Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Lozh' - Nadiezhda Borzakova
Lozh' - Nadiezhda Borzakova
Гадкие липкие струи медленно стекали с макушки на лицо. А еще по туго заплетенным
в косу волосам. Капали на белую блузку. Ужасно холодные, и я дрожала именно от этого, а
вовсе не от стыда и унижения.
— Ну, что теперь, Дорофеева? — Вову Колосова прям распирало от удовольствия. —
Заревешь? Побежишь жаловаться папочке?
Я услышала смех. Он заполнил все пространство школьной столовой, эхом отзываясь от
высоких потолков и витражных стекол. Я слышала только его — этот гадкий, жестокий звук.
И не могла пошевелиться. Сидела за столиком, словно приклеенная. Перед глазами
расплывались окружившие меня лица с их одинаковым выражением триумфа.
Момент, когда все изменилось, я упустила. Он померк перед осознанием, в каком виде я
предстала перед ним. Хотела, чтоб Артем тебя заметил — получи. Теперь-то его внимание
уж точно целиком и полностью сосредоточено на мне.
— Артем, — надув губки, пропела Марина и взмахнула пару раз наклеенными
ресницами.
На секунду я понадеялась, что Артем хоть на миг отведет взгляд, как и прочие парни,
залюбовавшись светлыми локонами, пышной грудью, чуть ли не выставленной на всеобщее
обозрение благодаря на четверть расстегнутой черной блузке, и едва прикрытыми короткой
черной же юбкой длинными ножками девушки.
Но он и не взглянул на Марину. Вместо этого, так резко, что я едва уловила это
движение, врезал кулаком в нос Колосову. Тот рухнул на грязный пол столовой и жалко
заскулил. Из-под прижатой к носу руки засочилась кровь. По столовой разнеслось дружное
«ах».
— Слушайте сюда, — прорычал Артем. — Если кто из вас, тварей, еще хоть подумает о
ней херню, я его так разукрашу, что мама родная не узнает. Ясно?
В другой момент то, как мои одноклассники синхронно кивнули, развеселило бы меня.
Сейчас, я едва это заметила.
— Я не слышу! — он по очереди обвел их взглядом.
— Д-да, — промямлил кто-то.
Артем между тем шагнул ко мне. Чуть ли не вырос напротив, заслонив меня от
остальных словно огромная стена.
— Бессонов, ты что же делаешь-то? — раздался из-за его спины голос Ольги
Кирилловны, завуча по воспитательной работе.
Она и двое других учителей обедали через три или четыре стола от меня и, конечно, не
могли не увидеть случившегося, — К директору, живо! И чтоб твой отец завтра же…. Нет,
прямо сейчас…
— Отлично, — перебил он, обернувшись к ней. — Моему отцу будет интересно узнать,
на какие поступки вы учите нас закрывать глаза своим примером. Вы позвоните ему или я?
Ответа не последовало. Преподавательница просто стояла, буквально пылая злобой,
усугубившейся из-за растерянности от того, что ее угроза возымела неожиданный эффект.
— Значит я, — хмыкнул парень и взял меня за руку.
Крепко, и в то же время осторожно, словно моя ладонь была хрустальной. Второй
подхватил мою сумку, а потом буквально потащил меня прочь из столовой. В коридоре,
наверное, все глазели только на нас гадая, с чего это вдруг Артем Бессонов держит за руку
меня. Серую мышку-заучку, облитую к тому же вишневым соком.
Он втащил меня в женский туалет, вызвав своим появлением испуганный визг и коротко
приказал: «Вон!».
Девчонки торопливо покинули помещение.
— Умойся, Вика, — тихо распорядился парень, и посмотрел мне в глаза.
Так пронзительно, что показалось, я тонла в их изумрудном омуте. Тонула и не желала,
чтоб это прекращалось.
— И, вот, — отвел взгляд и отдал мне сумку, потом скинул куртку, тоже отдал и вышел.
Сгрузив вещи на подоконник, я подошла к умывальнику и дрожащими руками
повернула кран. Затем принялась неловко стирать сок с лица и волос. Нечего и надеяться,
будто смогу оттереть пятна с блузки. Артем, оказывается, знает, как меня зовут. Вот это да!
Из зеркала над умывальником на меня смотрела заплаканная девчонка с влажными на
макушке волосами. Мелькнула мысль расплести косу и завязать хвост, чтоб хоть немного это
скрыть. Но с хвостом у меня ужасно торчат уши и щеки кажутся еще больше, чем они есть.
Решив не портить все еще больше, я несколько раз умылась холодной водой. Лицо
теперь выглядело лучше. Но все равно не так, как у той же Марины. И почему я не крашусь?
Хотя в данный момент косметика, небось, превратила бы лицо в кляксу. А так оно просто
бледное и невыразительное. Слишком темные глаза. И почему они, скажем, не зеленые, как
у Анжелики, героини одного из моих любимых романов? Русые волосы от влаги кажутся
темнее, но все равно недостаточно. Я так хотела бы покрасить их в каштановый, но мама не
разрешает. Приходилось ходить с этим непонятным мышиным цветом.
Горестные раздумья прервало воспоминание о том, что папу Артема вызвали в школу. А
ведь я могла сказать, что он ударил Вову заступаясь за меня, а не просто так, но вместо этого
застыла как вкопанная.
— Вроде они это и так не поняли, — одернула себя вслух.
Только вот причина его поступка оправданием для них не являлась. И теперь у Артема
из-за меня могут быть проблемы. Я глянула на часы. Проторчала, оказывается, здесь больше
получаса. Возможно Бессонов-старший уже приехал…
Куртка больше меня размера на два и ее рукава заканчивались ниже кончиков пальцев.
Я подкатала их, но получилось ужасно, потому пришлось вернуть как было. Кожа, казалось,
все еще хранила тепло тела Артема. Оно окутало меня вместе с ароматом. Парфюм какой-то:
тонкий, едва уловимый и его личный запах. Вдыхать бы его вечно…
Шикнув на себя, я плотно закуталась в куртку, полностью скрыв таким образом
испачканную блузку, перекинула через плечо сумку и вышла.
— …. да вообще страх потеряли, — донесся до меня голос Артема.
Урок давно начался, и коридоры опустели.
Артем стоял, расслабленно привалившись к стене, рядом с ним еще двое парней — Коля
и Слава. Они все время втроем. Про себя я прозвала их тремя мушкетерами, вот только так и
не смогла решить, кто из парней на какого героя похож.
— О, привет, — Коля заметил меня первым.
Я опасалась прочесть на его лице насмешку, но оно выражало скорее любопытство.
Впрочем, мгновение спустя, я забыла и о нем, и о втором парне, ведь Артем повернулся ко
мне. Его невероятные изумрудные глаза игриво блестели.
— А тебе идет, Вика, — он кивнул на куртку. — Ладно, пацаны, я к директрисе.
Увидимся.
Обменявшись с ним рукопожатиями, парни удалились.
— Артем, спасибо тебе за помощь, — чувствуя, как по-дурацки краснею, проговорила я.
— Не стоит, — он отмахнулся. — В моей школе такого беспредела не будет.
«Вот так. Он просто поддерживает установленный им же порядок. Дело вовсе не в тебе,
Вика, — горестно пронеслось в голове. — Размечталась. И, конечно же, он знает твое имя.
Ты ведь постоянно мелькаешь из-за дурацких олимпиад. Да и вообще так ли много заучек в
единственном десятом классе?»
— Никто тебя больше не тронет, — голос парня прервал мои невеселые раздумья. — Им
же только и хватает духу тех задевать, кто сдачи дать не может. А теперь зассут лезть и будут
просто молча давиться от зависти.
— Чему завидовать…, - рассеянно проговорила я.
— Как чему? — он приблизился и, кажется, чуть склонился ко мне. — Ты красивая
даже без всей этой фигни…
За окном раздался рев двигателя. Мотоцикл? Гоночная машина?
— Батя пожаловал, — проговорил Артем.
— Я скажу ему, что ты так поступил из-за меня, — севшим голосом, пролепетала я.
— Это мои дела, маленькая, — и я вновь потерялась в его глазах, напрочь забыв, что
еще собираюсь сказать.
— О, сына, — в дверях, отделяющих этаж от лестничной клетки, выросла высокая
мужская фигура. Рыжевато русые коротко постриженные волосы. В густой бороде виднелась
седина, из-под бровей весело блестели совсем такие же, как у Артема глаза. Кожаная куртка
распахнута, под ней черная же футболка. Брюшка не было и в помине, синие драные джинсы
безупречно сидели на узких бедрах.
— Ты че реально помял Колоска? — пробасил меж тем мужчина. — Он же вдвое тебя
меньше. И если когда дрался, то только с писюном под одеялом. А ты, между прочим,
чемпиона на днях в зале вырубил. Не дело…
— Будет знать, как наезжать на нее! — взвился Артем.
— Ах, во-от в чем дело. Вернее, в ком, — насмешливо протянул мужчина и посмотрел
на меня. Пристально, будто изучая. — Тогда все понятно, — с улыбкой заключил вновь
переведя взгляд на сына.
Артем открыл рот, но Игорь махнул рукой, а затем протянул ее мне.
— Я Игорь, можно без отчества.
— Виктория, — я вложила свою руку в его большую ладонь. — Очень приятно
познакомиться.
— Что ж, Виктория, обожди тут чуток, а мы пойдем перетрем с вашими основными, —
осторожно пожав мою руку, проговорил мужчина.
— Это случилось из-за меня, — начала было я.
— Идем, пап? — пресек мою попытку вмешаться Артем.
— Идем-идем, — наградив меня еще одним внимательным взглядом, Игорь хлопнул
сына по плечу, и они направились в кабинет директора.
Я слушала, как удаляются их шаги, затем прозвучал громкий стук в дверь. Она хлопнула
и все стихло. Мне ничего не оставалось, кроме как подпереть стену рядом с затянутой в
коричневый дерматин дверью с табличкой «Директор» и ждать. Разумеется, возвращаться на
урок я не собиралась. Даже не из-за произошедшего — впервые я ощутила, что мне
безразлично мнение одноклассников о себе. А из-за того, что мне необходимо было узнать,
все ли будет у Артема в порядке. Его отец, не смотря на грозный вид, вроде бы не злился на
него. Он вообще отреагировал так, словно подобное в порядке вещей. Мой бы папа ужасно
разозлился, наверное. Но все может измениться после разговора с директором.
Минуты тянулись медленно. Прозвенел звонок с урока и коридоры наполнились шумом,
сопровождающим спешащих по своим делам школьников. Нас разделяла витражная
промежуточная к администрации дверь, поэтому никто из проходящих мимо ребят не
заметил меня.
Едва прозвенел звонок на урок, дверь в кабинет директора наконец распахнулась.
Первыми вышли родители Вовы — оказывается и их вызвали. Они окинули меня
презрительным взглядом. За ними появился он сам. С вспухшим носом и покрасневшими
глазами, парень растерял всю свою крутизну.
— Вика, извини меня пожалуйста, — очень неискренне произнес он.
— Держись от меня подальше, Колосов! — кажется настолько ледяным мой голос был
впервые в жизни.
— Пойдем, сынок, — пропела его мама. — Не связывайся с этими….
— Правильно, правильно, — пробасил появившийся следом Игорь, — Не связывайся с
нами, мальчик.
Презрительно сверкнув глазами и обняв за плечи своего подлого сыночка, Колосовы
торопливо удалились. Артем уже тоже вышел аккуратно затворив за собой дверь. По его
лицу нельзя было прочесть совсем ничего.
— Все, детки, я поехал, — проговорил Игорь, — Артем, проводи ее, но в пять жду тебя в
клубе.
— Хорошо, пап.
По-мальчишески сбежав по ступенькам, Бессонов-старший удалился.
— Ну что, пойдем или хочешь вернуться в класс?
— Нет, — удержавшись от дурацкого вопроса, не нужно ли ему то же самое, ответила
я. — Но, Артем, ты не должен меня провожать. И так уже….
— Не должен, но я хочу, — тихо сказал парень и, взяв меня за руку, повел вниз по
лестнице. Хорошо, что он держал меня достаточно крепко — коленки дрожали и пару раз я
едва не споткнулась на ступеньках.
Мы медленно шли в направлении моего дома. Разговор получался неловким, но какая
разница, если его рука не отпускала мою. У подъезда Артем попросил мой телефон.
— Завтра пятница. Может погуляем?
— Конечно, — от наполнившей меня радости голос предательски зазвенел.
— Тогда давай прямо после уроков? — Артем вроде бы этого не заметил.
— Да. Отлично.
— Ну, пока, маленькая, — подмигнул мне парень.
Затем набрал какую-то комбинацию на домофоне и галантно распахнул дверь.
— Пока, — ответила я проходя мимо него внутрь.
И только возле двери своей квартиры поняла, что забыла отдать Артему куртку. Сняв ее,
я выудила из сумки телефон и уже собралась ему позвонить, но тут дверь открылась и на
пороге возникла мама.
— Вика? Что случилось?
Пришлось ей все рассказывать, разумеется обойдя подробности того, как именно меня
защитил Артем.
— Вот от него-то я не ожидала такого поступка, — проговорила мама.
— Почему?
— Его отец бандит в прошлом, ты же знаешь… Да и сейчас. Что он, что брат старший…
— Это только грязные слухи! — перебила я. — Вова, например, сын преподавателя
университета. Но именно он всегда издевался надо мной, а сегодня вообще перешел черту!
— Ты должна была рассказать мне и папе, доченька!
— И что бы это изменило? — всхлипнула я. — Меня стали б от этого уважать в классе?
— Вика, — мама обняла меня, — эти ребята просто завидуют тебе. Ты умная и красивая
девочка….
Дальше следовала привычная для подобных случаев длинная речь, которая, по
маминому мнению, должна меня утешить, хоть реальность опровергает каждое сказанное ею
слово.
Вернее, опровергала… Слова Артема эхом звучали в ушах. Он считает меня красивой!
Он пригласил меня на свидание — самое настоящее. Первое свидание в моей жизни. С ним,
парнем, который едва появившись где бы то ни было, заполняет все пространство своей
энергетикой, наполненной какой-то первобытной силой и мощью. Они же в каждом его
движении, в ленивой грации сильного тела. А его глаза… Самые красивые на свете. Не
зеленые, не голубые, но чарующая смесь будто всего спектра этих двух цветов….
— Мам, — вытерев слезы, проговорила я, — Марина попросила меня помочь ей
подготовиться к контрольной по алгебре, так что я завтра задержусь.
— Вот видишь, доченька. А говоришь, не уважают тебя….
— Да, — порадовавшись, что она не заметила вранья, торопливо согласилась я. — Мне
нужно отмыть волосы, да и уроков много. Но я Оле сама помогу, а ты отдыхай.
— Иди купайся, а потом обедать.
— Я недавно перекусила в столовой…
— Немного поешь обязательно, — безапелляционно заявила мама и вышла.
Достав из шкафа халат, я направилась в ванную. Несколько раз промыв волосы
шампунем, я нанесла побольше маски, чтоб хоть немного утяжелить слишком тонкие пряди.
Хорошо хоть они достаточно густые. Если тщательно выровнять, то они должны выглядеть
нормально и завтра. Ужасно неудобно, конечно, будет весь день с распущенными волосами,
но иначе появятся эти некрасивые заломы.
Потратив час на укладку, я поплелась обедать. Кусок не шел в горло, но я заставила себя
поесть, чтоб мама не задавала лишних вопросов — ведь я не могу есть только если
нервничаю.
Закончив с обедом, я помогла Оле с уроками, а вот сосредоточиться на собственных
просто не могла. Что же надеть завтра? Школьная форма обязательна, но многие девочки ею
пренебрегают, не смотря на замечания. Если я поступлю так же, мама уж точно заметит.
Врать ей было неприятно, но, зная, как она предубеждена против Артема — уж слишком
часто личность его, Серого и Игоря мелькала в их с папой разговорах, я решила не
испытывать судьбу. С этой же целью остановила выбор на черной школьной юбке — на
ладонь выше колен и в складку, что немного выделяло мою не слишком четко очерченную
талию, и лиловой кофточке с круглым вырезом. Лифчик с пушапом немного скроет то,
насколько невыдающиеся мои формы, а обязательный пиджак можно будет оставить в
школе. Кинув в сумку, подаренную мне мамой на Восьмое марта тушь и блеск для губ, я все
же выполнила домашние задания. Мысль о том, что так время пройдет быстрее помогла в
этом. А потом попросила маму не говорить папе ничего о сегодняшнем инциденте. Он
недавно уже ходил разбираться в школу — одна из учительниц рассказала ему, что меня
обижают. Вова сегодня припомнил мне именно это, ведь никто не поверил, что это не я
пожаловалась отцу. Сейчас подобное мне уж точно ни к чему. К счастью, мама согласилась.
Перечитав в сети с десяток статей о том, что следует и чего не следует делать на первом
свидании, я легла спать.
Наши дни
Вот только это его «всегда» оказалось совсем не таким долгим, как я думала.
Интересно, смогла бы я сейчас туда забраться? Я усмехнулась этой мысли. Хоть страх
высоты давно в прошлом, спасибо Дереку за прыжок с парашютом в подарок на мой
двадцать третий день рождения, и я уже не та неуклюжая девчонка, ответ все равно «нет».
Не смогла бы. Да и не захотела бы попробовать. Потому, что точно знаю: почувствую лишь
еще один принятый от самой себя вызов и смятение от глупой и опасной затеи. И только…
Ведь больше мне уже не летать, как тогда.
«Никогда не подняться на три метра над уровнем неба»…
Глупое кино. А я так вообще полная дура. Не потому даже, что притащилась сюда и
позволила себе вспоминать. Но потому, что никогда по-настоящему не забывала. Даже после
того, как вместо множества клятв в этом самой себе приняла взвешенное решение дать
Дереку шанс.
Он меня впервые поцеловал на своем выпускном. Залитая солнцем лужайка, одетые в
мантии довольные магистры, их гордые и счастливые родственники и друзья. Фото с
дипломом в руках и со мной в обнимку. Потом это внезапное касание губами и ощущение,
что Артем рядом. Лихорадочно мечущийся взгляд так и не нашедший искомого. Завершение
официальной части мероприятия и извинения. Мои и его.
Это не то, что ты подумала. Я все сейчас объясню. Только эти две дурацкие сериальные
фразы и пришли мне на ум.
— Извини, я не…. Я не хотела подслушивать, просто мама торт порезала и попросила
тебя позвать, — покраснев как спелый помидор залепетала сестра.
— Тогда идем его есть, — я отключила телефон, пристроила его на стол. — Держи
лицо что бы не случилось, — прошептала ей и взяв за руку зашагала в кухню.
К чести сестры она при родителях не подала виду. Было приятно думать, что в этом есть
и моя заслуга, ведь столько раз я учила девушку как нужно принимать ту или иную
ситуацию. А вот понимать, что весь супер план полетел к такой-то матери было до слез
обидно. Но и я вела себя как ни в чем не бывало, подавая пример и надеясь, что сестра
возьмет от меня только лучшее. Еще раз обсудив с родителями завтрашний день я
направилась к себе.
Что если Дерек все же приедет прямо завтра? Да, авиабилетов практически не достать,
но есть же машина. Он не любил столь долгих путешествий за рулем, но ради момента
неминуемо сделает исключение.
И что тогда делать? Почему, почему, судьбе понадобилось наказать меня за вранье
именно так.
— Можно? — тихо постучав, Оля сунула голову в дверь.
— Кто-то научился стучаться? — беззлобно поддела ее я.
— Я не хотела….
— Заходи, — я похлопала рукой по креслу и чуть подвинулась в нем. Сестра неловко
примостилась рядом.
— Мне жаль, что ты узнала так, — медленно начала я. — Хотела вам всем сказать после
выпускного, но все тайное крайне не вовремя становится явным. Не знаю, сколько ты
слышала… Но, да — мы с Дереком разводимся.
— Если честно и так было понятно, что что-то случилось, — после паузы сказала
Оля. — Ты приехала одна и так надолго.
— Прости, что не приезжала раньше. Что меня не было рядом столько времени, — я
закусила губу, стараясь сдержать подступающие слезы. — Это не потому, что я не хотела….
— Перестань, — она обняла меня, потом отстранилась и заглянула в лицо. — Перестань
винить себя в том, в чем ни капельки не виновата. Ты была рядом. И что, если чаще всего не
физически! Ты со мной говорила, объясняла. Я могла тебе рассказать обо всем. Том, о чем
не могла подружкам и тем более маме. Ты помогала мне, поддерживала, — и лукаво
улыбнувшись добавила. — Возила по миру и покупала дорогущие шмотки.
Большими пальцами она, совсем как я когда-то, стерла слезы с моих щек.
— А насчет Дерека… И хорошо, что вы разводитесь. Не стоило и жениться, честно
говоря.
— Вот как? — я невольно улыбнулась.
— Именно так. Потому, что я помню, какой ты была в одиннадцатом классе. Как сияли
твои глаза, как казалось, что ты паришь над землей. Потому, что я помню, какой ты стала
после отъезда — призраком себя прежней с затаенной болью в смеющихся глазах. А рядом с
Дереком этот призрак просто добавил к форме успешной женщины форму идеальной
невесты и жены, — она вздохнула. — Я мало знаю о жизни, Вика. А о любви еще меньше. И,
может что-то не то говорю сейчас, но рядом с тобой должен быть или человек, который
вновь зажжет огонь в твоих глазах или никого вообще.
В этот момент я разрыдалась. Так, как не плакала, наверно с того дня в клубе девять лет
назад.
— Ви-ика. Прости. Прости, пожалуйста, что я расстроила тебя, — перепугалась Оля.
— Не расстроила, — прохныкала я. — Ты…Такая у меня взрослая. Ты стала лучше
меня, как я и хотела.
— Неправда. Я и вполовину не такая сильная. Ты вон не побоялась сказать, что не
поедешь за бугор учиться, а я все никак…
— Не нужно быть сильной, нужно быть счастливой, — если б не… не он, побоялась
бы. — Это самое главное. Остальному научишься постепенно, — не потому, что не будет
иного выхода, а просто взрослея. — А здесь хороший мед и мы все рядом. Кроме того…
Теперь-то есть отличная причина: в Польше больше некому за тобой присмотреть.
— А что Дерек? В смысле он, как я поняла не хочет разводиться…
— Я найму здесь адвоката. Все же я больше по коммерческому, а не по семейному
праву. Он и займется разводом, а мое присутствие даже не понадобится. И рано или поздно
Дереку надоест.
— За столько лет не надоело.
— В любом случае, я буду здесь. С тобой, мамой и папой. Дома. А то, что по бумагам я
не свободна ничего не означает. Ведь того, кто зажжет огонь в моих глазах я пока не
встретила.
— Встретишь. Обязательно. Ты такая красивая. И добрая, и умная.
— Оль, он может явиться на выпускной. Мне очень жаль. Я не хотела портить праздник,
а получиться судя по всему еще хуже, чем если бы…
— Я закончу школу в любом случае, Вик. Получу аттестат, отпляшу вальс и встречу
рассвет. Никакой скандал, если он и будет, этого не изменит, пойми уже. Я очень ценю то,
что ты хочешь для меня и мамы с папой праздника. Что бережешь наши чувства и так далее.
Но никакие церемонии не важнее для нас чем ты. А вместо того, чтоб позволить хоть чем-то
тебе помочь, ты переживала все в одиночестве — делала то, чего никогда не позволяла мне.
Сколько уже? Месяц? Два?
— Почти три. Я застала их, когда мы возвращались с моря.
— Ну почему я не поехала с тобой… Оттаскала бы за волосы ту сучку и…
— Это не ее вина. И не его, и не моя. Хотя не так — виноваты как раз все трое. Но это
не важно. Уже нет. А теперь давай умоемся и будем спать.
— Я с тобой лягу. Прослежу чтоб ты поспала.
***
Наши дни
Дни шли за днями. Работа спорилась, руководитель был доволен и шутя обещал
досрочное окончание стажировки. А уж после сегодняшней встречи эти его шутки просто
обязаны были стать правдой полностью. Трехчасовые переговоры с юристом компании, с
которой мы собирались заключить сделку напоминали битву Давида и Голиафа. Разница
была в том, что Давидом была молодая женщина, а Голиафом щупленький занудный
мужичок с маленькими свиными глазками и репутацией акулы юриспруденции. Он считал,
что хитрее всех, мне нужно было доказать, что справлюсь и без крайне не вовремя
свалившегося с гриппом главного юриста и моего наставника. Итог встречи был таким же,
как итог сражения. Мы подписали контракт на условиях, выгоднее которых трудно было
представить.
— Вечером идем праздновать, — безапелляционно заявил Дмитрий Сергеевич, когда
мы садились в машину. — Отказы, Вика, не принимаются. В том числе потому, что у нас два
повода — контракт и окончание твоего испытательного срока.
— Поздравляю! — Петр Алексеевич, зам босса, так сильно сжал мою ладонь своей
лапищей, что я на миг испугалась за кости.
