Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
СТРАННЫЕ ИСТОРИИ
http://www.anandgholap.net/Perfume_Of_Egypt-CWL
«Perfume Of Egypt»: The Theosophist Office; Adyar; 1911
Аннотация
СТРАННЫЕ ИСТОРИИ
Для тех немногих читателей, чей интерес к этим предметам не просто поверхностный, я
могу сказать, что некоторые события из книги являются моими собственными переживаниями,
в то время как другие воспроизведены абсолютно точно, поскольку я их узнал от людей, в
правдивости которых я полностью уверен.
Ч. У. Ледбитер
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 2
Проверка храбрости
Как долго я спал, не могу сказать; но мгновенно, с быстротой вспышки молнии, я перешёл
от бессознательного состояния в полное и отчётливое сознание. Я мигом осмотрел свою
комнату; всё было видно достаточно ясно в ослабленном свете моей лампы, превращённой в
ночник. Всё было как обычно – ничего неуместного, ничего такого, что могло бы явиться
причиной внезапного пробуждения.
Но в следующее мгновение моё сердце было взволновано хорошо знакомым голосом
Учителя, которого я уважаю и люблю больше всего остального в мире. Голос произнёс лишь
одно слово: "Вперёд!"
Прежде чем я смог вскочить со своего дивана в радостном повиновении, меня охватило
чувство, которое бесполезно пытаться описывать, чтобы как-то передать адекватное
представление об этом. Каждый нерв в моём теле казался напряжённым до предела прочности
некоей, до настоящего времени неизвестной мне внутренней силой; через мгновение
мучительной боли это чувство сосредоточилось в верхней части головы, как будто там что-то
прорвалось, и – я оказался парящим в воздухе! Я посмотрел вниз и увидел себя – или, скорее,
своё тело – лежащим и беспробудно спящим в постели; затем я вылетел наружу.
Была бурная тёмная ночь, и низкие облака быстро неслись по небу; мне казалось, будто
весь воздух наполнен живыми существами, призрачно и неотчётливо замечаемыми в темноте и
похожими на кольца тумана или дыма, и всё же так или иначе живыми и сильными. Существа,
казалось, постоянно устремлялись ко мне, однако, избегая меня; но я смотрел вокруг
невнимательно.
Помещение, в котором я спал, находится на берегу реки, через которую я начал
перелетать. Здесь, посередине реки есть маленький островок – чуть больше песчаной отмели,
наполовину затопляемый при высокой воде; и на этом островке я приземлился. Внезапно я
обнаружил стоящую около меня фигуру моей матери, которая ушла из этой жизни
приблизительно шесть лет назад.
– Что это? – воскликнул я в изумлении.
– Успокойся, – сказала она, – посмотри туда !
Она указала на реку, волны которой почти доходили до наших ног. Я посмотрел и увидел
зрелище, которое, возможно, заставило бы задрожать и более храбрых. Приближаясь к нам,
вдоль реки двигалась огромная армия гигантских существ, каких никогда не могла бы
вообразить самая дикая фантазия человека. Я весьма затрудняюсь дать хоть какое-то объяснение
причины появления этой огромной массы продвигающихся ужасов. Преобладающие типы,
возможно, могли бы быть описаны, как имеющие сходство с изображениями, на которых мы
видим гигантских монстров так называемой допотопной эры, и всё же намного более
вселяющих страх, чем они. Хотя ночь была тёмной, я мог видеть адское воинство достаточно
ясно, поскольку они светились сами по себе; странное неземное свечение, казалось, исходило от
каждого из них.
– Ты знаешь, кто они? – с ужасом спросила моя мать.
– Элементалы, разве нет? – сказал я.
– Да, – ответила она, – ужасные, чудовищной силы, элементалы! Давай улетим!
Но даже в этот критический момент я не забывал инструкций своего Учителя, поэтому
ответил:
– Нет; я никогда не полечу от элементалов; кроме того, это было бы совершенно
бесполезно.
– Иди со мной, – умоляла она, – лучше тысячу раз умереть, чем погибнуть от них!
– Я не полечу, – повторил я, – тогда она быстро поднялась в воздух и исчезла.
