Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
net/readfic/8354475
Описание:
Он красивый и добрый. У него улыбка кроличья, глаза смородиновые и голос
мягкий, успокаивающий, а смех заразительный. От него пахнет вкусно белым
шоколадом, и к нему всегда можно прийти за помощью, не боясь услышать
отказ...
Бесконечно можно перечислять достоинства учителя Чона, и Тэхён уверен их
будет ещё целая сотня, потому что Чонгук — идеальный альфа.
Идеальный для... учителя Пака, но не для Тэхёна.
Не для него...
Примечания:
Для заказа книги пишите в сообщество Pugicorn_ff.
Оглавление 2
Каждому из нас... 3
Много-мало 18
Замкнутость 27
Лишение 38
Примечание к части 52
Красные нити 53
Примечание к части 69
Чёрное солнце 70
Холод 84
Блики света 99
Примечание к части 112
Белый 113
Примечание к части 124
Раздвоение 126
Примечание к части 141
Туше 142
Примечание к части 152
Аспид 153
Мы 168
Миндальный привкус 179
Примечание к части 192
Твоё имя 193
Небо 205
Примечание к части 209
...нужен только ты. 210
Примечание к части 214
Сноски: 215
Примечание к части * слово "о н" не трогаем в пб. так и должно быть по задумке,
это не ошибка. ещё раз кинете, найду и покуськаю вас
Каждому из нас...
между тобой и мной расстояние плутона. но я знаю, когда они спросят тебя о
твоём любимом созвездии, у тебя вырвется моё имя...
©неизвестный автор
Стрелка на часах уже давно перевалила за четыре часа утра: небо светлело,
окрашиваясь в тёплые тона и готовясь к новому дню, а вечный гул машин Сеула
так и не прекращал своего движения, не затихая, наверное, ни на минуту, хотя
сегодня и воскресенье.
Сегодня был последний день течки, а значит уже завтра, точнее, сегодня,
можно приступать к делам, выходить на работу и не рычать в сторону
озабоченных альф, что так и кидали двусмысленные взгляды на Чимина, мечтая
полакомиться им. Однако пусть попридержат свои слюни и дружка в штанах,
3/215
ибо Чимин — омега Чон Чонгука, и никакому другому альфе он его не отдаст. Да
и как вообще можно отказаться от такого сокровища, как Пак Чимин, готового
всегда освещать тебе дорогу своим солнечным светом и улыбаться
обезоруживающе, заставляя твоё дурное сердечко трепыхаться, как
сумасшедшее?
Прошло уже три года с их первого рабочего дня в школе, ставшей для них
вторым домом, где их пару принимали и знали, но демонстрировать всё равно
запрещали, что очевидно. Помимо уроков в старшей школе, Чимин также
преподавал и в средней, являясь классным руководителем одного из классов.
Чонгуку же за трудолюбие, усердие и исключительные знания своего предмета
было поручено вести ещё и анатомию.
С каждым новым днём связь их пары, что смело могла похвастаться своими
идеальными отношениями, крепчала, усиливалась, сплетая их судьбы ещё
сильнее. Чимин чувствовал тепло, уют и защищённость только рядом с этим
мужчиной; хотелось быть рядом только с ним и дарить любовь только этому
несносному, но невероятно доброму, тактичному и мужественному
черноволосому альфе, имеющему в наличии по-детски милую кроличью улыбку.
Он знал о чувствах Гука, был уверен в них и даже спрашивать не хотел, ибо не
сомневался, что в ответ получит точно такое же «люблю», как и у него самого. С
Чонгуком было просто, без лишних ссор и препираний — всё так, как только они
вместе захотят. Какие бы гнусные вещи кто ни говорил, Чимин уверен, что
делают они это только из-за зависти, потому что его Чонгук — идеальный альфа,
его прекрасное олицетворение, которое по счастливой случайности попало в
руки Чимина и которое он никому не позволит забрать. Соперников, возможно, у
Пака целая куча, но ему было совершенно наплевать на них, как и самому Чону,
в общем-то, так как никому не под силу заменить любимого омегу, что всегда
злится слишком славно, например, возмущаясь в голос насчёт его привычки
зачесывать светлые волосы назад, открывая вид на тёмные брови, или смех, что
прогоняет даже самых страшных монстров.
Нет больше таких Чиминов на планете. Он есть и будет только у Чон Чонгука,
и он знает наперёд, что эта плюшка совершенно точно останется с ним до
самого конца. Чонгук уверен: если они будут вместе, значит никакие напасти им
не страшны: ни грозы, ни ветра — ничто. Потому что любовь всегда побеждает,
а у Чонгука и Чимина она именно такая, о которой пишут в книгах и говорят, что
«приходит раз в тысячу лет», способная преодолевать всё на свете, мягко
обнимающая их любовь. Это и правда счастье — найти человека, который
понимает тебя с полуслова, поддерживает в трудную минуту, не даёт свалиться
в пропасть и готов защищать тебя до последнего вздоха. Конечно, без
маленьких-больших проблем никак не обойтись, но так даже веселей, ибо если
бы не было проблем, то людям вскоре надоела бы идеальная простая жизнь, не
разбавленная тёмными красками. Но даже и так в этом мире всё преодолимо. А
уж Чонгук-то позаботится, чтобы ему и его плюшке никто не помешал строить
своё счастье…
5/215
Ароматный кофе пенится в джезве и, разнося запах кофейных зёрен по
небольшой кухне, выполненной в серо-голубых тонах, плавно переходящей в
гостиную, заставляет хозяина квартиры невольно подняться с тёплой постели и
идти завтракать. Тосты с яйцом, беконом, сыром и зеленью уже дожаривались
на сковороде, а соковыжималка, наконец, закончила свою работу, даря Чимину
свежевыжатый грушевый сок. Кофе по утрам предпочитал лишь Чонгук,
поэтому, специально встав раньше него, Чимин, шипя от мимолётной боли в
пояснице, означавшей, что альфа ночью знатно постарался, потопал в душ, а
после сразу на кухню — готовить завтрак для своего ненаглядного альфы.
Чонгуку сегодня к первому уроку, тогда как самому Чимину только к третьему,
что просто прекрасно: можно ещё поспать и не торопиться со сборами.
— Я чувствую себя так, словно меня КамАЗ переехал, а после на мне ещё
сплясали сальсу олени, — бухтит Чонгук хриплым ото сна голосом и трёт лицо
ладонями, тем самым отгоняя от себя дрему, когда Чимин отстраняется от него
и идёт к столику, где альфу уже ждёт его спасительный кофе. Только он может
сейчас помочь. Ни волшебство, ни магия — лишь только свежезаваренный его
заботливым омегой кофе. — Клянусь, я смог уснуть только в начале шестого из-
за этих двинутых соседей, что опять серенады устраивали под окнами, — он
взбирается на стул вместе с ногами, берёт в руки палочки, хватая кусочек
бекона из тарелки и отправляя его себе в рот. — Итого получается: я поспал
всего лишь два часа плюс-минус. Это ужасно, Чимин-а! И почему я только не
могу точно так же, как и ты, отрубаться на раз-два?
— Ешь давай, сама Брутальность. Тебе к первому уроку, если что, а ты ещё в
душе не был, не оделся и не сложил нужные принадлежности в сумку. Плюс
тебе ещё доехать каким-то образом надо до «Пханьан», а учитывая наши
утренние сеульские пробки, на это дело у тебя уйдёт не меньше тридцати
минут. Кто у тебя первыми?
— Мне никакой, но их всё равно жалко. У них там есть и такие, которые могут
нехило так блеснуть знаниями. Класс сам по себе не очень сильный, выше
восьмидесяти контрольные не пишут, но зато дружные ребятки, шумные и
деловитые.
— Ага…
— Чимин?
— Что?
9/215
Стоит только альфе подойти к невысокому шкафу, стоящему в углу класса, и
достать оттуда белый лабораторный халат, что сразу обтягивает его широкие
плечи, уже можно лужей неконтролируемого восторга растекаться у ног этого
мужчины. Он специально задерживает свой немигающий, полный горящих звёзд
взгляд на руках учителя Чона, когда тот поправляет рукав джемпера на правой
кисти, открывая вид на часы от «Сейко». Руки у учителя красивые, ухоженные,
сильные, с длинными пальцами и виднеющимися венами. Хотелось подойти
внаглую, взять его ладонь в свою, завороженно смотря, как твоя узкая рука
пропадает в его широкой, хотелось провести подушечкой указательного пальца
по каждой выступающей венке, идущей от запястья и заканчивающейся на
казанках, хотелось поцеловать каждый из них.
— Ты чего тут опять ошиваешься? — знакомый голос, как гром среди ясного
неба, раздаётся над головой Тэхёна, заставляя сердце омеги забиться чаще, а
голову непроизвольно вжаться в плечи. — Совсем рехнулся? А если он тебя
увидит, как оправдываться будешь?
10/215
— Джин-и, — облегчённо выдыхает Тэхён, поворачиваясь на корточках
корпусом к севшему рядом лучшему другу и любимому неназванному в детстве
братишке. — Тише ты! — шикает он на омегу-одноклассника, прикладывая
палец к губам. — Вот если ты так орать будешь, то он точно нас запалит и
объясняться будешь уже ты.
— Вот ещё, — фыркает Сокджин. — Это ты по нему страдаешь уже два года,
ещё со средней школы, а не я. Для меня он просто учитель, а для тебя боженька
какой-то…
— Даже если скажу, ты всё равно меня не услышишь, ибо все твои мысли
сейчас там, рядом с сонсэннимом.
Конечно, он не подходит учителю Чону. Такому альфе, как он, нужна видная
омега.
11/215
Да, о связи сонсэннима с учителем литературы знала вся школа, называя их
за глаза «женатиками», что неоднократно бесило и выводило из себя Тэхёна,
ибо какого чёрта, блять?! Может, они и живут вместе, делят одну постель и
носят иногда одежду друг друга, но это ещё ничего не значит! Ничего не значит
и флирт со стороны Чимина, когда они пересекались в столовой; не значат и
незаметные, кажется, переплетённые пальцы под столом в той же столовой; не
значат и объятия с поцелуем в щёчку на стоянке возле машины учителя Чона.
Это ничего не значит! Правда, только для Тэхёна, у которого настроение
пропадает сразу же, когда на горизонте появляется беда-Чимин-ши-
собственной-персоной.
— Два, — показывает ему перед самым носом знак победы Ким Сокджин. —
Два бесплатных обеда.
----
— Ну, давай, осуществляй свой блестящий план, пока никто не видит. Мне
что делать надо?
14/215
— Панику создать, — просто выдаёт Тэхён, медленно и опасливо доставая из
кармана брюк маленький флакончик с мутным содержимым.
Ещё никогда Чонгук не был настолько близко к нему, что можно было
рассмотреть его лицо во всех деталях, отмечая маленький шрамик на щеке и
родинку под нижней губой, к которой сразу же хочется прикоснуться.
Их окружили все ученики класса, шепча что-то непонятное для ушей Чона,
усугубляя ситуацию только больше, а Джин, вжившийся в свою роль, только
нагонял серости:
— Чёрт, — сквозь зубы выругался Чонгук, но Тэхён всё равно слышит, отчего
у него мурашки по спине побежали. Омега не успевает ничего сообразить
сказать, как его тут же подхватывают на руки, из-за чего приходится обхватить
шею альфы руками для удобства. Кажется, он поспешил с диагнозами: сердце у
него остановилось вот именно сейчас, а дышать стало в разы труднее. Бабочки в
животе так и запорхали, а по венам словно разряд тока прошёлся.
Чонгук. Тот самый Чонгук, по которому он слюни пускает два года, сейчас
быстро шагает в сторону двери и держит в своих руках Тэхёна, прижимая его к
груди, как какое-то… сокровище? Опасно! Слишком близко! От слова «совсем»
близко! Близко настолько, что руку протяни и коснёшься щеки альфы, очерчивая
скулы, останавливаясь после на плотно сжатых губах учителя, на которые Тэхён
засматривается непозволительно долго, представляя как они сминают его,
пробуют на вкус и... У омеги всё поплыло перед глазами, а довольная, как у
Чеширского кота, улыбка сама ползёт на лицо, её он быстро прячет в изгибе шеи
альфы, крепко зажмуриваясь, стараясь не запищать и не свалиться в обморок от
происходящего.
17/215
Примечание к части Немного нехронологии и параллелей не помешает. Совсем
чуточку...Глава вышла маленькой, но так надо(:
До скорого!
Много-мало
2 years ago
18/215
Самое дерьмо в том, что всю прошлую неделю Тэхён проболел, пластом лежа
в кровати, пропуская абсолютно все занятия, и даже объяснения заботливого
Сокджина не смогли помочь. Тэхён привык запоминать всё из уст учителя и
только учителя, и никакие другие «уста» ему не помогут разобраться в теме.
Может, эта отговорка сработает и учитель Ким поверит, что он опоздал из-за
болезни, которая ещё немного прогрессирует в нём и тому подобное?.. Утешая
себя этой мыслью, Тэхён, не обращая внимания на мелкий холодный дождик,
который начал моросить, продолжал лететь в сторону школьных ворот, что уже
как по заказу открывались, впуская опоздавшего.
Только когда альфа пропадает из виду, Тэхён понимает уже запоздало, что
это всё значит и кого он встретил в это дождливое серое утро…
our time
20/215
— Слава богу, — Чонгук заметно расслабляется, расправляя плечи и
выпрямляя спину. Последние пятнадцать минут альфа может с уверенностью
заявить, что прошёл все круги ада, точнее, его нервная система. Свихнуться он
успел при этом раз пять-шесть точно. Сам себя Чонгук паникёром никогда не
считал до сегодняшнего дня: он всегда умело владел своими мыслями и
эмоциями, не стоял столбом на месте, если вдруг что-то случалось. С реакцией у
него тоже всё было в порядке, но сегодня…
Когда Чонгук брал паренька на руки, заботясь только о его ноге, мчась
широкими шагами, расталкивая всех на пути, к медпункту, напрочь позабыл, что
в принципе сам сможет справиться с ожогом, который был вовсе не
смертельным. Сейчас на светлую голову Чонгук даже подумывал, что омега
наврал ему, что идти не может, ибо что-то быстро он оправился, стоило только
доктору на глаза попасться. Конечно, омега испугался, наделал шума, заставив
Чонгука чуть не чокнуться там рядом с ним. Ещё этот друг его навел панику...
Что ж, для себя Чонгук под конец дня уяснил урок: не терять самообладание
и не впадать в панику раньше времени. А ещё не вести себя слишком отчаянно,
ибо розовые щёки мальчишки от мимолетного столкновения взглядами ему ни к
чему.
— Вы правы, думаю, справился бы. Вот только на тот момент у меня в голове
кукушки пели песни, а не здравый рассудок, — Джо смеётся от слов Чонгука,
заставляя того, наконец, посмотреть на себя и улыбнуться в ответ.
Медлить сейчас ни в коем разе нельзя, как и давать заднюю: второй раз
Тэхёну уже подобного не провернуть, так что все сомнения и стеснения в
сторону — и вперёд, делать первые шаги к счастью.
— Алло, Чонгукк-и, ну ты где ходишь? Я дома уже как больше часа сижу
один. Даже в магазин сходить успел и покушать приготовил, а тебя всё нет и
нет. Что-то случилось? — Чимин тараторит без умолку, налетая на Чонгука с
расспросами, а у самого альфы мурашки побежали по спине от ноток
беспокойства, проскользнувших в голосе Пака.
Минн-и. Минни-и-и… Фу! Тэхён даже думать не хочет, как ещё Пака называет
его Чонгук. Нет, ну почему жизнь так несправедлива по отношению к нему?!
Почему тот, кто связывает красными нитями судьбы людей, не связал на три
морских узла судьбу Тэхёна и Чонгука? Почему ему достался какой-то там Пак
Чимин, а не он — Ким Тэхён? Нечестно. Это против правил. Тэхён так не играет.
22/215
— Обойдёшься, купи лучше по дороге жареных каштанов, а то мне сегодня
не довелось их найти в нашем супермаркете.
— Это уже второе «можно» за сегодня… — коротко смеется альфа. — Эм, как
тебя зовут?
— Тэхён. Ким Тэхён, — проговаривает быстро омега, чувствуя, как уши гореть
начинают от смущения. Теперь Чонгук будет знать его в лицо и звать по имени,
что уже хорошо! Просто отлично!
Он сделал это. Тэхён сделал это! И теперь впереди у него долгие дни
совместной работы с учителем Чоном и полным-полно времени на
разглядывания Чонгука и завоёвывания его сердца. Всё равно на Пак Чимина,
всё равно на сорванную практическую, всё равно на всех: Тэхён сейчас так
счастлив, что пусть весь мир подождёт, когда он очнётся и сможет нормально
функционировать.
За сегодняшний день он два раза успел стать счастливым: первый раз, когда
побывал на руках сонсэннима, а второй — сейчас, когда уже было собирающийся
«ускользнуть» Чонгук ответил согласием, готовый помогать ему с экзаменами.
26/215
Примечание к части До скорого!
Замкнутость
2 years ago
После того, как серое вещество, наконец, пришло в норму и стало вновь
функционировать, Тэхён понял, как несказанно повезло ему сегодня, даже
несмотря на мерзкую погоду и выговор от Ким Намджуна, что шинковал его
своими наставлениями, когда омега ввалился в класс с глупой белозубой
улыбкой на лице; это наверняка ещё больше бесило учителя английского,
потому что Тэхён точно не слышал его возгласов, пребывая в каком-то
пространстве, где есть только он, его мечты, счастье, любовь и истинный.
