Экономка

"После моего прибытия в Лиссабон Мария взяла на себя все заботы,

преодолевая мою небрежность. Она освободила меня от всех материальных
забот и знала мои намерения лучше, чем я сам": так Салазар признался
Кристине Гарнье в роли своей экономки Марии де Жезуш Каэтано Фрейре.
Если он пожертвовал собой ради своей страны, то она пожертвовала собой
ради Салазара, телом и душой, отказавшись от всех удовольствий и умерев
девственницей. Она жила полностью и исключительно для него, любила его
беззаветно, никогда не признаваясь ему в этом. Непоколебимость, жесткость
и честность Марии были тем щитом, за которым слишком часто скрывалась
безжалостная логика власти. В принципе, можно сказать, что она
представляла собой маски Салазара, все загадочное, тайное, развратное,
мстительное.
Мать? Покровительница? Любовница? Как можно определить эту женщину с
костлявым лицом и драчливым духом, продукт лузитанского
сельскохозяйственного матриархата? Возможно, истинная правительница, а
не правительница португальской империи. Также враждебно относясь к
путешествиям, привязанная к сельскохозяйственному миру, она превратила
маленький дворец Сан-Бенту в своего рода ферму ужасов. Теперь мы
попадаем в царство Марии, - сказал Салазар Гарнье, прогуливаясь по саду и
заходя в курятник. В парке были сотни кур, а также утки, собаки, кролики и
голуби. Сельский родовой аспект, который практически стал политической
ориентацией Эстадо Ново.
Неизвестная широкой публике, Мария была вестником слухов и мнений: она
ходила по рынкам, прислушиваясь к ориентации людей, и докладывала
Салазару, который был нерасположен к физическому контакту с людьми.
Когда кто-то узнавал ее и просил вмешаться в судьбу пропавшего или
арестованного, она клала записку в карман, но она знала, что он уже
получает множество писем от женщин и матерей осужденных, умоляющих о
пощаде, не сходя с места. Диктатор официально не занимался этими
грязными делами, они были делом директора Пиде Силвы Паиса и советника
Барбиери Кардозу. Он не стал пачкать свои руки. Особняк Сан-Бенту был
для них не только местом мечтаний, но и семейного единства: первый этаж
был отведен для государственных дел, а второй - для личных, с двумя
разными счетчиками электроэнергии, один из которых оплачивался
государством, а другой - Салазаром. Часто непроницаемая стена с
непреодолимым барьером - ворчанием доньи Марии. Она вставала в 6 утра,
прибиралась в доме, а в 7 утра завтракала ячменем и тостами. Трудно было
преодолеть ее недоверие к окружающим. Слабости диктатора нужно было
сдерживать, и только она, будучи на пять лет моложе, разглядела изъяны в
его неустойчивом характере. Родившись 20 июня 1894 года в Фрейшиосе,
деревушке Санта-Эуфемия, дочь двух крестьян с многочисленным
потомством, она уехала работать в Коимбру, где познакомилась и работала
на Салазара и Сережейру.
Их социальное восхождение было в некотором роде обычным. И ей удалось
превратиться из горничной в безупречную, строгую экономку с безусловной
преданностью своему делу, став, по мнению многих историков, "самой
важной женщиной Португалии XX века".
Будучи неграмотной, она училась до четвертого класса в Лиссабоне. Владея
буквами и цифрами, она контролировала домашние покупки, договаривалась
о ценах на рынке, записывала телефонные звонки поставщикам. Позже она
взяла на себя задачу сортировать письма, которые получал господин Доктор,
и отбирать людей, с которыми он мог видеться, являясь посредником между
председателем Совета и всеми настоящими и предполагаемыми друзьями. Со
временем среди политиков и юристов появились те, кто писал ей напрямую.
