Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
– Что, дорогая? – Вернону Дурслю пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным.
– Этот... ребенок!
– Он... он ненормальный!
– Каким же еще он может быть при таких родителях? – успокаивающе произнес Вернон. –
Он так громко кричит! Может, его беспокоит шрам?
– Посмотри! – Петуния вошла обратно в комнату. Она могла бы взять ребенка на руки,
но сейчас ей не хотелось даже до него дотрагиваться – только не после того, что она
обнаружила. Вернон неуклюже обошел пеленальный стол.
– Конечно, нет! Ему нужно делать операцию! – голос Петунии практически перешел на
визг.
– Но, дорогая, нам некогда ходить по врачам – с кем же останется бедный Дадли? И
что подумают соседи?!
– О нет! Мы не можем себе позволить тратить такие деньги на сына твоей сестры! То
же касается и его шрама! Ведь врач, с которым мы говорили, сказал, что пластические
операции не входят в страховку! Наверняка это... то же самое! Пусть привыкает!
– Я не допущу, чтобы... он спал в одной комнате с Дадли!
– Сначала этот ужасный шрам, а теперь еще и это! Господи, что у меня за сестра! И
что нам теперь с ним делать?
– Мне нравится эта комната. Иногда я в ней шью, а когда Дадли вырастет, то сможет
использовать ее для... в общем, найдет, для чего. Разбери, пожалуйста, чулан под
лестницей – он вполне может спать и там.
– В чулане тебе будет гораздо лучше, – обратилась она к ребенку. – Там темно и
спокойно, и ты сможешь спать сколько душе угодно!
* * *
Когда Гарри вернулся на Тисовую улицу после дня, проведенного в волшебном Лондоне с
Хагридом, он впервые в жизни был по-настоящему счастлив. Но это состояние
продлилось ровно до того момента, как дверь дома номер четыре отворилась, и он
увидел Вернона Дурсля. Собравшись с духом, Гарри вошел внутрь.
– Он знает то, что ты волшебник. А как насчет... – дядя Вернон понизил голос.
– ...остального?
– Значит, я могу туда поехать? – Гарри ухватился за мысль о новой школе, решив, что
беспокоиться обо всем остальном он начнет потом.
– Скатертью дорожка – не будешь путаться у нас под ногами, пока Дадли в Смелтинге.
– Хорошо, – поспешно согласился он.
– И не забывай: никто не должен про это узнать – или ты вылетишь из этой своей
новой школы. Ты меня понял?
* * *
Когда Гарри увидел на своих трусах кровь, единственное, о чем он подумал, было:
"Хорошо, что это случилось сейчас, а не после тренировки по квиддичу". Он осторожно
тронул место сразу за пенисом, где у него располагалась вагина. На пальцах осталась
кровь. Как ни странно, Гарри почувствовал скорее облегчение: все было так, как и
должно было быть, он вовсе не умирал от какой-то неизвестной болезни. Гарри
вспомнил, что на втором курсе им рассказывали про месячные циклы у девочек. Тогда
он прислушивался краем уха, потому что, даже будучи тем, кто он есть, не мог
представить, что его это как-то коснется.
Свернув в ком кусок туалетной бумаги, Гарри засунул ее между ног. Конечно, он даже
не надеялся, что бумаги хватит надолго, но больше у него все равно ничего не было.
Вымыв руки, Гарри тщательно замел все следы, и, вернувшись в спальню, достал из
сундука плащ-невидимку.
– Нет, – быстро ответил Гарри. Чтобы смягчить отказ, он добавил: – Мне нужно
посмотреть кое-что в библиотеке.
– Но...
* * *
Но выполнить свое обещание ему не удалось. Сначала Гарри долго искал нужную книгу,
попутно заметив несколько, которые ему не мешало бы прочитать, а также выяснив, как
же называется его "болезнь". Никогда в жизни Гарри не встречал такого слова:
Резкая боль внизу живота напомнила ему, зачем он сюда пришел. Наконец он заметил
тот самый учебник, по которому они учились на втором курсе. Вот оно! Где-то
здесь... Через минуту Гарри нашел то, что искал: зелье для прекращения месячных
кровотечений. Пробежав глазами рецепт, Гарри вздохнул. Его бы еще и сварить! Он
вдруг понял, что забыл захватить перо и бумагу. Взять книгу с собой он не мог –
библиотека была зачарована от воровства. Оставив ее на столе, он осторожно
прокрался обратно в башню. Рон уже сладко спал. Вздохнув, Гарри поплелся в туалет и
поменял импровизированный тампон. Вернувшись в библиотеку, Гарри скопировал рецепт
зелья. Пробравшись в пустой класс, он порадовался, что все необходимые ингредиенты
были в материалах, подготовленных для пятого курса. И радоваться было чему: с
некоторых пор Снейп обновил охранные заклинания, и просто так пробраться в его
личную лабораторию стало невозможно.
* * *
Когда Гарри жил в доме на Тисовой улице, его словарный запас резко сокращался до
двух фраз: "Да, тетя Петуния" и "Нет, тетя Петуния". И первый день каникул ничем не
отличался от всех остальных дней, проведенных под крышей любящих родственников.
И Гарри ответил:
Как только Гарри закончил завтрак, тетя Петуния сразу нашла ему работу. Сначала он
должен был вымыть окна, во всяком случае, изнутри. Но Гарри уже знал по прошлому
опыту, что, если тетя Петуния обнаружит хоть одно пятнышко, – ему несдобровать. И
мыть их придется старым добрым способом – при помощи газет и раствора уксуса.
Почему-то тетя Петуния считала, что это отпугивает насекомых. Если бы насекомые
обладали хотя бы крупицей мозгов, они никогда бы не залетали в дом номер четыре по
Тисовой улице – но, судя по легкости, с которой они поддавались трансфигурации,
мозгов у них действительно не было.
Спрятав флаконы с зельями и книги о своей "болезни" (как Гарри предпочитал это
называть) под половицей, он пожалел, что не может применить маскирующие чары: если
тете Петунии придет в голову заглянуть под кровать… Часть книг Гарри купил в
Хогсмиде, другую взял на лето в библиотеке: он надеялся, что мадам Пинс не придет в
голову, зачем. Скорее всего, ему не удастся прочитать и половину. Вздохнув, Гарри
перешел к следующему окну – в комнате Дадли.
После того как Дурсли узнали о Сириусе, они слегка ослабили "режим", и теперь Гарри
мог заниматься и держать учебники в своей комнате. От одного взгляда на вещи,
напоминавшие ему о Хогвартсе, у Гарри становилось легче на душе. Поэтому он ничуть
не завидовал своему кузену. Пробравшись сквозь груду немытой посуды, ворох пустых
коробок из-под пиццы и кипу грязного белья, Гарри подошел к окну. "По крайней мере,
– думал он, – моя комната гораздо чище. И в ней не воняет как в мусорном ведре". –
Дадли вернулся из школы три дня назад.
Оторвав очередной клочок газеты, Гарри опустил его в ведро с раствором уксуса и
начал с самого верха – как учила тетя Петуния. За его спиной послышались шаги – в
комнату вошел Дадли. Гарри сделал вид, что в комнате никого нет.
Заскрежетав зубами, Гарри промолчал. Если он чему и научился в этом доме, так это
не реагировать на подначки.
* * *
Гарри ясно представил, как крутятся колесики у нее в голове. Наконец она сказала:
Было очень приятно бежать по залитой солнцем улице. В отличие от оставшихся дома
родственников, шедшие навстречу прохожие ему улыбались. За изгородями Нарциссовой
улицы и перекрестка Магнолий одуряюще пахли садовые цветы. Завидев миссис Фигг,
Гарри помахал ей рукой, и она помахала ему в ответ. В кои-то веки вырвавшись из
дома номер четыре, Гарри почувствовал себя совершенно другим человеком.
Пробежав сколько хватило сил, Гарри присел на лежавшее в тени бревно, чтобы немного
отдохнуть перед обратной дорогой. Маленький паучок трудолюбиво плел свою паутину.
На миг Гарри позавидовал его устремленности – ему тоже захотелось лететь по свету
на своей крошечной паутине, целиком доверившись воле ветра, и никогда больше не
возвращаться на Тисовую улицу. Вздохнув, Гарри поднялся – ноги с непривычки болели
– и побежал обратно, старательно отгоняя невеселые мысли.
Этим вечером у него началось очередное кровотечение. Гарри едва успел принять
зелье. Он не боялся испачкать одежду – тетя приучила его стирать и гладить свои
вещи, едва он пошел в первый класс. Но простыни могли стать проблемой. Тетя Петуния
буквально тряслась над своим постельным бельем, и Гарри не мог так рисковать. Он
подумывал о том, чтобы обсудить с ней свою проблему, но быстро отказался от этой
мысли. Гарри всерьез сомневался, что, даже если ее и не хватит удар, она сможет
подсказать что-то путное.
В его комнате стояли книжки, которые дарили Дадли, и одна из них называлась
"Взросление" автора Луизы Джордассон. Гарри был абсолютно уверен, что Дадли никогда
не читал ее. Дадли не читал никаких книг вообще, чем и пользовался Гарри – он
всегда аккуратно переворачивал страницы, стараясь не оставлять на них жирных пятен.
Гарри тщательно пролистал эту книгу: у маггловских девочек должны быть такие же
циклы, как у него, и им тоже приходилось как-то справляться с проблемой. На одной
странице он нашел описание того, как вставлять тампон. Процедура показалась ему
странной, но Гарри решил, что справится. Но, конечно, и тампоны, и другие штуки для
тех же целей, про которые тоже было написано в книге, стоили денег.
Гарри вздохнул. Кажется, в последнее время он только и делал, что вздыхал. Конечно,
у него были деньги, но это были магические деньги и за ними нужно было ехать в
Гринготтс.
* * *
Этим утром Гарри опять готовил завтрак и боролся с неодолимым желанием плюнуть в
тарелку Дадли: в последнее время кузен становился просто невыносимым. Зачем ему
понадобился скейтборд, было выше понимания Гарри: Дадли выходил из дома
исключительно для того, чтобы посетить "Макдоналдс" или "Бургер Кинг". В последний
раз, когда Дадли водили в кино, он не смог высидеть и половины сеанса, сказав, что
фильм "слишком длинный". Гарри в кино не пригласили: он провел все это время в
маленькой пропахшей кошками гостиной миссис Фигг, слушая ее бесконечные рассказы о
геморрое миссис Эпстайн и безвременной кончине несчастного мистера Сондерса от рака
поджелудочной железы. Как ни странно, в данном случае он и сам предпочел бы
общество миссис Фигг походу в кино с кузеном.
– Я не могу оплатить твой скейтборд, придется взять денег из трастового фонда твоей
бабушки.
Гарри с открытым ртом уставился на него. Ну конечно! У него же была Хедвиг – так
что он мог спокойно написать в Гринготтс. По приезде дядя Вернон заставил Гарри
пообещать, что он не будет связываться через нее с друзьями, но банк вовсе не
являлся его другом, а, стало быть, он вполне мог отправить туда письмо.
– А может, ты купишь его сейчас, а потом я верну тебе деньги? – спросил Дадли.
– Я куплю его, Дадлик, – быстро вставила тетя Петуния. Она, так же как и Гарри,
мгновенно распознала признаки приближающейся бури. – Хорошо?
* * *
Деньги пришли ровно через пять дней, к ним прилагалась записка из банка,
уведомляющая Гарри об обменном курсе (в своем запросе Гарри указал только
количество маггловских денег) – к его удивлению, курс галлеона был гораздо выше,
чем можно было ожидать. Теоретически он мог бы купить себе новую одежду и даже
очки, но надежды на то, что дядя и тетя отпустят его в ближайший город, у Гарри не
было. А кроме того, его вполне устраивало то, как он выглядит – в разношенных
джинсах и мешковатых свитерах Гарри был похож на пугало, так что никому не
приходило в голову к нему приглядываться.