Его истинный. Его. Его и больше ничей. И только от осознания этого у омеги
голова кружилась, а эйфория бурлила в нём жёлтым пламенем, распирая нутро.
Хотелось плакать и смеяться одновременно. Хотелось найти этого красивого
альфу, которому Тэхён точно по плечо будет, вцепиться в него руками и ногами
и вдыхать-вдыхать его родной сердцу, приятно оседающий на душу блестящим
осадком, природный аромат его любимого альфы.
Хоть Тэхён и не успел достаточно его разглядеть и оценить, как это делает
Джин с теми альфами, что клеились к нему, но ему хватило той доли секунды,
чтобы отметить, что у его истинного чёрные, как смоль, волосы, слегка
волнистые, длиннее обычной длины, и смородиновые добрые глаза. Он статный
и высокий. Милый и улыбчивый. Наверняка очень хороший.
Конечно, Тэхён знал о статистике и не особо верил, что сможет отнести себя
когда-нибудь к одному проценту тех, кто сумел поймать судьбу за вертлявый
хвост и не пройти мимо своей половинки. Это очень редкостное явление, и Тэхён
вроде как с этим парнем везунчики. Ведь несмотря на ужас, который пережил
Тэхён, когда узнал о смерти папы, омега верил, что все сказки, что ему
рассказывал Бэнён на ночь, реальны. А ещё это его любимое заключение перед
концовкой очередной хеппиэндной сказки, которое Тэхён запомнил на тысячи
лет вперёд: «Только у твоего истинного руки будут нежнее, взгляд теплее,
а объятья сильнее, спасительнее, бережнее».
После того как он все уши прожужжал Сокджину, что встретил сегодня
своего альфу, да не абы какого, а замечательного альфу, друг, искренне
порадовавшись за него, задал уйму вопросов, желая узнать как можно больше о
паре Тэхёна, но сам Ким только головой покачал, но, тут же улыбнувшись,
пообещал, что в следующий раз сам приведёт к Джину альфу, чтобы тот прошёл
фирменный фейсконтроль от Ким Сокджина.
Весь день у Тэхёна немели то руки, то ноги, а мир казался острее, ярче,
словно он во сне и ничто не могло очернить его…
Наверное…
Зал. Его зал. Он был поставлен на уши. Всё вокруг было перевёрнуто, будто
тайфун прошёлся, безжалостно сшибая всё на своём пути.
Когда Хеншик подаёт первые признаки жизни, Тэхён уже почти заканчивает
с уборкой зала; прежний вид ему, конечно, не вернуть, но хоть что-то похожее
на комнату, а не гадюшник, ему удаётся сотворить за несколько долгих часов.
Осталось только мусор вынести, но это можно сделать утром, поскольку Тэхён
ужасно устал, ему хочется спать и кушать, а ведь ещё уроки надо сделать:
математичка и так сегодня чуть линейкой не ударила за неправильно
выведенную формулу с котангенсом. Нужно посидеть, позубрить, но так не
29/215
хочется, от слова «совсем» не хочется. Сейчас бы только одеяло и подушка —
больше ничего не надо.
Тэхён верил в это. Верил, что когда-нибудь ему не будет одиноко и все
проблемы решатся сами собой, а голову будет заполонять один и тот же
человек, с которым обязательно будет всё хорошо…
— Какие альфы, отец? Мне всего пятнадцать, и я только и делаю, что учусь, а
вот ты… Чем занимаешься ты? Пропиваешь зарплату, переворачиваешь весь дом
и снова уходишь пить. Думаешь, это правильно? Правильно поступать так со
мной? Ты хоть вообще помнишь, что у тебя сын есть, а не уборщица?! — омега
не сдерживается от злости и обиды, что искрилась в нём, повышая голос, смотря
на отца сверху вниз.
31/215
our time
Чонгук совсем не против таких выходок со стороны Чимина, что ради него
преодолел целый корпус и два этажа, чтобы с порога накинуться на него с
объятиями и поцелуями, но всё же это школа, и учителям вести себя так не
подобает. Однако Чимин так не считает, ерзая на коленях Чона, заставляя
шипеть недовольно, когда непоседливая задница проезжалась по паху. В
животе мгновенно тугая горячая спираль закручивалась, но Чонгук, яро
сопротивляясь желанию нагнуть Чимина прямо тут в классе, продолжал упорно
проверять тетради, стараясь не ошибиться и не сойти с ума.
Сейчас мир не существует для них — есть только они двое, их сильные
взаимные чувства, страсть, эмоции и тишина, приятно обволакивающая их и
скрывающая в этом пустом классе, в котором постепенно воздух
электризовался.
— Ох, ну хорошо! Но, знаешь, их как раз у нас достаточно, чтобы жить
счастливо…
— Чимин-а, мы это уже не раз обсуждали, и я говорил тебе, что если ученик
попросит меня о помощи, то отказать ему я не смогу. Этот парень хочет учиться
и хочет устроиться в этой жизни как можно лучше, поэтому мой долг — помочь
ему и не отворачиваться, — Чонгук спокойно и ровно проговаривает это уже,
наверное, в тысячный раз, но Чимин всё равно непреклонен и продолжает гнуть
своё.
34/215
Он уже с первой минуты, когда услышал об омеге, пролившим на себя
щёлочь, насторожился, а уж когда услышал, что он просился на консультации к
Чону, то вообще взбунтовался, назвав Тэхёна жуликом и лисицей, что нацепила
перья и пробралась в их мирный курятник. Чонгук абсолютно не понимал
негативного настроя Чимина против Тэхёна, ведь он даже не был знаком с ним,
и не стал потакать омеге, ибо в оценочном листе за все семестры по анатомии у
Ким Тэхёна стояла почётное «А». Как тут пройти мимо и не помочь? Чонгук не
знает и знать не собирается, потому что отказываться после слов, что выдал ему
подросток там, в коридоре, не имеет права. Какой из него тогда учитель, если
он своей основной функции — учить — выполнить не может?
35/215
----
— Тоже хочу.
— Член.
— Тэ…
37/215
Лишение
— Я не виноват, что ты припёрся ни свет ни заря: нам до рейса ещё два часа.
Вот где мы, по-твоему, будем болтаться? — ворчит громко Джин, сетуя на свою
участь и негодуя на взбалмошного Тэхёна, которого чёрт дёрнул самым первым
вскочить со своего места, поднимая сразу две руки и громко выдавая под
удивлённые взгляды одноклассников «Возьмите меня!»
Вот она — сила истинности. Хотя, по мнению Джина, здесь уже нечто
большее и могущественнее истинности, выше человеческих чувств, выше самого
неба. Чонгук для Тэхёна — неизлечимая болезнь, но и одновременно панацея
ото всех недугов; не надо быть особо одарённым, чтобы понять это: достаточно
лишь просто заглянуть в густо затуманенные любовью глаза Тэхёна и
послушать, как он отзывается о Чонгуке. За ним он пойдёт куда угодно, стоит
только пальцем поманить…
Его бы воля, он уже давно выбил, если бы мог, из Чонгука всех «Чиминов» и
за руку привёл к Тэхёну, связав их запястья самыми прочными нитями.
Однако всё равно есть одно большое «но», мешающее ему это сделать…
Этот вопрос так и остаётся загадкой для Джина, ведь не один же Тэхён
должен это всё чувствовать: половинка обязана отзываться! Может быть, Тэхён
всё же ошибся и Чонгук не его альфа, что было бы просто замечательно, но… с
таким делом разве может судьба шутить?
Омега очень надеялся, что Тэхён, наконец, возьмёт себя и задуманное дело в
руки и сможет хоть на миллиметр сблизиться с Чонгуком, заставив его, наконец,
оторваться от Чимина и посмотреть на себя. Особо грандиозных планов он не
строил: лишь только быть ближе к альфе настолько, чтобы это можно было
назвать непозволительно близко.
— Это нормально?
— Скорее всего поехал из-за нехватки людей. Староста говорила, что ещё
билетов штук пять осталось, поэтому он и решил, походу, тоже прокатиться с
нами. Придётся тебе заморочиться, — вздохнув и почесав затылок, похлопал его
по плечу Сокджин, бросив мимолётный взгляд на педагогов, стоящих возле
входа во второй терминал.
Под конец дня их гид, дабы разрядить обстановку и хоть немного взбодрить
голодных учеников, поведал им легенду «Почему лягушки плачут, когда идёт
дождь?»[1] Оказывается, когда-то здесь жили лягушки: Чонгигури-мама и
Чонгигури-сын. Мама очень любила своего сына, хотя он был очень непослушный
и всё делал наоборот. И вот, когда пришла пора Чонгигури-маме умирать, она
попросила сына похоронить её на берегу реки, зная, что тот сделает непременно
наоборот и похоронит на склоне горы, о чём она и мечтала.
Наверное…
Именно после игр Тэхён умер. И морально, и физически — всяко. Потому что,
когда предложили примерить костюмы главы деревни и его спутника, на сию
роль, конечно же, отправили Чимина и Чонгука. Ничего не скажешь: тёмно-
синий, расшитый золотыми нитями ханбок[2] очень шёл Чонгуку — шёл так,
будто он всегда носил его и в повседневной жизни, а стоящий рядом Чимин, в
красном, только дополнял красивую картину. Не став смотреть, что будет
дальше, Тэхён, снова скиснув, не желая портить настроение другим, вручил
своему однокласснику Сынри фотоаппарат и, тихо встав, чтобы никого не
отвлекать от шоу, покинул место, где они сидели вокруг большого, пускающего
искры в тёмное небо костра. Где-то неподалёку он видел лавочку, когда они шли
сюда, — это почти рядом, но хотя бы можно повернуться спиной и не видеть
счастливо улыбающихся друг другу альфу и омегу.
Тэхён не верит ни ушам, ни глазам. Рядом с ним сидит Чонгук — тот самый
Чонгук, о котором он мечтает днями напролёт. Чонгук, который сам пошёл,
нашёл его и сел рядом, заговорил, оставив Чимина и суету где-то там, у
большого горящего костра.
Так мягко, так нежно, так заботливо… Тэхён точно не выживет сегодня.
Хотя, зачем нужен этот «толк», когда можно вот так спокойно сидеть, словно
они знакомы тысячи лет, разговаривать о всякой ерунде и получше узнавать
друг друга? Разве это уже нельзя назвать, своего рода «счастьем»?
Определенно — да.
Альфе этого омеги очень повезло с ним, ведь на такого наверняка часто
заглядываются и присвистывают. Чонгук вон тоже что-то загляделся и скорее
всего получил бы по морде от парня Тэхёна, узнай бы он об этом, чему бы только
и рад был.
Если бы…
44/215
— Мы с ним знакомы ещё с начальной школы. Он — мой лучший и самый
любимый друг. Нас порой и правда считают братьями, потому что мы с ним не
разлей вода: всегда вместе и есть у друг друга в трудную минуту. Он и правда
шумный, но хороший, очень. Не обижайтесь на него, если что, — просит Тэхён,
улыбаясь уголками губ, вспоминая заботливую улыбку друга и все их детские
проказы.
Недолго думая, так и не решив, что может быть лучше, Чонгук, кивнув
мысленно самому себе, хлопнув себя по коленям, встал на ноги и, повернувшись
к Тэхёну, протянул ему свою ладонь, на которую недоумевающе уставился Ким:
— Пошли к остальным. Нас уже довольно долго нет, уверен, они волнуются.
Сделаем так, раз уж мы оба не любим шумиху и чтобы не обидно было: посидим
вместе ещё около костра примерно десять минут, а после — по домикам,
хорошо?
Тэхён счастлив, очень. И как ему прикажете теперь спать спокойно? А ведь
завтра они переезжают с ребятами вглубь местных лесов, исследовать природу
там.
46/215
— А потом, взяв меня за руку, он помог мне подняться на ноги, и мы вместе
пошли к костру. Он приобнял меня и всю дорогу до вас так красиво улыбался
мне, что я сам не знаю, как только не умер от такой близости с ним, — щебечет,
как соловей, с самого раннего утра Тэхён мечтательно и абсолютно счастливо, с
глупой непонятной улыбочкой на губах, что сходить, похоже, совсем не
собиралась, доставая своим окрылённым состоянием Сокджина, что уже скоро с
ума сойдёт рядом с Тэхёном или вообще, может, убежит от него куда-нибудь
подальше в этот отвратительно-зелёный лес.
Ровно одиннадцать минут (он считал) Джин стойко терпел все эти слащавые
речи, что, конечно, никуда не делись, а после, не выдержав, резко развернулся к
чуть не врезавшемуся в его спину Тэхёну, тупо уставившись на красного отчего-
то друга большими глазами, и гневно, сияя недобрым блеском в глазах,
выплюнул:
----
— Я буду повторять тебе это хоть по сто раз на дню, чтобы ты, наконец,
понял и увидел, что я хочу до тебя донести…
— Он тебе так не нравится что ли, что ты хочешь отдать его на растерзание
мне? — ухмыляется Чимин, заставляя Чонгука призадуматься над выданным
предложением. Нет, наверное, это всё-таки жестоко.
51/215
— Что?! — враз восклицают альфа и омега, уставившись во все глаза на
Мингю.
— Ну, тот мальчишка, что всегда рядом с ним был, как его, — щёлкая
пальцами, перебирает имена в своей, панике поддавшейся голове Мингю, — …
волосы у него ещё серые… Тэвон-Тэён… не помню…
Примечание к части
До скорого!~
52/215
Красные нити
Собирая лицом паутину, визжа при этом, как резанный, если на этом
узорчатом полотне сидел его хозяин — паук, чуть ли душу всевышнему не
отдавая, Тэхён снимал с себя эту страшную маленькую (огромную просто!)
животинку, отплёвываясь постоянно от мошки, что так и кружилась перед
глазами, мешая идти дальше. Солнце постепенно садилось за горизонт, прячась
за золотой полосой, а вокруг темнело, погружая лесной мир в ночные краски.
Отовсюду были слышны начинающиеся ночные песни цикад, сверчков и
кузнечиков. Заметно холодало, заставляя омегу получше кутаться в тонкую
курточку, что не грела совершенно.
Его мелко трясло, нижняя губа была вся искусана от обилия эмоций, а ноги
заплетались от многочасовой ходьбы. Уже ничего не хотелось: ни этих
красочных видов ночного леса, что только ещё больше преобразился, чем днём,
собирая в себе невероятное количество звуков, от которых омега уже
шарахаться начинал, если вдруг наступал на сухую ветку на земле. А вдруг
здесь есть хищники? Ну, волки или медведи? А? Что тогда прикажете Тэхёну
делать? Бежать сломя голову, когда ноги уже не слушаются, или же отдаться на
растерзание животному, тем самым закончив свои мучения? Об этом Тэхён
вообще предпочитал не думать, ибо ком в горле становился всё больше и
больше, мешая дышать и говорить. Лёгкие драло от того, как же сильно
хотелось пить, а желудок болезненно сжимался. Самоутешение не помогало, а
телефон противно запиликал, оповещая Тэхёна о проценте оставшейся зарядки.
Обогнув куст, Тэхён, всё ещё держа корягу в руках, выходит, наконец, на
свет, что проливала сюда луна, ступая на длинную лоснящуюся траву, что
скрывает его ноги до самых лодыжек; вокруг него ни души, не считая
стрекотания ночных насекомых. Перед его взором открылась небольшая поляна,
на которой уныло расположились одинокие ели и кетелеерии, скрашивая
одинокую атмосферу. Трава была покрыта лютиками, бледно-жёлтыми
одуванчиками и ромашками, заставляя Тэхёна шагать осторожно, дабы не
затоптать ни один цветок. Картина казалась такой красивой и сказочной, будто
из сна, и даже гуляющие по небу тучи не могли омрачить это место. Тэхён
забывается, не сразу опять улавливая скулёж позади себя, но когда он
оборачивается резво, то застывает в движении, не смея пошевелиться.
«Вот сволочи!» — негодует омега, хмуря брови, желая тому человеку, что
поставил сюда капкан, самому угодить в него и выть от боли, пока нога не
отвалится. От одного только вида лисёнка Тэхёну хочется расплакаться:
детеныш оказывается небольшим, пухленьким, с длинным пушистым рыжим
хвостом, которым он недовольно хлопал по траве. Зализывая периодически рану
и пытаясь выбраться из захвата, малыш только ещё больше поскуливал, делая
себе больно, а в чёрных глазках-бусинках светилась безнадёжность. Прям как у
омеги несколько минут назад.
«Но ведь он же совсем кроха. Как я могу бросить его тут умирать и шагать
дальше, если у меня есть возможность помочь бедолаге?» — рассуждал
мысленно Тэхён, обходя аккуратно животное мелкими шажочками, сбоку от
капкана приближаясь, ловя на себе сразу зашуганный взгляд и слабый рык в
свою сторону. — «Это же всего лишь детёныш. Он не так опасен, как, например,
его мама, а значит, возможно, отделаюсь парочкой укусов. Ну или ударю его
этой палкой и побегу в противоположную сторону». Хотя, Тэхён скорей себя
палкой ударит, нежели невинное существо, сделавшее ему больно.
56/215
Почувствовав человека, лис мгновенно ожил, вскакивая с нагретого и
примятого телом места, бешено пытаясь выбраться из тисков, смотря на Тэхёна
уже не грозно, а умоляюще.
Вот дерьмо!
57/215
Лисичку он-то спас, а вот кто спасёт его самого?..
— Помогите!..
