Bulavin Av Karpovich Og Manoilo Av Mantusov VB Mirovaia Poli

Государственное казенное образовательное учреждение
высшего образования
«Российская таможенная академия»
МИРОВАЯ
ПОЛИТИКА
Передовые рубежи
и красные линии
Монография
Москва
2018
УДК 327
ББК 66.4(0)
М64
Рекомендовано
к изданию Научно-исследовательским институтом образования
и науки в качестве монографии. Научные специальности 23.00.04 «Политические
проблемы международных отношений, глобального и регионального развития»,
23.00.02 «Политические институты, процессы и технологии»
Рекомендовано
к изданию Международным учебно-методическим центром «Профессиональный учебник»
в качестве монографии. Научные специальности 23.00.04 «Политические проблемы
международных отношений, глобального и регионального развития»,
23.00.02 «Политические институты, процессы и технологии»
Коллектив авторов:
А.В. БУЛАВИН, аспирант кафедры государственного управления и национальной безопас-
ности Дипломатической академии МИД России;
О.Г. КАРПОВИЧ, проректор (по научной работе) Российской таможенной академии, д-р
юрид. наук, д-р полит. наук, профессор;
А.В. МАНОЙЛО, член Научного совета при Совете Безопасности РФ, профессор кафедры
российской политики факультета политологии Московского государственного университе-
та им. М.В. Ломоносова, д-р полит. наук;
В.Б. МАНТУСОВ, начальник Российской таможенной академии, д-р экон. наук, профессор
Рецензенты:
А.Д. ШУТОВ, профессор Дипломатической академии МИД России, д-р ист. наук, заслу-
женный деятель науки РФ;
Н.А. ШУЛЕПОВ, профессор Московского государственного лингвистического университе-
та, д-р юрид. наук, заслуженный юрист РФ;
И.В. БОЧАРНИКОВ, профессор Научно-исследовательского центра проблем национальной
безопасности, д-р полит. наук
М64 Мировая политика. Передовые рубежи и красные линии: монография /

А.В. Булавин, О.Г. Карпович, А.В. Манойло, В.Б. Мантусов. М.: РИО Россий-
ской таможенной академии, 2018. 456 с.
ISBN 978-5-9590-0973-1
Монография посвящена исследованию современных трендов и проблем мировой политики.
Содержание работы охватывает широкий спектр научно-теоретических и прикладных вопросов,
начиная от проблем формирования многополярного мира в условиях нарастающей глобальной
неопределенности и заканчивая гибридными войнами, цветными революциями, психологически-
ми операциями, проблемами борьбы с международным терроризмом и рейдерскими захватами.
Особое место занимает анализ роли транснациональных корпораций в формировании глобальной
политической системы.
Раскрыты формы и методы ведения современных информационных войн, рассмотрен ряд ор-
ганизационных и правовых аспектов: борьба с финансированием терроризма, совершенствование
деятельности специальных служб, особенности правоприменительной практики противодействия
террористическим угрозам, соотношение прав человека и национальной безопасности, стратегия
миграционной и транспортной безопасности, формы участия гражданского общества в борьбе
с терроризмом.
Представлены предложения по формированию российской системы информационного проти-
воборства и отражения атак на первых лиц государства.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
УДК 327
ББК 66.4(0)
ISBN 978-5-9590-0973-1 © Российская таможенная академия, 2018

ÎÃËÀÂËÅÍÈÅ
ВВЕДЕНИЕ .......................................................................................... 6
Глава 1. Гибридизация мировой политики ............................... 10
1.1. Вне суверенитета, или Вторжение в мировую
политику неклассических акторов .................................................... 10
1.2. Гибридный «конфликт интересов» в Сирии ................................. 12
1.3. Цветные революции как «отмычка для демократии»................. 15
1.4. Цветные революции 2.0: «Убить котенка», или
Технологии конфликтной мобилизации в социальных
сетях ........................................................................................................... 25
1.5. Гибридная война и цветная революция: к вопросу о
соотношении понятий ........................................................................... 31
1.6. Точки сопряжения гибридных войн и цветных
революций ................................................................................................ 34
1.7. Гибридное измерение информационных войн .............................. 36
1.8. Асад в объективе Sky News: как создаются мифы ..................... 44
1.9. Террористы в роли новых акторов
мировой гибридной политики ............................................................ 47
1.10. Модели «мягкой силы» сетевых террористических
организаций в контексте гибридизации мировой
политики ................................................................................................... 64
1.11. Сравнительный сепаратизм ................................................................. 75
1.12. Феномен Трампа..................................................................................... 92
1.13. Феномен Фиделя .................................................................................... 97
Глава 2. Грани российской политики....................................... 102
2.1. Стратегия национальной безопасности Российской
Федерации: новые вызовы и угрозы ..............................................102
2.2. Украинский кризис в контексте противостояния
России и США ......................................................................................114
2.3. Анализ Косовского и Крымского прецедентов в
контексте реализации права народов на
самоопределение ..................................................................................138
4
2.4. Актуальные аспекты формирования нового

миропорядка на платформе российской модели
ноосферной политики .........................................................................148
2.5. Модели выработки политических решений в
Российской Федерации: эволюция управленческих
парадигм .................................................................................................160
Глава 3. Актуальные вопросы организации борьбы
с международным терроризмом
(на примере Соединенных Штатов Америки) ........ 167
3.1. Развитие системы национальной безопасности США ..............167
3.2. Проблемы реформирования правовых институтов
США, принимающих участие в противодействии
терроризму .............................................................................................194
3.3. Соотношение прав человека и национальной
безопасности в США ..........................................................................207
3.4. Стратегия транспортной безопасности ..........................................214
3.5. Реформирование миграционного права .........................................220
3.6. Противодействие финансированию терроризма .........................236
3.7. Формы участия гражданского общества в
противодействии терроризму ...........................................................248
3.8. Организация взаимодействия с общественными
организациями в области мониторинга экстремизма................256
3.9. Опыт международного сотрудничества в области
борьбы с терроризмом ........................................................................273
3.10. Перспективы развития систем борьбы с терроризмом
в Соединенных Штатах Америки ...................................................288
Глава 4. Транснациональные корпорации
в международных отношениях и мировой
политике ......................................................................... 293
4.1. Современные научные подходы к исследованию
негосударственных участников международных
отношений ..............................................................................................293
4.2. Функции негосударственных участников
международных отношений ..............................................................302
4.3. Процессы вытеснения и замещения в мировой
политике национальных интересов корпоративными:
конфликт интересов и ценностей....................................................319
5
4.4. Формы и методы вмешательства транснациональных

корпораций в деятельность межправительственных
организаций ...........................................................................................329
4.5. Регулирование международной деятельности
современных ТНК ................................................................................339
4.6. Политическое рейдерство и международное
лоббирование как новые формы продвижения
корпоративных интересов..................................................................347
Глава 5. Конфликты в международных отношениях
и мировой политике ..................................................... 359
5.1. Роль и функции политических конфликтов
в международных отношениях и мировой политике ................359
5.2. Международные и немеждународные конфликты
в мировой политике ............................................................................368
5.3. Способы урегулирования и разрешения
международных конфликтов ............................................................379
Глава 6. Оперативное внедрение в рейдерские
организации ................................................................... 389
6.1. Рейдеры в современной российской
действительности .................................................................................389
6.2. Психологические операции на службе рейдеров .......................393
6.3. Роль разведки в рейдерских операциях ........................................401
6.4. Агентурная разведка: «хвост машет собакой» ............................405
6.5. Вербовочная уязвимость: как ее оценивают в
разведке и в рейдерских организациях .........................................408
6.6. Оперативное внедрение в рейдерские организации ..................420
Заключение ...................................................................................... 429
Глоссарий ......................................................................................... 431
Библиографический список .......................................................... 445
ÂÂÅÄÅÍÈÅ
Современный мир переживает эпоху глобальных изменений. Совре-

менная политическая действительность «все больше определяется гло-
бальной политической нестабильностью, в которую мир перешел в ре-
зультате эрозии Вестфальской системы. На фоне ее распада и хаотизации
международных отношений происходит формирование нового миропо-
рядка, основанного на принципах многополярности»1. При этом система
международных отношений становится все более анархичной2. Наблюда-
ется нарастающий кризис идеи «демократического мира» – стержневого
концепта эпохи однополярности3.
Темпы и скорость глобальных изменений непрерывно растут: всего
один год потребовался западным политтехнологам для того, чтобы пре-
вратить спокойную и процветающую Северную Африку, некоторые стра-
ны которой (например, Тунис) по уровню жизни практически ничем не
отличались от южных департаментов Франции, в очаг жесточайшей
гражданской войны, международного терроризма и радикального исла-
мизма. Теперь такая же участь ждет Сирию, а вместе с ней и весь Ближ-
ний Восток, включая главного непримиримого оппонента США – Иран.
Создается впечатление, что сегодня эрозии подвергаются сами осно-
вы Вестфальской системы, разрушаются платформы и механизмы, кото-
рые на протяжении многих десятилетий служили делу поддержания мира
и политической стабильности, сохранению баланса между различными
силами и группами интересов в глобальной политике. Сегодня все это
стремительно распадается на отдельные фрагменты под натиском право-
вого нигилизма, двойной морали и «управляемого хаоса». В образовав-
шийся вакуум стремятся проникнуть силы, которые долгое время высту-
пали идейными противниками демократического мира с его универсаль-
ными общечеловеческими ценностями: политические экстремисты и ра-
1
Будаев А.В. Роль «мягкой силы» во внешней политике России (на примере российско-
бразильских отношений): автореф. дис. … канд. полит. наук. М.: ДА МИД РФ, 2014.
2
Wendt A. Anarchy is What States Make of It: the Social Construction of Power Politics //
International Organization. Vol. 46. № 2. Spring 1992. P. 391–425.
3
Цыганков А.П., Цыганков П.А. Кризис идеи «демократического мира» // Международные
процессы. 2005. № 3.
7
дикалы, террористы, исламисты всех мастей, националисты и, наконец,

на примере Украины – неофашисты.
Многие годы на пути этих сил стояли международные организации,
возникшие после окончания Второй мировой войны и призванные не до-
пустить ее повторения, а также светские режимы Ближнего Востока и Аф-
рики, которые вели непримиримую борьбу с исламскими радикалами.
И наконец, были Советский Союз и социалистический лагерь, которые
поддерживали мировой баланс. Сегодня Советского Союза нет, НАТО пе-
реключилось на задачи глобального управления. Распад СФРЮ превратил
Балканы в «пороховой погреб» Европы, а возможно, и всего мира.
Устоявшуюся за многие десятилетия систему государственного
управления в арабских странах смели цветные революции Арабской вес-
ны, погрузив регион в вооруженный хаос, в котором американцы пыта-
ются выстроить новую архитектуру международных отношений, близкую
к их идеалам североамериканского «демократического мира». Техноло-
гии цветных революций, отработанные в Ливии и Сирии, перекинуты на
Украину, стоящую на пороге гражданской войны по югославскому или
ливийскому сценарию.
Однако, даже сталкиваясь с новыми и новыми глобальными пробле-
мами и вызовами, мы по-прежнему в большинстве своем остаемся неис-
правимыми оптимистами: несмотря на полный хаос в международных
отношениях, называемый некоторыми политиками «управляемым», мы
продолжаем верить в то, что мир, стремительно погружаясь в пучину
конфликтов и войн, все-таки меняется к лучшему. Вот и сегодня в созна-
нии многих граждан продолжает существовать миф о том, что с оконча-
нием холодной войны мир окончательно завершил свое существование
в рамках конфликтной парадигмы и перешел на новый, более высокий
и качественный уровень своего развития, характеризуемый снижением
конфликтности во всех без исключения регионах мира.
Глобальные проблемы международных отношений связаны сегодня
в первую очередь с тремя основными факторами:
1) нарастающей хаотизацией международных отношений, тесно
смыкающейся с цветными революциями на Ближнем Востоке
и в Северной Африке, а с недавнего времени и на Украине;
2) международными конфликтами, которые ООН разрешить
не в состоянии;
3) борьбой с сетевыми формами международного терроризма и аф-
ганским наркотрафиком, являющимся одновременно и источни-
ком ресурсов для террористических организаций, и фактором,
8 Ââåäåíèå
который США активно используют для ослабления своего стра-

тегического конкурента – Европейского Союза.
Кроме того, современная мировая политика, все еще находясь в ста-
дии формирования, подвергается мощным процессам гибридизации1. Ин-
струментами гибридизации мировой политики выступают как новые фак-
торы и явления, такие как гибридные войны, информационные войны,
цветные революции, «управляемый хаос», так и новые акторы, вторгаю-
щиеся в область международной политики из негосударственной сфе-
ры, – так называемые «акторы вне суверенитета», негосударственные
акторы международных отношений.
Преимущественной сферой деятельности этой новой категории акто-
ров становятся сегменты мировой политики, в наибольшей степени под-
верженные гибридизации, – международные конфликты и войны нового
(гибридного) типа, цветные (гибридные) революции, протекающие на
фоне нарастающей мировой турбулентности и «управляемого хаоса».
Даже во внутриполитической борьбе в отдельных странах мира появля-
ются неклассические персонажи, вторгающиеся в сферу привычных вза-
имоотношений и кардинально преобразовывающие ее под себя, разрывая
шаблоны, ниспровергая устои и нарушая традиции.
Такие личности не только гибридизируют внутреннюю политику
своих стран: они порождают свой собственный феномен, запускающий
механизмы гибридизации политики в мировом масштабе, – феномен
Макрона, Трампа, Чавеса, Путина. Все эти факторы в совокупности поз-
воляют утверждать, что современная мировая политика носит г и б р и д -
н ы й характер, она стремительно гибридизируется, а очагами этого про-
цесса выступают не международные форумы, на которых вырабатывают-
ся новые правила игры, а международные конфликты, становящиеся
площадкой для применения новейших технологий гибридных войн
и цветных революций. Именно такие гибридные по своей природе кон-
фликты полыхают сегодня на Украине, в Сирии, Ливии, Ираке, Йемене.
Процессы гибридизации сферы международных отношений и миро-
вой политики порождают новые вызовы и угрозы, которым необходимо
дать адекватный, исторически обоснованный ответ. Поиску форм и ме-
тодов политического влияния, способных противостоять новым вызо-
вам и угрозам глобальной гибридизации, и посвящена настоящая моно-
графия.
1
См.: Манойло А.В. Гибридизация мировой политики // Гибридизация мировой и внешней
политики в свете социологии международных отношений / под ред. проф. П.А. Цыганкова.
М.: Горячая линия – Телеком, 2017. С. 352.
9
Особенно важными авторам монографии представляются практиче-

ские рекомендации по созданию общегосударственной системы инфор-
мационного противоборства, защиты от цветных революций и информа-
ционных атак, направленных на первых лиц Российского государства,
приведенные в § 1.3. Такая система может быть сформирована в соответ-
ствии с новой редакцией Стратегии национальной безопасности Россий-
ской Федерации от 31.12.2015 (утверждена Указом Президента Россий-
ской Федерации от 12.05.2009 № 537), в которой угроза цветных револю-
ций поставлена в разряд приоритетных угроз национальной безопасности
Российской Федерации.
Не менее важными представляются технологии идеологического воз-
действия и вербовки в социальных сетях, используемые террористиче-
скими группировками типа ИГИЛ («Исламское государство», запрещен-
ное на территории России). Эти разделы могут быть полезны не только
ученым-международникам, но и оперативным работникам правоохрани-
тельных органов, ведущих борьбу с терроризмом как в реальной жизни,
так и в информационной сфере.
Ãëàâà 1
ÃÈÁÐÈÄÈÇÀÖÈß
ÌÈÐÎÂÎÉ ÏÎËÈÒÈÊÈ
1.1. Âíå ñóâåðåíèòåòà, èëè Âòîðæåíèå â ìèðîâóþ

ïîëèòèêó íåêëàññè÷åñêèõ àêòîðîâ
В гибридных войнах современности (на Украине, в Сирии, Йемене
и других регионах) все сильнее присутствует негосударственный фактор:
мировые и региональные лидеры предпочитают выяснять отношения не
в прямом лобовом столкновении, а посредством столкновения военизиро-
ванных формирований посредников, союзников, сателлитов, в том числе
негосударственных акторов и антиакторов мировой политики, а также
политических сил, находящихся в стадии формирования своей междуна-
родно-политической идентичности (таких как национально-
освободительные движения, международные политические партии и дру-
гие). Это общая тенденция современных войн, в которых обмен ударами
идет на дальних дистанциях, без опасного сближения, провоцирующего
лобовое столкновение, которе вело бы к потерям и растрате своего ос-
новного боевого потенциала. Гибридные войны, в отличие от войн ХХ в.,
ведутся в «прокси»-режиме, анонимно, руками союзников, которые, хотя
и вооружены и обучены гораздо хуже, чем боевые подразделения миро-
вых держав, но все равно имеют при этом определенную боевую цен-
ность; кроме того, их не жалко пустить в расход1.
Мировые лидеры, вступающие в гибридную войну, предпочитают
действовать не напрямую, а через своих агентов, которые могут носить
как классический (нации-государства, их союзы и коалиции, междуна-
родные организации), так и неклассический (негосударственный) харак-
тер. К категории «неклассических» (негосударственных) участников ги-
бридных войн относятся частные военные компании, вооруженные фор-
мирования политических партий и национально-освободительных дви-
1
См.: Манойло А.В. Указ. соч. С. 352.
Ãèáðèäèçàöèÿ ìèðîâîé ïîëèòèêè 11
жений, ополчения, сформированные по национальному или конфессио-