Отказываться я и не собиралась. Развеяться и отдохнуть то что мне нужно. Кроме того,
поводов масса. Никаких больше секретов от родителей, занимающийся разводом хороший
адвокат, новая крутая работа.
Жизнь налаживалась. Так я думала до того, как увидела выбранное для тусовки место.
Destroyers! Что, в столице других хороших клубов нет?
Собственное негодование от этого факта заставило разозлиться на себя же. Сколько
можно в конце концов! Сколько еще нужно времени чтоб до конца оставить прошлое в
прошлом! Как долго оно будет для меня что-то значить…
Не будет! Не значит!
С широкой улыбкой я взялась за поданную мне руку и вышла из машины. Не стану
рассматривать каждую деталь. И думать о том, как сильно изменилось помещение тоже не
стану. И точка.
Мы направились сначала в ресторан. Взгляд зацепился за стоящий в небольшой нише
столик. За его предшественником мы с Артемом столько раз обедали, делали уроки под
удивленными взглядами других гостей. Вернее, делала уроки я, а Артем всячески пытался
отвлечь. А я в свою очередь пыталась заставить его готовиться к семинарам и учить лекции,
мотивируя тем, что так время пройдет быстрее. И он делал это…
Смотри, на какие жертвы ради тебя иду. Учу эту нудятину.
Та-ак, что у нас вкусного в меню? Совсем новые блюда. Не удивительно, впрочем.
Выбрала и сделала заказ. Мужчины начали смеяться, что на таком рационе меня скоро
начнет сдувать ветром. Я пообещала купить брелок для ключей потяжелее.
Официант принес шампанское. Сухое, как я люблю и с тонким, изысканным ароматом.
Мы чокнулись так, что напиток выплеснулся на скатерть. Выпили за сегодняшний и
грядущий успех. Босс стал вспоминать свой первый удачный контракт.
Именно с него и началось их с Петром восхождение на деловой Олимп. Потом со
смехом признался, что сам бизнес успешно отжал на закате девяностых. Детали этого
мероприятия настолько не вязались с нынешней личностью босса, что казалось все это делал
совершенно другой человек. Впрочем, лет двадцать назад скорее всего так и было. Их
истории так напоминали другие, услышанные когда-то здесь же.
Волнующие, увлекательные, погружающие в совершенно иной, незнакомый мир со
своими порядками и законами. Я расслабилась и стала получать удовольствие от вкусной
еды и приятной компании. Даже то, что мне не позволили расплатиться не смутило.
Покончив с ужином, мы спустились в клуб.
Тот уже полон «ночных охотников», но найти свободный столик все же удалось.
Мужчины заказали виски, я — минералку с лаймом, тщательно замаскированную под джин-
тоник. Пары бокалов шампанского было вполне достаточно.
Откинувшись в кресле, наблюдала за танцовщицами. Совсем недавно я была одной из
них, а теперь сидела в компании бизнес-воротил, которые относились ко мне как к равной.
Разве не об этом я мечтала?
«Не об этом. О том, чтоб вершить правосудие, защищать невинных людей. О том, чтобы
быть с Артемом».
Увиденный однажды по телевизору открытый судебный процесс, во время которого
обвиняемый был оправдан поселил в душе желание когда-нибудь стать такой же, как его
адвокат и тоже спасти кого-то от несправедливого наказания. А потом, несколько лет спустя
я узнала о реальных причинах большинства оправдательных и обвинительных приговоров,
включая тот. Да и вообще поняла, какова на самом деле система, частью которой я так
хотела стать. Чуть раньше разрушилась мечта о счастье…
И вдруг я почувствовала спиной чей-то взгляд. Мысленно фыркнула. Чему удивляться,
на меня часто смотрят. Внешняя красота всех привлекает. А вот цепляет и держит не
отпуская нечто иное.
Громкий смех. Даже хохот. Какой-то злой в своей подчеркнутой веселости. Знакомый.
Я обернулась и увидела их. Слава, Артем и три какие-то девки, виснущие на них, сидели
через несколько столиков от нас. Парни мерзко тискали своих «дам» попутно заправляясь
алкоголем.
— Вот, что значит годы. А раньше девчонки не сводили с меня глаз, — смеясь бросил
Петр.
— Зато теперь их с вас не сводит одна единственная, — ответила я.
Глотнула воды. Та была обжигающе ледяной. Или это просто внутри настолько холодно.
Какая мне разница с кем он. Более того, увидеть каким он стал и, скорее всего каким был,
даже полезно. Это должно помочь уверовать наконец в то, что когда-то любимый парень
был всего лишь плодом воображения наивной и романтичной девчонки, которой я была.
У меня получалось поддерживать разговор. Непринужденно, вроде бы, как раньше. Но
ровно до момента, как я увидела кое что похуже грани секса на публике. Прижав к носу что-
то вроде трубочки, Артем склонился на секунду к столешнице. Слава сделал так же. Потом
оба откинулись на спинки, притягивая к себе девчонок и неуловимым движением потерли
носы.
Сердце сжалось, а потом застучало так, будто это я только что приняла дозу порошка. В
том, что это именно он сомневаться не приходилось. А ведь когда-то Артем избил Славу за
то, что тот курил травку. Мне позвонила перепуганная Марина и я примчалась в какую-то
забегаловку на несколько секунд раньше милиции. Славу мы тогда отвезли прямиком в
больницу к моему папе. И такой поступок Артема он вопреки моим опасениям не осудил, а
поддержал…
Теперь же сам Артем употреблял гадость, хуже которой только героин. Это путь в
никуда, а я ничего не могла поделать.
Теперь не могла.
Как же я ненавидела его в эту минуту. Его и этого напыщенного придурка, друга «по
интересам». Заказала себе настоящий джин-тоник. Но от единственного глотка стало
противно. Нашла, понимаешь ли, решение проблемы.
— Вика, все хорошо? — спросил Дмитрий, — Ты какая-то напряженная.
— Все замечательно.
— Да ей просто с нами скучно, Димыч. Такой красавице в обществе двух стариков.
— Нифига я не старик, — отмахнулся Дмитрий. Поднялся и подал мне руку, —
Потанцуем?
— Давайте.
Я с готовностью поднялась. Мы прошли на танцпол и присоединились к танцующим.
Босс двигался так, будто жил в клубах и, к своей чести, приставать не пытался. Потому я
практически наслаждалась танцем.
Еще дорожка. Снова в зале, не таясь ни от кого. Впрочем, Артему и раньше было
глубоко плевать на последствия своих действий. Однако никогда он не творил ничего
подобного. При мне. Теперь всегда такая оговорка к каждому факту.
Мы вернулись за столик. Смеясь, выпили вновь. Извинившись, я пошла в дамскую
комнату. Проверить макияж и минутку побыть в одиночестве. Плохая идея — так перед
мысленным взором ежесекундно Артем и кокс.
Вышла и буквально наткнулась на него.
— Какие люди! — я едва не ахнула увидев, что его глаза почти черные из-за
расширенных зрачков. Плохое освещение делало и так узкую светлую радужку по краям
почти незаметной. — Аж ностальгия по старым временам проснулась.
— Отвали, — поморщившись от запаха спиртного, которым Артем был буквально
пропитан почти крикнула я.
— А то что? Шляхтичу своему пожалуешься? Так я его на раз уделаю, — глумливо
проговорил мужчина и шагнул ко мне. Я отступила и уперлась спиной в стену. — Ой, его же
здесь нет.
Первой мыслью было позвать на помощь, однако рядом не было никого, кто мог бы ее
оказать. Я действительно испугалась… Его, потому что прекрасно знала, что творят люди в
таком состоянии. Себя….
— Артем, подумай, что ты делаешь, — тихо начала, упершись руками в его грудь.
— Это ты что делаешь! — мужчина встал вплотную и крепко, почти больно сжал мои
предплечья, — В любви клянешься, а потом…
Он запнулся. Неловко качнувшись, отпустил меня, ухватился за стену и вдруг
соскользнул на пол.
Глава 8
25 июня 2009
Наши дни
Пару дней спустя папа в разговоре упомянул, что Артем остался в больнице. Облегчение
от этого известия, вкупе с остальными чувствами, ураганом бушевавшими внутри с той ночи
мне удалось успешно скрыть от окружающих. Скрыть и выглядеть как раньше. Спокойной.
Невозмутимой. Выглядеть. Ключевое слово «выглядеть»…
В добавок ко всему прочему Дерек сделал пару крупных инвестиций, и надежда на то,
что вскоре он свалит обратно в Польшу стала практически призрачной. Хотя, дома ситуация
конкретно с ним воспринималась уже иначе. Ведь чужим здесь был он, а не я.
В какой момент я полностью осознала последнее, я не могла сказать. Да и не
обдумывала особо, наслаждаясь ощущением, что я наконец-то дома.
Даже тоска по нему, когда мы улетели с Дмитрием и Петром в небольшую
командировку в Вильнюс была приятной. Подписав очередной успешный договор, который,
правда был заслугой Алексея, главного юриста все еще лечащегося от гриппа, мы
отправились на афтепати.
Правда в ресторан, а не клуб. Однако и там меня ждала весьма занятная встреча ведь
наши состоявшиеся партнеры пригласили «девушек для компании». Одной из них оказалась
Марина.
Хоть девушка и узнала меня, она весь вечер изображала, что мы не знакомы. Я и не
думала демонстрировать обратное. Не от того, кем она стала, но поскольку мы и правда с
ней совсем чужие люди. Были и есть хоть последний школьный год, в который мы якобы
дружили, закончился трагедией, по-настоящему сблизившей нас на какое-то время. А ночью,
глядя из иллюминатора в темноту долго думала о том, стала ли бы она той, кем стала,
сложись тогда все иначе.
18 февраля 2009
Наши дни
— … насосала на тачку, пи*да тупая, — брызжа слюной и размахивая руками орал мне
в лицо мужик.
С одутловатым лицом, в засаленной футболке, надетой в лучшем случае неделю назад, и
растянутых спортивных штанах из которых вываливалось огромное брюшко он так и
просился в какой-нибудь социальный ролик о вреде алкоголя. Запах последнего от него был
резким настолько, что я едва сдерживала тошноту. Мысленно я умоляла чтоб она была
только от мерзкого запаха и стресса, а не, например, из-за сотрясения мозга.
— Это вы ехали на красный, мужчина, а не я. И тон смените, пожалуйста, — ледяная
интонация успешно скрывала то, насколько я напугана. Из-за аварии — древний седан
ударил мою машину настолько сильно, что левое крыло и дверь превратились в месиво. Из-
за этой горы жира, угрожающе нависающей теперь надо мной. Я не была уверена, что едва
держась на ногах смогу защитить себя, если он начнет распускать руки. Вероятность
последнего с каждой минутой становилась все более очевидной. А вот помочь никто не
спешил. Другие участники движения просто пытались поскорее выбраться из
образовавшейся пробки. Да уж, рыцарство однозначно мертво.
Ну почему, почему этому придурку понадобилось въехать в меня именно тогда, когда я
и так почти опаздывала на экзамен?
Я потерла пылающее плечо. Вновь прислушалась к организму, пытаясь выяснить, болит
ли еще что-то. Но сосредоточиться даже на этом не получалось. Зато мелькнула мысль, что
нужно вызвать полицию.
Отвернувшись от продолжающего орать и материться мужика, я залезла в машину и
сняла с держателя телефон.
— О, *барю своему звонит, — взвился мужик.
И вдруг грубо ухватил меня за, к счастью, правое предплечье. Наверное, этим бы не
ограничилось, но его внезапно снес бульдозер. Именно эта ассоциация возникла с откуда ни
возьмись появившимся парнем, которого я узнала бы и с закрытыми глазами. Он тем
временем впечатал мгновенно растерявшего весь свой пыл мужика в дверцу машины.
— Не надо, — я обхватила его торс и плечи насколько хватило длины рук. — Артем,
оставь его!
Тот, к счастью подчинился. Отпустив мужика, обернулся и склонился ко мне осторожно
взяв за плечи.
— Ты цела? — дрогнувшим голосом спросил, удерживая мой взгляд своим. Тем, в
котором я, как и много лет назад, тонула вновь.
— Да, все в порядке, — отступила на шаг, — Спасибо.
Позади него вновь принялся возмущаться мужик.
— Я тебя щас по асфальту размажу, — повернулся к нему Артем.
— Даже не думай его трогать, — прошипела я, — Мне проблемы не нужны.
— Так, это я, оказывается создаю…, - он умолк.
Зажмурился на несколько секунд, ероша волосы на макушке. Именно так он делал
всегда, когда пытался успокоиться. Сердце тоскливо защемило вновь. Чтоб отвлечься я
посмотрела на свою искореженную машину, обвела взглядом плотное движение вокруг.
Однако взгляд зацепился лишь за брошенный в паре шагов мотоцикл — тот самый, а потом
опять вернулся к стоящему рядом мужчине. Под его распахнутой кожаной курткой была
надета простая белая футболка, подчеркивающая жесткие рельефы мышц груди и пресса.
Подранные джинсы мягко облегали бедра.
— …мухой только давай, время-деньги, — только сейчас я заметила, что Артем с кем-
то говорит по телефону. Вернее, уже заканчивает беседу.
Он убрал телефон в карман джинсов и шагнул к вжавшему голову в плечи мужику.
Ухватив его за грязный ворот футболки что-то тихо сказал. Тот закивал головой как
китайский болванчик. Потом запрыгнул в свою покореженную тачку.
— Он что делает? — ахнула я, когда он резко развернулся вылетев на встречную и
унесся прочь.
— Сваливает, пока цел, — усмехнулся Артем.
— Я не поняла…
— Сейчас приедет эвакуатор, заберет твою тачку и отвезет в сервис. Там из нее сделают
конфетку.
— Артем, с какой это стати ты вмешиваешься?
— А что должен был забить на то, что этот мудак распустил свои грязные лапы и
проехать мимо? Не знаю, как твой шляхтич, а я не из таких.
— Ага, распускать «грязные лапы» можно только тебе, — голос мерзко звякнул. Артем
сник и отвел взгляд.
— Я прошу прощения за то, как вел себя тогда, — смущенно проговорил он.
— Артем, я благодарна за защиту. Правда. Но остальное слишком. Мы не состоим в тех
отношениях, которые предусматривают подобные жесты с твоей стороны.
— Чего? — скривился он.
— Ты мне не муж и не…, - да он же стебется сейчас!
— А, кстати, где он? Что ж твой благородный рыцарь не прискакал на выручку?
— Не твое дело! — огрызнулась я.
Отвернулась и глубоко вздохнула, приказывая себе успокоиться. Вдалеке увидела
эвакуатор. Быстро они, однако. Когда подъехали, Артем подошел к водителю и сказал
несколько слов. А потом мне оставалось лишь забрать из машины сумку и наблюдать как
приехавшие ребята ловко управляются с погрузкой. Однако решение я уже нашла — просто
попрошу прислать мне счет за ремонт. Не устраивать же скандал в конце концов.
— Поехали, подвезу, — вернулся ко мне Артем.
— Я с тобой никуда не поеду. Сейчас вызову такси и…., - открыв сумку, достала
блокнот. Нацарапала номер телефона и адрес электронной почты, вырвала лист и протянула
Артему, — вот, пусть пришлют мне счет за ремонт и наберут, как будет готово. Еще раз
спасибо за помощь.
— Мой не изменился, — широко улыбнувшись Артем нарочито аккуратно сложил
листок и засунул во внутренний нагрудный карман куртки. — Помнишь еще или набрать?
— Не стоит, — то, что очень похоже будто я дала ему свой номер телефона дошло
только теперь. Не подав виду я прошла на тротуар. За пределами оживленной проезжей
части почувствовала себя чуточку спокойнее. И от этого боль в плече тоже усилилась. И
вовсе не чуточку.
— Вика, зачем эти понты — поехали, — Артем взял меня за руку. Легкое совсем
невинное прикосновение, а по всему телу разлилась горячая волна. Так, будто его руки
прошлись по всему телу и…
— Артем, я на твой байк не сяду, — я выдернула руку, — Извини, но торчки —
водители ненадежные.
— Мм, смотрю ты совсем обо мне херового мнения.
— Без причины?
— Я обдолбаным не езжу!
— Да ну?
— И сейчас я чист, — проигнорировав мою последнюю фразу сказал он.
И потом склонился ко мне. Так близко, что наши лбы почти соприкоснулись.
Аквамариновые глаза оказались в паре сантиметров от моих. Теплое дыхание мужчины
защекотало кожу.
— Видишь?
— Зрачки не всегда…
— И вообще, у меня теперь другой кайф, — мелькнувшая мысль о героине заставила
внутренне сжаться. Машинально скользнула взглядом по предплечьям позабыв, что он в
куртке, — Ого, все совсем плохо, да? Я завязал, Вика.
— Похвальное стремление. Вот только надолго ли? — радостная волна внутри
разозлила еще больше, — Вдруг, знаешь, случиться депрессия — дождик там пойдет или еще
что? Осень, вон, скоро настанет. Унылая пора, очей очарованье…
А этот мерзавец лишь улыбнулся в ответ. Довольно так. Настолько, что я едва
сдерживалась, чтоб не стереть эту улыбку с его лица хорошенько по нему врезав.
— Вика, ну время явно неподходящее, — как будто обращаясь к ребенку, проговорил
мужчина, — Ты смотришь на часы каждые две с половиной секунды, значит точно считаешь,
что опаздываешь. Сейчас утро, пробки. А байку они не помеха. Поехали, а?
Желание взглянуть на часы подтвердило его правоту. А я и не замечала, насколько
часто это делаю. Как и то, впрочем, что время действительно поджимает.
Он просто отвезет меня. Что такого-то? Самая обычная помощь, как и моя, когда ему
плохо стало. Абсолютно нормально для просто старых знакомых. Не в пример моему
истеричному поведению что в больнице, что сейчас.
— Ладно, — я шагнула к припаркованному уже возле тротуара байку. Даже не заметила,
когда мужчина успел его переместить… Артем обошел его и подал мне руку. Он всегда так
делал раньше.
Выходит, помнит. И как ушат ледяной воды — а делает так, решив, что небезразличен
мне! Играет, чтоб самолюбие потешить. Ну уж нет!
Я вложила свою руку в его и, поблагодарив, забралась на байк. Артем достал из кофра
шлем и протянул мне. Он тот же.
Мой. С буквой V, выдавленной сбоку. С какой стати он его хранил? Потому, что смысла
покупать новый нет.
— А сам не надеваешь? — наплевав на прическу, я напялила произведение искусства
мото безопасности.
— Моего нет, — хмыкнул парень, — Разбил, знаешь ли. А новый не купил.
— Что, беречь стало нечего? — стараясь не выдать реакцию на эти несколько небрежно
брошенных слов, спросила я.
— Может и так, — он сел передо мной, — Не задумывался особо. Не ездил просто до
сегодняшнего дня.
Множество вопросов замельтешили в голове, но я не задала ни одного.
— Так куда едем, Вика? — я назвала адрес, но он не двинулся с места.
— Артем, если надумал стебаться…
— Я жду, пока ты вспомнишь как держаться, — о, нет. Нет, нет и нет. Я…Как я могла
не подумать, что поездка на байке предполагает необходимость обхватить его за талию.
Ведь иначе я не удержусь точно…
Медленно протянув руки, я обняла его поверх куртки. Переплела пальцы и оказалась
прижата к крепкой спине, затянутой в черную, нагретую солнцем кожу. Я правда
почувствовала грудью стук его сердца или мне это казалось?
Артем резко рванул с места. От скорости захватило дух. Машинально я прижалась
крепче. Надо было отстраниться. Но уж очень страшно с непривычки. И только поэтому я
сидела сейчас вплотную к Артему. Так близко, что почти упиралась лицом в затылок.
Чувствовала запах его кожи и волос. Хотелось закрыть глаза и вдыхать полной грудью снова
и снова.
Запомнить то, чего и так не забыть. Представить хоть на несколько минут, что мы
вместе…
— Приехали.
— Да…, - соскочила как ошпаренная, стянула с головы шлем и одним движением
дрожащих пальцев легко поправила прическу, — Еще раз спасибо, Артем.
— Что это за место вообще? На офис «Дримс-буда» не похоже.
— У меня тут экзамен, — откуда он знал, где я работаю?
— Серьезно? — усмехнулся мужчина, — И я снова помогаю тебе на него не опоздать?
Ну надо же…
— Получается, что так, — избегая его взгляда, как можно небрежнее сказала я, — Ну,
пока-пока.
Стараясь не бежать, я устремилась ко входу в здание. Почему-то я была уверена, что
смогла не выдать себя. Что не показала реакцию на эти несколько слов, вырвавших из
сумрака девяти ушедших лет воспоминание о том дне, когда мы также рассекали улицы на
его байке, чтоб успеть на мой вступительный тест и нашей первой ночи перед ним.
Глава 11
Небо за окном уже начинало сереть. Потерев уставшие глаза, я отставила ноутбук,
встала с кровати и подошла к распахнутому настежь окну. Выглянула в пустынный двор,
полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Легкий ветерок приятно овеивал лицо и
бодрил. Но все равно я чувствовала себя до предела уставшей. Может стоило все-таки
попытаться уснуть? Если не идти бегать, то останется три часа до того, как нужно будет
собираться.
Решив так и сделать, я легла обратно, закрыла глаза и приказала себе ни о чем не
думать. Однако, как и в несколько минувших часов, ничего не вышло. Перед закрытыми
глазами проносились описанные Кирой события заставляя сердце вновь и вновь сжиматься
от боли. Его боли. Той, которую я не разделила с ним. Причины отступили, скрылись где-то
в глубине подсознания. Остался только Артем. Тогда, девять лет назад и сейчас — совсем
один. Действительно ли Карина заботилась о нем? Или скорее всего это было нечто вроде
сиюминутного порыва на почве стресса, который и застала Кира…. Ну не могла я поверить в
то, что эта истеричная пластмассовая кукла каким-то чудом пеклась не только о сохранении
прежнего образа жизни и скорейшем избавлении от невыгодного больше брака.
Мне было не по себе от того, что взялась все же искать информацию в сети. Будто
шпионила и рылась в грязном белье. Белья, правда, этого считай не было. Одни лишь редкие
и очень краткие, не длиннее одного-двух предложений упоминания о прошлой судимости
Игоря, поданные досадной ошибкой служителей Фемиды.
Сейчас же, за исключением нескольких фото, на которых Артем в процессе или на утро
после «веселья», фамилия Бессонов фигурировала чуть ли не в девственно белом свете.
Пискнул телефон. Я наощупь разблокировала экран и только потом открыла глаза.
«Ты что сегодня бегать не идешь?»
Вместе с его вопросом возникло с десяток собственных. От каждого из ответов на них
сердце ускоряло бег, а разумные мысли лопались как мыльные пузырьки и исчезали.
Вскочив с кровати, я подбежала к окну.
Он был там, во дворе. Одетый в серые беговые шорты и белую облегающую футболку,
стоял небрежно опершись о машину. Вдруг, будто что-то почувствовав, вскинул взгляд. А я
буквально рухнула на колени понадеявшись, что парень меня не заметил. Посмотрела на
часы. Без пятнадцати шесть. Обычно я выхожу на пробежку без двадцати.
Откуда он об этом знал? Следил? Зачем?
Почему бы правда не пойти на пробежку. Все равно спать уже нет смысла, да я и не
усну. А это взбодрит, да и вообще что за мода пропускать тренировки. И так до сих пор в зал
не записалась.
Я выудила из шкафа спортивный лиф и футболку с шортами. Свободного кроя,
приятного бирюзового цвета они были безумно легкие и удобные. Однако взгляд выхватил
из стопки вещей другой наряд и зацепился за него. Бордового цвета облегающий короткий
топ и шорты тугие настолько, что я едва могла в них передвигаться были куплены
спонтанно. Распродажа и плохой день нашли друг друга, и я несколько месяцев назад
отвалила кругленькую сумму за так ни разу и не надетый костюм. Только потому, что в нем
моя не могущая похвастаться округлыми формами фигура выглядела не хуже, чем у
пресловутых ангелов одноименного бренда.
Нужно же хоть раз его надеть. Кроме того, или мне кажется или я запихнула
«привычные» вещи в шкаф забыв отправить в стирку. Не надевать же в самом деле несвежие
вещи только потому, что второй комплект еще не высох. А ресницы стоит накрасить уже
потому, что я не спала всю ночь. И брови тоже.
А вот волосы можно оставить и распущенными. Вчерашние локоны превратились в
легкие волны и изумительно плавно струятся по плечам всего-то после пары движений
щеткой.
Зашнуровав кроссовки, я включила мп3-плейер и направилась к выходу. Заперев дверь,
выбрала другую мелодию — более медленную, ведь от этой сердце частило еще больше.
Перед самым выходом из парадного сделала глубокий вдох и легкой трусцой почти
выпорхнула во двор глядя в противоположную сторону от той, на которой находился Артем.
