НИЕИНИ

У полномоченный по прйвйм человека

в Российской Ф едерации
Совет при Президенте Российской
Ф едерации по развитию гражданского
ОБЩЕСТВА И ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Государственный аркив
Российской Ф едерации
РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРКИВ
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Фонд «П резидентский центр Б. Н. Ельцина »

Издательство
«Р оссийская политическая энциклопедия»

Международное историко -просветительское ,

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЕ И ПРАВОЗАЩИТНОЕ
общество «М емориал»

Институт научной информации

ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ РЙН
 nRCHI€BROUUN

THE RISE AND FALL

DF COMMUNISM

The Booley Hero

London
2DD9
ТАЛИНИ1МД
АРЧИ БРАУН
ТОРИЯ
ВШЕТ И ПАДЕНИЕ
КОММУНИЗМА

РОССПЭН
Москва
2014
УДК 94(47)(082.1)
ББК63.3
£>87

Редакционный совет серии:

Й. Баберовски (Jorg Baberowski), Л. Виола (Lynn Viola),
А. Грациози {Andrea Graziosi), А. А. Дроздов,
Э. Каррер Д ’Анкосс {Helene Carrere D ’Encausse),
В. П. Лукин, С. В. Мироненко, Ю. С. Пивоваров,
А. Б. Рогинский, Р. Сервис {Robert Service),
Л. Самуэльсон {Lennart Samuelson), А. К. Сорокин,
Ш. Фицпатрик {Sheila Fitzpatrick),
М. А. Федотов, О. В. Хлевнюк

Издание осуществлено при финансовой поддержке

благотворительного фонда Петра Авена «Поколение»

Браун А.
Б87 Взлет и падение коммунизма/ А. Браун; [пер. с англ. А. Л . Раскин]. -
М. : Политическая энциклопедия ; 2014. - 863 с. - (История стали­
низма).
ISBN 978-5-8243-1843-2
Расцвет коммунизма - наиболее важный политический процесс пер­
вой половины XX в. не только в России и С СС Р, но и во всем мире. Во
второй половине столетия самой кардинальной политической переменой
стало отстранение коммунистов от власти в Европе и упадок коммуниз­
ма за ее пределами. Нашумевшая книга Арчи Брауна, переведенная и из­
данная в девяти странах, представляет собой незаменимый исторический
труд об истоках коммунистической идеологии, ее воплощении в жизнь в
различных государствах, ее крахе во многих странах после советской пере­
стройки и о том, что осталось в мире от коммунизма в наше время. «Взлет
и падение коммунизма» объясняет, как и почему коммунисты пришли к
власти; как сумели так долго продержаться у власти в стольких странах на
разных континентах; к чему привело крушение множества коммунисти­
ческих систем. Это новаторская работа ученого с мировым именем, глубо­
чайшее исследование самой поразительной политической и человеческой
истории последних полутораста лет.
Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся исто­
рией XX в.

УДК 94(47)(082.1)
ББК 63.3

ISBN 978-5-8243-1843-2 © Archie Brown, 2009

© Раскин А. Л., перевод на русский
язык, 2013
© Политическая энциклопедия, 2014
Сьюзан и Алексу,
Дугласу и Тамаре,
г/ моим внукам
Изобель и Марте,
Николасу и Алине
 БЛАГОДАРНОСТИ

Написание этой книги заняло у автора около двух лет, но она яви­
лась плодом его почти сорокапятилетних исследований коммунизма.
Эти исследования включали в себя многочисленные поездки с науч­
ными целями во многие коммунистические страны, начавшиеся бо­
лее четырех десятилетий назад. В ходе этих поездок я узнал многое
от большого числа самых разных людей, и было бы несправедливым
выделить кого-то из них как наиболее сильно повлиявших на мои
представления о предмете исследований. Включая в книги те или
иные суждения или замечания, сообщенные мне во время поездок, я
обычно указываю непосредственно в тексте или в ссылках и примеча­
ниях, кому они принадлежат. Исключение составляют случаи, когда
авторы сообщений продолжают жить в странах, пока еще остающих­
ся коммунистическими.
Прежде чем приступить к выражениям признательности всем, кто
оказал мне непосредственную помощь, комментируя отдельные части
книги «Взлет и падение коммунизма», мне бы хотелось отдать дав­
ний долг памяти и уважения двум людям, которых сейчас уже нет в
живых. Тем, что я смог написать эту книгу и все остальное по близ­
ким к ее содержанию темам, я прежде всего обязан Леонарду Шапиро,
который ушел от нас в 1983 г., но в свое время был ведущим британ­
ским специалистом по вопросам советской политики. Он преподавал
в Лондонской школе экономики и политических наук (ЛШЭ), когда
я обучался там в конце 1950-х - начале 1960-х гг. Именно Шапиро,
на которого произвело благоприятное впечатление студенческое эссе,
написанное мною на последнем курсе, посоветовал мне после окон­
чания ЛШЭ и в ходе занятий в аспирантуре специализироваться на
изучении России и коммунизма. Мои собственные намерения относи­
тельно выбора тематики аспирантских занятий в то время находились
совсем в иной области. Принятым тогда решением во время беседы
с комиссией ЛШЭ по распределению аспирантских стипендий под
председательством Майкла Оукшотта, определившим всю мою даль­
нейшую научную карьеру, я полностью обязан Шапиро, бывшему тог­
да тоже членом комиссии и сумевшему убедить меня в этом.
6
 Еще одним моим наставником в молодости, перед которым я чув­
ствую себя в неоплатном долгу, был Алек Ноув, также входивший в
упомянутую комиссию ЛШЭ. Я начал преподавательскую карьеру в
Университете Глазго в 1964 г. К тому времени Ноув уже год как пере­
ехал из Лондона в Шотландию, где возглавил Институт по изучению
Советского Союза и стран Восточной Европы в Глазго. Я был принят
на работу в Департамент политологии университета, но, не работая
непосредственно под его началом, тем не менее многому научился,
беседуя с таким поощряющим к размышлениям и внимательным
человеком, как Ноув, и участвуя в проводимых им семинарах. Хотя
предки Шапиро и Ноува были выходцами из Российской империи,
их воззрения на советскую и вообще коммунистические системы су­
щественно различались. Вместе тем, взаимно дополняя друг друга,
каждый из них внес значительный вклад в исследования столь об­
ширных областей, которыми они занимались.
У меня имеется также ряд менее давних долгов, по которым я
обязан расплатиться. Многие мои друзья и коллеги прочитали хотя
бы по одной главе настоящей книги, а некоторые и по нескольку ее
глав, и дали по ним свои замечания. В целом их комментарии за­
ставили меня чаще что-то добавлять к написанному, а не сокращать
текст книги, хотя я вполне сознательно не затрагивал многие вопро­
сы, поскольку, учитывая масштабы рассмотренных в ней проблем,
не только каждая ее глава, но даже большинство параграфов отдель­
ных глав могли бы быть развиты в самостоятельную книгу. Колле­
ги, прочитавшие главы, относящиеся к тем областям, в которых они
специализируются, спасли меня от многих ошибок. Я чрезвычайно
им признателен за помощь и ценные советы. Ниже я перечисляю в
алфавитном порядке (естественно, в соответствии с латинским алфа­
витом) всех, перед кем я чувствую себя за это в долгу. Это: профессор
Дэвид Андерсон из Сент-Кросс-Колледжа, Оксфорд; Алан Энжел из
Сент-Энтони-Колледжа, Оксфорд; Оуэн Беннет-Джонс из ВВС; сэр
Родрик Брейтвейт, бывший британский посол в Советском Союзе;
д-р Пол Чейсти из Сент-Энтони-Колледжа, Оксфорд; профессор
Ричард Кремптон, Сент-Эдмунд-Холл, Оксфорд; Ричард Дэви, быв­
ший журналист, работавший в газетах The Times и The Independent;
профессор Розмари Фут из Сент-Энтони-Колледжа, Оксфорд;
д-р Нандини Гупту из Сент-Энтони-Колледжа, Оксфорд; профессор
Йорам Горлицкий, Университет Манчестера; д-р Судир Хазарисингх
из Боллиол-Колледжа, Оксфорд; профессор Чарльз Кинг, Универ­
ситет Джорджтауна; д-р Марк Креймер, Гарвардский университет;
профессор Рана Миттер из Сент-Кросс-Колледжа, Оксфорд; Кеннет
(Лорд) Морган, Квинс-колледж, Оксфорд; д-р Джули Ньютон из
7
Сент-Энтони-Колледжа, Оксфорд; д-р Алекс Правда из Сент-Энтони-
Колледжа, Оксфорд; профессор Альфред Степан, Колумбийский
университет; профессор Артур Стоквин из Сент-Энтони-Колледжа,
Оксфорд; профессор Уильям Таубмен из Амхерст-колледжа и д-р
Стив Цанг из Сент-Энтони-Колледжа, Оксфорд. По отдельным
моментам я консультировался и получил ценную помощь от д-ра
Роя Эллисона из ЛШЭ, Мартина Дюхэрста из Университета Глаз­
го, д-ра Дэвида Джонсона из Сент-Энтони-Колледжа, д-ра Томилы
Ланкиной из ЛШЭ, д-ра Джона Мэддикотта из Экзитер-колледжа
в Оксфорде, Джона Миллера из Универстета Ла-Троуб, профессо­
ра Рональда Суни, Университет шт. Мичиган, д-ра Хахари Шора из
Военно-морской академии в Калифорнии и д-ра Уильяма Томпсона
из Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
Я признателен также аспирантке Сент-Энтони-Колледжа Нине Коз­
ловой и Стефану Рейссфелдеру за их помощь в проведении исследо­
ваний по отдельным вопросам, затрагиваемым в книге.
Основными источниками архивных материалов, которыми я поль­
зовался при работе над книгой, являлись: National Security Archive
(Washington DC), где особенно полезным для меня гидом по архив­
ным ресурсам была Светлана Савранская; Hoover Institution Archive
(Stanford University), в котором ценную помощь мне оказала Марти­
на Подскланова; Горбачев-фонд в Москве, где мне любезно предоста­
вили важные материалы Анатолий Черняев, Ольга Здравомыслова и
Сергей Кузнецов. Среди прочих архивных материалов я также вос­
пользовался некоторыми Британскими правительственными доку­
ментами, рассекреченными в соответствии с Законом Соединенного
Королевства о свободе информации. Ссылки на архивные документы,
книги и статьи, цитируемые в книге, приведены с указанием полного
наименования и выходных данных, когда они упоминаются впервые.
В последующих ссылках я указываю только их сокращенные наиме­
нования.
Я очень признателен Британской академии, выделившей мне ис­
следовательский грант, во многом облегчивший проведение иссле­
дований. В частности, благодаря ему я смог оплатить свои исследо­
вательские поездки в Москву и Вашингтон для работы в архивах.
Я нахожусь в большом долгу перед Сент-Энтони-Колледжом в Ок­
сфорде, о чем свидетельствует число моих коллег по нему, благодар­
ности которым я уже высказал выше. Мне многое дала работа в Де­
партаменте политики и международных отношений Оксфордского
университета и общение с тамошними коллегами. Оксфордская си­
стема, однако, такова, что ученые, занимающиеся гуманитарными и
8
общественными науками, большую часть времени проводят в своих
колледжах. Тот факт, что Сент-Энтони-Колледж специализируется
на обучении студентов общественным наукам и современной исто­
рии, стало для меня большим преимуществом. Но еще полезнее для
меня то, что колледж, занятый изучением окружающего мира, учре­
дил целый ряд региональных исследовательских центров, в которых
трудятся первоклассные специалисты по отдельным странам.
Среди библиотек, услугами которых я чаще всего пользовался,
в первую очередь следует отметить библиотеку Центра российских
и евразийских исследований Сент-Энтони-Колледжа, которой чет­
верть века эффективно и с большой пользой руководил Джекки Уил­
кокс до того, как его сменил не менее замечательный Ричард Рамедж,
и главную библиотеку колледжа, где мои благодарности адресованы
ее многолетней сотруднице Розамунде Кемпбелл. Большим благом
для меня оказались также электронные ресурсы Оксфордской биб­
лиотечной системы.
Я получил огромное удовольствие от работы с редакторами, кото­
рые дали мне немало ценных советов и проявили бесконечную обхо­
дительность. Особо теплые чувства я испытываю в отношении Уилла
Салкина и Йорга Хенсгена (Лондон), Вирджинии (Джинни) Смит
(Нью-Йорк) и Тима Рострона (Торонто). Я особенно признателен
Йоргу и Джинни, внимательно прочитавшим мой труд и сделавшим
полезные замечания.
Я крайне признателен переводчику этой книги на русский язык
Александру Раскину, который мастерски справился с этой огромной
задачей. Мне хотелось бы также выразить благодарность Томиле
Ланкиной и Ксении Хевитт за их ценные советы относительно пере­
вода. Я благодарен и Марии Курбак, которая занимается вопросами
иностранных прав в издательстве РОССПЭН, и, конечно, редакто­
рам этого издательства. Кроме того, я признателен Людмиле Сушко-
вой и Владимиру Чернышову за их роль в содействии перевода книги
на русский язык.
Наконец, я обязан поблагодарить мою жену Пат, причем не только
за то, что она внимательно, одну главу за другой прочитала эту книгу,
но и за то, что мирилась с долгими часами, на которые я оставлял ее
одну, работая над этим исследованием. К счастью, наши восхититель­
ные внуки скрашивали ее одиночество. Они специально упомянуты
в посвящении, и, возможно, настанет время, когда они сами прочтут
эту книгу.
 ВВЕДЕНИЕ

Однажды редактор местной газеты, издававшейся в моем род­

ном городе в Шотландии, в которой я, будучи подростком, в сере­
дине 1950-х гг. подрабатывал репортером, задал мне вопрос: «А ты
когда-нибудь встречал коммуниста?». Это было еще до того, как я,
отслужив положенный срок в армии, поступил в университет, учеба
в котором склонила меня к выбору академической карьеры. Тогда я
ответил, что с такими людьми сталкиваться не доводилось. Вскоре
мне стал понятен скрытый подтекст этого вопроса. Моего редакто­
ра интересовало, сознаю ли я, насколько коммунисты отличаются от
обычных людей и какая опасность от них исходит.
На самом деле к тому времени мне, вероятно, коммунисты уже
встречались. Ходили слухи, и, на мой взгляд, небезосновательные,
что коммунистом был преподаватель французского языка, работав­
ший в моей школе в 1952-1953 гг. Несомненно, он набрался комму­
нистических идей во время учебы во Франции, где в первые послево­
енные годы они были намного популярнее, чем в Британии. За глаза
ученики называли его «Малютка Джо». Хотя он действительно был
маленького роста, его настоящее имя было не Джозеф. В этом про­
звище содержался намек на Иосифа Сталина, поскольку коммунизм
тогда прочно ассоциировался с именем советского диктатора.
За годы, прошедшие с тех пор, мне довелось встречаться и беседо­
вать с сотнями коммунистов, преимущественно в бывшем Советском
Союзе, а также в странах Восточной Европы и в Китае. Были среди
них, хотя и в небольшом числе, и британские граждане. Но, как это ни
странно, мое первое знакомство с коммунистом произошло во время
службы в армии. Это был солдат, который позднее дезертировал из
Ьрмии. Он утверждал, что в частной собственности не должен оста­
ваться ни один, даже крошечный магазинчик, так как любой частник
подобен раковой клетке - он стремится поразить весь политический
организм. Он утверждал это в 1957 г., а позднее, насколько мне из­
вестно, этот юный коммунист стал вполне успешным бизнесменом,
ныне уже отошедшим от дел.
10
 Вместе с тем, когда несколько лет спустя я всерьез занялся изу­
чением коммунистических систем, мне стало ясно, насколько мало
характеризует человека утверждение, что он является коммунистом.
Одно дело вступить в коммунистическую партию, когда она находит­
ся в подполье и действует в условиях консервативного авторитарного
или фашистского государства, и совсем иное - стать коммунистом
в демократическом обществе. И совсем иначе выглядит вступление
в партию, обладающую монополией на политическую власть в усто­
явшемся коммунистическом государстве. В этом случае членство в
партии дает человеку определенные карьерные преимущества и яв­
ляется необходимым условием для того, чтобы занять практически
любые высокие должности, причем даже не имеющие очевидного по­
литического значения.
Правящие Коммунистические партии отнюдь не стремились во­
влечь в свои ряды все население страны. Число беспартийных граж­
дан, покорно поддерживающих политику партии, всегда намного
превышало численность верных партийцев. Подобные партии, безу­
словно, являлись массовыми, но были очень разборчивы в подборе
своих новых членов. Общим правилом для коммунистических стран
можно считать соотношение, при котором в правящей партии состоит
каждый десятый взрослый работоспособный гражданин. Считалось,
что члены партии составляют «авангард общества», которому при­
надлежала «ведущая роль». Последний эвфемизм получил широкое
распространение в коммунистических странах, скрывая под собой
монополию коммунистических партий на власть. Мотивы, по кото­
рым люди вступали в партию, сильно различались в зависимости от
времени и места действия и от личных качеств самих вступающих.
В странах, где правили коммунисты, численность компартий резко
возрастала сразу после захвата ими власти. Революционеры твердых,
подчас фанатичных убеждений очень скоро растворялись в массе тех,
кто поспешил влиться в ряды партии, представители которой засели
в правительственных кабинетах. Причины, по которым люди стреми­
лись присоединиться к ныне правящей партии, существенным обра­
зом отличались от тех, которыми руководствовались коммунисты в
то время, когда членство в партии грозило им ссылками, тюрьмами и
даже казнями.
В Советском Союзе во время Второй мировой войны вступление
в партию было одним из проявлений патриотизма, когда лояльность
по отношению к правящему режиму шла рука об руку с преданностью
Родине, находившейся в смертельной опасности. В относительно спо­
койные по советским меркам годы, когда во главе КПСС находился
Леонид Брежнев (1964-1982) люди стремились получить партийный
11
билет как правило и в большинстве своем исключительно из карье­
ристских соображений. Факт остается фактом, но во всех коммуни­
стических государствах амбициозные люди стремятся стать членами
правящей партии. Вот почему в течение первых двух десятилетий по­
сле 1989 г. во многих посткоммунистических странах бывшие комму­
нисты в непропорционально большом числе были представлены на
всех уровнях политической власти, включая самые высокие.
Профессиональный интерес к коммунистическим системам я
начал испытывать в начале 1960-х гг., будучи студентом, а потом
и аспирантом Лондонской школы экономики. Начиная с 1964 г. я
читал лекции по советской политике в Университете Глазго, где в
конце 1960-х гг. я ввел курс под названием «Сравнительный анализ
коммунистических государств». Позднее, в 1970-1980-х гг., я читал,
подобный курс под несколько иным названием в Оксфорде. Возник­
новение предмета «Сравнительный коммунизм» в рамках политиче­
ских исследований в конце 1960-х гг. было проявлением осознания
в научной среде того факта, что коммунистические страны обладают
многими общими характеристиками, что позволяло объединить их в
одну группу, весьма заметно выделяющуюся среди других мировых
политических и экономических систем. Вместе с тем, между этими
странами имеются и существенные различия, требующие анализа и
объяснения.
В последующие 40 лет я не раз посещал многие страны, которые
находились тогда или остаются сейчас под властью коммунистов, и
встречался там со многими самыми разными людьми, начиная с дис­
сидентов и заканчивая членами ЦК правящих компартий. Но боль­
шинство из тех, с кем мне довелось беседовать, находились где-то по­
середине между этими двумя крайними категориями. Многие из них
были членами партии, а многие оставались беспартийными. Когда
приступаешь к работе над книгой, подобной этой, полезно иметь са­
мый разнообразный опыт в этих странах в коммунистический пери­
од, начиная от теплых дружественных отношений и культурного обо­
гащения и кончая испытанием на себе секретной слежки спецслужб
и столкновением с бюрократической волокитой. Это по-прежнему
остается актуальным даже сейчас, когда большинство этих стран
освободились от власти коммунистов. Теперь стали доступны многие
архивные материалы, включая протоколы заседаний Политбюро и за­
писи бесед между коммунистическими лидерами разных стран. Еще
несколько десятилетий назад исследователи могли об этом только
мечтать. Сейчас можно проинтервьюировать людей, некогда бывших
ведущими политическими фигурами коммунистических государств,
опубликованы их многочисленные, довольно откровенные мемуары.
12
 Коммунистические системы разных стран обладали многими
важными общими чертами наряду со столь же немалым числом
специфических особенностей, отличавших одну страну от другой.
По крайней мере, некоторые общие характеристики объединяют
пять сохранившихся в мире коммунистических стран - Китай, Кубу,
Лаос, Северную Корею и Вьетнам, хотя между ними есть и заметные
отличия, особенно бросающиеся в глаза, например, при сравнении
Китая и Северной Кореи. Важно изучать эти общие черты, чтобы
иметь основания относить ту или иную страну в разряд коммунисти­
ческих. Но не это было моей главной целью при написании данной
книги, поскольку история пишется от прошлого в будущее. Прежде
всего в первой части книги я рассматриваю происхождение и разви­
тие коммунистических идей и то, как происходило их практическое
воплощение до начала Второй мировой войны. Этому посвящены
первые пять глав книги, и я обращаюсь к поиску ответа на вопрос,
что следует подразумевать под понятием «коммунистическая систе­
ма», только в главе 6.
Большая часть книги, естественно, посвящена периоду после окон­
чания Второй мировой войны, так как до того в мире существовала
только главная коммунистическая страна - СССР, и была еще одна,
Монголия, менее значительная по численности населения и влия­
нию в мире. Тот факт, что Советский Союз, ставший революцион­
ным наследником Российской империи, был первой в мире страной,
установившей у себя коммунистическую политико-экономическую
систему, несомненно, оказал глубокое влияние на создание впослед­
ствии других коммунистических государств, причем даже в тех слу­
чаях, когда коммунистические режимы возникали в них без прямого
вооруженного вмешательства СССР. Я также уделяю определенное
внимание коммунистическим партиям, не сумевшим прийти к власти
в своих странах, и пытаюсь выяснить причины, побуждавшие людей
поддерживать эти партии в условиях демократии. Но главным объек­
том моего исследования остаются страны, находившиеся под властью
коммунистов. К концу 1970-х гг. таких стран насчитывалось шестнад­
цать. Хотя одновременно в мире никогда не существовало большего
числа коммунистических государств, сейчас принято считать, что все­
го под властью коммунистов побывали 36 стран. Это кажущееся про­
тиворечие объясняется тем, что 3 коммунистических государства -
СССР, Югославия и Чехословакия - имели федеративное устрой­
ство и после падения объединявших их коммунистических режи­
мов распались на отдельные, ставшие самостоятельными государ­
ства. В случае Советского Союза таких новых независимых стран
стало 15.
13
 По введенным мною критериям эти 16 стран были коммунисти­
ческими в течение достаточно длительного периода времени. Эти
же страны, в которых единственными правящими были партии, вхо­
дившие в международное коммунистическое движение, до конца
1980-х гг. причислялись советскими руководителями к числу так
называемых «социалистических»1. (В конце 1980-х или в начале
1990-х гг. половина этих стран избавились от коммунистических
систем.) Если перечислять эти шестнадцать стран в алфавитном
порядке, то к ним относились Албания, Болгария, Венгрия, Вьет­
нам, Германская демократическая республика (Восточная Герма­
ния или ГДР), Камбоджа (Кампучия), Китай, Корейская народно-
демократическая республика (Северная Корея, или КНДР), Куба,
Лаос, Монголия, Польша, Румыния, Советский Союз, Чехословакия
и Югославия.
Главная цель настоящей книги состоит-в том, чтобы предоставить
читателям достоверную оценку и изложить им свежую информацию
о взлете и падении коммунизма и о людях, сыгравших критически
важные роли в этих волнующих событиях. Таким образом, она пред­
ставляет собой нечто большее, чем последовательное изложение
истории коммунизма. Наряду с рассмотрением других важных про­
блем, в книге предпринята попытка получить ответы на три глав­
ных вопроса: 1) как и почему коммунисты смогли прийти к власти;
2) каким образом им так долго удавалось удерживать власть в столь
различающихся между собой странах, расположенных на разных
континентах и 3) что привело коммунистические системы к падению
и разрушению. Поиск ответов на эти вопросы требует изучения не
только деятельности коммунистических партий в руководимых ими
странах, но также и других общественных систем, в которых действо­
вали коммунисты. Коммунизм представляет собой значительно бо­
лее успешное и долговременное общественное движение, чем любые
его тоталитарные или авторитарные противники. Необходимо объяс­
нить привлекательность коммунистических идей для многих умных,
хорошо образованных и обеспеченных людей, а не только для соци­
ально и экономически угнетенных слоев общества. Также требует
объяснений структура коммунистической власти, обеспечивавшая ей
такую высокую долговечность. Коммунисты правили в России более
семидесяти лет. Даже сейчас продолжает считаться коммунистиче­

1 Это подтвердил 31 августа 2007 г. в частной переписке со мной профессор Вик­

тор Кувалдин, который в марте 1989 г. входил в группу советников по вопросам внеш­
ней политики Международного отдела ЦК КПСС.

14
ской самая населенная страна в мире - Китай, и многие, хотя и не все,
полагают, что она таковой действительно является.
Книга подразделена на 5 частей. Как уже отмечено выше, в части 1
рассмотрены истоки и развитие коммунизма. В ней изложена исто­
рия коммунизма начиная с его основателей Карла Маркса и Ф ри­
дриха Энгельса вплоть до развязывания Второй мировой войны
(здесь также приведен краткий очерк истории коммунизма до Марк­
са). Для разных стран даты начала войны несколько различаются, в
частности для Советского Союза это июнь 1941 г. В этой вступи­
тельной части книги описаны приход большевиков к власти в Рос­
сии, образование Коммунистического Интернационала и эволюция
советской системы при Ленине и Сталине, а также рассмотрены мас­
штабы и ограничения для распространения коммунизма за предела­
ми Советского Союза и напряженные отношения, сложившиеся в
Европе между коммунистами и социал-демократами. Часть 2 книги
сосредоточена вокруг периода между окончанием Второй мировой
войны и смертью Сталина, в течение которого коммунизм вышел за
границы Советского Союза. В ней, в частности, рассмотрена история
создания коммунистической системы в странах Восточной Европы
и в Китае. Именно в этой части особое внимание уделено более об­
щей проблеме, а именно причинам привлекательности коммунизма.
Третья часть книги охватывает период, продолжительностью в чет­
верть века после смерти Сталина, отмеченный развитием противо­
положных тенденций внутри коммунизма. С одной стороны, ком­
мунистическая система продолжала расширяться, завоевывая себе
приверженцев среди стран так называемого «третьего мира», но в
отличие от Восточной Европы ей удалось утвердиться всего в не­
скольких азиатских странах и ни в одной африканской. С другой
стороны, больше проблем, чем когда-либо в прошлом, советским
коммунистическим ортодоксам стали доставлять «ревизионизм»,
реформизм и даже революция (в Венгрии), не говоря уже о разрыве
отношений с Китаем.
Часть 4 книги, озаглавленная «Под давлением плюрализма», со­
средоточена в основном на временном отрезке с середины-конца
1970-х и до середины 1980-х гг., когда происходит обострение про­
блем и противоречий внутри международного коммунистического
движения под влиянием идей так называемого «еврокоммунизма»,
охвативших основные не правящие коммунистические партии, начи­
наются подъем «Солидарности» в Польше и радикальные экономи­
ческие реформы в Китае. Именно этот период многие исследователи
считают началом падения коммунизма, обращая при этом внимание
на такие разнонаправленные факторы, как замедление экономичес­
15
кого роста, неспособность Советского Союза выдерживать темпы
технологической революции, избрание поляка папой Римским и по­
литику президента США Рональда Рейгана. Обсуждение того, на­
сколько важны были перечисленные факторы, и не имел ли какой-то
из них более фундаментальное значение по сравнению с другими, ме­
нее заметными, составляет главный предмет части 5 книги.
В этой заключительной части книги я поднимаю целый ряд су­
щественных вопросов. В свое время Карл Маркс доказывал, что ка­
питализм несет в себе зародыш собственной гибели. Оказалось ли
подобное утверждение более справедливым в отношении коммуни­
стических систем, достижения которых в неменьшей степени, чем
их неудачи и несправедливости, парадоксальным образом способ­
ствовали рассеиванию иллюзий в их отношении? Учитывая тесную
взаимосвязь между политическими системами стран Восточной и
Центральной Европы и Советского Союза, как можно определить
источник решающих влияний на коммунизм в разные времена в пе­
риод его падения? Насколько важным было влияние Запада, и какое
значение имело распространение идей из одних коммунистических
стран в остальные? Какую роль в драматическом конце коммуниз­
ма в Европе и в модификации коммунистической системы в Китае
сыграли различия и противоречия, существовавшие за монолитными
фасадами коммунистических партий, обращенными к собственным
народам и остальному миру? Отдельных объяснений требует устой­
чивость сохранившихся в мире коммунистических государств, т.к.
сейчас, учитывая гигантское население Китая, пятая часть населения
Земли все еще продолжает жить под властью коммунистов. Эти и не­
которые другие важные проблемы затрагиваются в остальных главах
данного раздела.
 Часть ПЕРВАЯ
ИСТОКИ И Р А ЗВ И Т И Е К О М М У Н И ЗМ А

1. ИДЕЯ КОММУНИЗМА
«Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Когда Карл
Маркс этими известными словами начинал свой «Манифест Комму­
нистической партии», ни он сам, ни его соратник Фридрих Энгельс
не могли представить успех коммунизма в XX столетии, который пре­
вратился из призрака в повседневную реальность для миллионов лю­
дей, живущих не только в Европе, но и в самых разных уголках мира,
весьма сильно отличающихся от тех, где, по предсказаниям Маркса,
должны были произойти пролетарские революции. Коммунистиче­
ские системы утвердились в двух, преимущественно крестьянских по
социальному составу населения, странах: в крупнейшей по размерам
территории стране мира - Российской империи, ставшей Советским
Союзом, и в самой населенной стране мира - Китае. Как и почему
коммунизм распространился по миру, во что он превратился, как
коммунистические системы менялись во времени и в пространстве,
почему и каким образом коммунизму настал конец в Европе - вот
главные темы настоящей книги*.

Термин коммунизм (англ, communism) имеет несколько взаимосвязанных, но

различных значений, которых только английский толковый словарь Merriam-Webster
приводит как минимум четыре: а) доктрина, основанная на революционной теории
марксизма-ленинизма, бывшая официальной идеологией СССР (и других социали­
стических стран); Ь) тоталитарная система правления, при которой одна партия кон­
тролирует находящиеся в государственной собственности средства производства;
с) в марксисткой теории - конечная стадия развития общества, на которой происходит
отмирание государства и обеспечено равное распределение товаров и продуктов по­
требления; d) обобщенное наименование коммунистических систем.
Для преодоления отмеченной неоднозначности терминологии в оригинале книге
использован прием, при котором коммунизм в смысле а) и с) написан только строч­
ными буквами, а в смысле Ь) и d) - с прописной буквы. Поскольку этот прием, по
крайней мере в русском языке, усложняет восприятие текста, а порой придает самому
понятию «коммунизм» особо уважительный оттенок, который не имел в виду автор, то
по согласованию с ним в переводе книги это слово повсеместно пишется строчными
буквами, а его смысл в большинстве случаев понятен из контекста либо дополнитель­
но уточняется. - Примеч. пер. и ред.

17
 Заявление Маркса, сделанное им в середине XIX в., было безу­
словным преувеличением, но для середины XX в. его можно считать
весьма сдержанным. Это не потому, что коммунизм, завоевавший
немало стран, имел много общего с предсказаниями Маркса. Между
теоретическими положениями коммунизма и реальной практикой
коммунистического правления пролегла широкая пропасть. Карл
Маркс искренне верил в то, что в коммунистическом обществе бу­
дущего, которое он считал неизбежной и конечной стадией развития
человечества, люди будут жить намного свободнее, чем когда-либо
прежде. Тем не менее его видение «всеобщего освобождения чело­
вечества» не подразумевало наличия каких-либо сдержек против
ущемления личных свобод1. Маркс не терпел, чтобы его считали мо­
ралистом, полагая себя коммунистом, разрабатывающим теорию на­
учного социализма. Но все же многие его формулировки не имели
ничего общего с наукой, хотя казались* ему таковыми. Один из его
наиболее солидных критиков по этому вопросу, Карл Поппер, отдает
дань уважения моральным аспектам тех обвинений, которые Маркс
выдвинул против капитализма XIX в. Как отмечал Поппер, под ло­
зунгом создания условий для «равного и свободного соревнования
для всех» многие, причем не только профессиональные экономисты,
но даже религиозные деятели, допускали, если и даже порой не за­
щищали, возможность эксплуатации детского труда в невыносимых
условиях. Соответственно, как утверждал Поппер, «горячий протест
Маркса против этих преступлений навсегда закрепит за ним достой­
ное место среди освободителей человечества»2. Людей, захвативших
власть в своих странах в XX в., опираясь на идеи Маркса или вульга-
ризуя их, можно считать кем угодно, но только не «освободителями
человечества». Марксистская теория в интерпретации, приданной ей
Владимиром Лениным и измененной позднее Иосифом Сталиным в
России и Мао Цзэдуном в Китае, стала не более чем обоснованием
беспощадной диктатуры одной-единственной партии.
На протяжении большей части XX в. коммунизм оставался до­
минирующим международным политическим движением. Люди
по-разному реагировали на него. Одни считали коммунизм источ­
ником надежд на светлое будущее, другие видели в нем величайшую
I

1 Walicki A. Marxism and the Leap to the Kingdom of Freedom: The Rise and Fall of
the Communist Utopia. Stanford: Stanford University Press, 1995. P. 71. См. также: Pop­
per K. The Open Society and its Enemies. Vol. II. The High Tide of Prophecy: Hegel and
Marx. 3rd ed. L.: Routledge & Kegan Paul, 1957; Popper. The Poverty of Historicism. 2nd
ed. L.: Routledge & Kegan Paul, 1960.
2 Popper. The Open Society and its Enemies. Vol. II. P. 122.

18
угрозу для всего мира. К середине прошлого века коммунистические
правительства находились у власти не только в ряде европейских
стран - сателлитов СССР, но также в Латинской Америке и Азии.
Коммунизм правил в той части света, которую стало принято на­
зывать «вторым миром». «Первый мир», возглавляемый США и их
основными европейскими союзниками, был вынужден вести продол­
жительную борьбу с международным коммунистическим движением
за влияние в «третьем мире».
Даже в странах с прочными демократическими традициями, та­
ких как США и Великобритания, многие интеллектуалы на какое-
то время находили коммунизм привлекательным. Во Франции и
особенно в Италии коммунистические партии стали заметной по­
литической силой, намного более влиятельной, чем в Америке или
Британии. Французская и итальянская коммунистические партии
приобрели широкую популярность и поддержку среди всеобщего на­
селения и интеллектуалов наряду с заметным представительством в
парламентах своих стран. После того как коммунистические системы
утвердились не только в Восточной Европе и Азии, но и на Кубе, в
какой-то момент показалось, что коммунизм ожидает триумфаль­
ное шествие по Африке. Глобальное противостояние между Запа­
дом и коммунистическим блоком привело к длительной междуна­
родной напряженности и так называемой «холодной войне». Порой
это противостояние вплотную приближалось к развязыванию «го­
рячей войны», особенно во время кубинского ракетного кризиса в
1962 г.
Подъем коммунизма стал по сравнению с фашизмом более значи­
мым политическим феноменом первой половины XX в., поскольку
коммунизм оказался намного более прочным и продолжительным
политическим движением, своего рода политической религией. Вот
почему важнейшим политическим событием второй половины про­
шлого века следует считать конец коммунизма в Европе и его эффек­
тивное ослабление как международного движения. Закат коммуниз­
ма, предшествовавший его окончательному падению, происходил в
течение нескольких десятилетий, хотя в эти весьма противоречивые
годы мы были свидетелями и определенных коммунистических до­
стижений. Именно после того как советский лидер Никита Хрущев
в 1956 г. разоблачил некоторые преступления Сталина, коммунизм
сумел одержать свою единственную победу на Американском конти­
ненте, на Кубе, и распространить свою власть на весь Вьетнам.
Важно с самого начала отметить, что коммунистические партии
называли созданные ими системы не коммунистическими, а социа­
листическими. Они полагали, что коммунизм должен стать послед­
19
ней, высшей стадией развития общества, в которой отомрут государ­
ственные институты, уступив место гармоничному общественному
самоуправлению. Поэтому следует четко отличать эту воображаемую
утопию будущего и прочие немарксистские коммунистические уто­
пии от реально существовавших или продолжающих существовать
коммунистических (социалистических) систем.

Ранние коммунисты
Если Маркс, а вслед за ним Ленин были, безусловно, главными
теоретиками коммунизма, а Ленин к тому же был и его ключевым
практиком, то сама коммунистическая идея принадлежит отнюдь не
Карлу Марксу. Многие разнообразные идеалистические представле­
ния о коммунизме появились на свет несколькими столетиями ранее.
Большинство предшественников коммунистических режимов, су­
ществовавших в прошлом, и те немногие из них, что сохранились в
XXI в., помимо веры в будущую утопию, в которую коммунисты
XIV-XIX вв. верили намного искреннее, чем лидеры коммунистиче­
ских партий во второй половине XX столетия, не имели ничего обще­
го с практическим воплощением коммунизма в XX в. Существовали
также милленарные секты, исповедовавшие примитивный комму­
низм, которые из-за своей нетерпимости к оппонентам и склонности
к жестоким репрессиям против тех, в ком они видели своих против­
ников, могут считаться предвестниками коммунистических и даже
сталинистских режимов.
Средневековые социальные реформаторы вглядывались в раннее
христианство в поисках примеров жизни людей, у которых все было
общим. Выдающийся немецкий историк Макс Беер утверждал, что
«можно справедливо сомневаться в реальности успешного существо­
вания коммунистических институтов в примитивных христианских
общинах, но очевидно, что коллективное владение имуществом рас­
сматривалось многими первыми христианами в качестве идеала, к
которому следует стремиться»3. Действительно, в «Деяниях святых
апостолов» говорится, что «ученики Иисуса были единодушны в
том, что никто из них не вправе называть своей собственностью то,
чем рн владеет, ибо все является общим»4. Во второй половине IV в.
св. Амброзий, епископ миланский и наставник св. Августина, пропо­
ведовал: «Природой заложено, чтобы все было общим. Ибо Господь

3 Beer М. A History of British Socialism. L.: Allen & Unwin, 1953. Vol. 1. P. 6. C m.
также: Gray A. The Socialist Tradition: Moses to Lenin. L.: Longmans, 1947. P. 38.
4 Acts. Chapter 4. Verse 32. The Bible. King James Authorised Version.

20
завещал - все должно быть устроено так, чтобы пища была общей
для всех, а земля находилась в общем владении. Природой, таким об­
разом, было установлено право общей собственности, а частная соб­
ственность стала следствием обыкновения и привычки»5.
Многие христианские теологи XIV в., к числу которых принад­
лежал английский церковный реформатор Джон Уайклифф, предпо­
лагали, что ранние формы человеческого общества отличались «не­
винностью и коммунизмом»6. В частности, Уайклифф как-то заявил,
что «все хорошее, созданное Богом, должно быть общим»7 (курсив
автора). Но он вместе с тем осторожно смягчал свое утверждение, за­
являя, что в практической жизни нет иной альтернативы, как сми­
риться с неравенством и несправедливостью, оставив богатство и
власть в руках тех, кто, возможно, не сделал ничего, чтобы заслужить
их8. Норман Кон утверждал, что примерно в 1380 г. человечество вы­
шло за рамки представления общества без неравенства в богатстве
и могуществе между людьми как о подобном Золотому Веку и со
временем безвозвратно утраченном и начинает верить в то, что не­
что похожее может возникнуть в ближайшем будущем9. Но только
незначительное меньшинство отваживалось бросить вызов монархам
и феодалам, чтобы попытаться создать (или, как они полагали, вос­
создать) коммунистическое общество, в котором свобода для всех со­
четалась бы с широко понимаемым равенством. Одним из таких лю­
дей был священник-революционер Джон Болл, который за несколько
лет до крестьянского восстания 1381 г. в Англии занимался тем, что
«возбуждал гражданское и духовное неповиновение крестьян своим
лордам»10. Болла обвинили в подстрекательстве крестьян к мятежу,
и он был казнен в том же году. Приведенный ниже отрывок из при­
писываемой ему речи, свидетельствует о его радикальном, хотя и ре­
лигиозно обоснованном эгалитаризме. «Дела в Англии не могут и не
будут идти хорошо до тех пор, пока все товары не станут общими,
перестанут существовать рабы и господа и все мы не станем равными.
На каком основании тем, кого мы называем лордами, достается все
лучшее? Чем они это заслужили? Почему они держат нас в оковах?

5 Cohn N. The Pursuit of the Millennium: Revolutionary Millenarians and Mystical

Anarchists of the Middle Ages. L.: Pimlico, 2004. P. 193. Новаторское исследование Кона
было впервые опубликовано в 1957 г.
6 Beer. A History of British Socialism. P. 23.
7 Cohn. The Pursuit of the Millennium. P. 200.
8 Ibid.
9 Ibid. P. 198.
10 Beer. A History of British Socialism. P. 27.

21
Если все мы произошли от одного отца и одной матери, от Адама и
Евы, то как они могут утверждать и верить в то, что они имеют право
быть большими господами, чем мы, если не считать того, что они за­
ставляют нас трудиться и производить то, что они тратят на себя?»11.
Еще более отчетливо та же мысль выражена в коротком стихе, так­
же приписываемом Боллу: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто ж был
тогда дворянином?»12.
В Европе были революционеры с похожими на Болла взгляда­
ми. Особой интенсивностью крестьянские движения отличались в
Богемии и Германии, где в некоторых своих проявлениях они были
даже более экстремистскими, нежели в Англии. Живший в Богемии
в начале XV в. Ян Гус был скорее реформатором церкви, чем рево­
люционером. Подобно Уайклиффу, он обличал коррупцию в церков­
ных кругах и настаивал на том, что в случаях, когда папские эдикты
противоречат заповедям Христа в Священном писании, христиане не
обязаны им подчиняться. За свои утверждения относительно того,
что папство представляет собой не божественный, а человеческий ин­
ститут, а настоящим главой церкви является Иисус Христос, он был
в 1412 г. отлучен от церкви, а в 1415 г. сожжен на костре как еретик.
Возмущение казнью Гуса повлекло за собой перерастание народных
волнений в «национальную реформацию», произошедшую за сто лет
до Лютера, и положило начало гуситскому движению в Богемии,
одним из проявлений которого стало народное восстание в Праге в
1419 г.13. Радикальное крыло гуситского движения, известное под на­
званием «таборитов», в ожидании грядущего второго пришествия
Христа придерживалось коммунистических принципов. Тысячи кре­
стьян в Богемии и Моравии продавали свое имущество и вносили по­
лученные средства в общинную казну14. Принцип, согласно которо­

11 Beer. A History of British Socialism. P. 28.

12 Здесь этот стих приведен в его традиционном виде, хотя существует несколько
его вариантов. Выбранный мною вариант был впервые использован в XIX в. социали­
стом Уильямом Моррисом в его рассказе о вымышленном диалоге со священником,
жившим в XIV в. См.: Morris W. A Dream of John Ball. Seven Seas Publishers. Berlin,
1958. P. 24. Этот вариант уже использует модернизацию языка Джона Болла. В более
ранней версии стих выглядит следующим образом: ‘When Adam dalf and Eve span, Who
was then a gentilman?’ (Beer. A History of British Socialism. Vol. 1. P. 27). Одно время
эЬот стих приписывали, и, как оказалось, ошибочно, Ричарду Ролли из Хэмпоула, ро­
дившемуся в конце XIII в. и умершему в 1349 г. Источник стиха так и остался неиз­
вестен. По словам Нормана Кона, в те времена, когда Джон Болл включил его в текст
своей проповеди, этот стих уже стал «традиционной поговоркой» (The Pursuit of the
Millennium. P. 199).
13 Cohn. The Pursuit of the Millennium. P. 207.
14 Ibid. P.216.

22
му «все люди должны владеть всем сообща, и никто не должен иметь
своей собственности», определенным образом подрывался житей­
ской практикой, поскольку революционеры-табориты были настоль­
ко увлечены идеей общей собственности, что игнорировали вообще
необходимость что-либо производить15.
В начале XVI в. революционные писатели и проповедники в Гер­
мании отличались наибольшей суровостью кар, призываемых на го­
ловы противников придуманного ими эгалитарного общественного
порядка. Один из таких проповедников, подлинное имя которого
неизвестно (историки обычно называют его «верхнерейнским рево­
люционером»), утверждал, что путь к тысячелетнему царствованию
Христа пролегает через резню и террор. Он предсказывал, что по 2300
священников будут убивать ежедневно в кровавой бане, которая про­
должится четыре с половиной года. Но в своем революционном пыле
он не переходил определенные границы, не призывая, например, к
расправе над императором. Вместе с тем он выступал как сторонник
отмены частной собственности и писал по этому поводу следующее:
«Сколько вреда проистекает из своекорыстия!.. Поэтому необходи­
мо, чтобы все богатства стали одним общим богатством, и тогда мож­
но будет обойтись одним пастухом на все стадо»16.
Более образованным сторонником нового общественного порядка,
достигаемого достаточно жестокими способами, был Томас Мюнцер,
чья активная проповедническая деятельность началась примерно
десятилетие спустя после проповедей верхнерейнского революцио­
нера или даже немного позднее. В XIX в. Мюнцер заслужил при­
знание Фридриха Энгельса, который писал о нем: «Средневековые
мистики, мечтавшие о близком наступлении тысячелетнего царства,
уже сознавали несправедливость классовых противоречий. На заре
новой истории, 350 лет назад, Томас Мюнцер громко на весь свет вы­
сказал это»17. Мюнцер делал все возможное для того, чтобы поднять
крестьянство на борьбу против знати и правящих церковных кру­
гов. Очевидно, что некоторых германских революционеров XIX в.,
включая Энгельса, вдохновляла не его вера в грядущее Второе при­
шествие, а приверженность к классовой войне. Так, в своем письме,
призывающем его сторонников нападать на_«безбожных мерзавцев»
из числа представителей церкви и государственной власти, Мюнцер

15 Ibid. Р. 217.
16 Ibid. Р. 119-226.
17 Фридрих Энгельс. Анти-Дюринг. 2-е изд. М.: Издательство иностранной лите­
ратуры. 1959. С. 217. Это перевод на русский язык третьего немецкого издания данной
Работы Энгельса, опубликованного в 1894 г.

23
писал: «Сейчас нападайте на них, на них, на них! Сейчас самое время.
Мерзавцев надо давить как собак... Это очень, очень необходимо, без­
мерно необходимо. Не обращайте внимания на упреки в безбожии!
Они станут умолять Вас в самых дружественных выражениях, при­
читать и плакать как дети. Не поддавайтесь жалости... Поднимайте
людей в деревнях и городах, и прежде всего - шахтеров и других
замечательных парней, пригодных для этой работы. Мы не должны
больше спать!.. Передайте это письмо шахтерам»18.
Мюнцер, возглавивший плохо вооруженную крестьянскую ар­
мию, не способную долго противостоять регулярной армии, которой
командовали германские князья, в 1525 г. был взят в плен, четверто­
ван и обезглавлен.
На значительно более высоком интеллектуальном и гуманитар­
ном уровне находилась работа сэра Томаса Мора. Одно из самых за­
хватывающих ранних описаний воображаемого коммунистического
общества мы находим в его книге «Утопия», изданной в 1516 г.19 Этой
книгой Т. Мор положил начало жанру утопической прозы, несколько
тысяч образцов которой увидели свет за последующие пять столетий20.
Сам Мор в конце концов повторил судьбу Джона Болла или Т. Мюн-
цера, но в отличие от Болла его казнили вовсе не за то, что он писал
или говорил. Также в отличие от Болла Т. Мор поднялся до больших
высот в английском обществе, заняв пост лорда-канцлера. Он был
обезглавлен, потому что отказался поддержать решение короля Ген­
риха VIII стать верховным главой церкви в Англии, независимой от
власти Папы Римского. Мор не оппонировал открыто королю. Он был
осужден на смерть в основном за свои мнения, которые он никогда не
выражал публично. Его многозначительное молчание* было расцене­

18 Cohn. The Pursuit of the Millennium. P. 247-248.

19 Книга была написана на латинском языке. Превосходное издание книги Томаса
Мора в переводе на современный английский язык, выполненном Полом Тёрнером,
см. More Т. Utopia. Penguin. L: revised edition. 2003.
20 Ibid. Introduction by Turner. P. xx.
T. Mop ушел в отставку с поста лорда-канцлера в знак несогласия с решением
короля о создании англиканской церкви. В 1534 г. парламент принял «Акт о супрема-
тии», провозглашавший короля верховным главой церкви, и «Акт о престолонасле­
дии», включавший в себя присягу, которую были обязаны принести все представители
английского рыцарства. Принесший присягу: 1) признавал законными всех детей Ген­
риха VIII и Анны Болейн; 2) отказывался признавать любую власть, будь то власть
светских владык или князей церкви, кроме власти королей из династии Тюдоров.
Т. Мор был приведен к этой присяге, но отказался произнести ее, так как она противо­
речила его убеждениям. Именно этот его отказ подразумевает автор под «многозначи­
тельным молчанием Томаса Мора». 17 апреля 1535 г. он был заключен в Тауэр, при­
знан виновным в соответствии с «Актом об измене» и 6 июля того же года обезглавлен.
За верность католицизму Мор был канонизирован Римско-католической церковью и
причислен к лику святых папой Пием XI в 1935 г. - Примеч. пер.

24
но как политическое преступление21. Но все же, как представляется,
его «Утопия» значительно сильнее подрывала основы иерархического
устройства общества, принимаемого в средневековой Европе как не­
что само собой разумеющееся, нежели его молчаливое несогласие с
расширением королевской власти. Рассказчик, от имени которого ве­
дется повествование в его книге, в частности утверждает: «Я абсолют­
но убежден в том, что невозможно добиться справедливого распреде­
ления товаров или удовлетворительной организации человеческой
жизни без полной отмены частной собственности. Пока она суще­
ствует, громадное большинство представителей человеческого рода и,
прежде всего, самая лучшая его часть будет вынуждена трудиться под
грузом нищеты, лишений и волнений».
Книга написана в форме диалога, и Мор сам выдвигает возра­
жения против приведенного утверждения: «Я не верю в то, что в
условиях коммунистической системы когда-нибудь удастся до­
стичь приемлемого уровня жизни. Всегда будет ощущаться нехват­
ка того или иного, поскольку никто не станет работать достаточно
усердно»22.
Он, очевидно, сомневается в своей утопии, но взвешивает аргу­
менты в пользу вымышленного им общества и против того, в кото­
ром он живет, вкладывая в уста главного действующего лица свое­
го повествования такие слова: «На самом деле, когда я вглядываюсь
в любую общественную систему, существующую в современном
мире, я не могу, да поможет мне Бог, разглядеть ничего иного, кроме
заговора богатых, защищающих собственные интересы под предло­
гом лучшей организации общества. Они придумывают любые трюки
и уловки, прежде всего ради сохранения в неприкосновенности своих
неправедно нажитых богатств, и они эксплуатируют бедных, покупая
их труд по самой низкой цене, какая только возможна»23.
В заключительной части книги Мор выражает свое отношение к
рассказу некого «путешественника», поведавшего ему, как устрое­
на жизнь в стране под названием Утопия, и заявляет: «Я вполне до­
пускаю, что у республики Утопия есть многие черты, которые мне
бы хотелось увидеть воплощенными в Европе, но я с трудом в это
верю»24.
Еще одна примечательная утопия немногим менее столетия спустя
после выхода в свет книги Т. Мора была создана в Италии монахом-

21 Ibid.
22 More. Utopia. Р. 45.
23 Ibid. Р. 111.
24 Ibid. P.113.

25
доминиканцем Томазо Кампанеллой, чья книга «Город солнца» была
опубликована в 1602 г. Кампанелла часто вступал в споры с церков­
ными авторитетами и написал свою книгу во время 27-летнего за­
ключения в тюрьме испанской инквизиции. Он видит главное пре­
пятствие для создания коммунистического государства в институте
семьи и утверждает, что родители по большей части неправильно
воспитывают детей. Поэтому государство обязано принять на себя
ответственность за их образование. Он подчеркивает достоинства
обязательного труда, хотя в его Городе продолжительность рабочего
дня сокращена всего до четырех часов, а все остальное время его жи­
тели посвящают «радостному образованию»25.
Эпоха просвещения XVIII в. с ее секуляризацией, увлечением
науками и верой в прогресс, открыла дорогу новым представлениям
относительно общества будущего26. Эти представления носили как
эволюционный, так и революционный характер. Предвосхитив мно­
гие мысли Маркса, хотя и значительно менее догматичным образом,
Монтескьё и Тюрго во Франции, а также такие значительные фигуры
шотландского Просвещения, как Адам Смит, Джон Миллар и Адам
Фергюсон, выработали теорию стадий развития общества, которая,
как они доказывали, является ключом к пониманию законов обще­
ственной эволюции. Согласно их воззрениям, экономическая основа
способов добычи средств существования, в частности переход от охо­
ты к отгонному скотоводству, а затем - к земледелию (и возникно­
вению частной собственности на землю) и, наконец, возникновение
торгового обмена, объясняет возникновение различных форм госу­
дарства и идеологий, превалировавших в каждую историческую эпо­
ху27. Маркс изучал труды этих и других авторов, разрабатывавших

25 Gray. The Socialist Tradition. P. 70-72.

26 См., например: Hampson N. The Enlightenment. Harmondsworth: Penguin, 1968;
Porter R. Enlightenment: Britain and the Creation of the Modern World. L.: Penguin,
2000 .
27 См. в частности: Baron de Montesquieu. The Spirit of the Laws. Translated by
Thomas Nugent with an Introduction by Franz Neumann. NY: Hafner, 1949; first published
in Paris in 1748 as Des l’esprit des loix; Adam Smith. Lectures on Jurisprudence. (Лекции
А. Смита были прочитаны им в Университете Глазго в 1750-х и в начале 1760-х гг.
Это издание основано преимущественно на записях этих лекций, сделанных студен­
тами университета в 1762-63 учебных годах); Millar J. Observations Concerning the
Distinction of Ranks in Society. L.: John Murray, 1771. См. также: Chitnis A. The Scottish
Enlightenment: A Social History. L.: Croom Helm, 1976; Meek R. L. Smith, Turgot, and the
“Four Stages” Theory / / Meek. Smith, Marx, and After: Ten Essays in the Development of
Economic Thought. L.: Chapman and Hall, 1979. P. 18-32; Brown A. Adam Smith’s First
Russian Followers / / Andrew S. Skinner and Thomas Wilson (eds.). Essays on Adam Smith.
Oxford: Clarendon Press, 1975. P. 247-273, esp. p. 270-272.

26
социологическое понимание развития права и собственности, но его
теория стадий развития, рассматриваемая ниже в данной главе, суще­
ственно от них отличается.
Французская революция 1789 г. дала старт более радикальному
образу мышления, нежели у Смита или Тюрго, которые занимались
скорее теоретическими исследованиями законов развития общества,
нежели пытались его изменить посредством прямых действий. Все
революционеры следующих поколений, включая Маркса и Ленина,
уделяли пристальное внимание опыту Французской революции, ко­
торую они с самого начала считали «эпохальным событием, полно­
стью изменившим социально-политический облик цивилизованного
мира»28. Из всего разнообразия идей, имеющих наибольшее фамиль­
ное сходство с коммунизмом, следует выделить так называемый ба­
бувизм, получивший свое название по имени лидера этого движения
Гракха Бабёфа. Для бабувистов высшей ценностью было равенство,
и они ради достижения этой главной цели были готовы мириться с
«диктатурой, которая должна длиться столько, сколько это необхо­
димо для уничтожения или разоружения противников равенства»29.
В отличие от Бабёфа, другой французский теоретик, граф де Сен-
Симон не верил в равенство, но некоторые его высказывания позво­
ляют считать его «основателем современного научного социализма,
который видит в социализме не просто идеал, а естественный резуль­
тат исторического процесса»30. Сен-Симон был убежден в том, что
свободная экономическая конкуренция плодит нищету и кризисы, и
поэтому общество неизбежно должно прийти к такой стадии разви­
тия, на которой вся его деятельность будет планироваться в соответ­
ствии с социальными потребностями. Он был убежденным против­
ником насилия и считал, что наиболее образованная часть общества
постепенно убедится в необходимости создания более рациональных
форм правления, основанных на научном знании, и что все остальные
социальные группы со временем удастся убедить в преимуществах

28 Fontana В. Democracy and the French Revolution //J o h n Dunn (ed.). Democracy:
The Unfinished Journey 508 BC to AD 1993. Oxford: Oxford University Press, 1992.
P. 107.
29 Kolakowski L. Main Currents of Marxism. Its Rise, Growth, and Dissolution.
Translated from the Polish by P.S. Falla. Vol. 1. The Founders. Oxford: Clarendon Press,
1978. P. 186. Более полное обсуждение бабувизма содержится в книге: Talmon J.L. The
Origins of Totalitarian Democracy. Part III. The Babouvist Crystallization. L.: Seeker and
Warburg, 1952.
30 Kolakowski. Main Currents of Marxism. Vol. 1. P. 187.

27
такого изменения31. Хотя учение Сен-Симона было первой социали­
стической теорией, с которой Карл Маркс познакомился в юности
благодаря своему будущему тестю Людвигу фон Вестфалену, позд­
нее Маркс весьма низко оценивал последователей Сен-Симона, кри­
тикуя утопичность их взглядов, приверженность к мирным преобра­
зованиям общества и веру в возможность сотрудничества классов, а
не в неизбежность классовой борьбы32.
Еще двумя значительными фигурами в развитии социалистиче­
ской мысли XIX в. были Чарльз Фурье и Пьер-Жозеф Прудон. Ф у­
рье желал сохранить частную собственность, но предполагал, что в
будущем производство будет сосредоточено в кооперативах, роль
правительства сведется к управлению экономикой, все человечество
станет говорить на одном языке, а люди будут избавлены от такой
формы «рабства», которой он считал наемный труд33.
Маркс читал работы Фурье и Прудона, которых он также подвер­
гал суровой критике. Например, он посвятил целую книгу под назва­
нием «Нищета философии» критике работы Прудона «Философия
нищеты». Прудону приписывают авторство знаменитого афоризма
«Собственность есть кража», хотя он ему не принадлежал и был ши­
роко распространен еще в канун Французской революции. Будучи
противоречивым и склонным к утопизму мыслителем, сам Прудон
считал себя последовательным аналитиком, и именно он ввел в обра­
щение термин «научный социализм». Он верил в то, что социальная
гармония является естественным состоянием человечества, и толь­
ко существующая экономическая система препятствует ее расцве­
ту. Прудон по большей части не был сторонником революционной
борьбы, поскольку полагал, что воплощение его идеалов станет при­
тягательным для всех, учитывая тот факт, что их следует считать «не
более чем исполнением человеческого предназначения»34.
XIX век стал свидетелем многочисленных попыток обоснования
способов организации общества на кооперативных или, в некоторых
случаях, даже на коммунистических началах. Французского утопи­
ческого социалиста Этьена Кабе, родившегося в 1788 г., Оксфорд­
ский словарь английского языка называет первым человеком, упо­

31 Kolakowski. Main Currents of Marxism. Vol. 1. P. 187-192; Nisbet R. History of the

Idea of Progress. L.: Heinemann, 1980. P. 246-251.
32 Cm.: Gareth Stedman Jones / / Karl Marx and Friedrich Engels. The Communist
Manifesto. L.: Penguin, 2002. P. 173; McLellan D. Karl Marx: His Life and Thought. L.:
Macmillan, 1973; Paladin paperbacked. 1976. P. 186-187.
33 Kolakowski. Main Currents of Marxism. Vol. 1. P. 198-203.
34 Ibid. P.203-21 l,esp. p. 209.

28
требившим в 1840 г. термин «коммунизм». Тогда Кабе опубликовал
под псевдонимом свой труд «Путешествие в Икарию», где Икарией
он назвал вымышленное общество, в котором отсутствуют деньги и
частная собственность, а имущество принадлежит всему обществу.
Кабе был противником насильственной революции, и его коммунизм
был навеян христианскими идеями. Таким образом, неудивитель­
но, что идеи Кабе не оказали никакого влияния на К. Маркса, хотя
его труды приобрели значительную популярность во Франции. Он
прожил несколько лет в Великобритании, а в 1849 г. эмигрировал в
Соединенные Штаты, где и умер в 1856 г. в Сент-Луисе35. За 7 лет,
проведенных в Америке, Кабе основал несколько коммунистических
колоний в Миссури, Айове и Калифорнии, причем одна из них - в
Кловердейле, штат Калифорния - просуществовала до 1895 г.
Одним из утопических социалистов, удостоившихся наибо­
лее серьезного к себе отношения еще при жизни, был Роберт Оуэн,
оказавший значительное влияние на Кабе. Оуэн родился в 1771 г.
и скончался в 1858 г. Он был не только политическим мыслителем
и просветителем, но и практическим деятелем. Валлиец по проис­
хождению он приобрел фабрику в шотландском городе Нью-Ланарк,
превратив ее во втором десятилетии XIX в. в образцовое предприя­
тие. Веря в возможность совершенствования человеческой личности,
если для нее созданы надлежащая среда обитания и возможности для
получения образования, Оуэн учредил в Нью-Ланарке школы, кото­
рые были весьма передовыми и просвещенными для своего времени.
Фабричные рабочие получали большую заработную плату и работа­
ли меньше часов в день в намного лучших условиях, чем практиче­
ски у всех конкурентов. Доверие к затеям Оуэна во всем мире было
завоевано выдающимися коммерческими успехами его предприятия,
несмотря на то или благодаря тому, что его хозяин постоянно рас­
ходовал значительные средства на создание все новых удобств для
работников36.
В то время Оуэн еще оставался патерналистски настроенным ра­
ботодателем, пусть даже весьма необычным, но со временем его идеи
становились все более утопичными и импульсивными. Он предпри­
нял не одну попытку создания кооперативных коммун, наиболее из­
вестной из которых была колония «Новая гармония» в Соединенных
Штатах. К тому времени в штате Индиана, неподалеку от границы

35 Ibid. Р. 213-214.
36 Cole G.D.H. Introduction to Robert Owen. A New View of Society and other
Writings. L.: Dent, 1927. P. x-xi. См. также: Cole M. Robert Owen of New Lanark. L.:
Batchworth Press, 1953; Beer. A History of British Socialism. Vol. 1. P. 160-181.

29
со штатом Иллинойс уже существовала Раппитская гармоническая
община. Ее создала группа из примерно одной тысячи переселенцев,
преимущественно крестьян из Германии, возглавляемая проповед­
ником Георгом Раппом, который эмигрировал в Штаты в поисках
религиозной свободы. Поэтому, когда Оуэн в 1825 г. основал свою
коммуну, он сразу назвал ее Новой Гармонией. Общественный статус
Оуэна к тому времени был столь высок, что по пути в Индиану он
имел встречи с действовавшим американским президентом Джейм­
сом Монро, будущим президентом Джоном Квинси Адамсом и тремя
выдающимися бывшими президентами США - Джоном Адамсом,
Томасом Джефферсоном и Джеймсом Мэдисоном.
Если к моменту основания Новой Гармонии Оуэн всерьез увле­
кался такой разновидностью коммунизма, как коммунитаризм*, то,
как отмечает даже симпатизирующий ему биограф, к 1825 г. ему «все
чаще стали изменять деловое чутье и здравый смысл»37. Как утверж­
дала либеральная писательница и социолог викторианской поры Гар-
риет Мартино, Оуэн «был всегда безошибочен, описывая человече­
ские страдания», но «думал всегда, что он сумел доказать что-то, хотя
его доказательства были просто утверждениями, отражающими его
убеждения»38. Он стремился к полному равенству доходов всех обита­
телей Новой Гармонии, которые должны были получать одинаковые
пищу, одежду и образование. Однако выяснилось, что самоуправля­
емая коммуна столкнулась с трудностями самоуправления, и через
несколько недель неудачных попыток наладить дела ее обитатели
призвали Оуэна, который к тому времени покинул свое детище и от­
был на год на родину, чтобы привести в порядок свои дела, вернуться.
Он достаточно быстро откликнулся на их призыв, но, к сожалению,
«оуэновская автократия оказалась не более эффективной, чем ком­
мунистическая демократия»39. После нескольких неудачных попыток
реорганизации Новой Гармонии, которая становилась все менее гар­
моничной, Оуэн прекратил свой проект в 1827 г.40

Коммунитаризм - экономическая доктрина, делающая акцент на построении

сильного гражданского общества, основой которого являются местные сообщества и
неправительственные общественные организации. - Примеч. пер.
37 Cole М. Robert Owen of New Lanark. P. 151.
' 38 Ibid. P. 152.
39 Ibid. P. 153.
49 Ibid. P. 159. Хотя Новая Гармония не стала, вопреки ожиданиям Оуэна, сияю-
щим примером новой формы человеческого общества, от нее осталось полезное насле­
дие. Сын Оуэна, Дэвид Дейл Оуэн, остался в Новой Гармонии, и основанная им лабо­
ратория со временем стала штаб-квартирой Службы геологии, геодезии и картографии
США. Уильям МакЛюр, шотландский эмигрант, ставший успешным бизнесменом и

30
 Маркс и Энгельс
Как вдохновитель коммунистического движения Карл Маркс сво­
ими заслугами далеко опережает всех остальных радикалов XIX сто­
летия, за исключением своего близкого друга и соратника Фридриха
Энгельса41. Они оба родились и выросли в Германии, провели немало
лет во взрослом возрасте в Великобритании, Маркс - в Лондоне, а
Энгельс - в Манчестере. Маркс происходит из древнего рода равви­
нов, но его отец-бизнесмен, который перешел из иудаизма в лютеран­
ство, был адвокатом и владельцем нескольких виноградников. Маркс
родился 5 мая 1818 г. в состоятельной буржуазной семье в г. Трире
Рейнской области. Позднее он учился в университетах Бонна и Бер­
лина. Проживая в Лондоне, Маркс никогда не имел постоянной опла­
чиваемой работы и проводил большую часть времени в читальном
зале библиотеки Британского музея. Он был плодовитым писателем
и журналистом, автором многочисленных полемических и теоретиче­
ских статей и книг. Самый влиятельный приверженец пролетарской
революции в мировой истории в 1848 г. женился на женщине аристо­
кратического происхождения Дженни фон Вестфален, чей отец ба­
рон Людвиг фон Вестфален по отцу происходил из прусской аристо­
кратии, а по матери - из шотландского дворянства42. Маркс с женой
часто бедствовали, и плохие материальные условия их жизни в Лон­
доне стали причиной ранней смерти троих из их шестерых детей43. Во

филантропом, помогавший Оуэну в финансировании Новой Гармонии, также продол­

жил заниматься просветительской деятельностью, возглавляя основанные им Просве­
тительское общество и промышленную школу. (Все четыре сына Роберта Оуэна и одна
из его дочерей в конечном счете поселились в США. Помимо успешного Дэвида Дейла
Оуэна известным человеком стал и еще один из его сыновей - Роберт Дейл Оуэн, из­
бранный в Конгресс США.)
41 Литература, посвященная Марксу и марксизму, составляет бесчисленное мно­
жество томов. Особенно выдающиеся биографические исследования жизни и деятель­
ности Маркса, в которых, естественно, обсуждаются и его основные идеи, содержатся
в книгах: Berlin I. Karl Marx. 2nd ed. Oxford University Press. 1948; McLellan. Karl Marx:
His Life and Thought; Wheen F. Karl Marx. L.: Fourth Estate, 1999. О жизни и идеях Эн­
гельса см.: McLellan D. Engels. Fontana. Glasgow, 1977; Carver T. Friedrich Engels: His
Life and Thought. L.: Macmillan, 1989. Наиболее существенными исследованиями тео­
рии марксизма, помимо уже процитированных выше работ Карла Р. Поппера, Анджея
Валицкого и Лешека Колаковского, являются книги: Plamenatz J. German Marxism and
Russian Communism. L.: Longman, 1954; Lichtheim G. Marxism. Routledge and Kegan
Paul. 1961; Shlomo Avineri. The Social and Political Thought of Karl Marx. Cambridge:
Cambridge University Press, 1968; McLellan D. Marx before Marxism. L.: Macmillan,
1970; rev. ed. Pelican. L.: 1972; Walker A. Marx: His Theory and its Context. Politics as
Economics. Longman. L.: 1978; McLellan D. Marxism after Marx. L.: Macmillan, 1979.
42 Wheen. Karl Marx. P. 18.
43 Berlin. Karl Marx. P. 215.

31
многих случаях им удавалось выживать только благодаря материаль­
ной поддержке Энгельса или за счет отдачи в заклад или продажи
фамильного серебра из приданного Дженни44. Хотя политическая
активность Маркса преимущественно сводилась к писательской
деятельности, он порой играл заметную роль в основанном в 1864 г.
«Международном товариществе рабочих», ставшем впоследствии из­
вестным как Первый Интернационал. Большинство ведущих членов
этой организации составляли рабочие, занятые физическим трудом,
но они придерживались широкой палитры политических взглядов,
включавшей, наряду с теми, что стали позднее называться марксист­
скими, также прудонизм и анархизм. Маркс умер в Лондоне 17 марта
1883 г. и был похоронен в присутствии всего одиннадцати скорбящих
на Хайгейтском кладбище, ставшем в XX в. местом паломничества
для всех коммунистических деятелей, посещавших Англию.
Ф. Энгельс, родившийся 28 ноября 1820 г. в Бармене близ Дюс­
сельдорфа, происходил из прусской протестантской семьи, гораздо
более обеспеченной, чем семья Маркса. Его отец владел текстиль­
ной фабрикой в Бармене и был совладельцем текстильной фабри­
ки в Манчестере. Молодой Энгельс не смог поступить в универси­
тет, поскольку его отец настоял на том, чтобы он вошел в семейный
бизнес сразу после окончания средней школы, когда ему было всего
шестнадцать лет. Хотя формальное образование Энгельса прерва­
лось достаточно рано, он с лихвой возместил его недостаток жадным
чтением. Он взбунтовался против религиозной и политической орто­
доксальности своих родителей, и после отбытия годовой воинской
повинности у него произошла важная встреча в Кельне с Мозесом
Гессом, человеком, «который, возможно, имел наибольшие основа­
ния считаться первым распространителем коммунистических идей в
Германии»45. По словам Гесса, «Энгельс, бывший уже до нашей встре­
чи революционером до мозга костей, расстался со мной пламенным
коммунистом»46. Перед отъездом в 1842 г. в Манчестер, чтобы в каче­

44 Уин отмечает, что свадебным подарком матери Дженни Маркс «была кол­
лекция ювелирных украшений и столового серебра, украшенная фамильным гербом
Арджиллов, шотландских предков семьи фон Вестфален», и что в последующие не­
сколько лет «эти серебряные тарелки чаще гостили в лондонских ломбардах, нежели
в кухонном буфете Марксов» (Wheen. Karl Marx. Р. 52). Финансовая помощь Энгель­
са была намного более существенной. Хотя Маркс в течение первых пятнадцати лет
жизни в Лондоне был близок к полной нищете, начиная с конца 1860-х гг. «Энгельс
смог великодушно обеспечить Марксу довольно приличный ежегодный доход». Было
подсчитано, что в пересчете на современные деньги Энгельс передал Марксу более
£100 000 (McLellan. Engels. Р. 67).
45 McLellan. Karl Marx: His Life and Thought. P. 46.
46 McLellan. Engels. P. 15.

32
стве повседневной работы помогать руководить семейным предприя­
тием, а на досуге собирать материалы, полезные для революционной
борьбы, Энгельс познакомился с Марксом, на которого он поначалу
не произвел большого впечатления. Но когда впоследствии Энгельс
стал направлять статьи о жизни рабочего класса в Манчестере в ра­
дикальную газету, которую Маркс в то время редактировал в Кельне,
их отношения расцвели пышным цветом47.
Успешное сотрудничество между Марксом и Энгельсом началось
после того, как они встретились вновь, на этот раз в Париже в 1844 г.,
и на следующий год Энгельс опубликовал свою важную работу «По­
ложение рабочего класса в Англии». В некоторых аспектах личной
жизни Энгельс был намного менее буржуазен по сравнению с Марк­
сом, но, с другой стороны, он вел жизнь, типичную для представи­
телей верхушки среднего класса. Во время своей первой поездки в
Манчестер в 1842 г. Энгельс завел любовницу по имени Мэри Бёрнс,
которая была малообразованной ирландкой пролетарского происхо­
ждения. Они прожили много лет вплоть до внезапной кончины Мэри
в 1864 г., после чего ее место заняла ее сестра Лиззи48. У Энгельса так­
же была отдельная резиденция в Манчестере, где он принимал людей
самых разных профессий. На отдыхе он любил охотиться на лис и
часто участвовал в знаменитых Чеширских охотах49. Энгельс пере­
жил Маркса на двенадцать лет и посвятил остаток жизни приданию
законченного вида идеям своего друга, включая гигантский труд по
компилированию второго и третьего томов «Капитала», оставлен­
ных Марксом в виде заметок. При жизни Маркс сумел опубликовать
только первый том этого капитального труда, более известного, не­
жели читаемого50.
В период между 1840 г. и революцией 1917 г. в России, но осо­
бенно часто в XIX столетии, термины «коммунизм» и «социализм»
зачастую применялись как более или менее взаимозаменяемые. Меж­
ду тем, Маркс ввел совершенно четкое разделение этих понятий, по­
лагая, что коммунисты представляют собой революционную ветвь
социалистического движения. Он с пренебрежением отзывался о
социалистах-утопистах и ранних коммунистах, которые не понимали
того, во что верили они с Энгельсом, а именно в то, что пролетарская

47 Ibid. Р. 15-16.
48 Wheen. Karl Marx. Р. 261-265; McLellan. Engels. P. 20-21.
49 McLellan. Engels. P .21-22.
50 Первый том «Капитала» (Das Kapital) был впервые опубликован в Германии в
1867 г. Первое английское издание вышло в свет только 20 лет спустя под редакцией
Энгельса уже после смерти Маркса.

33
революция не только необходима, но и неизбежна. Одна из наибо­
лее запоминающихся фраз в самом читаемом произведении Маркса и
Энгельса - «Коммунистическом Манифесте»51 - звучит следующим
образом: «История всех до сих пор существовавших обществ была
историей борьбы классов»52. Четыре года спустя после выхода в свет
«Манифеста» Маркс записал, что он считает оригинальным в этом
труде: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего:
1) что существование классов связано лишь с определенными исто­
рическими фазами развития производства, 2) что классовая борьба
необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура
сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к об­
ществу без классов»5354. Безусловно, ничего подобного он не «доказал».
Помимо внимательного исторического анализа и впечатляющих зна­
ний современных ему общественных наук, в развитие которых Маркс
внес собственный оригинальный вклад, свидетельствуют, что его от­
личала заметная способность выдавать желаемое за действительное
и даже утопизм, за который он столь презирал других. Ни в «Комму­
нистическом Манифесте», ни в других работах Маркс не затрагивал
вопросы формирования политических и законодательных институ­
тов после революции. Очевидно, что с его точки зрения, эти вопросы
должны были решиться сами собой.
В своей работе «Критика Готской программы», написанной в
1875 г., Маркс критикует документ, принятый в том же году на кон­
ференции в Готе, посвященной грядущему объединению двух гер­
манских пролетарских партий в Социал-демократическую рабочую
партию. В этом программном документе была предпринята попытка
разрешения вопроса о том, каким образом можно ввести социализм в
стране демократическим путем, но, по мнению Маркса, кроме «всем
известных демократических перепевов» в нем нет ничего достаточ­

51 Коммунистический Манифест оказал самое незначительное влияние на собы­

тия 1848 г. Революционные волнения того года происходили совершенно независимо
от него. Вместе с тем, эта коротенькая брошюра с ее звонкой фразеологией станови­
лась все более заразительной в последние три десятилетия XIX в. и вплоть до начала
Первой мировой войны. В эти годы стремительно росло число ее переводов на разные
языки. Выбрав термин «коммунистический» в названии этого самого известного их со­
вместного произведения, Маркс и Энгельс способствовали тому, что он стал наимено­
ванием того движения, которое они основали. Заявленная в Манифесте претензия на
изложение научных основ социализма в сочетании со сжатостью изложения и доступ­
ностью для читателей гарантировали, что его влияние надолго пережило его авторов.
54 Karl Marx and Friedrich Engels. The Communist Manifesto. Впервые издан в
1848 г. Здесь цитируется по академическому изданию: Gareth Stedman Jones. L.:
Penguin, 2002. P.219.
55 Цит. no: Berlin. Karl Marx. P. 193.

34
но революционного. Он считал, что авторы Готской программы не
сумели понять, что «между капиталистическим и коммунистиче­
ским обществом» обязательно требуется период, государство ко­
торого должно быть «революционной диктатурой пролетариата»,
хотя Маркс, как обычно, оставил полностью неопределенным, что
эта диктатура означает в институциональном смысле54. В «Крити­
ке» он вводит различие между низшей и высшей стадиях развития
«коммунистического общества»55. На первой стадии сохраняется не­
равенство между людьми, но это неизбежно для общества, «только
что вырвавшегося после длительных родовых мук из капиталисти­
ческого общества». На высшей стадии коммунистического обще­
ства будет преодолено разделение труда, исчезнут различия между
физическим и умственным трудом, все источники общественного
богатства польются полным потоком и будет введен коммунистиче­
ский принцип распределения: «Каждый по способностям, каждому
по потребностям!»54556.
Учение Маркса о стадиях развития человечества отличается
от представлений его предшественников XVIII в., упоминавших­
ся выше. Их можно считать предшественниками Маркса только
в том смысле, что они связывали развитие институтов и идеоло­
гий с имущественными отношениями и способами добычи средств
существования, превалировавшими в разные исторические эпо­
хи. Маркс разделял их мнение о том, что на первой, первобыт­
ной стадии человеческого развития существовал примитивный
коммунизм. По его мнению, следующими, после первобытной,
стадиями развития человечества были: античное общество, осно­
ванное на рабском труде; феодальное общество, в котором про­
изводительным трудом занимались крепостные крестьяне, и бур­
жуазное, или капиталистическое, общество, в котором наемные
рабочие эксплуатируются классом капиталистов57. (Маркс также
выделял еще один способ производства, названный им «азиат­
ским», в котором отсутствовала частная собственность, а необхо­
димость организации орошения земли вела к созданию центра­
лизованных государств и «восточных деспотий».) Маркс твердо

54 Готская программа и критика ее со стороны Маркса описаны в книге: McLellan.

Karl Marx: His Life and Thought. P. 431-435.
55 Маркс К. Критика Готской программы. М.: Издательство иностранной лите­
ратуры, 1959. С. 22. (Критика Марксом программы объединительного конгресса Гер­
манских социал-демократов в Готе была написана в 1875 г. в Лондоне. Впервые была
°публикована Энгельсом в 1891 г.)
56 Там же.
57 Tucker R. С. The Marxian Revolutionary Idea. L.: Allen & Unwin, 1970. P. 15.

35
(и наивно) верил в то, что буржуазные производственные отноше­
ния являются последней антагонистической формой обществен­
ного производства. Производительные силы, развивающиеся в
недрах буржуазного общества, создают материальные условия для
устранения этого антагонизма. Эта общественная формация, таким
образом, ведет к завершению предыстории человеческого обще­
ства58.
В своем предисловии к английскому изданию «Коммунисти­
ческого Манифеста», написанном в 1888 г. только Энгельсом, по­
скольку Маркс умер пятью годами ранее, объясняется, почему они с
Марксом назвали манифест «коммунистическим», а не «социалисти­
ческим». Он писал, что последний термин в 1847 г. ассоциировался с
«приверженцами разнообразных утопических систем, с оуэнистами
в Англии и фурьеристами во Франции», а также со «всевозможны­
ми социальными знахарями», обещавшими «без всякого вреда для
капитала и прибыли» устранить все социальные бедствия. По сло­
вам Энгельса, социализм в 1847 г. был движением среднего класса,
в то время как коммунизм был движением рабочего класса. Социа­
лизм в континентальной Европе приобрел респектабельный вид, а
коммунизм был лишен подобной респектабельности59. Короче го­
воря, именно приверженность Маркса и Энгельса идее пролетар­
ской революции заставила их назвать свой манифест коммунис­
тическим.
Энгельс отдает Марксу пальму первенства в написании их со­
вместного труда, заявляя, что именно Марксу принадлежит фунда­
ментальное положение, составляющее его ядро. Это главное положе­
ние представляет собой существо марксизма как способа понимания
истории, так и призыва к рабочему классу сыграть предназначенную
ему революционную роль. Поэтому полезно процитировать Энгель­
са, который сумел выразить эту главную идею всего в одном, пусть
чрезвычайно длинном предложении: «В каждую историческую эпо­
ху преобладающий способ экономического производства и обмена
и необходимо обусловливаемое им строение общества образуют
основание, на котором зиждется политическая история этой эпохи и
история ее интеллектуального развития, основание, исходя из кото­
рого она только и может быть объяснена; что в соответствии с этим
вся история человечества (со времени разложения первобытного ро­
дового общества с его общинным землевладением) была историей

58 Marx. Preface to A Critique of Political Economy / / David McLellan (ed.). Karl

Marx: Selected Writings. 2nd ed. Oxford: Oxford University Press, 2000. P. 426.
59 Ibid. P. 202.

36
борьбы классов, борьбы между эксплуатирующими и эксплуатируе­
мыми, господствующими и угнетенными классами; что история этой
классовой борьбы в настоящее время достигла в своем развитии той
ступени, когда эксплуатируемый и угнетаемый класс - пролетариат -
не может уже освободить себя от ига эксплуатирующего и господ­
ствующего класса - буржуазии, - не освобождая вместе с тем раз и
навсегда всего общества от всякой эксплуатации, угнетения, классо­
вого деления и классовой борьбы»60.
Маркс и Энгельс написали немало прочих замысловатых книг по­
мимо «Коммунистического Манифеста», и хотя почти все они неиз­
менно содержали полемические положения, их работы обычно были
подкреплены значительными предварительными исследованиями.
Маркс прочитал огромное количество материалов по нескольким
дисциплинам, а поскольку он большую часть своей писательской
жизни провел в Британии, то черпал сведения из тех источников, ко­
торые у него были под рукой, таких как, например, «Синие книги»,
содержащие результаты официальных расследований, утвержден­
ные парламентом или Тайным советом, а также Гансардские офи­
циальные отчеты о парламентских дебатах. Библиография первого
тома «Капитала» содержит значительное число ссылок на парла­
ментские и статистические отчеты61. В качестве одного из объясне­
ний, почему он взял столь большое число примеров из опыта страны
проживания, Маркс в предисловии к первому немецкому изданию
«Капитала» пишет: «социальная статистика Германии и осталь­
ных континентальных стран Западной Европы находится в жалком
состоянии»62.
Хотя Маркс и Энгельс основное внимание уделяли обще­
ственным условиям и определяющим их экономическим ф ак­
торам, столетие спустя некоторые интеллектуалы из комму­
нистических стран, желавшие отойти от политических догм и
стремившиеся анализировать реальную политическую жизнь,
станут цитировать в качестве важных исторических прецеден­
тов такие работы Маркса, как его короткая книга «Восемнадца­
тое брюмера Луи Бонапарта», в которой он на примере прихода
к власти во Франции Наполеона III анализирует отношения
между классами и государственной властью, и книга « Граждан -

60 Engels. Preface to the English Edition of 1888 of Marx and Engels. The Communist
Manifesto. Ed. Gareth Stedman Jones. Op. cit. P. 202-203.
61 Карл Маркс. Капитал. Том I. М.: Прогресс, 1965. С. 794-796.
62 Там же. С. 9.

37
ская война во Франции» об опыте Парижской коммуны 1870 г.63
В этих работах Маркс, в отличие от многих других своих трудов,
посвященных преимущественно исследованиям экономическо­
го «базиса», уделяет пристальное внимание политической «над­
стройке».
Мышление Маркса критическим образом зависело от времени и
места его жизни. Безусловно, живи Маркс в XVIII в., он принад­
лежал бы к числу радикалов того времени, но его мышление, сфор­
мировавшееся местом и временем его жизни, было бы совершенно
иным. Учение Маркса, в отличие от его различных интеллекту­
альных предшественников, было продуктом более поздних стадий
промышленной революции и интенсивного развития капитализма
в Европе. Наличие многочисленной промышленной рабочей силы
стало необходимым условием возникновения того учения, которое
впоследствии стало известно под названием «марксизм». Эта соци­
альная группа (или класс по терминологии Маркса) представляла
одновременно главный объект его исследований и воплощала в себе
его надежду на будущее. Именно в Британии, где Маркс провел
большую часть своей взрослой жизни, индустриализация в середи­
не XIX в. достигла наиболее высокого уровня развита.
Маркс был великим и самобытным мыслителем, черпавшим
вдохновение из самых разных источников. На него меньшее влия­
ние оказали социалистические писатели прошлых лет, нежели ф и­
лософия Гегеля или британская политическая экономия, основате­
лем и самым выдающимся мыслителем которой был Адам Смит.
Однако из учений Гегеля или Смита Маркс вывел идеи, весьма от­
личавшиеся от идеологии их авторов. У Гегеля Маркс позаимство­
вал терминологию, которая, впрочем, чаще затемняла, нежели про­
ясняла смысл его высказываний. Одной из таких центральных идей
была диалектика. Для Гегеля этот термин означал «развитие духа»,
происходящее через «единство и борьбу противоположностей»64.
Гегель описывает процесс, породивший противоположность, как
тезис, противоположный процесс он называл антитезисом, а ста­
дию, на которой противоположности устраняются - синтезом65.
Маркс преобразовал гегелевское развитие духа в материалистиче­
ское понимание истории. Он также позаимствовал у Гегеля неопре­

63 См., например, статью: Шахназаров Г.Х., Бурлацкий Ф.М. «О развитии

марксистско-ленинской мысли» / / «Вопросы философии». № 12. 1980. С. 10-22,
на с. 12.
64 Plamenatz. German Marxism and Russian Communism. P. 9.
65 Ibid.

38
деленное понятие «противоречие» и использовал его для описания
выявленных им во всех исторических эпохах нарастающих несо­
вместимостей между существующими институциональными* от­
ношениями и изменившимися производственными силами. Маркс
считал, что позаимствовал у Гегеля «рациональное зерно» его ф и­
лософии, находившееся в «мистической скорлупе»66. Вместе с тем,
его убежденность в том, что по мере развития капиталистической
системы пролетариат становится не только сильнее, но и револю­
ционнее, оказалась совершенно необоснованной. Более того, как
показал Дэвид Маклеллан, «в своих поисках производительных
сил, способных обеспечить прогнозируемые им изменения», Маркс
не обращал должного внимания на «исконную важность природ­
ного мира» или на тот факт, что природные ресурсы не являются
неисчерпаемыми»67. Безусловно, Маркс был не одинок в этих сво­
их заблуждениях. В течение большей части следующего столетия
западные промышленные корпорации весьма мало отличались от
своих коммунистических бюрократических собратьев в части пре­
ступно пренебрежительного и безответственного отношения к при­
родной окружающей среде.
Маркс был не просто теоретиком революционных изменений, но
и революционером по своему темпераменту. Даже при том, что его
теория предполагала наличие высокоразвитой промышленности и
длительного периода капиталистического развития в качестве двух
обязательных условий готовности общества к пролетарской рево­
люции, он, тем не менее, страстно стремился увидеть революцию
собственными глазами, где бы она не произошла. Многие револю­
ционеры в России полагали, что кратчайший путь к социализму и
коммунизму пролегает через традиционную крестьянскую общину,
и они меньше всего желали мириться с длительным периодом до­
минирования капиталистов. Некоторые из них, находившие марк­
систские учения привлекательными, но озабоченные их возможны­
ми последствиями, обращались к нему в целях получения совета
и прояснений. Одной из таких людей была Вера Засулич, которой
Маркс в 1881 г. послал короткий и туманный ответ на ее обращение
после того, как подготовил три более пространных проекта этого
письма, которые им не были отосланы, но сохранились в его личном

В отечественной литературе более распространенным является термин «про­

изводственные отношения», а не институциональные, хотя последний представляется
более емким и точным. - Примеч. пер.
66 David McLellan / / McLellan. Karl Marx: Selected Writings. P. 377.
67 Ibid.

39
архиве68. Наиболее ободряющим для Засулич местом этого письма
было заявление Маркса о том, что когда он писал об «исторической
неизбежности» капиталистического развития, то отчетливо огра­
ничивал это обобщение «странами Западной Европы»69.
В своем предисловии к российскому изданию «Коммунистиче­
ского Манифеста» в 1882 г. Маркс и Энгельс пошли еще дальше.
Они оставили открытым вопрос о возможности «прямого перехо­
да к высшей коммунистической общественной собственности» из
традиционной российской крестьянской общины или последняя
«должна обязательно сначала пройти тот же процесс разложения,
который присущ историческому развитию Запада». Они заключи­
ли, что если русская революция послужит «сигналом пролетарской
революции на Западе», тогда «современная русская общинная соб­
ственность на землю» может «явиться исходным пунктом комму­
нистического развития»70. Маркса ободрял тот факт, что русские
радикалы казались ему более серьезными в своих революционных
намерениях по сравнению с их соратниками в тех странах, которые
он знал лучше всего, а именно - в Британии и Германии, но сам
Маркс и особенно Энгельс всегда рассматривали ожидаемый ими
успех русской революции в качестве спускового крючка для про­
летарской революции на Западе71.
Маркс, невзирая на его веру во всевозможные «неизбежности»,
был далеко не столь механистичен в своих представлениях об исто­
рии, каковыми стали многие из его последователей. Он также хоро­
шо понимал, что революционеры, пытающиеся установить новый
общественный порядок, никогда не начинают с чистого листа. В от­
рывке, актуальном для грядущего прихода к власти коммунистов
в России почти семь десятилетий спустя, посвященном революци­
онным волнениям 1848 г. в Европе и, в первую очередь, приходу
в 1851 г. к власти во Франции Луи Наполеона, провозгласившего
себя императором Наполеоном III, Маркс писал: «Люди сами дела­
ют свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при

68 Letter to Vera Sassoulitch / / McLellan. Karl Marx: Selected Writings. P. 623-627.

69 Ibid. P. 623.
, 70 Marx and Engels. Preface to the Russian Edition of 1882 of the Communist Manifesto.
Ed. Gareth Stedman Jones. P. 196.
71 Стедман Джонс указывает на наличие свидетельств тому, что Маркс желал
пойти дальше Энгельса и допустить возможность «перехода от сельской общины к
развитому коммунизму, не дожидаясь пролетарской революции на Западе» (Stedman
Jones / / Marx and Engels. The Communist Manifesto. P. 261). Энгельс, возможно, был
более сдержан и осторожен в предисловии к русскому изданию Манифеста 1882 г.

40
обстоятельствах, которые они сами выбрали, а при тех обстоятель­
ствах, с которыми они напрямую столкнулись, которые даны им и
перешли из прошлого. Традиции всех мертвых поколений тяготе­
ют, как кошмар, над умами живых»72.

72 Карл Маркс. Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта. М.: Прогресс, 1967.

С. 10. Эта работа Маркса была впервые опубликована в 1852 г. в Нью-Йорке.
 2. КОММУНИЗМ И СОЦИАЛИЗМ - РАННИЕ ГОДЫ

Коммунизм и социализм имеют общие корни и первоначально

основывались на общем положении о необходимости введения об­
щественной собственности на средства производства. Вместе с тем,
принципиальное различие между приверженцами этих учений состо­
ит в способах достижения поставленных целей: одни были сторон­
никами революции, а другие отдавали предпочтение эволюционным
изменениям. К первой категории относились люди, готовые к неогра­
ниченному насилию ради достижения своих целей, а ко второй - те,
кто поддерживал идею мирного перехода к социалистическому обще­
ству. Но поскольку конечные результаты зависят от средств их дости­
жения, то со временем сами цели изменились. Коммунисты, которые
отдавали предпочтение насильственному свержению капитализма,
пришли к оправданию жестокого подавления внутренних критиков
созданной ими системы. А социалисты, которые предпочитали эво­
люционные подходы, постепенно перестали верить в возможность
создания совершенно нового общества, способного заменить капи­
тализм. Но к середине XX в. успешные в электоральном отношении
социалистические партии Западной Европы начали признавать воз­
можность «смешанной экономики», в которой сосуществуют обще­
ственная и частная формы собственности. Во второй половине XX в.
социалистов стали ассоциировать скорее с идеей построения «госу­
дарства всеобщего благоденствия» и постепенного, поэтапного улуч­
шения условий жизни граждан, нежели со стремлением к установле­
нию совершенно нового общественного строя.
Революционное движение изначально было разделено на отдель­
ные течения. Во второй половине XIX в. существовали весьма на­
пряженные отношения между коммунистами и анархистами. Маркс
и его последователи предвидели постепенное и окончательное отми­
рание государства, в ходе которого все институты принуждения ис­
чезнут, и люди будут управлять всеми делами самостоятельно, без
какой-либо потребности в государственной власти. Но анархисты
не верили в то, что отмирание государства станет конечным итогом
применения доктрины Маркса. Напротив, они настаивали на немед­
42
ленном разрушении государства. Противоречие между этими док­
тринами усугублялось личной неприязнью, существовавшей между
Карлом Марксом и лидером анархистов Михаилом Бакуниным. По­
добно большинству других революционных теоретиков, Бакунин не
имел пролетарского происхождения. В отличие от Маркса и Энгель­
са с их германскими буржуазными корнями, Бакунин был выходцем
из русской аристократической семьи и испытывал сильную непри­
язнь ко всему немецкому. Во время революционных волнений 1848—
1849 гг. Бакунин с энтузиазмом ездил по всей Европе, делая все от него
зависящее, чтобы поучаствовать в революции и поспособствовать ее
успеху. Своими антинемецкими настроениями, он, безусловно, был
определенным образом обязан годам, проведенным в немецких тюрь­
мах после подавления восстания в Дрездене в 1849 г., в котором Ба­
кунин активно участвовал. Но впоследствии он смог убедиться в том,
что условия содержания в Петропавловской крепости в Петербурге
были намного менее привлекательными1. Но более принципиальным
для Бакунина, как и для другого заметного представителя русской
интеллигенции XIX в. Александра Герцена, социалиста и популяр­
ного теоретика, кстати, наполовину немца, было стереотипное пред­
ставление о немцах как о нации, благоговейно относящейся к госу­
дарству2. А что, как не государство, могло быть более ненавистным
для настоящего анархиста?
Доктрина Бакунина вращалась вокруг идеи «свободы». Он рас­
сматривал «государство» как «зло», от которого необходимо изба­
виться3. Бакунин полагал, что солидарность людей возникнет есте­
ственным путем, и освобождение от пут государства придаст им
способность к самопожертвованию и самоорганизации в небольшие
автономные коммуны, в которых каждый человек станет абсолютно
свободным. Он полагал равенство людей не менее важным, чем сво­
боду, и поэтому в качестве одной из целей, к достижению которых
следует немедленно стремиться, считал отмену права наследования4.
Хотя собственные устремления Бакунина были крайне утопичными,
он, тем не менее, оставил многозначительные критические замечания
в отношении проектов Маркса. Он отметил несовместимость веры
Маркса в необходимость централизованно организованной экономи­

1 Wilson Е. То the Finland Station: A Study in the Writing and Acting of History. L.:
Fontana, 1960. P. 271-273.
2 Berlin I. Russian Thinkers. L.: Hogarth Press, 1978. P. 110, 192.
3 Kolakowski L. Main Currents of Marxism. Vol. 1. The Founders. Oxford: Clarendon
Press, 1978. P. 248-249.
4 Ibid. P.250-251.

43
ки с его идеями в отношении конечного отмирания государства с его
политическими функциями. Бакунин вопрошал, каким образом цен­
трализованная экономическая власть сможет существовать без по­
литического принуждения, и он был первым, по замечанию Лешека
Колаковского, кто предвидел «перетекание марксизма в ленинизм»5.
Он высмеивал заявления марксистов относительно того, что «только
диктатура, конечно их, может создать народную волю», и утверждал
далее: «мы отвечаем, что никакая диктатура не может иметь другой
цели, кроме увековечения себя, и что она способна породить и вос­
питать в народе, сносящем ее, только рабство; свобода может быть
создана только свободою, т. е. всенародным бунтом и вольною орга­
низацией) рабочих масс снизу вверх»6.
Даже среди последователей Карла Маркса быстро нарастали тео­
ретические разногласия, и самая жестокая идеологическая борьба
в конце XIX в. развернулась между различными школами марксиз­
ма, ставшая еще более ожесточенной в веке двадцатом. Первый Ин­
тернационал, учредительный конгресс которого состоялся в 1864 г.
в Лондоне при участии Маркса, избранного в Генеральный совет,
разделился на несколько течений и был официально распущен в
1876 г. Второй Интернационал, известный также как Социалистиче­
ский, был образован в Париже в 1889 г. Год и место его основания
имели символическое значение, поскольку в то время отмечалась
столетняя годовщина Французской революции. Интернационал об­
разовали национальные политические партии и профессиональные
союзы, многие члены которых были приверженцами марксистского
учения. Вместе с тем, с самого начала присутствовала напряженность
в отношениях между социалистами, верившими в важность парла­
ментских методов, и революционерами, для которых высшим прио­
ритетом была классовая борьба.
В отличие от Маркса, Энгельс был еще жив и участвовал в учре­
дительном съезде. Русские революционеры были активными участ­
никами Второго Интернационала, и среди тех, кто присутствовал
на Парижском конгрессе 1889 г., находился Георгий Плеханов,
наиболее влиятельный российский теоретик марксизма последних
десятилетий XIX в. Делегаты съезда представляли собой весьма
разношерстную публику. От Великобритании на нем присутство­
вали, например, писатель, художник и романтический социалист
Уильям Моррис и Кир Харди, которого с полным основанием

5 Kolakowski L. Main Currents of Marxism. Vol. 1. P. 255-256.

6 Михаил Бакунин. Государство и анархия. Цит. по: Ibid. Р. 252.

44
можно считать одним из основателей Британской лейбористской
партии. Фактически, тогда в Париже состоялись два социалисти­
ческих конгресса, один марксистский, а другой немарксистский,
известный как собрание так называемых «поссибилистов», то есть
более прагматичных социалистов. Кир Харди умудрился поуча­
ствовать в обоих. Незадолго до Парижского конгресса Харди обра­
тился к Энгельсу с письмом, в котором утверждал, что «британцы -
очень цельные люди, очень практичные и не склонные гнаться за
мыльными пузырями»7. В Париже он раздражал У. Морриса и дру­
гих революционно настроенных марксистов своими заявлениями
о том, что «ни один человек в Британии не верит ни в какие иные
способы улучшения своего положения, кроме мирных»8. Многие
делегаты даже марксистского конгресса Второго Интернационала
поддерживали идею классовой борьбы, но были противниками на­
силия, и их социалистические взгляды основывались на этических,
частично христианских, идеях по крайней мере в той же степени,
что и на учениях Маркса. Типичным их представителем был Кир
Харди, покинувший школу в 8 лет и с 10 до 23 лет проработавший
в угольных шахтах. Его социализм представлял собой эклектиче­
скую смесь, состоявшую во многом из поэзии Роберта Бёрнса, ре­
лигиозной мистики и интуитивной приверженности градуализму -
учению о мирной эволюции британского общества, но по бойцов­
скому характеру его можно было считать чемпионом борьбы за
интересы рабочих9. Британской политической элите Харди казал­
ся экстремистом, не в последнюю очередь благодаря его нападкам
в парламенте на монархию, но для Ленина он был олицетворением
«оппортунизма»10.
Активными участниками Второго Интернационала были так­
же основатели немецкой социал-демократической партии Август
Бебель и Вильгельм Либкнехт. Ко времени основания Интерна­
ционала их партия уверенно двигалась к тому, чтобы стать наибо­
лее успешной социалистической партией XIX столетия. Во время
выборов 1890 г., состоявшихся в имперской Германии, социал-
демократы завоевали почти 20% голосов избирателей. Францию
представляли два заметных марксиста Эдуард Вальян и Жюль
Гед, которые в основном поддерживали идею парламентского пути

7 Morgan К. О. Keir Hardie: Radical and Socialist. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1975.
P. 40.
8 Ibid.
9 Ibid. P. 289.
10 Ibid. P.216.

