Д. КЕПНЕР: ТЕЛЕСНЫЙ ПРОЦЕСС.

Методические
материалы для студентов гештальт институтов и психологов.
Изданы по материалам опубликованным в сборниках
Гештальт-94 — Гештальт-98.

ПРЕДИСЛОВИЕ......................................................................................................1
Синтетическое мышление...................................................................................….5
Вступление: телесный процесс и психотерапия............................................….10
ГЛАВА 1. Я И ВОПЛОЩЕНИЕ ......................................................................…..12
Телесный опыт как опыт "Я"……………….................... .............................. …...13
Воплощение...................... . ............... .......................... ....................................…. ..15
«Я» ках интегратор опыта........................................... ... .........………….......… !5
Глава 2. ТЕЛО И "ОТЧУЖДЕННОЕ Я" ..........................................................17
Двигающееся "Я"... .. . . ............ .. ............................ ....... ...... ..... ............ …. .20
Болезненное "Я"............. . .... ... . ..... ........... ... ....... ..... ... . .......... ..... . ....….....21
Сексуальное "Я"...............................................................................................…… 22
Диапазон опыта... .................................................... . ...... ................. ..…….......24
Телесный процесс и полярности "Я".......... ...................... . .. ............………....…..28
Интеграция тела и "Я". .... . . . . . .......... . ... ... . . . ....... ...................... ...…… . .30
Глава 3. ПОДХОД — "ЛИЧНОСТЬ КАК ЦЕЛОЕ". ........................….........30
Ориентации на личность............................ .......... .............................. ……..… 31
Личность как части............................................ ...................... ..…….. ...... …..32
Исключающие подходы............................... ........................... ... ....………. . … .33
Чередующие подходы ..... ..... ..... ........ .............. ...................................……....36
Послойный подход. Связывание частей............................ ..... ....……....….3 7
Личность как целое....................................................... ................. ...…..……..38
Целостный подход. ...... ................................... ... . ....………………..…...39
Интеграция как процесс развития... .. .. .. . .......... ..... .... …………… ....40
ГЛАВА 4. СТРУКТУРА И ПРОЦЕСС — ТЕЛО И Я...................................42
Природа и происхождение адаптированной телесной структуры ..............44
Структура, процесс и терапевтическая задача .............…………………....... 46
Осознание того, «что есть».,.................................................…..………......…....47
Появление телесного процесса из телесной структуры ...…….........................48
Развитие темы из структуры ......................................................…...........….......49
ГЛАВА 5. СОПРОТИВЛЕНИЕ И ТЕЛЕСНЫЙ ПРОЦЕСС .......................52
Различные взгляды на природу сопротивления... Точка зрения "здравого
смысла"......................
Психоанализ и сопротивление...........................
Точка зрения Райха на сопротивление..............
Гештальт-терапия и сопротивление..................
Соматический процесс: послания от отчужденного Я.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Синтетическое мышление
Мы живем в эпоху терапевтической специализации. Акцент делается на
активности личности и нововведении и, может быть, даже импровизации -когда своего
рода эклектизм присутствует в каждом старании практикующего врача соединить свою
потребность в выживании в комнате консультаций с желанием ответить нуждам
клиентов. Таким образом, мы имеем "думающие" терапии, "чувствующие" терапии,
1
обуславливающие психоаналитические, транзакциональные, системно-
ориентированные пары и семьи терапий, групповые терапии. Существуют райхианские,
нео-райхианские люди, люди Рольфа, Александера и Фельденкраяза, а также
гипнотизеры. Есть экзистенциалисты, роджерианцы, транзакциональные аналитики,
бихевиористы и есть терапевты, предлагающие изменения ценой внедрения в
нейролингвистическую область; здесь можно обойти сознание и найти, наконец
временное облегчение от ежедневных стрессов. Они все здесь, развивающие и
приспосабливающие человеческие потребности в ясности, в выражении своих чувств,
мышечном расслаблении, мышечном переобучении, движении и присвоении
утративших свои функции мускульных групп.
В этой книге Джим Кепнер задается великолепной задачей помочь пациенту
стать единым человеческим существом внутри теоретической перспективы гештальт
терапии и ее действительной практики. В конце концов, гештальт-терапия, уходящая
корнями в теорию Левина, где первостепенное значение придается образующим целое
принципам формирования фигуры / фона, должна быть идеально обеспечена всем для
создания широкого интегрированного подхода к целостной личности.
Процесс вторжения
Что же я делаю как гештальт-терапевт, сидя со своим клиентом? Во что я
вникаю? Какую модель создаю внутри себя, чтобы осуществить успешное
вмешательство? Прежде всего, я вижу человека, сидящего передо мной,
наклонившегося вперед и увлеченно рассказывающего что-то, его грудная клетка
вдавлена. Я вижу черноглазого, хрупкого мужчину, пытающегося как можно лучше
передать свои ощущения. Я могу слышать его прокуренный голос, его голосовые
связки, напрягающиеся в верхнем регистре. Я могу слышать его дыхание. Я могу
почувствовать его запах или коснуться его. Я понимаю его язык, его мальчишеские
фантазии, его нервную привычку повторять любимые слова. И я понимаю, что, здесь, в
этой комнате, мы двое, противостоим целой армии различных характеров (родители,
дяди, тетки, учителя, друзья), подстрекающих нас к чему-либо, критикующих,
требующих, умоляющих, одобряющих, вопрошающих и т.д. Я могу сосредоточиться,
если захочу, на его "болезни", его боли и дискомфорте. Или я мо]-у обратить вес мое
внимание на его запас сил, его привлекательность или я могу просто держать все уме.
И все это количество данных, с которыми я сталкиваюсь ведь я и вижу, и слышу, и
чувствую, и касаюсь и анализирую этого человека, и размышляю о нем, - выше моих
сил. Слава Богу, клиент любит все сам обдумывать. Пожалуй, здесь я присоединяюсь к
нему. Ясное мышление - это как раз то, что я могу ему дать. Но в тот момент, когда я
отвечаю лишь его словам, я не представляю его так ясно: на мое мнение о нем
повлияло его собственное представление о себе или диагностическое размышление о
нем. Словно мы оба превращаемся в две темные коробочки, пристроенные к
голосовому аппарату. Глаза заволакивает дымка сосредоточенного размышления. Я
присоединяюсь к лингвистической перспективе клиента, и я еду той же дорогой, что и
его поезд, причем я впряжен, как лошадь, в вагон его восприятия. А что же произошло
с его грудной клеткой между тем? Что случается с его матерью и отцом, "стоящими" за
ним? Что происходит с нами в этой комнате? Как можем мы справиться со всем этим,
не теряясь и не размениваясь по мелочам? Я могу создать картину человека,
включающую все о нем в данный момент, Я начинаю спрашивать себя: какова его
тема? его сюжет? Какие данные важны для создания картины человека, находящегося
здесь, со мной? Когда я суммирую его историю, его голос и язык, его манеру
наклоняться ко мне, его напряжение в его шее и его отчаянный взгляд, направленный
на меня, что больше всего меня поражает, так это его мольба, будто он выпрашивает у
меня что-то. И внутри этой темы я снова смотрю на него и начинаю придавать значение
вещам, на которые секунду назад я не обращал внимания: его рукам, протягивающимся
ко мне, его голосу, просящему что-то, его голове, склоняющейся на тонкой шее. И мне
2
представляется птенчик с открытым клювом, просящий у матери червячка. А что же
клиент? Если есть нищий попрошайка, то где же те, которые имели многое, но отказали
ему в этом?

Метафора
Он говорит что-то о том, как он просил своего босса позволить ему "приходить
сюда раз в неделю в 3 часа дня". Я же сказал ему; "Рон, я чувствую, что ты
выпрашиваешь у меня что-то, когда говоришь", и я вдруг соединил тысячи, казалось
бы, несовместимых данных. Он отвечает, вспоминая, как его мать упрашивала его отца
не так много путешествовать. Он внезапно останавливается и задает вопрос. Потом он
замолкает. Он грустнеет. Его глаза увлажняются, Я вижу все это и после некоторой
подготовительной работы прошу показать его здесь, в этой комнате, настоящего
нищего. Он думает секунду и решает попробовать; В тот момент, когда он начинает
подниматься со стула, его колени подгибаются и движения его становятся
замедленными, как у 80-летнего старца. "Может быть, внутри меня сидит нищий, хотя
обычно я чувствую в себе некоторое достоинство, - он напоминает мне дядю Мелвина.
Он всегда казался старым, И сейчас я чувствую себя немного таким же. Я
чувствую, что я не имею, никогда не буду иметь и не заслуживаю этого, даже если я
получу это... Я обречен просить и никогда не иметь на это право!" После нескольких
опытов с воплощением в дядюшку Мелвина он останавливается. Сидя на полу, он
начинает тихо плакать. "Я потерял свое достоинство", - шепчет он. Скоро у него
появляются спазмы в животе от рыданий. Я сажусь рядом с ним, пока он оплакивает
потерянную часть его "Я". Позднее на следующем сеансе, он снова рассказывает мне,
как его тело чувствовало себя в шкуре нищего, и я интересуюсь, как он мог выглядеть в
качестве "гордого", который проходит мимо, "не бросив себе ни гроша". Что
произойдет с его плечами, грудью, коленями и тазом? Какой взгляд может охватить
целое? Только тот, который видит процесс. Это взгляд метафор, появляющийся у нас
по отношению к человеку, который не может увидеть себя, так как слишком занят
подробным рассказом своей истории. Как мы обнаруживаем этот процесс вторжения?
нам приходится уйти от него, оторваться от того, что он видит, и все же оставаться с
ним. Нам нужно уйти в себя, где он не сможет нас достать, где мы можем
бескомпромиссно создать свежий образ увиденного. В мгновенном "уходе" от клиента
мы делаем все возможное, чтобы соединиться с ним в "зерне", "семени", где его
сознание еще не бывало. Тогда мы соединяем его с метафорой. Откуда взялось это
сравнение с нищим? Полностью ли этот нищий - он сам? Конечно же, нет. Он - нищий,
которого я видел на аллее в Иерусалиме, он - нищий, о котором я читал в романе, он -
нищий из моего детства, когда во время войны я решился попросить кусок
заплесневелого хлеба. Я рассказал о его нищем как о профессионале, чья грудь все еще
хочет уйти внутрь, чьи плечи стремятся втянуться, чтобы защитить сердце, чьи колени
вот-вот согнутся, как у того старого еврея. И мы оба нищие в этот момент. Я, "старший
нищий", приглашаю его войти в братство, а он ' "младший нищий", который, как
кажется, временно избежал нищеты, устроившись в мире Предпринимательства. Если
мы создадим его "картину процесса", состоящую из его слов, его голоса, его
физической хореографии, его манеры отчаянно смотреть, то тогда эта картина, эта идея
эта метафора, вытащат на поверхность часть его целого. В этом случае метафора
организует его ощущения в открытое понимание, которое отделится от его
собственного ("Я") е§о-5упюшс его маленького ^еИапзЬаипе и введет его внутрь себя,
туда, где он уже жил однажды и где, как казалось, все его тело и его душа когда-то
жили. Например, он вспоминает сцену из его детства, когда он просил своего отца
взять его на работу, - он представляет своего отца в темном зимнем пальто,
отворачивающегося от него и одного идущего сквозь холодное русское утро. История,
которую он рассказал - старая история для него. Если вы привлечете к ней его
3
внимание, к его буквально живому прошлому, вы вступите в его набор характеров.
Если вы будете стоять в стороне и смотреть на него снова и снова с удивлением
ребенка, вы увидите нищего, убийцу, мудреца, обманщика или ребенка, просящего
леденцов. Ваш собственный сюжет, развивающийся из вашего опыта, вашей
внутренней жизни, так же как из его живого образа, создает пьесу, которая может
изменить его взгляд на себя.
Построение «Я - процесса»
Нет способа осуществить гештальт-терапию телесного процесса без
создания для себя многообразной и богатой картины собственной жизни. Работа с
процессом тела может осуществляться только терапевтом, ощущающим
процесс. Еще давно Карл Роджерс создал модель процесса осознания, где одним
из центральных понятий является конгруэнтность: соответствие того, что
ощущается, согласованность бытия и действия, чувства мышлению. Собственный опыт
терапевта требует от него полноты жизни. Хороший терапевт - это учитель с большим
жизненным опытом. Вся эта жизненность, все это богатство возвращается в комнату
консультаций, и мы работаем над соответствием того, что мы испытывали,
тому, что мы действительно чувствуем. Таким образом» метафоры и чувство того,
что составляет основу другого, не сваливается с неба. Они приходят из пустоты
осознанного существования - из внутреннего чувства поэзии, живости
воображения, из столкновений с миром, простого любопытства и мужества, делая
нечто необыкновенное из простого или простое из кажущейся сложности
выражений другого человека, другой личности. Тогда метафора приходит из этого
внутреннего «кровного познания», которое, в конце концов, созревает до такой
степени, что может быть выражено словами и сходит с губ ясно, легко, смело, без
притворства и помпезности. Рильке говорил о "кровном познании": «Ради единого
стиха нужно увидеть множество городов, людей и вещей, нужно знать животных,
нужно понимать полет птиц и знать, как открываются по утрам цветы. Нужно суметь
восстановить в памяти дороги неведомых стран, неожиданные встречи и
расставания, так давно предчувствовавшиеся; дни детства, все еще необъяснимые,
родителей, которым причиняет боль наш отказ от радости, что они пытаются нам
доставить (это была радость для кого-то еще}; детские болезни, так странно
начинающиеся с множества глубоких и серьезных изменений; дни в тихой удаленной
комнате и утро у моря, и само море, ночи путешествий, промчавшиеся так высоко
наравне со звездами, и всего этого недостаточно, если только думать обо всем этом.
Нужно помнить многие ночи любви, ни одна из которых не повторялась, крики
рожающей женщины и легкую спящую женщину в детской кроватке. И нужно побыть
рядом с умирающим, сидеть рядом с мертвым в комнате с открытыми окнами,
наполненной прерывающимся шумом. И все же недостаточно только помнить. Нужно
уметь забыть все это, когда этого слишком много, и нужно обладать огромным
терпением, чтобы ждать, пока они не придут вновь. Ведь это не просто воспоминания.
Пока они не войдут в нашу кровь, взгляд и жест, ни один стих не возникнет, ни одно
слово в тот редкий час, который называется творчество». Мы позволяем "кровному
познанию" утвердиться в сознании клиента, или скорее, за ним. Мы позволяем ему
"щекотать" клиента. И, в конце концов, он или она начинают ощущать его в своих
костях, суставах, мускулах и сухожилиях, глазных яблоках и слезных протоках, во рту
и слюне. Как раз этот вид вмешательства и описывает Джим Кепнер - четкая
организация вашего мышления вокруг всех обстоятельств делает интегрированную
работу возможной. Сравнение Кепнером работы Перлза с Райхом, Якобсоном и
Александером показывает, как гештальт-терапия подходит к ощущениям клиента и
сознанию, не обходя сопротивление, но включая работу с телом в сознание клиента и
его чувство выбора. Работа Кепнера, как наиболее классическая гештальт-терапия,
основана на осознавании. Он приходит к тому, что клиент отталкивается от чувства
4
себя, включая чувственный опыт физического "Я". Когда меняется физическая сторона,
то соответственно меняется сознание: "Когда я вдыхаю полной грудью, я чувствую
себя большим и уверенным". У клиента может появиться желание и выдохнуть воздух
из груди, и почувствовать свою уязвимость и угрызения совести, и выдохнуть воздух и
ощутить гордость и силу. Мускульно-скелетные изменения и изменения позы с
возросшим осознанием и чувством выбора, сложности и богатства - эти изменения
образуют целое, включающее весь организм и длятся многие годы. Изменения в
характерной структуре происходят не из-за харизматических директив терапевта: как
думать, как стоять, как ходить, но благодаря направленному осознанию клиентом
своего экспериментирования.
И из моей собственной практики, и из чтения этого труда я вынес чувство
огромного уважения автора к ежесекундному процессу и целостности клиента, и к его
достоинству как человеческого существа. Терапевт и клиент -это команда, работающая
сообща, чтобы исследовать, понять и поэкспериментировать с раскрывающимся
опытом. Доктор Кепнер поддерживает сопротивление как неотъемлемую часть "Я" в
том, чему оно придает "соматическое выражение", что делает необходимым для
клиента узнать что-то важное, специфическое как выражение себя, чему сознательно
позволяет возникнуть. Сопротивление рассматривается как отверженная часть "Я-
тела", которая нуждается в осознании и воссоединении с полным функционированием
личности. На основе понимания сопротивления Кепнером я вижу работу автора как
главный вклад в психотерапию и в гештальт-терапию, в частности. Эта книга - первая
исчерпывающая попытка интеграции так называемых познавательно - сознающих
терапий с различными терапиями телесного процесса и манипуляций с телом. Автор
представляет гештальт-терапию в наиболее широком диапазоне: как она рассматривает
целый организм и отношения терапевт-клиент как ведение, прикосновение и
экспериментирование в атмосфере близкого контакта. Широко задуманная и четко
исполненная, эта работа не обещает ничего сверх того, что может выполнить. Без драм,
преувеличений и пустозвонства Кепнер дает подробные клинические примеры всех
принципов и техник, о которых он говорит. Хотя он не использует уже затертого слова
"творческий", он все же показывает, каким образом творчество помогает в работе с
другим человеком. Кливлендский гештальт институт и его штат рады представить эту
прекрасно написанную книгу на суд читателя.
Джозеф С. Зинкер, доктор философии.
Вступление: телесный процесс и психотерапия
Как правило, в русле психотерапии терапевтический процесс определяется как
работа с психическими явлениями и состояниями и их коррекция. В процессе этой
работы делался акцент на "душевном" аспекте терапии: вербализации, мышлении,
представлении, снах и т.п. Даже эмоции рассматривались как психические явления.
Являлось ли целью "смягчение психологического конфликта", "совершенствование "Я -
образа" или же "воссоздание познавательных способностей", наши теории и методы
традиционно придавали меньшее значение телесным феноменам в контексте
психотерапии. В основе этого лежит отражение того исключительного значения,
которое придавалось интеллекту и рассудку в нашей культуре в самом широком ее
понимании, Мировой взгляд на психотерапию, в конечном счете, определяется
воззрением на культуру, в которую она встраивается. Этот односторонний взгляд на
человеческую натуру, когда важнейшая роль отводится ее познавательной стороне,
рассматриваемой с точки зрения культурной перспективы, всегда казался забавным
мне, приверженцу взгляда, что телесная природа человека имеет не меньшее значение,
тем более для психотерапевта, чье призвание исцелять людей. Такие проблемы как
ожирение, психосоматические нарушения, эмоциональное омертвление, хроническое
перенапряжение, недостаток эмоциональной выразительности, головные боли,
сексуальные проблемы и нарушения в организме, являющиеся результатом
5
физического и сексуального насилия - все это говорит о том, что ноше существование -
это, скорее, существование в теле. То. что происходит с ним как в физическом плане,
так и в психологическом. Мы живем не только размышляя, фантазируя, но еще и
двигаясь, принимая различные позы, чувствуя, выражая. Как же тогда мы можем
игнорировать основную физическую природу человека в терапии, главная цель которой
- исцелить человека? Однако кое-что уже начинает меняться. Становится все более
обычным среди психотерапевтов с различными профессиональными убеждениями
принимать во внимание явления тела как часть необходимых данных терапии, даже
если их методы не показывают ясного понимания таких явлений. Я наблюдал эту
перемену в течение многолетних тренингов, целью которых являлось научить
терапевтов понимать и использовать процессы тела в своей работе. Теперь студенты
видят смысл в том, в чем много лет назад мне стоило огромного труда убедить
сомневающихся, т.е. в том, что поза клиента, его движения и физические ощущения
относятся к области терапии. За последние 2 года, как мне кажется , два новых влияния
усилили интерес К феноменам тела в психотерапии. Первое из них заключается в
особом интересе искусству и терапии тела в гуманистической психологии и в
человеческих потенциальных движениях, включающих возрождение терапии Райха,
придание главного значения телу в гешгальт терапии и искусству тела, как, например, в
хатха-йоге, в боевых искусствах, техниках Фельденкрайза и Александра, и рольфинге
(структурная интеграция). Второе влияние - это понимание невербального поведения
как коммуникации. Это предположительно новое влияние было использовано
психотерапией, например, эриксонианским гипнозом и современными
коммуникативными школами (например, коммуникацией в парах). Вместе с недавним
взрывом интереса к явлениям тела существует значительная разница в путях
понимания процессов тела в контексте психотерапии. Эти различия отражены в
четырех точках зрения:
1. Терапия, такае как психоанализ и когнитивная терапия, которые обращают
внимание на явления тела, отличающиеся от симптомов "основополагающих"
психических проблем (т.е. таких как эпифеномен мозг/познание;
2. Телесные практики, такие как те, что были упомянуты выше и которые имеют
дело лишь с процессами тела, в то время как психоанализ имеет дело с психическими
процессами;
3. Коммуникативные и поведенческие школы терапии, которые рассматривают
влияния тела в первую очередь как совокупность сигналов, которые должны быть
выявлены, или как поведение, которое должно быть изменено;
4. Глубинная терапия тела, как, например, гештальт школа и школа Райха.
которые рассматривают тело как нечто присущее человеческому "Я" и личности в
целом. Целью этой книги является представить и разъяснить особую "глубину" подхода
к пониманию и работе с явлениями тела в психотерапии. Я хочу продемонстрировать
основу, владея которой практикующий врач, держащийся другой точки зрения, мог бы
лучше оценивать телесные процессы в контексте целостной личности, а не как
изолированные явления. Я опишу, как тело неотделимо от "Я" любого человека и в то
же время связано с нашей эмоциональной жизнью, с темой продолжительности жизни
и с физической основой нашего существования на Земле. Тем терапевтам, которые
видят свою работу в преобладающе психическом аспекте, я надеюсь показать, как
занятие процессами организма может сделать их терапевтическую работу с эмоциями и
мышлением более плодотворной, включая телесный опыт, сознание, выражение И
движения. Врачам, работающим с телом, Я надеюсь показать важность поз и телесных
ощущений в эмоциональных и психологических функционированиях. Терапевтов с
коммуникативной перспективой я надеюсь убедить в том, что значение процессов тела
сохраняется не только в информативном мышлении, но также и в их основных
существенных выражениях себя. А тем терапевтам, которые уже знакомы с телесно-
6
ориентирован ной работой, я надеюсь, эта книга обеспечит связное понимание,
которое обоснует телесно-ориентированное вмешательство в сознание клиента и в его
самоощущение. Материал этой книги создавался на основе моих собственных
разногласий с существующими подходами к телу и терапии. Превалирующая
теоретическаяструктура позаимствована у гештальт терапии, в частности, описанной
Перлзом (1947- 1969) И преподаваемой в Кливлендском гештальт институте, где я был
студентом и членом преподавательского состава. Хотя внимание здесь направлено на
подход к явлениям тела, а не на тщательное объяснение гештальт-терапии, читатели, не
знакомые с таким подходом, могут все же найти адекватную информацию в тексте. Те
же, которые ищут более глубоких знаний в области гештальт терапии, могут
обратиться к литературе, на которую я ссылаюсь в этой книге. Я рассматриваю этот
труд как расширение существующего взгляда на гештальт терапию, а не как "новую"
школу терапии. Авторы трудов по терапии принимают на себя двойную задачу:
представить ясное детальное описание с целью проиллюстрировать применение
положений, и в то же время соблюсти конфиденциальность и врачебную этику по
отношению к клиенту. Я пытался сделать и то и другое, значительно изменяя детали,
касавшиеся личности пациентов, чтобы, таким образом, скрыть участников без
изменения клинической картины. Во многих местах используются композиции из
различных случаев и диалоги не приводятся.