Гарри обернулся. Стоявшая перед ним девушка была чем-то похожа на Парвати Патил,
что, в общем-то, было неудивительно – на ее бейджике стояло имя "Меела".
– По правде говоря, не все любят тампоны. Полагаю, лучше всего взять что-то вроде
этого, – Меела протянула ему пухлую пачку ярко-розового цвета. – Думаю, ей пока
хватит, а потом она сможет купить такие, какие ей нравятся. Кстати, это очень мило
с вашей стороны. Не всякий мужчина способен пойти на такие жертвы ради своей
девушки! Если ей не понравится то, что вы принесли, вы должны ей это сказать! –
Меела заразительно улыбнулась. – Мне бы хотелось, чтобы мой парень был таким же
заботливым, как вы!
– Пожалуй, я так и сделаю, – Гарри понял, что ему, вероятно, понадобится некоторое
время, чтобы разобраться, что к чему, и лучше если у него будет при этом выбор. – А
то куплю что-нибудь не то.
* * *
Книги – те, что он купил, и те, что он взял в библиотеке, – оказались гораздо
сложнее, чем Гарри надеялся. Большую их часть составляли труды по медицине – из них
Гарри узнал о том, как функционирует человеческое тело. В основном это было
довольно интересно, но некоторые вещи приводили Гарри в ужас. Например, теперь он
понял, какое несчастье постигло миссис Эпстайн, и не мог ей не посочувствовать.
Сейчас он был даже рад, что не задействовал Гермиону – та, безусловно, проглотила
бы всю необходимую информацию с ее обычной ужасающей скоростью, но при этом ей не
составило бы никакого труда сложить два и два, а Гарри был пока не готов
рассказывать такое даже друзьям. Он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом.
Больше всего на свете Гарри мечтал быть как все. Иметь возможность спокойно
переодеваться в комнате – он догадывался, что его привычка одеваться за задернутым
пологом вызывает у соседей по меньшей мере недоумение. Ничего удивительного, что
его считают ненормальным. Что уж говорить про душ в раздевалке – это была
единственная вещь, связанная с квиддичем, без которой Гарри мог бы с удовольствием
обойтись.
Одну книгу Гарри специально оставил напоследок. Она была очень старой, набранной
странным угловатым шрифтом – таким же, как в немецких книгах, которые он видел в
разделе зельеварения, когда делал то ужасное задание по спотыкающему зелью. Но,
разобравшись со шрифтом, Гарри обнаружил другую проблему: автор, казалось, ставил
своей целью пересказать каждое известное ему английское слово с помощью весьма
туманных метафор и аллегорий.
Одно было совершенно ясно: автор – Бринсли Меслье Мейнелл – сам являлся
гермафродитом. Но зачем ему понадобилось облекать свои мысли в столь неудобоваримую
форму, осталось выше понимания Гарри. Автор писал либо о жеребцах и кобылах, либо о
цветах и пчелках. Либо – тут Гарри даже слегка испугался – о Долге и
Жертвоприношении. Он поспешно перелистнул еще несколько страниц, надеясь, что
дальше пойдет что-нибудь попроще. Но его зыбкие надежды не оправдались. Неожиданно
он почувствовал странный жар. В нескольких прочитанных им книгах по физиологии
говорилось, что некоторые части человеческого тела приятно стимулировать.
Безусловно, это была очень полезная информация (хотя и уже известная Гарри по
собственному опыту).
Во "Взрослении" даже было сказано, что ничего плохого в мастурбации нет – если,
конечно, "знать меру". В книге же Мейнелла подробно объяснялось, как это делать
таким, как он. Несмотря на отсутствие иллюстраций, живое воображение Гарри
дорисовало ему вполне правдоподобную картину. Он даже тихонько застонал.
В этот момент в сладкий мир его пробудившихся ощущений ворвался пронзительный голос
тети Петунии:
– Ужинать!
Гарри вздохнул. Его член стал твердым как камень, а между ног было влажно – не так,
как при месячных, а гораздо... приятнее. От перспективы провести два часа на
жестком стуле в столовой Дурслей сердце Гарри упало. Ну уж нет! Он сел и, поправив
одежду, приказал своему телу успокоиться.
Гарри также весьма заинтересовал раздел книги, касающийся магии, в котором подробно
объяснялось и почему Гарри пережил "Аваду", и почему владел беспалочковой магией.
Но многое оставалось ему непонятным. Сама мысль о том, что он, Гарри, является
живым проводником магии – своего рода "человеческой волшебной палочкой", как
сформулировал свою идею автор, "забирая" магию из окружающей среды и направляя ее
по собственной воле, была такой странной, что Гарри просто не знал, что ему об этом
думать. Раньше он никогда не задумывался о том, что палочка является посредником
между его магией и внешним миром, но после объяснения Мейнелла это стало совершенно
очевидным. Стало быть, он – такой же проводник, как его палочка? И даже не
проводник, а "сверхпроводник" – Гарри читал о подобном явлении в одной из книжек
Дадли.
* * *
Шестой год обучения в Хогвартсе начался на редкость удачно: Гарри стал старостой и
капитаном квиддичной команды и наконец начал делать какие-никакие успехи в учебе. И
даже Волдеморт вел себя на редкость тихо, что, хотя и вызывало некоторые опасения,
вовсе не было поводом предаваться унынию. И, если бы не необходимость прятать в
сундуке прокладки и нездоровая одержимость Гарри представителями сильного пола,
вызванная его "болезнью", все было бы просто прекрасно. И если с прокладками дела
обстояли не так уж плохо – за год Гарри научился вполне прилично варить
кровоостанавливающее зелье и даже основательно запасся ингредиентами для его
изготовления, вторая часть проблемы казалась неразрешимой. Всякий раз когда Шеймус
подходил к нему близко, а Рон поворачивал голову, Гарри чувствовал, что краснеет.
Но хуже всего было то, что его "болезнь" накладывала отпечаток и на его отношение к
некоторым учителям. Конечно, даже несмотря на озабоченность, Гарри не мог серьезно
воспринимать ни Флитвика, ни Биннса, но вот все остальные представители мужского
пола старше пятнадцати... Ему даже приснился сон – слава Богу, только один – с
участием профессора Дамблдора (после чего Гарри неделю не мог смотреть в сторону
учительского стола в большом зале). Ни в одной из книг, которые читал Гарри, не
упоминалось ничего подобного – и он даже начал подозревать, что гормональное
безумие – неотъемлемая составляющая его "болезни".
* * *
Зайдя в пустой класс, Гарри зажег пару ламп, нашел свой котел и приступил к делу.
Он уже настолько освоил процесс, что просто чувствовал, когда и как начинать
нарезать корень платана и какого цвета должна быть жидкость до того, как добавить
щепотку ивовых листьев. А ожидая, пока хорошенько проварятся семена черной
смородины, он даже мог позволить себе почитать.
Чувствуя, что зелье уже почти готово, Гарри поднял голову от книги. И от испуга
уронил ее на пол. В дверях стоял профессор Снейп.
– Я узнаю это зелье, – тем временем произнес Снейп. – Но чего я не понимаю, это
зачем оно вам, Поттер. Грейнджер вполне в состоянии сварить себе сама – и ей вовсе
не обязательно заниматься этим в час ночи.
– Сейчас тебе необходимо добавить толченой саранчи – иначе все твои труды пойдут
насмарку, – сказал Снейп после продолжительного молчания, во время которого ни один
не попытался сказать ни слова.
Гарри добавил что было сказано и аккуратно помешал – медленной "восьмеркой", как
учил их Снейп. Снейп стоял и молча смотрел. Гарри уже скрежетал зубами – хотя он
варил это зелье уже в двадцатый раз, присутствие Снейпа как всегда выводило его из
равновесия. Отмерив последний ингредиент – сушеные цветки ромашки, Гарри добавил их
в котел.
Гарри вскинул голову. Теперь ему стало понятно, отчего его так часто клонило в сон.
Наконец зелье было почти готово. Гарри осторожно поставил его процеживаться в
приготовленную емкость. Ему очень хотелось, чтобы Снейп ушел, но мужчина как ни в
чем не бывало расположился на скамье – словно собирался просидеть так всю ночь.
– Это зелье не обязательно использовать сразу. Оно может храниться три месяца, а
для этого необходимо предварительно простерилизовать емкость, в котором оно будет
храниться.
– А еще?
– Еще?
– Не хамите, Поттер, вы уже и так испытываете мое терпение. Вы варите это зелье
каждый месяц?
Гарри чувствовал, что на этот раз ложь ему не поможет, и потому ответил правду:
– Да.
– Я так и думал. В прошлый раз я слышал, как вы уходили, – Снейп обошел комнату. –
И хотя это не противоречит правилам, я не могу допустить, чтобы ученик варил
потенциально опасное зелье в середине ночи.
– Но…
– Если бы у этой твоей девушки – кем бы она ни была – была хотя бы капля мозгов,
она не доверила бы тебе такое ответственное дело, но я не она. И поэтому в
следующий раз, Поттер, ты будешь варить зелье под присмотром в моей лаборатории –
чтобы я лично убедился, что ты никого не сможешь им отравить. Кстати, желаю
получить то, ради чего ты так стараешься.
– Спасибо, сэр.
– И, Поттер…
– Да, сэр?
– Да, сэр.
* * *
Весь месяц Гарри мучительно раздумывал, послушаться ему Снейпа или нет. Искушение
было велико, но что-то упорно подсказывало, что на этот раз номер не пройдет.
Поэтому за несколько дней до месячных Гарри задержался после зельеварения и,
дождавшись, пока остальные выйдут из класса, подошел к учительскому столу. Точные
аккуратные движения в который раз заставили Гарри завороженно уставиться на
красивые руки с длинными пальцами.
– К следующему вторнику. – Гарри надеялся, что цикл его не обманет – до сих пор он
был вполне предсказуем.
– Спасибо, профессор.
* * *
Гарри обнаружил, что варить Impediere Infans в хорошо освещенной комнате гораздо
легче, так же как отмерять ингредиенты. Это преимущество, однако, практически
сводилось на нет вездесущим присутствием Снейпа. Казалось, он следил за каждым
движением Гарри, словно надеялся, что тот в любой момент может отрезать себе палец.
От неожиданности Гарри даже поднял голову. Снейп кривился, словно у него выдирали
зуб, – наверное, нечасто задавал ученикам такие личные вопросы.
– Действительно, – Гарри уже не заботился о том, что может вылететь из школы. Если
уж разговор зашел так далеко, ему было нечего терять.
– Нет.
– Не могу сказать, что очень этим горжусь, но, к сожалению, ничего не могу с собой
поделать, – выпалил он, размеренно помешивая зелье.
– Понятно, – отстраненно сказал Снейп. Гарри показалось, что Снейп знает что-то,
чего не хочет говорить.
– Я должен.
Гарри посмотрел Снейпу прямо в глаза.
– Тогда я никому не скажу. Но ты… должен сказать об этом мадам Помфри – она сможет
тебе помочь. И гораздо лучше, чем я. Или профессору Дамблдору… – Снейп остановился
и опять посмотрел на Гарри. – Но я вижу, что зря трачу свое красноречие.
* * *
Теперь каждый раз, когда Гарри видел Снейпа, он чувствовал это странное приятное
ощущение между ног. Он уже научился справляться с эрекцией – при одной мысли о дяде
Верноне она неизменно пропадала сама, но это, "другое" чувство разгоралось гораздо
медленнее – и еще медленнее угасало. Если бы только он мог найти укромное место,
чтобы самому справиться с проблемой, – но в Хогвартсе было слишком много нескромных
глаз. Гарри постоянно натыкался на Рона с Гермионой, обнимавшихся по разным углам,
так что, похоже, его друзья были в сходном положении. Он хотел спросил Рона, не
нашли ли они укромное место, но все никак не мог решиться. Кроме того, ему не
хотелось признавать, что его заводят их объятия.
Гарри еще раз мрачно посмотрел на свой реферат. Нельзя сказать, что ему нравился
результат проделанной работы, но времени больше не было – если он не сдаст его
сейчас, потом будет уже поздно. Скрутив пергамент, Гарри направился в подземелья.