45
к социализму, хотя и не исключали желательность революции в
определенных обстоятельствах. Помимо Маркса, наибольшее вли­
яние на них обоих оказал французский социалист-теоретик Луи
Блан, который после поражения революции 1848 г. долгое время
прожил в изгнании в Великобритании и вернулся во Францию
только в 1879 г. Он умер за семь лет до основания Второго И н­
тернационала. От Испании на конгресс приехал Пабло Иглесиас,
человек, выросший в сиротском приюте, но ставший впоследствии
главным профсоюзным лидером, а затем и одним из основателей
Испанской социалистической партии. Иглесиасу предстояло сы­
грать важную роль в становлении испанской социалистической
партии на путь демократического социализма, когда происходило
все более сильное расхождение во взглядах между коммунистами
и социалистами в первые десятилетия XX в. Хотя все участники
Второго Интернационала в большей или меньшей степени были
заражены марксистскими идеями, было очевидно, что они не пред­
ставляли собой однородную группу.
До свершения в 1917 г. большевистской революции в России, раз­
делительные линии между социалистами и коммунистами не были
столь четко прочерченными, каковыми им предстояло стать впо­
следствии. Их объединял классовый подход к политическому ана­
лизу, но даже в среде коммунистов имелись существенные различия
между теми, кто рассматривал промышленный рабочий класс как
людей, способных на основе собственного опыта выработать социа­
листическое самосознание, ведущее их к захвату власти в интересах
большинства населения, и теми, кто не верил в возможность спон­
танного возникновения подобного самосознания. Последние по­
лагали, что соответствующая идеология должна быть привнесена в
рабочий класс интеллектуалами, вооруженными, как они полагали,
научной, но определенно революционной теорией Маркса. Классо­
вое мышление само по себе получило развитие в XIX в., а сам Маркс
в огромной степени повлиял на то, что в Европе все большее число
людей стало рассматривать основные линии раздела в обществе в
терминах борьбы классов. Хотя Маркс был убежден в том, что идео­
логия в значительной мере является побочным эффектом экономи­
ческих изменений, но парадоксальным образом он сам дал отличный
пример того, как идеи приобретают самостоятельное значение. Наи­
более значительный эффект применение его доктрины дало в Рос­
сии, стране, далеко отстоящей от группы наиболее индустриально
развитых европейских стран.
В политике действия и убеждения в значительной степени за­
висят и частично определяются теориями. Более того, невзирая
46
на известный афоризм, согласно которому «дела говорят громче
слов», в политической жизни нередко сами слова оказываются
делами. Язык является «ареной политических действий»11. Как
точно заметил Дональд Сассун: «Размышляя о рабочих как о по­
литическом классе, приписывая ему особую политическую роль
и отказавшись от неопределенного понятия “беднота”, которым
пользовались ранние реформаторы, пионеры социализма, тем са­
мым, в прямом смысле изобрели тот самый “рабочий класс”, кому
принадлежит решающая, созидающая роль. “Демократическая”
политика, то есть современная массовая политика, представляет
собой поле битвы, на котором наиболее важная роль принадлежит
тому движению, которое определяет, за что следует сражаться и в
чем существо проблемы. Умение выделить противоборствующие
стороны, дать им наименования и, таким образом, определить, где
следует возводить баррикады или где надо рыть окопы, дает его об­
ладателю мощное, а порой и решающее преимущество»12.

Ленин и истоки российского коммунизма

Человеком, очень хорошо сознававшим всю ценность выше­
приведенного суждения, хотя редко формулировавшим свои идеи
должным образом, был Владимир Ленин, представлявший собой ис­
ключительно важную фигуру в создании и развитии коммунизма и
ставший главным основателем Советского Союза. Будучи в 1889 г.
слишком юным, чтобы участвовать в учредительном конгрессе Вто­
рого Интернационала, Ленин, чья первая зарубежная поездка со­
стоялась лишь в 1895 г., тем не менее, сыграл значительную роль в
его деятельности, но несравненно большую - в революционном дви­
жении в своей собственной стране. Его настоящей фамилией была
Ульянов, но в ходе подпольной борьбы против царской власти ему
приходилось пользоваться многими псевдонимами, из которых пар­
тийная кличка «Ленин» оказалась наиболее долговечной. Как вы­
яснил Дмитрий Волкогонов, один из биографов Ленина, первым
получивший доступ в соответствующие российские и советские ар­
хивы, этническое происхождение Ленина было смешанным. В нем
перемешалась кровь русских, еврейских, немецких, шведских и кал­

11 Farr J. Understanding conceptual change politically / / Ball T.f Farr J., Hanson R. L.
Political Innovation and Conceptual Change. Cambridge: Cambridge University Press,
1989. P. 24-49, at p. 30.
12 Sassoon D. One Hundred Years of Socialism: The West European Left in the
Twentieth Century. L.: Fontana, 1997. P. 7.

47
мыцких предков, что было вполне обычным для многонациональ­
ной Российской империи13. Существенное значение происхождению
Ленина стали придавать только после укоренения в сталинском Со­
ветском Союзе великорусского шовинизма, от которого сам Ленин
был совершенно свободен, и его смешанное национальное проис­
хождение превратилось в одну из наиболее тщательно охраняемых
государственных тайн. Когда в 1932 г. старшая сестра Ленина Анна
написала письмо Сталину, в котором предложила обнародовать тот
факт, что его прадед Моисей Бланк был евреем, считая, что это по­
может в борьбе с антисемитизмом, она натолкнулась на категориче­
ский отказ, и ей посоветовали держать язык за зубами по этому по­
воду14. Если бы намерение распространить подобную информацию о
Ленине исходило от кого-то другого, а не от его сестры, тот он вполне
мог быть обвинен в серьезном преступлении. Многие сотни тысяч
будущих сталинских жертв нашли свою смерть за гораздо менее зна­
чительные проступки, нежели разглашение государственных секре­
тов, а чаще всего - будучи обвиненными в полностью вымышленных
преступлениях.
Дед Ленина по материнской линии, приняв православие, сменил
имя и вместо Израиля (Сруля) получил при крещении имя Алек­
сандр. Благодаря этому он смог поступить в Медико-хирургическую
академию в Санкт-Петербурге15. Доктор Александр Бланк стал ува­
жаемой фигурой в российском обществе, а в результате перехода в
православие он не подвергался нападкам антисемитов, пользовав­
шихся поддержкой властей. Его жена, т.е. бабушка Ленина по ма­
теринской линии, была немкой по происхождению и лютеранкой
по вероисповеданию. Родители Ленина, Илья Николаевич и Мария
Александровна Ульяновы избегали политической деятельности,
они были противниками революционного насилия, но сторонника­
ми реформ. Они поддерживали реформы императора Александра
II, проведенные в 1860-х гг. и включавшие помимо освобождения
крепостных крестьян значительные реформы местных и судебных
властей. Вместе с тем, учитывая умеренные воззрения родителей,
можно со всей определенностью утверждать, что вовсе не от них
Ленин унаследовал свои политические взгляды16. От родителей
ему достался острый ум, а кроме того, он воспитывался в семейной

13 Volkogonov D. Lenin: A New Biography. Translated by Harold Shukman. N.Y.: The

Free Press, 1994. P. 8.
14 Ibid. P. 8-9.
15 Ibid. P. 8.
16 Service R. Lenin: A Biography. L.: Macmillan, 2000. P. 42.

48
обстановке, весьма требовательной в отношении трудолюбия, наце­
ленности на учебу и самосовершенствование.
Владимир Ильич Ульянов (будущий Ленин) родился 22 апреля
1870 г. и умер относительно молодым 21 января 1924 г. В сталинском
Советском Союзе годовщины смерти Ленина торжественно отмеча­
лись, хотя в те годы культ Ленина по своим масштабам не шел ни
в какое сравнение с низкопоклонством перед Сталиным, организо­
ванным им самим. Начиная с 1955 г. в Советском Союзе дату рожде­
ния Ленина стали отмечать намного более масштабно, чем день его
смерти. Никита Хрущев провозгласил, что «целесообразно отмечать
память В. И. Ленина не в день его смерти, что накладывает печать
траура и скорби, а в день рождения В. И. Ленина — 22 апреля, придав
этой дате значение праздника, что будет более соответствовать всему
духу ленинизма как вечно живого, жизнеутверждающего учения»17.
Помимо всего прочего, каждая ленинская годовщина отмечалась
торжественным собранием, на котором с тщательно выверенным до­
кладом выступал один из видных представителей советской полити­
ческой элиты. Докладчик не только отдавал дань уважения памяти
Ленина, но и старался доказать, что ленинские идеи применяются
для решения текущих проблем18.
В ранние годы семья Ленина была достаточно обеспеченной. Его
отец вначале работал учителем в гимназии, потом стал ее инспек­
тором, а позднее был назначен директором всех учебных заведений
губернии. Он завоевал авторитет в глазах российской государствен­
ной власти и получил немало наград, дослужившись в конце кон­
цов до ранга статского советника, что означало вхождение в число
российского дворянства. Поскольку полученное отцом Ленина дво­
рянское звание передавалось по наследству, дворянином стал и его
сын Владимир. Но дворянское происхождение Ленина советскими
историками не скрывалось в отличие от его этнических корней. Мо­
лодой Ульянов получил отличное, хотя и несколько узкое класси­

17 Цит. по: Tumarkin N. Lenin Lives! The Lenin Cult in Soviet Russia. Cambridge:
Harvard University Press, Mass.: 1997. P. 257-258.
18 Престижность произнесения доклада по случаю очередной годовщины была
столь высока, что, как это ни странно, но даже Александр Яковлев, ставший видным
реформатором в последние годы существования Советского Союза, до конца жизни
обижался на Михаила Горбачева за то, что тот ни разу не поручил ему выступить с
подобным докладом. Эта странная обида осталась, несмотря на то что еще до распада
СССР Яковлев резко изменил свое отношение к Ленину, а в постсоветские годы при­
шел к заключению, что «вдохновителем и организатором массового террора в России
выступил Владимир Ульянов-Ленин, вечно подлежащий суду за преступления против
человечности». См.: Яковлев А.Н. Сумерки. М.: Материк, 2003. С. 26, 495-496.

49
ческое образование в Симбирской гимназии, где по иронии судьбы
его классным наставником был Федор Керенский, отец будущего
премьер-министра Временного правительства Александра Керенско­
го, свергнутого Лениным и большевиками в ноябре 1917 г. Беззабот­
ное детство Ленина закончилось со смертью его отца в 1886 г., кото­
рый прожил всего 53 года, т.е. столько же, сколько и сам Ленин. Тогда
Ленину было 15 лет, но совсем скоро, когда ему исполнилось 17, в его
семье произошла еще одна смерть, оказавшая намного более сильное
влияние на его дальнейшую судьбу как профессионального револю­
ционера. Речь идет о его старшем брате Александре Ульянове, умер­
шем в 1887 г. Александр, будучи студентом факультета естественных
наук Санкт-Петербургского университета оказался вовлеченным не
только в революционную группу, но также в подготовку покушения
на царя Александра III. Вся группа была арестована. Членам группы,
осужденным в марте 1887 г., но обратившимся к царю с прошениями
о помиловании, смертная казнь была заменена каторжными работа­
ми. Те же, кто отказался подавать подобные прошения, и в их числе
Александр Ульянов, были повешены 8 мая 1887 г. Именно этот день
можно считать датой становления Ленина как противника царского
режима, хотя он включился в революционные политические круги
год спустя после казни брата19. Однако марксистом он стал не ранее
1889 г., а к созданию собственного направления в марксизме Ленин
приступил намного позднее20.
«Капитал» Маркса был впервые опубликован в России в 1872 г.
Цензоры разрешили его напечатать, сочтя эту книгу слишком скуч­
ной, чтобы иметь какое-то влияние на читателей. Возможно, этот труд
был достаточно сложен для чтения и мог заинтересовать лишь незна­
чительное меньшинство. Вместе с тем, меньшинство может сыграть
в политике важную роль, особенно если его составляет достаточное
число революционеров, действующих в условиях деспотического,
авторитарного, но не тоталитарного режима. Скучное название кни­
ги также способно камуфлировать ее опасное содержание, помогая
проходить через царскую цензуру. Этим и воспользовался ведущий
русский марксист Георгий Плеханов, опубликовавший в 1895 г. под

, 19 Harding N. Leninism. L.: Macmillan, 1996. P. 18. Хардинг отмечал: «Травма, на­
несенная казнью Александра, могла оказать глубокое психологическое воздействие на
всю дальнейшую судьбу Ленина, но нам никогда не удастся оценить ее масштабы не
только потому, что последствия подобных личных трагедий сами по себе сложно под­
даются измерению, но также и потому, что Ленин был крайне немногословен по этому
поводу».
20 Ibid. Р. 20-21; Valentinov N. Encounters with Lenin. L.: Oxford University Press,
1968. P. 176.

50
псевдонимом Н. Бельтов книгу «К вопросу о развитии монистиче­
ского взгляда на историю»21. Плеханов оказал сильное влияние на
Ленина не в последнюю очередь тем, что в большинстве своих работ
призывал людей, овладевших теорией и практикой социализма, не­
сти свои знания в рабочий класс22. Вместе с тем, сотрудничая с Ле­
ниным в первые годы XX в., Плеханов, в отличие от него, продолжал
придерживаться ортодоксальных марксистских взглядов, полагая
необходимым наличие достаточно длительного периода правления
буржуазии после свершившейся буржуазной революции до того, как
придет время для социалистической революции. Естественно, что
Плеханов поддержал первую из российских революций 1917 г., ту,
что свергла царизм, но был решительным противником большевист­
ской революции, случившейся девять месяцев спустя. (Плеханов
умер в следующем году.)
В молодости Ленин увлекался не только ортодоксальным марк­
сизмом, но и революционными народническими идеями Петра Тка­
чева. Народничество было движением радикальных интеллектуалов,
появившихся в России в 1860-х гг. Его приверженцы верили, что
крестьянские коммуны способны стать средством перехода России к
социализму минуя стадию капитализма. Ткачев как один из наибо­
лее радикальных представителей народничества выступал за захват
власти революционным меньшинством. Избирательно прочитав тру­
ды Маркса и отобрав из его идей только те, что его устраивали, Тка­
чев нападал на Энгельса, упрекая того в недостатке революционной
страсти и в отрицании возможности социалистической революции в
России до достижения соответствующих условий «посредством со­
временного развития буржуазного общества»23. Ленин одобрял идеи
Ткачева относительно жизненно важной роли малых групп револю­
ционеров, и хотя он отрицал произвол терроризма, практикуемого
группой «Народная Воля», сильно приверженной воззрениям Тка­
чева, он был далек от полного отрицания возможности применения
террора как такового. Ленин критиковал Плеханова за отсутствие
симпатий к Ткачеву и к движению «Народная Воля» в целом. Рево­
люционер Николай Вольский, больше известный под псевдонимом
Валентинов, познакомился с Лениным во времена общей с ним эми­

21 Figes О. A People’s Tragedy: The Russian Revolution 1891-1924. L.: Jonathan

Cape, 1996. P. 146-147.
22 Neil Harding (ed.). Translations by Richard Taylor. Marxism in Russia: Key
Documents 1879-1906. Cambridge: Cambridge University Pres., 1983. P. 29-30.
23 Walicki A. A History of Russian Thought From the Enlightenment to Marxism.
Oxford: Clarendon Press, 1980. P. 251.

51
грации в Женеве, сообщает, что в разговоре с ним, состоявшемся в
1904 г., Ленин говорил: «Отношение Плеханова к Ткачеву ошибочно.
Ткачев - великий революционер, настоящий якобинец, оказавший
громадное влияние на наиболее активное крыло “Народной Воли”24.
Даже сам Плеханов с его намного более критическим отношением
к народовольцам в 1884 г. писал: «Прежде всего, мы никоим образом
не отрицаем важную роль террористической борьбы в современном
освободительном движении. Терроризм естественным путем вырос
из социально-политических условий, в которых мы находимся, и он
столь же естественным образом способствовал переменам к лучше­
му. Но сам по себе так называемый террор только подрывает силы
государства и мало что дает для дальнейшей сознательной организа­
ции его оппонентов. Террористическая борьба не расширяет сферу
влияния нашего революционного движения. Напротив, она сводит
ее к отдельным героическим акциям малых партизанских групп»25.
Ленинское отношение к террору было намного менее двойственным.
Василий Старков, инженер и член Петербургского марксистского
кружка, к которому Ленин присоединился в 23-летнем возрасте в
1893 г., утверждал, что тот горячо защищал террор в выражениях,
которые тем, «кто воспитывался на статьях Плеханова, остро кри­
тиковавшего программу и тактику “Народной Воли”, основанные на
терроре, представлялись еретическими»26. Для Ленина цель всегда
оправдывала средства ее достижения, и Старков, обобщая его взгля­
ды, пишет: «Важнее всего - конечная цель, и любые средства борь­
бы, включая террор, хороши или плохи только в той мере, насколько
в данных обстоятельствах они приближают нас к достижению этой
цели или отдаляют от нее»27.
Огромное эмоциональное и интеллектуальное влияние на Ле­
нина оказали труды старейшего русского революционера Николая
Чернышевского и в особенности его роман «Что делать?». Хотя, по
словам Исаака Берлина, этот роман представляет собой скорее гро­
теск, нежели произведение искусства, он сильно повлиял на умы
читателей28. Сын православного священника Чернышевский провел
долгие годы в ссылке за свои политические взгляды, но его предан­
ность делу революции и создания кооперативной социалистической

24 Valentinov. Encounters with Lenin. P. 203.

25 Plekhanov G.V. Propaganda Among the Workers / / Harding (ed.). Marxism in
Russia: Key Documents 1879-1906. P. 59-67, at p. 65.
26 Fischer L. The Life of Lenin. L.: Weidenfeld and Nicolson, 1964. P. 20-21.
27 Ibid.
28 Berlin. Russian Thinkers. P. 228.

52
общественной собственности осталась нерушимой. Герой его рома­
на представлял собой тип «нового человека», фанатично преданного
своим идеям, нравственно совершенного и не останавливающегося
ни перед какими трудностями или препятствиями для достижения
благородных целей. Он служил вдохновляющим примером для мо­
лодых революционеров, борющихся против царского деспотизма. По
наблюдениям Берлина, никому, кроме Чернышевского, не удалось
столь резкое разделение общества на «мы» и «они»29. Для него в рево­
люционной борьбы не было места нейтральности или робости. Хотя
Ленину не было свойственно особенное преклонение перед авторите­
тами, он был преданным поклонником Чернышевского30.
Однажды в Женеве в 1904 г. Вольский (Валентинов) неосторожно
назвал Чернышевского в присутствии Ленина «мало талантливым»
и «незрелым»31, на что Ленин отреагировал достаточно бурно, назвав
Чернышевского «величайшим и самым талантливым представите­
лем социалистической мысли из предшественников Маркса», и да­
лее продолжил свою мысль следующим образом: «Недопустимо на­
зывать примитивным и бездарным “Что делать?”. Под его влиянием
сотни людей делались революционерами... Он, например, увлек мое­
го брата, он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Когда вы
читали “Что делать?”? Его бесполезно читать, если молоко на губах
не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей,
чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его
читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда не годное, поверхностное
чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был
одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоя­
щее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель. Только
тогда я понял его глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь.
Неталантливое произведение на такое не способно»32.
Учитывая деспотический характер царской власти в России, низ­
кий уровень индустриализации страны в XIX в. и обусловленную
двумя этими причинами слабость рабочего движения по сравнению
с Британией, Германией или Францией, нет ничего удивительного
в том, что многие русские революционеры непролетарского проис­
хождения видели главную задачу социал-демократов, как они себя
называли, в революционном социалистическом просвещении ра­
бочих. Термин «социал-демократия» в конце XIX и в первые годы

29 Ibid. Р. 229-230.
30 Ibid. Р. 230.
31 Valentinov. Encounters with Lenin. P. 63.
32 Ibid.

53
XX в. еще не проводил четкой границы между демократическими
социалистами и коммунистами. Как и во всей остальной Европе,
российская социал-демократия объединяла в те годы социалистов
и профсоюзных активистов самой разной политической окраски.
Когда в 1898 г. образовалась партия-предшественница Коммуни­
стической партии Советского Союза, она приняла название Рос­
сийская социал-демократическая рабочая партия (РСД РП ). Ленин
не участвовал в ее учредительном съезде. За свою революционную
деятельность он был арестован в конце 1895 г. и провел последую­
щее десятилетие по тюрьмам и сибирским ссылкам. В это время
он завершил объемную книгу «Развитие капитализма в России»,
которую под псевдонимом Владимир Ильин опубликовал в 1899 г.
Сибирская ссылка в конце царского правления не препятствовала
получению ссыльными книг, бумаги и письменных принадлежно­
стей. Тогдашняя ссылка была несравненно более мягким наказа­
нием по сравнению с теми, которым подвергались диссиденты на
протяжении практически всего периода существования советской
власти.
Во время пребывания в ссылке Ленин задумал издавать подполь­
ную газету, которая должна была стать платформой для продвиже­
ния его твердо оформившихся взглядов. Освободившись из ссылки
в 1900 г., он учредил задуманное издание в сотрудничестве с Юли­
ем Мартовым и Александром Потресовым. Газета «Искра» стала не
только инструментом ленинской пропаганды, но и организационной
базой для осуществления им личного и идеологического руководства
РСДРП. Важнейшими составляющими ленинского вклада в разви­
тие революционной мысли, нашедшими отражение в публикациях
«Искры», были его идеи о настоятельной необходимости высоко
дисциплинированной партии и непримиримой борьбы против спон­
танности в революционном движении, независимо от того, касалось
ли это идеологии или практических действий. Он настаивал на про­
ведении в жизнь принципа высокой дисциплинированности орга­
низации, хотя зачастую реальность, учитывая то, что происходило
впоследствии в Советском Союзе и международном коммунистиче­
ском движении, оказывалась достаточно далекой от его требований.
Будучи жестким полемистом, Ленин безжалостно разносил в спорах
тек, кто не разделял его взглядов на необходимость создания партии
нового типа, централизованно управляемой, жестко дисциплиниро­
ванной, насыщенной рабочими с революционным, социалистиче­
ским сознанием. Он доказывал, что рабочие, предоставленные самим
себе, способны проникнуться только тред-юнионистским сознанием.
Как писал Ленин в опубликованной в 1902 г. важной политической
54
работе «Что делать?», название которой очевидно перекликается с
романом Чернышевского33, «стихийное рабочее движение само по
себе способно создать (и неизбежно создает) только тред-юнионизм,
а тред-юнионистская политика рабочего класса есть именно буржу­
азная политика рабочего класса»34. Рабочие нуждаются в профессио­
нальных революционерах, способных вооружить их теоретическими
знаниями, которые им необходимы для осознания того, что их истин­
ный интерес заключается в разрушении капитализма. На самом деле
им требуется полное устранение положения наемных работников, а
не соглашения с работодателями об улучшении условий труда, что
является целью тред-юнионов.

Большевики и меньшевики
Решающий момент в истории российского революционного дви­
жения наступил в 1903 г. на II съезде РСДРП. Не могло быть и речи
о том, чтобы провести съезд в России, где он был бы счастливым слу­
чаем для царской тайной полиции, или так называемой «охранки»,
чтобы арестовать всех делегатов по списку. Первоначально планиро­
валось собрать съезд в Брюсселе, но охранка связалась с бельгийской
полицией и потребовала запретить его проведение35. Были предпри­
няты срочные меры, чтобы перенести съезд в Лондон, причем Ленину,
когда выяснилось, что местом проведения съезда оказалась конгреци-
оналистская церковь, пришлось проглотить свое неприятие религии
в любых ее формах и особенно христианского социализма, который
он третировал, считая это словосочетание оксюмороном. На съезде
выяснилось наличие среди делегатов представителей множества раз­
личных течений, в том числе и в рядах группы искровцев, которых
Ленин подразделял на «твердых» и «мягких». С некоторым основа­
нием он считал себя главой «твердых» искровцев. В группу «мягких»
искровцев входили: соратники Ленина по учреждению газеты Мартов
и Потресов; самая заметная женщина-революционерка того времени
Вера Засулич, не в последнюю очередь приобретшая известность
тем, что в 1878 г. она стреляла в главу полиции Санкт-Петербурга
и ранила его, а также особенно красноречивый марксист Лев Троц­
кий, который годом ранее вернулся в Лондон сразу после сибирской

33 Valentinov. Encounters with Lenin. P. 64.

34 V.I. Lenin’s W hat is to be Done? Edited with an introduction by S.V. Utechin.
Oxford: Clarendon Press, 1963. P. 117.
35 Service. Lenin: A Biography. P. 152.

55
ссылки, чтобы быть представленным Ленину36. Позднее Троцкий на­
пишет: «Возвращаясь к отношениям Ленина и Мартова, можно ска­
зать, что и до раскола, и до съезда Ленин был “твердый”, а Мартов -
“мягкий”. И оба это знали»37.
Съезд открылся при участии 57 делегатов, из которых только
43 имели право голоса. Ленину поначалу не удалось заручиться под­
держкой большинства делегатов, и он проиграл при голосовании за
Устав партии. Он смог занять доминирующее положение при обсуж­
дении документов съезда только после того, как в нем отказались
участвовать семеро делегатов, среди которых пятеро представляли
еврейскую социалистическую организацию Бунд, а двое - так назы­
ваемых «экономистов», считавших главной своей задачей улучшение
экономического положения рабочих, что вызывало презрение Лени­
на. Члены Бунда требовали сохранения автономии в решении всех
вопросов, касающихся еврейского пролетариата, но съезд настоял на
их подчинении центральному руководству партии, а фактически -
группе искровцев, среди которых было немало революционеров ев­
рейского происхождения, включая Мартова (настоящая фамилия -
Цеденбаум), Троцкого (Бронштейна), Павла Аксельрода, политиче­
ская эволюция которого привела его в ряды суровых критиков дикта­
торских тенденций в ленинской идее жесткой централизации партии,
контролируемой профессиональными революционерами и Николая
Баумана, близкого соратника Ленина, который был забит до смерти
толпой в Санкт-Петербурге в 1905 г.38
Уход со съезда бундовцев и экономистов сыграл на руку Ленину,
который после этого смог завоевать большинство голосов делега­
тов. Это позволило ему провести свою политику, организационные
требования и своих кандидатов в избираемые органы партии. Так,
например, он убедил делегатов в том, что Центральный комитет
должен быть небольшим по составу, и обеспечил доминирование в
нем «твердых» искровцев. Как отмечают многие авторы, ленинское
тактическое искусство проявилось наиболее ярко в изобретенных
им на этом съезде терминах «большевики» и «меньшевики». Не
успев получить большинство голосов депутатов, он стал именовать
группу своих сторонников большевиками, образовав этот термин от
русского слова «большинство», а своих противников - меньшеви­

36 Schapiro L The Communist Party of the Soviet Union. 2nd ed. L.: Methuen, 1970.
P. 49-50.
37 Trotsky L. My Life: An Attempt at Autobiography. Harmondsworth: Penguin, 1975.
Троцкий написал эту книгу в 1920 г.
38 Ibid. Р. 50-51; Figes. A People’s Tragedy. Р. 195-196, 198.

56
ками (производным от слова «меньшинство»). Бертрам Вольф пи­
сал о Ленине примерно шестьюдесятью годами позже: «...хотя еще
вчера он был в меньшинстве и несмотря на то что еще чаще будет
оставаться в меньшинстве в будущем, он никогда не отказывался
от психологических преимуществ этого наименования... Насколь­
ко бы ни сокращалась их численность, но люди из его организации
всегда испытывали особую гордость, именуя себя большевиками...
Какая убежденность, какая атмосфера демократического одобрения
большинством звучала в этом слове для рядовых членов партии и
беспартийных масс!»39 Вместе с тем, добавляет Вольф, ленинскую
тактическую ловкость дополнила невероятная политическая глу­
пость тех, кто, оказавшись в партии во временном меньшинстве,
покорно смирились с тем, что их стали именовать «меньшевика­
ми» и под этим названием постоянно выступали в дальнейшем40.
Однако меньшевики и заметнее остальных Мартов намного выше
ценили демократию саму по себе, нежели Ленин (и, кстати говоря,
Троцкий). Большевики рассматривали политическую демократию
«преимущественно как инструмент, позволяющим рабочим более
эффективно бороться за социализм»41.
Ленин продавил свое требование о централизованном характере
партии, контролируемой им самим и его единомышленниками, хотя
некоторые из тех, кто поддержал его на II съезде РСДРП, вскоре рас­
каялись в своем решении и стали ему оппонировать. Ленин посвятил
двухсотстраничный памфлет «Шаг вперед, два шага назад», издан­
ный в 1904 г., мельчайшим деталям построения партийной организа­
ции. В этой работе набатом звучит его неистовая вера в то, что «у про­
летариата нет иного оружия в борьбе за власть кроме организации»42.
Обращаясь к своим критикам, Ленин писал: «Шаг вперед, два шага
назад... это бывает и в жизни индивидуумов, и в истории наций, и в
развитии партий. Было бы преступнейшим малодушием усомниться
хоть на минуту в неизбежном, полном торжестве принципов револю­
ционной социал-демократии, пролетарской организации и партий­
ной дисциплины»43.

39 Wolfe В. D. Three Who Made a Revolution: A Biographical History. Boston: Beacon

Press, 1948. P. 243-244.
40 Ibid. P. 244.
41 Steinberg M. D. Russia’s fin de siecle, 1900-1914 / / Ronald G. Suny (ed.). The
Cambridge History of Russia. Volume III: The Twentieth Century. Cambridge: Cambridge
University Press, 2006. P. 67-93, at p. 75.
42 Ленин В.И. Шаг вперед, два шага назад. М.: Прогресс, 1969. С. 211.
43 Там же. С. 210.

57
 Западноевропейские альтернативы
С образованием фракции большевиков в РСДРП разногласия
внутри Второго Интернационала, а также между большевизмом и
эволюционным социализмом, сильно обострились. В Германии, где
социал-демократия (в широком смысле этого слова) была намного
более развитой, чем в России, также развернулись доктринальные
сражения. Наиболее заметный, имевший долговременные послед­
ствия вызов идеям, которые позднее стали называть ленинизмом,
и одновременно некоторым положениям учения Маркса и Энгель­
са, был брошен Эдуардом Бернштейном. Он был воспитан на иде­
ях марксизма и настолько близок с Энгельсом, что последний на­
значил его своим душеприказчиком и совместно с другим видным
теоретиком социализма Карлом Каутским распорядителями их об­
щего с Марксом литературного наследия. Бернштейн 20 лет провел
в ссылке в Лондоне вдали от родного Берлина, где заразился идея­
ми градуалистской философии, исповедуемой британскими фабиан­
скими социалистами. В лагере европейских марксистов он оказался
первым выдающимся «ревизионистом». Этот термин, использовав­
шийся в самом уничижительном смысле Лениным и его советскими
последователями вплоть до середины 1980-х гг., звучал достаточно
странно в устах тех, кто разделял претензии Маркса на научность его
учения, ибо всякой науке внутренне присуща готовность к пересмо­
тру теории, если та перестает соответствовать наблюдаемым фактам.
Со своей стороны, Бернштейн не относился с должным презрением
к ярлыку ревизиониста, навешанному на него и его идеи более орто­
доксальными марксистами44.
Главная книга Бернштейна «Проблемы социализма и задачи
социал-демократии» имела большой резонанс после ее выхода из пе­
чати в Германии в 1899 г. Она выдержала девять переизданий в Гер­
мании до того, как была переведена в 1909 г. на английский язык и из­
дана в Лондоне под броским названием «Эволюционный социализм».
Великая книга Чарльза Дарвина «Происхождение видов», впервые
опубликованная в 1859 г. и посвященная биологической эволюции,
косвенным образом повлияла на мышление многих социалистов, уси­
лив их веру в параллельную эволюцию человеческого общества. (Сам
Маркс собирался посвятить Дарвину второй том своего «Капитала»,

44 См. предисловие к английскому изданию книги Бернштейна, вышедшей впер­

вые в 1909 г.: Bernstein Е. Evolutionary Socialism: A Criticism and Affirmation. N.Y.:
Schocken Books, 1961. P. xx.

58
но тот уклонился от столь высокой чести.)45 Бернштейн одобри­
тельно отзывается в своей книге об английской социал-демократии
(по его словам, он применил этот термин в более широком смысле,
понимая под ним все независимое социалистическое движение в
целом)46, которая сумела из утопической социалистической секты,
как называл ее Энгельс, превратиться в известную всем партию по­
литических реформ47. Далее он продолжает свою мысль следующи­
ми словами: «Ни один мыслящий социалист в современной Англии
не мечтает о неотвратимой победе социализма посредством насиль­
ственной революции, никто не грезит о быстром захвате Парламента
революционным пролетариатом. Напротив, социалисты все больше
сосредотачиваются на работе в муниципалитетах и в других орга­
нах самоуправления. Бывшее в прошлом презрительное отношение
к тред-юнионистскому движению теперь преодолено; оно завоевало
повсеместные общественные симпатии к себе, а также - к коопера­
тивному движению»48.
Взгляды Бернштейна представляют собой сочетание реализма с
идеализмом. Его влюбленность в эволюционный социализм носила
как прагматичный, так и нравственный характер. Он обнаруживал
утопические черты в учении Маркса, невзирая на всю ярость, с ко­
торой тот наступал на представителей утопического социализма. По­
добно Ленину, преуспевшему в навешивании презрительного ярлыка
«меньшевики» на своих оппонентов внутри партии, Маркс задолго
до него сумел многим внушить, что научным является только его
собственное направление социалистической мысли, а все его пред­
шественники были утопистами (хотя, без сомнения, не все они тако­
выми являлись). Бернштейн не соглашался с подобным противопо­
ставлением, на котором настаивал Маркс, отмечая, что «Мы должны
брать рабочих такими, как они есть. Они же, во-первых, уже вовсе
не настолько все обнищали, как это можно было бы заключить из
“Коммунистического Манифеста”, а во-вторых, далеко еще не изба­
вились от предрассудков и слабостей, как желают нас в том уверить
их приспешники»49. Наверное, самым знаменитым высказыванием
Бернштейна явилось его заявление: «Движение - всё, цель - ничто».
При этом он имел в виду воплощение идей, Маркса о пролетарской

45 McLellan D. Karl Marx: His Life and Thought. L.: Macmillan, 1973; Paladin
paperback ed. 1976. P. 424.
46 Bernstein. Evolutionary Socialism. P. 203.
47 Ibid.
48 Ibid. P. 203-204.
49 Ibid. P. 219.

59
революции и построении светлого будущего. Он писал по этому по­
воду, что никогда не был в состоянии дочитать до конца ни одного
описания будущего, и что большую гарантию длительных успехов га­
рантирует устойчивое развитие, а не возможности, предоставляемые
катастрофическими переворотами50.
Кроме того, Бернштейн настаивал на том, что пора отказаться от
идеи установления «диктатуры пролетариата», поскольку предста­
вители социал-демократии посредством участия в выборах и парла­
ментской деятельности обрели способность напрямую влиять на за­
конодательство, а эта их деятельность «несовместима с диктатурой»51.
На Бернштейна за его отход от ортодоксального марксизма яростно
нападали не только Ленин, но и ведущие представители немецкого
социал-демократического движения. К их числу прежде всего при­
надлежала революционерка польского происхождения Роза Люк­
сембург, бывшая заметной участницей Второго Интернационала, но
активно работавшая не столько в Польше, сколько в Германии. Граж­
данин Чехии Карл Каутский, проживший большую часть жизни в
Германии, также критиковал Бернштейна, но с более центристских
позиций, нежели пламенная Роза Люксембург. Некоторое время Ка­
утский был наиболее почитаемым Лениным теоретиком марксизма,
хотя тот еще в 1893 г. стал симпатизировать парламентаризму, напи­
сав в одной из своих работ, что «истинно парламентский строй может
в равной степени служить инструментом как диктатуры пролетариа­
та, так и диктатуры буржуазии»52. Позднее не только Каутский, но
значительно более радикальная Люксембург, резко критиковавшая
Бернштейна за его приверженность эволюционному социализму,
объединились в своем негативном отношении к диктатуре, установ­
ленной большевиками и Лениным после захвата ими власти в России.
Но об этом, также как о революции и предшествовавшей ей мировой
войне, речь пойдет в следующей главе.

50 Bernstein. Evolutionary Socialism. Р. xxviii-xxix.

51 Ibid. P.146.
52 Цит. no: Sassoon. One Hundred Years of Socialism. P. 19.
 3. РУССКИЕ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКАЯ
ВОЙНА

Не все делегаты II съезда РСДРП, о котором шла речь в преды­

дущей главе, были готовы к разделению на большевиков и меньше­
виков, проведенному Лениным. Одним из революционеров, не при­
надлежавших ни к одному из этих двух лагерей, был Лев Троцкий.
Будучи по своим взглядам ближе к меньшевикам, к которым его
причисляли после разделения партии в 1903 г. на две группировки,
Троцкий формально не входил в состав меньшевистской фракции.
Он поддерживал хорошие отношения с некоторыми меньшевиками,
но в 1903-1917 гг. оставался «революционером без собственной рево­
люционной базы»1. Он особо настаивал на том, что русский пролета­
риат должен выступать единым фронтом с более многочисленными
пролетариями Западной Европы и опираться на их поддержку. Он
также выступал за сокращение до минимума промежутка времени,
отделяющего буржуазную революцию от социалистической. К 1917 г.
он ощутил, что Ленин разделяет его взгляды по этим двум основным
пунктам, и присоединился к большевикам. В течение нескольких лет
пребывания во власти после большевистской революции Троцкий
проявил себя руководителем, по крайней мере не менее склонным к
авторитаризму, чем остальные его коллеги, но, вместе с тем, он сумел
одним из первых разглядеть опасности, вытекающие из ленинской
модели организации партии, написав еще в 1904 г.: «...эти методы Ле­
нина приводят к тому, что... Цека замещает партийную организацию
и, наконец, диктатор заменяет собой Цека»2. Можно, конечно возра­
зить, что упорство, с которым Ленин настаивал на «важности центра­
лизации, жесткой дисциплины и идеологического единства», имело
смысл для политической партии, действовавшей как подпольная ор­

1 Knei-Paz В. The Social and Political Thought of Leon Trotsky. Oxford: Clarendon
Press, 1978. P. 15.
2 Троцкий Л. Наши политические задачи (1904). Цит. по книге: Deutscher I. The
Prophet Armed. Trotsky: 1879-1921. Oxford: Oxford University Press, 1970. P. 90.

61
ганизация в условиях полицейского государства3. Однако, когда по­
сле пяти или шести десятилетий пребывания коммунистов у власти
советские политики продолжали ссылаться на Ленина, оправдывая
свое стремление к сохранению строго дисциплинированной, жест­
ко иерархически организованной партии, то их уверения о том, что
Ленин желал или ожидал превалирования подобной формы органи­
зации в течение столь долгого периода времени, представляются со­
мнительными.
Вместе с тем, было бы странным не видеть здесь того, что у по­
литологов принято называть «зависимостью от предыдущего разви­
тия». Эта теория объясняет сохранение в новых условиях прежнего
институционального выбора вопреки тому, что он был сделан в со­
вершенно иных обстоятельствах и при других ограничениях. Логике
развития соответствовало перенесение фирменного стиля авторитар­
ного управления централизованной большевистской партией, руко­
водители которой зачастую действовали в подполье, в новые условия,
когда она свергла прежний режим, а ее представители заняли прави­
тельственные кабинеты4. Не только многочисленные, более поздние
исследователи, но и ряд современников Ленина, среди которых было
немало его бывших соратников, считали, что неприятие им «неудач­
ливых массовых организаций, допускавших большой разброс мнений
и стихийность», было не просто следствием его представлений о целе­
сообразности и тактической необходимости, но отражало присущий
ему авторитарный склад мышления5. Одним из таких современников
был Николай Вольский, в свое время примкнувший к большевикам
и бывший лично преданным Ленину, но потом порвавший с ним, по­
тому что не мог переносить его нетерпимость и несдержанность при
обсуждении философских взглядов, представлявшихся Ленину не­
приемлемыми6. Начиная с 1903 г. меньшевики отмечали опасность
диктаторских замашек, проявлявшихся в свойственной Ленину уве­
ренности в непогрешимости собственных взглядов в сочетании с
его требованиями соблюдения дисциплины внутри большевистской
группы. Ленинская нетерпимость со всей очевидностью проявилась

3 Fitzpatrick S. The Russian Revolution. Oxford: Oxford University Press, 1982.

P. 25.
*4 Оценка российской истории с подобной точки зрения содержится в работе:
Szamuely Т. The Russian Tradition. L.: Seeker &Warburg, 1974.
5 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 25.
6 Вольский (Валентинов) противопоставлял внимательное и уважительное отно­
шение лидера меньшевиков Мартова даже к тем высказываниям, с которыми он был
не согласен, стремлению Ленина оскорбить собеседника. См.: Valentinov N. Encounters
with Lenin. L.: Oxford University Press., 1968. P. 205-243.

62
задолго до того, как он стал первым руководителем советского госу­
дарства. Вместе с тем, в последние два-три года жизни Ленин стал
намного более открытым для сомнений, чем он был на протяжении
всей своей карьеры профессионального революционера7.
В первые два десятилетия XX в. большевики и меньшевики были
далеко не основными противоборствующими группами в российском
революционном движении. Наибольшей поддержкой среди кре­
стьянства, составлявшего более 80% населения России, пользовалась
партия социалистов-революционеров, известная под сокращенным
наименованием «эсеры». Она возникла в 1890-х гг. как ответвление
народнического движения. Лидер и главный теоретик эсеров Виктор
Чернов доказывал, что крестьянство должно составлять костяк ар­
мии революционеров, даже если считать пролетариат ее авангардом.
Чернов не был марксистом. Он стремился избежать прихода капи­
тализма в Россию. Подобно своим предшественникам - народникам
1860-1870-х гг., он верил, что сельская крестьянская община может
стать мостиком для перехода России к социализму, минуя капитали­
стическую стадию. Марксисты же, напротив, настаивали на том, что
капитализм уже пришел в Россию.

Революция 1905 г. и последние годы царской

России
Первая из трех революций в России, кульминацией которых стал
большевистский переворот в конце 1917 г., произошла как следствие
ужасающих социальных условий в российских городах, нищеты в
деревне и отсутствия основных политических прав и свобод. В по­
следние десятилетия XIX в., невзирая на быстрые темпы продвиже­
ния России по пути индустриализации, крестьянство все равно со­
ставляло подавляющее большинство ее населения. Отмена в 1861 г.
крепостного права как одной из форм рабства сопровождалась слиш­
ком многими уступками крупным землевладельцам, лишившимся
части своего богатства в виде владения крепостными, но сохранив­
шим в своей собственности земли, на которых можно было бы рас­
селить освободившихся крестьян8. Вместе с тем, реформа позволила
крестьянам покидать деревни и искать рабочие места в городах, где
они создавались по мере развития промышленности. Так возникло

7 Lewin М. Lenin’s Last Struggle. L.: Pluto Press, 1975.

8 Emmons T. The Russian Landed Gentry and the Peasant Emancipation of 1861.
Cambridge: Cambridge University Press, 1968; Field D. The End of Serfdom: Nobility and
Bureaucracy in Russia, 1855-1861. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1976.

63
первое поколение промышленного пролетариата, составлявшего ма­
лую часть от общей численности населения и представлявшего со­
циальную группу, состоявшую из недавних крестьян, дезориенти­
рованных переходом из сельской нищеты в убожество городской
жизни.
Экономическая депрессия, начавшаяся в 1899 г., стала причиной
нараставшего недовольства рабочего класса, приведшего в первые
годы XX в. к достаточно крупным, хотя и имевшим локальное значе­
ние забастовкам в нескольких российских городах9. В дополнение к
этим внутренним проблемам Россия в 1904-1905 гг. вела безуспеш­
ную войну с Японией. Поражение в войне стало громадным ударом
для политической элиты страны, не говоря уже о широких массах ее
населения. Все считали Россию великой европейской державой, ко­
торая по определению намного превосходила в военном и экономи­
ческом отношении любую азиатскую страну. Хотя в развязывании
войны были виновны обе стороны, но Япония воевала намного эф­
фективнее. Военное поражение не только позволило Японии приоб­
рести часть земель Российской империи, но также подорвало личную
репутацию царя Николая II и углубило политический кризис в Рос­
сии10.
Любопытным феноменом политической борьбы в России было яв­
ление, ставшее известным под названием «полицейский социализм».
Оно представляло собой общественное движение, поощряемое не­
которыми представителями власти, признавшими, с одной стороны,
наличие искреннего народного недовольства, а с другой - стремив­
шимися перехватить инициативу у революционеров. Историческим
парадоксом стало то, что спусковым крючком для революции 1905 г.
оказалось народное шествие, которое организовал и возглавил пра­
вославный священник Георгий Гапон, представлявший довольно
загадочную фигуру среди лидеров полицейского социализма. В на­
чале января 1905 г. в Санкт-Петербурге бастовали около 120 тыс.
рабочих, и Гапон взялся помогать им. В составленной им петиции
рабочих к царю с просьбой о «справедливости и защите» в част­
ности говорилось: «Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непо­
сильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к
нам относятся, как к рабам, которые должны терпеть свою горькую

9 Seton-Watson Н. The Russian Empire 1801-1917. L.: Oxford University Press,

1967. P. 563-564.
10 Lieven D. Nicholas II: Emperor of All the Russias. L.: John Murray, 1993.
P. 144-145.

64
участь и молчать»11. Гапон повел безоружную процессию, во многом
состоявшую из бастующих рабочих, в направлении Зимнего дворца,
чтобы вручить царю составленное им прошение. Совершенно мирное
шествие, состоявшееся 9 января 1905 г. (по юлианскому календарю,
которым пользовалась Россия до 1918 г. и по которому до сих пор
живет Русская православная церковь), или 22 января по новому сти­
лю, было расстреляно войсками, получившими приказ не пропустить
толпу к дворцу. Сам царь ничего не знал о готовящейся акции и от­
был из Санкт-Петербурга на выходные дни (в Царское Село). Этот
день вошел в историю как «Кровавое воскресенье». Помимо большо­
го числа погибших при расстреле шествия, другие мирные демонстра­
ции также были разогнаны в разных районах города. Ходили слухи о
тысячах погибших в тот день, но и реальные числа убитых (примерно
200 человек) и раненых (около 800 человек) сами по себе достаточно
ужасны12.
Этот день стал началом конца самодержавия. Репутация царя после
«Кровавого воскресенья» так никогда и не была восстановлена. Мно­
гие из тех, кто раньше относился к Николаю II с уважением, теперь
считали его хладнокровным убийцей своих невинных подданных.
События 9 января повлекли за собой революционные волнения, про­
должавшиеся более года. 1905 г. был отмечен многодневными стачка­
ми, демонстрациями и погромами помещичьих усадеб. Эсеры преу­
спели в убийстве дяди царя, Великого князя Сергея Александровича,
который был особенно непопулярен в народе как сторонник репрес­
сий. Давление на правительство оказывалось отовсюду - со стороны
рабочих профсоюзов, крестьянского союза, основанного в середине
1905 г. по инициативе эсеров, и даже со стороны специалистов -
адвокатов, врачей, инженеров, учителей и др., требовавших для себя
большего участия в правительственных органах. Таким образом, это
давление было не только революционным, но и либеральным. Одним
из источников последнего были земства - органы местной власти,
учрежденные Александром II как часть Великих реформ 1860-х гг.
При наличии столь многих сил, поднявшихся против самодержавия
в 1905 г., тем не менее расклад сил тогда существенно отличался от
1917 г. Если в 1905 большая часть армии с т о я л а на стороне власти, то
в 1917 г. армия была дезорганизована или открыто бунтовала.
Кульминацией непрерывной череды стачек, происходивших в
течение 1905 г., стала первая в своем роде всеобщая забастовка, со­

11 Figes О. A People’s Tragedy:The Russian Revolution 1891-1924. L.: Jonathan Cape,

1996. P. 175.
12 Ibid. P. 178.

65
стоявшаяся в октябре того года. Столкнувшись с массовыми вы­
ступлениями рабочих, правительство пошло на уступки, в необ­
ходимости которых Николая II убедил умеренный консерватор,
премьер-министр граф Сергей Витте. Царь издал документ, который
впоследствии стали именовать «Октябрьским манифестом», который
гарантировал личные свободы большинству населения и предлагал
провести выборы в Государственную думу на основе широкого изби­
рательного права. Но этот принципиально новый представительный
орган обладал значительно меньшими правами по сравнению с евро­
пейскими парламентами. Дума могла участвовать в надзоре за закон­
ностью постановлений, принимаемых царем и его министрами, но не
имела четко прописанного верховенства в законодательной деятель­
ности. Ни царь, ни правительство не несли ответственность перед Ду­
мой. Манифест был противоречивым документом, и в этом смысле
отражал черты характера самого Николая II.. Царь полагал, что ему
удалось защитить собственное неограниченное самодержавие, но
Манифест содержал обещание не вводить в действие ни одного за­
кона, не одобренного Думой. Хотя само слово «Дума» происходит от
русского глагола «думать», но в ее устройстве продуманности явно
не хватало.
За период, начиная с первых выборов в 1906 до 1917 г. состоялось
четыре созыва Государственной думы, причем с каждыми новыми
выборами число людей, обладавших правом голоса, скорее сужалось,
нежели расширялось. Усиление контроля со стороны верховной вла­
сти за составом избираемых депутатов позволило ей заметно сокра­
тить число ее радикальных критиков в Думах последних двух созы­
вов. В 1905 г. царский Манифест не устраивал даже нарождавшихся в
то время либералов, а революционеры презрительно его третировали.
На другой день после объявления Манифеста десятки тысяч людей
собрались перед зданием Санкт-Петербургского университета, по
словам Троцкого, «не остывшие от борьбы и опьяненные восторгом
первой победы»13. «Я кричал им с балкона, - вспоминал Троцкий, -
что полупобеда ненадежна, что враг непримирим, что впереди запад­
ня, я рвал царский манифест и пускал его клочья по ветру»14.
Троцкому принадлежала ведущая роль в создании совершенно
нового института, возникшего в 1905 г., и это событие имело важные
политические последствия в будущем. Речь идет о формировании
первого Совета. Хотя само слово «совет» в русском языке обозначает

13 Trotsky L. Му Life: An Attempt at Autobiography. Hardmondsworth: Penguin,

1975. P. 184. См. также: Trotsky L. 1905. Harmondsworth: Penguin, 1973.
14 Trotsky. My Life. P. 184.

66
просто некоторое совещание или собрание, оно с самого начала при­
обрело революционный подтекст, поскольку вновь возникший орган
вел свое происхождение от Санкт-Петербургского забастовочного
комитета, а его полное наименование звучало как «Совет рабочих
депутатов». После ареста его первого председателя был избран пре­
зидиум Совета во главе с Троцким, который стал главной движущей
и интеллектуальной силой Совета - органа, который был умело вос­
создан в 1917 г. В то же время Троцкий приступил к формулирова­
нию своей теории «перманентной революции». В частности, как уже
говорилось выше, по его мнению, буржуазная и социалистическая
революции должны быть взаимосвязаны и не следует терять время
на переход от первой ко второй. Более того, доказывал Троцкий, в
1905 г. «рабочая стачка впервые поставила царизм на колени», и это
вселило в него оптимизм в отношении Запада: «Если такова сила мо­
лодого пролетариата в России, то каково же будет его революционное
могущество в передовых странах?»15.
Однако после назначения председателем Совета министров (или
премьер-министром) Петра Столыпина, который еще на один год со­
хранил за собой также пост министра внутренних дел, революционе­
ры убедились в том, что в его лице они встретились со значительно
более сильным противником по сравнению с другими царскими на­
значенцами. Столыпин прибегнул к жестким репрессиям, закрывая
радикальные газеты и арестовывая, а в некоторых случаях - казня
десятки тысяч противников правящего режима, совмещая эти меры
с политикой реформ. Прежде всего, он настаивал на проведении се­
рьезной земельной реформы, нацеленной на превращение крестьяни­
на в некоторое подобие западноевропейского фермера. Его политика
включала уничтожение деревенской общины, или, как ее еще называ­
ли, жира, которая после реформы 1861 г., освободившей крепостных
крестьян, стала коллективным собственником земель, где те рабо­
тали. Цель этой политики состояла в том, чтобы способствовать от­
торжению общины от владения землей и созданию индивидуальной
крестьянской земельной собственности. Столыпинская реформа бес­
покоила многих революционеров, и Ленин был в их числе. Они не ве­
рили в то, что эта реформа окажется в состоянии,предотвратить над­
вигающуюся революцию, но они опасались, что она будет способна
предупредить революцию в более отдаленном будущем. Однако за­
поздалая реформа оказалась менее успешной, как на то надеялись ли­
бералы и чего страшились революционеры. Главными противниками

15 Ibid. Р. 185-186.

67
реформы выступили помещики, сделавшие все, что было в их силах,
чтобы сорвать ее проведение. Самим крестьянам было поначалу не­
просто смириться с рисками, связанными с обработкой собственных
участков земли, и с утратой доступа к общим ресурсам общины, хотя
порой принадлежность к общине означала для них и общую нищету.
Более того, они не доверяли источнику, из которого исходили пред­
ложения о новом освобождении, и мотивам, по которым они выдви­
гались. В конце концов Столыпина поддержал только узкий круг ли­
беральных консерваторов. Традиционалистам его реформы казались
слишком далеко идущими, а его желание разогнать Думу и изменить
избирательную систему таким образом, чтобы вновь избранный пар­
ламент был более покладистым, отталкивал от него либералов. Рево­
люционеры же получили хороший повод объявить его своим непри­
миримым врагом.
В 1906 г. Столыпин чуть было не погиб. При попытке покушения
на него несколько человек были убиты, а двое его детей тяжело ра­
нены. Хотя 1906-1907 гг. были относительно более спокойными по
сравнению с 1905, покушения революционеров на жизнь чиновников
продолжились в эти годы с большим размахом. Имели место много­
численные случаи ограбления банков с целью захвата средств на фи­
нансирование революционного движения, причем некоторыми нале­
тами руководил Иосиф Джугашвили16. Этот грузинский большевик,
обучавшийся в духовной семинарии вплоть до своего исключения из
нее в 1899 г., впоследствии стал более известен под псевдонимом Ста­
лин, который он выбрал для себя в 1912 г. Ленин лично санкциониро­
вал некоторые такие налеты, считая их законным средством борьбы
с царизмом. Как вспоминала впоследствии его жена Надежда Круп­
ская, «большевики считали допустимым захват царской казны, допу­
скали экспроприацию». Напротив, меньшевики были решительными
противниками ограблений банков17.
Ненависть, сопровождавшая Столыпина с момента его назначе­
ния председателем Совета министров, в конце концов привела к его
убийству в 1911 г.18 Человек, застреливший его в Киевском опер­
ном театре во время праздничной церемонии в присутствии царя,
был одновременно эсером и полицейским осведомителем. Осталось

16 Яркое описание одного из таких налетов на банк см. в книге: Montefiore S. S. The
Young Stalin. L.: Weidenfeld & Nicolson, 2007. P. 1-11.
17 Volkogonov D. Lenin: A New Biography. Translated by Harold Shukman. NY: The
Free Press, 1994. P. 54-55. Более полное описание источников финансирования боль­
шевиков до революции 1917 г. см.: Ibid. Р. 49-63.
18 Figes. A People’s Tragedy. Р. 223.

68
неясным до сих пор, по чьему заказу он тогда действовал, но име­
ются некоторые свидетельства, указывающие на ряд недовольных
Столыпиным сотрудников царской тайной полиции. Именно глава
Киевского охранного отделения снабдил убийцу Дмитрия Богрова
пригласительным билетом в оперный театр в тот роковой день. Впо­
следствии Богров был повешен по приговору закрытого для публи­
ки суда19.
Либеральный реформизм был представлен в России 1905-
1917 гг. преимущественно членами политической партии конститу­
ционных демократов, известными в народе под сокращенным наи­
менованием «кадеты», а также более умеренной партией «октябри­
стов», получившей свое название в связи с их поддержкой царского
октябрьского Манифеста. Помимо либерализма и революционного
социализма, в те годы наблюдался мощный взрыв национализма,
ксенофобии и антисемитизма. Произошли многочисленные еврей­
ские погромы, ставшие толчком к масштабной эмиграции евреев из
России в Западную Европу и Северную Америку. Дискриминация
евреев не была чем-то новым для России и других частей империи,
особенно для Украины. Это стало одной из причин, по которым ев­
реи были столь широко представлены в руководстве революционных
партий. Если евреев насчитывалось не так много среди эсеров с их по­
пулистской программой, то в большом числе они были представлены
в большевистской и, главным образом, в меньшевистской фракциях
социал-демократов.
Преследования евреев возглавлял националистический Союз
русского народа, или черносотенцы, как их называли российские де­
мократы. Союз был сформирован в 1905 г. с одобрения Николая II и
с целью мобилизации народных масс против революционеров и ра­
дикальных реформаторов20. Сами черносотенцы считали царя слиш­
ком слабым и нерешительным в его попытках подавления револю­
ционеров. Всякий, кого они объявляли демократом и противником
самодержавия, рисковал быть зверски избитым черносотенцами, но
в первую очередь это касалось евреев. Несколько тысяч евреев были
убиты в ходе еврейских погромов в 1905 г. В одной Одессе число уби­
тых достигло 800 человек. К концу 1906 г._в рядах Союза русского
народа насчитывалось около 300 тыс. членов21. Некоторые демагоги­

19 Hosking G. The Russian Constitutional Experiment: Government and Duma,

1907-1914. Cambridge: Cambridge University Press, 1973. P. 148. См. также: Figes.
A People’s Tragedy. P. 221-232.
20 Figes. A People’s Tragedy. P. 196.
21 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 32.

69
ческие и антисемитские организации, возникшие в России с начала
XX в. и просуществовавшие до 1917 г., очень походили на фашист­
ские движения, расцветшие повсеместно в Европе в 1920-1940-х гг.
Было бы наивным полагать, что единственно возможной альтерна­
тивой социалистической или коммунистической революции 1917 г.
было постепенное развитие либеральной демократии. Либералы
пользовались значительно меньшей народной поддержкой не только
по сравнению с революционерами, но и с фанатиками, находившими­
ся на противоположной стороне политического спектра. Более веро­
ятной альтернативой победе коммунистов являлось создание крайне
правого националистического режима.
Нараставший в российском обществе кризис обострился в связи с
развязыванием Первой мировой войны. Ленин и многие другие рево­
люционеры объявили войну империалистической и заявили, что не
желают иметь с ней ничего общего. Вместе с тем отношение к войне
раскололо социалистическое движение по всей Европе. Некоторые
его ведущие представители, такие как Эдуард Бернштейн в Германии
и Кир Харди в Британии, протестовали против войны, выступая с
пацифистских позиций, иные утверждали, что в своей политической
основе эта война являлась империалистической, но многие социа­
листы призывали к защите Отечества. Все известные большевики,
оставшиеся в России, включая депутатов Государственной думы,
были арестованы сразу после вступления России в войну в союзе с
Францией и Британией против Германии и Австро-Венгрии22. Среди
русских марксистов также произошел раскол по вопросу о том, сле­
дует ли поддерживать военные усилия России. Среди так называе­
мых «пораженцев» самыми видными фигурами были Ленин и Троц­
кий, которые не только в принципе высказывались против войны, но
и видели в ней гигантские [революционные] возможности. Они были
убеждены, что поражение России в войне ускорит успех революции.
Напротив, Плеханов верил, что победа России и ее союзников послу­
жит основой для перехода этих стран к социализму. На самом деле
оказалось, что легитимность правящего режима к тому времени зна­
чительно ослабла, и когда армия стала терпеть поражения, россияне
в целом не сплотились вокруг государственной власти ради отпора
врагу и защиты Отечества, как это случилось во времена нашествия
Наполеона в 1812 г. или как им еще предстояло поступить во время
Второй мировой войны, отражая нападение гитлеровской Германии.
Некомпетентность военного руководства, гигантские людские по­

22 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 332-333.

70
тери на фронте и падающее доверие к правителям сделали царский
режим как никогда уязвимым23.
Супруга Николая II Александра Федоровна была внучкой бри­
танской королевы Виктории, которую она глубоко почитала, но по
своему национальному происхождению была в основном немкой,
что послужило причиной возникших в обществе сомнений, впрочем,
необоснованных, в ее заинтересованности в военной победе России
над Германией. Но значительно большие опасения в среде царских
министров и придворных вызывало растущее влияние на импера­
трицу Григория Распутина. Этот харизматичный бисексуальный си­
бирский крестьянин был связан с сектой, совмещавшей сексуальные
оргии с религиозными откровениями. Влияние Распутина на власть
сильно преувеличивали его наиболее ожесточенные соперники, бо­
ровшиеся за царское расположение. Некоторые, и прежде всего импе­
ратрица, верили, что он обладал мистической силой. Распутин сумел
завоевать доверие Николая, а еще больше его жены, своей очевидной
способностью останавливать кровотечения у больного гемофилией
наследника престола цесаревича Алексея, когда тому не могли по­
мочь профессиональные медики.
Влияние Распутина усилилось во время Первой мировой войны,
особенно в те периоды времени, когда царь уезжал из столицы на
фронт. Тот факт, что Александра, в свою очередь обладавшая глубо­
ким влиянием на мужа, с готовностью воспринимала советы Распути­
на, приводил в негодование двор и правительство. Распутин был убит
в декабре 1916 г. группой заговорщиков, в которую входили двою­
родный брат царя великий князь Дмитрий и ультраконсервативный
депутат Думы В. М. Пуришкевич. Даже само убийство добавило не­
мало красок к легендам о Распутине. Тот, будучи горьким пьяницей
в более молодые годы, опорожнил несколько бокалов отравленного
вина, закусив его несколькими пирожными, напичканными циани­
стым калием, но отрава не оказала на него заметного действия. Один
из заговорщиков, князь Феликс Юсупов, безуспешно прождав око­
ло часа, пока подействует яд, выстрелил в Распутина из пистолета и,
решив, что тот умер, торопливо вышел из комнаты. Когда же он вер­
нулся, то Распутин уже пробирался через занесенный снегом двор
Юсуповского дворца в сторону набережной Невы. Наконец, еще
Двумя выстрелами Распутин был убит, а его тело было утоплено в
Неве24.

23 Ibid. Р. 32.
24 Figes. A People’s Tragedy. Р. 289-291.

71
 Революции 1917 года
Устранение Распутина, однако, ничего не дало для спасения ста­
рого режима. Во второй половине 1916 и в начале 1917 г. решающим
фактором стало растущее недовольство в русской армии. Эти «кре­
стьяне в военной форме», как называл солдат Ленин, до смерти уста­
ли от войны. Когда солдат перебросили в октябре 1916 г. в Петроград
(так был переименован в 1914 г. Санкт-Петербург) на подавление
забастовки, они предпочли стрелять в полицейских, а не в рабочих.
Свыше 1 млн русских солдат были убиты на фронтах Первой мировой
войны, более 4 млн ранены и еще около 2,5 млн попали в плен25. Обе­
щания «мира и земли», раздаваемые большевиками, стали очень по­
пулярными, но революция, покончившая с трехсотлетней династией
Романовых, основанной в 1613 г., оказалась полной неожиданностью
для большинства революционеров-марксистов. Трое самых извест­
ных из них, а именно - Николай Бухарин, Лев Троцкий и еще одна
женщина, ставшая впоследствии заметным членом первого больше­
вистского правительства, Александра Коллонтай, в канун Февраль­
ской революции находились в Нью-Йорке26. Подобно большинству
других видных большевиков, сам Ленин тоже жил в то время за грани­
цей. Судя по лекции, посвященной 12 годовщине революции 1905 г.,
которую в январе 1917 г. Ленин прочитал в Цюрихе перед очень ма­
лочисленной аудиторией, он не имел никакого представления о том,
что революция в России неуклонно приближается, хотя и был убеж­
ден в ее неизбежности в отдаленном будущем. Он тогда сказал: «Мы,
старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей
революции»27. Ему было в то время 47 лет.
12 марта (по новому стилю), или 27 февраля по старому юлианскому
календарю, первая из двух русских революций 1917 г. свершилась, что
стало для царя не меньшей неожиданностью, чем для Ленина. Еще 7 мар­
та он писал жене с фронта: «По большей части мне не удается выделять
полчаса вечером, чтобы разложить пасьянс. Когда выдастся свободное
время, я собираюсь снова начать играть в домино»28. В канун решающего
дня, ставшего днем Февральской революции, бастовали все заводы Пе­
трограда, в столице широко распространилось мародерство, волнения
охватили воинские части Петроградского гарнизона, расквартирован­

25 Seton-Watson. The Russian Empire 1801-1917. P. 721-722.

26 Figes. A People’s Tragedy. P. 291.
27 Volkogonov. Lenin. P. 104.
28 Treadgold D. Twentieth Century Russia. 2nd ed. Chicago: Rand McNally, 1964.
P. 119.

72
ные в столице29. Кульминацией стала попытка Государственной думы
взять власть в свои руки, для чего был сформирован думский комитет,
ставший зародышем будущего Временного правительства. Одновре­
менно в Петрограде возник Совет рабочих депутатов, взявший в каче­
стве образца для подражания аналогичный институт, недолго просуще­
ствовавший в 1905 г. Между Советом и Думой развернулась борьба за
власть. Совет, понимая, что большая часть армии стоит на его стороне,
переименовался в Совет рабочих и солдатских депутатов. Большинство
министров прежнего правительства были арестованы, а когда царь попы­
тался вернуться в Петроград, его поезд был остановлен в пути и отправ­
лен совсем в другую сторону. Николай II отрекся от престола 15 марта
после того, как высшее армейское командование убедило его в том, что
Дума взяла страну под свой контроль, а лояльность частей Петроград­
ского гарнизона в случае обращения к ним за защитой вызывает серьез­
ные сомнения. Трон был предложен великому князю Михаилу, поддер­
жавшему Февральскую революцию, но у того хватило здравого смысла
отклонить это предложение. Добавим, что Михаилу было отказано Ле­
ниным в разрешении эмигрировать из страны, и он был в июне 1918 г.
расстрелян группой большевиков. Месяц спустя на Урале в Екате­
ринбурге были жестоко убиты Николай II, императрица Александра
Федоровна, четыре их юные дочери и больной гемофилией сын, содер­
жавшиеся там под домашним арестом. Решение об истреблении всей
царской семьи было принято высшим руководством большевиков,
включая Ленина30.
Вместе с тем сами большевики не сыграли никакой роли в той дра­
ме, которая положила конец правлению династии Романовых. Уча­
стие меньшевиков, некоторые из которых потом активно действова­
ли в Петроградском совете, и эсеров в Февральской революции было
также незначительным. Гораздо более важную роль в ее свершении
сыграли спонтанно вспыхнувшие беспорядки, поддержанные уси­
лиями либералов в Думе, стремившихся отстранить царя от власти и
создать эффективное правительство. В соответствии с выраженным в
сжатой форме суждением ведущего специалиста по истории России
XX в. Шейлы Фицпатрик, «самодержавие пало перед лицом народ­
ных демонстраций и отказа элиты поддержать правящий режим»31.
Безусловно, решающим фактором в падении монархической формы
правления в России стала неготовность армии встать на защиту ре­
жима.

29 Lieven. Nicholas II. Р. 231.

30 Volkogonov. Lenin. Р. 208-212; Lieven. Nicholas II. P. 241-245.
31 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 34.

73
 Ленин смог вернуться в Россию из Швейцарии только при со­
действии германских властей, которые были заинтересованы в том,
чтобы помочь возвращению на родину человека, способного доста­
вить немало хлопот вражескому лагерю и настроенного решительно
против участия России в войне. Идея добираться до родины поездом
при попустительстве германского генерального штаба (и в опломби­
рованном вагоне) принадлежала Мартову. Со своей стороны, Ленин
радовался тому, что некоторые меньшевики выбрали один с больше­
виками маршрут для возвращения в Россию. Это означало, что впо­
следствии меньшевики не смогут использовать факт сотрудничества
с немцами в качестве оружия в борьбе против него самого и его со­
ратников32. Ленин с группой сопровождавших его революционеров
прибыл на Финляндский вокзал в Петрограде незадолго до полуночи
3 апреля 1917 г. Находясь в пути, он работал над документом, став­
шим известным под названием «Апрельские тезисы». В них еще не
содержалось открытого призыва к свержению недавно созданного
Временного правительства, но явно отвергалась идея ортодоксаль­
ного марксизма о необходимости длительного периода буржуазного
правления до того, как общество будет готово к социалистической
революции. И по прибытии в Петроград Ленин, обращаясь к встре­
чавшей его многотысячной толпе с броневика, предоставленного
местными большевиками, заявил о том, что никакой поддержки не
должно оказываться Временному правительству и что задача каждо­
го истинного социалиста состоит в свержении капитализма в России
и остальной Европе33.
Временное российское правительство вначале возглавлял член
кадетской партии князь Георгий Львов, а с июля - Александр Керен­
ский, человек умеренных социалистических политических взглядов
и несколько театрального темперамента. При обоих этих руководите­
лях Временное правительство потерпело неудачу по трем основным
направлениям. Во-первых, оно настаивало на продолжении военных
действий в условиях огромной усталости народа от войны. Хотя в то
время Германия и ее союзники начинали проигрывать войну, боль­
шевистской пропаганде удавалось успешно скрывать от народа воен­
ные успехи союзников России. Во-вторых, правительство не сумело
разогнать частную армию большевиков - так называемую «Красную
гвардию», которую тем удалось очень быстро создать. И, в-третьих,
оно потерпело неудачу в решении земельной проблемы. Крестьяне

32 Service R. Lenin: A Biography. L.: Pan Macmillan, 2002. P. 255-259; Volkogonov.

Lenin. P. 110-111, 120-121.
33 Service. Lenin. P. 261-263.

74
требовали выделить им больше земли, а некоторые из них принялись
силой захватывать земли, принадлежавшие крупным землевладель­
цам. Временное правительство утверждало, что не имеет возможно­
сти что-то предпринимать по этому вопросу до созыва Учредительно­
го собрания, но всячески оттягивало его созыв, усиливая тем самым
народное недовольство. В июне 1917 г. состоялся съезд Советов, и
вскоре после него Петроградский совет выпустил «Приказ № 1», со­
гласно которому солдаты должны были выполнять распоряжения
Временного правительства только в том случае, если они не противо­
речат соответствующим указаниям Совета. Совершенно очевидным
был тот факт, что подобные приказы имело право отдавать только
правительство. Тем не менее Советы быстро приобретали властные
полномочия, не отвечая за последствия своих решений, в то время
как Временное правительство, неся всю полноту ответственности за
свои действия, власть быстро утрачивало.
Этот период точнее всего можно охарактеризовать как двоевла­
стие, и, в любом случае, такое положение не могло сохраняться сколь
бы то ни было долго. Оно не имело ничего общего с согласованным
разделением властей, но означало соперничество внутри одного го­
сударства двух органов власти за обладание всей ее полнотой. Более
70 лет спустя, в 1991 г., двоевластие, возникшее в результате того, что
российские Президент и Верховный Совет РСФ СР мерились силами
с Президентом и Верховным Советом СССР, вновь сыграло важную
роль в падении существовавшего тогда режима. Но в последнем слу­
чае ничто не напоминало тех острых идеологических разногласий,
которые имели место во времена зарождения коммунистической вла­
сти. Тогда, в 1917 г., Ленин и Троцкий, бывшие ключевыми фигурами
в свержении Временного правительства, решили, что Советы, наби­
равшие численность и поддержку населения, могли бы стать подходя­
щим инструментом для совершения следующей революции. Помимо
провозглашенного ими лозунга «Вся власть Советам», большевики
также обещали народу «Свободу, хлеб и мир». На самом деле пона­
чалу, когда они еще не контролировали Советы, большевики вовсе не
желали передавать им всю полноту власти, но в течение года поло­
жение менялось. Социалисты-революционеры (эсеры) по-прежнему
оставались самой популярной партией среди крестьянства, но боль­
шевики были лучше организованы.
Это не означает, что большевистская партия в революционный
год действовала столь дисциплинированно, как того требовал Ленин
в своей работе «Что делать?». Возможно, слишком большое внима­
ние уделялось и продолжает уделяться историками организованно­
сти большевиков в качестве объяснения их успехов в 1917 г. Жесткая
75
партийная дисциплина возникла позднее, но в то время численность
партии быстро росла, а внутри ее руководства существовали от­
крытые разногласия, в том числе по важнейшему вопросу о целесо­
образности захвата большевиками власти силой34. Ярким примером
отсутствия единства внутри большевистской партии могут служить
события июля 1917г., когда толпы кронштадтских матросов вместе с
солдатами и рабочими петроградских заводов приняли участие в мас­
совых уличных демонстрациях под лозунгом «Вся власть Советам»,
нацеленных на свержение Временного правительства.
С точки зрения Ленина это выступление было опасным и прежде­
временным. Оно имело своими последствиями арест ряда большеви­
ков, а также Троцкого, который формально не был членом большевист­
ской партии вплоть до начала октября. Был выписан ордер на арест
самого Ленина, а поскольку в то время начали широко расходиться
слухи о том, что он являлся германским*агентом, то он решил ради
собственной безопасности скрываться в Финляндии. За июльскими
левацкими беспорядками в августе последовала попытка захвата вла­
сти представителями противоположного края политического спектра.
Генерал Лавр Корнилов попытался привести в Петроград подчиняв­
шиеся ему войска, чтобы разогнать Советы и подавить, как он счи­
тал, существовавшую опасность социалистической революции. Он
надеялся на то, что Керенский будет приветствовать оказанную ему
поддержку. Вместе с тем реакция Керенского, поначалу занимавшего
двойственную позицию, оказалась резко отрицательной, а рабочие-
железнодорожники преградили путь поездам с войсками и не пропу­
стили их к Петрограду. Сам Корнилов был арестован, хотя позднее он
принял участие в Гражданской войне и погиб в бою в 1918 г.
Большевики, далекие в 1917 г. от полного единодушия, тем не
менее, намного превосходили эсеров своей организованностью, а
меньшевиков - своей жесткостью. Их непримиримое отрицание
каких-либо компромиссов с Временным правительством и стремле­
ние к захвату власти посредством пролетарской революции отвечали
настроениям городских рабочих и недовольных солдат и матросов35.
Ленин и Троцкий преуспели в завоевании своими сторонниками
подавляющего большинства в Петроградском и других советах.
12 октября (по старому стилю) Троцкий принял на себя руковод­
ство Военно-революционным комитетом Петроградского совета, а
25 октября (7 ноября по новому стилю) большевики захватили власть

34 Service R. The Bolshevik Party in Revolution: A Study in Organisational Change

1917-1923. L.: Macmillan, 1979; Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 36-37.
35 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 36-37.

76
в Петрограде. Отряды большевиков заняли правительственные зда­
ния и арестовали министров Временного правительства. Самому Ке­
ренскому удалось бежать, и он прожил оставшуюся жизнь в эмигра­
ции, преимущественно в США.
Хотя 7 ноября вошло в историю как день победы большевистской
революции, это был скорее государственный переворот, нежели ре­
волюция, в результате которого была смещена власть, установившая­
ся после предыдущей, Февральской революции и пользовавшаяся
поначалу широкой народной поддержкой. Ко времени захвата ими
власти большевики отнюдь не являлись самой популярной в России
партией. Это со всей очевидностью подтвердили выборы в Учре­
дительное собрание, состоявшиеся в декабре 1917 г. Большевики в
начале того года поддержали в пропагандистских целях идею этих
выборов и позволили их провести. В результате эсеры получили
299 мест в Учредительном собрании против 168 мест, доставшихся
большевикам. Что касается других партий, то самые крупные фрак­
ции в Учредительном собрании образовали левые эсеры (39 манда­
тов), меньшевики (18) и кадеты (17)36. Когда Учредительное собра­
ние открылось 18 января 1918 г., первый день его заседаний оказался
и последним. По словам Ленина, «разгон Учредительного собрания
Советской властью есть полная и открытая ликвидация формальной
демократии во имя революционной диктатуры»37.

Большевистская власть и Гражданская война

Карл Каутский, бывший одной из наиболее уважаемых фигур
в международном марксистском движении и лично знакомый в мо­
лодости с Марксом и Энгельсом, написал в 1918 г. книгу под назва­
нием «Диктатура пролетариата», в которой доказал, что ленинская
«революционная диктатура» весьма далека от того, что имел в виду
Маркс, когда использовал, причем довольно редко, термин «диктату­
ра пролетариата». По словам Каутского, Маркс не подразумевал под
ней «форму правительства»38. Осознав позднее других социалистов,
например Бернштейна, куда ведут идеи Ленина, Каутский теперь на­
стаивал: «Пролетарская классовая борьба как борьба масс предпо­
лагает демократию, хотя и не “безусловную”, “чистую”, но такую, ко­
торая необходима для организации и просвещения масс. В подполье

36 Volkogonov. Lenin. Р. 173.

37 Ibid. Р. 176.
38 Kautsky К. The Dictatorship of the Proletariat. Ann Arbor: University of Mi-
chigan Press, 1964 (first published in 1919). P. 140.

77
этого никогда нельзя сделать. Летучие листки не могут заменить ши­
рокой ежедневной прессы. Тайно нельзя организовать массы, а глав­
ное, тайная организация не может быть демократической. Она ведет
всегда к диктатуре одного лица или небольшой группы руководите­
лей, рядовые же ее члены - не что иное, как только исполнительные
органы ее. Подобное состояние при полном отсутствии демократизма
становится неизбежным следствием для угнетенных слоев. Оно не со­
действует развитию самоуправления и самостоятельности масс, а спо­
собствует чрезмерному росту у руководителей сознания своей месси­
анской роли и диктаторских замашек»39. Каутский также отметил,
что большевики совершенно справедливо перестали именовать себя
социал-демократами, став называться коммунистами40. Ленин был
разгневан трезвым анализом Каутского недемократического характе­
ра большевистской революции. Даже взяв в свои руки бразды правле­
ния государством, он нашел время, чтобы написать резкий ответ Ка­
утскому, опубликовав брошюру «Пролетарская революция и ренегат
Каутский», в которой ругательства в адрес оппонента заменяли собой
обоснованные аргументы. Как заметил Каутский, большевики стали
именовать себя коммунистами в 1918 г. С того времени пропасть, раз­
делившая социалистов, признававших демократические принципы, и
коммунистов, обосновывавших необходимость диктатуры под пред­
логом классовой борьбы пролетариата, только расширялась.
Хотя большевики захватили власть с удивительной легкостью, удер­
жать ее в последующие несколько лет оказалось значительно сложнее.
Сразу после Октябрьской революции они сформировали правитель­
ство под названием Совет народных комиссаров, или Совнарком, под
председательством Ленина. Троцкий получил в новом правительстве
пост наркома по иностранным делам, а Сталин стал наркомом по де­
лам национальностей. Первыми постановлениями Совнаркома стали
«Декрет о мире» и «Декрет о земле». «Декрет о мире» призывал пра­
вительства всех воюющих стран начать немедленные переговоры о за­
ключении мира без аннексий территорий. Этот призыв не нашел от­
клика, но после выхода «Декрета о мире» армия оказалась полностью
деморализованной, а затем была распущена. Россия больше была не
в состоянии продолжать войну, и Троцкий в феврале 1918 г. объявил
об окончании войны с Германием и демобилизации российской армии.
В том же месяце, но немного позднее, армия была реформирована с
образованием Рабоче-крестьянской Красной армии, главной задачей

39 Kautsky К. The Dictatorship of the Proletariat. P. 19-20.

40 Ibid. P. 74.

78
которой стала борьба с внутренними врагами, а не продолжение уча­
стия в европейской войне. Германия ответила на заявление Троцкого
приказом своим войскам начать наступление в России, и в результате
советское правительство было вынуждено принять очень невыгодные
условия мира, включавшие утрату значительных территорий, принад­
лежавших ранее Российской империи, и подписать мирный договор в
Брест-Литовске. Но так или иначе требование широких народных масс
об окончании войны было исполнено.
«Декрет о земле» также отвечал чаяниям значительной части кре­
стьянского населения. Декрет отменял частную собственность на зем­
лю и устанавливал в принципе общественное владение землей теми,
кто на ней работал. Однако классовая борьба в деревне в результате
только обострилась, поскольку беднейшие крестьяне, поощряемые
большевиками, выступали против более богатых соседей. Вместе с
тем крестьянство в целом сопротивлялось попыткам революционно­
го правительства изымать произведенную продукцию путем насиль­
ственных реквизиций. В ходе Гражданской войны, разразившейся в
России в середине 1918 г., крестьяне порой поддерживали Красную
армию, порой Белую армию, но зверства, чинимые обеими сторона­
ми, быстро оттолкнули их как от тех, так и от других. Большевики
поначалу надеялись сформировать Красную армию из добровольцев,
набранных преимущественно из рабочих. Но очень скоро их надежды
на добровольцев не оправдались, и они были вынуждены прибегнуть
к принудительной мобилизации. По инициативе Троцкого большеви­
ки также рекрутировали в Красную армию офицеров бывшей импе­
раторской армии, но приставили к ним военных комиссаров из числа
членов партии, которые должны были следить за тем, чтобы царские
офицеры не забывали, на чьей стороне они воюют.
Белые представляли собой антибольшевистскую армию, совер­
шенно отличную от Красной, в ней, естественно, служили офицеры
бывшей императорской армии, хотя в рядах ее добровольцев самыми
преданными были казаки. Так называли себя потомки беглых кре­
постных, заселивших в прошлом пустующие земли на Юге России.
Многие из них воевали, чтобы предотвратить захват большевиками
территорий, на которых они свободно занимались сельским хозяй­
ством. Учитывая социальный состав населения России того време­
ни, не приходится удивляться тому, что большинство солдат с обеих
сторон были крестьянами. В то время как большинство промыш­
ленных рабочих поддерживали большевиков, отношение крестьян к
гражданской войне было очень двойственным. Те, кто желал остаться
в стороне от конфликта, именно так и поступали. Порой крестьяне
Приветствовали приход белых, но стоило им убедиться в том, что те
79
намерены восстановить прежнюю систему землевладения, как кре­
стьяне объединялись с красными, чтобы изгнать белых. Как утверж­
дали некоторые из них, им не нужны были ни красное, ни белое пра­
вительство, и они предпочли бы зеленое, которое стояло бы на страже
истинных интересов сельского общества.
Внутри России антибольшевистские силы получали иностранную
помощь, прежде всего от чехов. Небольшие по численности британ­
ские войска высадились [на Севере], в основном для предотвращения
захвата большевиками военного снаряжения, поставленного бывшему
Российскому правительству. Уинстон Черчилль выступал за полно­
масштабную агрессию против нового советского режима, но тогдаш­
ний британский премьер Дэвид Ллойд-Джордж отождествлял новое
правительство со всем русским народом и придерживался мнения,
что никто не в силах победить Россию на ее территории. Отождест­
вление большевиков с Россией было, безусловно, большим упроще­
нием, учитывая, что Россия находилась в состоянии глубокого рас­
кола, но скептицизм Ллойд-Джорджа в отношении целесообразности
западной военной интервенции был, несомненно, оправданным.
Как только британские войска высадились в России, небольшие
воинские контингенты были направлены в нее также Францией,
Соединенными Штатами, Италией, Канадой и Японией41. Они, воз­
можно, немного отсрочили окончательное поражение белых, но не
сыграли решающей роли в Гражданской войне. Одной из существен­
ных составляющих иностранной интервенции на какое-то время
стал чешский легион. Во время большевистской революции в Рос­
сии находилось примерно 40 тыс. чехов, готовившихся воевать про­
тив Австрии за независимость своей родины и желавших поражения
Австро-Венгерской империи. Смена власти в России приостановила
их отправку на фронт для участие в европейской войне, и в процес­
се их переброски по территории страны [на Восток] у чехов време­
нами происходили столкновения с частями Красной армии. Будучи
прекрасно обученными и экипированными, чехи одержали в них не­
сколько побед до того, как им удалось вернуться домой. Напротив,
британские силы, как и войска других стран, посланные в Россию
бороться с большевиками, были слишком малочисленными, чтобы
одержать решительную победу, хотя роли иностранной интервенции
в Гражданской войне придается неоправданно большое значение в
поздней советской историографии.
В начале декабря 1917 г. большевики создали новую организацию
под названием Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с

41 Figes. A People’s Tragedy. Р. 574.

80
контрреволюцией и саботажем, более известную под аббревиатурой
ЧК. Возглавляемая Феликсом Дзержинским, революционером, про­
исходившим из польских дворян, ЧК стала главным орудием крас­
ного террора. Практически ЧК была наследницей царской политиче­
ской полиции, или охранки, но только в значительно более жестоком
исполнении. ЧК была намного многочисленнее своей предшествен­
ницы и за годы своего существования при жизни Ленина уничтожи­
ла примерно 140 тыс. человек42. Действуя впоследствии под иными
названиями, такими как ОГПУ и особенно НКВД, ЧК стала устра­
шающим орудием массовых арестов и безжалостной машиной для
уничтожения людей. Свою окончательную, политически более уме­
ренную форму ЧК обрела под аббревиатурой КГБ. ЧК создавалась как
временный орган в чрезвычайной ситуации, с которой столкнулись
большевики, стремившиеся удержаться у власти немедленно после
революции. Однако, подобно многим иным, считавшимся временны­
ми институтам, ЧК сохранилась и преуспевала под разными именами
не только до конца Советского Союза, но, как на то есть основания
полагать, и после его распада. В течение всего периода нахождения
коммунистов у власти сотрудники политической полиции предпочи­
тали именовать себя чекистами, считая, что это придает определен­
ный революционный оттенок их деятельности даже в 1970-е гг., когда
они защищали стареющую консервативную политическую элиту.
Гражданская война закончилась в 1922 г. триумфальной победой
большевиков. Лев Троцкий как народный комиссар по военным де­
лам проявил себя эффективным, хотя и безжалостным руководите­
лем. Свою выдающуюся роль в победе большевиков сыграла также
ЧК. Большевики своей организованностью превзошли белых. В то
время Ленин возглавлял правительство, а Сталин начинал играть все
более важную роль в организационных структурах Коммунистиче­
ской партии. (Большевики переименовали свою партию в 1919 г., хотя
слово «большевики» оставалось в ее наименовании в скобках вплоть
до 1952 г.) Но все же сила и организованность сами по себе не стали
основными источниками победы красных в Гражданской войне. Хотя
на этом этапе внутри партии еще продолжались открытые дискуссии,
но большевики обладали более последовательной идеологией по срав­
нению с белыми. Последние не только не смогли привлечь на свою
сторону крестьянское большинство населения страны, но и не сумели
предъявить ни выдающегося лидера, ни объединяющей идеи.

42 Leggett G. The Cheka: Lenin’s Political Police. Oxford: Clarendon Press, 1981.
P. 359.
 4. СТРОИТЕЛЬСТВО «СОЦИАЛИЗМА»
В РОССИИ И СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 1917-1940 гг.

Август и сентябрь 1917 г. Ленин проводит в Финляндии, где пи­

шет книгу «Государство и революция». В послесловии к ее первому
изданию, вышедшему в ноябре 1917 г., он отметил, что работе над
книгой «“помешал” политический кризис, канун октябрьской рево­
люции 1917 года. Такой “помехе” можно Только радоваться», и доба­
вил, что «приятнее и полезнее “опыт революции” проделывать, чем о
нем писать»1. Если сравнить написанное в книге с тем, что последова­
ло после захвата власти большевиками, то эта ленинская работа пока­
жется весьма далекой от реальности. Все же Ленина очень радовало,
что ему удалось опубликовать ее сразу после прихода большевиков к
власти. Поскольку содержание книги не имело прямого отношения к
сиюминутным задачам удержания власти большевиками, то есть все
основания полагать написанное в ней составной частью ленинской
системы взглядов, а не лицемерием, обусловленным тактическими
соображениями.
Очевидно, что Ленин верил не только в необходимость диктату­
ры пролетариата, пусть даже и в несколько отличном от Маркса, как
полагал Каутский, смысле этого понятия, но и в постепенное отми­
рание государства. Отрицая предъявляемые ему обвинения в утопиз­
ме, Ленин все же дает основания считать его взгляды смесью утопии
и жестокости, когда пишет, что «только коммунизм создает полную
ненадобность государства, ибо некого подавлять, - “некого” в смыс­
ла класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью
населения»2. Он допускает возможность совершения в будущем пре­
ступлений отдельными личностями, но считает, что для борьбы с
ними не потребуется никакого специального аппарата подавления, а
«вооруженный народ» сумеет самостоятельно справиться с преступ­

1 Lenin V.I. The State and Revolution. M.: Foreign Languages Publishing House, 1962
(first published in 1917). P. 192.
2 Ibid. P. 145.

82
ностью, причинами которой, по его мнению, служат «эксплуатация
масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины экс­
цессы неизбежно начнут “отмирать”»3. Если Маркс говорил о первой,
или низшей, фазе коммунистического общества, то Ленин называет
эту первую фазу социализмом в отличие от второй, высшей фазы -
коммунизма4. На этой последней стадии, по его мнению, вместе с ис­
чезновением государства свобода будет сочетаться с равенством, ис­
чезнут различия между умственным и физическим трудом. «Пока
есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государ­
ства», - пишет Ленин5.
Его книгу «Государство и революция» часто объявляют свиде­
тельством постепенного развития взглядов Ленина в сторону либер-
танианства или демократизма, противопоставляя ее более ранней
ленинской работе «Что делать?», в которой он предстает поборни­
ком иерархического построения революционной партии со строгой
внутренней дисциплиной. На нее также часто ссылаются в качестве
подтверждения распространенного представления о Ленине как о
«революционном гуманисте», поддерживаемого теми, кто стремится
отделить Ленина от того пути, по которому развивалась советская си­
стема после его смерти6. Известны диаметрально противоположные
оценки этой ленинской книги, которую одни называют «высшим до­
стижением ленинской политической мысли в завершающий период
его жизни»7, а другие - «самым упрощенческим и нереалистичным
из всех известных политических памфлетов»8. Важнее всего являет­
ся тот факт, что даже в этой работе, посвященной размышлениям о
государстве, при всей очевидной поддержке идеи о создании самой
полной и самой свободной демократии из тех, что когда-либо суще­
ствовали ранее, Ленин отрицает возможность всякого политического
плюрализма. Он упускает из виду, что свобода зависит от наличия
институтов, способных ее защищать. «Государство и революция»
подводит теоретический фундамент под крайне авторитарный, а
позднее ставший тоталитарным режим. Как справедливо заметил
А. Дж. Полан, «главным пробелом ленинской политики является от­

3 Ibid.
4 Ibid. Р. 157.
5 Ibid. Р. 152.
6 Polan A.J. Lenin and the End of Politics. L.: Methuen, 1984. P. 11.
7 Harding N. Lenin’s Political Thought: Vol. 2. Theory and Practice in the Socialist
Revolution. L.: Macmillan, 1981. P. 140.
8 Plamenatz J. German Marxism and Russian Communism. L.: Longman, 1954.
p. 248.

83
сутствие теории политических институтов... Ленинские представле­
ния о государстве одномерны, в них отсутствуют всякие различия,
простор, возможность апелляций и опросов, проверки, сдержки и
противовесы, описания процессов и, помимо всего прочего, разделе­
ние властей»9.
Подобное отрицание необходимости институтов, поддерживаю­
щих подотчетность власти, индивидуальные свободы и политический
плюрализм, станет общей чертой всех коммунистических режимов.
Вместе с тем идеология и утопические цели коммунистов обладали
мощной привлекательной силой. Переход в 1917 г. власти в России в
руки большевиков нельзя объяснить исключительно их стремлени­
ем силой свергнуть Временное правительство. Он не был также про­
стым следствием переживаемых страной экономических трудностей,
поскольку в последнюю очередь был обусловлен экономическими
причинами. Точно также не следует считать, что своим приходом к
власти большевики обязаны тактическому искусству и силе воли Ле­
нина и Троцкого, как бы важны они ни были. Победа большевиков,
помимо всего прочего, была торжеством идеологии, победой идеи о
неизбежной гибели капитализма, веры в вытеснение буржуазии как
правящего класса пролетариатом и в необходимость построения со­
циализма, который должен со временем перерасти в бесклассовое, са­
моуправляемое общество, именуемое коммунистическим. Это учение
оказалось весьма привлекательным как для значительной части мо­
лодых рабочих, так и для некоторых интеллектуалов. Тем, кто разде­
лял его, не составило труда пренебречь парламентскими и судебными
институтами, необходимыми для защиты политических свобод, кото­
рые они считали миражами «буржуазной демократии».
Имевшая несколько анархический характер демократия, на корот­
кий срок возникшая в России после Февральской революции, сама по
себе, учитывая недовольство ею в российском обществе, должна была
привести к ее революционному свержению даже в отсутствие Ленина
или Троцкого. Если бы устояло избранное Учредительное собрание,
в котором большевикам досталась лишь четверть мест, то было бы
создано не коммунистическое, а социалистическое правительство,
чья идеология сильно бы отличалась от той, которую после смерти
Ленина принято именовать марксизмом-ленинизмом. Собственная
идеология Ленина не была застывшей, и в последние годы жизни
обстоятельства вынудили его модифицировать некоторые идеи. Но
даже пойдя на значительные уступки в экономической политике,

9 Polan. Lenin and the End of Politics. P. 129.

84
стремясь умиротворить самую крупную социальную группу в стране -
крестьянство, он не только усилил репрессии против политических
противников, но и навесил уничижительный ярлык «оппозиционе­
ров» на всех несогласных с ним членов Коммунистической партии,
а на X съезде партии в марте 1921 г. заявил, что настало время «при­
хлопнуть оппозицию»10.
Мартовский съезд партии открылся почти одновременно с на­
чалом «кронштадтского мятежа» - восстания матросов на военно-
морской базе Балтийского флота, бывших в 1917 г. главной ударной
силой вооруженных отрядов большевиков. Требования восставших
моряков носили преимущественно демократический характер. Они
вопреки утверждениям большевистской пропаганды отнюдь не были
сторонниками восстановления старого режима. Кронштадтские ма­
тросы требовали, прежде всего, немедленных перевыборов Советов
на основе тайного голосования, свободы слова и собраний, создания
свободных профсоюзов, равного обеспечения продуктами питания
всех граждан, разрешения крестьянам свободно хозяйничать на сво­
ей земле при условии, что они не будут использовать наемную рабо­
чую силу11. В минуту откровенности Ленин во время X съезда зашел
весьма далеко, признав, что кронштадтские мятежники «не хотят
белогвардейцев, не хотят нашей власти»12. Его также все сильнее за­
ботило возникновение внутри партии различных группировок вроде
«Рабочей оппозиции», возглавляемой Александром Шляпниковым,
подвергавших сомнению правильность избранного пути. Последняя
не была организованной фракцией, но представляла собой группу
людей, желавших, чтобы профсоюзы и их представители из числа ра­
бочих участвовали в управлении предприятиями. Члены рабочей оп­
позиции натолкнулись на жесткий отпор. Им было указано на то, что
единственным авангардом пролетариата может быть только Комму­
нистическая партия, ибо в противном случае рабочие массы не смо­
гут сопротивляться «мелочным буржуазным колебаниям» и падут
жертвами «тред-юнионистских предрассудков»13. Любое несогласие с
генеральной линией партии по существу рассматривалось как прояв­
ление фракционности или как оппозиция. Организованные фракции

10 Schapiro L. «Putting the Lid on Leninism»: Opposition and dissent in the communist
one-party states / / Schapiro (ed.). Political Opposition in One-Party States. L.: Macmillan,
1972. P. 33-57, esp. p. 35-41.
11 Schapiro L. The Origin of the Communist Autocracy. Political Opposition in the
Soviet State: First Phase 1917-1922. L.: Bell, 1955. P. 301.
12 Ibid. P. 303.
13 Ibid. P. 318-319.

85
часто усматривались там, где на самом деле их не было, а резолюция
о единстве партии объявила незаконным всякие внутрипартийные
разногласия, хотя до 1930-х гг. несогласных еще не объявляли пре­
дателями и изменниками14.

Ленин, нэп и возвышение Сталина

Закручивание политических гаек на X съезде, тем не менее, со­
провождалось либерализацией в экономике. Попытка полной нацио­
нализации промышленности, предпринятая вскоре после больше­
вистской революции, и лишение крестьян права свободно торговать
производимой ими продукцией имели губительные последствия. Во
многих частях страны начался голод и вспыхнули беспорядки. В этой
связи Ленин на мартовском 1921 г. съезде партии объявил о перехо­
де к «новой экономической политике», известной под аббревиатурой
нэп. В мае того же года был отменен декрет, по которому ранее под­
лежали национализации все малые промышленные предприятия.
Партия сохраняла за собой «командные высоты» в экономике -
крупные предприятия, банки и внешнюю торговлю, но вопреки про­
водившейся ранее политике вводила некую форму «смешанной эко­
номики с преимущественно частным сектором в сельском хозяйстве
плюс с разрешением частных торговых и мелких производственных
предприятий»15. В течение 1920-х гг. экономика стала постепенно
оживать, причем наибольшие выгоды от введенных свобод извлекло
сельское хозяйство. Вместе с тем люди, обогатившиеся в результате
частичного восстановления мелкого капитализма, которых стали на­
зывать нэпманами, вызывали широкое негодование в обществе.
1922 г. стал особенно знаменательным. В апреле Иосиф Сталин
с полного одобрения Ленина был избран на вновь созданный пост
Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии. Тогда это
событие никому не показалось особенно значительным, но Сталин в
результате стал единственным человеком в партии, входившим одно­
временно во все ее руководящие органы - в Политическое Бюро (По­
литбюро), в Организационное Бюро (Оргбюро) и в Секретариат ЦК.
Поскольку высшим органом партии являлось Политбюро, наиболее
авторитетным членом которого был Ленин, а многие политические
решения принимались Совнаркомом под председательством Ленина,
то в 1922 г. не сразу стало очевидным, сколь огромные, потенциаль­

14 Schapiro. “Putting the lid on Leninism”. P. 43.

15 Nove A. An Economic History of the U.S.S.R. Harmondsworth: Pelican, 1972.
P. 85-86.

86
но мощные рычаги власти оказались в руках Сталина. Между тем
власть в то время уже постепенно перемещалась из Совнаркома в
партийные органы. Автор исследования деятельности Совнаркома
в первые пять лет Советской власти отмечает, что «к 1921 году, по
мере того как иерархия партийных чиновников становилась главным
инструментом управления по всей стране, Центральный Комитет и
его аппарат уже полностью встали на путь превращения в истинное
правительство Советской республики»16.
Потенциальные возможности, предоставляемые постом Генераль­
ного секретаря, получили значительный шанс реализоваться в мае
1922 г., когда у Ленина случился инсульт, что стало вторым по сче­
ту из трех событий того года, имевших невероятно большие и далеко
идущие последствия, если первым считать избрание Сталина Гене­
ральным секретарем. Осенью Ленин вернулся к исполнению своих
обязанностей, и к концу года он уже был столь критично настроен по
отношению к властности Сталина, что пришел к выводу об ошибоч­
ности сосредоточения в руках этого грузина огромной власти, кото­
рой обладал Генеральный секретарь. Он не возражал против власт­
ных полномочий, даваемых этой должностью, но был против того,
чтобы ими распоряжался Сталин17. Но Ленин уже был не в состоянии
добиться поставленной цели - смещения Сталина с поста Генераль­
ного секретаря. Состояние его здоровья ухудшалось, и второй удар в
марте 1923 г. решительно положил конец его политической карьере.
Он скончался в январе 1924 г. Ленин больше не стоял на пути Ста­
лина, который посвятил остаток 1920-х гг. дискредитации своих со­
перников, в большинстве своем недооценивающих его способности и
амбиции, и сосредоточению в своих руках всей полноты власти. Хотя
Троцкий в 1917 г. и во время Гражданской войны сыграл намного бо­
лее важную роль, чем Сталин, с которым у него нередко возникали
противоречия, но именно он оказался наиболее значительной фигу­
рой среди тех, кто допустил ошибку, просмотрев интеллект и полити­
ческие навыки Сталина и недооценив властные возможности, приоб­
ретенные им в качестве главы Секретариата ЦК18.
Еще одним, третьим по счету событием с далеко идущими по­
следствиями, произошедшим в конце 192-2 г., стало образование

16 Rigby Т.Н. Lenin’s Government: Sovnarkom 1917-1922. Cambridge: Cambridge

University Press, 1979. P. 78.
17 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 101.
18 Harris J. Stalin as General Secretary: the appointments process and the nature
°f Stalin’s power / / S. Davies and J. Harris (eds.). Stalin: A New History. Cambridge:
Cambridge University Press, 2005. P. 63-82, esp. p. 74-80.

