин А.Д, Моисеев Н.Б., Беседин В.И. Селезни-2. – С.20. – Рис.11.1.
63. Там же. – С.20. – Рис.11.3-5.
64. Костюков В.П., Епимахов А.В., Нелин Д.В. Новый памятник средней бронзы
в Южном Зауралье // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до н.э). –
Самара, 1995. – С. 198. – Рис.22.1-4.
65. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. – Челябинск, 1992. –
Рис.57.8, 10-12.
66. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. – Рис.75.1-3.
67. Там же. – Рис. 79.9-10.
68. Там же. – Рис.148.10-11.
69. Зданович Г.Б. Щитковые псалии из Среднего Приишимья // КСИА, 1986. –
Рис. 2.1-2.
70. Зданович Г.Б. Щитковые псалии... – Рис. 1.1-4; Penner S. Schliemanns
Schachtgräberund... - Taf. 21.3-6.
71. Малов Н.М. Конструктивные особенности псалия из Краснополья // СА. –
1983. - №4. – С.205. – Рис.1.3.
72. Penner S. Schliemanns Schachtgräberund… - Taf. 23-35.
73. Кузьмина Е.Е. Еще раз о дисковидных псалиях евразийских степей // КСИА.
Вып. 161, 1980. - С. 8-21, Рис.1; Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? Материальная
культура племен андроновской общности и происхождение индоиранцев. – М., 1994. –
С.171, 172. – Табл.4; Гончарова Ю.В. К вопросу о классификации дисковидных псалий с
шипами эпохи поздней бронзы на территории Восточной Европы // Древние культуры и
технологии. – СПб, 1996. - С.40.

41
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Ветров В.С.
ВОПРОСЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
ПРОИЗВЕДЕНИЙ МОБИЛЬНОГО
ИСКУССТВА ПАЛЕОЛИТА
Процесс изучения мобильного искусства палеолита обозначил не только
многообразие и изменчивость внешних форм и стилистических версий,
распространенных на территории Европы, но и некоторое количество общих
сюжетов, элементов орнамента, а иногда и полностью идентичных
произведений искусства. Учитывая значение предметов мобильного искусства
как культуроопределяющих артефактов важно выяснить причины появления
единых сюжетов и орнаментальных композиций [1]. Часто археолог, обнаружив
в процессе раскопок произведение искусства, пытается найти ему аналогию в
круге известных ему стоянок. Найденная аналогия иногда используется как
аргумент в пользу отнесения стоянки к той или иной археологической культуре.
Однако такой подход не всегда верен [2]. Интерпретация сходных произведений
мобильного искусства представляется нам более тонким процессом, нежели
поиск прямых аналогий [3]. Одним из объяснений широкого распространения
сходных произведений мобильного искусства может быть гипотеза о постоянно
расширяющемся информационном обмене обществ финального палеолита, что
влекло за собой, по мнению К. Гэмбла определенную нивелировку культурных
различий [4]. Кроме того, американские психо-физиологи М.Газанига и
Р.Сперри в начале 60-х годов пришли к выводу, что логико-знаковое
(визуальное) мышление организует предлагаемый объект таким образом, что
возникает однозначный необходимый контекст для социального общения (при
условии принципиального соответствия контекстуальной связи слов и образов)
[5]. Предполагается, что коллективы первобытных охотников
взаимодействовали друг с другом посредством некой общей информационной
системы. Произведения искусства могли быть частью такой системы. Однако, в
данный момент не совсем ясно, все ли произведения искусства были
составляющими информационной системы и каким образом такая система могла
функционировать.
Если рассмотреть любую существующую в данный момент глобальную
информационную систему, регулирующую какой-то отдельный процесс, то
можно увидеть принципиально общую структуру. Как пример мы можем
рассмотреть систему знаков, регулирующих дорожное движение.
1. В качестве первого – местного (локального) уровня мы можем
представить себе систему знаков, регулирующих движение в любой маленькой
деревне. Например: дорожный знак «Ремонт дороги». Чаще всего в маленькой
деревне это будет небрежно оформленная табличка с текстом на местном языке.
Это – естественно, поскольку написана она в основном для местных жителей.
Однако, последние и так знают, где в их деревне ремонтируется дорога. Из
42
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

приезжих подавляющее большинство составляют жители соседних деревень,


которые в общем знакомы с ситуацией и тоже знают на каком участке
ремонтируется единственная дорога.
2. Второй (региональный) уровень такой системы – это небольшой
город. Если он связан оживленным транспортным сообщением с соседними
городами, то дорожные знаки здесь имеют правильное, стандартное
оформление, но много указателей написано на местном языке. Таким образом,
часть системы дорожных знаков ориентирована на приезжих и изготовлена по
международным стандартам, а часть – на местное население.
3. Третий (глобальный) уровень – это система дорожных знаков любого
крупного европейского города. Даже на сервисном уровне такая система
ориентирована на язык международного общения (например, английский). В
таких городах вся система дорожных знаков едина и полностью соответствует
мировым стандартам. Даже если в разных странах автомобильное движение
разделяется на левостороннее и правостороннее, дорожный знак «Поворот
направо» всегда имеет один и тот же смысл.
Естественно, такие информационные системы, как знаки дорожного
движения были сформированы искусственно, но есть и те которые
сформировались на основе долговременного культурного и исторического
общения между народами. В настоящее время информационные системы имеют
свое четко определенное назначение и свое четко определенное знаковое
выражение. В эпоху палеолита семиотическая основа знаковых систем была
ограничена, тогда как степень и глубина информационного общения между
отдельными людьми или коллективами в принципе безграничны. Поэтому
смысловая нагрузка информационной системы распределялась и на
произведения искусства, и на определенные типы орудий труда. Таким образом
и искусство, и определенные типы орудий труда были информационно значимы,
и имели смысловую нагрузку в системе знакового общения между коллективами
охотников палеолита. Надо отметить, что опираясь на особенности современных
информационных систем (продолжая пример системы дорожных знаков), можно
видеть неоднозначную реакцию на одну и ту же знаковую систему у разных
народов. Этнографические описания некоторых стран Африки и мои личные
наблюдения относящиеся к региону Кавказа свидетельствуют о частичном или
полном пренебрежении правилами дорожного движения, несмотря на наличие
соответствующих знаков. Из личного общения с «нарушителями» правил этой
информационной системы я выяснил, что часто эта знаковая система не
согласовывалась с менталитетом той или иной народности. Практически все
опрошенные мною респонденты понимали, что нарушение правил дорожного
движения может нанести прямой ущерб их здоровью, или здоровью
окружающих их людей. Однако все они заявляли, что такие правила движения
не согласуются с их ментальным понятием о чести и приоритете движения (т.е.
кто кому должен уступать дорогу). Таким образом мы можем видеть, что хотя
определенная знаковая система и распространена в данной местности, она
может полностью или частично игнорироваться. При этом сам факт ее наличия
подразумевает отнесение данной территории к какой-то глобальной области

43
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

(например цивилизованных стран с регулировкой дорожного движения). Таким


образом мы видим, что реальное значение информационной системы в жизни
отдельно взятого коллектива первобытных охотников установить тяжело, а по
данным археологии видимо – невозможно. С другой стороны сам факт
причастности первобытного коллектива к такой информационной системе
должен устанавливаться достаточно легко.
Восприятие любого знака или предмета основывается на определенной
специфике визуального мышления человека. Вообще восприятие и осознание
любого объекта возможно лишь посредством развитого визуального, а не
словесного мышления. Основной функцией визуального мышления является
упорядочивание образов. Американский психолог Р.Архейм полагает, что
никакую информацию о предмете не удается передать наблюдателю до тех пор,
пока этот предмет не будет представлен наблюдателем в структурно ясной и
доступной его пониманию форме. «В ходе такого мыслительного процесса
запутанная и бессвязная ситуация с неопределенными отношениями структурно
перестраивается, организуется и упрощается, пока наградой разума за его труд
не станет образ, который делает значение видимым» [6]. Умственная
деятельность человека неоднородна: она может протекать в процессе
оперирования как словами, так и пространственно-структурированными
схемами. В этом случае визуальное мышление является не только предпосылкой
понятийного мышления, оно выполняет специфические функции, которые не
могут быть осуществлены другими формами мышления. На уровне понятийного
мышления сущность объекта воспринимается посредством оперирования
понятиями, когда главную роль играют различного рода умозаключения,
суждения и т.д. Однако реальность отраженная в понятиях, - это определенным
образом «отфильтрованная» реальность. В ней выделены лишь существенные
связи, но какие то утеряны, и эти отсутствующие признаки нельзя восстановить
логическими операциями. На уровне же визуального мышления более полно
воспроизводится многообразие сторон предмета, которые выступают не в
логических, а в фактических связях. Таким образом появление информационных
систем было обусловлено спецификой визуального мышления человека. Кроме
того, как мы уже выяснили, объекты имеющие смысл в рамках информационной
системы должны легко визуально идентифицироваться. Поэтому и сама
информационная система должна быть достаточно простой и открытой. Если бы
это было не так, то вхождение в нее новых коллективов первобытных охотников
было бы затруднительным. Предполагая, что такая система существовала в
эпоху палеолита на территории Восточной Европы возьмем для примера
несколько стоянок и сравним найденные на них произведения мобильного
искусства [7]. Изначально предполагается, что эти предметы мобильного
искусства имеют смысл в контексте некой информационной системы.
Для примера были взяты орнаментированные изделия (61 экз.) со
стоянок Костенковско-Боршевского района (Россия) - 30 экз., Сунгирь (Россия)
– 1 экз., Амвросиевка (Украина) – 1экз., Брынзены (Молдова) – 1 экз., Мезин
(Украина) – 23 экз., Молодово-5 (Молдова) – 5 экз. Все указанные стоянки
существовали в период от 32 до 10 тыс. лет. Предметы мобильного искусства

44
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

отбирались случайно, без системы, но были исключены явно антропоморфные


формы и изделия с двумя и более типами орнаментов. Поскольку мы не имеем
данных о приоритетном информационном значении формы и орнамента
сравнение проводилось по обеим категориям. У рассматриваемых изделий (61
экз.) был выделен 21 тип формы и 18 типов орнаментов (что уже говорит об их
определенном сходстве). Далее была составлена корреляционная таблица форм
и орнаментов (рис. 1).

Рис. 1. Корреляционная таблица форм и орнаментов предметов мобильного искусства со


стоянок Костенковско-Борщевского района, Мезин, Молодова-5, Амвросиевка, Сунгирь,
Брынзены.

К стоянки Костенковско- S Сунгирь


Боршевского р-на
А Амвросиевка B Брынзены
М Мезин 7К12М 7 однотипных изделий из
Костенок и 12 - стоянки
Мезин
m Молодово-5 КМ однотипные изделия со
стоянок Костенок и Мезин

Анализ результатов таблицы позволяет говорить о следующем.


1. Расположение заполненных ячеек в таблице сверху вниз и слева
направо (почти по диагонали) позволяет говорить об отчетливой взаимосвязи
свойств предметов (формы и орнамента).
2. Диагональное расположение ячеек в таблице свидетельствует о том, что
анализируемые предметы изготовлены в одной принципиально общей традиции.
45
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Таким образом общий контекст формы и орнамента этих изделий не имеет


резких и принципиальных различий и вероятно позволяет рассматривать их как
предметы потенциально пригодные для контакта в рамках информационной
системы.
3. Три выделенные группы изделий имеют свою семиотическую основу и
очевидно некий смысл (свой для каждой группы) в рамках анализируемой в
таблице совокупности изделий.
4. Хронологический признак размещения предметов в таблице
отвергается. Датировка для 27 (т.е. практически половины изделий) с 10 стоянок
показывает на отсутствие какой либо хронологической системы их размещения
в таблице.
5. Из таблицы видно, что каждая из трех групп имеет свое
территориальное значение. Первая группа изделий (12 экз.) представлена
исключительно стоянками Костенковско-Борщевского района. Вторая (32 экз.)
представлена более широким кругом стоянок (Костенки, Мезин, Молодово-5).
Третья (14 экз.) включает в себя все рассматриваемые здесь стоянки. Таким
образом видно, что каждая последующая группа включает в себя все более и
более территориально широкий круг памятников.
Можно предположить, что в данном случае мы имеем дело с
трехуровневой информационной системой, каждый уровень которой обеспечен
своей семиотической основой и охватывает определенную территорию. Проведя
аналогию с современными информационными системами возможно представить
первую группу как «локальный» уровень, существующий внутри Костенковско-
Борщевского района. Вторая группа - «региональный» уровень или система
диалога «Костенки - «соседи». Третья группа – «глобальный» уровень -
предназначенный для контакта с широким кругом социумов (по крайней мере,
на территории Восточной Европы). В результате мы получаем схематическое
(рис. 2) и пространственное отражение контактов которые потенциально могли
осуществляться палеолитическими охотниками Костенковско-Борщевского
района.

Рис. 2. Возможная структура информационной системы палеолитических охотников


Костенковско-Борщевского района.

46
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Однако, как уже отмечалось в примере с системой автодорожных


знаков, социум может быть включен в информационную систему, но при этом
частично или полностью игнорировать ее. Таким образом мы можем сказать, что
у первобытных охотников населявших стоянки Костенковско-Борщевского
района была знаковая система позволяющая адекватно общаться с широким
кругом социумов на территории Восточной Европы. Но пользовались они ею
или нет мы достоверно утверждать не можем.
В условиях построения корреляционной таблицы мы не случайно
оговорили исключение предметов с двумя и более типами орнаментов и явно
антропоморфных изделий. Такого рода таблица имеет смысл когда
сравниваются предметы только по двум предположительно равнозначным
категориям. Однако, мы с большой вероятностью можем предполагать, что
изделие с двумя и более типами орнаментов несет в себе больший
информационный смысл чем предмет с одним орнаментом. Проводя аналогию с
любым европейским языком, можно сказать, что один знак – это только буква.
Несколько последовательно расположенных знаков – возможно слово. Однако
даже если несколько орнаментов и не составляют связной композиции с
глубоким внутренним смыслом, их количественный показатель предполагает
несколько иную методику сравнения. В приведенной далее корреляционной
таблице (рис. 3) каждому произведению мобильного искусства присвоен
персональный номер. Этому номеру соответствует только одна позиция по
горизонтали (графа «Тип формы»). Но этому же номеру может соответствовать
несколько позиций по вертикали (графа «Тип орнамента»). Таким образом одно
изделие с несколькими типами орнаментов будет иметь смысл при сравнении с
несколькими изделиями. Это вполне естественно, поскольку чем разнообразнее
орнаментальная композиция, тем шире у нее круг аналогий. На рис. 4 приведена
эта же таблица с названиями стоянок вместо порядковых номеров изделий.
Для составления таблицы (рис. 3) было взято 19 предметов мобильного
искусства. Из них: со стоянок Костенковско-Боршевского района (Россия) - 12
экз., Сунгирь (Россия) – 1 экз., Амвросиевка (Украина) – 1экз., Мезин (Украина)
– 1 экз., Межиричи (Украина) - 1 экз., Елисеевичи (Украина) – 2 экз. Брынзены
(Молдова) – 1 экз. В Приложении 1 (рис. 1-19) все изделия классифицированы
по типам формы, а в графе «Орнаменты» указаны типы орнаментации присущие
данному предмету. Сводная таблица орнаментов приведена в Приложении на
рис. 20. Необходимо отметить, что среди анализируемых предметов имеется
антропоморфная форма - стилизованная женская статуэтка со стоянки
Межиричи (рис. 17).
Результаты построения корреляционной таблицы (рис. 3, 4) позволяют
сделать следующие выводы.
1. Как и в предыдущей таблице (рис. 1) изделия распределились на три
группы. В первую вошли стоянки Костенковско-Борщевского района. Во
вторую группу вошли все исследуемые стоянки. В третью – стоянки
Костенковско-Борщевского района, Елисеевичи и Межиричи. Таким образом
нет необходимость повторно излагать выводы относящиеся к предыдущей

47
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

корреляционной таблице (рис. 1). Мы считаем их полностью применимыми и к


анализу этой таблицы (рис. 3, 4).
2. Интересно размещение в таблице стилизованной женской статуэтки.
Она заняла промежуточное положение находясь одновременно в группах 2 и 3.
В данном случае мы считаем такое расположение не случайным. Не смотря на
то что женская статуэтка в таблице представлена одним экземпляром схема ее
орнаментации оказалась корректна и для третьей группы (в которую вошел
ограниченный круг памятников) и для второй (в которую вошли все стоянки).
Мы считаем, что в какой-то степени это связано с особой ролью женских
статуэток в жизни коллектива палеолитических охотников в целом и структуре
информационных систем в частности.

Рис. 3. Корреляционная таблица форм и орнаментов предметов мобильного искусства со


стоянок Костенковско-Борщевского района, Мезин, Амвросиевка, Сунгирь, Брынзены,
Межиричи, Елисеевичи (нумерация предметов в таблице дана в соответствии с
Приложением).

48
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Говоря о широком распространении на территории Евразии в эпоху


палеолита женских статуэток, вряд ли можно предполагать единый смысл и
общее значение этого образа для народов населяющих территорию от Сибири до
Испании [8]. Примером локального развития стилистики женского образа могут
служить статуэтки нескольких стоянок палеолита расположенных в бассейне
реки Днепр (Украина). Л.Яковлева отметила черты общего типологического
сходства женских статуэток со стоянок Елисеевичи, Мезин, Межиричи и
Добраничевка (рис. 5) [9]. Результаты исследования позволили выделить
стоянку Елисеевичи по наличию единственной уникально исполненной
статуэтки в отдельную категорию памятников (что по мнению Л.Яковлевой
подтверждает правомерность выделения этой стоянки в отдельную
культуру)[10]. Анализ семнадцати мезинских стилизованных статуэток позволил
сделать вывод о единстве их знаковой композиции. Статуэтки из Межиричей, в
общем вписываясь в стилистику Поднепровья, покрыты весьма характерным
орнаментом.

Рис. 4. Корреляционная таблица форм и орнаментов предметов мобильного искусства со


стоянок Костенковско-Борщевского района, Мезин, Амвросиевка, Сунгирь, Брынзены,
Межиричи, Елисеевичи (буквенное обозначение предметов в таблице соответствует
названию стоянок).
49
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 5. Схема развития стилистики женских статуэток Поднепровья [9].

50
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Таким образом, выделив четыре стиля, объединенных общей традицией


исполнения, логично было бы «выявить родственность мезинской,
добраничевской и межиричских культур» [11]. И действительно, если
представить себе схему развития стилей в направлении от более
реалистического изображения к более стилизованному (рис. 6), то можно
увидеть вероятную связь Елисеевичей и Мезина и далее влияние Мезина на
Межиричи и Добраничевку. Отсюда видно, что схема (рис. 6) представляет
собой последовательное взаимоотношение трех археологических культур
(выделенных преимущественно на основе анализа кремневого инвентаря).

Рис. 6. Последовательность развития стилизации моделировки женских статуэток


Поднепровья.

Рис. 7. Хронология палеолитических стоянок Поднепровья.

Развернув эту схему во времени (рис. 7), можно увидеть, что каждый
стиль занимает свое особое положение в той же последовательности:
Елисеевичи - Мезин - Межиричи -Добраничевка. Более того, если обратить
внимание на рис. 8, то становится очевидным, что и географическое положение
памятников имеет вышеупомянутую последовательность в направлении СВ-ЮЗ.
В плане описания материальной культуры финальнопалеолитических
памятников этого круга следует отметить единство планировки жилых
комплексов на стоянках Мезин, Добраничевка, Межиричи (жилища аносовско-
51
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

мезинского типа) и вероятное наличие подобных конструкций в Елисеевичах


[12]. Кроме того, учитывая, возможно, значительную разницу в хронологии
Елисеевичей и Мезина (что и может быть причиной определенных
типологических различий кремневых комплексов стоянок) важно обратить
внимание на анализ «индекса сходства» стоянок Поднепровья, который был
проведен М.Гладких. На основе этого анализа Добраничевка и Межиричи были
отнесены к одному культурному явлению. Анализ мезинского инвентаря
позволил выдвинуть предположение об отнесении Мезина и Добраничевки,
скорее всего, к разным культурам(?), имеющим однако незначительные
различия [13]. Датировки радиоуглеродным методом для Елисеевичей и
Межиричей показывает разницу порядка 3 тыс. лет, однако Мезин, занимающий
промежуточное положение, трудно отнести с большим основанием к верхней,
или нижней дате [14]. Таким образом мы вероятно можем говорить о развитии
стилистической традиций внутри одной общности постепенно, на протяжении
нескольких тысячелетий, продвигающейся на ЮЗ.

Рис. 8. Географическое расположение палеолитических стоянок с женскими


статуэтками в Поднепровье. 1- Елисеевичи, 2 – Мезин, 3 – Добраничевка, 4 –
Межиричи.

52
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Ранее мы считали, что развитие стилистики женских изображений в


Поднепровье определялось изменением традиций культуры в отдельном
локальном регионе [15]. В общем, аргументация этой точки зрения осталась
прежней. В изменении внешнего вида статуэток видна четкая направленность
стилизации женского образа. При этом некоторые элементы пропорций и
символики статуэток остаются неизменными или узнаваемыми в различных
вариантах моделировки. Анализ географического расположения стоянок во
взаимосвязи с хронологией и контекстом изменения моделировки женских
статуэток характеризует четкую направленность развития некоторой общности
палеолитических охотников. Мы не имеем достаточных фактов для того чтобы
утверждать, что это была одна группа (или даже одна народность)
палеолитических охотников. Как уже говорилось, изменение моделировки
женских статуэток могло быть обусловлено развитием некой неизвестной нам
традиции в рамках нескольких палеолитических коллективов Поднепровья [16].
Географическую и хронологическую последовательность этого процесса мы
имеем возможность фиксировать. Но также можно предположить, что эти
изменения являлись частью процесса, связанного с интеграцией региональной
информационной системы в рамки глобальной, распространенной на большой
территории. Например, символика женского стилизованного изображения со
стоянки Рогалик II-А (Северное Причерноморье, Украина; рис. 9) [17] имеет
аналогию со знаковыми изображениями на женских статуэтках стоянки Мезин
(рис. 10, 11, 12) [18, 19]. Женская символика такого рода вообще имеет
достаточно широкий круг аналогий в Восточной Европе.
В этом контексте достаточно правомерным является вопрос об
интеграции и развитии локальных и региональных информационных систем в
рамках более глобальных, имеющих значение на территории Европы и Азии.
При этом необходимо отметить, что вероятно значение женского образа в
рамках той или иной локальной системы было видимо разным. Но сам общий
контекст (внешний вид) предмета мобильного искусства мог нести
информационную нагрузку значение которой могло оставаться неявным даже
для участников этого процесса и выходить за территориальные рамки
значительного по своей площади региона [20]. На наш взгляд глобальная
информационная система имеющая значение в рамках достаточно большого
географического региона должна иметь общие, четко видимые признаки. Как
уже отмечалась такая информационная система могла быть выражена в
специфических формах орудий труда, и в предметах мобильного искусства.

53
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 9. Женское стилизованное изображение со стоянки Рогалик II-А [17].

Рис. 11. Развернутая прорисовка


Рис. 10. Стилизованная женская статуэтка орнамента [19].
со стоянки Мезин [18].

Рис. 12. Сопоставление мезинской и рогаликской женской символики.

54
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

В данной работе мы рассматривали некоторые вопросы анализа


мобильного искусства палеолитических стоянок Европы в контексте специфики
передачи информации. На наш взгляд, именно специфика передаваемой
информации стала причиной появления сходных произведений искусства.
Однако в данном случае ясно, что широкое распространение одинаковых
предметов искусства на огромных пространствах ледниковой Европы не может
быть объяснено прямым культурным заимствованием. Кроме информационного
контекста такие изделия могли иметь какое-то определенное назначение.
Например, широко распространенные комбинации горизонтальных насечек,
вероятно, были связаны с ведением счета или фиксацией событий
повторяющихся с определенной периодичностью. Числовые и календарные
контексты палеолитического искусства были глубоко исследованы А.Маршаком
[21], Б.Фроловым [22], В.Ларичевым [23] и другими учеными. Известно
достаточно большое количество предположений о существовании сложных
представлений первобытного человека связанных с движением небесных тел,
сменой времен года, лунным календарем. Вероятно, многие из этих явлений
были достаточно изучены уже в эпоху палеолита. Необходимость постижения
природных закономерностей диктовалась сезонностью охоты и связанными с
ней миграциями важнейших промысловых животных. Беременные самки
бизонов, запечатленные на стенах пещер, свидетельствуют о понимании цикла
воспроизводства и связанных с ним цикличных процессов происходящих в
природе. Однако, поскольку логическая структура таких процессов могла быть
сложной для устного восприятия первобытного человека, необходимы были
визуальные средства, позволяющие более полно воспринимать информацию
[24]. Таким образом, некоторые предметы мобильного искусства могли быть
средством визуального воспроизведения сезонных или цикличных событий. Эта
специфика предметов также может быть одним из объяснений сходства
некоторых орнаментальных композиций первобытного искусства на территории
Европы в эпоху палеолита.
Исследование аспектов интерпретации произведений мобильного
искусства представляется нам одной из важных проблем. Безусловно, метод
аналогий, хорошо зарекомендовавший себя при анализе орнаментов эпохи
энеолита или бронзы не всегда можно применять к семантике палеолита. На наш
взгляд только комплексный анализ предметов мобильного искусства, в
частности в контексте информационных систем, или религиозных культов [25]
является значимым фактором при изучении эпохи палеолита.

55
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

ПРИЛОЖЕНИЕ

56
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

57
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

58
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

59
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

60
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

61
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 20. Таблица орнаментов.

Литература
1. Ветров В.С. Об однотипных произведениях искусства в позднем палеолите // До
80-річчя Східноукраїнського національного університету. Матеріали наукової
конференції. - Луганськ: Вид-во Східноукраїнського нац. ун-та, 2001.
2. Ветров В.С. Значимость исходных данных при выделении археологических
культур эпохи палеолита // Древности Подонцовья. - Луганск: Изд-во Осирис, 1997.
3. Ветров В.С. К изучению стилистических версий археологических культур
финального палеолита // Проблемы археологии, древней и средневековой истории
Украины. - Харьков: Изд-во АО Бизнес Информ, 1995.
4. Gamble C. Interaction and alliance in paleolithic society // Man (N.S.) - №17 - 1982.
– Р. 103. Цит. по Горелик А.Ф., Тарасенко Н.И. Женское изображение на ретушере из
палеолитического местонахождения Рогалик VIIIа на Северском Донце // Древние
культуры Подонцовья. – Вып. 1. – Луганск: Редакционно-издательский отдел по печати,
1993. – С. 32.
5. Жуковский В.И., Пивоваров Д.И. Зримая сущность (визуальное мышление в
изобразительном искусстве). - Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1981. – С. 12.

62
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

6. Архейм Р. Визуальное мышление // Зрительные образы: Феноменология и


эксперимент. – Душанбе, 1971. - С. 25.
7. Вєтров В.С. Аналіз мистецтва фінального палеоліту: можлива реконструкція
етнокультурних зв’язків // Вісник Східноукраїнського національного університету. -
№4(38) - Луганськ: Вид-во Східноукраїнського нац. ун-та, 2001. - С. 101-103.
8. Verporte A. Places of art, traces of fire. - Leiden University, 2001. – Р. 17.
9. Яковлева Л.А. Позднепалеолитические схематические статуэтки на территории
Поднепровья // Первобытная археология. - К.: Наукова думка, 1989. – С. 44. - Рис. 1.
10. Яковлева Л.А. Позднепалеолитические схематические статуэтки... – С. 54.
11. Рогачев А.Н., Аникович М.В. Поздний палеолит Русской равнины и Крыма //
Палеолит СССР. - М.: Наука, 1984.
12. Рогачев А.Н., Аникович М.В. Поздний палеолит... – С. 201.
13. Там же.
14. Яковлева Л.А. Позднепалеолитические схематические статуэтки на территории
Поднепровья // Первобытная археология. - К.: Наукова думка, 1989. – С. 53.
15. Вєтров В.С. Аналіз мистецтва фінального палеоліту: можлива реконструкція
етнокультурних зв’язків // Вісник Східноукраїнського національного університету. -
№4(38) - Луганськ: Вид-во Східноукраїнського нац. ун-та, 2001. С. 99-101.
16. Вєтров В.С. Аналіз мистецтва фінального палеоліту... – С. 101.
17. Горелик А.Ф. Памятники Рогаликско-Передельского района. Проблемы
финального палеолита Юго-Восточной Украины. – Луганск: РИО ЛИВД, 2001. - С. 208.
- Рис. 93-8.
18. Бибиков С.Н. Древнейший музыкальный комплекс из костей мамонта (Очерк
материальной и духовной культуры палеолитического человека). - К.: Наукова думка,
1981. – С. 31. - Рис. 17-4.
19. Абрамова З.А. Палеолитическое искусство на территории СССР // Свод
археологических источников. - Вып. А4-3. - М.: Изд-во АН СССР, 1962. - Табл. XXXII-3.
20. Gamble C. Interaction and alliance in paleolithic society // Man (N.S.) - №17 - 1982.
– Р. 92. Цит. по Verporte A. Places of art, traces of fire. - Leiden University, 2001. – Р. 20.
21. Marshak A. The root of civilization. – N.Y., 1972. Цит. по Кликс Ф.
Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. - М.: Прогресс, 1983.
– С. 146-147.
22. Фролов Б.А. Числа в графике палеолита. - Новосибирск: Наука, 1974.; Фролов
Б.А. К интерпретации мезинского геометрического орнамента // Памятники древней
истории Евразии. – М.: Наука, 1975.
23. Ларичев В.Е. Лунно-солнечный календарь погребения Мальты и проблема
палеолкосмогонических аспектов семантики образов искусства древнекаменного века
Сибири // Каменный век Северной, Средней и Восточной Азии. История и культура
Востока Азии. - Новосибирск: Наука, 1976.
24. Ветров В.С. Искусство палеолита. Методические указания к курсу лекций по
дисциплине «История первобытного общества» (для студентов специальности
«История»). - Луганск: Изд-во Восточноукраинского нац. ун-та, 2001. – С. 25-26.
25. Ветров В.С. Планиграфия женских статуэток палеолитической стоянки
Костенки I // Вісник Східноукраїнського національного університету. - №10(44) -
Луганськ: Вид-во Східноукраїнського нац. ун-та, 2001.

63
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Горбаненко С.А.
ПРО ЗЕМЛЕРОБСТВО ЖИТЕЛІВ
МОХНАЧАНСЬКОГО ГОРОДИЩА
(РОМЕНСЬКА КУЛЬТУРА)

У 1999-2001 рр. експедицією Харківського державного педагогічного


університету ім. Г.С. Сковороди під керівництвом В.В. Колоди (принагідно
автор статті висловлює щиру вдячність керівникові археологічних досліджень
Мохначанського городища В.В. Колоді за надану можливість працювати з
матеріалами та звітами) було проведено археологічні дослідження городища
Мохнач, Зміївського р-ну Харківської обл., що знаходиться на р.Сіверський
Донець. Найпівденніша частина мису, на якому знаходиться городище,
відноситься до роменської культури і датується кінцем І-початком ІІ тис. н.е.
Матеріал був частково опублікований керівником розкопок [1].
У 2001 р. завершився перший етап досліджень Мохнача, що дає
можливість підвести певні підсумки з окремих питань. Так, станом на
теперішній час матеріалів з Мохначанського городища цілком достатньо, щоб
розглянути таку важливу галузь господарства слов'ян як землеробство.
На поселенні окрім масового матеріалу (кераміки, кісток тварин тощо)
під насипом валу, датованого дослідником Х-початком ХІ ст. та
інтерпритованого як вал роменського городища, була зроблена унікальна
знахідка леміша (рис. 1,1). В перетині втулка має неправильну видовжено-
овальну форму. Робоча частина леміша-лезо-дещо загнута всередину, що
повинно було поліпшувати вхід леміша в грунт, а також підрізання шару землі.
Умовна вісь, що проходить через загострену частину леза, зміщена від центру в
бік плеча (вліво) приблизно на 2-2,5 см. Відстань до цієї осі з боку плеча 7-7,5
см; зі сторони, де плече відсутнє 5-5,5 см. Розміри леміша: загальна довжина
18,5 см, довжина втулки 6,5 см, відповідно довжина робочої частини 12 см;
ширина втулки 9 см, леза-12,5 см.
За класифікацією Ю.О. Краснова [2], такий тип наконечників на
знаряддя для обробки грунту найближче стоїть до типів IV B 5 та ІV B 6. Але він
характеризується дещо меншими розмірами, ніж зазначені типи; окрім того, від
типу IV B 5 його відрізняє відсутність другого плечика, а від типу ІV B 6-
відсутність яскраво вираженої асиметрії леза. Із відомих археологічних
матеріалів найближчою аналогією є леміш, імовірно, із матеріалів
давньоруського городища біля с. Ліплява Полтавської обл [3]. Із салтівських
матеріалів за своїми розмірами та пропорціями найближче до Мохначанського
лемеха знаходиться леміш із селища Красне [4].

64
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1. Знаряддя обробітку грунту: 1—леміш; 2-3—чересла.

У комплексі з Мохначанським лемешом знайдені також 2 черешкових


чересла (рис. 1, 2-3) [5]. Через несприятливі умови леза ножів уціліли частково,
що, однак, не завадить отримати повну уяву про знайдені чересла. Розміри
плужних ножів приблизно рівні: 35-36 см загальної довжини, 11-12 см довжини
робочої частини і, відповідно, близько 23 см становить довжина крінлення.
Кріплення має підпрямокутну у перетині форму приблизно 2 х 3 см. Робочі кінці
у найширшому місці мають 6,5-7,5 см, у перетині мають вигляд видовженого
трикутника.
З матеріалів салтівської культури у великій кількості відомі черешкові
чересла та асиметричні наконечники [6], отже увесь комплекс знахідок за
аналогіями є типово салтівським. Слов'яни ж Дніпровського Лівобережжя у
кінці І тис. не використовували леміші, тим більше-у поєднанні з черешковими
череслами. Це може вказувати або на безпосередній імпорт зазначених речей,
або на застосування салтівської форми знарядь для обробітку грунту носіями
роменської культури. Так чи інакше, можна впевнено стверджувати про
позитивний вплив салтівців на розвиток землеробства слов'ян.

65
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 2а. Відбитки культурних рослин: 1-6—Рaniсum miliaceum; 7-9—Hordeum vulgare;


10-11—Avena sativa; 12—Triticum aestivum s.l; 13—Тriticum dicoccоn.

Незважаючи на походження даного наконечника та знайдених у


комплексі з ним чересел, його існування в матеріалах роменської культури дає
право стверджувати, що в кінці І тис. н.е. слов'яни вже використовували
справжній плуг. Робота плуга характеризується тим, що чересло, поставлене
перед полозом, майже перпендикулярно до грунту, підрізає його вертикально та
дещо розрихлює. Потім шар грунту підрізається горизонтально робочим
наконечником, розміщеним на полозові, і, потрапляючи на відвальну дошку,
перевертається.
Окрім частин знарядь землеробства за люб'язної згоди керівника
археологічних досліджень В.В. Колоди була надана можливість опрацювати
роменський керамічний комплекс Мохначанського городища. Під час
66
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

досліджень глиняних виробів у лабораторних умовах за відповідною методикою


[7] були виявлені відбитки зернівок культурних рослин (рис. 2а.) та соломи, які
потім були проаналізовані у відділі фізико-хімічних методів в археології
Інституту археології НАН України Г.О. Пашкевич та автором. Результати
досліджень наведено в таблиці 1.
Загальна кількість відбитків 37: Рaniсum miliaceum-19; Hordeum vulgare-
10; Avena sativa-4; Triticum aestivum s.l.-3; Тriticum dicoccоn-1.
Окрім відбитків зернівок культурних рослин на кераміці та інших
глиняних виробах, а також на обмазці жител було виявлено відбитки соломи та
інших решток органічного походження:
Фрагменти сковорід та жаровень, №№ 113/V-1999, 158/V-1999, 222/V-
1999, 232/V-1999, 330/V-2000, 331/V-2000, 359/V-2000, 370/V-2000;
Обмазка жител, №№ 32/V-1999, 129/V-1999, 343/V-2000, 381/V-2000.
Відбитки лусок проса на денцях горщиків та придонних частинах, №№
72/V-1999, 167/V-1999, 168/V-1999, 258/V-2000, 259/V-2000.
Відбитки трави-№ 18/V-1999.
Табл. 1. Відбитки зернівок культурних рослин.

Розк. Інв. Зернівка (укр.) Зернівка (лат.)


Рік № №
1999 V 19 пшениця двозернянка Тriticum dicoccоn
1999 V 66 пшениця голозерна Triticum aestivum s.l.
1999 V 103 овес посівний** Avena sativa
1999 V 113 ячмінь плівчастий, овес Hordeum vulgare, Avena
посівний sativa.
1999 V 158 пшениця голозерна Triticum aestivum s.l.
1999 V 167 nросо (4) Рaniсum miliaceum
1999 V 205 nросо, пшениця голозерна Рaniсum miliaceum,
Triticum aestivum s.l.
1999 V 216 ячмінь плівчастий Hordeum vulgare
1999 V 222 ячмінь плівчастий (3) Hordeum vulgare (3)
1999 V 234 ячмінь плівчастий Hordeum vulgare
2000 V 258 просо Рaniсum miliaceum
2000 V 330 nросо (4) Рaniсum miliaceum (4)
2000 V 381 nросо, овес посівний Рaniсum miliaceum,
Avena sativa
1999 VI 31 ячмінь плівчастий, просо Hordeum vulgare,
Рaniсum miliaceum
2000 VI 66 ячмінь плівчастий, просо Hordeum vulgare,
(2), овес посівний Рaniсum miliaceum (2),
Avena sativa.
2001 VI 105 ячмінь плівчастий (2) Hordeum vulgare (2)
2000 VIII 73 nросо (5) Рaniсum miliaceum (5)
** За відбитками неможливо точно сказати, був це овес посівний чи
якийсь інший вид, але обвуглені матеріали з синхронних поселень свідчать про
наявність саме вівса посівного.
67
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Отже, палеоетноботанічні матеріали з Мохначанського городища


свідчать про широке вживання жителями цього поселення проса. На другому
місці за кількістю відбитків знаходиться ячмінь плівчастий. У невеликій
кількості були виявлені також відбитки вівса, пшениці голозерної та пшениці
двозернянки (рис. 2а, 2б.). Серед відбитків зовсім відсутні зернівки жита (Secale
cereale) та надзвичайно мало відбитків пшениці плівчастої та голозерної, що
загалом нехарактерно для палеоетноботанічного комплексу слов'ян кінця І тис.
н.е [8].

Рис. 2б. Моделі зернівок культурних рослин: 1-7—Рaniсum miliaceum; 8-12—Hordeum


vulgare; 13-14—Avena sativa; 15-16—Triticum aestivum s.l.; 17—Тriticum dicoccоn.

На перший погляд видається дивним невідповідність високорозвинених


знарядь обробітку грунту до палеоетноботанічного комплексу, більш
характерного для зарубинецької, пшеворської, черняхівської та інших культур
кінця І тис. до н.е.-першої половини І тис. н.е [9]. Враховуючи загалом незначну
кількість відбитків, слід зважати на те, що отримані результати потребують
деякої корекції та кореляції з аналогічним матеріалом з інших синхронних та
хронологічно близьких пам'яток.
Насамперед привертає увагу значна кількість відбитків проса та його
лусок на денцях горщиків. Підсипання під денце робилося для того, щоб останнє
не приставало до лави чи підставки, на якій посуд виготовлявся. Коли майстрові
потрібно було повернути посуд навколо своєї осі, підсипка виконувала функції
свовоєрідних шарикопідшипників [10]. Найбільш придатними для цього, а отже
68
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

і вживаними були зернівки проса, найменші серед зернових-їх розміри зазвичай


не перевищують 2 мм; до того ж, у порівнянні із зернівками інших злакових
вони мають оптимальну майже округлу форму.
Такий тип потрапляння культурних рослин до глиняного тіста
відноситься до одного з трьох найбільш інформативних для вивчення
палеоетноботанічних матеріалів типів [11]. Прикладами використання зернівок у
якості підсипки на формувальний стіл (під днища глиняного посуду), є
матеріали зі скіфських поселень Глинськ, Мачухи, Свиридівка [12]. Із матеріалів
слов'янського часу з Дніпровського Лівобережжя у якості приклада варто
навести знахідку дна горщика з поселення біля с. Хитці, що було рясно вкрите
відбитками проса [13]. Аналогічний прийом використання залишків збіжжя
застосовувався при виготовленні кераміки в пеньківський час в Дніпро-
Донецькому межиріччі [14]; використання зернівок злакових в якості підсипки
відомо з матеріалів Опішнянського городища волинцевсько-роменського
періоду [15].
Знахідки відбитків проса на кераміці з городища Мохнач в основному
були зроблені також на денцях горщиків, іноді-серед відбитків лусок. Це дає
змогу стверджувати, що така кількість відбитків, зафіксованих на дослідженій
кераміці (20 із 37), пов'язана все ж не з переважанням проса в посівах, а
насамперед пояснюється технологічним прийомом виготовлення кераміки,
описаним вище.
Увесь інший палеоетноботанічний матеріал, імовірно, демонструє
пріоритетність вирощуваних культурних рослин. Переважання ячменю
плівчастого загалом не суперечить палеоетноботанічним матеріалам з інших
городищ волинцевсько-роменського періоду [16] та синхронних їм пам'яток
лука-райковецької культури [17].
Викликає подив відсутність жита та невелика кількість пшениці, разом із
цим-незначне переважання вівса посівного. Найближчими до такого
палеоетноботанічного спектру є матеріали з салтівського селища Рогалик [18],
де ячмінь пляшковидний Hordeum vulgare var.lagunculiforme (зафіксовано 1343
зернівки) та овес посівний Avena sativa (1089 зернівок) значно переважують над
всіми іншими культурними рослинами. В матеріалах з Рогалика зернівки інших
культурних рослин поодинокі. Там була знайдена лише одна зернівка плівчастої
пшениці однозернянки Triticum monococcum, чотири зернівки плівчастої
пшениці двозернянки Triticum dicoccon, п'ять зернівок жита Secale cereale, одна
зернівка ячменю голозерного Hordeum vulgare var.coeleste, вісім зернівок проса
звичайного Panicum miliaceum.Такий асортимент був обумовлений специфікою
ведення сільського господарства носіями салтівської культури з пріоритетною
роллю скотарства над землеробством та з підпорядкуванням землеробства
потребам скотарства [19]. Цілком імовірно, що разом із знаряддями
землеробства жителі Мохначанського городища перейняли у салтівців і основні
вирощувані культури.
Не знайдено на городищі знарядь збирання врожаю, однак їх значна
кількість (близько 40) в матеріалах волинцевсько-роменських пам'яток, а також
в салтівській культурі, з якою у жителів Мохнача без сумніву були безпосередні
контакти, дають підставу говорити про те, що серпи їм були добре відомі.
На Мохначанському городищі були знайдені фрагменти знарядь для
переробки врожаю (табл. 2.). Вони представлені частинами кварцитових жорен,
кількома фрагментами зернотерок із того ж матеріалу та кам'яним пестом
(рис.3).

69
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. 2. Знахідки знарядь переробки врожаю [20].

Розкоп № Інв. № Знахідка


Рік
1999 V 138 Фрагмент кварцитового жорна
1999 V 160 Фрагмент кварцитового жорна
1999 V 196 Фрагмент кварцитового жорна
2000 V 246 Фрагмент зернотерки
2000 V 247 Фрагмент кварцитової зернотерки
2000 V 265 Фрагмент кварцитової зернотерки
2000 V 332 Фрагмент кварцитової зернотерки
2000 V 361 Фрагмент кварцитової зернотерки
2000 V 362 Кам’яний пест

Вже в ІІІ-ІV ст. землеробське населення лісостепового Лівобережжя


використовувало жорна. Принесені неслов'янськими елементами, вони набули
широкого розповсюдження в ранньослов'янському середовищі. Носії київської
культури використовували жорна, аналогічні черняхівським. Більшість жорен,
знайдених на пам'ятках київської культури, слід вважати черняхівським
імпортом [21]. Надалі із зникненням черняхівської культури використання
жорен майже майже припиняється; з'являються вони на території Дніпровського
Лівобережжя лише за часів волинцевської культури.

Рис. 3. Знаряддя переробки врожаю: 1—фрагмент жорна; 2-3—фрагменти зернотерок;


4—пест (1—№ 138/V-1999; 2—№ 246/V-2000; 3—№ 361/V-2000; 4—№ 362/V-2000).
70
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Жорна VIII-X ст. відомі на Дону, в Побужжі і на Дніпровському


Лівобережжі. Фрагменти жорен були знайдені на городищі Новотроїцькому, в
роменському горизонтові Донецького городища, в підйомному матеріалі
городища неподалік від с. Сенча, на городищі біля с. Книшівка. Під час
досліджень городища поблизу с. Ніцаха було знайдено жорна, що знаходились в
конструктивному порядку [22]. Під час досліджень посаду літописної Лтави
також були знайдені уламки жорен в господарській ямі житла №6, що
відноситься до пізньороменського часу [23].
Широко відомі аналогії в матеріалах салтівської культури. Лише на
поселенні Маяки було знайдено не менше дванадцяти верхніх жорнових
каменів, що чудово збереглись. Як і слов'янські, вони мають отвори для
кріплення по центру бігуна; більшість з них має також заглиблення для
кріплення руків'я [24].
Жорна широко відомі і з матеріалів часів Київської Русі [25]. Із знахідок,
зроблених останнім часом, варто згадати уцілілі знаряддя переробки врожаю та
фрагменти жорен із пісковику, знайдені в м. Полтава на місці посаду
літописного міста Лтава [26]. Легкі ручні ротаційні жорна широко відомі також
з етнографічних матеріалів [27].
Другий тип знарядь переробки врожаю-зернотерки. Загалом зернотерки
з'явились від часу запровадження землеробства і відтоді існують до кін. І тис.
н.е. Донедавна вважалось, що сло'вяни в кін. І тис. н.е. не використовували
зернотерки за призначенням [28], або ж їх знахідки відносяться до більш ранніх
культурних шарів [29]. Однак, матеріал, відомий на теперішній час, дозволяє
стверджувати, що носії волинцевсько-роменської культури поряд із легкими
ручними ротаційними жорнами цілком могли використовувати зернотерки для
переробки врожаю у невеликих кількостях. Станом на теперішній час знахідки
зернотерок відомі із матеріалів не менше трьох поселень-Битицького,
Опішнянського городищ та городища Путивль біля с. Волинцево [30]. Також
відомі вони в синхронній боршевській культурі на городищах Титчиха та
Животинне, де вони були знайдені переважно на долівках жител біля печей та в
господарській ямі, що майже виключає можливість випадкового попадання з
більш ранніх шарів [31]. Це може слугувати підтвердженням ймовірності
використання зернотерок слов'янами наприкінці І тис. н.е.
Завдячуючи експериментальним даним та етнографічним матеріалам
встановлено, що на зернотерках 1 кг зерна до стану крупи можна було довести
за час від 15 хв до 1 год (і більше) в залежності від матеріалу, його
підготовленості до розтирання та продуктивності зернотерок [32]. Отже, цілком
логічно припустити використання зернотерок для щоденних незначних портеб
сім'ї, у той час як легкі ручні ротаційні жорна могли використовуватись для
значних переробок продуктів землеробства на борошно.
В матеріалах Мохначанського городища є також кам'яний пест. Пести
застосовувались разом зі ступою і могли загалом використовуватись для різних
цілей. Один із варіантів використання-для переробки продуктів землеробства. У
такому випадку пести зі ступами використовували для очищення зерна від
плівок та для приготуваня з нього крупи.

71
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Отже, з матеріалів Мохначанського городища відомі знаряддя


землеробства-обробітку грунту та переробки врожаю, а також відбитки
вирощуваних культурних рослин. Всі вони в комплексі вказують на вплив
салтівської культури на цю галузь сільського господарства, що пояснюється
місцерозташуванням пам'ятки в прикордонних із салтівською культурою
районах. Разом із цим збереглись і деякі форми знарядь землеробства,
притаманні слов'янським культурам і невідомі з салтівських матеріалів-
зернотерки.