Сразу после того, как Мингю объявил имя потерявшегося, было решено
собрать всех присутствующих в лагере и опросить их: вдруг кто-нибудь из них
видел, в какую сторону ушёл Тэхён. Ничего путного это не дало, заставляя
ужаснуться ещё больше от сложившейся ситуации, однако после, когда,
казалось бы, надежды уже нет, учительница природоведения Сора привела
поникшего и плачущего навзрыд Сокджина к ним, все карты прояснились. Из
рассказа Чонгук смог только понять, что они из-за чего-то там с Тэхёном
важного и личного поссорились, отчего омега и сбежал, обидевшись на друга,
что корил себя во всём на свете, рыдая без умолку.
— Но как мы будем его искать, если никто не видел, в какую сторону именно
58/215
он ушёл? — задавал, пожалуй, самый главный волнующий всех преподавателей
вопрос, Мингю. — Да и к тому же, никто из нас леса не знает, нужно подключать
местных. Им проще будет сориентироваться.
— Но это всё равно будет сложно, — подаёт голос Чимин, стоящий позади
всех и держащий Чонгука за руку.
— У нас нет другого выхода, Чимин-ши. Возьмём с собой палатку, если вдруг
дождь реально пойдёт, чтобы не простудиться, еды, фонарь и что-нибудь такое,
чем можно помечать свой путь.
Мало кто знает, но родители Чонгука — госпожа Чон Инчже и господин Чон
Енджун, известные на всю Корею историки и археологи, знатно помогающие
музеям мира своими находками в разных странах. С самого раннего детства Гука
таскали за собой по разным уголкам Азии, а после, когда это стало
«обременительным» и «мешало раскопкам», трехлетнего Чонгука отдали на
воспитание деду, Чон Чанхёку, что жил в Пусане и работал учителем истории в
школе. Дедуля у Гука был что надо: настоящий альфа, коим он и сделал Чонгука,
дав тому ясно понять: если ты чистокровный альфа — это ещё не значит, что
можешь задирать нос перед другими и пользоваться омегами как вздумается.
60/215
После, бросив тхэквондо и недоучившись в музыкальной школе, Чонгук
выбирает себе будущую профессию — учитель химии, которую он любил до
чёртиков в глазах, получая на разных олимпиадах первые места. Потом он
встречает Чимина, лучик солнца в его жизни, что обогрел его и показал, что
такое забота, искренность и любовь. Нехватка родителей уже не так
замечалась, да и когда они узнали, что их сын нашёл себе омегу, никак не
отреагировали, что очевидно. Деда же Чонгук не забывал, часто приезжая к
нему в Пусан из Сеула — проведать. Он благодарен ему за то, что заменил ему
отца, терпел все его подростковые заскоки и учил жизни, показывая, что
хорошо, а что плохо.
С матерью и отцом Гук видеться стал ещё реже, когда те, наконец,
успокоились со своими раскопками и, купив небольшой домик в Эдинбурге,[4]
обосновались там, играя в гольф и отплясывая под шотландскую волынку; в
общем, зажили в своё удовольствие. Чонгук не против, пусть живут, хоть и в
другой части мира, но если они счастливы, то и их сын тоже счастлив. Если бы
не они, Чонгук не стал бы тем, кем является сейчас, не встретил бы Чимина на
своём пути и не обрёл своё счастье.
Чонгук отчаялся ещё больше, когда спустя два часа опять никого не нашёл,
пытаясь сохранять спокойствие. Его раздражали эти обстоятельства, его
раздражал этот лес, тёмный и холодный, раздражал Тэхён, которому он точно
всыпет по первое число при встрече. И как только можно было додуматься
сигануть в неизвестный лес, совершенно не заботясь о том, что может там с
лёгкостью потеряться? Балда!
Выйдя на поляну, где его встретили всего несколько деревьев, Чонгук резко
остановился. Тэхён где-то здесь, неподалёку. Об этом говорит и притоптанная
трава, и сухая коряга, лежащая в нескольких метрах от него, и телефон…
Телефон!
Подняв голову, Чонгук сразу пожалел, что сделал это, ибо открывшаяся его
взору картина привела его в ледяной ужас: впереди него вся трава была залита
кровью, размывающейся по травинкам дождём.
— Да-да, я прекрасно слышу тебя! — отвечает ему Чонгук, радуясь, что смог
найти омегу, улыбаясь широко от нахлынувшего чувства облегчения, будто
стокилограммовый груз с плеч сняли, стоило только услышать голос омежки. —
Подожди немного, ладно? Я тебя вытащу оттуда.
— Твой оптимизм был бы мне сейчас очень полезен. Не волнуйся, одного тебя
я не оставлю.
Чонгук даёт себе пять в голове, выдыхая и прикрывая глаза, дыша часто,
перемещая руки на талию Тэхёна, что… что вдруг разревелся громко, взахлёб,
как ребёнок, уткнувшись холодным носом ему куда-то в шею, тем самым
вызывая у Чонгука настоящую палитру чувств, вгоняющих его в ступор.
-----
Когда альфа вытащил его, Тэхён был неимоверно счастлив. Ему будто
63/215
вторую жизнь даровали, которую теперь он точно не профукает. Не выдержав,
Тэхён, вцепившись в Чонгука, дал волю слезам, надеясь, что вместе с ними
уйдут все обиды и горечь, все воображаемые картинки одиночества и холода,
которого он здесь натерпелся на сто лет вперёд. То, что Чонгук смог найти его
— настоящее чудо, ибо дело это было непростое, словно найти иголку в стоге
сена. От осознания, что Чонгук не побоялся пойти за ним в такую мерзкую
погоду, грозясь заболеть, прошёл столько километров, убив время в никуда, но
всё же поступив как настоящий мужчина и учитель, не сдался, ставя жизнь
ученика выше своей, плюя на усталость, нашёл его и спас от не самой приятной
участи, Тэхёну ещё больше плакать хотелось и бесконечно благодарить своего
принца, чем он и занимался последние полчаса, прыгая на месте от холода на
одной ноге, пока Чонгук устанавливал им палатку возле раскидистой ёлки,
чтобы дождь не так сильно их беспокоил ночью.
— Э-эм… не думаю, что хочу сейчас об этом говорить, — бубнит себе под нос
Тэхён, отводя взгляд, но Чонгук всё равно слышит.
То, что Тэхён хороший и добрый мальчишка — это и так понятно с первых
минут общения с ним. Он начитанный и грамотный; он смелый и храбрый, потому
что не каждый разбежится спасать лисицу из капкана, рискуя быть
65/215
покалеченным этим зверем; он может очень долго возмущаться и потом мило
дуться, когда его начинают отчитывать; от него теплом домашним веет,
пахнущим солнцем, полевыми ягодами и родным чем-то; чем-то, что когда-то у
Чонгука безжалостно отобрали, не обращая внимания на просьбы оставить и не
отбирать, плюя на его кровавые слёзы. Это родное было каким-то кротким,
ласковым, с кучей галактик и созвездий, с кучей ватных облаков на чистом небе
летом, до которых руку протяни — и почувствуешь всю их мягкость и
податливость. Это несколько пугало его своей неясностью, ибо раньше он в себе
такого не замечал. С Тэхёном не хотелось быть напыщенным учителем — с ним
хотелось просто быть, как все, болтая о чём угодно, не чувствуя при этом
какого-либо дискомфорта и разницы в возрасте.
Поначалу его это злило: хотелось рвать и метать, сбивать кулаки в кровь к
херам. Хотелось найти Тэхёна и навешать ему таких знатных люлей, чтобы в
следующий раз думал, когда в лес решит пойти гулять. Мечтая найти Кима
первым, чтобы никто не увидел, скажем так мягко, как он будет его убивать,
Чонгук, движимый этой мыслью, упрямо шёл вперёд, не унывая и не сдаваясь,
гонимый своим желанием. Тем не менее, когда омежка угодил ему в руки, он не
смог что-либо сделать, ибо радость от своей находки захлестнула его, с головой
потопив в своём море, отодвинув на второй план все хотения, но любезно
предоставляя свои: обнять, защитить, беречь, не отпуская от себя ни на шаг
больше.
Что там Чимин говорил? Присмотреться? Или не так? Или Гук уже забыл? Или
нет…
Плевать.
Чонгук, не ведая, что уже творит, так как в голове один сплошной туман
кружит, и не отдавая себе отчёта в том, что Тэхён может в любую минуту
проснуться и напугаться от такого безумного горящего взгляда на себе,
порывисто подаётся вперёд, захватывая хрупкое омежье тело в свои медвежьи
объятия, умещая одну руку на его талии, а другой же поглаживая волосы,
уткнувшись, довольно прикрыв глаза, в макушку Тэхёна. Мальчишка даже не
просыпается, бурчит что-то быстро, причмокивая губами умилительно, и опять в
сон глубокий проваливается, удобнее умещая голову на груди Чона и закидывая
на него одну ногу.
Нашёл. Альфа нашёл свою омегу, наконец, обретя покой. Будто спутник
нашёл свою планету, будто звёзды нашли своё небо, будто вода нашла своё
море, так и Чонгук. Вокруг, кажется, никого не существует, лишь они одни,
спрятанные от дождей и морозов. Опутанные красными нитями, что в красивые
узлы переплетают их судьбы. Чонгука ведёт; ведёт хлеще всякого наркомана,
накачанного героином, пьянея с каждой секундой, от чувства, что светящейся
68/215
золотой стрелой скользило по его венам, будоража кровь и завязывая тугой узел
внизу живота.
Примечание к части
До скорого!
69/215
Примечание к части Новая глава пришла к нам быстро, что для самой меня прям
удивительно.
До скорого
Чёрное солнце
Кстати говоря, а где Чонгук? Поблизости его нигде нет, тогда где он? Не мог
же он уйти без Тэхёна? И не ушёл.
— Всё нормально, спасибо. Нога почти не болит, так что можно спокойно
идти обратно в лагерь.
Тэхён тщетно пытался отыскать в своей памяти, что он не так вчера сделал
или сказал, чтобы сегодня лицезреть такого холодного Чонгука? Может, он его
обидел как-то? Позволил себе лишнего? А разве что-то было лишнее? Вчера,
сразу после того, как они поговорили, Чонгук вышел из палатки, а Тэхён
завалился спать, так и не дождавшись Чона. Неужто он во сне что-то говорил,
что и послужило поводом для плохого настроения Чонгука? Однако, если верить
Джину, то ночью он не лунатит и не разговаривает — спит как младенец, даже
не ворочаясь во сне. Тэхён уже все версии перебрал у себя в голове, отчего она
успела разболеться от непрерывного потока мыслей. Спросить он не решался,
иначе точно здесь жить останется, поэтому, держа свой язык за зубами, он
бежал за альфой, что шёл семимильными шагами вперёд, расталкивая
безжалостно ветки руками, если те встречались на пути.
Чонгук отчасти понимал, что ведёт себя сейчас, как обиженный на весь свет
школьник, которому сказали, что подарки под ёлку кладут родители, а не
добрый бородатый дедушка в красной шапке, а дождь идёт не потому, что
облака плачут, а потому что в тучах, состоящих из воды, капли становятся
крупными и тяжёлыми. Но и объяснять как-то своё поведение он не собирался.
Вот ещё! Он Тэхёну никто, чтобы оправдываться. Тот, получив грубый тон в свою
сторону, заметно сник. Нежный омега…
Альфа до сих пор не может поверить, что это всё происходит с ним и верить
от слова «совсем» не хочет. Вот зачем так паршиво с ними обошлась судьба?
Зачем Чонгуку Тэхён, когда у него уже есть Чимин? Зачем, блять?! Видно,
правду говорят: «У судьбы своё изощрённое чувство юмора». Сейчас Чонгук
готов согласиться с этим выражением как никто другой.
Альфа не знает, что ему делать дальше. Даже в мыслях нет предположений.
Он словно на распутье сейчас, и куда идти дальше совершенно не представляет.
Чон очень надеется, что по возвращении в лагерь вместе с Чимином, который,
кстати, тоже оказался прав в своих догадках насчёт заинтересованности Тэхёна
альфой, они смогут решить, как им быть дальше и что делать с новой
образовавшейся проблемой.
Чимин был прав насчёт Тэхёна. Всегда прав и стоило прислушаться к нему
ещё тогда, в Сеуле, когда только рассказал о мальчишке, пролившем на себя
щёлочь. Нужно было сразу послушаться Чимина и присмотреться к ученику, что
так яро просился именно к нему на консультации, готовый, кажется, тогда
привести тысячу и один аргумент, почему Чонгук должен взять его к себе. Но
разве тогда были какие-то основания? В смысле, разве Тэхён как-то проявлял
себя не так, как положено ученику к учителю? Он был ниже травы и тише воды,
сидел себе рядом с Джином за одной партой и отвечал несвязанно, если спросят.
Да и Чонгук бы никогда ещё и не узнал его, если бы не настойчивость и
упёртость мальчишки. Вывод: Тэхён был давно в курсе, что они с Чонгуком
истинные. Узнал раньше, понял, увидел — неважно! Важно другое: он не стал
лезть в отношения Чонгука и Чимина, отсиживаясь в стороне, но… что сейчас-то
случилось? Зачем попросился на консультации? Хотел, чтобы, наконец, и альфа
узнал в нём свою омегу? Но это глупо. Глупо «просить» то, что никогда не
получишь.
74/215
— Это сложно, — начинает издалека Чонгук, опуская глаза в пол. — Просто
это так резко навалилось на меня, что теперь я не знаю, как быть. Точнее, нам. Я
не хочу никого расстраивать, обижать, делать больно, но придётся, потому как
это неизбежно, и я… не знаю… со мной никогда такого не было… я правда…
— Перестань! Зачем мне это нужно, глупый, — как им тепло сейчас вместе.
Дыхание, щекочущее Чонгуку грудь, запах его кожи, биение его сердца — это
всё такое родное Чонгуку, это всё — принадлежит лишь одному ему, от чего он
ни за что не откажется.
— Прошу прощения, что прерываю, но, Тэхён, — мужчина обращает свой взор
на сразу сменившегося в лице парня. — Тебя хочет видеть учитель Чон.
— Если что, сразу бей по морде, не жалея сил, — урчит тихонько на ухо
Тэхёну Джин, когда они достигают пункта назначения, вызывая у того звонкий
смех.
— Неважно. Кто его знает, что там у твоего принца на уме. Но, — грозит
пальцем Сокджин, — я ему яйца вкрутую сварю, если он вздумает обидеть тебя.
Так и передай.
Дверь будто тоже смотрит на него неприветливо, но он, гоня от себя эти
щекочущие сердце чувства, храбро стучит несколько раз в дверь. После
кроткого: «Входи» — Тэхён, мысленно несколько раз мужественно вздохнув,
робко входит в тускло освещённое помещение, нерешительно шагая вперёд с
77/215
опущенной головой, останавливаясь возле подножия деревянных ступенек,
сцепляя руки в замок и, наконец, отважившись, поднимает голову вверх.
— А… — Тэхён хочет спросить, что всё это значит и зачем ему это
продемонстрировали, но забывает весь алфавит, когда резко поворачивается
лицом к Чонгуку, внезапно очутившемуся рядом с омегой, отчего у Тэхёна дух
перехватывает, а во рту пересыхает.
Чонгук смотрит на него несколько долгих секунд, хотя Тэхёну кажется, что
целая вечность прошла, всматривается, кажется, в самую душу своего ученика,
заставляя его потупить голову в сторону и раскраснеться ожидаемо.
До Тэхёна не сразу доходит, что это всё реально и происходит сейчас с ним,
а не с кем-то другим, не реагируя на действия альфы совершенно. Не верит ни
руке, что так правильно, так «на своём месте» смотрится в руке Чонгука, ни
самому альфе, сидящему рядом и касающегося его колена своим. Это всё
похоже на очередную его фантазию, где Чонгук, наконец, признаёт в нём своего
омегу, и они… Подождите. Признаёт?!
78/215
— Тэхён, — сглатывая ком в горле, начинает Чонгук, смотря в упор на Кима.
— Перед тем как начать, я хочу попросить тебя не вести себя так. Я не монстр и
издеваться над тобой не буду. Веди себя естественно, будто мы знакомы уже
несколько лет. Забудь на некоторое время о формальности. Я не хочу общаться
с тобой в таком тоне.
— О нас, — так просто, так одним махом и без труда, а у омеги в этот момент
голова пошла кругом, а руки задрожали.
Несколько минут уходит на то, чтобы понять смысл только что сказанных
ему Чонгуком слов. Тэхён не верит услышанному, будто уши заложило, а в
голове всё зазвенело. Он смотрит на Чонгука совершенно растерянно, потеряно,
и альфа, видя его попытки сложить буквы в предложения, повторяет свой
вопрос уже медленнее, с расстановкой. Когда озарение наступает, словно
Тэхёна холодной водой из ведра окатили, омега давится воздухом и таращится
на спокойного, как удав, Чонгука, донельзя изумлёнными глазами.
Как? Что? В смысле: чего?! Он узнал. Когда? Каким образом? Тоже понял?
Или… или…
Чонгук кашляет в кулак, всё ещё дожидаясь своего ответа, а Тэхён не то что
будто забыл, как с папой учился читать и писать, — вытащить из себя хотя бы
какой-то звук не может. Ему жарко, ему душно. У него сердце колотится, как
ненормальное, а живот крутит недобро. У него голова абсолютно не варит и
воспринимать здраво что-то сейчас он не может. Ему нужен Сокджин, все его
заботливые речи, успокаивающие даже самую страшную бурю, а не Чонгук со
79/215
своим пригвождающим взглядом к полу, требующим сидеть на месте и не
дёргаться, даже не думая о побеге, который омега распланировал чётко в
голове, порываясь уже встать было и сигануть к спасательной двери, но был
остановлен вновь рукой Чонгука, схватившего его за локоть и вернувшего, как
бесформенную куклу, обратно на прежнее место.