Увидев свет под дверью лаборатории, Гарри постучал, и, не дожидаясь ответа, толкнул
дверь. Подняв голову, Снейп посмотрел на него.
– Да?
Казалось, Снейп искренне удивлен, и это каким-то образом дало Гарри надежду.
Набравшись храбрости, он скинул сумку и присел на деревянный стол рядом со Снейпом.
– Я не должен был этого делать, – пробормотал Снейп, отрываясь от его губ. Гарри
махнул рукой, и дверь с щелчком захлопнулась. Гарри показалось, что это произвело
впечатление, но Снейп тут же продолжил начатое.
– Я спросил про другое, – сказал Гарри, начиная расстегивать длинный ряд пуговиц. –
Я хочу знать, хочешь ли ты меня – потому что я тебя совершенно точно хочу.
Когда, наконец, показалась кожа, Гарри наклонился и поцеловал сначала один сосок, а
потом другой, лизнув его для пробы языком, отчего Снейп издал стон.
Гарри вспомнил, что читал что-то похожее в книге Мейнелла, и порадовался, что это
работает и в реальной жизни.
– Ты абсолютно уверен, что хочешь этого? – еще раз спросил Снейп. Его голос сел
почти до хрипа.
– Да, – простонал Гарри. – Да. Да, пожалуйста!
Снейп уложил Гарри на стол. На его лице отчетливо читался голод. Гарри улыбнулся –
ему было очень приятно, что этот голод вызван им, Гарри Поттером. Он приглашающе
раздвинул ноги, и Снейп пробежался рукой по его бедру. От наслаждения Гарри глубоко
вздохнул и закусил губу.
Одной рукой Снейп обхватил его член, а вторую осторожно положил между ног Гарри.
– Да!
Пальцы Снейпа послушно двинулись вниз, а потом Гарри почувствовал, как что-то
большое и теплое прижалось к его второму отверстию и частично проникло в него.
Когда оно медленно вышло обратно, Гарри беспомощно застонал – и оно тут же
вернулось на место. Гарри удовлетворенно вздохнул:
– Я хочу этого уже год, – признался он. Ощущение было странным, но оттого не менее
приятным.
Снейп заполнил его до конца, а потом принялся входить и выходить из него, быстро
поймав нужный ритм. Гарри инстинктивно выгнулся, так что во время каждого толчка
его клитор прижимался к телу Снейпа. Первым запульсировал его член, затем пришло то
самое странное ощущение внутри, которое, как всегда, длилось гораздо дольше
простого оргазма.
Гарри открыл глаза и посмотрел на Снейпа. Тот медленно выходил из него. На его лице
было написано изумление.
– Ты был девственником.
– Может, в следующий раз мы сделаем это в кровати? – спросил он. – Не сказать, что
этот стол очень удобный.
– Это не имеет значения, – голос Снейпа смягчился. – Я не должен был этого делать.
И не собираюсь повторять свою ошибку.
– Но тебе ведь понравилось? – беспомощно спросил Гарри. Он сам понимал, что ведет
себя как ребенок, умоляющий выгнать чудище из-под кровати.
– Одевайтесь, Поттер.
– Вовсе нет.
Гарри закусил губу. Он знал, что Снейп смотрит на него, и потому ни за что на свете
не хотел заплакать.
– Кто "они"?
– Спасибо за попытку пощадить мои нежные чувства, – Гарри забрал сумку и вышел из
комнаты.
* * *
Эта ночь была невыносимо душной даже для июня. Гарри долго ворочался и не мог
заснуть. А потом пришла боль. На мгновение боль поглотила его целиком, словно
гигантская волна. Зажав одной рукой рот, а другой держась за шрам, Гарри едва успел
добежать до ванной. Его долго и мучительно рвало. После этого боль слегка
отпустила, но не ушла. Гарри успел прополоскать рот и вымыть лицо, прежде чем
приступ повторился снова.
– Я позову мадам Помфри, – сказал Рон за его спиной. Гарри только кивнул, его опять
рвало.
– Должно быть, опять проделки Сами Знаете Кого, – вздохнула она и помогла Гарри
подняться. Обхватив его за пояс, она добавила: – Думаю, тебе лучше провести эту
ночь в больничном крыле.
– Рон рассказал, что случилось, – сказала она. – Это снова был он? Или всего лишь
расстройство желудка?
– Думаю, это был он – из-за расстройства желудка не стал бы болеть шрам. Спасибо за
леденцы. Как ты думаешь, это нормально, когда рвота идет из носа?
– Ну, нос и горло связаны между собой – даже есть научное название – "носоглотка"…
– Ничего не хочу слышать! – сказал Рон. Гарри улыбнулся – никогда не думал, что Рон
такой неженка.
– Наверняка что-нибудь затеял, – сказал Рон. – Эй, Гарри, как насчет того, чтобы в
следующий поход в Хогсмид разыграть Крэбба и Гойла? У меня даже есть план…
* * *
Снейп отсутствовал две недели. Такое случалось и раньше, но все равно было
неожиданно. Когда он, наконец, вернулся, Гарри просто не отрываясь смотрел на него,
не в состоянии сосредоточиться на уроке. Поэтому не нашел ничего удивительного в
том, что Снейп попросил его задержаться.
Он собрал книги и подождал, пока остальные выйдут из класса. Услышав за спиной
голос Снейпа, Гарри вздрогнул – он не слышал, что тот подошел так близко.
* * *
Неприятности начались сразу, едва он произнес три судьбоносных слова. И как только
это случилось, Гарри немедленно захотелось взять эти слова обратно.
– Но это правда! – упрямо сказал Гарри. Уж в чем-чем, а в упрямстве ему еще никто
не отказывал.
Гарри нахмурился. Пару раз Снейп уже упоминал о чем-то в этом роде.
– Если тебе так будет проще... – Снейп неожиданно выпрямился. – Думаю, нам лучше
прекратить... наши отношения.
– Но... ты не можешь так говорить! – Гарри казалось, что он оказался в самом центре
снежной лавины.
Гарри сделал глубокий вдох и выбрался из кровати. Он молча оделся, усилием воли
пытаясь заставить руки не дрожать. Одевшись, он еще раз спросил:
– Ты правда хочешь...
Чувствуя в душе ужасную пустоту, Гарри вышел. Ничего не видя перед собой, он
поднялся в гриффиндорскую башню. Слава богу, в спальне никого не было. Гарри опять
разделся – второй раз за этот вечер – и натянул пижаму. Вставать он больше не
собирался. Сначала он хотел просто задернуть полог кровати, но вспомнил, что Рон
имеет привычку бесцеремонно отдергивать его, когда хочет что-нибудь ему сказать.
Поэтому Гарри вытащил из сундука плащ-невидимку и лег, завернувшись в него. Какой
же Снейп все-таки ублюдок. Гарри хотел быть сильнее, хотел перестать плакать, но
слезы все катились и катились у него по щекам. Наконец, полностью опустошенный, он
заснул.
* * *
Гарри забрался в Хогвартс-Экспресс, чувствуя себя на удивление неплохо. Он вспомнил
ужас, охвативший его, когда он понял, что месячные так и не наступили – это
произошло как раз на обратном пути в Лондон. Его худшие опасения оправдались – он
забеременел, хотя как такое было возможно, он не знал. Impediere Infans должно было
предотвратить всякую возможность зачатия, но, тем не менее, результат был налицо.
Рон и Гермиона уже сидели в их обычном купе и обнимались. Гарри подождал, пока они
его заметят. Его друзья так неохотно отстранились друг от друга, что он даже
улыбнулся.
– Гарри! – Рон поправил прическу (насколько это было возможно). – Ты… изменился.
– Наверное, да, – сказал Гарри. Его беременность пока никак не бросалась в глаза,
поэтому охватившая его паника была абсолютно беспочвенной.
– В Корнуолле.
Рон засмеялся.
– Я тебе говорила, что не надо так делать! Бедные Фред и Джордж! Ну и как коттедж?
– Дурсли? Да я не видел человека счастливее дяди Вернона, когда тот узнал, что я не
собираюсь проводить лето вместе с ними. Он сказал, что они наконец смогут поехать в
Айову, навестить его двоюродного брата, – оказывается, они обещают это Дадли с тех
пор как ему исполнилось два года.
Но ее перебил Рон:
– А мама ни за что меня не отпустила бы, – сказал он. – Она уверена, что, как
только я начну жить один, то немедленно устрою вечеринку и напьюсь как сапожник.
Гарри был рад, что она не умела читать мысли. Он не собирался рассказывать, что в
первый день выпил почти полную бутылку джина, а потом три дня отчаянно надеялся,
что смерть милосердно избавит его от мучений.
Дверь без стука распахнулась, и в купе вошел Драко Малфой. Позади него стояли
верные Крэбб с Гойлом, как никогда похожие на большие валуны. Гарри словно
невзначай достал палочку.
– Это ты сегодня тупой, – парировал Рон. – Разве не понял, что тебе сказали: вали
отсюда!
С трудом отрывая колени от пола, Малфой доковылял до двери. Гарри с Роном вынесли
Гойла из купе и бросили в коридоре.
Когда ничего не произошло, Рон разочарованно вздохнул. – Попробуй тогда ты, Гарри!
– Должно быть, ты очень хотел от них избавиться. Очень жаль, что я не видела Гойла-
медведя!
– Он все еще за дверью, ты можешь выйти посмотреть, – Рон навел на себя палочку и
произнес отменяющее заклинание. На этот раз оно сработало.
– Твой "Попрыгун" был тоже очень ничего! Ты бы видела, как Крэбб ударился о
потолок! Жалко, что нельзя сфотографировать!..
– Не я, – ответил Рон.
– И не я, – сказал Гарри.
"Бе-е-е" – содрогнувшись, подумал Гарри. Это слово как нельзя лучше выражало его
отношение к подобной идее.
– Наш директор желает вас видеть, Поттер, – сказал Снейп. Гарри стоял у входа в
Большой зал и обсуждал квиддич с Роном и Дином Томасом. Пожав плечами на удивленные
взгляды друзей, Гарри без возражений последовал за Снейпом.
– Лимонные дольки!
– Спасибо, сэр.
– Профессор Дамблдор, я... Я должен вам кое в чем признаться. Я должен был сделать
это уже давно...
– Продолжай.
Все это время Гарри обращался к ковру под ногами, но теперь он поднял голову и
посмотрел на Дамблдора.
– Я хотел побыть один, – сказал Гарри, только теперь осознав, что все именно так и
было. – Но главное, я боялся, что у меня могут быть проблемы с министерством. В
последнее время у меня часто случаются спонтанные выбросы магии, и я ничего не могу
с этим поделать. Особенно с тех пор как... – Гарри внезапно остановился.
– Понимаю.
– Нет, мой мальчик, конечно, нет! Об этом не может быть и речи. – Дамблдор
вздохнул. – Конечно, ты должен был рассказать мне обо всем гораздо раньше. Полагаю,
ты уже слышал, что гермафродитизм – редчайшее явление среди волшебников?
– А также то, что, заполучив тебя, Волдеморт сможет управлять всем магическим
миром?
– Или вы сможете использовать меня, чтобы победить его, – сказал Гарри, отводя
глаза. – Иногда мне кажется, что одно не лучше другого. Такое впечатление, что для
всех я всего лишь какой-то инструмент. Даже Дурсли держат меня только ради денег,
которые вы им посылаете – я знаю об этом с третьего курса. Волдеморт хочет либо
убить меня, либо использовать. Вы хотите использовать меня против Волдеморта.
Единственный человек, который ничего от меня не хочет, – это Сириус, но я не могу
жить с ним, потому что он скрывается от авроров, и я даже не знаю, где он.
– Зачем вы оставили меня с теми, кто меня ненавидит? До этого лета я даже не
представлял, что можно жить как-то иначе.
– Профессор Дамблдор?
– Гарри только что поведал мне весьма... удивительные вещи. Гарри, могу я посвятить
в твою историю профессора Макгонагалл?