Література
1. Матеріал опубліковано: Колода В.В. Работы на Мохначанском
городище в 1999 г. // АВУ 1998-1999 рр., 1999; Колода В.В. Работы на Мохначанском
городище в 2000 г. // АВУ 2000-2001 рр., 2001; Колода В.В. Некоторые итоги
археологических исследований Мохначанского городища // Християнські старожитності
Лівобережної України. - Полтава: Археологія, 1999. - С. 40-45.; Колода В.В. Житло з
жертовником на Мохначанському городищі // АЛЛУ. - Полтава, 2001. - №1. - С. 42-46;
Колода В.В. Культовые комплексы Мохначанского городища // Проблемы истории и
археологии Украины. ТДС. - Харьков, 2001. - С. 122-123.
2. Краснов Ю.А. Пахотные орудия Волжской Болгарии // КСИА. - 1986. -
№ 183. - С. 16-23.; Краснов Ю.А. Опыт построения классификации наконечников
пахотных орудий // СА. - 1978. - № 4. - С. 63-80; Краснов Ю.А. Древние и средневековые
пахотные орудия Восточной Европы. - М.: Наука, 1987. - С. 25-71.
3. Ткаченко О.М. Лемеші від плуга в зібранні Полтавського краєзнавчого
музею.// ПАЗ. - Полтава, 1999. - С. 212-215.
4. Михеев В.К. Подонье в составе хазарского каганата. - Харьков: Вища
школа, 1985. - Рис. 23, 2.
5. Колода В.В. Работы на Мохначанском городище в 1999 г. - С. 98-100.
6. Аналогії див: Михеев В.К. Подонье в составе хазарского каганата. - рис.
22-23; Краснов Ю.А. Пахотные орудия Волжской Болгарии. - С. 16-23.
7. Янушевич З.В., Маркевич В.И. Археологические находки культурных
злаков на первобытных поселениях Пруто-Днестровского междуречья // Интродукция
культурных растений. - Кишинев, 1970. - С. 83 - 110.
8. Пашкевич Г.А. Палеоэтноботанические находки на территории
Украины. Памятники I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. Каталог II - К., 1991. - С.10-17; Пашкевич
Г.А. Культурные растения Украины от неолита до средневековья (по
палеоэтноботаническим материалам). - Дис…. докт. биол. наук в форме научного
доклада. - К., 1992. - С. 33-34.
9. Пашкевич Г.А. Палеоэтноботанические находки на территории
Украины. Памятники I тыс. до н.э. - I тыс.н.э. Каталог I - К., 1991. - С. 18-30; Пашкевич
Г.А. Палеоэтноботанические находки… Каталог II. - С. 1-10; Пашкевич Г.А.,
Терпиловский Р.В. Сельское хозяйство деснинских племен III - V вв. // Использование
методов естественных наук в археологии - К., 1981. - С. 93-113; Пашкевич Г.О.
Культурні рослини зарубинецького часу // УБЖ. - 1989. - Т. 46. - № 3. - С. 30-34;
Пашкевич Г.О. Палеоетноботанічні дослідження зарубинецької та черняхівської культур
// Вікентій В'ячеславович Хвойка та його внесок у вітчизняну археологію ( до 150-річчя
від дня народження). Тематичний збірник наукових праць. - К., 2000. - С.74-90; Пачкова

72
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

С.П., Янушевич З.В. Землеробство племен зарубинецької культури // Слов'яно-руські


старожитності. - К., 1969. - С. 3-13.
10. Пашкевич Г.О., Гейко А.В. Палеоботанічні дослідження та деякі
питання виготовлення кераміки скіфського часу з Дніпровського Лісостепового
Лівобережжя // АЛЛУ. - Полтава, 1998. - №1-2. - С. 38-39.
11. Кравченко Н.М., Пашкевич Г.А. Некоторые проблемы
палеоботанических исследований (по материалам Обуховской территориальной группы
памятников I-го тыс. н.э.) // Археология и методы исторических реконструкций. - К.,
1985. - С. 179.
12. Пашкевич Г.О., Гейко А.В. Палеоботанічні дослідження та деякі
питання виготовлення…- С. 39.
13. Горюнов Е.А. К истории Днепровского Левобережья в середине и
третьей четверти I т. н.э. - Автореф… канд. дис. - М., 1977. -С. 10;
14. Любичев М.В. Земледелие славян Днепро-Донецкого междуречья в
третьей четверти I тыс. н.э. // ВХУ. - 1997. - № 396: Історія. - Вип. 29. - С. 42.
15. Сухобоков О.В., Юренко С.П. Опошнянское городище… - C. 54
16. Пашкевич Г.А. Палеоботанические находки… Каталог II - С. 14-16;
Шрамко Б.А. Хорошевское городище // Арехология славянского Юго-Востока. -
Воронеж, 1991. - С. 50 - 59; Пашкевич Г.О., Горбаненко С.А. Палеоетноботанічне
відкриття 2001 р. // АВУ 2001 р. - (Мат. публікується ); Пашкевич Г.О., Горбаненко С.А.
Палеоетноботанічний спектр пізньороменського часу з літописної Лтави (за відбитками
на кераміці) // Полтава, 2002. - (Мат. публікується)
17. Пашкевич Г.А. Палеоэтноботанические находки… Каталог II - С. 12-
14.; Пашкевич Г.О. Палеоетноботанічні дослідження матеріалів Пастирського городища
// Археологія. – 1998. - №3. - С.40-51; Пашкевич Г.А. Палеоботанический анализ злаков
// Максимов Е.В., Петрашенко В.А. Славянские памятники у с. Монастырек на Среднем
Днепре. - К., 1988. - С. 131-134; Пашкевич Г.О., Петрашенко В.А. Землеробство і
скотарство в Середньому Подніпров'ї в VIII - X ст. // Археологія. - 1982. - № 41. - С. 46-
62.; Пашкевич Г.А., Янушевич З.В. Палеоботанические исследования раннеславянского
слоя городища у хут. Монастырек // Использование методов естественных наук в
археологии. - К., 1978. - С. 86-96.
18. Пашкевич Г.А. Палеоэтноботанические находки… Каталог II. - С. 17.
19. Пашкевич Г.А., Горбаненко С.А. К вопросу о земледелии племен
салтовской культуры (по материалам поселения Рогалик) // Мат. публікується.
20. Табл. 2 складено на основі звітів: Колода В.В. Отчет об
археологических исследованиях Средневековой археологической экспедиции ХГПУ им.
Г.С. Сковороды в с.Мохнач на Харьковщине. - 1999/99, 59 с.; Колода В.В. Отчет об
археологических исследованиях Средневековой археологической экспедиции ХГПУ им.
Г.С. Сковороды в с.Мохнач на Харьковщине. - 2000/95, 79 с.
21. Терпиловский Р.В. Ранние славяне Подесенья ІІІ - V вв. - К.: Наук.
думка, 1984. - С. 62-63; Терпиловський Р.В., Шекун О.В. Олександрівка-1-багатошарове
ранньослов'янське поселення біля Чернігова. - Чернігів: Сіверянська думка, 1996. - С. 9,
24.
22. Сухобоков О.В. Славянское Днепровское Левобережье (роменская
культура и ее предшественники). - К.: Наук. думка, 1975. - С. 99.
23. Супруненко О.Б., Кулатова І.М., Приймак В.В. Пізньороменські
комплекси з посаду літописної Лтави (за розкопками 1997-1998 рр.) // АЛЛУ. - Полтава,
2001. - №1. - Рис. 12.
73
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

24. Михеев В.К. Подонье в составе хазарского каганата…- С. 49-51. - Рис.


27; Ляпушкин И.И. Памятники салтово-маяцкой культуры // МИА. - 1958. - №62. - Рис.
12; Йовков С.М. Жернова Волжской Болгарии // СА. - 1976. - №2. - С. 248-252.
25. Довженок В.Й. Землеробство давньої Русі до XIII ст. - К.: Наук. думка,
1961. - С. 158-160.
26. Супруненко О.Б. На землі Полтавській: Пам'ятки археології Полтави та
околиць. - Полтава, 1998. -С. 102.; Супруненко О.Б., Кулатова І.М., Приймак В.В.
Пізньороменські комплекси з посаду літописної Лтави (за розкопками 1997-1998 рр.) //
АЛЛУ. - Полтава, 2001. -№1. - С.64. - Рис. 24.
27. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. - М.: Наука, 1991. - С.
40-42; Нидерле Л. Славянские древности. - М.: Наука, 1956. - С. 316-317. - Рис. 74.
28. Минасян Р.С. Классификация ручного жернового постава… - С. 102.
29. Ляпушкин И.И. Славяне Восточной Европы накануне образования
Древне-Русского государства (VII - первая половина XI в.) // МИА. - 1968. - № 152. - С.
138.
30. Сухобоков О.В., Юренко С.П. Опошнянское городище (по материалам
археологических исследований 1975 г.). - Полтава, 1995. - С. 27; Березовець Д.Т.
Дослідження на території Путивльського району, Сумської обл. // АП. Української РСР.
- 1952. - № 3. - С. 247; Сухобоков О.В., Горбаненко С.А. Знаряддя переробки врожаю з
городища Битиця-І // Переяславська земля та її місце в розвитку української нації,
державності, культурі. - Переяслав-Хмельницький, 2001. (Мат. публікується.)
31. Москаленко А.Н. Городище Титчиха. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1965. - С.
67; Винников А.З. Славяне лесостепного Дона в раннем средневековье (VIII-начало XI
века). - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1995. - С. 40-41.
32. Федоров Г.Б. Население Прутско-Днестровского междуречья в І тыс.
н.э. // МИА. - 1960. - №89. - С. 106; Кисилев С.В. Древняя история Южной Сибири //
МИА. - 1949. - №9. - С.320; Моруженко А.А., Янушевич З.В. Новые данные о развитии
земледельческого хозяйства на поселениях VII-III вв. до н. э. в бассейне Ворсклы
//Проблемы археологии Поднепровья. - Днепропетровск, 1984. - С.137; Потапов Л.П.
Разложение родового строя у племен Северного Алтая. І. Материальное производство //
ИГАИМК. - 1935. - вып. 128. - С. 78; Кларк Г.Дж. Доисторическая Европа.
Экономический очерк. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1953. - С. 120.

74
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Журавлев О. П.
ДОМАШНИЕ И ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ ИЗ
ПОСЕЛЕНИЙ САБАТИНОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ
НА ТЕРРИТОРИИ УКРАИНЫ

В течение многих лет мною определялись остеологические материалы из


поселений Сабатиновской культуры на территории Украины. Предварительные
выводы по некоторым из них были опубликованы [1]. А результаты
исследования остеологических материалов из поселения Новокиевка изданы
практически полностью [2]. Однако раскопки поселений этой культуры
продолжаются, и сейчас есть возможность опубликовать некоторые результаты
исследования остеологических материалов из них по состоянию на 2001 год.
Все исследованные остеологические материалы представляют собой
типичные кухонные остатки. Об этом свидетельствует большая раздробленность
костей и наличие на них порезов и зарубок, оставленных при разделке туш.
Поскольку имеются все части скелета и кости от особей самого разного
возраста, можно предположить, что животных разводили, содержали и забивали
либо на самом поселении, либо рядом с ним. Если бы доставлялись откуда-
нибудь части туш или даже целые туши, то обязательно не было бы каких-
нибудь костей скелета, в первую очередь третьих, копытных фаланг. При снятии
шкуры эти фаланги обычно остаются в шкуре, и при транспортировке туш даже
на небольшое расстояние они бы на поселения не попали.
Еще одно интересное обстоятельство. В кухонных остатках почти нет
костей домашних животных от особей моложе одного года. Это может
свидетельствовать о наличии хорошей кормовой базы животноводства,
позволявшей оставлять на зиму не только основное поголовье стада, но и
подраставший молодняк. Хотя наличие значительного процента молодых (но
уже в возрасте около полутора-двух лет) и полувзрослых животных (Таблицы 1-
7) может говорить о значительном мясном направлении животноводства.
Видовой состав млекопитающих, кости которых были найдены во время
археологических раскопок поселений Сабатиновской культуры,
располагавшихся вдоль течения реки Южный Буг, представлен в Таблицах 1-7.
На всех поселениях преобладал бык домашний, или крупный рогатый скот. По
числу особей самая маленькая его доля была на поселении Бугское-4 (41% от
числа особей домашних животных), самая высокая – на поселении Виноградный
Сад (51%). Второе место, как правило, занимал мелкий рогатый скот. В его
стадах преобладали овцы (примерно 3 овцы на 1 козу), что свидетельствует о
наличии больших степных пространств, где выпасали этих животных. На
75
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

третьем месте была домашняя лошадь. Такая же последовательность была и на


Новокиевке [3]. И только на Степовом (Таблица 7) второе место занимала
лошадь, а мелкий рогатый скот был на третьем месте.
Свиней было очень мало. Обычно пишут, что в степных районах им не
хватает сочных кормов, в изобилии имеющихся в лесах. Леса возле исследуемых
поселений были, об этом свидетельствую находки костей лесных животных
(бобра, оленя, косули и даже медведя). Но, может быть, их было немного, и еще
меньше там было дубрав, дающих желуди – излюбленную пищу свиней и
кабанов.
Костей собак было мало, скорее всего, не потому, что их было немного, а
просто потому, что их не употребляли в пищу. В принципе, трудно себе
представить пастухов без собак. А то, что у сабатиновцев были большие стада,
сомневаться не приходится [4].
Очень интересны находки костей домашнего осла и домашнего кота. Эти
животные могли попасть сюда только из Средиземноморья. Что это, наличие
торговых контактов, или более тесная (генетическая?) связь? Во всяком случае,
для сабатиновцев-земледельцев домашний кот был совсем не лишним зверем,
помогавшим в борьбе с грызунами.
До сих пор достоверные находки домашних котов известны были только
с античного времени. Сделаны они были в Нижнем Побужье на поселениях
античного Ольвийского государства и датировались YI в. до н. э. [5]. Сейчас
появление этого вида на Украине достоверно можно отнести к эпохе поздней
бронзы.
Есть, правда, сообщения о находках костей домашних котов на
трипольских поселениях, например, на Городском в Житомирской области [6].
И я лично нашел кость домашнего кота вместе с костями домашнего быка и
домашней свиньи на поселении Вязевок-IY в Полтавской области, которое
археологами датируется вообще-то эпохой мезолита [7]. Но насколько можно
доверять в этой ситуации датировкам археологов? Или будем делать Украину
“родиной слонов”? Да и всех домашних животных тоже?
Охота большого значения у сабатиновцев не имела. Доля диких
млекопитающих колебалась от 3% на Степовом (Таблица 7) до 9% на
Новогригорьевке (Таблица 6). Это и понятно. Животноводство обеспечивало
население всем необходимым. Гоняться за диким зверьем не было особого
смысла. Да, наверное, и свободного времени тоже было не очень много.
Состав охотничьей добычи указывает на лесостепное расположение
всех исследуемых поселений. И на наличие двух направлений в охоте: мясного и
пушного. Правда, на основании остеологических материалов трудно судить о
преобладании какого-либо из них. Дело в том, что, как правило, шкурку с
пушного зверя стараются снять сразу на месте охоты, иначе испортится мех.
Естественно, что их тушки вместе с костями вряд ли попадут в этом случае на
76
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

поселения. В то же время от мясных зверей приносятся если не целые туши, то,


по крайней мере, какие-то их части вместе с костями. Вот и считай в такой
ситуации соотношение между костями мясных и пушных зверей.
Интересно другое. При слабом развитии охоты в кухонных остатках
имеется значительная доля костей дикого быка – тура. Охота на него была очень
и очень опасной. Она требовала и специальной подготовки, и специальных
навыков, и много свободного времени, и людских ресурсов. Логичнее было бы
предположить охоту на более “покладистых” животных – на оленя, косулю,
даже на кабана, хотя последний тоже не подарок. Но на Бугском-4 (Таблица 4) и
Виноградном Саду (Таблица 5), то есть на тех поселениях, которые дали
наибольшие выборки, тур занимает первое место среди диких копытных.
Причем все кости принадлежат взрослым особям. В чем же дело?
Есть у меня одно предположение, хотя оно может показаться
фантастическим. Сабатиновцы были хорошими животноводами. Это уже
бесспорно. В таком случае можно предположить, что они вполне могли открыть
приемы селекции, хотя бы самые примитивные. И поэтому на туров не
охотились, а старались поймать молодых животных, вырастить их и
использовать в качестве производителей. Вот почему среди диких копытных
преобладают кости именно этого вида, и вот почему есть кости только от
взрослых особей. Туров забивали на мясо только тогда, когда они больше ни на
что уже не годились.
Таким образом, остеологические материалы свидетельствуют о том, что
племена Сабатиновской культуры на Южном Буге имели развитое
животноводство с хорошей кормовой базой, основу которого составляло
разведение крупного рогатого скота.

Таблица 1. Видовой состав млекопитающих из поселения


сабатиновской культуры Балабановка-VII.

Вид Кости Особи


А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 18 2(-/1)*
Лошадь домашняя Equus caballus L. 8 3(1/-)
Всего** 26 5

* В скобках в этой таблице и в следующих таблицах дается число


молодых/полувзрослых особей.
** Кроме того, не определено 12 фрагментов костей млекопитающих.

77
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Таблица 2. Видовой состав млекопитающих из поселения


сабатиновской культуры Бугское-1.

Вид Кости Особи


А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 545 2(4/2)
Овца домашняя Ovis aries L. 1 1
Коза домашняя Capra hircus L. 1 1
Овца и коза Ovis aries L. et Capra hircus L. 40 1(1/-)
Свинья домашняя Sus domestica Gray 5 2(1/-)
Лошадь домашняя Equus caballus L. 35 3(1/-)
Собака Canis familiaris L. 1 1
Всего 628 18
Б. Дикие
Хомяк обыкновенный Cricetus cricetus L. 1 1(1/-)
Лисица обыкновенная Vulpes vulpes L. 1 1
Всего* 2 2
* Кроме того, найдены: 1 раковина виноградной улитки, 1 кость сома, 2
кости судака, 3 кости других рыб, 2 кости птиц (вид не установлен), не
определено 1 198 фрагментов костей млекопитающих. Кости хомяка определил
Л. И. Рековец.

Таблица 3. Видовой состав млекопитающих из поселения


сабатиновской культуры Бугское-2.
Вид Кости Особи
А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 3 629 80(16/17)
Овца домашняя Ovis aries L. 54 20(-/2)
Коза домашняя Capra hircus L. 11 7
Овца и коза Ovis aries L. et Capra hircus L. 542 13(8/4)
Свинья домашняя Sus domestica Gray 11 6(3/1)
Лошадь домашняя Equus caballus L. 457 31(8/5)
Собака Canis familiaris L. 13 4
Кот домашний Felis domestica L. 1 1
Всего 4 718 162
Б. Дикие
Заяц русак Lepus europaeus Pallas 2 1(1/-)
Бобр речной Castor fiber L. 3 3(1/-)
Волк серый Canis lupus L. 1 1
Лисица обыкновенная Vulpes vulpes L. 1 1
Кулан Equus hemionus Pallas 2 2
Кабан Sus scrofa ferus L. 5 2
Олень благородный Cervus elaphus L. 10 4
Всего* 24 14
78
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

* Кроме того, найдены: 3 створки перловицы или беззубки, 1 кость сома,


2 кости других рыб, 3 кости птиц (вид не установлен), не определено 5 060
фрагментов костей млекопитающих.

Таблица 4. Видовой состав млекопитающих из поселения


сабатиновской культуры Бугское-4.

Вид Кости Особи


А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 11 220 199(42/31)
Овца домашняя Ovis aries L. 153 53(-/4)
Коза домашняя Capra hircus L. 53 17(-/5)
Овца и коза Ovis aries L. et Capra hircus L. 1 937 31(23/8)
Свинья домашняя Sus domestica Gray 67 16(6/2)
Лошадь домашняя Equus caballus L. 907 44(13/3)
Осел домашний Asinus domesticus L. 2 1
Собака Canis familiaris L. 214 16(2/1)
Всего 14 553 377
Б. Дикие
Заяц русак Lepus europaeus Pallas 11 5(1/-)
Слепыш обыкновенный Spalax microphtalmus 3 1
Güldenstädt
Хомяк обыкновенный Cricetus cricetus L. 6 4
Бобр речной Castor fiber L. 6 2
Волк серый Canis lupus L. 2 1
Лисица обыкновенная Vulpes vulpes L. 3 1
Хорек степной Mustela eversmanni Lesson 1 1
Кулан Equus hemionus Pallas 1 1
Кабан Sus scrofa ferus L. 2 2
Олень благородный Cervus elaphus L. 11 3(1/-)
Тур Bos primigenius Bojanus 28 6
Сайга Saiga tatarica L. 1 1
Всего* 75 28

* Кроме того, найдены: 34 створки перловицы или беззубки, 15 раковин


виноградных улиток, 10 костей сома, 3 кости щуки, 3 кости карповых рыб, 15
костей других рыб, 4 кости черепахи (вид не установлен), 2 кости птиц (вид не
установлен), 3 кости человека, не определено 15 536 фрагментов костей
млекопитающих. Кости слепыша и хомяка определил Л. И. Рековец.

79
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Таблица 5. Видовой состав млекопитающих из поселения


сабатиновской культуры Виноградный сад.

Вид Кости Особи


А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 24 971 483(120/76)
Овца домашняя Ovis aries L. 288 65(-/11)
Коза домашняя Capra hircus L. 141 44(-/7)
Овца и коза Ovis aries L. et Capra hircus L. 3 446 110(101/6)
Свинья домашняя Sus domestica Gray 217 36(8/12)
Лошадь домашняя Equus caballus L. 3 286 199(37/23)
Собака Canis familiaris L. 62 14(2/-)
Всего 32 411 951
Б. Дикие
Заяц русак Lepus europaeus Pallas 14 7(1/-)
Бобр речной Castor fiber L. 32 14(4/-)
Волк серый Canis lupus L. 29 6
Лисица обыкновенная Vulpes vulpes L. 15 10
Кулан Equus hemionus Pallas 3 3
Кабан Sus scrofa ferus L. 20 8(-/1)
Олень благородный Cervus elaphus L. 12 3
Косуля европейская Capreolus capreolus L. 1 1
Тур Bos primigenius Bojanus 12 4
Сайга Saiga tatarica L. 3 3
Всего* 141 59

* Кроме того, найдены: 33 створки перловиц или беззубок, 1 раковина


наземного моллюска (вид не установлен), 4 кости осетровых рыб, 46 костей
сома, 2 кости щуки, 14 костей карповых рыб, 83 кости других рыб, 32 кости
человека, не определено 11 712 фрагментов костей млекопитающих.

80
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Таблица 6. Видовой состав млекопитающих из поселения


сабатиновской культуры Новогригорьевка.

Вид Кости Особи


А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 1 583 51(10/9)
Овца домашняя Ovis aries L. 36 13(-/1)
Коза домашняя Capra hircus L. 15 4
Овца и коза Ovis aries L. et Capra hircus L. 156 7(7/-)
Свинья домашняя Sus domestica Gray 14 4(3/-)
Лошадь домашняя Equus caballus L. 609 21(5/5)
Собака Canis familiaris L. 10 3
Всего 2 423 103
Б. Дикие
Заяц русак Lepus europaeus Pallas 1 1
Бобр речной Castor fiber L. 1 1
Лисица обыкновенная Vulpes vulpes L. 2 2(-/1)
Медведь бурый Ursus arctos L. 2 1
Кулан Equus hemionus Pallas 1 1
Кабан Sus scrofa ferus L. 8 2
Тур Bos primigenius Bojanus 3 1
Всего* 18 9

* Кроме того, найдены: 1 кость сома, 4 кости других рыб, 4 кости


человека, не определено 94 фрагмента костей млекопитающих.
Таблица 7. Видовой состав млекопитающих из поселения
сабатиновской культуры Степовое.

Вид Кости Особи


А. Домашние
Бык домашний Bos taurus L. 2 877 116(19/25)
Овца домашняя Ovis aries L. 83 18(-/2)
Коза домашняя Capra hircus L. 33 8(-/1)
Овца и коза Ovis aries L. et Capra hircus L. 155 31(9/9)
Свинья домашняя Sus domestica Gray 3 3(1/1)
Лошадь домашняя Equus caballus L. 1 156 65(9/12)
Собака Canis familiaris L. 11 1
Всего 4 318 242
Б. Дикие
Заяц русак Lepus europaeus Pallas 3 1
Лисица обыкновенная Vulpes vulpes L. 5 1
Кулан Equus hemionus Pallas 3 1
Кабан Sus scrofa ferus L. 6 4
Олень благородный Cervus elaphus L. 2 -
Лось Alces alces L. 1 -
Всего* 20 7

* Кроме того, найдены: 6 костей человека, не определено 107


фрагментов костей млекопитающих.

81
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Литература
1. Журавлев О.П., Маркова Е. П., Сычева Л. В. История животноводства и
охоты населения Николаевской области эпохи бронзы // IY Республіканська наукова
конференція з історичного краєзнавства. Тези доповідей і повідомлень. – Київ: Жовтнева
друкарня. – 1989. – С. 641-642; Журавлев О. П. Животноводство и охота у племен эпохи
бронзы на территории Северного Причерноморья и Приазовья // Древнейшие общности
земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (Y тыс. до н. э. – Y в. н. э.).
Материалы международной конференции. Кишинев 10-14 декабря 1990 г. – Киев: ЦНАИ
АН ССОМ РАМУС АН УССР. – 1991. – С. 137-138.
2. Гершкович Я. П., Журавлев О. П. Животноводство населения Сабатиновской
культуры Нижнего Поднепровья (по материалам Новокиевского поселения) //
Старожитності Північного Причорномор’я і Криму. – Запоріжжя: Видавництво ЗДУ. –
1999. – Том YII. – С. 49-75.
3. Гершкович Я. П., Журавлев О. П. Животноводство населения Сабатиновской
культуры … С. 75, Табл. 6.
4. Гершкович Я. П., Журавлев О. П. Животноводство населения Сабатиновской
культуры … С. 55-56.
5. Журавлев О. П., Маркова Е. П., Сычева Л. В. К истории животноводства
Ольвийской сельской округи // Крыжицкий С. Д., Буйских С. Б., Отрешко В. М.
Античные поселения Нижнего Побужья (Археологическая карта). – Киев: Наукова
думка. – 1990. – Приложения. – С. 103-104, Табл. 1.
6. Підоплічко І. Г. Матеріали до вивчення минулих фаун УРСР. Випуск 2. –
Київ: АН УРСР. – 1956. – С. 35.
7. Журавлев О. П. Остеологические материалы из памятников эпохи бронзы
лесостепной зоны Днепро-Донского междуречья. – Киев: Институт археологии НАН
Украины. – 2001. – С. 61.

82
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Кравченко Э.Е., Бровченко И.Ю.


ИСТОРИКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
ФОРМИРОВАНИЯ ЭТНОКОНТАКТНОЙ
ЗОНЫ В СРЕДНЕМ ПОДОНЦОВЬЕ В XVII –
НАЧАЛЕ XVIII СТ.

Важным обстоятельством, в значительной степени определявшим ход


заселения и хозяйственного освоения края, является физико-географическое
положение последнего. Через территории, расположенные в среднем течении
Северского Донца, проходит условная граница между степью и лесостепью. Эта
линия смены географических зон одновременно является не только
биологической и экологической границей между указанными природными
зонами, но и границей между хозяйтсвенно-культурными типами. Подъем и
спад рек сказались на характере расселения и хозяйственной деятельности
переселенцев, а течение рек в южном направлении с одной стороны определяло
направление движения переселенческих потоков, а с другой – ареал
этнокультурных контактов. Применительно к истории Подонцовья XVII–XVIII
вв. последний представлял собой полосу земель, ограниченных с юга местом
впадения Казенного Торца, а с севера – рек Оскол, Красная и Жеребец в
Северский Донец, с востока – устьем р. Лугань. Ныне это земли нынешнего
Славянского и Краснолиманского районов Донецкой области, южной части
Изюмского райна Харьковщины, а также южные территории Сватовского,
Старобельского, Новоайдарского, Славяносербского и Станично-Луганского
районов Луганской области.
В культурно-историческом плане в конце XVII столетия здесь была
южная окраина формирующейся в это время Слобожанщины и восточная
окраина Земли Войска Донского. С запада к ней примыкали земли,
принадлежащие запорожским казакам, крайний восточный зимовник которых
находился в районе нынешнего г. Барвенково на Харьковщине. Границы
указанных этнополитических объединений в связи со сложными
миграционными процессами, происходившими здесь в XVII в., постоянно
менялись, что привело к взаимным территориальным притязаниям.
Строительство в сер. XVII в. Белгородской черты привело к увеличению
числа мигрантов из центральных областей Московского государства, границы
которого продвигались далее на юг, поскольку хлынувший поток переселенцев
нивелировал стратегическое значение черты. В 1663 г. на р. Тор в рамках
укрепленной линии построен Маяцкий городок, в 1676 г. Соляный (Тор), в 1684
г. – Казачья Пристань (Райгородок) [1]. И хотя это было строительство
83
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

укрепленных центров московской колонизации, состав населения в указанных


пунктах был смешанным, что, в свою очередь, дает основание полагать о
наличии контактов на этнокультурном уровне и ассимиляции.
Движение населения и культурное взаимодействие между различными
этническими группами нашли отражение в материальной культуре населения
рассматриваемой территории. Последняя изучена недостаточно хорошо, так как
абсолютное большинство памятников этого периода археологическим
исследованиям не подвергались. Раскопки производились всего на нескольких
объектах XVII–XVIII вв. К таковым относится поселения Казачья Пристань, у
хутора Зливки, в урочище Явир, а также Святогорский монастырь на Донетчине,
поселок Нижнетеплое и Луганский городок донских казаков на территории
Луганской области. Кроме этого на ряде памятников производился сбор
подъемного материала.
Имеющиеся в распоряжении материалы позволяют проследить
отдельные характерные черты материальной культуры населения
рассматриваемого участка. Так, в керамическом комплексе всех
рассматриваемых нами поселений абсолютно преобладает посуда, украшенная
опиской [2,3,4]. При этом, на всех перечисленных памятниках, за исключением
поселка Явир, в различных количествах присутствует и русская керамика.
Особенно много ее на Цареборисовском городище, где процент русского
населения во все периоды его истории был довольно высоким. В небольшом
количестве фрагменты русских толстостенных горшков втречены в заполнении
первых наземных построек Святогорского монастыря. В очень небольшом
количестве (приблизительно 0,1%) они встречаются в материалах Казачьей
Пристани. Куда больше их на Луганщине. По свидетельству М.Н.Ключнева,
фрагменты русских горшков составляли довольно высокий процент (более 10%)
в керамическом комплексе поселка Нижнетеплое [5; 6]. Последнее может
объясняться принадлежностью городка донским казакам, так как вполне
вероятно, что поселение Нижнетеплое представляет остатки Теплинского
городка, упоминаемого документами конца XVII– XVIII вв.
В то же время керамическая коллекция, собранная в результате раскопок
на поселке Луганский, по характеру сюжетных тем и функциональному
назначению несколько отличается от керамики из Нижнетеплого, а также других
приведенных комплексов. Анализ коллекции позволяет сделать вывод о том, что
данный комплекс тяготеет к русским культурно-историческим традициям,
несмотря на то, что состав населения донских городков был довольно пестрым.
Последнее косвенным образом может указывать на способность общества к
скорейшему восприятию и дальнейшему распространению новаций. Однако
присутствие в конце XVII – нач. XVIII вв. старообрядцев способствовало
фиксации определенных канонов. На эту мысль наводит не только хронология

84
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

возникновения городка (1673 г.) [7], но и датировка коллекции керамики по


находкам русских монет начала XVIII в. [8].
Как указывалось выше, русская керамика на Яворе не была обнаружена.
Последнее, по нашему мнению, объясняется характером данного поселения,
основанного в 80-х гг. XVII в. выходцами из Правобережной Украины.
Цареборисов, Казачья Пристань, Святогорский монастырь представляли
населенные пункты другого рода. Они играли важную стратегическую роль, что
обуславливало интерес к ним Московского государства, переселявшего сюда
русское служилое население.
Поливная керамика, обнаруженная на памятниках 2-й пол. XVII в. в
среднем течении Северского Донца находит аналоги на землях Украины, в том
числе и на Правобережье [9]. Характерные образцы ее встречены в первых
наземных постройках Святогорского монастыря и на поселке Явир [3; 4]. В то
же время на поселке Луганском она отсутствует.
На основной части памятников интересующей нас территории
присутствует такая категория материала, как печные изразцы. Последнее
свидетельствует, что для жилищ этих поселений была характерна печь с
кафельной грубой. Тем не менее, на ряде памятников изразцов нет. Так, они
полностью отсутствуют на поселении Нижнетеплое [6]. Нет их и на
расположенном в стороне от данного участка (на Донецком кряже) поселения
Железное, представляющее остатки запорожского зимовника. Обнаруженные
здесь монеты и нагрудные кресты позволяют датировать данный населенный
пункт 2-й пол. XVIII в. [10].
Собственно, и сами изразцы представляют интерес. Абсолютное
большинство изразцов XVII–XVIII вв., найденных на этой территории,
выполнено в традициях украинского изразцового дела. Тем не менее, отдельные
типы, обнаруженнные на поселених Казачья Пристань, Явир и в Святогорском
монастыре, близки русским изразцам [11]. Особенно интересен изразец с
изображением Георгия Победоносца, найденный в помещении №1 на поселке
Казачья Пристань, датируемого последней четвертью XVII в. Святой изображен
на фоне церкви, в трехзубом венце, без нимба, скачущим влево. Если последний
пассаж можно объяснить погрешностью, допущенной резчиком, то сам характер
изображения свидетельствует, что в данном изображении соединены два образа
– св. Георгия и “Ездеца”. Изразцы из Луганского городка отличает
прямоугольная форма и доминирование растительного орнамента в комбинации
с геометрическими фигурами. По характеру идеи изразцы находят аналогии с
подобными преметами, обнаруженными у пос. Зливки. Исследовавший казацкий
городок К.И.Красильников предположил, что изразцы изготавливались на
экспорт, поскольку казаки не применяли их в оформлении жилья [8]. Однако на
исследуемой территории их прямых аналогий не обнаружено.

85
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Особый интерес представляют предметы христианского культа с пос.


Казачья пристань. На них присутствуют два изображения Св. Николая
Можайского (нательные иконка и фигурка), почитание которого характерно для
русских земель. Особый интерес представляют два креста, представляющие
вторичные отливки по оттиску с русских крестов 2-й пол. XV в. [12]. Как нам
представляется, они являются свидетельством присутствия на рассматриваемой
территории старообрядцев, чье присутствие в донских городках Подонцовья на
рубеже XVII–XVIII вв. неоспоримо [13].
Обращают внимание и некоторые детские игрушки, найденные на
Казачьей Пристани. На левой стороне головы одной из фигурок имеется
небольшой выступ, изображающий ухо. В нем имеется отверстие для серьги. По
времени статуэтка датируется периодом существования поселения – 1684-1738
гг. [14]. По мнению И.Свешникова, мода ношения серьги в левом ухе была
распространена у донских казаков и заимствована запорожцами в сер. XVIII ст.
[15].
Выше указывалось, что в силу движения различных миграционных
потоков границы контактного ареала не являлись константными, в итоге
возникали территориальные притязания различных сторон на одну и ту же
територию. В этом смысле представляет интерес противоречие, возникшее
между донцами и населением Изюмского казачьего полка. О сути
территориальных претензий каждой из сторон свидетельствуют документы того
времени. Среди них особый интерес представляют материалы судебного спора
1704 г., в документах которого упоминаются конкретные топонимы,
маркирующие спорные территории. Так, донские казаки указывали, что ранее
им, якобы, принадлежали территории до перевоза на Новой Посольской дороге
(у нынешнего с. Богородичное Славянского района Донецкой области).
Представители Изюмского Слободского полка, напротив, считали своими
населенные пункты, расположенные южнее устья р. Бахмут и земли по берегам
рр. Красная и Жеребец [16].
Итак, основные характеристики этноконтактной зоны, формирующейся в
Подонцовье в указанный период, складывались под влиянием эвстатических
колебаний и воздействия антропогенного фактора. Миграционные потоки
столкнулись на небольшой, локально ограниченной территории, совпадающей с
линией смены природно-климатических зон. Пояснить специфику этого явления
на наш взгляд можно не столько неизбежностью возникновения соперничества в
силу расширения территорий каждой из сторон, сколько разницей
этнокультурного облика мигрантов. Влияние Москвы, выступившей в качестве
третьей силы, здесь было двояким. Политика московского правительства, с
одной стороны, деформировала этнокультурную систему, складывавшуюся в
крае до нач. XVIII в., а с другой – явилась мощным унификационным фактором,
одним из механизмов нивелирования населения порубежья.
86
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Литература
1. Дополнения к актам историческим. – СПб., 1875. – Т.9. – С.289; Багалей Д.И.
Материалы для истории колонизации и быта степной окраины Московского государства.
– Харьков, 1886. – Т.1. – С.82, 128-129, 159; РГАДА, Ф.210, Вязка 11, д.57.
2. Кравченко Э.Е. Бытовой комплекс Святогорского монастыря XVII в. //
Материалы исследований, реставрации и сипользования памятников истории и
культуры. – Славяногорск, 1995. – С.43-49.
3. Кравченко Э.Е. Средневекоавя поливная керамика Подонцовья // Историко-
культурные связи Причерноморья и Средиземноморья X-XVIII вв. по материалам
поливной керамики. – Симферополь, 1998. – С.131-135.
4. Кравченко Э.Е., Мирошниченко В.В., Полидович Ю.Б. Поселение Явир на
Северском Донце. В печати.
5. Ключнєв М.Н. Особливостi українського пiзньосередньовiчного посуду з
розкопок укрiпленого поселення бiля с. Нижньотепле Лугансько? областi // Археологiя.
– 2001. – №3. – С.92.
6. Ключнев М.Н. Поаеление периода развитого средневековья у с. Нижнетеплое.
Доклад на VII донской археологичесокй конференции. – Ростов-на-Дону, 1998.
7. Бровченко I.Ю. Хронологiя виникнення поселень донського козацтва на
Сiверськодонеччинi в XVII-XVIII столiттях // Вiсник ЛДПУ. – 2002. – №2. – С.95.
8. Красильников К.И. Археологический аспект истории казацкого поселка
“Луганской” // Дослiдження археологiчних пам’яток доби українського козацтва. – К.,
1994. – Вип.3. – С.36-40
9. Тищенко О.Р. Iсторiя декоративно-прикладного мистецтва України XII-XVIII
ст. – К., 1992.
10. Кравченко Э.Е. Предметы христианского культа с южной окраины
Слобожанщины // Донецкий археологический сборник. – ДонНУ, 2001. – С.131-143.
11. Кравченко Э.Е., Мирошниченко В.В. Изразцы поселения Казачья Пристань //
Археология и древняя архитектура Левобережной Украины и смежных территорий. –
Донецк, 2000. – С. 40-41.
12. Даркевич В.П., Пуцко В.Г. Произведения средневековой металлопластики из
находок Старой Рязани // Советская археология. – 1981. – №з. – С.229-230, рис.3, 7, 8.
13. Дружинин В.Г. Раскол на Дону в конце XVII века. – СПб., 1889. – 335 с.
14. Кравченко Э.Е., ДухинА.И. Керамические люльки и мелкая пластика
поселения Казачья Пристань // Межэтнические культурные связи в Донбассе: история,
этнография, культура. – Донецк, 2000. – С.147-161.
15. Свешнiков I.К. Битва пiд Берестечком. – Львiв, 1993. – С.157-158.
16. Булавинское восстание. – М., 1935. – С.96.

87
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Красильников К.И.
О СЕМАНТИКЕ АНТРОПОМОРФНЫХ СТЕЛ
ИЗ СТЕПНОГО ПОДОНЦОВЬЯ

Около пятидесяти лет, с начала обнаружения стеловидных изваяний


ранних металлов, внимание археологов и искусствоведов привлекают
антропоморфные стелы. Первые археологические свидетельства о них получены
из курганов кеми-обинской культуры Крыма [1]. В настоящее время известно
более 350 стеловидных монументальных культуры. Много стел найдено в Буго-
Ингулецком междуречье [2].
Относительно Приазовья, а тем более Подонцовья, таких источников
значительно меньше, что, вероятно, вовсе не связано с недостатком
исследованности памятников ямно-катакомбного периодов. Ведь только в
бассейне Сев. Донца к 1900г. в 400 раскопанных курганах расчищено около 1200
катакомб, в том числе более 100 раннекатакомбного времени. Однако число
захоронений со стелами очень незначительное и не превосходит 8 экз., что
составляет только 8% от всех раскрытых ранних катакомб [3].
Ряд стел найдено вне погребений, например, из насыпей курганов у
гор.Сватово [4], из с.Провалье и с.Астахово [5].
В настоящее время сведения о стелах из степного Подонцовья
несколько расширились, здесь, к 10 ранее известным, прибавилось 7 новых, в
основном о них это сообщение (рис.1).
Стелы стали предметом научного анализа и дискуссий еще с 60-х годов,
после известных находок их в Крыму [6]. Позднее, разнообразие форм и
обширная география распространения стел, вызвали необходимость их
классификации, объяснения иконографического и семантического содержания
статуй, археологической интерпретации таких изваяний [7].
В 80 годах исследователи памятников энеолита Буго-Ингулецкого
междуречья, откуда происходит почти половина всех известных в
Причерноморье стел, провели их систематизацию и классификацию [8].
Предложенная ими схема во многом универсальна и приемлема для всего
Северопричерноморского региона. Однако, помимо вопроса происхождения
антропоморфных стел, остаются быть спорными вопросы их культурной
принадлежности [9;10;11;12].
Материалами из Подонцовья, вносим новую информацию о семантике
стел и этим затрагивает другие проблемы. Наши материалы интересны еще и
тем, что они происходят как из катакомбных захоронений, так и из насыпей
курганов, к тому же из территории удаленной от традиционных мест массовых
находок стел.

88
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис.1. Местонахождения стел на Луганщине 1-Пионерское, 2-Сватово, 3-Астахово, 4-


Бирюково, 5-Ровеньки, 6-Бирюково, 7-Провалье, 8-Зимогорье, 9-Александровка, 10-
Говоруха, 11-Новоникольское.

89
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Всего в степном Подонцовье по нашим сведениям обнаружено 17 стел:


три- из насыпей курганов, две – случайные находки без археологических
привязок, двенадцать – из погребений. Восемь стел как бы закрывали входы в
погребения, относящиеся к донецкой катакомбной культуры [13], четыре –
совершенно определенно связаны с катакомбами манычско-бахмутского типа
(рис.1). Вызывает удивление то обстоятельство, что в Крыму и в Буго-
Ингулецком междуречье, где в энеолите были интенсивно распространены
антропоморфные стелы, в катакомбных погребениях их не обнаруживают
[14;15].

Рис. 2,1-4. План, разрез кат. №2, кург. №1, стела и материалы из ее захоронения.

Анализ стел из нашего края начнем с тех, что происходят из совершенно


определенных катакомбных захоронений могильника у с.Пионерское.
Остановимся на погребениях, которые связаны со стелами [16].
КУРГАН №1, высотой 2,8м, диаметром 27м, имеет основное и девять
впускных погребений. Катакомбное погребение №2, в котором находилась
стела, было впущено в восточную часть первой насыпи кургана. Входной
колодец почти вертикальный, в плане прямоугольной формы 1,70х1,05м, книзу
сужается до 1,50х0,85м, на глубине 4,45м от репера, посредством дромоса
длиной 1,2х1,3х1м, переходит в катакомбу (рис.2,1). Вход в нее в восточном
направлении и он был закрыт четырьмя плахами. Затем в колодец, частично на
90
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

1,15м засыпанном землей, была опущена стела и вертикально поставлена в 15см


от восточной стенки шахты, т.е. почти над входом в камеру. Стела выглядит как
небольшая плита 0,7х0,5х0,9(0,3)м кварцевого песчаника желто-оранжевого
цвета (рис.2,2). Боковые стороны плиты обработаны подтеской, что придало ей
вид антропоморфности. Древний скульптор, подбирая заготовку, заведомо
отобрал правильной формы плиту, ровную с обеих плоских сторон.
Антропоморфная стела изображена с условной «головой» в виде усеченного
конуса, плавно переходящего в «плечи» и «туловище».
Погребальная камера в плане почти круглой формы, 2,7х2,9м по дну и
3,5х3,9м по стенам, это выше дна на отметках 0,5-0,6м. Нижняя ее часть у дна
обставлена плитами и камнями кварцита, создав внутрикамерный кромлех.
Высота свода 2,35м.
В катакомбе на циновке из камыша с подсыпкой охры и мела, головой
на ССВ, на правом боку со скорченным положением ног лежал скелет в охре. У
головы, под северной стенкой, находился бесшейный приземистый,
реповидный, объемный горшок, диаметр тулова 44см, дна 23см, высота 26см
(рис.2,3). Аналогии ему можно найти среди керамики донских памятников
манычского типа катакомбной культуры XVII-XVI ст. до н.э. Таким образом,
захоронение с антропоморфной стелой в шахте-колодце у входа, по материалу
из катакомбы, относится к манычскому типу [17].
КУРГАН №8, погребение №3, здесь обнаружена стела, непосредственно
закрывающая вход в камеру. Курган высотой до 4м, диаметром 37м, состоял из
семи захоронений. Погребение 3 относим к впускному катакомбному, оно
находилось в западной поле насыпи. Пятно вертикального входного колодца,
овальное 1х1,5м, заполнено чистым песком. Катакомба устроена в восточной
стенке колодца. Вход в нее очень короткий 0,15м, высота 0,50м, ширина 0,70м,
был закрыт четырьмя тонкими плахами и плотно приставленной плитой-стелой
(рис.3,1).
Стела, массивная кварцитовая плита 1,1х1х0,2(0,25)м, своим очертанием
напоминает антропоморфное изображение (рис.3,2). Ее видимо, нашли здесь же
в карьере берега реки. Внешний вид в общих контурах передает облик фигуры
человека, но имеет некоторую асимметрию, т.е. правая сторона плиты заметно
выступала и этим в размере превосходила левую. Древний мастер, сколов
лишнюю часть придал ей больший вид антропоморфности. Сколы замечены и в
нижней ее части. Большая выемка, разъединившая низ на две части, создала вид
стилизованных ног. Остальная поверхность плиты покрыта природной коркой.
Камера, без малейших признаков обвала ее свода и стен, сохранила свой
первоначальный вид. В плане она овально-круглая 1,85х2,4м, вытянута по линии
СЗ-ЮВ, верх сферический.

91
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 3,1-3. План, разрез кат.№3, кург. №8, «стела» и горшок из ее захоронения.

У входа, т.е. под западной стенкой, стоял почти круглый (диам.27,5;


выс.24,5см) бесшейный, реповидный горшок манычского типа. Исходя из
формы погребального сооружения, керамики из него, погребение со стелой
следует отнести также к манычскому типу захоронений катакомбной культуры.
Причем она, закрывая вход в камеру, непосредственно входит в погребальную
конструкцию.
КУРГАН №9, высота 1,5х22м, здесь раскрыто три погребения, основное
(№1) в центре насыпи катакомбного времени, два впускных – срубного. В
погр.№1 – обнаружены две столбовидные антропоморфные плиты – стелы,
уложенные в шахте колодца в горизонтальном положении на засыпку.
Входной колодец в виде двух прямоугольников с удлинением по линии
ВЗ, верхний со сторонами 1,45х2,4м, основание 2,67м, нижний 0,9х1,2м,
основание 3,67м от репера. Вход в камеру в северной стенке колодца, выглядит
как третья ступенька высотой 0,5м.
Форма камеры овальная: 2,15х3,3м, удлинение по линии ВЗ, высота ее
около 1,50м, дно на отметке –4,15м (рис.4,1).
На дне катакомбы покрытой шкурой животного, золой, мелом и охрой
возле частично разрушенного скелета находились два куска охры, жаровня из
придонной части горшка, диам. венчика 21,5см, тулова 24см, высота 15см
(рис.4,2). Аналогичные типы мисок известны в погр. №9, кург. №1 Левинцовки
и Койсугского кург. №2, где их относят к бахмутскому типу посуды
катакомбной культуры [18].

92
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис.4,1-5. План, разрез кат. №1, кург. №9. Стелы-столбы, материал из захоронения.

У северной стенки обнаружен медный втульчатый крюк-вилка, ее длина


10,5см (рис.4,3). Аналогии вилке встречаются в памятниках среднего периода
донецкой катакомбной культуры, в Калмыкии [19], в Прикубанье [20], но в
сочетании с керамикой из этого погребения ее место среди бахмутских
материалов Подонцовья [21].
Таким образом, погр. №1, кург. №9 можно отнести к бахмутскому типу
и датировать около XVIII-XVII вв. до н. эры.
Однако, возвратимся к основному, описанию стел и условиям их
местонахождения. Стелы находились над верхней площадкой колодца. Сам вход
дополнительно был закрыт тремя горизонтально уложенными на площадку
верхней ступеньки плахами дл. 1,7-1,75м, общей шириной 0,75м, так, что ими
оказался полностью перекрыт проход на вторую нижнюю ступеньку. Сверху
плахи перекрывал 30см слой почвы и уже на нее, вплотную к северной стенке,
горизонтально, по линии ВЗ, находились две стены на расстоянии 0,45м одна от

93
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

другой, с направлением «голова» к «голове». Размеры стел: длина 0,80-0,85м,


ширина 0,40-0,45м, толщина 0,25-0,3м. Стелы-столбы из местного плотного
кварцевого песчаника без признаков обработки их поверхностей, лишь верх со
следами подработки с целью выделить голову. В результате обивки сферическая
часть головы «поднялась» над туловищем всего примерно на 3-5см (рис.4,4-5).
Несмотря на различные варианты в размещении стел и не однотипность
катакомбных погребений со стелами, для них, свойственны общие признаки:
1. Достаточно большие трудозатраты на сооружение объемных входных
колодцев и погребальных камер. В сумме они составляют от 7 до 15м3
вырубленного и вынутого грунта.
2. Значительная глубина захоронений, камеры опущены в горизонты
сыпучих третичных песков, это ниже уровней древней поверхности на 2-3м.
3. Наличие усложненных погребальных внутрикамерных конструкций, в
особенности погр. №2, кург. №1 (кромлех). Все погребения со стелами имеют
сопроводительный инвентарь.
4. Использование в качестве заготовок к стелам плит с
антропоморфностью природного происхождения. Размер плит в пределах до 1м.
Петрографический анализ указывает на местное происхождение этих
материалов.
Не менее интересные и проблемные находки стел из насыпей курганов.
У гор. Ровеньки в курганной насыпи (0,8х15м) обнаружена овальная плита
песчаника высотой 1,3м, шириной 0,8м, толщиной 0,2м. На одной из ее сторон
прочерчено 8 вертикальных, зигзагообразных, змеевидных линий-борозд. В
верхней части плиты изображен небольшой овал (глаз) с черточкой по центру
(рис.5,1). Змеевидные линии переходят и на боковую сторону плиты.
Рисунки на стеле могли нести идею воды и змеи – культовой символики
земноводных древних земледельцев Востока. По времени она представляется
нам раньше стел, связанных с катакомбными погребениями, но в самом кургане
погребений, с которыми можно увязать хронологию стелы, не обнаружено.
Вторая стела, из кургана у с.Астахово [5]. Она имеет вид плиты
песчаника прямоугольной формы с выступом – головой. Грани плиты
округлены, нижняя часть несколько заужена грубыми сколами. Размеры стелы
2,3х0,7х0,4м (рис.5,2). Ее общий вид соответствует стелам энеолита, но и здесь
нет захоронения раннего периода.
Стелы из насыпей курганов, возможно, еще в докатакомбный период
стояли на курганах энеолита и олицетворяли идею святилища. Позднее, другие
племена их свалили и даже засыпали (погребли). Именно так, например,
поступали монголы в XIII веке по отношению к «каменным покровителям»
половцев. «Снятие» стел с курганов, видимо, результат этнических
перемещений в степях конца 3 - нач. 2 тыс. до н.эры.