ГЛАВА 1. Я И ВОПЛОЩЕНИЕ
Многим людям кажется странным моя просьба обратиться к ощущениям тела,
их собственным или других людей, что может оказаться .важным для разрешения их
насущных проблем: справиться с напряжением, установить отношения с другими
людьми, понять свои чувства. И может показаться еще более странным предположение,
что ощущения тела имеют отношение также к глубинным проблемам личности, как,
например, расстройство идентичности, эмоциональные конфликты или ощущение
провалов в сознании. Мы обычно считаем "тело" чем-то отличным от "Я" и, таким
образом, не относящимся к "Я", которое борется с жизненными проблемами во всей
полноте и осмысленности. Люди, испытывающие потрясение, которое толкает их
искать помощи, нередко склонны отделаться от некоторых неприятных физических
ощущений. Они хотят избавиться от сердцебиений и одышки, которые приносят с
собой волнения. Они хотят, чтобы исчезли приступы гнева и чувство страха. Они хотят
избавиться от напряжения в мышцах и постоянных головных болей. В придачу к этим
симптомам и чувству дискомфорта клиенты часто не в ладах с собственным
существованием как существованием физическим. Они могут думать о себе как об
уродливых и неуклюжих созданиях. И попытки обратиться к их собственным
физическим ощущениям могут казаться им чем-то "низким", слишком сексуальным
или животным. Их физические ощущения могут ассоциироваться с болью, болезнью
или с нарушениями, от которых они старались когда-то избавиться.
Таким образом, моя просьба с самого начала обратиться к телесному опыту
может показаться возвращением к тем проблемам, от которых они хотели бы
избавиться. Большинство терапевтов именно так и подходит к терапии, хотя и по
разным причинам. Теории и методы, которым нас обучали, делают центром коррекции
психические конструкты: конфликты, познавательные способности, кольца
взаимодействия и структуры сознания. Явления тела считаются всего лишь
симптомами, которые нужно выявить, или поведенческими реакциями, которые
должны быть скорректированы, или способами коммуникации, которые должны быть
изучены, или символами, лежащими в основе процессов. Сюда можно добавить степень
взаимодействия самого терапевта с его или её собственным опытом. Мы нередко
чувствуем тот же дискомфорт, что и наши клиенты. Мы все продукты системы
7
образования и тренировочных программ, где интеллект считается единственным
нужным инструментом для разрешения человеческих проблем. Это явно проступает в
работе терапевтов: неподвижно сидя часами, едва дыша, слушая и отвечая только с
подсказки интеллекта, они пытаются решить чужие проблемы. Психотерапевтический
контекст, однако, не единственная причина разрыва связей тела и "Я" (зе1т). Наш язык
также способствует их разделению. У нас нет ни одного слова, чтобы, например,
сказать "Я - тело". В большинстве случаев мы говорим "моё тело"; точно так же, как мы
можем сказать "моя машина", подразумевая, что наше тело - это наша собственность,
но не мы сами; наш язык способствует пониманию нашего тела как объекта: что-то
происходит со мной, а не "то, что происходит, это я". На фоне этих обычно бессвязных
физических ощущений неудивительно, что просьба считать тело своим "Я" и телесный
опыт - переживаниями своего "Я" - воспринимается с ужасом. Что же я имею ввиду,
предлагая подобную вещь?

Телесный опыт как опыт "Я"

Придерживаясь основного назначения этой книги, "Я предлагаю провести опыт
с целью сосредоточиться на своих телесных ощущениях и на связи между ощущением
себя и ощущением своего тела. Так, как вы сейчас сидите, не меняя намеренно своей
позы обратитесь к своим телесным ощущениям. Каково ваше первое ощущение?
Чувствуете ли вы напряжение, и если да, то какое и где? Как вы дышите? Быстро,
медленно, глубоко? Какова ваша поза? "Держите" ли вы себя или позволяете креслу
"придерживать" вас? Сутулитесь ли вы или вы расслаблены, сидите выпрямившись или
вы напряжены? Как ваша поза влияет на ваше дыхание? Таким образом, вы уже начали
процесс обращения к вашим телесным ощущениям. Многие говорят мне, что они
ничего не чувствуют, когда сосредотачиваются на своем тепле. Если это справедливо
по отношению к вам, то тогда отсутствие всяких ощущений уже само по себе важное
утверждение вашего чувства своего "Я". Но большинство людей почувствуют какие-то
процессы в своем теле; если вы достаточно терпеливо будете "вслушиваться" в свое
тело, то некоторые детали станут полнее и выразительнее. Если вы продолжите
попытки "вслушаться" в свой организм, то делайте утверждения вслух или про себя,
начав, например, со следующего; "Сейчас я замечаю, что мое дыхание затруднено Я
поверхностно".
«Сейчас я чувствую тепло в животе». Наберитесь терпения, пусть ваши
утверждения помогут вам сосредоточиться на вашем телесном опыте в данный момент.
Вы можете заметить, что одни ощущения появляются чаще других. Вы можете лучше
осознать вашу позу, характер вашего дыхания или, может быть, выявить напряжение в
области шеи или ногах. В терминах гештальта эти ощущения называются фигурами,
которые проявляются на фоне общего состояния тела. Фигура, иногда возникающая в
вашем сознании, начинает привлекать ваше внимание и приобретает силу, если она
как-то значима для вас. Теперь попробуйте заменить «Я замечаю...» выражением «Я...",
чтобы, таким образом, связать ваше «Я» с вашими телесными ощущениями. Например,
скажите вместо «Я замечаю напряжение в плечах» - «Я напрягаю плечи», или,
например, вместо «Я замечаю расслабленность в руках» скажите «Я расслабляю руки»
И т. п. Сделайте 5-6 подобных утверждений. Что же происходит, когда вам удается
использовать слово «Я» («I») в отношении телесных ощущений? Некоторые
протестуют против такого употребления: «Я не напрягаю руки, они сами напрягаются».
Если вы чувствуете побуждение к такому протесту, то я вас спрошу; «Кто же напрягает
ваши руки, как не вы сами?» Напряжение - это то, что вы сами делаете в ответ на что-
либо. Но вы можете не осознавать еще это напряжение достаточно ясно для того, чтобы
почувствовать, что именно вы сами - тот, кто его создает. Давайте вернемся к телесным
ощущениям и посмотрим, можем ли мы применить ещё более полное чувство «Я» («I»)
8
к процессам, происходящим в вашем теле. Сосредоточьте ваше внимание на 2-х
ощущениях напряжения, наиболее типичных для вас. Если взять каждое отдельно, как
бы вы описали характер этого напряжения? Похоже ли это на сжатие? Удерживание?
Сдавливание? Схватывание? Разрушение? Это могло бы помочь вам сознательно
увеличить напряжение для того, чтобы лучше понять его характер. Используя слова,
описывающие характер напряжения (а виды его могут быть самые различные),
разрешите мне предложить вам еще один опыт. Представьте, эксперимента ради, что
ваше тело - вы сами. Если например, напряжение на котором вы сосредоточились,
напоминает сжатие, скажите о себе так, используя утверждения, состоящие из двух
частей: «Я сжимаюсь, и это мое существование». Или: «Я замыкаюсь в себе, и это мое
существование». Повторите эти утверждения несколько раз, чтобы полностью осознать
их значение» для вас. Почувствуйте глубину вашей оценки состояния своего
организма, чтобы точнее описать образ вашего существования. Если вы проводили все
эти эксперименты, а не просто прочли о них, одно-два ваших утверждения могут стать
значимыми для вас. Может быть, вы сможете выразить непосредственно то, что раньше
лишь смутно ощущали. Вы могли почувствовать «щелчок» узнавания в физическом
опыте ощущения, характерного для вашей? сегодняшней жизни или для прошлых
событий и ситуаций. Или, возможно, вы посчитаете трудным обнаружить что-либо
значительное в вашем теле. Вы остановились на полпути и не заметили вообще ничего,
или же ощущения ваши были самыми обычными. В контексте этого опыта я бы
попросил вас также делать утверждения о ваших трудностях в том же виде, который я
предложил вам для определения ваших телесных ощущений: "Я не чувствую удобства
в своем теле, и это мое существование". "Я не чувствую в себе ничего особенного, и это
мое существование". "Мое тело для меня не много значит, и это мое существование".
Ваше сопротивление, дискомфорт или чувство бессмысленности всего этого - такое же
утверждение ваших отношений к вашему телесному "Я", как и все прочие
утверждения.

Воплощение
Этот эксперимент дал вам основу для главной предпосылки гештальт-подхода и
терапии-тела: ваше "Я" находит свое воплощение как в теле, так и в психике. Мы
чувствуем, любим, работаем, удовлетворяем наши постоянно меняющиеся
потребности, физически существуя в мире и взаимодействуя с ним. Ощущения нашего
тела - это каши ощущения, так же как и мысли, фантазии, представления - это часть
нашего "Я". Когда мы отделяем наши телесные ощущения от нашего "Я" (говорим "11"
вместо "I"), мы лишаемся значительной части сами себя. Мы словно бы уменьшаемся.
Чем больше мы отрицаем нашу тождественность с нашим телом, тем больше вещей
"кажутся случающимися" с нами. Мы выходим из-под контроля, мы чувствуем
разорванность нашего "Я". Мы теряем связь с первоосновой человеческого опыта - с
материальной реальностью. Это, конечно, общее описание тех трудностей, которые мы
призваны преодолеть как терапевты. И это во многом похоже на болезнь нашего
общества в целом, расчлененного, оторванного от мира наших чувств,
неподконтрольного нам. Может ли феномен общества иметь корни в нашем отношении
к собственному телу? В этой книге я опишу, как наше телесное существование
присуще нашему отношению к миру и как оно формирует основу для нашего контакта
с окружающей средой, физическим и особенно человеческим окружением, так что мы
можем удовлетворять наши потребности и развиваться. Работая с людьми и помогая им
найти путь к самим себе, мы, терапевты, конкретизируем абстрактное представление о
себе, о нашем существовании, что повышает оценку всей личности в целом.

9
 «Я» как интегратор опыта
Поскольку я буду использовать термин “Я” довольно часто в этой книге, будет
полезным описать подробнее, что я вкладываю в это понятие. Понятие "Я" - одно из
самых сложных и противоречивых понятий в литературе по гештальт терапии, но
центральной для нашей ориентации. Сложность этого понятия объясняется его
статусом ускользающей и эфемерной части организма, и неуверенность рождается из
употребления его в самых разных значениях. Гештальт терапия рассматривает "Я" не
как вещь, статическую структуру, но как протекающий процесс. Я - не набор
"замороженных" характеристик ("Я" - это только это, и ничто другое. В норме "Я":
гибко и разнообразно в своих способностях и качествах, зависящее от частных
требований организма и окружения. "Я" не имеет собственной природы, кроме как в
контакте или по отношению к окружению. Это может быть описано как система
контактов или взаимодействий с окружающей средой. В этом смысле "Я"
может рассматриваться как интегратор опыта. "Я" имеет доступные, так называемые
контактные функции, то есть специальные действия и способности. Ввиду этого будет
уместно сказать, что "Я" - это ничто, кроме системы контактных функций. "Я" и эти
функции - одно я то же в понимании гештальт-терапии. "Я" описывается как система
"возбуждения, ориентация, манипуляции, различных идентификаций и отчуждений"
{Ф. Перлз и др., 1951). Эти общие категории контактных функций описывают
основные пути нашего взаимодействия с окружением с целью удовлетворить наши
потребности и приспособиться к изменениям окружающей среды. Через
возбуждение мы ощущаем наши потребности. Через ориентацию мы организуем себя
для удовлетворения наших нужд в связи с окружающей средой. Через манипуляцию мы
действуем, удовлетворяя наши потребности. Через идентификацию мы принимаем в
свой организм (делаем своим "Я") то, что можем усвоить, а через отчуждение
отбрасываем (делаем "не-Я") то, что чуждо нашей природе и что, таким образом, не
может быть усвоено. Полное функционирование приспособления зависит от
контактных функций, полностью доступных организму для удовлетворения
меняющихся запросов во взаимодействии с окружающей средой. Когда же
контактные функции станут недоступными для осознания, организм не сможет
больше приспособиться к миру. Те аспекты функционирования, которые мы
отчуждаем, это не сам опыт, они не являются полностью доступными для контакта с
окружающей средой, Чем более ограничены наши способности к контакту, тем больше
наше ощущение себя и мира становится фрагментарным, неорганизованным и
т.о., предметом сопротивления. Базирующаяся на определении "Я", моя цель показать
важность телесной основы наших контактных функций, а также
продемонстрировать, как психические заболевания связаны с лотерей этих функций
через отчуждение их от нашего телесного существа. Первая часть этой книги
посвящена пониманию того, каким образом наше тело, то, что присуще части нашего
"Я", становится объектом отчуждения и "не-Я", способом извлечения этого разрыва.
Часть 2 представляет собой подробное теоретическое и клиническое описание
природы контактных функций возбуждения (ощущение), ориентации (формирование
фигуры, мобилизация), манипуляции (действие), идентификации (контакт), и
отчуждения (отход и ассимиляция). (КНке, Катег, Мапа (1949). Тпе поГеЬоокз оС Ма!
ге Ьаипаз ВНеее. Ке№ Уогк: 'А'.ХУ. МоПоп, 1949). Часто забывается, что Вильгельм
Райх обращал внимание на важность телесных феноменов в своих "Анализах
характера" (1945/1972) на заре психоанализа.

Глава 2. ТЕЛО И "ОТЧУЖДЕННОЕ Я"

Описание психического здоровья и заболевания достаточно просто. Это вопрос
идентификации и отчуждения себя: если человек идентифицирует себя со своим
10
говорящим "Я", то он не подавляет свое творческое "Я", то он не подавляет свое
творческое возбуждение и не препятствует воплощению своего замысла; и наоборот,
если он отчуждает все инородное, то, вследствие этого, оно не может быть жизненно
необходимым, - то в этом случае он психически здоров... Но если он отвергает себя и
вследствие ложных идентификаций пытается насиловать свою добрую волю, тогда он
делает свою жизнь скучной, запутанной и мучительной (Перлз и др., 1951).
Многие из нас не идентифицируют или не ощущают свое тело как свое "Я".
"Чаще всего мы чувствуем себя живущими в теле или же вообще не имеющими ничего
общего с нашим физическим состоянием. С точки зрения гештальт терапии, о чем уже
говорилось выше, психические заболевания возникают тогда, когда человек отчуждает
то, что органически ему присуще и таким образом прерывает функционирование. Как
же это происходит, что мы отчуждаемся от нашего физического существования и
идентифицируем себя лишь с умственным и бестелесным существованием?

Приспособление к трудностям окружающей среды.

В модели развития человека, созданной гештальтгерапией, рост и формирование
Я (зе!!) происходит в результате контактов (взаимодействия) с окружающей средой.
Через эти контакты мы ищем и находим то, что нам требуется для выживания и
развития, усваиваем новый опыт, который может быть использован для роста и
изменения, и отвергаем то, что не может быть ассимилировано (Перлз, 1947-1969). В
процессе взаимодействия, роста и развития некоторые аспекты или качества "Я" могут
стать проблематичными в определенной физической или социальной окружающей
среде. Например, выражение потребности ребенка а любви может быть встречено
отказом, его агрессия - наказанием, уязвимость - жесткостью, любопытство - защитной
реакцией или скудостью информации. Человеческая натура так же эластична, как и
упорна, и единственный случай отказа или наказания едва ли нанесет значительный
ущерб личности. Мы не требуем идеальной окружающей среды для роста, но только ту,
которая, перефразируя Винникота (ТУтЫсоН), "лишь достаточно хороша" для
здорового развития. Однако бывают отклики со стороны окружения, эффект которых
далеко не целебный. Часто повторяющийся ответ такого рода, как, например,
постоянная критика и дезориентация со стороны окружающих может оказать
негативное воздействие на развивающуюся личность. Случаи, когда естественные
импульсы ребенка встречаются с опасностью отказа в необходимой опеке, могут также
иметь нежелательный эффект. Например, плач голодного ребенка, который вызывает
полный ненависти взгляд озабоченного родителя. К этому добавляется "двойная
ловушка", например, когда родитель наказывает малыша за естественную сексуальную
игру как за "грязную и отвратительную", в то же время украдкой кокетничая и
соблазняя его, что может также оказать негативное влияние на формирующееся Я".
Подобные условия требуют, чтобы человек разрешил противоречие между
потребностью в выживании и качествами развивающегося "Я". Как неусваиваемые
аспекты окружающей среды отторгаются организмом, так и аспекты "Я", отвергаемые
окружающей средой, отчуждаются. Качества "Я" - побуждение к проявлению
любопытства, желание любви, склонность к уязвимости, сексуальные переживания, -
все это отвергается, отчуждается от "Я" (зе1г).
Отвержение самых существенных аспектов вашего "Я", будь то потребности,
способности или поведение, выглядит так, как будто вы не хотите, чтобы в вашем доме
была какая-то комната, но вы не можете избавиться от нее, потому что ее
существование необходимо для целостности всего здания; все, что вы можете сделать -
это заколотить ее дверь досками и притвориться, что ее не существует. Мы можем
отослать какие-то части своего "Я" в наглухо "заколоченную" тьму бессознательного,
но они будут продолжать существовать, несмотря на наши старания считать их
11
"неважными". Я могу обуздать себя и скрыть свои эмоции, я могу показать, что
эмоциональность не входит в образ моего "Я", но я не могу реально удалить эмоции из
моего существования. Они (уже не "Я") функционируют вне моего сознания, но все же
продолжают функционировать.
Что же происходит с "отверженными" аспектами нашего организма -чувствами,
потребностями, выражениями, движениями и образами? Как они хранятся вне
сознания? Где и как эти функции "Я", а теперь уже "не-Я", осуществляются?