Гарри кивнул. Он подозревал, что Дамблдор собирается рассказать это так или иначе.
Гарри промолчал.
Дамблдор продолжал:
– Что? – после долгого молчания спросил он. На что это она намекает?!
– Кто отец твоего ребенка? Тебе нечего бояться, Гарри. Ты ни в чем не виноват!
Перед глазами Гарри внезапно предстал Снейп, собирающий свои вещи.
Конечно, Снейп был ублюдок, но такая месть была ниже его достоинства.
– Полагаю, если Гарри не хочет рассказывать, кто это, мы должны уважать его
желание, – прервал ее Дамблдор. – Минерва, не могла бы ты распорядиться, чтобы для
Гарри приготовили подходящую комнату? Спасибо.
– А теперь, Гарри, я хотел бы, чтобы ты меня выслушал. Есть несколько вещей,
которые тебе нужно знать. Как я уже говорил, ты – весьма могущественный волшебник.
– Да, я помню, – сказал Гарри. Казалось, подобное утверждение должно было его
обрадовать, вместо этого в его душу закралось нехорошее предчувствие.
В этот момент Фоукс слетел со своего насеста и уселся ему на плечо. Через секунду
он перепрыгнул Гарри на колени и положил голову на живот. От неожиданности Гарри
чуть не упал со стула. Феникс блаженно закрыл глаза и, казалось, начал к чему-то
внимательно прислушиваться.
– Но...
– Учеба стала даваться мне гораздо легче, и я мог делать некоторые заклинания без
помощи палочки.
– Постепенно ты начинаешь входить в свою полную силу как волшебник. Это совершенно
нормально для гермафродитов. По-видимому, это как-то связано с процессом
взросления. Кстати, что-то подобное я наблюдал у Ремуса Люпина – похоже, у
оборотней этот процесс происходит схожим образом, – Дамблдор улыбнулся. – Ну а
теперь не выпить ли нам чаю? Что-то от всех этих разговоров у меня пересохло горло.
– Дамблдор легонько стукнул палочкой по столу и перед ним тотчас же появился поднос
с чаем и сладостями. Отлевитировав чашку Гарри (тот умудрился поймать ее, не
потревожив Фоукса), он отпил из своей глоток, а потом продолжил: – Мне также
необходимо прояснить несколько вопросов о твоей... личной жизни.
– Он меня бросил, – сказал Гарри. При этих словах Фоукс издал грустную трель и
положил голову ему на плечо.
– Кто?
Если бы за секунду до этого Гарри не поставил на стол свою чашку, она неминуемо бы
разбилась.
– Что?! Но ведь я уже говорил, что он... не хочет иметь со мной ничего общего! Или
вы хотите сказать, что я уже не смогу найти никого другого?
– Нет, вовсе нет. Но, Гарри, это будет не так уж просто. Ты абсолютно уверен?
Может, стоит все же поговорить с ним? Он знает о том, что ты гермафродит?
Дамблдор улыбнулся.
– Мой дорогой мальчик, я тебя прекрасно понимаю. Но, может, ты все-таки еще раз
подумаешь?
– Я всего лишь хотел сказать, что в случае с гермафродитами очень часто их первый
выбор оказывается наиболее удачным, так сказать, браком, заключенным на небесах.
– Что?
– Ты должен пообещать, Гарри, что не будешь покидать территорию Хогвартса.
– Почему?
– Хорошо. Я даю свое слово. Кроме того, – добавил Гарри, - если кто-нибудь и узнает
об этом, они подумают, что меня просто наказали за то, что я залетел.
* * *
– Это из-за Сами Знаете Кого? – спросил Рон. – Если так, то мы уже привыкли. По
крайней мере, настолько, насколько к этому можно привыкнуть.
– Нет, не поэтому, – Гарри начал есть, он уже понял, что теперь от разговора не
отвертится. – Я... – Гарри отрезал кусочек бекона, потратив на это вдвое больше
времени, чем обычно. – Мне нужно вам кое-что рассказать.
– Я вам все расскажу. – Гарри вовсе не считал, что ему в чем-то повезло. – Как
насчет после пяти?
– Спасибо... Гарри, кажется, Снейп хочет с тобой поговорить. И он явно вне себя от
злости. Что такого ты уже успел ему сделать?
– Да шучу! Я знаю, что за такое короткое время даже тебе это не под силу. Но,
похоже, он и вправду хочет с тобой поговорить.
* * *
Снаружи было пасмурно, и потому подземелья казались еще более мрачными, чем обычно.
Глаза Снейпа недобро блестели в полумраке, и Гарри собрал всю свою волю, чтобы не
развернуться и не бросится прочь.
– Я думал, ты хотел поговорить, – сказал он. – По крайней мере, ты сам так сказал,
когда чуть не выломал мне дверь.
– Нет, Поттер, я хочу, чтобы вы голым сплясали на столе. Естественно, я хочу, чтобы
вы сварили это зелье! Время пошло.
– Этого не должно было случиться. Но, так как это все же произошло, я хочу знать,
каких действий ты от меня ждешь?
– От тебя я не жду ничего, – сказал Гарри. – Ты совершенно ясно дал мне понять, что
не хочешь иметь со мной ничего общего. Я полагаю, что это определение
распространяется и на моих детей. Я все понял еще в тот раз. И вполне готов
вырастить их самостоятельно. – В последнем утверждении Гарри был вовсе не так
уверен, как хотел показать, но не мог же он ударить в грязь лицом!
– Ты сошел с ума! Даже если отбросить всю ту чушь, которую ты только что мне
наговорил, нельзя списывать со счетов Волдеморта!
– А что с Волдемортом?!
– Что если бы не ты, они могли бы уехать. А с тобой были связаны по рукам и ногам.
– Я хочу, чтобы ты понял, чем тебе придется рисковать. И что ты не должен делать
это один, – сказал Снейп, глядя ему в глаза.
Гарри не мог сдержать дрожь, пробежавшую по всему телу, но даже это не заставило
его передумать.
– Что ты хочешь этим сказать? Ты хочешь меня или нет? Или ты хочешь, чтобы я от них
избавился?
– Нет! Нет, я этого не хочу! Но даже если бы хотел, дело здесь совершенно в другом.
– В чем же?
– Я об этом догадывался.
– Если бы ты был обычным мальчиком, я бы еще мог держать наши отношения в тайне от
Темного Лорда, и, если бы он об этом все же узнал, этот факт всего лишь его
позабавил бы. Но ты не обычный мальчик, ты – один из самых важных магических
объектов волшебного мира. И если Малфой донесет Волдеморту о наших отношениях
прежде, чем об этом сообщу ему я, он убьет меня на месте. Если бы вопрос шел только
о моей жизни, я бы рискнул. Но мы не можем себе позволить потерять единственного
шпиона среди Пожирателей Смерти.
– Если Волдеморт найдет меня, то убьет. После того, как получит то, что ему от меня
нужно.
– Убьет? Не думаю, что он убьет тебя, если будет знать, кто ты на самом деле.
– Понятно, меня ждет участь страшнее, чем смерть, – сухо сказал Гарри. Посмотрев
невидящим взглядом на позабытое зелье, он добавил: – Всю жизнь мечтал узнать, что
же это такое.
* * *
И, хотя Гермиона ничего не сказала, было видно, что она потрясена не меньше Рона.
– А какая здесь мебель! – задрав ноги, Рон плюхнулся на один из двух диванов.
– Здесь. – Гарри провел друзей в спальню, большую часть которой занимала гигантская
кровать под золотым балдахином.
– Ужасно, правда?
– Но для одного человека вполне достаточно! – возмутился Рон. – Как ты думаешь, мне
дадут отдельную комнату, если я попрошу?
– Конечно, нет! – засмеялась девушка. – По крайней мере, еще нет. Гарри, ты хочешь
сказать, что ты гермафродит?
– Как, ты не знаешь?!
– Нет.
– Это... не знаю, как тебе лучше объяснить... В общем, гермафродиты для волшебников
это как... ну, особы королевской крови. Гермафродиты поддерживают волшебное
сообщество – и сейчас оно распадается именно потому, что их давно уже не было... с
тех самых пор, как умер тот парень, про которого говорила Гермиона.
– Чего?!
– Того, что я ненормальный. Дядя Вернон и тетя Петуния всегда говорили, что я
ненормальный и не должен никому об этом говорить. Ну я и... никому не говорил. Но
потом у меня... – Гарри искоса посмотрел на Рона, – начались месячные, и мне
пришлось посмотреть правде в глаза.
– Правда?
– Конечно!
– Но это еще не все, – поспешно сказал Гарри, прежде чем друзья успели вступить в
новую перепалку – азартный блеск в глазах Гермионы напомнил ему о временах ПУКНИ.
– Выкладывай!
– Мне... мне нравятся мальчики. То есть мужчины. Больше, чем девочки. Ну, в этом
смысле.
– И что с того? – осторожно спросил Рон. – Я хочу сказать, что это, конечно, не
мое, но ты же не просишь меня спать с тобой. Или?..
– Ага! Они с Сириусом даже женаты. Правда, Гарри? – Рон обратился к Гарри за
подтверждением.
– Наверное, они думали, что ты знаешь! Именно поэтому Снейп все время подчеркивал,
что они были такими друзьями. Я спросил об этом у мамы, и она сказала, что, когда
Сириуса посадили в Азкабан, все очень переживали за Ремуса. Но он куда-то исчез и
появился только в Хогвартсе. Все это время мама думала, что он умер.
– А как ты думаешь?
– По утрам особенно.
– На третьем месяце... Помнишь, в июне у тебя был приступ? Из-за Сам Знаешь Кого?
Ты принимал перед этим Impediere Infans?
– Я так и подумала. Похоже, из-за того, что тебя тогда вырвало, зелье не до конца
подействовало. И ты не догадался сказать ему об этом. И кто он? Ой, извини, Гарри,
я не должна была спрашивать!
– Гарри? – Рон резко выпрямился. – Ты же не хочешь нам сказать, что ждешь ребенка
от Снейпа?!
– Это потому, что мне не хватало воздуха! Попробовал бы сам полежать с такой тушей
сверху!
* * *
– Ты получил мое письмо?! – было все, что смог выдавить из себя Гарри.
Если так пойдет и дальше, эти красные цветы на ковре начнут ему сниться по ночам.
– Нам почти никогда не удавалось толком поговорить друг с другом, а кроме того, я
думал, что ты уже знаешь.
– Это мое личное дело, и оно больше никого не касается, – ответил Гарри.
– А они у него будут, уж можешь мне поверить! Я оторву этому уб... ноги! Сначала
одну, потом другую!
– В каком смысле?!
– Да уж. Гарри, такие, как ты... В общем, не уверен, что смогу это нормально
объяснить... ну, являются своего рода эталоном того, какими должны быть волшебники.
Ты и так все время на виду – Мальчик, Который Выжил и все такое, люди ожидают от
тебя чего-то особенного. Так что когда все это выплывет наружу, будет почти то же
самое... только в десять раз хуже.
– Думаю, что это как раз наименьшая из твоих проблем. Особенно если этот ублю...
отец твоих детей не пожелает взять на себя ответственность. Но если он ее все-таки
возьмет, то тогда все подумают, что он хочет возвыситься за твой счет.
Гарри вздохнул.
– Тогда попроси профессора Дамблдора выделить тебе место для жилья, потому что я
ничего говорить не собираюсь!
Некоторое время Сириус беспокойно кружил по комнате, беря в руки какие-то вещи и
тут же ставя их на место. Наконец он неожиданно спросил:
– Можно, я сяду?
Некоторое время они сидели в напряженной тишине, пока Сириус первым не нарушил
молчание:
– Альбус сказал мне, что этот человек... Что ты сказал, что он тебя бросил, – голос
Сириуса заметно смягчился. – А он сказал тебе, почему?
Подумав, что это ничем не повредит Снейпу, Гарри решил сказать правду:
– А ты его любишь?