Сказать, что я не был напуган, будет неправдой, но я, конечно, был не настолько храбр,
чтобы повернуться спиной к этой ужасной армии, и, кроме того, я чувствовал, что попытка
улететь от такой мощи будет безнадёжной; единственный мой шанс состоял в том, чтобы
попытаться выстоять. К этому времени продвигающееся воинство было уже рядом; но первая
шеренга вместо того, чтобы напасть на меня, чего я ожидал, медленно шла по кругу передо
мной в отвратительной процессии. Такого зрелища, конечно, никогда не видел физический глаз
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 3
человека; даже в бреду не могли бы родиться ужасы, настолько непередаваемые, как эти.
Ихтиозавры, плезиозавры, чудовищные батрахообразные, гигантские каракатицы,
двадцатифутовые морские пауки, кобры размером с мифического морского змея, монстры,
напоминающие каких-то огромных птиц, и всё же явно рептилеобразные по виду, призрачные
бескровные существа, похожие на тысячекратно увеличенных бацилл – все эти и ещё больше
неизвестных мне разновидностей дефилировали передо мной; однако ни один представитель
этого непотребного воинства не казался подобным никакому другому, и ни один не был без
изъяна: каждый имел некое специфическое и отвратительное собственное уродство. Но все эти
разнообразные формы, когда каждая следующая представлялась более омерзительной, чем
предыдущая, имели ещё более ужасающее сходство; и я скоро понял, что это сходство было в их
глазах .
Какую бы отвратительную форму ни имело каждое из этих омерзительных чудовищ, у
всех были одинаково пылающие злобой глаза; и в каждом случае в их зловещих глазных
яблоках постоянно присутствовала внушающая страх демоническая колдовская сила –
выражение ожесточённой и неумолимой враждебности к человеческому роду. Каждый мерзкий
гад, медленно передвигавшийся мимо меня, фиксировал на мне свои пугающие глаза, и,
казалось, стремился направить против меня эту грозную силу. Как мой рассудок сохранил свою
власть в этом страшном состоянии, я никогда не узнаю; я чувствовал, что, если я, хотя бы раз,
уступлю своему страху, я немедленно паду жертвой этого демонического войска, и я
сконцентрировал всё своё существо на одной способности непреклонного противостояния.
Как долго длилась эта страшная процессия, я не знаю, но последним из омерзительного
легиона было нечто , напоминающее трёхголовую змею, хотя и неизмеримо большую, чем
любая земная змея, и к тому же – о ужас! – её головы и глаза, так или иначе, казались
человеческими, или, точнее, дьявольскими. И эта ужасная уродливая СУЩНОСТЬ вместо того,
чтобы медленно скользить мимо, как делали другие, отклонилась и с поднятыми гребнями и
раскрытыми пастями, устремилась прямо ко мне! Сверкающие глаза уставились на меня, и
кроваво-красная слизь, или пена, текла из её огромных, широко раскрытых пастей, в то время
как я собирал всю свою волю для одного последнего громадного усилия.
Я сжал свои кулаки и стиснул зубы так, что у меня не дрогнул ни один мускул, хотя
смертоносные миазмы её обжигающего дыхания полностью накрыли моё лицо, а её
стремительный рывок ко мне залил мои ноги водой, смешанной с отвратительной слизью,
потому что я чувствовал, что жизнь и что-то более важное, чем жизнь, зависят сейчас от моей
силы воли. Не могу сказать, как долго длилось то огромное напряжение, но, когда уже казалось,
что я больше не выдержу, я почувствовал, что противодействие ослабло; огонь в дьявольских
глазах, вперившихся в меня, угас, и с ужасным рёвом, выражающим гнев и огорчение
одновременно, грязный монстр отступил в воду! Вся армия исчезла, и я был тёмной ночью
один, как вначале.
Но прежде чем я осознал изменение ощущений, над моей головой раздался такой чистый
и приятный, хорошо знакомый астральный звонок, и я почувствовал, как поднимаюсь и
стремительно перемещаюсь по воздуху. Через мгновение я снова был в своей собственной
комнате, моё тело по-прежнему лежало в той же самой позе, и своего рода шок в связи с ним я
испытал ещё раз. Но когда я поднялся со своего дивана, я увидел положенный на мою грудь
прекрасный белый цветок лотоса, недавно сорванный, всё ещё с росой на лепестках.