Тяжелая ладонь опустилась на мое плечо всего через несколько секунд. Надеюсь,
удивление на моем лице выглядело естественно.
— Артем? Как же ты меня напугал, — в горле пересохло, а я забыла взять бутылку с
водой.
А он такой сонный, будто только из постели. Глаза посветлели и казались светло-
голубыми, уже немного отросшие волосы растрепаны, а на губах мягкая расслабленная
улыбка.
— Я окликнул тебя, но они мне помешали, — теплые пальцы вытащили мои наушники,
скользнув по скулам и подбородку. По всему телу рассыпались мурашки.
— А что ты тут делаешь?
— Ты не брала трубку, я беспокоился, — боже, пусть он всегда так смотрит. Пусть в его
глазах всегда играют эти огоньки — беспечные, шаловливые… Обжигающие.
— Ты не звонил.
— Точно, — улыбка стала шире, — Писал только.
Показал мне экран телефона, на котором под его сообщением предательски красовалась
надпись «прочитано».
— Извини, Артем, у меня время, — я припустилась прочь, чувствуя, как пылают щеки.
Парень почти сразу догнал.
— Не советую присоединяться и перенапрягать сердце.
— Буду бежать за тобой, пока не выслушаешь, — нагло ухмыльнулся он. Хмыкнув, я
продолжила бежать, сжимая плейер и смятые проводки во вспотевшем кулаке. Артем не
отставал и не говорил ни слова. Но совсем скоро дыхание мужчины стало неровным и
надсадным, он начал прихрамывать и отставать.
— Ты идиот, — я резко остановилась. Вспыхнувшее воспоминание о том, как ему стало
плохо заставило внутренне сжаться и похолодеть. Как я могла этот долбанный марафон
устроить? Из нас двоих если кто действительно идиот, то только я одна.
— Боишься за меня! — на раскрасневшемся лице сияла довольная улыбка, — Нужно на
шаг переходить, нельзя вот так останавливаться, — он взял меня за руку и потянул. Переплел
наши пальцы не глядя на меня, и прихрамывая медленно двинулся вперед. Еще несколько
секунд. Минута в крайнем случае, и я выдерну руку. Только немного отдышусь, соберусь с
мыслями и придумаю как можно более ядовитую реплику…. Или нет, не стоит, лучше
нейтральная. Как будто мне все равно, что он держит меня за руку. А то подумает еще… Но
с губ слетело совсем другое:
— Артем, ты… Ты как? — став напротив, заглянула в его лицо.
— Я че на инвалида похож? — довольство вмиг сменилось гневом, смешанным с
отчаянным упрямством.
— Да, на умственного, — так, вроде бы его лицо потихоньку приобретало нормальный
оттенок. И дыхание постепенно замедлялось, — Сначала обдалбываешься до сердечного
приступа, потом кулаками машешь, потом нагрузку неподготовленному организму даешь, —
и явно не спишь и не ешь нормально, и не занимаешься уж точно пожизненно необходимой
лечебной физкультурой, и…и…
— Мой организм уже давно полностью восстановился, — прошептал, касаясь губами
уха, — и отменно функционирует во всех смыслах.
— Рада за столичных пластических хирургов, — я тихо кашлянула чтоб прочистить
горло.
— Не понял, — Артем отстранился.
— Ты жаришь всяких «деток» и «кисок», благодаришь их за полученное удовольствие, а
они спускают денежки на тюнинг, чтоб радовать тебя и тебе подобных дальше. Что тут
непонятного?
Запрокинув голову он громко расхохотался. В этом смехе не было злости или отчаяния.
Он был радостным, заливистым. Таким, как я помню… В груди сладко защемило.
— Твоя логика еще одна часть того, что я в тебе люблю, — вдруг небрежно бросил. А
вот взгляд разом стал серьезным и пристально следил за моим лицом.
— Не сомневаюсь в этом, — выдохнула я. А мужчина вдруг привлек меня к себе.
Настолько близко, что я чувствовала каждый рельеф его упругой груди и пресса.
— Артем…
— Подожди минуту, — хрипло прошептал он. Хватка ослабла — если б захотела,
стоило только отступить, и я тотчас же бы освободилась от его рук. И я хотела этого.
Безумно. Но не могла даже пошевельнуться, забыла дышать. Руки Артема нежно, едва
касаясь прошлись по голой полоске кожи между топом и шортами, скользнули вверх по
лопаткам. Осторожно собрали волосы и перекинули их на одно плечо.
Я чувствовала, как он меня хочет и это еще больше усиливало мое собственное желание,
сладкой тяжестью наполнившее низ живота, которое лишь один человек на всем белом свете
способен утолить. Под пальцами я почувствовала грубый, ровный шрам с точечками по
обеим сторонам и только в этот момент поняла, что мои руки оказались под его футболкой.
Артем застыл на секунду, а потом склонившись к плечу, провел губами от ключицы к
подбородку, вызывая новую волну мурашек. Но когда его губы коснулись моих, я наконец
очнулась. Отвернулась так резко, что его щетина больно царапнула кожу.
— Ну чего ты… Сама ведь хочешь, — насмешливый тон отрезвил окончательно.
— Хочу, — сверля его взглядом, выплюнула я, — Но для меня только этого мало.
— А между нами только это? — руки на талии сжались крепче.
— Нет, еще воспоминания. Много-много. Тех, благодаря которым даже простив, я
никогда не смогу тебе верить.
— Ты не простила и не забыла.
— Это мы выяснили в прошлый раз.
— И я это изменю, — он отнял руки и отошел на шаг.
— Артем, мне уже не шестнадцать лет, а ты больше не самый крутой парень в школе.
Дерзкие заявочки теперь не прокатят.
— Раз уж все так хорошо помнишь, то должна бы знать — «заявочками» я не
ограничиваюсь. Я сглупил тогда. Испугался того, что чувствовал и наломал дров. Нарочно
оттолкнул тебя. Когда осознал все, было слишком поздно, — он замолчал, как-то порывисто
втянул носом воздух и я испугалась, что ему стало больно, — Ты уже уехала. А потом
случилась долбанная авария… Едва встал на ноги, решил объясниться, но ты уже была с
этим…
Его голос то становился оглушающе громким, то тихим настолько, что я едва разбирала
слова.
— Когда? Когда… ты….
— Когда вы целовались на полянке у кампуса!
Глава 14
Полянка у кампуса. Выпускной Дерека. Тот дурацкий поцелуй — факты как удары
хлыста болью обрушивались на сознание. Тогда мне показалось, что Артем рядом. Я точно
это помнила. Выходит, так и было. И он подумал…. О, боже.
— Ты был там!
— Ага, был, — выдохнул он, — И сейчас я бы не свалил так просто. Я бы боролся за
тебя. Но, что было то прошло. А теперь ты здесь и этот шанс я не упущу.
— Я вернулась не к тебе, — дрогнувшим голосом произнесла я, стараясь хоть зубами не
стучать. Меня трясло, пульс грохотал в ушах.
— Говорю же, я это изменю, — он посмотрел на часы, — ты в это время обычно
возвращаешься, так что идем.
Его будничный тон и резкий переход к не менее будничной теме, которым заканчивался
уже который напряженный разговор превратили ураган обуревающих меня чувств в одно
единственное — бешенство.
— С какой это стати ты следишь за мной? — я уперла руки в бока. Воображение живо
нарисовало комичную картинку, я торопливо сменила позу, но гнев от этого ни капельки не
угас.
— Не я, ребята мои. Твой экс каким-то хреном стал полнейшим неадеватом, так что….
Я должен быть уверен, что вы наедине не останетесь.
Он сделал пару шагов в направлении моего дома и обернулся.
— Так и будешь там стоять? Учти, я не на байке — будешь опаздывать, мало что
поделаю. Кроме того, реакция сейчас не та, спать охота капец как.
Внутри все буквально клокотало, я едва сдерживалась, чтоб не набросится на него и не
начать с криками колотить в грудь как какая-нибудь истеричка. Или не заплакать. Прямо
здесь, посреди улицы. Но нельзя. Ни того, ни другого. Нельзя еще ярче демонстрировать то,
что он выводит меня из себя.
— Меньше тусоваться надо! — все-таки выпалила я.
— Какие тусовки — я почти месяц уже в клубе только днем и по делам. А ночью в
кроватке один-одинешенек. Отец не нарадуется. Тебе, кстати, от него привет.
— И ему тоже передай. И ты прав, мне пора домой. Идем, — и обойдя его, я уже сама
направилась к дому, предоставив парню следовать за мной. Он сник, или может мне просто
хотелось так думать. Сдержанно попрощавшись, я медленно вошла в парадное. Взбежала по
ступенькам, наслаждаясь тем, что физическая нагрузка хоть немного помогает давая
своеобразный выход эмоциям.
Дома, забравшись в душ, я все же разрыдалась. Включила воду посильнее, а все равно
уверена — мама с папой, да и Оля слышали. Но остановиться не могла. Слишком, слишком
много всего навалилось. А времени переварить мне дано не было.
Кое-как приведя себя в порядок и отказавшись от завтрака, я поехала на работу. Но
сосредоточиться на делах не смогла. Допустила пару ошибок в документах даже. Шеф
вместо замечания безапелляционным тоном отправил меня домой, решив, наверно, что я
заболела и потому так выгляжу и так невнимательна. Я не сопротивлялась, но и домой не
поехала. Вновь отправилась на Пешеходный мост наплевав на палящее солнце над головой.
Напялила солнцезащитные очки, чтоб скрыть покрасневшие глаза и иногда выступающие на
них слезы и просто медленно шла, бездумно глядя на переливающиеся воды реки. И думала,
думала.
Артем приехал в Польшу. Именно в тот момент — крайне неподходящий, как в каком-
то дешевом сериале. Он все же приехал! Ко мне. За мной. Значит, возможно действительно
меня любил. «…Я сглупил тогда. Испугался того, что чувствовал и наломал дров», — эхом
звучали в ушах его слова. Так и было. Скорее всего. От этого факта и легче, и тяжелее
одновременно. Ведь он подталкивал меня все ближе к краю пропасти.
Но все же, если он не лгал мне тогда, если не лжет сейчас…. То все равно ничто не
помешает ему потом, если я все-таки рискну, опять чего-то «испугаться» и опять «наломать
дров». Из сумятицы мыслей эта проступила четко и ясно. И я всегда буду ждать и бояться
подобного момента потому, что никогда больше не смогу до конца ему доверять. А когда и
если это случиться вряд ли сумею прийти хоть в какую-то версию себя. Поэтому люди после
измены крайне редко сходятся и еще реже живут потом вместе счастливо. Не от того, что не
смогли простить…. Но потому, что не способны больше доверять друг другу.
Я не могла сказать сейчас точно, простила ли Артема. Раньше казалось, что боль и
обида давно в прошлом. Новая встреча их всколыхнула, а после всего, о чем узнала они
отступили перед иными чувствами, однако не исчезли полностью. Но, наверно, смогли бы со
временем.
Рискнуть можно. Забыть обо всем и окунуться нет, не в ту же реку — в бушующий океан
цвета его глаз и позволить волнам унести себя к самому горизонту. Побыть счастливой,
пожить по-настоящему.
— Ты не сможешь, — одними губами прошептала я. А значит, решение принято. Вот
только облегчения я не почувствовала. Ведь как настоящему не изменить прошлого, так и
пониманию этого не стереть образ навеки живущий в моем сердце.
Глава 15
Отек с лица уже сошел, а синяки замаскированы тоном так искусно, что если не знать
об их наличии ни за что не заметишь. Тенниска нежно-голубого цвета и светло-серые брюки
выглядели так, будто он только их надел, приняв перед этим душ, а не торчал душным
августовским вечером посреди улицы.
Уж что что, а безупречный внешний вид был частью личности Дерека. Он посещал
салон красоты, перед особо важными событиями прибегал к услугам визажиста так же, как и
я. На контрасте с мужчинами, которые подчас пренебрегают даже банальной личной
гигиеной это не смущало, а импонировало. Раньше. Сейчас вкупе с самоуверенной манерой
держаться ужасно бесило. Поскольку я не брала трубку, не отвечала на сообщения где бы то
ни было, он притащился в офис. Спасибо хоть в обеденный перерыв. Конечно, такое
поведение было глупым и детским, но мне просто на просто не до очередной порции наших
с ним бессмысленных бесед в эти несколько дней. Ведь, как оказалось принять решение не
то же самое, что его реализовать. Не счесть сколько раз я собиралась набрать номер Артема
и раз и навсегда расставить точки над «и». Даже пару раз на дозвон нажимала, но тут же
сбрасывала вызов.
Потому, что прекрасно понимала — вполне возможно, после моей тщательно
отрепетированной отповеди я действительно могу больше никогда его не увидеть.
— … думаешь, его достать нельзя? — Дерек, оказывается, не переставал говорить, но
слова пролетали мимо сосредоточенного на ином сознания до тех пор, пока не коснулись
его, — Это не так, Вики. Посмотрим, сможет ли он стоять между нами, находясь на зоне….
О, я кажется все-таки привлек твое внимание?
— Да, ведь такую чушь раньше не нес, — он начал рыть под Артема. И уж если взялся,
то не остановится пока не достигнет успеха. В этом весь Дерек. А я ничего, ничего не знаю о
нынешних делах Артема. Клуб… Казино! Они вне закона. Если казино все еще существовало,
то это уже огромная проблема, — Интересно, даже что придумаешь дальше?
— Увидишь, — он улыбнулся так, что по спине пробежал холодок, — Вы оба увидите. И
пожалеете…
— Ты себя слышишь, Дерек? Сначала решил, что я каким-то образом умудрялась
изменять будучи всегда у тебя на виду и к тому же с человеком, живущим в другой стране,
теперь вообще надумал в шпиона играться. Честно говоря, я начинаю беспокоиться за твое
психическое здоровье.
— Не выходит, — прищурившись, насмешливо хмыкнул мужчина.
— Что именно?
— Притворяться, что мне ничего не найти.
— Дерек, если ты правда думаешь, что сможешь таким образом меня вернуть —
попутного тебе ветра. Трать свое время и ресурсы. Главное не мои.
Сказав это я пошла прочь, но он резким движением удержал меня за руку. Сжал так
больно, что потемнело в глазах.
— Если не будешь со мной, то и с ним тоже, — прошипел за секунду до того, как его
скрутили двое парней, появившиеся будто из воздуха. Поджарые, спортивные и неотличимые
друг от друга из-за коротких стрижек и неприметных джинсов и футболок — как они
выглядит каждый второй парень в городе.
— Вы что делаете вообще? — акцент еще больше подчеркивал дрожь в голосе, которую
Дерек безуспешно пытался скрыть.
— Вали отсюда, — став так, чтоб я была у него за спиной, сказал один из ребят. Они
разжали руки и Дерек качнулся едва удержав равновесие. А потом до комичного торопливо
подчинился. Эта поспешность улыбнула бы в ином случае, а сейчас лишь обострила
понимание того, как он разозлиться. И каковы возможные последствия.
— Идемте, мы проводим вас, — распорядился один из парней. И не думая уточнять и
так очевидные причинно-следственные связи, я направилась обратно в бизнес-центр.
Оказавшись в своем кабинете позвонила Артему. Рассказала об инциденте, понадеявшись,
что успела раньше его людей и предложила встретиться. Радость и нетерпение в его голосе
вызывали щемящее чувство внутри. Но…. Это самое «но» навсегда останется со мной.
Навсегда останется между нами.
— Дерек собирается рыть под тебя, — сказала сразу, как закрыв за мной дверь машины,
он сел за руль.
— Я тебя таким словам не учил, — дурашливо улыбнувшись, он поднял вверх
указательный палец, — Так и скажи маме, если это слово вырвется у тебя в разговоре с ней.
— Артем, хватит паясничать, я ведь серьезно.
— Хорошо, — он насупился, — может тогда поговорим в местечке поспокойнее, чем
это?
— Я не хочу потом возвращаться за машиной, — смотреть в его лицо было невыносимо.
Такое довольное и беззаботное сейчас, оно исказится болезненной гримасой из-за того, что
я скажу. И это лишь частично отобразит чувства, вызванные мною. Моими словами….
— И не надо. Отдашь ключи, и парни отгонят ее к тебе.
— Мы никуда не поедем, — выдохнула я, — Я прошу тебя меня услышать, Артем. Дерек
не какой-нибудь лох. Он влиятельный человек. И способен очень и очень сильно осложнить
тебе жизнь, поскольку всегда добивается своего. А сейчас его цель найти на тебя компромат.
— Какой компромат? У нас вполне себе легальный бизнес….
— Полностью легального бизнеса не бывает.
— Так у нас и не полностью — сама ведь говорила, помнишь? — я помнила. Тот день и
ту ночь.
— Я именно об этом! — выпалила я, — И что было потом тоже помню, кстати. Вернее,
знаю.
- Это здесь причем?
— А я не о Дарине. А о том, что случилось после моего отъезда, — я почти услышала,
как он скрипнул зубами, — Я с Кирой виделась…. И она….
— О, с девочкой с длинным языком и короткой памятью? — ядовито бросил
мужчина, — И что же она тебе наплела?
— Что твою аварию подстроили и что Серого убили, — выпалила я.
— Да, так и было, — костяшки пальцев, сжимающие руль побелели. Невольно я
протянула руку и положила ее поверх судорожно сжатых рук, — Марик решил меня грохнуть
в отместку отцу за то, что тот не пошел у него на поводу.
— Марик…. Тот, с которым по твоим словам вы разобрались за месяц до этого. Еще
одно вранье, да?
— Ты знаешь, что помимо клуба у отца казино, — теребя мой локон, сказал парень, —
Ну вот Марик этот на него и позарился. Мы поехали, популярно объяснили, что ловить ему
тут нечего. Только и всего.
— Кто-то пострадал?
— Вика, ты что представила себе разборки в стиле Саши Белого? — Артем искренне
засмеялся и ледяная корка ужаса, покрывшая каждую клеточку моего тела понемногу начала
подтаивать, — Не девяностые годы, маленькая. Сейчас все решается за столом в кабинете, а
не в чистом поле со стволами в руках.
— И что он вот так просто отступится?
— Кто сказал, что просто? Его ожидает судебное разбирательство за несколько
эпизодов рейдерства, доказательства причастности к которому случайно оказались у
следствия. Какая это там статья?
— Отдельной в уголовном кодексе не предусмотрено. Но обвиняемых в рейдерстве
судят по статьям, под которые подпадают те или иные их действия, совершенные в ходе
атаки. Например, двести девяносто шестая или сто восемьдесят седьмая, а также две тысячи
пятьдесят первая, — принялась по памяти перечислять я.
— Слушай, может ну его, этот университет? — насупившись, перебил Артем, — Тебе
судя по всему там ловить уже нечего, а бумажку мы и так организуем.
— Тема, все точно в порядке?
— Я же сказал, — он притянул меня к себе.
— Если б раньше, поверить было бы проще.
— Зачем зря тебя расстраивать, если все равно знаю, что проблема минутная?
— Я тебе все рассказываю.
Артем не ответил. Рассеянно обвел взглядом окутанный сгущающимися сумерками
пляж. Откуда-то издалека донесся раскат грома. Запрокинув голову, я взглянула на небо. То
было почти полностью затянуто тучами. А я и не заметила, что собирается дождь. Как и то,
насколько парко. Впрочем, рядом с Артемом я не замечала вообще ничего.
— Я не хочу, чтоб ты знала меня с такой стороны, — тихо начал Артем, — Не хочу
рисковать нами давая повод разочаровываться во мне.
— Серьезно?! — воскликнула я, подрываясь на ноги, — Ты думаешь, я уйду из-за того,
что у вас не полностью легальный бизнес?
— «Не полностью легальный»… Красиво звучит, — задумчиво проговорил парень и
тоже поднялся.
— Ты так думаешь?! Отвечай!
— Ну, вдруг узнав больше о моих делах, ты все-таки прислушаешься к маме с папой и
найдешь себе какого-то хорошего мальчика. Мне тогда придется его убить, потом я сяду, —
держа за талию он приподнял меня на носочки и привлек к себе. Шутливый, насмешливый
тон не вязался с выражением лица, — Будешь меня ждать? Если я сяду?
— Буду.
— Или уйдешь?
— Только если изменишь мне.
— Да зачем мне кто-то, если есть ты? Я похож на придурка, который променяет солнце
на электрическую лампочку?
Артем промолчал.
— Короче так. Отнесись, пожалуйста, к Дереку серьезно. Не недооценивай его.
Подчистите все, что можно использовать против вас иначе он создаст проблемы и тебе, и
отцу.
— Пусть попробует. Тебе Кира не рассказала, как именно Марик закончил? Ну вот, если
шляхтич твой сунется, то станет следующим.
— А ты следующим в тюрьму сядешь?
— Тебе-то что…. Или, ты о нем печешься? Столько лет вместе все-таки. Лучшие друзья,
потом образцовое семейство. Никаких скелетов в шкафу, кристально чистая репутация,
тонна бабла. Такого и простить можно, м?
— Я подумаю над этим, — я взялась за ручку двери. Распахнула ее и выскочила из
машины очень стараясь не разрыдаться. Но слезы все равно уже потекли по щекам.
— Вика! Вика, ну подожди, — Артем вышел следом. Приблизился и обхватил меня за
плечи, — Прости, прости я не понимаю, что несу.
— Не понимаешь, что несешь и что делаешь, да? Совсем как тогда, верно? — тыльной
стороной ладони я вытерла слезы или скорее размазала потекшую тушь по лицу. Но мне
было плевать, — Вот она — причина, по которой между нами ничего не будет, Артем. Ты не
изменился, это просто невозможно. Пройдет какое-то время и будет другая Дарина и потом
ты опять скажешь, что это первый…. Ой, второй и единственный раз.
— Нет!
— Да. Мы оба это знаем, — слезы вдруг разом высохли, а вместе с ними исчезла и
застилающая глаза пелена, которая мешала разглядеть очевидное. Я коснулась рукой
колючей щеки, — Как бы я хотела, чтоб все было иначе. Чтоб я вновь смогла тебе поверить.
Чтоб мы снова могли…. Но это невозможно.
Я отошла на шаг — он не держал. Просто застыл, протянув ко мне руки.
— Перестань, пожалуйста, вмешиваться в мои отношения с Дереком. Ты только
усугубляешь проблему, а не решаешь ее потому, что не умеешь не применять силу. А это уже
другое время, другая ситуация и другие люди, Артем.
— Да ну. Что-то к тебе шляхтич эту самую силу применять не стеснялся.
— Он бы ничего мне не сделал. И не сделает, — ложь прозвучала так убедительно, что
это придало мне сил, — Дерек не из таких людей.
— Не из таких как я?
— Именно, — я вздохнула, — Совсем скоро я получу развод — по закону, знаешь?
Неидеальному, но вполне безопасному, если играя с ним не заходить за черту. У меня все
наладится, Артем и, прошу, пусть так будет и у тебя. Серый бы этого хотел. Я этого хочу.
И повернувшись к нему спиной я опять ждала, что он меня остановит. Опять мысленно
умоляла его сделать это. Но он не сделал.
Я дошла до машины, села за руль и медленно выехала на дорогу стараясь не смотреть
туда, где остался он и убеждая себя, что поступила правильно. Даже смогла не плакать —
весь вечер выглядела так, будто все нормально. Это стоило мне океана слез темной-темной
ночью, мрак которой почему-то не рассеивали даже фонари за окном. Что же за замкнутый
круг, а? С ним нельзя, но и без него тоже….
— Вика, — бесшумно войдя в комнату, мама присела на край кровати и коснулась
моего плеча. И я совсем как тогда, девять лет назад, прильнула к ней и зарыдала в голос.
— Я люблю его, мам. Артема… До сих пор люблю. До сих пор…. Не могу забыть, не
могу-у-у. Так хотела, столько лет хотела, но не могу! Он хочет все вернуть, мам. И я хочу,
очень. Но я не верю ему. Не могу после того, что он сделал! Но и без него не могу ма-ам!
— Егор, капелек принеси, пожалуйста, — прошептала мама, укачивая меня. И вскоре в
нос ударил резкий запах корвалола.
— Не хочу, — заныкала, отодвигая от себя стакан с едкой жидкостью.
— Выпей, дочка, — глухо произнес папа. Вспыхнувший свет от настольной лампы
резанул по глазам, и я зажмурилась.
Пододвинув стул к кровати, папа опустился на него и склонился ко мне. Его лицо
выглядело очень измученным и усталым. Таким оно бывало после сложных и безуспешных
попыток кого-то спасти.
— Вика, я должен рассказать тебе кое-что, — он отвел взгляд, потом стиснул
переносицу и вновь посмотрел на меня, — За день до того, как он…. Как вы расстались,
Артем пришел ко мне и сказал, что скоро у меня появится возможность отправить тебя в
Польшу, и я должен ею воспользоваться. Должен проследить, чтоб ты как можно скорее
уехала из города….
Он все говорил и говорил. Прерываемый мамиными беспомощными попытками
остановить бурлящий поток признаний, уничтожающий все на своем пути.