нальному принципу, вооруженные формирования непризнанных государ-
ственных образований, добровольческие формирования и т.д., часть из
которых может претендовать на статус «акторов вне суверенитета»,
а часть – нет. Эти неклассические участники могут носить как легитим-
ный, так и нелегитимный характер. К последним относятся негосудар-
ственные акторы, де-факто принимающие участие в гибридной войне,
статус которых не признается другими участниками гибридной войны.
Кроме того, в современной гибридной войне могут быть задействова-
ны не только нелегитимные организации, но и заведомо преступные
группировки, ведущие криминальную деятельность, в том числе экстре-
мистской, террористической, радикальной направленности, с которыми
лидеры мировых и региональных держав могут поддерживать связь
в надежде использовать их в своих целях «втемную» либо по взаимному
согласию (это видно на примере войны в Сирии и в Донбассе).
Если с классическими акторами мировой политики, выступающими в
роли агентов конфликтующих мировых лидеров, в целом все ясно – их
военное и дипломатическое участие в гибридных конфликтах носит ско-
рее традиционный характер, – то большой спектр неклассических и него-
сударственных акторов представляет собой довольно пеструю палитру,
включающую в себя социологические формации разной степени структу-
рированности, сформированности и зрелости1.
Частные военные компании (ЧВК) носят характер типичных трансна-
циональных корпораций (ТНК) и ведут себя так же (с учетом их специа-
лизации); различного рода ополчения в плане организации часто носят
архаичный родовой, племенной, общинный характер, на их сплоченность,
политическую и военную активность нередко оказывают большое влия-
ние узкопонимаемый этнический (например, курдские ополчения в Сирии
и Ираке, ополчения ассирийцев-христиан в Сирии) или религиозный
(алавитские части армии Асада, шиитская милиция в Ираке, курды-езиды,
друзы, христианские ополчения в Сирии и Ираке и т.д.) факторы.
Террористические организации типа «Исламского государства»
и «Аль-Каиды», имеющие, помимо собственной военной и политической
программы, еще и сверхцель – построение всемирного исламского госу-
дарства, – также имеют довольно сложные отношения как со своими
спонсорами, так и с другими группировками террористического и экс-
тремистского толка, которые они выстраивают в соответствии со средне-
вековыми правилами, существовавшими в первое столетие возникнове-
ния ислама. Эти группировки можно было бы отнести к антиакторам ми-
1
См.: Манойло А.В. Указ. соч.
12 Ãëàâà 1
ровой политики, определив их как цель и объект уничтожения, если бы

целый ряд современных государств, таких как Турция, «заливники» (мо-
нархии Персидского залива), да и США, не пытались использовать их
в своих целях как инструмент реализации собственной внешней полити-
ки. Из всего этого можно сделать вывод, что сегодня очагами стреми-
тельного процесса гибридизации мировой политики выступают конфлик-
ты в Сирии, на Украине, в Йемене и в других странах; их исследование
носит не только военно-политический, но и ярко выраженный социологи-
ческий характер, что требует применения для анализа указанных процес-
сов методов социологии международных отношений1.
1.2. Ãèáðèäíûé «êîíôëèêò èíòåðåñîâ» â Ñèðèè

Гибридная природа непрекращающегося конфликта в Сирии связана
не только с тем, что в нем, наряду с классическими вестфальскими акто-
рами, активно участвуют еще и акторы заведомо неклассические, такие
как всевозможные ополчения и террористические организации, но и тем,
что именно неклассические акторы используются нациями-государствами
для продвижения своих интересов и оказания вооруженного давления на
соперников (или на силы, с ними аффилированные). У монархий Персид-
ского залива, у Турции, Ирана, США есть свои подконтрольные и нахо-
дящиеся на содержании группировки, которыми они манипулируют
в сложной политической игре, ведущейся на территориях Сирии, Ливии
и Ирака. Именно эти группировки вступают в прямое лобовое столкнове-
ние между собой, а их «кукловоды» предпочитают оставаться над схват-
кой, наблюдая за происходящим со стороны и занимаясь конвертирова-
нием военных успехов своих сателлитов в собственные политические
дивиденды.
Только российская и сирийская армии участвуют в этом конфликте
напрямую, без привлечения наемников и ЧВК. Однако справедливости ра-
ди стоит сказать, что и армия Сирии действует в тесном содружестве с иран-
скими и ливанскими контингентами, с подразделениями курдского ополче-
ния, с народной милицией, сформированной из бывших мирных граждан
в поддержку армии. США также используют в своих целях как многочис-
ленные группировки так называемой «умеренной оппозиции», так и от-
дельные курдские формирования и боевые отряды ассирийцев-христиан,
с которыми они развивают наступление с севера на Эр-Ракку. Эта мозаика
взаимопересекающихся интересов и неклассических акторов, вовлеченных
1
в их реализацию, и определяет гибридную природу современного сирий-

ского конфликта1.
К сожалению, приходится признать, что вооруженный конфликт
в Сирии будет продолжаться еще очень долго. Резолюция Совета Без-
опасности ООН № 2254 (2015) о ситуации в Сирийской Арабской Рес-
публике содержит подробный, пошаговый план урегулирования воору-
женного конфликта между режимом Асада и оппозицией (гарантами ис-
полнения этого плана выступают США и Россия, внесшие проект этой
резолюции на голосование в Совет Безопасности), но нет твердой уверен-
ности в том, что он будет исполнен всеми участниками конфликта, в том
числе самими Соединенными Штатами и их союзниками – Турцией, Сау-
довской Аравией, Катаром, имеющими влияние на вооруженную оппози-
цию.
Проблема заключается в том, что в сирийский конфликт оказались
вовлечены влиятельные мировые игроки (США, Россия, ЕС, а также ре-
гиональные лидеры), жизненно важные интересы которых в этом регионе
существенным образом расходятся. Так, для России главное – скорейшая
победа над международным терроризмом, уничтожение ИГИЛ (ДАИШ),
«Джабхат ан-Нусры» и других террористических группировок и восста-
новление мира для сирийского народа, возможность мирно жить, растить
детей, свободно голосовать за будущее страны.
Для США уничтожение ИГИЛ – не приоритет; для них важнее снача-
ла убрать Башара Асада с помощью ИГИЛ и прочей «оппозиции», а затем
заставить разбираться с террористами своих европейских союзников. То
есть стратегическая цель США – направить Сирию по ливийскому пути,
сделать так, чтобы Асад повторил судьбу Каддафи.
Россия со своей успешной военной операцией в Сирии (осуществляе-
мой совместно с сирийской правительственной армией), очевидно, этому
мешает.
Турция, долгое время зарабатывавшая огромные деньги на перепро-
даже нефти, добываемой на территории, контролируемой «Исламским
государством» и «Джабхат ан-Нусрой» (сирийской ячейкой «Аль-
Каиды»), не заинтересована в том, чтобы ее бизнес-партнеры, блокиро-
ванные сегодня в Алеппо и отрезанные сирийской армией и курдами от
путей снабжения (оружием и боевиками, перебрасывавшимися с террито-
рии Турции), были уничтожены. Те же мотивы у Саудовской Аравии,
которая долгое время снабжала и финансировала «Джабхат ан-Нусру»,
а также у Катара, на балансе которого содержится «Джейш аль-Ислам».
Все эти экстремистские группировки – это их бизнес-проекты, в которые
вложены огромные деньги, которые будут потеряны в том случае, если
1
Манойло А.В. Указ. соч.
14 Ãëàâà 1
российская и сирийская армии все же, несмотря на давление Запада,

уничтожат террористов. Вот почему и США, и монархии Персидского
залива будут стараться не столько уничтожить террористов, сколько
сохранить их боевое ядро (кадровый состав), вытеснив их в Иорданию
или открыв им «коридор» для выхода с территории Сирии, например,
в Ливию (там сейчас находится руководство ИГ) или Йемен1. Там бое-
вики отдохнут, заново отмобилизуются и снова будут готовы вести вой-
ну против Асада или любого его законного преемника.
После принятия Советом Безопасности ООН резолюции по Сирии
участь боевых отрядов «Исламского государства» и «Джабхат ан-Нусры»
в Сирии решена: они обречены на истребление. Если сирийская и россий-
ская армии уничтожат группировку террористов в Алеппо, а США и их
союзники развернут наступление на Эр-Ракку и возьмут ее, Сирия будет
очищена от террористов. При согласованном действии России и США это
может произойти уже в ближайшие месяцы. Тогда на определенное время
в Сирии, возможно, установится мир. Согласно плану мирного урегули-
рования, все группировки сирийской оппозиции, состоящие из сирийских
граждан (не иностранных наемников, не джихадистов) и не замеченные в
тесных связях с «Исламским государством», «сбривают бороды» и пре-
вращаются в «умеренную оппозицию», с которой можно вести перегово-
ры за одним столом. Именно эти люди – бывшие боевики – пойдут на
выборы президента Сирии, предусмотренные планом мирного урегули-
рования, изложенного в Резолюции СБ ООН № 2254. Но суть их от того,
что они себя назвали «умеренной оппозицией», очевидно, не изменится.
В результате Сирия может оказаться перед угрозой полноценной цветной
революции, которая будет разворачиваться по классическому сценарию:
если на выборах Асад получит большинство голосов (а так и будет, по-
скольку население освобожденных от «Исламского государства» терри-
торий единогласно проголосует за Асада), «умеренная оппозиция» оспо-
рит результаты выборов, заявит об их непризнании, откопает спрятанное
оружие, и цветная революция очень быстро перерастет в вооруженный
мятеж. Затем – гражданская война, линия фронта, удерживаемая сирий-
ской армией против террористического интернационала джихадистов со
всего мира – то же, что происходит в Сирии2 и сейчас. Однако есть
надежда на то, что эти планы врагов сирийского народа снова сорвет Рос-
сия, в очередной раз своим излюбленным образом, непостижимым для
Запада.
1
2
Там же.
1.3. Öâåòíûå ðåâîëþöèè êàê «îòìû÷êà

äëÿ äåìîêðàòèè»
Одним из важнейших факторов гибридизации мировой политики се-
годня становятся цветные революции. В современной мировой и россий-
ской политике цветные революции – одна из самых актуальных тем, дер-
жащих общество в состоянии постоянного напряжения: как уже было
сказано, именно они в новой Стратегии национальной безопасности ука-
заны как одна из наиболее опасных угроз для безопасности России.
Именно цветная революция, получившая странное название «Евро-
майдан», превратила в 2014 г. в руины Украину – некогда процветающую
страну, в которой ВВП прирастал на 4% в год. Именно с цветной револю-
ции начались вооруженные конфликты в Ливии и Сирии. В Бразилии
цветная революция происходила по подобному сценарию: эту техноло-
гию использовали, чтобы отстранить президента Дилму Русеф, не иду-
щую на поводу у США. Данная операция завершилась успехом 31 августа
2016 г. И сейчас российские и зарубежные центры либеральной демокра-
тии время от времени примеряют сценарий цветной революции к России,
надеясь ввергнуть в это безумие страну, мужественно отстаивающую свой
суверенитет и национальные интересы в условиях беспрецедентного внеш-
него давления со стороны западных «партнеров». Однако это у них вряд ли
получится: мы сумеем себя защитить.
Цветные революции – это технологии организации государственных
переворотов в условиях искусственно созданной политической неста-
бильности, в которых давление на власть осуществляется в форме поли-
тического шантажа, а инструментом шантажа выступает молодежное
протестное движение, организованное по специальной схеме1. При этом
единственной целью любой цветной революции является организация
государственного переворота, выдаваемого за стихийные протестные яв-
ления и массовые акции гражданского неповиновения. Необходимое
условие успешности цветной революции – обязательное наличие в стране
политической нестабильности, способной перерасти в полноценный по-
литический кризис.
Несмотря на существенные различия государств, в которых происхо-
дят цветные революции (в геополитическом, социальном, экономическом
плане и международном положении), все цветные революции укладыва-
ются в одну и ту же организационную схему, предполагающую создание
по шаблону молодежного протестного движения, преобразования его
1
16 Ãëàâà 1
в политическую толпу и использование этой силы против действующей

власти в качестве инструмента политического шантажа. Это прямо ука-
зывает на то, что цветные революции в принципе не могут быть реализа-
цией объективных надежд и стремлений большинства населения. При
этом у них есть свои особые отличительные черты: в цветных революци-
ях воздействие на власть всегда осуществляется в особой форме – поли-
тического шантажа; основным инструментом воздействия на власть вы-
ступает молодежное протестное движение.
Цветные революции только внешне напоминают настоящие револю-
ционные движения. В отличие от подлинных революций, вызванных объ-
ективным развитием исторического процесса, цветные революции – это
технологии, успешно маскирующиеся под стихийные процессы. Они от-
личаются почти театральным уровнем драматургии, который западные
политологи старательно пытаются выдать за самопроизвольное и стихий-
ное проявление воли народа, внезапно решившего вернуть себе право
управлять собственной страной1.
Цветные революции используют фактор военной силы как сервисную
функцию, к которой их сценаристы и технологи прибегают в случае
крайней необходимости. Военная сила для цветных революций не являет-
ся основным инструментом, ее использование носит скорее вынужден-
ный и побочный характер. Тем не менее нельзя не обратить внимание на
тот факт, что современные цветные революции действительно создают
условия и поводы для последующей военной интервенции.
Модель, лежащая в основе цветной революции, одна – это создание
протестного движения, превращение его в политическую толпу
и направление ее агрессии на действующую власть с целью заставить ее
добровольно уйти с государственных постов и отказаться от управления
страной. Такое давление на власть всегда происходит в форме шантажа,
выдвижения ультиматумов под угрозой массовых погромов и реже –
физических расправ с инакомыслящими. Если власть начинает сопро-
тивляться, цветная революция переходит в фазу вооруженного мятежа.
Иногда этот мятеж сопровождается вооруженной интервенцией со сто-
роны западных стран, как это было в Ливии и едва ли не произошло
в Сирии.
В цветных революциях используется особая символика, цель кото-
рой – запустить механизм распознавания «свой-чужой», благодаря ко-
торому участники протестных акций опознают друг друга в политиче-
1
Манойло А.В. Информационный фактор цветных революций и современных технологий
демонтажа политических режимов // Вестник МГИМО-Университета. 2014. № 6. С. 61–67.
ской толпе и одновременно идентифицируют противников, не имеющих

соответствующих опознавательных символов (маркеров). На протяже-
нии длительного времени типичным символом цветных революционе-
ров были цветы: розы в Грузии, тюльпаны в Киргизии, васильки в Бело-
руссии, жасмин в Тунисе и так далее. Природа происхождения этих
«цветочных» символов и атрибутов предельно проста – она лежит в ар-
хетипах исторической памяти американцев, помнящих движение хиппи,
«детей цветов», выражавших особым образом свой протест по отноше-
нию к государству и проводимой им политике. Это сразу выдает в сце-
нариях цветных революций характерный почерк североамериканских
англосаксов. Кроме того, в выборе цветочной символики кроется стрем-
ление сценаристов цветных революций с помощью цветков в руках про-
тестующих женщин, подростков подчеркнуть «ненасильственный» ха-
рактер цветной революции, тем самым замаскировав совершающийся
государственный переворот1.
Модель цветной революции состоит из пяти основных этапов.
1. Любая цветная революция начинается с формирования в стране
организованного протестного движения – основной движущей силы бу-
дущей цветной революции.
На первоначальном этапе, до открытого выступления, протестное дви-
жение формируется в виде сети, состоящей из конспиративных ячеек,
каждая из которых состоит из лидера и трех-четырех состоящих у него на
связи активистов. Такие сети объединяют тысячи активистов, составляю-
щих ядро будущего протестного движения. Многие из них, перед тем как
стать лидерами ячеек, проходят обучение в центрах, специализирующих-
ся на вопросах содействия демократизации.
Рекрутируют активистов из молодежной среды, чрезвычайно по-
движной и легко увлекаемой, различными яркими призывами и лозунга-
ми. Сетевой принцип организации протестного движения напоминает
принцип организации глобальных террористических сетей – по сути это
одна организационная технология.
2. Из подполья эта сеть выходит на улицы крупных городов одновре-
менно и по условному сигналу, который носит название инцидента. Та-
ким инцидентом может стать любое событие, шокирующее общество
и получившее мощный общественный резонанс. Как правило, его иници-
ируют специально. Очень важно, чтобы инцидент привлек внимание все-
1
Манойло А.В. Цветные революции и проблемы демонтажа политических режимов в меня-
ющемся мире // Вестник МГОУ [Электронный ресурс]. URL: www.evestnik-mgou.ru. 2015.
№ 2. С. 1–14.
18 Ãëàâà 1
го общества и стал предметом широкого обсуждения, интерпретации,

нарастания всеобщего возбуждения и инициирования стихийных форм
массового поведения.
3. После того как инцидент произошел, протестная сеть выходит из
подполья на улицы, где группы активистов из ячеек становятся катализа-
тором стихийных массовых процессов, вовлекающих в этот процесс все
большие слои населения. Включаются механизмы конфликтной мобили-
зации, одним из которых являются «твиттерные революции».
Ячейки начинают быстро обрастать гражданами, вовлекаемыми
в стихийное протестное движение, принять участие в котором их толкает
в основном страх за свое будущее. Общая тревожность настроений ведет
к тому, что сознание людей переходит в так называемое пограничное со-
стояние и становится подверженным массовым паническим реакциям,
всеобщей истерии, часто проявляющихся на уровне рефлексов и инстинк-
тов. С этого момента остается только один шаг от превращения про-
тестных масс из сообщества протестующих в толпу.
4. Следующий шаг в схеме цветной революции – формирование по-
литической толпы. Для этого выбирается достаточно большая площадь
(майдан), где могли бы разместиться значительные массы народа.
Активисты ведут свой протестный электорат на такой майдан, где
в ходе многочасового митинга происходит полное слияние участников
в единую массу – толпу. Происходит эмоциональное слияние отдель-
ных личностей с толпой, в которой для идентификации «свой-чужой»
начинает использоваться яркая «революционная» опознавательная
символика.
В этих условиях на толпу оказывают влияние с помощью технологий
воздействия на подсознание, внедряя новые ценности и императивы, пе-
репрограммируя человека. Именно такие технологии применяются в про-
тестантских тоталитарных сектах.
Создаются условия для поддержания устойчивого существования
и функционирования толпы – материальное обеспечение, палатки, горя-
чее питание, одежда, деньги активистам, средства нападения (арматура)
и так далее. Действует хорошо организованная «служба тыла».
5. От имени толпы к власти выдвигаются ультимативные требо-
вания, под угрозой массовых беспорядков и реже – физического уни-
чтожения. В том случае, если власть не выдерживает этого напора,
стихия ее сметает. Если власть принимает вызов и выражает готов-
ность сопротивляться, толпа становится основным таранным фактором
удара, который наносят по власти авторы цветной революции. В даль-
нейшем такая революция неизбежно перерастает в мятеж, а в некото-
рых случаях – в гражданскую войну, сопровождающуюся военной ин-