94
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 5,1-2. Стелы из насыпей курганов 1-стела из г.Ровеньки, 2-стела из с.Астахово.

Третью группу составляют антропоморфные стелы обнаруженные


случайно, т.е. без археологических привязок.
Стелы из пос.Бирюково, высота 1,2 и 1,3м, ширина 0,4м, толщина 0,25-
0,3м, выглядят столбовидно и лишь в общих формах напоминают
антропоморфные черты (рис.6,2). Поверхность стел не обработана, хотя
создается впечатление обработки. Это же замечание касается и головы,
выступающей над туловищем почти на 10-13см. Признаков личины не
прослеживается.
Петрографический анализ материалов обеих столбовидных стел
свидетельствует о местном характере их происхождения. Надо полагать, что обе
столбовидные стелы в прошлом, подобно Астаховской, стояли на курганах,
длительное время находились под воздействием природных факторов, которые
вполне могли снивелировать признаки воздействия на них инструментами.

95
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 6,1-3. Случайные находки стел: 1-2 стелы-столбы из п. Бирюково, 3 – стела из г.


Сватово.

Наконец заслуживает внимания стела найденная в 1973г. случайно у


г.Сватово [4] (рис.6,3). Она изготовлена на прямоугольной плите высотой 0,9м,
шириной 0,35м. Мастер отчетливо выделил голову, плечи и на одной из сторон
нанес рисунки изображающие «глаз», лук, стрелы, стопы ног, серию знаков и
линий. Иконографию и семантику рисунков изложил автор находки [22].
В заключении сделаем типологию вышеописанных стел степного
Подонцовья. Как известно, в зависимости от форм и приемов обработки стелы
подразделяются на две группы: обычные – стелы-плиты и антропоморфные
стелы [2]. Применительно к нашим материалам мы, по таким же признакам,
выделяем два типа стел.
Тип первый, антропоморфные стелы выполненные из плит, или
столбовидных глыб песчаника, кварцита с обязательным изображением головы
под туловищем.
В одних случаях здесь антропоморфность достигалась путем обработки,
подтип – А (рис.5,2), в других, подтип – Б, за счет удачной подборки плиты
(рис.3,3). Правда, у нас нет полной ясности о рукотворности в отношении двух
стел (рис.6,1-2), но их природная антропоморфность сомнений не вызывает.
Тип второй, стелы-плиты без очевидных очертаний головы, хотя их
поверхность обработана (рис.5,1). В общей форме они даже условно не
приближаются к антропоморфности.
Несомненно, столбы, но особенно стелы-плиты второго типа,
найденные в курганах, в хронологии идут раньше первых, что из катакомб и их
вполне можно было бы обобщить со стелами из курганов, датируемых
96
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

энеолитом, или ямной культурой Побужья, Крыма. Однако, у нас пока не


прослеживается прямая связь между погребениями и стелами. В таком случае
мы склонны семантику стел не связывать с изображением умерших и вообще
людей, а в большей степени относить их к святилищам – древним сакральным
вместилищам духовных субстанций степных племен энеолита.
Антропоморфные стелы из катакомб вероятно следует рассматривать
как охранительные идолы-обереги при захоронениях отдельных «элитных»
представителей общества катакомбного времени. В этом смысле уместно
вспомнить 1,2,3 признаки катакомб из которых происходят стелы.
Общий анализ катакомбных погребений со стелами позволяет судить о
возникшем социальном расслоении, свидетельствовать о сложной социальной
структуре катакомбников, а также о формировании новых религиозно-
обрядовых действий, вызванных сменяемостью населения степного Подонцовья.
Приведенные материалы свидетельствуют о том, что в отличие от Крыма и
Причерноморья в особенности Буго-Ингульца, в Подонцовье и в катакомбное
время продолжали при захоронениях применять стелы. Но в этом случае они
могли выполнять функцию оберегов [23].
Однако, возникает проблемная ситуация в вопросе о хронологии стел из
Подонцовья. Она особенно актуальна в связи с пересмотром всей хронологии
культур ранних металлов [24]. Эти же хронологические подвижки не обошли
катакомбное время [25]. Следовательно, если принимать во внимание новую
периодизацию раннекатакобных захоронений в которых находились
антропоморфные стелы (Александровка, Говоруха, Зимогорье,
Новоникольское), то их датировку следует опустить до второй четверти 3 тыс.
до н.э. Что касается стел из катакомб мог.Пионерское, по археологическим
материалам привязанным к бахмутскому и манычскому типу, их хронология,
согласно новым подходам, также удревняется на 400-500 лет и теперь
определяются от середины до конца третий четверти 3 тыс. до н.э. вместо ранее
принятой хронологии пер. пол. 2 тыс. до н.э. [26].
Итак, в степном Подонцовье применение антропоморфных стел, в
сравнении с южными регионами, охватывает более обширное время от энеолита
- до развитого периода катакомбной культуры. При этом сохраняет примерно
близкие для каждого периода сакральные функции.

Литература
1. Шепинский А.А. Новая антропоморфная стела эпохи бронзы в Крыму //
СА. – 1958. - №2. – С.142-147.
2. Шапошникова О.Г, Фоменко В.Н., Довженко Н.Д. Ямная культурно-
историческая область (Южнобугский вариант) // САИ. Вып. В 1-3. – К., 1986. – С.21-36.
3. Братченко С.Н. Донецька катакомбна культура раннього етапу. – Луганськ:
Шлях, 2001. – С.3,7.
4. Братченко С.Н. Отчет о работах Левобережного отряда Северско-Донецкой
экспедиции 1973г. НА ИА АН УССР. Ф.Е. 1973/ 9а, табл.35.
5. Евдокимов Г.А. Погребения эпохи ранней и средней бронзы Астаховского
могильника// Сб.Катакомбные культуры Сев.Причерноморья. – К., 1991. – С.186-188.
6. Шепинский А.А. Памятники искусства эпохи раннего металла в Крыму //
СА. – 1963. - №3. – С.38-47.
97
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

7. Формозов А.А. Очерки по первобытному искусству. – М., 1969. – С.181-


188.
8. Шапошникова О.Г. и др. Ямная культурно-историческая … - С.23-30.
9. Лесков А.М. Курганы, находки, проблемы. – Л., 1981. – С.24-30.
10. Даниленко В.Н. Энеолит Украины. – К., 1974. – С.82-84.
11. Телегін Д.Я. Енеолітичні стели і пам’ятки нижньомихайлівського типу //
Археологія, 1971. - №4. – С.9.
12. Шапошникова О.Г. и др. Ямная культурно-историческая … - С.35-36.
13. Братченко С.Н. Донецька катакомбна… - С.9-12, рис.16,19,62,65.
14. Нечитайло А.Л. О крымском варианте катакомбной культуры.//Сб.ст.
Курганы степного Крыма. – К., 1984. – С.108-113.
15. Шапошникова О.Г. и др. Ямная … - С.35.
16. Красильников К.И., Гурин Ю.Г. Отчет о проведении спасательных работ в
зоне разрушаемого могильника у с.Пионерское, Станично-Луганского района,
Луганской области в 1987г. Луганск. НА ИА НАН.
17. Братченко С.Н. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы. – К., 1976. –
С.83.
18. Братченко С.Н. Нижнее Подонье … - С.63-64, рис.29,1-2.
19. Синицын И.В. Древние памятники Восточного Маныча. – Саратов, 1978. –
С.14,89,91.
20. Санжаров С.Н. Об одной категории металлических изделий эпохи бронзы
юга Восточной Европы // Проблемы эпохи бронзы юга Восточной Европы. Тез.докл. –
Донецк, 1979. – С.56.
21. Братченко С.Н. Нижнее Подонье … - С.73.
22. Братченко С.М. Лук і стріли доби енеоліту – бронзи // Археологія, 1989,
№4. – С.70-81, рис.3-5.
23. Довженко Н.Д. Поховання з антропоморфними стелами у світі
етнографічних матеріалів // Археологія, 1979. - №32. – С.27-35.
24. Телегин Д.Я., Нечитайло И.Д., Потехина Ю.В., Панченко.
Среднестоговская и новоданиловская культура энеолита Азово-Черноморского региона.
- Луганск: Шлях, 2001. – С.125, табл.3.
25. Братченко С.Н. Донецька катакомбна … - С.47.

98
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Кульбака В.К.
УКРАЇНСЬКА КОЛИСКА НДОЄВРОПЕЙЦІВ

Всі мови світу, яких нараховується близько двох тисяч, об’єднуються в


великі мовні сім’і за принципом спорідненості. Найбільша кількість народів
Земне і кулі говорить мовами індоєвропейської сім’і, яка займає територію від
Ангіі на ПнЗ до Індіі на ПдС, а також в Америці та Австраліі. Ці народи, що
мають назву індоєвропейців, розподіляються по групам: слов’янська, балтійська,
германська, кельтська, романська, албанська, грецька, іранська, індоарійська,
вірменська. Також до цієї родини відносяться “ мертві” мови, які в сучасний
період уже вийшли з ужитку, але в давнину мали поширене розповсюдження. Це
італійські, іліро - фракійські, хетто - лівійські та тохарські мови. Всі ці народи
розмовляли спорідненими мовами, які походять від однієї прамови [1].
Цю спорідненість встановлено шляхом порівняльного аналізу
словникового запасу та граматики окремих мов. Тобто, пращури всіх
індоєвропейських народів колись розмовляли однією мовою, мешкали на одній
території і складали єдину групу племен. А от на якій саме території Старого
Світу і коли жили пращури всіх індоєвропейських народів та якими шляхами і
чому вони розповсюдились по всим майбутнім індоєвропейським територіям і є
одним з основних питань, що складають т. з. “індоєвропейську проблему”.
Інтерес до цієї проблеми викликано не лише природнім бажанням
людей встановити свій родовід, знайти коріння, тобто звідки, з якої території
походять іх пращури, а і тим величезним внеском в світову економіку та
культуру, яких зробила індоєвропейська мовна родина.
Отже один з основних напрямків індоєвропеістичних досліджень і
спрямовано на пошук тієї території, звідки пішли завойовувати світ арійці,
греки, перси, італійці, кельти, гали, слов’яни та інші народи. Тому й не
випадково, що в науці рік від року неухильно зростає інтерес до
індоєвропейської проблематики. Питання про час, місце виникнення та етапи
розселення індоєвропейців уже два століття є предметом найсуперечливіших,
але разом з тим і найцікавіших наукових дискусій. Сама ж індоєвропейська
проблема та її відгалуження, як, наприклад, арійська, нерідко набувала гострого
політичного відтінку з явною тенденціозною трактовою та слугувала предметом
палких ідеологічних суперечок. Дискусії по проблемам витоків величезної та
різноманітної індоєвропейської спадщини які почалися майже два століття назад
і по цей день ведуться вченими із залученням до їх верещання різних наукових
дисциплін. За період належного існування нашої держави в українській науці
зроблено чимало наукова розробок, які дозволяють і в часовому, і в

99
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

просторовому вимірах звузити коло пошуків, спрямованих на локалізацію


індоєвропейської прабатьківщини. Завдяки останнім розробкам вітчизняних
дослідників [2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10] тереторію зародження індоєвропейської
мовної спільності можно впевнено пов’язувати з теренами України, звідки й
почалася експансивна індоєвропеізація Старого Світу.
Завдяки новітнім археологічним дослідженням на території України був
накопичений величезний за обсягом матеріал, який дав можливість на більш
фундаментальній основі підійти до вирішення головних аспектів
індоєвропейської проблеми взагалі та зокрема переглянути питання місця та
часу виникнення таких досягнень матеріальної та духовної культури Старого
Світу як колісний транспорт, доместикація коня, бойова колісниця і винахід
найдавнішої в світі системи кінської упряжі, а також зародження арійського
соматичного культу, пов’язаного з жертвопринесенням священого напою Соми -
Хаоми та інших ознак матеріальної та духовної культури давніх індоєвропейців
як наприклад, шнурової орнаментації кераміки [11].
Завдяки новітнім розробкам з індоєвропейської проблематики зараз
можна впевнено стверджувати, що майже всі досягнення давніх індоєвропейців
в матеріальній та духовній сфері були зроблені під час існування первинної
індоєвропейської єдності в межах V – III тисячоліть до н. е. на теренах України .
Процеси, які відбулися в середовищі племен мідно – бронзового віку північного
Надчорномор’я – Надазов’я та Наддніпрянщини підготували виникнення
світових Європейських та Азійських держав раннього залізного віку, а також
створення економічних, ідеологічних та соціально – політичних інститутів, які
протягом наступних століть використовувались цивілізаціями Заходу та Сходу.
Саме ці процеси і складають зміст найцікавішого періоду існування
індоєвропейської мовної родини і представляють значний інтерес при вивченні
питань походження та розпорядження індоєвропейців. Інтерес цей
обумовлюється насамперед тим, що археологічні матеріали України мідно –
бронзового часу, які чітко маркірують індоєвропейську належність окремих
археологічних культур та надійно датовані за методом каліброваного радіо
вуглецевого аналізу можуть розглядатися в поєднанні з висновками
порівняльного мовознавства та відомостями найдавніших індоєвропейців.
Наявні відомості про давніх індоєвропейців від порівняльних історико -
лінгвістичних матеріалів а також за даними “Рігведи” та “Авести” при
співвіднесенні з археологічними матеріалами України V - III тис. до н. е. на
сучасному рівні науки дозволяють доволі впевнено визначити етнічну
атрибуцію окремих археологічних культур та виявити сліди міграції
відгалуджених гілок індоєвропейської мовної родини з території України [9; 10].
Питання походження і розповсюдження колісного транспорту в
Старому Світі тісно пов’язані з індоєвропейською проблемою. Визначення міста
і часу його виникнення часто використовується дослідниками як важливий
100
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

аргумент для локалізації індоєвропейської прабатьківщини. Візок, а відтак і


бойова колісниця є одним з факторів, що обумовлює культуру і побут
індоєвропейців. Згідно розробкам порівняльного мовознавства числені терміни,
які так чи інакше стосуються колісного транспорту, сягають періоду
праіндоєвропейської єдності, тобто були винайдені і здобули широкого
розповсюдження в індоєвропейському середовищі до початку його розпаду і
територіального поширення з єдиного центру.
За даними лінгвістичного аналізу можна визначити велику кількість слів
в індоєвропейських мовах, які відносяться до колісного транспорту та мають
спільне походження. Аналіз подібної доволі численної та розгалуженої
термінології свідчить про широке застосування візків в побуті прадавніх
індоєвропейців.
До загально індоєвропейських термінів, що означають деталі візка,
процес пересування в ньому і взагалі колісний транспорт, відносяться : “вісь”,
“колесо”, “дишло”, “голобля”, “упряж”, “ярмо”, “їзда у візку”, “обертання”,
тощо . Для самого ж позначення колісного транспорту дослідники виділяють в
праіндоєвропейській мові три основи зі значенням “колесо”, “візок”, які,
можливо, відображують різні типи колісного транспорту. Таким чином,
лінгвістичні дані дають можливість говорити про зародження колісного
транспорту саме в праіндоєвропейському середовищі [12]. І як що про перебіг
цих подій в часовому вимірі лінгвістика може дати більш – менш впевнені
орієнтири, то про місце, де саме проходили ці процеси, за одними
лінгвістичними даними говорити неможливо. Лиши археологічні дані, які
засвідчують появу та широке побутове використання колісного транспорту
праіндоєвропейцями, можуть конкретизувати проходження цих процесів як в
часовому, так і в просторовому вимірах. Інакше кажучи, лише всебічний анліз
археологічних пам’яток з ознаками колісного транспорту (самі візки, їх деталі,
моделі, зображення) може допомогти в вирішенні цієї проблеми.
Ще з середини минулого століття в історичній науці існувало
твердження про зародження колісного транспорту на Давньому Сході.
Спираючись на поодинокі знахідки зображень та моделей візків, а також
виходячи з факту зародження в тому регіоні перших цивілізацій дослідники
доходили висновку, що центром походження колісного транспорту була
Месопотамія. З того часу ця гіпотеза в працях дослідників майже не
переглядалась і поява колісного транспорту, як і інших досягнень цивілізації,
традиційно пов’язувались з Давнім Сходом . А безсумнівною хронологічною
межею з’явлення там засобів колісного пересування вважається 26 ст. до. н. е.
[13].
В останні роки, завдяки широкомасштабним археологічним
дослідженням в зонах новобудов на теренах Південної України були отримані
нові археологічні матеріали, які дозволяють більш аргументовано підійти до
101
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

вирішення як індоєвропейської проблеми взагалі, так і переглянути питання


виникнення та розповсюдження колісного транспорту зокрема. Визначальну
роль в вирішенні цієї важливої діскусійної проблеми відіграють знахідки ознак
колісного транспорту при археологічних дослідженнях. На сьогодні
нараховується близько 200 поховань мідно – бронзового періоду з території
України з матеріальними свідоцтвами існування колісного транспорту з 32 ст. до
н. е. в цьому регіоні. Ці знахідки і дозволяють переглянути як всю проблему
зародження, застосування та розпорядження колісного транспорту, так і
скоректувати згідно з новими даними саму проблему походження
індоєвропейців [10].
Тепер можно впевнено стверджувати, що вперше в світі надійно
зафіксований численними археологічними матеріалами колісний транспорт
з’являється на території України і датується 32 ст. до н. е. На Давньому Сході
він з’являється під впливом міграційних імпульсів українсіких індоєвропейців
через Балкани і Кавказ не раніше 26 ст. до н.е.
Отже, саме Україна є тим регіоном, де в первинному індоєвропейському
середовищі було винайдено і колесо, і дерев’яний візок, і шатро - візок, який як
пересувна мобільна домівка забеспечив в надійний побут та запровадження
першої в світі системи кочового господарства найдавнішим індоєвропейським
скотарями Надчорноморсько – Надазовського степного регіону.
Крім ознак колісного транспорту в світлі індоєвропейської
проблематики важливим також є питання про час і місце приручення та
застосування в колісній та верховій упряжці коня. Тобто, де і коли з’явились
перші в світі кінські бойові колісниці та воїни – вершники. Так от і на це
запитання дають чітку відповідь археологічні матеріали. Свідоцтвами кінської
упряжної системи найдавніших індоєвропейців можуть виступати дерев’яні,
рогові та кістяні псалії – дедалі кінського намордника. Вони прив’язувались до
кінської упряжної системи з обох боків щелеп коня, запобігали зсуванню вудил
в той чи інший бік і дозволяли надійно керувати твариною. На сьогодні ми
маємо цілу серію подібних псалій, які доводять факт зародження та розвитку
першої в світі кінської упряжної системи в індоєвропейському середовищі мідно
– бронзового віку України. Отже, про з’явлення першої в світі кінської упряжної
системи та доместикацію коня можна впевнено казати стосовно дереївського
етапу Середньостогівської культури України періоду другої половини V тис. до
н. е. Регіон розповсюдження пам’яток цієї культури в середній Наддніпрянщині
і можна вважати найдавнішим в світі місцем приручення коня [2; 14; 10].
Виявлені на території України перші в світі ознаки колісного транспорту
та доместикації коня значно збільшують наші уявлення щодо історичних
процесів, які проходили на території нашої Батьківщини в мідно – бронзовому
періоді і відіграють вирішальну роль в дослідженні такого складного питання, як
визначення території та часу зародження індоєвропейської мовної родини. Саме
102
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

тому територію України і потрібно розглядати як той регіон, в межах якого


проходив весь шлях історичного розвитку та становлення індоєвропейської і
мовної родини і де склалися та викристалізувалися її основні характерні риси.
Це, в свою чергу, доводить, що давнє населення України зробило основний
внесок в історію та культуру індоєвропейської цивілізації.

Література
1. Реформатский А. А. Введение в языковедение. – М.,1997.
2. Телегін Д. Я. Середньостогівська культура епохи міді. – К.: Наук. думка,
1973. – 172 с.
3. Даниленко В. М. Энеолит Украины. – К.: Наук. думка, 1974. – 175 с.
4. Залізняк Л. Нариси стародавньої історії України. – К.: Абрис, 1994. – 254 с.
5. Залізняк Л. Передісторія України Х – V тис. до н. е. К.: Бібліотека українця,
1998. – 305 с.
6. Павленко Ю. В. Передісторія давніх русів у світовому контексті. – К., 1994. –
416с.
7. Павленко Ю. В. Праславяне и арии. Древнейшая история индоевропейских
племен. – К., 2000. – 372 с.
8. Павленко Ю. В. Проблема індоєвропейської прабатьківщини у контексті
останніх лінгвістичних досліджень // Археологія, 1994. - №3.
9. Кульбака В., Качур. В.Соматичні культи бронзового віку Півдня Східної
Європи. – Маріуполь, 1998. – 60 с.
10. Кульбака В., Качур В. Індоєвропейські племена України епохи палеометалу.
– Маріуполь,2000. – 80 с.
11. Давня історія України в трьох томах. – К.: Інститут археології НАН України,
1997. – Т. 1.
12. Гамклеридзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейские языки и мндоевропейцы.
– Тбилиси, 1984. – Т. 1 – 2.
13. Childe V. G. The First Waggons and Carts from the Tigris to the Severn // PPS for
1950. – Vol. ХVII. – 1951. – P. 177 – 194.
14. Даниленко В.М., Шмаглій М.М. Про один поворотний момент в історії
енеолітичного населення Південної Європи // Археологія. – 1972. - № 6.

103
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Лысенко С.Д.
К ВОПРОСУ О ЛОКАЛИЗАЦИИ
КОММУНИКАЦИЙ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ
БРОНЗЫ В ПРАВОБЕРЕЖНОЙ ЛЕСОСТЕПИ
Изучение древних коммуникаций позволяет по-иному взглянуть на
многие процессы поздней первобытности. По мнению В.В.Отрощенко "начиная
с 18-17 вв. до н.э. степи и лесостепь Восточной Европы покрывает паутинка
устойчивых обменных путей" [1]. Связанная сетью водных и сухопутных
транспортных артерий, Евразия эпохи поздней бронзы предстает не как
конгломерат разношерстных культур, а в качестве целостной функциональной
системы, разные части которой взаимозависимы и взаимодополняют друг друга.
Одной из главнейших сухопутных артерий был трансевропейский
лесостепной путь, соединивший Приуралье с Венгерской равниной.
Существование этого пути установлено К.Ф.Смирновым, обобщившим
древнейшие элементы находок конской упряжи [2]. Левобережный участок
лесостепного трансевропейского пути, был уточнен А.П.Моцей и
А.Х.Халиковым, предположившими, на основании концентрации сейминско-
турбинского и киммерийского металла, что маршрут Киев-Эртиль-Булгар начал
складываться еще в эпоху энеолита - бронзы и функционировал в раннем
железном веке [3].
Картографирование украшений эпохи поздней бронзы, связанных своим
происхождением с Карпатским очагом культурогенеза, позволяет уточнить
расположение древних коммуникаций на Правобережье Днепра (Рис.1). Для
картографирования была проведена генерализация типов украшений. В
результате, они были сведены к двум массивам: "украшения комаровского типа"
и "украшения гордиевско-белогрудовского типа".
К украшениям КОМАРОВСКОГО типа отнесены разные категории
украшений, находящие аналогии на Комаровском, Войцеховском, Иваньевском,
Малополовецком могильниках Тшинецкого культурного круга (ТКК). Среди
них:
булавки с откованной пластинчатой ромбической головкой (Комаров,
к.6; Гуляй-Город, к.41; Малополовецкое-3, п.72; Высшетарасовка; Трикраты;
Бэлени; Меджидия; Ульму);
булавки с откованной пластинчатой широкой треугольной головкой
(Иванье);

104
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1. Картография украшений.

105
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

булавки со спиральной головкой (Дитиничи, к.2; Войцеховка, к.5;


Паволоч; Федоровка Жмеринского р-на Винницкой обл.; Дереивка);
булавки с уплощенной верхней частью, свитой в петлю в 0,5-1 оборот
(Войцеховка, к.2, 6; Звенигород, ур.Загородище; Козинцы, ур.Загай; Магала-I;
Мойсинцы-2; Погребы; Пустынка; Самовица-остров-1) или трубочку (Худяки,
к.1/п.4) [в статье, учитывая широкий территориально-хронологический диапазон
подобных украшений, использованы только украшения, происходящие с
памятников ТКК];
булавки с гвоздевидной головкой с ушком (Малополовецкое, п.1; Канев;
Устенское) или без ушка (Комаров, к.8; Букивна, к.3; Беремяны; Путятинцы);
булавки с маленькой конической головкой и ушком (Лука-Райковечкая;
Ворошиловка) или без ушка (Иванье, к.2/п.1; Народичи);
гривны со спиральными щитками, изготовленные из относительно
тонкой проволоки, преимущественно круглой в сечении (Комаров, к.8;
Войцеховка, к.2/п.3; Кустовцы; Иванье, к.2/п.1; Бар; Теклино, к.347;
Малополовецкое-3, п.1, 68, 72),
гривны с крюками в 0,5 оборота вместо спиральных щитков
(Малополовецкое-3, п.63);
браслеты со спиральными щитками, изготовленные из относительно
тонкой проволоки круглой (Войцеховка, к.9/п.2; Иванье, к.2/п.1, 4; Кустовцы;
Овруч; Униев; Троянов; Малополовецкое-3, п.1), прямоугольной (Васильев) или
треугольной (Среднее Поднепровье ?) в сечении; концы проволоки, свитые в
щитки, в ряде случаев четырехгранные;
многоспиральные браслеты со спиральными щитками (Букивна, к.3;
Черск; Гордиевка, к.16);
многоспиральные браслеты с ребром жесткости, треугольные в сечении
и с четко выраженной нервюрой (Малополовецкое-3, п.63; Триполье; Дорогоща,
к.1/п.2; Иванье, к.2/п.1);
многоспиральные браслеты из тонкой проволоки сегментовидной в
сечении (Малополовецкое-3, п.1; Переяслав-Хмельницкий; Козаровичи, п.43;
Грищенцы; Бар; Чеботарка; Войцеховка, к.2, 5, 6; Кустовцы; Пересопница;
Дорогоща, к.1/п.3; Нетешин; Иванье, к.2/п.5; Смордва; Скирче);
широкие многоспиральные браслеты с ребром жесткости (Каменка
Бужская);
калачиковидные браслеты с несомкнутыми концами (Комаров, к.8;
Рудня-1 Дубровицкого р-на Ровенской обл.);
перстни со спиральными щитками, изготовленные из тонкой проволоки
круглой в сечении (Комаров, к.8; Царичанка, к.1/п.4; Новоподкряж, гр.III,
к.1/п.7; Хащевое, к.5/п.14; Луганск, Трикотажная фабрика, к.1/п.12);
многоспиральные перстни со спиральными щитками, изготовленные из
тонкой проволоки круглой в сечении (Гордиевка, к.9, 21, 31);
двуспиральные фибулы (Теклино, к.347; Овруч; Киев-Оболонь;
Войцеховка, к.6; Кустовцы; Дитиничи, к.1);

106
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

круглые бляхи с ушком изнутри и пуансонным орнаментом по краю


(Войцеховка, к.9/п.2; Печора, к.2/7; Рудня-1 Дубровицкого р-на Ровенской обл.;
Пустынка, ж.8).
В Среднем Поднепровье украшения комаровских типов относятся к
Теклинскому горизонту (1500-1400 ВС); в западных регионах их появление,
вероятно, относится к более раннему периоду (1-я фаза этапа I, по
И.К.Свешникову).
К украшениям ГОРДИЕВСКО-БЕЛОГРУДОВСКОГО типа
отнесены разные категории украшений, находящие аналогии на Гордиевском
могильнике (1500-1000 BC). Среди них:
булавки гордиевского типа с маленькой кольцевидной головкой и 3-4
валиками на игле несколько ниже головки (Гордиевка, к.11, 16, 27; Градижск);
булавки с ноическим перекрестием на игле (Гордиевка. к.16;
Трахтемиров) [булавки культуры Ноа и высоцкой в статье не учитывались];
булавки с шаровидной головкой (Гордиевка, к.6, 24, 31; Чеботарка);
многоспиральные браслеты, изготовленные из круглой в сечении
проволоки, орнаментированной по всей длине группами насечек (Гордиевка, к.6,
16; Печора, к.1/5) [последний признак приближает к украшениям гордиевско-
белогрудовского типа и многоспиральные браслеты со щитками из к.16
Гордиевки];
массивные литые овальные (Гордиевка. к.9; Канев) и круглые
(Старосельский клад) кольца-браслеты, орнаментированные гравировкой;
подвески белогрудовского типа (Гордиевка, к.3, 6, 14, 16, 24, 26; Белый
Камень, п.2; Собковка, зольник 1; Мошуров; Великая Андрусовка; Веремеевка;
Бобрица; Киреевка; Гончаровка; Конюшков ?; Почапы ?; Компаницы, п.1; Гай;
Соколово; Игрень-Подкова-2, 3; Кичкас-А, п.35; Верхняя Хортица; Балка
Пушина);
трехлопастные бусины (Гордиевка, к.11; Зарубинцы).
Сразу бросается в глаза территориальное размежевание украшений
комаровского и гордиевско-белогрудовского типов: первые господствуют в
северной лесостепи и верхнем Поднестровье, вторые - в лесостепном Побужье.
Именно здесь расположены наиболее ранние белогрудовские памятники
(Гордиевка; Печора), на которых в незначительном количестве встречены и
украшения комаровского типа. Украшения обеих групп часто встречаются вдоль
долины Днепра, вклиниваясь в Степь. Учитывая в целом более раннюю
хронологическую позицию изделий комаровского типа, здесь можно говорить о
последовательной смене двух традиций. Подобная картина наблюдается и в
Поднестровье, где изделия типологически близкие гордиевским известны на
памятниках культуры Ноа и высоцкой, сменяющих Комаровскую группу ТКК.
В работе также были картографированы широкие пластинчатые
браслеты "ЛУЖИЦКОГО типа". Все эти браслеты локализуются в северной
половине лесостепи Среднего Поднепровья (Бабичи; Витачев; окрестности
Житомира; Козинцы; Марьяновка под Бердичевом; Переяслав-Хмельницкий;
Погребы, ур.Лан; Фастов-3). В орнаментации большинства браслетов (за
107
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

исключением Витачева, Переяслава и Фастова) присутствуют выгравированные


"заштрихованные ленты". Аналогичный орнамент нанесен на длиный узкий
треугольный щиток булавки из Вишенок (ур.Баклажное) Бориспольского р-на
Киевской обл. Хронологическая позиция украшений "лужицкого типа" не
совсем ясна. Видимо, они относятся к периоду, когда украшения комаровского
типа уже выходят из употребления.
Сопоставление результатов картографирования украшений эпохи
поздней бронзы с географической ситуацией позволяет выделить три
генеральных направления трансевропейского лесостепного пути: Северное,
соединившее Среднее Поднепровье с бассейном Вислы и огибавшее Карпаты с
севера; Карпатское, шедшее через Поднестровье в сторону Карпатских
перевалов и далее на Венгерскую равнину; Южное, проходившее по южной
лесостепи и огибавшее Карпаты с юга.
СЕВЕРНЫЙ ЛЕСОСТЕПНОЙ ПУТЬ проходил вдоль границы
лесостепи и Полесья, обходя болота последнего с юга. Его генеральное
направление маркируют пункты Иванье, Дитиничи, Устенское, Дорогоща,
Нетешин, Войцеховка, Троянов, Паволоч, Малополовецкое, Киев. Могильники
Дорогоща и Нетешин фиксируют место, где путь пересекал Малое Полесье.
Именно расположением вдоль транспортной артерии можно объяснить наличие
на последних двух могильниках металлических изделий и трупоположений, что
нехарактерно для памятников ТКК, расположенных на дерново-подзолистых
грунтах.
Пересечение транспортных коммуникаций, по нашему мнению, является
ключем к пониманию Малополовецкого могильника, причин
продолжительности существования и богатства памятника, смешения на нем
разных культурных традиций. По сообщению жителей сс.Кожанка,
Малополовецкое, Яхны Фастовского р-на Киевской обл., к северу от могильника
по водоразделу рр.Каменка и Суботь в позднее средневековье проходил
"Караванный шлях". Непосредственно напротив могильника, на юг от него,
расположены остатки старой Яхнянской Гребли, по которой (через могильник !)
проходил "Чумацкий шлях" на Белую Церковь - ответвление "Караванного
шляха". Этот путь, видимо, шел через Поросье в направлении переправ у Канева
и Зарубинцев (Трахтемирова) и соединял Северный путь с Днепровским. Брод у
с.Зарубинцы, существовавший с эпохи меди-бронзы, реконструирован
Е.В.Максимовым [4]. Именно тут, на подступах к переправе через Днепр и в
районе самой переправы, найдено значительное количество украшений и
оружия (кельтов, кинжалов, наконечников копий). Аналогичная ситуация
отмечена и напротив переправы, при впадении Трубежа в Днепр, в ур.Загай у
с.Козинцы [5].
КАРПАТСКИЙ ЛЕСОСТЕПНОЙ ПУТЬ, вероятно ответвлялся от
Северного где-то в районе Войцеховки, огибал с юга Малое Полесье по
водоразделу Случи и Горыни и, пересекая Днестр в районе Ивано-Франковска
(Путятинцы, Комаров, Букивна), шел в сторону карпатских перевалов. Не

108
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

исключено, что рукав этого пути ответвлялся несколько ранее, в верхнем


Поросье, и шел в бассейн Днестра через верховья Южного Буга.
ЮЖНЫЙ ЛЕСОСТЕПНОЙ ПУТЬ маркируют украшения гордиевско-
белогрудовских типов, зафиксированные на Южном Буге, в бассейне Синюхи и
в районе переправ у Канева и Трахтемирова. Далее, на левом берегу Днепра,
этот путь, видимо, шел по водоразделу Трубежа и Супоя и соединялся с
левобережным участком лесостепного пути, шедшим от Киева. Использование
Южного пути, связавшего Побужье с Нижним Дунаем, определило своеобразие
гордиевско-белогрудовской группы ТКК.
Существованием Южного пути можно объяснить проникновение
булавок с пластинчатой головкой комаровского типа в Нижнее Подунавье
(клады Бэлень, Меджидия; поселение Ульму). В отличие от памятников
лесостепи, где такие украшения происходят из погребений, вне пределов ТКК
они найдены либо в кладах, либо на поселениях (Ульму, Трикраты,
Вышетарасовка), т.е. в ином археологическом контексте. Для синхронизации на
определенном промежутке времени комаровского и гордиевского металла,
важным представляется клад Бэлень, в состав которого входили булавки
комаровского типа и булавка ноического типа.
Кроме сухопутных путей по линии Запад-Восток, функционировали и
пути, проходящие вдоль основных водных артерий (возможно, комбинируя
перемещение по суше и по воде): Днепровский, Днестровский, Бужский.
ДНЕПРОВСКИЙ ПУТЬ соединил устойчивыми связями Среднее и
Нижнее Поднепровье. По этому пути шел с Днепропетровщины тальковый
сланец; по нему попадали на север срубные и сабатиновские импорты (в первую
очередь оружие); проникала керамическая традиция срубной культуры [6],
зачастую вместе с ее носителями [7]. С другой стороны, в ареал срубной,
сабатиновской, а позднее - белозерской культур попадали комаровские
украшения: перстни со спиральными щитками (Новоподкряж, Царичанка,
Хащевое, Луганск), булавки со щитком (Вышетарасовка), со спиральной
головкой (Дереивка); подвески белогрудовского типа. Следует отметить
концентрацию последних у переправы в районе Запорожья (Верхняя Хортица;
Кичкас; Балка Пушина). К наиболее ранним вещам западного происхождения,
проникшим на этапе формирования ТКК на Украине, могут быть отнесены и
массивные многоспиральные браслеты из Александровки, относимые к т.н.
"культуре многоваликовой керамики" (переходному горизонту от средней к
поздней бронзе).
ДНЕСТРОВСКИЙ ПУТЬ фиксируют украшения комаровского типа и
материалы культуры Ноа.
БУЖСКИЙ ПУТЬ представляется важнейшей комбинированной
артерией, соединившей бассейн Вислы (Южная Прибалтика) с Северным
Причерноморьем. От верховьев Западного Буга этот путь, вероятнее всего, шел
по водоразделам бассейнов Днестра и Припяти, Днестра и верховьев Южного
Буга, и далее - вдоль Южного Буга в ареал сабатиновской культуры. Здесь его
фиксирует булавка комаровского типа на поселении Трикраты. По этому пути в
109
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

верховья Западного Буга из ареала Гордиевско-Белогрудовской группы ТКК в


бассейне Южного Буга могли попасть подвески белогрудовского типа
(Гончаровка; Почапы ?).
На пересечении Бужского пути и Карпатской ветки Лесостепного
трансевропейского пути, в верховьях Западного Буга, Стыри и правобережных
притоков Верхнего Днестра в конце бронзового века возникает феномен,
получивший название "высоцкая культура", на погребальных памятниках
которой (Гончаровка, Высоцкое, Луговое (Чехи), Конюшков, Петрикив и др.)
найдено значительное количество металлических украшений. Ряд высоцких
могильников, содержащих сотни погребений (Высоцкое, Луговое), поражает
своими размерами. Нам представляется, что возникновение этих могильников
связано именно с расположением их на пересечении древних коммуникаций.
Таким образом удается проследить определенную закономерность в
расположении крупных компактных могильников эпохи поздней бронзы,
содержащих "разнокультурные" элементы: Малополовецкое-3 (Северный,
"Караванный", путь и "Чумацкий шлях"), Гордиевка (Южный и Бужский пути),
Войцеховка (Северный и Карпатский пути), Комаров, Островец (Карпатский и
Днестровский), Верхняя Хортица (Днепровский и степной трансевропейский),
Высоцкое, Луговое (Бужский и Карпатский пути). Следует отметить
концентрацию большого количества кладов бронзовых изделий и отдельных
находок украшений и оружия в Киевском Поднепровье. Последнее дало
основание В.В.Отрощенко сделать вывод о превращении региона в эпоху
поздней бронзы в перекрестье обменной торговли не только Украины, но и
Восточной Европы в целом [8].
Украшения рассмотренных типов являются составной частью
"карпатской вуали", накрывшей регионы Восточной Европы на север и восток от
Карпат, отражая процессы "карпатизации" этих регионов. Перенесение ряда
акцентов при картографировании материала с регионов на межрегиональные
коммуникации, позволяет по-иному посмотреть на сущность ТКК.
Подавляющее большинство рассматриваемых украшений найдено в Лесостепи,
на памятниках Комаровской линии развития ТКК. Таким образом за
разграничением ТКК на Тшинецкую (Лесную) и Комаровскую (Прикарпатско-
Лесостепную) линии развития лежат не только разные экологические
особенности, на основе которых возникают разные хозяйственно-культурные
типы [9], а и интенсивное вовлечение населения региональных групп (культур)
Комаровской линии в макрорегиональные контакты. При этом последнее
обусловлено не только социальными факторами, а и все теми же
экологическими (ландшафтными) особенностями лесостепи (удобство в
расположении транспортных артерий).
Функционирование транспортных коммуникаций ускоряло процессы
социального расслоения в среде позднебронзового населения лесостепного
Правобережья (восточный массив Комаровской линии развития ТКК).
Накопление престижных вещей и, что характерно, их изъятие из сферы живых
(клады, инвентарные погребения) свидетельствует о становлении престижной
110
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

экономики. Престижная экономика, в свою очередь, стимулировала


наращивание объемов производства, способствовала развитию ремесла и
обменной торговли.

Литература
1. Отрощенко В.В. Пути обмена - пути миграций // Эпоха бронзы Доно-
Донецкого региона (материалы украинско-российского полевого археологического
семинара; С.Капитаново, 13-14 июля 1994 г.).- Луганск.- 1995.- С.18-19.
2. Там же, C.18.
3. Моця О.П., Халіков А.Х. Нові дослідження шляху з Булгара в Київ
(попереднє повідомлення) // Археологія. - 1989. - №4. - С.143-149; Моця А.П., Халиков
А.Х. Булгар-Киев: пути - связи - судьбы. - К., 1997.- 192 с.
4. Максимов Е.В. Структурно-семантический анализ названия летописного
города Заруб // Максимов Е.В., Петрашенко В.А. Славянские памятники у с.Монастырек
на Среднем Днепре. - К.: Наук. думка, 1988. - С.141-143.
5. Лисенко С.Д. Комплекс знахідок доби бронзи біля села Козинці на Київщині
// Археометрія та охорона історико-культурної спадщини. - К., 1999. - Вип.3. - С.116-128.
6. Лысенко С.Д. Результаты исследования могильника Малополовецкое-3 на
Киевщине в 1993-1997 годах // "Trzciniec" - system kulturowy czy interkulturowy proces. -
Poznan. – 1998. - С.95-117.
7. Литвинова Л.В. Население Среднего Поднепровья в эпоху поздней бронзы
(по материалам могильника Малополовецкое-3) // Етнокультурні процеси у Середньому
Подніпров'ї за матеріалами археологічних досліджень.- К.: Товариство "Знання"
України. - 2001. - С.12.
8. Отрощенко В., Вовк Т. Київщина у давній історії України // Екзиль. - 1998. -
№2. - С.12.
9. Лысенко С.Д. К вопросу о пространственно временной структуре тшинецкого
культурного круга // Сучасні проблеми археології. - К., 2002. - С.128-130.

111
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Лысенко С.С.
МНОГОСПИРАЛЬНЫЕ БРАСЛЕТЫ
ПОЗДНЕБРОНЗОВОГО ВЕКА С
ТЕРРИТОРИИ УКРАИНЫ

Многоспиральными называют обычно браслеты из бронзовой проволоки


или пластины, завитой в несколько (от полутора и более) оборотов, с
заострёнными или слегка заокругленными концами.
Многоспиральные браслеты не являются принадлежностью
исключительно позднебронзового века. Такие украшения встречались в
трипольской культуре (Карбунский клад), в средней бронзе, были весьма
распространёнными в скифское время и доходят до более поздних периодов.
К настоящему времени известно более 50 экземпляров многоспиральных
браслетов, относящихся к позднебронзовому времени и происходящих с
территории современной Украины. Среди них есть изделия из круглой и
овальной в сечении проволоки, из узкой пластины с треугольным или
сегментовидным сечением, из широкой плоской пластины. В данном случае
указание формы сечения проволоки или пластины позволяет легко представить
себе внешний вид браслета.
Овальное сечение имеют только два браслета из клада в кургане у
с.Александровка [Ковалёва, Волкобой, 1977/127а, с.1-52, рис. 63-64, Ковалёва и
др., 1978, с.9, рис. 1: 3,4] (рис. 2: 10,11). Отметим, что экземпляр, изготовленный
из более толстой проволоки имеет меньшее количество витков спирали (3 об.).
Второй, при почти таком же диаметре, имеет 5 оборотов.
Большинство круглых в сечении многоспиральных браслетов
орнаментированы группами гравированных насечек. Это 2 пары браслетов,
имеющих 7-8 витков спирали из курганов 6 (кость руки в одном из браслетов) и
16 (браслеты на запястьях обеих рук) Гордеевского могильника [Berezanskaja,
Klocko, 1998, taf. 11: 6,7; 33: 12,13] (рис. 2: 1-4) и один браслет с обломанным
концом из кургана 1/5 Печорского могильника (Рыбалова, 1961, c.22-23, рис.11:
4) (рис. 2: 5). Ещё один браслет из круглой в сечении проволоки с обломанными
концами, найденный в кургане 5/8 этого же памятника, не имеет орнамента
[Рыбалова, 1961, c.22-23, рис.11: 5] (рис. 2: 6).

112
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1.

113
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 2.

114
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 3.

115
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 4.

Круглое сечение имеют браслет с "псевдолисточком" на одном


сохранившемся конце локтевой кости правой руки скелета из погребения у
с.Шушваловка [Телегин, Нужный, Яневич, отчёт 1983/19, с.3, рис.1: 1-3] (рис.
1: 10) и браслет из Переяслав-Хмельницкого, опубликованный
С.С.Березанской без подробностей находки [Березанская, 1972, с.84, табл.XXIII:
9] (рис. 1: 5). Никаких других упоминаний этого изделия нам найти не удалось.
Круглое сечение имеют браслеты из коллекции Б.И.Ханенко
(б.Киевская губ.), один из которых С.С.Березанская относит к восточно-
116
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

тшинецкой культуре [Березанская, 1972, с. 85, табл. XXIII: 5]. Браслеты


утолщаются в середине проволоки; один - в 2 оборота, со следами ремонта,
другой - в 1,5 оборота, видимо, с насечками на концах [Древности
Приднепровья, 1890, табл. XII: 65-66] (рис. 1: 6-7). В связи с отсутствием каких-
либо подробностей находки, их датировка может быть неточной.
Браслет из двух оборотов круглой в сечении проволоки с парой
поперечных насечек на каждом конце был случайно найден у с.Вишенки и
отнесён А.И.Тереножкиным к позднебронзовому веку [Тереножкин, 1961, с.158,
рис.112: 6] (рис. 3: 21). Позже на этом месте был раскопан могильник
зарубинецкой культуры [Пачкова, 1981, с.298; 1983, с.304-305]. Находки эпохи
бронзы на этом памятнике эпизодичны, да и аналоги таким браслетам находим
не в позднебронзовом веке, а в зарубинецкой культуре. Поэтому
первоначальную датировку, очевидно, следует считать ошибочной.
Браслетов из узкой треугольной в сечении пластины на территории
Украины найдено всего 6, причём 4 из них - парные. Это пара четырёхвитковых
браслетов из кургана 2, погребения 1 у с.Иванье [Свєшніков, 1966/72, с.15-25,
табл. Х: 11,12; Свешников, 1990, с.82-85, рис.23, 8] (рис. 3: 10-11); целый
браслет из 5 оборотов спирали и обломок точно такого же браслета из
погребения 63 Малополовецкого могильника [Лысенко, Лысенко Св, 2001, рис.
9: 1-2] (рис. 1: 1-2); и одиночный браслет из кургана 1, погребения 2 у
с.Дорогоща [Винокур, Гуцал, Мегей, отчёт за 1985/40, с. 8, рис. 20: 3] (рис. 3:
14). Ещё один браслет в 5,5 оборотов и, видимо, с обломанными концами
опубликован с привязкой к с.Триполье [Черных, 1976, с.197 табл.XLV:5] (рис.
1: 8) - никаких других упоминаний этого изделия нам найти не удалось.
Гораздо больше браслетов из узкой пластины сегментовидного
сечения. (Зачастую встречается описание - "браслеты из плоской ленты" или
"пластины", как правило, они оказываются сегментовидными в сечении.) Среди
них есть как парные, так и одиночные украшения. Это - пара браслетов в 3
оборота спирали из погребения 5 кургана 2 у с.Иванье [Свєшніков, 1966/72,
табл.Х: 4, 5] (рис. 3: 8-9); пара браслетов с таким же количеством витков (3 об.)
из погребения 1 Малополовецкого могильника [Лысенко, Лысенко Св, 2001,
рис.6: 1-2] (рис. 1: 3-4); пара браслетов с разным количеством витков (6 и 3,5
об.), но одинаковой шириной и почти одинаковым диаметром из клада в
Пересопнице [Свешников, 1968, рис. 1: 5,10] (рис. 3: 6-7); пара браслетов (на
костях обеих рук скелета) из погребения у с.Чеботарка, из которых - у одного (3
об.) к утончающемуся концу, видимо, припаян второй конец, обломанный
[Козловська, 1930, c. 31-34, табл.IV: 1, 2] (рис. 2: 8-9); пара браслетов из кургана
1, погребения 3 у с.Дорогоща [Винокур, Гуцал, Мегей, отчёт за 1985/40, с. 8,
рис. 20: 1-2] (рис. 3: 12-13); два браслета (один - на правой локтевой кости
скелета) из кургана 5, погребения 2-4 Войцеховского могильника, браслеты из
кургана 2, погребения 2 и кургана 6 того же памятника [Гамченко, 1924, с.73-85,
фото 86-90; Лагодовська, 1948, с. 64, 67-68, 71, рис. 3: 3, 6, 5] (рис. 3: 1-5); пара
браслетов (на обеих локтевых костях скелета), из которых один - на правой руке
- орнаментирован (2,5 об.), а второй без орнамента (6 об.) из погребения 4 - 1950
года Высоцкого могильника [Канивец В.И., 1952/15а, табл. VIII] и один

117
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

браслет, найденный на руке скелета, случайно открытого в 1868 г. погребения с


этого же памятника - концы обломаны, сохранилось 2 оборота [Ossowski, 1890,
s.49-50, fig. 4; Sulimirski, 1931; с.55-56] (рис. 3: 22); одиночный браслет в виде
растянутой пружины с обломанными концами (сохранилось 3,5 оборота
спирали) из погребения у с.Бар [Swiesznikow, 1967, tabl.XIV: 2] (рис. 2: 7);
браслет с обломанными концами (сохранилось 3 об.) из с.Грищенцы
[Тереножкин, 1961, с.158, рис.111: 3] (рис. 1: 9); браслет (2,5 об.) на локтевой
кости скелета из погребения 43 Козаровичского могильника [Круц, Максимов,
Петровская, 1970/29; Лисенко, 1999-в, с.69, табл.1: 3] (рис. 1: 11); браслет с
обломанными концами (сохранилось 2 оборота) из погребения 4 могильника у
с.Конюшков [Крушельницька, 1970/78, рис.12:2] (рис. 3: 17), браслет (сохр. 8,5
об.) из погребения в кургане у с.Кустовцы [Kostrzewski, 1926, s.113-115, rys. 2]
(рис. 3: 16); браслеты из погребений Петрикивского могильника [Бандрівський,
1994, с.17]; браслет из погребения у с.Нетешин (раскопки С.С.Березанской),
браслет из погребения в кургане Скурчевского могильника (совр.Скирче)
[Kostrzewski, 1926, s.111, rys.1:b] (рис. 3: 15), возможно, именно это изделие
опубликовано С.С.Березанской с привязкой к г.Луцку [Березанская, 1972, с.85,
табл.XXIV: 14]; браслет из погребения у с.Смордва (картотека В.И.Клочко); три
браслета из клада на Суботовском городище [Тереножкин, 1961, с.158,
рис.106:6-8] (рис. 3: 23-25).
Сегментовидное сечение имеют орнаментированный группами косых
насечек браслет из могильника у с.Луговое (б.Чехи), полученный
М.Грушевским в подарок от местного крестьянина [Грушевский, 1899, с.7, рис.
40) (рис. 3: 18]; и ещё два браслета, орнаментированных группами насечек из
неустановленных погребений этого же могильника [Sulimirski, 1931,
tabl.XXV:43; XXVII:13] (рис. 3: 19-20).
Браслетов из широкой пластины - так называемого лужицкого типа на
территории Украины найдено немного. Это - орнаментированный браслет из
с.Бабичи, который С.С.Березанская ошибочно называет "развёрнутым"
[Березанская, 1972, c.85, табл.XXV:18], но ранее он публиковался как "свитый в
два витка" [Sulimirski, 1936, s.45, Tabl. X: 1] (рис. 4: 1); два браслета с
аналогичным орнаментом свитые в 1,5 оборота из с.Марьяновки (под
Бердичевом) [Sulimirski, 1936, s.44, Tabl. X: 2 и 2а] (рис. 4: 2-2а); браслет с
несложным орнаментом из Переяслава-Хмельницкого, опубликованный
С.С.Березанской со ссылкой на "Древности Приднепровья...", 1899 (подобных
браслетов в этой публикации нет) [Березанская, 1972, табл.XXIII:13] (рис. 4: 5);
свёрнутый в 2 оборота браслет из с.Витачев, который С.С.Березанская
публикует со ссылкой на фонды Переяслав-Хмельницкого музея - возможно
здесь имеет место путаница в ссылках [Березанская, 1972, с.85, табл.XXIII:1]
(рис. 4: 4); орнаментированный браслет (2 об.) из с.Козинцы, который и в самом
деле хранится в Переяслав-Хмельницком музее [Лисенко, 1999-б, с.120-121,
рис.3:3] (рис. 4: 6); орнаментированный браслет (неполных 2 оборота) из
с.Погребы [Телегин, Круц, Нужный, 1979/18, рис.41:1] (рис.4: 7); фрагмент
аналогично орнаментированного браслета (?) из под Житомира [Sulimirski, 1936,

118
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

s.44, Tabl. X] (рис. 4: 3). Все браслеты из широкой пластины либо являются
случайными находками, либо хранятся в музеях без подробностей находки.
Широкий пластинчатый браслет с чётко выраженной нервюрой из
Каменки Бужской является единственным таким изделием с территории
Украины [Swiesznikow, 1967, tabl.XI: 2] (рис. 4: 8).
Интерпретация этого типа украшений как ручных браслетов не вызывает
сомнений. По диаметрам многоспиральные браслеты полностью укладываются
в отдельную группу, соответствующую обхвату руки от запястья до локтя
[Лысенко Св., 1999, с.10].
По меньшей мере, в 8 погребениях такие браслеты были найдены на
костях рук погребённых (11 экз.): в трёх случаях - сразу на обеих руках (6 экз.) и
дважды удалось зафиксировать кость руки в одном из парных браслетов
погребения. Обращает на себя внимание тот факт, что в 3 из 4 погребений, где
браслет фиксируется на одной руке, эта рука правая (в четрвёртом погребении
нельзя опознать какая именно рука). А в погребении с браслетами на обеих
руках, на правую был надет орнаментированный браслет. Возможно, это
свидетельствует о том, что правая рука считалась "главной", ведущей.
Диаметры браслетов варьируются обычно от 4-5 см (самый маленький
около 4,4 см, очевидно, детский) до 7-8 см. Собственно диаметр
многоспиральных браслетов не зависит, ни от культурно-хронологической, ни
от региональной принадлежности. Диаметр зависит только от размера запястья
того, на кого браслет изготовлялся и для нас может нести информацию лишь о
том, насколько крупным был погребённый (если украшение предназначалось
именно этому погребённому, а не было жертвой или передачей в "мир
мёртвых").
Многоспиральные браслеты из Центральной Европы, как правило,
имеют намного больше витков спирали (более 10), и при этом, зачастую,
закрученные в спиральные щитки концы. На территории Украины (кроме
Закарпатья) такие украшения пока не найдены. Возможно, это объясняется
местными этно-культурными традициями, хоть генетически и связанными с
Карпато-Дунайскими, но отличными от них.
Надо сказать, что браслеты являются не единственным видом украшений
из нескольких витков спирали. От других видов украшений (колец, подвесок) их
отличает характер сечения, а главное толщина проволоки.
Самыми ранними из многоспиральных браслетов с территории Украины
являются изделия из Александровки (Ореле-Самарское междуречье). Эти
довольно массивные, овальные в сечении браслеты, найдены в кладе вместе с
бронзовыми топорами костромского типа, что позволяет отнести их к периоду
переходному от средней бронзы к поздней, и являются единственными такими
украшениями в Степном Поднепровье.
Большинство многоспиральных браслетов на Украине, на основании
сопутствующих артефактов, относятся к тшинецкому культурному кругу. Для
периодизации нами использованы наиболее разработанные хронологические
шкалы Среднего Поднепровья [Лысенко, 2001] и Лесостепного Побужья
[Klochko, 1998, c.343-351].

