Монстры и чудовищные расы

Чудовища и чудовищные расы - распространенная тема летописей, которые часто рассматривают

чудовищные события как предвестия и описывают экзотическую периферию мира в
географических экскурсах. Хотя мало историков приходят к общему мнению, чем именно
отличаются друг от друга средневековые анналы, хроники и истории, большинство считает, что
эти исторические жанры сосредоточены на событиях, происходящих с людьми, и поэтому не
подходят для создания легенд о чудовищах.

Анналы из года в год записывают события, выходящие за рамки привычного: кометы, рождение
двухголовых младенцев и т.п., но обсуждение монстров как постоянной части ландшафта,
казалось бы, более типично для энциклопедий, книг о путешествиях, повествований об индийских
подвигах Александра Македонского, и географических и климатических работах, а не в историях.

Однако, как показывает эта энциклопедия, летопись многогранна; помимо более привычных для
нас исторических и летописных прозаических форм, она может быть стихотворной, может быть в
значительной степени географической, может быть частью энциклопедии универсальных знаний,
а может быть и записью в основном чудес. И удивительно много хроник, определяемых в
свободном или узком смысле, включает в себя рассказ о чудовищах.

В римской истории слово monstrum обозначало предзнаменование или предвестие, обычно

необычное рождение человека или животного, буквально "показывающее" (monstrare)
надвигающиеся на государство несчастья. A второе значение слова monstrum, наиболее часто
используемое Плинием Старшим в его энциклопедии Historia Naturalis, относилось не только к
чудесным рождениям, но и о чудесных видах людей и животных, которые свидетельствовали о
постоянном участии Бога в делах человеческих и его всемогущество в том, что он может по своему
усмотрению изменить план творения. Плиний, кроме того, расширил термин monstrum с
обозначающего одно предзнаменование, до термина, обозначающего целые расы, говоря о
людях необычной внешности и повадках как huius monstri, живущих в Индии или Африке.
Несомненно, именно Плиния имел в виду Ранульф Хигден, когда в своем "Полихрононе" заметил,
что "в самых отдаленных уголках мира часто происходят новые чудеса и диковинки, как будто
природа втайне играет с большей свободой на краях мира, чем открыто и ближе к его середине".

Эта идея появилась еще в каролингской Liber Monstrorum.

В средневековые хроники слово monstrum попало с богатым набором коннотаций, и этот термин
был воплощен в нескольких различных видах записей. В наиболее летописном варианте просто
использовалось римское значение слова monster как предвестие, как, например, во фламандской
хронике Бодуэна из Нинове, который отметил, что в 1299 г. родился ребенок с двумя головами.
Однако он не провел параллели между этим событием и какими-либо более крупными
мировыми условиями или историческими закономерностями.

Многие хроники включали в себя большое количество материала, связанного с путешествиями и

приключениями Александра Македонского, как часть универсальной схемы, в которой правление
Александра образует одну из четырех "монархий" в дохристианской истории (см. сон Даниила).
Его материал появляется не только, например, в Speculum Historiale Винсента из Бове, но и в его
французских и голландских переводах Жана де Виньи и Якоба ван Маерлана. В "Полихронон"
Хигдена также включены значительные части материалов Винсента Александра, и он также был
переведен на английский язык Джоном Тревизой. Аналогичным образом, в Manipulus
Chronicorum Радульфа де Мархема (ум. в 1389 г.) в структуру "Шести веков мира" включено
большое количество материалов об Александре. Таким образом, средневековые хроники могут
стать важным источником народных преданий о чудовищах, особенно привлекательных для
путешественников в креслах.
Хотя обычно хронику считают не столько летописью, сколько сборником чудес, призванных
"разбудить дремлющего императора", "Otia Imperialia" Гервасия Тилберийского (ок. 1150 - ок.
1226 гг.) содержит большое количество исторических и царских сведений, включая информацию
об этих чудовищных расах людей, обработанную не умозрительно или теологически, а для
чистого развлечения. Гервасий в одной из рукописных традиций своего труда включил
знаменитое письмо Александра к Аристотелю о чудесах Индии, позволив Александру рассказать о
некоторых из этих рас своим голосом: "Там... мы видели женщин и мужчин... которые были
волосаты со всех сторон, как дикие звери, ростом они были восемь футов и не носили одежды, а
были нагими. Индийцы называют этих людей ихтиофагами, они проводят больше времени в воде,
чем на суше, и питаются сырой рыбой и глотками воды. Когда мы попытались посмотреть на них,
они живьем спустились в глубины реки Обимарис. Далее мы обнаружили расу огромных
циноцефалов. . . " (с. 855). Стиль его травелога типичен для материалов об Александре
Македонском, встречающихся в хрониках.

