Название: Ненормальный

Авторы: Lexin и Tidmag

Название оригинала: Unnatural
Ссылка: http://www.walkingtheplank.org/archive/viewstory.php?sid=36
Переводчик: goldsnitcher
Бета: Eltara
Гамма: Jenny
Пейринг: СС/ГП, РУ/ГГ
Рейтинг: NC-17
Жанр ангст, романс
Категория: слэш
Саммари: Весь мир лежит у ног Гарри, но ему нужен только один человек.
Предупреждение: AU, некоторое количество физиологических подробностей, в какой-то
степени Mpreg.
Дисклеймер: Наши – только тараканы.
Примечание переводчика: Перевод стихотворения А. Ч. Суинберна сделан Р. Облонской.
Разрешение на перевод: Запрос отправлен.
Примечание: Фик переведен на игру «Тараканьи бега» на «Астрономической башне».
Тема задания: Перевод 4 – «Окружающие мечтают отправить героя в мир иной, а герой
сопротивляется».

– Вернон! – крикнула Петуния Дурсль. Не получив ответа, она перегнулась через

перила и крикнула еще громче: – Вернон!

За ее спиной, в детской, громко заплакал Гарри Поттер.

– Что, дорогая? – Вернону Дурслю пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным.

– Этот... ребенок!

– А что с ним? – удивленно спросил ее муж.

– Он... он ненормальный!

– Каким же еще он может быть при таких родителях? – успокаивающе произнес Вернон. –
Он так громко кричит! Может, его беспокоит шрам?

– Посмотри! – Петуния вошла обратно в комнату. Она могла бы взять ребенка на руки,
но сейчас ей не хотелось даже до него дотрагиваться – только не после того, что она
обнаружила. Вернон неуклюже обошел пеленальный стол.

– Посмотри на это! – сказала Петуния, брезгливо указывая пальцем.

– А разве так и не должно быть? – с недоумением спросил Вернон и тут же поежился от

испепеляющего взгляда, которым наградила его супруга.

– Конечно, нет! Ему нужно делать операцию! – голос Петунии практически перешел на
визг.

– Но, дорогая, нам некогда ходить по врачам – с кем же останется бедный Дадли? И
что подумают соседи?!

– Мы могли бы обратиться в частную клинику – это быстро и никто ни о чем не узнает!

– О нет! Мы не можем себе позволить тратить такие деньги на сына твоей сестры! То
же касается и его шрама! Ведь врач, с которым мы говорили, сказал, что пластические
операции не входят в страховку! Наверняка это... то же самое! Пусть привыкает!
– Я не допущу, чтобы... он спал в одной комнате с Дадли!

В этот момент ребенок прекратил плакать, но продолжал издавать тихие жалобные

звуки.

Петуния заставила себя перепеленать его.

– Сначала этот ужасный шрам, а теперь еще и это! Господи, что у меня за сестра! И
что нам теперь с ним делать?

– А где он будет спать? Во второй спальне?

– Мне нравится эта комната. Иногда я в ней шью, а когда Дадли вырастет, то сможет
использовать ее для... в общем, найдет, для чего. Разбери, пожалуйста, чулан под
лестницей – он вполне может спать и там.

Петуния нерешительно повертела в руках распашонку, прикидывая, как бы надеть ее

так, чтобы по возможности не дотрагиваться до... мальчика.

Вернон посмотрел на ребенка, а потом опять на нее.

– Хорошо. Как скажешь, дорогая.

Тяжело ступая, Вернон вышел из комнаты. Спустившись вниз, он вытащил из чулана

пылесос.

– Поставь его в кладовку! – крикнула вездесущая Петуния.

– В чулане тебе будет гораздо лучше, – обратилась она к ребенку. – Там темно и
спокойно, и ты сможешь спать сколько душе угодно!

Ребенок агукнул и засучил ножками. Пока он все равно ничего не понимал.

* * *

Когда Гарри вернулся на Тисовую улицу после дня, проведенного в волшебном Лондоне с
Хагридом, он впервые в жизни был по-настоящему счастлив. Но это состояние
продлилось ровно до того момента, как дверь дома номер четыре отворилась, и он
увидел Вернона Дурсля. Собравшись с духом, Гарри вошел внутрь.

– Что ты ему сказал? – с порога спросил дядя Вернон.

– Ничего. Он и так почти все про меня знает.

– Он знает то, что ты волшебник. А как насчет... – дядя Вернон понизил голос.
– ...остального?

– Я ничего ему не говорил, а он не спрашивал, – ответил Гарри, про себя подумав, с

какой стати ему рассказывать такое первому встречному, каким бы замечательным
человеком он ни был. Он даже не говорил про это школьной медсестре.

– Смотри, чтобы в этой твоей странной школе об этом никто не узнал!

– Значит, я могу туда поехать? – Гарри ухватился за мысль о новой школе, решив, что
беспокоиться обо всем остальном он начнет потом.

– Скатертью дорожка – не будешь путаться у нас под ногами, пока Дадли в Смелтинге.
– Хорошо, – поспешно согласился он.

– И не забывай: никто не должен про это узнать – или ты вылетишь из этой своей
новой школы. Ты меня понял?

– Да, дядя Вернон.

* * *

Когда Гарри увидел на своих трусах кровь, единственное, о чем он подумал, было:
"Хорошо, что это случилось сейчас, а не после тренировки по квиддичу". Он осторожно
тронул место сразу за пенисом, где у него располагалась вагина. На пальцах осталась
кровь. Как ни странно, Гарри почувствовал скорее облегчение: все было так, как и
должно было быть, он вовсе не умирал от какой-то неизвестной болезни. Гарри
вспомнил, что на втором курсе им рассказывали про месячные циклы у девочек. Тогда
он прислушивался краем уха, потому что, даже будучи тем, кто он есть, не мог
представить, что его это как-то коснется.

Свернув в ком кусок туалетной бумаги, Гарри засунул ее между ног. Конечно, он даже
не надеялся, что бумаги хватит надолго, но больше у него все равно ничего не было.
Вымыв руки, Гарри тщательно замел все следы, и, вернувшись в спальню, достал из
сундука плащ-невидимку.

– Куда ты собираешься? – шепотом спросил Рон. – Можно я с тобой?

– Нет, – быстро ответил Гарри. Чтобы смягчить отказ, он добавил: – Мне нужно
посмотреть кое-что в библиотеке.

– Это что-то важное? – Рон уже выбирался из кровати.

– Нет, это только для меня. Я быстро.

– Но...

– Все в порядке, Рон, я скоро приду.

Гарри не знал, что он будет делать, если Рон увяжется за ним.

– Ты уверен? – его друг, казалось, был искренне обеспокоен.

– Да. Я скоро вернусь, – пообещал Гарри.

* * *

Но выполнить свое обещание ему не удалось. Сначала Гарри долго искал нужную книгу,
попутно заметив несколько, которые ему не мешало бы прочитать, а также выяснив, как
же называется его "болезнь". Никогда в жизни Гарри не встречал такого слова:

– Гермафродит, – произнес он вслух.

Резкая боль внизу живота напомнила ему, зачем он сюда пришел. Наконец он заметил
тот самый учебник, по которому они учились на втором курсе. Вот оно! Где-то
здесь... Через минуту Гарри нашел то, что искал: зелье для прекращения месячных
кровотечений. Пробежав глазами рецепт, Гарри вздохнул. Его бы еще и сварить! Он
вдруг понял, что забыл захватить перо и бумагу. Взять книгу с собой он не мог –
библиотека была зачарована от воровства. Оставив ее на столе, он осторожно
прокрался обратно в башню. Рон уже сладко спал. Вздохнув, Гарри поплелся в туалет и
поменял импровизированный тампон. Вернувшись в библиотеку, Гарри скопировал рецепт
зелья. Пробравшись в пустой класс, он порадовался, что все необходимые ингредиенты
были в материалах, подготовленных для пятого курса. И радоваться было чему: с
некоторых пор Снейп обновил охранные заклинания, и просто так пробраться в его
личную лабораторию стало невозможно.

В пять часов утра Гарри на заплетающихся ногах добрел до гриффиндорской башни. От

зелья его тошнило. Раздевшись, он спрятал испачканные кровью вещи на самое дно
корзины для грязного белья, вымылся и с чувством выполненного долга забрался в
кровать. Если он хочет, чтобы никто ничего не заметил, ему придется варить это
зелье каждый месяц. Весь пятый курс. Что он и сделал – несмотря на все сопряженные
с этим трудности.

* * *

Когда Гарри жил в доме на Тисовой улице, его словарный запас резко сокращался до
двух фраз: "Да, тетя Петуния" и "Нет, тетя Петуния". И первый день каникул ничем не
отличался от всех остальных дней, проведенных под крышей любящих родственников.

Первое, что сказала тетка, когда Гарри появился на кухне, было:

– Займись завтраком! Да поживее!

И Гарри ответил:

– Да, тетя Петуния.

Он постарался ничем ее не раздражать: тетя Петуния была скора на расправу, особенно

если в ее руках было мокрое полотенце. Из-за приближающихся месячных он быстро
уставал и легко раздражался. Глядя на подрумянивающийся на сковородке бекон, Гарри
думал, оказывают ли месячные влияние на его тетю. Судя по тому, что она злилась на
него каждый день, вряд ли дело было только в этом.

Как только Гарри закончил завтрак, тетя Петуния сразу нашла ему работу. Сначала он
должен был вымыть окна, во всяком случае, изнутри. Но Гарри уже знал по прошлому
опыту, что, если тетя Петуния обнаружит хоть одно пятнышко, – ему несдобровать. И
мыть их придется старым добрым способом – при помощи газет и раствора уксуса.
Почему-то тетя Петуния считала, что это отпугивает насекомых. Если бы насекомые
обладали хотя бы крупицей мозгов, они никогда бы не залетали в дом номер четыре по
Тисовой улице – но, судя по легкости, с которой они поддавались трансфигурации,
мозгов у них действительно не было.

Даже занимаясь уборкой, Гарри не мог прекратить думать. О мужчинах. Точнее, об

одном определенном мужчине. В последнее время Гарри с трудом удавалось заставить
себя думать о чем-нибудь другом.

Он заранее приготовил большую порцию кровоостанавливающего зелья – по его расчетам,

до возвращения в Хогвартс должно было пройти три цикла. Но к несчастью, один флакон
пролился в дороге, промочив насквозь его квиддичную мантию. В любом случае, в книге
было сказано, что зелье нельзя принимать все время (хотя и не сказано, почему). Так
что теперь волей-неволей Гарри вынужден был искать другое средство. Он сомневался,
что тете Петунии понравится, если он зальет кровью ее простыни.

Спрятав флаконы с зельями и книги о своей "болезни" (как Гарри предпочитал это
называть) под половицей, он пожалел, что не может применить маскирующие чары: если
тете Петунии придет в голову заглянуть под кровать… Часть книг Гарри купил в
Хогсмиде, другую взял на лето в библиотеке: он надеялся, что мадам Пинс не придет в
голову, зачем. Скорее всего, ему не удастся прочитать и половину. Вздохнув, Гарри
перешел к следующему окну – в комнате Дадли.

После того как Дурсли узнали о Сириусе, они слегка ослабили "режим", и теперь Гарри
мог заниматься и держать учебники в своей комнате. От одного взгляда на вещи,
напоминавшие ему о Хогвартсе, у Гарри становилось легче на душе. Поэтому он ничуть
не завидовал своему кузену. Пробравшись сквозь груду немытой посуды, ворох пустых
коробок из-под пиццы и кипу грязного белья, Гарри подошел к окну. "По крайней мере,
– думал он, – моя комната гораздо чище. И в ней не воняет как в мусорном ведре". –
Дадли вернулся из школы три дня назад.

Оторвав очередной клочок газеты, Гарри опустил его в ведро с раствором уксуса и
начал с самого верха – как учила тетя Петуния. За его спиной послышались шаги – в
комнату вошел Дадли. Гарри сделал вид, что в комнате никого нет.

– Ненормальный, – услышал он. – Чокнутый ненормальный!

Заскрежетав зубами, Гарри промолчал. Если он чему и научился в этом доме, так это
не реагировать на подначки.

* * *

– Я хочу пробежаться по улице, – сказал Гарри за обедом. Дядя Вернон, который ни за

что бы не разрешил этого, был на работе, оставались только Дадли и тетя Петуния.
Гарри закончил мыть окна, но почему-то чувствовал себя на взводе, ему хотелось хоть
ненадолго избавиться от уксусного запаха, который, казалось, пропитал весь дом.

– Что если тебя увидят соседи? – спросила его тетка.

– А если я пообещаю ни с кем не говорить?

Гарри ясно представил, как крутятся колесики у нее в голове. Наконец она сказала:

– Хорошо. Только недолго.

– Я скоро вернусь, тетя Петуния. Спасибо!

Было очень приятно бежать по залитой солнцем улице. В отличие от оставшихся дома
родственников, шедшие навстречу прохожие ему улыбались. За изгородями Нарциссовой
улицы и перекрестка Магнолий одуряюще пахли садовые цветы. Завидев миссис Фигг,
Гарри помахал ей рукой, и она помахала ему в ответ. В кои-то веки вырвавшись из
дома номер четыре, Гарри почувствовал себя совершенно другим человеком.

Пробежав сколько хватило сил, Гарри присел на лежавшее в тени бревно, чтобы немного
отдохнуть перед обратной дорогой. Маленький паучок трудолюбиво плел свою паутину.
На миг Гарри позавидовал его устремленности – ему тоже захотелось лететь по свету
на своей крошечной паутине, целиком доверившись воле ветра, и никогда больше не
возвращаться на Тисовую улицу. Вздохнув, Гарри поднялся – ноги с непривычки болели
– и побежал обратно, старательно отгоняя невеселые мысли.

Этим вечером у него началось очередное кровотечение. Гарри едва успел принять
зелье. Он не боялся испачкать одежду – тетя приучила его стирать и гладить свои
вещи, едва он пошел в первый класс. Но простыни могли стать проблемой. Тетя Петуния
буквально тряслась над своим постельным бельем, и Гарри не мог так рисковать. Он
подумывал о том, чтобы обсудить с ней свою проблему, но быстро отказался от этой
мысли. Гарри всерьез сомневался, что, даже если ее и не хватит удар, она сможет
подсказать что-то путное.
В его комнате стояли книжки, которые дарили Дадли, и одна из них называлась
"Взросление" автора Луизы Джордассон. Гарри был абсолютно уверен, что Дадли никогда
не читал ее. Дадли не читал никаких книг вообще, чем и пользовался Гарри – он
всегда аккуратно переворачивал страницы, стараясь не оставлять на них жирных пятен.
Гарри тщательно пролистал эту книгу: у маггловских девочек должны быть такие же
циклы, как у него, и им тоже приходилось как-то справляться с проблемой. На одной
странице он нашел описание того, как вставлять тампон. Процедура показалась ему
странной, но Гарри решил, что справится. Но, конечно, и тампоны, и другие штуки для
тех же целей, про которые тоже было написано в книге, стоили денег.

Гарри вздохнул. Кажется, в последнее время он только и делал, что вздыхал. Конечно,
у него были деньги, но это были магические деньги и за ними нужно было ехать в
Гринготтс.

* * *

Этим утром Гарри опять готовил завтрак и боролся с неодолимым желанием плюнуть в
тарелку Дадли: в последнее время кузен становился просто невыносимым. Зачем ему
понадобился скейтборд, было выше понимания Гарри: Дадли выходил из дома
исключительно для того, чтобы посетить "Макдоналдс" или "Бургер Кинг". В последний
раз, когда Дадли водили в кино, он не смог высидеть и половины сеанса, сказав, что
фильм "слишком длинный". Гарри в кино не пригласили: он провел все это время в
маленькой пропахшей кошками гостиной миссис Фигг, слушая ее бесконечные рассказы о
геморрое миссис Эпстайн и безвременной кончине несчастного мистера Сондерса от рака
поджелудочной железы. Как ни странно, в данном случае он и сам предпочел бы
общество миссис Фигг походу в кино с кузеном.

Наконец дядя Вернон изрек:

– Я не могу оплатить твой скейтборд, придется взять денег из трастового фонда твоей
бабушки.

На что тетя Петуния нахмурилась:

– Но эти деньги отложены Дадли на университет!

– Я не хочу учиться! – заявил Дадли. – Я хочу скейтборд!

– Тогда я подпишу чек, – спокойно сказал дядя Вернон.

Гарри с открытым ртом уставился на него. Ну конечно! У него же была Хедвиг – так
что он мог спокойно написать в Гринготтс. По приезде дядя Вернон заставил Гарри
пообещать, что он не будет связываться через нее с друзьями, но банк вовсе не
являлся его другом, а, стало быть, он вполне мог отправить туда письмо.

– А может, ты купишь его сейчас, а потом я верну тебе деньги? – спросил Дадли.

– Это абсолютно невозможно, – дядя Вернон взял тост.

Дадли набрал в грудь воздуха.

– Я куплю его, Дадлик, – быстро вставила тетя Петуния. Она, так же как и Гарри,
мгновенно распознала признаки приближающейся бури. – Хорошо?

Дадли шумно выдохнул. Катастрофа мирового масштаба миновала.

– У меня в комнате неубрано, – пожаловался он.

Обернувшись к Гарри, тетя Петуния сказала:

– Уберись у Дадли в комнате!

– Да, тетя Петуния, – автоматически ответил он.

* * *

Деньги пришли ровно через пять дней, к ним прилагалась записка из банка,
уведомляющая Гарри об обменном курсе (в своем запросе Гарри указал только
количество маггловских денег) – к его удивлению, курс галлеона был гораздо выше,
чем можно было ожидать. Теоретически он мог бы купить себе новую одежду и даже
очки, но надежды на то, что дядя и тетя отпустят его в ближайший город, у Гарри не
было. А кроме того, его вполне устраивало то, как он выглядит – в разношенных
джинсах и мешковатых свитерах Гарри был похож на пугало, так что никому не
приходило в голову к нему приглядываться.

Хозяином единственного супермаркета в Литтл Уингинге был мистер Пател – очень

приятный джентльмен небольшого роста, родом из Пакистана. Тетя Петуния никогда туда
не заходила, потому что считала супермаркет слишком плебейским. Она предпочитала
делать покупки в мегамаркете на шоссе Бергмана и в "Марке и Спенсере" и потом
щеголять перед соседями пакетами с лейблом "M&S", что казалось Гарри очень
забавным. Но сейчас мелкое тщеславие тетушки было ему только на руку: он мог не
бояться случайно на нее наткнуться. Дядя Вернон иногда заходил сюда, чтобы купить
свежую газету, но так как он не любил "узкоглазых", то шансов на то, что мистер
Пател расскажет ему о Гарри, практически не было. А уж Гарри постарается не попасть
ему на глаза.

С едой на Тисовой улице проблем не было. Тетя Петуния хорошо готовила

(доказательством чему служили необъятные туши Дадли и дяди Вернона), но Гарри
ненавидел мыло и зубную пасту, которые она для него выбирала. Так как для Гарри
такие вещи покупались "со скидкой", его паста всегда походила на цементную крошку,
а от мыла начиналось раздражение. Кроме того, Дадли всегда покупали любые конфеты,
какие он только хотел, и, хотя Гарри не был большим любителем сладкого (а тем более
маггловского, к которому так и не успел привыкнуть), иногда ему было приятно
пососать леденцы за домашним заданием. Теперь же магазинчик мистера Патела
превратился в единственное место, в котором Гарри мог купить все необходимое.
Основная проблема состояла в том, что он совершенно не представлял, как выглядит
то, что ему нужно. Перед выходом из дома Гарри еще раз заглянул в книгу Луизы
Джордассон, но никакой конкретной информации там не было.

Гарри беспомощно обвел взглядом полки. Времени оставалось совсем немного.

Неожиданно позади себя он услышал приятный женский голос:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Гарри обернулся. Стоявшая перед ним девушка была чем-то похожа на Парвати Патил,
что, в общем-то, было неудивительно – на ее бейджике стояло имя "Меела".

– Я… моя девушка плохо себя чувствует и попросила меня купить ей что-нибудь из

этого… – Гарри почувствовал, что краснеет.

– Изделия какой фирмы она предпочитает? – не моргнув глазом спросила Меела.

Казалось, она вовсе не удивилась.

– Извините, я в этом совсем не разбираюсь.

– А хотя бы что ей нужно: прокладки или тампоны?

– Э-э… не знаю. Не помню.

– О. Может, тогда вам лучше сначала у нее спросить?

– Но это срочно! У нее все кончилось!

– Понимаю. Тогда, наверное, вы можете выбирать любые, а если ей не понравится,

всегда можно поменять – при условии, что упаковка будет неповрежденной.

– А какие из них вы могли бы посоветовать?

– По правде говоря, не все любят тампоны. Полагаю, лучше всего взять что-то вроде
этого, – Меела протянула ему пухлую пачку ярко-розового цвета. – Думаю, ей пока
хватит, а потом она сможет купить такие, какие ей нравятся. Кстати, это очень мило
с вашей стороны. Не всякий мужчина способен пойти на такие жертвы ради своей
девушки! Если ей не понравится то, что вы принесли, вы должны ей это сказать! –
Меела заразительно улыбнулась. – Мне бы хотелось, чтобы мой парень был таким же
заботливым, как вы!

– Я обязательно скажу это! – сказал Гарри, возвращая улыбку.

– Или вы можете купить и то и другое. Что-то из этого ей наверняка пригодится.

– Пожалуй, я так и сделаю, – Гарри понял, что ему, вероятно, понадобится некоторое
время, чтобы разобраться, что к чему, и лучше если у него будет при этом выбор. – А
то куплю что-нибудь не то.

Когда Меела улыбнулась ему на прощанье, он покраснел.

* * *

Книги – те, что он купил, и те, что он взял в библиотеке, – оказались гораздо
сложнее, чем Гарри надеялся. Большую их часть составляли труды по медицине – из них
Гарри узнал о том, как функционирует человеческое тело. В основном это было
довольно интересно, но некоторые вещи приводили Гарри в ужас. Например, теперь он
понял, какое несчастье постигло миссис Эпстайн, и не мог ей не посочувствовать.

Сейчас он был даже рад, что не задействовал Гермиону – та, безусловно, проглотила
бы всю необходимую информацию с ее обычной ужасающей скоростью, но при этом ей не
составило бы никакого труда сложить два и два, а Гарри был пока не готов
рассказывать такое даже друзьям. Он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом.
Больше всего на свете Гарри мечтал быть как все. Иметь возможность спокойно
переодеваться в комнате – он догадывался, что его привычка одеваться за задернутым
пологом вызывает у соседей по меньшей мере недоумение. Ничего удивительного, что
его считают ненормальным. Что уж говорить про душ в раздевалке – это была
единственная вещь, связанная с квиддичем, без которой Гарри мог бы с удовольствием
обойтись.

Единственное изображение другого гермафродита, которое Гарри удалось найти,

представляло собой черно-белый схематический рисунок. Рисунок почему-то не двигался
– по крайней мере, Гарри ни разу этого не замечал. Во всех остальных книгах – даже
по анатомии и физиологии – ни одного изображения не было, а в целом, гермафродиты
упоминались только вскользь – если вообще упоминались. Похоже, так же как говорящие
на языке змей, гермафродиты встречались необычайно редко, даже реже, чем в мире
магглов. И почему только он уродился таким ненормальным?