87
СССР или, как он стал чаще называться, Советского Союза, че­
тырьмя республиками, находившимися под властью коммунистов,
а именно - Россией, Украиной, Белоруссией и Закавказской фе­
дерацией. Название нового государства было намеренно выбрано
таким, чтобы избежать упоминания в нем какой либо одной нации,
так как предполагалось, что другие страны будут постепенно ста­
новиться составными частями этого нового социалистического со­
общества. СССР был образован как федерация республик, хотя на
протяжении почти всей советской эры он оставался крайне центра­
лизованным государством, весьма далеким по своему устройству
от того, что принято называть федеративным. Но в рамках фор­
мально федеративного устройства, бывшего, по словам Сталина,
«национальным по форме, социалистическим по содержанию», от­
крылись новые возможности для процветания национальных язы ­
ков и культур19.
Последнее достижение было особенно значительным. Например,
в такой важной части Российской империи, как Украина до 1917 г.
обучение грамоте велось исключительно на русском языке, если мож­
но сказать, что оно действительно проводилось, поскольку к 1920 г.
грамотными были лишь около 24% украинцев20. В 1927 г. уже 76%
учащихся Украинской республики посещали школы, где преподава­
ние велось на украинском языке21. Некоторые из многочисленных
народов, населявших СССР, обрели собственную письменность в
первое десятилетие после окончания Гражданской войны. Советская
политика, особенно начиная с 1922-1923 гг., заключалась в выделе­
нии территорий, на которых доминировали представители той или
иной национальности из многих, населявших Союз, с их последую­
щим обучением и выдвижением на местные руководящие должности.
Одновременно предпринимались меры для того, чтобы язык доми­
нирующей нации становился официальным на этой территории22.
Оба эти подхода имели далеко идущие последствия. Хотя, начиная с
1930-х гг. и до смерти Сталина, имели место существенные отступле­
ния от политики, осуществлявшейся в 1920-е гг., коммунистическое
государство, проводившее образование на национальных языках и
внедрившее принцип национально-территориального устройства во

19 Martin Т. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet
Union, 1923-1939. Ithaca: Cornell University Press, 2001.
20 Krawchenko B. Social Change and National Consciousness in Twentieth Century
Ukraine. L.: Macmillan, 1985. P. 86.
21 Ibid. P.89.
22 Martin. The Affirmative Action Empire. P. 12-13.

88
все принимавшиеся после 1922 г. конституции, посеяло первые семе­
на своего неизбежного распада в будущем.
Ранее Сталин был наркомом по делам национальностей в первом
ленинском правительстве и наряду с другими считал себя крупным
специалистом по национальному вопросу. Однако со временем его
взгляды претерпевали изменения в направлении, близком к вели­
корусскому шовинизму. Как уже отмечалось выше, Сталин был по
национальности грузином, а его настоящая фамилия Джугашвили.
Фамилия Сталин была прежде одной из его партийных кличек, об­
разованной от русского слова «сталь». Он стал поклонником самых
сильных и жестоких русских царей, железной рукой правивших Рос­
сией, одновременно расширяя ее территорию, прежде всего Ивана
Грозного и Петра Великого. Во многих других отношениях Сталин
отклонялся от ленинских идей и методов. Если Ленин, всегда гото­
вый применить вооруженный террор против противников больше­
вистской революции, в отношении своих оппонентов внутри партии
действовал методами убеждения, то Сталин, почувствовав, что он
обрел достаточную силу в середине 1930-х гг., применял террор про­
тив своих товарищей-большевиков. Впоследствии он также допустил
создание культа собственной личности, со временем достигшего не­
вероятных размеров. Дошло до того, что люди вскакивали на ноги на
собраниях и съездах, чтобы аплодировать при каждом упоминании
его имени. Это была, по словам Никиты Хрущева, сменившего Ста­
лина на его посту, своеобразная гимнастика, которой все они вынуж­
дены были заниматься23. В отличие от Петра Великого, который в
конце XVII - начале XVIII в. заимствовал современные идеи в Евро­
пе, Сталин в свои последние годы жизни поощрял распространение
абсурдных версий российской истории, согласно которым провоз­
глашались совершенными в России почти все важнейшие научные
открытия и изобретения, которые ранее, как того требовали ортодок­
сальные марксисты, приписывались авторам из более экономически
развитых и более образованных стран.
В 1920-х гг. Сталин был достаточно ортодоксальным ленинистом.
Но в отличие от него Ленин был и достаточным прагматиком, чтобы
в послереволюционные годы передать значительную часть власти от­
деленному от партии новому правительству - Совнаркому, хотя мало
кто из марксистов сыграл до революции большую роль в создании дис­
циплинированной партии революционеров, чем сам Ленин. Таким об­

23 Khrushchev N. Khrushchev Remembers: The Last Testament. Translated and edited

ЬУ Strobe Talbott. L.: Andi-ё Deutsch, 1974. P. 278.

89
разом, превращение в 1920-х гг. партии в более мощный инструмент
власти по сравнению с правительством вряд ли можно было считать
отступлением от большевистских традиций. Правители СССР никогда
не называли свое государство диктатурой Коммунистической партии,
предпочитая именовать его Советской властью или диктатурой проле­
тариата. Они также настаивали, особенно после принятия сталинской
Конституции 1936 г., на том, что их режим является демократическим.
Но ни одно из этих трех определений не имело того смысла, кото­
рое в них пытались вложить. Советы действительно обладали некото­
рым влиянием в революционном 1917 г., но именно большевистская
партия, а не они, захватила власть в октябре того года. Впоследствии
Советы никогда не были важными органами политической власти.
В первые послереволюционные годы министерства, или, как их тогда
именовали, наркоматы, вероятно, играли даже большую роль, нежели
партийное руководство в принятии политически важных решений,
но такое положение решительно изменилось в 1921 г. В последующие
годы стало совершенно ясно, что именно руководители Коммунисти­
ческой партии обладают превосходящими властными полномочиями
и авторитетом по сравнению с Совнаркомом (переименованным в
1946 г. в Совет министров СССР).
«Диктатура пролетариата» также была ошибочным в принципе
термином, ибо пролетариат в целом не может быть диктатором. Дик­
татуру осуществляла от его имени Коммунистическая партия, руко­
водители которой полагали, что они проводят в жизнь волю рабочего
класса или, по крайней мере, его «реальные нужды», ибо только они
представляют точно истинные интересы рабочих, считая себя настоя­
щими пролетариями. Для того чтобы диктатура пролетариата обла­
дала хотя бы минимальными признаками демократии, необходимо,
во-первых, допустить, что пролетариат составляет абсолютное боль­
шинство населения. В отношении СССР такое допущение в 1920-х гг.
было весьма далеким от реальности, поскольку в 1926 г. городские
жители составляли всего 18% населения страны. Во-вторых, необхо­
димо, чтобы внутри самого пролетариата отсутствовали какие-либо
различия во взглядах и мнениях, чего никогда не было ни в России,
ни где-либо еще. Заявление о единстве мнений внутри рабочего клас­
са любой страны в социологическом смысле выглядит не менее при­
чудливым, чем идея о всеобщем консенсусе, который будет достигнут
в будущем коммунистическом обществе24.

24 Shearer D. R. Stalinism. 1928-1940 / / R. G. Suny (ed.). The Cambridge History of

Russia.Volume III. The Twentieth Century. Cambridge: Cambridge University Press, 2006;

90
 Сталинская революция
Уступки крестьянству, связанные с проведением новой экономи­
ческой политики, не пользовались популярностью среди рядовых
коммунистов, В середине 1920-х гг. Сталин начал осуществление
двух важных теоретических положений, выведенных им самостоя­
тельно. Первое касалось возможности построения социализма в
одной отдельно взятой стране. Это означало, как доказывал Сталин,
что СССР способен самостоятельно добиться успеха на этом попри­
ще, не дожидаясь социалистических революций в других развитых
странах. Эта идея дала в руки Сталина политическое оружие в борьбе
против Троцкого, интернационализм которого можно было предста­
вить теперь как отсутствие патриотизма. Сталинская линия нашла
отклик у партийных работников, которым не нравилась излишняя
приверженность Троцкого идее о необходимости перехода власти к
коммунистам в основных европейских странах25. Вторая, тесно свя­
занная с первой, сталинская идея заключалась в неотложной необ­
ходимости ускоренной индустриализации страны, сопровождаемой
принудительной коллективизацией сельского хозяйства. В 1928—
1932 гг. деревню покинули почти 12 млн человек, преимущественно
молодых мужчин26. Часть из них была направлена на принудитель­
ные работы за сопротивление коллективизации или объявлена кула­
ками и арестована. Кулаками именовали всех богатых крестьян, но
при этом определение того, кого следует считать кулаками, было на­
столько расплывчатым, что под него можно было подвести всякого,
кто возражал против принудительного объединения своей деревни в
один большой колхоз с другими деревнями. Другая часть доброволь­
но перебралась в города и на промышленные стройки.
Сталин выступал сторонником самой безжалостной войны про­
тив кулаков и жестокой коллективизации до тех пор, пока нараста­
ющее сопротивление крестьян не заставило его прибегнуть к такти­
ческому отступлению. Во многих районах страны крестьяне предпо­
читали забивать скот, чтобы не отдавать его в колхозы. Кроме того,
в первые три месяца только 1930 г. произошло более 1600 случаев
вооруженного сопротивления коллективизации27. В ноябре 1929 г.

Lessnoff М. Capitalism, Socialism and Democracy / / Political Studies. Vol. XXVII. №. 4.

1979. P. 584-602, at p. 599-600.
25 Service R. Stalin: A Biography. L.: Macmillan, 2004. P. 245.
26 Siegelbaum L. Workers and Industrialization / / Suny (ed.). The Cambridge
History of Russia: The Twentieth Century. P. 440-467, at p. 446.
27 Suny R. G. The Soviet Experiment: Russia, the USSR, and the Successor States.
N.Y.: Oxford University Press, 1998. P. 224.

91
Сталин заявил: «от политики ограничения эксплуататорских тенден­
ций кулачества мы перешли к политике ликвидации кулачества как
класса». Но в начале 1930 г. он уже избрал иную линию поведения,
опубликовав в главной коммунистической газете «Правда» статью,
в которой утверждал, что некоторые товарищи при проведении кол­
лективизации испытывают «головокружение от успехов», лицемерно
предположив, что они допускают необоснованное применение силы,
загоняя крестьян в колхозы и не давая им возможности сделать само­
стоятельный выбор28.
Насильственная коллективизация и массовые беспорядки в дерев­
нях имели страшные последствия. Миллионы крестьян были изгна­
ны с насиженных мест, а по меньшей мере 63 тыс. глав крестьянских
семей были к концу 1930 г. заключены в тюрьмы иди казнены. За пе­
риод 1929 - начало 1932 г. было выслано более 1 млн так называемых
кулаков29. Коллективизация на Украине проводилась более быстры­
ми темпами, чем в России, и когда в результате реквизиции зерна
государством и беспорядков на селе в стране разразился голод, он
особенно тяжело ударил именно по Украине. К лету 1933 г. в стране
умерло от голода более 5 млн человек. Неубранные трупы валялись
на обочинах дорог, были случаи каннибализма. Наряду с Украиной,
сильнее всего пострадали от голода Северный Кавказ и Казахстан,
и все это стало следствием политики, проводившейся Москвой, со­
четавшей принудительную коллективизацию с изъятием зерна цен­
тральными властями, чтобы прокормить города и даже отправлять
зерно на экспорт, в то время как собственное село голодало30.
Радикализация политики сопровождалась сосредоточением все
большей власти в руках Генерального секретаря. По указанию Ста­
лина Троцкий был отправлен в 1927 г. во внутреннюю ссылку, а за­
тем в 1928 г. был выслан из страны. Он прожил остаток жизни за
границей, посвятив его написанию ярких разоблачений Сталина, та­
ких как, например, книги «Преданная революция» или «Сталинская
школа фальсификации»31. Несмотря на то что многое из написанного

28 Suny R. G. The Soviet Experiment: Russia, the USSR, and the Successor States.
1998. P. 223-224.
29 Ibid. P. 226.
30 Ibid. P. 228; Fitzpatrick S. Everyday Stalinism. Ordinary Life in Extraordinary
Times: Soviet Russia in the 1930s. N.Y.: Oxford University Press, 1999. P. 169; Ell-
man M. Stalin and the Soviet Famine of 1932-33 Revisited / / Europe-Asia Studies.
Vol. 59. №. 4. June 2007. P. 663-693.
31 Trotsky L. The Revolution Betrayed: W hat is the Soviet Union and Where is it
Going? 5th ed. N.Y.: Pathfinder Press, 1972 (first published 1937); Trotsky. The Stalin
School of Falsification. 3rd ed. N.Y.: Pathfinder Press, 1972 (first published in 1937).

92
им о Советском Союзе было справедливым, некоторые предсказания
Троцкого оказались глубоко ошибочными. Например, в конце 1930-х
гг. он верил, что если Советский Союз окажется вовлечен в большую
войну, то это приведет к крушению сталинского режима. На самом
деле оказалось, что Вторая мировая война только усилила сталин­
ский политический порядок в этой стране. Хотя у Сталина было на­
много меньше времени для размышлений о Троцком, он никогда не
упускал его из поля зрения. С помощью своих шпионов он внима­
тельно следил за действиями заклятого врага во время его путеше­
ствий по миру. Советская разведка в 1940 г. преуспела во внедрении
своей агентуры в окружение Троцкого в Мексике, где один из подо­
сланных ею террористов убил его ударом ледоруба по голове.
Сталина, шедшего во времена нэпа на уступки крестьянству, под­
держивал еще один важный человек в руководстве большевистской
партии - Николай Бухарин, хотя тот был гораздо более искренним
сторонником новой экономической политики. Ленин считал это
изменение курса стратегическим, а не тактическим отступлением,
которое, соответственно, могло растянуться на несколько десятиле­
тий, и Бухарин разделял его точку зрения. В связи со стремлением
Бухарина распространить послабления крестьянству на частные
предприятия к концу 1920-х гг. его считали в партии «правым». Он
был союзником Сталина в борьбе против Троцкого, возглавлявше­
го «левую оппозицию». Напротив, Сталин в течение большей части
1920-х гг. старался изображать из себя «центриста» и, расправившись
с «левыми», взялся за «правых».
Этот поворот означал принципиальные изменения политики Ста­
лина, а не просто сведение счетов с потенциальными соперниками,
причем изменения были настолько радикальными, что историки
описывают их как «революцию сверху», «сталинскую революцию»
или «третью (после Февральской и Октябрьской) революцию». Од­
новременно с кардинальными изменениями в экономике в стране
происходила культурная революция, сопровождавшаяся массовы­
ми изменениями социального состава населения и очисткой высших
учебных заведений от студентов и преподавателей буржуазного про­
исхождения32. Конец 1920-х гг. был отмечен не только отменой нэпа
и форсированной коллективизацией сельского хозяйства, но и при­
нятием в 1928 г. первого пятилетнего плана, нацеленного на значи­
тельное ускорение индустриализации России. Сталину не составило

32 S. Fitzpatrick (ed.). Cultural Revolution in Russia, 1928-1931. Bloomington:

Indiana University Press, 1978.

93
труда понизить влиятельность своего прежнего союзника Бухарина,
который в 1929 г. был выведен из Политбюро. Хотя он продолжал
занимать не очень влиятельные позиции в составе Центрального Ко­
митета вплоть до середины 1930-х гг., но в 1937 г. Сталин добился его
ареста, и после показательного процесса в 1938 г. Бухарин был рас­
стрелян. Позднее для многих реформаторски настроенных коммуни­
стов, в том числе действовавших в середине 1980-х гг., Бухарин стал
символом несталинского пути к построению социализма33. Несмотря
на личные честность и храбрость, Бухарин, тем не менее, помог соз­
дать авторитарную систему, обеспечивавшую полную бесконтроль­
ность власти большевиков, обратившуюся впоследствии в личную
власть Сталина.
В своей многократно цитируемой речи, произнесенной в 1931 г.,
Сталин, назвав СССР «нашим социалистическим отечеством», далее
сказал о необходимости «развить настоящие большевистские темпы
в деле строительства его социалистического хозяйства», ибо те, кто
не справится с этой задачей, обречены на поражение, а «мы не хотим
оказаться битыми». Он утверждал, что «мы отстали от передовых
стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять
лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»34. Поскольку сталинское
заявление о необходимости преодолеть полувековое или даже боль­
шее отставание за одно десятилетие было произнесено ровно за десять
лет до нападения нацистской Германии на СССР, его часто приводят
в качестве доказательства дара предвидения, которым он обладал.
Действительно, через десять лет СССР обладал промышленной ба­
зой, позволившей ему создать мощную оборонную промышленность
и победить в отчаянной и продолжительной войне с Германией.
Но цена, заплаченная за индустриализацию, была чудовищной,
а сам Сталин оказался далеко не таким провидцем, каким считали
его поклонники по всему миру. Он легкомысленно заключил пакт
с Гитлером в 1939 г., не ожидая, что тот отважится его нарушить и
внезапно напасть на СССР, как это случилось в июне 1941 г. Неготов­
ность Советского Союза к войне значительно усугубили сталинские
чистки. По непонятным причинам он доверял Гитлеру больше, чем
многим собственным высшим командирам, воевавшим в Красной ар­

33 Cohen S. F. Bukharin and the Bolshevik Revolution: A Political Biography 1888—

1938. L.: Wildwood House, 1974. Михаил Горбачев прочитал перевод на русский язык
этой книги, запрещенной до его прихода к власти, летом 1987 г. Бухарин был полно­
стью реабилитирован в 1988 г., в год столетия с его рождения и пятидесятилетия с
момента казни.
34 Fitzpatrick. The Russian Revolution. P. 118-119.
мии во время Гражданской войны. В конце 1930-х гг. он уничтожил
заметную часть офицерского корпуса. В результате Советский Союз
понес в начальный период войны значительно большие потери, чем
те, которых можно было ожидать, если бы армия была должным об­
разом подготовлена к войне и лучше управлялась.

Перестройка общества и политические репрессии

В результате громадных политических и социальных изменений
СССР 1930-х гг. очень сильно отличался от той страны, какой она
была в 1920-е. В течение 1920-х гг. Сталин, апеллируя к рядовым пар­
тийным массам и опираясь на ресурсы Секретариата ЦК, сумел по­
литически разгромить своих потенциальных противников в партии.
В конце 1930-х он устранил их и физически. Можно гораздо больше
рассказать о масштабах проведенного им кровопускания, но сталин­
ский режим выжил не только за счет применения безжалостного тер­
рора против реальных или воображаемых противников. Он преуспел
и потому, что казался людям воплощением их надежд на лучшее
будущее, заставляя верить, что ход истории на их стороне. Кроме
того, укреплению режима способствовало и то, что даже за относи­
тельно короткий срок его существования число людей, оказавших­
ся от этого в выигрыше, было по крайней мере не меньше числа про­
игравших.
Пришедшие к власти коммунисты реализовали массированную
программу образования населения. К началу Первой мировой войны
грамотными были менее 40% населения Российской империи. К 1926 г.
число грамотных выросло почти до половины населения, хотя в то
время наблюдались значительные различия в уровне образования
между городом и деревней, а также между мужчинами и женщина­
ми. Две трети женщин в сельской местности, где в то время еще про­
живала большая часть населения, были полностью неграмотными35.
Начало 1930-х гг. отмечено возросшим по сравнению с 1920-ми вни­
манием к повышению уровня грамотности народа. Были увеличены
сроки обучения детей в школах, открылись классы по ликвидации
безграмотности среди взрослых. Если в 1926 г. только 36% женщин
и 73% мужчин на селе умели читать и писать, то к 1939 г., согласно
Данным из официальных источников, возможно, завышенным, по­
скольку они не поддаются проверке, грамотными стали 79% сельских

Or
Fitzpatrick S. Education and Social Mobility in the Soviet Union 1921-1934.
Cambridge: Cambridge University Press, 1979. P. 169.

95
женщин и 95% мужчин36. В процессе строительства социализма име­
ли место гигантские различия в уровне грамотности между людьми
разных национальностей. Уровень грамотности русских в 1920-е гг.
составлял около 45%, в то время как среди находившихся на проти­
воположном краю спектра киргизов, узбеков, чеченцев, туркменов и
таджиков число грамотных составляло менее 5% от их общей числен­
ности. Иными словами, наблюдался гигантский разрыв в уровне гра­
мотности между Востоком и Западом страны, наряду с гендерными
различиями по этому показателю37.
Коммунистическая партия занималась, помимо индустриали­
зации, созданием новой собственной элиты путем выдвижения на
руководящие посты рабочих и крестьян, образования их самих и их
детей, и она преуспела в решении этой задачи. За семь десятилетий
в Советском Союзе сменилось семь руководителей, и только один,
первый из них, происходил из образованной семьи. Как уже отмеча­
лось в главе 2, отец Ленина сделал столь успешную карьеру в царской
России, за что был удостоен возведения в дворянство. Сталин был
сыном сильно пьющего сапожника, работавшего вначале самостоя­
тельно, а затем трудившегося на обувной фабрике. Остальные пять
советских руководителей, за исключением Андропова, отец которо­
го был железнодорожным служащим, а именно - Никита Хрущев,
Леонид Брежнев, Константин Черненко и Михаил Горбачев имели
рабоче-крестьянское происхождение38. Многие тысячи людей анало­
гичного происхождения занимали ответственные посты на всех уров­
нях партийной иерархии.
Если рассматривать более широкие круги общества, то крестья­
не становились рабочими, а многие рабочие занимали руководящие
должности. Дети рабочих и в меньшей степени крестьян имели не­
бывалые ранее возможности получения высшего образования и
становились инженерами, архитекторами, врачами и другими спе­
циалистами. Массированная индустриализация и сталинская модель
модернизации страны сами по себе являлись одним из двигателей
подобной социальной мобильности. В ее усиление также внесли свой
вклад наиболее отталкивающие аспекты сталинизма. В результате

36 Fitzpatrick. Education and Social Mobility in the Soviet Union 1921-1934. P. 176.
37 Martin. The Affirmative Action Empire. P. 126-127.
38 Некоторые включают в список советских руководителей Георгия Маленкова,
полагая, что тот пришел к власти сразу после смерти Сталина. Действительно, в пе­
риод 1953-1954 гг. он был не менее важной фигурой, чем Хрущев, но это был период
олигархического правления, а когда на вершину власти поднялся только один человек,
то им оказался Генеральный (или первый) секретарь ЦК Никита Хрущев.

96
чисток, затронувших сотни тысяч людей, многие из которых были
убиты, а остальные арестованы и направлены в трудовые лагеря, соз­
давалось соответствующее число вакантных мест. По мере того как
чистки и террор в большей степени затрагивали интеллигенцию и
служащих, нежели рабочих, занятых физическим трудом, то соответ­
ственно улучшались перспективы продвижения по службе выпуск­
ников советской образовательной системы.
Александр Зиновьев, завоевавший сначала репутацию выдающе­
гося ученого в области формальной логики, а затем приобретший зна­
чительно большую известность как автор потрясающе остроумной
сатирической книги «Зияющие высоты», посвященной советским
политикам и обществу, за публикацию которой на Западе он был
вначале изгнан из научных кругов, а затем был вынужден эмигри­
ровать в Германию, описал в ней также историю собственной семьи.
Он, в частности, пишет: «До революции 80, если не 90% населения
России составляли крестьяне, находившиеся по своему жизненному
уровню на самом низу социальной пирамиды. Они вели нищенский
образ жизни, мало чем отличавшийся от жизни крепостных. Револю­
ция действительно многое для них изменила. Возьмем, к примеру,
мою семью, которая тоже была крестьянской. В результате коллек­
тивизации мои родители потеряли все, чем владели. Но мой старший
брат вырос до директора завода, следующий за ним по старшинству
брат дослужился до звания полковника, еще трое братьев приобрели
профессии инженеров, а я сам стал профессором Московского уни­
верситета. Одновременно с нами миллионы российских крестьян по­
лучили образование, а некоторые из них, причем как мужчины, так и
женщины, стали квалифицированными профессионалами»39. Несмо­
тря на ужасные страдания, испытанные крестьянством, многие из тех,

39 Интервью Александра Зиновьева под заголовком «Почему Советская система

вечна?» (Why the Soviet system is here to stay) в сборнике: G.R. Urban (ed.). Can the
Soviet System Survive Reform? L.: Pinter, 1989. P. 44-107, at p. 74. Текст интервью был
впервые опубликован в журнале «Encounter» в апреле-мае 1984 г. Оно тогда вызва­
ло шумные протесты, но сам Зиновьев в то время не мог отвечать за аутентичность
напечатанного текста, поскольку не имел возможности его проверить. См.: Janson С.
Alexander Zinoviev: Experiences of a Soviet Methodologist / / P. Hanson and M. Kirk­
wood (eds.). Alexander Zinoviev as W riter and Thinker. Basingstoke: Macmillan, 1988.
P. 22-23. Однако когда интервью было перепечатано в выше названном сборнике, оно
появилось с послесловием Зиновьева, написанном им в 1988 г. В послесловии он не
берет назад сказанное им ранее в интервью, но замечает, что в своей критике совет­
ской системы он не сумел отделить социологический анализ от моральных оценок. Он
подчеркивает, что не считает «коллективизацию благотворным явлением и, напротив,
Рассматривает ее как ужасающую трагедию», добавляя при этом, что «те, кто выжил в
этой трагедии, не желал возвращения назад». См.: Urban. Can the Soviet System Survive
Reform? P. 106.

97
кто выиграл от ускорения социальной мобильности, включая самого
Зиновьева, приходили к выводу, что все жертвы были оправданными.
Правда, те, кто вытянул менее счастливые билеты в лотерее жизни
под властью Сталина, придерживались иной точки зрения. Но образ
Сталина как по-отечески строгого, но справедливого вождя внедрял­
ся в сознание людей столь успешно, что громадное число его жертв,
ожидавших казни или занятых на тяжелых работах в лагерях, верили,
что он обязательно вмешается и защитит их, как только узнает, как
несправедливо с ними обошлись. Большинство из них не обвиняло в
своих несчастьях ни Сталина, ни систему целом, считая свою судьбу
результатом сбоя в ее функционировании, а не ее характерной чер­
той.
Общее число жертв государственного террора в 1930-х гг. оказа­
лось намного большим, чем в 1920-х. Во время известных открытых
процессов их жертв заставляли подписывать протоколы допросов,
подготовленные политической полицией, вынуждая сознаваться в
преступлениях, которые те не могли даже себе вообразить, а тем бо­
лее совершить. То было началом эры «развитого сталинизма», т.е. пе­
риода с середины 1930-х гг. и вплоть до смерти Сталина. В это время
даже намек на возражения против проводимой им политики со сто­
роны члена правящей Коммунистической партии немедленно вел в
тюрьму и, как правило, на смертную казнь. Хотя идея уничтожения
своих товарищей по партии даже не могла прийти в голову Ленину,
но именно он привел в действие безжалостную машину для убийства,
которую Сталин «творчески» использовал.
На заседании Совнаркома под председательством Ленина в де­
кабре 1917 г. было принято решение об учреждении ЧК, причем не
было издано даже официального декрета о создании этого предше­
ственника НКВД и КГБ. Главными инициаторами создания кара­
тельного меча государства для борьбы с политическими противника­
ми были сам Ленин и польский революционер Феликс Дзержинский,
ставший первым главой ВЧК40. Готовность Ленина к безжалостному
применению насилия доказывает записка, направленная им Вяче­
славу Молотову, ставшему впоследствии ближайшим сподвижником
Сталина, председателем Совнаркома и министром иностранных дел.
В марте 1922 г. Ленин, в частности, писал: «Чем большее число пред­
ставителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства
удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно

40 Leggett G. The Cheka: Lenin’s Political Police. Oxford: Clarendon Press, 1981.
P. 15-27.

98
теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни
о каком сопротивлении они не смели и думать»41. Но при всем этом
Ленин применял террор намного более избирательно по сравнению
со Сталиным и направлял его против врагов большевистской рево­
люции, а не против десятков тысяч ее сторонников, ставших жертва­
ми Сталина42.
Первыми жертвами судебного преследования людей, действи­
тельно сотрудничавших с Советской властью, стали инженеры бур­
жуазного происхождения, процесс против которых по обвинению в
саботаже, ставший известным под названием «Шахтинское дело», со­
стоялся в 1928 г. К суду по этому обвинению было привлечено более
50 инженеров и техников, работавших на шахтах Донецкого уголь­
ного бассейна (Донбасса). Этот процесс положил начало организо­
ванной кампании по борьбе с так называемыми «вредителями», хотя
доказательства преднамеренного саботажа со стороны обвиняемых
были весьма зыбкими, а признательные показания некоторых из них
были сделаны под давлением. Пятеро обвиняемых по Шахтинскому
делу были казнены в июле 1928 г., а большинство остальных было
заключено в тюрьму. Несколько человек были по тому делу оправда­
ны43. По сравнению с 1928-1931 гг. последующие три-четыре года,
начиная с 1932 и до первой половины 1936 г., можно считать чем-то
вроде передышки перед Большим террором 1937-1938 гг.

Женщины в советском обществе

Среди многих общественных преобразований, случившихся в
этот период советской истории, одним из наиболее выдающихся
следует считать изменения, касающиеся положения женщин. Эти
перемены были далеки от абсолютного освобождения женщин, о
котором твердила советская пропаганда, тем не менее одним из пер­
вых законодательных актов, изданных большевиками после прихо­
да к власти, был закон, уравнявших женщин в правах с мужчинами.
В то время как женщины в Советском Союзе составили значитель­
но большую часть рабочей силы в промышленности и в других про­
фессиональных областях деятельности, чем до революции, боль­

41 Известия ЦК КПСС. № 4. 1990. С. 190-193, на стр. 193.

42 Shearer. Stalinism, 1928-1940. Р. 214.
43 Medvedev R. Let History Judge: The Origins and Consequences of Stalinism.
Revised and expanded edition. Oxford: Oxford University Press, 1989. P. 258-260, esp.
P- 258; Holloway D. Science, Technology and Modernity / / Suny (ed.). The Cambridge
Bistory of Russia: The Twentieth Century. P. 549-578, at p. 560.

99
шинство женщин-крестьянок долгое время продолжали играть
важную роль в сельской экономике, принимая участие в заготовке
сена и возделывании огородов в дополнение к выполнению прак­
тически всей работы по дому, включая воспитание детей44. Неза­
висимо от того, была ли женщина замужней или нет, она не имела
никаких прав на наследование имущества, пока были живы другие
родственники умершего мужа, за исключением собственного при­
даного и некоторой домашней утвари, хотя в отдельных районах
для вдов делались некоторые исключения из этого общего прави­
ла45. Изменения законодательства помогали, но весьма медленно и
очень выборочно, преодолевать глубоко укоренившиеся социаль­
ные предрассудки.
В первые годы Советской власти был отменен церковный кон­
троль за заключением и расторжением браков, признавался только
гражданский брак, а разводы стали простым и дешевым делом. Абор­
ты были разрешены законом в 1920 г., но этот акт не рассматривался
как составная часть освобождения женщин, а считался лишь вынуж­
денным и временным злом. Прерывание беременности, санкциони­
рованное государством, было необходимо ради сокращения высокой
женской смертности от нелегальных абортов46. Женщины при Со­
ветской власти не просто получили право на оплачиваемую работу,
но их призывали воспользоваться этим правом, и многие женщины
действительно им пользовались. В довоенный период женщины в
Советском Союзе, как известно, несли двойную нагрузку, хотя во
время войны условия их существования стали неизмеримо тяжелее.
Отработав полный рабочий день на предприятии, в поле или в кон­
торе, они чаще всего выполняли всю домашнюю работу, не имея при
этом никаких облегчающих их домашний труд приспособлений и бы­
товой техники, широко доступных западным женщинам, выстаивая
в очередях и преодолевая дефицит всего необходимого, бывших не­
отъемлемой составной частью советской экономики. Это объясня­
лось не только тем, что эта экономика была скорее командной, неже­
ли рыночной, но и тем, что политические приоритеты при планиро­

44 Glickman R. L. The Russian Factory Woman, 1880-1914 / / D. Atkinson, A. Dallin

and G. Warshofsky Lapidus (eds.). Women in Russia. Hassocks: Harvester Press, 1978.
P. 63-83, at p. 63.
45 Ibid. P. 62-63.
46 Warshofsky Lapidus G. Women in Soviet Society: Equality, Development, and
Social Change. Berkeley: University of California Press, 1978. P. 60-61; Juviler P. H.
Family Reforms on the Road to Communsm / / P. H. Juviler and H. W. Morton. Soviet
Policy-Making: Studies of Communism in Transition. L.: Pall Mall Press, 1967. P. 29-55,
at p. 31-32.

100
вании отдавались отраслям тяжелой и оборонной промышленности,
что вело к недоразвитости сферы услуг и производства товаров на­
родного потребления47. Как положительный момент следует назвать
быстрое расширение возможностей для получения образования, от­
мечавшееся ранее в настоящей главе, что позволило значительному
числу, хотя и меньшинству женщин приобрести квалифицированные
профессии и карьерные перспективы, недоступные для многих из
них до 1917 г. Иные же были вынуждены заниматься тяжелым фи­
зическим трудом, выполняя работы, на которые прежде, по крайней
мере в городах, женщины не допускались.
В 1930-х гг. произошли новые изменения в законодательстве и в
общественных отношениях, повлиявшие на положение женщин в со­
ветском обществе. Как это не парадоксально звучит, учитывая, что
казни сокращали число советских граждан, но Сталин был озабочен
недостаточной численностью населения страны. Жилищные условия
граждан, ютившихся в городах в тесных коммунальных квартирах,
в сочетании с двойной рабочей нагрузкой, которую несли на своих
плечах женщины, не способствовали тому, чтобы горожане заводи­
ли большие семьи. Советские бюрократы решили, что эту проблему
проще всего решить усложнением процедуры развода, законодатель­
ным запрещением абортов и прославлением института семьи. В июне
1936 г. вышел закон, запрещавший аборты за исключением случаев,
когда прерывание беременности было обусловлено строгими меди­
цинскими показаниями, а в ноябре того же года критерии, по кото­
рым допускались такие исключения, были ужесточены еще более.
Эти меры сопровождались интенсивной пропагандистской компани­
ей об опасности абортов безо всякого учета еще большего риска при
прерывании беременности подпольными гинекологами. Было вве­
дено финансовое стимулирование больших семей, причем особенно
крупные пособия назначались за каждого ребенка, рожденного сверх
десяти уже имеющихся в семье. Этими государственными стимулами
чаще пользовались деревенские семьи, а не городские, но последние
выгадали от расширения сети яслей, детских садов и педиатрических
клиник, что являлось составной частью программы стимулирова­
ния рождаемости48. В советских СМИ повышенное внимание стало
Уделяться проповедям о святости семейных уз. Как заметил Дэвид
Л. Хоффман, «к середине 1930-х годов изменилось восприятие семьи
советскими властями. Теперь они рассматривали укрепление семьи

47 Lapidus. Women in Soviet Society. P. 5-6.

48 Hoffmann D. L. Stalinist Values: The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917—
1^41. Ithaca: Cornell University Press, 2003. P. 100-102.

101
не только как средство повышения рождаемости, но также пришли к
убеждению, что семья способна прививать детям советские ценности
и дисциплинированность и является, таким образом, инструментом
государственной важности»49.
В то время как советская политика стимулирования рождаемости
имела немало общего с аналогичными мерами, осуществлявшимися
в других странах, у нее также имелись существенные особенности.
Женщин поощряли к тому, чтобы они продолжали работать во время
беременности и возвращались на свои рабочие места после рождения
детей. В 1936 г. Политбюро одобрило закон, объявлявший уголов­
ным преступлением увольнение с работы беременных женщин или
снижение им заработной платы на время беременности. Но «ни
разу за все время компании по укреплению семьи советским чи­
новникам не приходила в голову мысль о том, что место женщины
дома»50.
В течение 1930-х гг. изменилась также культурная политика, в
том числе в части визуальных изображений женщин. Мужеподоб­
ные, безвкусно одетые женщины, изображавшиеся на плакатах и в
средствах массовой информации во времена первой пятилетки, усту­
пили место в кинофильмах и на страницах газет женским образам с
подчеркнутой женственностью их героинь51. В целом же в эти годы
наблюдалась реабилитация некоторых аспектов буржуазной жизни,
например входили в моду бальные танцы. Если 1920-е гг. породили
впечатляющие образцы высокой культуры, то в 1932-1936 гг. наблю­
далось широкое распространение массовой культуры. Официально
насаждался фольклор, хотя и без его религиозного компонента, при­
чем зачастую представлявший псевдонародное творчество, но, то
время, это была и эра расцвета так называемого «красного джаза»,
когда западные и советские джазовые оркестры гастролировали по
многим городам Союза52. Помимо официальной доктрины «социа­
листического реализма», которая должна был пронизывать все виды
искусства, а на практике представляла собой средство демонстрации
деградации капитализма, прославления советского образа жизни и
поддержания обязательного оптимизма в отношении общества буду­
щего, существовали также некоторые виды популярного массового

49 Hoffmann D. L. Stalinist Values: The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917—

1941. P. 106.
50 Ibid. P. 112.
51 Ibid. P. 111-112.
52 StitesR. Russian Popular Culture: Entertainment and Society since 1900. Cambridge:
Cambridge University Press, 1992. P. 72-78.
искусства. В 1930-е гг. в Советском Союзе резко выросло число кино­
театров, но со временем в них все реже стали показывать популярные
иностранные фильмы. Поворотным пунктом явился 1936 г., когда на­
чались репрессии. Советская массовая культура становилась все бо­
лее «фольклоризированной», а иностранные произведения - казаться
подозрительными53. Советским гражданам также навязывались при­
украшенные и облагороженные версии их собственной жизни после
революции. Между тем, как отмечал знаток истории советского кино
Ричард Тейлор, советский зритель в период между двумя мировыми
войнами предпочитал «тракторам и рассказам о том, что представля­
ла собой их Революция» фильмы с Чарли Чаплиным, Бастером Ки­
тоном, Дагласом Фейрбенксом и Мэри Пикфорд. Иными словами,
он предпочитал реализму эскапизм, тем более учитывая, насколько
нереалистичным фактически был тот самый реализм»54.

Личная диктатура Сталина

Во многих отношениях в конце 1920-х и особенно в начале
1930-х гг. происходили значительные скачки как вперед, так и на­
зад55. Празднование официальной даты пятидесятилетия Сталина
21 декабря 1929 г. положило начало явлению, получившему впослед­
ствии название «культ личности». Сталин полагал, что этот культ не
только способствует укреплению его неограниченной власти, но и
отвечает психологии русского человека. История подтверждает, что
это явление по крайней мере не противоречило устойчивым россий­
ским традициям. Две революции 1917 г., быстро последовавшие одна
за другой, «отменили как царя, так и Бога, которые веками служили
опорой и объектами приверженности людей»56. Со смертью Ленина
и последовавшими за ней вскоре отстранением от власти, а потом и
ссылкой Троцкого, режим лишился одного из самых вдохновенных,
хотя и очень авторитарного лидера. Но тогда не возникло стремления
к установлению демократии в качестве средства легитимации режи­
ма, поскольку в результате выборов народ мог отклонить и ликвиди­
ровать ленинский проект в той интерпретации, которую ему придал
Сталин. Соответственно, как считает британский историк Джон Гу­

53 Ibid. Р. 72.
54 Taylor R. The Politics of the Soviet Cinema 1917-1929. Cambridge: Cambridge
University Press, 1979. P. 98.
55 Gooding J. Socialism in Russia: Lenin and his Legacy, 1890-1991. Basingstoke:
palgrave, 2002. P. 136.
56 Ibid.

103
динг, «режим, ведомый Сталиным, выбрал не большевистский, а глу­
боко русский по духу курс на восстановление харизматической со­
ставляющей власти. Сталин настолько преуспел в этом, что к концу
1930-х годов большая часть населения стала смиренно от него зави­
симой. Ленинская цель завоевания массовой поддержки и реальной
тесной связи между народом и правителями была таким образом до­
стигнута, правда, теми средствами, которые не имели ничего общего с
социализмом или с первоначальными намерениями большевиков»57.
XVII съезд Коммунистической партии, состоявшийся в начале
1934 г., был назван «съездом победителей». Внутренние враги были
полностью уничтожены, коллективизация сельского хозяйства завер­
шена, а быстрая индустриализация шла полным ходом. Настроения
в стране решительно изменились с убийством Сергея Кирова, главы
партийной организации Ленинграда. (Так после смерти Ленина ста­
ла называться бывшая столица империи Санкт-Петербург, переиме­
нованный во время Первой мировой войны в Петроград.) Киров был
застрелен в декабре 1934 г., и после его убийства прокатилась волна
арестов. Продолжают иметь место предположения о том, что сам Ста­
лин являлся заказчиком этого преступления, потому что опасался
потенциального соперника в лице Кирова, а также с целью оправда­
ния новой волны террора. Однако никаких доказательств причастно­
сти Сталина к убийству Кирова, на что в 1956 г. настойчиво намекал
Никита Хрущев в своем докладе XX съезду КПСС, обнаружить не
удалось даже после открытия советских архивов в 1980-1990-х гг.
Вместе с тем Сталин извлек все возможные преимущества из об­
становки, сложившейся поле убийства Кирова, чтобы свести счеты
[со старыми недругами]. Некоторые наиболее авторитетные старые
большевики, с которыми ему не раз доводилось вступать в схватки за
влияние в партии в 1920-х гг. и ранее, включая Григория Зиновьева
и Льва Каменева, были арестованы и заключены в тюрьму, хотя они
никак не были связаны с покушением на Кирова. Они оба были каз­
нены в 1936 г.
Старый большевик Зиновьев не имел никакого отношения к писа­
телю Александру Зиновьеву, чей положительный отзыв о советской
власти, открывшей его семье дорогу для подъема вверх по професси-
оцальной лестнице, цитировался выше. Русская фамилия последнего
является подлинной, в то время как и Зиновьев, и Каменев поменяли
свои еврейские фамилии на русские псевдонимы. Хотя сталинская
подозрительность в отношении евреев стала более очевидной только

57 Gooding J. Socialism in Russia: Lenin and his Legacy, 1890-1991. P. 136.

104
после Второй мировой войны, но даже в 1930-х гг. еврейское проис­
хождение было не лучшей рекомендацией в его глазах. Каменев еще
более усугубил свое положение тем, что, будучи женатым на сестре
Троцкого, занял колеблющуюся позицию в схватке между ним и Ста­
линым. В начале 1920-х гг. Каменев поддержал Сталина в борьбе с
Троцким, но в конце того десятилетия он сблизился с «левой оппо­
зицией». Его трижды исключали из партии и дважды впоследствии
восстанавливали в ее рядах. Когда же в 1934 г. его исключили в тре­
тий раз, то это стало прелюдией к его аресту в 1935 г. и казни в сле­
дующем году.
Личная власть Сталина непрерывно усиливалась в первой поло­
вине 1930-х гг., но именно массовый террор 1936-1938-х уничтожил
последние остатки олигархического правления и открыл дорогу к его
единоличной диктатуре. По наблюдениям российского историка и
старшего научного сотрудника Российских государственных архи­
вов Олега Хлевнюка, «тезис о решающей роли Большого террора в
укреплении личной диктатуры Сталина многие годы господствовал
в историографии, а новые документы только подтвердили его спра­
ведливость. Опираясь на карательные органы, Сталин казнил не­
скольких членов Политбюро, а остальных подчинил себе угрозами
расправы с ними и с их семьями... Более молодые лидеры, введенные
в Политбюро Сталиным,., выросли в иных традициях, существо ко­
торых заключалось в личной преданности Сталину. В этих новых
условиях принятие ключевых политических решений стало исклю­
чительной прерогативой Сталина. Политбюро как коллективный ор­
ган перестало функционировать, будучи замененным совещаниями
Сталина с несколькими ближайшими коллегами»58.

Социализм сталинского образца

Середина 1930-х гг. была ознаменована возникновением так на­
зываемого «стахановского движения». В августе 1935 г. шахтер Алек­
сей Стаханов якобы добыл за одну шестичасовую смену 102 тонны
угля, что в 14 раз превышало действовавшие в угольной промышлен­
ности нормы59. Власти немедленно призвали остальных рабочих к
повторению подобных трудовых подвигов, чтобы таким образом со­

58 Khlevniuk О. V. Stalin as dictator: the personalization of power / / Davies and

Harris (eds.). Stalin: A New History. P. 108-120, at p. 110. См. также более полное и де­
тальное исследование того же автора: Khlevniuk О. V. Master of the House: Stalin and his
Inner Circle. New Haven: Yale University Press, 2009.
59 Service. Stalin. P. 317.

105
действовать ускоренному развитию экономики. Хотя многие рабочие,
движимые чувством патриотизма или стремлением к скорейшему по­
строению социализма, постарались повторить подвиг Стаханова, но в
большинстве достижений стахановцев присутствовал немалый эле­
мент жульничества. Сталин объявил, что стахановское движение -
это «новый, высший этап социалистического соревнования»60. Од­
нако эти образцовые рабочие полагались на руководителей предпри­
ятий в вопросах создания им максимально благоприятных условий
труда, не говоря уже об имевших место приписках в статистике их
достижений. И те, кто удостаивался звания стахановца, заставляли
остальных рабочих выглядеть неповоротливыми увальнями по срав­
нению с собой. Стахановцы получали также особые привилегии, на­
пример доступ к приобретению дефицитных товаров. В результате
расточаемые им в советской печати восхваления не придавали им
популярности среди рядовых рабочих. Иллюстрацией тому может
служить анекдот 1930-х гг., в котором рассказывалось об одной глу­
хой старухе, занявшей очередь, не зная за чем она выстроилась. Это
было обычным делом в России на протяжении почти всего времени
существования Советской власти. Большинство товаров и продуктов
питания постоянно были в дефиците, и поэтому выстраивались длин­
ные очереди, когда в магазинах что-то «выбрасывали» в продажу.
При этом люди зачастую узнавали что продают, только заняв предва­
рительно очередь. В случае той глухой старухи, она спросила; «А что
дают?», а ей кто-то ответил: «По морде». Не расслышав толком, она
переспросила: «Всем или только стахановцам?»61 (Даже в сталинские
времена, хотя, конечно, и реже, чем при Хрущеве или Брежневе, со­
ветские граждане рассказывали политические анекдоты. По этому
поводу также ходили шутки политического свойства. Например, на
вопрос, какой народ самый смелый в мире, следовал ответ: «Конечно,
русские. Они знают, что каждый четвертый из них - стукач, но, тем не
менее, продолжают рассказывать политические анекдоты». На самом
деле пропорция осведомителей в обществе была не столь высокой,
как один к четырем, но достаточной, чтобы доносы в органы были
вполне обычной, хотя и ужасной реальностью в 1930-1940-е гг.)
. Событием, породившим безудержное восхваление Советского
Союза властями и славословия со стороны многих доверчивых ино­
странцев, стало принятие новой советской Конституции в 1936 г. На
самом деле эта конституция была третьей по счету. Предыдущие две

60 Сталин И. Речь на первом Всесоюзном совещании стахановцев / / Вопросы ле­

нинизма. 1-е изд., М.: Политиздат, 1952. С. 531-544, нас. 531.
61 Fitzpatrick. Everyday Stalinism. Р. 185.

106
были приняты в 1918 и 1924 г., но на бумаге именно эта конститу­
ция была самой демократической. Конституция 1918 г., например,
лишала избирательных прав нежелательные элементы, такие как
священники всех религиозных конфессий или люди, эксплуатирую­
щие наемных работников ради извлечения прибыли. К 1936 г. пер­
вых осталось совсем немного, а вторые исчезли совсем, и поэтому
по Конституции 1936 г. никто не был лишен избирательных прав.
Впрочем, это не имело ровным счетом никакого значения, посколь­
ку выборы происходили при наличии только одного-единственного
кандидата на каждое место. В своей речи, произнесенной 25 ноября
1936 г., Сталин, представляя новую конституцию, противопоставлял
ее конституциям буржуазных стран, носивших, по его мнению, чисто
формальный характер и содержащих порой ограничения прав граж­
дан по половому и имущественному признакам. Расхваливая новую
Конституцию как самую демократическую из всех известных до того
времени, Сталин заявил, что она «не просто провозглашает демокра­
тические свободы, но и обеспечивает их в законодательном порядке
известными материальными средствами. Понятно поэтому, - доба­
вил он, - что демократизм проекта новой Конституции является не
“обычным” и “общепризнанным” демократизмом вообще, а демокра­
тизмом социалистическим» (выделено в оригинале)62.
На самом деле эта сверхдемократическая Конституция содержа­
ла немало оговорок и способов ограничения прав граждан, не говоря
уже о том смысле, которое вкладывал Сталин в термин «социали­
стический», хотя вряд ли кто-то осмелился бы апеллировать к Кон­
ституции, защищаясь от диктаторского государства. В первой статье
Конституции говорилось: «Союз Советских Социалистических Ре­
спублик есть социалистическое государство рабочих и крестьян».
Таким образом, сразу в невыгодное положение ставилась интелли­
генция, которую советская идеология рассматривала как отдельную
социальную группу, но не класс. Статья 125 начиналась следующими
словами: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях укреп­
ления социалистического строя гражданам СССР гарантируется за­
коном: а) свобода слова, б) свобода печати, в) свобода собраний и ми­
тингов, г) свобода уличных шествий и демонстраций». Ни одной из
перечисленных свобод не существовало в реальности, а поклонники
сталинской конституции и предполагаемые пользователи всех этих
обещанных свобод упускали из виду положение, зафиксированное

62 Сталин И. О проекте Конституции Союза ССР / / Вопросы ленинизма. С. 545-

573, на с. 556.

107
в самом начале этой статьи. Если кто-то вдруг решится воспользо­
ваться этими свободами, то кто будет решать, соответствуют ли их
действия «интересам трудящихся» или способствуют ли они «укреп­
лению социалистической системы»? Ответ ясен. Этими «кем-то» яв­
лялись руководители Коммунистической партии и тайная полиция,
исполняющая приказы Сталина.
Вместе с тем речь Сталина по поводу принятия новой Консти­
туции 1936 г. имела большое значение. Именно в ней он впервые
недвусмысленно объявил Советский Союз социалистическим го­
сударством. До этого всегда говорилось только о строительстве со­
циализма. Сталин, чей дидактический стиль выступлений включал
немало намеренных повторений для придания его словам нужно­
го риторического и педагогического эффекта, в частности, заявил:
«Наше советское общество добилось того, что оно уже осуществило
в основном социализм, создало социалистический строй, то есть осу­
ществило то, что у марксистов называется иначе первой, или низшей,
фазой коммунизма. Значит, у нас уже осуществлена в основном пер­
вая фаза коммунизма, социализм»63.
С точки зрения самосознания и идеологии это заявление Стали­
на, решившего, что социализм в стране был в основном построен,
имело важное значение. С объективной точки зрения оно содержа­
ло столь же мало смысла, как и утверждения о том, что советское
общество к 1936 г. стало демократическим. (Я намерен поговорить
подробнее в главе 6 настоящей книги о том, почему мне кажется
предпочтительным называть сталинскую систему именно комму­
нистической, а не социалистической.) Единственное, что стало ста­
зу очевидным, так это то, что советская Конституция 1936 г. отнюдь
не возвестила о начале эры уважения прав человека, демократии и
свободы. На самом деле два года, последовавшие за ее принятием,
стали временем Большого террора, когда аресты и казни снова до­
стигли наивысшей интенсивности и когда Революция принялась
пожирать своих отцов и детей, то есть старых большевиков, быв­
ших товарищами Сталина по оружию во времена позднего само­
державия и Гражданской войны, и людей, вступивших в Комму­
нистическую партию, когда та уже находилась у власти, и быстро
выдвинувшихся на ведущие позиции в партийных и государствен­
ных органах.
Когда впервые советский лидер привлек внимание к преступле­
ниям Сталина, неудивительно, что он прежде всего сконцентри-

63 Сталин И. О проекте Конституции Союза ССР / / Вопросы ленинизма. С. 553.

108
решался на 1937-1938 гг., когда террор во всю силу обрушился на
членов Коммунистической партии, включая очень заметных людей.
Человеком, который нарушил табу на критику Сталина, был Хрущев,
и в одной из последующих глав будет больше рассказано о XX съез­
де партии в 1956 г., на котором он отважился на это. Но в 1930-е гг.
по указаниям Сталина было убито или посажено в тюрьмы зна­
чительно большее число крестьян, чем партийных работников, а
еще ранее подобная участь постигла священников и «буржуазных»
противников Коммунистической партии. Эти жертвы были обой­
дены молчанием Хрущевым, когда он заговорил о преступлениях
Сталина. Конечно, впечатляли руководящие позиции в системе
многих казненных во второй половине 1930-х гг. Поскольку все те,
кто представал перед судом, сознавались в различных заговорах,
причем история каждого подтверждалась другими обвиняемыми
в соответствии с прописанным заранее сценарием, то многие по­
слы западных стран и западные журналисты допускали их вино­
вность, невзирая на то что старые большевики сознавались в та­
ких немыслимых преступлениях, как шпионаж в пользу Германии,
Британии или Японии. В ряды этих легковерных входил, напри­
мер, посол США в Москве Джозеф И. Дэвис, который писал: «Не­
вероятные показания Крестинского, Бухарина и остальных, кажется,
указывают на то, что кремлевские опасения были достаточно
обоснованными... Но правительство действовало очень быстро
и энергично. Были расстреляны генералы Красной армии, а це­
лые партийные организации были подвергнуты тщательным чист­
кам»64.
Сам Хрущев придерживался дифференцированных взглядов
на законность применения насилия в процессе строительства со­
циализма и коммунизма, и его прежде всего возмущали убийства
преданных партии коммунистов. Его партийная аудитория более
него самого была шокирована, когда он, знавший намного больше,
сообщил, что «из 139 членов и кандидатов в члены Центрального
Комитета партии, избранных на XVII съезде партии, было аресто­
вано и расстреляно (главным образом в 1937-1938 гг.) 98 человек,
то есть 70 процентов»65. Та же судьба постигла, как добавил Хрущев,
большинство делегатов того съезда, который, как он напомнил, был
назван «Съездом победителей». Из 1966 делегатов по обвинениям в

64 Цит. по: Suny. The Soviet Experiment. P. 263.

65 Khrushchev N.S. The Secret Speech delivered to the closed session of the Twentieth
Congress of the Communist Party of the Soviet Union. An introduction by Zhores and Roy
Medvedev. Nottingham: Spokesman Books, 1976. P. 33.

109
контрреволюционной деятельности было арестовано 1198 человек66.
Учитывая, что Хрущев обращался к делегатам съезда (двадцатого),
не удивительно, что в официальном стенографическом отчете после
его сообщения записано: «Шум возмущения в зале»67.
Существовало немало разногласий в оценках числа жертв, каз­
ненных и заключенных в тюрьмы и лагеря в разные годы правления
Сталина, но открытие архивов привело к некоторым согласованным
цифрам, все равно чудовищным, но находящимся где-то посередине
между крайними значениями, на несколько миллионов меньшим са­
мых завышенных ранее, но на несколько миллионов большим оценок
тех, кто старался приуменьшить масштабы сталинского террора. Ро­
нальд Суни, редактор недавно вышедшей фундаментальной работы
по истории России XX века, предполагает, что «общее число жизней,
унесенных сталинским режимом в 1930-х годах ближе к 10-11 млн че­
ловек, чем к 20-30 млн, предполагавшимся ранее»68. Энн Эпплбаум,
автор подробного исследования о политических заключенных в Со­
ветском Союзе, пришла к выводу, что общее число людей, подвергну­
тых принудительному труду за все время существования советской
власти, составляет 28,7 млн. Она включает в это число «спецпересе-
ленцев», таких как кулаки и представители отдельных национально­
стей вроде крымских татар или немцев Поволжья, депортированных
во время Второй мировой войны. Эпплбаум отмечает, что сейчас об­
щепринятым считается примерно 786 тыс. казненных политических
заключенных, хотя она сама полагает, что истинное число жертв на­
много превышает эту цифру69. Российская неправительственная ор­
ганизация «Мемориал», занимающаяся расследованиями репрессий
в советский период, недавно опубликовала данные об 1,7 млн чело­
век, арестованных только в 1937-1938 гг., из которых, по их сведени­
ям, не менее 818 тыс. человек были расстреляны70.
Некоторые ранние чистки были логическим следствием выбора
советского руководства, решившего отказаться от того, что Сталин
называл «заурядной демократией» или «общепризнанной демокра­
тией», и навязать свою волю и жесткую политику населению с по­
мощью диктаторских декретов. Другие чистки, включая те, что были

66 Khrushchev. The Secret Speech delivered to the closed session of the Twentieth
Congress of the Communist Party of the Soviet Union. P. 33-34.
67 Ibid. P.34.
68 Suny (ed.). The Cambridge History of Russia: The Twentieth Century. P. 40.
69 Applebaum A. Gulag: A History. Harmondsworth: Penguin, 2004. P. 515-522.
70 Associated Press report from Moscow of 26 September 2007 / / Johnson’s Russia
List. 2007. №. 2003, 27. September 2007. P. 43.

110
обращены против партийных работников и офицерского корпуса
Красной армии, выходили далеко за рамки логики коммунисти­
ческого правления. Сталин, с одной стороны, искренне верил в ту
разновидность ленинизма, которую он сам создал, а с другой сторо­
ны - был психически неуравновешенным человеком, которому, как
слишком поздно понял Ленин, нельзя было доверять ту гигантскую
власть, которую он сосредоточил в своих руках. По мере старения
Сталин становился все большим параноиком. Вместе с тем его доре­
волюционный опыт вносил определенную рациональную составляю­
щую в то недоверие, с которым он относился к своему окружению.
В свое время, будучи активистом революционной большевистской
партии, он не сумел разглядеть, что один из его товарищей, которо­
му он доверял, Роман Малиновский, был агентом царской охранки.
Впоследствии он более чем полно рассчитался за свою тогдашнюю
слепоту. Хроническая подозрительность, жажда власти, сочетаемая
с показной скромностью, и кровожадная мстительность стали до­
минирующими чертами личности Сталина. В результате сталинизм
явился той характерной формой коммунизма, преступления которого
имели ужасающие последствия для советского общества, а его край­
ности были намного более жестокими, чем требовалось для удержа­
ния власти Коммунистической партией.
 5. МЕЖДУНАРОДНОЕ КОММУНИСТИЧЕСКОЕ
ДВИЖЕНИЕ В ПЕРИОД МЕЖДУ ДВУМЯ
МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ

В ноябре 1918 г. премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж заявил,

что Британия обязана стать «страной, достойной своих героев». Сол­
даты, возвращавшиеся домой из страшных окопов Первой мировой
войны, обнаруживали, что нигде в Европе реальная жизнь не отве­
чала их радужным ожиданиям. Начинали бунтовать рабочие, сохра­
нявшие спокойствие всю войну. Если на протяжении почти всего
XX в. революция на Западе казалась маловероятной даже в самой
отдаленной перспективе, то период 1918-1920 гг. составлял в этом
отношении главное исключение1. Для значительной части промыш­
ленных рабочих, особенно для членов профсоюзов, русская револю­
ция стала примером, породившим надежды на возможность преоб­
разования общества на новых началах. Рабочие в развитых западных
странах являлись наиболее многочисленной общественной группой,
причем их интересы перестали замыкаться внутри национальных
границ, что стало одним из естественных следствий закончившейся
войны. Но, приветствуя свержение царизма в России и последующий
распад Российской империи, даже самые политически подкованные
рабочие неясно представляли себе реалии большевистской револю­
ции. Они не знали, что, вопреки романтическим рассуждениям о пе­
реходе власти в руки рабочего класса, на самом деле власть в России
захватили профессиональные революционеры, составлявшие незна­
чительное меньшинство не только в российском обществе, но даже
среди русских социалистов. Так или иначе, но событие, получившее
впоследствии в Советском Союзе название «Великий Октябрь»,
Можно было считать, и многими поначалу действительно считалось,
первой в истории попыткой построения социализма в масштабах це­
лой страны.

1 Sassoon D. One Hundred Years of Socialism: The West European Left in the
Twentieth Century. L: Fontana, 1997. P. 32.

112
 Со своей стороны большевики надеялись и поначалу ожидали, что
их революция послужит спусковым крючком для целой серии рево­
люций в Западной Европе. Но до окончания Второй мировой войны
коммунистам так и не удалось прийти к власти ни в одной европей­
ской стране на сколь бы то ни было продолжительный срок. Вместе
с тем в 1921 г. Советы с помощью Красной армии установили свой
протекторат над Монголией, азиатской страной, расположенной
между Россией и Китаем, по площади территории превосходившей
францию, Германию, Италию и Великобританию вместе взятые, но
с населением меньше числа жителей Ямайки. Переименованная в
Монгольскую Народную Республику, эта страна в 1924 г. стала вто­
рым в мире коммунистическим государством2. Однако изначально
она была сателлитом Советского Союза, и в таком качестве в своих
отношениях с Москвой стала предтечей ряда других коммунистиче­
ских стран, которым предстояло образоваться после Второй мировой
войны в результате успехов Советской Армии.
Сразу после окончания Первой мировой войны революцион­
ные волнения вспыхнули в Германии, которая по уровню развития,
безусловно, была страной, намного более подходящей для реализа­
ции коммунистического проекта, нежели Внешняя Монголия. Еще
с 1870-х гг. в германском социал-демократическом движении уста­
новились достаточно напряженные отношения между его рефор­
мистским и революционным крыльями. Война только усилила раз­
ногласия между ними, и после большевистской революции в России
каждой левой партии предстояло определиться со своей позицией
в отношении свершившейся попытки создания социалистического
государства3. Эта проблема стала еще более животрепещущей после
основания в 1919 г. Третьего Интернационала, или Коминтерна, о ко­
тором более подробно будет рассказано далее в этой главе.
В Германии социал-демократическое движение, бывшее самым
мощным в Европе, в конце Первой мировой войны раскололось на
три течения. Самая многочисленная его часть сохранила за собой
наименование Социал-демократической партии Германии (СПДГ).
Более радикально настроенные социалисты объединились в Неза­
висимую социал-демократическую партию. Германии (НСДПГ), а
те, кто выступал за немедленную революцию в Германии, образо­

2 Carr Е.Н. The Bolshevik Revolution 1917-1923. Vol. 3. Harmondsworth: Penguin,

1966. P. 507-509, 512-516, 522-524; Hauner M. W hat is Asia to Us? Russia’s Asian
Heartland Yesterday and Today. L.: Unwin Hyman, 1990. P. 7.
3 Fulbrook M. History of Germany 1918-2000: The Divided Nation. 2nd ed. Oxford:
Blackwell, 2002. P. 20; Sassoon. One Hundred Years of Socialism. P. 31.

113
вали Союз Спартака, наиболее заметными лидерами которого ста­
ли высокообразованные революционеры Роза Люксембург и Карл
Либкнехт. Официально Союз Спартака был основан 11 ноября
1918 г., два дня спустя после освобождения Розы Люксембург из
тюрьмы и день спустя после прихода к власти правительства, со­
стоящего преимущественно из социалистов. Спартаковцы, объеди­
нявшие квалифицированных и неквалифицированных рабочих,
интеллектуалов, служащих и ИТР, позднее преобразовали свою
организацию в Коммунистическую партию Германии (КПГ), учре­
дительный съезд которой прошел в период с 30 декабря 1918 по
1 января 1919 г.4
Революционный подъем в ноябре 1918 г. происходил в разных
частях Германии. Император Вильгельм II был вынужден отречь­
ся от престола, и инициативу захватили две умеренные социали­
стические партии, сформировавшие после выборов, состоявшихся
в январе 1919 г., коалиционное правительство вместе с нескольки­
ми другими демократическими партиями. Ряд видных армейских
генералов, встревоженных возможностью повторения в Германии
революции в советском духе, присягнули на верность новому пра­
вительству и предложили ему свою помощь в наведении порядка
и подавлении революции в стране. Незадолго до выборов, когда в
Берлине вспыхнуло стихийное восстание, руководство которым
взяли на себя коммунистические лидеры, временное правительство,
в котором уже тогда доминировали представители СДПГ и НСДПГ,
для подавления волнений прибегло к помощи вооруженных групп
демобилизованных солдат, действовавших столь жестоко, что это
привело к убийству 15 января обоих коммунистических лидеров -
Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Неспособность коммунистов
и социал-демократов договориться между собой, позднее помешав­
шая им действовать сообща и против набиравшего силу фашизма,
была во многом обусловлена политикой, диктуемой коммунистам
из Москвы. Она привела к дальнейшему обострению напряжен­
ности в Германии и в немалой степени содействовала подавлению
революционных выступлений спартаковцев и убийству двух их са­
мых видных лидеров5. Волнения в Германии как реакция на то, что
коммунисты называли «Белым террором», продолжались в течение
февраля, марта и апреля 1919 г. В апреле удалось даже учредить со­

4 Weitz Е. D. Creating German Communism, 1890-1990: From Popular Protests to

Socialist State. Princeton: Princeton University Press, 1997. P. 92.
5 Ibid. P. 89; Fulbrook. History of Germany 1918-2000. P. 20-24.

114
ветскую республику в Баварии, просуществовавшую до своего раз­
грома менее месяца6.
Наряду с локальными и недолговременными успехами в Гер­
мании коммунистам также удалось захватить власть в Венгрии,
образовав Венгерскую советскую республику, продержавшуюся
133 дня в 1919 г. Окончание войны и утрата Венгрией части своей
территории в результате поражения и распада Австро-Венгерской
империи повлекли за собой относительно бескровную революцию,
свергшую традиционных правителей из представителей венгер­
ской аристократии. Новое правительство, в состав которого также
вошли социалисты, возглавил либерально настроенный граф Ми-
хай Каройи. Немало венгерских социалистов насчитывалось среди
полумиллиона военнопленных, вернувшихся из России, включая
политически активное меньшинство, ставших коммунистами во
время пребывания в России в 1917-1918 гг.7 В их число входил
венгерский еврей Бела Кун, арестованный социалистическим пра­
вительством каройистов и осужденный за «конспиративную дея­
тельность против общественного порядка и подстрекательство к
бунту»8.
Когда Куна освободили из тюрьмы, то оказалось, что состав его
сторонников не ограничивается рамками класса пролетариев. Много­
численные венгерские патриоты, возмущенные потерей венгерских
земель в конце войны, приветствовали наряду с радикально настро­
енными рабочими и интеллигенцией приход коммунистов к власти.
Большинство руководителей социалистической партии согласилось
на ее слияние с коммунистами в марте 1919 г. Какое-то время комму­
нисты пользовались поддержкой среднего класса, надеявшегося, что
новое руководство страны намерено защищать границы Венгрии от
агрессии со стороны победивших союзников. Крестьянство же рас­
считывало на передел земли. Но коммунисты быстро оттолкнули от
себя средний класс нападками на символы венгерской нации, конфи­
скацией церковного имущества и разрешением священникам продол­
жать служить в церквях только при условии, что они со своих кафедр
будут призывать верующих поддерживать новое правительство. Все
классы венгерского общества были возмущены ярым антиклерика­
лизмом нового режима, а также тем, что из 45 комиссаров правитель­

6 Steiner Z. The Lights that Failed: European International History 1919-1933.

Oxford: Oxford University Press, 2005. P. 10.
7 Rothschild J. East Central Europe between the Two World Wars. Seattle: Univer-
Slty of Washington Press, 1974. P. 139-145.
8 Ibid. P. 143.

115
ства Бела Куна 32 были евреями9. Радикальные меры, предпринятые
Бела Куном, включали передачу в общественную собственность тех
промышленных предприятий, на которых работало более 25 наемных
работников. Крестьянство быстро разочаровалось в земельной поли­
тике коммунистов, прежде всего в связи с их намерениями как мож­
но скорее провести коллективизацию в сельском хозяйстве с одно­
временной национализацией земельных владений площадью более
ста акров (40,5 га)10.
Правительству Бела Куна выдалась короткая передышка, когда
оно попыталось совместить построение собственного варианта со­
циализма с возвращением военным путем территорий, ранее принад­
лежавших венгерской части Австро-Венгерской империи. Венгерская
армия оккупировала две трети Словакии, где ее с радостью встреча­
ло довольно значительное по численности венгерское меньшинство,
чего нельзя было сказать о самих словаках. Попытка государственно­
го переворота с целью свержения Венгерской советской республики,
предпринятая 24 июня 1919 г., провалилась, что дало Куну возмож­
ность немедленно провозгласить диктатуру пролетариата и развязать
террор против ее «внутренних врагов»11. Военная агрессия против
Румынии, оккупировавшей бывшие венгерские территории, оказа­
лась неудачной, и общественное мнение стало поворачиваться про­
тив режима Куна. Вновь заявила о себе прежняя венгерская правящая
элита, пользовавшаяся теперь широкой поддержкой нижнего средне­
го класса и неквалифицированных рабочих, и Венгерская Советская
республика исчезла столь же неожиданно, как и появилась на свет12.
Кун бежал в Австрию, где был интернирован. После освобождения в
1920 г. он эмигрировал в Россию и оставался там до конца жизни. Но
для иностранных коммунистов Советский Союз в 1930-е гг. был еще
более опасным местом, чем страны с консервативными авторитарны­
ми режимами типа того, что установился в Венгрии. Подобно многим
другим революционерам, искавшим убежище в СССР, Кун стал жерт­
вой Большого террора. Он был арестован в 1937 и казнен в 1939 г.
Хотя многие коммунисты гордились тем, что коммунистическое
правительство, пусть даже на короткий срок, пришло к власти в ев­
ропейской стране, не имевшей общей границы с Россией, но этот не­

9 Rothschild J. East Central Europe between the Two World Wars. P. 148.
10 Seton-Watson H. Eastern Europe between the Wars 1918-1941.3rd ed.N.Y.: Harper
& Row, 1967. P. 186-187; Schopflin G. Politics in Eastern Europe. Oxford: Blackwell, 1993.
P. 43-45.
11 Rothschild. East Central Europe between the Two World Wars. P. 148.
12 Ibid. P. 150.

116
продолжительный по времени эксперимент имел разрушительные
последствия для развития демократии в Венгрии. Как писал Джо­
зеф Ротшильд, «трагическим финалом эпизода с приходом к власти
правительства Бела Куна, учитывая то, как это произошло и чем за­
кончилось, стала дискредитация эксперимента Каройи, бывшего его
предшественником и породившего его, что позволило следующему
контрреволюционному белогвардейскому режиму приравнять ли­
берализм к коммунизму. С того времени общественно-политическая
демократизация стала считаться якобы изменой традиционному вен­
герскому образу жизни»13.
Окончание Первой мировой войны было отмечено возрождением
в качестве независимого государства Польши, бывшей до того частью
Российской империи. Война между Советской Россией и Польшей в
1919-1920 гг. рассматривалась одновременно как попытка больше­
виков «восстановить империю, но с социалистическим лицом, и рас­
пространить революцию на развитые страны Европы»14. Последнее
было для Ленина более важным, но излишний оптимизм в отноше­
нии сил истории, якобы находящихся на его стороне, не позволил ему
трезво оценивать политические реалии других стран. Красная армия,
столкнувшаяся с ожесточенным сопротивлением поляков, была ле­
том 1920 г. приведена в полный беспорядок, и Ленин понял, что про­
должение войны чревато опасностью для самого советского режима.
В сентябре советское правительство признало победу Польши, пред­
ложив ей в обмен на заключение мира «все приграничные территории,
которые та сумеет захватить, но при условии, что боевые действия
будут прекращены в течение 10 дней»15. В том же месяце польский
коммунист еврейского происхождения Карл Радек, известный своим
остроумием, сочетавшимся с серьезным знанием Европы, саркасти­
чески отозвался о Ленине, позволившем революционному оптимиз­
му руководить его действиями, заметив, что «ныне товарищ Ленин
демонстрирует новый способ сбора информации. Не зная, что проис­
ходит в той или иной стране, он посылает туда армию, чтобы узнать
об этом»16. Впрочем, Ленин было далеко не первым и не последним
политиком, совершившим подобную ошибку. Провал революции в

13 Ibid. Р. 151.
14 Davies N. A History of Poland. Volume II: 1795 to the Present. Oxford: Clarendon
press, 1981. P. 396.
15 Ibid. P. 399.
16 Haslam J. Comintern and Soviet Foreign Policy, 1919-1941 / / R. G. Suny (ed.).
Ihe Cambridge History of Russia, Vol. Ill: The Twentieth Century. Cambridge: Cambridge
University Press, 2006. P. 636-661, at p. 639.

117
Германии в 1921 г. стал еще одной неудачей большевиков так же, как
и подавленные восстания в Саксонии и Гамбурге, вспыхнувшие во
времена гиперинфляции 1923 г.

Коминтерн
Карл Радек, вступивший в большевистскую партию в 1917 г., ак­
тивно действовал как в России, так и в Германии. В 1919 г., когда он
находился под арестом после поражения восстания, поднятого гер­
манскими коммунистами в январе, его кооптировали в состав Цен­
трального Комитета Российской коммунистической партии. Вполне
естественно, что в марте 1920 г. Радек стал секретарем и одним из
лидеров Третьего Интернационала. Эта организация была учреж­
дена на конгрессе, состоявшемся в Москве ровно за год до того, и
стала более известной как Коммунистический Интернационал или,
сокращенно, Коминтерн. Далеко не все делегаты конгресса были
убеждены, что выбрано подходящее время для создания подобной
организации. Например, возражал единственный делегат от Комму­
нистической партии Германии Гуго Эберлейн, заявивший, что «на­
стоящие коммунистические партии существуют только в нескольких
странах, причем большинство из них организовалось в последние
несколько недель»17. Тем не менее большевики решительно настаи­
вали на скорейшем создании Коминтерна, видя в нем одновременно
инструмент для организации мировой революции и средство защиты
Советской России. Годы спустя стало ясно, что желания коммуни­
стических партий разных стран не всегда совпадают, но когда возни­
кали разногласия, Коминтерн обычно ставил интересы Советского
Союза выше устремлений любой другой составляющей междуна­
родного коммунистического движения18. Разногласия существовали
и внутри советского правительства: противоречие между желанием
советского правительства поддерживать революционные движения
по всему миру и необходимостью налаживать деловые отношения с
правительствами других стран. Оно проявилось еще в 1921 г., когда
нарком иностранных дел Григорий Чичерин писал секретарю ЦК пар­
тии Вячеславу Молотову: «Я не понимаю, почему из-за Коминтерна
мы должны ссориться с Афганистаном, Персией или Китаем?»19.

17 Westoby A. The Evolution of Communism. Oxford and Cambridge: Polity, 1989.

P. 38.
18 Haslam. Comintern and Soviet Foreign Policy, 1919-1941. P. 636-637.
19 Ibid. P. 640.

118
 Коминтерн был намного более серьезной политической организа­
цией по сравнению с Первым или Вторым Интернационалами имен­
но потому, что в центре его структуры было государство, где нахо­
дились его руководящие органы. Но это было и его слабым местом,
поскольку коммунистические партии зачастую могли бы добиваться
больших успехов в своих странах, если бы им не приходилось ради
обеспечения единства действий проводить в жизнь волю Москвы.
Ленин представил Второму конгрессу Третьего Интернационала, со­
стоявшемуся в августе 1919 г., 19 условий членства компартий раз­
ных стран в Коминтерне (позднее этих условий стало 21). По сло­
вам Дональда Сассуна, смысл этих условий сводился к следующим
основным положениям: «изгнание всех реформистов и центристов,
соблюдение установленных новой международной организацией
дисциплинарных требований, поддержка Советской республики,
готовность к нелегальной политической работе и объявление себя
коммунистической любой партией, вступающей в нее»20. Любопыт­
но отметить, что одно из двух условий членства в Коминтерне, до­
бавленных к предложенным Лениным, было сформулировано ита­
льянским коммунистом Амадео Бордигой и требовало еще большего
усиления централизации и дисциплины внутри коммунистического
движения21. Согласно этому дополнению, исключению из рядов ком­
мунистической партии подлежал каждый коммунист, возражающий
против соблюдения перечисленных условий членства в Коминтерне.
Ирония заключалась в том, что позднее именно Итальянская комму­
нистическая партия, бывшая после Второй мировой войны наряду
с французской одной из двух крупнейших компартий Западной Ев­
ропы, оказалась наименее ортодоксальным членом международного
коммунистического движения.
Начиная с 1919 г., противоречия между коммунистами и со­
циалистами, придерживавшимися некоммунистических воззрений,
стали еще очевиднее, чем прежде, хотя уровень враждебности в от­
ношениях между ними в тот или иной момент времени зависел от
текущей политики Коминтерна. Руководство этой международной
организации состояло преимущественно из представителей России,
а большинство иностранных коммунистов, игравших в ней заметные
Роли, как, например, финн Отто Куусинен, венгр Матьяш Ракоши,
болгарин Георгий Димитров или итальянец Пальмиро Тольятти, на
тот момент уже долгое время жили в Советском Союзе. Двое из них,

20 Sassoon. One Hundred Years of Socialism. P. 32-33.

21
Westoby. The Evolution of Communism. P. 47; Haslam. Comintern and Soviet
F°reign Policy, 1919-1941. P. 644.

119
а именно Куусинен и Тольятти, после окончания сталинской эры
проявили некоторую способность к новаторскому мышлению. Их
взгляды стали близки взглядам Бухарина в 1920-х гг.22, но на про­
тяжении всех 1930-1940-х гг. они оба оставались убежденными ста­
линистами. В истории Коминтерна с момента его создания в 1919 г. и
вплоть до вступления Советского Союза во Вторую мировую войну в
1941 г. можно выделить пять отчетливо выраженных периодов, тесно
связанных с изменениями советской внутренней политики, что слу­
жит лишней иллюстрацией к тому, насколько Коминтерн являлся
послушным инструментом в руках кремлевского руководства, и еще
одним свидетельством несамостоятельности этой организации.

«Красная волна»
Первый период, известный под названием «Красная волна», про­
должался в 1919-1923 гг. Первым руководителем Коминтерна был
Григорий Зиновьев, у которого с середины 1920-х гг. возникли острые
разногласия со Сталиным. (Вся опасность подобной линии поведе­
ния стала очевидной только позднее, в 1930-е гг. Что касается самого
Зиновьева, то для него это закончилось арестом в 1935 г., показатель­
ным судебным процессом и казнью в 1936 г.) К 1923 г. стало ясно,
что коммунистам не суждено прийти к власти ни в одной европей­
ской стране за исключением советских республик, образовавшихся
на европейской части бывшей Российской империи, где их гегемония
за эти годы укрепилась. (Они объединились в Союз Советских Со­
циалистических Республик - СССР 30 декабря 1922 г.) В этой связи
потребовался пересмотр внешней политики, происходивший парал­
лельно с введением в СССР новой экономической политики (нэп). В
результате захвата власти большевиками Россия была исключена из
Парижских мирных переговоров 1919 г., но какое-то время соглаше­
ния между новым советским государством и западноевропейскими
странами казались достижимыми, когда в 1922 г. их представители
собрались на Генуэзскую конференцию. Однако Ленин не желал при­
нимать предлагавшиеся условия и приказал народному комиссару
иностранных дел не подписывать территориальные соглашения в со­
ответствии с Версальским мирным договором. Вместо того Чичерин
был уполномочен заключить сепаратное соглашение с Германией,
которая наряду с другими побежденными в войне странами была от­

22 Cohen S. F. Bukharin and the Bolshevik Revolution: A Political Biography 1888-

1938. L.: Wildwood House, 1974. P. 294; Wolfe B. A Life in Two Centuries. N.Y.: Stein and
Day, 1981. P. 496; Sassoon. One Hundred Years of Socialism. P. 76.

120
странена от участия в послевоенном урегулировании. Определенная
подготовительная работа в этом направлении была проведена еще до
открытия Генуэзской конференции, и Чичерин, продолжавший дей­
ствовать весьма осмотрительно, достиг соглашения с германской де­
легацией. Всего неделю спустя после начала работы конференции в
Генуе советская делегация подписала Раппальский договор с Герма­
нией, в соответствии с которым стороны «отказывались от взаимных
долгов и претензий, объявляли о безусловном взаимном признании,
принимали на себя обязательства по расширению экономических
отношений и продолжении секретных связей в военной области»23.
Как отметила Кэрол Финк, «Советский Союз впоследствии исполь­
зовал Раппальскую модель в своих попытках заключения двусторон­
них соглашений с другими западноевропейскими правительствами.
Но если оценивать Генуэзскую конференцию с точки зрения уче­
та многонациональных интересов, то она стала примером полной
неудачи, поскольку ни одна из сторон в 1922 г. не желала или была
не способна отказаться от попыток эксплуатации слабостей других
участников»24.

Частичная стабилизация капитализма

Вторым периодом в истории Коминтерна стало время, которое
коммунисты называли периодом «временной стабилизации капита­
лизма». В своем имевшем принципиальное значение выступлении
Сталин в апреле 1924 г. не только обрушился на идею «перманент­
ной революции» Троцкого и подтвердил курс на построение социа­
лизма в одной, отдельно взятой стране, но и признал повсеместное
поражение революции, прежде всего в Германии. Соответственно, по
его мнению, советское государство было вынуждено примириться с
временным сосуществованием капитализма и социализма. Доктри­
на «мирного сосуществования двух систем», ранее выдвинутая Ле­
ниным, стала составной частью политики построения социализма в
одной стране25. В результате произошло некоторое улучшение межго­
сударственных отношений, невзирая на то, что Коминтерн продолжал
считать своей долгосрочной задачей приход коммунистов к власти

23
Fink С. The NEP in Foreign Policy: The Genoa Conference and the Treaty of
j^apallo / / G. Gorodetsky (ed.). Soviet Foreign Policy 1917-1991: A Retrospective. L.:
rank Cass, 1994. P. 11-20, esp. p. 15; Service R. Lenin: A Biography. L.: Macmillan, 2000.
p. 440-441.
24 Fink. The NEP in Foreign Policy. P. 19.
25 Steiner. The Lights that Failed. P. 174-175.

121
по всей Западной Европе. Правительство лейбористского меньшин­
ства в Великобритании, возглавлявшееся Рамсеем Макдональдом,
официально признало Советский Союз в 1924 г. Бывший социалист,
ставший фашистом, Бенито Муссолини надеялся, что Италия станет
инициатором прорыва международной изоляции большевистского
государства, но его опередила Великобритания, поощряемая к тому
советским руководством. Очень быстро ее примеру последовали дру­
гие страны за одним существенным исключением в виде США, кото­
рые оттягивали признание Советского Союза дольше всех остальных
крупных держав, вплоть до ноября 1933 г.

Третий период - «класс на класс»

Если на протяжении большей части 1920-х гг. советское руко­
водство по тактическим соображениям и особенно в связи с пере­
живаемыми страной экономическими трудностями стремилось под­
держивать дружественные отношения с Западом, то одновременно
со свертыванием нэпа в Советском Союзе изменилась политика,
проводимая Коминтерном. «Третий период» в истории Коминтерна
или, как его называли, «класс на класс», начался в 1928 г., но еще в
декабре 1927 г. Сталин заговорил «о новом подъеме революционного
движения», а на Шестом конгрессе Коминтерна, состоявшемся ле­
том 1928 г., «правые уклонисты» были объявлены главной угрозой
для коммунистического движения. Коммунисты перешли в насту­
пление против социал-демократов26. Коммунистическим партиям по
всему миру была отдана директива не вступать ни в какое сотрудни­
чество с социалистами, не придерживающимися коммунистических
взглядов. Особенно роковым это решение оказалось для Германии,
где коммунистическая партия была наиболее многочисленной в За­
падной Европе.
Коммунистические партии в главных капиталистических стра­
нах, причем даже в тех, где они, подобно США и Великобритании,
не играли существенной роли во внутренней политике своих стран,
были принуждены избавиться от партийных руководителей, отно­
сившихся в лучшем случае прохладно к новому курсу Коминтерна.
Британские коммунисты пошли на этот шаг весьма неохотно. Дми­
трий Мануильский, сын украинского православного священника,
ставший одной из ведущих фигур в Коминтерне и надзиравший в

26 Introduction by Ivo Banac to Banac (ed.). The Diary of Georgi Dimitrov 1933-1949.
New Haven: Yale University Press, 2003. P. xxv-xxvi.

122
нем за деятельностью западноевропейских компартий, ясно выразил
свое недовольство по этому поводу, заявив в 1928 г., что Британская
коммунистическая партия не научилась тому, что «революция порой
требует сносить некоторые головы с плеч». В то время как «немецкие
товарищи» выступили приверженцами чистки своих рядов, «атакуя
малейших уклонистов», партия в Британии выглядит «компанией за­
душевных друзей»27. Так или иначе, но среди тех, кто был смещен с
руководящих постов в Британской компартии, оказался целый ряд
наиболее популярных партийных лидеров, в частности Том Белл,
Дж.Р. Кэмпбелл, Артур Хорнер и Альберт Инкпин. Результатом под­
чинения курсу, диктуемому из Москвы, стало сокращение численно­
сти компартии и еще большая ее изоляция в британском обществе28.
Стремление немецких коммунистов беспрекословно следовать
линии Коминтерна, которое во все большей степени означало подчи­
нение курсу Сталина, имело особенно губительные последствия как
для партии в целом, так и для отдельных ее членов. Остается только
гадать, сумела бы КПГ, действуя в союзе с социал-демократами, вос­
препятствовать приходу к власти Гитлера. Но, выступая против го­
раздо более многочисленной партии социал-демократов (они счита­
ли социал-демократов тогда более опасными врагами, чем фашистов)
и полагая нацистское движение даже полезным, поскольку оно осла­
бляло Веймарскую республику, немецкие коммунисты собственными
руками мостили дорогу к своей гибели. Открытие советских архивов
в 1990-е гг. сделало доступными документальные подтверждения ди­
ректив, направлявшихся тогда Коминтерном лидерам КПГ, которые
те послушно исполняли. Был изобретен термин «социал-фашисты»,
который в переписке Коминтерна употреблялся как синоним социал-
демократов и постепенно полностью вытеснил последний29. На выбо­
рах в Рейхстаг, состоявшихся в 1929 г., нацисты получили больше го­
лосов, чем коммунисты, а в ноябре 1932 г. набрали уже вдвое больше.
В марте 1933 г., когда нацисты пришли к власти, их электоральная
поддержка (43,9% голосов избирателей) была уже намного выше, чем
У коммунистов (12,3%) и социал-демократов (18,3%) вместе взятых30.
Лидер КПГ Эрнст Тельман, который при поддержке Коминтерна от­

27 Samuel R. The Lost World of British Communism. L.: Verso, 2006. P. 41-42.
28 Mcllroy J. The Establishment of Intellectual Orthodoxy and the Stalinization of
British Communism 1928-1933 / / Past and Present. № 192. August 2006. P. 187-226,
esp. p. 189.
29 «Политсекретариат ИККИ требует». Документы Коминтерна и компартии Гер­
мании, 1930-1934 / / Исторический архив. № 1. 1994. С. 148-174.
30 Deakin F.W., Shukman Н., W illetts Н.Т. A History of World Communism. L.:
Weidenfeld & Nicolson, 1975. P. 77.

123
теснил более интеллигентных руководителей партии Рут Фишер и
Аркадия Маслова (русского по происхождению, но родившегося в
Германии), сам чуть было не лишился своего поста, когда в 1928 г. по­
пытался прикрыть растрату партийных средств мужем своей сестры.
Центральный Комитет единогласно (при одном воздержавшемся)
освободил его от занимаемой должности. Но дальнейшее развитие
событий в этом эпизоде служит отличной иллюстрацией того, кому
принадлежала реальная власть в международном коммунистическом
движении. При поддержке Сталина и Коминтерна Тельман был воз­
вращен на свой пост, а его противники в ЦК были отстранены от ру­
ководства КПГ31.
В марте 1933 г. один из активистов компартии Германии, нарушив
принятую субординацию, обратился напрямую к Сталину с письмом,
в котором предупреждал, что политика отталкивания возможных
союзников в борьбе против Гитлера ведет компартию к катастрофе.
Карл Грёль (партийный псевдоним Карл Фридберг) хорошо пони­
мал, кому принадлежит реальная власть в международном коммуни­
стическом движении. В своем письме к Сталину, начинавшемся сло­
вами «Дорогой товарищ!» и заканчивавшемся «С коммунистическим
приветом!», он настаивал на необходимости объединения сил компар­
тии Германии с рабочими, состоявшими в СДПГ, и с ее организация­
ми для создания «единого фронта и общей борьбы». Сама компартия
должна была, по его мнению, создавать параллельный существую­
щему подпольный аппарат для продолжения работы после ареста ее
активистов. Национальный вопрос - унизительный для Германии
Версальский договор 1919 г. - он считал имевшим второстепенное
значение. Главными, по его мнению, были сопротивление фашизму и
борьба за хлеб и работу. «Сегодня, - писал Фридберг-Грёль в заклю­
чительной части своего послания Сталину, - речь идет о жизни или
смерти партии. Если партия в эти дни не сможет развернуть массовой
борьбы, она будет разбита на многие годы. Не только вследствие фа­
шизма, но и подрыва доверия к партии в рабочем классе»32. Верные
по существу (хотя Коминтерну потребовалось еще два года, чтобы
прийти к идее создания Народного фронта) попытки исправления
линии партии редко кончались добром для партийных активистов.
Грёль проявил достаточную мудрость, чтобы не задерживаться на­

31 Deakin, Shukman, Willetts. A History of World Communism. P. 76; Lazitch EL

Drachkovitch M. M. Biographical Dictionary of the Comintern. Revised and expanded
edition. Stanford: Hoover Institution Press, 1986. P. 465-467.
32 «События застали партию врасплох». Письмо активиста Компартии Германии
К. Фридберга И. В. Сталину, 1933 г.» / / Исторический архив. № 3. 1996. С. 211-215.

124
долго в Советском Союзе после высылки из Германии. В противном
случае он бы, скорее всего, разделил судьбу многих других немецких
коммунистов, искавших убежища в Москве33.
Даже после прихода фашистов к власти в Германии в 1933 г. еще
один, намного более заметный, чем Фридберг, человек в комму­
нистическом движении предупреждал о том, что коммунисты «на­
прасно теряют время в ультралевой обстановке “третьего периода”
(1928-1935 гг.), не оказывая должного сопротивления фашизму»34.
Этим человеком был Георгий Димитров, сумевший одержать победу
на неправедном судебном процессе в Лейпциге, использовав трибуну
суда для того чтобы, образно говоря, побить своих противников их
же оружием. Димитровым восхищались коммунисты всей Европы,
и это позволило ему получить настороженное признание со стороны
Коминтерна. Димитров родился в 1882 г. в болгарской протестант­
ской семье. Его мать желала, чтобы он стал пастором, но его в две­
надцатилетнем возрасте исключили из воскресной протестантской
школы за распространение антирелигиозной литературы. Будучи до
большевистской революции в России воинствующим социалистом,
он впоследствии стал заметной фигурой в международном коммуни­
стическом движении. Коминтерн использовал Димитрова в качестве
своего эмиссара во многих западноевропейских странах, но в 1933 г.
он вместе с рядом других болгарских эмигрантов был арестован в
Германии по ложному обвинению в поджоге Рейхстага35. Димитров
отрицал это обвинение, «противоречащее его идеалам и коммуни­
стической идеологии», и во время судебного процесса 21 сентября -
23 декабря 1933 г. выступал как болгарский патриот, с негодованием
отвергая нацистские заявления о том, что он приехал в Германию из
«дикой, варварской страны». По его словам, такое определение, воз­

33 Российский журнал, печатающий статьи, основанные на архивных материа­

лах, цитируемый выше, опубликовал полный текст письма Фридберга, но ошибочно
утверждает, что тот был арестован в 1937 г. и «разделил роковую судьбу сотен ты­
сяч политэмигрантов из Германии и многих других стран, находившихся в ту пору в
СССР» (см.: Там же. С. 213). Однако Карл Грёль (Фридберг), более известный под еще
°Дним псевдонимом Карл Рецлав, дожил до 1979 г. и скончался 20 июня во Франкфур­
те в возрасте 83 лет. Восемью годами ранее он опубликовал мемуары, в которых упо­
минает свое письмо Сталину, см.: Karl Retzlaw (Karl GrOhl). Spartakus - Aufstieg und
Niedergang. Erinnerungen eines Parteiarbeiters (Neue Kritik, Frankfurt am Main, 1971.
** 3^1). Одновременно с письмом Сталину Грёль обращался к члену секретариата Ко­
минтерна Иосифу Пятницкому, чья судьба оказалась впоследствии менее счастливой
той, что выпала самому Грёлю. Пятницкий был арестован НКВД в 1937 г. и казнен
в 1939.
34 Banac (ed.). The Diary of Georgi Dimitrov 1933-1949. P. xvi.
°° Ibid. P . xvi-xvii, xxv.

125
можно, подходит к болгарским фашистам, но не к болгарскому на­
роду. Димитров вместе с его болгарскими товарищами был оправдан
судом за недоказанностью их вины, но всем им угрожала опасность
быть казненными в Болгарии в случае высылки на родину. После
дальнейшего двухмесячного пребывания в тюрьме они были высла­
ны в СССР, где получили советское гражданство36. Димитров быстро
поднялся в высшие эшелоны руководства Коминтерна, который он,
в конце концов, и возглавил. В отличие от многих своих коллег по
руководству Коминтерном, Димитров сумел пережить сталинский
Большой террор 1937-1938 гг.
Оставленных им на родине германских коммунистов ожидала на­
много более горькая участь. К концу 1933 г. нацисты интернирова­
ли от 60 до 100 тыс. членов КП Г. К 1945 г. через нацистские тюрьмы
и концентрационные лагеря прошло более половины из примерно
300 тыс. членов партии, состоявших в ней в 1932 г.37 Тельман был
арестован в марте 1933 г. и провел остаток жизни в качестве узника
фашизма. Во время Второй мировой войны его перевели из тюрьмы
в концлагерь Бухенвальд, где он был казнен в августе 1944 г. Всего
нацисты уничтожили около 20 тыс. коммунистов. Многие немецкие
коммунисты, включая ряд членов руководства КП Г, сумели пере­
браться в Советский Союз, где около 60% из них погибли в годы ста­
линского террора. (В те времена, когда между Советами и нацистами
существовали дружественные отношения, советские органы госбезо­
пасности даже передали в руки гестапо несколько сотен членов КПГ.)
В Советском Союзе по прямому указанию Сталина было уничтожено
больше членов Политбюро ЦК Германской Компартии, чем в самой
Германии по приказам Гитлера38.