Не так, конечно, он представлял себе это событие, если вдруг Чонгук узнает
о их истинности. По его сценарию, омега уже визжать должен от радости и
нежиться в сильных руках, но в реальности же ему хочется визжать от ледяных
искорок, витавших между ними, неприятными снежинками оседая на кожу,
въедаясь в неё змеёй ядовитой. Это напрягало и заставляло сердце сжиматься
от страха, от мысли, что что-то могло сейчас случиться. Если уже не случилось…
— Это было два года назад, — тихо начинает себе под нос Тэхён, не в силах
терпеть на себе смородиновый взгляд. — Я тогда опаздывал на английский и
бежал сломя голову на урок. Остановился передохнуть, а там Вы, возле камелии
с улиткой разговариваете, то есть, в баночку зазывали, чтобы ученикам показать
в качестве примера, — он улыбается собственным словам, воспоминаниям
всплывших в памяти так ярко и отчётливо. — Вы тогда мимо прошли просто, а я
всё понял…
— И все эти два года ты скрывал, что мы истинные, лишь потому, что боялся
быть отвергнутым? — Чонгук отстраняется от него, вздыхая тяжело, а у Тэхёна
сердце задрожало и упало куда-то на бок.
— Н-но? — Тэхёна пугает это «но», что резко ударило ему под дых, вышибая
из лёгких кислород. Разве есть какое-то «но»? Они ведь всё выяснили, узнали в
друг друге свою предназначенную половинку и «но»?..
— Тэ…
— Хватит! — Чонгук резко прерывает весь его поток слов громче, чем хотел,
отчего омега чуть ли не подпрыгивает на месте, сжимаясь весь, словно от
удара. Пора прекращать этот плаксивый концерт. — Хватит истерить и лить
слёзы попросту. Они не помогут тебе. Я не могу себя, как по взмаху волшебной
палочки, влюбить в тебя и остаться с тобой, блять, — Чонгук на грани. Он
ненавидит оправдываться и омежьи слёзы. Он не знает, как с ними обходиться и
бесится, когда что-то идёт не по его плану. — У меня есть Чимин, и именно его я
выбрал, а не тебя. Я не собираюсь оговариваться, потому что мне далеко
наплевать, как там распорядилась судьба. Я не буду ей подчиняться, я не
стану…
81/215
— Чонгук… пожалуйста… — Тэхён ничего перед собой не видит, кроме
огромных размытых пятен, кружащих перед ним роем пчёл, что жужжали так
громко, пересиливая остальные звуки вокруг. Почему это с ним происходит? Что
он кому такое плохое сделал, что сейчас его выкидывают на улицу, под ливень?
Кому насолил, что теперь платится таким образом?
Почему так больно? Почему внутри всё скребёт и зудит? Почему всё тухнет,
рушится, разбивается? Почему…
— Не хочу… не могу…
Тэхён хотел узнать как это — чёрное солнце? И узнал. Это когда земля под
ногами разверзнется, а оттуда кошмары самые страшные выбираются, разгоняя
всё доброе своими руками гнилыми, нагло скалясь; это когда все цветы и
деревья на планете чахнут, превращаясь в пепел; это когда воздух пропитан
серостью и туманом, окутывающим тебя, душа в своих тисках безжалостно. Это
когда человек, которого ты любишь и боготворишь, отвергает тебя,
отплёвывается от тебя, проходит мимо, не зная будто вовсе, предпочитая
вместо тебя другого: красивого и любимого. Это когда твои, так и не успевшие
получить ни грамма зыбкой надежды мечты, рушатся, превращаясь в гору руин,
никому ненужную и забытую. Вот что это значит: чёрное солнце.
Ведь так?..
83/215
Холод
2 years ago
— Я обещал тебе показать кое-кого, так вот — это он, — шепчет Тэхён,
улыбаясь от уха до уха Сокджину, когда они схоронились за стеллажом, что был
забит пыльными книгами, образующими небольшие щёлочки, идеально
подходящие для незаметной слежки.
84/215
Несколько минут Сокджин недоумённо смотрит на сияющего, словно
лампочка, друга, а потом, проследив взглядом за его рукой, наконец понял в чём
причина непоседливости Тэхёна на переменах и его витания в облаках:
буквально в нескольких метрах от их тайного места, за столом сидел альфа в
чёрных брюках и серой, идеально выглаженной рубашке, поверх которой был
надет белый лабораторный халат, его сосредоточенный взгляд не отрывался от
книги и давал понять, что его хозяин сейчас где-то очень далеко. Чон Чонгук
собственной персоной!
85/215
— Чонгукк-и!
— Окей, пошли, — кивает резво омега, целуя Чона в уголок губ и шагая в
ногу с ним на выход из библиотеки, обнимая его за талию и смеясь звонко,
счастливо и победно, кажется, посеревшему Тэхёну, от каких-то слов альфы,
говорящих ему на ухо.
our time
Вся его жизнь, её смысл был заключен в одном Чоне. Тэхён всегда
отказывался принимать неизбежное, реагируя на него слишком остро, живя в
своём собственном мирке, где нет места холоду, одиночеству и разочарованию.
Чонгук был для него героем, принцем, счастьем и любовью всей его жизни. Он
отказывался принимать и Чимина, стараясь не замечать его вообще, но сейчас,
когда Чонгук сам ткнул его носом в суровую реальность, Тэхён словно потух,
исчез, испарился. Для него не существовало сейчас людей и других прелестей
жизни, потому как его собственная жизнь от него отказалась. Тэхён даже не
сопротивлялся, добровольно отдавая себя на растерзание мучениям и боли, что
хорошо заточенными ножами, по самую рукоять, врывались, скалясь
устрашающе, в его сердце, безжалостно разрывая капилляры и сосуды, пуская
кровь и заливая ею всё вокруг, окрасив предметы в багровый цвет. И именно от
этой покорности Джину ещё жальче становилось угасающего, словно спичка,
Тэхёна, переставшего цвести своей красотой, становясь больше похожим на
приведение.
— Доктор, ну как он? С ним всё будет хорошо? Просто такое происходит в
первый раз, и я волнуюсь очень, — накинулся с вопросами на врача Сокджин,
когда тот завершил осмотр так и не вставшего с дивана Тэхёна и вернулся на
кухню к Джину.
Позитивные эмоции? Что ж, Сокджин это может. Однако хочет ли Тэхён этих
«позитивных эмоций»?.. И если раньше Джину казалось, что всё образумится,
уляжется и Тэхён вновь станет прежним, а не потерявшим вкус к жизни
сосудом, то он невероятно ошибался. Ад настал на следующей неделе, когда
Тэхён уехал к себе домой, так и не появившись в школе в понедельник. Бить
тревогу Джин не спешил, спокойно просидев весь учебный день, решив, что
вечером обязательно навестит Тэхёна и разузнает его самочувствие и внезапное
«непоявление» на занятиях. Но не вышло. Ни в первый день, ни во второй. Тэхён
просто закрылся ото всех, не пуская приходившего к нему Сокджина в свою
комнату, так ни разу и не заговорив с ним.
Чонгук хочет было прервать поток его слов, но Джин не позволяет ему этого
сделать, продолжая грозно:
— А ты! Как поступил? Как поступил с ним ты?! Просто отшвырнул от себя,
будто и не было ничего, позаботившись только о себе и своём благополучии! И
после этого ты считаешь себя учителем?— презрительно бросает Джин, попадая
точно в цель, видя, как сменился сразу в лице Чонгук, напрягшись и поджав
губы. — Учителем, который должен учить морали и воспитывать? Да ты даже не
достоин того, чтобы к тебе на «Вы» обращались, не то что Тэхёна. Это не он
недостоин тебя, это ты — недостоин его. Именно сейчас я убедился в этом, —
заключает твёрдо омега, кивая мысленно самому себе, уверенный в своих
словах. Он медлит с минуту, ждёт, когда Чонгук хоть что-то скажет в свою
защиту, но тот тоже не торопится начинать разговор, поэтому, достав из
кармана брюк смятый листочек, Джин бросает его на стол альфы.
— Здесь его адрес, номер квартиры и подъезд. Заварил кашу, так будь добр,
— расхлёбывай. Иначе я окончательно разочаруюсь в том, что альфы ещё умеют
признавать свои ошибки и извиняться, забыв о гордости и себе любимом.
-----
Внутри кошки скребли, а душа ныла так, что дышать невозможно было.
Чонгук пытался унять это всё, пытался противиться, считая, что поступил
правильно, но сегодня, после разговора с Джином, сорвавшим наконец занавес и
показавшим реальность, которую он собственноручно сотворил, — смирился.
Смирился с тем, что знатно напортачил, поведя себя с Тэхёном, как последний
идиот. Накричал на него, отпихнул его от себя грубо, отказался слишком просто,
не объяснив толком ничего. Он старше и должен быть мудрее, должен уметь
разговаривать с ребёнком и вести себя подобающе, а не вот это всё; всё то
гадкое и мерзкое, что он вывалил на Тэхёна, оставив на него все проблемы и
переживания.
Чонгук ничего не мог дать Тэхёну, из всего того, что он себе выдумал, но
дружбу и поддержку — да. Альфа действительно в ответе за него, за чувства,
которые вызывает у него, за его мечты и нормальное состояние. Он ещё совсем
ребёнок, хрупкий и маленький для этой взрослой жизни, требующий хоть
немного внимания и заботы, тепла к себе. Это нормальное явление, ибо каждый
человек хочет стать счастливым, создать семью и любить. Взаимно любить. Быть
любимым кем-то. Быть нужным. Тэхён именно этого и хотел от Чонгука, который
понял только сейчас, какую огромную ошибку совершил, когда просил
вычеркнуть себя из жизни омеги. Теперь он просто обязан доказать Тэхёну
обратное: что он нужен этому миру, нужен своим родным и друзьям. Что Чонгук
не стал быть с ним не из-за того, что он недостаточно хорош для альфы, а из-за
того, что изначально их судьбы слишком далеко шагали друг от друга.
«Это — твой омега. Ты отвечаешь за него, так как ты — его альфа. Ты во всём
виноват, так будь добр, засунь свою нерешительность в задницу и сделай
наконец что-то хорошее, а не погань, как ты обычно делаешь, когда выходишь
из себя», — слушая свой разум, нашептывающий ему разные ругательства на
самого себя, Чонгук, набрав в лёгкие побольше воздуха, мужественно стучит
несколько раз в дверь. Ждать ответа по ту сторону приходится (по ощущениям)
чертовски долго, за ожиданием он успевает несколько раз свихнуться, но только
90/215
спустя минуту успокоившись, Чонгук забывает в одно мгновение весь свой
богатый словарный запас, когда дверь ему всё-таки открывают, но делает это
вовсе не Тэхён, а, по всей видимости, его отец — Хеншик, заспанный весь и
помятый, смотрящий на Чонгука скептически сверху вниз.
Моя линия...
— Узнать, как ты. Узнать, почему перестал ходить в школу, тем самым портя
свою успеваемость. Твой Джин волнуется за тебя, переживает, — Чонгук
выдерживает небольшую паузу, пытаясь достучаться до мира Тэхёна, что идти
на контакт не собирался, видимо. Всё сложнее, чем он представлял, когда ехал
сюда. Глубже и сильнее, пустившее уже свои корни, достать которые будет
непросто. — И я тоже…
— Вы хороший учитель…
— Что?..
92/215
— Вы — хороший учитель, — повторяет медленнее Тэхён, чтобы Чонгук
услышал, понял. — Вы открыли мне глаза и показали, что такое реальность. Вы
достали меня из моей розовой страны и сказали правду. Вам незачем
извиняться.
— Я ничего не хочу…
93/215
— Если помните, то папа был кондитером. Он работал в булочной,
изготавливая просто невероятно вкусную стряпню, благодаря которой и выиграл
тот несчастный конкурс, на котором было французское жюри, отдавшее ему
первое место и пригласившее работать к ним, в кондитерской. Папа согласился,
денег тогда не хватало, да и меня растить как-то надо было, вот и решил
поехать. Из-за этого он очень сильно поругался с отцом, который не хотел его
отпускать, словно предчувствовал что-то неладное, злое в этой поездке. Но папа
был неприклонен. Он вырос в детском доме, и его единственные родственники
были мы — бабушка, я и отец. Но он всё равно не послушал нас! — Тэхён снова
плачет. Ему снова больно. Больно и гадко на душе. — Собрал вещи и уехал.
Уехал навсегда, — обречённо заключает омега. — Именно тогда начался ад в
моей жизни: отец запил сильно, отказываясь работать, что делает и до сих пор,
тратя заработанные деньги себе на вонючее пойло, от которого меня тошнит
каждый раз. Бабушка заболела, и ей не до меня было, да и дом в Тэгу
простаивался. К нам даже как-то органы опеки заглядывали, намереваясь
забрать меня в приют, — Тэхён горько усмехается, — но отец отбился от них,
заявив, что образумится и займётся моим воспитанием. Но где оно? Где? —
разводит руками в стороны Тэхён. — Нет ни тепла, ни разговоров о чём-то
бредовом, что обычно можно встретить в нормальных семьях. Нет ни самого
родителя. Есть я, и только я.
— Мне очень жаль, Тэхён. Я не знал этого, извини, — Чонгук чувствует себя
сейчас ещё паршивее, когда просил Тэхёна оставить его и попытки сблизиться с
ним. Чувствует себя так, что удавиться хочется, надавать самому себе по морде
и отрубить язык. Теперь он понимает. Понимает, почему так сильно в него
вцепился Тэхён. Понимает это, как никто другой, ненавидя себя ещё больше,
даже в мыслях не представляя, как вымаливать теперь у омежки прощения за
сказанное на острове.
— Мне неважно, кем я буду в твоей жизни. Мне неважно, как ты будешь
относиться ко мне и будешь ли замечать вообще. Используй меня, как хочешь.
Хочешь держи рядом, как пса на привязи, хочешь применяй, как коврик для ног
— что угодно. Но только не отталкивай меня. Не бросай. Не оставляй меня
одного опять…
95/215
Твоя линия...
...сошлись в одну.
Как же много ощущений… Тэхён и не знал, что так может быть. В этих
объятьях не было ни сдержанности, ни робости. Наоборот, они были
неистовыми, дикими, страстными, именно такими, какие и хотел получить Тэхён
при встрече с Чонгуком.
Конечно, не было сомнений, что это был первый поцелуй для Тэхёна, и
Чонгук не смел прервать его по праву сильного, наслаждаясь его ртом, лёгким
скольжением языка и слабым осторожным несмелым соприкосновением,
вслушиваясь в неровное биение омежьего сердца. Его тело, такое маленькое,
хрупкое, такое совершенное, прижалось к его телу, кружа голову альфе ещё
больше, путая мысли и чувства. И тем не менее, это всё такое правильное,
необходимое, хоть и неясное, затуманенное и по своей природе неправильное.
— Мне это не нужно, если нет рядом тебя… — Тэхён обнимает его, кладя
голову на плечо, получая невесомый поцелуй в висок, и прикрывает глаза,
наслаждаясь моментом и этой головокружительной близостью.
— Нет! Нужно! Ещё как нужно! Это первое, что тебе нужно усвоить, Тэхён.
Любить себя не менее важно, чем кого-то и дарить себя ему. Не смей
унижаться! — Чонгук мягко отстраняет его от себя, переходя на серьёзный и не
терпящий возражений тон. — Не смей осыпаться пеплом под ногами, радуясь
при этом, как ненормальный, когда по тебе ходят. Ты потрясающе красивый
омега, и ты должен этим в полной мере пользоваться, а не просить
использовать себя других…
— Простите меня, сонсэнним… Простите, что вёл себя так с Вами. Я обещаю,
этого больше не повторится.
97/215
Чонгук уходит. Уходит, не оставляя даже шлейфа своего запаха. Холод вновь
наступает, разгоняя своими лапами весь свет на миг, ворвавшийся в это тёмное
царство омеги.
98/215
Блики света
Чонгук оказался прав во всём. Жалеть себя и просить, чтобы пожалели тебя
— последнее, что должен делать уважающий себя человек. Тэхён никогда не
думал о плохом, о чём-то, что может вызвать это «плохое», смотрел на мир
через розовую призму, не особо заботясь об интересах Чонгука, бросая все силы
на то, чтобы завоевать его внимание. Он даже был готов стать вторым, наплевав
на собственное «я» и гордость, взывающую тогда омегу к рассудку. Тэхёну
неважны были последствия — Тэхёну важен был Чонгук. Он просил его,
унижался, молил не оставлять, хотя знал прекрасно, что ответ у альфы будет
один и тот же, ибо в реальности по взмаху волшебной палочки никто ни в кого
не влюбляется, будь он хоть стократ милее другого; чужое не может резко стать
своим.
Тэхён очень хорошо усвоил этот урок от сонсэннима, принимая наконец свою
участь и мирясь с тем, что Чон Чонгук никогда не будет принадлежать ему,
поскольку его сердце скрыто от него на сто замков, чьими ключами владеет
лишь один Пак Чимин.
В конце концов, так будет лучше для всех. Самый оптимальный вариант.
Чонгук — чистокровный альфа, взрослый мужчина, которому вскоре захочется
семью, детей, а Тэхён со своими «семнадцать» такого себе позволить не мог.