Отделение "Я" от тела.

В большей степени мы определяем существование отчужденных аспектов "Я"
через их связь с функциями тела и его процессами. Когда мы называем тело "оно" (и) и
относим "Я" (I) (или идентифицированное "Я") к психике (липа 1), наше тело, в самом
деле, становится отчужденным "Я" (зе1г). Мы делим наш организм на "Я" (1),
заключающееся в мышлении и вербализации, и на "оно" (11), состоящее из чувств и
невербального выражения. Далее мы часто ощущаем то, что становится телесным
опытом, отчужденным от "Я" и таким образом иррациональным, и поэтому
неприемлемым для создания нашего "Я-образа". Слияние отчужденного "Я" и тела
происходит благодаря тому, что многие функции организма, которые мы должны
отвергнуть, укоренились в нашей физической природе. Таким образом, отчуждение
определенных аспектов или функции "Я" требует отчуждения также тех телесных
аспектов "Я", которые с ним тесно связаны.
Поддерживанию этого разрыва и сохранению отверженного "Я" в нашем
сознании способствует телесная природа вытеснения как такового. Для гештальт
терапевтов вытеснение непросто "психический" механизм. Мы можем не допускать
проникновения отверженного "Я" в сознание, предотвращая все стремления, присущие
отчужденным аспектам "Я", таким как напряжение, препятствуя их достижению других
аспектов и таким образом подтверждая такую характеристику идентифицированного
"Я", как независимость. Мы можем физически притупить телесные ощущения
(подавляя их), и среди них те, которые составляют чувство любви, гнева и сострадания.
Язык "Я" (зеИ) обеспечивает еще одно средство утверждения отторжения и
отсутствия сознания. Словарь идентифицированного "Я" становится преимущественно
вербальным, в то время как словарь телесного "Я" -кинестетический. Так же, как язык,
которым не пользуются, постепенно забывается, выражение телесного "Я" становится
"неощутимым". В нем нет слов, оно не подкреплено социально и о нем трудно
говорить. Что же удивительного в том, что коммуникация нашего отчужденного "Я",
язык тела, кажется неразумным и бессмысленным? К тому же целостность нашего
опыта разрушается, когда чувства и моторные компоненты (телесные аспекты)
прошлого и настоящего опыта отрываются от вербальных и образных аспектов опыта.
Без присущей им целостности, воспоминания трудно восстановить, и настоящий
контакт нарушен. Это напоминает вырезание частей из общей картины до тех нор,
пока, ее невозможно будет узнать.
Как я уже отмечал, идентификация тела и отчужденных аспектов "Я"
происходит благодаря тому, что то, что мы должны отвергнуть, оторвать от нашего
чувства себя, или имеет сильный физический компонент, или само по себе физический
процесс. Телесно-ориентированные терапевты признают что многое в нашем опыте
основано на соматических и физических процессах, несмотря на то. что общее
представление реального "Я " явно психическое. Давайте посмотрим, какие аспекты
нашего "соматического "Я" отчуждаются.

Чувствующее "Я" (ее!*)-

12
 Мы обычно думаем о "чувствах" как о психических явлениях, но Вебстер (\
УеЬз1ег) находит разгадку тесных связей между кинестетическими процессами и
чувствами, определяя последнее как "эмоциональные" переживания (зепзайоп). Глядя
на человека с точки зрения целостного подхода, мы должны признать, что большая
часть нашей умственной жизни включает соматический опыт. Чувство фусти включает
ощущение теплой тяжести в груди, напряжения в диафрагме, сжатие в горле и
увлажнение глаз. Чувство возбуждения включает ощущение поднятия груди, дрожь в
животе, покалывание и как бы текущее ощущение в конечностях. Вы можете
поэкспериментировать с этим, живо представляя себе ситуацию, вызывающую у вас
сильные чувства, такие как томление по далекому предмету страсти, удовольствие от
делания того, что действительно дает вам наслаждение, или спор с начальником.
Обратите особое внимание на ваши ощущения и на реакции вашего тела. Каковы
физические компоненты ваших чувств?
Если в вашем чувстве есть какое-то противоречие - грусть переполняет вас (то
есть нет достаточной поддержки со стороны организма или окружающей среды) или
вам говорят. "Мы, Джонс, не предаемся подобным чувствам", (то есть вы рискуете
встретить непонимание со стороны людей, от которых зависит ваше благополучие), - то
тогда вы оказываетесь в положении, когда вам приходится отделять чувства от
нормального контакта Отделение контактной функции - это то же самое что и
отчуждение ее от "Я". В случае с чувствами это часто означает отделение себя от
телесных компонентов чувства. Когда вы проводили этот небольшой опыт, были ли у
вас какие-либо трудности? вы, возможно, не смогли что-либо почувствовать. Или вы
могли почувствовать лишь кое-что, но не все. Это, возможно, отражает потерю
контакта с телом, ваше отчуждение от телесного "Я" в отношении чувств.

Двигающееся "Я"
Мускульное движение есть неотъемлемая часть любого взаимообмена с
окружающей средой. Именно через движение мы выражаем чувства, управляем
окружающей средой, защищаем нашу органическую целостность. Слово "эмоция"
происходит от латинских слов "е" (из) и "тоуеге" (движение): двигаться наружу.
Висцеральный и сенсорный опыт чувств становится движением по отношению к
окружающей среде Чувство грусти становится плачем, когда мы позволяем
переживанию произвести некоторые изменения в организме, такие как сокращение
двигательной мускулатуры, мимические выражения скорби, рыдания. Чувство
страстного желания, когда превращается в движение, заключается в стремлении к
физическому достижению предмета любви. Только в движении чувство обретает свой
полный смысл. Только двигаясь, мы можем соединить потребность, которую отражает
чувство, с окружающей средой, где эта потребность может быть удовлетворена.
Существуют условия, при которых чувство, сенсорный аспект аффекта, должно
быть отчуждено или подавлено Так же и выражение чувства в эмоции, когда оно
демонстрируется, может оказаться проблематичным. Если оно встречается отказом или
критикой, становится рискованным выражать свою потребность в любви, то
мускулатура рук и груди (около сердца) напрягаются, чтобы подавить это чувство.
Если даже легкое выражение гнева встречает противодействие, тогда все гневные
движения должны быть подавлены. Если "большие мальчики не плачут" или ребенок
увлечен ролью "силача", то способность смягчаться до уязвимости иди расплакаться по
любому поводу должны быть подавлены мышечно (с помощью мускулатуры). При
данных обстоятельствах подобные движения отчуждаются и становятся угрозой
ощушению своего "Я", становятся отверженными и больше неприемлемыми в качестве
контактных функций.
Движение - это не только функция аффекта. Это функция любого
13
взаимодействия с окружающей средой. Если мы исследуем функции организма,
которые эти движения обслуживают и добывают информацию из окружающей среды, к
которой организм должен приспосабливаться, то станет ясно, что в этом
приспособлении будут затронуть! и моторные способности. Поскольку потребности
находят моторное выражение в отношении окружающей среды (потребности
воспринять и отреагировать, определить границы и защитить свою целостность,
достичь и обрести поддержку), аккомодация к запросам окружения потребует, чтобы
такая потребность не была выражена и само ее моторное выражение было отброшено
Выражение любопытства, например, не может обойтись без двигательной
манипуляции с окружающей средой. И таким образом, родитель, боящийся, что его
ребенок потеряет свою зависимость от него, будет стремиться ограничить его
активность и препятствовать его отдалению от родителя. Такие движения становятся
опасными и отвергаемыми для ребенка, так как они угрожают его родителю, источнику
удовлетворения его насущных потребностей, и его многие телесные движения, его
собственность под угрозой. Поскольку мне можем отказаться от того, что нам присуще,
мы можем лишь отвергать подобные движения.

Болезненное "Я"
Взросление, среди всего прочего, включает в себя и множество болезненных
шишек, которые мы набиваем об острые углы мира; угля стола, горячая духовка,
жесткий тротуар, границы терпеливости взрослых. Ни одна из перечисленных вещей
сама по себе не является угрозой для развития личности, и к каждой из них можно
приспособиться в процессе развития. Мать целует ссадинку, помогая ее "вылечить" и
смягчая при этом тяжелое переживание. Все эти шишки и падения показывают, что
человек нуждается в большем понимании или ему стоит научиться новым моторным
навыкам. Гнев родителей можно предотвратить, если изучить, как и прочему он
вызывается. К подобным ситуациям можно приспособиться, раз ребенок способен
научиться справляться с ними, не жертвуя ничем, что составляет присущую ему
целостность, то есть то, что требуется для функционирования.
Боль другого рода более противоречива: или ее сила и постоянство требуют
особенных усилий, чтобы приспособиться к ней, или боль ограничивает
функционирование. Наиболее яркие примеры - случаи физического насилия; жестокое
избиение, унизительное наказание, постоянные угрозы физической расправы,
манипуляции и вторжение в тело постороннего. Одного клиента редко бьют, но
постоянно ему угрожают, и он все чаще принимает позу человека, вот-вот ожидающего
удара и готовящегося уклониться от него. Другая клиентка подвергалась постоянным
избиениям со стороны отца и могла справиться с болью, лишь отделив себя от своего
тела. Третьих заставляли стоять в углу до тех пор, пока ноги не отказывались держать
их, или запирали в темном чулане, и им приходилось выносить боль одиночества и
страх. Боль менее сильна, но более унизительна при вторжении в тело: при клизме,
манипуляции при отправлении организма или других телесных вмешательствах со
стороны взрослых.
Во всех этих случаях труднопереносимой или постоянной боли или угрозы боли,
мы можем видеть, что аспект "Я", которому наносится ущерб, имеет соматическую
природу. Ребенок в ответ на боль отделяет себя от контактной поверхности кожи и
мышц. При повторной боли ребенок отдаляется еще больше от ее источника, отделяя
чувство "Я"" от тела, отчуждая больное место ради избавления от боли или ее
смягчения. Результат, который я часто вижу у людей, что приходят ко мне для телесно-
ориентированной работы, весьма печален. Они отчаянно ищут любви и пытаются
установить отношения, но они настолько оторваны от своего тела, что не могут
восполнить разрыв между "Я", так глубоко спрятанным в их теле, и тем, другим, с кем
14
они хотят соединиться, потому что их посредник, тело, больше не идентифицируется
как "Я". Вместо этого они ищут довольно-таки оскорбительные отношения, которые бы
утвердили и усилили необходимость отчуждения их тела и создали бы защиту против
боли и ущерба.
Создание обстановки, где клиенты могли бы рискнуть вернуться в свое тело -
дело любви и заботы терапевта. Раз все слои телесного "Я" отделены друг от друга, то
должны открыться старые эмоциональные раны, чтобы отчужденные ощущения были
перенесены в настоящее, где будет достигнуто истинное исцеление. Вид того, как течет
эмоциональный "гной", когда человек воссоединяется со своим телом, может стать
проверкой как для клиента, так и для терапевта
Другая ситуация, способствующая отчуждению телесных аспектов "Я" в
результате боли - болезнь или болезненное медицинское лечение. Одна молодая
женщина подвергалась операциям, начиная с момента, когда ей было 3 месяца и до 18
лет, при частоте операций 1 раз в год, чтобы избавиться от родовой травмы. Ее семья
достойно справилась с этим, они делали все, что могли, чтобы свести до минимума
влияние операций на ее жизнь и помогли ей выдержать трудное, но необходимое
лечение. Но даже при такой замечательной помощи боль есть боль, и во многом, то, как
она справилась с ней, способствовало ее отрыву от тела. И когда наша работа по
восстановлению связей с телом возымела некоторый успех, она начала понимать,
насколько ее отрыв от тела обесцветил мир ее чувств, и насколько ее уверенность в
том, что "я могу получить все", лишили ее возможности почувствовать и удовлетворять
потребность в комфорте и поддержке.

Сексуальное "Я"
Наша сексуальность, как и другие аспекты нашего телесного "Я", может быть
как неотъемлемым аспектом функционирования организма, так и отчужденным. Если
мы отрицаем или извращаем нашу сексуальную природу, то мы теряем связь с нашим
телом, в частности, с эрогенными зонами, то мы отрицаем и извращаем нашу
физическую, телесную природу, отчуждаем ее. 3. Фрейд подчеркнул важность влияния,
которое оказывают соблазны родителей на сексуальность в своем описании
конфликтов Электры и Эдипа. Райх позднее разработал это в своих комментариях по
поводу влияния морального устройства общества на психосексуальное развитие и
характер. Безусловно, сексуальное эмоциональное влечение, возникающее между
родителем и ребенком и моральное осуждение естественных сексуальных
потребностей, рождают страх, неуравновешенность и беспокойство о своем телесном
существе.
При таких условиях сексуальное "Я" скоро отчуждается как тело ("гЬе Ьо<1у"),
(уже не "Я" ("I"), а "оно" ("1Ье"), предмет). Как нечто "грязное", "отвратительное" (в
случае моральных запретов на сексуальность) или вызывающее острый страх отказа
или кастрации (в случае совращения родителем ребенка) может быть частью моего
"Я"? Принять его - значит признать, что я отвратителен и грязен или что мои чувства
будут и впредь вызывать страх. Вместо этого некоторые аспекты моего организма, моя
телесная природа и половые органы должны быть отвержены. Теперь это "мое тело"
(не "Я") заявляет о своих сексуальных потребностях или моя супруга, по отношению к
которой я должен выполнить свой долг, в то время как моя собственная сексуальная
природа не существует или не имеет никакого значения.
Еще более опустошительный эффект производит инцест и сексуальное
домогательство. Как может сексуальность оставаться функцией "Я", если наши
собственные органы служат прихотям других людей? Как можем мы "обладать" нашим
телом, если в него вторгаются и на него посягают другие? Одна клиентка говорила:
"Каждый раз, когда меня сексуально унижают, всегда остается какая-то часть меня,
15
которую никто никогда не тронет. То, что делают с моим телом, никогда не коснется
этой части меня". Она охраняла эту часть себя от сексуального вторжения, отделяя
аспекты ее "Я", по отношению к которым проявлялась агрессия, ее телесное "Я", от
того, что она ощущала своим "Я".
Но не только вторжение в тело нарушает связь телесных функций с "Я".
Отчуждение порождает смятение чувств, телесных ощущений, требований и порывов.
Родитель, который путает чувства и акты любви и воспитания с половыми актами,
приводит в такое же смятение и ребенка. Если в семье не делают большого различия
между сексуальностью и любовью, то результатом является то, что члены семьи не
знают, как просить любви, не требуя и не обещая сексуальных проявлений. Чаще всего
в семье отрицается существование сексуального унижения. Ребенок, подвергшийся
ему, не находит поддержки своего ощущения реальности (унижения) у того родителя,
который к нему не причастен, а тот, кто к нему причастен, заставляет утаивать правду.
Когда факт насилия отрицается, единственный выход - отделиться от тела и его
реальности. Клиническая очевидность деперсонализации и отречения от цели у
клиентов, прошедших через сексуальное унижение, показывает это. Я наблюдал
несколько случаев, когда взрослые, не сознававшие раньше, что подвергались
сексуальному унижению, в результате терапевтической работы по восстановлению
связей с телом начали кое-что припоминать.
В дополнение к вышеизложенному скажу, что ребенок может также
почувствовать удовольствие, будучи вовлеченным в акт. Это может быть
настоящим сексуальным удовольствием у ребенка постарше или
удовольствием "сделать папе приятное" Это ставит ребенка еще в более
сложное положение, когда испытав наслаждение, она или он могут
почувствовать ответственность за то, что случилось и вступить в
противоречие с самим собой, испытав кроме удовольствия еще страх и
ненависть. Жертва сексуального оскорбления отчуждает свое тело не только в
результате прямого влияния сексуального насилия, но и в результате борьбы
противоречивых чувств, порожденных самой ситуацией и естественными
реакциями жертвы. Примирение гнева, рожденного насилием, с любовью к
оскорбившему ребенка родителю; беспомощности перед родителем - с властью
над его потребностями; самоуничижение, причиной которого было подчинение
родителю - с самооценкой, рожденной отчуждением от родителя, - все это
заставляет ребенка отвергать свое тело, "в котором" это происходит.
Один мой клиент, женщина, которая в детстве часто подвергалась сексуальному
оскорблению, нередко испытывала половое влечение к людям, к которым она
испытывала дочерние чувства - учителя, начальники, старшие друзья и другие.
Похожие на родителей люди, в ее жизни всегда пробуждали в ней сексуальные
влечения и фантазии, так как эти вещи неразделимы были в ее семье, и поскольку эти
чувства приводили ее в смятение и она считала себя грязной и отвратительной, она
научилась отделять себя от своего тела, так что ей даже не приходилось ощущать свое
сексуальное "Я". Она нарочно растолстела, чтобы уменьшить возможность получить
ответы на ее сексуальные стремления. Временами подобные чувства бывали настолько
сильны, что могли разрушить все, сдерживающие их рамки, а поскольку они
отчуждались и становились пугающими, она пыталась справиться с ними, став
психопатом. Она отделяла себя не только от своего тела, но и от реальности, которая
побуждала эти чувства.