Я не помнила, что именно сказала, вернее прокричала в ответ. Не помнила, как
выскочила на улицу и оказалась в своей машине, вихрем несущейся по пустынной ночной
дороге. Слезы застилали глаза, неровное дорожное полотно расплывалось перед ними.
Исчезало, уступая место моменту, который выглядел теперь совсем иначе.
Его отстраненность и холодность. Небрежно назначенная встреча в клубе вечером на
кануне выпускного.
Я в клубе буду, если хочешь, приходи.
И я пришла. И увидела их в вип-зоне. Артема и Дарину. Одну из официанток,
работающих в клубе, которая всякий раз пыталась повиснуть у Артема на шее и от которой
как мне казалось я избавилась еще после той майской ночи, когда мы едва не подрались.
Ночи, когда я увидела того, кто убил Серого и чуть не убил Артема.
«Марик». Марков Владимир Васильевич. От одного взгляда на этого человека,
походившего на черного ворона, мне стало не по себе. Он со смехом втиснулся между нами,
готовыми вцепиться друг дружке в волосы. Скользнул по мне пристальным, оценивающим
взглядом и сказал что-то про гарем и наложниц. Потом появился Артем и увел меня.
Поспешно, что я сперва неверно расценила и впервые призналась ему, что ревную к этой
грудастой размалёванной девке. А Артем сперва поинтересовался почему я не говорила об
этом раньше.
Вот он, его дом. Каким-то чудом я добралась до него, хотя мчалась не разбирая дороги и
сумела затормозить за миллиметр от заднего бампера, припаркованного у парадного
автомобиля. Только сейчас я заметила остановившийся чуть позади седан из которого
высыпали те самые парни, что защитили меня от Дерека всего несколько часов назад. В
кармане шорт не переставая вибрировал телефон, но мне было не до него.
— Вика! Что случилось?! — навстречу мне из парадного выбежал Артем.
— Как ты мог? — заорала я, вцепившись в его футболку, — Ты разве не понимал, что
уничтожишь меня? Разве не понимал…. Я ведь любила тебя, я так тебя любила, а ты….
Он резко выдохнул как от удара в солнечное сплетение. Качнулся — если б я не
продолжала судорожно сжимать ткань его футболки, то возможно и упал бы.
— Что…
— И папа, — я уже не могла остановиться. Впервые за много-много лет не
контролировала себя. Будто истерика единственный способ выбраться из черной дыры
предательства, поглощающей меня, — Вы уничтожили меня!
Сильные руки оторвали меня от земли и притиснули к его груди. Артем что-то крикнул
своим людям и потащил меня в парадное. Ступеньки, лифт, его квартира…. Мужчина усадил
меня на диван в зале, сам опустился на корточки напротив. Посмотрев в его глаза я
содрогнулась увидев открытую рану отчаяния, зияющую на их дне.
— У меня выхода не было, Вика, — хрипло выдавил он, — Все слишком далеко зашло.
— Ты мог рассказать мне правду!
— Не мог, — он покачал головой, — Ты бы тогда осталась. И могла пострадать…
— Да мне было бы лучше умереть!
— За того, в чью неверность ты так легко поверила?
— Я…. Я поверила! — я вскочила на ноги, — Да мне я была ребенком….
И он тоже был, вопреки всему, всего лишь мальчишкой, который боялся за любимую и
защитил ее как мог. А я так легко поверила. Ослепнув от оживших страхов не сумела
разглядеть, что их появление было всего лишь иллюзией, умело вызванной тем, кто слишком
хорошо меня знал. Потом сдалась своей боли не попытавшись разобраться во всем. И
сбежала так быстро, как только могла. Если бы только задержалась еще немного — на
несколько дней, не дольше… Если бы хоть раз зашла на его страницу или связалась бы хоть с
кем-то…. Если бы…
Только вновь почувствовав руки Артема на своем теле я поняла, что задыхаюсь от
рыданий. Что воздух слабыми толчками с трудом прорывается сквозь комок в горле в будто
тисками сжатую грудь. Артем что-то говорил мне. Я видела это по движению его губ, ведь
слова поглощал гул в ушах. Мы сидели на полу, я у него на руках.
— Чт-о же я…Что ж-е я нат-во-ри-и-ла-а, Те-о-ома, — я ухватилась за его предплечья.
Пальцы были слабыми и не слушались. Дрожали, как и я вся, как мы с ним. Артем тоже
плакал. Слезы одна за другой исчезали в чуть отросшей щетине. Его боль была осязаемой,
соединялась с моей и становилась невыносимой. Я зажмурилась, спрятала лицо на
лихорадочно вздымающейся широкой груди. Артем прижал меня крепче. В который раз
включился мой телефон. Вытащив его из кармана, отбросила прочь и он гулко стукнулся об
пол. Артем чуть передвинулся.
— ….со мной, да. Нормально все, я позабочусь о ней, — услышала я и подняла голову.
Мужчина прервал соединение и осторожно положил телефон на диван.
— Вика, не плачь, — ледяная ладонь легла на мою щеку, — я прошу, не плачь опять из-
за меня….
Кажется, он все время повторял именно это. Прервавшись только для того, чтоб
ответить на звонок, ускользнувший от моего внимания. И вдруг его губы нашли мои.
Вжались в них и должны бы окончательно перекрыть остатки воздуха, ведь я дышала ртом.
Но вместо этого наполнили меня им — таким жарким и прохладным одновременно. Со
вкусом мяты и лимона и с его вкусом. Тем, по которому исстрадалось все мое существо.
Реальность съежилась до его рук и губ, запаха, тепла… О, пусть бы так и оставалось. Пусть
бы в целом мире остались только мы!
Взяв на руки, Артем отнес меня в спальню. Грохнула дверь. Мы почти упали на
прохладные простыни. Не разрывая поцелуя, ударяясь зубами, переплетаясь языками, дыша
друг-другом.
Подмяв меня под себя, Артем одним рывком разорвал тонкую ткань моей ночнушки.
Жадные, горячие ладони сжали грудь, провели по талии к бедрам. Наткнулись на тонкое
кружево белья и нетерпеливо порвали и его.
Я забралась руками под футболку, к коже. Жадно водила по спине, сминая твердые, как
камень мышцы.
Артем сдернул ее с себя и с хриплым стоном вновь приник к моим губам. Скользнул
языком в рот с таким голодом, будто прошла не секунда, а вечность. Как и для меня…
Горячая ладонь накрыла промежность. Пальцы скользнули между успевших насквозь
промокнуть губок. Обвели вход и толчком проникли внутрь, выбив из груди стон.
Стал резко двигать ими там, а большим нашел пульсирующий клитор. Надавил, обвел по
кругу…
— Артем…, - ахнула, вцепившись в его плечи.
Дрожа от желания и нетерпения. Истосковавшееся, исстрадавшееся по этому мужчине
тело, плавилось от желания ощутить его внутри.
Приспустив штаны вместе с боксерами, Артем высвободил член. Широко раздвинув мне
ноги, еще раз провел рукой по налившимся губкам. Навалился сверху, опершись на локти. И
одним мощным толчком погрузился в меня на всю длину. Помедлил, давая привыкнуть к
размеру.
Как раньше, как тогда, давным-давно.
Я повела бедрами, оплела ногами его за талию, притягивая ближе. Еще ближе, еще…
Горячая ладонь сжала томительно ноющую в жажде касаний грудь. Губы обхватили
горошинку соска. Горячий язык обвел ее по кругу.
Обхватив ладонями его лицо, потянула к своему. Нашла губы. Прикусила нижнюю,
втянула в свой рот под рычащий стон.
Вновь толкнулся внутри. И вновь. Медленно, мучительно медленно. Хрипло зарычал,
теряя контроль и стал двигаться в нарастающем ритме.
Вихрь внизу живота закручивался в тугую горячую спираль. Реальность исчезала,
растворялась в охватившем нас урагане желания.
Оргазм взорвался внутри. Будто сквозь вату услышала собственный крик. С хриплым
рыком, Артем вошел до самого конца, вдавив меня собой в матрац. Член неистово
запульсировал внутри, будто растягивая охватившее меня наслаждение…
Я проснулась от звука собственного пульса в ушах не успев досмотреть, к счастью,
какой-то жуткий сон. Чем именно он страшен уже не вспомнить, но в том, что был именно
таким я не сомневалась. Тяжелые веки не желали подниматься, будто налитая свинцом
голова болезненно пульсировала и секунду я не понимала, где нахожусь. А потом Артем
прижал меня к себе еще крепче и чувства вернулись. Тепло его тела, на котором я лежала
почти полностью, окутавший меня запах — теплый и родной, тихий шелест медленного и
глубокого дыхания крепко спящего Артема.
Воспоминания тоже вернулись и снежной лавиной обрушились на плечи. И так
воспаленные глаза защипало, я закусила губу. Потом принялась осторожно выползать из рук
мужчины. Не смотря на невесть откуда взявшуюся слабость у меня вышло выбраться так,
чтоб его не разбудить.
На носочках пройдя в ванную я едва не ахнула узрев в зеркале растрепанную девицу с
опухшим от слез лицом. С этим жалким видом не вязались лишь глаза — те сияли из-под
отекших и покрасневших век. Светились от счастья — невозможного, учитывая все
случившееся.
Я залезла в душевую кабинку и сделала воду еле теплой. Возникшая было дрожь очень
быстро сменилась неким подобием бодрости. Несколько раз сменив температуру воды с
прохладной на теплую, я вымыла голову. Потом вытерлась и высушила ее феном,
выглядящим так, будто им никогда не пользовались. Мелькнула мысль, бывали ли здесь
женщины. Вполне возможно, и что с того?
Еще несколько раз умывшись холодной водой я решилась оценить результат. Он казался
важным настолько, будто бы сумев стереть с лица последствия слез можно стереть из жизни
их причины. Что ж, с укладкой, которую я делала с помощью пальцев почти на автомате и
уже не такими красными и опухшими веками я выглядела чуть лучше. Жаль только…
Оборвав невеселые мысли, я завернулась в полотенце и покинула ванну. Внезапно из
спальни донесся жуткий, нечеловеческий вой, а следом за ним звуки ударов в стену. Я со
всех ног бросилась туда. Артем стоял спиной ко мне, упершись лбом и правой рукой в стену,
а левой схватившись за поясницу. По позвоночнику над его ладонью ужасным
напоминанием о пережитом змеился грубый шрам со следами скоб по краям. Я застыла,
неспособная отвести взгляд. Когда Артем повернулся ко мне, увидела еще один на правом
бедре.
— Вика-а!
Жуткая обреченность на лице мужчины сменилась радостным облегчением. Артем
подхватил меня на руки и опрокинул на постель, судорожно осыпая поцелуями…. Я
притянула его к себе, обвила руками и ногами отчаянно стараясь не всхлипывать, заставляя
себя не думать вообще ни о чем потому, что должна держать себя в руках. Должна успокоить
его… Отчаяние и боль нашли выход в неистовом желании. Во вновь вспыхнувшей жажде
обладания, ненадолго утолив которую стало немного легче.
Наши тела переплелись на влажных смятых простынях. Я чувствовала, как постепенно
успокаивается его сердце, бьющееся под моей щекой. На губах чуть солоноватый
металлический привкус крови, пота и слез.
— Все в порядке? — хриплый шепот. Я киваю в ответ, — Точно? — и вновь кивок,
который он, надеюсь, почувствовал. Ответить иначе я не в силах, ведь тогда он почувствует
ложь. Ведь все не в порядке. Не физически — тело как раз расслабленно наслаждалось
охватившей его негой…
Артем осторожно взял меня за подбородок, желая увидеть выражение лица. Его
собственное идентично моему, отраженному в аквамариновых глазах.
— Тема, почему ты мне не рассказал? Не тогда, сейчас…. Зачем это вранье опять?
— А что мне давить на чувство вины надо было? Или на жалость? Пытаться тебя
вернуть таким низким способом? — будто сам себе пробормотал, — Ни за что! Но я
собирался рассказать после вчерашнего. После того, как понял, что между нами стоит
только это… Эта измена. Ее не было, Вика. Я ни с Дариной, ни с кем-то другим….
— Я верю, — обхватив ладонями лицо мужчины, я прижалась лбом к его лбу, —
Правда, я верю тебе. Но как же могла …
— И хорошо, что смогла, — перебил Артем, — Иначе тебе бы могли навредить. Так или
иначе. А если б все закончилось хуже…. Знаешь, что случилось бы с тобой тогда? Знаешь,
что бывает с женщинами побежденных?
— Я знаю, что ты хотел спасти меня. Вот только в процессе ты забыл узнать, чего хочу
я, Артем. А я хотела быть с тобой. И была бы. Даже после… Если бы только узнала, что с
тобой произошло, я бы вернулась! А я не узнала…
— Я ни за что не позволил бы тебе торчать возле моей койки!
— Я! Я, я…. Ты вообще можешь думать не только о себе? — заорала я, вырываясь из его
рук, — Вы все способны думать не только о том, чего хотите вы, но и о других людях,
которых вы убиваете, устраивая им жизнь по вашему сценарию?
Не смотря на то, что было между нами с Дереком в минувшие полгода я надеялась и
была готова поговорить по-человечески и нормально попрощаться. Переступить через
собственные обиды и попросить прощения за те, которые нанесла ему. Даже позвонила
потом сама, чтоб высказать эту просьбу, но в ответ услышала лишь очередные угрозы и
предложение прибегнуть к единственно возможному способу предотвратить их исполнение.
Я прекрасно понимала, что все это может быть сказано просто со зла. Однако причины для
таких чувств имелись и у меня и являлись чуть ли не более вескими, чем его. Он преследовал
меня, чуть не изнасиловал, использовал власть своей семьи чтоб не дать разводу состояться.
И все же именно он изменил мне…. Но понимая причины, чувствуя и свою вину я не хотела
расставаться врагами. Он хотел. И это было его правом.
Артем, с уважением отнесшийся к моим порывам, пообещал не трогать его если только
на это не будет повода. А он появился почти сразу. И не один.
Сначала моя несчастная, превращенная в груду металлолома машина. После — фото в
сети. Очень и очень много. Качественный монтаж, на котором немногие имеющиеся снимки
с времен моей работы гоу-гоу танцовщицей были превращены в материал для рекламы
стриптиз-бара, а очерки к ним идеально дополнили бы ее, уточнив перечень реально
предоставляемых в таких заведениях услуг. Из-за этого я потеряла работу. Из-за этого на
меня были вылиты тонны дерьма охочими до подобных «сенсаций» псевдо праведниками.
Но то, что ни мои родственники, ни Кира, ни тем более Артем и его родные ни на секунду
не поверили лжи вновь сблизило нас всех. Маму с папой, правда, огорчил реальный вид
моей тогдашней работы, о котором они не знали, но это не спровоцировало появление
негатива в мою сторону. Оля вела войну в сети, в перерывах между лекциями и подготовкой
к семинарам. Игорь каким-то образом сумел удержать Артема от банального мордобоя, а
Ира успокаивала меня тем, что делилась собственными историями с времен ее работы
фотомоделью. Отголоски Карининой реакции дошли до меня лишь благодаря случайно
услышанной части фразы Игоря: «….допи*дится, что придется на старости лет начать
первую в жизни работу работать».
Пока наши люди разбирались с особо резвыми ресурсами, мы с Артемом уехали на
острова. Очень переживая за мое моральное состояние, любимый как мог пытался оградить
меня от общественного негатива. Мне же на все это было не то чтобы плевать, просто
мнение действительно родных и важных для меня людей перевешивало оное остальных. А
один из «несанкционированных» визитов в сеть вернул мне кое-кого хорошего.
«Привет, Тори. Не знаю, помнишь ли ты своего верного стража?))) Стыдно, что решился
написать только по такому поводу, но все-таки…. Наш бывший босс расскажет завтра, как
все было на самом деле и я нашел урода, который слепил эти гадкие фотки. Он с радостью
готов назвать имя заказчика… Короче, вся эта фигня скоро закончится. Ты как вообще?».
«Арон…. У меня нет слов, правда. Я плачу…».
«Не смей. А то приеду надеру тебе зад. Форму-то всю растеряла, небось? Хотя я и
раньше это мог.»
«Я помню».
«Правда?»
«Конечно…. И мне так жаль, что я обидела тебя. Не из-за того, что ты помог сейчас. А
просто…. Тогда и сейчас. Я ведь такого не хотела».
«Я знаю. Не твоя вина, что ты не смогла меня полюбить. Я это уже говорил, кстати. Но
ты не ответила: как ты?»
«Меня выволокли на острова подальше от всех))) Мне неприятно все это, не более. Я
никого важного не потеряла. Это самое главное».
«Ты с ним, да? С кем-то из прошлого?»
«Да».
«Счастливчик. Но если обидит тебя — скажи».
«Не обидит.»
«Когда-то обидел.
Прости, лезу не в свое дело».
«Ты всегда обо мне заботился, хоть я этого и не заслуживала».
«Не говори фигню, Тори».
«Тогда расскажи о себе?»
«Ну, я прислушался к одной умной темноглазой малышке и поступил в универ. Даже
окончил его, степень получил, прикинь? Прочитал историю о паре дней любви, приведшей к
шести смертям, потом про девчонку, погибшую под поездом. И ту, которая динамила
мистера Дарси пол книги. Ты рассказывала интереснее, короче.»
«)))»
«Дельце небольшое слепил. Охранная фирма»
Его «небольшое дельце» оказалось крупной компанией с филиалами во многих городах,
оказавшейся аж на шестом месте в рейтинге лучших по стране.
«Ничего себе».
«Думала, я до конца жизни буду в зале торчков разнимать?».
«Думаю, что очень горжусь тобой».
«Это чтоб ты узнала обо мне и пожалела, что ушла)))) Шутка».
Дальше шло фото, на котором красивый широкоплечий мужчина в белой рубашке с
закатанными рукавами, обнажающими мощные предплечья, обнимает хрупкую брюнетку в
цветастом платье, а на шее у него сидит прелестная светловолосая малышка годиков двух-
трех.
«Я так рада за тебя, Арон. Правда».
«Я тоже рад. И счастлив. Надеюсь и они тоже».
«Ты хороший парень. И, уверена, стал хорошим мужем и отцом».
«Стараюсь. Но, она все равно не ты…. Понимаешь?».
«….»
«Ладно. Будь счастлива, Тори. Будь с ним самой счастливой, хорошо?»
«И ты тоже. Обещай мне!»
«Даю слово».
«Спасибо тебе. За все спасибо».
«Я не позволю обижать тебя».
Я вытерла слезы. Обернулась к стоящему позади Артему, присутствие которого ощутила
несколько минут назад. Он тактично остался на расстоянии, не позволяющем прочесть
содержимое экрана. Поза мужчины, не смотря на то, какой он сонный, выдавала готовность
вытащить за шкирки моего собеседника из монитора.
— Прочитай переписку, если хочешь, — предложила я, разворачивая ноутбук. Ему явно
очень хотелось, но мужчина не сдвинулся с места.
— Я похож на полного придурка?
— Ты похож на безумного ревнивца. А ведь повода нет ни малейшего. Я встречалась с
этим парнем, когда работала в клубе. Он за мной присматривал… Даже, когда мы
расстались. Потом мы не общались аж до сегодняшнего дня. Он узнал, что произошло и
решил помочь.
— Все еще тебя любит, — хмыкнул он.
— У него семья и дочка и, повторяю, мы не общались….
— И что это меняет? — Артем подошел и обнял меня, — У него может быть хоть
двадцать жен и столько же детей, но все они не заменят тебя. И да, я ревную, конечно. Я ко
всем тебя ревную, даже к тем свиньям, что ели вчера из твоих рук. Но знаю так же, что
каким-то хреном ты сошла с ума настолько, что именно меня выбрала. Потому, не стану
тупым поведением намеренно давать повод начать обдумывать правильно ли ты поступила.
А мужику этому я бы при встрече пожал руку. И спасибо сказал, что заботился о тебе тогда и
позаботился сейчас.
Вместе с причинами для обвинения в клевете на следующий день всплыла так же
информация о том, что торговые площади, в покупку которых вложился Дерек, находятся на
незаконно арендованной земле и подлежат сносу. Компании-застройщику грозит судебный
иск, а вложенный капитал, естественно ни к кому и никогда не вернется. По крайней мере,
ни к кому с фамилией Каминский.
Чуть позже — мы как раз только получили свой багаж в Борисполе, Артему сообщили,
что Дерек сел в самолет, следующий в Варшаву. Судя по всему, это и стало финалом «гонки
вооружений» длиною в два с половиной месяца.
***
Слава не был достойным человеком. Даже я с моей, как любила повторять Кира,
«вселенской добротой» не могла найти в нем ни малейшей положительной черты, не могла
вспомнить ничего такого, за что об этом мужчине возможно было бы сожалеть. Однако все
это не отменяло боли тех, кто в холодную зимнюю ночь потерял сына, брата, друга.
Эта авария не несчастный случай. Она — всего лишь следствие сделанного им выбора,
которое должно было настать рано или поздно. К счастью, никто больше не пострадал.
Водитель припаркованной на ночь фуры, в которую он влетел, отделался ушибами и, быть
может, несколькими грядущими месяцами ночных кошмаров.
По заключению экспертов тормозного пути не было вовсе, а скорость приближалась к
двумстам километрам. Даже если б он пристегнулся шансов выжить бы не было.
Жутко. И ужасно холодно. А ведь на улице привычная для предновогодних дней
оттепель. Только солнца не видно, ведь все небо затянуто тяжелыми серыми облаками.
Рука Артема ледяная, хоть как я пыталась все время согреть ее двумя своими. А он сам
неподвижно стоял рядом, глядя потемневшим, немигающим взглядом на свежую могилу, в
которой только что исчез гроб. Комья сырой земли гулко коснулись отполированной
древесины. Ну а потом, копальщики несколькими отработанными движениями превратили
глубокую и темную дыру в небольшой холм, в который вбили крест с именем и двумя
датами.
Цветы и венки. Много-много. Фотография — на ней Слава широко улыбался.
Красивый. Беззаботный. Молодой. Слишком, слишком молодой чтоб умереть.
Оля что-то шептала Олегу. Бледный как смерть, сгорбившийся от горя, он выглядел
постаревшим на десяток лет. Валерия почти не сводила с сына покрасневших заплаканных
глаз, будто в страхе, что и он может исчезнуть. Павел поддерживал ее под локоть, хоть сам
едва стоял на ногах. Карина рыдала в голос, повиснув на ней с другой стороны.
Игорь сосредоточенно следил за обстановкой, а Ира жалась к нему, пытаясь
игнорировать замешательство, вызванное количеством «людей из прошлого Игоря».
В разношерстной толпе множество знакомых лиц. Одноклассники Артема — как же
трудно глядя на некоторых сопоставить полустертые временем из памяти образы с ими
нынешними. Несколько ребят из класса Олега — растерянные и испуганные, они выглядели
еще совсем детьми. Бизнес партнеры разной степени тесноты сотрудничества с тоскливым
смятением, нагнетаемым местом и событием на лицах, которое в нужный момент сменялось
участливым и скорбным.
Когда мы направились к выходу, взгляд выхватил очертания памятника Серому. На
краткий миг мне показалось, что это он, а не мраморная статуя, стоял там и глядел на нас с
Артемом с улыбкой. Знал ли он тогда правду? Вряд ли Артем поделился планами, однако
старший брат знал и понимал его слишком хорошо. Быть может то его напутствие было
скорее от обиды на меня за то, что поверила? Теперь не узнать. Да и не так оно важно, в
общем-то.
«Я присмотрю за ним, обещаю», — мысленно пообещала.
Чуть позади шагал Коля. Вот кто почти не изменился. Честное слово, если б не
аккуратно подстриженные темные волосы и строгое черное пальто вместо кожанки «на все
времена», то он выглядел бы точно таким же, каким я его запомнила. Правда на ранее очень
темпераментном лице, теперь при виде меня рядом с Артемом едва-едва отразилось
удивление. И светло карие глаза сейчас смотрели иначе — спокойно и уверенно. Между
собой мужчины обменялись лишь неловким рукопожатием и крайне холодным
приветствием.
— Замерзла? — Артем обхватил меня за плечи. Я покачала головой, но прижалась
крепче в инстинктивной потребности как можно полнее ощутить — он рядом. В порядке
настолько, на сколько возможно сейчас.
В такие мгновенья тревога за него немного отступала. Но только чтоб потом нахлынуть
с новой силой. Ведь требование больше не обращаться к нему за помощью, было последним,
что Артем сказал Славе. И вопреки отсутствию малейшей причины винить себя в
случившемся, он все равно делал это, как и я.
Вот только это не я со Славой выросла, это не мне он был каким-никаким другом
вопреки всему. И это не я переживала все в себе, через силу делясь лишь малой толикой
эмоций из-за губительной словно яд гордости. И наконец, это не я лишь несколько месяцев
назад «завязала». Последний пункт очевидно беспокоил Игоря, и он своим усиленным
контролем лишь усложнял все. Я же просто приказывала себе не паниковать без причин,
вести себя «обычно» и как можно реже думать о том, что Артем может как-либо сорваться.