Одну книгу Гарри специально оставил напоследок. Она была очень старой, набранной
странным угловатым шрифтом – таким же, как в немецких книгах, которые он видел в
разделе зельеварения, когда делал то ужасное задание по спотыкающему зелью. Но,
разобравшись со шрифтом, Гарри обнаружил другую проблему: автор, казалось, ставил
своей целью пересказать каждое известное ему английское слово с помощью весьма
туманных метафор и аллегорий.

Одно было совершенно ясно: автор – Бринсли Меслье Мейнелл – сам являлся
гермафродитом. Но зачем ему понадобилось облекать свои мысли в столь неудобоваримую
форму, осталось выше понимания Гарри. Автор писал либо о жеребцах и кобылах, либо о
цветах и пчелках. Либо – тут Гарри даже слегка испугался – о Долге и
Жертвоприношении. Он поспешно перелистнул еще несколько страниц, надеясь, что
дальше пойдет что-нибудь попроще. Но его зыбкие надежды не оправдались. Неожиданно
он почувствовал странный жар. В нескольких прочитанных им книгах по физиологии
говорилось, что некоторые части человеческого тела приятно стимулировать.
Безусловно, это была очень полезная информация (хотя и уже известная Гарри по
собственному опыту).
Во "Взрослении" даже было сказано, что ничего плохого в мастурбации нет – если,
конечно, "знать меру". В книге же Мейнелла подробно объяснялось, как это делать
таким, как он. Несмотря на отсутствие иллюстраций, живое воображение Гарри
дорисовало ему вполне правдоподобную картину. Он даже тихонько застонал.

В этот момент в сладкий мир его пробудившихся ощущений ворвался пронзительный голос
тети Петунии:

– Ужинать!

Гарри вздохнул. Его член стал твердым как камень, а между ног было влажно – не так,
как при месячных, а гораздо... приятнее. От перспективы провести два часа на
жестком стуле в столовой Дурслей сердце Гарри упало. Ну уж нет! Он сел и, поправив
одежду, приказал своему телу успокоиться.

О мастурбации говорилось в самой приятной части сочинения Мейнелла – о чем

рассказывалось в других частях, Гарри предпочитал не вспоминать. Например, куда
идет кровь гермафродитов... Бр-р-р! Гарри был уверен, что, прочитай он еще хоть
страницу, ему начнут сниться кошмары. Наиболее "безобидным" зельем было то, которое
навсегда меняло пол его принявшего, – хотя зачем могло понадобиться такое зелье,
Гарри не мог себе даже представить. Тем более что такое зелье было для него
совершенно бесполезно – ведь ему было нечего менять.

В книге также говорилось, что мужские гениталии Мейнелла втянулись в тело на

определенном сроке его первой беременности – Гарри нервно закинул ногу на ногу.
Какой беременности?! Ему никогда не приходило в голову, что он может рожать детей.
В послесловии было сказано, что все дети Мейнелла, кроме двоих, были мальчиками – и
что двенадцать "осталось в живых" (стало быть, сколько всего их было у Мейнелла,
неизвестно!) Двенадцать детей! Гарри содрогнулся. Мейнелл прожил сто сорок девять
лет. Гарри посчитал, какой будет год, если он проживет столько же. Получалось, что
две тысячи сто тридцатый.

С другой стороны, описание процесса зачатия доставило ему немалое удовольствие.

Гарри даже несколько раз его перечитал – в чем-то это было похоже на мастурбацию.
Хотя то, что лезло ему в голову во время прочтения текста, приводило его в
искренний ужас. А, точнее, кто (сам Мейнелл использовал термин "мой жеребец", от
чего Гарри каждый раз хихикал).

Гарри также весьма заинтересовал раздел книги, касающийся магии, в котором подробно
объяснялось и почему Гарри пережил "Аваду", и почему владел беспалочковой магией.
Но многое оставалось ему непонятным. Сама мысль о том, что он, Гарри, является
живым проводником магии – своего рода "человеческой волшебной палочкой", как
сформулировал свою идею автор, "забирая" магию из окружающей среды и направляя ее
по собственной воле, была такой странной, что Гарри просто не знал, что ему об этом
думать. Раньше он никогда не задумывался о том, что палочка является посредником
между его магией и внешним миром, но после объяснения Мейнелла это стало совершенно
очевидным. Стало быть, он – такой же проводник, как его палочка? И даже не
проводник, а "сверхпроводник" – Гарри читал о подобном явлении в одной из книжек
Дадли.

Согласно Мейнеллу, гермафродиты помогали при создании мощнейших защитных чар –

лично Мейнелл принимал участие в накладывании последнего охранного заклинания на
Хогвартс (защищающего всех его обитателей от атак извне, самоубийств и всяких
прочих напастей). По словам Мейнелла, это было величайшим достижением всей его
жизни (едва его не убившим) – и что без него накладывание подобного заклинания у
самых могущественных волшебников того времени заняло бы двадцать лет и это действо
унесло бы жизни всех участников. У Гарри не было причин сомневаться в его словах.

* * *

Шестой год обучения в Хогвартсе начался на редкость удачно: Гарри стал старостой и
капитаном квиддичной команды и наконец начал делать какие-никакие успехи в учебе. И
даже Волдеморт вел себя на редкость тихо, что, хотя и вызывало некоторые опасения,
вовсе не было поводом предаваться унынию. И, если бы не необходимость прятать в
сундуке прокладки и нездоровая одержимость Гарри представителями сильного пола,
вызванная его "болезнью", все было бы просто прекрасно. И если с прокладками дела
обстояли не так уж плохо – за год Гарри научился вполне прилично варить
кровоостанавливающее зелье и даже основательно запасся ингредиентами для его
изготовления, вторая часть проблемы казалась неразрешимой. Всякий раз когда Шеймус
подходил к нему близко, а Рон поворачивал голову, Гарри чувствовал, что краснеет.
Но хуже всего было то, что его "болезнь" накладывала отпечаток и на его отношение к
некоторым учителям. Конечно, даже несмотря на озабоченность, Гарри не мог серьезно
воспринимать ни Флитвика, ни Биннса, но вот все остальные представители мужского
пола старше пятнадцати... Ему даже приснился сон – слава Богу, только один – с
участием профессора Дамблдора (после чего Гарри неделю не мог смотреть в сторону
учительского стола в большом зале). Ни в одной из книг, которые читал Гарри, не
упоминалось ничего подобного – и он даже начал подозревать, что гормональное
безумие – неотъемлемая составляющая его "болезни".

* * *

В первую ночь пасхальных каникул Гарри спустился в подземелья. Если бы он оставался

один, он рискнул бы и попробовал обойтись без зелья – но весть о том, что в
Хогвартсе остаются Невилл и Шеймус, изменила его планы. И если Невилл все равно
ничего не заметил бы, то с Шеймусом приходилось держать ухо востро.

Зайдя в пустой класс, Гарри зажег пару ламп, нашел свой котел и приступил к делу.
Он уже настолько освоил процесс, что просто чувствовал, когда и как начинать
нарезать корень платана и какого цвета должна быть жидкость до того, как добавить
щепотку ивовых листьев. А ожидая, пока хорошенько проварятся семена черной
смородины, он даже мог позволить себе почитать.

Чувствуя, что зелье уже почти готово, Гарри поднял голову от книги. И от испуга
уронил ее на пол. В дверях стоял профессор Снейп.

– Поттер, – процедил он (что, на взгляд Гарри, было совершенно излишним – ведь

кроме них двоих в комнате никого не было, и Гарри очень хорошо помнил свою
фамилию).

Он молча поднялся с места. Снейп перешагнул через порог и сразу направился к

кипящему котлу. У Гарри пересохло во рту – но вовсе не от страха, как можно было
подумать. Уже довольно долго Мастер зелий действовал на Гарри совершенно особенным
образом – его стремительная походка, то, как он скашивал глаза, по-особому
поворачивая голову, изящные умелые руки – все, что привлекло внимание Гарри еще на
первом курсе, теперь, когда ему исполнилось пятнадцать, одержимо преследовало его
во сне и наяву.

– Я узнаю это зелье, – тем временем произнес Снейп. – Но чего я не понимаю, это
зачем оно вам, Поттер. Грейнджер вполне в состоянии сварить себе сама – и ей вовсе
не обязательно заниматься этим в час ночи.

Гарри упрямо не отрывал глаза от пола.

– Сейчас тебе необходимо добавить толченой саранчи – иначе все твои труды пойдут
насмарку, – сказал Снейп после продолжительного молчания, во время которого ни один
не попытался сказать ни слова.

Гарри добавил что было сказано и аккуратно помешал – медленной "восьмеркой", как
учил их Снейп. Снейп стоял и молча смотрел. Гарри уже скрежетал зубами – хотя он
варил это зелье уже в двадцатый раз, присутствие Снейпа как всегда выводило его из
равновесия. Отмерив последний ингредиент – сушеные цветки ромашки, Гарри добавил их
в котел.

– Помедленней, – внезапно сказал Снейп. – Ты же хочешь успокоить девушку, а не

вырубить ее.

Гарри вскинул голову. Теперь ему стало понятно, отчего его так часто клонило в сон.

Наконец зелье было почти готово. Гарри осторожно поставил его процеживаться в
приготовленную емкость. Ему очень хотелось, чтобы Снейп ушел, но мужчина как ни в
чем не бывало расположился на скамье – словно собирался просидеть так всю ночь.

Гарри вымыл котел и использованные принадлежности. Когда он закончил, зелье уже

перелилось и теперь осталось еще раз довести его до кипения.

– Почему контейнер должен быть горячим? – внезапно спросил Снейп.

– Потому что так написано в учебнике, – машинально ответил Гарри.

– Поттер, вы идиот. Позвольте тогда перефразировать мой вопрос: почему вы решили,

что в учебнике написано, что контейнер должен быть горячим?

Нахмурившись, Гарри ответил:

– Это зелье не обязательно использовать сразу. Оно может храниться три месяца, а
для этого необходимо предварительно простерилизовать емкость, в котором оно будет
храниться.

– А еще?

– А еще, если мы перельем горячую жидкость в холодную посуду, стекло может

разбиться?

– Еще?

– Может, для большей герметичности?

– Весьма неплохо для половины третьего утра, – сказал Снейп почти одобрительно.

– Если бы я знал, что у меня будет экзамен, я бы подготовился.

– Не хамите, Поттер, вы уже и так испытываете мое терпение. Вы варите это зелье
каждый месяц?

Гарри чувствовал, что на этот раз ложь ему не поможет, и потому ответил правду:

– Да.

– Я так и думал. В прошлый раз я слышал, как вы уходили, – Снейп обошел комнату. –
И хотя это не противоречит правилам, я не могу допустить, чтобы ученик варил
потенциально опасное зелье в середине ночи.

– Но…

– Если бы у этой твоей девушки – кем бы она ни была – была хотя бы капля мозгов,
она не доверила бы тебе такое ответственное дело, но я не она. И поэтому в
следующий раз, Поттер, ты будешь варить зелье под присмотром в моей лаборатории –
чтобы я лично убедился, что ты никого не сможешь им отравить. Кстати, желаю
получить то, ради чего ты так стараешься.

– Спасибо, сэр.

– И, Поттер…

– Да, сэр?

– Пять баллов с Гриффиндора. За пререкание с преподавателем.

– Да, сэр.

* * *

Весь месяц Гарри мучительно раздумывал, послушаться ему Снейпа или нет. Искушение
было велико, но что-то упорно подсказывало, что на этот раз номер не пройдет.
Поэтому за несколько дней до месячных Гарри задержался после зельеварения и,
дождавшись, пока остальные выйдут из класса, подошел к учительскому столу. Точные
аккуратные движения в который раз заставили Гарри завороженно уставиться на
красивые руки с длинными пальцами.

– Да? – спросил Снейп, нарушив его грезы.

– Сэр, мне скоро понадобится Impediere Infans. Вы сказали…

– Я помню, что сказал. Когда?

– К следующему вторнику. – Гарри надеялся, что цикл его не обманет – до сих пор он
был вполне предсказуем.

– Приходите сюда в воскресенье вечером, после ужина.

– Спасибо, профессор.

* * *
Гарри обнаружил, что варить Impediere Infans в хорошо освещенной комнате гораздо
легче, так же как отмерять ингредиенты. Это преимущество, однако, практически
сводилось на нет вездесущим присутствием Снейпа. Казалось, он следил за каждым
движением Гарри, словно надеялся, что тот в любой момент может отрезать себе палец.

– Для кого вы это делаете? – вдруг спросил он.

От неожиданности Гарри даже поднял голову. Снейп кривился, словно у него выдирали
зуб, – наверное, нечасто задавал ученикам такие личные вопросы.

– В этой школе, – пояснил он свой интерес, – невозможно ничего скрыть. Слухи

разносятся мгновенно. Поэтому меня удивляет, что до сих пор никто не знает, с кем
встречается Гарри Поттер, наша главная знаменитость.

Гарри взял очередного слизняка и яростно раскромсал его на микроскопические

кусочки.

– Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, настолько абсурдно, что я

едва не отмел его вовсе, – продолжал Снейп.

Гарри швырнул слизняка в плошку.

– Ты – гермафродит, – закончил Снейп.

– Да, – ответил Гарри на незаданный вопрос. – Я правильно понимаю, что завтра об

этом узнает весь Слизерин?

– А зачем мне это?

– Я помню, как это было с профессором Люпином.

– Туше. Признаю, с моей стороны это было довольно мелко.

– Действительно, – Гарри уже не заботился о том, что может вылететь из школы. Если
уж разговор зашел так далеко, ему было нечего терять.

– Но ты не представляешь никакой опасности для школы вообще и кого-либо из учеников

в частности. По крайней мере… – Снейп почему-то замолчал. – Про это знает кто-
нибудь, кроме меня? – наконец спросил он.

– Нет.

– Прекрасно. Никому больше не говори. В особенности своим одноклассникам.

– А оно мне надо?

Снейп отвернулся. Гарри показалось, что он внимательно рассматривает какую-то

склянку, внутри которой что-то неприятно шевелилось.

– Не могу сказать, что очень этим горжусь, но, к сожалению, ничего не могу с собой
поделать, – выпалил он, размеренно помешивая зелье.

– Понятно, – отстраненно сказал Снейп. Гарри показалось, что Снейп знает что-то,
чего не хочет говорить.

– Так вы никому не расскажете? – еще раз спросил он.

– Я должен.
Гарри посмотрел Снейпу прямо в глаза.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом, – сказал он.

– Никто? – казалось, Снейп был искренне потрясен его заявлением.

– Никто, – твердо ответил Гарри.

Снейп ответил, но не сразу:

– Тогда я никому не скажу. Но ты… должен сказать об этом мадам Помфри – она сможет
тебе помочь. И гораздо лучше, чем я. Или профессору Дамблдору… – Снейп остановился
и опять посмотрел на Гарри. – Но я вижу, что зря трачу свое красноречие.

* * *

Теперь каждый раз, когда Гарри видел Снейпа, он чувствовал это странное приятное
ощущение между ног. Он уже научился справляться с эрекцией – при одной мысли о дяде
Верноне она неизменно пропадала сама, но это, "другое" чувство разгоралось гораздо
медленнее – и еще медленнее угасало. Если бы только он мог найти укромное место,
чтобы самому справиться с проблемой, – но в Хогвартсе было слишком много нескромных
глаз. Гарри постоянно натыкался на Рона с Гермионой, обнимавшихся по разным углам,
так что, похоже, его друзья были в сходном положении. Он хотел спросил Рона, не
нашли ли они укромное место, но все никак не мог решиться. Кроме того, ему не
хотелось признавать, что его заводят их объятия.

Между тем интерес Гарри к мужчинам сузился до одного конкретного представителя

этого пола, но его одержимость Снейпом уже перерастала всякие границы. Теперь
каждый сдвоенный урок зельеделия был одновременно и радостью и мукой: он ждал его
всю неделю, а во вторник никак не мог усидеть на жесткой скамье, и тягучий
бархатный голос не давал ему сосредоточиться на конспектах. Должно быть, то же
самое чувствовала к Локхарту Гермиона. Гарри было стыдно, что тогда он смеялся над
ней.

Гарри еще раз мрачно посмотрел на свой реферат. Нельзя сказать, что ему нравился
результат проделанной работы, но времени больше не было – если он не сдаст его
сейчас, потом будет уже поздно. Скрутив пергамент, Гарри направился в подземелья.

Увидев свет под дверью лаборатории, Гарри постучал, и, не дожидаясь ответа, толкнул
дверь. Подняв голову, Снейп посмотрел на него.

– Я принес домашнюю работу, – сказал Гарри.

– Спасибо, Поттер, – сказал Снейп. – Я буквально извелся от нетерпения. Все не мог

дождаться, когда же ее увижу.

Гарри решил, что это шутка, и улыбнулся.

– А что вы сейчас делаете? – спросил он.

– Проверяю работы первокурсников. Хотя это вовсе не твое дело.

– Извините. Я просто… поинтересовался.

– Да?

Казалось, Снейп искренне удивлен, и это каким-то образом дало Гарри надежду.
Набравшись храбрости, он скинул сумку и присел на деревянный стол рядом со Снейпом.

– Что-то не помню, чтобы приглашал тебя, – Снейп отложил перо.

– Вы и не приглашали, – ответил Гарри. Наклонившись, он поцеловал Снейпа в губы – и

только потом вспомнил, что никогда раньше этого не делал. Но, похоже, недостаток
опыта не был для Снейпа проблемой, потому что он тут же вернул поцелуй. Гарри
открыл рот – он видел, как это делали Рон с Гермионой, и знал, что в поцелуях
каким-то образом участвует язык. Гарри почувствовал вкус чая и чего-то сладкого –
наверное, это было то, что Снейп в последний раз ел.

– Я не должен был этого делать, – пробормотал Снейп, отрываясь от его губ. Гарри
махнул рукой, и дверь с щелчком захлопнулась. Гарри показалось, что это произвело
впечатление, но Снейп тут же продолжил начатое.

– Оказывается, я еще помню, как это делается, – пробормотал он через некоторое

время.

– А давно ты это делал в последний раз? – с любопытством спросил Гарри.

Снейп, казалось, что-то прикидывал.

– Наверное, лет двадцать назад, – наконец сказал он.

– Ты меня хочешь? – прямо спросил Гарри.

Криво улыбнувшись, Снейп все-таки ответил:

– Гарри, я совершенно не заслуживаю такого, как ты... Хотя ты у нас и так

единственный в своем роде, – прибавил он.

– Я спросил про другое, – сказал Гарри, начиная расстегивать длинный ряд пуговиц. –
Я хочу знать, хочешь ли ты меня – потому что я тебя совершенно точно хочу.

Снейп ничего не ответил, но не стал останавливать Гарри, ни когда тот расстегнул

его жакет, ни когда спустил его с плеч Снейпа, ни когда перешел к пуговицам на
белой рубашке.

Когда, наконец, показалась кожа, Гарри наклонился и поцеловал сначала один сосок, а
потом другой, лизнув его для пробы языком, отчего Снейп издал стон.

Гарри вспомнил, что читал что-то похожее в книге Мейнелла, и порадовался, что это
работает и в реальной жизни.

– Это я должен... делать тебе приятное... – хрипло прошептал Снейп.

– Ты и делаешь, – сказал Гарри. – Но можешь помочь мне раздеться.

На секунду Снейп замер, а потом принялся стягивать с Гарри мантию и свитер.

От вида обнаженного Снейпа, чуть взъерошенного от неумелых попыток Гарри его

раздеть, ему даже пришлось сглотнуть. Между ног Гарри творилось что-то
невообразимое – еще чуть-чуть, и скопившаяся в том месте жидкость начала бы капать
на пол.

Прижавшись к мужчине, Гарри жадно поцеловал его.

– Ты абсолютно уверен, что хочешь этого? – еще раз спросил Снейп. Его голос сел
почти до хрипа.
– Да, – простонал Гарри. – Да. Да, пожалуйста!

Снейп уложил Гарри на стол. На его лице отчетливо читался голод. Гарри улыбнулся –
ему было очень приятно, что этот голод вызван им, Гарри Поттером. Он приглашающе
раздвинул ноги, и Снейп пробежался рукой по его бедру. От наслаждения Гарри глубоко
вздохнул и закусил губу.

– Еще! – попросил он и закрыл глаза.

Одной рукой Снейп обхватил его член, а вторую осторожно положил между ног Гарри.

– Скажи, если будет больно, – хрипло попросил он.

Гарри кивнул и раздвинул ноги еще шире.

Снейп принялся медленно двигать одной рукой, второй нащупывая клитор.

– Еще! – Гарри дернулся, пытаясь плотнее прижаться к осторожным пальцам.

Снейп с готовностью подчинился. От острого наслаждения Гарри застонал и вцепился в

скамью.

– Войди в меня! Пожалуйста! – резко выдохнул он.

– Ты точно этого хочешь?

– Да!

Пальцы Снейпа послушно двинулись вниз, а потом Гарри почувствовал, как что-то
большое и теплое прижалось к его второму отверстию и частично проникло в него.
Когда оно медленно вышло обратно, Гарри беспомощно застонал – и оно тут же
вернулось на место. Гарри удовлетворенно вздохнул:

– Я хочу этого уже год, – признался он. Ощущение было странным, но оттого не менее
приятным.

Снейп заполнил его до конца, а потом принялся входить и выходить из него, быстро
поймав нужный ритм. Гарри инстинктивно выгнулся, так что во время каждого толчка
его клитор прижимался к телу Снейпа. Первым запульсировал его член, затем пришло то
самое странное ощущение внутри, которое, как всегда, длилось гораздо дольше
простого оргазма.

Гарри открыл глаза и посмотрел на Снейпа. Тот медленно выходил из него. На его лице
было написано изумление.

– Что? – спросил Гарри, испугавшись, что опять сделал что-то не так.

– Ты был девственником.

– Э-э... ну да, – удивленно ответил Гарри.

– Я бы ни за что не тронул тебя, если бы знал об этом.

Гарри медленно сел. Расслабленные мускулы плохо его слушались.

– Ну тогда хорошо, что ты не знал.

– Ты не должен был... дарить... то, что ты подарил... такому, как я.

Гарри предпочел пропустить эти слова мимо ушей.

– Может, в следующий раз мы сделаем это в кровати? – спросил он. – Не сказать, что
этот стол очень удобный.

– Следующего раза не будет.

От этих слов Гарри похолодел.

– Разве тебе не понравилось? – спросил он.

– Это не имеет значения, – голос Снейпа смягчился. – Я не должен был этого делать.
И не собираюсь повторять свою ошибку.

– Но тебе ведь понравилось? – беспомощно спросил Гарри. Он сам понимал, что ведет
себя как ребенок, умоляющий выгнать чудище из-под кровати.

– Ты был... Да, мне понравилось. Но я не должен был этого делать.

Все еще обнаженный, Снейп сел на стул и потянулся за своей рубашкой.

– Одевайтесь, Поттер.

– Неужели я настолько отвратителен? – Гарри не двинулся с места.

– Вовсе нет.

Гарри закусил губу. Он знал, что Снейп смотрит на него, и потому ни за что на свете
не хотел заплакать.

– Я знаю, что я урод. Они тоже мне это говорили.

– Кто "они"?

Гарри покачал головой и потянулся за своей одеждой. Он чувствовал, что Снейп

смотрит на него, и ему хотелось, чтобы тот отвернулся. Одевшись и попытавшись хоть
немного отчистить мантию от пыли, Гарри повернулся, чтобы уйти. Но Снейп удержал
его. Гарри поднял голову и без всякой надежды заглянул в непроницаемые черные
глаза. Неожиданно Снейп обнял его и поцеловал. Гарри с готовностью ответил на
поцелуй. Когда он, наконец, отстранился, Снейп сказал:

– Вы вовсе не урод, Поттер. Это ложь, – Снейп отпустил его.