С радостно забившимся сердцем я повернулся к свету, чтобы рассмотреть его получше,
когда поток холодного воздуха привлёк моё внимание к тому факту, что мои ноги были
влажными, и, рассмотрев их более пристально, я был поражён, когда увидел, что они покрыты
пятнами вязкой красной жидкости! Немедленно я бросился в ванную и мыл их снова и снова,
обнаружив, что очень трудно избавиться от неприятной приторной жидкости, и когда, наконец,
я был удовлетворён, я возвратился в комнату и сел, чтобы восхититься цветком лотоса, очень
удивившим меня.
Теперь, перед тем, как снова лечь спать, я написал этот отчёт о событии, случившемся со
мной, чтобы завтра не забыть что-либо из подробностей, хотя, действительно, чего было
бояться, если оно так врезалось в мой мозг.
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 4
****
Позднее . Моя замечательная история всё ещё не закончена. После записи её я лёг спать, и
оказалось, был настолько утомлён, что вопреки своему обычаю не проснулся до окончания
восхода солнца. Первым объектом, попавшим мне на глаза, был мой цветок лотоса в чашке
воды, в которую я поместил его перед записью; при более ярком дневном свете я увидел
несколько красноватых пятен в нижней части простыни, на которой я лежал. Поднявшись, я
решил переплыть через реку, чтобы лучше рассмотреть место этого странного ночного
приключения. Там, где лежит островок – были отмели низкого уровня, такие же, как я видел их
тогда; и всё же при ясном утреннем свете было трудно представить ту сцену с ужасными
персонажами , которые занимали её вчера вечером.
Я поплыл к песчаной отмели, поскольку мне казалось, что смогу опознать место, где стоял
во время того ужасного испытания. Да, конечно, это должно быть здесь, и – силы небесные! что
это? Вот следы в песке – два глубоких следа рядом, очевидно, сделаны тем, кто стоял долго и
неподвижно в одном положении; никаких других, ведущих к ним, ни от воды, ни с другой
стороны островка, только те два следа – мои следы, несомненно, потому что я проверяю их, и
они подходят точно. И… вот тебе раз! – что это? Здесь на песке, рядом со следами я вижу пятна
всё ещё остающейся ужасной вязкой жидкости – отвратительной красной слизи, которая текла
из пастей того элементального дракона!
Читателю. Вероятно, вам скажут, что эта история украдена у другого автора. Я обдумал
каждую возможную гипотезу, и не могу не признать, что мой опыт был реальным. Я не ходил во
сне, чтобы сделать те следы; чтобы добраться до островка, я должен был проплыть некоторое
расстояние, и тогда не только мои ноги, но и всё тело и одежда должны быть влажными; и,
кроме того, нужно было бы объяснить слизь и лотос. Но что за женский образ, который я видел?
Я лишь могу предположить, что это – природный дух, который или захватил оболочку моей
умершей матери, или по какой-то причине принял её внешность.
Сразу после плавания я сделал это дополнение к своему рассказу.
Пер. с англ. С. Зелинского
Джаганнатх
– Вы, европейцы, ничего не знаете о Джаганнатхе, – сказал мой друг Т. Субба Роу, когда
мы возлежали в наших шезлонгах на плоской крыше Адьярской штаб-квартиры в великолепном
тропическом лунном свете.
– Ваши путешественники и миссионеры позволили себе быть обманутыми заявлениями
жрецов и поклонников этого ужасного культа, заявлениями, целью которых, несомненно, было
ввести в заблуждение. Я сам видел в одной из ваших книг замечание, что этот культ – просто
разновидность культа Вишну! Возможно, когда-то давно это было так, но уже на протяжении
веков это просто поклонение земному духу самого кровожадного характера.
Я расскажу вам настоящую историю этого дела. С моей стороны в этом не будет никакого
вреда, ведь если вы перескажете её, никто не поверит – если, конечно, это не окажется человек,
который уже всё об этом знает – а уж он-то сразу станет отрицать её истинность, чтобы
отвратительный её ужас не стал известен правительству, от которого её скрывают (и всегда
будут скрывать) с такой тщательностью и осторожностью. Западному скептику она может
показаться дикой и немыслимой, и, тем не менее, она ужасающе правдива, как я имел
прекрасную возможность убедиться.