тервенцией1.
Цветные революции часто называют технологиями, или инстру-
ментами, «мягкой силы». Этот подход, основанный на принципе анало-
гии (внешне цветные революции – это несиловые технологии смены
политических режимов), вводит в заблуждение, заставляя считать цвет-
ные революции более мягкой и поэтому более прогрессивной и менее
социально опасной формой воздействия на авторитарные режимы. Тем
самым разворачивается кампания по пропаганде цветных революций
в пику любым формам собственно вооруженных переворотов. Между
тем цветные революции – это не что иное, как организационная форма
осуществления государственного шантажа (т.е. шантажа, объектом ко-
торого является независимое и суверенное государство), маскирующе-
гося под легендой и лозунгами национальной революции. Это инстру-
менты взлома демократических режимов переходного типа, скопиро-
ванные с англосаксонских образцов незападными странами, которые
имеют признаки имитационности. Можно утверждать, что американцы
не только создали модель демократического устройства государства,
ориентированную «на экспорт», но и позаботились о создании специ-
альных инструментов, предназначенных для ее слома и демонтажа, если
в этом вдруг возникнет необходимость. В современном мире такими
инструментами, играющими роль своеобразных отмычек для взлома
политических режимов западного либерального типа, и являются тех-
нологии цветных революций.
Следует отметить, что операция США по переформатированию пост-
советского пространства в определенной мере касается сегодня и России.
Не секрет, что в организации протестного движения «За честные выбо-
ры» виден почерк режиссеров цветных революций, в котором наблюда-
ются все ее атрибуты – начиная от символики («белых ленточек») и за-
канчивая уровнем организации митингов и манифестаций, требующих
вложения огромных финансовых средств. И совсем не случайно в Москву
новым послом США именно в тот период был назначен Майкл Энтони
Макфол, талантливый автор и режиссер «оранжевой революции» на
Украине и «революции роз» в Грузии.
В целом сценарий «революции белых ленточек» полностью соответ-
ствует классическим сценариям цветных революций в Восточной Европе
и на постсоветском пространстве, за исключением одной детали: этот
1
Манойло А.В. Цветные революции и проблемы демонтажа политических режимов в меня-
ющемся мире. С. 1–14.
20 Ãëàâà 1
сценарий – усеченный, рассчитанный скорее на демонстрацию мощи, чем

на реальный результат (смену режима). На это указывают, прежде всего,
объемы финансирования, которые были выделены Госдепом США на
организацию цветной революции в России: один из лидеров оппозицио-
неров, приехавший в 2012 г. на Селигер и отрицавший какое-либо уча-
стие США в событиях на Болотной площади, проговорился, что сумма,
выделенная США на организацию «белых ленточек», была чуть больше,
чем сумма, потраченная на «революцию роз» в Грузии. Эта сумма, ко-
нечно, достаточна для Грузии или Украины, но ничтожно мала для Рос-
сии, в которой цветная революция только тогда будет иметь успех, если
мятеж одновременно вспыхнет в двух десятках крупнейших городов и
региональных центров. Все это указывает на то, что основная задача была
попугать российскую власть и заставить ее полностью погрузиться во
внутренние проблемы, на время перестав следить за международной об-
становкой.
Надобность в революции «белых ленточек» у США пропала после то-
го, как стало ясно, что наземная операция против Ирана откладывается на
неопределенный срок: виной тому оказалась Сирия, с которой не удалось
разобраться так же быстро, как с Ливией. После этого «революцию» в
России по команде из Вашингтона свернули – американцы прагматично
решили, что больше на нее тратить деньги не стоит.
В 2011 г., говоря о последствиях падения режима Каддафи, сенатор
Дж. Маккейн выразил мнение, что смена власти в Ливии даст сигнал
и другим странам, «стремящимся к демократическим преобразованиям»:
«это будет своеобразным посланием и для Башара Асада, и для Йемена,
и для других диктаторов. Эхо «арабской весны» услышат во всем мире –
от России и Китая до Израиля. С тех пор как молодой человек сжег себя
на улице, положив начало волнениям в Тунисе, мы видим стремительно
меняющийся мир», – заявил Маккейн.
Таким образом, Маккейн не исключает, что следующей целью волны
«финиковых революций» будут Китай и Россия1. В 2014 г. в Гонконге
развернулась «революция зонтиков», которая также относится к цветным
революциям с особой – «усеченной» – схемой, аналогичной «белым лен-
точкам» в России. На Украине в 2014 г. в результате «цветного» переворо-
та началась гражданская война, в которой марионеточное правительство
Порошенко, развернувшее политику геноцида в отношении населения юго-
1
Маккейн пророчит «арабский сценарий» России, Китаю и Израилю // MK.RU [Электрон-
ный ресурс]. URL: http://www.mk.ru/politics/news/2011/08/24/617060-makkeyn-prorochit-
quotarabskiy-stsenariyquot-rossii-kitayu-i-izrailyu.html.
восточных областей Украины, получило полную и безоговорочную под-

держку Государственного департамента США.
Высказывание сенатора Маккейна, несомненно, носит характер
«пробного шара»; сам же он заявляет это все вполне искренне, не заме-
чая, что им манипулируют. «Пробный шар» всегда направлен на прово-
цирование общественного мнения, в том числе мнения политических и
военных союзников и противников США, на высказывание своего отно-
шения к возможности такого вмешательства во внутренние дела перечис-
ленных стран, а также на высказывание собственных оценок реальности
такого вмешательства. И хотя реальный политический вес Маккейна ни-
чтожен, а одиозность его фигуры известна всем, к этому его высказыва-
нию все же следует относиться серьезно: такого рода прощупывание по-
литической ситуации на предмет ее лояльности по отношению к новым
целям и планам внешней экспансии США наводит на мысль, что эти пла-
ны уже разработаны и ждут своего часа. В этом смысле высказывания
Маккейна следует воспринимать как сигнал, а события в Гонконге рас-
сматривать как один из этапов реализации этого плана.
Основные принципы противодействия цветным революциям таковы.
1. Бороться с цветными революциями, являющимися технологиями
государственных переворотов, можно только с помощью технологий та-
кого же уровня. Отдельные меры, средства и методы здесь не принесут
пользы.
2. Необходимо своевременно выявлять и перекрывать каналы заведе-
ния денег для организации цветных революций – цветная революция не
начнется, пока в стране не будут скрыто заведены и размещены в нацио-
нальных банках и фондах значительные денежные средства. Операция по
их заведению в страну может начаться за полтора-два года до реального
начала революционных событий.
3. Необходимо сделать так, чтобы основная ударная сила цветных ре-
волюций – пассионарная и подвижная молодежь в возрасте от 16 до 35
лет – потеряла свою подвижность и подверженность влиянию идеологии
цветных революций. Добиться этого можно, только вовлекая молодежь
во всевозможные молодежные общественные организации и движения, в
массовый спорт и так далее. При этом опыт такой работы с молодежью,
накопленный «Молодой гвардией», «Наши», полезен, но слишком одно-
сторонен и от цветной революции не спасет.
4. Цветная революция в России может начать развиваться под лозун-
гами регионального сепаратизма и под руководством региональных лиде-
ров. В этом плане надо уделить внимание проблемным регионам – Кавка-
зу, Сибири и Дальнему Востоку, где региональная политика федерально-
го центра в 2012–2013 гг. потерпела ряд ощутимых неудач.
22 Ãëàâà 1
5. И, наконец, должна быть выработана собственная модель противо-

действия цветным революциям как в самой России, так и на пространстве
СНГ, в Центральной Азии и других регионах, в которых Россия имеет
свои национальные интересы. С цветными революциями бороться можно,
поскольку их ход может быть предсказан и спрогнозирован заранее. Есть
опыт Беларуси, которая справилась с «васильковой революцией» весьма
изящным способом: ее спецслужбы не препятствовали протестующим, но
отбирали у них палатки, продукты и все необходимое для организации
протестного лагеря. Есть еще пример цветной революции в Узбекистане,
которая была подавлена силой оружия1.
Президентом РФ и Правительством РФ должна быть создана общего-
сударственная система противодействия цветным революциям, имеющая
четкий план действий, которая затем будет востребована и другими пост-
советскими странами.
В организационном плане одним из ключевых направлений борьбы
с цветными революциями является разработка концепции создания в Рос-
сийской Федерации общегосударственной системы противодействия
цветным революциям и попыткам организации «цветных» государствен-
ных переворотов – как внутри страны, так и за рубежом, на пространстве
СНГ, Евразийского союза.
Концепция создания центра противодействия цветным революциям
разрабатывается в соответствии с новой редакцией Стратегии националь-
ной безопасности Российской Федерации от 31.12.2015.
В число основных направлений деятельности центра в целом должны
войти: мониторинг признаков подготовки цветных революций; система
профилактики цветных революций; система раннего обнаружения
и быстрого реагирования на цветные революции, попытки их организа-
ции, а также полноценная, постоянно действующая система борьбы
с цветными революциями, включающая в себя широкий спектр методов,
общих и специальных2.
Угроза цветной революции сегодня становится особенно актуальной
не только в России, где замечена активизация в этом направлении дея-
тельности западных представительств и внесистемной оппозиции, но
и в Сирии, где Россия совместно с вооруженными силами данного госу-
дарства проводит контртеррористическую операцию – в связи с наме-
1
См.: Манойло А.В. Гибридизация мировой политики. С. 352.
2
Манойло А.В. О создании Федерального центра мониторинга цветных революций // Меж-
дународные отношения. 2016. № 1. С. 4–6 [Электронный ресурс]. DOI: 10.7256/2305-
560X.2016.1.17781.
тившимся процессом мирного урегулирования конфликта и подготовкой

к общенациональным выборам, результаты которых всегда использова-
лись технологами цветных революций в качестве повода для массовых
протестных акций.
В связи с новой активизацией организаторов и политтехнологов
цветных революций и проявляемым ими интересом к политическим про-
цессам, происходящим в Российской Федерации, возникает необходи-
мость в создании единого центра противодействия цветным революциям,
который был бы способен не только решать задачи профилактики, мони-
торинга, предупреждения и пресечения «цветных» государственных пе-
реворотов, но и обеспечивать безопасность российских союзников
и партнеров по БРИКС, ШОС, ОДКБ, ЕАЭС, т.е. поставлять технологии
противодействия цветным революциям «на экспорт».
Для решения этой задачи необходимо создать в Российской Федера-
ции Центр раннего предупреждения об опасности организации и прове-
дения цветных революций1.
Это крупный федеральный проект, реализуемый с позиций стратеги-
чески значимых регионов России (Единый координационный центр
управления – в Москве, рабочие станции мониторинга – в Калининграде
(Европейский Союз), Севастополе или Ростове (постсоветское простран-
ство, Украина, Центральная Азия и Казахстан), Хабаровске (АТР, ЕАЭС,
БРИКС)).
Тема особенно актуальна с учетом сближения России и КНР и угрозы
цветной революции в Китае (первый признак – попытка цветной «рево-
люции зонтиков» в Гонконге); событиями в Таджикистане, Молдове, Ар-
мении, Македонии, на Украине.
Деятельность Центра может включать в себя2:
1) мониторинг устойчивости политических режимов в странах, вхо-
дящих в зону риска:
а) текущую оценку рисков и угроз государственных переворотов;
б) прогноз развития политической ситуации в странах с неустойчи-
вым политическим режимом;
в) мониторинг и контроль механизмов политической дестабилиза-
ции в регионах, в которых Россия имеет свои интересы;
г) оценку устойчивости политических режимов (в том числе в опе-
ративном режиме);
1
Манойло А.В. О создании Федерального центра мониторинга цветных революций.
2
Там же.
24 Ãëàâà 1
д) создание системы раннего предупреждения о готовящихся цвет-

ных революциях, мятежах и государственных переворотах
в странах, с которыми Россия развивает сотрудничество;
е) выявление и оценку возможностей влияния на политические ре-
жимы стран – партнеров России в интересах их стабилизации
и повышения лояльности к России;
ж) разработку и реализацию схем стратегической коммуникации
с лидерами государств – партнеров России, их политическими
элитами и группами интересов;
з) разработку стратегий лоббирования интересов в среде нацио-
нальных элит государств – партнеров России и политических
стратегий входа на их рынки в условиях сохраняющейся в этих
регионах политической нестабильности;
2) формирование позитивного имиджа России в государствах, под-
верженных рискам цветных революций:
а) разработку Стратегии формирования позитивного имиджа Рос-
сийской Федерации в странах, подверженных рискам цветных ре-
волюций, до 2030 г.;
б) разработку Дорожной карты формирования позитивного имиджа
в странах, подверженных рискам цветных революций, до 2030 г.;
в) реализацию Стратегии и Дорожной карты формирования пози-
тивного имиджа в странах, подверженных рискам цветных рево-
люций, до 2030 г.;
3) разработку региональной концепции «мягкой силы» и публичной
дипломатии, направленной на реализацию стратегии развития и
продвижения национальных интересов и на поддержку внешней
политики Российской Федерации – как в целом, так и в регионах,
подверженных рискам цветных революций;
4) разработку проекта создания Центра координации оперативной ин-
формации, в который стекалась бы информация изо всех стран, где
есть риски цветных революций, и на ее основании формировалась
политико-географическая карта рисков, обновляющаяся в режиме
реального времени;
5) создание Центра быстрого реагирования и противодействия цветным
революциям (разработку концепции, проекта, создание и пробный
запуск, дальнейшую эксплуатацию);
6) создание Учебно-научного центра подготовки кадров в сфере
противодействия цветным революциям.
1.4. Öâåòíûå ðåâîëþöèè 2.0: «Óáèòü êîòåíêà»,

èëè Òåõíîëîãèè êîíôëèêòíîé ìîáèëèçàöèè
â ñîöèàëüíûõ ñåòÿõ
В современных цветных революциях центральное место занимают
технологии конфликтной мобилизации, предназначенные для вовлечения
молодежи в протестное движение1. Ведь именно молодежное протестное
движение является основной ударной силой любой цветной революции.
Вовлечь в протестное движение молодежь проще всего: она сама активно
ищет любые возможности для социализации, приобретения или повыше-
ния своего социального статуса и ради этого готова участвовать в риско-
ванных акциях в том случае, если организаторы этих акций обещают
быстрый и гарантированный успех.
В этом поиске молодые люди довольно быстро сами выходят на вер-
бовщиков, готовящих активистов для цветной революции. При вступле-
нии в контакт вербовщик начинает формировать у молодого человека
устойчивую мотивацию к участию в протестных акциях, точно просчиты-
вая реакции собеседника и играя на таких чертах характера любого моло-
дого человека, как юношеский максимализм, обостренное чувство спра-
ведливости (при отсутствии собственного опыта восстановления этой
справедливости), нетерпеливость (стремление достичь всего и сразу,
здесь и сейчас), потребность в признании.
Потребность в признании у молодых людей, идущих в цветные рево-
люционеры, часто выражается в стремлении обрести социальный статус,
выделяющий их из среды ровесников, причем немедленно. Если этот мотив
является основным, то вербовщики сразу начинают с того, что любой
участник цветного революционного движения может очень быстро (за счи-
танные дни или недели революции) стать командиром группы, затем – сот-
ником майдана или еще кем-нибудь, даже более значительным, и затем
хвастаться этим социальным статусом перед девушками. На это многие
ведутся, забывая о реальных опасностях, связанных с личным участием
в антиправительственном мятеже.
Как правило, основной площадкой для поиска и вербовки молодых
людей становятся социальные сети, в которых молодежь проводит значи-
тельную часть своего времени. При этом пространство социальных сетей
устроено так, что оно само способствует организации пользователей
в малые и большие социальные группы, сообщества, которые затем де-
1
См.: Манойло А.В. «Убить котенка», или Как действуют технологии конфликтной мобили-
зации в социальных сетях // Конфликтология / nota bene. 2015. № 2. С. 197–202 [Электрон-
ный ресурс]. DOI: 10.7256/2409-8965.2015.2.15851.
26 Ãëàâà 1
монстрируют тенденцию к быстрому росту числа участников и сплоче-

нию в результате выстраивания между участниками в процессе нефор-
мального общения горизонтальных связей.
Помимо горизонтальных связей, устанавливающихся между общаю-
щимися друг с другом участниками виртуальной группы или сетевого
сообщества, в любой сетевой группе по мере роста ее численности, после
преодоления определенного порога возникает и вертикальная иерархия,
вводящая правила подчинения и управления процессами внутригруппо-
вой коммуникации: в группе появляются администраторы, модераторы,
арбитры, авторитетные пользователи (сетевые эксперты), которые со-
ставляют управленческий класс или касту. В результате такая сетевая
группа не просто сплачивается вокруг одной идеи (или темы), но и стано-
вится организованной, с вертикалью управления, обеспечивающей согла-
сованное индивидуальное и групповое поведение ее участников.
Как правило, вербовщики и специалисты по сетевой коммуникации
не идут в группы и сообщества, которые уже сформировались: они со-
здают в социальных сетях новые группы, имеющие изначально как поли-
тическую, так и неполитическую повестку. Причем сегодня неполитизи-
рованные группы используются ими чаще, чем политизированные: дело
в том, что в группу, изначально заявившую о своем неприятии действу-
ющей власти, пойдут только убежденные оппозиционеры, которых ни
в чем дополнительно убеждать не надо – это и так готовый электорат для
любой цветной революции, по сигналу он первым выйдет на улицы.
Вербовщики – политтехнологи цветных революций работают
с нейтральной аудиторией, с неопределившимися в своих политических
предпочтениях людьми, для которых политика – не главное, она лежит на
далекой периферии их жизненных интересов. Таких людей в России
и в других странах, как ни удивительно, большинство: открытые поли-
тические лозунги их пугают вне зависимости от содержания. Именно
поэтому политтехнологи цветных революций основную борьбу разви-
вают не за оппозиционный и не за прогосударственно настроенный,
а именно за нейтрально настроенный, политически пассивный электо-
рат. Именно этими гражданами накачивается протестное движение, пе-
ред тем как стать агрессивной политической толпой и открыто высту-
пить против действующей власти1.
Для вовлечения молодых пользователей социальных сетей в про-
тестное антиправительственное движение вербовщики используют целый
спектр технологий конфликтной мобилизации, их инструментарий очень
1
зации в социальных сетях.
обширен, его действие основано на знании сетевой психологии, особен-