– Спасибо за попытку пощадить мои нежные чувства, – Гарри забрал сумку и вышел из
комнаты.

К неимоверному облегчению Гарри, решимость Снейпа больше его не касаться

продержалась ровно до того момента, как Гарри пришел варить зелье в его
лабораторию. И на этот раз Снейп отвел Гарри в свою спальню.

* * *

Эта ночь была невыносимо душной даже для июня. Гарри долго ворочался и не мог
заснуть. А потом пришла боль. На мгновение боль поглотила его целиком, словно
гигантская волна. Зажав одной рукой рот, а другой держась за шрам, Гарри едва успел
добежать до ванной. Его долго и мучительно рвало. После этого боль слегка
отпустила, но не ушла. Гарри успел прополоскать рот и вымыть лицо, прежде чем
приступ повторился снова.

– Я позову мадам Помфри, – сказал Рон за его спиной. Гарри только кивнул, его опять
рвало.

Мадам Помфри не заставила себя ждать.

– С тобой то же, что было раньше? – спросила она.

– Да, – прошептал Гарри. – Шрам и еще… это.

– Должно быть, опять проделки Сами Знаете Кого, – вздохнула она и помогла Гарри
подняться. Обхватив его за пояс, она добавила: – Думаю, тебе лучше провести эту
ночь в больничном крыле.

– Спасибо, – выдавил из себя Гарри.

На следующее утро Гарри чувствовал себя неважно, и, несмотря на его отчаянные

протесты, был не допущен до завтрака в Большом зале. Он все еще дулся на мадам
Помфри, когда к нему зашли Рон и Гермиона.

Гермиона принесла его любимые мятные леденцы.

– Рон рассказал, что случилось, – сказала она. – Это снова был он? Или всего лишь
расстройство желудка?

– Думаю, это был он – из-за расстройства желудка не стал бы болеть шрам. Спасибо за
леденцы. Как ты думаешь, это нормально, когда рвота идет из носа?

– Ну, нос и горло связаны между собой – даже есть научное название – "носоглотка"…

– Ничего не хочу слышать! – сказал Рон. Гарри улыбнулся – никогда не думал, что Рон
такой неженка.

– Снейпа не было за завтраком, – сказала Гермиона. – И вчера его тоже не было за

столом. Ты заметил?

Еще бы ему не заметить.

– Наверняка что-нибудь затеял, – сказал Рон. – Эй, Гарри, как насчет того, чтобы в
следующий поход в Хогсмид разыграть Крэбба и Гойла? У меня даже есть план…

– Но Гарри не может! – шокированно воскликнула Гермиона. – Ведь он же староста!

– А какая разница? – с искренним недоумением спросил Рон.

Гарри улыбнулся. Сколько он их помнил, Рон и Гермиона всегда препирались по любому

поводу.

– И какой у тебя план? – спросил он.

* * *

Снейп отсутствовал две недели. Такое случалось и раньше, но все равно было
неожиданно. Когда он, наконец, вернулся, Гарри просто не отрываясь смотрел на него,
не в состоянии сосредоточиться на уроке. Поэтому не нашел ничего удивительного в
том, что Снейп попросил его задержаться.
Он собрал книги и подождал, пока остальные выйдут из класса. Услышав за спиной
голос Снейпа, Гарри вздрогнул – он не слышал, что тот подошел так близко.

– Как вы относитесь к идее пропустить ужин, Поттер?

Гарри повернулся так быстро, что чуть не сломал себе шею.

– Положительно! – воскликнул он. У него мгновенно пересохло во рту.

– Отлично, – сказал Снейп.

* * *

Неприятности начались сразу, едва он произнес три судьбоносных слова. И как только
это случилось, Гарри немедленно захотелось взять эти слова обратно.

Для начала Снейп с ужасом уставился на него.

– Нет, Поттер, этого не может быть!

– Но это правда! – упрямо сказал Гарри. Уж в чем-чем, а в упрямстве ему еще никто
не отказывал.

– Но ты не можешь! Я совсем тебе не подхожу, – Снейп вздохнул. – И ты даже себе не

представляешь, насколько.

Гарри нахмурился. Пару раз Снейп уже упоминал о чем-то в этом роде.

– Ты хочешь сказать, что не любишь меня? – на всякий случай спросил он.

– Если тебе так будет проще... – Снейп неожиданно выпрямился. – Думаю, нам лучше
прекратить... наши отношения.

– Но... ты не можешь так говорить! – Гарри казалось, что он оказался в самом центре
снежной лавины.

– Я... я действительно этого хочу. Пожалуйста, уходи.

Гарри сделал глубокий вдох и выбрался из кровати. Он молча оделся, усилием воли
пытаясь заставить руки не дрожать. Одевшись, он еще раз спросил:

– Ты правда хочешь...

– Я правда не люблю тебя. Уходи.

Чувствуя в душе ужасную пустоту, Гарри вышел. Ничего не видя перед собой, он
поднялся в гриффиндорскую башню. Слава богу, в спальне никого не было. Гарри опять
разделся – второй раз за этот вечер – и натянул пижаму. Вставать он больше не
собирался. Сначала он хотел просто задернуть полог кровати, но вспомнил, что Рон
имеет привычку бесцеремонно отдергивать его, когда хочет что-нибудь ему сказать.
Поэтому Гарри вытащил из сундука плащ-невидимку и лег, завернувшись в него. Какой
же Снейп все-таки ублюдок. Гарри хотел быть сильнее, хотел перестать плакать, но
слезы все катились и катились у него по щекам. Наконец, полностью опустошенный, он
заснул.

* * *
Гарри забрался в Хогвартс-Экспресс, чувствуя себя на удивление неплохо. Он вспомнил
ужас, охвативший его, когда он понял, что месячные так и не наступили – это
произошло как раз на обратном пути в Лондон. Его худшие опасения оправдались – он
забеременел, хотя как такое было возможно, он не знал. Impediere Infans должно было
предотвратить всякую возможность зачатия, но, тем не менее, результат был налицо.

Рон и Гермиона уже сидели в их обычном купе и обнимались. Гарри подождал, пока они
его заметят. Его друзья так неохотно отстранились друг от друга, что он даже
улыбнулся.

– Гарри! – Рон поправил прическу (насколько это было возможно). – Ты… изменился.

– Изменился? – переспросил Гарри.

– Ты больше не такой худой, – сказал Рон. – Ты говорил, что проведешь лето не у

своих родственников, неужели все из-за этого?!

– Наверное, да, – сказал Гарри. Его беременность пока никак не бросалась в глаза,
поэтому охватившая его паника была абсолютно беспочвенной.

– Где же ты провел лето?

– В Корнуолле.

– И как тебе это удалось? – с любопытством спросил Рон.

– Легко. Я использовал иллюзионные чары – которые Флитвик задал повторять на лето –

и казался старше, чем есть. Но, если честно, я и сам удивился, когда это сработало.
Агент по недвижимости даже не стал задавать никаких вопросов. Конечно, может быть,
еще и потому, что я заплатил сразу за три месяца.

Рон засмеялся.

– А я превратил перья Перси в нарциссы, – похвастался он. – Он сильно рассердился

на Фреда и Джорджа, потому что подумал, что это они. Иногда Перси такой зануда!

Гермиона тоже засмеялась, но все же сочла своим долгом сказать:

– Я тебе говорила, что не надо так делать! Бедные Фред и Джордж! Ну и как коттедж?

– Очень маленький, – ответил Гарри. – Но прямо на берегу моря. Я купался каждый

день. Я даже научился готовить – по крайней мере, разогревать полуфабрикаты из
супермаркета. А по соседству жили очень прикольные люди – они держали
художественную галерею и сами немного рисовали. Было здорово.

– А твои родственники не возражали? – спросила Гермиона.

– Дурсли? Да я не видел человека счастливее дяди Вернона, когда тот узнал, что я не
собираюсь проводить лето вместе с ними. Он сказал, что они наконец смогут поехать в
Айову, навестить его двоюродного брата, – оказывается, они обещают это Дадли с тех
пор как ему исполнилось два года.

– Неужели с ними тебе было так плохо? – спросила Гермиона.

– Ты даже себе не представляешь, – ответил Гарри.

– Кстати, Дамблдор написал мне письмо с вопросом, где ты…

Но ее перебил Рон:
– А мама ни за что меня не отпустила бы, – сказал он. – Она уверена, что, как
только я начну жить один, то немедленно устрою вечеринку и напьюсь как сапожник.

– Почему-то я в этом нисколько не сомневаюсь, – подтвердила Гермиона. – Вы сначала

упьетесь вусмерть, а потом будете неделю блевать. Вот у Гарри гораздо больше
мозгов! – Гермиона с улыбкой взглянула на Гарри.

Гарри был рад, что она не умела читать мысли. Он не собирался рассказывать, что в
первый день выпил почти полную бутылку джина, а потом три дня отчаянно надеялся,
что смерть милосердно избавит его от мучений.

Дверь без стука распахнулась, и в купе вошел Драко Малфой. Позади него стояли
верные Крэбб с Гойлом, как никогда похожие на большие валуны. Гарри словно
невзначай достал палочку.

– Как, Поттер! – протянул Малфой своим обычным противным голосом. – Ты не выглядишь

как узник Освенцима? Что, твои родственники наконец начали тебя кормить?

– Отъебись, Малфой, – сказал Рон.

– Какой ты сегодня грубый, Уизли!

– Это ты сегодня тупой, – парировал Рон. – Разве не понял, что тебе сказали: вали
отсюда!

Малфой почему-то не сводил глаз с Гарри. Гарри чувствовал непонятную неловкость.

Обменявшись одинаково кровожадными взглядами, Крэбб и Гойл вскинули свои палочки.

Едва заклинания слетели с их губ, Гарри немедленно выкрикнул свое. За его спиной
Рон и Гермиона сделали то же самое. Крэбб подпрыгнул вверх и взвыл, ударившись
головой о потолок коридора. От удара он отлетел вниз, и, ударившись об пол, взвыл
еще раз – и еще, срикошетив обратно к потолку. Малфой упал на колени, а Гойл
впечатался в стену, его лицо и руки покрылись густой шерстью.

– Поттер! – угрожающе воскликнул Малфой.

– Это не я! – Гарри развел руками. – Я попал в Гойла!

Рон (ставший темно-красным с черными прожилками), пояснил:

– Это "Свинцовые коленки" – выветрится через час.

С трудом отрывая колени от пола, Малфой доковылял до двери. Гарри с Роном вынесли
Гойла из купе и бросили в коридоре.

– Я тебе это припомню, Поттер! – сказал Малфой.

– Тебе не кажется, что ты повторяешься? – сказал Гарри и запер за собой дверь.

Гарри с Роном повернулись к Гермионе. Брови девушки росли со стремительной

скоростью и теперь свисали ниже плеч. Гарри и Рон рассмеялись почти одновременно.
Раздвинув свою новую челку, Гермиона сурово посмотрела на них.

– Чего стоите? Сделайте что-нибудь! Рон, что у тебя с лицом?!

– А мне нравится! – Рон сделал вид, что задумался. – Ты похожа на снежного

человека. Не хочешь так оставить?
– А что у Гарри? – Гермиона повернулась к нему. – О, кажется, они промахнулись.

– Похоже на то, – сказал Гарри.

– Ты бы видела, во что он превратил Гойла! – Рон фыркнул. – Тот стал вылитый

медведь! – Направив палочку на Гермиону, Рон произнес: – Finite incantatem!

Когда ничего не произошло, Рон разочарованно вздохнул. – Попробуй тогда ты, Гарри!

– Хорошо. Invertere incantatem! – Брови Гермионы немедленно стали прежней длины.

– Разве это не должно занять какое-то время? – ошеломленно спросил Рон.

– Э-э... наверное. – Гарри был потрясен не меньше друга.

– Должно быть, ты очень хотел от них избавиться. Очень жаль, что я не видела Гойла-
медведя!

– Он все еще за дверью, ты можешь выйти посмотреть, – Рон навел на себя палочку и
произнес отменяющее заклинание. На этот раз оно сработало.

Открыв дверь, Гермиона выглянула в коридор.

– Кажется, он линяет. А кто запустил "Петрификус"?

– Твой "Попрыгун" был тоже очень ничего! Ты бы видела, как Крэбб ударился о
потолок! Жалко, что нельзя сфотографировать!..

– Кто запускал "Петрификус"? – еще раз спросила Гермиона.

– Не я, – ответил Рон.

– И не я, – сказал Гарри.

Гермиона вернулась на свое место.

– Значит, кто-то другой. И, Гарри... Кажется, Малфой к тебе неравнодушен. – Она

сделала вид, что с интересом смотрит в окно.

– Бе-е-е, – содрогнувшись, сказал Рон.

"Бе-е-е" – содрогнувшись, подумал Гарри. Это слово как нельзя лучше выражало его
отношение к подобной идее.

– Наш директор желает вас видеть, Поттер, – сказал Снейп. Гарри стоял у входа в
Большой зал и обсуждал квиддич с Роном и Дином Томасом. Пожав плечами на удивленные
взгляды друзей, Гарри без возражений последовал за Снейпом.

– Профессор Макгонагалл занята с первокурсниками, – словно отвечая на невысказанный

вопрос Гарри, объяснил Снейп, пока они шли по пустым коридорам.

Остановившись перед горгульей, Снейп произнес:

– Лимонные дольки!

Гарри шагнул на вращающуюся лестницу, и на мгновение ему показалось, что Снейп

задержал свой взгляд на его заднице. Поежившись, Гарри старательно расправил
мантию.
Лестница подняла его прямо к двери в кабинет. Постучав, Гарри услышал голос
Дамблдора:

– Входи, Гарри. Садись, пожалуйста.

Гарри прошел в кабинет Дамблдора и сел на предложенное место, с тревогой заметив,

что сегодня Дамблдор необычно серьезен.

– Спасибо, сэр.

– Давай сразу перейдем к делу. Почему ты уехал от Дурслей?

Гарри проглотил ком в горле.

– Профессор Дамблдор, я... Я должен вам кое в чем признаться. Я должен был сделать
это уже давно...

– Гарри, я предпочел бы, чтобы ты ответил на мой вопрос.

– Понимаю, сэр. Но это напрямую связано с моим ответом.

– Продолжай.

– Я никому не рассказывал, в Хогвартсе об этом известно только одному человеку – и

то он догадался случайно. Профессор Дамблдор, я – гермафродит.

Все это время Гарри обращался к ковру под ногами, но теперь он поднял голову и
посмотрел на Дамблдора.

Он ожидал увидеть на лице директора ужас, но вместо этого обнаружил... понимание.

Но, несмотря на то, что Дамблдор, казалось, не испытывал к нему отвращения, он, тем
не менее, был потрясен.

– Это многое объясняет, – произнес он наконец. – Но я до сих пор не понимаю, каким

образом это связано с твоим отъездом от Дурслей.

– Я хотел побыть один, – сказал Гарри, только теперь осознав, что все именно так и
было. – Но главное, я боялся, что у меня могут быть проблемы с министерством. В
последнее время у меня часто случаются спонтанные выбросы магии, и я ничего не могу
с этим поделать. Особенно с тех пор как... – Гарри внезапно остановился.

– С тех пор, как?.. – Дамблдор выжидательно посмотрел на него.

– С тех пор как я забеременел.

– Понимаю.

Дамблдор откинулся на спинку кресла. Казалось, он о чем-то серьезно задумался.

– Вы теперь собираетесь исключить меня из Хогвартса? Я бы все равно хотел сдать

ТРИТОНы...

– Нет, мой мальчик, конечно, нет! Об этом не может быть и речи. – Дамблдор
вздохнул. – Конечно, ты должен был рассказать мне обо всем гораздо раньше. Полагаю,
ты уже слышал, что гермафродитизм – редчайшее явление среди волшебников?

– Да, – Гарри закусил губу.

– А также то, что, заполучив тебя, Волдеморт сможет управлять всем магическим
миром?

– Или вы сможете использовать меня, чтобы победить его, – сказал Гарри, отводя
глаза. – Иногда мне кажется, что одно не лучше другого. Такое впечатление, что для
всех я всего лишь какой-то инструмент. Даже Дурсли держат меня только ради денег,
которые вы им посылаете – я знаю об этом с третьего курса. Волдеморт хочет либо
убить меня, либо использовать. Вы хотите использовать меня против Волдеморта.
Единственный человек, который ничего от меня не хочет, – это Сириус, но я не могу
жить с ним, потому что он скрывается от авроров, и я даже не знаю, где он.

– Гарри-Гарри, не надо так думать! Ты вовсе не инструмент для достижения чьих-то

целей, и никто так не считает, кроме, может быть, Волдеморта. Никогда не
сомневайся, что тебя любят за то, что ты есть!

Но Гарри ему не поверил.

– Зачем вы оставили меня с теми, кто меня ненавидит? До этого лета я даже не
представлял, что можно жить как-то иначе.

– Гарри, прости меня! Прости, что не сумел предусмотреть этого. Я хотел бы

исправить многое в своей жизни. Но, если бы я знал, как обстоят дела с самого
начала, все было бы совершенно иначе. – Дамблдор неожиданно улыбнулся. – А теперь
мы можем, хотя бы частично, исправить причиненное тебе зло. Хотя, боюсь, далеко не
все тебе может понравиться... – с этими словами Дамблдор подошел к камину и бросил
в него щепотку дымолетного порошка. Наклонившись к вспыхнувшему пламени, он позвал:
– Профессор Макгонагалл?

Через несколько секунд в камине появилась декан Гриффиндора. Отряхнув испачканную

пеплом юбку, она чопорно произнесла:

– Профессор Дамблдор?

– Гарри только что поведал мне весьма... удивительные вещи. Гарри, могу я посвятить
в твою историю профессора Макгонагалл?

Гарри кивнул. Он подозревал, что Дамблдор собирается рассказать это так или иначе.

– Во-первых, Гарри – гермафродит.

Профессор Макгонагалл тяжело осела на стул. Казалось, ее не держали ноги.

– О Господи! – сказала она. – Господи, Поттер, почему вы не сказали об этом

раньше?!

Гарри промолчал.

Дамблдор продолжал:

– А во-вторых, он ждет ребенка.

– Этого следовало ожидать! – воскликнула Макгонагалл. – Он получил совершенно

неподходящее для него образование, плюс провел последние шесть лет в одной комнате
с четырьмя мальчиками! Кто отец ребенка, Гарри?

Гарри с изумлением уставился на нее.

– Что? – после долгого молчания спросил он. На что это она намекает?!

– Кто отец твоего ребенка? Тебе нечего бояться, Гарри. Ты ни в чем не виноват!
Перед глазами Гарри внезапно предстал Снейп, собирающий свои вещи.

– Отцом моего ребенка не является ни один из моих соседей по комнате, – твердо

сказал он. – А больше мне нечего сказать.

– Почему? – мягко, но настойчиво спросил Дамблдор.

– Потому что я не хочу, чтобы у него были из-за этого неприятности.

Конечно, Снейп был ублюдок, но такая месть была ниже его достоинства.

– Не думаю, что ты понимаешь... – начала было Макгонагалл.

– Полагаю, если Гарри не хочет рассказывать, кто это, мы должны уважать его
желание, – прервал ее Дамблдор. – Минерва, не могла бы ты распорядиться, чтобы для
Гарри приготовили подходящую комнату? Спасибо.

Чопорно кивнув, Макгонагалл исчезла в камине.

– А теперь, Гарри, я хотел бы, чтобы ты меня выслушал. Есть несколько вещей,
которые тебе нужно знать. Как я уже говорил, ты – весьма могущественный волшебник.

– Да, я помню, – сказал Гарри. Казалось, подобное утверждение должно было его
обрадовать, вместо этого в его душу закралось нехорошее предчувствие.

В этот момент Фоукс слетел со своего насеста и уселся ему на плечо. Через секунду
он перепрыгнул Гарри на колени и положил голову на живот. От неожиданности Гарри
чуть не упал со стула. Феникс блаженно закрыл глаза и, казалось, начал к чему-то
внимательно прислушиваться.

– По мере развития беременности, Гарри, твой контроль за магической силой будет...

скажем так, не вполне безупречным. Ты будешь отражать все летящие в
непосредственной близости от тебя заклинания – они будут возвращаться прямо к их
посылающим. Теперь я, наконец, понимаю, что именно произошло с Волдемортом.
Отразившись о твою защиту, заклинание усилилось и полетело обратно, и, вместо того,
чтобы убить, развоплотило Волдеморта на месте, – Дамблдор странно улыбнулся. –
Теперь же, в связи с твоей беременностью, этот эффект распространился на расстояние
до десяти метров вокруг тебя. Уверен, ты понимаешь, почему тебе нельзя больше
учиться вместе с остальными. Мы подготовим для тебя индивидуальную программу по
всем предметам, для которых требуется накладывать чары и заклинания.

– Но...

– А это все предметы, исключая астрономию, историю магии, уход за волшебными

животными и предсказания. Прости, Гарри, но это совершенно необходимо! – Дамблдор
вздохнул. – Заметил ли ты что-нибудь необычное за прошлый год?

– Учеба стала даваться мне гораздо легче, и я мог делать некоторые заклинания без
помощи палочки.

– Постепенно ты начинаешь входить в свою полную силу как волшебник. Это совершенно
нормально для гермафродитов. По-видимому, это как-то связано с процессом
взросления. Кстати, что-то подобное я наблюдал у Ремуса Люпина – похоже, у
оборотней этот процесс происходит схожим образом, – Дамблдор улыбнулся. – Ну а
теперь не выпить ли нам чаю? Что-то от всех этих разговоров у меня пересохло горло.
– Дамблдор легонько стукнул палочкой по столу и перед ним тотчас же появился поднос
с чаем и сладостями. Отлевитировав чашку Гарри (тот умудрился поймать ее, не
потревожив Фоукса), он отпил из своей глоток, а потом продолжил: – Мне также
необходимо прояснить несколько вопросов о твоей... личной жизни.

– Он меня бросил, – сказал Гарри. При этих словах Фоукс издал грустную трель и
положил голову ему на плечо.

– Кто?

– Человек, который... Отец моего ребенка.

Дамблдор на секунду задумался, а потом сказал:

– Детей, Гарри. У тебя будут близнецы.

Если бы за секунду до этого Гарри не поставил на стол свою чашку, она неминуемо бы
разбилась.

– Близнецы! – ошеломленно воскликнул он.

– Да, близнецы. Мальчик и девочка. Это весьма необычно – у гермафродитов весьма

редко рождаются девочки, не говоря уже о близнецах.

– Вы это хотели мне сказать? О том, что у меня будут близнецы?

– К сожалению, нет, – Дамблдор отпил из своей чашки.

– Я должен предостеречь тебя, Гарри... Этот человек, чье имя ты не хочешь

называть... Ты встретил его здесь, в Хогвартсе?

– Да. В конце прошлого семестра.

– Я так и думал. Я обратил внимание, что ты выглядел довольно подавленным. Но,

вероятно, тебе стоит подумать о том, чтобы связать свою судьбу с именно ним.

– Что?! Но ведь я уже говорил, что он... не хочет иметь со мной ничего общего! Или
вы хотите сказать, что я уже не смогу найти никого другого?

– Нет, вовсе нет. Но, Гарри, это будет не так уж просто. Ты абсолютно уверен?
Может, стоит все же поговорить с ним? Он знает о том, что ты гермафродит?

– Боюсь, избежать этого было невозможно. Все-таки мы занимались сексом.