Чтобы история стала понятна, я должен начать с самого начала. Очень давно – задолго до
того времени, которое вы признаёте за начало истории – мощная катастрофа далёкого
континента согнала с родных мест некоторых жрецов древней религии поклонения силам
природы, и после долгих блужданий они, наконец, расположились в том месте, которое сейчас
называется Джаганнатх. Их власть над элементами, которую они многие годы употребляли
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 5
только во благо, заставила обитателей этого места уважать их и бояться, но по мере того, как
шли века, их последователи вырождались, дойдя до крайнего эгоизма, и их орден стал просто
школой злой магии.
Наконец их предводителю, менее разборчивому в средствах или более дерзкому, чем его
предшественники, удалось вызвать и частично подчинить злобного земного духа страшной
силы, с помощью которого он совершил такие отвратительные деяния, что даже его прежние
последователи восстали против него и убили его. Но хотя им удалось убить его, они не могли
избавиться от демона, которого он вызвал, и он продолжал опустошать окрестности, так что
жрецы не знали, что делать.
Наконец, они надумали обратиться за помощью к одному знаменитому магу с севера, чья
сила всегда применялась на более чистые и благородные цели, чем их собственная. После
долгих уговоров он согласился – не ради них, но чтобы помочь беспомощным окрестным
жителям – сделать то, что возможно, чтобы ограничить зловредное влияние, столь безрассудно
вызванное. Но лучшее, что он смог сделать, оказалось плохо. Как бы это не показалось
странным вам, с вашими представлениями, но законы магии требуют строгой справедливости
даже к такому существу, как это. Всё, что оказалось возможным – это только ограничить зло, и
устроить так, чтобы жрецы могли заключить с этим бесом нечто вроде соглашения, согласно
которому вместо произвольного уничтожения всех подряд он должен был довольствоваться
теми жизнями, которые добровольно приносятся ему в жертву, и с тех пор на протяжении веков
странный и дикий договор, заключённый тогда, неукоснительно выполняется.
Его условия раскроются по мере того, как я расскажу вам, что же действительно
происходит на каждом из тех великих праздников, которые с тех пор регулярно проводятся раз в
семь лет в честь этого так называемого бога. Сначала наступает то, что известно как «день
дерева». В определённый день перед восходом огромная, но молчаливая толпа собирается на
берегу моря. Жрецы храма собираются вокруг своего главы, а немного перед ними, ближе всего
к воде, стоят двое обречённых – жрец и плотник, которым суждено стать жертвами этого
ужасного договора.
Ведь когда впервые был заключён этот отвратительный договор, семь семей
наследственных жрецов и семь семей плотников (а вы знаете, что ремёсла у нас тоже
наследственные) поклялись, что в обмен на обещание мирского процветания (которое всегда
честно соблюдалось) они будут посвящать, каждая поочерёдно, своего представителя для
служения божеству на проводимых раз в семь лет праздниках. Так что двое, которым выпала эта
страшная честь, стояли отдельно, и к ним относились с почтенным трепетом, как к уже
наполовину принадлежащим царству сверхъестественного.
Как только солнце поднимается из океана, все глаза нетерпеливо нацеливаются на
восточный горизонт, и горд тот, кто первый заметит в море крошечную точку, неуклонно
приближающуюся к оцепеневшей от ужаса толпе на берегу. По приближении становится видно,
что она состоит из трёх брёвен, плывущих рядом, хотя и не соединённых вместе – движущихся
неуклонным курсом, хотя и без видимой движущей силы. Трюк жрецов, скажете вы? Вы бы не
говорили так, если бы видели это, мой друг! Возможно, вашей хвалёной западной науке удастся
имитировать этот феномен с помощью сложной и дорогостоящей техники, но как это могли
сделать жрецы, ничего не знающие о таких средствах, и среди множества людей, следящих за
каждым их движением?