ностей индивидуального и массового (группового) поведения в социаль-
ных сетях, конструировании виртуальной реальности. Мы подробно
остановимся всего лишь на одной технологии из этого арсенала, наиболее
точно передающей приемы и особый почерк работы вербовщиков, вовле-
кающих молодежь в участие в массовых антиправительственных акциях,
известных как цветные революции. Эта технология основана на создании
в социальных сетях виртуальных сообществ, никак не связанных с поли-
тикой, обеспечение этим группам быстрого роста, сопровождающегося
ускоренной социализацией и сплочением их участников (путем активиза-
ции их гражданской позиции по самым разным вопросам социального
характера, побуждающим участников активно общаться между собой
и тем самым сближаться), с тем чтобы впоследствии, когда группа до-
стигнет определенного уровня численности, незаметно для сознания ее
участников заменить неполитическую повестку на политическую, а ту,
в свою очередь, – на протестную, направленную против действующей
власти. Делается это следующим образом.
В социальной сети создается группа любителей, к примеру, персид-
ских котят. Эта группа начинает быстро расти, в нее вступают все но-
вые и новые участники, большинство из которых – молодые люди
«нежного» (школьного и студенческого) возраста: все любят котят,
очень многие их уже имеют, а еще больше – мечтают завести, но не мо-
гут, поскольку родители не позволяют. В группе такие люди сразу обре-
тают единомышленников, объединенных общим увлечением, общей
любовью к котятам и общими мечтами. Попав в группу, такие молодые
люди (как правило, это девушка, но очень многие девушки приводят с
собой своих молодых людей) начинают активно обсуждать всевозмож-
ные вопросы, связанные с котятами: как кормить, как за ними ухажи-
вать, как воспитывать и в какие игры играть. Активное общение ведет к
тому, что группа не только быстро растет, но и быстро сплачивается и
превращается в самое настоящее социальное сообщество, выполняющее
в жизни его участников вполне определенную значимую социальную
функцию. При этом повестка группы остается полностью неполитизи-
рованной: она целиком посвящена котятам. Признаков того, что группу
для своих целей создали вербовщики из сетевой организации, форми-
рующей протестный электорат для цветной революции, нет.
Так продолжается до тех пор, пока группа не станет настолько боль-
шой, что станет по-настоящему интересной политтехнологами цветной
революции. С этого момента повестка группы начинает стремительно
меняться, постепенно и незаметно переключая внимание участников
28 Ãëàâà 1
группы на политические проблемы. Технологически это делается путем

контролируемых вбросов специально подготовленной информации1.
Однажды в контур общения социальной группы попадает следующая
новость: у одной из участниц группы, совсем юной и беззащитной де-
вушки, выгуливавшей своего любимца – маленького пушистого котен-
ка, – этого самого котенка переехала машина представительского класса,
выехавшая на тротуар. При этом, задавив котенка и едва не сбив саму
девушку, машина скрылась. Водитель, кем бы он ни был, не остановился
и ничего не сделал, чтобы помочь жертве трагедии.
Эта новость становится полной неожиданностью для большинства
участников группы и поэтому шокирует всех. При этом психика боль-
шинства участников группы оказывается настолько взбудораженной, что
практически сразу же переходит в особое психологическое состояние,
которое психиатры называют «пограничным»: это состояние крайнего
эмоционального возбуждения, неустойчивое, готовое в любой момент
вылиться в истерику или в другие аналогичные формы девиантного пове-
дения, когда человек настолько возбужден, что не в состоянии контроли-
ровать свои эмоции.
Поводом для перехода в пограничное состояние становится интен-
сивное сопереживание эмоциям и чувствам, которые испытывает
несчастная девушка: во-первых, саму девушку жалко – она совсем юная и
беззащитная, все знают, как в таком возрасте любят своих питомцев, ко-
торые как член семьи, и как тяжело переживают утрату; во-вторых, жалко
котенка, жизнь которого так внезапно и трагически оборвалась в тот са-
мый момент, когда он только сделал свои первые шаги, только начал
жить и жизни, по сути, совсем еще не видел. Переживающие участники
группы быстро консолидируются внутри группы в еще одно, более тес-
ное, сообщество, сплоченное общим сильным переживанием, и начинают
быстро накручивать друг друга до грани, за которой должна следовать
разрядка в виде истерики. Но она-то (групповая истерика) как раз и не
наступает: дело в том, что остается неясным, кто именно является винов-
ником трагедии; неизвестно, кому принадлежит та сама машина предста-
вительского класса (ведь саму машину ненавидеть нельзя – это всего
лишь кусок железа на колесах, управляемый чьей-то рукой). Напряжение
есть, оно зашкаливает, но нет канала стока для эмоциональной разрядки.
В результате группа, коллективно и согласованно перешедшая в погра-
ничное состояние, замораживается в нем до нового вброса информации,
1
зации в социальных сетях.
уточняющего, кто же сидел за рулем автомобиля, раздавившего бедного

котенка. Есть только всеобщее резко негативное отношение к неизвестным
автомобилям представительского класса, которые давят котят1.
И этот вброс не заставляет себя ждать: в группу приходит информа-
ция о том, что машина, задавившая котенка, принадлежала российскому
чиновнику: это был служебный автомобиль. И мгновенно вся ненависть,
накопленная участниками группы за время пребывания в пограничном
состоянии, весь негатив тут же переносятся на чиновников как класс. Все
начинают обсуждать чиновников, беззаконие, которое они творят, их без-
наказанность и т.д. При этом никто не замечает, что повестка группы уже
поменялась: она стала политической с того самого момента, когда глав-
ной обсуждаемой новостью стала личность неустановленного чиновника,
неразрывно связанного с российской властью. В этот момент в группе
появляются первые критические выпады против власти вообще и россий-
ской в частности: они возникают спонтанно, согласно заданному вторым
вбросом направлению дискуссии. И конечно, они еще не носят на этом
этапе антиправительственной, антирежимной направленности: отдельно
взятый неустановленный чиновник – это еще не власть, чиновников
в России великое множество, все они разных рангов, типов и калибров;
вместе они сливаются в общую аморфную массу, которую в принципе
нельзя ненавидеть (как нельзя ненавидеть косяк ставрид). Но политиче-
ская окраска в мотивах участников группы уже появилась, и никто этого
перехода не заметил.
Идем дальше: через некоторое время в группе появляется новый вброс,
конкретизирующий личность виновника трагедии – того самого чиновни-
ка, который сидел за рулем автомобиля, задавившего беззащитного ко-
тенка. Утверждается, что это была служебная машина с номерами адми-
нистрации президента, следовательно, за рулем ее сидел чиновник из ад-
министрации или его водитель.
Эмоциональное напряжение группы, балансирующее на грани срыва
в массовую истерию, наконец, находит канал для стока: объектом всеоб-
щей ненависти становится правительственный чиновник – сотрудник ад-
министрации президента. В результате такого поворота событий повестка
группы сразу становится не только политической, но и приобретает скры-
тую антиправительственную направленность: статусный чиновник из
администрации президента у большинства граждан на подсознательном
1
Манойло А.В. «Убить котенка», или Как действуют технологии конфликтной мобилизации
в социальных сетях.
30 Ãëàâà 1
уровне четко ассоциируется с действующей властью, ее институтами,

лидерами, политическим режимом.
Заряд негатива, который группа направляет на образ статусного ра-
ботника президентской администрации, проходит сквозь образ чиновника
как сквозь стекло и намертво прикрепляется к самому образу власти, так
как для образа власти многочисленный корпус высокопоставленных чи-
новников – всего лишь один из атрибутов, маркеров, характерных при-
знаков. В коллективном подсознании членов группы происходит коррек-
ция образа виновника трагедии, образ чиновника замещается образом
власти, причем все это происходит неосознанно, сознание не распознает
процесс подмены и не посылает сигнал тревоги. В результате следующий
вброс информации закрепляет эту подмену, которая и так уже состоялась:
в группу поступает модифицированная установка, звучащая как «власть
раздавила беззащитное существо, только начинающее жить»1.
У большинства участников группы возникает состояние испуга и одно-
временно – чувство беззащитности перед образом власти, давящей их пи-
томцев. Это формирует в их подсознании установку на действие, готов-
ность искать защиту от той мифической угрозы, которая подменила в их
сознании и подсознании реальность. Одновременно в группе нарастает
волна протеста против произвола все той же власти, представители которой
– чиновники на дорогих машинах, которые начинают восприниматься как
абсолютное зло. Возникает чувство вовлеченности в протестное движение,
направленное «за все хорошее, против всего плохого». Здесь появляется
уже основной мотив, побуждающий обычных людей в случае начала цвет-
ной революции идти на майдан. В группе начинается процесс вторичной
консолидации, однако на этот раз основным мотивом, побуждающим
участников группы к сплочению, является неясно осознаваемое чувство
личной угрозы и стремление выступить против источника предполагаемой
опасности, т.е. причастность к коллективному (массовому) протестному
движению. Группа начинает сплачиваться не ради достижения какой-либо
цели, а против общего врага, в образе которого выступает власть.
Для того чтобы закрепить этот эффект и одновременно дать группе
установку на конкретное действие (т.е. направить протестную активность
в определенное русло), политтехнологи цветных революций делают за-
ключительный, финальный вброс следующего содержания: «Преступная
власть раздавила котенка. Сегодня она проехалась по котенку, завтра – по
вам!» И вся группа мгновенно переходит в состояние повышенной агрес-
сивности, готовности немедленно выступить против действующей вла-
1
сти, выйти на майдан. Организаторам цветной революции достаточно

дать им сигнал.
Приведенный выше пример технологии конфликтной мобилизации
в социальных сетях – всего лишь один пример подобного рода техноло-
гий, используемых вербовщиками и политтехнологами цветных револю-
ций для вовлечения граждан в протестное движение1. Эти технологии
основаны на отличном знании особенностей психики человека, способов
манипулирования массовым и индивидуальным сознанием, инструментов
воздействия на подсознание и управления им, в которых пространство
социальных сетей играет роль особой организующей среды, где инстинкт
самосохранения человека довольно часто перестает работать, поскольку
эта виртуальная середа ему не знакома. Вместе с тем знание того, как эти
технологии действуют, кем и в каких условиях применяются, позволяет
просчитывать действия их операторов и разрушать технологическую це-
почку. В эффективном противодействии сетевым технологиям конфликт-
ной мобилизации кроется главное условие эффективного противодей-
ствия современным цветным революциям.
1.5. Ãèáðèäíàÿ âîéíà è öâåòíàÿ ðåâîëþöèÿ:

ê âîïðîñó î ñîîòíîøåíèè ïîíÿòèé
В современном мире тематика гибридных войн и цветных революций
продолжает набирать все большую популярность. Это не случайно: миро-
вая цивилизация на современном этапе своего развития столкнулась
с принципиально новыми инструментами формирования новой политиче-
ской реальности, чрезвычайно эффективными в условиях кризиса одно-
полярного мира, но вместе с тем представляющими исключительную
опасность для современных наций-государств2.
Эта опасность исходит из понимания того, что гибридные войны
и цветные революции – явления сравнительно новые, с них только недав-
но сняли «кавычки», и для этих явлений, способных потрясать и разру-
шать сами основы современного общества, еще не выработано сбаланси-
рованных противовесов, противоядий, сдерживающих механизмов, огра-
ничительных норм международного права.
В военно-политическом плане «понятие «гибридная война» может
объединять широкий диапазон действий, осуществляемых противником
с использованием военных и иррегулярных формирований с одновре-
1
2
Манойло А.В. Гибридные войны и цветные революции в мировой политике // Право и по-
литика. 2015. № 7. C. 918–929 [Электронный ресурс]. DOI: 10.7256/1811-9018.2015.7.15832.
32 Ãëàâà 1
менным привлечением гражданских компонентов»1, а понятие «цветная

революция» – включать в себя целый сценарий государственного пере-
ворота и демонтажа политического режима, успешно маскирующийся
под народный бунт.
Кроме того, сегодня технологиями гибридных войн и технологиями
цветных революций практически на правах монополии владеют Соеди-
ненные Штаты, которым даже сами термины «гибридная война» и «цвет-
ная революция» обязаны своим происхождением, и любое государство,
отстаивающее свое суверенное право на проведение независимой внеш-
ней политики, тем самым рискует стать мишенью для применения этих
инструментов и технологий.
Сегодня, когда говорят о гибридных войнах и цветных революциях,
довольно часто смешивают и путают эти понятия. Более того, после по-
явления в широком научном дискурсе термина «гибридная война» появи-
лась тенденция объединять все известные формы, методы и технологии
вооруженной борьбы под одним «зонтичным» брендом – понятием ги-
бридной войны, являющимся своеобразной надстройкой над появивши-
мися ранее в научном дискурсе и потому значительно более изученными
традиционными, информационными, психологическими, сетевыми, сете-
центричными, прокси-войнами и цветными революциями (войнами не
являющимися).
Это тоже не случайно: между гибридными войнами и цветными рево-
люциями, помимо принципиальных различий, существует много общего.
Оба этих явления рассматриваются как на феноменологическом (как яв-
ление), так и на технологическом уровне (как технология и инструмент
политического воздействия); эти явления еще недавно встречались ис-
ключительно в кавычках, что говорит о том, что еще не было выработано
специальной терминологии, точно описывающей их и принадлежащей
только им; наконец, оба этих понятия даются синтетическими конструк-
циями, базирующимися на известных понятиях «война» и «революция»
с уточняющими прилагательными, меняющими их смысл2.
Действительно, гибридная война по своей сути находится ближе все-
го к понятию «война», а цветные революции, являющиеся технологиями
организации государственных переворотов, успешно маскируются под
революции истинные. Вместе с тем сам факт наличия прилагательных
1
Бартош А. Гибридные войны во внешней политике США и НАТО // Независимое военное
обозрение. 10.10.2010 [Электронный ресурс]. URL: http://nvo.ng.ru/concepts/2014-10-
10/1_nato. html (дата обращения: 12.04.2015).
2
Манойло А.В. Гибридные войны и цветные революции в мировой политике.
ставит под сомнение корректность отнесения гибридных войн к войнам и

цветных революций – к революциям: понятия «война» и «революция» не
нуждаются в уточнениях (так же как настоящая демократия не может
быть суверенной); строго говоря, гибридные войны – это не совсем вой-
ны, хотя и имеют с известными нам войнами много общего, а цветные
революции – не совсем революции, более того – совсем не революции.
Тем не менее, как и в случае с определением «информационная война»,
мы вынуждены пользоваться этим приемом, описывая новые явления
через сравнения и аналогии с теми явлениями, событиями и процессами,
смысл которых для нас предельно ясен. Так, новая терминология рожда-
ется на прочном фундаменте аксиоматики политической науки, которая
принята всем экспертным сообществом и которую никто не ставит под
сомнение. Этот подход, помимо всего прочего, имеет еще и объективный
характер: современный мир меняется с такой скоростью, динамика этих
изменений настолько высока, что ежегодно возникают новые явления, не
имеющие прямых аналогов в мировой истории, которые требуют своего
определения и описания. Мир развивается быстрее, чем понятийный ап-
парат, способный описать эти изменения.
Тем не менее необходимо признать, что при всей эклектичности
и публицистичности термины «гибридные войны» и «цветные револю-
ции» описывают объективные, реально существующие явления, и эти
явления все больше распространяются в современном мире, оказывая
заметное влияние на мировой политический процесс, политическую ди-
намику и на трансформацию системы международных отношений. Нали-
чие в их названии терминов «война» и «революция» указывает на их вы-
сокую социальную опасность, выполняя сигнальную функцию, и эта
оценка их опасности правильна. При этом нельзя разделить мнение тех
ученых, которые при этом стремятся нивелировать значение этих новых
явлений, утверждая, что гибридные войны существовали в истории чело-
вечества всегда, любая война является по своей сути гибридной: автор
убежден, что качественный эволюционный скачок и гибридные войны, и
цветные революции совершили сравнительно недавно, в конце XX в. или
даже позже, а их схожесть с войнами и «бархатными революциями» про-
шлого говорит в первую очередь о том, что ни одно принципиально но-
вой явление не возникает в вакууме, оно всегда есть результат эволюци-
онного процесса и всегда базируется на более ранних и более примитив-
ных формах. Эти формы передают часть своих отличительных черт
и технологических решений новым явлениям, но именно возникновение
новых способно преодолеть технологический, военно-стратегический,
цивилизационный барьер, которые прежние формы преодолеть не в со-
стоянии. Так происходит фазовый переход от одной политической реаль-
34 Ãëàâà 1
ности к другой, с одного витка эволюции к другому, более высокому, от

набора аминокислот в первичном «бульоне» к первым формам белковой
жизни.
Так и в случае с гибридными войнами: по своему содержанию гибрид-
ные войны – это качественно новое понятие, более широкое, чем просто
совокупность современных форм и методов вооруженной борьбы в тра-
диционной, информационной, экономической и других сферах. То же
самое можно сказать и о цветных революциях после событий Арабской
весны, кризиса 2013–2015 гг. на Украине и «зонтичной революции»
в Гонконге.
1.6. Òî÷êè ñîïðÿæåíèÿ ãèáðèäíûõ âîéí

è öâåòíûõ ðåâîëþöèé
Для того чтобы точно определить, как именно соотносятся между со-
бой гибридные войны и цветные революции, необходимо сопоставить их
между собой, выявить сходства и различия, связи, объединяющие их
в тех событиях, где они находят свое проявление.
Прежде всего, необходимо определиться с тем, что же такое гибрид-
ные войны, поскольку на этот счет существует масса различных мнений,
зачастую противоречащих друг другу. Точного и однозначного определе-
ния гибридным войнам нет, известно лишь, что впервые этот термин был
введен в оборот американскими фабриками мысли, такими как RAND
Corp., Стэндфордский университет и др.
Гибридные войны предполагают комбинированное использование
стратегий, характерных для различных видов современных войн, – тради-
ционной, информационной, идеологической, экономической, для нанесе-
ния военного поражения, для поражения сил и средств противника, до-
стижения военно-стратегического превосходства над ним и силового
принуждения к миру на условиях победителя. При этом гибридные войны
могут вестись как в традиционной форме (предполагающей наличие ли-
нии фронта, тылов различной глубины и действия регулярной армии), так
и в сетецентрической, где линия фронта отсутствует в принципе. В ги-
бридной войне именно информационные операции (операции информа-
ционной войны) могут иметь решающее значение для принуждения про-
тивника к капитуляции, а боевые операции вооруженных сил могут иг-
рать сервисную роль, обеспечивая организаторов информационных войн
пиар-материалом, необходимым для информационных атак на сознание
и подсознание противника в целях как нанесения ему прямого урона (ин-
формационным оружием), так и скрытого управления его сознанием
и поведением. Именно такую картину мы наблюдали во время второй