Дамблдор улыбнулся.

– Мой дорогой мальчик, я тебя прекрасно понимаю. Но, может, ты все-таки еще раз
подумаешь?

– Не вижу в этом никакого смысла, – со злостью сказал Гарри и поспешно добавил: –

Извините! – На минуту он совсем забыл, с кем разговаривает.

– Я всего лишь хотел сказать, что в случае с гермафродитами очень часто их первый
выбор оказывается наиболее удачным, так сказать, браком, заключенным на небесах.

– Если бы вы знали, кто это, вы бы так не говорили, – вырвалось у Гарри, и он

немедленно пожалел о сказанном – Дамблдор бросил на него острый, пронизывающий
взгляд. – Простите! – еще раз извинился Гарри.

– Но это не все, – продолжил Дамблдор. – Я должен попросить у тебя твое слово.

– Что?
– Ты должен пообещать, Гарри, что не будешь покидать территорию Хогвартса.

– Почему?

– Ради сохранности твоих детей и твоей собственной безопасности. Новости о твоей...

ситуации невозможно долго держать в секрете. Я знаю, что ты пользуешься скрывающими
чарами, но не забывай, что находишься среди волшебников. Кроме того, мне придется
проинформировать об этом определенных лиц в министерстве – и желательно до того,
как новости попадут в газеты. Ситуация гораздо сложнее, чем ты думаешь. Я бы
предпочел не усугублять ее без необходимости.

– Хорошо. Я даю свое слово. Кроме того, – добавил Гарри, - если кто-нибудь и узнает
об этом, они подумают, что меня просто наказали за то, что я залетел.

При этих словах Дамблдор улыбнулся.

– Да, безусловно, магглорожденные ученики Хогвартса так и подумают, – подмигнул он

Гарри. – По крайней мере, поначалу.

* * *

– Гарри, где ты был? – крикнул Рон со своего обычного места за гриффиндорским

столом.

Гарри присоединился к другу.

– Мне выделили отдельную комнату, – сказал он, накладывая еду в тарелку.

– Это из-за Сами Знаете Кого? – спросил Рон. – Если так, то мы уже привыкли. По
крайней мере, настолько, насколько к этому можно привыкнуть.

– Нет, не поэтому, – Гарри начал есть, он уже понял, что теперь от разговора не
отвертится. – Я... – Гарри отрезал кусочек бекона, потратив на это вдвое больше
времени, чем обычно. – Мне нужно вам кое-что рассказать.

– Давай! – согласился Рон.

– Не здесь. Это... очень личное.

– Понятно, – сказал Рон, явно ничего не понимая.

– Ты знаешь, где висит портрет дамы в голубом кринолине с толстой собачкой на

руках? На четвертом этаже?

– Тот, что рядом с кабинетом маггловедения?

– Да, он самый. Ждите меня там, оба.

– Когда? – спросила Гермиона. Порывшись в сумке, она вытащила расписание. – У нас

есть окно с трех до четырех.

Гарри посмотрел в свое.

– А я в это время занят.

Гермиона заглянула ему через плечо.

– У тебя другое расписание, – нахмурилась она.

– По половине предметов я теперь занимаюсь индивидуально.

– Везет тебе! Как это ты умудрился?!

– Я вам все расскажу. – Гарри вовсе не считал, что ему в чем-то повезло. – Как
насчет после пяти?

– Давай, – Гермиона опять заглянула в расписание. – Кажется, у нас нет другого

свободного времени.

Гарри неожиданно заметил на руке Гермионы кольцо.

– Раньше ты не носила украшения, – удивленно сказал он.

– Мы тоже хотим тебе кое-что рассказать, – Гермиона покраснела.

– Кажется, я уже догадался. – Гарри искренне улыбнулся. – Мои поздравления вам

обоим!

– Спасибо... Гарри, кажется, Снейп хочет с тобой поговорить. И он явно вне себя от
злости. Что такого ты уже успел ему сделать?

– Ничего... По крайней мере...

– Да шучу! Я знаю, что за такое короткое время даже тебе это не под силу. Но,
похоже, он и вправду хочет с тобой поговорить.

– Снейп может подождать, – сказал Гарри. И желательно до бесконечности.

* * *

Снаружи было пасмурно, и потому подземелья казались еще более мрачными, чем обычно.
Глаза Снейпа недобро блестели в полумраке, и Гарри собрал всю свою волю, чтобы не
развернуться и не бросится прочь.

– Сегодня мы будем проходить зелья, связанные с изменением формы, – сказал Снейп,

едва Гарри вошел.

Гарри поставил сумку на скамейку.

– Я думал, ты хотел поговорить, – сказал он. – По крайней мере, ты сам так сказал,
когда чуть не выломал мне дверь.

– Я и хотел поговорить. И мы вполне сможем это сделать, пока ты будешь заниматься

тем, зачем сюда пришел. Открой учебник на странице двадцать пять.

Гарри с открытым ртом уставился на него.

– Шевелитесь, Поттер! Я не собираюсь тратить на вас весь день!

– А то я не догадываюсь, – пробормотал Гарри сквозь зубы и открыл учебник. – Ты

хочешь, чтобы я сварил это зелье?

Снейп ожег его яростным взглядом:

– Нет, Поттер, я хочу, чтобы вы голым сплясали на столе. Естественно, я хочу, чтобы
вы сварили это зелье! Время пошло.

Гарри взял приготовленные ингредиенты, отмерил необходимое количество и разжег под

котлом огонь. Начав толочь сушеных златоглазок, он спросил:

– Что ты хотел мне сказать?

– То, что мы делали… то, что я с тобой сделал, было ошибкой.

– Дальше, – чтобы удержаться от искушения, Гарри отложил пестик.

– Этого не должно было случиться. Но, так как это все же произошло, я хочу знать,
каких действий ты от меня ждешь?

– От тебя я не жду ничего, – сказал Гарри. – Ты совершенно ясно дал мне понять, что
не хочешь иметь со мной ничего общего. Я полагаю, что это определение
распространяется и на моих детей. Я все понял еще в тот раз. И вполне готов
вырастить их самостоятельно. – В последнем утверждении Гарри был вовсе не так
уверен, как хотел показать, но не мог же он ударить в грязь лицом!

Снейп недоверчиво уставился на него.

– Ты сошел с ума! Даже если отбросить всю ту чушь, которую ты только что мне
наговорил, нельзя списывать со счетов Волдеморта!

Гарри с грохотом поставил на парту кувшин с селезенкой коалы. Снейп поморщился.

– А что с Волдемортом?!

– Он же не дурак и сразу обо всем догадается! Малфой наверняка заметил, что ты не

посещаешь уроки как все остальные, и будет вынюхивать причину, пока не откопает!
Вероятно, его сова уже на пути в Малфой-мэнор! А дети… – голос Снейпа стал немного
мягче, – их можно будет использовать против тебя, и ты можешь погибнуть, так же как
погибли твои родители.

– Что ты имеешь в виду?

– Что если бы не ты, они могли бы уехать. А с тобой были связаны по рукам и ногам.

Гарри так разозлился, что с трудом держал себя в руках.

– Это низко. Даже для тебя.

Обойдя стол, Снейп остановился прямо напротив него.

– Я хочу, чтобы ты понял, чем тебе придется рисковать. И что ты не должен делать
это один, – сказал Снейп, глядя ему в глаза.

Гарри не мог сдержать дрожь, пробежавшую по всему телу, но даже это не заставило
его передумать.

– Что ты хочешь этим сказать? Ты хочешь меня или нет? Или ты хочешь, чтобы я от них
избавился?

– Нет! Нет, я этого не хочу! Но даже если бы хотел, дело здесь совершенно в другом.

– В чем же?

– Ты знаешь о том, что я не только преподаватель зельеварения, но еще и шпион в

стане Темного Лорда?

– Я об этом догадывался.

– Если бы ты был обычным мальчиком, я бы еще мог держать наши отношения в тайне от
Темного Лорда, и, если бы он об этом все же узнал, этот факт всего лишь его
позабавил бы. Но ты не обычный мальчик, ты – один из самых важных магических
объектов волшебного мира. И если Малфой донесет Волдеморту о наших отношениях
прежде, чем об этом сообщу ему я, он убьет меня на месте. Если бы вопрос шел только
о моей жизни, я бы рискнул. Но мы не можем себе позволить потерять единственного
шпиона среди Пожирателей Смерти.

– И ты бы рассказал Волдеморту обо мне? И о своих собственных детях?

– Я бы не хотел, чтобы до этого дошло. Но, возможно, мне пришлось бы.

– Если Волдеморт найдет меня, то убьет. После того, как получит то, что ему от меня
нужно.

– Убьет? Не думаю, что он убьет тебя, если будет знать, кто ты на самом деле.

– Понятно, меня ждет участь страшнее, чем смерть, – сухо сказал Гарри. Посмотрев
невидящим взглядом на позабытое зелье, он добавил: – Всю жизнь мечтал узнать, что
же это такое.

* * *

– Гарри! – Рон восхищенно огляделся по сторонам. - Признавайся: как тебе это

удалось?!

И, хотя Гермиона ничего не сказала, было видно, что она потрясена не меньше Рона.

– А какая здесь мебель! – задрав ноги, Рон плюхнулся на один из двух диванов.

– А где ты спишь? – спросила Гермиона.

– Здесь. – Гарри провел друзей в спальню, большую часть которой занимала гигантская
кровать под золотым балдахином.

– Ужасно, правда?

– Да уж. – Обведя взглядом светлый ковер и кремовые простыни, Рон неожиданно

сказал: – Не швыряй где попало свою грязную квиддичную мантию – иначе вовек не
избавишься от пятен!

– А где... – начала было Гермиона.

– Ванная здесь, – опередил ее Гарри.

Гермиона открыла дверь и сунула нос внутрь.

– Не такая большая, как ванная для старост, – только и сказала она.

– Но для одного человека вполне достаточно! – возмутился Рон. – Как ты думаешь, мне
дадут отдельную комнату, если я попрошу?

– Очень в этом сомневаюсь, – опустила его на землю Гермиона. – Гарри, что

происходит?
– Давайте сядем где-нибудь, и я вам все расскажу, – предложил Гарри. Дождавшись,
пока друзья устроятся поудобнее, Гарри глубоко вздохнул и, наконец, приступил:

– Гермиона... знаешь ли ты что-нибудь о... м-м-м... гермафродитах?

Гермиона, казалось, задумалась.

– Это зависит от того, что именно ты имеешь в виду. По древнегреческой легенде,

Гермафродит – сын Гермеса и Афродиты, в которого влюбилась нимфа, которая попросила
богов навечно соединить ее со своим возлюбленным. С точки зрения маггловской
медицины, гермафродит – это человек, в той или иной степени обладающий признаками
обоих полов. В волшебном же мире под "гермафродитом" понимается могущественный
волшебник, имеющий признаки как одного, так и другого пола, и при этом сам
являющийся своего рода магическим объектом. Последний британский гермафродит умер в
1683 году, его звали... как же его звали?.. погодите, сейчас вспомню! Мейнесс...
нет, Мейнелл!

– Гермиона! – Гарри восхищенно посмотрел на подругу. – Неужели ты знаешь все?!

– Конечно, нет! – засмеялась девушка. – По крайней мере, еще нет. Гарри, ты хочешь
сказать, что ты гермафродит?

– Да, – признал Гарри.

– С ума сойти! – сказала Гермиона.

– Офигеть! – воскликнул Рон. – Ничего удивительного, что они выделили тебе

отдельную комнату! Мама будет в полном восторге!

– Почему? Что в этом такого? – удивился Гарри.

– Как, ты не знаешь?!

– Нет.

– Это... не знаю, как тебе лучше объяснить... В общем, гермафродиты для волшебников
это как... ну, особы королевской крови. Гермафродиты поддерживают волшебное
сообщество – и сейчас оно распадается именно потому, что их давно уже не было... с
тех самых пор, как умер тот парень, про которого говорила Гермиона.

– Мейнелл, – подсказала девушка.

– Но почему ты ничего не сказал нам об этом, Гарри?

– Мне было стыдно, – Гарри отвел глаза.

– Чего?!

– Того, что я ненормальный. Дядя Вернон и тетя Петуния всегда говорили, что я
ненормальный и не должен никому об этом говорить. Ну я и... никому не говорил. Но
потом у меня... – Гарри искоса посмотрел на Рона, – начались месячные, и мне
пришлось посмотреть правде в глаза.

Глаза Гермионы расширились от удивления.

– У тебя бывают месячные?!

Гарри с несчастным видом кивнул.

– И как же ты выходишь из положения? – с любопытством спросила она. – Ты же не
можешь менять прокладки в спальне для мальчиков!

– Я принимаю Impediere Infans.

– Вау! Мощная штука! По слухам, останавливает кровь даже из порванной артерии. Но

его нельзя принимать до бесконечности... Рон? Что с тобой?

Кажется, Рону стало нехорошо.

– Слишком много информации! – сказал он. – У меня хватает проблем с моими

собственными органами, чтобы еще и думать о ваших!

– А вот вчера ты ни на что не жаловался! – сказала Гермиона, от чего Рон покраснел

до ушей. – Правда, Гарри, существуют гораздо более безопасные способы, и я с
удовольствием их тебе покажу!

– Правда?

– Конечно!

– Только не прямо сейчас! – испуганно вставил Рон. – Лично я как-нибудь обойдусь

без...

– Но это еще не все, – поспешно сказал Гарри, прежде чем друзья успели вступить в
новую перепалку – азартный блеск в глазах Гермионы напомнил ему о временах ПУКНИ.

– Что, у тебя есть еще что-то? – удивленно спросил Рон.

– Э-э... ну, в общем, да.

– Выкладывай!

– Мне... мне нравятся мальчики. То есть мужчины. Больше, чем девочки. Ну, в этом
смысле.

– И что с того? – осторожно спросил Рон. – Я хочу сказать, что это, конечно, не
мое, но ты же не просишь меня спать с тобой. Или?..

Впервые за весь вечер Гарри искренне рассмеялся.

– Нет, конечно, нет!

– Совсем не обязательно говорить о Роне так, словно он – последний человек на

свете, который заслуживает твоего внимания! – обиделась Гермиона. – В конце концов,
он встречается со мной!

– А кроме того, – вставил Рон несколько невпопад, – люди постоянно женятся на

оборотнях. А недавно я даже слышал, что одна русалка вышла замуж за кентавра!

– Я никогда не встречала гомосексуалистов, – задумчиво сказала Гермиона.

– Гарри – не гомосексуалист! – возмутился Рон. – Гомосексуалисты предпочитают людей

своего пола, а Гарри, получается, просто не имеет выбора, потому что относится
сразу к обоим – или ни к одному, смотря как посмотреть.

– Но... – начала было Гермиона.

– Кхе-кхе, – Гарри многозначительно откашлялся. – Я еще здесь!

– Кроме того, – не желал сдаваться Рон. – Откуда ты знаешь, что никогда их не

видела? Может, ты каждый день проходишь мимо?

– И кто же это по-твоему? – не уступала ему Гермиона.

– Ну например, профессор Люпин!

– Профессор Люпин – гей?! – недоверчиво воскликнула девушка.

– Ага! Они с Сириусом даже женаты. Правда, Гарри? – Рон обратился к Гарри за
подтверждением.

– Ни один из них никогда не говорил мне об этом, – Гарри пожал плечами.

– Наверное, они думали, что ты знаешь! Именно поэтому Снейп все время подчеркивал,
что они были такими друзьями. Я спросил об этом у мамы, и она сказала, что, когда
Сириуса посадили в Азкабан, все очень переживали за Ремуса. Но он куда-то исчез и
появился только в Хогвартсе. Все это время мама думала, что он умер.

– А что ты еще хотел нам сказать? – Гермиона повернулась к Гарри.

Гарри набрал в легкие побольше воздуха.

– Я беременен, – выпалил он.

Гермиона в ужасе уставилась на него.

– К-как? – только и смогла произнести она.

– А как ты думаешь?

– Но ведь ты сказал, что принимаешь Impediere Infans. А это контрацептив, и очень

сильный. Что случилось?

– Не знаю, – сказал Гарри.

– Но ты не выглядишь беременным, – сказал Рон.

– Я на третьем месяце, – ответил Гарри и снял с себя маскирующие чары.

– Все равно не выглядишь. Ты уверен?

– По утрам особенно.

Между бровей Гермионы залегла складка.

– На третьем месяце... Помнишь, в июне у тебя был приступ? Из-за Сам Знаешь Кого?
Ты принимал перед этим Impediere Infans?

– Да. Как раз накануне.

– Я так и подумала. Похоже, из-за того, что тебя тогда вырвало, зелье не до конца
подействовало. И ты не догадался сказать ему об этом. И кто он? Ой, извини, Гарри,
я не должна была спрашивать!

– Все в порядке. Я и сам хотел рассказать. Действительно, это не пришло мне в

голову. Неужели все объясняется так просто? А я-то ломал голову, что именно сделал
не так! Но он обязательно сказал бы. Хотя, если бы он хотел, чтобы я забеременел,
ему достаточно было "не заметить" какую-нибудь ошибку...

– Гарри? – Рон резко выпрямился. – Ты же не хочешь нам сказать, что ждешь ребенка
от Снейпа?!

– Хочу, – слабым голосом подтвердил Гарри. – И не одного ребенка, а двоих. У меня

близнецы.

– Гарри?! – не своим голосом закричал Рон. – Ты спал с этим сальноволосым

ублюдком?!

– Ведь он же учитель! – одновременно с ним заголосила Гермиона. – О чем ты только

думал?!

Гарри уставился на лежащий на полу ковер.

– Я хотел, чтобы меня кто-нибудь любил, – тихо ответил он.

– А мы... О Гарри! – с раскаянием в голосе сказала Гермиона.

– А он меня не любит. Но я хотел его, а он хотел меня – и не считал ненормальным

уродом, как все остальные...

– Гарри, ведь ты же не собираешься плакать? – с беспокойством спросил Рон. – Потому

что я не представляю, что мне тогда делать!

– Не представляешь?! – воскликнула Гермиона. – А вот меня ты сразу потащил в

постель!

– Что-то не припоминаю, чтобы кто-то возражал! – с негодованием воскликнул Рон.

– Это потому, что мне не хватало воздуха! Попробовал бы сам полежать с такой тушей
сверху!

Слушая их перепалку, Гарри улыбнулся – хоть и слабо.

– А мы не опоздаем на ужин? – остановившись посреди очередной тирады, внезапно

спросил Рон.

Гермиона тут же вскочила с места.

– Пойдем! А то нам ничего не останется!

Напоследок она крепко обняла Гарри.

– Один за всех и все за одного? – напомнила она.

– Ты не один, Гарри! – сказал Рон, положив руку ему на плечо.

* * *

Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену.

– Ты получил мое письмо?! – было все, что смог выдавить из себя Гарри.

– А также письмо от Альбуса и еще одно – от Минервы, – Сириус переступил через

порог и закрыл за собой дверь. – Почему ты мне не рассказал?!
– Я... Да как-то все не получалось.

Если так пойдет и дальше, эти красные цветы на ковре начнут ему сниться по ночам.

– Нам почти никогда не удавалось толком поговорить друг с другом, а кроме того, я
думал, что ты уже знаешь.

– Но я ничего не знал! Ни Джеймс, ни Лили ничего мне не рассказывали! – Сириус

нервно обошел комнату и остановился прямо напротив него.

– Кто он, Гарри?

– Это мое личное дело, и оно больше никого не касается, – ответил Гарри.

– Чушь! Я – твой крестный! Это и мое дело!

– Я не хочу, чтобы у него были проблемы, – в который раз повторил Гарри.

– А они у него будут, уж можешь мне поверить! Я оторву этому уб... ноги! Сначала
одну, потом другую!

Наглядно представив эту картину, Гарри поморщился, но сказал:

– Ради меня можешь не сдерживаться – я еще и не такое слышал.

– Но я не могу! Ведь это словно... выражаться в присутствии королевы Англии.

Гарри с открытым ртом уставился на Сириуса.

– В каком смысле?!

Сириус неверяще покачал головой.

– Они что, ничего тебе не рассказали? – раздраженно воскликнул он. – Наверное,

ждали меня.

– И не дождались, – пробормотал Гарри. – Профессор Дамблдор намекал, что со мной

все не так просто.

– Да уж. Гарри, такие, как ты... В общем, не уверен, что смогу это нормально
объяснить... ну, являются своего рода эталоном того, какими должны быть волшебники.
Ты и так все время на виду – Мальчик, Который Выжил и все такое, люди ожидают от
тебя чего-то особенного. Так что когда все это выплывет наружу, будет почти то же
самое... только в десять раз хуже.

– И они будут осуждать меня за распущенное поведение? – спросил Гарри.

– Думаю, что это как раз наименьшая из твоих проблем. Особенно если этот ублю...
отец твоих детей не пожелает взять на себя ответственность. Но если он ее все-таки
возьмет, то тогда все подумают, что он хочет возвыситься за твой счет.

Гарри вздохнул.

– Значит, он будет кругом виноват и в том и в другом случае.

Сириус резко развернулся на каблуках и посмотрел Гарри в глаза.

– Да! Скажи, кто это?

– Не скажу.

– Я от тебя не отстану, пока ты мне не скажешь!

– Тогда попроси профессора Дамблдора выделить тебе место для жилья, потому что я
ничего говорить не собираюсь!

Некоторое время Сириус беспокойно кружил по комнате, беря в руки какие-то вещи и
тут же ставя их на место. Наконец он неожиданно спросил:

– Можно, я сяду?

– Насколько я знаю, мы живем в свободной стране, – буркнул Гарри. По крайней мере,

свободной для всех, кроме него.

Некоторое время они сидели в напряженной тишине, пока Сириус первым не нарушил
молчание:

– Альбус сказал мне, что этот человек... Что ты сказал, что он тебя бросил, – голос
Сириуса заметно смягчился. – А он сказал тебе, почему?

Подумав, что это ничем не повредит Снейпу, Гарри решил сказать правду:

– Я... я сказал, что люблю его.

– А ты его любишь?

– Да. – Теперь он мог представить эти красные цветы с закрытыми глазами. Будь его
воля, он бы уже выбросил этот проклятый ковер!

– А что он сказал, когда узнал о...

– Что-то про Волдеморта... И ничего о... нас... – Гарри слишком поздно сообразил,
что это означает – Сириус уже соскочил с дивана.

– Снейп! – воскликнул он. – Он тебя изнасиловал!

– Нет! Нет! Все не так!

– Ты же не хочешь сказать, что сам хотел этого?!

– Можно подумать, тебе интересно, чего я хотел! – закричал в ответ Гарри. – Ты ведь
ничего не хочешь слушать!

– Я порву этого уб... мерзавца на куски! Жалко, Ремус тогда не убил его! Грязный,
вероломный... – Распахнув дверь, Сириус выбежал из комнаты.

– Вот дерьмо, – сказал Гарри и полез в сундук за плащом-невидимкой.

Закутавшись в плащ-невидимку, Гарри бросился в подземелья вслед за Сириусом.

Хорошо, что в это время шли уроки: от ярости Сириус забыл трансформироваться.

Сириус остановился у закрытой двери. К облегчению Гарри, он явно не собирался

вламываться к Снейпу прямо посреди урока.

Сквозь закрытую дверь Гарри услышал знакомый голос, от чего по его телу побежали
мурашки: голос Снейпа всегда действовал на него гипнотически, и даже сейчас, после
разрыва, Гарри ничего не мог с собой поделать. Судя по всему, Сириус подобных
проблем не испытывал, – его лицо не выражало ничего, кроме отвращения.