Как бы то ни было, брёвна, наконец, достигают берега, почтительно поднимаются
жрецами и уносятся в хижину внутри ограды храма, где избранный плотник должен исполнить
свою работу. Он нетерпеливо берётся за дело – ему нужно вырезать из этих трёх таинственных
брёвен точную копию тех идолов, что уже стоят во внутреннем святилище храма. День за днём
трудится он с пылкой преданностью, которая едва оставляет ему время на еду или сон. Сначала
бывают окончены две сопровождающие или поддерживающие фигуры; затем он берётся за
центральный образ – представление самого божества. Близкие ему люди, затаив дыхание,
рассказывают, что в это время его кропотливой работе помогает привидение самого «бога» –
видимое только ему, но с тех пор никогда не исчезающее из его сознания, бодрствует он или
спит, и неуклонно приближающееся к нему по мере того, как его работа близится к завершению.
Наконец, образ окончен, и работник, вложивший в него столько любящего труда и
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 6
преданной энергии, ложится рядом с ним и полностью отдаётся ужасному привидению. Ближе
и ближе подходит оно, и всё быстрее становится действие того сильного магнетического
притяжения, которое высасывает из этого человека жизнь. Эффект воображения, скажете вы?
Возможно; но результат один: не было ещё случая, чтобы плотник прожил после выполнения
своей задачи хотя бы ещё двенадцать часов.
Почти сразу же после этого наступает «день процессии» – кульминация праздника. И
именно в это время отдаёт свою дань ужасному договору обречённый жрец. Рано утром в
назначенный день, в присутствии огромной толпы, новые идолы почтительно переносятся
жрецами во внутреннее святилище, и там кладутся на землю перед платформой, на которой
предыдущие семь лет стояли их предшественники. Затем все, кроме выбранного жреца,
удаляются из святилища, и огромные двери, отделяющие его от остального храма, закрываются,
оставляя этого особого служителя «бога» в одиночестве, чтобы он совершил мистические
ритуалы, которых ни одному человеческому глазу, кроме его, не позволено видеть.
Что именно происходит за этими закрытыми дверями, никто не знает – и никто не узнает,
ибо никто из тех, кто только и мог бы рассказать, не прожили после этого достаточно, чтобы
приподнять завесу этой ужасающей тайны. Жрецы лежат, распростёршись, в поклонении, перед
дверями, как почётный караул, чтобы предотвратить любую возможность помешать ритуалу, но
их должность – синекура, поскольку никакой индиец ни за какие деньги не войдёт в это
святилище в Час Молчания – даже за все знаменитые драгоценные камни Голконды. Огромная
толпа в храме остаётся охваченной самой глубоким молчанием, пока час не окончен; затем
высший жрец поднимается с земли и с почтенным трепетом вновь открывает великие двери.
Ни малейшего звука не доносилось до ушей снаружи, но тяжёлые идолы уже поменялись
местами: новые стоят на платформе, тогда как старые брошены в стороне на землю, а возле них
лежит, умирая, безмолвный жрец. Зафиксировано, что он всегда умирает в течение нескольких
минут после открытия дверей, и ещё ни разу ни одна жертва не смогла словом или знаком
указать на природу испытаний, через которые она прошла.
Известно только, что плотнику, делающему идолы, полагается просверлить в каждой
фигуре длинное цилиндрическое отверстие определённого диаметра, по положению примерно
соответствующее позвоночному столбу человека, и предание шепчет, что одна из обязанностей
обречённого жреца – вынуть нечто – нечто, что никто не может увидеть и остаться в живых – из
этого странного вместилища в старых идолах и поместить на соответствующее место в новых.
Что касается остального, то воля божества, как утверждают, сама передаёт в ум своего
преданного слуги тот церемониал, который должен быть исполнен.
Тем временем снаружи храма всё уже готово для великой процессии, и к двери притащена
огромная деревянная колесница божества. Она довольно любопытной конструкции и её
достаточно трудно будет описать без помощи рисунка или модели. Нижнюю её часть можно
сравнить с огромным длинным сундуком, по сторонам, богато покрытым резьбой,
изображающей фигуры богов. Каждый из них – в своём отдельном, сильно углублённом
святилище, защищённом красиво вырезанными колоннами, а на ней, как на пьедестале, стоит
колоссальная статуя яростного льва, несущего на спине нечто вроде паланкина с балдахином.