119
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Теклинский горизонт (1500-1400 ВС). В Среднем Поднепровье к этому


периоду относятся погребения с многоспиральными браслетами из
Малополовецкого и Казаровичей. Предположительно, сюда же можгут быть
отнесены браслеты из Грищенцев и Триполья. Среди этих браслетов
встречаются треугольные в сечении, но больше сегментовидных.
Наибольшее количество многоспиральных браслетов этого времени
найдено на Волыни (Войцеховка, Дорогоща, Иванье, Кустовцы, Нетешин,
Пересопница, Скирче, Смордва). Здесь тоже сегментовидные сечения
преобладают над треугольными.
В верховьях Западного Буга к этому периоду может быть отнесено
только одно изделие данного типа - широкий пластинчатый браслет из Каменки
Бужской. От более поздних широкопластинчатых браслетов его отличает чётко
выраженное ребро жёсткости, большее количество оборотов, а также переход из
пластины в проволоку на концах.
На граничащем с Волынью Лесостепном Побужье найден только один
многоспиральный браслет этого же времени (Бар), имеющий сегментовидную
форму сечения.
Мошнянский горизонт (1500-1400 BC). К этому горизонту относятся
все остальные украшения данного типа из Лесостепного Побужья (Гордеевка,
Печёра, Чеботарка). В этой группе, наряду с сегментовидными, преобладают
всё-таки круглые в сечении браслеты. И почти все круглые в сечении изделия
орнаментированы группами косых насечек.
Белогрудовский горизонт (1200-1000 ВС). К этому горизонту следует
отнести остальные широкопластинчатые браслеты (состоящие, обычно, не более
чем из двух витков спирали). Примечательно, что все они происходят из одного
региона - Среднего Поднепровья (Бабичи, Марьяновка, Витачев, Козинцы,
Переяслав-Хмельницкий, Погребы). Из них только один (Витачев) не имеет
орнамента.
К этому же горизонту относится и погребение из Шушваловки (Среднее
Поднепровье), с круглым в сечении браслетом с псевдолисточком на
сохранившемся конце (не исключена более ранняя или более поздняя
датировка).
К этому же времени могут быть отнесены браслеты из коллекции
В.И.Ханенко из б.Киевской губернии, но возможна и более поздняя датировка.
Финальная бронза (1000-800 ВС). К этому времени относятся браслеты
из Субботовского клада чернолесской культуры (Среднее Поднепровье),
имеющие сегментовидное сечение. Как уже писалось выше, датированный
позднебронзовым временем браслет из Вишенок, видимо, следует отнести к
зарубинецкой культуре.
К периоду финальной бронзы относятся и несколько браслетов высоцкой
культуры из Поднестровья (Высоцкое, Конюшков, Луговое, Петрикив). Все они
имеют сегментовидное сечение, но только три (Луговое, Высоцкое) -
орнаментированы группами насечек.
Из всего вышесказанного видно, что преобладающее большинство
найденных многоспиральных браслетов позднебронзового времени имеет

120
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

сегментовидное сечение. И большая часть сегментовидных в сечении браслетов


датируется теклинским горизонтом. Целые изделия этой группы имеют не менее
трёх оборотов спирали (один - целых 6 оборотов).
Одновременные им треугольные в сечении изделия имеют 4-5 оборотов.
Видимо, форма сечения этих браслетов обусловлена своеобразным ребром
жёсткости (местами переходящим в чётко выраженную нервюру). Они более
массивны, и имеют большую ширину пластины, чем сегментовидные в сечении
браслеты.
Круглые сечения характерны для браслетов, практически, только одного,
мошнянского, горизонта. Целые изделия имеют 7-8 оборотов.
Целые сегментовидные в сечении браслеты, присущие финальной
бронзе, имеют 5-7 оборотов спирали. Отметим, что только в высоцкой культуре
встречены сегментовидные браслеты с орнаментом.
Прослеженная территориальная, хронологическая и морфологическая
дифференциация многоспиральных браслетов даёт возможность рассматривать
их как культурозначимый фактор, определяющий этнографическую специфику
соответствующих групп древнего населения.

Литература
1. Бандрівський М.С. Скринькові поховання висоцької культури в межиріччі
Збруча і Стрипи. - Львів: Логос, 1994. - 164 с.
2. Березанская С.С. Средний период бронзового века в Северной Украине. - К.:
Наук. думка, 1972 - 267 с.
3. Винокур И.С., Гуцал А.Ф., Мегей В.Ф. Отчёт о раскопках группы курганов у
с.Дорогоща (на территории будущего водохранилища-охладителя Хмельницкой атомной
электростанции) // НА ИА НАНУ.- №1985/40; ф.эксп. №21721.
4. Гамченко С.С. Раскопки 1924 г. на Волыни, 1924, Рукопись // НА ИА НАНУ
5. Грушевский М. Похоронне поле в с.Чехах (брідського пов.) // Записки
наукового товариства имені Шевченка. Т.XXXI-XXXII. - Львів, 1899.
6. Древности Приднепровья. - К., 1899.
7. Канивец В.И. Отчет о раскопках Высоцкого могильника в 1951 году // НА
ИА НАНУ № 1951/15в.
8. Ковалева И.Ф., Волкобой С.С. Отчет по научно-исследовательской работе в
зоне строительства оросительной системі учхоза "Самарский" ДСХИ Новомосковского
района Днепропетровской области // НА ИА НАНУ.- №1977/127а; ф.эксп. 8609.
9. Ковалева И.Ф., Волкобой С.С., Костенко В.И., Шалобудов В.Н.
Археологические исследования в зоне строительства оросительной системы учхоза
"Самарский" (Днепропетровского сельско-хозяйственного института) // Курганные
древности степного Поднепровья (III-I тыс. до н.э.) - Днепропетровск. - 1978. - С.4-31.
10. Козловська В. Бронзовi прикраси з давнього поховання на терені
заповідника ім. акад. Заболотного (с.Чоботарка, Тульчинської окр.) // Хронiка археологiї
та мистецтва .- К. - 1930.- Ч.2. - С.31-34.
11. Круц В.А., Максимов Е.В., Петровская Е.А. Отчет о раскопках
многослойного памятника у с.Казаровичи Киево- Святошинского района Киевской
области в 1970 г. // НА IА НАНУ.- №1970/29.
12. Крушельницька Л.І. Звіт про роботу західнобузьської археологічної
експедиції у 1970 році // НА ІА НАНУ.- №1970/78; ф.експ. №5864.

121
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

13. Лагодовська О.Ф. Войцехiвський могильник бронзової доби на Волинi //


Археологiя. – 1948. - Т.II. - С.62-77.
14. Лисенко С.Д. Козаровичський могильник доби пізньої бронзи // Vita Antiqua.
- К., 1999. - №2. - С.69-75.
15. Лисенко С.Д. Середнє Подніпров'я за доби пізньої бронзи. Автореф... канд.
іст. наук. - К., 2001 – 20 с.
16. Лысенко С.Д., Лысенко С.С. Исследования на могильнике Малополовецкое-
3 в 2000 г. // Археологічні відкриття на Україні 1999-2000 рр. - К. - 2001. - С.147-159.
17. Пачкова С.П. Исследование зарубинецкого могильника в С.Вишенки // АО
1980. - M.: Наука. - 1981. - С.298.
18. Пачкова С.П. Раскопки могильника в С.Вишенки // АО 1981.- M.: Наука. -
1983. - С.304-305.
19. Рыбалова В.Д. К вопросу о хронологии некоторых групп памятников эпохи
бронзы и раннего железа на Украине // Археологический сборник государственного
Эрмитажа. - №2 - Л.: Изд. Гос. Эрмитажа, 1961. - С.9-25.
20. Свєшніков І.К. Звіт з роботи Волинської археологічної експедиції в 1966 р. //
НА ІА НАНУ. - №1966/72; ф.експ. №4376.
21. Свешников И.К. Богатые погребения комаровской культуры у С.Иванья
Ровенской области // СА. - 1968. - №2 - С.159-168.
22. Свешников И.К. Средний период бронзового века Прикарпатья и Волыни.
Тшинецко-комаровская культура // Археология Прикарпатья, Волыни и Закарпатья
(энеолит, бронза и раннее железо). - К.: Наук. думка, 1990. - С.78-88.
23. Телегин Д.Я., Круц В.А., Нужный Д.Ю. Отчет о работе археологической
экспедиции "Славутич" в 1979 г. в зоне Каневского водохранилища, низовья Десны и в
Надпорожье // НА IА НАНУ.- №1979/18; ф.експ. №9201-9204.
24. Телегин Д.Я., Нужный Д.Ю., Яневич А.А. Отчет о работе экспедиции
"Славутич" в 1983 г. // НА ИА НАНУ. №1983/19, ф.эксп. №20810-20813, с.3, рис.1: 1-3
25. Тереножкин А.И. Предскифский период на Днепровском Правобережье. -
К.: Изд-во АН УССР, 1961. - 245 с.
26. Черных Е.Н. Древняя металлообработка на юго-западе СССР.- М.: Наука,
1976. - 302 с.
27. Berezanskaja S.S, Klocko V.I. Das Graberfeld von Hordeevka. - Munchen, 1998.
28. Klochko V.I. Die Sud- und Westbeziehungen die Ukraine rechts des Dnepr im 2.
und fruhen Jahrtausend v.Chr // Das Karpatenbecken und die osteuropaische Steppe.-
Munchen. - 1998. - P.343-351.
29. Kostrzewski J. Przyczynki do epoki brazowej na Wolyniu // PA. - Poznan. - 1926.
- T.III, 2.- S.111-115.
30. Ossowski G. Sprawozdanie z wycieczki paleoetnologicznej po Galicyi w r.1889 //
Zbior wiadomosci do antropologii krajowej. T.XIV. - Krakow, 1890. - S.17-68.
31. Sulimirski T. Кultura wysocka. - Krakow, 1931.
32. Sulimirski T. Zagadnienie ekspansij kultury Luzyckiej na Ukraine // Wiadomosci
archeologiczne. - T.XIV. - Warszawa, 1936. - S.40-54.
33. Swiesznikow I.K. Kultura komarowska // AP. – 1967. - S.39-107.

122
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Матвієнко Л.В.
ГОСПОДАРСЬКА ДІЯЛЬНІСТЬ ТА
ЕТНОСОЦІАЛЬНА СТРУКТУРА ТА
НАСЕЛЕННЯ СТЕПОВОГО ПОБУЖЖЯ В
КІНЦІ II-ГО ТИСЯЧОЛІТТЯ ДО Н.Е.

Для степової смуги Північного Причорномор’я ведучим напрямком


господарської діяльності в добу піздної бронзи (мається на увазі сабатинівська
культура) було землеробство та скотарство. Не дивлючись на те, що даний
регіон по своїм природним характеристикам в більшій мірі є придатним для
розвитку скотарства, вважається, що в XIV-XV століттях до н.е. домінуючим в
регіоні було землеробство [Черняков, 1985].
Основою для такого твердження була, головним чином, демографічна
ситуація, яка склалась в цей період в Північному Причорномор’ї, де на відміну
від східних регіонів сабатинівська культура концентрується із поселень осідлого
типу.
Висока щильність населення істотно обмежувала можливості рухомого
скотарства. При осідлому укладі форма випасу худоби могла бути прихатньою
не виключаючи відгону [Кушнир, 1985].
Для характеристики землеробства є не дуже багаточисельна, але
достатньо визначена група знахідок, яка складається із відбитків зерен на
кераміці і самих зерен злаків знайдених на поселеннях. Окрім цього на
поселеннях знайдені сховища для зерна, а також предмети культу, пов’язані із
землеробсько-скотарським колом ідеологічних уявлень.
Напрямок господарства сабатинівського населення в значній мірі було
зумовлено екологічним становищем займаного ними регіону, який був західною
околицею євразійських степів. Для них з одного боку характерні стародавні
скотарські традиції, а з іншого - дякуючи прикордонню з Подунав’ям та
Балканами - розвинуті землеробство та металургія.
Основу економіки сабатинівського суспільства складало землеробство,
котре в регіоні Степового Побужжя мало стародавні традиції, сягнувші
коріннями в добу неоліта [Шарафутдінова, 1982].
В умовах степу культивовані сорти повинні були давати непогані
результати [Янушевич, 1983]. На врожайність впливала і якість обробітку
грунту. Землеробські знаряддя виробництва виготовлялися із кісток, каміння,
дерева, бронзи. Окрім мотики населення користувалося землекопалками. Таким
чином, мотики та землекопалки існували довгий відрізок часу, а головне у
осідлого та рухомого населення [Суботін, 1983].
Отже, для зрихлення грунту в добу піздньої бронзи застосовували
бронзові мотики. Більш ефективними були соха та плуг [Краснова, 1976].
Дослідники припускають що для обробки грунту в якості тяглової сили
використовувалися воли [Шрамко, 1972]. У березні починалися польові роботи.
Для сіяння готувалася цілинна, розорана земля. Використані один раз ділянки
123
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

старалися удобрювати різноманітними способами. Урожай збирали три-чотири


раза, потім ділянку покидали. Сіяння зернових здійснювалося двома способами:
розсівом зерна з послідуючим боронуванням чи садінням в грунт колосся
[Янушевич, 1983].
Зібраний урожай у колоссях зберігався в спеціальних сховищах. Для
зберігання зерна використовували ями-зерносховища. Зерно оброблювали за
допомогою зернотерок, ступ та пестів. З їх допомогою розтирали зерно на крупу
та муку. Це ще раз доводить наявність у сабатинівців розвинутого землеробства.
Важливим джерелом харчування було скотарство. Численність худоби
визначалася необхідністю задоволення не тільки продовольчих потреб, але і
виробничих та обов’язково відповідала кормовій базі.
Важливе місце в господарстві сабатинівського населення займав кінь.
Коней використовували не тільки в якості верхової та упряжної, але і в якості
забійної худоби, шкіри та кістки котрих застосовувалися в різних сферах
господарства [Шарафутдінова, 1989].
В цілому у сабатинівців був осідлий землеробський побут, хоча на
окремих поселеннях виявляються особливі риси скотарського господарства.
Полювання на диких тварин не грали помітної ролі в господарському
житті та м’ясному раціоні. Частіше сабатинівці полювали заради хутра.
Знахідки кісток риб на поселеннях свідчать про таку галузь
господарства, як рибальство. Можливо що мешканці морського узбережжя
займалися морським рибальством. При ловлі риби користувалися кістяними
гарпунами. У загальній системі господарства рибальство носило допоміжний
характер [Телегін, 1961].
Ремеслене виробництво в сабатинівській культурі зображено декількома
видами. Саму багаточисельну групу знахідок на поселеннях склала кераміка. Це
говорить про широкий розвиток гончарного ремесла. Кераміку виготовляли
просту та лиськовану. Лиськованої кераміки на поселеннях зустрічається не
багато - від загальної кількості знайдених фрагментів вона складає менш 15-
20%, але склад ії різноманітний. По функціональному призначенню кераміка
поділяється на три групи: кухону, столову та тарну.
Баночні посудини та горщики переважають в керамічному комплексі
поселень Степове, Н.Григор’ївка, Дикий Сад. Ці два види посуду складають 9/10
кераміки всіх поселень. Сабатинівська кераміка відбиває консервативність
традицій та елементи нових впливів.
Металообробне виробництво одне з найбільш яскравих та важливих для
доби бронзи, є найбільш виразним для сабатинівської культури. Для
сабатинівської металообробки характерний перехід на лиття у формах, що в
декілька разів збільшило продуктивність праці. Разом з тим на території
сабатинівської культури відома велика кількість імпортних скарбів металевих
виробів, які свідчать про розвинуту торгівлю з віддаленими металургійними
центрами Балкано Карпатського та Балкано-Дунайського регіонів [Новікова,
1976], про наявність у сабатинівського населення надлишку продукції, котра
обмінювалася на привозні знаряддя праці та прикраси.
Вагоме місце в господарстві кожного поселення складали заняття по
переробці продуктів хліборобства та тваринництва. Серед них виділяють
кістнорізне та шкірене виробництво, подане великою кількістю кістних знарядь,
предметами збруї та озброєння (Ташлик I ).
124
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Про заняття ткацтвом свідчить керамічні та кістяні пряслиця.


Сабатинівці користувалися бронзовими голками, проколками, знаряддями
призначеними для розметування швів [Бочкарьов, Лєсков, 1978].Відомі також
залізні проколки ( Ташлик I ).
За останнє десятиліття дослідники не раз зверталися до проблеми
зв’язків Північного Причорномор’я з іншими регіонами. Стародавньоєгипетські
письмові джерела донесли до нас згадки про навалу “Народів моря”. В наш час в
європейській літературі це поняття визначається як історичні події у Східному
Середземномор’ї 1250-1150 років до н.е., котрі призвели до загибелі Єгипту,
загибелі Хетської держави та Мікенської Греції, значним змінам на політичних
та етнічних картах, в економіці та матеріальній культурі населення. Як було
відзначено вище вся в цілому релігійна система, особливо більш одної
інгульської культури, демонструє комплексну відповідність Близькому Сходу.
Ця культура дає відповідну базу для вивчення соціальної структури регіону
протягом всієї доби бронзи.
Так, як і на Близькому Сході в соціальній ієрархії спостерігається
сполучення на верхньому її рівні заможних, війскових та сокральних функцій в
одному обличчі. Організація війска та виділення в ньому окремих категорій,
відповідає організації війска на Стародавньому Сході. Вагома система
інгульського суспільства, на думку фахівців, також має ближньосхідне
походження. Спроба доказати протилежне не переконлива.
Такі комплексні відповідності в релігіозній сфері і в цілому ряді інших
життєво важливих ознак неможливі без появи в Північному Причорномор’ї
нового населення, знайомого з описаними вище культурними особливостями.
Міграціона гіпотеза походження катакомбного суспільства, розроблювана
спеціально, в тому числі теоретично, дозволяє стверджувати, що виникла в
катакомбному суспільстві Північного Причорномор’я кастова система була
продуктом взаємодії цивілізаціоного центру (Близького Східу) чи його ближньої
перифірії (Кавказу та Балкан) з перифірією чи дальньою перифірією (Північним
Причорномор’ям). Подальший хід розвитку суспільства регіону дає цьому
підтвердження.
Н.К. Сандрес зібрала та систематизувала історичні та археологічні
джерела доби бронзи, частина з которих свідчить про участь в цих подіях
племен Центральної та Східної Європи [Клочко, 1992]. Знахідки сабатинівської
кераміки [Черняков, 1984], кістяних шпильок культури Ноуа та сабатинівської
зброї [Клочко, 1987] в Східному Середземномор’ї свідчать про участь в цих
подіях представників культурно-історичної області Кослоджені-Ноуа-
Сабатинівки Східного та Західного Причорномор’я. Підсумком можна
поставити питання про переселення частини цих племен на Балкани та в Малу
Азію в XIII-XII століттях до н.е.
На думку Сандарс, знахідки “північної” зброї в пам’ятниках Греції
свідчать про використання воїнів із регіонів, як найманців на службі у
мікенських урядовців. Можливо батьківщиною найманців вона вважає Балкани
та Дунайський регіон. Але аналіз показав, що ця зброя має аналоги тільки в
пам’ятниках культурного кола Кослоджені-Ноуа-Сабатинівка, тобто серед них
можна виділити найманців вихідців із Північного Причорномор’я. Археологічні
матеріали дають дуже складну картину контактів населення Північного
Причорномор’я та Східного Середземномор’я. На єгипетських рельєфах
125
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

“Народи моря” зображені дуже часто з круглими щитами, аналоггічні щиту із


захоронення біля с. Борисівка. На іншому рельєфі із Медіней-Хабу зображено
воїна, озброєного коротким мечем з листовидним лезом, котрий нагадує форму
меча характерного для Степового Побужжя [Черняков, 1983].
Всі описані вище типи зброї не мають аналогів серед народів
стародавнього Сходу, в той самий час вони типові для Північного
Причорномор’я доби піздної бронзи.
Установлення факту участі європейських народів доби піздної бронзи в
нашесті “Народів моря” на Єгипет на межі XII-XI століть до н.е. відкриває
величезні перспективи вивчення історії Європи.
Хоч ми не маємо виразних поховальних пам”яток сабатинівської
культури, які є основую для визначення соціальної структури, служба в ранзі
найманців дала можливість деяким представникам населення регіону
накопичувати значні багатства, про що свідчать клади коштовних речей II тис.
до н.е., які підвищували соціальний статус їх власників. Деякою мірою пролити
світ на цю проблему повинен Гордіївський могильник в верхньому побужжі,
структура якого свідчить про чітке соціальне розшарування. Елементи
соціального розшарування простежуються і в плануванні протоміст регіону –
поселень Ташлик I та Виноградний Сад згідно з визначенням археологічних
показників міста. Єдиним фактором якого не вистачає для ствердження про
появу цівілізації в регіоні є відсутність писемності, хоча на цьому шляху вже
робляться відповідні дослідження – табличка з елементами лінійного письма В, з
поселення Дикий Сад.
Сабатинівські племена, чия культура та господарство представлені в
Північному Причорномор’ї різноманітними археологічними пам’ятниками
безсумніву були могутнім етнічним та культурно-історичним утворенням,
виникшим на засаді культури багатопружкової кераміки. Ці племена істотно
вплинули на подальший розвиток степового району Північного Причорномор’я
та на історію всього стародавнього світу в цілому, так як були участниками
походів “Народів моря”. Культури які змінили її - увібрали в себе усі досягнення
господарства та ремесла сабатинівців.
Таким чином, зараз вже є необхідні складові для постановки питання:
виходячи з основних напрямків господарської діяльності, в т.ч. будівництва,
архітектури (Виноградний Сад, Бузьке II, Вороновка та інші) та елементів
соціальної структури стверджувати про утворення, принаймі, протоцівілізацій в
даному регіоні.

126
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Нечитайло А.Л.
ПОСЕЛЕНИЕ ЛИВЕНЦОВКА-I
И СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ПОГРЕБЕНИЯ

В 1987 г. О.Г. Шапошникова в развитии памятников


нижнемихайловского типа выделила ранний, а именно ливенцовский и поздний
– михайловский этапы. В числе ранних поселения в устье Дона ею были названы
Ливенцовка I, Каратаево, Мартыновка [1]. Погребений, четко соответствующих
названным поселениям на Дону в то время не было известно. Об этом писал и
С.Н. Братченко [2], который раскапывал Ливенцовское поселение.В настоящее
время получены новые материалы, позволяющие сопоставить керамику нижнего
слоя Ливенцовки I ( в том варианте, в каком она опубликована) и керамику из
ряда открытых на Дону погребений. Последние происходят из раскопок
талантливого археолога Е.И. Беспалого, к сожалению, безвременно ушедшего из
жизни. Часть из любезно предоставленных им материалов уже опубликована
[3,4].
В данном случае остановимся на ряде новых погребений, в частности из
кургана №9, раскопанного в 1980 г. Е.И. Беспалым у х. Тузлуки Багаевского
района Ростовской области. Согласно стратиграфических наблюдений (5)
установлено, что под насыпью наиболее древними оказались погребения 27, 28,
32. За ними следуют погребения 26, 30, 31 второго стратиграфического
горизонта. Погребение 22 ямной культуры занимает третий горизонт. Такая
стратиграфическая колонка строилась на полевых наблюдениях и объясняется
тем, что четко фиксировалось уничтожение ямой погребения 30 (второго
горизонта) некоторых частей могил 28 и 32 (первого горизонта). Кроме того,
погребение 26 (второй горизонт) находилось над погребением 27 (первый
горизонт). Часть могилы 26 (второй горизонт) была нарушена при устройстве
погребения 22 ямной культуры (третий горизонт). Последнее было частично
потревожено при рытье входного колодца погребения 24 катакомбной культуры.
Конечно, курган был сильно разрушен разными хозяйственными постройками,
поэтому более детальную стратиграфическую ситуацию трудно было
проследить.
Для раннего горизонта характерны ямы подпрямоугольной формы, поза
погребенных скорченно на спине с подогнутыми ногами, коленями вверх,
обилие охры на костях и в могиле. Один череп оказался трепанированным.
Среди инвентаря – фрагмент кремневого призматического нуклеуса, кремневая
пластина, 2 низки бисера, мелкие обломки круглого в сечении медного
стерженька, клык хищника, зуб крупного копытного животного. По всем
признакам, данные погребения кургана №9 соответствуют погребениям
новоданиловского типа и относятся к нижнедонской подгруппе в составе
предкавказской энеолитической культуры.

127
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис.1. х. Тузлуки, курган №9, погребение 31: 1 – глиняный сосуд, 2 – медная пронизь; с.
Красногоровка, курган №1, погребение 11: 3 – план могилы, 4 – костяная проколка, 5 –
глиняный сосуд; г. Аксай, Мухин II, курган №5, погребение 7: 6-7 – керамика, 8 –
кремневый отщеп.

128
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Для второго горизонта характерны овальной формы ямы, с положением


скелетов на левом боку с неустойчивой ориентацией, с пятнами охры и
подстилкой на дне. В инвентаре – резец из кремня молочно-белого цвета, нож на
пластинчатом отщепе (кремень серый плохого качества), фрагменты от двух
медных пронизей – обоймочек, часть сосуда округло-удлиненных пропорций со
слегка заостренным или закругленным дном (не сохранилось),
орнаментированный в верхней части узором из врезанных линий и наколов (рис.
I, 1,2).
Подобные погребения встречены и в других пунктах Нижнего Дона.
В 1984 г. Е.И. Беспалый раскопал курган №1 у с. Красногоровка близ г.
Азова, находившийся на водоразделе рек Кагальник и Дон. Под насыпью
открыто 22 захоронения [6]. Среди них энеолитическими оказались погребения
9 и 11. Причем для погребения 9 было использовано естественное всхолмление,
на котором далее возведена насыпь. Форма ямы для погребения 9 не
прослеживалась. В яме – 4 черепа подростков были положены вплотную друг к
другу по линии С-Ю и ориентированы на запад. Восточнее черепов вперемежку
находились остальные кости, обильно посыпанные охрой. Четко установить
положение погребенных трудно. Около одного черепа оказался отщеп из
галечного кремня коричневого цвета с желтоватой коркой, среди костей
встречался бисер (62 экз.) желтого, белого и темно-коричневого оттенков.
Основным для первой насыпи фиксировалось погребение 11. В
неглубокой овальной яме лежал костяк ребенка на левом боку, головой на В с
согнутыми руками, кистями перед лицом. Бедровые кости ног подогнуты под
прямым углом. К ним вплотную прижаты берцовые кости. На скелете и под ним
крупицы охры. Пятно охры у таза с внутренней стороны. Здесь же тлен зеленого
цвета (рис. 1,3). Под костяком найдена проколка из скола трубчатой кости
животого (рис. 1,4). За спиной погребенного – круглодонный сосуд с широким
туловом и отогнутым наружу венчиком. Поверхность его тщательно сглажена.
По горлу следы от вертикальных расчесов. Верхняя часть корпуса украшена 4
косыми рядами мелкозубчатого штапма. Черепок в изломе серый с примесью
толченой раковины и органики. (рис. 1,5).
В 1993 г. Е.И Беспалый исследует курган №5 в могильнике Мухин II
близ г. Аксай Ростовской области. Здесь было обнаружено 31 разновременное
погребение; среди них №№ 9, 30, 7 оказались энеолитическими. Причем
погребения 9 и 30 находились в катакомбах, близких и синхронных
Джурджулештским (Молдова). Оба были впущены в естественное всхолмление.
В этом же всхолмлении на уровне древнего горизонта обнаружено погребение 7
с тремя детскими костяками в позе скорченно (в основном на левом боку)

129
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

ориентированы головой на запад. В инвентаре – отщеп из молочно-серого


кремня с меловой коркой и 2 остродонных сосуда, украшенных мелкозубчатым
штампом и острыми наколами. Тесто легкое с примесью раковины и кровавика
(рис. 1,6-8). Указанные погребения опубликованы [4], поэтому на деталях не
останавливаемся.
Среди представленных погребений намечается две группы. Одна из них
ранняя, то есть занимающая нижний стратиграфический горизонт. Это четко
выявлено в кургане №9 у х. Тузлуки: погребенные в позе скорченно на спине с
обилием охры, кремневой пластиной и нуклеусом. Они дополняют
нижнедонскую подгруппу предкавказской энеолитической культуры (области),
соответствующей новоданиловской и суворовской в составе европейской
степной энеолитической общности, датируемой концом периода Триполья А – В
I [7].
Что же касается погребений второго стратиграфического горизонта в
позе скорченно на боку с сосудами округло-остродонных форм и отогнутым
наружу венчиком, орнаментированных в верхней части корпуса отпечатками
мелкозубчатого штампа (в одном случае прочерченными линиями), с обилием
раковины в тесте, наличием в них кровавика и органики, то они нами
выделяются в группу синхронную нижнему слою Ливенцовки I [3], датируемый
С.Н. Братченко [2] периодом Триполья В II.
Вместе с тем, Ю.Я. Рассамакин [8] сосуды из данных захоронений, в
частности, из погребения 7 кургана №5 Мухин II близ Аксая не отличает от
керамики 3 слоя поселения Стрильча Скеля, а отсюда и последующие его
выводы, лишенные должной аргументации.
Чтобы ярче показать отличие и сходство тех и других отметим
следующее. Общим для них является наличие в глине толченой раковины и
зубчатого штампа в верхней части посуды. Отличие состоит в ином составе
примесей, кроме раковины в первых фиксируется органика и кровавик,
последние отсутствуют в тесте посуды Стрильчей Скели. Кроме того, в первом
случае черепок легкий, пористый, тонкостенный, в отличие от толстостенного в
Стрильчей Скеле. Далее, постановка венчика и отогнутость его наружу иная. В
Стрильчей Скеле венчики – прямые или желобчатые, последние вовсе не
фиксируются во втором горизонте. Формы сосудом также отличны. Если для
второго горизонта они более окгруглодонные, то в Стрильчей Скеле они более
уплощенные, а круглодонные вообще отсутствуют. Таким образом, оценка
керамики на основе чисто визуального сравнения, как это делает Ю.Я.
Рассамакин, является плодом свободного применения типологии и методически
ошибочна.

130
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рассматриваемые сосуды, сопровождавшие скорченных на боку


погребенных, по форме, тесту, орнаменту соответствуют керамике нижнего слоя
поселения Ливенцовка I. С.Н. Братченко [4] отмечает, что для этого слоя
характерны хорошо обработанные и обожженные сосуды с закругленным или
заостренным дном. В тесте их примесь толченой раковины, и реже органики.
Верхняя часть сосудов украшена мелкозубчатым штампом или прочерченными
линиями и наколами. В керамике этого слоя выделяет 5 групп. Полученная из
погребений Нижнего Дона керамика находит точные аналогии в 1-3 группах
Ливенцовки I. Здесь совпадает не только керамика, но и кремневый инвентарь,
хотя и немногочисленный. В Ливенцовке большая часть орудий изготовлялась
на отщепах. В погребениях 26 и 27 они представлены, в одном случае – резец на
платине (погребение 30), которые тоже имеются в Ливенцовке. То есть
фиксируется общая технология изготовления керамики и орудий из кремня,
единые их формы, а также сырье.
Поэтому считаем возможным выделить в особую группу погребения со
скорченными на боку костяками (чаще с западной ориентацией), устроенные
почти на горизонте, или с небольшими углублением в материк, с пятнами охры
на костях и в могиле, с подстилкой на дне. Сопровождались они кремневым
инвентарем на отщепах и небольших пластина, остродонно- и круглодонными
сосудами с мелкозубчатым штампом и вдавленными композициями,
покрывавшими верхнюю часть сосуда. В глиняном тесте примесь ракушки,
органики, кровавика. Керамика и кремень этих погребений соответствует
материалам нижнедонских поселений Ливенцовка I, Каратаево, Мартыновка I, а
на территории Украины поселениям на островах Похилый, Виноградный, а
также Раздольное (второй горизонт) на Кальмиусе [2; 9].
О.Г. Шапошникова [9] считает, что керамика названных поселений
отличается от раннесреднестоговской, но вместе с тем в ней соединяются
стоговские и степные черты (ливенцовско-михайловские), а южная полоса
причерноморских степей была заселена в то время людьми оставившими
памятники нижнемихайловского типа раннего ливенцовского этапа.
В настоящее время, в связи с новыми материалами, можно ставить
вопрос о существовании ливенцовской культуры на Нижнем Дону и соседних
районах Приазовья, так как четко увязываются материалы открытых погребений
и поселений. И прав был В.Я. Кияшко [10], который почти 30 лет назад
предполагал наличие этого классификационного звена, ныне наполняющееся
конкретным содержанием.

131
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

На востоке, то есть в Нижнем Поволжье и Заволжье, ливенцовским


памятникам соответствует алтатинская культурная линия развития по А.И.
Юдину [11].
На территории Северо-Западного Причерноморья они синхронны, скорее
всего, началу существования памятников типа Хаджидер [12; 13].

Литература
1. Шапошникова О.Г. Эпоха раннего металла в степной полосе Украины //
Древнейшие скотоводы степей юга Украины. – К.: Наукова думка, 1987. – С.12.
2. Братченко С.Н. Багатошарове поселення Лівенцівка I на Дону //
Археологія. – 1969. – Т. XXII. – С. 221-225.
3. Нечитайло А.Л. О соотношении ранних погкурганных энеолитических
погребений Нижнего Дона и сопредельных регионов // Взаимодействие и развитие
древних культур южного пограничья Европы и Азии. – Саратов, 2000. – С.31-33.
4. Нечитайло А.Л., Козюменко Е.В., Жеребилов С.Е. Нові пам’ятки доби
енеоліту на Дону // Археологія. – 2000. - №3. – С.37-49.
5. Беспалый Е.И. Отчет об исследованиях курганов в зоне строительства
орошаемого участка в совхозе «Орошаемый» у х. Тузлуки в 1980 году // Фонды
Азовского краеведческого музея. Д.№ 10190.
6. Беспалый Е.И. Отчет о работах Приморского археологического отряда
Азовского музея в 1984 году // Фонды Азовского краеведческого музея. Д.10498/1. –
С.62-75.
7. Нечитайло А.Л. Новоданиловские памятники в системе энеолитических
культур юга Восточной Европы // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. Тез.
докл. – Ростов-на-Дону, 1998. – С.58-59.
8. Rassamakin Y. The Eneolithic of the Black Sea Steppe: Dynamics of Cultural
and Economic Development 4500-2300 // Late prehistoric oxplotation of the Eurasian Steppe.
Mc Donald JAR. 1999. - Рис. 3.7, 1.2.
9. Шапошникова О.Г. Багатошарове поселення поблизу с. Раздольне на р.
Кальміус // Археологія. – 1970. – Т.XXII. – С.9.
10. Кияшко В.Я. Нижнее Подонье в эпоху энеолита и ранней бронзы //
Автореферат дисс. канд. ист. наук. - Л., 1974. – С.9.
11. Юдин А.И. Неолит и энеолит степного Заволжья // Диссертация канд. ист.
наук. – М., 1994. – С.372. – Рис.9.
12. Петренко В.Г. Памятники энеолита и поворот эпохи к бронзовому веку в
Северо-Западном Причерноморье // История и археология Нижнего Подунавья. – Рени,
1989. – С. 19.
13. Яровой Е.В. Скотоводческое население Северо-Западного Причерноморья
эпохи раннего металла. – Автореф. дисс. докт. ист. наук. – М., 2000. – С.17.

132
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Пашкевич Г.А., Горбаненко С.А.


К ВОПРОСУ О ЗЕМЛЕДЕЛИИ ПЛЕМЕН
САЛТОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ
(ПО МАТЕРИАЛАМ ПОСЕЛЕНИЯ РОГАЛИК)

Широко известная ныне салтовская или салтово-маяцкая культура юго-


востока Восточной Европы открыта около ста лет назад. Одним из первых
исследователей был учитель В.А.Бабенко, который с В.Капиносом начал в 1900
г. раскопки катакомбного могильника у с.Верхний Салтов Харьковской губ. [1].
С введением в научный оборот этих материалов [2] начались
широкомасштабные исследования салтовской культуры. Со времени открытия
до наших дней были изучены более 400 поселений: городищ и селищ [3]. Среди
исследователей такие ученые как Д.Т.Березовец, И.И.Ляпушкин, Б.А.Шрамко,
С.А.Плетнева, В.К.Михеев и др.
За время исследования салтовской культуры в большом количестве были
найдены орудия земледелия [4], что привело ученых к выводу о высоком уровне
земледелия салтовской культуры [5]. Вместе с орудиями земледелия находки
остатков культурных растений имеют не менее важную (а в решении некоторых
вопросов–приоритетную) роль для достоверной оценки степени развития
земледелия и его значения в хозяйстве различных исторических общностей.
Невзирая на это, культурные растения, культивируемые носителями салтовской
культуры, изучены гораздо хуже: в научной литературе иногда встречаются
упоминания о находках остатков культурных растений: ржи, пшеницы, ячменя,
конопли и проса [6]. Материал был проанализирован В.А.Петровым в полевых
условиях, но не исследовался в лаборатории, в связи с чем в научной литературе
результаты анализа признаны предварительными [7]. В связи с этим
палеоэтноботанические материалы с поселения Рогалик имеют большое
значение и должны занять соответствующее место в научной литературе.
Исследования селища Рогалик на р.Евсуг Станично-Луганского р-на
Луганской обл. начались в 50-х гг. ХХ в. экспедицией Института археологии АН
УССР под руководством И.И.Ляпушкина. В 1974–77 гг. экспедицией
Ворошиловградского педагогического института под руководством
К.И.Красильникова были проведены охранные археологические раскопки.
Среди материалов из селища Рогалик—уникальная по своему объему для
салтовской культуры находка обгоревших зерновок культурных растений, в
основном ячменя бутылковидного и овса посевного. Этот материал был
проанализирован в отделе физико-химических методов в археологии Института
археологии АН УССР. Но он не нашел должного отображения в научной
литературе. Только в 1991 г. (более чем через десять лет) сообщение об этой
уникальной находке в тезисной форме было опубликовано в Каталоге
палеоэтноботанических находок на территории современной Украины [8].

133
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Все палеоэтноботанические находки были сделаны в 1977 г. в жилище №20.


Основная масса зерна была найдена на полу жилища; часть обугленных
зерновок была в горшках в пределах жилища. В центре и ближе к северо-
восточной стене находился почти одинаковый по толщине слой (5–6 см на
площади почти 10 кв.м) зерна, которое хранилось, очевидно, на чердаке и
просыпалось на пол в момент обвала крыши при пожаре. Зерно полностью не
сгорело, а лишь обуглилось, законсервированное пеплом, образовавшимся после
сгорания крыши. Часть зерна, очевидно, хранилась в хозяйственной яме внутри
жилища. Ее диаметр в верхней части около 1,4 м, в нижней - 1,6 м; глубина ямы
–0,9 м. В заполнении ямы также были найдены большие обломки горелых плах
и балок от перекрытия потолка, фрагменты жаровни, развалы горшков. Еще
одна хозяйственная яма с обгоревшим зерном находилась в пристройке к
жилищу №20. Она имела колоколовидную в поперечном сечении форму:
диаметр в верхней ее части—1,3 м, в нижней—2 м, глубина ямы—1,4 м (рис.1).
Часть зерна, вероятно, была отобрана для посевов и хранилась в горшках [9].
Общий объем палеоэтноботанического материала из этого объекта—около пяти
ведер, т.е.—почти 30 кг.

Рис. 1. Схематический план жилища № 20 с обозначением мест находок обугленного


зерна.

134
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

К сожалению, среди материала, поступившего в лабораторию, не было


комочков характерного вида, которые можно увидеть на фото, подклеенного к
отчету (рис.2). Обычно в такие комочки спекаются зерновки проса в пленках
под воздействием огня. Они блестящие, плотные, но легко разрушаются, и
выделить из них отдельные зерновки очень тяжело. Иногда зерновки выгорают
полностью, оставляя только углубления среди оплавленных пленок. Чаще всего
среди палеоэтноботанических находок просо встречается именно в таком виде.

Рис. 2. Фотография комочков из обгоревших зерновок проса Panicum miliaceum.

Весь материал, поступивший на анализ, был исследован по принятой


методике. Для очистки зерна от примесей использовалось просеивание образцов
через набор сит разного диаметра: 3, 2, 1, 0,5 и 0,25 мм, в результате чего
просеянные пробы распределялись соответственно по фракциям—№3 (3 мм),
№2, №1. Фракции №№ 3–1 обычно содержат уцелевшие зерновки злаков и
семена в основном культурных растений. Во фракциях, полученных после
просеивания через сита с отверстиями 0,5 и 0,25 мм, находятся небольшие
обломки зерновок, не поддающиеся определению, "вилочки", части стержней
колосьев и изредка небольшие зерновки или семена сорняков.
Образец №1. Заполнение горшка. Для анализа отобран образец объемом
125 мл.
После отбора вручную больших углей, кусков глины, осталось 113,5 мл.
Этот объем просеян через набор сит. Результаты представлены в табл.1.

135
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл.1. Состав образца № 1 (из горшка).

Ячейка сита 3 мм 2 мм 1 мм 0,5 мм 0,25 мм


№ фракции 3 2 1
Объем 25 мл 70 мл 13,5 мл 2 мл 2 мл

Из фракций №№3 и 2 отобраны для анализа средние пробы объемом по


20 мл, фракция № 1 просмотрена полностью. Состав их приведен в табл.2.

Табл.2. Состав зерновок из заполнения горшка, образец №1.

№№ фракции 3 2 1
Triticum monococcum 1
Hordeum vulgare var.lagunculiforme 480 418 36
Hordeum vulgare var.coeleste 1
Hordeum vulgare 45
Avena sativa 9 58 864
Secale cereale 4 1
Agrostemma githago 2
Bromus arvensis 3
Polygonum convolvulus 1

Образец №2 собран с пола. Объем образца–740 мл. После отбора


больших кусков глины и угольков осталось 727 мл.

Табл.3. Состав образца №2 (с пола).

Ячейка сита 3 мм 2 мм 1 мм 0,5 0,25


№ фракции 3 2 1
Объем 350 мл 275 мл 75 мл 14 мл 13 мл

Из фракций №№ 3–1 отобраны средние пробы по 10 мл. Фракции 0,5 и


0,25 состояли из мелких обломков зерновок, пленок и угольков.

Табл.4. Состав зерновок с пола, образец №2.

№№ фракци 3 2 1
Triticum dicoccon 3 1
Hordeum vulgare var.lagunculiforme 209 200
Avena sativa 1 83 74
Panicum miliaceum 8
Bromus arvensis 1

136
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Как следует из таблиц, в обоих образцах преобладают зерновки ячменя


пленчатого бутылковидного Hordeum vulgare var.lagunculiforme и овса
посевного Avena sativa.
В этой массе зерновки других культурных растений одиночны. Это одна
зерновка пленчатой пшеницы однозернянки Triticum monococcum и четыре
зерновки пленчатой пшеницы двузернянки Triticum dicoccon, пять зерновок ржи
Secale cereale, одна зерновка ячменя голозерного Hordeum vulgare var.coeleste,
восемь зерновок проса обычного Panicum miliaceum.
Зерновки ячменя из поселения Рогалик по морфологическим признакам
можно отнести к пленчатому ячменю бутылковидному. В основном они хорошо
сохранились, имеют овальную, удлиненно-элипсоидальную форму. Наиболее
широкая часть зерновки находится посередине. К основе зерновка значительно
сужается, т.е. верхушка шире основания. Бороздка, размещенная на брюшной
стороне, постепенно расширяется от основания к верхушке зерновки.
Встречаются зерновки симметричные (занимающие центральное место в
колоске) и асимметричные (боковые) с искривленным к основанию телом.
Соотношение таких зерновок в находке—1:2 или 1:3. Это соотношение
свидетельствует о том, что зерновки принадлежали ячменю с многорядным
колосом, в отличии от ячменя двухрядного, у которого все зерновки
симметричные (рис.3).
Большинство исследованных зерновок одеты в цветочные чешуйки.
Иногда чешуйки частично разрушены. Некоторые зерновки совсем не имеют
чешуек, но таких мало. Только незначительная часть зерновок сильно
деформирована—они вздулись, из-за чего утратили свою первичную форму и
стали округлыми. У некоторых очень вздутых зерновок бороздка совсем
утрачена под воздействием сильного огня. Средние размеры зерновок (по 30
зерновкам): 7,2 х 2,9 х 2,2 мм при значениях индексов L/B=248, H/B=40.