Он сам был предельно собран, спокоен и рассудителен. Постороннему могло бы показаться,
что этот мужчина если и переживает, то отлично держит себя в руках. А я всем своим
существом чувствовала его подавленность, растерянность и боль, корень которых был далеко
не только в смерти Славы.
Тишина в зале ресторана казалась живой, темной и пугающей столь же, сколь и
нарушавшие ее голоса и всхлипы. Боль. Безысходность. Отчаянье. Много спиртного.
Настолько, что казалось оно витало в воздухе. Но душно стало не из-за этого, но потому как
спешили некоторые «гости», произнеся приличествующие событию слова, поскорее
использовать возможность сойтись с нужными им людьми.
— Вика, давай на улицу выйдем? — кажется, Оля разделяла мои чувства. Не хочу
оставлять Артема, но он сейчас разговаривал с Павлом, потому звать его с собой неловко.
Встала и мы вышли. Втроем — Ира поспешила присоединиться.
— Долбанное сборище стервятников, — выплюнула она, едва мы накинув пальто вышли
на улицу, — Такое впечатление, что они на афтепати какого-то бизнес форума.
— Для многих так и есть, — я полной грудью вдохнула сырой вечерний воздух. Уже
стемнело и на обочинах зажглись фонари. В нескольких шагах от нас прохожие спешили
поскорее убраться с промозглой улицы. По дороге взад и вперед сверкая фарами носились
автомобили.
Вдруг из-за двери донеслись звуки перебранки.
— … я сваливаю! — прокричал Олег, — Доигрывайте спектакль сами.
— Так, успокоился и…, - вторил ему Артем.
В распахнутой куртке Олег стремглав выскочил на улицу и неловко замер при виде нас.
— Олеж, что случилось? — Оля подошла к нему и заглянула в глаза. Потом потянула
вверх «собачку» на куртке, застегивая молнию. Позади них в проеме двери показался Артем,
но я отрицательно покачала головой, взглядом умоляя не вмешиваться.
— Да нормально все, — выдавил он. Запал уже поугас, уступив место тому, что за ним
скрывалось.
— Это хорошо. Давай немного пройдемся, воздухом подышим? Мне там ужасно
душно, — тихим ровным голосом проговорила Оля. Я дернула Иру за рукав пальто, увлекая
обратно. В просвете закрывающейся двери я видела, как сестра взяв под руку парня уводит
его в сторону небольшого сквера, находившегося рядом с клубом.
— Она за ним присмотрит, — сказала Артему, переплетая наши пальцы. Его все еще
холодны, хоть мужчина и выпил.
— Как с цепи сорвался…
— Его можно понять.
Почти сразу мы наткнулись на Леру с Кариной.
— Где Олег? — визгливо вопросила вторая.
— На улице с Олей, — сказала я Лере, — Пусть пройдутся, подышат. Ему нужно
успокоиться.
— Спасибо, — едва слышно побагодарила она.
— Почему ты его отпустил? Мальчик не в себе и может наделать глупостей! А ты…
Только о шлюхе своей и думаешь…
— Я запрещаю тебе говорить так, — прорычал Артем.
— …носился с ней и носишься вместо того, чтоб о друге детства позаботится в трудную
минуту.
— Кому как не тебе, Карина, знать о заботе в трудные минуты, — тихим и ровным
голосом сказала Лера.
А прозвучало как удар хлыста. Карина побледнела, потом покраснела и громко цокая
каблуками умчалась куда-то. Я потянула Артема за руку, и он дал увести себя обратно в зал.
Сев за стол, сделал маленький глоток воды, потом медленно и осторожно поставил стакан
на стол.
— Тема, это…
— Знаю, — он посмотрел на меня, — Правда знаю.
Позже я улучила возможность остаться с Кариной наедине.
— Слушайте сюда, — прошипела, встав вплотную, — Мне плевать, что вы там обо мне
думаете. Глубоко плевать с тех пор, как я поняла, что вы за человек. Но ваши слова задевают
Артема. А ему безумно тяжело.
— Да что ты знаешь, — испуганно мельтеша глазами из-под густых нарощённых
ресниц, выкрикнула она.
— Уж побольше вашего, — перебила я, — Но это не важно для вас. Было и есть, верно?
Вам безразлично все, что не может ухудшить вашу жизнь. Так вот: если роль, которую вы
исполняете хоть как-то навредит Артему, уверяю, я прикручу краник из которого вам капает
бабло. Хотите?
Она отчаянно замотала головой.
— Отлично. Тогда вполне сможете молча изображать приторную улыбочку всякий раз,
как нам придется оказываться в одном помещении.
Сказав это я покинула уборную, в которой и состоялась эта занимательная беседа.
Вернувшись в постепенно пустеющий зал, поискала глазами Артема.
— Он с отцом, — рядом возник Коля, — Павел перебрал чуток, они его в машину
грузят.
— Спасибо.
— Знаешь, я рад тебя видеть, — он протянул мне руку, — Жаль по такому поводу, но
все-таки.
— Да, я тоже, гражданин начальник, — улыбнувшись, я пожала ее, — Кто бы мог
подумать.
— Уж не знаю, что менее: мой выбор профессии или твое возвращение к Артему.
— Туше.
— Не знаю, что там и как, — он почесал затылок, — но зря вы сошлись. Он очень
изменился и не в лучшую сторону. Нихера не делал, кроме как тусовался и наркоту тоннами
жрал. То, что сейчас иначе — это временно, Вика.
— Ты правильно сказал, Коль. Ты — не знаешь.
— Просто не хочу, чтоб ты пять страдала.
— Как благородно, — глухо прорычал за спиной Артем, — Спасибо, друг мой.
— Мы оба знаем, что я прав.
— Так и я об этом, — Артем развернулся и бросился к выходу.
— Артем, постой, — я догнала его, ухватила за предплечье, — Он ведь ничего не знает.
И я не верю…
— Зря-я! — он резко обернулся и отбросил мои руки, — Потому, что так и есть, Вика.
— Нет, — твердо сказала я, — Я в это не верю.
— Потому, что продолжаешь хвататься за прошлое. За того пацана, которым я был. И
скорее всего только по-твоему, а не в реальности.
— Слушай, давай мы сейчас поедем домой и поговорим. Пожалуйста, Артем…
— …дай я тебя пожалею! — глумливо проорал он, — Дай попытаюсь убедить, что ты
такой, как надо мне!
— Тема…, - я попыталась обнять, но он оттолкнул.
— За*бала этим «Тема»!
— Вик, оставь его уже, — Коля встал между нами.
— Да, послушай господина офицера! ОТВАЛИ! — и размашистым шагом, устремился
прочь.
— Артем! — хотела вновь его догнать, но руки Коли сомкнулись на мне сзади,
удерживая, — Пусти меня! Пусти! — я принялась вырываться.
— Вика, успокойся, — он развернул меня к себе, — Успокойся, я сказал!
— Пусти! — вовремя вспомнив Аронову науку, я сумела вывернуться и помчалась в ту
сторону, куда ушел Артем. Но хоть сколько я вглядывалась в прохожих, его среди них не
было.
Глава 20
Абонент вне зоны действия сети. Оставьте сообщение после звукового сигнала. И я
оставляла их. Кажется, уже пару десятков. И все были почти одинаковыми.
Вернись. Вызови такси и вернись. Или просто позвони любому из нас. Или отправь
сообщение. Дай хоть какой-то знак, где тебя найти.
Гордость орала прекратить это, а еще лучше тоже вырубить телефон и лечь спать.
Артем в конце концов не ребенок и что бы не происходило в голове и какие бы чувства
внутри не бурлили срываться на мне он права не имел. А еще, опять же, поскольку взрослый
человек, он должен сам сперва думать о последствиях своих поступков, а уж потом их
совершать. И, конечно, разгребать эти самые последствия если….
Вот именно это «если» перевешивало все остальное. Из-за совсем недавнего
столкновения с трагедией, исправить которую невозможно. Зазвонил телефон и ровно на
полсекунды во мне всколыхнулась надежда. Однако это была всего лишь Оля, которую я в
приказном порядке отправила с Колей домой.
— Вика, ну что?
— Пока не вернулся, — пытаясь придать тону уверенность, ответила я.
— Давай я приеду!
— Олечка, не нужно. Все в порядке. Мы ведь просто сильно поссорились, и Артем
психанул. Сорвался просто и…
— Очень умное решение. И взрослое.
— Кто-то совсем недавно поступил точно так же, — прозвучало очень вымученно.
— Это совсем другая ситуация. Ты ни в чем не виновата, это его тараканы. Кроме того,
я младше на десяток лет, и на звонки отвечала, и где нахожусь сообщила, — со злым
упрямством проговорила сестра.
— Но поступок все равно глупый, верно? И ты больше так не будешь.
— Не съезжай с темы! Он не имеет права так себя вести.
— Конечно. И я уверена, он и сам уже это понимает и поэтому не возвращается, — я
попыталась сглотнуть ком в горле, а потом-глубоко вздохнуть. Сделать хоть что-нибудь
лишь бы унять подступающие слезы или по крайней мере помешать им звучать в голосе, —
Ложись спать лучше. Если хочешь, когда Артем вернется, я сразу тебе позвоню?
— Ты думаешь, я смогу просто уснуть, когда ты в таком состоянии?!
— Я в полном порядке. И сама уже укладываюсь. Утро вечера мудренее, помнишь?
Кроме того, завтра у тебя консультация.
— Очень хреново врешь! — злобно шикнула трубка.
— Про консультацию ты сама говорила.
— Да ну ее!
— Как знаешь, Оль. Ты в принципе можешь вообще забить на учебу, если перехотела
быть врачом. Можешь в следующем году куда-то на заочку пойти чисто для бумажки. Тебе
скоро восемнадцать, а работ разных полно…
— Не буду я ни на что забивать!
— Тогда ложись в кровать и поспи хоть немного, — и по большей части чтоб убедить
самое себя добавила, — А утром, вот увидишь, уже все будет хорошо.
— Вика, извини, но я уже не ребенок. А ты относишься ко мне как…
— Ты права, однако ведешь себя по-детски. Если уедешь среди ночь придется сообщать
родителям причину. Они будут волноваться и мне придется успокаивать еще и их. Сделать
же больше, чем уже делаешь ты не сможешь, а твою поддержку я чувствую и так.
— Пообещай позвонить сразу как….
— Обещаю, — перебила неспособная слышать нечто вроде «как будут новости».
Отложив телефон закрыла лицо руками. Очень хотелось дать волю слезам, но что это
изменит? Еще больше хотелось сесть в машину и поехать его искать. Проблема состояла в
том, что только баров и клубов, в которые он предположительно мог направиться в Киеве
десятки. Об иных местах, в частности бывших подружках, я предпочитала не думать. Не
рассматривать возможность того, что Артем совершит подобное. Это слишком. Слишком
для меня. Потеря самоконтроля сейчас была бы крайне несвоевременной. А по нему и так
словно боксер-профессионал по груше били слова, сказанные Игорем о возможном срыве.
Зря, зря я ему не позвонила. Они с Ирой уехали следом за Павлом, Валерией и Олегом, а
потому о ссоре не узнали. Но тогда я была уверена, что Артем совсем скоро объявится…
Отвезти нас с Олей по домам вызвался Коля. Он не пил совсем, а я выпила немного
вина, потому за руль бы не села. Впрочем, сейчас-то спиртное давно уже выветрилось и
бороться с желанием отправиться на поиски, пусть даже их успех и маловероятен,
становилось все труднее. Хоть за окном, будто мало было всего остального повалил мокрый
снег. Хоть я до сих пор не слишком уверенно водила подаренный взамен «погибшей»
машины внедорожник. Его Артем купил мне еще в сентябре. Однако поскольку ездила я или
с ним, или с охраной, практиковаться в вождении особой возможности не было.
Сам Коля сказал, что если Артем до утра не вернется, его начнут искать в обход правил.
Помочь хотел. Поддержать. Но ощутимая уверенность — эти меры понадобятся, напугала и
рассердила. Ведь Коля один из людей, знавших Артема в «то» время. Ведь он не зная причин
взялся его судить…
Вот подожду еще немного и все же поеду. Плевать на погоду, плевать на все. Ну не
могла я просто сидеть и бесконечно прослушивать сообщения о недосягаемости абонента. С
другой стороны, вдруг Артем придет домой как раз, когда меня не будет. И что тогда?
Я встала и подошла к окну. Заснеженная улица, залитая желтым светом фонарей
выглядела по-новогоднему сказочно. А в окнах некоторых квартир виднелись разноцветные
огоньки. Они то начинали мигать разными цветами, то горели ровно каким-то одним.
Считать сколько лампочек на каждой из гирлянд было трудно из-за расстояния, потому я
принялась считать режимы работы. Красный. Синий. Желтый. Зеленый. Красный и желтый.
Зеленый и синий. Микс цветов….
Уже начинало светать. Оказывается, я неподвижно простояла у окна несколько часов.
Мышцы побаливали, в глаза словно песка насыпали. Я потерла их наплевав что размазываю
тушь. Включился телефон. На экране наше с Артемом селфи. Оно было сделано всего через
пару дней после того, как мы вновь сошлись. Утро, оба только проснулись. Артем смотрит
на меня так… Будто я одна единственная во всей вселенной или быть может, будто я и есть
та самая Вселенная для него — бесконечная и сияющая. И я, еще немного сонная, не
накрашенная и с растрепанными после ночи волосами кажусь себе красивой.
— Вика…, - хриплый голос. Слабый, безжизненный, — Я все испортил, да?
— Нет, — ком в горле почти не давал говорить, — нет…
— Опять…. Но тогда выхода не было. Нельзя было иначе. Тогда — обстоятельства, а
теперь — я один, — бормотал, будто не слыша меня.
— Ты не испортил ничего. Слышишь? Ничего не испортил. Все хорошо. У нас с тобой
все хорошо.
— Нихера не хорошо, Вик, — проговорил заплетающимся языком, — И не будет.
Потому, что я не тот, кем ты меня считаешь. И не смогу им стать. И ты скоро это поймешь.
Если уже не поняла.
— Тема, я люблю тебя. И всегда любила только тебя. Тебя одного. Даже когда думала,
что предал. Даже когда ненавидела…. Это не изменится. Никогда, Тема!
В ответ раздался смех. Жуткий, надтреснутый, похожий на рыдания. Разрывающий
сердце на куски.
— Небо белое, прикинь? А внизу — темнота. Никакого неба под ногами… Даже если б
закат, как тогда, помнишь? Без тебя оно только сверху и давит так, что я дышать не могу.
— Тема, — стуча зубами. Жуткое предположение. Нет, нет только не это, — Где ты?
Скажи мне, где ты?
— А ты? Ты… дома? У нас? Ждешь меня?
— Конечно. Конечно жду. Всегда ждала и всегда буду, Тема.
— Пообещай…
— Я клянусь тебе.
— Ты нужна мне. Ты так нужна мне, — металлический скрежет. Сердце оборвалось и
ухнуло куда-то вниз.
— Тема?
— Вик…. Я на том мосту к Труханову… На Пешеходном мосту.
— На вершине. О… О, боже, нет.
— Мне туда не забраться, Вик. Уже не забраться. Я — не прежний. Не такой, как тогда.
Не такой, как ты думаешь… Но даже если б смог оказаться наверху. Без тебя там никакого
кайфа. Без тебя ничто не работает…
— Но я с тобой, — ключи от машины. Парка. Ботинки. Хорошо, что они на замке, а не
на шнуровке. Надеть и застегнуть проще и быстрее. Хорошо, что я переоделась во флисовые
штаны и свитер. Они не стесняют движений, — И я буду с тобой. Только позволь мне.
Прижимая телефон к уху выскочила из квартиры, захлопнула дверь и сбежала по
ступенькам. Едва покинула парадное в лицо будто впились десятки ледяных игл. Накинула
капюшон и подбежала к машине.
— Я нихера не лучше Славика, Вик. Мы — два сапога пара. Коля прав.
Хотела возразить. Безумно хотела. Но прикусила язык. Намеренно, чтоб болью привести
себя в чувство. Пусть говорит. Пусть лучше говорит. Достала щетку и начала чистить лобовое
стекло всеми фибрами души ненавидя снегопад.
— Оба сраные ничтожества. Даже убийцы — тоже оба. Серый ведь из-за меня…
— Что ты говоришь? — из последних сил выдавила я. Села в машину и вырулила со
двора на заснеженную дорогу. Мысленно чертыхнулась — снег зимой для коммунальных
служб выпал как всегда неожиданно.
— Отец решил держать меня в стороне. Типа, к такому я не готов пока. Я взбесился и
свалил из дому. Сам же с Мариком связался, стрелку забил. Хотел сам разобраться! Думал,
что смогу! И не удивило ведь, что он сразу согласился, — впервые. Подробности тех дней
Артем рассказывал впервые.
— Артем, Марик решился на убийство вовсе не из-за того, что ты забил с ним стрелку, а
потому, что хотел отомстить Игорю, — слезы потекли по щекам, а голос ровный и
твердый, — Значит покушение — на тебя или на Карину, на Серого или кого другого, кто
имеет отношение к Игорю, и разборки в последствии были лишь вопросом времени. Твой
опрометчивый поступок лишь ускорил все.
— Сколько еще ты будешь оправдывать меня? Что я должен сделать, чтоб…
— Я не оправдываю, просто говорю, как есть. И мы оба это знаем. Смерть Сережи — не
твоя вина. Увы, что бы мы не делали, как бы не поступали, защитить любимых на все 100 %
не можем. Это ужасно трудно принять, гораздо проще…
— А я так и делаю! — заорал он и вдруг зашелся кашлем, — Проще… Вместо того, чтоб
подойти к тебе тогда взял и свалил. Так было проще убеждать себя, что ты можешь и не
любить его. Что можешь потом вернуться… Ведь, если б от тебя услышал иное… Дальше
долбанная новость о свадьбе. Надо было приехать и хоть силком тебя увести. Заставить
выслушать. А потом чтоб сама выбирала. Вот только если б не меня выбрала…
Я плакала. Я едва дорогу видела, еле-еле управляла машиной, хоть дорога здесь уже
почищена. Волали клаксоны. Обычно я вздрагивала, когда слышала сигналы, сейчас же едва
замечала резкие гневные звуки.
— …и я просто жалел себя, — сквозь охватившую меня панику вновь прорвался его
голос, — Жрал, бухал, чтоб тупо забыться. И продолжил бы если б тогда не поплохело, и ты
не стала меня спасать. Вместо того, чтоб самому тебя вернуть. Хотя-бы попытаться…
Связь оборвалась. Руки дрожали так, что я не сразу попала по сенсорам чтоб
перезвонить. А в ответ опять: «абонент вне зоны действия сети».
— Просто телефон сел, — пробормотала вслух. Пожалуйста, пожалуйста, пусть так и
будет. Попыталась вспомнить, заряжал ли его Артем перед похоронами и не смогла.
Страшно мне бывало огромное количество раз. Чаще, чем многим другим людям,
ведущим похожую жизнь, но более уверенным в себе, смелым, морально сильным. Однако
все эти страхи и в подметки не годилось испытанному той ночью, когда Артему стало плохо
в клубе, и я впервые лицом к лицу столкнулась с огромной вероятностью того, что через миг
его может не стать. Не в качестве моего мужчины, а вообще в любом качестве, окончательно
и бесповоротно. Что его больше не будет не то что рядом, а вообще нигде. А потом пришло
понимание: вряд ли я сама теперь смогу жить в мире без него. Пришло не сразу, а
постепенно сформировалось за эти месяцы и внедрилось в подсознание. Стало рядом с
инстинктом самосохранения, а возможно и затмило его.
И этот жуткий иррациональный ужас накатил сейчас тошнотворной лишающей
самоконтроля волной. Но я знала: если не буду бороться, то не смогу помочь Артему. Это и
помогало уверенно вести непривычную машину в снегопад по плохой дороге вместо того,
чтоб начать рыдать и привычно звать на помощь человека, который сам в ней сейчас
нуждался. Игнорировать страшные картины, услужливо рисуемые воображением.
Вечность спустя сквозь пелену снега проступили очертания моста. Я ускорилась
настолько, насколько позволяла погода. Бросив машину у подножия моста, побежала по
засыпанным снегом ступенькам. Вот только я позабыла, что белоснежная дымка вполне
вероятно скрывала лед. К счастью, поскользнулась я не добравшись и до середины. К
несчастью не удержала равновесие. Секунда и боль взорвалась будто сразу во всем теле.
Даже в глазах потемнело. Только бы встать! Только бы я не пополнила грустную статистику
людей, получивших переломы на ровном месте. Если рука-ладно. А вот если нога, то я могла
и не суметь найти Артема. Пошевелила пальцами. Отлично, почти не больно. Встала на
дрожащие и непослушные ноги и принялась медленно подниматься наверх. Чуть ли не на
четвереньках и почти вслепую из-за снегопада. Вот и мост.
— Арте-е-ом!
В ответ лишь свист ветра и шум оставшегося снизу шоссе.
Наплевав что могу опять упасть побежала вперед. Тело протестовало, я задыхалась от
снега, летящего в лицо, но не останавливалась. Вдруг взгляд выхватил темнеющий у
ограждения силуэт.
— Артем! — заорала, бросившись к нему. Упала на колени рядом и ухватившись за
воротник куртки, стала трясти изо всех сил.
Покрасневшие веки тотчас же приподнялись.
— Вика, — с трудом произнес потрескавшимися губами.
— Да. Я здесь. Я с тобой, — склонившись обхватила руками его лицо. В нос ударил
запах спиртного.
— Я мобильник в реку выронил… Прости, Вика. Прости, пожалуйста, — почти
взмолился, хватаясь руками за мои предплечья.
— Ничего, это ничего, — имея в виду вовсе не потерю телефона, как и он, сказала я, —
Ты как? Болит что-то?
— Так — нет, — он слабо улыбнулся.
— Я серьезно!
— И я…,- улыбнулся и от этого треснула корочка на губе и выступила кровь. Я стерла
ее, а он прижался губами к моей руке, — Я нажрался… Прости.
— Ты встать сможешь? — я завела его руку себе за шею, сцепила свои замком поперек
его торса и уперлась понадежнее ногами в засыпанный снегом асфальт, готовясь помочь.
— Опять сделал чтоб проще… Дрянь эту купил, — неловко сунув руку за пазуху,
вытащил пухлый «зиплок» с белым порошком. Мозг сразу же прикинул какая
ответственность грозит тому, у кого найдут такое количество. А следом добавил последствия
употребления, — Но не сожрал ни грамма, Вик, хоть и хотелось. Каким-то хреном со
стороны себя увидел. Противно стало… Мерзко… Веришь мне?
— Да! Да, конечно верю! Ты ведь сказал, что завязал с этим! Тема, прошу, послушай
меня: мы должны сейчас добраться до машины и поехать домой. И там мы поговорим.
Вставай!
Я попыталась его поднять. Артем едва слышно зашипел и побледнел еще больше.
— Тема? Спина, да? Ты упал и ушибся?
— Не, — сквозь зубы просипел мужчина, — Прошел много. От кабака того сюда. Как
мы были счастливы, когда забрались туда, помнишь? А я не сберег это…. Разрушил и нет,
чтоб отстроить потом попытаться, я…, - и вдруг одним рывком вскочив на ноги со всей силы
швырнул пакетик в реку. Потом со стоном тяжело навалился на ограду. Хорошо, что я успела
вновь ухватить иначе, он вполне мог упасть в воду.
— Я тебя держу! — сказала, оттаскивая от ограды.
— Держи всегда, иначе упаду.
Не знаю, как у меня получилось дотащить его до машины. Может дело в выбросе
адреналина или что там еще увеличивает физическую силу в подобных ситуациях. Усадив
Артема на переднее пассажирское сиденье, я пристегнула его ремень. Потом села за руль,
пристегнула свой и тронулась с места. Вырулив на дорогу, включила печку на максимум.
Телефон зазвонил очень некстати.
— Оль, я перезвоню, хорошо? Я за рулем просто.
— Что у тебя там?
— Все хорошо. Я с Артемом. Все хорошо, правда, — протараторила я и прервала
соединение. Через несколько минут еще один звонок. Коля. Сговорились они что ли.
Застонав, я нажала на дозвон.
— Привет! Как…
— Все в порядке, — перебила я, — Я… я нашла Артема.
— Ты за рулем что ли? По такой погоде, с ума сошла? — загремела трубка, — Стань
где-то, я приеду….
— Не нужно, Коль. Тут пара километров остались, — соврала я, — Ты дольше ехать
будешь.
— Доедешь домой, набери, поняла?
— Угу.
— Или я позвоню твоему отцу и, — он запнулся. Вспомнил, как и я. Ведь эти слова
были последними, сказанными им тогда, девять лет назад. В день, много лет потом
казавшийся худшим в моей жизни.