– Да. – Теперь он мог представить эти красные цветы с закрытыми глазами. Будь его
воля, он бы уже выбросил этот проклятый ковер!
– Что-то про Волдеморта... И ничего о... нас... – Гарри слишком поздно сообразил,
что это означает – Сириус уже соскочил с дивана.
– Можно подумать, тебе интересно, чего я хотел! – закричал в ответ Гарри. – Ты ведь
ничего не хочешь слушать!
– Я порву этого уб... мерзавца на куски! Жалко, Ремус тогда не убил его! Грязный,
вероломный... – Распахнув дверь, Сириус выбежал из комнаты.
Сквозь закрытую дверь Гарри услышал знакомый голос, от чего по его телу побежали
мурашки: голос Снейпа всегда действовал на него гипнотически, и даже сейчас, после
разрыва, Гарри ничего не мог с собой поделать. Судя по всему, Сириус подобных
проблем не испытывал, – его лицо не выражало ничего, кроме отвращения.
Наконец урок закончился. Проскользнув в открытую дверь, Гарри затаился в углу. Мимо
него проходили одноклассники. Гарри заметил, что Невилл выглядит еще более
испуганным, чем обычно. Интересно, что случилось?
Сириус встал рядом с входной дверью и сложил руки на груди. Снейп делал вид, что не
обращает на него внимания, но Гарри видел, что он напряжен.
– Блэк, – сказал, наконец, он, когда в классе никого, кроме них, не осталось. – Я
должен был догадаться.
– Ты соблазнил Гарри, а потом бросил его как ненужную тряпку! И это было бы подло с
твоей стороны, даже если бы он был обычным мальчиком, но...
По-видимому, все-таки недостаточно хорошо, – раз мысль о том, что Снейп соблазнил
его, могла прийти Сириусу в голову, – подумал истинный виновник случившегося.
"Это ты сам так решил!" – чуть не крикнул Гарри, но закусил губу, с трудом поборов
искушение.
Наконец Снейп повернулся. Гарри обратил внимание, что сегодня он был бледнее
обыкновенного – его губы были почти бескровными.
– Сомневаюсь, что Гарри будет счастлив, если этот факт получит широкую огласку.
Некоторое время Сириус просто разглядывал Снейпа, словно никогда до этого его не
видел, а потом неожиданно спокойно произнес:
– Чего я не понимаю, так это почему именно ты? Ты же абсолютное дерьмо, да еще и
уродлив как смертный грех.
– Думай, что хочешь, Блэк! Похоже, ты уже заранее знаешь ответы на все свои
вопросы.
– А знаешь, что он мне сказал? – спросил Сириус. – Он сказал, что "не хочет, чтобы
у тебя были проблемы". Как будто он - не лучшее, что могло с тобой случиться за всю
твою гребаную жизнь!
От удивления у Гарри даже открылся рот. Это он-то "что-то прекрасное"?! И к чему
именно клонит Сириус?
Снейп вернулся за учительский стол и сел. В этот момент он показался Гарри очень
одиноким.
* * *
– Просто Сам Знаешь Кто, похоже, совсем не спал – вот я и подумал... – Рон сунул в
руки Гарри газету. – Смотри!
Гарри прочитал заголовок - "Темная метка над Кройдоном", под которым располагалась
магическая фотография Темной метки, зависшей прямо напротив логотипа "Асды".
– Я знаю, где это! – воскликнул Гарри и быстро пробежал статью глазами. Мертвы трое
магглов (их имена не упомянуты) и одна ведьма, Арабелла Фигг. Гарри почувствовал,
как к его горлу подкатывает тошнота.
– А мадам Пинс ничего не заподозрит? – спросил Гарри. – Это уже четвертая стопка на
эту тему!
– Она никогда ничего не говорит, ты же ее знаешь. И если книги беру я, это выглядит
не так подозрительно.
Гарри подозревал, что Гермиона совершенно права – если бы Гарри Поттер начал вдруг
брать книги о беременности, это было бы куда как подозрительнее. А то, что Гермиона
при этом еще их и читала, избавляло Гарри от необходимости делать это самому.
* * *
После завтрака Гарри отправился на плановое обследование к мадам Помфри. И для него
это было нелегкое испытание. С самого детства он был приучен скрывать свое тело,
поэтому то, что с ним там делали, казалось ему... неправильным. Особенно теперь,
когда он начал наконец набирать вес – глядя на себя в зеркало, Гарри теперь
постоянно вспоминал Дадли. Интересно, каким он скоро станет?
– Да, мне уже гораздо лучше. – Гарри поднялся с кровати и натянул на себя штаны.
– Ты столько времени провел в больничном крыле, что, казалось бы, уж кому как не
мне заметить! Не могу понять, как же я такое пропустила! Ведь мне лично приходилось
раздевать тебя не менее двух раз в год!
* * *
Эти дети никогда не станут его детьми. Возможно, как их "биологический" отец, он
мог бы иметь какие-то права и, в теории, безусловно, имел. Но теория применима
только тогда, когда родители детей женаты или, по крайней мере, помолвлены. Или
один из родителей хотя бы признал второго. Черт бы побрал проклятое Поттеровское
благородство! Он вполне мог признаться во всем Дамблдору – тот и так обо всем
догадывался, в этом Снейп был абсолютно уверен, – но, естественно, ничего не
говорил. Ведь даже Дамблдору пришлось бы уволить преподавателя, из-за которого
забеременел гермафродит, – разве что упомянутый гермафродит был бы сильно против.
На что, учитывая теперешнее отношение к нему Поттера, Снейп бы особо не
рассчитывал. Ведь он лично позаботился об этом.
* * *
– Ну и как у вас дела? – Гарри заставил себя выдавить улыбку. То, что ему нельзя
было играть в квиддич, стало еще одним неприятным дополнением к и без того
незавидному положению.
– Нет.
* * *
На самом деле все прошло гораздо лучше, чем Гарри мог надеяться, – но и ужасно
странно.
Гарри вышел из своей комнаты немного позже, чем рассчитывал. Рон и Гермиона уже
ждали его у подножия лестницы.
– Могу ли я понести твою сумку? – предложил Малфой, похоже, все это время
карауливший у Гарри под дверью.
– Я справлюсь сам, – от удивления Гарри не знал, что ему сказать. Кажется, Малфой
говорил совершенно серьезно. – Спасибо, – запоздало добавил он.
Когда все четверо вошли в кабинет истории магии, все слизеринцы о чем-то увлеченно
шептались. Гарри обменялся с Роном взглядами: обычно это означало, что они что-то
затевают, но при виде Гарри все они молча встали и поклонились.
– Этим они хотят показать, что, в отличие от нас, отбросов общества, обладают
прекрасными манерами, – ответил Рон.
– Хочешь сказать, что теперь они будут так себя вести всегда? – Гарри выудил из
сумки учебник.
– Может быть. Вообще-то мы тоже должны так делать, – признался Рон. – Но я чувствую
себя дураком.
В этот момент из доски, как обычно, выплыл профессор Биннс. За прошедшее с пятого
курса время он все-таки умудрился закончить гоблинские восстания и теперь,
развернув пергамент, принялся зачитывать основные постулаты магических законов и
историю становления Министерства магии. К сожалению, несмотря на всю несомненную
важность и необходимость этой информации, она также была невообразимо скучной – и в
этом, пожалуй, могла дать гоблинским восстаниям фору. Не в силах сосредоточиться,
Гарри огляделся по сторонам. Рон сидел с закрытыми глазами. Гермиона старательно
записывала каждое слово, что было им только на руку – ведь потом они с Роном слово
в слово переписывали ее конспект. А Драко Малфой сидел и смотрел на него, словно
что-то прикидывая. Увидев, что Гарри глядит в его сторону, Малфой улыбнулся. Гарри
отвел глаза. Интересно, что он задумал?
* * *
– Что ж, мы и так сумели сохранить это в тайне даже дольше, чем рассчитывали.
– В глазах всего волшебного мира ваш ранг, Поттер, приближается к рангу маггловской
королевы. И даже выше.
Гарри сел где стоял. Он вовсе не рассчитывал, что его вопрос будет воспринят
буквально.
* * *
Кого Гарри совершенно не ожидал встретить в кабинете директора, так это Молли
Уизли.
– Тетя Молли? – нерешительно спросил он. Пару лет назад его "взяли" в приемные
племянники, чему он втайне был ужасно рад.
– Профессор Трелони очень довольна, – ответил Гарри. – Ведь теперь у меня появилась
по-настоящему блестящая возможность умереть вскоре мучительной смертью.
– О, не беспокойтесь, тетя Молли. Мадам Помфри говорит, что это маловероятно, – при
условии, что я получу надлежащий уход.
– Да, дорогой, я знаю, но… ты уверен, что тебе хорошо здесь? Все эти лестницы и
неподъемные учебники… Не думаю, что это хорошо для ребенка!
– На самом деле мои учебники сейчас носят в основном Рон и Гермиона. Не то чтобы
это было необходимо, но они настаивают.
– И все же я думаю…
– Тетя Молли, мне необходимо получить образование.
– Но зачем, Гарри?
– Конечно, дорогой! – Молли опять обняла его. – А теперь расскажи мне, как такое
могло с тобой произойти!
– Тетя Молли, у вас семеро детей. Уж вы-то должны знать, как это обычно происходит!
– спохватившись, Гарри покраснел и поспешно добавил: – Извините.
– Я рада! Я всегда надеялась, что сумела воспитать своих детей достойно, но ведь
никогда ни в чем нельзя быть уверенным...
Гарри мгновенно заподозрил, что Молли не понравится то, что подразумевалось под
"помолвлен с Гермионой", но посвящать ее в подробности, естественно, не собирался.
* * *
– Уже пять, – Рон бросил на стол еще один конверт. – Не уверен, правда, что имею
право беспокоить столь важную особу по такому ничтожному поводу, но мама просила
передать, что мы будем очень рады, если ты проведешь Рождество вместе с нами.
Гарри улыбнулся.
– Думаю, ты еще наслушаешься вдосталь, так что не буду портить тебе удовольствия. А
от кого другие приглашения?
– Я иду блевать!
* * *
Гарри так привык жить в спальне Рона, что в комнате Перси чувствовал себя очень
странно. За все время, что Гарри гостил в "Норе", он ни разу не заходил в эту
комнату, поэтому не мог судить, отражала ли она характер своего владельца или ее
просто убрали к его, Гарри, приезду, – впрочем, возможно, что и то и другое. Судя
по всему, любимой командой Перси были "Копья Ланкастера" – в этом сезоне
стремительно скатывающиеся во вторую лигу.
Гарри встал с кровати, чтобы спуститься вниз. Сидевшая на насесте Гермеса Хедвиг
посмотрела на него. Задержавшись, Гарри отрыл новый пакет с совиными лакомствами –
за эту неделю Хедвиг хорошо потрудилась, разнося отказы.
Посреди обеда Гарри напугал всех (в том числе самого себя), громко воскликнув:
– Ой!
– Что, проснулись?
– И уже пинаются! – ответил Гарри. Ему было стыдно за то, что устроил такой
переполох.
– Ничего, скоро они опять уснут, – сказала Молли. – Все мои дети вели себя точно
так же.
От этих слов Рон, Джинни и даже Фред и Джордж виновато заерзали на месте.
Под гостеприимной крышей "Норы" Гарри замечательно провел время. Судя по
темпераменту его будущих детей, очень похоже, что это будет самое спокойное его
Рождество на много лет вперед. Живот Гарри уже раздался довольно сильно. Когда он
смотрел на себя в зеркало, то виновато вспоминал все нехорошие слова, которые
когда-либо говорил о Дадли.
– Кто там?
– Догадалась о чем?
– О Снейпе!
– Я-то знаю… – Гарри неожиданно коварно усмехнулся. – А вот Снейп нет. Он совсем не
знает твою маму!
* * *
На свой первый урок зельеделия в этом семестре Гарри шел с тяжелым сердцем. За
завтраком Снейп поспешно покинул Большой зал, сжимая в руках вопиллер. И Гарри
примерно представлял, кто его мог послать. Но чего бы он ни боялся (и на что бы ни
надеялся), Снейп казался абсолютно таким же, как и всегда.