Рис. 3. Зерновки ячменя пленчатого бутылковидного Hordeum vulgare var.


lagunculiforme.
137
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Основание у исследованных зерновок более удлиненное, чем у обычного


пленчатого ячменя и напоминает "ножку". Размеры ее колеблются в рамках 0,8-
1,2 мм. Благодаря этой "ножке" зерновка похожа на бутылку. "Ножка" у
большей части зерновок плотно прикрыта чешуйками. У асимметричных
зерновок "ножка" крючкообразно изогнута.
За эту особенную форму зерновки, напоминающую бутылку,
Ф.Х.Бахтеев дал ячменю название бутылковидный Hordeum vulgare var.
lagunculiforme Bacht.s.str. и считал этот вид ископаемым. Бутылковидный
ячмень Ф.Х.Бахтеев выделил в самостоятельный вид и считал, что он возник в
популяциях дикого ячменя Hordeum spontaneum С. Koch. вследствие
гибридизации в начале земледелия и является промежуточным между
дикорастущими и культурными формами [10]. Он же считал, что двухрядные и
многорядные ячмени возникли одновременно из дикорастущего, но от его
разных форм–двухрядных и многорядных, существующих в рамках этого вида
как разновидности. Такие двухрядные ячмени с фертильными колосками были
найдены Ф.Х.Бахтеевым и Е.И.Даревской в Туркмении [11].
Сейчас в научной литературе для дикорастущего ячменя принято
название Hordeum vulgare L. subsp. spontaneum C.Koch. Дикий предок
культурного ячменя хорошо известен. Культурные формы демонстрируют
схожесть по отношению к группе диких и сорнополевых форм ячменя Hordeum
spontaneum С. Koch. Известны сотни разновидностей и тысячи рас культурного
ячменя Hordeum vulgare L. Для культурных разновидностей ячменя
характерным признаком является неломкость колоса в отличии от диких
ячменей, у которых колос легко ломается.
Соответственно морфологическим признакам колоса ячмень бывает
двухрядным и шестирядным. У двухрядного ячменя средний колосок в каждом
триплете фертильный, а два боковых колоска стерильны. Каждый колос, таким
образом, имеет два ряда фертильных колосков. У шестирядного ячменя колос
несет шесть рядов фертильных колосков. Считается, что двухрядный ячмень
более примитивен и что шестирядные ячмени возникли в процессе
доместикации. Наличие этого морфологического признака (двухрядности и
шестирядности), по мнению некоторых специалистов, дает основание выделять
два отдельных вида ячменя: ячмень двухрядный Hordeum distichum L. и ячмень
шестирядный Hordeum hexastichum L. Но согласно современному состоянию
исследований культурных разновидностей ячменя все они принадлежат к
одному виду Hordeum vulgare L. [12].
Дикий ячмень—однолетнее растение с ломким двухрядным колосом
входит важным компонентом в состав открытых травянистых формаций и
травянистого покрова сухих дубовых лесов паркового типа, произрастающих на
востоке, севере и западе Сирийской пустыни, на горных склонах бассейна
р.Евфрат. Hordeum vulgare L. subsp. spontaneum C.Koch широко распрстранен на
востоке Средиземноморского бассейна и в западно-азиатских странах,
встречается также в Туркменистане, Афганистане, Тибете [13]. В странах
Ближнего Востока дикий ячмень растет на заброшенных полях, вдоль дорог, в
посевах зерновых, в садах. Выдерживает более засушливые условия чем дикие

138
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

пшеницы, поэтому встречается в сухих степях и пустынях. Между диким


spontaneum и культурным двухрядным ячменем существует морфологическое
сходство. Разница состоит только в способе распространения семян. У
культурных ячменей колос неломкий. Ломкость колоса исчезла вследствие
отбора древними земледельцами растений с прочным колосом.
Находка в Рогалике расширяет список местонахождений ископаемых
зерновок бутылковидного ячменя. Согласно данным Ф.Х.Бахтеева, такие
зерновки найдены в слоях III–II в. до н.э. при раскопках города Тиритаки возле
Керчи, II–IV в. н.э. на Боспоре, VII–VI в. до н.э. крепости Тейшебаини у
Еревана. Наиболее древние находки в этом списке происходят из слоев III–II
тыс. из Узерлик-Тепе и Кюль-Тепе в Азербайджане [14]. Известны находки
бутылковидного ячменя и в Западной Европе. Его зерновки выделены в образце
обугленного зерна из раскопок неолитических свайных поселений у
г.Робенхаузен на берегу оз.Пфеффингер в Швейцарии, который был прислан
О.Геером в лабораторию палеоботаники Ботанического Института АН СССР
[15].
Потом оказалось, что аналогичные ископаемому ячменю
морфологические формы с бутылковидными зерновками существуют в
ассоциациях современного дикорастущего ячменя. Ф.Х.Бахтеев нашел их в
Азербайджане, Таджикистане, Туркмении. Характерная черта такого ячменя
состоит в том, что он потенциально шестиряден, потому что боковые колоски в
каждой тройке не сидячие, а имеют ножку длиной от 1 до 3 мм. Все колоски в
тройках плодоносны по всему колосу; изредка боковые колоски в колосе
неплодоносны [16].
В дальнейшем о находках бутылковидного ячменя в ископаемых
материалах с территории Молдовы и Украины писала З.В.Янушевич. По ее
данным, бутылковидный ячмень найден в античных (IV–III в. до н.э.) и
средневековых (IX–X в.) слоях Херсонеса, в древнерусском городе Изяславле,
городище Райки на территории Украины, в средневековом Старом Орхее и
крепости Сороки на территории Молдовы [17]. Несколько зерновок
бутылковидного ячменя найдены среди обугленого зерна на Бельском городище
скифского времени VII–IV в. до н.э. [18]. Эта находка, а также материалы более
раннего периода с территории Украины, о которых речь пойдет ниже, дают
основания не соглашаться с утверждением З.В.Янушевич, высказанным ею в
предыдущей работе, что бутылковидный ячмень попал на территорию Южного
Запада и Запада бывшего СССР с Востока через Кавказ и Северное
Причерноморье только в средневековом периоде [19].
Исследования последних десятилетий показали, что наиболее древние
зерновки бутылковидного ячменя на территории Украины происходят из
материалов трипольской культуры и относятся к V–IV тыс. до н.э. В яме 1 на
поселении Шкаровка (Триполье В, раскопки Е.В.Цвек) среди зерновок
пленчастого ячменя и пшеницы двузернянки найдена обугленная ассиметричная
зерновка бутылковидного ячменя с "ножкой" размером 1,2 мм [20]. В
заполнении горшка из раскопок 1980 г. поселения Майданецкое (Триполье С,
раскопки Е.В.Цвек) среди смеси обугленного зерна были две целых и одна

139
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

частично разрушенная зерновка бутылковидного ячменя [21]. Отпечатки


зерновок бутылковидного ячменя зафиксированы на обмазке из раскопа 2, кв.Г-
9 того же поселения, а также на фрагментах №306, 370, 433 поселения Гребени
(Триполье С, раскопки С.Н.Бибикова) [22].
В Европе в I тыс. н.э. пленчатый ячмень был вместе с пшеницей
основной зерновой культурой. Согласно палеоэтноботаническим данным,
собранным Е.Ланге, в Центральной Европе выращивали в основном пленчатый
ячмень и пленчатые пшеницы, а в районах, находившихся под влиянием
Римской империи рожь и голозерные пшеницы [23].
В Украине пленчатый ячмень в преобладающем количестве над
голозерным также зафиксирован в материалах нач. І тыс. В
палеоэтноботанических комплексах скифской, зарубинецкой, киевской,
черняховской и раннесредневековых культур пленчатый ячмень встречается
среди основных зерновых культур и всегда в количестве, превышающем
голозерный [24]. Среди зерновок пленчатого ячменя попадается ячмень
бутылковидный. Приведем несколько примеров. На скифском поселении І-х вв.
н.э. Золотой Мыс возле Ольвии (раскопки В.М.Зубаря) среди обугленного зерна
в горшке №35 были зерновки бутылковидного ячменя [25]. Отпечатки зерновок
с характерной "ножкой" зафиксированы на Каменском городище скифского
времени (фр. № 2345) (раскопки Н.А.Гаврилюк); в материалах поселения
Пилипенкова Гора (фр. № 98) зарубинецкой культуры (раскопки
Е.В.Максимова). Отдельные зерновки пленчатого ячменя с "ножкой" найдены
среди массы обугленного зерна на поселении культуры карпатских курганов
Пилипы Ивано-Франковской обл. (раскопки Л.В.Вакуленко). Зерновки
бутылковидного ячменя преобладают среди обугленного зерна в находке у
гончарной печи на поселении черняховской культуры Главаны 1 Одесской обл.
(раскопки А.В.Гудковой). Обугленные зерновки пленчатого ячменя составляют
основу находки (65%) в "кладовой" на поселении черняховской культуры
Афанасьевка (раскопки Л.М.Славина, материал предоставлен
Б.В.Магомедовым) [26]. Среди массы зерновок найдено несколько
асимметричных овальной формы с удлиненной основой, т.е. "ножкой". 90
зерновок бутылковидного ячменя вместе со 109 зерновками овса посевного
среди запеченных блестящих комков из этих же зерновок найдены в яме-овине
на древнерусском поселении XII в. Григоровка Черкасской обл. (раскопки
В.А.Петрашенко) [27].
Ячмень вместе с пшеницей–наиболее древние культурные "хлебные"
растения. На Ближнем Востоке его находят вместе с пшеницей практически на
каждой неолитической стоянке, причем очень скоро появились именно
культурные формы, т.е. шестирядный ячмень а также голозерные культивары
ячменя. Наиболее древние находки шестирядного ячменя происходят со стоянки
докерамического неолита Tell Abu Hureyra, 6800 bc. В ранней фазе стоянки Ali
Kosh, 7000 bc, найден только двухрядный ячмень, а начиная с 6000 bc среди
двухрядных спорадически встречались шестирядный ячмень и голозерные
зерновки. X.Helbaek считал, что именно двухрядный ячмень был введен в
культуру. При переходе земледелия с горных склонов на орошаемые земли

140
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Тигра и Евфрата боковые стерильные колоски дикого двухрядного ячменя


H.spontaneum превратились в плодоносящие, т.е. фертильные [28]. Так возник
многорядный ячмень, а со временем в результате мутаций появились и его
голозерные формы.
С Ближнего Востока ячмень постепенно переходит в Эгейский район, на
Балканский полуостров, в Центральную Европу, Средиземноморье, Египет,
Закавказье, Индию. В земледелии неолита—бронзового века ячмень имел
большое значение [29].
В наше время его посевы особенно незаменимы там, где пшеница или
рожь не растут, т.е. на крайней северной границе земледелия и на высокогорьях.
Ячмень может расти в более засушливых условиях и на менее плодородных
грунтах, чем пшеница, выдерживает и легкую засоленность. Благодаря этому
посевы ячменя занимают большие площади и он является одной из важнейших
зерновых культур на Земле.
Издавна зерновки ячменя используются для переработки на муку и
крупы. Описание приготовления каши из ячменных зерен есть у Плиния в
"Естественной истории" [30]. Сначала греки вымачивают зерна, потом сушат,
измельчают и смешивают с семенами льна, кориандра и солью. Из муки готовят
хлеб, но по качеству он уступает пшеничному; он грубее, быстро черствеет. В
ископаемом состоянии найдены "булочки", в составе которых выявлены
измельченные частички зерновок ячменя, пшеницы, гороха, желудей. Список
таких находок из памятников разного времени есть в работе Jane Renfrew [31].
Ячмень—не только зерновая культура, но и фуражная. Он используется для
кормления лошадей и при откармливании свиней на бекон. В средние века
ячмень даже называли "конским", т.к. он "кормит скотину лучше, чем пшеница,
и людям здоровее, чем плохая пшеница" [32]. В хозяйстве используются также
солома и полова, имеющие хорошие пищевые качества, приближающие их к
сену [33]. Н.И.Вавилов во время своего путешествия на Памир отметил, что там
шестирядный голозерный ячмень выращивают специально для корма животным
и только небольшое количество зерна идет на приготовление коржей, состоящих
из смеси зерновок ячменя, проса, пшеницы, ржи и гороха, чечевицы, бобов [34].
Ячмень пленчатый принадлежит к скороспелым культурам. Период его
вегетации–от 60 до 110 дней. В южных районах иногда успевают получить по
два урожая этой зерновой культуры. Известно, что в Грузии, если пшеница не
взошла, высевают ячмень, и он даже при позднем посеве успевает дать урожай
[35]. В I в. н.э. в Италии ячмень считался выгодной культурой, поскольку он
давал хорошие урожаи на плодородных землях без больших трудовых затрат.
Возможно поэтому Плиний писал: "Умелые хозяева и сеют пшеницу только для
стола, а для кошелька, по их словам, ячмень".
С ячменем почти в равных значениях в пробах зерна из Рогалика
находится овес посевной Avena sativa. Зерновки его хорошо сохранились. Они
имеют удлиненное узкое тело с тупо округленной верхушкой и слегка
заостренным основанием, к верхушке тело зерновки становится более плоским.
У некоторых зерновок сохранились пленки и опушенность из волосков. По
строению основы зерна, одетого в пленки, с уверенностью устанавливается

141
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

видовая принадлежность обугленных зерновок. В данном случае это зерновки


овса посевного, т.к. основание цветочной чешуи у них прямое (рис. 4). Средние
размеры (по 30 зерновкам): длина-6,0 мм при мин.=4,2 и макс.=6,8 мм, ширина-
2,26 мм при мин.=1,8 и макс.=2,4, толщина-1,86 мм при мин.=1,6 и макс.=2,0 мм.

Рис. 4. Зерновки овса посевного Avena sativa.

Овес—зерновая культура, которая, как и рожь, в начале земледелия была


известна только как сорняк в посевах культурных растений—пленчатых
пшениц, ячменя. Но со временем, при продвижении на север вместе с полбами,
овес стал самостоятельной культурой. В тех местностях, где есть и сейчас
посевы полбяных пшениц (Испания, Швейцария, Австрия), овес известен как
сорняк. Дикий красный овес Avena sterilis L. широко распространен в
Средиземноморском бассейне от Атлантического побережья Марокко и
Португалии на западе до гор Загроса на юге и входит в состав местной флоры
вместе с дикими пшеницами и ячменем, а также известен как сорняк в посевах

142
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

пшениц, ячменя, встречается в садах, вдоль дорог. Овсюг Avena fatua L.—
исключительно сорняк на полях зерновых, который растет по всей территории
Старого света. Оба эти вида сейчас считаются дикими расами культурного овса
Avena sativa L. Но и до этого времени неизвестно, когда именно произошел
процесс перехода к культурным формам. Ни в неолите, ни в материалах эпохи
бронзы культурный овес не найден. Наиболее ранними находками культурного
овса считаются только зерновки I тыс. н.э. с территории Чехо-Словакии.
Интересные данные о находках овса в крепости Под в Боснии приводит
Д.Кукан. В материалах, датирующихся гальштадским временем (IV-VI в. до
н.э.), Д.Кукан определила, что 2/3 принадлежит зерновкам овса посевного Avena
sativa, 1/3–зерновкам овса дикого красного Avena sterilis, а 6 зерновок–овсюгу
Avena fatua. Находка такого большого количества зерновок (3732) овса дикого
красного Avena sterilis вместе с зерновками пленчатых пшениц, пшеницы
мягкой, ячменя пленчатого, проса и овса посевного, из бобовых–гороха, вики
эрвилии, чечевицы, по мнению исследовательницы, может свидетельствовать о
том, что он, возможно, выращивался [36].
Овес—растение умеренного климата и для своего выращивания требует
определенного количества влаги, особенно в начале своего развития. Наиболее
высокие урожаи овес дает во влажные годы с осадками в первой половине лета.
Имеет хорошо развитую корневую систему, позволяющую нормально
приживаться на супесчаных, суглинистых и глинистых грунтах, т.е. он менее
требователен к почвам, чем другие яровые культуры. В наше время овес в
Украине выращивают на Полесье и на западе Лесостепной зоны.
Этот злак используют в пищу и как кормовое растение. Еще римляне
поняли, что овес является хорошим кормовым продуктом для лошадей. Только
5% выращиваемого урожая в наше время идет для людей, а 95% используется
для животных, прежде всего, лошадей. Катон считал овес сорняком, с которым
следует бороться [цит. по Сергеенко: 37]. Колумелла называл овес кормовой
травой, которую частично косят на сено или употребляют на корм еще зеленым,
а частично оставляют на семена [цит.по Сергеенко: 38]. В то же время Плиний
утверждал, что германцы сеют овес и едят его.
В палеоэтноботанических материалах разного времени с территории
Украины овес зафиксирован в небольшом количестве и главным образом в виде
отпечатков зерновок. По их морфологическим признакам нельзя с уверенностью
сказать, был ли этот овес культурным, или сорняком. Обугленные зерновки овса
появляются только начиная со времени черняховской культуры в материалах с
территории Среднего Поднестровья. На поселении Глибоке Черновицкой обл.,
датированном II–IV в. н.э., уже представлено несколько сотен обугленных
зерновок овса культурного [39]. Большое количество зерновок овса посевного
происходит из поселения Пилипы. В заполнениях ям 11-и зернохранилищ этого
поселения зерновки овса иногда составляют почти 20%. Все морфологические
143
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

признаки обугленных зерновок свидетельствуют, что это был овес посевной.


Климатические условия влажного Предкарпатья благоприятны для
выращивания этого влаголюбивого растения [40]. На соседней территории
Польши овес также найден в значительном количестве в слоях позднеримского
времени. Иногда его значение достигает 40%, и остается таким же в
средневековье [41].
Очевидно, к культурным растениям, которыми пользовались древние
жители Рогалика, можно отнести еще просо обычное Panicum miliaceum. Об
этом свидетельствуют фотографии из отчета нескольких комочков,
образовавшихся из зерновок проса (рис.2), и отдельные зерновки этого растения,
обнаруженные среди массы обугленных зерновок ячменя и овса. Просо–
растение, характерное для ассортимента кочевых и полукочевых племен,
которых привлекали скорость и легкость приготовления пищи из пшена (т.е.
обрушенного проса), ее приятный вкус, высокая питательность. По количеству
белков (12%-14%) пшено занимает одно из первых мест среди зерновых. В
хозяйстве используется также солома и полова - на корм скоту, а зерновки - для
корма птиц.
Подводя итог палеоэтноботанического анализа поселения Рогалик,
следует еще раз подчеркнуть, что подавляющее количество составляет ячмень
пленчатый бутылковидный Hordeum vulgare var. lagunculiforme, второе место
занимает овес посевной Avena sativa. Возможно, третьим по своему значению
было просо обычное. Пленчатые пшеницы однозернянка, двузернянка и рожь,
найденые в незначительном количестве, вероятно, были лишь засорителями
посевов вышеуказанных культур. Приоритетность именно ячменя и овса
указывают на то, что земледелие жителей поселения Рогалик подчинялось
потребностям скотоводства. В подтверждение такого вывода можно привести
материалы остеологических исследований как из поселений салтовской
культуры вообще, так и собственно из селища Рогалик. Как отмечают
исследователи, на салтовских поселениях с ярко выраженной оседлостью
обнаружено больше костей крупного рогатого скота и лошадей, чем других
видов животных. На поселении Рогалик было обнаружено 48,6% костей
крупного рогатого скота, что свидетельствует о большом значении этих
животных в хозяйстве его жителей [42].
Именно в качестве корма для крупного рогатого скота чаще всего
используются ячмень и овес. Кроме того, ячмень и особенно овес служат
прекрасным кормом для лошадей, которые, как известно, тоже имели большое
значение в жизни салтовских племен [43].
Таким образом, палеоэтноботанические материалы из салтовского
селища Рогалик наглядно демонстрируют подчиненность земледелия салтовцев
потребностям скотоводства.

144
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Литература
1. Чернігова Н.В. Бабенко В.О. та дослідження археологічного комплексу в с.
Верхній Салтів // Археологія. – 2000. - № 4. - С. 116.
2. Бабенко В.А. Древне-Салтовские придонецкие окраины южной России //
Тр.XIII АС. – 1907. – Т.1.
3. Археология Украинской ССР. – К., 1986. – Т.3. - С. 212 –215.
4. Михеев В.К. Подонье в составе Хазарского каганата. – Харьков, 1985. - С.
32–51; Михеев В.К. Техника и технология изготовления сельскохозяйственных орудий
салтовской культуры // Археологические памятники Юго-Восточной Европы. – Курск,
1985. - С. 87–99; Сорокин С.С. Железные изделия Саркела Белой Вежи // МИА. – 1959. -
№75. - Рис.1. 3, 5, 12, 16, 18, 19; Ляпушкин И.И. Раскопки правобережного Цимлянского
городища // КСИИМК. – 1940. - № 4. - С. 60–61 и др.
5. Краснов Ю.А. Пахотные орудия Волжской Болгарии // КСИА. – 1986. - №183;
Михеев В.К. Подонье в составе … - с. 41, 51 – 52.
6. Артамонов М.И. Саркел-Белая Вежа // МИА. – 1958. - № 62. - С. 37; Плетнева
С.А. Подгоровский могильник // СА. - 1962. - № 3. - С. 243; Ляпушкин И.И. Памятники
салтово-маяцкой культуры в бассейне р.Дона // МИА. – 1958. - №62. - С. 126.
7. Артамонов М.И. Саркел-Белая Вежа - С. 37.
8. Пашкевич Г. А. Палеоэтноботанические находки на территории Украины.
Памятники І тыс. до н. э. - ІІ тыс. н. э.: Каталог ІІ. Препринт. - К., 1991. - С. 17.
9. Красильников К.И. Отчет о раскопках жилища № 29 на селище Салтово-
Маяцкой культуры у с. Рогалик (р. Евсуг) Станочно-Луганского р-на
Ворошиловградской обл.// НА ІА НАН України, 1977/142. - С. 3–5.
10. Бахтеев Ф.Х. Ископаемая форма культурного ячменя Hordeum lagunculiforme
Michi//Доклады Академии наук СССР. - 1956. - Т. 110. - № 1. - С. 153.
11. Бахтеев Ф.Х., Даревская Е.М. Hordeum lagunculiformeBacht. и Hordeum
spontaneum C.Koch. из Туркменской ССР // Ботанический журнал, 1962. - Т.47. - №2.
12. Zohary D. & M.Hopf. Domestication of plants in the Old World. 2000. - Oxford,
University press. - P. 60.
13. Zohary D. & M.Hopf. Domestication of plants … - P. 61, 67.
14. Бахтеев Ф.Х. Ископаемая форма культурного ячменя … - С. 153–154.
15. Бахтеев Ф.Х. Hordeum lagunculiforme s. str. из швейцарских неолитических
поселений // Ботанический журнал. – 1965. - Т.50. - № 4. - С.541.
16. Бахтеев Ф.Х. Новое звено в дикорастущем виде ячменя // Ботанический
журнал. – 1962. - Т.47. - №6.
17. Янушевич З.В. Культурные растения Юго-Запада СССР по
палеооботаническим исследованиям. - Кишинев, 1976. - С. 122–124.
18. Янушевич З.В. Культурные растения Северного Причерноморья по
палеоэтноботаническим исследованиям. - Кишинев, 1986. - С. 24–30.
19. Янушевич З.В. Культурные растения Юго-Запада … - С. 124.
20. Пашкевич Г. А. Особенности палеоэтноботанических комплексов энеолита -
бронзы территории Украины // The forth millenium BC. New Bulgarian University, 1993,
Sofia. - С. 101.

145
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

21. Пашкевич Г. А. Палеоботанические исследования трипольских материалов


междуречья Днепра и Южного Буга // Первобытная археология, 1989. - С. 137.
22. Пашкевич Г.А. Культурные растения трипольских поселений Поднепровья //
Первобытная археология. Поиски и находки. - 1980. - С. 238.
23. Lange E. The development of agriculture during the first millennium A.D. //
Geologiska Föreningens i Stockholm Förhandlingar. – 1975. - Vol. 97. - С. 120.
24. Пашкевич Г. А. Палеоэтноботанические находки ... - Каталог ІІ. - С. 24.
25. Pashkevich G. A. Palaeoethnobotanical examination of archaeological sites in the
Lower Dnieper region, dated to the last centuries BC and the first centuries AD. // Plants and
ancient man. Studies in palaeoethnobotany, 1984, AA. Balkema/Rotterdam/Boston. - P. 278.
26. Пашкевич Г. А. Палеоэтноботанические находки ... - Каталог ІІ. - С. 1, 4.
27. Петрашенко В.А., Пашкевич Г.А. К изучению земледелия Древней Руси по
материалам поселения у с.Григоровка на Среднем Днепре // РА. – 1992. - № 1. - С. 204–
205.
28. Helbaek H. Domestication of food plants in the Old World // Science. – 1959. -
№130.
29. Zohary D. & M.Hopf. Domestication of plants … - Р. 68.
30. Плиний Гай. Естественная история. Книга ХУШ // ВДИ. – 1949. – № 2. - С.
74.
31. Renfrew J. Palaeoethnobotany. The prehistoric food plants of the Near East and
Europe. - 1973. - Р. 192-193.
32. Агрикультура в памятниках Западного средневековья: переводы и
комментарии. - М.-Л., 1936. - С. 18.
33. Растениеводство. - М., 1986. - С. 124.
34. Вавилов Н.И. Пять континентов. Л., 1987. - С. 22.
35. Брегадзе Н. А. Очерки по истории агроэтнографии Грузии. -Тбилиси, 1982. -
С. 81.
36. Kučan D. Kulturpflanfunde aus Pod bei Bugojno, Zentralbosnien (Hallstatt – u. La
Tène-Zeit) // Plants and ancient man. Studies in palaeoethnobotany.
A.A.Balkema/Rotterdam/Boston, 1984. - Р. 247-251.
37. Сергеенко М.Е. Ученые земледельцы древней Италии. Наука., Л., 1970. - С.
155
38. Там же. - С. 155.
39. Янушевич З.В. Культурные растения Юго-Запада … - С. 144-146.
40. Пашкевич Г. А. Палеоэтноботанические находки ... - Каталог ІІ. - С. 31–38.
41. Wasylikowa K. Fossil evidence for ancient food plants // Plants and ancient man.
Studies in palaeoethnobotany. – A.A.Balkema/Rotterdam/Boston, 1984. - Р. 261.
42. Михеев В.К. Подонье в составе … - С. 26.
43. Там же.

146
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Пономаренко Е.Ф.
К ВОПРОСУ ОБ ОБЪЕМАХ
КЕРАМИЧЕСКОГО ПРОИЗВОДСТВА
В БОСПОРСКОМ ЦАРСТВЕ

Вопрос об объемах керамического производства в Боспорском царстве -


один из наименее изученных. До сих пор его косвенным образом затрагивали
только Н.И.Винокуров и Н.И.Сокольский [1]. Специальных исследований на эту
тему нет. Для других территорий античного Крыма этот вопрос исследовался в
работах С.Ю.Монахова [2], и для средневекового Крыма в работах
А.Л.Якобсона [3]. Которые для определения объемов производства амфор
используют возможности обжигательных печей. Однако, в полной мере с их
расчетами согласиться нельзя, о чем и будет сказано ниже.
В целом же вопрос объемов весьма важен для характеристики
гончарного ремесла в различные периоды истории Боспорского государства.
Однако размеры статьи не позволяют рассмотреть его полностью. Поэтому
целью автора является лишь постановка вопроса, выявления причин
относительных изменений объемов и ассортимента продукции боспорских
гончарных мастерских в различные периоды, а также технологических и
организационных решений за счет которых эти изменения происходили.
Анализ археологического материала, имеющего отношение к
керамическому производству в Боспорском царстве показывает, что
керамические мастерские, существовавшие на протяжении всей истории
Боспора, периодически изменялись. Изменялись размер и конструкция
гончарных печей, их количество, определенным образом изменялось устройство
мастерских и их размещение. Изменялся и ассортимент производимой ими
продукции.
Очевидно, что все эти изменения были вызваны колебаниями
боспорской экономики. Прослеживается закономерность - в периоды
экономического расцвета, преобладали крупные мастерские с печами
достаточно большого размера (аналогичное явление отмечено и для Афин в
период расцвета) [4], расположенные в крупнейших городах - центрах
экономических районов Боспорского царства. Эти мастерские производили
полный ассортимент керамических изделий, рассчитанный на сбыт на большой
территории экономического района, всего государства и на экспорт. В это же
время существовали и небольшие специализированные мастерские, в которых
изготавливались в основном художественные изделия, например, терракотовые
статуэтки.
В периоды же экономического упадка заметна тенденция к уменьшению
размеров мастерских, особенно печей в них [5]. Происходит обеднение
ассортимента, почти полностью исчезает производство расписной посуды и
тары. Но в это же время, как это ни парадоксально, наблюдается рост
147
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

численности мастерских. Теперь они располагаются не только в крупных


городах, но и в относительно мелких поселениях. А их продукция
распространяется, преимущественно, в ближайшей округе. Никакого экспорта и
в помине нет. Понятно, что это происходит в результате ослабления
экономических связей, упадка торговли и некоторой натурализации хозяйства,
вызванных неблагоприятной для припонтийских государств политической и
экономической обстановкой в Средиземноморье. В частности, поражением
Афин, блокадой проливов и переориентацией на египетский хлеб [6], а также
политической нестабильностью внутри Боспорского царства.
Из всего выше сказанного бросается в глаза противоречие - в периоды
экономического расцвета, когда потребность в керамической продукции, а
особенно в таре и стройматериалах увеличивается, (и как это видно из
фактического материала, увеличивается и их производство) количество же
мастерских по сравнению с периодом упадка сокращается. Следовательно,
можно сделать вывод, что возрастает их производительность. Но за счет чего?
При отсутствии письменных источников, содержащих информацию об
объемах керамического производства не только на Боспоре, но и в античном и
средневековом мире вообще. Мы можем судить о них лишь по вместимости
гончарных печей и частоте их функционирования. Но если первый фактор легко
рассчитать на основе размеров раскопанных печей и посуды (амфор), как это
делают С.Ю.Монахов для эллинистического Херсонеса и А.Л.Якобсон для
Средневековой Таврики [7] (Для Боспора смотри табл.1), то второй фактор не
столь однозначен. Расчеты А.Л.Якобсона и С.Ю.Монахова сделанные на основе
этнографических данных о частоте функционирования гончарных печей в
Траяне и общих соображений не могут быть признаны удовлетворительными.
Так как слишком уж велика разница в возможностях мастерских при 10-12
обжигах год (по С.Ю.Монахову) и потребностями Боспорской экономики в таре
(по расчетам Н.И.Винокурова) не говоря уже о прочей керамической продукции.
Так для обеспечения тарой только лишь товарной разницы (количества вина
производимого на Боспоре сверх необходимого для собственного потребления)
в 36904214-28987910 [8] литров потребовалась бы одновременная работа сотен
гончарных мастерских, что не подтверждается фактически. Объяснение этому
может быть лишь одно, а именно значительно более интенсивное
функционирование гончарных печей в Боспорских мастерских, по крайней мере
в периоды экономического подъема. Тем более, что в античном ремесле имелись
все технологические и организационные предпосылки для этого.
Более интенсивное использование гончарных печей доказывает, во-
первых, существование в некоторых античных гончарных мастерских
нескольких печей, функционировавших одновременно (наиболее яркий пример -
херсонесская гончарная мастерская у Зеноновой башни, общие предтопочные
площадки у печей которой не оставляют никакого сомнения в их синхронной
работе, имеющей смысл лишь при очень частых обжигах). Во-вторых,
использованием одной и той же гончарной печи двумя и более гончарами
одновременно [9]. Это позволяло быстро изготовить сосуды, необходимые для
полной загрузки такой печи и следовательно большую частоту обжигов. В-
третьих, существование в античных мастерских (по крайней мере в больших)
148
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

разделение труда по отдельным операциям. Как это изображено на


опубликованном В.Д.Блаватским рисунке на чернофигурной гидрии [10], где
изображены восемь человек, выполняющих различные функции. При том, что
здесь не показаны работы по добыче и обработке глины, размалыванию
отощающих примесей, приготовлению формовочной массы и заготовки дров
для печи. Общее же количество работников, занятых в античной керамической
мастерской, повидимому, было весьма значительным. (Так известно, что в
некоторых афинских мастерских V в. до н.э. работало до 20 вазописцев с
соответствующим числом другого персонала) [11].
Анализируя разделение труда в крупной античной керамической
мастерской можно достаточно обоснованно отметить сходство такой мастерской
с раннекапиталистической мануфактурой. Но чтобы избежать обвинения в
модернизме, нужно подчеркнуть, что это сходство внешнее, основанное на
таких общих чертах: разделение труда в пределах одного предприятия.
Расчленение производственного процесса на ряд сравнительно простых
операций, большинство которых не требует специальной профессиональной
подготовки. Специализация работников на выполнение отдельных операций.
Отчуждение работников от средств производства (при том, что в античной
мастерской это имеет несколько иной характер, чем в капиталистической
мануфактуре. В античной мастерской работник - раб - сам является средством
производства). Значительные начальные капиталовложения. Увеличение объема
производства, улучшение качества продукции и рост производительности труда.
В то же время необходимо отметить и принципиальные отличия. А
именно отсутствие в античной мануфактуре расширенного воспроизводства и
применение рабского труда ограничивающего рост производительности труда и
самого предприятия.
Учитывая все вышесказанное можно сделать предположение, что
количество обжигов ограничивалось только длительностью самого процесса
обжига (около 5 дней) [12], и составляло около 70 обжигов в год, для печей
находившихся в помещениях и эксплуатировавшихся круглый год и около 40 -
для печей на открытом воздухе, функционировавших только в теплое время
года. Таким образом, каждая гончарная печь IV-III вв. до н.э. могло выпускать
3200-5600, а печь II-III вв. до н.э. 2900-5100 амфор или соответствующее по
объему количество другой продукции в год. Это приблизительно соответствует
потребности Боспора в керамике и количеству известных, на сегодняшний день
гончарных мастерских.
Таким образом можно сделать вывод, что объем керамического
производства в Боспорском царстве изменялся в зависимости от потребности в
керамической продукции. Наращивание объема производимой керамики
происходило не за счет увеличения числа мастерских (количество которых в
период расцвета боспорской экономики наоборот сокращалось), а за счет
увеличения производительности труда путем увеличения размеров
обжигательных печей и применения разделения труда в мастерской по
отдельным операциям, что даже позволяет говорить о явлении "античной
мануфактуры".

149
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Таблица 1. Производительность боспорских гончарных печей.

К-во амфор в
Печи [13] Амфоры [14] полной загрузке
Период печи
Средн. Площадь, Средн. Высо- Штук Емкость
диам. под. обж. диаметр та, м литр.
печи, камеры. печи, м.
м.
VI-V вв. до н.э. 1,5 1,8 м2
IV-III вв. до н.э. 2 3,14 м2 0,33-0,22 0,70- 80 900
0,49
II до н.э. I в.н.э. 1,4 1,5 м2
II-III вв. н.э. 2,9 6,6 м2 0,40 1,1 73 2800
IV в.н.э. 4,5 15,9 м2 0,40 240-
250

Литература
1. Винокуров Н.И. Виноделие античного Боспора. - М.: 1999. - С. 90, 137;
Сокольский Н.И. О гончарном производстве в Азиатской части Боспора. С.67. // КСИА.
Вып.116. - М.: 1969. - С.59-67.
2. Монахов С.Ю. Производство амфор в эллинистическом Херсонесе
(Вопросы технологии и объема) // Причерноморье в эпоху эллинизма. Материалы III
Всесоюзн. симпозиума по древней истории Причерноморья. Цхалтубо. - 1982. -
Тбилиси, 1985. - С.294-307; Он же. Производство амфор в эллинистическом Херсонесе.
// ВДИ. - 1984. - №1. - С.109-128.
3. Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство средневековой
Таврики. - Л., 1979. - С.59-60.
4. Кошеленко Г.А. Греческий полис и проблемы развития экономики. -
С.227. // Античная Греция. - Т.1. - М., 1983. - С.217-246.
5. Сокольский Н.И. Указ. соч. - С.67. Пономаренко Е. Типы боспорских
печей для обжига керамики. Табл.1. - С.238-240. // Історія очима молодих дослідників.
Міжнародна студентська наукова конференція. - Донецьк, 1999. - С.234-240.
6. Брашинский И.Б. Афины и Северное Причерноморье в VI-II вв. до н.э. -
М., 1963.
7. Монахов С.Ю. Указ. соч. - С.123-125.
8. Винокуров Н.И. Указ. соч. - С.89.
9. Керамическое производство и античные керамические строительные
материалы // САИ. - Т.1-20. - М., 1966. - С.16.
10. Блаватский В.Д. История античной расписной керамики. - М., 1953. -
Рис. на С.27.
11. Кошеленко Г.А. Указ. соч. - С.227.
12. Монахов С.Ю. Указ. соч. - С.122.
13. Составлено по САИТ 1-20. Сокольский Н.И. Указ. соч.
14. Составлено по Зеест И.Б. Керамическая тара Боспора // МИА. - № 83. -
1960.

150
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Прокопенко Ю.А.
К ВОПРОСУ О ЗВЕРИНОМ СТИЛЕ
ЦЕНТРАЛЬНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ V-III ВВ.
ДО Н.Э. И ЕГО ЗАПАДНЫХ АНАЛОГИЯХ

Как уже отмечалось исследователями, в Центральном Предкавказье


пересекались пути распространения различных образов искусства номадов
евразийских степей. Ранее были отмечены некоторые параллели между
предкавказкими образцами звериного стиля и изображениями из Нижнего
Поволжья, Поднепровья, Подонья, Южного Приуралья [1].
Выделяется группа предметов, имеющих наряду с восточными и
западные аналогии. Зооморфный образ на крючке-застежке, найденной в
Бажигане [2], близок по изображению к хищникам с длинной пастью из 1-го
Филипповского кургана (Южное Приуралье) [3]. Однако, подобные
изображения на крючках характерны для Среднего Дона [4].
Бронзовая бляха в виде головы хищника (льва ?) из района Чегема и
Баксана [5], кроме поволжских аналогий (Аксеновский могильник), имеет
многочисленные западные параллели. Подобная бляшка происходит из кургана
V в. до н.э. Берестняги в Среднем Поднепровье [6]. Сходные изображения
встречаются в Среднем Подонье (Частые Курганы, к.7) [7].
Уздечная бляшка с изображением морды оскалившегося хищника из
кургана 1 Бамутского II могильника в некоторых деталях сходна с образами на
збруйных пряжках из Казахстана и кургана 2 Обручевского могильника
(Зауралье).[8] Однако наиболее близкими аналогиями являются находки из
Северо-Западного Кавказа: станицы Елизаветинской [9] и Цемдолины [10].
Несомненно близки им по схеме изображения головы хищника на зооморфных
крючках Среднего Дона и Прикамья (Частые Курганы, Мастюгино, Ананьино)
[11] (Рис.1,5-8,10).
Образ длинноклювой птицы на бронзовой бляшке из района Чегема и
Баксана (коллекция Е.Зичи) по трактовке нижней части – в виде птичьего хвоста
близок к поздним вариантам бляшек с головой грифона и веерообразным
хвостом из Поволжья и Южного Приуралья [12]. По композиционному решению
центральной и верхней части чегемской бляшки наиболее близкие изображения
обнаружены в Цемдолине (окрестности Новороссийска) [13] и в Испановой VII
Могиле (Поднепровье) [14]. Отличают их: различия в оформлении клюва (у
чегемского изображения прямой клюв) и присутствие у западных аналогий
пальметообразного орнамента.(Рис.1,1- 2,9).

151
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1. А – аналогии центральнопредкавказским изображениям – 1,5-Цемдолина; 2-


Испанова VII Могила; 3-оз. Кайранкуль, Казахстан; 4-Обручевский мог., к.2., Зауралье;
6-Частые Курганы; 7-Ананьино; 8-Мастюгино. Б-образцы звериного стиля из
Центрального Предкавказья – 9 – район Чегема и Баксана (коллекция Е.Зичи); 10-
Бамутский II мог., к-1.

Две бляшки V в. до н.э. с изображениями головы хищной птицы из


Нартанского могильника имеют ряд аналогий в памятниках Нижнего Поволжья.
Это головки орлиноголовых грифонов из Хошеутова и Новопривольного.
Скифские бляхи с аналогичными изображениями получили распространение с
конца VI в. до н.э. и достаточно широко представлены в памятниках V в. до н.э.
Встречаются они, в то же время, и на территории Западного Казахстана
(Нагорненский мог., кург.6) [15]. Однако, нартанские изображения имеют и ряд
западных параллелей.
152
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 2. А – аналогии центральнопредкавказским изображениям – 1-2 – Завадская


Могила; 3 – Турья; 4 – Цемдолина; 5 – Золотая Горка; 6 – Кривая Лука VIII; 7 –
хут.Шунтук; 8 – Майкоп; 9 – Нимфей; 10,13 – Хошеутово; 11 – Журовка; 12 –
Цемдолина; 14 – Новопривольное; 15 – Роменский уезд; 16 – Уляп, к.5.
Б – образцы звериного стиля из памятников Центрального Предкавказья – 18-19 –
Луговой мог., п.64/128; 20-21 – мог. Нартан, к.24.

Близкие головки грифонов известны в комплексах Северо-Восточного


Причерноморья (Цемдолина; Нимфей), Прикубанья (Уляп, кург.5),
Приднепровья (Журовка; Роменский уезд) [16] (Рис.2,9-16,20-21). Одной из
характерных особенностей клюва нартанских птиц, которая сближает их с
153
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

бляшками из Поволжья, Cеверо-Западного Кавказа и Поднепровья, является


массивная уплощенная восковица. За круглым глазом, с таким же зрачком,
имеется округлый выступ с углублением в центре. По мнению А.А.Малышева и
И.Г.Равич, значительный ареал распространения приемов изображения головы
длинноклювой птицы с маленьким округлым ушком свидетельствует о том, что
этот образ каноничен для скифского искусства в целом. Такая разновидность
«ушастый грифон» получает распространение в памятниках юга России не
позже середины V в. до н.э. и бытует до середины III в. до н.э. [17].
Как отметили В.Е Маслов и М.А.Очир-Горяева, бронзовые
принадлежности узды, включающие нащечные бляхи с изображением «кисти
руки», головки лося и псалии с головками оленей из кургана 1 Нартанского II
могильника имеют ближайшие аналогии в памятниках Приднепровской
лесостепи [18].
Подвеска в виде головки волка с оскаленной пастью из Аллероя (Чечня)
идентична подобным головкам из кургана 1 могильника Частые Курганы II на
Нижнем Дону [19].
В погребении 64/128 Лугового могильника найдены бронзовые бляхи с
изображением орла с рыбой в когтях, а также «крыловидные нащечники» [20].
Сцена терзания (хищная птица клюет рыбу) широко распространяется в V –IV
вв. до н.э. (Крым, Золотой Курган; Среднее Поднепровье, Журовка; Северо-
Восточное Причерноморье, Цемдолина; Прикубанье, хут.Шунтук; Нижняя
Волга, Кривая Лука) [21]. По мнению А.Р.Канторовича, появление этой
композиции в Скифии связано с влиянием известного в греческом искусстве
мотива парящей над дельфином птицы (орла) [22.] Е.В.Королькова в
формировании иконографических типов этой композиции выделяет две
самостоятельные традиции: античную и иранскую [23]. По А.А.Малышеву, И.Г.
Равич, наиболее классические образцы тяготеют к античным центрам Северного
Причерноморья (хут.Шунтук; Золотая Горка; Майкоп; Золотой Курган;
Журовка) и указывают на основной источник этой иконографической традиции,
тогда как упрощенные и схематизированные изображения, происходящие из
Центрального Предкавказья (Луговой) и Нижнего Поволжья (Кривая Лука VII)
свидетельствуют о периферийности этих районов [24].
Крыловидные нащечники (наушники) из Лугового могильника, также,
имеют ряд западных аналогий (1-я Завадская Могила; Турья; Нимфейский
некрополь; Бердянский курган; Каменная Балка; Чмырева Могила) [25]. Как
отмечает А.Р.Канторович, в основе своей эти нащечники - плод скифской
традиции создания обособленного и преувеличенного подобия «мохнатых»
ушей копытных - оленя, лося и др. [26]. Такие изделия попадали в
северокавказский регион в уже сложившемся виде, о чем свидетельствует мотив
греческой пальметки, использованный при оформлении наушников [27].

154
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Во второй половине I тыс. до н.э. зооморфное искусство оперировало


устоявшимися изобразительными формулами, канонами, среди которых одним
из наиболее распространенных является образ хищника, свернувшегося в
кольцо. С территории Центрального Предкавказья происходят четыре подобных
изображения (Грушевские курганы (Ставрополь), к.3, 1881 г.(раскопки
П.Федотова); Луговой мог., п.64/128; Кумбулта; Бурлацкое (не опубликовано)
[28] (Рис.3). Центральнопредкавказские образы генетически связаны с
изображениями свернувшегося в кольцо кошачьего хищника, характерными для
раннескифского искусства. Наиболее раннее изображение происходит из
Кумбулты. [29]. Об этом свидетельствуют архаичные черты (длинный хвост,
оскал пасти, завитки лап), характерные для свернувшихся хищников VIII-VI вв.
до н.э. (Аржан и др.) [30]. Однако, в образе из Кумбулты присутствуют и более
поздние черты V в. до н.э. На лопатке зверя помещено зооморфное превращение
в виде головы хищной птицы. Шея украшена жемчужным орнаментом,
характерным для птичьих головок из Нижнего Поволжья (Хошеутово) [31].
Хотя оскаленная пасть близка по схеме образцам на поволжских и
южноуральских клыках, однако, обращает на себя внимание более
стилизованный вариант изображения зубов предкавказского хищника в
сравнении с подобными восточными образцами VI в. до н.э.
Изображение свернувшегося хищника из Лугового могильника имеет
ряд западных параллелей в памятниках V в. до н.э.: Подонья (Частые Курганы,
к.8; Староживотинное), Прикамья (Ананьинский мог.,п.23), Приднепровья
(Журовка; Ковалевка; Басовка) [32].
На этом фоне совершенно необычным предстает образ хищника из Грушевских
Курганов, кургана 3 (Ставрополь) IV в. до н.э. [33]. С выше отмеченными
изображениями его объединяет только сходство композиционного решения.
Здесь иные художественно-стилистические приемы трактовки образа, которые
имеют аналогии в искусстве Среднего Дона и Прикубанья IV в. до н.э., в
частности – в изображениях свернувшихся зверей из Частых Курганов (к.1),
кургана у ст. Елизаветинской и Семибратнего городища [34]. Животных
сближает мягкая моделировка тела, лапы с пальцами, когтями, короткий хвост с
расширением на конце, листовидное ухо с углублением в середине (Рис.3,1).
Образы хищников из Прикубанья отмечены влиянием иранской
художественной традиции, которой была свойственна «лотосовидная» трактовка
пасти и выделение лопатки и бедра линиями особой конфигурации; всю голову
зверя занимает огромный глаз. На донском изображении эти детали
отсутствуют, пасть и глаз более реального вида, лопатка и бедро подчеркнуты
спиральными завитками [35].

155
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 3. Образ свернувшегося в кольцо хищника в центральнопредкавказском зверином


стиле V-IV вв. до н.э. и близкие аналогии из других районов. А – Центральное
Предкавказье – 1- Грушевские Курганы, к.3, 1881 г.; 2 – Луговой мог., п.64/128; 3 –
Кумбулта. Б – Прикубанье – 4-Семибратнее городище; 5 – к. у ст.Елизаветинской. В –
степная Скифия, Подонье и Прикамье – 6-Частые Курганы, к.1; 7 – мог. Русская Тростянка,
к.10; 8 – Староживотинное; 9 – Журовка; 10 – Ананьинский мог., п.23; 11 – Ковалевка; 12 –
Басовка; 13 – Частые Курганы, к.8.

156
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

«Безвольный» облик ставропольского зверя близок образам «сонных»


изображений Среднего Дона [36], а по трактовке глаза подобен прикубанским
изображениям. Однако, слегка приоткрытый рот без лотосовидных завитков
является оригинальной чертой выделяющей этого свернувшегося хищника в
отдельную разновидность таких упрощенных изображений. В связи с этим,
следует отметить близкую трактовку приоткрытого рта у некоторых
зооморфных изображений позднекобанской культуры (Казбеги, клад и др.) [37].
Возможно, этот элемент является заимствованием из художественной традиции
местного кобанского населения.
В V в. до н.э., также, как на основной территории распространения
скифской культуры, происходит расширение числа образов и изменение
стилистики искусства «звериного стиля».Подтверждениями этого являются
находки на поселениях Ставропольского плато (в слоях V в. до н.э.):
Грушевского городища бронзовой пластины со схематичным изображением
лося вместе с головой грифона [38] и Татарского городища бронзовой накладки
в виде головы оленя (случайная находка).
По предположению ряда исследователей, ряд образов или
стилистических особенностей тех или иных вариантов «звериного стиля»
формировались под влиянием населения Северного Кавказа [39]. Следует
согласиться с справедливым замечанием В.Е.Маслова и М.А.Очир-Горяевой,
что почти все образцы искусства «звериного стиля» V в. до н.э., найденные в
Предкавказье, являются уже сложившимися образами, большинство которых не
получают дальнейшего развития [40]. Однако, ставропольское изображение
свернувшегося хищника IV в. до н.э. свидетельствует о том, что отдельные
образы продолжали свое развитие синхронно с подобными процессами,
происходившими в искусстве звериного стиля в Прикубанье и Подонье.
Подводя итоги, следует отметить, что в искусстве
центральнопредкавказских племен выделяются черты локального своеобразия,
позволяющие говорить о развитии местной художественной школы, открытой
для различных влияний.