Глава 21
Едва мы перешагнули порог или вернее ввалились в квартиру, Артем сбросил насквозь
промокшую вопреки наличию мембраны куртку, ботинки, пробормотал «я в душ» и бросился
в ванну. После того, как дверь за ним с грохотом закрылась, я услышала, что его тошнит. В
битве необходимостей пощадить и так изрядно пострадавшую гордость и уберечь от
неудачного падения и разбитой о кафель головы, победило последнее. Торопливо
избавившись от верхней одежды и обуви, я направилась следом.
— Выйди….
— Ага, бегом, — опустившись рядом, поддержала за плечо и положила ладонь на
влажный пылающий лоб.
Вскоре жуткий приступ прошел. Нажав на слив, Артем обессиленно прислонился к
стенке.
— Не двигайся, я воды принесу, — мысленно умоляя послушаться, я сбегала за водой и
сорбентом в кухню.
Естественно, прислушиваться ко мне никто не собирался — опираясь локтем на стену,
Артем яростно чистил зубы.
— Эмаль сотрешь, — я поставила стакан на бортик раковины, высыпала внутрь
порошок и размешала. Прополоскав рот, мужчина послушно проглотил противную своей
безвкусностью жидкость. Вернул стакан на место и пошатываясь замер напротив меня.
Шагнув к нему, я крепко обхватила за талию. Артем прижал меня крепче, склонил голову к
шее, и медленно глубоко вздохнул, будто смакуя мой запах. Вытащив рубашку из-за пояса
брюк, я забралась под нее, лишь после подумав, насколько руки должно быть сейчас
холодные.
— Не убирай.
— Тема, согреться нужно иначе заболеем.
Немного отодвинувшись — настолько, чтоб успеть его подхватить в случае чего, я
включила теплую воду. Скинув одежду мы забрались в душевую кабинку. Несколько минут
просто стояли обнявшись, согреваясь скорее друг другом, чем окружившей нас водой.
Руки мужчины принялись ласкать меня. Нежно, едва касаясь, будто впервые изучая
каждый сантиметр моей кожи. Губы Артема нашли мои и принялись целовать их сперва
робко, а после так, будто они — живительная влага для изнывающего от жажды путника.
Животом я чувствовала его нарастающее возбуждение. От ощущения того как сильно он,
Артем хочет меня сейчас, унесло окончательно. Но привычно отрешиться от всего в его
руках с головой окунувшись в магию взаимного влечения двух идеально подходящих частей
одной головокружительной картинки, не давало понимание, что Артем едва стоял на ногах.
Он сам, конечно же, сразу почувствовал эту перемену. Оторвался от губ и, не вовремя
скользнув взглядом по моему бедру, прижатому к его талии заметил синяки.
— Это что?
— Ступеньки были скользкими. Ерунда…
— Прости…
Прижавшись лбом к моему, осторожно коснулся кончиками пальцев синеватых
отметин. Как же я ненавидела их в этот момент за то, что страсть на лице Артема сменилась
горьким смятением.
— Артем, это же ерунда, — повторила.
Он будто не услышал. Отстранился, выключил воду и потянулся за полотенцами.
Закутал в одно меня, быстро вытерся другим и со злостью швырнул его на пол. Зашипев,
схватился за поясницу. Я поддержала его, заглянула в бледное, искаженное болью лицо.
— Нужно лечь. Давай потихоньку….
Он кивнул. Мы пошли в спальню, я помогла ему улечься в кровать и отправилась за
аптечкой. Взгляд сразу же выхватил среди прочих препаратов бесполезную нынче ампулу
обезболивающего, назначенного врачом для экстренных случаев после обследования, на
которое я сумела как-то затащить Артема. Прокрутила в голове сказанные им слова.
Болевой синдром после сильных нагрузок просто следствие травмы. На данный момент
состояние пациента в общем и его позвоночника в частности не вызывает опасений и, если
он будет адекватно оценивать свои возможности и заботится о здоровье, так скорее всего
будет и впредь. Если же не уяснит эту необходимость, то сами понимаете….
Отважный дядька. Не каждый решиться на такую отповедь под гневным взглядом
Артема призванным мотивировать сказать нечто вроде: «Все идеально, он может хоть
сейчас отправляться ломать стены».
— Тебе даже обезболивающего нельзя, алкоголь еще не вывелся.
— И незачем…
— Ну, разумеется. Повернись, намажу хотя бы, — пробормотав ругательство все же
выполнил просьбу. Согрев немного мазь в руках, я уселась поверх его бедер и начала
наносить ее на поясницу. Почувствовала, как под моими руками постепенно расслабляются
мышцы, а вот дыхание пациента замедлялось и выравнивалось лишь поначалу.
Потом, когда я уже просто разминала спину, поднимаясь от поясницы к плечам и
спускаясь обратно, оно стало частым и тяжелым. Артем начал ерзать, а потом и вовсе
перевернулся на спину и притянул меня к себе.
Мы продолжили то, что начали в душе и на какое-то время забылись в наслаждении
друг другом.
Настойчивая трель моего телефона ворвалась в дрему, одолевшую до предела уставших
и временно насытившихся нас. В сонном мозгу всплыло обещание перезвонить Коле и
сестре, я выскользнула из объятий под красноречивое недовольство и понеслась на поиски
телефона.
Он обнаружился в кармане валяющейся на полу куртки. На дисплее высветилось
«Коля».
— Да?
— Наконец-то, — нервно изрекла трубка, — Что там у вас?
— Коль, как я и сказала, все нормально, — потопала в залу и уселась на диван, —
Извини, что не набрала, не до этого было.
— Что он натворил вообще? Обдолбался опять? Проблемы какие?
— Артем ничего не, — разозлившийся мозг проснулся окончательно, — Слушай, Коль.
Я очень признательна за помощь. Что домой подвез нас с Олей, что переживаешь и вообще.
Но, пожалуйста, не нужно так…
— Как «так», Вика?! — перебил он, — Предполагать вероятное развитие событий — не
нужно?! Я таких как он уже сотни видел. В лучшем случае причина встречи — чей-то
разбитый нос. В худшем же…
— Не хочу это слушать! — прорычала я, — Никогда не смей примерять на него свой
долбанный ментовский опыт, понял? А еще лучше иди туда, где ты был все эти годы и оставь
в покое нас обоих.
Прервала соединение. Пару раз глубоко вздохнув позвонила сестре и успокоила ее. В
ответ получила обещание, что она всегда будет брать трубку и перезванивать потому что
теперь поняла, какого это ждать звонка и волноваться.
Мне стыдно. Она не желая купировать это мое чувство упомянула Колю (как сильно он
помог и какой симпатичный), а я согласилась с ее словами, стараясь не слишком громко
скрипеть зубами. Едва разговор был окончен, пошла в спальню. Артем очень похоже
притворялся спящим. Я забралась под одеяло и прижалась к нему. Стала нежаться в тепле
объятий, в которые меня сразу же заключили.
— Зря ты его послала….
— Отнюдь. Ненавижу, когда люди беспочвенно считают себя вправе заходить за черту!
— Переживает за тебя. Ты ж ему всегда нравилась…
— Арте-ом, по-твоему я нравлюсь абсолютно всем мужчинам на всем белом свете.
— В том или ином качестве.
Я привстала так, что б видеть лицо мужчины.
— Не знаю, вовремя ли, но я очень хочу с тобой поговорить. Сейчас или поспим?
— Я проснулся.
— Я тоже.
— Сейчас отца наберу, — и застонал, — Телефо-он.
— Вот, держи, — отдала свой.
Короткий разговор с Игорем по громкой связи о том, что появились неотложные дела и
сегодня Артем в клубе не будет. Я уточнила, что мы вместе и все нормально.
— Я слышал тебя, Вик, — поймав мой взгляд, робко начал Артем, — И каждое слово
помню. Спасибо.
— За что?!
— За то, что заставила говорить об этом. Ну или научила.
— Ты не виноват в смерти Серого. А тот, кто виноват уже давно наказан, — еще раз на
всякий случай. А мысленно уже подбирала слова для возражений в ответ на его.
— Жалко не мной.
Погладила его по колючей щеке, и Артем крепче меня обнял.
— Ты в этом права…Скорее всего. Ну а мы? Один единственный разговор и эти годы
были бы наши.
— Если б я не исчезла, — черная дыра длиною в треть жизни вновь осязаема. Вновь она
затягивала меня в свой ледяной кромешный мрак, которым было мое существование без
этого мужчины.
— Это было необходимо.
— То есть сейчас ты бы тоже устроил ту мерзкую сцену?!
Он не ответил. Тяжелым взглядом обвел пространство комнаты, видя, я уверена, не
плазму на оклеенной серыми обоями стене и не большое светлое окно за которым все еще
продолжался снегопад. А те далекие-далекие события, что навсегда изменили наши жизни.
— Я не стал бы тебе лгать. Да и в общем все бы иначе сделал, — тяжко вздохнув,
проговорил мужчина, — Жаль, прошлого не изменить.
— Мне тоже. Но ведь есть настоящее и будущее.
— В которых я бы продолжал существовать как существовал, если б ты…
— Тема, зачем об этом думать?
— Чтоб ошибок не повторять, — и опять полная горечи усмешка, — Мне не особо
помогает, да?
— Любой бы рано или поздно сорвался, если б слишком долго и слишком многое
держал в себе. Так нельзя, Артем.
— Нельзя. Но иначе слишком…. Трудно.
— Воевать с гордостью всегда трудно.
Он долго смотрел мне в глаза, а потом проговорил:
— Как же я хочу когда-нибудь стать таким, каким ты меня видишь.
И поцеловал мои приоткрывшиеся для возражений губы. Но я не позволила продолжить
и пошла готовить завтрак. Артем натянул треники и отправился следом — мешать и
отвлекать. Однако по мере приготовления гигантской яичницы из шести яиц сексуальный
голод потеснился обычным. Буквально проглотив безумно вкусную ввиду длительного
отсутствия еды яичницу, Артем взял мой телефон и отправился в кровать заказывать себе
новый. Я сделала чай и пошла следом.
Развалившись в форме звезды прямо поверх одеяла Артем крепко спал. Я поставила
чашки на тумбочку, сходила за вторым одеялом. Улеглась рядом, укрыла нас и тоже
провалилась в сон едва прижавшись к крепкому плечу.
Глава 22
— И вообще море жизни полно более крупной рыбы, — мне очень не нравилась эта ее
напускная отчаянная веселость. Не то чтобы хотелось видеть, как Оля оплакивает
окончательный и бесповоротный разрыв с Владом, однако такая вот маскировка реальных
эмоций была ненамного лучше.
С памятной ночи прошло чуть больше двух недель. Планируемая мною разъяснительная
беседа с целью заставить задуматься о целесообразности отношений с парнем, который
стоит и смотрит вместо того, чтоб защитить, так и не понадобилась — непрекращающаяся
череда мерзких скандалов между ними сама привела к расставанию. В необходимости
которого, учитывая все услышанное от Оли я теперь вообще ни капельки сомневалась.
— Я в полном порядке, Вика. Так что тебе незачем тратить время на сеанс
психотерапии и портить себе настроение перед праздником занимаясь поиском проблемы
там, где ее нет.
То, что ты разговариваешь со мной так уже проблема, подумала я, но не сказала вслух.
— Я ведь серьезно, — уже другим, более мягким тоном продолжила девушка, — Вика, я
и Влад, это не вы с Артемом. У нас не было того, что было и есть у вас, хоть мне хотелось
иного. Ты часто говорила, чтоб я не стремилась быть тобой, так почему примеряешь на меня
свои чувства?
— Я просто переживаю за тебя.
— Знаю, но переживать не о чем. Я не стану днями рыдать в подушку или что там еще
принято делать — она загадочно улыбнулась, — Более того, уже завтра пойду на свидание.
— Вот как…
— Ага. Он та-акой крутой, Вик. И бегает за мной уже пару месяцев.
— Ты мне об этом не рассказывала.
— Ой, знаешь сколько их таких? — я отлично знала. В какой-то момент будто что-то
щелкает и на несколько лет девушка становится объектом постоянного мужского
внимания, — Не о чем было рассказывать, но может завтра это изменится.
— Кидаться в новые отношения едва закончив предыдущие не лучшая идея.
— Кто говорит об отношениях? Так, просто погуляем, а то мне даже жалко его
становится. И не сидеть же дома в Валентинов день, — она одним глотком допила кофе, —
Пойдем лучше. Ты обещала купить мне то желтое платье, если я сдам сессию.
Мы купили и «то желтое платье», и туфли к нему, и много всего и разного нам обеим.
Терапия шоппингом как ни крути одна из самых эффективных в подобных случаях. Оля
выглядела почти счастливой и в конце прогулки градус моего волнения довольно сильно
понизился. В конце концов редкая первая любовь остается жить в сердце на всю жизнь.
Следующее утро началось в половине девятого, а не в шесть утра, как в обычный будний
день, хоть Артем вечером сокрушался о том, как много у него работы. Первым что увидела,
когда открыла глаза были пионы. Огромный букет разных оттенков розового приземлился
рядом, благоухая запахом лета.
— Доброе утро! — Артем забрался под одеяло и стал меня целовать. Мы занимались
любовью долго и сладко, потому завтракать собрались лишь после полудня. Я занялась
готовкой, а Артем включил ноутбук чтоб немного поработать.
— Иди сюда, Вик. Нужно твое мнение, — когда я приблизилась, обхватил за талию и
усадил себе на руки, — Который?
И принялся листать на экране фотографии. На каждой были изображены потрясающе
красивые особняки. Каждый в своем стиле и шикарен по-своему. Но лучше всех вот этот — в
скандинавском стиле, с большими стеклянными стенами.
— Мне он тоже больше всех нравится, — Артем позвонил кому-то, — Сегодня в три
часа мы готовы обсудить проект в скандинавском стиле. Отлично, тогда ждем вас в
ресторане Destroyers.
Попрощавшись, Артем невозмутимо уставился в мое удивленное лицо.
— Что? Ты же сама сказала, что он тебе нравится.
— Мы…. Мы что его покупаем?
— Начнем строить сразу как утвердим планировку, — лениво протянул он, пытаясь
скрыть довольную улыбку, — А теперь давай-ка по быстренькому поедим, а то опоздаем.
Яйца-пашот получились по-праздничному аккуратными и красивыми. Ну или судьба
сжалилась над женщиной, с завидным постоянством уничтожающей их в бесплотных
попытках приготовить французский завтрак.
— Куда мы поедем?
— Увидишь, — отмахнулся Артем, — Иди, посуду я сам помою.
На выходе из кухни я задержалась, наблюдая, как Артем с сосредоточенным видом мыл
тарелки, будто решая в уме сложную математическую задачу. Такой всегда мужественный и
грозный, в такие моменты он выглядел милым и забавным и это переполняло меня теплом и
какой-то особой нежностью.
В спальне я быстро сделала дневной макияж и расчесала волосы. Мыла и укладывала я
их вчера днем, потому сегодня прическа выглядела еще более естественной. То, что нужно,
куда бы мы не собрались.
— Если не хочешь говорить, куда поедем, то намекни хоть что надеть, — весело
крикнула, направяясь к шкафу.
— Платье не надевай, — нехотя выдал крохи информации.
Зашел в спальню, наскоро поцеловал и начал переодеваться. Выбрал синие джинсы и
рубашку в фиолетовую и бирюзовую клетку. Я надела кожаные брюки и почти невесомую
кремовую блузку. Сексуально, но уместно…. Почти везде.
Пока ехали перед глазами все еще стоял тот дом. Только не картинкой из сети, а самым
настоящим домом на залитой солнцем зеленой лужайке. Нашим домом. Я почти видела нас
с Артемом со стороны. Как мы завтракаем на свежем воздухе, а вокруг играют наши дети.
Хочу двоих. Мальчика и девочку. И чтоб оба были похожи на него.
Не сразу заметила, что мы уже на месте. И место это — вертолетная площадка. Вон и
сам вертолет-миниатюрный настолько, что я на миг усомнилась, что мы туда поместимся.
Артем поздоровался с пилотом, и мы забрались внутрь. надели наушники и пристегнули
ремни. Вертолет взмыл ввысь. Весь город, залитый по-весеннему ярким солнцем будто на
ладони.
— Это потрясающе! — почти завизжала под смех Артема.
Мы долго летали, рассматривая знакомый места, которые с высоты выглядели совсем
иначе. А потом зависли возле вершин Пешеходного моста.
— Мне нужно твое мнение еще по одному вопросу! — Артем достал из кармана что-то
маленькое и сияющее, — Ты согласна сыграть свадьбу в августе?
Тон шутливый, а взгляд серьезный. Напряженный, а еще взволнованный и немного
смущенный.
— В августе будет замечательно, — шум скрыл то, что мой голос сорвался.
— Да?
— Да!
Теплые метал, согретый в его руке обхватил мой безымянный палец, бриллиант сиял на
солнце. Мы поцеловались, и я почувствовала, как от счастья кружится голова.
Приземлившись, сразу отправились на встречу. Обсудили проект будущего дома и вновь
вместо чертежей я увидела настоящие комнаты. Их дизайн, мебель, мелочи над камином.
Даже почувствовала запах, которым будет наполнен наш дом.
Вы чувствовали себя когда-то самым счастливым? Я — да. Каждую секунду этого
такого короткого дня я была самой счастливой.
Вам казалось, что вы летите в пропасть? Темную и бездонную? Мне — да. Дважды.
В тот вечер я еще не знала, что скоро будет третий. И представить себе не могла, что
есть катастрофы пострашнее тех, что уже случились.
Мы крепко спали. Усталые, утоленные, безумно счастливые. Я не вспомню потом что
конкретно мне снилось, но это точно было что-то приятное. Настолько, что когда
телефонный звонок разбудил, я очень старалась уснуть вновь, даже услышав, как Артем стал
ругаться сквозь зубы.
— Маленькая… Вика, — а вот этот жуткий, хриплый шепот был как ушат ледяной воды
на голову, — Кое что случилось…
Глава 24
Первый глоток пива сестра сделала в тринадцать лет у меня дома. Первую сигарету,
вернее сигару, крепкую настолько, что мне даже стало ее жаль, попробовала тоже при мне и
это отвернуло ее от курения раз и навсегда. Я вместо мамы обсуждала с ней месячные,
контрацепцию и первый секс. Ни раз, ни два и ни пять уточняла в разных формах — «это»
должно случиться только если ты действительно хочешь. Именно ты, а не только твой
парень.
Я придумала «правило квартета». Два бокала легкого спиртного и два стакана воды —
то, что имеешь право выпить за один вечер, если хочешь быть девушкой, а не пьяной бабой.
Я говорила, что нельзя пить никаких коктейлей в незнакомой компании и нельзя оставлять
свой напиток в ней же без присмотра. Я говорила, что если кавалер не провожает домой со
свидания, то оно тут же должно стать последним. Я показывала, как защищаться и говорила,
в какой момент физическое воздействие оправдано…. Я столько всего говорила.
И именно поэтому она позвонила Коле, а не мне. Потому, что решила будто
разочаровала меня. Так сказал Борис Анатольевич, Ирин знакомый психотерапевт. А еще он
сказал, что случай, когда жертва изнасилования решала попросить помощи у мужчины, а тем
более к того, которого видела чуть ли не один единственный раз в жизни, на тысячу один.
Ей, моей младшей сестре было проще рядом с совершенно чужим человеком, нежели со
мной…
Оля не получила серьезных физических травм. Сотрясение легкое, а синяки и ссадины
скоро заживут. Всю необходимую профилактику провели и проводят, а значит она должна
поправится. Физически.
А морально…. Что делать, как облегчить боль, которую нельзя унять таблетками и
перевязками? Как стереть из памяти сестры кошмар, не дающий ей жить, а не существовать
на успокоительных.
Она не сказала, кто. Не сказала даже, где была этой ночью. Но мы искали. В
полицейской базе такого…. генетического материала нет, потому оставалось надеяться на
наших людей. Но уже пятые сутки, а ни одной зацепки. Видели машину, из которой ее
выкинули, но ни марки, ни номеров….
Мама. Она плакала не переставая. Будто за нас двоих потому, что я не могла проронить
ни слезинки. Будто пустыня внутри. Так что же чувствовала она? Какого это — знать, что
постигло твоего ребенка? Часть тебя? Папа внешне само спокойствие. Словно
запрограммированный биоробот. Это хуже маминых слез. Потому, что они рано или поздно
иссякнут. Придет момент и часть горя и боли покинет наконец вместе с ними душу. А вот
если не давать им выход, то когда-то они переполнят и разорвут на куски. Знаем-плавали.
Столо закрыть глаза, и я вновь видела синяки на лице и шее сестры. Разодранную и
забрызганную кровью одежду. Вновь видела мрак и отчаяние на дне потухших глаз. Ее боль
выворачивала меня наизнанку. Если бы не Артем, вряд ли смогла бы держаться как держусь.
Оля… оказалась на окраине одного из спальных районов. Прохожие в редкий раз не
прошли мимо, а помогли. Иначе бы… Иначе.
Сколько различных вариантов этого «иначе». Тогда и сейчас. В ее палате всегда кто-то
есть, потому, что мы все боялись. Того, чего не способны произнести вслух. Боялись, что она
попытается покончить с собой.
— Вика, мы обязательно найдем эту мразь. Найдем и уничтожим, — суровое лицо
Артема полно решимости.
— Сделайте это так, что б на нас даже тень не упала, — первый раз в жизни я
полностью осознала, что искренне желаю кому-то смерти. Более того, ощущала себя
способной убить, — Пообещай мне, что…
— Не упадет, Вик, — тусклый свет фонарей выхватил из темноты фигуру Коли, — Ваши
люди его найдут, а остальное я сам…
— Да ну, — Артем с угрозой навис над ним. Коля почти безвылазно в больнице вместе
с нами. И в светло карих глазах такое же выражение, какое бывало у Артема, когда мне
мстил Дерек. И вопреки всему я радовалась, что у сестры появился человек, способный не то
что защитить, а порвать за нее на куски, — Неужели нарушишь свой любимый закон? За
погоны не страшно?
— Не страшно, — прорычал в ответ Коля.
— Думаешь, шанс так заслужить?!
Услышала чей-то истеричный смех. Он разорвал наступившую тишину, привлек
внимание мужчин, готовых вцепиться друг-другу в глотки словно пара бойцовских псов.
Коля отвел взгляд. А Артем наоборот смотрел мне в лицо так пристально, будто там
мелким шрифтом напечатан ответ.
Оля ведь для него все еще ребенок. Младшая сестра любимой девушки, ростом ему по
пояс, которую катаешь на шее и водишь в парк аттракционов. Мы водили и не раз. Она так
смеялась…Тогда и сейчас. До того, как….
— Ты че решил подкатить к семнадцатилетней девчонке? — взвился Артем, — Еще и
теперь… Охренел вообще?
Ухватил его за воротник пальто и впечатал в стену.
— Я, может, люблю ее, — горько выплюнул Коля. Не сопротивлялся. Просто прямо
смотрел в разъяренные глаза Артема.
— Артем, отпусти его, — дернула его за плечо, — Отпусти!
Он не охотно подчинился. Одернув воротник, Коля просто ушел внутрь.
— Пусть только подойдет к ней, — Артем обнял меня.
— Он хороший парень, Тема? Скажи?
— Неплохой, — немного помявшись ответил.
— Тогда, если он и дальше будет «неплохим» и если Оля… Если она выберет его, я
против не буду. А ты не цепляйся к нему без причин. И, раз он хочет… Помочь. Пусть это
сделает. Позволь ему, пожалуйста.
Мы вернулись обратно. Поднялись на нужный этаж. Мысленно я вновь заставляла себя в
который раз переступить порог палаты и попытаться поговорить с сестрой. Это посоветовал
психотерапевт. Это нужно мне, нужно ей… Вот только я не могла.
Не в силах вновь ощутить ту практически осязаемую ненависть, что выплескивалась в те
три раза, что я пробовала. Такое поведение Оли объяснимо. Оно — часть реакции психики
на травмировавший ее фактор. Просто так вышло, что это чувство направлено именно на
меня.
— Я же говорила тебе! Я столько раз просила тебя не шляться ночами! А ты не слушала!
Ты никогда меня не слушала! И посмотри, что теперь…, - мамин голос из палаты.
Переглянувшись, бросились туда. Оля плакала навзрыд, закрыв разбитое лицо руками.
Мама продолжала орать.
— Что вы несете?! Прекратите, — обхватив за талию, Артем вытащил рыдающую
женщину в коридор. Дверь оглушительно хлопнула.
Мы с Олей вздрогнули. Она не отнимала рук от лица, не прекращала плакать. А я
чувствовала, как вместе с ней плакало мое сердце. Как оно обливалось кровавыми слезами,
скорбя о ее разрушенной вдребезги жизни.
Нет! Не разрушенной. Это жизнь того урода разрушена. Более того, жизни этой не так-
то и много осталось.