Народный фронт
Даже массированные аресты нацистами коммунистов в Германии
не подвигли Коминтерн на немедленную смену курса. С большим
опозданием московские руководители начали сознавать, какую угро­
зу для Советского Союза таит в себе подъем нацизма и возвышение
Гитлера в Германии, но в 1934 г. эта опасность все еще ими недооце­
нивалась. Только летом 1935 г. на Седьмом конгрессе Коминтерна,
гДе с основным докладом «Объединенный фронт против фашизма и
войны» выступил Димитров, была окончательно провозглашена по­

36 Banac (ed.). The Diary of Georgi Dimitrov 1933-1949. P. xxvi-xxvii.

37 Weitz. Creating German Communism. P. 280.
38 Ibid.

126
литика создания народных фронтов. Как и прежде, в определении
политики Коминтерна возобладали изменившиеся потребности со­
ветского руководства. Тем самым было положено начало четвертому
периоду истории Коминтерна, когда было объявлено, что союзника­
ми коммунистов могут быть не только социал-демократы, но даже
либералы и члены религиозных групп, готовые объединиться для со­
вместной борьбы с фашизмом. Этот период, продолжавшийся вплоть
до заключения советско-нацистского пакта в 1939 г., был временем
высшего в истории Коминтерна подъема его международного влия­
ния в среде многих идеалистов и убежденных антифашистов. Они
плохо представляли себе истинную природу сталинского государ­
ства, но даже если бы они знали ее лучше, то в любом случае альянс
с Советским Союзом казался им подходящим средством, чтобы пре­
дотвратить осуществление экспансионистских планов Гитлера. За­
падные демократии были более чем удовлетворены союзом с СССР
в годы Второй мировой войны, когда советская армия внесла несо­
измеримо больший, чем кто-либо, вклад в общую победу в Европе.
Хотя Сталин пользовался у них не большим доверием, чем Гитлер,
пусть он уничтожил больше граждан своей страны, чем Гитлер в Гер­
мании, он был намного более искусным актером на международной
сцене. Кроме того, угроза советской военной экспансии, по крайней
мере в ближайшее время, была намного меньше той, что исходила от
нацистской Германии.
Высшей точкой эры народного фронта для международного
коммунистического движения стала гражданская война в Испании
1936-1939 гг. Для Советского Союза эта война одновременно сули­
ла большие возможности, но и представляла определенную дилем­
му, поскольку создание Народного фронта в Испании «повлекло за
собой полную поляризацию испанского общества»39. В свое время
Коминтерн приветствовал укрепление левых сил в Испании и осо­
бенно рост влияния Испанской компартии. Но значительно меньше
его устраивало приближение гражданской войны. Усиление коали­
ции коммунистов с республиканцами, анархистами и социалистами
вылилось в ее победу на парламентских выборах 1936 г., и это было,
безусловно, положительным событием с точки зрения Коминтерна и
Советского Союза. Однако когда эта победа оказалась под угрозой
в результате военного мятежа, поддержанного консервативными си-
лами и католической церковью и приведшего к полномасштабной

39
Payne S. G. The Spanish Civil War, the Soviet Union, and Communism. New Haven:
Yale University Press, 2004. P. 122.

127
гражданской войне, возникло противоречие между необходимостью
Коминтерна поддержать революционных левых в Испании и желани­
ем Советского руководства вовлечь западные демократии и прежде
всего Британию и Францию в единый фронт для отражения военной
угрозы со стороны гитлеровской Германии. Масштабы поддержки
прихода к власти коммунистов в Испании со стороны СССР выгля­
дели не слишком привлекательными в глазах правительств других
западноевропейских стран и в особенности британского «националь­
ного» коалиционного кабинета министров, в котором доминировали
консерваторы.
Обе стороны гражданской войны в Испании, помимо обоюдной
ненависти, раздирали также внутренние противоречия. Эти противо­
речия особенно отчетливо проявлялись в республиканском лагере, где
либерально настроенные республиканцы, разнообразные социали­
сты (включая антисталинскую рабочую партию марксистского един­
ства (ПОУМ), исповедовавшую ленинизм пополам с троцкизмом)40
и анархисты боролись за первенство с испанской коммунистической
партией. Советский Союз оказал республиканцам военную помощь,
посылая им вооружение и людей, которых принято называть до­
бровольцами. Но советская система не предполагала, чтобы подоб­
ные явления были пущены на самотек. СССР посылал в Испанию
не только летчиков и танкистов, но и большое число разведчиков из
НКВД и военной разведки (ГРУ). Эта помощь не была безвозмезд­
ной. Все военные поставки оплачивались испанским республикан­
ским правительством. Поскольку в Советский Союз была вывезена
большая часть золотого запаса Испании, стоимость каждого экзем­
пляра поставленного вооружения точно так же, как заработная плата
и другие расходы советского персонала, тщательно регистрировались
и подсчитывались. В конце концов в середине 1938 г. испанское пра­
вительство уведомили о том, что его золотовалютные резервы в Мо­
скве исчерпаны41.
Многие коммунисты из целого ряда стран были настоящими до­
бровольцами во время испанской гражданской войны, сражаясь в ин­
тернациональных бригадах вместе с социалистами. Общая числен­
ность добровольцев составляла порядка 50 тыс. человек42. Позднее в
ходе войны интербригады перешли под командование правительства
Испанской республики, а их состав был в значительной степени раз­

40 Payne. The Spanish Civil War, the Soviet Union, and Communism. P. 186-187.
41 Ibid. P. 157-158.
42 Ibid. P. 164-166.

128
бавлен испанцами. Но поначалу, в первый год своего существования,
они представляли собой полусамостоятельные коминтерновские во­
енные формирования, которыми управляли советники и команди­
ры, направленные в Испанию Советским Союзом и Коминтерном43.
Прямой вклад СССР в гражданскую войну состоял в направлении
в Испанию 800 летчиков, 17% которых погибли в боях, и 584 воен­
ных советников44. Поскольку гражданская война в Испании совпала
по времени с 1937-1938 гг., когда террор в Советском Союзе достиг
своей высшей точки, то НКВД в Испании занималось выявлением и
уничтожением троцкистов среди союзников коммунистов не менее
рьяно, чем борьбой с их врагами из числа консерваторов и фашистов.
Вклад Советского Союза в помощь, оказывавшуюся испанскому рес­
публиканскому правительству, всячески превозносился советской
пропагандой, но это отнюдь не означало, что советских граждан, воз­
вращавшиеся домой из Испании, встречали на Родине с должным
уважением. Многие советские советники и военные, работавшие в
Испании, были арестованы и расстреляны во времена Большого тер­
рора. Глава представительства НКВД в Испании Александр Орлов,
когда ему было приказано в июле 1938 г. выехать в Париж, откуда
он должен был перебраться на советское судно в порту Антверпена,
чтобы вернуться на Родину, понял, какая судьба его ожидает, и бежал
в США через Канаду45. (К тому времени его двоюродный брат Зино­
вий Кацнельсон, работавший заместителем наркома внутренних дел
Украины, уже год как был арестован и впоследствии казнен.)46
Гражданская война в Испании, унесшая полмиллиона жизней,
завершилась поражением республиканцев, социалистов и комму­
нистов. Победу одержали националисты, возглавляемые генералом
Франсиско Франко. Победившая сторона также была коалицион­
ной, где ведущую роль играли фашисты, имевшие более существен­
ную иностранную военную поддержку, чем республиканцы. Гитлер
и особенно Муссолини направили в Испанию значительно большие
по численности вооруженные силы по сравнению со Сталиным.
На разных этапах гражданской войны в ней участвовало примерно
17 тыс. немецких и 70 тыс. итальянских солдат и офицеров47. Совет­
ский Союз, используя Коминтерн в качестве_послушного инструмен­
та, попытался достичь в Испании невозможного, стремясь построить

43 Ibid. Р. 166.
44 Ibid. Р. 167-170.
45 Ibid. Р. 261.
46 Ibid. Р. 207-208.
47 Ibid. Р. 153.

129
«демократию нового типа», в рамках которой коммунисты постепен­
но установили бы свой полный контроль над страной, и одновремен­
но заключить антифашистский союз с западными демократиями.
Проект провалился, потому что СССР сделал достаточно, в том чис­
ле и в военном плане, чтобы создать впечатление о своем намерении
привести к власти в Испании просоветское правительство, будучи
при этом не готовым направить туда достаточно войск, чтобы одер­
жать победу, и опасаясь, что это может вскоре спровоцировать войну
с Германией48.

Советско-нацистский пакт
Пятый и заключительный этап деятельности Коминтерна до на­
падения Гитлера на Советский Союз в июне 1941 г. и вступления
СССР во Вторую мировую войну начался с заключения в 1939 г.
советско-нацистского пакта. Неудачная попытка заключить военный
союз с Великобританией и Францией против Германии частично
подтолкнула Сталина к поиску взаимопонимания с Гитлером. Он не
исключал возможного в будущем нападения нацистской Германии
на Советский Союз, но рассчитывал, что главные капиталистические
страны потратят немало сил, истребляя друг друга, а Советский Союз,
тем временем, соберется с силами для будущей войны49. К изумлению
всего остального мира, причем не только коммунистов или иных по­
клонников Советского Союза, советский министр иностранных дел
Вячеслав Молотов и его германский коллега Иоахим фон Риббентроп
в конце августа 1939 г. подписали нацистско-советский пакт о нена­
падении, содержавший секретные протоколы о согласованном разде­
ле Польши и присоединении к Советскому Союзу Эстонии, Латвии и
Литвы. Двумя годами ранее две самые сильные в военном отношении
европейские демократические страны - Великобритания и Фран­
ция - заключили значительно меньшее по своим масштабам согла­
шение с нацистской Германией и Италией, запятнавшее репутацию
антифашистских демократий. Мюнхенский сговор, состоявшийся в
сентябре 1938 г., отдал гитлеровской Германии Судетскую область на
северо-западе Чехословакии с большим процентом немецкого населе­
ния. По мнению тогдашнего британского премьер-министра Невилла
Чемберлена, это соглашение «спасало Чехословакию от уничтоже­
ния, а Европу - от Армагеддона»50. Пакт Сталина с Гитлером имел

48 Payne. The Spanish Civil War, the Soviet Union, and Communism. P. 316.
49 Haslam. Comintern and Soviet Foreign Policy. P. 656.
50 Feiling K. The Life of Neville Chamberlain. L.: Macmillan, 1946. P. 378.

130
намного более далеко идущие последствия и, в отличие от намерений
Чемберлена при заключении Мюнхенского соглашения, не исключал
возможный в будущем вооруженный конфликт с Германией.
Период народных фронтов в истории Коминтерна стал временем
успешного вовлечения коммунистов в демократию. Многим пред­
ставителям радикального крыла политического спектра в Европе
и, в меньшей степени, в Северной Америке внушал тревогу подъем
милитаристски настроенного фашизма, и они поверили, что комму­
нисты являются самыми непримиримыми противниками Гитлера,
Муссолини и Франко. Поворот кругом, о котором сигнализировал
нацистско-советский пакт, стал сильнейшим шоком для сотен тысяч
коммунистов по всему миру. Политика Коминтерна до момента под­
писания пакта Молотова-Риббентропа основывалась, с одной сторо­
ны, на идее о необходимости защищать «первое в мире социалистиче­
ское государство» и на призывах к борьбе с фашизмом - с другой51.
В первый день сентября 1939 г. нацистская Германия напала на
Польщу с земли и с воздуха, в ответ на что два дня спустя Великобри­
тания и Франция объявили Германии войну. Между тем Советский
Союз получил от Германии относительную свободу рук для того,
чтобы разобраться со своими ближайшими соседями, включая при­
соединение части Польши к Украине и нападение на Финляндию.
Советско-финская компания 1939-1940 гг., или, как ее принято на­
зывать, Зимняя война, обошлась СССР намного дороже, чем пред­
полагал Сталин. Финны оказали жесточайшее сопротивление, в ходе
которого погибло порядка 24 тыс. человек и лишились крова около
420 тыс. граждан Финляндии. Вероятно также, что потери советских
войск только убитыми достигли почти 200 тыс. Оценки военных по­
терь очень сильно разнятся между собой. По данным, сообщенным
в то время советской стороной, число убитых советских военнослу­
жащих составило 52 тыс. человек52. На том же пленуме ЦК партии
финские потери были оценены в 70 тыс. убитых. Согласно финским
источникам, которым не было смысла недооценивать собственные
потери, число убитых финнов составило 24 тыс. человек, и эта цифра
представляется намного более точной. Напротив, Сталин был очень
заинтересован в том, чтобы финские потери, превышали советские.
Никита Хрущев, решительно настроенный в свои последние годы
против Сталина, ударился в другую крайность и называл совершенно
невероятную цифру потерь Советской армии в Зимней войне, рав­

51 Sassoon. One Hundred Years of Socialism. P. 84.

52
Banac (ed.). The Diary of Georgi Dimitrov 1933-1949. Димитров цитирует доклад
П имента Ворошилова на пленуме Центрального Комитета ВКП(б) 27 марта 1940 г.

131
ную 1 млн человек53. Мир между Финляндией и СССР был заключен
в марте 1940 г. По мирному соглашению Финляндия уступила часть
территории, включая финскую Карелию, Советскому Союзу, но не
утратила независимости54.
В первые три недели после начала Второй мировой войны запад­
ные компартии продолжали свои атаки на фашизм, считая его своим
главным врагом. Но, когда 24 сентября 1939 г. Коминтерн заявил, что
начавшаяся война по своему существу является не антифашистской,
а преимущественно «империалистической», большинство наиболее
дисциплинированных коммунистических партий встали по стойке
«смирно» и по указке Коминтерна стали проклинать войну как тако­
вую, возлагая равную вину в ее развязывании на фашистские и демо­
кратические страны. Одним из немногих благородных исключений
из их общего ряда представляла позиция Итальянской компартии,
ставшая особенно непримиримой после того, как Муссолини в июне
1940 г. втянул Италию в войну55. В том же месяце Советский Союз
в соответствии с соглашением, заключенным с нацистской Германи­
ей, захватил три прибалтийские страны - Эстонию, Латвию и Литву.

53 Никита Хрущев в своих мемуарах много говорит о войне с Финляндией,

«столь дорого нам обошедшейся», и добавляет: «Я утверждаю, что мы потеряли не
менее миллиона человек». (См.: Khrushchev N. Khrushchev Remembers. Translated
and edited by Strobe Talbott. Boston: Little, Brown, 1970. P. 155). Оценку финских по­
терь, основанную на официальной правительственной документации, см.: Jussila О.,
Hentila S., Nevakiki J. A Political History of Finland since 1809: from Grand Duchy to
Modern State. L.: Hurst, 1995. P. 191. Эти авторы ссылаются на советские источники,
согласно которым число убитых с советской стороны в той войне составило 49 тыс.
человек, но добавляют, что по финским данным потери Красной Армии примерно в
4 раза превысили приведенную цифру. Разные авторы приводят сильно различающие­
ся между собой оценки потерь советской стороны в этой короткой, но ожесточенной
войне. Ссылаясь на российские источники, ставшие доступными после падения ком­
мунистического режима в СССР, Кэтрин Мерридейл приводит цифру советских по­
терь в Зимней войне с Финляндией, превышающую 126 тыс. человек. При этом потери
финнов составили немногим более 48 тыс. (см.: Merridale. Ivan’s War: The Red Army
1939-45. L.: Faber & Faber, 2005. P. 44). В других западных исследованиях приводят­
ся либо сильно завышенные, либо очень заниженные оценки советских потерь. На­
пример, Рональд Суни полагает, что советские вооруженные силы потеряли убитыми
около четверти миллиона человек против 25 тыс. убитых финнов, т.е. соотношение по­
терь находилось на уровне 10:1 (см.: Suny R. The Soviet Experiment: Russia, the USSR,
and the Successor States. Oxford and N.Y.: Oxford University Press, 1998. P. 304). Эти
оценки близки к тем, что приводят финские исследователи. В самой последней книге
содержатся данные о советских потерях, близкие к опубликованным в официальных
советских источниках. В ней утверждается, что во время Зимней войны было убито
не менее 49 тыс. советских военных (см.: Wasserstein В. Barbarism and Civilization: А
History of Europe in Our Time. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 293).
54 Suny. The Soviet Experiment. P. 303-304.
55 Sassoon. One Hundred Years of Socialism. P. 85.

132
Эти государства отпали от России по Версальскому договору 1919 г.,
последовавшему за Парижской мирной конференцией, к участию
в которой большевистская Россия не была допущена. Нацистско-
советский пакт позволил Сталину восстановить на этом участке
прежние имперские границы. С возможными противниками захвата
своих стран, реальными или предполагаемыми, расправились безжа­
лостно. Сотни тысяч были убиты или высланы в Сибирь, причем с
особенной силой удар советских органов безопасности был нанесен
по представителям политической и интеллектуальной элиты.

Национальные коммунистические партии

в период между войнами
Об относительной мощи коммунистической партии Германии до
того, как она была полностью разгромлена нацистами, уже упомина­
лось ранее. Фашисты в Италии и авторитарные режимы, существовав­
шие в большинстве стран Западной Европы, также загнали коммуни­
стические партии в подполье. Сильнейшей европейской компартией
той поры стала французская. Насколько успешно коммунисты впи­
сывались в западные демократии, зависело от экономической депрес­
сии, охватившей эти страны, и от политики, проводившейся Комин­
терном, причем период создания народных фронтов против фашизма
оказался намного плодотворнее для деятельности компартий, нежели
отмеченный сектантством «третий период». В то время самый влия­
тельный теоретик Итальянской компартии, остававшийся таковым в
течение многих лет, Антонио Грамши, находился в тюрьме. Аресто­
ванный в ноябре 1926 г., он оставался узником фашистского режима
вплоть до августа 1935 г., когда в связи с полным расстройством здо­
ровья его перевели в одну из римских больниц, где он и скончался в
1937 г.56 В течение 1929-1935 гг. Грамши, сидя в тюрьме, писал свои
знаменитые «Тюремные тетради»57, которым после его смерти было
суждено оказать заметное влияние на развитие международной марк­
систской мысли, включая такое ее направление, возникшее в 1970-х гг.,
как еврокоммунизм. Идеи Грамши, хоть и не были несовместимы с
идеями Ленина, в достаточной степени отличались от марксизма-
ленинизма, возобладавшего в сталинской России, чтобы, не имея воз­
можности, подобно своему товарищу по ИКП Пальмиро Тольятти,

56 Smith G. N., Ноаге Q. Introduction to Antonio Gramsci. Prison Notebooks. Edited

and translated by Hoare and Nowell Smith. L.: Lawrence and Wishart, 1971. P. xciv.
57 Ibid.

133
непосредственно донести свои мысли до Исполкома Коминтерна в
Москве, Грамши мог их высказать только в тюремных записках. Как
верно было замечено, работы Грамши «содержали подходы, особенно
в части политической культуры, чуждые классическому марксизму и
ленинским традициям»58. Это, в частности, касается роли «органич­
ных интеллектуалов» (по терминологии Грамши), т.е. людей, спо­
собных «создать морально-интеллектуальное объединение, которое
делает политически возможным интеллектуальное развитие масс, а
не только отдельных малых групп интеллектуалов»59. Точно так же
не вписывалась в марксистскую идеологию точка зрения Грамши, со­
гласно которой «гегемония буржуазии проистекает скорее из ее до­
минирующего положения в гражданском обществе, а не из ее контро­
ля над репрессивными органами государственной власти»60.
Перспективных членов зарубежных коммунистических партий
было принято направлять на обучение в Ленинскую школу Комин­
терна в Москве. Среди них в 1929-1930 гг. был будущий генеральный
секретарь Французской компартии, выходец из рабочего класса Валь-
дек Роше. Когда некоторых студентов направили на советские заводы
для прохождения производственной практики, предметом дискуссий
в их среде вместо обсуждения превосходства советской системы над
капиталистической стало несоответствие между теорией социалисти­
ческого производства, которую им преподавали в Ленинской школе,
и реалиями производственной жизни в Советском Союзе. Одним из
студентов, на которых не произвело должного впечатление подобное
несовпадение теории и реальной жизни, был В. Роше. Подобно аме­
риканскому комику Граучо Марксу, часто вопрошавшему зрителей:
«Кому Вы больше доверяете - мне или собственным глазам?», Роше
просто отказывался верить той информации, которую студенты при­
носили с советских заводов и фабрик61.
После того как германские коммунисты пали жертвами Гитлера,
наиболее успешной среди европейских компартий оказалась фран­
цузская. В начале 1928 г. коммунисты на парламентских выборах на­
брали более миллиона (или свыше 11%) голосов избирателей. Чис­
ло голосов, поданных за коммунистов, немного снизилось в 1932 г.,

; 58 McLellan D. Western Marxism / / Terence Ball and Richard Bellamy (eds.). The
Cambridge History of Twentieth Century Political Thought. Cambridge: Cambridge
University Press, 2003. P. 286.
59 Gramsci. Prison Notebooks. P. 332-333.
60 McLellan. Western Marxism. P. 288.
61 Kriegel A. The French Communists: Profile of a People. Chicago: University of
Chicago Press, 1972. P. 108.

134
но снова выросло в период народного фронта в 1936 г., когда они по­
лучили на выборах 1 млн 487 тыс., или 15,3% голосов62. В тот год из
608 депутатов Национального собрания 72 представляли ФКП63.
В 1933-1937 гг. численность французской компартии выросла в 5 раз,
причем большинство новых членов партии были выходцами из рабо­
чего класса64. Сильное выступление коммунистов, сотрудничавших
в то время с другими левыми партиями на парламентских выборах
1936 г., позволило сформировать в том году во Франции правитель­
ство во главе с социалистом Леоном Блюмом.
Все эти годы ФКП возглавлял очень способный лидер. С начала
1930-х гг. наиболее заметной фигурой во Французской коммунисти­
ческой партии и с благословения Москвы ее безусловным лидером
начиная с 1934 г. стал Морис Торез, хитрый и скрытный политикан
рабочего происхождения, потративший немало времени на свое об­
разование. Он недолго поработал шахтером, но с 1923 г., когда ему
было всего 23 года, он полностью посвятил себя работе партийного
функционера. По словам историка ФКП Анни Кригель, «его беско­
нечное желание учиться» позволило Торезу освоить латынь, русский
и немецкий языки65. Учитывая взаимоотношения его партии с Совет­
ским Союзом, именно знание русского языка принесло ему немалую
практическую пользу. Но ФКП не общалась с Москвой ежедневно.
Сам Торез и его партия получали большую часть руководящих ука­
заний Коминтерна через его постоянного представителя во Франции,
основателя компартии Чехословакии Эжена Фрида. Талантливый
интеллектуал-коммунист, обладавший несомненными организатор­
скими способностями, в 1919 г. Фрид поддерживал связи между ре­
волюционными группами в Словакии и просуществовавшей недолго
Венгерской советской республикой. Большую часть 1930-х гг. он под
псевдонимом Клемент прожил во Франции, встречаясь с Торезом
почти ежедневно66.
Еще одна относительно успешная европейская компартия дей­
ствовала в те годы в Чехословакии. Основанная как самостоятель­
ное государство только в 1918 г. Чехословакия была единственной
страной Центральной Европы, остававшейся демократической в

62 Ibid. Р. 366.
63 Ibid.
64 Courtois S., Lazar M. Histoire du Parti Communiste Fran^ais. 2nd ed. Paris: Presses
Universitaires de France, 2000. P. 14.
65 Kriegel. The French Communists. P. 214-223.
66 Lazitch and Drachkovitch (eds.). Biographical Dictionary of the Comintern. P. 125;
Kriegel. The French Communists. P. 217-218, 277-278.

135
межвоенные годы. На первых выборах с участием коммунистов и
социал-демократов, состоявшихся в 1925 г., Коммунистическая пар­
тия Чехословакии завоевала 943 тыс. голосов избирателей и полу­
чила 41 из 300 депутатских мест в Законодательном собрании. Но к
концу 1920-х гг. поддержка коммунистов существенно сократилась, в
основном в результате следования непримиримой линии Москвы, но
экономическая депрессия 1930-х гг. и возросшая привлекательность
партии в эру народного фронта позволили коммунистам завоевать
чуть менее 850 тыс., или около 10%, голосов избирателей на выборах
1935 г. Но даже в самые успешные годы между двумя мировыми вой­
нами электоральная привлекательность Коммунистической партии
Чехословакии никогда не поднималась выше 13%, что не мешало ей
оставаться в числе четырех наиболее популярных партий67. Числен­
ность самой партии в этот период колебалась в широких пределах,
достигая высшей точки в 150 тыс. членов в 1925 г. и опускаясь до
28 тыс. в 1930 г.68

Коммунисты в Америке и Великобритании

В отличие от Франции или Чехословакии, где компартии добива­
лись определенных, хотя и умеренных успехов на выборах, причем в
Чехословакии они пользовались большей поддержкой в чешских зем­
лях Богемии и Моравии, нежели в Словакии, в англоязычном мире -
в США и Великобритании - не наблюдалось практически никакого
прогресса в электоральных возможностях коммунистов. В Соединен­
ных Штатах первые годы после большевистской революции комму­
нисты потратили на фракционную борьбу и расколы своей партии.
В 1919 г. были образованы две коммунистические партии - Комму­
нистическая партия Америки во главе с Чарльзом Рутенбергом и
Коммунистическая Рабочая Лига, в число лидеров которой входил
Джон Рид, бывший свидетелем захвата власти большевиками в Мо­
скве и восторженно и ярко описавший эти события в книге «Десять
дней, которые потрясли мир» (1919). Сам Ленин в кратком предисло­
вии к ее русскому изданию писал: «я от всей души рекомендую это
сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распро­
страненной в миллионах экземпляров и переведенной на все языки».
Дж. Рид принял активное участие во Втором конгрессе Коминтерна
в 1920 г., но в том же году скончался в Москве. Он стал первым и

67 Taborsky Е. Communism in Czechoslovakia 1948-1960. Princeton, NJ: Princeton

University Press, 1961. P. 6-7.
68 Ibid.

136
единственным американцем, похороненным у Кремлевской стены,
где установлена мемориальная плита в его честь.
Во второй половине 1920-х гг. в американской компартии, ставшей
легальной начиная с 1923 г., а до того подвергавшейся репрессиям со
стороны правительства, произошел раскол, похожий на те разногла­
сия, которые имели место в компартии Советской России, после чего
приверженцы Бухарина и Троцкого были исключены из партии. Но
даже еще до того, как набрало силу чудовищное давление, исходившее
из Москвы и заставлявшее следовать курсом, диктуемым советски­
ми ортодоксами, некоторые американские коммунисты добровольно
копировали русский опыт, доводя его до крайнего абсурда. Напри­
мер, один из немногих членов американской компартии, родивших­
ся в США, Исраэль Амтер, писавший иногда статьи под псевдони­
мом Джон Форд, прославился тем, что однажды начал свою речь в
Нью-Йорке бессмертными по своей нелепости словами: «Рабочие и
крестьяне Бруклина!»69. К числу ведущих американских бухарин-
цев принадлежал Бертрам Д. Вульф, ставший позднее выдающимся
исследователем коммунизма и автором вышедшей в 1948 г. замеча­
тельной книги, посвященной русскому революционному движению
«Трое, совершившие революцию». Под этими тремя подразумевались
Ленин, Троцкий и Сталин. Вульф был одной из ведущих фигур в Ком­
мунистической партии США. В 1929 г. он несколько недель провел в
Москве, стараясь защитить самостоятельность своей партии. Эти по­
пытки были отвергнуты Сталиным, питавшим личный повышенный
интерес даже к такой незначительной по численности партии лишь по­
тому, что она действовала в этой передовой капиталистической стра­
не70. Все это происходило в «третий период» Коминтерна, когда, по
словам Вульфа, тот был превращен в «Сталинтерн»71. В 1930-1945 гг.
бессменным лидером партии был Эрл Браудер, избранный на пост
ее руководителя с личного одобрения Сталина. Браудер в качестве
кандидата от Коммунистической партии США участвовал в прези­
дентских выборах 1936 и 1940 г. Однако в 1940-1942 гг. он пробыл в
заключении в американской тюрьме, а концу войны впал в немилость
У советского руководства. По настоянию Москвы он в 1946 г. был ис­
ключен из Коммунистической партии. Американская компартия пре­
данно следовала линии Коминтерна, особенно в третий период его

9 Lewy G. The Cause that Failed: Communism in American Political Life. NY: Oxford
University Press, 1990. P. 7.
70 Wolfe B. D. A Life in Two Centuries: An Autobiography. W ith an Introduction by
Leonard Schapiro. NY: Stein and Day, 1981. Esp. p. 442-551.
71 Ibid. P.441.

137
истории, и ненавидела не только последователей Троцкого, основав­
ших в 1929 г. Коммунистическую лигу Америки, но также Франкли­
на Д. Рузвельта и демократов, поддерживавших его «Новый курс»,
которых коммунисты именовали социал-фашистами.
Как и в других демократических странах, растущую поддержку
американских коммунистов обретала идея «Народного фронта», мас­
штабы которого в Америке были несопоставимы с Францией или Че­
хословакией тех лет. Даже в самые благоприятные годы, например в
1939 г., численность Компартии США никогда не превышала 76 тыс.
человек. Но было немало людей, симпатизировавших коммунистам.
Когда партия была только что основана, подавляющее большинство ее
членов составляли представители первого поколения иммигрантов из
Российской империи, и только к 1936 г. партия в своем большинстве
стала состоять из людей, родившихся в США72. Популярность ком­
партии стала расти в ответ на наступление Великой депрессии и подъ­
ем фашизма. Она завоевала поддержку некоторых ведущих писателей
и кинодеятелей, особенно голливудских сценаристов, хотя их филь­
мы, выходившие на экраны, редко были отмечены признаками какого-
либо радикализма, а тем более коммунизма. Антикоммунизм в США
всегда был намного более мощной силой, опиравшейся не только на
тех, кто финансировал создание фильмов (а для тех, кто их снимал,
финансовые проблемы всегда стояли более остро, чем для писателей),
но и пользовавшейся полной государственной поддержкой73.
Британская коммунистическая партия в первые годы своего суще­
ствования подобно своим американским единомышленникам сильно
пострадала от фракционной борьбы, но к 1924 г. стала вполне дис­
циплинированной организацией. В первой половине 1920-х гг. ее по­
литика была нацелена одновременно на самоутверждение в качестве
полноценного политического института и на проникновение в Бри­
танскую лейбористскую партию, уже завоевавшую мощную поддерж­
ку рабочего класса. Хотя лейбористы, в то время впервые оказавшиеся
у власти, сформировав правительство меньшинства, относились с го­
раздо большей, чем консерваторы, симпатией к Советскому государ­
ству, тем не менее, озаботились тем, чтобы ограничить влияние ком­
мунистов на членов своей партии. Они запретили индивидуальное
членство лейбористов в компартии и отказались выдвигать коммуни­
стов на выборах в качестве кандидатов от Лейбористской партии. Бри­

72 W. S. Sworakowski (ed.). World Communism - A Handbook 1918-1965. Stanford:

Hoover Institution Press, 1973. P. 462-472.
73 Keplair L., Englund S. The Inquisition in Hollywood: Politics in the Film Community
1930-60. Urbanaand Chicago: University of Illinois Press, 2003.

138
танские коммунисты воздержались от того, чтобы характеризовать
Лейбористскую партию как протофашистскую в соответствии с кур­
сом Коминтерна в третий его период, но провели в 1929 г. требуемые
Коминтерном перестановки в своем руководстве. В частности, они
удалили из числа высших руководителей партии Эндрю Ротштейна,
сына русского революционера, оставшегося в Великобритании после
того, как его отца в 1929 г. выслали обратно на родину, хотя Ротштейн
до конца жизни оставался заметным членом Британской компартии.
Еще одним ведущим членом руководства компартии, обвиненным с
подачи Коминтерна в уклонизме, стал Джон (Дж. Р.) Кэмпбелл, шот­
ландский профсоюзный деятель, успевший повоевать на фронте и по­
лучить боевые награды во время Первой мировой войны до того, как
стать одним из основателей Британской коммунистической партии.
Его исключили из узкого состава руководителей партии, но оставили
членом ее Центрального Комитета. После очередного зигзага в поли­
тике Коминтерна, когда главной целью была провозглашена борьба
с фашизмом, Кэмпбелл восстановил ведущие позиции в руководстве
партии, став главным редактором партийной газеты «Daily Worker».
Хотя в разное время нескольким коммунистам удалось тайком
проникнуть в члены Лейбористской партии, они составляли в ней
незначительное меньшинство. Влияние, которое коммунисты сумели
завоевать в Великобритании, в основном связано с их проникновени­
ем в профсоюзное движение. Поскольку Конгресс профсоюзов не по­
кушался на независимость входивших в него профсоюзов, коммуни­
сты имели возможность, и во многих случаях ею пользовались, чтобы
в период между войнами и в первое десятилетие после окончания
Второй мировой войны выдвинуться в число их активистов и руко­
водителей. Двумя наиболее заметными фигурами среди британских
коммунистов того поколения были Гарри Поллит и Раджани Палм
Датт. Окончательная сталинизация партии произошла в 1929 г.,
и с того времени ее руководители, в отличие от многих других комму­
нистических партий, не испытывали отклонений от генеральной ли­
нии и колебаний. Родившийся в английской рабочей семье в 1890 г.
Поллит по рекомендации Коминтерна был избран генеральным се­
кретарем КПВ. Палм Датт в свою очередь вхегда держал нос по ве-
ТРУ, дувшему из Москвы, чему в немалой степени способствовала его
жена-эстонка Салме Датт (в девичестве Пеккала), бывшая по слухам
агентом НКВД74. Родившийся в 1896 г. Палм Датт, отец которого был

74 Morgan К., Cohen G., Flinn A. Communists and British Society 1920-1991. L.:
Rivers Oram Press, 2007. P. 169.

139
индийским врачом, а мать - шведкой, не имел столь сильного влия­
ния на рядовых членов партии, как Поллит, но он был неутомим в
издании литературы, аккуратно воспроизводившей текущий поли­
тический курс Кремля. Ни Поллит, ни Палм Датт никогда не проте­
стовали против проходивших в 1936-1938 гг. московских процессов
против старых большевиков, но в отличие от Датта Поллит на засе­
дании Политбюро КП В выразил несогласие с пактом, заключенным
Сталиным и Гитлером, когда о нем было объявлено. В результате он
был выведен из руководства партии и направлен на второстепенную
партийную должность в Южном Уэллсе. Когда же Советский Союз
вступил в войну, а линия партии снова изменилась, Поллит был вос­
становлен на посту ее руководителя.
Наибольшей численности в 17 тыс. 756 человек в период между
войнами Компартия Великобритании достигла в 1939 г., а в 1930 г. во
время периода «класс на класс» в политике Коминтерна она опусти­
лась на самый низкий уровень в 2,5 тыс. членов75. Численность партии
росла во время войны и в первые послевоенные годы. Если 1930-е гг.
можно считать временем расцвета американского коммунизма, то
таким временем для британских коммунистов стали 1940-е76. Тем не
менее если доверять абсолютным значениям численности партии, то
1930-е гг. были временем, когда коммунизм привлекал многих идеа­
листов радикальных взглядов, веривших, что Советский Союз сумел
справиться с проблемами падения экономики, от которых страдали
Великобритания и остальные страны капиталистического мира. Рост
привлекательности коммунистической партии отражал также глубо­
кую озабоченность людей подъемом фашизма. Агрессивная деятель­
ность «Британского союза фашистов» во главе с Освальдом Мосли
стала важным стимулирующим фактором, подтолкнувшим, в частно­
сти, к вступлению в КПВ многих евреев. Коммунисты казались им
наиболее деятельными противниками Мосли и его последователей,
порой даже физически защищавших евреев от нападений фашистов
на улицах77. В период между подписанием нацистско-советского пак­
та и нападением Германии на Советский Союз коммунисты в Вели­
кобритании, так же как и в других демократических странах, теряли
членов и сторонников партии. Многие были разочарованы и возму­
щены подобным поворотом в позиции людей, которых они до того
считали наиболее стойкими антифашистами.

75 Felling Н. The British Communist Party: A Historical Profile. L.: Adam and Charles
Black, 1958. P. 192.
76 Morgan, Cohen, Flinn. Communists and British Society 1920-1991. P. 26.
77 Ibid. P.188-196, 240.

140
 Истоки китайского коммунизма
Наиболее известным азиатским коммунистом во времена основа­
ния в 1919 г. Коминтерна был индиец М. Н. Рой. Его точка зрения,
согласно которой наиболее решительные достижения коммунисти­
ческому движению следует ожидать в Азии, высказанная на Втором
конгрессе Коминтерна, была встречена весьма скептически. Со своей
стороны, Рой был довольно пессимистично настроен в отношении
перспектив революции в промышленно развитых странах78. Когда
Ленин писал что-то по национальным или колониальным вопросам,
он имел обыкновение консультироваться с Роем и высоко ценил его
советы. Несколько лет после смерти Ленина Рой еще оставался вид­
ным членом Коминтерна, но в ходе его сталинизации был объявлен
«правым уклонистом» и исключен из него. Не перестав от того быть
революционером, Рой нелегально возвратился в Индию, остававшу­
юся под имперским британским правлением, но в 1930 г. был аресто­
ван и провел следующие шесть лет в тюрьме.
Между тем основы для последующих успехов коммунистов были
заложены не в Индии, а в Китае. Национальная революция, произо­
шедшая там в 1911 г., свергла императорскую династию. Дальнейший
толчок развитию революционного движения в Китае был дан в 1917 г.,
когда Великобритания и Франция заключили тайное соглашение с
Японией, под управление которой должны были перейти немецкие
колонии в Китае после победы союзников79. Китайские студенты,
обучавшиеся в Париже, силой не пропустили китайскую делегацию
на Версальскую конференцию, где она должна была подписать уни­
зительный, по их мнению, договор, а 4 мая 1919 г. в Пекине более
3 тыс. студентов организовали демонстрацию на площади Тяньань-
мэнь, протестуя против сговорчивости китайского правительства80.
Лишь немногие студенты были в то время коммунистами, но Комин­
терн проявил самый живой интерес к основанию Коммунистической
партии Китая и преуспел в создании там молодежной социалисти­
ческой лиги и ежемесячного журнала коммунистической направлен­
ности. Одним из тех, кого затронули эти усилия Коминтерна, стал
Мао Цзэдун, сформировавший коммунистическую группу в Хуна-
не. Еще двое из числа самых видных китайских коммунистов XX в.
Чжоу Эньлай и Дэн Сяопин были среди юных студентов, приехав­

78 Westoby. The Evolution of Communism. P. 72.

79 Mitter R. A Bitter Revolution: China’s Struggle with the Modern World. Oxford:
Oxford University Press, 2004. P. 36-37.
80 Ibid. P. 37.

141
ших на учебу в Париж в 1920 г. Именно во Франции они были во­
влечены в молодежные коммунистические группы, после чего стали
распространителями коммунистической идеологии среди китайцев,
живших в Европе81.
Коммунистическая партия Китая (КПК) была основана в 1921 г.,
но была несопоставимо слабее Гоминдана - националистического
движения, возглавлявшегося Сунь Ятсеном. Исключая зарубежных
членов, в рядах КПК в 1922 г. насчитывалось порядка 200 человек82.
В тот же год было заключено соглашение с Гоминданом, по которо­
му коммунисты в индивидуальном порядке имели право вступать в
эту организацию, хотя сама КПК оставалась отдельной и самостоя­
тельной партией. Коммунисты стали составной частью «Движения
четвертого мая», которое искало пути национальной консолидации,
предусматривая в том числе ликвидацию сотен китайских милита­
ристов. Разочаровавшись в западных государствах, Сунь Ятсен обрел
поддержку СССР, что придало жизнеспособность, правда в кратко­
срочном плане, союзу китайских коммунистов и националистов, хотя
лидер КПК Чэнь Дусю выражал обеспокоенность на этот счет83. Важ­
ную роль в поддержке не только китайских коммунистов, но и Сунь
Ятсена сыграл эмиссар Коминтерна Михаил Бородин. При создании
Гоминдана были провозглашены три главных принципа, которыми
руководствовалось это движение - антиимпериалистический на­
ционализм, демократия и социализм, но Бородину удалось внедрить
ленинский принцип «демократического централизма», согласно ко­
торому решения большинства становятся обязательными для всех
членов партии84.
Связи между националистическим и социалистическим движени­
ями в Китае с одной стороны и Советским Союзом с другой были са­
мыми тесными в середине 1920-х гг., особенно до смерти Сунь Ятсена
в 1925 г. Советское руководство озаботилось укреплением вооружен­
ных сил Гоминдана. Один из соратников Суня Чан Кайши был чле­
ном делегации, проведшей несколько месяцев в Москве, изучая ор­
ганизацию военного дела. По возвращению в Китай он был назначен
начальником вновь созданной Военной академии. Под влиянием Бо­
родина начальником политотдела этой академии был назначен недав­
но вернувшийся тогда из Парижа и будущий премьер-министр ком-

81 Spence f. D. The Search for Modern China. 2nd ed. NY: Norton, 1999.
P.310-311.
82 Ibid. P.312.
83 Ibid. P.319.
84 Ibid. P.320.

142
мунистического Китая Чжоу Эньлай85. Между тем в 1926-1927 гг.
начали усиливаться трения между КПК и Гоминданом. Советский
Союз искренне стремился к хорошим отношениям с Китаем, кото­
рого он видел союзником в борьбе против британских империали­
стов, и это заставило его руководство поддерживать Гоминдан даже
дольше, чем оно было в этом заинтересовано. Чан Кайши стал враж­
довать с коммунистами, и когда местные руководители Гоминдана,
настроенные против левых, уничтожили большую группу комму­
нистов, то Чан не только выразил свою симпатию к убийцам, но сам
отдавал приказы об убийствах некоторых людей. Разочаровавшись
в дальнейших перспективах коммунистического движения в Китае
М. Н. Рой и Михаил Бородин вернулись в Советский Союз.
Жизненный путь Бородина оказался довольно пестрым. Его на­
стоящее имя - Михаил Грузенберг. В первые годы XX в. он был чле­
ном еврейской революционной организации Бунд и рано обратил­
ся в коммунистическую веру. После поражения революции 1905 г.
в России большую часть лет до большевистской революции он
провел в США, где работал школьным учителем в Чикаго. В 1922 г.
под псевдонимом Джордж Браун он работал тайным агентом Ко­
минтерна в Великобритании до того, как его на следующий год на­
правили в Китай, где он действовал намного успешнее. Сунь Ятсен
называл его «специальным советником» при Гоминдане86. После воз­
вращения в Москву в 1927 г. политическая деятельность Бородина
была весьма скромной. Он занимался выпуском советской пропаган­
дистской литературы на иностранных языках. Ему удалось избежать
печальной судьбы многих коминтерновцев, уничтоженных во время
Большого террора в конце 1930-х гг., но, тем не менее, он, в конце
концов умер в советском трудовом лагере в 1951 г., будучи аресто­
ванным в 1949 г. в ходе антисемитской компании, развязанной тогда
Сталиным.
В 1928 г. китайские националисты во главе с Чан Кайши создали
собственное правительство в Нанкине. Хотя Чан взял верх над комму­
нистами и не оправдал надежд, возлагавшихся на него Сталиным, тем
не менее уцелевшие коммунисты, самой видной фигурой среди кото­
рых был Мао Цзэдун, обратились к деревне, связав надежды на буду­
щее с крестьянством. В частности, Мао выработал теорию, согласно
которой более предпочтительной является революция, опирающаяся
на сельское население, вопреки более ортодоксальному положению

85 Ibid. Р. 321.
86 Ibid. Р. 319-320.

143
марксизма-ленинизма о захвате власти с опорой на горожан87. Сын до­
вольно обеспеченного крестьянина, против которого он взбунтовался в
юности, Мао стал фактическим лидером китайских коммунистов. Чан-
кайшистское националистическое правительство в начале 1930-х гг.
видело в коммунистах одну из главных угроз центральной власти
и провело несколько военных наступлений на главную базу комму­
нистов в провинции Цзянси с целью их уничтожения. Коммунисты
были вынуждены отступить в северо-западную провинцию Шэнси,
совершив знаменитый «Великий поход» 1934-1935 гг. Хотя в по­
ход поначалу отправилось около 80 тыс. мужчин и 2 тыс. женщин,
до места назначения удалось добраться только 8 тыс. из них88. Сам
«Великий поход» и роль Мао в его совершении впоследствии стали
объектами многочисленных мифов и описаний, полных противоре­
чий, но не вызывает сомнений тот факт, что в его итоге руководящее
ядро коммунистов сохранилось для борьбы, завершившейся, в конеч­
ном счете, первой успешной революцией в Азии, которую возглавила
коммунистическая партия89.

87 Mitter. A Bitter Revolution. Р. 159.

88 Ibid. Р. 159-161.
89 Наиболее последовательная негативная оценка деятельности Мао, ставящая под
сомнение его авторитет среди членов партии в межвоенные годы, содержится в кни­
ге: Jung Chang, Jon Halliday. Mao: The Unknown Story.L.: Jonathan Cape, 2005. Но эта
впечатляющая работа более чем критически оценивается другими специалистами по
истории Китая, включая тех, кого никак нельзя причислить к обожателям Мао, в от­
личие от обозревателей, не являющихся экспертами по Китаю. Книга была встречена
в штыки во многих обзорных статьях в специализированных журналах. См., напри­
мер: Benton G., Tsang S. The Portrayal of Opportunism, Betrayal, and Manipulation in
Mao’s Rise to P o w e r// The China Journal. № 55. January 2006. P. 95-109; Cheek T. The
New Number One Counter-Revolutionary Inside the Party: Academic Biography as Mass
Criticism. Ibid. P. 109-118; Dittmer L. Pitfalls of Charisma. Ibid. P. 119-128; Barme G. R.
I’m So Ronree. Ibid. P. 128-139.
 6. ЧТО ПОДРАЗУМЕВАЕТСЯ ПОД ТЕРМИНОМ
«КОММУНИСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА»?

Слово «коммунизм» имеет два разных значения. Под ним под­

разумевают как международное движение, нацеленное на ниспро­
вержение капиталистической системы, так и новое общество, ко­
торое, согласно Марксу, возникнет только в будущем, когда будет
достигнута высшая стадия социализма. Имея в виду, что правящие
коммунистические партии называют созданные ими общественные
системы социалистическими, возникает законный вопрос, насколь­
ко оправданно применение для них названия «коммунистические»?
Многие политические деятели бывших коммунистических стран из­
бегали применять этот термин, указывая на то, что «коммунизм есть
неизбежная высшая стадия развития социализма», но никогда не
утверждая, что эта стадия в их странах уже достигнута1. Вместе с тем
члены этих правящих партий сами именовали себя коммунистами,
а у западных исследователей, относивших созданные ими системы к
категории коммунистических, при этом ни на секунду не возникало
иллюзий относительно того, что в действительности представляют
собой изучаемые ими системы. Они никогда не считали их комму­
нистическими в понимании Маркса или Ленина, имевших в виду ни­
когда не существовавшее на свете самоуправляемое, основанное на
сотрудничестве людей бесклассовое общество, в котором отсутствует
государство.
Руководители и идеологи ранее правивших коммунистических
партий называли, а пока остающиеся власти в пяти сохранившихся
коммунистических странах продолжают называть, демократически­
ми созданные ими системы. Вместе с тем западные обозреватели, не

1 См., например, опубликованную после смерти автора книгу ответственного ра­

ботника аппарата ЦК КПСС и помощника Горбачева Георгия Шахназарова: Шахно-
3аР°в Г. Современная цивилизация и Россия. М.: Воскресение, 2003. С. 179-180; ра­
боту бывшего премьер-министра коммунистической Польши Мечислава Раковского
в сборнике: A. Grachev, С. Blengino, R. Stievano (eds.). 1985-2005: Twenty Years that
Changed the World. Turin: W orld Political Forum and Editoria Laterza, 2005. P. 35.

145
помышляющие о том, чтобы поверить в справедливость подобных
заявлений коммунистов, порой доверяют их утверждениям, что эти
системы якобы представляют собой квинтэссенцию социализма.
Все бывшие коммунистические страны обладали, а еще оставшиеся
продолжают обладать определенными политическими и экономи­
ческими особенностями, но их объединяет также ряд важных черт,
о которых речь пойдет ниже. Основная проблема, не позволяющая
называть эти страны социалистическими, состоит в том, что сам тер­
мин «социализм» взят на вооружение многочисленными политиче­
скими партиями, общественными движениями и правительствами,
включая те, что не исповедуют марксистко-ленинскую идеологию2.
Правительства, именующие себя социалистическими, создавались
в разное время в результате свободных выборов в таких непохожих
друг на друга странах, как Великобритания, ФРГ, Испания, Швеция,
Нидерланды, Норвегия, Австралия и Израиль, хотя ни одно из них
не заходило столь далеко, чтобы объявить о намерении построить
социалистическую систему в своей стране. Более того, в последние
десятилетия социал-демократические партии отошли от самой идеи
о возможности построения столь радикально отличающейся от со­
временных социально-экономической системы, которую принято
именовать «социализмом»3. Долгое время придерживаясь эволюци­
онных принципов достижения своих целей, эти партии постепенно
и все чаще соглашаются с возможностью достижения большей со­
циальной справедливости в рамках преимущественно рыночной эко­
номики, в которой общественная собственность представляет собой
скорее редкое исключение, нежели правило.
Более того, задолго до современной эволюции социал-демокра­
тических партий многие социалисты-теоретики видели сущность со­
циализма отнюдь не в централизованной, государственной собствен­
ности, а скорее в наличии разнообразных видов общественной или
народной собственности в форме кооперативов, гильдий или пред­
приятий, управляемых муниципальными органами, существующих
одновременно с национализированными отраслями экономики или в
качестве их альтернативы. Они рассматривали эти формы собствен­
ности в тесной взаимосвязи с демократическим устройством обще­

2 Roberts A. The State of Socialism: A Note on Terminology / / Slavic Review. Vol. 63.
№ 2. Summer 2004. P. 349-366.
3 Шведские социал-демократы стали первой крупной политической партией, су­
мевшей успешно реализовать на практике идеи «ревизиониста» Эдуарда Бернштейна.
См.: Berman S. The Primacy of Politics: Social Democracy and the Making of Europe’s
Twentieth Century. N.Y.: Cambridge University Press, 2006.

146
ства4. Британский политолог-теоретик Майкл Леснофф, писавший
свои работы во времена, когда коммунизм в мире находился на са­
мом пике своего расцвета, дал сжатое определение социализма как
способа «демократического управления экономикой». Исходя из
этой формулы, ему далее не составило труда прийти к существен­
но не ортодоксальному выводу о том, что не только те страны, где
удалось достичь концептуальной совместимости капитализма и со­
циализма, но и такие государства, как США и Великобритания яв­
ляются, безусловно, более социалистическими, нежели Советский
Союз или Китайская народная республика5. Эти страны определенно
являются более демократическими, а принимая в качестве главного
признака социализма демократический контроль над экономикой,
вывод Лесноффа, при всей его парадоксальности, не представляется
нелогичным. В политической практике продолжающаяся глобализа­
ция вводит жесткие ограничения для демократического управления
экономикой на уровне отдельно взятых стран. В этом состоит одна
из главных причин, заставившая социалистов пересмотреть и мо­
дернизировать те цели, которые они перед собой ставили ранее, хотя
глобальный финансовый кризис 2008 г. только укрепил их убежден­
ность в том, что необузданный капитализм отнюдь не является луч­
шим некоммунистическим ответом на мировые проблемы.
В отличие от действий и устремлений социалистов - сторонни­
ков демократии, коммунистические партии в большинстве стран,
оказавшихся под их властью, были всегда готовы навязать обществу
недемократические по сути формы государственного устройства. По
крайней мере в половине этих стран коммунисты захватили власть
в результате вооруженного переворота, совершенного ими при ино­
странной поддержке (как правило, но не всегда, со стороны Совет­
ского Союза). Их партии никогда не могли рассчитывать на приход
к власти в результате свободных выборов. В большей части Европы
коммунисты обладали значительно меньшей электоральной под­
держкой рабочего класса по сравнению с социалистическими партия­

4 Luard Е. Socialism without the State. L.: M acm illan^ 979; Miller D. Market, State
and Community: Theoretical Foundations of Market Socialism. Oxford: Clarendon Press,
1990; Kitschelt H. The Transformation of European Social Democracy. Cambridge:
Cambridge University Pres, 1994; Le Grand and J. S. Estrin (eds.). Market Socialism.
Oxford: Clarendon Press, 1989; Meyer T., Hinchman L. The Theory of Social Democracy.
Cambridge: Polity, 2007; Nove A. The Economics of Feasible Socialism. L.: Allen & Unwin,
1983; Padgett S., Paterson W. E. A History of Social Democracy in Postwar Europe. L.:
Longman, 1991; Sassoon D. One Hundred Years of Socialism. L.: Fontana, 1997.
5 Lessnoff M. Capitalism, Socialism and Democracy / / Political Studies. Vol. XXVII.
4. December 1979. P. 594-602, esp. p. 601.

147
ми, придерживавшимися плюрализма и демократических ценностей.
Вместе с тем в XX в. западный мир в целом не рассматривал социа­
лизм как совокупность теоретических положений и политической
практики, которые принято ассоциировать с идеологией и деятель­
ностью коммунистических партий. Социалисты и коммунисты могли
иногда выступать как временные союзники, но их разделяли фунда­
ментальные различия целей и средств их достижения. Так, например,
в своем ежегодном отчете за 1933 г. высший орган британского проф­
союзного движения - Совет тред-юнионов - высмеял утверждения
коммунистов о якобы отсутствующем у граждан капиталистических
стран свобод, достойных защиты, заявив, что «государство пока еще
не обрело права расстреливать граждан без суда. Люди не исчезают,
попадая в лапы секретной полиции, никто не называет правительство
преступным... Нашей сильнейшей защитой служат объединения сво­
бодных граждан и демократические организации»6.
Хотя социалисты социал-демократической направленности порой
оказывались на одной стороне баррикад с коммунистами, например в
противостоянии с фашизмом в коминтерновский период «народно­
го фронта» или во время Второй мировой войны, но коммунисты и
социалисты боролись между собой внутри профсоюзов и их полити­
ческих организаций. Та твердость, с которой первый послевоенный
министр иностранных дел Великобритании, грозный Эрнест Бевин
боролся против политики сталинского Советского Союза, во многом
объясняется приобретенным им опытом взаимодействия с комму­
нистами в межвоенный период, когда он выстраивал крупнейший в
Западной Европе профсоюз транспортных и неквалифицированных
рабочих. Очень способный и уверенный Бевин не позволял «промы­
вать мозги» себе по поводу «рабочего класса» никаким коммунистам.
Он родился в 1881 г. в деревушке Уинсфорд (графство Сомерсет),
никогда не знал своего отца и остался круглым сиротой в восемь лет,
когда умерла его мать. Его детство прошло в жестокой нищете, и в
возрасте 11 лет он был вынужден оставить школу7. К моменту смерти
его считали самым уважаемым британским министром иностранных
дел первой половины XX в.
Во всей Западной Европе, а не только в Великобритании, рабочее
движение открывало пути талантливым людям простонародного про­
исхождения не только для развития их способностей, но также позво­
ляло им представлять и защищать интересы тех классов общества, из

6 Bullock A. Ernest Bevin: Foreign Secretary. Oxford: Oxford University Press, 1985.
P. 105-106.
7 Ibid. P. 848.

148
которых они вышли. Несомненно, в коммунистических странах мас­
штабы социальной мобильности были выше, но это было достигнуто
чудовищной ценой. Не приходится удивляться тому, что коммуни­
стические лидеры и теоретики видели в демократических социали­
стических партиях Западной Европы своих главных идеологических
противников8. Только в самом конце советской эры коммунисты-
реформаторы в Советском Союзе и в Восточной Европе встали на
путь односторонней конвергенции, в ходе которой значительное
и растущее их число начало придерживаться социал-демократи­
ческой концепции социализма, что позволило одному венгерскому
автору иронически назвать то время «столпотворением на пути в
Дамаск»9.
Коммунистические системы сильно менялись со временем и от­
личались друг от друга в разных странах. Первые годы установления
коммунистических порядков, включая защиту компартией своей
монополии на власть и национализацию всей промышленности, со­
вершенно не похожи на то время, когда революционный пыл начал
затухать, а перед руководителями партии во весь рост встали долго­
срочные проблемы управления страной и ее развития, когда под
властью коммунистов выросло новое поколение. Различия между
этими двумя состояниями коммунистических систем в 1960-х гг.
стали столь значительными, что американский политолог Джон X.
Каутский в конце того десятилетия писал: «Коммунизм в умах раз­
ных людей стал означать совершенно разные вещи и, соответственно,
самые разные политики стали проводиться под этим наименованием.
Как описательное, аналитическое понятие коммунизм стал бесполе­
зен, он потерял содержательный смысл для характеристики людей,
движений, организаций, систем или идеологий»10. (Джон Каутский -
внук знаменитого теоретика коммунизма Карла Каутского, которого
одно время называли «папой марксизма», но после того как он об­
рушился с критикой на большевистскую концепцию диктатуры про­
летариата, Ленин и его последователи присвоили ему презрительную
кличку «ренегат Каутский».)

8 Brown A. The Study of Totalitarianism and Authoritarianism / / J. Hayward, B. Bar­

ry, A. Brown (eds.). The British Study of Politics in the Twentieth Century. Oxford: Oxford
University Press, for the British Academy, 1999. P. 345-394, at p. 345-347; Almond G. A.
The Appeals of Communism. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1954. P. 74, 133.
9 Stokes G. The Walls Came Tumbling Down: The Collapse of Communism in Eastern
Europe. N.Y.: Oxford University Press, 1993. P. 133.
10 Kautsky J. H. Communism and the Politics of Development: Persistent Myths and
Changing Behavior. N.Y.: Wiley, 1968. P. 216.

149
 При всех преувеличениях, содержащихся в приведенном заяв­
лении Каутского, в нем есть и немало справедливого, особенно в
отношении отдельных личностей. В этой связи заслуживает повто­
рения та мысль, которая уже высказана автором во введении. Когда
человека называют коммунистом, подразумевая при этом, что он
является членом Коммунистической партии, то это мало что гово­
рит о его личных убеждениях и ценностях. Даже на стадии захвата
власти коммунистами были революционеры, которые вступали в
партию, горя искренним желанием построить новое, справедливое
и гармоничное общество, но были также люди, стремившиеся глав­
ным образом отомстить классовым врагам и более заинтересован­
ные в разрушении старого, а не в строительстве нового. В условиях
установившейся коммунистической системы индивидуальные раз­
личия между вступающими в партию становились все более замет­
ными, причем больше всего бросалось в глаза то, что многие люди,
которых мало или вовсе не интересовал марксизм-ленинизм, стре­
мились вступить в партию из карьерных соображений, но встреча­
лись и те, кто относился к официальной идеологии вполне серьез­
но. Первые могли быть при этом по своим убеждениям тайными
социал-демократами или либералами, даже монархистами или
фашистами. Многие из них со временем эволюционировали в кон­
серваторов, защищавших установившийся порядок, в котором они
чувствовали себя вполне комфортно. Реформаторы могли оправ­
дывать свое членство в партии по-разному, например убеждая себя
в том, что только изнутри партии они окажутся в состоянии влиять
на курс преобразований в стране. Насколько они оказались правы
в разных коммунистических странах, мы увидим в последующих
главах.
Большое разнообразие взглядов имело место не только среди от­
дельных членов коммунистических партий. Не меньшие различия
существовали между коммунистическими странами, и они сохрани­
лись до нашего времени, лучшей иллюстрацией к чему могут служить
современные Китай и Северная Корея. Вместе с тем существует ряд
общих черт, позволяющих с полным основанием отнести полити­
ческую систему той или иной страны к разряду коммунистических.
Когда такие особенности установлены, становится очевидным, что
из всех стран Латинской Америки коммунистический режим когда-
либо существовал только на Кубе. Чилийское правительство, которое
возглавлял Сальвадор Альенде с 1970 г. до его свержения в резуль­
тате военного переворота в 1973 г., даже с самой большой натяжкой
нельзя считать коммунистическим, хотя несколько членов Коммуни­
стической партии Чили входили в правящую коалицию с социали­
150
стами11. Точно так же ни одно африканское государство никогда не
являлось коммунистическим. Вообще использование термина «ком­
мунистический» требует точности и осмотрительности. В частности,
он никак не подходит к любому правительству, имеющему в своем
составе марксистов, или к диктаторам третьего мира, прибегающим
к марксистской риторике, смутно представляя себе ее содержание.
Полезно также заметить, что система может перестать быть комму­
нистической, невзирая на то что сами коммунистические правители
еще не отодвинуты от власти. Так, в следующей главе будет доказано,
что Советский Союз в течение 1989 г. утратил право называться ком­
мунистической страной, хотя во главе его в начале и в конце того года
находился один и тот же человек, Михаил Горбачев, а само Советское
государство продолжало существовать вплоть до распада СССР в де­
кабре 1991 г. В следующей главе мы также постараемся доказать, что
современный Китай представляет собой некий гибрид, сохраняющий
отдельные черты коммунистической системы, но быстро расстаю­
щийся с другими.
Может показаться парадоксальным решение выявить общие чер­
ты коммунистических систем в качестве прелюдии к демонстрации
существующих между ними различий и происходящих в них пере­
мен. Но это вступление необходимо, если мы желаем адекватно по­
нять, чем одна коммунистическая страна отличается от других, и
осознать значение происходящих в них политических изменений.
Безусловно, слово «коммунизм» вошло в повседневный лексикон
людей XX в., особенно в годы холодной войны. Многие из них, даже
не зная точного определения этого термина, адекватно представля­
ют себе его смысл, но редко способны точно сформулировать, чем
коммунистические системы отличаются от иных тоталитарных или
авторитарных систем. С усердием, достойным лучшего применения,
политологи, изучавшие СССР, потратили немало времени, приду­
мывая различные ярлыки для существовавшей в нем политической
системы и споря о том, какой из них следует считать наиболее подхо­
дящим. Но они упускали из виду главное, заключающееся в том, что
самое исчерпывающее и всеобъемлющее представление о сущности
этой системы содержит в себе термин «коммунистическая». Действи­
тельно, Советский Союз представлял собой самый типичный образец
коммунистической системы, причем обладавшей гигантским влияни­

11 Angell A. The Left in Latin America Since c. 1920 / / L. Bethell (ed.). The Cambridge
History of Latin America. Vol. VI. Part 2. Politics and Society. Cambridge: Cambridge
University Press, 1994. P. 163-232.

151
ем, невзирая даже на все происходившие со временем существенные
изменения в советском государстве и обществе.
Всего, как представляется автору, существует шесть определяю­
щих характеристик коммунистических систем, из которых в свою
очередь можно выделить три пары признаков, характеризующих, со­
ответственно, политические, экономические и идеологические их осо­
бенности. Первые две пары характеристик, несомненно, также имеют
заметное идеологическое содержание, но проявляющееся в конкрет­
ных действиях, а не исключительно в идеологических устремлениях.

Политическая система
Первой отличительной чертой любой коммунистической системы
служит монополия на власть коммунистической партии. При Сталине
эта монополия именовалась «диктатурой пролетариата», поскольку
подразумевалось, что именно партия представляет интересы и реаль­
ные потребности пролетариата (если бы только пролетарии действи­
тельно знали, что хорошо для них). После смерти Сталина и особенно
с начала 1960-х гг. более общим понятием, используемым в официаль­
ной пропаганде, стала так называемая ведущая роль партии. Помимо
правящей партии в коммунистическом государстве были другие важ­
ные институты, такие как министерства, вооруженные силы и секрет­
ные службы, но все руководящие работники министерств, равным
образом как и офицеры армии и госбезопасности, обязательно явля­
лись членами партии. В каждом министерстве, армейском подразде­
лении или в отделении политической полиции имелись собственные
партийные организации, или, как их было принято называть прежде,
партийные ячейки. Более того, за партийными организациями мини­
стерств, воинских частей, полиции или правоохранительных органов
осуществлял надзор соответствующий отдел Центрального Коми­
тета партии. Внутри коммунистических государств имелось только
частичное разделение функций различных органов и отсутствовало
разделение властей. Всеми институтами власти руководили партий­
ные органы, обладавшие большим влиянием по сравнению с любыми
другими.
С начала 1980-х гг. положения о ведущей роли партии в том или
ицом варианте были включены в конституции всех устоявшихся
коммунистических стран, включая Вьетнам, ставший целиком ком­
мунистическим только в 1976 г. Приведем всего три примера, иллю­
стрирующие сказанное выше. Соответствующая статья Советской
конституции 1977 г. (статья 6) начиналась следующими словами:
«Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром
его политической системы, государственных и общественных орга­
низаций является Коммунистическая партия Советского Союза».
В последнем предложении преамбулы к Конституции Монгольской
народной республики от 1979 г. читаем: «В МНР руководящей и на­
правляющей силой общества и государства является Монгольская
Народно-революционная партия, которая руководствуется в сво­
ей деятельности всепобеждающей теорией марксизма-ленинизма».
В Конституции Вьетнама, принятой в 1980 г., четвертая статья гла­
сит: «Коммунистическая партия Вьетнама, авангард и генеральный
штаб вьетнамского рабочего класса, вооруженная марксизмом-
ленинизмом, является единственной руководящей силой в государ­
стве и обществе, главным фактором, определяющим все победы Вьет­
намской революции».
Но монополия коммунистических партий на власть присутство­
вала во всех этих странах задолго до того, как была официально за­
креплена большинством конституций. Вместе с тем то, что объявля­
лось диктатурой пролетариата, на практике означало диктат партии
в политике, осуществляемый от имени пролетариата. В коммунисти­
ческих странах сила в политике всегда брала верх над законом. Суды
и судьи не были независимыми, и даже в те времена, когда ведущая
роль партии еще не была конституционно оформлена, правящие пар­
тии коммунистических стран никоим образом не были ограничены в
своем доминировании над всеми другими государственными инсти­
тутами. Поэтому можно было считать умеренным прогрессом при­
ближение конституций этих стран, принятых в 1970-е гг., к реалиям
политической жизни.
Второй отличительной особенностью коммунистических систем
является концепция демократического централизма, мельком уже
упоминавшаяся в настоящей книге ранее. Это понятие впервые было
введено Лениным и последовательно проводилось в жизнь на протя­
жении всей коммунистической эры. Теоретически этот термин озна­
чал, что проблемы могут обсуждаться (демократический компонент
Данного принципа), но только до принятия соответствующего реше­
ния, после чего решение вышестоящего партийного органа становит­
ся обязательным и должно жестко и дисциплинированно выполнять­
ся внутри партии и общества. Коммунистические идеологи любили
сравнивать «хороший» демократический централизм с «дурным»
бюрократическим централизмом. Последний означал, что партийные
Руководители даже на ранних стадиях выработки политических ре­
шений действуют совершенно произвольно, не считаясь с мнениями
Членов партии и партийных комитетов разных уровней. В политиче-
ской же реальности демократический централизм представлял собой
153
ничто иное как централизм бюрократический. Следование ему стало
неотъемлемым признаком жестко иерархичной, высоко дисциплини­
рованной партии, в которой права ее членов на дискуссии и обсуж­
дения строго ограничивались. Хотя можно предложить немало раз­
личных интерпретаций принципа демократического централизма, но
в практике коммунистических систем во времена внутрипартийной
борьбы он применялся теми, кто стремился к установлению в пар­
тийных отношениях строгого иерархического подчинения и дисци­
плины, к ограничению свободы дискуссий и недопущению развития
горизонтальных связей взамен вертикальных между партийными ор­
ганизациями. Этот принцип стал одновременно отличительной чер­
той всех коммунистических систем и обозначением одного из стол­
пов, на которых она покоилась.
Сочетание руководящей роли Коммунистической партии с ее
крайне высокой централизацией означает сосредоточение огромной
власти в руках высших партийных органов - Центрального Комите­
та с его Секретариатом, обладающего большими властными полно­
мочиями, и подразделений аппарата ЦК. Но еще большая власть на­
ходилась в руках внутреннего органа ЦК - его Политического бюро
(Политбюро) и одного человека, находившегося на самой вершине
партийной пирамиды, - Генерального секретаря. Взаимоотношения
между единоличным лидером партии и ее Политбюро существенным
образом менялись со временем и по-разному складывались в раз­
личных компартиях. Иными словами, если олигархическая система
правления почти всегда была нормой для большинства коммунисти­
ческих стран, то в некоторых случаях высший руководитель партии
сосредотачивал в своих руках такую полноту власти, что система ста­
новилась по существу автократической, в которой личная диктатура
вождя подменяла коллективное правление олигархии. Возвышение
партийного лидера над своими коллегами в Советском Союзе дости­
гало высшей точки во второй и третий период правления Сталина, в
Китае при Мао Цзэдуне и в Северной Корее при Ким Ир Сене и его
сыне Ким Чен Ире. Начиная с середины 1930-х гг. и до его смерти
в 1953 г. любые высказывания Сталина ставились в один ряд с тру­
дами Маркса и Ленина. В Китае учение Мао Цзэдуна, определяемое
как решающее развитие марксизма с учетом китайской специфики,
было возведено на пьедестал выше того, на котором стоял ленинизм.
Даже с учетом некоторого ослабления культа личности Мао после его
смерти, конституция КНР 1978 г. ставила его учение вровень с идея­
ми Маркса и Ленина. В статье 2 Конституции в частности говори­
лось: «Ведущей идеологией Китайской народной республики явля­
ется марксизм-ленинизм и учение Мао Цзэдуна». В Северной Корее
154
правящая Трудовая партия Кореи скромно описывала достоинства
своего вождя Ким Ир Сена, который «превосходит Христа своей лю­
бовью к людям, превосходит Будду своей щедростью, выше Кон­
фуция своей добродетелью и выше Мухаммеда своей справедли­
востью»12.

Экономическая система

Третьей отличительной чертой устоявшейся коммунистической

системы служит некапиталистическая собственность на средства
производства, которая тесным образом связана с еще одной, четвертой
ее особенностью - доминированием командно-административных
методов управления экономикой над рыночными. Даже в условиях
развитой коммунистической системы продолжается легальная или
нелегальная, а чаще сочетающая в себе обе эти черты частная эконо­
мическая активность. Так, в сельском хозяйстве исключения в пользу
частных хозяйств были вполне обычным делом, а в двух коммунисти­
ческих странах (Югославии и Польше) большая часть производства
сельскохозяйственной продукции находилась в частных руках. Вме­
сте с тем несельскохозяйственное производство во всех развитых
коммунистических странах принадлежало государству и им контро­
лировалось. Установление государственной или общественной соб­
ственности на средства производства всегда объявлялось одной из
главных целей всеми правящими коммунистическими партиями.
Отсутствие частной собственности на основные средства произ­
водства дополнялось уже отмеченной четвертой особенностью ком­
мунистических систем - командно-административными методами
управления экономикой. Основные черты коммунистической эконо­
мической системы удачно обобщил признанный специалист по эко­
номике Советского Союза Филипп Хансон, который писал: «Фун­
даментальное отличие [советской системы] от рыночной экономики
заключалось в том, что все решения о том, какую продукцию следует
производить и в каких количествах, по каким ценам ее следует про­
давать, были результатом иерархического, направленного сверху
вниз процесса и доводились до всех производителей в виде спускае­
мых сверху указаний. Они не были следствием децентрализованного
процесса принятия решений, основанного на взаимодействии между
производителями и потребителями. Производители заботились пре­

12 Becker J. Rogue State: Kim Jong II and the Looming Threat of North Korea. N.Y.:
Oxford University Press, 2005. P. 77.

155
жде всего о выполнении установленных плановых заданий. У них не
было стимулов к тому, чтобы сосредоточиться ни на исполнении по­
желаний пользователей их продукции, ни на соревновании с конку­
рентами. Отсутствовало само понятие конкуренции. Производители
аналогичной продукции действовали точно таким же образом, явля­
ясь не конкурентами, а послушными исполнителями государственно­
го плана»13. Существовали министерства, руководившие отдельными
отраслями промышленности, которые, в свою очередь, подчинялись
государственному плановому комитету и отраслевым отделам Цен­
трального комитета Коммунистической партии. На вершине всей
этой системы находилось Политбюро, и таким образом политика и
экономика в коммунистических странах переплетались между собой
намного более тесным образом, чем в странах капиталистических.
Хотя между коммунистами имелись определенные разногласия в
отношении того, как должна быть организована экономика, но сверх­
мерно идеологизированный характер коммунистических систем так­
же ограничивал свободу действий в этой области. Если руководители
какой-то компартии намеревались выйти за диктуемые идеологией
рамки, то они вставали на рискованный путь системных изменений.
Как заметил политэконом Алек Ноув, «приверженность определен­
ной идеологии сильно сужает возможности выбора. Например, боль­
шинство обычных людей, которым предлагают бутерброд с сыром
или с ветчиной, могут выбрать тот, который им нравится. Раввин-
ортодокс такого выбора лишен. Так и большевики не имели возмож­
ности восстановить столыпинские реформы или долго мириться с
существованием смешанной экономики»14. Итак, все четыре пере­
численные выше характерные черты коммунистической системы, а
именно: руководящая роль Коммунистической партии, следование
принципу демократического централизма, государственная соб­
ственность на средства производства и командно-административная
модель управления экономикой - все они содержали в себе заметный
идеологический подтекст, представляя собой составную часть систе­
мы взглядов большевиков и их коммунистических последователей,
согласно которой социализм (в их понимании этой концепции обще­
ственного устройства) представляет собой не только высшую по срав­
нению с капитализмом, но и неизбежную ступень развития общества.
Эти четыре основные черты коммунистической системы помимо

13 Hanson Р. The Rise and Fall of the Soviet Economy: An Economic History of the
USSR from 1945. L.: Longman, 2003. P. 9.
14 Nove A. The Soviet System in Retrospect: An Obituary Notice. The Fourth Annual
Averell Harriman Lecture. 17 February, 1993. N.Y.: Columbia University. P. 22.

156
своего идеологического значения имели и четко выраженный орга­
низационный смысл. Они представляют собой элементы программы
повседневной деятельности коммунистов, нацеленной на удержание
собственной власти, что, очевидно, справедливо в условиях монопо­
лии на власть высокодисциплинированной правящей партии. Той
лее цели служит сосредоточение в одних руках всей полноты полити­
ческой и экономической власти. Отсутствие частной собственности
и рыночной экономики означает, что государство контролирует все
карьерные возможности граждан. Любой конфликт гражданина с го­
сударством может закончиться для него тюремным заключением или
смертью. Но даже в относительно мягкие периоды коммунистическо­
го правления публичное несогласие с руководителями государства
несло угрозу для личной карьеры диссидента, которого после уволь­
нения с работы никто не отважился бы снова принять на службу в
другом месте.

Идеологическая сфера
Коммунизм представлял собой всеохватывающую систему взгля­
дов и убеждений. Предполагалось, что коммунистическое учение
дает ключ к пониманию законов общественного развития. В этом
учении были свои авторитеты, чьи высказывания не должны вызы­
вать сомнений, и были интерпретаторы и охранители его чистоты,
имевшие право решать, кого можно, а кого нельзя считать его при­
верженцем. Еще две последние отличительные черты коммунисти­
ческой системы в еще большей мере, чем предыдущие четыре, от­
носятся к сфере идеологии. Пятая из этих черт, по мнению автора,
заключается в декларировании построения коммунизма в качестве
конечной цели системы, оправдывающей ее существование. Понят­
но, что с точки зрения повседневной политики эта отличительная
черта коммунистической системы намного менее важна по сравне­
нию с руководящей ролью партии или принципом демократического
Централизма. Поэтому она скорее служит тем признаком, который
позволяет отличать коммунистическую систему как от других тота­
литарных или авторитарных режимов, так и от стран, где у власти
находятся социалисты социал-демократического толка. Эту цель
обязательно вносят в официальную идеологию коммунистических
стран, если даже она не имеет немедленного политического значения.
В ранние годы пребывания коммунистической партии у власти идея
построения коммунизма, безусловно, имела важное вдохновляющее
значение, по крайней мере для значительного числа членов партии.
Но со временем в ней оставалось все меньше людей, верящих в воз­
157
можность построения гармоничного общества, в котором отомрет по­
требность в государстве. Тем не менее коммунистические лидеры не
могли позволить себе отказаться от этой идеи, не уничтожив тем са­
мым один из источников легитимности своего пребывания у власти,
если таковые имелись. Вот что писал по этому поводу Ноув в начале
1989 г., когда происходили драматические изменения советской си­
стемы: «Важным моментом стало то, что открытые дискуссии ныне
впервые в живой памяти людей затрагивают само существо, фунда­
ментальные основы советской системы. Люди задаются вопросами о
том, в каком обществе они на самом деле живут, в каком оно состоя­
нии находится сейчас и в какую сторону движется. Похоже, что ни­
кто в стране не знает ответов на эти вопросы. Насколько это важно?
В конце концов, ответ на вопрос, куда мы идем, в Советском Союзе
действительно имеет важное значение, поскольку легитимность пра­
вящей партии опирается именно на то, что она ведет народ к извест­
ной ей цели»15.
Если в политической деятельности, по словам Майкла Оукшотта16,
нет знания «исходной точки и конечной цели», то политическая пар­
тия не может отстаивать свое право на руководящую роль без пред­
ставления, как привести общество к поставленной ею цели. Потому
идеологи марксизма-ленинизма обосновывали постоянное пребыва­
ние коммунистической партии в роли руководящей и направляющей
силы именно тем, что им известно направление развития в сторону
создания коммунизма - бесклассового, самоуправляемого общества,
утверждая, что только партия обладает теоретическими знаниями
и практическим опытом, позволяющими ей вести менее сознатель­
ных граждан к этому светлому будущему. Если успешные лидеры
правящих коммунистических партий искренне верили в важность
руководящей роли партии и соблюдение принципов демократиче­
ского централизма, напрямую отвечавших их интересам, то остается
довольно сомнительным, верил ли хотя бы один советский руково­
дитель после Никиты Хрущева, возглавлявшего КПСС с 1953 г. до
его принудительной отставки в 1964 г., в возможность построения в
будущем коммунистического общества, хотя бы отдаленно отвечаю­
щего идеям Маркса или Ленина. Та же мера скептицизма на этот счет
касается и коммунистических лидеров других восточноевропейских
стран. Вместе с тем, несмотря на свои личные представления, ни один

15 Nove A. Glasnost’ in Action: Cultural Renaissance in Russia. L.: Unwin Hyman,

1989. P. 236.
16 Oakeshott M. Political Education / / Oakeshott. Rationalism in Politics and Other
Essays. L.: Methuen, 1962. P. 127.

158
из этих лидеров не имел права публично отказаться от избранного
направления, ибо все они возглавляли партии и общества якобы при­
верженные достижению поставленной цели. Несколько лет назад ста­
рейший австралийский специалист по коммунистическим системам
Т.Х. Ригби писал: «В коммунистическом обществе полная структур­
ная и идеологическая мобилизация страны, необходимая для войны,
превратилась в постоянное, “нормальное” состояние. Между тем
“война”, в которую была вовлечена страна, называлась “борьба за по­
беду коммунизма”. “Наша цель коммунизм” - гласил гигантский ло­
зунг, вывешенный на здании машиностроительного завода, и именно
исходя из этой цели Политбюро обосновывало задания очередного
пятилетнего плана, которые преобразовывались Госпланом в годо­
вые и квартальные планы для отраслей промышленности. На основе
этих планов отраслевые министерства устанавливали конкретные за­
дания для предприятий, руководители которых ставили соответству­
ющие задачи перед цехами и отдельными работниками»17. Высокая
цель служила оправданием всех трудностей и невзгод, которые могли
возникнуть на пути к ней. В случае отказа от нее коммунистические
режимы поджидала опасность, что о них будут судить по способности
или неспособности обеспечить достижение более простых, но немед­
ленных результатов. Точно так же без провозглашения коммунизма
в качестве конечной цели намного сложнее легитимировать руково­
дящую роль коммунистической партии. Стоит лидерам осознать тот
факт, что их устремления должны быть направлены на достижение
более приземленных целей и что коммунизм представляет собой не
более чем мифический воздушный замок, то оказывается, что воз­
главляемую ими коммунистическую партию более нельзя считать
обладательницей сакральной истины, а исповедуемая ею политиче­
ская религия подлежит секуляризации.
То, что последний лидер Коммунистической партии Советского
Союза Михаил Горбачев, несмотря на свою преданность, как он выра­
жался, «социалистической идее», довольно скептически относился к
Достижимости конечной цели - построению коммунизма, стало ясно
из того, что он часто вспоминал старый анекдот еще хрущевских вре­
мен, хотя опубликовать его в печати стало возможным только после
распада Советского Союза. Этот анекдот звучал следующим образом:
«Некий лектор, выступая в колхозе, рассказывает о будущем комму-

17 Rigby Т.Н. The Changing Soviet System: Mono-organisational Socialism from its
Origins to Gorbachev’s Restructuring. Aldershot: Edward Elgar, 1990. P. 166. Цитата
взята из главы книги под названием «Political Legitimacy under Mono-organisational
Socialism», впервые опубликованной Ригби в 1983 г.

159
нистическом обществе и произносит такую фразу: “Наступающий
день коммунизма уже показался на горизонте”. В этот момент под­
нимается со своего места в первом ряду старый крестьянин и спраши­
вает: “Товарищ лектор! А что такое горизонт?”. Лектор объясняет, что
горизонт это линия, где, как кажется, земля смыкается с небом, обла­
дающая уникальным свойством - чем больше к ней приближаешься,
тем дальше она от тебя отдаляется. Тогда старый крестьянин заявля­
ет: “Спасибо, товарищ лектор, теперь мне все стало понятно”»18.
Еще одной, шестой по счету отличительной чертой коммунисти­
ческих систем являлось чувство принадлежности к международному
коммунистическом движению. При этом было вовсе не обязательным,
чтобы правящая партия официально именовалась коммунистической.
Во многих коммунистических странах эти партии со временем меняли
названия, стремясь расширить базу своей поддержки или создать впе­
чатление, что они предлагают нечто новое. Например, в Венгрии пра­
вившая в течение 1948-1989 гг. партия последовательно называлась
Венгерская коммунистическая партия, Венгерская рабочая партия и
Венгерская социалистическая рабочая партия19. При этом важно было
одно, а именно то, что коммунисты внутри и за пределами Венгрии
всегда считали эту партию коммунистической. Равным образом ее оп­
поненты не испытывали сложностей с аналогичной идентификацией
сущности этой партии. В настоящей книге автор пользуется не только
официальными наименованиями той или иной партии в рассматривае­
мый промежуток времени, но и общим названием «коммунистическая»
для любой правящей или неправящей партии, объявившей о своей при­
надлежности к международному коммунистическому движению.
Существование этого движение имело Важное идеологическое
значение. Оно предполагало интернационалистскую сущность ком­
мунистического учения, привлекавшую многих его сторонников.
Безусловно, Сталин признавал реальную международную изоляцию
Советского Союза на ранних этапах его существования, когда высту­
пил с идеей о возможности построения социализма в одной отдельно
взятой стране, и даже созданный Коммунистический Интернационал,
или Коминтерн, обслуживал преимущественно советские интересы.
Политика Москвы того времени носила двойственный характер. Ко­
минтерн был сосредоточен на управлении международным комму-

18 Gorbachev М., Mlynar Z. Conversations with Gorbachev: On Perestroika, the Prague

Spring, and the Crossroads of Socialism. NY: Columbia University, 2002. P. 37.
19 Тбкё5 R. L. Hungary’s Negotiated Revolution: Economic reform, social chan­
ge, and political succession, 1957-1990. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
P. 428.

160
диетическим движением, в то время как министерство иностранных
дел занималось межгосударственными отношениями, имевшими
более непосредственный практический, деловой характер. Комин­
терн был ликвидирован в 1943 г., когда Советский Союз в коалиции
с западными демократиями воевал против гитлеровской Германии.
В период 1947-1956 гг. существовала международная организация
под названием Коминформ (Коммунистическое информационное
бюро), но ее состав и функции были намного более ограниченными
по сравнению с Коминтерном. Реальным наследником Коминтерна,
присматривавшим за неправящими коммунистическими партиями и
революционными движениями по всему миру, был Международный
отдел Центрального Комитета Коммунистической партии Советско­
го Союза. Преемственность по отношению к Коминтерну воплоща­
ла фигура Бориса Пономарева, возглавлявшего этот отдел в 1955—
1985 гг., а в 1930-х гг. работавшего в аппарате руководителя Комин­
терна Георгия Димитрова. Международный отдел не только осущест­
влял направляющую и руководящую роль по отношению к непра­
вящим коммунистическим партиям, но и оказывал им финансовую
поддержку, причем даже самым мелким партиям, не имевшим шан­
сов прийти к власти в своих странах.
Для отдельных членов коммунистических партий ощущение при­
надлежности к великому международному движению имело громад­
ное значение, особенно если их собственная партия занимала весьма
скромное место в широком политическом спектре страны. В 1969 г.
выдающийся историк и многолетний член коммунистической партии
Эрик Хобсбаум, чье детство прошло в Центральной Европе, а взрос­
лые годы в Великобритании, писал: «Ныне, когда международное
коммунистическое движение как таковое во многом прекратило свое
существование, трудно вообразить ту безмерную силу, которую его
члены черпали из ощущения себя солдатами единой международной
армии, воюющей, проявляя определенные разнообразие и гибкость
тактики, в рамках единой великой стратегии мировой революции.
Соответственно, невозможны были никакие фундаментальные или
долговременные конфликты между национальными и международ­
ным движениями, ибо последнее являлось единственной реальной
партией, а национальные организации были ее дисциплинирован­
ными отделениями»20. Рафаэль Сэмюэль, сын активной коммунист­
ки, появился на свет почти на два десятилетия позднее Хобсбаума.
В свое время он также вступил в КПВ, но еще будучи совсем молодым

20 Hobsbawm Е. Revolutionaries. L.: Abacus, 1999. Р. 5-6.

161
стал одной из ведущих фигур в движении британских интеллектуа­
лов «первые новые левые», порвавших с коммунизмом, но не с марк­
сизмом21. Он также настаивал на важности интернационализма для
истинных приверженцев коммунизма. Будучи единым с Хобсбаумом
в отношении наднационального характера этого движения, Сэмюэль
в отличие от него в своих оценках прибегал скорее к религиозной, не­
жели военной терминологии: «Коммунизм моего детства бы сродни
универсализму. Мы больше не выступали за мировую революцию, но
верили в то, что социализм представляет собой некий космический
процесс, и даже допуская наличие национальных особенностей, в су­
ществование которых мы не очень верили, полагали, что переход от
капитализма к социализму по своему содержанию будет идентичен
во всех странах. Коммунизм, подобно средневековому христианству,
был единым и неделимым международным братством людей, объеди­
ненных, по словам коммунистического гимна, одной великой идеей.
Интернационализм был не дополнением, а насущной необходимо­
стью нашего политического бытия, лакмусовой бумажкой для про­
верки чести и достоинства [коммуниста]»22.
Среди участников мирового коммунистического движения было
немало людей, искренне преданных идеалам интернационализма, но
поскольку они признавали уникальную роль Советского Союза как
страны, успешно проводящей идеологию коммунизма в жизнь и слу­
жащей в этой связи наставником и примером для других, они стали
весьма уязвимыми для использования их в качестве послушных ин­
струментов советской государственной политики и меняющихся коа­
лиций внутри высшего партийного руководства в Москве. Как писал
Хобсбаум, «Ленин был не столь убедителен в своих общественно­
экономических теориях, но был общепризнанным гением в организа­
ции революционной партии, мастерски владевшим стратегией и так­
тикой свершения революции»23. Соответственно, коммунистические
партии, не находившихся у власти в своих странах, в течение долгого
времени добровольно входили в международное коммунистическое
движение, полагаясь на его коллективный разум и уважая тот особый
авторитет, который завоевала партия, ведомая Лениным.
Для того чтобы быть признанной в качестве члена международного
коммунистического движения остальными его участниками из числа
правящих и других коммунистических партий, необходимо, чтобы

21 Kenny М. The First New Left: British Intellectuals after Stalin. L.: Lawrence &
Wishart, 1995.
22 Samuel R. The Lost World of British Communism. L.: Verso, 2006. P. 47-48.
23 Hobsbawm. Revolutionaries. P. 6.

162
та или иная партия отличалась от социалистических партий социал-
демократического типа, в том числе входивших в правительства сво­
их стран. Учитывая, что Советский Союз и другие коммунистические
государства именовали себя социалистическими, такая партия, пре­
тендующая на прием в движение, должна была разделять идеи социа­
лизма именно в этой интерпретации. Для многих коммунистических
правительства этот вопрос не составлял особых проблем, поскольку
их существование опиралось на поддержку Советского Союза, но им
при этом приходилось мириться с его руководящей ролью, причем
порой выливавшейся в грубое доминирование, в международном
коммунистическом движении. Но для коммунистических партий тех
стран, которые подобно Албании, Китаю или Югославии совершили
свои революции самостоятельно, было намного сложнее примирить­
ся с советской гегемонией. Их отношение к доминированию СССР
в международном коммунистическом движении будет рассмотрено в
последующих главах. Иные страны, где коммунисты пришли к вла­
сти под советским прикрытием, в дальнейшем также начали искать
пути к утверждению собственной независимости. Некоторые из них
уже утратили отдельные из перечисленных выше шести отличитель­
ных признаков коммунистических систем еще до того, как их партии
лишились монополии на власть. Различные пути, которыми шли эти
страны, будут показаны в частях 4 и 5 настоящей книги. Но до того
нам следует изучить распространение коммунизма в мире в период
после окончания Второй мировой войны и вплоть до смерти Стали­
на. Этот вопрос является основной темой части 2 книги.
 Часть ВТО РАЯ
ВО СХО Д К О М М У Н И ЗМ А

7. ПРИТЯГАТЕЛЬНОСТЬ КОММУНИЗМА
В большинстве западноевропейских стран коммунистические
партии за 70 лет, прошедшие с момента основания Коминтерна в
1919 г. и до падения коммунизма в Европе в 1989 г., никогда не игра­
ли главенствующие роли на левом фланге политического спектра.
Чаще всего коммунисты составляли лишь незначительное мень­
шинство их населения. Вместе с тем благодаря своей организован­
ности и дисциплинированности коммунистическим партиям порой
удавалось обретать влияние, непропорциональное их численности,
особенно в профсоюзном движении. В странах, в которых коммуни­
стические партии были основной альтернативой консерваторам или
либералам, в них вступали люди совсем иного сорта по сравнению с
пополнением коммунистов в более характерных для Европы странах,
где их численность и электоральная поддержка намного отставали от
социалистических партий социал-демократического типа.
Вместе с тем во Франции, Италии и, в меньшей степени, в Финлян­
дии на протяжении большей части этих 70 лет коммунисты представ­
ляли собой серьезную политическую силу. На первых парламентских
выборах после окончания Второй мировой войны именно в этих трех
демократических странах коммунисты добились самых выдающихся
в их истории успехов. Особый случай представляла собой Чехосло­
вакия, где на выборах 1946 г. коммунисты одержали единоличную
победу. В чешских землях Богемии и Моравии коммунисты завоева­
ли 40% голосов, намного опередив социалистов, хотя в Словакии их
поддержка избирателями была намного ниже, составив 30%. Притя­
гательность коммунистов для чешских избирателей во многом объяс­
нялась их разочарованием в западных странах, вступивших в сговор
с Гитлером и заключивших с ним в 1938 г. Мюнхенское соглашение,
отдавшее Германии часть территории Чехословакии, исторически
сложившимися добрыми отношениями с Россией и присутствием со­
ветских войск, сыгравших главную роль в освобождении страны от
164
германской оккупации. Чехи и словаки тогда еще не подозревали, что
участвовали в последних свободных выборах за последующие почти
четыре десятилетия. Естественно, отдавая голоса коммунистам, они
тогда голосовали вовсе не за это. Вместе с тем первые послевоенные
годы были временем подлинного энтузиазма в отношении построе­
ния социализма в Чехословакии, хотя разные люди вкладывали со­
всем разное содержание в это понятие.
В других странах, где коммунистические партии выступили отно­
сительно успешно на первых послевоенных выборах, но которые, в
отличие от Чехословакии, остались демократическими, коммунисты
в целом получили поддержку от У5 до У4 частей избирателей (26%
во Франции, 23,5% в Финляндии и 19% в Италии)1. Еще задолго
до того социалисты во Франции и Италии превосходили коммуни­
стов в качестве главной левой партии своих стран, но в Финляндии
превосходство социалистов впервые проявилось только на выборах
1948 г.2 Тот факт, что в Италии коммунисты в течение нескольких
десятилетий выступали в качестве главных выразителей интересов
рабочего класса, во многом объясняется тем, что итальянская ком­
партия, в отличие от компартий США, Великобритании, Канады или
Южной Африки, состояла главным образом не из недавних имми­
грантов, а почти целиком из представителей коренного населения
страны3. В определенной степени тем же от компартий англоязыч­
ных стран отличалась и Коммунистическая партия Франции, но в
1920-1930-е гг. у нее наблюдался значительный приток иммигран­
тов, прежде всего из Польши, Италии и Испании, многие из которых
работали на французских заводах и были частично вовлечены в ком­
мунистическое движение4.
Более того, как во Франции, так и в Италии коммунисты доста­
точно преуспели в привлечении на свою сторону региональных групп
населения, считавших, что политическая элита их стран пренебрегает
их интересами. Во Франции, помимо того, имелись собственные яко­
бинские традиции, служившие питательной средой для революцион­
ных партий. ФКП извлекла из них максимум пользы для себя, рисуя
большевистскую революцию в России как продолжение Великой

1 Sassoon D. One Hundred Years of Socialism: The W est European Left in the
Twentieth Century. L.: Fontana, 1997. P. 95.
2 Ibid. P. 95-96.
3 Almond G. A. The Appeals of Communism. Princeton, NJ: Princeton University
Press, 1954. P. 104-105.
4 Courtois S., Lazar M. Histoire du Parti Communiste Fran 9 ais. 2nd ed. Paris: Presses
Universitaires de France, 2000. P. 145-146, 296.

165
французской революции 1789 г. и отмечая сходство Ленина с Робе­
спьером5. Классовые противоречия в XX в. стали еще более остры­
ми, нежели региональные различия. Также доминировали элитные
образовательные учреждения, которые в свою очередь открывали
ученикам прямую дорогу к власти и влиянию. Еще одной социаль­
ной группой, из которой ФКП черпало большое число новых кадров,
были интеллектуалы, поступавшие во французские университеты,
прежде всего в парижскую Сорбонну. Тем самым привлекательность
коммунистических идей позволяла хотя бы частично преодолевать
классовые различия, создавая впечатление того, что коммунистиче­
ские партии во Франции и Италии являются продолжателями социа­
листических гуманитарных традиций, глубоко укоренившихся в этих
странах еще до зарождения коммунизма6.
В целом можно утверждать, что привлекательность коммунизма
по всему миру определялась как специфйкой отдельных стран, так
и международными событиями и процессами, такими как, например,
Великая депрессия 1930-х гг. или подъем фашизма ближе к концу
того же десятилетия. Свою роль играла также меняющаяся во вре­
мени привлекательность Советского Союза. Последний фактор имел
особое значение. В зависимости от переживаемого исторического
периода и от взглядов наблюдателя Советский Союз мог служить
моделью государственного устройства, заслуживающей восхищения
и подражания, или, напротив, внушающим ужас предостережением.
Различные роли в разные промежутки времени играла и политика,
проводимая Коминтерном, на которую сильно, если не определяю­
щим образом, влияли текущие интересы Советского Союза. Европа
и США в конце 1920-х - начале 1930-х гг. переживали глубокий эко­
номический кризис, сопровождавшийся массовой безработицей. Это
способствовало вовлечению некоторого числа новых членов в состав
коммунистических партий, но самые тяжелые годы экономического
спада на Западе совпали по времени с «третьим периодом» в истории
Коминтерна, отличавшимся проведением глубоко сектантской поли­
тики, сильно и отрицательно сказывавшейся на привлекательности
коммунизма как альтернативы охваченному кризисом капитализму.
В результате компартии большинства западных стран приобрели
больше новых членов в конце, а не в начале 1930-х гг., несмотря на то
что западная экономика начала к тому времени выходить из кризи­
са, а в Советском Союзе проходили показательные процессы и Боль-

5 Courtois, Lazar. Histoire du Parti Communiste Fram^ais. P. 32.

6 Almond. The Appeals of Communism. P. 104.

166
то й террор, пришедшиеся на 1936-1938 гг. Смена политики Комин­
терна и международная ситуация, сложившаяся в конце 1930-х гг.,
сыграли решающую роль в расширении рядов коммунистических
партий. Как уже отмечалось в главе 5, период 1935-1939 гг. был в
истории Коминтерна временем «Народных фронтов». Угроза фа­
шизма в сочетании с призывами Коминтерна к солидарности ради
ее отражения оказались намного более действенными в завоевании
компартиями новых приверженцев по сравнению с его более ранней
политикой, не проводившей различий между фашистами и социал-
демократами. Источником привлекательности коммунизма служили
также быстро растущая советская экономика с ее пятилетними пла­
нами и полной занятостью населения. Многим на Западе, разочаро­
ванным временными трудностями, обусловленными капризами ка­
питализма, казалось, что система централизованного планирования
представляет собой более рациональный способ управления эконо­
микой по сравнению с рыночной, переживавшей взлеты и падения в
период между двумя мировыми войнами.
Но даже в этот период, не говоря уже о годах холодной войны,
когда членство в компартии вызывало глубокие подозрения в де­
мократических странах Запада, число людей, симпатизировавших
Советскому Союзу и коммунистическим партиям, намного превы­
шало число тех, кто носил в кармане партийный билет. Этих людей
было тогда принято называть «попутчиками». Хотя руководители
социал-демократических партий дистанцировались от коммунистов,
а руководство сильнейшей среди них Лейбористской партии Вели­
кобритании позаботилось о предотвращении проникновения в нее
коммунистов на правах индивидуального членства, некоторые ин­
теллектуалы социалистической направленности оказались особенно
слепыми обожателями Советского Союза.

Коммунизм и писатели
Американский романист Говард Фаст, детство которого прошло в
отчаянной бедности, работал в 1932 г. в Гарлемском отделении Нью-
Йоркской публичной библиотеки, где женщина-библиотекарь дала
ому прочитать эссе Джорджа Бернарда Шоу «Путеводитель интелли­
гентной женщины по социализму и капитализму»7. Фаст вспоминал
потом, что проглотил эту «чудесную книгу» за одну ночь, и Шоу стал

7 Shaw В. The Intelligent Woman’s Guide to Socialism and Capitalism. L.: Constable,
1928.

167
его «идолом и наставником на всю оставшуюся жизнь»8. Британские
коммунисты, вступившие в КПВ накануне или во время Второй ми­
ровой войны также часто отмечали эту работу Шоу, впервые напе­
чатанную в 1928 г. и переизданную отдельной брошюрой в мягком
переплете в 1937 г., как книгу, обратившую их в социалистическую и
коммунистическую веру. Ирландский драматург, проведший взрос­
лые годы в Англии и бывший одной из наиболее заметных фигур в
«Фабианском обществе», Шоу сумел написать произведение, значи­
тельно более доступное для читателей по сравнению с трудами тео­
ретиков марксизма. Сильно симпатизировавший Советскому Союзу
и благожелательно относившийся как к Ленину, так и к Сталину,
Шоу, тем не менее, весьма скептически отзывался о превращении
марксизма в политическую религию. Отметив, что он сам убедился
в превосходстве социализма над капитализмом, прочитав «Капитал»
Маркса, Шоу в 1927 г. писал (опубликовано в 1928 г.): «Между тем,
существует опасность, по отношению к которой следует оставаться
настороже. Социализм может проповедоваться не как экономическое
реформаторство с далеко идущими последствиями, а как новая ре­
лигия, основанная на откровениях нового пророка, несущего в мир
слово Господа... Они рассуждают о неизбежности победы оконча­
тельного, высшего мирового порядка, в котором удастся примирить
все противоречия предыдущих, низших стадий мироустройства... Их
нового пророка зовут не Иисус, не Магомет, не Лютер, не Августин, а
Карл Маркс... Два догмата новой религии противоречат друг другу...
Один из них гласит, что эволюция капитализма в социализм предо­
пределена, и нам не остается ничего иного, как сидеть, сложа руки, и
просто ждать, когда это произойдет. Это своего рода “спасение через
веру”. Согласно другому, социализм может быть установлен только
революционным путем посредством установления диктатуры про­
летариата. Этот догмат представляет собой разновидность учения о
“спасении через труд”9. Шоу называет Маркса наставником, у кото­
рого можно многому научиться, но предупреждает против поклоне­
ния ему как непогрешимому пророку. Он призывает своих читателей
равным образом не доверять ни тем, кто презрительно отзывается о
Марксе, ни его фанатичным поклонникам, если только они сами не
достаточно молоды и проницательны, чтобы, приобретя некоторый
опыт, подобно Ленину вырасти из марксизма10. Хотя Ленин действи­

8 Fast Н. The Naked God: The W riter and the Communist Party. L.: Bodley Head,
1958. P. 14-15.
9 Shaw. The Intelligent Woman’s Guide to Socialism and Capitalism. P. 441.
10 Ibid. P. 443.

168
тельно адаптировал марксизм применительно к российским услови­
ям, будь то предреволюционное состояние общества или острая необ­
ходимость смены правительства, но мысль Шоу относительно того,
что Ленин «вырос из марксизма», представляется одним из наиболее
спорных из всех его наблюдений советской жизни.
Поэт Хью Мак-Диармид, который на протяжении своей долгой
жизни успел в разное время побывать коммунистом, быть исклю­
ченным из компартии как шотландский националист, а потом и из
Шотландской национальной партии как коммунист, был еще более
восторженным, чем Шоу, поклонником Ленина. В поэме «Первый
гимн Ленину» он сравнил его с Христом, утверждая, что Лениным
был сделан величайший переворот в истории человечества с момента
зарождения Христианства11. Он ясно дает понять, что знает об убий­
ствах, совершаемых «карающим мечом большевистской революции»
(ЧК), но, учитывая космические масштабы происходящих событий,
полагает их необходимыми и малозначимыми, ибо «какое значение
имеет то, что мы кого-то убьем ради того, чтобы уменьшить число жи­
вущих на свете самых грязных грабителей, лишающих большинство
людей радостей жизни»12. Эту поэму Мак-Диармид посвятил кня­
зю Д.С. Мирскому, который во время гражданской войны в России
воевал на стороне белых, потом эмигрировал в Великобританию, где
преподавал русскую литературу в университете Лондона и постепен­
но стал испытывать растущий энтузиазм по поводу развивавшегося
на родине явления, которое он называл «национал-большевизмом».
В 1931 г. Мирский вступил в компартию Великобритании и вернулся
в Россию в 1932 г. Пятью годами позднее он был арестован органами
госбезопасности и погиб в советском трудовом лагере в 1939 г.
К числу наиболее видных социалистов-фабианцев, ставших безум­
ными поклонниками советского эксперимента, относятся Сидней и
Беатрис Уэбб. Совместными усилиями они написали книгу, в кото­
рой вознамерились в деталях описать, каким образом осуществляется
власть в Советском Союзе. Эта книга, первоначально называвшаяся
«Советский коммунизм: Новая цивилизация?», была опубликована

11 Эта поэма была впервые опубликована под названием «Ленин» в «Антологии

новой английской поэзии», вышедшей под редакцией Ласселс Аберкромби в 1930 г.
На следующий год поэма была переиздана под названием «Первый гимн Ленина» в
°Дноименном сборнике произведений Мак-Диармида. Еще в одной поэме «Бесшовное
°Деяние», вошедшей в этот сборник и посвященной рабочему ткацкой фабрики из
Яангхольма, родного города Мак-Диармида, поэт называет Ленина «лучшим ткачом
Из тех, кого видел свет».
12 McDiarmid Н. First Hymn to Lenin and Other Poems. Unicorn Press, L.: 1931.
Р-И -1 3 .

