Г. О.

А В Л Я Е В

ПРОИСХОЖДЕНИЕ
КАЛМЫЦКОГО
НАРОДА
Калмыцкий институт гуманитарных исследований
Российской академии наук

Г. О. АВЛЯЕВ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ
КАЛМЫЦКОГО
НАРОДА
2-е издание, переработанное и исправленное

Элиста
Калмыцкое книжное издательство
2002
ББК 63.3(2)
А 207

Издается к 60-летию Калмыцкого института гуманитар­

ных исследований Российской академии наук

А вляев Г. О.
А 207 Происхождение калмыцкого народа. - 2-е изд., перераб. и ис-
правл.- Элиста: Калм. кн. изд-во, 2002. 325 с.

IS B N 5-7539-0464-5
М онография автора выходит 2-м изданием, посвящ ена происхож дению ,
слож ен ию калмыцкого народа, политической истории ойратов Дж унгарии
и калмыков Поволжья, их взаимоотнош ениям с народами Центральной и
Средней Азии, Ю жной Сибири и Н иж него П оволжья.

Рассчитана на широкий круг читателей.

А 0503020901 - 001 г _ , _ ^
А ------------------------------ Без объявл. © Авляев Г. О., 1994.
М 126(03) — 02 © Авляев Г. О. с изменениями, 2002.

ISBN 5-7539-0464-5
 Калмыцкому народу
посвящаю

Автор

ВВЕДЕНИЕ

Д анная работа посвящ ена происхождению и сложению калмыц­

кого народа, вот уж е около 400 лет тесно связанного этническими,
историко-культурными, хозяйственно-экономическими и другими
отношениями с русским народом и многими народами Поволжья,
Ю жной Сибири, Южного Урала и Северного Кавказа. В историчес­
ком плане у калмыков - потомков средневековвых ойратов Д ж унга­
рии (ныне - Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР) - про­
слеж иваю тся давние исторические и этногенетические связи с ой-
ратами, проживающими в ряде северо-западных провинций Китая и
западных аймаках Монголии. Так ж е близки калмыкам по языку и
культуре буряты Предбайкалья и Забайкалья, сарт-калмыки Иссык-
Кульской области Киргизии. Политическая история ойратов Д ж ун­
гарии и калмыков Поволжья, их взаимоотношения с народами Ц ен­
тральной и Средней Азии, Ю жной Сибири и Нижнего Поволжья
издавна привлекали внимание как дореволюционных, так и совре­
менных исследователей у нас в стране и за рубежом.
Л итература по истории ойратов и отчасти калмыков постоянно
растет, во второй половине XX в. наметилась уж е тенденция к еще
более углубленному изучению основных аспектов политической и
хозяйственно-экономической истории ойратов (Златкин, 1964; Гуре­
вич, 1979; Кузнецов, 1983). Однако, если политическая история ойра­
тов и отчасти поволжских калмыков более или менее изучена, то
многие вопросы их этнической истории и этногенеза все еще оста­
ются неясными либо слабоизученными настолько, что сущ ествует о
них много различных версий, догадок, спорных суждений и гипотез.
В связи с гибелью большинства ойратов Дж унгарии (около 1 млн.
чел.) в 1758 году калмыки Поволжья, современного Синьцзяна и
Цинхая (Куку-Нор) остаются единственными потомками средневе­

3
ковых так называемых ”4-х ойратов”, наследниками их языка, куль­
туры, этнического состава и т. д.
В 60-е — 80-е гг. в Калмыкии все больше исследователей стали
уделять внимание этногенезу и этнической истории калмыков (Эр-
дниев, 1967, 1974, 1980 и др.; Авляев, 1973, 1974, 1975, 1984 и др.;
Санчиров, 1977). Автор провел массовые опросы коренного населе­
ния Калмыкии и некоторых районов А страханской и Волгоградской
областей по теме "Этнический состав, происхождение и расселение
калмыков в конце XIX - начале XX в”.
Наряду с полевыми экспедициями вы являлись и изучались архи­
вные документы XVII — XIX вв. по этногенезу и этнической исто­
рии поволжских калмыков в архивах Ленинграда, М осквы, Элисты,
Ростова, Ставрополя, Омска, Улан-Удэ и других городов. Материалы
полевых обследований, архивные и письменные источники позволи­
ли автору поставить проблему этногенеза калмыков и попытаться
решить ее с применением исторической стратиграфиии и других
методов. Данная работа стала итогом многолетних исследований по
этнической истории и происхождению калмыков Поволжья и род­
ственных им этносов - ойратов и монголов Китая, Монголии, бурят,
тувинцев, алтайцев и хакасов Ю жной Сибири и Саяно-Алтая.
Этнические процессы, протекавшие в Предбайкалье, Саяно-Алтай­
ском нагорье, в Западной Монголии (Д ж унгарии - А. Г.) и в степях
Поволжья в древний и средневековый периоды, давно уже привлека­
ют внимание ученых еще с эпохи ’’великого переселения народов”,
т. е. с предмонгольского (киданье ко го), монгольского и последую­
щих периодов, в связи со становлением и сложением здесь таких
известных средневековых кочевых народов, как ойраты, калмыки,
казахи, узбеки, киргизы, башкиры, ногайцы и др. Калмыки, будучи
составной частью средневековых ойратов Дж унгарии (группировка
ойратов-торгоутов тайши Хо-Орлюка численностью 50000 семей
(кибиток) в 1609 г. в г. Тара (Омской области) добровольно вошли
в состав России), заселив малонаселенные степи южного Предура-
лья, Поволжья и Северного Кавказа, образовали на Волге Калмыц­
кое феодальное ханство (1630-1771 гг.), в границах которого и сло­
ж илась особая монголоязычная калмыцкая народность на ойратс-
кой этнической основе. Это обстоятельство обусловило их дальней­
шее монголоязычие и сложение особой самобытной калмыцкой куль­

4
туры, возникновение национальной и переводной исторической ли­
тературы на старокалмыцкой письменности ”тодо бичиг” (ясное
письмо), основанной выдающимся деятелем культуры 1-й половины
XVII в. ойратом из племени ’’хош оут” Зая-Пандитой. Истоки само­
бытной культуры калмыков, вершиной которой является всемирно
известный героический эпос ’’Д ж ангар”, уходят своими корнями в
историю древних и средневековых народов Центральной Азии, Ти­
бета и Индии.
Калмыки как этнос прошли сложный и весьма длительный исто­
рический путь, в процессе которого имели разнообразные этничес­
кие, историко-культурные и другие контакты с народами Централь­
ной Азии, Ю жной Сибири, Средней Азии и Поволжья. Об этом сви­
детельствуют прежде всего те иноязычные ассимилировавшиеся эле­
менты, которые сказались на этническом составе калмыцких улусов
XVII—XVIII вв., времени сущ ествования Калмыцкого ханства в со­
ставе Русского государства. Они оказали влияние на этнический
облик калмыков, на фонетику и лексику калмыцкого языка, на этни­
ческое своеобразие калмыцкой общности. В свою очередь, ойратс-
кие и собственно калмыцкие этнические элементы, начиная с ’’до­
монгольской эпохи” (т. е. с середины IX до XII в.), отмечены в этни­
ческом составе многих соседних с ойратами народностей и племен
Саяно-Алтайского нагорья, Прибайкалья, Якутии, Башкирии, Казах­
стана, Средней Азии, Киргизии, некоторых провинций КНР и запад­
ных аймаков М Н Р. Это позволяет говорить об участии ойратских
(или западно-монгольских) и собственно калмыцких элементов в
этногенезе средневековых тюркоязычных народностей — казахов,
киргизов, тувинцев, алтайцев, хакасов, башкир, татар Поволжья, ногай­
цев, кара-калпаков, карагаш ей (род калмыков) и т. п. Из горских
народов Северного Кавказа можно отметить кабардинцев, которые
имели брачные и иные связи с калмыками. Существуют этнические
связи ойратов и позже калмыков Поволжья с родственными им по
языку и культуре бурятами Предбайкалья и Забайкалья и с ойратс-
кими группами, сохранившимися в настоящ ее время в северо-запад-
ных провинциях КНР и западных аймаках Монголии. До вхождения
ойратов-торгоутов в 1609 г. в состав России, позж е пришли хошоу-
ты, часть дербетов и т. д., калмыки представляли собой часть уже
сложивш ейся средневековой ойратской народности, более извест­

5
ной под именем ’’дербен-ойрат” ( ’’союз 4-х родственных племен”).
К концу XVI в. в рамках единой ойратской этнической и языковой
общности сложились четыре основные этнические и этнополити-
ческие группировки ойратов: хошоуты во главе с ханом Байбагус-
Батуром (по летописям калмыков и ойратов всех хошоутов было
около 130000 кибиток); зюнгары во главе с чоросским тайшой Хара-
Хулой; дербеты, объединившиеся под властью Далая-тайш и (120000
человек, или 12 санов, или туменов) и торгоуты, подчинявшиеся тай-
шам Холочи, М ерген-Темен-Батуру и тайше Хо-Орлюку. Общая чис­
ленность торгоутов Дж унгарии свыше 100000 семей - (Л. Г.). Уси­
ливш ееся давление на ойратов с середины XVI в. с запада (ханы
М оголистана, Турфана, Казахстана), с юга (Алтын-ханы Ордоса), с
востока (ханы восточных монголов - халха) и внутренняя междоу­
собная борьба феодальных кланов - хошоутовского и цоросского за
власть и влияние в ойратском сейме (чуулгане), за перераспределе­
ние пастбищ и передел улусов, наследственные споры привели к
тому, что часть торгоутов нойона Холочи покинула Джунгарию в
конце XVI в. и завоевала Куку-Нор (Северный Тибет), другая груп­
пировка - торгоутовского тайши Хо-Орлюка и дербетовская Д алая-
тайши - искала выход из создавш егося положения в миграции на
север - в районы Западной Сибири и Казахстана. Добровольное
принятие русского подданства в 1609 г. тайшой Хо-Орлюком изба­
вило калмыков от бесконечных междоусобиц и войн, джунгарских
тайшей от угрозы гибели от войск Цинского Китая и обеспечило им
создание своей государственности в составе Русского государства
- Калмыцкого ханства на Волге. В границах Калмыцкого ханства и
шел процесс слож ения новой особой монголоязычной калмыцкой
народности, заверш ивш ийся, по нашему мнению, к концу 1-й четвер­
ти XVIII в. М играция ойратов в южном направлении - вначале
ойратов-торгоутов Холочи-нойона, затем в 1636 г. - части хошоутов,
около 25000 семей Гуши-хана (Туру-Байху) привела к созданию
Хошоутовского ханства на Куку-Норе. В самой Д ж унгарии вновь
усилились позиции чоросских князей, и здесь образовалось доволь­
но мощное Д ж унгарское ханство под эгидой тайш ей из клана цоро-
сов (1 6 3 5 -1 7 5 8 гг.). М ассовые миграции ойратов с начала XVII в.
за пределы Дж унгарии облегчили земельный кризис и внутреннее
положение ойратского общ ества, но они же и предопределили ос­

6
лабление джунгарских ойратов перед новой угрозой в Центральной
Азии - маньчжурской экспансией и притязаниями Цинского Китая.
У калмыков Поволжья в связи со становлением Калмыцкого хан­
ства на Волге начался новый этап в этнической истории - процесс
консолидации всех групп ойратов XVII в. [торгоутов (основной ком­
понент), дербетов и хошоутов] в новую калмыцкую этническую об­
щность. Хошоутовское ханство на Куку-Норе (Северный Тибет)
разгромили маньчжуро-китайские войска в 1720—1740-е годы, и на
его месте позже образовалась провинция Цинхай на территории
КНР, где еще проживают цинхайские калмыки, или хошоуты. Кал­
мыки Поволжья, Джунгарии и Северного Тибета (Куку-Нор, или Цин­
хай), Алашани, Эдзин-Гола, Ганьсу-Нинься и т. д. являлись единым
этносом, имевшим в конце XVI —XVIII вв. одновременно 3 государ­
ства: 1. Дж унгарское, или О йратское ханство в западной части быв­
шей М онгольской империи; 2. Хошоутовское ханство в Тибете; 3.
Калмыцкое (или Торгоутовское) ханство в составе Российской им­
перии. О последнем и пойдет речь в этой монографии.
Ойратский средневековый период рассмотрен здесь весьма крат­
ко как предыстория основных калмыцких ’’племен”, или феодально­
этнических группировок, ибо этническая история средневековых
ойратов — это самостоятельная проблема в ойратоведении и монго­
ловедении, а калмыки - лишь определенная часть, выделивш аяся из
среды ойратского этноса ’’дербен-ойрат” к началу XVII в., более
известная позже как калмыцкая монголоязычная этническая общ­
ность, слож ивш аяся в границах Калмыцкого феодального ханства в
составе Российской империи (1630-1771 гг.)1

1Структура книги и хронология изложения материала во 2-м издании

оставлены по желанию автора без изменений - Калм. кн. изд-во.

7
Глава I.
ИСТОРИОГРАФИЯ ЭТНОГЕНЕЗА КАЛМЫКОВ.
КАЛМЫЦКАЯ УЛУСНО-АЙМАЧНАЯ СИСТЕМА И ЕЕ СВЯЗЬ
С СИСТЕМОЙ ЭТНИЧЕСКИХ ДЕЛЕНИЙ КАЛМЫКОВ.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КАЛМЫЦКОЙ ЭТНОНИМИИ

§ 1. История и современное состояние

изучения этногенеза калмыцкого народа

Этногенез калмыков и их исторических предков-ойратов Д ж ун­

гарии является одной из малоизученных и весьма сложных много­
плановых проблем современного калмыковедения и монголоведе­
ния (Златкин, 1967. С. 5 3 -6 7 ; А вляев, 1973. С. 108, 135; 1975,1976,
1979, 1980, 1984. С. 3 0 -4 2 , 4 3 -5 8 и др.; Эрдниев, 1974. С. 3, 98; 1980
и др.). Уже свыше 300 лет отечественная и зарубеж ная историчес­
кая наука проявляет устойчивый интерес к происхождению и этни­
ческой истории калмыков Поволжья и ойратов средневековой Д ж ун­
гарии (см. главу II и список литературы в конце книги - А. Г.). За
указанный период было высказано немало различных гипотез и
мнений, однако положительного решения основных аспектов выше
названной проблемы до сих пор нет. Если политическая история
калмыков Нижнего Поволжья и Северного Кавказа более или ме­
нее известна, то многие вопросы их этнической истории и проис­
хождения все еще остаются неясными либо относятся к числу слож ­
ных и малоизученных проблем (Авляев, 1973, 1974, 1975, 1984 и др.;
Эрдниев, 1974, 1980).
Разработка вопросов этногенеза калмыков до недавнего времени
задерж ивалась еще тем обстоятельством, что этнический состав и
расселение калмыков Поволжья на конец XIX - начало XX в. не
были полностью выявлены. Реш ение этой проблемы на основе ком­
плекса полевых, архивных и письменных источников приблизило
разработку основных аспектов проблемы этногенеза калмыков и
расширило его источниковую базу (Авляев, 1975). В числе нереш ен­
ных оставались прежде всего проблемы происхождения и формиро­
вания особой монголоязычной калмыцкой народности, сложившейся
в границах Калмыцкого ханства на Волге, проблемы этнического
состава и расселения калмыцких улусов в XVII—XVIII вв., вопросы
этнических контактов и взаимодействий калмыков в X V -X IX вв. с
народами Поволжья и Северного Кавказа, Центральной и Средней
Азии, Ю жной Сибири и Саяно-Алтайского нагорья и т. д. (П реобра­
ж енская, 1963; Златкин, 1964; Авляев, 1973, 1975, 1976, 1979, 1980 и
др.; Эрдниев, 1974, 1980 и др.). Калмыки как этнос прошли весьма
сложный и длительный исторический путь, во многом еще не изу­
ченный. В древний и средневековый периоды своей этнической ис­
тории калмыки, будучи народом центральноазиатского происхожде­
ния, издавна имели этногенетические, историко-культурные и дру­
гие связи со многими племенами и народами Центральной Азии и
прилегающих к ней регионов. В X V II-X IX вв. установились различ­
ные связи калмыков Поволжья и Ю жного Предуралья со многими
народами России, в частности, с великим русским народом, с тю ркс­
кими и горскими народами Северного Кавказа, Поволжья и Южного
Урала. В связи с этим изучение этногенеза калмыков имеет не только
самостоятельное научное и практическое значение, но и приобрета­
ет определенную актуальность при изучении этногенеза других на­
родов бывшего СССР, например, монголоязычных бурят П рибайка­
лья и Забайкалья, тюркских народов Ю жной Сибири, Саяно-Алтая,
Средней Азии и Казахстана, Поволжья и Северного Кавказа (А вля­
ев, 1975, 1976, 1979, 1980, 1984; Эрдаиев, 1974, 1980).
Изучение этногенеза калмыков поможет воссоздать модель ко­
чевого общ ества, проследить процесс восстановления и механизм
закрепления этнического состава калмыцких улусов и аймаков, вы­
яснить причины, способствовавшие сохранению в калмыцком общ е­
стве XVIII—XIX вв. пережиточных по форме родоплеменных и этни­
ческих подразделений, определить факторы, обуславливающие пере­
ход кочевников к оседлости и к смене традиционных занятий. Опыт
перехода бывших кочевых народов Российской империи к оседлому
образу ж изни могут использовать и народы зарубежного Востока
(КНР, М онголия, Афганистан и др.).

9
 У поволжских калмыков прослеж иваю тся тесные этногенетичес-
кие и другие связи с ойратскими и монгольскими группами в севе-
ро-западных провинциях КНР и в западных аймаках Монголии. С
этногенезом калмыков тесно соприкасается еще одна самостоятель­
ная проблема в монголоведении - это этногенез ойратской общно­
сти (около 2 млн. чел.) до начала XVII в., частью которой являлись
поволжские ойраты, или же калмыки. С джунгарским периодом в
этнической истории калмыцкого народа (с древнейших времен и до
начала XVII в.) так или иначе связаны многие ’’узловы е” вопросы
этногенеза калмыков, в частности, происхождение и сложение ос­
новных этнических компонентов ойратов Дж унгарии и калмыков
Поволжья, таких как зюнгары, хошоуты, торгоуты, дербеты и т. д.;
происхождение и состав ойратского союза домонгольского периода,
ранняя датировка и этническая периодизация ойратов и калмыков и
т. п. Эти вопросы будут затрагиваться лишь в качестве этнической
предыстории калмыков, и поэтому их рассмотрение не претендует
на решение самостоятельной проблемы этногенеза ойратской общ­
ности.
Учитывая, что на протяж ении своей исторической ж изни ойраты
и их потомки калмыки неоднократно меняли территорию своего
обитания и по роду занятий относились к кочевым скотоводческим
этносам, изучение их этнической истории и происхождения, прихо­
дится начинать не с древнейших времен, как у оседлых народов или
у постоянных насельников-аборигенов, а с момента выделения и
появления первых ойратов на исторической арене из среды прото-
монгольских племен ’’ш ивэй” (из китайских источников) или ”отуз-
татар”, т. е. 30 племен ’’татар” (из О рхонских надписей), который
мы определяем серединой IX в. (А вляев, 1980. См. главу V).
Эта дата послужила началом отсчета для этнической периодиза­
ции собственно ойратов и калмыков, и она же определила хроноло­
гическую грань между этническими предшественниками и собственно
историческими предками калмыцкого народа (А вляев, 1979, 1980).
Отсутствие общей картины зарождения и формирования средневе­
ковых ойратов, а затем и калмыков Поволжья неизбежно приводило
дореволюционных и некоторых современных исследователей к опи­
сательному освещению так называемых ойратских или калмыцких
’’племен”, ’’кланов”, уделов, или ’’поколений” - торгоутов, дербетов,

10
хошоутов и зюнгаров либо к акцентированному вниманию к отдель­
ным, ’’блестящ им” периодам в истории ойратов и калмыков, или к
тенденциозной оценке деятельности некоторых ойратских и кал­
мыцких ханов, улусных тайшей и нойонов (Бичурин, 1833, 1834; Но-
волетов, 1884, Позднеев, Златкин, 1964). При некритическом отноше­
нии большинства дореволюционных авторов к различным китайс­
ким, тюркским и другим источникам, содержащим часто противоре­
чивые либо искаженные сведения по истории ойратов и калмыков,
публиковалось немало различных надуманных концепций и умозри­
тельных гипотез о происхождении калмыков. Отметим такж е, что
дореволюционные русские и зарубежные исследователи касались
этногенеза калмыков в своих трудах лишь попутно в связи с реш е­
нием других самостоятельны х проблем.
Специальной монографической работы, посвящ енной происхож­
дению и формированию калмыцкого народа, не было ни в дореволю­
ционной, ни в современной историографии. В общей проблеме этно­
генеза калмыцкой общности наиболее сложными, слабоизученными
и потому весьма дискуссионными оказались вопросы об ойратском
племенном союзе и его составе в домонгольский и в последующие
периоды и о времени и причине его возникновения. Не менее слож ­
ными оказались проблемы происхождения и состава этнических
подразделений (так называемых ’’поколений”, ’’племен”, или уделов)
средневековых ойратов до начала XVII в., вопросы этнического со­
става и расселения калмыцких улусов в XVII - 70-х годах XVIII в.
и после поворотных событий 1771 года и т. д. (1). На все эти вопро­
сы необходимо было найти правильный ответ, чтобы проследить все
этапы этнического формирования калмыков Поволжья - от ойра­
тов домонгольского периода и до сложения на ойратской основе
новой монголоязычной калмыцкой народности к концу 1-й четверти
XVIII в. в границах Калмыцкого ханства (2). Не лишне отметить
одну особенность — многие русские монголоведы и путеш ественни­
ки XVII—XVIII вв. в своих трудах не отличали четко волжских кал­
мыков от современных им ойратов Дж унгарского и Хошоутовского
ханств в Центральной Азии, именуя их всех ’’калмы ками”, хотя с
30-х годов XVII в. волж ские ’’калмыки” (или ойраты) уже начали
политически и территориально обособляться от своих бывших со­
племенников (Преображенская, 1963; Златкин, 1964; Кичиков, 1966).

11
 Первые достоверные сведения о предках калмыков — ойратах
2-й половины XII в. имеются в известной ранней монгольской хро­
нике 1240 года (точнее 1228 г. — А. Г.) ’’Сокровенное сказание”,
которая отмечает проживание ойратов в Прибайкалье (Баргуджин
Токуме) по соседству с ’’енисейскими киргизами”, лесными народа­
ми и ”онон-керуленскими” монголами Трехречья (Козин, 1941; Мун-
куев, 1979. С. 2 1 -2 2 ; Кафаров). Уже тогда монголоязычность ран­
них ойратов не вызывала сомнения у самого автора летописи ’’Со­
кровенное сказание”, и позже она получила подтверждение персид­
ского историка Рашид-ад-дина в его ’’Сборнике летописей” и далее
в монгольских летописях XVII—XVIII вв. (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1.
Кн. 1. С. 48; ’’А лтанТ обчи” Л убсан Д анзана, 1973; Шмидт, ’’Эрденин
Тобчи” Саган Сэцэна, 1829, и др.).
Во главе ойратских племен 2-й половины XII в. монгольские ле­
тописцы называют правителя. Худуха-беки и 2-х его сыновей, описы­
вают его длительную борьбу в коалиции с Джамухой-Сэчэном про­
тив монголов Темучина-Чингис-хана, его вынужденное признание
власти Чингис-хана. Из ’’Сокровенного сказан и я” нельзя выяснить,
кем были ойраты домонгольской эпохи: коренными ж ителями При­
байкалья и верховий Енисея или пришлыми? Если они были при­
шлыми, то вполне закономерен вопрос: откуда и когда пришли ойра­
ты в ’’Восьмиречье” (Сегиз М урен)? Этот вопрос - один из важ ней­
ших в постановке самой проблемы этногенеза ойратов Д ж унгарии
и калмыков Поволжья, но в уже опубликованных работах по калмы­
кам эта проблема даже не поставлена (Эрдниев, 1974, 1980). Вопрос
об этнических предш ественниках и предках самих ойратов и, следо­
вательно, калмыков совершенно не изучен и ставится впервые. Обыч­
но, когда речь идет об исторических предках калмыков, то имеют в
виду ойратов, точнее ойратскую конфедерацию ’’дербен-ойрат” X I -
XII вв. Однако изучение комплекса различных китайских, монгольс­
ких и калмыцких летописей привело нас к выводу, что помимо соб­
ственно ойратов домонгольской эпохи на раннем этапе этногенеза
волж ских калмыков с XIII в. активно подключились и монголоязыч­
ные племена из группы ’’цзубу” (Ляо-ш и), в которую входили кере-
иты, найманы и меркиты (Козин, 1941; Викторова, 1980. С. 167-171,
1 9 7 -198; А вляев, 1984. С. 3 0 -4 2 , 43—58). Поэтому в число истори­
ческих предков калмыков, видимо, следует включить не только соб­

12
ственно ойратские племена домонгольской эпохи (олётов, батутов,
хойтов и кэргудов, т. е. киргизов с Енисея), но и остатки древних
племен из группы ’’цзубу”, т. е. уцелевш их после разгрома монгола­
ми Темучина кереитов, меркитов и найманов, ставш их этническим
субстратом для ойратов-торгоутов и ойратов-хошоутов и, следова­
тельно, для их потомков, —калмыков-торгоутов, калмыков-хошоутов
в Калмыцком ханстве (Авляев, 1975, 1984. С. 3 0 -4 2 , 4 3 -5 8 и др.).
Среди ойратов Западной М онголии сохранились предания о найма-
нах и кереитах, выражения типа ’’овогтон найман” - ’’предки наши
найманы”, свидетельствующие, что память о найманах еще жива среди
ойратов (У. Д алай, 1983. С. 151 —152).
В дореволюционной русской историографии можно выделить в
основном 3 концепции о происхождении калмыков, имевшие наи­
большее распространение. В числе предков калмыцкого народа на­
зывались то гунны, то тюрки, то монголы, или ойраты. Сторонники
гуннской концепции выводили происхождение калмыков от древ­
них гуннов (Паллас, 1776; Бергман, 1805; Шмидт, 1824; Бичурин, 1828,
1833-1834 и др.). Некоторые исследователи выдвинули гипотезу о
тюркском происхождении ойратов и относили ойратские племена к
числу тюркских этносов (Успенский, 1880; Аристов, 1896 и др.).
Больш инство представителей русской монголоведческой школы
высказывались за монгольское, или ойратское происхождение кал­
мыков, и при этом они не ставили грани между западными монгола­
ми (т. е. ойратами) и калмыками П оволжья, отождествляя их как
единый этнос (Бакунин, 1761; М иллер, 1750; Паллас, 1776 и др.).
М ногие из них считали ойратов и калмыков лишь западной ветвью
монголов и ограничивались только этим.
Создателем гипотезы гуннского происхождения калмыков счита­
ется П. С. Паллас. Он вы сказал предположение о происхождении
калмыков от древних гуннов, опираясь на их древнее сказание о том,
что часть ’’олетов” (т. е. калмыков) задолго до Чингис-хана совер­
шила поход в М алую Азию и исчезла там близ Кавказа (П аллас,
1776. С. 6). Это предположение поддержал В. Бергман. В своей
работе “Nom adische Sreiferein inter den Kalmuken in den Jhren 1 802-
1803” он пиш ет в так назы ваем ом ’’четы рнадцатом п и сьм е” :
”Г. Паллас, насколько я знаю, впервые выставил остроумную гипоте­
зу, что древние гунны, которые наводнили значительную часть Евро­

13
пы, были монгольские народы” (Бергман, 1804). Бергман пытается в
своей работе научно обосновать гипотезу П алласа о том, что именно
калмыки тождественны древним гуннам, и с этой целью он сравни­
вает их обычаи, внешность, сопоставляет их личные имена и пр.
Первым не согласился с Бергманом французский монголист Абель
Ремюз, который подверг его критике в своей работе “Rechevches sur
les langues T arta re s” (Абель Ремюз, Paris, 1820. С. 2 4 5 -2 4 6 ). Л инг­
вистические параллели Бергмана вызвали серьезные возражения у
Клапрота, М иллера и Венелина (Клапрот. 1826, С. 239; Миллер, 1837.
С. 88; Венелин, 1829. С. 166). Не согласились с отождествлением
калмыков с древними гуннами и сами сторонники монголизма гун­
нов И. Я. Шмидт и Нейман (Ш мидт, 1824. С. 48, 1829. С. 373; Н ей­
ман, 1847. С. 16). Нейман считал, что в предании, упоминаемом Пал-
ласом, очевидно, смешаны древние переселения калмыков с более
поздними передвижениями гуннов. Это необычное заключение Н ей­
мана было вызвано, видимо, тем, что он видел в народе так назы вае­
мых ”лысоголовых”, упоминаемых Геродотом, ’’калмыков”, ветвь да­
леко распространенного монгольского народа (Нейман, 1847. С. 16).
Нейман далее приводит то же самое предание, на которое опирался
Паллас в своей работе (Иностранцев, 1926. С. 22). (3) Особое мне­
ние о монголизме гуннов имел ф ранцузский историк А. Тьери, но и
он в конечном счете предполагал монголоязычность гуннов (Тьери,
1856). И. Я. Шмидт был сторонником монголизма гуннов, однако в
отношении самих калмыков он полагал, что ойраты (калмыки), кир­
гизы (буруты) и буряты прежде составляли один народ (Шмидт,
1824. С. 45, 46, 1829, С. 373). И. Я. Шмидт ошибочно отождествляет
имя бурут, которым ойраты называли киргизов Тянь-Ш аня, с этнони­
мом ’’бурят”, что лингвистически несопоставимо. После И. Я. Шмидта
наиболее убежденным сторонником монголизма гуннов выступил
известный синолог Н. Я. Бичурин, который впервые ввел в науку
китайские источники, но его взгляды на происхождение калмыков и
ойратов справедливо и обоснованно подвергались критике (Успенс­
кий, 1880. С. 7 8 -7 9 ; Покотилов, 1893; Иностранцев, 1926. С. 3 0 -3 6 ;
Владимирцов, 1934. С. 157; Ш астина, 1953). Хотя взгляды и концеп­
ции Н. Я. Бичурина на этногенез калмыков и ойратов оказались
ошибочными, тем не менее они имели влияние на многих русских
монголоведов XIX - начала XX в., которые так или иначе повторяли

14
его высказывания и концепции или опирались на его труды при
изучении истории ойратов и калмыков (А. Попов, Бюллер, Броневс-
кий, Костенков, Позднеев и др.). В нашу задачу не входит подробный
разбор теории монголизма гуннов, но так как Н. Я. Бичурин в своих
трудах высказывал свои взгляды на этногенез калмыков, исходя из
своей теории монголоязычности гуннов, то мы вкратце остановимся
на ней.
Однако некоторые мысли Н. Я. Бичурина об этногенезе народов
Центральной Азии заслуживаю т внимания, они не утратили своей
актуальности и в наше время. Весьма интересно его высказывание
о происхождении монгольского народа и имени ’’монгол”, которые
он четко различает во времени (Бичурин, 1850. С. 91). М ысль Бичу­
рина о различном происхождении имени народа и самого народа
говорит о том, что он уже был близок к правильной постановке
проблем этногенеза, она блестящ е подтвердилась уже в современ­
ной науке (Бромлей, 1973, 1983; Еремеев, 1982; Брук, Чебоксаров,
Чеснов, 1969 и др.). Несомненно, плодотворной является концепция
Н. Я. Бичурина об этнических предш ественниках и предках монго­
лов, а такж е его идея об этнической непрерывности в истории коче­
вых народов Центральной Азии и взаим освязи сменяемых этносов,
которые обычно не исчезают бесследно. Она удачно разреш ена в
работе современного синолога В. С. Таскина ’’М атериалы по исто­
рии древних кочевых народов группы дунху” (Таскин, 1984).
В 1828 г. Н. Я. Бичурин опубликовал свою первую монографию
’’Записки о М онголии”, где он вы сказал версию о происхождении
ойратов, предков калмыков. Не указывая источников, он пишет о
них следующее: ’’Тарбагатайские чжунгары (т. е. ойраты) пришли в
Тарбагатай из Ю жной М онголии в самом конце IV столетия под
названием гао-гюйцев и распространились к северу даже до Я кутс­
ка” (Бичурин, 1828. Т. 1 ,4 . 1 -2 . С. 158). Надо отметить, что тюрко­
язычные племена ”гао-гюй” или телеские племена к ойратам не
имели никакого отношения, так как первые письменные сообщения
об ойратах зафиксированы лишь в монгольской летописи 1240 г.
’’Сокровенное сказание” (Козин, 1941). Джунгаров, или ойратов сред­
невековой Д ж унгарии нельзя отож дествлять с древними племенами
”гао-гюй” IV в. из китайских летописей, так как это совершенно
различные этносы из разных эпох, причем первые из них являю тся

15
монголоязычными, а вторые - ’’тел е” ( ”гао-гюй”) тюркоязычными.
Исследователи уже отмечали, что Бичурин часто связы вал проис­
хождение древних народов с современным населением тех же реги­
онов, не учитывая временной разрыв и смену этносов (Бернштам,
1950. С. 38; Успенский, 1880. С. 7 6 -7 8 ).
В 1833—1834 гг. Н. Я. Бичурин опубликовал в Петербурге две
книги о калмыках: ’’Историческое обозрение волжских калмыков”
и ’’Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия
до настоящего времени” (Бичурин, 1833, 1834). В первой книге он в
основном рассматривает политическую историю Калмыцкого хан­
ства, опираясь на известные ему русские архивные документы и
литературу. Вторая его книга позже получила весьма суровый от­
зыв у академика Б. Я. Владимирцова, с которым во многом можно
согласиться. Он так о ней писал: ’’М ногие совершенно неверные
взгляды на ойратов... начались с известной книги Бичурина ’’Исто­
рическое обозрение ойратов или калмы ков”... кишащей неточными
и ошибочными указаниям и” (Владимирцов, 1934. С. 157). И дей­
ствительно, в названном труде Н. Я. Бичурина, помимо новых инте­
ресных данных по этногенезу ойратов и калмыков, встречаются, к
сожалению, неверные взгляды и даже ошибочные концепции, ослож­
нившие научную дискуссию об ойратском союзе и его составе, о
причинах появления калмыков в Нижнем Поволжье и т. д. Так, уже
в начале своей книги Н. Я. Бичурин заявляет: ”Я должен только
присовокупить, что поколение Усунь, Тулэ и Ж уж ань должны почи­
таться коренными предками нынешних калмыков несмотря на то,
что Тарбагатай и до P. X. был обитаем монгольскими поколениями
из дома Хуннов” (Бичурин, 1833, 1834. С. 6). Мы уже приводили
пример, когда Н. Я. Бичурин без каких-либо обоснований отожде­
ствлял древних гао-гюйцев со средневековыми джунгарами, здесь
коренными предками калмыков он уже называет древнетю ркские
племенные союзы домонгольского периода Усунь, Теле и Ж уж ани
(они, видимо, были монголоязычными - А. Г.), которые не обнаружи­
вают каких-либо связей с ойратами XII в. и тем более с их потомка­
ми - волжскими калмыками.
Причины этих заблуждений известного синолога Бичурина рас­
смотрел В. Успенский в работе ’’Страна Куке-Нор или Цинхай”..., и
п о это м у мы не о с т а н а в л и в а е м с я на них (У с п е н с к и й , 1880.

16
С. 7 8 -7 9 ). Нельзя, видимо, согласиться и со взглядами Н. Я. Бичури­
на на причины и время возникновения ойратского союза. Он связы ­
вал его образование с чоросским князем М ахмудом, или Ма-ха-му
( ”М ин-ш и”), жившим в конце XIV в. (Бичурин, 1834. С. 1 4 -1 6 , 24).
По данным летописи ’’Эрденин Тобчи” Саган Сэцэна О йратский
союз сущ ествовал еще в домонгольский период и включал в своем
составе 4 древнеойратских племени: огулетов (олетов), багатутов
(батутов), хойтов (хойхатов) и кэргудов. По генеалогической табли­
це монгольских ханов эти племена происходят от 4-х сыновей изве­
стного Дува-Сохора, предка ойратов (Ш мидт, 1829. С. 58—59). Бичу­
рин был прав, когда возникновение Дома ’’Д ербет” (удел, поколение,
племя) связы вал с именем первого владельца Боро Нахала, сына
ойратского правителя 1-й половины XV в. Эсен-тайши, так как к
нему восходят родословные линии дербетовских тайшей Д ж унга­
рии и Калмыцкого ханства на Волге (Голстунский, 1880. С. 99).
Однако трудно согласиться с его утверж дением , что само название
’’Д ербен О йрат” (т. е. 4 О йрата) якобы появилось лишь после обра­
зования удела ’’Д ерб ет”, т. е. во второй половине XV в. Бичурин
ошибочно отож дествляет числительное ’’д ербен ” (4) с этнонимом
’’дербет". Еще в раннем памятнике монголов ’’Сокровенное сказа­
ние” (1228 г.) уж е кратко сказано о 4-племенном союзе ойратов
XII в. как "Дорбен ирген” (4 племени) или "Дорбен обог” (союз
4-х родов), а сами ойраты именовали себя ’’Дорбен ойрат - т. е.
"союз 4-х родственных племен” (см. о них главу V). Таким образом,
Н. Я. Бичурин, убежденный сторонник монголоязычности хуннов и
их подразделений (гао-гюй, теле), ошибочно считал предками ойра­
тов древнетю ркские племенные объединения ”гао-пой, усунь, тел е”
на том основании, что они выделились из монголоязычных хуннов, и,
следовательно, они были монголами по языку. Теорию монголизма
гуннов рассмотрел К. Иностранцев в работе "Хунну и гунну”, одна­
ко он вынужден был признать, что сторонники тюркизма гуннов не
получили всеобщего признания (И ностранцев, 1926. С. 116). Боль­
шинство современных исследователей придерживаю тся гипотезы
тюркоязычности хунну, и, хотя хунну представляли собою комплекс
тю р кских,- монгольских и самодийских племен, ведущую роль в нем
ори 0ТВ(Ж ^ |^ ^ Ш 1Щ ^ ^ 0ЯЗЫЧ1|]Ь1М племенам (Клапрот, 1826; Пота-
пЬв, I языке гуннов весьма спорный и не
! v.::v тс
реш ен в современной науке. Об этом свидетельствую т статьи изве­
стных тюркологов Э. Д ж . П уллиблэнка, Г. Дорфера и И. Бенцинга,
опубликованные в сборнике ’’Зарубеж ная Тю ркология” (Бенцинг,
1986. С. 11—28; Э. Дж . Пуллиблэнк, 1986. С. 2 9 -7 0 ; Г. Дорфер,
1986. С. 71 —134). Сторонники тю ркской теории о происхождении
ойратов, следовательно и калмыков, встречаю тся в основном среди
тюркологов, лингвистов и востоковедов, не знавших ойратского или
калмыцкого языка и слабо знакомых с их письменными памятника­
ми и исторической литературой на старокалмыцкой письменности
”тодо-бичиг” (ясное письмо). Они исходили, видимо, из случайного
высказывания Рашид-ад-дина о том, что ойраты якобы относятся к
’’ветви О гуз-хана”, ’’предка” всех тю ркских племен и что они при­
числяю тся к тем племенам, имя которых было не ’’монгол” (Рашид-
ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 77). Здесь надо учесть, что термину
’’монгол” Раши-ад-дин придавал узколингвистическое этнографичес­
кое значение, подразумевая под ним восточных, коренных монголов
XII в. ( ”онон-керуленские монголы”), но не монголоязычные этносы
вообще. Понятие ’’тюркские племена или народы” имело для него
только политический смысл и означало все ’’немонгольские” наро­
ды (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1). В разделе об ойратах в своем
сборнике Рашид-ад-дин пишет о них: ”Их язык монгольский, он все
же имеет небольшую разницу от языка других монгольских пле­
м ен” (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 118). Отсюда следует, что
ойраты входили в семью монголоязычных племенных союзов домон­
гольского периода, хотя они, как и племенные союзы из группы ”цзу-
бу” (кереиты, меркиты й найманы), не причисляли себя к коренным
’’монгольским” племенам Трехречья. В. Успенский, некритично вос­
приняв тезис Рашид-ад-дина о происхождении тюрков и ойратов от
мифического ’’предка” Огуз-хана, вы сказался так: ’’Вопрос же о ко­
ренном происхождении ойратов за неимением ясных свидетельств
должен реш иться несомненно в пользу ответвления их от народов
тю ркских, на основании ясного производства их от Угуз-хана, родо­
начальника тюрков, и на основании общих указаний истории о засе­
лении Северо-Запада М онголии около времени Чингис-хана и ранее
народами тюркского происхождения” (Успенский, 1880. С. 81). Здесь
неясно, какие именно тюркские народы имеет в виду Успенский,
когда говорит о заселении Северо-Запада М онголии. Если подразу­

18
меваются найманы, кереиты и меркиты, то, судя по ’’Сокровенному
сказанию ”, все они общ ались с монголами Трехречья (Онона, Керу-
лена и Толы) на монгольском языке, другого языка обе стороны не
знали. Следовательно, можно сделать вывод: все племена из группы
’’цзубу” - меркиты, кереиты и найманы в XII в. были монголоязыч­
ными, но ’’монголами” они себя не называли. Ойратов такж е следу­
ет отнести к числу монголоязычных общностей, это видно уже из
содержания летописи ’’Сокровенное сказание”, где правитель ойра­
тов Худуха-беки и его сыновья общаются с монголами на их языке
(Козин, 1941). Д алее мы покажем, что мнение Успенского о причис­
лении ойратов к тюркским народам лишено каких-либо оснований
(см. главу V).
Другой автор Г. И. Рамстедт, односторонне анализируя этноним
’’ойрат”, воспроизводил его от имени ”огуз”, хотя значение слова
’’ойрат” исконно бытует в ойратской языковой среде в значении
’’близкий, родственный” (Рамстедт, 1909. С. 5 4 9 -5 5 0 ; Бичурин, 1834.
С. 5). Это дало повод другим исследователям, ссы лаясь на статью
Рамстедта, причислять ойратов к огузским племенам (Румянцев, 1962.
С. 41). Н. А. Аристов такж е высказывался в пользу ’’тю ркского”,
происхождения ойратов и некоторых ойратских общ ностей (абгане-
ров, торгоутов, эркэтеней). Так, он считал, что причиной образования
Ойратского союза послужила война между чингизидами — юаньс-
ким императором Китая Хубилаем и его младшим братом Ариг-
Бугою, что ойраты составились якобы из ’’оставш ихся в Западной
Монголии тю ркских племен киреев (4) (т. е. кереитов), найманов и
’’лесного племени ойратов (Аристов, 1896, Вып. Ill—IV. С. 3 0 7 -3 0 8 ).
Аристов, видимо, не зная ойратского (западно-монгольского) языка,
пытался без должных обоснований сопоставлять лишь по созвучию
тюркские и ойратские этнонимы с тем, чтобы доказать тюркское
происхождение последних. С этой целью он сравнивает мелкий род
(сеок) ”торо” у тянь-ш аньских киргизов с наименованием ойратс­
кой этнической общности ’’торгоут” (гвардия монгольских ханов) и
выводит происхождение ’’торгоутов” о тсео ка ”торо” (Аристов, 1896,
С. 308). Точно так ж е он отож дествляет казахские роды ’’кирей,
абак-кирей и аргын” с ойратскими и калмыцкими отоками ’’абганер
и эркеты н” (Аристов, 1896. С. 306). Из письменных памятников
монголов и калмыков давно известно ойратское происхождение на­

19
званных выше подразделений ойратов и калмыков (Бичурин, 1960.
С. 514, 515; Авляев, 1984. С. 3 4 -3 5 ). Гипотеза тюркского происхож­
дения калмыков давно устарела. В. Бакунин, крупный знаток жизни
калмыков 1-й половины XVIII в., был толмачом и представителем
царской администрации при калмыцких ханах, позж е он занимал
пост секретаря и статского советника в Коллегии иностранных дел
Российской империи (Бакунин, 1939, 1731). Первый вариант своей
книги он закончил в 1721 году, затем к 1761 г. дополнил книгу на
основе оригинальных источников. М онография В. Бакунина напи­
сана на подлинных архивных документах из Коллегии иностранных
дел и богатых сведениях, почерпнутых из личных бесед с калмыцки­
ми ханами, феодалами и простолюдинами. В. Бакунин — один из
немногих дореволюционных авторов, который в соверш енстве вла­
дел калмыцким языком, и это придает особую значимость его сведе­
ниям. В работе В. Бакунина описано много событий из ж изни кал­
мыков 1-й половины XVIII в., а такж е дан состав ойратов в XVI в.,
включавший по данным самого автора 4 подразделения: хошоутов,
баргу-бурятов, зюнгаров и торгоутов (но отсутствую т дербеты -
А. Г.). П оказательно, что ойратов XVI в. В. Бакунин ’’именует кал­
мыками”, хотя сам ж е замечает, что самоназвание калмыков было
’’ойрат” (Бакунин, 1939. С. 193). Одним из первых он приводит чис­
ленность торгоутовской группировки тайши Хо-Урлюка и его 6 сы­
новей - 50000 кибиток, или семей, принявшей в 1609 г. подданство
России (Бакунин, 1939. С. 11). Бакунин рассмотрел расселение джун­
гарских ойратов: торгоутов, баргу-бурят, зюнгаров и хошоутов. Из
книги Бакунина видно, что он не отличал ойратов от калмыков По­
волжья. Труд этого автора оказал определенное влияние и на пос­
ледующих исследователей, калмыковедов. Ценные, хотя и неполные,
сведения о происхождении калмыков и ойратов имеются в трудах
путеш ественников, монголоведов XVIII в., труды которых положи­
ли начало научному изучению этногенеза ойратов и калмыков
(Г. Ф. М иллер, Е. И. Фишер, П. Рычков, П. С. Паллас, И. Г. Георги и
др.).
Г. Ф. М иллер одним из первых привлек сибирские архивы по
истории ойратов и калмыков, анонимную рукопись на калмыцком
языке, ж урнал Унковского о пребывании его в Дж унгарии, где име­
ется много сведений об ойратах Джунгарского ханства. Известно

20
такж е, что Г. Ф. М иллер собирал через калмыцких посланников,
приезжавш их в Петербург, предания об ойратах и калмыцких ханах,
записывал легенды о древних монгольских ханах и родословные
таблицы калмыцкой и ойратской феодальной аристократии (Б ахру­
шин, 1928. 4 .1 5 ). Академик Г. Ф. М иллер первым затронул вопросы
происхождения ойратов (у него — калмыков - А. Г.) в известной
монографии ’’История Сибири” (Миллер, 1750, 1787, 1937). Д ля М ил­
лера калмыки Поволжья и ойраты Д ж унгарии представляли собой
один этнос - ’’калмыки” (М иллер, 1937. С. 179). М иллер называет
’’четыре поколения калмы ков” (здесь так названы ойраты Д ж унга­
рии - А. Г.): ’’Джунгар или зюнгар, бурят, хошоут, торгоут, носивших
общее имя - дербен элю т” (т. е. 4 элю та) (5). Он коротко коснулся
расселения и происхождения некоторых из названных поколений,
но основной состав коренных ойратов XVI в. он дал не полностью,
отсутствует, например, поколение ’’дербет”, а буряты не были члена­
ми союза ’’Дербен О йрат”, а только находились в подчинении у ой-
ратских тайшей и нойонов. Исклю чение составили только те ”бар-
гу-буряты” или ’’баргуты” (у калмыков они - ’’багуты” — А. Г.),
которые по Великому Уложению 1640 г. (Ики Цааджин бичиг) были
поделены между ойратами и халха-монголами (Голстуцский, 1880.
С. 36).
М иллер считал, что ”по своему языку и другим родственным свя­
зям калмыки являю тся монголами, хотя они несколько может быть
отличаются от своих предков” (М иллер, 1937. С. 180). Богатейш ие
сведения М иллера об ойратах и калмыках, а такж е записи родослов­
ных таблиц джунгарских и калмыцких ханов и отдельных княж еств,
улусных династий и т. п. хранятся в так называемых ’’портф елях
М иллера” в ЦГАДА, которые мы используем в данной работе (ЦГА-
ДА, ф. 199, on. 1, пп. № 4 6 -5 2 , 279 и др.). Работа Г. Ф. М иллера
’’Описание Сибирского царства... (или ’’История Сибири” ) оказала
большое влияние на его современников и последующих исследова­
телей.
В 1774 г. была опубликована ’’Сибирская история” Фишера, где в
основном повторены данные М иллера об Ойратском союзе за мел­
кими исключениями (Фишер, 1774). Выгодно отличается в этом плане
монография П. Рычкова ’’Топография Оренбургская...” (Рычков, 1762).
В ней приводится много новых фактов из этнической истории кал­

21
мыков, вкратце рассмотрено происхождение торгоутов, хошоутов и
дербетов, основных подразделений калмыцкого этноса, дана родос­
ловная линия хошоутовских князей. П. Рычков был не прав, когда
писал о торгоутах, что ’’они начало и происхождение свое взяли от
Т ибета”, встречаются пропуски в перечне имен родословных линий
князей дербетов и хошоутов (Рычков, 1762. С. 1 2 9 -130). Рычков,
как и большинство русских монголистов, не отличал четко калмы­
ков от ’’монголов” (Рычков, 1762. С. 123). Он принадлежал к сто­
ронникам концепции ”монгольского”происхождения калмыков.
Богатейш ие и разнообразные сведения по этногенезу калмыков
имеются в монографии П. С. П алласа “Sum lungen H istorischer
N achrichten uber die M ongolischen Volker schaften...”, вышедшей на
немецком языке в 1776 г. в П етербурге (П аллас, 1776). Именно в
этой работе Паллас выдвинул свое предположение о гуннском про­
исхождении калмыков, вызвавш ее длительную научную дискуссию
(П аллас, 1776. С. 6). В отличие от Бакунина Паллас дает совсем
иной состав ойратов, а именно: олеты, хойты, тумуты (точнее —тума-
ты - А. Г.) и баргу-буряты (П аллас, 1776. С. 6). Он кратко рассм от­
рел происхождение перечисленных ’’поколений” ойратов, причем от­
метил отсутствие туматов среди волж ских калмыков (П аллас, 1776.
С. 7). Наряду с ойратами Паллас впервые раздельно рассм атривает
состав волжских калмыков и выделяет среди них такие подразделе­
ния: хошоуты, торгоуты, дербеты и зюнгары (П аллас, 1776. С. 10—
12). Здесь же дает общие сведения, кратко касается происхождения
этих подразделений. Хотя этнические составы ойратов и калмыков
по данным Палласа различаются по основным компонентам, однако
он все ж е отож дествляет ойратов с калмыками, употребив вы раж е­
ние “Die O iret oder K alm ikken” (П аллас, 1776. С. 10). Особую цен­
ность в книге Палласа представляю т следующие разделы: ’’И стори­
ческие и генеалогические сообщ ения о калмыках с генеалогически­
ми таблицами дербетских, хош оутских и зюнгарских князей”, ’’О со­
бые различия калмы ков”, ”Быт калмы ков” и т. п. (П аллас, 1776. С.
1 0 -1 2 . Приложение к книге). Эти материалы и предания были со­
браны лично Палласом во второй половине XVIII в. от калмыков-
информаторов накануне событий 1771 года, что придает им особую
значимость. Данные П алласа во многом подтверждаются и уточня­
ются ойратскими и калмыцкими летописями и документальными

22
материалами русских архивов XVII—XVIII вв. (КИЛП, 1969; ЦГАДА,
ф. 119 ’’Калмыцкие дела”; ф. 199, on. 1, пп. 47—52 - ’’портфели
М иллера”; ЦГА Калм. АССР). Этнографические сведения об орен­
бургских калмыках мы найдем в другой монографии П. С. П алласа
’’П утеш ествия по разным провинциям Российской империи”, ч. 1;
(Паллас, 1809).
Вопросы происхождения монгольских народов, и калмыков в час­
тности, кратко затрагиваются в монографии другого путеш ественни­
ка И. Г. Георги ’’Описание всех обитающих в Российском государ­
стве народов...” (Георги, 1779. Ч. IV). Автор, едва коснувшись исто­
рии племенного союза ’’Дербен Ойрат” и их расселения между ”Куку-
Нором и Тибетом”, подробно пишет о происхождении ’’орды” хошо^
утов, о значении термина ’’хош оут”. О н верно отмечает, что ’’зюнга-
ры” в древние времена составляли с дербетами одну ’’О рду” (т. е.
одно ’’поколение” или ’’плем я” — А. Г.). Георги подробнее освещ ает
этническую историю джунгарских дербетов и приводит некоторые
факты из истории волжских калмыков-дербетов, но численность пос­
ледних у него сильно преувеличена. Затем Георги подробно осве­
щает происхождение калмыков-торгоутов, некоторые события из их
истории, указы вает даже численность ушедших из России в 1771
году калмыков-торгоутов - от 55000 до 60000 семей (кибиток), что
близко к действительной цифре (Георги, 1779. С. 5). Вкратце рас­
сматривает отдельные сословия и структуру калмыцкого общ ества
(Георги, 1779. С. 6). Изучая различные источники и предания,
И. Г. Георги приходит к выводу о давних этнических связях калмы­
ков, бурят и монголов. Он сообщ ает предание, согласно которому
монгольский народ задолго до Чингис-хана разделился ”на три об­
щества, именно: на монгольские, оретские (т. е. ойратские) и бурят­
ские или братские” (Георги, 1779).
Из зарубеж ных изданий по калмыкам следует упомянуть работу
шведского автора X. Шницера ’’И звестия о аюкских калмы ках”, из­
данную в Стокгольме в 1744 году. Русский перевод этого издания,
осуществленный переводчиком и издателем X. Ф. Ф елькнером, хра­
нится в ЛОААН г. Санкт-Петербурга (ЛОААН, ф. Р 11, on. 1, ед.
хр. 92).
Во вступлении в этой книге Л. Сельвий отмечает, что она написа­
на в 1715 г. в г. Саратове шведским офицером X. Шницером, кото­

23
рый ездил туда с китайским посольством. X. Ш ницер уже четко
отличает джунгарских или ”кон-тайшиных” калмыков от волжских,
последних он именует ’’тергет” (надо ’’торгот” - А. Г.) или ’’тергец-
кими” (т. е. торгоутовскими — А. Г.) калмыками и выделяет 4 глав­
ных колена ойратов, называемые Елет (т. е. О лет — А. Г.), Тергет
(Торгоут - А. Г.), Хошот и Бю рят (Б урят - А. Г .), коих все четыре
называют по-калмыцки ’’Дюрбюн уйрят” (Д ербен О йрат - А. Г.) и
т. д. (Ш ницер, 1744). X. Ш ницер высказывает ошибочную версию о
гибели правителя волжских торгоутов тайш и Хо-Урлюка в 1644 г.
под Астраханью, которую позже повторили в своих трудах Е. Ф и­
шер, М. Новолетов, Н. Пальмов и др. Историк С. П. Богоявленский
опроверг эту версию, оказалось, что Хо-Урлюк погиб в горах Кабар-
ды в 1644 г. (Богоявленский, 1939. С. 8 1 -9 2 ).
В XIX в. продолжалось изучение этногенеза калмыков. О взгля­
дах И. Я. Шмидта и Н. Я. Бичурина на этногенез калмыков и ойра­
тов мы уж е писали. В 1834 г. вышла книга Н. Н ефедьева ’’Подроб-
ные сведения о волжских калмыках, собранные на месте”. Автор
пишет: ’’Калмыки по происхождению своему суть монголы, издревле
обитавшие на восток от гор У ральских” (Нефедьев, 1834. С. 12).
Нефедьев разделял мнение Бичурина о том, что родоначальниками
монголов являю тся гунны (Нефедьев, 1834. С. 12). В 1846 г. Бюллер
опубликовал свою работу ’’Кочующие и оседло живущ ие в Астра­
ханской губернии инородцы. Их история и настоящ ий быт”, где он
затронул вопросы происхождения и состава ойратов, предков кал­
мыков Поволжья (Бю ллер, 1846). Он повторил ошибочный тезис
Н. Я. Бичурина о том, что в XIV в. ойраты объединились в оборони­
тельный союз из 3-х поколений - Чорос, Хошот и Торгот под назва­
нием ’’ойратов” (союзников - по Бю ллеру), но в отличие от Бичури­
на он присоединяет к союзу ’’элю тов”, и якобы оттого всех к ал м ы ­
ков с та л и назы вать ’’дж унгарским и элю там и” (Бю ллер, 1846.
С. 15). Затем Бюллер, позабыв об ’’элютах” , упоминает особый удел
старшего сына Эсень-тайши Дурбот, с появлением которого ’’поли­
тическое название ойратов изменилось на Дурбен-Ойрат, т. е. опять
4-племенная конфедерация (Бю ллер, 1846. С. 15). Бюллер глубоко
заблуж дался, когда вслед за Н. Я. Бичуриным в формуле ’’Д ербен
О йрат” принимал числительное ’’дербен” (четыре) за поколение
’’дербет”, и на этом основании он раздельно рассматривал ”ойра-

24
тов” и присоединившихся к ним ’’дербетов”, хотя эти ж е ’’дербеты ”
выделились из тех ж е ойратов. Эту ошибочную гипотезу Бю ллера и
неверную трактовку состава Ойратского союза, к сожалению , про­
должили в своих трудах В. Успенский и Г: Е. Грумм-Гржимайло и
внесли заметную путаницу в дискуссию об О йратском союзе (Бю л­
лер, 1846. С. 15; Успенский, 1880. С. 8 5 -8 6 ; Грум-Гржимайло, 1926,
1933. С. 167-177).
В 1852 г. П. Небольсин опубликовал свою монографию "О черки
быта калмыков Хошоутовского улуса”, где исторические сведения о
калмыках он дал по полной этнографической программе. М оногра­
фия П. Небольсина - одна из лучш их в дореволюционной историог­
рафии о Калмыкии и содержит много ценных и разнообразных све­
дений по этнической истории, материальной и духовной культуре
калмыков. По данным П. Небольсина волж ские калмыки подразде­
ляются на 4 основных поколения: зюнгары, торгуты, хойты и хошуты
(Небольсин, 1852). Однако в списке ’’поколений” или "племен” кал­
мыков П. Небольсина отсутствует одно из основных подразделений
калмыков XIX в. - поколение "дербет”. Что касается хойтов и зюн­
гаров, то они не играли сколько-нибудь значительной роли в кал­
мыцком обществе, так как были в числе немногочисленных поколе­
ний, подчинявшихся калмыцким ханам. М онография П. Небольсина
- важный источник по этнической истории и происхождению айма­
ков Хошоутовского и Эркетеневского улусов Калмыцкого ханства.
В 1868 г. вышла книга К. Костенкова ’’С татистико-хозяйствен­
ное описание Калмыцкой степи Астраханской губернии”, где автор
попытался осветить сложнейшие вопросы этногенеза калмыков (точ­
нее - ойратов Дж унгарии до XVII в. - А. Г.). Костенков полагал,
что ойраты (предки калмыков) образовали свой союз в конце XIV в.
в составе 3-х поколений: чоросы, хойты и хошоты (Костенков, 1868.
С. 115). В отличие от Бичурина Костенков вместо торгоутов ввел
хойтов, а четвертым новым членом союза он назвал торгоутов. У
Бичурина ж е сам союз ’’Дербен-ойрат” образовался только после
присоединения к "ойратам ” удела ’’Д ербет” (Бичурин, 1833. С. 1 4 -
16, 24). Основной состав ойратов Д ж унгарии конца XIV—XV вв. у
Костенкова не выявлен, хойты были малолюдным поколением и ста­
ли членом Ойратского союза лишь после ухода торгоутов Хо-Урлю-
ка в 1609 году в Россию, а дербетов он даже не назвал, хотя они

25
были одним из основных подразделений ойратов конца XVI в. В
этой ж е работе К. Костенков повторил необоснованное и ошибоч­
ное мнение Н. Я. Бичурина о причинах появления калмыков (ойра­
тов) в России, он считает, что ”Хо-Урлюк начал мечтать о восстанов­
лении независимого ханства на ’’развалинах” Золотой Орды” (Кос­
тенков, 1868. С. 116). В другой своей монографии ’’Исторические и
статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии”
К. Костенков выделил параграф ’’И сторический очерк происхожде­
ния калмыцкого народа и отношение к нему Русского правитель­
ства”, написанный под сильным влиянием взглядов и концепций
Н. Я. Бичурина (Костенков, 1870. С. 1 -2 8 ).
В 1880 г. К. Ф. Голстунский перевел с калмыцкого на русский
язык ’’М онголо-ойратские законы 1640 года” (Голстунский, 1880). В
этой работе имеются родословные торгоутовских князей Д ж унга­
рии (до XVII в.),отмечено происхождение первых дербетских и зюн-
гарских (цоросских) тайшей от сыновей ойратского Эсен-тайши Буру
Н ахала и Эсмет-Дархан-нойона (Голстунский, 1880. С. 99). Эти све­
дения наряду с другими источниками ( ’’И лэтхэл ш астир”) имеют
первостепенное значение в изучении этногенеза дербетовской и
зюнгарской общностей и времени их слож ения в рамках общеой-
ратской народности X V -X V I вв. Волжские калмыки - дербеты и
зюнгары - являю тся потомками дж унгарских дербетов и зюнгаров
начала XVII в., они отделились от них и появились на Волге в 1660—
1670-е годы (Бакунин, 1939; Лыткин. КИЛП, 1969. С. 66 и др.).
В 1880 г. была опубликована книга В. Успенского ’’Страна Куке-
Нор или Цинхай, с прибавлением краткой истории ойратов и монго­
лов по изгнании последних из Китая, в связи с историей Куке-Нора”,
где автор рассмотрел сложнейш ие вопросы происхождения и этни­
ческого состава Ойратского союза и вы сказал по этому поводу свои
взгляды. В отличие от Н. Я. Бичурина В. Успенский критически
подошел к сведениям об ойратах из китайских источников и ис­
пользовал при этом некоторые монгольские и персидские письмен­
ные памятники. В. Успенский справедливо подверг критике вы ска­
зывания Иакинфа (Бичурина) о происхождении ойратов ( ’’калмы­
ков”), но, к сожалению , и сам не избеж ал ошибочных взглядов на
состав и самих участников Ойратского союза, попав под влияние
неверных тезисов Бичурина, Бю ллера (см. главу V).

26
 В целом концепция ойратского или западно-монгольского проис­
хождения калмыков, отож дествлявш ая поволж ских калмыков и со­
временных им ойратов Дж унгарского и Хошоутского ханств и счи­
тавш ая их лишь западной ветвью монголов, была глубоко ошибоч­
ной. Она не учитывала специфики этногенеза особой монголоязыч­
ной калмыцкой народности, происходившего при наличии у нее сво­
ей государственности (Калмыцкое ханство - 1630-1771 гг.) в но­
вом историко-культурном и языковом окруж ении (Кичиков, 1966;
Батм аев, 1976). Калмыки Поволжья и ойраты Д ж унгарии и Куку-
Нора (Северный Тибет) имели общее происхождение и были весь­
ма близкородственными общностями XVII — 1-й половины XVIII в.,
но история калмыцкого этноса как таковая складывалась и развива­
лась в степях Нижнего Поволжья и Северного Кавказа, и поэтому
она тесно связана с историей народов Российского государства.
Из зарубежных исследователей, затрагивавш их в своих исследо­
ваниях вопросы этногенеза ойратов и отчасти их потомков-калмы-
ков, следует назвать Г. Ховорса, М. Курана, Г. Казна, Д. Бэддли,
X. Хаслунда и др. Краткая оценка их трудов дана в монографии
И. Я. Златкина "История Дж унгарского ханства”, и мы в целом
согласны с ней (Златкин, 1964. С. 2 1 -2 3 ). Из названных работ мож­
но отметить книгу X. Хаслунда "Люди и боги в М онголии”, где
изложены происхождение и история торгоутов Д ж унгарии (Хас-
лунд, 1935. С. 20). Эту книгу переиздал американский монголист
Д. Крюгер в 1974 году.
Итак, заканчивая краткий обзор дореволюционной историогра­
фии по исследуемой проблеме, отметим в ней противоречивые взаи­
моисключающие гипотезы и необоснованные концепции о проис­
хождении калмыков и их исторических предков-ойратов, вызванные
прежде всего отсутствием надежной источниковой базы, некрити­
ческим, а порой и тенденциозным отношением исследователей к
различным китайским, тюркским, монгольским и другим письмен­
ным источникам, их мировоззренческим уровнем и методологичес­
ким подходом.
В дореволюционной науке господствовала узаконенная сверху
теория "родового строя” и родоплеменных отношений у калмыков,
башкир, ойратов, казахов и других народностей Российской империи,
исходившая из официальных кругов царского самодержавия.

27
 В советский период вопросы этнической истории и происхожде­
ния калмыков и их предков-ойратов стали разрабаты ваться с пози­
ций марксистско-ленинской методологии с привлечением обширно­
го круга документальных материалов XVII-XIX вв. из архивов страны,
различных письменных источников и материалов полевых обследо­
ваний. Из довоенных работ следует назвать 3-томную монографию
Г. Е. Грумм-Гржимайло ’’Западная М онголия и У рянхайский край”
(Г рум м -Г рж им айло, 1926). В тр етьем том е этой м онограф ии
Г. Е. Грумм-Гржимайло обобщил и систематизировал известную в
тот период этнографическую литературу о народностях Западной
М онголии и Урянхайского края (современная Тува). В главах IV и
V этой ж е монографии автор дал обширные сведения о торгоутах,
хошоутах, дербетах и других ойратских этнических общностях, со­
хранивш ихся после гибели Дж унгарского ханства (1758 г.) в виде
локальных этнических групп и объединений. В монографии есть
интересные факты из этнической истории ойратов и калмыков, но в
целом она требует критического подхода, так как в ней имеют место
устаревш ие взгляды на этногенез ойратов и калмыков и описатель­
ное освещ ение так называемых ’’племен” и ’’родов” средневековых
ойратов. В 1933 г. Грумм-Гржимайло опубликовал свою статью ’’Когда
произошло и чем было вызвано распадение монголов на восточных
и западных” (Грумм-Гржимайло, 1933. С. 1 6 7 -177). В этой статье
автор вы сказал ряд интересных мыслей по этногенезу некоторых
ойратских племен, но в целом надо отметить ошибочную трактовку
состава Ойратского союза XII—XIII вв. и, главное, спорное, неточное
определение причин и времени распада монголов на западных (т. е.
ойратов) и восточных ( ’’коренных монголов”). Здесь имеет место
путаница понятий политического раздела с этническим между ой-
ратами и монголами. По мнению Г. Е. Грумм-Гржимайло, разделе­
ние монголов на западных и восточных произошло в 1275 году при
Хайду. В действительности политический раздел между ними, т. е.
освобождение всех ’’дербен-ойратов” Западной Монголии (или Д ж ун­
гарии) от зависимости монгольских ханов-чингизидов произошло в
конце XIV в. при правителях ойратов М онкэ-Темуре и М ахаму (По-
котилов, 1893. С. 14, 3 1 -8 1 ).
Известный монголист, академик Б. Я. Владимирцов не занимался
специально этногенезом ойратов или калмыков, но в ряде своих ра­

28
бот он затронул некоторые важные аспекты этой проблемы, в част­
ности, вопрос об Ойратском союзе, семантический анализ и этимо­
логию некоторых терминов и этнонимов и т. д. (Владимирцов, 1908,
1910, 1930, 1934 и др.).
В 1964 г. вышла из печати капитальная монография И. Я. Злат-
кина ’’История Джунгарского ханства” (Златкин, 1964). Этот труд
основан на данных русских архивных документов и ойратских, мон­
гольских и калмыцких летописей. Автор впервые осветил историю
предков поволжских калмыков-ойратов Джунгарского ханства, на­
чиная с XV в., т. е. после сверж ения Ю аньской династии монголов
в Китае и образования Д ж унгарии в качестве самостоятельного
владения под властью цоросских князей - вначале М онкэ-Темура,
потом Тогона и его сына —известного Эсен-тайши (Покотилов, 1893).
В исследовании И. Я. Златкина рассматриваю тся история Д ж унгар­
ского ханства (1 6 3 5 -1 7 5 8 ), общ ественный и политический строй
ойратов Д ж унгарии в XVII - 1-й половине XVIII в., политика дж ун­
гарских ханов в тот или иной период и т. д. И. Я. Златкин подробно
рассмотрел вопрос об Ойратском племенном союзе, назвал участни­
ков научной дискуссии об этом союзе, начиная с XVIII в., проанали­
зировал общественный строй ойратского общ ества X V -X V I вв. и
рассмотрел значение этнических терминов ”ом ок”, ”оток”, ’’айм ак”,
’’улус” и ”ясун”. В этой работе он затронул ’’узловые вопросы”
этногенеза ойратов и их потомков - калмыков, в частности, вопрос о
происхождении основных компонентов ойратской и калмыцкой об­
щностей - зюнгаров, дербетов, хошоутов, торгоутов и т. д. (Златкин,
1964. С. 34, 7 7 -8 0 , 8 0 -9 2 ). И. Я. Златкин в целом верно освещ ает
ойратский и калмыцкий этносы и их специфику, но для определения
и выяснения природы основных компонентов средневековых ойра­
тов (до начала XVII в.) и калмыков Поволжья, видимо, необходимы
еще дальнейшее изучение источников и поиски новых (Златкин, 1964.
С. 7 7 -8 0 ).
Более подробно свои мысли по этногенезу калмыков И. Я. З л ат­
кин изложил в ’’Очерках истории Калмыцкой А С СР” в главе II
’’Исторические предпосылки сложения калмыцкой народности”, где
он выделил параграф ’’Происхождение калмыков. Ойраты — предки
калмыцкого народа” (Златкин, 1967. С. 5 3 -6 3 , 6 3 - 7 2 ). В нем
И. Я. Златкин впервые выдвинул свой тезис о том, что ойраты явля­

29
ются историческими предками калмыков, а последние - потомками
средневековых ойратов (Златкин, 1967. С. 5 3 -6 3 ). С некоторыми
добавлениями этот тезис принят в современном калмыковедении
(Авляев, 1979, 1980, 1984 и др.; Эрдниев, 1974, 1980). Имеется и кри­
тический отзыв об этом тезисе, усточняющий его некоторые поло­
ж ения (Корсункиев, 1970. С. 2 8 4 -2 8 8 ).
После выхода монографии И. Я. Златкина ’’История Д ж унгарс­
кого ханства” и ’’Очерков истории Калмыцкой А ССР” активизиро­
валась работа этнографов по проблемам этногенеза и этнической
истории калмыков. В 1972 году Д. О. Ашилова защитила в И нсти­
туте этнографии Академии наук СССР диссертацию по теме ’’Ант­
ропологический состав калмыцкого народа”, в которой впервые рас­
смотрены вопросы этнической антропологии калмыков (Ашилова,
1972). В 1974 году автор этих строк обсудил диссертацию на тему:
’’Этнический состав и расселение приволж ских калмыков в конце
XIX - начале XX в .” в Институте этнографии АН СССР и опубли­
ковал ряд статей по названной теме (Авляев, 1973, 1974, 1975).
В 1974 году У. Э. Эрдниев опубликовал свой очерк ”Из этничес­
кой истории ойратов и калмы ков” в сборнике ’’Вестник института”
Калмыцкого НИИЯЛИ (Эрдниев, 1974. С. 3 -9 8 ). Здесь У. Э. Эрдни­
ев впервые в краткой очерковой форме изложил свои взгляды на
процесс формирования калмыцкой народности. Однако объем и струк­
тура очерка не охватывают основных аспектов исследуемой про­
блемы в хронологическом плане, т. е. нет рассмотрения ее по от­
дельным историческим периодам этнической истории калмыков. В
этом же очерке Эрдниева имеется небольшой раздел под названием
’’Этнический состав калмыков на рубеже X IX -X X вв.”, основанный
преимущ ественно на материалах административной реформы 1910
года (6) (Эрдниев, 1974. С. 3 6 -6 6 ). М атериалы этого очерка с не­
большими изменениями автор поместил в свою монографию ’’Кал­
мыки” (издание 2-е, доп.) в качестве нового раздела (Эрдниев, 1980.
С. 5 1 -9 3 ).
У. Э. Эрдниев первый поставил и попытался осветить в целом
сложную многоплановую проблему этногенеза калмыков (Эрдниев,
1967, 1974). Его труды в общем верно намечают процесс склады ва­
ния калмыцкой народности, и по сущ еству они являю тся первой
попыткой предварительного изучения данной проблемы. В них пока

30
отсутствую т какие-либо данные по древнему (домонгольскому) пе­
риоду, по этническому составу средневековых ойратов Дж унгарии
(XIII—XVI вв.) и не освещ ается этнический состав и расселение
улусов Калмыцкого ханства в XVII - 70-е годы XVIII в.
П риступая к разработке основных аспектов проблемы этногене­
за калмыков, автор вполне осознавал, что оставались нерешенными
либо спорными многие важ нейш ие вопросы этнической истории
калмыков. Из них нужно прежде всего назвать проблему происхож ­
дения и состава Ойратского союза домонгольского периода, пробле­
му датировки и расселения ранних ойратов, вопросы этнической
периодизации ойратов и калмыков Поволжья, вопрос о последстви­
ях введения военной системы монголов для Ойратского союза, про­
блемы происхождения и состава средневековых ойратов Д ж унга­
рии (XIII—XVI вв.) и калмыков Поволжья (X V -X V I вв.) и т. д. Б ез
реш ения этих вопросов не склады валась общая концепция этноге­
неза ойратов и их потомков-калмыков, т. е. возможность проследить
этническую непрерывность и преемственность ойратов и самих кал­
мыков — от появления на исторической арене ранних ойратов до­
монгольской эпохи и до слож ения на ойратской основе новой мон­
голоязычной калмыцкой народности в рамках Калмыцкого ханства
на Волге.
Изучение комплекса различных письменных источников и ана­
лиз древних этногенетических мифов и преданий, родословных таб­
лиц монгольских, ойратских и калмыцких ханов и нойонов позволи­
ло автору данной работы выдвинуть новую гипотезу о происхожде­
нии и сложении Ойратского племенного союза в Баргу джин Токуме
и в верховьях Енисея после событий 840 года, т. е. после разгрома
Уйгурского каганата и освобождения монголоязычных ”ш ивэйцев”,
или ”отуз-татар” от уйгурской зависимости (Авляев, 1979, 1980, 1984
и др.). Эта концепция, на наш взгляд, весьма плодотворно освещ ает
курыканскую проблему, связи и взаимодействия ойратов с тумата-
ми (дубо в ”Тан-шу” - А. Г.), с Западными протобурятами-баргута-
ми, хори и другими, а такж е с древнемонгольскими племенами Трех-
речья (см. главу V). Определенное отношение к теме исследования
имеет вы явленная и описанная автором система этнических деле­
ний в дореволюционном быту калмыков, отразивш ая исторически
сложивш ую ся многоступенчатость этнического самосознания кал­

31
мыков и наличие у них в терминологии этнической иерархии (А вля­
ев, 1973. С. 135-143 ). В 1977 г. автор разработал этническую пери­
одизацию ойратов и калмыков, в которой освещены основные этапы
этнической истории ойратов и их потомков-калмыков Поволжья
(А вляев, 1980, 1984 и др.). Ряд статей автор посвятил проблеме эт­
нических контактов и взаимодействий калмыков и ойратов с тю рко­
язычными племенами и народами Ю жной Сибири, Саяно-Алтая, Ка­
захстана и Средней Азии (Авляев, 1976, 1979, 1980, 1984). Помимо
выше названных вопросов этнической истории калмыков следует
назвать такие неизученные проблемы, как выявление субстратных
элементов в составе ойратских племен домонгольской эпохи, роль
кереитов, меркитов и найманов из группы ’’цзубу” (летопись ”Ляо-
ш и”) в процессе этногенеза средневековых общностей - торгоутов
и хошоутов, этнические связи и взаимодействия ойратов и калмы­
ков-торгоутов Поволжья с бурятскими и иными племенами Пред-
байкалья домонгольского, монгольского и последующих периодов,
происхождение и этническая характеристика основных компонен­
тов средневековых ойратов до начала XVII в. и калмыков Поволжья,
этническая территория калмыцкой народности в XVII - 1-й полови­
не XVIII в.
Калмыцкое ханство и его роль в сложении калмыцкого народа в
Нижнем Поволжье, этнические процессы в Калмыцком ханстве в
XVII - 1-й четверти XVIII в., социально-экономические и политичес­
кие предпосылки, обусловившие сложение калмыцкой народности и
т. д. Все эти и другие вопросы этнической истории ойратов (до
начала XVII в.) и калмыков Поволжья в той или иной степени
рассматриваю тся в настоящ ей работе. Однако автор не претендует
на исчерпывающее решение основных аспектов проблемы этноге­
неза калмыков. По древнему (домонгольскому) и отчасти раннес­
редневековому периоду автор вынужден был ограничиться ввиду
скупых сведений названной выше гипотезой и предположениями.
Применение метода исторической стратиграфии позволило автору
выявить определенные этнонимические пласты из общего этничес­
кого состава калмыков и в корреляции с письменными памятника­
ми монголов и ойратов реконструировать и уточнить этнические
составы ойратов и калмыков по отдельным периодам, выделить у
них субстратные элементы, основные компоненты и ассимилировав­

32
шиеся иноязычные элементы (Авляев, 1976, 1979, 1984 и др.). Осно­
ванием для этого послужили массовость и достоверность полевых и
архивных материалов по этническому составу всех калмыцких улу­
сов и групп XIX в., дополняемые по XV II-XV III вв. обширными ар­
хивными и письменными источниками.

§ 2. Улусно-аймачная административная система

калмыков Поволжья в XVII—XVIII вв. и ее связь
с системой этнических делений
в дореволюционном быту калмыков

Улусно-аймачная административная система волжских калмыков

сложилась за исторически длительный период, она восходит к улус­
ной системе монголов XII в. Улусная система монголов широко ос­
вещ алась в трудах востоковедов, монголистов и тюркологов (Буда­
гов, 1865; Владимирцов, 1934; Греков, Якубовский, 1950; Сафаргалиев,
1960; Федоров-Давыдов, 1966, 1973; Кычанов, 1986 и др.). О калмыц­
кой улусной системе писали многие русские путеш ественники, мон­
головеды, этнографы (Бакунин, 1761; Георги, 1779; Бичурин, 1834;
Бюллер, 1846; Небольсин, 1852; Владимирцов, 1934; Богоявленский,
1935 и многие другие). В основных своих звеньях улусно-аймачная
система калмыков совпадала с улусной системой средневековых
ойратов Д ж унгарии (XIII—XVI вв.) - исторических предков калмы­
ков. Однако в ходе исторической эволюции эта система не остава­
лась неизменной, она претерпела довольно значительные изменения,
точно так ж е и улусная система ойратов Д ж унгарского ханства в
XVII - 1-й половине XVIII в. по основным своим звеньям и катего­
риям уже значительно отличалась от самой калмыцкой. Улусную
систему монголов и ойратов XII - начала XIII в. впервые тщательно
исследовал академик Б. Я. Владимирцов в его известной моногра­
фии ’’Общественный строй монголов. М онгольский кочевой феода­
лизм ” (Владимирцов, 1934).
Основные звенья улусной системы древних монголов XII в., та­
кие как улус, аймак, оток, тумен, хошун и т. п. были глубоко и тщ а­
тельно проанализированы академиком Б.. Я. Владимирцовым, однако
в ходе дальнейш ей исторической эволюции эти понятия (термины)

2. Г. О. Авляев
33
осложнились, изменили свое содержание и семантический смысл.
Особенно это заметно у калмыков, потомков ойратов, в наибольшей
степени сохранивш их основные звенья улусной системы XII в. Ха­
рактеристику калмыцкой административной улусно-аймачной сис­
темы и управления волжскими калмыками в конце XIX в. автор
этой работы дал в своей монографии "Этнический состав и расселе­
ние приволжских калмыков в конце XIX и начале XX веков” (А вля­
ев, 1975). В 1973 г. автор опубликовал статью ”К вопросу о системе
этнических делений в быту калмыков”, где кратко изложил историю
сложения административной улусно-аймачной системы ойратов и
калмыков и выявил в дореволюционном и современном быту калмы­
ков наличие особой системы этнических делений, органически свя­
занной с улусно-аймачной системой и объясняю щ ей некоторые осо­
бенности кочевого феодализма ойратов и калмыков (А вляев, 1973.
С. 1 35-143). В 1984 г. В. Ш. Бембеев опубликовал статью ”0 ро­
доплеменных делениях и особенностях улусно-аймачной админист­
ративной системы калмыков (X V II-X IX вв .)”, где автор, опираясь на
названную выше статью, продолжил изучение особенностей феода­
лизм а калмы ков и эволю ции терм ина ”я с у н ” (Б ем б еев , 1984.
С. 5 9 -7 3 ). Из последних работ по улусной системе монголов следу­
ет назвать монографию Г. А. Ф едорова-Давыдова "Общ ественный
строй Золотой О рды”, где он на основе комплекса различных пись­
менных источников дал развернутую и глубокую характеристику
всех звеньев и терминов улусной системы монголов в Золотой Орде
(Федоров-Давыдов, 1973. С. 4 3 -6 7 ). На основе более глубокого ана­
лиза монгольских первоисточников и ’’Сборника летописей” пер­
сидского историка Рашид-ад-дина Е. И. Кычанов по-новому осветил
улусную систему монголов XII в. Е. И. Кычанов воссоздал процесс
социального неравенства и формирования ханских родов в монголь­
ском общ естве XII в. Автор пришел к выводу о том, что улус XII в.
- это не ’’племенная организация и не союз племен” . Племя и улус
различались терминологически (Кычанов, 1986). Е. И. Кычанов при­
соединяется к сторонникам той точки зрения, в соответствии с кото­
рой улусы татаро-монголов XII в. - это государственные образова­
ния с единой военно-административной властью. Улус имел свою
территорию, границы, аппарат управления (Кычанов, 1986. С. 94—
98). Данная система традиционна для Центральной Азии, органична

34
и удобна при кочевом образе жизни. Этим ограничивается обозре­
ние литературы по исследуемой проблеме.
Однако улусно-аймачная, административная и этническая систе­
мы калмыков и ойратов настолько сложны и так органически пере­
плетены с этногенезом калмыков и их предков — ойратов, что воз­
никла необходимость попытки освещ ения происхождения, истори­
ческой эволюции и особенностей улусно-аймачной системы калмы­
ков, выявить ее связи с системой этнических делений калмыков,
позволяющей по-новому взглянуть на некоторые вопросы этногене­
за калмыков и ойратов. Когда же возникла улусная система и какие
звенья она включала в себя? Об этом Б. Я. Владимирцов пишет:
’’Выделение улусов основано на том принципе, что государство (улус,
ирген) является достоянием всего рода того лица, которое создало
державу и стало ханом. Так ж е, как род его или его ответвление,
владеет определенной территорией, на которой совместно кочуют
его члены-урухи, и владеет людьми, которые являю тся его потом­
ственными крепостными вассалами (унаган богол), соверш енно так
ж е род (борджигин-кият — А. Г.) является владельцем народа-госу-
дарства (улус), проживающего на определенной территории (нун-
тух-нунтук). Происходит, следовательно, перенесение родовой соб­
ственности на более широкую область, на область народа-государ­
ства (Владимирцов, 1934. С. 98). Так, Б. Я. Владимирцов выявил
сущность улусного строя и улусной системы в М онгольской импе­
рии, где под властью чингизидов оказались многие народы Цент­
ральной Азии и в их числе ойраты во главе со своим правителем
Худуха-беки. После образования монгольского государства Чингис­
хан среди всех покоренных народов и племен ввел военную тысяч­
ную систему, т. е. монгольские и ойратские племена ( ’’дербен ир­
ген”) были поделены на десятки (арбан), сотни (загун или зун), ты­
сячи (минган) и тумены (тьма, туман - 10.000), т. е. на группы аилов,
которые могли выставить десяток, сотню, тысячу и десять тысяч во­
инов. Темники, тысячники и сотники являлись нукерами монгольс­
кого императора, обязанными нести военную службу с определен­
ным контингентом воинов. Царевичи-чингизиды и нукеры получают
право иметь в наследственном пользовании удел-улус. ’’Н ояны ” -
так стали называть темников, тысячников и сотников - определя­
лись своего рода инвеститурой великого хана, причем впоследствии

35
выдавалась грамота - ярлык (ja rlig ),- пишет Б. Я. Владимирцов в
своей работе (Владимирцов, 1934. С. 105).
Что же вкладывалось в понятие ’’улус” времени первых чингизи­
дов? ”В рассматриваемую п о р у ,- писал В ладимирцов,- как восточ­
ные, так и западные, т. е. ойраты, делятся на племена - улусы, при­
чем можно отметить, что улусы бывали различны по своей величи­
не. Но вообще улусом называлась большая племенная группа, для
обозначения которой пользовались такж е другим термином, ’’тумен”,
т. е. тьма, десять ты сяч” (Владимирцов, 1934. С. 132). Содержание
термина ”улус” Б. Я. Владимирцов объяснял так: ’’Удел состоял из
’’улус” - людей, народа”, т. е. определенного количества монголов-
кочевников и нутук (юрт), т. е. территории, на которой эти ’’люди”
(т. е. улус) могли кочевать. Улус-удел определялся с одной стороны
количеством аилов, т. е. кочевых дворов (семей - А. Г.), а с другой
стороны количеством воинов (цериг), которое он мог вы ставить”
(Владимирцов. Указ. соч., С. 10). И, действительно, термин ”улус” у
ойратов и калмыков имеет до сих пор различное значение - во-
первых, ’’улус” на калмыцком языке буквально значит ’’люди”, на­
пример, ’’хальмг улус или улс”, т. е. калмыцкие ’’люди”, во-вторых,
”улус” - это наследственный удел тайши или нойона - к примеру,
Эркетеневский улус —это ханский улус, принадлежавший хану Аюке,
Яндыковский - нойону Яндыку и т. д., и, в-третьих, ’’ул ус” у калмы­
ков тож дественен понятию ’’п лем я”, ’’народ” - ’’Торгуда улус” -
улусы торгоутов, Д ербет или Хошут улус - соответственно улусы
дербетов и хошоутов. У восточных же монголов (халха) термин
”улус” переводится как государство - ’’Монгол У лус” - М онгольс­
кое государство.
В своей работе ’’Общ ественный строй монголов” Б. Я. Влади­
мирцов высказал много оригинальных мыслей и сведений по ойра-
там. Он пишет: ’’Д ва племенных предводителя, государь ойратов и
государь племени онгут, подчинившиеся Чингис-хану, оказались в
совершенно таком ж е положении, как нукеры и сподвижники —гла­
вари монгольской степной аристократии. Чингис-хан и ойратского
и онгутского господарей делает своими вассалами - ноянами и дает
им в ленное владение их собственные племена” (Владимирцов, 1934.
С. 108). В этническом аспекте Б. Я. Владимирцов так определял
понятие ’’улус”: объединение родов, поколений, племен, рассматри­

36
ваемое с точки зрения зависимости от вождя, хана, нойона, баатура и
т. д., называется ”ulus” (улус). Улус - это народ, кочевники, данные
во владение. Этот двойной смысл термина (народ-удел, народ-госу-
дарство) выразился в частом употреблении термина ”улус” с ка­
ким-либо другим термином, например, ”улуг-улус”, великий улус (Вла­
димирцов, 1934. С. 43). Примерно так ж е объяснили значение тер­
мина "улус” J1. 3. Будагов и В. В. Радлов. По мнению Будагова
’’улус” заключает в себе и народ, и армию, и самые провинции, кото­
рые подчинялись хану, а потому можно его передавать ... удел в
обширном смысле, в тесном - владение, но само это значение берет
начало от слова ’’народ” (Будагов, 1865. С. 89; Радлов. С. 1696—
1698). Эти высказывания целиком можно отнести и к понятию ’’улус”
у ойратов X V -X V I вв. и позже у калмыков, у которых улус в XVII—
XIX вв. независимо от численности всегда принадлежал только тай-
ше или нойону, а аймаки обычно управлялись зайсангами.
Рашид-ад-дин сообщ ает об ойратах следующее: ’’Тысяча племен
Ойрат. Они составляли четыре ты сячи... Б ек и государь их был
Хотуга-беки. Когда он покорился, все войско ойратское по обыкно­
вению утвердили за ним и тысячами беками были люди, которых он
хотел. Потом начальствовали потомки его, бывшие сватами и анда-
ми” (Рашид-ад-дин. Т. III. Кн. 1. С. 136). Из этого следует, что ой­
ратские племена сохранили свою целостность и пользовались на
первых порах определенной свободой - войсками ойратов (4 туме-
на или 40 тыс. воинов) командовали ойратские князья-царевичи,
потомки Худуха-беки. М ожно здесь еще добавить, что Чингис-хан
из политических расчетов породнился с ойратским правителем Ху­
духа-беки, выдав свою дочь и племянницу (дочь Д ж учи) за ойратс­
ких царевичей Инальчи и Торельчи, а другую свою дочь он отдал
онгутскому вождю Алакуш-тегиню. Следствием этого политическо­
го брака было то, что ойраты временно оказались на особом приви­
легированном положении при первых чингизидах (императорские
зятья - ”алтн кюрген”), а ойратские племена хойты и батуты пользо­
вались особым почетом как ”зээн р”, т. е. внуки Чингис-хана, по пре­
данию они имели особое право хранить у себя ’’белое знам я” Чин-
гис-хана и с тех пор стали именоваться как ’’цаган туг хойт”, т. е.
хойты, обладающие белым знаменем (Чингиса) (АВПР ф. Зенгорс-
кие дела 1755-1758 гг., д. 4, л. 84, 85).

37
 Военная система монголов начала XIII в. окончательно подорва­
ла родоплеменные отношения монголоязычных кереитов, меркитов,
ойратов и способствовала у них утверждению территориального
принципа в расселении, образованию новых улусов (туменов), уде­
лов, владельцы которых выступают теперь уже в качестве вассалов,
подчиненных власти великого монгольского хана и его прямых по-
томков-чингизидов. Ойратские племена в эпоху Чингис-хана обра­
зовали 4 тумена (40 тыс. чел.) ойратского войска, подчинившихся
ойратским царевичам, и именно тогда их и нарекли "дербен тумен
ойрат” (ойраты 4-х туменов) вместо традиционного имени ’’дербен
ойрат” или в монгольских летописях - ’’дербен ирген”, т. е. ’’союз
4-х родственных племен”. И, видимо, с чингисовской эпохи вошла в
употребление известная формула ’’дочин дорбен хою р”, что значит
’’сорок и четы ре”, здесь имеются в виду 40 туменов войск коренных
монголов и 4 тумена войска у ойратов. Крупная военная единица
’’тум ен” (10.000) в ту эпоху, по мнению Б. Я. Владимирцова, чаще
соответствовала ’’улусу-уделу” или же у ойратов улусу-”племени”,
хотя эти ’’племена” или ’’улусы ” имели уже смешанные составы
(Владимирцов, 1934. С. 108).
В военном плане каждый ’’тум ен” (или ’’улус”) делился на ты ся­
чи (минган), сотни (зун), десятки (арбан). М елкая военная единица
’’арбан” (десяток) в ту эпоху зачастую прикрывала родовое подраз­
деление ойратов и монголов, и хотя ’’арбан” переж ил сильную эво­
люцию, он сохранился в пережиточной форме у волжских калмы­
ков. Арбан у калмыков представлял собой мелкое этническое под­
разделение с различным наименованием и происхождением в об­
щей системе этнических делений в дореволюционном быту калмы­
ков (А вляев, 1973. С. 1 4 1 -1 4 2 ). Б. Я. Владимирцов, анализируя по­
следствия введения тысячной системы, отмечал, что ’’меньше всего
были задеты новой ’’тысячной” организацией Чингис-хана некото­
рые ’’лесны е” народы, ойраты в первую очередь” (Владимирцов, 1934.
С. 1 0 9 -1 1 0 ). Однако это мнение Владимирцова необходимо уточ­
нить. Военная система монголов, внедренная среди ойратов, вызвала
у них коренные необратимые изменения, разруш ив прежний домон­
гольский состав Ойратского союза и обусловив в дальнейшем появ­
ление новых членов этой конфедерации в лице торгоутов, хошоутов,
зюнгаров и дербетов, отсутствовавших ранее (Авляев, 1973, 1980,1984.

38
С. 4 3 -5 8 ). Очень важ на мысль Б. Я. Владимирцова о том, что в
империи Чингис-хана вместо родовых и племенных названий те­
перь появляю тся названия ’’ты сяч”, которые часто именуются пре­
жними родовыми названиями, но такж е часто обозначаются по име­
ни их нойонов, господ-тысячников, аристократических домов и родов,
выдвигаются дома ноянов, темников, тысячников, сотников, потомков
тех же аристократов и выдвинувшихся нукеров простого происхож­
дения (Владимирцов, 1934. С. 110). Здесь Б. Я. Владимирцов весьма
тонко подметил две тенденции в М онгольской империи - новые
улусы, или так называемые ’’ты сячи” сохраняю т порой свои родоп­
леменные наименования, хотя они уже смешались частично с други­
ми племенами, племенная степная аристократия отходит уже на зад­
ний план перед нукерами и вождями новой служ илой знати (сайды),
получившими от чингизидов за военную служ бу ряд привилегий
(тарханы, тургауты и т. д.) и крупные феодальные уделы-улусы в
качестве наследственных владений. Это обстоятельство в дальней­
шем позволит ойратскиМ тайшам из нового рода ’’чорос” вести ак­
тивную борьбу против чингизидов в послею аньский период (X IV -
XVI вв.) и порой добиваться власти над всей М онголией. Из выше­
изложенного можно сделать вывод о том, что ойраты все-таки под­
верглись воздействию тысячной системы монголов, на них распрос­
траняется мнение академика Б. Я. Владимирцова: ’’Подобное сме­
шение родов, поколений и племен монгольских при образовании ’’ты­
сяч ”, этих основных единиц в здании империи Чингис-хана, имело
очень важные последствия для родового строя, который неминуемо
должен был сильно измениться и угаснуть” (Владимирцов. С. 109).
Однако Владимирцов в своей работе далее вы сказывает довольно
оригинальное мнение об ойратах, не подтверждаемое письменными
источниками: ”У западных, т. е. ойратов можно наблюдать противо­
положное явление: у ойратов родовой строй с экзогамией сохранил­
ся, о чем свидетельствуют и наши источники по среднему периоду, и
наблюдения над современным состоянием ойратов в разных мес­
тах” (Владимирцов, 1934. С. 131). И сторический путь, пройденный
ойратами, наличие сильной централизованной власти у ойратов еще
в конце XIV и 1-й половине XV в. не подтверждают этого мнения
Б. Я. Владимирцова (Син-Юань-ши, гл. 28; Мин-ши, гл. 328; Покоти-
лов, 1893 и др.).

