Большая часть произведений Салтыкова-

Щедрина представляет собой некую неопределенную

сатирическую журналистику, по большей части
бессюжетную, по форме нечто среднее между
классическими «характерами» и современным
«фельетоном». Она чрезвычайно злободневна. В свое
время Салтыков был невероятно популярен, однако с
тех пор потерял значительную часть своей
привлекательности по той простой причине, что его
сатира направлена на давно исчезнувшие жизненные
условия и большая часть ее без комментариев
непонятна. Такая сатира может жить, только если в ней
содержатся мотивы, имеющие вечное и
всечеловеческое значение, чего в большинстве
произведений Салтыкова-Щедрина не было.

Фельетон - газетная статья на

злободневную тему, использующая приёмы
литературно-художественного изложения,
особенно приёмы сатиры.
Его ранние произведения (Губернские очерки, 1856–
1857; Помпадуры и помпадурши, 1863–1873 и т. д.) –
это «улыбчивая» сатира на пороки дореформенной
провинциальной бюрократии, более юмористическая,
нежели злая. В этих ранних сатирах не слишком много
серьезности и отсутствует какая-либо положительная
программа, и крайний нигилист Писарев был не
совсем неправ, когда осудил их как безответственное
и неостроумное зубоскальство в знаменитой
статье Цветы невинного юмора, возмутившей других
радикалов.
В 1869–1870 гг. появилась История одного
города, в которой суммируются все достижения
первого периода салтыковского творчества. Это
нечто вроде пародии на русскую историю,
сконцентрированную в микрокосме
провинциального города, где градоначальники –
прозрачные карикатуры на русских монархов и
министров, и само название города дает его
характеристику – город Глупов.
В дальнейшем творчество Салтыкова
одушевлялось чувством острого
негодования. Сатира его обратилась на
новых, пореформенных людей:
просвещенного, но в сущности не На более высоком литературном
изменившегося бюрократа; вырванного уровне стоят Сказки, написанные в
из привычной почвы, но не 1880–1885 гг., в которых Салтыков
переродившегося помещика; жадного и достигает большей художественной
бессовестного капиталиста, крепости, а иногда (как в
поднявшегося из народа. Ценность этих замечательной Коняге, где судьбы
книг (Господа ташкентцы, 1869– русского крестьянства
1872; В царстве умеренности и символизирует старая заезженная
аккуратности, 1874–1877; Убежище кляча) концентрации, почти
Монрепо, 1879–1880; Письма к достигающей поэтического уровня.
тетеньке, 1881–1882 и т.д.) больше,
чем предыдущих, но крайняя
злободневность сатиры делает ее явно
устаревшей. Кроме того, они написаны
на языке, который сам Салтыков
называл эзоповым.
И все-таки Салтыков-Щедрин занимал бы в русской литературе место только
как выдающийся публицист, если бы не единственный его настоящий
роман (1872–1876), состоящий из семи очерков. Эта книга
выдвигает его в первый ряд русских романистов-реалистов. Это социальный
роман – история провинциальной помещичьей семьи, изображающая скудость
и скотство быта класса крепостников, власть животного начала над
человеческой жизнью. Злобные, жадные, эгоистичные, лишенные даже
родственных чувств, лишенные способности ощущать удовольствие или
испытывать счастье из-за своей тупой и темной души Головлевы – это
безнадежно запущенное человечество. Книга эта, конечно, самая мрачная в
русской литературе, еще мрачнее оттого, что впечатление достигается
простейшими средствами, без всяких театральных, мелодраматических или
атмосферных эффектов. Вместе с Обломовым, написанным
раньше, и Суходолом, написанным позже, это
величайший monumentum odiosum (памятник ненавистному), воздвигнутый
русскому провинциальному дворянству. Самая замечательная фигура в этом
романе – Порфирий Головлев (прозванный Иудушкой), пустой лицемер,
растекающийся в медоточивом и бессмысленном вранье не по внутренней
необходимости, не ради выгоды, а потому, что его язык нуждается в
постоянном упражнении. Это одно из самых страшных видений вконец
дегуманизированного человечества, когда-либо созданное писателем.
В последние годы жизни Салтыков-Щедрин
написал большую ретроспективную вещь под
названием Пошехонская старина (1887–
1889); это хроника жизни средней
провинциальной дворянской семьи и ее
окружения незадолго до отмены крепостного
права. В ней много детских воспоминаний.
Книга эта «тенденциозная» и невыносимо
мрачная; в ней много великолепно
написанных картин, но не хватает той
концентрации и непреложности, которая есть
в Господах Головлевых и которая одна только и
могла бы поднять ее над уровнем обычной
«литературы с направлением».