войны в Ираке, где боевые действия американских войск являлись кон-
вейером для производства пиар-новостей и «мыльных опер» про войну,
в операциях в Афганистане, Ливии, Сирии и теперь, в определенной мере,
в гражданской войне на Украине.
В гибридных войнах достигается не просто эффект сочетания раз-
личных видов и форм противоборства; напротив, различные формы
и методы ведения войны гибридизируют традиционные концепции во-
оруженной борьбы, прививают их от новых вызовов и угроз, обеспечи-
вают эффект глубокой взаимной интеграции и симбиоза различных по-
ражающих факторов и технологий. При этом целью гибридной войны
по-прежнему остается классическая цель традиционной войны – воен-
ное поражение, уничтожение и капитуляция противника. Это важно по-
нимать, потому что в противном случае понятие гибридных войн быст-
ро размывается и приобретает спекулятивную окраску.
В этом и заключается основное отличие гибридной войны от цветной
революции: в отличие от гибридной войны, главная и единственная цель
цветной революции – организация государственного переворота и ничто
иное.
Цветные революции – это технологии государственных переворотов в
условиях искусственно созданной нестабильности, в которых давление на
власть осуществляется в форме политического шантажа, а инструментом
шантажа выступает молодежное протестное движение, организованное по
специальной сетевой схеме. Цель цветных революций – государственный
переворот, после его успешного осуществления цветная революция закан-
чивается. На практике цветные революции довольно часто перерастают
в вооруженные мятежи или сочетаются с военной интервенцией, но приме-
нение военной силы в цветных революциях – скорее исключение, чем пра-
вило, для технологов-«цветников» это мера вынужденная. Но цветные ре-
волюции, являясь технологиями демонтажа политических режимов, созда-
ют условия для вмешательства других государств во внутренние дела стра-
ны, ставшей жертвой цветной революции, для военной интервенции, воен-
ных мятежей, гражданских войн. В этом плане последствия цветных рево-
люций могут быть не менее катастрофичными, чем сама цветная революция.
Это мы хорошо видим на примере гражданской войны на Украине1.
Таким образом, наличие существенных отличий не позволяет полно-
стью объединять современные гибридные войны, ставшие новой формой
и содержанием современных вооруженных конфликтов, и цветные рево-
люции, ставшие инструментами организации государственных переворо-
1
Манойло А.В. Гибридные войны и цветные революции в мировой политике.
36 Ãëàâà 1
тов и принудительного демонтажа политических режимов. Гибридная

война – это последовательность боевых операций, цветная революция –
это технология. Это не позволяет рассматривать цветную революцию
в качестве одной из фаз гибридной войны, хотя технологии цветных ре-
волюций могут использоваться в гибридных войнах в строгом соответ-
ствии с их собственными целями и задачами (целями и задачами гибрид-
ных войн). Вместе с тем есть кое-что, что их объединяет: цветные рево-
люции довольно часто становятся прелюдией для гибридной войны, фор-
мируя условия, необходимые для перевода конфликта в военную фазу;
примером этого может служить нынешняя Украина. При этом часто реа-
лизовывается следующая цепочка: цветная революция (инцидент–
протест–майдан) – вооруженный мятеж – гражданская война – гибридная
война. Цветная революция при этом играет роль спускового механизма
гибридной войны, а ее технологии могут использоваться организаторами
гибридных войн в целях провоцирования вооруженного конфликта, даль-
нейшее течение которого будет проходить в гибридной форме.
1.7. Ãèáðèäíîå èçìåðåíèå èíôîðìàöèîííûõ âîéí

Информационные войны в современном мире стали одним из основ-
ных и уже привычных факторов окружающей нас действительности. Каж-
дый из нас ежедневно оказывается в фокусе действия той или иной инфор-
мационной атаки, несущей заряд убийственной агрессии, направленной как
на общество в целом, так и на сознание каждого человека в отдельности.
Технологии информационных войн, основанные на манипулятивном
управлении политическим сознанием и поведением граждан, исключитель-
но опасны: их главная задача – разделить и поляризовать общество, разо-
рвать его на множество клочков и фрагментов, заставить эти фрагменты
искренне ненавидеть друг друга, с тем чтобы затем столкнуть их между
собой, инициировав борьбу на уничтожение, или объединить их агрессию в
единый поток и направить его против действующей власти. При этом цель
информационной войны – сломить волю противника к сопротивлению и
подчинить его сознание своей воле. Высокая эффективность информаци-
онных атак и растерянность, являющаяся типичной реакцией большинства
стран на акции информационной войны, делает информационные войны
одним из основных элементов современных гибридных войн, таких как
война в Сирии или конфликт на Украине1.
1
Манойло А.В. Информационная война как угроза российской нации // Вестник российской
нации. 2016. № 6. С. 174–184.
Технологии информационных войн активно и весьма охотно приме-

няют не только страны Запада (прежде всего США, где термин «инфор-
мационная война» официально закреплен в боевом уставе армии США
«Психологические операции»), но и международными террористически-
ми организациями и группировками, такими как запрещенные в России
«Исламское государство» (ИГ), «Аль-Каида». ИГ по всему миру ищет,
вербует или просто нанимает на работу высококлассных специалистов
в области кибервойны и информационного противоборства, которые
в информационно-идеологическом поле вполне успешно конкурируют
с силами специальных операций стран Запада.
Наиболее часто объектами информационной атаки становятся первые
лица государства – президент и премьер: с них, как правило, информаци-
онная война и начинается. Причина этого предельно проста: первые лица
всегда находятся под прицелом, они ведут публичный образ жизни, каж-
дый их шаг, каждое их действие или движение рассматривается сквозь
лупу. То, что прощается любому публичному политику, даже самому вы-
сокопоставленному и известному, никогда не прощают лидерам государ-
ства: они часто просто не имеют права на ошибку, что в определенном
смысле роднит их с саперами. В силу своей публичности именно первые
лица государства выступают главными ньюсмейкерами и производят
большинство резонансных информационных поводов, которым затем
дают свою интерпретацию национальные и зарубежные СМИ. Информа-
ционная война всегда разворачивается вокруг первых лиц, их действий,
реакции на те или иные события, которые на первоначальном этапе тща-
тельно прощупываются и тестируются с помощью заведомо провокаци-
онных вбросов ложной информации, запуска в социальных сетях вирус-
ного контента, распространения слухов и сплетен, способных эмоцио-
нально «зацепить» хотя бы одного из первых лиц государства и вызвать
его ответную резкую, эмоционально окрашенную реакцию (документаль-
ный фильм «Он вам не Димон»).
Особую роль в информационных войнах играют средства массовой
информации и коммуникации (СМИ). С одной стороны, СМИ служат кана-
лом доведения информационного воздействия до конкретной целевой
аудитории (политических элит, лидеров мнений, широких слоев обще-
ственности, политически активной молодежи), с другой – выступают непо-
средственными участниками конфликтного взаимодействия. В современ-
ных конфликтах СМИ активно используются как средство дезинформации
и пропаганды, как инструмент манипулирования общественным мнением,
38 Ãëàâà 1
массовым сознанием и поведением граждан, как инструмент прямого дав-

ления на оппонентов.
Именно через так называемые «независимые» СМИ спецслужбы осу-
ществляют вбросы («контролируемую утечку») информации, компромети-
рующей их соперников, дестабилизирующей политическую обстановку
в различных странах, инициирующей массовые протесты в стиле цветных
революций. СМИ также имеют обыкновение выдавать непроверенную ин-
формацию за достоверную, если в ней содержатся элементы сенсационно-
сти, тем самым способствуя ее легализации. Экстремисты часто использу-
ют СМИ для усиленного разжигания националистических, экстремистских
настроений даже в тех регионах, где эти противоречия уже давно не прояв-
лялись; именно прозападные, демократические СМИ формируют романти-
ческий образ цветных революций в тех странах, где осуществляются
«цветные» государственные перевороты, они же затем легитимируют хун-
ты, пришедшие к власти. Западные СМИ активно участвуют в формирова-
нии образов «стран-изгоев» (в эту категорию попадают все страны, прово-
дящие независимую от США внешнюю политику), провоцируя новые
международные конфликты и столкновения1.
В качестве субъектов информационных атак часто привлекаются «не-
зависимые журналисты», выполняющие политический заказ. Эта «тем-
ная сторона» деятельности современных СМИ связана с тем, что совре-
менные СМИ фактически не могут быть независимыми: журналисты за-
висят от мнения главного редактора и редакционной политики, которая
для них является своего рода корпоративной цензурой; редакторы изда-
ний зависят от владельцев СМИ и от спонсоров, которые напрямую дик-
туют, в каком ракурсе журналисты должны подавать те или иные собы-
тия; боязнь потерять источники финансирования делает современные
СМИ даже в демократических странах чрезвычайно зависимыми и не-
свободными. Единственная свобода, которая еще пока остается у жур-
налистов, – уволиться, если их собственные взгляды не совпадают
с «мнением редакции». Но очень немногие пользуются этим правом,
предпочитая путь конформизма.
Особое внимание заслуживают технологии, применяемые в совре-
менных информационных войнах и распространяемые по каналам СМИ.
Наряду с более сложными технологическими схемами в информацион-
ных войнах используется целый ряд простых приемов. Наиболее распро-
странен среди них метод «наклеивания ярлыков». Работает он так: в от-
ношении одного из первых лиц государства вбрасывается информация
1
Манойло А.В. Информационная война как угроза российской нации.
компрометирующего характера, в которой он без каких каких-либо вес-

ких оснований объявляется коррупционером. Первоначальная реакция на
такие обвинения, как правило, носит эмоциональный характер: попытка
наклеить ярлык коррупционера воспринимается как чушь, дикость, аб-
сурд. Однако ассоциативная связь между личностью политика и образом
коррупционера при этом в сознании граждан все же выстраивается, а яр-
кая эмоциональная реакция эту связь закрепляет. В результате спустя не-
которое время образы лидера и коррупционера в сознании человека сов-
местятся и ярлык коррупционера прочно «приклеится» к личности кон-
кретного политика. «Отодрать» или «отмыть» его затем будет очень не-
просто. Именно этот прием «наклеивания ярлыков» был использован За-
падом в информационной войне против лидера Российского государства
сначала на базе извлеченного из нафталина «дела Литвиненко», а затем
и благодаря известному фильму про коррупцию в России, показанному по
британскому телеканалу ВВС-2. Появился даже особый термин «демониза-
ция Путина», связанный с непрерывным наклеиванием новых ярлыков по-
верх прежних на один и тот же объект информационных атак1.
Не менее распространенным в современных информационных войнах
является метод так называемых «пробных шаров», которыми прощупы-
ваются эмоциональные реакции первых лиц на различные внешние раз-
дражители. Действует он так: в отношении одного из первых лиц госу-
дарства выдвигаются обвинения заведомо оскорбительного характера.
К примеру, лидера и его страну ни с того ни с сего объявляют угрозой
всему демократическому миру и ставят в один ряд с вирусом Эбола и с
ИГ. Эти обвинения сконструированы так, чтобы они вызывали настойчи-
вое желание «мощно ответить»; они служат своего рода приманкой, про-
воцирующей политика на ответные заявления столь же эмоционального
характера. Если провокация удалась и лидер эмоционально ответил на
«обвинения Запада», объектом информационной атаки становится уже
конкретная эмоциональная реакция конкретного лидера, а первоначаль-
ные обвинения сразу же «забываются». Метод «пробных шаров» работает
очень точно и без перебоев, но в его функционировании есть одна осо-
бенность: он всегда должен получать «обратную связь» от объекта ин-
формационной атаки (т.е. от самого лидера), которая дает возможность
организаторам информационной атаки контролировать процесс. Иногда
по каким-то причинам обратная связь теряется – так, как это было перед
Олимпиадой в Сочи, когда президент России на неделю исчез из публич-
ного пространства и западные политтехнологи, перестав получать от него
1
40 Ãëàâà 1
«обратную связь» на свои информационные выпады, потеряли связь

с реальностью и запаниковали.
В информационных войнах, ведущихся США по всему миру, амери-
канские специалисты используют шаблонную, стандартную схему много-
каскадной операции с положительной обратной связью, мишенями кото-
рой становятся первые лица неугодных Вашингтону государств и поли-
тических режимов. «Панамский вброс» является типичным примером
такой операции. Его схема представлена на рисунке 1.
Стандартная американская операция информационной войны ис-
пользует сочетание итеграционной схемы последовательных вбросов
компрометирующей информации со специальным механизмом коррек-
ции, позволяющим тонко настраивать схему информационного воздей-
ствия под индивидуальные особенности ответной психологической реак-
ции объекта (мишени) атаки1.
Реализуется такой механизм на практике посредством положитель-
ной обратной связи, предполагающей обязательные «считывание» и
анализ ответной реакции объекта атаки после каждого информационно-
го вброса (которых в операции информационной войны может быть не-
сколько) и внесение соответствующих корректирующих изменений в
исходную схему информационной атаки. Особенности американского
стиля ведения информационных войн заключаются в том, что амери-
канцы просто не могут нормально работать без обратной связи с мише-
нью атаки: считывая ее реакции, организаторы операции понимают, что
они все делают правильно (если мишень демонстрирует именно те фор-
мы поведения, которые являются ожидаемыми и вписываются в сцена-
рий атаки) и что «все идет по плану». Если обратная связь по каким-
либо причинам разрывается, американских политтехнологов охватывает
состояние истерии и паники.
1
Манойло А.В. Информационная война как угроза российской нации. С. 174–184.
Рис. 1. Стандартная схема англосаксонской многокаскадной операции информационной войны
(с положительной обратной связью)1
1
42 Ãëàâà 1
Довольно часто информационные атаки, в которых в качестве объекта

критики фигурирует первое лицо, направлены не на него самого, а на
элиты, которые его окружают. Эти элиты в условиях санкций и нараста-
ния международной напряженности могут испытывать различного рода
колебания, которые очень тонко улавливаются организаторами информа-
ционных войн и затем умело раскачиваются по принципу маятника. Эта
технология была применена в Югославии для свержения Милошевича:
фактически его сдала собственная элита после того, как ей намекнули на
то, что те, кто будут и дальше поддерживать Милошевича, через некото-
рое время разделят его участь. Фарс с оглашением приговора Караджичу
также является информационным поводом, раскручивая который Запад
вполне прозрачно намекает на то, что любой лидер, выступающий против
воли США, в конечном итоге может повторить участь Милошевича, Ка-
раджича, Каддафи.
Именно на российскую политическую элиту был направлен недавний
вброс информации о панамских офшорах, получивший название «панам-
ское досье». В центре скандала оказалась панамская юридическая фирма
Mossack Fonseca, занимающаяся разработкой и организационно-правовой
поддержкой офшорных схем. Ключевым участником раскручивания
скандала стали западные либеральные СМИ, поддержанные некоторыми
либеральными СМИ внутри России (такими как РБК).
В руки так называемых журналистов «Международного консорциу-
ма» попала информация, украденная у панамской юридической компа-
нии. То есть «независимые» журналисты стали фактически перекупщи-
ками краденого. В большинстве стран мира за это полагаются уголовная
статья и реальные сроки. Однако в данном случае новоявленных борцов
против офшоров никто не тронул: напротив, на Западе из них сделали
героев, попытавшихся поймать за руку на «грязных махинациях» людей,
обладающих в современном мире реальной властью и влиянием. Правда,
как показал киевский майдан, «хороший герой – мертвый герой», об этом
журналисты-идеалисты, рискнувшие ради славы (или на возмездной ос-
нове) ввязаться в сомнительную игру с явно краплеными картами, веро-
ятно, забыли. Саму кражу, как обычно, «повесили» на неустановленного
«осведомителя» немецкой БНД, который по заданию все той же разведки
искал в панамских офшорах следы деятельности немецких граждан,
уклоняющихся от налогов, а наткнулся на след, ведущий к президентам
Украины, Аргентины и едва ли не в сам Белый дом. Именно эту инфор-
мацию на неграждан Германии БНД добросовестно «слил» СМИ, ком-
пенсировав тем самым расходы, выплаченные осведомителю. Ведь
в условиях острого миграционного кризиса в Европе и разведчикам нуж-

но на что-то жить1.
Любопытно, что, если бы подобного рода материалы передал журна-
листам Сноуден или любой другой его идейный последователь, возму-
щенные граждане США порвали бы его «на британский флаг», заклейми-
ли вечным позором и назвали бы предателем национальных интересов.
Здесь же наблюдается полная тишина: никто не возмущается, мягко гово-
ря, сомнительным происхождением «панамского досье», потому что это
может посеять сомнение по поводу его подлинности. Это наводит на
мысль, что в случае с «панамским досье» мы имеем дело с хорошо сде-
ланным фальсификатом, в который ради создания иллюзии достоверно-
сти вложены подлинные документы, раскрывающие реально существую-
щие офшорные схемы президентов Украины, Аргентины, ряда заметных
(но не крупных) европейских политиков и бизнесменов. И все это вбра-
сывается по схеме, блестяще отработанной на практике на примере про-
екта WikiLeaks.
Кстати, именно WikiLeaks всего через три дня после начала «пана-
магейта» заявил, что «скандал с панамским офшором заказан Вашинг-
тоном и направлен против Путина». Это такая типичная для информа-
ционных операций «повторная подсветка» исходного события с «пра-
вильной» (корректирующей) его интерпретацией: тем, кто не понял,
добрые дяди из Лэнгли доходчиво объяснили, что связь «панамского
досье» с первыми лицами Российского государства существует, эта
связь прямая и явная.
Угроза повторной атаки, связанной с вбросом очередной порции «па-
намского компромата», по-прежнему остается реальной: «Международный
консорциум журналистских расследований» (ICIJ) уже обозначил дату
опубликования новой порции секретных материалов. Вброс очередной
порции дезинформации и слухов, по всей видимости, будет, возможно,
осуществлен одновременно с началом выборной кампании на должность
Президента России. Очевидно, что время для второй информационной ата-
ки будет выбрано не случайно: борьба будет чрезвычайно тяжелой.
В стратегическом плане цель развязанной против России информаци-
онной войны довольно проста: любыми способами расшатать и расколоть
российскую политическую элиту. Скандал с офшорами – тот самый ин-
струмент, который реально способен ее расколоть: одна часть ее будет
в значительной степени деморализована и запугана, другая – наоборот,
перевозбуждена и настроена на «решительный отпор». В ситуации эко-
номического кризиса и сильного внешнеполитического давления такой
1
44 Ãëàâà 1
психологический диссонанс между сторонниками прекращения конфлик-