39
 Если в XIII—XIV вв. ойраты и монголы делились на ту мены ( ”улу-
сы”) и тысячи, то с XV в. по мнению Б. Я. Владимирцова появляется
новое объединение оток, заменивший собой минган (тысячу). В сред­
ние века ойратские улусы (бывшие тумены) подразделялись на ото-
ки, отоки состояли из нескольких аймаков, которые в свою очередь
распадались на хотоны. Д ревнее подразделение ”омок” выходит из
употребления у ойратов, и вместо него употребляется термин ”оток”.
Владимирцов дает следующее определение ’’отоку”: ’’Известная груп­
па кочевых аилов, объединенная тем, что занимала определенную
территорию под свои раскочевки, группы, на которые распадались
улусы или туманы (тумены), называлась ото ком” (Владимирцов, 1934.
С. 132). Оток в средневековый период у монголов и ойратов и их
потомков калмыков являлся основной социально-хозяйственной и
этнической единицей. Каждый монгол, ойрат или калмык принадле­
ж ал к какому-нибудь отоку и тем самым входил в определенный
круг социально-экономических связей, и как обычно отоки имели
этнонимические названия. Например, писали так: ’’Багархун оток из
улуса Багатут (Батуд) племени ’’О йрад” и т. п. Калмыцкие отоки
XVII—XVIII вв., как и ойратские, обязательно основывались на тер­
риториальном единстве. Территория отока при военных действиях
или других обстоятельствах могла быть сменена, но отношения и
этническое родство членов отока на новом месте оставались пре­
жними. Это четко зафиксировано в законах Галдан-хонг-тайджи,
которые защищают права правителей отоков и аймаков. Пункт 157
гласит: ’’Еж ели которого отока людей от улуса своего замешкаются
с людьми другого улуса и таких людей собирать и определять их по
прежним отокам, а буде найдутся и такие, которые в отоках еще не
были, и их вновь раздать такожде по отокам ” (Леонтович, 1879,
С. 140).
В военном отношении ойратский оток, по мнению Б. Я. Влади­
мирцова, составлял особую военную единицу — ’’хош ун” (бывший
минган), во главе которого стоял начальник - хошигучи (Владимир­
цов, 1934. С. 139). Ввиду этого термины ’’оток” и ’’хош ун” часто
употребляли один вместо другого. Например, отмечалось, что ”хал-
хаская племенная группа” состояла из 7 хошунов, или же 7 отоков,
что оток равнозначен хошуну так ж е, как улус тумену. Важно отме­
тить следую щ ее определение Б. Я. Владимирцова: ’’М онгольский

40
оток никак не был союзом кровных родственников, а его предводи­
тели и т. д. вовсе не были родовыми старейш инами. Так как каж ­
дый монгольский аймак и оток являлся хозяйственной единицей,
имел своего владельца (эзена), обладавшего правами, полученными
им по наследству (наследственный удел хуби, умчи) и так как каж ­
дый оток мог входить в удел царевича или даж е составлять этот
удел (хуви, умчи), то на оток (и аймак) можно смотреть как на коче­
вой феод (феодум), кочевую сеньорию, основную феодально-домени-
альную единицу” (Владимирцов, 1934. С. 1 3 9 -1 4 0 ). Это определе­
ние распространяется на ойратский и калмыцкий оток XVII—XVIII
вв. По мнению И. Я. Златкина, ”оток” представлял собой феодаль­
ное владение, ханский или княж еский удел, получивший в цинскую
эпоху название ”хошун”, хотя по своей внутренней сущности хошун
ничем не отличался от отока. Ясно, что оток (или хошун) мог по­
явиться лишь в условиях сравнительно развитого феодализма” (Злат­
кин, 1964. С. 7 9 -8 0 ). Волжские калмыки, будучи потомками средне­
вековых ойратов, полностью унаследовали от них феодальный строй,
социальный состав и улусно-аймачную систему ойратского общ е­
ства XVI в. Калмыцкие улусы XVII в., как и ойратские, подразделя­
лись обычно на отоки, которые делились на аймаки, аймаки в некото­
рых случаях состояли из анги, анги так ж е, как и аймаки, распада­
лись на мелкие хотоны - группы кочевых семей калмыков, ведущих
совместное хозяйство и связанных между собой узами родства (Б а ­
кунин, 1939. С. 241).
Кроме отоков калмыцкие улусы XVII—XVIII вв. подразделялись
на аймаки. Что представлял собой аймак и каково его отличие от
отока? Калмыцкие аймаки представляли собой часть отока и дели­
лись на ангй и хотоны. Омоки - древние этнические образования -
давно уступили место аймакам и отокам, основным подразделениям
каждого улуса в Калмыцком ханстве. Калмыцкие аймаки XVII—XVIII
вв. постепенно эволюционизировали и в XIX в. превратились в эт-
нотерриториальные группы, сохранившие по традиции свои прежние
этнонимические, эпонимные и прочие наименования (Авляев, 1973.
С. 135-143).
По определению Б. Я. Владимирцова ”в средневековой М онго­
лии группа родственных аилов, кочующая на одной территории, на­
зывалась аймаком” (Владимирцов, 1934. С. 136). Сам термин ”ай­

41
м ак” имеет значение ’’собрание, соединение близких видов чего-
либо”. Таким образом, аймак в отличие от отока был подплеменем
или фратрией (т. е. союзом родственных между собой курий, семей
и родов) (Владимирцов, 1934. С. 137). Основное отличие аймака от
отока в том, что все жители аймака считались этнически родствен­
ной группой и оказывали друг другу взаимную поддержку или по­
мощь. Аймаки у ойратов и калмыков бывали очень разной величи­
ны, например, в калмыцких улусах были аймаки, принадлежавш ие
мелким зайсангам и насчитывавшие всего 30 или 50 семей, но чаще
встречались аймаки из нескольких сот семей, попадались аймаки
численностью свыше 1000 семей. У калмыков в XVII—XVIII вв. не­
сколько аймаков, родственных по происхождению, входили в один
оток, например, Тугтуновский оток подразделялся на ’’Хорха-Тугту-
новский” аймак из 4-х анги (отдел) и ’’Салын-Тугтуновский” аймак,
оток ’’Табун буурул” включал 5 ’’бурульских аймаков”, оток ”Ув-
шан-Тавн Х арнут” из Эркетеневского улуса такж е состоял из 5 ай­
маков, принадлежавш их по преданию лично Убаши-хану (7). Н еко­
торые аймаки по численности равнялись отоку.
Важно подчеркнуть, что ойратский или позже калмыцкий аймак
не был родом - т. е. ’’особым союзом кровных родственников”, как
думали некоторые русские монголоведы Н. Бичурин, К. Костенков,
П. Небольсин и др. Б. Владимирцов считал необходимым отметить,
что ’’аймак у монголов в Средневековье был собранием близких
родственных семей, подплеменем и мог составляться из лиц, принад­
леж авш их к разным ’’ясунам ” ( ’’кость”), но некоторые вели свое
происхож дение от одного общего предка” (Владимирцов, 1934.
С. 137). И далее он еще более углубляет свое определение: ’’Таким
образом, аймак - это союз или объединение родственных между
собой семей, разных ветвей, происшедших от дробления древних родов
(обог)” (Владимирцов, 1934. С. 137). Это определение Б. Я. Влади­
мирцова, на наш взгляд, наиболее полно раскрывает сущность поня­
тия ’’айм ак”, его генезис.
Старый тип аймаков лучше всего сохранился у волжских ойра­
тов, или калмыков, просуществовав до 2-й половины XIX в. Однако в
исторической литературе о калмыках высказывались часто проти­
воречивые сведения о калмыцком аймаке, отоке, улусе. У волжских
калмыков в системе улусно-аймачного устройства X V II-X IX вв.

42
встречается еще одно подразделение - анги. Сам термин ”анги”
буквально переводится как ’’часть чего-то целого, отдел чего-либо”
как и термин ’’кэцэк”, или ’’кисик”. Некоторые калмыцкие аймаки
XVII—XVIII вв. делились на анги, а последние на хотоны. Внутри
аймака каждый анги (отдел аймака) обычно имел определенное эт-
нонимическое или иное наименование и подразделялся еще на бо­
лее мелкие этнические деления - арбаны (десяток), ясуны (кость) и
торели. Торель - это пережиточная форма патронимии или боль­
шой патриархальной семьи калмыков, зачастую включающая в себя
до 9 и более поколений (уй) близкородственных семей от одного
предка (Авляев, 1973). Например, в М алодербетовском улусе со вре­
мен Калмыцкого ханства сохранились Абганеровский и Тугтуновс-
кий аймаки, которые подразделялись на анги, имевшие различное
происхождение и разный этнический состав. Например, Абганеров­
ский аймак имел в своем составе 6 анги —нойнаки, кетчинер, асмат,
аванкин, барун, хапчин. Последний из них —хапчиновский выделил­
ся из Эркетеневского улуса в 1771 году, и его присоединили к Абга-
неровскому аймаку в качестве 6 отдела (анги). Традиционное наи­
менование - ”Табн Абганер” (5 абганеров) отражало давнее деле­
ние аймака на 5 анги (отделов). В Икицохуровском улусе у калмы-
ков-торгоутов такж е сохранился Яргачин-Эркетеневский аймак, под­
разделявш ийся на 3 анги - гучад, тавяд и баргас (Полевые матери­
алы автора, архив КИОН РАН, ф. 6, оп. 2, ед. хр. 10). Известно, что у
средневековых ойратов и калмыков было в X V -X V II вв. множество
больших, средних и малых владетельных князей (тайшей, нойонов),
которые получали в наследство от хана (кон-тайши) удел, именуе­
мый анги (часть, доля, отдел). Анги по размерам могли быть больши­
ми или малыми, в зависимости от получаемой части наследства, но
обычно в самой Джунгарии их получали ближайш ие родственники
кон-тайш и цоросского происхож дения. По сведениям И акинф а
(Н. Я. Бичурина) джунгарские отоки и анги в середине XVIII в. не
имели ни собственных имен, ни определенных границ кочевий, так
как анги составлялись из различных групп дербетов, зюнгаров, тор­
гоутов и хошоутов и т. д. (Бичурин, 1834. С. 130). У калмыков ж е
анги превратились в мелкие наследственные уделы, и обычно они
входили в состав аймаков. Это свидетельствует о том, что калмыц­
кие анги в отличие от ойратских давно уж е раздробились и как

43
административные единицы стали постепенно исчезать, сохранив­
шись лишь в ряде улусов в качестве внутриаймачного подразделе­
ния.
Таким образом, калмыцкая улусно-аймачная административная
система в XVII—XVIII вв. сохраняла свои основные звенья - улус,
оток, аймак, анги и арбан (хотон). Эти ж е подразделения сохрани­
лись и в XIX - начале XX в., так как царская администрация не
нарушила основ улусно-аймачной системы, а только приспособила
ее на местах в интересах своей колониальной политики и насадила
сверху вначале систему приставства и позже систему попечитель­
ства для управления оставшимися на Волге калмыцкими улусами.
Мы уж е знаем, из каких элементов и как слагались улусы в начале
XIII в., это были наследственные феодальные уделы, а не ’’племен­
ные” объединения, как полагали позж е русские монголоведы (Бичу­
рин, Костенков и др.). Само понятие ’’улус” уже тогда в эпоху Чин-
гиса включало в свой состав различные по происхождению родоп­
леменные группы ойратов, монголов, тюрков и т. д., т. е. он изначаль­
на был смешанным по составу. Сущ ествую т различные мнения о
понятии ’’улус” у калмыков XVII—XIX вв. Одни исследователи ви­
дят в нем по-прежнему феодальные уделы тайш ей и нойонов, или
феодальные дома, или кланы соответствую щ их феодальных динас­
тий ойратов и калмыков (цоросской, хошоутовской, дербетовской,
торгоутовской). Например, Богоявленский отмечал в своем труде
’’М атериалы по истории калмы цкого'народа в 1-й половине XVII
ве к а ”: ’’Основным феодальным объединением черных калмыков
(т. е. ойратов) был улус - владение тайши или князя. Во власти
одного тайши могло быть несколько улусов, и все они тоже называ­
лись ’’улусом ” (Богоявленский, 1939. С. 98). Это ж е определение
можно отнести к калмыцким улусам XVII и 1-й половины XVIII в.,
когда совокупность улусов калмыков именовалась обычно по’имени
главного тайши, например, улус Чакдорджаба насчитывал 8 тыс. ки­
биток и позже распался на несколько улусов. Улус Санджиба, сына
Аюки, насчитывал 15 тыс. кибиток и состоял из нескольких улусов,
принадлежавш их его братьям и родственникам-тайшам.
Другой исследователь Ф. А. Бюллер отмечал: ”У калмыков ”улус”
значит на калмыцком языке, во-первых, народ, люди, в этом смысле
говорят ”олон улус”, т. е. ’’множество людей”; во-вторых, улус озна­

44
чает особое поколение калмыков, орду в малом виде, множество ки­
биток, то же, что у татар ”юрт”. Улусы делились на отоки и аймаки”
(Бю ллер, 1846. С. 21). Отокам Бюллер дает следующее определе­
ние: ’’Отоки были аймаки в большом размере и представляли из
себя целый род калмыков, значительную часть улуса, которою заве-
дывало несколько зайсангов, назначенны х улусным владельцом
(т. е. тайшой или нойоном). Зайсанги - владельцы аймаков. Теперь
в деловых бумагах выражение ”оток” заменено словом ’’род”, под
которым разумеется от 100 до 500 кибиток или сем ей” (Бю ллер,
1846. С. 21). Подобных высказываний можно привести много, они
верно отраж аю т в целом улусно-аймачное устройство Калмыцкого
ханства, но содержание понятия ’’улус” , оток или аймак авторы, на
наш взгляд, не раскрыли полностью.
Другая группа исследователей рассматривала ’’улус” ойратов и
калмыков как ’’племена” или особые ’’поколения” , а аймаки и отоки
считали ’’родами” калмыцкого народа. Н. Я. Бичурин так объяснил
эти термины: ”У кочевых народов под поколением (торгоут, хошоут,
дербет и т. д. - А. Г.) разумеется Владетельный княж еский дом и
княж еский удел. Родом называется боковая линия родственников
владетельного князя и часть удела, отделенная для содержания оной”
(Бичурин, 1834. С. 3 - 4 ) . Эти определения уж е не могут удовлетво­
рять требованиям современной науки, хотя суть понятия ’’поколе­
ние” изложена верно. П. Небольсин такж е оставил нам свою харак­
теристику улуса: ’’Улусом называется часть народа, заключающая в
себе несколько родов, происходящих от одного общего им всем кор­
н я” (Небольсин, 1852. С. 7 - 8 ). Это определение такж е устарело, но
оно характерно для многих дореволюционных исследователей Рос­
сии, считавших, что калмыки имели родовой строй и родоплеменное
устройство общества (Бичурин, 1833, 1834; Леонтович, 1879 и др.).
Третья группа исследователей уж е в советский период считала
улусы и аймаки только лишь административными единицами кал­
мыцкого общества XIX - начала XX в. И меется еще мнение иссле­
дователя У. Эрдниева о том, что калмыцкий улус в конце XIX в. -
это понятие территориальное, а аймак (и анги) представляют собой
соседскую общину (Эрдниев, 1980. С. 220—221). Все перечисленные
авторы по-своему правы в своих определениях терминов ’’улус”,
”оток” или ’’айм ак”, но этнический аспект в них отсутствует, этни­

45
ческое содержание терминов ’’улус”, ’’аймак”, ’’оток”, ’’арбан” ими не
вы является, отсутствует комплексный подход к изучению такого
сложного понятия, как улус, аймак и т. п. В архивных документах
улусных управлений и в дореволюционной этнографической лите­
ратуре каждый калмыцкий аймак, анги и оток по установивш ейся
традиции ошибочно именуется как ’’род” ( ’’керетов род”, ’’шебене-
ров род”, ’’чоносов род” и т. п.), а калмыцкий улус - племенем:
’’дербетовское плем я”, ’’торгоутовское племя” и т. д. Абсурдность
этих определений станет ясна, если вспомнить, что предки калмыков
— средневековые ойраты имели уж е развитые феодальные отнош е­
ния, хотя у них сохранялись еще родоплеменные пережитки (З л ат­
кин, 1964).
Анализ полевых материалов по калмыцким улусам и аймакам, а
такж е сведений письменных и архивных источников позволил авто­
ру данной работы выдвинуть тезис о том, что в конце XIX в. калмыц­
кие аймаки в этническом плане представляли собой не ’’род” и не
’’родовое деление”, а различные по происхождению этнотерритори-
альные, административно-территориальные (так называемые новые
аймаки начала XX в. - А. Г.) или даже этносоциальные (шебенеры,
кетчинеры, дархаты и т. п.) группы или объединения калмыков внутри
улусов, состоявш ие, как правило, из различных этнических и иных
компонентов (арбаны, торели, ясуны), но объединенных под общим
аймачным этнонимом (или названием) в течение длительного вре­
мени (А вляев, 1973, 1975). В состав каждого аймака (а всего 256
аймаков) входили мелкие этнически родственные группы — анги,
арбаны, торели и ясуны самого различного происхождения. Автор
пришел к выводу, что калмыцкие улусы XIX в. были не только круп­
ными административными, хозяйственно-экономическими и фискаль­
но-податными единицами калмыцкого общ ества, но и территориаль­
но-этническими общностями, сохранявшими в большинстве случаев
свое традиционное этническое наименование (М алодербетовский,
Хошоутовский, Икицохоровский и т. п.), определенный этнический
состав, территорию (нутук - т. е. кочевья), свою улусную линию
нойонов (князей), наследственно правивших ими с XVII—XVIII вв., и
некоторые этнические традиции и черты, присущие улусной общно­
сти калмыков X V II-X IX вв. (Авляев, 1975). Улусно-аймачная систе­

46
ма калмыков XVII—XVIII вв. в период сущ ествования Калмыцкого
ханства на Волге пережила ряд сущ ественных изменений — во-
первых, если калмыцкие улусы 1-й половины XVII в. представляли
собой крупные феодальные улусные группировки, принадлежавшие
6-ти сыновьям и многочисленным родственникам торгоутовского
тайши Хо-Урлюка, то в дальнейшем рост числа их наследников, пе­
рераспределение улусов между наследниками, например, в 1720—
30-е годы постоянное увеличение общей численности ханского ф ео­
дального удела и ближайших родственников хана привело к тому,
что возросло общее число улусов, отоков, аймаков, обусловленное
прежде всего наследственным правом калмыцких феодалов-тайшей,
нойонов и зайсангов, и одновременно уменьшилась их численность,
а следовательно, экономическая и военная мощь отдельных улусов.
Дробление отоков в калмыцких улусах XVII—XVIII вв. привело к
тому, что многие из них, по-видимому, превратились в обычные айма­
ки. Наш е предположение вы текает из заключения Б. Я. Владимир­
о в а о том, что термины ”оток” и ’’айм ак” можно легко спутать,
действительно, их начали употреблять один вместо другого в неко­
торых случаях (Владимирцов, 1934. С. 137). Именно в период ф ео­
дальных междоусобиц в Калмыцком ханстве происходило чаще все­
го дробление и отпочкование калмыцких улусов и аймаков, и к их
названиям обычно добавлялись термины ”ики”, ’’дунду” и ’’бага”
(т. е. большие, средние, малые), отразившие этот процесс. В качестве
примера можно назвать распад Цохоровского улуса еще в XVII в.
на Ики-Цохоровский и Бага-Цохоровский, т. е. Большой Цохоровс-
кий и М алый Цохоровский улусы, в 1-й половине XVIII в. Чоносов-
ские аймаки Дербетовского улуса распались на Ики-Чоносовский и
Бага-Чоносовский, Хапчиновский аймак Эркетеневского улуса на­
следники поделили на три аймака - Ики-Хапчин, Дунду-Хапчин и
Бага-Хапчин и т. д. (8). В дальнейшем после событий 1771 г. про­
цесс дробления наследственных владений — улусов и аймаков —
еще более усилился, хотя царская администрация предпринимала
многочисленные попытки приостановить его (Положение 1836 г. и
др.), всячески ограничить наследственные права нойонов и зайсан­
гов вплоть до полной отмены их в 1892 году.

47
 § 3. Система этнических делений в быту калмыков
и ее связь с улусно-аймачной системой

В ходе изучения этнического состава и расселения калмыков

конца XIX в. при опросе старшего поколения Калмыкии автор выя­
вил особую систему этнических делений в быту калмыков, описан­
ную в 1973 г. в статье ”К вопросу о системе этнических делений в
быту калмыков” (А вляев, 1973). Суть ее такова. До революции не­
знакомые калмыки после приветствия "м эндэт” (здравствуйте) за­
давали традиционный вопрос друг другу - ’’кэнэхнэ та ? ” - ’’Какого
вы роду-племени?” На этот вопрос следовал с каждой стороны при­
мерно такой ответ: ”Би - Бага-Дорвуд, Абганер аамгя, Нойнакин
ангя, арбан —батькасуд, ясун - хар-мангыт” . В переводе на русский
язык это значит: ”Я - малый дербет, из аймака Абганер, анги -
Нойнакин, арбан — батькасуд, кости - хара-ногай” (9). Другой отве­
чал примерно так: ”Би - Ики-Цоохра нутукин торгоут, Яргачин-
Эрктня аамгин, Баргас-ангя, хонгормуд арвна кун” (10). Перевод: ”Я
торгоут из Ики-Цохоровского улуса, аймака Яргачин-Эркэтэн, анги
(отдела) Баргас, арбан — хонгормуд”. Х арактерно, что каждый из
опрошенных назвал вначале свой улус, затем дал название аймака,
анги, арбана и кости, а кость ( ”ясун”) обычно делится на малые
семьи. Обратим внимание такж е и на то, что наименования улусов,
аймаков и других более мелких подразделений, как правило, являю т­
ся этнонимическими. Если из ответов опрошенных информаторов-
калмыков выделить все этнонимические наименования, то мы полу­
чим всю систему этнических делений калмыков: ’’калмык; малый
дербет, абганер, нойнакин, батькасут-хар-мангыт” или ’’калмык, ики-
цоохра-торгоут, яргачин-эркетен, баргас, хонгормуд”. Все звенья этой
системы носят этнонимические наименования, соподчинены друг с
другом от крупных этнических подразделений (нутук, улус) до мел­
ких (ясун, то рель), т. е. они обладают этнической иерархией, показы­
вающей внутреннюю взаимосвязь всех звеньев ( ’’этнонимов”) этой
системы в этническом самосознании одного человека. Эта особая
система этнических делений четко обрисовывает характерную мно­
гоступенчатость этнического самосознания калмыков, обусловлен­
ную историческим прошлым калмыцкого народа, показывает совпа­
дение основных звеньев улусно-аймачной системы калмыков с тра­

48
диционной системой этнических делений. Она раскрывает нам эт­
ническую специфику описанной выше улусно-аймачной админист­
ративной системы калмыков. Достаточно сопоставить эти две сис­
темы, чтобы убедиться, что они совпадают в основных звеньях, т. е.
административные единицы одновременно являю тся и этническими
подразделениями в определенной соподчиненности:

Административная система: Система этнических делений:

1. Улус - крупная админист- 1. Улус - крупная этническая

ративно-политическая единица (чис­
ленность примерно от 4 тысяч и до
15 и более тысяч кибиток, или се­
мей).
2. Оток - средняя админист­
ративная единица, включающая в
свой состав несколько аймаков об­
щей численностью примерно от 500
до 1000 и более кибиток, или семей.
3. Аймак - средняя админист­
ративная единица, численностью от
300 и до 6 0 0 -8 0 0 и более кибиток.
4. Анги (отдел аймака), числен­
ность примерно от 100 и до 3 0 0 -
400 кибиток, или семей.
5. Хотон - селение численно­
стью в среднем от 10 до 100 и бо­
лее кибиток, или семей.
общность калмыков в XVII—XVIII вв.,
в конце XIX в. - этнотерриториаль-
ная группа. Улус делится на отоки
и аймаки.
2. Оток - основное этническое
подразделение ойратов и калмыков,
сохранившее свое имя (этноним),
состав, уран и другие пережиточные
атрибуты.
3. Аймак - основное этничес­
кое подразделение ойратов и кал­
мыков, позже этнотерриториальная
общность калмыков, сохранившая
этническое наименование (этноним),
определенный состав, тамгу и дру­
гие пережиточные атрибуты.
4. Анги (отдел аймака), этни­
ческое подразделение ойратов и кал­
мыков, сохранившее свое имя (этно­
ним), состав, тамгу и другие призна­
ки.
5. Арбан, торель, ясун - мел­
кие этнические деления ойратов и
калмыков, образуют население хото-
на или поселка.

Отметим, что в исследуемый период население калмыцкого хото-

на обычно образуется из представителей одного арбана или тореля,
например, ’’бурняхин”, т. е. потомки калмыка по имени Бурня, либо

49
’’осколка” родоплеменной группы - ’’керяда хотон” - хотон ”кере-
итов” и т. п. (А вляев, 1973. С. 142). Краткая характеристика основ­
ных звеньев системы этнических делений дана в уж е упомянутой
статье, поэтому нет необходимости ее повторять. Исходя из выше­
изложенного, мы полагаем, что дореволюционная концепция о том,
что калмыцкий улус соответствует якобы племени, а аймак или оток
- роду, совершенно не обоснована и противоречит действительному
содержанию термина ’’улус”, ”оток” или ’’айм ак”. М ожно лишь от­
метить наличие родоплеменных переж итков, перенос самих родоп­
леменных наименований на административные, этнотерриториаль-
ные и этносоциальные группы (ш ебенеры, кетчинеры, дархаты) об­
щ ества (11). Например, в системе феодально-зависимых категорий
Калмыцкого общ ества XVII—XVIII вв. помимо основной податной
группы — албату сущ ествовали в каждом улусе шабинеры (крепос­
тные калмыки, принадлежащ ие буддийскому духовенству и монас-
тырям-хурулам) и кетчинеры (личная охрана нойона, прислуга при
ставке) (Авляев, 1974. С. 1 39-154). Однако в документах дореволю­
ционных улусных управлений они зафиксированы русской админи­
страцией как ’’шебенеров род”, ’’хурулов род”, ’’кетчинеров род”, что
в корне неверно.
В целом надо отметить, что улусно-аймачная административная
система калмыков не являлась ’’родоплеменной” системой, как счи­
тали в большинстве своем дореволюционные авторы, а наименова­
ния отдельных звеньев этой системы (улус, оток, аймак, анги, арбан,
ясун) не выражали собой понятия ’’род”, ’’плем я” или ’’родовое под­
разделение”. Следовательно, в целом родоплеменная или точнее эт­
ническая терминология калмыцкого общ ества XVII—XVIII вв. имела
больше феодальное происхождение неж ели ’’родовое” или ’’племен­
ное”. Она отраж ала исторически сложивш ую ся систему этничес­
ких и родоплеменных по форме организаций калмыков исследуемо­
го периода, причем многие так называемые ’’родоплеменные деле­
н ия” калмыцкого общ ества имели уж е ’’вторичное” происхождение,
т. е. они унаследовали по традиции наименования родоплеменных
общностей X -X II вв., которые сохранялись в этническом составе
калмыцких улусов вплоть до начала XX в. в качестве названий
аймачных и иных групп, имевших сложные и смешанные этничес­
кие составы. Понятие ’’род” у монголов, ойратов и калмыков приня­

50
то вы ражать терминами "обок”, ”овог” или ”уг”, однако они давно
уж е вышли из употребления, и поэтому почти не сохранились ни р
улусно-аймачной системе ойратов и калмыков, ни в самой системе
этнических делений в дореволюционном быту калмыков.

§ 4. Общая характеристика калмыцкой этнонимии

Природа калмыцкой этнонимии слож на и многообразна. Как и

всякая этнонимия кочевых в прошлом народов, она вклю чает в себя
термины различного происхождения, возникш ие в те или иные пе­
риоды исторической ж изни ойратов Д ж унгарии и их потомков -
калмыков П оволжья. Многие вопросы калмыцкой этнонимии оста­
ются еще малоизученными, в частности, не выявлены этнообразую-
щие факторы в кочевой среде, не вполне ясны причины сохранности
и устойчивости родоплеменной терминологии в калмыцком обще­
стве, слабо разработаны вопросы этимологии и семантического зна­
чения калмыцких этнонимов, проблемы понятий ”род, плем я” и т. п.
в калмыцком языке. Выявление этнического состава и расселения
калмыцких улусов конца XIX - начала XX в. позволило автору
данного исследования предпринять попытку классификации калмыц­
ких этнонимов и определить типы этнических наименований (Авля-
ев, 1973. С. 1 2 7 -1 3 4 ). Выделено 18 основных типов калмыцких эт­
нонимов, однако ими далеко не исчерпы вается все многообразие
калмыцких этнических терминов, ибо накопление массового этнони-
мического материала по всем улусам и аймакам Калмыкии позволя­
ет теперь еще более расширить типологическое многообразие этни­
ческих наименований. В другой своей статье автор поднял вопрос
об этнонимах-тотемах в этническом составе калмыцких улусов (Ав-
л яев, 1979. С. 1 3 1 -1 3 3 ). О пределенны й интерес им еет статья
Г. Г. Стратановича и У. Э. Эрдниева ’’Опыт анализа социальной
терминологии”, где авторы путем анализа социальной терминологии
ойратов и калмыков приходят к весьма важным и новым выводам о
некоторых терминах калмыцкой этнонимии (Стратанович, Эрдниев,
1964). Такж е важна для нас статья Г. Г. Стратановича ’’Военная
организация триадного типа и ее судьбы”, где автор отмечает слож ­
ный характер калмыцкой этнонимии, обусловленный переплетением

51
трех иерархических линий: родоплеменной, военной и администра­
тивно-территориальной (Стратанович, 1974. С. 2 2 0 -2 3 0 ). Автор ста­
тьи рассм атривает пережиточные формы былой военной организа­
ции у калмыков в форме триадного типа - левое крыло, правое
крыло, центр. В статье У. Э. Эрдниева ’’Проблемы калмыцкой этно­
нимии” основное внимание уделяется происхождению отдельных
этнонимов из состава калмыцких улусов конца XIX - начала XX в.,
но проблему классификации калмыцких этнонимов автор не затра­
гивал (Эрдниев, 1974. С. 2 4 -3 5 ). Этим, видимо, и ограничивается
известная нам литература по калмыцкой этнонимии.
В калмыцкой родоплеменной этнонимии выделяются различные
типы наименований. К числу наиболее древних следует отнести
группу этнонимов-тотемов (Авляев, 1979. С. 131-133). Они имеют в
большинстве своем промонгольское тотемистическое происхожде­
ние, а не средневековое патронимическое. В этническом составе
калмыцких улусов XIX в. сохранилось значительное число аймаков
и этнических групп с тотемистическими названиями зооморфного и
орнитоморфного происхождения, свидетельствующими о былых то­
темистических и анимистических верованиях и культах ойратов и
калмыков. Подлинный смысл их уже давно калмыки утратили, но в
их этническом самосознании сохранились еще некоторые переж ит­
ки этих культов предков - тотемов - и связанные с ними запреты и
обычаи. Обычно предками-тотемами являю тся дикие и домашние
животные: лось, медведь, олень, марал, бык, баран, овца, волк, кони
определенных мастей, заяц, тигр, осел и др. Из птиц к ним относятся
ворон, орел, птицы соколиной породы, лебедь, ласточка, удод, сорока,
филин и др.
В дербетовских улусах этнонимами тотемистического происхож­
дения являются бухус (быки), чонос (волки), баргас (барсы), шарнут,
буурул, хоонут и др. (12). В составе различных Торгоутовских и
Хошоутовских улусов XVII—XVIII вв. выделили следующие этнони­
мы-тотемы: кереиты (вороны), харнуты (черные, вороные, масть коня-
тотема), шарады (желтые, соловые, масть коня-тотема), кюрюнгуды
(коричневые, масть тотема), тохан-кэцэк или же ’’тулан тохан кэ-
цэк” (часть предплечья зайца), тула-бо (заяц-ш аман), туланкин (от
тула - заяц), баргас (тигры, предок-тотем), арслангуды (львы от сло­
ва арсланг - лев), хонгормуды (от слова хонгор - саврасый, масть

52
коня), эльджигуды (от слова эльджиген - осел, прозвище древних
групп киданей), бюргут (орлы), шонтол (удод), шонхормуды (соколы)
и др. (А вляев, 1979. С. 1 31-133).
Следующая наиболее значительная группа терминов — это этни­
ческие названия родов и племен ойратского и собственно древне­
монгольского происхождения, которые в целом составили этничес­
кую основу калмыцкой общности. Эти этнонимические названия
древних и средневековых ойратских и монгольских племен и родов
определили в целом всю калмыцкую этнонимию и ее специфику. Из
их числа отметим в составе калмыков-дербетов цоросов, батутов,
хойтов, тугудов, тугтунов, бурулов, абганеров, чоносов, бюдюрмисов,
келькитов, ш арнутов, бухусов и др. (А вляев, 1975. Автореф. канд.
диссертации). В составе калмыков-торгоутов фиксирую тся следую­
щие этнонимы: кереиты, меркиты, тайджиуты, монголмуды, харахусы,
эркетены, цохор-торгоуты, батуты, заамуды, багуты, цатаны и др. Сре­
ди донских калмыков распространены компоненты торгоутовского,
дербетовского и пришлого зюнгарского происхождения: кереиты, хо-
меркиты, шар-меркиты, хар-меркиты, ики-цохоры, бага-цохоры, багуты,
эркетены, кебюты, буурулы, чоносы и др.
В этнонимии калмыков характерную группу составили этнони­
мические наименования, отразившие военную систему монголов и
ойратов XIII в. триадного типа: барун гар, дунду, зюн гар - т. е.
правое крыло, центр и восточное крыло и наименования отдельных
воинских соединений - ’’минган”, ’’тум ен” и др. Наименования не­
которых военных единиц чингисовского времени позже преврати­
лись в ’’этнонимы”, т. е. стали выполнять этноразличительные фун­
кции. Из их числа в этническом составе Торгоутовских улусов Кал­
мыцкого ханства встречаются следующие этнонимы: барун, зюн, зап-
сур, зюнгар, баргут или ’’багут” (от термина ’’барагун” - западный
фланг, мингат - от термина ’’минган” - 1000; тумет у южных монго­
лов от термина ’’тум ен” - 10000) и др. В составе Дербетовского
улуса Калмыцкого ханства отметим следующие этнонимы: голгуд
(от термина ”гол-мангат”, центральный улус мингатов-ойратов), ба­
рун, зюн и др. Весьма характерно в целом для калмыцкого этноса
сохранение группы этнонимов, отразивш их по названиям различ­
ные воинские наименования гвардейского корпуса ’’торгаут кешик-
тен ” . Эти воинские наименования в послечингисовский период

53
XIII—XIV вв. превратились в этнические наименования целого ряда
ойратских средневековых племен и ’’родов” (вторичных - А. Г.). Из
них отметим следующие этнонимы у ойратов, калмыков и южных
(ордосских) и кукунорских монголов КНР: торгоут, хошоут (от тер­
мина ’’хош ун”, наименование особого полка ’’тысячи отборных бога­
тырей”), кептуль (ночная стража), хорчин (дневная стража, стрелки),
кешиктен. Торгоуты и хошоуты были многолюдными племенными
объединениями средневековой ойратской народности 2-й половины
XVI в., и в качестве основных компонентов они ж е участвовали в
формировании новой калмыцкой народности в XVII - 1-й четверти
XVIII в., образуя различные Торгоутовские и Хошоутовские улусы
Калмыцкого ханства. В составе калмыцких улусов можно выделить
группу этнонимических названий, отразивших так или иначе терми­
ны родства монголов и ойрат-калмыков: абганер (от слова ”абга” -
дядя по отцу), ачинер (от слова ”ачи” - внуки, племянники по отцу),
кебют (сыновья, царевичи, название челяди и домашней прислуги),
эджихин (бабуш кин или матушкин удел), баджанкин (отцовские),
кюргчюд ( ’’зятья”), зекен-кэцэк ( ’’доля внука или племянника по
м атери”), баавин кэцэк (доля матери), тохан-кэцэк (часть локтя и
предплечья зайца-тотема) и др. (13).
В калмыцкой этнонимии сохранились наименования тех народов
и племен, которые в различные периоды истории ойратов и позже
калмыков участвовали в формировании их этнического состава. Из
них мы уже отметили древне монгольские элементы, особую группу
составили по нашим материалам древнебурятские и различные тюр­
кские компоненты в этническом составе калмыков. Тюркские эле­
менты в составе калмыков рассмотрены нами в статье ”0 тю ркских
этнических компонентах в составе приволжских калмыков конца
XIX в .” (А вляев, 1980. С. 3 6 1 -3 6 4 ). Бурятские компоненты в соста­
ве Торгоутовских улусов Калмыкии конца XIX в. представляю т сле­
дующие этнонимы: му-хорин (буряты-хоринцы), багуты (от слова
’’баргут”), гучад (гучид у хоринцев-бурят), ш арад (ш арайт у хорин-
цев-бурят) и др. (14). Отметим такж е наличие в составе калмыков
тунгусских и самодийских элементов: дойды, зет (зоот) или чооду,
чогдулар у тувинцев.
Из тю ркских элементов можно отметить следующие этнонимы
среди калмыков: теленгут, тубанкин, урянхус, бомаднут (калька сло­

54
ва - ”бо-ма”, они же - ’’алакчин”, алакчут), хасак или хаскут (каза­
хи), тарачинер (уйгуры), мангыт (ногаи, татары), хар-мангыт (кара-
ногаи), улын-мангыт (карачаи, балкарцы), иштык-мангыт или ишткуд
(башкиры), хапчин (кытай-кыпсак или хатай-хапчин) - ногайское
племя, торкмют (туркмены), тякихин (теке-туркмены), асмуд ( а с -
ногайский род), тоджи (тувинцы-тоджишщ) и др. Эти тюркские ком­
поненты сохранились среди калмыков в виде названий мелких эт­
нических делений - арбанов, торелей, ясунов в составе аймаков, и
они не оказали заметного влияния на этногенез самих калмыков,
этнический массив которых составляли многочисленные древние и
средневековые ойратские племенные и родовые группы. Можно от­
метить также этнокультурные, брачные и этногенетические связи
калмыков с кавказскими народами, в частности, с кабардинцами (’’сер-
кеш” —арбан в составе калмыков), с карачаевцами, ставропольски­
ми туркменами, ногайцами и т. д.
В составе калмыков имеются этнические наименования, отразив­
шие топонимику Джунгарии и позже Калмыкии. К ним мы причис­
ляем следующие топонимические термины: куке-нурин хойт (куку-
норские хойты), цоохор-торгут (от топонима ’’цоохор элисун” в Ала­
шани), баргут (от термина ’’барагун” или ’’барун”), тарвахин или
тарбагачин (жители Тарбагатая — горный хребет в Джунгарии) и
т. д.
Значительную группу в калмыцкой этнонимии образуют эпони-
мические термины, происходящие от личных имен предков - ’’родо­
начальников” отдельных племен и родов, ставших позже наименова­
ниями его потомков, либо от имен первых владельцев (князей-тай-
шей, нойонов, зайсангов), ставших позже названиями их феодальных
уделов (улусов, отоков, аймаков) или отдельных этнических групп.
Среди калмыков-дербетов отметим группы: талтахин, какнакин, маш-
танкин и другие, среди калмыков-торгоутов: эрднихин, самтнакин,
генднякин и другие.
Сохранилась в составе калмыков и группа сословных этнонимов:
тайджиут, нойдут, дархат и др. Имеется также группа этнонимов-
прозвищ, восходящих к именам предков, ставшим нарицательными
еще в эпоху монголов XII в. К ним относим: келькит (б у к в.- карта­
вые), бюдюрмис (спотыкающиеся), цатхал (сытые, довольные), бару-
лас (обжоры), эльджигут (эльджиген - мул), огулет или олет (оби­

55
женные, недовольные) и т. п. Можно выделить у калмыков группу
этнонимов принадлежностных, обозначавших зависимость группы
калмыков от какого-либо владельца-феодала (нойона, тайши, зайсан-
га, священника-ламы, гелюнга и т. п.). Основа наименования по при­
надлежности не обязательно личное имя, нередки в основе и обо­
значения владельца по его званию или сану: нойнакин, эрднихин,
генднякин, бек-манджинкин и т. п. К ним близка и группа патрони­
мических этнонимов, которые чаще всего выступают в качестве на­
званий мелких делений - арбанов, торелей и ясунов и отражают
личное имя ближайшего предка во 2 - 9 колене, имя главы большой
патриархальной семьи или патронимической группы, например, бур-
няхин, шовгахин,читряхин и т. п.
В составе калмыцких улусов имеются этнонимы с цветовыми
основами, отражающие ’’цветовые” характеристики отдельных ро­
дов и племен. Происхождение таких этнонимов самое различное, но
этнонимы, действительно означавшие цвет, и мнимоцветовые этно­
нимы, передающие цветовую символику стран света у буддистов-
ойратов и калмыков, различаются. К ним относятся: хо-меркит, шар-
меркит, хар-меркит, шарс-багут, шар-монгол, хар-мангыт, хоо-бухус и
др. Встречаются этнонимы-числительные. В основу таких наимено­
ваний у калмыков легли следующие числительные: 3 ,4 , 8, 20, 30, 40 и
т. д. Некоторые этнонимы- числительные отразили воинские едини­
цы монголов (минган - тысяча, ту мен - 10 тысяч, дорбен-тумен -
40.000) или же число участников этнического или политического
союза - ’’гурвуд” - союз 3-х родов, калька этнонима ”уч-курыкан”,
дербен-ойрат - ’’союз 4-х родственных племен”, найман - ’’союз 8
племен” и т. д. К ним относятся следующие этнонимы-числитель­
ные: гурвуд, дербет, найман, хорин, гучад, тавяд, дербен-ойрат, дорбен
тюмен ойрад, мингат, тумет (от термина ’’тумен”, не путать с тумата-
ми - А. Г.).
В калмыцкой этнонимии встречаются этнонимы, отразившие со­
циальные функции или занятия отдельных групп кочевников в про­
шлом. Род занятий такой социальной группы кочевников позже стал
наименованием их потомков, т. е. превратился в ’’этноним”. Из них
можно отметить следующие этнические наименования калмыков:
заамут — почтовая служба эпохи Юань в Китае, чигачинер (кумыс­
ники от сл. чигян - кумыс), ангучин (охотники, звероловы), шовучи-
нер - сокольничие, цаатан - оленеводы, эркетен - ’’наделенные вла­
стью распоряжаться”, привилегированная группа кочевников-торгау-

56
тов, т. н. эркетен-торгоуты” и будбул —распределители кочевий для
улуса, будульчинер —ответственные за поиски и распределение ко­
чевий в улусе и т. д.
Имеется группа этнонимов, в основу которых легли названия
буддийских монастырей, а также имена буддийских божеств, бурха-
нов и ламаистских иерархов. Приход этих монастырей составили
особые группы - шабинеры, получившие свои наименования от на­
званий хурулов, отдельных культов ламаизма, имен и рангов ламаи­
стского духовенства. Позже различные группы шабинеров после
событий 1771 г. превратились в обычные аймаки с сохранением
своих прежних наименований и были зачислены в разряд так назы­
ваемых ’’калмыцких родов”. К ним мы причисляем следующие тер­
мины: ”ики-хурул-шабинер” (шабинеры большого хурула), ’’дунду-
хурул-шабинер” (шабинеры среднего хурула), ”бага-хурул-шабинер”
(шабинеры малого хурула), ’’манлан шабинер” (шабинеры, посвящен­
ные культу бурхана Манлы, бога врачевания), ’’эмчин шабинер” (ша­
бинеры, принадлежавшие эмчи-ламе, т. е. лекарю), ”бакшин-шаби-
нер” (шабинеры, принадлежавшие Бакшин-хурулу в Икицохуровс-
ком улусе).
В калмыцкой этнонимии можно выделить группу этнических тер­
минов, передающих по наименованиям различного рода княжеские
пожалования или дарения в виде группы людей, подаренных какому-
либо лицу за какие-нибудь услуги или поступки. Наименования та­
ких групп кочевников могут быть самыми различными, но в каждом
конкретном случае в аймаке бытует устное предание о происхожде­
нии такой группы. Из них можно назвать следующие термины: ”то-
вюхин” (от имени Тов-овгн), ”тула хартинкин”, ’’актургуд”, ’’дархат”,
’’шангуд”, ’’эркетен” и др. Нам известна группа этнонимов, обозна­
чавших в прошлом привилегированное положение некоторых пле­
мен и родов средневековых ойратов, сохранившихся в составе кал­
мыцкой общности XVII-XIX вв.: торгоуты, хошоуты, хойты, цоросы,
заамуты, эркетены и др.
Такова природа калмыцкой этнонимии и основной круг типов
этнических наименований, отразивших, по нашему мнению, основ­
ные этапы в историческом развитии калмыцкого народа: родопле­
менной строй, переходный период военной демократии и военной
олигархии и период феодализма. В целом вся калмыцкая этнонимия
отражает основные этапы этнической истории народа и является
надежной источниковой базой в исследовании происхождения и
формирования монголоязычной калмыцкой народности.

57
 Примечания

1. Названные проблемы не освещаются в очерке У. Э. Эрдниева ”К

истории формирования калмыцкой народности”, см. сб.: Вестник институ­
та, № 10, серия этнографии, Калм. НИИЯЛИ, Элиста, 1974. С. 6 7 -9 8 .
2. По вопросу о времени завершения процесса этногенеза калмыков
нет единого мнения, анализ различных источников позволяет нам отнести
его к концу 1-й четверти XVIII в.
3. Интересно отметить, что и в калмыцких летописях сохранилось
смутное предание о том, что ’’олеты” в древности покинули ойратский
союз и ушли на запад - Батур-Убаши Тюмень ’’Сказание о дербен ойра­
тах”; Габан Шараб ’’Сказание об ойратах”, см. сб.: Калмыцкие историко-
литературные памятники в русском переводе. Элиста, 1969. С. 19, сноска
77, 21, 140, далее см. КИЛП...).
4. Этот этноним уж е ’’вторичен” и заимствован в XIII в. от монголов,
кереит или кэрэит - первичный термин и означал в VIII—XI вв. предков
торгоутов - племенной союз Кереитского ханства в составе Цзубуского
каганата X -X I в в .- вороны, сравн., тюркское ’’карга” - вороны и праздни­
ки башкир, татар под именем ”каргай-туй”, т. е. праздники ворона-предка.
5. Правильнее - ’’Дербен-Ойрат”, а ’’элюты” - это китайская калька
этнонима ’’ойрат” (Успенский, 1880. С. 78), элютов нельзя путать с ’’олёта-
ми” или ’’огулетами” - одним из раннеойратских племен домонгольской
эпохи. В китайском языке отсутствует согласная ”р”, поэтому этноним
’’ойрат” звучит на китайском как ”элют, ойлатэ, олатэ, или ’’вала” или ”вала-
жень” - (в эпоху Цинского Китая).
6. ’’Материалы статистико-экономического и естественно-историчес­
кого обследования Калмыцкой степи Астраханской губернии”, Астрахань,
1910.
7. Полевые материалы автора, архив КНИИ ИФЭ, ф. 6, on. 1, ед.
хр. 1 -1 0 .
8. Полевые материалы автора за 1 9 6 7 -1 9 7 2 гг., см. архив КИОН РАН,
ф. 6, оп. 2, ед. хр. 17.
9. Полевые материалы автора по Приозерному р-ну Калмыцкой АССР.
10. Полевые материалы автора по Яшкульскому р-ну Калмыцкой АССР.
11. Владимирцов Б. Я. Ук. соч., 1934. С. 2.
12. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ, ф. 6, оп. 2, ед.
хр. 7.
13. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ, ф. 6, оп. 2, ед.
хр. 8.
14. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ, ф. 6, оп. 2, ед.
хр. 5.
Г ла ва II.
ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

§ 1. Материалы полевых исследований

В основу данного исследования легли полевые материалы автора,

собранные им по специальной научной программе в составе этног­
рафических экспедиций 1967-1982 гг. Первые полевые материалы
по теме ’’Этнический состав, происхождение и расселение калмы­
ков по Икицохуровскому (современный Яшкульский р-н) и Эркете-
невскому (современный Черноземельский р-н) улусам” автор запи­
сал от пожилых информаторов в 1960-1964 годах, но последова­
тельное, систематическое изучение калмыцкого населения по иссле­
дуемой проблеме началось с 1967 года, когда автор ежегодно уча­
ствовал в составе Северо-Кавказской этнографической экспедиции
кафедры этнографии МГУ по всем районам Калмыцкой АССР и
позже с 1972 г. продолжил участие в ежегодных экспедициях Кал­
мыцкого НИИИФЭ. По теме ’’Этногенез и этническая история кал­
мыков Поволжья” ежегодно совершались длительные и многократ­
ные поездки по всем районам Калмыцкой АССР и некоторым райо­
нам Астраханской области, населенным калмыками. За указанный
период собран обширный материал по этническому составу, проис­
хождению и расселению всех дореволюционных групп калмыков
бывших Астраханской и Ставропольской губерний, Области Войска
Донского, зафиксированы аймачные, родоплеменные и улусные там­
ги, аймачные и улусные божества —сякусены, ураны (родовые кли­
чи), записаны исторические предания и этногенетические легенды и
мифы поволжских калмыков. Эти этнографические сведения о кал­
мыках, об их происхождении, этническом составе и расселении хра­
нятся в архиве КИОН РАН (1).
Проводились также полевые работы по истории городов и сел
Калмыцкой АССР, по истории ламаизма и буддийского культового
зодчества в Калмыкии и в особенности по истории образования и

59
развития многочисленных шабинерских групп, приписанных к Кал­
мыцкому ханству в качестве особых пожалований буддийскому ду­
ховенству либо ламаистским монастырям-хурулам. В исторической
литературе и в архивных документах по Калмыкии за XVII - нача­
ло XX вв. обычно фиксировались только этнические и иные наиме­
нования калмыцких улусов и аймаков, причем каждый аймак по
установившейся традиции русская администрация ошибочно име­
новала ’’родом”, например, ’’бурулов или ’’чоносов род” Дербетовско­
го улуса, ’’кереитов” или ’’меркитов род” Эркетеневского улуса и
т. д. В действительности все улусы и аймаки были наследственны­
ми феодальными владениями, принадлежавшими калмыцкой феодаль­
ной аристократии - ханам, тайшам, нойонам и зайсангам. В этничес­
ком плане они имели довольно сложное прошлое и смешанные раз­
нородные составы.
Этнические деления внутри отоков и аймаков типа ’’анги” (от­
дел), арбана (десяток), ясуна (кость) и тореля (патронимическая груп­
па) оказались вне поля зрения царской администрации и дореволю­
ционных исследователей и потому зафиксированы только улусные
и многочисленные аймачные (так называемые ’’родовые” имена)
этнонимы и наименования. Полевые исследования позволили авто­
ру выявить и восстановить этнические составы калмыцких улусов и
аймаков, которые подразделялись на еще более мелкие этнические
деления (анги, арбаны, ясуны, торели), неизвестные дореволюцион­
ным исследователям. Накоплен также материал, позволяющий ис­
следовать характер и формы этнических и пережиточных родопле­
менных организаций (отоки, аймаки, анги, арбаны, ясуны), типы кал­
мыцких общин и т. д. В ходе обследования автор выявил и описал
систему этнических делений в дореволюционном быту калмыков,
которая четко обрисовывает наличие многоступенчатой (до 7 сту­
пеней) системы этнического самосознания калмыков, определенную
иерархию и соподчиненность отдельных ее звеньев, т. е. каждый
калмык являлся носителем 5 - 7 этнонимов одновременно (Авляев,
1973. С. 135-143). Эта система, на наш взгляд, позволяет по-новому
взглянуть на характер и принципы этнообразований в калмыцкой
кочевой среде XVII-XIX вв., определить направление этногенети-
ческих процессов и сам процесс воссоздания модели кочевого об­
щества. Материалы полевых исследований, наряду с архивными и

60
письменными источниками, использовались в статьях автора по эт­
ногенезу и этнической истории калмыков (Авляев, 1973, 1974, 1975 и
др.). Данные пожилых информаторов 1960-х и начала 1970-х годов,
уроженцев дореволюционных аймаков и улусов Калмыкии, убеди­
тельно показали, что у калмыков помимо письменной существовала
и устная народная традиция об историческом прошлом калмыцкого
народа. Все опрошенные информаторы хорошо помнили и былые
административно-этнические деления, и расселение калмыков, исто­
рию своего ’’рода” (арбана, тореля, ясуна), аймака, улуса, подробно
излагали этнический состав и расселение уроженцев своего аймака,
отока или даже улуса, генеалогию и исторические сказания о своих
предках, помнили название своей аймачной тамги и ее изображе­
ние. Отдельные знатоки называли имя своего сякусена (гения-хра­
нителя ’’рода или племени”) и ураны (родовые кличи) своих пред­
ков по аймаку и т. п. Эти исключительно ценные сведения полнос­
тью отсутствуют в обширной историко-этнографической литерату­
ре о калмыках и в трудах дореволюционных и современных иссле­
дователей, они вводятся в научный оборот впервые. Накопленные
полевые материалы относятся к концу XIX века, а по родоплеменно­
му составу в значительной своей массе - к XVII—XVIII вв. К приме­
ру, архивные документы по калмыцким улусам подтвердили нали­
чие и древнее происхождение большинства родоплеменных подраз­
делений поволжских калмыков конца XVII - 1-й половины XVIII в.
(2). В ходе полевых исследований мы записали у многих информа­
торов различные этногенетические легенды и предания калмыков о
происхождении того или иного аймака, отока, арбана или ясуна. Эти
легенды и предания бережно передавались из поколения в поколе­
ние благодаря устойчивой устной народной традиции и наличию
богатейшего фольклора у калмыков в форме ’’туджи”, ’’тууке”, ”оток-
омокин туджи” и т. п. Однако их сохранность в среде пожилых
информаторов в 1 9 6 0 -1970-е годы была уже недостаточно полной,
т. к. после Великой Отечественной войны значительно сократилось
число осведомленных знатоков истории своего края, улуса или ай­
мака, а в довоенный период, как известно, полевые исследования не
велись. Тем не менее собранные полевые материалы по исследуе­
мой проблеме представляют собой исключительную ценность.
Особую группу составили генеалогические предания калмыков о

61
происхождении родоначальников-нойонов, зайсангов, с личными име­
нами которых связывались зачастую происхождение и название
некоторых улусов, аймаков, анги, отоков. Имена первых владельцев
нойонов, тайшей и зайсангов часто подтверждаются и архивными
документами XVIII и особенно 1-й половины XIX в., когда еще более
усилился безостановочный процесс дробления средних и мелких
наследственных владений - отоков и аймаков между наследника-
ми-зайсангами (3).
Помимо этнонимии определенное значение в этногенетических
исследованиях о кочевых в прошлом народах приобретают такие
родоплеменные атрибуты, как тамги (их названия и графическое
изображение), ураны (родовые кличи), сякусены (родовые божества,
гении-хранители ’’рода” или ’’племени”), тотемы, культы божеств.
Они могут послужить дополнительным источником при изучении
этногенеза и истории этноса, в особенности при ограниченности или
нехватке тех или иных источников, но с учетом и других данных по
исследуемой этнической или аймачной группе и т. д.
Однако совпадение тамг в рамках одной калмыцкой общности не
может еще служить доказательством общности происхождения двух
родоплеменных или аймачных групп, однако, если совпадают еще
ураны, сякусены или другие атрибуты, то общее происхождение двух
аймаков можно считать доказанным. Точно так же этнонимические
параллели у монголоязычных и тюркоязычных общностей требуют
еще дополнительной аргументации в области языка, истории, куль­
туры с учетом конкретных исторических условий и наличия взаи­
мосвязей рассматриваемых этносов. Калмыцкие тамги в науке по­
чти не изучены, хотя об их наличии в дореволюционном быту кал­
мыков имеются некоторые отрывочные сведения в архивах страны
и в монографиях отдельных исследователей (Костенков, 1868.
С. 167-173, см. приложение к гл. IV; Небольсин, 1852; Пальмов,
неоп. рук.; см. ЦГА Калм. АССР, ф. Р-145, on. 1, ед. хр. 145). Автор
данной монографии в полевых исследованиях по Калмыкии восста­
новил большинство названий и изображений аймачных тамг в кал­
мыцких улусах, уточнил и дополнил виды тамг по отдельным улусам
из архивных документов и сделал попытку их классификации (Ав­
ляев, 1975, приложение кдиссерт.). В целом большинство изображе­
ний калмыцких тамг восстановлено, хотя наименования некоторых

62
тамг не сохранились в архивных документах, а информаторы уже не
помнят их названий, так как они знали только тамгу своего аймака
или анги, а тамги других аймаков или улусов знали лишь немногие
из них.
В отличие от башкирских или казахских тамг калмыцкие тамги
не подвержены в большинстве своем законам сегментации, но быва­
ют часто совпадения тамг (по названию и виду) по отдельным айма­
кам из разных улусов и разного происхождения, например, совпада­
ют иногда тамги в аймаках Торгоутовских и Дербетовских улусов,
но наименования аймаков (этнонимы) и их внутренние компоненты
совершенно различны. В родственных улусах (например, только в
Торгоутовских или только в Дербетовских) совпадение тамг двух
аймаков зачастую говорит в пользу их общего происхождения, до­
полняемого совпадением и других атрибутов — уранов или сякусе-
нов. Типы калмыцких тамг, их наименования и семантический смысл
очень разнообразны и заслуживают специального научного изуче­
ния. Часть калмыцких тамг обнаруживает сходство с ойратскими
тамгами, другие совпадают по рисунку с башкирскими тамгами, зна­
чительную группу составили тамги калмыков, так или иначе связан­
ные с буддийской церковью, буддийской символикой и изображени­
ями ламаистских атрибутов или предметов. Среди калмыцких тамг
преобладают изображения предметов кочевого быта, вещей кочев­
ника и т. п. До революции каждый калмыцкий аймак или анги имел
собственную тамгу, которой клеймили скот (коней, крупный рогатый
скот) всего аймака. Зайсанги и нойоны имели собственные личные
тамги. Наряду с аймачным этнонимом тамга аймака в быту калмы­
ков выполняла еще и этноразличительную функцию, т. е. она допол­
няла характеристику отдельной аймачной группы, являясь ее отли­
чительным признаком, известным всем в других аймаках и улусах.
По тамгам калмыки обычно легко угадывали уроженцев того или
иного аймака и по ним же находили хозяев потерянного или укра­
денного скота. Например, тамга Ачинеровского аймака в Икицоху-
ровском улусе называется дегрэ (в горизонтальном положении), а
’’тохан кэцэкова” рода Кетчинер-Шабинеровского аймака именует­
ся ’’джунгуру”, тамга соседнего Цатхаловского аймака имеет вид
гребня, т. е. ”сам-тамга”, каждый из б аймаков Икицохуровского
улуса и отдельных групп внутри аймаков имеет собственную тамгу,

63
отличную от других. Такая же картина и в других улусах Калмы­
кии. Таким образом, калмыцкие тамги являются характерным ро­
доплеменным атрибутом и могут служить дополнительным источ­
ником по этногенезу калмыков и по происхождению отдельных ро­
доплеменных групп в составе улусов.
Важнейшим источником при выяснении этнической истории и
происхождения аймаков и этнических групп могут быть ураны кал­
мыцких аймаков, так как каждый из 256 аймаков дореволюционной
Калмыкии имел свой уран, и по урану в прошлом угадывали своих
сородичей или соплеменников. К примеру, уран (боевой клич рода)
калмыков-торгоутов из Батутовского аймака Яндыковского улуса
был ”тулан тоха” (буквально, ’’локоть или предплечье зайца”), а ура­
ном калмыков аймака ’’Тохан кесикова” рода был клич ’’даагай”,
(т. е. ”конь-двухлетка”), калмыки Ачинеровского аймака Икицоху-
ровского улуса имели уран ’’унгун” (жеребенок) (4).
В некоторых случаях тамга и уран способствовали выяснению
происхождения исследуемой группы при наличии совокупности дан­
ных о ней. Ураны плохо сохранились в быту калмыков, лишь немно­
гие из информаторов вспомнили свои аймачные ураны, хотя и слы­
шали об их существовании. К тому же и полевые исследования по
сбору указанных атрибутов проводились в то время, когда наиболее
знающие и осведомленные информаторы встречались уже изредка
(1960-1970 гг.).
Такая же история произошла и с аймачными сякусенами (родо­
выми божествами), они плохо сохранились в памяти большинства
пожилых информаторов, хотя многие из них знали об их существо­
вании. Но даже и те немногие сякусены, которые мы записали со
слов отдельных уроженцев дореволюционных аймаков и улусов, имеют
большую научную ценность в исследовании этногенеза калмыцкой
общности или ее отдельных подразделений. Например, родовым бо­
жеством калмыков Ики-Багутовского аймака Яндыко-Мочажного
улуса был ’’Кокшин-Чакчу”, или Чакчи, а у калмыков аймака ’’Тохан
кесикова рода” Икицохуровского улуса - ’’Дорвен сякусен” (т. е. 4
хранителя-божества: Маха-Гала, Бурхан-Бакши, т. е. Будда, Гонгор и
Дамбир (5). Улусным божеством ханского Эркетеневского улуса
был ’’Ээджи Авгатан”, культ которого отмечался только у калмыков-
эркетеневцев (Душан, 1973. С. 68). Следовательно, имена сякусенов,

64
или божеств, гениев-хранителей аймака, служат дополнительным
важным источником по этногенезу калмыков, в некоторых случаях
именно имя сякусена при сопоставлении его с культами других на­
родов и племен Сибири и Центральной Азии оказывалось единствен­
ным источником по происхождению той или иной родоплеменной
общности или группы. В частности, выясняется по совокупности
различных данных происхождение багутов (6). Калмыцкие сякусе­
ны еще никем не изучались, и их ввод в научный оборот, по нашему
мнению, будет способствовать решению проблемы этногенеза кал­
мыков и выяснению их этнических связей с племенами и народами
Алтая, Сибири и Центральной Азии (см. главы V—VI).

§ 2. Обзор архивных источников

Материалы по происхождению и формированию калмыцкого на­

рода, находящиеся в архивах страны, ежегодно изучали исследовате­
ли. Огромное количество документальных материалов XVII-XIX вв.
по этнической истории калмыков Поволжья и Северного Кавказа,
ойратов Джунгарии и бурят Прибайкалья и Забайкалья еще не было
введено в научный оборот, и поэтому выявление, анализ и ввод в
публикацию стали задачей исследователей, занимающихся этноге­
незом монголоязычных этносов (Йориш, 1966). В течение 1967-
1986 годов автор работал в архивах Ленинграда, Москвы, Элисты,
Астрахани, Ставрополя, Ростова-на-Дону, Новочеркасска, Улан-Удэ,
Омска. В фондах Центрального Государственного архива (ЦГА)
Калмыцкой АССР, в многочисленных архивах г. Ленинграда (ЦГИА
СССР, АВ. ЛОААН и др.), Москвы (ЦГАДА, ЦГВИА), в Государствен­
ных архивах Ростовской, Астраханской, Омской областей, Ставро­
польского края. В ЦГА Бурятии автор обнаружил большое количе­
ство разнообразных и ценных документальных источников по ис­
следуемой теме (7). Эти архивные источники можно сгруппировать
следующим образом:
1. Списки калмыцких ’’родов” (аймаков) по улусам из Экспеди­
ции калмыцких дел, из Управления калмыцким народом (далее со­
кращенно - УКН) за разное время с указанием численности, имен и
фамилий зайсангов и т. п.
3. Г. О. Авляев 65
 2. Деловая переписка калмыцких ханов, тайшей, нойонов и зай-
сангов с Коллегией иностранных дел (далее КИД), с Астраханской
губернской администрацией и Комиссией калмыцких дел (г. Енота-
евск).
3. Годовые отчеты улусных управлений Калмыкии.
4. Документальные источники фонда ’’Главный Пристав при
калмыцком народе” (ф. 1, ЦГА Калмыцкой АССР).
5. Ежегодные рапорты аймачных и так называемых ’’родовых”
старшин в адрес УКН из улусных управлений.
6. Письма и рапорты служебных лиц (полковников при кал­
мыцких ханах Аюке, Церен-Дондуке, Дондук-Омбо, Дондук-Даши и
Убаши-хане, чиновников Экспедиции калмыцких дел и астраханс­
кой губернской администрации, попечителей и позже заведующих
улусными управлениями, чиновников по особым поручениям УКН и
т. д.).
7. Материалы рекогносцировок 1880-х годов улусных топогра­
фов по каждому калмыцкому улусу с указанием названия аймака
(’’рода”), численности, территории, населенных пунктов, виды тавра,
имени владельца-зайсанга и пр.
8. Ежегодные статистические обзоры Астраханской и других
губерний.
9. Статистические данные по улусам и аймакам (опросные ли­
сты начала XX в.).
10. Неопубликованные рукописи монографий по истории повол­
жских калмыков в архивах г. Ленинграда (АВ, АГО и др.) и г. Эли­
сты (фонд Н. Н. Пальмова в ЦГА Калм. АССР).
11. Отчеты путешественников, ориенталистов, частных лиц, чи­
новников царской администрации, побывавших в Калмыцкой степи
в разное время (XVIII—XIX вв.).
12. Материалы по административной реформе 1910 года и отме­
не крепостной зависимости калмыков-простолюдинов от власти ной­
онов и зайсангов от 15 марта 1892 года.
13. Документы и материалы улусных правлений Калмыкии.
14. Статистические описания калмыцких земель за 18.53—
1858 гг.
15. Генеалогические таблицы калмыцких ханов, тайшей и зай­
сангов в официальной переписке царской администрации и УКН.

66
 16. Различные судебные дела и тяжбы нойонов, зайсангов о на­
следственных правах на улус, аймак, в которых содержатся ценные
сведения о происхождении аймаков, этнических групп, о численнос­
ти наследственного удела (улуса, аймака) того или иного тайши,
зайсанга и пр.
17. Этногенетические мифы и предания калмыков и ойратов, за­
фиксированные в некоторых архивных источниках.
Прежде всего были изучены материалы фондов ЦГА Калмыцкой
АССР. Автор обнаружил разнообразные документальные источни­
ки по этногенезу калмыков, содержащие, хотя и отрывочные, но цен­
ные сведения по этническому составу отдельных улусов Калмыцко­
го ханства, расселению улусов и аймаков, их принадлежности, о чис­
ленности наследственных владений - улусов или аймаков и т. п.
Так, например, весьма ценные данные по родоплеменному составу
Дербетовского улуса тайши Четыря и Эркетеневского улуса хана
Церен-Дондука содержатся в письме за 1738 год атамана Ивана
Черного в канцелярию Татищева (ЦГА Калм. АССР, ф. 36, on. 1, ед.
хр. 172, л. 943-972, 1091) или в письме владельца Солом-Дорджи от
5 ноября 1734 года (ЦГА Калм. АССР, ф. 36, on. 1, л. 50-51). В деле
”0 6 удалении от должности Главного Пристава Захаревича за раз­
ные противозакония” за 1834 г. выявляется частично родоплемен­
ной состав Эркетеневского улуса с письмами и печатями аймачных
(’’родовых”) зайсангов (ЦГА Калм. АССР, ф. 2, on. 1, ед. хр. 178, л. 33,
34,37,39,49-55,58).
В письме Джамбо-тайши Тундутова за 1826 год приводится под­
робная родословная таблица дербетовских тайшей, в которой в от­
личие от других известных уже таблиц подробно перечислены по­
томки Ценден-Дорджи, Джала и Тундута (линия тайшей Тундуто-
вых XIX в. от него). (ЦГА Калм. АССР, ф. 1, on. 1, ед. хр. 238, л. 121).
В деле о разделе Абганеров между владельцами Джамбо и Дед-
жит Тундутовыми подробно выясняется родоплеменной состав Ма-
лодербетовского улуса за 1826 год (ЦГА Калм. АССР, ф. 1, on. 1, ед.
хр. 233, л. 44-45). Такие же данные имеются и по другим улусам.
Наибольшее количество архивных источников по этнической
истории поволжских калмыков выявлено в архивах г. Ленинграда.
Много различных документальных источников хранится в Цент­
ральном Государственном историческом архиве СССР (см. в прило­

67
жении перечень фондов этого архива), в архиве востоковедов (АВ)
Института востоковедения АН СССР, в архиве Ленинградского от­
деления Института этнографии АН СССР, в Рукописном отделе Го­
сударственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щед­
рина, в Ленинградском отделении архива АН СССР (ЛОААН), в ар­
хиве Географического общества СССР и др. Из документов можно
отметить материалы рекогносцировок территорий калмыцких улу­
сов 1880 года, составленные улусными топографами в виде книг под
номерами 1 -9 (ЦГИА СССР, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, кн. № 1-9). В
них имеется богатый материал по этническому составу и расселе­
нию всех калмыцких улусов. В архиве востоковедов (ЛОИВАН)
обнаружена неопубликованная рукопись Ю. Лыткина ’’Калмыцкие
записки”, где содержится много сведений о калмыцких нойонах на­
кануне их ухода из России в 1771 году (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 215 —
см. Ю. Лыткин ’’Калмыцкие записки” - неопубл. рук.) В рукопис­
ном отделе Г осударственной П убличной библиотеки имени
М. Е. Салтыкова-Щедрина обнаружены отчеты известного монголо­
веда А. М. Позднеева о поездке в калмыцкие улусы Астраханской,
Ставропольской губерний и в Область Войска Донского и другие
источники (РОГПБ, ф. 590, ед. хр. 146 —см.: А. М. Позднеев. Нео­
публ. рукопись, Спб, 1910). Список иных фондов ленинградских ар­
хивов дается в приложении.
Особо ценные документальные источники по этногенезу калмы­
ков были выявлены в Центральном Государственном Архиве Древ­
них Актов (ЦГАДА) в Москве. Очень богат материалами XVII—
XVIII вв. фонд 119 - Калмыцкие дела и в нем так называемые
’’Портфели М иллера”. Весьма важны как исторические источники
различные по спискам родословные таблицы калмыцких ханов, на­
чиная от правителя Хо-Урлюка, пришедшего на Волгу в 1630-е годы,
и до его потомков ханов Дайчина, Мончака, Аюки, его многочислен­
ных сыновей, внуков и ближайших родственников, владевших много­
людными наследственными улусами в Калмыцком ханстве (ЦГАДА,
ф. 119, on. 1, ед. хр. 279, ч. 11, № 52 и др.). Не менее важен для нас
обнаруженный документ о численности торгоутовских улусов тай-
ши Хо-Урлюка и времени его вхождения в состав Российского госу­
дарства (ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, ед. хр. 279, ч. И , л. 46, 52). Очень
ценны родословные таблицы калмыцких ханов и их многочислен­

68
ных потомков в фонде 199, некоторые документы из фонда И З -
’’Зюнгарские дела”, фонда 126 - ’’Монгольские дела” и др. (ЦГАДА,
ф. 199, on. 1, п. 279, ч. 11, № 4 6 -5 2 т. н. ’’Портфели М иллера”;
ЦГАДА, ф. 113, ’’Зюнгарские дела” - 1595-1773 гг., ф. 126 - ’’М он­
гольские дела” - 1608-1765 гг. и др.). Особую ценность представ­
ляют ’’Выписки” из калмыцких дел о всех кочевьях калмыков по
именному указу 1806 года, где ежемесячно и ежегодно приводятся
сведения о кочевьях калмыцких улусов с 1630 по 1762 год с указа­
нием их территории, имен владельцев улусов и самого хана, числен­
ности некоторых наследственных уделов, политических и иных со­
бытий в Калмыцком ханстве и многое другое (ЦГАДА, ф. 119, 1630—
1762 гг., ед. хр. 2, см. рук.). Этот источник имеет документальное
значение по периоду XVII—XVIII вв. Определенное отношение име­
ют к теме исследования и архивные материалы областных архивов
Ростова-на-Дону, Астрахани, Омска и Госархива Ставропольского края
(ГАСК) в г. Ставрополе (по Большедербетовскому улусу бывшей
Ставропольской губернии и калмыков - кумских и моздокских Тер­
ской области этого же края). В них содержатся ценные источники
по этнической истории калмыков. Перечень использованных архи­
вов дается в приложении.
В целом все архивные источники, взаимно дополняя друг друга,
дают верную этническую ситуацию в тот или иной период истории
Калмыцкого ханства, четко выявляется по совокупности архивных,
письменных и полевых источников этнический состав многих улу­
сов Калмыцкого ханства до событий 1771 года, и, главное, они уточ­
няют и порой дополняют данные наших полевых обследований по
этническому составу всех оставшихся на Волге калмыцких улусов
конца XVIII-XIX вв.
Следовательно, архивные источники являются одним из основ­
ных источников по теме исследования наряду с другими (полевыми,
письменными и т. д.). Широко использованы в работе печатные
труды различных статистических учреждений Астраханской губер­
нии и материалы губернских газет и журналов, данные переписей
1897 года и других лет. Из них можно назвать ’’Материалы статис­
тико-экономического и естественно-исторического обследования
Калмыцкой степи Астраханской губернии” за 1910 год (ч. I—II), где
имеются статданные по всем калмыцким улусам, аймакам и внут­
ренним этническим подразделениям.

69
 § 3. О бзор п и сь м ен н ы х источников и ли тературы

Обзор письменных источников удобно провести по группам, соот­

ветствующим языку источника.
Китайские источники. Основным источником сведений по древ­
нему и средневековому периодам истории ойратов и их потомков-
калмыков Поволжья могут служить различные китайские источни­
ки, преимущественно исторические сочинения и династийные хро­
ники Тан-ши, Сун-ши, Ляо-ши, Юань-ши, Мин-ши и др. Однако китай­
ские источники могут быть использованы лишь с учетом их полити­
ческой направленности и тенденциозности, обусловленной позици­
ей китайских феодальных династийных кругов и традициями офи­
циальной китайской историографии по отношению к малым, неки­
тайским народам Китая (Тихвинский, 1966. С. 5—76; Златкин, 1964.
С. 5 - 8 и др.). Следует отметить, что по указаниям цинских импера­
торов особой фальсификации подвергалась вся история ойратов
Джунгарии и калмыков (Златкин, 1964; Мункуев, 1977. С. 62; Тих­
винский, 1966 и др.). Известно, что китайские источники содержат
богатейшие сведения о древних народностях и племенах Централь­
ной Азии, в особенности об этнических предшественниках и ’’пред­
ках” ойратов и их потомков —калмыков, монголов, бурят, которые в
сочетании с данными других источников (монгольских, ойратских,
тюркских и т. п.) позволяют исследователям выявить этническую
преемственность и непрерывность монголоязычных этносов Цент­
ральной Азии, выяснить их этнические связи и взаимодействия с
другими племенами и народами, определить направление этногене-
тических процессов в тот или иной исторический период (Таскин,
1984). В данной работе использованы лишь те китайские источники,
которые содержат сведения по этнической истории и происхожде­
нию ойратов, калмыков, они известны нам в основном по переводам
Н. Я. Бичурина, П. С. Попова, С. В. Липовцева, П. В. Успенского,
Д. Покотилова, Таскина, Мункуева и др.
Из многочисленных трудов выдающегося русского синолога
Н. Я. Бичурина к исследуемой теме имеет непосредственное отно­
шение его монография ’’Историческое обозрение ойратов или кал­
мыков с XV столетия до настоящего времени”, изданная в 1833 и в
1834 гг. (Бичурин, 1833, 1834). Этот труд Н. Я. Бичурина содержит

70
сведения из китайских и русских источников, и он сразу привлек
внимание научной общественности. В ’’Историческом обозрении
ойратов или калмыков...” Н. Я. Бичурин использовал данные книги
’’Синьцзян шилюэ”. В начале своего труда он пишет: ’’Предлагае­
мое мною историческое обозрение ойратов, показывая происшествия,
относящиеся к сему народу, в истинном их виде и порядке, доставит
читателям возможность безошибочно судить о разных по сему пред­
мету мнениях писателей. Эта есть единственная цель настоящего
моего труда” (Бичурин, 1834. С. 2 -3 ). Видимо, Н. Я. Бичурин считал
труды китайских авторов безупречными в смысле истины и полнос­
тью им доверял. Отмечая великие научные заслуги Н. Я. Бичурина,
впервые ознакомившего читателей с богатыми и разнообразными
сведениями по истории ойратов и калмыков, мы тем не менее заме­
тим, что в печати уже отмечалось его некритическое отношение к
китайским источникам, полное приятие позиции официальной ки­
тайской историографии и т. д. (Бернштам, 1950; Успенский, 1880. С.
76, 78, 79; Думан, 1977; Кюнер, 1950; Кузнецов, 1977. С. 9 5 -1 1 0 и
др.). Этот труд оказал огромное влияние на его последователей, и в
монголоведческой литературе надолго утвердилась ошибочная кон­
цепция Н. Я. Бичурина о происхождении ойратов и калмыков, его
необоснованная гипотеза о причине появления калмыков в Нижнем
Поволжье и т. п. Поэтому во многом прав был академик Б. Я. Вла­
димирцов, когда писал: ’’Многие, совершенно неверные взгляды на
ойратов начались с известной книги Бичурина ’’Историческое обо­
зрение ойратов или калмыков...”, кишащей неточными и ошибочны­
ми указаниями” (Владимирцов, 1934. С. 157). Такого же мнения о
работе Бичурина придерживался ориенталист Э. Бретшнейдер (Брет-
шнейдер, 1888. С. 168). В. Успенский в своей книге ’’Страна Куке-
Нор или Цинхай” конкретно указал на причины ошибочных тракто­
вок Бичурина о происхождении ойратов от поколений Усунь, Туле и
Жужань, о составе ойратского племенного союза и пр. (Успенский,
1880. С. 76-79). Еще в своей первой монографии ’’Записки о Мон­
голии”, вышедшей из печати в 1828 г., Н. Я. Бичурин утверждал, что
’’Тарбагатайские чжунгары (т. е. ойраты —А. Г.) пришли в Тарбага-
тай из южной Монголии в самом конце IV столетия под названием
гаогюйцев и распространились к северу даже до Якутска” (Бичурин,
1828. С. 158). Отметим сразу, что тюркоязычные гао-гюйцы к ойра-

71
там не имели никакого отношения, так как ойраты в IV в. не были
известны, их самоназвание впервые зафиксировано в ’’Сокровенном
сказании” (1228 г.). В ’’Историческом обозрении ойратов или кал­
мыков...” Н. Я. Бичурин пишет: ”Я должен только присовокупить,
что поколения Усунь, Тулэ и Ж ужань должны почитаться коренны­
ми предками нынешних калмыков, несмотря на то, что Тарбагатай и
до P. X. был обитаем монгольскими поколениями из дома Хуннов”
(Бичурин, 1834. С. 6). Здесь также нельзя согласиться с мнением
Бичурина, ибо тюркоязычные усуни, теле и жужани (смешанного
происхождения) не могли выступать в качестве ’’предков” монголо­
язычных ойратов, живших в ’’Восьмиречье” (Сегиз-Мурен) и в вер­
ховьях Енисея, оно же противоречит приведенному выше мнению
самого же Бичурина о том, что гао-гюйцы идентичны, якобы, ”чжун-
гарам”. Здесь Н. Я. Бичурин исходил из своего тезиса о том, что
хунну и их внутренние поколения (теле, усуни) были.монголами по
происхождению, и поэтому ’’монгольскими” поколениями он считал
тюркоязычных усуней, телесцев, жужаней, тугю (’’дулга” у Бичури­
на) и т. д. Некритический подход Бичурина к китайским источни­
кам привел к тому, что он отождествлял имя монгольского князя
Аруктая или в китайском произношении Элютая с названием ”элют”
- китайской калькой этнонима ’’ойрат” (Успенский, 1880. С. 78).
Это обстоятельство в дальнейшем привело к путаной трактовке со­
става и времени возникновения ойратского племенного союза, к
ошибочному отождествлению многими последователями китайско­
го термина ”элют” (т. е. ’’ойрат”) с названием древнеойратского
племени домонгольской эпохи огулет или олёт, что надолго ослож­
нило научную дискуссию об ойратском союзе (см. главу 1, § 1).
В ’’Историческом обозрении ойратов или калмыков...” (1 часть)
Н. Я. Бичурин преимущественно исходил из позиции официальных
китайских хронистов маньчжурской династии Цин по отношению к
ойратам и калмыкам, которые всячески фальсифицировали историю
ойратов. Комиссия, созданная при императоре Цянь-луне (1736—1795),
’’отредактировала” заново летописи ”Ляо-ши”, ”Цзинь-ши”, ”Юань-
ши” и ”Мин-ши”, передавая чужеземные имена с помощью иерогли­
фов с оскорбительными для иноземцев значениями (Мункуев, 1977.
С. 62). В ”Юань-ши” ойраты названы ’’пастухами стад” юаньских
императоров, и их история передана с большими искажениями, в

72
этом, несомненно, сказалось отношение маньчжурских императоров
и их окружения к ойратам (Мункуев, 1977; Далай, 1973 г. др.)...
Однако, несмотря на неверные и ошибочные концепции Бичурина, в
этой работе содержатся и ценные сведения о происхождении от­
дельных ойратских ’’поколений” (дербет, зюнгар и т. п.), приводятся
хотя и неполные, но ценные данные о родословных линиях зюнгарс-
ких, хошутских, торгоутских ханов и нойонов, освещаются крупные
события и факты из истории ойратов и калмыков. С учетом допу­
щенных погрешностей и неверных концепций Бичурина о причинах
появления калмыков на Волге данная работа может быть использо­
вана в качестве источника по этногенезу калмыков. Мы уже отме­
чали, что последователи Н. Я. Бичурина в своих трудах об ойратах
и особенно калмыках исходили из концепций и взглядов Бичурина
на историю и происхождение ойратов и калмыков, поэтому эти авто­
ры вновь и вновь излагали китайскую версию истории ойратов и
калмыков и различные домыслы о происхождении ойратских пле­
мен (см. главу 1, § 1 и список литературы в приложении).
В следующей своей монографии (2-й части) ’’Историческое обо­
зрение волжских калмыков”, опубликованной в 1883 г., Н. Я. Бичу­
рин, опираясь на известные ему русские архивные и иные докумен­
ты, кратко изложил политическую историю волжских калмыков, но
дал субъективную, неверную трактовку причин и времени их появ­
ления на Волге. Трудно также согласиться с односторонней оцен­
кой Бичуриным роли и деятельности калмыцких правителей Хо-
Урлюка, Шукур-Дайчина, Мончака и Аюки, в них отражена опреде­
ленная позиция официальных кругов царского самодержавия по
отношению к калмыкам. В этой работе Н. Я. Бичурина имеются
некоторые сведения по этнической истории волжских калмыков, об
их связях с джунгарскими ойратами. Были использованы в данной
работе и другие монографии Н. Я. Бичурина, в частности, ’’Описание
Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состо­
янии” (1829 г.), ’’История первых четырех ханов из дома Чингисо-
ва” и др.
Особенно ценна для выяснения вопроса об этнических предше­
ственниках и ’’предках” собственно ойратов домонгольской эпохи
известная монография Н. Я. Бичурина ’’Собрание сведений о наро­
дах, обитавших в Средней Азии в древние времена”, где имеются

73
данные об ухуанях, сяньбийцах, киданях, дубо и курыканах, имевших
по нашим предположениям определенное отношение и связи с ой-
ратами Прибайкалья. С учетом поправок и уточнений современных
синологов (Кюнер, Мункуев, Таскин) к переводам Н. Я. Бичурина их
можно использовать в качестве источников по этногенезу ойратов
и калмыков. Из работ других синологов можно назвать перевод
С. В. Липовцева ”0 переходе тургутов в Россию и обратном их
удалении из России в Зюнгарию” с сочинения китайского князя Ци-
Шия.
Очень важна для исследуемой проблемы монография В. Успенс­
кого ’’Страна Куку-Нор или Цинхай” с прибавлением краткой исто­
рии ойратов и монголов по изгнании последних из Китая, основан­
ная на китайских источниках (Успенский, 1880). В отличие от Н. Я.
Бичурина В. Успенский критически подошел к китайским источни­
кам и особенно тщательно проанализировал все сведения ”Мин-
ши” об ойратах послеюаньского периода вплоть до маньчжурской
эпохи. Он писал: ’’Сведения же об ойратах весьма бедны и едва ли
не заключаются в одной только книге О. Иакинфа: ’’Историческое
обозрение ойратов”, если не брать во внимание заметок Палласа и
разбросанных указаний мусульманских писателей, поэтому мы по­
зволим себе заняться объяснением, насколько будет возможно, про­
исхождения и истории этого народа еще до выселения части оного
в Куке-Нор” (Успенский, 1880. С. 71). В работе Успенского приво­
дятся отрывочные, краткие данные ”Мин-ши” об ойратах, начиная с
юаньского периода, отмечаются их внутренние поколения - хошоу-
ты, чжунгары (зюнгары), дербеты, торгоуты и хойты, назван первый
правитель ойратов конца XIV в. юаньский военачальник Тогон-Те-
мур и его потомки - известные ойратские вожди Махаму, Тогон-
тайша и Эсень-тайша, описаны основные события в истории ойратов
того периода. В. Успенский приходит к выводу о том, что ’’китайцы
не имели никакого точного и определенного понятия об ойратах и
собрали только позднейшие сказания, на которых весьма заметно
отразились административные выдумки и распоряжения, появивши­
еся не ранее как при настоящей династии” (Успенский, 1880.
С. 74). Далее В. Успенский отмечает, что ’’...активный интерес цин-
ских властей Китая к Северо-Западу (т. е. к Джунгарскому хан­
ству) был вызван крайней необходимостью, хоть чем-нибудь попол­

74
нить пробелы в истории этого края”. Успенский поэтому делает
вывод: ”С какой поспешностью пополнялись эти пробелы, видно из
того, что о коренном происхождении ойратов не сказано ни слова, и
ойраты времен домонгольских и даже монгольских совершенно ис­
чезли из памяти китайцев” (Успенский, 1880. С. 74). По мнению
В. Успенского ’’пробелы” китайской историографии по истории Джун­
гарии объясняются тем, что ’’сведения об иностранцах Северо-Запа­
да кончаются Танскою историей, Сунская история уже не представ­
ляет никаких известий, несмотря на приписываемую по праву Сунс-
кой династии славу развития просвещенности и учености; и это
понятно, потому что сунцы были отрезаны от остального мира сна­
чала киданями (Да-ляо), потом цзиньцами и монголами на севере, на
северо-западе же преградою стояло царство Ся (Си-Ся - А. Г.),
которое строго сохраняло внутреннюю свою независимость, несмот­
ря н.: гилия сунцев и цзиньцев...” (Успенский, 1880. С. 79-80).
Позже возникла Монгольская империя, а в самом Китае устано­
вилось правление династии Юань. Успенский, конечно, был прав, когда
писал: ’’Мусульманскому Востоку выпала вообще более счастливая
доля, чем китайцам и даже монголам... На долю мусульман доста­
лось пополнить недостаток и утрату сведений о Северо-Западной
Монголии” (Успенский, 1880. С. 80 -8 1 ). Только в минскую эпоху
после изгнания монголов из Китая налаживаются дипломатические
связи минского Китая с ойратами (Покотилов, 1893. С. 31—32, 35—40,
46-53). Приходится, к сожалению, отметить, что В. Успенский, спра­
ведливо критикуя некоторые взгляды и высказывания Иакинфа, тем
не менее и сам не смог избежать ошибочных воззрений на проис­
хождение ойратов, на состав ойратского племенного союза и т. п.
Так, к примеру, он относил ойратов к тюркским народам и связывал
их происхождение с предком тюрков - мифическим Огуз-ханом,
ошибочен его тезис о том, что ойратский союз включал в себя не 4,
а только 2 племени —ойратов и ’’дорбенов”, причем ’’дорбенов” он
ошибочно отождествлял с древнемонгольским племенем ’’дурбан”, в
действительности они имели разное происхождение (см. главу V).
Однако в целом, хотя он высказал много интересных мыслей о про­
исхождении отдельных ойратских ’’поколений”, его ошибочная трак­
товка состава ойратов осложнила научную дискуссию об ойратском
племенном союзе и не внесла чего-либо нового в изучение этой
сложнейшей проблемы.