Диапазон опыта
Отчуждение тела колеблется от простого отделения себя от особых телесных
переживаний до более полного отчуждения, характеризующегося конфликтом
16
ысшее
множества телесных переживаний и действий, до деперсонализации и даже до более
определенного разрыва, и, наконец, до психотического отрицания тела. Степень
отчуждения телесного процесса тесно связана со степенью патологии и контакта с
реальностью, как это отмечено на схеме 2-1.
Высшее отчуждение
Депе Некоторые аспекты
рсонал "нормального" отчуждения

Д
иссоциа
анорексия, пограничные сост )
Конфликт чувств и желаний
и физической природы (невроза, соматические симптомы)
Схема 2-1. Континуум отчуждения тела
Чем больше контактные функции отчуждаются, тем уже рамки поведения
внутри окружающей среды. "Я" ("I") становится все более ригидным и ограниченным,
и тем меньше поле законной деятельности, чем больше способностей "Я" (чувствовать
и действовать) отчуждается и не используется. При крайнем отчуждении мы часто
наблюдаем отрицание тела при психозе, когда человек полностью отделяется от
телесных ощущений и живет в мире фантазии. Менее суровы условия, при которых
тело ощущается как бы на некоторой дистанции. Это ясно видно при нервной
анорексии, когда восприятие тела оторвано от "Я", при невротическом кризисе, когда
телесные ощущения имеют место, но разрознены; и при пограничных расстройствах,
когда значительные "куски" телесного "Я" оказываются вне сознания, что порождает
чувство фрагментарности и периодических провалов, поскольку человек борется за
целостность.
Невротик обладает большей способностью контакта с телесным "Я", но он
находится в значительном конфликте с отдельными чувствами и действиями.
Результатом отчуждения этих телесных процессов является депрессия, при которой они
сильно противятся контакту, а также беспокойство, поскольку подобные контактные
функции угрожают появиться вновь, и психические симптомы, когда они часто
выражаются, но в несколько разорванном виде. Во время кризиса, однако, невротик
должен прибегать к более решительным мерам, чтобы справиться с этими контактными
функциями, и может временно деперсонализироваться. В более спокойном состоянии
невротик кажется "нормальным", поскольку проблематичные потребности, чувства и
действия не вызываются. Человек находится под "контролем".
На полпути между "нормальным" состоянием и невротическим находится
"модальное", с наиболее обычной степенью телесной идентификации. Тело ощущается,
но часто это не полностью "Я". Это видно из того, как люди обращаются со своим
телом - как с машиной, тренируя его, балуя его, загружая непосильной работой,
наказывая его - его, а не себя ('ЧГ ап<1 по( "I"). Отчуждение едва ощутимо и зачастую
общее по форме. При "модальном" состоянии человек несколько отдаляется от своего
телесного ощущения и таким образом в некоторой степени лишает все чувства и
переживания силы и остроты.
В "нормальном" состоянии человек ощущает некоторое отчуждение от тела, но в
меньшей степени, и большая его часть подвластна сознанию.
Важное соматическое переживание и поведение могут быть полностью
идентифицированы как "Я" (веН), и есть возможность присвоения тех аспектов
телесного "Я", которые были отчуждены как функции предыдущего творческого
приспособления. Я не уверен в правильности термина "нормальный", поскольку он
противоречит духу гештальт терапии, но он кажется мне лучше термина
17
"оптимальный", который подразумевает определенный стандарт или абсолютный
идеал. Я имею ввиду, что желаемая степень присвоения, по крайней мере, частично, к.
тому же функция контекста. Не существует "лучшей на все времена" степени телесного
присвоения, предпочтительность - предмет лучшего творческого приспособления,
которое достигается в конкретной обстановке. В крайнем левом положении на схеме
находится соматический материализм, ситуация, с которой мне часто доводилось
встречаться, когда люди сосредотачивали все свое внимание на своей физической
реальности и пренебрегали остальными аспектами своего существования. "Я" (веН)
есть только "телесное "Я"), которое не включает остальные аспекты "Я", такие как
познающее, или фантазирующее, или духовное "Я" Это случай, когда тело становится
фиксированной фигурой, вытесняя все остальные из сознания. Фанатик терапии тела
может оказаться жертвой подобного убеждения
Воспользовавшись метафорой, мы можем рассматривать тело как состоящее из
земли ("I"} и воды (отчужденные аспекты 5е1т). Здоровое функционирование требует
сбалансированной пропорции земли и воды и получения питания от моря, то есть
возможности своего рода взаимовыгодных отношений с отверженными аспектами "Я".
Жизненные проблемы приводят многих людей к тому, что то, что было землей
превращается в воду. Эти люди похожи на острова, постоянно подтачиваемые морем,
так что у них мало остается того, что они могли бы назвать как "Я". Часто сама
возможность обмена с морем и даже принятие существования воды пугает людей, и
они предпочитают устремлять свой взгляд внутрь и претворяться, что они вовсе и не
острова. Когда тело, так же как и познание и образы, становится темной водой, куда же
еще может скрыться человек, как не в мир фантазии? Менее крайний (см. схему 2-1)
взаимообмен между отверженными и присвоенными аспектами "Я принимает форму
симптомов зачастую соматических по своей природе.
Случай с клиентом, которого я буду называть Томас, может помочь
проиллюстрировать это. Томас пришел ко мне, страдая от хронических мышечных
болей и постоянного напряжения. Несмотря на отсутствие органического заболевания,
его поза и сама его фигура были искажены больше, чем у кого-либо из моих клиентов.
Она состояла из множества элементов сопротивления: неуклюжие ноги, узкая талия,
едва развитый таз, вогнутая грудь, чересчур развитые и поднятые плечи, опущенная
голова. Он был буквально завязан узлом и боль из-за этих сопротивляющихся сил
возросла за два года, предшествовавших его визиту ко мне. Он испробовал немало
соматических подходов, но все только с временными облегчающими эффектами.
Болям и искривлениям Томаса трудно было найти рациональное объяснение. Он был
заметным человеком с хорошей работой, имел прекрасную семью, солидное положение
человека, принадлежащего к среднему классу. Бывали времена, когда он терпеть не мог
свою работу, но с кем это не случается, он считал себя человеком, который кое-чего
достиг в жизни, и удача ему сопутствовала. Откуда же тогда все эти боли и
напряжения?
Мы использовали прямую работу с телом, чтобы помочь Томасу войти в контакт
с телесными процессами. Он едва ли осознавал свое тело, лишь при боли или
дискомфорте, и не понимал ни своих чувств, ни потребностей. Наша начальная работа
способствовала лишь концентрации внимания на процессах тела - это помимо боли и
напряжения. Когда осознанное восприятие и присвоение тела возросли, я начал
помогать ему связывать слова с телесным опытом. Благодаря таким утверждениям как
"Я завязан узлом" и "Я чувствую наполненность сопротивляющимися силами Томас
начал понимать, что в нем есть много такого, что он не осознавал раньше, и что его
тело может сказать ему кое-что об этом.
Постепенно мы смогли вытащить на поверхность и взглянуть на различные
чувства Томаса Освобождение его груди и дыхания открыло ему глаза на пугающую
пустоту, все еще "жаждущее сердце", противоречащее образу его "счастливого брака".
18
Работа с его спиной и ногами привела к появлению у него явно агрессивных движений:
пинания, толкания, ударов. И все же он удерживался от подобных движений, потому
что считал, что он "не такой", и когда энергия начала притекать через его руки к
сердцу, он стал осознавать огромную потребность объять других своей заботой. Однако
ему приходилось контролировать свои порывы, так как его семья не приняла бы их, и
он не чувствовал, что может дать им что-либо нужное или достойное того.
Каждый телесный симптом являлся как выражением в дыхании и чувствах
неузнанного аспекта его существования, так и его воздержанием от подобного
выражения из-за конфликтов с жизненной ситуацией и с определением себя. Как
только мы определились, что представляет собой его жизнь, многие вещи стали
понятны Томас был часто пассивен и держался на заднем плане, для него представляло
трудность сказать "нет" на работе. В результате ему приходилось заниматься тем, чем
ему не хотелось, и он должен был подавлять свой гнев по этому поводу. Со своей
женой он вел себя так же, и в результате за спокойствием, которое представляла его
семейная жизнь, начало накапливаться раздражение и возмущение. Его отношения с
женой были сухими, лишенными страсти и привязанности, и он к тому же боялся, что
на его просьбы она ответит отказом.
Томас не ощущал в себе способности жить полной жизнью: чувствовать силу
своих рук, теплоту своего сердца, человечность в своих глазах, своей мускульной силы
в гневе и силы своего таза в сексуальном возбуждении. Не чувствуя физических
оснований этих способностей в своем теле, он был лишен поддержки и поэтому боялся
испытать что-нибудь новое и выйти за рамки установившихся отношений с
окружающими. Со временем он начал позволять себе больше выражения посредством
телесных движений и вербализации своей агрессии и силы, своего глубокого чувства
грусти, своих желаний, своего так долго отрицавшегося полового влечения. И тогда он
смог присваивать отвергнутые аспекты его существования. Конечно, это было
непросто. Открытие нового в себе пробудило в нем новые способности и расширило
его ощущение себя, но в то же время потребовало от него встать лицом к лицу с '
болезненным выбором и смелость пойти на риск, что было весьма трудно и пугающе.
Такой риск ставил под угрозу з1агиз яио его жизни - его брак, его работу, его
самомнение. Подобные открытия себя не облегчили его жизнь, хотя он теперь меньше
страдал от физических болей и напряжения. Но это сделало его жизнь полнее в
отношении его чувств, включая и болезненные переживания, и дало ему больше
возможностей и выбора, у него не было уже нужды застывать в беспомощности,
раздираемой двумя силами, которые он не понимал или не знал как выразить. Перлз и
его коллеги (Рег!з е1 а!., 1951) сформулировали это так: «вырастая, "Я" рискует - и этот
риск приносит страдание, если человек долго избегал риска, и таким образом "Я"
должно разрушить множество предрассудков, интроектов, привязанность к прошлому,
чувство безопасности, планы и стремления, рисковать этим с волнением, если "Я"
может принять существование в настоящем».

Телесный процесс и полярности "Я".

Хотя мы и описываем "Я" в гештальт терапии как не имеющее определенного
характера, ясно, что когда "Я" находится в действии, люди действуют в соответствии с
особыми качествами и убеждениями "Мама со мной обходится мягко, а папа жестко".
Также понятно, что когда люди описывают себя, используя вербальные или образные
символы, они пытаются приписать себе ряд характеристик: "Я сильный и стойкий" или
"Я похож на нищего во дворце". В каждом описании подразумевается
противоположная характеристика или качество. Например, полярное "сильному и
упорному" может быть "слабый и мягкий""; полярное "нищему" - "король".
Именно в форме полярностей, набора качеств или образов оппозиции
19
организуется "Я", определяет саои действия и описывает присвоенные функции
(идентификации) и те, которые стали отверженными и отчужденными. Каждый из нас
способен быть и твердым, и мягким, и неуклюжим, грациозным, и добрым и
жестоким.Мы все обладаем качествами, которые можно характеризовать к "женские",
или "анима", и как "мужские", или "анимус".
В теории гештальт терапии здоровый человек обладает сознаванием и
способностью присваивать относительно длинный ряд этих его или ее Я -
функционирования, и способен принять аспекты, которые могут оказаться
нежелательными, но, несмотря на это все же существующими. "Здоровая личность не
всегда может одобрить все свои полярности, но факт, что она готова выдержать их
осознание, является важным свидетельством, ее внутренней силы" (Зинкер, 1977,
с.200).
Однако личность, поведение и "Я" - образ" которой ограничены вследствие
отвержения и отсутствия сознавания ряда контактных функций, не только потеряла
многое, в частности, потенциальную широту ощущений и поведения, но также и
способность ощущать потребности, присущие ее отверженным поляркостям, и теперь
должна прикладывать усилия, чтобы удержать эти потребности, от выражения в
сознании и действии.
Мы идентифицируем те полярные качества, которые мы можем назвать -"образ"
(описание полярностей, которые мы сознаем), в то время как те качества, которые мы
отвергаем, становятся нашим отчужденным "Я", тем, что Юнг назвал "тень" Я (1ип§,
1983).
Это описание полярностей сосредоточено на их вербальной и образной
символизации. Такие полярности являются частью нашего физического процесса и
поведения. Возьмем полярность "мягкость - твердость" Если я контактирую со своей
окружающей средой твердо, то тогда я должен буквально сделать мои части тела
твердыми, может быть, сердце или позу; когда я вхожу в контакт, используя
способность быть мягким, я буквально смягчаю мои мышцы, мое сердце, мой взгляд.
Вы можете проверить это, живо вообразив ситуацию, в которой участвует человек, по
отношению к которому вы занимаете "твердую" позицию, и обратите внимание, как
изменяется ваше телесное напряжение или поза. А теперь попробуйте то же самое с
человеком, к которому вы испытываете теплые чувства, и понаблюдайте, как вы
физически это выражаете. Каждая полярность "Я" имеет корни как в телесных
ощущениях и поведении, так и в наших образных и вербальных символизациях.
Исследуя конфликт отношений, в котором находилась одна из моих клиенток, я
обратил внимание на ее обессиленную, вялую позу. Поэкспериментировав с этой
позой, она начала чувствовать себя старой и полной горьких воспоминаний. Когда же
она принимала позу совершенно противоположную - сидя прямо на стуле, не сутулясь,
она ощущала себя молодой и полной оптимизма. Озвучив каждую позу и дав каждой из
них физическое выражение, она по моей просьбе прокомментировала свои любовные
отношения. Ее "молодая женщина", ее наиболее ясно осознанная полярность, была
полна оптимизма насчет ее отношений и была готова продолжать их в том же духе. Ее
"старуха" напоминала ей о горьких разочарованиях, ранее испытанных в любви, и была
осторожна и пессимистична. Она предпочитала не слушать свою "старуху", потому что
такие чувства не оставляли ей выбора для любви в ее жизни. Но как только она забыла
бы ту часть себя, она снова пала бы духом и потеряла бы силы, необходимые
поддержания отношений.
Принимая во внимание то, что о каждой полярности можно что-то сказать, я
спросил ее, что она сказала бы своему любовнику от лица "старухи". Она ответила, что
выразила бы свое желание, чтобы их отношения развивались медленнее и что ей
хотелось бы поговорить с ним об их отношениях, сильно ее волнующих и, если
возможно, кое-что в них изменить. Будучи только оптимистичной полярностью
20
"молодая женщина", что позволяло ей сознательно функционировать, эта клиентка не
могла понять некоторые важные вещи, мешаюшие ее отношениям- Отчужденная от ее
"Я", "старуха" проявлялась в ее телесных выражениях и влияла на функционирование.

Интеграция тела и "Я"

Усугубление разрыва между психикой и телом (пример классической
полярности) влечет за собой перенос в сознание отчужденных аспектов "Я" (зе!г) и
таким образом весь диапазон потребностей, чувств и поведения получает возможность
повлиять определенным образом на формирование фигур. Когда возможен
сравнительно больший качественный ряд контактных функций, каждый контакт может
происходить скорее благодаря произвольному сочетанию наших органических сил, чем
частичному чувству себя. Появление этих отчужденных частей "Я" в сознании требует
определения телесной природы наших полярностей, и таким образом в процессе
воссоединения мы расширяем не только диапазон нашего "Я - образа", но и диапазон
нашего активного существования. Что пользы в осознании важности и реальности моих
способностей к мягкости, если я не способен расслабить свою мускулатуру? Насколько
в действительности я присвоил силу и твердость, если моя поза расслабленная и
неуверенная? Вкладом телесно-ориентированной работы в процесс изменения в
психотерапии является "воплощение" наших слов и образов в чувствах, движениях и
конкретизации нашего телесного существования.
Я пользуюсь термином "отчужденный" вместо технически более точного
«отверженный», так как последний несет много отрицательной коннотации в
сегодняшнем употреблении. Например, "отверженная модель". "Отчужденный" более
точно отражает субъективное ощущение "это не Я".
Ради целей данного обсуждения я отделяю опыт как переживание (который
обсуждается здесь) от выражения чувств в отношении окружающей среды (об этом
говорится в следующем разделе). Они оба - части одного и того же явления,
называемого чувством, эмоцией, но ради ясности я говорю о них отдельно.
В гештальттерапии мы бы сказали, что явление, называемое "чувством", есть
целое, включающее телесные ощущения, психические явления такие как образы и
мысли (Я - вербализации), движения и окружающую среду; но ясно, что значительную
часть этого целого составляют физические ощущения. Как это происходит И
поддерживается (сопротивление снижению чувствительности), будет подробно
обсуждаться в следующей главе.

Глава 3. ПОДХОД — "ЛИЧНОСТЬ КАК ЦЕЛОЕ".

И то, что едино и просто по своей природе, человеческая извращенность
разделяет, и когда человек старается получить часть того, что не имеет частей, он не
получает ни части его, которая есть ничто, ни целого, которым он завладеть не может.
(Боэций, 1963 с72)
Отделение тела от «Я» ($е1г) и усугубление отделения тела и психики есть ни
что иное, как адаптация к стрессовым явлениям в жизни, которые мы ощущаем
физически. Личность - это целое, но мы ощущаем себя состоящим из частей, В этом
деление себя на части "Я"(1) обычно идентифицируется с психическим
функционированием {рождением мыслей, образов и т.д.), а те аспекты телесного
опыта, которые являются проблематичными и угнетающими, мы ощущаем, как нечто
происходящее за пределами нашего "Я". Те неудобства, которые мы испытываем,
являются результатом разделения "Я" {зе1Г) на части и потерей способности
отождествлять части с целым. Лишь терапия, рассматривающая личность как целое и
не отождестатяющая проблему с чем-то, возникающем в какой-либо части, может
21
изменить это. Терапевтический метод должен воссоединить ощущения клиентов в
нечто единое, открывая и помогая ему присвоить отвергнутые аспекты его "Я", в
частности, телесные аспекты.
Перед терапевтами, интересующимися работой в рамках целостного подхода,
возникают две проблемы. Первая - традиционные терапевтические модели,
рассматривающие тело и психику как отдельные сущности, причем "Я"(1пе ке!С ог "I")
обычно идентифицируется с психическим функционированием. Или психику лечат с
помощью вербальной терапии, или тело с помощью физической терапии. И а том, и в
другом случае происходит разделение личности на части, и подобные методы не могут
излечить разрыв, происходящий при условиях, которые мы надеемся устранить.
Во-вторых, люди попадают к терапевту с различными "дистанциями" между их
чувством себя и их телесным процессом, а также с разной степенью приближения к их
телесному опыту. Терапевтам необходимо достичь понимания того, что значит подойти
к личности как к целому и определить, что нужно вернуть из того, что было разделено
на части и отчуждено, и способствовать интеграции частей в целостную,
функционирующую личность.

Ориентации на личность.
Традиционно целью психотерапии являлось влияние на психику, как на нечто
отдельное от тела, и результатом этого было усиление внимания к преимущественно
вербальной методологии, но она никогда не была целостной. Телесно-ориентированная
психотерапия, образовавшаяся из сплава и комбинации разнообразных, зачастую
несоизмеримых подходов, признающих важность человеческих потенциальных
движений, по крайней мере, формально была близка к понятию целостности (ЬоИзт).
Теперь же мы столкнулись с проблемой выделения подобных влияний на философию и
методику.
Недавнее резюме (Ко§ап, 1980) описывает по меньшей мерс 15 различных
подходов, грубо определенных как "работа с телом", некоторые из которых являются
чисто психотерапевтическими по своей цели, а другие более точно описаны как
физические терапии, главной целью которых становятся телесное здоровье. С одной
стороны, мы имеем чисто психофизические подходы, такие как терапия Райха (Reich,
1942-1945U972; Вакег, 1967), неорайхианские терапии (Lowen,1958: Kelly,1976:
Keleman, 1979,1985) и гештальт терапия (Peris, 1947/1969: Peris el al., 1951): а с другой
стороны - преимущественно физические терапии, такие как рольфинг (Rolf ,1977),
метод Фельденкрайза (Ftldenkais, 1972) и техника Александера(А1ехапс1ег,1971).
Сюда можно добавить практику комбинированных методов, таких как метод
Дарбона (Darbonna, 1976), соединение рольфинга, биоэнергетики и гештальттерапии,
или метод Рубенфельда (Rubenfeld, 1984), комбинацию техники Александера, метода
Фельденкрайза и гештальттерапии, и метод Меля (Miel,1981), объединяющий гипноз и
прикладную кинезиологию.
Все эти методы претендуют называться целостными, и часто таковыми кажутся,
- по крайней мере, их главное убеждение состоит в том, что процессы, относимые к
телу, и процессы, относимые к психике, определенным образом связаны. Но говорить о
личности, как о составленной из соединенных частей вовсе не то же самое, что
говорить о ней как о целом; и также использование объединенного вербального и
физического вмешательства не приводит к появлению интегрированной терапии. Что
же на самом деле означает целостный подход и что делает терапию единым
психофизическим подходом?
В этой главе будут обсуждаться проблемы и трудности а понимании и работе с
личностью как с единым целым, а не как с состоящей из разделенных, но
взаимосвязанных частей. Будет выделен развивающийся процесс целостной
22
интервенции, который признает права всех частей личности, при этом подчеркивается
путь, по которому эти части формируют целостную личность.

Личность как части.