та с Западом и теми, кто готов немедленно нанести по «врагу» превен-
тивный удар, может привести к расколу со всеми вытекающими послед-
ствиями. Уже сейчас в действиях элиты просматриваются попытки орга-
низовать «кавалерийскую контратаку» на западные центры информаци-
онной войны – попытки, плохо скоординированные и, следовательно,
имеющие большой шанс угодить в умело расставленную ловушку или
повестись на провокацию. Постоянное напряжение в этом вопросе под-
держивает сам фактор неизвестности: никто не знает, какие именно мате-
риалы будут во второй части «панамского досье», и каждый примеряет
это досье на себя. А как известно, ожидание смерти – хуже самой смерти.
Тем более что «честные журналисты» из ICIJ уже поспешили заявить, что
раскроют материалы и по другим офшорным зонам, но ради интриги не
уточнили, каким именно1.
При всей своей опасности информационные войны все же не являют-
ся «смертельным оружием»: в этой войне побеждает тот, кто умеет пред-
сказать действия своих противников на несколько шагов вперед. И затем
нанести удар, которого не ожидают, – как в Сирии. В этом плане особого
внимания заслуживает деятельность российских каналов радиовещания,
таких как Russia Today (RT) и радио «Спутник», которые успешно дово-
дят российскую точку зрения до зарубежных (в том числе западных)
аудиторий: RT смотрят даже в США, что вызывает озабоченность Госу-
дарственного департамента. Не случайно Дж. Керри, выступая в конгрес-
се около двух лет назад, заявил, что «русские СМИ работают настолько
эффективно, что они уже влияют на формирование общественного мне-
ния в самих Соединенных Штатах», и «нам надо создать такие же СМИ,
способные противостоять русской пропаганде».
1.8. Àñàä â îáúåêòèâå Sky News: êàê ñîçäàþòñÿ

ìèôû
Информационная война против России продолжается. В очередной раз
ее фокус переместился на сирийский театр военных действий, где рос-
сийские ВКС совместно с армией Сирии «дожимают» вооруженные фор-
мирования ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусры» в провинции Алеппо2. Приме-
чательно, что информационная атака на Асада и на всех, кто его поддер-
живает, была организована в преддверии встречи Дж. Керри и С. Лавро-
1
См.: Манойло А.В. Гибридизация мировой политики. С. 352.
2
Там же.
ва, состоявшейся 5 мая 2016 г., в ходе которой высокие стороны догово-
рились о режиме прекращения огня в Алеппо.
Для США Алеппо – ключевая точка их политических коммуникаций
в Сирии: Керри рассчитывал отдать город, из которого сирийские, иран-
ские и российские войска стали выдавливать ИГ и «ан-Нусру», так назы-
ваемой «умеренной сирийской оппозиции». К весьма популярной сегодня
в Сирии категории «умеренных оппозиционеров» Вашингтон потребовал
причислить союзников «ан-Нусры» – группировки «Ансар аль-Ислам»,
«Ахрар аш-Шам» и другие, все еще удерживающие часть жилых кварта-
лов Алеппо.
Россия же выступила против сотрудничества с исламистами, даже если
они успели «вовремя раскаяться» и отречься от «Джабхат ан-Нусры». Это
вызвало явное неудовольствие наших заокеанских партнеров: 5 мая в своем
обращении к России и Ирану Керри публично заявил, что США Алеппо
Асаду не отдадут. Это заявление государственного секретаря США прозву-
чало почти как неприкрытая угроза. Свою решимость не пустить сирийцев
и русских в Алеппо США подкрепили мощной информационной атакой, в
которой независимые журналисты британского телеканала Sky News обви-
нили Асада в сотрудничестве с террористами из «Исламского государства».
Основанием для столь тяжких обвинений послужили секретные докумен-
ты, переданные британским журналистам перебежчиками из ИГ. Не рас-
крывая имен, журналисты Sky News сразу же заявили, что документы –
подлинные, поскольку они перебежчиками похищены. Мир, еще не опра-
вившийся от аналогичного по своей сути скандала с «панамским досье»
(тоже, к слову, похищенным), содрогнулся в очередной раз.
Явное сходство «сирийского» и «панамского» «досье» не случайно: ор-
ганизационно-технологическая схема информационной атаки в точности
повторяет вброс «панамского досье», осуществленного так называемыми
«независимыми журналистами» из неправительственной организации
«Международный консорциум журналистских расследований». Тогда в
поле зрения мировой общественности попали несколько сотен тысяч доку-
ментов, раскрывающих теневую деятельность 147 политиков и обществен-
ных деятелей, среди которых оказалось и несколько российских фамилий.
По словам журналистов, эти материалы были похищены у панамской юри-
дической компании платным осведомителем немецкой разведки БНД, по-
этому они подлинные. В «сирийском досье» на Асада, включающем всего
лишь 22 тыс. документов, с точностью до деталей повторяется все тот же
сценарий: материалы, уличающие Асада в связях с лидерами террористов,
«похищены» перебежчиками из ИГИЛ, и поэтому они в принципе не могут
быть подделкой. Имена перебежчиков в интересах их собственной без-
опасности, разумеется, не разглашаются; по сути речь идет о неустанов-
46 Ãëàâà 1
ленных лицах, об анонимах. А без них уточнить происхождение и подлин-

ность документов в принципе невозможно: трудно даже представить, что
кто-нибудь лично отправится к террористам ИГ для того, чтобы выяснить,
не пропадало ли у них что-нибудь в последнее время.
Цель информационной атаки была предельно проста: в преддверии
освобождения Алеппо попытаться скомпрометировать Асада, поставив
его на одну планку с лидерами террористов. Это типичный пример
«наклеивания ярлыков» – приема, который применялся и в скандале
с «панамским досье». Если Асад договаривается с террористами, то он
ничем от них не отличается и, по мнению западных «партнеров» по анти-
террористической коалиции, теряет легитимность и право участвовать
в президентских выборах в «новой, обновленной» Сирии (предусмотрен-
ных Резолюцией Совета Безопасности ООН № 2254). Следовательно,
Алеппо, очищенный от боевиков ИГИЛ, ему можно и не отдавать1. Вот
такая немудреная комбинация. Ничего сложного и высокоинтеллектуаль-
ного, обычный расчет.
В целом у этой комбинации были все шансы сработать, если бы не
одно «но»: избитость и затасканность сценария, по которому в последнее
время западные пропагандисты отработали и «дело Литвиненко», и «па-
намское досье», и «боинг», и «сирийский архив», уже бросается в глаза
даже неискушенному в информационных играх зрителю. В этих спектак-
лях персонажи постоянно меняются, а сам сценарий остается неизмен-
ным. Очередной вброс «сенсационных материалов», широко анонсируе-
мый западными СМИ, уже не производит впечатления сенсации – зрите-
лей не оставляет ощущение, что где-то это они уже видели. Даже повтор-
ная подсветка события, фокусирующая внимание аудитории на опреде-
ленных выводах и заключениях (типа того, что «сирийское досье» – это
«сигнал Путину»), уже не цепляет. Создается впечатление, что западные
режиссеры информационных атак на Сирию и Россию действительно
«поисписались», их надо увольнять за профнепригодность.
Несомненно, те, кто подготовил вброс компромата на Асада, позабо-
тились и о том, чтобы включить в пакет с фальсификатом пул подлинных
документов. Эти материалы могут проливать свет на то, каким образом
боевиков выдавливали из густонаселенных районов, и в частности, из
Пальмиры, штурм которой обязательно привел бы к большим жертвам
среди мирного населения: часто боевикам специально оставляли коридор,
через который они могли эти населенные пункты покинуть. Их не только
уничтожали, но и выдавливали с занимаемой ими территории. При этом
контакты между командирами сирийской армии и боевиками, разумеется,
1
См.: Манойло А.В. Гибридизация мировой политики.
были. Их теперь и пытаются представить в качестве доказательства сго-

вора между ИГИЛ и политической элитой Сирии1.
1.9. Òåððîðèñòû â ðîëè íîâûõ àêòîðîâ

ìèðîâîé ãèáðèäíîé ïîëèòèêè
В 1960-х гг. один из идеологов американского либерализма,
Дж.Н. Розенау, впервые высказал предположение о том, что
в историческом развитии человечества происходят структурные изменения,

влекущие за собой необычайно высокую степень взаимозависимости народов
и обществ, коренные трансформации в международных отношениях. Их
главным действующим лицом становится не государство, а частные действу-
ющие лица, вступающие в отношения друг с другом при минимальном его
(государства) посредничестве или даже вопреки его воле2.
Качественным результатом изменений в сфере международных отноше-

ний, по мнению Розенау, стало «образование так называемого международ-
ного континиума, символическими персонажами которого выступают турист
и террорист»3. Тем самым он как бы предсказал появление международных
террористических организаций типа «Аль-Каиды», имеющих сетевую струк-
туру организации, собственную идентичность и не имеющих суверенных
границ в традиционном понимании этого термина.
В настоящее время международный терроризм стал одной из наибо-
лее опасных угроз европейской безопасности. Участившиеся теракты
в европейских странах – Франции, Германии, Великобритании, а также
проблема неконтролируемой миграции из стран Ближнего Востока и Аф-
рики, в результате которой на территорию ЕС под видом беженцев про-
никают боевики и полевые командиры ИГИЛ и других террористических
группировок, с особой остротой ставят перед национальными правитель-
ствами европейских стран задачу защиты своих граждан от глобальной
террористической угрозы4.
1
Манойло А.В. Гибридизация мировой политики..
2
Цыганков П.А. Политическая динамика современного мира. Теория и практика. М.: Изд-во
МГУ (Библиотека факультета политологии МГУ), 2014. С. 50.
3
Там же.
4
См.: Манойло А.В. Идеология терроризма в прицеле российской контртеррористической
пропаганды: рец. на кн.: Григорьев М.С. Противодействие террористической пропаганде.
М., 2017 // Вестник российской нации. 2017. № 3.
48 Ãëàâà 1
Проблема борьбы с международным терроризмом в его современном

виде заключается в том, что за последние несколько десятилетий терро-
ризм как явление претерпел существенные качественные изменения,
к которым национальные правительства и спецслужбы большинства ев-
ропейских стран оказались не готовы1. Типичным и весьма характерным
примером беспомощности европейских спецслужб стал двойной террори-
стический акт в Лондоне 4 июня 2017 г., когда даже далеко не самая сла-
бая среди европейских спецслужб разведка так и не смогла предупре-
дить действия террористов. Сказались отсутствие агентуры в рядах тер-
рористов и многолетняя запущенность оперативного направления рабо-
ты, выражавшаяся в стремлении подменить реальную работу оператив-
ника канцелярской работой, бумажными отчетами и статистикой. И это
притом, что именно у английской разведки всегда были колоссальные
возможности для агентурного и оперативного внедрения в организации
террористов.
Также стоит упомянуть и более ранние теракты в Париже в ноябре
2015 г. Информация о том, что это может быть след не «Исламского гос-
ударства», а ячейки «Аль-Каиды» в Магрибе, пришла не от французских
спецслужб, а по каналам Разведывательного сообщества Соединенных
Штатов.
1. Терроризм стал международным, т.е. интернациональным, объ-
единив множество разрозненных террористических организаций
и группировок в единое политическое движение, объединенное общими
взглядами на цели и задачи террористической борьбы и общими идео-
логическими установками. В его идеологии сознательно оказались вы-
теснены на второй план установки радикального национализма, которые
прежде служили главным инструментом мобилизации человеческих
ресурсов и восполнения потерь, понесенных террористами в борьбе
с правоохранительными органами национальных государств. На смену
национализму в идеологии террористов пришли универсальные ценно-
сти и императивы, призывающие всех «прогрессивно мыслящих» людей
объединить свои усилия в вооруженной борьбе за справедливость, сво-
боду, равенство, братство, тотальное уничтожение сословных и касто-
вых барьеров, разделяющих современное общество на части, за равен-
ство прав и возможностей.
Идеология террористических организаций стала революционной,
в определенной степени повторяющей идеологию международного ком-
1
См.: Манойло А.В., Журавель В.П. Европейский Союз перед угрозой новой волны террори-
стических актов и цветных революций // Вестник Северного (Арктического) федерального
университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». 2015. № 3. С. 55–62.
мунистического движения, из-за чего современный терроризм примерно

с середины 2015 г. стали называть «международным террористическим
интернационалом», а развязанную этим «интернационалом» войну в Си-
рии, Ливии и Ираке (не всегда, но довольно часто) – «Великой суннит-
ской революцией». Центральной установкой новой идеологии террори-
стов стало создание нового «царства добра и справедливости», общества
всеобщего равенства, примером которого может служить создаваемый
террористами «Исламского государства» на территории Сирии и Ирака
«всемирный исламский халифат». Противниками современных террори-
стов выступают правительства любых национальных государств, под-
держивающих социальное неравенство, независимо от их национальной
принадлежности1.
2. Терроризм стал сетевым. В организационном плане структура
террористических организаций, прежде объединявших своих членов
строго по национальному признаку (ирландцы в ИРА, баски в ЭТА, ита-
льянцы в «красных бригадах», корсиканцы из «Фронта национального
освобождения Корсики» и т.д.), также изменилась: она стала сетевой,
объединяющей под единым руководством множество зарубежных кон-
спиративных ячеек, имеющих статус зарубежных филиалов и высокий
уровень автономии в управлении, планировании и реализации террори-
стическо-диверсионной деятельности на подконтрольной им территории.
Сетевые организации террористов состоят из отдельных, изолированных
друг от друга ячеек, которые поддерживают связь с управляющим цен-
тром (или центрами) с помощью довольно сложных цепочек связников
различных уровней. Типичным примером подобной сетевой организации
является «Аль-Каида», возникшая в начале 1980-х гг. и имеющая сегодня
филиалы (ячейки) в Магрибе («Аль-Каида в Магрибе»), в Йемене («Аль-
Каида на Аравийском полуострове», АКАП), в Сирии («Джабхат ан-
Нусра», с 2016 г. – «Джабхат Фатх аш-Шам»), Иордании, Афганистане
и Пакистане и в ряде других регионов мира. Переходной формой – от
национально-региональной к сетевой – можно считать группировку (ча-
сто называемую движением) «Талибан», также имеющую многонацио-
нальный характер (среди талибов не только пуштуны), но так и не став-
шую сетевой организацией – главным образом благодаря «патриотиче-
ской» идеологии, ставящей основной целью именно освобождение Афга-
нистана от иностранного военного присутствия, от оккупационных войск
интервентов и коллаборационистов из числа местных жителей2.
1
См.: Манойло А.В., Журавель В.П. Указ. соч.
2
Там же.
50 Ãëàâà 1
Сетевая форма организации современных террористов не является их

собственным изобретением: сетевая организация характерна для структур
транснациональной организованной преступности, таких как наркокарте-
ли Центральной и Южной Америки, структуры итальянской, американ-
ской и японской мафии, китайские триады, откуда этот принцип и был
заимствован террористами. Между тем внедрение сетевого принципа
в деятельность террористических группировок стало для них революцией
в военном деле: ячейки, действующие автономно и поддерживающие
связь с управляющим центром (или центрами) только в экстренных слу-
чаях, чрезвычайно сложно обнаружить и уничтожить. Сделать это можно
только посредством оперативного или агентурного внедрения в ряды тер-
рористов, что само по себе невероятно сложно: для внедрения агентуры
в террористическую ячейку, сплоченную вдобавок ко всему еще и родо-
племенными связями, требуется не менее 5–10 лет. Однако, даже выявив
и уничтожив одну из ячеек, оперативникам вряд ли удастся выйти на цен-
тральное руководство террористической организации: в сетевой террори-
стической организации все ячейки действуют автономно, связываясь
с координирующим их действия центром только в редких случаях, и эти
каналы связи после провала ячейки немедленно обрываются. Оператив-
никам, накрывшим одну из территориальных (региональных) ячеек такой
организации, как «Аль-Каида», практически никогда не удается выйти по
перехваченным каналам связи террористов на центр управления более
высокого уровня.
Эффективная борьба с сетевыми террористическими организациями
возможна только при условии агентурного или оперативного проникно-
вения спецслужб в центры управления деятельностью всей террористиче-
ской сети, что представляет собой операцию исключительного уровня
сложности и требует десятилетий тщательного подбора, подготовки,
внедрения и легализации агентуры в преступной среде. Эти особенности
и обеспечивают террористам, создающим территориально распределен-
ные сетевые сообщества, высокий уровень выживаемости и длительность
активной фазы своего существования, которая, в свою очередь, позволяет
террористам накапливать ресурсы, достаточные для того, чтобы реализо-
вывать квазигосударственные проекты типа «всемирного исламского ха-
лифата» и формировать собственные частные армии, способные противо-
стоять вооруженным силам традиционных наций-государств в регуляр-
ных вооруженных конфликтах.
3. Наряду с появлением у террористов сетевых форм организации со-
временные террористические группировки начинают транс-
формироваться из незаконных вооруженных формирований в корпорации

холдингового типа, в которых одновременно могут состоять и террори-
сты-боевики, и привлекаемые ими со всего мира гражданские специали-
сты по муниципальному управлению (на оккупированных террористами
территориях), нефтедобыче и нефтепереработке (на захваченных терро-
ристами приисках), врачи, специалисты по идеологии и пропаганде, ин-
формационным войнам и кибератакам, работающие на террористов по
контракту (гражданско-правовому договору). Эта категория гражданских
специалистов обычно не причисляет себя к террористам-боевикам, не
носит бороды, не придерживается строгих заповедей салафизма и может
вообще принадлежать к другому вероисповеданию. Удерживает же их
в рядах террористической группировки, помимо гонораров, прежде всего
чувство принадлежности к военно-политической корпорации, общности
с теми ценностями, идеалами и стратегическими целями по преобразова-
нию мира, которые провозглашает пропаганда террористов. Их мир – это
корпорация, идеология – транснационализм, мобильность, неразборчи-
вость в выборе заказчиков, готовых купить их услуги и квалификацию.
Среди гражданских специалистов террористических организаций доволь-
но много граждан из тех самых стран, правительства которых борются
с ИГИЛ. Есть и американцы, но особенно много европейцев, в основном
французов. Так в рядах террористов возникает социальное расслоение:
«черную» работу по физическому устранению инакомыслящих выполня-
ют дикого вида «бородачи», спаянные и вымуштрованные до автоматиз-
ма жесткими правилами радикального ислама; работу по эксплуатации
захваченных активов (заводов, фабрик, нефтяных приисков, ферм, объек-
тов транспорта и так далее) выполняют «синие воротнички» из числа вы-
сококвалифицированных специалистов, набранных по всей Европе; рабо-
ту по администрированию оккупированных территорий и идеологической
обработке выполняют «белые воротнички» – топ-менеджеры, часто пере-
маненные террористами из известных западных корпораций на более вы-
сокую зарплату1.
Особым образом, прежде всего в мобилизационном плане, работает
идеология террористов. В основе всех идеологических конструктов со-
временных террористических организаций лежат базовые принципы сво-
боды, равенства, братства, справедливости для всех и отсутствия нацио-
нальных, расовых, сословных различий и барьеров. В этих концептах
практически полностью отсутствует национализм, что вполне понятно
1
пропаганды.
52 Ãëàâà 1
и характерно для организаций сетевого типа, ячейки которых могут нахо-