Наконец урок закончился. Проскользнув в открытую дверь, Гарри затаился в углу. Мимо
него проходили одноклассники. Гарри заметил, что Невилл выглядит еще более
испуганным, чем обычно. Интересно, что случилось?

Сириус встал рядом с входной дверью и сложил руки на груди. Снейп делал вид, что не
обращает на него внимания, но Гарри видел, что он напряжен.

– Блэк, – сказал, наконец, он, когда в классе никого, кроме них, не осталось. – Я
должен был догадаться.

Сириус ногой захлопнул дверь, от чего Гарри поморщился.

– Ты соблазнил Гарри, а потом бросил его как ненужную тряпку! И это было бы подло с
твоей стороны, даже если бы он был обычным мальчиком, но...

– Это тебе сказал сам Гарри? – оборвал его Снейп.

– А ему и не нужно было ничего говорить! Я слишком хорошо тебя знаю!

По-видимому, все-таки недостаточно хорошо, – раз мысль о том, что Снейп соблазнил
его, могла прийти Сириусу в голову, – подумал истинный виновник случившегося.

– А что он, в таком случае, сказал? – спросил Снейп.

– Что ты – отец его детей.

"Это ты сам так решил!" – чуть не крикнул Гарри, но закусил губу, с трудом поборов
искушение.

Наконец Снейп повернулся. Гарри обратил внимание, что сегодня он был бледнее
обыкновенного – его губы были почти бескровными.

– А я разве это отрицаю?

– Нет, – сказал Сириус. – Но и не признаешь.

– Сомневаюсь, что Гарри будет счастлив, если этот факт получит широкую огласку.

– Мне следует порвать тебя на кусочки.

Гарри отошел от стенки – просто так, на всякий случай.

– Да пожалуйста, – спокойно сказал Снейп. – Не сомневаюсь, что Альбус будет просто

в восторге!

Некоторое время Сириус просто разглядывал Снейпа, словно никогда до этого его не
видел, а потом неожиданно спокойно произнес:

– Чего я не понимаю, так это почему именно ты? Ты же абсолютное дерьмо, да еще и
уродлив как смертный грех.

– Как ни странно, этот вопрос занимает и меня.

– Но я правда не понимаю! Почему он выбрал именно тебя? Что ты с ним сделал?

Заставил выпить какое-нибудь зелье? Очень на тебя похоже!

Снейп промолчал. Сириус подошел ближе.

– Что, ты не собираешься этого отрицать?

– Думай, что хочешь, Блэк! Похоже, ты уже заранее знаешь ответы на все свои
вопросы.

– А знаешь, что он мне сказал? – спросил Сириус. – Он сказал, что "не хочет, чтобы
у тебя были проблемы". Как будто он - не лучшее, что могло с тобой случиться за всю
твою гребаную жизнь!

Снейп поднял бровь, но ничего не сказал.

– Зачем ты так поступил с ним? Неужели ты просто не в состоянии видеть что-то

прекрасное и не пытаться это растоптать?

От удивления у Гарри даже открылся рот. Это он-то "что-то прекрасное"?! И к чему
именно клонит Сириус?

Снейп отвел глаза в сторону.

– Бедный Гарри, – начал Сириус. – Ты вышвырнул его...

– Как ненужную тряпку? – язвительно поинтересовался Снейп. – Какая трагедия! Право,

Блэк, на старости лет ты становишься слишком сентиментальным. Максимум, что его
ожидает, – это отеческое порицание за то, что в таком возрасте уже завел детей, но
он сильный и уж с этим как-нибудь справится. Что до всего остального, то волшебный
мир будет вне себя от счастья, что их ожидание было наконец-то вознаграждено, и
скоро все забудет и простит. А теперь представь, если на сцену вдруг выступлю я? Ты
бы сам хотел, чтобы моя физиономия постоянно смотрела на тебя из газет? Вот и я про
то же. Кроме того, не будем забывать про Волдеморта: если он об этом узнает, то
решит, что на его улицу пришел бразильский карнавал!

У Гарри в очередной раз отвисла челюсть. О чем это говорит Снейп?!

– Какое же ты дерьмо! – повторился Сириус.

– Я знаю, – сказал Снейп. – Дверь у тебя за спиной.

– Ну почему он выбрал именно тебя?!

– Ему было одиноко. Дверь, Блэк!

Сириус вышел. Когда он закрыл за собой дверь, в кабинете воцарилась оглушительная

тишина. Гарри не смел пошевелиться. Он по собственному опыту знал, что у Снейпа
чрезвычайно острый слух.

Снейп вернулся за учительский стол и сел. В этот момент он показался Гарри очень
одиноким.

И тут у Гарри зачесалось в носу. Он с силой сжал переносицу, но это совершенно не

помогало. Он боялся, что в любой момент может выдать себя. И тут в дверь постучали.
Гарри был готов расцеловать вошедшую первокурсницу: мгновенно проскользнув в
открывшуюся дверь, он отбежал подальше в коридор и с наслаждением чихнул.

* * *

– Ты хорошо спал, Гарри? – неожиданно спросил Рон.

– Да. А что? – спросил Гарри, осматривая гриффиндорский стол в поисках солонки.

– Просто Сам Знаешь Кто, похоже, совсем не спал – вот я и подумал... – Рон сунул в
руки Гарри газету. – Смотри!

Гарри прочитал заголовок - "Темная метка над Кройдоном", под которым располагалась
магическая фотография Темной метки, зависшей прямо напротив логотипа "Асды".

– Я знаю, где это! – воскликнул Гарри и быстро пробежал статью глазами. Мертвы трое
магглов (их имена не упомянуты) и одна ведьма, Арабелла Фигг. Гарри почувствовал,
как к его горлу подкатывает тошнота.

– И ты совсем ничего не чувствовал? – спросил Рон.

– Совсем ничего. – Гарри не знал, радоваться ему или огорчаться. Конечно, в

головных болях не было ничего приятного, но боль каким-то образом соединяла его с
другими жертвами Волдеморта, и в этом Гарри находил какое-то горькое, но утешение.

В этот момент появилась Гермиона, как обычно со стопкой книг в руках.

– А мадам Пинс ничего не заподозрит? – спросил Гарри. – Это уже четвертая стопка на
эту тему!

– Она никогда ничего не говорит, ты же ее знаешь. И если книги беру я, это выглядит
не так подозрительно.

Гарри подозревал, что Гермиона совершенно права – если бы Гарри Поттер начал вдруг
брать книги о беременности, это было бы куда как подозрительнее. А то, что Гермиона
при этом еще их и читала, избавляло Гарри от необходимости делать это самому.

* * *

После завтрака Гарри отправился на плановое обследование к мадам Помфри. И для него
это было нелегкое испытание. С самого детства он был приучен скрывать свое тело,
поэтому то, что с ним там делали, казалось ему... неправильным. Особенно теперь,
когда он начал наконец набирать вес – глядя на себя в зеркало, Гарри теперь
постоянно вспоминал Дадли. Интересно, каким он скоро станет?

– Пока никаких отклонений, – сказала колдоведьма после осмотра. – Как тошнота?

Понемногу проходит?

– Да, мне уже гораздо лучше. – Гарри поднялся с кровати и натянул на себя штаны.

Мадам Помфри отложила перо и взглянула на него.

– Не могу понять, почему я раньше ничего не замечала.

– Что? – Гарри повязал галстук и потянулся за свитером.

– Ты столько времени провел в больничном крыле, что, казалось бы, уж кому как не
мне заметить! Не могу понять, как же я такое пропустила! Ведь мне лично приходилось
раздевать тебя не менее двух раз в год!

– Да, это странно. – Такое действительно ни разу не приходило Гарри в голову.

– И почему твои родители никому ничего не сказали...

– Они не сказали об этом даже... даже профессору Дамблдору, – Гарри вздохнул.

Сириус клялся, что ничего не знал – но Гарри не мог себе позволить упоминать
крестного.

– Думаю, мы теперь никогда не узнаем, почему они так поступили.

– Наверное, – Гарри натянул мантию и пошел к двери.

– В следующем месяце. Не забудь! – сказала ему вслед мадам Помфри.

* * *

Со своего места за учительским столом Снейп наблюдал за Гарри Поттером. Гарри

Поттер ел. Даже за таким приземленным занятием, которое тинэйджеры еще и умудряются
низводить до состязания в свинстве, он был… прекрасен. Скупые движения рук,
андрогинное лицо, взявшее лучшие черты как мужчины, так и женщины – все это делало
его совершенно уникальным. Проглотив последний кусок десерта, Снейп украдкой урвал
еще один взгляд, пока Поттер вставал из-за стола. Его талия уже немного округлилась
– скрывающие чары, которые Поттер, несомненно, на себя накладывал, не могли
защитить от знающих глаз. Интересно, догадывается ли об этом Гарри? Наверное, нет.

Эти дети никогда не станут его детьми. Возможно, как их "биологический" отец, он
мог бы иметь какие-то права и, в теории, безусловно, имел. Но теория применима
только тогда, когда родители детей женаты или, по крайней мере, помолвлены. Или
один из родителей хотя бы признал второго. Черт бы побрал проклятое Поттеровское
благородство! Он вполне мог признаться во всем Дамблдору – тот и так обо всем
догадывался, в этом Снейп был абсолютно уверен, – но, естественно, ничего не
говорил. Ведь даже Дамблдору пришлось бы уволить преподавателя, из-за которого
забеременел гермафродит, – разве что упомянутый гермафродит был бы сильно против.
На что, учитывая теперешнее отношение к нему Поттера, Снейп бы особо не
рассчитывал. Ведь он лично позаботился об этом.

* * *

– Ну и как у вас дела? – Гарри заставил себя выдавить улыбку. То, что ему нельзя
было играть в квиддич, стало еще одним неприятным дополнением к и без того
незавидному положению.

– Замечательно! Обязательно приходи посмотреть! Мы… – Гарри открыл дверь Большого

зала, в котором мгновенно наступила мертвая тишина.

Ему захотелось немедленно развернуться и убежать в свою комнату – и никогда,

никогда не возвращаться обратно. Вместо этого Гарри заставил себя как ни в чем не
бывало подойти к гриффиндорскому столу и занять обычное место. Постепенно Большой
зал начал оживать. Гарри совершенно не хотел есть, но откусил кусочек тоста. Он
должен это выдержать. Просто должен. Сидящий рядом Рон тоже заметно волновался.
Гарри попытался ободряюще улыбнуться другу.

Неожиданно к нему обратился сидящий напротив Дин Томас.

– Гарри, а ты правда… – он остановился.

Отложив тост, Гарри взял протянутую газету. Кажется, скоро он возненавидит

завтраки. На первой странице красовалась огромная надпись заглавными буквами:
"Гарри Поттер беременен". Гарри снял скрывающие чары – все равно никакого толку от
них больше не было. У Дина мгновенно отвисла челюсть.

– Вау! – воскликнул он. – И когда?

– В районе Пасхи, – ответил Гарри. – Что там написано?

– А ты не хочешь сам прочитать?

– Нет.

– Об этом сообщают некие "авторитетные источники" в министерстве, – ответила за

Дина Гермиона. – Бьюсь об заклад, что здесь не обошлось без Малфоя.

– И сейчас у нас совместная история магии, – добавил Рон.

* * *

На самом деле все прошло гораздо лучше, чем Гарри мог надеяться, – но и ужасно
странно.

Гарри вышел из своей комнаты немного позже, чем рассчитывал. Рон и Гермиона уже
ждали его у подножия лестницы.

– Могу ли я понести твою сумку? – предложил Малфой, похоже, все это время
карауливший у Гарри под дверью.

– Я справлюсь сам, – от удивления Гарри не знал, что ему сказать. Кажется, Малфой
говорил совершенно серьезно. – Спасибо, – запоздало добавил он.

– Если тебе хоть что-нибудь понадобится, я всегда к твоим услугам! – Малфой

проводил Гарри до лестницы и вниз.

Гарри попытался представить ситуацию, в которой ему могло бы что-нибудь

понадобиться от Драко Малфоя, и не смог. Молчание становилось все более
напряженным. Гарри с удивлением заметил, что Малфой покраснел. Удивившись еще
больше, Гарри наконец спустился с лестницы и передал свою сумку Рону, тот без звука
взял ее.

Когда все четверо вошли в кабинет истории магии, все слизеринцы о чем-то увлеченно
шептались. Гарри обменялся с Роном взглядами: обычно это означало, что они что-то
затевают, но при виде Гарри все они молча встали и поклонились.

– Что это еще за ерунда? – шепотом спросил Гарри у Рона.

– Этим они хотят показать, что, в отличие от нас, отбросов общества, обладают
прекрасными манерами, – ответил Рон.

– Хочешь сказать, что теперь они будут так себя вести всегда? – Гарри выудил из
сумки учебник.

– Может быть. Вообще-то мы тоже должны так делать, – признался Рон. – Но я чувствую
себя дураком.

– Ты бы и выглядел как дурак, – подтвердил его опасения Гарри. – Мы же видимся по

двадцать раз на дню. Хотя и они тоже... Я не понимаю, почему…

В этот момент из доски, как обычно, выплыл профессор Биннс. За прошедшее с пятого
курса время он все-таки умудрился закончить гоблинские восстания и теперь,
развернув пергамент, принялся зачитывать основные постулаты магических законов и
историю становления Министерства магии. К сожалению, несмотря на всю несомненную
важность и необходимость этой информации, она также была невообразимо скучной – и в
этом, пожалуй, могла дать гоблинским восстаниям фору. Не в силах сосредоточиться,
Гарри огляделся по сторонам. Рон сидел с закрытыми глазами. Гермиона старательно
записывала каждое слово, что было им только на руку – ведь потом они с Роном слово
в слово переписывали ее конспект. А Драко Малфой сидел и смотрел на него, словно
что-то прикидывая. Увидев, что Гарри глядит в его сторону, Малфой улыбнулся. Гарри
отвел глаза. Интересно, что он задумал?

* * *

Когда Гарри пришел на индивидуальное занятие по трансфигурации, Мак-Гонагалл

сдержанно ему кивнула. Отодвинув от себя сегодняшний "Пророк", она произнесла:

– Что ж, мы и так сумели сохранить это в тайне даже дольше, чем рассчитывали.

– Профессор? – спросил Гарри. – Как вы думаете, откуда они это узнали?

– К сожалению, никаких подтвержденных данных у меня нет… – Макгонагалл странно

замялась. – Если кто-то будет груб с вами, Поттер, вы немедленно должны сказать об
этом мне.

– Я справлюсь… – Увидев недоверие, мелькнувшее на ее лице, Гарри прибавил: – Не

беспокойтесь за меня.

– Дело не в том, справитесь вы или нет, Поттер.

– На самом деле… – Гарри не знал, стоит ли об этом упоминать, но решил сказать на

всякий случай: – На самом деле даже слизеринцы до сих пор не сказали мне ни одного
плохого слова. И это довольно странно – я думал, они будут первыми, кто постарается
за все на мне отыграться.

Но Макгонагалл словно его не услышала.

– Прежде всего меня беспокоят магглорожденные ученики, – почему-то сказала она. –

Они могут не понять.

– Но я тоже ничего не понимаю! – признался Гарри. – Так что мы в одинаковом

положении.

– Вы уже прочитали книгу Мейнелла? – резко спросила Макгонагалл.

– Да, но я почти ничего в ней не понял.

– Полагаю, Мейнелл немного перестарался, пытаясь завуалировать смысл своего

послания. Но у него были на то причины. – Гарри с любопытством посмотрел на декана
Гриффиндора. – Вы в курсе, Поттер, что Британия – это монархия?

– Конечно! – с негодованием воскликнул Гарри. За кого она его принимает?!

– В глазах всего волшебного мира ваш ранг, Поттер, приближается к рангу маггловской
королевы. И даже выше.

От неожиданности у Гарри пересохло в горле. Так вот на что намекал Мейнелл.

– Вы хотите сказать, что мой профиль будут чеканить на галлеонах?

– Да, – не моргнув глазом, отозвалась Макгонагалл. – Будут.

Гарри сел где стоял. Он вовсе не рассчитывал, что его вопрос будет воспринят
буквально.

– Что еще я должен знать? – слабым голосом спросил он.

– Все законы, предлагаемые Министерством магии, будут требовать вашего утверждения,

наряду с утверждением министра магии.

– Это все или еще что-то? – Лучше уж узнать сразу все.

- Министерство обязуется обеспечить вас постоянным местом жительства. Скоро с вами

свяжется министр магии для обсуждения вариантов.

– Я… не должен буду работать?

– Нет, Поттер. Вы должны будете работать, но круг ваших обязанностей будет

определен вашим положением. И не беспокойтесь: за участием в увеселительных
мероприятиях, посещением салонов, произнесением речей и приветствием ViP-персон,
вам не дадут скучать. – Макгонагалл неожиданно положила руку ему на плечо. – Я
знаю, что это не та жизнь, которую вы сами бы для себя выбрали. Если бы вы сообщили
нам об этом с самого начала, мы предоставили бы вам программу, необходимую для
обучения тому, что для вас предназначено…

– И я бы не оказался в таком положении… – Гарри указал на свой живот.

– Полагаю, что не оказались бы, - сказала Макгонагалл с неожиданным сочувствием в

голосе.

Гарри нерешительно посмотрел на нее. Он часто забывал, что за суровой личиной

декана Гриффиндора скрывается полная сострадания женщина.

* * *

Кого Гарри совершенно не ожидал встретить в кабинете директора, так это Молли
Уизли.

– Тетя Молли? – нерешительно спросил он. Пару лет назад его "взяли" в приемные
племянники, чему он втайне был ужасно рад.

– О, Гарри! – Молли крепко обняла его.

– Как обстоят дела с предсказаниями? – глаза Дамблдора за полукруглыми стеклами

очков лукаво блеснули.

– Профессор Трелони очень довольна, – ответил Гарри. – Ведь теперь у меня появилась
по-настоящему блестящая возможность умереть вскоре мучительной смертью.

– Гарри! – Молли Уизли укоризненно посмотрела на него.

– О, не беспокойтесь, тетя Молли. Мадам Помфри говорит, что это маловероятно, – при
условии, что я получу надлежащий уход.

– Да, дорогой, я знаю, но… ты уверен, что тебе хорошо здесь? Все эти лестницы и
неподъемные учебники… Не думаю, что это хорошо для ребенка!

– На самом деле мои учебники сейчас носят в основном Рон и Гермиона. Не то чтобы
это было необходимо, но они настаивают.

– И все же я думаю…
– Тетя Молли, мне необходимо получить образование.

– Но зачем, Гарри?

– Я хочу быть таким, как все.

Молли задумчиво посмотрела на него.

– Но, Гарри, ты не такой, как все. И ты не можешь этого изменить.

Гарри отвел глаза.

– Я знаю. Но я не хочу отличаться от других во всем остальном.

– Конечно, дорогой! – Молли опять обняла его. – А теперь расскажи мне, как такое
могло с тобой произойти!

Гарри невольно улыбнулся.

– Тетя Молли, у вас семеро детей. Уж вы-то должны знать, как это обычно происходит!
– спохватившись, Гарри покраснел и поспешно добавил: – Извините.

– Не за что, мой дорогой мальчик... Это ведь Рон?

– Нет! – искренне удивился Гарри. – Рон ведь помолвлен с Гермионой!

В глазах Молли промелькнуло любопытство, но она всего лишь сказала:

– Я рада! Я всегда надеялась, что сумела воспитать своих детей достойно, но ведь
никогда ни в чем нельзя быть уверенным...

Гарри мгновенно заподозрил, что Молли не понравится то, что подразумевалось под
"помолвлен с Гермионой", но посвящать ее в подробности, естественно, не собирался.

К счастью, в этот момент в разговор вмешался Дамблдор:

– Молли, Гарри отказался посвящать нас в подробности этого деликатного дела с

самого начала. Подозреваю, что он не переменил своего решения. Как насчет чаю?

Гарри с радостью ухватился за предоставленную возможность сменить тему разговора.

* * *

– Что это? – спросил Рон.

– Приглашения на Рождество. Пока только четыре, – ответил Гарри.

– Уже пять, – Рон бросил на стол еще один конверт. – Не уверен, правда, что имею
право беспокоить столь важную особу по такому ничтожному поводу, но мама просила
передать, что мы будем очень рады, если ты проведешь Рождество вместе с нами.

Гарри улыбнулся.

– Правда? А для меня найдется место?

– Ты будешь спать в комнате Перси. Его послали в Штаты налаживать междуволшебные

отношения. Фред и Джордж считают, что мы должны со дня на день ожидать войны.
Гарри хихикнул.

– Как дела в их магазине?

– Думаю, ты еще наслушаешься вдосталь, так что не буду портить тебе удовольствия. А
от кого другие приглашения?

– Что самое удивительное, я не припомню, чтобы раньше был настолько же популярен...

Пока что мы имеем приглашение от мистера и миссис Фадж... Вау! От самого министра
магии!

– Также мы приглашены провести Рождество вместе с мистером и миссис Малфой и... –

Гарри помахал в воздухе пергаментом, - ...и Драко!

– Бе-е-е... Они что, думают, что ты совсем рехнулся?!

– Боюсь, что их постигнет жестокое разочарование! Затем... пять орфографических

ошибок в семи предложениях – и меня великодушно приглашает мистер Крэбб!

– Я иду блевать!

– И, наконец, приглашение от некой мадам Полкар. Никогда про такую не слышал.

– Я тоже. Так ты приедешь?

– Конечно! Передай тете Молли большое спасибо!

* * *

Гарри так привык жить в спальне Рона, что в комнате Перси чувствовал себя очень
странно. За все время, что Гарри гостил в "Норе", он ни разу не заходил в эту
комнату, поэтому не мог судить, отражала ли она характер своего владельца или ее
просто убрали к его, Гарри, приезду, – впрочем, возможно, что и то и другое. Судя
по всему, любимой командой Перси были "Копья Ланкастера" – в этом сезоне
стремительно скатывающиеся во вторую лигу.

Гарри встал с кровати, чтобы спуститься вниз. Сидевшая на насесте Гермеса Хедвиг
посмотрела на него. Задержавшись, Гарри отрыл новый пакет с совиными лакомствами –
за эту неделю Хедвиг хорошо потрудилась, разнося отказы.

Посреди обеда Гарри напугал всех (в том числе самого себя), громко воскликнув:

– Ой!

Только Молли, казалось, нисколько не беспокоилась. С улыбкой посмотрев на него, она

заботливо спросила:

– Что, проснулись?

– И уже пинаются! – ответил Гарри. Ему было стыдно за то, что устроил такой
переполох.

– Ничего, скоро они опять уснут, – сказала Молли. – Все мои дети вели себя точно
так же.

От этих слов Рон, Джинни и даже Фред и Джордж виновато заерзали на месте.
Под гостеприимной крышей "Норы" Гарри замечательно провел время. Судя по
темпераменту его будущих детей, очень похоже, что это будет самое спокойное его
Рождество на много лет вперед. Живот Гарри уже раздался довольно сильно. Когда он
смотрел на себя в зеркало, то виновато вспоминал все нехорошие слова, которые
когда-либо говорил о Дадли.

Вздохнув, Гарри лег на кровать, пытаясь устроиться поудобнее, и тут в дверь

постучали. Гарри неохотно поднялся и подошел к двери.

– Кто там?

– Это я! – приглушенным голосом сказал Рон.

– Думаю, лучше, чтобы ты знал, – сказал он шепотом, заходя в комнату и закрывая

дверь за собой. – Кажется, мама обо всем догадалась.