Литература
1. Смирнов К.Ф. Савроматы. М.,1964, с.269; Чежина Е.Ф. Художественные
особенности звериного стиля Нижнего Поволжья и Южного Приуралья в скифскую
эпоху // Археологический сборник Государственного Эрмитажа (АСГЭ). Л.: Искусство,
1983, вып.23, с.19; Абрамова М.П. О скифских традициях в культуре населения
Центрального Предкавказья в IV-II вв. до н.э. // Проблемы скифо-сарматской
археологии. М., 1990, с.122; Маслов В.Е., Очир-Горяева М.А. Об общих элементах в
культуре нижневолжских кочевников и населения Центрального и Восточного
Предкавказья в конце VI – начале IV вв. до н.э. // Степь и Кавказ (культурные
традиции).М.,1997,с.68-69; Переводчикова Е.В. К вопросу о связях Нижнего Поволжья,
Прикубанья и Нижнего Подонья (по материалам скифского звериного стиля) // Скифы и
сарматы в VII-III вв. до н.э.: палеоэкология, антропология и археология. М., 2000,c.230;
Королькова Е.Ф. Кубанский звериный стиль и его восточные аналогии // АСГЭ. СПб.,
2001, вып.35, c.107 и др.
157
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

2. Маслов В.Е., Очир-Горяева М.А. Указ. соч.,с.69-70.


3. Королькова Е.Ф. Указ.соч., рис.5.
4. Либеров П.Д. Памятники скифского времени на Среднем Дону // Свод
археологических источников (САИ).М.,1965, вып.Д1-31, табл.32,23,6,1
5. Zichy J.G. Kaukazusi es kozepziai Utazasai comte eu gene die Zichy Vogages au
Caucase et en Asie Centrale.Budapest, 1897, t.II, pl.XVIII,8.
6. Шкурко А.И. О локальных различиях в искусстве лесостепной Скифии //
Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М.,1976, с.101,13.
7. Медведев А.П. Ранний железный век лесостепного Подонья. Археологическая и
этнокультурная история I тысячелетия до н.э. М.:Наука, 1999, рис.1,2,12,22.
8. Королькова Е.Ф. Указ. соч., рис.6,6,7.
9. Смирнов К.Ф. Указ. соч., рис.81,2.
10. Малышев А.А., Равич И.Г. О находках образцов скифского звериного стиля в
окрестностях Новороссийска // Материалы и исследования по археологии России
(МИАР). Северный Кавказ: историко-археологические очерки и заметки. Сб.ст. М.,2001,
вып.3, с.106, рис.3,1.
11. Там же, с.106-107, рис.3,2,5,12.
12. Маслов В.Е., Очир-Горяева М.А. Указ. соч.,с.70.
13. Малышев А.А., Равич И.Г. Указ. соч.,с.103, рис.1,2,5.
14. Мозолевский Б.Н. Скифские курганы в окрестностях г.Орджоникидзе на
Днепропетровщине (раскопки 1972-1975гг.) // Скифия и Кавказ. Киев, 1980, рис.86,8.
15. Королькова Е.Ф. Указ. соч., с.102, рис.6,14-17.
16. Малышев В.Е., Равич И.Г. Указ. соч., с.104, рис.1,1,7; Королькова Е.Ф. Указ.
соч., рис. 6,13.
17. Малышев В.Е., Равич И.Г. Указ. соч., с.103.
18. Маслов В.Е., Очир-Горяева М.А. Указ. соч., с.69.
19. Арх. ИИМК РАН. Ф.1, оп.1, д.44, л.36; Максименко В.Е., Ключников В.В.,
Гуркин С.В. Исследование могильника «Частые Курганы II» на Нижнем Дону в 2000
году (предварительная публикация) // Археология Среднего Дона в скифскую эпоху.
Труды Потуданской археологической экспедиции ИА РАН, 1993-2000 гг. Cб.ст. М.,2001,
с.224, рис.4,1-4.
20. Козенкова В.И. Типология и хронологическая классификация предметов
кобанской культуры. Восточный вариант // САИ. М.,1982, вып.В2-5, табл.XXI,9-11.
21. Малышев В.Е., Равич И.Г. Указ. соч., рис.2.
22. Канторович А.Р. К вопросу о скифо-греческом синтезе в рамках звериного стиля
степной Скифии // МИАР.Памятники предскифского и скифского времени на юге
Восточной Европы. М.,1997, №1, с.107.
23. Королькова Е.В. Иконография хищной птицы в скифском зверином стиле VI-V
вв. до н.э. // Проблемы археологии. СПб.,1998, вып.4, с. 166-174.
24. Малышев В.Е., Равич И.Г. Указ. соч., с.105, рис.5,1-5.
25. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР.
М.:Наука,1989, табл.35,18;39,37; Канторович А.Р. Указ. соч., с.106, рис.5,1-5.
26. Канторович А.Р. Указ. соч., с.105.
27. Маслов В.Е., Очир-Горяева М.А. Указ. соч., с.69.

158
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

28. Арх. ИИМК РАН. Ф.1, оп.1, д.6, л.41; Козенкова В.И. Указ .cоч., табл. XXI,9;
Граков Б.Н. Памятники скифской культуры между Волгой и Уральскими горами //
Евразийские древности. 100 лет Б.Н. Гракову: архивные материалы, публикации, статьи.
М.,1999, с.12, рис.4,14; Романовская М.А. Скифский курган у с. Бурлацкое // Материалы
конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Т.М. Минаевой (26-27 января
1996/Ставрополь). Ставрополь,1997, с.26.
29. Граков Б.Н. Указ. соч.,рис.4,14.
30. Гончарова Л.Ю. Образ свернувшегося в кольцо хищника в искусстве населения
лесостепного Подонья скифского времени // Взаимодействие и развитие древних
культур южного пограничья Европы и Азии. Мат.межд.науч.конф., посвященной 100-
летию со дня рождения И.В. Синицына. 14-18 мая 2000 года. Саратов,2000, с.155-156,
рис.24,1-3.
31. Королькова Е.Ф. Указ. соч.,рис.6,16-17.
32. Медведев А.П. Указ. соч., рис.54,1,2; Гончарова Л.Ю. Указ. соч., рис.24;
Степи…, табл.38,18;39,26,41,53.
33. Арх. ИИМК РАН. Ф.1,оп.1, д.6, л.41.
34. Гончарова Л.Ю. Указ. соч., рис.24,7,9; Новичихин А.М. Новый памятник
искусства звериного стиля с территории азиатского Боспора // Историко-
археологический альманах (ИАА). Армавир-Москва,1998, вып.4, с.27, рис.1.
35. Гончарова Л.Ю. Указ.cоч., с.156.
36. Выражаю искреннюю признательность А.Р.Канторовичу за консультацию по
данному вопросу.
37. Степи…, с.412, табл.,106,15.
38. Найденко А.В., Прокопенко Ю.А. Археологические материалы Грушевского
городища VIII-III вв. до н.э. как исторический источник по истории края //
Ставропольская земля в прошлом и настоящем. Мат.науч.конф.Ставрополь, 1995, ч.1,
табл., 4,6.
39. Виноградов В.Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время
(VII-IV вв. до н.э.) // Грозный, 1972; Переводчикова Е.В. Локальные черты скифского
звериного стиля Прикубанья // СА, 1987,№4, с.52-53.
40. Маслов В.Е., Очир-Горяева М.А.Указ. соч.,с.70.

159
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рогудеев В.В.
ПОЗДНЕКАТАКОМБНЫЕ И
РАННЕСРУБНЫЕ ВТУЛЬЧАТЫЕ КРЮКИ В
СВЕТЕ ПРОБЛЕМЫ МИГРАЦИЙ

В 1983 г. вышла работа Кореневского С. Н. [1983, с.97-109],


посвященная катакомбному наследию в металлообработке уральского региона
эпохи поздней бронзы. В ней упоминаются и втульчатые крюки. Для нас они
интересны как свидетельство миграций.
Крюки появляются в позднемайкопское время на Кавказе и доживают до
раннесрубного времени. Наибольшее распространение они получают в
позднекатакомбное время уже в степи и лесостепи.
Наиболее полный перечень позднекатакомбных крюков представлен в
работе Братченко С.Н., Санжарова С.Н. [2001, с.75-80]. Не так давно я также
обращался к этой теме [Рогудеев В.В., 2001а, с.74-89].
Назначение крюков спорно, по этнографическим данным подобными
крюками пользовались при доставании из котлов мяса [Ильюков Л.С., 1979,
Марковин В.И., 1978], в погребениях же с костями животных (остатки мясной
пищи) находят только ножи. Мною высказано предположение, что крюки могли
исполнять роль стрекал или жезлов-посохов.
Но возможно обе точки зрения не противоречат друг другу. Надо по-
другому поставить вопрос, не чем доставали мясо, а кто имел на это право, кто
его готовил и делил. Вновь обратимся к этнографии. У австралийских
аборигенов охотились (т.е. добывали мясо) юноши и молодые мужчины, но
распределяли и готовили мясо главы семьи или рода. При этом охотник получал
вовсе не самые лучшие куски [Роуз Ф., 1989, с.135, 153, 231]. У сванов Грузии, в
отличие от горцев Северного Кавказа, мясо готовили тоже мужчины [Батчаев
В.М., 1986, с.85], видимо они его и делили.
По воспоминаниям раннего детства в семье моего деда по линии матери
(Бодякшин Василий Федорович (1908 г.р.), с. Перьмеёво Горьковской
(Нижненовгордской области) во время еды делить мясо мог только дед, глава
семьи, хотя с ним тогда проживали два взрослых неженатых сына. Осенью 2001
г. моя мать, Анна Васильевна (1938 г.р.), подтвердила, что во многих семьях
мясо делили именно главы семьи. В случае гибели мужчины - главы семьи
(после войны 1941-45 гг.) это делала мать или старший сын.
Основываясь на приведенных выше примерах, можно предполагать, что
в погребениях втульчатый крюк, прежде всего, был знаком главы семьи, рода.
В позднекатакомбное время два основных района распространения
крюков [Братченко С.Н., Санжаров С.Н., 2001, с.75-80, рис.39,1]: 1) . восточные
районы предкавказской культуры (восточное Предкавказье); 2) - бассейн
Северского Донца, район распространения комплексов смешанного бахмутского
типа, с компонентами предкавказской культуры. В первом районе учтено 17
160
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

крюков, еще один (18-й) найден на р. Егорлык (курган у с. Красногвардейское,


п.16 - катакомба, умерший на правом боку) [Рогудеев В.В., 2001а, с.77; Березин
Я.Б., Калмыков А.А, 1998, с.68-71, рис.16], во втором - 9 крюков. Район
Северского Донца по сравнению с предкавказским . вторичен. Крюки из этого
района, как правило, более короткие. Предкавказские крюки более длинные, но
в позднем погребении, м-к Грушевский 1/7, совершенном в каменном ящике,
найден короткий крюк в 11 см [Державин В.Л., 1984, с.90-95]. Видимо, короткие
крюки характерны для более позднего времени.
Сравним оба района. В 1-м районе погребения совершены обычно в
катакомбах и ямах, в ямах чаще. Иногда на дне фиксировалась деревянная рама,
ящик, сруб. Умершие обычно лежат на левом боку скорченно, ориентировка
неустойчивая, но часто представлена южная. Обращает внимание, что многие
погребения без инвентаря или имеют весьма скудный набор вещей. Южная
ориентировка больше характерна для многочисленной ранней группы, для
малочисленной поздней чаще северная.
В нескольких случаях представлены жертвенники с костями животных.
Обычна кавказская посуда с ручками, «цилиндрошейные» горшки, реповидные
сосуды, курильницы и т.д. Прежде всего, сразу обращает внимание, что
керамика в основном мало орнаментирована.
Во 2-м районе преобладают погребения в катакомбах различных типов,
умершие обычно лежат на правом боку скорченно. По этим признакам они
ближе комплексам манычского варианта предкавказской культуры. Процент
кавказской керамики ограничен. Остальной инвентарь в значительной мере
совпадает.
Теперь рассмотрим более поздние памятники, содержащие такие крюки.
Только один крюк найден в погребении (р-н Саратова, Медяниково 8/2,
основное). Оно совершено в обширной яме, умерший на левом боку,
ориентирован на СВ, череп отсутствовал. За спиной умершего, у пяток, лежали
литое копье и крюк длиной ок. 9 см. Остальной инвентарь - баночный сосуд,
горшок с невысоким прямым горлом орнаментированный зубчатым штампом,
кинжал. Керамика с ракушкой. На южном краю ямы находились черепа и кости
ног 2 коней [Рогудеев В.В., 2001а, с.79].
Ивановское поселение на р.Ток Оренбургской обл. (р-н г. Бузулука),
основной материал - срубный [Моргунова Н.Л., Порохова О.И., с.163, рис.5,8],
крюк длиной ок. 13 см, есть керамика с ракушкой, слабоизогнутые серпы и пест.
Из Приуралья происходит еще 1 крюк, но он пока не опубликован.
Поволжье, Комаровское поселение у Моечного озера (р-н г.Тольятти),
срубное [Алихова А.Е., с.156-180, рис.4,4], крюк длиной ок. 14,5 см, есть
керамика с ракушкой, плоское тесло, нож «катакомбного» типа, каменный
топор.
Средний Дон, пос. Мосоловское, на р. Битюг ок. г. Анна, срубное
[Рындина Н.В., Дегтярева А.Д., 1989, рис.1, 18], крюк длиной ок. 5 см и
втульчатое долото, есть керамика с ракушкой.
Поднепровье: Лобойковский клад. 4 крюка (3 - длиной 7-10 см) [Черных
Е.Н.,1976, с.110, т. XXXII, 1-4].

161
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Как видим, первые 5 пунктов приходятся на территорию между Доном и


Уралом, основную территорию памятников покровского типа.
Крюки есть как очень маленькие (5 см), так и средние (14,5 см). Часть
вещей имеет аналогии в позднекатакомбном инвентаре: каменный топор, тесло,
нож, втульчатое долото. Погребение у Медяниково по ряду признаков ближе
комплексам Восточного Предкавказья, оно совершено в яме, умерший на левом
боку, ориентирован на СВ.
Слабоизогнутые серпы появляются в северокавказской культуре,
например погребение в каменном ящике у ст. Отрадная, содержавшее нож с
перехватами у черенка, каменный топор, слабоизогнутый серп и серп
костромского типа [Сафронов В.А., 1974, с.164, рис.75,1].
Достаточно важный вопрос: керамика с примесью ракушки, характерная
для посуды покровского и каменско-ливенцовского круга. Примесь ракушки
появляется в керамике позднекатакомбных комплексов [Рогудеев В.В., 1998,
с.66-67]. В основном, это погребения предкавказской культуры, с умершими -
как на правом, так и на левом боку. Как указывалось выше, часть керамики этой
культуры кавказская или похожа на неё. Характерная особенность части
керамики Центрального и Северо-восточного Кавказа это примесь дробленых
камней (дресвы), в том числе известняка. Можно предполагать, что дробленая
ракушка выступала заменителем дресвы, прежде всего известняка.
Действительно, там, где есть керамика с примесью ракушки, встречается и
посуда с примесью дробленого известняка, дресвы. Это говорит о том, что
должно было появиться население знавшее кавказскую технологию
керамического производства.
На основе вышесказанного, можно утверждать, что появление поздних
крюков связано с передвижением населения предкавказской культуры и
контактной горной зоны. Это подтверждается и другим археологическим
материалом [Рогудеев В.В., 2001б, с.404-409].
Это передвижение четко прослеживается по комплексам в отдельности и
по изменению погребального обряда в целом. Прежде всего, это
распространение комплексов с вытянутыми или слабо скорченными костяками,
коллективных гробниц сложной конструкции, погребений в срубах.
Распространение инвентаря, характерного, прежде всего для контактной горной
зоны.
Коротко коснемся некоторых комплексов, отражающих это движение.
Для нас большой интерес представляют поздние Н-видные катакомбы и
синхронные погребения в ямах, умершие лежат на левом боку скорченно, часто
руки у лица. Таких погребений немного, как правило, без вещей или с бедным
инвентарем. Показательны комплексы в небольших ямах у с. Бияш
(Ставрополье) [Куйбышев А.В., Черносвитов П.Ю., 1984, с.96-101]. Инвентарь
не богат - маленький баночный сосуд, шило, костяное пряслице, кости птиц,
футляр из трубчатой кости, небольшой нож, пронизи-спиральки и бусы, в том
числе 3 - бородавчатые.
Не меньший интерес представляют подобные погребения. За пределами
восточного ареала (с левобочной позой умерших) выделение ранних комплексов

162
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

в ямах затруднительно, поэтому более показательны погребения в подбоях.


Несколько комплексов приведены Ильюковым Л.С. [2002, с.241-250], в
Ростовской области: м-к Кировский IV 7/2, (подбой совершен в пределах
ровика), м-к Лысянский I 1/6, м-к Новопалестинский II одно погребение;
Краснодарский край, м-к Малаи 4/4. Все умершие лежали скорчено на левом
боку, головами на С. Инвентарь: бронзовые бляшки-скорлупки, диски из
раковин, костяные пряслица, бусы (в том числе 2-бородавчатые и 3-
бородавчатые), подвески из клыков, керамические пронизи, пронизи-спиральки.
В кировском и лысянском комплексах встречены невыразительные фрагменты
керамики. Если обряд погребений типично предкавказский, то инвентарь имеет
самые близкие аналогии в контактной горной зоне, прежде всего
Северовосточного Кавказа, например: м-к Бельтинский [Виноградов В.Б.,
Хашегульгов Б.М., 1986, с.6-24], м-к Гинчи [Гаджиев М.Г. ], м-к Гатын-Кале
[Марковин В.М., 1963, с.49-135] и т.д..
В м-ке Лысянский I в к. 1 п.6 более позднее, чем п.8 (катакомба, среди
инвентаря реповидные сосуды). Там же несколько комплексов в ямах
Лысянский I - 1/5, 3/1 и Лысянский II 1/4, 2/1, ориентировка на В и СЗ.
На правом берегу Дона подбои известны в м-ке Керчик: 4-8/25, 14/4,
15/15, 23/7[Парусимов И.Н., 1999]. Представлена ориентировка на С и З.
Инвентарь два горшка и костяной медальон (пряжка). Интересен к.14, в нем п.2
в яме с ориентировкой на В, инвентарь - банка, предшествует п.6. ориентировка
на З, инвентарь - костяной медальон с 1 отверстием.
Как видим, они эта группа погребений следует сразу за
позднекатакомбными комплексами с реповидными сосудами.
Ключевым остается связка погребений с прямой стратиграфией в м-ке
Аксеновский на р. Есауловский Аксай [Рогудеев В.В., 2001; Мелентьев А.Н.,
1969, с.89-97]. Здесь самыми поздними были предкавказские погребения с
ориентировкой на С.
На Северском Донце пос. Алешин ручей, 2-е жилище [Санжаров
С.Н.,1998, с.68-71, т.XIX], вместе находились позднекатакомбный горшок, сосуд
с многоваликовым орнаментом и сосуды вытянутых пропорций покрытые
расчесами. Внимание обращает один сосуд, тулово покрыто расчесами, горло
заглажено, прием характерный для Северо-восточного Кавказа.
Погребение мастера изготовителя стрел у г. Орджоникидзе к.3, п.3
[Рогудеев В.В., 2001; Николова А.В., Бунятян Е.П., 1991, с.128-136]. Погребение
совершено в катакомбе, умерший на левом боку скорченно. Инвентарь: сосуд
орнаментированный 2 валиками, выпрямители стрел, каменные абразивы,
птичий коготь, костяные «палочки», бронзовый стержень, фрагмент бронзового
колечка, отщепы кремня, кремневые наконечники стрел (черешковые,
«листовидные» и один с маленькой выемкой в основании). Такие же стрелы
типичны и для Ливенцовской крепости.
В Приуралье для нас интересен м-к Тамар-Уткульский VII 4/1-5
[Богданов С.В., 1998, с.22-23, рис. 10; 11]. Погребения впускные, умершие
похоронены сидя, инвентарь: два шила, альчик, очковидная подвеска, костяной
кольцевидный медальон с выступом-стерженьком, два браслета треугольные в

163
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

сечении с приостренными концами, пронизь из стеклопасты и ожерелье из


раковин. Самые близкие аналогии мы находим в м-ке Гинчи Северо-Восточного
Кавказа (например, склеп 2 п.22) [Гаджиев М.Г., 1969]. Аналогичны - сидячая
поза умерших и инвентарь: браслеты, очковидная подвеска, подвески из раковин
и кольцевидный медальон с длинным выступом. Индентичный медальон
встречен в п.6 Ливенцовской крепости, сильно скорченный умерший на левом
боку головой на Ю [Братченко С.Н.,1995, с.15-19, рис.2, 6]. Вспомним, что из
окрестностей Ливенцовской крепости происходит бронзовый наконечник
стрелы, аналогичный синташтинским [Рогудеев В.В., 1997, рис.1, 5].
В Поволжье на р. Еруслан Мурманский курган с ровиком (близок ровику
в описанном выше к. 7 м-ка Кировский IV) [Лопатин В.А., Малов Н.М., 1988,
с.130-140], в нем 4 погребения в глубоких подбоях с умершими лежащими на
левом боку скорченно, головами на С. Могилы вытянуты в цепочку. Инвентарь:
баночные сосуды, браслеты, подвеска в 1,5 оборота плакированная золотом и
бусы из стеклопасты и сурьмы.
Как видим, достаточно четко прослеживается продвижение южного
населения. Происходит быстрое смешение пришлого и местного населения.
Показательно, что в некоторых могильниках Заволжья, Приуралья и Зауралья
(мужчины в подавляющем большинстве европеоиды, женщины «уралоиды»)
[Хохлов А.А., 2001, с.359-363]. Подобный процесс проходил и в западных
районах, только прослеживается он на археологических материалах [Рогудеев
В.В., 2001б, с.404-409]. Именно после смешения населения, видимо, была
утрачена традиция использования крюков.

Литература
1. Алихова А.Е. Комаровское поселение у Моечного озера // МИА. - №61. –
1958.
2. Батчаев В.М. Былымский оборонительно-жилой комплекс эпохи бронзы //
Новое в археологии Северного Кавказа. - М., 1986.
3. Березин Я.Б., Калмыков А.А. Курган у с. Красногвардейское
Ставропольского края // Материалы по изучению историко-культурного наследия
Северного Кавказа. Вып. I. Археология. - Ставрополь, 1998.
4. Богданов С.В. Большой Дедуровский Мар // Археологические памятники
Оренбуржья. – Оренбург, 1998.
5. Братченко С.Н. Пряжки эпохи поздней бронзы и их северокавказские
формы // Конвергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита - бронзы
Средней и Восточной Европы. Ч.II. - СПб., 1995.
6. Братченко С.Н., Санжаров С.М. Рiдкiснi бронзовi знаряддя з катакомб
Сiверськодонеччини та Донщини III тис. до н. е. – Луганськ: Вид-во СНУ, 2001.
7. Виноградов В.Б., Хашегульгов Б.М. Бельтинский могильник эпохи бронзы //
Проблемы хронологии погребальных памятников Чечено-Ингушетии. – Грозный, 1986.
8. Гаджиев М.Г. Из истории культуры Дагестана в эпоху бронзы (м-к Гинчи).
– Махачкала, 1969.
9. Державин В.Л. Погребения в каменных ящиках средней бронзы в степном
Предкавказье // КСИА. - №77. – 1984.
10. Ильюков Л.С. Металлические «вилки» майкопской культуры // СА. - №4. -
1979.

164
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

11. Ильюков Л.С. Редкий тип пояса с перламутровыми дисками из погребений


бронзового века // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону.
Вып.17. – Азов, 2001.
12. Кореневский С.Н. Наследство катакомбного периода в металлообработке
эпохи бронзы Уральской горно-металлургической области // Культуры бронзового века
Восточной Европы. – Куйбышев, 1983.
13. Куйбышев А.В., Черносвитов П.Ю. Курганные погребения эпохи бронзы в
Ногайской степи // КСИА. - №177. - 1984.
14. Лопатин В.А., Малов Н.М. Срубные погребения в подбоях на Еруслане //
СА. - №1. – 1988.
15. Марковин В.И. Новый памятник эпохи бронзы в горной Чечне // Древности
Чечено-ингушетии. – Грозный, 1963.
16. Марковин В.И. Дольмены Западного Кавказа. - М., 1978.
17. Мелентьев А.Н. Погребения эпохи бронзы в Задонье // КСИА. - №115. -
1969.
18. Моргунова Н.Л., Порохова О.Н. Поселения срубной культуры в
Оренбургской области // Поселения срубной общности. – Воронеж, 1989.
19. Николова А.В., Бунятян Е.П. Погребение мастера с Никопольщины //
Катакомбные культуры Северного Причерноморья. – Запорожье, 1991.
20. Парусимов И.Н. Труды Новочеркасской археологической экспедиции.
Вып.4. – Азов, 1999.
21. Рогудеев В.В. Ранний материал срубного слоя Раздорского поселения //
Эпоха бронзы и ранний железный век в истории древних племен Южнорусских степей.
– Саратов, 1997.
22. Рогудеев В.В. К вопросу об абашоидных. комплексах Нижнего Дона //
Проблемы археологии Юго-восточной Европы. Тезисы докладов VII Донской
археологической конференции. - Ростов-на-Дону, 1998.
23. Рогудеев В.В. Элитарные погребения катакомбной культуры и проблема
катакомбного наследия в срубной культуре // Археологические записки. Вып.I. - Ростов-
на-Дону, 2001а,
24. Рогудеев В.В. Могильник Репный 1 и проблема преемственности
посткатакомбных и раннесрубных памятников степного Подонья // Бронзовый век
Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация. – Самара,
2001б.
25. Роуз Ф. Аборигены Австралии. Традиционное общество. - М., 1989.
26. Рындина Н.В., Дегтярева А.Д. Результаты технологического исследования
металлических изделий Мосоловского поселения // Поселения срубной общности. -
Воронеж. 1989.
27. Сафронов В.А. Классификация и датировка памятников бронзового века
Северного Кавказа. - М., 1974.
28. Хохлов А.А. Палеоантропологические реконструкции как источник
изучения этногенетических процессов // Бронзовый век Восточной Европы:
характеристика культур, хронология и периодизация. – Самара, 2001.
29. Черных Е.Н. Древняя металлообработка на Юго-Западе СССР. - М., 1976.

165
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Самашев З.С., Ермолаева А.С., Лошакова Т.Н.


НОВОЕ В АРХЕОЛОГИИ БРОНЗОВОГО ВЕКА
ЗАПАДНОЙ АЗИИ

Археологические изыскания на Западе Казахстана привели к открытию


неизвестного пласта памятников энеолита-бронзы Аралокаспийского
междуморья, среди которых особое место занимают поселения Токсанбай,
Айтман, Манайсор I, II, III [1]. Эти поселения были долговременными, о чем
свидетельствуют мощные культурные слои. Самые ранние поселения, судя по
материалам Токсанбая, подвергнутым радиоуглеродному анализу, возникли
почти четыре тысячи лет тому назад [2]. Большинство вновь открытых
поселений эпохи палеометалла Устюрта, как правило, расположены, на
клиновидных в плане мысовых выступах чинков, часть которых впоследствии
отделилась от края плато в результате тектонических и иных процессов,
превратившись в своеобразные останцы.
Анализ микротопографии и ландшафтных условий показывает, что при
выборе места для будущего поселения людьми учитывалось несколько
факторов, главными из которых были удобное стратегическое положение с
точки зрения обороны от нападения извне; наличие вблизи пресноводных
источников, от которых непосредственно зависела система жизнеобеспечения;
возможность благоприятного занятия хозяйственно-производственной
деятельностью; близость охотничьих угодий и троп к водопою промысловых
животных. Жилые и хозяйственные постройки поселений строились с учетом
этих и других факторов, поэтому имеют некоторое своеобразие.
На данном этапе исследований наиболее изученным является
поселение Токсанбай, на котором была вскрыта большая часть территории на
глубину около метра. К моменту раскопок территория поселения была засыпана
толстым слоем песка и обломками обрушившихся каменных конструкций. Под
наносным песчаным слоем лежал более плотный слой известняка, в котором
продолжались мощные завалы из крупных камней и плит. Именно на восточной
оконечности останца, изобиловавшей каменными завалами, в основном
располагались поздние по времени конструкции, видимо, вплоть до
средневековых крепостей – форпостов. Срединная часть и западная оконечность
останца в период существования верхних поздних жилых сооружений
использовались как места для сваливания бытовых отходов. – костей животных,
битой глиняной посуды. Сюда же ссыпали золу - мощные зольные слои
свидетельствуют о функционировании зольника в течении длительного времени.
Общая площадь раскопов составила около 300 м2, а выведение раскопа на две
стороны - южную и северную – дало возможность зафиксировать наличие не
менее трех строительных горизонтов, наглядно представленных по линии
обрывов в горизонтальной и вертикальной плоскостях, и определить принцип
возведения конструкций.
166
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

В срединной части останца расчищены два противоположных отрезка


стен от помещения округлой формы, основу конструкции которого составляли
вертикально стоящие плиты крупных размеров, поверх которых уложены друг
на друга плоские прямоугольные камни средних размеров. Во внутреннем
пространстве этой конструкции проявился очаг с зольно-сажистым заполнением
и красноватым прокалом.
Северный и северо-западный склоны самые крутые и обрывистые,
поэтому сохранившиеся куски стен и полов висят над обрывом, как в разрезе,
наглядно представляя принцип возведения помещений. Среди остатков
конструкций по линии обрыва, чудом устоявших до настоящего времени,
удалось выделить три помещения. Одно из них сохранилось в виде неширокой
полосы пола белесого цвета и кладки на высоту до восьми камней (около 1
метра), уложенных полукругом в котловане, борт которого хорошо виден на
фоне окружающей ожелезненной глины. Выше камней этой кладки, немного
отступая внутрь, расположены остатки следующей конструкции из
вертикальных плит и горизонтально уложенных на них камней. А третья
конструкция, отделенная зольным слоем от предыдущей, расположена ниже и
принадлежит к следующему строительному горизонту. За линией обрыва, на
столбообразном выступе останца обнаружены остатки помещения, внутренние
стены которого закрыты мощным натеком карбонатной глины, а наружные
сползли в обрыв. Частично расчищенное помещение до пола белесого цвета
было плотно заполнено костями животных, фрагментами керамики, каменными
изделиями. Помещение соответствует уровню второго-третьего строительного
горизонта.
По склону с восточной – юго-восточной стороны выявлены остатки
помещения, у которого по восточному борту сохранился отрезок стены в виде
каменной кладки из колотого рваного известняка, помещенной в котлован
округлой формы. Котлован с пологими сужающимися ко дну стенками
вырублен в плотной и однородной ожелезненной глине. Вся южная половина
помещения разрушена и смыта в обрыв. В восточной и срединной части
помещения сохранились три уровня полов. Самый нижний пол располагался
непосредственно на материке. В процессе обживания данного помещения полы
неоднократно подвергались ремонтам: с помощью накопившихся культурных
остатков выравнивалась поверхность полов и сверху обмазывалась глиной. У
северо-западного борта котлована зафиксирован прокал красно-кирпичного
цвета и угли от очага, функционировавшего в период существования нижнего
пола. Западная половина этого помещения была совмещена с расположенным
под ним помещением нижнего строительного горизонта. Наличие котлована под
помещением привело к прогибу линии пола, который в дальнейшем был
выровнен камнями и и обломками сырцовых блоков. Рыхлое серое заполнение
котлована нижнего помещения хорошо читалось на фоне окружающей
ожелезненной глины. Кроме фрагментов керамики здесь были найдены
каменные изделия: терка полукруглой формы с конусообразным углублением на
боковой стороне (табл. I, 11), шлифованный шар и мотыга из грубо оббитого
известняка.

167
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. I. Орудия труда и медеплавильного производства.


1 – шило; 2,3 – ножи; 4 – пробойник; 5 – застежка; 6,7 – трепала; 8-10 - фрагменты
тиглей; 11, 13 – терки, 12 – топор-молот. Металл (1-4), кость (5-7), глина (8-10), камень
(11-13).
168
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Еще две конструкции выявлены по склону вниз, из которых ближайшая


сохранилась в виде фрагмента стены протяженностью около двух метров. Стена,
начинаясь каменной кладкой, вниз по склону продолжена вертикально
поставленными плитами, крайние из которых делают поворот в сторону обрыва.
Третья конструкция, располагающаяся ниже по склону, завершается каменным
ящиком, под которым просматривается котлован жилища или хозяйственная
яма? Над этим котлованом расположено помещение, имеющее с западной
стороны неплохо сохранившуюся стену в виде вертикальных плит,
установленных полукругом, и горизонтальной каменной кладки поверху. К
настоящему времени это наиболее сохранившаяся конструкция на поселении, у
которой разрушена южная половина, обращенная в сторону обрыва, а также
сгорела кровля и другие деревянные части конструкции. Между восточным и
западным отрезками стены помещения устроен пол на слое натечной
карбонатной глины и искусственной подсыпке из культурных остатков,
обмазанных поверху желтоватой глиной. В середине помещения устроен
напольный очаг овальной формы, заглубленный в пол до полуметра и
обмазанный изнутри толстым слоем глины. На уровне пола располагался
сплошной горелый слой, который свидетельствовал о происшедшем в
помещении, а возможно и на поселении, пожаре. После пожара это помещение
не обживалось и пришло в запустение, о чем свидетельствуют почти чистые и
правильно чередующиеся слои супеси с грубыми щебнисто-супесчанными
включениями и горелый слой на полу. Это помещение было возведено поверх
горизонта нижних конструкций, но, видимо, после длительного периода
запустения в нижнем. Об этом свидетельствует мощный слой натечной
карбонатной глины, на котором впоследствии был устроен пол верхнего
помещения. Ниже под ним обнажилась стена в виде кладки на высоту четырех
камней, относящаяся, по всей вероятности, к самому древнему периоду
оживания поселения, уходящему в соответствии с абсолютными датами по С 14
вглубь третьего тысячелетия до нашей эры.
Таким образом, к настоящему времени было установлено, что округлой
формы котлованы помещений вырубались в слое материковой глины,
располагаясь по принципу двухуровневых сооружений, где крыша нижнего
помещения была для верхнего полом. Основным строительным материалом
были плиты ракушечника и известняка. В основании стен помещались
массивные вертикальные блоки, поверх которых горизонтально укладывали
плиты меньших размеров. Помещение обогревалось очагом, устроенным в полу.
В топографии памятников и планировке жилищ проявилась какая-то
нехарактерная для степных и лесостепных культур архитектурная традиция,
которая в тоже время была подчинена стратегической цели.
Токсанбай, а возможно поселения Манайсор I, II, III многослойные
памятники, существовавшие на протяжении многих веков, что подтверждено
серией некалиброванных и калиброванных дат. Нижний предел бытования
памятника составляет 4133- 4075 лет назад, верхний –3240 (40) лет назад.

169
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Определение этого хронологического диапазона как в ту так и в другую сторону


не является окончательным.
Огромное количество остеологического материала, отложившегося в
многометровых культурных слоях поселения, свидетельствует о том, что
пастушеское скотоводство и охота, связанная с сезонной миграцией
промысловых животных составляли основу хозяйственной деятельности
населения Устюрта в эпоху бронзы. Этому способствовал и благоприятный
природно-ландшафтный комплекс Северо-Восточного Прикаспия [3].
Металлургия, видимо, составляет важнейшую часть жизнедеятельности
устюртского населения бронзового века, о чем красноречиво свидетельствуют
многочисленные ножи из кованой меди, шилья, браслет, скобы, слитки меди,
шлаки, обломки тиглей, песты для дробления руды и др. (табл. I, 2,3,4,1,8,9).
Выделяется участок территории поселения, где был сосредоточен
металлургический центр и откуда происходит основная масса вышеназванных
находок. Производство медных и бронзовых изделий базировалось на руде,
предположительно, местного происхождения.
Несмотря на развитие металлургического производства, в хозяйстве
широко применялись кремневые орудия труда и оружие – наконечники стрел,
дротиков и т.д. (табл. II). Из камня также изготавливали сверла, тесла, скребки,
песты, терочники и др. (табл.I, 11-13). Орудия, а особенно оружие из
кремнистых пород, характеризуются совершенной техникой обработки и
изготовления. Костяные изделия Токсанбая представлены долотами,
проколками-шильями, лощилами, шпателями, штампами, а также заготовками
орудий с надрезами и сколами и т.д. (табл. I, 5-7) [4].
Наиболее массовый материал – керамика. Она, как известно, отражает
уровень технологического развития общества и выявляет особенные черты
культуры. Форма, моделировка венчиков, орнаментальный декор керамической
посуды, характеризуются чрезвычайным разнообразием и своеобразием.
В первую очередь проанализированы фрагменты керамики, привязанные
к помещениям и из стратиграфического шурфа, имеющие наиболее
выразительные формообразующие и орнаментальные признаки. Керамика в
подавляющем большинстве фрагментированная, насчитывает более 300 форм.
Количество сохранившихся сосудов целиком и в развалах насчитывает единицы.
Форма сосудов в основном баночная открытых и закрытых форм, горшковидых
очень мало. Отличительной чертой керамики токсанбайского типа является
многообразная и своеобразная форма венчика и в первую очередь утолщения –
воротнички и валики, а также плоские и уплощенные срезы венчиков, со скосом
наружу и внутрь, со слабовыраженным плоским желобком, приостренные.
Большое число прямостенных сосудов, с плавной профилировкой, без резко
выступающих плечиков, в небольшом количестве профили “Г”- и “Т” –
образные. Сосуды в основном плоскодонные (табл. III-VI).

170
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. II. Поселение Токсанбай. Кремневые орудия труда.


2, 4, 8, 10, 14, 18 – двусторонне обработанные орудия; 7 – проколка; 1, 5, 6, 8, 11, 12 –
пластины; 1, 15, 16, 17 – скребки; 13 – отщеп.

171
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. III. Поселение Токсанбай. Фрагменты керамики.

172
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. IV. Поселение Токсанбай. Фрагменты керамики.

173
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. V. Фрагменты керамики.


1-4, 11-16 - поселение Манайсор I; 5-10, 17 – поселение Манайсор II.

174
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. VI. Поселение Токсанбай. Реконструированные сосуды.

175
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Табл. VII. Орнаментальные композиции на керамике токсанбайского типа.

176
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

В украшении посуды наблюдается зональное распределение орнамента:


по срезу венчика, шейке, тулову, придонной части, редко по дну. В
орнаментации среза венчика преобладают косопоставленные отрезки,
выполненные мелкозубчатым штампом, ряды треугольных вдавлений,
прочерченные многорядовые зигзаги зубчатого штампа.
Для украшения зоны шейки использовались ряды треугольных
вдавлений, каннелюры, горизонтальный и вертикальный зигзаги и зигзаги в
обрамлении треугольных, овальных, реже округлых вдавлений. Намного реже
употребляется зигзаг и косопоставленные оттиски зубчатого штампа.
Прочерченные прямые и прямые в обрамлении треугольных наколов, овальных
и каплевидных вдавлений употреблялись чаще, реже прочерченные
треугольники и ромбы с заполнением из треугольных и уголковых вдавлений.
В заполнении орнаментом зоны тулова преобладает прочерченный
вертикальный зигзаг, реже - горизонтальный. Прочерченные прямые в
обрамлении различного рода вдавлений используются в меньшем количестве,
чем в украшении зоны шейки. В зоне тулова чаще наносилась прочерченная
“елочка” и гораздо реже употребляется выполненная зубчатым штампом.
Отмечено, что по тулову чаще, чем по шейке наносились геометрические
фигуры: перевернутые треугольники с заполнением из треугольных вдавлений,
выполненных под разным углом, и наклонными отрезками мелкозубчатого
штампа; ромбы заполнялись овальными, линзовидными вдавлениями и
треугольными наколами. Ромбы с “ресничками” встречены на двух фрагментах.
В единичных случаях встречено сочетание треугольных вдавлений с отрезками
косопоставленного зубчатого штампа, а также различного рода меандровидные
фигуры. Заштрихованные ромбы с “ресничками” и мелкоструйчатый орнамент
относятся к редко встречаемым узорам.
Придонные части сосудов орнаментировались рядами треугольных
вдавлений, вертикальным зигзагом, выполненным в технике прочерчивания и
зубчатого штампа, косопоставленными отрезками треугольных наколов. На двух
фрагментах донных частей имеется орнамент в виде прочерченных прямых в
обрамлении треугольных наколов и сетки из прочерченных линий (табл. VII) [5].
Таким образом, на Устюрте выделена культурная группа памятников так
называемого токсанбайского типа, объединенная своеобразной керамикой с
характерными чертами, присущими только ей. Установлена ее
несопоставимость с керамическими комплексами каких-то определенных
памятников как неоэнеолитических, так и бронзовых. Но в целом по общему
облику и по отдельным орнаментальным композициям токсанбайской керамике
в какой-то степени близки комплексы Северного Прикаспия и Западного

177
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Казахстана [6]. Эти аналогии проявляются на уровне сходства или в


орнаментации, это наклонные ряды зубчатого штампа, насечки и елочные
композиции гладким штампом, или в моделировке верхней части сосудов и в
том числе ребра-уступа. Материалы поселений, и в первую очередь керамика, в
какой-то степени, сопоставимы с памятниками вольско-лбищенского типа
лесостепного Поволжья: наличие наплывов, валиков и воротничков различной
формы, элементы орнамента в виде лесенки и “бахромы” [7]. Но, говоря об
аналогиях с вольско-лбищенской керамикой, надо иметь ввиду, что это разные
культурные группы, входящие в один круг культур, объединенных соседством
территорий, сходными процессами, происходившими в них и синхронными по
времени. Ранее нами уже отмечались архаичные нео-энеолитические черты в
каменных и керамических материалах [2,8]. Находки медных изделий, и в
первую очередь однотипных ножей архаичной формы, позволили датировать их
полтавкинско-катакомбным временем [4]. Металлические изделия Токсанбая
более связаны с полтавкинско-катакомбным кругом или взаимодействовали с
культурами юго-западного катакомбно-полтавкинского круга. Эту
направленность в какой-то степени подтверждают керамические коллекции, в
которых есть группа сосудов, имеющих параллели с катакомбными Северного
Кавказа.
Расположенные во внутренних районах Устюрта долговременные
поселения с жилыми и хозяйственными постройками, основаны населением,
ориентированным на хозяйство потребляющего типа. Оседлые охотники – они
прекрасно адаптировались к суровым природно-климатическим условиям
региона. В открытых памятниках отложилось несколько культурно-
типологических групп, что свидетельствует о сложном и неоднородном составе
населения, оставившего их и проживавшего в течении длительного временного
отрезка. Архаичная неоэнеолитическая керамика представляется нам не только
как результат изоляции населения в труднодоступных регионах Устюрта, но и
проявлением следов пережиточной культуры местного населения, которая
вступила, видимо, во взаимодействие с пришлым с западных районов.
Результатом этого взаимодействия явился оригинальный культурный пласт
памятников. Исследование их положило начало заполнению хронологического и
территориального вакуума и знаменовало собой прорыв в исследовании
древнейшего прошлого Устюрта. Теперь уже на конкретных памятниках мы
можем говорить, что и устюртский регион был активно вовлечен в процесс
культурогенеза, протекавший в Срединной части Евразии.

178
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Литература
1. Самашев З.С., Ермолаева А.С., Лошакова Т.Н. Североустюртский очаг культуры
эпохи палеометалла. Проблемы, поиски и раскопки // Бронзовый век восточной Европы:
характеристика культур, хронология и периодизация. - Материалы международной
научной конференции “К столетию периодизации В.А.Городцова бронзового века
южной половины Восточной Европы- Самара, 2001. - С.347-352.
2. Самашев З.С., Ермолаева А.С., Тепловодская Т.М. Поселение Токсанбай на
Устюрте // Известия Академии наук. Серия общественные науки. – Алматы. - №1. -
1999. – С.49-69.
3. Макарова Л.А., Нурумов Т.Н. Ископаемые кости животных поселения
Токсанбай // Известия Академии наук. Серия общественные науки. – Алматы. - №1. -
1999. – С. 70-79.
4. Самашев З.С., Ермолаева А.С., Лошакова Т.Н. Орудия труда и медеплавильное
производство поселения Токсанбай (Северный Устюрт) // XV Уральское
археологическое совещание. Тезисы докладов международной археологической
конференции. – Оренбург, 2001. - С.109 – 110.
5. Лошакова Т.Н. Орнамент керамики эпохи палеометалла Северного Устюрта
// Известия Академии наук. Серия общественные науки. - № 1. - Алматы, 2001. - С. 72-
76.
6. Качалова Н.К. О локальных различиях полтавкинской культурно-
исторической общности // АСГЭ. - №24. - Л., 1983. – С. 4-17.
7. Васильев И.Б., Колев Ю.И., Кузнецов П.Ф. Новые материалы бронзового
века с территории Северного Прикаспия // Древние культуры Северного Прикаспия. -
Куйбышев, 1986. – С.110-115.
8. Самашев З.С., Ермолаева А.С. Исследования поселения эпохи палеометалла
Токсанбай в Арало-Каспийском междуморье // Комплексные общества Центральной
Евразии в III-I тыс. до н.э. региональные особенности в свете универсальных моделей).
Материалы к международной конференции 25 авг. – 2 сент. 1999 г. - Челябинск-Аркаим,
1999. - С.178-183.

179
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Священко З. В.
ПРОБЛЕМИ ІНТЕРПРИТАЦІЇ
БІЛОГРУДІВСЬКИХ ЗОЛЬНИКІВ
НА УМАНЩИНІ

У кінці бронзового віку на Уманщині проживали племена, що займалися


землеробством і скотарством, і залишки їх поселень були виявлені працівниками
Уманського краєзнавчого музею у білогрудівському лісі поблизу села Піківець
[1,29]. Саме тому вони і мають назву поселень білогрудівської культури.
Білогрудівські памятки беспосередньо передують памяткам раннього
залізного віку в лісостеповому Правобережжі і є їх генетичними попередниками.
Вони залишені місцевими землеробсько-скотарськими племенами, що були
частиною тієї етнічної основи, з якої, на думку вчених, в процесі дальшого
історичного розвитку сформувався східнословянський етнічний масив [2,144].
Зазначені білогрудівські зольники являють собою курганоподібні
підвищення із золи (попелу) та інших побутових решток – уламків глиняного
посуду, кісток тварин, виробів з кременю тощо.
Протягом 1918-1927 років, у 1949 та 1951 роках було виявлено чимало
поселень білогрудівської культури, що допомогло виокремити характерні риси
цієї культури.
Для білогрудівської культури характерні неукріплені поселення біля
водойм. Зольники іноді знаходяться на поселеннях, а іноді й на великій відстані
від них. Краще всього зольники вивчені навколо Умані, а також у селах
Собківка, Краснопілка, Кочержинці, Ятранівка. Вони являють собою
підвищення від 0,5 до 0,8 м, а іноді навіть 2 м; діаметр насипу – 20-24 м, іноді –
45-50 м.
В одному із зольників у Білогрудівському лісі, розкопаному в 1925 р., в
шарі чорноземного грунту, змішаного із значною кількістю попелу і побутовими
рештками, було зібрано сім великих кремяних вкладишів до серпів, камяне
долото, уламок шліфованої камяної сокири, багато відщепів кременю, кістяні
шило і долото, велику кількість (понад 1,5 тис.) уламків різних глиняних
посудин, багато пряслиць та інших глиняних виробів, печини (обгорілої глини),
дрібних каменів і кісток домашніх та диких тварин. Печина має відбитки лози, з
чого видно, що вона є рештками обмазки стін якоїсь згорілої будівлі [2,144].
Ніяких слідів поховань у зольниках не виявлено. У зольниках
Білогрудівського лісу траплялися також камяні зернотерки і просвердлені
сокири-молоти, глиняні формочки бронзових предметів та інші речі.
Глиняний посуд (горщики, блюда, кухлі з ручками), уламки якого у
великій кількості є в зольниках, має загладжену, нерідко лощену поверхню і
прикрашений орнаментом з відбитків вірьовочки, врізними насічками та
наліпним валиком, інколи несуцільним, а з одним опущеним донизу кінцем.
180
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Траплялися маленькі посудинки та посудини з великою кількістю дрібних


круглих дірочок (друшляки) та ін. [3].
У 1949 р. розкопки зольників були проведені в Синицькому лісі поблизу
с. Краснопілки (в 7км від Умані). Один з таких горбів-зольників, висотою 0,6 м і
діаметром 17 м, був розкопаний на значній площі. Під серединою насипу на
невеликому підвищенні виявлено три невеликі вогнища, що дало дослідникам
підставу розглядати зольник як залишки стародавнього житла, а утворення
насипу пояснювати розвалом його стін. Культурний шар на площі розкопок
містив невилику кількість уламків глиняного посуду, кремяних, камяних та
кістяних виробів, пряслиць та ін.
Великий, переважно так званий кухонний посуд, представлений
уламками горщиків з плоским дном, прикрашених наліпним валиком.
Траплялися також уламки мисок, кухлів з ручками, глибоких блюд та посудин
інших форм. Особливу групу становлять уламки чорних лощених посудин,
прикрашених відбитками дрібнозубчастого штампа, великих посудин з врізними
трикутниками нижче плічок, що чергуються з пучками вертикальних смуг та
горизонтальними лініями, зробленими зубчастим штампом [4,14]. Окремі з цих
типів посудин дуже близькі до посудин з лісостепових поселень та городищ
Правобережжя України раннього залізного віку (доскіфських та
ранньоскіфських). Мабуть, і ті, і другі належали одному й тому ж населенню на
різних етапах його історичного розвитку.
Мініатюрні посудинки, як і в зольниках Білогрудівського лісу, мали
банковидну форму, циліндричну з прямою ручкою, форму конічних мисок та ін.
Багато було також великих пряслиць, що мабуть, служили грузиками ткацьких
верстатів, та виробів з кременю. Найцікавішими з них є великі вкладиші для
серпів із слідами значної спрацьованості. З каменю були виготовлені зернотерка,
шліфована просвердлена клиновидна сокира-молот та інші предмети [2,145].
Розкопки залишків поселення біля с. Краснопілки дали аналогічні
матеріали. Кісток домашніх тварин скрізь було небагато. Цей факт, поряд із
значною кількістю кремяних вкладишів для серпів та камяними зернотерками,
свідчить про переважно землеробський характер господарства населення, яке
залишило зольники та поселення білогрудівського типу [5].
У 1951-1953 роках археологами С.С.Бережанською та Г.Т.Титаренко
досліджено девять зольників і одне поселення біля с. Собківки, Уманського
району. Розташоване воно на правому високому березі яру і займає площу 500 х
200 м. На поселенні є кілька десятків невеликих розораних підвищень, що
являють собою скупчення різноманітних побутових знахідок – кусків печини з
відбитками лози, каменю, уламків глиняного посуду, кремяних відщепів та
кісток тварин. Ці підвищення утворилися на місці стародавніх жител, частина
стін яких була влаштована з лози, обмазаної глиною.
Найбільшу групу знахідок становили уламки глиняного ліпного посуду,
лощеного і нелощеного. Лощений посуд представлений уламками глибоких
блюд та черпаків. Посуд без лощіння виготовлений з глини з великою домішкою
кварцевого піску. За формами це – високі банки, прикрашені по плічку гладким
181
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

або розчленованим наліпним валиком з пальцьовими вдавлинами. Кінці валиків


інколи не сходяться і опущені донизу. З іншіх форм траплялися горщики з дуже
відігнутими вінцями і плоским дном; деякі з них мають лощену поверхню. З
кремяних виробів знайдено великі вкладиші для серпів. Кісток тварин небагато.
В околицях поселення досліджувалися також зольники, розташовані на
значній відстані (500 м) від яру. Ця обставина, як і менша кількість печини в
зольниках, ніж на поселенні, та значна кількість золи і перегорілих речей в них,
не дозволяють, на думку дослідників, визнати їх залишками жител [6].
Дослідження поселень і зольників білогрудівського типу в районі Умані
дають можливість говорити про землеробсько-скотарський характер
господарства населення, якому належали ці памятки, і його генетичний звязок з
племенами раннього залізного віку (доскіфськими та ранньоскіфськими) в
лісостеповому Правобережжі.
На місцях поселень білогрудівської культури з металевих виробів
переважають бронзові прикраси, зброя та знаряддя праці. Про місцеве
бронзоливарне виробництво свідчать знахідки у зольниках бронзоливарних
форм для відливу ножів, браслетів, кельтів (форма для відлиття експонується в
Уманському краєзнавчому музеї). Лише на єдиному білогрудівському поселенні
біля с. Краснопілка було знайдено шматок залізного шлаку, який вміщував
вісімдесят пять відсотків заліза і був добутий з болотної руди після плавки у
сиродутному горні. Це перший, і тому нехарактерний, випадок залізної знахідки
на білогрудівських поселеннях. Але він може бути підтвердженням тому, що
племена білогрудівської культури трансформувалися у племена раннього
залізного віку [4,14].
Щодо пояснення характеру зольників, то існує декілька думок.
Перші дослідники цих памяток, виходячи з іх подібності до курганних
насипів та наявності золи і окремих обгорілих предметів, визначили їх як
поховальні памятки – кургани з трупоспаленням [3]. Одні з пізніших
дослідників вважають, що зольники утворилися з побутової золи на місці
довгочасних поселень, зазначаючи, що окремі з таких зольників утворилися
навіть на місці стародавніх жител [5]. Інші, навпаки, продовжують заперечувати
їх побутовий характер, розглядаючи їх як поховальні памятки з трупоспаленням
[7,227-229]. Шовкопляс І.Г. писав, що на основі досліджень, які були проведені
на білогрудівських зольниках, а також на основі вивчення подібних зольників на
ряді поселень та городищ скіфського часу, розташованих в лісостеповій зоні
України, мабуть, правильним буде розглядати їх саме як побутові комплекси,
тобто скупчення побутових решток, залишених людьми на місцях своїх
довгочасних поселень. Тимчасом не виключено, що звичай зсипання побутової
золи у певних місцях був звязаний з певними релігійними уявленнями людей,
можливо, у звязку з віруванням в надприродну силу вогню [2,144].
Автори “Нарисів історії…”, говорячи про природу зольників,
зазначають, що зберігання золи в окремих місцях відоме у різних народів і
звязане з культом вогню і землеробськими святами [8,94].