Сейчас для него самое важное — это устроиться в жизни, найти своё место в
этом мире. От того, как он сдаст экзамены, будет зависеть его будущее, и
ранняя беременность ему ни к чему. Как и свадьба. Он не собирается повторять
ошибок своего папы; он собирается стать учителем или же детским врачом. Он
собирается выучиться и накопить денег, чтобы хоть раз в жизни повидать
своими глазами качающиеся на синих волнах гондолы и тысячи голубей на
площади Святого Марка в Венеции. Он собирается помочь отцу избавиться от
99/215
алкозависимости, чтобы они могли стать нормальной семьёй. Чонгук бы точно не
одобрил такого расклада.
Они — слишком разные друг для друга. Неподходящие для этого мира.
Поэтому им следует шагать подальше друг от друга. К тому же, единственное,
чего хочет Тэхён, так это того, чтобы Чонгук был счастлив.
Всё. Больше ничего не нужно; оно само со временем придёт. Если альфа
будет улыбаться, значит и Тэхён тоже будет. Он сможет, он привыкнет и
адаптируется, помните?.. Главное, чтобы все были здоровы и счастливы, а уж со
всем остальным…
Ладно?..
----
А повоюет ли?..
Тэхён долго думал: идти ли ему к Чону или же нет, ибо… ради какой цели?
100/215
Зачем? Видеть его теперь — одна сплошная невыносимая мука для его сердца и
души, что сразу инеем покрываться морозным начинает. Тэхён знает, понимает,
что так нельзя: нельзя поступать так с самим собой и Чонгуком, постоянно
напоминая ему своим видом об их проблеме. Омега не хочет больше страдать и
на что-то надеяться: пусть его истинный живёт своей жизнью, а он будет жить
своей, которую начнёт уже сегодня с чистого листа, незанятого. Он верит в
лучшее и светлое, а значит, прошлое должно остаться в прошлом, чтобы не
мешать строить настоящее и естественно будущее.
— О чём?
Чонгук молчит долго, сводя с ума Тэхёна за это время несколько сотен тысяч
раз. Почему он ничего не говорит, а смотрит только так, будто хочет увидеть
саму душу омеги? Разве не должен был с такой же лёгкостью, как на Чеджудо,
согласиться? Ведь всё случилось так, как он изначально и хотел: теперь Тэхён
не будет его доставать, мешаться под ногами и докучать своей любовью. Всё
вернётся к тому, что было до их истинности. У него Чимин, у Тэхёна ничего. Всё
как надо, как должно быть по его хотению. Тэхён создал ему идеальные
условия, чтобы максимально сухим выйти из воды. Что ещё надо? Зачем молча
103/215
сидеть с непонятным выражением лица, как будто наорать за тупость Тэхёна
хочет, которому вдруг взбрело в голову вернуться к изначальному?!
— Учитель Чон?!
— Спасибо, сонсэнним. Спасибо, что поняли меня, — всё прошло так, как
Тэхён и хотел. Без истерик, слёз и прочих разборок. Всё так, как полагалось
давно. Кроме одного:
— И ещё: Вы не знаете в каком классе сейчас учитель Пак? Хочу и перед ним
извиниться, а то… я не самое хорошее думал о нём, поэтому, думаю, стоит
наконец признать его первенство и попросить прощение, — Тэхён сам в шоке от
собственных действий, но ему действительно так хочется впервые в жизни
увидеть Чимина. Поговорить с ним просто, без упрёков, и попросить беречь
Чонгука, не давая ему унывать или сдаваться в трудной ситуации. Любить так,
как не смог бы любить никто другой, показывая эту любовь и его нужность, его
обязательность в этом мире. Попросить сделать альфу таким счастливым, каким
не смог сделать сам Тэхён, не имея даже близко этой возможности.
— Не нужно, спасибо. Лучше лично, чем так. Так мне проще, — по телефону
Чимин не поймёт его и точно пошлёт куда-нибудь далеко и надолго. А Тэхён так
не хочет. Он хочет, чтобы перед тем, как уйти, у него не было врагов, тянущих
омегу ко дну, заставляя оборачиваться. — Ну ладно, мне идти нужно. Ещё к
английскому готовиться надо, а то учитель Ким сегодня что-то не в духе,
прилетит ещё за опоздание.
— И тебе, Тэхён-и.
Жить и любить кого-то ещё, кроме Чонгука. Жить и любить этот мир, людей
в нём. И себя — тоже.
Вот зачем она накупила всего этого, что аж дно пакета до земли доставало,
шаркая при каждом её шаге по асфальту, если есть это теперь некому? Ладно
105/215
бы сын здесь был с внуками, то другое дело: всё подчистили бы, но те уехали
вчера обратно в Ульсан, а Арём по привычке опять купила больше положенного
продуктов, забыв напрочь, что снова остаётся на долгих скучных два месяца
одна — до нового визита сына и его семьи.
Он тоже знал её. Знал и даже общался как-то с ней, но вряд ли вспомнит это.
Это Арём свойственно всё помнить и не забывать никогда, а вот мужчины-альфы
этим не страдают. О её заинтересованности не знал никто: ни сын, ни близкие
друзья, ни даже мама. Да и зачем им это нужно? Арём сама ещё не поняла, что
это такое и почему в груди теплиться начинает, если вдруг на глаза попадается
Ким Хеншик, так и просящий своим помятым видом приласкать и подарить хоть
каплю тепла, того самого, о котором мечтают многие, когда теряют смысл
жизни. Арём была, с одной стороны, готова стать этим огонёчком надежды для
альфы, но с другой… он совсем не знает её. Да и сын его тоже. Здесь вообще
отдельная тема. А вдруг он против будет?.. Или ещё что-то похлеще. В любом
случае, пусть всё пока останется тайной. Потому что сейчас её ждёт готовка
супа, а потом очень увлекательное занятие: ничегонеделание.
Арём почти доходит до подъезда, собираясь уже достать было ключи, как
слышит это, заставляющее кровь застынуть в жилах. Слышит и видит. Видит,
как какие-то амбалы избивают какого-то человека, не щадя его и не жалея сил.
Что ж, прекрасно! Теперь у них во дворе уже драки устраивают; по газонам и
так невозможно ходить, так теперь ещё и это.
106/215
— Вы в порядке? — женщина подходит ближе, присаживаясь рядом с
человеком, перепачканным своей кровью. — Эй, Вы… — Арём замирает в
движении, стоит только развернуть человека на спину, чьё лицо напоминало
больше месиво. — Хеншик! — восклицает омега, дрожащими руками хлопая того
по щекам, пытаясь привести в чувства. Однако альфа не откликается, не
слышит и не видит Арём, кружащую над ним, балансируя где-то на медленно
уходящем от него сознании. — Боже, что эти уроды натворили? Я… сейчас,
сейчас вызову скорую, и тебе помогут. Всё будет хорошо, только не умирай,
слышишь? Не оставляй ни меня, ни своего сына… — Арём перепачканными в
крови руками лезет в карман пальто за телефоном, но того не оказывается там,
что взбесило омегу ещё больше. Ну конечно, вчера же она давала его поиграть в
какую-то новомодную игрушку внуку, так и забыв положить обратно в сумку или
же карман пальто, а теперь из-за её собственной беспечности может погибнуть
человек. И не просто какой-то человек, а Хеншик — альфа, который ей нравился,
как никто другой из тех мужчин, что она встречала.
— В смысле нет машин? У нас что, одна больница на весь Сеул? Вы… какой
двадцать минут? Да через двадцать минут уже спасать некого будет! Вы там
что, совсем обалдели?.. Алло?! Вот мрази, — шипит сквозь зубы женщина,
впихивая в руки приросшего к полу и проглотившего язык Тэхёну телефон,
хлопая его легонько по щекам, пытаясь привести в чувства. Омега побледнел,
сливаясь с цветом стены, заблестев от слёз глазами, забыв, как это — дышать.
— Алло…
— Ладно, — обещает Тэхён, готовый уже на всё, чтобы помочь своему отцу.
Омега сдерживает в себе крик, когда видит неподвижное тело отца на земле
и под неестественным углом вывернутую правую руку. У него земля из-под ног
уходит от мысли, что если он не поторопится и хоть что-нибудь не сделает, то
лишится отца навсегда. Пусть он плохой родитель, пусть пьёт, и они почти не
общаются, но Тэхён любит его всё равно, какой бы он ни был. Омега не хочет
терять кого-то ещё из своей и так ничтожно маленькой и хрупкой семьи. Он
уверен, что избили Хеншика не за просто так, поскольку в последнее время он
ходил мрачнее обычного с множеством ссадин на лице, прибывая не в самом
лучшем настроении. Возможно, это сделали его дружки, а может и те, кому он
задолжал — нет разницы. Хеншика нужно спасать и делать это как можно
быстрее. Когда телефон оповещает об смске, Тэхён, не глядя, жмёт на
выделенный номер, кусая губы до крови в ожидании ответа.
— Слушаю.
— Чон…гук? — Тэхён не верит тому, что номер, который ему прислал Джин,
принадлежит не абы кому, а самому Чон Чонгуку, которого он сегодня просил
всё забыть и жить своими жизнями. Благодаря которому пообещал себе с
завтрашнего дня начать жить заново и… опять?..
— Чонгук!.. Чонгук-а! Мой отец… моего отца избили, и ему срочно надо в
больницу, иначе он умрёт. В скорой сказали ждать машину, а папе нужна
срочная госпитализация: у него кажется несколько рёбер сломано и рука
правая. Пожалуйста, помоги. Я прошу тебя! Помоги нам!
Альфа было уже свыкся с тем, что от Тэхёна ему никуда не деться и всё
равно придётся как-то с ним контактировать, чтобы, став его другом,
приглядывать за ним и не давать в обиду. Чонгук поначалу так и собирался
сделать: предложить дружбу и нормально существовать в обществе, однако
сейчас понимает, что друзья из них вышли бы никудышные. Ни худшие, ни
лучшие: никакие. Тэхёну это не нужно, а навязываться и делать больно альфа
не станет. Он попытался послушаться омегу, принять его сторону и тоже
притвориться, что ничего такого страшного и не случилось.
Спрашивается: какого чёрта? Какого чёрта тогда судьба, сука, снова сводит
их вместе, отказываясь с ними «сотрудничать» и «подчиняться», подкидывая им
произошедшее с отцом Тэхёна? И откуда только у омеги его номер есть? Вот
зачем он ему позвонил, зачем?! Ведь сам же первый рушит крепость, которую и
выстроил сегодня утром. Конечно, это была та ситуация, где язык работает
быстрее, чем мозг, а у Чонгука выбора не было: не мог же он послать Тэхёна и
оставить умирать в подворотне его родителя? Не мог. Совесть бы не позволила.
Больше — нет.
— Это моё дело, кому помогать, а кому нет. Я не завишу от Чимина и его
решений; у меня есть собственная голова на плечах. Не думай сейчас о Чимине,
сделай вид, будто его вообще нет. Сейчас для тебя главное — это твой отец и
только он.
Тэхён помнит и их разговор у него дома. Все осторожные слова Чонгука в его
сторону, своё откровение и неприемлемое поведение. И поцелуй. Поцелуй,
требующий от Тэхёна заткнуться и перестать унижаться. Перестать быть ниже
этого. Помнит он его смутно, будто в тумане, даже не прочувствовав ничего
толком, не успев. Из-за этого он злился на себя, а потом, после, забыл, будто
опять же ничего и не было. Не было ни Чонгука, ни их истинности. Была,
конечно, у него ещё одна неприятная сердцу мысль, что альфа делает это всё не
по своей воле, а только потому, что истинность заставляет, но разве в сказанных
ему Чонгуком словах был какой-то подвох, не тот посыл? Или всё-таки был? Хотя
зачем ему это надо: работать на два фронта?..
Тэхён верит в это. Верит, что сможет стать счастливым и без Чонгука,
который, конечно, будет рядом и не даст сойти с верного пути. А это куда
ценнее, чем просто взаимность.
Примечание к части
112/215
Белый
— Тебе не кажется. Не знаю, как там у вас дела обстоят, но, думаю, аджума
сама может дать ответ на этот вопрос. Бьюсь об заклад, уже завтра ты с ней
встретишься в больнице.
114/215
Two months later, December
Белый.
Белый — это чистый лист, говорящий нам о том, что многое можно начать
сначала. Белый — это облако, ватное и, наверняка, очень мягкое, как чья-то
душа. Белый цвет — это снег, что сейчас крупными хлопьями ложился на
зелёный газон школьного стадиона, по которому лихо гоняла мяч местная
школьная команда под строгим надзором учителя Мингю, гордо
расхаживающего по беговой дорожке, не обращая внимания на холодный
ветерок, оповещающий о том, что к власти пришёл декабрь.
Тэхён любит этот месяц. Не только потому, что у него день рождения и
Новый год сразу на следующий день, но и потому, что вокруг всё становилось
белым, чистым и пушистым, искрящимся от света уличных фонарей и фар
машин. С белого начинается новый день, новая интересная жизнь, а тягости
забываются. Так и у Тэхёна. С наступлением зимы у омеги наконец-то всё
налаживается в жизни, встаёт на свои места и улыбается. Как ни странно, но
даже без учёта того, что Чонгук не признал в нём истинного, Тэхён с
уверенностью может сказать, что он счастлив и ничего менять в своей жизни не
хочет. Куда ещё лучше-то?..
— Да, не силён, но учитель Ким его лучший друг, забыл? И он, кстати, в курсе
о нас с ним, — зачем-то подмечает парень, улыбаясь широко, вспоминая всю
комичность ситуации, когда Намджун решил предложить пойти Чонгуку в
столовую перекусить, зайдя за ним специально, и наткнулся на ставящего
щелбан Чону Тэхёна, что всё-таки проиграл тому в споре на то, что омега не
сможет написать тест по прошлой теме выше, чем семьдесят баллов. Тэхён
бухтел долго, обижался, что вообще согласился на это тупое пари, убив целый
вечер на зубрёжку, вместо того, чтобы пойти вместе с Сокджином на премьеру
фэнтези, которое он ждал ещё с прошлого года. Тем не менее, Тэхён не
потратил время зря: тест был успешно написан, и Чонгука уже ждал его
обещанный «приз». Надо было видеть лицо Намджуна в этот момент, оно было
такое же красное, как и у Тэхёна, когда Чонгук пытался объяснить сей поступок
со стороны ученика и почему вообще он ему позволил подойти так близко.
Вышло уверенно: по крайней мере Тэхён выдохнул. А вот учитель английского
наоборот — забыл, что это такое — дышать, услышав о истинности его лучшего
друга и этого мальчишки.
— Я самостоятельный…
116/215
— Ну и где здесь параллель? — хмурит брови омега.
Но чувствует это.
117/215
Когда мяч всё же достигает своей цели, мощно ударяя Тэхёна по голове,
отчего омега вскрикивает болезненно, хватаясь за голову, морщится и валится
от стрельнувшей в висок боли на землю, отключаясь, кажется, на несколько
минут, пребывая в каком-то чёрном и размытом пространстве.
Игроки футбольной команды тут же окружают их, из-за чего тренеру Мингю
приходится расталкивать любопытных учеников, садясь рядом с Тэхёном на
одно колено и разворачивая его к себе лицом. Мальчишке больно, он явно не
фокусируется в пространстве и пытается хоть как-то отогнать от себя мыльные
пузыри перед глазами, лишившие его на мгновение зрения.
— Сколько раз тебе повторять, что пословица «Сила есть — ума не надо» нам
в футболе не подходит!.. — начинает отчитывать тренер парня, и отчего-то
Джину становится жалко альфу, что, кажется, в любой момент готов был
поднять на руки покалеченного Тэхёна и нести в медпункт. Это хорошо, что он
чувствует свою вину и понимает, что покалечил человека, тем более омегу, из-за
своей несдержанности на поле. Это явно плюс, ведь для нынешних
высокомерных и напыщенных альф, трущихся возле омег, это точно
несвойственно. Вывод: Лухан хороший и, возможно, Сокджин даже слово ему не
скажет в знак защиты друга. К тому же, он сам виноват, — впредь не будет уши
всякой ненужностью забивать.
118/215
Тэхён не особо разбирает, что с ним происходит и куда его несут,
насчитывая, кажется, уже двухсотый самолётик, пролетевший перед глазами,
мечтая сейчас только об одном: увидеть Чонгука и пожаловаться ему на этого
футболиста, что прижимал слишком бережно его к себе и шептал что-то на ухо,
успокаивая и прося потерпеть немножко до медпункта. Тэхён соглашается, как в
тумане, но всё равно обещает себе пожаловаться на гада своему альфе…
----
— С ним точно будет всё хорошо? — уточняет всё же тренер, что, так же как
и Сокджин, сидящий рядом с Тэхёном и аккуратно прикладывающий лёд к его
голове, находились в медпункте.
----
Сразу после осмотра врача, Сокджин, взяв под руку Тэхёна, что был не в
состоянии что-то сделать или сказать, явно шокированный собственным
ответом, подмигнув Лухану, потащил своего сопротивляющегося друга в
гардеробную, не давая тому и маленькой возможности поговорить с Чонгуком,
что не сводил своих пронзительных опасно-смородиновых глаз с них до самой
двери, прожигая в теле Джина дырку. О да, омега это очень хорошо
почувствовал! Горький, злой и ненавистный; однако поздно — он не собирается
отступать: Ким во что бы то ни стало отправит Тэхёна на прогулку с Луханом,
что сиял, как лампочка новогодняя, не скрывая своего веселёхонького
состояния, когда получил своё заветное «да», что тоже не ушло от Джина.
Подождите-ка… Свидании?!