Едва передвигая ноги подошла к койке. Села на краешек в изножье.
— Оль, ты не виновата. Ни в чем не виновата, слышишь? Можешь и дальше ненавидеть
меня, можешь делать что угодно, только не смей винить себя в том, что случилось.
Плачь действительно чуть стих или просто голоса за дверью смешались с ним, давая
возможность представить желаемую иллюзию.
Оля не двигалась. Застыла на расстоянии чуть больше вытянутой руки, закрывая
ладонями лицо.
— Вика, прости меня, — горестный шепот из-под подрагивающих рук.
Нельзя вот так сразу обнимать человека, пережившего насилие. Нужно начать с легкого
касания к плечу и, если увидишь, что это неприятно тут же отстраниться… А я забыла об
этом.
— Оля, ТЫ НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА, — почти закричала я.
Забралась в кровать напротив нее и прижала девушку к себе. Она обняла тоже. И
горько-горько заплакала на моем плече.
— Я… я же почти не пила, Вик, — донеслось сквозь всхлипы, — А все вдруг как в
тумане стало. Потом эта машина. В ней почти темно и так воняло чем-то. Травой, может, не
знаю. А он такой тяжелый. Такой сильный. Я пошевелиться не могла! Дышать не… Я забыла
все, чему ты меня учила. Ничего не смогла…
— Мы не всегда можем, Оль. Не всегда. То, что ты не смогла сопротивляться скорее
всего спасло тебе жизнь. Это самое главное. То, что ты жива.
— Что же делать? Что мне теперь…
— Скажи мне кто это был?
— Я не буду писать заявление! Я не смогу! Все же узнают. Все! В университете…
Ее вновь начало трясти. Сильно настолько, что клацали зубы.
— И не нужно. Никакого заявления не нужно, — торопливо сказала, — Ложись-ка. Тебе
нужно поспать.
— Не уходи, пожалуйста. Поспи со мной как в детстве.
— Конечно, — легла рядом и обняла сестру. Начала тихо мурлыкать колыбельные. Те,
которые столько раз пела, укладывая ее спать и воображая себя мамой. В детстве. Нашем с
ней, которое ушло безвозвратно у нас обеих одновременно в ту жуткую ночь.
В палату заглянул папа. Я покачала головой, и он ушел. Продолжила петь. И вскоре Оля
уснула. Я прислушивалась к ее медленному и глубокому дыханию, изредка прерываемому
всхлипами и в какой-то момент уснула сама.
Глава 25
— Он серьезно женился на ней в тот же день, что и на тебе? Фи, как примитивно. По
ходу вместе с тобой его покинули остатки разума, — Оля сделала большой глоток
«контрабандного» кофе, — А у этой Елены нет ни капли достоинства. Прям на все согласна
лишь бы зваться Каминской.
Мы сидели на койке и листали новости на планшете. Честно говоря, в данный момент я
была безумно благодарна Дереку. Если б не его жажда осветить каждый связанный с
женитьбой шаг в прессе, найти новость, способную так же увлечь Олю было бы непросто. А
так сестра вон битый час уже выискивала следы ретуши на многочисленных свадебных
фотографиях и ехидно комментировала заметки к ним. Пусть даже часть эмоций напускная,
это все равно шаг вперед.
После обхода она вымыла волосы, и я пару часов колдовала над ними с плойкой. И
теперь упругие локоны рассыпались по плечам, благоухая тонким ароматом укладочных
средств.
Приведи себя в порядок и сразу станет лучше. Вдруг и с ней сейчас это хоть немного
подействует.
— Не помешаю? — папа зашел в палату. С улыбкой, затронувшей только губы, в
нарочито небрежной позе раскинулся на стуле, — Ну что, принцесса, я всем доволен.
Можем тебя забирать домой, как тебе идея?
— Отлично, пап, — пропела Оля. И тоже улыбнулась совсем так же, как он.
— Вот и славно. Помощь со сборами нужна?
— Нет, мы сами, — ответила я.
— Тогда жду в машине, — он вышел.
Оля вскочила с койки, вытащила из-под нее сумку и начала лихорадочно запихивать в
нее вещи.
— Оль, не нужно спешить, — я взяла ее за руку.
— Папа и так умаялся. Да и ты тоже. Вы все, — отрывисто бросила, глядя в окно.
— Не хочешь быть с мамой, да? — рискнула предположить, — Олечка, она сорвалась
просто…
— Я знаю, — ее голос зазвенел, — Все нормально.
— Не нормально, Оля. Хочешь пожить у нас с Артемом какое-то время?
— Нет. Незачем. Пора…. Пора уже и делом заняться. Я неделю пропустила. На первом
курсе это как месяц, ты знаешь, — рука в моей задрожала, — А в понедельник можно и на
пары уже. Как думаешь, тоналкой уже все замажется?
— Думаю да, — протянула я, — Но можно и не спешить так сильно. Отдохни еще
немного.
— Больше он меня не тронет! — вдруг всхлипнула и зажала рот рукой. Я вскочила и
обняла ее.
— Конечно не тронет. Ни он, ни кто-то другой. Никогда. Мы не позволим.
— Я не буду сидеть в четырех стенах и бояться, ясно?! — отбросила мои руки.
— И не надо.
— И не жди, что скажу, кто это был, потому, что я не видела его лица. Но это не тот
парень, с которым я пришла в клуб!
— Но скажи хотя бы, с кем ты была. Может быть он что-то знает.
— Может всем тогда расскажем? Пост на Фейсбуке вывесим или лучше закажем борды
по городу? — вдруг осеклась, отступила на шаг, — Ты сказала… Вы ищете его. Значит точно
опрашивали моих….
— Не опрашивали. Оль, люди Артема профессионалы. Они ни за что не допустят
огласки.
— И сколько их…. Сколько вообще знает?
— Трое кроме нас. И они трепаться не будут.
— Не ищите парня, с которым я встречалась, — нервно затараторила девушка, — Мы с
ним поругались в клубе, и он ушел. А потом мне стало нехорошо, и я вышла на воздух, а
дальше…. Все и случилось. Так что он не мог никого видеть.
— Жаль, — я отвернулась, сложила оставшиеся вещи и застегнула «молнию» на сумке,
потом медленно добавила, — Жаль, что ты его не видела. Так даже наши люди вряд ли
смогут его найти, а это значит, что будут другие.
Судорожный вздох за спиной. Я затаила дыхание. Мысли о том, что своим давлением я
могла усугубить ее состояния заставили похолодеть. Но в то же время, вдруг этого не
случится, а она, желая предотвратить подобное с другими, расскажет…
— Обязательно будут. И кто-то возможно не выживет.
Встретилась с ней взглядом. Он страшный, больной, отчаянный.
— Девочки, ну вы идете, нет? — из-за папы момент был упущен. Возможно.
— Да, идем, — подала Оле пальто, потом надела свое. Папа взял сумку, и мы пошли к
выходу.
Нужно рассказать Артему. Как можно быстрее нужно поделиться возникшими
догадками.
Дома Оля сразу же отправилась в нормальный душ, а я взялась помочь маме накрыть на
стол.
— Мам, не говори, пожалуйста, Оле что если б она не гуляла вечерами, такого бы не
случилось. Ты ведь не можешь не понимать, что застраховать себя от подобного полностью
невозможно. А такие твои слова лишь усугубляют и так существующее чувство вины. Это
плохо, мам. Ведь она ни в чем не виновата. Она никогда ничего не делала, что могло бы
спровоцировать…. Но даже если б и делала — это не оправдание насилию. Ничто не
оправдание!
— Я понимаю, — опять заплакала мама, — Понимаю!
— Не плачь, — я обняла ее, — Все будет хорошо, — и услышав крадущиеся знакомые
шаги добавила, — Она сильная. И мы все рядом. Мы поможем ей это пережить, справимся.
— А если он… Если этот…
— Мы его найдем, мам. Я обещаю.
Мы сели обедать. Оля начала пугающе активно обсуждать свадьбу Дерека. А когда мама
намекнула ей, что мне может быть неприятно это слушать, молча вылетела из кухни. Я
пошла за ней.
— Извини, Вика. Я не подумала о тебе.
— Мне все равно, и ты это знаешь, — я села рядом с ней на кровать, — А хочешь
прогуляться?
Она не просто заколебалась. На лице девушке мигом появилось выражение паники.
— Давай. Куда?
— Увидишь. Форма одежды — джинсы и свитер.
Пока Оля собиралась, я позвонила Артему. Мы не виделись уже несколько часов с тех
пор, как он привез мне плойку.
— Как она?
— Срывается иногда. Но к счастью услышала меня. Похоже психотерапевт сделал
правильный вывод, — а я нет, — Тема, слушай. Мы говорили с ней о случившемся. Оля
очень просит, чтоб мы не искали парня, который с ней был. Боится огласки лишней вроде
как, но… Не знаю, мне кажется… Вдруг это именно он и был?
На том конце линии повисла пауза.
— Вик, даже если она не скажет кто это был, мы все равно найдем его. Я тебе обещаю,
мы найдем эту мразь.
— Я сегодня, наверное, с ней останусь. Сейчас в тир поедем… как тебе идея?
— Отлично, пусть пар выпустит.
— Тема, она боится выходить на улицу. Не показывает этого, но…
— Скоро бояться будет нечего, Вика. Слово даю.
Мы попрощались. От уверенности в голосе Артема страхи потускнели. Мои. А что же
делать с ее?
— Вика! — позвала Оля из спальни. И когда я зашла попросила, — Сделай с этим что-
то. Не хочу с синяками ходить.
Я взялась за кисти и спонжи и скоро заживающие отметины оказались полностью
скрыты.
— Мне повезло еще, да? Некоторым какая-то «память» на лице на всю жизнь
остается… Я с одной девочкой переписывалась. Как-то. Так ее порезали еще. Сильно. Даже
пластикой не убрать, представляешь?
— Тебе… Лучше от такого общения, Оль?
— В смысле?
— В смысле, если хочешь, есть группы поддержки и мы могли бы…
— Закрыть меня в комнате с другими несчастными жертвами и дать возможность
часами жаловаться друг другу? Я что такой соплей выгляжу?!
— Иногда поговорить и поделиться нужно. И это не слабость, Оль, а наоборот
проявление силы духа. К тому же, ты сама сказала, что общалась с кем-то.
— И лучше бы не общалась, — пробормотала она, — Мы жертвы, пожалейте нас… Ну
нахер.
— Поехали, агрессор, — растрепала все еще идеально уложенные волосы под почти что
веселое возмущение сестры.
А потом мы приехали в тир. Фамилия Бессонов гарантировала нам одиночество в зале.
Стрелять я умела довольно неплохо. Конечно же меня научил Артем, но освежала навыки я и
с Дереком. Тот стрелял почти так же безупречно — сказалось отцовское военное прошлое и
аксиома, что мужчина просто обязан владеть оружием.
— Стань в пол оборота. Левой рукой держи правую кисть. Смотри вот сюда и целься
чуть ниже места, в которое хочешь попасть. Глубоко вздохни. Медленно выдохни и стреляй.
Наушников я не надела — привыкла уже не бояться звука выстрела, а вот для Оли взяла.
Первая пуля угодила в «молоко».
— Вот черт! — она уронила подрагивающую руку с пистолетом вниз.
— Не делай так! — ахнула, отняв ствол, — Сначала на предохранитель, а потом уже
размахивай им!
— Прости.
— Ничего.
— Давай ты лучше.
Я прицелилась и выстрелила. Раз, другой третий, хоть «противник» мертв уже после
первого.
— Офиге-е-еть, — выдохнула Оля.
— Опыт, — я пожала плечами, — А вообще нужно просто представлять объект
ненависти. Мне всегда помогало.
— И кого же ты представляла раньше? Вряд ли Артема.
— Конечно нет, — я улыбнулась, хоть все внутри сжалось, — Это никогда не были
люди. Только чувства. Страх. Неуверенность. Боль.
— Я хочу еще, — она сняла наушники.
— Давай, — отдала ей пистолет, подавив желание предупредить о том, что к звук
выстрела может испугать с непривычки.
Ее не испугал. По крайней мере, четыре попадания «в яблочко» — больше патронов в
обойме не было, не позволяли считать иначе. Я зарядила снова. Потом еще раз. Последнюю
обойму Оля не достреляла, а в какой-то момент отбросила пистолет и разрыдалась, упав на
колени. Завыла почти, словно раненое животное. Так хотелось сказать что-то. Попытаться
успокоить, но я не проронила ни слова. Просто обняла и стала ждать, пока она выплачется
мысленно умоляя, чтоб момент, когда станет легче наступил. И чтоб произошло это
поскорее.
Всю дорогу домой она молчала. Просто глядела покрасневшими глазами в окно за
которым кружились снежинки. Как приехали, я уложила ее в кровать, а мама приготовила к
тому времени шоколадный торт. Отрезав пару огромных кусков я заварила чай с ромашкой.
Приглушив свет, мы забрались под одеяло. Расположив ноутбук напротив, я включила
старый фильм, снятый по романам пары французских писателей об отважной и прекрасной
женщине, сумевшей преодолеть все беды и обрести счастье. К концу пятой части сестра уже
спала. А я вот не могла уснуть. Просто лежала рядом в полутьме, охраняя чуткий, тревожный
сон. В какой-то момент завибрировал телефон. Я торопливо соскользнула с кровати и вышла
в коридор.
— Все готово, Вика!
— Артем…, - жуткое звериное удовольствие горячей волной разлилось по венам. Не
ощущаемое никогда раньше, пугающее своей страшной мощью. Свершилось! Тварь, кем бы
она ни была заплатила за содеянное. Оле больше нечего бояться….
— Подробности утром. Не волнуйся ни о чем.
Я вернулась к сестре. Та не спала и напряженно застыла под одеялом.
— Он мертв, Оль, — прошептала ей на ухо, — Того, кто сделал это с тобой больше нет.
***
— Он ведь начинал нравиться мне, Вик. Казался совсем не таким, как когда мы
познакомились. Внимательный, заботливый даже. По пятам за мной ходил, помогал во всем
по учебе. Дружить был готов, — сестра умолкла, переводя дыхание, — И танцевали когда.
Ни рук не распускал, ничего такого… Ничего подозрительного. Тыльной стороной сжатого
кулака она вытерла слезы.
— Его больше нет, — тихо проговорила я, — Он не вернется. Ты никогда его не
увидишь.
— Я буду в порядке, обещаю. Я смогу.
— Знаю, что сможешь, — я обняла ее, — Ты у меня сильная.
Прохоров Михаил Романович. 22 года. Студент пятого курса Национального института
имени А.А. Богомольца. В ночь на 22 февраля 2019 года был найден повешенным в одном из
заброшенных строений на окраине города. Предсмертной записки обнаружено не было, по
словам друзей и родственников погибший не пребывал в депрессивном состоянии.
Сотрудники правоохранительных органов провели комплекс следственных мероприятий в
результате которых смерть Прохорова была признана самоубийством.
Парадоксально, но убив его мы поступили милосердно. Ведь если бы делу был дан ход,
его бы непременно посадили. А в тюрьме… С такими не церемонились. И ведь он заслужил
каждую секунду боли, которую ему неминуемо бы там причинили прежде чем убить! Вот
только допустить это значило бы заставить Олю много месяцев вновь и вновь проходить
через пережитый ею кошмар. Оно того не стоило.
Глава 26
— Вика, дождя нет! — Оля запрыгнула ко мне в кровать и сжала в объятиях. Я не спала
уже пару часов, но малодушно не выглядывала в окно, закрытое по этой же причине, за
которым вчера вечером лил почти по-осеннему холодный дождь.
— Олька, задушишь, — сестра ослабила хватку, а я улучив момент перевернулась и
начала ее щекотать.
— Перестаа-аань! Ну, пожалуйста, — с визгом отбивалась девушка, заливаясь смехом.
Совсем прежним. Как и улыбки, в минувший месяц все чаще предназначавшиеся
доблестному стражу правопорядка, который использовал малейшую возможность показаться
ей на глаза.
— Девочки, хватит безобразничать, — мама сунула голову в приоткрытую дверь и
улыбнулась, — Вика, ты по праву невесты в ванную первая. А потом завтракать.
Невеста. Точнее жена, ведь документы уже подписаны. Бессонова Виктория Егоровна.
Год назад я о таком и не мечтала. Сегодня только церемония и ночевка в родительском доме
ее часть.
Выкупавшись, я закуталась в белоснежный, похожий на облако халат и пошла в кухню.
Там меня уже ждали родители и подпрыгивающая от нетерпения поскорее приступить к
подготовке сестра. Есть столь любимые мною панкейки с кленовым сиропом не хотелось —
нервничала, однако все равно принялась за них подавая пример помешавшейся на калориях
Ольге. Пришло сообщение от Артема.
«Проснулась?»
«Ага. Я скучаю…»
«И я. Каждую секунду из долбанных девяти часов. Кто вообще придумал эту хрень с
раздельной ночевкой?»
«Те же, кто придумал саму церемонию)))»
«Вот сейчас приеду, украду тебя и увезу на необитаемый остров»
«Надолго?»
«На всю жизнь»
«Надо подумать…. Тема, я пошла собираться…»
С сожалением отложив смартфон, запила блинчики кофе и ушла сушить волосы. Они
уже отросли до талии и ко мне стараниями Артема вновь прикрепилось прозвище
«Рапунцель». Когда я выключила фен уже приехал парикмахер, а потом и визажист. И за
пару часов я превратилась из не выспавшейся женщины в сказочное существо, будто
сияющее изнутри.
Мерцающие тени на веках, густые ресницы, нежный румянец на щеках и капелька
блеска для губ. Фаты у меня не было, потому привычные локоны были убраны от лица и
заколоты гребнем на манер тех, что носили придворные дамы в старину. Миниатюрный,
изящный, инкрустированный бриллиантами, он таинственно поблескивал в объемной
прическе.
Уже прибыл оператор и теперь кружился вокруг мамы и Оли, помогавшими мне надеть
платье. Оно было без бретелей и с довольно пышным подолом в пол. Воздушная ткань и
отсутствие обручей кринолина делало наряд летящем и когда я двигалась казалось будто
парю в воздухе. Туфли я выбрала серебристые и на среднем каблуке чтоб подчеркнуть нашу с
Артемом разницу в росте и чтоб удобнее было танцевать.
— Ты как принцесса, — прошептала мне на ухо Оля.
— Да и ты тоже. Ему понравится, — я подмигнула зардевшейся девушке.
Персиковый цвет платья подружки невесты безупречно шел Оле, а фасон «беби-долл»
придавал образу одновременно элегантность и легкость. В комплекте с высокими каблуками
и локонами это было то, что нужно.
У мамы было платье-футляр цвета кофе с молоком из тонкого ажурного кружева с
подкладкой. Оно как влитое сидело на безупречной фигуре и безумно ей шло.
Приехала Кира с мужем и малышкой. Шестимесячная кроха заразившись всеобщим
весельем принялась радостно агукать, с любопытством рассматривая похожих на
разноцветных бабочек взрослых блестящими бусинками темных глаз.
Закончив со съемками и сборами, мы вышли из дому и сели в белоснежный крайслер-
лимузин, который и отвезет нас к месту церемонии. Осторожно положив на руки букет —
настоящее произведение искусства из белых как снег пионов и кустовых розочек,
перевязанный белой же атласной лентой, я посмотрела в окно. За тонированными стеклами
проносился суетливый город. Но я видела не сновавшие вокруг автомобили и спешащих
куда-то людей с хмурыми лицами, а умытую вчерашним дождем листву деревьев на
обочинах, пронизанную жизнерадостными солнечными лучами и синее-синее небо над нами
и в лужах разбитых дорог.
Сердце трепетало в каком-то сказочном предвкушении чуда, хоть оно в общем-то уже
свершилось, а сегодня мы просто отпразднуем это вместе с самыми близкими людьми.
Мы приехали как раз вовремя, чтоб успеть отснять нужный материал перед тем, как
папа поведет меня к алтарю. Издали был слышен гомон голосов, среди которых я без труда
различала голос Артема — нетерпеливый и немного нервный, и Колин — размеренный и
спокойный.
Музыканты начали петь. Мы предпочли традиционному маршу Мендельсона нежную и
неторопливую песню, похожую на перезвон колокольчиков. Мама с Олей упорхнули на свои
места. Оля будет с противоположной стороны от Коли у алтаря, а мама — в первом ряду
возле Игоря и Иры. Карина прийти на свадьбу отказалась. Я оставила этот эпизод без
комментариев что вслух, что в мыслях, а вот Игорь и Артем красноречиво выразили
недовольство. Наверное, оба вопреки всему надеялись, что женщина поступит как положено
матери и разделит счастье с сыном, позабыв имеющиеся и мнимые обиды.
Уже показались ряды затянутых нежно розовым шелком стульев, между которыми
стояли гости и благоухающие букеты цветов по краям засыпанной белоснежными
лепестками дороге к алтарю. Высокая прямоугольная арка над ним тоже была увита
цветами.
Но всю эту сказочную красоту я заметила лишь мельком. Ведь взгляд сражу же
выхватил Артема и жадно зацепился за его высокую широкоплечую фигуру. Без пиджака в
расстегнутой на несколько пуговиц белоснежной рубашке и серых брюках он стоял и
застенчиво улыбался, не сводя с меня сияющих глаз.
Папина рука, на которую я опиралась, слегка подрагивала. Его добрые и мудрые глаза
поблескивали от слез. Мама вытирала свои ежесекундно, а Ира гладила ее по предплечью и
тихо говорила что-то на ухо. Обтягивающее платье девушки подчеркивало уже
округлившийся животик. Игорь после узи любил повторять, что и без него знал — у них
будет сын.
— Будь счастлива, принцесса, — прошептал, отдавая мою руку Артему, — Я люблю
тебя.
— И я люблю тебя, папа.
Рука Артема была такой же холодной, как и моя. Отросшая челка упала ему на лоб, и
мужчина откинул ее назад. Положил мою руку себе на локоть, и мы стали перед ведущим.
Он начал говорить, но я едва слушала. Едва замечала, что мы с Артемом не одни под этим
синим небом.
Коля поднес миниатюрную атласную подушечку, Артем взял с нее кольцо и надел мне
на палец. Я сделала то же самое, мы взялись за руки и повернулись лицом друг к другу.
— Я полюбил тебя, когда впервые взглянул в твои глаза цвета ночи, — проговорил
Артем срывающимся голосом, — В тот момент ты стала смыслом моей жизни. Я всегда буду
рядом, всегда буду любить, оберегать и защищать тебя.
— Когда мы вместе, я…, - краем глаза я заметила какое-то движение и обернулась. И
оттолкнула Артема за миг до того, как наступившую тишину разорвал грохот выстрела.
Оглушительный, страшный, невозможный здесь, на окутанном счастьем благоухающем
островке. Наверное, именно поэтому мне стало настолько больно. Из-за такой чудовищной
несуразности и несправедливости кошмара, ворвавшегося в нашу с Артемом сказку. В груди
будто произошел взрыв.
Я не могла дышать, в глазах потемнело. Ткань корсажа платья пропитывало что-то
теплое. Крики вокруг слились в неразборчивую какофонию звуков.
Небо над головой. Небо в его глазах. И темнота, в которой нет боли.
Глава 27
Дерек
Но не стало. Не важно ведь где она, не важно с кем, не важно, жива ли. Я все равно не
смогу перестать любить ее. Вот только теперь мне не осталось даже ненависти, что
поддерживала столько долгих как вечность дней и ночей. Мне осталась лишь череда
воспоминаний. От нее осталась лишь череда воспоминаний. Это я сделал так, чтоб от нее
осталась лишь череда воспоминаний. Это я ее убил.
А сейчас готов сделать что угодно, отдать что угодно, даже свою жизнь, лишь бы
вернуться в ту секунду, когда спустил курок. Лишь бы исправить то, что натворил. Лишь бы
она была живой. Дышала. Радовалась. Любила…. Пусть даже не меня.
Вот только даже сдохнув сейчас в этой вонючей каталажке, я не сумею исправить
содеянного.
— Ничего, Вики…Ничего. Скоро мы встретимся. И там ты точно будешь моей…
Глава 28
«Многих мы теряем в дороге. А знаешь, кто все же добирается до больницы? Тот, кто
все время на тебя смотрит. Не закрывает глаза, мыслит. Вот он и выживает».
Почему-то первым, что вспомнила придя в себя была именно эта фраза из старого
фильма об инопланетном вторжении. Я всегда считала, что она была единственным, в чем
сказавший ее сумасшедший герой был прав.
Впервые в жизни мне настолько физически больно. Плечо не просто горело огнем, в
него будто засунули шипованную головку моргенштерна. Современного, а от того
усовершенствованного. Ведь шипованный шар совершенно точно не умел расширяться
раньше. Или умел? Попыталась припомнить и не смогла. Может потому, что слишком давно
читала об этом…
Перед глазами все плыло, но я изо всех сил старалась сфокусировать взгляд и не
отключиться опять. Смотреть. На своего самого-самого родного и любимого врача, что
одной рукой гладил меня по лицу, а другой прижимал повязку на ране и не переставая
повторял, что все будет хорошо. На своего любимого мужчину. Своего любимого мужа,
которому я так и не успела вновь признаться в любви, в момент, должный стать самым
счастливым, но обернувшийся трагедией.