182
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Безумовно, інтерпритація Уманських памяток як поховальних споруд


має сказати, що зовні білогрудівські памятки дуже нагадують невисокі плоскі
кургани.
Далі відомо, що для поховального ритуалу взагалі, і особливо для
поховань населення Північного Причономоря, в скіфськи часи досить
характерним був обряд тризни [9,121]. Тризна відбувалась і при обряді зі
спаленням і при обряді з трупопокладанням. В більшості випадків обряд тризни
здійснювався під час похорон і відбувався чи поряд з могилою, чи
безпосередньо над нею, але до спорудження курганного насипу.
Однак, відомі випадки, коли влаштовували повторну тризну вже на
насипаному пагорбі.
Цей звичай є цікавим для данного питання в тому відношенні, що з
обрядом тризни завжди мали місце жертвоприношення. В жертву приносили
тварин, речі домашнього вжитку, прикраси; в багаття, на якому спалювався
небіжчик, кидали залишки їжі, посуд, який використовувався під час
поховальних бенкетів.
Крім цього, обряд тризни звичайно супроводжувався запалюванням
вогнищ, необхідних для спалювання небіжчика за обрядом трупоспалювання і
для приготування ритуальних страв при будь – якому обряді.
Все вищесказане і давало підставу вважати, що білогрудівські памятки
є поховальними спорудами. Однак, є ряд факторів, які дозволяють заперечувати
подібну інтерпритацію і вважати, що білогрудівські памятки не являють собою
поховальних споруд.
Насамперед, звертає на себе увагу відсутність самих поховань. В
кожному випадку наявність залишків поховальної тризни, тут же під насипом, в
насипах курганів, чи де-небудь поряд знаходяться людські кістки, неперепалені,
перепалені чи кальциновані, в залежності від обряду поховання.
Можна вважати встановленим, що в білогрудівських памятках на
Уманщині поховань ні в насипу, ні в материку немає [10, 48].
Найбільш природним і правдоподібним, на перший погляд, поясненням
білогрудівських памяток є їх трактування, як залишків давніх поселень. Таке
пояснення зольникам дає О.І.Тереножкін [5,174].
Підставою для цього є, насамперед, їх інвентар, який носить характер
чисто побутових уламків глиняного посуду, кісток тварин, печини, каміння,
часто із слідами дїї вогню і т. д.
І все ж ця гіпотеза, при всій своїй правдоподібності, не співставляється з
цілим рядом особливостей в обсолютно своєрідному характері памяток.
Найбільш важкою для пояснення є та обставина, що ці памятки
поєднують в собі такі, на перший погляд, несумісні ознаки, як неприродний
курганоподібний насип із чорнозему, подібний могильним насипам і наявність
звичайних побутових речей, повязаних із житлом.
Надзвичайно ясний штучний характер цих споруд. В їх основі лежить
припіднята площадка, на якій розміщені вогнища, кострища і якісь споруди у
вигляді обмащених і обпалених площадок і ям, а над всім цим – чорноземний
183
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

насип, який часто підстилають міцні шари попелу [10,49]. При подібному
трактуванні структура насипу залишається зовсім незрозумілою.
Ще одним моментом, який відрізняє білогрудівські пагорби від
поселень, є підбір інвентаря.
Стосовно кераміки особливо виділяється співвідношення мініатюрних
посудин. Під час розкопок, які проводилися працівниками Уманського
краєзнавчого музею в Білогрудівському лісі, потім О. І. Тереножкіним в
Синицькому лісі і, нарешті, під час розкопок в Собківці, вияснилось, що
кількість мініатюрних посудин в білогрудівських памятках коливається від 25
до 35 штук на насип [11]. На самому поселенні в Собківці було знайдено всього
три фрагменти таких посудин [10,52].
Тому найбільш вірогідним поясненням для цих своєрідних памяток є
те, яке зводиться до їх інтерпритації, як культових споруд, які виникли в
результаті певних релігійних уявлень. Прихильником саме такого трактування є
С. Березанська, яка тривалий час досліджувала білогрудівські памятки на
Уманщині [10].
Для доведення висловленого положення насамперед необхідно
використати той етнографічний матеріал, який дозволяє провести деякі аналогії.
Поява землеробства поставила людину в гостру залежність від
оточуючої її природи. Ввесь хід землеробських робіт, вся їх продуктивність
знаходилась в тісному звязку з переміщенням сонця, із зміною пір року, з
дощем та засухою. Безсилля людини в боротьбі з природою приводило до
необхідності так чи інакше з допомогою прохань, подарунків, жертв та обрядів
привернути до себе відповідні божества. Зявляються особливі місця, які
використовувалися для культу – священні ліси, скелі, будуються площадки та
алтарі для здійснення культів.
В усіх таких обрядах майже завжди головну роль відігравав вогонь.
Це пояснюється тим, що на вогонь в той час дивились, як на ланку що
звязує сонце – джерело життя, тепла і світла із землею, як частиною сонця, яка
так же священна, як і воно саме.
Внаслідок цього культ бога-сонця, тісно повязаний із землеробськими
святкуваннями, переплітався із святковою обрядовістю культу вогню, а також з
переживаннями тотемічних культів.
Ідея помираючого і воскресаючого бога, повязана із циклічним
пересуванням сонця і з циклічними змінами всього живого, була властива всім
землеробським народам [12].
Літнє сонцестояння, чи день, після якого сонце починає опускатися все
нижче природньо з тривогою зустрічався з тих пір, коли людина почала
спостерігати рух світил. Звідси, очевидно, з метою утримати сонце, допомогти
йому, виникла ціла система свят, повязана з літнім і зимовим сонцестоянням і
співпадаючих з початком і кінцем польових робіт. Так виникло свято, святого
Іоанна, широко розповсюдженого по всій Європі [12,152-160].

184
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Разом з тим святкування дня літнього сонцестояння відоме у мусульман


і це, безумовно, вказує на те, що цей обряд не залежить від релігії і є
пережитком більш давніх часів.
Ніяких свідчень відносно того яким чином проходили подібні свята в
доісторичний період у нас немає. Деяку уяву про подібні обряди у скіфів дає
описаний Геродотом звичай, повязаний з поклонінням богу війни Арею.
“Словянське язичництво ІХ – Х ст., в тому вигляді, в якому воно нам
відомо з писемних джерелах, зберігало ще глибокі пережитки старовини,
збереглось боготворіння сил природи, рослин і тварин, поклоніння воді, вогню,
землі, рослинам” [13,79-80].
Найбільш давні свідчення про існування у словян звичаїв, повязаних із
запаленням в певну пору року великих вогнищ, дають нам повідомлення про ті
зусилля, які докладались християнськими соборами VIII ст., щоб ліквідувати ці
звичаї, як язичницькі [12,140]. Для вивчення святкових обрядів язичницької
пори давнього словянства, служать головним чином, фольклорні дані.
Наприклад, в одній із колядок є певні посилання на якісь обрядові приношення:
“Уродилась коляда накануне рождества
за рекою, за быстрою. В тех местах огни горят.
Огни горят великие, вокруг огней скамьи стоят,
скамьи стоят дубовые. На тех скамьях добры молодцы,
добры молодцы, красны девицы поют песни колядушки.
Посредине их старик сидит, он точит свой булатный нож,
котёл кипит горячий, возле котла козёл стоит,
хотят козла зарезать.”[10,70-71].
Згідно з одним середньовічним автором [12,152], землеробський обряд
полягав в розпалюванні на полях великих вогнищ, біля яких співали і танцювали
люди. В цей час діти збирали кістки і різне сміття і спалювали його на вогні.
Однак і в більш пізній час звичаї святкування дня зимового
сонцестояння існували в Англії, Албанії і в південних словян. Святкування
полягали в тому, що селяни розпалювали великі вогнища, а потім попілом
посипали свої поля, ніби-то для збільшення родючості [14].
Як було зясовано, в більшості випадків білогрудівські зольники
знаходяться на підвищених місцях, на вододілах рік, часто на штучних пагорбах
[10,73]. Ця обставина знаходить собі пояснення в бажанні, щоб місце, де
проходив той чи інший обряд, було помітним, виділялося на загальному
ландшафті. Стає зрозумілою обовязкова присутність слідів вогню – попелу,
незалежно від того, чи зустрічається він у вигляді могутніх товщ, як в пізніх
зольниках Низового Подніпровя, чи невеликих залишків, як в деяких
білогрудівських зольниках [10,73]. Вогонь, як символ звязку із сонцем, символ
життя, був обовязковим при таких урочистостях. Кількість попелу і форма
вогнищ могли залежати від різних причин: від надлишків чи нестачі топлива, від
боязні пожежі і т. д.
Можливим є також пояснення основного інвентаря зольників, який
складався із великої кількості кухонного посуду, необхідного при трапезі,
185
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

каміння, яке використовувалось для приготування їжі, серпів, які можливо


приносились в жертву богу врожаю.
Отже, Уманщина займала важливе місце в поширенні білогрудівської
культури на території України. По відношенню до інтерпритації Уманських
зольників, було висловлено думку про те, що вони в основному являються
культовими місцями, повязаними з різними обрядовими діями і священною
роллю вогню. Підтвердженням цього є : незаперечний факт свідомого
збереження попелу – залишків вогню; наявність в зольниках культового
інвентаря і своєрідних споруд також культового призначення; етнографічні
джерела, які свідчать про те, що у давніх землеробських народів були широко
розповсюджені весняні польові і осінні урожайні обряди, які супроводжувались
запалюванням вогню.

Література
1. Умань: істрико-географічний та економічний нарис. – Черкаси, 1957.
2. Шовкопляс І. Г. Археологічні дослідження на Україні (1917-1957) – К., 1957.
3. Курінний П. Дослідження Білогрудівського могильника. Коротке звідомлання
ВУАК за 1925 р. – К., 1926.
4. Нарис історії Уманщини з найдавніших часів до 60-х років ХХ століття. – К.,
2001.
5. Тереножкін О. І. Поселення білогрудівського типу біля Умані // Археологія. - Т.
V. - 1951.
6. Березанская С. С. Титенко Г.Т. Поселение предскифского времени в с. Собковка
// КСИА. - Вып. 1. - 1952.
7. Пассек Т.С. Периодизация трипольских поселений // МИА. – 1949. - №10.
8. Нариси стародавньої історії Української РСР. – К., 1957.
9. Кастанаян Е.Г. Обряд тризны в боспорских курганах // СА. - XIV.
10. Березанская С. Памятники предскифского времени на Уманщине и их
историческое значение. Канд. дисс. – К., 1959.
11. Короткі звідомлення ВУАК за археологічні досліди, 1925 ст.76 і 1926 ст.81,173.
12. Фрезер Д. Золотая ветвь, вып. IV, гл. ХІІІ. Праздники огня в Европе.
13. История культуры Древней Руси. – М., 1951.
14. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу. – М., 1951.

186
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Сминтина О.В.
ДНІСТРО-ДНІПРОВСЬКИЙ ЖИЛИЙ
ПРОСТІР В КОНТЕКСТІ РОЗВИТКУ
ПІЗНЬОМЕЗОЛІТИЧНОЇ КУЛЬТУРИ
СТЕПОВОЇ УКРАЇНИ
Детальний просторово-хронологічний аналіз окремих компонентів
палеогеографічного середовища степової зони сучасної України та систем
життєдіяльності колективів, що проживали там, дозволяє виявити певні локальні
особливості конкретних проявів культури життєзабезпечення та етнічної
культури пізньомезолітичних степовиків. На цій підставі в рамках степової зони
в пізньому мезоліті розрізняється декілька жилих просторів, освоєння яких
здійснювалося на дещо відмінних засадах. Особливої уваги серед цих жилих
просторів заслуговує Дністро-Дніпровське межиріччя (рис. 1).
Протягом бореального періоду голоцену саме в даному регіоні найбільш
повно проявляється спадковість в еволюції культури життєзабезпечення та
етнічної культури місцевого населення, яке демонструє найтиповіші для
степовиків засади освоєння свого жилого простору. Межиріччя Дністра та
Дніпра постає своєрідним втіленням й всіх найбільш характерних рис
палеогеографічного середовища степової зони.
На жаль, джерельна база для детальної реконструкції фауни та флори
регіону вельми обмежена. Палінологічний аналіз на археологічних пам'ятках, які
б характеризувалися відносно чіткою хронологічною прив'язкою, тут не
проводився (рис. 2). У наявних на даний час спорово-пилкових спектрах
субаеральних ранньоголоценових відкладів боліт та лиманів сьогодні немає
можливості виявити різкі зрушення видового складу флори, пов'язані з
переходом до бореального періоду голоцену. В самих загальних рисах можна
припустити, що на широкому просторі Дністро-Дніпровського межиріччя в
пізньому мезоліті панував відкритий степовий ландшафт, в складі рослинності
якого вміст трав міг досягати 80-90 %. В цій категорії абсолютно переважали
види, пристосовані до посушливих кліматичних умов: лободові (Chenopodiceae),
полинові (Artemisiae) та злакові (Graminae) [1: 47-51, 60-61]. За визначенням В.І.
Бібікової, практично єдиними мешканцями цих просторів стають кінь (Equus
caballus L.) та гідрунтиновий віслюк (Asinus hidruntinus L.), нечисленні рештки
яких знайдені на опорних поселеннях цього регіону [3: Табл. 1].
В той же час, в усіх без винятку спектрах простежується певне
збільшення питомої ваги деревної рослинності, в складі якої протягом першої
половини голоцену поступово збільшується вміст широколистих порід. Так, дуб
187
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

(Quercus sp.), ільм (Ulmus sp.), липа (Tilia) та інші широколисті, взяті разом,
подекуди можуть складати чверть всіх дерев. Провідними ж лісотворними
породами в бореалі залишаються традиційні для степу сосна (Pinus silvestris) та
береза (Betula sp.) [1: 47-51, 60-61, 90-93; 5: 69-71]. Як уявляється, залесені
ділянки були пов'язані переважно з течіями великих рік та річок другого
порядку, діяльність яких в бореалі суттєво інтенсифікується в зв'язку із
загальними змінами кліматичного режиму Чорноморсько-Середземноморського
басейну. Найбільш вірогідно, саме такі простори стали притулком для тура (Bos
primigenius Boj.), який в пізньому мезоліті продовжує своє поступове
пересування степом у східному напрямку [2].

Рис. 1. Пізньомезолітичні пам'ятки Дністро

пам'ятки гребениківської культури

пам'ятки анетівської культури

1 – Слободка, 2 – Оленівка, 3 – Познанка, 4 – Конецпіль, 5 – Синюхін Брід, 6 –


Софіївка, 7 – Сагайдак, 8 – Софіївка, 9 – Казанка, 10 – Балаха, 11 – Пелагеївка, 12 –
Леніне ІІ і Леніне ІІІ, 13 – Бубінка, 14 – Абузова Балка, 15 – Приймове, 16 –
Карабанове, 17 – Гіржеве, 18 – Гребеники, 19 – Карпове, 20 – Доброжани, 21
Скосарівка

188
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 2. Джерела для реконструкції палеогеографічного середовища бореального часу.

- спорово-пилковий аналіз четвертинних відкладів

- пізньомезолітичні пам'ятки з залишками фауни

1 – б. Мурафське, 2 – Гіржеве, 3 – Гребеники, 4 – Приморське, 5 – Крижанівка, 6 –


Куяльницький лиман, 7 – б. Троїцьке, 8 - Берислав

Отже, в цілому є всі підстави вважати, що загальна кількість рослинної


та тваринної біомаси в Дністро-Дніпровському межиріччя в бореалі зростає у
порівнянні з попереднім часом. Збагачення кормової бази сприяло значному
збільшенню густоти населення на одиницю площі, що відбилося у різкому
підвищенні абсолютної та відносної кількості поселень степовиків.
Культура життєзабезпечення мешканців цього простору, проте, не
зазнала принципових змін. Як і в ранньому мезоліті, провідним типом
археологічних пам'яток залишаються короткотермінові місцезнаходження, тобто
місця нетривалого перебування невеликого колективу; інвентар таких пам'яток
репрезентований найчастіше дуже невеликою кількістю підйомного матеріалу.
Виходячи з кількості та характеру знахідок, лише три поселення Дунай-
Дністровського межиріччя (Абузова Балка, Гребеники та Гіржеве) умовно
можуть бути віднесені до групи сезонних стоянок [6]. На відміну від інших
ділянок степу, будь-які внутрішні структури або поодинокі конструктивні
залишки на цих стоянках виявити неможливо, оскільки культурний шар там не
простежується.

189
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 3. Крем'яні вироби гребениківської культури.

Така система поселень вказує на досить високий рівень рухливості


місцевого населення, яке віддавало перевагу екстенсивному шляху експлуатації
ресурсів свого жилого простору. Саме цим може пояснюватися досить висока
(найбільша в степовій зоні України в цілому) кількість пам'яток, що фіксують
пересування невеликих колективів, при повній відсутності слідів тривалого
проживання на одному місці. Це добре узгоджується і зі складом мисливської
здобичі місцевого населення. Центральне місце в її структурі посідають невеликі
нестадні тварини, найбільш плідним засобом полювання на яких був
індивідуальний промисел або промисел невеликими групами за допомогою
дистанційного знаряддя з прицільними якостями [8].
На користь саме такого способу освоєння Дністро-Дніпровського
простору свідчить й етнічна карта цього регіону (рис. 1). В пізньому мезоліті тут
простежується унікальна ситуація: носії двох культурних традицій –
190
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

гребениківської та анетівської – розселяються практично посмужно, а в деяких


випадках їх пам'ятки розташовані у безпосередній близькості. Фактично анетівці
та гребениківці спільно освоюють цей простір, не поділяючи між собою галузі
впливу. Більше того, даний регіон став місцем формування обох цих традицій,
кожна з яких утворюється на місцевому генетичному підгрунті. При цьому
обидві культури являють собою результат еволюційного розвитку локальних
ранньомезолітичних традицій обробки кременя: на думку В.Н. Станко, в
гребениківському технокомплексі очевидною є царинсько-рогалицька
підоснова, а в анетівському досить чітко простежуються риси одноіменної
культури пребореального часу [7].

Рис. 4. Крем'яні вироби анетівської культури

191
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Принципові відмінності крем'яної індустрії цих культур зберігаються й в


пізньому мезоліті. Так, специфіку гребениківської індустрії становлять сплощені
нуклеуси, домінування серед зколів правильних призматичних пластин та їх
перетинів, абсолютне переважання в комплексі виробів із вторинною обробкою
невеликих округлих скребків, наявність трапецій високої форми і практично
повна відсутність мікровістер та інших негеометричних мікроформ (рис. 3).
Останні, навпаки, є більш характерними для анетівського технокомплексу, де
особливого поширення набувають пластини з притупленим краєм та
різноманітною ретушшю, пластини зі своєрідною підтескою з брюшка (так звані
кукрекські вкладені) та різці на масивних уламках кременя (рис. 4).
Останніми роками було звернуто увагу на те, що процес інтенсивної
взаємодії носіїв цих двох, в цілому, зовсім різних, традицій обробки кременя
розпочинається практично від моменту їх виникнення на історичній арені. Так,
на думку С.І. Коваленка та В.Б. Цоя, в колекції крем'яних виробів епонімної
пам'ятки гребениківської культури присутні артефакти, типові для анетівської
індустрії; з іншого боку, риси взаємопроникнення простежуються й в інвентарі
анетівських пам'яток [4: 259]. Підкреслимо, що елементи обох технокомплексів
в різній пропорції присутні в інвентарі багатьох пізньомезолітичних поселень
інших регіонів степової зони України.
Як уявляється, така інтенсивна взаємодія носіїв різних за походженням
культур стала можливою завдяки двом обставинами. З одного боку, цьому
чималою мірою посприяло тривале проживання пліч о пліч їх попередників. З
іншого боку, неможна недооцінювати й значення рухливого способу життя
місцевого населення, що сприяло численним багаторівневим контактам. Їх
мирний характер забезпечувався певним поліпшенням кормової бази. В цілому
ж, незалежно від конкретної оцінки ходу та наслідків процесу взаємодії
анетівців та гребениківців, навряд чи може викликати сумніви той факт, що це
населення виробило досить своєрідне розуміння сенсу поняття свого жилого
простору. Воно передбачало освоєння цього простору разом з споконвічними
сусідами, що, безумовно, додає своєрідності й самій системі експлуатації
Дністро-Дніпровського межиріччя.
Література
1. Артюшенко А.Т. Растительность Лесостепи и Степи Украины в
четвертичном периоде. - К.: Наукова думка, 1970. - 174 с.
2. Бибикова В.И. Фауна копытных из мезолитических поселений Северо-
Западного Причерноморья // Тез. докл. юбилейной конференции “150 лет Одесскому
Археологическому музею”. - К.: Наукова думка. - 1975б. - С. 24-25.
3. Бибикова В.И. Фауна из мезолитических поселений Белолесье и
Гиржево (Нижнее Поднестровье) // Археологические исследования Северо-Западного
Причерноморья. - К.: Наукова думка. - 1978. - С. 17-29.
4. Коваленко С.И., Цой В.Б. К вопросу о развитии позднемезолитических
индустрий в Карпато-Днестровском регионе // Stratum plus. – 1999. - № 1. – С. 257-262.
5. Нейштадт М.И. История лесов и палеогеография СССР в голоцене. - М.:
Изд-во АН СССР, 1957. - 404 с.
6. Смынтына Е.В. К проблеме типологии мезолитических памятников //
Stratum plus. - 1999. - № 1. - С. 239-256.
7. Станко В.Н. Культурно-исторический процесс в мезолите Северо-
Западного Причерноморья // Северо-Западное Причерноморье: контактная зона древних
культур. - К.: Наукова думка. - 1991. - С. 5-17.
8. Станко В.Н. Хозяйство населения степей Северного Причерноморья //
Записки історичного факультету ОДУ. - 1996. - Вип. 3. - С. 3-14.

192
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Телиженко С.А.
НАХОДКИ ЭПОХИ ЭНЕОЛИТА – БРОНЗЫ
НА СТОЯНКЕ КЛЕШНЯ-4

Во время исследования неолитической стоянки Клешня-4 в Кременском


районе Луганской области были обнаружены сосуд дереивского этапа
среднестоговской культуры и погребение катакомбной культуры. Других
находок, которые могли бы соответствовать указанным выше в культурном или
хронологическом плане, выявлено не было. Учитывая, однако, повышенный
интерес исследователей к проблеме внутрикультурного членения катакомбных
древностей, необходимость публикации грунтового погребения очевидна. Кроме
того, расширение круга источников по нео-энеолитическому периоду
невозможно представить без привлечения даже единичных находок.
Памятник Клешня-4 расположен на ровной площадке высокой песчаной
надпойменной террасы озера Клешни второе, являющееся старицей реки
Северский Донец. С южной стороны площадь памятника ограничена глубокой
промоиной, образованной руслом древнего ручья. Данная промоина отделяет
Клешню-4 от многослойного памятника Клешня-3 [1] и расположенного чуть
дальше многослойного поселения Озеро Клешни второе-1 [2], на котором были
обнаружены материалы среднестоговской культуры. Непосредственная близость
памятника с ярким комплексом находок среднестоговской культуры может
свидетельствовать в пользу того, что описываемый ниже сосуд был оставлен
обитателями соседнего памятника.
Сосуд среднестоговской культуры, к сожалению, полностью не
восстановлен, однако имеющиеся фрагменты позволили произвести
графическую реконструкцию (рис 1.1). У сосуда острое дно и высокий прямой
венчик, отделенный от слабовыпуклого тулова резким перегибом, который
обозначен с внутренней поверхности. Срез венчика горизонтальный. Венчик
сосуда и плечики покрыты орнаментом, состоящим из косопоставленных
оттисков 5-зубой гребенки. Стенки сосуда заглажены, но на его придонной
части и днище с внешней стороны имеются следы от сглаживания пучком
травы. Формовочная масса содержит примесь песка, мелкотолченой ракушки и
органики. Цвет стенок коричневый. Высота изделия около 50 см. Диаметр
венчика 29 см, диаметр в наиболее широкой части тулова – 36 см. Фрагменты
сосуда располагались довольно компактно в юго-западной части памятника на
глубине до 25 см, выше неолитического слоя на 20-25 см.
Внешние признаки изделия, а также его технологические показатели
указывают на его изготовление в традициях дереивского этапа среднестоговской
культуры. Время бытования памятников дереивского типа, как известно,
определяется 43-37 вв. до н.э. [3]. Следует отметить, что полученные недавно
результаты радиоуглеродных анализов свидетельствуют о синхронном развитии
дереивских традиций как в Поднепровье, так и в Среднем Подонечье [4].
193
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Данные радиоуглеродных анализов


также подтверждают наличие контактов
между поздненеолитическими
племенами и представителями
среднестоговской культуры. На основе
этих контактов возникают памятники
синкретического облика, среди которых
следует выделить поселение Зановское-
1 [5]. На Зановском-1 прослежена смена
кремневого неолитического инвентаря
новыми формами, выполненными в
традициях среднестоговской культуры.
Керамический комплекс Зановского-1,
напротив, характеризуется
пережиточными формами при
незначительном влиянии новых,
среднестоговских, приемов
керамического производства.
В Среднем Подонечье известно
несколько пунктов, в основном
многослойных, на которых были
выявлены материалы дереивского типа.
К их числу относятся: Озеро Клешни
второе-1 [6], Серебрянское, Черниково
Озеро-1 [7], Зелена Горниця-4 и др.
Практически на всех перечисленных
объектах керамическому комплексу
сопутствуют многочисленные изделия
из кремня. Клешня-4 в этом отношении
представляет собой исключение.
Как отмечалось выше, на
поселении было исследовано грунтовое
погребение (рис. 1.2). Границы
погребальной ямы прослежены не на
всех участках, что, наиболее вероятно,
Рис. 1. Клешня-4: 1 - сосуд; 2 - говорит о ее незначительной глубине.
погребение. Костяк практически не сохранился:
четко можно было отличить лишь
остатки черепной коробки с фрагментами верхней и нижней челюстей, а также
отдельные части костей нижних конечностей. Отмечено, что тело погребенного
лежало на спине в вытянутом положении, головой на юго-запад. Положение рук
остается невыясненным. Погребальный инвентарь отсутствовал. В результате
радиоуглеродного анализа костей погребенного были получены даты,
соответствующие 25-24 тыс. до н.э. (Кі-7844; Кі-7845). Судя по обряду
захоронения и учитывая имеющиеся даты, данное погребение можно связывать

194
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

с кругом ингульских или поздних днепро-азовских памятников катакомбной


культуры, среди которых известны курганные захоронения, однако грунтовые
не известны. Наибольшую близость описываемому погребению обнаруживает
впускное захоронение, исследованное у хутора Степной (курган 3, погребение 2)
[8]. Общими для обоих погребений является вытянутое на спине положение
умерших с ориентацией по оси юго-запад северо-восток, отсутствие инвентаря.
Отсутствие охры в грунтовом погребении может объясняться спецификой
захоронений данного типа. Следует отметить, что анализ курганных
захоронений ингульского типа, предложенный С.Н. Санжаровым, включает
лишь курганные захоронения [9]. Поскольку грунтовое погребение ингульского
типа – единственное из известных в Среднем Подонечье, не исключено, что
разработанная этим же автором схема культурного разнообразия катакомбных
погребальных памятников может распространяться и на грунтовые погребения
катакомбной культуры.

Литература
1. Манько В.А., Телиженко С.А. Ранненеолитическая стоянка Клешня-3 на
Среднем Донце // Древности Северского Донца. – Вып. 4. – Луганск: Шлях, 2000.
2. Телиженко С.А., Манько В.А., Ковалева В.А. Исследования многослойного
памятника Озеро Клешни второе-1 в Кременском районе Луганской области в 1997 году
// Древности Северского Донца. – Вып. 2. – Луганск: Шлях, 1999.
3. Манько В.А., Телиженко С.А. Мезолит, неолит и энеолит Подонечья //
Каталог радиокарбонных дат. – Луганск: Шлях, 2002. – С. 33.
4. Манько В.А., Телиженко С.А. Мезолит, неолит и энеолит Подонечья //
Каталог радиокарбонных дат. – Луганск: Шлях, 2002. – С. 23.
5. Телиженко С.А. Поздненеолитическое поселение Зановское-1 // Актуальні
проблеми вітчизняної і всесвітньої історії. Матеріали наукової конференції. – Луганськ:
вид-во СНУ, 2001.
6. Телиженко С.А., Манько В.А., Ковалева В.А. Исследования многослойного
памятника Озеро Клешни второе-1 в Кременском районе Луганской области в 1997 году
// Древности Северского Донца. – Вып. 2. – Луганск: Шлях, 1999.
7. Санжаров С.Н., Бритюк А.А., Котова Н.С., Черных Е.А. Поселения неолита-
ранней бронзы Северского Донца. – Луганск: изд-во ВНУ, 2000.
8. Санжаров С.Н. К вопросу о культурно-хронологическом членении
катакомбных памятников Северского Донца // СА. – №3. – 1991.
9. Санжаров С.Н. Катакомбные культуры Северо-Восточного Приазовья. –
Луганск: Изд-во ВНУ, 2001.

195
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Халяпин М.В.
К ВОПРОСУ О КУРГАННОЙ
СТРАТИГРАФИИ СРУБНОЙ КУЛЬТУРЫ
СТЕПНОГО ПРИУРАЛЬЯ

На настоящий день накоплен весьма значительный фонд


археологических источников по погребальным памятникам бронзового века
Волго-Уральского региона. Однако нельзя не обратить внимания на тот факт,
что специалистами крайне мало зафиксировано случаев прямых и четких
стратиграфических наблюдений без чего порой очень сложно обойтись при
решении проблем хронологии и периодизации тех или иных культурных
образований. Речь идет не о макростратиграфии (например, ямная и срубная
культуры), так как общая последовательность смены археологических культур в
регионе в эпоху бронзы уже давно и достаточно надежно установлена, а о
микростратиграфии, прежде всего, переходных и смешанных памятников, а
также однокультурных комплексов.
Данная ситуация разительно отличается от той, что отмечается на
материалах погребальных памятников, расположенных к западу от Волги, где
число стратифицированных курганов существенно больше. Было бы наивно
полагать, что такое положение дел связано с недостаточной компетенцией
исследователей памятников эпохи бронзы Волго-Уральского региона. Однако и
не вполне оправданной представляется точка зрения ряда специалистов о
полном отсутствии в Волго-Уралье на протяжении бронзового века традиции
совершения впускных захоронений. Такие случаи имеются, их немного и тем
ценнее каждый из них.
Только в Степном Приуралье насчитывается более двух десятков
стратифицированных с точки микростратиграфии курганов эпохи бронзы.
Данная работа посвящена анализу документированных случаев
стратиграфических наблюдений погребальных комплексов только срубной
культуры Степного Приуралья. Учитывались случаи как прямой вертикальной,
так и горизонтальной стратиграфии, как с предсрубными, так и с
однокультурными погребениями.
II Герасимовский курганный могильник на р. Кинделе (правый
приток р. Урал). Памятник исследовался в 1964 г. К.Ф. Смирновым и Э.А.
Федоровой-Давыдовой (материалы не опубликованы) и в 1982 г. О.И.
Пороховой. В виду того, что О.И. Пороховой материалы ее раскопок были
опубликованы кратко и без чертежей [1], есть смысл остановиться на некоторых
деталях подробнее, тем более что неполнота публикации может ввести в
заблуждение [2, 70].
Курган 4. В публикации описания стратиграфии не приводится, а
говорится, что «насыпь кургана однородна, досыпок не имела» [1, 93]. Между
тем представляется более верной точка зрения О.И. Пороховой, приведенная в
отчете о полевых исследованиях. Ею предполагается сооружение насыпи кург. 4
в два приема: возведение кургана в древнеямное время и более поздняя досыпка
196
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

его насыпи после совершения впускных новокумакских захоронений, что


хорошо иллюстрируют профили бровок в отчете. В пользу данного наблюдения
можно привести еще один аргумент. Автором раскопок было отмечено, что
нижняя часть насыпи, лежавшая на слое погребенной почвы, выделялась своим
белесым оттенком вследствие сильной насыщенности мельчайшими белыми
включениями веществ. По данным почвоведов, такая ситуация возможна, если
этот слой почвы был открыт несколько сот лет, по крайней мере 500. Именно
этот белесый слой диаметром 16-17 м и мощностью до 25 см, видимо, и являлся
насыпью древнеямного кургана, позднее перекрытой в новокумакское время
досыпкой мощностью до 50-55 см и диаметром 20-21 м. Фактически эта
древнейшая насыпь для почвоведов выступает уже как вторая погребенная
почва. Аналогичные ситуации в Степном Приуралье при раскопках курганов
неоднократно фиксировались специалистами, хотя при этом не всегда хорошо
сохранялся слой древней дернины на более ранней насыпи.
В кург. 4 была зафиксирована следующая стратиграфическая и
планиграфическая ситуация. Основное погр. 2 раннеямного (репинского)
времени располагалось в центре подкурганной площадки. Северную стенку
погр. 2 прорезало, незначительно повредив его, погр. 1, атрибутируемое как
новокумакское (синташтинское). Материалы предсрубного стратиграфического
горизонта дополняют впущенные в восточную полу кург. 4 детские захоронения
новокумакского типа (ярусные погр. 3 и 4, а также 5). Досыпка насыпи, как и
жертвенный комплекс из костей животных в ней, по всей видимости, были
связаны с разграбленным взрослым погр. 1. Вслед за рядом специалистов, мы
рассматриваем новокумакский тип памятников как степную приуральскую
филиацию синташтинской культуры. Третий стратиграфический горизонт кург.
4 представлен погр. 6 сформировавшейся срубной культуры Степного
Приуралья, вероятно, не позднее рубежа ее I (раннего) и II (развитого или
классического) периодов.
Курган 6. Замечу, что в публикации О.И. Порохова изменила отчетную
нумерацию, поменяв местами погребения 2 и 3 [1], поэтому далее при ссылке на
них используется вариант статьи. Исходя из публикации, В.В. Отрощенко
пришел к выводу, что в кург. 6 II Герасимовского могильника основным было
погр. 3 (новокумакского типа), затем в курган было впущено погр. 1 (первого
периода покровской срубной культуры), а последним – погр. 2 (второго
периода) [2, 70].
На наш взгляд, не так все однозначно, как изложено в публикации. Три
захоронения, исследованные в кург. 6, не лучшей сохранности. Бесспорно,
установлен факт того, что погр. 1 и 2 являются впускными по отношению к
основному погр. 3 [1]. Но насколько полностью разграбленное погр. 3 можно
считать новокумакским?
О.И. Порохова не без колебаний отнесла данный комплекс к
новокумакско-синташтинскому кругу [1, 100-103], хотя в свое время
предварительно атрибутировала его как ямный. Трудности для атрибуции этого
практически полностью уничтоженного погребения очевидны. Могильная яма
вытянуто-овальных очертаний, принимающая в материке постепенно
подпрямоугольную форму с закругленными углами, с небольшим уступом у дна,
с широтной ориентировкой по продольной оси не содержала культурно
атрибутируемых находок. В могиле встречались кусочки охры, отдельные
197
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

человеческие кости, окрашенные охрой, угольки и т.д. На дне ямы местами


прослеживалась охристая прослойка. Все это косвенно может относиться и к
древнеямной атрибуции погр. 3. В Оренбуржье чаще всего древнеямные
захоронения не подвергались разграблению, но во II Герасимовском могильнике
за исключением одного кург. 5 в разной степени нарушены или разрушены
оказались все. Можно привести в пользу древнеямной атрибуции погр. 3 еще
один важный аргумент, касающийся курганной архитектуры. В Степном
Приуралье население древнеямной культуры практиковало после создания
первичного ядра насыпи и придания ей сравнительно правильной
(полусферической?) формы (наращивание размеров насыпи было связано с
социальным статусом, рангом индивида) такой характерный архитектурный
элемент как конечную облицовку насыпи по всему периметру материковой
глиной, выбранной из ровика. Стратиграфия кург. 6 II Герасимовского
могильника, судя по профилям бровок отчета и описанию [1, 97-98], полностью
отвечает канонам ямной культуры. С другой стороны есть очень весомый
контраргумент. На краю могильного выкида из погребения 3 был обнаружен
жертвенный комплекс – бофр (?) [1, 99, 100-103], состоящий из глиняного
сосуда позднекатакомбного облика и бронзовых изделий: ножа «абашевского
типа» и шила. Автор раскопок связывает комплекс с погр. 3 и трактует его как
закрытый, перекрытый насыпью после совершения захоронения.
В сложении синташтинской культуры принимало участие население
катакомбной культурно-исторической области, что проявилось в устройстве в
первой подбойно-катакомбных конструкций, а, возможно, и в возникновении
самой позы адорации в части захоронений, в появлении некоторых типов
посуды, берущих свои истоки в катакомбном мире, а также ряда категорий
инвентаря (булавы, топоры и т.д.). Однако присутствие в закрытом жертвенном
комплексе кургана 6 позднекатакомбного сосуда еще не дает достаточных
оснований для однозначной атрибуции погр. 3 в качестве новокумакского
(синташтинского), тем более что в Приуралье известны собственно
позднекатакомбные памятники. Кроме того, на основании изучения архивных
материалов, можно сделать вывод, что все бесспорные новокумакские
погребения, исследованные в Герасимовских курганах, являются впускными в
курганы предшествующего времени и сопровождаются в лучшем случае
досыпками, сооружение же собственных курганов в новокумакское время в
данном районе пока не отмечено.
Погр. 1 и 2, составляющие второй стратиграфический горизонт кург. 6,
по всей видимости, синхронны погр. 6 кург. 4 и также относятся к уже
оформившейся срубной культуре Степного Приуралья, вероятно, не позднее
рубежа ее раннего и развитого периодов.
IV и V Свердловские курганные могильники на р. Бузулук (левый
приток р. Самара). Материалы раскопок памятников опубликованы [3].
Изученные курганы содержат материалы I и II периодов срубной культуры
Степного Приуралья. В плане стратиграфических наблюдений наибольший
интерес представляет кург. 1 IV Свердловского могильника, в котором
зафиксирован многоактный процесс формирования насыпи. В результате
анализа материалов кург. 1, датируемых в целом концом I – началом II периодов
срубной культуры Степного Приуралья, выделяется три стратиграфических
горизонта срубных погребений.
198
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Курганный могильник Уранбаш I находится на правом берегу р.


Каргалки (правый приток р. Сакмара, бассейн р. Урал). Памятник,
расположенный на Каргалинских рудниках, предположительно, является
некрополем горняков развитой срубной культуры Степного Приуралья и
характеризуется повышенным содержанием неординарных черт в погребально-
поминальной практике, а также существенным алакульским влиянием [4]. На
основании изучения материалов раскопок могильника Уранбаш I можно,
учитывая специфику организации погребальных комплексов срубной культуры,
с известной долей условности выделить не менее трех хронологических
(горизонтально стратифицированных) горизонтов срубных захоронений, так как
только в кург. 8 зафиксирован случай прямого перекрывания погр. 19
могильным выкидом из погр. 1.
Алексеевский курганный могильник расположен в бассейне р.
Самары. Материалы раскопок кург. 3 позволяют выделить не менее двух
стратиграфических горизонтов раннесрубных погребений [5]. К первому
стратиграфическому горизонту относятся погр. 1-3, 5, 6, которые перекрывала
первая насыпь. Судя по могильным выкидам из ям, возможно, погр. 1, 2 и 5
являются самыми ранними. Несколько позднее южнее полы кург. 3 было
совершено погр. 4 второго стратиграфического горизонта, сопровождавшееся
весьма значительной подсыпкой насыпи, перекрывшей полностью и первую
насыпь. Кроме этого погр. 4 характеризуется и другими чертами социальной
неординарности (объемная яма, престижный и даже уникальный инвентарь и
т.д.).
Приведенный небольшой, но выразительный ряд только
опубликованных комплексов наглядно иллюстрирует возможность и
необходимость использования данных стратиграфии для анализа погребальных
памятников Волго-Уральского региона. Использование не только данных
прямой вертикальной, но и горизонтальной стратиграфии, планиграфии, а также
максимальный учет всех стратифицированных комплексов позволит создать
наиболее полные стратиграфические колонки для погребальных памятников
бронзового века. Особенно сложна процедура для анализа однокультурных
захоронений, в отношении которых исследователи Волго-Уралья часто
вынуждены ограничиваться в основном применением сравнительно-
типологического метода. В настоящее время автором данной работы с учетом
всех накопленных источников проводится исследование по составлению
сравнительных стратиграфических колонок для степных приуральских групп
срубной и алакульской культур. Данная работа является одним из
промежуточных итогов в этом исследовании.
В заключении уместно высказать предположение о причинах такого
разительного отличия в количестве стратифицированных курганов в Волго-
Уральском и, например, Днепро-Доно-Донецком регионах. Истоки данного
явления коренятся, на наш взгляд, в эпохе средней бронзы, когда Днепро-Доно-
Донецкий регион был прочно освоен населением катакомбной культурно-
исторической области, которое весьма активно практиковало совершение
впускных захоронений в предшествующие курганы ямного времени. Выделяется
и этап совместного сосуществования в отдельных регионах позднеямных и
раннекатакомбных групп населения. Некоторые исследователи склонны,
вообще, не включать катакомбную культуру в круг классических курганных
199
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

культур, таких, например, как древнеямная. Волго-Уралье попало в орбиту


катакомбного мира не на постямном этапе, а сравнительно позже – в
позднекатакомбное время. В Приуралье позднекатакомбные группы
сосуществовали, видимо, лишь частично соприкасаясь ареалами
распространения, с населением других культурных образований (прежде всего,
уральское абашево и вольск-лбище). Для абашевской культуры почти
полностью исключено устройство впускных погребений. Несмотря на то, что в
погребальной практике вольско-лбищенского населения известно наличие
впускных погребений, их на сегодняшний день известно слишком мало, чтобы
можно было сделать окончательный вывод о распространенности данного
явления. Представляется, что в Волго-Уралье традиция впускных захоронений
не получила такого широкого распространения, как в Днепро-Доно-Донецком
регионе, в связи с менее продолжительным существованием здесь
позднекатакомбных групп населения, менее значительных и в количественном
отношении. Недаром позднее именно Волго-Уралье стало основным регионом
существования покровской срубной культуры, в которой посткатакомбный
субстрат менее выражен, чем в расположенной западнее бережновско-маевской
срубной культуре (по В.В. Отрощенко). При всей успешной привнесенности
мигрирующим покровским населением в Днепро-Доно-Донецкий регион
срубного культурного комплекса, автохтонное население, сохраняющее
опосредованные культурой многоваликовой керамики, но в основе катакомбные
традиции, в конечном итоге ассимилировало пришельцев. Таким образом,
представляется, что более широкое практикование населением бережновско-
маевской срубной культуры впускных погребений, вероятно, связано с
пережиточным сохранением опосредованных катакомбных традиций.

Литература
1. Порохова О.И. II Герасимовский курганный могильник в Оренбургской
области // Древняя история населения Волго-Уральских степей. - Оренбург, 1992.
2. Отрощенко В.В. К вопросу о памятниках новокумакского типа // Проблемы
изучения энеолита и бронзового века Южного Урала. - Орск, 2000.
3. Халяпин М.В. Курганы срубной культуры у с. Свердлово // Археологические
памятники Оренбуржья. Вып. II. - Оренбург, 1998.
4. Моргунова Н.Л. Курганы у с. Уранбаш на Каргалинских рудниках //
Археологические памятники Оренбуржья. Вып. III. - Оренбург, 1999.
5. Кабанова Е.В., Овчинникова Н.В. Исследование кургана срубной культуры в
Бугурусланском районе Оренбургской области // Археологические памятники
Оренбуржья. Вып. III. - Оренбург, 1999.