169
в 1935 г., а ее второе издание уже вышло без вопросительного зна­
ка в заголовке. В октябре 1937 г. Уэббы в предисловии ко второму
изданию книги писали: «Достижения, увиденные нами в 1936—
1937 гг., убедили нас в необходимости убрать этот вопросительный
знак»13. Уэббы написали много других заслуживающих внимания
работ, включая двухтомную автобиографию Беатрис «Мое учениче­
ство». Они же в 1895 г. основали замечательное учебное заведение -
Лондонскую школу экономики и политических наук. В уже упо­
мянутом предисловии ко второму изданию Уэббы скромно назвали
написание этой громадной книги о Советском Союзе «старческим
безрассудством» и добавили, что их репутация настолько устоя­
лась за пол века, что одна новая книга уже не может ей повредить14.
Между тем, для посмертной репутации авторов было бы намного
лучше не издавать книгу, переполненную такими заявлениями, как,
например, следующее: «В течение текущего (1937) года были пред­
приняты энергичные усилия как в профсоюзных организациях, так
и в коммунистической партии по обрезке засохших ветвей»15. Ведь
именно 1937 г. был тем годом, когда масштабы физического истре­
бления коммунистов достигли пика во время “Большого террора”, со
всей силой обрушившегося на саму правящую партию. Уэббы очень
мягко критиковали отдельные трудности и даже репрессии, имевшие
место в Советском Союзе, но вводили людей в заблуждение своими
утверждениями о том, что «власти, по их мнению, очень настойчиво и
намного активнее, чем в других странах, поощряли независимые суж­
дения по фундаментальным общественным проблемам»16. Вместе с
тем они легкомысленно уверяли читателей, что «в советском обще­
стве утвердилась старая аксиома “Люби своего ближнего как самого
себя”, и в Советском Союзе люди соблюдают одни и те же правила
поведения как по праздникам, так и в будни»17. И все это писалось в
самый разгар сталинских репрессий.
В отличие от социалистических писателей, таких как, например,
Джордж Оруэлл, который никогда не был приверженцем коммуниз­
ма и чьи книги «Скотный двор» (1944 г.) и «1984» (1949 г.) представ­
ляли наиболее убедительные разоблачения сталинизма и тоталита­
ризма, были и другие писатели, которые не испытывали особой тяги

13 Webb S., Webb В. Soviet Communism: A New Civilization. L.: Longmans, Green &
Co., 1937; цитируется по 3-му изданию, Longmans, 1944. P. 971.
14 Ibid. P. xi.
15 Ibid. P. 970.
16 Ibid.
17 Ibid. P. 973.

170
к коммунизму, но предпочитали до конца 1930-х гг. смотреть сквозь
пальцы на принципиальную фальшивость сталинского режима в Со­
ветском Союзе. Наиболее заметным среди них являлся французский
писатель Андре Жид, бывший, подобно Шоу, также Нобелевским
лауреатом по литературе. Не являясь членом коммунистической
партии, Жид, тем не менее, был очарован идеалами коммунизма и
тем обществом, которое, как ему казалось, построено в Советском
Союзе. «Мое преображение подобно уверованию в Бога... При том
распространении горя в современном мире план Советского Союза
представляется мне спасением. Все убеждает меня в этом. И если для
успеха Советского Союза потребуется моя жизнь, я с радостью не­
медленно готов ее отдать», - писал он в 1932 г.18
По приглашению Союза писателей СССР в 1936 г. Жид посетил
Россию. В то время как многие другие зарубежные писатели были
потрясены тем вниманием, с которым их встречали, бесчисленными
банкетами, устраивавшимися в их честь, Жид с возмущением отвер­
гал все те привилегии и прерогативы, которые были ему столь не­
навистны в старом мире, поскольку от его взгляда не скрылась ни­
щета людей, так распространенная в СССР19. Он также обнаружил,
что официально утверждаемые «критика и самокритика» есть не что
иное, как обман. Хотя он участвовал в политически рафинированной
поездке по стране, подобной тем, что притупляли интеллектуальные
способности многих зарубежных гостей СССР периода развитого
сталинизма, но в отличие от них А. Жид писал: «Спорят отнюдь не
по поводу самой “линии партии”. Спорят, чтобы выяснить, насколь­
ко [такое-то произведение, такой-то поступок] такая-то теория соот­
ветствуют этой священной “линии”... Нет ничего более опасного для
культуры, чем подобное состояние умов... Советский гражданин пре­
бывает в полнейшем неведении относительно заграницы и, что еще
хуже, его убедили, что [решительно] все за границей [и во всех об­
ластях] - значительно хуже, чем в СССР... Впрочем, если они все же
небезразличны к тому, что делается за границей, все равно значитель­
но больше они озабочены тем, что заграница о них подумает. Самое
важное для них - знать, достаточно ли мы восхищаемся ими... Они
ждут от нас не столько знания, сколько комплиментов»20.
Напротив, Артур Кестлер, ценральноевропейский коммунист в
самом буквальном смысле этого слова - он родился в Будапеште в

18 Апс1гё Gide in Richard Crossman (ed.). The God that Failed. New edition with an
introduction by David C. Engerman. NY: Columbia University Press, 2001. P. 173.
19 Ibid. P. 173, 184.
20 Ibid. P. 181.

171
семье венгра и австрийки, получил образование в Вене, но был чле­
ном Коммунистической партии Германии, сумел найти оправдание
нищете, царившей в Советском Союзе в 1932-1933 гг., которую он
наблюдал собственными глазами, в том числе массовую гибель лю­
дей от голода на Украине. Кестлер оставался коммунистом вплоть до
1938 г., когда собственный опыт журналистской работы на стороне
республиканцев во время Гражданской войны в Испании и Большой
террор 1936-1938 гг. в СССР, во время которого его зять и двое бли­
жайших друзей были арестованы по абсурдным обвинениям, выну­
дили его выйти из партии. Во впечатляющем романе Кестлера «Сле­
пящая тьма», опубликованном в 1940 г., он рисует запоминающийся
портрет старого большевика Рубашова, арестованного и расстрелян­
ного в 40 лет, в том возрасте, в котором погиб Николай Бухарин и на
которого он очень похож. Рубашова сумели убедить в том, что «по­
следняя услуга, которую он может оказать партии», состоит в том,
чтобы признать все сфабрикованные против него обвинения и «избе­
жать пробуждения в народе симпатий и жалости» к нему, поскольку
возникновение таких эмоций может стать опасным для партии и дела
коммунизма21.

Социально-психологические аспекты привлекательности

коммунизма
В неправящие коммунистические партии, как правило, вступа­
ли далеко не самые бедные члены общества. Среди них было мень­
ше безработных и неквалифицированных рабочих, нежели рабочих
высокой или средней квалификации. Если взять Коммунистическую
партию Великобритании, то она черпала кадры из высокоорганизо­
ванных частей рабочего класса, преимущественно машиностроите­
лей, шахтеров и строительных рабочих. То же самое справедливо и
для коммунистических партий многих других европейских стран.
В партии имелась и значительная преподавательская прослойка,
причем многие учителя-коммунисты происходили из политически
грамотных рабочих семей22. Заметную часть руководства КПВ дали
угольные шахты Шотландии и Уэльса, и хотя ее многолетний гене­
ральный секретарь Гарри Поллит был родом из Ланкашира, где до
того, как стать освобожденным партийным функционером, работал

21 Koestler A. Darkness at Noon. L.: Jonathan Cape, 1940; Cited from Har-mondsworth:
Penguin Classics edition, 1964. P. 190.
22 Hobsbawm E. Revolutionaries. L.: Abacus, 1979. P. 13.

172
котельщиком, доля англичан в КПВ никогда не была пропорцио­
нальна их подавляющему большинству в населении страны. После
длительного периода правления в партии дуэта Гарри Поллита и
Палма Датта большую часть должностей в руководстве партии за­
нимали евреи и шотландцы (о еврейском представительстве в КПВ
более подробно речь пойдет в следующем разделе этой главы).
К числу наиболее видных коммунистов 1930-1950-х гг. принадлежал
также лидер валлийских шахтеров Артур Хорнер, который вначале
руководил Федерацией шахтеров Южного Уэльса, а затем возгла­
вил Национальный профсоюз шахтеров Великобритании. От других
руководителей партии Хорнера отличала необычная независимость
мышления и готовность игнорировать требования партийной дисци­
плины, что приводило к неоднократным его исключениям из партии
«за оппортунистические отклонения» и «хорнеризм». Первый раз
это произошло еще в 1931 г. Достаточно сильно были представлены
в КПВ ирландские эмигранты, многие из которых работали в строи­
тельной индустрии, причем невзирая на то, что католическая церковь
в Великобритании, как и во всем мире, всегда находилась на перед­
нем крае сопротивления коммунизму. Впрочем, число католиков,
обратившихся в коммунистов, было ничтожно мало по сравнению с
общим числом приверженцев этой религии.
Хотя коммунистические партии привлекали людей, бывших не­
истовыми противниками всех общепринятых религий, вместе с тем
в неправящих коммунистических партиях в отличие от тех, что на­
ходились у власти в коммунистических странах, всегда было не­
мало членов партии, совмещавших веру в партию с религиозными
убеждениями. Это в равной степени касалось как тех, кто оставался
в партии, так и тех, кто покидал ее ряды. Почти религиозная при­
верженность коммунистической идее была особенно характерна для
небольших по численности партий, действовавших как в подполье в
условиях авторитарных режимов, так и открыто в демократических
странах. Естественно, вера в коммунизм со временем претерпевала
изменения. Она была более характерна для коммунистов, вступив­
ших в партию до 1956 г., когда Никита Хрущев своим докладом на
XX съезде КПСС, разоблачавшим культ личности Сталина, невольно
развенчал миф о непогрешимости партии.
Важно отметить, что многие западные коммунисты вступали в
партию, движимые идеей построения более совершенного общества
в мировом масштабе. Но поскольку им приходилось сохранять свои
Идеалы, одновременно приспосабливаясь к изгибам и поворотам поли­
в к и коммунистического движения, исходившим преимущественно
Из Москвы, то это требовало от них значительной гибкости интеллек­
173
та. Кроме того, от них требовалась вера в то, что партийные руково­
дители лучше них самих знают, какие стратегия и тактика должны
превалировать в тот или иной момент, и безусловная убежденность
в том, что долговременные цели партии оправдывают необходимость
беспрекословного подчинения партийной дисциплине и подавления
сомнений в оправданности любых изменений линии партии. Всту­
пая в Коммунистическую партию США, Говард Фаст полагал, что
он «ныне стал частью огромного сообщества людей, преданных идее
полного и окончательного избавления человечества от войн, неспра­
ведливости, голода и страданий и установления подлинного братства
народов»23. Даже порвав с коммунизмом и став его беспощадным кри­
тиком, Фаст писал: «Я хорошо знаю только Коммунистическую пар­
тию Соединенных Штатов. Тем не менее, исходя из опыта даже этой,
очень немногочисленной организации, я могу честно, открыто и даже,
если потребуется, под присягой утверждать, что ни в одной, столь же
малой человеческой группе мне не доводилось встречать так много
чистых душой, благородных, хороших людей, столько исключитель­
но честных мужчин и женщин»24. Даже если поверить Фасту, хотя его
утверждение плохо согласуется с тем, что эти люди закрывали глаза
на массовый террор, творившийся в сталинском Советском Союзе,
или даже его оправдывали, но сказанное им скорее можно отнести к
рядовым членам партии, нежели к ее функционерам, всегда бывшим
в передовых рядах тех, кто пытался оправдывать то, что оправданию
не подлежит. Лидеры коммунистических партий западных демокра­
тических стран никогда не проявляли обеспокоенности арестами и
казнями в Советском Союзе, происходившими в 1930-х гг. А лидер
американской компартии Эрл Браудер всего за шесть недель до под­
писания советско-нацистского пакта, опровергая слухи о грядущем
сближении Советов с Германией, заявил, что шансов на то, что такое
произойдет «не больше, чем на то, что его, Эрла Браудера, изберут
президентом Торговой палаты»25. Но он с готовностью коренным об­
разом сменил линию партии после того, как это невероятное событие
произошло.
Существование коммунистов в западных демократиях во многом
напоминало жизнь членов различных религиозных сект. Членство в
партии было трудным делом, предъявлявшим немалые требования к
людям. Большую часть свободного времени они проводили вместе с

23 Fast. The Naked God. P. 30.

24 Ibid. P.30-31.
25 Lewy G. The Cause that Failed: Communism in American Political Life. NY: Oxford
University Press, 1990. P. 61.
товарищами по партии. Обычно они находили себе пару в партийных
рядах, а когда это было невозможно из-за того, что женщин в пар­
тии всегда было намного меньше, чем мужчин, то предполагалось,
что муж должен вовлечь в партию свою беспартийную жену, и так в
большинстве случаев и происходило. Менее характерный пример яв­
ляла собой Бетти Доусет, получившая докторскую степень в 1943 г.
и ставшая членом Совета по медицинским исследованиям", из кото­
рого была изгнана в 1949 г. по очевидным политическим мотивам.
Она стала автобусным кондуктором, вышла замуж за водителя свое­
го автобуса и вскоре сумела вовлечь мужа в ряды Коммунистической
партии Великобритании26.
Для некоторых людей, вступавших в коммунистическую пар­
тию, поиск веры и страстное стремление к обретению определен­
ности становились важной частью их психологии. Например, один
английский коммунист Даглас Хайд, бывший ранее молодым мето­
дистским пастором, в течение 20 лет состоял активным членом КПВ,
став в конце концов редактором новостного отдела ее газеты «Daily
Worker», а после выхода из партии в 1949 г. превратился в убежден­
ного католика-миссионера. Хотя в своих политических мемуарах
«Я верил», написанных в конце периода правления Сталина, Хайд
обоснованно критикует стратегию и тактику коммунистической
партии и утверждает, что большинство людей, увлекшихся комму­
низмом в те годы, «безуспешно искали учение, которое могло бы за­
полнить в их душах пустоту безверия или, как в моем случае, заме­
нить нетвердую веру, переставшую удовлетворять их умственные и
духовные потребности»27. Рафаэль Сэмюель, который после выхода
из КПВ не стал искать религиозную замену своим убеждениям, а пре­
вратился в одного из ведущих интеллектуалов в рядах британских
«новых левых», написал: «Вступление в коммунистическую партию,
как подтверждают многочисленные воспоминания, для многих лю­
дей становилось историческим событием, по интенсивности связан­
ных с ним переживаний не уступавшим обращению в христианство, и
показательно, что для этих новых рекрутов, пользуясь расхожим вы­
ражением, вступление в партию стало “лучом света во тьме”. Также

Британская государственная организация, координирующая и финансирующая

Медико-биологические исследования в своих собственных учреждениях, высших учеб­
ках заведениях и больницах. - Примеч. пер.
26 Morgan М., Cohen G., Flinn A. Communists and British Society 1920-1991. L.:
^vers Oram, 2007. P. 83.
27 Hyde D. I Believed. The Autobiography of a former British Communist. L.:
Heinemann, 1951. P. 290.

175
справедливым является и то, что освобожденные партийные деятели,
чаще назначаемые, нежели избираемые на свои посты, становились
ими по призванию или призыву»28.
Хотя вступление в массовые партии, такие как, например, Ита­
льянская коммунистическая партия, реже приобретало столь высо­
кий, почти религиозный смысл для новых их членов, но, тем не ме­
нее, Роберт Патнем, занимавшийся исследованиями истории ИКП в
1970-х гг., отметил, что в отличие от других политических активистов
левого или правого толка коммунисты чаще всего находили «удо­
влетворение в принадлежности к организации, объединяемой высо­
кими целями и идеалами, и значительно реже видели во вступлении
в партию возможности для приобретения личного влияния»29. Ита­
льянские депутаты-коммунисты оказывались значительно большими
оптимистами по сравнению со своими политическими соперниками
и настаивали на том, что их политика подсказана «самой жизнью», а
они «заняты не собственной карьерой, а исполняют возложенную на
них миссию»30. Общее определение коммунизма как «воинствующей
религии»31, данное Р. Самуэлем, в целом более подходит к идеоло­
гии тех коммунистических партий, которые, в отличие от компартий
Франции, Италии или Финляндии, находились вне мейнстрима по­
литической жизни своих стран, и тех членов коммунистических пар­
тий, которые вступали в них в определенные исторические периоды,
в частности оно точнее описывает идеологию коммунистов, всту­
пивших в свои партии в период между большевистской революцией
1917 г. и смертью Сталина в 1953 г., нежели тех, что стали членами
партии позднее, в 1970-е гг. Так или иначе, но практически ко всем
коммунистическим партиям, действовавшим на международной
арене, вполне можно отнести написанное Самуэлем на основе его
собственного партийного опыта: «Устремления коммунистической
партии и самоощущения отдельных ее членов можно безошибочно
назвать теократическими. В организационном плане мы считали себя
обществом избранных, объединенных общей сакральной целью. В по­
литическом смысле мы претендовали на роли наставников и поводы­
рей. Как видимая церковь мы неразрывно связаны узами наследства
с нашими отцами-основателями, оставившими нам письменные ука­

28 Samuel R. The Lost World of British Communism. L.: Verso, 2006. P. 53.
29 Putnam R. D. The Italian Communist Politician / / D. L. M. Blackmer, S. Tarrow
(eds.). Communism in Italy and France. Princeton: Princeton University Press, 1975.
P. 177.
30 Ibid. P. 177-178.
31 Samuel. The Lost World of British Communism. P. 53-56.

176
зания, определяющими нашу политику... Власть в партии была также
теократической, представляя собой узаконенную форму проведения
божественной воли на всех уровнях партийной жизни. Доклады выс­
ших руководителей доводились до низов со всей величественностью
папских энциклик и изучались с тем же прилежанием, что и библей­
ские тексты»32.
Частично привлекательность коммунизма для многих, и прежде
всего для членов небольших коммунистических партий, заключалась
в вере в доктрину его неизбежности. Если вся история человечества
действительно представляла собой историю борьбы классов, в кото­
рой все предыдущие стадии до установления социализма и его выс­
шей стадии - бесклассового коммунистического общества должны
были завершиться гарантированной победой пролетариата, ведомого
партией, представляющей его интересы, то, безусловно, можно было
глядеть в будущее с оптимизмом. Как утверждал один бывший член
компартии Великобритании, «акцент на неизбежность коммунисти­
ческой теории приносит его последователям внутренний комфорт.
Это уравновешивает разочарование от поражений, наблюдаемых на
протяжении собственной жизни»33.
Если значение психологических аспектов привлекательности
коммунизма носило общий характер, то имелись и другие, даже еще
более важные факторы, действовавшие в тех странах, где коммунизм
оказался наиболее успешен. Как будет показано в последующих гла­
вах, в Азии коммунисты одержали победу в Китае, Вьетнаме, Лаосе и
Камбодже, а также были в одном шаге до прихода к власти в Индии,
Индонезии и на Филиппинах, выступая под лозунгами антиколониа­
лизма и национального освобождения своих стран. Хотя в западно­
европейских странах, где действовали самые сильные коммунисти­
ческие партии, национализм не играл столь существенной роли, как
в Азии, но вместе с тем Французская коммунистическая партия в
достаточно сильной степени идентифицировалась с более широким
общественным движением во Франции, а именно - с сопротивлени­
ем вторжению американской культуры, не говоря уже об опасениях,
связанных с американским военным присутствием в Западной Ев­
ропе после окончания Второй мировой войны. Безусловно, подчер­
кнутое внимание, уделяемое ФКП французским революционным
традициям, и попытки коммунистов-интеллектуалов выставлять
себя «страстными защитниками французской культуры от усилива­

32
оо
Ibid. Р. 58.
Almond. The Appeals of Communism. P. 162-163.
ющегося нашествия американского варварства» противоречили док­
трине противопоставления «классовой и национальной концепций
культуры»34. Не менее противоречивой была позиция ФКП, согла­
шавшейся с идеологической и, в некоторой степени, культурной ге­
гемонией Москвы, но видевшей своей добродетелью сопротивление
подобному же влиянию, исходившему из Вашингтона, Нью-Йорка
или Лос-Анджелеса. Но нельзя отрицать также того, что француз­
ский коммунизм имел собственные национальные корни. Хотя раз­
витие советской системы после 1917 г. оказало сильное влияние на
французских интеллектуалов, объясняя привлекательность для них
идей коммунизма, их самоидентификация с ФКП опиралась «на при­
чудливую смесь марксизма-ленинизма с якобинством, столь харак­
терным для политической культуры французских левых»35.
Вплоть до конца 1970-х гг. коммунизм сохранял свою привлека­
тельность для французских интеллектуалов, но их влияние в партии
оставалось сильно ограниченным. Основной контингент ФКП со­
ставляли рабочие, причем они не только доминировали среди рядо­
вых членов партии, но и большая часть ее руководства состояла из
людей, в начале своей жизни занимавшихся физическим трудом. Для
этих руководителей пролетарского происхождения первостепенное
значение имели социально-экономические условия жизни в то вре­
мя, когда они вступали в компартию. В этом отношении французская
и итальянская коммунистические партии сильно различались между
собой. Изучение состава руководства этих двух партий, проведенное
в 1970-х гг., выявило, что примерно 40% руководителей французской
компартии назвали социально-экономические факторы (или при­
надлежность к определенной профессиональной группе населения)
определяющими в их решении о вступлении в партию, в то время как
только 7% руководителей ИКП выделили подобные мотивы своего
вступления в нее. Для них ключевым фактором стало желание бо­
роться с фашизмом36. Сравнительный анализ коммунистических
партий Франции, Италии, Великобритании и США, предпринятый
в конце периода правления Сталина в СССР, выявил, что ИКП, оста­
вавшаяся крупнейшей коммунистической партией Западной Европы,

134 Hazareesingh S. Intellectuals and the French Communist Party: Disillusion and
Decline. Oxford: Clarendon Press, 1991. P. 15.
35 Ibid. P. 101. См. также: Courtois, Lazar. Histoire du Parti Communiste Fransais.
P. 279, 285-287.
36 Tarrow S. Party Activists in Public Office: Comparisons at the Local Level in
Italy and France / / Blackmer and Tarrow (eds.). Communism in Italy and France.
P. 150-151.

178
была в наибольшей степени интегрирована в итальянское общество,
будучи при этом наименее догматичной из всех. В ней присутствовал
самый значительный контингент людей, не подверженных влиянию
официальной коммунистической доктрины до вступления в пар­
тию, и самый большой процент членов партии, не прошедших тео­
ретической коммунистической подготовки после вступления в нее37.
ЦКП была среди остальных западноевропейских коммунистических
партий наиболее «нормальной» в смысле психологических связей
с остальным обществом своей страны. Ее представители успешно
управляли многими местными муниципалитетами, но в отличие от
ФКП представители итальянской компартии ни разу не были до­
пущены ни в одну правительственную коалицию, по крайней мере
вплоть до ее роспуска и последующего восстановления уже в социал-
демократической расцветке в 1990-х гг.

Коммунисты еврейского происхождения

Важным аспектом состава коммунистических партий являлась
привлекательность коммунизма для местных национальных мень­
шинств и недавних иммигрантов. Коммунистическая доктрина на­
меренно занижала роль этнического фактора. Для нее решающее
значение имели классовое происхождение и классовая солидарность
людей. И в таких странах, как Китай, Корея или Вьетнам компар­
тии состояли преимущественно из представителей основных наций
своих стран, а не определенных национальных меньшинств. В целом
это было справедливо и в отношении двух самых крупных неправя­
щих европейских коммунистических партий. Как в Италии, так и
во Франции, где членство в компартиях носило массовый характер
за исключением тех периодов, когда они были загнаны в подполье
фашистами в Италии и режимом Виши во Франции, подавляющее
большинство их рядовых членов и руководителей состояло из пред­
ставителей коренного населения этих стран38.
Напротив, в отличие от этих двух европейских и, особенно, от ази­
атских компартий, в коммунистических партиях многих других стран
наблюдалось чрезмерное представительство недавних иммигрантов.
Как доказало исследование, проведенное Институтом современного
еврейства Еврейского университета в Иерусалиме, в коммунистиче­
ском движении Европы, Америки и Южной Африки «в разное время

37
Almond. The Appeals of Communism. P. 173.
38 Ibid. P. 105.

179
и в разных местах евреи были представлены в непропорционально
большом масштабе как на общепартийном уровне, так и в аппара­
те и руководстве коммунистических партий»39. Этому явлению нет
единого объяснения, но частично ответ на вопрос [о столь массовом
участии евреев в коммунистическом движении] может быть найден
при рассмотрении положения евреев в России и Западной Европе в
конце XIX - начале XX в. Им объясняется не только склонность ев­
реев к участию в революционном движении в России и странах Вос­
точной Европы, но также непропорционально большое число евреев
среди членов компартий США, Великобритании и Южной Африки,
поскольку именно в эти страны в основном эмигрировали евреи из
России и других частей Восточной Европы.
Коммунистические и социалистические партии черпали поддерж­
ку преимущественно со стороны городского населения, а в России,
странах Восточной Европы, а также в тех странах, в которые они
эмигрировали, евреи селились преимущественно в городах. В тече­
ние многих столетий евреи в большей части Западной Европы были
лишены права владения землей, и их экономическая активность в
основном была сконцентрирована в различных областях городской
экономики, будь то торговля и предпринимательство или работа на
промышленных предприятиях40. Понятно, что евреи не могли принад­
лежать к партиям христианского толка, крестьянским партиям или
партиям, представлявшим интересы крупных землевладельцев. Тем
более был закрыт путь для евреев в националистические партии, для
которых антисемитизм чаще всего был одновременно идеологией и
политической практикой. Таким образом, интернационализм комму­
нистической идеологии привлекал многих молодых радикалов еврей­
ского происхождения к участию в коммунистическом движении или
к вступлению в социалистические партии социал-демократического
типа там, где таковые имелись. Тот факт, что люди с еврейскими кор­
нями занимали непропорционально большое и заметное место в ком­
мунистических партиях, не отменяет того, что сами евреи-коммуниты
составляли незначительное меньшинство еврейского населения сво­
их стран. Кроме того, вступая в коммунистическую партию, евреи
порывали с иудаизмом и традициями своего народа. В заметках о
Советском Союзе 1920-х гг. Алек Ноув отмечал, что национальное
происхождение ничем не выделяло евреев-коммунистов, если не счи­

39 Diner D., FrankelJ. Introduction. Jews and Communism: The Utopian Temptation / /
Frankel (ed.). Dark Times, Dire Decisions: Jews and Communism. P. 3.
40 Schopflin G. Politics in Eastern Europe 1945-1992. Oxford: Blackwell, 1993.
P.42-43.
тать их большей приверженности идее интернационализма: «Мало
кТ0 может отрицать тот факт, что евреи играли непропорционально
большую роль в первое десятилетие существования советской вла­
сти. Но поскольку эти люди порвали с еврейскими традициями, то
сложно разглядеть, как их происхождение повлияло на их идеоло­
гию. Эксцессы периода военного коммунизма, равным образом по­
рожденные идеологией и военными трудностями, разрушили благо­
состояние миллионов еврейских ремесленников и торговцев. Многие
еврейские партии были антибольшевистскими, но вместе с тем испо­
ведовали интернационализм. Поэтому неудивительно, что идеологи
“правых”, проповедовавшие идею “построения социализма в одной,
отдельно взятой стране” (Бухарин, Рыков, Томский) были русскими,
в то время как их “левые” противники (Зиновьев, Каменев, Троцкий,
Радек) были евреями»41.
В Польше большую часть межвоенного периода коммунистиче­
ская партия находилась под запретом, поэтому точная статистика ее
состава неизвестна. Вместе с тем в одном солидном исследовании от­
мечается, что доля евреев в Коммунистической партии Польши до
начала Второй мировой войны «никогда не была ниже 22%, достиг­
нув максимума в 35% в 1930 г.»42. В Польше, как и во многих других
странах, массовое вступление евреев в коммунистическую партию
частично объяснялось тем, что таким образом они протестовали про­
тив антисемитизма и своего маргинального положения в обществе.
Но при этом действовали факторы и более общего характера, сво­
дившиеся к тому, что «определенный уровень грамотности и обра­
зованности этого национального меньшинства, страдавшего от соци­
альной несправедливости, с высокой вероятностью подталкивал его
представителей к участию в радикальных движениях, борющихся за
перемены в обществе»43. Присутствовал также в их действиях и опре­
деленный революционный романтизм, просматриваемый в воспоми­
наниях польских коммунистов еврейского происхождения, один из
которых заявлял: «Мы ожидали революцию как прихода мессии», а
Другой писал: «Я верил в Сталина и в партию так, как мой отец верил
в мессию»44. Возможно, коммунизм отвечал «некоторым еврейским
представлениям о справедливости и искуплении», но уместно также

41 Nove A. The Soviet System in Retrospect: An Obituary Notice. The Fourth Averell
Barriman Lecture. NY: Columbia University, 1993. P. 14-15.
42 Schatz J. Jews and the Communist Movement in Interwar Poland / / Frankel (ed.).
Dark Times, Dire Decisions. P. 20.
43 Ibid. P. 32.
44 Ibid. P.30.

181
заметить, что «вовлечение многих людей в радикальные движения в
большинстве случаев представляло собой бунт против традиционно­
го мира их родителей или против сосредоточенности исключительно
на еврейских проблемах, которой отличались движения, подобные
сионизму»45.
Из всех западных коммунистических партий не было ни одной,
где бы евреи были представлены в столь непропорционально боль­
шом числе, как в Компартии США. Это прежде всего относится к пе­
риоду времени сразу после революции в России и к первым годам
существования Коминтерна, когда идеи интернационализма рас­
цвели особенно пышным цветом. Выступая на массовом митинге в
Нью-Йорке в 1917 г., Троцкий говорил на русском языке, а другие
выступавшие произносили свои речи на немецком, английском, фин­
ском, литовском и идише46. В первые годы существования компар­
тии США значительное большинство ее членов были иностранцами
по происхождению. Когда в 1925 г. партия закрыла свои основные
иноязычные ячейки, то в течение одного месяца она лишилась поло­
вины своих членов, и ее численность сократилась с 14 тыс. до всего
7 тыс. человек. В 1920-е гг. издание американской коммунистической
газеты «Daily Worker» на идиш имело больший тираж, чем ее ори­
гинальная англоязычная версия47. Только к 1936 г. компартия США
смогла объявить, что большинство ее членов составляют граждане,
родившиеся в Америке48. В конце 1930-х и все 1940-е гг. примерно по­
ловину членов партии составляли евреи, причем многие из них были
выходцами из Восточной Европы49.
Как это ни парадоксально звучит, но для многих иммигрантов сам
факт вступления в Коммунистическую партию США или Велико­
британии был одним из способов преодоления собственного марги­
нального положения и интеграции в общество новой страны, хотя
эти партии сами по себе оставались маргинальными по отношению
к мейнстриму политической жизни50. Как утверждал Рафаель Самю­
ель, «для поколения моей матери коммунизм, пусть даже и непредна­
меренно, был способом стать англичанами, тем мостиком, по которо­

45 Schatz J. Jews and the Communist Movement in Interwar Poland / / Frankel (ed.).
Dark Times, Dire Decisions. P. 32.
46 Draper T. The Roots of American Communism. Chicago: Elephant paperback ed.,
1989. P. 79.
47 Mendelsohn E. Jews, Communism, and Art in Inter-war America / / Frankel (ed.).
Dark Times, Dire Decisions. P. 101.
48 Lewy. The Cause that Failed. P. 6-7.
49 Ibid. P. 295.
50 Ibid.

182
му дети из гетто входили в [британскую] национальную культуру»51.
Джо Якобс, бывший в конце 1930-х гг. секретарем отделения компар­
тии Великобритании района Степни (Восточный Лондон), расска­
зывал, как он, будучи молодым рабочим-евреем, беседовал на улице
со пожилым мужчиной, пространно рассуждавшим о русской рево­
люции, и добавлял, что «фамилии людей и названия мест, о которых
шла речь, были нам хорошо знакомы, поскольку многие из наших
родителей приехали из России и Польши»52. Потом их разговор кос­
нулся также местных событий в Великобритании, и Якобс был при­
глашен участвовать в митингах, кружках и демонстрациях, которые,
по его словам, он «посещал с немалым удовольствием»53. Вскоре эти
старшие коммунисты уговорили Якобса вступить в коммунистиче­
скую партию. Как отмечает историк отношений между еврейством и
коммунизмом в Великобритании, «здесь мы имеем возможность об­
наружить смесь еврейской культурной традиции с частичной инте­
грацией второго поколения иммигрантов в британское общество, что
является характерной чертой биографии коммунистов-евреев»54.
Подъем фашизма в Европе в 1930-е гг. привел радикалов многих
европейских стран и Северной Америки в коммунистические пар­
тии. Особенно остро ощущали угрозу фашизма евреи, а поскольку
коммунисты казались наиболее непримиримыми борцами с фашиз­
мом из всех политических партий, то это привело в их ряды большое
количество евреев. Эта угроза в сочетании с очевидным крахом ка­
питализма в начале 1930-х гг. заставила многих молодых еврейских
интеллектуалов поверить в коммунизм как в реальную альтернативу.
Например, Эрик Хобсбаум, родившийся в 1917 г. и приехавший вме­
сте с семьей в Берлин в 1933 г., доказывает, что у них тогда просто
не было иного выбора: «Кем мог стать молодой еврей-интеллектуал
в подобных обстоятельствах? Отнюдь не либералом любого толка,
поскольку либерализм, включая в него социал-демократию, очевид­
но пришел к катастрофе... Мы становились либо коммунистами или
революционными марксистами сходного типа, либо мы выбирали
собственную версию национализма, основанную на чистоте крови, а
именно - сионизм. Но даже в этом случае значительное большинство
молодых сионистов-интеллектуалов рассматривали себя как рево­
люционных марксистов-националистов. Определенно, у нас не было

Samuel. The Lost World of British Communism. P. 67.

Heppell J. L. Party Recruitment: Jews and Communism in Britain / / Frankel (ed.).
^ark Times, Dire Decisions. P. 163.
53
Ibid.
54
Ibid.

183
иного выбора. Мы не были приверженцами борьбы с буржуазией и
капитализмом, поскольку они очевидно находились при последнем
издыхании. Мы просто делали выбор между будущим и отсутствием
всякого будущего, а этот выбор означал революцию»55. Хобсбаум до­
бавляет, что «Великая Октябрьская революция и Советская Россия
убеждали нас в том, что новый мир возможен, более того, что он уже
существует»56. Он оставался членом Коммунистической партии Ве­
ликобритании еще несколько десятилетий после того, как иные уже
покинули ее ряды, так как бесконечные извивы советской политики
поколебали доверие к ней менее стойких членов партии. То, что в
свое время утверждал Джейсон Хеппел, можно с полным основанием
отнести не только к британской, но и к любой западной коммунисти­
ческой партии того времени. Он, в частности, говорил: «Компартия
играла в лотерею советской политики. Когда в 1939 г. был заключен
нацистско-советский пакт, она потеряла свою ставку, но с нападением
Германии на Советский Союз в 1941 г. она оказалась в выигрыше»57.
Если евреи играли непропорционально значительную роль в составе
и руководстве марксистско-ленинских партий, то им же предстояло
составить невероятно большую часть жертв коммунистического тер­
рора. Этот аспект взаимоотношений между еврейством и коммуниз­
мом будет более подробно освещен в последующих главах.

Набор в правящие партии

Как уже отмечалось во введении к настоящей книге, мотивы всту­
пления в коммунистическую партию, находящуюся у власти, прин­
ципиальным образом отличались от тех, которыми люди руковод­
ствовались, вступая в неправящую партию. Вступление в правящую
партию по-прежнему оставалось в известной мере добровольным,
но тем не менее было обязательным для тех, кто стремился сделать
профессиональную карьеру в той или иной области. Членство в пар­
тии было также очень ценным преимуществом для всех, кто рассчи­
тывал на успех в жизни, чем бы они ни занимались. В коммунистиче­
ских странах оно являлось обязательным предварительным условием
для вхождения в правящую на местном или государственном уровне
группировку, поскольку партийные органы сами обладали всей пол­
нотой власти. На вершине пирамиды власти находились Централь­
ный Комитет партии, отделы его аппарата и два внутренних органа

55 Hobsbawm. Revolutionaries. Р. 300.

56 Ibid.
57 Heppell. Party Recruitment. P. 165.

184
ЦК " Политбюро и Секретариат. На городском уровне главным ор­
ганом местной власти были городские комитеты партии и их бюро.
Аналогичная структура власти существовала в регионах страны и ее
сельских и городских районах. Для чиновников министерств, офице­
ров вооруженных сил и органов госбезопасности членство в партии
подразумевалось само собой. Если учесть, что в коммунистических
странах в рядах правящей партии состояло, как правило, не более
10% взрослого работоспособного населения, то, следовательно, неко­
торые сферы профессиональной деятельности оказывались намного
более насыщенными ее членами по сравнению с остальными. Чем
более идеологизированной была та или иная профессия, тем больше
в ней было членов партии. Так, например, коммунистами были пере­
полнены исследовательские институты, занимавшиеся обществен­
ными науками, и юридические факультеты вузов, в то время как для
математиков или специалистов по естественным наукам членство в
партии обязательным не являлось, точно так же как для писателей
и представителей других творческих профессий. Тем не менее в лю­
бой области членство в партии помогало делать карьеру и было очень
важно для людей, стремившихся занять высокие административные
должности в своих учреждениях.
Если соотношение 1:10 являлось желаемым и все же были неко­
торые профессии, подавляющее большинство представителей ко­
торых должны были быть коммунистами, очевидно, что имелись и
такие категории граждан и области деятельности, где члены партии
составляли незначительное меньшинство. Это прежде всего было за­
метно среди женщин, число которых в правящих коммунистических
партиях было весьма далеко от доли женщин в общей численности
населения своих стран, где они, как правило, в результате двух ми­
ровых войн составляли более половины. Соответственно, не были
Должным образом представлены в партии конторские служащие и
торговые работники, бывшие преимущественно женского пола. Кре­
стьянство также не было представлено в партии в пропорции, со­
ответствующей его доле в населении. Поскольку при вступлении в
партию учитывался образовательный уровень кандидатов, то среди
ее членов было заметно больше людей с высшим, нежели с началь­
ным или средним образованием. Единственной категорией граждан,
по крайней мере в Советском Союзе, для которой всегда поддержива­
лось желаемое соотношение 1:10, были рабочие, занятые физическим
тРУДом.
Привлекательность вступления в партию в коммунистических
СтРанах для разных людей определялась разными факторами. Для
всякого, кто стремился выбиться в начальники, оно было первым не­
185
обходимым к тому шагом. Вместе с тем для многих членство в партии
было предварительным условием для получения желаемой интерес­
ной работы, например экономиста, историка или директора школы,
причем для них это далеко не всегда означало стремление к поли­
тической карьере. Если человек желал выезжать из коммунистиче­
ской страны за границу, то член партии всегда обладал лучшими на
то шансами. Для меньшинства членов партии существовали также
большие привилегии, включая возможность приобретения товаров в
особых магазинах, но это касалось только тех, кто являлся фактиче­
ски членами «внутренней партии» [(по Оруэллу)], или так называе­
мой номенклатуры.
Понятие номенклатура подразумевало одновременно перечень
должностей, которые могли заполняться только с разрешения соот­
ветствующего партийного органа того или иного уровня (например,
ЦК партии в случае главного редактора центральной газеты или гор­
кома партии в случае директора учебного заведения) и список людей,
составляемый также партийным органом, признанных достойными
занимать соответствующие ответственные должности. В некоторых
работах номенклатурой принято называть правящий класс внутри
коммунистического государства. Но это, безусловно, является пре­
увеличением, поскольку властные полномочия и привилегии жен­
щины, сумевшей подняться до директора школы, пусть даже эта
должность входила в номенклатуру партийного комитета местного
уровня, были несопоставимы с теми, кто занимал должности, вхо­
дившие в номенклатуру ЦК партии или тем более Политбюро. Ни
само по себе членство в партии, ни даже вхождение в номенклату­
ру местного уровня отнюдь не следовало считать признаком при­
надлежности человека к правящему классу. В этом смысле термин
«номенклатура» можно и полезно использовать в рассматриваемом
смысле только применительно к освобожденным партийным работ­
никам или к людям, занимавшим высокие государственные должно­
сти, назначение на которые требовало утверждения центральными
партийными органами58. Они составляли правящую элиту, и именно
в числе их привилегий присутствовал также доступ в специальные
магазины. Учитывая практически постоянный дефицит товаров в
магазинах, которыми пользовались рядовые граждане всех коммуни­
стических стран, эта привилегия имела особенно вызывающий харак­

58 Содержательную краткую дискуссию по поводу значения термина «но­

менклатура» см. в работе: Miller J. Н. The Communist Party: Trends and Problems / /
A. Brown, M. Kaser (eds.). Soviet Policy for the 1980s. L.: Macmillan, 1982.
P. 20-23.

186
тер, хотя ассортимент товаров на полках самих номенклатурных ма­
газинов был намного беднее, чем в обычном западном супермаркете
или крупном универмаге.
Для тех, кто страстно стремился повысить свое положение в обще­
стве, вступление в партию было также знаком признания со стороны
властей предержащих и свидетельством их политической благона­
дежности. В 1920-е и еще даже в 1930-е гг. многие люди в Советском
Союзе стремились в партию, движимые значительно менее прозаиче­
скими мотивами, связанными с желанием участвовать в построении
нового справедливого общества. Быстрота социальных изменений в
стране в сочетании с эффективностью всепроникающей коммуни­
стической пропаганды обусловили существование в те десятилетия
большого числа людей, действительно веривших в возможность по­
строения социализма и коммунизма. Во время Второй мировой во­
йны вступление в Коммунистическую партию в Советском Союзе
было связано с патриотическим сопротивлением нацистскому на­
шествию. В первые послевоенные годы гордость за ту роль, которую
Советская Армия сыграла в разгроме фашизма, и патриотическое
стремление к скорейшему восстановлению разрушенной страны так­
же явились факторами, определявшими желание людей вступить в
партию. Иными словами, далеко не все вступавшие в правящую пар­
тию были карьеристами. Вместе с тем членство в партии было непре­
менным условием для занятия некоторых должностей и несомнен­
ным преимуществом в других сферах деятельности, являясь главной
приманкой для вступления в коммунистические партии тех стран,
где коммунисты обладали монополией на власть.
Таким образом, различия между членством в правящей и неправя-
Щей коммунистических партиях носило принципиальный характер.
В обоих случаях присутствовало ощущение участия в исполнении
общей высокой миссии и принадлежности к группе избранных - к
числу вооруженных передовой идеологией граждан будущего обще­
ства. Но в капиталистических странах с авторитарным или демокра­
тическим режимом члены коммунистической партии в любом случае
были представителями контркультуры. И даже там, где коммунисти­
ческие партии пользовались, как в Италии или Франции, массовой
поддержкой, тем не менее, коммунисты не входили в истеблишмент
своих стран, в то время как в коммунистических странах членство в
партии служило обязательным пропуском в элиту, хотя далеко не
Все Рядовые коммунисты обладали элитным статусом. Более идеали­
стически настроенные члены правящих и неправящих коммунисти­
ческих партий верили, особенно до того как после смерти Сталина
пролился новый свет на реалии коммунистического правления, в то,
187
что «новый человек» или «новая социалистическая личность» станут
нормой в коммунистическом обществе будущего. Вместе с тем они
признавали необходимость дисциплины, тяжелой работы и приня­
тия определенных социальных обязательств для приближения того
дня, когда мир социальной гармонии придет на смену миру классо­
вой борьбы и капиталистической эксплуатации. В реально же суще­
ствовавших коммунистических странах, в отличие от коммунистиче­
ской утопии, пустые рассуждения о воспитании «нового человека»
слишком легко уживались с допустимостью привилегий, карьерных
преимуществ и консервативным стремлением к сохранению status
quo в пользу членов правящей партии, особенно тех, кто находился
на верхних уровнях номенклатуры.
 8. КОММУНИЗМ И ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Западная и Центральная Европа оказались втянуты во Вторую

мировую войну раньше России и Америки. Немецкие войска вошли
в Прагу 15 марта 1939 г., но это еще не стало началом войны в Евро­
пе. Чехи, брошенные на произвол судьбы их западными союзниками
(хотя у Франции был договор с Чехословакией об оказании помо­
щи), не оказали никакого сопротивления немцам. 1 сентября 1939 г.
нацистская Германия напала на Польшу. Поляки сопротивлялись,
и два дня спустя Великобритания и Франция объявили Германии
войну. Ранее в том же году британское правительство советовало по­
лякам поступить так же, как они советовали Чехословакии в 1938 г.,
а именно - попытаться прийти к соглашению с Гитлером, что было
бы в польских интересах. Вместе с тем британцы обещали, что будут
воевать с Гитлером в случае его нападения на Польшу, и сдержали
свое обещание. В главе 5 мы уже обсуждали пакт Сталина с Гитле­
ром, который отложил на какое-то время войну между Советским
Союзом и Германией, хотя ни одна из сторон не верила в долгий мир
между ними. Первым нарушил пакт Гитлер, напавший на СССР в се­
редине лета 1941 г. Соединенные Штаты вступили в мировую войну
в том же году после нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря.
Президент Рузвельт, однако, к тому времени уже оказал значитель­
ную экономическую помощь воюющей Великобритании в соответ­
ствии с Законом о лендлизе, принятом в 1940 г. Действие этого зако­
на было распространено на поддержку Советского Союза сразу после
вступления США в войну с Германией. Гитлер объявил США войну
И декабря 1941 г., и начиная с 1942 г. Соединенные Штаты стали
°Дной из главных воюющих сторон в Европе и Азии.
Между тем, Советский Союз не только понес гигантские потери в
войне, но и сыграл решающую роль в окончательной победе над наци-
стами. Сталин был застигнут врасплох, когда немецкие войска пере­
одели советскую границу 22 июня 1941 г. Он получал немало преду­
беждений о готовящемся нападении, но предпочел их игнорировать.
® Перлине работали советские разведчики, собиравшие сведения о
Планах нападения на Советский Союз. Другие агенты советской раз­
189
ведки имели возможность наблюдать передвижения германских
войск и военной техники к советским границам. Сталин же полагал,
что Гитлер просто блефует, возможно, чтобы ввести в заблуждение
британцев, и что его непосредственная цель заключается в том, что­
бы выбить Великобританию из войны. У советской военной разведки
(ГРУ) в то время был очень талантливый агент в Японии по имени
Рихард Зорге, чьи интимные отношения с супругой немецкого посла
в Токио позволяли ему добывать ценные разведывательные сведе­
ния. Зорге предупредил советское руководство о приближающемся
нападении Германии на СССР, но Сталин назвал его лжецом. Подоб­
ные же предупреждения приходили и от немцев, симпатизировавших
Советскому Союзу, и даже от Уинстона Черчилля, которого трудно
назвать его горячим поклонником1. Вместе с тем Черчилль не желал,
чтобы СССР понес большие потери, подвергнувшись внезапному на­
падению, так как сознавал, насколько Британия нуждалась в таком
внушительном военном союзнике в борьбе против гитлеровской Гер­
мании2. (Будучи в прошлом главным вдохновителем вооруженной
интервенции против большевиков во время Гражданской войны в
России, Черчилль в 1920 г. писал, что коммунизм - это «поветрие,
более разрушительное для жизни людей, чем чума или черная оспа»3.
Однако когда Гитлер напал на Советский Союз в 1941г., британский
премьер-министр заметил, что если бы Гитлер напал на дьявола, то
он бы [Черчилль] выступил с похвальной речью дьяволу в Палате
общин.)4
Даже немецкий посол в Москве говорил в начале июня 1941 г.
своему советскому коллеге Владимиру Деканозову, что Гитлер при­
шел к твердому решению напасть на Советский Союз, добавив при
этом, что сообщает эту информацию, поскольку «воспитан в бис-
марковском духе, а Бисмарк всегда был убежденным противником
войны с Россией»5. Это сообщение заставило Сталина заявить на По­
литбюро, что дезинформация теперь поднялась на посольский уро­
вень. Поскольку Сталин был убежден, что германское нападение не

1 Churchill W. S. The Second World War. Vol. IV. The Hinge of Fate. L.: Cassell, 1951.
P. 443.
2 По поводу многочисленных предупреждений, полученных Сталиным, см.:
Erickson J. The Road to Stalingrad: Stalin’s War with Germany. L.: Weidenfeld & Nicolson.
1975. P. 87-98; Andrew C., Mitrokhin V. The Mitrokhin Archive: The KGB in Europe and
the West. L.: Allen Lane Penguin Press, 1999. P. 122-125.
3 Robin Edmonds Churchill and Stalin / / R. Blake, W. R. Louis (eds.). Churchill.
Oxford: Oxford University Press, 1993. P. 311.
4 Ibid. P.313.
5 Andrew, Mitrokhin. The Mitrokhin Archive. P. 123.

190
является неминуемым, никто из близких к нему соратников не отва­
дился высказать противоположное мнение. Глава НКВД Лаврентий
рерия особенно трепетно следовал всем указаниям вождя. 21 июня
1941 г., т.е. за день до начала войны, он приказал «стереть в лагер­
ную пыль»6 четырех офицеров НКВД, настойчиво славших сообще­
ния о готовящемся германском вторжении, и в тот же день подал
Сталину докладную записку, в которой писал: «Я вновь настаиваю
на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который
продолжает бомбардировать меня докладами о якобы готовящемся
Гитлером нападении на СССР. Он сообщает, что нападение начнется
завтра... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо запомни­
ли Ваше мудрое указание, что Гитлер не собирается нападать на нас
в 1941 году»7. Берия, безусловно, сознавал, что вполне способен по­
ложить голову на плаху, если допустит катастрофическую ошибку в
своих предсказаниях. Несомненно также, что именно поэтому он спе­
циально подчеркнул в своем докладе верность НКВД сталинскому
мнению о невозможности германского нападения в 1941 г. Тем самым
он подстраховывался на случай, если дело обернется вопреки ожи­
даниям Сталина и его самого, но все равно у него не было никаких
гарантий защиты от сталинского гнева с самыми печальными для его
судьбы последствиями. Сам Деканозов был протеже Берии и в про­
шлом одним из самых жестоких офицеров НКВД в Грузии. Будучи
не слишком проницательным в отношении гитлеровских намерений,
Деканозов, даже посылая сообщения о готовящейся войне, был, в от­
личие от других ответственных работников своего посольства, боль­
ше настроен считать все разговоры о германском вторжении в Рос­
сию преднамеренной дезинформацией8. (Берия, в отличие от своих
предшественников на посту руководителя НКВД, ставших жертвами
террора, сумел, хотя и ненадолго, пережить Сталина. Он был казнен
год спустя после его смерти по настоянию Хрущева и других ведущих
членов Политбюро9. И среди тех, кто был арестован вместе с Берией
по обвинению в гнусном и одновременно вымышленном преступле­
нии, заключавшемся в заговоре с целью «восстановления капитализ-
Ма и власти буржуазии в России», оказался бывший офицер НКВД

6 Ibid.
g7 Ibid. Р. 123-124.
Andrew С., Gordievsky О. KGB: The Inside Story of its Operations from Lenin to
^rbachev. L.: Hodderand Stoughton, 1990. P. 195-196, 202-204, 212.
n Taubman W. Khrushchev: The Man and his Era. NY: The Free Press, 2003.
P-256-257.

191
и бывший советский посол Деканозов, который впоследствии был
также казнен.)10
Оказавшись не готовой к войне, невзирая на все предупреждения
о готовящемся нападении, приходившие из различных независи­
мых друг от друга источников, Красная армия понесла в ее начале
чудовищные потери. Сталин значительно усугубил ошибки в оцен­
ках докладываемой ему разведывательной информации, запретив
своим генералам предпринимать какие-либо оборонительные меры
против возможного нападения. Он не желал провоцировать Гитлера
и, убедив себя в том, что германское нападение не являлось неми­
нуемым, считал подобные меры ненужными. Хотя Вторая мировая
война, безусловно, способствовала укреплению советской системы
и распространению коммунизма в мировом масштабе, но во второй
половине 1941 г. положение дел казалось совсем иным. Советская
Армия до конца того года потеряла 4,5 млн человек. И вина Ста­
лина в этом была безмерно высока. Он уничтожил значительную
часть старшего офицерского состава в ходе Большого террора 1937—
1938 гг., включая маршала Тухачевского, который еще в 1936 г., вы­
ступая перед слушателями недавно организованной академии Гене­
рального штаба, предупреждал о том, что противником, обороняться
против которого Советский Союз обязан готовиться, является на­
цистская Германия, исповедующая стратегию молниеносного удара,
или блицкрига11. Тухачевский, впервые оказавшийся в оппозиции
Сталину еще во время советско-польской войны 1920 г., был аре­
стован и расстрелян в июне 1937 г.12 Трое из пяти Маршалов Со­
ветского Союза того времени были уничтожены в 1937-1938 гг., а
двое оставшихся, Ворошилов и Буденный, были людьми далеко не
выдающихся способностей. Они оба были сняты с высоких команд­
ных постов в самом начале войны, после того как продемонстриро­
вали свою некомпетентность. Сталин повинен не только в том, что
отказывался верить хорошо обоснованным предупреждениям раз­
ведчиков о неминуемом германском нападении в 1941 г., но в самые
первые недели войны он санкционировал расстрелы многих высших
офицеров «за трусость», когда те не сумели остановить продвиже-

10 Andrew, Gordievsky. KGB. Р. 351.

11 Erickson. The Road to Stalingrad. P. 4-5. Подробные количественные данные
о доле старших офицеров, арестованных во время сталинских чисток в армии, см.:
Кокошин А.А. Армия и политика. Советская военно-политическая и военно-
стратегическая мысль, 1918-1991 годы. М.: Международные отношения, 1995. С. 40
5 1 .0 Тухачевском см.: Там же. С. 49, 104-105.
12 Erickson. The Road to Stalingrad. P. 15.

1 92
лие вторгшихся германских войск13. Позднее НКВД арестовывал не
только советских военнослужащих, захваченных немцами и оставав­
шихся в плену до конца войны, но даже тех, кто сумел вырваться из
плена. Более того, старшие офицеры, сообщавшие дурные новости с
фронта, по указанию Сталина подлежали аресту14. В соответствии со
сталинским приказом № 270 от 16 августа 1941 г. всех сдавшихся в
плен следовало уничтожать «всеми средствами, как наземными, так
и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать
государственного пособия и помощи», в то время как дезертиров
надлежало расстреливать на месте, а их семьи арестовывать15.
По уже указанным и иным причинам советские потери намного
превзошли допустимый уровень. Косвенным следствием войны стал
также тот факт, что в советских лагерях в военные годы погибло на­
много больше политических заключенных, нежели в 1930-х гг., по­
скольку снабжение лагерей продуктами и всем необходимым пере­
стало обеспечивать даже простое выживание. Свой вклад в масштабы
потерь внесла и та безжалостность, с которой высшее командование
Красной армии, включая маршала Жукова, относилось к собствен­
ным солдатам, например такой способ разминирования минных по­
лей, как прогон через них штрафных батальонов. При все этом мы
не должны забывать, как это часто происходит, что Советский Союз
понес самые большие людские потери среди всех участников Второй
мировой войны, причем большая часть этих потерь обусловлена вар­
варством нацистских захватчиков, а также о том, что советские во­
оруженные силы внесли наибольший вклад в разгром немецких су­
хопутных войск в Европе. Потери Красной армии составили порядка
9 млн человек убитыми, а за годы войны погибли еще почти 18 млн
советских граждан. Суммарные человеческие потери СССР в войне
почти в 5 раз превысили германские16.
Идеологи нацизма относили русских и славян в целом, так же как
евреев, вызывавших у них еще большую ненависть, к категории «не­
дочеловеков», и подобное лишение целых народов права на гуманное
к ним отношение вело к небывалой ожесточенности войны на Вос­
точном фронте, несопоставимой с той, что наблюдалась на Западе.
Нацисты считали коммунистов своими самыми непримиримыми

13 Merridale С. Ivan’s War: The Red Army 1939-45. L.: Faber & Faber, 2005.
p- 76-77.
14 Braithwaite R. Moscow 1941: A City and its People at War. L.: Profile Books, 2006.
P. 216-217,223, 225.
15 Ibid. P. 152.
16 Beevor A. Stalingrad. L.: Penguin, 2007. P. 428.

193
врагами и совершенно хладнокровно истребляли попадавших к ним
в руки членов коммунистической партии и евреев, зачастую их не
различая. Если жители славянских деревень помогали, пусть даже
невольно, партизанам, порой заходившим в деревни и отбиравшим
у крестьян все, что могли найти, то немцы уничтожали сами дерев­
ни, а их жителей убивали17. Не только в России, но также в других
славянских странах, таких как, например, Польша или Югославия,
германские войска имели обыкновение казнить сотни людей за каж­
дого немецкого солдата, убитого партизанами. Иногда, как в Польше,
немцы брали по сотне заложников за один раз, вывешивали плака­
ты с их фамилиями, а затем публично их казнили, чтобы подавить
всякое сопротивление в будущем18. Невероятно высокий процент со­
ветских военнопленных, погибших в лагерях, а именно - 3,3 млн из
5,7 млн, захваченных немцами в плен, стал следствием двух основных
факторов. Первый из них заключался в уже отмеченной выше идео­
логии нацизма, которая не придавала жизни русских военнопленных
никакой ценности, а второй - в озабоченности Гитлера тем, что со­
держание массы военнопленных ложилось тяжелым экономическим
грузом на население Германии, последствием которого могло стать
недовольство в тылу. Многие военнопленные погибли в первые меся­
цы войны, до того как нацистское руководство решило, что отправка
пленных в Германию и использование их там в качестве производи­
тельной рабочей силы в большей степени отвечает военным задачам.
Смертность пленных, используемых на принудительных работах,
была несколько ниже, чем у заключенных в лагерях, но жестокость, с
которой эксплуатировались советские военнопленные, также вела к
их массовой гибели, особенно в 1943 г.19
Омер Бартов писал: «на Восточном фронте варварство нацист­
ской Германии достигало невероятных масштабов. Она деклариро­
вала намерение истребить местное население и деславянизировать
очищенные территории. Единственный способ предотвратить до­
стижение немцами поставленных целей заключался в нанесении им
военного поражения. Как бы мы не относились к движению Сопро­
тивления в самой Германии, оно было не способно самостоятель­
но свергнуть нацистский режим»20. Обнародованные в настоящее

17 Bartov О. The Eastern Front, 1941-1945, German Troops and the Barbarisation o!
Warfare. L.: Macmillan, 1985. P. 120.
18 Davies N. Europe at W ar 1939-1945: No Simple Victory. L.: 2006. Macmillan.
P.312.
19 Bartov. The Eastern Front, 1941-1945. P. 107-108.
20 Ibid. P. 156.

194
время в России официальные данные о советских военных потерях
оценивают их приблизительно в 27 млн погибших21. Потери двух
других западных стран, сыгравших заметные роли в войне против
нацистской Германии, были несопоставимо меньшими - порядка
400 тыс. для США и 350 тыс. для Великобритании, но если считать в
процентном отношении к численности населения, то британские по­
тери были более тяжелыми, чем американские22.
Наступавшая на Советский Союз германская армия в ноябре
1 941 г. вышла на ближние подступы к Москве, где была остановлена со­
ветскими войсками, защищавшими город, а в декабре началось контр­
наступление Красной армии, которым руководили представители
нового поколения советской военной элиты - Георгий Жуков, Иван
Конев и Константин Рокоссовский23. В битве за Москву, продолжав­
шейся с сентября 1941 по апрель 1942 г., погибло 926 тыс. советских
солдат. Иными словами, только в одной этой битве советские потери
превысили суммарные потери США и Великобритании за всю Вто­
рую мировую войну24. Немцы, намеревавшиеся захватить Ленинград
и Москву в 1941 г., в итоге не сумели сделать ни того, ни другого.
Однако они окружили Ленинград, блокада которого длилась почти
900 дней и привела к гибели почти 1 млн гражданского населения.
Окончательно осада города была снята только в январе 1944 г.
Примерно 90% германской армии в течение трех лет было сос­
редоточено на Восточном фронте. Битвы под Сталинградом в 1942 г.
и под Курском в 1943 г. нанесли гигантский урон в живой силе гер­
манской армии и обошлись еще большими потерями советской сто­
роне. Одна из наиболее памятных британских побед над германскими
вооруженными силами состоялась в сражении под Эль-Аламейном в
1942 г., где немецкая армия под командованием Роммеля потеряла
около 50 тыс. человек, 1700 орудий и 500 танков. В том же году под
Сталинградом немецкие потери составили порядка 800 тыс. человек,
Ю тыс. орудий и 2 тыс. танков25. Сталинградская битва зимой 1942—
1943 гг. имела огромное символическое значение, поскольку этот

21 —ч
Долгое время общепринятой цифрой потерь СССР считалась 20 млн. В недав-
Нем исследовании двух британских историков Советского Союза и Второй мировой
®°ины эта величина поднята до очень приблизительного уровня в 25 млн. См.: Ваг-
^r J> Harrison М. Patriotic War, 1941-1945 / / R. G. Suny (ed.). The Cambridge History
Russia. Vol. Ill: The Twentieth Century. Cambridge: Cambridge University Press, 2006.
217-242, at p. 225.
22 Ibid.
23 Braithwaite. Moscow 1941. P. 303-305.
24 Ibid. P.7.
25 Barber, Harrison. Patriotic War, 1941-1945. P. 224-225.

195
город, называвшийся в старину Царицыным, был в советское время
переименован в честь Сталина. (После того как Никита Хрущев при­
открыл по крайней мере часть сталинских преступлений, этот город
был снова переименован и получил более или менее нейтральное
название - Волгоград, поскольку он всегда был и остается на бере­
гу Волги.) Помимо всей важности захвата города, носящего имя
Сталина, Гитлер считал, что обладание им откроет Германии путь
к использованию нефтяных ресурсов Советского Союза. Страшная
битва, развернувшаяся в самом Сталинграде и вокруг него, стала, по
словам Энтони Бивора, «личной дуэлью с привлечением массы се­
кундантов между Гитлером и Сталиным, в которой Сталин, пусть и
чудовищной ценой, но сумел одержать верх»26. Невзирая на то что в
рядах германской армии под Сталинградом сражалось почти 50 тыс.
советских граждан27, подавляющее большинство населения СССР,
поставленного на грань выживания или даже находившегося за этой
гранью, продолжало борьбу с захватчиками. Когда остатки Шестой
гитлеровской армии были наконец окружены под Сталинградом, это
событие дало мощный толчок подъему мирового коммунистического
движения. Оно также стало для Сталина сильным аргументом в его
переговорах с Рузвельтом и Черчиллем28.
Сознавая гигантский вклад Красной армии в общее дело разгрома
нацистской Германии, западные военные союзники СССР предпо­
читали закрывать глаза на зверства, творимые советской стороной,
хотя такие зверства имели место. Одним из них, долгое время ложно
приписывавшимся немцам, было жестокое и хладнокровное убий­
ство в 1940 г. тысяч польских офицеров в Катынском лесу вблизи
Смоленска29. Оно было совершено за год до вступления Советского
Союза во Вторую мировую войну, но почти сразу после захвата части
польской территории как составной части раздела Польши, преду­
смотренного пактом Молотова-Риббентропа. Ныне стали доступ­
ны советские архивы, содержащие документальные подтверждения
этого преступления. 5 марта 1940 г. Берия направил Сталину пись­
мо, в котором предлагал расстрелять в общей сложности 25 700 по­
ляков, содержавшихся в советских лагерях и тюрьмах, большинство
которых составляли офицеры, хотя в этом письме он разбил их на
две группы, в первую из которых он включил 14 736 офицеров и быв-

26 Beevor. Stalingrad. Р. 48.

27 Ibid. Р. xiv.
28 Ibid. P.419.
29 Davies. Europe at War 1939-1945. P. 312.

196
щйХ чиновников, содержавшихся в лагерях для военнопленных, а во
вторую - 18 632 заключенных из тюрем Западных Украины и Бело­
руссии, среди которых насчитывалось 10 685 поляков. Последняя
группа, по утверждению Берии, включала в себя бывших офицеров,
бывших полицейских разведчиков и жандармов, шпионов и дивер­
сантов, бывших помещиков, фабрикантов и чиновников, членов раз­
личных контрреволюционных повстанческих организаций, разных
контрреволюционных элементов и перебежчиков и дезертиров. Ста­
лин лично утвердил предложение о расстреле всех этих людей, а его
подпись на докладной записке Берии сопровождалась также согла­
сующими подписями членов Политбюро Климента Ворошилова, Вя­
чеслава Молотова и Анастаса Микояна30.
В 1941-1944 гг. Сталин отдавал приказы о депортации в ходе Вто­
рой мировой войны целых народов, включая чеченцев, их соседей ин­
гушей, немцев Поволжья, живших в России с XVIII в., и крымских
татар, которых выселяли с традиционных мест проживания в Казах­
стан или Сибирь. Их обвиняли в укрывательстве нелояльных или
потенциально нелояльных к Советской власти элементов, и на этом
основании были репрессированы целые народы. Их везли на восток
в вагонах для перевозки скота, и многие умерли в пути31. Когда же
советские войска в конце концов вступили на территорию Германии,
они принялись очень жестоко мстить, причем не только военным, но
и гражданскому населению. По имеющимся оценкам, только в Бер­

30 Hoover Institution Archives. Fond 89. Reel 1.1993. Opis 14. Письмо Берии Ста­
лину на трех с половиной страницах от 5 марта 1940 г. хранится в РГАНИ в Москве,
фонд 89. Сейчас это письмо доступно для просмотра с микрофильмов в ряде крупных
западных библиотек, включая библиотеку Гуверского института, который каталоги­
зировал содержание фонда 89. До 1989 г., когда заведующий международным отделом
ЦК КПСС Валентин Фалин информировал руководителей партии о том, что польские
офицеры были убиты НКВД по приказам Сталина и Берии, советские власти даже
в собственном кругу, не говоря уже об окружающем мире, утверждали, что это было
одним из германских преступлений (Volkogonov Papers. National Security Archive.
K6522. Memorandum of 6 March 1989). На заседании Политбюро от 15 апреля 1971 г.
был одобрен протест министра иностранных дел Громыко британскому министерству
ВнУтренних дел по поводу показа ВВС «враждебного Советскому Союзу фильма о
Так называемом “Катынском деле”». (Volkogonov Papers. National Security Archive).
Ha^ заседании Политбюро 5 апреля 1976 г. рассматривался вопрос о том, как противо­
действовать западной пропаганде, возлагавшей на СССР ответственность за убий-
<"ТВа в Катынском лесу (Volkogonov Papers. National Security Archive. R8966). Только
апреля 1990 г. было решено проинформировать президента Польши Ярузельского
° том, что «ныне с достаточной достоверностью установлено, что польские офицеры
Ь|Ли расстреляны в Катыни по распоряжению руководства НКВД того времени»
Ш1А. Fond 89. Reel 1.1991. Opis 9. File 115. P. 2).
31 Conquest R. The Nation Killers. L.: Sphere Books, 1972.

197
лине было изнасиловано более 110 тыс. немецких женщин, наблюда­
лось также массовое мародерство32.
Тем не менее союзники на все это не обращали должного внима­
ния. Например, британское министерство иностранных дел, которое
было в курсе того, что катынские расстрелы были скорее делом рук
НКВД, нежели немцев, позаботилось, чтобы эта информация не до­
шла до широкой публики. Для союзников главной была решающая
роль Советского Союза в разгроме нацистской Германии. Некоторые
особенности коммунистической системы, в частности продемонстри­
рованная ею чрезвычайно высокая скорость создания промышлен­
ного потенциала страны в 1930-е гг. или способность мобилизовать
огромные массы людей на решение поставленных задач, в значитель­
ной степени определили ее военные успехи. Так, например, удалось
замечательно быстро переместить советскую промышленность, пре­
жде всего оборонные предприятия, с запада страны за Урал. Иные же
черты этой системы, такие как всепроникающий контроль со сторо­
ны НКВД и репрессии против армейских офицеров, включая таких
высокопоставленных, как Рокоссовский, ставший маршалом в ходе
войны, но встретивший ее начало в качестве политического заклю­
ченного, несомненно, были контрпродуктивными33.
Вместе с тем Сталин был достаточно хитер, чтобы понять недо­
статочность опоры исключительно на коммунистическую идеологию
в отчаянной борьбе за существование страны. Ее следовало подкре­
пить традиционными для населения России верой и символикой,
способными подвигнуть его бороться до конца и мириться с неиз­
бежными жертвами и страданиями. Так, в годы войны значительно
ослабло преследование религии, а православная церковь была при­
звана использовать свой патриотический авторитет в борьбе с вра­
гом. Сталин, глубоко потрясенный неожиданным нападением Герма­
нии на Советский Союз, в течение одиннадцати дней после начала
войны не обращался по радио к советскому народу. Когда же такое
выступление наконец состоялось, в своей речи он помимо традици­
онного обращения «Товарищи!» использовал также слова «Братья
и сестры!». В годовщину Октябрьской революции 7 ноября 1941 г.
Сталин отважился принимать парад на Красной площади и в своей
речи вспомнил имена великих русских полководцев прошлого, на­
звав среди них новгородского князя XIII в. Александра Невского,
впоследствии причисленного православной церковью к лику святых.

32 Wasserstein В. Barbarism and Civilization: A History of Europe in Our Time. Oxford:

Oxford University Press, 2007. P. 401.
33 Braithwaite. Moscow 1941. P. 305.

198
Александра Суворова, фельдмаршала XVIII в., считавшегося до ре­
волюции величайшим русским полководцем, и Михаила Кутузова,
возглавлявшего русскую армию, изгнавшую Наполеона из России
во время Отечественной войны 1812-1813 гг. Нет ничего удивитель­
ного в том, что Вторую мировую войну принято называть в России
Великой отечественной войной. Здесь явно ощущается эхо 1812 года,
но война, разразившаяся в середине XX в., была, безусловно, намно­
го масштабнее и ужаснее. Большинство советских солдат сражались
в ней за Родину, а не за сталинизм или марксизм-ленинизм. Вместе
с тем насыщенность армии офицерами-политработниками, ставши­
ми наследниками комиссаров, которых Троцкий внедрил в Красную
армию во время Гражданской войны, чтобы обеспечить лояльность
бывших царских офицеров, позволила подчинить коммунистиче­
скую доктрину задачам патриотической и антигерманской пропаган­
ды. Учитывая зверства вторгшейся германской армии, эта пропаган­
да находила живой отклик.
Нацисты пали жертвами собственной идеологии. Если бы они
прилично обращались с крестьянами [на оккупированных землях],
потерявшими членов семей в ходе насильственной коллективизации
и еще не смирившимися со сталинской версией советской власти, то
могли бы рассчитывать на серьезную поддержку с их стороны. Пой­
дя на уступки националистическим чувствам местного населения,
они смогли бы приобрести значительно большее число коллабора­
ционистов на Западной Украине34. Германская армия, напротив, ок­
купировала Украину дольше остальных частей Советского Союза и
оставила после своего ухода полностью опустошенную страну. Более
2 млн граждан Украины были вывезены на рабский труд в Герма­
нию35. Города были лишены продовольственного снабжения, предна­
значенного для поддержания жизни их обитателей. В декабре 1941 г.
хозяйственные руководители Германии решили увеличить продо­
вольственные поставки с Украины за счет ликвидации «лишних
Ртов», под которыми они подразумевали «евреев и население таких
городов, как Киев»36. Население Харькова с 850 тыс. в 1939 г. сократи­
лось к декабрю 1941 г. до 450 тыс. человек, причем за время немецкой

34
Snyder Т. “То Resolve the Ukrainian Problem Once and for All”: The Ethnic
L a n sin g of Ukrainians in Poland //J o u rn a l of Cold W ar Studies. Vol. 1. № 2. Spring
1999. P. 86-120, esp. p. 91-94; Krawchenko B. Social Change and National Consciousness
ln Twentieth Century Ukraine. L.: Macmillan, 1985. P. 154-164.
35 Krawchenko. Social Change and National Consciousness in Twentieth Century
Ukraine. P. 153, 166.
36 Ibid. P. 166.

199
оккупации от 70 до 80 тыс. жителей этого города умерли от голода.
250 украинских деревень были полностью уничтожены нацистами
вместе с их жителями в ответ на партизанское движение37.
Вторая мировая война стала тем периодом истории Советского
Союза, когда его акции в демократических странах Запада поднялись
на небывалую ни в прошлом, ни в будущем высоту. Американский
президент Франклин Д. Рузвельт и британский премьер Уинстон
Черчилль в своей переписке имели обыкновение именовать Стали­
на «Дядюшкой Джо» или даже обозначать его просто аббревиатурой
UJ38. (Они также, как было принято в западных странах, называли
людей, которыми правил Сталин, «русскими», а Советский Союз
чаще именовали просто Россией. Тем самым они пренебрегали тем
фактом, что в этом многонациональном государстве русские, будучи
самым многочисленным народом, были далеко не единственными,
страдавшими и боровшимися в войне против нацистской Германии.)
Для многих коммунистов по всему миру смятение, вызванное заклю­
чением в 1939 г. пакта Молотова-Риббентропа, к их облегчению, сме­
нилось новым уважением к Советскому Союзу и его роли [в борьбе
с фашизмом]. По наблюдению Дональда Сассуна, Вторая мировая
война после нападения Германии на Советский Союз обернулась
«звездным часом» для западных коммунистов. В первый и, как оказа­
лось, последний раз они «они получили возможность бороться с фа­
шизмом и нацизмом, действовать как истинные интернационалисты,
защищать Советский Союз, оставаясь безупречными патриотами, и
все это не противоречило друг другу»39. В оккупированной Европе
коммунисты являлись самыми активными участниками партизан­
ского движения против фашизма в его немецком или итальянском
обличии.
В Греции и Югославии партизанское движение приобрело не толь­
ко форму сопротивления германской оккупации, но и ожесточенной
гражданской войны. Например, в Греции борьба развернулась меж­
ду двумя крыльями движения Сопротивления. Если бы Советский
Союз вмешался в эту борьбу и со всей силой поддержал греческих
коммунистов, они бы пришли к власти в 1944 г. после изгнания нем­
цев из Греции, но Сталин был связан соглашением с Рузвельтом и

37 Krawchenko. Social Change and National Consciousness in Twentieth Century

Ukraine. P. 166.
38 См., например: Churchill W. S. The Second World War, Volume V: Closing the
Ring. L.: Cassell, 1952. P. 272-284.
39 Sassoon D. One Hundred Years of Socialism: The West European Left in the
Twentieth Century. L.: Fontana, 1997. P. 92.

200
Черчиллем, по которому обязался не вторгаться в эту страну. Вполне
вероятно, что в Данном случае имело значение не столько обещание,
данное Сталиным Черчиллю, сколько то, что его главным приорите­
том являлось установление контроля над странами Восточной и Цен­
тральной Европы, и это заставило советское руководство остаться в
стороне и позволить в последний год Второй мировой войны британ­
ским войскам сыграть важную роль в подавлении коммунистического
мятежа в Греции40. Как обычно, интересы «братской» коммунистиче­
ской партии были принесены в жертву интересам Советского Союза
в их сталинском понимании, и греческие коммунисты ошиблись, по­
лагая, что их вооруженная борьба за власть «получит благословение
со стороны Москвы в рамках широкого движения за распространение
советского влияния в Средиземноморье»41.
В Югославии гражданская война включала идеологическую и
вооруженную борьбу между коммунистами и антикоммунистами, а
также острый конфликт между народами, населявшими эту страну,
прежде всего между сербами и хорватами. В Хорватии, где установил­
ся марионеточный фашистский режим так называемых «усташей»,
полиция прибегала к геноциду против сербской части населения, а
также против сербов, живших в Боснии и Герцеговине. Партизанами-
коммунистами в Югославии руководил Иосип Броз, ставший с 1934 г.
более известным под псевдонимом Тито, который он принял после
освобождения из тюрьмы, куда был заключен за коммунистическую
деятельность. Одной из сильных сторон коммунистов было то, что они
сумели переступить через этнические различия. К концу войны они
оказались, по словам одного историка коммунизма и национально-
освободительного движения на Балканах, «единственной подлинно
общеюгославской партией»42. Коммунисты привлекали в свои ряды
людей, желавших не только рисковать своими жизнями в борьбе про­
тив германских оккупантов, но и готовых работать над созданием по­
слевоенного коммунистического государства. Если в коммунистиче­
ском партизанском движении в непропорционально большом числе
были представлены сербы и черногорцы, то сам Тито родился в 1892 г.
в хорватской деревне. Его отец был хорватом, а мать - словенкой.
Среди самих сербов шла ожесточенная борьба между сербскими на-*

■р 40 Kasoulous D. G. The Greek Communists Tried Three Times - and Failed / /

* 1• Hammond (ed.). The Anatomy of Communist Takeovers. New Haven: Yale University
ress>1975. P. 293-309.
il Ibid. P.305.
Shoup P. Communism and the Yugoslav National Question. NY: Columbia Uni-
ersity Press, 1968. P. 59.

201
ционалистами («четниками»), которые также участвовали в парти­
занском сопротивлении немцам, но временами выступали совместно
с ними против коммунистов, руководимых Тито, располагавших д о ­
вольно крупным сербским вооруженным контингентом.
Учитывая, что после окончания войны Тито преуспел в создании
коммунистического государства в Югославии, в послевоенные годы
стало представляться спорным принятое Уинстоном Черчиллем
в 1943 г. решение о предоставлении партизанам Тито британской
материально-технической помощи, ранее оказывавшейся четникам во
главе с Драже Михайловичем. Как полагает Деннисон Русиноу, «хотя
западная военная помощь имела скорее символическое значение, тем
не менее, поддержка Черчиллем при неохотном одобрении короля на­
рождавшегося режима [Тито] обеспечила тому легитимность и меж­
дународное признание, в которых он так сильно нуждался»43. Вместе
с тем коммунисты, ведомые Тито, взяли в свои руки власть в стране в
основном собственными силами. В отличие от большинства послево­
енных европейских коммунистических стран, они не были посажены
в правительственные кабинеты Сталиным и советской армией. Крас­
ная армия действительно сыграла важную роль в освобождении Бел­
града, но основную тяжесть борьбы с оккупантами на югославской
земле вынесли на своих плечах партизаны, и, опять-таки, в отличие
от большинства стран Восточной и Центральной Европы, советские
войска были выведены с территории Югославии сразу после вы­
полнения поставленной им задачи. Таким образом, когда война за­
вершилась, именно партизаны оказались главной силой в стране. Не
случайно, что первый значительный раскол между правящими пар­
тиями, входившими в мировое коммунистическое движение, произо­
шел между Советским Союзом и Югославией. Коммунистические
лидеры, совершившие собственные революции самостоятельно, ока­
зались в состоянии отстаивать свою независимость от Москвы. Сле­
дующими примерами тому стали руководители компартий Китая и
Албании. Гораздо сложнее добиться подобной независимости было
руководству тех стран, в которых коммунистические режимы были
созданы в основном благодаря советской помощи, хотя некоторые из
них и пытались это сделать.
Для Черчилля во время Второй мировой войны главный вопрос'
был в том, какие движения сопротивления сковывали большее чис­
ло германских дивизий и убивали больше немецких солдат. Руково­

43 Rusinow D. The Yugoslav Experiment 1948-1974. Berkeley: University of California

Press, 1977. P. 5.

202
дители побывавших в Югославии британских военных миссий ка­
питан (впоследствии подполковник) Билл Дикин, ставший в конце
1 9 4 0 -х гг. первым руководителем колледжа Св. Антония в Оксфорде,
н бригадир Фицрой Маклин, после войны избранный в парламент от
консервативной партии, сумели убедить Черчилля, что именно пар­
тизаны Тито заслуживают поддержки. Дикин, сброшенный на пара­
шюте в Югославию, сразу попал в разгар боевых действий и сражался
рядом с Тито. Две недели спустя он был ранен вместе с Тито оскол­
ками одной бомбы во время немецкого наступления, в ходе которого
погибло немало партизан, а также еще один британский офицер, со­
провождавший Дикина в его опасной миссии.
Милован Джилас, близкий соратник Тито во время войны и
один из самых заметных его политических противников среди юго­
славских коммунистов в послевоенные годы, наблюдал за прибыти­
ем британской военной миссии 29 мая 1943 г. Он вспоминает, что
«миссию возглавлял капитан Ф.У. Дикин, который был выдающим­
ся разведчиком, невзирая на свой статус резервиста. Он был чем-то
вроде секретаря при Черчилле, и это произвело на нас впечатление,
а также послужило доказательством отсутствия фаворитизма в выс­
ших британских кругах, когда речь заходила об опасных военных
поручениях»44. В этой связи следует заметить, что сын Черчилля Рэн­
дольф, бывший членом парламента от консерваторов и армейским
офицером во время войны, впоследствии присоединился к британ­
ской военной миссии в Югославии. Джилас писал по этому поводу
следующее: «Безусловно, мы все были польщены, хотя нам показа­
лось, что Рэндольф станет ’’серым кардиналом" миссии. Но он сам
убедил нас своим поведением, что не является в ней главной фигурой,
а его знаменитый отец решился на этот жест, руководствуясь свои­
ми аристократическими представлениями о жертвенности и уступая
желанию сына исполнить свой долг. Рэндольф вскоре очаровал всех
командиров и комиссаров своим остроумием и непринужденными
манерами, но своим пьянством и отсутствием интереса к делам он
также убедил всех в том, что не унаследовал ни политической изобре­
тательности, ни динамизма своих предков»45. Сам Уинстон Черчилль
°тправил Тито ряд писем, доставленных тому из рук в руки членами
британской военной миссии. Он старался ненавязчиво убедить Тито
проявить большую благосклонность к юному югославскому коро­

44 Djilas М. Wartime. N.Y.: Harcourt Brace Jovanovich, 1977. P. 253. Оценку, дан-
^Ую Дикину Джиласом, см.: Deakin F.W.D. The Embattled Mountain. Oxford: Oxford
University Press, 1971. P. 84-85.
45 Ibid. P. 369.

203
лю, находившемуся в изгнании, и восстановить монархию в стране
после окончания войны, одновременно с энтузиазмом поддерживая
текущие военные усилия партизан. 17 марта 1944 г. он писал Тито:
«Я еще раз поздравляю Вас с тем, какое количество вражеских диви­
зий Вы сумели приковать к различным Вашим фронтам»46. Неделей
позднее в очередном письме Тито Черчилль заявил: «Мне бы хоте­
лось прибыть к Вам самому, но я слишком стар и тяжел, чтобы пры­
гать с парашютом»47.
Ограниченное участие советской армии в войне в Югославии не
имело решающего значения. В Албании же коммунисты пришли к
власти вообще без всякой советской помощи. Однако они получали
помощь из Югославии в виде консультаций по партийному строи­
тельству и инструкций по ведению партизанской войны. Тито и его
коллеги выступали наставниками албанцев в рамках согласованно­
го разделения обязанностей внутри Коминтерна. В день вторжения
Италии в Албанию (7 апреля 1939 г:) албанский король Зогу, са­
модержавно правивший страной 15 лет, немедленно сбежал вместе
со всем своим окружением, создав политический вакуум48. Армия
Муссолини была гораздо менее эффективной по сравнению с гитле­
ровской, и постепенно коммунисты, собрав в кулак волю своей ор­
ганизации, стали главной силой сопротивления. У Албании не было
никакого правительства в изгнании, ни каких-либо других организа­
ций, которые могли бы претендовать на раздел власти с коммуниста­
ми. В октябре 1944 г. Национальный антифашистский освободитель­
ный комитет стал временным правительством Албании, а затем его
руководители стали правителями монолитного коммунистического
государства49.
В остальных восточноевропейских странах советская армия сы­
грала решающую роль в создании условий для коммунистических
переворотов. Именно Красная армия снова захватила страны Бал­
тии, изгнав из них нацистов. Эти страны до войны были вовлечены
в советскую орбиту по соглашению между Советским Союзом и на­
цистской Германией, но потом в ходе войны были оккупированы
германскими войсками. Красная армия также освободила от власти
нацистов Польшу, Венгрию, Болгарию, Румынию и большую часть
Чехословакии. В Чехословакии во время войны отсутствовало за­
метное сопротивление или партизанское движение. Чешские земли

46 Churchill. The Second World War: Volume V. P. 423.

47 Ibid.
48 Peters S. Ingredients of the Communist Takeover in Albania / / Hammond (ed.)
The Anatomy of Communist Takeovers. P. 273-293.
49 Ibid. P.291-292.

204
/Богемия и Моравия) находились под германским протекторатом, а в
Словакии существовало собственное клерикально-фашистское госу­
дарство. Руководитель германского протектората Рейнхард Гейдрих
был в 1942 г. убит в Праге по указанию чехословацкого правитель­
ства в изгнании, находившегося в Лондоне. В ответ на это убийство
нацисты стерли с лица земли чешские деревни Лидице и Лезаки,
все мужское население этих деревень было расстреляно, а женщины
и дети отправлены в концентрационные лагеря, и этого оказалось
достаточным для подавления всякого сопротивления в будущем.
В 1944 г. словацкие коммунисты совместно с социал-демократами под­
няли освободительное восстание, одним из руководителей которого
был Густав Гусак, впоследствии ставший политическим заключенным
в коммунистической Чехословакии, а еще позднее - руководителем
компартии и президентом страны. В Чехословакии коммунисти­
ческая партия имела достаточно серьезную поддержку населения,
позволившую ей прийти к власти без необходимости опираться на
советские вооруженные силы. Таким образом, Чехословакия в этом
отношении занимала промежуточное положение между Югославией
и Албанией с одной стороны и Польшей или Венгрией - с другой.
В последних двух странах коммунисты никогда бы не пришли к вла­
сти без советского влияния и военного присутствия, в то время как
на территории Чехословакии не было советских войск в 1948 г., когда
коммунисты захватили всю полноту власти (об этом будет рассказа­
но в следующей главе).
Между тем, Вторая мировая война также сильно повлияла на судь­
бу коммунистического движения в Азии, где оно было тесно связано
с национально-освободительными движениями. Японская экспансия
стала катализатором для развития коммунистического движения в
Китае. Японцы в 1931 г. захватили Манчжурию и основали там ма­
рионеточное государство. Но это не отвлекло внимания лидера ки­
тайского националистического движения Гоминьдан Чан Кайши от
выдавливания коммунистов с остальной территории Китая. Однако,
как уже отмечалось в главе 5, руководящее ядро коммунистической
партии успешно пережило в 1934-1935 гг. легендарный «Великий
поход» в северо-западную провинцию Шэнси. Одной из причин не­
примиримой вражды между националистами и коммунистами явля-
лись не полярные противоречия, а то, что между ними было немало
°бщего50. И те, и другие верили в модернизацию Китая, но национа-

50
Mitter R. A Bitter Revolution: China’s Struggle with the Modern World. Oxford:
°Xford University Press, 2004. P. 121,138.

205
листы не обладали монополией на народную поддержку. Коммуни­
стам сыграло на руку то, что они имели возможность опираться не
только на стремление китайцев к национальному освобождению, но
и на недовольство крестьян своим существованием.
Чан Кайши готовился к развязыванию новой вооруженной кам­
пании против Коммунистической партии Китая, когда в 1937 г. на­
чалось вторжение японцев, стремившихся установить свой контроль
над всей территорией Китая51. Коммунисты, как и националисты,
стали одним из флангов сопротивления, причем, если на национа­
листов легла основная тяжесть борьбы, то коммунисты играли в ней
роль младшего партнера52. Коммунисты выработали эффективные
методы партизанской войны, но главным приоритетом для них было
накопление сил для послевоенной борьбы с Гоминьданом53. Ко вре­
мени разгрома японцев, прежде всего силами Соединенных Штатов,
Гоминьдан провоевал уже 8 лет. Правительство Чан Кайши обвиня­
ли в большинстве трудностей, пережитых народом в военные годы,
включая дефицит продовольствия. В результате Чан вышел из вой­
ны более ослабленным по сравнению с предвоенным временем, в то
время как коммунисты смогли накопить силы и консолидироваться.
В контролируемых ими районах компартия Китая зачастую получа­
ла поддержку местного населения, проводя реформаторскую полити­
ку, распределяя землю между беднейшими крестьянами и наказывая
непопулярных представителей местных элит54. Итак, в Китае, хотя и
другим образом, отличным от Восточной Европы, в которой решаю­
щим фактором было продвижение советской армии, война стала пре­
людией к захвату власти коммунистами и немало тому поспособство­
вала.

51 Domes J. The Model for Revolutionary People’s War: The Communist Takeover of
China / / Hammond (ed.). The Anatomy of Communist Takeovers. P. 520.
52 Mitter. A Bitter Revolution. P. 170, 175.
53 Domes. The Model for Revolutionary People’s War. P. 520.
54 Mitter. A Bitter Revolution. P. 183-184.
 9. КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОРОТЫ
В ЕВРОПЕ - НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Единственной и главной причиной установления коммунистиче­

ских режимов в странах Восточной Европы после окончания Второй
мировой войны стали победы советской армии, положившей конец
господству нацистов в этом регионе. В своей речи в августе 1927 г.
Мао Цзэдун произнес фразу, ставшую впоследствии знаменитой:
«Винтовка рождает власть»1. Хотя этот постулат нельзя считать уни­
версальным, он хорошо отражает ситуацию прихода коммунистов к
власти в послевоенной Восточной Европе. Но причины, по которым
в первые послевоенные годы социализм (в его демократической ин­
терпретации или в советском варианте, проповедуемом коммунисти­
ческими партиями) приобрел огромную популярность в Западной
Европе, не исчерпываются военными успехами Советского Союза.
Это стало как следствием неприятия народами этих стран нацизма и
фашизма, так и ответом на пороки капитализма, прежде всего на мас­
совую безработицу 1930-х гг. и неадекватные действия демократиче­
ских правительств тех лет. Среди допущенных ими ошибок можно
назвать доверчивость в отношении обещаний Гитлера. Хотя Сталин в
свое время совершил ту же ошибку, но к 1945 г. он приобрел большое
уважение на Западе благодаря гигантской вкладу Красной армии в
общую победу.
Во многих частях Европы, наряду со стратегическими измене­
ниями, принесенными с собой советскими вооруженными силами,
вменился менталитет населения. Люди все чаще стали восприни-
мать социализм как более справедливый и рациональный способ ор­
ганизации экономики по сравнению с капитализмом. Планирование
Рассматривалось как панацея от превратностей рынка, способная, по
кРайней мере, умерить неравенство, порождаемое рыночными отно­
шениями. Общественную собственность в той или иной форме стали

Chang J., Halliday J. Мао: The Unknown Story. L.: Vintage Books, 2006.
52.

207
считать социально более справедливой, нежели нахождение в част­
ной собственности крупных наделов земли или предприятий. Самую
большую поддержку стала завоевывать идея передачи в государствен­
ную собственность естественных монополий или того, что Ленин на
первом этапе большевистской власти называл «командными высота­
ми в экономике». Многие люди, причислявшие себя к социалистам и
сохранившие свои убеждения до 1945 г., хотя впоследствии изменив­
шие свои взгляды или полностью от них отказавшиеся, сразу в после­
военную эру при всех ее невзгодах были переполнены оптимизмом в
отношении перспектив социализма. Их убежденность в том, что ка­
питализм способен предложить людям только безработицу и нищету,
сочеталась с иллюзиями, питаемыми ими в отношении преимуществ
советской системы2. В то время они не обращали внимания на то, что
коллективизация в Советском Союзе разрушила жизнь миллионов
крестьян, а Сталин нес персональную ответственность за отправ­
ку в тюрьмы и лагеря и казни своих политических оппонентов, по
своим масштабам превосходившие аналогичные действия Гитлера в
Германии. Благодаря советской секретности и цензуре в сочетании с
временной приостановкой критики СССР многими западными ин­
теллектуалами, смотревшими на сталинский Советский Союз через
розовые очки, все эти факты не стали столь широко известными на
Западе, как они того заслуживали.
Провалы в экономике, имевшие место в предвоенный период, раз­
рушение многих социальных барьеров, ускорившееся во время вой­
ны, и вера в то, что после ее окончания должен быть создан новый,
значительно более совершенный по сравнению с довоенным, поря­
док, сильно повлияли на мышление людей в тех частях Европы, на
которые не распространилась власть Советов. В тех странах Западной
Европы, где существовали социалистические партии демократиче­
ского типа, они получили преимущества в результате подъема анти-
капиталистических, эгалитарных настроений общественного мнения.
В Великобритании и Скандинавии лейбористские и социалистиче­
ские партии одержали победы на выборах, в то время как коммунисты
имели незначительное число сторонников среди избирателей. В Ита­
лии, Франции и Финляндии коммунисты, наряду с социалистами де­
мократического толка, обрели широкую поддержку на выборах. Со­
вершенно иное политическое наследие получили страны Восточной
и Центральной Европы, где всюду, за исключением Чехословакии, до

2 Sassoon D. One Hundred Years of Socialism: The West European Left in thL'
Twentieth Century. L.: Fontana, 1997. P. 93.

208
войны были нормой правые авторитарные режимы, которые оказа-
дцсь полностью дискредитированными после ее окончания. Социал-
демократов и коммунистов в этих странах всячески преследовали и
подавляли, причем не только когда они находились под властью на­
цистов, но в течение большей части предвоенной поры. После нападе­
ния Германии на Советский Союз, когда сопротивление захватчикам
стало для коммунистов интернациональным долгом наряду с прояв­
лением местного патриотизма, они приняли самое активное участие
в партизанском движении. У них был также дополнительный стимул
к подпольной работе против фашистского врага, поскольку в случае,
если бы коммунисты сидели сложа руки в ожидании лучших времен,
их шансы на выживание при доминировании нацистов в Европе ста­
новились совершенно незначительными. Сам факт принадлежности
к коммунистической партии делал их первыми кандидатами на рас­
стрел или заключение в концентрационный лагерь.
Коммунистические перевороты в восточноевропейских странах,
которые были напрямую организованы Советами, мы обсудим в сле­
дующей главе. Здесь же рассматриваются три случая, когда местные
коммунисты пришли к власти самостоятельно. Имеются в виду такие
страны, как Албания, Югославия и Чехословакия, хотя последний
случай существенным образом отличается от первых двух.

Албания и ее руководитель Энвер Ходжа

Как уже отмечалось в главе 8, успехи коммунистов в движении Со­
противления в Албании и Югославии достигли таких масштабов, что
позволили им одержать победу почти без всякой советской поддерж­
ки в первом случае и при относительно небольшой помощи Советско­
го Союза во втором. Вместе с тем албанские коммунисты в военные
годы находились под бдительным надзором своих югославских това­
рищей. Коммунисты в этих двух странах пришли к власти в основном
независимо от усилий советской армии, опираясь преимущественно
на собственные вооруженные силы, созданные партийным руковод­
ством уже в годы войны. В случае Албании, где представители преж­
него режима бежали из страны, у коммунистов практически не оказа­
т ь реальных конкурентов. В Югославии же Тито сумел взять верх
НаД своими местными противниками - сербскими националистами-
Четниками и хорватскими фашистами-усташами.
Югославская помощь Албании носила преимущественно органи-
3аДионный и идеологический характер. Албанские коммунисты во
вРемя войны находились под сильным влиянием югославов, с нетер­
пением ожидавших ее окончания в надежде стать ведущей силой в
209
планируемой ими Балканской Федерации, в которую они предпола­
гали включить также Болгарию. Сталин и Коминтерн одобряли эту
идею при одном условии, что Тито в Югославии и коммунистические
лидеры Албании и Болгарии сохранят безоговорочную лояльность по
отношению к Москве. В 1943 г. Тито в своем письме албанским ком­
мунистам указывал на необходимость вовлечения в партию крестьян­
ской молодежи, а также «включения в партизанские отряды, помимо
коммунистов, по возможности, большего числа честных албанских
националистов и патриотов»3. С момента основания Албанской ком­
мунистической партии в 1941 г. ее лидером был избран Энвер Ход­
жа, который оставался на этом посту до самой смерти в 1985 г., став,
таким образом, самым большим долгожителем среди руководителей
компартий Восточной Европы. Более того, если учесть, что албан­
ские коммунисты пришли к власти в 1944 г., то 41 год, проведенный
Э. Ходжа во главе Албанского государства, сделал его человеком, со­
хранявшим в своих руках власть дольше всех немонархических пра­
вителей XX столетия4. Сын помещика Ходжа обучался во француз­
ском лицее в Албании и получил высшее образование во Франции,
где увлекся коммунистическими идеями и писал под псевдонимом
статьи для газеты французских коммунистов «Б’Н итапйё»5.
Еще в военные годы Ходжа проявлял намного меньше энтузи­
азма в отношении подчинения его партии югославам по сравнению
со своими коллегами по руководству, особенно с секретарем ее ЦК
Кочи Дзодзе, возглавлявшим Оргбюро, а сразу после войны ставшим
одновременно и руководителем албанских секретных служб. Ходжа
был близок к потере лидирующей роли в партии, которая одно время
была чисто номинальной, поскольку Кочи лучше ладил как с Тито,
так и со Сталиным. В 1947 г. Кочи согласовал с ними план слияния
Албании с Югославией (этот союз предусматривал также вхождение
в него Болгарии), но разрыв между Югославией и Советским Союзом
в 1948 г., о котором пойдет речь ниже в главе 12, положил конец этой
идее. За этим последовала и казнь самого Кочи в 1949 г. за двойное
преступление - поддержку союза с титовской Югославией и оппони­
рование Ходже6.

3 Peters S. Ingredients of the Communist Takeover in Albania / / T. T. Ham­

mond (ed.). The Anatomy of Communist Takeovers. New Haven: Yale University Press.
1975. P. 276.
4 Halliday in The Artful Albanian: The Memoirs of Enver Hoxha. Edited and intro­
duced by J. Halliday. L.: Chatto & Windus, 1986. P. 2.
5 Ibid. P. 2-3.
6 Ibid. P. 273-292, at p. 280.