— Я не разглядывал его…
— Ты мой самый лучший друг на свете, Джин-и. Что бы я просто без тебя
делал.
Когда Тэхён выходит на улицу, Лухан уже ждёт его у ворот школы, пиная
какой-то камушек, но забывая о нём напрочь, когда видит омегу, расплываясь
сразу в улыбке. Омега сглатывает, смачивая пересохшее горло, чувствуя, как по
телу волна дрожи проходит, а ноги свинцом будто наваливаются, но он,
игнорируя это, твёрдо шагает вперёд, дыша через раз, кажется. Он старается
выкинуть весь тот жужжащий громко рой мыслей у себя в голове, ловя на себе
улыбку альфы и даря ему такую же в ответ. А может, ничего страшного и не
произойдёт. У страха ведь всегда глаза велики, стоит только начать…
Ещё бы! Ему ещё никто не предлагал прогуляться после школы, зайти в кафе
и так далее по списку. В его фантазиях всё это должно было произойти с другим
122/215
человеком… Нет! Только не сейчас. Сонсэнниму сейчас нечего делать в его
мыслях, поэтому Тэхён изо всех сил старается выкинуть орущее ему разумом
имя истинного, переключаясь на Лухана, позволяя себе задержать на нём
любопытный взгляд дольше положенного.
— Почему?
123/215
— Все близкие мне люди к тем порам уже исчезнут, а я останусь. Не уверен,
что будет круто без тех, кого я люблю.
— Не хочешь завтра ещё раз так прогуляться? — будто читая мысли Кима,
спрашивает осторожно Лухан, весь застывая внутри в ожидании ответа.
Тэхён медлит с минуту, хмуря брови, что уже сулит, кажется, альфе ничего
хорошего, но после, расплывшись в довольной улыбке, вмиг согревающей всё на
свете, выдаёт:
Ведь белый — это начало, а начало принято начинать с ярких красок, так?
Однако, что тогда делать с теми, что уже есть на палитре, не особо
торопящимися уступать новым своё законное истинное место?...
Примечание к части
124/215
До скорого!
125/215
Примечание к части Кан Лухан: https://pin.it/1ZEAo4S
Раздвоение
То, что мяч прилетел именно в омегу, конечно же, случайность. У Лухана и в
мыслях не было в кого-то целиться и попадать. Во всём виноват Джинук,
который разозлил его своими шуточками про «кривые ноги» и «луковую голову».
Наверное, в какой-то степени Лухан мысленно был благодарен однокласснику за
подколки, за ту злость, что он разыграл в нём, хоть парень и перепугался до
смерти, когда увидел, в кого попал мячом. Если бы не он, то Лухан до сей поры
стоял бы у зеркала и в который раз репетировал речь, продуманную до мелочей
сцену, как он наконец встретится с Тэхёном где-нибудь в саду школы или в
библиотеке, познакомится с ним и пригласит в кафе. Но вышло даже ещё круче:
он показал не только себе, но и взрослым, что умеет признавать свои ошибки и
исправлять их. И Лухан сделал это, решился, а Тэхён согласился, хоть иногда и с
подозрением посматривая на него, на его прогулку с парнем, что в итоге
оказалась просто волшебной. Приходилось, конечно, часто «притормаживать»,
чтобы в самый первый день всё не похерить; Лухан ведь не такой дурак, чтобы
отказываться теперь от Тэхёна, когда тот сам доверился ему. Он настроен
серьёзно и хочет, чтобы в будущем Тэхён смог ещё больше открыться ему и
ответить своим тихим, скромным, но безумно красивым голосом заветное «да»
уже на другие вещи.
126/215
Только одно Лухану осталось неясно: что это за взгляд такой был, когда
омега согласился пойти с ним, у того альфы, что слишком грубо пихнул его в
плечо, чуть с ног не сбив? Это ведь учитель, верно? И, как понял альфа, это
классный руководитель Тэхёна… Тогда почему на него был брошен такой
предупреждающий взгляд? Почему всем своим видом и аурой разозлённого
хищника учитель стремился подавить сущность Лухана, скалясь и будто говоря
мысленно не приближаться?
Прошло уже больше четырёх дней, а ощущается так, словно месяцы. Или
Чонгуку просто кажется, в чьей жизни стало как-то пусто после внезапного
осознания того, что больше таких частых встреч и милых разговоров с Тэхёном у
него не будет. С одной стороны, Чонгук понимал, что должен порадоваться за
омегу, ведь тот нашёл себе альфу-друга, что тот вроде как без плохих
намерений по отношению к нему, что нравится он ему сильно, судя по его
глазам-сердечкам, — «очень». Мужчина должен быть рад, что Тэхён наконец
перестанет думать только о нём одном, временами переживать об их не
сложившихся отношениях. Он нашёл себе человека, в котором уверен, раз
променял его на дружбу с Чоном.
Хороший вопрос. Актуальный. Вот только Чон не знает на него ответа. И это
происходит уже во второй раз, потому что альфа понятия не имеет, как ему
сейчас поступить? А что дальше-то тогда будет, если уже сейчас всё так
скверно: на душе самые страшные ураганы бушевали, перемешивая реальность
с фантазиями, искажая её, заставляя Чонгука придумывать себе невесть что.
— Спасибо, я заметил.
— Я знаю, что у меня есть омега. Все, кому не лень, напоминают мне об этом,
— тараторит Чонгук, закатывая глаза и становясь ещё темнее тучи. Меньше
всего ему сейчас хотелось вступать в дискуссию с Намджуном, что прилип к
нему жвачкой со своей «правильностью» и «законностью». Он в столовую пошёл,
чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей и проблем, что как-то разом
без предупреждения навалились на него. Согласиться на защиту собственного
проекта по квантовой химии перед экспертной комиссией, что приедет к ним в
школу на традиционно организуемое школой мероприятие — «День науки» —
было очень глупым решением. Времени, чтобы подготовиться, катастрофически
не хватало, как и материала для проекта, что, по требованиям и критериям
комиссии, должен быть не меньше сорока пяти страниц. Чонгук думал, что ему
удастся расправиться с этой проблемой дома, в спокойной обстановке, так
сказать, за его любимым пуншем и пиццей, но и тут ничего не вышло: с одной
стороны, Тэхён со своим новым «дружком», с другой Чимин, что, похоже,
собирался переехать к родителям, ибо что-то он слишком зачастил ездить к ним
в последнее время.
— Если сейчас же не пересядешь, то уже ровно через час Юнги узнает, где
пропадает его любимый муженёк по вечерам пятницы, попивая себе спокойно
бурбон в баре, что ночными фиалками кишит, когда мог бы уделить внимание
своей, беременной между прочим, омеге!
130/215
— Вот же... Я тебе ещё припомню это, сукин ты сын.
— Да, этой рыбке явно плохо, — хихикает омега, тыкая палочкой в жаренную
рыбу, которую, похоже, пожарили вместе с сетью. — Значит, обойдёмся
салатиком и соком. Мы худеем!
— Только попробуй — и я лично скуплю все пирожные того кафе возле твоего
дома и заставлю съесть, — злобно выдаёт Лухан, смотря омеге в глаза.
— Что ты сказал?
131/215
— На стороне ума и здравомыслия, — поучительным тоном выдаёт Ким, чем
вызывает сухой смешок у Чона. — А то, что делаешь ты, ведя себя сейчас, как
безмозглый пятнадцатилетний мальчишка, а не взрослый двадцатишестилетний
мужик, чёрт возьми, наверняка нельзя назвать правильным…
— В смысле?
— Но мне нравится помогать сонсэнниму. Я делаю это просто так, потому что
сам хочу. Мне не нужны дополнительные очки на зачётах, я и сам их могу
заполучить, доказав себе, что я хоть что-то да усвоил на его уроке.
— Тэхён, — Лухан двигает свой стул ближе к омеге, продолжая после тихо: —
документация — это не так уж и сложно, а вот окапи ты сможешь увидеть
только раз в жизни, в отличие от никому ненужных бумажек.
— Не что, а кто, — разъясняет Лухан, делая при этом умное лицо. — Это
такие красивые парнокопытные, по телосложению напоминающие больше
лошадиных, нежели жирафа. А ещё у них имеются полоски, как у зебры.
Понимаешь теперь, что ты упускаешь?
132/215
— Кажется, — пауза, — да.
— Более чем.
— Я не ревную.
— Как так получилось? — Чонгук задаёт этот вопрос скорее себе, чем Джуну.
— Почему какой-то незнакомый альфа вдруг стал важнее меня? Я же был всегда
рядом... Просто за один день… пришёл и отобрал всё.
— Парень, мне тебя жалко, — хлопает его по плечу альфа, понимая, что
здесь уже ничем не помочь. — Я не знаю, что ещё сказать, чтобы ты одумался и
вспомнил про Чимина, который, кстати, сегодня приезжает, и которого ты
обещал встретить…
— Сука!..
133/215
— Чонгук, нет! — Намджун успевает крепко схватить альфу за руку,
предотвращая беду, не давая ему сдвинуться с места, чтобы не натворить ещё
больше дел. Игнорируя пролитый на себя, благо остывший кофе, что очутился
прямиком на Киме, когда Чон вскочил, отчего бедный стул, не выдержав, с
грохотом поехал назад, а стол покачнулся опасно. — Перестань, немедленно.
Вспомни, что здесь есть люди, которые смотрят на тебя сейчас во все глаза, —
шипит Намджун, дёргая Чона за руку, приказывая сесть обратно на стул. Чонгук
вырывает свою руку, немного усмиряя внутри себя зверя и разворачиваясь
круто, широкими шагами покидает столовую, не смея оборачиваться.
----
Сказать, что Тэхёну не понравилось общаться с новым другом, всё равно, что
соврать с три короба. Оказывается, у них столько общих интересов, столько
одинаковых взглядов на какие-то вещи, что несомненно покорило омегу с
первых слов альфы, стоило только Лухану упомянуть, что ему тоже нравятся
книги Кадзуо Исигуро. Они подружились так быстро, и Тэхён был не против
нового человека в своей жизни, что только добавил ярких красок на его
палитру. Лухан — как и сказал Джин, — классный, и больше говорить тут нечего.
Тэхёну нравилось общаться с ним, проводить время, прогуливаться по Сеулу и
обсуждать всякие бредовые темы. Они настолько доверились друг другу, что,
казалось, знали уже друг о друге всё, что стало причиной очередных
подшучиваний над Тэхёном от Сокджина, что радовался долгожданной связи с
Луханом, которая не оборвалась, а только укрепилась, кажется, становясь
больше связи папы и омеги.
— Нет.
— Второе.
— Ты не пойдёшь с ним никуда, ясно тебе или ещё раз повторить? — Чонгук
обходит стол и, не отрывая глаз от растерянного Тэхёна, подходит к нему,
останавливаясь на уровне вытянутой руки и возвышаясь над ним неприступной
скалой, словно ястреб над мышкой. — Этот мальчик слишком заигрался, раз
решил, что ему всё можно.
136/215
— Ты не понимаешь, не удивительно, — Чонгук ухмыляется криво, засовывая
руки в карманы халата, а у Тэхёна сердце в это время ухает вниз, булькая где-то
в животе. — Твой Лухан не кто иной, как самый настоящий жулик. Он пудрит
тебе мозги, ведёт себя слишком мило, что, несомненно, привлекает таких вот,
как ты…
— А что, не так?
137/215
— Да прекратите Вы! — нервы всё же сдают, и Тэхён, прощаясь с остатками
разума, слетает с тормозов окончательно. — Мне надоело это слушать. Вы не
можете указывать мне, с кем встречаться, с кем общаться, с кем ходить. Вы мне
не родственник, чтобы к Вам прислушиваться. Да, Вы мой учитель, но это не
значит, что Вы можете быть всегда правы. Вы можете и ошибаться насчёт
Лухана. Он хороший и не представляет никакой опасности или угрозы, которую
Вы себе тут нафантазировали.
— Что?..
— Тэхён…
— Чонгук!
— Очень зря.
— Что ты сказал? — альфе кажется, что он ослышался. Или нет? Или ему
просто хочется так думать.
Точнее один.
Пак Чимин.
Примечание к части
141/215
Примечание к части * Туше — (в значении борьбы) : прикосновение лопатками к
земле как момент поражения.
Туше
— Хочу тебя… — выдыхает альфа, снимая с себя пиджак и кидая его на пол,
а у Чимина тотчас мурашки по спине несутся, заставляя непроизвольно
отступить на шаг назад от альфы.
— Чонгук!..
Но его планы рушатся, как карточный домик, когда в коридоре его настигает
сам директор школы и зовёт к себе. Разговор о предстоящем «Дне науки»
затягивается на два часа с лишним. За это время уроки у Тэхёна успевают
закончиться, и он благополучно отправляется домой, точнее, в этот поганый
зоопарк с этим поганым альфой Луханом, с которым, как кажется самому
Чонгуку, когда он идёт на автостоянку к машине, пересечься всё же придётся. И
пересечение это будет явно не самым лучшим.
И не только дружеским.
144/215
Не вернётся! Ни за что! Тэхён дал себе обещание. Больше никаких Чонгуков
и его нравоучений. Пусть сердце будет не на месте, пусть будет изводиться и
злиться на всех ни из-за чего, пусть плакать будет… Пусть! У него есть Чимин,
вот пусть его и учит, а Тэхён будет с Луханом и дальше строить свою личную
жизнь, по крайней мере, пытаться; надо же когда-то начинать. Как-никак, на
той неделе у него день рождения — восемнадцать исполняется.
И всё же, как бы Тэхён не хотел отмахиваться от слов Чонгука, одна сторона
его души настаивала на том, чтобы хоть на минутку остановиться и задуматься,
вникнуть в смысл сказанных ему Чоном слов. А вдруг он не врал? Вдруг сказал
правду и не может без него? Разве это не лучший шанс тогда? С одной стороны,
«да», а с другой — «нет». И какой верить?..
Тэхён устал. Устал распутывать этот клубок, сидеть на попе ровно и чего-то
ждать. Он ведь омега! Он тоже хочет быть счастливым! Тоже хочет, как и его
одноклассники, обсуждать с лучшим другом своего парня, как тот мило
причмокивает губами во сне или храпит, как трактор. Он тоже хочет готовить
завтраки, обеды и ужины своему альфе; хочет просыпаться в его крепких руках;
хочет целовать его перед уходом на работу и ещё есть много-много всякой
розовой нежности, которую так хочет воплотить в жизнь Тэхён. Даже у его папы
всё с личной жизнью помаленьку налаживается, а у него один непроходимый
лес и грозовые тучи на небе — никакого света.
— Лухан, я рассказал тебе о нас с Чонгуком только потому, что доверяю тебе
и считаю тебя своим лучшим другом, наравне с Сокджином, — холодно чеканит
Тэхён, вырывая свою ладонь из руки альфы и засовывая в карман пальто. —
Пожалуйста, не подтверждай его слова и… иди уже домой. До завтра.
— Ага.
146/215
— Ага, — как в тумане, повторяет альфа, пьянея всё больше от запаха и
неземной красоты этого омеги. Клубничный аромат сегодня по-особенному
прелестен…
В голове пусто, на душе пусто, на сердце так же. Везде всё пустое и серое,
мерзкое и противное по мнению Чона, чей мир сегодня вновь перевернул один
единственный омега…
-----
— Нет, хватит, не смей. Не смей меня касаться, Чон Чонгук, не смей меня
трогать своими руками! — кричит Чимин, срывая голос и плача от своей
беспомощности, вновь пытаясь ударить или пнуть Чонгука, чтобы тот отстал от
него наконец.
Прости-и-и-и…
— Я… жду ребёнка, — говорит тихо, но Чонгук всё равно слышит; эти слова
подобны грому среди ясного неба. — Три недели как уже.
— Я боялся…
— Чего? — Чонгуку смешно. — Огорчить меня? Хах, что-то поздно ты обо мне
вообще вспомнил! — он поворачивается корпусом к омеге. — Почему я, тогда на
Чеджудо, переступая через себя, велел Тэхёну пойти на все четыре стороны, а
ты, стоило только встретить истинного, сразу же переспал с ним и залетел? —
задаёт актуальный вопрос Чонгук, задевая больное и распуская ниточки на
ранах, что вновь начали кровоточить. — Чимин! — Пак не двигается, перебирая
пальцами края футболки и молчит, изучая серебристые узоры на постели. —
Почему ты молчишь? Ты хотел, как лучше? Так вот поздно, милый, у Тэхёна
другой, если ты рассчитывал всё свесить на него и сказать мне идти к нему.
Чимин хочет было что-то сказать, открыв рот, но тут же захлопывает его
обратно, понимая, что объяснения здесь не нужны. Ибо сам чувствует то же
самое…
151/215
— Да, — выдыхает Чонгук, сглатывая. — Это всё-таки случилось, и я не
жалею, что это произошло. Вот только сам сказать не успел, поскольку совесть
мучила, просила сначала с тобой поговорить. Как иронично вышло: из нас двоих
крупнорогатого сделал из меня ты, — усмехается горько от собственного вывода
Чон.
— Чимин…
Примечание к части
152/215
Аспид
То, что Тэхён попался, омега уже понял. Понял, когда ощутил на своих губах
чужое дыхание и губы сухие, пытающиеся разомкнуть его собственные. Понял,
что это конец, та самая константа, которая послужила камнем преткновения для
Кима, наконец открыв ему глаза, сняв тот, шёлковый на первый взгляд, платок,
который так искусно прятал от него истину. Истину, что всегда на виду была;
истину, что никогда не подводила Тэхёна и старалась огородить от других альф;
истину, что вновь обнажила себя, стоило только забыться и попытаться
обмануть сучку-судьбу, которая, оказалось, сильней Тэхёна и его несчастных
хотелок в разы.