75
 Более глубокий анализ летописи ”Мин-ши” и подробные важные
сведения об ойратах периода Минской династии (1368—1634) мы
находим в работе синолога Д. Покотилова ’’История восточных мон­
голов в период династии М ин” (Покотилов, 1893). Перевод Д. Поко­
тилова ближе по содержанию к подлинному тексту ”Мин-ши”, тогда
как перевод В. Успенского представляет собой скорее пересказ со­
держания ”Мин-ши”, дополненного некоторыми ссылками из ”Юань-
ши”, сочинения Рашид-ад-дина, Абул-Гази и других. Д. Покотилов не
воспринимал всерьез монгольские исторические летописи ”Эрде-
нин Тобчи” Саган Сэцэна и ’’Алтан Тобчи”, но зато он весьма высо­
ко отзывался о китайских источниках, считая, что ’’они одни могут
дать нам прочную историческую основу и ряд достоверных фактов,
красноречивой иллюстрацией коих могут служить монгольские рас­
сказы” (Покотилов, 1893. С. 11). Автор использовал текст ”Мин-
ши”, изданный и отредактированный маньчжурами в 1739 году, т. е.
в текст ”Мин-ши” уже были внесены изменения, искажающие исто­
рию ойратов, но их не учел Д. Покотилов. Как и большинство сино­
логов того времени, Д. Покотилов полностью доверял сведениям
китайских летописей, не учитывал их определенной политической
направленности и тенденциозности, отношения маньчжурских им­
ператоров к ойратам в XVII—XVIII вв. и т. п. Летопись ”Мин-ши”
содержит богатейшие сведения об ойратах за период с конца XIV и
до начала XVII вв., т. е. она охватывает период, который наименее
изучен в истории ойратов, особенно в послеюаньский и так называ­
емый ’’темный период” (2-я половина XV-XVI вв.). Сведения ”Мин-
ши” необходимо сопоставлять с монгольскими и ойратскими лето­
писями, с мусульманскими источниками, и тогда возможно объек­
тивное освещение подлинных событий и фактов в истории ойратов
названного периода.
Из других китайских памятников следует назвать хронику ”Мен-
гу-ю-му цзи” (Зап и ски о монгольских кочевьях) в переводе
П. С. Попова, где имеется много сведений о монголах и ойратах, о
торгоутских аймаках, расселенных в Синьцзяне уже после гибели
Джунгарии в 1758 г., т. е. именно о волжских калмыках, ушедших с
Волги в 1771 году (Попов, 1895). Известны также переводы
Ю. Лыткина и А. М. Позднеева китайской летописи ’’Илэтхэл Ша-
стир”. Были использованы здесь переводы из ’’Илэтхэл Ш астир”

76
исследователя В. П. Санчирова, где он систематизировал и обобщил
сведения о происхождении ойратских племен зюнгаров, дербетов,
хошоутов, торгоутов, хойтов и высказал свой взгляд на этногенез
ойратов (Санчиров, 1977. С. 3 -3 3 ).
Из работ современных синологов, в которых можно почерпнуть
сведения по корректировке и уточнению текста перевода Н. Я. Би­
чурина, П. Кафарова и других китаистов, следует назвать работы
Н. В. Кюнера, Н. Ц. Мункуева, Е. И. Кычанова, В. С. Таскина. Особо
хочется отметить работу В. С. Таскина ’’Материалы по истории
древних кочевых народов группы ’’дунху”, имеющую важное источ-
никовое значение по проблеме этнических предшественников и
предков собственно ойратов домонгольской эпохи и их потомков —
калмыков Нижнего Поволжья (Таскин, 1984). Мы назвали наиболее
важные и известные уже в научной литературе переводы с китайс­
ких источников, которые могут быть использованы в качестве ис­
точников по древнему и средневековому периоду в этнической ис­
тории ойратов и их потомков-калмыков. Статьи и отдельные публи­
кации синологов по некоторым аспектам проблемы этногенеза кал­
мыков даны в приложении (8).
Монгольские источники. Первым и наиболее ранним письмен­
ным источником, в котором имеются сведения об ойратах XII в.,
является известная монгольская хроника 1228 г. ’’Сокровенное ска­
зание” (Козин, 1941; Кафаров, 1851; Мункуев, 1979). В этой обшир­
ной летописи содержатся ценнейшие сведения не только о всех
монголоязычных племенах и народах X—XII вв., но и сообщается
много данных о тюркских, самодийских и иных племенах Саяно-
Алтайского нагорья, Южной Сибири и других регионов, граничащих
с Центральной Азией. Сведения об ойратах, бурятах и других этно­
сах предмонгольского времени, имеющиеся в ’’Сокровенном сказа­
нии”, в большинстве своем нашли свое подтверждение и уточнение
в таком колоссальном по объему и надежном памятнике конца XIII
- начала XIV в., как ’’Сборник летописей” персидского историка
Рашид-ад-дина, где подробно освещена история ойратов XII—XIII вв.,
в ’’Родословном древе тюрков” хивинского хана Абул-Гази, в мон­
гольских исторических летописях XVII—XVIII вв. ’’Алтан Тобчи”,
’’Эрденин Тобчи” Саган Сэцэна, ’’Шара-Туджи” и других (Рашид-ад-
дин, 1952; Абул-Гази, 1906; Пучковский, 1957 и др.). Хотя автор ”Со­

77
кровенного сказания” придерживался явно монгольской ориента­
ции и счел нужным сообщить об ойратах предмонгольского и мон­
гольского времени (эпохи Чингис-хана) лишь весьма скупые и от­
рывочные сведения, тем не менее в летописи были кратко зафикси­
рованы имена их правителя Худуха-беки и его сыновей, Инальчи и
Торольчи, отмечено деление самих ойратов на 4 племени или рода
(”дорбен ирген” или ”дорбен-обох или овог” но "сокращенно” -
”дорбен” —А. Г.), в родословной таблице монгольских ханов зафик­
сированы впервые имена предков ойратов и монголов, братьев Дува-
Сохора и Добу-Мергена, имя мифической прародительницы монго­
лов Алан-Гоа, хори-туматской девицы, сын которой Бодончар Мун-
хак стал родоначальником известного рода "борджигин-кият” из
племени тайджиут. Сохранился в отрывочной и весьма лаконичной
форме ряд древнейших этногенетических мифов ойратов и корен­
ных монголов, имеющих исключительно важное значение для выяс­
нения этногенеза ойратов, их потомков “ калмыков, монголов (хал-
ха) и бурят (см. главу V).
Более подробные сведения о происхождении ойратов домонголь­
ской эпохи, о ’’родоначальниках” 4-х дневнеойратских племен и о
составе древнеойратского племенного союза сообщает монгольская
летопись ’’Алтан Тобчи” (различные версии ее) и особенно ”Эрде-
нин Тобчи” Саган Сэцэна, (Гомбоев, 1858; ’’Алтан Тобчи”. Пер.
Н. Шастиной, 1973; Балданжапов, 1970; Шмидт, 1829).
Первым монгольским источником, переведенным на европейский
язык (немецкий), было историческое сочинение ’’Эрденин Тобчи”
ордосского князя Саган Сэцэна (Шмидт, 1829). В летописи Саган
Сэцэна содержится множество сведений по истории ойратов X V -
XVI вв. и, что особенно важно, кратко изложено происхождение древ­
них ойратов от 4-х сыновей мифического предка Дува-Сохора -
Доноя, Докшина, Эмнека и Эркэга, ставших ’’родоначальниками” 4-х
известных и реально существующих родов древних ойратов - олё-
тов, батутов, хойтов и кэргудов. В основу своего труда Саган Сэцэн
положил семь более ранних монгольских исторических летописей
(из них до нас дошли только 3). Впервые сочинение Саган Сэцэна
перевел на немецкий язык и опубликовал в 1829 году И. Я. Шмидт.
Мы использовали его текст.
Вторым по времени публикации источником по истории монго­

78
лов и ойратов является анонимная летопись ”Алтан Тобчи”, переве­
денная на русский язык бурятским ламой Галсаном Гомбоевым и
впервые опубликованная в 1858 году. Эта летопись была написана
неизвестным автором в 1-й четверти XVII в., т. е. на 2 0 -3 0 лет
раньше труда Саган Сэцэна. По некоторым вопросам эти 2 монголь­
ских сочинения расходятся в своих описаниях, что можно объяс­
нить не только качеством перевода Г. Гомбоева, но и различными
списками, которыми пользовались исследователи. Известны различ­
ные версии и переводы со списков ”Алтан Тобчи”, мы использовали
переводы Н. П. Шастиной, П. Б. Балданжапова.
Следующим монгольским источником следует назвать летопись
”Шара-Туджи” (Великая желтая история происхождения монгольс­
ких ханов), переведенную Н. П. Шастиной и впервые опубликован­
ную в 1957 году. Имя автора этой летописи не установлено, неизве­
стно также и время ее создания. Однако Саган Сэцэн упоминает
уже ”Шара-Туджи” среди использованных им источников к своему
труду (Пучковский, 1957. С. 26). Видимо, она была написана не по­
зднее середины XVI в. В ”Шара-Туджи” имеются сведения об ойра­
тах до образования Джунгарского ханства, т. е. до начала XVII в.
Этим мы ограничиваем перечень опубликованных монгольских ис­
точников, в которых в той или иной степени освещены вопросы
этнической истории и происхождения ойратов, исторических пред­
ков калмыцкого народа.
Персидские и тюркские источники. Важнейшим и поистине
энциклопедическим источником по этнической истории монголов,
ойратов и других этносов Центральной Азии с X по XIII в. являются
труды персидского историка Рашид-ад-дина, который оставил колос­
сальное наследство под своим именем, будучи визирем у великого
хулагида Газан-хана. Во-первых, это ’’История монголов”, где он дал
характеристику монгольских и тюркских племен и родов, во-вто-
ры х,- ’’Сборник летописей”, где имеются обширные и разнообраз­
ные сведения о монголоязычных и тюркоязычных племенах и наро­
дах Центральной Азии. Обширная вводная часть ’’Сборника лето­
писей” целиком посвящена расселению и происхождению древне­
монгольских племен, в том числе и ойратов. Мы пользовались ’’Сбор­
ником летописей” Рашид-ад-дина, изданным Институтом Востокове­
дения АН СССР в 1950-е годы (Рашид-ад-дин, 1952). Рашид-ад-дин

79
впервые подробно сообщает о расселении ойратских племен в Вось-
миречье (Сегиз-Мурен), отмечает, что ”их язык монгольский и имеет
небольшую разницу от языка других монгольских племен”. Весьма
существенно замечание этого историка о том, что в древности в
Восьмиречье (Сегиз Мурен) жили туматы -потомки ”дубо”, но он
не сообщает о том, откуда и когда ойраты появились в Восьмиречье
и в верховьях Енисея (9). Но этому обстоятельству исследователи
не уделили до сих пор серьезного внимания. В работе имеются и
противоречивые высказывания о происхождении ойратов и других
западно-монгольских племенных союзов домонгольского периода, так,
к примеру, тех же ойратов Рашид-ад-дин в одном месте своей об­
ширной летописи относит к тюркским народам, происходящим яко­
бы от ’’родоначальника” всех ’’тюрков” мифического Огуз-хана, хотя
в разделе об ойратах он же отмечает их монголоязычность (Рашид-
ад-дин, 1952. Т. 1. С. 118 и др.). Так же противоречивы его высказы­
вания о кереитах, меркитах и найманах, говоривших на монгольских
языках, но отнесенных почему-то Рашид-ад-дином к числу ’’немон­
гольских народов” (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 77-121, 126-
135, 135-140).
Рашид-ад-дин допускает разночтения многих монгольских и ой­
ратских этнонимов, и при переводе на другие языки они искажают­
ся. Он истолковывал их на тюркский лад и в тюркском произноше­
нии (каранут вместо харнут и т. п.), что обусловило позже путаницу
в их написании другими переводчиками (Петрушевский, 1952.
С. 28-29). Поэтому все этнографические данные Рашид-ад-дина об
ойратах, кереитах, меркитах и других этносах необходимо сопостав­
лять с данными более раннего письменного памятника - ’’Сокро­
венным сказанием”, созданным в самой монголоязычной среде. Из­
вестно также отношение самого Рашид-ад-дина к монголам хула-
гидской эпохи, и поэтому нужно критически подходить к данным
персидского историка, дополняя и уточняя их сведениями из мон­
гольских, ойратских, калмыцких и других письменных памятников.
Труды Рашид-ад-дина послужили отправным источником по исто­
рии монголов и ойратов для средневековых тюркских авторов. К
ним мы причисляем хивинского хана Абул-Гази, оставившего нам
’’Родословное древо тюрков” и ’’Родословное древо туркмен” (Абул-
Гази, 1906). В ’’Родословном древе тюрков” Абул-Гази так же, как и

80
Рашид-ад-дин, дал развернутую характеристику монгольским и тюр­
кским племенам и народам, повторив в основном его ценные и дос­
товерные сведения и некоторые неточности в передаче этнонимов
персидского историка по раннему периоду истории монголов и ой­
ратов. Хронологические рамки его труда шире, ибо он включил еще
средневековую историю тюрков Хивинского ханства, их династий-
ную борьбу и свою родословную. По свидетельству самого Абул-
Гази его труд основан на данных 18 письменных источников (в их
числе и труды Рашид-ад-дина), большинство из них не дошло до
наших дней. В 1664 г. Абул-Гази был гостем калмыцкого правителя
Шукур Дайчина и один год прожил в улусе торгутского тайши
Шункея (Кичиков, 1966. С. 3). Из других тюркских источников мы
использовали ’’Маджму ат-таварих” ( ’’Собрание историй”) ферган­
ского автора Ахсикенди, написанное в конце XVI в., где в списке ”92
племен узбекских” встречаются монгольские, ойратские этнонимы,
в том числе и ’’калмаки” (Материалы по истории киргизов и Кирги­
зии. Вып. 1, М., 1973. С. 200-216).
Калмыцкие источники. Из калмыцких письменных памятни­
ков мы использовали летопись ’’История Убаши хун-тайджи и его
войны с ’’ойратами”, известную всем как ’’дополнение” к летописи
’’Алтан Тобчи” и сохранившуюся на калмыцком языке. Впервые эта
калмыцкая летопись была опубликована в 1858 году в переводе на
русский язык ламы Г. Гомбоева. Название этой летописи он пере­
вел как ’’История Убаши хун-тайджи”, что неправильно, Галсан Гом-
боев, а вслед за ним и другие исследователи не обратили внимания
на то, что название летописи можно определить по строке колофона,
где написано: ’’Здесь дербен-ойраты победили монголов” (Бадмаев,
1984. С. 103). Автор летописи неизвестен, но в конце XVII в. она
была записана на ойратской (старокалмыцкой) письменности ”тодо
бичиг” и с калмыцкого впервые переведена на русский язык Г. Гом-
боевым. В среде ойратов и волжских калмыков сохранялись как
устная, так и письменная версия этой летописи. В летописи подроб­
но изложено расселение большинства основных ойратских этничес­
ких группировок второй половины XVI в., названы имена ойратских
князей, дана численность их дружин и т. п. Хотя содержание лето­
писи изложено в фольклорной традиционной форме, однако все ее
персонажи вполне реальны и подтверждаются как калмыцкими ис­

81
торическими летописями и родословными таблицами калмыцких и
ойратских ханов и тайшей, так и русскими архивными документами
XVII в. (КИЛП, 1969; Богоявленский, 1939). Летопись ’’История Убаши
хун-тайджи и его войны с ’’ойратами” - единственный памятник по
истории ойратов 2-й половины XVI в.
Следующий калмыцкий источник - это ’’Монголо-ойратские за­
коны 1640 года”, переведенные с калмыцкого текста К. Ф. Голстун-
ским. В этой работе изложены кратко родословные таблицы торго-
утовских, дербетовских и зюнгарских князей, которые являются важ­
нейшим историческим источником по этногенезу ойратских поко­
лений. Таким же источником по истории ойратов XVII в. может
служить ’’Биография Зая-Пандиты” в переводе Ю. Лыткина (Лыт­
кин. 1969). Автор этого сочинения — ученик великого ойратского
просветителя и деятеля 1-й половины XVII в. Зая-Пандиты Ратнаб-
хадра. В сочинении Ратнабхадры имеются сведения об ойратских
поколениях, детально обрисованы политическая обстановка в Джун­
гарском ханстве 2-й половины XVII в. и противоборство феодаль­
ных группировок ойратского общества.
Из других калмыцких исторических летописей прежде всего сле­
дует назвать ’’Сказание об ойратах” эмчи Габан Шараба, написан­
ное им в 1737 году (Габан Шараб. Ук. соч. См. КИЛП, 1969. С. 140—
158). Эта летопись известна нам в переводе Ю. Лыткина и опубли­
кована в сборнике ’’Калмыцкие историко-литературные памятники
в русском переводе” (см. далее КИЛП, 1969). Там же имеются и
другие переводы Лыткина с калмыцких источников. Большинство
калмыцких памятников известно науке по переводам Ю. Лыткина,
известного калмыковеда, опубликовавш его их в 1860-е годы.
Ю. Лыткин, бывший переводчиком при подполковнике князе Церен-
Джаб Тюмене, в предисловии к книге ’’Сказание о дербен-ойратах,
составленное нойоном Батур-Убаши Тюменем”, пишет: ”В 1771 г.
торгоутовский Убаши-хан с большей частью приволжских ойратов
ушел с берегов Волги в приалтайские страны (несчастная судьба их
известна) и взял с собою богатую сочинениями на ойратском языке
библиотеку. С этого времени литература и просвещение у приволж­
ских ойратов приостановились, не успевши войти в потребность массы
народа (Лыткин. См. КИЛП, 1969. С. 15). Ю. Лыткин лично видел
книгохранилище калмыцкого нойона Тюменя, в котором назывался

82
среди других калмыцких летописей подлинник сочинения Батур-
Убаши Тюменя, с которого он и сделал русский перевод.
Самым интересным и выдающимся из всех калмыцких письмен­
ных памятников является историческая летопись ’’Сказание об ой­
ратах” Габан Шараба, впервые переведенная Ю. Лыткиным в 1859
году. Различные списки этой летописи переводились такж е
А. М. Позднеевым, К. Ф. Голстунским, Т. А. Бурдуковой и другими
востоковедами. Эта летопись написана Габан Шарабом до ухода
большинства калмыков-торгоутов в Джунгарию, когда калмыки со­
храняли еще у себя свои исторические хроники и имелись люди из
среды феодальной знати, хорошо знавшие историю ойратов и их
потомков-калмыков. К их числу принадлежал и сам Габан Шараб,
высокообразованный человек, отлично владеющий языком и пись­
мом, прекрасно знавший историю ойратов. По происхождению он -
выходец из феодальной знати и занимал видное место в калмыцком
обществе, был близок к хану Дондук-Омбо и к калмыцким нойонам.
От автора мы узнаем, что он получил сведения об ойратах от вполне
авторитетных и знающих людей - от самого Аюки-хана, от главы
буддийской церкви Буканг Ламы, от вдовы ойратского правителя
Очирту Цецен-хана Дорджи Рабдан, позже вернувшейся на Волгу к
брату Аюке-хану, от ученого ламы Алдар Гапцо, Эмчи Гэлуна и дру­
гих. Этнографические сведения Габан Шараба о дербен-ойратах, о
происхождении торгоутов, хошоутов, дербетов и зюнгаров имеют боль­
шое значение для этногенеза калмыков и ойратов. Они достоверны
и подтверждаются данными русских архивных документов, другими
калмыцкими и монгольскими письменными памятниками. Особенно
ценны в летописи Габан Шараба родословные таблицы калмыцких
ханов торгоутовской династии, родословные таблицы хошоутовских,
дербетовских и зюнгарских князей, которые в отличие от других
родословных по калмыкам отличаются достоверностью и необходи­
мой полнотой. Данные родословных таблиц Габан Шараба подтвер­
ждаются, как правило, архивными документами XVII—XVIII вв. и
различными письменными источниками XVII-XIX вв.
Следующий источник - это летопись ’’Сказание о дербен-ойра­
тах” Батур-Убаши Тюменя. Автор ее располагал, по-видимому, каки-
ми-то монгольскими или ойратскими источниками помимо самой
летописи Габан Шараба, которую он использовал в своем труде. Но

83
монгольские источники часто ставили его в тупик. Он писал: ’’Гово­
рят, что монгольские летописцы вели сказания о своих кочевьях от
самых древних времен, но нынешним летописцам, которые отдалены
от самих событий, трудно распутать беспорядок в их, быть может,
тогда ясных рассказах о происшествиях. Поэтому записываем в наше
сказание события от времен Суту Богдо Чингис-хана” (Батур-Уба-
ши Тюмень. См. КИЛП, 1969. С. 18). Как и Габан Шараб, Батур-
Убаши Тюмень оговаривается в тех случаях, когда он не может
подкрепить свои сведения или мысли ссылкой на авторитетный ис­
точник. Так, излагая генеалогию хошоутовских князей, он в приме­
чании писал: ’’Здесь и дальше, кажется, есть ошибки в исчислении
преемств и имен, но исправить их теперь не можем, потому что при
себе нет источников, для того необходимых” (Батур-Убаши Тюмень.
См. КИЛП, 1969. С. 22). Это уже говорит в пользу автора летописи,
заинтересованного в обоснованности своих сведений. Автор лето­
писи большое внимание уделил происхождению хойтских нойонов,
что объясняется его принадлежностью к хойтам. Родословная хой­
тских нойонов отсутствует у Габан Шараба, это можно объяснить
лишь тем, что хойтские нойоны играли незначительную роль в ой-
ратском обществе XV-XVII вв. Батур-Убаши Тюмень подробно из­
ложил вначале родословную хошоутовских, хойтских, зюнгарских,
дербетовских нойонов и отдельно уже происхождение торгоутовс­
ких ханов и нойонов. В летописи кратко изложена легенда о проис­
хождении зюнгарских нойонов, точнее о происхождении аристокра­
тического ’’рода” (клана) ’’цорос” племени зюнгар (КИЛП, 1969.
С. 24). Летописи Габан Шараба и Батур-Убаши Тюменя служат
важнейшими источниками по этнической истории и происхожде­
нию ойратской и калмыцкой народности.
Важное значение для исследуемой проблемы имеет калмыцкая
летопись ’’История калмыцких ханов”, или же ’’Краткая история
калмыцких ханов” (Лыткин-. КИЛП, 1969. С. 49—79). Она известна
нам в переводе Ю. Лыткина, который впервые частично опублико­
вал ее в 1859 и 1860 годах в ’’Астраханских Губернских Ведомос­
тях”, и позже она вышла в отдельных брошюрах. В своем предисло­
вии Лыткин пишет о неизвестном авторе этой летописи: ’’Состави­
телю ’’Истории калмыцких ханов” были известны источники мон­
гольские, ойратские и, по всей вероятности, русские. Настоящий труд

84
замечателен, во-первых, как труд национальный, во-вторых, как зак­
лючающий в себе несколько новых данных, не внесенных в труды
русских ученых О. Иакинфа, Н. И. Нефедьева, А. В. Попова и баро­
на Ф. Бюллера, писавших о приволжских ойратах или калмыках”
(Лыткин. КИЛП, 1969. С. 50).
Поскольку в тексте летописи упоминается год ”огня-овцы” (”гал-
хонин”), соответствующий 1787 году европейского летоисчисления,
то можно считать, что эту летопись написал анонимный автор в
конце XVIII или в начале XIX в. Автор летописи излагает события в
хронологическом порядке, начиная с прихода калмыков тайши Хо-
Урлюка в Россию и заканчивая бегством части калмыцкого народа
в 1771 году в Джунгарию, описанием их бедствий и лишений и т. п.
История, таким образом, охватывает промежуток времени в 150 с
небольшим лет, это период существования Калмыцкого ханства в
составе Российского государства. Своеобразие ’’Истории калмыц­
ких ханов” заключается в том, что в ней подробно изложена соб­
ственно калмыцкая история XVII—XVIII вв., сообщаются ценные све­
дения о калмыцких правителях Хо-Урлюке, Шукур Дайчине, хане
Мончаке, Аюке-хане, Дондук-Даши и др. (КИЛП, 1969. С. 4 9 -7 9 ). В
летописи автор приводит данные о численности основной группи­
ровки калмыков тайши Хо-Урлюка (50 тысяч семей), первой приняв­
шей русское подданство, но он ошибочно включает в их число хошо-
утов и дербетов, которые присоединились к торгоутам лишь в 1663—
1674 годах (ЦГАДА, ф. 119, on. 1, портфель 279, ч. 246, л. 1).
К калмыцким источникам можно отнести условно и историчес­
кий очерк Ю. Лыткина ’’Материалы для истории ойратов”, впервые
опубликованный им в газете ’’Астраханские Губернские Ведомос­
ти” за 1860 и 1861 годы (Лыткин. См. КИЛП, 1969. С. 81). Лыткин
использовал в нем, помимо летописей Габан Шараба и Батур-Убаши
Тюменя, ’’Историю Убаши-хун-тайджи...”, биографию Зая-Пандиты,
сочинение Саган Сэцэна ’’Эрденин Тобчи”, эпические сказания и
фольклор волжских калмыков, а также и личные беседы со сказите­
лями и ’’почтенными” калмыками. По мнению И. Я. Златкина
”Ю. Лыткину удалось составить довольно обстоятельный очерк ис­
тории ойратов конца XVI и первой половины XVII века” (Златкин,
1964. С. 14-15). Недостатком очерка является то, что его автор
ограничился лишь политическими, религиозными и военными собы­

85
тиями в жизни видных джунгарских князей, но он не рассмотрел
полностью социально-экономические факторы, мало сведений по
внешнеполитическим и экономическим связям ойратов с соседни­
ми странами. Ценные сведения о родословных монгольских и ой­
ратских ханов, о происхождении ойратских племен от 4-х мифичес­
ких сыновей Дувы-Сохора имеются в разделе ’’Хойтский нойон Есель-
бен Сайн-Ка” и в других разделах данного очерка.
Определенный интерес вызывает и другой очерк Ю. Лыткина
”Аюки-хан калмыцкий”, где приводятся различные сведения о кал­
мыках 2-й половины XVII — 1-й четверти XVIII в., когда в Калмыц­
ком ханстве правил энергичный Аюка-хан (Лыткин, КИЛП, 1969.
С. 131-139).
Тибетские источники. Из них мы использовали сочинение
’’Пагсам-Чжонсан” - историю распространения буддизма в Индии,
Тибете, Китае и Монголии, написанную в 1748 г. Сумба-Хамбо Ешей
Бальчжором, тибетским историком, ойратом по происхождению (Бира,
1960; Пубаев, 1981). В этом сочинении в главе II ’’Монголия” содер­
жатся сведения об этническом составе средневековых ойратов, о
генеалогических линиях ойратских и монгольских ханов и нойонов.
Особую ценность представляют в этой главе две генеалогические
таблицы, одна из них именуется ’’Генеалогия монгольских ханов”,
другая - ’’Генеалогия джунгарских князей” (Пубаев, 1981. С. 2 3 6 -
237; его же 1984). Кроме этих таблиц имеются на отдельном листе
(л. 310) еще две таблицы — генеалогии хошоутских ханов и генеа­
логии торгутских князей (Пубаев, 1981. С. 235-237; его же 1984).
Тибетский памятник ’’Пагсам-Чжонсан” перевел на русский язык
буддолог Р. Е. Пубаев. Следующий тибетский источник - ’’Дэбтэр
Чжамцо” в переводе Р. Н. Дугарова содержит много сведений по
истории кукунорских ойратов-хошоутов Гуши-хана, торгоутов Куку-
Нора, хойтов и чоросов. Особо ценна для нас родословная хроника
хошоутского Гуши-хана, рсновавшего Хошоутовское ханство в Куку-
Норе. Отдельные группы кукунорских ойратов - торгоутов, хойтов
в XVIII в. вернулись в Джунгарию и позже оказались среди калмы­
ков Калмыцкого ханства и среди донских калмыков-казаков (куке-
нурин хойт и др.). Эти данные имеют большое значение в исследо­
вании этногенеза отдельных родоплеменных и этнических групп
волжских калмыков XVII—XVIII вв. Имеется группа источников,

86
объединяющая этнографические описания, сообщения и труды рус­
ских путешественников, ориенталистов и исследователей XVIII—
XIX вв. по дореволюционной Калмыкии и Центральной Азии. Из
огромного количества трудов путешественников и исследователей
мы выбрали только те, в которых так или иначе затронуты этничес­
кий состав, происхождение и расселение калмыков в Нижнем По­
волжье, в Южном Предуралье и Северном Кавказе и ойратов с час­
тью вернувшихся калмыков в Западной Монголии и в северо-запад-
ных провинциях Китая (Синьцзян, Алашань, Ганьсу, Цинхай и др.).
Часть из них уже рассматривалась в главе I. Это труды Бакунина,
Миллера, Палласа, Георги, Рычкова, Небольсина, Грумм-Гржимайло,
Страхова и др. К ним следует добавить еще неопубликованную ра­
боту Главного Попечителя Калмыцкого народа К. Костенкова за
1869 г. ’’О составе и образовании калмыцких родов и аймаков”, где
содержатся ценные сведения о происхождении дербетовских и тор­
гоутовских аймаков и приведены полные списки родоплеменного
состава всех калмыцких улусов середины XIX в. с указанием чис­
ленности семей, имен зайсангов (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736,
ч. 19-27). Также следует упомянуть неопубликованную работу из­
вестного монголиста А. М. Позднеева ’’Докладная записка мини­
стру внутренних дел П. А. Столыпину с отчетом о командировке
А. М. Позднеева в калмыцкие улусы Астраханской и Ставропольс­
кой губерний и Области Войска Донского”, в которой имеются необ­
ходимые сведения по родоплеменному составу и расселению кал­
мыцких улусов (РОГПБ, ф. 590, ед. хр. 146). Богатые данные можно
найти и в другой неопубликованной работе А. М. Позднеева, свя­
занной с его поездкой в калмыцкие кочевья Терской и Уральской
областей и Оренбургской губернии (ЦГИА, ф. 1291, оп. 84, ед. хр.
368, 1911).
Исключительно ценны труды путешественника И. А. Житецкого
’’Астраханские калмыки” и ’’Очерки быта астраханских калмыков”
(Житецкий, 1892, 1893 гг.) В приложении к монографии ’’Астрахан­
ские калмыки” имеются таблицы с материалами автора о расселе-.
нии и численности аймаков, ’’родов” и хотонов, его записи родослов­
ных линий некоторых зайсангов Икицохуровского, Яндыковского и
Дербетовского улусов, имеющие важное значение в исследовании
этногенеза отдельных аймаков и родоплеменных групп калмыков, и

87
таблица № 8 под названием ”0 родах у астраханских калмыков”,
где И. А. Житецкий дает этнический состав всех улусов Астрахан­
ской губернии с указанием имени зайсанга, численности и названия
аймака. Эти материалы И. А. Житецкого имеют исключительную
ценность, так как в них с наибольшей полнотой и достоверностью
зафиксирован родоплеменной состав всех калмыцких улусов вто­
рой половины XIX в. и верно отражена этническая ситуация в Кал­
мыцкой степи Астраханской губернии (Житецкий, 1892. С. 1GO-
177). По всей видимости сводку калмыцких аймаков и так называе­
мых ’’родов” по каждому улусу И. А. Житецкий получил в Управле­
нии Калмыцким народом, где четко были налажены отчетность и
учет численности аймаков и ’’родов” (этнических —А. Г.) групп по
каждому улусу, позже эти материалы были частично утрачены, и
поэтому данные И. А. Житецкого по таблице № 8 приобретают
первостепенное источниковое значение. Следует подчеркнуть и
значение статданных по аймакам, их общую достоверность на конец
XIX в. и полноту сведений по всем этническим группам и мелким
аймакам в улусах Астраханской губернии. Разнообразные и нуж­
ные сведения приводятся в монографии И. А. Житецкого ’’Очерки
быта калмыков” (Житецкий, 1893).
Очень важна для исследуемой темы книга Я. П. Дубровы ”Быт
калмыков Ставропольской губернии”, где есть необходимые сведе­
ния по Большедербетовскому улусу (Дуброва, 1898). Такое же зна­
чение имеет книга Н. Львовского ’’Происхождение и история кал­
мык Большедербетовского улуса” (Львовский, 1898). Ценные сведе­
ния по родоплеменному составу Багацохуровского улуса мы найдем
в книге Номто Очирова ’’Поездка в Александровский (Хошоутовс-
кий - А. Г.) и Багацохуровский улусы астраханских калмыков”
(Очиров, 1913. С. 78-91). Сведения Н. Очирова подтверждаются
архивными и письменными источниками по Багацохуровскому улу-
су.
Известный исследователь Центральной Азии Н. М. Пржевальс­
кий оставил много трудов, где имеются ценные этнографические
описания калмыков, ойратов и монголов. Так, в книге ”Из Зайсана
через Хами в Тибет” встречается много различных этнографичес­
ких наблюдений и описаний. Особенно ценно для нас сообщение
Н. Пржевальского о встрече с ’’цохорскими торгоутами”, ранее жив­

88
шими в Калмыцком ханстве на Волге (Пржевальский, 1948. С. 35, 36,
127, 128, 264-265).
Ученик Пржевальского П. К. Козлов уделял в своих трудах мно­
го внимания ойратским и монгольским племенам, встречавшимся
ему во всех уголках Центральной Азии и Тибета во время его путе­
шествий. В книге ’’Монголия и Кам” П. К. Козлов дал интересное
описание народа ’’долда”, который вел оседлый образ жизни и со­
хранил монгольский язык (Козлов, 1948. С. 102, 110, 113—114, 125-
137, 138-164). Исследователи монгольских народов Китая считают
их потомками ’’шарайгольских торгоутов” (ойраты, заселившие вер­
ховье Хуанхэ, район Алашаня и Куку-Нора в послечингисовский
период - А. Г.). Китайцы их зовут ”тун-жень”, что значит ’’земле­
дельцы” (Тодаева, 1960, 1961, 1968). П. Козлов подробно описал еще
и историю цайдамских, или кукунорских ойратов, или калмыков, ис­
торию шарайгольских ханств в верховьях Хуанхэ и Северном Тибе­
те (Козлов, 1948. С. 123—164). В книге ’’Монголия и Амдо и мерт­
вый город Хара-Хото” он вновь описывает народ ’’долды” и эдзин-
гольских или алашаньских торгоутов (Козлов, 1948. С. 75, 122, 171,
301). Другой ученик Пржевальского М. В. Певцов также оставил
ценные этнографические наблюдения в книге ’’Очерк путешествия
по Монголии и северным провинциям внутреннего Китая” (Певцов,
1883). Имеются этнографические сведения в труде П. Кафарова
’’Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847 и в 1859 году”
(Кафаров, 1892, XXII, № 1). Из трудов Г. Н. Потанина заслуживают
внимания его монография ’’Очерки Северо-Западной Монголии”, где
имеются сведения об этническом составе ’’тарбагатайских торгоу­
тов” и ’’Тангуто-Тибетская окраина Китая и Центральная Монго­
лия”, где он собрал этнографические материалы по этническому
составу южных или ’’внутренних” монголов Китая (Потанин, 1888.
Вып. IV, 1893. Т. 1-2 ). Мы уже рассматривали обширный труд
Г. Е. Грумм-Гржимайло ’’Западная Монголия и Урянхайский край”
в 3-х томах, где обобщены все этнографические сведения XIX в. о
монголах, ойратах и тюрках Алтае-Саянского нагорья и прилегаю­
щих районов (глава 1). Можно назвать еще книгу А. А. Ивановско­
го ’’Монголы-торгоуты” в которой имеются данные о бегстве Уба-
ши-хана и его сторонников в 1771 г. и их дальнейшей судьбе в
Синьцзяне (Ивановский, 1893). В этой работе сообщается кратко о

89
расселении булугунских и тарбагатайских торгоутов (бывших рос­
сийских подданных) в Синьцзяне, затронут их родовой состав по
ясунам (костям). Весьма ценные материалы по родовому составу
различных групп ойратов, бурят и монголов за 1925 г. приводятся в
статье К. В. Вяткиной ’’Монголы Монгольской Народной Республи­
ки” (Вяткина, 1960. С. 238-240). Разнообразные этнографические
сведения о пище, о свадебных и других обрядах халха-монголов, ба­
йтов, дербетов, олетов, баргу-бурят и узумчинов найдем мы в назван­
ной статье К. В. Вяткиной, и поэтому она необходима при изучении
этногенеза ойратов и калмыков.

Примечания

1. Полевые материалы автора, архив КИОН РАН, ф. 6, оп. 2, ед. хр. 10.
2. ЦГА Калм. АССР, ф. 36, on. 1, ед. хр. 172, лл. 923, 943 и др; ф. 36, оп.
1, ед. хр. 11, л. 1 0 -2 6 , 5 0 -5 1 и т. д.
3. ЦГИА СССР, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736.
4. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ, ф. 6, оп. 2, ед. хр.
10.

5. Полевые материалы автора по Яшкульскому району, см. архив

КНИИИФЭ, ф. 6, оп. 2, ед. хр. 221.
6. Полевые материалы автора по Каспийскому, Черноземельскому
районам, архив КИОН РАН, ф. 6, оп. 2, ед. хр. 221.
7. Наименования фондов ЦГА бывшей Калмыцкой АССР и архивов г.
Ленинграда и других городов даны в приложении к исследованию.
8. Рамки данной работы не позволили нам их рассмотреть, однако в
тексте глав они использованы.
9. Вопрос о происхождении ойратов и о времени возникновения ой­
ратского племенного союза никем еще не изучен, см. об этом в главе V
настоящей работы.
Глава III.
РАССЕЛЕНИЕ, СОСТАВ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ТОРГОУТОВСКИХ УЛУСОВ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВА
В XVII - I-Й ПОЛОВИНЕ XVIII В.

§ 1. Расселение и численность
Торгоутовских улусов в XVII—XVIII вв.

Расселение и основные кочевья калмыков в XVII в. в той или

иной степени уже рассматривались в трудах советских исследова­
телей (Пал ьмов, 1926, 1927, 1932; Богоявленский, 1939; Преображен­
ская, 1963; Кичиков, 1966 и др.). Но в этническом аспекте расселе­
ние и кочевья основных групп калмыцкой народности - торгоутов,
дербетов и хошоутов с учетом их принадлежности отдельным тай-
шам, видимо, еще не изучались. Также не вполне ясно время появле­
ния в XVII в. в степях Нижнего Поволжья и Южного Приуралья
различных Торгоутовских, Дербетовских и Хошоутовских улусов, их
численность, занимаемые ими территории, изменения в кочевьях
калмыцких улусов XVII—XVIII вв., связанные так или иначе с про­
цессом формирования этнической территории калмыцкого этноса в
исследуемый период (см. главы IV -V ).
Далее мы рассматриваем основные кочевья Торгоутовских улу­
сов в XVII — 1-й половине XVIII в., выявляем среди них наиболее
устойчивые и сложившиеся объединения калмыков-торгоутов и по
возможности определяем их численность.
Русские архивные документы и письменные источники XVII-
XVIII вв. (а в их числе и калмыцкие исторические летописи XVIII
в.) свидетельствуют, что первыми приняли русское подданство в
1609 г. (в г. Тара Омской области) и появились в 1630 г. в между­
речье Яика и Волги, а затем Волги и Дона ойраты-торгоуты улусной
группировки тайши Хо-Урлюка, насчитывавшие в момент прихода
50000 кибиток, или семей (ЦГАДА, ф. 119, on. 1, портфель 279, ч. 2, ед.
хр. 46, л. 1). Остальные, более мелкие по численности группы ойра-

91
тов —хошоуты, различные группы дербетов, зюнгаров пришли позже
торгоутов, а именно, начиная с 1663 года и до конца XVII в. (Кичи-
ков, 1966. С. 129). Численность этих групп ойратов была значитель­
но меньше численности тех Торгоутовских улусов, которые подчи­
нялись власти тайши Хо-Урлюка. Именно это объединение торгоу­
тов упоминается во всех русских документах и в исследованиях,
посвященных истории поволжских калмыков, оно же и составило
большинство населения Калмыцкого ханства на Волге 1 6 5 0 -
1771 гг.
Во главе ханства по калмыцким летописям и сведениям русских
архивных документов находилась торгоутовская династия калмыц­
ких ханов, основателем которой стал тайша Хо-Орлюк, а последним
ее представителем оказался Убаши-хан, который значительную часть
волжских калмыков-торгоутов и калмыков-хошоутов в 1771 г. на­
сильно увел из России.
Из генеалогических таблиц калмыцких ханов известно, что Хо-
Урлюк имел 6 сыновей и 6 дочерей. Сыновей звали Худай-Шукур-
Дайчин, Гомбо Йельденг, Кирсан, Санджин, Лоузанг, Сюнкей (КИЛП,
1969. С. 26-141). Каждый из сыновей тайши Хо-Урлюка и его бли­
жайшие родственники, последовавшие за ним на Волгу, имели в сво­
ем распоряжении крупные феодальные уделы - улусы, полученные
ими по наследству еще в Джунгарии, т. е. до начала их движения в
Приуралье и на Волгу. Высказывание Ф. Энгельса: ’’Союз родствен­
ных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается
необходимым даже и слияние их и тем самым слияние отдельных
племенных территорий в одну общую территорию всего народа”
(К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21. С. 164) можно целиком отнести
к процессу консолидации различных групп ойратов (торгоутов, дер­
бетов и хошоутов) в.новую монголоязычную калмыцкую народность,
сложившуюся в течение XVII - 1-й четверти XVIII в. в Нижнем
Поволжье в рамках Калмыцкого ханства.
Хо-Урлюк послал на запад в качестве передовых отрядов улусы
старшего сына Дайчина и Лоузанга, а сам двигался вслед за ними со
своими основными улусами. Время появления торгоутов Хо-Урлю-
ка в низовьях Волги и по правобережью (крымской стороне) Волги
точно не установлено. Одни исследователи называют 1613 год, дру­
гие 1632 (Пальмов). Калмыцкий летописец Габан Шараб в ’’Сказа­

92
нии об ойратах” об этом событии сообщает следующее: ”В 1628
году Лоузанг ойратским владельцам представил намерение свое от
них отлучиться, в 1629 году действительно отошел, в 1630 году пере­
шел Яик и Волгу, завоевал татар, в том же году Хо-Урлюк и Дайчин
пришли кЯику, в 1631 году пришли к Волге” (КИЛП, С. 157). Возни­
кает вопрос, почему Габан Шараб вместо Хо-Урлюка приписывает
намерение об уходе торгоутов его сыну Лоузангу?
В "Этюдах по истории приволжских калмыков” (Ч. I) Н. Н. Паль-
мов вслед за Нефедьевым приход калмыков на Волгу и заселение
ими приволжских степей понимал как ’’события единовременные”.
Но уже в 1931 году он приходит к выводу, что между моментом,
когда калмыки впервые познакомились с Волгой, и временем, когда
получили возможность пользоваться кочевьями на ногайской сто­
роне Волги, прошло несколько десятилетий, и калмыки более или
менее прочно прикрепились к левобережным кочевьям на Волге в
1655 году (Пальмов, 1932, см. предисловие). Отсюда следует, что
Н. Н. Пальмов, приход калмыков на Волгу и их заселение рассмат­
ривал уже как явления разновременные и более сложные, чем пред­
ставляется на первый взгляд, ибо заселение степей Волги и Дона
требовало официального узаконения со стороны русской админист­
рации. По мнению историка М. Л. Кичикова появление торгоутов в
Приуралье приходится на 1 6 3 0 -1635-й годы (Кичиков, 1966. С. 6 2 -
66). Движение улусов тайши Хо-Урлюка к Волге уже подробно рас­
смотрено М. Л. Кичиковым, что избавляет нас от повторения (Кичи­
ков, 1966. С. 41—75). Кочевья тех или иных калмыцких улусов в 1-й
половине XVII в. менялись вследствие частых войн и стычек как
среди самих калмыцких феодалов, так и с соперниками - джунгарс­
кими тайшами и тюркскими народами. Однако можно отметить два
момента в освоении степей Приуралья и Волги калмыками-торгоу-
тами: их локализацию вначале в междуречье Яика и Волги и освое­
ние ими со 2-й половины XVII в. степей правобережной Волги и
Дона вплоть до Терека и Кумы. Какие же улусы известны в 1-й
половине XVII в.?
В документах упоминаются улусы самого Хо-Урлюка, его сыно­
вей - Дайчина, Лоузанга, Шункея, Ельденга, Санджина, Кирсана. Пос­
ле гибели Хо-Урлюка, Кирсана и двух его внуков в 1644 году остав­
шиеся улусы торгоутов отошли к Дайчину и к сыновьям Кирсана -

93
тайшам Дугару, Боку, Сатыреркепу и Батуру. Каждый из перечис­
ленных, тайшей выделял часть своего улуса в удел своим сыновьям,
что приводило к увеличению общего количества улусных владений
и уменьшению их численности.
Габан Шараб отмечает в своей летописи: ’’Торгоутский Дайчин,
пришед в 160 кибитках, размножил до 100000 кибиток, а Лоузанг в
надел взял себе только 70 кибиток, а через 9 лет присовокупил к
оным 8.000 кибиток” (КИЛП, Габан Шараб. С. 150). Следовательно,
по народной традиции считалось, что правителю приволжских кал­
мыков Дайчину были подвластны до 100.000 кибиток всех калмы­
ков, а в улусе Лоузанга насчитывалось 8.000 кибиток. Однако в
1650 г. русские служилые люди определяли ”на глазок” числен­
ность улуса Дайчина в 30 тыс. человек, а улус Лоузанга в 20 тыс.
человек (Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 88).
Решительные изменения произошли в позиции русского прави­
тельства по вопросу о кочевьях для калмыков в 1655-1657 гг. в
связи с окончательным переходом тайшей в русское подданство и
изменением политической обстановки в этом регионе. К 1655 г.
калмыки получают право кочевать по Волге. После подписания шерти
в 1655 г. воеводы Астрахани, Казани и других поволжских городов
указывали: ’’Улусам их (калмыцким) велено кочевать по Волге по
Ногайской стороне и по Ахтубе и по Белужью или близко наших
городов, где они кочевать похотят” (ЦТАДА, ф. 119, Калмыцкие дела,
1655 г., д. 1, л. 3). В шерти 1657 г., в царской грамоте от 6 июля 1657
г. выражалось согласие на просьбы калмыцких тайшей Дайчина и
Мончака о кочевках по Волге. Пределы калмыцких кочевий опреде­
лялись следующим образом: ’’Кочевать по крымской стороне до
Царицына, а по ногайской стороне по Самару” (ЦТАДА, ф. 119, Кал­
мыцкие дела, 1657 г., д. 2, л. 57). Таким образом, в конце 50-х годов
XVII в. территориальный вопрос был окончательно разрешен, что
имело решающее значение для процесса складывания калмыцкой
народности.
Анализ различных архивных и письменных источников дает ос­
нование заключить, что в промежутке с 1655 по 1663 год (появле­
ние хошоутов и дербетов) территория кочевий калмыков пролегала
с верховьев Яика на северо-востоке, Эмбы на юго-востоке, до Сама­
ры на севере, рек Медведицы, Хопра на северо-западе, берегов Кас­

94
пийского моря и'низовьев Волги до Астрахани - на юге (ЦГАДА.
ф. 119, 1630-176, ед. хр. 2; Пальмов, 1926, 1927, 1932 и др.).
Указанные рамки территорий, заселенных калмыками, были еще
неокончательными, но наиболее четко они утвердились в 1655-1657
годах - времени фактического и юридического оформления Кал­
мыцкого ханства в составе Русского государства. С момента появ­
ления в степях Поволжья и Приуралья калмыки, будучи кочевым
народом, создали определенную систему сезонных перекочевок, ко­
торая действовала у них постоянно за исключением времени меж­
доусобиц или нападений неприятельских войск. Об этом икицоху-
ровский нойон Му-Кюкен свидетельствует так: ”В зимние три меся­
ца в рассуждении стужи находимся в теплых местах на Куме реке, а
в летние три месяца в прохладном месте на Иргенях и Сарпе реке, в
вешние 3 месяца по озерам и снеговым водам, в осенние же 3 меся­
ца по копаням (худукам) и реке Волге кочевье имеем единственно
для своей выгоды и пропитания скотского (ЦГА Калм. АССР, ф. 34,
on. 1, д. 41, л. 30). Калмыки ежегодно совершали свои сезонные
перекочевки в меридиональном направлении, причем естественной
границей между зимними и летними кочевьями служила Волга, ко­
торую они несколько раз переходили до вскрытия льда либо пере­
плывали на лодках и плотах. Зимние пастбища и кочевья торгоу-
товских улусов располагались на правобережной Волге в степи (Чер­
ные земли) ближе к рекам Куме, Тереку и в Мочагах (западное
побережье Каспия), а летние кочевья находились всегда на левобе­
режной Волге от Гурьева вплоть до Самары. В документе за 1728
год от 8 февраля подполковник Беклемишев сообщает: ’’...калмыки
все с улусами своими кочуют в степи при реке Куме даже до Кас­
пийского моря, а весной всегда кочуют близ Саратова” (ЦГАДА,
ф. 119, 1728., ед. хр. 2, л. 10). В доношении губернатора фон Менгде-
на из Астрахани от 3 ноября 1731 года отмечено, ’’что весь калмыц­
кий народ кочует от Саратова до Астрахани, переходя по обе сторо­
ны Волги и далее, а именно: летом на луговой, а зимой на нагорной
стороне” (ЦГАДА, ф. 119, 1731 г., ед. хр. 2, л. 15).
По генеалогическим таблицам из калмыцких летописей извест­
ны имена всех тайшей и нойонов, управлявших Торгоутовскими,
Дербетовскими и Хошоутовскими улусами Калмыцкого ханства во
2-й половине XVII - 1-й половине XVIII в. В архивных документах

95
ежегодно и ежемесячно фиксировалось расселение улусов торгоу­
товских, дербетовских и хошоутовских тайшей с указанием имени
владельца улуса и территории, на которой кочевали его улусные
люди. Например, летние кочевья калмыцких улусов в 1724 году по
докладу губернатора Волынского располагались так: ’’Калмыцкие
владельцы кочуют все в разных местах, а именно: Доржа Назаров за
Волгою на Самарской степи; Шахур-лама с своими улусами по реке
Медведице и от Саратова в 150 верстах и что по той же реке кочует
Черен-Дондук (ханский сын) и Яман с своими улусами, оба непода­
леку от Шахур-ламы; ханская жена Дарма Бала кочует со своими
улусами по сей стороне реки Хопра; Дондук-Омбо и Дондук-Даша
кочует по [ту] сторону реки Хопра и близ Дона, а Четер кочевал
близ Черкасского на той стороне Дону” (ЦГАДА, ф. 119, 1724 г., ед.
хр. 2, л. 7). Кроме тайши Четера, владельца Дербетовского улуса, все
остальные названные тайши стояли во главе различных Торгоутов­
ских улусов Калмыцкого ханства. Из них можно назвать владель­
цев ханского Эркетеневского улуса (15 тыс. кибиток) хана Церен-
Дондука и зайсанга Ямана, Дондук-Омбо владел наследственным
Багацохуровским улусом (свыше 3 тыс. кибиток), Шакур-лама —
Шабинеровским улусом (4 тыс. кибиток) и т. д. В списке кочевьев
тайшей за 1724 г. не указаны почему-то кочевья хошоутовских и
некоторых торгоутовских тайшей (Лекбея, Даши-Бирюна, Бокширги,
Хошот-Дондука и др.). О распределении основных кочевий в зим­
ний период 1728 г. Бахметьев и Беклемишев доносили из Саратова
в конце декабря: ’’Калмыцкие владельцы перешли чрез Волгу меж­
ду Царицыном и Черным Яром с луговой на нагорную сторону и
имянно: Четер ниже Ступина Яра, а дети его Лабанг Дондук и Гунча
Доржи выше Ступина Яру, Дондук Омбо около ур. Вязовки, а брат
его Бокширга около ур. Насонова Яру и ныне оный Омбо и Бокшир-
га кочует на Сарпе близ Волги. Дондук (здесь хан Церен-Дондук -
А. Г.) против Каменного Яру у Волги же, Четер с сыном своим
Лабанг Дондуком кочует в степи по реке Сарпе, а ’’Гунча Доржи”
(надо - Гунге Доржи - А. Г.) пониже Каменного Яру у Волги ж е”
(ЦГАДА, ф. 119, 1728 г., ед. хр. 2, л. И ).
Весенние кочевья калмыцких улусов в 1729 г. находились в сле­
дующих местах: ’’Наместник Черен-Дондук (хан Церен Дондук -
А. Г.) и брат его Галдан Данжин и мать их, ханша Дарма Бала и

96
Шакур-лама и владельцы Досанг и его брат Данжин Доржи и Хо-
шот-Дондук с улусами своими обретаются против Черного Яру на
луговой стороне р. Волги и будут дожидаться его Петра Тайшина
(Баксадая-Доржи, сын Чакдоржапа - А. Г.) и брата его Дондук-
Даши (сын Чакдоржапа, внук Аюки-хана - А. Г.) и вдовы Гунделе-
ковой жены (Гунделек, сын Аюки-хана, владелец Багацатановского
улуса - 2 тыс. кибиток - А. Г.). Даши-Бирюн с их улусами и с
частию Джанговых улусов ( ’’зюнгарских” - А. Г .), что от Черного
Яру до Дмитриевска) обретаются улусы владельцев Доржи Назаро­
ва с детьми, Дондук-Омбо и брата его Бокширги (Икицохуровский
улус - А. Г.), Четыря тайши с детьми (ЦГАДА, ф. 119, 1729 г., ед.
хр. 2, л. 11).
Здесь надо отметить кочевье Галдан-Данжина, владевшего Бур-
хан-Шабинеровским улусом, торгоутовские улусы Доржи Назарова
(8 тыс. кибиток), владельца Досанга с братом, в улусе которого было
около 4 тыс. кибиток и др. О численности улуса самой ханши Дар-
мы Балы мы узнаем из ее письма за май 1735 года: ”...У ней из
прежде отнятых войною многих улусных подданных оставалось улуса
ее только с 4.000 кибиток на луговой стороне Волги” (ЦГАДА,
ф. 119, 1735 г., ед. хр. 2, л. 31).
Из другого документа за 1738 г. выясняется, что ’’кочует де Бай
(сын Д. Назарова) с Лубжиными детьми в урочище на луговой сто­
роне Волги р. на речке на первой Узене 2.000 кибиток” (ЦГАДА,
ф. 119, 1738 г., ед. хр. 2, л. 31-об). Наместник Калмыцкого ханства
доносил в 1741 г., что у Джани (жены бывшего хана Дондук-Омбо,
владевшего Багацохуровским улусом) имеется собственного улуса с
3-х тыс. кибиток и что находится она с тем своим улусом в Рын-
песках в ур. Уласту” (ЦГАДА, ф. 119, 1741 г., ед. хр. 2, л. 50). Как мы
видим, калмыцкие улусы в XVII - 1-й половине XVIII в. занимали
довольно обширные степные пространства, которые они освоили в
1-й половине XVII в. и создали четкую систему сезонных перекоче-
вок. Эта система обеспечивала смену зимних и летних пастбищ,
давая возможность содержать скот в необходимом количестве. По
письменным и архивным источникам XVII—XVIII вв. нельзя выяс­
нить расселение отоков или аймаков внутри калмыцких улусов, так
как их никто не фиксировал. Лишь со 2-й половины XIX в. в связи
с общим сокращением кочевий калмыцких улусов, изменением са-
4. Г. О. Авляев 97
мой системы сезонных перекочевок определились границы улусов и
аймаков и их постоянные кочевья. О распределении мест для коче­
вания и пастбищных угодий между отдельными группами и семья­
ми, входившими в улус, Паллас оставил свои личные наблюдения:
’’Если калмыцкие орды или улус для сыскания свежих паств пере­
ходят с места на место..., то наперед высылаются люди, которые для
хана или князя, для ламы и для кибиток, где их идолослужение со­
вершается, набирают лутчие места, после чего сии по объявлении
через провозгласителей о их выступлении шествуют первые, а по­
том за ними следует весь народ и выбирает для себя удобные мес­
та” (Паллас, ч. 1, 1809. С. 223).
Каждый нойон имел группу специальных людей, которые ежегод­
но и ежесезонно выбирали и места для кочевий, и пастбища для
улуса. Они именовались ’’будульчинеры” (ЦГА Калм. АССР, д. 253,
л. 491). Это название происходит от калмыцкого слова ’’будбул”
или ’’буудул” - место стоянки”. С этим термином связано название
аймаков ’’будульчинерова рода” в Большедербетовском улусе и ”буд-
булова” рода в Эркетеневском улусе за XIX в. (Авляев, 1975). Серь­
езные изменения происходят в Калмыцком ханстве в 1-й половине
XVIII в.: усилилась колонизация территории Калмыкии, по окраи­
нам степи появились города и села, население которых захватывало
лучшие пастбища, и поэтому участились жалобы калмыков на про­
извол русской администрации. Среди калмыков появились десятки
тысяч ’’бесскотных калмыцких хозяйств”, в частности, только в 1723—
24 годы их насчитывалось более 2 тыс. кибиток, а в 1742 году уже
свыше 6400 кибиток (Пальмов, 1932). Население разоренных хо­
зяйств вынуждено было сниматься с насиженных мест и удаляться
на Каспий, чтобы перейти к рыболовству. Оставленные территории
быстро заселялись поселенцами из соседних русских сел и губер­
ний. Были потеряны летние кочевья улусов на левобережной Волге
от Самары до Царицына и ниже. Жалобы хана Дондук-Даши на это
явление не встретило поддержки у русской администрации. Это и
подготовило почву к событиям 1771 года и к дальнейшему сокраще­
нию всех кочевий калмыцких улусов в Нижнем Поволжье (Паль­
мов, 1932).

98
 § 2 . К а л м ы к и -т о р г о у т ы

Торгоуты - основной этнический компонент калмыцкого народа,

наряду с дербетами и хошоутами. В этническом плане они подраз­
деляются на различные улусные общности, имеющие свои истори­
чески закрепившиеся самоназвания (этнонимы), традиции и обычаи,
улусные тамги, в некоторых случаях культ своего улусного сякусе-
на — гения хранителя улуса, определенный этнический состав и
этнические элементы, характерные для каждого улуса и определив­
шие в целом его этнический облик и специфику, происхождение
самих жителей. Калмыки-торгоуты издавна подразделялись на сле­
дующие улусные объединения, принадлежавшие по наследственно­
му праву улусным владельцам-тайшам, нойонам, ханам: Эркетеневс-
кий, Бага-Цохуровский, Ики-Цохуровский, Харахусовский, Эрдниевс-
кий, Яндыковский, Мочаги (улус), Замутовский, Ики- и Бага-Цатанов-
ский, Хойтский, Табун-Отоковский, Шабинеровский, Бурхан-Шабине-
ровский, Зюнгарский и др. (Костенков, 1870. С. 2 -1 6 , 55, 56; Паль­
мов. Ч. I-V . 1926-1932 и др.). Далее рассматриваются основные
этнические элементы, состав и происхождение калмыков-торгоутов.

Эркетен-торгоуты

Калмыки-эркетени образуют население Эркетеневских улусов

Калмыцкого ханства на Волге. Об этом улусе В. Бакунин, крупный
знаток жизни калмыков 1-й половины XVIII в., отмечает в своем
труде ’’Описание калмыцких народов, а особливо из них Торгоутов-
ского и поступок их ханов и владельцев...”: ’’Собственно Аюкина
Эркетеневского улуса”, т. е. этот улус был личным владением хана
Аюки, а ханские зайсанги, называемые ’’эркетен” и т. п. (Бакунин.
1761. С. 12, 96, 129, 130). Значение термина ’’эркете” объяснил
П. Небольсин: ’’Еркете — суть потомки тех кетчинеров или других
лиц, принадлежавших к разным родам простых калмыков, которые
отличились и выслужились у тайшей какими-нибудь нератными под­
вигами. Еркетеневцы полагают, что название их (эркетен) происхо­
дит от слова ’’еркете” (Небольсин, 1852. С. 21). П. Небольсин пи­
шет о привилегиях и правах этого особого сословия, составившего
население ханского Эркетеневского улуса в Калмыцком ханстве:

99
’’Люди, заслужившие титулы Дархта или Еркете, были изъяты от
всякой подчиненности мелким властям: они не подлежали заведо­
ванию зайсангов и состояли в зависимости только одного владельца
(т. е. хана Аюки). Право неподсудности и неподведомственности
никому, кроме тайшей, укреплялось у Дархта и Еркете особыми льгот­
ными ’’ярлыками” (Небольсин, 1852. С. 21). Далее П. Небольсин
дополняет свои наблюдения: ’’При наступлении военных действий
Дархта, Еркете и мергечут все поголовно давали при хуруле прави­
телю улуса присягу на верную службу и обеты усердной защиты
его и его семейства” (Небольсин, 1852. С. 22). Из сведений П. Не­
больсина становится ясно, что ’’эркетени” являются особой соци­
альной прослойкой в калмыцком обществе XVII—XVIII вв., и они же
обозначают все население ханского Эркетеневского улуса, наделен­
ное в отличие от простых кочевников (албату) других улусов рядом
привилегий и льгот. Например, в ханский суд Зарго могли входить
только Эркетеневские, так называемые ’’ханские” зайсанги в коли­
честве 8 человек. Сам термин ’’эркетен” в переводе с калмыцкого и
ойратского языков значит ’’наделение властью, распоряжаться” или
же ’’обладающие властью” (Авляев, 1975, 1973 и др.). Но с другой
стороны, он связан с монгольским словом ’’эркете” - власть, сила
(Валиханов, 1961. С. 138). Близко к этому слову и имя Эркэг -
родоначальника ойратского племени ’’кэргуд или кэрэдгуд” домон­
гольской эпохи (Горохова, 1974. С. 97; 1961). Любопытно отметить,
что, кроме калмыцких эркетен-торгоутов, в середине XVII в. в Джун­
гарском ханстве присутствует поколение ’’эркэтын” численностью
5.000 кибиток (Бичурин, 1833. С. 45).
По-видимому, джунгарские и калмыцкие ’’эркетени” имели об­
щее происхождение и представляли собой княжеское владение, удел
’’Эркэтын” в самой Джунгарии до начала XVII в., позже разделив­
шееся в связи с миграцией ойратов на Волгу. Аристов глубоко оши­
бался, когда отождествлял эркэтэнов с казахским племенем ”ар-
гын” и на этом основании считал эркетинов тюркским племенем
(Аристов, 1896. С. 308). В XVII в. одним из первых владельцев Эрке­
теневского улуса был знаменитый Мазн-Батур, но больше всего он
был популярен среди калмыков-эркетеневцев. Мазн-Батур по лето­
писи ’’Сказание об ойратах” Габан Шараба был потомком Бура (брат
торгоутского тайши Зулзугана Урлюка, следовательно, сын Зулзуга-

100
на-Урлюка тайша Хо-Урлюк доводился племянником Буре (Габан
Шараб. Ук. соч., КИЛП, 1969. С. 141). Ю. Лыткин замечает в снос­
ках: ’’Зайсанги Еркетеневского улуса ведут свой род от этого Ма-
зан-Батура”. И действительно, среди зайсангов Эркетеневского улу­
са XIX в. присутствует несколько зайсангов с фамилией Мазановы
(ЦГА Калм. АССР, ф. 10, оп. 2, ед. хр. 2).
Из летописи Батур-Убаши Тюменя ’’Сказание о дербен-ойратах”
выясняется, что у Мазн-Батура остался сын Яман (Батур-Убаши
Тюмень. Ук. соч. КИЛП. 1969. С. 27). А по данным В. Бакунина во
главе ханского Эркетеневского улуса начала XVIII в. стоял ханский
зайсангЯман с братьями, сыновьями Мазн-Батура (Бакунин, 1761.
С. 12-13). В. Бакунин много пишет о поступках Эркетеневских
зайсангов Ямана и его братьев в кризисные 1720-30-е годы, он же
отмечает, что хотя Эркетеневские улусы после смерти Аюки-хана
подчинялись его сыну, хану Церен-Дондуку, но сами эркетени были
на стороне Дондук-Омбо, претендента на ханский престол. В Эрке-
теневском улусе зайсанга Балгана, сына Ямана, насчитывалось 4
тысячи кибиток (Бакунин, 1761. С. 130). Пальмов упоминает в сво­
их ’’Этюдах...” ханского зайсанга Дурал Дюнбатырова, владельца
2000 кибиток из Эркетеневского улуса Церен-Дондука (Пальмов,
1929. С. 132).
По данным А. М. Позднеева, Дондук Омбо перед уходом на Ку­
бань захватил весь ханский улус Церен-Дондука (Эркетеневский),
общая численность которого доходила до 15000 кибиток (Позднёев,
1920 г. - АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 56, рук.). Ю. Лыткин в своих
’’Калмыцких записках” приводит другие данные: ”У Дондук-Омбо
на Кубани было напоследок 28.000 кибиток, из них отнятых от хана
Церен-Дондука и брата его Галдан Данжина с лишком 10.000 киби­
ток, т. е. бывший Эркетеневский улус хана (Лыткин, см. рук. —АВ,
ф. 44, on. 1, ед. хр. 215, с. 206). В правление хана Дондук-Даши
Эркетеневский улус перешел под его управление по указу прави­
тельства. Ю. Лыткин в ’’Калмыцких записках” об этом пишет: ”И
велено ему (Дондук-Даши) отдать во владение улусы, оставшиеся
после бездетных родных его дядей — хана Церен-Дондука и вла­
дельца Галдан-Данжина”, т. е. эркетеневцы отошли теперь к хану
Дондук-Даши, а от него уже в качестве наследственного удела к его
сыну, наместнику Убаши (Лыткин, см. рук. АВ., ф. 44, on. 1, ед. хр.
215, с. 251).

101
 Накануне бегства из России Убаши-хан в 1768 г. имел по сведе­
ниям Ю. Лыткина подвластных себе калмыков 23715 кибиток и
татар 1129 кибиток (Лыткин, см. рук. АВ, on. 1, ед. хр. 215, с. 279).
Большую часть из них составляли калмыки Эркетеневского улуса.
При уходе Убаши-хана из России в 1771 году в дороге Эркетеневс-
кий улус задержали и возвратили на прежние кочевья. Не захотели,
следовать за Убаши-ханом владельцы, нойоны Асарху (Харахусовс-
кий улус), Теке и Маши (Икицохуровский улус), заранее известив­
шие об этом астраханского губернатора Бекетова. По сведениям
К. Костенкова в 1869 году в самом Эркетеневском улусе сохрани­
лось 2845 кибиток, подразделявшихся на 25 аймаков (Костенков,
1869, см. рук. ЦГИА СССР, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 27). К концу
XIX в. в Эркетеневском улусе числилось 3612 семей, из них 20
аймаков в количестве 2007 кибиток в степной части улуса и 1605
кибиток проживали в Мочажном улусе (Житецкий, 1892. С. 114—
115).
После событий 1771 года ввиду волнений среди калмыков Эрке­
теневского улуса часть их переселили в другие улусы, в частности,
Яргачин-Эркетеневский аймак отошел к Икицохуровскому улусу,
значительное число эркетен-торгоутов влилось в Хошеутовский улус
нойона Замьяна (754 кибитки), часть хапчинов-эркетеневцев с зай-
сангом Зунчи Мазановым в числе 31 кибитки переселилась в Абга-
неровский аймак Малодербетовского улуса, образовав 6 отдел (АВ,
ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, л. 345; Житецкий, 1892. С. 109). В XIX в. все
население Эркетеневского улуса именуется ”ончхан эркэтэн” (эр-
кетени зайсанга Ончика) в отличие от ’’яргучин-эркетенев” из Ики-
цохуровского улуса. Большинство калмыков Эркетеневского улуса
имеет тамгу, которая называется ’’джанхан” или ’’джанховыт”.
По данным архивных, письменных источников и полевых матери­
алов автора в этнический состав Эркетеневского улуса Калмыцкого
ханства до событий 1771 г. и позже входили следующие основные
этнические подразделения.
Кереиты. По своему происхождению калмыки-кереиты, как вер­
но замечает П. Небольсин, ’’принадлежат к Торгоутовскому племе­
ни” (Небольсин, 1852. С. 17). Кереиты и меркиты отмечены нами в
статье ”К вопросу о происхождении кереитов и их участии в этно­
генезе средневековых ойратов Джунгарии и калмыков Поволжья”

102
как один из древних, субстратных и постоянных этнических элемен­
тов в составе Торгоутовских улусов Калмыцкого ханства и в улусах,
оставшихся на Волге после событий 1771 года (Авляев, 1973, 1975,
1984. С. 30 -4 2 ; 43 -5 8 ; Эрдниев, 1974, 1980). По материалам наших
полевых обследований кереиты отмечены в составе нескольких Тор­
гоутовских улусов Калмыкии конца XIX - начала XX в. (Авляев,
1973, 1975, автореф. канд. дисс.). Также кереиты присутствуют в
составе ойратов Западной Монголии и ойратов в северо-западных
провинциях КНР, среди бурят и тюркских народов Саяно-Алтая.
Происхождение кереитов и их этническая история все еще недоста­
точно изучены, и, видимо, потому существуют противоречивые мне­
ния и суждения об их языковой принадлежности. Большинство ис­
следователей, опираясь на данные монгольских, ойрат-калмыцких и
персидских источников, признают их монголоязычность (Рашид-ад-
дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 127; Владимирцов, 1929, 1934; Санжеев,
1932; Бартольд, 1963. С. 504-505; Рерих, 1958. С. 334). Ряд исследо­
вателей выступает за тюркское происхождение кереитов без учета
данных китайских источников о кереитах домонгольской эпохи и
сведений ’’Сокровенного сказания монголов 1240 г.” (Муканов, 1974.
С. 28-3 1; Кузеев, 1974. С. 181 и др.). В последнее время появились
новые публикации в пользу монголоязычности кереитов домонголь­
ского периода, и отмечено их присутствие в составе Цзубуского
каганата (Викторова, 1980. С. 168-173; Авляев, 1984. С. 30 -4 2 ).
Персидский историк Рашид-ад-дин считает, что ’’кереиты представ­
ляют собой род монголов; их обиталища есть по рекам Онону и
Керулену, земля монголов” (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 127).
В другом месте ’’Сборника летописей” он вновь отмечает: ’’Они
(кереиты) были славны многочисленным племенем, войсками и древ­
ними государями, имели сходство с монгольскими племенами, и их
обычаи, нравы, наречия и словарный состав (лутат) - близки друг
другу” (Рашид-ад-дин, 1953. Т. 1. Кн. 2. С. 108). Однако эти замеча­
ния персидского историка некоторые исследователи опускают, и
приводятся такие примеры, где термину ’’тюркские племена” Ра-
шид-ад-дин придавал расширительное значение, но не этническое
(Муканов, 1974). Ч. Валиханов приводит следующее свидетельство
о кереитах: ”В царствование Ботандата (Известия византийских
историков. Ч. 4. С. 134) найманы, джалаиры и кереиты были народы

103
монгольские, по свидетельству восточных историков, и имели еще до
Чингиса своих ханов (Валиханов. Т. 1, 1961. С. 204).
Из письменных памятников монголов и сведений из ’’Сборника
летописей” Рашид-ад-дина видно, что кереиты Х-ХИ веков пред­
ставляли собой монголоязычный племенной союз в составе 6 следу­
ющих племен: кереит, джиркин, конкаит, сакакит, тумаут, албат (Ко­
зин, 1941. С. 14; Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 128-129). К ним
следует еще добавить племя ’’хиркун”, которое также причисляется
в монгольских летописях к кереитам (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн.
1. С. 132; Лубсан Данзан, 1973).
На севере кереиты граничили с древними ойратами, на западе с
монголоязычными найманами, на востоке с меркитами, на юго-восто-
ке и на юге их кочевья граничили с киданями и тангутами государ­
ства Си-Ся (западное Ся). Из сведений ’’Сокровенного сказания”
можно убедиться в том, что остатки кереитов Ван-хана вместе с
меркитами и найманами, а также и южная группа кереитов Чжаха-
Гамбу (Эрке-Хара) приняли участие в формировании корпуса ”тур-
гаут-кешиктен”, и именно поэтому они сохранились в составе сред­
невековых ойратов-торгоутов и их потомков - калмыков-торгоутов
Поволжья (Козин, 1941; Авляев, 1984. С. 3 0 -4 2 , 4 3 -5 8 ; Санчиров,
1977. С. 21—25). И далеко не случайно генеалогия торгоутовской
династии калмыцких ханов и нойонов в калмыцких и монгольских
летописях восходит к кереитскому Онг-хану или Ван-хану, а сами
ханы причисляли себя к кости ’’кереит” (Авляев, 1984. С. 36-4 2 ;
Габан Шараб. Ук. соч.; Батур-Убаши Тюмень. Указ. соч. КИЛП, 1969).
Этноним ’’кереит” происходит от ойратского или калмыцкого ”кэрэ”
(ворон), которое во множественном числе оформляется как ”кэрэ-
ит” или ’’кэрээт”. По нашему мнению, ойрат-калмыцкий этноним
’’кереит” отражает древние тотемистические верования ойратов и
монголов, связанные с древнейшим культом ворона как предка-тоте-
ма, родоначальника рода и племени с самоназванием ’’кереит” (Ав­
ляев, 1973, 1979, 1981). На тюркских языках значение слова ’’ворон”
звучит, как ’’карга”, и этноним ’’карга” известен в этническом соста­
ве башкир, казахов, хакасов и т. д. (Радлов, 1929. С. 8; Кузеев, 1974.
С. 332). В прошлом башкиры, татары отмечали особый праздник
(обряд) карга-туй, т. е. праздник ворона. Отсюда следует, что этно­
нимы ’’кереит” и ’’карга” имеют различное происхождение, одинако­

104
во отмеченные в составе монголоязычных и тюркоязычных этносов
как самоназвания определенных родоплеменных групп. Их нельзя
отождествлять друг с другом. Учитывая, что этноним ’’кереит” лег­
ко объясняется с монгольских языков и непереводим с тюркских,
следует цризнать ошибочным мнение тех исследователей, которые
считают кереитов тюрками по происхождению и забывают, что фор­
мы кирей, герей являются вторичными в сравнении со словом ”кере-
ит”. Например, мнение хивинского хана Абул-Гази, что слово ”кара-
ит” (надо ’’кереит” — А. Г.) якобы в переводе значит ’’черный ба­
ран” (?!) и имеет тюркское происхождение, в корне ошибочно. (Абул-
Гази, 1906. С. 42). Автор здесь лишь по звучанию отождествляет
тюркский парный термин ”кара-ит”, что значит в переводе с тюркс­
кого ’’черная собака”, а не ’’баран”, с монгольским этнонимом ’’кере­
ит”. Более подробные сведения о кереитах, меркитах и найманах
домонгольского периода изложены в главе V.
Калмыки-кереиты попали на Волгу из Джунгарии в составе тор­
гоутовских улусов тайши Хо-Урлюка, будучи одним из его внутрен­
них подразделений. Кереиты приняли активное участие в этногене­
зе ойратов-торгоутов еще в джунгарский период их жизни, т. е. с
XIII по XVI в., и поэтому кереиты и меркиты являются одним из
характерных этнических компонентов калмыков-торгоутов, но они
полностью отсутствуют в этническом составе калмыков-дербетов и
калмыков-хошоутов (см. главу IV). По сведениям летописи ”Шара-
Туджи” в Джунгарии (до начала XVII в.) известен омок ’’Кереит”
во главе с тайшой Хи Мерген Темяка (Шастина, 1957. С. 168-169).
В составе ойратов Джунгарского ханства середины XVIII в. имеет­
ся крупный оток (удел) ’’Кериет” в 6 тысяч кибиток (Иакинф, 1883.
С. 45). Значительное количество кереитских аймаков присутствует
в ряде Торгоутовских улусов Калмыцкого ханства, их число явно
уменьшилось после ухода Санжипа в 1701 г. (15 тыс. кибиток тор­
гоутов) и бегства Убаши-хана в 1771 году в Джунгарию. Однако
даже после трагических событий 1771 г. в 6 крупных Торгоутовс­
ких улусах Астраханской губернии сохранились в значительном
количестве кереитские аймаки общей численностью 1218 кибиток
(Костенков, ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 19-27). По докладной
записке К. Костенкова за 1869 год кереиты расселялись в следую­
щих улусах: в Эркетеневском - 54 кибитки, в Мочагах - 3 кибитки,

105
в Хошоутовском - 295 кибиток из числа подаренных нойону Замь-
яну 800 кибиток, в Яндыковском улусе в Батутском аймаке - 869
кибиток, а всех кереитов в 3-х названных улусах фиксируется 1218
кибиток (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 19-27). В этническом
плане калмыки-кереиты наиболее характерны для состава ханского
Эркетеневского улуса, где они проживали со времени прихода кал­
мыков в Россию. Так, в составе Эркетеневского улуса конца XIX в.
сохранились компактные группы ”хучин кереит” (давнишние ”кере-
иты”) и шин кереит (новые ’’кереиты”), попавшие в этот улус во
время феодальных смут 1720-30-х годов. Часть кереитов Эркете­
невского улуса зайсанга Балгана (сын Ямана) самовольно уходила
за Дон в 1730-е годы, где позже образовались станицы (аймаки)
Эркетеневская и Багутовская (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 215, л. 181).
Тамга кереитов Эркетеневского улуса ’’джанхан или джанховыт”.
Тамга кереитов Яндыковского улуса называется ”буу” (талисман), а
кереиты Хошеутовского улуса сохранили древнюю тамгу ”серя-тамг”,
т. е. ’’острога-тамга”, или ”вилы-тамга”. По мнению П. Небольсина
острога-тамга указывает на давние связи кереитов с рыболовством
(Небольсин, 1852. С. 17). Значительные группы кереитов издавна
проживали в Долбанском аймаке - ”баг кереит” или же ’’гендня-
кин”, батракин —т. е. ’’кереиты зайсанга Батура” - около 200 киби­
ток. А в смешанном по населению Батутском аймаке Яндыковского
улуса в 1880 году фиксируется группа ’’кереитовских аймаков” око­
ло 987 кибиток (ЦГИА, ф. 370, on. 1, ед. хр. 190, л. 57). Мелкие
арбаны кереитов зафиксированы в Ики- и Багацохуровском улусах
Калмыкии конца XIX - начала XX в. (Полевые материалы автора).
Часть кереитов после разгрома их монголами рассеялась среди тюр­
кских народов, где они постепенно ассимилировались, сохранив за
собой тюркскую форму этнонима ’’кереит” в виде кирей, обак-кирей,
герей, гере, т. е. они уже вторичны по происхождению. В качестве
составного элемента кереиты участвовали в этногенезе многих тюр­
кских и других народностей (Муканов, 1974; Кузеев, 1974 и др.).
Последняя волна монголоязычных кереитов связана с появлением в
низовьях Волги в начале XVII в. новых кочевников —торгоутов.
М е р к и т ы . Калмыки-меркиты издавна входят в Эркетеневский
улус Калмыцкого ханства, и в конце XIX в. здесь сохранились 2
аймака меркитов: хо-меркит и ики-меркит (Авляев, 1975). По сведе­

106
ниям К. Костенкова за 1869 г. в Эркетеневском улусе насчитыва­
лось 126 кибиток меркитов (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 27).
Кроме них в Мочагах проживали 26 кибиток меркитов из Эркете­
невского улуса (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л. 117). Тамга мерки­
тов, общая с другими аймаками улуса, за исключением багутовских.
Среди донских калмыков Области Войска Донского имеются ясуны
”шар-меркит” (желтые меркиты), ’’хомеркит” (благородные мерки-
ты, потомки ”хоас-меркитов” XII в.) и ”хар-меркиты” (черные мер­
киты) в составе станиц Ново-Алексеевской, Денисовской, Граббевс-
кой и др. (Номинханов, 1969. С. 199-202). Сведения о меркитах
имеются в ’’Сокровенном сказании”, в ’’Сборнике летописей” Ра-
шид-ад-дина, в ’’Родословном древе тюрков” Абул-Гази, в монгольс­
ких и калмыцких летописях XVII—XVIII вв. Появились работы, где
приводятся материалы о кереитах, меркитах и найманах домонголь­
ского периода (Викторова, 1980; Кычанов, 1980; Авляев, 1984). Силь­
ным монгольским племенем, по мнению Раш ид-ад-дина, были мерки­
ты, ’’часть монгольского племени”, племя многочисленное, ’’которое
имело чрезвычайно воинственное и сильное войско” (Рашид-ад-дин.
Ук. соч. Т. 1. Кн. 1. С. 114). Е. И. Кычанов, опираясь на работу
Комаи Есиаки, приводит следующие сведения о меркитах: ’’Этноним
’’меркит” в транскрипции ’’мэйлицзы” не раз упоминается в ”Ляо-
ши”.
В 1093 г. киданьский полководец Вотела ходил в поход на мерки­
тов и разбил их. Весной 1094 г. меркитский правитель Хулуба про­
сил вернуть ему старые захваченные ранее киданями земли и пре­
поднес дары. И хотя император Дао-цзун согласился вернуть мер-
китам захваченные у них земли, уже осенью того же 1094 г. Вотела
доложил о новом походе на меркитов и одержанной им победе.
Наконец, кидане одержали победу над меркитами в 1102 г. (Кыча­
нов, 1980. С. 143).
Меркиты в XII в. обитали в долине Селенги и имели свое Мер-
китское ханство. Они подразделялись на 4 ветви, или племени: мо-
дан, тодаклин, ухур-меркит и джиюн (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1.
С. 114). Это был монголоязычный 4-племенной союз. По тексту
’’Сокровенного сказания” видно, что они общались с монголами Те-
мучина на монгольском языке. Названия племен меркитов перево­
дятся с монгольского языка, что говорит об их монголоязычности:

107
мудан (модон) - дерево, джиюн — левый, восточный, ухур-меркит
или угур-меркит (чужаки-меркиты). Происхождение меркитов изу­
чено недостаточно, однако большинство исследователей считают их
монголами, в пользу этого мнения говорят данные монгольских и
калмыцких источников, некоторые считают их тюрками. JI. Н. Гуми­
лев относит меркитов к самодийцам (Гумилев, 1977). Часть мерки­
тов оказалась в составе тюркских народностей, тунгусов, корейцев.
Подробные сведения о меркитах можно найти в монографии
JI. JI. Викторовой ’’Монголы”, в статье Е. И. Кычанова ’’Монголы в
VI —1-й половине XII вв.” (Викторова, 1980; Кычанов, 1980).
В составе Дербетовских улусов Калмыкии меркиты отсутствуют,
что косвенно говорит в пользу их участия в этногенезе торгоутов.
До революции у калмыков-меркитов Эркетеневского улуса бытовал
культ небесного дракона ”лу”, считавшегося покровителем всех кал-
мыков-меркитов (Душан, 1973. С. 53).
Х а р а н у т ы . В письменных источниках харануты (карануты у
Рашид-ад-дина) упоминаются как одно из древнемонгольских пле­
мен. Рашид-ад-дин писал о них: ’’Каранут был старшим сыном Тусу-
ба-Дауда”. Все то племя, которое называют каранут (харанут, хар-
нут), ведет от него происхождение (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1.
С. 164). Этноним ’’харанут” встречается в составе калмыков (Эрке-
теневский, Багацохуровский, Малодербетовский улусы), среди донс­
ких калмыков-казаков, бурят, монголов-дархатов, алтайцев, тувинцев,
внутренних, или южных монголов. По нашему мнению, калмыки-
харнуты —потомки средневековых ойратских харнутов. По бурятс­
ким преданиям харнуты, шарнуты, борнуты и хухенуты являются
ойратскими по происхождению и попали к бурятам в X V II-
XVIII вв. Названия этих ойратских племен отражают цвета их зна­
мен: харануты - черное знамя, шарнуты —желтое и т. д. (Балдаев,
рук. Архив ЛОИЭАН, ФКУ, on. 1, ед. хр. 595. С. 8). В эпоху Чингиса
харнуты жили на востоке Монголии и входили в хонкиратский пле­
менной союз (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 160-161, 164-165).
Термин ’’харанут” (от слова ”хара” - черный) имеет, по нашему
мнению, тотемистическое происхождение и относится к предку-то-
тему, в частности коню - родоначальнику черной, вороной масти,
позже род или племя, считавшее себя потомками коня - предка
определенной масти, имело знамя черного цвета и уран (боевой клич)

108
с названием масти этого тотема. Подробнее об этом мы написали в
статье ’’Этнонимы-тотемы в этническом составе калмыков и их па­
раллели у тюркских народов” (Авляев, 1979. С. 131 —133; С. 6 2 -7 1 ;
Румянцев, 1962. С. 188-190). Харнутовский аймак Эркетеневского
улуса в конце XIX в. насчитывал 90 семей и еще 4 мелких аймака
харнутов общей численностью 168 семей проживали в Мочагах.
Следовательно, всех харнутов в Эркетеневском улусе числилось 258
семей (Житецкий, 1892. С. 114-115). Харнуты проживали также в
Зюневых аймаках Багацохуровского улуса, и арбан ’’харнут” имеет­
ся в Бага-Чоносовском аймаке Манычского улуса. Часть харнутов
вместе с Эркетеневским улусом зайсанга Ямана и его братьев в
1700 г. уходила на Дон, где у донских калмыков сохранились в ста­
ницах ясуны ’’харнут”, попавшие к ним из Эркетеневского улуса
(Номинханов, 1969. С. 199-202). Тамга харнутов Эркетеневского
улуса называется ’’джановыт”. Калмыки Харнутовского аймака в
XIX в. кочевали по урочищам Джанай, Калус, Котка и др. Зимние
кочевья харнутов находились в урочищах Берюк и Буята (ЦГИА,
ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л. 35). Присутствие в составе Торгоутовских
улусов кереитов, меркитов и харнутов позволяет говорить об их
активном участии в этногенезе ойратов-торгоутов и их потомков -
калмыков-торгоутов Поволжья (см. главы V—VII).
Б а г у т ы. Калмыки-багуты являются одним из многолюдных эт­
нических подразделений в этническом составе Торгоутовских улу­
сов Калмыцкого ханства. Происхождение и этническая история кал-
мыков-багутов во многом не ясны и не изучены. В архивных доку­
ментах калмыки-багуты отмечены в составе ханского Эркетеневс­
кого улуса и в Яндыковском улусе. Среди особой группировки дон­
ских калмыков Войска Донского также присутствуют станицы Ба-
гутовская и Эркетеневская, выделившиеся в свое время из Эркете-
невских улусов зайсанга Ямана и его братьев (Бакунин, 1761,
С. 115). Этнический состав и расселение калмыков Багутовских
аймаков на конец XIX - начало XX в. автор уже рассматривал в
своей монографии (Авляев, 1975, автореф. канд. дисс.). В некоторых
документах калмыки-багуты именуются ’’ханские багуты”, так как
они издавна входили в состав Эркетеневского улуса, бывшего пос­
ледовательно личным владением ханов Аюки, Церен-Дондука, Дон-
дука-Омбо, Дондука-Даши и Убаши-хана. Бакунин приводит данные

109
о том, что в 1734 г. весь Эркетеневский улус с 3000 кибиток из-под
г. Черный Яр добровольно ушел к Дондуку-Омбо на Кубань (Баку­
нин, 1761. С. 173). В 80-е годы XIX в. багутовские аймаки выходят
из состава Эркетеневского улуса и числятся уже в Яндыковском
улусе и в Мочагах. По данным К. Костенкова за 1869 г. в Эркете­
невский улус входили калмыки ”ики-багутова” рода - 493 кибитки,
а шарс-багутов - 122 семьи (Костенков, 1869; ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед.
хр. 3736, л. 27; рук.). Но у Костенкова отсутствуют сведения о ”дой-
да-багутах” и о тех багутах-отходниках, которые ушли в Мочаги.
Эти данные мы обнаружили в материалах 1880 года, из которых
следует, что в Мочагах оказалось много выходцев из разных айма­
ков Эркетеневского улуса, в их числе 643 семьи ики-багутов, 165
семей шарас-багутов, а всех эркетеневцев - 1627 семей (ЦГИА,
ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л. 117). Следовательно, из этих приблизите­
льных данных к 1880 г. всех багутов оказалось в Эркетеневском
улусе и в Мочажном попечительстве свыше 1420 семей. Большин­
ство из них жили оседло в рыбацких поселках (хотонах) и занима­
лись рыболовством, как морским, так и речным. Будучи одним из
крупных этнических компонентов в составе калмыков-торгоутов,
багуты активно участвовали в сложении ойратов-торгоутов до нача­
ла XVII в., и их роль значительна в процессе этногенеза калмыцкой
народности XVII—XVIII вв. Отметим также тот факт, что багуты
отсутствуют в этническом составе Дербетовского и Хошоутовского
улусов XVII-XIX вв.
У калмыков, уроженцев Ики-Багутовского аймака Яндыковского
улуса, мы записали следующую знаменательную поговорку, зафикси­
рованную в разных вариантах: ’’Кокшин Чакчи” гидг сякуста (бур-
хан), Манла гидг гюрюмта, Ноган Даркэ гидг хурулта, Эджи-Авгатан
гидг урата, ”ики-багут” гидг улс бидн”. В переводе это значит: ”Ся-
кусен наш - древний Чакчи, молитва наша - ’’манла”, хурул наш -
’’Ноган Д аркэ”, уран наш - Эджи Авгатан, а родом мы - ”ики-багу-
ты”, т. е. ’’большие багуты” (1). Эта традиционная поговорка ики-
багутов нуждается в некоторых пояснениях. До революции в каж­
дом калмыцком отоке, аймаке или даже в улусе соблюдался особый
культ своего сякусена, гения-хранителя определенного ’’рода” или
аймака, причем имя этого сякусена-бурхана особо чтилось, соблю­
дался особый обряд в его честь, его призывали в трудные моменты

110
жизни и т. д. У калмыков Ики-Багутовского аймака все опрошен­
ные мною информаторы назвали своим сякусеном Кокшин Чакчи
(Чакчу), а ураном имя - Эджи Авгатан (2).
О происхождении или значении имени ’’Чакчи” сами информато­
ры не смогли что-либо сказать. Бурхан ”Эджи-Авгатан” по мнению
всех эркетеневцев является улусным сякусеном, которому они по­
клоняются и которого особо чтут (Душан, 1973). В других улусах
его имя и культ неизвестны. Так как ики-багуты издавна входили в
состав Эркетеневского улуса, то поэтому имя этого улусного сяку-
сена и стало у них ураном. Мы не случайно останавливаемся на
пережитках былых родоплеменных институтов или их атрибутов -
’’сякусенов”, ’’уранов” и т. п., так как они в совокупности способ­
ствуют, как мы убедимся далее, выяснению этногенеза и этнокуль­
турных связей различных этнических групп и объединений средне­
вековых ойратов и их потомков - калмыков Поволжья. С монголь­
ских языков термин ’’Чакчи” или ’’Чакчу” не переводится. Однако
якутский этнограф А. И. Гоголев приводит следующие данные: ”У
чулымских тюрков имеются особые божества. Это духи-покровите-
ли чаки. Во главе всех чаков стоят Улуг Чак - Великий Чак, под­
земное божество” (Гоголев, 1980. С. 62—65).
По мнению А. П. Дульзона тюркское население Чулыми являет­
ся аборигенами, ставшими тюркоязычными в процессе смешения и
распространения тюркского языка в XIII—XIV вв. от кызыльцев (Дуль-
зон, 1978. С. 14). Отсюда можно сделать вывод, что сякусен-бурхан
’’Кокшин-Чакчи” — это сохранившееся среди калмыков - ”ики-ба-
гутов” (потомков баргу-бурят X -X I вв.) имя древнего божества
чулымских тюрков, перенятое ими от кызыльцев (хакасов), живших
еще с домонгольской эпохи по соседству с ойратами, баргу-бурята-
ми (баргутами) и хори-туматами в верховьях Енисея (Сегиз-Мурен)
и в Баргуджин-Токуме (Западное Прибайкалье, включая район о.
Хубсугул (Косогол).
Эти данные по нашему мнению имеют важное значение в этноге­
незе ойратов и калмыков, в выявлении их этнокультурных и этни­
ческих связей и взаимодействий с народами Южной Сибири и При­
байкалья.
По статданным 1910 г. численность калмыков Ики-Багутовского
аймака возросла уже до 1410 семей, или 5882 человек (3). Тамга

111
Багутовских аймаков называлась ’’джиндэмэн” (т. е. ’’чиндамани”),
О происхождении Багутовских аймаков бытует предание: в старину
после кончины отца три брата - Халу, Дойды и Моголцык раздели­
ли Багутовский оток между собой, причем удел старшего брата стал
называться ики-багут (старшие багуты) или Халувга-багут, среднего
—дойда-багут (багуты Дойды) и меньшего брата - багуты, которые
присоединились позже к дойда-багутам (4).
Значение терминов ’’дойды” или ’’багут” сами жители аймаков
не знали, но признавали их в качестве своих традиционных самоназ­
ваний (т. е. этнонимов). Отдельно от них существует Шарас-Багу-
товский аймак, население которого именовалось как ’’шарас (шарз)
багут”, т. е. ’’желтые багуты”.
В начале XX в. возникла так называемая группа ”шин-багутов”
(новые багуты), которых переселил из Эркетеневского в Яндыковс-
кий улус зайсанг ”ики-багутов” Очка Монк-Убушаев. По сведениям
жителей Ики-Багутовского аймака они подразделяются между со­
бой на следующие ясуны (кости): харнуты, эльджигуты, шарнуты,
заамуты, хо-меркиты и баг-цоохр (оруд - пришлые) (5). Следова­
тельно, ”ики-багуты” в XIX в. имели смешанный разнородный со­
став, свидетельствующий об их сложной этнической истории и про­
исхождении (см. главу V).
Калмыки Дойда-Багутовского аймака своего сякусена именовали
’’Мяядрин гегян”, (т. е. Майтрейя-гэгэн) и поклонялись только ему
(6). Ураном всех ’’дойда-багутов” был клич ’’Д яявл”, а тамга их име­
новалась ’’джиндемен”. Дойды-багуты были, как и большинство жи­
телей Мочагов и Яндыковского улуса, потомственными рыбаками и
жили оседло в поселках Цомок, Сум, Бадрунгу и др. К 1910 г. в
Багутовском аймаке (дойды-багут и др.) числилось 1354 семьи, или
5483 чел. (7). Самоназвание жителей этого аймака состоит из тер­
минов ’’дойды” и ’’багут”. Их значение жителям неизвестно, имя
Дойда среди калмыков вообще не бытует, хотя оно упомянуто в
народной легенде. Изучение этнонимов ’’дойды” и ’’багут” привело
нас к интересным результатам. Оказалось, что термин ’’дойды” оз­
начает название эвенского рода, точнее - это название рода восточ­
ных эвенов, следовательно, дойды —это тунгусский элемент (Нови­
кова, 1980. С. 153, 170). Эвены, небольшая народность, живут в райо­
не Охотского побережья, Чукотки, Камчатки и в северо-восточных

112
районах Якутии. Из якутских источников выяснилось полисеманти­
ческое значение термина ’’дойды” или ’’дойду”: страна, родина, цен­
тральные районы страны, а термин ’’Дойду дьоно” означал жителей
Центральной Якутии в отличие от ”тыа дьоно” - лесные люди”
(Эргис, I960. Ч. II, С. 62, 311). Известно также, что тунгусы (эвены)
жили в Прибайкалье и имели контакты с баргутами, хори-туматами
и ойратами Х-ХИ вв. (См. главы V -V I). Этноним ’’багут” науке
еще не известен, не выяснены его семантика и этимология. Легче
всего его можно было бы объяснить, выделив основу ”бага” (малый,
меньший) и аффикс множественности ”ут”, что образует термин
’’багут”. Но это был бы заведомо ошибочный подход к его этимоло­
гизации. В данном случае оказался полезным опыт Н. А. Баскакова
в выяснении термина ’’тодош”. ’’Тардуш, алт. Тодош ,- пишет о н ,-
может быть объяснено выпадением звука р в позиции перед соглас­
ны м,- явление широко распространенное в тюркских языках, в осо­
бенности в современном новоуйгурском, и позднейшей народной
этимологизацией слова” (Баскаков, 1958. С. 29). Л. П. Потапов так­
же приходит к выводу о том, что древнетюркское ’’тардуш” у пле­
мен ’’теле” превратилось в ’’тадуш” (западное крыло) и тулиш (ле­
вое крыло) и сравнивает его с термином ’’толис” (Потапов, 1969.
С. 175). Мы можем добавить, что это же явление характерно и для
монгольских языков. Термин ’’баргут” вследствие выпадения звука
р. в калмыцком произношении превратился в этноним ’’багут”, а это
означает, что калмыки-баргуты происходят от средневековых баргу-
бурят, или баргутов и являются их потомками. Из монгольских ис­
точников известно, что часть хори-туматов и баргутов после подав­
ления их войсками Чингиса в 1207 г. отдали под управление ойрат-
скому тайше Худуха-беки. Видимо, с этого времени часть западных
протобурятских племен попала под влияние ойратов и позже асси­
милировалась в их среде, о чем свидетельствует их присутствие в
составе калмыков-торгоутов (Козин, 1941. С. 175; Цыдендамбаев, 1975.
Вып. 2. Дамдинов, 1975. Вып. 2 и др.). Отсюда становится понятным
сохранение в среде калмыков-багутов таких реликтовых явлений,
как имя божества Чакчи, наличие тунгусского рода ’’дойды” и т. д.
Му-хорин. Самоназвание калмыков аймака ”му-хоринова рода”
из Эркетеневского улуса восходит к названию бурятского племени
’’хорин” (хори, кори, кури и т. п.). Этноним ”му-хорин” в переводе с

113
калмыцкого значит ’’плохие хоринцы”. Причину такого названия
сами уроженцы этого аймака уже не знают, но считают себя корен­
ными ’’эркетен-торгоутами”. Из письменных источников монголов,
ойратов и калмыков известно бурятское племя хори (кори), хори-
туматы и средневековые буряты-хоринцы (Козин, 1941. С. 174, 175;
Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн. 1, С. 77, 78, 121; Румянцев, 1962). Все
это заставляет думать, что этноним ”му-хорин”, как и другие бурят­
ские элементы, один из ранних элементов в составе ойратов-торгоу-
тов до начала XVII в., и поэтому он сохранился в составе Эркетенев­
ского улуса XVII-XIX вв. По сведениям К. Костенкова за 1869 год
в Эркетеневском улусе насчитывалось 65 семей ”му-хоринова” рода
(ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 27). Кроме них в Мочагах к
1880 г. зафиксировано 32 кибитки ’’мухоринцев”. Присутствие ай­
мака ”му-хорин” и других хоринских по происхождению элементов
в составе калмыков-торгоутов подтверждает уже высказанное мне­
ние о близких этнических связях между бурятами (баргутами, хо-
ринцами) и калмыками-торгоутами, потомками средневековых ойра-
тов-торгоутов Джунгарии (Румянцев, 1962. С. 163-174; Цыдендам-
баев, 1975. Вып. 2; Нимаев, 1984. С. 74-84). ”Му-хорины” кочуют
возле худуков Цубу, Калус, Джанай. Зимние стоянки их на урочи­
щах Оргичка и Немке” (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, кн. № 8.
С. 389). Тамга ”му-хоринцев” называется ’’джанховыт”.
Бульчины. Название этой группы эркетеневских торгоутов в
переводе буквально означает ’’мускул или мышца”, но могло быть
связано с именем Бульча. Это старинное наименование сами жите­
ли аймака не сумели объяснить. По материалам Г. Н. Потанина
выясняется наличие сумона ’’Бульчин” среди дербетов в Западной
Монголии (Потанин, 1881. Вып. 2. С. 30). Сумон ’’Бульчин” вновь
отмечен в 1924 г. при обследовании кобдоских дербетов Западной
Монголии калмыцким исследователем Ц. Д. Номинхановым (науч­
ный архив КНИИИФЭ, ф. 9, on. 1, ед. хр. 1, С. 50). Тамга бульчинов
именуется ’’джанхан”. Численность калмыков Бульчиновского ай­
мака в 1869 г. указывает К. Костенков - 317 кибиток или семей
(ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, № 27). К 1880 г. в Мочажном
попечительстве проживали еще 24 семьи бульчинов из Эркетеневс­
кого улуса (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л. 117). Общая числен­
ность бульчинов достигла 340 семей. Присутствие бульчинов в со­

114
ставе калмыков и среди ойратов - дербетов Западной Монголии
позволяет предполагать их давнее происхождение в ойратской сре­
де (т. е. до начала XVII в., времени массовых миграций ойратов).
Зюнгары. Калмыки-зюнгары образуют население Зюнгарского
аймака в Эркетеневском улусе. Кроме них Зюнгарский аймак име­
ется в составе Икицохуровского улуса, и у донских калмыков сохра­
нились станицы Зюнгарская и Цевднякинская, жителей которых так­
же зовут ’’зюнгарами”. Калмыки-зюнгары на Волге являются потом­
ками средневековой ойратской племенной общности зюнгар во гла­
ве с правящим кланом ’’цорос”. Отдельные группы зюнгаров появи­
лись на Волге в связи с различными событиями в Джунгарском
ханстве, в первую очередь этому способствовали обременительные
и -длительные войны, которые вели цоросские ханы. Термин ’’зюн­
гар” в различные периоды имел разное содержание. На ранних эта­
пах этнической истории ойратов и монголов это был военный тер­
мин со значением ’’левый фланг”, левое крыло в расположении войск
или в расселении жителей ойратских улусов; и название ’’зюнгар”
означало также одну из сторон света - восток, а со 2-й половины
XV в. термин приобрел уже этническое значение, обозначая пле­
менную общность ’’зюнгар” во главе с ханским родом ’’цорос”. Поз­
же этноним ’’зюнгар”, или ’’джунгар” приобрел собирательное зна­
чение, стал общим именем ойратов Джунгарского ханства (1636—
1758) и названием страны (Джунгария). В русских архивных доку­
ментах XVII—XVIII вв. ойраты часто именуются ’’зенгорцы”, зенгор-
ские калмыки, джунгары. Об эркетеневских зюнгарах У. Душан, уро­
женец Эркетеневского улуса, писал в своем очерке, что они отлича­
лись буйным, непокорным характером, а девушки их славились кра­
сотой (Душан, 1973. С. 541). Кочевья эркетеневских зюнгаров нахо­
дились в урочищах Нарын-худук, Купцын, а зимние в урочище Бугу-
та. Тамга зюнгаров называлась ’’джанхан”. К 1869 г. зюнгаров в
улусе насчитывалась 91 семья (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736,
л. 19). В Мочагах проживало еще 98 семей (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед.
хр. 190, л. 117).
Хапчины. Происхождение и расселение хапчиновских аймаков в
Эркетеневском улусе Астраханской губернии конца XIX - начала
XX в. было рассмотрено автором в упомянутом исследовании (Ав­
ляев, 1975). Тюркское происхождение калмыков-хапчинов автор от­

115
метил в статье ”0 тюркских этнических компонентах в составе
приволжских калмыков конца XIX века” (Авляев, 1976. С. 8 -9 ).
Калмыки-хапчины издавна входили в состав Эркетеневского улуса
Калмыцкого ханства и с тех пор образовали 3 аймака или подразде­
ления: ики-хапчины (большие хапчины), дунду-хапчины (средние
хапчины) и бага-хапчины. Названные группы хапчинов имеют об­
щее происхождение, а их наименования отразили дробление аймака
хапчинов между братьями-наследниками, сыновьями одного зайсан­
га. Часть хапчинов после событий 1771 г. переселили в Малодербе-
товский улус, где они вошли в состав Абганеровского аймака (хап-
чинский анги). В архивных документах хапчины фиксируются по­
рой как ’’ханские хабучины”, что объясняется их присутствием в
ханском Эркетеневском улусе. Наименование аймаков ’’хапчин”
(хавчин, хабучин) мы объяснили как калмыцкую форму произноше­
ния тюркского этнонима ’’кыпчак, кыпсак” (Авляев, 1975). Племена
кытай-кыпчак были известны в составе Ногайской Орды, они же в
XVII в. вошли в состав башкир, казахов, кара-калпаков и других
тюркских народностей (Муканов, 1974. С. 58; Кузеев, 1974. С. 175—
176 и др.). По данным архивных источников и сведениям В. Баку­
нина правитель волжских калмыков тайша Хо-Урлюк еще в 1630-е
годы ’’покорил себе Большого и Малого Ногая татар же, называе­
мых Катай Кыпчак, Мали-баш, и Джетысан” (ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, ед.
хр. 46, л. 1; Бакунин, 1939. С. 11). По-видимому, еще в XVII в. часть
ногайцев-кыпчаков попала в Эркетеневский улус хана Аюки, и здесь
в калмыцкой среде она ассимилировалась, сохранив за собой само­
название ’’хапчин”. Сами калмыки-хапчины считают себя уже эрке-
тен-торгоутами, и в их языке не сохранилось признаков былой тюр-
коязычности. В XVII-XIX вв. калмыки из Хапчиновских аймаков
имели тесные брачные связи со многими аймаками Эркетеневского
улуса, поэтому у них калмыцкий тип лица, тогда как коренные каза-
хи-кыпчаки отличаются внешне от калмыков. Калмыцкий летопи­
сец Габан Шараб не случайно отметил в своей летописи ’’Сказание
об ойратах”: ”Аюки-хан, разоря хатай-хапчинов (кытай-кыпсак) на­
последок об обогащении их попечение имел” (Габан Шараб. Ук.
соч., КИЛП, 1969. С. 151). Таким образом, можно сделать вывод о
том, что эркетеневские хапчины происходят от ногайского племени
’’кытай-кыпчак”, подчинившегося калмыцким ханам, но затем ушед­

116
шего на Кубань (Волкова, 1974. С. 83—84). Часть ногай-хабучинов
калмыцкие ханы возвратили с Кубани и вновь поселили в Эркете­
невском улусе. По сведениям К. Костенкова в 1869 г. в Эркетенев­
ском улусе насчитывалось 95 кибиток ики-хапчинов, 117 кибиток
бага-хапчинов, 76 кибиток дунду-хапчинов, а всех хапчинов имелось
288 кибиток (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 27). Однако данные
о численности хапчинов в Мочажном попечительстве, куда уходило
большинство калмыков-отходников, отсутствуют. По материалам
1880 г. в Мочагах отмечено присутствие калмыков-хапчинов из Эр­
кетеневского улуса: 40 кибиток ики-хапчинов, 45 кибиток бага-хап­
чинов, 38 кибиток дунду-хапчинов (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л.
117). Следовательно, в Мочагах находилось 123 кибитки калмыков-
хапчинов. В целом численность хапчинов к 1880 г. суммарно опре­
деляется в 411 кибиток, исключая мелкие группы хапчинов в других
аймаках Яндыковского улуса.
Летние кочевья бага-хапчинов находились у худуков Сапха, Бор-
тха, Дамба Гашун и др. Зимовали они около урочища Беке-Толго и в
Мочагах на урочищах Шергута, Бугота и др. (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед.
хр. 190, кн. 8, л. 34). Калмыки Дунду-Хапчинского аймака летом
кочевали возле худуков Цубу, Нарын, Лузунг, а зимовали на урочи­
щах Бугота и Шергута (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, кн. 8, л. 35).
Летние кочевья Ики-Хапчинского аймака Эркетеневского улуса
находились у худуков Адык, Меклета, Тавн-Гашун и др., а зимние - в
кругу тех же урочищ. Тамга Хапчиновских аймаков называется так­
же ’’джанхан”.
Цатаны. Калмыки-цатаны издавна проживают в Эркетеневском
улусе, где известны следующие подразделения: эркетен-цатаны (эр-
кетеневские или давнишние цатаны), бага-цатаны (малые цатаны) и
аха-цатаны (старшие цатаны). Группа эркетен-цатанов с давних пор
входила в состав Эркетеневского улуса наряду с другой группой
аха-цатан. Что касается Багацатановского аймака Эркетеневского
улуса, то из монографий В. Бакунина, Н. Н. Пальмова и сведений
архивных документов выясняется, что в Калмыцком ханстве с нача­
ла XVIII в. существовал большой Бага-Цатановский улус, принадле­
жавший в качестве наследственного владения сыну Аюки-хана Гун-
делеку, а после смерти Гунделека в 1703 г. его жене, владелице
Даши-Бирюн. Супруга Гунделека Даши-Бирюн длительное время

117
сохраняла за собой управление улусом, который должен был отойти
при достижении возраста ее малолетнему сыну Дамрин-Бамбару,
рожденному от нойона Гунделека (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 215, л. 133;
Бакунин, 1761. С. 18; Пальмов). Багацатановский улус владелицы
Даши-Бирюн в 1720-е годы насчитывал более 2000 кибиток (Баку­
нин, 1761. С. 18). После смерти Даши-Бирюн и ее единственного
сына Дамрин-Бамбара в 1731 г. в Петербурге Багацатановский улус
отошел под управление опекуна, хана Дондук-Даши и от него к Уба-
ши-хану, составив одноименный аймак в Эркетеневском улусе (АВ,
ф. 44, on. 1, ед. хр. 215, л. 134, 162). В 80-х годах XIX в. Багацатанов­
ский аймак выделился из Эркетеневского улуса и вошел в состав
Яндыко-Мочажного улуса. В архивных документах и в письмах ной­
онов по Калмыцкому ханству часто упоминаются термины, ”ики-
цатановы улусы”, ”ики-цатанова рода” аймаки, в частности, у вла­
дельца Момунту Убаши было 82 кибитки цатанов, они же значатся
в аймаке зайсанга Гюнцик Арши и других лиц из улуса Баксадая-
Доржи, или же Петра Тайшина, сына нойона Чакдорджапа (ЦГА
Калм. АССР, ф. И-36, on. 1, ед. хр. 360, лл. 366, 368; ф. 1, on. 1, ед.
хр. 226, л. 277; ф. 36, on. 1, ед. хр. 172, л. 1096). Это дает основание
считать, что помимо Багацатановского улуса нойона Гунделека (позже
Даши-Бирюн) в период правления хана Аюки (т. е. во 2-й половине
XVII в.) существовал еще и Икицатановский улус, позже раздробив­
шийся между наследниками. Об этом свидетельствуют не только
приведенные факты, но и то, что при разделе большого улуса Чак­
дорджапа (8 тыс. кибиток) между 12-ю наследниками в улусы его
сыновей Баксадая-Дорджи (Петр Тайшин), Яндыка и Бусурмана-Тай-
джи вошли группы цатанов и кереитов (ЦГА Калм. АССР, ф И-Зб,
on. 1, ед. хр. 360, л. 36, 368; Пальмов. С. 305). Отсюда следует, что
”аха-цатаны” из Батутовского аймака Яндыковского улуса и ”аха-
цатаны” Эркетеневского улуса, а также кумские и моздокские кал­
мыки (аха-цатаны) имеют общее происхождение и выделились в
свое время из улуса Чакдорджапа, к ним же относятся различные
аймаки цатанов, присутствующие в составе Хошоутовского улуса
после событий 1771 г. (Небольсин, 1852, С. 17-19).
По неполным данным К. Костенкова за 1869 г. в Эркетеневском
улусе было 284 кибитки цатанов (ЦГИА, ф 381, оп. 8, ед. хр. 3736,
л. 27). Однако у него отсутствуют данные о численности других

118
групп или аймаков цатавов (аха-цатанов, бага-цатанов) и их рассе­
лении в Мочагах. По материалам 1880 г. в Мочагах проживало еще
40 кибиток цатанов, выходцев из Эркетеневского улуса (ЦГИА,
ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л. 117). В Эркетеневский улус с 1741 и до
1880 г. входил еще Багацатановский аймак (бывший улус), насчиты­
вавший около 1000 кибиток в конце XIX в. Происхождение и этни­
ческая история калмыков-цатанов в науке слабо изучены. Термин
’’цатан” в переводе с монгольского значит ’’оленеводы” (от цаа -
олень), и по мнению J1. П. Потапова цатаны имеют тувинское, т. е.
тюркское происхождение (Потапов, 1969. С. 61). В составе монго-
лов-дархатов Западной Монголии присутствует небольшая группа
’’цатанов” (Санжеев, Бадамхатан. У-Б. 1962; Потапов. М., 1969, 1972).
У. Эрдниев высказывается в очерке в пользу тюркского или тувин­
ского происхождения калмыков-цатанов (Эрдниев, 1974. С. 69 -7 1 ).
Автор данной работы также рассмотрел в своей монографии вопрос
о происхождении, формировании и расселении различных групп ца­
танов в калмыцких улусах, но пришел к выводу об ойратском (т. е.
западно-монгольском) происхождении цатанов в составе улусов Кал­
мыкии (Авляев, 1975). Особенности цатанского подговора торгоу-
товского говора калмыцкого языка, а также расселение и бытовые
традиции цатанов рассматривались в статье Н. Н. Убушаева, кото­
рый склонен усматривать их ойратское происхождение (Убушаев,
1970. С. 167-177).
Ценные сведения о быте и обычаях цатанов Эркетеневского улу­
са в дореволюционный период приводит в своей статье старейший
знаток Калмыкии У. Душан (Душан, 1973. С. 4 1 -4 7 ). Различные
группы цатанов имеют разные тамги: тамга бага-цатанов Яндыковс-
кого улуса именуется ”маля-тамг” (кнут-тамга), тамга аха-цатанов
из Батутовского аймака этого же улуса сохранила древнюю форму
и называется ”хош-алха” (сдвоенный молоток), и совпадает с тамгой
хойтов из Хошоутовского улуса, представляющую собой молоток,
т. е. ”алха-тамга” (молоток-тамга), это совпадение тамг, на наш взгляд,
не случайно и будет рассмотрено далее (Небольсин, 1852. С. 17-19
и др.). Тамга ”аха-цатанов” указывает на их связь в прошлом с
ойратским племенем ’’хойтов”, которые по преданию имели особое
право хранить у себя белое знамя Чингиса и поэтому именовались
”цаган-туг хойт” (хойты, посвященные белому знамени). Эта тради­

119
ция объяснялась тем, что сыновья ойратского правителя XII в. Худу-
ха-беки были женаты на дочери и племяннице Чингис-хана, Иналь-
чи, глава племени хойт, и Торольчи, глава племени ’’батут” (Козин,
1941. С. 175; Златкин, 1964: Горохова, 1974. С. 114). Поэтому хойты
считались внуками Чингис-хана (зээнр), так как здесь отразились
особые отношения деда (по матери) и его внуков (система аванку-
лата). Совпадение тамг некоторых групп калмыков-цатанов и кал-
мыков-хойтов из Хошоутовского улуса наводит на мысль об их об­
щем происхождении и существовании между ними этнических свя­
зей еще в джунгарский период их жизни, т. е. до их появления на
Волге. Мы предполагаем, что термин ’’цатан”, видимо, есть стяжан­
ная форма слова ’’цагатан” в значении ’’обладающие чем-то белым”,
т. е. знаменем, и он связан в свою очередь с формулой ’’цаган туг
хойт” или сокращенно именуемых ’’цаган туг”. С культом белого
знамени среди ойратов XIII—XIV вв. мы также связываем проис­
хождение средневековых ойратских племенных групп ’’тугуд” (от
слова ”туг”), тугтун или туктан (тугу+тан), хойтов и самих цатанов
(от слова ’’цагатан”). Наименования этих племен содержат в своей
основе слово ”туг”, связанное с былым культом белого знамени са­
мого Чингиса и позже белого знамени джунгарского хана. Не слу­
чайно поэтому последним хранителем белого знамени джунгарско-
io хана стал хойтский нойон Деджит, бежавший в Россию с 800
к и б тк ам и Хойтского улуса, где его сын Тюмень-Джиргалан осно­
вал линию князей Тюменей в Хошоутовском улусе. Джунгарский
тайша Амур-Санан, возглавивший борьбу ойратов против маньчжур­
ских войск в 1756-1758 гг., также происходил из племени ’’цаган
туг хойт” (Златкин, 1958. С. 289-313). Более подробные сведения о
происхождении цатанов, тугтунов будут изложены в главах IV, V.
Цаганы приняли активное участие в процессе этногенеза калмы-
ков-торгоутов, будучи одним из крупных и распространенных этни­
ческих элементов в составе Торгоутовских улусов Калмыцкого хан­
ства. В составе тюркских народов и племен отсутствует этноним
’’цатан”, за исключением тувинцев-тоджикцев и монголов-дархатов.