В Сро Бенто ее ласково называли A Tia (Тетя). Единственная поблажка,
которую она себе позволяла, - это посещение раз в неделю парикмахерской
Monteiro Salon, где она красила волосы в темный цвет, так как с юности была
темноволосой. Она носила темную, сшитую на заказ одежду. Как сторожевая
собака, она контролировала женщин, окружавших диктатора: она оставила
место только для журналистки Кристины Гарнье, зная, что она невеста, и
Марии да Консейзго Сантана Маркес, потому что они имели общее
происхождение. Хотя у нее не было официального титула, она обособилась
как первая женщина нации: ее тень в конечном итоге вторгалась в судьбы
государства на протяжении сорока лет. После смерти диктатора она
поселилась в небольшой квартире в Бенфике, а затем в доме престарелых в
Сго Jogo de Brito, где умерла 22 мая 1981 года. Именно в этот период из-за
мочевой инфекции гинекологическое обследование показало, что она была
девственницей.
Аля дочь
В течение тридцати пяти лет Мария да Консейзго де Мело Рита была
подопечной Салазара. Она родилась в 1929 году, в раннем возрасте переехала
из Лажеозы в Лиссабон и была обнаружена благодаря обложке газеты "O
Seculo" в 1938 году рядом с председателем Совета, который стал для нее
своего рода приемным отцом. Она прожила в доме диктатора с 6 до 28 лет,
образовав протосемью Салазаров благодаря родству доньи Марии с ее тетей
и братом Жози. Чтобы отличать ее от экономки, Салазар дал ей прозвище
Микас. Она выросла с большим страхом и почтением к донье Марии, которая
влияла почти на все решения лузитанского лидера. Она училась в гимназии, а
затем в коммерческом институте, найдя работу в Институте по делам
несовершеннолетних. Она вышла замуж за Мануэля Риту во дворце Сго
Бенто в 1957 году, а через год у них родился первый ребенок, которого она
назвала Антунио и крестным отцом которого был сам Салазар. Вторую дочь
назвали Маргаридой.
Исчезнув в 2017 году, Микас нашла время, чтобы поведать весь свой
жизненный путь в книге-интервью Жоакима Виейры "Os meus 35 anos com
Salazar" ("Мои 35 лет с Салазаром"), в которой, конечно, Салазар выступает в
роли того, кого можно считать своего рода приемным отцом. Однако между
страницами его исповеди о последнем периоде жизни политика возникает
некая завеса сомнения: например, о роли доньи Марии, A Tia, которая скрыла
от него несчастный случай с каллистом, проявив лишь "недолгую
нервозность", и которая во время его выздоровления сделала все возможное,
чтобы государственный деятель был здоров, обладая восприятием всех
вещей. Микас вспоминает, что каждый день после работы он проходил мимо
Сго Бенто и заставал Салазара сидящим за своим необычным маленьким
столом возле оратория. "Я не уверен, что он всегда узнавал меня, но когда я
называл ему свое имя, он улыбался, и я был уверен, что он знал, кто перед
ним. По правде говоря, мне казалось, что мистер Доктор чередовал моменты
ясности с другими, в которых он отсутствовал в реальной жизни". По словам
Микаса, у теперь уже бывшего диктатора во время его взлетов и падений
были долгие периоды молчания и явной отчужденности. Возможно, он был
более ясным, чем сам себя выдавал, не выдавая своего состояния, наблюдая и
впитывая все, что проходило перед его глазами. Его форма общения
оставалась односложной, хотя иногда он произносил длинное, законченное
предложение, возможно, низким голосом. В своем дневнике Микас записал
некоторые моменты, например, 30 ноября 1969 года, когда их диалог был
плодотворным, хотя и с оттенком грусти: "Пожалуйста, приходите снова и
снова, потому что скоро вы меня здесь больше не найдете". Микас также
вспоминает несколько автомобильных поездок, совершенных в те два года с
1968 по 1970, например, посещение фермы Дуарте Мартинса в Эшториле.
После "объявления о его смерти", по словам Микаса, он "завершил
мучительную агонию мученика".