– Догадалась о чем?

– О Снейпе!

– О, только не это! – Гарри лег.

Рон уселся на краешек его кровати.

– Прости меня, – сказал он. – Я правда ничего не собирался ей говорить, но ты сам

знаешь, как она умеет!

– Я-то знаю… – Гарри неожиданно коварно усмехнулся. – А вот Снейп нет. Он совсем не
знает твою маму!

* * *

На свой первый урок зельеделия в этом семестре Гарри шел с тяжелым сердцем. За
завтраком Снейп поспешно покинул Большой зал, сжимая в руках вопиллер. И Гарри
примерно представлял, кто его мог послать. Но чего бы он ни боялся (и на что бы ни
надеялся), Снейп казался абсолютно таким же, как и всегда.

Все это время Гарри тоже старался вести себя так, словно между ними никогда ничего
не было. Индивидуальное обучение постепенно начинало приносить плоды – если Гарри и
был готов хоть к какому-нибудь ТРИТОНу, то это, безусловно, был ТРИТОН по зельям.
За время этих занятий Гарри узнал гораздо больше, чем если бы ходил на уроки со
всеми остальными. Наверное, это было немного нечестно, так что иногда Гарри даже
чувствовал угрызения совести.

И сегодняшний урок ничем не отличался от всех предыдущих, пока Гарри не

потребовалось наложить простейшее закрепляющее заклинание на летучее зелье, которое
он готовил. Вместо того чтобы поменять цвет на бледно-сиреневый и застыть, зелье
стало кислотно-желтого цвета и, в придачу, вылетело из котла. Гарри и Снейп
беспомощно посмотрели друг на друга.

– Отходи назад, только медленно, – сказал Снейп.

Гарри мгновенно его послушался. Он знал, что сделал все правильно, – да и не мог не
сделать, под таким-то руководством! Но то, что Снейп волновался, о чем-то да
говорило.

Тем временем содержимое котла не спеша поднялось в воздух и зависло под самым
потолком, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, а потом, словно почувствовав на
себе их взгляды, целенаправленно поплыло в их сторону. Несмотря на то, что снизу
оно выглядело не страшнее маггловского воздушного шарика, в его движении было что-
то такое, отчего Гарри похолодел.

К удивлению Гарри, Снейп вытащил свою палочку – он достаточно редко ею пользовался

– и указал на шар.

– Impedimenta! – тихо сказал он, но в его голосе прозвучала скрытая сила.

Желтый шар застыл – и у Гарри появилось очень странное ощущение, что он разозлился.

– И что нам теперь делать? – прошептал он. "Импедимента" не могла продержаться

долго.

– Тихо, Поттер, я думаю, – ответил Снейп. – А! Infectum reddere!

Шар мгновенно развалился на части, на каменный пол с громким стуком посыпались

отдельные ингредиенты, немедленно обращаясь в прах.

– И что я сделал? – спросил Гарри.

Снейп ответил не сразу. Дождавшись, пока развеется последняя щепотка того, что
должно было быть результатом урока, он с непроницаемым лицом сказал:

– Больше никаких зелий, для приготовления которых необходимы заклинания. Ваша магия
стала слишком непредсказуемой, мистер Поттер.

– Но что именно я сделал?

– По какой-то неведомой причине, вы либо подсознательно, либо с помощью вашей

врожденной способности управлять магией, придали этому сгустку материи способность
осознавать.

– И она могла убить меня? – только тут Гарри по-настоящему испугался.

– Не думаю. Но за себя я бы не поручился.

Гарри задумчиво посмотрел на него.

– Но я не испытываю к вам ненависти.

– Но вы имеете на это полное право.

– Ну и что?

– Думаю, вам следует пересмотреть свои чувства. – Снейп развернулся на каблуках. –

На сегодня урок окончен.

Что он имел в виду – урок вообще или их разговор, Гарри так и не понял.

– Я хотел кое-что у вас спросить, – сказал он.

Снейп застыл и медленно повернулся к нему.

– Спрашивайте.

– Знает ли Волдеморт… обо мне?

– Знает. Задолго до статьи.

– Это вы ему сообщили?

– Честь донести до Лорда эту информацию принадлежала Макнейру. Подозреваю, что

именно он и продал новость "Пророку". Волдеморт был весьма мною недоволен. Но, как
видишь, я остался жив, – Снейп едва заметно содрогнулся. – Пока.

– А он знает…

– Что ты беременен? Очевидно. Единственное, о чем он не знает, так это о моей роли…
в данном событии. Он, как и все, подозревает, что отцом, скорее всего, является
Уизли.

– Рон? – от изумления у Гарри открылся рот.

– Это самое очевидное предположение. Уверен, мистер Уизли будет весьма польщен,
если узнает, что является предметом зависти большинства молодых людей в Хогвартсе:
ведь, по общему мнению, у него есть и вы, и мисс Грейнджер. Считается, что ему
удавалось встречаться одновременно с вами обоими, очевидно, не прилагая при этом
никаких особых усилий.

– Гермиона очень красивая… – начал было Гарри.

– Мисс Грейнджер обладает совершенно посредственной внешностью. Вы же абсолютно

уникальны.

– Не думаю, что найдется много желающих…

– Поттер, вы что, совсем ничего не понимаете? Таких, как вы, больше не существует в
природе! – В этот момент зазвенел звонок. – Урок закончился. Вам лучше уйти.

Гарри посмотрел на Снейпа, ему ужасно хотелось узнать, о чем тот сейчас думает.
Возможно, даже стоит извиниться за тот вопиллер – но, подумав, куда может завести
этот разговор, Гарри решил его не начинать.

* * *

На следующее утро он уже пожалел о своем решении. Снейп получил еще один вопиллер,
и на этот раз он взорвался прямо рядом с дверью. Гарри отчетливо слышал
рассерженный голос Молли Уизли. Но когда Рон торжествующе улыбнулся, Гарри не смог
не вернуть улыбку.

– Я напишу ей, – успокоил его друг. – Пока она окончательно не сдала его. Можно я
одолжу у тебя Хедвиг? А то я уже отправил к ней Свина, чтобы сказать, что мы
благополучно добрались – хотя что с нами может случиться по дороге от дома до
Хогвартса, я не представляю.

– Да, конечно, бери, – сказал Гарри. – Она уже должна была вернуться от Сириуса.

– И как он?

– Пока никак, – мрачно ответил Гарри. Ему было очень важно одобрение крестного, и
то, что они с Сириусом до сих пор не пришли к соглашению по вопросу его личной
жизни, не могло его не беспокоить.

– Может, он смягчится, когда родятся малыши?

– А может, все будет только хуже. С Сириусом никогда нельзя знать наверняка. Не
понимаю, как профессор Люпин это выдерживает!

– Со Снейпом было бы гораздо хуже, – пробормотал Рон себе под нос.

– Со Снейпом я бы, по крайней мере, знал, что мне делать!

Подумав, Рон кивнул.

– Наверное, ты прав. Представляю, что бы сказал Сириус, если бы ты заявил, что

собираешься жениться на Снейпе. Или как это у вас называется.

– Лучше об этом не думать, – содрогнулся Гарри. – Тем более что ни жениться, ни

выходить замуж за Снейпа я не собираюсь, – Гарри тяжело поднялся на ноги. – История
магии начнется через десять минут.

– Я возьму твою сумку. Встретимся у подножия лестницы, – предложила Гермиона, все

это время не отрывавшая глаз от книжки.

– Я могу сам.

– Гарри, ты выглядишь усталым, и, если мы не будем присматривать за тобой,

вопиллеры от Роновой мамы будет получать не только Снейп.

Однако после письма Рона вопиллеров больше не было.

В свете предстоящих ТРИТОНов объем домашних заданий с каждым днем нарастал как
снежный ком. Иногда Гарри даже посещала малодушная мысль, что зря он не
воспользоваться подвернувшейся возможностью сойти с дистанции. И не мог
нарадоваться на свою отдельную комнату, с ужасом представляя, что пришлось бы
заниматься в шуме и гаме гриффиндорской гостиной. Здесь же было тише, чем в
библиотеке.

На исходе второго месяца от начала семестра Гарри получил сову из министерства. Он

с опаской открыл письмо, но в нем говорилось всего лишь о предоставляемом
министерством новом доме. Ну, не совсем новом, конечно, новым он был только для
Гарри. У этого дома даже было имя – Эштон-парк, Суррей. Прочитав название, Гарри
поморщился. Ну почему из всех восьмидесяти шести графств Британии они выбрали
именно Суррей? Конечно, это наверняка имело какой-то тайный смысл – по крайней
мере, в елизаветинскую эпоху. В той безумной книге Мейнелла говорилось, что
Елизавета Первая во всем полагалась на своего придворного волшебника.

Письмо заканчивалось приглашением – а, точнее, завуалированным требованием –

посетить Эштон-парк на Пасху.

Гарри не ответил на это письмо, решив еще раз все обдумать – у него были большие
сомнения в том, что он сможет присутствовать на Пасху где-либо – по его расчетам,
как раз на это время должны были прийтись роды. Но и приглашение в кабинет
директора его не особенно удивило.

– Гарри, присаживайся, пожалуйста! – жизнерадостно сказал Дамблдор, словно Гарри

случайно зашел на огонек.

– Спасибо! – Гарри сел.

– Чаю?

– Да, пожалуйста! – Гарри взял предложенную чашку и вопросительно посмотрел на

министра магии, которого заметил еще с порога.
– Господин министр желает тебя видеть, – пояснил Дамблдор.

– Понятно, – ответил Гарри, хотя на самом деле совершенно ничего не понимал. У него
также появилось навязчивое ощущение, что Дамблдор не особенно доволен Фаджем – но,
опять же, насколько Гарри знал, до этого вечера они не встречались уже несколько
лет.

– Как дела, Гарри? – спросил министр магии.

– Спасибо, очень хорошо, – ответил Гарри. И, похоже, это был неправильный ответ,
потому что Дамблдор помрачнел, а Фадж, наоборот, торжествующе улыбнулся. Гарри
поспешно прибавил: – Насколько может быть при беременности, конечно. – В последнее
время Гарри казалось, что он стал размером с дом.

– Мы должны обсудить... э-э... твои обязанности по окончании школы, – сказал Фадж с

отеческой улыбкой. Но Гарри ни на минуту не поверил в его показное радушие. Он
спокойно отхлебнул чаю и приготовился ждать, что же будет дальше.

– Ожидается, что ты... – начал, наконец, Фадж, но Гарри перебил его:

– Я сделаю все, что смогу, – сказал он. – Но, естественно, на первом месте у меня
будут мои дети. – Впервые за время своей злосчастной беременности Гарри порадовался
самому факту ее существования.

– Разумеется! – кисло согласился Фадж, явно думая совершенно обратное. – Мы просто

хотели удостовериться, что ты захочешь посмотреть на свой новый дом. Недавно он был
полностью отремонтирован – мы пошли на все эти расходы только ради тебя...

– Но я не могу покидать Хогвартс, пока не...

– Какая чушь, Гарри! Это займет от силы пару дней! А потом ты вернешься обратно в
целости и сохранности!

– Я все же не думаю, что это разумно, – сказал Дамблдор, и Гарри бросил на него
благодарный взгляд.

– Я тоже так думаю, – вставил он.

– Я лично гарантирую тебе полную безопасность! – сказал Фадж. – Столько людей

старались, готовили Эштон-парк, специально чтобы ты мог на него посмотреть!

– Я все же...

– Ты же не хочешь оскорбить их в лучших чувствах?

– Нет, но...

– Ну тогда решено! Я пришлю портключ!

– В состоянии Гарри... – начал было Дамблдор.

– Послушай, Альбус, – раздраженно оборвал Дамблдора Фадж. – Я не даю тебе советов,

как руководить твоей школой, хотя мое положение и дает мне некоторое право на это.
Вот и ты не лезь в то, что находится под моей юрисдикцией!

– Но я не нахожусь под вашей юрисдикцией! – воскликнул Гарри. – Я всего лишь

согласился пойти на этот прием!

Оба старших волшебника не обратили на его слова никакого внимания.

– Гарри имеет право привести с собой кого-нибудь? – неожиданно спросил Дамблдор.

– Естественно!

– Двоих! – быстро вставил Гарри.

– Прекрасно! – кисло отозвался Фадж.

* * *

Рон был в полном восторге.

– И мы останемся ночевать в твоем доме?! – он даже уронил нож, который держал в

руках (на месте которого немедленно появился другой).

– Да!

Гарри хотелось бы разделить радость друга, но он не мог. Его не покидало чувство,

что этот прием очень плохая идея, и не только потому, что через две недели подходил
срок. Даже у Дамблдора, казалось, были какие-то опасения – хоть он и не высказывал
их открыто. Судя по лицу Гермионы, она также была не в восторге.

Гарри украдкой посмотрел на сидящего за учительским столом Снейпа. Снейп тоже

выглядел обеспокоенным, хотя почему, было для Гарри полнейшей загадкой. Как только
их глаза встретились, Гарри тут же отвернулся.

* * *

Пасха неотвратимо приближалась. Время летело с головокружительной скоростью, и чем

ближе подходил день родов, тем сильнее становился страх Гарри. С одной стороны, он
хотел, чтобы все поскорее закончилось, но с другой начал бояться того, что что-
нибудь может случиться, или что он просто не приспособлен к тому, чтобы растить
детей.

Несколько раз к нему заходила Молли Уизли и приносила одежду для будущих малышей. И
именно это заставило Гарри по-настоящему осознать всю неотвратимость приближающихся
перемен. Раньше он никогда не задумывался о том, что у него могут быть дети, и
теперь не мог не чувствовать, что платит слишком высокую цену за минутную
беспечность.

Кроме того, помимо душевных терзаний, на него обрушились вполне телесные: дети
постоянно пинались у него в животе, так что часто Гарри просто не мог заснуть, у
него появились отеки, боли различного происхождения. Среди всех этих недомоганий
Гарри почти не обратил внимания на то, что его пенис втянулся в тело, – на фоне
всего остального необходимость писать сидя казалась одной из его наименьших
проблем.

* * *

Гарри торопливо сбежал по лестнице. Он уже опаздывал на уход за волшебными

существами и не хотел расстраивать Хагрида. Когда, запыхавшись, он появился на
уроке, Рон, странно поглядев на него, спросил:

– Когда это они у тебя появились?! – указав ему на грудь.

– И мы ничего не замечали?! – с недоверием воскликнул Дин.

– Да как вы смеете! – Малфой мгновенно оказался у него за спиной.

– Не обращай на них внимания, – вздохнул Гарри. Он знал, что ни Рон, ни Дин не

потерпят уроков хороших манер от Малфоя, и не хотел лишних неприятностей.

– Как они смеют так говорить с тобой?! – В отличие от Гарри, Малфой вовсе не
собирался спускать дело на тормозах. – И ты не должен им позволять подобного!

– Малфой абсолютно прав, – неожиданно вмешался Хагрид. – Рон и Дин, извинитесь

перед Гарри. Сейчас же!

К удивлению Гарри, оба его друга-гриффиндорца беспрекословно сделали как было

сказано. И по их лицам было видно, что им ужасно стыдно.

– Вы бы сказали то же самое, если бы это была Гермиона? Или Панси? – не успокоился

Хагрид. – Нет?! Поэтому вы не должны говорить такое Гарри! Даже если это и правда.
– Судя по всему, Хагрид прекрасно расслышал тему разговора. – Рон, а от тебя я
такого просто не ожидал!

– А почему именно от меня? – удивился Рон.

Наступила неловкая тишина, которую прервал Гарри:

– Они вовсе не от Рона, – сказал он. Когда весь класс уставился на него, Гарри
покраснел и отвел глаза.

– Думаю, такое я бы точно запомнил, – слабым голосом произнес Рон.

– Хоть и ненадолго, – прошептал Рон Гарри, когда Хагрид принялся объяснять классу
повадки ламий. – Сначала меня убила бы Гермиона, а потом и моя мама.

Гарри остался у Хагрида после уроков. Ламии были змеями с женскими лицами, от них
почему-то пахло шоколадом, но Гарри совсем не хотелось подходить к ним близко, да
Хагрид и не позволил. Пока Хагрид ловил ламий и относил в загон, Гарри сидел на
крыльце и наблюдал за Роном и Гермионой, помогавшими Хагриду загонять животных. Он
не знал, говорят ли ламии на серпентарго, и ему не хотелось проверять.

– Так значит, это не Рон, – сказал Хагрид, когда, покончив с ламиями, они все
уселись на крылечке с дымящимися кружками в руках.

– Нет, – сказал Гарри. Он хотел улыбнуться, но не смог. – Это Снейп. – И тут Гарри
вспомнил, что не рассказывал об этом Хагриду, но было уже слишком поздно.

Хагрид поперхнулся.

– И профессор Дамблдор позволил ему и дальше преподавать?! Профессор Дамблдор,

конечно, великий человек, но… А он знает об этом?

Гарри впервые слышал, чтобы Хагрид так говорил о Дамблдоре. Хагрид слепо боготворил
директора, и из его уст это было практически равносильно оскорблению.

– Я ему не говорил. И прошу тебя, не передавай ему.

– Но когда ты собираешься обо всем рассказать? – спросила Гермиона. Похоже, этот

вопрос интересовал ее уже давно.

– Никогда. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.

– Да какое тебе может быть до него дело? – Хагрид с грохотом поставил кружку на
ступеньку. – Он не должен был даже к тебе притрагиваться!

– Просто это… нечестно, – Гарри облокотился на верхнюю ступеньку. У него опять

начала болеть спина, а в таком положении ему было немного легче.

– Но почему ты должен расплачиваться за то, что он натворил?

– Но тогда мы оба будем несчастны.

– Разве ты не хочешь детей, Гарри? – после напряженного молчания спросил Рон.

– Нет, – ответил Гарри. – Да. Не знаю. Я просто хочу, чтобы все это скорее
закончилось!

– Но ты никогда не говорил, что чем-то недоволен… – осторожно начала Гермиона.

– А какой смысл изводить себя из-за того, что все равно невозможно изменить?

– Не скажи, – Хагрид взял кружку и сделал из нее солидный глоток. – Большинство

людей только этим и занимаются.

* * *

После завтрака у Гарри были сдвоенные зелья. Снейп не вышел к завтраку, и потому
Гарри не удивился, застав его в мантии, накинутой поверх просторной рубашки. Край
бинта, торчавший из-под расстегнутого рукава, объяснял отсутствие привычного
сюртука.

– На что ты там уставился? – от полученной травмы характер Снейпа нисколько не

улучшился.

– Что случилось? – спросил Гарри, с наслаждением избавляясь от тяжелой сумки. На

этот раз ни Рон, ни Гермиона не смогли проводить его. – Несчастный случай?

– Можно и так сказать.

– Ты чем-то обварился? – судя по размеру повязки, Снейп должен был опрокинуть на

себя как минимум котел.

– Нет, – ответил Снейп, злобно зыркнув на Гарри.

– Извини, просто поинтересовался, – сказал Гарри. – Сегодня мы проходим светящиеся

вещества? Я прочитал главу…

– Не сегодня. Я хотел посвятить этот урок мумифицированию.

– Ясно. – Должно быть, его рука чертовски болела. Снейп всегда любил
демонстрировать изготовление зелий. Гарри слегка покраснел, подумав о том, что еще
Снейп любил демонстрировать.

– Садитесь, Поттер, – последовало не слишком любезное приглашение.

Записывая за Снейпом, Гарри украдкой его разглядывал. Обычно Гарри был слишком
занят; концентрация, требуемая для приготовления зелий даже без помощи заклинаний,
не давала ему обращать внимание на все остальное. Теперь же Гарри увидел, что Снейп
похудел, – рубашка висела на нем гораздо свободнее, чем Гарри помнил, черты его
лица заострились. Это вовсе ему не шло, привлекая внимание к и без того выдающемуся
носу.

Гарри ощутил неодолимое желание узнать, что же случилось с рукой Снейпа, но будучи
отбритым в первый раз, вовсе не желал подставляться во второй.

– Сочувствую по поводу руки, – сказал он, перед тем как выйти из класса.

– Как видишь, в последнее время я не пользуюсь большой популярностью в определенных

кругах.

* * *

Наконец наступила Пасха. Гарри вовсе не жаждал отправляться ни в какой Эштон-парк,

но он так и не придумал, как этого избежать. По сравнению с перспективой встречи с
Фаджем даже приближающиеся роды не казались ему такими уж страшными.

Путешествие портключом его детям категорически не понравилось, что они с

готовностью и продемонстрировали, как следует пнув родителя по прибытии. Гарри чуть
не вскрикнул, и Фадж неправильно истолковал его реакцию:

– Это необыкновенно, правда?

– Вау! – воскликнул Рон. Гермиона молчала – и во все глаза смотрела по сторонам.

Гарри был вынужден признать, что посмотреть тут было на что. Особняк располагался
на территории старинного парка; с того места, на котором они приземлились,
открывался вид на рощу лимонных деревьев, а неподалеку паслась стая косуль. Вид был
по-настоящему захватывающим.

Повернувшись, Гарри посмотрел на дом. Хотя в Хогвартсе и не преподавали

архитектуру, Гермиона умудрилась найти книгу, в которой рассказывалось как раз об
этом доме. Из нее Гарри знал, что дом был построен в эпоху королевы Елизаветы. Но
по картинкам нельзя было даже приблизительно представить его истинные размеры.

Они прошли через главные ворота и оказались во дворе, в котором уже стояла группа
людей, которые, очевидно, кого-то ожидали.

– Кто это? – спросил Гарри.

– Ваши слуги, – самодовольно ответил министр магии. – Не считая домашних эльфов.

В глазах Гермионы полыхнуло пламя. Гарри послал ей извиняющийся взгляд, но он не

хотел участвовать в старом споре.

– Понятно, – только и сказал он.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что людей совсем не много, только четыре
человека.

– Домоправительница, мадам Дэнверс, – представил Фадж.

– Здравствуйте! – Гарри пожал ее руку. Рука была холодная, как лед. Интересно,
сколько они его ждали на холоде? Своим темным развевающимся одеянием она напомнила
ему Снейпа.

– Дворецкий, мистер Каупер, – Фадж перешел к стоящему рядом с домоправительницей

человеку.
– Здравствуйте. – Каупер был высоким хорошо сложенным мужчиной. Его лицо было
приплюснутым, словно в него неоднократно попадал бладжер. Возможно, когда-то мистер
Каупер действительно был профессиональным загонщиком. Интересно, за какую команду
он играл? Гарри не мог себе представить, что ему могут понадобиться услуги
подобного человека – разве что в качестве вышибалы.

– Горничная, – Фадж явно не помнил имя девушки.

– Роуз, сэр. Роуз Эллис, – Роуз Эллис твердо ответила на его рукопожатие.

– Приятно познакомиться, – произнес Гарри. У Роуз Эллис тоже замерзли руки. Ее

платье было явно не таким теплым, чем у мадам Дэнверс. Гарри почувствовал, что его
изначальная неприязнь к Фаджу переходит в самое настоящее отвращение.

– И, наконец, лакей!

– Стэн? – спросил Гарри. – Стэн Шанпайк? – Стэн Шанпайк покраснел до кончиков ушей.
– Это же вы работали в "Ночном рыцаре"?

– Не думал, что вы меня еще помните, мистер Поттер, сэр... – взглянув на

выступающий живот Гарри, Стэн поправился: – …мадам!

Гарри только улыбнулся. Он и сам не знал, как к нему теперь следует обращаться:
привыкнув быть мужчиной большую часть своей жизни, он, безусловно, предпочел бы
"сэр", но, опять же, его беременность... Гарри вздохнул.