Ц охур-т оргоут ы

Калмыки с этим самоназванием образуют население Икицоху-

ровского и Багацохуровского улусов Калмыцкого ханства. Некото­

120
рые исследователи отмечают, что во времена хана Аюки ханский
феодальный домен составлял так называемый Большой Торгоутовс-
кий, или Цохоровский улус, который позже был разделен между 6
сыновьями и внуками Аюки-хана (Костенков, 1870. С. 56-5 7 ; Не­
больсин,' 1852. С. 10—11; Бакунин, 1761 и др.). Интересно отметить,
что все торгоуты при Аюке-хане именовались ’’цохур-торгоутами”
(буквально — ’’смешанными или пестрыми торгоутами.). Этноним
’’цохур-торгоут” в науке мало изучен, семантика и этимология его
еще полностью не выяснены. Этноним ’’цохур-торгоут” распростра­
нен среди ойратов Синьцзяна, Алашани, Ганьсу, Цинхая, или Куку-
Нора, в Китае, а также в западных аймаках Монголии (Пржевальс­
кий, 1948. С. 35-36; Потанин, 1888. Вып. II. С. 44; Грумм-Гржимайло,
1926. Т. III. Вып. I. С. 184-185; Тодаева, 1960, 1961, 1968 и др.).
Однако с начала XVIII в. в Калмыцком ханстве этноним ’’цохур-
торгоут” сохранился только у жителей Икицохуровского и Багацо-
хуровского улусов, а остальные улусы торгоутовских нойонов имели
или же получили иные названия.
По сведениям В. Бакунина в начале XVIII в. Багацохуровский
улус унаследовал Дондук-Омбо, претендент на ханский престол, а
Икицохуровский улус отошел к его младшему брату Бокширге (сы­
новья Гунчжаба, умершего в Саратове в 1701 г.). Общая числен­
ность этих двух улусов превышала 6000 кибиток (Бакунин, 1761.
С. 91). После длительного пребывания на Кубани багацохуровского
владельца, нойона Дондук-Омбо в 1735 г. русское правительство
назначило его ханом, а его предшественника Церен-Дондука отозва­
ло в Петербург ввиду слабого управления своим народом. После
смерти хана Дондук-Омбо в 1741 г. возник вопрос о наследниках по
Багацохуровскому улусу, в котором по данным В. Бакунина числи­
лось 2420 кибиток калмыков-торгоутов (Бакунин, 1761. С. 205).
Наследниками по Багацохуровскому улусу были дети Дондук-Омбо
от последней его жены, кабардинки Джан - Рандул, Додби, Асарай и
Джубасар и дети от старшего его сына Галдана Нормо от Никбы -
Цебек-Дорджи, Кирип и Аксахал. Между ними началась упорная
борьба за наследство. Однако по указу правительства Багацохуров­
ский улус был разделен так: на долю 3-х сыновей Галдана Нормо
пришлось всего 604 кибитки, а четырем сыновьям Джан дали 1816
кибиток, и улусы Джан (Веры Дондуковой после крещения) переда-

121
мыков (Номинханов, 1969). В X -XII вв. тайджиуты входили в число
коренных монгольских племен из отдела ”нирун” (Рашид-ад-дин, 1952.
Т. I. С. 78, 180-183). Тайджиуты ведут свое происхождение от Ча-
раха-Лингума, а сам этноним ’’тайджиут” происходит, по нашему
мнению, от китайского термина ”тай-цзы” (монгольский вариант -
’’тайджи”), что в переводе значит ’’царевич”, наследник престола,
князь (Сыма Цянь, 1972. С. 425-426). Видимо, свое наименование
тайджиуты получили задолго до появления Чингиса, когда в X -X I
вв. были интенсивны монголо-киданьские связи и взаимодействия.
Через монголоязычных киданей термин ’’тайджи” проник к прото-
монгольским племенам онон-керуленской группы ( ’’шивэй”) или же
”отуз” - татар” ( ”30 племен дада”) и здесь закрепился в качестве
самоназвания одного из племен монголов эпохи ’’хамуг-монголов”
(XI в.). В составе Дербетовских улусов этноним ’’тайджиут” отсут­
ствует. Присутствие тайджиутов в составе Торгоутовских улусов
указывает на то, что они участвовали в этногенезе ойратов-торгоу-
тов и позже с приходом их на Волгу и в формировании калмыцкой
общности. Их включение в состав цохоровских торгоутов произош­
ло еще в джунгарский период - (т. е. до 1609 г.). Следовательно,
можно уверенно говорить о давних монголо-торгоутовских этничес­
ких связях XIII—XIV вв.
Чингис-хан происходил из ’’тайджиутов”, из ханского клана бор-
джигин-кият. Основная масса тайджиутов из ’’Зюневых аймаков
ханского Багацохуровского улуса” (улус хана Дондук-Омбо) во гла­
ве с нойоном Цебек-Дорджи и его братьями Кирипом и Аксахалом в
1771 году ушла в Джунгарию. Среди тарбагатайских или так назы­
ваемых ’’цохуровских” торгоутов провинции Синьцзян (КНР) до сих
пор сохранились ясуны ”бага-зюн, барун, ики-зюн, зааматы”, которые
выделились в 1771 году из Багацохуровского улуса Калмыцкого хан­
ства на Волге (Г. Н. Потанин, СПб., 1883. Вып. IV).
Батуты. Калмыки-батуты сохранились со времен калмыцких
ханов в составе Торгоутовских улусов —в XIX в. известны Батутов-
ские аймаки в Харахусо-Эрдниевском и в Яндыковском улусах. В
Батутовском аймаке Яндыко-Мочажного улуса 2-й половины XIX в.
совместно с батутами жили калмыки ’’барун-кереитовских” айма­
ков (св. 1000 кибиток), ”аха-цатаны” и др. Мелкие группы батутов
мы записали в Багацохуровском улусе в баруновских аймаках, а в

124
Ики-Бухусовском аймаке - арбаны ”ики-батут” и ”бага-батут”, ар­
бан ’’цаган-батут” в Хончинеровском аймаке Малодербетовского
улуса (Авляев, 1975). В начале XX в. численность батутов в Бату-
товском аймаке Яндыковского улуса указана в 35 семей, основная
их масса ушла вместе с ханом Убаши в 1771 году (ЦГИА, ф. 1291,
оп. 84, ед. хр. 75, л. 99). В Харахусо-Эрдниевском улусе батутов
проживало свыше 90 кибиток (ЦГИА, ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 75,
л. 98). Все группы калмыков-батутов имеют общее происхождение:
они потомки ойратского племени ’’батут” или ’’багатут”, и на Волгу
они попали в начале XVII в., будучи увлечены торгоутами.
На Волге батуты попали в разные улусы, утратили былые ’’пле­
менные отличия”, сохранив лишь свое самоназвание ’’батут” (бога­
тыри, витязи от слова ’’багатур”). Основная масса батутов остава­
лась в самой Джунгарии вплоть до ее гибели в 1758 году. Часть
джунгарских батутов участвовала в известном походе Церен-Дон-
дука на Лхасу - столицу Тибета при захвате ее ойратскими войска­
ми (Златкин, 1964). Отдельные отоки ’’батутов” ушли, видимо, с хо-
шоутовским нойоном Туру-Байху (Гуши-хан) и вошли в состав
Хошоутовского ханства на Куку-Норе, об этом свидетельствует, в
частности, биография видного ученого Сумба-Хамбо родом из ойрат­
ского рода ’’батут” в Куку-Норе (Пубаев, 1981. С. 37). В известном
предании о Дува-Сохоре и его брате Добу-Мергене назван родона­
чальник племени батут - мифический предок Докшин (свирепый),
сын Дува-Сохора, легендарного предка ойратов (Козин, 1941. С. 10;
Шмидт, 1829). Тотемическое происхождение имен ойратских родо­
начальников мы рассматриваем в главе V. По монголо-ойратским
законам 1640 года видно, что такие племена, как батуты, баргуты и
хойты в начале XVII в. были разделены между ойратами и халха-
монголами (Голстунский, 1880. С. 174, 175). Термин ’’багатут”, или
’’батут” рассмотрел Владимирцов (Владимирцов, 1930). Батуты вхо­
дили в союз древнеойратских племен домонгольской эпохи, вклю­
чавший олетов, батутов, хойтов и кереитов (или кэргудов) (Шмидт,
1834.). О батутах Яндыковского улуса мы записали следующую
поговорку: ’’Тула тоха урата, баг-монгол яста, келн уга, Улан Баатрин
ульдул: ундасхларн удгинь-улан чагыр биля, ульдврян гаргднь-уулын
серкеш ”. В переводе это звучит так: ’’Батуты с ураном - ”тула
тоха” (локоть зайца), кости ”баг-монгол”, неразговорчивые потомки

125
Улан-Батура, жажду утоляющие красным вином, а норовом - горные
черкесы” (перевод автора). Мелкие группы батутов сохранились
среди монголов-халха, в составе бурят, ойратов Западной Монголии
и Куку-Нора (Вяткина, 1960. С. 238; Балдаев. С. 131; Потанин, 1888;
Пубаев, 1981. С. 37). Приведенные данные свидетельствуют о том,
что батуты участвовали в формировании ойратов и позже калмыков,
будучи одним из составных элементов Торгоутовских улусов Кал­
мыцкого ханства, видимо, часть батутов покинула приволжские сте­
пи в 1701 г. и в 1771 г. Предание о батутах, сохранившееся у калмы­
ков, приводит У. Э. Эрдниев в одной из своих статей (Эрдниев, 1974.
С. 43-44). О ранних и средневековых батутах, их участии в форми­
ровании средневековых ойратов Джунгарии будет сообщено в гла­
вах IV—V.
Замут ы ( заам ат ). Калмыки-замуты в период существования
Калмыцкого ханства входили в Замутовский улус, принадлежавший
зайсангу Лу Церену (Пальмов, 1927. С. 136). Этноним ’’замут” (за­
амат и т. д.) отмечен в составе ойратов Синьцзяна, Западной Монго­
лии, Внутренней Монголии и Бурятии (Владимирцов, Грумм-Гржи­
майло, 1926. Т. 3. Вып. I. С. 186, 195; Балдаев и др.). Происхождение
и этническая история ойратов-замутов и их потомков - калмыков-
замутов еще никем не изучены. Замуты отмечены автором в его
исследовании как один из этнических компонентов калмыков-тор-
гоутов в Багацохуровском, Ики-Цохуровском, Харахусо-Эрдниевском
и Яндыко-Мочажном улусах конца XIX - начала XX в. (Авляев,
1974). Этноним ’’замут”, по нашему мнению, происходит от слова
’’зам” - почтовый тракт, дорога, почтовая служба и ведомство в XIII
- 1-й половине XIV в. Западной Монголии периода династии Юань.
Замутами, по нашему мнению, именовали тех ойратов, которые обя­
заны были обслуживать почтовую службу юаньских императоров.
Они обычно освобождались от податей, от власти нойонов и тайшей
и наделялись в отличие от обычных кочевников рядом привилегий
(Далай, 1983). Среди донских калмыков ясун ’’замут” зафиксирован
в станицах Батлаевской (на калм. ’’Багутовская”) и в Кутейниковс-
кой (или Кебютовской) (Номинханов, 1970. Вып. 5. С. 10). В Янды-
ковском улусе Багацохуровский аймак включал 4 группы калмыков
- тайджиутов (или ”баг-цохор”), ашвахинов, шонтолов и заамутов
(выходцев из Икицохуровского улуса) (11). А. А. Ивановский запи­

126
сал ’’замутов род” среди алтайских (’’табын-сумын торгоут”) торго­
утов Западной Монголии, а Б. Я. Владимирцов отметил их и у хошо-
утов (Владимирцов, 1934; Ивановский, 1893). Из материалов
Н. Н. Пальмова выясняется, что в Калмыцком ханстве существовал
Замутовский улус. Об этом Н. Н. Пальмов вскользь упоминает:
’’Летом 1754 года сын зайсанга Замутова улуса Лу-Церена по име­
ни Тергут собрал...” (Пальмов, 1927. С. 136). О замутах у калмыков
бытует.мнение, что они якобы особые, избранные люди и в прошлом
имели какие-то привилегии. Например, замуты не боялись грома, и
тех, кого поражала молния, меркиты или замуты якобы могли ожи­
вить (12). О замутах бытует следующая поговорка: Заглма бичкн
болувчн, биин омендэ шову тявдг уга, заамут улус цоокн болувчн,
кунд биян келулдг уга”, т. е. ’’Хотя заглма и малая птица, однако она
бьет на лету любую птицу, хотя замутов немного, они никому вперед
себя слова не дадут сказать” (перевод автора). Позже Замутов улус
распался, и группы замутов оказались в разных Торгоутовских улу­
сах. В составе Дербетовских улусов замуты отсутствуют. На Дон
они попали вместе с торгоутами Бокширга-нойона в 1710-е годы.
В составе Багацохуровского улуса XVIII—XIX вв. присутствуют
особые сословные группы калмыков (дархачут, мергечуты, шовучи-
нер, шабинеры) и различные аймаки с названиями эпонимного и
патронимического происхождения, которые здесь не рассматрива­
ются. Их родоплеменное происхождение уже утрачено, а сами айма­
ки имеют смешанный, разнородный состав.

Ики-цохуры

Эльджигуды. В Икицохуровском улусе Калмыцкого ханства со­

хранилось много различных этнических аймаков и отоков. Один из
них эльджигуды. Этноним ’’эльджигуд” (ильджиген, эльджиген, иль-
чигин) происходит от монгольского слова ’’ильджиген” в значении
’’осел” или ’’ослоухий”, а также и ”мул”. Этноним ’’эльджиген” или
калмыцкий вариант его - ’’эльджигуд” является одним из древней­
ших субэтнонимов в составе калмыков-торгоутов и монголов-халха.
В письменных источниках XIII в. племя ’’эльджиген” зафиксирова­
но в составе коренных древнемонгольских племен X -X II вв. по от­
делу ’’дарлекин” (Рашид-ад-дин. Т. 1. Кн. 1. С. 78; Козин, 1941).

127
Рашид-ад-дин относит их к коренным монголам и отмечает их этни­
ческие связи с кунгиратами и баргутами, имевшими к тому же и
общую тамгу. Монгольские историки выявили киданьское проис­
хождение ’’ильджигенов”, пришедших в XI в. к северным монголам
- ’’шивей” (Пэрлэ, У-Б, 1959). По преданиям монголов предком эль-
джигенов был некий Улю-Мисяр (или Мисяр-Улюк), который ж е­
нился на девушке-киданке, приехавшей к монголам верхом на осле
или муле (эльджиген) (Гонгор, 1970. С. 51-52; Бадамхатан, У-Б.
1962). В средние века ’’эльджигены” встречаются в составе ойратов
Джунгарии, халха-монголов, тувинцев (Потанин, 1883, С. 92). В со­
ставе калмыков потомки ’’эльджигенов” под именем ’’эльджигуд”
проживают в сборном Кетчинер-Шебенеровском аймаке Икицоху-
ровского улуса и в составе Ики-Багутовского аймака Эркетеневско­
го улуса присутствует ясун ’’эльджигуд” (13). Мелкий арбан ’’эльд­
жигуд” торгоутовского происхождения попал в состав Ики-Манлан
Ш ебенеровского аймака в М алодербетовском улусе. К концу
1910 г. икицохуровских эльджигудов осталась 31 кибитка, осталь­
ная масса их переселилась в качестве отходников в Долбанский
аймак Яндыковского улуса, где они перешли к рыболовству как к
основному занятию. Присутствие эльджигудов говорит об их учас­
тии в формировании калмыцкой народности и отражает собой мон-
голо-торгоутские этнические связи и взаимодействия до начала
XVII в.
Алангосуд. Группа калмыков под таким названием вошла к на­
чалу XX в. в состав группы ’’тохан-кэцэк” - шебенеров Кетчинер-
Шебенеровского аймака Икицохуровского улуса на правах арбана.
Наименование ’’алангосуд” является, по нашему мнению, древней­
шим этнонимом в составе калмыков-торгоутов и связано с именем
прародительницы коренных монголов Алан-Гоа, доводившейся суп­
ругой Добу-Мергену, брату предка ойратов Дува-Сохора (Козин, 1941;
Рашид-ад-дин, Т. 1. Кн. 1). Семантическое значение термина ”алан-
гоа” мы выяснили в одной из статей (Авляев, 1973, 1979, 1981, 1984).
Отметим лишь, что термин ”алан-гоа” в переводе значит ’’девствен­
но прекрасная”, и в основе его лежит миф о непорочной небесной
деве Алан-Гоа, бытовавший среди других ойратов и монголов и ис­
пользованный автором ’’Сокровенного сказания” для того, чтобы
доказать ’’небесное” происхождение Чингиса и его рода борджигин-

128
кият и таким образом ’’облагородить” его происхождение и власть
над покоренными народами. В действительности этот миф об Алан-
Гоа, как и другой миф о братьях Дува-Сохоре и Добу-Мергене -
предках ойратов и монголов, оформился в середине IX в. после раз­
грома Уйгурского каганата, и эти мифы отражают этнические и брач­
ные связи и взаимодействия ”отуз-татар” или ’’шивэй” с соседними
племенными союзами и народностями - хори и туматами, баргутами,
тайджигутами (а в их числе и ”борджигин-кият”), ойратами и други­
ми союзами (Авляев, 1973, 1979, 1981). Калмыки-алангосуды в про­
шлом считали себя потомками небесной девы Алан-Гоа. Тамга их
именуется ’’джунгуру” (свастика).
Зюнгары. Калмыки с таким самоназванием (буквальный пере­
вод - восточные) образуют население Зюнгарского аймака в Ики-
цохуровском улусе и Зюнгарского аймака в ханском Эркетеневском
улусе (Авляев, 1973. С. 116-118). Кроме них, у донских калмыков-
казаков еще с XVII в. существует Зюнгарская сотня, позже станицы
Ики-Бурульская (Платовская), Бага-Бурульская и др. (Номинханов,
1970). Мы записали в составе икицохуровских зюнгаров внутрен­
ние подразделения: 1. Бадмахин. 2. Дудахин. 3. Дарджагут. 4. Кет-
чинер. 5. Мухрахин (от имени зайсанга Мухор Ормыкова). 6. Бал-
гут. 7. Арслангуд. 8. Борлгут. 9. Кебюн-ноют (оруд улс.) (Авляев,
1973. С. 116-118). В начале XX в. численность этнических групп
Зюнгарского аймака в Икицохуровском улусе выглядит так: бадма-
хинов - 182 кибитки, дудахинов - 42 кибитки, дарджагудов - 99
кибиток, кетчинеров - 92 кибитки, мухрахинов - 102 кибитки, балгу-
дов - 52 кибитки, арслангудов - 35 кибиток, борлгутов - 59 кибиток,
кебюн-ноютов - 63 кибитки (Материалы..., 1910. С. 456—463). Чис­
ленность зюнгаров в Гайдукском аймаке Эркетеневского улуса со­
ставляет 59 семей (там же). Часть эркетеневских и икицохуровс­
ких зюнгаров в качестве отходников ушла в Яндыко-Мочажный улус,
где перешла к рыболовству. Жители Зюнгарского аймака Икицоху-
ровского улуса сами себя именуют ’’зюнгар-торгоутами”, т. е. зюн-
гарские торгоуты и обособляют себя от жителей других аймаков
этого же улуса. Это наводит на мысль, что они пришли на Волгу
позже ’’цохоровских” торгоутов тайши Хо-Урлюка и поэтому име­
нуются ’’зюнгар-торгоутами”. Точно неизвестно, кто и когда привел
этих зюнгаров на Волгу. Можно лишь предполагать, что они - по-
s. Г. О. Авляев 129
томки тех зюнгаров-торгоутов, о которых Ю. Лыткин писал: ”Аюка-
хан ездил в Зюнгарию и привел на Волгу тех торгоутов, которые
еще оставались в Зунгарии” (Лыткин, 1969, КИЛП. С. 71). Это мог­
ло произойти до 1701 г. (Когда Санджип, сын Аюки, увел в Джунга­
рию 15000 кибиток торгоутов). Также возможно, что Дарма-Бала,
прибывшая на Волгу в 1697 году и ставшая женой Аюки-хана, по­
полнила его улусы ’’джунгарскими” торгоутами (Бакунин, 1761.
С. 10). Происхождение различных групп ”зюнгаров” автор рассмот­
рел подробно в специальном исследовании (Авляев, 1973,1975). Ясно
лишь, что зюнгары Эркетеневского и Икицохуровского улусов в раз­
ное время попали в Россию и, возможно, имеют и разное происхож­
дение, если учесть, что калмыки всех выходцев из Джунгарии, при­
шедших после них, именуют ’’зюнгарами”, как и в русских архивных
документах той поры. О происхождении и времени появления ”зюн-
гаров” на Дону мы уже выясняли: они потомки зюнгаров, пришед­
ших на Дон с Цаган-Батуром и Даши-Батуром, и к волжским зюнга-
рам не имеют никакого отношения (Пальмов, 1926-1932 г. Ч. I—IV—
V). Названные группы ’’зюнгаров” характерны для состава калмы-
ков-торгоутов и отсутствуют полностью среди дербетов. Зюнгары
приняли активное участие в этногенезе калмыцкой народности в
XVII - 1-й четверти XVIII в.
Цатхалы. Калмыки-цатхалы (сатхалы) образуют Цатхальский
аймак в Икицохуровском улусе и аймак ’’сатхалова рода” в Хараху-
со-Эрдниевском улусе (Авляев, 1973. С. 118-120). Часть ’’цатха-
лов” проживает в Харахусовском аймаке Яндыковского улуса, где
они занимаются рыболовством. Численность икицохуровских цат-
халов к 1910 году составила 389 кибиток (М атериалы..., 1910.
С. 438-443). А харахусо-эрдниевских цатхалов - 140 кибиток (ЦГИА,
ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 75, л. 98). Можно предполагать, что цатхалы в
Харахусовский улус попали после событий 1771 года, и, видимо, они
происходят из Цатхальского аймака Икицохуровского улуса, так как
владелец Харахусовского улуса нойон Асарху получил в 1771 г. из
числа задержанных в дороге торгоутов 160 кибиток, которые, видимо,
были ’’цатхалами”. Термин ’’цатхал” (или его разновидность ”сат-
хал”) в переводе значит ’’сытые”, ’’довольные” или может быть си­
нонимом слов ’’обильный, привольный”. В качестве этнонима тер­
мин ’’цатхал” встречается только у торгоутов Поволжья, среди дер-

130
бетов и хошоутов он отсутствует. Икицохуровские цатхалы подраз­
деляются еще на группы (анги): зооцныр, хаскут, ганганыр, кочкахин,
кюрюнгуд и боорцкуд (Авляев, 1973. С. 110,118-120).
Тохан-кэцэк, зекен-кэцэк, дер ямин-шабинер. Эти этнические
группы издавна входили в Икицохуровский улус Калмыцкого хан­
ства, и в документах они записаны, как аймаки ’’тохан-кесикова, зе-
кен-кесикова рода Икицохуровского улуса” (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед.
хр. 190, кн. 2, л. 112). Во 2-й половине XIX в. они влились в состав
сборного Кетчинер-Шебенеровского аймака Икицохуровского улу­
са, но сохраняли свои прежние самоназвания, территории, управля­
лись наследственными зайсангами, в частности, во главе подразделе­
ния ’’тохан-кэцэк” известен зайсанг Церен Бадмаев, крупный улус­
ный скотовод. Наименование аймачной группы ’’тохан-кэсэк” в пе­
реводе на русский язык означает ’’часть локтя или предплечья”, по-
видимому ’’зайца”, так как сохранились ураны ”тула тоха” (букваль­
но ’’локоть зайца”) у калмыков Батутовского и Багацатановского
аймаков Яндыковского улуса (14). Присутствие среди калмыков
Икицохуровского улуса родоплеменной группы ’’тохан кэсэк” и род­
ственной ей группы ’’зекен кесек” представляет значительный ин­
терес.
Во-первых, оно свидетельствует, что у ойратов и их потомков-
калмыков сохранялись пережиточные формы древнейшей системы
родства по суставам и отдельным частям тела животного-тотема,
например, оленя, лося, коня, зайца и т. д., во-вторых, можно говорить о
том, что в прошлом у ойратов и калмыков бытовал культ зайца как
предка-тотема и связанные с ним различные запреты и обычаи.
Помимо приведенных фактов можно отметить родоплеменную груп­
пу ”тула-боо” (заяц-шаман). У донских калмыков в станице Кебю-
товской есть арбан ’’туланкин”, как и во 2-м Ики-Тугтуновском ай­
маке Большедербетовского улуса (Номинханов, 1969. Вып. 7. С. 200)
(15). В связи с этим представляется ошибочным толкование
У. Э. Эрдниевым парного этнонима ’’тохан кэсэк” (часть локтя, пред­
плечья) как двух различных терминов, причем сам автор утвержда­
ет, что ’’тоха” (надо ’’тохан”) - это якобы название урочища возле
п. Яшкуль (?), а ’’кисик” - название казахского рода” (Эрдниев,
1974. С. 78). Мы только отметим, что автор неправильно перевел
парный этноним ’’тохан кэсэк” (’’часть предплечья”). У казахов же
131
Старшего жуза имеется родовая группа ”кара-кесек”. (черный ке-
сек), не связанная по происхождению с вышеназванным аймаком
(Муканов, 1974. С. 50). О давнем происхождении подразделения
’’тохан кесик” свидетельствует родословная зайсанга Натыр-Убуши
Нохаева, ближайшего родственника Ц. Бадмаева, которую записал
И. А. Житецкий в 1885 г. в Бакшин-хуруле Икицохуровского улуса
(Житецкий, 1892. С. 107). Согласно этой таблице в числе предков
этого зайсанга ’’тохан кесикова рода” значатся: Болхо-нойон, выхо­
дец из Джунгарии, его сын Эркетаджи, затем Даздыр, Намса, Эльзете,
Эрдени, его сыновья Ноха и Бадма (теперешний зайсанг), Натыр-
Убуш Нохаев и Ц. Бадмаев с двоюродным братом Нимгировым Авля
—хотонный староста в 1906 г. п. Шавхата вблизи Яшкуля, родствен­
ник Ц. Бадмаева (Житецкий, 1892. С. 107). Из генеалогической таб­
лицы зайсанга Н. У. Нохаева (и Ц. Бадмаева) видно, что с момента
появления его предка, нойона Болхо, прошло 9 поколений. Это дает
возможность узнать приблизительно его время, определяемое 1620-
ми годами, т. е. расселением торгоутовских улусов в междуречье
Яика и Волги.
Самоназвание второй группы ’’зекен-кесек” переводится как ’’часть
или доля племянника по женской линии”, т. е. отражает систему
аванкулата. В архивных документах по Эркетеневскому улусу за
1834 г. зафиксирован ’’Бабан-кесиков род”, что в переводе значит
’’удел или доля матери” (ЦГА Калм. АССР, ф. 2, on. 1, ед. хр. 179, л.
49). Третья группа ’’дерямин” по мнению Ц. К. Корсункиева, уро­
женца этого же аймака, значит ’’возвышенные душой”, где первая
часть ”дээр” (возвышение, верх), а вторая - ’’амин” (душа, дух), при
слиянии дают ’’дерямин” (Авляев, 1973. С. 114). В 1869 г. в Икицо-
хуровском улусе числилось калмыков ’’тохан-кесикова” рода 157
кибиток, а ’’зекен-кесикова” рода - 40 кибиток (ЦГИА, ф. 381, оп. 8,
ед. хр. 3736, л. 26). Кроме того, часть из них переселилась в Янды-
ковский улус, где они проживали в Багацохуровском и Долбанском
аймаках. Тамга ’’тохан-кесиков” именуется ’’джунгуру” и восходит
к арийской тамге ’’савасти” (свастика). Уран их ’’даагай” (конь до
2-х лет), и сякусен (Бурхан-хранитель) их именуется ’’Дорвен сяку-
сен” (4 божества), и называются следующие имена гениев-храните-
лей: Бурхан-Бакши (т. е. Будда), Маха-Гала, Гонгор и Дамбир (16).
Группа ’’дерямин-шабинеров” подразделяется на торели: темячихин,
132
олнцнахин, тарвахи, тарвахин, шуургуд, джангчуд, алангосуд и баргас
(Авляев, 1973. С. 114-115).
Ш арады . Калмыки-шарады проживают лишь в Хошоутовском
аймаке Икицохуровского улуса. Шарадов нельзя путать с шеретами,
т. е. с калмыками-дербетами, принявшими ислам, но сохранившими­
ся в составе Северного аймака Малодербетовского и в Шерет-Цо-
рос-Тарачинеровском аймаке Большедербетовского улуса. Однако в
очерке Эрдниева происходит явное смешение двух разных терми­
нов - ’’шерет” (в произношении дербетов - ’’шерят” - А. Г .) и
’’шарад” (в произношении торгоутов, от слова ’’шара” - желтый)
(Эрдниев, 1974). В одной из работ мы выдвинули тезис о том, что
термин ’’шерет”, возможно, искажение слова ’’шариат”, так как кал-
мыки-шереты приняли ислам, т. е. соблюдали его правила —шариат
(Авляев, 1975). Что касается этнонима ’’шарад”, то по нашему мне­
нию это калмыцкий вариант произношения этнонима ’’шараит”, из­
вестного среди 11 родов бурятского племени ’’хорин”. Следователь­
но, шарады являются бурятским компонентом в составе калмыков-
торгоутов. В основе этнонимов ’’шарад и шарнут” можно выделить
слово ”шар” (желтый), означавший масть предка-тотема и позже
ставший его синонимом. О былой распространенности шарадов сре­
ди торгоутов бытует поговорка: ’’шарад уга —оток уга, шарльджин
уга - овен уга” - т. е. без шарадов не бывает удела, а без полыни -
сена” (перевод автора).
Яргачин-Эркетен. Калмыки с таким самоназванием образуют
Яргачин-Эркетеневский аймак в Икицохуровском улусе. По мне­
нию К. Костенкова этот аймак выделился из состава Эркетеневско­
го улуса после событий 1771 г. и по указанию астраханского губер­
натора Бекетова был включен в состав Икицохуровского улуса вме­
сто тех аймаков, которые ушли с Убаши-ханом в Джунгарию (Кос-
тенков, 1870; ЦГИА, ф. 382, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 19). В архивных
документах этот аймак и его внутренние группы (анги) фиксируют­
ся как ’’яргачин-эркетенев” род, ’’баргасов” род и т. п. Название
аймака ’’Яргачин-Эркетен” можно перевести как ’’эркетени, принад­
лежащие яргучи”. По монголо-русскому словарю К. Ф. Голстунско­
го слово ’’яргучи” значит ’’судья” (Голстунский, 1893. Т. 3. С. 340).
В начале XX в. численность Яргачин-Эркетеневского аймака указа­
на в 456 семей (Материалы. 1910. Т. 1. С. 436-450). В этническом
133
плане население аймака подразделяется на 3 отдела (анги): гучад,
тавяд и баргас. Каждая из названных групп распадается еще на
мелкие арбаны (17). Название родоплеменной группы "гучад” про­
исходит от числительного гучин-30, оформленного во множествен­
ном числе как ”гучид или гучад”, группа ’’тавяд” также связана с
числительным ”тявн”-5 0 и во множественном числе образует тер­
мин ’’тавяд”. Родоплеменная группа ’’гучид” присутствует в соста­
ве 11 родов хоринских бурят (Румянцев, 1962. С. 170-201). Если
исходить из того, что этноним ’’баргас” разновидность термина ’’бар-
гад или баргуд” и связан в свою очередь с бурятским поздним ми­
фом о Баргу-Баторе и 3-х его сыновьях Бурядае, Хореодое и Олео-
дое, то можно причислить группы ’’гучад” и ’’баргас” к бурятским
элементам, попавшим к ойратам-торгоутам в средневековый период,
т. е. до появления их в низовьях Волги. Подробно расселение этих
групп Яргачин-Эркетеневского аймака рассмотрено мной в статье
(Авляев, 1973. С. 122-124). По мнению Цыдендамбаева родопле­
менные группы ’’шарад” (шарайт у хоринцев), гучид в составе кал­
мыцких улусов являются бурятскими по происхождению (Цыден-
дамбаев, 1975. Вып. 2. С. 319-326). С XIII по XVI в. хори-туматы и
баргуты (или багуты) оказались среди ойратских племен средневе­
ковой Джунгарии, и поэтому часть из них ассимилировалась в со­
ставе ойратов-торгоутов, и позже они были увлечены на Волгу (Мил­
лер, 1937. Т. 1. С. 180; Бакунин, 1761. С. 100). Тамга калмыков
Яргачин-Эркетеневского аймака сохранила свою древнюю форму и
называется ”турун-тамг” - копыто-тамга.
Бомаднут . Этот древнейший этноним известен как китайская
калька древнего тюркомонгольского этнонима ”алаг-ат”, что в пере­
воде значит ’’пегий конь” - сравните ”бо-ма-д-нут” (двойной аф­
фикс множественности и основа - ”бо-ма”). Из китайских источни­
ков известно о таинственной стране Алагчин в Прибайкалье, где
разводят пегих коней (Кюнер, М-, 1961). Среди тюркских народов
известен этноним ’’алакчин”, а в составе монголов - ’’алакчут”, в
основе этих этнонимов лежит слово ”алаг-ат” - ’’пегая лошадь”
или ”бо-ма” на китайском языке. Этноним ’’бомаднут” зафиксиро­
ван в этническом составе Багацохуровского улуса, а в Икицохуров-
ском улусе в Яргачин-Эркетеневском аймаке в баргас-анги имеется
арбан ’’бомаднут” (Авляев, 1979, 1980. С. 361-364). Часть яргачин-
134
эркетенов переселилась в Яндыковский улус, где в Долбанском ай­
маке имеется хотон Яргачин-Эркетен. Сякусеном их является ”Газр-
Усын Цаган Авга” (’’Священный Авга земли и вод”). Это имя, ся-
кусена перекликается с улусным бурханом ’’Ээджи Авгатан”.
Хошоуты. /Салмыки-хошоуты входят в состав Хошоутовского
аймака Икицохуровского улуса со времен Калмыцкого ханства. Они
являются потомками средневековой хошоутовской общности (поко­
ление, племя, удел) в составе ”дербен-ойратов” Джунгарии. Их сле­
дует отличать от калмыков Хошоутовского улуса в низовьях Волги.
Время включения хошоутов в Икицохуровский улус в письменных
источниках точно не указано. Можно лишь предполагать, что эти
хошоуты попали в Цохоровский улус в 1672 г., когда Аюка-тайша
вместе с торгоутовскими князьями Дугаром, Назаром и дербетовс-
ким тайшой Солом Сереном напал на хошоутовского тайшу Аблая,
который вышел из Джунгарии и захватил улус Дайчина (деда Аюки-
хана) и группировку Конделена Убаши и Даяно-Омбо. Аблай был
разгромлен Очирту-Цецен-ханом, старшим братом, а его Хошоутовс-
кий улус (Цыгат) достался, видимо, Аюке-хану. В 1676 г. на Волгу
прибыла Дорджи-Рабдан, жена хошоутовского Цецен-хана и родная
сестра Аюки-хана (Бакунин, 1761; Лыткин. Ук. соч., КИЛП, 1969.
С. 63). Вместе с Дорджи-Рабдан прибыла на Волгу ее дочь Цаган-
лама и привела с собой 1000 кибиток хошоутов (Бакунин, 1761, ЦГА
Калм. АССР, ф. 36, оп. 2, с. 10). Эти хошоуты также вошли в улус
Аюки-хана в конце XVII в. Численность Хошоутовского аймака в
начале XX в. равнялась 397 кибиткам, исключая группы хошоутов в
Мочагах (Материалы... С. 452). Икицохуровские хошоуты подраз­
деляются еще на мелкие арбаны различного происхождения (Авля­
ев, 1973. С. 120). Сякусен-бурхан этих хошоутов особо называется
”Хойер Шар Бархн” (2 святых бурхана) и в их числе божества:
’’Нюдюднд Узюгдчко Гэгэн или же ”Арья Вало” и ’’Бурхан-бакши”
(т. е. Бума). По преданию хошоутовские зайсанги происходили из
особого нойонского рода, якобы после бегства Убаши-хана в 1771 г.
остался на Волге мальчик-сирота по имени Баян-Дархан-зайсанг,
потомками которого и были зайсанги Хошоутовского аймака Ики­
цохуровского улуса конца XIX в. - Натыров Нимя и Натыров Галзн
(он же Оджан Галзн). Тамга икицохуровских хошоутов ”уту цаг-
рыг” (длинная крестовина). Ураном калмыков Хошоутовского айма­
ка был клич: ’’Нойон Церен-Увш” (18).

135
 Харахусы и Эрднихин

Калмыки с такими самоназваниями образуют 2 улуса - Хараху-

совский и Эрдени-Цаган-Кичиковский, которые во 2-й половине
XIX в. объединились в один улус - Эрдниевско-Харахусовский (Ко-
стенков, 1870. С. 56). Этническая история этих двух торгоутовских
улусов почти не изучена, также неясны имена всех владельцев этих
улусов в XVII-XIX вв. Анализ генеалогических таблиц калмыцких
ханов и улусных династий нойонов и сведения различных архивных
источников позволили восстановить преемственность нойонов в
наследовании этих улусов и управлении ими. Первым владельцем
Харахусовского улуса еще во 2-й половине XVII в. был нойон Дугар,
дядя Аюки-хана, потомок сына Хо-Урлюка - Кирисана (ЦГАДА,
ф. 199, оп. 279, ед. хр. 246, л. 1). Последним владельцем Харахусов­
ского улуса стал во 2-й половине XIX в. мелкопоместный бездетный
нойон Ц. У. Дугаров, который ведет свое происхождение от нойона
Дугара. Эрдниевский улус имел смешанный разнородный состав,
который в какой-то степени отразил историю формирования самого
улуса.
В работе К. Костенкова допущены ошибки в преемственности
имен нойонов и приведены заниженные данные о численности эт­
нических групп по обоим улусам (Костенков, 1870). Так, у Костенко­
ва харахусовский нойон Асарху, добровольно вернувшийся с пути в
1771 г. (умер в Петербурге в 1771 г.), назван ошибочно сыном Гун-
джепа, тогда как по летописи Габан Шараба он доводился ему вну­
ком, а сыновьями Гунджепа были Дондук-Омбо и Бокширга (Баку­
нин, 1761; Габан Шараб. Ук. соч., КИЛП, 1969). Далее Костенков
почему-то считает нойонов Цаган-Кичика’и Цебек Убуша сыновья­
ми уже упомянутого Асарху, а в действительности они были сыновь­
ями Дибы, брата Асарху, причем из летописей калмыков известно,
что Диба, Асарху и Нингбо были сыновьями икицохуровского нойо­
на Бокширги (Костенков, 1870. С. 56; Габан Шараб. Ук. соч., КИЛП,
1969. С. 26).
По данным ’’Истории калмыцких ханов” в переводе Ю. Лыткина
Дугар ошибочно назван сыном владельца Сюнке (Шункея), одного
из сыновей главы волжских торгоутов Хо-Орлюка (АВ, ф. 60, ед.
хр. 13, л. 3). Русские архивные источники сообщают, что нойон Ду-
136
rap восстал против Аюки, но вскоре в 1672 г. был им разбит и
пленен вместе с единственным сыном Цереном. Аюка-хан ложно
обвинил их в измене России и отправил в Москву, где их крестили,
и сына Дугара нарекли князем Василием Дугаровым (ЛОААН, ф.
Р-11, on. 1, ед. хр. 143, л. 1). Улус нойона Дугара (Харахусовский)
присвоил себе Аюка-хан и передал его своему любимому сыну Гун-
джепу в конце XVII в. А. М. Позднеев об этом сообщает: ”Аюка-хан
отдал роды, составляющие ныне Эрдниевский раздел Харахусовско-
го улуса своему сыну Гунджепу, а от сего последнего эрдаиевцы
перешли по наследству к сыну его Бокширге” (РОГПБ, ф. 590, ед.
хр. 146, л. 131). Нойон Гунджеп после семейной ссоры Аюки-хана с
Чакдорджапом бежал в Саратов, где скончался в 1701 г. Из генеало­
гических таблиц калмыцких ханов и нойонов и сведений архивных
источников видно, что нойон Бокширга отдал улусы харахусов и
эрдниевцев своим сыновьям - Асарху и Дибе. После событий 1771
г. по рапорту астраханского губернатора Бекетова Асарху, Яндыка и
дербетовского тайшу Цебек-Убуши отозвали в Петербург, а улус
Асарху передали его родному племяннику (у Костенкова ошибочно
- ’’сыну”) нойону Цебек-Дорджи. Так как брат Асарху нойон Диба
имел 2-х сыновей - Цаган Кичика и Цебек Дорджи, то из-за отсут­
ствия наследников у самого Асарху они и стали владельцами 2-х
улусов: Харахусовского и Эрдниевского. Сын нойона Цаган Кичика
Эрдени дал свое имя всему улусу - ’’Эрдени-Цаган-Кичиковский”
или просто ’’Эрдниевский”. Отсюда и этнический термин ’’эрдни-
хин”, в быту калмыков отличаемый от этнонима ’’харахус” (харвос,
харвс). По списку владельцев улусов за 1768 г. нойон Асарху имел
597 кибиток, что, видимо, занижено самим владельцем при подаче
сведений (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, л. 280). У племянника Асарху
нойона Цаган Кичика имелось по этому же списку 996 кибиток.
Однако по сведениям К. Костенкова владелец Асарху имел в 1771 г.
в своем Харахусовском улусе 789 кибиток (из них 529 собственных
и 260 подвластных Убаши-хана (Костенков, 1870. С. 36). По другим
же данным Асарху имел 757 кибиток, из которых 160 от Убаши-хана
и 597 кибиток собственных (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, л. 280).
Указанные 160 кибиток из числа подвластных Убаши-хану зафик­
сированы в списке Бекетова, и отмечено, что торгоутовскому Асарху
пожаловали 160 кибиток из числа задержанных в пути калмыков
137
(АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, л. 345). Эти архивные данные 1768 г. не
совпадают со сведениями Костенкова за 1771 г., например, по списку
1768 г. собственный удел Асарху насчитывал 597 кибиток, у Костен­
кова указано 529 собственных кибиток. В этих данных необходимо
учесть, что речь идет только о Харахусовском улусе, но нет никаких
сведений об улусе Цаган Кичика.
Из других источников выясняется, что Цаган Кичик имел 996
кибиток подвластных торгоутов (АВ, СПб. ф. 386, on. 1, ед. хр. 1400).
Следовательно, всех калмыков в Харахусовском и Эрдниевском улу­
сах числилось 1753 кибитки, а не 789 кибиток по К. Костенкову
(19). Упомянутый нойон Эрдени Цаган Кичиков умер бездетным, и
оба улуса вновь объединились под управлением сына Цебек Убуши
Джиргала Цебек Убушаева, участника Отечественной войны 1812
года. Джиргал Цебек Убушаев тоже умер бездетным в 1843 г., и
снова встал вопрос о наследниках Харахусо-Эрдниевского улуса.
Некоторое время улусом управлял нойон И. У. Дугаров, потомок
тайши Дугара, но и он не оставил после себя наследников. В 1878 г.
предъявил свои права на Харахусо-Эрдниевский улус мелкопомест­
ный владелец, нойон Очир Буюнтуков, которого вначале признали
было владельцем улуса, но позже царские чиновники из УКН ему в
этом незаконно отказали (ЦГИА, ф. 381, on. 1, ед. хр. 15115). С
1865 г. Харахусо-Эрдниевский улус числится в ’’казенном ведом­
стве”, и в 1886 г. его окончательно переводят в разряд ’’казенных”
улусов (ЦГИА, ф. 381; оп. 23, ед. хр. 15114, л. 63). По данным А. М.
Позднеева в Харахусовский улус XIX в. входили следующие этни­
ческие подразделения: харахусы - 539 кибиток, нойдут -71 кибит­
ка и ангучин - 82 кибитки; в Эрдниевский улус входили группы:
бавинкин - 68 кибиток, джамбанкин - 36 кибиток, ики-гурбут - 148
кибиток, батут-цорос - 120 кибиток, заамут и шабинеры - 256 киби­
ток, самтнакин - 213 кибиток, сатхал - 108 кибиток, бага-гурбут -
228 кибиток (РОГПБ, ф. 590, ед. хр. 146, л. 104, 105). Далее мы
рассматриваем этнические подразделения Харахусо-Эрдниевского
улуса.
Калмыки-харахусы образуют население Харахусовского улуса в
Калмыцком ханстве. Этноним ’’харахус” или ’’харвос” еще никем
не изучен, семантическое значение этого термина не выявлено. Сами
жители улуса не могут объяснить его значения. В составе ойратов
138
Джунгарского ханства середины XVIII в. имеется поколение ”хар-
бос” численностью в 3000 кибиток (Бичурин, 1834. С. 131). Назва­
ние этого поколения ойратов весьма напоминает этноним ’’харвус,
харвс или харахус”. В ”Юань-ши” часто упоминается нойон Хара-
хасун, который при Хайсан-Кулуг-хагане (1307-1311) участвовал в
управлении Монголией, налаживал сообщение по ямским трактам,
восстанавливал оросительные каналы и т. д. (Далай, 1983. С. 65).
Имя нойона Харахасуна весьма напоминает этноним ’’харахус”, оно
могло сохраниться в Джунгарии у ойратов как название одного из
их подразделений. Это предположение подкрепляется тем, что юаньс-
кие императоры поддерживали родственные связи с ойратскими
тайшами в течение XIII—XIV вв., не случайно в конце XIV в. ойра­
тов возглавил один из юаньских военачальников по имени Мунке
Темур (Покотилов, 1893. С. 32; Успенский, 1880. С. 73). Тамга хара-
хусов называется ’’ахрхын цагрыг” (короткая крестовина). В начале
XX в. в Харахусовском аймаке Харахусо-Эрдниевского улуса оста­
валась 661 кибитка (ЦГИА, ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 75, л. 98). Значи­
тельные по численности группы калмыков-харахусов и эрдниевцев
переселились в течение XVIII—XIX вв'. в Яндыковский улус и в
Мочаги, где образовался Харахусовский аймак Яндыко-Мочажного
улуса.
Термин ’’ангучин” в переводе значит ’’охотники, звероловы”. При­
чину такого названия сами жители не сумели объяснить, но они
считают себя коренными торгоутами-харахусами и раньше числи­
лись в Харахусовском улусе, а не в Эрдниевском. В связи с этим
представляют интерес замечания тибетского историка Сумба-Хам-
бо, родом из кукунорских батутов, о том, что ’’княжеские роды кэрэд
(кереит - А. Г.) и ангон (т. е. ангучин - Д. Г.) назывались тарбага-
чинами-охотниками на тарбаганов” или в другом месте - ’’княжес­
кий род тарбагачи племени торгутов из области Жал и долины реки
Иджил (Волга) задней (северной) стороны” (Пубаев, 1984. С. 9).
Эти сведения Сумба-Хамбо подтверждаются и нашими полевыми
материалами по Кетчинер-Шабинеровскому аймаку Икицохуровс­
кого улуса, где в составе группы ’’тохан кэцэк-дерямин” имеется
арбан ’’тарвахин” (20). В Джунгарии имеется группа так называе­
мых ’’тарбагатайских” или цохуровских торгоутов, отличаемых от
алтайских торгоутов, так как первые из них выходцы с берегов Вол­
139
ги (Потанин, 1883. Вып. IV. С. 43; Грумм-Гржимайло, 1926. Т. 3.
Вып. 1. С. 186-187). Нам представляется, что название этнической
группы ’’тарвахин”, или ’’тарбагачин” относится к тем торгоутам,
которые издавна населяли район горного хребта Тарбагатай в Джун­
гарии еще до их появления на берегах Яика и Волги. Отсюда следу­
ет, что название ’’тарбагачин”, или ’’тарвахин” связано с оронимом
’’Тарбагатай”, а не с именем зверька тарбаган. В 1869 г. ангучинов в
Харахусовском улусе проживало 169 кибиток (ЦГИА, ф. 381, оп. 8,
ед. хр. 3736, л. 24-25). К концу XIX в. ангучинов в Харахусовском
улусе оставалось 98 кибиток, а в Яндыковском улусе в Харахусовс­
ком аймаке числилось 106 кибиток (Житецкий, 1892. С. 113-116).
Название торгоутовского подразделения ’’гурвуд” (гурбут) про­
исходит от числительного гурбун - три, оформленного во множе­
ственном числе как гурбут или гурвуд. Термин ’’гурвуд” можно
перевести как ”союз 3-х родов”, и, возможно, он связан с известным
этнонимом из Орхонских памятников ”уч-курыкан” (союз 3-х родов
’’курыкан”). Это сопоставление, на наш взгляд, имеет под собой по­
чву, так как курыкане (предки якутов) после разгрома Уйгурского
каганата в 840 г. были вскоре вытеснены с территории Баргуджин
Токума пришлыми дербен-ойратами (см. главу V). Курыкане про­
живали на той же территории (Прибайкалье), на которой позже
поселились ойратские племена. Калмыки-гурвуды издавна подраз­
делялись на группы: ики-гурвуд (большие ’’гурвуды”) и бага-гурву-
ды (малые ’’гурвуды”). В XIX в. появились аймаки ”ики-гурбутова
рода” Не 1, Не 2 и аймаки ”бага-гурбутова рода” Не 1, Не 2 и т. д. По
сведениям К. Костенкова в 1869 г. в Харахусовском улусе показано
295 кибиток гурбутов (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 24-25). В
Яндыко-Мочажном улусе в Харахусовском аймаке находилось 70
кибиток (Житецкий, 1892. С. 116). Тамга у бага-гурбутов - ’’ахрхн
цагрыг” (короткая крестовина), у ики-гурбутов - ’’голта очир”.
Калмыков аньджатан-шабинеров в Харахусо-Эрдниевском улусе
к 1880 г. насчитывалось 214 семей (ЦГА Калм. АССР, ф. 9, оп. 5, ед.
хр. 7, л. 160). Происхождение этой группы калмыков рассмотрено
кратко в статье ”К вопросу о ’’шабинерах” и кетчинерах в составе
калмыцких улусов Астраханской губернии” (Авляев, 1974. С. 145-
146). По сведениям А. М. Позднеева во времена Бокширги-нойона
один из местных гелюнгов по имени Аньджатан-лама получил выс­
140
шее духовное образование в степени ’’рабджамбо” и вернулся на
Волгу. Бокширга-нойон подарил этому Аньдокатан-ламе 30 душ сво­
их подданных, которые образовали группы ’’шабинеров”. Они полу­
чили с тех пор имя ’’аньджатан-шабинеры” (РОГПБ, ф. 590, ед.
хр. 146, л. 130-133). Сохранились копии писем нойона Асарху за
1766 г. и нойона Эрдени Цаган Кичикова за 1803 г., в которых под­
тверждается образование группы ’’аньджатан-шабинеров” и осво­
бождение их от податей по указанию Бокширги-нойона (ЦГА, Калм.
АССР, ф. 1, on. 1, ед. хр. 32, л. 2-4).
О происхождении замутов мы уже писали. Калмыки-замуты яв­
ляются потомками средневековых ойратов-замутов. Группы заму­
тов фиксируются в составе ойратов Западной Монголии, в Синьцзя­
не и среди бурят (Потанин, 1893; Владимирцов, 1927. Ч. 2; 1908.
ИИРТО. Т. 46. Вып. 8-10, 1910). В Харахусовском улусе в Эрдниев-
ском аймаке в 1880 г. проживали калмыки-замуты общей численно­
стью около 60 семей. Тамга харахусовских замутов именуется ”гол-
та очир”.
Калмыки с названием цатхал (сатхал) издавна образуют Цат-
хальский аймак Икицохуровского улуса и аймак ’’сатхалова рода” в
Эрдниевском административном аймаке Харахусо-Эрдниевского
улуса. Возможно, что харахусовские сатхалы отделились от икицо-
хуровских сатхалов при бегстве Убаши-хана в 1771 году. В 1880 г.
сатхалов в Харахусо-Эрдниевском улусе было 103 кибитки и в Мо­
чагах 4 кибитки (Житецкий, 1892. С. 113).
Группа калмыков-торгоутов с самоназванием ”нойдут” (князья)
входила в личный удел нойона Церен-Убуши Дугарова, владельца
Харахусовского улуса. Нойон Ц. У. Дугаров умер в 1872 г. В архи­
вных документах по улусу записано: ”Умерший владелец Харахусо-
Эрдниевского улуса сотник Дугаров (Цюрюмов) кроме калмыков
сего улуса владел еще 118 кибитками ’’нойдутова рода” Икицоху­
ровского улуса, дошедшими ему Дугарову по наследству от отца его
Цюрюма (ЦГА Калм. АССР, ф. 9, оп. 5, ед. хр. 166, л. 80). По мнению
информаторов, уроженцев Икицохуровского улуса нойона, Ц. У. Ду­
гарова в народе звали ’’Куура нойон”, а его оток ’’нойдут” считался
его потомками ”кура-нойона ульдуд” (21). Генеалогическая таблица
Ц. У. Дугарова, сохранившаяся в архивных документах, подтвержда­
ет его происхождение от тайши Дугара и его народное имя.
14L
 О цоросах известно, что они являются древнейшим компонентом
дербетов и собственно зюнгаров. В состав харахусовских торгоутов
цоросы попали, видимо, во времена феодальных смут и политических
кризисов в Калмыцком ханстве, в особенности в 1720- 1730-е годы.
B. Бакунин обронил следующее замечание про торгоутовского ной­
она Бамбара, сына Лубжи и внука Доржи Назарова: ’’Бамбар сумеет
собрать возле себя до 500 кибиток шабинеров, кетчинеров и чоро-
сов, которых поведёт на соединение с ханским войском” (к Дондук-
Омбо - 1738 г.). Здесь упомянуты ’’чоросы”, входившие в улус Бам­
бара, и, видимо, от них сохранилась часть цоросов и в Эрдниевском
улусе. Улус Бамбара назывался ’’Табун-Отоков улус”, т. е. улус из 5
уделов (отоков) или ’’родов” (Бакунин, 1761. С. 15). Почему у торго­
утовского Бамбара, правнука Назар-Мамута, в начале XVIII в. оказа­
лись ’’чоросы”, нам не ясно. В аймаке ’’Цоросова” рода Эрдниевско-
го улуса насчитывалось в 1869 г. 54 кибитки (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед.
хр. 3736, л. 24-25). Тамга цоросов - ’’голта очир”.
Самоназвание жителей Табун-Отокова улуса нойона Бамбара
буквально означает - ’’пять отоков-уделов”. Известно по данным
Пальмова, что Шакур-лама, владевший Шабинеровским улусом в 4
тыс. кибиток, происходил из Табун-Отокова улуса (Пальмов, 1927.
C. 10). Последним владельцем этого улуса был тайша Бамбар, ушед­
ший в 1771 г. с Убаши-ханом в Джунгарию. Самоназвание этого
улуса —”Табн Оток” - 5 уделов-родов, говорит уже о смешанном,
разнородном его составе. Мы уже писали о составе Табун-Отокова
улуса. Пальмов в своих ’’Этюдах” сообщает, что хан Дондук-Даши
выслал навстречу джунгарскому тайше Шеаренгу владельца Бамба­
ра с 3-мя тысячами войск (Пальмов, 1927. С. 185). Если считать, что
Бамбар выступил с левобережья Волги со своим войском, то, видимо,
в его улусе насчитывалось свыше 3-х тыс. кибиток. Бамбар, сын
Лубджи, постоянно испытывал притеснения от хана Дондук-Даши.
Пальмов сообщает, что Бамбар с братьями Ончиком и Ондоном по­
терял до 1000 кибиток, которые он выделил 2-м сестрам в приданое,
и позже их уделы (инджу) попали к хану Дондук-Даши (Пальмов,
1927. С. 199-201, 202). Из этого можно заключить, что общая чис­
ленность ’’Табун-Отокова улуса”, тайши Бамбара и его братьев, со­
ставляла примерно 4 тыс. кибиток торгоутов, доставшихся ему в
наследство от отца Лубджи-тайши, сына Дорджи Назарова, внука
142
тайши Назар-Мамута. Участие ’’табун-отоковых” торгоутов в этно­
генезе калмыков несомненно, их роль ввиду их большой численнос­
ти (4 тыс. кибиток) была значительной в исследуемый период. В
1771 г. Табун-Отоков улус нойона Бамбара ушел в Джунгарию. Его
расселение в Синьцзяне отмечено в хронике ”Мен-гуму-цзи” (По­
пов, 1895).

Примечания

1. Полевые материалы автора по Каспийскому району Калмыцкой

АССР, информаторы Б. X. Болдырев, 1892 г. р., ики-багут, ясун-заамут;
Н. Ш. Морчиев, 1910 г. р., ики-багут, ясун-харнут и др., см. архив
КНИЙИФЭ, ф. 6.
2. Некоторые информаторы считали ураном ики-багутов клич ”дя-
ягм”, а улусным сякусеном ”Эджи Авгатан”.
3. Материалы стат.-эконом., Астрахань, 1910. Т. 1. С. 569-570.
4. Полевые материалы автора. Информаторы Б. X. Очиров, 1898 г. р.,
ики-багут, ясун-эльджигуд; Н. Ш. Морчиев, 1910 г. р., ики-багут, ясун-хар­
нут; X. Д. Улюмджиев, 1895 г. р., ики-багут, ясун-заамут и др., см. архив
КНИИИФЭ, там же.
5. Полевые материалы автора по Каспийскому району Калмыцкой
АССР, см. там же.
6. Полевые материалы автора, инф. Г. Н. Гаряшаев, 1904 г. р., дойд-
багут, ясун-заамут; там же.
7. Материалы... С. 569-570.
8. По преданиям ойрат-торгоуты в XIII-XIV вв. жили вблизи г. Хара-
хото, где имелась местность Цохур-Элисун, т. е. ”Серые пески”, и местных
торгоутов наградили именем "цоохур-торгоут” (буквально ’’жители ’’цохур
элисун” или ’’цоохур-торгоут”). В XIV в. они частью примкнули к ойратам
при чоросском Тогон-Тайше, в начале XVII в. большинство их ушли на
Волгу и основали свое Торгоутское ханство.
9. Полевые материалы автора по Юстинскому району Калмыцкой
АССР, архив КИОН РАН.
10. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ.
11. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ.
12. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ.
13. Полевые материалы автора, см. архив КНИИИФЭ.
14. Полевые материалы автора по Каспийскому району Калмыцкой
АССР.

143
 15. Полевые материалы автора по Городовиковскому району Калмыц­
кой АССР.
16. Полевые материалы автора по Яшкульскому району Калмыцкой
АССР.
17. Полевые материалы автора по Яшкульскому району Калмыцкой
АССР.
18. Полевые материалы автора по Юстинскому району Калмыцкой
АССР, см. архив КНИИИФЭ, ф. 6, on. 1, ед. хр. 10.
19. В 1872 г. в Харахусо-Эрдниевском улусе насчитывалось уже около
2000 кибиток - ЦГА Калмыцкой АССР, ф. 9, оп. 5, ед. хр. 166, л. 144.
20. Полевые материалы автора по Яшкульскому району Калмыцкой
АССР, см. архив КИОН РАН, ф. 6, on. 1, ед. хр. 107.
21. Полевые материалы автора по Яшкульскому району Калмыцкой
АССР.
Глава IV.
ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ, ПРОИСХОЖДЕНИЕ
И РАССЕЛЕНИЕ КАЛМЫКОВ ДЕРБЕТОВСКИХ
И ХОШОУТОВСКИХ УЛУСОВ КАЛМЫЦКОГО
ХАНСТВА В XVII - 1-й ПОЛОВИНЕ XVIII В.

§ 1. Расселение и численность калмыков

Дербетовских и Хошоутовских улусов
в XVII —1-й половине XVIII в.

Калмыцкие тайши и нойоны еще с ойратской эпохи (т. е. до

начала XVII в.) управляли своими феодальными владениями - улу­
сами по наследственному праву, закрепленному в законах 1640 г.,
причем торгоутовские тайши могли владеть только Торгоутовскими
улусами, дербетовские тайши - Дербетовскими, Хошоутовские тай*
ши - Хошоутовскими и т. д. Некоторые исследователи (П. С. Пре­
ображенская, М. Л. Кичиков) считают, что среди торгоутовских улу­
сов Хо-Урлюка с самого начала движения их к Волге были группы
дербетов. Однако они не указывают при этом имен дербетовских
тайшей, последовавших вместе с Хо-Урлюком на Волгу, что не слу­
чайно.
Вопрос о численности и времени появления на Волге различных
дербетовских групп и их тайшей требует изучения и ясности, так
как в источниках даны неточные сведения, например, часто упомина­
ется, ’’что дербетовский тайша Солом-Цэрэн в 1674 г. прибыл на
Волгу с 4.000 кибиток подвластных (т. е. дербетов) и подчинился
Аюке-хану (Бакунин, 1939. С. 7; История калмыцких ханов. КИЛП,
1969. С. 66-67 и др.). Однако по сведениям русских архивных до­
кументов Солом-Сэрэн-тайша попал на Волгу в малолетнем возрас­
те в 1642 году при чрезвычайных обстоятельствах, а сама цифра 4
тысячи кибиток отражает лишь общую суммарную численность всех
волжских дербетов к 1674 году. Время появления на Волге различ­

145
ных групп дербетов, хошоутов, зюнгаров, хойтов и других ойратских
объединений во 2-й половине XVII - 1-й половине XVIII в. автор
уже рассматривал в монографическом исследовании в связи с их
расселением на Нижней Волге (Авляев, 1975).
Первая небольшая группа дербетов появилась на Волге среди
торгоутов в 1642 г. при чрезвычайных обстоятельствах. Их появле­
ние связано с именем сына дербетовского Далая-тайши Дайчином
Хошучи, который, нарушив мирные отношения с торгоутами (после
принятия законов 1640 г.), погнался за своей женой, дочерью Хо-
Урлюка. По сведениям Палласа дочь Хо-Урлюка ушла от мужа с
семилетним сыном от самого Далая-тайши и вернулась в улусы
отца, приведя с собою до 2-х тысяч подвластных ей людей (Паллас,
1776. С. 148). Дайчин-Хошучи пустился в погоню за беглецами и
погиб в одном из сражениц с торгоутовскими тайшами. По всей
видимости, все его улусные люди численностью до 7 тысяч человек
достались победителям (Кичиков, 1966. С. 79). Можно предполагать,
что это была первая группа дербетов, появившаяся среди торгоутов­
ских улусов на Волге. Однако архивные документы (так называе­
мые ’’портфели Миллера”) позволяют внести существенные поправки
к сведениям Палласа. Известно, что дербетовский Далай-тайша (глава
джунгарских дербетов в начале XVII в.) имел 2-х жен, и Дайчин-
Хошучи родился от старшей жены и имел 2-х сыновей. Далее в
’’портфелях Миллера” зафиксировано, что ’’Солом-Серен-тайша от
меньшей жены, хоурлюковой дочери, которая после смерти мужа
своего Далай-тайши, вышла замуж за своего пасынка Дайчинга-Хо-
шучи и от него с помянутым сыном своим Сереном”, которой тогда
было 4 лет (т. е. которому - А. Г .), отъехала на Волгу реку” (ЦГА­
ДА, ф. 199, оп. 279, ч. II, ед. хр. 46, л. 1). Указывается численность ее
улуса в 7 тыс. кибиток (здесь, видимо, опечатка - надо 7 тыс. чел. -
А. Г.). Таким образом, сведения Палласа не совпадают с данными из
’’портфелей Миллера”: Солом-Серену было не 7 лет, как утвержда­
ет Паллас, а 4 года, на Волге он появился не в 1674 г., а в 1642 году,

146
а его мать, дочь Хо-Урлюка, имела своих подданных не 2 тысячи
человек, а около 7 тыс. кибиток (?) возможно, торгоутов, полученных
ею в приданое от отца Хо-Урлюка в качестве ’’инджу”. Это событие,
происшедшее вскоре после принятия законов 1640 года, надолго
осложнило калмыцко-ойратские отношения, и торгоутскому тайше
Лоузану в 1645 г. пришлось уплатить крупные штрафы и вернуть
всех дербетов из Торгоутовских улусов, так как джунгарские тайши
угрожали им войной (Преображенская, 1963. С. 115; Кичиков, 1966.
С. 90).
В 1660-е годы в Поволжье поселилась еще одна группа дербетов,
возглавляемая братьями Аючеем и Аюкаем (”Далае вы дети”)- Они
дали в калмыцкое войско против Крыма 500 воинов, и, вероятно, чис­
ленность этой группы не превышала 500 семей (Кичиков, 1966. С.
118, 128). К этому времени (1660 г.) уже упомянутый дербетский
тайша Солом Серен достиг совершеннолетия и был признан прави­
телем волжских калмыков - дербетов. П. С. Преображенская, ха­
рактеризуя калмыцко-ойратские отношения после события 1642 года,
отмечает в своей диссертации: ”В 1663 г. дербетские ’’дальние тай-
ши” настоятельно требовали у Дайчина возвращения той части кал­
мыков, которая откочевала от них ранее, потому что ”де те дюрбет-
ские калмыки их дюрбетцких тайшей, а не ево Дайчинова” (Преоб­
раженская, 1963. С. 115). В 1663 г. на Волгу прибыла хошоуто-
дербетовская группировка улусов тайши Конделена-Убаши и Дая-
на-0 мбо (сын Далая-тайши), которые признали власть правителя
волжских калмыков Мончака и верховную власть русского государ­
ства (Кичиков, 1966. С. 129-130; Очерки истории Калмыцкой АССР.
С. 134). Их численность определялась примерно в 20 тыс. человек
(или 4 тыс. кибиток). Н. Я. Бичурин насчитывал в улусе хошоутов-
ского тайши Конделен-Убаши 3 тысячи кибиток хошоутов (Иакинф,
1833. С. 302-303). К. Ф. Голстунский и Ю. Лыткин также назвали
эту цифру (Голстунский, 1880. С. 100; Лыткин. КИЛП, 1969. С. 62).
Тогда на долю дербетов Даяна-Омбо в этой группировке приходит­

147
ся 1 тысяча кибиток или 5.000 чел. Дербеты тайши Даяна-Омбо
присоединились к своим соплеменникам на Волге. В 1663 г. поселе­
ние хошоутов тайши Конделена-Убаши в Нижнем Поволжье приве­
ло к формированию Хошоутовских улусов в Калмыцком ханстве.
Н. Н. Пальмов, изучив архивные документы из УКН, приходит к
следующему выводу: ’’После 1673 г. к Волге прикочевала новая
группа калмыков с тайшами: Дояном, Сереном, Долом, Баушеем и
Аюкаем Шараповым, которые пожелали присоединиться к сороди­
чам (т. е. к дербетам тайши Солом Серена) и остаться на Волге на
тех же условиях, на каких жили здесь все калмыки, почему надо
было привести их к шерти. Вновь прибывшие калмыки (дербеты)
под поручительством Аюки и приволжских тайшей дают присягу на
’’вечное и верное подданство царю” (Пальмов, 1929. С. 11-12).
Однако численность этих групп дербетов в источниках не указа­
на. По всей видимости, они были немногочисленны. Эти группы дер-
бетов подчинились тайше Солом Серену (сын Далая-тайши), и об­
щая численность всех волжских дербетов к 1674 г. достигла 4 тыс.
кибиток, и именно с этого момента начинает упоминаться в русских
архивных документах Дербетовский улус тайши Солом Сереня, за­
тем улус его сына Мунке-Темура, внука тайши Четеря и т. д. Види­
мо, к 1674 г. - году официального признания Солом Серена васса­
лом Акжи-хана, окончательно сложился и оформился Дербетовский
улус, принадлежавший как личный наследственный удел тайше Со­
лом Серену, и передававшийся далее уже по наследству его потом­
кам. После Солом Серена во главе Дербетовского улуса в архивных
документах упоминаются его потомки - Менко-Темур, Четыр-тайша,
Лаван-Дондук и др. вплоть до последнего представителя главной
линии дербетовских тайшей Поволжья - тайши Цебек-Убуши. От­
дельные группы ойратов продолжали прибывать на Волгу и в 1-й
половине XVIII в. вплоть до гибели Джунгарии в 1758 г.
Мы не упомянули ойратов-зюнгаров Цаган-Батура (1675 г.) и
Даши-Батура (1723 г.), кочевавших обособленно и позже ушедших

148
на Дон к ’’старожитным” (донским) калмыкам-казакам, группировку
тайши Шеаренга (10 тыс. кибиток), Хойтский улус владелицы Эль-
зэ-Орошиху, раскассированный при хане Дондук-Даши по Торгоу-
товским улусам, и тех торгоутов, которых сам Аюка-хан привел из
Джунгарии, также и мелкие группы ойратов, пришедшие с Лоузан-
Шоно и др. (Лыткин, 1969. С. 71). К поволжским дербетам они не
примкнули и кочевали отдельно от других улусов. К уже упомяну­
тым 3 тыс. кибиток хошоутов тайши Конделена-Убаши следует до­
бавить 1000 кибиток ойратовгхошоутов, прибывших на Волгу с Дор­
джи-Рабдан (жена Цецен-хана) в 1676 году, родной сестрой хана
Аюки (Покотилов, 1884. С. 3; Бакунин, 1939. С. 10; Пальмов, 1929.
С. 10). В 1672 г. Аюка-хан сразился с Аблаем, хошоутовским вла­
дельцем, победил его войско, а самого взял в плен (Бакунин, 1939.
С. 5; Лыткин, КИЛП, 1969. С. 114; Пальмов, 1929. С. 10 и др.). Есть
основание считать, что хошоуты, бывшие при Аблае-тайджи, могли
достаться лично Аюке-хану, но численность их неизвестна. Таким
образом, общая численность калмыков Хошоутовских улусов Кал­
мыцкого ханства в 70-е годы XVII в. значительно превышала 4 тыс.
кибиток, по архивным данным было несколько улусов хошоутовских
нойонов (Лекбей, Хошот-Дондук, Замьян, Эремпил и т. д. Все они
здесь не рассматриваются).
О расселении и кочевьях калмыков-дербетов М. Богданович за­
мечает, что ’’дурботское поколение с самого прихода его под покро­
вительство России (1673 или 1674 гг.) под начальством тайши Со­
лом Сереня почти всегда имело кочевья отдельно от торгоутов и по
большей части на правой стороне Дона, а когда Торгоутская орда
переходила кочевьями на левую сторону Волги, тогда и дурботы
(дербеты) занимали места, лежащие по рекам: Салу, Манычу, Егор-
лыку и Сарпе” (Богданович, 1834, С. 81).
Анализ различных архивных и письменных источников позволя­
ет нам очертить основные контуры кочевий Дербетовского улуса с
1670-х годов и по XVIII в., которые в XIX в. значительно сократи­

149
лись по площади в связи с общим сокращением земельных угодий
калмыцких улусов, заселением их пришлым населением и т. п. Ос­
новные кочевья Дербетовского улуса во 2-й половине XVII - 1-й
половине XVIII в. охватывали район Ергеней, Сарпы, Маныча с их
протоками, на западе захватывали левобережье Дона, Сала, степи
между Доном и Северским Донцом, на северо-западе районы коче­
вий располагались по рекам Иловле, Хопру, Медведице (выше
г. Царицына) и степи в левобережной части Волги напротив Сара­
това и Дмитриевска (совр. г. Камышин).
В зимний период Дербетовский улус чаще уходил на Дон и Се­
верский Донец, но часть улуса оставалась на левобережной Волге.
Летние кочевья Дербетовского улуса чаще встречаются в районе
Маныча и Дона, либо в левобережной степи по Волге, но чаще всего
выше так называемой "линии” около г. Царицына. Дербетовские
тайши (Четер, Лабан Дондук, Солом Доржи) постоянно претендова­
ли на свои кочевья по Дону и его притокам - Салу, Егорлыку, Маны-
чу, Аксаю. Они обосновывали свое право на кочевья по Дону и его
притокам тем, что имели личный указ на это от Петра I. Из писем
этих владельцев за 1723 год следовало, что "государь Петр I, будучи
в 1722 году в Царицыне и видев владельца Четера (главный тайша
Дербетовского улуса), повелел кочевать ему за Доном и чтоб он
отошел тайно от хана Аюки; и он Четер и прочие при нем в 4.000
или более кибиток откочевали в 1723 году за Дон реку; что он,
Четер, кочует особливым улусом, а не с теми, которые служат и
числятся с донскими казаками” (ЦГАДА, ф. 119, 1723 г., ед. хр. 2,
л. 9). В архивных документах из ЦГАДА за 1724 г. отмечается уже,
что ’’Четер кочевал близ Черкасского на той стороне Дону” (ЦГА­
ДА, там же). Отметим такой факт, что в кризисные моменты Дербе­
товский улус всегда уходил на Дон, а в 1724 г., как известно, умер
хан Аюка, и начались распри среди торгоутовских тайшей, потомков
Аюки-хана, претендовавших на ханский престол.
О зимних кочевьях Дербетовского улуса свидетельствует следу­

150
ющее сообщение за 1728 год: ’’Калмыцкие владельцы перешли че­
рез Волгу между Царицыном и Черным Яром с луговой на нагорную
сторону и именно: Четер ниже Ступина Яра, а дети его Лабанг Дон*
дук и Гунча-Доржи (надо - Гунге-Доржи - А. Г.) выше Ступина
Яра, что Четырь с сыном своим Лабанг Дондуком кочует в степи по
реке Сарпе, а Гунча Доржи пониже Каменного Яру у Волги же”
(ЦГАДА, ф. 119, 1728 г., ед. хр. 2, л. 11). Однако в 1730 г. кочевья
этих улусов изменились. Из архивных документов выясняется, что
кочует ”Четырь с сыном Бату (Чакдорджаповым) и Дондук Даши
(сын Чакдорджапа) на луговой стороне против Красного Яру, что
сын его Гунча Доржи на луговой стороне Шара-худуке, а на горы
(т. е. правобережье Волги) перешло малое число, Солом Доржи (дер-
бетовский тайша) перешел на ”горы” ниже Дмитриевска по Иловле
реке в ур. Большой Лук, Четырёва улуса 2 зайсанга остались у
Гунча Доржи” (ЦГАДА, ф. 119, 1730 г., ед. хр. 2, л. 11). В архивных
документах за 1730 г. имеются данные о численности улуса дербе-
товского тайши Солом Доржи: ”С письма Солом Доржи явствует,
что он намерен с улусом своим, из 300 кибиток состоящего, перепра-
виться через Волгу” (ЦГАДА, ф. 119, 1730 г., ед. хр. 2, л. 13).
В кризисные 30-е годы XVIII в. фиксируется следующее расселе­
ние калмыков Дербетовского и части Торгоутовских улусов: "Петр
Тайшин (Баксадай Дорж, крещен) с Досанговым сыном и братьями
и с улусными людьми ниже Астрахани на ’’горах” в ур. Башмаковке,
тако же и Четер с ним”, и далее, что ’’Четырев сын Гунча Дорж,
Солом Доржи и Чидан, Чурюм, но Еновы дети с братом и с улусами
своими кочует ниже ’’линии” Четырев сын Лабанг Дондук с улусом
из 1000 кибиток” (ЦГАДА, ф. 119, 1731 г., ед. хр. 2, л. 15). Отсюда
следует, что при жизни отца, тайши Четыря, Лабанг Дондук владел
улусом из 1000 кибиток.
А в документах за 1744 год отмечено уже, ’’что понеже владелец
Лабанг Дондук улуса его имеет больше 3-х тысяч кибиток и по
смерти хана Дондук Омбо кочевал близ Дону” (ЦГАДА, ф. 119,

151
1744 г., ед. хр. 2, л. 53). О кочевьях Дербетовских улусов Калмыцко­
го ханства середины XVIII в. в донесении полковника Брылкина
говорится, ’’что Дербетовские улусы летом кочуют на указанных
местах около Царицына и по впадающим в Дон рекам; а зимою
находятся близ Дону” (ЦГАДА, ф. 119; 1752 г., ед. хр. 2, л. 66, об.).
Хошоутовские тайши и нойоны во 2-й половине XVII - 1-й поло­
вине XVIII в. всегда кочевали совместно с торгоутовскими тайшами,
и в исследуемый период Хошоутовские улусы не кочевали обособ­
ленно от Торгоутовских улусов. Из генеалогических таблиц в лето­
писях Габан Шараба, Батур-Убаши Тюменя известны имена хошоу­
товских тайшей, а в архивных документах фиксируются часто име­
на хошоутовских тайшей, их кочевья и т. д.
Так, в документе за 1726 год отмечено, что хошоутовский "владе­
лец Лекбей кочевал выше г. Царицына вверх к Саратову”, но чис­
ленность его улуса здесь не указана (ЦГАДА, ф. 119,1726 г., ед. хр.
2, л. 9, об.) (1). Позже он примкнул к торгоутовским улусам Доржи
Назарова (у Доржи Назарова до 15 тыс. кибиток к 1731 г. - А. Г.)
и в 1730 г. кочевал за Яиком в ур. Зерду (АВ, ф. 44, on. I, ед. хр. 217,
л. 179, см. Лыткин. Калмыцкие записки). Другой хошоутовский вла­
делец Хошот-Дондук в 1731 г. зазимовал ниже Красного Яру в ур.
Гигасук (ЦГАДА, ф. 119, 1731 г., ед. хр. 2, л. 15). В группе Хошот
Дондука было 400 кибиток, которые в 1731 г. были отобраны и отда­
ны хану Церен-Дондуку (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 217, л. 176, см.
Лыткии. Калмыцкие записки).
К середине XVIII в. в архивных документах часто упоминаются
хошоутовские тайши и нойоны, кочевавшие совместно с торгоутов­
скими улусами по обоим берегам Волги. Из них следует назвать
владельца Замьяна во главе Хошоутовского улуса в низовьях Волги,
Тукчи, Еремпиля; Теке и многих других. О кочевьях хошоутовских и
некоторых торгоутовских улусов Калмыцкого ханства в донесении
губернатора Брылкина за 1748 год говорится: ’’Наместник ханства
Калмыцкого Дондук-Даши с частию улусов находился на реке Куме

152
при ур. ”Туркмени Харилбо”, расстоянием в 30 верстах от Кизлярс-
кой дороги; а владелец Тукчи при реке Сарпе, Яндык, Добжа, Раши и
Эльзете при ур. ’’Джанбаш”; Экицохуров: Асарху, Бамбар, Эмчии в
’’Мочагах”, а прочие кочуют при реке Куме” (ЦГАДА, ф. 119, 1748 г.,
ед. хр. 2, л. 66-об).
Общую картину зимних кочевий Торгоутовских и Хошоутовских
улусов можно представить из донесения Спицына от 2 февраля 1752
года: ’’Наместник Калмыцкого ханства Дондук Даши с домом и улу­
сом его, також и ханша Дарма Бала находится в ’’Мочагах” в ур.
Джиджали (Зензели), владельцы Замьян (Хошоутовский улус), Ян-
дак, Доржи Раша и Баахаи Лаунг близ его же наместника1, Бамбар
(Табун Отоков улус) и Омчин и Эльзете близ Красного Яру в косах,
а Асарху (Харахусовский улус), Маши (Икицохуровский улус) и
Цебек Доржи с братьями (Багацохуровский улус) на нагорной сто­
роне при р. Сарпе; Тукчи (Хошоутовский улус) близ крепости Еио-
таевской, Еремпиль (Хошоутовский улус) близ Астрахани, а дербе-
товские владельцы кочуют по р. Дону в прежних местах” (ЦГАДА,
ф. 119,1752 г. ед. хр. 2, л. 66-об). Лыткин в своих неопубликованных
’’Калмыцких Записках” дает список хошоутовских владельцев (ной­
онов), бывших в 1768 году, и указывает приблизительные, явно зани­
женные по мнению Ю. Лыткина сведения о численности их подвла­
стных (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, л. 279). Так, в списке хошоутовских
владельцев 1768 г. тайше Эремпилю подчинялись 220 кибиток хо-
шоутов, у сына нойона Тукчи Генен Норбо показана 921 кибитка
хошоутов, или семья, а у самого Замьяна всего 279 кибиток, что явно
занижено (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, л. 281, 279).
В этом же списке отмечено, что калмыцкому хану Убаши принад­
лежали 23715 кибиток, а у прочих владельцев якобы имелось 16507
кибиток, а всех кибиток было 40222 кибитки, что весьма занижено
(АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 25, с. 282).
Объясняется это тем, что сведения о численности улусов посту­
пали от хана и самих тайшей, явно не заинтересованных в подаче

153
русской администрации объективных сведений о своих улусах и
аймаках. В XIX в. кочевья Хошоутовского улуса стабилизировались
в иижнем течении Волги по ее обоим берегам, а сам состав улуса
обновился более чем наполовину после событий 1771 года. В Ики-
цохуровском улусе с тех пор сохранился Хошоутовский аймак в
районе озера Сарпа (на калм.- Шорва).