Наука XIX века рассматривала Вселенную как собрание связанных, но четко
разделенных частей и частиц, каждая из которых могла быть изучена и понята
отдельно. (Bohm,1980). Большинство систем психотерапии и терапии тела
придерживаются противоположенной точки зрения № рассматривают личность, как
состоящую из сплава частей. С этой точки зрения целое равно сумме его частей. Если
личность представляет собой сумму отдельных частей, то, следовательно, каждая из
этих частей может быть отделена от целого и рассмотрена, как определенное
дополняющее единство.
Эта психотерапевтическая модель рассматривает личность, как
состоящую из двух главных "типов частей" - тела, которое сделано из органов,
клеток и т.д. и психики, которая состоит из сознательного и бессознательного,
или "Я" и "Эго" (это зависит от определенной "теории психики", которой вы
отдаете предпочтение), что в комплексе составит личность, В большинстве
случаев "Я" отождествляется с психикой, которая находится в теле. Эти части
рассматриваются как отдельные и не связанные между собой владения, хотя
они могут случайно влиять друг на друга, например такие телесные явления,
как физическая травма или болезнь, могут повлиять на психику, вызывая депрессию,
или психические стрессы могут повлиять на тело, вызывая высокое кровяное давление,
психосоматические или соматические явления рассматриваются как функции
случайных взаимодействий между двумя четко отделенными друг от друга владениями.
В мире существуют три основные ветви теории "личность, как части": монизм,
дуализм и парадлелелизм. Каждое реализуется, в соответствии с системой убеждений, в
различных терапевтических подходах. С монистической точки зрения психика - это не
более, чем продукт электрофизической химии в мозге, т.е. личность приравнивается к
функционированию органов, и проблемы решаются излечиванием соответствующих
органов. Этот взгляд привел к появлению современного химиотерапевтического
подхода к лечению (биологическая психиатрия), но обсуждаться здесь этот подход не
будет, т.к. он не видит пользы в психотерапии для того, что он считает медицинскими
проблемами.
В дуализме владения психика и тело полностью отделены друг от Друга, и
каждое требует лечения в соответствии с их особенностями; вербальная терапия для
психических проблем, а физиотерапия - для телесных недомоганий. В некоторых
дуалистических подходах за этими отдельными владениями признается возможность
влияния друг на друга, но правильное лечение в области, где кроются "настоящие
проблемы", считается наиболее желательным подходом. Я определяю этот подход к
лечению, который возникает из дуалистической модели, как " исключающий" (singular)
подход.
В параллелистской модели владения тела и психики считаются раздельными, но
связанными воедино, т.е. одно неизбежно влияет на другое, завися от степени
связанности этих частей, проблемы в одной области ведут за собой изменения
функционирования другой; и изменение в одной сфере вызывает реакцию в другой. В
параллелизме, например, психологический стресс рассматривается, как фактор,
влияющий на тело, вызывая физиологическое возбуждение; соматические проблемы
могут представлять собой эмоциональные конфликты, или телесное недомогание
может вызывать психическую депрессию. Если личность - это набор связанных, но
разделенных частей, то тогда каждая часть может быть излечена отдельно, но с
пониманием того, что изменения в одной области могут повлиять на другую по
23
причине их тесной связи. Я назвал этот подход к лечению "чередующим" (alternating)
методом.

Исключающие подходы.
Большинство терапий, будь то психотерапия или физиотерапия традиционно
утверждают «исключающий» подход к личности, в философии ли, в методике ли, или в
обеих областях. Психологические терапии, такие как психоанализ (Фрейд. 1938),
клиент-центрированный подход (Роджерс, 1951) И рационально-эмотивная терапия
(Эллис,1962, Эллис и Харпер.1968) используют средства почти исключительно
вербальные. Практикующие врачи отождествляют изменения с психическими
процессами или структурами. В зависимости от того, насколько телесные процессы
связаны с психологическими процессами, как при психосоматических проблемах
(физические явления, причиной которых является психика) физические процессы часто
рассматриваются как эпифеномены - связанные, но отделенные от лежащих в основе
психических явлений.
Такие крайние по форме многочисленные терапии тела, как структурная
интеграция (Рольф,1977), техника Александера (Александер, 1971) и техника
Фельденкрайза (Фельденкрайз, 1972) и другие соматические подходы признают вклад
психологических процессов е развитие телесного напряжения и нарушение позы.
Однако нет формальной методологии работы с психологическими процессами
или связывания их с соматической работой. Как и традиционные психологические, эти
соматические подходы обращаются с физическим как с существенно отделенным от
психического.
Поскольку считается, что личность состоит из отдельных частей, и что только
один аспект личности проблематичен, исключающий подход кажется правильным.
Когда болит тело вы лечите его соматическим методом и стараетесь как можно меньше
внимания обращать на психологический аспект. Когда расстроилась психика, вы
лечите ее вербальным методом, и физические проблемы решаются, когда психические
решены.
Если посмотреть на личность с целостной точки зрения, исключающий подход
представит некоторые философские и методологические дилеммы. Первая состоит в
том, что исключающий подход, поскольку он обращен только к одному аспекту
личности, к части целого, способствует обособлению и разрыву "Я". Такой источник
дисбаланса в организме, когда важная часть личности оказывается неспособной к
функционированию, скорее утверждается, чем излечивается. Даже когда психотерапия
вербально обращается к соматическому феномену, интерпретируя соматический
симптом, как психологический конфликт, недостаток соматической методологии
(прямой работы с телом) оставляет личность с чувством что части его "Я" линейно
связаны: психические конфликты являются причиной физических симптомов скорее,
чем органическая дилемма, имеющая различные проявления. Бертон (Berton) и Хеллер
(Hel 1ег, 1964) описывают эту дилемму в своих рассуждениях о теле и психоанализе:
«Тело в психоанализе, в конечном счете, становится вместилищем комплексов, в
лучшем случае, и помехой психоанализу из-за этих комплексов - в худшем. Оно
становится на пути у анализа, и если оно страдает от боли, оно должно быть отнесено к
чему- либо, или сама боль должна стать предметом анализа. Таким образом сегодня мы
имеем, да простят мне подобную метафору, анализ всего комплекса, освобожденного
от бремени тела... И наказанием за это часто бывает сужение комплекса, помимо
ухудшения здоровья пациента. Раз тело не является частью лечения, то оно ему и не
подлежит... и ни психика, ни тело сами по себе недостаточны, чтобы составить
современного человека как целое» (стр. 125).
Когда нет ясного метода объединения психологических и физических явлений,
24
клиенту легче обособить телесные и психические сегменты, как это и делают
терапевты, когда стараются разобраться в клиенте.
Некоторые исключающие подходы признают взаимосвязь, хотя и не
подлинную целостность, тела и психики. Такое признание исходит из
убеждения во взаимосвязи между структурой и функцией. Например, с
психологической точки зрения, если вы измените психологические процессы
(конфликт или защиту), то вы измените и соматическую структуру, зависящую
от них с соматической точки зрения, если вы измените структуру (тело), то вы
измените и функции (психологические), зависящие от нее. Эта предпосылка -
структура/функция - подробно описывается во многих соматических
терапиях (Рольф,1977; Барлоу.1973; Фельденкрайз.1972; ФайтусЛ978) и
подразумевается В пути, по которому многие исключающие подходы и
психотерапии понимают соматические жалобы и обращаются к ним.
Наиболее общий пример структур но-функционально и зависимости в этих
соматических терапиях - пример позы и психического отношения человека,
находящегося в депрессии. Если вы измените вялую, согнувшуюся позу, клиент будет
чувствовать себя менее угнетенным - функция следует за структурой. Если бы лечение
депрессии заключалось лишь в том, чтобы обучить клиента более удобным позам, то не
было бы никакой нужды в какой бы ни было терапии. Угнетенный человек не может
поддерживать неугнетенное физическое или психическое состояние, пока подавленные
элементы его "Я" (self) не будут проявлены и чувства, которые подавлялись не
освободятся и не заявят о себе. Таким образом, психодинамическое исследование
конфликта и подавленности, следы которых находят отражение в депрессии клиента,
не всегда улучшают неровное дыхание и искаженную позу, что с целостной точки
зрения является неотъемлемым признаком депрессии. Клиенту будет легче вернуться к
эмоциональной модели, поскольку физическая модель все же существует и стремиться
формировать восприятие и чувства.
Я вовсе не хочу сказать, что не существует связи между телесной структурой и
организмическими функциями. В самом деле если бы это было не так, то не было бы
никакого смысла писать книгу, в которой исследуется важность телесных явлений в
терапии. Многие психотерапевты видели, что клиенты решали некоторые насущные
проблемы, и наблюдали, как менялась поза клиента, его дыхание и его манера
поведения. Также многие терапевты были свидетелями того, как возврат равновесия
позы улучшал психическое состояние и отношение клиента. Я не хочу сказать, что
подобные вещи не случаются, но только то, что такие изменения основываются не на
случайных связях одной части с другой (психики с телом или тела с психикой), но на
том, что все эти аспекты личности - одно целое. Если условия способствуют
объединению этих частей, то тогда происходит изменение всего, но если условия не
способствуют этому, то изменение структура-функция или функция-структура не
происходит или длиться мгновение. У исключающих подходов нет пути
восстановления отношений структура-функция как целого с целью предотвращения
изоляции этих частей. Исключающий подход стремится взглянуть на отношения
структура-функция как на линейные и идущие в одном направлении.
Для человека, прошедшего через различные терапии, не будет необычным не
обнаружить никаких изменений в эмоциональной жизни. Зачастую он не способен
сохранить его позиционные и мускульные организационные изменения, поскольку он
не определил место этих физических аспектов в своей эмоциональной жизни, также
существуют люди, прошедшие экстенсивную психотерапию, чьи обычные телесные
отношения все еще препятствуют инсайту воплотиться в их поведение и
взаимодействия.

25
 Чередующие подходы.
Одной из альтернатив в создавшейся дилемме исключающих подходов, является
отдание должного уместности соматического и психологического аспектов личности
при изменении физических и психологических методов терапии. Каждый, кто испытал
чувство телесных изменений и освобождения в телесно-ориентированных искусствах,
знает им цену. Подобным образом разрешение длительного эмоционального конфликта
или изменение восприятия самого себя, что является результатом
психотерапевтической работы, могут утверждать важность такого образа развития. Не
разумнее ли будет найти способ объединить эти дна метода и тем самым стать
способным к работе по интеграции личности? Это было естественным направлением
для многих психотерапевтов, изучавших соматические подходы, и для практикующих
врачей, изучавших искусство терапии.
Одним из способов объединения психической и физической работы является
чередование этих типов вмешательства. Эта точка зрения часто характеризуется словом
"и", например, биоэнергетика и гештальттерапия и рольфииг (Дарбонн, 1976);
рольфинг и терапия фантазии (Шутц и Тернер. 1977); или техника Фельденкрайза и
психотерапия. Терапевт работает с помощью вербальной терапии, а затем с помощью
телесно-ориентированного подхода, пытаясь обратиться и к психическому, и к
физическому элементам опыта и функционирования клиента.
Такое чередование подходов может появиться внутри одной, терапевтической
сессии или в совершенно разных сессиях, и даже с разными терапевтами. В
чередующей работе нет совпадения методов, их используют в разное время, и не
делаются даже попытки работать одновременно и с телесными, и с психологическими
процессами, как с единым целым. Каждому методу свое время. Как говорит Дарбонн
(1976) в своей статье о комбинировании рольфинга и гештальттерапии, "в течение
сессии рольфинга я не прерываюсь ради использования психотерапии".
Проблема чередующего подхода состоит в том, что с тех пор, как существует
четкое разграничение между соматической и психологической работой, чувство
разорванности может усилиться. Есть физическая и есть психологическая работа, и
хотя кажется, что они связаны, они рассматриваются и используются отдельно.
Неразрывность психических и физических процессов не может быть полностью
отражена, когда рабочий метод обращен к одному аспекту личности в определенное
время. Настоящий смысл единства нашего существования трудно ощутить, когда
работа с телом ведется в одно время, а психологическая работа - в другое.
Как и прежде это не означает, что интеграция ( чувство себя как целого) не
достигается в чередующем подходе (см., например, у Шутца и Тернера, 1977), Однако
эта интеграция зависит от определенных способностей клиента, которые терапевт не
может автоматически предположить. Процесс отвержения и как результат обособление,
разрыв частей "Я", часто разрушают переход от одного метода к другому. С клиентами,
которые не так явно отделены от своего тела или когнитивных процессов, такой
переход может осуществиться. С другими чувство разъединения может скорее
усилиться, чем излечиться вследствие перехода от одного вида работы к другому,
потому что этому методу не свойственны функции "строения мостов". К тому же с тех
пор, как эти терапии используются без необходимости методологического и
философского согласования друг с другом, клиенты могут получать противоречивый
опыт.

Послойный подход. Связывание частей.

Послойный подход включает совпадение использования телесных подходов,
скажем, технику Фельденкрайза или рольфинг и психотерапевтический метод. Этот
подход не так четко обрисован в литературе, но он ясно виден в реальной работе
26
психотерапевтов, послойный подход занимает промежуточное положение между
работой с "личностью, как с частями" и работой с "личностью как целым",
Послойность сначала кажется объединением. Терапевт может инициировать
диалог с клиентом и развивать его В соответствии с работой гештальттерапии с
полярностями, например, диалог между частями "Я". Одновременно терапевт работает
над присвоением тела клиента и помогает уменьшить мускульное напряжение, работа
представляет собой изящный дует, два параллельных, но разных голоса образуют
общую мелодическую линию, физический и психологический методы остаются
отдельными голосами, хотя работают вместе. Для неопытного глаза работа кажется
объединенной, и временами она действительно может таковой быть, но для
изощренного глаза ясна граница между соматическими и психологическими
процессами.
Несмотря на изящный дуэт послойная работа продолжает рассматривать
личность, как состоящую из отдельных элементов. Как и в чередующем подходе, виден
некоторый разрыв между методами, нарушающий единство физических и
психологических процессов. Можно осуществлять одновременно физическую и
психологическую работы, которые не имеют обшей темы и не переплетаются с опытом
клиента точно так же, как когда вы сидите в парикмахерской и ведете разговор о
погоде, в то время, как вам подстригают волосы Совпадение методов не гарантирует
совпадения опыта. Может быть, именно едва неуловимое несовпадение ощущения
клиентом телесного "Я" и его "думающего Я" и разрушает интеграцию "Я" как целого.
Как было упомянуто выше, способность к обновлению работы с телом и
психологической работы также содействует разделению «Я». Мы часто чувствуем свое
тело объектом, а не своим «Я». И что бы то ни происходило с телом, когда оно
осознанно ощущается и переживается, это легко отделяет его от «Я» (self). Послойная
работа не обращается к процессам расхода и к рассмотрению тела как объекта, и тем
самым не обладает методом восполнения между слоями работы.
Другая потенциальная проблема послойного подхода состоит в том,
чтофизический и психологический методы могут происходить из разныхтеоретических
и философских источников. Например, клиент-центрированная терапия (Роджерс,
1951) и транзактный анализ (Берн, 1964) невключают ясного понимания телесных
феноменов в свою теорию и метод.Использование этих подходов вместе с телесными
методами привело бы ксохранению слоев физической и психологической работы
параллельными иразъединенными. Нет ясного понимания важности или связи
телесныхфеноменов и эмоциональных процессов, и это означает, что
нетметодологически ясного пути всех слоев работы.
Хуже того, последний подход не исключает использования двух методов,
противоречащих друг другу философски и теоретически. Например, гештальт-терапия
и рольфинг по-разному смотрят на природу напряжения как сопротивления. Это
справедливо и по отношению к райхианской и гештальттерапии, которые часто
используются вместе (обычно, Райхианская техника используется как телесный
компонент, а гештальт-терапия как вербальный), но их взгляды на личность резко
расходятся.
Эти два несовместимых подхода означают, что: либо а) терапевт должен
игнорировать разницу между ними и тем самым поставить клиента в затруднительное
положение, например, разница между райхианским взглядом и взглядом гештальт-
терапии состоит в том, что первый стремится снять сопротивление, а второй, напротив,
считает его необходимым; либо б) терапевт должен основательно изменить один из
подходов, чтобы тот ничем не походил на исходный. Таким образом, можно законным
путем чередовать рольфинг и гештальт-терапию, но только если кто-то решается
использовать их вместе, то он либо не должен будет строго придерживаться теории и
духа рольфинга, либо теории и духа гештальттерапии, или обоих. По настоящему
27
объединенный подход стремится к целостности и в методологии и во взгляде на
личность.

Личность как целое.

Целостный взгляд основан на том принципе, что целое - это нечто большее, чем
сумма его слагаемых., или отличается от нее. Целое - это не просто результат срастания
частей, но, скорее, ему присуща особая целостность, структура и интеграция частей.
Например, слово состоит из частей,называемых буквами, которые могут состоять
отдельно, но слово, сформированное из букв, это целое само по себе, и существенно
отличается от простого набора букв. Оно имеет особый порядок и форму. Также и
большее по размеру целое - предложение, состоящее из слов, - не просто эффект
сложения набора слов, но оно имеет свое собственное значение благодаря своей
структуре. Те же слова могут составить другое предложение с совершенно другим
значением, совершенно новое целое, и каждое целое - это нечто большее, чем сумма
его частей.
В человеческой сфере принцип целостности призывает нас взглянуть на
личность в ином свете, отличном от того, который превалирует в культуре и науке. С
точки зрения традиционной дуалистической перспективы, мы определяем «личность»
как набор частей, собранных вместе: тело, которое само - собрание частей, в нем
находится психика, так же состоящая из частей (например, эго, ид, супер-эго, или Я-
концепция, персона и т.д.) Как китайский ящик, тело содержит психику, которая
содержит «Я» и т.д.
Рассматривать личность как целое, большее, чем сумма его частей, - значит
рассматривать личность во всех ее частях: тело, психика, мышление, чувства,
воображение, движение и т.д., но это не то же самое, что рассматривать каждую часть
отдельно. Это интегрированное функционирование различных аспектов целого, во
времени и пространстве, что и есть личность. С этой точки зрения считать один аспект
личности исключительной причиной возникновения проблемы - значит искусственно
разделять то, что на самом деле - функционирующее единство.

Целостный подход
Целостный (integrated) подход к личности старается взглянуть на любой процесс
(такие как конфликт, жизненная тема, физический симптом) как на часть большого
целого, которое включает соматические и физиологические аспекты. Любое
психологическое явление {например, конфликт между частями «Я», эмоциональная
травма, незаконченное взаимодействие) есть часть большого гештальта, которое
включает физическое выражение этой дилеммы (например, паттерн, напряжение,
манера поддерживания тела, задержка дыхания). Любой соматический симптом, такой
как хроническое напряжение или искажение позы, - есть выражение большого целого,
включающее психологическую дилемму и являющееся частью его выражения.
Обратите внимание на употребление слов «включает» (includes) и «часть» вместо
«порождается» («caused by») и «причина» Классический психосоматический взгляд,
существующий в психиатрии, заключается в убеждении, что психиатрический
конфликт является причиной физических симптомов. Целостный подход рассматривает
и то и другое как единое выражение «Я» или, в терминах гештальттерапии - организма.
В отношении метода целостный подход нацелен на совмещение всех аспектов
личности так, чтобы личность могла почувствовать себя единым организмом, а не
смешением частей. С этой точки зрения терапевтическаятехника не должна разрывать
личность, рассматривая какой-либо один аспект личности как непременно
отличающийся от других Более определенно, в целостной терапии:
28
 - Психологические процессы, будучи вербализованы - например, конфликты
или убеждения - явно связаны со своими телесными выражениями.
- Физические процессы, такие как позы, мышечный панцирь и соматические
нарушения, рассматриваются как значимые, выражения личности,
- И физические, и психологические процессы рассматриваются как аспекты
одного целого - личность/организм - деление на части внутри каждого владения -
предмет терапевтического рассмотрения. Терапевтическая техника стремится вернуть
ощущение себя как целого и восстановить единство частей
Давайте рассмотрим несколько примеров. Возьмем случай, когда у клиента
возник дискомфорт в сексуальной сфере. Терапевт, приверженец исключающего
подхода, может рассматривать негибкость контроля супер-эго клиента или его
иррациональные убеждения, касающиеся секса. Соматический терапевт может
сосредоточить внимание на снятии напряжения в области таза клиента. В целостной
терапии, однако, напряжения в области таза и сдерживание противоположных
движений и дыхания, и убеждения и конфликты внутри личности видятся
идентичными. Сексуальные конфликты включают обе сферы: и физическое
напряжение и психические конфликты. В целостной' терапевтической работе эти две
вещи объединены вместе и излечиваются как функциональное целое, причем внимание
уделяется тому пути, по которому этот конфликт становится чем-то между «Я» и
телом, т.е. определяется отражение телесных аспектов «Я».
Также, физические симптомы, такие как напряжения в области плеч, являются
частью целого, включающего и психологический контекст. Например, такое
напряжение может сдерживать за спиной руки, чтобы клиент не поддавался импульсу
оттолкнуть кого-либо и установить границы. Терапевтическая работа помочь не только
преодолеть это напряжение в плечах, но и соединить это напряжение с убеждением «Я
не должен настаивать на моем желании оттолкнуть» и осуществлять работу с
незавершенной ситуацией, которая вызывает в клиенте страх и напряжение,
освобождая его руки для агрессивного движения. Под связью я подразумеваю не
только интеллектуальное понимание или интерпретацию, но переживания в настоящий
момент обоюдного единства, целостности, напряжения в плечах и страха утверждения
своих прав, Пренебречь напряжением и работать только с убеждениями - значит
пренебречь целым и оставить опыт клиента разделенным и не связанным.