Все это время Гарри тоже старался вести себя так, словно между ними никогда ничего
не было. Индивидуальное обучение постепенно начинало приносить плоды – если Гарри и
был готов хоть к какому-нибудь ТРИТОНу, то это, безусловно, был ТРИТОН по зельям.
За время этих занятий Гарри узнал гораздо больше, чем если бы ходил на уроки со
всеми остальными. Наверное, это было немного нечестно, так что иногда Гарри даже
чувствовал угрызения совести.
Гарри мгновенно его послушался. Он знал, что сделал все правильно, – да и не мог не
сделать, под таким-то руководством! Но то, что Снейп волновался, о чем-то да
говорило.
Тем временем содержимое котла не спеша поднялось в воздух и зависло под самым
потолком, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, а потом, словно почувствовав на
себе их взгляды, целенаправленно поплыло в их сторону. Несмотря на то, что снизу
оно выглядело не страшнее маггловского воздушного шарика, в его движении было что-
то такое, отчего Гарри похолодел.
Желтый шар застыл – и у Гарри появилось очень странное ощущение, что он разозлился.
Снейп ответил не сразу. Дождавшись, пока развеется последняя щепотка того, что
должно было быть результатом урока, он с непроницаемым лицом сказал:
– Больше никаких зелий, для приготовления которых необходимы заклинания. Ваша магия
стала слишком непредсказуемой, мистер Поттер.
– Ну и что?
Что он имел в виду – урок вообще или их разговор, Гарри так и не понял.
– Спрашивайте.
– А он знает…
– Что ты беременен? Очевидно. Единственное, о чем он не знает, так это о моей роли…
в данном событии. Он, как и все, подозревает, что отцом, скорее всего, является
Уизли.
– Это самое очевидное предположение. Уверен, мистер Уизли будет весьма польщен,
если узнает, что является предметом зависти большинства молодых людей в Хогвартсе:
ведь, по общему мнению, у него есть и вы, и мисс Грейнджер. Считается, что ему
удавалось встречаться одновременно с вами обоими, очевидно, не прилагая при этом
никаких особых усилий.
– Поттер, вы что, совсем ничего не понимаете? Таких, как вы, больше не существует в
природе! – В этот момент зазвенел звонок. – Урок закончился. Вам лучше уйти.
Гарри посмотрел на Снейпа, ему ужасно хотелось узнать, о чем тот сейчас думает.
Возможно, даже стоит извиниться за тот вопиллер – но, подумав, куда может завести
этот разговор, Гарри решил его не начинать.
* * *
На следующее утро он уже пожалел о своем решении. Снейп получил еще один вопиллер,
и на этот раз он взорвался прямо рядом с дверью. Гарри отчетливо слышал
рассерженный голос Молли Уизли. Но когда Рон торжествующе улыбнулся, Гарри не смог
не вернуть улыбку.
– Я напишу ей, – успокоил его друг. – Пока она окончательно не сдала его. Можно я
одолжу у тебя Хедвиг? А то я уже отправил к ней Свина, чтобы сказать, что мы
благополучно добрались – хотя что с нами может случиться по дороге от дома до
Хогвартса, я не представляю.
– Да, конечно, бери, – сказал Гарри. – Она уже должна была вернуться от Сириуса.
– И как он?
– Пока никак, – мрачно ответил Гарри. Ему было очень важно одобрение крестного, и
то, что они с Сириусом до сих пор не пришли к соглашению по вопросу его личной
жизни, не могло его не беспокоить.
– А может, все будет только хуже. С Сириусом никогда нельзя знать наверняка. Не
понимаю, как профессор Люпин это выдерживает!
– Я могу сам.
В свете предстоящих ТРИТОНов объем домашних заданий с каждым днем нарастал как
снежный ком. Иногда Гарри даже посещала малодушная мысль, что зря он не
воспользоваться подвернувшейся возможностью сойти с дистанции. И не мог
нарадоваться на свою отдельную комнату, с ужасом представляя, что пришлось бы
заниматься в шуме и гаме гриффиндорской гостиной. Здесь же было тише, чем в
библиотеке.
Гарри не ответил на это письмо, решив еще раз все обдумать – у него были большие
сомнения в том, что он сможет присутствовать на Пасху где-либо – по его расчетам,
как раз на это время должны были прийтись роды. Но и приглашение в кабинет
директора его не особенно удивило.
– Чаю?
– Понятно, – ответил Гарри, хотя на самом деле совершенно ничего не понимал. У него
также появилось навязчивое ощущение, что Дамблдор не особенно доволен Фаджем – но,
опять же, насколько Гарри знал, до этого вечера они не встречались уже несколько
лет.
– Спасибо, очень хорошо, – ответил Гарри. И, похоже, это был неправильный ответ,
потому что Дамблдор помрачнел, а Фадж, наоборот, торжествующе улыбнулся. Гарри
поспешно прибавил: – Насколько может быть при беременности, конечно. – В последнее
время Гарри казалось, что он стал размером с дом.
– Я сделаю все, что смогу, – сказал он. – Но, естественно, на первом месте у меня
будут мои дети. – Впервые за время своей злосчастной беременности Гарри порадовался
самому факту ее существования.
– Какая чушь, Гарри! Это займет от силы пару дней! А потом ты вернешься обратно в
целости и сохранности!
– Я все же не думаю, что это разумно, – сказал Дамблдор, и Гарри бросил на него
благодарный взгляд.
– Я все же...
– Нет, но...
– Естественно!
* * *
– Да!
* * *
Несколько раз к нему заходила Молли Уизли и приносила одежду для будущих малышей. И
именно это заставило Гарри по-настоящему осознать всю неотвратимость приближающихся
перемен. Раньше он никогда не задумывался о том, что у него могут быть дети, и
теперь не мог не чувствовать, что платит слишком высокую цену за минутную
беспечность.
Кроме того, помимо душевных терзаний, на него обрушились вполне телесные: дети
постоянно пинались у него в животе, так что часто Гарри просто не мог заснуть, у
него появились отеки, боли различного происхождения. Среди всех этих недомоганий
Гарри почти не обратил внимания на то, что его пенис втянулся в тело, – на фоне
всего остального необходимость писать сидя казалась одной из его наименьших
проблем.
* * *
– Как они смеют так говорить с тобой?! – В отличие от Гарри, Малфой вовсе не
собирался спускать дело на тормозах. – И ты не должен им позволять подобного!
– Они вовсе не от Рона, – сказал он. Когда весь класс уставился на него, Гарри
покраснел и отвел глаза.
– Хоть и ненадолго, – прошептал Рон Гарри, когда Хагрид принялся объяснять классу
повадки ламий. – Сначала меня убила бы Гермиона, а потом и моя мама.
Гарри остался у Хагрида после уроков. Ламии были змеями с женскими лицами, от них
почему-то пахло шоколадом, но Гарри совсем не хотелось подходить к ним близко, да
Хагрид и не позволил. Пока Хагрид ловил ламий и относил в загон, Гарри сидел на
крыльце и наблюдал за Роном и Гермионой, помогавшими Хагриду загонять животных. Он
не знал, говорят ли ламии на серпентарго, и ему не хотелось проверять.
– Так значит, это не Рон, – сказал Хагрид, когда, покончив с ламиями, они все
уселись на крылечке с дымящимися кружками в руках.
– Нет, – сказал Гарри. Он хотел улыбнуться, но не смог. – Это Снейп. – И тут Гарри
вспомнил, что не рассказывал об этом Хагриду, но было уже слишком поздно.
Хагрид поперхнулся.
Гарри впервые слышал, чтобы Хагрид так говорил о Дамблдоре. Хагрид слепо боготворил
директора, и из его уст это было практически равносильно оскорблению.
– Нет, – ответил Гарри. – Да. Не знаю. Я просто хочу, чтобы все это скорее
закончилось!
– А какой смысл изводить себя из-за того, что все равно невозможно изменить?
* * *
После завтрака у Гарри были сдвоенные зелья. Снейп не вышел к завтраку, и потому
Гарри не удивился, застав его в мантии, накинутой поверх просторной рубашки. Край
бинта, торчавший из-под расстегнутого рукава, объяснял отсутствие привычного
сюртука.
– Ясно. – Должно быть, его рука чертовски болела. Снейп всегда любил
демонстрировать изготовление зелий. Гарри слегка покраснел, подумав о том, что еще
Снейп любил демонстрировать.
Записывая за Снейпом, Гарри украдкой его разглядывал. Обычно Гарри был слишком
занят; концентрация, требуемая для приготовления зелий даже без помощи заклинаний,
не давала ему обращать внимание на все остальное. Теперь же Гарри увидел, что Снейп
похудел, – рубашка висела на нем гораздо свободнее, чем Гарри помнил, черты его
лица заострились. Это вовсе ему не шло, привлекая внимание к и без того выдающемуся
носу.
Гарри ощутил неодолимое желание узнать, что же случилось с рукой Снейпа, но будучи
отбритым в первый раз, вовсе не желал подставляться во второй.
– Сочувствую по поводу руки, – сказал он, перед тем как выйти из класса.
* * *
Они прошли через главные ворота и оказались во дворе, в котором уже стояла группа
людей, которые, очевидно, кого-то ожидали.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что людей совсем не много, только четыре
человека.
– Здравствуйте! – Гарри пожал ее руку. Рука была холодная, как лед. Интересно,
сколько они его ждали на холоде? Своим темным развевающимся одеянием она напомнила
ему Снейпа.
– Роуз, сэр. Роуз Эллис, – Роуз Эллис твердо ответила на его рукопожатие.
– И, наконец, лакей!
– Стэн? – спросил Гарри. – Стэн Шанпайк? – Стэн Шанпайк покраснел до кончиков ушей.
– Это же вы работали в "Ночном рыцаре"?
Гарри только улыбнулся. Он и сам не знал, как к нему теперь следует обращаться:
привыкнув быть мужчиной большую часть своей жизни, он, безусловно, предпочел бы
"сэр", но, опять же, его беременность... Гарри вздохнул.
* * *
Его спальня было под стать всему остальному. В ней стояла гигантская кровать с
пологом – похоже, в магической Британии других просто не было. Насколько мог судить
Гарри, единственная нормальная кровать была у Снейпа. Но думать о Снейпе было
глупо.
– А сколько их у меня? – уже без всякого удивления спросил Гарри. Похоже, он, как
всегда, прослушал все самое интересное.
– Еще два. Мне рассказала мадам Дэнверс. Один из них находится в Лондоне, а второй
где-то в Шотландии, совсем недалеко от Хогвартса. Шотландский дом был подарен
Мейнеллу Марией Шотландской за "оказанные услуги". Похоже, королева Елизавета была
не особенно рада такому подарку, но не решилась огорчать Мейнелла. Кстати, они
делили одного любовника.
– Что ж, если королева предложит мне принца Филиппа, я откажусь! – сказал Гарри. –
Он для меня слишком стар.
* * *
* * *
Открыв глаза, Гарри попытался встать, но не тут-то было: кресло каким-то образом
удерживало его на месте. А еще, судя по той единственной его части, которую Гарри
мог видеть – подлокотникам, это было вовсе не то кресло, в которое он садился. С
некоторым трудом подняв голову, Гарри оглянулся. Он находился в круге людей в
темных плащах и с белыми масками на лицах.
Сначала Гарри не почувствовал ничего вообще. А потом изнутри пришла уже привычная
боль, теперь ставшая почти всепоглощающей.
Гарри молчал, потому что ему нечего было сказать. А, кроме того, он хотел сначала
разобраться, что, собственно, происходит.
Гарри трудно было судить по лицам – так как все они были скрыты масками, но,
казалось, даже сам воздух вокруг был пропитан давящим чувством страха.
– Убей его!
– Мой Лорд?
– Немедленно!