Наконец они прошли внутрь и расположились в огромной гостиной неподалеку от

главного входа. Новый дворецкий принес чай и огуречные сэндвичи. Гарри был рад
возможности наконец-то сесть: путешествие изрядно его измотало.

– Здесь так здорово! – присвистнул Рон.

– Да, – Гарри вовсе не разделял энтузиазма своего друга. Он с трудом представлял,

как будет жить в таком гигантском доме. – Здесь очень... просторно, – наконец
сказал он.

* * *

Его спальня было под стать всему остальному. В ней стояла гигантская кровать с
пологом – похоже, в магической Британии других просто не было. Насколько мог судить
Гарри, единственная нормальная кровать была у Снейпа. Но думать о Снейпе было
глупо.

На каждой из деревянных панелей, покрывавших стены его комнаты, было что-то

нарисовано. Слава богу, картины были маггловскими – иначе Гарри не представлял, как
кто-то мог бы тут находиться и не сойти с ума. Теперь он гораздо лучше понимал
Мейнелла, постоянно окруженного всем этим раздольем красок. Ничего удивительного,
что тот показался Гарри немного не в себе! Даже расшитый лилиями полог его кровати
был украшен пышными золотыми кистями.

Пока Гарри стоял и рассматривал комнату, в дверь постучали. В комнату заглянула

Гермиона. Убедившись, что Гарри один, она вошла, следом за нею вошел Рон.

– Ты на самом деле собираешься здесь жить? – спросила она Гарри.

– А есть ли у меня выбор? – удивился он.

– Ты можешь жить в одном из других твоих домов, – совершенно серьезно ответила

девушка.

– А сколько их у меня? – уже без всякого удивления спросил Гарри. Похоже, он, как
всегда, прослушал все самое интересное.

– Еще два. Мне рассказала мадам Дэнверс. Один из них находится в Лондоне, а второй
где-то в Шотландии, совсем недалеко от Хогвартса. Шотландский дом был подарен
Мейнеллу Марией Шотландской за "оказанные услуги". Похоже, королева Елизавета была
не особенно рада такому подарку, но не решилась огорчать Мейнелла. Кстати, они
делили одного любовника.

– Кто? – спросил Гарри. – Мария и Елизавета?

– Нет, Елизавета и Мейнелл.

– Что ж, если королева предложит мне принца Филиппа, я откажусь! – сказал Гарри. –
Он для меня слишком стар.

– А я думал, что тебе нравятся мужчины постарше, - пробормотал Рон, не глядя на

Гарри.

– Но не настолько же! – раздраженно буркнул Гарри. Иногда Рон был совершенно

невыносим.

* * *

Только благодаря друзьям пребывание Гарри в Эштон-парке можно было назвать

терпимым. На первый взгляд, это казалось довольно странным: абсолютно все были
крайне с ним любезны и постоянно стремились ему угодить. Но в их отношении
постоянно присутствовала крайне стеснявшая Гарри формальность, а уж совместные
трапезы с Фаджем на кого угодно могли навеять тоску – и это несмотря на присутствие
его хорошенькой (и очень молодой) супруги.

В последний день пребывания Гарри в Эштон-парке было уже по-весеннему тепло.

Заметив в увитой голыми стеблями плюща беседке Рона и Гермиону, Гарри подумал, что
его друзья наверняка хотят побыть вдвоем, и прошел мимо нее дальше, оказавшись в
маленьком садике, засаженном лекарственными травами. Еще раньше он заметил в
укромном уголке огромное мраморное кресло. Сооружение было действительно странным –
но Гарри уже слишком устал, чтобы пренебречь такой возможностью. Он осторожно сел и
с облегчением вытянул ноги. Пригревало солнышко, беспечно щебетали птицы. Гарри
прикрыл глаза. И в тот же миг наступила мертвая тишина.

* * *

Открыв глаза, Гарри попытался встать, но не тут-то было: кресло каким-то образом
удерживало его на месте. А еще, судя по той единственной его части, которую Гарри
мог видеть – подлокотникам, это было вовсе не то кресло, в которое он садился. С
некоторым трудом подняв голову, Гарри оглянулся. Он находился в круге людей в
темных плащах и с белыми масками на лицах.

Сначала Гарри не почувствовал ничего вообще. А потом изнутри пришла уже привычная
боль, теперь ставшая почти всепоглощающей.

В поле его зрения вплыл Волдеморт.

– Ну здравствуй, Гарри Поттер.

При звуке знакомого холодного голоса Гарри поежился, но, как ни странно, боли в
шраме не было, – только непрекращающиеся болезненные судороги в животе. Его мантия
внизу стала мокрой, похоже, только что отошли воды.

– Мы счастливы, – сказал Волдеморт, – что тебе удалось пережить нашу последнюю

встречу.

Гарри молчал, потому что ему нечего было сказать. А, кроме того, он хотел сначала
разобраться, что, собственно, происходит.

– Мне бы хотелось провести один эксперимент... – Волдеморт оглядел собравшихся

вокруг Пожирателей Смерти.

Гарри трудно было судить по лицам – так как все они были скрыты масками, но,
казалось, даже сам воздух вокруг был пропитан давящим чувством страха.

– Гойл? – обратился Волдеморт к одной из безмолвно застывших фигур.

– Да, мой Лорд, – из-под маски раздался низкий мужской голос.

– Убей его!

– Мой Лорд?

– Немедленно!

– Слушаюсь и повинуюсь! – Гойл недрогнувшей рукой поднял палочку.

Гарри знал, что, даже если бы неизвестная сила не приковывала его к месту, в его
состоянии он все равно не смог бы бежать. Он был абсолютно беспомощен перед лицом
приближающейся смерти.

– Avada Kedavra! – прокричал Гойл, и зеленая вспышка, которую Гарри так часто видел
во сне, сорвалась с конца его палочки и ударила прямо в Гарри. Было больно. Больно
так, словно в Гарри со всей силы швырнули бладжером. А секунду спустя Гойл
повалился на землю. От удара его маска откатилась в сторону, и Гарри обнаружил, что
Гойл-старший был удивительно похож на своего сына. Его глаза были открыты – так же
как были открыты глаза Седрика. И, так же как с Седриком, Гарри был абсолютно
уверен, что Гойл мертв. К его горлу подступила желчь.

– Итак, – сказал Волдеморт, – полагаю, теперь уже всем понятно, что именно
произошло шестнадцать лет назад. Ты выжил целиком и полностью благодаря тому, кем
ты являешься. Твои родители были абсолютно правы, не доверив никому твою тайну. Вот
и Червехвост клянется, что ничего не знал!

– Клянусь, мой Лорд! – раздался голос откуда-то слева.

– Молчать! Они даже ничего не сказали оборотню или этому... Блэку!

Интересно, отстраненно подумал Гарри, как же все-таки Волдеморт собирался назвать

Сириуса?

– Они даже не сказали об этом Дамблдору! В кои-то веки продемонстрировав зачатки

хоть какого-то интеллекта! – Волдеморт на шаг отступил от Гарри. – Но хватит уже об
этом. Червехвост?

– Да, мой Лорд? – раздался все тот же дрожащий голос, и скрытая под тяжелым плащом
фигура переступила через тело Гойла.
– Подай мне нож и чашу!

– С-сию минуту, мой Лорд! – Червехвост поспешно удалился из поля зрения.

– Я рад, что ты не стал наряжаться, чтобы прийти сюда, – сказал Волдеморт, холодно
улыбаясь. – Мы здесь все свои. А кроме того, ты отсюда никуда больше не денешься.

Гарри пришел к очевидному заключению.

– Вы собираетесь меня убить?

– О нет, мое дорогое дитя… – В этот момент Волдеморт так напоминал Квиррелла, что
Гарри – даже сквозь очередной прилив боли – почувствовал приступ тошноты. – Ты
слишком ценен для меня, чтобы просто тебя убить. Скоро мы с тобой станем... самыми
лучшими друзьями.

Гарри содрогнулся.

* * *

В этот момент вернулся Червехвост. Гарри охватило внезапное желание убежать отсюда,
но зачарованное кресло крепко держало его на месте.

В одной руке Червехвост держал широкую низкую чашу, формой напоминавшую думосбор
Дамблдора, и, подобно думосбору, покрытую рунами. Гарри показалось, что руны
шевелятся. В другой руке Червехвост держал нож из вулканического камня.

Все, что Гарри смог сделать, – и на это ушли все его силы – это расцепить пальцы
правой руки, намертво сжимавшие подлокотник. Как только ему это удалось, Гарри
успокоился и собрался в ожидании того, что должно было сейчас произойти.

Волдеморт начал произносить слова какого-то заклинания. Гарри знал, что это не
латынь и не греческий, а какой-то иной, более певучий и раскатистый, язык, и от
этого заклинания у Гарри прошел мороз по коже. И, похоже, не только у него –
собравшиеся вокруг Пожиратели как-то странно зашевелились. Чувство страха, которое
испытал Гарри, обнаружив себя в их гостеприимной компании, казалось, еще больше
усилилось. А уж если они чего-то боялись, то Гарри следовало умирать от страха. Но,
возможно, это была всего лишь игра его воображения – ведь на Гарри смотрели белые
маски с прорезями, за которыми даже не было видно глаз.

В этот момент нож, до этого спокойно лежавший на дне чаши, дернулся и завибрировал,
с глухим стуком ударяясь о стенки сосуда. Волдеморт поднял его и с выражением
нескрываемого торжества на лице повернулся к Гарри.

Червехвост взмахнул палочкой, и левый рукав рубашки Гарри исчез. Своей серебряной
кистью он схватил Гарри за обнажившуюся руку. Хватка Червехвоста была крепкой, но
Гарри задрожал совсем не от этого: казалось, по всей его руке, начиная с кисти,
начал распространяться смертельный холод. Гарри застонал, проклиная себя за
слабость. Червехвост вытянул руку Гарри вперед. Волдеморт, непрерывно читая
заклинание, приблизился к нему и полоснул ножом по сгибу его локтя. Кровь медленно
закапала в чашу. Гарри стиснул зубы, чтобы не опозориться еще больше, но боли почти
не было. А, возможно, он просто не замечал ее из-за нестихающей боли в животе.
Гарри заставил себя успокоиться, он почему-то чувствовал, что это должно ему помочь
– хотя как именно, не имел ни малейшего представления. Внезапно Гарри осознал, что
Волдеморт всего лишь сказал, что не будет убивать его сам – и теперь Гарри,
кажется, понял, что подразумевало его загадочное высказывание. В этот момент
Волдеморт раскрыл его рану еще больше, и Гарри пришлось собрать всю свою волю,
чтобы не застонать. Он попытался пошевелить рукою, но Червехвост крепко держал его.
Тогда Гарри незаметно разжал пальцы второй руки. Заклинание, которое пришло ему в
голову, было несложным, но требовало всей концентрации, которую он мог собрать.

– Заживи его рану! – неожиданно приказал Волдеморт Червехвосту. Отступив от Гарри,

он отнял чашу от его руки. И Червехвост тут же приковал ее обратно к креслу. Гарри
заметил, что кровь в чаше не красная, а серая с серебристыми разводами – такого же
цвета, что и нож, словно воспоминания в думосборе Дамблдора, как несущиеся по небу
грозовые облака. Гарри проглотил комок в горле. Неужели ему не почудилось и это –
действительно его кровь? Может, ее изменило произнесенное Волдемортом заклятие?
Гарри приготовился. Собравшись, он ждал удобного случая, чтобы произнести свое.
Склонившись над чашей с его кровью, Волдеморт начал что-то тихо напевать. На
мгновение он ужасно напомнил Гарри Хагрида с его очередной новой "зверюшкой". Все
так же напевая, Волдеморт принялся обходить участок земли, на котором стоял, по
кругу. Он окропил кровью четыре стороны света – и на земле тут же появились те же
самые переливающиеся волокна, что и в чаше – словно кто-то вытащил затычку, и та
самая серая жидкость стала подниматься на поверхность. Внезапно в памяти Гарри
всплыла фраза из книги Мейнелла: "Те, кого не следует призывать, выходят по твоему
зову, и они всегда испытывают голод". Гарри глубоко вздохнул, потом вздохнул еще
раз. Он вспомнил прибытие корабля из Дурмштранга и понял совершенно отчетливо, что
совершенно не желает видеть, что именно собирается вылезти из-под земли на этот
раз. Волдеморт продолжал расхаживать взад-вперед, все так же напевая. И, кажется,
другие Пожиратели смерти тоже начали что-то понимать. У Гарри оставался один-
единственный шанс…

– Petrificus totalis! – крикнул он. Возможно, это была не самая блестящая его идея,
но Гарри не хотел рисковать, бросая "Аваду", – он не представлял, как она может
подействовать на нерожденного.

Волдеморт застыл на месте. Сосуд выпал у него из рук, и вытекшая из него кровь
Гарри мгновенно впиталась в эту странную дымчато-серую землю. На мгновение все
замерло, словно какой-то неведомый оператор нажал на кнопку "стоп".

Гарри почувствовал, что свободен. Он поднялся и сделал шаг к разверзшейся у его ног
туманной воронке.

– Нет! – Человек в белой маске ухватил Гарри за пояс. Гарри тут же попытался
вырваться, но не тут-то было. Тем временем оцепеневшее тело Волдеморта качнулось в
сторону и принялось медленно заваливаться на землю. Из открывшейся вихрящейся
пустоты показалось длинное темно-зеленое щупальце. Щупальце лениво пошарило по
земле и наткнулось на лежащего там Волдеморта. Обернувшись вокруг него, оно утянуло
самого могущественного темного волшебника современности в пустоту. Как только
щупальце исчезло, Гарри крикнул изо всех своих сил:

– Уходи! Уходи и не возвращайся!

Он не знал, какая сила заставила его крикнуть это, и почувствовал себя крайне
глупо. С трудом сглотнув, Гарри спросил, ни к кому особо не обращаясь:

– Куда он провалился?

– Полагаю, в место, где обитают те, кого не следует призывать, – ответил державший
его Пожиратель Смерти. Он так и не отпустил Гарри.

Гарри обернулся, но сквозь узкие прорези маски ничего нельзя было разглядеть.

Земля сомкнулась со странным хлюпаньем, похожим на звук спускаемой из ванны воды.

Гарри закрыл глаза, борясь с подступающей дурнотой.
* * *

В воздухе пахло весной. Гарри открыл глаза и увидел перед собою переплетение голых
веток. Где-то неподалеку пела птица. Рядом с ним Снейп стянул маску и с отвращением
забросил ее в кусты.

– Где мы? – спросил Гарри.

– В Запретном лесу, – ответил Снейп. – Вот уж не думал здесь оказаться!

– Ой! – прервал его Гарри, ухватившись за живот. На него опять накатил ослепляющий
приступ боли.

– Вот дьявол!

– Что?

– Подозреваю... – с трудом выдохнул Гарри, – что мои дети не намерены больше ждать.

– Вы не находите, что рожать посреди Запретного леса будет несколько неудобно?

Подождите, пока я не аппарирую нас в Хогсмид.

– А ты хотел аппарировать нас именно туда? – спросил Гарри.

– Да, – ответил Снейп.

– А если мы опять окажемся у черта на куличиках? – Гарри не смог удержаться от

сарказма.

Снейп оценивающе посмотрел на него и сказал:

– Хорошо. Вы можете идти?

– Я... я постараюсь.

Снейп обнял Гарри за пояс. Несмотря на все его усилия, идти получалось очень
медленно, но жаловаться было некому – в данный момент никто не мог ему помочь.
Чтобы отвлечься хотя бы ненадолго, Гарри спросил:

– А кто такие "Те, кого не следует призывать"?

– "Сии существа, – Снейп явно цитировал по памяти какой-то древний текст, – коим
словно богам поклонялися наши пращуры, есмь Изначальное Зло", обитающее в
параллельной реальности. Похоже, Волдеморт полагал, что они не прочь разделить с
ним свое бессмертие, если он надлежащим образом их задобрит.

– А это было возможно?

– По крайней мере, не исключено.

Некоторое время они передвигались в молчании. Когда же Гарри стало ясно, что Снейп
не собирается распространяться дальше, он спросил:

– А зачем Волдеморту понадобился я?

– Каждый дурак может вызвать тех, кого не следует призывать, – сказал Снейп. – Даже
Лонгботтом. Да что Лонгботтом – любой маггл при соответствующем обучении.

– И? – вынужден был спросить Гарри, так как Снейп явно не собирался продолжать.
– Самое главное – это суметь избавиться от них после того, как они выполнят
желание. Если, конечно, они его выполнят – что, в общем-то, возможно, хоть и
маловероятно. И единственные из всех волшебников, которым это под силу, – это
гермафродиты. То есть такие, как вы.

– Но... но я не знаю, как! – Гарри в ужасе уставился на него.

– А вам и не нужно знать. Вам достаточно сказать, чтобы они уходили – и они уходят.

– Что, просто "пошли прочь" и все?

– Да. Единственное, что для этого требуется, это оказаться в нужное время в нужном
месте.

– Я надеюсь, нам больше никогда не придется проверять эту теорию... Ох!.. – Гарри
опять скрутила судорога боли.

– Я тоже на это надеюсь, – Снейп притянул Гарри ближе к себе, и Гарри со вздохом
прислонился к нему.

– А что случится, если те, кого не следует призывать, не уйдут?

– Если бы вы не прогнали их, они захватили бы землю и всех, кто на ней обитает, –
за исключением вас. И вы стали бы одним из них – бессмертным и вечно голодным.

– Ужасно, – сказал Гарри, похолодев. – А я всегда считал, что единственное утешение

в этой жизни, – то, что ты всегда можешь умереть.

Через несколько шагов Снейп неожиданно мягко продекламировал:

Надежды и тревоги,
Прошли, как облака,
Благодарим вас, боги,
Что жить нам не века.
Что ночь за днем настанет,
Что мертвый не восстанет,
Дойдет и в море канет
Усталая река. *

– Да, что-то в этом роде. Кто это написал?

– Один маггловский поэт по имени Чарльз Суинберн. Стихотворение называется "Сад

Прозерпины".

На этом Снейп опять замолчал, и следующее, что нарушило тишину, было тихое "ох"
Гарри.

– Если бы я мог чем-то помочь, я бы это сделал, – неожиданно сказал Снейп. Почему-
то Гарри ему сразу поверил.

– Но ты не можешь. А вообще я бы не отказался от сухой мантии.

– Воды уже отошли? Когда это случилось?

– Ты знаешь про такие вещи?!

– Ну я же не полный идиот!
– Я этого и не говорил. Хотя иногда ты именно так себя и ведешь, – раздраженно
сказал Гарри. На самом деле он злился в основном на себя – за то, что сам не
сообразил обратить на это внимание, а теперь было уже поздно. – Ну давай, сними
двадцать баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя!

– Не будьте смешным, мистер Поттер. Сейчас не время беспокоиться о такой ерунде. А

вообще мне ваши проблемы глубоко безразличны.

– Я так и знал, – сказал Гарри и, тяжело привалившись к его плечу, проковылял еще
несколько метров. – Значит, когда Мейнелл писал о "тех, кого не следует призывать",
он имел в виду именно этих созданий?

– Неужели вы читали Мейнелла? – Снейп с удовольствием ухватился за предложенную

тему. Из этого Гарри заключил, что Снейп встревожен не меньше его самого, и, как ни
странно, немного успокоился.

– Тогда вы должны были знать, что он сам призывал этих существ не менее двадцати
раз. Разве вы никогда не задумывались, Поттер, почему волшебники испытывают такое
благоговение перед гермафродитами? И почему окружают их такими почестями?

– Учитывая, что до этой осени я и не подозревал, что они так поступают, то нет, не
заду... О черт!

Снейп переждал, пока пройдет очередной приступ боли.

– Не переживайте, Поттер. Многие волшебники тоже об этом не подозревают. Но, если

кто-нибудь из них захочет, например, управлять миром или жить вечно, или еще что-
нибудь в этом духе и попытается призвать тех, кого не следует вызывать без участия
гермафродита, то мир, каким мы его знаем, вполне вероятно, канет в Лету.

– Можешь не продолжать, я все понял. И что, я тоже могу их вызвать?

– Да. Но...

– Я просто задумался о том, что неплохо было бы скормить им Фаджа. Хотя он может
завязнуть у них на зубах. Если они у них есть, конечно. Если бы не этот тупой
ублюдок, я бы не рожал близнецов посреди Запретного леса в полночь!

– Сейчас уже не полночь, – только и сказал Снейп.

– А мне без разницы! Не будь таким занудой! Так который сейчас час?

– Два ночи.

Гарри подумал было, как непохоже на Снейпа молча сносить какие бы то ни было
упреки, и неожиданно остановился.

– Как два часа?! Ведь когда я попал к Волдеморту, был всего лишь полдень! Где же я
находился все это время?

– Не имею ни малейшего понятия.

Гарри снова почувствовал, что от него пытаются утаить какую-то информацию.

– Так значит, все это время я был погружен в какой-то магический сон?

– Вполне возможно.

Неожиданно Гарри остановился и буквально согнулся пополам от боли.

– Я не знаю, сколько еще смогу пройти, – честно сказал он.

– Здесь не самое лучшее место, чтобы останавливаться на отдых, – обеспокоенно

сказал Снейп.

– Сомневаюсь, что роды можно назвать отдыхом, – скрипнув зубами, ответил Гарри.

– Lumos! – Снейп осветил палочкой его лицо.

– Ты когда-нибудь принимал роды? – спросил Гарри.

– Нет. Думаю, ты должен знать гораздо больше моего. Поппи наверняка тебе все
рассказала!

– А еще я прочитал много книг... Ох!

Снейп посмотрел на часы.

– Мы прибудем в Хогвартс где-то через три минуты.

– Боюсь, нам все же придется здесь остановиться.

– Что ж, – голос Снейпа тоже не выражал особой радости. Сняв с себя плащ, он
расстелил его на траве.

– Если только вы не предпочитаете голую землю, – сказал он вместо приглашения.

Гарри опустился на колени, где было сказано, и обхватил руками дерево.

* * *

Судя по запаху, это было не больничное крыло. Гарри открыл глаза. Кричаще-золотые
кисти на пологе подсказали ему, что он лежит в своей кровати.

– Как?.. – спросил Гарри.

– Хагрид нашел вас на рассвете и помог профессору Снейпу донести вас.

– А... а где?..

– Вот они, все в порядке. Как вы их назовете?

– Не знаю, я об этом пока не думал.

Гарри осторожно взял одного ребенка в одну руку, а другого в другую. Кто из них кто
– Гарри еще не разобрал – оба были лысыми и голубоглазыми. И оба, не мигая,
смотрели на него. Потом один из детей зевнул – по розовой распашонке Гарри
определил, что это, скорее всего, девочка. И, кажется, даже довольно хорошенькая –
но Гарри был без очков.

– Давайте я помогу вам сесть, чтобы вы смогли покормить их, – предложила мадам
Помфри.

– Хорошо, – Гарри был вовсе не уверен в том, что это хорошо, но, тем не менее, взял
ребенка, как ему показали. Маленький ротик очень быстро нашел то, что ему было
нужно, и принялся изо всех сил сосать.
– Ой! – от неожиданности Гарри вскрикнул.

– Больно? – обеспокоенно спросила мадам Помфри.

– Внутри, – Гарри покраснел.