Интеграция как процесс развития

Возможно, что читателю уже стало ясно, что хотя и желаемые с философской
точки зрения, условия, необходимые для целостной работы, частоне существуют для
многих людей, проходящих индивидуальную терапию. Как ранее подчеркивалось в
этой книге, начальная ситуация для многих из нас, клиентов и терапевтов - это
осуществление нашего существования как фрагментарного или отождествленного с
разными частями до такой степени, что понимание себя как целого, и тем самым
возможность целостной работы, едва ли могут появиться на начальном этапе терапии.
Именно ощущение себя разделенным на части заставляет обратиться к терапии. Так,
хотя наша точка зрения заключается в том, что личность - это целое, она далека от
исходного положения терапии в отношении чувства себя,
Даже целостный подход должен начинаться в существующих условиях с
ощущения себя состоящим из частей и способствовать осознанию этих частей и того,
как они отделены от целого, а также способствовать объединению ощущений клиента в
ощущение себя как целого
Целостность не может быть передана терапевтом с помощью теоретического
положения, ей нельзя «научить», подобно тому, как учат идеям и понятиям (Ф. Перлз и
др. 1951)
29
 Предмет нашего спора не в том, что эти концепции - тело, психика -обычные
ошибки, которые могут быть исправлены конкурирующими гипотезами и проверками,
или что они - лишь семантические аномалии. Скорее, они даны в непосредственном
опыте определенного сорта и могут утратить свою остроту и очевидный вес, только
если изменятся условия этого опыта {стр. 266).
Терапия - это процесс развития, в котором мы должны создавать условия,
необходимые для продвижения вперед к ощущению целостности. Таким образом, мы
можем рассматривать целостную работу как кульминацию развивающейся
последовательности скорее чем как «per se», исходный пункт терапии.
Определенная основа должна существовать для того, чтобы стал возможным
такой высокий уровень организменной интеграции. В какой же точке может
возникнуть целостная работа? К тому же если мы должны приспосабливать не клиента
к терапии, а терапию к клиенту, как мы объясним различия в потребности развития?
Интегративную работу можно рассматривать как конечную цель целостной терапии, но
не будет ли это неуважением к клиенту - подталкивать его к цели терапевта
(интеграции), если потребность в ней ему не ясна. Объединяющая терапевтическая
работа требует ряда условий, чтобы быть возможной и существенной:
11 достаточная степень опознавания тела. Без адекватного осознавания тела
клиент теряет значительную часть данных, которые создают целое, к которому мы
стремимся. Степень же которой многие из нас препятствуют выражению своих
телесных ощущений, совершенно ясна любому терапевту, использующему телесные
подходы в терапии. Прежде чем станет возможной объединяющая работа, должны
существовать хотя бы несколько ограниченные способности к осознаванию тела.
2) Достаточная степень осознавани^ связи своего «Я» с текущими проблемами
жизни. Без чувства умеренности психологических явлений в своей жизни интеграция
не имеет основания. Например, если у меня нет ощущения тех главных явлений, с
которыми я сталкиваюсь, чувства умеренности моей личной истории в моем настоящем
функционировании и соответствие моего функционирования в данный момент тому,
что я представляю собой как личность, то тогда нет того, что можно связать с
телесными процессами. Я должен признать, что все беды в сегодняшней жизни не
случаются со мной, но имеют нечто общее с тем, что я такое, как я отношусь к миру.
3) Основное убеждение,, в ...„связанности телесных процессов и
психологических явлений. Когда развивается осознание тела и психологического
функционирования, обособление этих двух частей должно постепенно исчезать.
Должна существовать базовая вера в связь этих двух вещей, чтобы привести клиента к
интеграции высокого уровня. В то время как некоторые люди, проходящие терапию,
могут уже ощутить некоторую степень объединения, для большинства это трудно
достижимо. Это строится из маленьких связок, накапливающихся в процессе
терапевтических экспериментов, т.е. вне ощущений клиента происходит воссоединение
разлома между физическим и психическим процессами.
Исходя из общего принципа, что личность это целое, и что терапия это процесс
развития условий переживания себя как целого, мы можем теперь рассматривать
чередующий, послойный и целостный подходы скорее как стадии процесса развития, а
не как отдельные метод. Таким образом терапевт может использовать исключающий,
чередующий или послойный подход для создания фундамента интеграции, то есть как
подходящий для определенных ступеней развития, а не как находящиеся в
противоречии с интеграцией (если предположить, что измененные и объединенные эти
методы совместимы в теории, философии и применении).
Также, терапевт может считать философию и конечную цель целостной работы
основными принципами, не теряя такого клиента, какой он есть, таким образом мы
можем определить степень интеграции каждого и помочь приспособиться к
обстоятельствам жизни, а не критиковать недостаточную интеграцию клиента.
30
Благодаря этим принципам и наша философия и наш подход позволяет нам постичь
других и подойти к ним и к себе как к целому.

ГЛАВА 4. СТРУКТУРА И ПРОЦЕСС — ТЕЛО И Я

Все мы имеем необыкновенно простое биологическое оборудование, и мы
являемся субъектами одних и тех же законов механики и физики, которые регулируют
позу и движение. Я буду называть эту данную нам структуру и механику телесного
функционирования биологической структурой тела.
Все люди, с некоторыми вариациями среди расовых групп и особей, рождаются
с одинаковой биологической структурой, предписанной эволюционной адаптацией
человеческого рода. Но если мы внимательноисследуем людей с точки зрения тела, мы
замечаем нечто поразительное: существует много вариантов, посредством которых
люди принимают ту или иную позу, а также двигаются и дышат. Это и есть те
индивидуальные разновидности в телесной структуре — характерные напряжения,
позы, осанки, позиции ног, движения и положения частей тела, которые интересуют
нас, как людей, занимающихся изучением человеческой природы.
Пляж или местный бассейн являются подходящим местом для исследования
вариаций телесных выражений. Мы видим человека, который стоит в такой позе, как
если бы он взвалил на себя всё бремя этого мира. Его плечи приподняты вверх над
грудной клеткой, голова и шея глубоко вдавлены в плечи, верхняя часть его спины
сгорблена, и грудная клетка сжата и сдавлена. Другая особа втянула голову в ключицы
как черепаха, прячущаяся в свой панцирь. Ее шея укорочена, плечи подтянуты к ушам,
и ее губы скорчены в гримасу. Третий стоит подбоченившись, носки его ног вывернуты
наружу, с обвисшим животом и челюстью, выступающей вперед — похожий скорее во
всех отношениях на сержанта на парадном плацу, чем на отца, смотрящего на своих
играющих и плескающихся в воде детей. Позы и телесные выражения, которые я
описал, не являются предметами сознательного выбора. «Черепаха» не может
отделаться от своего мышечного панциря. Обремененный «Атлант» не может с
легкостью распрямить свою сутулую сгорбленную спину. Часто такие позы и
напряжения не замечаются индивидом, хотя результатом может быть боль и
дискомфорт. Несмотря на наше знание того факта, что эти вариации не являются
естественной или необходимой частью механической структуры тела, кажется, что они
как будто встроены в тело индивидуума, то есть являются неотъемлемой частью
телесной структуры.
Адаптированная телесная структура характеризуется позами, осанкой и
напряжениями, которые:
1. последовательно и продолжительно использовались длительное время;
2. вмерзли в мускулатуру так, что структура является постоянно видимой, либо
являются пере программированным и мышечными ответами, которые направляют
энергию и движение в стилизованные паттерны движения;
3. являются автоматическими и непроизвольными (в большинстве случаев);
4. с трудом изменяются или облегчаются при простых попытках по-другому
стоять или двигаться (поведенческое изменение).
Большинство телесно-ориентированных терапий возникают из попытки понять и
видоизменить природу таких хронических структурных напряжений. Предприняты
классические формулировки, чтобы ти по логизировать разновидности в телесной
структуре и установить связь этих телесных типов с характером и детской травмой
(Лоуэн, 1958; Райх, 1945-1972) и с темпераментом (Шелдон, Стивнес и Тернер, 1940).
Подход гештальперапии отличается от других подходов, ти по логизирующих тело,
тем, что он делает акцент на эксперимент и феноменологию. Далее здесь представлен
взгляд на природу и происхождение адаптированной структуры тела с точки зрения
31
гештальттерапии.

Природа и происхождение адаптированной телесной структуры

И. Рольф (1977) назвала разновидности биологической структуры
«случайностями». Под этим она подразумевала, что они часто случайны по отношению
к хорошей механической организации тела, связанной с гравитационным полем земли.
Но по моему убеждению, отдельные, индивидуальные вариации телесной структуры,
несмотря на кажущуюся случайность их гравитационной организации, не случайны, а
наполнены смыслом и значением. Телесная структура человека является итогом
адаптации человеческого организма к жизни и становится значимой, когда
рассматривается в этом контексте.
Контекстом, в котором должны быть рассмотрены индивидуальные
разновидности телесной структуры, является адаптация и творческое приспособление к
нашему индивидуальному жизненному опыту. Каждый из нас имеет уникальную
семейную историю, сложенную жизненным опытом и чувством себя, ко всему этому
мы приспосабливаемся и на всё отвечаем не просто формированием наших мыслей и
позиций, но также и образованием манеры, в которой мы воплощаем себя, — как мы
физически реагируем, двигаемся, стоим, сидим и так далее. Как паттерны семейных
моделей, поведение или чувство себя становятся устойчивыми, так и способ, которым
мы формируем свою телесную природу, становится постоянным до тех пор, пока эта
привычка не начинает казаться частью наших костей и волокон.
Вспомните, как вы физически реагировали в ситуации опасности, угрозы или
страха. Естественные процессы оборонительного положения — ваше сдержанное
дыхание, сгорбленные плечи, поворот в сторону, чтобы избежать опасности —
составляют часть вашей адаптации к этому изменению в окружающей среде.
Вообразите, что бы это значило - жить в состоянии постоянной угрозы или опасности.
Эти процессы, которые достаточно кратковременны, чтобы измениться после испуга,
становятся постоянной реакцией. Задержка вашего дыхания, испуг, сгорбленные,
защищающиеся плечи, перекошенное положение тела могут стать частью вашей осанки
и укрепиться в ваших мышцах. То, что было лишь кратковременным и гибким
процессом приспособления, становится постоянной и закрепленной структурой вашей
телесной позы.
Организмические процессы адаптации и регулирования становятся
фиксированными телесными структурами, когда они используются по привычке или
потому, что окружающая среда постоянно требует одной и той же реакции, или же
потому, что мы приходим к фиксации нашего чувства себя, позволяя себе небольшие
уступки. Примером этого может быть ситуация в семье, в которой постоянная угроза
наказания или критики требует постоянной физической готовности отступить или
защищаться. Примером к сказанному может служить попытка молодого парня
определить и ощутить себя хулиганом и избавиться от чувства своей слабости
посредством укрепления грудной клетки и грудных мышц и принятия твердой,
неподвижной позы. Всё это становится частью приспосабливающейся телесной
структуры: путь, покоторому мы формируем себя, и как мы уже сформировались
посредством жизненного опыта.
Но, просто называя их привычкой, мы не даем достаточного объяснения
значения этих адаптированных телесных структур. Возникает вопрос, как эти процессы
становятся настолько привычными и доминирующими, чтобы стать структурными.
Выше я обсуждал понятие единства тела и внутреннего мира и указал, что, когда части
«Я» отчуждены, то часто именно физические аспекты контактных функций
оказываются отчужденными от чувства «Я», Именно процесс отчуждения телесного
«Я» — торможение определенных движений, пониженная телесная чувствительность,
32
отдаление «Я» от телесного опыта, незаконченное физическое выражение «Я» — очень
быстро становится структурированным в теле. В этом смысле адаптированная телесная
структура безотчетно содержит в себе отчужденную контактную функцию,
отчужденное движение или чувство, и процесс, посредством которого происходит
отчуждение, то есть напряжение, блокирует это от осознания и выражения. «Я»
оказывается расщепленным на части и вступает в конфликт с самим собой.
Эмоциональные конфликты, которые наиболее важны для человека и поэтому
являются устойчивыми, неизбежно становятся структурно очевидными в теле.
Давайте вернемся к примеру строевого сержанта. Он показывает себя настолько
упрямым и агрессивным, насколько это явствует из его позы, движения и позиции по
отношению к миру. Где его способность к мягкости и уязвимости? Его связанная и
жесткая грудная клетка, его неподвижная челюсть и огрубевшее лицо не допускают
никакого альтернативного состояния. Его мускулы застыли на одном месте, и он не
контролирует их положение. Может быть, именно это он отождествляет со своей
грубой стороной и называет это «собой». Он не видит пользы в гом, чтобы быть мягким
и уязвимым, и может даже считать такую уязвимость опасной. Его телесная структура
выражает то, чем он может владеть в природе своего «Я», причем совершенная
противоположность - мягкость и уязвимость - буквально недоступна ему.
Или, возможно, он представляется себе мягким и чувствительным, и удивился
бы, если бы вы указали на неконгруэнтность его телесной структуры и его
самоописания. Возможно, его беспокоит то, что другие всегда боятся его, когда он
хочет проявить сочувствие, не зная, как он физически представляет себя или с чем это
связано в его жизни. В этом примере природа его телесной структуры является чуждой
«Эго» и отчуждаемой полярностью «Я», и жесткость его структуры мешает ему
почувствовать, принять и узнать ту часть себя, которая является агрессивной и твердой.
Это состояние стало настолько его частью, что он не чувствует его: это «нормально» и
всё же разобщено с его чувством внутреннего «Я».
Другое обычное происхождение адаптированной телесной структуры - это
компенсация физической травмы, болезни или наследственного дефекта и адаптации к
ним. Например, один человек, с которым я работал, держал правое плечо на два дюйма
выше левого, и шея у него была изогнута на правую сторону и укорочена. Его
мускулатура была настолько застывшей, что он не мог выровнять положение плеч без
напряжения. Когда мы исследовалиприроду этих структур путем прощупывания, то
скоро стало очевидно, что он был чрезвычайно чувствителен к вторжению в его правое
плечо и шею. В молодости он занимался спортом и получил много травм. Достаточно
быстро он смог осознать, как положение его плеча и шеи возникло от сильных падений
и ударов в эту область тела и последующей боли, страха и травмы. Его
продолжающееся неосознанное придание своему телу структуры, которая защитила бы
эту уязвимую область от дальнейших воздействий, стало менее необходимым, гак как
наша работа позволила ему выразить незавершенные чувства к прошлым событиям. С
каждым разом он мог позволить себе всё больше выпрямить шею и ниже опустить
плечо.
Организм реагирует похожим образом, чтобы адаптироваться к телесной и
эмоциональной травме, полученной в результате хирургического вмешательства,
болезни и других повреждений. Эти случаи требуют не только механического
приспособления к защите болезненной области тела, или к возмещению
ограниченности в движении, но также и эмоциональной адаптации, которая включает в
себя телесное напряжение и переживание. Физические приспособления к
ограниченности в движении, вызванной болезнью, такой как полиомиелит, и
незаконченные эмоциональные реакции на болезнь, такие как страх и тоска о
потерянной телесной цельности, становятся частью позы, движения и дыхания
индивида, то есть частью адаптированной телесной структуры.
33
 Структура, процесс и терапевтическая задача
При данном взгляде на телесную структуру и «Я» терапевтический подход к
работе со структурой приобретает новое значение. Задача состоит в том, чтобы помочь
изменить застывшие или автоматические телесные структуры и сделать их активными
процессами организма и облегчить интеграцию основного раскола «Я». Таким образом,
цель состоит не в том, чтобы устранить структуры, а в том, чтобы превратить их в
соответствующие процессы и соединить то, что было отчуждено или не
ассимилировано в «Я»,
Гештальттерапия отличается от многих направлений в терапии своим акцентом
на целостности, единстве организма и своей сосредоточенностью на эксперименте и
феноменологии. Эти отличия также касаются гештальт подхода к телесному процессу и
телесной структуре.
Подчеркивание целостности подразумевает, что простых физических изменений
в теле недостаточно. Гештальттерапевт, работая с телесной структурой, одинаково
сосредоточивает свое внимание как на улучшении физического состояния и амплитуды
движений, так и на исследовании различных смыслов и чувств, вовлеченных в
поддержание этой структуры. Целью является не просто физическое изменение, а
изменение человека в целом. Согласно моему опыту, работа над телом, которая
заостряет внимание на физическом изменении и недооценивает эмоции и смыслы,
является такой же односторонней и раздробленной, как и психотерапия, игнорирующая
телесные процессы.
Сосредоточенность гештальттерапии на экспериментальном и фе-
номенологическом аспекте в работе с телом придает особое значение скорее тому, как
клиент познает свое физическое существование, нежели тому, как терапевт
анализирует структуру клиента. Гештальттерапевт заинтересован скорее в том, чтобы
найти для клиента более полноценные пути познания собственного тела и определить
смысл этого опыта, а не в том, чтобы проинтерпретировать тело и опыт клиента.
Исходя из этого, выделяется базовая единица работы в гештальттерапии,
названная экспериментом. Эксперимент — это деятельность, направленная на то,
чтобы увеличить осознанность человека путем сосредоточения на познании и
вынесении на передний план того аспекта опыта, который является неясным.
Упражнения, манипуляции, усилия и движения, используемые терапевтом, имеют
своей целью увеличение познания клиентом его тела и увеличение количества
возможных выборов, а не изменение клиента по заранее установленному терапевтом
пути. Чем говорить: «Вам нужно поднять грудную клетку, попробуйте это
упражнение», мне лучше сказать: «Я вижу, ваша грудная клетка слишком опущена. Что
изменяется в ваших ощущениях себя, когда вы поднимаете грудную клетку? Что вы
чувствуете, если опускаете ее еще больше?» Я заинтересован не в том, чтобы
«изменить» грудную клетку моего клиента. Цель эксперимента в том, чтобы клиент
познал значение структуры своей грудной клетки.
Это является общей философией и ориентацией гештальт подхода к телесной
структуре. Но что мы делаем в действительности? Сказанное ниже дает общую основу
для эксперимента с телесной структурой. Помните, что не все стадии являются такими
четкими в реальной практике, какими они могут показаться здесь.
Осознание того, «что есть»
Большинство структур, важных для существования человека, не выбираются
сознательно. По крайней мере человек не осознает значение определенного положения
или напряжения. Очевидно, первый шаг состоит в том, чтобы помочь клиенту лучше
осознать то, что он или она делает физически путем выноса опыта тела на передний
план сознания. Это то, что я называю процессом «возвращения чувствительности».
34
 На этой начальной стадии работы цель состоит не в том, чтобы навязывать
значение или значимость позы или напряжения, а в том, чтобы почувствовать более
ясно, «что это», так чтобы знание могло естественно выявиться из отчетливого
ощущения. Я могу сделать это, просто заставив клиента физически преувеличить
структуру. Я могу также использовать прямой контакт {манипуляции с мышечной
структурой), движения или усилия, чтобы возродить, оживить определенные части
тела.
инициирует процесс просвещения: когда я могу сознательно «сделать» эту позу
более «моим», менее изолированным и чуждым. Я начинаю отождествлять это с
моей структурой.
Появление телесного процесса из телесной структуры
По мере того, как идентификация со структурой возрастает, клиент начинает
получать ощущение процесса или смысла состояния или напряжения. Например, я
работал с Джоном, чьи ребра и грудная клетка были хронически негнущимися и
структурно застывшими в чрезмерно поднятом положении. Он не отдавал себе в этом
отчета и не сознавал, какое это имеет для него значение.
Вначале мы работали, чтобы открыть ему доступ и заставить его вновь
почувствовать свои плечи и грудную клетку через прощупывание и растягивание его
напряженных мускулов. Когда я обратил внимание на его дыхание, то заметил, что его
структурная неспособность дать своей грудной клетке опуститься мешает полному
выдоху. Значит ли это, что он не может «освободиться»? Является ли это частью
застывшей реакции на внезапный испуг (переведения дыхания)? Связывает ли его
гордость? Вместо того, чтобы навязывать ему мое истолкование, я предложил ему
эксперимент, чтобы помочь ему познать то, что он делает со своей грудной клеткой и
как это влияет на его дыхание.
Для эксперимента я предложил ему сознательно выдохнуть полностью, в то
время как я поощрял полный выдох, нажимая на его грудную клетку. Сначала ему
показалось очень трудным сделать это. Похоже было, что он буквально не знал, как
сделать выдох, опустив грудную клетку. Постепенно он стал принимать на себя часть
работы моих рук. и вновь овладевать действием выдоха. Когда я попросил его
рассказать мне о своем опыте, полученном в эксперименте, он сообщил, что чувствовал
себя очень энергичным и возбужденным. По мере того, как мы продолжали
экспериментировать с выталкиванием выдоха и его возбуждение возрастало, он стал
также чувствовать беспокойство. Мы исследовали процесс того, как он обеспечивает
себя энергией через дыхание и контролирует свою энергию через напряжение грудной
клетки, и связанные с этим убеждения относительно «излишнего возбуждения», на
которое он реагировал с беспокойством.
Экспериментирование с опытом и поведением телесной структуры выявляет
активный процесс за статичной структурой и заставляет клиента более полно осознать
конфликт, лежащий в его основе. На этой стадии работы есть много альтернатив. Один
подход состоит в заострении внимания на оппозиции структуре. Это как раз то, что я
делал с Джоном, заставляя его опускать постоянно поднятую трудную клетку. Этот
подход исследует наименее осознаваемую полярность и поэтому может быть воспринят
как пугающий и очень рискованный. Он должен использоваться осторожно, в
атмосфере поддержки, так чтобы клиент не чувствовал внезапного вторжения в часть
его «Я», с которым он не может бороться или допустить в сознание.
Другой подход состоит в заострении внимания на самой структуре. Я мог бы
заставить Джона сильно поднять грудную клетку или делать это, в то времякак я
нажимал бы на нее руками. Его опыт был бы сосредоточен на той его части, которую
он использует, чтобы избежать возбуждающих и пугающих чувств. Он мог бы,
например, сообщить, что поднятие грудной клетки заставляет его чувствовать себя
стойким и большим, или что это вызывает такое чувство, словно он возвел стену своей
35
грудной клеткой. Этот подход обычно вызывает меньшую тревогу, потому что он
исследует более приемлемую и ценную часть «Я».
Невзирая на то, какой прием использован первым, обе стороны нужно
исследовать и развивать. В отличие от телесных терапий, которые стараются пробиться
через сопротивление и самосохранение, гештальт подход имеет целью скорее
соединить части «Я», нежели заставить одну часть доминировать над другой. Вместо
того, чтобы сказать Джону: «Перестаньте задерживаться на выдохе, вы дышите
неправильно и вы не должны этого делать», я сказал бы: «И ваша задержка вдоха, и
ваши чувства, которые вызываются полным дыханием -это важные части вас, так что
давайте посмотрим, как эти две потребности могут найти полное выражение, чтобы
понять ваше затруднительное положение.
Один путь разрешения этой дилеммы — заставить клиента физически
чередовать структуру и ее противоположность. Я попросил бы Джона чередовать
выдох, во время которого он должен полностью опустить грудную клетку, и вдох,
когда его грудная клетка поднимается и прижимается к моим рукам. Это было бы не
простое механическое перемещение вперед и назад, а продолжительное исследование
переживания Джоном чередующихся процессов. Я также обращал бы внимание на то,
что еще возникает во время эксперимента. Как изменяется цвет кожи, выражение лица
или частота дыхания? Как Джон физически организует себя, чтобы выполнить это
перемещение? Все эти наблюдения могут быть использованы для того, чтобы
облегчить Джону переживание этих противоположностей, и найти то, что значимо для
него.
Развитие темы из структуры
Тема возникает как значение структуры и делает ясным процесс, лежащий в ее
основе. Тема исследования для Джона могла бы развертываться из вопроса: «Чего ты
боишься, когда становишься возбужденным?» Это могло бы развиваться, так как
продолжая дышать в полную силу, он испытывал гнев или желание кого-либо ударить,
и это чувство гнева пугало его. Тема могла быть обозначена как «контролирование
моей энергии так, чтобы я не становился слишком рассерженным». Или Джон мог бы
начать чувствовать грусть, когда он производит вдох и затем прореагировать
жесткостью своей грудной клетки, чтобы отгородиться от этого чувства. Тогда темой
было бы отгораживание от печали. Тема - это путь схватывания и определения
сущности опыта, который является наиболее значимым и важным для Джона здесь и
теперь.
Изложение темы не представляется целительным само по себе, как в других
терапиях считаются целительными интерпретация или отражение. Оновключает в себя
организацию направления и течения работы. При дальнейшем развитии темы мы будем
интересоваться природой и процессом страхов Джона и поддерживать выражение и
интеграцию вовлеченных полярностей.
Тема возникает из осознания телесной структуры, так как она крепко привязана
к телесному опыту, движению и физическому выражению. В терапии,
сфокусированной на теле, развитие темы будет большей частью содержать
определенный физический контекст, то, как тема воплощена. Проблемы в контакте и и
игра психическом конфликте не являются единственными предметами наших мыслей и
чувств. Они также то, что мы чувствуем и делаем. В развитии темы необходимо
непрерывно уделять внимание как ее психологическому значению и вербальному
выражению, так и ее представлению в позе, движении и других телесных феноменах.
Это препятствует вербальной терапевтической работе стать слишком абстрактной и
отстаивает принципы интегрированной и целостной терапии.
Для дальнейшего развития темы, начав с феноменов тела и физических
экспериментов, до превращения телесной структуры в живой процесс, мы добавляем
использование вербального диалога. Хотя определенное время фокусирован ие
36
исключительно на физическом процессе может быть подходящим (особенно для тех,
кто уже очень вербален), со временем полярности, очевидные в теле, должны быть
обозначены словами - или мы только продолжаем разделять тело и психику. Это
препятствует изоляции конфликта в физическом напряжении и телесных переживаниях
и направляет конфликт и чувства в сферу «Эго», которое включает слова и абстракции.
Структура тела может быть рассмотрена как замороженный разговор или диалог
между конфликтуюшими сторонами «Я». Разговор был заморожен только потому, что
одна часть приобрела господство и был достигнут баланс силы и слабости, или
утомления, если оно имело место. То, что было вначале активной энергичной борьбой
между индивидуумом и окружающей средой, затем между частями «Я», стало
фиксированной позой тела или симптомом, И важно оживить конфликт и найти
решение, позволяющее всем сторонам личности существовать и функционировать для
всего организма.
Одним из путей начала этого процесса является вербализация значения
телесного выражения как активно проявляющегося поведения. С Джоном это могло
быть в виде эксперимента с использованием следующего утверждения: «Я
отгораживаюсь от тебя)* или «Я - стена», в то время как он активно наполняет
воздухом и делает твердой свою грудную клетку. Подходя к своему конфликту с
другой стороны, он бы сказал: «Я печален» или «Я чувствую грусть» и в это время он
делает свою грудную клетку более мягкой, позволяет своему дыханию быть более
глубоким.
При дальнейшей работе можно использовать диалог между двумя сторонами
«Я» или между интроецированными фигурами, которые были частью естественной
адаптации. Мы могли бы затеять с Джоном диалог между его представлением о тех, кто
на самом деле отвергал его чувства (например, один из родителей, от которого он
отгородил свою печаль), и его собственными чувствами. Диалог был бы определенно
взаимосвязан с телесным опытом и еговыражением через движение, позы при
поддержке дыхания и ощущения через использование моего прикосновения. В то
время, как возникает изменение и баланс, когда отчужденное «Эго» становится более
терпимым и доброжелательным к себе, должны развиваться и применяться на практике
новые пути взаимодействия с окружающей средой и удовлетворения потребностей без
напряжения и искажения конфликта. Недостаточно только выразить невыраженное и
изменить чье-то внутреннее состояние. Искаженная структура развивается как
приспособление к окружающей среде, и она остается в таком виде как ответ на
окружающую среду. Важно восстановить более гибкую адаптацию к окружению.
Использование эксперимента подчеркивает важность выполнения чего-то
нового и несхожего здесь и теперь. Джон и я могли бы провести такой эксперимент,
чтобы найти новые пути осуществления бытия, сначала вместе со мной, а позже с
другими людьми в его каждодневной жизни. Сначала Джон сможет быть как мягким,
так и отгороженным в отношении меня, когда он находится в безопасности приемного
кабинета. Ему нужно использовать на практике асе возможности в моем присутствии и
в отношении контакта со мной. Затем его «мягкость» и его «барьер» смогут быть
осознанно и полно выражены (как вербально, так и физически) в его личном контакте с
другими людьми. Таким образом он может позволить себе быть гибким и начать
учиться различать то окружение, где возможно и безопасно выражение чувств, и то, где
ему нужно отгородиться и защитить себя.
Джон может также нуждаться в том, чтобы найти более действенные или менее
ригидные пути для защиты своих чувств. Мы можем провести эксперимент с Джоном,
останавливая кого-либо вербально перед тем, как его чувства будут задеты, или
действуя при помощи жестких слов, так что ему не приходилось бы делать более
жестким свое тело, В этом случае Джон научится уважать свою потребность защищать
собственные чувства и находить более гибкие и адаптивные (менее вредные для других
37
людей и для него) пути достижения этого.
Цель состоит не в том, чтобы сделать защиту недействительной или избавиться
от нее, но чтобы сделать ее более функциональной и избирательной, так чтобы Другая
сторона его личности также могла найти выражение, когда окружающая среда
окажется поддерживающей и подходящей для этого. Всегда быть жестким и
отгороженным от мира — не является больше для Джона адаптацией к ею настоящей
жизни, раз он стремится к переменам. Еще не раз ему потребуется защищать свои
чувства от «бросания стрел неистовой фортуны». Но ему предоставляется возможность
найти подходы к ощущению жизненности во всей полноте этого слова: к осознанию
разницы между окружающей средой, поддерживающей наши чувства и выражения, —
и остальными.