200
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Чотбаев А.Е.
ОБ ИЗУЧЕНИИ САКСКИХ КУЛЬТУР
КАЗАХСТАНА
На территории Казахстана изучение сакских культур начинается с 1930-
40 гг. Основными регионами изучения являются Семиречье и Южный
Казахстан, Центральный и Северный Казахстан, Восточный Казахстан. Уже
после первых планомерных раскопок, к 1960-м гг. появились условия для
создания классификационных схем и историко-археологических периодизации
раннего железного века Казахстана, существующих без особых изменений и
поныне.
Первые исследования истории и культуры саков Семиречья связаны с
именем А.Н.Бернштама (1930-е гг.). Основные раскопки памятников здесь
проводились начиная с 1950 гг. К.А.Акишевым и др. археологами. Полученные
материалы из царских захоранений (Бесшатыр, Иссык) сделали возможным
исследовать архитектуру, искусство, социально-экономическую жизнь сакских
племен. Поднимается вопрос о письменности саков Семиречья 1, с.27-88; 2; 3.
Начиная с 1940-гг. в Южном Казахстане широкомасштабные изучения
ведет Хорезмская экспедиция, руководимая С.П.Толстовым. Особо важными
памятниками региона являются могильники Уйгарак и Тагискен 4, с.151-175;
5. Материалы, полученные из погребальных комплексов и городищ (Чирик-
рабат, Бабиш молла и др.) раскрывают своеобразие сакской культуры региона.
Племена были тесно связаны с южными оседло-земледельческими культурами
(архитектура, строительная техника, ирригационное земледелие), а также,
являясь западным рубежом сако-скифского мира, сыграли немаловажную роль в
проникновении савроматам Южного Приуралья и сакским племенам
казахстанско-сибирского круга отдельных элементов культуры
переднеазиатского происхождения 6,с.198-208.
Со второй половины 1940-гг. в Центральном Казахстане работает
А.Х.Маргулан (Центрально-Казахстанская экспедиция). Основные исследования
сакских памятников проводятся в 1950-60 гг. М.К.Кадырбаевым. Собранные
материалы из погребальных памятников сделало возможным выделить особую
культуру саков Центрального Казахстана, названную М.К.Кадырбаевым
Тасмолинской 7, с. 303-433. С конца 1980 гг. исследованием памятников
раннего железного века Центрального Казахстана занимается А.З.Бейсенов,
сделавший некоторые обобщения данных в своей кандидатской диссертации 8.
Им, в частности, делается попытка выделения памятников конца I тыс. до н.э.,
обращается внимание на другие малоизученные стороны культуры (курганы с
“усами” и др.).
Большой вклад в изучении памятников раннего железного века
Северного Казахстана внесла Северо-Казахстанская экспедиция К.А.Акишева
(1954-1956 гг) 9, с.20. Важное значение для изучения сакских культур
201
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Северного и Центрального Казахстана имеет специальная статья М.П.Грязнова,


где автор собрал и проанализировал значительные сведения по региону с
предложением их типологии и датировки 10, с. 8-16. С 1967 г. начинает
раскопки памятников Северного Казахстана Северо-Казахстанская экспедиция,
руководимая Г.Б.Здановичем. С 1974 г. в составе СКАЭ функционирует отряд
по изучению сакской культуры. Крупным достижением археологической науки
республики является выход в свет в 1994 г. монографии М.К.Хабдулиной по
раннему железному веку Северного Казахстана 11. Проанализировав данные
из более 250 погребальных комплексов, автор делает существенные выводы по
целому ряду аспектов. На основании этих материалов исследователь выделяет
улубаевско-тасмолинскую культуру Северного Казахстана, являющуюся
локальным вариантом Тасмолы. По мнению автора особенностью данной
культуры является расположение на стыке двух ландшафтных зон: степи
(Казахский мелкосопочник) и лесостепи.
Начиная еще с дореволюционной эпохи (В.В.Радлов, А.В.Адрианов)
разными экспедициями были зафиксированы и раскопаны многочисленные
памятники раннего железного века Восточного Казахстана. Исследуются и
интерпретируются погребальные комплексы куртуского, майэмирского,
берельского типов горных районов 12; 13,с.137-148; 14, с.9-17; 15, с.20-31; 16;
17, с.30-60. В степной части региона начиная с 1940 гг. плодотворно работает
экспедиция С.С.Черникова. Особо ценными оказались материалы исследований
Чиликтинских курганов в Зайсанской котловине 18. В 1980-83 гг.
значительные сведения были получены в ходе работ Шульбинской экспедиции
19 . Последние годы активизировались работы по изучению памятников
восточных, горных районов. Важным оказались результаты исследования на
известном могильнике Берел, в том числе данные раскопок одного из
“замерзших курганов” 20; 21, с.174-202. Исследования показали культурно-
типологическую неоднородность памятников сакского времени Восточного
Казахстана. По мнению исследователей в данном регионе проживали несколько
этнических близкородственных групп племен. Население восточных, горных
районов в этнокультурном отношении тяготело к горноалтайским племенам.
Памятники степных районов в целом отличаются и более близки памятникам
Семиречья и Центрального Казахстана.
Исследования сакских культур является одним из приоритетных
направлений в археологической науке Казахстана. За более чем полувека
исследовании собрана солидная коллекция по материальной культуре.
Исследованы многие вопросы, касающихся сакских культур: типология
памятников, погребальный обряд, архитектура, вооружение, искусство,
идеология и др. Тем не менее, существуют немало актуальных на сегодняшний
день аспектов, требующих проведения новых современных исследований.
Ощущается отсутствие новых обобщающих работ, кроме того, по ряду регионов
и районов Казахстана уменьшился или прекратился приток новых
источниковедческих данных. Малоизученными остаются проблемы взаимосвязи
сакского населения Казахстана с сопредельными территориями, в том числе с
Алтаем, Восточным Туркестаном, савроматским миром Приуралья и Поволжья
202
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

и др. Все это подчеркивает необходимость повышения уровня изучения сакских


древностей Казахстана на качественно новую ступень.

Литература
1. Акишев К.А., Кушаев Г.А. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. -
А., 1963. - С.27-88.
2. Акишев К.А. Курган Иссык. - М., 1978.
3. Акишев А.К. Искусство и мифология саков. - А., 1984.
4. Толстов С.П., Итина М.А. Саки низовьев Сырдарьи (по материалам Тагискена)
// СА. – 1966. - №2. - С.151-175.
5. Вишневская О.А. Культура сакских племен низовьев Сырдарьи в VII-V вв. до
н.э. // ТХАЭЭ. - VIII. - М., 1973.
6. Вишневская О.А., Итина М.А. Ранние саки Приаралья // Проблемы сакской
археологии // МИА. - 177. - М., 1971. - С.197-208.
7. Кадырбаев М.К. Тасмолинская культура // Древняя история Центрального
Казахстана. - А., 1966. - С.303-433.
8. Бейсенов А.З. Погребальные памятники и культово-ритуальные сооружения
древних номадов Центрального Казахстана (VII-I вв. до н.э.). Автореф. на соискание уч.
степени к.и.н. - А., 1997. – 26 с.
9. Акишев К.А. Памятники старины Северного Казахстана // ТИИАЭ АН КазССР.
- 1959. - Т.7. - С.20.
10. Грязнов М.П. Северный Казахстан в эпоху ранних кочевников // КСИИМК. – 61.
– 1956. - С.8-16
11. Хабдулина М.К. Степное Приишимье в эпоху раннего железа. - А., 1994.
12. Адрианов А.В. К археологии Западного Алтая (из поездки в семипалатинскую
область в 1911 г.) // Изв. Императорской Археологической Комиссии. Вып. 62. -
Петроград, 1916.
13. Руденко С.И. К палеоантропологии Южного Алтая // Казаки. Л., 1930. - С.137-
148.
14. Грязнов М.П. Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников Алтая //
КСИИМК – 18. - М.-Л., 1947. - С.9-17.
15. Баркова Л.Л. Изображения свернувшихся хищников на золотых пластинах из
майэмира // АСГЭ. Вып. 24. - Л., 1983. - С.20-31.
16. Сорокин С.С. Доисследование большого Берельского кургана // СГЭ. Вып. 23,
1962.
17. Сорокин С.С. Памятники ранних кочевников в верховьях Бухтармы // АСГЭ.
Вып. 8. - Л., 1966. - С.30-60.
18. Черников С.С. Загадка золотого кургана. - М., 1965.
19. Археологические памятники в зоне затопления Шульбинской ГЭС. - А., 1987.
20. Самашев З., Базарбаева Г.. Жумабекова Г. и др. Берел. А., 2000.
21. Самашев З., Франкфорт А.-П., Ермолаева А.С., Жумабекова Г.С., и др.
Исследование культуры древних кочевников Казахстанского Алтая // Проблемы
изучения и сохранения исторического наследия. - А., 1998. - С.174-202.

203
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Щетенко А.Я.
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗРАБОТКИ
АРХЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПЕРИОДИЗАЦИИ
ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ БРОНЗЫ СРЕДНЕЙ АЗИИ

Археологическая периодизация первобытной эпохи Средней Азии была


создана в первой половине ХХ века. В 1904 г. геолог Р. Пампелли и археолог Г.
Шмидт провели раскопки двух курганах около селения Анау, в 12 км к В от
Ашхабада, опубликовав материалы своих работ [1].
В науке появилось понятие «анауские культуры», а в «Encyclopaedia
Britannica» статья «Anau», оповестившая мир о существовании нового центра
цивилизации – ровеснике египетских пирамид и древнего Вавилона.
Основанная на данных стратиграфии, схема (культуры Анау I – Анау IV) – стала
первой археологической периодизацией истории древних племен Средней Азии,
охватывающая период от эпохи меди до раннего железного века (РЖВ).
Финальные этапы эпохи поздней бронзы (ЭПБ) в ней занимали мало
места и трактовались как поздние фазы медного века [2]. Первые коррективы в
эту схему внес А.А. Марущенко после раскопок в 1930-31 гг. верхнего
строительного горизонта Ак-депе, который он отнес к ранней (ак-тепинской)
стадии культуры Анау Ш [3].
В 1939 г. эта стадия получила наименование Анау IIIА в отличие от
собственно Анау III [4] и, как показали последующие исследования, это было
оправдано, ибо Анау IIIА являл собой «совершенно четкий и определенный
комплекс, соответствующий НМЗ IV» [5].
В 1952 г. Б.А. Куфтин на материалах шурфов Намазга-депе (Намазга)
внес существенные коррективы в верхнюю часть анауской схемы.
Поселение Намазга расположено на подгорной равнине Копетдага в 105
км к востоку от холмов Анау, в 117 км от Ашхабада. Оно является центром
оазиса ЭПБ (рис. 1), орошаемым горной речкой Лоинсу, на западном берегу
которой находится Теккем-депе (Теккем).
Площадь Намазга 46 га, высота 17 м. Оно состоит из ряда холмов,
образующих неправильной формы треугольник, вытянутый с юга на север, где
выделяется 8-и метровая «вышка» площадью около 1,5 га (рис. 2. I; фото 1).
Именно здесь в трех шурфах и в небольшом раскопе на вершине холма
Куфтин выявил остатки культуры Анау III, которые он разделил на три
комплекса: Намазга (НМЗ) IV, V, VI. Культура НМЗ VI относилась им к ЭПБ и
датировалась 2-й половиной II тыс. до н.э. [6].

204
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 1. Схема местонахождения Намазга и Теккема. М 1: 50000. 1-6 – поселения эпохи


бронзы. Пунктирные линии – древние русла речки Лоинсу (сплошная линия –
современное русло).

Фото 1. Общий вид с юга «вышки» Намазга.

205
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 2. I. Намазга. План «вышки». Раскопы: 1 – Б.А. Куфтина, 2 – А.А. Марущенко,


3- А.Ф. Ганялина, 4 – И.Н. Хлопина, 5 и 6,7 (скважины) – А.Я. Щетенко. R – репер.
Рис. 2. II. Планы строений трех периодов «вышки»: 1 – поздний, 2 – переходный, 3 –
ранний, 4 – бровка, 5 – строительный горизонт, 6 – сосуд, 7 – крышка, 8 – гончарный
диск, 9 – литейная форма, 10 – колонка, 11 – пест, 12 – наковальня, 13 – зернотерка, 14 –
подпятник, 15 – погребение. К – «корытце», О – очаг, С – столик.
Рис. 2. III. Погребение № 1. 1- фрагмент сосуда, 2 – каменный предмет.
Рис. 2. IV-V. «Вышка». Стратиграфия юго-западной бровки раскопа. 1 – натечно-
надувные слои, 2 – плотная глина, 3 – мусорные слои, 4 – кирпичная кладка, 5 –
промазка пола, 6 – угольный слой, 7 - обожженные слои, уголь и зола, 8 – забутовка, 9 –
штукатурка на стене, 10 – намыв в мусоре, 11 – сосуд, 12 - зернотерка; III-X – яруса.

206
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

К НМЗ VI отнес Б.А. Куфтин и поселение Теккема [7], которое в 1952-


1953 гг. копал А.Ф. Ганялин [8]. Он вскрыл в небольшом раскопе верхние слои,
а шурфами прорезал 6-и метровую толщу, отнеся их к культуре Теккема по
схеме А.А. Марущенко [9].
И при раскопках в 1952 г. Намазга А.Ф. Ганялин отдает предпочтение
той же схеме, выделяя особый этап Намазга VII – «Время нерасписной
красноангобированной и сероглиняной керамики…. Керамика Намазга VII …
резко отличается (здесь и далее - курсив мой – А.Щ.) от керамики
предшествующего слоя» [10].
Несомненно, ашхабадские ученые были правы, выделяя комплекс,
названный ими «теккемовской» культурой. Однако, из-за отсутствия
публикаций материалов их разработки не получили признания.
После работ В.М. Массона в Мургабском оазисе материалы древней
Маргианы увязываются с историей племен мигрантов из подгорной полосы
Копетдага и дополняют схему Б.А. Куфтина культурами Яз-депе I-III. С тех пор
эта шкала становится общепризнанной периодизацией археологических культур
юга Средней Азии [11].
Новая периодизация советских археологов опиралась на концепцию
автохтонного развития, отрицавшую миграции и смену населения в данном
регионе в течение тысячелетий. Предполагалось, что с эпохи раннего неолита,
когда на подгорной равнине Копетдага спонтанно возникают производящие
формы хозяйства в среде носителей джейтунской культуры [12], местный
элемент играет определяющую роль в становление земледельческих «анауских»
культур [13]. Их дальнейшее развитие завершается становлением
среднеазиатского центра цивилизации древневосточного типа – «культурой
Алтындепе эпохи бронзы, соответствующей культурам НМЗ IV, V, VI Б.А.
Куфтина» [14].
Таких же взглядов придерживались И.Н. Хлопин, возобновивший
раскопки кроющих слоев «вышки» в 1964-65 и в 1974 гг. [15] и Л.И. Хлопина,
публиковавшая эти материалы [16].
Вторая половина ХХ века ознаменовалась открытиями ярких культур
эпохи бронзы в древней Бактрии, Маргиане и Согде, для которых на основе
типологии керамики создаются свои периодизации [17-19]. Их привязка к
цивилизациям древнего Востока осуществлялась через намазгинскую шкалу с
сохранением дат, основанных на короткой хронологии комплекса Гиссар IIIС.
Это вызывало недоумение у зарубежных археологов, познакомившимися с
периодизацией Б.А. Куфтина [20].
Уже в 1981 г. в Гарварде на советско-американском симпозиуме по
археологии Средней Азии и Ближнего Востока выявились, как писал в 1994 г.
К.К. Ламберг-Карловский, «различия ученых двух стран в подходе к
хронологии бронзового века Центральной Азии, которые сохраняются и по сей
207
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

день.» [21].
Основной причиной существенных расхождений в датировках (для ЭПБ
– 500-700 лет) следует считать отсутствие полноценной информации о
стратиграфии верхних напластований «вышки» Намазга и Теккема – двух
главных поселений, материалы которых характеризуют эту эпоху на юге
Туркменистана.
Получить эту информацию позволяет публикация новых материалов с
«вышки», где работы велись на юго-западном и на северо-восточном склонах.
Привязка к единому реперу позволила стратиграфически связать оба объекта
наших работ между собой и соотнести их с раскопами предшественников (рис.
2. I) [22].
Хронологическая топография (термин Б. А. Куфтина) «вышки»
представляется в следующем виде. Двухметровый холм из отложений времени
НМЗ IV и V перекрыт мусорными слоями, на которых сооружена невысокая
платформа из сырцового кирпича, лежащая в основании многокомнатного
здания раннего этапа ЭПБ – Вышка I (рис.2. II - черная заливка стен; IV, V -
яруса X-VII).
Стены здания выложены из сырцовых кирпичей (48 х 26 х 10 см и 50 х
25 х 10 см) и внутри покрыты глиняной обмазкой в несколько слоев (как и полы)
- свидетельство длительности обживания помещений. Выявлено три
строительных горизонта постройки, служившей, судя по находкам,
хозяйственным целям.

Фото 2. Хумы в пом.7 «вышки».


208
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

На первом этапе на полу помещения 3 в центре стоял огромный хум [23],


внутри которого находился кирпич с прочерченным знаком шестилучевой
звезды (рис. 3. 2). В помещении 4 пять хумов вкопаны в левой половине (фото 2;
рис. 3. 7-9), а в правой – лежала глиняная крышка с прочерченным знаком (рис.
3. 1). Вторая крышка in situ закрывала один из сосудов, еще одна найдена в
третьем сосуде.
На следующем этапе оба помещения и сосуды закладываются
кирпичами и по ним проходит стена, перекрытая рядом полов. На
предпоследнем сверху полу в помещении 4 лежали: глиняный диск гончарного
круга (рис. 3. 3), каменные песты (рис. 3. 4,5), плоская наковальня и четыре
сосуда с глиняными крышками (рис. 2. II); в помещении 3 – короткая каменная
«колонка» из розоватого песчаника (рис. 3. 6), носик-слив сероглиняного сосуда
(рис. 4. 5) и две круглые крышки. На самом верхнем полу (третий этап) в
помещении 3 был пристроен выступ, рядом лежала каменная наковальня –
плоский цилиндр. Оба помещения перекрыты мусорными слоями.

Рис. 3. Археологический комплекс периода Вышка I. Глина: 1- крышка, 2 – кирпич, 3 –


гончарный диск, 7-9 – хумы; камень: 4,5 – песты, 6 – колонка.
209
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 4. Археологический комплекс периода Вышка II. 1-8 керамика; 9 – каменная


литейная форма.

В заброшенном помещении 4 оказалось захоронение - в скорченной позе


на левом боку, головой на ЮВ (рис. 2. III), вероятно, из периода Вышка II. Череп
покоился на фрагменте керамики, у затылка лежал каменный конус-
параллелепипед с отверстием на одном конце. Похожие вещи найдены в
погребениях 30 и 51 Тоголока 21 [24]. Это предполагает, что здание
функционировало после времени НМЗ V и до периода протобактрийской
цивилизации.
Период Вышка II представлен помещением 2, пахсовая кладка которого
и ориентация стен, резко контрастируют с предшествующими и с
последующими горизонтами (рис.2. II – заштрихованные стены). В помещении
210
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

лежали три целых сосуда: две красноглиняных и сероглиняная миски (рис. 4. 6 )


и лепной горшок, а во дворе - сероглиняный кувшин (рис. 4. 7) и каменная
литейная (рис. 4. 9) для отливки пяти предметов [25]. Слои мусора перекрывают
эти находки.
Для периода Вышка III1-3 раскопано два домохозяйства с жилыми и
хозяйственными помещениями (рис. 2. II – стены без заливки). Все детали
интерьера (контрфорсы, очаги, столики, «корытца», как и стены, сложены из
кирпичей (48-50 х 25-27 х 10-12 см) и обмазаны глиной. «Корытца» –
продолговатые конструкции (1,4 х 0,4 м) известны и на Теккеме, где в них
хранилась мелкая посуда [26].
Этот ранний комплекс (III1) сменяется такими же жилищами с
прямоугольными глинобитными очагами, вскрытыми на севере «вышки» И.Н.
Хлопиным в его 3-м самом нижнем строительном периоде. Затем «… выявлены
мощные мусорные слои в несколько десятков см толщиной и дворовые очаги из
поставленных на ребро и не сильно прокаленных сырцовых кирпичей» (фото 3)
[27]. Вероятно, это вторичное использование кирпичей для изготовления
временных очагов, связано со степными племенами. Похожая картина отмечена
и в Анау, где на террасе С глинобитный очаг с лункой перекрыт очагом из
поставленных на ребро кирпичей (рис. 5) [28].

Фото 3. Квадратный очаг пом.3 «вышки».

211
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

В керамике выделено пять групп гончарной посуды: светло-зеленая,


светло-розовая, краснофоновая и серая из хорошо отмученной глины с
примесью органики в тесте, и кухонная – с примесью в тесте дресвы. Лепная
керамика степного типа имеет резной орнамент, фрагменты чаш Яз I - роспись.
В периоде Вышка I преобладает светло-фоновая посуда (57,8-60,6% в разных
выборках), а среди форм – хумы, хумчи, горшки, крышки. В комплексе Вышки
II появляются кольцевые подставки, кубки, глубокие миски с загнутым внутрь
или отогнутым наружу венчиком (часто с лощением), чаши с носиком,
высокогорные кувшины (рис. 4. 1-8). В слоях Вышка III1-3 наблюдается
сокращение светлофоновой посуды первых двух групп (34,1%), и увеличение
краснофоновой (31,2%) и сероглиняной (17,9%); керамика степного типа
достигает 16,7%, выделяясь резным орнаментом и налепными валиками [29].

Рис. 5. Анау. Южный холм. Терраса С. Разновременные очаги (по H. Sсhmidt. Op. cit. –
Fig. 51.
212
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Важным является установление временных разрывов в заселении


поселения. В 1955 г. А.Ф. Ганялиным раскопал к ЮВ от «вышки» несколько
могил НМЗ VI: «Могильные ямы погребений были выкопаны в старых
постройках времени НМЗ V в то время, когда они находились в запустении, и
их сырцовые стены оплыли» [30]. Следовательно, был временной разрыв, в
течение которого стены уменьшились наполовину.
Перерывы в заселении Намазга намечались и Б.А. Куфтиным: первое -
«…к концу бронзовой эпохи наступает полное запустение холма, кроме одной
небольшой его части, долго продолжающей застраиваться и накапливать
семиметровое возвышение одновременно с другим такого же размера
поселением Теккем-депе в километре от Намазга»; второе – «Исчезновение и
этих поселений совпадает с появлением в самых поверхностных слоях холмов
примитивной, грубой лепки «кочевнической» керамики из сильно дресвяной
глины с простым рубчатым орнаментом по венчику» [31]. Второе запустение
Куфтин связывает с наступлением в конце П тыс. до н.э. «ксеротермического
максимума» [32], с усилением борьбы за водные источники и c кочевыми
племенами, вторгшимися в предгорную зону Копетдага [33].
Оба положения полвека назад сформулированы Р. Пампелли и
Г.Шмидтом: первый рассматривал «ксеротермический максимум» как один из
элементов окружающей среды [34], второй назвал слои, где вновь появляется
расписная керамика эпохой «промежуточной варварской оккупацией» [35].
Он же первый четко зарегистрировал перерывы в культурной
последовательности на южном холме Анау - слои пожарищ в поздних фазах
культуры Анау III, отделяющие их от построек культуры Анау IV [36].
Не ускользнуло это и от внимания В.М. Массона: «По всей видимости,
между археологическим комплексом Намазга VI и слоями Яз-Депе I … на Яз-
Депе, существует хронологический разрыв, занимающий около полутора-
двух столетий» [37].
Материалы Теккема корректируют колонку «вышки» Намазга,
подтверждая и наличие перерывов культурной последовательности на
поселении в ЭПБ и РЖВ [38]. Именно с этими перерывами и связано появление
керамики степного типа.
Итак, новые материалы «вышки» Намазга и Теккема позволяют
интерпретировать на более широкой основе комплексы Б.А. Куфтина как
остатки культур ЭПБ и РЖВ, имеющих культурно-исторические связи с
земледельческими цивилизациями и степными племенами соседних регионов.
«Культура НМЗ VI» трактуется как ряд последовательных этапов развития, по
меньшей мере, двух культур, прерываемых эпохами запустения жизни на
поселениях.

213
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 6. Теккем. Камень: 1-4 – песты, 5 – заготовка булавы (?), 6 – колонка, 7 – навершие
скипетра .

Выделяется семь основных этапов. 1 этап на «вышке» Намазга


представлен мусорными слоями, перекрывающими архитектурные остатки
позднего периода НМЗ V. 2 этап (ранняя НМЗ VI) отмечен сооружением здания
на «вышке» (Вышка I1-3) и постройкой крепости с обводной стеной и башнями
на естественном равнине (периоды Теккем 1 и 2). В первом из них, на нижнем
полу помещения in situ найдены: гончарная светлоангобированная,
краснофоновая и сероглиняная керамика, каменная «колонка» (рис. 6. 6) и
бронзовый наконечник дротика. Крепость Теккема, возможно, представляет
собой один из промежуточных пунктов на пути в Маргиану носителей
протобактрийской цивилизации, демонстрирующих новую идеологию: ни одной
женской статуэтки, ни одной перегородчатой печати не найдено на Теккема, ни
в материалах «вышки». 3 этап отмечен переходным периодом (Вышка II) после
временного запустения поселения. На Теккеме он представлен мусорными
слоями с находками алакульской керамики (рис. 7. 9-10). 4 этап - поздняя НМЗ
VI на «вышке» (III1-2) и Теккеме (4, 5) характеризуется домами с квадратными
очагами. Здесь найдены каменные литейные формы для отливки ножей с
круговым упором и круглых пуговиц с литой петелькой, сероглиняная и
чернолощеная керамика, полированные каменные булавы и песты (рис. 6. 1-5.).
214
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 7. Археологический комплекс периода Вышка III. Лепная керамика саргаринско-


алексеевского круга (1-8) и алакульские черепки (9-10).

215
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 8. Археологический комплекс периода Вышка III. Бронза: 1 – нож, 2,4,5 – браслеты,
3 – серьга, 6,7 – бусы, 11,12 – ножи; железо: 8,9 – бусы; камень: 10 – литейная форма;
кость: 13 – обкладка рукояти ножа.

Все эти вещи имеют аналогии в материалах южного холма Анау, Улуг-депе,
Елькен-депе. 5 этап «вышки» (III3) и Теккема знаменует финал ЭПБ, где
преобладают красноангобированная и серая посуда и впервые оказывается
керамика саргаринско-алексеевскго типа с резной орнаментацией и налепными
рельефными валиками (рис.7. 1-8) [39]. На «вышке» найдено один двулезвийный
нож с кольцевым упором (рис. 8. 1). и два однолезвийных (рис. 8. 11-12). В
металле появляется оловянная бронза с большой примесью железа в изделиях и
в шихте [40]. С этим этапом, вероятно, связано и катакомбное погребение
Теккема, сероглиняная керамика которого идентична посуде из погребений
Улуг-депе переходного этапа от ЭПБ к РЖВ [41]. 6 этап (кроющие слои
памятников) демонстрирует начало РЖВ с расписной керамикой ручной лепки
типа Яз I и первыми железными изделиями: бусы из погребения (рис. 8. 8,9),
раскопанного А.А. Марущенко и части конской упряжи (?) из верхнего слоя
Теккема. Интересна костяная накладка для рукояти ножа (рис. 8. 13). 7 этап
фиксируется находками раннеахеменидской керамики: банки, кубки,
цилиндроконические сосуды, подставки в виде «песочных часов» (рис. 9. 2-4;
фото 4) - формы, известные в Маргиане в стратиграфическом контексте – III
ярус шурфа Уч-тепе [42]. Интересен глиняный сапожок, покрытый беловатым
ангобом (рис. 9. 5), имеющий аналогии в Мегиддо в эпоху РЖВ, а также
фрагменты кольцевых подставок с разными знаками, перемещенные из слов
ЭПБ (фото 5).

216
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Рис. 9. Теккем. Керамика: 1 – салатница, 2-4 – подставки, 5 – сапожок.

Фото 4. Гончарные кубки «вышки».


217
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Фото 5. Знаки на кольцевых подставках.

Датировка ранних комплексов ЭПБ определяется их стратиграфическим


положением, а также рядом аналогий месопотамского или индийского импорта
(керамика, слоновая кость, металл, фаянс), найденных в погребениях,
впущенных в кроющие слои Намазга и Алтын-депе [43]. На востоке – это
элитное погребение Кветты, кенотаф 1Мергарха VШ, поселения Наушаро и
Сибри, на западе – погребения (часть именуется «кладами») Гиссара IIIC,
218
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Шахдада, Тюренг-Тепе, Шах-Тепе. Фаянс и изделия из слоновой кости, кроме


индийских комплексов, широко представлены и в одновременных культурах
Палестины (Мегиддо). Круг аналогий, с учетом новой хронологии Гиссара IIIC
[44], дает рубеж III-II тыс. до н.э. – начало ЭПБ Южного Туркменистана. Эту
дату подтверждают соответствия в материалах хронологических схем ЭПБ
степных культур [45] и восточноевропейских древностей [46].
При расчете продолжительности каждого этапа применялись
коэффициенты накопления культурного слоя, разработанные Р. Пампелли [47], а
также полевые наблюдения за процессом разрушения сырцовой архитектуры,
которые фиксиро вались в течение 20 лет раскопок. Так называемый период
НМЗ VI даже на Намазга занимает значительно больший отрезок времени, чем
это представлялось ранее: не менее 700-800 лет [48].
Это подтверждает и серия радиоуглеродных определений из верхних
слоев «вышки» [49], получившая признание за рубежом [50-52] и
корректируемая датами Теккема [53]. Следовательно, хронологические схемы
российских и западных исследователей значительно сближаются и
ликвидируется пресловутый временной разрыв в 500-700 лет для ЭПБ.
Таким образом, продолжительность этапов ЭПБ-РЖВ «вышки» Намазга
и Теккема по стратиграфическим параметрам и данным радиоуглеродных
определений, сопоставимых с сериями калиброванных 14С дат памятников
Ближнего Востока и Индостана, охватывает все II тысячелетие до н.э.
Предлагаемая периодизация корректируют схемы археологических культур
других регионов Средней Азии, а также Поволжья, Урала и Сибири, до сих пор
привязанных к традиционной шкале, созданной 50 лет назад.

Литература
1. Pumpelly R. (ed.). Explorations in Turkestan. Vol. I, II. – Washington: Carnegie
Institution of Washington, 1908.
2. Pumpelly R. Op. cit. Vol. I. – Pl. 5.
3. Марущенко А. А. Анау. Историческая справка. - Архитектурные памятники
Туркмении, вып. 1. - М.-Ашхабад: Академия архитектуры СССР – Туркменский Гос.
НИИ, 1939. – C.101.
4. Грязнов М.П., Пиотровский Б.Б. Сибирь, Казахстан, Средняя Азия. - Истории
СССР (Макет). – М.-Л., 1939. – С.156; Щетенко А.Я. М.П. Грязнов и периодизация
культур эпохи бронзы Южного Туркменистана. – Степи Евразии в древности и
средневековье. Книга I. С.-Петербург: Гос Эрмитаж, 2002. – С. 82-84.
5. Массон В.М. Расписная керамика из раскопок Б.А. Куфтина. – ТЮТАКЭ, т.
VII. - Ашхабад: АН ТССР, 1956. – С.311.
6. Куфтин Б.А. 1) Работы ЮТАКЭ в 1952 г. по изучению «культуры Анау». –
ИАН ТССР, №1, Ашхабад: АН ТССР, 1954. - С.22-29. 2) Полевой отчет о работах XIV
отряда ЮТАКЭ по изучению культур первобытнообщинных оседло-земледельческих
поселений эпохи меди и бронзы в 1952 г. – ТЮТАКЭ, т. VII. - Ашхабад: АН ТССР, 1956.
– С.260-290.
7. Куфтин Б.А. Полевой отчет … - С.270.
8. Ганялин А.Ф. Теккем-депе. - ТИИАЭ, т. II: 67-86. Ашхабад: АН ТССР, 1956. –
219
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

С. 67-86.
9. Ганялин А.Ф. Теккем-депе.- С.83-84; Марущенко А.А. Итоги полевых
археологических работ 1953 г. Института археологии, истории и этнографии Академии
наук Туркменской ССР. – ТИИАЭ, т. II. Ашхабад: АН ТССР, 1956. – С.9.
10. Ганялин А.Ф. К стратиграфии Намазга-тепе. – ТИИАЭ, т. II. Ашхабад: АН
ТССР, 1956. – С.65.
11. Массон В.М. Древнеземледельческая культура Маргианы. – МИА № 73. М.-
Л.: АН СССР, 1959. – С. 93, табл.4.
12. Массон В.М. Поселение Джейтун. – МИА № 180. Л.: Наука, 1971.
13. Новейшие открытия в Иране ставят под сомнение автохтонность
джейтунской культуры. – См. Kohl Ph.L. Central Asia: Palaeolithic Beginnings to the Iron
Age. – Synthèse 14. Paris: Édition Recherches sur les Civilisations, 1984. – P.238.
14. Массон В.М. Энеолит Средней Азии. – Археология СССР. М.: Наука, 1982. –
С.15. За 30 лет концепция осталась прежней: «… уже на имеющемся материале можно
ставить вопрос о непрерывной и единой линии развития от Джейтуна до Намазга VI». –
Массон В.М. Расписная керамика … - С.322.
15. Хлопин И.Н. 1) Полевой отчет о работе Сумбарской группы XIV отряда
ЮТАКЭ. – РА ИИМК РАН. Ф. № 35, Оп. № I, 1974, № дела 137 (Намазга), 138, 143. 2)
Юго-Западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. – Л.: Наука, 1983. – Табл. 1 и 3.
16. Хлопина Л.И. Намазга-депе в эпоху поздней бронзы Южной Туркмении. –
Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1978. – С.8
17. Аскаров А.А. Древнеземледельческая культура эпохи бронзы Юга
Узбекистана. – Ташкент: Фан,1977.
18. Сарианиди В.И. Древности страны Маргуш. – Ашхабад: Ылым. 1990.
19. Исаков А. Саразм. К вопросу становления раннеземледельческой культуры
Зеравшанской долины. – Душанбе: Дониш, 1991.
20. Masson V.M., Sarianidi V.I. Central Asia. Turkmenia before Achaemenids. –
London: Praeger, 1972.
21. Lamberg-Karlovsky С.С. Initiating an Archaeological Dialogue: The USA-USSR
Archaeological Exchange. – F.T. Hiebert. Origins of the Bronze Age Civilization in Central
Asia. Cambridge: Peabody Museum of Archaeology and Ethnology Harvard University, 1994.
- Р.XXI.
22. Единый репер - уровень угла раскопа Б.А. Куфтина 1952 г. Публикуются
материалы только верхней части юго-западного раскопа. – См. Щетенко А.Я. 1)
Раскопки Тайчанак-депе и Намазга-депе. – АО 1968 г. М., 1969. – С. 437-439. 2)
Раскопки Намазга-депе и Теккем-депе. – АО 1970 г. М., 1971. – С. 430-432. 3) Раскопки
Теккем-депе и Намазга-депе. – АО 1971 г. М., 1972. – С.529-530. 4) Раскопки «Вышки»
Намазга-депе. – УСА, вып.1. Л.: Наука, 1972. – С.52-53. 5) Щетенко А.Я., Долуханов
П.М.. 1976. Работы на Намазга-депе в Южной Туркмении. – АО 1975 г. М., 1976. –
С.555-556. Горизонты ранних публикаций объединены в периоды - Вышка I-III. Яруса
(по 0,5 м) полевых отчетов (VII-XIV) соответствуют новым - III-X.
23. Хум и хумча – туркменское название сосудов для хранения припасов.
24. Сарианиди В.И. Древности страны … - Табл. XXIX, 2, 4.

220
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

25. Щетенко А. Я. Литейные формы эпохи поздней бронзы с поселения Теккем-


депе. – Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья. Запорожье:
Госуниверситет, 1999. – С. 330, рис.4, 3.
26. Аналогичная конструкция, именуемая «кормушкой», открыта в слоях ЭПБ-
РЖВ на поселении Талли-и Малян в Иране. – См. Sumner W. Excavations at Tall-i Malyān,
1971-71. – Iran, vol. XII. London, 1974. – Pl. Ia).
27. Хлопин И.Н. Полевой отчет … – Лист 1, 2.
28. Schmidt H. 1908. Archaeological Excavations in Anau and Old Merv. – Pumpelly
R. (ed.). Explorations in Turkestan … – Fig. 51.
29. Хлопина Л.И. Кухонная керамика времени Намазга VI. – КСИА, вып.132.
1972. – Рис. 1-3
30. Массон В.М. Древнеземледельческая культура … – C.97-98
31. Куфтин Б.А. Полевой отчет … - С.270.
32. В Северном и Центральном Казахстане становления ксеротерма приходится
на федоровскую эпоху. – См. Хабдулина М. К., Зданович Г.Б. Ландшафтно-
климатические колебания голоцена и вопросы культурно-исторической ситуации в
Северном Казахстане. – Бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. Челябинск:
Госуниверситет, 1984. – C.151-154. Это привело к перемещению населения в восточные
районы Средней Азии. – См. Малютина Т.С. Стратиграфическая позиция материалов
федоровской культуры на многослойных поселениях Казахстанских степей. – Древности
Восточно-Европейской лесостепи. Самара, 1992. – C.160.
33. Куфтин Б.А. Полевой отчет … - С.286-287. Вслед за В.М. Массоном
(Древнеземледельческая культура … – C.116, сн.86), Хлопина рассматривала
«кочевническую» керамику, как кухонную (Хлопина Л.И. Кухонная керамика … – С.64).
Но прав был Куфтин. – См. Кутимов Ю.Г. Культурная атрибуция керамики степного
облика эпохи поздней бронзы южных районов Средней Азии (Туркменистана). –
STRATUM Plus, №2. С.-Петербург, Кишинев, Одесса: Высшая антропологическая
школа. – 1999. – С. 316, рис.1. Характерен состав стада и особенно находки костей
лошади только в слоях Вышка III1-3. – См. Щетенко А.Я. Археологические данные о
появлении лошади на юге Средней Азии. – Роль ахалтекинского коня в формировании
мирового коневодства. Ашхабад, 2001. – С.28.
34. Pumpelly R. Op. cit. Vol. I. – Pl. 5.
35. Sсhmidt Н. Op. cit. Vol. I. – P.149. Это стадия Яшилли (Марущенко А.А.
Анау … - С. 101) или – Анау IVA - аналог «Яз-депе I» (Массон В.М.
Древнеземледельческая культура … – C.102, сн. 22).
36. Sсhmidt Н. Op. cit. Vol. I. – Fig. 37, 49.
37. Массон В.М. Древнеземледельческая культура … – C.120
38. Щетенко А.Я. 1) Финальные этапы эпохи поздней бронзы Южного
Туркменистана. - Лавровские чтения 1998-1999 гг. С.-Петербург: МАЭ РАН, 2001. –
С.105-106. 2) К проблеме периодизации культуры Намазга VI. - Российско-
Туркменистанские культурные связи и взаимодействия. Вып. I. - С.-Петербург: ИИМК
РАН, 2000. – С.127-141.

221
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

39. Щетенко А.Я. О контактах культур степной бронзы с земледельцами


Южного Туркменистана в эпоху поздней бронзы. - STRATUM Plus, № 2. С.-Петербург,
Кишинев, Одесса: Высшая антропологическая школа, 1999. – С.323-335
40. Егорьков А.Н., Щетенко А.Я. Состав металла поселения эпохи поздней
бронзы Теккем-депе. - Археометрiя та охорона iсторико-культурноï спадщини. Вип. 3. –
К., 1999. – С. 41.
41. Сарианиди В.И., Качурис К. Раскопки на Улуг-депе. – АО 1967 г. М.: Наука,
1968. – С.345.
42. Сарианиди В.И. Древности страны … – Табл. LXV.
43. Щетенко А.Я. «Клады» Алтын-депе (Южный Туркменистан): проблема
интерпретации. - Лавровские чтения 2000-2001 гг. С.-Петербург: МАЭ РАН, 2002 (в
печати).
44. Voigt M. M., Dyson R. H. The Chronology of Iran, ca. 8000-2000 b.c. - COWA.
(ed. R.W. Ehrich). Vol. I. Iran. Chicago, London: The University of Chicago Press, 1992. – Р.
127.
45. Аванесова Н.А. Культура пастушеских племен эпохи бронзы Азиатской
части СССР. Ташкент: Фан, 1991. – Рис.XVII.
46. Бочкарев В.С., Дергачев В.А. Металлические серпы эпохи поздней бронзы
Восточной Европы. Кишинев: Штиинца, 2002. – Хронологическая схема.
47. Pumpelly R. Op. cit. Vol. I. - Р. 51-52.
48. Почти 1000 лет – таков диапазон от эпохи развитой бронзы (НМЗ V) до РЖВ
(Яз I). Это было ясно уже 40 лет назад: «Во-первых, после почти тысячелетнего
периода, когда при помощи гончарного круга изготовлялась разнообразная и
совершенная посуда (комплексы V и VI), наступает время резкого преобладания сосудов
ручной лепки и заметного упрощения керамических форм. Во-вторых, опять-таки после
тысячелетнего перерыва на посуде вновь появляется роспись…» (Массон В.М.
Древнеземледельческая культура … – C.120].
49. Долуханов П.М., Този М., Щетенко А.Я. Серия радиоуглеродных датировок
из наслоений эпохи бронзы на Намазга-депе. – СА, № 4, 1985. – С. 122
50. Kohl Ph.L. Central Asia (Western Turkestan): Neolithic to the Early Iron Age. -
COWA. (ed. R.W. Ehrich). Vol. I. Iran. Chicago, London: The University of Chicago Press,
1992. – Р.179-196.
51. Hiebert F.T. Origins of the Bronze Age Civilization in Central Asia. Cambridge:
Peabody Museum of Archaeology and Ethnology Harvard University, 1994. – Р. 81.
52. Salvatori S. Protohistoric Margiana: on a recent contribution. Review on:
IASCCA (International Association for the Study of the Cultures of Central Asia). Information
Bulletin 19. Moscow. 1993. - Rivista di archeologia XIX (ed. G. Bretscheider). Venezia:
Università Ca´ Foscari, 1995. – Р.41-42.
53. Зайцева Г.И., Марков Ю.Н, Щетенко А.Я. Абсолютная хронология
памятника эпохи поздней бронзы (Теккем-депе, Южная Туркмения). - Изотопные и
геохимические методы в биологии, геологии и археологии. Тезисы регионального
совещания. Тарту, 1981. – С.45-46.

222
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
COWA Chronologies in Old World Archaeology
VA Vita Antiqua
АВ Археологические вести
АВУ Археологічні відкриття в Україні.
АИК Археологические исследования в Крыму
АЛЛУ Археологічний літопис Лівобережної України
АО Археологические открытия
АП Археологічні пам’ятки
ВХУ Вестник Харьковского университета
ДА Донская археология
ДЭВПН Древности эпохи великого переселения народов
ИАН Известия АН
ИГАИМК Известия государственной академии истории
материальной культуры
КСИА Краткие сообщения института археологии
КСИИМК Краткие сообщения Института истории материальной
культуры
МАИЭТ Материалы по археологии, истории, этнографии Таврии
МИА Материалы и исследования по археологии
НА ІА НАН Науковий архів Інституту археології Національної
Академії наук України
НАИМ Научно-атеистические исследования в музеях
ПАЗ Полтавський археологічний збірник
ПИФК Проблемы истории, филологии, культуры
РА Российская археология
СА Советская археология
ТДС Тезисы докладов и сообщений
ТИИАЭ Труды Института истории, археологии и этнографии
Тр… АС Труды …археологического съезда
ТЮТАКЭ Труды Южнотуркменистанской археологической
комплексной экспедиции
УБЖ Український ботанічний журнал
УСА Успехи среднеазиатской археологии
ХГПУ Харьковский государственный педагогический
университет

223
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Артюхова Ольга Анатольевна – кандидат исторических наук, старший
научный сотрудник отдела первобытной археологии Института археологии им.
А.Х.Маргулана Министерства образования и науки Республики Казахстан.
Бейсенов Арман Зияденович - кандидат исторических наук, старший
научный сотрудник Института археологии им. А.Х.Маргулана Министерства
образования и науки Республики Казахстан.
Бексеитов Галымжан Токумбаевич – младший научный сотрудник
отдела первобытной археологии Института археологии
им. А.Х.Маргулана Министерства образования и науки Республики
Казахстан.
Белик Алексей Алексеевич – соискатель кафедры источниковедения,
историографии и археологи Харьковского национального университета.
Болгов Николай Николаевич - заведующий кафедрой всеобщей
истории Белгородского государственного университета.
Бровендер Юрий Михайлович - кандидат исторических наук, доцент
кафедры социально-гуманитарных дисциплин Донбасского горно-
металлургического института, заведующий лабораторией ДГМИ и Института
археологии Национальной Академии Наук Украины «Археология Донбасса».
Бровченко Инна Юрьевна – аспирантка кафедры истории Украины
Луганского государственного педагогического университета им. Т.Г.Шевченко.
Василенко Андрей Иванович - ассистент кафедры истории и
украиноведения Восточноукраинского национального университета им. В. Даля.
Ветров Виктор Сергеевич - сотрудник научно-исследовательской
службы кафедры истории и украиноведения Восточноукраинского
национального университета им. В. Даля.
Горбаненко Сергей Анатольевич - старший лаборант, аспирант
Института археологии Национальной Академии Наук Украины.
Дорофеев Владимир Николаевич – кандидат технических наук,
профессор, ректор Донбасского горно-металлургического института.
Ермолаева Антонина Сергеевна - научный сотрудник Института
археологии им. А.Х.Маргулана Министерства образования и науки Республики
Казахстан.
Журавлев Олег Петрович – кандидат исторических наук, сотрудник
отдела физико-химических методов в археологии Института археологии
Национальной Академии Наук Украины.
Кравченко Эдуард Евгеньевич – научный сотрудник отдела
археологии Донецкого областного краеведческого музея.
Красильников Константин Иванович – кандидат исторических наук,
доцент кафедры всемирной истории Луганского государственного
педагогического университета им. Т.Г.Шевченко.
Кульбака Владимир Константинович – старший преподаватель
Мариупольского гуманитарного института.
Лошакова Татьяна Николаевна - аспирант Института археологии им.
А.Х.Маргулана Министерства образования и науки Республики Казахстан.
Лысенко Светлана Станиславовна - младший научный сотрудник
отдела полевых исследований и выставок Института археологии Национальной
Академии Наук Украины.
224
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Лысенко Сергей Дмитриевич – кандидат исторических наук, младший


научный сотрудник Института археологии Национальной Академии Наук
Украины.
Матвиенко Людмила Владимировна - преподаватель кафедры
социально-гуманитарных наук НГМТУ.
Нечитайло Аннетта Леонидовна - доктор исторических наук, ведущий
научный сотрудник отдела энеолита-бронзы Института археологии
Национальной Академии Наук Украины.
Отрощенко Виталий Васильевич - кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник, заведующий отделом энеолита-бронзового века
Института археологии Национальной Академии Наук Украины.
Пашкевич Галина Александровна – доктор биологических наук,
ведущий научный сотрудник Института археологии Национальной Академии
Наук Украины.
Пономаренко Евгений Федорович - преподаватель Донецкого
индустриально-педагогического техникума.
Прокопенко Юрий Анатольевич - кафедра археологии и региональной
истории Ставропольского государственного университета.
Пряхин Анатолий Дмитриевич – академик МСА, РАЕН, доктор
исторических наук, профессор, заведующий кафедрой археологии
Воронежского государственного университета.
Рогудеев Василий Васильевич - ведущий инспектор Ростовской
областной инспекции по охране и эксплуатации памятников истории и
культуры.
Саврасов Александр Сергеевич – кандидат исторических наук,
заведующий лабораторией естественно-научных методов в археологии
Воронежского государственного университета.
Самашев Зайнулла Самашевич – кандидат исторических наук,
заведующий отделом по изучению древнего искусства и памятников раннего
железного века Института археологии им. А.Х.Маргулана Министерства
образования и науки Республики Казахстан
Священко З.В. - Уманский государственный педагогический
университет им. Тычины.
Смынтына Елена Валентиновна - кандидат исторических наук,
доцент, заведующая кафедрой археологии и этнологии Украины Одесского
национального университета им. И.И.Мечникова.
Телиженко Сергей Анатольевич – научный сотрудник Луганской
археологической экспедиции.
Халяпин Михаил Викторович - старший преподаватель кафедры
истории России Оренбургского государственного педагогического
университета.
Чотбаев Айдос Ерболатович – магистрант, старший лаборант
Института археологии им. А.Х.Маргулана Министерства образования и науки
Республики Казахстан.
Щетенко Анатолий Яковлевич - кандидат исторических наук, старший
научный сотрудник отдела археологии Центральной Азии и Кавказа Института
истории материальной культуры Российской Академии Наук.

225
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

СОДЕРЖАНИЕ

Артюхова О.А., Новые данные по каменному веку Прикаспийской


Бексеитов Г.Т. низменности 3

Бейсенов А.З. К проблеме поиска и изучения поселении раннего


железного века Центрального Казахстана 9

Бєлік О.О. Поясні набори горизонту Столбіще-Старокорсунська з


поховань лісостепового донського варіанту салтівської
культури (до проблеми хронології) 13

Болгов Н.Н. О ранневизантийских базиликах Боспора 20

Бровендер Ю.М.,
Дорофеев В.Н,
Отрощенко В.В., Украинско-российская экспедиция по изучению
Пряхин А.Д., комплекса памятников эпохи поздней бронзы
Саврасов А.С. Картамышского археологического микрорайона 24

Василенко А.И. Некоторые особенности использования древнейших


псалиев 27

Ветров В.С. Вопросы интерпретации произведений мобильного


искусства палеолита 42

Горбаненко С.А. Про землеробство жителів Мохначанського городища


(роменська культура) 64

Журавлев О.П. Домашние и дикие животные из поселений


сабатиновской культуры на территории Украины 75

Кравченко Э.Е., Историко-археологический аспект формирования


Бровченко И.Ю. этноконтактной зоны в Среднем Подонцовье в XVII –
начале XVIII ст. 83

Красильников К.И. О семантике антропоморфных стел из степного


Подонцовья 88

Кульбака В.К. Українська колиска індоєвропейців 99

Лысенко С.Д. К вопросу о локализации коммуникаций эпохи поздней


бронзы в Правобережной лесостепи 104

Лысенко С.С. Многоспиральные браслеты позднебронзового века с


территории Украины 112

226
_________________________________ІСТОРИЧНА НАУКА: ПРОБЛЕМИ РОЗВИТКУ

Матвієнко Л.В. Господарська діяльність та етносоціальна структура та


населення Степового Побужжя в кінці II-го тисячоліття
до н.е. 123

Нечитайло А.Л. Поселение Ливенцовка I и соответствующие погребения 127

Пашкевич Г.А., К вопросу о земледелии племен салтовской культуры (по


Горбаненко С.А. материалам поселения Рогалик) 133

Пономаренко Е.Ф. К вопросу об объемах керамического производства в


Боспорском царстве 147

Прокопенко Ю.А. К вопросу о зверином стиле Центрального Предкавказья


V-III вв. до н.э. и его западных аналогиях 151

Рогудеев В.В. Позднекатакомбные и раннесрубные втульчатые крюки в


свете проблемы миграций 160

Самашев З.С.,
Ермолаева А.С.,
Лошакова Т.Н. Новое в археологии бронзового века Западной Азии 166

Священко З. В. Проблеми інтерпретації білогрудівських зольників на


Уманщині 180

Сминтина О.В. Дністро-Дніпровський жилий простір в контексті


розвитку пізньомезолітичної культури степової України 187

Телиженко С.А. Находки эпохи энеолита – бронзы на стоянке Клешня-4 193

Халяпин М.В. К вопросу о курганной стратиграфии срубной культуры


степного Приуралья 196

Чотбаев А.Е. Об изучении сакских культур Казахстана 201

Щетенко А.Я. Основные этапы разработки археологической


периодизации эпохи поздней бронзы Средней Азии 204

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 223

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ 224

227

Вам также может понравиться