§ 2. Калмыки-дербеты

Дербеты являются одним из основных этнических подразделе­

ний современных калмыков, а в прошлом и дербен-ойратов Джун­
гарского ханства. В исторической науке дербеты так же, как и тор-
гоуты, хошоуты, хойты и другие ойратские и калмыцкие общности,
относятся к числу малоизученных, хотя им посвящена обширная
этнографическая и историческая литература на различных языках
(см. главу 11). Этническая история и происхождение калмыков-дер-
бетов и других этнических подразделений калмыков все еще слабо
изучены, хотя и появились уже статьи и исследования отдельных
авторов, в той или иной мере, освещающих некоторые аспекты этой
сложнейшей проблемы (Авляев, 1973, 1975; Эрдниев, 1974. С. 1-97).
Выяснение этнической истории и происхождения волжских калмы­
ков вообще и дербетов, в частности, в значительной степени облег­
чается уже тем, что этнический состав калмыцких улусов (в том
числе и дербетовских) и расселение волжских калмыков на конец
XIX в. уже получили свое освещение (Авляев, 1975, автореф. канд.
дисс.).
Основные этнические элементы, на которые подразделялось все
дербетовское население Калмыцкого ханства, следующие: 1. Буру-
лы. 2. Тугтуны. 3. Абганеры. 4. Чоносы. 5. Бухусы. 6. Кебюты.
7. Ульдючины. 8. Келькиты. 9. Бюдюрмисы. 10. Хончинеры. 11. Хаш-
ханеры. 12. Шарнуты. 13. Тугуды. 14. Егосы. 15. Батуты. 16. Хой­
ты. 17. Цоросы. 18. Онгнюты. 19. Шебенеры. 20. Иноязычные асси­

154
милировавшиеся элементы (Авляев, 1975, 1979). Далее рассматрива­
ются этнические группировки волжских калмыков-дербетов.
Бурулы. Этноним ’’бурул” в переводе означает - седой, чалый,
каурый, серо-пепельный (Номинханов). По нашему мнению, бурул -
одни из древнейших элементов в составе калмыков-дербетов (Авля­
ев, 1979). Как один из самых распространенных этнических компо­
нентов в составе Дербетовских улусов XVII-XIX вв. ’’бурулы”, ви­
димо, сыграли активную роль в формировании дербетовской этни­
ческой общности еще до их прихода в Россию, т. е. в джунгарский
период этнической истории калмыков-дербетов. Среди волжских
дербетов бурулы проживают компактными группами, образуя так
называемые многочисленные аймаки ’’бурулова рода”. Существуют
различные группировки буруловских аймаков - ’’родов”, некоторые
из них, выделившись из этих группировок, утратили свое прежнее
этническое наименование ’’бурул” и приняли уже в XIX в. другое
название, зачастую по имени зайсанга-владельца. Группировка мно­
гочисленных и сложных по этническому составу ’’Буруловских ай­
маков” занимает всю юго-восточную часть Манычского улуса, выде­
лившегося из состава многолюдного Малодербетовского улуса. На­
селение этих аймаков до революции именовалось общим именем
”Табн-Буурул” - т. е. ”5 бурулов”, однако в действительности их
оказалось гораздо больше.
При разделе Дербетовского улуса в конце XVIII в. на Болыпе-
дербетовский и Малодербетовский буруловские этнические объе­
динения оказались разделенными между двумя улусами, их этни­
ческие связи надолго прервались, и поэтому сохранились одноимен­
ные буруловские аймаки в 2-х улусах - в Малодербетовском Астра­
ханской губернии и в Большедербетовском Ставропольской губер­
нии. Видимо, в Дербетовском улусе Калмыцкого ханства в XVII-
XVIII вв. существовало крупное этническое подразделение ”буу-
рул”, которое позже ввиду усилившегося процесса дробления улу­
сов и особенно аймаков между наследниками-зайсангами распалось

155
на мелкие аймаки так называемого ’’бурульского рода”, и в XIX в.
оно продолжало дробиться, в одних случаях получая к прежнему
названию аймака приставку ”ики” или ’’бага”, в других - получали
новые названия от личного имени первого зайсанга, наследовавшего
часть старого аймака. Часть ’’бурулов” в XVIII в. с отдельными
группами дербетовских тайшей уходила на Дон, где активно уча­
ствовала в формировании локальной группы донских калмыков-ка-
заков (так называемых ’’бузавов”). Поэтому из 13 станиц (аймаков)
донских калмыков 2 станицы были бурульскими по происхожде­
нию: Бага-Бурульская и Ики-Бурульская (ст. Платовская) (Номин-
ханов, 1979). В Большедербетовском улусе Ставропольской губер­
нии также имеется Бага-Бурульский аймак. Но наибольшее количе­
ство ’’бурульских” аймаков осталось в составе Малодербетовского
улуса, точнее в его южной части, получившей в начале XX в. назва­
ние Манычский улус. По сведениям К. Костенкова из этнического
объединения ”бурул” выделились постепенно следующие уже само­
стоятельные аймаки или ’’роды” (по терминологии, принятой уже
русской администрацией): 1. Группа аймаков ’’ульдючинова рода”;
2. Джангчвахин. 3. Шюдючинер. 4. Ольчанкин. 5. Маньджинкин.
6. Бек-Манджинкин. 7. Хара-Толганкин. 8. Джеджинкин. 9. Дад-
жинкин. 10. Ноостинкин. 11. Дорджгакин. 12. Мулланкин. 13. Ба-
ганкин. 14. Бага-Бурул. 15. Тебектенер. 16. Шарет (шерет). 17. Зёт
(ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 20). Все названные аймачные
группы дербетов подтверждаются и официальными списками айма­
ков —родов Малодербетовского улуса (ЦГА КАССР, ф. 9, оп. 7, ед.
хр. 1938; ЦГИА, ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 75, л. 97-100 и др.). Из 17
аймаков ’’бурулова рода” три аймака, а именно - тебектенер, зет и
шерет - числились уже в Северном аймаке Малодербетовского улуса,
а остальные 14 аймаков ’’бурулов” в Манычском улусе.
Дробление дербетовских аймаков, особенно усилившееся после
событий 1771 года, К. Костенков объяснял так: ’’Каждый из выше­
упомянутых главных пяти родов Дербетского поколения (бурул, туг-

156
тун, абганер, зюн и шебенер) оказался уже раздробленным на мел-
кие аймаки, которые в начале нынешнего столетия (т. е. XIX в ,-
А. Г.) во время предпринятых преобразований по управлению кал­
мыцким народом стали уже именоваться отдельными "родами”, и,
присваивая себе названия преимущественно от имени управляю-
щих ими зайсангов или по другим нарицательным названиям, так,
например, Талтанкинов, Хара-Толганкинов, Манджинкинов и тому по­
добные роды получили названия от зайсангов Талтая, Хар-Толга, Ман-
джи и др.” (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 20). Полевые исследо­
вания автора и архивные источники подтвердили мнение Костенко­
ва о дроблении и принципах выделения дербетовских аймаков в
течение XIX в. (15). Среди названий аймаков ”бурульского рода”
мы выделили 2 группы терминов - эпонимные и этнонимические. К
первой группе относятся группы (”родын): Манджинкин (Манджи),
Джеджинкин (Джеджи), Дарджагакин (Дарджа), Ольчанкин (Ольча),
Ноостинкин (Нооста), Бяянцянкин (Бяянца), Бек-Манджинкин (Бек-
Мандоки), Мулланкин (Мулла), Джанчибанкин (Джанчиба), Хар-Тол-
ганкин (Хар-Толга), Даджинкин (Даджи). Эти названия записыва­
лись в документах улусов так: ”бурул-манджинкин, бурул-джеджин-
кин и т. п. Где первое название еще указывало этническую принад­
лежность, а второе - лишь имя владельца-зайсанга. Но с течением
времени второе эпонимное название закреплялось в сознании са­
мих жителей и приобрело уже вторичные этноразличительные фун­
кции. Мы указываем на это типичное явление, чтобы исследователи
различали, где действительно этноним, а где лишь приобретенное
новое ”нмя”.
Ко второй группе (’’этнонимнческой”) терминов относим следу­
ющие аймаки дербетов из рода ’’буурул”: ики-бурул (старшие-буру-
лы) в составе мелких подразделений - джанчибакнн, шюдючинер,
дарджгакин и собственно бага-бурул. Происхождение, расселение и
численность всех ’’буруловских аймаков” рассмотрены автором в
его исследовании, и поэтому мы не останавливаем здесь на них вни­

157
мание (Авляев, 1975, автореф. канд. дисс.). Вслед за Румянцевым мы
выдвинули тезис о том, что в составе бурят, ойратов и калмыков
наблюдается целый пласт этнонимов тотемистического происхож­
дения (Румянцев, 1962; Авляев, 1976, 1981). К ним мы относим и
’’бурулов”. По нашему мнению термин ’’буурул” (каурый, серо-пе-
пельный) означал масть предка-тотема, т. е. табуированное имя ’’пред­
ка”, в частности, культ лося, оленя, коней определенных мастей у
древних ойратов, бурят и монголов сопровождался тем, что отдель­
ные родоплеменные группы получали имена своих "тотемов” —ке­
реиты (вороны), бухус (быки), галзут (масть коня), бурул - масть
коня - ("каурый”) и т. д. Ураны (боевые кличи) родоплеменных
групп отражали также имена животных-тотемов, у калмыков были
ураны —”тула тоха” (локоть зайца), даагай (жеребенок) и др. Имя
родового божества (гения-хранителя рода)* или ’’сякусена” у калмы­
ков также было связано с именем тотема. Наличие большого ко­
личества бурульских аймаков среди волжских дербетов и их полное
отсутствие у торгоутов и хошоутов позволяет нам считать ”буру-
лов” одним из основных внутренних этнических элементов, которые
легли в основу дербетовской общности и, возможно, этнически им
близких зюнгаров и хойтов. Бурулы приняли активное участие в
формировании калмыцкой народности и в этногенезе ойратов-дер-
бетов в джунгарский период их этнической истории (до XVII в.).
Тугтуны. Этническое подразделение ”тугтун” - одно из основ­
ных среди калмыков-дербетов (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л.
20). По данным Костенкова в Малодербетовском улусе существова­
ла многолюдная группировка аймаков ”тугтунова рода” в следую­
щем составе: 1. Талтанкинов род - аймак зайсанга О. Джамбаева -
131 кибитка. 2. Тугтунов аймак зайсанга Убуша Улюмджиева —138
кибиток. 3. Тугтунов аймак зайсанга Убуша Алангашева - 116 ки­
биток. Общее количество тугтунских аймаков Малодербетовского
улуса по данным Костенкова равнялось 25, а их общая численность
в 1860-е годы по улусу составила 1616 кибиток (Костенков.

158
Ук. соч.). Кроме них, в родственном Большедербетовском улусе так­
же присутствуют многочисленные тугтуновские аймаки: 1-й Ики-
Тугтуновский, 2-й Ики-Тугтуновский бывшего зайсанга Л. Опогино-
ва, 1-й Бага-Тугтуновский, 2-й Бага-Тугтуновскнй. По архивным дан­
ным за 1892 г. численность тугтуновских аймаков Болыпедербетов-
ского улуса Ставропольской губернии определена так:
1. Ики-Тугтуновский аймак зайсанга Л. Опогинова - 364 чел.
2. Ики-Тугтуновский аймак зайсанга Шарманджиева и др. -
464 чел.
3. 1-й Бага-Тугтуновский аймак - 885 чел.
4. 2-й Бага-Тугтуновский аймак Л. Опогинова - 129 чел. Всего
1842 чел. (К Костенков. Ук. соч.).
Следовательно, в Большедербетовском улусе в конце XIX в. про­
живало 1842 человека, или примерно 368 семей дербетов-тугтунцев.
Как мы убедились, в составе дербетов тугтуны широко распростра­
нены, они являются одним из этнических элементов, характерных
для дербетовской общности в целом, среди торгоутов и хошоутов
тугтуны, как и бурулы, отсутствуют. В XIX в. в Малодербетовском
улусе выявляются 2 аймачные группировки тугтунов - ”салын-туг-
тун” (сальские тугтуновцы) и ’’хорха-тугтун” (’’многочисленные”
тугтуновцы); к последним относится и Талтанкиновский аймак, вы­
делившийся из ’’хорха-тугтунов” в конце XVIII в. Этнические соста­
вы всех тугтуновских аймаков имеют сложный, разнородный состав
и отличаются большим разнообразием этнических компонентов (Ав­
ляев, 1975). Можно лишь отметить, что термин ’’тугтун”, как и дру­
гие названия аймаков в XVII-XIX вв., прикрывал собой сложные
комплексы этнических элементов, обусловленных брачными связя­
ми между отдельными аймаками дербетов и этническим ядром от­
дельных родоплеменных групп (тугтунов), вышедших из Джунгарии
в XVH в., в составе волжских калмыков-дербетов. Этимология и
семантическое значение термина "тугтун” еще никем не выясня­
лись. Семантически близки к термину ’’тугтун” и другие этнонимы

159
из состава Малодербетовского и Болыпедербетовского улусов —тугуд,
тукчииер и хойты, которые в прошлом именовались у ойратов и
калмыков как ’’цаган-тугин хойт”. В этнониме ’’тугтун” мы различа­
ем основу - туг (знамя) и суффикс множественного числа -тан, что
образует ’’тугтан или тугтун”. Суффикс -тан в монголистике опре­
деляется как аффикс множественности для наименования социальных
групп людей и видов животных. Однако в письменных памятниках
монголов и ойратов значение суффикса -тан значительно шире и
многообразнее (Орловская, 1974. С. 207-217). В языке летописи
"Алтай Тобчи” имена с -тан передают: 1. принадлежность к роду,
племени, клану, например: Бортэ Чинуа взял в (жены) незамужнюю
Гоа Марал, и образовался род монголов. 2. названия лиц, обладаю­
щих каким-либо предметом, например: Garajdijud alajcijud tujtan bui
(Altantobci, s. 130), что значит: ’’знаменосцы черно-пестрых знамён
(буквально: обладающие черными и пестрыми знаменами)” и т. д.
Отсюда следует, что этнонимы ’’тугтан, цагатан или цатан” можно
перевести по смыслу: ’’обладающие знаменем”, владеющие чем-то.
белым, священным, т. е. знаменем”. Ойраты племени хойт считались
хранителями белого знамени (знамя мира) Чингис-хана, и поэтому
их нарекли ’’цаган туг хойт”, или ’’хойты, посвященные белому зна­
мени”, сокращенно ’’цаган туг”. Этнонимы ’’тугуд, цагатан или ца­
тан”, по-видимому, производные от термина ’’тугтан”. В калмыцком
языке суффикс -тан передает еще уважение, почтительность к тому
лицу, имя которого было особо свято и популярно. Так, например,
имена известных ламаистских священников в Калмыцком ханстве
всегда употреблялись с суффиксом -тан: Анджа-тан-лама, Деед-ла-
матан, Ламхайтан-лама и т. д. Имена ханов и нойонов также произ­
носились с добавлением суффикса -тан - Пончик-тэн (Мончак-хан),
Байсхлантен (Бокширга-нойон) и т. д. Этноним ’’тугтун” сохранил­
ся среди дербетов Кобдоского аймака Западной Монголии (Пота­
нин, 1881. Вып. 2. С. 28-33; ЦГА Калм. АССР, ф. 9, on. 1, ед. хр. 1,
л. 50). Они подразделяются на сумоны ики-тугтан и бага-тугтан.

160
Присутствие тугтунских аймаков в Дербетовском улусе и у ойра-
тов-дербетов Западной Монголии свидетельствует о том, что они
имеют общее происхождение с дербетовским отоком ’’тугтун” в
составе средневековой дербетовской общности, позже увлеченных
на Волгу в качестве одного из этнических подразделений калмы-
ков-дербетов. В архивных документах за 1738 г. по Дербетовскому
улусу впервые упомянуты ’’ведомства Четырева улусу туктунова
калмык К. Хурхов, 74 лет и др. (ЦГА Калм. АССР, ф. 36, on. 1, ед. хр.
172, л. 943).
Абганеры. Калмыки-дербеты с таким самоназванием прожива­
ли компактными группами в Малодербетовском и Болыпедербетов-
ском улусах. Из них отметим большой по численности Абганеровс-
кий аймак в Малодербетовском улусе и ’’терктн-абганеров” в Се­
верном аймаке этого же улуса, группу ’’абганер-кебют” в Кебютовс-
ком аймаке Манычского улуса, Абганер-Гаханкинский и Абганеров-
ский аймаки в Большедербетовском улусе Ставропольской губер­
нии. Мелкий компонент ’’абганер” встречается в составе Чоносовс-
ких и других аймаков дербетов. Об абганерах подробно сообщается
в очерке У. Э. Эрдниева, но происхождение их он до конца не выяс­
нил, не освещен ранний и средневековый период этнической исто­
рии абганеров.
Автор этой монографии выдвинул гипотезу о происхождении
абганеров, которую связал с именем брата Чингиса Бельгутея. Из­
вестно, что ему Чингис-хан выделил в удел 1500 кибиток (Лубсан
Данзан, 1973. С. 186). Первые чингизиды (Угедей, Толуй и др.) удел
Бельгутея именовали как "Абага” и ’’Абганер”. В летописи ’’Алтан-
Тобчи” поэтому отмечено, что ’’потомки Бельхутея, начиная с Дза-
сакту-хана стали нойанами туменов в 2 хошунах Абага и в 2 хошу-
нах Абганар, что составило четыре хошуна” (Лубсан Данзан, 1973.
С. 294). Абганеровский аймак Малодербетовского улуса подразде­
лялся внутри на 6 анги: кетчинер, асмат, нойнакин, аванкин, барун и
хапчин ("оруд” - пришлые). Общая численность калмыков Абга-

6. Г. О. Авляев 161
неровского аймака к 1809 г. определяется в 1162 кибитки (ЦГИА,
ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 24).
В качестве этнонима ’’абганеры” уже упоминаются в монгольс­
ких летописях ’’Алтан-Тобчи”, ’’Эрденин-Тобчи” и в китайской хро­
нике ”Мэн-гу-ю-му-цзи” под названиями абханар (абганер) и абага
(Попов, 1895). Об абганерах, живших в Ордосе, имеются сведения в
летописи Саган-Сэцэна ’’Эрденин Тобчи” (Шмидт, 1934). По-види­
мому, абганеры стали одним из внутренних подразделений средне­
вековых ойратов-дербетов, и позже они были увлечены дербетами
на Волгу. В самой Джунгарии в середине XVIII в. среди джунгарс­
ких ойратов китайские источники называют поколение ’’Абагас”
численностью в 2000 кибиток (Иакинф, 1834. С. 131). Следователь­
но, в XVII в. абганеры входили в состав волжских и джунгарских
дербетов. К. Костенков включил ”абганеров” в число 5 главных
родов поколения ”дербет” (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 1241).
В составе торгоутов и хошоутов ’’абганеры” отсутствуют, что лиш­
ний раз подтверждает тот факт, что абганеры являются характер­
ным дербетовским компонентом. Абганеры приняли активное учас­
тие в этногенезе ойратской общности и в формировании калмыцкой
народности.
Чоносы. Этническое подразделение ”чонос” (волки) одно из
древнейших в составе волжских дербетов. Чоносы широко распрос­
транены во всех Дербетовских улусах Калмыкии, исключая только
Торгоутовские и Хошоутовские улусы, где они отсутствуют. В Ма-
нычском улусе чоносы издавна образуют 2 больших по численности
аймака - Ики-Чоносовский и Бага-Чоносовский, в Малодербетовс-
ком улусе они образуют Шарнут-Чоносовский аймак. В Большедер­
бетовском улусе Ставропольской губернии имелись 1-й и 2-й Чоно-
совские аймаки. Среди донских калмыков из 13 станиц (аймаков)
одна именовалась Чонусовской (Номинханов, 1969). Этноним ”чо-
нос” широко известен в исторической литературе. Это один из древ­
нейших этнонимов в этническом составе монголоязычных народов.

162
Сам термин ’’чонос” отражает тотемистические представления древ­
них монголов и ойратов, т. е. культ волка как прародителя древних
монголов, бурят и некоторых групп ойратов (Козин, 1941). У тюркс­
ких народов слово ’’волк” передается через термины ”курт”, ”корт”
(огуз), ’’каскыр” и ’’бури” (тюрко-монг. термин - А. Г.). В среде
монголоязычных этносов этот термин оформлен как шоно, чино и
чинос. Как известно, создателем Первого Тюркского каганата был
монголоязычный род ”А-шина” (т. е. благородный волк), выделив­
шийся из среды монголоязычных сяньби (Гумилев, 1967. С. 22, 23).
По письменным источникам монголов ’’чинисы” и ’’нукузы” входи­
ли в X—XII вв. в число коренных монгольских племен (Козин, 1941.
С. 112; Рашид-ад-дин. Т. 1. Кн. 1. С. 78; Т. 1. Кн. 2. С. 25). Среди
монгольских племен XII в. чиносы уже не играли значительной роли,
уступая тайджиутам в силе и могуществе. Достаточно вспомнить
из ’’Сокровенного сказания” тот факт, что 80 царевичей-чиносов
тайджиуты заживо сварили в котлах (Козин, 1941)! Среди монголов
издавна существует предание о происхождении монголов от бурого
волка (Борте-Чино) и благородной лани (Гоа Марал), что также яв­
ляется пережитком тотемистических верований монголов, у кото­
рых бытовал культ волка как предка-родоначальника, их священно­
го прародителя.
О происхождении чоносов Рашид-ад-дин сообщает: ”У Кайду-
хана было 3 сына. Среднего звали Чараха-лингум, который женился
на жене умирающего брата, от нее он имел двух сыновей, одного из
них звали Гэнду-чина, а другого Улук-чин. Чннос будет множествен­
ное число от чина. Людей, которые принадлежат к ветви этих детей,
называют ’’чинос”; часть же этого племени, кроме того, называют
еще нукуз; нукузами также называют другое племя - дарлекин, при­
надлежавшее к собственно монголам” (Рашид-ад-дин, 1952. Т. 1. Кн.
1. С. 156, 183-184). Эта легенда подтверждает древние этногенети-
ческие связи чиносов (Нукуз) с монголами-тайджиутами. После
разгрома найманов, кереитов и изгнания их с Алтая и Хангая все

163
покоренные лесные народы в 1206 г. отдали в улус нойону Хорчи из
племени ’’баарин”. Об этом в ’’Сокровенном сказании” написано:
"Пусть Хорчи владеет не только тремя тысячами бааринцев,- пове­
лел Чингис-хан,- но также и пополненными до тьмы адаркинцами,
чиносцами и теленгутами, совместно, однако, с тысячниками Тахаем
и Ашиком. Пусть он невозбранно кочует по всем кочевьям вплоть
до приэрдышских лесных народов, пусть он также начальствует над
тьмою лесных народов. Без разрешения Хорчи лесные народы не
должны иметь права свободных передвижений. По поводу самосто­
ятельных переходов нечего задумываться” (Козин, 1941. С. 207).
Ойраты, переселившиеся в середине ХШ в. на Алтае-Хангайское
нагорье, оказались по соседству с улусом Хорчи. Именно с этого
времени чиносы, теленгуты и другие племена из улуса Хорчи стали
взаимодействовать с ойратскими племенами и оказались в составе
ойратов-дербетов и позже калмыков-дербетов. В составе Дербетов-
ского улуса Калмыцкого ханства имелись аймаки ики-чонос и бага-
чонос. В архивном документе за 173S г. уже упоминаются в улусе
Четырева, сына его ”Лован Дондука улуса "Больших Чоносов” кал­
мык И. Дашиев 48 лет и др.” (ЦГА Калм. АССР, ф. 36, on 1, ед. хр.
172, л. 943). Все чоносовские аймаки Дербетовского улуса в XIX в.
распадались на арбаны и торели различного происхождения, т. е.
имели смешанный состав (см. таблицу о расселении и этническом
составе чоносовских аймаков). Тамга Багачоносовского аймака
Малодербетовского улуса именовалась ”балта-тамг” - пряник-там­
га, в Шарнут-Чоносовском аймаке этого же улуса тамга именуется
”кюрде” - т. е. изображение молитвенного барабана.
Бухусы. Калмыки-бухусы образуют население Ики-Бухусовско-
го и Бага-Бухусовского аймаков Малодербетовского улуса (Авляев,
1975). Этноним ”бухус” (быки) имеет тотемистическое происхож­
дение и является одним из архаичных в составе калмыков-дербе­
тов. Его присутствие говорит о былых тотемистических верованиях
предков калмыков-ойратов и соседних с ними бурят и монголов, в

164
среде которых издавна существовал культ оленя-самца (бугу, пугу),
быка, лося, коня и других животных, почитавшихся ими как прароди­
тели, родоначальники племен и родов. Некоторые бурятские племе­
на и роды (эхирит-булугаты-западные буряты) считают своим ро­
доначальником мифического Буха-нойона (быка-господина), с кото­
рым у них связывается целый цикл легенд о происхождении той
или иной группы бурят (Балдаев, ЛОИЭАН, ф. KV, on. 1, ед. хр. 595,
л. 8). Видимо, в древности у ойратов и соседних с ними западных
бурят существовал тотемный род ”буху” (бугу, пугу). В китайских
хрониках неоднократно упоминается в числе телосских и позже
древнеуйгурских племен поколение пугу (или бугу), известное еще
с эпохи Танской династии. Хотя большинство ученых считают пу­
гу (бугу) тюрками по языку, однако известный исследователь
Г. И. Румянцев предполагает, что бугу (пугу), жившие в IX в. к
северо-востоку от тунло (тонгра), принадлежат к числу древнемон­
гольских. Те племена, которые китайские летописцы причисляют к
группе теле (т. е. уйгурским), были не только тюркского происхож­
дения, но часть из них имеет древнемонгольское происхождение
(Румянцев, 1962. С. 135). Есть основание думать, что племя бугу и
бухус существовали как среди тюркских, так и в составе древнемон­
гольских племен, например, племя "бугу” среди киргизов, племенная
группа ’’бухус” среди ойратов Джунгарии и калмыков-дербетов. Пись­
менные источники отмечают присутствие бухусов в составе средне­
вековых монголов (Лубсан Данзан, 1973). В XIV-XV вв. часть буху­
сов зафиксирована среди монголов Ордоса. О них упоминает Саган
Сэцэн, перечисляя сторонников Дая-хана в Ордосе (Шмидт, 1829. С.
186-187). В летописи ’’Эрденин-Туджи” Саган Сэцэна, в ’’Алтан-
Тобчи” Лубсан Данзана содержатся интересные сведения о буху-
сах времени Чингис-хана. Когда Чингис в 1192 г. послал ультима­
тум солонгосскому (корейскому) Цаган-хану с требованием выс­
лать дань, то солонгосский царь, испугавшись военной мощи Чинги-
са, прислал ему в знак покорности дочь Дайир-Усуна по имени Ху-

165
тан Гоа, (здесь - дочь меркетского Дайир-Усуна - А. Г.) солонгос-
ских меркитов, пантеру, палатки и дал ему 2 племени ’’Solongos”
(корейцы) и племя ”Бухас” в качестве дара” (Шмидт, 1829. С. 77;
Лубсан Данзан, 1973. С. 201). Следовательно, какая-то группа буху-
сов в XII в. оказалась на границе с Кореей или же ушла туда. В
составе волжских дербетов бухусы отмечены в архивных докумен­
тах 1738 года в Дербетовском улусе Четыря как ’’улусы Бухус”
(точнее - ’’аймак”) и ’’больших бухусов” (ики-бухус) калмыки Ба-
тумсынова и др. (ЦГА Калм. АССР, ф. 36, on. 1, ед. хр. 172, л. 962,
943). В других улусах бухусы отсутствуют. Присутствие бухусов в
составе дербетов Поволжья позволяет сделать вывод о том, что они
приняли участие в формировании ойрат-дербетов, будучи одним из
основных компонентов. В этом нас убеждает еще и тот факт, что
среди ойратов Джунгарии середины XVIII в. имелось ’’поколение”
Букус (Бухус) в количестве 3000 кибиток (Иакинф, 1834! С. 131).
Бухусы отмечены также в этническом составе монголов Ордоса
(Потанин, 1893. Т. 1. С. 102, 103). К. Костенков включйл ’’бухусов
род” в группировку ”зюн” Дербетовского улуса (ЦГИА, ф. 381, оп. 8,
ед. хр. 3736, л. 19). К концу 1869 г. в Ики-Бухусовском аймаке
указано 228 кибиток, а в Бага-Бухусовском аймаке - 64 кибитки
(ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 24). Бухусовские аймаки сохра­
нили свой этнический состав, позволяющий судить об их этничес­
кой истории (см. таблицу о расселении и этническом составе буху-
совских аймаков). Тамга бухусов ’’морде”.
Кебюты. Калмыки-дербеты с самоназванием ’’кебют” (букваль­
но - юноши, царевичи, позже - дворня, прислуга) входили в группи­
ровку аймаков ”3юн” (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 24). Они
подразделялись на группы ики-кебют, абганер-кебют, зет-кебют, ко­
торые во 2-й половине XIX в. объединились в рамках одного Кебю-
товского аймака Малодербетовского улуса. Часть дербетовских ке-
бютов попала в XVII в. на Дон, где имеется станица Кебютовская
(Кутейников ска я) (Номинханов, 1969). Саган Сэцэн впервые упо­

166
минает кебютов, живших в Ордосе во времена Даян-хана (1466-
1543) (Шмвдт, 1829. С. 186-187). В сосуаве хоринских бурят име­
ется род ’’кубуут, хубдут” (АВ, ф. 28, on. 1, ед. хр. 9, л. 1). Среди
баргу-бурят Халхи также фиксируется род ’’хубдут” (кубдут) (Вят-
кина, 1960. С. 240). По данным, опубликованным И. Я. Златкиным,
выясняется, что джунгарский хан Дебачи (Даваци) имел в своем
владении до 4-х тысяч кибиток ’’кюрютов” (не путать с кереитами
- А Г.) и 3 тысячи ’’кубитов” (кебютов), которых у него отбил
хойтский нойон Амур-Санан (Златкин, 1958. С. 296). В русских ар­
хивных документах кебюты зафиксированы как ’’кубит”, а по пере­
водам с китайского у Иакинфа как ”эбит”, у Паркера ”obid” (Parker,
The kalmuks. P. 18). В середине XVIII в. в Джунгарском ханстве в
составе ойратских поколений значится поколение ”Эбит” или же
точнее - кэбит, состоящее из 3 тысяч кибиток (Иакинф, 1834. С.
132). В мусульманском источнике ”Ислам-наме” упоминается ой-
ратский род ’’кубит” (кебют), на который опирались джунгарские
ханы Цеван-Дорджи-Аджа-Намджал и Даваци” (Материалы по ис­
тории казахских ханств XV-XVIII вв. 1969. С. 560). В ’’Ислам-
наме” написано: ”Джай-санги” (зайсанги) были унижены перед
кюбютами” (”Ислам-наме”, 1969. С. 559). Одноименный монгольс­
кий род ’’кубут” отмечен в маньчжурском источнике ’’Общее обо­
зрение маньчжурских родов, находившихся в составе восьми зна­
мен” (Лебедева, 1958. С. 219-227). Таким образом, факты свиде­
тельствуют, что кебюты были этническим подразделением в составе
средневековых ойратов и калмыков-дербетов. Термин ’’кебют” в этот
период означал дворню, челядь, прислугу, т. е. особую социальную
прослойку в системе феодально-зависимых ойратов, позже обосо­
бившихся в самостоятельную этнотерриториальную группировку с
самоназванием ’’кебют” и аймаки ’’кебют” в составе Дербетовского
улуса в Калмыцком ханстве. В 1869 г. в Малодербетовском улусе
числилось ики-кебютов - 135 кибиток, абганер-кебютов —59 киби­
ток, зет-кебютов - 51 кибитка (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л.
24). Названные группы объединились позже в Кебютовский аймак
Манычского улуса.

167
 Ульдючины. Группировка аймаков ’’ульдючинова рода” занима­
ет всю юго-западную часть Манычского улуса. По происхождению
все ульдючиновские аймаки являются также ’’бурулами”, т. е. выде­
лились из этнического объединения ’’буурул” бывшего Дербетовс-
кого улуса в Калмыцком ханстве. Этимология термина ’’ульдючин”
еще не выяснена. Существует несколько версий о происхождении
группы ’’ульдючин”. По одной из них часть калмыков, якобы отстав­
шая при бегстве Убаши-хана в 1771 г. в Джунгарию, получила от
других калмыков название ’’ульдюль” (т. е. остаток), со временем
превратившееся в ’’ульдючин” в значении ’’отставшие” (см. ст.
Обуховского ’’Ульдючин” в газете ’’Ленинский путь” от 19 окт.
1936 г., ЦГА Калм. АССР). По другой версии, выдвинутой калмыц­
ким исследователем У. Э. Эрдниевым, наименование ’’ульдючин”
якобы происходит от имени простолюдина Махан-Ульдючина из по­
коления ”хойт” в известном предании об ойратском Есельбан Сайн-
Ка (Лыткин. КИЛП, 1969. С. 23, 29, 42). Ю. Лыткин в своих ’’Мате­
риалах для ойратов” приводит предание об Эсельбайн Сайн-Ка, бы­
тующее у калмыков Малодербетовского улуса: ”У него в услуже­
нии было 20 девиц, все дочери нойонов. С ними он обращался, как с
девушками своих подвластных. Махан-Ульдючин, оскорбленный та­
ким жестоким обращением, ночью пришел в его кибитку и, когда тот
спал, ударил его мечом” (Лыткин, КИЛП, 1969. С. 98). Калмыцкий
историк Габан Шараб в своей летописи пишет, что Есельбайна Сайн-
Ка убил человек по имени Абида-буучи (Лыткин. КИЛП, 1969.
С. 99). Ю. Лыткин, приведя это предание, отмечает: ’’Балдар Шон-
хор, простолюдин Малодербетовского улуса, ведет, как говорят, свой
род от этого Махан-Ульдючина (махан - мясо, ульдючин - мечено­
сец), что весьма сомнительно (Лыткин, КИЛП, 1969. С. 98). В 1869 г.
в Малодербетовский улус входили 8 Ульдючиновских аймаков ”бу-
рулова рода”, насчитывавших суммарно 672 кибитки (ЦГИА, ф. 381,
оп. 8, ед. хр. 3736, л. 23). В этническом плане ’’ульдючины” входили
в группу ”Табн бурул”, и поэтому они осознавали себя ’’бурулами”.

168
В составе Ульдючиновских аймаков выявлены следующие арбаны:
харнут, замлахин, джигирмуд, ширкигудв 1-м Ульдючиновском и бага-
бурул, бодгуд, келькит, боранхин, зсрякин, даджинкин во 2-м У&ьдю-
чиновском (3). В составе ’’бурул-ульдючиновских аймаков” сохра­
нились древнемонгольские и ойратские компоненты: харнут, кель-
кит, бага-бурулы.
Келькиты. Калмыки с таким самоназванием образуют Келькит-
ский аймак Манычского улуса. Численность келькитов в конце
XIX в. составляла 122 семьи (ЦГИА, ф. 380, on. 1, ед. хр. 190, л. 1).
Этноним ’’келькит” в переводе значит ’’картавые” и относится к
одному из древнемонгольских племен XI—XII в. Абул-Гази так объяс­
няет происхождение племени ’’келькит”: ”У Менглик-ичиге от пре­
жней жены было 3 сына. Старшего звали Кюкче, второй сын его был
Эрлат: имя его значит ’’любимый сын матери”. Третий сын его Кель­
кит. У кого бывает картавость, того тюркский народ называет ”биль-
так”, картавый, а монголы "кельки”, так как у этого человека был
этот недостаток в речи, то его и назвали ’’келькит” (Абул-Гази. 1906.
С. 49). Менглик-эциге доводился Чингису неродным отцом. Лубсан
Данзан в ’’Алтан Тобчи” сообщает, что хонгхотанский Мэнглик-эчи-
ге имел семерых сыновей, среднего из семерых звали Кокечу (Кюк­
че - у Абул-Гази), носивший почетный титул - ’’Тэбтэнгри” (глав­
ный шаман монголов) и постоянно враждовавший с Чингисом (Луб­
сан Данзан, 1973. С. 194-199).
Из вышеизложенного следует, что келькиты —одно из коренных
монгольских племен, и, видимо, в послечингисовский период часть
келькитов попала к ойратам и приняла участие в формировании
ойрат-дербетов. Вместе с дербетами келькиты в начале XVII в. по­
пали на Волгу, где и сохранились в лице Келькитского аймака Дер-
бетовского улуса. В составе келькитов присутствуют арбаны:
1. Макаджихин. 2. Баджанкин. 3. Дувахин. 4. Икрмуд (букв, ’’близ­
нецы”). 5. Янгахин. 6. Маньджигуд. 7. Таргн эджихин (Авляев, 1975).
Почти все перечисленные арбаны кроме ’’икрмудов” имеют эпоним-

169
ное происхождение и произошли от имен недавних предков. Все
жители этого аймака считают, что они в древности произошли от
одного человека, и поэтому девушек из своего аймака у них не при­
нято брать в жены. В XVII—XVIII вв. келькиты входили в этничес­
кое объединение тугтун Дербетовского улуса (ЦГИА, ф. 381, оп. 8,
ед. хр. 3736, л. 23). Их численность указана в 104 кибитки.
Бюдюрмисы. Эта группа дербетов образует население Бюдюр-
мисовского аймака Малодербетовского улуса и Бюдюрмис-Кебю-
товского аймака Большедербетовского улуса Ставропольской губер­
нии. По данным Костенкова в 1869 г. ’’бюдюрмисы” Малодербетов­
ского улуса входили в объединение ”зюн” и насчитывали 43 кибит­
ки (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 24). Существование 2-х Бю-
дюрмисовских аймаков в Дербетовских улусах XIX в. позволяет
предполагать, что до раздела Дербетовского улуса, видимо, был Бю-
дюрмисовский аймак, позже распавшийся на 2 аймака. В письмен­
ных источниках бюдюрмисы значатся среди монгольских племен
(Абул-Гази, 1906). В составе Торгоутовских улусов бюдюрмисы от­
сутствуют. Тамга бюдюрмисов называется ’’сам” (гребенка).
Хончинеры. Калмыки-дербеты с таким самоназванием прожи­
вали в Хончинеровском аймаке на севере Малодербетовского улу­
са. По переписи 1903 г. хончинеров было 186 семей (ЦГИА, ф. 1291,
оп. 84, ед. хр. 75, л. 97). Происхождение их и этимологию термина
’’хончинер” автор данной работы рассматривал в своей монографии
(Авляев, 1975). Отметим наличие рода ’’хоничут” среди монголов
Ордоса и среди дербетов Западной Монголии (Кобдоский аймак)
(Потанин, 1893). Есть определенная связь между термином "хоньд-
жинь” —друг жениха в свадебном обряде монголов Ордоса и родом
’’хоничут” у монголов и ’’хончинер” у калмыков-дербетов. Хоничут
- это средневековое этническое подразделение ойратов Джунгарии,
позже попавшее на Эолгу в числе дербетовских улусов.
Хашханеры. В основе этого этнонима лежит тюркский термин
’’хашха” - в значении ’’князья”, почетный титул у тюркских племен

170
(Материалы по истории Киргизии. М., 1973). Калмыки-дербеты с
таким самоназванием населяют Хашханерский аймак Манычского
улуса: В Дербетовском улусе тайши Четыря в документах за
1738 г. уже упоминаются калмыки Хашханерова рода (ЦГА Калм.
АССР, ф. 36, on. 1, ед. хр. 172, л. 943). Следовательно, Хашханерский
аймак существует с XVII в. В 1903 г. хашханеров насчитывалось
166 семей (ЦГИА, ф. 1291, оп. 85, ед. хр. 75, л. 97). В XVIII в. хашха-
неры входили в объединение ”зюн” Малодербетовского улуса. В
составе других улусов или аймаков элемент ’’хашханер” не встре­
чается. Хашханеры подразделяются на мелкие арбаны, т. е. имеют
смешанный состав населения (Авляев, 1975).
Шарнуты. Компактная группа шарнутов проживала в Шарнут-
Чоносовском аймаке Малодербетовского улуса. Этноним ’’шарнут”,
"шаранут” широко распространен среди бурят (шарайт, шарнод),
ойратов Джунгарии и калмыков-дербетов на Волге (Потанин, Вып.
IV, 1883. С. 20, 22, 43; Вяткина, 1960. С. 240; Балдаев. Ук. соч.).
Этноним "шарнут”, по-нашему мнению, один из древнейших в соста­
ве ойратов и калмыков. Термин "шарнут” имеет тотемистическое
происхождение, т. е. обозначает цвет масти тотема-предка, конкрет­
но коня желтой или саврасой масти - шаранут. Шарнут происхо­
дит от слова ”шара”, оформленного суффиксом множественного числа
-ут. Наше предположение о чшарнутах можно дополнить мнением
известного бурятского исследователя С. П. Балдаева. Он писал:
"Роды, вышедшие из Джунгарии, носят названия цветов древнейших
знамен монголов: шаранут, харанут, боронут, цэгэнут, хухенут (куке-
нут) и хуренуд или ’’кюрюнгуд” у калмыков. (ЛОИЭАН, ф. KV, on. 1,
ед. хр. 595, с. 8). Названия этих ойратских и монгольских племен
сохранились в составе ойратов Джунгарии, Бурятии и Калмыкии в
качестве названий родоплеменных групп калмыков,, бурят и монго­
лов. В 1869 г. в Малодербетовском улусе численность Шарнут-
Чоносовского аймака из группировки "зюн” составляла 138 киби­
ток (ЦГИА, ф. 381, оп. 8, ед. хр. 3736, л. 24). К концу XIX в. шарнут-

171
чоносов указана 281 кибитка (Житецкий, 1892. С. 120). Сякусеном
шар нутов информаторы назвали ”Шар-Зункву” (буквально - свя­
щенный Зунква), а тамга их - ’’кюрде”.
Тугуды. О происхождении термина ’’тугуд” мы уже писали. В
термине ’’тугуд” надо различать основу "туг” (знамя) и суффикс
множественного числа -уд. Этноним ’’тугуд” семантически близок
терминам ’’тугтан”, ”цаган-туг хойт”, цатан (от цагатан), тукчинер,
широко распространенным среди ойратов и калмыков-дербетов. В
основе названных терминов присутствует слово ”туг” (знамя), что
можно связать с культом белого знамени, издавна, бытовавшим сре­
ди ойратов. Можно предполагать на этом основании, что ойратские
родоплеменные группы ’’тугуд” (посвященные знамени), тугтун (об­
ладающие знаменем), цагатан или цатан (имеющие что-то священ­
ное, белое, т. е. знамя) выделились в свое время нз хойтов, у которых
существовал культ белого знамени (Чингиса) (АВПР, ф. ’’Зенгорс-
кие дела”, 1755-1758 гг., л. 311; Златкин, 1958. С. 311). Эта тради­
ция сохранялась позже и среди ойратов-хойтов Джунгарского хан­
ства. Батур-Убаши Тюмень, по происхождению хойт, отмечал в сво­
ей летописи ’’Сказание о дербен-ойратах”: ’’Знамя зюнгарского хана
хранилось у Деджита, нойона отока Неке Минган из поколения ”хой-
та” (Батур-Убаши Тюмень, КИЛП, 1969. С. 43). Тугуды или тугдахин
сохранились в ряде аймаков Большедербетовского улуса и в Абга-
неровском аймаке Малодербетовского улуса, в Баруновском анги
имеется арбан ’’тугуд” (Авляев, 1975). Китайские источники отме­
чают в середине XVIII в. поколение ’’Тугут” (т. е. Тугуд - Л. Г.)
среди ойратов Джунгарского ханства, насчитывавшее 500 кибиток
(Иакинф, 1834, С. 132). Следовательно, тугуды входили в состав кал-
мыков-дербетов и ойратов Джунгарии, они являются потомками сред­
невековой племенной общности ’’тугуд”, часть которой ушла на Волгу
с дербетовскими улусами.
Егосы, егс. В этническом составе Манджинкиновского аймака
Малодербетовского улуса Астраханской губернии отмечены арба-

172
ны ”егс-харнут”, ”ики-егос” или же ”зёг-егос”, ’’хотхрин егос”. Этно­
ним ”егс, егос” - это название племени ”негус, нукуз”. В ”Алтан
Тобчи” Лубсан Данзана они названы как ”эгус” в связи с образова­
нием тысячи Нарин Тогорила (Лубсан Данзан, 1973. С. 154, 345).
Нукузы и родственные им чиносы входили в состав древнемонголь­
ских племен группы ’’дарлекин” (Рашид-ад-дин. Т. 1. Кн. 1, 1952.
С. 153-156, 184). В составе Дербетовского улуса сохранились не
только Чоносовские аймаки, но и родственные им нукузы, (иегусы),
сохранившиеся у калмыков под именем егос, егс (негус - первичное
- А. Г.). Износ термина ”негус-егус —ёгос, егс - вполне закономе-
рен.
Батуты. О происхождении и расселении Батутовских аймаков в
Торгоутовских улусах мы уже писали в главе III. В Малодербетовс-
ком улусе в Ики-Бухусовеком аймаке сохранились группы (арбаны)
ики-батут и бага-батут, а в Бага-Бухусовском аймаке - цаган батут
(Авляев, 1975). Среди калмыков сохранилось предание о батутах,
которое приводит в своем очерке У. Э. Эрдниев. Содержание леген­
ды таково: вождь батутов Эте Марген Темене, живший в Тибете,
пустил стрелу в птицу, закрывавшую солнце в течение нескольких
дней. Усмотрев в Эте Темене человека, крайне опасного и беспокой­
ного, тибетский хан приказал убить его. По просьбе убитого тело
его было погружено на плечи 500 человек и отправлено на родину.
Покойника похоронили на родной земле, а 500 человек, доставивших
тело Эте Мерген Темене, подлежали мучительной казни. Но их по­
миловали и распределили по 2 человека между анги. Этим объясня­
ется то, что батуты живут во всех анги (Эрдниев, 1974. С. 43-44).
Батуты входили в состав Ойратского племенного союза домонголь­
ского периода (Шмидт, 1829. С. 187; КИЛП, 1969. С. 95-99).
Хойты. Арбан ”хойт” зафиксирован в 2-х Чоносовских, в Бюдюр-
мис-Кебютовском и в 2-х Ики-Тугтунских аймаках Большедербетов-
ского улуса Ставропольской губернии (Авляев, 1975). В Калмыцком
ханстве во 2-й половине XVIII в. упоминается Хойтский улус, при­

173
надлежавший Эльзе Орошиху и состоящий из 800 кибиток. Хойты
приняли активное участие в этногенезе ойратов и позже калмыков,
будучи одним из основных этнических элементов.
Цоросы. О чоросах имеется большая историческая литература.
Они известны уже как тюркский элемент "тотемного происхожде­
ния” среди ойратов и енисейских киргизов (хакасов) и по существу
являются инородным ’’субстратом” ранних 4-х ойратов после юань-
ской эпохи Джунгарии, но позже они представлены как ’’аристокра-
тический род” Ь племенном объединении ’’зюнгар”, отсюда и назва­
ние чоросской династии джунгарских ханов, которые происходили
из рода ’’дорос”, известного по письменным источникам с XIV в. -
времени Хутхай Гафу (Хутхай-Дайю Махамуда, Тогона и Эсена-тай-
ши, чоросов по происхождению). В Большедербетовском улусе Став­
ропольской губернии имеется Цоросовский аймак, арбан ’’цорос”
присутствует в ряде аймаков Малодербетовского улуса, в Эрдниев-
ско-Харахусовском и Табун-Отоковом улусе Бамбара, хотя эти ’’цо­
росы” не характерны для состава торгоутовских улусов и аймаков.
Чоросы происходят от сл. ”чоро” - богатырь. В эпосе ’’Манас” есть
выражение ”кырк чаро” - 40 богатырей Манаса, отсюда чорос -
"богатыри” (см. в словаре Юдахина синоним слова ’’батут” -
А, Г.).
Онгнюты. Арбан ’’онгнют” сохранился в Аванкиновском анги
Абганеровского аймака Малодербетовского улуса (Авляев, 1975).
Этноним ’’онгнют” в составе дербетов - редкое явление. Известно,
что "онгнют” или "онгнигуд", "онгут” - название древнейшего пле­
мени на юге Монголии, которое еще именуют как "белые дада”, т. е.
белые татары. К XII в. онгнигуты уже омонголились по языку, а
вождь онгнигутов Алакуш-Тегин был женат на одной из дочерей
Чингис-хана.
И ноязычные элементы в составе Дербетовского улуса. В
составе Дербетовского улуса Калмыцкого ханства выявляется ряд
иноязычных ассимилировавшихся элементов, о которых мы писали

174
в статье (Авляев, 1980). К ним мы причисляем следующие элементы
в составе калмыков-дербетов: зеты (чот, чогду у тувинцев, самодий­
ский элемент), мангыты, хара-мангыты, (кара-ногаи), асмуты (род ас
- у ногаев, азы из Орхонских текстов), серкеш (черкес), орсут (рус­
ские), хаскут (казахи), иштык-мангут или ишткуд (башкиры) (Авля­
ев, 1975). Названные элементы имели в целом небольшой удельный,
вес и существенно не отразились на этническом облике дербетовс-
кой общности, основу которой составили средневековые ойратские
племена - абганеры, шарнуты, хойты, чоносы, тугтуны и другие ро­
доплеменные объединения.

§ 3. Калмыки-хошоуты

Происхождение и этническая история ойратов-хошоутов Джун­

гарии до начала XVII в., их роль в этногенезе ойратской народности
и позже в сложении калмыцкой этнической общности во многом
еще не изучены (Авляев, 1975). Не ясны еще многие вопросы их
этнической истории - этнический состав хошоутов в Джунгарии,
Куку-Норе и Калмыцком ханстве, их основные этнические элементы
и происхождение, тамги хошоутовских аймаков и сякусены (родо­
вые божества), особенности их быта, фольклора, народного костюма
и т. п. Сложность решения этих вопросов связана с тем, что основ­
ная масса калмыков-хошоутов (свыше 4000 семей) ушла с Волги в
1771 году вместе с нойонами Эремпилем, Гунге, Бокбоном в Джунга­
рию, а с нойоном Замьяном в Хошоутовском улусе осталось лишь
несколько сот семей хошоутов. Поэтому этнический состав Хошоу-
товского улуса после событий 1771 г. в корне изменился - он обно­
вился и пополнился за счет различных групп Торгоутовских улусов,
задержанных при бегстве, но преимущественно из ханского Эркете­
невского улуса (Пальмов, 1926, 1932; АВ, ф. 44, on. 1, ед хр. 25,
л. 345).
Для определения оставшихся этнических элементов коренных

175
хошоутов XVII - 70-х годов XVIII в. мы исключили из состава Хо-
шоутовского улуса 2-й половины XIX в. те элементы, которые попа­
ли в 1771 году в улус Замьяна после ухода большинства коренных
хошоутов с Бокбоном, а также изъяли группу хойтов, оставшихся от
Хойтского улуса владелицы Эльзе Орошиху, супруги нойона Замья­
на. К собственно хошоутовским мы причисляем следующие группы
из общего этнического состава Хошоутовского улуса конца XIX в.
Бага-хошоуты (малые ’’хошоуты”) - коренные жители Хо­
шоутовского улуса со времен калмыцких ханов. Их предки происхо­
дили из улуса хошоутовского нойона Конделена-Убаши, и поэтому
калмыки-хошоуты являются потомками джунгарских хошоутов. По
мнению П. Небольсина, лично опросившего жителей Хошоутовско­
го улуса, калмыки-хошоуты считают себя ’’прямыми потомками тех
воинственных ратников, которые в незапамятные времена прослави­
ли себя подвигами во главе ’’хошунов”, или фаланг (Небольсин, 1852.
С. 17). В другом месте своего труда П. Небольсин делает очень
важное замечание: ’’Хошуном, от которого калмыки (хошоуты) про­
изводят и самое имя ’’хошоутов”, назвали строй острою колонной:
люди, стоявшие в голове ее, шли на верную смерть” (Небольсин,
1852. С. 21). Заметим, кстати, что 7-й полк Хабату Хасара из гвар­
дии Чингис-хана - ’’тургут-кешиктен” в военное время стоял в цен­
тре войска в голове колонны, принимая на себя главный удар про­
тивника (Небольсин, 1852. С. 21). Видимо, первыми ’’хошоутами”
были воины 7-го полка Хабату Хасара, которых именовали ’’тысяча
отборных богатырей”, а все джунгарские и калмыцкие хошоутовс-
кие князья обычно выводят свое происхождение от самого Хасара
из рода ”борджигин-кият”. Тамга ”бага-хошоутов” называется ’’ха­
зар-тамга”, т. е. ’’удила-тамга”.
В 1850-е годы численность ”бага-хошоутов” составляла пример­
но 200 семей (Небольсин, 1852. С. 17). Новолетов отметил, что Уба-
ши-хан отнял у нойона Замьяна часть хошоутов, принадлежавших
Бокбону, так называемый ’’хатамутов род” (Небольсин, 1884. С. 40).

176
Отсюда можно заключить, что, видимо, большая часть ’’хатамутов”
ушла с Бокбоном, а меньшая часть их сохранилась среди бага-хошо-
утов (у П. Небольсина - ’’хатамыш” - А. Г.). К 1880 году в Хошо-
утовском улусе можно выделить 4 аймака ”бага-хошоутов”: аймак
зайсанга Улюмджиева - 159 кибиток, аймак зайсанга Шонхорова -
117 кибиток, аймак зайсанга Джамцуева - 73 кибитки, аймак зай­
санга Намкеева - 13 кибиток (ЦГИА, ф. 386, on. 1, ед. хр. 1147,
л. 10). Этнические подразделения ”бага-хошоут” и ”ики-хошоут”
возникли еще в период Калмыцкого ханства, когда улус Конделена-
Убаши распался на два малых улуса.
Ики-хошоуты (старшие "хошоуты” )* Калмыки из этого под­
разделения являются коренными жителями улуса. Большая часть
”ики-хошоутов” ушла из России в 1771 г. с Бокбоном и Гунге, остав­
шаяся часть по своей малочисленности не смогла даже образовать
сотню (зун), и поэтому ”ики-хошоуты” вошли в низшую админист­
ративную единицу калмыков - ”дочин” - т. е. 40 семей. К ним
позже добавили часть шебенеров под названием ”Гевюнгин-шебе-
нер”, т. е. людей, которых некогда один нойон пожертвовал уважае­
мому (т. е. имеющему заслуги) ламе по имени Гевюн. Общая чис­
ленность ики-хошоутов и гевюнгин-шебенеров в 1850 году указана
в 200 семей (Небольсин, 1852. С. 18). Тамга ики-хошоутов одинако­
ва с бага-хошоутами, а тамга гевюнгин-шебенеров именуется ”кун-
тамга”, т. е. ’’человек-тамга”.
Ц агала или ’’цагаланкин”. П. Небольсин пишет о них: ”Цага-
ла - суть чистые хошоуты. Настоящее свое прозвание получили
они от того, что лет за тридцать пять принадлежали мелкопоместно­
му необширно-улусному владельцу, именем Цагала” (Небольсин, 1926.
С. 19). Хошоуты, принадлежавшие Цагалаю, после его кончины ста­
ли именоваться ’’цагала” или ’’цагаланкин”. О Цагалае и его тяжбе
с нойоном Сербеджапом- Тюменем писал Н. Н. Пальмов в своих
’’Этюдах” (Пальмов, 1926. С. 47). После 1771 г. у Цагалая остава­
лось 70 кибиток хошоутов. П. Небольсин определяет численность

177
”цагала” в 100 кибиток (JIOAAH, ф. 99, оп. 2, ед. хр. 10, л. 148). Тамга
этой группы хошоутов ”дэгрэ” в вертикальном положении. В спис­
ках 1880 г. они записаны как аймак ’’цагаланкинова рода” в количе­
стве уже 118 кибиток (ЦГИА, ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 1755, л. 99).
Убушанкин. Происхождение этой группы связано с именем вла­
дельца Убаши, которого в числе претендентов на Хошоутовский улус
упоминает Н. Н. Пальмов. По свидетельству С. Тюменя он был
сыном джунгарского владельца Джиргала, пришедшего на Волгу в
1750-е годы после гибели Джунгарского ханства. После кончины
Убаши оставшиеся после него 50 кибиток стали именоваться "убу-
шанкин” (Пальмов, 1926. С. 41).
Шангуды. Их численность составляла 13 семей. (Небольсин,
1852). Они представляют собой разновидность ”шебенеров”, т. е.
имеют социальное происхождение. Тамга шангудов называется
”очир”. П. Небольсин оставил о них следующее замечание: "Шан­
гуды —суть те же шебенеры, но они составляют отдельную часть
народа только в отношении к владельцу, состоя при этом в тех же
родах, от которых они отчислены к хурулу, с обязанностью заготов­
лять сено для хурульных стад и дрова для хурулов" (Небольсин,
1852. С. 18).
Кйрлянкины. Эта группа хошоутов появилась в списке родов
Хошоутовского улуса за 1903 год и отсутствует в списке аймаков
улуса у П. Небольсина. Численность ее составляла 40 семей (ЦГИА,
ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 75, л. 99). Вероятно, название группы связано
с именем зайсанга Кирля.
Доглуты. Калмыков-доглутов в 1903 г. в улусе насчитывалось
62 семьи (ЦГИА, ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 75, л. 99). О происхождении
этнонима "доглут" узнать у жителей не удалось. Термин "доглут"
созвучен с монгольским этнонимом "дуглат” и тувинским этнони­
мом "доглонгуд, долонгуд или теленгит”, но необходимо тщательное
изучение этих терминов.
Анализ выявленного и описанного автором этнического состава

178
дербетовских и хошоутовских улусов Калмыцкого ханства XVII-
XVIII вв. и после событий 1771 г. позволил нам сделать следующие
выводы:
1. Этнический состав дербетовского населения Калмыкии вклю­
чает монгольские, ойратские, калмыцкие, тюркские (в их составе и
самодийские) компоненты, отражающие различные этапы этничес­
кой истории калмыцкого народа на протяжении более чем полутора
тысячелетий с эпохи ”сяньби”.
2. К раннему этапу этнической истории калмыков следует от­
нести такие древние родоплеменные группы в составе дербетов, как
чоносы (чино, шоно), келькиты, альматы, онгнигуты (или онгуты), бу­
хус ы, харнуты, шарнуты, баргасы, бюргуты и др.
3. К средневековому периоду этнич<еской истории калмыков
можно причислить такие крупные этнические объединения дербе­
тов, как абганеры, бурулы, тугтуны, цоросы, зюнгары, хойты, кебюты,
ульдючины и другие.
4. В составе дербетовских улусов Калмыкии присутствуют раз­
личные по названиям и социальному происхождению группы ”ше-
бенеров” и ’’кетчинеров”, бывшие в прошлом особыми сословными
группами ойратов, а затем калмыков. Все шебенеровские группы и
сами кетчинеры имели обычно смешанный разнородный состав, т. е.
они делились на различные по происхождению арбаны, ясуны и то-
рели.
5. Этническую основу калмыков-дербетов составили осколки
таких крупных ойратских ”родоплеменных” группировок и объеди­
нений, как шарнуты, цоросы, чоносы, тугтуны, бухусы, бурулы, абгане­
ры, зюны, вошедшие в состав населения многочисленных аймаков и
аймачных группировок дербетов с сохранением своих прежних эт­
нических наименований.
6. Этнический состав дербетовских улусов и аймаков оказался
настолько сложно-смешанным, что каждый аймак включает в себя
собственное сочетание различных этнических элементов (арбанов,

179
торелей, ясунов), закрепленных за ним под общим традиционным
аймачным этнонимом. В течение длительного промежутка времени
аймачный этноним распространяется на все население аймака.
7. В составе населения дербетовских аймаков иногда встреча­
ются мелкие иноязычные по происхождению, но уже полностью ас­
симилированные этнические компоненты в виде арбанов (десяток)
или торелей (патронимическая группа): мангыт (ногайцы, татары),
хаскут (казахи), серкеш (черкесы), зет (чот-у тувинцев), орсут (рус­
ские). Эти арбаны и торели относятся в основном к потомкам тех
военнопленных, которые, попав в среду ойратов и калмыков, ассими­
лировались здесь. Их потомки обычно надолго сохраняли этноним
своего предка в качестве своего самоназвания.
8. Этнический состав Хошоутовского улуса после ухода боль­
шинства хошоутов в 1771 г. (ушли Бокбон, сын нойона Замьяна,
Гунге, Хокют-Дондор Эремпил, Баярлаху и др.) обновился более чем
на 2 /3 за счет торгоутов, задержанных в пути и подаренных Замья-
ну (800 семей). Состав Хошоутовского улуса в XIX в. характеризу­
ется, как и другие улусы, значительной смешанностью составляю­
щих его элементов, прежде всего ойратских, ассимилированных тюр­
кских и собственно калмыцких (цагаланкин, увшанкин, хазлай и др.).
9. Наиболее древними и известными компонентами в Хошоу-
товском улусе XIX в. являются следующие этнические подразделе­
ния: кереиты, хахачины (кереиты); эркетени, мергечюты —выходцы
из Эркетеневского улуса (после событий 1771 г.).
10. Основные этнические компоненты волжских хошоутов пос­
ле событий 1771 г. следующие: ики-хошоуты, бага-хошоуты, доглуты,
цагаланкин, увшанкин, хазлай, хатаматы, давлюты, шангуты, шабине-
ры, чигачинеры.
11. В составе Хошоутовского улуса XIX в. еще джунгарского
периода, т. е. до XVII в., оказались ассимилированные средневеко­
вые тюркские (тувинские) этнические компоненты ’’урянхус”, те-
ленгит, возможно, и давлюты.

180
 12. Поволжские калмыки-хошоуты вплоть до начала XX в. со­
храняли свои племенные особенности, некоторые признаки и тради­
ции джунгарских ойратов-хошоутов: женский головной убор особо­
го покроя, мужская шапка, которую традиционно носили только хо-
шоуты, особого покроя одежда, которая сохранилась у женщин, и
другие этнографические атрибуты.
13. В отличие от калмыков Хошоутовского улуса жители Хошо-
утовского аймака Икицохуровского улуса утратили свои былые пле­
менные отличия и признаки, головной убор, одежду, но сохранили
свой этнический состав, самоназвание С’хошоут”), имя бурхана-ся-
кусена и другие пережиточные формы.

Примечания

1. Д. Назаров из 15 тыс. кибиток возвратил хану Церен-Дондуку и

главному Шакур ламе 10.500 кибиток, казахи на Урале захватили у него
1000 кибиток, следовательно, осталось у него собственного улуса около
3500 киб. (АВ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 217, л. 179).
2. Полевые материалы автора по Ики-Бурульскому району Калмыцкой
АССР.
3. Полевые материалы по Приютненскому району Калмыцкой АССР.
4.См. генеалогические таблицы хошоутовских нойонов в летописи Га­
бан Шараба и Батур-Убаши Тюменя, КИЛП, 1969.
Глава V.
РАННИЕ ОЙРАТЫ ДОМОНГОЛЬСКОЙ ЭПОХИ

§ 1. О сложении древнеойратского племенного союза

в верховьях Енисея и в Прибайкалье

Истоки этногенеза средневековой ойратской народности и ее

потомков - калмыков уходят в глубокую древность и связаны с
древнейшими протомонгольскими племенами Центральной Азии -
дун-ху, ухуань, сяньби, жужань, тогон, муют, тоба, юйвэнь, шивэй, или
”отуз-татар”, квдань, ’’цзубу” (найманы, кереиты, меркиты), древние
ойраты (часть ’’шивэйцев”, или ”отуз-татар”).
Вопрос об этнических предках калмыков и самих ойратов почти
никем не изучался и ставится здесь впервые. Обычно, когда речь
заходит об исторических предках калмыцкого народа, то имеют в
ввду ойратов, а точнее ойратскую конфедерацию ’’Дербен-Ойрат”
(союз 4-х родственных племен). Однако, помимо собственно ойра­
тов домонгольской эпохи, на раннем этапе в этногенезе калмыцкой
общности приняли активное участие и племена группы ’’цзубу” (на­
звание из киданьских летописей ”Ляо-ши”), в которую входили най-
маны, кереиты и меркиты (Викторова, 1959, 1980. С. 163-170). Из
этих племен наиболее активны и известны кереиты, которые еще в
1007 г. приняли несторианское христианство. Именно кереиты и
меркиты в начале XIII в. влились в состав 10-тысячного гвардейско­
го корпуса ’’тургаут-кешиктен” и положили начало этногенезу сред­
невековой торгоутовской общности. Не случайно родословные таб­
лицы торгоутовских ханов и нойонов как в Джунгарии до начала
XVII в., так и позже в Калмыцком ханстве ведут свое происхожде­
ние от Ван-хана (Тоорил-ха) кереитского. Ойраты-торгоуты (50000
кибиток), принявшие подданство, во главе с тайшой Хо-Урлюком
образовали в 1630 г. Калмыцкое ханство с торгоутовской династией
калмыцких ханов и составили основной массив складывавшейся
калмыцкой народности. Поэтому в числе конкретных предков кал-

182
мыдкого этноса следует считать не только собственно ”дербен-ой-
ратов” домонгольской эпохи, но племена цзубу —кереитов, меркитов
и найманов. Подтверждение тому - наличие кереитских и меркит-
ских аймаков в Торгоутовских улусах Калмыцкого ханства (1).
Сложнейшими и малоизученными в этнической истории ойратов
и калмыков являются проблемы возникновения и сложения Ойрат­
ского племенного союза, этнического состава и сведения об основ­
ных участниках ”дербен-ойратов” в различные периоды его суще*
ствования, этническом субстрате собственно ойратов домонгольс­
кой эпохи. Большинство авторов, затрагивая попутно вопрос о ран­
них ойратах предмонгольского и монгольского времени (конец XII
- начало XIII вв.), обычно не идут дальше тех сведений об ойратах,
которые имеются в монгольской хронике 124Q года ’’Сокровенное
сказание” и в "Сборнике летописей” Раш ид-ад-дина, и обходят мол­
чанием вопрос о датировке ранних ойратов, т. е. вопрос о времени и
причине их появления на исторической арене, об этническом суб­
страте и составе Ойратского союза домонгольского периода и т. д.
Очень показательны в этом отношении уже опубликованные рабо­
ты профессора Эрдниева (Эрдниев, 1974, 1980 и др.). В них автор не
привел важнейших сведений о происхождении древнеойратских
племен и данных родословных таблиц ойратских, калмыцких и мон­
гольских ханов и нойонов, а ограничился, к сожалению, лишь предпо­
ложениями об ойратском племенном союзе и его составе.
Археологические материалы по этногенезу ойратов и калмыков
древнего и средневекового периодов, видимо, исключаются ввиду их
неизученности, а также вследствие специфики буддийского обряда
захоронения покойников, по которому они сжигались, если были знат­
ного происхождения или священниками, либо оставлялись открыто
на курганах для поедания их животными или птицами.
Фольклорные данные и язык - существенные источники по эт­
нической истории ойратов и калмыков, часть из них зафиксирована
в ойратских, калмыцких и монгольских летописях и хрониках. Бо­
лее содержательные и богатые сведения удалось записать в поле­
вых экспедициях: это предания, легенды и рассказы о происхожде­
нии отдельных аймаков, улусов, их расселении, о генеалогических
линиях нойонов и зайсангов, о родовых божествах - сякусенах, о

1S3
происхождении и назначении аймачных тамг и т. п. (2). Дополни­
тельными источниками по этногенезу калмыков могут служить ма­
териальная и духовная культура, эпическое и декоративно-приклад-
ное искусство, ремесла и исторический костюм калмыков и ойратов.
Письменные источники на различных языках содержат весьма
обширные, но противоречивые данные об ойратах, происхождении и
составе ойратского племенного союза, а по отдельным периодам в
этнической истории ойратов имеются весьма скупые и отрывочные
сведения (середина IX—XII вв.; XIV-XVI вв.). Все это породило
оживленную дискуссию в исторической науке, которая длится вот
уже около полутора веков и продолжается в наши дни.
Первым о существовании Ойратского союза заявил Н. Я. Бичу­
рин, который на основе анализа китайских источников пришел к
выводу о том, что ойратский союз якобы сложился после свержения
Юаньской династии в Китае, т. е. в конце XIV в. (Бичурин, 1834.
С. 2). Эту точку зрения разделяли многие дореволюционные иссле­
дователи (Бартольд, 1898. С. 72; А. М. Позднеев, К. Костенков, из
зарубежных ученых - X. Ховорс). Другую точку зрения на ойратс­
кий союз имели Д. Банзаров, В. Успенский, Е. Бретшнейдер и
Г. Грумм-Гржимайло, которые считали, что союз возник в эпоху Чин­
гис-хана, однако они не привели убедительных доказательств в свою
пользу (Банзаров, 1955. С. 29; Успенский, 1880. С. 128; 1988. С. 161;
Грумм-Гржимайло, 1926. С. 566). Этимология термина ’’ойрат” в
значении ’’близкий, союзник” (от старописьменного монгольского
слова ”ойра”), отсюда и традиционное самоназвание ойратов - ”дер-
бен-ойрат” - ’’союз 4-х родственных племен”, признается большин­
ством русских и зарубежных монголоведов, а самое главное, бытует
в самом народе издавна (термины ’’дервн еврд”, "еврд улус”) Сто­
ронники этой точки зрения безуспешно пытались выяснить состав
Ойратского союза и определить его историю в последующие перио­
ды, однако причинами неудачи служили, на наш взгляд, слабая изу­
ченность ойратов вообще, отсутствие надежных источников и одно­
сторонний подход исследователей к этимологии терминов ’’ойрат”,
’’дербен-ойрат” и других наименований ойратских подразделений.
Первым против концепции о 4-х ойратах выступил Д. Банзаров,
который искусственно расчленил единый термин ’’ойрат” (еерд в
калмыцком произношении) на два составных элемента ”ой”+ ”арат”
184
и переводит его как ’’лесной народ” (Банзаров, 1849. С. 26). Эта
надуманная, узколингвистическая попытка этимологизации термина
’’ойрат” нашла сторонников и среди современных бурятских фило­
логов (Цыденжапов, 1980. С. 325-331; Санжеев, 1955. С. 19; Цыден-
дамбай. С. 148). Против подобного толкования выступил в свое
время И. Рамстедт, опубликовав известную статью "Этимология
имени ’’ойрат”, где также, увлекшись лингвистическим анализом,
допускает расшифровку этнонима ’’ойрат” как кальку древнетюркс­
кого этнонима ”огуз” (Рамстедт, 1909. С. 547-558). Ошибка Рам-
стедта, по нашему мнению, заключалась в том, что он вслед за
Д. Банзаровым исходил из монгольского термина ”ойра” (с оконча­
нием на ”а”), тогда как сами ойраты и калмыки произносят его как
”ойр”, ”еерд” (с окончанием на согласный), что дает во множествен­
ном числе ’’ойирад” или ’’еерод”, еерд в произношении самих кал­
мыков. По мнению Рамстедта ”ойра” во множественном числе дол­
жно дать ’’ойрас”, а не ’’ойрад”. Можно было бы продолжить приме­
ры с неудачными попытками этимологизации терминов ’’ойрад” и
’’дербен ойрад”, но мы придерживаемся мнения, что этноним ”дер-
бен ойрад” действительно с момента своего образования означал
’’союз 4-х родственных родов или племен” и приведем в пользу
этого новые доказательства. Единственно правильную точку зрения
по этому вопросу, по нашему мнению, высказал С. А. Козин, который
относил возникновение ойратского союза к домонгольской эпохе
еще до образования Монгольской империи (3). Эта гипотеза С. А.
Козина имеет реальную основу. Вопрос об ойратском союзе и его
составе имеет длительную историю, и поэтому более подробное ос­
вещение ее можно найти в трудах В. Успенского (Успенский. С. 128),
Г. Е. Грумм-Гржимайло, И. Я. Златкина и Г. С. Гороховой. Полемика
об ойратах продолжалась и позднее (Златкин, 1964. С. 30-35; Цы­
денжапов, 1977. С. 4-7).
Совершенно особую точку зрения на ойратский союз имел изве­
стный монголист, академик Б. Я. Владимирцов. Он считал, что ой­
ратского союза как 4-племенного каганата или федерации из 4-х
племен никогда не существовало.
’’Представления об ойратском союзе,- пишет Б. Я. Владимир­
цов,- появились под влиянием не совсем правильного понимания
слова ’’дербен-ойрат” как близкие, значит "союзники” (Владимир-
185
цов. С. 156-157). Анализируя термин ’’дербен-ойрат”, Б. Я. Влади­
мирцов, ссылаясь на Рашид-ад-дина, объяснял его тем, что при Чин-
гис-хане ойраты образовали 4 тумена в монгольском войске. Число­
вые значения туменов, отражавших наименования средневековых
уделов-отоков, таких как ”дербен-ойрад”, ’’арбан хоер тумет”, ’’дочин
монгол” и другие превратились по его мнению в анахронизм, утра­
тив свое значение и содержание. К сожалению, не учитывая этни­
ческого аспекта в содержании этих терминов и увлекшись чисто
лингвистическим анализом, Б. Я. Владимирцов приводит пример с
термином ’’дочин-монгол” (40 ’’монгольских туменов или хошунов”),
упоминаемым по традиции в монгольских летописях вплоть до
XVII в., хотя к тому времени их уже не было. ”То же самое про­
изошло с названием ’’Дербен-ойрад”, - указывает Б. Я. Владимир­
цов,- с той только разницей, что с течением времени ойратов стало
гораздо больше, чем в век Чингис-хана и Юаньской династии. И вот
некоторые восточные авторы (новые) стараются произвести разные
комбинации, чтобы непременно получить цифру четыре, а европейс­
кие писатели обсуждают вопрос о том, кто же собственно входил в
’’союз четырех”. В действительности же ойраты так же, как восточ­
ные монголы, представляли собой конгломерат различных племен
(туменов и отоков), образовавших феодальные сеньории. Вначале
это феодальное кочевое объединение, по-видимому, имело одного сю­
зерена (тайшу), но впоследствии единого главы у ойратов не было,
как не было в XVII в.у восточных монголов (Владимирцов. С. 156—
157).
Такова оригинальная точка зрения видного монголиста, с кото­
рой мы тоже не можем согласиться по целому ряду причин. Оспа­
ривая точку зрения своих оппонентов, Б. Я. Владимирцов пишет, что
’’все ошибочные мнения о существовании Ойратского союза нача­
лись с известной работы Н. Я. Бичурина ’’Историческое обозрение
ойратов или калмыков с XV столетия до нашего времени” (СПб.,
1834), ’’кишащей неточными и ошибочными указаниями” (Влади­
мирцов. С. 156-157).
В. Успенский первым из дореволюционных авторов изучил под­
робно вопрос об ойратском союзе, но и он выдвинул такую версию
об ойратах, по которой в формуле ’’дербен-ойрад” ’’дербен” якобы
означает отдельное самостоятельное племя, он отождествлял его с
186
древними дурбанами коренных монголов, а термин ’’ойрат” считал
именем собственно ойратского племени (Успенский. С. 128). Исхо­
дя из этого, Успенский делает вывод о том, что ”4-х ойратов” не
было, а было только 2 племени - дорбены и ойраты, что абсолютно
неверно. Такого же взгляда придерживался на ойратов и Г. Грумм-
Гржимайло, видевший в ’’дорбенах” (четыре) и ’’ойратах'’ отдельные
племена (Грумм-Гржимайло. С. 556). Этот же автор также пытался
подробнее осветить вопрос о союзе ’’дербен-ойрад”, но запутал об­
щую картину, ввиду отсутствия в то время необходимых источников
по указанному вопросу. Из советских монголистов И. Я. Златкин в
своей капитальной монографии ’’История Джунгарского ханства”
также подробно и внимательно рассмотрел этот вопрос, но пришел
к выводу о том, что ойратского союза не существовало (Златкин.
С. 30-35). Другой автор Г. С. Горохова ойратскому союзу посвяти­
ла статью, где дан краткий анализ различных мнений, и самое глав­
ное приводятся неопубликованные архивные материалы (так назы­
ваемый ’’архив Манглинова”), по которым выявляется точка зрения
на ойратский союз известного калмыковеда В. JI. Котвича (Горохо­
ва, 1974. С. 187—191). В. J1. Котвич рассматривал Ойратский союз в
2-х аспектах:
1. Как союз племен (т. е. в этническом аспекте).
2. Как государственное образование (в политическом аспекте).
Но заключение В. J1. Котвича о том, что ’’первоначально ойратс­
кий союз составлялся из племен олет, хед, тюмюд, баргу и бурят, а
затем в него вошли племена хошуд, дорбод, зюнгар и торгут”, по
нашему мнению спорно, ибо не соблюдены хронология и состав древ-
неойратских и средневековых ойратских племен, и перечисленные
племена —это разновременные образования. Но факт организации
и существования в прошлом ойратского союза В. JI. Котвич не ос­
паривал, что является уже шагом вперед в изучении ойратского
союза.
Союз несомненно существовал,- говорится в записях Манглино­
ва (лекции В. JI. Котвича - А. Г.), - изменению подлежал только
его состав, с чем мы вполне согласны (Горохова. С. 187-191). Но
мы не можем согласиться с выводом В. Л. Котвича о том, что ’’Ой­
ратский союз как союз родственных племен возник в начале XIV
века” и что ’’как государственное образование он оформился в
187
1388 году” (Горохова). По нашим данным Ойратский союз возник в
середине IX в. (после событий 840 г.), но как самостоятельное хан­
ство (или государственное образование) Ойратия известна по пись­
менным источникам со 2-й половины XII - начала XIII в., к тому
времени известен общеойратский правитель Худуха-беки и его сы­
новья Инальчи и Торольчи, стоявшие во главе отдельных раннеой-
ратских племен - хойтов и олетов.
В статье В. П. Санчирова ’’Этнический состав ойратов XV-
XVIII вв. по данным ’’Илэтхэл шас тир” автор рассмотрел вопрос об
ойратском союзе и пришел к выводу, уже высказанному Б. Я. Влади-
мирцовым. Он пишет: ’’Нам представляется справедливым мнение
академика Б. Я. Владимирцова о происхождении термина ’’дурбен-
ойрат” (Санчиров. Ук. соч. С. 7). В работах профессора У. Э. Эрд-
ниева имеются целые разделы, посвященные ойратам, например,
”К вопросу о формировании ойратов (1974 г.), ’’Сложение ойратс­
ких этнических групп” и ’’Ойраты в системе империи Чингис-хана”
(1980 г.) (Эрдниев, 2-е изд.). В них автор, опираясь только на данные
из "Сборника летописей” Рашид-ад-дйна, повторил уже известные
сведения об ойратах XII в. и не дал ответа на вопрос о составе
ойратского союза домонгольской эпохи, причине и времени появле­
ния первых ойратов, их этническом субстрате (Эрдниев). Вместо
разбора вопроса о древнеойратском союзе по данным монгольских,
ойратских и калмыцких летописей У. Э. Эрдниев предлагает нам
свою гипотезу об ойратском союзе, не обосновав его состав и упус­
тив данные письменных источников (’’Эрденин Тобчи” Саган Сэцэ­
на, различные версии "Алтан Тобчи” и др.). Он пишет: "Судя по
этническому составу нынешних калмыков, мы можем предполагать,
что древние ойраты, возможно, состояли из чоросов, шарядов, шарну-
тов, замудов, харнутов, багутов, батутов, тугтунов, зетов, хойтов и дру­
гих, о которых не говорится ни в "Сокровенном сказании”, ни в
сочинении Рашид-ад-дина" (Эрдниев. С. 8; 1980. С. 26-27). Непо­
нятно, на каком основании автор включил в состав древних ойратов
различные по происхождению и времени возникновения этничес­
кие элементы из состава калмыков XIX в. (названо 10 элементов, а
не 4 - Л. Г.)?
Часть элементов из списка Эрдниева не существовала в тот до­
монгольский период (замуты, багуты, тугтуны) или вовсе не входила
188
в число древнеойратских племен. Зеты (чот, чогду у тувинцев) явля­
ются самодийским элементом, а не ойратским. А между тем в раз­
личных летописях монголов и ойратов зафиксирован этногенети-
ческий миф о предках монголов и ойратов Добу-Мергене и Дуве-
Сохоре, миф о 4-х сыновьях Дувы-Сохора - Доное, Докшине, Эмнеке,
Эрдеке, ставших родоначальниками 4-х древнеойратских племен
домонгольской эпохи - огулетов (олетов), багатутов (батутов), хой­
тов и кэргудов (в некоторых списках - кэредгуд, т. е. кереиты.-
А. Г.) (Козин, 1941. С. 80; Саган Сэцэн, 1961; Лубсан-Данзан, 1973.
С. 54; Балданжапов, 1970). Эти же племена сохраняются в составе
средневековых ойратских группировок в качестве составного эле­
мента, уступив место новым главным объединениям Ойратского со­
юза послечингисовского периода - зюнгарам, дербетам, хошудам и
торгутам. Приведенные У. Эрдниевым данные опровергают его ги­
потезу о составе древнеойратских племен. Этнический субстрат
древних ойратов и время появления ранних ойратов в работах
У. Э. Эрдниева не освещаются.
В опубликованных работах У. Э. Эрдниев дает весьма противо­
речивые выводы об ойратах в одном и том же тексте. Он пишет
следующее: "Термин ’’ойрат” (а почему не ’’дурбен-ойрат”? - А. Г.)
был наименованием одного племени (рода?), ставшего в дальней­
шем ведущим ядром, объединившим другие родственные по языку и
культуре племена. Они (ойраты) были одним из ойратских племен,
но руководящим среди остальных” (Эрдниев, Ук. раб. С. 10). В дру­
гом месте этот же автор делает прямо противоположный вывод о
древних ойратах: ’’Можно предполагать, что ойраты XIII - начала
XIV века представляли союз ’’племен” (каких?) - А. Г.), заключив­
ших в своем составе различные ойратские племена (где состав? -
А. Г.), единые по языку и в этническом отношении” (Эрдниев). Об­
щие рассуждения автора о древнеойратском союзе не подкреплены
конкретными данными об его участниках, не отмечены даже важ­
ные последствия насаждения военной (тысячной) системы Чингиса
для этногенеза ойратов XIII в. и коренные изменения в Ойратском
союзе в послечингисовский период. Автор не прав, когда пытается
термин ”ойрат” объяснить как название одного ’’аристократическо­
го” по его мнению племени, объединившего якобы неизвестные ав­
тору ’’родственные” племена. В действительности нужно рассмат­

189
ривать формулу ”дербен-ойрат” и назвать ее основных участников.
Известно, что было 4 племени древних ойратов, а не одно племя
’’ойрат”, как считает У. Э. Эрдниев.
Одним из ранних источников, в котором впервые упоминаются
ойраты, является монгольская хроника 1240 года ’’Сокровенное ска­
зание”. Однако автор ’’Сокровенного сказания”, будучи монголом
по происхождению и выразителем интересов военно-служилой ари­
стократии из окружения Чингис-хана, сообщает об ойратах лишь те
скупые сведения, которые он считает необходимыми в связи с похо­
дами войск монголов против ’’лесных народов” или при упоминании
участников коалиции во главе с Джамухой. Сведения о конкретных
ойратских племенах X-XI вв. в ’’Сокровенном оказании” отсутствуют,
сообщается лишь об ойратах вообще или об их предводителях и
тайшах. Более подробные сведения о происхождении Ойратского
племенного союза и его подразделениях мы найдем в летописи ”Эр-
денин Тобчи” Саган Сэцэна, различных версиях ’’Алтан Тобчи”,
”Шара-Туджи” и др.
Сведения об ойратах из летописи ’’Сокровенное сказание” под­
тверждаются и углубляются таким колоссальным и надежным па­
мятником начала XIV в. (1300-1311 гг.), как ’’Сборник летописей”
персидского историка Рашид-ад-дина (Рашид-ад-дин, 1952).
Много ценных сведений о происхождении ойратских племен, о
родословных линиях ойратских ’’ханских” династий (чоросской, хо-
шоутовской, торгоутовской) содержится в калмыцких летописях -
’’История калмыцких ханов”, ’’Сказание об ойратах” Габан Шараба,
’’Сказание о дербен-ойратах” Батур-Убаши Тюменя и других (4). В
монгольских летописях ’’Алтан Тобчи” Лувсан Данзана, ’’Эрденин
Тобчи” Саган Сэцэна, в ’’Сокровенном сказании” зафиксирован миф
о предках ойратов и монголов Дува-Сохоре и Добу-Мергене, о пра­
родительнице коренных монголов деве Алан-Гоа. Эти же мифы под­
робно освещены в ’’Сборнике летописей” Рашид-ад-Дина, что под­
тверждает их давность и достоверность. Этногенетические мифы и
предания монголов, ойратов и калмыков и связанные с ними различ­
ные генеалогические таблицы монгольских, ойратских и калмыцких
ханов и княжеских (нойонских) династий еще не стали предметом
тщательного научного анализа для выяснения этногенеза монголов,
ойратов и особенно калмыков.
190
 По свидетельству ”Сокровенного сказания” и монгольских лето­
писей XVII в. от мифического предка монголов Борте Чино и его
супруги Гоа-Марал до его потомков в лице Дува-Сохора и Добу-
Мергена насчитывается примерно 12 поколений, а от времени Дува-
Сохора и Добу-Мергена до времени их потомка Чингис-хана про­
шло еще 10 поколений.
Это дает возможность определить примерно время Дува-Сохора
и Добу-Мергена и его супруги Алан-Гоа, точнее, установить время
зарождения и оформления названных этногенетических легенд.
Добу-Мерген и Дува-Сохор относятся к 11 поколению по восхо­
дящей от Чингис-хана линии, а время рождения Чингис-хана извес­
тно - это 1162 год (История Монгольской Народной Республики.
1983. С. 130). Полагая в среднем на I поколение 30 лет, получим
(11 х 30) 330 лет, разницу между Добу-Мергеном и его потомком
Темучином. Следовательно, время Дува-Сохора, Добу-Мергена и Алан-
Гоа примерно определяется серединой IX в. С. Г. Горохова, анализи­
руя одну из версий ’’Алтан Тобчи”, начинает историю ойратов с VIII
в., У. Э. Эрдниев с XI—XII вв. (Горохова, 1956; Эрдниев, 1965). Бурят­
ский историк Б. Б. Бамбаев в своей рукописи ”К вопросу о проис­
хождении бурят-монгольского народа” устанавливает время жизни
Добу-Мергена серединой IX в., но дальше он не делает выводов из
этого факта (РО БИОН СО АН СССР, ф. 11, on. 1, д. 1, л. 5). По
нашему мнению миф о первом разделе ойратов с монголами в лице
2-х братьев Дува-Сохора и Добу-Мергена возник в середине IX в. в
связи с таким крупнейшим политическим событием того времени,
как разгром Уйгурского каганата в 840 году енисейскими киргиза­
ми и освобождением промонголов - ’’шивэй”, или ”отуз-татар” (30
племен "татар”) от уйгурского господства (Викторова, 1958. С. 23-
24; 1961; Малявкин, 1974, 1975). Это событие не могло не отразить­
ся на фольклоре монголов и ойратов, и, как мы полагаем, оно породи­
ло своеобразные мифы о предках ойратов и монголов Дува-Сохоре
и Добу-Мергене и их современнице непорочной деве Алан-Гоа. О
том, какие события происходили и чем было вызвано появление
названных мифов, а также реальны или вымышленны персонажи
этих мифов, пойдет речь далее.
О первом разделе монголов и ойратов в народной памяти сохра­
нилось следующее предание, зафиксированное в ряде летописей
191
монголов: "После кончины Дува-Сохора четверо его сыновей, не
признавая даже за родственника своего дядю Добун Мергена и вся­
чески понося его, отделились, покинули его и откочевали. Образова­
лось особое поколение ’’Дорбен”. (?) Отсюда-то и пошло четвероп-
леменение - ’’Дорбен ирген” (т. е. 4 племени - А. Г.) (Козин, 1941.
С. 80). В "Эрдёнин Тобчи” Саган Сэцэна уже подробно сообщается:
”Дува Сохор имел сыновей: Доноя, Докшина, Эмнека и Эрхэ, кото­
рые основали союз четырех родов: огэлэт (олэт), багатут (батут),
хойт (хоодуд) и кередгуд (кереит) (Крюгер. 1961. С. 41). В Улан-
Баторском издании ’’Эрденин Тобчи” приводятся такие же данные.
Эти же сведения мы найдем в ’’Алтан Тобчи” Мерген Гегеня и в
”Шара-Туджи”. Во всех названных источниках речь идет о каком-
то расколе среди древних монголов группы ’’шивэй”, именуемых в
’’Орхонских текстах” как ”отуз татар”. Какая-то часть ’’шивэйцев”
(по мифу это потомки 4-х сыновей Дувы-Сохора, получившие имя
огулет (”олет”), т. е. обиженные, от глагола ’’огулеху” —обижаться),
обособляется от основной массы монголов-шивэй и движется на
северо-запад в Прибайкалье и далее к верховьям реки Енисея, где
постепенно вытесняет живших там курыкан и туматов, частично
смешавшись с ними. Так, после событий 840 года было положено
начало монголоязычному древнеойратскому племенному союзу, вклю­
чавшему в домонгольский период четыре основные племени - олет,
батут, хойт и кэргуд, т. е. киргизов с Енисея, не считая мелкие пле­
мена и роды с тотемистическими и иными названиями.
Эту гипотезу мы впервые выдвинули в 1977 году в связи с разра­
боткой этнической периодизации ойратов и калмыков. Видимо, дви­
жение ранних ойратов вызвало цепную реакцию - курыкане про­
двинулись под давлением ойратов далеко на север, увлекая с собой
часть ойратских групп, а в Прибайкалье усилились этнические кон­
такты монголоязычных ойратов с протобурятскими племенами хори-
тумат, эхирит-булагад (позже их назовут ’’баргу-бурят”) и с тюрко­
самодийскими племенами Алтае-Саянского нагорья и прилегающих
к нему районов. Ойратские племена в X-XII вв. занимали террито­
рию ’’Восьмиречья” (’’Сегиз Мурен”), вытеснив живших там тума­
тов (Рашид-ад-дин. Т. 1. Кн. 1,1952. С. 118). Часть туматов истреби­
ли войска Чингис-хана при попытке их к восстанию. После подавле­
ния восстания туматов во главе с Ботохой-Таргун отдали в распоря-
192
жение ойратского правителя Худуха-беки. Хотелось бы отметить,
что никто из известных нам исследователей, изучавших вопрос об
ойратском племенном союзе, не обратил серьезного внимания на
этногенетические мифы о Дува-Сохоре и Добу-Мергене и деве Алан-
Гоа как на источник по этногенезу ойратов и монголов, мало иссле­
довались ойратские этнонимы - огулет, багатут, хойт и кэргуд, не
предпринимались попытки семантического анализа имен 4-х родо­
начальников ойратских племен - Доноя, Докшина, Эмнека и Эркэга,
не изучались имена персонажей мифов - Дува-Сохора, Добу-Мерге-
на, Алан-Гоа и других. А ведь с этими терминами и именами связы­
вается происхождение племен, действительно существовавших в то
время, и наименования их сохранились до наших дней в этническом
составе калмыков, ойратов Западной Монголии и Синьцзяна и среди
западных бурят. Правда, некоторые упомянутые термины и имена
частично разбирались в статьях некоторых монголоведов в связи с
решением других проблем (Владимирцов, 1930; Пэрлэ, 1964. С. 2 5 -
26).
Анализ мифа об Алан-Гоа и расшифровку имени ”Алан-Гоа” ав­
тор рассмотрел в статье ’’Этнонимы-тотемы в этническом составе
калмыков и их параллели у тюркских народов” (Авляев, 1979.
С. 131-133).
Прежде всего обратим внимание на то, что имена 4-х мифичес­
ких родоначальников ойратов, сыновей Дуву-Сохора, имеют явно
тотемическое происхождение и легко переводятся с ойратского и
калмыцкого языков.
Доной - буквально означает бешеный, яростный. Докшин - сви­
репый, неукротимый. Эмнек - дикий, неукротимый, а также синоним
слова конь-”неук”, т. е. дикий, необъезженный конь О’эмнег-морин”).
Эркег - властный, главный, могущественный (Калмыцко-русский
словарь. М., 1977. С. 36).
По нашему мнению термины - доной, докшин, эмнег и эркег яв­
ляются пережитками тотемистических воззрений древних ойратов
и монголов и представляют собой табуированные названия каких-
то предков - тотемов зооморфного происхождения. С тюркских
языков названные имена ойратских мифических родоначальников
не переводятся, и это лишний раз говорит о монголоязычности ой­
ратского племенного союза в пику тем, кто усматривает в них тюрк-
7. Г. О. Авляев
193
ское или иное происхождение (Рамстедт, 1909; Абул-Гази, 1906).
Среди ойратов Западной Монголии и калмыков Поволжья нами
выделен пласт этнонимических наименований зооморфного, орнито-
морфиого и иного происхождения, отражающих бытование в про­
шлом у ойратов и калмыков культов различных предков - тотемов,
с которыми связывается происхождение той или иной ’’родоплемен­
ной” или этнической группы (Авляев, 1976, С. 131-133). По поле­
вым материалам автора у калмыков выявлен культ коня - предка,
родоначальника ’’рода” или ’’племени”, с определенной мастью, так
как название масти коня-тотема служило издавна у калмыков и
ойратов синонимом понятия ”конь” и ’’родоначальник”, предок, т. е.
оно осуществляло и этноразличительную функцию, став этнонимом
(5). В прошлом у калмыков бытовали также культы волка, быка,
оленя, лося, из птиц - культ ворона (кэрэ), орла, лебедя, сороки, соко­
ла и т. п. Наименования мастей животных-тотемов, птиц-тотемов с
глубокой древности служили и самоназваниями различных родов и
племен, у которых в прошлом бытовали культы определенных пред-
ков-тотемов (волка, быка, оленя и пр.), т. е. они имели и этноразли-
чительные функции и поэтому сохранились в пережиточной форме
в этническом составе калмыков, ойратов и бурят. В связи с этим
интересно отметить культ коня-предка у монголоязычных киданей
и племя ’’морин” (конь) в составе древнекиданьских племен, даль­
них этнических предшественников ойратов (Викторова, 1980. С. 147,
165).
Рассмотрим теперь семантический смысл и происхождение древ-
неойратских терминов ’’огулет”, ’’багатут”, ’’хойт” и ’’кэргуд”. Эти­
мология ойратских и калмыцких этнонимов во многом еще не изу­
чена, хотя для этногенеза ойратов и калмыков она имеет определен­
ное значение.
Термин ’’огулет” (старописьменное написание) или в разговор­
ном ”олет” в переводе с ойратского и калмыцкого языков означает
буквально ’’обидевшиеся” или ’’обиженные”, он происходит по на­
шему мнению от глагола ’’огулеху” (совр. еелеху) в значении ’’оби­
жаться, быть недовольным чем-то”. Мы полагаем, что этноним ”олет”
или его письменная форма "огулет” относится к мифическим по­
томкам, четырем сыновьям Дува-Сохора Доною, Докшину, Эмнеку и
Эркэгу, которые, обидевшись на своего дядю Добу-Мергена, откоче­
вали от него и образовали ’’ойратский союз” —’’дурбен-ойрат”.

194
 Видимо, этот миф надо понимать так: олеты - это та первая
группа монголоязычных ”отуз-татар”, или шивэй, которая вследствие
раскола или распрей среда шивэйцев после разгрома Уйгурского
каганата в 840 году, воспользовавшись царящим в степи хаосом, ушла
в Прибайкалье и далее в верховья Енисея, оттеснив живших там
издавна курыкан и туматов. Можно предполагать, что с этого време­
ни и началась монголизация этого региона, населенного преимуще­
ственно тюрко-самодийскими племенами. Обычно монгольский эле­
мент в Прибайкалье связывают с появлением в X в. в этом регионе
киданей (А. П. Окладников и др.). Часть туматов смешалась с ран­
ними ойратами в X—XII вв., другая часть туматов объединилась в
коалицию с монголо язычным протобурятским племенем хори, хори-
лас (горлос, кори, фури и т. п.), и в предмонгольскую эпоху известно
племя ”хори-тумат” во главе с правителем Дайдула-Сохором. А в
Чингисово время оставшихся в живых хори-туматов во главе с Бо-
тохой-Таргун (супруга Дайдула-Сохора) отдали ойратскому Худуке-
беки, т. е. хори-туматы оказались в зависимости от ойратов. Некото­
рая часть древних туматов, курыкан и ойратов шла на север, где в
среднем течении Лены и на Вилюе влилась в состав древних якутов,
участвуя в их этногенезе (Ксенофонтов, 1937; Серошевский, 1896).
Отметим такой важный факт, что прародительница коренных монго­
лов из отдела ’’нирун” известная дева Алан-Гоа происходила из
племени ”хори-тумат”. В основу мифа о Дува-Сохоре, Добу-Мерге-
не и его супруге Алан-Гоа легли подлинные этнические связи и
взаимодействия древних ойратов с племенами Прибайкалья й при­
легающих к нему районов - хори-туматами, тайджиутами, бургута-
ми, или баргу-бурятами, кунгиратами и эльджигенами; возможны и
их брачные связи, так как все они жили по соседству в одном реги­
оне - Баргуджин-Токуме или Прибайкалье (Рашид-ад-дин, Т. I.
Кн. 1. С. 117, 121, 128). Древнеойратское племя ”олёт” нельзя ни в
коем случае путать с ’’элютами” - поздним китайским термином,
обозначавшим в маньчжурскую эпоху всех ойратов Джунгарии, т. е.
элют - синоним термина “ойрат” в китайских официальных хрони­
ках и документах (Санчиров. С. 6-8).
Название древнеойратского племени батут (батад) также легко
объясняется с калмыцкого языка, оно означает в переводе - ’’бога­
тыри”, ’’витязи”. По мнению академика Б. Я. Владимирцова термин
195
’’багатут” или ’’батут” происходит от слова ’’багатур” или ’’батур”
(отсюда и тюркская калька ’’батыр!’ - А. Г.) и в переводе означает
’’богатыри, витязи” (Владимирцов. С. 218, 223). Такие термины, как
’’багатут” (батут) богатыри, ’’мерген” - меткий охотник, ’’цецен” -
мудрый и др., возникли в далекой древности, характерны особенно
для эпохи военной демократии и военной олигархии, в раннефео­
дальном обществе монголов и ойратов они превратились в почет­
ные титулы, принадлежавшие степной феодальной аристократии.
Батуты входили в состав Ойратского союза в качестве одного из
основных членов, но в послемонгольский период батуты утратили
свое значение, они участвовали в этногенезе средневековых ойра­
тов и позже в формировании калмыцкой народности и ойратов Куку-
Нора.
Этноним ”хойт” изучен слабо. Этимология его еще не выяснена.
Современные калмыки этот этноним произносят как ’’ходуд”, что
можно перевести как ’’овцы” от слова ”хон” —овца. В домонгольс­
кую эпоху хойты входили в ойратский союз в качестве одного из
4-х основных участников, однако в средневековый период хойты по­
пали в зависимость к дербетам, будучи малочисленным объединени­
ем. У них сохранялась хойтская династия нойонов, ведущая свое
происхождение от сына Худуха-беки - Инальчи. Племенное назва­
ние ”кэргуд” по мнению Б. Я. Владимирцова относилось к енисейс­
ким киргизам, соседям древних ойратов в IX—XII вв. (древнеойратс-
кий племенной союз в составе 4-х основных подразделений - олет,
батут, хойт и кэргуд или же ’’кюрюнугуд”, ’’кереиты”). Имена пред­
ков ойратов и монголов Дува-Сохора и Добу-Мергена также зас­
луживают внимательного рассмотрения. Некоторые исследователи
связывают первую часть их имен Дува или Довун с термином ”до-
вун” или ”дов”, который переводится с монгольского как "священ­
ный родовой курган”, ’’холмик”, ’’бугор”, ’’возвышенное место”, ’’пе­
ревал” (Чагдурой, 1980. С. 86). Г. Сухбатор считает, что термин
”дов” в глубокой древности означал имя тотема (Сухбаатар, 1971.
С. 86). Другой монгольский автор Гонгор полагает, что термин ”дов”,
или ’’довун” одного корня с легендарными предками монголов и
ойратов Довун-Мергена и его брата Дува-Сохора (Гонгор, 1970.
С. 62). Видимо, надо признать, что в этногенетическом мифе о про­
исхождении ойратов и монголов от братьев Дува-Сохора и Добун-
196
Мергена отразились какие-то тотемистические верования, в именах
персонажей этого мифа заключено какое-то тотемистическое зна­
чение, возможно, культ родового предка- тотема или культ родового
предка хозяина данной местности. Вторая часть имени предков ой­
ратов легко объясняется - сохор - в переводе значит ’’слепой”,
хотя по ’’Сокровенному сказанию” Дува-Сохор имел один глаз на
лбу и отличался исключительным зрением, позволяющим ему уви­
деть на большом расстоянии любой предмет.
Имя предка монголов Довун-Мергена содержит в себе два тер­
мина - ”довун” и ”мерген”, из них термин ’’мерген” переводится
как охотник, меткий стрелок, позже это почетный титул, имя. Тер-
мин-”мерген” имеет древнемонгольское происхождение и в эпоху
монгольских завоеваний получил распространение и среди тюркс­
ких племен и народностей. Интересно отметить, что имя предка
ойратов Дува-Сохора и главы хори-туматов в XII в. Дайдулы-Сохора
имеет общий компонент - ”сохор”, что говорит об их тесных этно­
культурных связях и близости языка древних ойратов и хори-тума­
тов. Миф об одноглазом герое, предке ойратов Дува-Сохоре напоми­
нает древнегреческий миф о циклопах и потому заслуживает даль­
нейшего изучения. Анализ имени прародительницы коренных мон­
голов из отдела ”нирун” Алан-Гоа впервые дан нами в статье под
названием ’’Этнонимы- тотемы в этническом составе калмыков и их
параллели у тюркских народов” (Авляев, 1979. С. 131-133). Впер­
вые этот термин отмечен мною в 1973 г.
Первая часть имени ”алан” в переводе с ойратского и калмыцко­
го языков значит ’’девственная, непорочная, чистая” (Пэрлэ. С. 2 5 -
26). Вторая часть имени ”Гоа” обычно переводится как ’’прекрас­
ная, благородная”. Следовательно, полностью имя прародительницы
коренных монголов Алан-Гоа можно перевести как ”иепорочная -
прекрасная” или ’’девственная, чистая —благородная”. Миф о непо­
рочной, небесной деве Алан-Гоа бытовал среди древних ойратов и
монголов и оказался зафиксированным в монгольской летописи 1240
года ’’Сокровенное сказание” и в последующих летописях. Это объяс­
няется тем, что во всех родословных таблицах монгольских ханов
присутствует имя Алан-Гоа, так как ее сын Бодончар-Мунхак был
основателем ’’золотого рода” ”борджигин-кият”, из которого проис­
ходил Чингис-хан. Исследователи до сих пор трактуют в своих
197
работах деву Алан-Гоа как реальное лицо, хотя это лишь мифичес­
кий образ (Владимирцов, 1934; Горохова, 1968; Викторова, 1981). Слово
’’алан” на калмыцком языке означает еще ’’удивление, изумление,
загадочное явление” (Калмыцко-русский словарь. М., 1977. С. 36).
В быту калмыков нередко выражение ”би алан болув”, что перево­
дится ”я удивлен”. В Икицохуровском улусе мы зафиксировали аймак
под названием ’’Алангосуд-шебенеров”, где термин ’’алангосуд” -
показатель множественности от слова "аланго”, окончания ”с” и
”уд” - двойной аффикс множественного числа. Калмыки-торгоуты
из подразделения ’’алангосуд” в прошлом считали себя потомками
небесной девы Алан-Гоа (6).
Помимо названных 4-х основных древнеойратских племен, в со­
став ойратов в X-XII вв. входили и мелкие племенные группы древ-
неойратского, древнемонгольского, протобурятского и тюрко-само-
дийского происхождения, восходящих к родоплеменной эпохе.
Анализ этнического состава калмыцких улусов и аймаков с по­
мощью метода исторической стратиграфии позволил нам выделить
из общего этнического состава калмыков конца XIX в. этноними-
ческий пласт VIII—XIII вв., в котором отмечаются субстратные эле­
менты этнического ядра ойратов, затем древнемонгольские и тюрко­
самодийские элементы, инкорпорировавшиеся в состав Ойратского
союза в предмонгольский и монгольский периоды. Учитывая, что
этнический состав Торгоутовских, Дербетовских и Хошоутовских
улусов по основным этническим элементам не совпадает, мы выде­
лили определенные этнонимические пласты VIII—XIII вв. из состава
названных улусов и аймаков, которые рассмотрим в отдельности.