ГЛАВА 5. СОПРОТИВЛЕНИЕ И ТЕЛЕСНЫЙ ПРОЦЕСС

"В обычном анализе характера сопротивления "атакуются", "защиты"
растворяются и т.д. В противоположность этому, если сознание творческое, то все эти
сопротивления и защиты есть в действительности, они представляют собой контратаки
и нападения, направленные против себя - берутся как активные выражения
жизнеспособности, несмотря на то, какими бы невротическими они не были в целом
изображении", (Peris et.al 1951,p.248)
Все терапии - будь то поведенческие или аналитические, физические или
вербальные, - рано или" поздно обязательно сталкиваются с феноменом сопротивления.
Несмотря на искреннее желание к изменению, выраженное клиентом, и наиболее
умный анализ и правильно подобранные методы терапевта, прогресс в терапии
начинает снижаться. Клиент знает, что он или она "могли бы" сделать или хотят
сделать что-то, но еще не могут. Терапевт может видеть направление для позитивного
роста, но он не способен двигать клиента в этом направлении. Клиент, один или
группа, пара или семья, как будто бы разрушает попытки терапевта помочь и
упорствует в поведении, что является явно не здоровым.
Сопротивление - это не только феномен психотерапии. Когда ты чувствуешь,
что тебе нужно быть более (или менее) напористым, но просто не можешь, или когда
ты знаешь, что тебе надо бы сделать домашнее задание, но только ты не можешь
добраться до него, - это и есть сопротивление. Когда друг постоянно опаздывает на
встречи с искренним отказом: "Несмотря на то, что я усиленно пытался не опоздать, я
просто не мог уложиться вовремя", - это также сопротивление, То же касается телесных
процессов; многим людям говорят сидеть прямо или стоять ровно в течение всех
школьных лет, и они все же не могут сохранять "правильную" осанку, несмотря на все
их лучшие намерения, -это тоже сопротивление. Сопротивление - это любое изменение,
которое мы хотим сделать или сделали бы, но, оказывается, не можем совершить.
Существует что-то, что сопротивляется этому изменению.
Особен ным способом, в котором терапия объясняет феномен сопротивления,
является критическое отношение к терапевтическому вмешательству в такие процессы.
Телесно-ориентиров энные подходы не являются исключением. Метод, в котором
распознаются, определяются и понимаются телесные проявления сопротивления,
является критичным к терапевтическому направлению работы с такими телесными
феноменами.
В вербально-ориентиро ванных терапиях сопротивление обычно проявляется не
на прямую, а, например, через опоздание, пропущенное свидание или неуспех в
выполнении домашнего задания до конца. В более прямых формах сопротивления
вмешательства терапевта испытывают удар:ответные реакции клиентов устойчиво
негативные, избегаются определенные •темы и т.д.
Все это встречается также в телесно-ориентированной терапии, причем в
38
большем объеме. Так как многое в работе терапевтов, занимающихся изучением тела,
направлено на снижение хронического мышечного напряжения и нарушения осанки,
часто форма сопротивления видна, когда само напряжение не поддается усилиям
терапевта. Напряженная мускулатура не расслабляется в ответ на терапевтическую
работу. Она может лишь нременно ослабнуть во время сессии, но вернется в свое
напряженное состояние сразу после окончания занятия. Видимые изменения а
мышечных паттернах не завершатся связанными переменами позы и движений, так как
освобождение мускулатуры, которое держит плечи выгнутыми вперед, не произойдет в
плечах расправленных и раздвинутых назад.
Важно отличать настоящее сопротивление от простого неведения; иногда со, что
кажется сопротивлением, на самом деле лишь отсутствие знаний и умений.
Каково значение этого феномена? В дальнейшем, я буду кратко обсуждать
некоторые из альтернативных взглядов на феномен сопротивления как
противоположные гештальт-подходу.

Различные взгляды на природу сопротивления.