Сжимая руль окровавленными пальцами, он вел машину. Быстро настолько, что
казалось, будто мы сейчас взлетим. Он предельно собран и сосредоточен. Если б не белое
как мел окаменевшее лицо и лихорадочный блеск в глазах, то показалось бы, что Артем само
спокойствие. Однако это не так. Я чувствовала его боль и отчаяние и это намного, намного
хуже любой раны.
— Как она? — проорал Артем на секунду бросив взгляд в зеркало заднего вида.
— Тема… Все хорошо, — сипло выдавила.
— Вика… Маленькая… Ты только не спи… Не спи, хорошо? — его голос срывался.
— Не буду, — наткнулась взглядом на лицо сестры. Она сидела полу боком на переднем
сиденье, обхватив рукой спинку и беззвучно плакала.
Два страшных события за полгода… Бедная моя малышка. Такая маленькая. Особенно
сейчас, с постоянно шмыгающим носом, закушенной нижней губой и потекшим макияжем
она выглядела как ребенок, который залез в мамину косметичку и намазался всем, что там
нашел и плакал теперь от того, что его за это отругали. Ах, если бы…
— Нормально все! Нормально, да, принцесса? — папин голос дрожал. Как и руки.
Впервые у него дрожали руки.
— Папа…. Руки… Ты говорил… Они никогда не должны дрожать.
— И не будут! — он плакал. Второй раз в жизни. Первый был, когда родилась Оля. Но
тогда это было от счастья, — Не будут, дочка!
— Оля, сядь ровно и пристегни ремень! — сказала тоном старшей сестры, но она и не
думала это делать, а лишь слабо улыбнулась сквозь слезы.
Автомобиль подпрыгнул на очередном ухабе дороги и боль ослепила. Лица — отца,
Артема, Оли начали меркнуть.
Черт, насколько же все плохо? Если уж папа терял самообладание, то…
— Тема…Я…Я не сказала тебе, — не сказала столько всего. Что люблю тебя и всегда
буду любить. Не сказала, что всегда буду держать тебя за руку и…. Слова клятвы начали
ускользать. Как и лица. И обивка салона. И белоснежная ткань моего платья, занимавшего
будто все пространство автомобиля.
— Не смей! — полный муки рык, — Не смей, слышишь?!
— Я не это хотела, — что же я несла. Только хуже ему делала, им всем, вместо того,
чтоб утешить, — Не чтоб попрощаться, нет, а просто…, - мысли путались. От слез пекло
глаза. И до чего же трудно говорить. Язык будто тонну весил и к небу присох. Воды бы
сейчас!
— Сынок, все хорошо, успокойся! — мягко, но уверенно сказал меж тем папа, — Следи
за дорогой, ладно?
Сынок…. Как же я мечтала когда-нибудь такое от него услышать. Сколько ждала, чтоб
родители разделили моей счастье. Родители… остальные….
— Папа…. Кто… Кто-то еще пострадал? — внутри все сжалось от страха. Худшего чем
охвативший естественный страх за себя.
— Нет, милая. Не волнуйся ни о чем, хорошо? Скоро уже приедем….
Он говорил еще что-то, но слова слились в неясный гул. Месиво. Как и окружающая
действительность надо мной. Не различить знакомых черт, не различить даже просто
силуэтов. Не различить вообще ничего. Беспамятство. Темное, густое, но такое теплое и
манящее. Я как могла сопротивляюсь, но все равно подолжала неумолимо тонуть в нем….
Тепло приятно окутывало меня. Оно повсюду, даже в кончиках пальцев на ногах и
руках. Но тело наслаждалось им лишь несколько мгновений, ведь вернулась боль. Она
сейчас иная — уже не распирающая, но все равно острая, мозжащая. Услышала собственный
стон. Он слетел с потрескавшихся губ — настолько, будто я вспомнила привычку грызть их и
сделала это на улице в лютый мороз. Только сейчас мороза быть не может, ведь лето,
август…
Во рту пустыня. Горло саднило как при жесткой вирусной инфекции. Такой, из-за
которой неделю лежишь в кровати. Я помнила… Помнила, как заболела весной в
одиннадцатом классе. Горло будто раздирало, голоса не было совсем. В носу не переставая
щипало, а из глаз текли слезы. Но страдала я больше всего именно от того, как выглядела,
ведь Артем вопреки неодобрению родителей и опасности заразиться самому целыми днями
не отходил от меня.
Читал вслух «Мастера и Маргариту» потому, что мы проходили именно это
произведение в тот момент. Мне не нравилась история, а он смеялся и говорил, что все
равно будет читать именно ее чтоб желая избавиться от необходимости слушать, я поскорее
выздоровела. А всего несколько месяцев спустя он…. С этой грязной тварью! О, нет. Этого
не было. Вернее, все было не так. Не так!
Веки очень тяжелые. Будто рыдала несколько часов не переставая. Их не хотелось
поднимать, да и узкая полоска света, который все же пробивался, немилосердно резал глаза.
А еще плечо. Рука. Грудная клетка. Уплывающее сознание манило избавлением от боли в
них. И вдруг я почувствовала знакомую руку на своей. Ее ни с чем не спутаешь. Я, кажется,
уже выучила каждую линию на ладони, каждый изгиб сильных пальцев. Попыталась ее
сжать. Изо всех сил, а получилось еле-еле.
— Вика? Вика, ты меня слышишь? — знакомый голос. Чей, интересно? Все же открыла
глаза. От света их пекло, но несколько секунд спустя — едва зрение сфокусировалось, я
забыла об этом.
И о боли забыла. О физической, ведь душевная в разы сильнее. Боль того, кто впился
сейчас в мое лицо полным страдания взглядом покрасневших глаз. В русых волосах широкая
седая прядь. Это не обман зрения! О, боже…
— Вот умница, — вновь этот голос. Перевела взгляд на второе лицо.
— Дмитрий Дмитриевич, — узнала его обладателя. Седовласый анестезиолог с
мудрыми глазами один из немногих, с кем папа работал чуть ли не с начала своей практики.
— Он самый, — в этот момент появился папа, — Спящая красавица проснулась. И
целовать не пришлось. Ой, прости…. Артем, да?
Артем не отреагировал. Продолжая осторожно держать мою руку, нежно коснулся лица,
провел по волосам. Услышала его неровное, надсадное дыхание, в котором звучали едва
сдерживаемые слезы.
— Как себя чувствуешь, малышка? — папа.
— Пить, — похоже организм подал голос вместо меня. Дрогнувшей рукой Артем
поднес мне стаканчик с трубочкой. Обхватив ее губами, потянула прохладную,
восхитительно вкусную воду. Почти сразу начало подташнивать, и я прервалась.
— Умница, нельзя много, — папа тоже гладил меня по волосам. Медленно вздохнула и
выдохнула. Приступ прошел.
— Оставляю вас, — проговорил тем временем Дмитрий Дмитриевич.
— Спасибо, коллега, — папа обменялся с ним рукопожатием, — Артем, дай-ка ее
осмотрю.
Болезненное усилие, которое понадобилось приложить Артему, чтоб отпустить мою
руку я ощутила физически.
— Вик, что случилось помнишь?
— Свадьба…. Дерек…., - думать и вспоминать становилось все проще, а вот обличать
все это в слова едва выходило.
— Головокружение? Тошнота?
— Нет.
— Плечо болит?
— Немного, — все же призналась.
— Сейчас укольчик сделаем, — и вставив в уши фонендоскоп, стал слушать сердце.
Потом появилась медсестра и измерила мне давление. После поставила укол в вену.
— Как она? — спросил Артем.
— Артем, все будет хорошо, — твердо ответил папа и повернулся ко мне, — Пуля
повредила только мышцы, солнышко. Ты поправишься очень быстро.
— Ты меня оперировал, да? — предположила я.
— Никому не мог доверить свою принцессу, — поцеловав меня в лоб, тихо сказал, —
Ну, отдыхай. Артем?
— Я останусь с ней, — в его голосе металл.
— Ладно, — выдохнул папа после паузы. И вышел.
— Тема…, - только сейчас я заметила, что под одноразовым медицинским халатом у
Артема все еще свадебная рубашка. Забрызганная моей уже потемневшей кровью….
Шагнув к койке, Артем присел на край и взял меня за руку. Поднес ее к губам и
прижался ими к коже. Развернув ладонь, погладила его по колючей щеке.
— Тема, я поправлюсь.
— Конечно, маленькая, — сдавленно прошептал, — Конечно….
Я хотела сказать еще что-то. Так много всего. Успокоить, утешить. Но мысли
ускользали, скрывались в тумане. Он густой, вязкий и расширялся все больше и больше. Боль
отступала. Обезболивающее! Точно, оно….
Глава 29
Ужасно хотелось в туалет. От этого и проснулась. Часы на руке Артема все еще
покоящейся на моей талии показывали без пятнадцати два пополудни. Он сам крепко спал.
Так не хотелось не только его будить, но и вообще отодвигаться даже на миллиметр, однако
у организма другие планы. Что ж, руки-ноги и позвоночник целы, можно встать и
самостоятельно. Оперлась на здоровую руку, сделала рывок вверх… Приподнялась лишь на
несколько сантиметров и буквально свалилась обратно, ослепленная болью.
— Вик? Что? Плохо?
— Нет, — сглотнула и заставила себя медленно вздохнуть и выдохнуть, — Нет. Но
позови нянечку, пожалуйста. В туалет мне пешком пока не судьба.
Конечно же никто никого звать не собирался. Артем взял меня на руки и занес в
ванную. Поколебался немного, но все же вышел. Сделав свои дела, я решила попробовать
встать самостоятельно. С сидячего положения вышло лучше. Голова закружилась, и я
торопливо оперлась здоровой рукой на стену. Но приступ довольно быстро прошел. Шаг к
умывальнику. Бледный призрак с растрепанными локонами в зеркале. Левая рука на
перевязи из темной ткани, под ней и бретелькой кремовой ночнушки широкая марлевая
повязка. Оторвала руку от края умывальника, использованного для опоры и коснулась к все
еще закрученному локону. Глаза и нос защипало от подступающих слез.
Свадьба… Праздник нашей с Артемом любви. Выстраданной, пронесенной через
долгие-долгие годы. А этот…Этот… Матерный лексикон проносился в голове, но выбрать
подходящее слово не получалось. Просто взял и испортил его. Просто взял и вот так легко
заставил Артема, маму с папой, маленькую Ольку, Игоря, Иру, остальных пройти через весь
этот кошмар. Вот так легко решился убить меня.
И будто наяву я снова увидела тот момент. Секунда? Две? Движенье позади крайнего
ряда стульев. Вскинутая рука с пистолетом. Грохот. Боль. Беспамятство. Я могла умереть!
Если б не заметила, не обернулась, если б он прицелился лучше, я бы умерла. Если бы Игорь
не взял своих людей, Дерек мог убить еще кого-то. Артема! Олю! Маму с папой…. А я
стояла тут и оплакивала испорченный праздник вместо того, чтоб каждую секунду
благодарить небеса за то, что жива сама и что живы любимые.
Осознание всего вместе переполнило невидимую чашу внутри. Из глаз брызнули слезы,
я громко всхлипнула и начала плакать. Артем распахнул дверь, подхватил меня на руки.
Плечо отозвалось болью, но она сейчас ничто. Обхватив его здоровой рукой, я спрятала лицо
у него на груди и зарыдала.
— Вика… Маленькая, что? — в его глазах опять то выражение. То, которое было, когда
они с папой везли меня в больницу. Ужас. Отчаяние. И опять из-за меня, — Помогите кто-
нибудь!
— Тео-о-ома! Я… Я… он же… чуть меня… не уби-ил! Чуть… не… убил тебя, —
захныкала, судорожно хватая ртом воздух.
Вбежали медики. Артем им что-то сказал, вернее прорал. Они как-то ответили. Я не
слышала. Вернее, не могла разобрать слов. Почти не видела их даже. А вот залитую солнцем
полянку, утопающую в цветах и окутанную счастьем видела отчетливо. Лица родных, друзей,
счастливые глаза Артема, полные любви…Черный пистолет в руках человека, которого
когда-то я считала лучшим другом…
Вдруг в предплечье впилось что-то острое и я почти сразу улетела в темную пропасть.
Солнечный луч скользил по коричневой плитке пола. В нем весело кружились пылинки.
Свет яркий, но совсем не резал глаза. Они легко сфокусировались на зеленых стенах,
хромированном изножье кровати, белом хлопке пододеяльника, моей руке с воткнутым в
тыльную сторону ладони катетером с розовой крышечкой. Плечо довольно сильно болело,
но боль эта какая-то иная — тупая и ноющая. Если медленно и неглубоко дышать, она лишь
немного усиливалась. Взгляд наткнулся на смартфон, лежащий на тумбочке. Хорошо, что
справа! Медленно подняла руку. Она показалась ужасно тяжелой, но я все же умудрилась
дотянуться и взять его. Семь ноль пять утра…
Интересно, где же Артем? Скосив глаза увидела вмятину на подушке, коснулась ее
рукой. Ткань действительно все еще хранила его тепло или мне только так казалось?
Впрочем, я и без этого знала, что Артем все время был рядом. И не потому, что видела его
лицо каждый раз, когда просыпалась в минувшие часы, но потому, что и во сне ощущала его
постоянное присутствие.
Спучстив ноги с койки, рывком село. Плечо пронзила боль, в голове поплыло… Черт
возьми, я хуже беспомощного младенца.
Спала, ела, устраивала истерики и нуждалась в помощи для выполнения элементарных
вещей. Но деткам-то все это положено, а я просто… А Артему ведь было намного хуже. Не
пара дней — недели и месяцы физической боли, в разы превосходящей испытываемую мною
сейчас. Неподвижность и бессилие… Долго, так мучительно долго. Какого это было для
человека вроде него, которого отравляла сама иллюзия малейшей слабости и уязвимости?
Рядом со мной он и родные, а с ним считай не было никого вообще. Сколько же сил нужно
было, господи! Откуда он их взял…
А меня не было. Меня не было рядом. Вина, которую я так до конца себе не простила
кислотой разливалась по венам. Глаза наполнились жгучими слезами, и я зло потерла их
здоровой рукой. Снова и снова. От злости головокружение полностью отступило. Она
придала сил игнорировать боль. Я не имела права вновь погружаться в сожаления о том,
чего не изменить — ни тогда, ни тем более теперь. Не имела права позволять им высасывать
силы. Прошлого не вернуть. Есть только настоящее и будущее. И это просто
головокружительно много.
Ухватившись за тумбочку встала. Очертания палаты не начали плыть перед глазами, и я
убрала руку от опоры. Умудрилась смахнуть стакан, и он со звоном разлетелся на осколки у
моих босых ступней.
— Вы в порядке? — откуда ни возьмись появился морской котик. Не в виде говорящего
животного, свидетельствующего о моем сумасшествии, к счастью. Просто возникший рядом
незнакомец так и просился в какой-нибудь фильм об американских военных. На две головы
выше меня и чуть ли не втрое шире с выразительными чертами загорелого лица, короткой
стрижкой и белозубой улыбкой. Для полноты образа не хватало только камуфляжа и
бронежилета. Потому, что оружие при нем — футболка на спине характерно топорщилась.
— Вы кто? — отшатнувшись, наступила на осколок и вскрикнула от боли.
— Так, присядьте, — скомандовал, деликатно обхватив большими ладонями мою талию
и усадив на край койки. Сам присел на корточки и принялся осматривать мою ступню, —
Ерунда, но обработать нужно.
— Я, кажется спросила….
— Не пугайтесь, — достав из кармана удостоверение, вежливо поднес его к моему лицу
так, чтоб я могла прочесть, — Я охраняю вас по поручению Николая.
— Извините, я не знала об этом, — проговорила я, — Спасибо.
— Это моя работа, — отмахнулся парень.
Вытащил из ящика антисептик, запечатанную марлевую салфетку и пластырь. Смочив
ее неуловимым движением обработал ранку и заклеил пластырем.
— Спасибо.
— Ерунда. Не вставайте только, надо осколки убрать.
С этими словами он исчез в ванной на секунду. Взяв там щетку и совок вернулся и стал
убирать.
— Извините. Я сейчас ужасно неуклюжая.
— Старайтесь пока все же не вставать с кровати в одиночестве, — посоветовал он, —
Голова закружится еще упадете и ударитесь. Через денек другой сил наберетесь и тогда
уже…
— А откуда вы…
— Да всякое случалось, — смущенно пробормотал парень. Высыпав осколки в мусорное
ведро, занес щетку с совком в ванну, — Вот и все. Но босиком все же не ходите.
Вытащил из-под кровати тапки и поставил мне под ноги.
В этот момент в палату вошел Артем. На его все еще заспанном лице мигом вспыхнул
«праведный» гнев.
— Я услышал шум и решил проверить не нужна ли помощь, — торопливо объяснился
морской котик.
— Просто супер. Спасибо, — ледяным тоном сказал ему Артем. Потом сел рядом со
мной и с тревогой заглянул в лицо, — Вик, ты как?
— Все хорошо, я просто случайно стакан разбила, — проговорила я. Парень меж тем
извинился и покинул палату.
— Прости, что оставил одну.
— На пару минут? — весело спросила, уткнувшись в его плечо. Полной грудью
вздохнула запах, смешанный с ароматом кофе.
— Тема, что возле моей палаты делает морской котик?
— Понравился тебе, да? — промурлыкал, касаясь губами моей макушки.
— Я серьезно! — проговорила, отстранившись.
— Это мера предосторожности не более. Переживать не о чем. Так, на всякий
случай, — бодро отрапортовал не отводя взгляда.
— А если честно? — возникшее предположение заставило содрогнуться, — Артем, что
вы….Что вы натворили?
— В смысле?
— Дерек….
— В СИЗО сидит. И никогда не выйдет на свободу, сколько б его папаша не припер
бабла и адвокатов, — Артем привлек меня к себе, — Ты больше его не увидишь, обещаю.
Веришь мне?
— Тема…Вы что собираетесь его…
— Надо было еще на свадьбе, но…, - будто это само собой разумеется, кивнул головой
мужчина, — Это ничего, все равно с ним разберутся!
— Артем, нельзя….
— Доченька, здравствуй, дорогая, — на пороге возникли мама с Олей. Поставив пакеты,
они бросились меня обнимать.
— Слава богу, тебе лучше, милая. Я завтрак привезла: кашку овсяную с клубничным
вареньем, как в детстве, помнишь? Папа сказал, тебе можно уже. О, а вот и он сам!
— Просишь-просишь сказать, как проснется никакого толку, — пробасил папа, — Ну,
как себя чувствуем? Вика!
— Нормально, пап, лучше намного! — пробормотала я, — Артем, я прошу…
— Маленькая, я на пару часов по делам уеду, — клюнув меня в губы, проговорил он, —
Скоро вернусь.
— Артем!
— Все будет хорошо, обещаю!
Пожав руку папе, Артем скрылся в коридоре.
— Давай-ка температуру померяем…
— Сейчас, — сунув градусник подмышку, я напечатала Артему сообщение.
«Этого нельзя делать! Неужели ты не понимаешь, что будет, если вы….»
Ответ пришел сразу же.
«Вика, я скоро приеду и поговорим, хорошо?»
«Пообещай, что до этого момента ничего не случится!»
«Обещаю!»
— Тридцать шесть и восемь, отлично. Сейчас давление, потом швы обработаю и
покушаешь…. Мм, повышено немного…
— Да хорошо все, пап! — резче чем хотелось, сказала я, — Правда хорошо. Я просто
слегка нервничаю, вот и все.
— Ты скоро поправишься, милая. А бояться скоро будет нечего, обещаю, — мягко
проговорил папа. Вот только в его взгляде ни капли этой мягкости не было. В них был
вынесенный ими всеми приговор, — Сейчас швы посмотрю, будет немного неприятно.
Я закрыла глаза на секунду. Надо успокоиться! От паники никакого толку. И от меня
никакого толку, ведь если Артем решит не сдержать слово, помешать я сейчас не в силах.
Завтрак. Восхитительно и невозможно вкусный. Частичный душ и вымытые волосы.
Сытость и бодрость на смену слабости.
Чтоб хоть чем-то заняться решила попробовать пройтись. С папиной помощью
выбралась в коридор и доползла до ближайшего окна. М-да уж…. Что там говорил морской
котик? Пара дней? Хорошо бы. По возвращении в палату меня клонило в сон настолько, что
сопротивляться я не в силах.
Когда проснулась, в палате была одна только Оля. Увидев, что я открыла глаза, сестра
деловито осведомилась о моем самочувствии и взялась разогревать обед. По правде сказать,
я ужасно голодная.
— Слушай, Вик, — поставив пиалу с супом-пюре на поднос на ножках, Оля
примостилась на край койки, — Тебе правда не стоит больше бояться Дерека. Его скоро
уберут наши люди…
— И кто это, интересно, обсуждает с тобой такие вещи? — перебила я.
— Не важно, кто! — взвилась сестра, — Я имею право знать, что урод, едва не убивший
мою сестру заплатит за это!
— Бесспорно имеешь. Вот только почему-то тебе этот «не важно, кто» ни слова не
сказал о последствиях.
— Никаких последствий не будет.
— Едва ли.
— Ты… ты что против? Не смотря на то, что знаешь: учитывая чей он сынок, ему грозит
даже не тюрьма, а психушка. Из которой он быстро выйдет, и…
— Олечка, послушай, — я взяла ее за руку, — Я понимаю, каково это — жаждать мести.
Понимаю, каково ощущать силу и защиту на своей стороне. Это одно из самых лучших
чувств, которое может дать любящий мужчина своей женщине. Но у него есть побочный
эффект — ощущение неуязвимости. Обманчивое ощущение, Оль. Потому, что на каждую
силу всегда есть другая. И сейчас эти силы равны. Войтех Шиманский, это как Игорь, только
в исключительно «белых» кругах и в Польше. Он сможет сделать так, чтоб их посадили.
Артема, Колю — любого, кто будет причастен. Или даже убили. Ты это понимаешь?
— Я не подумала…
— Это ничего. Подумала я. И сделаю все, чтоб этого не допустить. Не волнуйся ни о
чем, — вновь сжимаю ее руку, — Никто больше никуда не денется. Коля в том числе.
Сестра густо покраснела.
— Слушай, мы с ним не… Я…
— Ты бы хотела быть с ним? — сестра смущенно кивнула в ответ, — Тогда бла-го-слов-
ляю.
Глава 31
***
На тесте проявились две ярко синие полоски. Они расплывались перед глазами,
превращаясь в четыре. Смахнув набежавшие слезы, я посмотрела на себя в зеркало ванной.
Оттуда на меня глядела счастливо улыбающаяся женщина.
— Мама! Мама! — стук маленьких кулачков в дверь.
— Леша, я сейчас, — я выбросила тест в ведро и вышла. Сын сразу же потянулся ко мне,
и я взяла его на руки, — А кто это у нас проснулся ни свет ни заря, а?
— Ты что плакала, мамочка? — с детского личика испуганно глядели глаза Артема.
— Конечно нет. Мамочка просто умывалась. Теперь твоя очередь. Идем-ка.
— Отпусти меня, я ножками пойду. Я уже большой, — важно попросил трехлетний
малыш и я с улыбкой поставила его на пол.
В ванной он с сосредоточенным лицом выдавил горошинку пасты на зубную щетку и
принялся чистить зубы.
— Папа тоже встал и пошел завтлак готовить, — сообщил, прополоскав рот и
умывшись.
— Тогда идем помогать? На перегонки?
Заливаясь смехом, Леша со всех ног бросился из ванной, не дожидаясь «старта», я —
следом. Мы пронеслись по коридору, миновали просторную залу и забежали в кухню. Там
Артем, нацепив мой передник, уже колдовал над яичницей. Я подошла и поцеловала его в
щеку. Выбросив скорлупу, мужчина поймал мои губы и обхватил руками за талию. Притянул
к себе на несколько секунд.
— Ну, куда мы идем сегодня? — сел на корточки перед сыном, — Кино? Аттракционы?
Картинг?
— Нужно выблать?
— Не-а! — подхватил сына на руки и усадил за стол, — Моя школа, — улыбнулся
мне, — Все и сразу, да, Леха?
— Даааа!
— Смотри, Тема, разбалуешь их, — вопросительное выражение на лице мужа
сменилось удивленным. Взъерошив русые кудряшки сына, он обошел стол и приблизился ко
мне.
— Что? — я насмешливо изогнула бровь.
— Их? — с блестящими глазами уточнил он.
— Ага.
Артем обнял меня и приподнял над полом.
— Я так люблю тебя. Вас двоих. Троих, — прошептал, целуя.
Конец
Больше книг на сайте - Knigoed.net