диться на территории различных стран, обладающих разным националь-
ным составом, традициями, культурой. Национализм, который часто
(ложно) трактуется экстремистами как законное право любой этнической
общности на собственное государство, здесь не подходит: в идеологиче-
ском плане его действие на умы всегда ограничено территорией отдельно
взятого государства, границами автономии, стремящейся к самоопреде-
лению, или ареалами расселения представителей определенного этноса
или конфессии (которые в некоторых случаях могут охватывать пригра-
ничные территории нескольких государств).
В основе идеологии современных террористов лежит т р а н с н а -
ц и о н а л и з м, в котором принадлежность данного конкретного инди-
вида «корпоративным ценностям» сетевой террористической корпорации
ставится выше его национальной принадлежности. При этом идеология
террористов предельно проста: в ней дается наиболее общая трактовка
базовым ценностям любого человека, понятная простому народу (при-
мерно так, как это делали в свое время большевики); обладание этими
ценностями возводится в высшую степень добродетели, к которой следу-
ет стремиться, объединяя ради достижения этой общей цели усилия всего
коллектива единомышленников; определяются враги, которые препят-
ствуют стремлению людей к свободе, равенству и справедливости; объ-
ясняется, как следует поступить «по справедливости» с такими врагами.
Вместе с тем реальное действие этой идеологии основано на колос-
сальном разрыве между пропагандируемыми в ней идеалами, ценностями
и жизненными стандартами и реальной картиной жизни в тех странах, где
существуют колоссальные социальные расколы и расслоение и где значи-
тельная часть населения видит в террористах из ИГИЛ едва ли не освобо-
дителей от гнета родо-племенной, кланово-олигархической, полуфео-
дальной, криминальной аристократии, приватизировавшей власть и ис-
пользующей ее исключительно в интересах собственного обогащения1.
Именно поэтому в таких странах, как Афганистан, на сторону ИГИЛ мас-
сово переходят как различные военизированные формирования местных
племен, так и группировки талибов, а в Таджикистане в ИГИЛ перебега-
ют целые генералы с подразделениями, которыми они командуют. Для
организации нового фронта вооруженной борьбы где-нибудь в Юго-
Западной Азии (например, в Афганистане) террористам из ИГИЛ нет
необходимости перебрасывать в этот регион боевиков-арабов или наем-
1
ников из Ирака и Сирии, из Идлиба, Ракки и Мосула: идеология террори-

стов позволяет в короткий срок отмобилизовать значительные массы
местного населения, не прибегая при этом к насилию, принуждению или
запугиванию.
Этот эффект идеологии современных террористических организации
в 2015 г. на примере «Исламского государства» очень точно отметил ис-
торик Борис Юлин, утверждающий, что «с ИГИЛ бесполезно бороться
одними только бомбардировками», так как главное оружие террористов –
не вооруженные формирования, а идеология, которая владеет умами
и находит своих последователей во многих странах мира1. В результате
террористам достаточно просто осуществлять транзит своей деятельности
не только на сопредельные, но и на весьма удаленные территории: как
только в стране, испытывающей серьезные расколы и напряжения в сфере
социально-политических отношений (в стране с сильно выраженным со-
циальным неравенством, расслоением, коррупцией, диктатом олигархов),
появляются миссионеры ИГИЛ с их идеологией, к ним тут же присоеди-
няется значительная масса обиженного и угнетенного населения, добро-
вольно включающегося в вооруженную борьбу против собственной стра-
ны ради социальной революции, цель которой – создание общества все-
общей социальной справедливости.
Этим террористические сетевые организации современности в значи-
тельной степени отличаются от своих предшественников – радикальных
националистов, всегда действовавших в своем «домашнем регионе», ко-
торым для перенесения террористической борьбы в другой регион требо-
валась массовая переброска туда иностранцев-боевиков и заблаговремен-
ная организация в указанном регионе опорных баз, часто создававшихся
на основе этнических или конфессиональных диаспор.
4. Основой существования сетевых террористических структур ста-
новится постоянно осуществляемый ими непрерывный транзит терро-
ризма в регионы, еще не подверженные данному явлению.
Современный сетевой терроризм в принципе не может продолжи-
тельное время существовать в рамках отведенных ему географических
границ: идеология терроризма основана на необходимости постоянного
подтверждения продвигаемых ею ценностей и принципов, которое осу-
ществляется с помощью механизма непрерывной экспансии, распростра-
няющего власть террористов на все новые территории и людские массы.
Если все новые регионы переходят под власть «всемирного халифата»,
1
Юлин Б. Разведопрос: Борис Юлин про «Исламское государство» // Oper.ru. 07.01.2016.
[Электронный ресурс]. URL: https://oper.ru/news/read.php?t=1051616659 (дата обращения:
28.03.2017).
54 Ãëàâà 1
значит, с точки зрения террористов, идеология – правильная. Именно по-

этому ИГИЛ, добившись значительных успехов в Сирии и Ираке, стре-
мится распространить свое влияние по всему миру, даже не успев как
следует закрепиться в своем «домашнем регионе» – на Ближнем Востоке.
По этой же причине террористы так стремятся попасть в Европу, ор-
ганизовав там еще один фронт борьбы с «западным миром». Однако как
только экспансия террористов замедлит свои темпы или вообще остано-
вится, идеология таких группировок, как ИГИЛ, вероятно, сразу же
начнет рассыпаться на мелкие фрагменты и терять свою «мягкую силу».
Главное условие эффективности идеологии террористических организа-
ций типа ИГИЛ – это непрерывная внешняя экспансия, самим фактом
своего существования как бы подтверждающая «правоту» идей террори-
стов и «правильность» избранного ими курса; без экспансии продолжи-
тельное существование современной террористической группировки по-
просту невозможно (она распадется в силу внутренних противоречий или
будет уничтожена внешними врагами или конкурентами)1.
При этом следует отметить, что идеологическая работа у современных
террористических организаций поставлена на очень высоком профессио-
нальном уровне. Так, группировка «Талибан» контролирует на своих тер-
риториях все местные СМИ, уделяя особое внимание информационной
деятельности печатных изданий (в первую очередь газет, включая район-
ные малотиражки) и радиовещания. ИГИЛ в своей системе органов управ-
ления захваченными территориями содержит крупный медиахолдинг, вы-
пускающий самую разнообразную пропагандистскую продукцию на евро-
пейских и восточных языках, среди которых третьим по значимости счита-
ется русский (после английского и арабского).
Различные ячейки «Братьев-мусульман» и «Аль-Каиды» также реали-
зуют свою информационную политику, используя в пропагандистских
целях различные государственные и частные телеканалы, в определенной
степени лояльные этим группировкам или имеющие в своем штате аген-
туру террористов. Одним из таких каналов является, например, катарский
телеканал «Аль-Джазира». Между тем информационная политика раз-
личных современных террористических группировок также весьма силь-
но отличается: «Талибан» сознательно ограничивает информационное
влияние своих СМИ территорией Афганистана и Пакистана, поскольку
главная цель этой группировки – «национально-освободительная война»
1
против иностранных интервентов, ограниченная рамками одной отдельно

взятой страны.
Ячейки «Аль-Каиды» рассматривают информационную политику
и транслируемые по каналам СМИ идеологию и пропаганду как инстру-
менты обеспечения ведущейся террористами диверсионной войны против
«крестоносцев» и их пособников, используя СМИ для создания соответ-
ствующего шокирующего эффекта от очередного теракта, и только.
«Братья-мусульмане» и их отделения в различных странах мира ис-
пользуют идеологию и пропаганду не для преобразования политической
карты мира, а для привода к власти в правительствах уже существующих
национальных государств своих ставленников и агентов влияния, не раз-
рушая при этом существующих в этих странах механизмов власти и по-
литических режимов.
ИГИЛ же, напротив, использует идеологию для формирования нового
квазигосударственного образования – «всемирного халифата», стремясь
вложить в сознание представителей множества различных наций и этно-
сов, присоединившихся к ИГИЛ, некий прообраз новой национальной
идеи, способной сформировать из иракцев, сирийцев новую политиче-
скую нацию, объединенную общими базовыми ценностями и убежденно-
стью в необходимости их защищать от всего остального мира, живущего
«неправедно» (это так называемый эффект «осажденной крепости»)1.
Для распространения своей идеологии и пропаганды террористы ак-
тивно используют электронные СМИ, блогосферу и социальные сети.
Пользуясь тем, что в социальных сетях контроль со стороны государства
за деятельностью граждан ослаблен и во многих случаях присутствует в
зачаточном состоянии, пропагандисты и вербовщики террористов ис-
пользуют эти информационные площадки (форумы в соцсетях, группо-
вые коммуникации, блоги, дневники на ресурсах типа «Живой журнал»)
для продвижения идеологии в интересах вовлечения социально активной
молодежи в экстремистскую и террористическую деятельность, в том
числе в форме вербовки. Для идеологической обработки сознания поль-
зователей социальных сетей используются самые разные методы: от пря-
мой пропаганды (публикаций соответствующих текстов, воззваний и ви-
деопродукции на сайтах террористов, которые затем довольно легко вы-
являются и блокируются правоохранительными органами) до вброса в
социальные сети так называемого «вирусного» контента, воздействующего
на сферу эмоций, которые блокируют сознание человека, и передающегося
1
56 Ãëàâà 1
от одного пользователя сетей к другому по личным доверительным кана-

лам благодаря особому психологическому эффекту, получившему название
«эмоциональное заражение». Для привлечения молодежи в социальных
сетях вербовщики ИГИЛ используют технологии мотивационной и груп-
повой работы.
Схема вербовки молодежи (не обязательно мусульманского вероис-
поведания), используемая террористами ИГИЛ, довольно проста1. Специ-
алисты террористов анализируют сотни аккаунтов в социальных сетях,
выбирая из них те, которые принадлежат молодым людям (как правило,
студентам) с высоким уровнем интеллекта, но с большими проблемами
в социализации. Таких людей вычислить довольно просто: не сумев впи-
саться или встроиться в социум, существующий у них в вузе, ребята ухо-
дят в социальные сети, пытаясь в этой среде социализироваться и ком-
пенсировать нехватку общения, дружбы, внимания, участия и человече-
ской теплоты. Находясь в состоянии активного поиска, анонсируя в своем
статусе наличие личных проблем («все сложно»), ребята часто сами
натыкаются на вербовщика-мотиватора, который вводит свой аккаунт
в круг их общения и ждет, когда его обнаружат и к нему обратятся (т.е.
подставляется на контакт с потенциальным объектом вербовки). В резуль-
тате контакт между вербовщиком и будущим объектом вербовки устанав-
ливается нередко по инициативе самого объекта, что с самого начала опре-
деляет низкий уровень его критического отношения к новому контакту
и каналу общения.
Как правило, с готовящимся на вербовку объектом работает не один,
а целая группа вербовщиков, у каждого из которых в этой операции есть
своя сфера ответственности и своя собственная роль. Первоначальный
контакт в социальных сетях с будущей жертвой устанавливает мотива-
тор: он не предлагает сразу же стать агентом ИГИЛ, задача мотиватора –
сформировать устойчивый интерес жертвы к изучению ислама, ислам-
ской культуры, исламских традиций. Тем самым закрепляется первона-
чальный контакт и установившаяся связь между вербовщиком и его бу-
дущей жертвой. Объект вербовки втягивается в изучение новой для него
культуры в игровом режиме: он не замечает, как, изучая учебно-
методическую литературу (специально адаптированную для сознания
представителей других культур и конфессий, не членов уммы), он все
глубже погружается в виртуальный мир-халифат, в котором постепенно
1
Манойло А.В. Криминализация информационного пространства и преступная деятельность
экстремистских группировок в социальных сетях // Межрегиональное бюро судебных экс-
пертиз имени Сикорского [Электронный документ]. URL: http://www. expertsud.ru/
content/view/207/36/.
и незаметно ценности мусульманской культуры замещают более простые

и понятные идеологические посылы и концепции радикальных ислами-
стов. Не будучи специалистом-исламоведом, объект вербовочных
устремлений террористов не имеет ни шанса установить, что предметом
его изучения является не традиционный ислам, а отдельные его течения
салафитского и ваххабитского толка, которые он с подачи своего настав-
ника-мотиватора воспринимает за истинное учение всех мусульман.
Другие течения и школы, и в первую очередь суфизм, вызывают у уче-
ника негативное отношение и просто отторгаются, поскольку настав-
ник-мотиватор начинает ему внушать, что это не что иное, как ересь,
в которой истинное учение пророка Мухаммеда было искажено («за-
грязнено») многочисленными культурными наслоениями других наро-
дов, цивилизаций, традиций.
Одновременно происходит еще большая изоляция ученика от окру-
жающего мира (даже в его виртуальном измерении – социальной сети):
становясь, как ему кажется, носителем «истинного знания» (которое за-
тем превращается в «истинную веру»), молодой человек начинает уже
сознательно дистанцироваться от своих сверстников, которые, по его
мнению, находятся на более примитивной (и, что важно, неправильной)
ступени развития. Все глубже погружаясь в изучение исламского модер-
низма (салафизма, ваххабизма), идеи которого на определенном этапе
заменяются более простыми идеологемами пропагандистского характе-
ра1, ученик начинает изучать арабский язык; мальчик отпускает бороду,
девочка начинает носить хиджаб в публичных местах (но снимает его
дома и прячет от родителей) и т.д.
Внутреннее размежевание молодого человека с социумом, в кото-
ром он живет, и со своими сверстниками, прежде существовавшее толь-
ко в уме и сознании данного человека, приобретает принципиальный
для его жизни характер и начинает демонстративно подчеркиваться не
только отчужденным поведением, но и внешней атрибутикой2.
Мотиватор «ведет» своего подопечного до тех пор, пока идеология
исламизма не вытесняет в сознании ученика все остальные сферы интере-
сов и увлечений, занимая доминантную позицию; по мере погружения
1
У ИГИЛ эти идеологемы, имея некоторый налет салафистской риторики, по своему содер-
жанию, характеру и структуре точно соответствуют пропаганде большевиков: это фактиче-
ски экзо-форма необольшевизма, призывающего к всеобщему равенству, братству, стира-
нию классовых, сословных, родовых различий, созданию всеобщего патриархально-
социального государства – халифата, «земля – крестьянам», «вода – матросам», и т.д. –
Прим. авт.
2
экстремистских группировок в социальных сетях.
58 Ãëàâà 1
молодого человека в изучение салафизма происходит все большая его

изоляция от сверстников, в результате которой у молодого человека
обостряется потребность в общении: в условиях нарастающей изоляции
с общением возникает проблема, его катастрофически не хватает. В ре-
зультате он начинает искать с подачи своего наставника-мотиватора но-
вые возможности для общения, чему мотиватор всячески способствует,
сводя своего подопечного с новым членом группы вербовщиков – комму-
никатором. После этого мотиватор выводится (под заранее подготовлен-
ным предлогом) из поля зрения объекта вербовки, и связь с ним теряется:
свою роль в реализации вербовочной схемы он выполнил.
Роль коммуникатора, которому передается на связь объект вербовки,
заключается в формировании устойчивых связей объекта со сторонника-
ми исламистов. Именно они заполняют вакуум общения, образовавшийся
у объекта вербовки после «глубокого погружения» в исламизм. Общение
с ними, всегда осуществляемое в дистанционной форме – через социаль-
ные сети, – еще больше укрепляет молодого человека в мысли о том, что
он на правильно пути; любые сомнения, возникающие время от времени
в сознании, так же как и сигналы опасности и тревоги, сразу же подавля-
ются идеологическим прессингом, которому объект вербовки не может
сопротивляться и со временем добровольно подчиняется. Узкий круг
«друзей-теологов» и псевдобогословов становится еще одним барьером
и фильтром, отделяющим молодого человека от окружающего мира и от
объективной реальности, увеличивая чувство отчуждения; вырваться из
этой ловушки самостоятельно он уже не может – его очень плотно ведут.
В этих условиях в определенный момент коммуникатор делает своему
подопечному предложение, от которого тот не может отказаться: он гово-
рит, что новоиспеченным сторонником «чистого ислама» заинтересовал-
ся шейх, являющийся крупнейшим богословом и авторитетом в вопросах
религии. Тем самым вербовочная операция начинает переходить на но-
вый этап, цель которого – вывести объект вербовки на территорию треть-
ей страны в целях вербовочного предложения.
Коммуникатор передает подопечному слова шейха, якобы сказанные
тем в присутствии свидетелей: «Знаешь, ты такой молодой, но ты уже
достиг больших высот в изучении истинного ислама. Ты высказываешь
суждения, сквозь которые льется свет истины. Я передал несколько твоих
суждений нашему шейху, и он очень тобой заинтересовался. Шейх ска-
зал, что в тебе живет искра божественной благодати, ты – избранный,
и ты совершишь непоправимую ошибку, если не будешь развиваться
дальше, идти по пути истинной веры. Шейх хочет с тобой встретиться. Не