Точка зрения "здравого смысла"
Психоаналитик Бергман П. Кэрон (Вейтап Р.Кагоп, 1976) замечает, что
"согласно здравому смыслу, существуют только две возможности: либо мы не таем, что
делать, либо мы знаем, что делать, и делаем это". Если бы мы знали, что это правое
дело, то мы бы сделали его!
Подход здравого смысла часто используется друзьями, семьей и
доброжелательными сотрудниками, а также некоторыми психотерапиями и телесными
подходами со схожими фрустрирующими воздействиями. С точки зрения здравого
смысла сопротивление к изменению может быть: против себя (чуждое своему Я),
слабость (отсутствие воли), иррациональное или сила привычки.
Сопротивление рассматривается как "против себя", потому что цель изменения
считается лучшей вещью для человека, поэтому что-либо противоположное этой цели
должно быть направлено против лучших намерений человека. Сопротивление
содержит слабость, потому что. как 1амечают многие родственники и друзья, если ты
действительно хочешь изменить что-то, ты сможешь это сделать; следовательно,
неспособность предполагает отсутствие воли с вашей стороны. Оно также
иррациональное, гтотому что, очевидно, вашим логическим выбором является
изменение, но вы еще не можете его совершить, несмотря на все ваши собственные
доводы, говорящие, что это хорошее дело. Сопротивление является и силой привычки,
потому что, если вы достаточно упорны, вы замените его новой привычкой.
Телесные подходы часто рассматривают сопротивление с точки зрения здравого
смысла. Не будучи настолько наивными, чтобы обвинить сопротивляющегося клиента
в слабоволии, сторонники телесных подходов склонны относить феномены
сопротивления к иррациональной категории или просто силе привычки.
Когда сопротивление рассматривается как иррациональное, терапевт
отказывается признавать его проявления, уверенный, что правильное и рациональное
дело сделано, даже если клиент испытывает боль или избегает этого. Клиенты (и
терапевты) убеждеЕШ, что боль нужно игнорировать или терпеть столько, сколько они
могут, зная, что цель как-нибудь оправдывает средства.
Пример этого подхода к сопротивлению описывается И. Рольф, основателем
структурной интеграции рольфиинга. Рольфинг - это телесный подход, который
обращается к напряжению, застывшей мускулатуре путем применения физического
давления практикующим специалистом. Это часто довольно болезненно. И. Рольф
описывает клиента который раздраженно реагировал на рольфера, обвиняя его в
причинении боли во время работы в области паха. Рольф принимает реакцию клиента
39
как "проективный, иррациональный ответ" и говорит рольферу: "Ты здесь не для того,
чтобы проводить время изучая истоки и средства, при помощи которых реализована эта
проекция", и убеждает рольфера игнорировать сопротивление для того, чтобы
завершить необходимое вмешательство.
Этот взгляд минимизирует опыт клиента. Конечно, рольфер не намеревался
причинить человеку боль, а только собирался сделать ему что-то хорошее, но все же
причинил боль. Реагировать гневом на боль - это естественная ответная реакция
организма. Как это может быть истолковано в качестве иррационального ответа?
Должен ли клиент подавлять естественную, и, я бы сказал, здоровую ответную реакцию
на боль только потому, чтобы подчиниться стремлению рольфера к цели? Что случится
с клиентским чувством боли и желанием к самозащите? Это просто так не исчезает.
Нельзя полностью избавиться от обоснованной и законной реакции организма.
Результатом является все большее отдаление от установленных самим собой
естественных импульсов.
Другие телесные подходы рассматривают сопротивление как сильную
привычку. Эти методы делают акцент на переподготовке телесных привычек через
контроль старых "плохих" привычек, их замещение новыми "хорошими" и постоянную
практику новых и более желаемых привычек так, чтобы предотвратить возвращение
старых "плохих". Я называю такие подходы господствующими подходами, потому что
особое внимание в них уделяется подчинению тела эго (волей). В этом случае "Я"
остается отделенным от тела и формирует "это" ("it") посредством изменения
привычного поведения.
Если изменение привычек происходит не через обращение к причинам их
существования, то они могут быть только подчинены, но не искорены. Новые
привычки могут "чувствоваться лучше", потому что механически они лучше
организованы для движения. Клиенты также могут чувствовать себя лучше,потому что
сейчас они имеют преимущество над тем, что было предварительно получено опытным
путем как преследование и контролирование. Но что случилось с оригинальным
импульсом, который содержался в привычке или структуре?
Давайте возьмем гипотетический (хотя вполне обычный) случай, где женщина
проконтролировала свои чувства печали после смерти родителя путем сжимания и
сдавливания своей грудной клетки. Она чувствовала, что должна быть сильной для
оставшегося родителя и не "убиваться". В скором времени она убрала свое
сдерживание от себя и теперь испытывает напряжение и дискомфорт, от которых она
хочет избавиться. Если она обучится новым способам держания себя в руках или
стилизованным приемам как двигаться и дышать, сделанным по модели "правильной"
осанки и биохимического функционирования, она может почувствовать себя более
комфортно и испытает некоторое облегчение боли. Однако, ее способ совладения с
печалью стал отделенным от физического процесса, на котором он основан. Ничего не
было сделано, чтобы освободить содержащееся внутри чувство, или изменить
невротическое убеждение, что "Я должна всегда быть сильной" и "Убиваться,
расстраиваться - это ужасно".
Если конфликт, распознанный в телесном процессе, не становится ясным и не
прорабатывается, то старая привычка вернется. Мы не можем так легко избавиться от
частей самих себя лишь незнанием их. Хуже, однако, возможность такого с верх
изучения новой, хорошей привычки, когда первоначальный конфликт становится
недоступным под толстым слоем вторичного сдерживания. Я встречался с этим
несколько раз у людей, занимающихся различными видами искусств, такими как:
танцы, атлетика (особенно, тяжелая атлетика) и боевые искусства. Эти люди часто так
усердно работают над тем, чтобы противостоять своим плохим привычкам, что
естественные чувства и экспрессия загоняются глубоко вовнутрь. Этим клиентам
приходится проводить много времени, уничтожая свои сверхизученные "хорошие"
40
привычки перед тем, как они могут установить контакт с самовыражением, что ведет к
напряжениям и искаженным позам.
Психоанализ и сопротивление
Фрейд внес понимание сопротивления вне подхода здравого смысла.
Продолжим упоминавшееся ранее замечание Кэрона (1976): Существует различие
между психоаналитической терапией и подходом здравого смысла. Согласно здравому
смыслу есть только две возможности: либо мы не знаем, что делать, либо мы знаем, что
делать, и делаем это. Любой настоящий терапевт знает, что существует и третья
возможность - знание, что человек сделал бы это, но он не способен это совершить.
Этому в психотерапии посвящена большая часть времени, чтобы найти причины,
почему пациент не может сделать то, что, как он полагает, имеет смысл».
Добавление этой третьей возможности стало одним из наиболее важных вкладов
психоанализа в искусство и науку психотерапии. Сопротивление, стоящее вдали от
иррационального или результат слабости или просто привычки, имело особое значение
и функцию в жизни и быту человека. Это значит, что терапевт, вместо игнорирования
или очернения сопротивления, посмотрел на него с любопытством.
Фрейд рассматривал сопротивление как один из двух "фактов", которые
психоанализ "пытался объяснить". Его прототипом было сопротивление забывания, так
как психоанализ требует припоминание прошлого, которое он называл защитой
репрессии. В психоанализе сопротивление видится как операция защиты в контексте
терапии: "То, что служит в качестве защиты для пациента в его неврозе, находится под
прямым наблюдением терапевта ... как сопротивление. Защита, действующая против
усилий терапии, называется сопротивлением" (Coioy, 1951, р.95).
В этом подходе сопротивление представляет собой функционирование защит
против внутренних сил, которые угрожают структуре личности. Действие таких защит
является неосознаваемым по определению, потому что они защищают личность от
сознательного узнавания проблемных импульсов. Поскольку цель анализа -
реконструировать прошлое и сделать осознанным то, что неосознанно, - сопротивление
должно быть "преодолено", как поместил это Брилль в своем введении к работам
Фрейда (1938/1966), через его интерпретацию как защиты и растолкование выделенных
импульсов.
Психоанализ рассматривает защиты как средство, с помощью которого душа
сохраняет равновесие, сталкиваясь лицом к лицу с внутренним конфликтом между
побуждениями и внешней причиной этого конфликта, В этом смысле оно представлено
как механизм или рабочий инструмент, используемый личностью. Это отличие между
личностью и зашитой позволяет аналитику увидеть сопротивление как функциональное
образование в психической целостности личности, но как что-то, что не является
существенным для "Я" при подходящих условиях. Таким образом, аналитик видит
сопротивление как необходимое для психической экономики личности и все же должен
подрывать его присутствие так, чтобы могло произойти восстановление. Эта
отличительная особенность будет важна при дальнейшем рассмотрении точки зрения
гештальттерапии на сопротивление.
Точка зрения Райха на сопротивление
Вильгельм Райх расширил психоаналитическое понятие сопротивления до
своего понятия характера и брони характера, Райх также видел сопротивление в
терапии как действие защиты. Он видел эту защиту как тождественную характеру
человека, и назвал эго характерной защитой или "броней". Райх полагал, что броня
характера - эго то же, что и броня тела (хронические физические напряжения).
Характерный способ существования личности, включающий фишческие напряжения,
позу и манеры, образовал защиту от неприятных воспоминаний, особенно тех, которые
аналитик пытался довести до сознания.
С этой точки зрения только путем постепенного разложения этой брони
41
характера, в форме ее телесного проявления, можно бороться с сопротивлением
аналитической работе по восстановлению и разрешению конфликтов из прошлого.
Характерная аналитическая работа {работа над сопротивлением характера)
функционирует путем энергичного комментирования и интерпретации характерных
манер, и физической работы по подавлению и ослаблению защитной брони тела,
Сопротивление, в форме мышечного напряжения или характерного стиля и манеры,
считается второстепенным явлением, которое скрывает "истинное" Я (self).
Сопротивление представляется необходимым, но только минимально желательным, так
как цель состоит в том, чтобы восстановить доступ к истинному Я, которое было
подавлено и искажено родительскими потребностями и социализацией."
Понимание сопротивления как защиты было главным достижением для
психотерапии. Но это объяснение также создавало свои проблемы. В частности, чем
энергичнее терапевт атаковал сопротивление, тем более упорным оно становилось. Это
вызвало споры о том, является ли такое сопротивление когнитивной зашитой (как в
психоанализе), характерной манерой или неподатливым телесным напряжением (как у
Райха). С точки, чрения терапевта, такая защита мешает цели терапии, и, в конечном
счете, здоровью пациента, и, таким образом, должна быть ликвидирована прежде, чем
может быть достигнут прогресс в центральной задаче терапии.
В своей более поздней работе Райх окончательно отвернулся от теории чистых
побуждений в психоанализе, полагая, что центральный конфликт невроза - это
конфликт между внутренними побуждениями и социальными силами, нежели
конфликт внутренних побуждений друг с другом ,
Однако, подход к сопротивлению с позиции клиента дает нам ключ к дилемме,
присущей данному подходу. С точки зрения психической экономии, мы могли бы
заменить термин "защита" (defense) на "оборона" (protection). Сопротивляясь терапевту,
клиент обороняется от ощущаемого вреда. Трудно спорить с естественным
стремлением защитить себя от вреда. Терапевт, который атакует или преодолевает
сопротивление, таким образом вынужден преодолевать естественную и обоснованную
реакцию. От какого организма можно ожидать, что он перестанет защищать свою
целостность, даже когда предполагается, что "это ему полезно"?
Даже там, где клиент полностью соглашается, с целями терапевта и смотрит на
свое сопротивление как на нежелательное, терапевт и клиент просто вступают в тайный
сговор, чтобы обмануть естественные защитные функции организма. Такая задача как
правило бывает блокирована, так как потребности м выживании и целостности Я в
большинстве случаев перевешивают давление, оказываемое для изменения.
Гештальт-терапия и сопротивление
Представление о сопротивлении в гештальт-терапии тесно связано с
представлениями ее предшественников, и все же имеет некоторые важные отличия. Как
и психоанализ, и подход Райха, гештальт-терапия идет дальше подхода "здравого
смысла" и утверждает, что сопротивление имеет свое значение и требует
терапевтической работы. Гештальт-терапия также считает, что сопротивление
выполняет важную функцию в поддержании равновесия и целостности организма.
Важное отличие в этой точке зрения состоит в том, что сопротивление не
считается механизмом или инструментом Я; оно представляется как само Я в действии.
За сопротивлением нет ничего, что по существу отличается от самого сопротивления,
никакого "истинного Я", отличного от сопротивления. И защита, и защищаемое - это Я
(self). Для гештальт-терапевта сломить или уничтожить сопротивление значило бы то
же, что ломка и уничтожение способности Я. Сопротивление, с этой точки зрения, есть
выражение Я.
Цитата, открывающая эту главу, отмечает, что сопротивление в гештальт-
терапии понимается как "активное выражение жизнеспособности", несмотря на то, что,
препятствуя сознательному намерению изменить что-либо, сопротивления кажутся
42
патологическими в терминах "общей картины". Если мы не должны избавляться от них,
то как мы тогда работаем с сопротивлениями с пользой для терапевтического процесса?
Несмотря на то, что сопротивления - это выражения Я, они обычно являются не
полностью принимаемыми и осознанными выражениями, и, таким образом,
проявляются автоматически в неполной или частичной форме. Это значит, что эти
выражения, поскольку их действия выходят за пределы осознавания, не являются
выражениями выбора. Они не позволяют человеку приспособиться к условиям
окружающей среды и потребностям организма, которые отличаются от тех, при
которых они были приобретены. Имея неполную и частичную форму, они не являются
полными выражениями, и, таким образом, организм не может удовлетворить все свои
потребности.
Позвольте мне противопоставить представление О сопротивлении в гештальт-
терапии другим, уже представленным выше, используя пример, данный ранее И.
Рольф. Рольфер, следуя здравому смыслу, уверен в том, что гнев человека, которому
причинили боль, иррационален. Он должен убедить человека либо задержать, либо
обойти эмоциональную реакцию таким образом, чтобы работа могла продолжаться, и,
следовательно, иметь результатом "новое положение" для физической структуры
клиента. Аналитический подход к этому сопротивлению мог бы интерпретировать гнев
и боль человека как реакцию переноса; клиент проецирует своя чувства по отношению
к кастрирующей родительской фигуре на рольфера, который причиняет ему боль в
области паха. РаЙхианСкий подход к напряжению и сопротивлению в этом случае мог
бы использовать дыхание и прикосновение с целью помочь человеку выразить свой
гнев так, чтобы сломить сдерживающую телесную броню и. посредством этого,
вызвать подлинное и естественное сексуальное ощущение в области таза.
С точки зрения гещтальт-терапии, напротив, и напряжение в паху клиента, и его
гнев по отношению к терапевту являются выражениями Я (организма). Гещтальт-
терапевт предпочтет поддерживать человека, которомупричинили боль, в проявлении
своего гнева более ясно и прямо, предлагая ему поэкспериментировать с
фразеологическими оборотами, относящимися к его жизненному опыту: "Я не позволю
вам причинять мне боль здесь, как я не позволял маме причинять мне боль..."
Другая альтернатива, конечно, не исключая всего вышесказанного, могла бы
состоять в том, чтобы сделать несколько шагов назад, когда встречается такая сильная
реакция, и посмотреть на само напряжение с точки зрения самовыражения клиента.
Терапевт спросил бы: "Какое движение или положение он принимает через напряжение
в области таза, и как мы можем привести это к более полному выражению?" В таком
случае клиента попросили бы усилить напряжение, возможно, сопротивляясь рукам
терапевта или поощряя имплицитное движение, которое напряжение выражает только
частично. Цель состоит в том, чтобы позволить клиенту полностью овладеть
напряжением и выразить его природу.
Похожий феномен случился с одной из моих клиенток. За время нашей работы
стало очевидно, что она не может освободиться от напряжения в левом плече, хотя она
могла опустить правое плечо довольно легко. На заре своей самостоятельной работы я
просто удвоил бы усилия, чтобы осуществить освобождение, не обращая внимание на
боль и неудобство, которые я причинял. Позже, имея другое понимание значения
сопротивления, я замедлил нашу работу, чтобы иметь время выстроить более ясную
картину природы того, почему ее плечо упорно остается в этом положении, Я попросил
ее намеренно сопротивляться плечом нажиму моих рук. Это явно произвело на нее
мобилизующее воздействие - ее дыхание, выражение лица и положение тела быстро
поддержали ее толчок плечом. Я попросил ее говорить мне "нет", когда она толкалась,
и она начала улыбаться. Предмет ее трудностей с признанием ее потребности защитить
собственные границы оказался важным в нашей последующей работе. Здесь можно
было увидеть, как ее сопротивление снятию напряжения в плече было само по себе
43
выражением предварительно ограниченной функции: произнесение "Нет".
Другим примером этого подхода к сопротивлению стала моя работа с мужчиной,
робким и замкнутым человеком. Я начал работать с ним с целью освободиться от
некоторой структурной стесненности и напряженности его грудной клетки. По мере
того, как я помогал ему дышать более глубоко и освобождать грудную клетку,
напряжение появилось у него в ногах, С каждым снятием напряжения в одной области,
он становился напряженным в другой области тела. Было очевидно, что существование
напряжения было достаточно важным для его функционирования, так как он находил
способы поддерживать его, несмотря на мои попытки помочь ему снять напряжение. В
прежние дни своей практики я смотрел бы на это сопротивление как на желательное и
настаивал бы, чтобы он научился задерживать этот перенос напряжения. На лот раз.
однако, я сосредоточил внимание на том, как мы могли бы использовать это
"сохранение напряжения".
Вместо того, чтобы поощрять его расслабиться и освободиться, мы начали
экспериментировать с превращением его напряжения в действие посредством того, что
он толкал меня в ответ. Мы обнаружили, что это имело результатом как снятие
напряжения в его грудной клетке, так и меньшее перемещение в другие области тела.
Это подтвердило мою гипотезу о том, что когда он переводил напряжение в действие,
то не было потребности сохранять его. Тогда я попросил его встать - положение, более
подходящее для более активной работы - и начал развивать этот процесс отталкивания,
сжимая его грудную клетку и предлагая ему использовать дыхание, чтобы отталкивать
в ответ. Я поощрял его превращать каждое напряжение, которое становилось
очевидным, в более полное и прямое действие. Как только я замечал напряжение в его
челюсти, я просил преувеличить его до гримасы; когда он начинал напрягать руки, я
просил его найти какой-нибудь способ, чтобы бороться руками со мной; когда у него
сжималось горло, я просил добавлять звуки к выдоху.
Результатом этого стала оживленная и восхитительно агрессивная стычка между
нами - звучная и энергичная борьба. Спустя некоторое время после нашего
эксперимента он заметил, что никогда не боролся с другим человеком с раннего
детства. Будучи худым и слабым младшим братом в семье, полной мальчиков, он
научился подавлять свою агрессию и уходил в книги и учебу, избегая унижения стать
побитым. Наша борьба дала ему возможность почувствовать свою силу без того, чтобы
его победил другой, и позволила ему вложить свою энергию в действие, вместо того,
чтобы продолжать обращать ее против себя самого.
Если бы я подошел к его перемещению напряжения как к тому, от чего нужно
избавиться или затормозить, или интерпретировал бы это как сопротивление его души
уступать отцу, или как его защиту против оргазма, то мы не смогли бы обнаружить,
какую функцию выполняло такое напряжение но его собственном языке. Конечно,
напряжение, в аналитическом представлении, можно было рассматривать как защиту от
его агрессии, и оно действительно служило таковым. Но это была не просто защита;
напряжение само было выражением его агрессии, хотя и в более косвенной,
ретрофлексивной форме. Полагаясь на обоснованность его напряжения и находя
способы развивать и расширять его, мы смогли сделать более ясным это значение для
его функционирования. Далее мы смогли полностью перевести сопротивление на
службу организму, то есть полностью осознать его, овладеть им и выразить его.
До сих пор я говорил о сопротивлении и телесных феноменах в
оченьспецифическом и техническом смысле. Я комментировал, что, в соответствии
спредставлениями гештальт-терапии,мы можем рассматриватьсопротивление как Я
(self) или, более точно, как функцию Я и как выражениевнутренней жизни человека. С
этой точки зрения, особые физическиепроявления сопротивления могут быть
представлены как выражения. Этопозволяет перемещать основное внимание терапии с
преодолениясопротивления на выявление выражений.
44
 Соматический процесс: послания от отчужденного я
Чтобы правильно понять значение сопротивления, мы должны поместить его в
контексте всей личности. Сопротивление - это не просто выражение Я; что особый вид
выражения, или, скорее, выражение определенного аспекта Я. Чтобы понять
сопротивление, включающее такие сложные формы, как соматические и
эмоциональные симптомы, важно понять отношение между Я, телом и организмом в
целом. Традиционное понимание сопротивления и соматических симптомов
происходит от того, что мы отождествляем "Я" с ограниченным и узким набором
характерных особенностей, и, таким образом, чувствуем другие части нашего Я
посторонними и чуждыми нашим целям.
Представьте себе ситуацию, в которой один человек должен передать важное
сообщение другому. Если человек, который должен услышать сообщение,
восприимчив к передаче, и передающий может послать ясное сообщение на языке,
который взаимно понятен, важная информация будет передана. Если, с другой стороны,
человек, который должен принять сообщение, не хочет иметь дела с посылающим, на
самом деле желая отказать самому существованию посылающего, и посылающий
может общаться только на относительно незнакомом языке, тогда важную информацию
трудно будет передать. При данном расхождении между посылающим и
принимающим, посылающий фактически должен ударить принимающего по голове
просто для того, чтобы заставить принимающего выслушать сообщение!
Это аналогично многим нашим нерациональным, судя по виду, процессам
организма. В предыдущей главе я описал, как мы отчуждаем наше тело от чувства Я,
так что телесный процесс и наши отчужденные контактные функции становятся
тождественными. Так как эти аспекты продолжают быть уместными в нашем
функционировании, несмотря на тот факт, что мы отчуждаем их, они постоянно ищут
выражение. Как непонятый посылающий сообщение, наше отчужденное телесное Я
может лишь невербально сообщать о важных вещах "принимающему" (собственному
Я), который предпочитает притворяться, что посылающий не так уж и важен и слушать
его не стоит. Удивительно ли, что наше телесное Я часто вынуждено принимать
решительные меры - мигрени, боли в спине, лишающие трудоспособности,
импотенция, язвы, - чтобы привлечь наше внимание?
Подобно сформулированному Ф. Перлзом определению снов как
"экзистенциальных посланий" или сообщений между частями Я (Peris, 1969), многие из
наших "необъяснимых" телесных процессов могут быть с пользой рассмотрены как
экзистенциальные послания от отчужденных частей Я. Терапевт встречается с задачей -
помочь клиенту сделать сообщение от тела понятным и разрешить неоконченную
ситуацию, которая требует oi человека отчуждения этого аспекта Я, и, вследствие
этого, восстановление разрывов в организме. Перед терапевтом стоят следующие
задачи:
I. Работать с телом с целью восстановить контакт с телесными процессами,
2. Развивать запас слов, чтобы описывать телесный опыт и объяснять значение
движений, ощущений и других невербальных процессов.
3. Устанавливать отношение (диалог) между разорванными частями Я.
4. Работать через неоконченные ситуации таким образом, чтобы отчужденные
функции были снова ассимилированы в Я, пределы возможных реакций расширены, и
было бы возможно новое творческое приспособление.
В качестве иллюстрации я приведу клинический пример. Я работал с одним
человеком в течение нескольких сессий над восстановлением чувства связи с его телом.
Он родился в Италии, но получил образование и теперь поселился в Соединенных
Штатах. У него была сильная мотивация к достижению, и большая часть нашей работы,
45
ориентированной на телесную сторону, была сосредоточена на узнавании
отождествления его напряжения с той высокой степенью, к которой он себя
принуждал.
Во время одной встречи мы работали с его брюшными мускулами и
обнаружили, что он, казалось, мало осознавал и ощущал в этой области. Используя
прикосновение, чтобы оживить и расслабить мускулы его живота, я попросил его
выразить свой опыт словами. Он сообщил, что чувствует свой живот очень далеким.
Связывая это сообщение с очевидным недостаточным осознанием этой области, я
предложил ему превратить его в выражение "Я потерял связь с тобой, живот, я
чувствую себя таким далеким от тебя" 1, и говорить это своей области живота, уделяя
внимание любой реакции, которую это вызовет.
Когда он произносил слова, то казался глубоко тронутым, и когда я
прокомментировал это, он начал плакать. Он сказал мне, что ответ на это сообщение
был на итальянском, его родном языке. Когда он "услышал" эту ответную реакцию, он
немедленно почувствовал предназначение ситуации, так как язык отражал культуру,
которая имела глубокие корни в висцеральном и эмоциональном центре живота и жила
"во внутренностях". Узнавая, как отчужден он был от своих внутренностей и сильных
чувств, он почувствовал сильное огорчение. Чтобы быть принять в основное общество
США, он много работал с целью искоренить многие свои итальянские черты. Делая
это, он также отделил себя от своих сильных чувств, своей чувственности, и своего
внимания к удовольствию. Здесь, наконец, был недостающий противовес его
неотступным усилиям и постоянной работе.
В дальнейшей нашей работе мы уделяли особое внимание ощущениям,
напряжениям и ответным реакциям из области живота. Мы работали с целью
обнаружить, как напряжения там могли быть мобилизованы в движения, и что эти
движения означали. Мы работали с целью понять "словарь" его ощущений в области
живота, и как этот словарь позволяет ему связываться со своей пылкой натурой. Мы
использовали его ощущения в области живота как комментарий к его жизни, который
сигнализировал бы его чрезмерное увлечение стремлением к достижению, за
исключением других своих потребностей.
Как вы могли отметить данная работа явно не закончена, и возможно эта
незавершенность вызывает некоторое неприятное чувство. Однако Московский
Гештальт институт пока не печатал продолжение работы Д. Кепнера. Тем не менее
лучше столько, чем вообще ничего, т.е. достоинство данной брошюры а том, что она
собирает существующий текст вместе и его можно прочесть весь, а не искать по
отдельным журналам, которые редкость. Надеемся, что вы, все-таки нашли для себя
что-нибудь полезное в данной работе.

46