– Это сокращается уретра, что совершенно нормально и даже хорошо. Как только
девочка прекратит сосать, положите ее на плечо, как я вам показала. Все
правильно... А теперь постучите ее по спинке, чтобы она рыгнула. – Гарри кивнул. Он
вроде бы понял, что от него требуется.

Тем временем Помфри продолжила:

– Сиделка будет приходить, начиная с завтрашнего дня.

– Сиделка?

– Для детей. Ведь вы же собираетесь продолжить учебу? А когда они немного

подрастут, министерство поможет с няней.

– Думаю, что сумею как-нибудь обойтись без помощи министерства. С меня, пожалуй,
хватит, – сказал Гарри. При одном воспоминании о том, как он рожал в лесу со
Снейпом в качестве невольного помощника, Гарри содрогнулся. Ему было безумно больно
и страшно, а кроме того, теперь он боялся, что после всего случившегося Снейп
никогда больше не станет с ним разговаривать.

* * *

Дверь в его комнату с грохотом распахнулась, от чего Гарри подпрыгнул на кровати,

чуть не уронив второго ребенка. Осторожно вернув его обратно, к своей груди, Гарри
посмотрел на взволнованного Сириуса.

– Ты в порядке?

– Да, спасибо. Но не потому, что Фадж об этом сильно заботился.

– А... они?

– Мои дети тоже в полном порядке, спасибо.

Поппи смотрела на Сириуса с явным неодобрением, но, даже если ей и было интересно,
что здесь делает разыскиваемый министерством преступник, то она не подала и виду.

– Незачем врываться сюда и хлопать дверями! – только и сказала она.

– Прошу прощения! – пробормотал Сириус. – А Волдеморт?

Гарри решил, что его сын съел вполне достаточно и положил его на плечо. Не успел он
открыть рот, чтобы ответить, как в дверь постучали, и Сириус мгновенно превратился
в Мягколапа.

В палату вошли Рон, Гермиона, Снейп, Дамблдор и Люпин. Замыкал шествие министр
магии Фадж. Гарри передал ребенка Поппи. Мягколап зарычал, но на кого именно: Фаджа
или Снейпа, Гарри не понял.

Видя, как друзья ахают и охают над его детьми, Гарри наконец ощутил что-то похожее
на родительские чувства. И он был рад, что Фадж не попытался взять на руки ни
одного из них – иначе Гарри бы за себя не ручался.
– Как ты собираешься их назвать? – Фадж, несомненно, считал свой вопрос проявлением
отеческих чувств.

– Гензель и Гретель, – не медля ни секунды, ответил Гарри.

Гермиона фыркнула, но Гарри не повел и ухом. Люпин тоже закусил губу, а Рон только
с недоумением пожал плечами.

– Очень... мило, – вежливо ответил Фадж.

– Вам не кажется, что вы должны, по крайней мере, извиниться перед Гарри? –

неожиданно спросил Снейп. Он до сих пор стоял там, где вошел.

Фадж неловко замялся.

– Но откуда мне было знать... – начал было он.

– Ниоткуда. Но заставлять Гарри путешествовать в таком состоянии было преступной

небрежностью! И вам наверняка об этом говорили!

При этих словах Сириус трансформировался обратно. Фадж испуганно отшатнулся.

– Блэк! – воскликнул он и поспешно вытащил палочку.

Гарри пришлось приподняться на кровати. От боли он поморщился.

– Accio палочка, – сказал он, протягивая руку.

– Я хотел бы кое-что прояснить, – сказал он. – Присаживайтесь, господин министр. –

Гарри кивнул на стоящий у кровати стул.

Фадж, казалось, прирос к своему месту.

– Но... как...

– Палочка мне больше не нужна, – просто объяснил Гарри. – Я сам, в некотором роде,
палочка. Садитесь же! – с силой добавил он. Фадж сел на предложенное место. К
удивлению Гарри, Рон, Сириус и мадам Помфри тоже сели. Гарри посмотрел на Снейпа.
Ему показалось, что тот слегка улыбнулся.

– Как вам прекрасно известно, Сириус не совершал никаких преступлений. Итого, у нас
есть три возможных способа решения этой проблемы. Во-первых, он может получить
полное прощение за преступление, которого не совершал, а это будет полнейшим
абсурдом. Во-вторых, может быть проведено повторное расследование, на которое уйдут
годы, ну и в-третьих, министерство может выступить с опровержением – подписанным
вами – в котором будет заявлено, что он был осужден ошибочно.

– Но…

– Если вы сделаете подобное заявление, то "Ежедневный пророк" может и не пронюхать,

что вы из пустого тщеславия подвергли опасности мою жизнь.

– Вы не перестаете меня удивлять, Гарри, – сказал Фадж. – Сначала оборотень, потом

убийца и, наконец… – Фадж кивнул в сторону Снейпа. – Наконец Пожиратель Смерти!

Гарри был вынужден признать, что Фадж вовсе не был дураком.

– Насколько я знаю, профессор Снейп никогда ни в чем не обвинялся. А даже если и

нет, то вы снимете с него все обвинения.

– А теперь послушайте меня, молодой человек! Я не принимаю приказов от… Дамблдор,

что вы хотите мне сказать?

– Я не нахожу в требованиях Гарри ничего неразумного, – Дамблдор с явной неохотой

оторвался от своего занятия (перед этим он щекотал детям животики).

Когда Фадж, пошатываясь, вышел из комнаты, Снейп выпалил:

– Ты не будешь называть моих детей такими идиотскими именами! – и только тогда

понял, что именно сказал. Но даже если он и ждал бурной реакции от кого-либо из
присутствующих, то просто-напросто просчитался: оказалось, что его заявление никого
из них не удивило.

– А чем тебе не нравятся Гензель и Гретель? – невинно поинтересовался Гарри.

Снейп сурово взглянул на Гермиону, которая, не выдержав, согнулась пополам от

смеха.

– Кажется, я понимаю: это какая-то маггловская шутка!

– Так как же ты собираешься их назвать? – спросил у Гарри Сириус.

– Понятия не имею, – сказал Гарри. И это была абсолютная правда. А еще нужно было
придумать, кто именно будет их крестными родителями, но пока Гарри решил не
забивать себе голову.

– Так Сам-Знаешь-Кто действительно мертв? – спросила Гермиона. При этих словах кто-
то из детей жалобно хныкнул.

– Его затянуло в другое измерение, – ответил Гарри, протягивая руки, чтобы принять
свою дочь. – Надеюсь, эти твари им не подавятся.

– А кто-нибудь может призвать его обратно?

Наступила полная тишина. Ее нарушил Люпин, до этого не сказавший ни слова:

– При наличии некоторых знаний, готовности рискнуть своей жизнью и жизнью всего
остального человечества – может. Это вполне достижимо.

– Потрясающая эрудиция. Кто бы мог подумать, – неприязненно пробормотал Снейп.

Похоже, его неприязнь к Люпину нисколько не уменьшилась.

– Все-таки я преподаватель защиты от темных искусств, хотя и бывший, – как всегда

мягко ответил ему Люпин.

– Неужели может найтись кто-нибудь? – спросила Гермиона.

– Малфой? – предположил Гарри. – Петтигрю? Кто-нибудь еще из Пожирателей?.. О черт…

– Гарри внезапно вспомнил мертвое лицо Гойла. Его передернуло.

Дамблдор сочувственно посмотрел на него.

– Профессор Снейп уже проинформировал мистера Гойла о его отце. Мистер Гойл
достойно воспринял это известие.

– Я не хотел… – начал было Гарри.

– Думаю, вам пора! – вмешалась мадам Помфри и решительно погнала гостей к выходу. –
Гарри устал, и я не хочу, чтобы вы его расстраивали! – Снейп явно хотел
задержаться, но она выгнала и его тоже. Но после ухода Снейпа Гарри почувствовал
себя гораздо хуже.

* * *

Уже четвертый раз за урок Гермиона пихнула Рона локтем в бок. Гарри только
улыбнулся – Гермионе ужасно не нравилось, что Рон постоянно пялится на его грудь.
Но Рон просто ничего не мог с собой поделать. Как, впрочем, и почти вся мужская
половина класса, за исключением Невилла. Невилл так упорно старался на него не
смотреть, что Гарри даже было его жалко. Дин же буквально сверлил Гарри взглядом.

Гермиона тяжело вздохнула. Гарри тоже хотелось вздохнуть, но он знал, что от этого
будет только хуже. Новое приспособление было ужасно неудобным и все время давило
ему на грудь, но Гарри не осмеливался ничего предпринимать – в прошлый раз, когда
он поправил сползающую бретельку, едва не половина класса чуть не кончила на месте.

После родов прошло уже три недели, но только сейчас Гарри допустили к занятиям.
Кажется, его расшалившаяся магия опять стала управляемой. Все это время он не
выходил из своей комнаты. С детьми ему помогала обещанная министерством
колдоведьма, а также Молли Уизли. Но ни одна, ни вторая не могли помочь ему с
ТРИТОНами. Гарри зубрил уроки и, как только смог, присоединился к остальным.

* * *

– Гарри, ты должен, наконец, решиться! – неожиданно сказала Гермиона.

– Решиться на что?

– Так не может продолжаться до бесконечности! Тебе необходимо связать свою судьбу с

кем-нибудь.

Гарри чуть не сказал "на что спорим?", но в последний момент передумал.

– Да, конечно, – без особого энтузиазма ответил он.

– Я тут читала... – Гермиона помахала перед ним очередным талмудом.

– Уже знаю, – вздохнул Гарри. – Супружество налагает чары неприкосновенности – "ни

один мужчина, кроме мужа, больше не посмотрит с вожделением".

Гермиона выглядела так, словно проглотила живую лягушку.

Гарри и сам начал всерьез задумываться о стоящей перед ним проблеме. Он полагал,
что, учитывая все сложности, с которыми теперь сопряжена его жизнь, ни один
нормальный человек не захочет связать с ним свою судьбу. Он ни на секунду не
обманывался повышенным вниманием Дина к своей груди: это было всего лишь
закономерное любопытство, ничего больше. Интерес к нему Малфоя был еще более
предсказуем: сам по себе Гарри нисколько его не интересовал, но его весьма
привлекала власть, даваемая положением консорта гермафродита. И чем больше Гарри
задумывался над этим, тем больше убеждался в том, что его тело само сделало
единственно правильный выбор.

Кто-то из детей заплакал, и Гарри отложил перо. Когда он подошел к кроватке, второй
уже присоединился к первому. Гарри взял на руки девочку – обычно она начинала
плакать первой.
– Будь настоящим мужчиной и умей ждать, – сказал он сыну. Но, естественно, тот не
послушался и продолжал надрывать слух Гарри и свои легкие.

Расстегнув рубашку и лифчик, Гарри сел и приложил ребенка к груди. Крошечный ротик
мгновенно присосался к ней с удивительной для такого маленького существа силой.

Поморщившись, Гарри сказал:

– Все-таки надо было назвать вас Гензель и Гретель! Так бы и мучились всю жизнь с
такими именами.

Гермиона фыркнула.

В этот момент вошла сиделка.

– О, вы уже ее взяли, – сказала она. – Хорошо.

– Да, – зачем-то сказал Гарри.

– Откуда она? – спросила Гермиона, когда за сиделкой закрылась дверь. Его подруга
до сих пор ее не видела. На самом деле сегодня, из-за квиддичной практики Рона, они
впервые остались с Гарри один на один.

– Из какого-нибудь особого отделения, где учат устрашению детей, – хмыкнул Гарри,

устроившись поудобнее. – И, вынужден признать, что это хорошо у нее получается.

– А что она должна делать, когда ты на занятиях?

– М-м-м... Кормить их моим молоком, – покраснев, сказал Гарри.

– Это как?

– Мы его сцеживаем, – Гарри покраснел еще больше. – Ненавижу это занятие! – от души
воскликнул он.

– Звучит чудовищно!

– На самом деле все не так уж плохо, просто довольно непривычно – особенно в первый
раз. – По правде говоря, Гарри почувствовал себя дойной коровой, но не стал
говорить об этом Гермионе.

– Ты знаешь о том, что Молли ходила к Снейпу? – Гермиона так резко крутанула перо,
что с него во все стороны полетели брызги и испачкали ее юбку.

– Да? И зачем? – Гарри посмотрел на свою дочь.

Молли появилась в Хогвартсе сразу, как услышала, что случилось, и теперь вела
нескончаемую борьбу с сиделкой из министерства за то, как лучше ухаживать за его
детьми. Гарри даже не вмешивался – себе дороже.

– Рон уже спрашивал, но она сказала, что это не его дело.

– Раз не его, значит, мое, – вздохнул Гарри.

– Расскажи мне, как это было? – после некоторого колебания спросила Гермиона. И
Гарри сразу понял, о чем она хочет узнать.

– Было больно, – ответил он. – Не так больно, как "Круциатус", но, в общем-то,
сравнимо.

– А как именно?

– Похоже на боль при месячных, только гораздо хуже, – Гарри решил рассказать
Гермионе все без утайки. – Если честно, я не очень хорошо держался.

– И что ты делал?

– Кричал как резаный, – Гарри вздохнул. – Называл Снейпа... всякими словами.

– Например?

– Ну, ублюдок, придурок... О! И я сломал ему палец – так сильно вцепился. Помфри
пришлось его лечить.

Гермиона хихикнула.

– И что он тебе на это сказал?

– Совсем ничего. Что было весьма благородно с его стороны – он ведь действительно
ни в чем не виноват, он точно знал, что я принимаю контрацептив. И я действительно
принимал его!

– Это было... странно?

– Да! Особенно когда они из меня вышли. Ты не представляешь, какое облегчение я при
этом испытал!

Гермиона плотно сжала губы.

– Ты же понимаешь, что мог умереть?

– Да. И Снейп тоже это понимал. Вообще-то я считал, что все кончено, еще когда
попал к Волдеморту. Ну а потом уже как-то свыкся с этой мыслью. Все-таки, как
оказалось, меня не так-то просто извести.

Гермиона нервно потеребила кончик пера. Наконец она нерешительно спросила:

– А Снейп... был рад?

– Ага, – Гарри улыбнулся. – Я даже подумал, что он сейчас заплачет.

Гермиона скептически подняла брови.

– Что-то не заметно, чтобы он часто тебя навещал.

– Он заходит, когда думает, что я сплю. Или точно знает, что у меня никого больше
не будет.

* * *

Экзамены зловеще маячили на горизонте, и Гарри прилагал отчаянные усилия, чтобы

думать только о них, а не о своей отсутствующей личной жизни. Рон и Гермиона
буквально лезли из кожи вон, но их будущее действительно зависело от результатов
экзаменов, тогда как у Гарри на кону стояла исключительно его гордость. Абсолютно
никого не интересовало, сколько ТРИТОНов он сможет получить – его "карьера" была
определена задолго до его рождения.
* * *

– Зачем, скажи на милость, ты их сюда притащил?! – на мгновение Снейп застыл на

месте, а потом пошел навстречу Гарри. – Проходи, – буркнул он и провел Гарри в свою
гостиную.

– Я "притащил" их, чтобы они на тебя посмотрели, – сказал Гарри, уложив малышей на
свободное кресло.

– И зачем же, можно спросить?

Чуть помедлив, Гарри решил сказать ему правду.

– На самом деле это я хотел зайти к тебе, но сегодня у сиделки выходной, а Молли
ушла в Хогсмид, – при слове "Молли" Снейпа явно передернуло.

– Понятно, – сказал он.

– Я хотел кое-что у тебя спросить.

– Спрашивай. – Снейп со странным выражением смотрел на спящих детей.

Набрав в грудь побольше воздуха, Гарри выпалил:

– Почему ты бросил меня? Ты правда больше не хочешь быть со мной? – он решил, что
лучше не откладывая взять быка за рога.

Снейп явно не ждал такого вопроса.

– Дело вовсе не в том, хочу я быть с тобой или нет. Просто я совсем тебе не
подхожу.

В этот момент Стюарт тихо хныкнул, и Гарри наклонился к нему, испугавшись, что он
может проснуться, но, к счастью, все обошлось.

– Что ты хочешь этим сказать? – Гарри вернулся к прерванному разговору.

– Только то, что сказал. Ни министерство, ни твой разлюбезный крестный никогда не

захотят, чтобы между нами было хоть что-то общее, не считая того, что уже есть.

– Но ты ведь женишься не на моем крестном и не на министерстве, – сказал Гарри. Он

заметил, что Снейп судорожно сглотнул. – Пожалуйста, подумай над этим.

– Зачем тебе это? – Снейп молчал так долго, что Гарри уже испугался, что так и не
получит ответа.

– Мои родители никому про меня не говорили – ну, про то, что я такой. Даже
профессору Дамблдору... – чуть замявшись, Гарри пояснил: – И я думаю, что они были
совершенно правы.

– Почему...

Гарри помотал головой, чтобы Снейп дал ему закончить.

– Сам по себе я никому не нужен – разве что тебе. Для всех остальных я не более чем
некая символическая фигура, а то и вовсе средство для достижения каких-либо своих
целей. Конечно, Рон и Гермиона мои друзья, но они собираются пожениться, и я не
хочу быть третьим лишним. Сириус же мне как отец – и, кроме того, у него уже есть
Ремус.

Гарри замолчал и принялся старательно расправлять складки своей мантии. Он не

осмеливался взглянуть на Снейпа.

– И? Ты это к чему-то ведешь? – тот сам прервал молчание.

– О, извини. Мне нужен кто-то, кто бы защитил меня от претензий министерства и от

тех, кто тоже захочет меня использовать.

Снейп сложил руки на груди.

– А что если я сам "захочу тебя использовать"? – спросил он. – Об этом ты не

подумал?

– Подумал. Но, если бы ты действительно этого хотел, то давно бы рассказал всем...

про нас. Про то, что это ты – отец Энни и Стюарта.

– Но ведь я могу вести какую-то хитрую игру, – сказал Снейп.

– Можешь.

– И ты все равно собираешься мне довериться?

– Да, – Гарри по-прежнему боялся смотреть на него.

– Люди сочтут тебя ненормальным.

– Для меня главное, чтобы ты так не думал.

Некоторое время оба молчали.

– Я тоже хотел кое-что спросить у тебя, – неожиданно сказал Снейп.

– Что?

– Почему ты назвал моих детей такими вопиюще маггловскими именами?

Гарри попытался поудобнее устроиться на своем стуле.

– Я просто хотел назвать их не в честь кого-то, а просто так. И я не знаю никого с

именами "Энн" и "Стюарт". Лично, по крайней мере. Сначала я думал назвать их
"Джеймс" и "Лили", но потом подумал, что не хочу каждый день слышать напоминание о
своих родителях.

Некоторое время Снейп переваривал услышанное.

– Понимаю, – неожиданно мягко произнес он. В этот момент Стюарт зашевелился и начал
плакать.

– Он проголодался, – объяснил Гарри.

– Дай мне Энн, – неожиданно предложил Снейп. – А то тебе будет неудобно на этом
стуле.

Только когда Гарри вышел из его комнат, он понял, что так и не получил ответа на
свой вопрос. Но, сказать по правде, он ни о чем и не спрашивал.
* * *

Несколько следующих дней Гарри провел в подвешенном состоянии. Снейп молчал, и

Гарри не знал, что ему думать. Он пытался успокаивать себя тем, что просто
нервничает по поводу экзаменов, но это была откровенная ложь. Сидя за столом в
Большом зале, Гарри не мог отвести глаз от Снейпа – а Снейп смотрел на него. Он
словно чего-то выжидал.

* * *

Последним письменным экзаменом Гарри был уход за волшебными животными (практику он

уже сдал на этой неделе). После него Гарри с друзьями вернулся в свои апартаменты.

Гарри уселся на диване. Энн и Стюарт мирно посапывали в своих кроватках. Теперь,
когда уже не нужно было учиться, Гарри просто не знал, что ему дальше делать.

– Наверное, мне следует что-то чувствовать, – сказал он.

– Что же именно? – спросила Гермиона, отрываясь от двух котят, игравших на

зачарованном каминном экране. - Человек всегда чувствует то, что чувствует, и не
может этого изменить.

– Наверное, ты права. Я уже и так испортил все, что мог...

В этот момент раздался стук в дверь. Гарри поднялся, чтобы ответить.

– Ну почему эта женщина никак не может запомнить пароль... – пробормотал он. Но

когда он открыл дверь, на пороге стоял мужчина.

Увидев Снейпа, Гермиона так быстро вскочила с места, что уронила на пол книжку.

– Мы уже уходим, профессор! – быстро сказала она. – Идем, Рон! – Кажется, Рон не
понимал, к чему такая спешка, но послушно последовал за нею. Дверь закрылась, и
Гарри остался со Снейпом наедине.

– Ты получил проходной балл по зельям, – сказал Снейп.

– Разве тебе положено мне об этом сообщать? – с любопытством спросил Гарри.

– Вероятно, не положено.

– Что ж, это хорошо. Кстати, хочешь чего-нибудь выпить? – Гарри догадывался, что
нервничает и от этого несет какую-то чепуху, но никак не мог заставить себя
остановиться.

– Нет, но все равно спасибо за предложение.

Сердце Гарри с размаху ухнуло куда-то вниз.

– Почему...

– Почему я пришел? – Снейп, казалось, на мгновение задумался. – Хочу у тебя кое-что

спросить. – Помолчав пару секунд, он продолжил: – А именно, не согласишься ли ты
сочетаться со мной законным браком.

Гарри даже не сразу понял сути вопроса.

– Э-э... Да. Соглашусь, – растерянно сказал он.

– Но может, ты сначала хорошенько все обдумаешь? – сказал Снейп, словно пытаясь его
отговорить.

Гарри положил руку ему на плечо.

– А ты? Ты в этом уверен? – в свою очередь спросил он. – И как твоя семья? Они не
будут против?

– Так как у меня нет семьи, этот вопрос не имеет ответа, – сказал Снейп.

– Но у тебя есть семья, – сказал Гарри. На вопросительно поднятую бровь он ответил:

– Энн и Стюарт.

– А, – сказал Снейп. – Но они-то уж точно должны возражать: "Папа, почему ты вышел

замуж за этого ужасного человека?" – непременно спросят они, когда научатся
говорить.

Улыбнувшись, Гарри положил голову Снейпу на плечо. Тот осторожно, почти

нерешительно, обхватил Гарри за талию.

– Тебя наверняка будут спрашивать, зачем тебе нищий школьный учитель. И что ты им
ответишь?

Гарри теснее прижался к нему.

– А в Хогвартсе ходят слухи, что ты невероятно богат, – сказал он.

– Боюсь, что они несколько преувеличены. Так что, если ты собирался наложить лапу
на мои денежки, то боюсь, что тебя постигнет глубокое разочарование. Что ты на это
скажешь, Гарри?

– Думаешь, они поверят, если я скажу, что влюбился в тебя без памяти?

– Даже я этому не поверю.

– Тогда я скажу, что ты мой самый лучший выбор. Но они все равно решат, что это
шутка... – Гарри вдохнул слабый химический запах, который всегда неизменно
сопутствовал Снейпу, и почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.

– Думаю, с моей стороны будет очень большой наглостью попросить тебя никогда больше
не лгать мне?

Снейп с любопытством посмотрел на него.

– Ты же солгал, когда сказал, что не любишь меня?

– С моей стороны было очень глупо поддаваться на провокации. Но так как ты – само
совершенство, я позволил себе... потерять голову. Я должен был сразу догадаться,
что не тот человек, который тебе нужен.

– Но ты всегда утверждал, что я глупый, наглый, невежественный и абсолютно ни на

что не годный! А теперь говоришь, что...

– Я лгал, – сказал Снейп и поцеловал его.

Конец
________________________________________________________