Гарри знал, что, даже если бы неизвестная сила не приковывала его к месту, в его
состоянии он все равно не смог бы бежать. Он был абсолютно беспомощен перед лицом
приближающейся смерти.
– Avada Kedavra! – прокричал Гойл, и зеленая вспышка, которую Гарри так часто видел
во сне, сорвалась с конца его палочки и ударила прямо в Гарри. Было больно. Больно
так, словно в Гарри со всей силы швырнули бладжером. А секунду спустя Гойл
повалился на землю. От удара его маска откатилась в сторону, и Гарри обнаружил, что
Гойл-старший был удивительно похож на своего сына. Его глаза были открыты – так же
как были открыты глаза Седрика. И, так же как с Седриком, Гарри был абсолютно
уверен, что Гойл мертв. К его горлу подступила желчь.
– Итак, – сказал Волдеморт, – полагаю, теперь уже всем понятно, что именно
произошло шестнадцать лет назад. Ты выжил целиком и полностью благодаря тому, кем
ты являешься. Твои родители были абсолютно правы, не доверив никому твою тайну. Вот
и Червехвост клянется, что ничего не знал!
– Да, мой Лорд? – раздался все тот же дрожащий голос, и скрытая под тяжелым плащом
фигура переступила через тело Гойла.
– Подай мне нож и чашу!
– Я рад, что ты не стал наряжаться, чтобы прийти сюда, – сказал Волдеморт, холодно
улыбаясь. – Мы здесь все свои. А кроме того, ты отсюда никуда больше не денешься.
– О нет, мое дорогое дитя… – В этот момент Волдеморт так напоминал Квиррелла, что
Гарри – даже сквозь очередной прилив боли – почувствовал приступ тошноты. – Ты
слишком ценен для меня, чтобы просто тебя убить. Скоро мы с тобой станем... самыми
лучшими друзьями.
Гарри содрогнулся.
* * *
В этот момент вернулся Червехвост. Гарри охватило внезапное желание убежать отсюда,
но зачарованное кресло крепко держало его на месте.
В одной руке Червехвост держал широкую низкую чашу, формой напоминавшую думосбор
Дамблдора, и, подобно думосбору, покрытую рунами. Гарри показалось, что руны
шевелятся. В другой руке Червехвост держал нож из вулканического камня.
Все, что Гарри смог сделать, – и на это ушли все его силы – это расцепить пальцы
правой руки, намертво сжимавшие подлокотник. Как только ему это удалось, Гарри
успокоился и собрался в ожидании того, что должно было сейчас произойти.
Волдеморт начал произносить слова какого-то заклинания. Гарри знал, что это не
латынь и не греческий, а какой-то иной, более певучий и раскатистый, язык, и от
этого заклинания у Гарри прошел мороз по коже. И, похоже, не только у него –
собравшиеся вокруг Пожиратели как-то странно зашевелились. Чувство страха, которое
испытал Гарри, обнаружив себя в их гостеприимной компании, казалось, еще больше
усилилось. А уж если они чего-то боялись, то Гарри следовало умирать от страха. Но,
возможно, это была всего лишь игра его воображения – ведь на Гарри смотрели белые
маски с прорезями, за которыми даже не было видно глаз.
В этот момент нож, до этого спокойно лежавший на дне чаши, дернулся и завибрировал,
с глухим стуком ударяясь о стенки сосуда. Волдеморт поднял его и с выражением
нескрываемого торжества на лице повернулся к Гарри.
Червехвост взмахнул палочкой, и левый рукав рубашки Гарри исчез. Своей серебряной
кистью он схватил Гарри за обнажившуюся руку. Хватка Червехвоста была крепкой, но
Гарри задрожал совсем не от этого: казалось, по всей его руке, начиная с кисти,
начал распространяться смертельный холод. Гарри застонал, проклиная себя за
слабость. Червехвост вытянул руку Гарри вперед. Волдеморт, непрерывно читая
заклинание, приблизился к нему и полоснул ножом по сгибу его локтя. Кровь медленно
закапала в чашу. Гарри стиснул зубы, чтобы не опозориться еще больше, но боли почти
не было. А, возможно, он просто не замечал ее из-за нестихающей боли в животе.
Гарри заставил себя успокоиться, он почему-то чувствовал, что это должно ему помочь
– хотя как именно, не имел ни малейшего представления. Внезапно Гарри осознал, что
Волдеморт всего лишь сказал, что не будет убивать его сам – и теперь Гарри,
кажется, понял, что подразумевало его загадочное высказывание. В этот момент
Волдеморт раскрыл его рану еще больше, и Гарри пришлось собрать всю свою волю,
чтобы не застонать. Он попытался пошевелить рукою, но Червехвост крепко держал его.
Тогда Гарри незаметно разжал пальцы второй руки. Заклинание, которое пришло ему в
голову, было несложным, но требовало всей концентрации, которую он мог собрать.
– Petrificus totalis! – крикнул он. Возможно, это была не самая блестящая его идея,
но Гарри не хотел рисковать, бросая "Аваду", – он не представлял, как она может
подействовать на нерожденного.
Волдеморт застыл на месте. Сосуд выпал у него из рук, и вытекшая из него кровь
Гарри мгновенно впиталась в эту странную дымчато-серую землю. На мгновение все
замерло, словно какой-то неведомый оператор нажал на кнопку "стоп".
Гарри почувствовал, что свободен. Он поднялся и сделал шаг к разверзшейся у его ног
туманной воронке.
– Нет! – Человек в белой маске ухватил Гарри за пояс. Гарри тут же попытался
вырваться, но не тут-то было. Тем временем оцепеневшее тело Волдеморта качнулось в
сторону и принялось медленно заваливаться на землю. Из открывшейся вихрящейся
пустоты показалось длинное темно-зеленое щупальце. Щупальце лениво пошарило по
земле и наткнулось на лежащего там Волдеморта. Обернувшись вокруг него, оно утянуло
самого могущественного темного волшебника современности в пустоту. Как только
щупальце исчезло, Гарри крикнул изо всех своих сил:
Он не знал, какая сила заставила его крикнуть это, и почувствовал себя крайне
глупо. С трудом сглотнув, Гарри спросил, ни к кому особо не обращаясь:
– Куда он провалился?
– Полагаю, в место, где обитают те, кого не следует призывать, – ответил державший
его Пожиратель Смерти. Он так и не отпустил Гарри.
Гарри обернулся, но сквозь узкие прорези маски ничего нельзя было разглядеть.
В воздухе пахло весной. Гарри открыл глаза и увидел перед собою переплетение голых
веток. Где-то неподалеку пела птица. Рядом с ним Снейп стянул маску и с отвращением
забросил ее в кусты.
– Ой! – прервал его Гарри, ухватившись за живот. На него опять накатил ослепляющий
приступ боли.
– Вот дьявол!
– Что?
– Подозреваю... – с трудом выдохнул Гарри, – что мои дети не намерены больше ждать.
– Я... я постараюсь.
Снейп обнял Гарри за пояс. Несмотря на все его усилия, идти получалось очень
медленно, но жаловаться было некому – в данный момент никто не мог ему помочь.
Чтобы отвлечься хотя бы ненадолго, Гарри спросил:
– "Сии существа, – Снейп явно цитировал по памяти какой-то древний текст, – коим
словно богам поклонялися наши пращуры, есмь Изначальное Зло", обитающее в
параллельной реальности. Похоже, Волдеморт полагал, что они не прочь разделить с
ним свое бессмертие, если он надлежащим образом их задобрит.
Некоторое время они передвигались в молчании. Когда же Гарри стало ясно, что Снейп
не собирается распространяться дальше, он спросил:
– Каждый дурак может вызвать тех, кого не следует призывать, – сказал Снейп. – Даже
Лонгботтом. Да что Лонгботтом – любой маггл при соответствующем обучении.
– И? – вынужден был спросить Гарри, так как Снейп явно не собирался продолжать.
– Самое главное – это суметь избавиться от них после того, как они выполнят
желание. Если, конечно, они его выполнят – что, в общем-то, возможно, хоть и
маловероятно. И единственные из всех волшебников, которым это под силу, – это
гермафродиты. То есть такие, как вы.
– А вам и не нужно знать. Вам достаточно сказать, чтобы они уходили – и они уходят.
– Да. Единственное, что для этого требуется, это оказаться в нужное время в нужном
месте.
– Я надеюсь, нам больше никогда не придется проверять эту теорию... Ох!.. – Гарри
опять скрутила судорога боли.
– Я тоже на это надеюсь, – Снейп притянул Гарри ближе к себе, и Гарри со вздохом
прислонился к нему.
– Если бы вы не прогнали их, они захватили бы землю и всех, кто на ней обитает, –
за исключением вас. И вы стали бы одним из них – бессмертным и вечно голодным.
Надежды и тревоги,
Прошли, как облака,
Благодарим вас, боги,
Что жить нам не века.
Что ночь за днем настанет,
Что мертвый не восстанет,
Дойдет и в море канет
Усталая река. *
На этом Снейп опять замолчал, и следующее, что нарушило тишину, было тихое "ох"
Гарри.
– Если бы я мог чем-то помочь, я бы это сделал, – неожиданно сказал Снейп. Почему-
то Гарри ему сразу поверил.
– Ну я же не полный идиот!
– Я этого и не говорил. Хотя иногда ты именно так себя и ведешь, – раздраженно
сказал Гарри. На самом деле он злился в основном на себя – за то, что сам не
сообразил обратить на это внимание, а теперь было уже поздно. – Ну давай, сними
двадцать баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя!
– Я так и знал, – сказал Гарри и, тяжело привалившись к его плечу, проковылял еще
несколько метров. – Значит, когда Мейнелл писал о "тех, кого не следует призывать",
он имел в виду именно этих созданий?
– Тогда вы должны были знать, что он сам призывал этих существ не менее двадцати
раз. Разве вы никогда не задумывались, Поттер, почему волшебники испытывают такое
благоговение перед гермафродитами? И почему окружают их такими почестями?
– Учитывая, что до этой осени я и не подозревал, что они так поступают, то нет, не
заду... О черт!
– Да. Но...
– Я просто задумался о том, что неплохо было бы скормить им Фаджа. Хотя он может
завязнуть у них на зубах. Если они у них есть, конечно. Если бы не этот тупой
ублюдок, я бы не рожал близнецов посреди Запретного леса в полночь!
– А мне без разницы! Не будь таким занудой! Так который сейчас час?
– Два ночи.
Гарри подумал было, как непохоже на Снейпа молча сносить какие бы то ни было
упреки, и неожиданно остановился.
– Как два часа?! Ведь когда я попал к Волдеморту, был всего лишь полдень! Где же я
находился все это время?
– Так значит, все это время я был погружен в какой-то магический сон?
– Вполне возможно.
– Сомневаюсь, что роды можно назвать отдыхом, – скрипнув зубами, ответил Гарри.
– Нет. Думаю, ты должен знать гораздо больше моего. Поппи наверняка тебе все
рассказала!
– Что ж, – голос Снейпа тоже не выражал особой радости. Сняв с себя плащ, он
расстелил его на траве.
* * *
Судя по запаху, это было не больничное крыло. Гарри открыл глаза. Кричаще-золотые
кисти на пологе подсказали ему, что он лежит в своей кровати.
– А... а где?..
Гарри осторожно взял одного ребенка в одну руку, а другого в другую. Кто из них кто
– Гарри еще не разобрал – оба были лысыми и голубоглазыми. И оба, не мигая,
смотрели на него. Потом один из детей зевнул – по розовой распашонке Гарри
определил, что это, скорее всего, девочка. И, кажется, даже довольно хорошенькая –
но Гарри был без очков.
– Давайте я помогу вам сесть, чтобы вы смогли покормить их, – предложила мадам
Помфри.
– Хорошо, – Гарри был вовсе не уверен в том, что это хорошо, но, тем не менее, взял
ребенка, как ему показали. Маленький ротик очень быстро нашел то, что ему было
нужно, и принялся изо всех сил сосать.
– Ой! – от неожиданности Гарри вскрикнул.