§ 2. Этнические элементы домонгольского периода

в составе дербетовского населения Калмыкии конца XIX в.

В этническом составе Дербетовских улусов Калмыкии конца XIX

в. по данным сплошного массового обследования коренного населе­
ния Калмыцкой АССР нами выявлен этнонимический пласт, хроно­
логически восходящий к домонгольскому периоду в этнической ис­
тории ойратов и калмыков, т. е. к периоду до начала монгольских
завоеваний конца XII - начала XIII в. Большинство этнических эле­
ментов этого пласта имеет тотемистическое происхождение (зоо­
198
морфное, орнитоморфное и иное), и поэтому они характерны больше
для первобытно-общинного строя и для периода военной демокра­
тии и военной олигархии, однако в пережиточной форме этнонимы
тотемистического происхождения сохраняются длительное время и
в феодальный период, в особенности среди кочевых этносов. Этно-
нимический пласт VIII—XII вв., выделенный из общего этнического
состава калмыков-дербетов конца XIX в., включает все те элементы,
которые входили в состав ойратского племенного союза в качестве
его внутренних составных элементов, образуя этническое ядро ран-
неойратских племен - батутов, олетов, хойтов и кэргудов домонголь­
ского периода. К ним мы причисляем следующие этнические груп­
пы из состава Дербетовских улусов конца XIX в.: чоросы, батуты,
хойты, бухусы, шарнуты, саарлмуды, хоонуты, буурулы и др. Перечис­
лены наиболее значительные этнические элементы из состава кал­
мыков-дербетов, сыгравшие определенную роль в их этногенезе, бо­
лее мелкие элементы здесь не рассматриваются.
Все названные элементы имеют протомонгольское, в большин­
стве своем тотемистическое происхождение и легко объясняются с
ойратского и монгольского языков. В составе тюркских племен и
народностей эти элементы отсутствуют, что лишний раз свидетель­
ствует о монголоязычном происхождении дербен-ойратов домонголь­
ской эпохи.
Рассмотрим в отдельности эти этнические элементы.
Цоросы. Калмыки-цоросы характерны для этнического состава
Дербетовских улусов, хотя отдельные группы цоросов по письмен­
ным источникам отмечены в Торгоутовском улусе нойона Бамбара
в Калмыцком ханстве середины XVIII в., и позже цоросы зафиксиро­
ваны мною в Эрдниевском аймаке Харахусовского улуса конца XIX
в., где имелся аймак ’’цоросова рода” (7). Этнический компонент
”цорос” присутствует в ряде станиц донских калмыков. Происхож­
дение и этническая история калмыков-цоросов в составе Дербетов­
ских улусов уже рассматривались нами (см. главу IV монографии).
Отметим лишь, что цоросы являются тюркским по происхождению
аристократическим правящим родом внутри племенной группы зюн-
гар в средневековой Джунгарии. С 30-х годов XVII в. в Джунгарии
утверждается вновь чоросская династия джунгарских ханов, нахо­
дившаяся у власти вплоть до гибели Джунгарского ханства в
199
1757 году. Мы уже отмечали, что термин ’’чорос”, или ’’цорос” имеет
киргизское, т. е. тюркское происхождение, от слова ”чоро” - бога­
тырь, витязь (Юдахин. Киргизско-русский словарь), но он связан у
ойратов и калмыков-дербетов с культом совы и дерева ”урун-мо-
дун” как ”предков” чоросов-зюнгаров, который нашел свое отраже­
ние в известном мифе о происхождении чоросов, распространенном
как среди ойратов и западных бурят, так и среди калмыков. Суще­
ствуют различные варианты этого мифа (См. Г. Н. Румянцев. Ук.
соч.). Владимирцов считал ’’кэргудов” среди ойратов киргизами с
Енисея, они входили в союз ойратов до начала XII в. (Владимирцов.
М.-Л., 1934. С. 131).
Чоросы являются одним из тюркских компонентов в составе ой­
ратов домонгольской эпохи. Они сыграли определенную роль в эт­
ногенезе ранних ойратов с начала XIV в. и позже в формировании
племен средневековых ’’зюнгаров” и ’’дербетов” (до их раздела в
конце XIV - начале XV в. - А. Г .). Чоросы, по моему мнению, пред­
ставляют собой пришлый (”оруд улс”) правящий клан у племени
’’зюнгар”, ассимилировавшийся среди ойратов, но не связанный уза­
ми кровного родства с ’’чингизидами” из рода ”борджигин-кият”.
Следовательно, чоросы представляли собой собственно новую ой-
ратскую феодальную аристократию, впервые возникшую в после-
чингисовский или послеюаньский период (Санчиров, 1977). Из чо­
росов происходили известный тайша Махаму (Махмуд), Тогон, его
сын Эсен и далее их потомки - Хара-Хула, в начале XVII в. - Батур-
хун-тайджи и т. д.
Батуты. По письменным источникам они известны как одно из
4-х основных раннеойратских племен домонгольской эпохи. О про­
исхождении батутов и их роли в этногенезе см. главы IV, VI. В
средневековый период батуты утратили свою роль и были поглоще­
ны новыми объединениями ойратов. Часть батутов по законам
1640 г. попала к халха-монголам, другая часть ушла вместе с торго-
утами на Волгу и в Куку-Нор, более мелкие группы батутов сохра­
нились позже в Западной Монголии среди кобдоских дербетов. Ви­
димо, основная масса батутов продолжала сохраняться среди ойра­
тов Джунгарского ханства вплоть до его гибели. По известному
мифу о происхождении ойратов предком батутов был сын Дува-
Сохора по имени Докшин (Саган Сэцэн. Ук. соч.; Мэргэн Гэгэн.
200
Алтай Тобчи). Следовательно, батуты были одним из основных ком­
понентов в ойратском племенном союзе и сыграли активную роль в
этногенезе ойратов и калмыков. Видимо, в эпоху Чингиса во главе
племени ’’батут” стоял старший сын ойратского вождя Худуха-беки
по имени Торольчи, женатый на дочери Джучи Холойхан (Шара-
Туджи. С. 175-176). Хойтами управлял его младший брат Инальчи,
взявший в жены дочь Чингис-хана по имени Цэцэйкэн (Шара-Туд-
жи).
Хойты. Так же, как и батуты, они являются одним из основных
элементов в составе Ойратского союза домонгольской эпохи. О про­
исхождении хойтов и их роли в этногенезе калмыков мы писали
(см. главы IV—VII). Семантика этнонима ’’хойт” и его этимология
еще окончательно не выяснены. В середине XVIII в. источники от­
мечают Хойтский улус в Калмыцком ханстве, позже поделенный
между различными калмыцкими улусами. В составе калмыцких улу­
сов хойты распространены как среди Торгоутовских, так и Дербе­
товских улусов. До XVI в. хойты представляли самостоятельное
феодальное владение в Джунгарии, позже они попали в зависимость
к дербетам. После ухода торгоутов Хо-Урлюка на Волгу хойты за­
няли их место в союзе ’’Дербен-ойрат”, часть хойтов ушла в Куку-
Нор, а остальные погибли в 1757 г. вместе с ойратами Джунгарско­
го ханства.
Бухусы. Присутствие этнонима ’’бухус” в составе калмыков-
дербетов заставляет нас думать, что бухусы являются одним из древ­
нейших архаических элементов в составе калмыков-дербетов, ойра-
тов-дербетов Джунгарского ханства и ойратов домонгольской эпо­
хи. Вместе с другими этнонимами тотемистического происхожде­
ния бухусы образуют древнейший этнонимический пласт домон­
гольской эпохи, связанный с этнической историей древних тюрко­
монгольских племен и народностей Центральной Азии. Помимо ой­
ратов и калмыков этноним ”бухус” отмечен в составе ордосских
монголов Внутренней Монголии КНР (Потанин; Саган Сэцэн. Ук.
соч.). Монгольская летопись ’’Алтан Тобчи” Лубсана фиксирует
бухусов в конце XII в. на востоке Монголии, причем приводится
легенда о том, что солонгосская (корейская) царевна получила от
отца в качестве приданого и племя ’’бухус”. У нас нет каких-либо
данных о том, имеется ли связь между бухусами среди коренных
201
монголов (”нирун”), живших на крайнем востоке Монголии, и буху-
сами в составе средневековых ойратов и позже калмыков. Можно
думать, что бухусы были одновременно как в составе древних мон­
голов, так и позже среда ранних ойратов и западных протобурят, так
как в составе упомянутых этносов бытовал культ быка (буху) как
прародителя или родоначальника племени.
Особенно хорошо сохранились мифы о предке-быке (Буха-нойо-
не) среда западных бурятских племен - эхирнтов и булагатов, имев­
ших тесные и давние этногенетические связи с ранними ойратами
домонгольской эпохи. В частности, бурятское племя булагад своим
предком-тотемом считало быка, т. е. ”буху” (Балдаев, 1961. С. 129).
В составе “пришлых” и присоединившихся родов среди тех же бу-
лагадов значится и род ’’бухэд” (Балдаев, 1961. С. 130). Возможно,
что эти "бухэды” вышли из среды соседних с булагадами ойратов.
Весьма заманчива параллель между этнонимом ’’бухус” или ”буху”
и древнетюркским этнонимом ’’пугу”, ’’бугу”, тем более, что ареал их
распространения один и тот же, что позволяет говорить и об их
этнической преемственности.
Древнетюркское племя ’’бугу”, ’’пугу” значится в составе так
называемых ’’телеских” племен. В период Уйгурского каганата пле­
мя ”бугу” по мнению Г. Н. Румянцева локализуется к северо-восто­
ку от Тунло в верховьях реки Онон, т. е. они (пугу) жили среда
шивэй (отуз-татары из.Орхонских надписей VIII в.) или протомон-
гольских племен (Румянцев, 1961. С. 134). Тот же Румянцев отно­
сит их (пугу, бугу) к числу древнемонгольских образований.
Г. Е. Грумм-Гржимайло определяет территорию пугу в низовьях
Орхона и Селенги (Грумм-Гржимайло, 1956. С, 247-251, 275-276).
Л. П. Потапов указывает их севернее Толы (Потапов, 1969. С. 151).
Видимо, существует какая-то генетическая связь между пугу, бугу
уйгурского периода и буху, бухус киданьской или предмонгольской
эпохи, и тогда понятна связь между средневековыми бухусами в
составе ойратов Джунгарии, южными монголами Ордоса, Халхи и
бухусами среда калмыков-дербетов Калмыцкого ханства. По наше­
му мнению бухусы входили в состаа ранних ойратов и, возможно,
протобурят еще в домонгольский период, так как в среде протомон­
голов были широко распространены культы предков - быка, волка,
коней определенных мастей и т. д, и связанные с ними родоплемен­

202
ные образования, названия которых также отражают культ прапред­
ка зооморфного, орнитоморфного и другого происхождения. Инте­
ресно в связи с этим отметить ’’поколение” ’’букус” (бухус) числен­
ностью в 5 тысяч кибиток в Джунгарском ханстве середины
XVIII в. (Бичурин (Иакинф). 1833. С. 45).
Ш арнуты. В составе калмыков шарнуты сохранились компакт­
ными группами в виде аймаков ’’шарнутова рода” в основном в
Дербетовских улусах, в Торгоутовских улусах известна их разно­
видность под названием ’’шарад”, которых нельзя отождествлять с
шеретами или шарядами - калмыками, мусульманами по религии,
выделившимися из среды калмыков-дербетов. Этимология этнони­
ма ’’шарнут”, ’’шарад” и его семантика до конца еще не выяснены,
если не считать поздний бурятский миф о происхождении шарану-
тов из мочи солового жеребца, что является попыткой вторичного
переосмысления этнонима ’’шаранут” или примером ’’народной эти­
мологизации”. Происхождение этнонимов-тотемов, отражающих в
наименованиях цвет масти предка-тотема зооморфного и другого
происхождения, рассмотрено нами в статье ’’Этнонимы-тотемы в
этническом составе калмыков и их параллели у тюркских народов”
(Авляев, 1981. С. 62-69). По нашему мнению этнонимы ’’шаранут”
(от слова - ’’шара” - желтый), ’’харанут” - (черный), ’’боронут”
(серый), ’’хухенут” или ’’кукенут” (синие), ’’хоонуд” (соловые), ”буу-
рул” - (чалые, седые), ’’кюрюнгуды” (коричневые, масть коня), ”саар-
лмуд” (светло-желтый) и другие в основе своей отражают цвет ма­
сти животного-тотема, предка, родоначальника определенного рода
или племени. Позже они превратились в табуированные названия,
особые эпитеты, относящиеся к имени предка-тотема, и стали его
синонимом. С течением времени имя предка-тотема перешло на самих
носителей культа того или иного животного-тотема, т. е. преврати­
лось в ’’этноним”, выполняя этноразличительную функцию с соблю­
дением различных атрибутов ’’родового культа”. Шарнуты входили
в ойратский племенной союз домонгольской эпохи, так как основ­
ной его ареал охватывает территорию Прибайкалья и прилегающих
к нему районов, т. е. территорию расселения ранних ойратов. По­
этому шарнуты встречаются в составе ойратов, бурят и калмыков,
имевших в прошлом тесные этногенетические и хозяйственно-куль­
турные связи и взаимодействия.

203
 Саарлмуды. Этноним ’’саарлмуд” или ’’саарланкин” зафиксиро­
ван нами в составе Хорха-Тугтуновского аймака Малодербетовско­
го улуса, где онн образуют один из 4-х анги (отдел) под названием
’’сарланкин”, распавшийся в XIX в. на две группы - ”ики-сарлан-
кин” и ”бага-сарланкин”. В Большедербетовском улусе Ставрополь­
ской губернии сохранился арбан ’’саарлмуд” в составе Цорос-Ше-
рет-Тарачинеровского аймака. Об их происхождении мы писали в
главе IV. Этноним ’’сарлмуд” происходит от слов ’’саарл” - светло-
желтый, означающий цвет масти коня, отсюда и выражение у калмы­
ков ”саарл-шар морин”, т. е. конь светло-желтой масти. Учитывая
бытование в среде ойратов и калмыков культа коня-предка опреде­
ленной масти, можно говорить о тотемистическом происхождении
этнонима ’’саарлмуд”. Этноним ’’саарлмуд” входит в этнонимичес-
кий пласт VIII—XII вв., выделенный из состава дербетовских улусов
конца XIX в. Его участие на раннем этапе в этногенезе ойратов не
вызывает сомнения.
Хоонут. В основу этого термина легло слово ”хоо” в значении
’’бледно-желтый”, а также и ’’благородный, чистый”, например, ”хо-
меркит —’’благородные или бледно-желтые меркиты”, Хо-Урлюк -
благородный предводитель, витязь и т. д. В составе Меркитского
ханства XI—XII вв. имелось подразделение ”хоас-меркиты”, возмож­
но, предки ”хо-меркитов” из Эркетеневского улуса Калмыцкого хан­
ства. О тотемистическом происхождении этнонима "хооснут”, ха­
рактерного лишь для состава калмыков-дербетов мы уже писали в
главе IV. Добавим лишь, что хоонуты, по-видимому, были одним из
внутренних компонентов ранних ойратов домонгольской эпохи, об­
разуя этнонимический пласт VIII—XII вв.
Бурулы. Бурулы являются одним из основных этнических эле:
ментов калмыков-дербетов. Они образуют группировки аймаков
’’бурулова рода” в Дербетовских улусах. Тотемистическое проис­
хождение этнонима ’’бурул” в значении ’’седой”, ’’чалый” отмечено
нами в IV главе. Бурулы, по нашему мнению,- один из древнейших
элементов в составе калмыков-дербетов и средневековых ойратов-
дербетов и зюнгар, и поэтому мы их относим к элементам домон­
гольского периода в составе ранних ойратов.
204
 § 3. Этнические элементы домонгольского периода
в составе торгоутовского населения Калмыкии конца XIX в.

В этническом составе Торгоутовских улусов Калмыкии конца

XIX в. прослеживается этнонимический пласт, восходящий к домон­
гольской эпохе. Некоторые из этнических элементов этого пласта,
по-видимому, уже присутствовали в составе ранних ойратов либо
имели с ними этногенетические контакты н взаимодействия, другие
влились в состав ойратов уже в эпоху монгольских завоеваний. Из
них мы прежде всего отметим следующие этнические компоненты в
составе калмыков-торгоутов конца XIX в.: алангосуды, му-хорины,
гурвуды, ачинеры, бомаднуты, баргасы, харнуты, шарады, эльджигуды,
тайджиуты и т. д. Названные элементы мы рассмотрим последова­
тельно.
Алангосуды. Этот этноним зафиксирован лишь в составе Ики­
цохуровского улуса у калмыков-торгоутов. По происхождению тер­
мин ’’алангосуд” связан с именем известной прародительницы Алан-
Гоа, о которой мы уже писали. Калмыки-алангосуды соотносят свое
происхождение с именем Алан-Гоа, не подозревая, что оно связано с
именем легендарной ’’прародительницы коренных монголов отдела
’’нирун”. Однако в быту современных калмыков сохраняется слово
”алан” в значении ’’удивление, восхищение” и т. д. В прошлом у
ойратов и монголов, видимо, бытовал культ непорочной небесной
девы Алан-Гоа, порожденный событиями 840 года. Не случайно хори-
туматская дева Алан-Гоа стала женой Добу-Мергена, предка монго­
лов и брата Дува-Сохора, родоначальника собственно ойратов. Эт­
ноним ’’алангосуд” - один из древнейших в составе калмыков-тор­
гоутов, он восходит к домонгольской эпохе, отражая собой этничес­
кие связи ранних ойратов с хори-туматами, баргутами, тайджиутами
и эльджигенами.
Му-хорины. Сохранение этнонима ”му-хорин” в среде калмы-
ков-торгоутов — удивительное явление. Уже само название этой
этнической группы - му-хорин-”плохие хоринцы” говорит о том, что
этот элемент не ойратский, а протобурятский, возможно, выделив­
шийся из среды хори-туматов или бурят-хорилас. Присутствие это­
го этнонима свидетельствует о былых ойратско-бурятских этноге-
нетических связях, имевших место еще в этнической истории кал­

205
мыков. Встречаются в составе калмыков и другие варианты этого
этнонима - ’’хорняхин”.
Гурвуды. В этническом составе Эрдниевского улуса имеется
группа аймаков ’’гурвудова рода”, которые подразделяются между
собою на группы ”ики-гурвуд” и ”бага-гурвуд”. Мы выдвинули ги­
потезу о том, что термин ’’гурвуд” (союз 3-х родов), возможно, связан
по своему происхождению с известным этнонимом древнетюркской
эпохи ”уч-курыкан” (союз 3-х родов ’’курыкан”). Это не лишено
оснований, если исходить из того факта, что ранние ойраты вытесни­
ли курыкан из Прибайкалья и туматов с верховий Енисея в середи­
не IX в. и вступили с ними в этнические контакты. Возможно, с той
эпохи часть курыкан сохранилась в среде ойратов-торгоутов и кал-
мыков-торгоутов под именем гурвуд, т. е. гурвуды - это калмыцкая
калька древнего этнонима ”уч-курыкан” из Орхонских надписей.
Необходимо дальнейшее изучение данной проблемы.
Ачинеры. В составе Икицохуровского улуса имеется аймак,
жители которого именуют себя ’’ачинер”, т. е. внуки или племянни­
ки по отцовской линии. Среди бурят также имеется группа ”аша-
абагад”, т. е. ’’племянники-дядья”, у калмыков-торгоутов Яндыковс­
кого улуса сохранилась их разновидность под именем ашва-вахин.
Происхождение этих аймаков затронуто мною в IV-VI главах.
Однако в Орхонских каменных стелах VIII в. упоминается племя
”ач”, жившее вблизи ойратов и енисейских киргизов (или древних
хакасов). Возможно, что часть тюркоязычных ”ач” попала в среду
ранних ойратов и обособилась под именем ачинер, где ”нер” - суф­
фикс множественного числа монгольского падежа. Необходимо даль­
нейшее всестороннее изучение вопроса об ачинерах среди калмы­
ков-торгоутов и аша-абагада среди бурят и их разновидности ”аша-
абагадах”, или ашвахинцах среда калмыков Яндыковского улуса.
Бомаднуты. Эта группа отмечена мною по полевым материалам
в Багацохуровском и Икицохуровском улусах. Этот этноним - один
из древнейших в составе калмыков-торгоутов и отражает этничес­
кие связи племен ’’Баргуджин-Токума” с ойратами-торгоутами. Эт­
ноним ’’бомаднут” происходит от слов.”бо-ма” - ’’пегие кони”. Этот
термин в свою очередь является китайской калькой древнего этно­
нима ”алаг-ат” в значении ’’пегие кони”. От термина ”алаг-ат” про­
изошли этнонимы ’’алакчут” у монголов и ’’алакчин” у тюрков, а
206
также и название таинственной страны Алакчин в Прибайкалье, о
которой сообщают китайские летописи. Видимо, в среду ойратов
’’бомаднуты” попали еще в домонгольский период и позже оказа­
лись увлеченными на Волгу в составе Торгоутовских улусов начала
XVII в.
Баргас. Этническая группа ’’баргас” сохранилась в Яргачин-Эр-
кетеневском аймаке Икицохуровского улуса, которая подразделя­
лась на 3 анги - Баргас, Гучад и Тавяд. В Кетчинер-Шебенеровском
аймаке также имеется группа ’’баргасов”, и в Малодербетовском
улусе присутствует аймак ’’баргисова рода” зайсанга Багджаева
(ЦГИА, ф. 381, ед. хр. 21916, л. 8,10, 11). Среди донских калмыков
ясун ’’баргас” зафиксирован в составе Беляевской, Потаповской и
Чоносовской станиц (Ц. Д. Номинханов. Ук. соч.).
О термине ’’баргас” мы высказали в IV, V главах предположение
о его тотемном происхождении, исходя из его значения в калмыц­
ком и монгольском языках - ’’тигры”, ’’барсы”. Культ дикнх живот­
ных в среде ранних ойратов и монголов был широко распространен.
Однако не исключено и другое толкование этнонима ’’баргас”, про­
исходящего от древнего топонима ’’барга” - глухое таежное место,
или от названия древнего региона, где жили ранние ойраты и баргу-
буряты - Баргуджин-Токум. Тогда этноним ’’баргас” можно перево­
дить как ’’жители Барги”, где -с аффикс множественности к основе
’’барга”, и возможна его семантическая близость к этнонимам ’’бар-
гут”, ’’баргу-бурят” н т. д. Во всяком случае, элемент ’’баргас” —
один из древнейших в составе калмыцких улусов и отражает даль­
ние связи ойратов с населением ’’Баргуджин-Токума” в домонголь­
ский период их истории.
Харнуты. О наличии харнутов в составе Торгоутовских улусов
и мелких арбанов ’’харнут” в некоторых аймаках Дербетовских улу­
сов уже говорилось в IV, V, VI главах. По данным Рашид-ад-дина в
домонгольскую эпоху харнуты значатся в составе унгиратов (хун-
кирад, кунгирад), живших далеко на востоке Монголии. (Рашид-ад-
дин. Т. I. Кн. 1. С. 160). Однако отдельные группы харнутов, видимо,
обитали в Прибайкалье, так как среди ойратов и бурят в средневе­
ковый период харнуты довольно широко распространены. Мелкие
группы харнутов отмечаются среди монголов Ордоса во Внутрен­
ней Монголии КНР (Потанин. Ук. соч.). Монгольские историки
207
Гонгор, Ишжамц также выделяют харнутов среди хункиратов до­
монгольского периода и указывают на отделение от них 4-х родов -
икирес (инкирис), олхонуд, харануд, кунглиют (Д. Гонгор. Халх Тов-
го. Т. 1, Кн. 1. С. 49-50). Известно, что хонкираты и олхонуты (по­
томки древних ”Улохоу”) издавна имели тесные брачные связи с
монголами-тайджиутами. По свидетельству Рашид-ад-дина ’’хонки­
раты входили в число коренных монгольских” племен из подразде­
ления ”дарлекин”. Таким образом, этноним ’’харанут” проник в со­
став ойратов или бытовал среди них еще в домонгольский период.
Ольджигуды. Калмыки-ольджигуды отмечены в Икицохуровс-
ком улусе и среди ики-багутов Эркетеневского улуса. О них мы
писали, что они являются потомками средневековых ’’эльджигенов”,
оказавшихся в составе халха-монголов и ойратов. Термин ’’эльджи-
ген” в переводе означает ’’осел”, точнее ”ослоухий”, он имеет ки-
даньское происхождение. В домонгольский период эльджигены жили
по соседству с ойратами, и отмечается их близость с кунгиратами и
баргутами, с которыми у них были общая тамга и тесные брачные
связи (Рашид-ад-дин. Т. 1. Кн. 1). Баргуты в свою очередь были
связаны с древними ойратами, жившими в одном регионе ”Баргуд-
жин-Токум” или Прибайкалье. Следовательно, эльджигуды проник­
ли к ойратам еще в домонгольский период и позже оказались в
составе ойратов-торгоутов и калмыков-торгоутов. Среда дербетов
эльджигуды отсутствуют.
Шарады. Ранее уже отмечалось происхождение этого этнони­
ма. Шарады являются одним из древнейших этнонимов в среде ой­
ратов и калмыков-торгоутов. Этноним ’’шарад” входит в этноними-
ческий пласт VIII—XII вв. из общего этнического состава калмыков,
он характерен для состава ойратов домонгольского периода.
Основные выводы об ойратском союзе домонгольской эпохи:
1. Ранние ойраты включали в свой состав четыре основные пле­
менные группы —олетов, батутов, хойтов и кэргудов (возможно, и
’’кереитов” вместо них), которые выделились из среды монголоязыч­
ных ’’шивэй”, или ”отуз-татар” из Орхонских текстов после событий
840 года и появились в Прибайкалье (Баргуджин-Токум) и в верхо­
вьях Енисея, вытеснив курыкан и туматов. Часть ойратов ушла вме­
сте с туматами и курыканами далеко на север - в бассейн Лены и
Вилюя, где участвовала в этногенезе якутских племен ’’урангхай-
сахаларов”.

208
 2. Оформление древнеойратского племенного союза происходи­
ло в течение 2-й половины IX-XII вв. Ойратский союз включил в
себя 4 основные племени, что подтверждает гипотезу академика
С. А. Козина об ойратах. Это олеты, батуты, хойты и кэргуды (т. е.
киргизы).
3. Ойраты домонгольской эпохи, поселившись в Прибайкалье и в
верховьях Енисея (Восточная Тува), вступают в этнические взаимо­
действия с лесными народами Алтае-Саянского нагорья, с енисейс­
кими киргизами, с западными протобурятами, с кереитами, меркита-
ми и монголами Трехречья (’’Хамуг-монгол”), с тюрко-самодийским
населением Прибайкалья. Этнические контакты и взаимодействия
ранних ойратов усилились в предмонгольское и монгольское время
(XI—XII - начало XIII вв.).
4. Названные раннеойратские племена были неоднородными по
составу - в их состав входили древнемонгольские, ойратские и тюр-
ко-самодийские компоненты при ведущей роли собственно ойратс­
кого этнического элемента, определившего этнический облик мон­
голоязычной ойратской общности, ойратский диалект и позже язык
в семье монгольских языков среднего периода.

§ 4. Ойраты в конце XII —начале XIII в.

Последствия насаждения военной системы монголов
для ’’Дербен-ойратов”. Начальный этап этногенеза
торгоутов и хошоутов, дербетов и зюнгаров

Последствия введения военной (тысячной) системы для процес­

са этногбнеза ’’дербен-ойратов” чингисовского и послечингисовско-
го периода затронуты автором в его статьях и в диссертации, посвя­
щенной этническому составу и расселению калмыков, более подроб­
но рассматриваются в настоящей главе (Авляев, 1984. С. 30-42;
С. 43-58, 1973. С. 127-134; 1975). Прежде всего надо отметить, что
происхождение и этническая история ойратов до сих пор еще слабо
изучены; существует много спорных вопросов о происхождении их
внутренних подразделений - торгоутов, хошудов, дербетов, зюнгаров
и т. д., мало источников по ’’темному периоду” в истории ойратов
(XIV-XV вв.), не изучены и не систематизированы различные ге­

209
неалогические таблицы монгольских, ойратских и калмыцких фео­
дальных династий и их ханов, в особенности по периоду XIII-XV вв.
не выявлены этнические элементы, которые легли в основу ойратс­
кого и калмыцкого этносов. Все это создает определенные трудно­
сти в решении проблем этногенеза калмыков (Златкин, 1964. С. 3 0 -
54; Эрдниев, 1974. С. 3-24). Сложность заключается еще и в том,
что этногенез ойратской народности сам по себе является самосто­
ятельной проблемой современного монголоведения, и, как известно,
ойратская этническая общность сложилась гораздо раньше калмыц­
кой, волжские ойраты, или калмыки до XVII в. составляли часть
ойратского общества. Однако изучение этногенеза ойратов и кал­
мыков по совокупности различных письменных, архивных и поле­
вых источников, применение метода исторической стратиграфии для
выявления этнонимических пластов по определенным периодам (XII—
XIII, XIV-XV вв.) в истории ойратского общества, определение хро­
нологии носителей этнонимов в каждом этнонимическом пласте, равно
как и другие методы (сравнительно-сопоставительный анализ этни­
ческого состава ойратов, их этнические связи с другими этносами и
т. п.), позволяют надеяться на положительное решение названных
проблем.
Монгольская экспансия начала XIII в. не минула и ойратов. Пра­
витель ойратов Худуха-беки после длительного сопротивления мон­
голам Чингиса в коалиции Джамухи оказался вынужденным сдать­
ся ему (Козин, 1941. С. 175). Однако Чингис-хан из политических
расчетов породнился с правителем ойратов Худуха-беки, отдав в
жены его сыновьям Инальчи и Торольчи свою дочь Цецегайн и дочь
старшего сына Джочи - Холуйхан (Козин, 1941. С. 175). С этого
времени ойраты стали ”золотым племенем”, а ойратские князья
Инальчи и Торольчи зятьями (’’кургчуд”) Чингис-хана. Б. Я. Влади­
мирцов отмечал у монголов такое явление, когда родственные отно­
шения хана и его семьи как бы переносились на завоеванные монго­
лами племена н народы, в частности, отношения аванкулата (отно­
шения деда, дядей к внукам и племянникам дочерей или сестер)

210
выразились в том, что ойраты из племени “хойт” как бы считались
’’внуками” (зээнр) Чингис-хана, а он им доводился уже дедом, дядей
("нагаца”) по женской линии и обязан был по обычаю оберегать и
защищать хойтов как потомков своей дочери (Владимирцов, 1934.
С. 98-102). Видимо, поэтому позже по народным обычаям хойты
почитались особым племенем и назывались ’’цаган-тугин хойт” (со­
кращенно ”цаган-туг”), что в переводе значило ’’хойты белого зна­
мени” (Потапов, 1969; Златкин, 1958. С. 311).
По преданиям самих ойратов белое знамя Чингиса или знамя
мирта хранилось якобы только у хойтских нойонов (князей), и это
считалось привилегией только для племени хойтов. В связи с этим
небезынтересно вспомнить, что хойтские тайши и нойоны средневе­
ковой Джунгарии также имели право хранить у себя белое знамя
джунгарского хана, например, хойтский нойон Деджит, бежавший в
Россию в 1757 г., был последним хранителем этого знамени (Паль­
мов, 1926-1932. Ч. I—IV, V.) То же самое можно сказать и о хойтс-
ком нойоне, известном Амур-Санане, возглавившем борьбу ойратов
против цинских войск Китая. Вообще у ойратов послечингисовской
эпохи с культом знамени связано происхождение ряда родов и пле­
мен, наименования которых так или иначе соотносятся с термином
”туг” (знамя), например,- племя ’’тугуд”, т. е. ’’знаменные”, цаган-
туг-хойт - ’’хойты белого знамени, тукчннер - знаменосцы, тугтун —
’’обладающие знаменем”, ”цагатан”, или ’’цатан” - ’’имеющие белое
знамя” и т. п. Их следует отличать от древнеойратских и древне­
монгольских племен, в основу наименований которых входит дает
масти предка-тотема, цвет знамени рода или племени, восходящих к
масти тотема, к которым мы относим следующие племена: харнуты,
шарнуты, дорнуты, юорюнгуды, хухенуты, в прошлом имевшие соот­
ветственно знамена - черные, желтые, серые, коричневые и голубые
и т. д.
Введение военной системы среди покоренных народов сказалось
и на ойратах, они обязаны были выставлять 4 тумена (40 тысяч)
войск в общемонгольское войско, и поэтому их нарекали иногда

211
’’дурбен тумен ойрат”, т. е. ’’ойраты 4-х туменов”. И, видимо, с Чнн-
гисовой эпохи пошла в ход формула "дочин, дорбен хойер”, что зна­
чит ”40 и 4”, или ’’Сорок туменов войск монголов (400000 семей) и
4 тумена войск ойратов (т. е. 40000 семей), так как обычно одна
семья давала 1 воина в войско. Ту мены в свою очередь в ту эпоху
были ни чем иным, как племенем. И поэтому ’’четыре тумена” ойра­
тов это по существу - батуты, хойты, олеты и кэргуды (Саган Сэцэн.
Ук. соч.). В военном плане каждый тумен (или ’’ирген”) у ойратов
XIII в. делился на тысячи, тысячи - на сотни, сотни - на десятки
(арбаны). Мелкая военная единица - ’’десяток” (арбан) прикрывал
в ту эпоху родовое подразделение и сохранился в пережиточной
форме у волжских ойрат-калмыков. Б. Я. Владимирцов высказался
так о последствиях введения тысячной системы: ’’Меньше всего
были задеты новой ’’тысячной организацией Чингис-хана некоторые
’’лесные” народы, ойраты в первую очередь” (Владимирцов, 1934.
С. 108). Далее мы рассмотрим, насколько это замечание справедли­
во в отношении ойратов. Тот же автор пишет: ’’Два племенных
предводителя, государь ойратов и государь племени ’’онгут”, оказа­
лись в совершенно таком же положении, как ’’нукеры” и ’’сподвиж­
ники” - главари монгольской степной аристократии. Государи ой-
ратский и онгутский становятся в империи Чингиса такими же но-
янами - тысячниками, как, например, Джебе, Хорчи и др. Наблюде­
ние это лишний раз свидетельствует о том, что ’’тысячники”, ’’тем­
ники” и т. д. монгольского хана являются не воинскими чинами, а
вассалами, связанными со своим ханом отношениями, какие суще­
ствуют между сюзереном и вассалами при феодализме (Владимир­
цов, 1934).
Военная система Чингиса окончательно подорвала родоплемен­
ные отношения монголоязычных этносов ~ кереитов, меркитов, ой­
ратов и способствовала у них утверждению территориального прин­
ципа в расселении, образованию новых улусов - уделов, владельцы
которых выступали теперь в качестве вассалов, подчиненных власти
великого монгольского хана и его потомков —великих чингизидов.

212
Особенно это сказалось на процессе этногенеза древних ойратов,
когда они вышли из окружения "лесных народов” и переселились
на Алтае-Хангайское нагорье в Запад ной Монголии, опустевшее после
разгрома найманов. Здесь в этнической истории древних "дурбан-
ойратов” начался новый этап этногенеза, и совершенно изменился
по составу коренных участников ойратский племенной союз, выз­
ванный, по-нашему мнению, последствиями насаждения "тысячной"
системы среди ойратов. Убедителен поэтому и вывод академика
Б. Я. Владимирцова: "Подобное смешение родов, поколений и пле­
мен монгольских при образовании "тысяч", этих основных единиц в
здании империи Чингис-хана, имело очень важные последствия для
родового строя, который неминуемо должен был сильно измениться
и угаснуть" (Владимирцов, 1934. С. 109). Далее автор продолжает:
"Потом распределение по "тысячам”, распределение уделов (улу­
сов) знаменовало окончательное "распыление целого ряда больших
древнемонгольских племен, как например, татар, меркит, джаджират,
найман, кереит, остатки которых в большинстве случаев оказались
разбросанными по разным улусам и уделам - тысячам" (Владимир­
цов, 1934). Добавим лишь, что "дурбен-ойраты” в силу родственных
связей не оказались в числе "распыленных этносов", хотя и "под­
верглись воздействию самой "тысячной системы".
В чем это выразилось? Прежде всего, в организации 10-тысячного
корпуса "тургаут-кешиктенов", отборного гвардейского, с которым
связываем происхождение феодальной верхушки средневековых
ойратов-"торгоутов" и ойратов-"хошоутов", их потомков, калмыков-
торгоутов и калмыков-хошоутов. В гвардию Чингиса прежде всего
отбирали из числа покоренных племен и народностей и их степной
феодальной аристократии, выбирали лиц видной наружности, отли­
чавшихся способностями, умом. Принципы и механизм отбора гвар-
дейцев-тургаутов подробно описаны в "Сокровенном сказании", в
последующих летописях монголов, и поэтому нет нужды повторять­
ся. Не только предания и свидетельства письменных памятников
монголов, ойратов и калмыков, но и ряд исследователей признают

213
генетическое родство и преемственность военно-служилого сосло­
вия ”ту ргаут-кешикте нов ” XIII в. с поздними тургаутами и хошоу-
тами (Небольсин, 1852; Миллер, 1937. С. 173). Этнические объеди­
нения ’’торгоут и хошоут” и др. в исторической литературе имену­
ются в силу слабой их изученности разными терминами - ’’племе­
нами”, ’’поколениями”, кланами, фамилиями, народностями, феодаль­
ными удельными княжествами (Златкин, 1967. С. 61-63; Санчиров,
1977. С. 18-33 и др.). Это говорит о том, что до сих пор нет единого
мнения о происхождении самих торгоутов и хошоутов, их этничес­
кая история и основные этапы этногенеза во многом еще не ясны
(Авляев, 1973,1984 и др.).
Более определенно можно сказать, что названные объединения
вместе с дербетами и зюнгарами до XVII в. составляли основное
население Джунгарии и имели общее самоназвание ’’дербен-ойрат”
Во главе каждого из этих подразделений известны наследственные
княжества, династии, восходящие по происхождению к эпохе Чинги-
са, а некоторые и к дочингисовскому периоду. Известно, что перво­
начально гвардия Чингиса состояла из 2-х отрядов - кэптулов и
хорчинов, причем кэптулы осуществляли ночную, а хорчины (стрел­
ки) дневную охрану. До Чингиса отряды гвардейцев-тургаутов име­
ли многие степные феодалы, например, гвардию имел Ван-хан кере-
итский: "В помощь дохонхидаевцам (род кереитов - А. Г .). Онг-хан
направил мингатов и торгутов” (Алтан Тобчи, 1858. Т. VI. С. 160). В
летописи ’’Алтан Тобчи” отмечается: ’’Дворцидай разгромил донхи-
дусцев. Во время сражения он вступил в битву с Хори-шилмун-
тайшей, который командовал мингатами и торгутами” (Алтан-Тоб-
чи. С. 160).
Однако Чингис в отношении гвардии пошел намного дальше сво­
их предшественников, он усовершенствовал институт ’’тургаутов” и
придал ему такие функции, какими не обладала ни одна гвардия из
прежних тургаутов. Гвардия Чингиса была политическим органом,
прообразом государственной машины. В ’’Сокровенном сказании”
подробно освещен механизм пополнения, функции, права и обя­

214
занности всех тургаутов-кешиктенов. По указу Чингиса из прежней
гвардии в 80 человек была создана новая гвардия в виде отборного
10-тысячного гвардейского корпуса ”тургаут-кешиктен”, наделенная
особыми правами и полномочиями в отличие от обычных ’’туменов”
монгольских войск (Козин, 1941. С. 169-170, 174-175). Отметим
только, что отдельные подразделения гвардейского корпуса позже
превратились в одноименные этнические группы монголов и ойра­
тов, сохранившиеся больше всего в том регионе, где гвардия несла
охранную службу на границе Монгольской империи, так называе­
мом ”Ики-Хоруме”, в Ордосе и в самой Джунгарии, где размещались
подданные Ариг-Буги (брата императора Хубилая и хана Хулагу), в
ведение которого, видимо, отошла основная масса ойратов-торгоутов
и ойратов-хошоутов. В послеюаньский период в XV в. уже сформи­
ровались этнические объединения - торгоуты и хошоуты, имевшие
свои феодально-удельные княжества в рамках союза — ’’Дербен-
Ойрат”, т. е. ”Союз 4-х племен”. В Ордосе известны следующие
”роды” или аймаки: кешиктен, кептул, хорчин, имеются также мел­
кие группы поздних торгоутов и хошоутов (Потанин, Спб. 1883. Вып.
IV. 1893. С. 103). Названные аймаки сохранились в Ордосе не слу­
чайно, именно здесь гвардейский корпус ’’тургаут-кешиктен” нес
охранную службу, и его отдельные части (хорчин, кептул и т. п.)
превратились со временем в одноименные этнические группы.
Среди ойратов Джунгарии с XIV по XVI в. известны ойраты-
торгоуты и ойраты-хошоуты, многолюдные феодально-этнические
группировки средневекового периода с наследственной княжеской
династией, восходящей к потомкам Ван-хана кереитского и к млад­
шему брату Чингиса - Хабуту-Хасару. В состав калмыцкой народ­
ности в XVII—XVIII вв. входили многолюдные Торгоутовские и прим­
кнувшие к ним Хошоутовские улусы Калмыцкого ханства, составив­
шие основной массив складывавшейся калмыцкой народности (Ав­
ляев, 1975,1980 и др.).
В этническом составе донских калмыков, помимо большого коли­
чества элементов торгоутовского и хошоутовского происхождения,

215
сохранился арбан под названием ’’кептуль”, т. е. элемент бывших
’’торгаут-кешиктенов” (Козин, 1941; Габан Шараб, КИЛП. 1969 и
др.). Калмыки-торгоуты и калмыки-хошоуты по преданиям ведут свое
происхождение от торгаутов эпохи Чингиса, а торгоутовская фео­
дальная династия и ее ханы - от Ван-хана кереитекого, что далеко
не случайно. (Козин, 1941; Лубсан Данзан, 1967). Хошоутовские
нойоны и тайши Калмыкии, Джунгарии и Куку-Нора в генеалогичес­
ких таблицах своим предком, основателем династии считают Хабу-
ту-Хасара, что также не случайно (Габан Шараб. Ук. соч.; Паллас,
Георги.).
Монгольские исследователи выводят происхождение средневе­
кового племени ’’торгоут” от гвардейцев-тургаутов времени Чинги­
са (Шагдарсурен, 1972. Т. V, С. 173-187 и др.). Некоторые исследо­
ватели отрицают связь и преемственность между тургаутами Чин­
гиса и поздними торгоутами, хотя и признают, что сам термин”торго-
ут” или же тургаут - это наименование дневной стражи монгольс­
ких ханов, а термин ’’хошоут” есть производное от слова ’’хошун” в
значении ’’передняя часть войска, острие, клюв, построение войск
’’мордой” и т. п. (Златкин, 1964, Эрдниев, Стратанович, 1974, Санчи-
ров). В ходе изучения этногенеза торгоутов автор пришел к выводу,
что между гвардией ’’тургаут-кешиктен’^ и средневековыми этни­
ческими общностями ’’торгоут” и ’’хошоут” прослеживаются этно-
генетическая связь и преемственность, подтверждаемые материала­
ми массового обследования торгоутовского и хошоутовского насе­
ления Калмыкии (Авляев, 1973, 1975, 1984). В этническом составе
многолюдных Торгоутовских и Хошоутовских улусов Калмыцкого
ханства XVII-XV1II вв. прослеживается этнонимический пласт XII—
XIII вв., включающий в себя помимо прочих и ряд этнических ком­
понентов, которые участвовали уже на первом этапе в формирова­
нии упомянутой гвардии, а именно кереиты, меркиты и найманы, бо­
лее известные еще в киданьскую эпоху под именем "цзубу” (Авля­
ев, 1984). Термин ’’хошоут”, по нашему мнению, является воинским
термином и связан со словом ’’хошун” - ’’клюв, морда, передовой

216
отряд войска”. По-видимому, термин ’’хошоут” зародился еще в эпо­
ху Чингис-хана, а не во времена Тогон-тайши в XIV в., как сообщают
некоторые источники (Габан Шараб. Ук. соч. КИЛП, 1969. С. 143).
’’Хошоутами” вначале называли отряды опытных и храбрых воинов,
принимавших первыми удары противника, т. е. это название относи­
лось к 7 полку, которым командовал Хабуту-Хасар. Полк, именуе­
мый ’’тысячей” отборных богатырей, во главе с ним должен был
охранять жизнь самого Чингис-хана (Козин, 1941. С. 169-170). По­
этому родословная всех хошоутовских тайшей, нойонов и ханов в
летописях монголов, ойратов и калмыков начинается именно с Ха­
буту-Хасара, т. е. от рода Чингиса ’’борджигинкият”. (Батур-Убаши
Тюмень. Ук. соч. КИЛП, 1969).
По письменным источникам известно, что гвардия при первых
чингизидах не была распущена, а переходила по наследству к оче­
редному великому хану Монгольской империи. По ’’Сокровенному
сказанию”: "Огарадю были переданы гвардейцы и охранная стража
(кептеулы, стрельцы —хорчины и турхауты - всего 10.000 человек”
(Козин, 1941, Т. 1; С. 191). Есть основание полагать, что после смер­
ти Мунке-хана в 1259 г. гвардия великого хана в большинстве сво­
ем отошла к его младшему брату Ариг-Буге, претенденту на трон
монгольского хана наряду с Хубилаем, основателем династии Юань
в Китае. Часть гвардейцев-торгоутов досталась также самому Хуби-
лаю и Хулагу. Длительное сопротивление Ариг-Буги против Хуби-
лая объясняется тем, что он опирался на поддержку ’’дербен-ойра­
тов” Западной Монголии (Петров, 1961. С. 93). В дальнейшем борь­
бу против юаньских войск Китая продолжил Хайду, внук Угедея,
также опиравшийся на ойратов Джунгарии (Петров. Ук. соч.). Пос­
ле первых 4-х великих ханов дальнейшая судьба тургаутов по пись­
менным памятникам не прослеживается. Неизвестны их локализа­
ция и процесс превращения тургаутов в этнические общности ’’тор­
гоут” и ’’хошоут”. Но ясно одно, гвардия не была рассеяна или раз­
делена между многочисленными потомками ’’малых ханов”, она со­
хранилась в виде компактной группы и постепенно превратилась в
этнические общности ’’торгоут” и ”хошоут”, причем их этногенез
происходил далее раздельно с включением различных элементов,
217
обусловивших их этнический облик и специфику. Ключ к понима­
нию этих процессов можно найти в анализе списков родословных
таблиц торгоутовских и хошоутовских ханов и нойонов, в выясне­
нии имен тайшей и нойонов, владевших торгоутовскими и хошоу-
товскими улусами в X1II-XIV вв. (Габан Шараб. Ук. соч. КИЛП,
1969). К XIII в. восходит возникновение социальных по происхож­
дению племенных групп, превратившихся со временем в племена
(вторичного происхождения). К ним мы причисляем замутов, тугу-
дов, тугтунов, эркетенов, дархатов и т. д., сохранившихся среди кал­
мыков.
Основные выводы по исследуемому периоду:
1. Военная "тысячная” система Чингиса окончательно разруши­
ла родоплеменные отношения ойратов и структуру древних, так на­
зываемых генетических племен, основанных на кровно-родственных
началах, она способствовала утверждению территориального прин­
ципа в связи с образованием новых улусов (уделов) и нутуков (ко­
чевья, территория улусов) на территории Монгольской империи, за­
рождению новой социально-хозяйственной единицы (аил - у монго­
лов; хотон - у ойрат-калмыков) вместо прежней куренной (родовой
принцип), изменилась и кровно-родственная община у кочевников -
она стала соседской общиной, основанной на совместном хозяйство­
вании и проживании различных родов на одной территории - оток,
омок, аймак и подчинении их одному лицу - нойону, тайше, вассалу
монгольского хана.
2. Общий этногенетический процесс в послечингисовский пери­
од пошел в Западной Монголии в направлении дальнейшего размы­
ва остатков родоплеменных объединений и создания на их основе
новых этнических объединений, выросших либо из военно-служило­
го сословия - (торгоуты и хошоуты), либо из осколков древнеойрат­
ских и иноязычных племен (дербеты, зюнгары, хойты, батуты и др.).
3. Некоторые социальные группы юаньского периода в Западной
Монголии со временем превратились в обособленные этнотеррито-
риальные группы (’’племена”) с сохранением прежнего названия -
заамуты, дархаты, эркетены, тугуды и т. д.
4. Некоторые древнеойратские племена продолжали сохранять-
218
ся и в средневековый период - батуты, хойты и олеты, но их роль
была невелика, они уступили место новым племенам или объедине­
ниям - дербетам, зюнгарам, хошоутам и торгоутам, составив их внут­
ренние ’’родовые” подразделения.
5. Древние племена и роды тотемистического происхождения не
исчезли полностью, они вошли в состав "дербен-ойратов” Западной
Монголии XIII—XVI вв. в качестве их составных элементов или
мелких локальных групп с прежними самоназваниями - ша рануты,
харануты, кереиты, найманы (цзубу), бюргуты, бухусы, буурулы, эльд-
жигены, чиносы, алангосуды, хори-туматы (хорилас), баргуты (багу­
ты), саарлмуды, шарады, цоросы, му-хорины, галзуды, кюрюнгуды, его-
сы (негус) и т. п.
6. Ойраты в отличие от некоторых монголоязычных этносов до­
монгольской эпохи (найманы, кереиты и меркиты) сохраняли на
первых порах свою родоплеменную аристократию (сыновья Худуха-
беки), однако в связи с переселением ойратов из Прибайкалья и
верховий Енисея на Алтае-Хангайское нагорье в Западной Монго­
лии (со 2-й половины XIII в.) ойраты оказались в подчинении у
первых чингизидов и их потомков - Джучи, Угедея, Толуя, Ариг-Буги,
Хайду и Дувы, что вовлекло их в междоусобную борьбу между пер­
выми 4 великими ханами Монголии и юаньскими императорами
Китая и их потомков. Несмотря на потери и лишения ойраты суме­
ли сохранить свое этническое ядро и сложились в ойратскую народ­
ность к середине XVI в. К концу XVI в. в Западной Монголии уже
известны 4 крупные этнотерриториальные объединения или удель­
ные княжества - хошоуты во главе с Байбагусом, цоросы во главе с
Хара-Хулой, дербеты —с Далай-Батур-тайшой и 3 группы торгоутов
во главе с Хо-Урлюком, Мерген-Темен-Батуром и Холочи-нойоном.
Ойратским тайшам с начала XIII в. подчинялись племенные груп­
пы: хойты, батуты, баргуты или багуты, мингаты, байты, дойды (эве­
ны), туматы и т. д.
7. В монгольскую эпоху XIII в. в состав ойратских племен вли­
лись отдельные группы коренных монгольских племен, переселен­
ных на Алтай по указу Чингиса (улус темника Хорчи) - это чиносы,
келькиты, бюдюрмисы, адаркинцы, онгнигуты, харнуты, тайджиуты,
219
эльджигены, позже сохранившиеся в этническом составе калмыков-
дербетов и торгоутов Калмыцкого ханства на Волге.
8. В предмонгольскую и монгольскую эпоху к ойратам попал ряд
тюркских, тунгусских и самодийских племен, подвергнувшиеся мои-
голизации тубас, зету (чоты, чогду у тувинцев, алтайцев), тубанкины
(туба, тыва - самоназвание тувинцев), ’’урянхус” (монг. название
’’тувинцев”) и др.
9. В этническом составе ойратов и калмыков прослеживается
пласт древне монгольских племенных групп VIII—XI вв. - бомаднут
(от ”бома” - кит. калька этнонима ’’алакчут” (гурвуд) союз 3-х
народов, возможно, ”уч-курыкане”), ”му-хорин”, (хоа-меркиты, баргас,
багуты - жители Баргуджин-Токума, алангосуды - так называемые
потомки небесной мифической девы Алан-Гоа - прародительницы
коренных монголов отдела ’’нирун”, онгнигут (онгуты, белые ”дада”),
кереиты, меркиты, киттут (кидан) и т. д.

Примечания

1. Полевые материалы автора за 1967-1982 гг., архив КНИИ ИФЭ.

2. Полевые материалы автора за 1967-1982 гг., архив КНИИ ИФЭ.
3. В калмыцком языке бытуют выражения ’’дервн еерд” - четверо близ­
ких, еерд, еерхн улс - синоним понятия "родственники", близкие люди и
т. п. Дифтонги ай, уй, ой у ойрат-калмыков исторически превратились в
долгое ээ, уу, оо, т. е. гласные с умлаутом как в немецком, у монголов
дифтонги полностью сохранились, сравните дайна, найман, ойрат, у халхов -
дээнэ, нээмн, оорд улс у калмыков.
4. Названные летописи помещены в сб.: Калмыцкие историко-литера­
турные памятники в русском переводе.- Элиста, 1969.
5. Полевые материалы автора, см.: Архив КНИИ ИФЭ за 1967-1980 гг.
6. Полевые материалы автора за 1967-1982 гг., архив КНИИ ИФЭ.
7. Полевые материалы автора, архив КНИИ ИФЭ; численность цоросов
в Харахусовском улусе указана в 78 семей. ЦГИА СССР, ф. 1, 1291, оп. 84,
ед. хр. 75, л. 98.
Глава VI.
ДОБРОВОЛЬНОЕ ВХОЖДЕНИЕ
КАЛМЫЦКОГО НАРОДА В СОСТАВ РОССИИ
И ОБРАЗОВАНИЕ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВА НА ВОЛГЕ

§ 1. Принятие калмыками
торгоутовского тайши Хо-Урлюка
русского подданства и движение калмыков
в междуречье Урала и Волги, Волги и Дона.
Образование этнической территории калмыков
к началу 60-х годов XVII в.

Одним из важнейших факторов, положивших начало процессу

этногенеза новой монголоязычной калмыцкой народности, явилось
добровольное вхождение в 1609 г. ойратов-торгоутов тайши Хо-Ур­
люка в состав Русского государства (Преображенская, 1963, 1967;
Кичиков, 1962. С. 31—60; 1966; Златкин, 1964; Эрдниев, 1974, 1980 и
др.). Вопрос о добровольном вхождении калмыков в состав России
получил широкое освещение в монографических исследованиях
П. С. Преображенской, И. Я. Златкина, М. Л. Кичикова, У. Э. Эрдни-
ева и других историков, а также и в "Очерках истории Калмыцкой
АССР. Дооктябрьский период” (1). В этническом плане переселе­
ние на Волгу различных ойратских племенных объединений (торго­
утов, дербетов, хошоутов и т. д.) в течение XVII и 1-й половины
XVIII в. и их расселение в конце XIX - начале XX в. автор впервые
рассмотрел в исследовании, посвященном этническому составу и
расселению поволжских калмыков. Однако, несмотря на количе­
ство работ и относительную изученность названной проблемы, оста­
вались еще и некоторые нерешенные либо слабоизученные вопросы
о численности и времени появления тех или иных групп ойратов, о
формировании этнической территории калмыков, проблемы факти­
ческого и юридического оформления Калмыцкого ханства в составе
Русского государства, о границах калмыцких кочевий и т. д. В нашу
221
задачу входит выяснение следующих вопросов: какое из ойратских
племенных объединений впервые приняло русское подданство в 1609
году и начало движение в междуречье Яика и Волги, какие ойратс-
кие племенные общности (2) поселились в низовьях Волги во 2-й
половине XVII и в 1-й половине XVIII в., каковы были предпосылки
для сложения в низовьях Волги новой монголо я зычной калмыцкой
народности, как происходил процесс формирования этнической тер­
ритории калмыцкой общности, какое значение для этногенеза кал­
мыков имело возникновение и развитие своей собственной государ­
ственности в рамках Российской империи и каковы были основные
направления этнических процессов в Калмыцком ханстве в XVII -
1-й четверти XVIII в. Не претендуя на полноту исследования всех
проблем, автор попытался затронуть в той или иной степени постав­
ленные вопросы. Одним из основных источников по исследуемому
вопросу являются русские архивные документы XVII-XIX вв., архи­
вные материалы бывшего Управления калмыцким народом, исполь­
зованные большей частью в работах Н. Н. Пальмова и в его неопуб­
ликованных рукописях и статьях, хранящихся в ЦГА Калмыцкой
АССР (ныне НАРК), опубликованные монографии и статьи назван­
ных исследователей. Автор привлек также и материалы своих поле­
вых обследований, где зафиксированы народные предания о появле­
нии передовых групп калмыков в междуречье Волги и Урала (3).
Процесс добровольного вхождения калмыков-торгоутов улусиой
группировки тайши Хо-Урлюка в состав России и их движение на
запад в приуральские и волжские степи был не единовременным
актом, а довольно сложным и многоэтапным процессом, охватывав­
шим всю 1-ю половину XVII в. (Богоявленский, 1939; Преображен­
ская, 1963; Пальмов, 1926-1932; Кичиков, 1962. С. 31-60,1966; Эрд­
ниев, 1974, 1980. С. 36-50 и др.). Прежде, чем перейти к вопросу о
появлении и поселении ойратских племенных объединений в нача­
ле XVII в. в Западной Сибири и Восточном Казахстане, необходимо
кратко описать этнополитическую ситуацию в Джунгарии конца XVI
- начала XVII в., отметить причины и направление массовых мигра­
ций ойратов за пределы самой Джунгарии. Во 2-й половине XVI -
начале XVII в. в Джунгарии сложилась крайне тяжелая этнополи-
тическая ситуация, обусловленная прежде всего усилившимся дав­
лением на ойратов с запада казахов, киргизов, тюрков Могулистана
222
и Турфана, с юга совершались походы южно-монгольских ханов
Ордоса, с востока усилились военные вторжения восточно-монголь­
ских хаиов и особенно ’’Алтын-ханов” Западной Монголии (Хото-
гойтское княжество на северо-западе Монголии), которые представ­
ляли серьезную угрозу для независимости всех ’’дербен-ойратов” в
XVII в. (Златкин, 1964. С. 99-116; Преображенская, 1963). Неустой­
чивой была и внутренняя обстановка в самой Джунгарии - между
ойратскими феодальными кланами, хошоутовским и чоросским, шла
ожесточенная междоусобная борьба за главенство в ойратском сей­
ме (чулгане), за передел наследственных феодальных владений -
улусов и отоков, которая крайне осложнялась еще родоплеменными
пережитками и наличием различных родоплеменных объединений
вторичного происхождения в ойратском обществе. Все это вместе
взятое при определенных исторических и социально-экономических
факторах привело, на наш взгляд, к распаду единой ойратской общ­
ности на отдельные независимые и в целом этнофеодальные груп­
пировки и вызвало их частичную миграцию за пределы Джунгарии.
С начала XVII в. исследователи отмечают два основных направ­
ления ойратских миграций - на северо-запад и на юг. Первое на­
правление обычно связывается с уходом из Джунгарии на север
торгоутов тайши Хо-Урлюка и движением дербетов Далая-тайши в
районы Западной Сибири и Казахстана, второе направление - на юг
в сторону Алашаня и Северного Тибета было вызвано переселени­
ем хошоутов ойратского тайши Туру-Байху (Гуши-номинхана) и
примкнувшей к нему части ойратских князей. Эти две группы ойра­
тов заложили основы для образования 2-х государств - Калмыцкого
ханства на Волге и Хошоутовского ханства на Куку-Норе. В самой
Джунгарии в 30-х годах XVII в. возникло довольно мощное Джун­
гарское ханство во главе с чоросской династией джунгарских ханов
(Златкин, 1964). Отметим сразу, что не все торгоуты Джунгарии
ушли с Хо-Урлюком иа север, значительная их часть оставалась в
самой Джунгарии либо еще раньше Хо-Урлюка ушла в Куку-Нор
(Холочи-нойон - А. Г .). Большая часть джунгарских хошоутов ос­
тавалась в XVII в. в Джунгарском ханстве, где во главе многолюд­
ных хошоутовских улусов известны Цецен-хан и Аблай-тайджи, сы­
новья хошоутовского Байбагус-Батура, постоянно враждовавшие и
соперничавшие с чоросскими ханами и ойратскими тайшами. Гуши-

223
хан увел с собою в Тибет в 1636 г. 5 тыс. подвластных кибиток
хошоутов и примкнувшую к нему группу ойратских тайшей (Лыт­
кин, КИЛП, 1969. С. 118).
Изучение генеалогических таблиц торгоутовских ханов и нойо­
нов из калмыцких летописей Габан Шараба и Батур-Убаши Тюменя
позволило нам выдвинуть новые версии о движении джунгарских
торгоутов Холочи-нойона на юг и поселении их в Куку-Норе, начав­
шемся задолго до ухода торгоутов тайши Хо-Урлюка в северо-за­
падном направлении. Видимо, Холочи-нойон ушел в Куку-Нор еще в
конце XVI в., так как в 1603 г. его уже упоминают в ”Дэвтэр-Чжам-
цо” (Дугаров, 1983. С. 29-31, 56). В летописи Габан Шараба и Ба­
тур-Убаши Тюменя упоминается Холочи-нойон, сын Улу-Цензея, дво­
юродного брата тайши Хо-Урлюка (Габан Шараб. Ук. соч. С. 142;
Батур-Убаши Тюмень. Ук. соч. С. 27, КИЛП, 1969). Именно об этом
Холочи-нойоне, главе кукунорских торгоутов, говорит в своей лето­
писи Батур-Убаши Тюмень: ’’Еще прежде падения Зюнгарского ну-
тука одна половина торгоутов осталась в Куку-Норе”... (Батур-Уба-
ши Тюмень. Ук. соч. С. 21). А Габан Шараб писал: ”У пятого Бойго-
Урлюкова сына Улу-Цензея 3 сына: старший Хулучи”... (Габан
Шараб. Ук. соч. С. 142). О нем мы читаем в ’’Биографии Зая-Панди-
ты” Ратнабхадры: ’’Сказал он (т. е. Зая-Пандита): после того, как я
стал банди, нет необходимости оставаться здесь (т. е. в Джунгарии
—А. Г.) и в год дракона (1616 г.) доехал до Куку-Нора. В то время
владел Куку-Нором Холочи-нойон (”тэрэ цагту Холочи нойон Коко-
Ноури эзэглэксн цаг мон” (Ратнабхадра, 1969, КИЛП. С. 160). Сле­
довательно, задолго до прихода Зая-Пандиты в Тибет значительная
группа торгоутов во главе с Холочи-нойоном еще в конце XVI в.
откочевала из Джунгарии в Тибе^т и проживала в Куку-Норе. Более
четверти века Куку-Нором правил Холочи-нойон. Только в 1634 г.
Холочи подчинился халхаскому Цогт-тайджи (Дугаров, 1983. С. 25).
В летописи ”Болор-толи” сказано: ”... в районе Куку-Нора Цогт
победил Хушууч-нойона и подчинил его подданных. Затем попытал­
ся ликвидировать ’’желтую религию” (Чимитдоржиев, 1974. С. 2 5 -
26). Однако Холочи-нойон перешел на южный берег Желтой реки и
продолжал борьбу с Цогт-тавджи (Дугаров, 1983. С. 30-31). В ти­
бетской хронике ’’Дэбтэр-^жампо” он именуется ”Холочи-чин-бату-
ром” либо ”Тумет-чин-Батуром” и упоминается в 1603 г. в связи с
224
прибытием в Куку-Нор Далай-ламы, которому Холочи-нойон гото­
вил встречу (Дутаров, 1983. С. 29-31, 56). Итак, мы можем констати­
ровать: первая волна ойратской миграции на юг в Куку-Нор связана
с движением торгоутовской группы нойона Холочи, который поки:
нул Джунгарию в конце XVI либо в самом начале XVII в., второй
волной ойратского движения к югу в Куку-Нор стало появление в
Тибете в 1636 г. группировки хошоутов, хойтов и других ойратских
групп под предводительством хошоутовского нойона Туру-Байху
(Гуши-хана) и его младших братьев, которые в скором времени под­
чинили своей власти весь Тибет (Успенский, 1880; Дутаров, 1983.
С. 37-50, 63-76). Нам осталось обратить внимание на ту группи­
ровку ойратов, которая в начале XVII в. начала медленное движение
в северо-западном направлении и несколько десятилетий спустя обо­
сновалась в степях между Яиком и Волгой, Эмбой и Волгой.
Исследователи, характеризуя ойратское общество начала XVII в.,
отмечают две крупные группировки улусов: северо-западную, в ко­
торой находились дербеты Далая-тайши (глава джунгарских дербе-
тов) и торгоуты Хо-Урлюка и Урукту, юго-восточная основная груп­
пировка ойратов представлена хошоутами Байбагас-Батура, зюнга-
рами чоросского тайши Хара-Хули, торгоутами Тенус-Мерген-Тэмэ-
не и других более мелких групп ойратов (Златкин, 1964. С. 124-
128). Северо-западная группировка ойратов продвинулась в районы
Западной Сибири и Восточного Казахстана преимущественно по
течению Иртыша и его притоков. Юго-восточная группа включала в
себя основную массу ойратов и большую часть их улусов. Их коче­
вья находились в верховьях Иртыша, в Или и в Тарбагатае, основной
территории ойратов. Никто из этой группировки в течение двух
десятилетий не вступал в сношения с русскими властями, что и
объясняет отсутствие каких-либо сведений о них в русских архи­
вных документах. И. Я. Златкин отмечает, что между обеими груп­
пировками ойратских феодалов поддерживались близкие и разно­
сторонние связи: заключение брачных союзов, участие вобщеойрат-
ских съездах и военных походах (Златкин, 1964. С. 128).
Большинство исследователей верно отмечает основные причины
движения калмыков в пределы России - это недостаток пастбищ­
ных территорий в Джунгарии конца XVI в., обусловленный ростом
общего поголовья скота у ойратских тайшей и территориальными
8. Г. О. Авляев
225
потерями в результате их военных неудач; следующая причина -
это крайнее обострение междоусобной борьбы между отдельными
феодальными кланами, а также и в среде самих тайшей одной дина­
стии (чоросской, хошоутовской, дербетовской и других) за перерасп­
ределение пастбищ, улусов, захват чужих улусов и отоков, наслед­
ственные споры и пр. (Богоявленский, 1939; Преображенская, 1963,
1967; Златкин, 1964. С. 80, 123-151; 1967. С. 71; Кичиков, 1962, 1966
и др.). И еще одна причина вызвала движение ойратов на юг и
северо-запад - это стремление торгоутовских, дербетовских и зюн-
гарских тайшей иметь стабильные и вольные рынки для обмена и
приобретения необходимых товаров и предметов роскоши (чай, тка­
ни, порох, бумага и т. п.) с соседними оседлыми народами (Бухара,
Хива, Китай, Россия) и в то же время сохранить свою политическую
и экономическую самостоятельность, обеспечить независимость кня­
жеств от нападений со стороны других государств. По мнению Бо­
гоявленского "удаление Урлюка от основной массы калмыков было
связано с крупными распрями среди тайш” (Богоявленский, 1939.
С. 36-37). М. Л. Кичиков отмечает: ’’Терпя неудачи в межфеодаль-
ной борьбе как внутренней, так и внешней, дербетовский правитель
Далай Батыр и торгоутовский владелец Хо-Урлюк покинули преде­
лы Зюнгарии (Западной Монголии) и двинулись в сибирские райо­
ны Русского государства (Кичиков, 1962. С. 32). Он вполне обосно­
ванно выделяет 2 этапа в движении калмыков на запад: первый
этап связан с поселением калмыков в пределах Иртыша, Ишима и
Тобола в 1607-1630 годах, а второй этап - с оседанием калмыцких
улусов в Приуралье и в междуречье Яика и Волги в 1630-1637
годах (Кичиков, 1966. С. 41-59, 60-75). На наш взгляд, можно доба­
вить еще и третий этап - появление и оседание калмыков на право-
бережной стороне Волги, по Дону, Салу, Сарпе и Манычу, выход кал­
мыцких улусов в степи между Волгой, Доном и Кумой и в ’’Мочаги”
(западное побережье Каспия) в 1640-1660 годы, когда эти земли по
указу царя окончательно закрепляются за калмыками (Преображен­
ская. Ук. соч.; Кичиков. Ук. соч.).
Процесс освоения новых территорий или кочевий калмыцкими
улусами тайши Хо-Урлюка и его 6 сыновей в 1-й половине XVII в.
происходил в очень сложной политической обстановке - позиция
русских властей по отношению к новым подданным - калмыкам
226
порой круто менялась, как и менялось отношение калмыцких тай­
шей к территориальному вопросу в отдельные периоды, к тому же
движение калмыков-торгоутов тайши Хо-Урлюка на запад сопро­
вождалось в 1-й половине XVII в. частными войнами с отдельными
ойратскими тайшами - Далаем-Батыром, Кунделеном-Убаши и Дая-
ном Омбо, Аблаем и другими, не раз приходившими на Волгу с це­
лью разгромить и подчинить себе торгоутовских тайшей либо силой
заставить их вернуться в Джунгарию. Со 2-й половины XVII в. уси­
лился приток к волжским калмыкам-торгоутам новых ойратских групп
(хошоутов, дербетов, зюнгаров, хойтов), продолжавшийся до конца
XVII в. и осложнивший размещение калмыцких улусов в междуре­
чье Яика и Волги и завершение процесса окончательного оформле­
ния калмыцких тайшей в составе Российского государства.
Как известно, в 1-й половине XVII в. основное население калмыц­
ких улусов составляли калмыки-торгоуты, подчинявшиеся тайше Хо-
Урлюку, его сыновьям и родственникам. (Бакунин, 1761). Числен­
ность группировки улусов тайши Хо-Урлюка, принявшей первой рус­
ское подданство в 1609 г. в г. Тара, почти все дореволюционные
авторы определяют в 50 тысяч кибиток или семей, однако они не
указывают первоисточник, из которого они почерпнули эти данные
(2). В ЦГАДА удалось обнаружить документ, где о тайше Хо-Урлю-
ке сообщается: ’’Род калмыцких владельцев торгоутов Хорлюк (Хо-
Урлюк) выехал в Россию из-за Заалак-Ула, что есть пегие горы (Тянь-
Шань), а с собою привел 50.000 кибиток улусных людей и к Волге
реке идучи, завоевал енбулацких татар, которые кочевали за Енбой
(Эмбой), а пришел к Волге, завоевал кытай-хапчацких (кытай-кип-
сак) и малебашенных и этсанских (едисанских) татар. У него было
6 сынов...” (ЦГАДА, ф. 119, on. 1, портфель 279, ч. 2, ед. хр. 46, л. 1).
Второй список этого документа обнаружен нами в фондах JIOAAH
(JIOAAH, ф. Р-11, on. 1, ед. хр/143, л. 1). Движение на запад груп­
пировки тайши Хо-Урлюка подробно освещено в монографиях
П. С. Преображенской и М. JI. Кичикова, что избавляет нас от по­
вторения. (Преображенская, 1963; Кичиков, 1966). Процесс добро­
вольного вхождения в состав России различных ойратских групп
был довольно сложным и занял длительный промежуток времени.
В сентябре 1606 г. торгоутовский тайша Хо-Урлюк впервые от­
правил в г. Тару своего посла Катачея Бурулдуева. Тайша через
227
своего посла просил разрешения кочевать по рекам Камышлову и
Ишиму и приезжать для торговли в г. Тару. Однако к послу отнес­
лись настороженно, и вступления торгоутов в подданство России в
этом году не произошло (Материалы по истории русско-монгольс-
ких отношений (1607-1636), 1959. С. 21; далее ’’Материалы”...). В
1607 г. в Тару прибыло посольство от дербетовских тайшей, которое
возглавлял тайша Кугонай Тубиев. Из его слов выяснилось, что улус
дербетов состоял из 120 тысяч человек и управлялся 5 ’’большими
тайшами”, среди них Далай был признан главнейшим. Всех тайшей
было 49. Кугонай Тубиев шертовал за всех 49 тайшей, ’’опричь Ур-
люка-тайши да Корсугана-тайши” (Материалы... С. 22). Кугонай
сообщил, что Хо-Урлюк и Корсуган (Кирисан - Л. Г'.) отошли от
дербетов три года тому назад, т. е. в 1604 г., и кочуют отдельно от
дербетов вверх по Иртышу. Правительство одобрило переговоры
тарского воеводы с тайшами, но советовало ему послать самому
послов к Урлюку и Курсугану с целью убедить их вступить в рус­
ское подданство (Материалы..., С. 23). В сентябре 1607 г. прибыли
послы от дербетовских тайшей, в их числе был Шевгей Урлюков
(сын Урлюка). Послы просили защиты от Алтын-хана и Казахской
Орды и выражали готовность стать русскими подданными. Тарский
воевода, следуя указаниям правительства, отправил этих послов в
Москву (Материалы..., С. 24—25). 14 февраля 1608 г. послов принял
царь Василий Шуйский. Послы просили о принятии калмыков в
русское подданство, о защите от недругов и т. д. (Материалы..., д. 3,
С. 24-27; д. 10. С. 37). Правительство предписывало тарскому вое­
воде направить послов к тайшам Изинею, Далай-Батыру и Урлюку,
привести их еще раз к шерти и потребовать от них заложников и
ясак. Хо-Урлюк, узнав о переговорах Далая с царем, прислал в июне
1608 г. в Тару своего посла Шапкулу Татугаева, чтобы быть ему
’’под царскою рукою” (Материалы..., д. 8. С. 36). Из Москвы при­
шло указание тарскому воеводе, в котором ему предлагалось приво­
дить торгоутов к шерти на месте. В письме указывалось от имени
царя Василия Шуйского: ”Их, калмыцких тайшей Урлюка с товари­
щи, и всех улусных людей пожаловали, воевати их нашим служивым
людям не велели, и велели им кочевати на нашей земле без всякой
боязни. И они бы, калмыцкие тайши Урлюк с товарищи, были под
нашею царскою высокою рукою и нам бы, великому государю, слу­
228
жили и прямили во всем, и ясак с себя довали лошадьми” (Матери­
алы..., д. 9. С. 36,37). В письме было указано, чтобы к шерти торгоу­
тов привести в г. Таре и там же взять у них заклады. Крупные
тайши группировки дербетовского тайши Далая Батыра в 1609 г. от
присяги в г. Таре уклонились, хотя ранее они и обещали принять
подданство (Кичиков, 1966. С. 47). Торгоутовская группировка Хо-
Урлюка приняла присягу на подданство России и с этого времени
начала свое движение на запад (Материалы..., д. 10. С. 38, 40) (3).
Дербеты Далая-Батыра начали войну с Алтын-ханами Западной
Монголии и с Казахской Ордой, они продолжали кочевать в Запад­
ной Сибири и Восточном Казахстане. С этого времени (1609 г.)
начинается новый этап в этнической истории калмыков, были зало­
жены предпосылки для сложения монголоязычной калмыцкой на­
родности и возникновения в 1640-50-е годы XVII в. в степях меж­
дуречья Яика и Волги, Волги и Дона Калмыцкого ханства в составе
Российского государства. В 1610 г. осложнилась обстановка в кал­
мыцких улусах из-за натиска войск Алтын-хана и казахских феода­
лов, а в 1612-1613 гг. осложнились русско-калмыцкие отношения, и
русские ратные люди разорили ряд калмыцких улусов (Материа­
лы..., д. 11. С. 40; д. 13. С. 41-42). Торгоуты и часть дербетов ото­
шли от сибирских городов. Тайши совершали нападения на ногайс­
кие улусы по Эмбе и в 1613 г. перешли Яик и совершили налет на
улусы ногайского Кельмамет-мурзы (ЦГАДА, ф. 127, on. 1, 1631 г.,
д. 3). Ввиду общей неблагоприятной обстановки группировка улу­
сов Хо-Урлюка пошла вновь на союз с дербетовским Далай-Баты-
ром и примкнувшим к ним цоросским тайшой Чекуром (Чокуром),
отделившимся от своего отца Хара-Хулы и других зюнгарских тай­
шей (Кичиков, 1966. С. 49).
В Москве установилась новая династия Романовых, и новое пра­
вительство решило возобновить и нормализовать отношения с кал­
мыками (Материалы..., д. 15. С. 43-44; д. 16. С. 45-46). Калмыцкие
тайши были рады восстановить мирные и торговые связи с русским
населением и кочевать вблизи сибирских городов, так как средне­
азиатские и китайские рынки для них были закрыты. В 1616 г.
калмыцкие тайши отправили в г. Тобольск и г. Тюмень своих по­
слов с прошением торговать и кочевать под сибирскими городами
(Материалы..., д. 15. С. 43-44; д. 16. С. 46, 47). Во время перегово­

229
ров в 1618 г. в Москве калмыцкие послы Далая-тайши говорили, что
’’учали приезжать тому лет с 13, и оне с тех мест ездят безпрестан-
но и в государевы городы лошадей и коров и всякие животины
пригоняют по 200 и по 300 и тем государевы городы полнят” (Мате­
риалы..., д. 27. С. 73).
Поскольку торгоутовские улусы тайши Хо-Урлюка удалились из
прииртышских степей после острой междоусобной борьбы 1625 г. и
ушли из группировки Далая, то в дальнейшем приходится уделять
внимание именно этой группировке. В отличие от других ойратских
групп того периода (дербеты Далая, торгоуты Мерген Темен-Батура,
хошоуты Гуши и Аблая) торгоуты тайши Хо-Урлюка навсегда посе­
лились в междуречье Яика и Волги и с момента появления стали
налаживать мирные дружеские отношения с русскими людьми и
вести с русскими городами оживленную торговлю. Это обстоятель­
ство сразу учли русские власти и стали налаживать дипломатичес­
кие, торговые и иные связи с группировкой тайши Хо-Урлюка (Ма­
териалы..., д. 71. С. 143-144; д. 72. С. 145 и др.).
Время ухода Хо-Урлюка из Джунгарии различные авторы указы­
вают по-разному: Костенков относил его к 1621 г., Куран к 1616 г. и
т. д. (Богоявленский, 1939. С. 14; Пальмов, 1926 и др.). По мнению
Иакинфа Урлюк расстался с Хара-Хулой еще в Джунгарии, т. е. до
1605-1606 гг., и "расположился при вершинах рек Ишима, Тобола и
Эмбы и частично в пределах Сибири” (Иакинф, 1833, ч. VIII. С. 41).
Калмыцкий летописец Габан Шараб об этом пишет так: ”В 1628 г.
Лоузаиг ойратским владельцам представил намерение свое от них
отлучиться, в 1629 г. действительно отошел, в 1630 г. перешел Яик и
Волгу, завоевал татар, в том же году Хо-Урлюк и Дайчин пришли к
Яику, в 1631 г. пришли к Волге (Габан Шараб. Ук. соч., КИЛП.
С. 157). Эта дата вполне заслуживает доверия и подтверждается
русскими архивными и письменными источниками. Так, например,
такой авторитетный знаток жизни калмыков, как В. Бакунин так
описывает это событие: ”В 1630 г. торгоутовский главный владелец,
именуемый Хорлюк, имея у себя 6 сынов и подданных своих улус­
ных калмык 50 тысяч кибиток за ссорою с хошоутовскими и с зюн-
гарскими калмыками от Алак-Уула (Тянь-Шань - А. Г.) откочевал
к реке Волге” (Бакунин, 1939. С. 2). К. Голстунский в отличие от
Бакунина назвал иную дату выхода Хо-Урлюка и его прибытия на
230
Волгу: ”В 1621 г. выделился из ойратского сейма и в 1628 г. с 6
сыновьями 50000 кибиток перекочевал к берегам Эмбы и Урала, а в
1632 г. расположил свою ставку на берегу р. Ахтубы, притока Вол­
ги” (Голстунский, 1880. С. 101-102). Эту же дату выхода из Джун­
гарии назвал и К. Костенков (Костенков, 1868. С. 116; 1870. С. 3). В
анонимной ’’Истории калмыцких ханов” говорится, что Хо-Урлюк
сперва в 1618 г. послал людей осмотреть берега Каспийского моря
и, ’’заподлинно узнав, что там земли никем не заняты”, в 1628 г.
покинул Джунгарию и в 1630 г. прибыл к берегам Волги (Лыткин.
Ук. соч., КИЛП, 1969. С. 51). По мнению некоторых исследователей
при движении торгоутов на запад действительно впереди шли с
разведкой отряды торгоутов Лоузанга, вслед за улусами Лоузанга
(передовая группа) двигались уже улусы самого Урлюка и его стар­
шего сына Дайчинга. Мы записали у информаторов, уроженцев Ян­
дыковского улуса, следующее предание об этом. Когда Хо-Урлюк
решил покинуть Джунгарию, то вначале послал своих людей разве­
дать берега Волги и Каспия, посмотреть, какие племена и народы
проживают там. Существует несколько версий в стихотворной фор­
ме устного доклада ойратов Урлюка о людях, встреченных в указан­
ной местности, и их обычаях, но нас интересует их главный вывод из
знакомства с прикаспийскими степями в начале XVII в. (1610-е
годы): ’’Хавал буута, хадрна големта куугиг укулыико газр”, т. е.
’’эта земля прокормит любого человека с охотничьим ружьем и с
рыболовной сеткой” (5).
В начале первых десятилетий XVII в. калмыцкие улусы Урлюка
и Далай-тайши в основном занимали степные просторы Западной
Сибири при верховьях рек Иртыша, Тобола, район Камышлова озера,
по рекам Ишим, Омь до границ Томского уезда, а на западе они
столкнулись с казахскими Жу за ми. По мнению Пальмова, в 1611 г.
торгоуты держались еще далеко от Волги и производили набеги на
ногайцев из-за Яика. Не было торгоутов на берегах Волги вплоть до
середины 20-х годов XVII в., только появление отдельных отрядов
сыновей Урлюка - Лоузанга и Ильденга —на берегах Ори и Эмбы
в 1620 г. по мнению В. Ш. Бембеева дало ’’возможность Хо-Урлюку
открыть дорогу на запад к Волге” (Бембеев, 1982. С. 10). К 1632 г.
торгоуты одолели ногаев и расположились со своими кочевьями по
левому берегу Волги, а с весны 1634 г. торгоуты повели упорную
231
борьбу с едисанскими и юртовскими татарами за кочевья в степях
междуречья Яика и Волги. Под давлением превосходящих сил кал­
мыков ногайские группировки откатывались на правый берег Волги,
а в дальнейшем ушли под Азов и в Кабарду, лишь отдельные группы
ногаев подчинились торгоутовским тайшам и стали с ними совмес­
тно кочевать. Анализ различных архивных и письменных источни­
ков позволил В. Ш. Бембееву сделать общий вывод о том, что кал­
мыцкие тайши на протяжении 20-40-х гг. кочевали в пространстве
от Тургайских вершин между Ишимом и Тоболом; Яицких вершин
- между Яиком и Эмбой до Камыш-Самары и Нарын (Рын) песков к
Астрахани, а также в песках Кара-Кумов вплоть до Бухары (Бембе-
ев, 1982. С. 11). В этот период территориальный вопрос не имел для
калмыцких тайшей особой остроты, свободных и малонаселенных
степей было еще достаточно. Отсюда говорить о какой-либо ста­
бильной территории или основных кочевьях калмыцких улусов в
1-й половине XVII в. весьма затруднительно: они были изменчивы и
не постоянны. С середины XVII в. начинается новый этап в освое­
нии и закреплении за калмыцкими улусами основных кочевий, кото­
рые вызывались изменением политики русских властей по отноше­
нию к калмыкам, образованием централизованной ханской власти и
Калмыцкого ханства в составе России и той ролью, которую ему
предстояло играть на юго-восточных границах Русского государства
с середины XVII по 3-ю четверть XVIII в.

§ 2. Формирование этнической территории калмыков

во 2-й половине XVII - I-й четверти XVIII в.