отказывай ему»1.
У молодого человека, как правило, не возникает даже тени сомнения
в том, почему столь авторитетный шейх вдруг заинтересовался высказы-
ваниями и суждениями незрелого юнца (эти суждения по определению не
могут не носить наивный характер): потребность в признании и в приоб-
ретении социального статуса у молодежи является одной из доминирую-
щих черт и мотивов, признание нужно здесь и сейчас, немедленно; боль-
шинство молодых людей не готовы ждать этого признания и получения
связанного с ним социального статуса долгие годы, а готовы сделать все
и пойти на все, лишь бы ускорить этот процесс.
Молодой человек, услышав слова воображаемого шейха (также суще-
ствующего пока что только в виртуальной реальности) о том, что он из-
бранный, и о том, что в нем горит искра, сразу понимает, что это его шанс
приобрести социальный статус и признание незамедлительно, и этот со-
блазн начисто стирает из сознания молодого человека любые мысли об
элементарной осторожности. Через некоторое время он сообщает комму-
никатору, что он готов встретиться с шейхом.
И тут возникает неожиданный момент: выясняется, что для встречи
с шейхом необходимо отправиться в другое государство: шейх постоянно
проживает, ну, например, в Турции. И эту поездку надо организовать
с соблюдением всех условий конспирации: втайне от родителей, род-
ственников, друзей (если они есть), поскольку все эти люди могут пред-
принять активные действия для того, чтобы помешать молодому человеку
сделать быструю карьеру. Если молодой человек соглашается на такого
рода поездку, то к делу подключается агент-логистик: в деталях разраба-
тывается маршрут передвижения в конечный пункт назначения, транс-
портная карта, готовятся необходимые документы, адепта снабжают ми-
нимально необходимыми финансовыми средствами.
В итоге однажды молодой человек просто исчезает: его нет в универ-
ситете, на работе (если он работает), он не вернулся домой, не отвечает на
звонки и письма в сетях. Родители начинают бить тревогу, объявляют
ребенка в розыск, поднимают на ноги общественность, волонтеров, но это
уже не дает результата: к тому времени молодой человек уже успевает
покинуть границы РФ. По горячим следам его редко удается догнать2.
1
2
Там же.
60 Ãëàâà 1
Правда, следует отметить, что любая, даже очень хорошо продуман-

ная транспортная схема время от времени дает осечку: так, Варвару Кара-
улову задержали турецкие спецслужбы на одном из пропускных пунктов
сирийско-турецкой границы только потому, что девушка европейской
внешности заговорила с кем-то на арабском, и у турецких пограничников
сработал условный рефлекс: что-то здесь не так, европейская девушка
свободно на арабском говорить не может. Точнее, может, но только в ис-
ключительных случаях.
Если молодой человек все же добирается до шейха и удостаивается
его приема, то на встречу с ним, как правило, приходит не богослов,
а вербовщик, который и делает молодому человеку классическое вербо-
вочное предложение. Он, в принципе, может от него отказаться, но в ре-
альности такой возможности у него нет: он один в чужой стране, без
средств, его ведут (он постоянно находится под контролем) и обратно его
не выпустят. Если предложение принимается, то молодой человек стано-
вится агентом террористов, вступает с ними в доверительные отноше-
ния и затем быстро перебрасывается в один из лагерей террористов –
в Сирию и Ирак. В этот момент у многих возникает прозрение: они по-
нимают, в какую историю попали. Но сделать при этом вновь испеченный
агент ИГ ничего не может: из лагеря террористов не убежишь, все его
действия находятся под круглосуточным контролем. И молодой человек
начинает приспосабливаться к ситуации, в которую он попал, с одной-
единственной целью – выжить1.
5. По мере роста сетевой террористической организации, возникнове-
ния новых ячеек и охвата ими все больших территорий практически все без
исключения сетевые террористические организации стремятся воплотить
собственные проекты «в реале», связанные с конструированием новых
квазигосударственных образований (протогосударств) и отдельных их
институтов. Наиболее часто это находит выражение в попытках экстре-
мистов и террористов, ведущих диверсионно-партизанскую войну и дей-
ствующих в основном «из-за угла», сформировать из своих бандформи-
рований некое подобие регулярной армии, являющейся непременным
атрибутом любого суверенного государства. При этом появление у терро-
ристов регулярной армии ведет к изменению не только тактики, но
и стратегии вооруженной борьбы со своими противниками: война терро-
ристов со всем миром тоже становится регулярной: появляются сплош-
1
ной фронт, тыл; вдоль линии фронта, демаркируя его, размещаются мо-
гилы «шахидов» и т.д. Вместо чисто диверсионных рейдов, наступатель-
ные действия регуляров-террористов приобретают характер планомерно-
го захвата территории, на которой террористы закрепляются, возводят
укрепления, рассаживают гарнизоны и в некоторых случаях создают ок-
купационную администрацию1.
Попытки создания регулярной армии в разное время предпринимали:
моджахеды-узбеки генерала Дустума в Афганистане (во время войны
с советским ограниченным контингентом); полевые командиры моджахе-
дов Северного альянса (в период активной фазы войны с талибами, но до
начала вторжения США и их союзников); талибы (в заключительной фазе
войны с Северным альянсом – до прихода американцев); ливанская «Хез-
болла» (эта группировка, считающаяся террористической в США, Вели-
кобритании и ряде других стран, сейчас имеет хорошо обученную регу-
лярную армию, значительная часть которой воюет в Сирии на стороне
Асада); ИГИЛ.
Большинство попыток террористов создать регулярную армию завер-
шилось полным крахом: талибы, решившие, что они – армия, в условиях
регулярной войны были буквально за один месяц сметены американо-
европейским вторжением, загнаны высоко в горы и были вынуждены
настолько сильно переживать свое неожиданное военное поражение, что
в течение почти девяти месяцев о них вообще ничего не было слышно.
Сирийская ячейка «Аль-Каиды» так и не смогла в условиях военного
конфликта в стране сформировать регулярное воинское формирование –
по армейскому принципу: ее военное крыло «Джабхат ан-Нусра» (теперь
«Джабхат Фат аш-Шам») – это типичное бандформирование, пригодное
только для террористических, карательных акций и операций диверси-
онно-партизанской войны.
Единственной террористической группировкой, которой это пока что
удалось, является ИГИЛ, имеющее свою армию (хорошо вооруженную
и обученную, но несущую значительные потери), действующую в Сирии
и Ираке и состоящую в основном из бывших солдат и офицеров армии
Саддама Хусейна, а также бывших иракских полицейских, работников
спецслужб, функционеров партии Баас.
Однако эта армия в террористическом квазигосударстве ИГИЛ («ха-
лифате») существует скорее как некая легальная надстройка над базовой
сетевой структурой организации террористов, состоящей из законспири-
рованных ячеек, называемых террористами ИГИЛ «вилайетами» («про-
1
62 Ãëàâà 1
винциями» «всемирного халифата»). Если в недалеком будущем эта ар-

мия будет уничтожена в регулярной войне с войсками антиигиловской
коалиции (в которую входит и Россия), сетевая организация ИГИЛ все
равно останется, и для окончательной ликвидации террористической
группировки ИГИЛ придется выявлять и ликвидировать все конспира-
тивные ячейки по очереди. Это представляется чрезвычайно сложной
задачей, намного более сложной, чем военная победа над ИГИЛ в Сирии
и Ираке.
Можно согласиться с теми российскими учеными (в частности,
с Ф.О. Труновым), которые рассматривают разные формы организации
современных террористических группировок (включая их сетевые разно-
видности) не как набор кейсов, реализующихся каждый в своих условиях,
а как набор ступеней восходящей линии эволюции: от националистически
ориентированных группировок экстремистов до сетевых форм организа-
ции и дальше – до той ступени эволюции, где классические сетевые орга-
низации международных террористов типа «Аль-Каиды» начинают
трансформироваться в квазигосударственные территориальные образова-
ния типа ИГИЛ. При этом сетевые организации типа «Аль-Каиды», «Бра-
тьев-мусульман» обычно называют террористическими организациями
третьего типа (класса), а их эволюционно более продвинутую модель –
ИГИЛ – террористической организацией четвертого типа (класса).
Это методологически грамотный подход. Действительно, существу-
ющее сегодня многообразие различных форм организации террористиче-
ских группировок – результат эволюции и непрерывного приспособления
террористов к новым формам и методам подавления их деятельности
национальными государствами, а не следствие культурно-конфессио-
нально-идеологического разнообразия, влияния географических или ка-
ких-либо иных факторов, связанных с неповторимой спецификой кон-
кретного региона.
С точки зрения гипотезы эволюции мы имеем полный набор приме-
ров последовательного развития организационных форм: от националь-
ных группировок типа ЭТА, ИРА к региональным типа «Талибана», от
них, в свою очередь, к сетевым интернациональным и трансграничным
группировкам типа «Аль-Каиды» и «Братьев-мусульман» и, наконец, от
классических сетевых группировок – к сетевым организациям типа
ИГИЛ, обладающих амбициями построения на захваченных ими террито-
риях квазигосударства типа «всемирного халифата» и провозглашающих
это в качестве сверхцели.
При этом внутренняя структура террористических организаций на
разных этапах эволюции также претерпевает существенные изменения:
для организаций первого типа (группировок националистов) их структу-

ра, как правило, монолитна и централизована; для организаций второго
типа (таких как «Талибан») структура внешне остается монолитной, но
внутри уже начинается поколенческое расслоение – по идеологическому
принципу (так, в «Талибане» более молодые поколения полевых коман-
диров придерживаются более радикальных и панисламистских взглядов,
чем основатели движения или моджахеды, примкнувшие к нему во время
активной фазы борьбы с Северным альянсом); сетевые террористические
группировки – горизонтально дезинтегрированы (распределены), при
этом все центры принятия решений (ячейки) находятся на одном ярусе
власти и обладают равными статусами и полномочиями в выборе против-
ника и определении для себя локальных целей, направлений и форм во-
оруженной борьбы; группировки типа ИГИЛ – также территориально
дезинтегрированы (состоят из ячеек-«вилайетов»), но их центры управле-
ния, в отличие от группировок типа «Аль-Каиды», располагаются уже не
на одном, а на трех вертикальных ярусах, вместе образующих сходящий-
ся конус или пирамиду.
В системе управления террористической организацией «Исламское
государство» на первом, нижнем, ярусе располагаются руководства тер-
риториальных ячеек ИГИЛ – местные «райкомы». Как правило, регио-
нальное руководство ИГИЛ продолжает придерживаться базовых правил
конспирации, являющихся условием выживания любой сетевой структу-
ры. На втором, верхнем, ярусе располагаются органы военно-
гражданской администрации, создаваемые ИГИЛ на захваченных терри-
ториях, а также руководящие органы регулярной армии «халифата». Воз-
главляет вершину глава ИГИЛ – так называемый «халиф», при котором
функционируют коллегиальные органы управления деятельностью всей
террористической организации – «высший военный совет» («военная шу-
ра»), верховный шариатский суд и т.д.1.
В связи с этими особенностями борьба с современным международ-
ным терроризмом носит непростой характер. Если чисто военные проек-
ты и формирования террористов могут быть подавлены прямой воору-
женной силой (при должной координации усилий всех государств анти-
террористической коалиции, как это сейчас частично происходит в Сирии
между Россией, Ираном, Турцией и США), то с сетевыми формами орга-
низации террористических группировок можно бороться только опера-
тивно-агентурным путем (путем оперативного или агентурного внедре-
1
64 Ãëàâà 1
ния в кадровый состав террористов). Дело это весьма рискованное и тре-

бующее длительного времени, которого у стран антиигиловской коали-
ции уже нет.
Это, в свою очередь, может означать, что, поддавшись чрезмерному
увлечению чисто военными успехами, страны антиигиловской коалиции
в конечном итоге уничтожат или рассеют регулярные вооруженные фор-
мирования террористов в Сирии и Ираке (еще больше членов этих фор-
мирований накануне военного поражения ИГИЛ сменит окраску и перей-
дет в стан «умеренной оппозиции»), но сетевая структура террористов так
и останется неповрежденной: она уйдет в подполье и будет ждать подхо-
дящего момента, чтобы продолжить вооруженную борьбу – именно в тот
момент, когда страны-победители начнут «расходиться по домам» или
утратят единство, начав ссориться между собой по поводу «послевоенно-
го устройства» Сирии или Ирака. В этом плане стоит вспомнить печаль-
ный опыт французов, «проспавших» из-за отсутствия агентурных пози-
ций террористическую атаку на Париж и теракт в Ницце, и сделать из
этого соответствующие выводы1.
1.10. Ìîäåëè «ìÿãêîé ñèëû» ñåòåâûõ

òåððîðèñòè÷åñêèõ îðãàíèçàöèé â êîíòåêñòå
ãèáðèäèçàöèè ìèðîâîé ïîëèòèêè
В своей идеологической и пропагандистской деятельности террори-
сты из различных транснациональных организаций и группировок ис-
пользуют «мягкую силу» в целях сплочения экстремистов, вовлечения в
террористическую деятельность новых адептов и ведения информацион-
ной войны со своими идеологическими противниками (как с правитель-
ствами различных стран, борющихся с международным терроризмом, так
и со своими прямыми конкурентами из числа экстремистов, террористов
и исламистов).
При этом «мягкая сила» террористов не повторяет формы и методы
«мягкой силы» США, известной нам по работам американских неолибе-
ралов (Дж. Ная, Р. Кеохейна и других), а имеет свою собственную мо-
дель, существующую в виде определенного набора версий, адаптирован-
ных под идеологию каждой конкретной международной террористиче-
ской группировки. Так, своя модель «мягкой силы» есть у «Исламского
1
государства», у «Талибана», у «Аль-Каиды», у «Братьев-мусульман», и

эти модели довольно сильно отличаются друг от друга даже в своей базо-
вой основе1.
Одним из основных факторов, придающих наряду с контрабандой
нефти и культурных ценностей устойчивость существованию таких тер-
рористических группировок, как ИГ, «Аль-Каида» («Джабхат ан-Нусра»,
или «Джабхат Фат аш-Шам» в Сирии), «Братья-мусульмане» и «Тали-
бан», – это их собственная система идеологии и пропаганды, которую
в последнее время все чаще называют «мягкой силой» исламистов. Благо-
даря отлично выстроенной идеологической, агитационной и пропаган-
дистской работе вербовщики ИГ, «Талибана», «Аль-Каиды» вовлекают
в свою деятельность молодежь (не только мусульманскую, но и новооб-
ращенных из числа христиан), восполняют боевые потери в живой силе,
нанимают специалистов в области ведения информационных войн и ки-
берразведки, экономики, нефтедобычи и освоения недр, государственного
администрирования и местного самоуправления.
Именно благодаря собственной модели, формату «мягкой силы»

Язык

Bulavin Av Karpovich Og Manoilo Av Mantusov VB Mirovaia Poli

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Bulavin Av Karpovich Og Manoilo Av Mantusov VB Mirovaia Poli

Загружено:

Авторское право:

Государственное казенное образовательное учреждение

М64 Мировая политика. Передовые рубежи и красные линии: монография /

ISBN 978-5-9590-0973-1 © Российская таможенная академия, 2018

2.4. Актуальные аспекты формирования нового

4.4. Формы и методы вмешательства транснациональных

Современный мир переживает эпоху глобальных изменений. Совре-

дикалы, террористы, исламисты всех мастей, националисты и, наконец,

который США активно используют для ослабления своего стра-

Особенно важными авторам монографии представляются практиче-

1.1. Âíå ñóâåðåíèòåòà, èëè Âòîðæåíèå â ìèðîâóþ

жений, ополчения, сформированные по национальному или конфессио-

ровой политики, определив их как цель и объект уничтожения, если бы

1.2. Ãèáðèäíûé «êîíôëèêò èíòåðåñîâ» â Ñèðèè

в их реализацию, и определяет гибридную природу современного сирий-

российская и сирийская армии все же, несмотря на давление Запада,

1.3. Öâåòíûå ðåâîëþöèè êàê «îòìû÷êà

в политическую толпу и использование этой силы против действующей

ской толпе и одновременно идентифицируют противников, не имеющих

го общества и стал предметом широкого обсуждения, интерпретации,

рых случаях – в гражданскую войну, сопровождающуюся военной ин-

сценарий – усеченный, рассчитанный скорее на демонстрацию мощи, чем

восточных областей Украины, получило полную и безоговорочную под-

5. И, наконец, должна быть выработана собственная модель противо-

тившимся процессом мирного урегулирования конфликта и подготовкой

д) создание системы раннего предупреждения о готовящихся цвет-

1.4. Öâåòíûå ðåâîëþöèè 2.0: «Óáèòü êîòåíêà»,

монстрируют тенденцию к быстрому росту числа участников и сплоче-

обширен, его действие основано на знании сетевой психологии, особен-

группы на политические проблемы. Технологически это делается путем

уточняющего, кто же сидел за рулем автомобиля, раздавившего бедного

уровне четко ассоциируется с действующей властью, ее институтами,

сти, выйти на майдан. Организаторам цветной революции достаточно

1.5. Ãèáðèäíàÿ âîéíà è öâåòíàÿ ðåâîëþöèÿ:

менным привлечением гражданских компонентов»1, а понятие «цветная

ставит под сомнение корректность отнесения гибридных войн к войнам и

ности к другой, с одного витка эволюции к другому, более высокому, от

1.6. Òî÷êè ñîïðÿæåíèÿ ãèáðèäíûõ âîéí

и поведением. Именно такую картину мы наблюдали во время второй

тов и принудительного демонтажа политических режимов. Гибридная

1.7. Ãèáðèäíîå èçìåðåíèå èíôîðìàöèîííûõ âîéí

Технологии информационных войн активно и весьма охотно приме-

массовым сознанием и поведением граждан, как инструмент прямого дав-

компрометирующего характера, в которой он без каких каких-либо вес-

«обратную связь» на свои информационные выпады, потеряли связь

Довольно часто информационные атаки, в которых в качестве объекта

в условиях острого миграционного кризиса в Европе и разведчикам нуж-

психологический диссонанс между сторонниками прекращения конфлик-

1.8. Àñàä â îáúåêòèâå Sky News: êàê ñîçäàþòñÿ

ленных лицах, об анонимах. А без них уточнить происхождение и подлин-

были. Их теперь и пытаются представить в качестве доказательства сго-

1.9. Òåððîðèñòû â ðîëè íîâûõ àêòîðîâ

в историческом развитии человечества происходят структурные изменения,

Качественным результатом изменений в сфере международных отноше-

Проблема борьбы с международным терроризмом в его современном

мунистического движения, из-за чего современный терроризм примерно

Сетевая форма организации современных террористов не является их

формироваться из незаконных вооруженных формирований в корпорации

и характерно для организаций сетевого типа, ячейки которых могут нахо-

ников из Ирака и Сирии, из Идлиба, Ракки и Мосула: идеология террори-

значит, с точки зрения террористов, идеология – правильная. Именно по-

против иностранных интервентов, ограниченная рамками одной отдельно

от одного пользователя сетей к другому по личным доверительным кана-

и незаметно ценности мусульманской культуры замещают более простые

молодого человека в изучение салафизма происходит все большая его

дальше, идти по пути истинной веры. Шейх хочет с тобой встретиться. Не