210
 Следование поначалу югославским советам значительно облегчи­
ло албанским коммунистам путь к власти. Члены Албанской комму-
нистической партии, переименованной в 1948 г. в Албанскую партию
труда>составляли лидирующую часть широкого народного движения,
йзвестного под названием Национально-освободительного фронта
(НОФ), в равной мере привлекавшего молодых людей из обеспечен­
ных семей и выходцев из деревень. По мере того как в течение 1944 г.
происходило военное усиление Фронта, росла численность его рядов.
Албания как одна из беднейших стран Европы, население которой в
то время едва достигало 3 млн человек, не привлекала особого внима­
ния президента Рузвельта. Британцы же проявляли амбивалентность
по отношению ко всем противоборствующим албанским группиров­
кам. Некоторые британцы, действовавшие в составе миссий военной
разведки в оккупированной Албании, относились к доминирующему
положению коммунистов в партизанском движении точно так же,
как их коллеги относились к партизанам Тито в Югославии. Для них
имело значение только то, что эти люди несут на себе главную тя­
жесть борьбы в своих странах против итальянских и германских за­
хватчиков. Но если для британцев главным было нанесение военного
поражения странам Оси в Албании, то для Энвера Ходжи основным
приоритетом являлся захват политической власти, и он жаждал по­
беды над своими местными политическими соперниками, включая
сторонников короля Зогу не меньше, чем освобождения страны от
иностранных оккупантов. Это сильно возмущало некоторых сотруд­
ников Управления специальных операций и британского МИДа.
Разногласия внутри этих ведомств достигли такого накала, что од­
нажды в июле 1944 г. Черчилль направил министру иностранных дел
Энтони Идену записку по поводу внутренней борьбы в Албании, в
которой потребовал прямо на ней написать ответ на вопрос «на чьей,
в конце концов, мы стороне?»7.
Отсутствие внятной позиции Запада способствовало захвату Ал­
банской коммунистической партией власти в стране осенью 1944 г.
Советский Союз был, очевидно, доволен приходом коммунистов
к власти, в то время как США и Великобритания отнеслись к этом
Довольно снисходительно, будучи плохо информированными о про-
исходящем в этой стране. К моменту свержения прогерманского
пРавительства в столице Албании Тиране партизанские силы насчи­
тывали более 50 тыс. человек. В смысле самостоятельности совер­
шенного ими переворота с албанскими коммунистами в Восточной

Ibid. Р. 3 2 -3 3 .

211
Европе могли сравниться только югославы. Ни советская армия, ни
югославские партизаны не вступали на территорию Албании. Этот
переворот нельзя назвать революцией в общепринятом смысле, т.е.
народным восстанием против прежнего режима, приведшего к власти
коммунистическое правительство. Это был скорее захват ими власти,
произошедший как прямое следствие вторжения в Албанию войск
государств Оси и доминирующей роли коммунистов в движении Со­
противления8.

Тито и югославские партизаны

В Югославии партизаны Тито к 1945 г. победили в ожесточенной
гражданской войне, которую они вели параллельно с борьбой про­
тив немцев. Югославия относится к числу стран, наиболее сильно
пострадавших во время Второй мировой войны, потеряв в 1941-
1945 гг. почти 11% своего предвоенного населения. Будучи расчле­
ненной захватчиками, Югославия как единое целое сумела восстано­
виться в 1943 г., когда Движение национального освобождения, как
именовали себя партизаны, возглавляемые Тито, собрало в Боснии
встречу [представителей освободительных движений, действовавших
в разных частях Югославии], на которой был основан Националь­
ный комитет освобождения Югославии. Комитет возглавил Тито,
который одновременно занимал посты Генерального секретаря Ком­
мунистической партии Югославии и главнокомандующего Народно-
освободительной армии. Ему было присвоено звание Маршала
Югославии. Вторая сессия Национального комитета освобождения
постановила, что послевоенная Югославия должна стать федератив­
ным государством, в которое войдут как самостоятельные республи­
ки Сербия, Хорватия, Словения, Македония и Черногория. Шестой
республикой должна была стать Босния и Герцеговина, историческая
часть Югославии со смешанным полиэтническим населением9.
В 1944 г. Черчилль представил королю Петру новое югославское
правительство в изгнании. Его, впервые с момента основания юго­
славского государства в конце Первой мировой войны, возглавил
хорват Иван Субашич. Но его пребывание во главе правительства
оказалось краткосрочным, поскольку руководители «большой трой­
ки» - Сталин, Черчилль и Рузвельт вынудили Субашича пойти на
образование временного югославского правительства вместе с Т и т о

8 Peters. Ingredients of the Communist Takeover in Albania. P. 290-292.

9 Rusinow D. The Yugoslav Experiment 1948-1974. Berkeley and Los A ngela
University of California Press, 1978. P. 2-3.

212
g этом правительстве Тито занял посты премьер-министра и мини­
стра обороны. Таким образом, Тито некоторое, очень короткое время
пребывал на посту первого королевского министра, но самым первым
аКТОм Конституционной ассамблеи, сформированной в Югославии в
1 9 4 5 г., было объявлено о ликвидации монархии и превращении стра­
ны в Федеративную народную республику10. Под массированным
давлением западных союзников Тито включил в свое временное пра­
вительство трех представителей монархистов, но позднее заявлял,
что сожалеет об этом11. Но ни эти трое, ни кто-либо еще не представ­
ляли собой серьезных препятствий для обретения коммунистами
всей полноты государственной власти. Многие известные коллабора­
ционисты, сотрудничавшие с оккупантами, были уничтожены, иные
же оппоненты коммунистов были запуганы или заключены в тюрь­
мы. На всеобщих выборах, состоявшихся 27 ноября 1945 г., избира­
телям был предложен единственный список кандидатов в депутаты,
составленный коммунистической партией, и они имели возможность
проголосовать только «за» или «против» включенных в него людей.
Биограф Тито Филлис Оти по этому поводу пишет: «Мало кто желал
голосовать против партии, одержавшей победу в войне и обладавшей
столь очевидным могуществом. Еще меньшее число людей осмели­
валось отдать на выборах свой голос за представителей оппозиции.
Движение, возглавляемое Тито, набрало 96% от общего числа голо­
сов избирателей... Хотя было сделано все возможное, чтобы убедить
народ проголосовать за коммунистов, и возможно они бы даже на­
брали немного меньше голосов, если бы оппозиционным партиям
было разрешено участвовать в выборах, не вызывает никаких сомне­
ний тот факт, что в то время Тито и партизаны пользовались ис­
кренней массовой поддержкой, и они бы в любом случае завоевали
большинство»12. Югославские коммунисты в 1945 г. получили моно­
полию на власть, для достижения которой большинству других ком­
мунистических партий Восточной Европы потребовалось несколько
лет. Структура власти в Югославии была очень близка к той, что
существовала в Советском Союзе. Это означало, что все ключевые
Решения принимались небольшим по численности Политбюро, воз­
главляемым Тито, одобрялись значительно .более многочисленным
Центральным Комитетом партии, а затем штемпелевались парламен­
т у , абсолютно покорным коммунистам.

10 Ibid. Р. 12.
11 Auty Р. Tito: A Biography. L.: Longman, 1970. Р. 265.
12 Ibid. Р. 266.

213
 Многие четники воспользовались предоставленной им возмож­
ностью покинуть Югославию в 1945 г., но их лидер Драже Михайло­
вич, имевший возможность поступить так же, остался в стране в на­
дежде возглавить сербское национальное восстание, которое могло
бы свергнуть коммунистов. Он был задержан в 1946 г., а на следую­
щий год над ним состоялся суд по обвинению в сотрудничестве с гер­
манскими оккупационными войсками. В июле 1947 г. Михайлович
был казнен вместе с другими арестованными четниками.
Из 12 тыс. югославских коммунистов, состоявших в партии на­
кануне войны, через четыре военных года выжили только 3 тыс.
Вместе с тем более 300 тыс. мужчин и женщин вступили в пар­
тию во время или сразу после окончания войны. Одна из сильных
сторон коммунистов в этой стране, в которой всегда существова­
ли серьезные межнациональные противоречия, заключалась в их
умении объединять представителей разных национальностей, и в
течение нескольких десятилетий они смогли добиться определен­
ных успехов в создании и поддержании югославской идентично­
сти. Достигнутое согласие, равным образом как и принуждение к
нему, частично стало результатом исключения Тито и Югославии
по инициативе Сталина из международного коммунистического
движения, приведшего к усилению югославского патриотизма. Фе­
дерализм коммунистической партии отражался и в национальном
составе ее руководства. Сам Тито служил примером преодоления
этнического разделения. Рожденный в Хорватии, бывший хорватом
по отцу и словенцем по матери, он пользовался большим уважени­
ем и в среде сербских коммунистов. Его ближайшими соратниками,
составившими ядро послевоенного руководства страны, были сло­
венец Эдвард Кардель, сербский еврей Моше Пьяде, черногорцы
Александр Ранкович и Милован Джилас. Еще более широкое пред­
ставительство разных народов Югославии методично соблюдалось
в составе Центрального Комитета партии, которому формально
было подотчетно его Политбюро, но фактически занимавшее доми­
нирующее положение в партии13. По наблюдениям Дэвида Д и к е р а .
«офицально признанными национальностями в составе Югославии
были сербы, хорваты, словенцы, черногорцы, венгры, македонцы
(поначалу) и албанцы, которых по-сербски называли “сиптарами •
Не лишне также отметить ущемление прав этнических мусульман
(бошняков или муслимов), которых поначалу называли “мусулы
мане неопределенной национальности”, вследствие чего те с к о р е е

13 Auty. Tito: A Biography. Р. 268-269.

214
предпочитали относить себя к сербам или хорватам»14. Нескольки­
ми десятилетиями спустя «этнические мусульмане» выделились в
новую боснийскую нацию15.

Ч е хо с л о в а к и я
Захват коммунистами власти в Чехословакии происходил более
постепенно, нежели в Албании или Югославии. Этот процесс мало
зависел от завоеванных коммунистами позиций во время войны и
тем более на него никак не могло повлиять партизанское движение,
которого почти не было в чешских землях, контролируемых во время
Второй мировой войны нацистами. Но он имел более глубокие обще­
ственные корни и опирался на легальную деятельность коммунистов
в довоенное время. В период между двумя мировыми войнами Че­
хословакия была самой демократичной, свободной и толерантной
страной в Восточной и Центральной Европе, чему одним из доказа­
тельств служило легальное существование коммунистической пар­
тии, пользовавшейся, как отмечалось в главе 5, достаточно широкой
поддержкой населения. Когда Чехословакия в мае 1945 г. была осво­
бождена от немецких оккупантов, то оказалось, что за время войны
сумели выжить почти 40 тыс. членов коммунистической партии.
Продуманные и успешные усилия, направленные на привлечение
в партию новых членов, позволили к концу 1945 г. поднять ее чис­
ленность до 826 тыс. 527 человек16. Как и во всех остальных странах
Центральной и Восточной Европы, ставших коммунистическими,
в Чехословакии было создано широкое общественное объединение
под названием Народный фронт. Но в случае Чехии и Словакии это
была настоящая коалиция, просуществовавшая до февраля 1948 г.,
хотя коммунистическая партия, добившаяся наибольших успехов на
свободных выборах, состоявшихся в 1946 г., была самой крупной ее
составляющей. Народный фронт, подобно коммунистической пар­

14 Dyker D. Yugoslavia: Unity out of Diversity? / / A. Brown, J. Gray

(eds.). Political Culture and Political Change in Communist States. L.: Macmillan, 1977.
p- 66-100, at p. 76.
15 t
lex, кого ранее именовали «муслимами» или «мусульманами неопределенной
Этнической принадлежности», потом стали называть «босняками». Они, безусловно,
ЯВлялись боснийцами, но этот термин имеет более широкий смысл, подразумевая всех
Жителей современной Боснии, независимо от их этнической или религиозной принад­
лежности.
16
р Wightman G., Brown A. Changes in the Levels of Membership and Social
opposition of the Communist Party of Czechoslovakia, 1945-73 / / Soviet Studies.
ol- XXVII. № 2. July 1975. P. 396-417, at p. 396-397.

215
тии, имел определенные корни в предвоенной Чехословакии, где, как
правило, пять основных политических партий обсуждали и устанав­
ливали правительственную политику в рамках формируемой ими ко­
алиции, известной под названием «Пятерка»17. Еще одним элементом
преемственности служило сохранение в послевоенной Чехословакии
поста президента страны. Если не считать Восточной Германии, где
такой пост существовал лишь короткое время, и Югославии при Тито
после ее разрыва с Советским Союзом, Чехословакия была един­
ственной страной коммунистической части Европы, имевшей свое­
го президента. Непререкаемым авторитетом в стране пользовался ее
первый президент, основатель независимой Чехословакии Томаш
Масарик. Огромное уважение к институту президентства сохранил
и близкий соратник Масарика Эдвард Бенеш, унаследовавший этот
пост в 1935 г. Большую часть военных лет Бенеш провел в Лондоне,
где возглавлял чешское правительство в изгнании, и возвратился в
Прагу как президент Чехословакии в 1945 г. Его утверждение в каче­
стве главы страны, казалось, служило подтверждением ее возврата к
демократии.
В Чехословакии никогда не было антироссийских настроений.
Напротив, русских всегда считали дружелюбным славянским «боль­
шим братом» (вполне искренне, а не в оруэлловском смысле). Во всей
Восточной и Центральной Европе за пределами Советского Союза,
пожалуй, только еще в Болгарии можно было обнаружить похожие
дружеские чувства в отношении России18. Позитивное отношение к
Советскому Союзу усиливалось также тем фактом, что Красная ар­
мия освободила большую часть Чехословакии, в то время как память
о Мюнхенском сговоре 1938 г. заставляла чехов с подозрением от­
носиться к Великобритании и Франции. Если поляки были свиде­
телями активного сотрудничества Советского Союза с Германией в
разделе Польши, то у чехов еще оставалась свежа в памяти попытка
британцев и французов умиротворить Гитлера, отдав Третьему рей­
ху Судетскую область Чехословакии, населенную преимущественно
немцами. Несомненно, война усилила исторические чувства, пи­
таемые к России, все еще переполненные недоверием, как в с л у ч а е
Польши, или дружеские со стороны словаков и особенно чехов. Бо-

17 Brown A., Wightman G. Czechoslovakia: Revival and Retreat / / Brown, Gray

(eds.). Political Culture and Political Change in Communist States. P. 159-196, ai
p. 163.
18 Rupnik J. Histoire du Parti Communiste Tcl^choslovaque: Des origines a la
prise du pouvoir. Paris: Presses de la Fondation Nationale des Sciences Politiques, 1981
P. 188-189.

216
пее того, Коммунистическая партия Чехословакии выступала самым
непримиримым противником Мюнхенского соглашения и доказыва­
ла необходимость заключения союза с СССР.
Поскольку советские войска после окончания войны покинули
территорию Чехословакии, то возникший в стране режим не был
привнесен в нее советскими танками или на штыках Красной армии.
Па выборах 1946 г. социалистические партии получили мощную под­
держку избирателей, особенно в чешских землях Богемии и Мора­
вии. Коммунисты, поддерживавшие в то время идею политического
плюрализма, получили более 40% голосов в Чехии и примерно 38%
по стране в целом. Если сложить с голосами, отданными коммуни­
стам, голоса, набранные социал-демократической и национальной
социалистической партиями19, то окажется, что почти 70% чешского
населения свободно сделали выбор в пользу той или иной формы со­
циализма. В период политического плюрализма, продолжавшегося с
1945 г. до начала 1948 г., в Чехословакии был проведен целый ряд со­
циалистических преобразований, включая национализацию банков,
страховых компаний и основных отраслей промышленности.
В Чехословакии всегда, а на протяжении первых двух послево­
енных десятилетий особенно, в рядах коммунистической партии со­
стоял самый высокий процент населения страны по сравнению со
всеми остальными компартиями Восточной Европы. Этот процент
всегда превышал норму в 6% общей численности или десятой части
работающего населения страны, типичную для большей части по­
слевоенного периода существования Советского Союза. Сразу после
окончания войны для партии оказалось несложно привлекать в свой
состав новых членов как благодаря уже отмеченным выше чувствам
населения, испытываемым в отношении Советского Союза и Мюн­
хенского соглашения, так и в связи с тем, что находились люди, очень
стремившиеся вступить в партию из карьерных побуждений, видя в
ней побеждающую сторону.
Момент, когда Чехословакия двинулась от образовавшейся в ней
ялюралистской, склоняющейся в пользу социализма политической
системы в сторону создания коммунистического государства, на­
купил после захвата коммунистами всей подноты власти в феврале
1948 г. Их возглавлял тогда Клемент Готвальд, сын моравского кре­
стьянина, который был избран Генеральным секретарем Коммуни-
СТической партии еще в 1929 г. и находился на этом посту вплоть до

19 Эта чешская демократическая партия не имела ничего общего, кроме похожего

Звания, с фашистской национал-социалистической партией Германии.

217
своей смерти в 1953 г. Избранный в 1929 г. депутатом чехословацкого
парламента, Готвальд провел большую часть 1930-х гг. и все военные
годы в Москве, работая в Секретариате Коминтерна до роспуска этой
организации в 1943 г. После войны Готвальд остался самым автори­
тетным членом руководства Коммунистической партии. Следующим
за ним по уровню авторитетности в первые послевоенные годы стоял
Антонин Запотоцкий, сумевший выжить в германском концентраци­
онном лагере Заксенхаузен, где он был в заключении в 1940-1945 гг.
Хотя Готвальд не уставал превозносить превосходства советской си­
стемы, он, тем не менее, был не так склонен к установлению системы
советского типа в Чехословакии, как его коллега Вальтер Ульбрихт в
Восточной Германии.

План Маршалла
Готвальд, исполнявший в то время обязанности премьер-министра
Чехословакии, был единственным из коммунистических лидеров
Центральной и Восточной Европы, стремившимся к получению аме­
риканской экономической помощи. В июне 1947 г. государственный
секретарь США Джордж Маршалл объявил американскую програм­
му содействия восстановлению Западной Европы, предусматри­
вавшую массированную экономическую помощь США Западной
Европе и нацеленную, в частности, на то, чтобы послевоенные эко­
номические трудности не сыграли на руку коммунистам. Готвальд
председательствовал на заседании кабинета министров, принявшего
в июле 1947 г. приглашение участвовать в предстоявшей Парижской
конференции по плану Маршалла20. Сталин немедленно вызвал Гот­
вальда в Москву, ибо тот совершил смертный грех для руководителя
коммунистической партии, пойдя против известных ему пожеланий
Советского Союза, даже не удосужившись предварительно прокон­
сультироваться с Москвой относительно принимаемого решения.
Советское руководство не позволяло ни одной стране из тех, которые
оно было способно контролировать, принимать американскую по­
мощь, даже понимая, что отказ от нее только способствовал расшире­
нию разрыва в уровне жизни между Востоком и Западом. В данном
случае имеются в виду политические, а не географические категории,
поскольку географически Чехословакия принадлежала не к Восточ­
ной, а к Центральной Европе. Чехи не были обязаны следовать по-

20 Taborsky Е. Communism in Czechoslovakia 1948-1960. Princeton: Princeto11

University Press, 1961. P. 19-21, 100-102.

218
деланиям советского руководства, поскольку в 1947 г. на территории
Чехословакии не было советских войск, а Сталин вряд ли решился
бы вторгнуться в эту страну, учитывая обеспокоенность администра­
ции президента Трумэна в США тем, что он сам и его ближайшие со­
ветники называли «опасной коммунистической экспансией».
Вместе с тем Готвальд при зрелом размышлении согласился сле­
довать указаниям Советов. Он признался двум некоммунистическим
членам своего кабинета, сопровождавшим его в Москву, а именно -
министру иностранных дел Яну Масарику, сыну основателя и перво­
го президента Чехословакии, и министру юстиции Прокопу Дртине,
что «никогда раньше не видел Сталина в такой ярости». После разго­
вора со Сталиным один на один Готвальд рассказал им: «Он сердито
выбранил меня за принятие приглашения участвовать в Парижской
конференции, сказав, что просто не понимает, как мы могли на это
пойти. Он считает, что мы действуем так, будто готовы повернуться
спиной к Советскому Союзу»21. С того времени Готвальд стал чрезвы­
чайно отзывчив к любым советским пожеланиям. Он отозвал реше­
ние правительства в отношении плана Маршалла и отклонил любые
формы участия Чехословакии в этой программе. Поскольку опросы
общественного мнения указывали, что коммунистическая партия
теряет популярность по сравнению со временем выборов 1946 г.,
была интенсифицирована кампания по привлечению в партию новых
членов22. Во второй половине 1947 г. партия стала проводить более
агрессивную политику, т.к. Готвальд в равной мере опасался как по­
тери поддержки избирателей в стране, если очередные выборы прой­
дут, как и намечалось, в 1948 г., так и утраты поддержки со стороны
Москвы, поскольку его заигрывания с планом Маршалла столь силь­
но разгневали Сталина. Позднее чешские и словацкие демократы
припомнили Готвальду его обращение к представителям буржуазных
партий в парламенте Чехословакии, сделанное им в 1929 г., когда тот
сказал: «Вы утверждаете, что мы подчиняемся командам из Москвы
и ездим туда учиться. Да, наш главный революционный штаб нахо­
дится в Москве, и мы действительно отправляемся туда на учебу.
И знаете что, вы, патриоты? Мы ездим в Москву, чтобы научиться у
Русских большевиков, как лучше свернуть вам щею»23.
План Маршалла был составной частью американской полити­
ки военного и экономического вызова коммунизму. В марте 1947 г.

21 Ibid. Р. 20.
22
Wightman, Brown. Changes in the Levels of Membership and Social Composition of
the Communist Party of Czechoslovakia. P. 397, 401.
Taborsky. Communism in Czechoslovakia. P. 21.

219
американский президент провозгласил свою доктрину, ставшую впо­
следствии известной как «доктрина Трумэна». Обратив особое вни­
мание на Грецию, корчившуюся в муках гражданской войны, и на
Турцию, к которой Сталин предъявлял территориальные претензии,
и напомнив о наличии «существенной коммунистической угрозы для
Франции и Италии», Трумэн заявил, что «политика Соединенных
Штатов теперь будет заключаться в поддержке свободных народов,
сопротивляющихся попыткам их подавления внутренними воору­
женными меньшинствами или предпринимаемым извне»24.

Коминформ
В ответ на доктрину Трумэна Советский Союз несколькими ме­
сяцами спустя основал новую организацию-наследницу Комин­
терна - Коминформ. Эта организация была значительно менее вли­
ятельной по сравнению со своей предшественницей и объединяла
меньшее число членов, но зато в нее входили все европейские правя­
щие коммунистические партии, включая Коммунистическую партию
Чехословакии, бывшую ведущей в правящей коалиции этой страны.
На учредительном съезде Коминформа, состоявшемся в сентябре
1947 г. в Польше, его заседаниями руководили два представителя
высшего руководства Советского Союза - Андрей Жданов и Георгий
Маленков. Жданов заявил депутатам следующее: «Мир разделен на
два лагеря - на антидемократический империалистический лагерь с
одной стороны и на антиимпериалистический, демократический ла­
герь с другой»25. Последний, описываемый в советской терминологии
одновременно как демократический и социалистический, стремился
к «прогрессивному объединению», и чехословацким делегатам было
дано ясно понять, что они обязаны быть одной из составляющих это­
го процесса.
К концу 1947 г. руководство Коммунистической партии Чехосло­
вакии окончательно решило взять в свои руки всю полноту власти в
стране и в этой связи спровоцировало кризис, который должен быть
облегчить им решение этой задачи. Они выдвинули свои требова­
ния и представили в парламент проекты законов, практически невы­
полнимые ни с политической, ни с экономической точки зрения, но

24 Leffler М. Р. For the Soul of Mankind: The United States, the Soviet Union, and the
Cold War. NY: Hill and Wang, 2007. P. 62.
25 Tigrid P. The Prague Coup of 1948: The Elegant Takeover / / Hammond (ed.). The
Anatomy of Communist Takeovers. P. 399-432, at p. 406-407.

220
имевшие демагогический, социально привлекательный характер26.
Когда эти проекты были отклонены Народным фронтом и парламен­
том, коммунисты заговорили о страшных угрозах государству, ис­
ходящих от агентов реакционных сил внутри и за пределами страны.
Они также начали оказывать давление на Словацкую демократиче­
скую партию, которая на выборах 1946 г. набрала в Словакии 62%
голосов против 30%, полученных коммунистами, и, таким образом,
являлась сильнейшей партией в этой стране. Чехословакия в то вре­
мя еще не была федеративным государством, и Словакия все еще
находилась в подчиненном положении по отношению к Праге, где
контролируемое коммунистами министерство внутренних дел чи­
нило препятствия словацким демократическим силам. В то же время
Социал-демократическая партия Чехословакии все больше скатыва­
лась на антикоммунистические позиции. Коммунисты постарались
внести раскол в ряды этих двух и других более мелких демократиче­
ских партий, подкупая, по словам Павла Тигрида, «любых третьесте­
пенных политиков из других партий, бывших достаточно честолюби­
выми и продажными», чтобы, купившись на обещания министерских
должностей, позволить использовать в нужный момент свои имена
для поддержки объединенного списка кандидатов, а до тех пор обя­
завшись сообщать коммунистам внутреннюю информацию о намере­
ниях и планах действий своих партий27.
У коммунистов также имелся попутчик в лице министра обороны
генерала Людвика Свободы, который много лет спустя, во времена
Пражской весны стал президентом Чехословакии, приобретя на ко­
роткое время репутацию либерала, чему в определенной мере способ­
ствовала его фамилия, имевшая одинаковый смысл как на чешском,
так и на русском языках. Он в 1945 г. действительно желал офици­
ально закрепить свои отношения с коммунистами, вступив в партию,
но Готвальд убедил его, что было бы намного полезнее, чтобы в пра­
вительстве сохранился паритет между коммунистами и некоммуни-
стами и чтобы Свобода, оставаясь беспартийным, голосовал вместе
с коммунистами. Когда в феврале 1948 г. настало время коммуни­
стам взять власть в свои руки, Свобода имел возможность заявить,
Что «армия на стороне народа», подразумевая при этом под народом
коммунистов28. События достигли своего апогея, когда коммунисты,
с одной стороны, потребовали составления единого списка канди­

26 Ibid. р. 409.
27 Ibid. Р. 417.
28 Ibid. Р. 418-420.

221
датов в депутаты от Народного фронта на предстоящих выборах, а
некоммунистические партии, со своей стороны, требовали создания
комиссии для расследования предвыборных манипуляций полиции
и секретных служб, подчинявшихся министерству внутренних дел
(возглавляемому коммунистом Вацлавом Носеком).
Когда демократические политики потерпели неудачу в этой и
других попытках предотвратить постепенный переход в руки комму­
нистов всех властных инструментов принуждения, большинство из
них, занимавших министерские посты, подали президенту Бенешу
прошения об отставке. Бенешу, здоровье которого к тому времени
было сильно подорвано, не хватило мудрости не принять отставку
министров, и он не возражал, когда коммунисты, воспользовавшись
большинством в кабинете министров, претворили в жизнь все меры,
на которых они настаивали, в частности идею единого списка канди­
датов от Народного фронта. Они были также готовы при необходимо­
сти применить и средства принуждения. Созданная ими после войны
народная рабочая милиция насчитывала тогда от 15 до 18 тыс. актив­
ных членов, причем только в одной Праге было 6650 милиционеров29.
После массовой отставки некоммунистических министров Готвальд
и другие руководители коммунистической партии получили возмож­
ность быстро и мирно двигаться в направлении введения в стране по­
литической системы советского типа. Сам Бенеш оставался на своем
посту еще несколько месяцев, создав тем самым ауру легитимности
вокруг коммунистического переворота. Между тем, всего несколь­
ко дней спустя после государственного переворота, совершенного
Готвальдом, министр иностранных дел Ян Масарик был обнаружен
мертвым около здания своего министерства, откуда он выбросился из
окна30. Скорее всего, это было самоубийством, а не убийством. Бенеш
ушел в отставку в июне, за три месяца до своей кончины, а его пост
унаследовал Готвальд. Запотоцкий стал премьер-министром. Приход
к власти коммунистов в Чехословакии в течение следующих двух де­

29 Pavel Tigrid. The Prague Coup of 1948. The Elegant Takeover. P. 427.
30 Его бывший помощник, убежденный демократ Любомир Соукуп был уве­
рен, что это было самоубийством, но его объяснения причин этого происшествия,
когда он впервые получил доступ в чехословацкие СМИ в 1968 г., доставили мало
удовольствия тем, кто предпочитал видеть в розовом свете события февраля 1948 i
По словам Соукупа, и мне довелось не раз это слышать от него в то время, когда мы
вместе преподавали в 1960-х гг. в университете Глазго, самоубийство Масарика было
его последним протестом против уничтожения коммунистами демократии в Чехосло­
вакии.

222
сЯТИЛетий приводился апологетами коммунизма в качестве образцо­
вого примера «парламентского пути перехода к социализму».
Для социалистов некоммунистического толка действия коммуни­
стов представляли образец мошенничества и юридического крючко­
творства. Коммунисты в Чехословакии в ранние послевоенные годы
пользовались поддержкой со стороны идеалистически настроенной
молодежи и циничных властолюбцев, и было бы ошибкой считать
систему того типа, которая была создана в этой стране после 1948 г.,
отвечавшей чаяниям большинства избирателей, проголосовавших за
коммунистов в 1946 г. Как пишет Владимир Кузин: «нелепо утверж­
дать, что те, кто поддерживал “чехословацкий путь к социализму” и
голосовал за него, были в курсе долговременных планов Готвальда и
Сталина. Проголосовав в 1946 г. за коммунистов и сделав коммуни­
стическую партию сильнейшей партией страны, они отнюдь не согла­
шались с ее монополией на власть на все предстоящие годы. Если бы
вопрос о подобной монополии был поставлен тогда на голосование,
то результаты выборов оказались бы совсем иными. Люди, голосо­
вавшие за коммунистов, оказались такими же жертвами, как и те бо­
лее дальновидные избиратели, которые ясно видели опасность такого
выбора»31. То, что произошло в Чехословакии в феврале 1948 г., было
не столько борьбой между социализмом и капитализмом, сколько
столкновением между двумя концепциями социализма. Победу одер­
жал коммунистический вариант этой концепции, и социализм в этой
стране обрел форму, преимущественно отражавшую его советскую,
а не чехословатскую модель с ее плюралистическими традициями.
Возникшая система вскоре, как будет показано в главе 12, породила
множество эксцессов сталинистского типа, включая казни коммуни­
стов, попавших в немилость, и широкомасштабные преследования
демократических оппонентов коммунистической партии.

31
Р Kusin V. V. The Intellectual Origins of the Prague Spring: The Development of
cformist Ideas in Czechoslovakia 1956-1967. Cambridge: Cambridge University Press,
!97l. p 7
 10. СОВЕТСКОЕ НАВЯЗЫВАНИЕ
КОММУНИСТИЧЕСКИХ ПЕРЕВОРОТОВ В ЕВРОПЕ

Балканы были именно той частью Европы, где у коммунистов

имелись наилучшие шансы прийти к власти, опираясь исключитель­
но на собственные силы, причем это относится не только к Албании
или Югославии, где они этого сумели добиться. У них также были
реальные возможности захватить власть в Греции, но события в этой
стране следует рассматривать в более широком международном кон­
тексте. Сталин согласился с тем, что Греция находилась вне сферы
его влияния, и он пальцем не пошевелил, когда западная интервен­
ция против греческих коммунистов нарушила баланс сил в этой стра­
не не в их пользу. Еще в октябре 1944 г. Черчилль во время своего
десятидневного визита в Москву обсуждал со Сталиным послевоен­
ный раздел сфер влияния в Европе в духе традиционной великодер­
жавной политики. Черчилль предложил поделить их таким образом,
что Румыния на 90% попадет под влияние Советского Союза, а Гре­
ция на те же 90% будет находиться в сфере интересов Великобрита­
нии. Эти предложения были одобрены Сталиным, а когда Черчилль
предложил поделить поровну влияние обеих держав в Югославии н
Венгрии, то, по его словам, Сталин согласился и с этими предложе­
ниями. Вполне вероятно, что Сталин больше доверял возможностям
коммунистов Тито, не сомневаясь в то время в их будущей лояльно­
сти, но хуже представлял себе ситуацию в Венгрии. Поэтому у него,
вопреки всем ожиданиям Черчилля, были все основания рассчиты­
вать на установление в Югославии твердо просоветского режима.
Номинальное решение в отношении разделения Югославии было
отложено даже после дополнительного обсуждения с участием мини­
стров иностранных дел Вячеслава Молотова и Энтони Идена. Вместе
с тем во время этих переговоров в расширенном составе раздел сфер
влияния в Венгрии был пересмотрен и принят в соотношении 80:20
в пользу Советского Союза. Такой же баланс был согласован в от­
ношении Болгарии. Черчилль в своих мемуарах приводит эти циф'
ры, согласованные со Сталиным. Советское руководство, очевидно'
достаточно серьезно отнеслось к этим упражнениям, поскольку Мо'
224
лот ов продолжал торговаться по поводу «процентов влияния» даже
после того, как Сталин поставил карандашом жирную галочку на ли­
сте с цифрами, переданном ему Черчиллем, до того как возвратить
тому этот листок. Албания в этих двусторонних советско-британских
переговорах не фигурировала1.
При зрелом размышлении Черчилль был смущен собственны­
ми процентными предложениями. В проекте письма, адресованного
Сталину, но не отправленного по совету Аверела Гарримана, личного
представителя президента Рузвельта при британском правительстве
Черчилля с 1941 г. до его назначения американским послом в Мо­
скве в октябре 1943 г., Черчилль писал: «Все эти проценты, которые
я выложил, представляют собой не более чем способ оценки того, на­
сколько мы близки в наших мыслях, чтобы в дальнейшем решить, ка­
кие шаги от нас потребуются для прихода к полному согласию. Как
я говорил, они могут показаться сырыми и даже грубыми, если их
представить для внимательного изучения министерствами иностран­
ных дел и дипломатами всего мира. Поэтому они не должны стать
основой ни для каких публичных документов, во всяком случае, не в
настоящее время»2.
Судьба Польши и Германии в то время оставалась еще более спор­
ной и не могла быть решена до конференций в Ялте и Потсдаме в
1945 г. с участием руководителей всей «большой тройки», причем
мнение президента Рузвельта на Ялтинской конференции было бо­
лее весомым, нежели мнение Черчилля. К моменту открытия Ял­
тинской конференции в феврале 1945 г. Великобритания была на­
столько ослаблена и перенапряжена войной, что экономическое и
военное превосходство Соединенных Штатов становилось все более
очевидным. Более того, Сталин, принимая конференцию у себя дома
в Крыму, подготовился намного лучше по сравнению с Черчиллем3.
Ко времени Потсдамской конференции, состоявшейся во второй по­
ловине июля и начале августа 1945 г., Рузвельт уже умер, и амери­
канскую делегацию возглавил новый президент Гарри Трумэн. Уже в
коде самой конференции Черчилля и его министра иностранных дел
Идена сменили новый британский премьер-министр Клемент Эттли

1 Edmonds R. Churchill and Stalin / / R. Blake, W. Roger Louis (eds.). Churchill.

Oxford: Oxford University Press, 1993. P. 320-321; Churchill W. S. The Second World
^ ar*Volume VI: Triumph and Tragedy. L.: Cassell, 1954. P. 198-199; Best G. Churchill:
j* Study in Greatness. L.: Penguin, 2002. P. 258; Zubok V. M. A Failed Empire: The Soviet
Dni°n in the Cold War from Stalin to Gorbachev. Chapel Hill: University of North Carolina
Press, 2007. P. 20-21.
2 Churchill. The Second World War. Volume VI. P. 201-202.
3 Best. Churchill. P. 259-260.

225
и новый министр иностранных дел Эрнест Бевин, поскольку кон­
серваторы потерпели сокрушительное поражение от лейбористов на
первых послевоенных выборах. (Об этих предстоявших выборах еще
в октябре 1944 г. зашла речь в беседе Черчилля и Сталина в Москве, и
тогда Сталин заявил, что не сомневается в будущей победе консерва­
торов4. Когда же выборы состоялись, и Черчилль готовился к отъезду
из Потсдама в Лондон, чтобы узнать их результаты, Сталин еще раз
продемонстрировал ограниченность своих способностей к предсказа­
нию результатов голосования, прогнозируя, что британский премьер
сохранит парламентское большинство в 80 мест5. Впрочем, он был нс
одинок в преувеличении готовности людей проголосовать за воен­
ного лидера страны, отбросив другие разнообразные проблемы. Сам
Черчилль был полностью уверен в своей будущей победе.)
В Потсдаме было согласовано смещение границ Польши на за­
пад. Советский Союз должен был сохранить за собой части Поль­
ши, захваченные им в соответствии с нацистско-советским пактом
и приблизительно проходившие по так называемой «линии Керзо­
на» - границу Польши, установленную на Парижской мирной кон­
ференции в 1919 г. и названную по имени британского министра ино­
странных дел того времени лорда Керзона. Впоследствии в резуль­
тате советско-польской войны эта граница переместилась дальше на
восток и оставалась таковой все время существования Второй Поль­
ской республики в 1921-1939 гг.6 Отношения между поляками и
украинцами на протяжении всей Второй мировой войны оставались
крайне напряженными, и немало гражданских лиц было убито с обе­
их сторон. Поляки не желали иметь значительное украинское мень­
шинство на своей территории, и эту точку зрения разделяли как поль­
ские коммунисты, так и националисты. Во время войны коммунисты
опустили рассуждения о правах национальных меньшинств в своих
программных документах, отбросив тем самым традиции польских
левых7. Вместе с тем, как отметил Тимоти Снайдер, «к лету 1944 г.
предпочтения Сталина значили намного больше любых польских
традиций. Предстоящий обмен населением был основан на советско-
польском договоре, который ни один польский националист и мало

4 Churchill. The Second World War. Volume VI. P. 200.

5 Roberts G. Stalin at the Tehran, Yalta, and Potsdam Conferences //Jo u rn a l of Cold
War Studies. Vol. 9. № 4. Fall 2007. P. 30.
6 Davies N. God’s Playground: A History of Poland. Vol. II: 1795 to the Present
Oxford: Clarendon Press, 1981. P. 399-403.
7 Snyder T. To Resolve the Ukrainian Question Once and for All //J o u rn a l of Cold
War Studies. Vol. 1. № 2. Spring 1999. P. 86-120, at p. 101.

226
кТ 0 из польских коммунистов считал приемлемым. Секретным со­
глашением от 27 июля 1944 г. советская граница была опять, как в
1 9 3 9 г., передвинута на запад, отсекая тем самым от Польши 85%
террит°Рии [Западной] Украины и оставляя на ее территории толь­
ко 700 тыс. украинцев. Таким образом, большая часть предвоенного
украинского меньшинства покинула Польшу, физически не сходя с
деста»8. В качестве компенсации потерь Польшей части довоенной
территории, после Второй мировой войны отошедшей к Советскому
Союзу, западные границы Польши переместились намного западнее.
Обсуждая эту проблему с президентом Трумэном, Сталин сказал:
«Конечно, предложение сдвинуть границу в западном направлении
создаст трудности для Германии. Я не возражаю против заявления
о создании трудностей для Германии. Наша задача состоит именно в
том, чтобы создать Германии как можно больше трудностей»9.
Уступка Советскому Союзу территорий, ранее бывших частью
Польши, стала горькой пилюлей для поляков, не являвшихся комму­
нистами, а таких среди них было подавляющее большинство, и, соот­
ветственно, не склонных поддерживать точку зрения, что Сталин и
Молотов лучше всех знают, как надо поступить. В 1944 г. Черчилль
разрывался между уважением к героическим усилиям Красной ар­
мии и стремлением поддерживать хорошие отношения со Сталиным
с одной стороны и восхищением отвагой польских солдат и летчи­
ков, сражавшихся вместе с союзными армиями, с другой. Вместе с
тем на последних этапах войны он отдавал предпочтение советским
интересам перед интересами любых эмигрантских групп. В середи­
не октября 1944 г. он жестко заявил польскому правительству в из­
гнании, находившемуся в Лондоне, что оно обязано согласиться с
установлением восточной границы Польши по «линии Керзона»
и должно поделить власть поровну с поддерживаемым Советским
Союзом польским правительством в Люблине. Когда руководитель
лондонского правительства в изгнании Станислав Миколайчик по­
пытался возражать, Черчилль ответил ему: «Если Вы желаете по­
бедить Россию, то мы не станем Вам мешать. Я чувствую себя так,
будто нахожусь среди сумасшедших, и не знаю, будет ли британское
правительство по-прежнему Вас признавать»10. Раздосадованный

g8 Ibid.
Roberts. Stalin at the Tehran, Yalta, and Potsdam Conferences. P. 34. Это заявление
иДено в официальном советском отчете о конференции, хранящемся в архивах ми-
а Г^рства иностранных дел. Оно было исключено из документов, публиковавшихся
0ветском Союзе.
Jenkins R. Churchill. L.: Pan Books, 2002. P. 762.

227
обоими польскими правительствами, но не зная, которое из них разо­
чаровало его больше, 16 октября 1944 г. Черчилль написал королю
Георгу VI: «Позавчера у нас был “польский день”. Как Вам известно,
Ваше Величество, Лондонская компания представляет собой славное
сборище немощных дураков, но делегация, прибывшая из Любли­
на, показалась составленной из самых отъявленных негодяев, каких
только можно себе вообразить»11.
Бывшая Восточная Пруссия была поделена между Польшей и Со­
ветскими Союзом, причем немецкий Кёнигсберг стал частью России
и был переименован в 1946 г. в Калининград в память скончавше­
гося в том году Михаила Калинина, формального главы советского
государства, но обладавшего незначительной властью. Польше была
передана германская территория к востоку от реки Одер и к западу от
реки Нейссе. С обеих этих территорий, равным образом как и с тер­
риторий других славянских стран, в пределах границ которых име­
лось немецкое население, все немцы подлежали высылке в Германию
в ее вновь установленных границах12. Сама Германия в 1945 г. еще
не была разделена на два государства, но де-факто такое разделение
происходило с самого начала [ее оккупации союзниками]. Террито­
рия, занятая Красной армией, находилась под жестким контролем со
стороны Советского Союза, а зоны американской и британской окку­
пации испытывали сильное влияние оккупационных сил и выбрали
совершенно иное направление развития по сравнению с советской
зоной. Вскоре после того как в 1949 г. была провозглашена в качестве
самостоятельного государства Федеративная Республика Германии
(Западная Германия), советский сателлит, которым стала Восточная
Германия, также обрел государственный статус под названием Гер­
манская Демократическая Республика.
Распространение коммунизма в Центральной и Восточной Евро­
пе в первые послевоенные годы следует, таким образом, рассматри­
вать в общем контексте военных результатов Второй мировой войны
с учетом значительных территорий, завоеванных советской армией,
и уважения, питаемого Западом к вкладу Советов в общую победу
союзников и размерам понесенных ими потерь. Поэтому лидеры Со­
единенных Штатов и Великобритании в последние годы войны и на
Потсдамской конференции согласились с аргументацией Сталина в
отношении того, что СССР должен защитить себя от угрозы нападе­
ния с Запада и прежде всего со стороны Германии. Дипломатия так-

11 Jenkins. Churchill. Р. 762.

12 Wasserstein В. Barbarism and Civilization: A History of Europe in Our Time. Oxford
Oxford University Press, 2007. P. 414-415.
#се сыграла свою роль. Сталин обладал «компьютерной памятью»13.
Он умел эффективно аргументировать, невзирая на то, что в течение
многих лет ни один советский политический деятель не осмеливал­
ся ему возражать, он также умел убеждать, а когда надо - угрожать.
Даже Черчилль, который с большей подозрительностью относился к
намерениям Советов, чем Рузвельт или Трумэн (в первые месяцы его
президентства), позволял Сталину очаровывать себя, и как-то сказал
в 1944 г., что если бы они имели возможность раз в неделю встре­
чаться со Сталиным за обеденным столом, то сумели бы разрешить
больной польский вопрос. Неоднократно во время войны Черчилль
говорил о Сталине, что «ему нравится этот человек»14. Рузвельт бо­
лее оптимистично, чем Черчилль, относился к Сталину и перспек­
тивам сохранения хороших отношений с Советским Союзом после
окончания войны.
Когда Трумэн сменил Рузвельта на посту президента, он был ма­
лоопытен в международной политике и в письме вдове своего пред­
шественника Элеоноре Рузвельт признавался, что «испытывает в
общении с Черчиллем сложности почти такие же несносные, как в
переговорах с русскими»15. Свое первое впечатление от Сталина он
выразил так: «Он честен, но умный, как дьявол»16. Вторая часть его
суждения была намного ближе к истине, чем первая. Как утверждал
один из наиболее проницательных американских специалистов по
Советскому Союзу Джордж Кеннан, «величайшее лицемерие было
составной частью величия Сталина как государственного деятеля»17.
На следующий год Трумэн уже полностью разделял подозритель­
ность Черчилля в отношении послевоенных амбиций Советского
Союза. Однако во время Потсдамской конференции поражение
Черчилля на выборах навело американского президента на мысль
0 возможной смерти Сталина. Он откровенно записал в своем днев­
нике в конце июля 1945 г. опасения по поводу возможного ухода
Сталина с политической сцены: «Если Сталин внезапно уйдет, то
это будет означать конец первоначальной “большой тройки”. Внача-
Ле умер Рузвельт, потом Черчилль потерпел политическое пораже-
Ние>а потом и Сталин. Я с тревогой размышляю о том, что случится
с Россией и Центральной Европой, если Джо внезапно нас покинет.

13 Edmonds. Churchill and Stalin. P. 326.

j4 Ibid.
r, 15 Off the Record: The Private Papers of Harry S. Truman. Edited by R. H. Ferrell. NY:
harper & Row, 1980. P. 21-22.
Truman’s diary entry for 15 July 1945 at Potsdam. Ibid. P. 53.
Kennan G. F. Memoirs 1925-1950. NY: Pantheon, 1967. P. 279.
Если какой-то демагог оседлает эффективную советскую военную
машину, он будет способен на какое-то время разорить европейский
мир. Интересно также, есть ли в России человек, обладающий не­
обходимой силой, чтобы занять место Сталина и сохранить мир и
согласие у себя дома. Обычно диктаторам не свойственно воспиты­
вать себе смену... Дядюшка Джо достаточно крепок как умственно,
так и физически, но каждому человеку когда-либо приходит конец,
и мы ничем тут не можем помочь, кроме рассуждений»18. В неот­
правленном письме Дину Ачесону, написанном в марте 1957 г.,
Трумэн отмечал, что во время Потсдамской конференции «многие
соглашения были приняты, несмотря на обстановку, но были нару­
шены, стоило бессовестному русскому диктатору вернуться в Мо­
скву». Трумэна, между тем, очень раздражал тот факт, что многие
газетные комментаторы называли его «маленьким человеком по ро­
сту и интеллекту», и он писал, что если говорить о росте, то «Сталин
был на добрые шесть дюймов ниже меня и даже Черчилль был всего
на три дюйма выше Сталина». Что касается Сталина, то Трумэн до­
бавлял: «И мне нравился этот маленький сукин сын!»19.

П ольш а
Хотя сам Черчилль рассуждал в 1944 г. со Сталиным о процент­
ном разделении сфер влияния, он не предвидел, что расчищает при
этом прямой путь к установлению систем советского типа по всей
Восточной Европе. Но в то же время он первым, раньше обоих сме­
нивших один другого американских президентов, стал проявлять
беспокойство по поводу того, что Сталин движется именно этим
путем. Обязательства перед Польшей особенно волновали его, по­
скольку, как он напоминал Сталину, именно вторжение немцев в эту
страну втянуло Британию в войну. Варшавское восстание против
немцев, поднятое в августе 1944 г., привело к разрушению города и
гибели более 2 0 0 тыс. поляков, в то время как значительные силы
Красной армии стояли на восточном берегу Вислы. Что касается
руководства восстанием, то его осуществляло польское правитель­
ство в изгнании, находившееся в Лондоне, а действия восставших
никак не были скоординированы с Москвой или с созданным Со­
ветами Польским комитетом национального освобождения в Лю­
блине. Вместе с тем тот факт, что советская армия не вмешалась в

18 Truman. Off the Record. P. 58-59.

19 Ibid. P. 349.

230
ход событий, когда, как казалось полякам в Варшаве, она имела все
возможности предотвратить уничтожение, изгнание и бойню жите­
лей города (немцы угнали порядка 800 тыс. выживших жителей на
подневольный труд в Германию), стал еще одним из многих источ­
ников ожесточения в долгой истории вражды в польско-российских
отношениях20.
Трудно найти более лживое заявление, чем советское утверждение
о том, что создание после войны коммунистического правительства в
Польше отвечало чаяниям польского народа. Очень малочисленная
Польская коммунистическая партия была распущена Коминтерном
в 1938 г. под тем предлогом, что она была насыщена троцкистами и
агентами тайной полиции. Многие руководители этой партии эми­
грировали в Советский Союз, где большинство из них были казнены
или заключены в лагеря. Во время войны под советским надзором
была создана совершенно новая партия, первоначально получив­
шая название Польская рабочая партия, а позднее переименованная
в Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП). Два наиболее
видных руководителя польских коммунистов в первые послевоенные
годы, Болеслав Берут и Владислав Гомулка, немало лет прожили в
Москве. Гомулка происходил из рабочей семьи. В четырнадцать лет
он оставил школу, работал механиком и с юных лет был профсоюз­
ным активистом и социалистом. В 1924 г. его исключили из Польской
социалистической партии за экстремистские взгляды, а два года спу­
стя он вступил в нелегальную Польскую коммунистическую партию.
Берут, родившийся в 1892 г., был на тринадцать лет старше Гомулки
и принадлежал к числу основателей Польской коммунистической
партии, созданной в 1918 г. Берут был более русифицирован, живя в
1920-е гг. в Советском Союзе и Польше, и делил свое время почти по­
ровну между этими двумя странами, исполняя на Родине секретные
поручения Коминтерна.
И Берут, и Гомулка побывали студентами двухлетней школы
Коминтерна в Москве. Они оба провели в 1930-х гг. немало лет в
тюремном заключении. Когда нацисты вторглись в Польшу, им
°боим удалось благополучно бежать в Москву. Гомулка вернулся в
Польшу в 1942 г. и был активным участником коммунистического
Движения Сопротивления, которое по своим масштабам значитель-
Но Уступало некоммунистическому. Берут тем временем принял
Участие в создании Польского комитета национального освобожде-

20
Ciechanowski J. М. The Warsaw Rising of 1944. Cambridge: Cambridge University
Press> 1974; Davies. God’s Playground. Vol. II. P. 472-480.

231
ни я в Люблине после того, как этот город был освобожден частями
Красной армии от немцев. В январе 1945 г. Люблинский комитет
был признан Советским Союзом в качестве временного правитель­
ства Польши с Берутом на посту премьер-министра и Гомулкой на
посту вице-премьера. В начале 1945 г. польские коммунисты были
относительно малочисленными. В партии в январе того года состоя­
ло всего около 30 тыс. человек, но уже концу года ее численность
выросла до 210 тыс., а к январю 1947 г. в ней уже насчитывалось бо­
лее 500 тыс. членов21. Польским коммунистам было особенно слож­
но завоевать поддержку в своем обществе, учитывая, что их всегда
ассоциировали с Советским Союзом, а исторически сложившиеся
отношения между Польшей и Россией всегда были враждебны­
ми. Тем не менее в Польше, как и везде, находились люди, готовые
примкнуть к победителям и воспользоваться открывающимися в
этой связи карьерными перспективами. Этим объясняется быстрый
рост численности партии в период между январем 1945 и январем
1947 г.
Насажденные Советским Союзом режимы в Восточной Европе не
сразу были признаны Москвой социалистическими. Им было при­
своено довольно бессмысленное с лингвистической точки зрения
наименование «народных демократий», поскольку демократия озна­
чает именно народовластие. Но в политическом смысле такое назва­
ние было призвано подчеркнуть отличие этих режимов от тех, что
марксисты-ленинцы именовали западными буржуазными демокра­
тиями. Этот термин также означал, что установленные в этих странах
режимы не сразу стали зрелыми коммунистическими или, используя
советскую терминологию, истинно социалистическими. Практически
повсеместно народные демократии развивались по одному сценарию.
Вначале создавалась настоящая коалиция левых партий при доми­
нирующей роли коммунистической партии, затем образовывалась
уже псевдокоалиция, в которой коммунисты обладали монополией
на власть, и, наконец, возникала коммунистическая система, сход­
ная с советской, хотя в некоторых странах Центральной и В о с т о ч н о й
Европы в состав правительства включали по 1-2 человека, представ­
лявших некоммунистические марионеточные партии, наличие кото­
рых создавало иллюзию многопартийности в стране, впрочем, никого
не вводившую в заблуждение22.

21 Rothschild J. Return to Diversity: A Political History of East Central Europe s i n c e

World War Two. NY and Oxford: Oxford University Press, 1989. P. 79.
22 Seton-Watson H. The Imperialist Revolutionaries: World Communism in the 1900s
and 1970s. L.: Hutchinson, 1980. P. 14.

232
 Польша имела стратегическое значение для Советского Союза,
чТо вынуждало Сталина и польских коммунистических лидеров
учитывать специфические особенности этой страны. Так, польские
коммунисты, пользовавшиеся советской поддержкой, проявили осо­
бую осторожность по сравнению с восточноевропейскими коллега­
ми в методах захвата власти. Изменение границ Польши дало в руки
коммунистов одну, но весомую карту, которую они имели возмож­
ность разыгрывать, а именно то, что гарантом неприкосновенности
территорий, отторгнутых от Германии и присоединенных к Польше,
является Советский Союз. Действительно, в течение нескольких
следующих десятилетий потенциальная угроза со стороны возрож­
дающейся Германии и соответственно необходимость союза с СССР
была той темой, из которой польские коммунисты извлекли немало
пользы для себя. Политика, проводившаяся нацистами, прежде всего
физическое истребление довольно многочисленного до войны еврей­
ского населения Польши, изменение ее границ и выселение немцев с
территорий, присоединенных к Польше, привела к тому, что населе­
ние этой страны стало более однородным по сравнению с довоенным.
Но этот факт вовсе не принес выгод Советскому Союзу. Состав на­
селения Польши стал на 98% состоять из поляков, бывших в своем
подавляющем большинстве русофобски настроенными католиками,
занятыми преимущественно в сельском хозяйстве, поскольку вся
польская промышленность была разрушена за время войны23.
Мифическим представляется утверждение, что судьба Польши
была определена Ялтинской конференцией. На самом деле, совет­
ская военная мощь и стремление московского коммунистического
руководства иметь в лице Польши покорного союзника определили
контуры будущего этой страны на несколько десятилетий вперед.
Более того, задолго до установления в Польше коммунистического
правления соглашениями, заключенными в Ялте, предусматривалось
как можно более скорое проведение «свободных, ничем не стеснен­
ных выборов». Выборы, которые на самом деле оказались далеко не
свободными и стесненными, не проводились до начала 1947 г., по­
скольку как советское руководство, так и польские коммунисты по­
нимали, что требуется некоторое время для достижения нужных им
Результатов. Крестьянскую партию, отказавшуюся войти в коалицию
с коммунистами, тогда возглавлял бывший руководитель Лондон-
сКого эмигрантского правительства Станислав Миколайчик. Тысячи

23
д, . Crampton R.J. Eastern Europe in the Twentieth Century - and After. 2nd ed.
Ablr>gdon: Routledge, 1997. P. 221.

233
членов этой партии были арестованы, в том числе 142 кандидата в
депутаты Сейма от нее24. Перекраивание избирательных округов и
прямая подтасовка результатов голосования позволили коммунисти­
ческому блоку набрать на выборах около 80% голосов избирателей.
Вместе с тем политика коммунистов пользовалась достаточно широ­
кой поддержкой среди части населения, включая членов Польской
социалистической партии, присоединившейся к коалиции с ними.
Так, приветствовалась национализация промышленности и банков­
ской сферы, особенно тех ее частей, которыми во время войны вла­
дели немцы. Точно также широким спектром общественного мнения
поддерживалась земельная реформа, по которой крупные земле­
владения богатых помещиков делились на части, распределявшиеся
между крестьянами. Благодаря установлению контроля над сред­
ствами массовой информации и умелой пропаганде коммунисты за
счет проведения этого популярного в народе мероприятия сумели
приобрести значительно больший, чем Крестьянская партия, кредит
доверия избирателей. В Польше в отличие от большинства других
коммунистических стран никогда не проводилась коллективизация
сельского хозяйства. Католическая церковь в Польше никогда не
преследовалась с той интенсивностью, с которой притеснялись ре­
лигиозные институты во всей остальной Центральной и Восточной
Европе. Берут, ставший президентом страны, даже принес присягу на
Библии. Гомулка, будучи лидером коммунистической партии, сумел
разбить экстремистки настроенные группы ее членов, которые рато­
вали за вхождение Польши в Советский Союз на правах союзной ре­
спублики25.
Иными словами, в первые послевоенные годы Польша имела не­
мало общего с другими странами, где происходили коммунистиче­
ские перевороты, но в ней учитывалась также специфика страны, нс
в последнюю очередь благодаря их пониманию со стороны Гомулки.
Типичными чертами того времени и данного региона были б ы с т р о е
усиление политической цензуры и аресты главных фигур политиче­
ской оппозиции. В случае Польши такой фигурой был Миколайчик-
решение об аресте которого было принято осенью 1947 г. Однако ли­
дер Крестьянской партии был своевременно предупрежден о гряду­
щем аресте и сумел эмигрировать из страны. Другим типичным яв­
лением было постепенное втягивание в коммунистическую п а р т и ю

24 Lotarski S. S. The Communist Takeover in Poland / / T. T. Hammond (cd )

The Anatomy of Communist Takeovers. New Haven: Yale University Press, J9 /;)-
P. 339-367, at p. 353.
25 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 221.
более податливых политических деятелей из других партий и выдав­
ливание из политической жизни тех, кто не желал идти на уступки.
Так, в Польше социалистическая партия была поглощена в 1948 г.
коммунистической, которая после этого была переименована в Поль­
скую объединенную рабочую партию. Менее типичным для пришед­
ших к власти коммунистов, помимо терпимости по отношению к ка­
толической церкви и сохранения частного сельского хозяйства, был
тот факт, что Гомулка осмеливался критиковать случаи мародерства
со стороны советской армии и признавал вклад Запада в общую с Со­
ветским Союзом победу над нацистской Германией26.

Венгрия
Многие из числа руководителей и основателей Венгерской комму­
нистической партии, нашедшие временное пристанище в Советском
Союзе, были уничтожены в ходе сталинского террора, в том числе не
менее 16 бывших членов ее Центрального Комитета. Среди них ока­
зался и Бела Кун, руководитель быстротечной венгерской револю­
ции 1919 г. Вскоре после того как Сталин позвонил Куну по телефону
в июне 1937 г. и приказал ему опровергнуть вымыслы о его аресте,
появившиеся в западной прессе (этот приказ Бела Кун послушно ис­
полнил), он был действительно арестован. Его последними словами,
сказанными жене во время ареста, были: «Не волнуйся, это какое-то
недоразумение. Я вернусь домой через полчаса»27. После допросов и
вырванных пытками признаний своей вины он был казнен в послед­
ний день ноября 1939 г. Во время войны Венгрия выступала союз­
ницей нацистской Германии, в результате чего коммунистическая
партия понесла новые тяжелые потери. Сотни коммунистов были
арестованы за годы войны, и большинство из них погибли в немецких
концентрационных лагерях28.
Ко времени освобождения Венгрии из-под власти нацистов в жи-
вЬ1х оставалось менее 3 тыс. венгерских коммунистов, но к моменту
окончания войны их число выросло до 150 тыс., а в марте 1947 г. чис­
ленность коммунистической партии уже достигла 650 тыс. человек.
Поначалу Фронт национальной независимости, сформированный
коммунистами, включал лидеров основных венгерских антифашист-
ских партий, таких как Социал-демократическая, Партия мелких хо­

*6
27 Ibid. P.220-221.
г, Kovrig В. Communism in Hungary: From Kun to Kadar. Stanford: Hoover Institution
Press, 1979. P. 128.
8 Ibid. P. 138-140.
зяев и Национальная крестьянская партия. Точно так же, как в случае
с Польской социалистической партией в 1948 г., Венгерская социал-
демократическая партия в тот же год была поглощена коммунисти­
ческой партией29. На первых послевоенных выборах, состоявшихся в
ноябре 1945 г. и проводившихся действительно честно, неожиданную
победу одержала Партия мелких хозяев. Следующие выборы, на этот
раз отмеченные большим числом подтасовок, состоялись в 1947 г., и
на них коммунисты набрали всего 23%, да и то во многом благодаря
махинациям с урнами для голосования, став, тем не менее, партией,
получившей самостоятельно наибольшее число голосов. Более того,
выборы подтвердили растущее доминирование коммунистов, по­
скольку руководимый ими блок левых партий вырвался вперед, на­
брав 45,3% голосов. Новым прорывом для венгерских коммунистов
стало объединение с социал-демократической партией, что подняло
число членов коммунистической партии намного выше 1 млн человек,
или 12% населения страны30. Советские войска оставались в Венгрии,
и это в значительной мере повлияло на решение социал-демократов
объединиться с коммунистами. В своем новом облике правящая ком­
мунистическая партия стала именоваться Венгерской рабочей парти­
ей. На выборах в мае 1949 г. еще более широкое объединение, руко­
водимое коммунистами, под названием Народный фронт выставило
единый список кандидатов, получивший поддержку 95,6% участво­
вавших в голосовании. Теперь коммунисты получили возможность
еще быстрее двигаться к установлению собственной монополии на
власть31.
Ядро руководства партии сразу после войны составили венгер­
ские коммунисты, находившиеся в 1930-е гг. в Москве и выжившие
во времена сталинского террора. Их возглавили Матьяш Ракоши и
его московские товарищи, в том числе Эрно Геро и Имре Надь. Веду­
щими фигурами в местном, немосковском крыле руководства партии
были коммунистические активисты, остававшиеся в Венгрии во вре­
мя войны, включая Яноша Кадара и Ласло Райка. Ракоши применил
в борьбе с оппонентами так называемую «тактику салями», устраняя
их последовательно одного за другим, и политику «разделяй и вла­
ствуй» в отношении других партий, постепенно распространяя кон­
троль коммунистов на все министерства. Он с самого начала взял под

29 Kovrig. Communism in Hungary: From Kun to Kadar. P. 224-228.

30 Ibid. P. 227-228.
31 Peter A. Toma, Ivan Volgyes. Politics in Hungary. San Francisco: Freedman, 19/7

236
контроль министерство внутренних дел, сосредоточив в своих руках
полицейскую власть и властные возможности партийных органов32.
Элементы политического плюрализма сохранялись в Венгрии до
19 4 8 г., но в тот год началась всесторонняя сталинизация системы,
продолжавшаяся вплоть до смерти Сталина в 1953 г. В 1948 г. был
арестован и казнен после показательного судебного процесса Райк
вместе с его друзьями-поклонниками Тито. В 1950 г. был арестован
Кадар, и хотя его пытали, он сумел выжить. После смерти Сталина
его вместе с другими ветеранами Гражданской войны в Испании и со­
ратниками Райка освободили из тюрьмы33. Одним из институтов, со­
хранивших относительную автономию до конца 1948 г., была католи­
ческая церковь, но ряд ограничений, наложенных на деятельность ее
активистов, вызвали протесты со стороны главы католиков Венгрии
кардинала Мидсенти, и он вслед за многими другими религиозными
деятелями был арестован на Рождество 1948 г.34

Румыния
Во время войны маленькая Румынская коммунистическая партия
была разделена географически на тех, кто сидел в румынских тюрьмах
(среди них были два будущих румынских лидера Георгий Георгиу-
Деж и Николае Чаушеску) и тех, кто находился в эмиграции в Со­
ветском Союзе, включая Анну Паукер, дочь еврейского раввина и ре­
волюционерку с 1918 г. В межвоенный период она много лет работала
в Коминтерне, но время 1935-1940 гг. провела в румынской тюрьме.
В послевоенной Румынии в 1947-1952 гг. Паукер была министром
иностранных дел, но потом ее очень быстро и последовательно изгна­
ли из Политбюро, Центрального Комитета, министерства иностран­
ных дел и из партии. Ее поместили под домашний арест, и это нака­
зание оказалось значительно менее суровым по сравнению с судьбой
многих, впавших в немилость руководителей коммунистических
партий Восточной Европы.
Во Второй мировой войне Румыния, в которой правил крайне
правый авторитарный режим, воевала на стороне нацистской Гер­
мании. Правительство генерала Иона АнТОнеску, сформирован­
и е им в 1940 г., ясно дало понять правившему монарху, королю
^ихайю, который незадолго до того унаследовал трон отца, отрек­

32
^ Tokes R. L. Hungary / / W. S. Sworakowski (ed.). World Communism: A Handbook,
tanford: Hoover Institution Press, 1973. P. 184-191.
3 Ibid. P. 188.
34
Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 225.
шегося от престола и спешно покинувшего страну, что его власть
становится чисто символической, и он не должен вмешиваться п
государственную политику35. В августе 1944 г. король Михай сумел
«вернуть долг» Антонеску. В то время советские войска успешно
продвигались по территории Румынии, и казалось разумным либо
полностью прекратить сопротивление, либо перейти в войне на
другую сторону. Антонеску сообщил королю, что собирается за­
ключить перемирие, но должен предварительно проинформиро­
вать об этом немцев. Король быстро сообразил, что правительство
Антонеску не в состоянии сохранить территориальную целостность
и политическую независимость страны. Он вышел в соседнее поме­
щение и приказал своей страже арестовать Антонеску. Новое пра­
вительство, сформированное генералом Санатеску, назначенным
королем премьер-министром, состояло из представителей четырех
политических партий, и когда 31 августа 1944 г. советские войска
вступили в столицу Румынии Бухарест, эти две страны в принци­
пе уже не были врагами36. Вместе с тем не приходится удивляться
тому, что советские власти не забыли все, что было до «королев­
ского переворота», и относились к Румынии как к поверженному
врагу. При подписании перемирия 12 сентября 1944 г. с советской
стороны выступал такой непреклонный переговорщик, как Моло­
тов. Он настоял на ратификации состоявшейся до войны советской
аннексии Бессарабии и Северной Буковины. На Румынию также
были наложены экономические санкции, в то время как военные
аспекты соглашения обязывали румынскую армию снова всту­
пить в войну и воевать бок о бок с советской армией против Герма­
нии и ее союзников. Румыны внесли значительный вклад в осво­
бождение от немцев части Венгрии и Чехословакии, взяли почти
1 0 0 тыс. немецких пленных и потеряли на этом этапе войны почти
170 тыс. своих военнослужащих37. Хотя Георгиу-Деж не принадле­
жал к числу «московских», он сумел убедить Сталина в том, что
станет надежным проводником советского курса. Его избрание ге­
неральным секретарем партии и фактически правителем Румынии
состоялось в 1945 г. В развернувшейся позднее борьбе за власть с
«москвичами», приведшей в 1952 г. к аресту Анны Паукер, Сталин
снова поддержал его.

35 Ionescu G. Communism in Rumania 1944-1962. L.: Oxford University Press and

Royal Institute of International Affairs, 1964. P. 61-62.
36 Ibid. P. 83-86.
37 Ibid. P. 90-92.

238
 Болгария
В Болгарии коммунисты приняли самое скромное участие в пар­
тизанских действиях во время Второй мировой войны, что позво-
дило им приобрести некоторое влияние в созданном в 1943 г. На­
родном фронте. В сентябре 1944 г. это движение, переименованное
в Отечественный фронт, пришло к власти. Коммунисты составляли
меньшинство в коалиции, образовавшей Отечественный фронт, и
в сформированном в сентябре коалиционном правительстве. Хотя
формально это было так, но они сумели захватить ключевые пози­
ции, при помощи которых партия рассчитывала сосредоточить всю
власть в своих руках. Через министерство внутренних дел коммуни­
сты контролировали полицию, а через министерство юстиции - суды.
В Болгарии, как и в других странах, совершавших переход к комму­
нистическому правлению, параллельно с официальной полицией
была создана так называемая «народная милиция», находившаяся
под полным контролем коммунистов.
Наибольшей поддержкой населения к концу войны в Болгарии
пользовалась Аграрная партия, но коммунисты, успешно применяв­
шие политику «разделяй и властвуй», преуспели во внесении раскола
в ряды этой, а также социал-демократической партий. Георгий Дими­
тров вернулся в Болгарию чтобы стать руководителем коммунисти­
ческой партии. Еще находясь в Москве, он вел активную закулисную
деятельность, направляя многие действия болгарских коммунистов,
имея постоянные связи с ними и доступ к Сталину38. Димитров при­
ехал в Болгарию, чтобы возглавить правительство в ноябре 1945 г.
Он хотел включить в состав коалиционного правительства лидеров
двух основных демократических оппозиционных партий - агрария
Николу Петкова и социал-демократа Косту Лулчева. Однако они оба
настаивали на освобождении министерств внутренних дел и юсти­
ции из-под контроля коммунистов, но коммунистическая партия
(одно время называвшаяся Болгарской рабочей партией и вернувшая
прежнее название в 1948 г.) отказалась пойти на подобные уступки, и
в Результате Петков и Лулчев так и остались в оппозиции39. Петков
продолжал энергично нападать на коммунистов, обвиняя их в том,
пто они тратят на полицию и тюрьмы больше средств, чем правое
Правительство Болгарии во время войны. В июне 1947 г. Петкова аре­

38
гу Как следует из записей в его дневнике. См.: I. Banac (ed.). The Diary of Georgi
lmn rov 1933-1949. New Haven: Yale University Press, 2003. P. 351-383.
у . Crampton R. J. A Concise History of Bulgaria. 2nd ed. Cambridge: Cambridge
mversity Press, 2005. P. 183.

239
стовали и отдали под суд, ставший пародией на правосудие. В конце
концов он был приговорен к смертной казни и повешен. Его казнь
положила конец демократической оппозиции коммунистической
власти в Болгарии, хотя Лулчев пренебрег уговорами Димитрова н
в январе 1948 г. проголосовал против утверждения бюджета страны.
Позднее, но в том же году он был арестован и, учитывая его преклон­
ный возраст, был приговорен к 15 годам тюремного заключения10.
В декабре 1947 г. была утверждена Димитровская конституция, со­
ставленная им еще в Советском Союзе, и марксизм-ленинизм через
несколько месяцев был объявлен официальной идеологией страны.
Средства производства были национализированы, а коммунистиче­
ская партия с 1948 г. получила монополию на власть, хотя и допу­
стила существование марионеточной партии, представлявшей собой
отделившуюся от Аграрной партии группу, согласившуюся сотруд­
ничать с коммунистами4041.

Восточная Германия

Самостоятельное восточно-германское государство, известное

под названием Германской Демократической Республики (ГДР),
возникло в советской зоне оккупации. Это была та часть Германии,
которая после войны была занята советскими войсками и находилась
под контролем Советского Союза. Соответственно, управление этой
частью страны осуществляли немецкие коммунисты, отобранные со­
ветским руководством и готовые исполнять его указания. В Западной
Германии до 1971 г., когда канцлером стал социал-демократ Вилли
Брандт, ГДР называли исключительно «советской зоной оккупации»
или «Центральной Германией», подразумевая под Восточной Герма­
нией отторгнутые советским блоком, прежде всего в пользу Польши,
германские провинции к востоку от линии по Одеру-Нейссе42. Вме­
сте с тем отсутствовала даже малая вероятность возврата Германии
этих земель не в последнюю очередь потому, что они были очищены
от этнических немцев. Тем временем реально существовавшая Вос­
точная Германия, управляемая с 1945 г. коммунистами под руковод­
ством их советских наставников, прошла тот же путь, по к о т о р о м у
развивались все коммунистические режимы Восточной и Ц е н т р а л ь ­
ной Европы.

40 Crampton. A Concise History of Bulgaria. P. 228.

41 Ibid. P. 183-188.
42 Schoenberg H. W. The Partition of Germany and the Neutralization of A u s t r i a
Hammond. The Anatomy of Communist Takeovers. P. 374.
 Так, например, коммунисты начинали с формирования широкой
базы общественной поддержки. При этом многие из тех, кого они
выдвигали на ответственные политические посты, такие как мэры
важных городов, были представителями Социал-демократической
партии или уважаемыми местными профессионалами, придерживав­
шимися либеральных взглядов. Вместе с тем этих граждан, зачастую
занимавших предлагаемые им должности по доброй воле, обязатель­
но подстраховывали надежными коммунистами, которых назначали,
например, заместителями мэров, призванными следить, чтобы их на­
чальники не совершали действий, противоречащих долговременным
интересам коммунистической партии. Все четыре главные державы-
победительницы - СССР, США, Великобритания и Франция имели
собственные зоны оккупации в Германии. Франции такая зона была
выделена под давлением Черчилля, настаивавшего на этом на со­
вещаниях руководителей «Большой тройки». Сталин сознавал, что
все происходившее в советской зоне станет объектом пристального
внимания и сравнительных оценок, и поэтому он был готов мириться
с наличием некоторых минимальных признаков демократии на на­
чальной стадии создания новой политической структуры в Восточ­
ной Германии. Заявление Германской коммунистической партии, из­
данное в июне 1945 г., было довольно умеренным, не призывавшим
к созданию ни социалистической экономики, ни однопартийного
государства. В нем даже выражалась готовность к «всестороннему
и неограниченному развитию свободной торговли и предприятий,
основанных на частной собственности». Таким образом, если взгля­
нуть правде в глаза, коммунисты были менее привержены идее со­
циализма, чем Социал-демократическая партия Германии.
Когда заявление о политике партии было обнародовано самим
Вальтером Ульбрихтом на съезде германских коммунистов, боль­
шинство которых всю войну действовали в подполье, один из деле­
гатов спросил, чем предлагаемая политика отличается от программы
любой другой партии из числа названных в докладе. Хитро подмиг­
нув, Ульбрихт ответил: «Вы это скоро увидите, товарищ! Просто по­
дождите немного!»43. Высшее руководство германских коммунистов,
прежде всего Ульбрихт и Вильгельм Пик, находились в полном со­
гласии со Сталиным в отношении тактики и долговременной стра-
Тегии. Ни с одной стороны поначалу не было желания сохранить
0тДельное государство в советской зоне, предпочтение отдавалось

р Leonhard W. Child of the Revolution. L.: Ink Links paperback ed., 1979.
ц ^ ^ -З З О . Эта примечательная книга была впервые опубликована в Германии в
5 г- под названием «Die Revolution entlasst ihre Kinder».

24 1
тому, чтобы не связывать себя какими-то конкретными вариантами.
В идеале они стремились к объединению Германии или хотя бы Бер­
лина под властью коммунистов. Когда эта затея не удалась, они на­
мерились построить социализм советского образца в Восточной Гер­
мании, одновременно добившись, чтобы находившаяся под западным
влиянием часть Германии оставалась нейтральной и разоруженной.
Если же Германии суждено было разделиться на два независимых го­
сударства, то Сталин стремился к тому, чтобы подобная инициатива
исходила от западных держав, в результате чего немцы бы обвиняли
именно их в разделении нации44.
Ответственность за постепенное установление в Восточной Гер­
мании коммунистического режима была возложена на группу немец­
ких коммунистов, переживших Большой террор и войну в Советском
Союзе. Главной фигурой среди них с самого начала был Ульбрихт,
находившийся во главе партии до 1971 г. Он был холодным и расчет­
ливым человеком, не отличавшимся богатым воображением, но об­
ладавшим замечательной памятью. Годы, проведенные в Советском
Союзе, приучили его вести себя в Германии в исключительно авто­
ритарной манере, сочетавшейся в нем с крайней подобострастностью
в отношениях со Сталиным. Сталинистское мышление и готовность
следовать любым поворотам и изгибам советской политики стали
второй натурой Ульбрихта.
Самым юным в первом десанте немецких коммунистов, прилетев­
ших из Москвы в Берлин в 1945 г., был выпускник школы Коминтерна
Вольфганг Леонгард, являвшийся в свои 23 года убежденным комму­
нистом, несмотря на то что его мать была арестована НКВД в 1936 г.
и, отсидев следующие 1 2 лет в советских лагерях, сослана в глухую
сибирскую деревню. Только в 1948 г. ей было дозволено воссоеди­
ниться с сыном по ходатайству перед Москвой Вильгельма Пика, ко­
торый, что само по себе замечательно, был одной из ведущих фигур в
германской компартии с 1918 г. до самой своей смерти в 1960 г. Сам
Леонгард написал очень яркие воспоминания о годах, проведенных
в России, и своем опыте работы в ранней послевоенной Германии,
где он в очень молодом возрасте вошел в правящие круги и лишился
всяких иллюзий, наблюдая происходящее в них. Иерархия п р и в и л е ­
гий, казавшаяся ему само собой разумеющейся в Советском С о ю зе,
выглядела совсем по-иному, когда он увидел ту реакцию, которую
она вызывала со стороны коммунистов, привыкших к подпольном)
существованию. Его так же, как идеалистически настроенных и<л

44 Zubok. A Failed Empire. Р. 62-63.

242
редких коммунистов, некоторые из которых побывали в нацистских
концлагерях, все сильнее возмущал стиль правления Ульбрихта и
рабская покорность германского руководства, с которой оно следова­
ло советскому курсу. Последней каплей стала их поддержка решения
Сталина о разрыве с Югославией и Тито в 1948 г. Как и многие дру­
гие коммунисты Центральной Европы и его товарищи в Восточной
Германии, Леонгард восхищался боевым духом партизан Тито и тем,
лто они сумели завоевать власть собственными силами, а не благо­
даря любезности советской армии45.
Некоторые германские коммунисты, включая одного из тех, кто
всю войну провел в Советском Союзе, а именно - Антона Аккер­
мана, отстаивали в 1945-1946 гг. собственный немецкий путь к со­
циализму, который отличался от советского опыта. Какое-то время
Ульбрихт и советское руководство смотрели на это сквозь пальцы,
поскольку поначалу придерживались политики постепенности. Под
давлением маршала Жукова, возглавлявшего советскую военную ад­
министрацию в Германии, коммунистическая партия объединилась
с той частью Социал-демократической партии, которая была гото­
ва к подобному слиянию. В апреле 1946 г. эта объединенная партия
стала именоваться Социалистической единой партией Германии
(СЕПГ). Но, несмотря на слияние, СЕПГ не удалось завоевать боль­
шинство голосов ни в одной из провинций на состоявшихся позднее
в 1946 г. выборах. В Большом Берлине, где присутствие остальных
трех великих держав позволило оставшимся независимыми социал-
демократам успешно конкурировать на выборах, СДПГ набрала
48,7% голосов против 19,8%, набранных СЕПГ. Хотя коммунисты
обладали многими организационными преимуществами, на выборах
в Берлине их отодвинули на третье место христианские демократы,
получившие 22,1% голосов. После этого неудачного эксперимента
коммунистам стало ясно, что в будущем электорату нельзя оставлять
право выбора. Леонгард же и его единомышленники убедились в том,
пто очевидной и самой главной слабостью коммунистов было то, что
Их воспринимали как «русскую партию», тогда как изнасилования и
Мародерство со стороны советских военных, вывоз оборудования не­
мецких предприятий в СССР заставляли даже самых аполитичных
Немецких граждан чувствовать себя глубоко обиженными советской
аРмией и Советской властью46.

45
Leonhard. Child of the Revolution. В 1949 г. Леонгард бежал из Восточной Гер-
мании сначала в Югославию, где прожил два года, после чего некоторое время жил в
СШ А, а потом в объединенной Германии.
46
Ibid. Р. 359-365.
243
 Как уже отмечалось в предыдущей главе, план Маршалла по ока­
занию экономической помощи европейским странам, находившимся
в западной зоне влияния, был утвержден в 1947 г. В Западной Герма­
нии потребность в администрировании приема этой экономической
помощи определила необходимость создания государственных по­
литических институтов. Эту необходимость еще более усилила пред­
принятая Советским Союзом и его коммунистическими союзниками
в Германии попытка распространить свой контроль на весь Берлин,
сделав невозможными условия жизни в американском, британском
и французском его секторах, воспользовавшись тем преимуществом,
что вся окружающая город территория входила в советскую зону ок­
купации. Для этого они перекрыли автомобильные и железные доро­
ги и речные каналы, ведущие в западную часть Берлина. Но план не
сработал, поскольку западные страны, прежде всего США и Велико­
британия, наладили воздушный мост для снабжения населения За­
падного Берлина всем необходимым, совершив туда 277 тыс. полетов
транспортных самолетов за период с момента установления блокады
до ее снятия в мае 1949 г.47
Между тем, начало реализации плана Маршалла и блокада Бер­
лина подтвердили де-факто существование двух Германий, что было
официально оформлено в 1949 г. Летом того года на территории За­
падной Германии была создана Федеративная Республика Германии
(ФРГ), и в результате общенациональных выборов в августе первым
канцлером нового государства стал Конрад Аденауэр. Германская Де­
мократическая Республика, как стала именоваться Восточная Герма­
ния, была провозглашена в октябре 1949 г., а ее первым (и последним)
президентом стал Вильгельм Пик. Премьер-министром был назначен
Отто Гротеволь, а Вальтер Ульбрихт сохранил в своих руках все глав­
ные нити управления страной в качестве лидера СЕПГ48. Еще до того
партия занялась изгнанием из своих рядов многих ранее принятых в
нее социал-демократов. В конце 1940-х - начале 1950-х гг. примерно
5 тыс. социал-демократов были посажены в тюрьмы, еще 20 тыс. уво­
лены с работы, а примерно 100 тыс. бежали на Запад49. Интенсивное
выдавливание социал-демократов было неотъемлемой составной ча­
стью ускоренного создания коммунистических политических струк­
тур и законов, которое набирало темпы с образованием независимого

47 Fulbrook М. History of Germany 1918-2000: The Divided Nation. 2nd ed. Oxford
Blackwell, 2002. P. 129.
48 Ibid. P. 133-134.
49 Weitz E. D. Creating German Communism, 1890-1990: From Popular Protests t<
Socialist State. Princeton: Princeton University Press, 1997. P. 352.
восточногерманского государства. По мере того как коммунистиче­
ская партия, выступавшая под новым названием СЕПГ, обретала под­
лое самовластье, она формировала также аппарат секретных служб,
g 1948 г. было учреждено Главное управление по защите народного
хозяйства, подчиненное Центральному немецкому управлению вну­
тренних дел. В феврале 1950 г. руководство ГДР, опасаясь западного
влияния, сделало следующий шаг к сталинизации своего государства,
создав Министерство государственной безопасности, организации,
влиятельности которой было суждено вырасти до экстраординарных
масштабов, и ставшей широко известной под названием Штази50.

Ж е л е з н ы й занавес, р а зде ли в ш и й Е в р о п у
Страны Восточной и Центральной Европы приобретали все более
сталинистский характер, а их отделение от остальной Европы стано­
вилось все более жестким. Этот процесс начался с 1948 г. и продолжал­
ся до смерти Сталина. Я предполагаю подробнее рассказать об этом
в главе 1 2 , затрагивающей период развития послевоенного сталиниз­
ма в Советском Союзе и примыкавших к нему странах-сателлитах.
Разделение Европы сохранялось вплоть до 1989 г., но повсеместно
подхваченная терминология, введенная Черчиллем в речи, произне­
сенной им 5 марта 1946 г. в Фултоне, штат Миссури, где он заявил:
«От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике опустился желез­
ный занавес, разделивший континент», со временем перестала соот­
ветствовать той интенсивности, с которой различные идеи проника­
ли через национальные границы. Разделительный занавес во многих
случаях приобрел скорее проницаемость марли, а не железа.
Так или иначе, но метафора относительно железного занавеса была
достаточно уместной в контексте 1946 г., и Черчилль весьма свое­
временно ввел этот термин, особенно если учесть, что его как при­
знанного в мире военного лидера в поездке в небольшой колледж на
Среднем Западе сопровождал не кто иной, как действующий прези­
дент США Гарри Трумэн, и это придало речи Черчилля столь значи­
тельный резонанс. Политические системы стран Восточной Европы
в то время уже строились по советским лекалам. Средства массовой
Информации и тайные полиции этих стран с нарастающей эффектив-
ностью отрезали их граждан от потоков свободной информации и
Все сильнее ограничивали контакты населения с Западом. Популяр­

so
~ Bruce G. The Prelude to Nationwide Surveillance in East Germany: Stasi
^rations and Threat Perceptions, 1945-1953 //J o u rn a l of Cold War Studies. Vol. 5.
Spring 2003. P. 3-31.

245
ность, которую приобрело выражение Черчилля, обусловлена не его
оригинальностью, тем более что оно было далеко не новым, а поли­
тическим контекстом, к которому оно относилось. Всего две недели
спустя после речи Черчилля Джордж Кеннан прислал в Вашингтон
по телеграфу из американского посольства в Москве сообщение, по­
лучившее впоследствии название «длинная телеграмма», в котором
содержался проницательный анализ сильных и слабых сторон Совет­
ского Союза, хитростей и уловок его политики вместе со здравыми
советами относительно того, как США и Западу в целом следует на
них реагировать. Рекомендуя проявлять «сплоченность, твердость и
решительность», Кеннан вместе с тем был непреклонен в отношении
неприемлемости «истерического антисоветизма», утверждая, что не­
обходимо изучать сталинский Советский Союз «с такими же реши­
мостью, беспристрастностью, объективностью и эмоциональной гра­
мотностью, с какими врач изучает непослушного и неблагодарного
пациента». Кеннан выступал за политику сдерживания советских ам­
биций, замечая при этом: «Советская власть, в отличие от гитлеров­
ской Германии, не является ни схематичной, ни авантюристической...
Она не идет на ненужные риски». И хотя она «мало восприимчива к
логике убеждения», она «очень чувствительна к логике силы»51.
Телеграмму Кеннана прочитали президент Трумэн и другие выс­
шие американские должностные лица, причем министр ВМС заявил,
что она должна стать «обязательным чтением для сотен, если не ты­
сяч старших офицеров Вооруженных Сил»52. Кеннан очень ярко и
без иллюзий описал то, что он сумел в самый первый период после
войны заметить в советском менталитете, обращая внимание не толь­
ко на официальную политику, но и на ее неформальные проявления
в виде «политики, проводимой через посредство организации раз­
нообразных “фронтов” и использование марионеток всех мастей»5^.
В своих мемуарах Кеннан заметил, что сенсационное внимание к его
«усердным педагогическим усилиям» было обусловлено их своевре­
менностью: «Шестью месяцами ранее это послание, вероятнее всего,
вызвало бы у сотрудников Госдепартамента недоуменное поднятие
бровей и разочарованное причмокивание губами. Шестью м е с я ц а м и
позднее его, скорее всего, сочли бы лишним, своего рода проповедью
для новообращенных»54. Рассуждая далее об американской политике,
хотя это его замечание сохраняет широкий прикладной смысл и по

51 Kennan. Memoirs 1925-1950. Р. 547-559.

52 Ibid. Р. 294-295.
53 Ibid. Р. 294.
54 Ibid. Р. 295.

246
сей день, Кеннан пишет: «Когда речь идет о выработке Вашингтоном
своего видения мира, важнее наблюдаемой природы окружающей нас
реальности представляется субъективная готовность официальных
лид в Вашингтоне признавать те или иные ее черты»55.
Хотя телеграмма Кеннана вращалась в самых влиятельных ва­
шингтонских кругах, она в свое время не была известна остальному
миру* Напротив, предупреждения Черчилля о намерениях Советского
Союза пожать плоды войны пусть и не военными средствами, но «по­
средством неуклонного распространения своей власти и идеологии»,
при всей их противоречивости, широко обсуждались. Еще совсем не­
давно Советский Союз являлся одним из главных военных союзни­
ков Соединенных Штатов и Великобритании. Тем не менее Трумэн
в приватном порядке без немедленного публичного объявления со­
гласился с мнением Черчилля, точно также как и министр иностран­
ных дел в лейбористском правительстве Эрнест Бевин, игравший в то
время ведущую роль в формировании британской внешней политики.
Как заметил Рой Дженкинс, «внешняя политика Бевина во многом
развивалась в сторону Фултона, пусть даже несколько замедленно»56.
Образ «железного занавеса» был вколочен в общественное сознание,
хотя само это выражение не было изобретением Черчилля или того
же Геббельса, который также (что не преминула отметить советская
пропаганда) часто использовал его во время войны.
Как литературная метафора оно известно достаточно давно и ве­
дет свое происхождение от театрального, действительно металличе­
ского противопожарного экрана, который в целях безопасности опу­
скали, отделяя сцену от зрительного зала до начала представления
и в антрактах. Позднее его заменили асбестовым. Эту метафору еще
в 1914 г. использовали и пацифисты, прежде всего Вернон Ли, гово­
рившие о «железном занавесе, разделившем народы в результате со­
перничества империалистов»57. Кажется, первой о железном занавесе,
отделившем большевистскую Россию от Запада, заговорила в 1920 г.
Этель Сноуден, супруга будущего лейбористского канцлера казна­
чейства Филиппа Сноудена58. Сам Черчилль неоднократно пользо­
вался этим выражением в 1945 г. как в переписке с президентом Тру­
мэном, так и в своих выступлениях в палате общин, но когда в 1946 г.
°н заговорил о железном занавесе, опустившемся в Европе, имея в

55 Ibid.
56 Jenkins R. Churchill. L.: Pan Macmillan, 2002. P. 812.
D Patrick Wright. Iron Curtain: From Stage to Cold War. Oxford: Oxford University
Press, 2007. P. 82-84.
58 Ibid. P. 152.

247
виду именно театральный противопожарный занавес, эта метафора
получила намного больший резонанс. Даже Сталин почувствовал
себя обязанным отреагировать и, что для него было необычным, при­
бег для ответа Черчиллю к интервью, данному газете «Правда». Для
советских историков и политиков фултонская речь Черчилля на со­
рок лет вперед стала отправной точкой холодной войны, хотя сам
этот термин также является метафорой, означающей не настоящую
войну, а нарастание напряженности в отношениях, идеологическую
борьбу, экономическую конкуренцию и гонку вооружений. Вместе
с тем не существует точного ответа на вопрос о том, когда холодная
война действительно началась. Так или иначе, но насаждение Со­
ветским Союзом коммунистических режимов в странах Восточной и
Центральной Европы, не обращая внимания на реальные устремле­
ния их граждан, стало причиной разделения Европы, и именно оно
явилось единственным и наиболее значительным проявлением того,
что впоследствии стало называться холодной войной.
 и . ПРИХОД КОММУНИСТОВ К ВЛАСТИ В КИТАЕ

Вторая мировая война, сыгравшая столь важную роль в прихо­

де коммунистов к власти в Европе, имела не меньшее значение для
Китая. Война очень сильно ослабила Чан Кайши, поскольку воз­
главляемое им движение Гоминьдан вынесло на своих плечах основ­
ную тяжесть борьбы с японцами, в то время как роль коммунистов
в сопротивлении иностранным оккупантам была весьма умеренной.
Главным приоритетом для них и для Мао Цзэдуна в особенности
была подготовка к предстоящей борьбе с националистами за власть
над всем Китаем. Коммунисты невероятно усилили свое влияние за
время войны. Если в 1937 г., когда началась война с японцами, они
контролировали район Китая с общим населением около 4 млн чело­
век и командовали армией численностью в 1 0 0 тыс., то к окончанию
войны в 1945 г. на контролируемой ими территории проживало око­
ло 95 млн человек, а в Красной армии Китая насчитывалось 900 тыс.
солдат1.
Во время Ялтинской конференции в Крыму, проходившей в фев­
рале 1945 г., Рузвельт и Черчилль охотно согласовали со Сталиным
вступление Советского Союза в войну с Японией2. Сталин, лично
планировавший приобретение новых территорий, с готовностью на
это согласился. Фактически Советский Союз приобрел в свое владе­
ние Курильские острова, которые в Японии принято называть «се­
верными территориями», и в XXI в. они все еще остаются камнем
преткновения в российско-японских отношениях. Когда война в Ти­
хоокеанском регионе подходила к концу, советские войска вторглись
в Манчжурию3. Китайские коммунисты объединились с советской

1 Domes J. The Model for Revolutionary People’s War: The Communist Takeover of
hina / / T. T. Hammond (ed.). The Anatomy of Communist Takeovers. New Haven: Yale
d iv ersity Press, 1975. P. 516-533, at p. 520-521.
Мясников B.C. СССР и Китай во Второй мировой войне / / Новая и новейшая
История.
з № 4. 2005. С. 3-29, на с. 21.
Российский историк академик Мясников цитирует Мао, утверждавшего, что
МеНно ввод советских войск в Манчжурию сыграл большую роль в окончание япон­

249
армией и сумели утвердиться в Манчжурии вопреки усилиям Чан
Кайши, стремившегося их выдавить оттуда. В 1946-1949 гг. они по­
степенно расширяли контролируемые ими территории за счет других
районов Китая и со временем установили контроль над его главными
городами - Пекином и Шанхаем. Хотя Гоминьдан провозглашал на­
ционалистические лозунги, но он не сумел найти решений главных
проблем страны, в то время как коммунисты не только выступали за
восстановление китайского национального достоинства, но и предла­
гали собственное видение будущего страны4. Многие молодые китай­
ские революционеры поколения Мао считали марксизм-ленинизм
той идеологией, которая открывала пути к преодолению экономиче­
ской и политической отсталости Китая и позволяла покончить с уни­
жением страны иностранцами, которое она испытывала на протяже­
нии XIX и первой половины XX в .5 Роль китайской Красной армии
в борьбе против японцев, в целом довольно ограниченная по сравне­
нию с усилиями вооруженных сил под командованием Чан Кайши.
была достаточно заметной в Северном Китае, и это позволило ком­
мунистам привнести патриотический, национальный оттенок в их
идеологию классовой борьбы. Частично это стало следствием их эф­
фективной пропаганды, раздувшей значимость нескольких сражений
с японцами, в которых участвовали коммунисты. Большинство во­
енных операций, проведенных под руководством Коммунистической
партии Китая (КПК), представляли собой партизанские рейды мест­
ного значения по захвату территорий, где отсутствовали постоянные
гарнизоны японской армии или ее китайских вспомогательных сил.
Общественный строй, который КПК стремилась разрушить и
заменить новыми социально-политическими отношениями, был
намного более устоявшимся по сравнению с тем, против которого
боролись европейские коммунисты. Хотя в Китае со временем проис­
ходили изменения в системе землевладения, но классовая структура
китайского общества во многих отношениях оставалась неизменной
на протяжении почти трех тысячелетий6. Но независимо от того, на­
сколько быстро коммунисты намеревались порвать с национальны­
ми традициями, в словах Мао Цзэдуна, которые он неоднократно и

ской оккупации Китая, нежели две атомные бомбы, сброшенные Соединенными Ш та­
тами на японские города. Там же. С. 24.
4 Spence J. China / / М. Howard and W. R. Louis, (eds.). The Oxford History of the
Twentieth Century. Oxford: Oxford University Press, 1998. P. 216-226, at p. 221-222.
5 Dietrich C. People’s China: A Brief History. 3rd ed. New York and Oxford: Oxford
University Press, 1998. P. 48.
6 Fairbank J. K., Goldman M. China: A New History. 2nd enlarged edition. Camb'
ridge, Mass.: Harvard University Press, 2006. P. 311.

250
особенно часто повторял во время создания Китайской Народной
республики, всегда присутствовало обращение к национальной со­
лидарности и патриотическим чувствам. Он говорил тогда, что «ки­
тайский народ сумел выстоять и подняться с колен»7.
Применимость в китайском контексте общепринятых марк­
систских взглядов на классовую борьбу была довольно проблема­
тичной. Даже до 1917 г. к ним проявляло некоторый интерес лишь
незначительное меньшинство китайских интеллектуалов. Вместе с
тем именно большевистская революция, состоявшаяся в том году,
подняла интерес к ленинизму. После принятия в 1922 г. Китайской
коммунистической партии в Коминтерн китайские коммунисты ста­
ли в изобилии получать советы и материальную помощь со стороны
Коминтерна и советских советников, но их ортодоксальные теоре­
тические взгляды относительно роли рабочего класса мало подхо­
дили к китайским условиям. Во время революции в России также,
хотя и в меньшей степени, чем в Китае, крестьянство составляло са­
мый многочисленный слой населения. Вместе с тем в России глав­
ным полем битвы были города, главным образом Санкт-Петербург,
где рабочие играли значительную роль в революционной борьбе.
В своих идеологических доктринах и в политической практике Ком­
мунистическая партия Советского Союза всегда отводила крестьян­
ству подчиненную роль. Даже когда советские лидеры и идеологи
прекратили разговоры о диктатуре пролетариата, они заменили их
фразами о «ведущей роли рабочего класса». Напротив, в Китае ком­
мунисты не смогли бы добиться ничего, если бы не отвели такую ве­
дущую роль вместо пролетариата крестьянству, поставив, таким об­
разом, с ног на голову всю ортодоксальную марксистско-ленинскую
теорию8. Хотя в первой половине XX в. в Китае наблюдался посте­
пенный рост численности городского населения, к моменту при­
хода КПК к власти в 1949 г. оно составляло порядка 57 млн человек
при общей численности населения Китая того времени примерно в
550 млн.
В вооруженной борьбе с японцами Китай понес чудовищные по­
тери. В течение 8 лет войска Чан Кайши воевали против беспощад­
ной японской армии. Потери коммунистической армии, прибегав­
шей к тактике партизанской войны, были намного менее тяжелыми
Но сравнению с потерями националистов. Проведя в последние
г°Ды войны меньше серьезных военных операций, войска, ведомые

7 MacFarquhar R. (ed.). The Politics of China: The Eras of Mao and Deng. 2nd ed.
ab rid g e : Cambridge University Press, 1997. P. 1.
8 Fairbank, Goldman. China: A New History. P. 302.

251
коммунистами, оказались намного свежее армии Чан Кайши9. По­
сле капитуляции Японии 15 августа 1946 г. две стороны китайско­
го сопротивления приступили к установлению своей власти над
разными частями страны, готовясь к продолжению их собственных
гражданских войн, прерванных японским вторжением. Войска Чан
Кайши могли действовать преимущественно к югу от реки Янцзы, в
то время как коммунисты были сильнее на севере. Там они контро­
лировали большинство сельских районов, хотя Гоминьдан преуспел
в оккупации городов10. Соединенные Штаты предприняли попытку
примирить националистов и коммунистов для создания коалиции,
которую, по крайней мере на словах, поддержал Сталин. После того
как вражда между националистами и коммунистами вспыхнула с
новой силой, Мао удалось уговорить вступить в переговоры с Чан
Кайши. Вооруженная борьба между Гоминьданом и коммунистами
продолжалась, когда в августе 1945 г. Мао прилетел на американ­
ском самолете в Чунцин на переговоры с Чан Кайши, длившиеся
45 дней. По его собственному настоянию Мао сопровождал амери­
канский посол в Китае, поскольку его недоверие к националистам
было настолько велико, что он не исключал попытки покушения на
его жизнь. Учитывая зависимость Чан Кайши от поставок вооруже­
ний из Соединенных Штатов, сопровождение высокопоставленного
американца казалось Мао достаточно надежной страховкой. Мао и
Чан совершенно не доверяли друг другу, и каждый из них стремил­
ся к полной и окончательной победе в гражданской войне. Вместе
с тем прежде всего Чан был вынужден пытаться найти компромисс
со своими коммунистическими противниками. Частично это было
обусловлено надеждами Чан Кайши на поддержку со стороны аме­
риканцев11. Кроме того, общественное мнение в Китае было сильно
настроено против гражданской войны и в пользу восстановления
страны. Переговоры завершились, казалось бы, в конструктивном
духе. Было заключено соглашение о созыве конференции для про­
должения консультаций с участием всех политических партий. Од­
нако почти сразу обе стороны возобновили вооруженную борьбу за
контроль над территориями страны, причем наибольшей интенсив­
ности боевые действии достигли в 1946 г.

9 Mitter R. A Bitter Revolution: China’s Struggle with the Modern World. Oxford:
Oxford University Press, 2004. P. 183.
10 Domes. The Model for Revolutionary People’s War. P. 521.
11 Jung Chang, Halliday J. Mao: The Unknown Story. L.: Vintage Books, 2000
P. 296-297; Domes. The Model for Revolutionary People’s War. P. 522-523.