И если раньше это «не» новое открытие омега бы спокойно снёс, поскольку
это частое явление, то теперь ему хотелось кричать в голос и волосы рвать на
голове от собственной ошибки, совершённой вчера вечером возле подъездных
дверей. Стоя под горячим душем и изучая расфокусированным взглядом кафель
под ногами, омегу вдруг осеняет, озаряет тем светом, ослепляющим его самого
и мир вокруг.
Эта мысль, эта правда, словно обухом по голове бьёт Тэхёна, растерявшегося
от данного открытия, впервые в жизни не знающего, как быть и как поступить.
Следует встретиться с Чонгуком и поговорить с ним, наверное. Выяснить всё и
решить, что делать дальше.
А если это правда окажется? Что Чонгук любит его и хочет быть с ним? А как
же тогда его Чимин и те слова на Чеджудо?.. Или они уже не в счёт? А что
скажет Тэхён на ответное «люблю»? Он раньше не задумывался об этом, даже
мечтать не смел. Разве может такое случиться, чтобы все его давние мечты о
счастливой совместной жизни с дорогим сердцу альфой смогли обрести жизнь?
Разве Тэхён уже не ошибался раз и не обжигался? Тогда как расценить те слова,
что всю душу маленькой ложкой вычерпали из Тэхёна, сказанные учителем в
лаборатории?
— Нет.
— Лухан!..
Решив, что поговорить ещё раз с Луханом всё же стоит, Тэхён откладывает
это занятие себе на вечер, думая позвонить тому и пригласить в парк, что
неподалёку от его дома. А вдруг получится? Вдруг удача улыбнётся наконец ему
и поможет? Ким очень на это надеялся.
— А что тут творится у вас? Почему все галдят и окружили учителя Пака,
будто на войну его провожая?
Тэхён силится уже заплакать, подавляя изо всех сил рвущиеся наружу
безобразные рыдания, когда на его плечо опускается чья-то рука, заставляющая
омегу вынырнуть из своих мыслей и посмотреть, кто это. Пак Чимин?..
Сколько себя Тэхён помнит, он всегда ненавидел Чимина и желал ему много
всякого… плохого, мягко говоря. Он украл у него любимого, он украл у него
счастливую жизнь с ним, он украл у него тысячи свиданий и шёпот на ушко,
словно секрет, чистый и такой искренний: «Я люблю тебя». Он украл у него всё,
в буквальном смысле этого слова. У Тэхёна даже никчёмного шанса не было,
чтобы как-то проявить себя перед Чонгуком и вцепиться в него руками и ногами,
как это сделал Пак Чимин, нашедший своё (своё ли?) место под солнцем. Это
злило, выводило порой из себя, доводило до белого каления и многочасовых
рыданий в подушку, а также самобичевания.
— Не понял…
— Это… это, — браво, Пак Чимин! Вы заставили Тэхёна забыть весь алфавит.
Осталось ещё только имя собственное забыть и вообще нормально будет. Это
слишком огромное потрясение для него. Хуже всех, которые только существуют.
Это как вообще можно? Чимин пошёл и переспал с другим альфой и теперь
уезжает к нему, кидая Чонгука и… Стоп! Кидает?!
— Да, в это сложно поверить, но это так. Чонгук тоже был в шоке от
услышанного, — хихикает Чимин, умиляясь с реакции омеги, пытающегося хоть
что-то дельное вымолвить. — Но это так, и уже всё решено. Я уезжаю, но
попросил остаться с Гуком друзьями. Он согласился, чему я рад, ведь мы многое
с ним прошли. Вот осталось только с тобой завершить, и можно сказать: моя
миссия выполнена.
Миссия завершена.
Стыдно, что так оплошал перед ним и доверился непонятно кому, рассказав
всё то, что следовало держать только и только при себе. Однако поздно уже
слёзы лить, они всё равно не помогут. Лухан точно будет беспощаден, и нужно
придумать что-то нереальное, чтобы отвязаться от него и попросить оставить
Чонгука в покое, который вообще тут ни при чём.
«Ты же сказал себе, что сможешь продержаться без Чонгука, вот и докажи
себе, что можешь держать слово. К тому же Лухан, не забывай о нём, его словах
и действиях, которые он сможет сделать, если ты не обуздаешь свою любовь».
Сказать-то сказал, а вот выполнить как не придумал. Ведь… это же Чонгук.
Сильный и умный альфа. Он точно придумает, как со всем справиться и… нет!
Нет, Тэхён, нет! Нужно учиться решать свои проблемы самому, не делясь ими с
кем-то. Ты — большой мальчик. Так докажи себе, что ты можешь справиться с
напастью и защитить Чонгука.
Один… шаг, ещё шаг… Два… иди вперёд, Тэхён, не смей думать о Чонгуке и
представлять его перед собой… Три!
Тэхён разворачивается круто, отчего снег под ногами вверх чуть взметается,
164/215
чуть ли не падая и не спотыкаясь о собственные заплетающиеся конечности,
омега несётся, сломя голову, стараясь не потерять по дороге рюкзак, к своему
альфе, плюя на все протесты и запреты, преграды и прочее, чувствуя, что если
через минуту не увидит Чонгука, то умрёт на месте сию же секунду и никогда не
воскреснет. Он нужен ему сейчас, как глоток чистого воздуха после удушья, как
то бесконечное море, ищущее свой берег, как та звезда, нашедшая своё
созвездие в этой галактике.
Альфа стоит возле окна, смотря, как снежинки за окном хороводы кружат, и
разминает шею, когда в лабораторию вихрем залетает Тэхён, весь
взъерошенный, запыхавшийся и раскрасневшийся, отвлекая Чонгука ото всех
его занятий и приковывая к себе взглядом.
Тэхён не знает почему, но вдруг вспоминает слова, те самые слова его папы
перед сном, перед завершением очередной сказки про влюблённых: «Только у
твоего истинного руки будут нежнее, взгляд теплее, а объятья сильнее,
спасительнее, бережнее» — и ему непременно хочется проверить их сейчас же,
словно мир должен вот-вот рухнуть.
— Я знаю, Тэ, я знаю, — спешит его вновь обнять Чонгук, целуя в лоб. — Всё
хорошо, забудь. Это прошлое, и ему нет места в нашем настоящем.
«У тебя есть я,
166/215
А я смотрю на тебя и загадываю желания.
У меня есть ты,
Когда ночная мгла кажется беспросветной, мы видим свет друг друга.
И произносим одни и те же слова:
«У тебя есть я.
Взгляни на меня и мечтай»...[6]
167/215
Примечание к части
Мы
Зачем Тэхён согласился поехать к Чонгуку домой в такой поздний час, когда
Сеул медленно поглощается в ночную бархатную темноту, разбавленную
тысячами огней, наврав отцу, что останется сегодня ночевать у Сокджина,
якобы отмечая успешную сдачу первого экзамена, добровольно сев в машину
Чона, замерев на переднем сиденье статуей, наблюдая за потоком машин через
лобовое стекло, не смея и рта раскрыть, омега не знает. С чего он вообще взял,
что Чонгук позволит ему остаться у себя на ночь? Предпосылок на то никаких не
было, но это чонгуково «поехали со мной» такое сладкое и манящее,
совершенно не пугающее и отдалённо успокаивающее, явно сыграло с ним злую
шутку.
Тэхён понятия не имеет, что ему говорить по приезде и как себя вести. Во-
первых, окей, Тэхёну немножечко страшно. Почему? Потому что Тэхён не умеет
держать язык за зубами и точно чего-нибудь не того сболтнёт, и вот тогда всему
придёт крах. Лухан ясно дал понять, чтобы Ким молчал, как рыба, и даже не
думал что-то рассказывать Чонгуку, который точно разбираться не будет: уже
на следующий день найдёт и придушит мерзкого альфу голыми руками. Это,
конечно, приятно, греет душу и сердце, что твой истинный заботится о тебе и
защищает, но Тэхён не хочет так! Не хочет, чтобы Чонгук как-то пострадал из-за
его тупой ошибки. Во-вторых, это — тупик. Что за тупик, Тэхён сам ещё не
разобрался. Он вроде как сейчас с альфой, который никогда ничего плохого ему
не сделает и пальцем не тронет без разрешения омеги, едет к нему в квартиру,
где, как себе мысленно уже представил Тэхён, мебель сочетается со цветом
стен, в которой непременно чисто и пахнет порошком или кондиционером для
белья; в которой, на первый взгляд, может казаться мало места, но если
включить свет, то квартира окажется со стадион. Ничего плохого не происходит.
Они не грешат. Чонгук ведёт себя, как всегда, — смиренный учитель, а Тэхён и
не провоцирует. Уметь бы ещё это делать для начала…
— Просто.
В том, чтобы оставить омегу одного, и речи быть не могло, после того, как
тот залетел к альфе в лабораторию, кинувшись в объятия, извиняясь почему-то
слишком часто. Чонгук не знает, что произошло с Тэхёном и почему его
отношение к нему так резко переменилось, но понимает, что пока лишними
вопросами заваливать мальчишку не надо. Лучше отстать от него и дождаться,
пока он сам всё расскажет, нежели щипцами из него ответы вытягивать. Чону
хватало уже того, что тот поцелуй с Луханом завершился совершенно не так,
как он себе нафантазировал, когда, злясь на весь белый свет, нёсся домой.
Чонгук знает, что это неправильно. Знает, что случится, если вдруг кто
узнает, что он питает весьма не «учительские» чувства к своему ученику. Знает,
что его карьера учителя может закончиться в одно мгновение, стоит только
оповестить об этом директора Чо; знает, что будет с Тэхёном, как издеваться
над ним будут, если об этом узнает вся школа, но готов рискнуть. Рискнуть всем
и каждым счастливым мгновением, что случалось с ним в школе, ради Тэхёна и
их личного счастья.
— Здесь красиво, — бухтит себе под нос Тэхён, любопытно всё вокруг
рассматривая. — Очень богатая квартира для человека, работающего учителем,
169/215
— подмечает он, на что Чонгук, выгружающий продукты из пакета в
холодильник, отправляя их по нужным отсекам, реагирует сразу же:
— Такое ощущение, что всё, что ты сейчас сказал, словно не обо мне. О ком-
то другом, кого я не знаю, — Тэхён так счастлив сейчас. Вокруг ни души: только
они вдвоём и сладко убаюкивающая их тишина, чья симфония казалась такой
красивой. Даже освещение в гостиной и то было на их стороне, обнимая их с
альфой, словно в большое персикового цвета одеяло.
— Нет, о тебе, Тэхён-а, о тебе. Всё, что есть в тебе — всё захватило меня и
победило, и знаешь, — Чонгук стирает большим пальцем прозрачную слезинку
со щеки омежки, потянув его после осторожно на себя и усаживая себе на
колени, позволяя себя обнять за шею, — главное даже не в этом. Важно то,
какой ты — твой запах и голос, твоя душа и сердце, мысли и разум — это всё
только моё и ничьё больше, и клянусь, мне от этого осознания крышу сносит, —
альфа утыкается кончиком носа в бьющуюся остервенело венку на шее
дрожащего в его руках Тэхёна, наполняя ароматом клубники лёгкие до краёв,
целуя её после невесомо.
— Нет! — Тэхён сам не ведает, что творит, как это правильно называется и
почему так ужасно не хочется покидать этот кокон рук, словно боясь больше
никогда в него не попасть. Ким — неглупый мальчик. Не маленький и прекрасно
знает, чувствует пятой точкой, чего хочет Чонгук. Как хочет. И у омеги от
мыслей, что может случиться дальше, если он не оттолкнёт Чона, у самого
мокро между ног становится, а в животе непонятная спираль закручивается. Нет
причин убегать и паниковать: с ним его истинный, и он больно не сделает.
Тэхён хочет себе метку. Давно хочет, чтобы больше никто не мог смотреть в
его сторону, и наконец привязать себя к Чонгуку, как он и хотел на протяжении
двух лет беганья за ним, когда ждал в сторонке своей очереди. Теперь преград
нет. Нет ничего, что помешало бы Тэхёну стать для Чонгука всем, и для этого
всего-то нужно побороть свой страх и стыд — дать волю своим чувствам.
И он делает это.
Тэхёну кажется, что ещё немного, и он умрёт прямо здесь и сейчас в умелых
руках Чона, но альфа не позволяет ему этого сделать, не то чтобы подумать о
быстрой смерти: он выходит из него, поворачивает боком к себе и, приподняв
ногу под коленкой, вновь врывается в омегу, вышибая из груди весь кислород.
Тянется к твёрдым соскам, сжимая их до мелкой колючей боли.
Чонгук чувствует, как внутри его омеги всё сжимается, становится до одури
горячо. Тэхён весь извивается на кровати, как угорь, сходя с ума окончательно,
балансируя где-то меж двух миров: реальным и неба. У Чонгука в животе всё в
один большой узел закручивается от почти болезненного возбуждения, а в
основании члена всё набухает, стремясь сцепить с собой омегу. Конец близко, а
так не хочется прекращать. Ещё чуть-чуть, одно мгновение, пожалуйста…
Господи-боже!
175/215
Крик омеги эхом разлетается по комнате.
— Пообещай мне, — просит Тэхён, когда они приходят в себя, лежат плотно
прижавшись к друг другу, наслаждаясь теплом между ними, — что всю
оставшуюся жизнь я буду спать только в твоих объятиях.
— Обещаю тебе, — прошептал Чонгук, касаясь губами его губ, — что буду
любить тебя до тех пор, пока хожу по этой земле… И после тоже…
— Совсем нет.
178/215
Примечание к части
Миндальный привкус
179/215
которому не хватило тепла в детстве. — Знаешь, что я тебе скажу, Кан Лухан, —
Чонгук больше не собирается стоять здесь. Его Тэхён вообще-то ждёт. А ещё
вкусный ужин. Поэтому, надевая на себя чёрное полупальто френч, он
продолжает учительским тоном, не смотря в сторону посеревшего Лухана
вообще. — Вместо того, чтобы ходить и страдать подобным бездельем, ты бы
лучше к экзаменам готовился. Я понятия не имею, что там у тебя случилось, но,
скорее всего, это всё идёт из семьи, и мне очень жаль, если это правда так, но
это всё, — Чонгук обводит рукой весь силуэт альфы, — точно не стоит того.
Остановись уже и попробуй сделать кому-то что-то хорошее. Уверен, тебе станет
в тысячу раз легче.
Лухан ещё что-то шипит ему там вслед, но Чонгук уже не слышит его,
мысленно пребывая сейчас уже дома, рядом с Тэхёном и его клубнично-
шоколадным запахом, чувствуя себя самым настоящим влюблённым
мальчишкой, готовым ради своей половинки хоть горы свернуть, хоть мир
шагом обойти, хоть звёздочку с неба достать.
Волшебство это? Магия? Чьи-то чары? Нет. Чонгук — вот ответ. Одно только
воспоминание о нём заставляет омегу раскраснеться безбожно и уткнуться в
подушку, попищав в неё тихонько. В своих мечтах Тэхён всегда был с Чонгуком.
Много чего планировал, придумывал, даже в блокнот записывал некоторое, что
непременно воплотит в жизнь, когда альфа признает его своим. И вот, спустя
столько лет мучительного ожидания своей «очереди», Тэхён получил всё: и
альфу, и метку, и то самое, за которым многие гоняются десятки лет, счастье.
Красивое и доброе счастье, умное и спокойное, отзывчивое и понимающее. С
180/215
кроличьей улыбкой и глазами цвета спелой смородины, пахнущее вкусно белым
шоколадом, а теперь ещё и немного клубникой.
Омега был до чрезвычайности рад, что так всё гладко (почти) сложилось,
даже несмотря на Лухана и его замашки. Пак Чимин нашёл свою истинную пару,
и совесть перед ним у Кима чиста; его отец спелся с тётушкой Арём, и причём
прочно, чему омега нарадоваться не мог, ибо эти отношения преобразили
Хеншика в лучшую сторону; каникулы, как и день рождения, приближаются —
всё просто до невероятности чудесно! Тэхёну теперь вообще, кажется, ничего не
страшно. Да и с таким-то альфой чего бояться? Метка на шее немного
побаливала, но эту боль Тэхён готов испытывать вечно. У него до сих пор,
кажется, голос в порядок не пришёл после вчерашнего.
— Ты позвонил мне только для того, чтобы поговорить о члене Чонгука, или я
181/215
чего-то не догоняю?
— Ким Сокджин!?
182/215
— Поймал тебя, — победно заявляет Чонгук, целуя Тэхёна в макушку и
сцепляя руки у него за спиной, прижимая к себе, отмечая в голове, что его
одежда на Киме сидит просто идеально, хоть и больше его в два раза. — Теперь
не сбежишь.
— Нет. Сначала идёшь руки мыть, потом есть и только потом, может быть,
смотря на твоё поведение, получишь свой поцелуй.
— Эй, это что, приказ? — поигрывая бровями, уточняет Чонгук, на что Тэхён
кивает твёрдо и пихает его от себя, спрыгивая с тумбочки и указывая пальцем
на дверь в ванную. — Ну, золотко, ну пожалуйста…
— Ну всё, Чон Чонгук, ты меня достал! — кричит омега на весь дом, когда
Чонгук не успокаивает свои гормоны даже после того, как переоделся в
домашнее, помог убрать со стола и сам вызвался помыть посуду, говоря, что
сегодня у посудомойки выходной, и он за неё. Итог: вымытая посуда остается не
прополосканной, вся пена на раковине, на полу, на самом Чоне и теперь ещё и
на Тэхёне.