Одним из важнейших условий для формирования и сложения

этноса является территория. Известно, что территория, наряду с язы­
ком и культурой, бесспорно причисляется всеми исследователями к
числу важнейших и характерных элементов любого этноса. Поэто­
му вопрос о территории в том или ином виде, например, в качестве
’’общности территории”, национальной территории или ’’этнической
территории”, присутствует во всех определениях этноса, а также и
во всех теориях в определении нации. Роль территории как элемен­
та национальной общности неоднократно подчеркивалась в работах
К. Маркса и Ф. Энгельса (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 21. С. 22).
232
В. И. Ленин считал территорию и язык основными признаками на­
ции и поэтому резко критиковал защитников лозунга ’’культурно­
национальной автономии”, отстаивавших экстерриториальную куль­
турно-языковую общность одной национальной принадлежности
(Ленин. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 73; Т. 24. С. 134).
Вопрос о территориях, занимаемых калмыцкими улусами в XVII-
XIX вв., более или менее освещен в трудах историков - Н. Н. Паль-
мова, П. С. Преображенской, М. Л. Кичикова, В. Ш. Бембеева, И. В.
Борисенко и других (Пальмов, 1922, 1926-1932; Преображенская,
1960,1963; Кичиков, 1962,1966 и др.). Отдельные аспекты проблемы
калмыцких кочевий (а следовательно и территории) были затрону­
ты в статьях Л. С. Бурчиновой, М. М. Батмаева, У. Э. Эрдниева, Г. О.
Авляева (Бурчинова, 1968,1983; Батмаев, 1976, 1977; Эрдниев, 1979,
1980 и др.). Однако этнический аспект понятия ’’территория” в них
отсутствовал, и не затрагивалась этническая роль территории в про­
цессе формирования калмыцкой общности в XVII - 1-й четверти
XVIII в. Что касается вопроса ’’этнической территории” калмыцко­
го народа, то он совершенно не изучен и ставится здесь впервые.
Понятие ’’этническая территория” впервые было рассмотрено в
монографии П. И. Кушнера ’’Этнические территории и этнические
границы”, где автор исследует проблему практического определения
этнических рубежей и их картографирования (Кушнер, 1951). От­
дельные аспекты ’’этнической территории” затронуты в работе По-
техина ’’Формирование национальной общности южно-африканских
банту”, в статье Л. П. Лащука ”0 формах донациональных этничес­
ких связей” и особенно в статье В. И. Козлова ’’Этнос и террито­
рия” (Потехин, 1955; Лащук, 1967; Козлов. Сов. этнография. 1976.
№ 6).
Прежде, чем перейти к рассмотрению этнической территории
калмыков на различных этапах их расселения и освоения ими но­
вых земель в Приуралье, Поволжье и в Предкавказье в XVII—XVIII
вв., важно уточнить такое понятие, как ’’общность территории”. По
мнению И. И. Потехина, ’’общность территории” означает только то,
что народ, образующий данную народность или нацию, населяет еди­
ную сплошную территорию, не разрезанную какими-либо естествен­
ными рубежами, препятствующими повседневному общению (моря,
горные цепи и т. д.), или инонациональными массивами (Потехин.
233
Ук. соч. С. 177). В отношении калмыцкой общности, занимавшей
степные пространства между Уралом и Волгой в 1-й половине
XVII в., а позже и правобережную степь по обоим берегам Волги и
Дона, западное побережье Каспия, это определение вполне примени­
мо. Водные рубежи Волги, Урала, Дона калмыки легко преодолевали,
зимой они неоднократно переходили их по льду, летом переправля­
лись через Волгу с помощью лодок, плотов и других плавучих средств.
Летние пастбища большинства калмыцких улусов находились обычно
на левобережной Волге и в Приуралье, а зимние кочевья располага­
лись в степи правобережной Волги и в Мочагах вплоть до устья
Кумы (ЦГАДА, ф. 119 и др.).
Общее движение торгоутов на запад неоднократно в 1-й полови­
не XVII в. осложнялось и порой ускорялось нападениями и стычка­
ми с крупными военными силами дальних, зюнгарских (черных кал­
мыков —в русских документах - А • Г.), ойратов, находившихся с
волжскими ойратами-торгоутами в давней вражде, усугубляемой
отдельными случаями нарушения принятых на себя обязательств
как ойратскими, так и калмыцкими тайшами по феодальному Уло­
жению 1640 года. Так, еще в 1635 г. между двумя крупнейшими
тайшами (бывшими союзниками в 1604-1605 гг.) - дербетовским
Далаем и торгоутовским Хо-Урлюком произошла ссора, вызвавшая
военные действия. Весной 1635 г. Далай дважды нападал на улусы
Урлюка и причинил ему серьезный урон. Перебили и увели в плен
много людей. Причиной ссоры стало желание Далая (как и чорос-
ского Хара-Хулы - А. Г.) подчинить своей власти Урлюка и заста­
вить его улусы кочевать совместно, запретить главе торгоутов Ур-
люку вести самостоятельные политические отношения с русскими
властями, с ногайскими Мурзами и т. д. Даже влиятельный в ойрат­
ском обществе Зая-Пандита, не раз приезжавший в улусы к Дайчи-
ну и Урлюку, не смог примирить этих двух тайшей. Вражда между
Далаем и Урлюком, как отмечает П. С. Преображенская, “длилась
много лет и была унаследована не только их сыновьями, но и внука­
ми” (Преображенская, 1967. С. 101). Сын Далая, к примеру, Даян-
Омбо (позже, в 1663 г., примкнет к торгоутовскому хану Мончаку -
А. Г.) в 1648 г. сообщал тобольскому воеводе И. И. Салтыкову, что
после смерти отца он ’’стал на отцовских улусах”, т. е. стал главным
тайшой джунгарских дербетов. Отметим такой любопытный факт,
234
когда тайша Даян-Омбо обещал уведомлять воеводу о намерениях
торгоутов совершать набеги на русские пограничные территории и
признавался воеводе о том, что торгоуты ”и нам (дербетам) не само
друга” (ЦГАДА, ф. 119,1649 г., д. 2, л. 5-7). Послы Дайчина призна­
вались Б том, что у Дайчина ”со многими тайшами рознь” (ЦГАДА,
Сибирский приказ, л. 1-2). Отметим, что небольшая группа дербе­
тов находилась в союзе с торгоутами и кочевала с ними вместе, но в
отсутствие Дайчина Лоузанг-тайша вернул всех дербетов из торго­
утовских улусов в 1645 г. по требованию джунгарских тайшей (Ки­
чиков, 1962.). Под давлением дербетов Урлюк со своими улусами
прикочевал поближе к сыну Дайчииу, кочевавшему по Эмбе (Бого­
явленский. Ук. соч.). Здесь же находились и улусы Лоузанга, друго­
го сына Урлюка. В 1635 г. из Астрахани к Дайчину-тайше прибыл
А. Борисов для переговоров. Дайчин-тайша обрадовался и выразил
А. Борисову свою готовность быть в послушании у русского даря. В
1639 г. калмыки вышли к Волге, двинулись вверх по реке и подошли
к Самаре. В июне 1641 г. от тайшей пришло письмо, где они заявля­
ли, ”что Волга - место ваше, а Яик - кочевные наши места”. К
1640 г. установились мирные отношения между джунгарскими и
калмыцкими тайшами.
Возникла также необходимость выработки и утверждения Вели­
кого Степного Уложения 1640 г., в котором участвовал и торгоутов-
ский Урлюк с сыновьями Дайчином и Елденем, а на Волге во главе
торгоутов стали младшие сыновья Урлюка - Лоузанг, Сюнкей (Шун-
кей) и Санчжин. Формула тайши Сюнкея ”Яик нам, Волга - вам” не
встретила поддержки со стороны русских властей. В 1642 г. сам
Урлюк покинул сибирские кочевья и появился на Яике, отсюда по­
вернул на северо-запад, и в 1643 г. он кочевал уже возле Самары.
Его сыновья Сююнч и Сюнкей кочевали к югу от Самары.
В начале 1644 г. один отряд войск калмыков под командованием
самого Урлюка, Даяиа-Ерки и Лоузанга перешел Волгу и двинулся
на юго-запад в Предкавказье. Один из отрядов калмыцкого войска
под командованием самого Хо-Урлюка потерпел поражение в горах
Кабарды, попав в засаду (Богоявленский. Ук. соч. С. S1,82). Сам Хо-
Урлюк, его сын Кирисан погибли в этом сражении, а из 10 тысяч
воинов этого отряда вернулась в улусы только тысяча человек. К
середине XVIII в. вопрос о кочевьях для калмыцких улусов ввиду
235
его неотрегулированное™ и обострения башкиро-калмыцких конф­
ликтов все чаще стал возникать в переговорах тайшей с русскими
властями. Русские люди, посетившие в то время калмыцкие улусы,
отмечали в своих известиях стесненное положение калмыцких ко­
чевий. Положение калмыцких улусов в междуречье Яика и Волги
осложнилось еще и тем, что до них дошли известия о приближении
к ним "дальних” калмыков из Джунгарии. Появление хошоуто-дер-
бетовской группировки Конделена-Убаши и Даяна-Омбо заставило
торгоутовских тайшей Дайчина и Лоузанга сократить свои кочевья
по Яику и отойти на запад. Коренной перелом в позиции русского
правительства по отношению к калмыцким тайшам произошел в
1655-1657 гг., когда завершились переговоры с тайшами об их окон­
чательном или ’’вековешном” переходе в русское подданство. Боль­
шую роль в изменении политики русских властей, их крутом пово­
роте к нуждам и просьбам тайшей сыграла русско-польская война
1654-1667 гг., когда на стороне Речи Посполитой выступило Крым­
ское ханство, и появилась острая необходимость в военных силах
калмыцких тайшей и в их постоянном присутствии на правобереж­
ной Волге. К середине XVII в. уже накопилось достаточно надеж­
ных сведений о калмыках, об их обычаях и религии, об устройстве
их внутренней жизни, о военной силе и тактике калмыцких ратных
воинов. Русские власти окончательно убедились в мирных намере­
ниях тайши Хо-Урлюка, его сына Дайчина, в их желании поселиться
в степях Поволжья, в острой необходимости решения территориаль­
ного вопроса для многолюдных улусов с их огромными стадами ско­
та и табунами лошадей, в необходимости для них торговых рынков в
русских городах по Волге и Яику для продажи и обмена продуктов
животноводства.
Должную оценку дали они и воинским качествам калмыков, их
бесстрашию в бою и выносливости. С середины 50-х годов прави­
тельство решило использовать калмыцкие воинские силы против
Крымского ханства и северокавказских союзников Турции, к тому
же поселение калмыцких улусов на правобережной, "крымской”
стороне Волги создавало надежный и постоянный щит на юго-вос­
точных границах Русского государства, учитывалось при этом и та­
кое немаловажное обстоятельство, что сами калмыки по языку и
религии отличались от преимущественно тюркоязычного населения
236
Поволжья, Приуралья и Северного Кавказа, они были единственным
монголоязычным народом и по религии принадлежали к буддис­
там.
В 1647 г. правитель волжских ойратов Шукур-Дайчин вернулся
из Тибета в калмыцкие улусы (Кичиков, 1966. С. 93). С этого време­
ни его имя постоянно значится во всех актах Калмыцких и Ногайс­
ких дел. Документы свидетельствуют о том, что Шукур-Дайчин вы­
ступал как новый правитель калмыков, которому подчинялись все
другие тайши, как главное лицо, ответственное перед русским прави­
тельством за все дела и поступки калмыков. Об этом четко свиде­
тельствует инцидент с послом А. Кудрявцевым, когда “черные улус­
ные люди” оградили посла от неприятностей и говорили ему: ”Без
его, Дайчина, учинить того нельзя, что нам мимо тайшей государева
повеления ждать. Когда де будет Дайчин тайша и мы де о государе-
ве деле о всем станем говорить” (ЦГАДА, ф. 119, 1646 г., д. 2, л. 1 -
13). С момента приезда Дайчин не только уладил все конфликтные
дела, но и энергично взялся за решение территориальной проблемы,
жизненно важной для его подданных. В башкирско-калмыцких кон­
фликтах правительство встало'теперь на сторону калмыков и запре­
тило башкирам совершать нападения на калмыцкие улусы под стра­
хом смертной казни, а калмыкам не разрешалось кочевать по рекам
Ори, Сакмаре и в верховьях Яика. Калмыцкие улусы стеснились по
Иргизу, Эмбе и низовьям Яика. Земельный кризис вынуждал калмы­
ков иногда кочевать и в междуречье Яика и Волги. Так, еще зимой
1648 г. Дайчин с 10-тысячным отрядом всадников совершил рейд за
Волгу на казыевских татар под предлогом мести ”за кровь Урлюка”.
Калмыки побывали на Дону, установили с донскими казаками торго­
вые связи и вернулись в свои улусы (Гучинов, 1968. С. 46). По
мнению М. J1. Кичикова рейд Дайчина преследовал вполне конк­
ретную цель: разведку земель и выяснение обстановки на “крымс­
кой”, т. е. правобережной стороне Волги (Кичиков. 1966. С. 94). В
переговорах 1648-1649 гг. Дайчин подтвердил свою верность Рос­
сии и доказывал необходимость кочевки калмыков в междуречье
Яика и Волги тем, что кочевать им “окромя тех мест негде” (ЦГАДА,
ф. 119,1660 г., д. 2, л. 16-23). В 1650 году Дайчин объяснял царской
администрации по поводу своей кочевки в междуречье: ’’Кочевать
де пришел между Волги и Яиком по нужде потому, что де “дальние”
237
калмыки, которые под Сибирью, те меня потеснили” (ЦГАДА, ф. 119,
1650 г., д. 1, ч. 1,2, л. 5, 7,13,21-23).
После воссоединения левобережной Украины с Россией резко
усилились агрессивные действия Турции и Крыма. Калмыцкие пра­
вители тайши Дайчин и его сын Пунцук (Бунчук, Мончак) в перего­
ворах с царскими властями заявили о своем намерении служить
русскому государству ’’прямою правдою” (Кичиков. Ук. соч. С. 100).
В 1655 г. калмыцкие послы подписали под Астраханью известный
договор, но без выдачи аманатов. Для привлечения калмыков к борьбе
против Крыма и Турции правительство России отправило послов к
2-м группировкам калмыков-торгоутов - Зиму Волкова к Дайчину-
тайше, а Ивана Горохова к Лоузангу-тайше. В 1655 г. Богдан Хмель­
ницкий сообщил в своем письме к боярину В. Б. Шереметьеву:
’’Калмыки совместно с ними живут и на сей стороне Волги. Добро
бы, чтоб калмыки полем, а донские казаки судами морем на Крым
пошли” (Акты ЮЗР, 1889, С. 566). Это сообщение подтверждает, что
калмыки в 1655 г. уже кочевали на правобережной Волге, а отдель­
ные их группы появились вблизи Дона. Кстати, 29 марта 1655 г.
последовала грамота царя о пропуске через Дон поселенцев, послан­
ных Богданом Хмельницким к калмыцким тайшам. Причиной по­
сылки грамоты послужило письмо Б. Хмельницкого к царю о том,
что казаки не пропустили его посланцев к калмыкам (Акты, относя­
щиеся к истории Войска Донского. Т. 3, 1894). Правительство Рос­
сии послало 14 апреля 1655 г. грамоту на Дон - быть готовыми
идти на Крым вместе с воеводами, ратными людьми и калмыцкими
тайшами. Причиной послания этой грамоты послужила известитель-
ная отписка астраханского воеводы князя И. П. Пронского царю о
том, что ’’калмыцкие тайши Дайчин и Лаузан с братьями, с детьми и
племянниками и со всеми улусными людьми подчинились русскому
царю и готовы ходить с ратными людьми на наших неприятелей, и
по указу великого государя велено этим калмыцким тайшам идти
вместе с воеводами и ратными людьми на службу на Крым (Акты,
относящиеся... Т. 3, 1894). В апреле 1655 г. (после подписания шер­
ти калмыками) последовала грамота из Москвы воеводам Астраха­
ни, Казани и других городов, которая юридически впервые оформила
основные районы кочевий калмыков: ’’Улусам их велено кочевать
по Волге по Ногайской стороне и по Ахтубе и по Белужью или
238
близко наших городов, где они кочевать похотят” (ЦГАДА, ф. 119,
1655 г., д. 1, л. 3). В то же время все воеводы "верховых и низовых
городов Поволжья получили указание, запрещавшее русским людям,
башкирцам и иностранцам "чинить дурно калмыкам" (ЦГАДА,
ф. 119, д. 1, С. 110, 111). Теперь русское правительство было крайне
заинтересовано в том, чтобы все калмыки жили в междуречье Волги
и Яика и в степях правобережной Волги. Договор 1655 г. обуслав­
ливал участие калмыцких тайшей в войне против Крыма и Речи
Посполитой. Но правительство пошло еще дальше. После новой
шерти тайшей 1657 года, в царской грамоте от 6 июля 1657 года
выражалось официальное согласие на просьбу Дайчина и Мончака
о предоставлении им права кочевать по Волге. Основные границы
калмыцких кочевий были определены следующим образом: "Коче­
вать по Крымской стороне до Царицына, а по Ногайской стороне по
Самару” (ЦГАДА, ф. 119, д. 1, л. 1-6,12-20,130-148; Преображенс­
кая. Ук. соч. С. 175). Зимой калмыкам разрешалось кочевать в
Мочагах или в иных местах. Когда в следующем году калмыки ушли
из-под Астрахани, где им разрешили кочевать, то власти восприняли
это уже как нарушение шерти 1657 года. Так, русские послы на
приеме у калмыцкого посланца Кошучи-тархана в июне 1658 г. го­
ворили ему: "А они б де Дайчин-тайша и Сююнч-мурза на государе­
ву милость были надежны, а не так бы де, как прежде сего, они
откочевали от Астрахани” (ЦГАДА, ф. 119, д. 2, л. 34). Правитель­
ство России считало необходимым расширить и закрепить права
калмыцких феодалов-тайшей на пользование степными простран­
ствами Поволжья, оно официально разрешило им кочевать в степях
по обоим берегам реки Волги и разрешило беспошлинную торговлю
в Астрахани, Черном Яре, Царицыне, Саратове и Самаре (шерть 1657
г.). В договоре за март 1657 г. в первой статье отмечено, что Дайчии
со своими людьми учинился в вечном холопстве и на том шертовал
и аманаты дал, а статья вторая гласила: ”Чтобы великий государь
пожаловал и велел им летом кочевать от Астрахани вверх по Волге
по обе стороны и на перевозах бы их нигде не задерживать, а зи­
мой бы им кочевать в Мочагах” (ЦГАДА, ф. 119, д. 2). По договору
1657 г. впервые определялись границы кочевий калмыков, юриди­
чески закреплялась за ними узаконенная этническая территория,
подтверждаемая правительством и в последующих указах, этим до­
239
говором завершилось положительное решение территориальной про­
блемы, обеспечивающее в свою очередь возникновение собственно
калмыцкой государственности в границах Русского государства и
создавшее необходимые предпосылки для складывания здесь на ой-
ратской основе новой монголоязычной калмыцкой народности. Шерти
1661 г. (июньская и декабрьская) окончательно укрепили позиции
калмыков, для них открыли помимо волжских и донские степи (Пре­
ображенская, 1967, С. 112). Отдельные группы калмыков тайшей
Дугара и Бока появились здесь еще в 40-х годах и завязали знаком­
ство с донскими казаками (Гучинов, 1968, С. 46, 62-63). В дальней­
шем калмыки этих тайшей образовали особую группу ’’старожит-
ных” или ’’юртовских” калмыков, которые со временем численно
увеличились и превратились в группировку донских калмыков, под­
чинявшихся донским атаманам.
Мы уже отметили появление и численность различных групп
дербетов, хошоутов во 2-й половине XVII в., которые образовали в
Калмыцком ханстве Дербетовские и Хошоутовские улусы, управ­
лявшиеся по наследственному праву дербетовскими и хошоутовс-
кими тайшами.
Теперь рассмотрим, какие группы собственно ’’зюнгаров” присое­
динились к волжским ойратам в XVII в. В 1686 г. из Джунгарии
прикочевал Цаган-Батур тайша с "черными калмыками” (зюнгар -
А. Г.) и ’’теленгитами” и поселился на Дону (Лыткин. Ук. соч.
КИЛП.). В одном архивном документе указана численность этой
группы в 3 тысячи кибиток (ЦГАДА, ф. 119, 1687 г., on. 1, ед.
хр. 132). По-видимому, Зюнгарская станица на Дону среди донских
калмыков основана калмыками-зюнгарами упомянутого тайши Ца-
ган-Батура (в арх. докум. - "Цаган-мурза” - А. Г.). Еще об этой
группе ’’зюнгаров” сообщает Лыткин: ’’Последний выход калмыков
в Россию последовал в 1723 г. 3 юнгарский владелец Даши-Батур-
тайши с детьми и малым своим улусом сначала был принят в Астра­
хани, а потом препровожден на Дон к Черкасску (АВ, ф. 44, on. 1, ед.
хр. 215, л. 70; Бакунин. Ук. соч.). Богданович о Цаган-Батуре пи­
шет: ”Он был верным союзником донским казакам и мог выставить
хорошо вооруженного войска до 2000 чел. (Богданович, рук. См.
РОГПБ, ф. IV, 825, л. 44). Мы обнаружили в архиве востоковедов
другой документ, где говорится, что Цаган-Батур привел 2000 киб. в
240
1686 г. и был поселен на Дону (АВ, ф. 60, on. 1, ед. хр. 13, л. 6;
ЦГАДА, ф. 119, ед. хр. 156, л. 107).
В 1758 г. (1759 г.) появился на Волге торгоутовский владелец
Шеаренг с группой зюнгарских владельцев. По данным Богданови­
ча Шеаренг-тайша привел 10.000 кибиток из поколений хошот, дур-
бот и хойт, спасшихся от разгрома китайских войск (ЦГАДА, ф. 119,
1701 г., on. 1, ед. хр. 17). Необходимо отметить, что группа Шеаренга
в 1771 г. вернулась в Джунгарию вместе с торгоутами Убаши-хана.
По данным Лыткина численность группы Шеаренга уже к 1768 г.
составляла 928 киб. По мнению Новолетова в 1676 г. сестра Аюки-
хана, хошоутовская владелица Дорджи-Рабдан (жена Цецен-хана),
прибыла на Волгу. По данным Бакунина и Пальмова она привела с
собою 1000 семей хошоутов, половца из них отошла к Аюке-хану
(Пальмов, 1926-1932. Ч. I—IV, V; 1922). Тот же автор дает новые
данные о хойтах, прибывших к калмыкам из Джунгарии: ”В 1755 г.
двинулся с частью подвластных хойтский Амур-Санан с братом Иши-
Данджинь (Амур-Санан и Иши померли в Тобольске, а на Волгу
прибыла жена последнего Битэ, дочь Галдан-Церена)”. По мнению
Новолетова в 1758 г. хойтский нойон Деджит привел с собою 800
зюнгарцев (хойтов - А. Г.), и в 1759 г. торгоутовский владелец
Шеаренг и вместе с ним зюнгаровские владельцы - Сандык, Шара-
Кукен, Хойд-Шеаренг, Суйдун, Норбо-Церен, Уранхай, Мионгон, Джи-
рон (Джиргал) Ерен и Тегус-Менко - всего с ним вышло около
10.000 кибиток (Новолетов, 1884. С. 3-4). Известно, что цифра 928
кибиток показывает уменьшение численности группы Шеаренга и
захват ее другими владельцами.
Уже упомянутый хойтский нойон Деджит умер в Тобольске, а его
супруга Эльза Орошиху с Хойтским улусом (800 кибиток) присое­
динилась к калмыцкому хану Дондук-Даши. Выйдя замуж за хошо­
утовского нойона Замьяна, она добилась того, что ее сына Тюменя-
Джургалана усыновил Замьян, который позже стал главой Хошоу­
товского улуса. Калмыцкий хан Дондук-Даши раскассировал Хойт­
ский улус среди торгоутовских улусов (поэтому хойты оказались в
составе Эрдниевско-Цаган-Кичиковского, Хошоутовского и других
улусов - А. Г.). Часть хойтов в 1771 г. ушла вместе с сыном Замь­
яна Бокбоном в Джунгарию (Батур-Убаши-Тюмень. Ук. соч., С. 47).
Таковы вкратце данные о различных ойратских группах, появив­

241
шихся во 2-й половине XVII - 1-й половине XVIII в. и примкнувших
к торгоутовским улусам Калмыцкого ханства. По мнению ряда до­
революционных исследователей общая численность калмыков дос­
тигала 80-100 тысяч кибиток (Костенков, 1868; 1870). Если до кон­
ца XVII в. численность калмыцкого населения в Калмыцком хан­
стве непрерывно возрастала за счет притока ойратов из Джунгарии,
то с 1701 г. начинается обратное явление - отлив калмыков в Джун­
гарию - в частности, уход 15.000 кибиток торгоутов во главе с Сан-
джипом; уход большинства торгоутов и хошоутов с калмыцким Уба-
ши-ханом в 1771 году и т. д.
Принятие калмыками русского подданства предотвратило угрозу
их закабаления и уничтожения цинским Китаем и обеспечило им в
благоприятных условиях создание своей национальной государствен­
ности - Калмыцкого ханства в составе Русского государства и фор­
мирование на ойратской основе монголоязычной народности. Кал­
мыцкий этнос, исторически тесно связанный различными узами со
своими соплеменниками - ойратами Джунгарского ханства и Хо­
шоутовского ханства в Северном Тибете, тем не менее на новой
родине - в Нижнем Поволжье и Южном Приуралье формировался
в новом этнокультурном и языковом окружении, приобрел здесь
определенный этнический облик, отличный от ойратов Джунгарии и
обусловленный этническими связями и взаимодействиями с сосед­
ними народами, новыми хозяйственно-культурными и иными взаи­
моотношениями в процессе своего сложения. Как отмечает
Т. И. Беликов, ’’калмыки в лице русского государства нашли мощно­
го и авторитетного покровителя, получили юридическое право жить
в степях Нижнего и Среднего Поволжья и пользоваться благами
этого привольного степного края” (Беликов, 1960). Московское пра­
вительство, по мнению этого же автора - ”в свою очередь без вся­
ких затрат в лице калмыков получило верных стражей южных и
юго-восточных границ Русского государства, готовых по первому зову
выставить многотысячную армию храбрых и умелых воинов, кото­
рые так нужны были русскому правительству в то время (Беликов,
1960). Прогрессивное значение акта добровольного вхождения кал­
мыков в состав России подробно освещено в трудах Т. И. Беликова,
Б. О. Джимбинова, П. С. Преображенской, М. JI. Кичикова,
У. Э. Эрдниева и многих других авторов, а также в коллективной
242
монографии "Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский
период".

§ 3. Образование Калмыцкого ханства на Волге и его роль

в сложении и формировании в Нижнем Поволжье
особой монголоязычной калмыцкой народности

Добровольное вхождение калмыков-торгоутов тайши Хо-Урлюка

в состав Русского государства в 1609 году и положительное реше­
ние территориального вопроса к середине XVII в. создали все необ­
ходимые предпосылки для возникновения калмыцкой государствен­
ности, каковой являлось Калмыцкое ханство на Волге в составе Рус­
ского государства (1640-1771). Сам факт создания государства,
Калмыцкого ханства в составе России - явление довольно исклю­
чительное и даже феноменальное в истории малых народов Россий­
ской империи, тем более нам важно было выяснить время его обра­
зования и определить его роль и значение в процессе этногенеза
калмыцкого народа в исследуемый период. Образование и станов­
ление Калмыцкого ханства впервые получило подробное освещение
в монографии М. Л. Кичикова "Исторические корни дружбы рус­
ского и калмыцкого народов. Образование Калмыцкого государства
в составе России” (Кичиков, 1962. С. 32-60; 1966). Политическое и
экономическое положение Калмыцкого ханства во 2-й половине XVII
- начале XVIII в. на основе документальных архивных и письмен­
ных источников также впервые было рассмотрено М. М. Батмае-
вым в его монографическом исследовании (Батмаев, 1976, автореф.
канд. дисс., 1977. С. 34-53). Отдельные вопросы по истории образо­
вания Калмыцкого ханства затрагивались в трудах Н. Н. Пальмова,
П. С. Преображенской, И. Я. Златкина, Т. И. Беликова и многих
других (Пальмов, 1922,1926-1932; Преображенская, 1960,1963; Злат­
кин, 1964; Беликов, 1965; Бембеев, 1984). Наиболее полное освеще­
ние история образования Калмыцкого ханства в составе России
получила в коллективной монографии "Очерки истории Калмыцкой
АССР. Дооктябрьский период”, где этому вопросу посвящены IV
глава (авторы Н. В. Устюгов, М. Л. Кичиков, Т. И. Беликов) и V
глава (авторы М. Я. Попов, Н. В. Устюгов) и в монографиях и стать­
243
ях У. Э. Эрдниева (Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьс­
кий период. М., 1967; Эрдниев, 1970. С. 28-32; 1974. С. 86-98;
1980. С. 43-50 и т. д.).
Таким образом, история возникновения Калмыцкого ханства и
его дальнейшее развитие получили довольно обстоятельное и глу­
бокое освещение в современном калмыковедении, однако несмотря
на это оставались еще малоизученные и неясные вопросы о време­
ни возникновения ханства, о ранней истории этого ханства, о его
роли в процессе становления и формирования калмыцкой народно­
сти (Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 127 и др.). Почти все
дореволюционные авторы обходили молчанием вопрос о возникно­
вении и существовании Калмыцкого ханства на Волге, хотя в своих
работах они достаточно много внимания уделяли оценке деятельно­
сти и роли наиболее известных калмыцких ханов, оставивших за­
метный след в истории русско-калмыцких отношений XVII - 3-й
четверти XVIII в. (Бакунин, 1761; Иакинф. Ч. IX; Нефедьев, 1834;
Костенков, 1868, 1870; Новолетов, 1884; Позднеев, 1886 и др.). В
исторической литературе, посвященной поволжским калмыкам, до
сих пор существуют различные точки зрения на время возникнове­
ния Калмыцкого ханства в низовьях Волги. Одни авторы связывают
его образование с временем правления Дайчина и Мончака (Устю-
гов, Беликов, Кичиков, 1967, гл. IV-V; Позднеев, 1886. С. 244 и др.).
Другие относят его образование к началу правления хана Аюки
(1669-1724) или даже к началу XVIII в. (Преображенская, 1968.
С. 169). М. Л. Кичиков возникновение ханства, видимо, связывает с
официальным и юридическим признанием русским правительством
тайши Мончака в 1644 г. в качестве верховного правителя калмыц­
кого народа, когда оно наделило его всеми атрибутами верховной
ханской власти: богато украшенной драгоценными камнями сереб­
ряной булавой, личным оружием, кольчугой, шапкой и специально
изготовленным по этому торжественному случаю царским знаме­
нем (Преображенская. Ук. соч. С. 83; Кичиков, 1966. С. 131-132).
По мнению У. Э. Эрдниева Калмыцкое ханство образовалось в 60-е
годы XVII в. (Эрдниев, 1970. С. 28). Как видим, существует разнобой
в мнениях исследователей о времени образования Калмыцкого хан­
ства. Косвенным свидетельством фактического и позже юридичес­
кого признания Калмыцкого ханства послужило образование в Мос­
244
кве специального посольского Калмыцкого приказа, ведавшего сно­
шениями с калмыцкими ханами, параллельно возникают Зюнгарс-
кие и Монгольские приказы, ведавшие русско-ойратскими и русско-
монгольскими отношениями.
Создание названных приказов было равносильно юридическому
признанию ханств в качестве самостоятельных государств того вре­
мени. Затруднения в вопросе о времени образования Калмыцкого
ханства, на наш взгляд, вызваны прежде всего тем, что авторы четко
не различают два аспекта в этой проблеме - фактическое суще­
ствование ханства и его юридическое признание русским прави­
тельством, наличие реальной власти у тайши Дайчина в 40-е годы
XVII в. после возвращения из Тибета в калмыцкие улусы и вопрос о
юридическом признании его ханом, что, в свою очередь, затрагивает
такой щекотливый вопрос, как утверждение прерогатив ханской вла­
сти у калмыков русским царем и вопросы взаимоотношений этих
двух государств. По традиции в ойратском и калмыцком обществе
звание ”хан” присуждалось тибетским Далай-ламой. И в связи этим
возникают вопросы: с какой целью Дайчин ездил в Тибет к Далай-
ламе в 40-е годы XVII в., как изменилась его политика в отношениях
с русскими властями и в самом ханстве уже после приезда, чем
было вызвано трехкратное посещение калмыцких улусов высшим
ламаистским священником и известным деятелем Зая-Пандитой,
какие цели преследовал Зая-Пандита в первую поездку, помимо ула­
живания конфликтов и междоусобиц в калмыцко-джунгарских от­
ношениях середины XVII в., почему Дайчин отказался от звания
хана, предложенного ему самим Далай-ламой, чем был продиктован
отказ? Отметим такой немаловажный факт, что русское правитель­
ство всегда настороженно относилось к самой ханской власти в
Калмыкии и к титулу ”хан”, усматривая в этом ущемление интере­
сов верховной власти Русского государства, и поэтому не спешило с
утверждением ханской власти, и только чрезвычайные обстоятель­
ства заставляли его взять инициативу в свои руки и утверждать
тайшей в звании хана. Например, утверждение Церен-Дондука ха­
ном в 1731 г. было вызвано неожиданным приездом китайской дип­
ломатической миссии. В 1690 г. Аюка-тайша, правитель калмыков,
получил титул хана от самого Далай-ламы, и только в 1708 г. граф
И. М. Апраксин при встрече на р. Даниловка назвал в шерти Аюку
245
ханом. Позже русское правительство учредило титул ’’наместник
ханства”, после которого следовало утверждение в ханском титуле.
В качестве наместника сенат утверждал обычно сына хана, напри*
мер, еще при жизни отца Дондук-Даши-хана его сын Убаши был
назначен сначала наместником Калмыцкого ханства, а после уже
произведен в ханы. Бюллер глубоко ошибался, когда отмечал, что в
различных актах правительства Хо-Урлюк, Дайчин, Мончак и Аюка-
хан наименованы тайшами, а не ханами и на этом основании делал
такой вывод, что ”звание тайши отнюдь не заключает в себе идеи
главного господства”, т. е. титула хана (Бюллер, 1846. Т. XV, IX).
Бюллеру можно возразить тем, что и в русских официальных доку­
ментах калмыцкие тайши чаще именуются ’’владельцами”, хотя они
были наследственными тайшами, нойонами.
Образование Калмыцкого феодального государства в середине
XVII в. было обусловлено двумя основными факторами: 1) добро­
вольным вхождением калмыков тайши Хо-Урлюка в 1609 г. в со­
став России, 2) положительным решением вопроса о предоставле­
нии необходимой для жизни калмыков территории, узаконенной и
утвержденной русским правительством. Наличие этих двух факто­
ров и обеспечило образование Калмыцкого ханства, в рамках кото­
рого происходил процесс сложения калмыцкой народности в тече­
ние XVII - I-й четверти XVIII в. Каковы были предпосылки у волж­
ских ойратов для возникновения у них своей государственности,
чем объяснить специфику централизованной ханской власти, ее на­
следственный характер и родственные связи с династиями цорос-
ских, дербетских и хошоутовских ханов и нойонов Джунгарии, Куку-
Нора и Монголии, каков был общественный строй калмыков Повол­
жья в XVII-XIX вв., было ли у калмыков ’’родовое общество” или
же они продолжали развивать феодальные отношения, унаследован­
ные ими от средневековых ойратов (до начала XVII в.) Джунгарии?
Прежде всего отметим, что образование Калмыцкого ханства в
составе России было не случайным явлением, оно готовилось всем
предшествующим периодом (’’джунгарским” - А, Г.) в истории кал­
мыцкого народа, когда он еще входил в состав ’’дербен-ойратов”

246
средневековой Джунгарии в качестве одного из основных компо­
нентов (ойраты-торгоуты, ойраты-дербеты и т. д.), в совокупности
образуя одну этноязыковую и историческую общность, известную
под общим именем ”дербен-ойраты” или сокращенно ’’ойраты”.
Предки калмыков - ойраты Джунгарии по монгольским, персидским,
китайским и другим источникам известны еще с домонгольской и
монгольской эпохи. В конце XIV - I-й половине XV в. ойраты со­
здали свое ханство при тайшах Менкэ-Темуре, Тогоне и особенно
при Эсене, объединившем под своей властью на короткий период
всю Монголию. В свете изложенного можно сделать вывод о том,
что калмыки до начала XVII в. были частью сложившейся ойратс-
кой общности и, приняв русское подданство, переоформились на ой-
ратской основе в новый монголоязычный калмыцкий этнос.
От ойратов калмыки Поволжья унаследовали развитые феодаль­
ные отношения, сложную феодально-иерархическую структуру об­
щества, этнический состав, сложившийся ойратский язык и пись­
менность (”тодо бичиг”), материальную и духовную культуру и т. д.
Калмыки в XVII в. не представляли собой дикую ’’неуправляемую
орду”, или ’’родоплеменное” общество, как считали в буржуазной
историографии. Русские и калмыцкие письменные источники сви­
детельствуют, что тенденция к централизации власти в руках глав­
ного тайши наметилась четко при правителе Дайчине и его сыне
Мончаке. Известный монголист А. М. Позднеев так оценивал этот
период: ’’Правление Дайчина, равно как и сына его Пунцука, замеча­
тельно в истории астраханских калмыков главным образом объеди­
нением и сплочением воедино многочисленных калмыцких поколе­
ний, откочевавших из Зюнгарии” (Позднеев, 1886. Ч. 244, март, отд.
2. С. 148). Здесь Позднеев четко разглядел активный процесс этни­
ческой консолидации всех групп и объединений калмыков и при­
бывших к ним в течение всего XVII - 1-й четверти XVIII в. ойратов
в единую этноязыковую калмыцкую общность. Процесс этнической
консолидации - это всегда слияние нескольких родственных этно­
сов (племен, народов) в более крупный народ, что можно наблюдать
в период правления ханов Дайчина, Мончака и Аюки.

247
 Образование централизованного Калмыцкого ханства под управ­
лением ханов торгоутовской династии имело решающее значение
для сложения нового калмыцкого этноса, вернее, оно даже предопре­
делило и обеспечило этническую консолидацию родственных групп
волжских ойратов в единый этнос с новым этническим самоназва­
нием (этнонимы ’’халимаг” и ’’калмык”), особым чувством привязан­
ности и любви к новой родине - к степям Поволжья, к рекам Волге,
Яику, Дону, формированием нового калмыцкого литературного язы­
ка, калмыцкой национальной культуры, включая сюда его жемчужи­
ну - героический эпос ’’Джангар”, письменность, историческую ли­
тературу, самобытное народное искусство (живопись, чеканку, одеж­
ду, орнаментику и т. п.), богатейший фольклор и т. д. Можно отме­
тить еще, что этногенез калмыков в основном совпадал с процессом
становления и развития калмыцкой государственности, исключая ее
последний этап —послеаюкинский период, т. е. с 1724 и до упразд­
нения ханства в 1771 г., период междоусобиц и ослабления ханской
власти, завершившийся трагическим событием в жизни калмыков —
насильственным уводом в Синьцзян большинства калмыков-торгоу­
тов и хошоутов последним ханом Убаши.
Тяжелая обстановка в середине 40-х годов XVII в. в связи с
острым недостатком пастбищ и кочевий для улусов заставила Дай­
чина ’’единственное спасение искать в централизованной власти” и
налаживании устойчивых добрососедских отношений с соседними
племенами и народами, в подавлении сепаратизма отдельных тай­
шей, в разорении и захвате улусов тех тайшей, которые не подчиня­
лись его власти и т. д. Так, за своевольную политику и непослуша­
ние Дайчин разгромил своего брата Лоузанга и улусы его присоеди­
нил к себе. Так же он поступал и с другими тайшами. В документах
1651 г. Дайчин величается уже ’’царем” калмыцким, татарским са­
модержцем и многих людей государем и обладателем”, что вызвало
возражения русского правительства как ”не по пригожу написан­
ные”. Однако после окончательного решения территориального воп­
роса в 1661 г., когда калмыки стали исправно нести военную повин­
ность, снова в документах Дайчин назван ханом. Характерно письмо

248
хана Дайчина царю Алексею Михайловичу, где он ставит себя и
царя в одинаковое положение и пишет в конце письма: ”Энэ бичик
Дайчин хан буйю” - ’’это письмо хана Дайчина” (Кичиков. Ук. раб.
С. 23-24). Высокое положение Дайчина и его богатую ставку под­
робно описывает царский посол дьяк И. С. Горохов (Кичиков, 1966.
С. 119). Все эти факты подчеркивают наличие реальной ханской
власти у Дайчина, которую признал в Тибете Далай-лама и в 1650 г.
предложил ему ханский титул, печать и титло. Однако Дайчин, обла­
дая уже ханской властью, отказался от титула хана. Подлинный
мотив поступка заключался в том, что Дайчин-хан не хотел портить
отношения с русским правительством, так как хорошо понимал, что
благополучие и положение зарождавшегося калмыцкого государ­
ства во многом зависит от дружбы и сотрудничества с русским
правительством. Процесс централизации власти в руках Дайчина
продолжался и при его сыне Мончаке и достиг наивысшего уровня
при хане Аюке, который более полувека стоял во главе Калмыцкого
ханства, определяя его внешнюю и внутреннюю политику.
У. Э. Эрдниев, оценивая политический фактор в объединении и
сплочении различных феодальных владений (улусов) в одну этни­
ческую общность, верно описывает общую ситуацию, сложившуюся
в 1-й половине XVIII в. для калмыцких улусов: ”Для ойратов, заняв­
ших относительно большую территорию, вопрос общенационального
единства и национальной независимости стал вопросом жизни и
смерти в условиях враждебного отношения со стороны феодалов
Турции, Крыма, Кавказа и русского царизма, стремившегося превра­
тить новых своих подданных в простых исполнителей своей воли.
Инициативу в деле национальной консолидации взяли на себя ханы”
(Эрдниев, 1974. С. 86). Он же пишет: ’’Феодалам нужна была силь­
ная власть для подавления эксплуатируемого большинства народа,
для охраны и защиты феодальной собственности не только на паст­
бища и водные источники, но и на скот и на труд крепостных” (Эр­
дниев, 1970. С. 28). Укрепление и развитие централизованной ханс­
кой власти в Калмыкии не обошлось без поддержки ее таким мощ­
ным и влиятельным союзником, как буддийское духовенство (Эрд-

249
ниев, 1970. С. 28). И в этой связи первую поездку в Тибет хана
Дайчина следует связать прежде всего с тем, что новый прави+ель
Калмыцкого ханства искал поддержки и союзников в высших кру­
гах Тибета в поисках выхода из создавшегося трудного положения
калмыцких улусов в середине 40-х годов из-за острой нехватки па­
стбищ и кочевий, угрозы войны с ’’дальними” (джунгарскими) кал­
мыками, наплыва новых групп ойратов из Джунгарии, незавершенно­
сти территориального вопроса, обострения башкирско-калмыцких
конфликтов из-за пастбищ по Уралу и т. д. Первая поездка Дайчина
в Тибет к Далай-ламе проездом через Джунгарию убедила его в том,
что о возвращении торгоутовских улусов в Джунгарию не могло
быть и речи, так как в Джунгарском ханстве не утихали междоусоб­
ные войны между чоросскими, хошоутовскими и дербетовскими груп­
пировками, постоянно шла борьба за власть в ойратском обществе,
за перераспределение наследственных владений —улусов и отоков
между феодальной верхушкой ойратов (Лыткин, Биография Зая-Пан­
диты, КИЛП, 1969. С. 159-200).
Возвратившись в 1647 на Волгу, Дайчин энергично взялся за ре­
шение проблем и конфликтов, накопившихся в его отсутствие. Прежде
всего он отрегулировал русско-калмыцкие отношения, обострившие­
ся по вине его брата тайши Лоузанга. Дело дошло до вооруженных
конфликтов. Дайчин дважды разгромил непокорного Лоузанга и
изгнал его за Яик, а улусы его присвоил себе. Такая участь постигла
и другого брата Дайчина Шункея и других тайшей. Усиление ханс­
кой централизованной власти привело к образованию и укреплению
Калмыцкого ханства на Волге, к окончательному завершению терри­
ториального вопроса в 1661 году, к передаче наследственной ханс­
кой власти Мончаку, продолжившему централизаторскую политику
своего отца - хана Шукур-Дайчина. Дайчин и Мончак заложили
политические основы Калмыцкого ханства, продолженные далее ха­
ном Аюкой.
В заключение можно привести высказывание профессора Эрдни­
ева, с которым мы вполне согласны: ’’Образование централизован­
ного Калмыцкого ханства отвечало в какой-то мере интересам рядо­

250
вых скотоводов, так как оно устраняло прежнюю межплеменную
рознь и постоянные междоусобицы феодалов, разрушавшие и нару­
шавшие бытовые устои трудящихся калмыков, часто заканчивавши­
еся гибелью безвинных людей. Все это обусловило легкую победу
политики централизации Дайчина и Мончака, которым удалось быс­
тро одолеть своих противников при прямой поддержке большин­
ства калмыцких феодалов и русского правительства” (Эрдниев, 1980.
С. 44).

§ 4. Этнические процессы в Калмыцком ханстве

в XVII —1-й четверти XVIII в.

’’Любое изменение того или иного компонента этноса представ­

ляет собой происходящий в нем процесс и, следовательно, может
быть квалифицировано как процесс этнический” (Бромлей, 1983. С.
233). Следовательно, для изучения этнических процессов прежде
всего необходимо выяснить культурную и этническую специфику
исследуемого этноса, его этнический состав, т. е. основные этничес­
кие элементы, в совокупности образующие определенный тип этни­
ческой общности. Исходным моментом, видимо, может служить оп­
ределенная историческая ’’оформленность” данного этноса по ос­
новным параметрам материальной и духовной культуры, а также
уровень и развитие его этнического самосознания. Для понимания
сложного процесса этногенеза ойратов и их потомков - калмыков
Поволжья весьма важно высказывание Д. Е. Еремеева: ’’Изучение
этногенеза самых разных народов показывает, что в истории челове­
чества не было бесследного поглощения одного этноса другим, а
было как бы слияние двух этносов (а иногда и большего числа) в
новый сплав, амальгама, синтез. Даже в тех случаях, когда казалось
бы один этнос растворился в другом, анализ языка, культуры обнару­
живает отдельные черты растворившегося этноса в новообразовав-
шемся народе” (Еремеев, 1982. С. 35).
Уже отмечалось, что калмыки сложились в основном из тех ой-

251
ратских групп, которые приняли подданство в 1609 году и заняли
степные пространства между Яиком и Волгой, во 2-й половине
XVII в. к ним примкнули новые ойратские Группировки - преиму­
щественно хошоуты, дербеты, зюнгары и хойты. Мы уже перечисли­
ли основные факторы, которые создали предпосылки для сложения
новой калмыцкой общности - это добровольное вхождение калмы­
ков тайши Хо-Урлюка в состав России, положительное решение тер­
риториального вопроса к середине XVII в. и образование Калмыцко­
го ханства. По мнению У. Э. Эрдниева ’’образовавшееся к 60 г. XVII
в. Калмыцкое ханство способствовало дальнейшему сплочению и
сложению калмыцкой народности из переселившихся из Джунга­
рии ойратов, которыми были постепенно ассимилированы отдель­
ные иноязычные этнические элементы” (Эрдниев, 1974. С. 66-87).
Процесс этнической консолидации - это всегда слияние несколь­
ких родственных этносов (племен, народов) в более крупный народ,
что можно наблюдать при сложении калмыцкой общности. Этни­
ческую основу калмыцкого этноса составили 3 основных компонен­
та - это торгоуты (основной элемент), дербеты и хошоуты (см. III—
IV главы). С миграцией на Волгу ойратские улусные объединения
вступают в активные взаимодействия не только между собой, но и с
местным населением Предуралья, Поволжья и Предкавказья. В эт­
ническом составе калмыцких улусов сохранились различные тюрк­
ские, горские, славянские и другие компоненты, свидетельствующие
об этногенетических связях и взаимодействиях калмыков с сосед­
ними племенами и народами (Авляев, 1976, 1980 и др.).
Изучение этнического состава калмыцких улусов в XVII—
XVIII вв. позволяет нам отметить основные направления этничес­
ких процессов в Калмыцком ханстве в исследуемый период. В кал­
мыцком обществе этого периода имели место две основные тенден­
ции - централизация и децентрализация, которые в свою очередь
обусловили действие центростремительных и частично центробеж­
ных сил. Борьба этих сил всегда имела место, но определяющим
был процесс централизации. Калмыцкие ханы, проводя свою центра-
лизаторскую политику и подавляя сепаратизм отдельных феодалов

252
и феодальные междоусобицы, объективно способствовали тому, что
активнее шел процесс этнической консолидации всех групп ойра­
тов в особую калмыцкую народность, причем стирались межплемен­
ные различия в языке, в обычаях, постепенно складывался калмыц­
кий язык на основе ведущего торгоутовского говора, все более ут­
верждается и закрепляется новое этническое самоназвание ”халь-
маг” на калмыцком языке и ’’калмык” или ’’калмак” на русском и
тюркских языках. Закрепление этих самоназваний у калмыков к
концу 20-х годов XVIII в. уже знаменует завершение процесса этно­
генеза калмыков. Параллельно процессу этногенеза калмыков про­
исходило формирование особого калмыцкого языка, в котором поз­
же различают два говора —торгоутовский и дербетовский. Следова­
тельно, ’’общий язык, имевший различия только в диалектах, был
выражением и доказательством общего происхождения” (Энгельс).
А. М. Позднеев отмечал в одной из своих рецензий: ’’Время правле­
ния Шукур-Дайчина и его сына Пунцука замечательно в истории
калмыцкого народа главным образом объединением и сплочением
под их властью тех калмыцких племенных групп, которые за этот
период времени перекочевали из Джунгарии на берега Волги...”
(Позднеев, Спб., 1866, ч. 244; 1887). Добавим, что этот же процесс
сплочения и смешения пришлых ойратских групп продолжался и
при хане Аюке, и при его преемниках.
Говоря о сложении калмыцкого народа, в качестве одной из пред­
посылок, сыгравших косвенную роль в его этногенезе, следует, види­
мо, упомянуть и религиозный фактор. Известно, что калмыки не только
единственный монголо язычный этнос на Нижней Волге, они же и
единственные буддисты даже в Европе. Это сыграло свою косвен­
ную роль в сложении калмыцкой общности, если учитывать этно­
культурное и языковое окружение, в котором оказались волжские
ойраты. Соседние с ними народы в подавляющем большинстве ис-
поведывали либо ислам, либо православие и придерживались его
норм и догматов в повседневной жизни. Этим самым брачные связи
калмыков-буддистов с ними уже резко ограничивались, и поэтому
сохранялся длительное время ’’эндогамный барьер” калмыцкой об­

253
щности, т. е. браки происходили в основном в среде самих калмыков,
и только в редких случаях бывали смешанные браки. Можно отме­
тить и такой факт, что калмыки, несмотря на неоднократные попыт­
ки русского правительства подвергнуть их христианизации, вывести
из-под влияния буддийского духовенства, в основной своей массе
оставались верными своей религии. Христианизация среди калмы­
ков успеха не имела, тогда как народностям Сибири она принесла
свои плоды (бурятам, якутам и др.).
Исследователи истории калмыцкого народа неоднократно отме­
чали близость и порой даже идентичность предметов материальной
культуры калмыков, жилища, утвари, национальной одежды, декора­
тивно-прикладного искусства, способов ведения домашнего хозяй­
ства и различных навыков кочевников-скотоводов с ойратами Джун­
гарии (Грумм-Гржимайло, 1928. Вып. 1. Т. III; Вяткина, M.-JI., 1960).
Близость материальной и духовной культуры трех родственных на­
родов - ойратов Джунгарского и Хошоутовского ханств и калмы­
ков Калмыцкого ханства объясняется их тесными этногенетически-
ми узами, а до начала XVII в. названные группы ойратов представ­
ляли собой единый этнос - ойратскую народность, сложившуюся, по
нашему мнению, к середине XVI в. О языковой близости ойратов и
калмыков мы уже писали. Не отрицая заимствований, этнических
связей и взаимодействий калмыков с соседними народами, мы тем
не менее можем считать одной из предпосылок, способствовавших
сложению калмыцкого этноса, наличие у них своей самобытной ма­
териальной культуры, национальной зая-пандитской письменности,
на базе которой сложилась позже у ойратов и калмыков нацио­
нальная историческая литература и осуществлялись различные пе­
реводы с тибетского, санскрита и монгольского языков; сам же кал­
мыцкий язык сформировался на базе ойратского, что и обусловило
сравнительно быстрый процесс этногенеза волжских ойратов в кал­
мыцкую народность в течение XVII - 1-й четверти XVIII в.

254
Глава VII.
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ КАЛМЫКОВ
В ПЕРИОД СУЩЕСТВОВАНИЯ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВА
НА ВОЛГЕ (1640-1771 гг.). ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА
СЛОЖЕНИЯ КАЛМЫЦКОГО НАРОДА

§ 1. Общественно-политический строй калмыков

в XVII-XVIII вв.
С процессом этногенеза калмыков Поволжья тесно связаны не­
которые вопросы общественного строя калмыков в XVII-XVIII вв., а
также уровень и специфика калмыцкого феодализма в отличие от
феодализма других кочевых или полукочевых народов. Обществен­
ный строй калмыков в исследуемый период достаточно ясно и уве­
ренно можно назвать феодальным, но с сохранившимися родопле­
менными пережитками, обусловленными прежде всего обществен­
ным занятием калмыков - кочевничеством. Однако в дореволюци­
онной историографии о калмыках господствовала так называемая
"родовая теория", исходившая из официальных кругов царского са­
модержавия. Согласно этой теории большинство авторов признава­
ли господство "родоплеменных” отношений у калмыков, наличие у
них "родового общества” и т. д. (Иакинф, 1833, 1834 и др.; Костен­
ков, 1870; Леонтович, 1879; Позднеев, 1886 и др.). При этом они
полагали, что улус у калмыков соответствует ’’племени”, а аймак
"роду” (Костенков, 1870; Небольсин, 1852; Нефедьев, 1834 и др.).
Даже в первые годы Советской власти в отношении торгоутов, дер­
бетов и других этнических подразделений калмыцкой общности
продолжали употреблять ошибочные термины "племена” и "роды”
(Борисов. 1926. С. 21-25; Джимбинов, 1960 и др.). Объяснялось это
прежде всего слабой изученностью общественного строя монголов,
ойратов, калмыков и других кочевых народов, отсутствием у дорево­
люционных авторов необходимой источниковедческой базы, методо­
255
логического подхода к проблеме и т. д. Открытие феодального спо­
соба производства у кочевых скотоводческих народов принадлежит,
как известно, академику Б. Я. Владимирцову, обогатившему ’’миро­
вую науку четко разработанной концепцией о ’’кочевом феодализ­
ме”, получившем наиболее ярко выраженные ’’классические” черты
у монголов ХШ в., а впоследствии у средневековых ойратов Джунга­
рии и их потомков - калмыков Поволжья (Владимирцов, 1934). Вла­
димирцов отчетливо видел, ’’что развитие монгольского общества от
родоплеменной разобщенности и распыленности к феодальной им­
перии имело в своей основе постепенное ослабление традиционных
родовых и межродовых связей, обеспечивавших в прошлом устойчи­
вость всей системы общественных отношений” (Златкин, 1977.
С. 79). На смену отмирающей родовой общине (обох) пришли но­
вые, более крупные и сложные образования типа ’’племя”, ’’подпле-
мя” (irgen), а также ”государство-удел” (удус), отсутствовавшие ра­
нее у монголов (Владимирцов, 1934. С. 64). Образование улусной
системы в начале XII в. означало шаг вперед в общественном разви­
тии онон-керуленской группы монгольских племен. Позднее в связи
с экспансией монголов Чингис-хана против соседних с ними племен
и народностей, образованием монгольской империи под эгидой рода
”борджигин-кият” из племени тайджиут во главе с Чингис-ханом и
его потомков во многих завоеванных ими странах утвердилась и
получила свое дальнейшее развитие именно улусная система как
политическая форма власти монголов и их ставленников (Чагатай­
ский улус, Золотая Орда и др.). Работа Б. Я. Владимирцова ’’Обще­
ственный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм” стала
заметным явлением в исторической науке и оказала сильное влия­
ние на разработку общетеоретических проблем общественного строя
кочевых народов вообще, ойратов и калмыков, в частности. Известно,
что проблемы общественного строя кочевых этносов являются пред­
метом острой и оживленной дискуссии в журналах ’’Советская эт­
нография”, ’’Вопросы истории” и др. .Теория ’’кочевого феодализма”,
разработанная Б. Я. Владимировым, приобретала все больше сто­
ронников, которые в своих работах развивали конкретно ее положе­
ния и находили все новые формы улусной системы в тех или иных
256
регионах мира (Якубовскиий, Греков, Сафаргалиев, 1960; Федоров-
Давыдов, 1966,1973). Но выступили и противники теории ’’кочевого
феодализма”*например С. Е. Толыбеков, который отрицал фактичес­
ки феодальную собственность на землю в кочевом обществе и выд­
винул тезис о якобы длительном сохранении у кочевников родового
строя, о развитии у них феодальной собственности только при пере­
ходе к оседлости (Толыбеков, 1955, 1959, 1971. С. 88, 220). Концеп­
ция С. Е. Толыбекова базируется на неверном заключении о том,
что основным средством производства в кочевой экономике были
стада, табуны, а не пастбища (Толыбеков, 1971. С. 40). Толыбекова
поддержал Л. П. Потапов, он ввел вместо понятия ’’кочевой феода­
лизм” новый термин "патриархально-феодальные отношения”, кото­
рый пустил корни в науку и стал почти аксиомой (Вопросы исто­
рии. 1955. № 6). В 1967 г. взгляды С. Е. Толыбекова развил
Г. Е. Марков, однако они не встретили поддержки у большинства
исследователей. Разбор концепции Маркова и Толыбекова осуще­
ствили И. Я. Златкин, Г. А. Федоров-Давыдов, Л. П. Лащук,
А. В. Попов и др. (Сов. этнография, 1955, № 4; Федоров-Давыдов, 1973.
С. 4-17; Сов. этнография, 1967. № 4; Сов. этнография, 1968. № 1;
Попов, 1986. С. 183-200 и др.). Против надуманной ’’кочевнической
формации” выступила Л. Л. Викторова, которая конкретно обрисо­
вала переход монголов к классовому и государственному строю и
при этом показала, что улусный строй монголов XII—XIII вв. резко
отличается от родового первобытно-общинного строя (Викторова.
Т. 1. 1968. С. 574). В 80-е годы с более углубленным изучением
улусного строя монголов XII в. выступил Е. И. Кычанов (Кычанов,
1980. С. 136-148). На основе новых китайских источников он убе­
дительно доказал, что улусы монголов XII-XIII вв. были государ­
ственными образованиями, а не ’’племенем”, и терминологически они
различались. Монгольский улус XII в. имел собственную террито­
рию, аппарат, армию и т. д.
Вопрос о феодализме в Калмыкии впервые был поднят и осве­
щен Г. 3. Минкиным, который опубликовал статью по названной
проблеме в журнале ’’Революционный Восток” (Рев. Восток. 1933,
№ 1(17). С. 123-137). Доказывать господство в Калмыкии патриар-
9. Г. О. Авляев с\е.т
хально-родовых отношений, по мнению Г. 3. Минкина, значит отри­
цать наличие классов и классовую борьбу” (Минкин. Ук. соч.,
С. 123). ’’Родовое общество - это бесклассовое общество, где отсут­
ствует частная собственность на средства производства. Поэтому
возникает вопрос - если у калмыков было родовое общество, как
утверждали дореволюционные авторы и апологеты царизма, то у них
должна бы отсутствовать и частная собственность. Однако в дей­
ствительности все было наоборот”. ’’Калмыцкое феодальное обще­
ство,- пишет Г. 3. Минкин,- уже много веков тому назад (с начала
XII в. - А. Г.) разделилось на два непримиримых класса - черную
и белую кость. Белая кость (’’цаган яста” - А . Г.), или калмыцкие
феодалы, нойоны, зайсанги, духовенство уже много веков тому назад
сосредоточили в своих руках всю экономическую и политическую
силу (т. е. власть). Крепостная зависимость калмыцкого крестьяни­
на (т. е. харачу - простолюдина) от своих нойонов существовала
еще до прихода калмыков в приволжские степи. Плано Карпини
писал о жизни монголов XIII в.: ’’Никто не смеет пребывать в ка-
кой-нибудь стране, если где император не укажет ему. Сам же он
указывает, где пребывать вождям, а вожди же указывают темникам,
тысячи - сотникам, сотники - десятникам” (Плано Карпини, 1957.
С. 45). Б. Я. Владимирцов отмечал: ’’Древний монгольский род, ро­
довое монгольское общество XI—XII вв. были очень далеки от со­
стояния примитивного родового быта. Наши источники совсем по-
другому рисуют древний монгольский род и ’’родовое” общество.
Можно сказать, что в ту пору род у монгольских племен находился
уже в стадии разложения, пройдя, очевидно, длинный путь эволюции,
о котором точных сведений у нас не имеется (Владимирцов. Ук.
соч. С. 62-63). Возникает вопрос, откуда взялась теория господства
родовых отношений у калмыков? На этот вопрос Г. 3. Минкин отве­
чает: ’’Она целиком заимствована у тех буржуазных историков, ко­
торые изучают историю не по способу производства, а по обычаям
людей, кладя эти обычаи в основу определения исторических эпох.
До революции в быту калмыков имелось много пережитков родово­
го общества. Однако было бы нелепо на этом основании доказывать
господство родовых отношений в Калмыкии” (Минкин, Ук. соч.
258
С. 123-124). Мы уже рассмотрели улусно-аймачную систему кал­
мыков, восходящую к улусной системе монголов, проследили эволю­
цию основных звеньев этой системы и пришли к выводу о том, что
она является по происхождению феодальной, своеобразной формой
политической и социально-экономической власти, но не родопле­
менной, как считали дореволюционные исследователи (см. главу 1,
§ 2). Вопросы общественного строя калмыков освещались также в
работах П. С. Преображенской, И. Я. Златкина, М. Л. Кичикова.
Общественно-политический строй калмыков на основе архивных и
письменных источников рассмотрен в "Очерках истории Калмыц­
кой АССР” П. С. Преображенской (глава III) по XVIII в. и
М. Я. Поповым, Н. В. Устюговым (глава V) по XVIII в. Однако
монографической работы по общественному строю калмыков XVII-
XVIII вв. нет. Автор попытается здесь кратко осветить обществен­
но-политический строй калмыков в XVII— 'XVIII вв. и увязать его с
этногенезом калмыков Поволжья.
Архивные и письменные источники часто свидетельствуют, что
калмыки Нижнего Поволжья еще до своего прихода в степи между­
речья Эмбы и Яика, Яика и Волги имели уже развитые феодальные
отношения, сложное по составу сословно-иерархическое общество
во главе с феодальным кланом торгоутовских тайшей, по наслед­
ственному праву управлявших всеми торгоутовскими улусами как в
самой Джунгарии и в Куку-Норе, так и в Калмыцком ханстве на
Волге. По данным летописей и генеалогических таблиц ойратских и
калмыцких ханов и их феодальных династий можно сделать вывод,
что феодальные владения —улусы, отоки и аймаки возникли еще в
монгольскую эпоху при создании улусной системы, и с тех пор пле­
менной наследственный характер передачи этих уделов, их принад­
лежность феодальным кланам - цоросскому, хошоутовскому, торго-
утовскому или дербетовскому ни у кого не вызывали сомнения и
были закреплены юридически в ’’Великом Уложении” 1640 года. В
силу этих законов торгоутовские тайши, в частности, Хо-Урлюк с
сыновьями, братьями и его родственники могли управлять только
торгоутовскими улусами, передавать их по наследству, а дербетовс-
кие или зюнгарские тайши - свои наследственные владения. В слу­
259
чае нарушения принятых обязательств предусматривался крупный
штраф, возвращение чужих подвластных, вплоть до объявления вой­
ны захватчику или нарушителю законов 1640 года (Голстунский,
1880). Однако в реальной жизни нарушения случались, что приво­
дило к конфликтам, междоусобным войнам или откочевке крупных
улусных групп к торгоутовским тайшам на Волгу (Преображенская,
1963; Златкин, 1964; Кичиков, 1966). Отметим одно очень важное
обстоятельство - все тайши пришлых групп ойратов (дербеты, хо-
шоуты, зюнгары), присоединившись к торгоутовским ханам и тай­
шам, продолжали сохранять в своем подчинении улусные владения,
не смешивались с торгоутовскими улусами, и кочевали они, как пра­
вило, отдельно от них. Отсюда можно сделать вывод: наследствен­
ные права дербетовских, торгоутовских и других улусных тайшей
продолжали сохраняться и никем не оспаривались, т. е. феодальные
уделы (улусы, отоки, аймаки) были одновременно и этническими
подразделениями ойратов и калмыков Поволжья. Это позволило им
сохраниться вплоть до конца XIX в.
Калмыцкое общество XVII-XVIII вв., как и ойратское (XIII—
XVI вв.), оказалось очень далеко от состояния былого родоплемен­
ного быта, оно сохраняло лишь по традиции родоплеменную номен­
клатуру родов, племен. Содержание его изменилось в связи с утвер­
ждением у них кочевого феодализма (Владимирцов, 1934. С. 149).
’’Родоплеменные общности” калмыков сохранились в форме улусов,
отоков, аймаков, унаследовавших свои этнонимические и иные наи­
менования от ранних и средневековых ойратов. Наименования ро­
доплеменных групп ойратов и калмыков имели уже ’’вторичное про­
исхождение”, т. е. они закрепились за ними лишь по традиции от
предшествующей эпохи, но сами они возникли уже при феодальных
отношениях в ойратском обществе (Владимирцов, 1934). Б. Я. Вла­
димирцов в своей работе ’’Общественный строй монголов” выска­
зал ряд противоречивых высказываний об общественном строе и
укладе ойратов (Владимирцов, 1934. С. 1-2, 131-132). Владимирцов
считал, что у ойратов процесс феодализации проходил замедленны­
ми темпами, пережитки родоплеменных отношений сохранялись у
них дольше и были более ощутимы. Не отрицая наличия родопле­
260
менных пережитков, нельзя уже в свете новых данных согласиться
с мнением Владимирцова о том, что ”у ойратских племен родовой
строй с экзогамией сохранился". Говоря о последствиях насажде­
ния военной системы монголов в процессе этногенеза ойратов, мы
пришли к выводу о том, что она вызвала коренные необратимые
изменения у ойратов, заново переоформила ойратскую конфедера­
цию ’’дербен-ойрат" и заложила предпосылки для образования но­
вых этнических общностей - торгоутов, хошрутов, дербетов и зюнга­
ров, отсутствовавших ранее (см. главу V). Однако по мнению
Б. Я. Владимирцова "ойраты меньше других племен монгольских
были затронуты "тысячной” организацией Чингиса" (Владимирцов,
1934. С. 149). Термин "род” Владимирцов справедливо употребляет
как условное понятие, с оговоркой, однако вопрос о создании в
XIII в. новых территориальных связей у него не освещен (Стратано-
вич; Эрдниев, 1964. С. 4). Уже высказанному мнению об обществен­
ном строе ойратов противоречит другое высказывание Б. Я. Влади­
мирцова: "В XV веке во главе ойратской феодальной лестницы сто­
ит тайши и феодально ему подчиненные два ’’taisi”. Уже из этих
терминов-титулов вытекает, что ойратская аристократия не отлича­
лась по своему происхождению от монгольской, "восточно-монголь-
ской”. Но она оказалась в более сильном и выгодном положении
(Владимирцов, 1934. С. 149). Иной взгляд на ойратское общество
имел академик С. А. Козин: ”К началу XV столетия ойратство пред­
ставляет мощный союз четырех крупных объединений” - Дорбен
хара” (Козин, 1940. С. 56). По мнению С. А. Козина ’’развитие фео­
дального строя у ойратов шло не на развалинах разбитых и разру­
шенных родоплеменных объединений, как у восточных монголов, а
путем врастания в них”. Но он же в другом месте говорит о сохра­
нении у калмыков ’’родового строя” вплоть до самой Октябрьской
революции. Взглядам Б. Я. Владимирцова на ойратов как на племя
’’лесное” и т. п. противоречит мнение С. А. Козина, подтверждаемое
китайскими и монгольскими летописями и хрониками: ”У ойратов
же народное сознание своего племенного единства настолько дей­
ственно и сильно, что уже в XV в. они выдвигают таких предводите­
лей, как Тогон-тайши и Эсень-хан, которые оказываются в силах не
только установить гегемонию ойратства в Монголии, но поднять
соединенные силы на борьбу с Китаем” (Козин, 1940. С. 56). По
сведениям ”Юань-ши” и ”Мин-ши” ойраты в XIII в. уже проживали
в Западной Монголии (Синь Юань-ши. Гл. 28; Мин-ши. Гл. 28).
Феодальные отношения в ойратском обществе рассмотрены в моно­
графии И. Я. Златкина ’’История Джунгарского ханства” (Златкин,
1964. С. 70-99, 387-398).
Калмыцкое феодальное общество в XVII—XVIII вв. представляло
собой иерархически организованную социальную структуру сослов­
ных групп и прослоек, тесно взаимосвязанных между собой. Выс­
шее сословие социальной иерархии калмыцкого общества составля­
ла феодальная верхушка - хан, большие, средние и малые тайши,
нойоны. К ним же относилось и высшее духовенство - ламы, гелюн-
ги, бакши. Ступенью ниже стояло среднее и низшее сословие кал­
мыцких феодалов - зайсанги и аппарат управления в улусах —дар-
га, демчи, шуленги, заргучи (судья), яргучи (помощник судьи) и т. д.
Самую нижнюю ступень общественной лестницы занимали калмы­
ки-простолюдины (так называемые ’’харачу” или ”хара яста” —бук­
вально ’’чернь”, черная кость), которые в свою очередь подразделя­
лись на три основные категории феодально-зависимых людей - ал-
бату (основное податное население), кетчинеры (прислуга, дворня,
телохранители в военное время), шабинеры (простолюдины, отдан­
ные в распоряжение буддийского духовенства в качестве крепост­
ных слуг либо приписанные навечно к буддийским монастырям-
хурулам). Особую группу составляли в 1-й половине XVII в. рабы
(боол), ясыри - военнопленные, которых возвращали назад, либо про­
давали на рынках или же обменивали на переговорах. Господствую­
щий класс в калмыцком обществе - нойоны. Верхние ступени фео­
дальной иерархии занимали тайши. Среди нойонов выделяются боль­
шие и малые тайши, а по ’’Великому уложению” 1640 года они под­
разделялись на три группы: большие тайши (князья), князья из раз­
ряда Чокура, т. е. средние тайши и малые тайши (Богоявленский.
С. 98).
Большие тайши, наиболее знатные и богатые люди, владели обыч­
но многолюдными улусами или группой улусов, имели в своем рас­
262
поряжении штаты чиновников, знаменосцев, телохранителей и свои
улусные войска. Им подчинялись средние и малые тайши, владель­
цы небольших по численности улусов, и зайсанги, владельцы айма­
ков. Младшие тайши й зайсанги обязаны были платить подати (ал-
бан) скотом в пользу главных тайшей и нести ряд повинностей -
воинскую, подводную и др. Право распоряжаться пастбищами или
кочевьями на определенной территории для всего улусного объеди­
нения принадлежало только тайшам. Оно же и дало им неограни­
ченную власть над калмыками-простолюдинами, составив специфи­
ческую форму кочевого феодализма, зафиксированного в законах
1640 г. По указанию тайшей в течение года совершались переко­
чевки калмыков по степи, они же распределяли кочевья между от­
дельными улусами, отоками и аймаками (Паллас). За самовольный
уход аймака или группы семей за пределы владений тайши полагал­
ся штраф в размере 9 голов скота и другие более суровые меры
наказания (Преображенская, 1967. С. 94). Лучшие пастбища и охот­
ничьи угодья присваивались тайшами или духовенством. Худшие
доставались простому народу. Социальные отношения в калмыцком
обществе XVII—XVIII вв. носили четко выраженный феодальный
характер. Основу общественных отношений у калмыков по-прежне­
му, как и среди ойратов (до начала XVII в.), составила феодальная
собственность на землю (кочевья). Земля, или территория кочевий
являлась главным средством производства кочевников-калмыков.
Монопольное право калмыцких тайшей, нойонов на землю или на
пастбища давало им возможность эксплуатировать своих поддан­
ных, используя внеэкономическое принуждение, и применять при
этом целый арсенал средств для закрепощения их и взимания с них
различных податей, поборов. Население в Калмыцком ханстве под­
разделялось на крупные феодальные владения - улусы, которые в
свою очередь делились на отоки и аймаки, последние распадались
на различные по численности хотоны, объединявшие чаще всего
группу родственных семей (торель, арбан) либо этническую группу.
Улусно-аймачная система калмыков описана в § 2 главы I.
’’Могущество феодальных господ, как и всяких вообще суверенов,
определялось не размерами ренты, а числом их подданных, а это
263
последнее зависит от числа крестьян, ведущих самостоятельное хо­
зяйство” (Маркс, Капитал. Т. 1 - К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд.
2-е. Т. 23; Маркс. Т. 2. С. 729). Эти слова К. Маркса о феодальном
обществе стран Европы вполне применимы к калмыцкому феодаль­
ному обществу XVII-XIX вв. Калмыцкие ханы, тайши и нойоны по­
стоянно стремились увеличить число своих податных в улусах, зах­
ватить чужие или присоединить к себе улусы своих братьев, род­
ственников. От численности улусного владения зависели военная
мощь, богатство и благополучие самого тайши. Его вес в обществе и
авторитет определялись размерами улусного владения, поэтому кал­
мыцкие ханы и нойоны часто вели междоусобные войны, причиной
которых была борьба за перераспределение улусов, наследственные
споры за владение улусами, захват чужих улусов и т. д. Калмыцкие
ханы увеличивали свой ханский домен чаще всего за счет присвое­
ния улусов своих родственников либо за счет захвата чужих улусов
(Габан Шараб. Ук. соч.). Во главе Калмыцкого ханства стояли ханы
торгоутовской династии, потомки главного тайши Хо-Урлюка. По
родословным таблицам ойратских, монгольских и калмыцких исто­
рических летописей предки Хо-Урлюка вели свое происхождение
от Ван-хана (или Тоорил-хана), главы Кереитского ханства XII в.
(Габан Шараб. Ук. соч.; Батур-Убаши Тюмень. Ук. соч.; Лыткин,
КИЛП, 1969). Калмыцкие ханы происходили из ясуна (кости) ’’кере­
ит”, так как Ван-хан был кереитом (Авляев, 1984. С. 30-42. С. 4 3 -
58). Положение хана, его власть прямо зависели от размеров его
личного владения, ханского домена и им же определялись. Напри­
мер, личным владением Аюки-хана считался ханский Эркетеневс-
кий улус, позже отошедший к его сыну хану Церен-Дондуку и к его
младшему брату Галдан-Данжину. Численность ханского улуса ко­
лебалась от 15 тыс. кибиток при Церен-Дондуке до 23 тыс. кибиток
при хане Убаши накануне его бегства из России. Роль и значение
ханского домена четко объяснил в 1724 г. влиятельный тайша Дор-
джи Назаров. "Кому не быть ханом,- говорил Дорджи,- все равно,
и токмо что прибыток ему будет один титул и место первое; а пожи-
ток его с одних только с его собственных улусов, а прочие де вла­
дельцы всяк владеет своими улусами и управляет, и хан к ним ни­
264
чем- интересоваться не повинен, и слушать его в том никто не бу­
дет” (АВПР, ф. Калмыцкие дела, 1723-1725, д. 6, л. 178 об.; Златкин,
1964, С. 408). Этим объясняется та яростная борьба, которую вели
калмыцкие, джунгарские и хошоутовские ханы за расширение своих
доменов. Известно, что хан Шукур-Дайчин после возвращения из
Тибета разгромил своего непокорного брата Лоузанга, затем Ель-
денга, племянника своего, а улусы их присвоил себе (Габан Шараб.
Ук. соч., С. 149, 150). Точно так же поступал хан Пунцук (Мончак),
сын Шукур-Дайчина, Аюка-хан и др.
К феодалам следует отнести и высшее буддийское духовенство,
сосредоточившее в своих руках большие богатства и имевшее к
тому же большую армию закрепощенных слуг, т. н. шабинеров.
Шакур-лама, вернувшийся в 1718 г. после длительной учебы из Ти­
бета, получил от хана Аюки Шабинеровский улус в личное пользо­
вание, в котором насчитывалось 4 тыс. кибиток (Бакунин. 1761;
Златкин. 1964. С. 412). Сын хана Аюки от Дармы Балы Галдан-
Данжин владел Бурхан-Шабинеровским улусом, название его ясно
указывает на принадлежность жителей улуса к сословию шабине­
ров (ЦГАДА, ф. 119, 1734 г., ед. хр. 2, л. 19, об.). Ламы и гелюнги
эксплуатировали своих шабинеров точно так же, как это делали
светские феодалы - тайши, нойоны и зайсанги. Огромные богатства
скапливались у лам за счет больших подношений (скотом, деньгами,
имуществом) знати и верующих прихожан, за исполнение религиоз­
ных обрядов, наречений имени, похорон и т. д. Количество лам, ге-
люнгов, манжиков и других представителей духовенства в Калмыц­
ком ханстве было велико, они сохраняли свои позиции даже после
событий 1771 г. Численность шабинеров.ского сословия в Калмыц­
ком ханстве XVII-XVIII вв. была значительной, т. к. в каждом улусе
имелись не только различные шабинеровские аймаки, но даже суще­
ствовали крупные Шабинеровские улусы Шакур-ламы и других вла­
дельцев.
На чем покоились феодальные отношения в калмыцком обще­
стве XVII—XVIII вв.; как проявлялась собственность феодала на зем­
лю - пастбища и как осуществлялось внеэкономическое принужде­
ние? Прежде всего отметим, что верховным сюзереном всей терри­
265
тории Калмыкии номинально считался русский царь, позже импера­
тор, а фактической властью в XVII - 1-й четверти XVIII в. обладали
такие калмыцкие ханы, как Шукур-Дайчин, Мончак и Аюка-хан и др.
В этот период русское правительство осознавало свои силы и не
вмешивалось во внутренние дела Калмыцкого ханства, довольству­
ясь военной службой калмыков и их участием в военных операциях
против Крыма и северокавказских союзников Турции. Калмыцкий
хан как главный собственник земли с помощью суда Зарго управ­
лял всем ханством и сам распределял основные кочевья между тай­
шами, владельцами улусов и духовенством. В первую очередь хан
обеспечивал лучшие пастбища для своего ханского домена и для
верховного ламы, затем указывались районы кочевий для улусных
тайшей, вассалов калмыцкого хана. Тайши, получив указанный им
район кочевий, обеспечивали прежде всего себе лучшие пастбища и
угодья, а оставшиеся земли выделяли уже своим зайсангам, после­
дние кочевали с подвластными им калмыками, разбившись на не­
большие хотоны, группы кочевников, совместно ведущих хозяйство
и часто связанных еще и родственными узами.
В течение XVII-XIX вв. у калмыков сохранялся хотонный спо­
соб кочевания, т. е. небольшими группами родственных семей, чис­
ленностью от 10 до 40-50 кибиток. Этот способ экономически оп­
равдывался, так как позволял чаще менять пастбища, оказывать друг
другу взаимную помощь. Ведение же крупного хозяйства требовало
всегда вооруженной охраны, более частой смены крупных пастбищ
и, следовательно, быстрого их выпадения из оборота, наличия круп­
ных источников для водопоя и т. д. Вот почему крупным тайшам в
XVII в. невыгодно было совместное кочевание вместе с улусом или
аймаком. По данным Богоявленского в I-й половине XVII в. калмыц­
кие тайши свой скот и табуны лошадей пасли под охраной в одном
месте, улус же тайши находился в другом, а сам тайша с частью
улуса и своей дружиной кочевал отдельно от своих улусных людей
(Богоявленский. 1939. С. 91-92). Таквй способ кочевания на наш
взгляд диктовался прежде всего тем, что в тот период тайши вели
крупное кочевое хозяйство, дававшее им большой доход и независи­
мое положение, так как они содержали огромные табуны коней и
266
отары овец. Отметим, что тайши в исследуемый период, видимо, не
отдавали на выпас рядовым албату свой скот, а предпочитали пасти
его сами. Но остается загадкой, кто пас личный скот и табуны кбней
тайшей. Если албату, то на каких условиях, если военнопленные или
рабы, то имели ли они свою собственность? Мы склоняемся к тому,
что скот и табуны коней нойона, владельца улуса пасли его же улус­
ные люди, которые за свой труд получали от него определенное
вознаграждение. Это были феодально-зависимые группы калмыков-
албату, которые вели в течение года все скотоводческое хозяйство
тайши, получая за это мизерное вознаграждение, чаще всего часть
приплода, некоторые продукты кочевого хозяйства в расчете на 1
семью и т. п. Что касается рабов и военнопленных, то их труд ис­
пользовался в хозяйстве тайши, но доверять им свои табуны коней
или гурты скота тайша, по нашему мнению, не стал бы, риск был
большой.
В I-й половине XVII в. крупное скотоводческое хозяйство тайши
вели его же подвластные, обязанные пасти овец, гурты скота и боль­
шие табуны коней за мизерную плату. К ним относятся: хоочнр -
овцеводы, адучинер - табунщики, малчнр - скотоводы, темячнр -
верблюдоводы. Такие же прослойки феодально-зависимых албату
из ’’харачу” (простолюдинов) были и в ханском улусе. Основная
масса "албату” имела в личном распоряжении свой скот в неболь­
ших количествах, чаще всего несколько десятков овец, несколько
голов крупного рогатого скота (в их числе 1-2 верблюда для пере­
возки скарба и имущества), пару коней или коз на 1 семью. Именно
такие хозяйства и несли основную повинность —албан скотом тай­
ше, владельцу улуса и хану. Они же несли и всякого рода поборы и
повинности - военную, т. е. являться вооруженным и на своем коне,
подводную - поставлять тайше или хану коней или волов, верблю­
дов для перевозки почты, грузов и т. п. Основной доход хана или
тайши составляла феодальная рента именно со средних хозяйств
албату. Увеличение числа зависимых албату в своем улусе или ай­
маке стало постоянной заботой нойона, зайсанга. В основе всех фе­
одальных конфликтов и междоусобиц чаще всего оказывалась ярос­
тная борьба за увеличение числа своих подвластных албату, что
267
умножало в конечном счете доходы тайши, поступление албана ско­
том или деньгами (с начала XVIII в.).
По данным Богоявленского в I-й половине XVII в. свободных
пастбищ у калмыков находилось в достатке, и борьба шла у тайшей
за лидерство или за улусы (Богоявленский. Ук. соч. С. 92). О круп­
ных размерах хозяйств тайшей говорит следующий факт: Дайчин
собрал в своих улусах 20 тыс. вороных и каурых жеребят для по­
дарка Зая-Пандите (Богоявленский. Ук. соч. С. 93). Скот находился
в индивидуальном владении и был личной собственностью хозяина.
Об этом говорят статьи ’’Великого уложения” 1640 года, где потер­
певшему ущерб возмещался определенным количеством скота. Скот
служил и меновой единицей, переходя из рук в руки. Однако паст­
бища находились в коллективном пользовании всей аймачной или
хотонной общины, за исключением стад самого тайши или ламы.
Поэтому Леонтович отмечал в книге ’’Калмыцкое право”: ”По со­
временным обычаям калмыков, особые пастухи имеются лишь у за­
житочных скотоводов, держащих свои стада и табуны (т. е. тайшей,
зайсангов, лам), большинство же степного населения улусов... дер­
жит общинные пастбища” (Леонтович, 1879. С. 279). По словам
К. Маркса, ”у пастушеских народов собственность на естественные
продукты земли - на овец, например,- это одновременно собствен­
ность на луга, по которым они передвигаются” (К. Маркс, 1940.
С. 24). Следовательно, главную экономическую основу политичес­
кого господства нойонов составляла их полная собственность на
землю (нутук), пастбищные угодья, являвшиеся основным средством
производства у всех кочевников (Кичиков. 1966. С. 11).
Однако Толыбеков отрицал роль земли (пастбища, кочевий) в
этом качестве, а основным средством производства у кочевников он
считал стада и табуны, что противоречит мнению К. Маркса (Толы­
беков, 1970. С. 40). Земля или пастбища предопределяет и обуслов­
ливает кочевое скотоводческое производство и воспроизводство,
которое у кочевых народов требует смены пастбищ в течение всего
года, т. е. смену осенних на зимние, зимних на весенние, а последние
на Летние. Поэтому кочевой скотоводческий процесс был экстен­
сивным и не требовал применения каких-либо орудий труда. Меха­
268
низм действия феодальной собственности на землю среди калмы­
ков наблюдал лично П. Паллас: ’’Если калмыцкая орда (т. е. хан­
ство) или улус для сыскания свежих паств переходит с места на
место... то наперед высылаются люди, которые для хана или князя,
для ламы и для кибиток, где их идолослужение совершается, выби­
рают лучшие места, после чего сии по объявлении через провозгла­
сителей о их выступлении шествуют первые, а потом за ними следу­
ет весь народ и выбирает для себя удобные места” (Паллас. Ук.
соч. С. 223).
Распределение сезонных кочеваний между тайшами, нойонами и
зайсанга ми по мнению В. Бакунина входило в компетенцию особого
ханского Суда - Зарго, куда назначались 8 зайсангов из ханского
Эркетеневского улуса, почему и именуют этот политический орган
’’Найман-Зарго”. При ханском Зарго находились почти всегда пред­
ставители от каждого из улусных владений, подчинявшихся власти
хана. ”В той же Зарге,- писал В. М. Бакунин,— при отсутствии
оных депутатов каждой весны и осени определено было, где которо­
му нойону с улусом своим летовать или зимовать, и о том по кон­
фирмации ханской было знать через тех депутатов и нойонам их, в
чем и споров не бывало (Златкин. 1964. С. 397-398). В калмыцком
обществе XVII—XVIII вв. существовали, как уже отмечалось, три
основных сословия феодально-зависимого населения: албату, кетчи-
неры и шабинеры. Самыми многолюдными из них были албату, они
служили основным объектом феодальной эксплуатации и несли ос­
новные повинности (албан) в пользу тайшей. Повинности албату
строго не фиксировались и в основном зависели от обстоятельств и
воли правителя улуса. Так, Паллас сообщает, что ’’нойон получает
ежегодно от своих подданных десятую часть от всего скота” (Пал­
лас. Ук. соч. С. 484-485). Об этой же норме упоминает и Георги, но
он замечает, что в мелких улусах положение албату было более
тяжелым, чем в крупных. ’’Нередко,- писал он,- собиралась также
во время войны, княжеской свадьбы, или когда правители малых
улусов хотели жить попышнее, чрезвычайная подать скотом и съес­
тными припасами, от чего многие подданные претерпевали великое
угнетение” (Георги, 1799. С. 7). Албату обязывались исполнять повин-
269
ность и в пользу своих зайсангов. Так, по Положению 1834 года
денежный сбор определен был в 28 рублей 50 копеек, из них 25
рублей шло нойону (т. е. тайше), 2 рубля - зайсангу и 1 рубль 50
копеек на содержание Калмыцкого управления. (Очерки истории
Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период, 1967. С. 175).
Положение албату в калмыцких улусах особенно ухудшилось
после императорских указов 1737 и 1744 гг., разрешивших ’’калмыц-
ким владельцам продавать крепостных калмыков как обыкновен­
ную движимую собственность” (Минкин. Ук. соч. С. 132). Многие
калмыцкие владельцы продавали на рынках своих подвластных, пре­
имущественно "убогих”, разорившихся калмыков, которые пополня­
ли дворню и число слуг многих русских помещиков и купцов. Бес­
правное положение многих албату узаконили уже в ’’Великом уло­
жении 1640 года”, 38 статья которого гласит: "Ежели в собираемом
скоте на пищу великого владетеля чьим-то нерадением учинится
недостаток и за то с оного взять 81 скотину, буде такой же недоста­
ток учинится в собираемом скоте на пищу чиновным владельцам и
табанагаутам, и за то с виновного взять 9 скотин; за такой же недо-
статок у малых владельцев и табанагаутов с виновных взять одну
лошадь” (Леонтович, 1879. С. 38). В этой статье сразу обращает
внимание не только строгость наказания за несвоевременную вып­
лату албана (подати), но и то, что в системе этого штрафа четко
проглядывает феодальная иерархия, штраф за неуплату самому тай­
ше был больше, чем зайсангу или же чиновнику из управления улу­
са или аймака. Классовое господство и особое положение тайшей
или нойонов оберегали статьи ’’Великого Уложения” 1640 года: ’’Кто
оскорбит главного князя,- гласит закон,- того разорить; кто оскор­
бит чиновных князей (Йямату нойод) или табунангов, с того взять
один девяток; кто ударит, с того взять пять девяток. Кто оскорбит
малых князей (бага нойод) или табунангов, с того взять пять (ско­
тин), если сильно побьет, взять три девятка” (Монголо-ойратские
законы. 1880. С. 5).
К феодально-зависимому населению относились и кетчинеры,
которые встречались в каждом улусе. Кетчинеры в средние века
составляли военную охрану нойона и его ставки, в мирное время
они были в основном дворовой челядью, личными слугами тайшей
или нойонов. Институт кетчинеров был распространен как среди

270
калмыков на Волге, так и среди ойратов Джунгарского ханства. Так,
в середине XVIII в. в Джунгарии по китайским источникам среди
ойратских ’’поколений” названо поколение ’’кутучинар” (надо куту-
чинер или же ’’кеточинер” - А. Г.) численностью в 4000 кибиток,
находившееся под управлением 5 зайсангов (Иакинф, 1834. С. 132).
Происхождение института ’’кетчинеров” и ’’шабинеров” в калмыц­
ких улусах рассмотрено автором данной работы в специальной ста­
тье (Авляев, 1974. С. 139-154). Кетчинеры в калмыцких улусах пос­
ле событий 1771 года обособились в территориальные аймаки, утра­
тив свои первоначальные функции, но сохранив за собой наименова­
ние ’’кеточинер”. Кетчинеров в калмыцких улусах XIX в. уже при­
равняли к обычным аймакам - ’’родам”, и они несли все повинности
в пользу нойона во владельческих улусах или же в казну так назы­
ваемых ’’выморочных” улусов, то есть уже принадлежавших госу­
дарству.
Шабинеровское сословие было одним из многолюдных в Кал­
мыцком ханстве и обслуживало интересы ламаистского духовен­
ства с его огромным аппаратом и буддийские кочевые монастыри -
хурулы с разнообразными культами буддийских божеств. В связи с
распространением ламаизма среди ойратов и калмыков и укрепле­
нием позиций ламаистской церковной организации в Калмыцком
ханстве институт ’’шабинеров” получил довольно широкое разви­
тие при поддержке ханов. Шабинеры (буквально - ученики ламы,
послушники) стали возникать в каждом улусе и в аймаке, они
сформировались из тех ’’албату” (т. е. простолюдинов), которых от­
дали в распоряжение отдельных лам, гелюнгов в качестве их лич­
ных слуг и крепостных (т. е. ламин-шабинер) либо навечно припи­
сали по указу хана или нойона к буддийскому хурулу для обслужи­
вания его нужд (хурлин шабинер - А. Г.), т. е. пастьбы скота, при­
надлежащего монастырю, снабжения круглый год монахов продук­
тами животноводства, ведения торговых операций по продаже мона­
стырского скота и т. д. Мы уже упоминали, что при Аюке-хане глав­
ный лама ханства - Шакур-лама имел собственный Шабинеровс-
кий улус, в котором насчитывалось 4 тыс. кибиток (семей) шабине­
ров, обязанных содержать Шакур-ламу. Тайша Галдан-Данжин, брат
хана Церен-Дондука, владел улусом, который именовался Бурхан-
Шабинеровским. В Дербетовском улусе со времен Калмыцкого хан­

271
ства образовалось 9 шабинеровских аймаков, которые сохранились
и после событий 1771 года (Авляев, 1974. С. 139-154). В торгоутов­
ских и хошоутовских улусах Калмыцкого ханства также существо­
вали десятки различных по названиям шабинеровских аймаков, мно­
гие из них сохранились в улусах, оставшихся на Волге после собы­
тий 1771 года.
Калмыцкий хан управлял своим государством при помощи Зарго.
Это учреждение имело двоякое значение: ханского совета, с одной
стороны, и высшей судебной инстанции - с другой (Попов, Устюгов.
1967. С. 181). ”Зарго на их языке,- писал В. М. Бакунин,- а на
нашем языке суд, бывает всегда при дворе ханском и присутствуют
в особливой кибитке ханские первые и вернейшие зайсанги (так
называемые эркетеневские зайсанги - А. Г.), между которыми бы­
вают и из попов (т. е. лам, гелюнгов) по человеку и по двое, на
которых верность хан надежду имеет, а всех по их древнему обык­
новению больше 8 человек не бывает... (отсюда ”найман зарго”).
От этой зарги зависит правление всего калмыцкого народа и в оной
сочиняются указы ханские к калмыцким владельцам о публичных
делах, и черные приносятся к хану для апробации и потом перепи­
сываются набело и припечатываются ханской печатью, которая хра­
нится у первейшего и вернейшего его зайсанга (цит. по кн.: Злат­
кин. 1964. С. 421). Сообщение В. Бакунина о ханском Зарго под­
тверждается и дополняется указаниями Палласа на такой важный
факт, что подобные ("зарго”) существовали не только при хане, но и
в каждом улусе при их правителях, они позже именовались улус­
ным зарго (Паллас. Ук. соч. С. 300). Приведенные факты о положе­
нии албату, шабинеров и кетчинеров свидетельствуют о классовых
противоречиях в калмыцком обществе, о той пропасти, которая раз­
деляла 2 класса - знать (цаган ясун - "белую кость”) и духовен­
ство и калмыков-тружеников (”хара ясун” —черная кость), к кото­
рым относились албату, шабинеры и кетчинеры. Главной формой
протеста масс против жестокой эксплуатации тайшей, нойонов и
зайсангов стала самовольная откочевка групп семей, одной семьи,
иногда целых аймаков с территории улуса в русские города и села
по Волге или на Дону, в казачьи станицы. Одной из форм недоволь­
ства масс оказалось принятие христианства целыми группами бег­
лых калмыков, которое всегда поддерживалось и поощрялось рус­

272
ским правительством- Из крещеных калмыков образовались Чугуев­
ские, уральские, оренбургские, кумские, или моздокские группы кал­
мыков.
Помимо 3-х основных категорий феодально-зависимых людей в
улусах сохранились также и мелкие социальные институты ’’дарха-
чутов”, ’’эркете”, ’’мергечютов”, ’’шобучинеров” и т. д.
Таким образом, приведенные факты достаточно убедительно сви­
детельствуют о том, что в кочевом калмыцком обществе XVII-XVIII
вв. существовали 2 основных класса, интересы которых оказались
прямо противоположными - это класс феодальной знати (тайши,
нойоны, зайсанги, духовные феодалы - ламы, гелюнги) и харачуд -
простолюдины, обслуживавшие своим трудом потребности и нужды
как светских, так и духовных феодалов. Понятие ’’родовая знать”,
родоплеменное общество не применимо к классовому, феодальному
обществу калмыков, каковым оно являлось в исследуемый период.
Улусно-аймачная структура калмыцкой общности имела феодаль­
ное происхождение, а не родоплеменное, она связана по происхож­
дению с улусной системой монголов - т. е. утверждением и разви­
тием феодальных отношений в монгольском обществе XIII в.

§ 2. Завершение процесса формирования калмыцкой

народности (2-я половина XVII —1-я четверть XVIII в.).
Закрепление самоназвания ’’халимаг”
и этнонима ” калмык”

Дореволюционные исследователи, затрагивая вопросы происхож­

дения волжских калмыков, отмечали в их составе наличие трех ос­
новных ’’поколений”: торгоутов, дербетов и хошоутов, которые под­
разделялись на феодальные уделы-улусы (Миллер, 1776, 1937. Т. 1;
Рычков, 1762; Иакинф, 1833. Ч. IX; Попов, 1839. С. 3 -9 и др.) Мы
уже рассматривали процесс этнической консолидации в Калмыц­
ком ханстве при Дайчине и Мончаке и отметили основные факторы,
способствовавшие этому процессу. В период правления хана Аюки
(1669-1724) процесс этногенеза калмыцкой общности при наличии
определенных исторических и социально-экономических факторов
вступил в свою завершающую стадию. Однако прежде, чем перейти

273
к этногенезу калмыков, необходимо, видимо, остановиться на поняти­
ях ’’территориальные союзы”, этническая общность и т. д.
В. И. Ленин в своей статье ’’Что такое друзья народа и как они
воюют против социал-демократов?” называет человеческие коллек­
тивы, общины, сменившие роды и племена, ’’чисто территориальными
союзами”. ’’Территориальные союзы”, сменившие родовые объеди­
нения, дали толчок становлению новых этнических общностей, офор­
мившихся внешне по старой ”родо-племенной схеме”, т. е. с сохра­
нением иногда прежних ”родо-племенных наименований”, опреде­
ленного этнического самосознания и т. д. Это положение, на наш
взгляд, особенно характерно в отношении средневековых ойратов, у
которых Б. Я. Владимирцов подметил следующее явление: ”У неко­
торых ойратов наблюдается перенесение родовых имен на админис­
тративные единицы и связанное с этим перенесение некоторых фун­
кций родового строя” (Владимирцов, 1934. С. 2). Однако новые эт­
нические общности, возникшие в ойратском обществе XIII—XIV вв.
при господстве феодальных отношений, имели уже иное содержание,
чем былые родоплеменные общности доклассовой эпохи. Названия
некоторых общностей средневековых ойратов (олеты, батуты, шар-
нуты, харнуты и т. д.) имели уже ’’вторичное” происхождение, т. е.
они унаследовали их по традиции от предыдущей эпохи. Существу­
ет мнение о том, что ’’историю кочевников вполне можно объяснить
действием тех же общих закономерностей, которые лежат в основе
развития всего человеческого общества” (Советская этнография.
1967. № 4. С. 39). Мы придерживаемся мнения Л. П. Лашука о том,
что ’’несмотря на некоторую замедленность темпов социально-эко­
номического развития кочевых обществ, в последних, как и среди
земледельцев, происходили разложение общинно-родового строя и
становление сословно-классовых отношений, развивающихся по ли­
нии феодализма, связь с оседло-земледельческим населением была
и обусловила переход к оседлому или полуоседлому образу жизни”
(Советская этнография. 1967. № 4. С. 39).
Эти слова можно отнести к процессу этногенеза средневековых
ойратов (до начала XVII в.), исторических предков калмыков Повол­
жья. Отправным положением в решении вопросов этногенеза кал­
мыцкой и ойратской общности является для нас следующее выска­
зывание К. Маркса о происхождении родов: ’’Родовое имя создава­

274
ло родословную, рядом с которой родословная отдельной семьи пред*
ставлялась лишенной значения. Это родовое имя (т. е. этноним -
А. Г.) должно было теперь свидетельствовать о факте общего про­
исхождения его носителей; но родословная рода уходила так дале­
ко в глубь времен, что его члены не могли уже доказать действи­
тельно существовавшего между ними родства, за исключением не­
многочисленных случаев, когда имелись более поздние общие пред­
ки. Самое имя было доказательством общего происхождения и до­
казательством бесспорным, не считая случаев усыновления. Напро­
тив, фактическое отрицание всякого родства между членами рода,
как это делают Грот и Нибур, превращающие род в продукт чистого
вымысла и поэтического творчества, достойно только ’’идеальных”,
т. е. кабинетных книжных ученых”.
С 60-х годов XVII в. в Калмыцком ханстве установилось более
чем полувековое правление хана Аюки, при котором полностью за­
вершился процесс этнической консолидации всех групп ойратов в
единую калмыцкую этническую общность, обладающую всеми при­
знаками уже сложившегося этноса (т. е. общее самоназвание, тер­
ритория, самобытная культура, государственность, наличие языка,
письменности и т. д.). Известный монголовед А. М. Позднеев так
характеризует предшествующий, доаюкинский период: ”Но правле­
ние Дайчина, равно как и его сына Пунцука, замечательно в истории
астраханских калмыков главным образом объединением и сплоче­
нием воедино многочисленных калмыцких поколений, откочевавших
из Зюнгарии: в этот период калмыки знакомились со своими новы­
ми кочевьями и с окружающими их народностями. Так протекло у
них пятнадцать лет до перехода калмыков под власть Аюки” (По­
зднеев. С. 13).
В этот же период правительство царя Алексея Михайловича ле­
том 1664 года официально признало хана Мончака верховным пра­
вителем калмыцкого народа и наградило его атрибутами государ­
ственной власти. В период правления хана Аюки, как и при Монча-
ке, продолжали прибывать на Волгу различные группы ойратов, вы­
тесненные из Джунгарии междоусобными войнами Галдан-Бошок-
ту-хана и его преемниками и присоединившиеся к волжским калмы­
кам. Из них отметим во 2-й половине XVII в. принятие русского
подданства в 1663 г. хошоутовским тайшой Кунделеном-Убаши

275
(3 тыс. кибиток) и дербетами тайши Даяна-Омбо при хане Мончаке
(1 тыс. кибиток).
В 1671 г. Люка разгромил улусы хошоутовского тайши Лблая и
улусы его присоединил к себе, в 1674 г. дербетовский тайша Солом-
Сэрэн признал себя подданным хана Аюки и присоединился к нему.
В это же время улусы тайши Дугара захватил хан Аюка, а Дугара с
сыном отправил в Москву, где он крестился и превратился в князя
Василия Дугарова. В 1676 г. к Аюке-хану прибыла сестра Дорджи-
Рабдан с дочерью с 1 тыс. кибиток хошоутов и присоединилась к
улусам Аюки-хана. В 1686 г. тайша Цаган-Батур привел 2000 киби­
ток черных калмыков, т. е. зюнгаров, и был поселен на Дону (АВ,
ф. 60, on. 1, ед. хр. 13, л. 6; ЦГАДА, ф. 119, ед. хр. 156, л. 107). В
1660-е годы в Поволжье поселилась еще одна группа дербетов, воз­
главляемая братьями Аючеем и Аюкаем (Киников, 1966. С. 118,128).
В 1723 г. на Волге появились ойраты-зюнгары Даши-Батура и при­
соединились к калмыкам. Иакинф считает, что Аюка лично был в
Джунгарии и привел оттоле на Волгу остатки торготского поколе­
ния, что и было поводом к исключению торготов из четверного со­
юза Элютов (ойратов - А . Г.) и к замещению поколения торготов
поколением хойт” (Иакинф, 1833. С. 316). В ’’Истории калмыцких
ханов” этот факт также отмечен: ’’Кроме того, он ездил в Зюнгарию
и привел на Волгу тех торгоутов, которые оставались в Зюнгарии
(Лыткин, КИЛП, 1969. С. 71). Их численность неизвестна.
В 1667 г. прибыла из Джунгарии Дарма-Бала, двоюродная сестра
джунгарского контайши, сговоренная за меньшего сына Аюки-хана
Гунделека. Перед этим у Аюки-хана умерла жена, и он женился на
Дарме-Бале. Дарма-Бала, видимо, прибыла со своими подвластными
(инджу), так как по архивным документам начала XVIII в. у Дармы-
Балы в 1735 г. в собственном улусе числилось свыше 4 тыс. киби­
ток (ЦГАДА, ф. 119, 1735 г., ед. хр. 2, л. 30). В 1701 г. сын Аюки-хана
Санжип уехал с 15 тыс. кибиток в Джунгарию, где их присвоил себе
джунгарский контайша (Бакунин, 1761). Таким образом, при хане
Аюке численность населения в Калмыцком ханстве до 1701 г.непре-
рывно возрастала, с 1701 г. намечается уменьшение ее в связи с
уходом Санжипа, но в дальнейшем вновь отмечается прибытие от­
дельных групп ойратов вплоть до 1758 года.
Мы уже убедились в том, что многие элементы из этнического

276
состава калмыцких улусов XVII-XIX вв. идентичны ойратским и
имеют с ними общее происхождение. Если же брать крупные этни­
ческие компоненты калмыцкой общности, такие как торгоуты, дербё-
ты, хошоуты, то они также характерны и для этнического состава
ойратских улусов и отоков, разница только в удельном весе того или
иного компонента и в общем комплексе этнических элементов, ха­
рактерных в целом для калмыков XVII-XVIII вв. и ойратов XVII -
середины XVIII в. Также можно отметить преобладание торгоутов-
ского (основного) и хошоутовского компонентов в калмыцкой общ­
ности исследуемого периода (XVII - I-я четверть XVIII в.) и зюнгар-
ского, дербетовского и хошоутовского компонентов в составе ойра­
тов XVII - I -й половины XVIII в. По мнению У. Э. Эрдниева ’’кал­
мыцкие ханы сумели сломить разобщающие тенденции нойонов и
зайсангов, собрали сравнительно однородные в этническом отноше­
нии феодальные владения, чем обеспечили дальнейшее сплочение и
формирование калмыцкой народности в пределах России. Этому
также способствовали установившиеся между улусами более тес­
ные экономические, культурные и другие связи” (Эрдниев, 1975.
С. 87). В калмыцких улусах установились постоянные этнические,
брачные и культурно-хозяйственные связи, которые приводили к ни­
велировке былых племенных обычаев и традиций, к частичному сме­
шению населения в улусах и аймаках, пограничных по территории.
Брачные связи способствовали не только смешению мелких этни­
ческих компонентов в рамках улусов или аймаков, но и приводили к
установлению постоянных брачных связей между улусами, к нала­
живанию родственных и экономических связей и т. д. Однако в
целом почти все калмыцкие улусы (торгоутовские, дербетовские,
хошоутовские и др.) сохранили в основном тот этнический состав, с
которым они вышли из Джунгарии в начале XVII в. (Авляев, 1975).
Полному смешению и выравниванию этнического состава населе­
ния калмыцких улусов мешало наследственное право калмыцких
феодалов, они были заинтересованы в сохранении и укреплении сво­
их наследственных владений - улусов, отоков и аймаков, в передаче
их своим потомкам.
Калмыки в низовьях Волги вступали в этнические контакты и
взаимодействия с соседними тюркскими, горскими и славянскими
народами (русским, украинским и др.). Об этом свидетельствует

277
прежде всего присутствие мелких этнических компонентов тюркс­
кого, кавказского и славянского происхождения в этническом соста­
ве калмыцких улусов XVII-XIX вв. Из них назовем тюркские эле­
менты - хар-мангыт (кара-ногаи), асмут (ногаи), иштык-мангыт -
башкиры, хасак - казахи, торкмот - туркмены и т. п. Из кавказских
элементов следует назвать - серкеш (черкес), эрмяли (армяне), улын-
мангыт (кабардинцы, черкесы, карачаевцы), из славянских - орсут
(русские). В свою очередь этнический компонент ’’калмык” или
дербетовские этнические элементы ’’бурул”, ’’чонос” и другие отме­
чены в составе башкир, казахов, кара-калпаков, ногайцев, ставрополь­
ских туркмен и др. Однако в целом удельный вес иноязычных асси­
милировавшихся элементов в общем этническом составе калмыц­
ких улусов небольшой. Новые иноязычные компоненты представле­
ны в виде мелких ’’арбанов” (десятков) и существенно не отрази­
лись на этническом массиве калмыцкой общности, этническую ос­
нову которой составили средневековые ойратские этнические объе­
динения — торгоуты, дербеты, хошоуты, хойты и зюнгары. Общая
численность калмыков по мнению К. Костенкова в середине
XVIII в. доходила до 80000 семей (Костенков, 1870. С. 7). Калмыки
в основном сохранили свой этнический состав, с которым их пред-
ки-ойраты вышли из Джунгарии в начале XVII в., об этом свидетель­
ствуют материалы полевых исследований автора по этническому
составу и расселению калмыцких улусов в конце XIX начале XX в.
и данные письменных и архивных источников XVII-XIX вв.
Формирование калмыцкого народа происходило в иноязычном
окружении, к тому же калмыки по религиозным взглядам были един­
ственными буддистами в своем регионе. Это обстоятельство, по-ви­
димому, косвенно сказалось и на этногенезе калмыков, обусловив
его некоторую специфику, в частности, отсутствие устойчивых брач­
ных и религиозных связей с соседними племенами и народами и
сохранение в целом ’’эндогамного барьера”, т. е. браки совершались
в основном внутри калмыцких улусов. Относительная пространствен­
ная изоляция калмыков в степях, их религиозная обособленность в
регионе также имели место. Сохранение ”родо-племенных” и этни­
ческих делений в калмыцком обществе обуславливалось прежде всего
их общественным занятием - кочевничеством большинства населе­
ния и наследственным правом калмыцкой феодальной верхушки

278
(ханов, тайшей, нойонов и зайсангов) и их узкоклассовой политикой
в сохранении своих феодальных наследственных владений (улусов,
отоков и аймаков), узаконенных юридически ’’Великим уложением”
1640 года и законами калмыцкого хана Дондук-Даши.
На базе ойратского языка формируется особый калмыцкий язык,
впитавший в себя новые элементы и развивавшийся в отличие от
ойратского в новых исторических условиях и в ином этнокультур­
ном окружении. Калмыки, будучи частью уже сложившегося ойрат­
ского этноса, сравнительно быстро консолидировались в новую кал­
мыцкую этническую общность, у них укрепилось новое этническое
самосознание на общности языка, старокалмыцкой письменности -
”тодо бичиг”, территории, этнической принадлежности (закрепление
этнонимов ’’калмыки” и ’’халимаг”), единства материальной и ду­
ховной культуры, включая и религию - ламаизм. Укрепление ново­
го самоназвания ’’калмыки” и ’’халимаг” (среди калмыков) у волж­
ских ойратов знаменует завершение процесса формирования кал­
мыцкого народа к концу правления Аюки-хана (1669-1724 гг.).