Несмотря на то, что странных рас людей было несколько, чаще всего упоминались амазонки -
воинственные женщины с нормальной внешностью, но необычной социальной организацией;
пигмеи и гиганты, странные по размерам; синоцефалы, или собакоголовые; гимантоподы,
отстающие в развитии; панотии, или всеухие; монокули и блеймы, люди с одним глазом или с
лицом на груди и глазами на плече; люди, которые не едят, а живут только запахом яблок. Такие
расы фигурировали не только в экзотических приключениях Александра с индейцами, но в
некоторых случаях и в рассказах летописцев о более близких северных землях.

Спекулятивные трактовки чудовищ часто включались в макробийские или ноахийские

(трехконтинентальные) изложения шестивековой истории мира (теория этов; см. "Шесть веков
мира"), где чудовища возникали в результате экстремальных температурных или холодных
условий в северных или южных регионах. Хроника Бенуа Сен-Морского (ок. 1180 г.), длинное
произведение историографии в стихах, хотя номинально и посвящена генеалогии и деяниям
норманнских герцогов, предваряет их правление, показывая происхождение норманнов от
Магога, сына Иафета после Потопа. Описывая широтные контрасты мира, Бенуа отмечает, что в
центре его находится идеальный умеренный климат Европы. Но на крайнем юге, "где районы
жаркие и обжигающие, живут люди разного вида, черные, безбородые, большие и рогатые,
волосатые до самой земли. У них висячие уши, длинные носы и большие ноги". Это эфиопы,
изображенные как чудовищные люди.

Так, в истории Адама Бременского (ум. 1081 г.), рассказывающей о достижениях архиепископов
Гамбургско-Бременской епархии, активно обращавших в свою веру языческие народы севера,
летописец описывает географию Севера, изобилующую чудовищами. Например, "вокруг берега
Балтийского моря, как говорят, живут амазонки в том месте, которое теперь называется землей
женщин. Некоторые утверждают, что они беременеют от глотка воды, ...от купцов, проезжающих
этим путем, или от мужчин, которых они держат в плену среди них, или от различных чудовищ,
которые там не редкость. Это объяснение мы также считаем более правдоподобным. А когда эти
женщины рожают, то, если потомство мужского пола, они становятся
Циноцефалами. ...Циноцефалы - это мужчины, у которых голова лежит на груди. Они часто
встречаются в России в качестве пленников и говорят и произносят свои слова в лае". В то время
как в Швеции "есть необъятная пустошь... и скопища человеческих монстров не дают доступа к
тому, что находится за его пределами". Есть ... Циноцефалы и циклопы, у которых один глаз на
лбу. "Хотя Адам не рассуждает о том, как эти матери чудовищных рас - амазонки - попали в
северные края, и не вписывает их в схему всеобщей истории, это сделали и Бенуа, и Вильгельм
Юмьежский (1100-70) в своей генеалогии норманнских герцогов, где он рассказывает о некоем
острове "Сканза" или Скандинавия, населенном готами или линией Магога, одна ветвь которого в
конце концов дала начало норманнским герцогам, а другая - амазонкам. "Жены этих готов,
которых впоследствии назвали амазонками, плохо переносили длительное отсутствие мужей,
разорвали брачные узы, взялись за оружие и назначили предводителями двух королевен, более
смелых, чем остальные... у которых были выжжены правые груди, чтобы они могли пользоваться
луками; они напали на всю Азию и подчинили ее игу своего тяжкого правления более чем на сто
лет". Таким образом, в истории норманнских герцогов амазонки, чудовищные в основном своим
неприятием патриархата и незаслуженным милитаризмом, вписываются в библейскую и
континентальную историю происхождения, и по крайней мере на один из трех тревожных
вопросов о чудовищах, поставленных Святым Августином в его "Городе Божьем" - поскольку такие
люди не упоминаются в Бытие: откуда они взялись, когда появились и каково их предназначение -
частично дается ответ.