— Чонгук!..
— Мне нужно домой уехать сегодня. Отец звонил, отчёт велел составить о
прошедшем дне, который я провёл неизвестно где, — нарушает сладкую тишину
между ними Тэхён, отрываясь от груди Чона и заглядывая тому в глаза.
— Ты уверен?
— А ты нет, я смотрю.
— Ну, знаешь… если бы ко мне мой ребёнок привёл своего учителя и сказал:
«Вот, папа, это — мой будущий муж», — я бы точно сразу ответ не дал.
— Угу.
— Тэхён…
186/215
У Чонгука в груди всё на кусочки рассыпается от того, насколько ему сейчас
хорошо. Тэхён с ним, он хочет его, никто больше им не помешает строить
счастье, и самое главное — они любят друг друга. Зачем он отказывался от
него? Почему не давал и шанса, думая, что «так будет лучше»? Лучше для кого?
И Тэхён, и Чонгук для себя выяснили, что по отдельности они просто не могут
нормально существовать — они обязательно где-нибудь пересекутся, будь то
хоть край света. Глупо было убегать от истинной пары, пытаясь противиться
природе, что за тебя уже давно всё решила.
— Тише, золотко, тише, сейчас всё пройдёт, — целует его, куда только
дотягивался Чонгук, чувствуя омежью боль и на себе, мысленно давая себе
тысячи оплеух, что не пошёл и не воспользовался гелем. — Прости меня, малыш,
прости…
— Люблю, — целуя в нос, нежно выдыхает Тэхён, зацеловывая всё его лицо,
не упуская ни единого краешка. — Люблю. Очень люблю тебя!
— Корейский язык. Это легко. На этом мой семестр закончится. Приду вот
тебя послушать в четверг на «День науки», похлопаю тебе, поболею. И всё —
каникулы.
Весь экзамен Тэхён сидит как на иголках, сходя с ума тысячи и миллионы
раз, кажется, заканчивая работу самым последним, молясь мысленно, чтобы
Лухан ушёл, а не стал дожидаться, когда закончится экзамен. Ему срочно нужно
пойти к Чонгуку и всё рассказать на свой страх и риск. Чон ведь любит его,
значит, — простит ему оплошность. Он даже не уверен, сдал ли он, но сейчас
это и неважно. Его трясло от нетерпения, и как только его результат «Девяносто
пять» оглашается, он схватывает рюкзак, убегая ото всех поздравлений учителя
и одноклассников, несясь опрометью в класс Чонгука. Того, естественно, там не
оказывается, так как большая перемена, и, возможно, он сейчас у себя в
лаборатории или же у учителя Кима. Но каково же было удивление Тэхёна,
когда Чонгука не оказывается ни в лаборатории, ни в столовой, ни в классе
английского; как будто испарился, хотя ребята из класса, у которых он сегодня
принимал зачёт, сказали, что «только что тут был». Может быть, учительская?
Но туда вход запрещён ученикам.
— Но с тобой же он спутался.
190/215
— Он — мой истинный. Мы с ним, как ты выразился, спутаны ещё до
рождения вселенной.
Примечание к части
192/215
Твоё имя
Великий Боже! Его чуть не убили. Лухан его чуть не задушил! Если бы не
Чонгук, то, скорее всего, сейчас бы он был уже на небесах. В голове просто не
укладывалось, что бывший друг хотел его смерти настолько сильно, и всё лишь
из-за того, что Тэхён выбрал не того альфу. Но ведь так было всегда. Тэхён
всегда только Чонгука и выбирал в независимости от ситуации. Мысленно или
же в реальности, Тэхён всегда держал за руку только Чонгука и никого к себе не
подпускал. Это же очевидно: они предназначенные, и другого расклада событий
нельзя было ожидать. Тэхён не смог всё до конца перечеркнуть и оставить Чона,
отдав предпочтения другому мужчине. Он пытался, правда пытался, но вышло
ровным счётом ни-че-го. И Лухан знал это. Омега уверен в этом. Знал, что так
просто ничего и ни у кого не бывает. Они же не в чёртовой книге или дораме,
где герой страдает, а через кадр всё шлёт на четыре стороны и влюбляется в
нового персонажа.
Обида, как острые иглы вонзается в сердце Тэхёна, что зашлось в бешеном
ритме, а на глазах выступили слёзы. «Это всё не так!..» — хочется крикнуть
громоподобно, чтобы каждый на планете услышал и понял, что вины его тут нет.
Чонгук сам захотел его себе, Чонгук сам выбрал его, даже несмотря на их
истинность. В их отношениях нет черноты. Они светлые, сотканные из
194/215
фиолетовых нитей, принадлежащих только им двоим. Тэхён не виноват! Нет!
Это неправда! Ложь!
— И то, и то, — сипит не своим голосом омега, понимая, что разговора этого
всё же не избежать. От стыда щёки краснеть начинают, а дыхание сбивается, но
Ким, игнорируя это, всё же сдаётся, понимая, что рано-поздно об этом пришлось
бы рассказать. — В понедельник я приходил сдавать экзамен по математике.
После него я наткнулся на злющего Лухана, который приказал мне выбирать:
либо я остаюсь с ним, и никто об этом не узнает, или же он всем расскажет обо
мне и учителе Чоне, выставив его не в самом хорошем свете, что непременно
понесло бы за собой плохие последствия.
195/215
— Понятно, — прерывает горькую тираду Гонхак, поднимаясь на ноги и
направляясь к своему столу. Услышанное для него не самая лучшая весть за
этот день. Да что там — год. Подобного рода проблемы он не встречал и понятия
не имел, как теперь быть. С одной стороны, Чонгука следовало уволить не
только за то, что он напал на ученика и что, скорее всего, его родители уже
несутся сюда, разбираться «в чём дело» и «кто посмел тронуть моего золотого
мальчика, что и мухи не обидит», а ещё и за то, что встречается с собственным
учеником. С другой стороны, что плохого в том, что альфа и омега нашли друг
друга среди семи миллиардов людей? Это ведь такая редкость сейчас —
истинные. И связь их теперь не разорвать, хоть ты тресни. Жалко, что Лухан
этого не понял, поэтому и получил по лицу. А что с Каном тогда делать? За
решётку? На исправительные работы? Отчислить? Чёрт возьми!..
— Что тебе нужно? — лучшая атака — нападение. Так учил папа. Лухан
именно так и делает, натягивая на лицо маску равнодушия и холодности,
забывая будто, что совсем недавно чуть не убил человека.
— А вот будешь нос задирать, я сам на тебя заявлю, понял? — пихает его в
плечо Джин, ловя на себе убийственный взгляд из-под густых бровей. — Я
вообще-то от чистого сердца сюда пришёл пообщаться и спросить, почему тебя
так переклинило, что убийство было для тебя лучшим выходом из ситуации.
Ошибка. Не будет.
— Просто скажи это, — просит Тэхён, как побитый щенок, смотря себе под
ноги. — Скажи уходить сейчас и больше не приближаться. Я пойму и не стану
перечить. Будь я на твоём месте, я бы…
— Чонгук…
Случившееся сегодня для Чонгука было чем-то вроде конца света, но с очень
счастливым концом. Если не считать, что его чуть было не лишили истинного, то
на остальное можно смело закрыть глаза. Чонгук абсолютно не переживал, что
его могли выгнать или ещё чего похуже, хотя краем сознания и понимал, что
директор мужик хороший, понимающий, да отношения меж ними нормальные,
ни за что бы не выгнал его, озвучив причину всему педагогическому составу их
школы. Ему проблемы не нужны, как и ненужное внимание, поэтому дело можно
сказать «замяли» и забыли. Всё, точка. Почти. Потому что Чонгук точно за себя
не ручается, если ненароком после каникул встретится с Луханом в коридоре
или же в столовой.
201/215
Чонгук готов поклясться, что ещё никогда ему не было так страшно. Все
действия тогда были словно на автомате. И как же всё-таки хорошо, что именно
он начал выходить первым из учительской, после их планёрки, в считанные
секунды просто подлетая к Лухану и впечатывая ему в лицо кулак. Потом ещё
раз и ещё. Альфа не сомневается: если бы не Намджун — он бы разорвал
мальчишку в клочья, как самый настоящий садист потом полюбовавшись на
содеянное. Всё обошлось: Тэхён нормально чувствовал себя, хотя на его лице и
читался неподдельный чистый страх, когда они шли за директором следом в его
кабинет. Наверное, им повезло. Гонхак хоть и выставил табу на их отношения
внутри школы, ничего страшного в этом Чонгук не видел. Они так же будут
общаться, строя из себя «ученик-учитель», и никаких претензий к ним не будет.
Уже дома, когда Тэхён наотрез отказался идти к себе, позвонив родным и
сказав, что останется у Чонгука, альфа не стал сдерживаться, и так вытерпев
слишком много для одного дня, набросился на омегу, целуя остервенело и
оставляя новые метки поверх старых, вновь помечая своё, которое никому и
никогда — только мне. Тэхён, раскрасневшийся и разнеженный после
головокружительной близости, ластится к Чону, смотря на него влюблёнными
глазами, в которых искры вспыхивали. И Чонгук сдаётся, сдаётся и принимает
вечное поражение перед своим омежкой.
— Знаешь, я, когда увидел тебя в первый раз, — сидя в коконе любимых рук
на диване, завёрнутый заботливо в махровый цветастый плед, с горячей чашкой
какао в руках, которое ему любезно где-то час варил Чонгук, чуть ли не бросив
это адское задание, смотря на зимнюю картину, развернувшуюся за окном,
воркует Тэхён, делая небольшой глоток, — я не поверил собственным глазам.
Мне ведь только папа про истинных рассказывал, больше не от кого было
услышать. Бабушка не верила в них, а отцу было слишком некогда. В книжках
тоже ничего интересного не было, кроме того, что в двадцать первом веке — это
очень редкое явление, и что девяносто девять процентов людей встречаются и
живут не с предназначенными. Это нормально, это приемлемо и спокойно
сносится. Я бы тоже никогда не подумал, что вот тогда, в тот день, когда я
ужасно опаздывал на английский, рискуя получить по полной программе от
учителя Кима, что в принципе я и сделал, встречу тебя. И я не жалею, что
остановился тогда и промок до нитки; дождь же как раз был.
202/215
— Ну, может ты тогда был слишком занят и торопился на урок, не то что я, —
целует его в щёку омега, обнимая после одной рукой за шею, зевая сладко. — В
любом случае, свой 1648 грамм неба я получил, а остальное неважно.
— Эм… Апрель?..
— Четвёртый.
— Ну конечно можно, что за вопрос? — и Тэхён без лишних слов льнёт к нему,
падая наконец вместе с Чонгуком в тот мир, о котором он так долго мечтал,
представлял и не надеялся когда-нибудь попасть. Мир, где солнце не может
быть чёрным; мир, где чувства не пустой звук; мир, где небо светлое, со
множеством ватных облаков на нём. Мир, где ночью звёзды в созвездия
собирают лишь два имени…
Между тобой и мной расстояние Плутона, но я знаю, когда они спросят тебя
о твоём любимом созвездии, у тебя вырвется моё имя…
204/215
Небо
Позавтракав, Чонгук сразу сказал Хеншику, что сына они сегодня могут уже
не ждать, ибо день большой — значит, праздничная программа тоже, и отправил
Тэхёна собираться и готовиться к чему-то суперкрасивому, отказываясь отвечать
на многочисленные вопросы Кима.
— Мне начинать бояться? — спрашивает спустя время Тэхён снова, когда они
уже сидят в машине, вооружившись своими любимыми конфетами, которые ему
накупил Чонгук, и уплетая их за обе щёки.
205/215
Когда Чонгук возвращается, он не говорит ни слова, будто и не выходил
куда-то вовсе, и они сразу же двигаются дальше. Тэхёну от любопытства, что же
всё-таки делал в том здании его альфа, на месте не сидится, но он не торопится
спрашивать, хоть и знает, что Чонгук точно заметил его нервозное состояние.
— Тэхён-а, не несись так быстро. Не забывай, твой альфа тот ещё старичок,
не поспевает за тобой, — кричит альфа омеге вслед, что уже валялся на снегу,
рисуя руками и ногами бабочку, смеясь звонко и наблюдая за тихо качающимися
206/215
опушками деревьев, с которых иногда слетала снежная пыль. Морозный воздух
щиплет нос и щёки, что были розовее, чем те конфеты-леденцы, которые Тэхён
ел по дороге сюда, но и это не волнует Кима. Лес невероятен, словно из сказки,
чьи пушистые просторы озаряло серебром солнце.
— Я совсем забыл отдать тебе твой подарок, — ворчит Чонгук, цокая языком,
ныряя куда-то в карман пальто правой рукой.
— И хотя у Вас сегодня день рожденья, ученик Ким, это не значит, что Вам
можно разбрасываться такими словечками. Побереги силы, золотко, они тебе
сегодня понадобятся.
— Ах, вот как? — Тэхён в шутку дуется, отпихивая от себя Чонгука и начиная
грозно, со вздёрнутым вверх подбородком: — Это тебе нужно поберечь силы,
поскольку двадцать минут назад я только и слышал «притормози-притормози»,
— скрипучим голосом, изображая чонгуков, пищит омега, отчего Чонгук
складывает руки на груди и щурится, толкая язык за щёку, всем своим
«опасным» видом говоря прекратить издевательство, иначе а-та-та по мягкому
месту кому-то сегодня точно обеспечено.
— Проверим?
— Ты во мне сомневаешься?!
Примечание к части
Ну вот и все. Просто гигантское, спасибо вам, мои дорогие пушистики, за вашу
любовь и отзывы. Вы самые лучшие у меня, люблю вас бесконечно
Саранхэ
209/215
Примечание к части Привет, пушистики Неожиданно, правда? Сама от себя не
ожидала, но захотелось чего-то милого, и вдохновение нагрянуло. Никакой
смысловой нагрузки, никаких переживаний — только вигуки и их любовь.
Пользуясь случаем, поздравляю с Наступающим Новым годом! ❄️ Будьте
счастливы и обязательно здоровы в 2022 году
bonus
Эта была хорошая идея. Тэхён был всеми руками и ногами «за» неё, когда
Чонгук однажды вечером придя с работы, отвлекая омегу от подготовки к
семинарскому заданию в университете, достал билеты из своей учительской
сумки и объявил громко, на всю их, теперь уже общую, квартиру: «Мы едем на
море!» Летние каникулы стремительно приближались не только к школьникам,
над которыми строжился Чонгук, донимая формулами по химии, но и к Тэхёну,
поскольку ещё немного — и он официально закончит третий курс Сеульского
национального университета факультета «Ветеринарной медицины».
Вернёмся к местам!
Как-то Тэхён поймал себя на мысли, что даже ревность к Чимину, с которым
Чонгук поддерживал хорошие дружеские отношения, бессмысленна. Более того,
Тэхён как-то так умудрился сдружиться с сыном Чимина и его мужа Хосока —
Субином, когда они встретились в торговом центре с четой Чонов, ведь они тоже
жили теперь в Сеуле, так как Хосока-ши перевели в Центральную клинику
столицы. Дело это нечастое, но Тэхён всегда искренне рад веселому сынишке
Чимина, чертовски сильно похожего на своего отца. Чонгук в такие моменты
любил позанудствовать, что ему свойственно в принципе из-за особенностей
профессии, говоря, что ментальный возраст Тэхёна такой же, как у Субина,
поэтому они и нашли «общий» язык.
— По рукам.
И всё происходит ровно так, как помнит Тэхён в своём сне: он, ждущий
Чонгука около берега, что до жути красивый, одетый в песочного цвета,
обтягивающие крепкие бёдра, брюки и белую рубашку навыпуск, с
взъерошенными чёрными кудрями, лезшие ему в глаза от небольшого ветерка,
гуляющего по пляжу, обрамлённого невысокими живописными скалами, бежит к
нему, закончив разговаривать о чем-то со смотрителем пляжа. Под ногами,
вместо песка, было всё усеяно разноцветными стеклянными камушками,
отшлифованными морскими волнами и переливающимися на солнце всеми
цветами радуги. Оставив обувь позади, они, обнявшись, шли по этому райскому
месту босиком, слушая крики чаек, пения волн, омывающих берега пляжа и
наслаждались обществом друг друга. Они всё шли и шли вперёд, не уставая
совершенно и любуясь красками жгуче-красных и персиковых цветов, что
опустились на этот мир, готовясь к тёплой ночи.
— Даже если я буду совсем не тем, кого ты бы хотел видеть рядом с собой?
Даже если бы у нас не было бы будущего?
Осталось только добиться ещё одного победного «да» от Тэхёна, но это идёт
в личном плане Чонгука чуть позже, а место проведения их свадьбы он уже
выбрал. Чего скрывать, он уже и имя их сыну выбрал — Чон Роун. Звучит
суперпрекрасно. И пусть пока сам омега не замечает изменений в своем запахе,
но альфа их ощущает отчётливо и готов вопить о радости, потому что вот оно —
то самое счастье, которое все ждут. И более ничего не нужно: лишь Тэхён и их
маленькое облачко, чей приход в этот мир будет подобен празднику.
Но это будет уже другая история. История, где в мире никто не будет одинок,
находя свой одна тысяча шестьсот сорок восьмой грамм неба.
end
Примечание к части
Я не врала, когда говорила, что все мои фф связаны между собой. Хоть
выпущенные, хоть нет
Гигантское спасибо за любовь к этой работе!
215/215