Когда настаёт час, главный жрец, склонившись перед новым идолом, вешает ему на шею
гирлянды, как это делается по индусскому обычаю, и надевает на него богато украшенный
драгоценными камнями пояс. И вот, с помощью энергии, высосанной из своих жертв, этот
демон удостаивает своих преданных почитателей удивительной демонстрации своей жуткой
силы. Тонкий шёлковый шнур около шести метров длиной пропускают через пояс идола, а за
его концы держатся жрецы, которые таким образом оказываются примерно в трёх метрах
впереди идола, не прямо на его пути, а чуть по сторонам. Центральный проход храма
расчищается, и два жреца тихонько тянут за шнур. Получив этот сигнал, тяжёлый деревянный
идол серией прыжков продвигается по приготовленному для него пути, а жрецы отступают,
пятясь перед ним, и, по-видимому, побуждают его к каждому прыжку тем же лёгким
потягиванием. Совершенно невозможно, скажете вы? Или если это таки делается, то это опять
трюк жрецов? Считайте так, если хотите, но как они это делают? Жрецы тянут шнур всего
лишь движением большого и указательного пальцев; этого едва хватает, чтобы натянуть шнур, и
совершенно ясно, что никакой другой механической силы не применяется.
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 7
Но более значительное чудо ещё предстоит. Когда идол вышеописанным образом
достигает дверей, у которых его поджидает колесница, двое жрецов взбираются на платформу,
всё ещё держась за концы шнура. И когда они в следующий раз дёргают за шнур, идол
вскакивает на платформу рядом с ними, а затем, не дожидаясь дальнейших указаний, совершает
ещё один прыжок – в свой паланкин, и поворачивается под прямым углом, чтобы смотреть
вперёд по направлению движения колесницы! Немыслимо, да? Но есть тысячи людей, которые
могут это засвидетельствовать. И, в конце концов, почему немыслимо? Если у вас на Западе
может прыгать тяжёлый стол, и ваши величайшие учёные сами видели это, то почему на
Востоке то же самое не может делать тяжёлый идол? «На небесах и на земле есть множество
вещей, вашей философии и не снившихся», и один факт стоит множества теорий.
После этой поразительной демонстрации силы большая процессия отправляется в путь, и
идол торжественно провозится по городу. Во время его движения на колесницу бросают
приношения всех видов; маленькие колокольчики, развешанные по ней, радостно звенят, а толпа
восхищённо вопит. Именно во время этой процессии поклоняющиеся иногда бросаются под
колёса колесницы, почитая за честь добровольно отдать свою жизнь в жертву своему кровавому
божеству. Ваше правительство думает, что положило всему этому конец, но преданность нельзя
искоренить приказом, и, пожалуй, так или иначе, Джаганнатх получает столько же жизней,
сколько и всегда. Договор, обязывающий его не убивать произвольно, не мешает ему принимать
добровольно предложенные ему жизни, или даже побуждать слабоумных поклоняющихся
приносить себя в жертву в его святилище, и, несомненно, он это делает всякий раз, когда
предоставляется возможность.
Странная и страшная история, не так ли? Но в отдалённых уголках Индии происходит
много странных вещей, о которых совершенно не подозревают люди правящей расы – вещей,
которые показались бы им столь же немыслимыми, как и этот педантично точный отчёт о
празднике Джаганнатха.
Перевод К. Зайцева
Комната барона
***
ПРИЛОЖЕНИЕ
Медитативные впечатления
К ним я отношу два. Первое уже публиковалось в этом журнале несколько лет назад, и оно
повторяется здесь, как вполне уместное для этих заметок.
ОБРАЗ БРАТСТВА (1). Несколько лет назад в медитации я провёл для себя ряд
экспериментов, и некоторые из них привели к результатам, которые я нашёл довольно
интересными. Когда я медитировал на отдельной идее, такой как чистота, любовь или единство,
передо мной часто возникало внезапное и яркое видение, отображающее ту идею в
символической форме, сопровождаемое спонтанно возникающим сонетом, содержание которого
всегда было поэтическим комментарием видения.