– Это сокращается уретра, что совершенно нормально и даже хорошо. Как только
девочка прекратит сосать, положите ее на плечо, как я вам показала. Все
правильно... А теперь постучите ее по спинке, чтобы она рыгнула. – Гарри кивнул. Он
вроде бы понял, что от него требуется.
– Сиделка?
– Думаю, что сумею как-нибудь обойтись без помощи министерства. С меня, пожалуй,
хватит, – сказал Гарри. При одном воспоминании о том, как он рожал в лесу со
Снейпом в качестве невольного помощника, Гарри содрогнулся. Ему было безумно больно
и страшно, а кроме того, теперь он боялся, что после всего случившегося Снейп
никогда больше не станет с ним разговаривать.
* * *
– Ты в порядке?
– А... они?
Поппи смотрела на Сириуса с явным неодобрением, но, даже если ей и было интересно,
что здесь делает разыскиваемый министерством преступник, то она не подала и виду.
Гарри решил, что его сын съел вполне достаточно и положил его на плечо. Не успел он
открыть рот, чтобы ответить, как в дверь постучали, и Сириус мгновенно превратился
в Мягколапа.
В палату вошли Рон, Гермиона, Снейп, Дамблдор и Люпин. Замыкал шествие министр
магии Фадж. Гарри передал ребенка Поппи. Мягколап зарычал, но на кого именно: Фаджа
или Снейпа, Гарри не понял.
Видя, как друзья ахают и охают над его детьми, Гарри наконец ощутил что-то похожее
на родительские чувства. И он был рад, что Фадж не попытался взять на руки ни
одного из них – иначе Гарри бы за себя не ручался.
– Как ты собираешься их назвать? – Фадж, несомненно, считал свой вопрос проявлением
отеческих чувств.
Гермиона фыркнула, но Гарри не повел и ухом. Люпин тоже закусил губу, а Рон только
с недоумением пожал плечами.
– Но... как...
– Палочка мне больше не нужна, – просто объяснил Гарри. – Я сам, в некотором роде,
палочка. Садитесь же! – с силой добавил он. Фадж сел на предложенное место. К
удивлению Гарри, Рон, Сириус и мадам Помфри тоже сели. Гарри посмотрел на Снейпа.
Ему показалось, что тот слегка улыбнулся.
– Как вам прекрасно известно, Сириус не совершал никаких преступлений. Итого, у нас
есть три возможных способа решения этой проблемы. Во-первых, он может получить
полное прощение за преступление, которого не совершал, а это будет полнейшим
абсурдом. Во-вторых, может быть проведено повторное расследование, на которое уйдут
годы, ну и в-третьих, министерство может выступить с опровержением – подписанным
вами – в котором будет заявлено, что он был осужден ошибочно.
– Но…
– Понятия не имею, – сказал Гарри. И это была абсолютная правда. А еще нужно было
придумать, кто именно будет их крестными родителями, но пока Гарри решил не
забивать себе голову.
– Так Сам-Знаешь-Кто действительно мертв? – спросила Гермиона. При этих словах кто-
то из детей жалобно хныкнул.
– Его затянуло в другое измерение, – ответил Гарри, протягивая руки, чтобы принять
свою дочь. – Надеюсь, эти твари им не подавятся.
– При наличии некоторых знаний, готовности рискнуть своей жизнью и жизнью всего
остального человечества – может. Это вполне достижимо.
– Профессор Снейп уже проинформировал мистера Гойла о его отце. Мистер Гойл
достойно воспринял это известие.
* * *
Уже четвертый раз за урок Гермиона пихнула Рона локтем в бок. Гарри только
улыбнулся – Гермионе ужасно не нравилось, что Рон постоянно пялится на его грудь.
Но Рон просто ничего не мог с собой поделать. Как, впрочем, и почти вся мужская
половина класса, за исключением Невилла. Невилл так упорно старался на него не
смотреть, что Гарри даже было его жалко. Дин же буквально сверлил Гарри взглядом.
Гермиона тяжело вздохнула. Гарри тоже хотелось вздохнуть, но он знал, что от этого
будет только хуже. Новое приспособление было ужасно неудобным и все время давило
ему на грудь, но Гарри не осмеливался ничего предпринимать – в прошлый раз, когда
он поправил сползающую бретельку, едва не половина класса чуть не кончила на месте.
После родов прошло уже три недели, но только сейчас Гарри допустили к занятиям.
Кажется, его расшалившаяся магия опять стала управляемой. Все это время он не
выходил из своей комнаты. С детьми ему помогала обещанная министерством
колдоведьма, а также Молли Уизли. Но ни одна, ни вторая не могли помочь ему с
ТРИТОНами. Гарри зубрил уроки и, как только смог, присоединился к остальным.
* * *
– Решиться на что?
Гарри и сам начал всерьез задумываться о стоящей перед ним проблеме. Он полагал,
что, учитывая все сложности, с которыми теперь сопряжена его жизнь, ни один
нормальный человек не захочет связать с ним свою судьбу. Он ни на секунду не
обманывался повышенным вниманием Дина к своей груди: это было всего лишь
закономерное любопытство, ничего больше. Интерес к нему Малфоя был еще более
предсказуем: сам по себе Гарри нисколько его не интересовал, но его весьма
привлекала власть, даваемая положением консорта гермафродита. И чем больше Гарри
задумывался над этим, тем больше убеждался в том, что его тело само сделало
единственно правильный выбор.
Кто-то из детей заплакал, и Гарри отложил перо. Когда он подошел к кроватке, второй
уже присоединился к первому. Гарри взял на руки девочку – обычно она начинала
плакать первой.
– Будь настоящим мужчиной и умей ждать, – сказал он сыну. Но, естественно, тот не
послушался и продолжал надрывать слух Гарри и свои легкие.
Расстегнув рубашку и лифчик, Гарри сел и приложил ребенка к груди. Крошечный ротик
мгновенно присосался к ней с удивительной для такого маленького существа силой.
– Все-таки надо было назвать вас Гензель и Гретель! Так бы и мучились всю жизнь с
такими именами.
Гермиона фыркнула.
– Откуда она? – спросила Гермиона, когда за сиделкой закрылась дверь. Его подруга
до сих пор ее не видела. На самом деле сегодня, из-за квиддичной практики Рона, они
впервые остались с Гарри один на один.
– Это как?
– Мы его сцеживаем, – Гарри покраснел еще больше. – Ненавижу это занятие! – от души
воскликнул он.
– Звучит чудовищно!
– На самом деле все не так уж плохо, просто довольно непривычно – особенно в первый
раз. – По правде говоря, Гарри почувствовал себя дойной коровой, но не стал
говорить об этом Гермионе.
– Ты знаешь о том, что Молли ходила к Снейпу? – Гермиона так резко крутанула перо,
что с него во все стороны полетели брызги и испачкали ее юбку.
Молли появилась в Хогвартсе сразу, как услышала, что случилось, и теперь вела
нескончаемую борьбу с сиделкой из министерства за то, как лучше ухаживать за его
детьми. Гарри даже не вмешивался – себе дороже.
– Расскажи мне, как это было? – после некоторого колебания спросила Гермиона. И
Гарри сразу понял, о чем она хочет узнать.
– Было больно, – ответил он. – Не так больно, как "Круциатус", но, в общем-то,
сравнимо.
– А как именно?
– Похоже на боль при месячных, только гораздо хуже, – Гарри решил рассказать
Гермионе все без утайки. – Если честно, я не очень хорошо держался.
– И что ты делал?
– Например?
– Ну, ублюдок, придурок... О! И я сломал ему палец – так сильно вцепился. Помфри
пришлось его лечить.
Гермиона хихикнула.
– Совсем ничего. Что было весьма благородно с его стороны – он ведь действительно
ни в чем не виноват, он точно знал, что я принимаю контрацептив. И я действительно
принимал его!
– Да! Особенно когда они из меня вышли. Ты не представляешь, какое облегчение я при
этом испытал!
– Да. И Снейп тоже это понимал. Вообще-то я считал, что все кончено, еще когда
попал к Волдеморту. Ну а потом уже как-то свыкся с этой мыслью. Все-таки, как
оказалось, меня не так-то просто извести.
– Он заходит, когда думает, что я сплю. Или точно знает, что у меня никого больше
не будет.
* * *
– Я "притащил" их, чтобы они на тебя посмотрели, – сказал Гарри, уложив малышей на
свободное кресло.
– На самом деле это я хотел зайти к тебе, но сегодня у сиделки выходной, а Молли
ушла в Хогсмид, – при слове "Молли" Снейпа явно передернуло.
– Почему ты бросил меня? Ты правда больше не хочешь быть со мной? – он решил, что
лучше не откладывая взять быка за рога.
– Дело вовсе не в том, хочу я быть с тобой или нет. Просто я совсем тебе не
подхожу.
В этот момент Стюарт тихо хныкнул, и Гарри наклонился к нему, испугавшись, что он
может проснуться, но, к счастью, все обошлось.
– Зачем тебе это? – Снейп молчал так долго, что Гарри уже испугался, что так и не
получит ответа.
– Мои родители никому про меня не говорили – ну, про то, что я такой. Даже
профессору Дамблдору... – чуть замявшись, Гарри пояснил: – И я думаю, что они были
совершенно правы.
– Почему...
– Сам по себе я никому не нужен – разве что тебе. Для всех остальных я не более чем
некая символическая фигура, а то и вовсе средство для достижения каких-либо своих
целей. Конечно, Рон и Гермиона мои друзья, но они собираются пожениться, и я не
хочу быть третьим лишним. Сириус же мне как отец – и, кроме того, у него уже есть
Ремус.
– Можешь.
– Что?
– Понимаю, – неожиданно мягко произнес он. В этот момент Стюарт зашевелился и начал
плакать.
– Дай мне Энн, – неожиданно предложил Снейп. – А то тебе будет неудобно на этом
стуле.
Только когда Гарри вышел из его комнат, он понял, что так и не получил ответа на
свой вопрос. Но, сказать по правде, он ни о чем и не спрашивал.
* * *
* * *
Гарри уселся на диване. Энн и Стюарт мирно посапывали в своих кроватках. Теперь,
когда уже не нужно было учиться, Гарри просто не знал, что ему дальше делать.
Увидев Снейпа, Гермиона так быстро вскочила с места, что уронила на пол книжку.
– Мы уже уходим, профессор! – быстро сказала она. – Идем, Рон! – Кажется, Рон не
понимал, к чему такая спешка, но послушно последовал за нею. Дверь закрылась, и
Гарри остался со Снейпом наедине.
– Вероятно, не положено.
– Что ж, это хорошо. Кстати, хочешь чего-нибудь выпить? – Гарри догадывался, что
нервничает и от этого несет какую-то чепуху, но никак не мог заставить себя
остановиться.
– Почему...
– Но может, ты сначала хорошенько все обдумаешь? – сказал Снейп, словно пытаясь его
отговорить.
– А ты? Ты в этом уверен? – в свою очередь спросил он. – И как твоя семья? Они не
будут против?
– Так как у меня нет семьи, этот вопрос не имеет ответа, – сказал Снейп.
– Тебя наверняка будут спрашивать, зачем тебе нищий школьный учитель. И что ты им
ответишь?
– Боюсь, что они несколько преувеличены. Так что, если ты собирался наложить лапу
на мои денежки, то боюсь, что тебя постигнет глубокое разочарование. Что ты на это
скажешь, Гарри?
– Думаешь, они поверят, если я скажу, что влюбился в тебя без памяти?
– Тогда я скажу, что ты мой самый лучший выбор. Но они все равно решат, что это
шутка... – Гарри вдохнул слабый химический запах, который всегда неизменно
сопутствовал Снейпу, и почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.
– Думаю, с моей стороны будет очень большой наглостью попросить тебя никогда больше
не лгать мне?
– С моей стороны было очень глупо поддаваться на провокации. Но так как ты – само
совершенство, я позволил себе... потерять голову. Я должен был сразу догадаться,
что не тот человек, который тебе нужен.
Конец
________________________________________________________