Заключение

1. Калмыцкий этнос в исследуемый период включал в себя 3

основных компонента, образующих в совокупности единую калмыц­
кую общность: торгоутов, дербетов и хошоутов. Названные подраз­
деления калмыков распадались на различные по численности, про­
исхождению и этническому составу улусные общности, которые в
свою очередь делились на отоки, аймаки и анги. Отоки, аймаки и
анги в Калмыцком ханстве в этническом плане разделялись еще на
более мелкие этнические и иные группы: арбаны (десятки), торели
и ясуны, которые чаще всего образуют население калмыцкого хото-
на, кочующего в рамках улуса и аймака на определенной террито­
рии.
2. Этнический состав всех калмыцких улусов, отоков и аймаков к
концу XIX в. оказался весьма сложным и разнородным по этничес­
ким элементам. Причем настолько смешанным, что каждый улус и
тем более аймак включает в себя различные этнические, социальные
и иные элементы, закрепленные и оформленные за ним исторически

279
(т. е. за длительный промежуток времени) под одним общим этни­
ческим наименованием (этнонимом, субэтнонимом).
3. В составе дербетовских улусов Калмыцкого ханства выявля­
ются мелкие иноязычные по происхождению компоненты, ассими­
лировавшиеся в ойратской (до XVII в.) и позже в калмыцкой этни­
ческой среде (XVII-XIX вв.). К ним относим следующие элементы:
зет (самодийский элемент, тувинцы, алтайцы), мангыт (тюркские на­
роды XV-XVIII вв.) хасак, хаскут (казахи), иштяк (башкиры), хара-
мангат (кара-ногаи), асмут (ноган), серкеш (черкес), орсут (русские).
4. В составе торгоутовских улусов Калмыцкого ханства XVII-
XIX вв. также выявляются иноязычные ассимилировавшиеся эле­
менты, свидетельствующие о контактах и взаимодействиях ойратов-
торгоутов и калмыков-торгоутов с другими племенами и народами:
хатай-хапчин (кытай-кыпсак, ногаи), хаскут (казахи), багуты (баргу-
буряты), му-хорин, гучид, шаравд (буряты-хоринцы), мангыт (тюрки).
5. В Калмыцком ханстве браки между калмыками чаще всего
совершались в рамках одного улуса, между различными отоками и
аймаками устанавливались традиционные брачные связи, которые в
целом воспроизводили этнический состав данного улуса и его связи
с соседними улусами. Между отдельными улусами также существо­
вали брачные связи калмыков-простолюдинов. Калмыцкие ханы и
феодалы строго соблюдали экзогамный брак и брали, как правило,
жен из других улусов, например, торгоутовские тайши брали в жены
дербеток, хошоуток, зюнгарок и наоборот. В целом для всех калмы­
ков характерен эндогамный брак, а экзогамный запрет соблюдался у
калмыков-простолюдинов только на уровне арбана, тореля и ясуна
(9 поколений). Нойоны и тайши строго соблюдали экзогамный зап­
рет и брали несколько жен из чужих племен, улусов и т. д.
6. Наследственное право калмыцких феодалов* закрепленное за­
конами 1640 года (Ики Цааджин бичик) и законами Калмыцкого
хана Дондук-Даши, способствовало закреплению и сохранению эт­
нических подразделений калмыков - улусов, отоков и аймаков, вплоть
до конца XIX - начала XX в. Общественное занятие калмыков -
кочевничество также косвенно закрепляло разделение калмыцкого
общества на улусы, отоки и аймаки, хотя в ннх происходили эволю­
ционные и качественные изменения.
7. Приволжские калмыки сохранили свой основной этнический

280
состав улусов, с которым их предки-ойраты вышли из Джунгарии в
начале XVII в. Подавляющее большинство калмыцких этнических
подразделений (от крупных до мелких) имеют ойратское и собственно
калмыцкое происхождение. В составе калмыцких улусов не сохра­
нилось ни одного аймака с иноязычным населением, иноязычные
компоненты представлены лишь в виде ассимилировавшихся ком­
понентов арбанов, торелей в составе аймаков или улусов.
8. В этническом составе калмыцких улусов XVII-XIX вв. сохра­
нилось значительное количество древнемонгольских, раннеойратс-
ких и в особенности средневековых ойратских этнических элемен­
тов, составивших этническую основу калмыцкого народа. Также за­
фиксировано определенное количество собственно калмыцких эт­
нических и этносоциальных образований, возникших и оформившихся
в улусах за время их пребывания в составе Российского государ­
ства (бузав —донские калмыки, шэбинерские улусы и аймаки, кетчи-
неры в улусах и т. д.). К ним мы причисляем все эпонимические,
социальные и административно-территориальные наименования ай­
маков и улусов нового времени, выполнявших функции этнонима в
сознании последующих поколений калмыков.
9. Для калмыков характерна многоступенчатость этнического са­
мосознания, отражающая основные этапы этнической истории кал­
мыков и их общественное развитие —родоплеменной строй, военная
демократия и военная олигархия, феодализм. Об этом свидетель­
ствует система этнических делений калмыков, бытовавшая среди
калмыков в дореволюционный период.
10. Этнические и социально-экономические процессы в калмыц­
ком обществе XVII-XIX вв., беспрерывно смешивая и обновляя на­
селение старых аймаков и улусов, создавали новые административ­
но-территориальные, этнотерриториальные группы, группы смешан­
ного состава, прикрытые сверху традиционным этническим или иным
наименованием, т. е. этнонимом. Поэтому старые и новые аймаки и
даже улусы (сборные, возникшие в XIX в.) имеют сложное этничес­
кое происхождение и смешанный состав населения. К ним нельзя
применять термин ’’род”, родовое подразделение и т. п.

281
 ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

Литература на русском языке

Абрамзон С. М. Этногенетические связи киргизов с народами Алтая.

М., 1950.
Абул-Гази. Родословное древо тюрков/Пер. Г. С. Саблукова. Казань,
1906.
Авляев Г. О. К вопросу о системе этнических делений в быту калмы­
ков//Этнографические вести. КНИИЯЛИ. Элиста, 1973, № 3.
Авляев Г. О. Опыт классификации калмыцких этнонимов/ / Этногра­
фические вести. КНИИЯЛИ. Элиста, 1973. № 3.
Авляев Г. О. Этнический состав и расселение калмыков Икицохуровс­
кого улуса Астраханской губернии в конце XIX и начале XX в е к а //Э т ­
нографические вести. КНИИЯЛИ. Элиста, 1973. № 3.
Авляев Г. О. К вопросу о ’’шебенерах” и ’’кетчинерах” в составе кал­
мыцких улусов Астраханской губернии//В естник института. КНИИЯЛИ.
Элиста, 1974. № 9.
Авляев Г. О. Опыт анализа этнического состава калмыцкого населения
Астраханской губернии на рубеже XIX-XX веков/ /Полевые исследова­
ния института этнографии. М., 1976.
Авляев Г. О. О тюркоязычных этнических компонентах в составе при­
волжских калмыков конца XIX в. / /Т е з., докл. и сообщ. Всесоюзной тюр­
кологической конференции ’’Этнические и историко-культурные связи
тюркских народов СССР”. Алма-Ата, 1976.
Авляев Г. О. Калмыцкие хурулы в XIX веке / / Ламаизм в Калмыкии.
Элиста, 1977.
Авляев Г. О. Этнонимы-тотемы в этническом составе приволжских
калмыков и их параллели у тюркоязычных народов/ /Т е з. докл. обл. кон­
ференции ’’Этногенез и этническая история тюркоязычных народов Сиби­
ри и сопредельных территорий”. Омск, 1979.
Авляев Г. О. О тюркских этнических компонентах в этническом соста­
ве приволжских калмыков конца XIX века / /Проблемы современной тюр­
кологии. Алма-Ата, 1980.
Авляев Г. О. Об основных этапах этногенеза калмыков - середины IX
- I-й четверти XVIII вв. (Опыт этнической периодизации этноса ’’дербен-
ойрат” и калмыки)//Чебоксаровские чтения Института этнографии АН
СССР; см. сб. ’’Историческая динамика расовой и этнической дифферен­
циации населения Азии”, М.; ’’Наука”, 1987, Гл. редакция вост. литературы!
С. 108-117.

282
 Авляев Г. О. О монголо-тюркских этнических связях и взаимодействи­
ях в XIII—XIV вв. и некоторых аспектах проблемы этногенеза ойратов и
калмы ков// Фольклор, литература и история Востока. Ташкент, 1984.
Авляев Г. О. К вопросу об этнических связях и взаимодействиях ойра­
тов и их потомков-калмыков с тюркским населением Саяно-Алтайского
нагорья и Южной Сибири//Э тническая история тюркоязычных народов
Сибири и сопредельных территорий. Тез. докл. обл. научной конференции
по этнографии. Омск, 1984.
Авляев Г. О. К вопросу о происхождении кереитов и их участии в
этногенезе средневековых ойратов Джунгарии, калмыков П оволж ья//
Проблемы этногенеза калмыкор. Элиста, КНИИИФЭ, 1984.
Авляев Г. О., Санчаров В. П. К вопросу о происхождении торгоутов и
хошоутов в этническом составе средневековых ойратов Д ж унгарии//
Проблемы этногенеза калмыков. Элиста, КНИИИФЭ, 1984.
Авляев Г. О. Об этнических контактах и взаимодействиях волжских
калмыков со ставропольскими туркменами в XVII-XIX в в .// I V Всесоюз­
ная тюркологическая конференция. Тез. и докл. Ашхабад, 1984.
Авляев Г. О. К вопросу о монголо-тюркских этнических контактах и
взаимодействиях в послечингисовский период (XIII—XIV в в .)//Т е з . докл.
и сообщ. Ill-й Всесоюзной тюркологической конференции.- Литературо­
ведение и история. Ташкент, 1980. См. также сб. "Этнография и фольклор
монгольских народов”. Элиста, 1981.
Акты исторические (1613-1645). СПб., 1841. № 295; Т. 4. СПб., 1842.
Дополнения к актам историческим 1670-1676 гг. СПб., 1857. № 9.
Алексеев В. П. Основные этапы истории антропологических типов
Т увы / / Сов. археология, 1962. № 3.
Алексеев В. П. К краниологии калмыков в связи с их происхождени­
е м / /Вопросы сравнительной этнографии и антропологии калмыков. Эли­
ста, 1980.
’’Алтан Тобчи” Лубсан Данзана/П ер. Н. Н. Шастиной. М., 1973.
Аманжолов С. А. Вопросы диалектологии и истории казахского языка.
Алма-Ата, 1959.
Арастаев Н. А. Опыт выяснения этнического состава киргиз-кайсаков
Большой Орды и кара-киргизов на основании родословных сказаний и
сведений, существующих родовых делений по там гам //Ж и вая старина.
СПб, 1895. №№ 3, 4; его же: Заметки об этническом составе тюркских
племен и народностей//Ж ивая старина. СПб, 1896. Вып. I.
Аристов Н. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и
народностей и сведения об их численности/ /Ж ивая старина. СПб, 1897.
Вып. Ш, IV.

283
 Ашилова Д. О. Антропологический состав калмыцкого народа: Авто-
реф. канд. дисс... М., 1972.
Бадмаев А. В. Калмыцкая дореволюционная литература. Элиста, 1984.
Бакунин В. М. Описание истории калмыцкого народа//Красный ар­
хив. 1939. № 3.
Балдаев С. П. Материалы к изучению родовых и племенных отноше­
ний у бурятских монголов. См. рукопись: ЛОИ ЭАН. ф. KV, on. I, ед- хр. 595,
С. 8.
Балданжапов П. Б. Altan Tobci. Монгольская летопись XVIII в. Улан-
Удэ* 1970.
Бартольд В . В. Сочинения. Т. I-V. М., 1964.
Бартольд В. В. Очерки истории Семиречья. Соч. Т. II. Ч. I. М., 1963.
Бартольд В. В. Туркестан в эпоху Монгольского нашествия. Соч. Т. I.
М., 1963.
Батмаее М. М. Политическое и экономическое положение Калмыцко­
го ханства в составе России в конце XVII - начале XVIII века: Автореф.
дисс. канд. ист. наук. М., 1976.
Батур-Убуш Тюмень. Сказание о дербен-ойратах//Калмыцкие исто­
рико-литературные памятники в русском переводе. Элиста, 1969.
Бахрушин С. В. Очерки по истории и колонизации Сибири в XV и
XVII веках. Вып. I. М., 1928.
Беликов Т. И. Участие калмыков в войнах России. Элиста, 1960.
Беликов Т. И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины. Эли­
ста, 1965.
Бембеев В. Ш. О родоплеменных делениях и особенностях улусо-ай-
мачной административной системы калмыков (XVII-XIX вв.)//Пробле­
мы этногенеза калмыков. Элиста, КНИИИФЭ, 1984. С. 59-73.
Бенцинг И. Языки гуннов, дунайских и волжских болгар/ / Зарубеж­
ная тюркология. Вып. I. М., 1986. С. 11-28.
Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов. Л., 1950.
Бернштам А. Н. Социально-экономический строй орхоно-енисейских
тюрок VI—VTII вв. М.-Л., 1946.
Бира Ш. Монгольская тибетоязычная историческая литература (XVII-
XIX вв.). Улан-Батор, 1960.
Бира Ш. Некоторые новые данные о Сумба-Хамбо Ишбальжире. М.,
1975. Т. II (10). С. 20.
Бира Ш. Монгольская историография XIII-XVII вв. М., 1978.
Бичурин Н. Я. (Иакинф) . Собрание сведений о народах, обитавших в
Средней Азии в древние времена. Т. I-II. М., 1950.
Бичурин Н. Я. Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV
столетия до настоящего времени / / МВД, СПб., 1833 (май). № 5. Ч. VIII.
284
 Бичурин Н. Я. Историческое обозрение волжских калмыков / / МВД.
1833 (июль). № 7. Ч. IX.
Бичурин Н. Я. История первых четырех ханов из Дома Чингисова.
СПб., 1829.
Бичурин Н . Я. Черновая история монгольского народа: неоп. рук., См.:
АВ, ф. Р1, оп. 3, ед. хр. 1.
Бичурин Н. Я. Собрание сведений по исторической географии Восточ­
ной и Средней Азии. Чебоксары, 1960.
Бичурин Н. Я. Описание Джунгарии и Восточного Туркестана. СПб.,
1829. Ч. II.
Бичурин Н, Я. (Иакинф). Записки о Монголии, сочиненные монахом
Иакинфом. СПб., 1828. Т. I—II.
Богоявленский С. К . Материалы по истории калмыков в I-й половине
XVII в.//Исторические записки, 1939. №5.
Богданович М. История Отечественной войны 1812 года по достовер­
ным сведениям. Т. I—II. СПб., 1859.
Броневский В. Описание Донской земли, нравов и обычаев жителей.
Ч. 1-Ш. СПб., 1834.
Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М., 1973.
Бромлей Ю. В. Этнос и эндогамия// СЭ. 1969. № 6.
Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983.
Брук С. И., Чебоксаров Н. Чеснов Я. В . Проблемы этнического
развития стран Зарубежной Азии//Вопросы истории. 1969. № 1. С. 89-
107.
Будагов Л. 3. Тюрко-монгольский словарь. СПб., 1865. С. 89.
Бурдуков А. Каракольские калмыки (сарт-калмыки)/ / СЭ. 1935. № 5.
Бюллер Ф. А. Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии
инородцы//Отечественные записки. СПб., 1846. №№47, 49.
Вайнштейн С. И. Тувинцы-тоджинцы. М., 1961.
Вайнштейн С. И. Историческая этнография тувинцев. М., 1972.
Васильев В . Я. История и древности восточной части Средней Азии от
X до XIII века. СПб., 1857.
Викторова JI. Л. К вопросу о расселении монгольских племен на Даль­
нем Востоке//Ученые записки. ЛГУ, 1958. № 256. Вып. 7.
Викторова Л. Л. Монголы: Происхождение народа и истоки культуры.
М., 1980.
Викторова Л. Л. Основные этапы этнической истории монгольских
народов//Проблемы алтаистики и монголоведения. Элиста, 1974.
Викторова Л. Л. К вопросу о найманской теории происхождения мон­
гольского литературного языка и письменности//Ученые записки ЛГУ.
1961, №507.
285
 Владимирцов Б. Я. Поездка к кобдоским дербетам летом 1908 г. ИИР-
ГО. Т. 46. Вып. 8-10. 1910, 1911.
Владимирцов Б. Я. Этнолого-лингвистические исследования в Урге,
Ургинском и Кентейском районах.- Северная Монголия. Ч. 2. J1., 1927.
Владимирцов Б. Я. Монгольское онгнигут - феодальный термин и пле­
менное название//ДАН. Л., 1930. Me 12.
Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов: Монгольский коче­
вой феодализм. Л., 1934.
Вяткина К. В. Монголы Монгольской Народной Республики//ТИЗ,
Новая серия. Т. X. М.-Л., 1960.
Вяткина К. В. Культ коня у монгольских народов// СЭ. 1968. Mb 6.
Габан Шараб. Сказание об ойратах: Калмыцкая летопись/Пер.
Ю. Лыткина, см. АВ, ф. 60, on. 1, ед. хр. 10; См. также "Калмыцкие истори-
ко-литературные памятники в русском переводе”. Элиста, 1969. С. 140-
158.
Георги И. Г. Описание всех в Российском государстве обитающих на­
родов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и про­
чих достопамятностей. Ч. I-IV. СПб., 1776-1779.
Глухов П. К. От патриархальщины к социализму. Астрахань, 1926.
Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII веках. Са­
ратов, 1923.
Гоголев А. И. Историческая этнография якутов. Якутск, 1980.
Гомбоев Г. Алтан Тобчи: Монгольская летопись в подлинном тексте и
переводе с приложением калмыцкого текста истории Убуши-Хунтайджи и
его войны с ойратами.- ТВОРАО. VI. 1858.
Голстунский К. Ф. Монголо-ойратские законы 1640 г., дополнитель­
ные указы Гапдан-хун-тайджи, законы, составленные для волжских калмы­
ков при калмыцком хане Дондук-Даши. СПб., 1880.
Гонгор Д. Халх товчоон. Монголия в период перехода от родового
строя к феодализму (XI - начало XIII века). М., 1974.
Горохова Г. С. Алтан-Тобчи - источник для изучения родоплеменного
состава древних монголов//Вопросы истории стран Азии. Л., 1965.
Горохова Г. С. ’’Алтан-Тобчи” Лубсан Данзана как источник по сред­
невековой истории ойратов/ /Проблемы этногенеза калмыков. Элиста, 1984.
Горохова Г. С. В. Л. Котвич об ойратском союзе (по неопубликован­
ным материалам)//Проблемы алтаистики и монголоведения. Вып. I. Эли­
ста, 1974.
Горохова Г. С. Монгольские источники о Дая-хане. М., 1986.
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край.
Т. III. Вып. III. Вып. I. Л., 1928; Вып. II, 1930.

286
 Грумм-Гржимайло Г. Е. Когда произошло и чем было вызвано распа­
дение монголов на восточных и западных?- Известия Государственного
Географического Общества. Вып. 2. Л., 1933.
Грумм-Гржимайло Г. Е. История монголов (приложение "Волжские
калмыки”). Неоп. рук., АГО, ф. 32, on. 1, ед. хр. 24.
Губанов Г. Очерк жизни калмыков на Тереке/ / Сборник материалов
для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1901. Вып. 29.
Гумилев Ji. Н. Хунну. М., 1960.
Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1967.
Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1969.
Гумилев Л. И. Монголы и меркиты в XII в. / /Ученые записки Тартус­
кого гос. ун-та. Тарту. 1977.
Гуревич Б. П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII
- первой половине XIX в. М., 1979.
Джимбинов Б. О. От феодализма к социализму, минуя капиталистичес­
кую стадию развития. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1961.
Дугаров Р. Н. ”Дэбтэр чжамцо” - источник по истории монголов Куку-
Нора. Новосибирск, 1983.
Дугаров Р. Н. Родословные таблицы хошоутовского Гуши-хана из ис­
торического сочинения ”Дэбтэр-чжамцо”/ / Материалы по истории и фи­
лологии Центральной Азии. Вып. 5. Улан-Удэ, 1970.
Дуброва Я. П. Быт калмыков Ставропольской губернии. Казань, 1890.
Душан У. Д. Историко-этнографические заметки об Эркетеневском улусе
Калмыцкой АССР//Этнографические вести. КНИИЯЛИ, Элиста, 1973.
№ 3.
Житецкий И. А. Очерки быта астраханских калмыков. М., 1893.
Житецкий И. А. Астраханские калмыки. Астрахань, 1892.
Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. М., 1964.
Златкин И. Я. Русские архивные материалы об Амурсане/ / Филоло­
гия и история монгольских народов. М., 1958.
Златкин И. Я. Генезис крепостничества в средневековой Монголии
/ /Народы Азии и Африки. М., 1977. отд. ст.
Ивановский А. А. Монголы-торгоуты. М., 1893.
Иностранцев К. Хунну и Гунну. Л., 1926.
Йориш И . Я. Материалы о монголах, калмыках и бурятах в архивах
Ленинграда. М., 1966.
Калмыки в Отечественной войне 1812 г.: Сборник документов. Элиста,
1964.
Калмыцкая степь Астраханской губернии по исследованиям Кумо-Ма-
нычской экспедиции. СПб., 1867.

287
 Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе.
Элиста, 1969.
Кара Д. Четыре дархатские песни//Краткие сообщения института
народов Азии. М., 1964.
Плано Карпини. История монголов. М., 1957.
Каррутерс Д . Неведомая Монголия. Т. I. Урянхайский край/Пер. с
англ. Н- В. Турчанинова. Петроград, 1914.
Кафаров П. Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847 г. и в
1859 г.//Записки ИРГО, XXII. СПб., 1892. № 1.
Кафаров П. Юань-чао-ми-ши. Неоп. рук. АВ, ф. Р1, оп. 3, ед. хр. 2.
Кичиков М. JI. Исторические корни дружбы русского и калмыцкого
народов: Образование калмыцкого государства в составе России. Элиста,
1966.
Кичиков М. JI. К истории образования калмыцкого ханства в составе
России//Записки КНИИЯЛИ. Элиста, 1962. Вып. 2.
Кляшторный С. Г. Древнетюркские рунические памятники. М.-Л., 1964.
Кляшторный С. Г. Новые эпиграфические работы в Монголии (1969-
1976)//История и культура Центральной Азии. М., 1983.
Книга Марко Поло. М., 1956.
Козин С. А Сокровенное сказание: Монгольская хроника 1240 г. Т. I.
М.-Л., 1941.
Козин С. А. Джангариада. М.-Л., 1940.
Козлов П. К . Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото. М., 1948.
Козлов П. К. Монголия и Кам. Т. I. Ч. 2. СПб., 1905.
Корсункиев Ц. К. Заметки о первом томе "Очерков истории Калмыц­
кой АССР. Дооктябрьский период”//У чены е записки .КНИИЯЛИ, сер.
истор. Элиста, 1970. Вып. 9.
Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М., 1963.
Костенков К Статистико-хозяйственное описание Калмыцкой степи
Астраханской губернии. СПб., 1868.
Костенков К. Исторические и статистические сведения о калмыках,
кочующих в Астраханской губернии. СПб., 1870.
Костенков К. О моздокских калмыках/ /Труды Астраханского губер­
нского статистического комитета. Астрахань. 1869. Вып. 1.
Котвич В. JI. Русские архивные документы по сношению с ойратами в
XVII и XVIII вв. Пг., 1921.
Ксенофонтов Г. В. Ураангхай-Салахар: Очерк по древней истории яку­
тов. Т. I. Иркутск, 1937.
Кузнецов В. С. Цинская империя на рубежах Центральной Азии. Но­
восибирск, 1983.

288
 Кузнецов В. С. Из истории завоевания Джунгарии цинским К итаем//
Народы Азии и Африки. 1970. № 3.
Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. М.-Л., 1974.
Кюннер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Цент­
ральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.
Лашук Л. П. Опыт типологии этнических общностей средневековых,
тюрок и монголов//СЭ, 1968. № 1.
Лебедева Е . Я. К вопросу о родовом составе монголов/ / Филология и
история монгольских народов. М., 1958.
Леонтоеич О. И. К истории права русских инородцев: Древний монго­
ло-калмыцкий или ойратский устав взысканий (Цааджин Бичик). Одесса,
1879.
Лыткин Ю. Материалы для истории ойратов//КИЛП. Элиста, 1969.
Лыткин Ю. Аюки-хан калмыцкий //КИ ЛП . Элиста, 1969.
Лыткин Ю. История калмыцких ханов//КИЛП. Элиста, 1969.
Лыткин Ю. Габан Шараб: Сказание об ойратах. КИЛП. Элиста, 1969.
Лыткин Ю. Сказание о дербен-ойратах, составленное нойоном Батур-
Убуши Тюменем/Пер. Ю. Лыткина //КИ ЛП . Элиста, 1969.
Лыткин Ю , Биография Зая-Пандиты//КИЛП. Элиста, 1969.
Львовский Н. Происхождение и история калмык Больщедербетовского
улуса//Ученые записки Казанского университета. Кн. 5, 6. Казань, 1983.
Малое С. Е. Тексты древнетюркской письменности: Тексты и исследо­
вания. М.-Л., Институт языкознания АН СССР, 1951.
Малое С. Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и
Киргизии. М.-Л., 1959.
Малявкин А. Г.Материалы по истории уйгуров в IX—XII вв. Новоси­
бирск, 1974.
Малявкин А. Г. Уйгурские государства в IX—XII вв. Новосибирск, 1983.
Маркое Г. Е. Кочевники Азии: Автореф. дисс. докт. ист. наук. М., 1967.
Вып. 1.
Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII веков. Алма-Ата,
1969.
Материалы по истории русско-монгольских отношений 1607-1636 гг.:
Сборник документов. М., 1959.
Материалы статистико-экономического и естественно-исторического
обследования Калмыцкой степи Астраханской губернии. Т. I—II. Астра­
хань, 1910.
Материалы по истории киргизов в Киргизии. М., 1973. Вып. 1.
Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. I. М.-Л., 1937. Т. И. М., 1941.
Минкин Г. 3. Колониальная политика царизма в Калмыкии во II поло­
вине XIX и в начале XX века//Историк-марксист, 1933, № 4.
10. Г. О. Авляев
289
 Минкин Г. 3. О феодализме в Калмыкии (в порядке обсуждения)/ /
Революционный Восток. М., 1933. № 1(17).
Минкин ГуЗ. Об общественном строе Калмыкии и колониальной поли­
тике царизма. Элиста, 1968.
Муканов М. С. Этнический состав и расселение казахов Среднего Жуза.
Алма-Ата, 1974.
Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах. Над­
гробная надпись на могиле Елюй-Чу-Цая: Перевод и исследование. М., 1965.
Мэн-гу-ю-му-дзи. Записки о монгольских кочевьях/Пер. П. С. Попо­
ва. СПб., 1895.
Нефедьев Н. И. Подробные сведения о волжских калмыках. СПб., 1834.
Небольсин П. И. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса. СПб.,
1852.
Нимаев Д. Д. Об ойратско-бурятских этнических связях//Проблемы
этногенеза калмыков. Элиста, 1984.
Нимаев Д . Д. Проблемы этногенеза бурят: Автореф. дисс. канд. ист.
наук. М., 1979.
Новолетов М. Калмыки: Исторический очерк. СПб., 1884.
Номинханов Ц. Д. Об этническом составе донских калмыков/ /Уче­
ные записки КНИИЯЛИ. Элиста, 1969. Вып. 7. Сер. филол.
Номинханов Ц. Д. Происхождение слова ’’калмык”/ /Вестник АН Каз.
ССР. Алма-Ата, 1958. № 11(68).
Окладников А. П. История Якутской АССР. Т. I. Якутия до присоеди­
нения к Русскому государству. М.-Л., 1955.
Окладников А. П. История и культура Бурятии: Сборник статей. Улан-
Удэ, 1976.
Оссон-Д.Оссон. История монголов. Т. I. Иркутск, 1934.
Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1967.
Очиров Н. Отчет о поездке к астраханским калмыкам летом 1909 г . / /
Известия Комитета для изучения Средней.и Восточной Азии. СПб., 1910.
№ 10.
Очиров Н. Поездка в Александровский и Багацохуровский улусы аст­
раханских калмыков/ /Известия Русского комитета для изучения Сред­
ней и Восточной Азии. СПб., 1913. Серия П, № 2.
Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской импе­
рии. Ч. I. СПб., 1773.
Пальмов И. Н. Очерки истории калмыцкого народа за время его пребы­
вания в пределах России. Астрахань, 1922.
Пальмов Н. Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. I-IV, V.
Астрахань, 1926-1932.

290
 Пальмов Н. Н. Калмыки и донские казаки в XVII-XVIII вв. Неоп. рук.
ЦГА Калмыцкой АССР. Ф. Р 145, on. 1, ед. хр. 246.
Певцов М. В. Очерк путешествия по Монголии и северным провинци­
ям внутреннего Китая. СПб., 1883.
Петров К. И. К истории движения киргизов на Тянь-Шань и их взаи­
моотношений с ойратами в XIII-XIV вв. Фрунзе, 1961.
Петрушевский И. Я. Предисловие к кн.: Рашид-ад-дин: Сб. летописей.
M.-JL, 1952.
Письма Н. Н. Пальмова X. Б. Канукову. КНИИЯЛИ. Элиста, 1968.
Позднеев А . М. Астраханские калмыки и их отношение к России до
начала нынешнего столетия / /ЖМНП, 1866. Ч. 244.
Позднеев А. М. К истории зюнгарских калмыков. СПб., 1887.
Покотилов Д. История восточных монголов в период династии Мин
(136$-1634) по китайским источникам. СПб., 1893.
Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. СПб., 1883.
Вып. IV.
Потанин Г. Н. Тангуто-Тибетская окраина Китая и Центральная Мон­
голия. Т. 1-2. СПб., 1888, 1893. Вып. IV.
Попов А. В. Краткие замечания о приволжских калмыках. СПб., 1839.
Потапов JI. Я. Этнический состав и происхождение алтайцев. Л., 1969.
Потапов JI. Я. Очерки народного быта тувинцев. М., 1969.
Потапов JI. Я. Тубалары Горного Алтая/ / Этническая история наро­
дов Азии. М., 1972.
Потапов JI. Я. Алтайские телосы в этническом отношении/ /Пробле­
мы права и этнической истории тюркских народов Сибири. Томск, 1987.
Пржевальский Н. М. Из Зайсана через Хами в Тибет.
Преображенская Я. С. Калмыки в I половине XVII века. Принятие
калмыками (торгоутами и дербетами) русского подданства: Автореф. дисс.
канд. ист. наук. М., 1963.
Пубаев Р. Е. "Пагсам-Чжонсан” - памятник тибетской историографии
XVIII века. Новосибирск, 1981.
Пубаев Р. Е. Генеалогическая таблица торгоутского князя Хо-Урлюка
в сочинении Сумба-Хамбо "Пагсам-Чжонсан"/ /Проблемы этногенеза кал­
мыков. Элиста, 1984.
Пучковский JI. С. Монгольская феодальная историография XIII—XVII
вв.//У чен. Зап. ИАН. Т. VI. 1953.
Радлов В. В. Этнографический обзор турецких племен Сибири и Мон­
голии. Иркутск, 1929.
Радлов В. В. Этнографический обзор тюркских племен Южной Сиби­
ри и Джунгарии. Томск, 1887.
Рамстедт Г. Этимология имени ойрат: Сборник в честь семидесятиле­
тия Григория Николаевича Потанина. СПб., 1909.

291
 Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 1 ./Пер. Л. А. Хетагуровой,
ред. и примеч. А. А. Семенова. М.-Л., 1952.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 2./Пер. О. И. Смирновой,
примеч. Б. И. Панкратова и О. И. Смирновой, ред. А. А. Семенова. М.-Л.,
1952.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. П/Пер. Ю. П. Верховского, при­
меч. Ю. П. Верховского и Б. И. Панкратова, ред. И. П. Петрушевского. М.-
Л„ I960.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. Ш./Пер. А. К. Арендса, ред.
А. А. Ромаскевича, Е. Э. Бертельса и А. Ю. Якубовского. М.-Л., 1946.
Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения в XIII-XIV вв.//История
и филология монгольских народов. М., 1958.
Румянцев Г. Н. Происхождение хоринских бурят. Улан-Удэ, 1962.
Румянцев Г. Н. Родоплемениой состав верхоленских бурят/ /Зап. Бурят-
Монгольского научно-исследовательского института культуры. 1951.
№ XII. 1952. № XV.
Румянцев Г. Н. Предания о происхождении аларских бурят//Этног­
рафический сборник БКНИИ СО АН СССР. Улан-Удэ, 1961. Вып. 2.
Рубрук Г. Путешествие в восточные страны. СПб., 1911.
Рычков П. И. Топография Оренбургская. Изд. I. СПб., 1887; Изд. II.
Оренбург, 1962.
Санчиров В. П. Этнический состав ойратов в XV-XVIII вв. по данным
’’Илэтхэл шастир”//В естник Калмыцкого НИИЯЛИ. Элиста, 1974. № 10.
Сер. этнографии.
Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960.
Самойлович А. И. Среди ставропольских туркменов и ногайцев и среди
крымских татар/ /Известия Русского Комитета для изучения Средней и
Восточной Азии. СПб., 1913. Серия II. Вып. 2.
Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Т. I. М.,
1953.
Санжеев Г. Д. Дархаты: Этнографический отчет о поездке в Монголию
в 1927 г. Л., 1930.
Санжеев Г. Д. Заметки по этнической истории бурят//Современность
и традиционная культура народов в Бурятии. Улан-Удэ, 1983.
Стратанович Г. Г., Эрдниев У. Э. Опыт анализа социальной термино­
логии/ /VII Международный конгресс антропологических и этнографи­
ческих наук. М., 1964.
Стратанович Г. Г. Военная организация триадного типа и ее судьбы
/ /Проблемы алтанстики и монголоведения. Элиста, 1974. Вып. I.
Страхов Н. П. Нынешнее состояние калмыцкого народа. СПб., 1810.

292
 Таскан В. С. История государства киданей. М., 1979.
Таскин В. С. Материалы по истории древних кочевых народов группы
дунху.- Введ., пер. и коммент. В. С. Таскина. М., 1984.
Татары*монголы в Азии и Европе: Сб. ст. М., 1970.
Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золо­
той Орды. Т. I: Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.
Тимковский Е. Ф. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и в
1821 гг.Т.Ы И. СПб., 1824.
Тихвинский С. А. Маньчжурское владычество в Китае/ /Маньчжурс­
кое владычество в Китае. М., 1966.
Толыбеков С. Е. Кочевое общество казахов в XVII - начале XX века.
Алма-Ата, 1971.
Толыбеков С. Е. Общественно-экономический строй казахов в XVII-
XIX вв. Алма-Ата, 1959.
Тодаева Б. X. Монгольские языки и диалекты Китая. М., 1960.
Тодаева Б. X. Монгольские языки Китая. М., 1968.
Тодаева Б. X. Дунсянский язык. М., 1961.
Тодаева Б. X. Баоньский язык. М., 1964.
Токарев С. А. Пережитки родовых отношений у хакасов в XIX веке/ /
Сибирский этнографический сборник. M.-JI., 1952. С. 142.
Успенский В. М. Страна Кукэ-Нор или Цинхай с прибавлением крат­
кой истории ойратов и монголов/ / ЭРГО по отделению этнографии. Т. 6.
СПб., 1880.
Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью зо­
лотоордынских ханов. М., 1966.
Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973.
Чимитдоржиев Ш. Б. Антиманьчжурская освободительная борьба мон­
гольского народа (XVII - первая половина и середина XVIII в.). Маньч­
журская экспансия в борьбе монголов за свободу и независимость Роди­
ны. Улан-Удэ» 1974.
Чимитдоржиев Ш. Б. Взаимоотношения Монголии и России в XVII-
XVUI вв. М., 1978.
Шастина Н. Л. Русско-монгольские посольские отношения XVII в. М.,
1958.
Шара-Туджи - монгольская летопись XVII в./Пер. и коммент. Н. П.
Шастиной. М.-Л. 1957.
Швецов С. Я. Горный Алтай и его население. Т. I. Ч. II. Барнаул, 1900.
Эрдниев У. Э. Калмыки. Элиста, 1970.
Эрдниев У. Э. Этнический состав и происхождение калмыков/ /Уче­
ные записки КНИИЯЛИ. Элиста, 1967. Вып. V. Сер. истор.

293
 Эрдниев У. Э. О так называемых калмыцких родах//Ученые записки
КНИИЯЛИ. Элиста, 1967. Вып. V. Сер. истор.
Эрдниев У. Э. Из этнической истории ойрат-калмыков/ /Вестник
КНИИЯЛИ. Элиста, 1974. № 10.
Эрдниев У. Э. Проблемы калмыцкой этнонимии (о происхождении не­
которых этнонимов)//Вестник КНИИЯЛИ. Элиста, 1974. Ms 10.
Эрдниев У. Э. Этнический состав калмыков на рубеже XIX-XX ве­
ков//Вестник КНИИЯЛИ. Элиста, 1974. № 10.
Эрдниев У.Э. К истории формирования калмыцкой народности//Вес­
тник КНИИЯЛИ, Элиста, 1974. № 10.
Эрдниев У. Э. Материалы по калмыцкой этнонимии //В естник КНИИ­
ЯЛИ. Элиста, 1974. № 10.
Юань-чао-би-иш: Секретная история монголов. Т. I. Текст, издание текста
и предисл. Б. М. Панкратова. М., 1962.
Якубовский А. Ю. Книга Б. Я. Владимирцова "Общественный строй
монголов” и перспективы дальнейшего изучения Золотой Орды//Исто­
рический сборник. М.-Л., 1936. Т. V.
Ярхо А. И. Алтае-Саянские тюрки. Абакан, 1947.

Литература на монгольском языке

Бадамхатан С. Ховсголийн цаатак ардын аж байдлык тойм. У.-Б. 1962.
Бадамхатан С. Ховсголийн дархад ястан (косогольские дархаты).
У,-Б. 1962.
ГонгарД. Халхтовчоон, т. 1-2. У.-Б. 1970,1978.
Далай Ч. Юан гурний усть Монгол. У.-Б. 1973.
Дамдижурен Ц. Монголии нууц товчао. У.-Б. 1847.
Ишжамц Н. Монголд н э г д э с э н тор байчуулагдаж феодализм бурмдэн
тогтсон иь. У.-Б. 1976.
Пэрлэ X. Хятан нар, тэдний монголчуудтай холбогдсан нь. У.-Б. 1959.
Пэрлэ X. Гурван морний монголчуудып аман туухийн морийг можго-
сэнь. У.-Б. 1969.
Хандсурэн Ц. Жужаны аж баидал, соел, зан, заншлын тухай. ’’Тухийн
судлал”, т. 8,1-12. У.-Б. 1969.
Цэвэн Ж. Дархад ховсгол - нуурин урданхан, дорвод, хотон, баяд, оолд,
мянгад, захчин, торгууд, хошууд, цахар, дариганга, алтаны, урианхай, хасаг,
хамниган гарал уусэл байдлып огуулэл. У. Б. 1932.
Цэдэв Д. Их шавь. У.-Б. 1964.
Сухбаатар Т. Сяньби нарын угсаа, гарал, соёл (Сяньбийцы, их проис­
хождение и культура). У.-Б. 1971.

294
 Ойратские источники
"Дербен ойрады туукэ - тужи орошивай на заяи-пандитской или старо­
калмыцкой письменности (анонимная).
"Дербен ойрады намтар” - ”тодо бичиг” (ясное письмо). 1753.

Источники и литература на западно-европейских языках:

Abel Remusat. Recherches sur les Langues Tartares. P. 1820.
Bretschneider E. Mediaevel Researches from Eastern Asiatic Sources.
Vol. 1-2. L. 1888.
Clausen Y. Turc, Mongol, Tungus, Am. New servies, Vol 8. P. 1,1960.
Claprath J. Memoive sur I’identite des Thou Khiu et des Hioungnou avec les
Turcs. JA. 1825, № 1.
Liu Mau-tsai. Die chinesische Nachrichten sur Yeschichte des Ost-Turken.
Bd. 1. Wiesbaden, 1956.
Pallas P. Sammlungen historischer Nachrichten uber die Mongolischen
Volkerschaften. St-Pbg. 1776.
Pelliot P. Les mots а Г imitiale, aujourd hui amuie dans le mongol des XIII-
e et XIV-е siecles. JA. 1925.
Schmidt /. /. Torschungen im Yebiete der alteren religiosen, politischen
und literarischen Bil- dungsqeschichte der Volker Mittel-Asiens vorzugl ich der
Mongolen und Tibeter. St-Pbg. 1824.
Schmidt /. /. Yeschichte der Ost-Mongolen und ihres Furstenhauses. Verfasst
von Ssanang Setzen Chungtaidschi der Ordus: aus mongolische ubersetzt und
mit dem Original texte, nebst Anmerkungen, El- lautemen und Citaten aus
andem unerdiren Original werken heraitsgegeben Von J. J. Schmidt. St-Pbg.
1829.
Schmidt J. J. Die Volksstamme der Mongolen als Beitrad zur Yeschichte
dieses Volks und seines Furstenhauses. St-Pbg. 1834.
Bedeley F. Russia, Mongolia, China. 1919. 2 Vol. London.
Bergman V. Nomadische. Slreiferein unter den Kalmuken. Bd-I-IV. Riga.
1804-1805.
Krueger John R. New Materials on Oirat law and history. Part II: ’’The
Origin of the Torgouts”. Central Asiatic Jornal. Vol XVIII. Ms 1 (Wiesbaden,
1974).
Liegrti L. Historie secvete des Mongols (Monumenta linguae Mongolicae
collecta 1) Budapest, 1971.
Wittfogel K. and Teng Hsiasheng. History oi Chinese Society Liao (907-
1125). Philadelphia and New York. 1949.
Klaproth. Tableaux historigues de Г Asie. Paris. 1826.

295
 Neumann. Die Volker der sudlichen Russlands in ihrer qeschichtlichen
Entwickelung. Leipzig. 1847.
Parker E. H. A Thousand Years of the Tatars. P. 1895.
Pelliot P. Notes critigues d’ histoire kalmouke. P. 1960.

Архивные источники
Центральный государственный архив Калмыцкой АССР: фонд № 1 -
"Главный Пристав при калмыцком народе”, фонд № 2 - ’’Комиссия кал­
мыцких дел”, фонд № 3 - Совет Астраханского калмыцкого правления
(1803-1873), фонд № 4 - Коллекция архивных материалов, избирательный
комитет по выборам гласных в улусные земские собрания, фонд № 5 -
Цоросово-Шеретово-Тарачинеровское родовое правление, фонд № 6 - Ор­
дынское отделение Астраханской палаты госимуществ, фонд № 7 - Глав­
ный попечитель по заселению дорог, канцелярия Главного попечителя по
заселению дорог (1880-1893), фонд № 8 - Заведующий отдельной частью
Малодербетовского улуса, фонд № 9 - Управление калмыцким народом,
фонд № 10 - Эркетеневское улусное управление, фонд № 13 - Ики-Цоху-
ровское улусное правление, фонд № 17 - Манычское улусное правление,
фоцд № 19 - Харахусовское улусное правление, фонд № 21 - Большедер-
бетовское улусное управление Ставропольской губернии, фонд № 22 -
Александровское улусное правление, фонд № 26 - Яндыко-Мочажное улус­
ное правление, фонд № 37 - Малодербетовское улусное управление, фонд
№ 41 - Яндыко-Икицохуровское улусное правление, фонд № 19 - ” Попе­
читель Мочагов Калмыцкой степи Астраханской губернии”, фонд № 46 -
"Заведующий отдельной частью калмыков Малодербетовского улуса, кочу­
ющих по реке Манычу”.
Центральный Государственный исторический архив - фонды 380, 381,
1291, Архив востоковедов при Ленинградском отделении института восто­
коведения АН СССР. Рукописные материалы А. Позднеева, А. В. Бурдуко­
ва, Д. А. Клеменца (ф. 44, К-1,28, Р-11,7) (Н. Я. Бичурин) 60 (К. Ф. Голстун­
ский), разряд Щ.
Архив Географического Общества СССР (Ленинград). Дневник
Г. £. Грумм-Гржимайло во время путешествия 1903 г. в пределы Западной
Монголии (ф. 32,18,97,90).
Архив Ленинградского отделения Института этнографии АН СССР, фоцд
Юонера (ф. 8).
Центральный Государственный архив древних актов (Москва) - фонд
№119 "Калмыцкие дела”, № 199 - "Портфели Миллера”.
Центральный Государственный военно-исторический архив (ф. 26).

296
 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АВ - Архив востоковедов бывшего Ленинградского отделения Инсти­
тута востоковедения АН СССР.
АГО - Архив Географического Общества СССР.
АИЭЛ - Архив Института этнографии АН СССР, Л.
ЛОИЭАН —Ленинградское отделение Института этнографии АН СССР
РОГПБ - Рукописный отдел Государственной. Публичной библиотеки
им. М. £. Салтыкова-Щедрина.
ЦГИА - Центральный Государственный исторический архив СССР.
ЦГАДА - Центральный Государственный архив древних актов.
ЦГА Калм. АССР - Центральный Государственный архив Калмыцкой
АССР.
ЛОААН - Ленинградское отделение архива АН СССР.
ЦГА Бур. АССР - Центральный Государственный архив Бурятской
АССР.
ГАСК - Государственный архив Ставропольского края.
ГАЮ - Государственный архив Ростовской области.
ГААО - Государственный архив Астраханской области.
ИРГО - Известия Русского географического общества.
МИРМО - Материалы по истории русско-монгольских отношений.
КНИИЯЛИ - Калмыцкий научно-исследовательский институт языка,
литературы и истории.
КИОН РАН - Калмыцкий институт общественных отношений РАН (ныне
Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН).

СПИСОК СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ И ЭТНОНИМОВ

1. Ойрат или же - близкие, родные люди, историческое самоназвание
ранних и средневековых ойратов, позже в среде тюркских народов они же
известны под именем калмаки, калмыки (от древнетюркского калмак -
отделившиеся, отрезанные и т. п.).
2. Дербет-ойраты ~ калмыцкая этническая общность, этнически близки
’’зюнгарам” (букв, левая рука, левый фланг, позже самоназвание особого
племени джунгар и ханского клана ”чорос” (от киргизского —”чоро” или
”кырк чоро” - 40 богатырей киргизского Манаса, от енисейских киргизов
оно в XIV в. проникло в Джунгарию и обусловило появление клана ”чо-
рос” среда дербетов и зюнгаров.
3. Торгоут, торгууд - гвардия Чингис-хана, сколоченная им в начале XIII
в. из остатков древних монголоязычных этносов киданьской, или домон­
гольской эпохи, таких как кереиты (вороны, ср. тюркское - карга или кар­
га-туй (праздник ворона), найманы (самоназвание 8 киданьских или же
11. Г. О. Авляев
297
южносяньбийских племен на п-ове Ляодун, позже в начале X в. империя
Да-Ляо и ее часть в XI в .- Си-Ляо (Западное Ляо), больше известных в
Азии как кара-кытай (хар киттуд на калм. яз.), разгромленных войсками
Чингис-хана. Кептуль —ночная стража, а хорчин - дневная стража ставки
Чингис-хана.
4. Торгоут-кешиктен - общее наименование особого военно-служилого
слоя западных монголов, сначала насчитывавшего I тумен - т. е. 10000
воинов, или 10 полков по 1 тысяче в полку, обслуживали ханскую ставку,
охраняли семью и выполняли особые функции, данные самим Чингисом;
самоназвание ойратов-торгоутов и их части - "калмыков-торгоутов”.
5. Хошоут, хошууд - от монг. слова "хошун” - острие, клин, военный
строй; ойратское племя, ведет происхождение от своего командира - Хуба-
ту-Хасара, он же - Архай Хасар - мл. брат Чингиса, бывший командиром 6
особого полка (полка богатырей) в императорской гвардии Чингиса - ”Тор-
гоут-торгаут”, "торгуут-кешиктен”, самоназвание ойратов-хошоутов и их
части - "калмыков-хошоутов”.
6. Дербеты - самоназвание ойратского племени, в основе термина чис­
лительное 4 - (дорбен), восходят к термину "дорбен овок” (обок) ("союз 4
родов”), дербен ирген (союз 4-х ойратов), т. е. "союз 4-х племен” - олет,
батут, хойхат и кэргуд (киргизы Енисея), как "племя” они оформились к
середине XV в. в послеэсеновский период, т. е. дербетские тайши обычно
свою родословную ведут от Боро-Нахала, сына Эсен-тайши чоросского, эт­
нически близки зюнгарам - чоросам. Дербеты как и зюнгары - потомки
ранних ойратских племен домонгольской эпохи, т. е. до начала XIII в.
7. Зюнгары - самоназвание ойратского племени ’’зюнгар”,с правящим
особым кланом ”чорос’\ основали чоросскую династию джунгарских ханов
Джунгарского ханства, этнически близки ойратам-дербетам и калмыкам-
дербетам на Волге. Термин ’’зюнгар” буквально означает - "левый фланг,
восток, левое крыло”.
8. Калмыки “ тюркское наименование всех ойратов Джунгарии, Куку-
Нора и Поволжья, данное казахами, киргизами и другими соседями ойратов
Джунгарского ханства и Калмыкии. Происходит от древнетюркского ”кда”
в значении "остаток”, "оставшиеся” и т. д. Термин ’’калмыки” обычно пе­
реводят как "отделившиеся”, ’’остаток, отставшие” и т. п., имея в виду всех
западных монголов Монгольской империи с XIII-XTV вв.
9. Халимаг - (хальмг) - собственное самоназвание калмыков, происхо­
дит от слова ”халихуу” - "стремительные”, ’’воспарившие вверх” и т. д.
Отсюда выражение - "халяд одцыг хапьмгуд" - ’’стремительные, или букв.
- ’’воспарившие вверх” калмыки.

298
ПРИЛОЖЕНИЯ
 Торгоутовская династия калмыцких ханов, стоявших
во главе Калмыцкого ханства на Волге (1640-е —1771)

1. Хо-Орлек тайша, правитель волжских ойратов-торгоутов,

(Хо-Урлкж) потомок Ван-хана кереитского, привел на Волгу
(1590-1644) 50000 кибиток, или семей. У него 6 сыновей и 6
дочерей. Подписал первый договор о вхождении
калмыков-торгоутов в состав России (20.VIII
1609 г.) в г. Тара (около Омска).
2. Шукур-Дайчин-хан
(1647-1661)

3. Мончак-хан (Пунцук, Пончик, Пончиктэн, Бунчук). Утвержден

(1661-1669) русским правительством в 1664 г. ханом.

4. Аюка-хан в народе его имя Акта-хан.

(1669-1724)

5. Церен-Дондук-хан
(1724-1735)

6. Дондук-Омбо-хан
(1735-1741)

7. Дондук-Даши-хан в народе его имя - Бальват-хан.

(1741-1761)

8. Убаши-хан последний калмыцкий хан, увел из России около

(1761-1771) 60000 кибиток торгоутов и хошоутов, осталось
на Волге 20000 семей (к 1771 г.). К концу XIX в.
всех калмыков было около 200000 человек.

300
 Родословная волжских главных дербетовских тайшей,
владевших Дербетовским улусом
Калмыцкого ханства на Волге

1. Солом-Сэрэн тайша, младший сын дербетовского Далая-тайши,

(1660-1670) правитель волжских калмыков-дербетов
Ф

2. Менко-Темур его братья Даши-Батур, Батур-Черкес

(1670-1680)
Ф

3. Четыр-тайша его сыновья Лаван-Дондук и Гунге-Дорджи

(1680-1720)
Ф

4. Лаван-Дондук брат его Гунге-Дорджи, зять хана Дондук-Омбо

умер в 1749 г.
Ф

5. Галдан-Церен, брат его Сампил-Норбо, бездетен

умер в 1764 г.
Ф

6. Цебек-Убуши, бездетен, линия прекратилась

умер в 1774 г.,

301
 Боковая линия дербетовских нойонов Тундутовых,
управлявших Малодербетовским улусом
Астраханской губернии

1. Ценден-Дорджи, сын нойона Солом-Дорджи, потомка Тойона-тай-

умер в 1785 г. ши, его братья Джал и Туидут
Ф

2. Бабул-тайша сын Ценден-Дорджи

Ф

3. Чучей-тайша наместник с 1801 по 1803 г., сын Тундута, пле-

Ф мянник Ценден-Дорджи

4. Эрдни-тайша Тундутов владелец Малодербетовского улуса с 1805 г.,

Ф умер в 1823 г.

5. Деджит Тундутов владелец Малодербетовского улуса с 1829 г.,

Ф умер в 184§ г.

6. Менко-Очир Тундутов сын Джамбо-тайши, брата Эрдени Тундутова

Ф

7. Цанджин Тундутов сын Менко-Очира Тундутова, умер в 1866 г.

Ф

8. Церен-Давнд Тундутов владелец Малодербетовского улуса, умер

Ф в 1912 г.

9. Данзан Тундутов последний владелец Малодербетовского улуса

в начале XX в.

302
 Боковая линия дербетовских тайшей
по Большедербетовскому улусу Ставропольской губернии
1. Екрем Хапчуков потомок Дайчинг-Хошучи, Далая-тащии, владе­
лец Большедербетовского улуса с 1786 г.

2. Габун-Шарап Хапчуков владелец Большедербетовского улуса с 1805 г.

3. Очир Хапчуков владелец улуса с 1828 г.

4. М. М. Гахаев-нойон последний владелец улуса, линия прекратилась.

Родословная торгоутовских нойонов,

владельцев Икицохуровского улуса в XVII—XIX вв.

Хо-Орлек - I-й правитель волжских ойратов

Шукур-Дайчин-хан - старший сын Хо-Орлека-тайши (1647-1661)
Мончак-хан, (1661-1669)
Аюка-хан, (1669-1724)
Гунджеп-нойон (1690-1701) - сын Аюки хана, одни из владельцев
Цохоровских улусов
Бокширга-нойон (1710-1737) - владелец Икицохуровского улуса, младший
брат хана Дондук-Омбо
Нингбо-(Никба) (1737-1763) - сын Богширго, владелец Икицохуровского
улуса
Маш-нойон (1763-1786) - владелец Икицохуровского улуса после
событий 1771 г.
Му-Кукен-нойон, умер в 1806 г.
Санджи-Убуши-нойон, с 1803 г. утвержден владельцем объединенного Ян-
дыко-Икицохуровского улуса, умер в 1817 г.
. Церен-Убаши-нойон (1817-1837) - владелец улуса, умер в 1838 г.
Церен-Аршн-нойон, последний нойон улуса, умер в 1838 г., ”с 1838 года
улус зачислен в разряд казенных”

303
 Родословная нойона Ц. У. Дугарова,
владельца Харахусовского улуса

Хо-Орлек - I-й правитель волжских ойратов

Сюнкей (Шункей)
Дугар
Церен-Дорджи (Серен-Дорджи)
Абыш
Урубджур
Чион
Цюрюм
Цереи-Убуш (он же Куура-нойон), сотник
Дугаров (умер в 1872 г.) - последний владелец Харахусовского улуса, но
с 1865 г. улус стал казенным, окончательно переведен в казенные в
1886 г.
Родословная нойона Буюнтукова,
бывшего владельца Эрднневско-Харахусовского улуса
Хо-Орлек
Сюнкей (Шункей)
Дугар (в нек. списках - Батыр)
Батур
Чимит
Церен-Дорджи
Абыш (Аваш)
Урюбжур
Чоин Нохан-Кебюн Ы
Буюнтук Гюнге
Серкши Ц. У. Дугаров (он же Куура-нойон)
Канну
Буюнтуков

304
 Генеалогическая линия зайсанга "тохан-кесикова” рода
Икицохуровского улуса Ц. Бадмаева и Н. У. Нохаева,
записанная И. А. Житецким в 1885 году1
в Бакши-хуруле Икицохуровского улуса
1. Болхо-нойон, выходец из Джунгарии, прикочевал в 1640-е годы
2. Шабун-Дарал
3. Эркетаджи
4. Даэдыр
5. Намса
6. Эльзете
7. Эрдени
Братья:
Ноха Бадма (теп. зайсанг)
Натыр-Убуш Нохаев Церен (он же ’’Жимбин Церен”) Бадмаев.
У него сын Нимгир, его двоюродный брат2 Нимги-
ров Авля (хот. староста в пос. Шавхата), 1907 г.
У него братья:

‘Житецкий И. А. Астраханские калмыки, Астрахань - 1892. С. 107.

2Архив ЦГИА РАН ф. 1291, оп. 84, ед. хр. 55, ч. II, 1907 г.
3Материалы полевых экспедиций Авляева Г. О., см. архив КИОН РАН, ф. 6,
on. 1, ед. хр. 10.

305
 Родословная нойонов,владельцев
Багацохуровского улуса Калмыцкого ханства

Хо-Орлек, I-й правитель волжских ойратов

Ф
Шукур Дайчин-хан
Ф
Мончак-хан
Ф
Аюка-хан
Ф
Гунджаб, один из владельцев Цохоровского улуса до 1701 года

Хан Дондук Омбо, владелец Багацохуровского улуса

Его сыновья: Галдан-Норбо, Додби, Асарай, Джу-Басар-Рандул

ум. В 1778 г. ум. В 1784 г. ум. В 1789 г.

В 1771 г. ушли в Синьцзян

1 Ушли в 1771 г. в Синьцзян.

306
 Родословная хошоутовского нойона Замьяна

Хубату-Хасар, мл. брат Чингис-хана

Энгке-Сюмер-тайджи
Ади-Шири-Галзу-Чинг-тайджи
Кейкемнекту
Бурхан-Санджи
Саба-Шарман
Аксагултай-нойон

Эррек-Тимур и Арак-Темур
Дуренг-Дечин, Кун-Тегоди и Бубей Чингс
Хаани-нойон-хонгор ( у него 8 сыновей)
Засакту-Чинг-Батур (брат Байбагус-Батура)
Хари-Сабур
Турген-Тайши
Дархан-тайши
Назарбак
Замьян

Теленгит умер Бокбон ушел в 1771 году в Джунгарию

307
 Родословная нойонов,
владельцев ханского Эркетеневского улуса
Бойго-Урлюк, потомок Казбанга и Ван-хана кереитского “ XII в.
Буура-нойон, сын Бойго-Урлюка
Цецен-нойон имел 13 жен и 13 сыновей
Ахутай (5 сын Цецен-нойона)
Очирой (или Очир-нойон)
Мазан-Батур, у него 4 сына, ст. сын Яман и его 2 брата - владельцы
Эркетеневского улуса
Яман, у него 3 сына (позже окрещены все)
Хан Церен-Дондук и его брат Галдан-Данджин после событий 1724
года стали управлять Эркетеневским улусом
Хан Дондук-Омбо, владелец Эркетеневского улуса
Хан Дондук-Даши, владелец Эркетеневского улуса
Хан Убаши, последний владелец Эркетеневского улуса
Эркетеневский улус был задержан в 1771 г. и остался на Волге,
переведен в разряд "казенных” в 1786 г.

Родословная хойтских нойонов и происхождение

хойтов по ойрат-калмыцким источникам
Дува-Сохор - предок ойратов, середина IX в.
Эмнег - родоначальник племени ”хойр”
Худуха-беки —вождь ойратов XII в.

Инальчи Торольчи
(глава племени хойт) (глава племени батут)
Вачиртай Мингату Дэу Чинсанг
Сутай-Мингату
Иобгон-Мерген - родоначальник хойтских нойонов
Есельбэй (Суту-Мингату)
Эсельбайн Сайн-Ка
Ном-Далай (в Шара*Туджи)
Солтан-Тайжи
Уйзан-Хошучи (Цосхин -в "Шара-Туджи”)
Батур-Себтен
Бата-нойон
Деджит

308
 Тюмень Джиргалан

Сербеджаб Церен-Дондок Батур-Убаши Церен-Норбо

Тюмень

Церенджаб Церен Дорджи Бата*Ка Батур-Ка

Церен-Надмит Константин

Родословная торгоутовских нойонов

по Табун-Отокову улусу Калмыцкого ханства

Хо-Урлюк, правитель волжских ойратов (калмыков)

Шукур-Дайчин-хан
Нама-Серен, его брат Мончак-хан
Назар-Мамут, сын Нама-Серена
Дорджи, его братья Гюбю, Рабджур, Убаша, (у него 10 тыс. кибиток)
Дубджа, Бай, Данджин, сыновья Д. Назарова
Бамбар, Бай, Давджин, владелец Табун-Отокова улуса
Ушли в 1771 г. с Убаши-ханом в Синьцзян

Джелучи, Бумба, Нимгар, Эльзету

309
 Родословная торгоутовских нойонов —владельцев
Эрдниевского и Харахусовского улусов
в XVII—XVIII —I-й половине XIX вв.
Дугар-тайша (1660-1674) I-й владелец торгоутов-харахусов

Аюка-хан (1669-1724) завладел улусами Дугара в 1674 г. и от­

дал их сыну Гунджепу

Гунджеп-нойон (1670-1701) владелец торгоутов-эрдниевцев и торгоу-

тов-харахусов

Бокширга-нойон (1700-1737) от Гунджепа эрдниевско-харахусовские

торгоуты перешли к его сыну Бокширге

Диба, Асарху-Нимгбо-нойоны сыновья Бокширги, из них Асарху владел

Харахусовским, Диба ~ Эрдниевским улу­
сами

Асарху

Цаган-Кичик Цебек-Убаши, владелец Харахусовского улуса

Эрдени, владелец Джиргал, Сетер Очир

Эрдниевского улуса, владелец
бездетен Эрдниевско-
Харахусовского улуса,
умер в 1834 г.

Ц. У. Дугаров, мелкопоместный нойон, утвержден владельцем Эрдниевско-

Харахусовского улуса, с 1865 г. улус переведен в разряд казенных, с 1886
г. окончательно стал казенным.

310
 Родословная нойонов Зюневских улусов
и Яндыковского улуса Калмыцкого ханства

Хо-Орлек - правитель волжских ойратов, у него было 6 сыновей и

свыше 50000 кибиток
Шукур-Дайчин-хан (1647-1661)
Мончак-хан (1661-1669), утвержден ханом русским правительством
в 1664 г.
Аюка-хан (1661-1724), у него 10 сыновей
Чакдорджап (1670-1722) - старший сын Аюки-хана, у него 12 сыновей
Яндык (1730-1772) - владелец Яндыковского улуса, вначале имел 200
киб., позже свыше 2 тыс. киб., бездетен
Битюка - супруга нойона Яндыка
Санджи-Убаши (1803-1817) - владелец объединенного Яндыко-Икицо-
хуровского улуса, с 1803 г. усыновлен
владелицей Яндыковского улуса

Родословная дербетовских тайшей по данным Рычкова

Улиндай-Будун-тайша

Онцогой Онгорхой
Хутугайту Нанис-тайша
Хара-Хула Далай-тайша
Батур-хун-тайша Тарган-тайша (Солом-Сэрэн?)
Сенге, Бошукту-хан Менко-Темур-тайша
Кон-тайша (?) Четер-тайша
Галдан-Церен Лаван-Дондук-тайша
Галдан-Церен-тайша

311
 Родословная торгоутовских нойонов по данным Пельо

Онг-хан (он же Ван-хан кереитский, XII в.)

Ф
Ареалан
Ф
Амугуланг
Ф
Кайбанг (он же Казбанг, присоединился к ойратам в конце XIV в.)
Ф
Сусей
Ф
Баяр
Ф
Махачи-Монко
Ф
Бойго-Орлок
Ф
Зулзуган-Орлок
Ф
Хо-Орлек —6 сыновей
Ф
Шукур-Дайчин-хан
Ф
Мончак-хан (Пунцуг-хан)
Ф
Аюка-хан
Ф
Церен-Дондук-хан
Ф
Дондук-Омбо-хан
Ф
Дондук-Даши-хан
Ф
Убаши-хан, ушел в 1771 г. в Синьцзян

312
 Родословная нойонов
Харахусовского и Эрдниевского улусов
Калмыцкого ханства в XVII —3-й четв. XIX вв.

Хо-Орлек - I-й правитель волжских ойратов, погиб в Кабарде в 1644 г.

Шукур-Дайчин-хан
Мончак-хан (Пунцук), признан в 1664 г. русским правительством ханом
Аюка-хан (1669-1724 гг.)
Бокширга-нойон, сын Гунчжаба, внук Аюки-хана,

Диба Асарху Нингбо

Цаган-Кичик, ум. в 1788 г. Цебек-Убаши
Эрдени Цаган Кичиков Джиргал, Очир, Сетер
(ум. в 1828 г.) Джиргал Цебек Убушаев
Указом Сената (ум. в 1853 г.), бездетен.
от 12.1. 1844 г. Д. У. Буюнтуков
Эрдниевский улус Ц. У. Дугаров -
присоединен он же (Куура-нойон),
к Харахусовскому ум. в 1872 г.,
и стал называться' последний владелец
Эрдниевско-Харахусовский улус Эрдниевско-Харахусовского улуса

313
 Структура родоплеменной организации ойратов
Джунгарии, калмыков Поволжья и Бурятии

Дербен- Калмыки- Калмыки- Калмыки- Буряты*

ойраты дербеты то ргоуты эр кетени хоринцы
Дербетовско го Икицохуровского Эр кетеневского
улуса улуса улуса

1. Дербет-племя, Цоохор-торгоут- Эркетен-торго- Бурятская

Хошоут- поколение племя, ут, народ­
племя, Хорха-Тугтун, Поколение Ик- племя, поколе­ ность
поколе­ оток Талтан- Цоохор, ние, хорин-
ние, кин- часть племени, улус харнут- племя,
Горо- часть ’’туктуно- улус аймак- поколение
чин- ва” отока, Цатхал-аймак, торель гучид-род
оток, хоонут-арбан, Ганганыр-арбан-
Шангас- семьи торель
арбан,
родовое
деление,
семья

2. Баг-дервд-часть Ик-Цоохор-улус Ики-багут-оток

’’Дер­ улуса, Яргачин-Эркетен- Харнут-арбан,
бен- поколение аймак торель
ойрат” Тавн-буурул гучад-анги, арбан,
- оток Маньд- семьи
союз жинкин,
племен, аймак Даши-
народ­ хин,
ность, арбан, семьи
батут-
племя,
поколе­
ние
Багар-
хун-
оток

314
 Корпус основных калмыцких этнонимов (XVII—XIX вв.)

Название Перевод Место и время

родоплеменной с ойратского, распространения
или этнической калмыцкого этнонима:
группы и его значение:

1 2 3

I. Калмыки-дербеты:

Абганер, авгнр, От слова ”абга”, дядя по

Абга и Абганер у халха-
Тергти-авгнр, отцовской линии, назва­монголов, монголов Ордо-
Гаханкин авгнр, ние удела Бельгутая, са, ойратов Джунгарии
Башантин авгрн, брата Чингис-хана (до 1758 г.) и Синьцзяна
Абганер-кебют (КНР), абагут, абаксод,
абганар-среди бурят
Асмат, асмут, От ногайского рода ”ас Асмат-анги в Абганеров-
асмуд, асмд + афф. мн. числа - ском аймаке, арбан "ас-
ут.-ас + мут.;” назва­ мут” в Малодербетовс-
ние анги у дербетов ком улусе

Абакин, аванкин, От имени Аба, владели- Абанкинов анги в Абга-

Авнкн цы Дербетовского улу- неровском аймаке Мало-
са дербетовского улуса, ар­
бан "абанкин”
Альмад, альмат, Подразделение кереи- Талтанкиновский аймак
Альбат, альбад тов XII в. - арбан "альмад”

Бухус, От слова буху-бык; Племя Бухус среди мон­

Ики-Бухус племя Бухус, имя тоте- голов XII в., монголов
ма-предка у бурят, ой­ Ордоса XIV-XV вв.,
ратов и монголов, поко­ Джунгарии X-XVIII вв.
ление Бухус в составе
Джунгарии середины
XVIII в.
Бюдюрмис, От слова бюдюрху- Бюдюрмис у монголов
Бюдюрмис-кебют спотыкаться, монгольс­ (Абул-Гази), ойратов
кое племя бюдюрмис Джунгарии. Дербетовс­
кий улус Калмыцкого
ханства

315
 1

Батут, ик-батут От слова багатур, во мн. Джунгария, Куку-Нор,

Цаган-батут числе-багатут, батут ран- Калмыцкое ханство
неойратское племя до­
монгольского времени

Баганкин-аймак От имени Бага зайсанга, Малодербетовский улус

владельца аймака ’’баган-
кин”

Баргас От слова бар-тигр, во мн. Баргасовский аймак

числе-баргас-тигры, на­ М алодербетовского
звание тотема, рода и ай­ улуса, Баргис-анги в
мака у ойратов и калмы­ Яргачин-Эркетеневском
ков аймаке Ики-Цохуровс-
кого улуса
Барун Барун-”барагун”-запад- Барун-анги в Абганеров-
ный, название крыла, ском аймаке; в Дербе?
фланга, аймака и родоп­ товском улусе XVIII в.
леменной группы кал­ Баруновские аймаки
мыцких улусов Багацохуровского и Ян-
дыковского улусов
Бакшин-шабинер на Шабинеры бакши-учите- Аймаки в улусах Кал­
р. Элиста; Бакшин- ля веры, главы хурула- мыцкого ханства до
шабинер на р. Тингута будцийского монастыря; 1771 г. и после, среди
название аймака ойратов Джунгарии
(Синьцзян)
Буурул От слова буурал-седой, Будульчинеровский ай­
чалый; масть тотема- мак в Большедербетов-
предка у ойратов, назва­ ском улусе XVII-XIX
ние отока и аймака у ой- вв.
ратов-дербетов и калмы-
ков-дербетов

Бюргют От слова бюргторел, во Арбаны ’’бюргут” среди

мн. числе-бюргут-орлы; донских калмыков, дер-
название рода и аймака бетов и торгоутов Кал-
у ойратов и калмыков мыкии и Д жунгарии

316
Бага-Манлан-шабинеры Шабинеры, посвященные Бага-и Ики-Манлан-Ша-
культу бурхана "Ман- бинеровские аймаки в
ла”-бога врачевания, на Малодербетовском, Ян-
калм. одтчи-бурхан дыковском и др. улусах

Богдан-шабинер или Шабинеры, посвященные Богдин-Шабинеровский

Богдо и Далай-ламин 2-м иерархам ламаистс­ аймак Манычского улу­
шабинер кой церкви: Богдо-ламе са
(Панчен-Эртни) и Далай-
ламе Тибета
Борлгут От слова "борлык”-коз­ Арбаны "борлгут” в ай­
ленок или от "боро"- маках Ики-Цохуровского
серый, синоним слова и Малодербетовского
"батрак”, холоп, раб улусов

Барцахас От слова барц-подноше- Арбан "барцахас” среди

ние, люди, совершающие донских калмыков
ритуальное подношение
на свадьбе и др.
Гюрмясуд От слова порюм-молит- Арбан "гюрмясуд" в
ва, поминальная тризна Ики-Манлан-Шабине-
ровском аймаке Мало­
дербетовского улуса
Гюнзууд От слова гюнзуд—титул Арбан "гюнзуд" в айма­
буддийского монаха в ках Дербетовского улу­
хуруле са
Догзманкин От слова догзм-грубый, Ики-Бага-Догз манкинов-
шумный, прозвище, назва­ ские аймаки в Малодер­
ние аймака бетовском улусе в XVII-
XIX вв.
Дербет От числительного "дор- Дербетовские улусы в
бен”-4, название племе­ Калмыцком и Джунгарс­
ни, улуса ком ханствах, дербеты
Кобдоского аймака МНР
Даджинкин От имени Даджи, вла­ Даджиновский аймак
дельца аймака, самоназ­ Манычского улуса
вание жителей его айма­
ка
317
Джеджинкин От имени Джеджи, тет­ Джеджинкинский аймак
ки нойона Тундутова, Манычского улуса
название ее аймака
Зёд, зет, зоот От слова чоот, чогду, Зетовские аймаки в Дер­
дьет-самодийский эле­ бетовском улусе и ясун
мент в составе тувин­ ”зет” среди донских кал­
цев, алтайцев и дербе­ мыков и в Западной
тов Западной Монголии Монголии
и Калмыкии
Заргакин От слова Зарго—суд в Заргакиновские аймаки
Калмыцком ханстве, на­ в Малодербетовском
звание жителей аймака улусе
Келькит От слова ”келькя”-кар­ Келькнтовский аймак в
тавый, косноязычный, Манычском улусе
келькит—монгольское
племя X-X1I вв.
Кебют, ковуд От слова ковун, кебюн- Кебютовский аймак в
сын, мальчик, царевич- Манычском улусе, ст-ца
чингизид, кебюты-че- Кебютовская на Дону,
лядь, слуги Джунгарс­ кебютов род среди ойра­
ких ханов и нойонов, тов Джунгарии
этническая группа сре­
ди ойратов и монголов
Ордоса
Кетчинеры От слова "кетчи”-ко­ Кетчинеры были среди
новод, конюший; кетчи- ойратов Джунгарии, Кет-
неры -особая соци­ чинеровские аймаки и
альная прослойка; при­ анги во многих улусах
слуга и челядь ойратс­ Калмыцкого ханства, поз­
ких и калмыцких тай­ же превратились в тер­
шей и нойонов риториальные аймаки в
улусах Калмыкии
Капканкин От имени Капка-гелюн- Северный аймак-капка-
га, название его аймака хин-арвн Малодербетов­
ского улуса
Какнакин От имени Каака-гелюн- Какнакин-анги Хорха-
га, название его аймака Тугтуновского отока Ма­
лодербетовского улуса
Ляягир Название аймака Ляягиров аймак, позже
ляягр-анги в Северном
аймаке Малодербетовс­
кого улуса
Мамдут-шабинеры От имени Маамдут- Мамдут-Шабинеровс-
цорджи, духовного лица кий аймак Манычского
хурула улуса

Маньджинкин От имени Маньджи, Маньджинкиновский

зайсанга ”бурулова аймак Манычского улу­
рода” са
Наинтанкин От имени Наинта, зай­ Наинтанкиновский ай­
санга, владельца айма­ мак, ранее входил в Хор-
ка ’’тугтунова рода” ха-Тугтуновский оток

Ностинкин От имени зайсанга Но- Ностиновский аймак

ста, владельца аймака Манычского улуса
"бурулова рода”

Нойнакин От слова нойон-князь, Абганеровский аймак

название анги в Абга- Малодербетовского
неровском аймаке улуса

Оргакин От слова орьга-дворец, Оргакиновский аймак

ставка, название айма­ Манычского улуса
ка ’’тугтунова рода”

Ольчанкин От имени зайсанга Ольчанкиновский ай­

Ольча, название его ай­ мак входил в объедине­
мака ние "Бууруловских ай­
маков”
От слова саарл-желто- Саарланкин анги Хор-
Саарланкин ватый, масть тотема- ха-Тугтуновского айма­
предка ка

Тугуд, тугдакин От слова туг-знамя, Тугуд-арвн в Дербетов­

ойратское племя тугуд ских улусах и среди
ойратов Д жунгарии
319
Тугтун, ики-тугтун От слова туг—знамя, туг­ Ики-тугтун и бага-тугтун
(большие тугтуны), тун или тугтан во мн. среди дербетов Кобдос-
бага-тугтун) (малые числе ” знаменные” или кого аймака Зап. Мон­
тугтуны); салын-тугтун "обладающие знаменем”, голии, возможна связь с
(сальские тугтуны); удел в средневековой хойтами рода ”цаган туг
хорха-тугтуны (много­ Джунгарии ”Цаган туг хойт-хойты белого зна­
численные тугтуны) хойт”, наследственный мени” Чингис-хана
улус хойтских нойонов Тугтуновские аймаки в
Дербетовском улусе
Калмыцкого ханства

Ульдючинер От слова ульдд-остаток, Ульдючиновские аймаки

либо от ульду-меч, т. е. Манычского улуса
ульдючинер-меченосцы,
ульдючинеры выдели­
лись из объединения ”5
буурл”, т. е. ”5 бурулов”

Харнут От слова хара-черный, Харнутовский аймак в

во мн. числе-харнут; Эркетене веком улусе;
цвет масти тотема, знаме­арбаны харнут в Бага-
ни, название племени, Чоносовском аймаке
аймака; анги и арбанов Малодербетовского улу­
у калмыков, монголов са, Ики-Багутовском и
Ордоса во Внутренней др. аймаках Яццыковско-
Монголии, КНР го и Багацохуровского
улусов
Хашханер От слова хашха-князь у Хашханеровский аймак
ойратов, у киргизов-каш- Манычского улуса
ка; имя у ойратов Джун­
гарии, название аймака у
калмыков-дербетов

Хоонут От слова хоо-светло- Арбан ”хонут” в айма­

желтый, масть тотема, ках Малодербетовского
название арбана у кал­ улуса и у монголов Ор-
мыков-дербетов доса, у дербетов Кобдос-
кого аймака МНР

320
 1 2 3

Хончинер От слова хонджи-дру- Хончинеровский аймак

жок жениха на свадьбе в Дербетовском улусе,
у монголов Ордоса, на­ хончинер и хоничут в
звание рода у монголов, Ордосе
у ойратов и калмыков-
дербетов
Хурул-шабинеры, ики- Шабинеры, посвященные Хурул-Шабинеровские
хурул-шабинеры, дунду- какому-либо хурулу в аймаки сохранились во
хурул-шабинеры, бага- улусах калмыков, в Кал­ многих калмыцких улу­
хурул-шабинеры мыцком ханстве были сах, позже они превра­
крупные улусы-Шаби- тились в территориаль­
неровский Шакур-ламы ные аймаки
и Бурхан-Шабинеровс-
кий нойона Галдан-Дан-
джина, сына Аюки-хана
Хар-Толганкин От имени Хара-Толга, Хар-Толганкиновский
зайсанга Дербетовского аймак Манычского улу­
аймака, давшего свое имя са, выделился из Бууру-
своим подвластным ловского объединения
дербетов
Цорос, чорос Название ханского кла­ Цоросовские аймаки в
на племени Зюнгар Дербетовских и Торго­
(XIV-середина XVII в.) утовских улусах XVII-
происходит от тюркско­ XIX вв. Цоросская ди­
го слова-чоро (мн. чис- настия ойратских ха­
ло-чорос), в эпосе ”Ма- нов с конца XIV в .-
нас-кырк чоро” - ”40 Махаму, Тогон, Эсен-
богатырей Манаса”, у тайша, сеок ’’чорос”
калмыков синоним батут среди алтайцев, тувин­
цев и др.
Цатан От слова цагатан, сино­ Багацатановский и
ним этнонима цаган-туг- Икицатановский улусы
хойт, у тувинцев-тоджи, в Калмыцком ханстве;
цатан-оленеводы, от сло­ цатаны в Кобдоском ай­
ва цаа-олень маке, у дархатов МНР,
арбан "цатан” в Хончи-
неровском аймаке Ма­
лодербетовского улуса

321
 1 2
Шарнут От слова шар-желтый, во
мн. числе шарнут, масть
коня-тотема, цвет родового
знамени и название племе­
ни ойратов
Шерет, шерэд От слова шариат - назва­
ние группы калмыков-му-
сульман
Шошолданкин От имени зайсанга Шо-
шолды, владельца аймака
Хар-Толганкиновский ай­
мак Манычского улуса,
выделился из Бууруловс-
кого объединения дербе­
тов
Чонос От слова чоно, шоно-волк, Чоносовские аймаки в
во мн. числе чонос-волки, Дербетовском улусе
название племени, рода у Калмыцкого ханства
монголов XII в., позже у
калмыков-дербетов
П. Калмыки-торгоуты
Ангучин От слова ангуч - охотник,
зверолов, во мн. числе ан-
гучин-охотники, звероло­
вы
Алангосуды-шабинеры От имени легендарной пра­
родительницы монголов
Алан-Гоа, что переводится
как ’’удивительная (дев-
ственная)”-красивая, отра­
жающего культ непороч­
ной небесной девы Алан-
Гоа у монголов и ойратов
322
3
Шарнут-Чонос овский
аймак в Малодербетов-
ском улусе
Шеретовские аймаки в
Дербетовских улусах и
у туркмен аула Кучер-
ли и др. Ставропольс­
кого края
Ики и бага-шошолдан-
кины в Салын-Тугтун-
ском аймаке Малодер-
бетовского улуса
Харахусо-Эрдниевский
улус, Ангучинов аймак;
анги в составе ’’табар-
гачинов” племени тор-
гут-Икицохуровский
улус и др.
Алангосудский аймак,
позже арбан "аланго-
суд” в Кетчинер-Шаби-
неровском аймаке Ики­
цохуровского улуса
Алягут-шабинеры Шабинеры, подчинявшие- Алягутский аймак, поз*
ся гелюнгу Алягут-Габа- же анги в Кетчинер-Ша-
ну с 2 братьями из Ачи- бинеровском аймаке
неровского аймака Ики- Икицохуровского улуса
цохуровского улуса, назва­
ние рода у ойратов и кал­
мыков
Ачинер От слова ачи—племянник, Ачинеровский аймак в
внук по отцовской линии, Икицохуровском улусе,
во мн. числе-ачииер; на- образован по указу Да-
звание отока и аймака у лай-ламы в XV-XVI вв.
торгоутов
Ашвахин От имени зайсанга Ашва- Ашвахин-анги в Багацо-
на из Багацохуровского хуровском аймаке Ян-
улуса, переселившегося в дыковского улуса
начале 20-х г. XIX в. в
Яндыковский улус
Аха-Цатаны "Старшие цатаны”-на- Аха-Цатановский улус
звание улуса, позже аха- Калмыцкого ханства,
цатановские аймаки в аха-цатановские улусы
Торгоутовских улусах и аймаки в улусах Чак-
дорджапа, Момунту и
т. д., Аха-ЦатаНы в Ба-
гутовском аймаке Янды-
ковского и в Эркетенев-
ском улусе, у кумских
калмыков и т. д.
Аньджатан Шабинеры, подаренные Анъджатан-Шабинеров-
видному ламе - Аньджа- ский аймак в Эрдниев-
тан-ламе, рабджамбе ском улусе
Арслангуд От слова арсланг-лев, во Арслангуд-арвн в Зюн-
мн. числе арслангуды- гарском аймаке Икицо-
львы, название арбана у хуровского улуса
торгоутов
Барун От слова барагун-барун, Барун-анги в Багацоху-
западный; название рода ровском и Яндыковском
и племени у ойратов улусах

323
 i 2 3

Бомаднут, бомднут От слова бо-ма-кит. каль­ Арбан "бомаднут” в

ка этнонима ”алаг-ат”- Ики- и Бага-Цохуровс-
пестрые кони, отсюда эт­ ком улусах
нонимы ’’алакчин” у тюр­
ков, ’’алакчут” у монго­
лов
Бавин-кэцэк ’’Удел матери”, название Аймак ’’Бавин кэсэк” в
аймака у калмыков, тор­ Эркетеневском улусе
гоутов
Бурхан-шабинеры Улус Бурхан-Шабинеры, Бурхан-Шабинеровс-
в переводе-шабинеры, кий улус в Калмыцком
посвященные бурхану, ханстве, владелец Гал-
т. е. Будде дан-Данджин, брат хана
Церен-Дондука, сын
Аюки-хана
Баргас От слова бар-тигр; во Баргас - анги в Эрке­
мн. числе баргас-тигры, теневском аймаке в
название тотема, родоп- Икицохуровском улусе
леменной группы, анги и Баргисов род в Ма-
лодербетовском улусе
Бульчин От имени Бульча Бульчиновский аймак в
Эркетеневском улусе,
среда дербетов Запад­
ной Монголии
Батут От слова багатур-разг. Багатутские улусы и
Батур, во мн. числе бага­ аймаки в Джунгарском
тут или же батут, в пере­ и Калмыцком ханствах
воде—богатыри, витязи, и в Хошоутовском хан­
название племени батут стве на Куку-Норе, ба-
домонгольского периода тутские аймаки в кал­
мыцких улусах XIX в.
Баванкин От слова баава-мама, Баванкиновский аймак
тетя на калмыцком язы­ Эрдниевского улуса
ке; название аймака
Багут: ики-багут, дойда- От слова баргут, барагун; Багутовские аймаки в
багут, шарас-багут, при выпадении. ”р” обра­ Эрдниевском и Янды-
яндган-багут зует багут, потомки бар- ковском улусах
гу-бурят Х Н -начала
XIII в.

324
__________ 1_________ 2 3

Будбуул От слова будал-место Будбульский аймак Эр­

стоянки кочевья, распре­ кетеневского улуса
делители кочевий в улу­
сах
Бакшин-шабинер Шабинеры, подаренные Бакшин-шабинеры в
бакши-учителю веры, Торгоутовских и др. улу­
главе хурула сах
Бюргут От слова бюрпо-орёл, во Арбан "бюргут” в кал­
мн. числе бюргут-орлы; мыцких улусах и в За­
падной Монголии
Гурвуд: ики-гурвуд, От слова гурвун-три; Гурвудские аймаки в
бага-гурвуд, шидгуд этноним гурвуд-союз 3- Эрдниевском и Хараху­
гурвуд х племен, возможна связь совском улусах Калмыц­
с учкурыканами-”Три кого ханства
курыкана”, предки якутов
Гучад От слова гучин-трид- Гучад-анги в Яргачин-
цать; название анги вЭркетеневском аймаке
Яргачин-ЭркетеневскомИкицохуровского улуса,
аймаке гучид среди бурят-хорин-
цев
Гуюрмут От слова гуйир-мука; во Гуюрмутовский аймак
мн. числе-гуюрмут-муч- Эркетеневского улуса
ники, синоним слова ”уи- Калмыцкого ханства
гурмуд”
Гунджан-шабинеры Шабинеры, отданные Гунджан-Шабинеровс-
Гунджан-ламе, название кий аймак в Икицоху-
аймака ровском улусе
Генднакин От имени зайсанга Ген- Генднякины в Долбанс-
дн, название аймака ке­ ком аймаке Яндыковско­
реитов го улуса
Гелянгякин-они же и От слова гелюнг—титул Гелингякины в Долбан-
баг-кереиты буддийского монаха в ском аймаке Яцдыковс-
монастыре; название ай­ кого улуса, они же ”бат-
мака кереитов ракин”-от имени зай­
санга Батр
Джамбанкин От имени зайсанга Джамбанкинский аймак
Джамба, владельца айма­ Эрдниевского улуса
ка
Дархачут От слова дарха-почет- Аймак Дархачут в Бага-
ный титул цохуровском улусе

325
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение................................................................................................3
Глава I. Историография этногенеза калмыков.
Калмыцкая улусно-аймачная система и ее связь
с системой этнических делений калмыков.
Общая характеристика калмыцкой этнонимии............................ 8
§ 1. История и современное состояние изучения
этногенеза калмыцкого народа....................... ................................. 8
§ 2. Улусно-аймачная административная система
калмыков Поволжья в XVII-XVIII вв. и ее связь
с системой этнических делений в дореволюционном
быту калмыков................................................................................33
§ 3. Система этнических делений в быту калмыков и
ее связь с улусно-аймачной системой ........................................... 48
§ 4. Общая характеристика калмыцкой этнонимии...................... 54
Глава II. Основные источники и литература..............................59
§ 1. Материалы полевых исследований......................................... 59
§ 2. Обзор архивных источников................................................... 65
§ 3. Обзор письменных источников и литературы....................... 70
Глава III. Расселение, состав и происхождение
Торгоутовских улусов Калмыцкого ханства
в XVII —I -й половине XVIII в ........................................................91
§ 1. Расселение и численность Торгоутовских
улусов в XVII-XVIII вв................................................................... 91
§ 2. Калмыки-торгоуты................................................................... 99
Глава IV. Этнический состав, происхождение
и расселение калмыков Дербетовских
и Хошоутовских улусов Калмыцкого ханства
в XVII - I -й половине XVIII в . ..................................................... 145
§ 1. Расселение и численность калмыков Дербетовских
и Хошоутовских улусов в XVII - 1-й половине XVIII в................145
§ 2. Калмыки-дербеты.................................................................... 154
§ 3. Калмыки-хошоуты................................................................... 175
Глава V. Ранние ойраты домонгольской эпохи......................... 182
§ 1 . 0 сложении древнеойратского племенного союза
в верховьях Енисея и в Прибайкалье........................................... 182
326
 § 2. Этнические элементы домонгольского периода
в составе дербетовского населения Калмыкии
конца XIX в.......................................................................................
§ 3. Этнические элементы домонгольского периода
в составе торгоутовского населения Калмыкии
конца XIX в.....................................................................................205
§ 4. Ойраты в конце XII - начале XIII в. Последствия
насаждения военной системы монголов для ’’Дербен-
ойратов”. Начальный этап этногенеза торгоутов и
хошоутов, дербетов и зюнгаров............ ........................................ 209
Глава VI. Добровольное вхождение калмыцкого народа
в состав России и образование
Калмыцкого ханства на В олге..................................................... 221
§ I . Принятие калмыками торгоутовского тайши
Хо-Урлюка русского подданства и движение калмыков
в междуречье Урала и Волги, Волги и Дона. Образование
этнической территории калмыков к началу 60-х годов XVII в. ..221
§ 2. Формирование этнической территории калмыков во
2-й половине XVII - I-й четверти XVIII в.....................................232
§ 3. Образование Калмыцкого ханства на Волге и его
роль в сложении и формировании в Нижнем Поволжье
особой монголоязычной калмыцкой народности.......................... 243
§ 4. Этнические процессы в Калмыцком ханстве в XVII
- I-й четверти XVIII в.................................................................... 251
Глава VII. Общественно-политический строй
калмыков в период существования Калмыцкого
ханства на Волге (1640—1771 гг.). Завершение
процесса сложения калмыцкого народа.....................................255
§ 1. Общественно-политический строй калмыков
в XVII-XVIII вв.............................................................................. 255
§ 2. Завершение процесса формирования калмыцкой
народности (2-я половина XVII - I-я четверть XVIII в.
Закрепление самоназвания ’’халимаг” и этнонима ’’калмык” ..... 273
Заключение....................................................................................... 279
Литература и источники................................................................282
Список сокращ ений............................................... ........................ 297
Список специальных терминов и этнонимов............................ 297
Приложения...................................................................................... 299
 Научное издание
Авляев Геннадий Очирович

ПРОИСХОЖДЕНИЕ КАЛМЫЦКОГО НАРОДА

Редактор А. В. Задорожная
Технический и художественный редактор JI. Е. Гермашева
Компьютерный набор В. А. Соломовой
Компьютерная верстка Т. И. Мухариновой

В оформлении переплета использованы гравюры Г. Адама

и И. Гроза «Переход калмыцких стадов через реку» (1913 г.)
и «Калмыцкий лагерь» (1913 г.) по рисункам Е. Корнеева

ИД № 05948 от 28.09.2001 г.
ИБ № 1685

Сдано в набор 22.01.2002. Подписано в печать 08.05.2002. Формат 60x84/16.

Гарнитура Antiqua. Печать офсетная. Бумага офсетная № 1.
Усл.-печ. л. 19,06. Уел. кр.-отт. 19,53. Уч.-изд. л. 17,61.
Тираж 1000 экз. Заказ 1392. ”С” 001.

Калмыцкое книжное издательство,

358000, г. Элиста, ул. Ленина, 243, Дом печати

АПП ’’Джангар” Республики Калмыкия,

358000, г. Элиста, ул. Ленина, 245.
К А Л М Ы Ц КО Е К Н И Ж Н О Е ИЗДАТЕЛЬСТВО
2002