Например, однажды, когда я медитировал о братстве, перед моим внутренним зрением
внезапно возник великолепный храм, видимо, в египетском или греческом стиле. У него не
было никаких внешних стен, но имелось большое количество колонн, поддерживающих
изящную крышу и окружающих маленький, обнесённый стеной алтарь, который я не мог
видеть. Я не могу выразить живость, с которой чувствовал, что здание было преисполнено
значения – действительно насыщено интеллектуальным магнетизмом, который делал его не
просто видимым объектом, но наглядным наставлением, содержащим самое высокое учение.
Одновременно развернулся объяснительный сонет, описывающий в своих немногих кратких и
компактных стихах каким образом оно символизировало истинное братство – как все эти
колонны, стоящие в различных местах, некоторые залитые ярким солнечным светом, другие
всегда в полутени, некоторые толще, другие тоньше, некоторые изящно украшенные, другие
такие же прочные, но совсем без украшений, некоторые всегда часто посещаемые
приверженцами, которые имеют обыкновение сидеть около них, другие всегда безлюдные – но
все они тихо, безропотно, стойко и одновременно держат общую крышу, защищая внутренний
зал и алтарь в нём – все такие разные и всё же настолько равные по отношению к главному. И
сонет заканчивался: "В этом – братство".
Я не могу воспроизвести его теперь, но богатство и полнота смысла, глубокая мудрость,
Чарльз Ледбитер: «СТРАННЫЕ ИСТОРИИ» 16
так ясно выраженная в тех немногих словах, заставили меня увидеть, как будто в свете
прожектора, что действительно означает истинное братство – распределение служения,
значение каждого участника, независимое от всего остального, кроме работы, которую нужно
выполнить.
Без некоторого предостережения всё же не обойтись. Были случаи, когда великолепные
стихи, записанные в состоянии медитации или экстаза, впоследствии оказывались ни чем иным,
как чрезвычайно дурными стишками. Я никогда не выражал свои впечатления, записывая их
стихами.
ЛЮБОВЬ УЧИТЕЛЯ К ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ (2). В другой раз во время медитации передо
мной появился образ Учителя К. Х. с ребёнком на руках. Фигура походила на изображение
римско-католического святого, напоминая чем-то Богородицу с младенцем Христом. Её высота
составляла приблизительно два или три фута – хотя я не могу понять причину, побудившую
меня определять размеры фигуры, что не имело никакого смысла. Однако впечатление от
размера было таким. Мои глаза были закрыты, и фигура перемещалась во внутреннем видении,
не исчезая, насколько я мог запомнить. Любопытно было то, что я в это время нисколько не
думал об Учителе, и появление Его образа на самом деле было вторжением извне в поток моего
сознания.
Наиболее важной стороной явления было то, что я знал , что ребёнок был человечеством, и
что я чувствовал огромную и неописуемую любовь Учителя к нему. Именно эта любовь была
центральной точкой переживания. Я никогда прежде не испытывал чувства, подобного этому.
Оно было неодолимым по своей силе и энергии, и в то же самое время мягким и нежным. Оно
было могущественным и святым, переполненным жизнью и реальной силой. Оно было в чём-то
сверхчеловеческим: могущественным без насилия, нежным без слабости, уникальным, и всё же
таким естественным. Конечно, я не могу описать его; конечно, я не могу вспомнить – или
точнее, восстановить его. Я помню то, что оно было, но не то, как оно было; точно так же, как
через несколько лет каждый помнит, что некоторая мучительная боль была когда-то
перенесена, но сама боль не появляется снова из прошлого. Всё, что я знаю теперь, – что с того
времени я могу смеяться над любым обычным разговором о любви, даже в высочайшем и
самом святом смысле. Вся любовь, о которой я раньше слышал, или читал о ней, или видел её
проявления, или был в состоянии почувствовать её сам, – только бледная тень великой Любви,
исходящей от того образа. Это – как камень по отношению к хлебу или пустая скорлупа по
отношению к живому плоду являются наваждением, обманом, ловушкой – то есть, ничем.
Когда я снова говорю здесь о "видении", нужно понимать, что в этом, как и в прочих
случаях, я делаю это только из-за отсутствия других слов. У меня было визуальное впечатление
и ничего более. О его природе я не имею ни малейшего представления.
Комментарии
Наблюдаемые идеи
Комментарии
Неприятные впечатления
Комментарии