В многочисленных универсальных хрониках позднего средневековья, широко и дешево

распространявшихся благодаря появлению печати, хотя чудовищность и помещалась в ту же
шестивозрастную, четырехмонархическую структуру человеческой истории, которая
организовывала предыдущие примеры, иногда даются два довольно противоположных
телеологических объяснения. Отвечая на тревожные вопросы Августина, можно рассматривать
чудовищность как бесконечное наказание за человеческие грехи или как знак заинтересованности
Бога в разнообразии. Приведем первую из этих точек зрения: доминиканский архиепископ св.
Антонин Флорентийский (1389-1459) в своей "Хронике" (1474), как и упомянутые историки,
отмечает, что чудовищные расы ведут свое происхождение не от Адама, а от линии Ноя после
Потопа. Новым является утверждение о том, что их появление было частью наказания людей за
строительство Вавилонской башни первым царем Нимродом, о чем говорится в 11 главе книги
Бытие.

Таким образом, языковая путаница (ведь до возведения этой гордой башни все люди говорили на
иврите) привела к видовой путанице, и теперь существовали люди, которые физически и
социально отличались от Адама.

В противовес этой позиции Джакомо Филиппо Форести из Бергамо в своем "Дополнении к

Хронике" (Supplementum supplementi Chronicarum, 1483) также связывает появление чудовищных
рас с возведением Вавилона: "После смешения языков Бог произвел множество чудовищ в разных
местах". Однако Форести отвергает мысль о том, что они являются наказанием, видя в них знак
благодетельного замысла Бога: "Сам Бог, воспринимая сходство и разнообразие, присущие
самому устройству мира, соответственно увидел необходимость вплести в него чудовищность для
его красоты, и поэтому пожелал произвести в мире множество чудовищных людей. И
действительно, мы не должны не верить в существование целых рас, выходящих за пределы
обычного хода природы, ибо как среди людей есть отдельные чудовищные роды, так и во
вселенной существуют чудовищные виды народов". В этом Форести, возможно, следует Радульфу
де Мархему, чей "Manipulus Chronicorum" интерполировал в первую книгу о Первой эпохе много
энциклопедического материала. Таким образом, в летописном рассказе об одном чудовищном
рождении автор вставляет disquisition de monstruosis hominibus, цитируя "Град Божий" Августина и
перечисляя плинейские расы, homines miribilia et monstra in natura, и при этом предлагает только
что упомянутую идею красоты Вселенной.

В этом довольно благодушном и релятивистском взгляде на чудовищность Форести и де Мархам

следуют за Хартманом Шеделем, опубликовавшим в 1493 г. свою "Нюрнбергскую хронику", одну
из самых мастерски оформленных и иллюстрированных ранних печатных книг. Как и Форести,
Шедель добавляет ко "Второй эпохе мира" пространный каталог рас, обрамляя его картой мира,
чтобы дать представление об их удивительности и разнообразии, а также вслед за Форести
считает, что их появление произошло после varietatem linguarum (разделения языков) и их
назначение - иллюстрировать красоту и разнообразие Вселенной.
Описание чудовищ в хрониках, широко доступных как латинским, так и местным читателям, в
целом помогло создать полезную перспективу, с которой можно рассматривать всевозможные
чуждые или маргинальные народы, мусульман, африканцев (как мы видели на примере портрета
эфиопа) и даже индейцев Нового Света.
John B. Friedman