252
 Гражданская война продолжалась до 1949 г. В 1947 г. комму­
нистические вооруженные силы были переименованы в Народно-
освободительную армию Китая (НОАК), и к 1948 г. они перешли от
партизанской войны к настоящим боевым действиям с участием круп­
ных соединений и артиллерии, преимущественно японского проис­
хождения, переданной НОАК советскими союзниками. Мао Цзэдун
возглавил Народно-революционный совет, а главнокомандующим
НОАК был назначен более подготовленный в военном отношении
Чжу Дэ12. Перераспределение земли ради завоевания поддержки со
стороны крестьянства в сочетании с идеологической убежденностью,
строгой партийной дисциплиной, впечатляющими организационны­
ми способностями и военным искусством руководителей привели
коммунистов к власти в стране. Националисты настолько зависели
от консервативных региональных чиновников и крупных землевла­
дельцев, что не могли конкурировать с коммунистами в области зе­
мельной реформы. Они также были во многом внутренне разобщены
и понесли большие потери среди профессиональных военных специ­
алистов во время японо-китайской войны, в ходе которой китайская
армия потеряла свыше 100 тыс. офицеров13. Сам Чан Кайши допу­
стил ряд серьезных ошибок. После разгрома японцев демобилизация
китайской армии происходила слишком быстрыми темпами, причем
никто не позаботился о том, как демобилизованные солдаты будут
зарабатывать себе на жизнь. Более того, была распущена и китай­
ская марионеточная армия, воевавшая в качестве вспомогательных
сил на стороне японцев, а КПК без колебаний призвала в ряды сво­
их вооруженных сил большое число этих бывших солдат, обученных
японцами и обладавших намного лучшей военной подготовкой, чем
ее собственные войска.
Ни Советский Союз для коммунистов, ни Соединенные Штаты
Для Гоминьдана не были полноценными союзниками. Безусловно,
войска Мао выиграли в результате захвата Манчжурии Советской
армией после вступления СССР в войну с Японией. Это позволи­
ло китайской Красной армии соединиться с советскими войсками,
вскоре после чего те были отведены на другую сторону советско-
китайской границы. Коммунисты также приобрели немалые преи­
мущества от передачи им трофейных японских вооружений, захва-
Ченных советской армией. Вместе с тем Сталин проявлял большую
Осторожность, чем Мао, и, кажется, предпочитал довольствоваться

р Guillermaz J. The Soldier / / D. Wilson (ed.). Mao Tse-Tung in the Scales of History.
Abridge: Cambridge University Press, 1977. P. 117-143, at p. 117, 124-125.
Domes. The Model for Revolutionary People’s War. P. 526.

253
тем, что китайские коммунисты контролировали бы пока только
север страны, не спеша вырвать из рук Чан Кайши власть над Юж­
ным Китаем. Сталин и Чан достигли взаимопонимания, когда Со­
ветский Союз признал Внешнюю Монголию, бывшую в сущности
его сателлитом, независимым государством, не поднимая вопроса об
объединенной Монголии. Несмотря на это, в ноябре 1948 г., когда
коммунисты уже начали брать верх над националистами в граждан­
ской войне, Сталин уговаривал Мао заняться консолидацией своих
завоеваний на севере, оставив юг под властью правительства Чан
Кайши14. Но Мао пренебрег этим советом. Во время беседы с груп­
пой болгарских и югославских партийных лидеров, состоявшейся в
Москве в феврале 1948 г. накануне разрыва между СССР и Югосла­
вией (в этой встрече участвовал с болгарской стороны Димитров, но
на ней не было Тито от Югославии), Сталин признал, что советское
руководство ошибалось, а правыми оказались китайские коммуни­
сты, верившие в возможность установления своей власти над всей
территорией Китая. Он сказал тогда следующее: «Правда, мы также
можем ошибаться. Вот когда закончилась война с Японией, мы уго­
варивали китайских товарищей согласиться на достижение времен­
ного соглашения с Чан Кайши. Они на словах согласились с нами, но
на деле пошли своим путем, когда вернулись домой. Они собрались
с силами и нанесли удар. Время показало, что они тогда были правы,
а мы - нет»15.
На другой стороне политического водораздела Соединенные
Штаты также призывали к сдержанности. Поддерживая в целом
Гоминьдан, администрация Трумэна уговаривала националистов за­
ключить перемирие в июне 1946 г., когда они готовились захватить
ближайший к границе с Советским Союзом китайский город Хар­
бин. Войска коммунистов в том районе Китая, которыми командовал
Линь Бяо, получили тогда так необходимую им передышку. Стре­
мясь приостановить военные действия в Китае, США даже пошли
на установление эмбарго на поставки вооружений в эту страну, от
которого значительно сильнее пострадали националисты, чем ком­
мунисты. Между тем, безусловно, результаты гражданской войны в
Китае предопределялись различиями в способностях руководителей
борющихся сторон вдохновить свои вооруженные силы и мобилизо­
вать общественную поддержку своих действий. В 1949 г., когда ком­
мунисты полностью завоевали власть в Китае, ни Советский С о ю з.

14 Dietrich. People’s China. Р. 31.

15 Djilas М. Conversations with Stalin. L.: Rupert Hart-Davis, 1962. P. 164-165.

254
йй Соединенные Штаты не сыграли решающей роли в таком исходе
гражданской войны.
Хотя все упомянутые выше факторы, и не в последнюю очередь
умелое и жесткое руководство Мао, во многом предопределили
успехи коммунистов в захвате всей полноты власти над континен­
тальным Китаем в 1949 г., но эти успехи имели и более глубокие
корни. Китай в первой половине XX в. был страной, жившей в са­
мой невероятной нищете, а националисты оказались не в состоянии
предложить программу ее преодоления. Более того, коррупция в их
рядах как на местном уровне, так и в семейном окружении самого
Чан Кайши вызывала широкое общественное возмущение. Сразу
после окончания войны в стране разразилась гиперинфляция. Если
в 1937 г. один американский доллар стоил 3,42 юаня (китайская де­
нежная единица), то к 1945 г. курс китайской валюты понизился до
1705 юаней за один доллар США, а в августе 1948 г. стремительно
обвалился до 8,6 млн юаней за доллар. Правительство национали­
стов в тот месяц ввело в обращение новый юань, пытаясь удержать
его курс к американскому доллару на уровне 4:1, но уже к середине
мая один доллар стоил 22,3 млн новых юаней16. Гоминьдан так и не
сумел найти ответ на эту сложнейшую проблему, с которой ком­
мунистам удалось справиться в самые первые годы пребывания у
власти.
Хотя Советский Союз оказал значительную поддержку китай­
ской Красной армии, но все же китайский случай очень сильно от­
личался от примера восточноевропейских стран, обсуждавшегося
в предыдущей главе. Невзирая на всю сталинскую помощь, китай­
ские коммунисты пришли к власти, опираясь преимущественно на
местное народное движение, сопоставимое скорее с событиями в
Югославии, нежели, скажем, с коммунистическими переворотами
в Венгрии или Польше. Как в Югославии, так и в Китае советские
войска сыграли вспомогательную роль в освобождении территории
страны (от немцев в первом случае и от японцев во втором), но в
°беих этих странах решающее значение имела способность комму­
нистов завоевать поддержку местного населения. И хотя советская
в°енная помощь НОАК после окончания Второй мировой войны в
тихоокеанском регионе была огромной, в значительных масштабах
Подобную помощь получал и Чан Кайши в те времена, когда его ар-
Мия сражалась с японцами.

Domes. The Model for Revolutionary People’s War. P. 525-526. См. также:
letrich. People’s China. P. 31.

255
 Мао Цзэдун и китайское коммунистическое руководство
Подъем Коммунистической партии и взлет популярности Мао
Цзэдуна тесно между собой взаимосвязаны, хотя абсурдное преуве­
личение достижений Мао началось во времена культа его личности
в период нахождения у власти. Он де-факто выдвинулся на ведущую
роль в партии в ходе «Великого похода», хотя официально она была
закреплена за ним только во время Второй мировой войны. Еще за­
долго до начала войны Мао был признан Советским Союзом в ка­
честве лидера китайских коммунистов. Книга о нем американского
журналиста Эдгара Сноу «Красная звезда над Китаем», бывшего
большим поклонником Мао, была издана в русском переводе в СССР
в 1938 г. На следующий год в Москве была опубликована яркая био­
графия Мао, и в том же году вышла в свет брошюра, посвященная
двум вождям китайского народа17 (в качестве второго вождя в ней
шла речь о Чжу Дэ, командовавшем Красной армией Китая)18. Лиди­
рующей роли Мао в партии был придан официальный характер по­
сле его избрания Председателем Политбюро и Секретариата КПК в
1943 г. и подтверждения его верховенства XVII съездом партии в
1945 г.19
Отношения между Мао и Сталиным были неровными задолго до
их первой личной встречи в 1949 г. Он, однако, признавал высший
авторитет Сталина в международном коммунистическом движении
и был в курсе того, что сталинский контроль Коминтерна и его пре­
стиж среди коммунистов всего мира, включая Китай, были достаточ­
ны, чтобы даровать кому-то другому свое расположение в качестве
лидера китайских коммунистов. Людей, заинтересованных в обре­
тении подобного статуса, в избытке хватало не только среди членов
Компартии Китая, но также в Коминтерне и во всем международном
коммунистическом движении. В этой связи Мао особенно беспокоил
китайский представитель в Коминтерне Ван Мин, который, занимая
этот пост, проводил большую часть своего времени в Москве вплоть
до роспуска Коминтерна в 1943 г. Ван действительно жаждал занять
высший пост в Китае, и поэтому Мао видел в нем своего смертельного

17 Русское слово «вождь» означает нечто большее, чем просто лидер или руково­
дитель. Хотя оно используется в более широком смысле, чем немецкое слово «фюрер*
о чем говорит хотя бы тот факт, что вождей может быть несколько, как в случае с упо­
мянутой брошюрой о двух вождях китайских коммунистов, но все же «фюрер» являет­
ся наиболее близким эквивалентом слова «вождь».
18 Панцов А.В. Как Сталин помог Мао Цзэдуну стать вождем / / Вопросы истории-
№ 2. 2006. С. 75-87, на с. 78.
19 Jung Chang, Halliday. Мао: The Unknown Story. P. 264, 279.

256
зрага. Более того, Ван имел сильную поддержку в лице руководите-
дя Коминтерна Георгия Димитрова, который удочерил его младшую
дочь20. С другой стороны, Сталин играл роль строгого арбитра по от­
ношению к руководителям неправящих коммунистических партий, и
0н не настолько идеализировал Ван Мина, как Димитров. Однажды
Ван уже сильно подмочил свою репутацию в глазах Сталина: когда
один из китайских военачальников, связанных с коммунистами, был
арестован чанкайшистами в 1936 г., Сталин был разъярен тем, что в
ответ Ван Мин якобы не нашел ничего лучшего, как отправить в Ки­
тай телеграмму с указанием убить Чан Кайши, или по крайней мере
так об этом сообщили Сталину21. Тогда Сталин видел в Чане неот­
ъемлемую составную часть единого фронта против японцев, создание
которого он планировал.
В полночь 14 декабря 1936 г. Димитрова вызвал по телефону Ста­
лин и спросил его: «Кто такой этот ваш Ван Мин? Провокатор? Он
собирался послать телеграмму с приказанием убить Чан Кайши»22.
Для работника Коминтерна быть названным Сталиным провокато­
ром обычно являлось прелюдией к смертному приговору, но Ван Мин
при поддержке Димитрова сумел тогда выжить23. Во время дискуссий
в Коминтерне Ван Мин часто нелестно отзывался о качествах Мао
как руководителя, но Сталин, при всех его оговорках, сочетал вынуж­
денное уважение к Мао с подозрительностью в отношении Вана. Как
следует из недавно опубликованной в одном русском научном жур­
нале статьи под названием «Как Сталин помог Мао стать вождем»24,
основанной на изучении документов Коминтерна, Сталин твердо ре­
шил сделать ставку на Мао в 1938 г. Тогда Димитров, транслируя вы­
бор Сталина, заявил делегации Компартии Китая при Коминтерне:
«Вы должны передать всем, что необходимо поддержать Мао Цзэду­
на как вождя Компартии Китая. Он закален в практической борьбе.

20 I. Banac (ed.). The Diary of Georgi Dimitrov 1933-1949. New Haven: Yale
University Press, 2003. P. xxxvii-xxxviii.
21 Российский историк А.В. Панцов, изучавший документы Коминтерна, полага-
ет>что Сталина, возможно, преднамеренно дезинформировали. Димитров ничего не
знал об этой предполагаемой телеграмме, никаких подтверждений относительно нее
Не обнаружено и, по его мнению, она никогда не существовала. См.: Панцов А.В. Как
Сталин помог Мао Цзэдуну стать вождем. С. 81.
22 Banac (ed.). The Diary of Georgi Dimitrov. P. 42 (курсив в оригинале).
23 По мнению Юн Чжан и Джона Холидея, жизни Ван Мина угрожал не столько
Сталин, сколько Мао Цзэдун. Они полагают, что по указаниям Мао было совершено
^сколько попыток отравить Мина после его возвращения в Китай, и эти попытки уда­
лись в том смысле, что постоянно подрывали его здоровье. См.: Jung Chang, Halliday.
Ма°: The Unknown Story. P. 262-266, 271, 649.
24 Панцов А.В. Как Сталин помог Мао Цзэдуну стать вождем.

257
Таким людям, как Ван Мин, не надо бороться за руководство»25. Воля
Сталина и его сильные сомнения в отношении Ван Мина, очевидно,
возобладали над личной дружбой Димитрова с Ваном.
Если рассматривать политику Сталина в более общем плане, то
до того момента, когда коммунисты преуспели в установлении сво­
ей власти над всем Китаем, она заключалась в несколько насторо­
женном отношении к КПК, ибо он приветствовал ту роль, которую
играла армия Чан Кайши в войне против Японии, а самого Чана рас­
сматривал как противовес британскому империализму. Чан Кайши
обладал в глазах Сталина еще одним преимуществом в связи с его
непростыми отношениями с американскими союзниками. Во время
войны Сталин желал, чтобы китайские коммунисты поддержали
союз с Гоминьданом и сосредоточились на борьбе с японцами. По­
сле того как война с Японией завершилась, а также в ходе последо­
вавшей за ней гражданской войны Сталин подталкивал Мао и ки­
тайских коммунистов к скорейшему выдавливанию националистов,
независимо от внутреннего положения страны. Победа к ним пришла
даже быстрее, чем они того ожидали. Сталин, заглядывая вперед за
пределы победы коммунистов, еще в апреле 1948 г. советовал Мао
соблюдать осторожность в самый ранний период пребывания ком­
мунистов у власти. Имея в виду пример Восточной Европы, где су­
ществовавшая поначалу настоящая коалиция затем уступила место
псевдокоалиции, открывшей коммунистам дорогу к монополии на
власть, Сталин подчеркивал необходимость создания в Китае после
окончания гражданской войны коалиционного правительства, опира­
ющегося на возможно более широкую общественную поддержку. Он
тогда написал Мао: «Надо иметь в виду, что китайское правительство
после победы народно-освободительных армий Китая по своей по­
литике будет, по крайней мере в период после победы, длительность
которого сейчас трудно определить, - национальным революционно-
демократическим правительством, а не коммунистическим»26. Это
будет означать, продолжал Сталин, что необходимо отложить нацио­
нализацию и конфискацию собственности крупных, средних и мел­
ких землевладельцев. Тем временем, китайские коммунисты акти­
визировали вооруженные действия и в феврале 1949 г. взяли Пекин.
В октябре того же года под их контроль перешел последний круп­
ный город на юге Китая Гуанчжоу. Чан Кайши умолял Соединенные

25 Панцов А.В. Как Сталин помог Мао Цзэдуну стать вождем. С. 79.
26 Westad О. A. The Global Cold War: Third World Interventions and the Making ()t
Our Times. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 65.

258
ц1таты об усилении помощи, но безрезультатно. Ему не оставалась
цичего иного, как бежать с остатками своего правительства и армии
на остров Тайвань27.

Коммунистический Китай и советская модель

Признавая главенство Советского Союза как первого в мире со­
циалистического государства и благоразумно склоняясь перед ав­
торитетом Сталина, Мао, тем не менее, считал, и не без оснований,
что лучше понимает реальную ситуацию в Китае. Время от времени
он пренебрегал сталинскими советами, но в то время это не приво­
дило к каким-либо кризисам в советско-китайских отношениях, по­
скольку политика Мао давала довольно положительные, с советской
точки зрения, результаты. Война в тихоокеанском регионе заверши­
лась разгромом Японии, хотя и в большей степени благодаря усили­
ям американцев и армии Чан Кайши, нежели войск Мао, а в 1949 г.
коммунисты действительно пришли к власти над всем Китаем. Мао
двигался немного быстрее, чем советовал Сталин в 1948 г., но то, в
какой мере система, создававшаяся им в Китае, копировала суще­
ствовавшую в СССР, не могло не радовать советского лидера. Хотя
некоторые китайские исследователи стремятся доказать, что даже на
ранних этапах коммунистической власти в Китае между этими дву­
мя системами имелись наряду со сходствами также существенные
различия, российские историки убедительно им возражают, утверж­
дая, что строившаяся в Китае система основывалась на «советской
модели политического, социального и экономического развития», и
указывают следующие фундаментальные черты, общие для обеих си­
стем: «безраздельное господство жестко централизованной и иерар­
хически устроенной коммунистической партии, безграничный культ
лидера партии, всепроникающий контроль органов безопасности за
политической и интеллектуальной жизнью граждан, захват государ­
ством частной собственности, жестко централизованное планиро­
вание, приоритет развитию тяжелой промышленности и гигантские
ресурсы, расходуемые на национальную оборону»28.
Порой Мао раздражал Сталина своими неортодоксальными
взглядами и многими инициативами, против которых Сталин его
пРедупреждал. Но со своей стороны сам Мао, несомненно, имел осно-
вания опасаться Сталина и поэтому даже еще в 1930-е гг. старался
Изображать перед эмиссарами из Советского Союза верного учени­

27 Dietrich. People's China. Р. 32.

28
Панцов А.В. Как Сталин помог Мао Цзэдуну стать вождем. С. 85.

259
ка кремлевского вождя. Так, когда советский кинодокументалист
Роман Кармен весной 1939 г. приехал в Китай, чтобы снять фильм о
Мао, тот позировал перед камерой с книгой Сталина в руках, делая
вид, что внимательно изучает ее, и стараясь, чтобы портрет Сталина
на обложке постоянно попадал в объектив. После своей поездки Кар­
мен смог докладывать в Москве о том, с какой теплотой Мао говорил
о Сталине29. Вместе с тем Мао впервые повстречался со Сталиным
лично только в декабре 1949 г. Его визит в Москву совпал по времени
с празднованием 70-летия Сталина, во многом затмившим эффект от
прибытия Мао. Китайские коммунисты тогда пришли к власти всего
2,5 месяца назад, и это событие приветствовалось Москвой как свиде­
тельство поступательного движения коммунизма, имевшее огромное
внутреннее и международное значение. Но все же, судя по заголовкам
советских газет, можно прийти к выводу, что приход коммунистов к
власти в самой крупной по численности населения стране мира явил­
ся событием, заслуживающим менее торжественного празднования
по сравнению с круглой сталинской датой.
Мао потратил немало лет, чтобы дискредитировать своих возмож­
ных соперников внутри партии или поставить их в полную от себя за­
висимость. Однако к моменту прихода к власти в руководстве страны
все же оказалось, помимо Мао, немало талантливых и авторитетных
людей. Одним из них был Лю Шаоци. Если Мао был безоговорочным
лидером, опиравшимся на партию, то Лю, который во время граждан­
ской войны с националистами вел мудрую подпольную работу за ли­
нией фронта в «белых районах», занимал второе место в китайской
иерархии. Третьим по рангу был глава правительства Чжоу Эньлай,
исполнявший одновременно обязанности министра иностранных
дел30. Влиятельный ветеран партии, который в начале 1930-х гг. порой
выступал как оппонент Мао, Чжоу стремился сглаживать некоторые
наиболее экстремальные моменты в политике, проводимой Мао. По­
добно Анастасу Микояну, такому же умному и гибкому долгожите­
лю советского Политбюро времен Сталина и Хрущева, Чжоу Эньлай
никогда не претендовал на высший пост в партии, чем и отличался
от Ван Мина. Благодаря этому он сумел четыре десятилетия продер­
жаться в руководстве партии ценой того, что разделял с Мао ответ­
ственность за самые дорогостоящие ошибки и кровавые репрессии.
Оставаясь преданным коммунистическому выбору, сделанному им а
ранней молодости, Чжоу мирился со всеми изгибами и поворотами

29 Jung Chang, Halliday. Мао: The Unknown Story. P. 225-256.

30 Teiwes F. C. The Establishment and Consolidation of the New Regime, 1949-57
MacFarquhar (ed.). The Politics of China. P. 5-86, at p. 13.

260
руководящей политики Мао, точно так же как Микоян безропотно
принимал свое подчиненное положение по отношению к Сталину,
хотя в Советском Союзе в еще большей степени, чем в Китае, подчи-
неНие или неподчинение лидеру было вопросом жизни или смерти.
Комментируя противоречивость характера Мао Цзэдуна, ведущий
специалист по китайской политике Лоуэлл Диттмер писал, что «в то
время, как Мао был абсолютно непреклонен в выборе собственного
пути и в сокрушении любой оппозиции, он презрительно-насмешливо
относился к тем, кто, подобно Чжоу Эньлаю, пресмыкался перед ним
и всячески ему льстил»31.
Но правящая элита, невзирая на сложные и неравные отно­
шения внутри нее, оставалась стабильной в течение тех лет, ког­
да китайские коммунисты были заняты укреплением собственной
власти, т.е. с октября 1949 и до середины 1950-х гг. Подавляющее
большинство членов Центрального Комитета партии, избранные
на ее VII съезде в 1945 г. и дожившие до 1956 г., когда состоялся
VIII съезд, были вновь переизбраны в состав ЦК32. Тогдашняя спа­
янность элиты резко контрастировала с теми потрясениями, которые
случились позднее, но ленинский принцип демократического центра­
лизма внутри партии всегда работал в ее пользу как консолидирующая
сила. В политической практике это означало видимость монолитного
единства партии в глазах общества, основанного на ее жесткой дис­
циплине и строго иерархической организации, характерных для ком­
мунистических партий. Кроме того, в то время в КПК было полное
согласие относительно того, что советский опыт представляет собой
модель строительства социализма, хотя сама эта модель в Советском
Союзе неоднократно варьировалась, начиная с ленинской новой эко­
номической политики (нэп) и заканчивая сталинской коллективи­
зацией сельского хозяйства и пятилетними планами экономическо­
го развития. Китайские коммунисты в первые годы пребывания у
власти имели обыкновение оглядываться на советский опыт конца
1920-х гг., когда речь шла о развитии экономики, но одновременно
внедряли политические институты, возникшие в период зрелости со­
ветской политической системы33.

31 Dittmer L. Pitfalls of Charisma / / The China Journal. № 55. January 2006. P. 119-
128, at p. 126.
32
Выборы в Центральный Комитет и его внутренний орган Политбюро в Китае,
и в других коммунистических партиях, никогда не были свободным волеизъявле­
нием Делегатов съездов. Им вручали заранее составленный список кандидатов, ото-
Ранных руководством партии, причем при их отборе решающее слово принадлежало
лИдеру партии, в данном случае Мао Цзэдуну.
33 Teiwes. The Establishment and Consolidation of the New Regime, 1949-57. P. 17.

261
 Среди лозунгов, распространявшихся Коммунистической пар­
тией Китая, был в частности такой: «Советский Союз сегодня - это
наше завтра»34. Примечательно, что еще в январе 1956 г. Мао заявлял,
что китайские коммунисты просто конкретизируют советские дости-
жения35. В тот период построения коммунистической системы, как
отмечает Фредерик Тейес, политика Китайской коммунистической
партии и китайское общество испытывали на себе советское влия­
ние, проявлявшееся разнообразными и сложными способами. Далее
он пишет: «В некотором смысле этот процесс протекал вне контроля
со стороны партийного руководства, но в принципе он отражал его
осознанный выбор. И когда те же лидеры или доминирующая группа
в руководстве партии после 1957 г. сочли необходимым порвать с со­
ветским путем, то сделать это оказалось им вполне по силам, хотя во
многом советское влияние неизбежно осталось»36.
Бескрайние просторы и огромное население страны, а также раз­
меры китайской компартии определили тот факт, что Китай, когда
всего несколько лет спустя после смерти Сталина у него возникли се­
рьезные разногласия с советским руководством, оказался в «весовой
категории», коренным образом отличающейся от насажденных Со­
ветским Союзом коммунистических режимов в Восточной Европе.
Вместе с тем в первые годы пребывания КПК у власти между двумя
крупнейшими в мире коммунистическими партиями наблюдалось
почти полное согласие.
Среди восточноевропейских коммунистических партий, чей путь
к власти имел хотя бы некоторое сходство с КПК, можно назвать
компартии Югославии и Албании. В обеих этих странах существо­
вали коммунистические армии, одержавшие победу военным путель
причем в них борьба за национальное освобождение шла рука об руку
с социально-политическими революциями. Еще одной и наиболее
важной чертой, объединяющей Китай с этими двумя странами, яв­
лялось то, что превосходство коммунистов было заранее обеспечено
в связи с той важной ролью, которую играли в революции руководи­
мые ими армии. Мао совершенно четко сформулировал положение о
руководящей роли партии по отношению к армии еще в 1938 г., когда
он заявил: «Наш принцип - партия командует винтовкой; совершен-
но недопустимо, чтобы винтовка командовала партией», и когда КПК
пришла к власти, она неуклонно придерживалась этого принципа.

34 Teiwes. The Establishment and Consolidation of the New Regime, 1949-57. P. 1<S
35 Ibid. P. 70.
36 Ibid. P. 18.

262
Самой важной фигурой в любом регионе Китая, как и во всем осталь­
ном коммунистическом мире, был секретарь регионального комитета
партии, причем во всех регионах на этих постах находились граждан­
ские лица. Исключение составлял лишь центрально-южный регион,
где этот пост был отдан одному из наиболее успешных командиров
китайской Красной армии Линь Бяо37. Подобно коммунистическим
партиям Восточной Европы, КПК быстро расширяла свои ряды в пе­
риод прихода к власти. Ее численность, составлявшая в 1948 г. около
2,6 млн человек, в 1950 г. выросла до примерно 5,8 млн. Скорость,
с которой партия почти удвоила свою численность, означала, что
многие из вновь вступивших в нее членов не только не знали основ
марксистско-ленинской идеологии, но были безграмотными. Более
того, среди них встречались те, кто просто присоединился к победи­
телям, а члены партии, участвовавшие в долгой борьбе с национали­
стами, были не уверены в том, насколько искренне вновь вступившие
преданы коммунистической идее38.

Корейская война и внутренний раскол

Поначалу многие местные гоминьдановские чиновники были
оставлены на своих постах, поскольку коммунисты не располагали
достаточным числом собственных кадров для замещения всех этих
должностей. Новое коммунистическое правительство сумело обуз­
дать безудержную инфляцию, добившись этого частично путем на­
ционализации банковской системы и установления таким образом
контроля за выдачей кредитов, а частично - за счет установления
контроля за поставками товаров и перехода на выплаты заработков
преимущественно натурой, например зерном и маслом. Темпы ин­
фляции удалось быстро понизить до 15% в год39. Поначалу переход
власти к коммунистам был с энтузиазмом встречен большей частью
китайского общества. По словам Джона Кинга Фэрбэнка: «то было
преданное своему делу правительство, которое занялось реальным
наведением порядка, причем это касалось не только починки кана­
лизации и уборки улиц, но также их очистку от попрошаек, прости-
тУток и мелких уголовников, которых всех отправляли на перевос­
питание. Возникал новый Китай, которым можно было гордиться,
гДе инфляция контролировалась, были ликвидированы привилегии
Для иностранцев, в основном было покончено с курением опиума и

37 Ibid. Р. 29.
38 Ibid. Р. 22.
39
Fairbank, Goldman. China: A New History. P. 348.

263
коррупцией, а граждане были вовлечены в многочисленные обще­
ственные мероприятия по ремонту общественных зданий, ликви­
дации неграмотности, борьбе с болезнями, поддержке неимущих и
изучению основ новой демократии и идей Мао Цзэдуна. Участие в
этой общественной деятельности открывало новые возможности для
честолюбивых и идеалистически настроенных молодых людей»40.
Если многие, но далеко не все действия новой власти были пози­
тивными, то темные стороны коммунистического правления не за­
ставили себя долго ждать. Поддержание жесткого контроля над
политическим поведением граждан и их доступом к информации, осу­
ществлявшееся одновременно с внесением революционных измене­
ний в общественно-политические отношения, имело своим логичным
следствием физические репрессии и установление партийной дикта­
туры. Вероятно, период относительной терпимости в отношении не­
коммунистических слоев общества мог оказаться еще короче, если бы
Китай не вступил в Корейскую войну. Это было ожесточенное идео­
логическое противостояние, дорого обошедшееся Китаю в пересчете
на число потерянных солдатских жизней. В войне участвовало 3 млн
китайцев, а оценки потерь китайских войск колеблются в диапазоне
от 400 тыс. до 1 млн убитых, причем официальная цифра потерь в
152 тыс., опубликованная в то время китайскими властями, не вы­
зывает никакого доверия41. Среди убитых в Корее был также погиб­
ший при американском авианалете старший сын Мао, служивший
китайско-русским переводчиком при главнокомандующем китай­
скими силами в Корее генерале Пэн Дэхуайе42. Советский Союз от­
крыто не принимал участия в войне, но предоставил массированную
помощь плохо оснащенным китайским и северокорейским войскам,
негласно посылая в Корею советников, самолеты с экипажами и боль­
шое количество военной техники и снаряжения43.
Теперь из рассекреченных документов, хранившихся в советских
архивах, стало известно, что корейский лидер Ким Ир Сен убеждал

40 Fairbank, Goldman. China: A New History. P. 348-349.

41 Jung Chang, Halliday. Mao: The Unknown Story. P. 394. Цифру в 400 тыс. по­
гибших авторы взяли из беседы Дэн Сяопина с японскими коммунистами, а приводя
цифру в 1 млн погибших они ссылаются на русскоязычный источник - изданную я
1994 г. книгу Серго Берии, в которой он излагает биографию своего отца, шефа НКВД
Лаврентия Берии (Ibid. Р. 394, 719). По американским данным число убитых и ране­
ных китайских военнослужащих составляло 900 тыс. человек - см.: Dietrich. People >
China. Р. 67.
42 Jung Chang, Halliday. Mao: The Unknown Story. P. 394.
43 Gorlizki Y., Khlevniuk O. Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1946
1953. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 97.

264
Сталина в том, что сумеет быстро победить в войне за присоедине­
ние Юга к объединенной Корее, и тот разрешил запланированное
Кимом наступление. Когда поначалу успешно наступавшие северные
корейцы были отброшены американцами, Сталин выразил надежду,
чТо Ким Ир Сен может рассчитывать на китайских добровольцев,
которые придут ему на выручку44. Между тем Мао колебался, стоит
ли китайским войскам вмешиваться в конфликт, написав в посла­
нии Сталину 2 октября 1950 г., что хотел бы продлить мир в Китае
после стольких лет войны. Мао также выразил на заседании Полит­
бюро серьезные сомнения в том, стоит ли прерывать начавшуюся
реконструкцию страны, и озабоченность тем, что Китай может под­
вергнуться прямому нападению Соединенных Штатов (тогда еще
была свежа память об атомной бомбардировке Японии в 1945 г.)45.
Сообщив Сталину о некоторых своих затруднениях, Мао также су­
мел усилить свои позиции в переговорах с Советским Союзом, имея
при этом в виду укрепление собственного влияния на товарищей по
Политбюро. Он должен был убедить их в том, что Советский Союз
скрытно окажет существенную военную помощь, в преодолении
технической отсталости китайских вооруженных сил. Члены китай­
ской делегации во главе с Чжоу Эньлаем и Линь Бяо, направленные
в Москву на переговоры со Сталиным, подчеркивали важность со­
ветской авиационной поддержки китайских войск в случае, если те
примут участие в войне. В письме, написанном Сталиным 4 октября
1950 г. и доставленном Мао на другой день, он настаивал на отправ­
ке в Корею китайских войск в количестве как минимум 5 -6 дивизий
«добровольцев». Сталин указывал, что Китай не добьется междуна­
родного признания, к которому он так стремится, занимая позицию
пассивного выжидания и невмешательства, и писал, что даже готов
рискнуть развязыванием мировой войны с участием США (хотя он

44 Введение Джеймса Дж. Хершберга к переписке между Сталиным и Мао Цзэду-

н°м и между Сталиным и советскими послами в Китае и Северной Корее, опублико­
ванной в Cold War International History Project Bulletin, № 14/15, W inter 2003 - Spring
2°04. P. 369-372.
45 Jung Chang, Halliday. Mao: The Unknown Story. P?377. До сих пор остаются без
°тветов некоторые вопросы, касающиеся китайско-советских отношений в канун уча-
СТия Китая в Корейской войне, включая несовпадения между китайской и советской
ВеРсиями письма Мао Сталину от 2 октября 1950 г. Китайский ученый Шен Джихуа
НеДавно доказал, что «главной причиной, побудившей Мао принять решение послать
^тайские войска в Корею, стало стремление избежать ввода советских войск в Северо-
с т о ч н ы й Китай в случае поражения Северной Кореи и распространения войны на
внчжурию». См.: Yafeng Xia. The Study of Cold W ar International History in China:
oJ^ev*ew of the Last Twenty Years / / Journal of Cold W ar Studies. Vol. 10. № 1. Winter
2°°8. p 81-115, at p. 108.

265
и не верил в подобный исход) ради предотвращения поражения ком­
мунистов в Корее. В своем письме Сталин также указывал: «Мож­
но предположить, что США, невзирая на их неготовность к большой
войне, все же смогут втянуться в большую войну, что, в свою очередь,
может втянуть в войну Китай, а вслед за ним втянет в войну и Со­
ветский Союз, связанный с Китаем Договором о взаимной помощи.
Должны ли мы этого опасаться? По моему мнению - нет, поскольку
мы вместе будем сильнее США и Англии, в то время как другие ев­
ропейские страны без Германии, которая сейчас неспособна оказать
Соединенным Штатам никакой помощи, не представляют серьезной
военной силы». (Слова, набранные курсивом, вписаны Сталиным
собственноручно в отпечатанный на машинке проект письма.)46
В том же письме Сталин напомнил Мао о своем предупреждении
в отношении того, что присутствие буржуазных партий в китайской
правящей коалиции означало, что те в случае войны смогут восполь­
зоваться недовольством в стране Коммунистической партией и ее ру­
ководством. Он писал, что понимает затруднения Мао, но еще раз на­
помнил ему, что ранее тот намеревался послать свои войска в Корею.
Сталин не преминул высказать предположение, что Мао, как ему
кажется, проявляет признаки отступления от прежних позиций и не­
достатка революционной солидарности. Мао позднее утверждал, что
Сталин подозревал его в том, что он станет «вторым Тито», и стал ему
доверять только после интервенции в Корею47. Проведя три бессорт­
ных дня и ночи после получения сталинского письма, Мао наконец
отдал секретный приказ «китайским добровольцам» перейти корей­
скую границу. Таким образом, началось участие Китая в Корейской
войне, имевшее своей целью, по словам Мао, сопротивление «нападе­
нию империалистов США и его цепных псов»48.
Возможно, что колебания Мао были частично обусловлены, по­
мимо опасности возникновения более широкого военного конфлик­
та, тем, что участие Китая в Корейской войне, кроме отвлечения
больших средств и человеческих потерь, повлечет за собой усиление'
оппозиции новому режиму и вызовет значительные внутренние бес­
порядке в его собственной стране. Вместе с тем он усматривал в вой-

46 Letter of Stalin to Mao, dated 4 October 1950, sent via Soviet Ambassador t<>
Beijing, 5 October 1950 / / Cold W ar International History Project Bulletin. № 14/15
P. 375-376.
47 Russian Documents on the Korean W ar 1950-1953. Ibid. P. 370, 376.
48 Dietrich. People’s China. P. 671; Strauss J. C. Paternalist Terror: The Campaign m
Suppress Counterrevolutionaries and Regime Consolidation in the People’s Republic <>l
China, 1950-1953 / / Comparative Studies in Society and History. Vol. 44. № 1. January
2002. P.80-105, at p.87-89.
jje и некоторые возможности, которыми было бы неплохо воспользо­
ваться. Внешняя угроза могла способствовать усилению его власти в
стране, а участие в борьбе против американцев укрепило бы престиж
IVlao внутри Коммунистической партии. Он определенно был готов
воспользоваться ростом международной напряженности для оправ­
дания разгрома даже потенциальной оппозиции. Число казненных
китайскими коммунистами граждан своей страны резко возросло по­
сле начала Корейской войны. Оценки количества казней в Китае за
период 1939-1953 гг. сильно различаются, варьируясь в пределах от
800 тыс. до 5 млн. Число заключенных в тюрьмы или людей, просто
запуганных властями, многократно превышает эти цифры49. Идеоло­
гическое давление на инакомыслящих, проводившееся под лозунгом
«реформы мировоззрения», также резко усилилось в 1950 г. Впо­
следствии было убедительно доказано, что именно сочетание безжа­
лостного террора с патернализмом позволило китайским коммуни­
стам преуспеть там, где потерпела неудачу стратегия мобилизации
и убеждения, применявшаяся националистами в 1930-1940-х гг.50
Государство обязано материально поддерживать тех, кто сотрудни­
чает с новыми властями, проявляя безжалостность в отношении их
противников. Стали практиковаться публичные суды над контррево­
люционерами, на которых люди, обвиненные в подобной преступной
деятельности, должны были объяснять природу контрреволюцион­
ной угрозы, каяться в своих преступлениях и говорить о том, как они
благодарны власти, разъяснившей им всю ошибочность избранного
ими пути51.
Но простое отречение от контрреволюционной деятельности
вскоре стало далеко недостаточным. Сигналом к атаке на интеллек­
туалов, «сидящих на заборе и не разделяющих всей душой целей
Коммунистической партии», стал выход на экраны в декабре 1950 г.
художественного фильма «Жизнь By Сюня». В нем рассказывалось
о филантропе XIX в., бывшем нищем бедняке, ставшем богатым по­
мещиком, впоследствии не только организовывавшего школы для
бедных на собственные средства, но и сумевшем убедить импера­
торское правительство присоединиться к этому начинанию. Фильм
пользовался успехом у зрителей и получил .хорошие отзывы крити­
ки. Вместе с тем весной 1951 г. фильм подвергся яростным напад­
кам, инициированным комитетом по кинематографии министерства

49 Ibid. Р. 69.
50 Strauss. Paternalist Terror. Р. 80-81.
51 Ibid. Р. 94-96.

267
культуры. Возможным вдохновителем критики фильма была недав­
но назначенная членом этого Комитета Цзян Цинн, ставшая четвер­
той женой Мао. Вскоре китайские газеты стали посвящать разгрому
фильма четверть своих полос. Принципиальной ошибкой создателей
фильма было объявлено их предположение о том, что прогресс может
быть достигнут посредством идеалистического реформаторства, а не
в результате революционной классовой борьбы52.
Двумерное мышление стало характерной чертой ортодоксальных
приверженцев коммунистической доктрины53. Это означало, что для
них в мире существуют только две противоборствующие стороны -
силы революционного прогресса и силы реакции. Никакого третьего
пути нет и не может быть. На это было самым недвусмысленным об­
разом указано создателям фильма, и это послание коммунистов очень
быстро распространилось в среде интеллектуалов в целом. Художни­
ки, писатели, университетские преподаватели и школьные учителя
оказались среди тех, кого вынудили участвовать в массовых собра­
ниях, на которых они были обязаны изучать труды Маркса, Ленина
и Мао, отказываться от своей прежней идеологии, заниматься само­
критикой и выслушивать критические выступления других участни­
ков этих сборищ. Если бывшие помещики и другие открытые про­
тивники революции были казнены или заключены в тюрьмы, то цель
развязанной кампании промывания мозгов состояла в том, чтобы, со­
хранив образованных людей с их возможностями, полностью переко­
вать их мышление в соответствии с новой господствующей идеологи­
ей. Одновременно китайская система образования была перестроена
по советским лекалам, что означало отдачу приоритета дисциплинам,
имеющим практическое значение - инженерии и естественным нау­
кам, и отказ от либеральных образовательных программ, готовивших
высоко и всесторонне образованных людей, составлявших незначи­
тельное меньшинство населения страны54.
Период 1951-1953 гг. был отмечен целым рядом подобных
кампаний. В 1952 г. за проектом «против пяти зол» быстро после­
довала кампания «против трех зол». Тремя объектами борьбы в
рамках последней были названы коррупция, лишние расходы и бю­
рократизм, а первые пять включали взяточничество, уклонение от
налогов, хищения государственной собственности, жульничество
при выполнении госзаказов и кража государственных экономических

52 Strauss. Paternalist Terror. Р. 72; Fairbank / / Fairbank, Goldman. China: A New

History. P. 360-364.
53 Подобное видение мира восходит к Конфуцию.
54 Dietrich. People’s China. Р. 72-76.

268
данных55. Эти кампании были в первую очередь нацелены против го­
родских чиновников, особенно занятых в финансовом управлении, и
против капиталистов. Более ранняя кампания, проведенная в 1951 г.,
была направлена против «контрреволюционеров» и «шпионов», за­
кончившись арестами подозреваемых в этих преступлениях56. Па­
раллельно с этими кампаниями руководство страны занималось
построением коммунистической системы, причем достаточно орто­
доксальными методами. При этом приоритет отдавался национализа­
ции тяжелой промышленности, в которой к концу 1952 г. от 70 до 80%
предприятий уже находились в государственной собственности, про­
тив 40% в легкой промышленности. Между тем Коммунистическая
партия лишила партийных билетов примерно 10% ее членов, вступив­
ших в партию в последние годы, одновременно занимаясь привлечени­
ем в свои ряды новых членов. В результате численность КПК к концу
1953 г. достигла 6,5 млн человек57. Все это означало, что до конца
жизни Сталина, умершего в марте 1953 г., китайская коммунисти­
ческая система, невзирая на особый путь прихода партии к власти,
развивалась признанными и приемлемыми путями для кремлевских
арбитров их идеологической и организационной чистоты. Сам Мао
в глазах международного коммунистического движения еще не стал
основателем вредоносного «маоизма».

55 Ibid. Р. 77-78.
56
^ Teiwes. The Establishment and Consolidation of the New Regime, 1949-1957.
P-38-39.
57 Ibid. P. 42.
 12. ПОСЛЕВОЕННЫЙ СТАЛИНИЗМ И РАЗРЫВ
С ЮГОСЛАВИЕЙ

Годы, прошедшие с момента окончания Второй мировой войны до

смерти Иосифа Сталина в марте 1953 г., были отмечены драматиче­
скими переменами в коммунистическом мире и в его отношениях с
западными демократиями. Прежде всего, число коммунистических
государств с предвоенных двух увеличилось до двенадцати. Во-
вторых, произошел первый значительный раскол в международном
коммунистическом движении, до того отличавшемся своей спаянно­
стью. Прошел всего год с момента создания Коминформа, ставшего
наследником распущенного в 1943 г. Коминтерна, как из этой орга­
низации была изгнана Югославия. Наконец, в-третьих, сотрудниче­
ство между демократическими странами и коммунистами сменилось
разделением Европы, холодной войной и высокой международной
напряженностью.
Для руководителей и большей части населения Советского Со­
юза столь радикальное увеличение числа стран, которыми правили
коммунисты, можно было считать поводом для торжества. Рядо­
вые советские граждане были не в курсе того, насколько создание
большинства таких режимов было далеко от свободного волеизъ­
явления рабочих этих стран. Для России и большей части осталь­
ных советских республик (за явным исключением прибалтийских
стран - Эстонии, Латвии и Литвы) непосредственным результатом
окончания войны стали чувства облегчения и оптимизма, испытыва­
емые их гражданами, - облегчения от того, что, наконец, закончились
ужасы войны, и оптимизма в связи с ожиданиями восстановления
разрушенной Родины и прихода новой, лучшей жизни. Война обра­
тила в руины не только бесчисленное число городов и деревень стра­
ны, но редко можно было встретить семью, которую она не лишила
кого-либо из близких. Многим семьям уже доводилось испытать пре­
ждевременные утраты родственников, происходившие в сопостави­
мых масштабах во время голода или террора 1930-х гг., но военные
потери оказались намного более значительными. Тем не менее п о п у ­
лярность Сталина к моменту окончания войны в 1945 г. выросла в
270
большинстве регионов Советского Союза и особенно в России, а
граждане мечтали, что после войны их страна станет краше, чем пре­
жде, в довоенные годы.
Было бы ошибкой полагать, что большинство советских граждан
в первые послевоенные годы отвергали взрастившую их систему, ка­
кими бы чудовищными ни были отдельные ее проявления. Извест­
ное под названием Гарвардского проекта исследование, проведен­
ное в 1950 г. посредством систематизированного интервьюирования
бывших советских граждан, показало, что они, в особенности пред­
ставители младших поколений, считали приемлемыми многие, хотя
и не все, аспекты советской системы, порицая, например, колхозы.
В ходе реализации этого проекта интервью брали у людей, живших за
пределами Советского Союза, чьи взгляды не вполне репрезентатив­
но отражали настроения всего населения, поскольку они, вероятно,
были более враждебно настроены по отношению к системе. Это были
бывшие советские граждане, которые либо воспользовались открыв­
шимися во время войны возможностями, чтобы покинуть СССР,
либо оказались в числе перемещенных войной лиц, решивших после
ее окончания не возвращаться на родину. Среди них встречались те,
у кого члены семей были арестованы органами госбезопасности, и
нет ничего удивительного, что эти люди были наиболее враждебно
настроены по отношению к советской власти. Вместе с тем значи­
тельная часть эмигрантов первых послевоенных лет одобряли такие
аспекты советской системы, как государственная собственность на
средства производства и государственное управление промышленно­
стью, а также государственная система социального обеспечения. Но
даже в этой эмигрантской среде не пользовались значительной по­
пулярностью такие вещи, как охраняемые законом гражданские сво­
боды и политический плюрализм. Они желали только самых базовых
свобод, в основном, таких как свобода открытого обмена мнениями
с друзьями, свобода перемещения и возможность жить, не опасаясь
произвола органов власти1.
Естественно, советские граждане мечтали о большем материаль-
пом достатке. Среди них были солдаты, воевавшие на фронте и соб­
ственными глазами увидевшие более высокий"уровень жизни людей
в Других странах, причем даже в тех, которые сильно пострадали от
в°йны. Русский писатель Виктор Астафьев наблюдал, какое влияние
°Казал Запад на советских солдат, возвращавшихся в Советский Союз

1 Inkeles A., Bauer R. A. The Soviet Citizen: Daily Life in a Totalitarian Society,
На^ a rd University Press, 1961. P. 233-280.

271
и видевших, что побежденные враги живут намного лучше них и что
«при капитализме жизнь идет здоровей и богаче». Астафьев полагал,
что сталинская кампания против «космополитизма» (рассмотренная
далее в этой главе) «являлась ”отголоском“ той борьбы, которая на­
чалась еще в ходе войны против западного влияния на умонастрое­
ния советских людей... Ну, насмотрится вот такого солдат, вернется
в родное село, поглядит на тараканов, на детишек голодных, да и
выскажется...»2. Кэтрин Мерридейл, изучавшая письма солдат Крас­
ной армии, написанные во время войны, обнаружила в офицерских
письмах, присланных домой летом 1945 г., «запросы на большую
свободу, лучшее образование, оживление культурной жизни». Одна­
ко никто из офицеров «не требовал демократии и не жаждал крови
Сталина»3. Подавляющему большинству людей, воевавших в совет­
ской армии и видевших Сталина только на портретах, он казался во­
площением «прогресса, единства, героизма и освобождения»4*.
Народ верил, что именно Сталин привел его к победе. Людям
была недоступна иная точка зрения, например об ответственности
Сталина за потери, понесенные в начале войны, которые невозможно
было озвучить в средствах массовой информации или даже в книгах,
изданных самыми минимальными тиражами. Это только усиливало
наивную веру в Сталина и непобедимость советской системы. Связь
между верой в вождя и доверием к системе была не случайной. Сам
Сталин был убежден в том, что создание его собственного, преувели­
ченного «имиджа» (хотя этот термин в те времена не применялся и
вошел в русский политический лексикон только четыре десятилетия
спустя) как харизматичного, обладающего почти сверхчеловечески­
ми качествами лидера способствовало усилению поддержки комму­
нистического строя и укреплению его легитимности5. После того как
Никита Хрущев разоблачил культ личности Сталина в докладе на
XX съезде КПСС в 1956 г. (это историческое событие заслуживает

2 Цитируется по сборнику: Сталин и космополитизм. Документы Агитпропа ЦК

КПСС, 1945-1953 /сост.: Д.Г. Наджафов, З.С. Белоусова. М.: Материк, 2005. С. 18.
3 Merridale С. Ivan’s War: The Red Army 1939-1945. L.: Faber & Faber, 2005.
P. 293.
4 Ibid. P.198.
Необходимо учитывать и тот факт, что все письма с фронта подвергались жесто­
кой цензуре. Поэтому мало кто рисковал откровенно высказываться, подставляя пол
репрессии своих родных и рискуя за неосторожное слово в лучшем случае оказаться я
штрафбате, а то и пойти под расстрел или в лагеря. - Примеч. пер.
5 Brandenberger D. Stalin as Symbol: a Case Study of the Personality Cult and it'
Construction / / S. Davies, J. Harris (eds.). Stalin: A New History. Cambridge: Cambridge
University Press, 2005. P. 249-270, at p. 270.

272
специального обсуждения, которое будет приведено в следующей гла­
ве), оН получил письмо от старого большевика П. Чагина, с которым
теперь можно ознакомиться в Российском государственном архиве.
Чагин отмечал, что он состоял в партии с июля 1917 г., и вспоминал
улсин в Ленинграде в 1926 г., на который его пригласил Сергей Ки­
ров, возглавивший в тот год ленинградскую партийную организацию.
Почетным гостем на ужине был Сталин. Когда во время застольной
беседы Киров сказал, что без Ленина нам было трудно, но «у нас оста­
лись партия, Центральный Комитет и Политбюро, ведущие страну по
ленинскому пути», Сталин ответил так: «Да, это все верно - партия,
ЦК, Политбюро. Но учтите, народ наш мало что понимает во всем
этом. Веками народ в России был под царем. Русский народ - царист.
За многие века русский народ, в особенности русские мужики, при­
выкли, чтобы во главе был кто-то один. И сейчас должен быть один»6
(курсив автора). Сталин упорно верил в правоту сказанного. В этом
присутствовала и личная корысть, поскольку возможность править
единолично укрепляла его престиж и власть, но также нет причин со­
мневаться, что это его замечание отражало и его глубокую убежден­
ность. Подобные высказывания Сталин не мог произносить публич­
но, ибо они слишком далеко отстояли от идей марксизма-ленинизма,
но он неоднократно возвращался к ним в частных беседах. Например,
в разговоре с одним грузинским приятелем в середине 1930-х гг. Ста­
лин сказал: «Народу нужен царь, тот, кому они смогут поклоняться,
во имя кого жить и работать»7. Подобные идеи нашли полное вопло­
щение в культе личности Сталина, и это позволило видному специа­
листу по советским истории и политике Роберту К. Таккеру утверж­
дать, что последние 15 лет жизни Сталина большевистский режим в
Советском Союзе уступил место режиму «фюрерского» типа8.
Как стало ясно после Второй мировой войны, коммунизм в разное
время и в разных местах может приобретать различные, существенно
отличающиеся друг от друга формы. Вместе с тем все определяющие

6 Секретарю ЦК товарищу Н.С. Хрущеву, 1 4.3.1956//Volkogonov Papers. National

Security Archive. R1217. Это письмо представляет собой, один из многочисленных до­
кументов из российских архивов, фотокопии которых были переданы в Библиотеку
конгресса США генералом Дмитрием Волкогоновым. Их копии имеются также во
м»огих других библиотеках. Автор воспользовался той, что находится в Националь-
н°м архиве безопасности в Вашингтоне. Чагин, приветствовавший доклад Хрущева на
съезде партии в 1956 г., во время упоминаемой встречи со Сталиным в 1926 г. работал
Равным редактором ленинградской «Красной газеты».
7 Brandenberger. Stalin as Symbol. P. 250.
8 Tucker R. C. The Soviet Political Mind: Studies in Stalinism and Post-Stalin Change.
NY: Praeger, 1963. P. 16-19.

273
характеристики коммунистической системы, перечисленные в гла­
ве 6, в послевоенном сталинском режиме оставались в полной непри­
косновенности. Если сравнивать с 1920-ми гг., то Советский Союз
стал скорее автократическим, нежели олигархическим государством,
но монополия на власть коммунистической партии, спаянной желез­
ной внутренней дисциплиной, осталась краеугольным камнем со­
ветской системы. На протяжении всего советского периода полити­
ческая полиция была подручным инструментом управления в руках
высшего партийного руководства, независимо от того, находились
ли во главе партии один лидер или коллективное руководство. Ког­
да партией руководил один человек, как это было в последние два
десятилетия власти Сталина, то партийный контроль над органами
безопасности приобретал существенно иной смысл. Хотя они нахо­
дились под полной властью лидера партии, имевшего право сместить,
уволить и даже казнить их руководителей, вместе с тем сами орга­
ны могли быть использованы против любого члена партии, включая
людей самого высокого ранга. Они были подотчетны исключительно
одному человеку, и таким человеком был Сталин, стоявший во главе
партии.
Репрессивные органы советского государства обладали сложной
схемой подчинения руководству партии и страны. В послевоенные
годы при жизни Сталина надзорные функции над ними частично
осуществлял Берия, которому они подчинялись как заместителю
Председателя Совета министров. Одновременно с ним в Секрета­
риате ЦК партии за органами безопасности присматривал Алексей
Кузнецов. Вместе с тем ни один человек не обладал всей полнотой
власти над этими органами, сопоставимой со Сталиным. Более того,
сам Кузнецов был арестован органами и расстрелян в 1949 г. Годом
ранее Сталин объявил выговор Кузнецову и министру госбезопасно­
сти Виктору Абакумову за принятие важных решений без ведома По­
литбюро и без согласования с ним9. Сталин позаботился о том, чтобы
министры, подобно Абакумову непосредственно руководившие спец­
службами, не поддерживали тесных личных отношений с курирую­
щими их работниками Совета Министров или Центрального Коми­
тета, будь то Берия, Кузнецов или Маленков10. Поскольку сам Сталин
не имел возможности уделять равное внимание всем спецслужбам,
то он особо интересовался деятельностью органов госбезопасности и
внешней разведки. Абакумов, возглавлявший МГБ в 1946-1951 гг-

9 Gorlizki Y., Khlevniuk О. Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945
1953. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 60-61.
10 Ibid.

274
ранее руководил военной контрразведкой СМЕРШ (аббревиатура
0т неофициального наименования этой организации «Смерть шпио­
нам»)- Абакумов был арестован в 1951 г. еще при жизни Сталина и
казнен в 1954 г., т.е. год спустя после его смерти. Сразу после кончины
Сталина влияние Берии усилилось. МГБ было объединено с МВД,
н Берия стал во главе нового ведомства, обладавшего потенциально
огромной карающей мощью. (Одновременно Берия вместо просто за­
местителя был назначен первым заместителем Председателя Совета
министров.)11 После удаления Берии с политической сцены в 1954 г.
эти две организации были вновь разделены, причем функции полити­
ческой полиции отошли к КГБ. Заглавная буква «К» в наименовании
нового органа символизировала формальное понижение его ранга в
связи с превращением из министерства в Государственный комитет.
Начиная с 1941 г. и до самой своей смерти Сталин возглавлял од­
новременно государственную машину и коммунистическую партию.
До 1946 г. его государственная должность называлась Председатель
Совнаркома (Совета народных комиссаров), переименованного
затем в Совет Министров. Слово «комиссар» имело революцион­
ную коннотацию, и Сталин объяснил переименование тем, что от­
пала необходимость в терминологии, отражающей революцион­
ный слом старого, поскольку, как он выразился, война доказала
«устойчивость нашего общественного порядка»12. Министерства
в последние годы жизни Сталина стали важными политическими
институтами, и министры, возглавлявшие главные министерства,
были достаточно полно представлены в Политбюро. Вместе с тем,
партия не допускала ни малейших покушений на свою гегемонию.
Не допускалось существование никаких иных политических пар­
тий, а ни одна организация в стране не обладала автономией, хотя
их функции были существенным образом дифференцированы, при­
чем за министерствами были закреплены реальные важные области
Деятельности. Вся система была сильно идеологизирована, в стране
проводились разнообразные кампании, организуемые отделом аги­
тации и пропаганды ЦК партии или так называемого «Агитпропа»,
причем мишени для критики в их ходе выбирались таким образом,
что могли иметь и действительно имели самые фатальные для стра­

Это назначение было менее важным по сравнению с контролем над объединен-

НЬ1Ми органами безопасности, поскольку, при всей важности этого поста, Берия был не
еДинственным первым заместителем Председателя Совета министров. Такие же долж-
??°ти получили Молотов и Булганин. См.: Service R. Stalin: A Biography. L.: Macmillan,
P. 587.
12 Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 52-53.

275
ны последствия13. Более того, по всему Советскому Союзу верхо­
венство коммунистической партии проявлялось в том, что во всех
субъектах административно-территориального деления страны
высшая власть принадлежала первому секретарю регионального
комитета партии, будь то союзная республика вроде Украины, где
большую часть 1940-х гг. первым секретарем ЦК работал Никита
Хрущев (его на короткое время сменял старший товарищ по По­
литбюро Лазарь Каганович), или индустриальная область, напри­
мер Днепропетровская, которой управлял в 1947-1950 гг. Леонид
Брежнев, или городской либо сельский районы. На самом нижнем
уровне, например в колхозах, существовала показная демократия,
позволявшая колхозникам самим «выбирать» себе председателя, но
на голосование им предлагалась всего одна кандидатура, подобран­
ная соответствующим райкомом партии.

Сталин и его окружение

На вершине советской иерархии стоял Сталин, которому принад­
лежала вся власть, но это вовсе не означает, что все решения он при­
нимал самостоятельно - это было просто физически невозможно, но
он имел право вмешиваться в любые области деятельности и прово­
дить в них свои взгляды. Более того, все остальные члены его руко­
водящей команды находились в постоянном страхе перед ним. Страх
и глубоко укоренившаяся привычка к повиновению были настоль­
ко сильны, что его высший авторитет не подвергался сомнениям,
даже когда стареющий вождь уезжал отдыхать на юг страны, причем
с возрастом его отлучки постоянно удлинялись. Советские лидеры
более позднего времени - Никита Хрущев и Михаил Горбачев - ста­
ли жертвами заговоров, составленных во время их отпусков. Стоило
им на время выпустить из рук рычаги власти, как недовольные ими
коллеги из числа высших руководителей страны получали возмож­
ность взбунтоваться. Для Сталина же, поддерживавшего постоянные
тесные контакты с группой важных членов Политбюро, которым
он временно передавал власть в Москве, подобная опасность не су­
ществовала. В послевоенные годы он не прибегал к столь массовым
кровопусканиям, как до войны, но опыт тех лет прочно внедрился в
сознание всего окружения советского лидера. Подписи многих из них

13 Многие документальные подтверждения этого имеются в сборнике: Сталин и

космополитизм. Документы Агитпропа ЦК КПСС, 1945-1953 / сост.: Д.Г. Наджафон
З.С. Белоусова.

276
стояли на смертных приговорах старым большевикам, и они таким
образом стали соучастниками сталинских преступлений.
Серго Микоян, сын одного из членов сталинского окружения,
долгожителя среди членов Политбюро Анастаса Микояна, позднее
писал о тех, кто, подобно его отцу, жил как в клетке, в которую их
загнал не только Сталин, но и они сами своей не допускающей сомне­
ний верой в интересы партии, в чрезвычайное значение партийной
дисциплины, в интересы социализма и необходимость сохранения
советской власти. Стараясь как-то оправдать своего отца и отличить
его от «мясников из НКВД», Серго Микоян сравнивал поведение ста­
линского окружения с теми, кто окружал его наследников, Хрущева
и Брежнева. «Последние, - писал он, - служили диктаторам, но не
убийцам. Первые же имели дело с первосортным убийцей. Смягчаю­
щие обстоятельства для вторых очевидны - они не служили убий­
цам, но смягчающие обстоятельства можно обнаружить и для тех, кто
постоянно чувствовал холодное дуло револьвера, приставленного к
затылку»14. (Микоян вводит читателей в заблуждение относительно
Хрущева и Брежнева по крайней мере по двум пунктам. Во-первых,
он называет их диктаторами. В годы правления обоих, Брежнева в
особенности, верховная власть была скорее олигархической, нежели
автократической, хотя лидер партии обладал несравненно большей
властью, чем кто-либо еще в стране. Во-вторых, никого из них, осо­
бенно Хрущева, нельзя считать неповинным в пролитой крови ря­
довых граждан.) После войны Сталин казнил «всего лишь» одного
члена Политбюро, Николая Вознесенского, экономиста, работавше­
го председателем Государственного планового комитета (Госплана).
Его арестовали в 1949 г. и казнили в 1950 г. в возрасте 46 лет. Те же,
кто оставались соратниками Сталина на протяжении многих лет,
были в несколько большей степени застрахованы от ареста по срав­
нению с новыми членами высшего эшелона партийной власти, хотя и
получали недвусмысленные предупреждения относительно их пол­
ной беспомощности против верховного лидера15. Так, например, По­
лина Жемчужина, жена Вячеслава Молотова, долгое время бывшего
правой рукой Сталина в Политбюро, была арестована в 1949 г. и на­
ходилась в заключении вплоть до смерти Сталина. Еще менее благо­
получно сложилась семейная жизнь Михаила Калинина, одного из

14 Mikoyan S. Stalinism as I Saw It / / A. Nove (ed.). The Stalin Phenomenon. L.:

Weidenfeld & Nicolson, 1993. P. 152-196, at p. 157.
15 Rigby T.H. Was Stalin a Disloyal Patron? / / Rigby. Political Elites in the USSR:
entral Leaders and Local Cadres from Lenin to Gorbachev. Aldershot: Edward Elgar,
1990. P.127-146.

277
долгожителей Политбюро, хотя и не такого политически влиятель­
ного по сравнению с Молотовым. Формально он был главой государ­
ства, занимая пост Председателя Президиума Верховного Совета, но
его жена попала в заключение еще в 1938 г., и мольбы Калинина о ее
освобождении были удовлетворены Сталиным только в 1945 г„ когда
он был уже смертельно болен. Калинин скончался в 1946 г.
Возможно, Сталин был не вполне нормален психически, ему всю­
ду мерещились несуществующие заговоры и угрозы. Его предвоен­
ные «чистки» зашли намного дальше, чем это было необходимо ради
сохранения собственной безраздельной власти. Эти «чистки», даже
при самом хладнокровном анализе их перспективной целесообразно­
сти, следует назвать не иначе как примерами массового убийства в
самом буквальном смысле этого слова. Вместе с тем в послевоенный
период Сталин не прибегал к массовым репрессиям в тех масштабах,
какие наблюдались в 1936-1938 гг.16 По большей части он, подобно
боссам мафии, руководствовался «рациональными политическими
расчетами»17. Как утверждал Т. X. Ригби: «Сталин желал повинове­
ния, он стремился защитить себя от заговоров и был убежден в том,
что насаждение страха служит важнейшим средством для того, чтобы
добиваться и поддерживать повиновение и собственную защищен­
ность. Добившись этого посредством беспримерной демонстрации
своей воли убивать, впоследствии он избежал очевидной ошибки зло­
употребления властью, способной вызвать коллективное отчаяние и
безрассудство своего окружения. Всякий благоразумный деспот или
босс гангстеров должен стремиться к тому, чтобы его окружение, от
которого зависит снабжение его информацией и исполнение его же­
ланий, состояло из людей, чья покорность и умение предугадывать
его нужды были проверены многолетней службой и чьи слабые и
сильные стороны были ему досконально известны»18.
Сталин мог по собственному усмотрению одаривать членов По­
литбюро своим расположением или лишать их своих милостей. Он
действовал через небольшую группу членов Политбюро, и состав
этого «ближнего круга» периодически менялся. Даже выжившие ста­
рые большевики и его многолетние соратники Молотов и Микоян
постоянно получали суровые выговоры со стороны Сталина в конце
1945 и в течение всего 1946 г. Природа отношений внутри Политбю­
ро была такова, что Молотов, воздержавшийся при голосовании при

16 Khlevniuk О. V. Stalin as Dictator: The Personalization of Power / / Davies, HarrВ

(eds.). Stalin: A New History. P. 108-120, at p. 115.
17 Rigby. Was Stalin a Disloyal Patron? P. 143.
18 Ibid.

278
рассмотрении вопроса об исключении из партии его жены Полины
Жемчужиной в конце декабря 1948 г., несколькими неделями спустя
записал Сталину письмо, в котором признавал, что совершил по­
литическую ошибку, не проголосовав за ее исключение. Между тем
Сталин разослал в 1945 г. членам правящей верхушки Политбюро
копии его переписки с Молотовым, желая обратить их внимание на
допущенные тем ранее ошибки. В качестве одной из таких ошибок
он считал данное Молотовым разрешение напечатать в «Правде» вы­
держки из речи Уинстона Черчилля. Даже учитывая, что в опубли­
кованных отрывках Черчилль не только тепло отзывался о вкладе
России в общую победу в войне, но и восхвалял лично Сталина, эта
публикация была осуждена Сталиным как демонстрация опасного
низкопоклонства перед иностранными политиканами, которые стре­
мятся «замаскировать свое враждебное отношение к СССР»19. «Я
уже не говорю о том, что советские лидеры не нуждаются в похвалах
со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие
похвалы только коробят меня», - написал тогда Сталин в шифровке,
присланной из его резиденции на Черном море20.
День спустя после признания Молотовым своей ошибки не голо­
совать против Жемчужиной, в январе 1949 г., она была арестована21.
Хотя они продолжали любить друг друга, но за месяц до того расторг­
ли свой брак по приказанию Сталина. Жемчужина была еврейкой,
и когда начиная с 1948 г. сталинская политика приобрела отчетливо
антисемитскую направленность, она попала под подозрение и при­
стальное внимание. В то время как многие арестованные тогда люди
не нарушали общепринятых советских правил игры и тем более не
были замешаны ни в каких преступлениях, Жемчужина совершила
немало поступков, способных вызвать гнев Сталина. Она очень теп­
ло приветствовала главу первой дипломатической миссии Израиля
в Москве и будущего премьер-министра Израиля Голду Меир на
приеме в честь очередной годовщине большевистской революции
7 ноября 1948 г. Она разговаривал с Меир на идиш, а когда та удиви­
лась тому, что она так хорошо знает этот язык, Жемчужина заявила:
«Я дочь еврейского народа»22. Испытываемый ею энтузиазм по по­

19 Сталин и космополитизм. Документы Агитпропа ЦК КПСС, 1945-1953 / сост.:

Наджафов, З.С. Белоусова. С. 31-32; Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 20-21,
75-77.
20 Сталин и космополитизм. Документы Агитпропа ЦК КПСС, 1945-1953 / сост.:
Д-Г Наджафов, З.С. Белоусова. С. 31.
21 Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 75-76.
22
Rubenstein J. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Ehrenburg. L.: Tauris,
1996. P. 262.

279
воду создания нового государства Израиль был виден всем, и о нем
было немедленно доложено Сталину23. В то же время ее преданность
партии превосходила все разумные пределы. Подтверждением тому,
насколько партия в ее сознании была персонифицирована в Стали­
не, служит ответ Жемчужиной Молотову, когда тот передал ей при­
каз Сталина развестись с женой. Как вспоминал потом Молотов,
она заявила: «Если это нужно партии, мы разведемся»24. Столь же
показателен и тон, в котором говорил Микоян после получения су­
рового нагоняя от Сталина: «Я приложу всю свою энергию к тому,
чтобы научиться у Вас работать правильно. Я сделаю все, что в моих
силах, чтобы извлечь уроки из Вашей строгой критики с тем, чтобы
это принесло пользу моей дальнейшей работе под Вашим отеческим
руководством»25.
Менее давний член руководящей команды, но быстро поднявший­
ся на вершины власти Георгий Маленков, сразу после войны осущест­
влявший повседневный контроль за деятельностью партийных орга­
низаций, был заменен в этой роли секретарем ЦК и бывшим первым
секретарем Ленинградского обкома Андреем Ждановым, проведшим
во время войны в Ленинграде всю блокаду. Жданов стал орудием раз­
грома интеллектуальной и культурной жизни страны в ранние после­
военные годы, но хотя этот период, начиная с 1946 г. и до его смерти
в 1948 г. в возрасте 52 лет, получил наименование ждановщины, сама
проводимая им политика была исключительно сталинской26.
Ни одна ветвь интеллектуальной жизни не избежала филистер­
ства власти. Самые выдающиеся из живших в то время русских ком­
позиторов Шостакович и Прокофьев подверглись суровой критике за
«формализм». Среди писателей, ставших жертвами грубых нападок,
оказались одна из величайших русских поэтов XX в. Анна Ахматова
и известный прозаик, прославившийся своими короткими юмори­
стическими рассказами Михаил Зощенко. Их не арестовали и не по­
садили в тюрьму, но исключили из Союза советских писателей и ли­
шили права публиковать свои произведения. В этот период более чем
когда-либо преследовались любые литературные произведения, запо­

23 Rubenstein. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Ehrenburg. P. 262.
24 Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 75.
25 Ibid.
26 Ibid. P. 31. По словам этих двух исследователей, чья работа основана на т щ а ­
тельном изучении советских документов, «вопреки предположениям некоторых р а н ­
них исследователей, архивные документы указывают, что Жданов не был и н и ц и а т о ­
ром этих кампаний [против части советской интеллигенции самых умеренных н е о р т о ­
доксальных взглядов], а скорее являлся послушным проводником сталинских и д е и
вынужденным этим заниматься и выглядевший даже несколько смущенным».

280
дозренные в том, что они являются «несоветскими», «прозападными»
или «буржуазными». Хотя Жданов выступал в роли главного рупора
культурной политики, сочетавшей в себе «партийность» с нарастаю­
щими проявлениями консервативного национализма, ее инициато­
ром был, конечно, сам Сталин. Интенсивное давление оказывалось
на всех наиболее выдающихся представителей «высокой культуры»,
хотя единственным отступлением от этой генеральной линии было
продолжение публикаций русской классики. Давно умершие вели­
кие писатели преуспевали в этом смысле намного лучше живших в
то время. Хотя некоторых из них, например Достоевского из-за его
религиозности, издавали сравнительно редко, но читатели в Совет­
ском Союзе еще имели возможность подержать в руках произведе­
ния Пушкина, Толстого, Лермонтова и других выдающихся предста­
вителей русской литературы XIX в. Их книги открывали читателям
доступ к иным ценностям и взглядам на окружающий мир, отличным
от навязываемых ортодоксами марксизма-ленинизма-сталинизма.
Это имело далеко идущее политические последствия, особенно в те
времена, когда культурное влияние остального мира было строго ис­
ключено.
В дополнение к этим образцам высокой культуры в послевоен­
ные сталинские годы наблюдалось возникновение обывательской
литературы, отвечавшей вкусам нового класса советских чиновников
и технократов, которых с известной натяжкой можно было считать
советским «средним классом». Эта литература привлекала широкие
читательские массы из числа советских граждан, успешно продвигав­
шихся вверх по карьерной лестнице. Вера Данхэм выполнила нова­
торское исследование этого слоя советского общества, обозначенного
ею как средний класс, и в частности его круга чтения. По ее словам:
«Сталинское политическое руководство в прошлом вырастило для
себя сторонников определенного типа. В свои ранние дни оно опи­
ралось на рабочих, но было привлекательным и для интеллигенции.
Но на этот раз [в послевоенный период] оно занялось поиском но-
Bbix сил, крепких и сговорчивых. И нашло их в лице среднего класса,
предлагавшего себя в качестве лучшего из возможных партнеров в
Перестройке страны. У этого среднего класса было громадное пре­
имущество - он состоял из “наших собственных людей”, закончен­
ных сталинистов, являвшихся порождением сталинских индустриа­
лизации, переобучения и бюрократизации страны, плоть от плоти
Сталинской революции сверху, осуществленной им в тридцатые годы,
г°товые заполнить собой вакуум, образовавшийся в результате ста-
лИнского Большого террора и ликвидации партийного актива ленин­
281
ского поколения»27. Все это стало составной частью поворота совет­
ской политики в сторону усиления консерватизма, когда руководство
партии, пусть и не всегда осознанно, подыскивало для себя новую со­
циальную базу. Трудовое законодательство оставалось жестоким, а
отношение к крестьянству по-прежнему было крайне скверным. Во
время войны произвольно расширились индивидуальные земельные
наделы, возделывавшиеся в основном женщинами и детьми. В сентя­
бре 1946 г. вышел указ, предписывавший возвратить самозахвачен-
ные участки земли колхозам и совхозам. Вместе с тем, как бы ни малы
были личные земельные участки, на них в течение всего советского
периода производилось непропорционально большое по отношению
к их площадям количество овощей и фруктов, продажа которых жи­
телям близлежащих городов помогала выживать самим крестьянам.
Заводские рабочие, невзирая на все заискивание перед ними, оста­
вались объектами драконовского трудового законодательства. Кроме
того, в послевоенные сталинские годы значительно сократились по
сравнению с 1920-1930 гг. преимущества, предоставлявшиеся детям
рабочих и крестьян при поступлении в высшие учебные заведения.
Когда девятнадцатилетний юноша из крестьянской семьи, жившей в
деревне на юге России, по имени Михаил Горбачев получил в 1950 г.
направление для поступления в самое престижное образовательное
учреждение страны - Московский государственный университет, то
это было скорее исключением, чем правилом. Значительно большую
часть поступавших в ведущие университеты страны по сравнению с
предвоенным временем теперь составляли дети из семей нового сред­
него класса или интеллигенции.

Югославия: путь от сталинизма к «титоизму»

Одновременно с поддержанием жесткой дисциплины и управляе­
мости внутри страны, советское руководство занималось усилением
советского влияния за границами СССР. Коммунистические перево­
роты, случившиеся в Восточной Европе после войны, уже обсужда­
лись в главах 9 и 10. Положение о «разнообразии путей к социализму».
получившее тогда распространение в международном коммунисти­
ческом движении, зачастую воспринималось его наивными поклон­
никами слишком буквально. Они желали видеть в нем терпимость к
разнообразию систем, принятых в разных странах. Конечно, в мире.

27 Dunham V. In Stalin’s Time: Middleclass Values in Soviet Fiction. Cambridge:

Cambridge University Press, 1976. P. 13.

282
не стесненном смирительной рубашкой марксизма-ленинизма, мог­
ли существовать представления о «разнообразии социализмов» и о
допустимости существенных различий даже между отдельными ком­
мунистическими системами, но эти идеи не признавались советским
руководством и отнюдь не отвечали тому, что в ортодоксальной ком­
мунистической доктрине понималось под «разными путями», где они
трактовались только как разные дороги, ведущие в одном и том же
направлении. Эти дороги могли быть разными, но пункт назначения
был один, единственно возможный - социализм того типа, который
был построен в Советском Союзе.
Югославия быстрее других воспринимала многие наиболее важ­
ные черты советской системы, поскольку военная победа, одержан­
ная партизанами, позволила коммунистам прийти к власти без тех
вынужденных, пусть даже временных, но существенных уступок
некоммунистическим партиям, на которые пришлось пойти комму­
нистам в остальных восточноевропейских странах. Югославия пере­
няла советскую систему пятилетнего планирования и уже в 1946 г.
приняла решение об ускоренной индустриализации страны. К концу
того года были национализированы более 80% югославских промыш­
ленных предприятий и значительное число банков. Более осторожно
вело себя руководство страны в сельском хозяйстве, где к 1948 г. не­
многим более 6% пахотных земель было передано государственным
или коллективным хозяйствам28. Случившийся в тот год разрыв с Со­
ветским Союзом произошел вовсе не потому, что югославские ком­
мунисты было сторонником «мягкого курса» [в строительстве социа­
лизма]. Напротив, они намного быстрее остальных стран Восточной
Европы внедряли коммунистическую систему в своей стране. Вместе
с тем они стремились оказать помощь в приходе к власти греческим
коммунистам, невзирая на то, что Сталин переговорах с западными
союзниками во время войны уже согласился, что Греция останется
вне зоны советского влияния.
Еще до окончательного разрыва в советско-югославских отноше­
ниях имелось немало причин для взаимного недовольства. Когда по­
сле войны Тито стало известно, что еще в ходе нее Сталин обсуждал
с Черчиллем раздел сфер влияния в послевоенной Югославии между
Советским Союзом и Великобританией, это не доставило ему много
Радости. И хотя Сталина ранее привлекала идея создания федерации,
объединяющей Югославию, Болгарию и Албанию, он недружелюб­

28
Rusinow D. The Yugoslav Experiment 1948-1974. L.: University of Ca-
Hornia Press, Berkeley and Los Angeles, and Royal Institute of International Affairs,
1977. p. 19-21.

283
но отнесся к разъездам Тито сразу после войны по этому региону с
югославскими инициативами по скорейшему образованию Балкан­
ской федерации. Еще одной областью, в которой имелись трения,
был вопрос о создании советско-югославских совместных компаний.
Представитель Югославии Владимир Велебит прервал переговоры с
советской стороной, сочтя условия, на которых она настаивала, «экс­
плуататорскими». Югославские коммунисты, воспитанные в духе
преклонения перед Советским Союзом и лично Сталиным, тем не ме­
нее, не желали, чтобы их обвели вокруг пальца. Как утверждал Ден­
нисон Русиноу, «главная причина большой ссоры 1948 г. была про­
ста: решался вопрос, кто станет диктаторами Югославии - Тито и его
Политбюро или Сталин. На пути Сталина стояла автономная сила
Тито и соответственно всего югославского режима, опиравшаяся на
уникальность для Восточной Европы всего, что совершили собствен­
ными силами югославские коммунисты - и вооруженной революции,
и ее наследие в виде крупной партии и Народно-освободительной
армии, сформировавшейся на основе преимущественно патриоти­
ческих, а не коммунистических лозунгов, и независимые источники
легитимности власти, пришедшие из партизанской истории полити­
ческих исканий»29.
В 1947 г. Югославия с энтузиазмом поддержала образование Ком-
информа. Еще более радостным для югославов стало предложение
Сталина о размещении руководящих органов новой организации в
Белграде. Коминформ включал в себя не только восточноевропей­
ские коммунистические партии, но также две крупнейшие западные
партии - французскую и итальянскую. Сталин рассчитывал, что
ему удастся, как прежде через Коминтерн, заставлять с помощью
Коминформа все партии придерживаться единого курса и при необ­
ходимости заменять их руководство. Сталин был крайне недоволег*
отсутствием, как он выразился, своевременных консультаций отно­
сительно внешнеполитических действий Югославии прежде всего,
а также Болгарии, хотя руководство обеих этих стран отрицали тот
факт, что они не информировали надлежащим образом советских ру­
ководителей. Руководителей коммунистических партий обеих стран
вызвали на совещание в Москву, намеченное на февраль 1948 г. Если
руководитель Болгарской компартии Димитров прибыл на совещание
лично, то более осторожный Тито предпочел остаться дома и приела л
в Москву делегацию, состоявшую из нескольких членов руководства
партии, включая Эдварда Карделя, к которым должен был присоеди-

29 Rusinow. The Yugoslav Experiment 1948-1974. P. 25.

284
литься Милован Джилас, приехавший в Москву раньше остальных.
Одна из конкретных сталинских претензий состояла в том, что Юго­
славия направила две армейские дивизии в Албанию, на что югосла­
вы возразили, что это было необходимо, чтобы защитить Албанию от
возможной агрессии со стороны греческих «монархо-фашистов». Ди­
митров же был раскритикован за его разговоры о создании Восточно-
Европейской федерации с включением в нее Греции30.
Когда Сталин упрекнул югославов за ввод войск в Албанию без
предварительных консультаций с Советским Союзом, Кардель воз­
разил, что это было сделано по согласованию с албанским правитель­
ством. Тогда Сталин воскликнул: «Это могло привести к серьезным
международным осложнениям. Албания независимая страна. Что Вы
думаете? Оправдывайтесь, не оправдывайтесь, но факт есть факт: Вы
не посоветовались с нами об отправке двух дивизий в Албанию»31.
Когда Кардель сказал, что он не может припомнить ни одного при­
мера проблемы в международной политике, по которой югославское
правительство не проконсультировалось с советским руководством,
Сталин заявил: «Вы не консультируетесь с нами вовсе. Это не одна
Ваша ошибка, в этом состоит Ваша политика, да, Ваша политика!»
Особо категоричной была позиция Сталина по вопросам поддержки
партизанской борьбы греческих коммунистов. Он спросил Карделя,
уверен ли он в успехе восстания в Греции, на что тот ответил, что
уверен в этом при условии, что иностранная интервенция не будет
расширена и если не будут допущены серьезные политические и во­
енные просчеты. Реакция Сталина была саркастической: «Если, если!
У них нет никаких шансов на успех. Вы думаете, что Великобрита­
ния и Соединенные Штаты, да, Соединенные Штаты, самая могуще­
ственная держава в мире, позволят Вам нарушить их коммуникации
в Средиземноморье? Вздор. И у нас нет флота. Восстание в Греции
Должно быть остановлено, и как можно скорее»32.
Сталин вел осторожную игру на международной сцене. У него,
помимо всего прочего, были две важные причины, чтобы упрекнуть
болгар и главным образом югославов. Прежде всего, он опасался, что
°ни своими действиями могли взорвать международное положение

30 Djilas М. Conversations with Stalin. L.: Rupert Hart-Davis, 1962. P. 155-157.

31 Ibid. P. 162.
32
Ibid. P. 164. Один российский исследователь доказывает, что Сталина разгнева-
Ло отношение югославов к гражданской войне в Греции, а вовсе не ущемление албан-
Ск°го суверенитета. Сталин начал подозревать Тито в гегемонистских устремлениях
^ Балканах. См.: Смирнова Н.Д. Сталин и Балканы в 1948 г. Проблема национальной
^опасности СССР / / Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы.
Ч': Наука, 1999. С. 36-44, на с. 42.

285
и вызвать несвоевременное противостояние с западными державами
в то время, когда Советский Союз находился на самых ранних ста-
днях восстановления разрушений, нанесенных в ходе Второй миро­
вой войны33. Вторая причина заключалась в его вечном стремлении
держать под контролем все международное коммунистическое дви­
жение, с тем чтобы всякое важное политическое действие любой пар­
тии осуществлялось только по согласованию с Советским Союзом.
Это касалось прежде всего международной политики и особенно тех
партий, в чьих руках находились рычаги государственной власти. На
встрече в феврале 1948 г. Сталин очень агрессивным тоном говорил
с Димитровым, заявив тому: «Вы хотели удивить мир - как будто вы
все еще секретарь Коминтерна. Вы и югославы ничего не сообщаете
о своих делах, мы обо всем узнаем на улице. Вы ставите нас перед
свершившимися фактами!»34. Дмитров смиренно признал допущен­
ные просчеты, добавив, что они на собственных ошибках учатся тому,
как следует вести международную политику, на что Сталин ответил:
«Учатся! Вы в политике уже пятьдесят лет, а теперь исправляете
ошибки. Вас должны волновать не ошибки, а то, что проводите курс,
отличный от нашего». Милован Джилас, присутствовавший на этой
встрече как наблюдатель и записавший несколько лет спустя этот об­
мен мнениями в литературном виде, добавил к своим заметкам, что
он испытывал жалость к Димитрову: «Лев Лейпцигского процесса,
который громил Геринга и фашистов со скамьи подсудимых, когда те
находились на пике своего могущества, теперь выглядел удрученным
и подавленным»35.

33 Волокитина Т.В. Сталин и смена стратегического курса Кремля в конце

40-х годов. От компромиссов к конфронтации / / Сталинское десятилетие холодной
войны: факты и гипотезы. М.: Наука, 1999. С. 10-22, на с. 19.
34 Djilas. Conversations with Stalin. P. 161.
35 Ibid. P. 159. Джилас написал отчет о переговорах в Москве для ЦК Коммуни­
стической партии Югославии, куда он уже не имел доступа, поскольку в то время стал
политическим диссидентом в Югославии, одновременно с написанием книги «Беседы
со Сталиным». Этот отчет сохранился в личном архиве Тито и ныне переведен, на­
печатан в журнале архивных документов и может быть сопоставлен с информацией из
других национальных архивов, в частности советских и болгарских. По существу пас ­
сажи, процитированные мною из книги Джиласа, совпадают с более официальными
положениями его отчета, но в книге они изложены в более красочной форме.
Между книгой и отчетом имеется одно незначительное расхождение, касающееся
описания стычки между Сталиным и Димитровым. В своем отчете от 1948 г. Джилас
утверждал, что «критика Димитрова Сталиным, хотя и грубая по форме, была выдер­
жана в дружественном тоне». Возможно, это был пример выдачи желаемого за дей­
ствительное, поскольку Джилас в то время, как и другие югославские лидеры, еще нс
желал дурно думать о Сталине и Советском Союзе. См.: Report of Milovan Djilas about
a Secret Soviet-Bulgarian-Yugoslav Meeting 10 February 1948. Translated by Vladislav

286
 Если Димитров смирился с желаниями Сталина, то отношения
меЖДу югославским и советским лидерами продолжали быстро ухуд­
шаться. В марте 1948 г. советская сторона прервала переговоры по
обновлению советско-югославских торговых соглашений, затем ото­
звала своих военных советников и гражданских специалистов из
рОгославии. Становившаяся все более желчной переписка между
Сталиным и Тито началась письмом Тито от 20 марта 1948 г. Неко­
торые из советских претензий по существу соответствовали действи­
тельности. Например, югославы не провели национализацию земли и
не занимались коллективизацией сельского хозяйства, хотя они про­
водили «крайне левую» политику в других областях. Они также пре­
пятствовали вербовке советских агентов в Югославии. Но главным
их грехом было нежелание подчиняться приказам Советского Сою­
за. Это нежелание было деликатно, но вполне ясно сформулиро­
вано в одном из югославских ответов Сталину: «Не имеет значе­
ния, насколько каждый из нас любит родину социализма СССР,
но в любом случае это не повод, чтобы меньше любить собствен­
ную страну»36.
Обмен письмами между советскими и югославскими руководите­
лями включал приглашение направить делегацию КПСС, чтобы та
могла на месте увидеть, насколько плохо советская сторона инфор­
мирована о развитии Югославии. В ответ Москва пригласила юго­
славов принять участие в совещании Коминформа, которое на этот
раз должно было состояться в столице Румынии Бухаресте. Каждая
из сторон отклонила приглашения другой. Тито особенно страши­
ли опасности, связанные с такими встречами, и он сказал Джиласу:
«Если нам суждено быть убитыми, то пусть нас убивают на родной
земле!»37.
Существуют некоторые свидетельства, что Сталин действительно
пытался организовать покушение на Тито. В 1948 г. Москва обвини­
ла югославское руководство в том, что оно становится на «антисо­
ветские позиции, заимствованные из арсенала контрреволюционного
троцкизма»38. Вполне вероятно, что Сталин мог желать сделать Тито
объектом такой же ненависти, как и Троцкого, особенно в то время,
когда Тито находился в изоляции как от коммунистического блока,

^ Ь о к / / Cold War International History Project Bulletin. Washington DC: Woodrow

Wilson Center. № 10. March 1998. P. 128-134, esp. p. 132.
Rusinow. The Yugoslav Experiment. P. 28.
Djilas M. Tito: The Story from Inside. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1981. P. 32.
j, Drachkovitch M. M. Yugoslavia/ / W. S. Sworakowski (ed.). World Communism: A
andbook 1918-1965. Stanford: Hoover Institution, 1973. P. 503-513, at p. 509.

287
так и остального мира, до того как Югославия начала налаживать от­
ношения с развитыми и развивающимися странами. Более того, как
заявил в свое время один из бывших помощников Хрущева, среди
немногих бумаг, обнаруженных в письменном столе Сталина после
его смерти, была записка от Тито, в которой сказано: «Сталин! Пере­
станьте подсылать ко мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного
с бомбой, другого с винтовкой... Если это не прекратится, то я дей­
ствительно пошлю своего человека в Москву, и нам не потребуется
посылать другого»39. Имеется также документ, обнаруженный в ар­
хивах советских органов безопасности, называвшихся тогда МГБ, в
котором обсуждаются различные способы убийства Тито. Эти пред­
ложения были направлены на рассмотрение лично Сталину, и хотя
на документе нет его утверждающей подписи, вполне вероятно, что
он одобрил их, поскольку предварительная подготовка покушения
на Тито началась. Проект убийства Тито был отменен после смерти
Сталина40.
Во время бухарестского совещания Коминформа Югославия была
исключена из этой организации. Руководство Югославской компар­
тии было обвинено в левацких, авантюристических, демагогических
и не осуществимых на практике взглядах и действиях. В решении
совещания содержался призыв к «здоровым силам» внутри партии,
преданным идеям марксизма-ленинизма, либо заставить свое руко­
водство сменить курс, либо заменить его новым41. Сталин не сомне­
вался, что сумеет так или иначе одолеть Тито в начавшейся схватке.
Хрущев вспоминал характерное высказывание Сталина на этот счет:
«Мне стоит пошевелить мизинцем, и не будет никакого Тито. Он па­
дет». Но с Тито этого не случилось. Как бы сильно Сталин ни шеве­
лил мизинцами и всеми остальными частями тела, но Тито устоял42.
Вместе с тем в рядах югославской компартии находились люди, ве­
рившие, что Сталин и Коминформ не могут ошибаться, и считавшие,
что не право их собственное руководство. Бывший начальник штаба

39 Medvedev Z. A., Medvedev R. A. The Unknown Stalin. Translated by Ellen

Dahrendorf. L.: Tauris, 2003. P. 61-62. Медведевы утверждают, что они получили эту
информацию непосредственно от Алексея Снегова, бывшего помощника Хрущева, п<>
словам которого это была одна из пяти записок или писем, обнаруженных под стопкой
газет в одном из ящиков письменного стола Сталина, когда выносили мебель из быв­
шего кабинета умершего вождя.
40 Stalin’s Plan to Assassinate Tito / / Cold War International History Project Bulletin
№ 10. March 1998. P. 137.
41 Rusinow. The Yugoslav Experiment. P. 29.
42 Khrushchev N. S. The ‘Secret’ Speech. W ith an Introduction by Zhores and Ro>'
Medvedev. Nottingham: Spokesman Books, 1976. P. 61-62.

288
армии Тито был убит югославскими пограничниками при попытке
бежать в Румынию, и ходили слухи, что он намеревался то ли гото­
вить вторжение в Югославию, то ли возглавить просоветское юго­
славское правительство в изгнании43. Некоторые наиболее видные
югославские коминформовцы были посажены в тюрьмы. Их число
со временем достигло порядка 14 тыс. человек44. Даже после того как
советско-югославский разрыв приобрел в июне открытые формы,
многие члены югославской компартии надеялись, что отношения с
Советским Союзом можно исправить. Насколько мало югославская
сторона желала разорвать эти отношения, доказывает призыв Тито:
«Да здравствует великий Советский Союз во главе с гениальным
Сталиным», произнесенный им в июле 1948 г. при закрытии V съезда
Коммунистической партии Югославии45.
В те времена югославские коммунисты занимали идеологические
позиции, ничем не отличающиеся от взглядов остальных участников
международного коммунистического движения. Напротив, их пер­
вой реакцией на критику с советской стороны стала добровольная
попытка ускорить темпы внедрения отработанной советской моде­
ли коммунистической системы, в частности темпы коллективиза­
ции сельского хозяйства. За период 1947-1950 гг. число колхозов в
Югославии выросло почти десятикратно, с 779 до 6797. Крестьяне
сопротивлялись этому, а возможности повышения продуктивности
крупных хозяйств не удалось реализовать из-за недостатка сельско­
хозяйственной техники. Уровень производства сельскохозяйствен­
ной продукции упал до 73% от довоенного уровня. Ситуацию резко
усугубила жестокая засуха 1950 г., позволившая одному советскому
дипломату заметить в беседе с западным коллегой: «Бог на стороне
Коминформа»46. Вместе с тем растущая напряженность в отношени­
ях с Советским Союзом и остальным коммунистическим блоком под­
няла волну патриотической поддержки нового режима внутри Юго­
славии. В 1945-1948 гг. популярность Тито и коммунистов среди
94% населения, не являвшего членами компартии, постоянно сни­
жалась. Теперь же большинство народа сплотилось вокруг них. По
словам Русиноу, югославское руководство могло черпать поддержку
только из двух источников. Один из них заключался в безраздельном,
Монопольном и внушающем страх контроле со стороны дисциплини­

43 Crampton R. J. Eastern Europe in the Twentieth Century - and After. 2nd ed. L.:
Rutledge, 1997. P. 260.
44 Rusinow. The Yugoslav Experiment. P. 30.
45 Ibid.
46 Ibid. P. 36.

289
рованного и преданного партийного аппарата, а второй представляло
само население, готовое признать легитимность режима и защищать
его существование с большей эффективностью и с лучшими резуль­
татами, о которых можно было только мечтать, полагаясь на одни
средства устрашения47.
Между тем югославы вскоре нашли еще один источник поддерж­
ки, причем, возможно, неожиданный для них самих, учитывая, что
в большинстве ключевых аспектов Югославия оставалась комму­
нистической страной. Эта поддержка пришла в виде экономической
помощи со стороны США. После изгнания из Коминформа админи­
страция Трумэна решила оказать ей экономическую поддержку, что­
бы оставить независимую Югославию на плаву. Госсекретарь США
Дин Ачесон в беседе с американским послом в Белграде в начале
1949 г. заявил, что для Соединенных Штатов очевидна заинтересо­
ванность в сохранении «титоизма» в качестве «силы, разлагающей и
дезинтегрирующей советскую сферу [влияния]»48. В ноябре 1950 г.
президент Трумэн направил в Конгресс послание, в котором поддер­
жал принятие Акта об оказании чрезвычайной помощи Югославии,
не обращая внимания на существование в этой стране коммунисти­
ческой политико-экономической системы. Он привел следующий
стратегический аргумент в пользу принятия подобного Акта: «Со­
хранение независимости Югославии имеет важнейшее значение для
национальной безопасности США. Мы можем помочь сохранить не­
зависимость стране, противостоящей серьезным угрозам со стороны
советских империалистов и сдерживающей советское влияние в этом
важнейшем стратегическом регионе Европы. Это определенно отвеча­
ет нашим национальным интересам»49. Иными словами, стратегиче­
ские расчеты Белого Дома определенно перевесили идеологическую
неприязнь Америки к югославской коммунистической системе.
Попытавшись поначалу убедить советское руководство и Комин-
форм в том, что они являются не меньшими сталинистами, чем сам
Сталин, руководители югославской компартии, столкнувшись с по­
ношениями в свой адрес со стороны остальных участников м е ж д у ­
народного коммунистического движения, стали сомневаться в до­
стоинствах самой советской модели, которой они столь некритично
восхищались. Но поскольку они ранее со всей возможной с т а р а т е л ь ­

47 Rusinow. The Yugoslav Experiment. P. 39.

48 Gaddis J. L. Strategies of Containment: A Critical Appraisal of American National
Security Policy during the Cold War. Revised and expanded edition. Oxford and N'1
Oxford University Press, 2005. P. 66.
49 Rusinow. The Yugoslav Experiment. P. 44-45.

290
ностью скопировали эту модель, то, желая организационно и идео­
логически отделиться от влияния советской ортодоксии, они были
вынуждены заново оценить сделанное ими самими. Главным направ­
лением реформ в Югославии стала децентрализация. Новое законо­
дательство, принятое в 1949 г., наделяло большими полномочиями
органы местного самоуправления. Но наиболее впечатляющим в иде­
ологическом, а не в практическом плане нововведением стало разре­
шение так называемого самоуправления предприятий.
Теоретически предполагалось, что на смену государственной
собственности и бюрократическому управлению должно прийти
коллективное владение предприятиями теми, кто на них трудится.
Тито ввел в действие соответствующий закон в 1950 г., и многое было
сделано в этом направлении, хотя за государством по-прежнему оста­
лась большая часть принадлежавших ему ранее функций в рамках
командной модели управления экономикой в советском духе, а ди­
ректора предприятий остались проводниками государственного кон­
троля. Продвижение в сторону введения рабочего контроля на пред­
приятиях стало идеологическим вызовом Коминформу, но в то же
время положило начало процессу постепенного обретения рабочими
советами более серьезного влияния. Эти советы, созданные в июне
1950 г., стали наряду с партизанским движением в годы войны одним
из двух главных источников легитимности нового режима50. В первой
половине 1950-х гг. коллективизация сельского хозяйства была пре­
кращена, но оставшиеся в законодательстве ограничения на размеры
земельных участков, находящихся в частном владении фермеров, все
еще не способствовали достижению максимальной эффективности
производства. В целом происходило постепенное формирование соб­
ственной, отличной от других югославской модели [социализма].
Символизируя эти изменения, коммунистическая партия так­
же сменила свое наименование, и с ноября 1952 г. стала называться
Союзом коммунистов Югославии. Хотя Союз все равно оставался
единой партией, но в течение 1950-х гг. коммунисты постепенно при­
учали себя к менее жесткому проведению единого партийного курса,
не диктуя членам партийных ячеек внутри организаций, в которых
°ни работали, как им следует голосовать по тем или иным вопросам51.
Партия также постепенно начала отказываться от руководящей роли
в экономике. Советская плановая система с ее жесткими плановыми
М аниями уступила место индикативному планированию и посте­

50 Ibid. Р.61.
51 Singleton F. Twentieth Century Yugoslavia. L.: Macmillan, 1976. P. 134-142.

291
пенному переходу к рыночному ценообразованию. Таким образом,
«рыночный социализм» с середины 1960-х гг. стал еще одной отличи-
тельной чертой югославской модели52. С момента своего образования
югославское коммунистическое государство имело федеративное
устройство, но, тем не менее, его государственные и партийные ор­
ганы были жестко централизованными. Поэтому еще одной особен­
ностью югославской модели должно было стать превращение Юго­
славии в настоящую федерацию. К концу 1960-х гг. большая часть
властных полномочий была передана из центра в республики. Таким
образом, федеративное устройство стало еще одной не формальной,
а реальной чертой югославской модели, сильно отличавшей ее от со­
ветской.

Террор в эпоху позднего сталинизма

Югославия стала первой коммунистической страной, осмелив­
шейся ревизовать и перестроить советскую модель, и поэтому нет
ничего удивительного, что эти отклонения вызвали неистовое осуж­
дение со стороны Коминформа. Очень скоро Сталин инициировал
поиск агентов Тито в верхних эшелонах других коммунистических
партий и в правительствах восточноевропейских стран53. Чем дольше
существовала югославская система и чем дальше она уходила от со­
ветской модели, тем сильнее она представлялась Сталину опасным
отклонением, которое следовало пресечь. Особое беспокойство ему
внушала идея о возможности нескольких, отличающихся друг от дру­
га моделей социализма. Определенно усиливали тревогу советского
руководства выраженные Дином Ачесоном американские надежды на
то, что Югославия сможет стать «силой, разлагающей и дезинтегри­
рующей [советский лагерь]». Исключение Югославии из Коминфор­
ма стало, в частности, проявлением ужесточения советской полити­
ческой линии. Один из русских историков доказывает, что изгнание
Югославии следует рассматривать скорее не как раскол внутри меж­
дународного коммунистического движения, а как средство укре­
пления его единства советским руководством путем более жесткого
подавления любых тенденций к независимости восточноевропей­
ских коммунистических партий и достижения тем самым Москвой

52 Rusinow. The Yugoslav Experiment. P. 62-80; Zukin S. Beyond Marx and Tiu):
Theory and Practice in Yugoslav Socialism. Cambridge: Cambridge University Press, 197^
P.21-25.
53 Смирнова. Сталин и Балканы в 1948 г. С. 43.

292
ее стратегических целей в этом регионе54. Борьба с «титоизмом» и
«национальными уклонами» стала главной темой советской внешней
политики и главным оправданием волны арестов и судебных процес­
сов, прокатившейся по Восточной Европе. Позднее аресты приобре­
ли антисемитский оттенок, обусловленный тем, что советские евреи,
как показалось Сталину, с излишним энтузиазмом встретили созда­
ние государства Израиль, даже невзирая на то, что Советский Союз
поддержал его образование. За арестами последовали показательные
процессы, на которых обвиняемые каялись в вымышленных престу­
плениях, причем эти признания были выбиты пытками или иными,
более изощренными методами. Процессы сильно напоминали те, что
происходили в Советском Союзе в 1930-х гг., и не случайно в восточ­
ноевропейские страны были направлены консультанты из советско­
го МГБ для оказания квалифицированной организационной помощи
местным органам безопасности.
Аресты затронули самых высокопоставленных партийных руко­
водителей всех европейских коммунистических стран. Например, в
Албании был арестован и казнен в 1949 г. министр внутренних дел
Кочи Дзодзе, действительно настроенный в пользу союза с Тито.
В марте 1946 г. был арестован, а в декабре того же года выведен на
судебный процесс один из ведущих членов Политбюро Болгарской
коммунистической партии Трайчо Костов, который определенно не
принадлежал к числу поклонников Тито. К ужасу местных властей
Костов на суде отказался от своих прежних признательных показаний.
Прямая радиотрансляция процесса внезапно была прервана, а «син­
хронный перевод для иностранных журналистов, присутствовавших
в зале суда, немедленно стал испытывать технические проблемы»55.
Сам Костов был казнен сразу после окончания процесса. Далеко не
каждый ведущий коммунист, ставший жертвой террора, выбирался
по указке Москвы, но, например, в случае с Костовым, как следует
из советских архивных документов, Сталин лично связал его с Тито
и убедил болгар (с помощью советских советников) расследовать его
Дело56. В Венгрии в 1949 г. был повешен бывший Генеральный секре­
тарь Венгерской коммунистической партии Ласло Райк, который во
время своего ареста был министром иностранных дел. Он выдержал

54 Волокитина. Сталин и смена стратегического курса Кремля в конце 40-х годов.

С. 21.
55 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 261-262.
56 Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Советское руководство и политические процессы
• Костова и Л. Райка (по материалам российских архивов) / / Сталинское десятилетие
*°лодной войны: факты и гипотезы. М.: Наука, 1999. С. 23-35, особенно на с. 24-27.

293
многочисленные избиения, но отказался сознаться в приписываемых
ему вымышленных преступлениях, включая заговор с Тито с целью
убийства руководства Венгрии, но в конце концов признал себя ви­
новным на судебном процессе.
Среди тех, кто допрашивал Райка, был сменивший его в свое вре­
мя на посту министра внутренних дел Янош Кадар, действовавший
по указаниям руководителя партии Матьяша Ракоши. Хотя порой
Кадара, который позднее в течение многих лет возглавлял Венгер­
скую коммунистическую партию, обвиняли в том, что он сыграл
решающую роль в выбивании из Райка признаний в вымышленных
преступлениях, более поздние расследования доказали, что это было
преувеличением. Вместе с тем он поспособствовал тому, чтобы ли­
шить Райка надежды быть беспристрастно выслушанным даже теми
людьми в руководстве партии, которые, как тому казалось, могли
ему симпатизировать57. В то время как лидеры всех партий находи­
лись под постоянным давлением Москвы, заставлявшей их доказы­
вать собственную лояльность под угрозой снятия с постов или даже
уничтожения, выбор жертв репрессий на местах, тем не менее, был
оставлен на усмотрение первых лиц каждой партии. Ракоши при
этом воспользовался представившейся возможностью расправить­
ся с потенциальными соперниками. Коммунисты, остававшиеся в
своих странах в отличие от тех, кто большую часть жизни провел в
Москве, выглядели наиболее опасными как в глазах Сталина и его
органов госбезопасности, так и «москвичей» из собственных партий.
Одним из таких «домашних коммунистов» был Кадар, и в 1951 г.,
всего через 18 месяцев после его опосредованного участия в казни
Райка, его тоже арестовали58. На допросах Кадар сначала сознавался,
потом отказывался от своих показаний и под дальнейшими пытками
снова сознавался. Его приговорили к пожизненному заключению, но
в 1954 г., через год после смерти Сталина, Кадар был выпущен из
тюрьмы. Пройдя тюремное заключение за коммунистическую дея­
тельность еще в 1930-е гг. при правившем тогда в Венгрии правом
авторитарном режиме, после своего освобождения Кадар написал
Ракоши: «Если бы я имел возможность сам выбирать свою судьбу,
то я бы предпочел провести 12 лет в капиталистической тюрьме как
коммунист, чем отсидеть 12 месяцев в своей собственной народной
республике. К сожалению, я получил возможность сравнивать уело-

57 Gough R. A Good Comrade: J£nos Kadar, Communism and Hungary. L.: Tauris
2006. P. 45.
58 Ibid. P. 53.

294
вця заключения, и они далеко не одинаковы, они просто не выдержи­
вают сравнения»59.
Ракоши разделял подозрительное отношение Сталина к коммуни­
стам, проведшим всю войну на подпольной работе в своих странах, и
вообще его рьяное стремление выкорчевывать казавшихся ему нена­
дежными членов руководства партий, причем не только в Венгрии,
но и повсюду в Восточной Европе. Вместе с тем во время суда над
райком и другими венгерскими коммунистами Ракоши решил, что
семь сметных приговоров - слишком много, и написал Сталину, что
было бы достаточным ограничиться тремя, хотя первым из трех на­
званных им достойными казни значился Райк. Сталин ответил, что
не видит оснований возражать против предложения Ракоши, и согла­
сился с тем, что Райка следует обязательно казнить, так как народ
не поймет другого приговора60. Ракоши продолжал играть ведущую в
роль в интернационализации «дела Райка», разослав руководителям
других коммунистических партий список из 526 человек, чьи име­
на всплыли во время следствия. Наверное, самую многочисленную
группу лиц в этом списке составляли граждане Чехословакии - в нем
были названы 353 гражданина этой страны61.
В «списке Ракоши» присутствовали 33 румына, но еще до состав­
ления им этого списка несколько ведущих румынских коммунистов
уже в 1948 г. были арестованы. Среди них был по крайней мере один,
кого можно отнести к числу «домашних коммунистов», а именно
Лукрециу Патрашкану. Его казнили в 1954 г. Позднее, когда аресты
приобрели антисемитский оборот, в 1952 г. была арестована министр
иностранных дел Анна Паукер, представлявшая Румынию на кон­
грессе Коминформа, исключившем Югославию из этой организации.
Она отделалась сравнительно мягким наказанием, проведя несколько
лет под домашним арестом. В Польше казней коммунистов не было,
хотя в лице такого человека, как Гомулка органы безопасности имели
сильного кандидата на роль «национального уклониста». Он потерял
пост генерального секретаря партии, и будучи обвиненным в «правом
националистическом уклоне», отправлен в тюрьму на три года, но во­
преки сложной обстановке, сложившейся в коммунистической Евро­
пе того времени, он сумел выжить62. Гомулка возглавлял подпольное

59 Ibid. Р. 60.
60 Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Советское руководство и политические процессы
Г Костова и Л. Райка. С. 31.
61 Ibid.
62 Обсуждение ареста и заключения Гомулки и возможных причин, по которым
!!Го не пытали и не уничтожили, см.: Bethell N. Gomulka: His Poland and His Communism.
^ev*ed. Harmondsworth: Pelican, 1972. P. 171-193.

295
коммунистическое движение Сопротивления в Польше, и хотя оно
имело значительно более скромные масштабы по сравнению с пар­
тизанским движением Тито, Гомулка сумел утвердиться во власти
независимо от желаний Москвы. Он также понимал необходимость
примирения с католической церковью в Польше и по тем же такти­
ческим соображениям не настаивал на коллективизации сельского
хозяйства. Сравнительная мягкость польского террора, с которой
мирилось советское руководство, вероятно во многом объяснялась
слабостью позиций коммунистов в польском обществе в сочетании
с извечной способностью поляков к борьбе даже с превосходящими
их по силами противниками. Кроме того, здесь нашло отражение не­
желание части польских руководителей, включая бывшего предста­
вителя Коминтерна Болеслава Берута, сменившего Гомулку на посту
генерального секретаря польской компартии в 1948 г., добавлять но­
вые жертвы в список польских коммунистов, уничтоженных по воле
Сталина в Советском Союзе до начала Второй мировой войны63.
Если в большинстве коммунистических стран в конце 1940-х -
начале 1950-х гг. происходили казни высокопоставленных комму­
нистов, то масштабы репрессий были все же несопоставимы с Боль­
шим террором 1930-х гг. в Советском Союзе. Что касается «чисток»,
т.е. изгнания из партии части ее членов, означавшего для них поли­
тическую, но не физическую смерть, то они в этих странах носили
достаточно массовый характер. Даже в Восточной Германии, где не
был арестован ни один из видных коммунистов, численность пар­
тии сильно сократилась. Если в 1948 г. в ее рядах состояли почти
2 млн человек, то к 1951 г. в ней осталось всего около 1,2 млн членов,
причем чистки сильнее всего затронули бывших членов Германской
социал-демократической партии64. В целом по Восточной Европе за
период 1948-1953 гг. от разного рода преследований пострадала поч­
ти четверть членов коммунистических партий65.
Хотя Чехословакия стала коммунистической позднее всех осталь­
ных европейских стран (только в 1948 г.), но проходившие в ней ре­
прессии приобрели наиболее суровый характер. Возможно, таким
образом Сталин отдал дань развитой чехословацкой демократии. Ни
одна страна в Центральной Европе до войны не была столь демокра­
тичной как Чехословакия, и в первые три послевоенных года в н ей

63 Bethell. Gomulka: His Poland and His Communism. P. 184-185.

64 Weitz E. D. Creating German Communism, 1890-1990: From Popular Protests i()
Socialist State. Princeton: Princeton University Press. 1997. P. 360-361.
65 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 263.

296
сохранялся политический плюрализм, невзирая на то, что коммуни­
сты были наиболее многочисленной и сильной политической парти­
ей. Такую партию, в которой был представлен процент населения,
значительно превышавший привычную норму и обладавшую массо­
вой поддержкой, было намного сложнее контролировать из Москвы,
работы российских исследователей, написанные после того, как при­
открылись архивы с распадом Советского Союза, подтверждают тот
факт, что мысли Сталина в эти послевоенные годы занимало не толь­
ко стремление подчинить внешнюю политику восточноевропейских
стран диктату Советского Союза, но и желание заставить их строить
свои коммунистические партии по советской модели, исключая из их
рядов всех, кто проявлял малейшие признаки инакомыслия, и осо­
бенно людей одного склада с Райком или Тито66.
Политические судебные процессы против коммунистов в Чехо­
словакии были двух видов. Прежде всего, это были репрессии про­
тив «коммунистов с националистическим уклоном», особенно сло­
вацких, последовавшие после изгнания Югославии из Коминформа.
Среди словацких коммунистов не составило особого труда найти тех,
кого можно было обвинить в националистическом уклоне. А затем
начались репрессии, отражавшие рост антисемитизма, исходившего
из Кремля. Наиболее показательным в этом смысле для всей Восточ­
ной Европы был процесс Сланского, состоявшийся в 1952 г. Рудольф
Сланский был генеральным секретарем Коммунистической партии
Чехословакии в 1945-1951 гг., затем его понизили в должности до
заместителя премьер-министра. Как это ни удивительно, но в Чехо­
словакии генеральный секретарь не являлся первым лицом в партии.
Таковым был Клемент Готвальд, который к моменту ареста Сланско­
го совмещал посты председателя партии и президента страны. Между
тем Сланский был вторым человеком в стране и потенциальным со­
перником Готвальда. Он критически относился к умеренной полити­
ке, проводившейся в 1945-1948 гг., считая, что партия должна была
взять власть в свои руки сразу после войны, и отрицая необходи­
мость достижения компромисса с буржуазными партиями67. Выбор
Сланского на роль чешского эквивалента Райка, главной жертвы тер­
рора против коммунистов в Венгрии, несомненно, был сделан, ско­
рое всего, в Москве, а не в Праге. На свое пятидесятилетие 31 июля

6 Много подтверждений тому содержится в материалах, включенных в сб.: Ста-

ЛИнское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. См., например, статью Му-
РаШко Г.П., Носкова А.Ф. С. 33.
,л Taborsky Е. Communism in Czechoslovakia 1948-1960. Princeton University Press,
19«1. P.102-103.
297
1951 г. Сланский был награжден чехословацким «Орденом социализ­
ма» и удостоился поздравления от Готвальда, хотя тот предусмотри­
тельно позаботился об исключении из проекта поздравительной речи
некоторых, наиболее хвалебных слов, а также фразы, в которой Слан­
ский назывался в числе самых верных его товарищей68. Его восхва­
лял и третий член правящего триумвирата - Антонин Запотоцкий,
пришли также поздравления от других коммунистических стран, но
Москва, где всегда с большой помпой отмечали дни рождения поли­
тических деятелей, стоявших на прочных позициях, сохраняла злове­
щее молчание.
Сланский был арестован в ноябре 1951 г., а годом позже в числе
14 ведущих коммунистов стал участником показательного судебного
процесса. Поначалу Готвальд не соглашался санкционировать арест
Сланского, но в конце концов был вынужден согласовать его, когда
ему были предъявлены показания против Сланского одного видного
коммуниста, работавшим с ним. Несомненно, эти показания были вы­
биты под пытками. Безусловно, решающее слово в этом деле принад­
лежало советскому лидеру, а не президенту Чехословакии, хотя будь
на месте Готвальда такой человек, как Тито, он мог бы отказаться дать
ему ход. Согласно свидетельским показаниям, собранным специаль­
ной комиссией по расследованию политических судебных процессов,
созданной во время Пражской весны, Готвальд согласился на арест
Сланского только после давления, оказанного на него Анастасом
Микояном и самим Сталиным. Микоян прибыл в Прагу 11 ноября
1951 г. передать мнение Сталина о том, что Сланского следует аресто­
вать немедленно. Поскольку Готвальд продолжал колебаться, Мико­
ян прервал переговоры с ним и отправился в советское посольство,
чтобы позвонить по телефону Сталину. По возвращении они заявил,
что Сталин «настаивает на своей точке зрения и напоминает Готваль­
ду о лежащей на нем серьезной ответственности». В 1968 г. комиссия,
состоявшая из ведущих членов компартии Чехословакии, но дей­
ствовавшая в условиях растущей свободы, отметила: «Хотя Готвальд
не располагал никакими фактами, он в конце концов пришел к вы­
воду, что Сталин, как всегда, имел надежные сведения и его советы
были разумными. Он переправил с Микояном послание Сталину, в
котором соглашался на арест Сланского»69.

68 J. Pelikan (ed.). The Czechoslovak Political Trials, 1950-1954: The S u p p r e s s e d

Report of the DubCek Government’s Commission of Inquiry, 1968. L.: Macdonald, 1971
P. 104.
69 Ibid. P. 106.

298
 На процессе Сланского 11 из 14 обвиняемых были евреями по про­
исхождению, и этому факту придавалось особое значение. Советники
из СССР желали, чтобы эти 11 человек были названы в приговоре
«евреями по национальности», имея в виду, что в Советском Союзе
евреи рассматривались как одна из национальностей. Но в этой части
их доводы не были приняты во внимание, и все 11 приговоренных
были названы «чешскими гражданами еврейского происхождения»70.
Среди 3 неевреев, которые сидели рядом со Сланским на скамье под­
судимых, был словак Владимир Клементис, сменивший Яна Маса­
рика в 1948 г. на посту министра иностранных дел Чехословакии. Из
14 обвиняемых 11 человек, включая Сланского и Клементиса, были
проговорены к смертной казни и неделю спустя повешены. Осталь­
ные трое получили пожизненное заключение.
Часть обвиняемых созналась в совершении преступлений, в кото­
рых они не были замешаны, в частности в арестах и казнях невинных
граждан, не являвшихся коммунистами. Вместе с тем все эти престу­
пления, признания в которых были получены после многомесячных
допросов, были исключительно фантазиями Сталина. Все вместе
обвиняемые были названы в приговоре «троцкистско-титовскими,
сионистскими, буржуазно-националистическими предателями и вра­
гами чехословацкого народа, народно-демократического строя и со­
циализма», [состоявшими на службе американских империалистов].
Признания обвиняемых были выбиты самыми разными способами, в
том числе силовыми и угрозами пыток жен и детей, которых в неко­
торых случаях подвергли реальным пыткам, чтобы получить ложные
показания против родственников. Все эти ведущие члены коммуни­
стической партии не только сознались в вымышленных преступлени­
ях, но некоторые из них даже требовали для себя смертных пригово­
ров, чтобы их ужасный пример послужил предостережением для их
возможных последователей71. Процессы коммунистов продолжались
в Чехословакии вплоть 1954 г., т.е. после смерти Сталина и самого
Готвальда, который умер сразу по возвращении с похорон Сталина в
марте 1953 г., когда судили нескольких видных словацких коммуни­
стов, обвиненных в «буржуазно-националистических тенденциях».
Среди них был Густав Гусак, бывший руководитель словацкого на­

70 Ibid. Р. НО.
71 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 262-264; Taborsky.
Communism in Czechoslovakia. P. 75-76; BartoSek K. Central and Southeastern Europe / /
^ Cxirtois, N. Werth, J.-L. Раппё, A. Paczkowski, K. Bartosek, J.-L. Margolin. The Black
°ok of Communism: Crimes, Terror, Repression. Cambridge, Mass.: Harvard University
Press, 1999. P. 394-456, at p. 433-436.

299
ционального восстания в 1944 г. Его арестовали еще в 1951 г., и через
три года приговорили к пожизненному заключению. Освобожденный
из заключения в 1960 г., он, таким образом, провел в тюрьме 9 лет.
В 1969 г., полгода спустя после того как советские танки положили
конец Пражской весне, Гусак совершил еще один поворот в своей из­
вилистой карьере, став лидером Чехословацкой коммунистической
партии и впоследствии президентом Чехословакии.
Цель всех этих процессов по делам ведущих членов партий со­
стояла в укреплении железной дисциплины внутри международно­
го коммунистического движения и особенно в обеспечении согласия
всех правящих коммунистических партий с линией, начертанной в
Москве. Репрессии приобрели такой размах, что ни один коммунист
не мог чувствовать себя в безопасности от возможного наказания,
и в наименьшей степени те из них, у кого были какие-либо между­
народные связи помимо Советского Союза. В нескольких странах
в тюрьмах оказались среди прочих ветераны Гражданской войны в
Испании. Процессы также были призваны провести в жизнь точку
зрения Сталина, согласно которой евреев, которые в непропорцио­
нально больших количествах присутствовали во всех партиях, сле­
довало считать потенциально ненадежными обладателями высших
партийных и государственных постов. Кроме того, имелось также на­
мерение усилить поддержку коммунистов посредством обращения к
бытовому антисемитизму. Эффективность этой меры различалась от
одной страны к другой и даже внутри отдельных стран. Например, в
чешских землях, в отличие от Словакии, антисемитизм никогда не
был сильно развит. Обвинения подсудимых на процессах в саботаже
имели своими целями поиск виновников того, что не удавалось до­
стичь сверх оптимистических целей в экономике.
Одновременно процессы были нацелены на дальнейшее усиление
страха, посеянного в сердцах населения в целом. Они сопровожда­
лись милитаризацией экономики и военным психозом, благодаря
которым перерастание холодной войны, начавшейся с самых первых
послевоенных лет, в горячую фазу становилось все более серьезной
угрозой. Настоящая война уже была развязана в Корее, и восточноев­
ропейские страны были психологически подготовлены к возможном}
вооруженному конфликту с главным империалистическим против­
ником - Соединенными Штатами. Отказ Тито подчиниться совет­
ской гегемонии также сыграл свою роль в развязывании кампании
арестов восточноевропейских коммунистов. Он подтолкнул Сталина
к более жестким мерам, направленным на исключение повторения
примера Югославии. Советники из СССР с большим опытом рабо­
ты в органах НКВД-М ГБ по странам всего этого региона помогали
300
в подготовке и составлении сценариев судебных процессов над жерт­
вами коммунистического террора, направленного против коммуни­
стов. Обвиняемых заставляли изучать эти сценарии, а после того
как их сопротивление было сломлено, с ними репетировали будущий
процесс до тех пор, пока они не заучивали свои роли от строчки до
строчки. Например, когда судья во время суда над Рудольфом Слан-
ским забыл задать ему один из заготовленных вопросов, запрограм­
мированный таким образом Сланский сам задал себе пропущенный
вопрос и ответил на него72.
Это были процессы людей, вознесенных коммунистическими пе­
реворотами на вершины власти в странах Восточной Европы. Судеб­
ным заседаниям был придан необыкновенно публичный характер,
что особенно драматично влияло на общественное мнение. Но вместе
с тем число людей, репрессированных в восточноевропейских стра­
нах за период с момента прихода коммунистов к власти и до смер­
ти Сталина, но не являвшихся коммунистами, намного превышало
число жертв террора среди самих коммунистов. Помимо десятков
тысяч арестованных, несколько миллионов людей лишились работы
из-за своего классового происхождения или некоммунистической
политической деятельности. Например, изгонялась из университе­
тов «буржуазная» профессура. Как и в случае с репрессированными
коммунистами особое подозрение вызывало наличие у людей загра­
ничных связей помимо Советского Союза. К этой категории снова
относились евреи, а также члены запрещенных международных ор­
ганизаций, таких как, например, бойскауты. Многие тысячи людей
были депортированы из восточноевропейских столичных городов.
Во всех коммунистических странах преследовались церкви, хотя
и с разной интенсивностью. Даже католическая церковь в Польше,
где к ней относились с наибольшей, чем где-либо еще осмотритель­
ностью, не избежала арестов некоторого числа священников по под­
ложным обвинениям в шпионаже, а в феврале 1953 г. один епископ
и трое священников получили длительные сроки тюремного заклю­
чения за «антигосударственную и антинародную деятельность».
Под давлением коммунистических властей епископат осудил этих
четырех человек, но кардинал Стефан Вышинский отказался посту­
пить таким же образом, и в конце 1953 г. сам оказался под арестом73.
По всех остальных странах церковь преследовалась намного жестче.
Н Албании была предпринята попытка полностью ликвидировать

72
Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 265.
y. Cviic C. The Church / / A. Brumberg (ed.). Poland: Genesis of a Revolution. NY:
lnt*ge Books, 1983. P. 92-108, at p. 96.

301
все религиозные организации. Среди арестованных в коммунистиче­
ских странах Восточной Европы были также крестьяне и фермеры,
сопротивлявшиеся коллективизации. Многие жертвы террора были
отправлены на опасные для жизни принудительные работы на строи­
тельстве каналов или в урановых рудниках. Чтобы оценить масшта­
бы политических репрессий, достаточно указать, что в Румынии, на­
пример, в начале 1950-х гг. насчитывалось до 180 тыс. заключенных,
оказавшихся в тюрьмах по политическим мотивам, а в Чехословакии
за период 1938-1954 гг. их число колебалось в пределах от 150 до
200 тыс. человек74.

От «ленинградского дела» до «дела врачей»

В самом Советском Союзе в конце 1940 - начале 1950-х гг. так­
же проходили «чистки», хотя и в значительно меньших масштабах
по сравнению с 1930-ми гг. Наиболее значительным делом внутри
самой коммунистической партии оказались репрессии против так
называемой «ленинградской группы». Самый влиятельный ленин­
градский коммунист Жданов, умерший своей смертью в 1948 г., счи­
тался соперником главы органов госбезопасности Лаврентия Берии
и Георгия Маленкова, которого он в 1946 г. заменил на посту секрета­
ря ЦК, отвечающего за партийные органы. Смерть Жданова открыла
путь наверх Алексею Кузнецову, бывшему главой города и областной
партийной организации во время Второй мировой войны. В 1946-
1949 гг. Кузнецов был секретарем ЦК партии и на этом посту, как
уже отмечалось выше, частично руководил органами госбезопасно­
сти. Это сделало его соперником Берии, опекавшего эти органы со
стороны правительства. Берия, подобно Сталину, был выходцем из
Грузии, и хотя само по себе это не гарантировало ему сталинской под­
держки, он тем не менее обладал реальным влиянием на советского
лидера и знал, как подпитывать его хроническую подозрительность к
людям. Таким образом, положение Кузнецова в партии не обеспечи­
вало ему ни власти, ни защиты, которыми обладали люди, занимав­
шие подобные должности на протяжении большей части советского
периода. Хрущев в своих мемуарах предполагал, что именно Берия п
Маленков настроили Сталина против Кузнецова и другого видного
ленинградца в руководстве партии - Николая Вознесенского. В с в о ­
ем докладе на XX съезде партии Хрущев напрямую обвинил в этом

74 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 267; BartoSek. Central an('
Southeastern Europe. P. 407-437.

302
рерию и руководителя МГБ Виктора Абакумова, не упомянув при
этом Маленкова по той простой причине, что тот тогда еще оставался
членом высшего партийного руководства. В докладе Хрущев, в част­
ности, заявил: «Известно, что Вознесенский и Кузнецов были видные
и способные работники. В свое время они были близки к Сталину,
достаточно сказать, что Сталин выдвинул Вознесенского первым за­
местителем Председателя Совета Министров, а Кузнецов был избран
секретарем Центрального Комитета. Уже одно то, что Сталин пору­
чил Кузнецову наблюдение за органами госбезопасности, говорит о
том, каким доверием он пользовался»75. Но, как утверждал Хрущев,
«возвышение Вознесенского и Кузнецова встревожило Берию», и тот
сфабриковал заявления и анонимные письма против них и других
людей, схваченных по «ленинградскому делу», объявленных «врага­
ми народа» и впоследствии ликвидированных76. То, что именно Бе­
рия прежде всего, а также Маленков сыграли в этом деле важнейшую
роль, настраивая Сталина против ленинградцев, поддерживают и
свидетельства Дмитрия Шепилова, бывшего в то время весьма осве­
домленным человеком, занимавшего в 1947-1948 гг. пост первого за­
местителя руководителя отдела пропаганды и агитации ЦК партии
и работавшего со Ждановым. После смерти Жданова он стал заве­
дующим этим отделом. Берия и Маленков также интриговали против
Шепилова, и он был выведен из аппарата ЦК в июле 1949 г., хотя и из­
бежал судьбы ленинградской группы. В своих опубликованных после
его смерти мемуарах Шепилов писал, что был период, когда казалось,
что «время от времени Сталин оказывал ему [Вознесенскому] пред­
почтение перед всеми другими. Вот почему после смерти Жданова
острие адской машины Берии повернулось теперь в эту сторону»77.
Люди, подобные Вознесенскому или Кузнецову, были моложе
высших чиновников и преданы Сталину, выдвинувшему их во время
войны. Берия и Маленков видели в них угрозу своей власти и пер­
спективам на будущее. Сталин, занимая пост Председателя Совета
министров, не любил сам проводить официальные заседания, и по­
сле назначения Вознесенского своим первым заместителем именно
емУ поручил председательствовать на заседаниях бюро Совета ми­
нистров. Это было непереносимо для Маленкова, рассчитывавшего
ст*ть наследником Сталина, и действительно, пусть и на короткое

75
Khrushchev. The ‘Secret’ Speech. P. 59.
76
Ibid.
77
Shepilov D. The Kremlin’s Scholar: A Memoir of Soviet Politics under Stalin and
o^/^hehev. Ed. S. V. Bittner and trans. A. Austin. New Haven: Yale University Press,
20°7. P.132-154, at p.135.

303
время, впоследствии им ставшего. Вознесенский также восстановил
против себя Берию, когда отказался утвердить присланный ему на
подпись руководителем политической полиции длинный список лю­
дей, которых предполагалось расстрелять. Он тогда сказал одному иа
своих помощников, запомнившему эту историю, следующее: «Я не
судья и не знаю, заслуживают ли расстрела люди, попавшие в список.
И передайте им, чтобы они больше никогда не присылали мне подоб­
ных списков»78. Если бы такой перечень был прислан ему Сталиным,
то Вознесенскому было бы намного сложнее отказаться поставить
свою подпись, но для Берии его отказ стал вызовом, который тот не
мог забыть.
Хрущев утверждал, что намечалось также подобное ленинград­
скому «московское дело» с казнями многих людей, но с его участием.
Вскоре после его отзыва из Украины в Москву в конце 1949 г. и назна­
чении первым секретарем московского горкома партии он отказался
поверить, назвав его провокацией, письму, показанному ему Стали­
ным, в котором утверждалось, что его московский предшественник и
многие секретари райкомов партии и руководители столичных пред­
приятий состоят в заговоре против Центрального Комитета79. Между
тем это сообщение Хрущева вызывает серьезные сомнения. На самом
деле, Сталин учредил специальную комиссию в составе Маленкова,
Берии, Кагановича и Михаила Суслова для расследования обвине­
ний против первого секретаря МГК партии Георгия Попова. Они
обнаружили письмо, которое впоследствии Сталин демонстрировал
Хрущеву, представлявшее собой стандартный анонимный донос, где
все самые серьезные обвинения были вымышленными точно так же,
как фамилии «трех инженеров», якобы его написавших80. Сталин, тем
не менее, воспользовался случаем, чтобы переместить Попова на ми­
нистерскую должность и призвать на его место из Украины Хрущева
в качестве противовеса Маленкову и Берии, поскольку удаление из
руководства ленинградцев придало последним потенциально чрез­
мерное могущество81.
Так или иначе, никто не заступился за ленинградских деятелей.
Они оба, и Кузнецов, и Вознесенский, были арестованы, подвер­
нуты пыткам и казнены в 1950 г. вместе со многими другими вид-

78 Medvedev R. Let History Judge: The Origins and Consequences of Stalinism

Revised and expanded edition. Oxford: Oxford University Press, 1989. P. 783-785.
79 Khrushchev Remembers. Ed. and trans. Strobe Talbott. Boston: Little Brown, 1970
P. 248-249.
80 Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 91.
81 Ibid. P.91-92.

304
яыми фигурами ленинградской партийной организации82. Одному
ленинградцу все же удалось избежать общей участи, к которой он
был очень близок. Им был Алексей Косыгин, игравший ведущие
роли на советской политической сцене в 1960-1970-е гг., когда
он в течение шестнадцати лет занимал пост Председателя Совета
министров СССР. О положении Косыгина в 1950-е гг. Хрущев пи­
сал следующее: «его жизнь висела на волоске. Люди, которых аре­
стовали и осудили в Ленинграде, выдвигали нелепые обвинения
против него в своих показаниях. Они писали о нем всевозможный
вздор. Положение Косыгина было шатким с самого начала, так как
он в результате женитьбы стал родственником Кузнецова. Он был
очень близок к Сталину, но, несмотря на это, его вдруг освободили
от всех занимаемых постов и направили на работу в какое-то ми­
нистерство. Выдвинутые против Кузнецова обвинения бросили на
Косыгина такую тень, что я просто не могу объяснить, почему его
пощадили и не ликвидировали вместе с остальными. Косыгин, как
говорится, наверное, вытянул счастливый жребий, и сия чаша ми­
новала его»83.
В последние годы жизни Сталина репрессии затронули десятки
тысяч людей, весьма далеких от партийного руководства. Зачастую
было достаточно оказаться сыном «врага народа», т.е. человека, не­
винно посаженного в тюрьму в 1930-х гг., чтобы быть арестованным
и отправленным в исправительно-трудовой лагерь. Нараставший в
эпоху позднего сталинизма антисемитизм, последствия которого для
Восточной Европы уже обсуждались выше, сыграл тоже роковую
роль в судьбах многих советских граждан еврейского происхожде­
ния. В стране была развернута компания борьбы с так называемым
«космополитизмом», направленная против любого иноземного влия­
ния и связей с заграницей, но прежде всего против тех граждан, ко­
торых Сталин считал типичными космополитами, т.е. против евреев.
Марксистско-ленинскую идеологию невозможно было извратить
настолько, чтобы оправдать обращение к антисемитизму, и поэтому,
когда он был использован в качестве орудия борьбы в Советском Со­

82 Khrushchev Remembers. Р. 250-258. Характерен для брежневской эры тот факт,

что в последнем издании Большой советской энциклопедии (1971. Т. 5. С. 268; 1973.
13. С. 560) в статьях, посвященных Вознесенскому и Кузнецову, ни слова не сказано,
Как закончилась жизнь обоих.
83
Khrushchev Remembers. Р. 257. Вышедшая после распада СССР биография Ко­
сыгина, основанная на материалах из семейных и государственных архивов, не при-
лИзила нас к объяснению того, как он сумел выжить, хотя из нее становится очевид-
HbIM>что Косыгин многие месяцы прожил в уверенности, что его могут арестовать в
Л1°бой момент. См.: Андрианов В.И. Косыгин. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 118-125.

305
юзе, то выступал под личиной борьбы с космополитизмом или сио­
низмом.
Вскоре после нападения Германии, ввергшего Советский Союз во
Вторую мировую войну, одной из общественных организаций, офи­
циально разрешенных Москвой, стал Еврейский антифашистский ко­
митет, в работе которого с радостью приняли участие многие видные
советские евреи. В ноябре 1948 г. эта организация была распущена и
обвинена в том, что являлась центром антисоветской пропаганды и,
более того, в предоставлении «антисоветской информации зарубеж­
ным разведывательным службам»84. Председатель комитета, выдаю­
щийся актер и режиссер Соломон Михоэлс был по приказу Стали­
на убит в 1948 г., после чего были казнены многие другие заметные
представители советского еврейства85. Был закрыт Еврейский театр в
Москве, главным режиссером которого ранее был Михоэлс. В числе
арестованных евреев оказался Михаил Бородин, талантливый пред­
ставитель Коминтерна в Китае и близкий помощник Сунь Ятсена, о
карьере которого рассказывалось ранее в главе 5. Англоязычная газе­
та, выходившая в Советском Союзе под названием «Moscow News»,
где главным редактором в те годы служил Бородин, была закрыта в
январе 1949 г., чтобы быть восстановленной только в 1956 г., а сам Бо­
родин был арестован и умер в заключении двумя годами позднее86.
Последним проявлением антисемитизма в сталинском Советском
Союзе, а также свидетельством нараставшей паранойи самого Стали­
на, стало так называемое «дело врачей». Специалист по кардиографии
Лидия Тимащук, участвовавшая в лечении Жданова, написала после
его смерти в августе 1948 г. несколько писем, в которых заявляла, что
ее вынудили изменить расшифровку кардиограмм, характеризовав­
ших состояние больного, и настаивала на том, что врачи, лечившие
Жданова, намеренно ускорили наступление его смерти87. Тимащук,
два раза посетившую главное здание МГБ в 1952 г., это ведомство и
сам Сталин использовали для развязывания компании против тех.

84 Hosking G. Rulers and Victims: The Russians in the Soviet Union. Cambridge Mass.:
Harvard University Press, 2006. P. 264. Наиболее полное документальное подтвержде­
ние того, что эта кампания планировалась и проводилась под руководством ЦК партии
содержится в цитировавшемся выше сб. «Сталинское десятилетие холодной войны:
факты и гипотезы».
85 Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. С. 15; Woll J. '1 Ь('
Politics of Culture. 1945-2000 / / R. G. Suny (ed.), The Cambridge History of Russia.
Volume III: The Twentieth Century. Cambridge: Cambridge University Press, 2000
P. 605-635, at p. 608-609.
86 Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. С. 221, 667.
87 Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 156, 217.

306
кого Сталин в декабре 1952 г. назвал «еврейскими националистами»,
верящими, что «их народ спасли Соединенные Штаты», добавив при
этом, что «среди врачей много еврейских националистов»88. В преды­
дущие два месяца было арестовано несколько самых известных в Со­
ветском Союзе врачей, лечивших все руководство страны, включая
самого Сталина. Их пытали, чтобы вынудить сознаться в том, в чем
иХ обвиняли, и 13 января 1953 г. в «Правде» появилось сообщение
об «аресте группы врачей-вредителей». В том же номере газеты была
опубликована редакционная статья, подготовленная Шепиловым,
который к тому времени успел вернуть к себе расположение Стали­
на и был назначен главным редактором «Правды», под заголовком
«Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей»89.
Шестеро из девяти арестованных были евреями. В статье указыва­
лось на их связи с международными еврейскими организациями и с
американской разведкой. Общественное мнение до сих пор остается
разделенным относительно того, готовились ли арестованные врачи
к новому показательному процессу, сопоставимому по масштабам с
теми, что проходили в 1930-е гг., или с процессом Сланского в Чехос­
ловакии. Есть предположения, что Сталин обдумывал начало нового
Большого террора, который затронул бы наряду со многими другими
евреями и более широкие слои населения. Во всяком случае, ника­
ких подтверждений тому в архивах не обнаружено, а в целом Сталин
после войны вел значительно более осторожную политику, предпо­
читая, как в случае суда над членам антифашистского еврейского ко­
митета, закрытые процессы театрализованным открытым судебным
шоу90. После смерти Сталина в марте 1953 г. все абсурдные обвине­
ния с врачей были сняты.

Наука и искусство
Послевоенные годы правления Сталина были мрачными времена­
ми для советского искусства и многих, хотя и не всех, направлений
НаУки. Например, процветали математика и физика. Это можно объ­
яснить как сложностью этих наук для тех, кто находился на вершине
партийной иерархии или руководил органами госбезопасности, так и
сознательным выбором приоритетов в науке, отдаваемых прежде все-
Го физике. Сталин отчаянно стремился к достижению ядерного па­
ритета с Соединенными Штатами, если не превосходства над ними,

88 Ibid.
89
Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. С. 651-652.
Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 158-159.

307
и желал, чтобы советская атомная бомба была создана как можно
скорее. В этой связи специалистам по ядерной физике были предо»
ставлены неограниченные возможности и созданы привилегирован­
ные условия жизни. Первая советская атомная бомба была успешно
испытана 29 августа 1949 г. в казахстанских степях. Берия, бывший
председателем комиссии, отвечавшей за всю работу над бомбой, при­
был на испытательный полигон, и его присутствие послужило лиш­
ним напоминанием всем ученым, занимавшимся этим проектом, на­
чиная с их руководителя Игоря Курчатова, что их личные судьбы
полностью зависят от его успешности. Когда на полигоне выросло
грибовидное облако над местом взрыва, Берия обнял и расцеловал
Курчатова и еще одного ведущего физика Юлия Харитона91. Учи­
тывая реалии того времени, Харитон был уязвим сразу с нескольких
сторон, если бы работы над проектом пошли не должным образом.
Он был евреем и два года провел в Великобритании, где в 1928 г. по­
лучил докторскую степень по физике в Кембридже. Его отец был в
1940 г. арестован НКВД в Латвии, а мать уехала со вторым мужем в
Палестину. Но, как и многие другие участники проекта, Харитон по­
чувствовал не только облегчение, связанное с личными обстоятель­
ствами, но радость от того, что они решили поставленную перед ними
задачу. Более того, ученые считали создание советского ядерного
оружия средством сдерживания, невзирая на то, что думали по этому
поводу Берия или Сталин. Харитон, в частности, говорил, что был
счастлив, когда испытания прошли успешно, поскольку «обладание
таким оружием устранило возможность его безнаказанного исполь­
зования против СССР»92.
Другие области советской науки страдали от наплыва в них шар­
латанов и от иллюзий, питаемых Сталиным и другими руководите­
лями страны относительно того, что они хорошо понимали существо
предмета той или иной науки. Ученый, пользовавшийся особым рас­
положением Сталина, Трофим Лысенко, сыграл громадную роль в
разгроме генетики как науки в Советском Союзе. Он сумел убедить
Сталина, что генетика не совместима с марксистко-ленинским уче­
нием, использовав в качестве средства убеждения результаты шар­
латанских экспериментов, призванных доказать решающую роль
окружающей среды в формировании видов. По словам Шепилова.
«Лысенко и его окружение отрицали все предыдущие достижения
генетики, объявив их идеалистическими измышлениями и бур-

91 Holloway D. Stalin and the Bomb: The Soviet Union and Atomic Energy 193b
1956. New Haven: Yale University Press, 1994. P. 213-216.
92 Ibid. P.203,216.

308
ясуазными изобретениями»93. В конце 1940-х гг. тысячи генетиков
й биологов-селекционеров были изгнаны с преподавательских и
научно-исследовательских должностей. Вскоре в жертву идеологи­
ческому догматизму были принесены и другие науки, включая астро­
номию, химию и этнографию. Требования по устранению влияния
космополитов сопровождались фантастическими измышлениями от­
носительно открытий и изобретений, якобы совершенных русскими
практически во всех областях научной деятельности94.
Кино, театр и литература изображали фантастический мир изо­
билия, якобы существовавший в Советском Союзе. Многие работы
посвящались прославлению Сталина. От всех, кто занимался твор­
чеством, требовались обязательный оптимизм, особенно в части не­
избежной победы социализма, провозглашенной советским руко­
водством, и так называемая партийность. В результате посетители
кинотеатров были обречены смотреть фильмы вроде кинокартины
«Кубанские казаки», вышедшей на экраны в 1948 г., изображавшие
радостную жизнь крестьян на юге России и столы, ломившиеся от
изобилия продуктов. Некоторым городским жителям, вероятно, нра­
вился подобный уход от действительности. Вместе с тем когда моло­
дой чешский коммунист Зденек Млынарж смотрел «Кубанских каза­
ков» в начале 1950-х гг. со своим товарищем по учебе в Московском
университете Михаилом Горбачевым, выходцем именно из тех мест
России, которые изображались в фильме, тот говорил ему, насколько
этот фильм далек от настоящей сельской жизни. В литературе иска­
жения реальной жизни в произведениях, опубликованных в послед­
ние годы жизни Сталина, зашли настолько далеко, что все эти книги
в последующие годы в большинстве своем были быстро и безвозврат­
но забыты95.

Смерть Сталина
Сталин перенес тяжелый инсульт 1 марта и скончался 5 марта
1953 г. Маловероятно, что своевременная и эффективная медицин­
ская помощь могла бы спасти ему жизнь, но случилось так, что луч­

Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 118.

w “Holloway.
u u u w a y . uStalin
t a u u aand
u u the uBomb.
o m u . iP.. 207-208.
t См.
v_/ivi . также: wGraham
i a n a n i ь L.
, ivR.
. Science h
ii
ussia and the Soviet Union: A Short History. Cambridge: Cambridge University Press,
УЗ; Medvedev Z. Stalin and Lysenko / / Medvedev and Medvedev. The Unknown Stalin.
^9 5 ^ ’ Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 115-128.
ъ, Hayward M. Writers in Russia: 1917-1978. Edited with an introduction by Patricia
ake- L.: Harvill, 1983. P. 158.

309
шие московские врачи в тот момент находились в подвалах Лубянки, а
Сталин какое-то время не получал вообще никакой помощи. Вызван­
ная к Сталину бригада медиков была встревожена его состоянием,
но товарищей по партийному руководству больше всего беспокоил
вопрос, был ли у него хоть какой-то шанс на восстановление. Никто
из них не осмеливался даже временно взять управление страной в
свои руки, если существовала вероятность, что Сталин внезапно по­
правится. К их великому изумлению, для консультации были при­
глашены и ознакомлены с симптомами заболевания Сталина бывшие
кремлевские доктора, которых несколько недель до того пытали. По
их заключению состояние вождя было безнадежным, что укрепило
решимость Берии и Маленкова брать власть. Мнение заключенных
медицинских светил подтвердило точку зрения лечащих врачей, и
3 марта собралось Бюро Президиума Центрального Комитета, кото­
рому сообщили, что у Сталина нет никаких шансов на выздоровле­
ние. В тот же день был согласован вопрос о назначении Маленкова
Председателем Совета Министров с сохранением за ним поста Се­
кретаря ЦК. Это решение было утверждено на чрезвычайном плену­
ме ЦК, собранном на следующий день. Заседание открыл Маленков,
который сообщил членам ЦК, что Сталин серьезно болен. За этим
последовало выступление Берии, предложившего возложить обязан­
ности, исполнявшиеся Сталиным, на Маленкова96. Только 6 марта, т.е.
через сутки после кончины Сталина, советские средства массовой ин­
формации сообщили о его смерти.
Тело Сталина было выставлено [для торжественной церемонии
прощания в Доме Союзов], и многие сотни тысяч рвались туда, что­
бы увидеть его, причем большое, хотя точно неизвестное число людей
было раздавлено и затоптано до смерти толпой. Хрущев в беседе с
польскими коммунистами в марте 1956 г. сказал, что число смерт­
ных случаев тогда составило 109 человек97. Если кто-то, увлекаемый
плотной толпой, поскальзывался и падал на обледеневшей мостовой,
у него уже не было надежды выбраться живым из-под ног98. Боль­
шинство людей в Советском Союзе сожалело об уходе Сталина. Даже
выдающийся ученый-физик и будущий диссидент Андрей Сахаров,

96 Gorlizki, Khlevniuk. Cold Peace. P. 162, 222; Service. Stalin. P. 581-590.

97 По словам Хрущева, «когда умер Сталин, погибло 109 человек. 109 чело и1'^
умерло потому, что люди шли как стадо животных и затаптывали друг друга». Ом
Khrushchev’s Second Secret Speech / / Cold War International History Project Bui let in
№ 10. March 1998. P. 44-49, at p. 47.
98 Свидетельство одного из тех, кто шел в этой толпе см.: Mlyn£f Z. Nightfrosi in
Prague: The End of Humane Socialism. L.: Hurst, 1980. P. 24-26; Shepilov. The Kremlin s
Scholar. P. 31.

310
по его словам, «оплакивал смерть великого человека»99. Среди много­
численных восхвалений Сталину, опубликованных в «Правде», были
письма многих писателей. Александр Фадеев, бывший тогда главой
Союза писателей и впоследствии покончивший жизнь самоубий­
ством в 1956 г. после разоблачения Хрущевым некоторых престу­
плений Сталина, назвал его «самым человечным человеком из всех,
кого когда-либо знал мир». Автор «Тихого Дона» Михаил Шолохов
писал: «Отец, прощай! Прощай, настоящий и до последнего вздоха
любимый отец... Ты всегда будешь с нами и с теми, кто придет по­
сле нас». Из Франции Луи Арагон писал, что Сталин был «великим
учителем, чья мудрость, знания и личный пример воспитали нашу
партию, партию Мориса Тореза... Тысячи сыновей Франции пали в
борьбе за свободу с именами Сталина и Франции на губах!». Глав­
ный редактор «Правды» Дмитрий Шепилов, которому адресовались
эти и тысячи других подобных посланий, испытывал тогда смешан­
ные чувства, но позднее писал: «Для Сталина в последний период его
жизни разоблачения “террористов”, “отравителей” и “заговорщиков”
стали такой же жизненно необходимой потребностью, как водка для
законченного алкоголика»100. Вместе с тем коммунисты всего мира, за
одним принципиальным исключением югославских, искренне опла­
кивали смерть Сталина. Они настолько отождествляли свои партии
и международное коммунистическое движение с именем Сталина,
что даже не отваживались сомневаться в том, что их дела когда-либо
смогут наладиться вновь.

99
Gooding J. Socialism in Russia: Lenin and his Legacy, 1890-1991. Basingstoke:
Palgrave, 2002. P. 140-141.
100 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 1,5, 19-21.
 Часть ТРЕТЬЯ
Ж И ЗН Ь БЕ З СТАЛИНА

13. ХРУЩЕВ И XX СЪЕЗД ПАРТИИ

Сразу после смерти Сталина возникло острое соперничество
между самыми влиятельными членами Политбюро. Развернувшая­
ся между ними борьба стала также проверкой могущества различных
институтов власти. Лаврентий Берия в 1938-1945 гг. занимал пост
Народного комиссара внутренних дел, а в 1941-1953 гг. одновремен­
но был заместителем главы правительства, частично отвечавшего за
работу органов госбезопасности. Будучи самым одиозным членом
сталинской команды высших руководителей страны, Берия с трудом
скрывал свое удовлетворение от смерти Сталина и быстро приступил
к укреплению собственных позиций во власти. Министерства вну­
тренних дел и госбезопасности были объединены и напрямую подчи­
нены Берии. Тем не менее вторым по рангу после Сталина человеком
в руководстве в канун его смерти был Георгий Маленков, бывший
де-факто вторым секретарем ЦК партии, надзиравшим за партийным
аппаратом. Он также проявлял живую заинтересованность в том, что­
бы стать новым высшим руководителем страны, и, казалось, у него
были для того все основания, поскольку в дополнение к высокому по­
ложению в партии Маленков был также заместителем Председателя
Совета министров.
Еще одним членом Политбюро, рассматривавшимся в качестве
возможного наследника Сталина, был Вячеслав Молотов, состояв­
ший в этом главном руководящем органе партии с 1920-х гг. Хотя он
утратил расположение вождя к моменту его смерти, но коллеги по
Политбюро вернули Молотова, а также Микояна в свой внутренний
круг в те несколько дней, когда Сталин находился в коме. Молотов
всегда был по большей части согласен со сталинской политикой, при­
чем не только из осторожности, но и по принципиальным соображе­
ниям. В частности, он помогал Сталину в формировании внешней
политики, но не рвался к высшим постам после его смерти. Берия.
Маленков и Молотов были тремя ораторами, выступившими на по'
312
хоронах Сталина, причем из всех троих только Молотов выглядел ис­
кренне опечаленным. Со стороны эта троица выглядела как будущий
правящий триумвират1.
Однако Берия, вероятно, хорошо сознавал, что в случае если не
будет обладать всей полнотой власти, то, учитывая его ведущую роль
во всех послевоенных репрессиях, он сам станет мишенью для пресле­
дований. Он был готов к тому, чтобы номинальным новым лидером
стал Маленков, рассчитывая в подходящий момент того сместить и
занять его место. Располагая огромными полицейскими возможно­
стями, Берия, естественно, прослушивал телефонные и домашние
разговоры остальных лидеров. Под его командованием находились
несколько сот тысяч военнослужащих внутренних и пограничных
войск и система исправительно-трудовых лагерей2. Помимо руко­
водства объединенными органами госбезопасности и обычной мили­
ции, 5 марта 1945 г. Берия стал первым заместителем Председателя
Совета министров, которым был назначен Маленков. Более того,
выбрав удивившую всех тактику, Берия представлял себя в качестве
реформатора, выступавшего за смягчение политики, проводимой как
внутри страны, так и по отношению к Восточной Европе. Кажется,
он был даже готов признать право на существование объединенной
Германии как нейтрального и некоммунистического государства3. Он
также выступал за то, чтобы все советские республики возглавляли
представители местных национальностей, и за большую поддержку
языков титульных наций каждой республики. Все это не означало,
что Берия был тайным либералом в душе. Напротив, он был крайне
авторитарным политиканом с особенно преступным прошлым, кото­
рый просто стремился расширить число своих сторонников. Будучи
сам нерусским, Берия, возможно, рассчитывал, что предлагаемые им
послабления для нерусских республик помогут ему завоевать под­
держку других наций Советского Союза, составлявших в сумме при­
мерно половину его населения4.

1 Tompson W. J. Khrushchev: A Political Life. L.: Macmillan, 1995. P. 114-115;

Taubman W. Khrushchev: The Man and His Era. NY: Free Press, 2003. P. 240.
2 Tompson. Khrushchev. P. 118.
3 Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы / сост.: В. Нау-
Мов>Ю. М. Сигачев. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. С. 111.
4 Taubman. Khrushchev. Р. 244-249. Никита Хрущев оставил собственные красоч-
**Ь1е описания борьбы за власть после смерти Сталина (см.: Khrushchev Remembers.
0ston: Little, Brown, 1970. P. 306-341). Частично подтверждают, а местами опро­
вергают воспоминания Хрущева мемуары Дмитрия Шепилова (см.: Shepilov D. The
^ remlin’s Scholar: A Memoir of Soviet Politics under Stalin and Khrushchev. New Haven:
ale University Press, 2007. P. 244-276). Некоторое представление о развернувшейся

313
 Берию, Маленкова и Молотова объединяло одно - они недооце­
нивали Никиту Хрущева. Родившийся в бедной крестьянской семье
на юге России, Хрущев имел образование, не превышавшее четырех
классов начальной школы. (По его собственным подсчетам, длитель­
ность пребывания в начальной школе варьировалась от 2 до 4 лет.)
С самого раннего детства он, до того как стать революционером,
сначала работал на земле, а потом на заводе и в шахте. Он принад­
лежал к числу тех обездоленных в социальном и образовательном
плане людей, которым большевистская революция открыла дорогу
наверх в политике. Ближе к концу жизни Хрущев редко прикасал­
ся к перу и бумаге, предпочитая диктовать, и скорее всего поступал
аналогичным образом, занимая высший политический пост в стране.
У него не было проблем с чтением, но он не желал подрывать свой
авторитет, демонстрируя неспособность грамотно писать. Отсут­
ствие образования не означает отсутствие интеллекта - это разные
вещи. Хрущев обладал природным умом, прекрасной памятью, по­
литической дальновидностью, и многие работавшие с ним называли
его «хитроумным крестьянином». Он также искренне верил в воз­
можность построения коммунистического общества. Все лидеры
Коммунистической партии Советского Союза, за исключением Ми­
хаила Горбачева во вторую половину срока пребывания его у власти,
стремились сохранять коммунистическую систему и развивать ее
в международном масштабе. Но только Ленин и Хрущев верили в
теорию Маркса об «отмирании государства», причем последний - на
весьма своеобразный манер. Даже Сталин был вынужден отдавать
на словах долг идее построения коммунизма, хотя, признавая многие
другие положения марксизма-ленинизма, вряд ли верил в возмож­
ность создания в будущем общества без государства. Столь разные
человеческие черты Хрущева ясно проступают в его мемуарах, ко­
торые он надиктовал, живя на даче, через несколько лет после сня­
тия его с высшего поста в стране. Но к тому времени все помещения
его дачи прослушивались, и руководство коммунистической партии
было крайне озабочено тем, чтобы не допустить публикации его вос­
поминаний. Однако его сын сумел уберечь от пристального внима­
ния КГБ несколько магнитофонных лент, надиктованных отцом, и
переправить их за границу. Мемуары Хрущева широко публикова-

в то время борьбе дает большая коллекция советских архивных документов, содержа­

щих сведения о заседаниях Президиума ЦК, сохранившиеся в виде записок или стено­
грамм (см.: Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседа­
ний. Стенограммы / Под ред А.А. Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004).

314
дцсь по всему миру, но не в Советском Союзе, где они вышли только
в конде горбачевской эры5.
Хрущев отмечал в своих мемуарах, что ужины со Сталиным
всегда были тяжелым испытаниям, поскольку тот заставлял членов
своего узкого круга приближенных много пить за столом, а потом
внимательно наблюдал за ними и прислушивался к их разговорам,
чтобы уловить мельчайшие признаки нелояльности или политиче­
ских ошибок. При этом он без колебаний унижал их и демонстриро­
вал, кто в доме хозяин. Однажды он приказал Хрущеву, который в
своих воспоминаниях охотно признается в том, что никогда не был
лучшим в мире танцором, исполнить украинский народный танец
гопак. В этом танце есть фигура, когда танцор падает на руки, выбра­
сывая ноги в сторону. Хрущев, бывший довольно полным человеком,
скромно вспоминал, что исполнить этот номер было для него совсем
не просто, но он это сделал, стараясь сохранять довольное выражение
на лице. Позднее он сказал Анастасу Ивановичу Микояну, что если
Сталин велит плясать, умный человек пляшет6. Хрущев справлял­
ся с подобными испытаниями и даже порой обращал себе на пользу
принудительные вечеринки у Сталина, которого он характеризовал
как одинокого, но мстительного человека. Он также вспоминал: «Это
было для всех нас довольно накладно... Отдыхать вместе с ним и обе­
дать считалось великой честью. Но это еще и большая физическая
нагрузка... Отношение к тебе демонстрировалось самое хорошее, дру­
жеское, и приходилось идти на жертвы. Но такая жизнь была отчасти
полезна тем, что велись беседы, из которых можно было извлечь для
себя пользу и сделать различные политические выводы»7.
На своем пути к вершинам советской политической иерархии
Хрущеву также довелось санкционировать многочисленные аресты,
означавшие во многих случаях казни арестованных, рьяно демон­
стрируя на Украине доверие, оказанное ему Сталиным. Его отноше­
ние к Сталину было сложной смесью восхищения, антипатии и чув­
ства вины. На него производили впечатление способности Сталина,
но, безусловно, вызывали отвращение применявшиеся им методы,

5 Сын Хрущева воспроизводит мемуары своего отца, а также описывает историю

Их написания и дальнейшую судьбу в книге: Khrushchev S. Khrushchev on Khrushchev:
An Inside Account of the Man and His Era. Edited and translated by William Taubman.
Boston: Little, Brown, 1990. Оцифрованные копии магнитофонных записей и полный
^Печатанный текст их расшифровки хранятся в Библиотеке Джона Хейя Универси-
Тета Брауна в США. Сергей Хрущев, ныне являющийся американским гражданином,
Работает в этом университете.
6 Khrushchev Remembers. Р. 301.
7 Ibid. Р. 303.

315
особенно, уничтожение товарищей по партии. Его чувство вины про­
истекало из той активной роли, которую он сам сыграл в репрессиях,
прежде всего на Украине, демонстрируя абсолютную преданность
Сталину и одновременно обеспечивая свое собственное политиче­
ское и физическое выживание. Хрущев был по своей природе не­
предсказуемым, даже импульсивным человеком, но он умел и сдер­
живать собственные эмоции, когда это требовалось для достижения
политических целей. После того как он стал самым могущественным
политическим деятелем в Советском Союзе, его непредсказуемость
и импульсивность развернулись в полной мере, причем последствия
его спонтанных действий могли быть самые разные, как хорошие, так
и дурные.
Коммунистические режимы часто называют партийно-государст­
венными, и в такой их характеристике заложен определенный смысл,
учитывая, насколько тесно были переплетены в них партийные ор­
ганы и государственные структуры. Даже сама коммунистическая
идеология на этот счет остается двусмысленной и вводит в заблуж­
дение. С одной стороны, партии предоставлялось монопольное право
на политическую власть, которым она с 1920-х и до конца 1950-х гг.
пользовалась под лозунгом осуществления «диктатуры пролетариа­
та», а позднее - под более скромным предлогом, названным «веду­
щей ролью [коммунистической партии]» в системе. С другой сторо­
ны, согласно официальной теории, партия считалась общественной
организацией, а не органом государственной власти. Фактически,
большую часть времени существования СССР партия парадоксаль­
ным образом сочетала обе эти свои ипостаси. Рядовой член партии
действительно не обладал никакой государственной властью, но со­
стоял в самой влиятельной общественной организации в стране. В то
же время реальная власть на всех уровнях принадлежала партийным
работникам, начиная с районных комитетов партии и заканчивая ее
Политбюро. На вершине политической системы страны находились
Политбюро и Секретариат ЦК, бывшие самыми могущественными
коллективными органами власти, а все главные рычаги власти фак­
тически находились в руках одного человека, возглавлявшего ком­
мунистическую партию. Обычно он носил титул Генерального или
Первого секретаря партии, хотя так было не всегда и не во всех ком­
мунистических странах. Например, даже когда Сталин был избран
Генеральным секретарем партии в 1922 г., Ленин в то время оставал­
ся ее общепризнанным лидером, хотя его официальный титул звучал
как Председатель Совнаркома, и он больше занимался руководством
повседневной работой правительства, нежели партийными орга­
нами.
316
 Переплетение партии и государства в последнее десятилетие жиз-
нй Сталина стало настолько заметным, что некоторые институты
государственной власти стали казаться более могущественными по
сравнению с самой партией. Сталин во время войны присвоил себе
звание генералиссимуса и возглавлял вооруженные силы. Как уже
отмечалось в предыдущих главах, начиная с 1941 г. он являлся так­
же Председателем Совнаркома, а потом и Совета министров после
того, как в 1946 г. народные комиссары были переименованы в ми­
нистров. Он оставался во главе партии, но предпочитал считать себя
в большей степени главой советского государства, нежели лидером
партии. Хотя бюрократический аппарат партии продолжал функ­
ционировать, а соответствующие отделы Центрального Комитета
по-прежнему руководили всеми сферами жизни общества, включая
идеологию, пропаганду и культуру, но другие партийные институты
начали постепенно отмирать. В этом смысле наиболее характерный
пример являли собой съезды партии, которые по ее Уставу представ­
ляли высший орган, вырабатывающий ее политику, и должны были
созываться раз в три года. Позднее, уже после окончания сталинской
эры это положение Устава было изменено, и съезды партии должны
были созываться вначале с четырех-, а потом и пятилетними интер­
валами. Вместе с тем имел место более чем тринадцатилетний пере­
рыв между XVIII съездом партии, состоявшимся в марте 1939 г., и ее
XIX съездом, собравшимся в октябре 1952 г. Это служит хорошей
иллюстрацией к тому, что Сталин, нуждавшийся в партийной бю­
рократии по крайней мере не в меньшей степени, чем в министрах
или органах безопасности, позволял себе в то же время достаточно
презрительно относиться к самой партии. Как вспоминал Хрущев,
когда Сталин предложил членам Политбюро созвать съезд в октябре
1952 г. , то ему не пришлось их долго убеждать, поскольку все они счи­
тали «немыслимыми» столь большие перерывы между очередными
съездами8. Будучи готовыми оценить как превосходное любое пред­
ложение Сталина, никто из них не осмелился несколькими годами
Ранее сослаться на Устав партии или напомнить, что созыв съезда на­
много запаздывает.
На XIX съезде Сталин переименовал Политбюро в Президиум
ЦК партии и намного расширил его состав. Одновременно он создал
таиный внутренний орган под названием Бюро Президиума. В этой
связи люди, лишившиеся расположения Сталина, среди которых
Ыли Молотов и Микоян, присутствовали в списке членов Прези­

8
Khrushchev Remembers. Р. 276.

317
диума, но не были включены в этот более узкий круг приближенных.
Вечером 5 марта 1953 г., т.е. в день смерти Сталина, состоялось бес­
прецедентное совместное заседание Центрального Комитета партии,
Совета министров и Президиума Верховного Совета СССР, которое
ликвидировало Бюро Президиума ЦК, одновременно втрое сократив
его численность. Таким образом, фактически Президиум ЦК стал
аналогом прежнего Политбюро, но под другим названием9. Это новое
Политбюро, в котором уже не было Сталина, но присутствовали не­
скольких высших советских политических деятелей, [ранее отодви­
нутых Сталиным], стало политическим органом, весьма существенно
отличавшимся от прежней кучки людей, стоявших за спиной Стали­
на и трепетавших от страха перед ним.
За совместным заседанием партийных и государственных органов
5 марта вскоре последовала большая дифференциация министерской
и партийной иерархии. Как уже отмечалось, Маленков стал Предсе­
дателем Совета министров, но не более недели сохранял за собой пост
секретаря ЦК партии. Очень скоро его заставили выбрать какой-либо
один их этих постов. 13 марта он решил этот вопрос в пользу сохра­
нения за собой должности главы правительства, уступив место секре­
таря ЦК другому человеку. Он был уверен, что председательство в
Совете министров давало ему высшую власть в стране10. Имелись пре­
цеденты, если обратиться к временам Ленина, когда глава правитель­
ства председательствовал и на заседаниях Политбюро, и Маленков
полагал, что со временем, пусть и не сразу, он сумеет занять такое же
положение во власти. Более того, должность Генерального секрета­
ря формально была ликвидирована Сталиным на XIX съезде партии,
так что даже сам Сталин был всего одним из нескольких секретарей
ЦК, хотя в реальности дела обстояли совсем иначе. Вместе с тем это
означало, что в марте 1953 г. в руководстве коммунистической пар­
тии отсутствовал пост, дававший его обладателю превосходство над
всеми остальными, в отличие от Совета министров, где имелась по­
добная должность для одного-единственного руководителя.
Начиная с 1950 г. в Совете министров было Бюро, состоявшее из
ведущих членов правительства, которое заседало еженедельно и рас­
сматривало самые важные экономические проблемы. В этих заседа­
ниях сам Сталин, который с возрастом старался ограничивать свое
присутствие на различных совещаниях, обычно не участвовал. Таким

9 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседании

Стенограммы. С. 5.
10 Gorlizki Y., Khlevniuk О. Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle 1945
1953. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 222.

318
образом, возникшее поначалу превосходство Совета министров над
другими органами власти сразу после смерти Сталина стало во мно­
гом продолжением тенденции, сложившейся в последние годы стали-
низма. Немедленно после смерти Сталина высший исполнительный
орган правительства также получил наименование Президиума Сове­
та министров и просуществовал под таким названием почти до конца
советской эры. Как мы уже видели, Президиумом также именовался
внутренний орган Центрального Комитета партии, хотя вскоре после
падения Хрущева ему в 1966 г. было возвращено прежнее название -
Политбюро ЦК. В период между 13 марта и началом июля 1953 г. Пре­
зидиум Совмина заседал в три раза чаще Президиума ЦК11. Это ука­
зывало на то, что ключевые решения в тот короткий период времени
чаще принимались в Совете министров, нежели в ЦК. Однако важнее
отметить, что это вовсе не означало, что правительство перехватило
партийную монополию на власть, ибо ведущие политики, заседавшие
в Президиуме Совета министров, имели большой стаж пребывания в
партии и входили также в Президиум ЦК.
К моменту смерти Сталина Никита Хрущев был одновременно
первым секретарем московского горкома партии и секретарем Цен­
трального Комитета. Он немедленно сложил с себя полномочия в
московском горкоме, чтобы сосредоточиться на работе в Секретариа­
те ЦК. Хрущев намного лучше Маленкова сознавал, что партийные
органы являются тем политическим ресурсом, который целеустрем­
ленный политический руководитель обязан контролировать. Имен­
но этот ресурс в свое время позволил Сталину занять превосходящие
позиции в партии, после чего он стал диктовать свою волю не только
партийным органам, но и всем остальным властным институтам в
стране. Хрущев поставил перед собой задачу оживления партии, на­
ряду с выдвижением на руководящие посты людей, ранее работавших
под его началом, которых он считал лично ему преданными. К сентя-
брю 1953 г. он ощутил себя достаточно влиятельным, чтобы прибрать
к рукам воссозданный пост Первого секретаря ЦК, т.е. фактически
того же Генерального секретаря, но под другим названием. Руково­
дителю партии было возвращено звание Генерального секретаря в
1966 г. Хотя Хрущев постепенно усиливал свои позиции в руковод-
стве, он поначалу не слишком спешил и не делал резких движений.
Еще в марте 1954 г. Маленков председательствовал не только на засе­
даниях Президиума Совета министров, но и Президиума ЦК партии12.

11 Ibid. р. 166.
12
Р Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний,
^н ограм м ы . С. 883.

319
Но в течение того года положение стало меняться. Хрущев сам стал
вести заседания Президиума ЦК, а его фамилия стояла перед фами­
лией Маленкова в перечнях руководителей, публикуемых советски­
ми газетами. Пребывание Маленкова в положении первого лица в со­
ветском руководстве продлилось немногим более года, но уже тогда
он был в нем далеко не доминирующей фигурой.

А р е ст Берии
Хрущев еще сильнее укрепил свой авторитет, сыграв ведущую
роль в аресте Берии. Прежде всего он осторожно обсудил вопрос
об удалении Берии из руководства поочередно со всеми ведущими
членами Центрального Комитета. Молотов тогда задал всего один
вопрос: «Как, только устранить?», и, как вспоминал потом Хрущев,
«после такого вопроса все было ясно, и разговор пошел в открытую» п
Хрущев сомневался, стоит ли привлекать к этому делу Маленкова,
казавшегося ему близким к Берии, но в конце концов рискнул, и вы­
яснилось, что Маленков также готов примкнуть ко всей остальной
компании. Было важно застать Берию врасплох, так как в противном
случае тот был способен призвать органы госбезопасности на свою
защиту от тех, кто выступит против него. Частью заговора при аресте
Берии стала опора Хрущева и его союзников на армию, а не на орга­
ны госбезопасности, с тем чтобы тот не был заранее предупрежден
и чтобы у него не возникло подозрений. Берии предстояло понести
давно заслуженное наказание во время заседания Президиума Со­
вета министров 26 июня 1953 г. Накануне вечером Хрущев, Берия и
Маленков возвращались по домам после заседания Президиума ЦК в
одном автомобиле. После того как Маленков был доставлен на место,
Хрущев проводил Берию до парадной двери и, как впоследствии рас­
сказывал, беззастенчиво рассыпался в комплиментах, говоря о том,
как здорово Берия справляется с крупными и важными делами, до­
ставшимися ему после смерти Сталина. После столь дружелюбного
разговора, вспоминал Хрущев, «я долго и горячо тряс его руку. А сам
думал: ладно, сволочь, последний раз я пожимаю твою руку... И на
всякий случай завтра надо все-таки в карман пистолетик положить.
Черт его знает, что может быть»1314.
На следующий день, после того как последний член Президиума
Совмина вошел в большой кремлевский кабинет, где происходил11

13 Разговоры Хрущева с Шепиловым об аресте Берии (одна из любимых его тем)-

См.: Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 264.
14 Ibid. P. 266-267.

320
его заседания, здание снаружи было окружено вооруженными солда­
тами. Маленков, занимавший председательское кресло, объявил, что
имеется предложение в дополнении к известной повестке дня «обсу­
дить вопрос о товарище Берии». Далее, по словам главного редактора
«Правды» Дмитрия Шепилова, «в действие вступила тщательно раз­
работанная процедура. Лаврентию Берии сказано было в лицо жестко
и гневно все, что нужно было сказать, и прежде всего главное: что он
метит в новые диктаторы, что он поставил органы государственной
безопасности над партией и правительством, что он замыслил и раз­
ыгрывает свои собственные планы»15. Вся операция была достаточно
сложной, поскольку люди, охранявшие членов Президиума, подчи­
нялись Берии, в Москве размещались две дивизии внутренних войск,
кремлевская охрана также находилась под командованием Берии, и
даже военный комендант Москвы генерал Павел Артемьев являлся
бывшим офицером НКВД. Но заговорщики против Берии заранее
позаботились о том, чтобы Артемьев отбыл из Москвы на маневры,
и призвали себе на помощь союзников из числа высших командиров
Советской Армии16. Хрущев телефонировал своему фронтовому то­
варищу генералу Кириллу Москаленко, командовавшему в то время
Московским округом противовоздушной обороны, и попросил его
прибыть с несколькими доверенными людьми в Кремль для обсуж­
дения вопросов ПВО. Маленков и Николай Булганин поступили еще
умнее и вовлекли в ряды заговорщиков маршала Жукова. После того
как Хрущев, Маленков и остальные члены Президиума высказались
против Берии, причем Хрущев к его реальным преступлениям доба­
вил и ряд вымышленных, заявив, в частности, что Берия работал на
британскую разведку, Маленков нажал кнопку, и в кабинет вошли
вооруженные люди с пистолетами наготове, ожидавшие сигнала в со­
седней комнате. Жуков громко объявил ошеломленному Берии, что
тот арестован17.
В тот же день были взяты под стражу многие ближайшие соратни­
ки Берии в органах госбезопасности. Их держали в военной тюрьме
До декабря, когда они были отданы под суд. В случае самого Берии
процесс был закрытый, чтобы тот не имел возможности объявить
соучастниками своих преступлений тех, кто его сверг. Хотя Берия
был, безусловно, виновен в бесчисленных преступлениях, сам про­

15 Ibid. Р. 267.
16 Taubman. Khrushchev. Р. 253.
^ 17 Ibid. Р. 254-255. См. также: Blauvelt Т. К. Patronage and Betrayal in the Post-
ahn Succession: The Case of Kruglov and Serov / / Communist and Post-Communist
Judies. Vol. 41. № 1. March 2008. P. 105-120.

321
цесс над ним был выдержан в сталинских традициях18. Берию рас­
стреляли в тот же день, когда ему был объявлен обвинительный при­
говор. Содержимое его сейфов недвусмысленно доказывало, что он
прослушивал разговоры своих коллег из руководства страны. Кроме
того, в них обнаружились имена и адреса многочисленных женщин,
которых Берия принуждал к интимным связям, включая многих из­
вестных актрис и несовершеннолетних девушек19. На пленуме ЦК
партии в июле 1953 г. Берия был заклеймен как «враг Коммунисти­
ческой партии и советского народа»20. На этой стадии было приня­
то изображать Берию и его подручных главными ответственными
за самые тяжелые преступления сталинизма. Берию обвиняли в
стремлении узурпировать власть в стране, поставив органы госбе­
зопасности над партией и правительством. Хрущев председатель­
ствовал на заседания пленума Центрального Комитета 2-7 июля и
в одном из своих многочисленных выступлений с места так охарак­
теризовал личность Берии: «Ловкость, нахальство и наглость - это
основные качества Берии»21. Хрущев, осмелившийся сделать первый
шаг против ненавистного всем руководителя органов госбезопасно­
сти, острее всех нападал на Берию22. Один из самых непримиримых
критиков Хрущева Д. Шепилов так объяснял мотивы его действий:
«Цель Берии и Хрущева была одна - выбраться на вершину пирами­
ды власти. Но шли они к этой цели разными путями и методами. Бе­
рия пытался решить эту задачу, опираясь на всемогущество органов
государственной безопасности, фактически подотчетных и подкон­
трольных только ему. Хрущев рвался к вершине власти посредством
овладения партийным аппаратом»23. Хотя властолюбие вполне мог­
ло быть частью мотивации Хрущева, но также нет оснований сомне­
ваться в искреннем отвращении, питаемым им к методам Берии, и в
его стремлении добиться подчинения органов госбезопасности воле
партии, а не наоборот24.

18 Blauvelt. Patronage and Betrayal in the Post-Stalin Succession: The Case of Kruglov
and Serov. P. 256.
19 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 269-270; Taubman. Khrushchev. P. 256.
20 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседании
Стенограммы. С. 1195.
21 Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 88.
22 Taubman. Khrushchev. Р. 256-257.
23 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 275.
24 Главный биограф Хрущева Уильям Таубман отмечает: «И Хрущев, и Маленков
называли себя главами заговора против Берии. Молотов, ненавидевший их о б о и х . 11
Микоян, поддерживавший отношения с ними, подтверждали заявления Хрущев^
См.: Taubman. Khrushchev. Р. 250.

322
 Сам факт созыва пленума Центрального Комитета в июле 1953 г.
лмел важное значение и помимо удовлетворения личной ненави­
сти к Берии и другим чинам госбезопасности он положил начало
процессу оживления Коммунистической партии, т.е. той задачи, за
решение которой Хрущев взялся со всей присущей ему энергией.
За последние 12 лет жизни Сталина Центральный Комитет соби­
рался на пленумы всего три раза25. При Хрущеве пленумы ЦК ста­
ли проводиться не реже двух раз в год. В соответствии с Уставом
партии, Центральный Комитет обладал большей властью по срав­
нению с его внутренними органами - Политбюро или Президиу­
мом. На самом деле Центральный Комитет обычно поддерживал
все предложения, вносимые узким кругом высших руководителей
партии. Вместе с тем в то время, когда Хрущева в Президиуме ЦК
окружали люди, порой бывшие его соперниками, но, во всяком слу­
чае, не являвшиеся его ставленниками, он счел разумным поднять
реальный, а не чисто теоретический авторитет ЦК. Будучи первым
секретарем ЦК, он сумел ввести в его состав многих людей, под­
держивавших его. Членство в ЦК зависело от места постоянной
работы того или иного человека и занимаемой им должности. Так,
членами ЦК были все первые секретари ЦК компартий союзных
республик и первые секретари комитетов партии наиболее важных
промышленных и сельскохозяйственных краев и областей страны.
Многие министры также являлись членами ЦК, но при этом не
только Маленков как Председатель Совета министров, но и неко­
торые другие видные члены Президиума Совмина не были обязаны
Хрущеву своими назначениями. Соответственно, никто из членов
правительства не пользовался столь мощной личной поддержкой
со стороны ЦК, как первые секретари местных комитетов партии.
Хрущев позаботился о том, чтобы назначить партийными руково­
дителями регионов страны людей, с которыми он работал прежде,
преимущественно тех, кто был в его подчинении на Украине. Лео­
нид Брежнев стал первым секретарем ЦК Компартии Казахстана,
второй по площади и третьей после России и Украины по числен­
ности населения республики в составе СССР. На Украине хрущев-
ский ставленник Алексей Кириченко занял пост первого секрета­
ри ЦК. Не менее 35% постов первых секретарей, дающих право на

25
Rigby Т.Н. Political Elites in the USSR: Central Leaders and Local Cadres from
Lenin to Gorbachev. Aldershot: Edward Elgar, 1990. P. 150-151.

323
членство в ЦК партии, заняли люди, напрямую обязанные Хруще­
ву своими назначениями26.
Сразу после смерти Сталина Хрущев занимал пятое по своему
значению место в советской иерархии. После ареста Берии в июле
1953 г. он стал третьим в этой табели о рангах человеком вслед за
Маленковым и Молотовым, а уже год спустя он уже стоял в ней
первым номером. Но даже тогда руководство страной все еще оста­
валось во многом коллективным, допускавшим разногласия и реаль­
ные дискуссии в Президиуме ЦК. Вместе с тем в 1955 г. Хрущев смог
усилить собственную власть, добившись снятия Маленкова с поста
Председателя Совета министров и назначения на его место более
послушного Булганина. Ко времени созыва первого после смерти
Сталина и двадцатого по счету съезда партии в феврале 1956 г. Хру­
щев, очевидно, уже доминировал в руководстве и являлся наиболее
авторитетной политической фигурой среди советских лидеров. Этот
съезд, о котором пойдет речь в следующей части настоящей главы,
стал величайшим прорывом к десталинизации страны, в которой за
время, прошедшее с момента ареста Берии и до открытия съезда, уже
произошли многие важные перемены.

О тте п е л ь
Смерть Сталина повлекла за собой почти немедленные политиче­
ские изменения в некоторых областях. Во внешней политике такие
перемены были, в лучшем случае, лишь частичными, но важное из­
менение, ставшее признаком того, что новое руководство будет менее
несгибаемым по сравнению со Сталиным, произошло в июне 1953 г.,
когда под давлением Советского Союза Китай согласился на за­
ключение перемирия, и завершилась Корейская война. Однако в
том же месяце советское руководство использовало танки для по­
давления забастовок и демонстраций в Восточной Германии27. К мо­
менту смерти Сталина советским министром иностранных дел был
Андрей Вышинский, выступавший в качестве главного обвинителя
на политических процессах 1930-х гг. Тогда он сумел с избытком
оправдаться за свое меньшевистское прошлое (Вышинский вступил
в большевистскую партию только в конце 1920-х гг.), проявив непре­
клонную безжалостность к обвиняемым, когда сначала выступал в

26 Rigby. Political Elites in the USSR: Central Leaders and Local Cadres from Len'1'
to Gorbachev. P. 154-155.
27 Ключевые документы из советских архивов были переведены и опубликоЮ'
ны в: Cold War International History Project Bulletin. № 10. March 1998. P. 72-98.

324
качестве государственного обвинителя на процессе по Шахтинскому
делу в 1928 г., а потом и в должности Генерального прокурора СССР
в 1935-1939 гг. Он был горячим сторонником применения физиче­
ских методов воздействия для выбивания признательных показаний.
После перехода в сферу внешней политики Вышинский девять лет
провел на посту заместителя министра, а в 1949-1953 гг. - министра
иностранных дел.
Однако после его замены Молотовым, вернувшимся на свою
прежнюю должность, в этой области произошли лишь малозаметные
улучшения. Будучи непреклонен в своих взглядах на капиталисти­
ческий Запад, Молотов был не менее непримиримо настроен про­
тив любых отклонений части коммунистов [от генеральной линии],
как это произошло, например, в Югославии. Когда другие члены по-
слесталинского руководства решили, что настало время попытаться
улучшить отношения с Тито, Молотов на заседании Президиума ЦК
19 мая 1955 г. заявил: «В 1948 г. югославы отошли от позиции на­
родной демократии на путь буржуазно-националистический. Юго­
славы пытаются ослабить наш лагерь»28. На следующем заседании
Президиума, состоявшемся четырьмя днями позднее, он говорил о
том, что существует всего два типа государств - пролетарское и бур­
жуазное, и задал товарищам риторический вопрос: «Какое же госу­
дарство Югославия?»29. Для Молотова принадлежность Югославии
к буржуазному лагерю была очевидной. На пленуме ЦК партии два
месяца спустя возникло открытое разногласие между Молотовым и
Хрущевым, причем последний обвинил Молотова и Сталина в раз­
рыве с Югославией30. Именно Молотов первым получил от западных
дипломатов прозвище «Мистер Нет», хотя позднее оно перешло по
наследству к Андрею Громыко.
Годы сразу после смерти Сталина получили название «оттепель»
по одноименной повести Ильи Эренбурга, опубликованной в 1954 г.
Будучи далеко не выдающимся литературным произведением, эта
повесть отражала жалкое состояние советской культуры при Стали­
не и оптимизм, возникший после его ухода из жизни, причем без еди­
ного прямого упоминания об этом событии. Эренбург был мастером в
написании произведений, в которых ничто не препятствовало их пу­
бликации в тот или иной период существования Советского Союза,
Но в этой повести он немного вышел за рамки привычного стиля. Его

28
Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний.
Тенограммы. С. 42.
29 Там же. С. 45.
30 Там же. С. 893.

325
критиковали как за содержание повести, так и за ее заголовок. Один
из редакторов предложил назвать повесть «Новый этап», но автор,
давно привыкший к тому, что требуется от писателя в сталинской
России, отказался менять название. «Оттепель», по его мнению, сим­
волизировала ощущение надвигающихся перемен в политическом
климате Советского Союза, и это соответствовало действительности.
Один из друзей Оренбурга даже поинтересовался у него, «не написал
ли тот всю повесть исключительно ради введения слова “оттепель”
в лексикон страны?»31. Людмила Алексеева, давняя защитница прав
человека в послесталинском Советском Союзе, в своей книге «Поко­
ление оттепели» отметила, что «оттепель - ненадежна», ибо замороз­
ки могут вернуться в любой момент, и добавила: «В символике [по­
вести] не было ничего выдающегося. Я прочитала эту книгу, потом
полностью забыла ее содержание. Я никак не подозревала, что она
даст название целой эре»32.
В отсутствие открытой политики литература стала полем битвы
между писателями, придерживавшимися разных взглядов и стояв­
шими на разных политических позициях. Так уже было в России
XIX в., а в условиях намного более жесткой советской цензуры и
идеологического давления это стало важной чертой советской жиз­
ни, сохранявшейся со смерти Сталина до конца 1980-х гг., когда ре­
альная политическая полемика стала намного превосходить ее лите­
ратурные суррогаты. Уже в 1953 г. вышла в свет статья Владимира
Померанцева «Об искренности в литературе», автор которой откры­
то обвинил российский литературный истеблишмент в «лакировке
действительности». Но тогда жертвой критики за то, что он поставил
искренность в литературе выше партийного мировоззрения, стал не
только сам Померанцев, но и опубликовавший его статью главный
редактор журнала «Новый мир» Александр Твардовский, которого
уволили с этой должности. Позднее, в 1958 г., Твардовский вернулся
на свой редакторский пост, и «Новому миру» при нем суждено было
стать лучшим и наиболее антисталинским литературным журналом
1960-х гг.
Начало послесталинской оттепели ознаменовалось освобождени­
ем из лагерей многих тысяч политических заключенных. Поначалу
это были в основном коммунисты, попавшие в жернова сталинской

31 Rubenstein J. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Ehrenburg. L.: Tain i4
1996. P. 278-282.
32 Alexeyeva L., Goldberg P. The Thaw Generation: Coming of Age in the P o s t - S t a l i '1
Era. Boston: Little, Brown, 1990. P. 74.

326
репрессивной машины33. Существовали различия между теми, кто
был просто выпущен из тюрьмы или трудового лагеря до истече­
ния сроков заключения, и теми, кто был официально реабилитиро­
ван с объявлением ложными всех предъявленных им обвинений. До
XX съезда партии подавляющее большинство полностью освобож­
денных и тех, кому были сокращены сроки заключения, относились
к первой категории. Президиум ЦК партии создал специальную цен­
тральную комиссию, которая должна была изучать и пересматривать
дела тех, кто был репрессирован по политическим мотивам. За пе­
риод с момента создания комиссии и до марта 1956 г. она рассмотре­
ла дела 337 тыс. 183 жертв репрессий, и в 153 тыс. 502 случаях со­
кратила сроки заключения или предписала немедленно освободить
заключенных34. Упомянув в своем докладе XX съезду только 7 тыс.
679 полностью реабилитированных начиная с 1954 г., из которых
многие были оправданы посмертно, Хрущев явно недооценил мас­
штабы уже развернувшейся десталинизации35. После XX съезда было
учреждено 97 региональных комиссий, которым было поручено про­
верить приговоры, вынесенные на процессах, происходивших в раз­
ных регионах страны. Пересмотр политических приговоров намного
ускорился, и в результате с марта по октябрь 1956 г. из лагерей было
выпущено более 81 тыс. человек, отправленных на рабский труд в
ГУЛАГ по политическим обвинениям, хотя только 3271 из них был
полностью реабилитирован судами36.
Сами советские руководители, даже санкционируя освобожде­
ние людей из лагерей, в самые первые годы после смерти Сталина
опасались, что выпустят из рук контроль за происходящим в стране.
Хрущев после своей принудительной отставки открыто говорил об

33 Ibid. Р. 71.
34 Реабилитация: как это было. Т. 2. Февраль 1956 - начало 80-х годов. Документы
Президиума ЦК КПСС и другие материалы / Сост. А. Артизов, Ю. Сигачев, В. Хлопов,
И. Шевчук. М., МФД: Материк, 2003. С. 71.
35 Khrushchev N.S. The ‘Secret’ Speech. Nottingham: Spokesman Books, 1976. P. 45.
36 Реабилитация: как это было. С. 192-193. Я благодарен Йораму Горлицкому,
привлекшему мое внимание к этой книге и к огромному несовпадению числа людей,
освобожденных из ГУЛАГа, и незначительного числа официально реабилитирован-
HbIX- Applebaum A. Gulag: A History. L.: Penguin, 2003. Р. 456-457.
Слово «GULAG» вошло в английский язык с выходом в свет перевода книги Алек-
Сандра Солженицына Архипелаг ГУЛАГ. Эта история жизни и смерти системы трудо-
лагерей была завершена автором в 1968 г. и впервые опубликована за границами
^ С Р в 1973 г. В России книга вышла только в 1989 г. До того как Солженицын сделал
Эт° слово всемирно известным, оно уже употреблялось в СССР и представляло собой
акРоним трех слов «Главное управление лагерей» - управления, входившего в систему
°Рганов НКВД и госбезопасности.

327
этом: «Мы в руководстве сознательно были за оттепель, и я сам. Мы
испугались - действительно испугались. Мы испугались, что за от­
тепелью польется поток, а мы окажемся не в состоянии его контро­
лировать, и он может и нас затопить. Он может выйти за советские
берега, образовать такие волны, которые сметут все барьеры, стены,
удерживающие советское общество. Мы хотели направить движение
оттепели так, чтобы стимулировались только творческие силы, кото­
рые способствовали бы укреплению социализма»37. Будучи пенсио­
нером, Хрущев стал намного терпимее к культурному разнообразию,
чем в те годы, когда находился у власти, как-то заметив: «Какая была
бы скука, если бы все писали одинаково, если бы все пользовались
одинаковыми аргументами, преподнося их в собственном стиле. Ког­
да в литературе слишком много монотонной жвачки, она вызывает
тошноту у читателя»38.
Период 1953-1956 гг. Хрущев посвятил решению двух задач -
поддержанию коммунистической системы или, по его терминологии,
сохранению Советской власти и социализма, а также расширению и
укреплению собственной власти внутри этой системы. Он преуспел
в достижении очевидного возвышения партийной бюрократии нал
органами безопасности и Советом министров. Что касается органов,
то в общих интересах всех видных членов Коммунистической партии
было не допустить, чтобы больше никогда и никто не получал такой
свободы действий, которыми обладал Берия. На заседании Президи­
ума ЦК партии в феврале 1954 г. было согласовано новое разделение
полномочий между МВД и Комитетом государственной безопасно­
сти (КГБ), которое в следующем месяце было официально закре­
плено Указом Президиума Верховного Совета39. Функции полити­
ческой полиции отошли к КГБ, и Хрущев позаботился о том, чтобы
комитет был лоялен ему лично, поставив во главе его Ивана Серова,
возглавлявшего НКВД Украины в бытность Хрущева первым секре­
тарем украинского ЦК партии. Собственная биография Серова была
ненамного лучше, чем у многих его коллег по НКВД, расстрелянных
вместе с Берией в 1953 г.40 На заседании Президиума ЦК 8 февраля
1954 г. кандидатура Серова на пост председателя КГБ вызвала неко­
торые возражения, но большинство проголосовали за его назначение.

37 Khrushchev Remembers: The Last Testament. Trans, and ed. Strobe Talbott. L
A nd^ Deutsch, 1974. P. 78-79.
38 Ibid. P.81.
39 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседанп11
Стенограммы. С. 879-880.
40 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 276, 304-305.

328
хотя некоторые члены Президиума предупредили Серова о том, что
0н обязан обладать большим партийным мышлением и помнить, что
КГБ по существу является одним из органов партии. Маленков, пред­
седательствовавший на заседании Президиума при рассмотрении во­
проса о реорганизации структуры правительства, заявил: «Речь идет
о большой перестройке»41.
В течение первых двух лет после смерти Сталина Маленков за­
нимал более реформистские позиции по сравнению с Хрущевым
в вопросах внутренней политики и выступал за проведение более
мягкого курса по международным проблемам. Он поддерживал
ускоренное развитие легкой промышленности и улучшение поло­
жения многострадальных советских потребителей. Это было ис­
пользовано против него Хрущевым, который в то время был ярым
защитником тяжелой индустрии, связанной с развитием советского
военно-промышленного комплекса. Однако позднее, взяв вверх над
Маленковым, Хрущев стал проводить политику, содержащую нема­
ло из предложенного ранее его поверженным противником, включая
увеличение инвестиций в производство потребительских товаров.
В начале 1955 г. Хрущев предпринял более основательные атаки, на­
целенные на подрыв властных полномочий Маленкова. Председатель
Совета министров был обвинен в том, что он является слабым руко­
водителем экономики, недостаточно решительным, а самое опасное -
в том, что он был в слишком близких отношениях с Берией. На него
была возложена моральная ответственность за «ленинградское дело»,
приведшее наряду с другими к смерти Вознесенского и Кузнецова, и
за многие другие, более масштабные нарушения правосудия. Мален­
ков был смещен со своего поста и переведен на гораздо менее зна­
чимую должность министра электростанций. Ему также отдали пост
одного из заместителей Председателя Совета министров и позволили
сохранить место в Президиуме Центрального Комитета партии42. Это
было обусловлено тем, что Хрущев рассчитывал на поддержку Ма­
ленкова в борьбе с Молотовым, бывшим сторонником намного более
жесткого курса во внешней политике43.
Маленкова на посту Председателя Совета министров заменил Ни-
колай Булганин, назначение которого получцло широкую поддержку
сРеди членов Президиума ЦК. Единственным возражавшим оказался

41 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний,

^н ограм м ы . С. 19-24.
42 Там же. С. 35-40, 886-887.
д Fursenko A., Naftali Т. Khrushchev’s Cold War: The Inside Story of an American
Adversary. NY: Norton, 2006. P. 21.

329
Молотов, который, как это ни удивительно, предложил, чтобы Хру­
щев сам возглавил правительство, оставаясь также лидером партии41.
Однако прошло всего несколько месяцев, и Хрущев схлестнулся с
Молотовым по югославскому вопросу. Между тем факт остается
фактом, что Хрущев в первые два года после смерти Сталина прово­
дил по многим вопросам более жесткую линию, нежели Маленков, и
это сближало его с Молотовым. Ясным свидетельством верховенства
партии над правительством стало то, что все решения о новых назна­
чениях были приняты Президиумом ЦК и только затем ратифициро­
ваны Советом министров и законодательно оформлены Верховным
Советом, проштемпелевавшим соответствующее постановление.
Преуспев в завоевании поддержки Президиума ЦК в борьбе против
Маленкова, Хрущев был готов к важнейшему событию в своей по­
литической карьере - к XX съезду Коммунистической партии Совет­
ского Союза.

XX съезд
Решение рассмотреть вопрос о вине Сталина оказалось далеко
не очевидным для советского руководства. Внутри Президиума ЦК
произошло четкое размежевание между теми, кто хотел свести к ми­
нимуму критику в адрес бывшего лидера, и членами Президиума во
главе с Хрущевым, стремившимися к более радикальной десталини­
зации4445. Анастас Микоян по этому вопросу в значительной мере был
на стороне Хрущева. В полной версии воспоминаний, опубликован­
ных после его смерти, Микоян приводит многомерную характеристи­
ку Хрущева, обнажающую как сильные, так и слабые его стороны. По
его словам, Хрущев, увлекаясь новой идеей, шел вперед «как танк».
Хотя эффективность такого поведения зависела от того, в правиль­
ную ли сторону он движется, это прекрасное качество лидера прояви­
лось в борьбе за десталинизацию46. Напротив, Молотов желал видеть
в отчетном докладе ЦК признание того, что «Сталин великий про­
должатель дела Ленина»47. Его и Кагановича сильнее других страш и­

44 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседании

Стенограммы. С. 35-36.
45 Подтверждения тому могут быть найдены в отчетах о заседаниях Президпу'
ма ЦК, сравнительно недавно опубликованных в России. См.: Президиум ЦК КПСС.
1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. С. 88-106.
46 Микоян А.И. Так было: размышления о минувшем. М.: Вагриус, 1999. С. 597
598.
47 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседании
Стенограммы. С. 96.

330
ли последствия разоблачений Сталина. Вместе с Ворошиловым они
были противниками идеи секретного доклада48.
Между тем Президиум ЦК учредил в 1955 г. комиссию по уста­
новлению причин «массовых репрессий против членов и кандидатов
я члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде партии». Комиссию
возглавил Петр Поспелов, бывший одновременно ученым-историком
й секретарем Центрального Комитета. По словам Шепилова, «трудно
было найти более рьяного сталиниста», чем Поспелов, а для Микояна
Поспелов был несомненным «просталинистом»49. Но даже свидетель­
ства, собранные Поспеловым и его коллегами по комиссии, исчерпы­
вающим образом доказывали вину Сталина в репрессиях и невино­
вность его жертв, по крайней мере в тех преступлениях, которые им
приписывались. Именно отчет этой комиссии послужил фактической
базой для большей части секретного доклада Хрущева. Материалы к
докладу были также представлены Шепиловым, но его окончатель­
ный вариант составлен лично Хрущевым50. Микоян утверждает, что
он был первым, кто предложил, чтобы подобный доклад был пред­
ставлен съезду партии, но по его идее доклад должен был прочитать
Поспелов как председатель комиссии по расследованию. Хрущев от­
ветил, что это было бы неверным, поскольку могло выглядеть так,
будто первый секретарь ЦК желает избежать ответственности за
доклад по столь важной проблеме. Микоян с готовностью признал
правоту Хрущева и сказал, что значение доклада намного вырастет,
если он будет произнесен лидером партии51. На заседании Президи­
ума ЦК 13 февраля 1956 г. было принято решение вынести доклад

48 Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 592.

49 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 392; Микоян А.И. Так было: размышления о
минувшем. С. 594.
50 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 391-392; Taubman. Khrushchev. P. 274-283.
51 Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 594. В первом томе своих ме­
муаров Хрущев утверждает, что поднял вопрос на Президиуме ЦК о специальном до­
кладе с критикой Сталина уже в ходе XX съезда. Но документы (ссылка 52) доказыва­
ют, что еще 13 февраля, за день до открытия съезда, на Президиуме было согласовано,
Что такой доклад следует произнести, а докладчиком должен выступить Хрущев. Од-
иако Хрущев в то время, когда он диктовал свои мемуары, не имел доступа к докумен­
там, а его память, в целом замечательная, на этот раз его подвела, и он немного сместил
вРемя. Не следует полагаться также на достоверность его воспоминаний относительно
того, что он собирался поручить сделать доклад Поспелову, но большинством голосов
его коллеги по Президиуму убедили его выступить самому. Свидетельства Микояна
в этом отношении более убедительны. Воспоминания Хрущева полностью совпада-
с наблюдениями Микояна, утверждавшего (там же), что Молотов, Каганович и
орошилов возражали против того, чтобы этот доклад был вообще произнесен. См.:
Krushchev Remembers. Р. 347-353.

331
Хрущева о культе личности на закрытое заключительное заседание
XX съезда52.
Даже несмотря на большие опасения в связи с возможным пере­
растанием оттепели в настоящее наводнение, Хрущев рискнул по­
добными последствиями разоблачений, содержавшихся в секретном
докладе. Съезд открылся 14 февраля 1956 г., и в главном отчетном
докладе, который зачитал Хрущев на его открытом заседании, уже со­
держались завуалированные намеки на [осуждение] Сталина. Напри­
мер, в докладе присутствовала такая фраза: «Центральный Комитет
решительно выступает против культа личности»53. Было произнесе­
но немало скучных речей, отличавшихся от прежних малым числом
упоминаний имени Сталина, хотя восхваление Сталина из уст гостя
съезда Мориса Тореза, представлявшего Французскую коммунисти­
ческую партию, было встречено делегатами овацией стоя54. Напро­
тив, Микоян в своем выступлении 16 февраля вкратце предварил то,
что предстояло сказать Хрущеву в его секретном докладе. Микоян
говорил о многих людях, которые были ошибочно объявлены «вра­
гами народа», и заявил, что «примерно 20 лет у нас фактически не
было коллективного руководства»55. Младший брат Микояна Артем,
известный авиаконструктор, создавший вместе с М.И. Гуревичем
семейство истребителей МиГ, также бывший делегатом съезда, при­
шел к нему после заседания и, сообщив, что многие делегаты ругают
его последними словами за критику Сталина, спросил, зачем он взял
инициативу в свои руки, когда Хрущев не сказал ничего подобного?
На это Микоян-старший сказал брату, чтобы тот немного подождал,
потому что ему предстоит в выступлении Хрущева на заключитель­
ном заседании съезда услышать намного более чудовищные вещи о
Сталине56. Вместе с тем другие делегаты не имели представления о
том, что их ждет. Все они уже были распущены по домам 25 февраля,
когда их собрали снова, чтобы принять участие в необъявленном зара­
нее заседании съезда и выслушать четырехчасовое выступление Хру­

52 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседании

Стенограммы. С. 106,
53 Taubman. Khrushchev. Р. 271.
54 Ibid.
55 Tompson. Khrushchev. P. 156. Томпсон утверждает, что если Микоян действи­
тельно выступил на съезде после того, как Президиум решил, что Хрущев должен вы­
ступить с докладом на заключительном закрытом заседании, то «возможно, он п р о с т о
прощупывал почву перед самим хрущевским докладом». Это, впрочем, вполне в о з ­
можно, поскольку, как нам теперь известно, Президиум согласовал выступление ХрУ'
щева с секретным докладом за три дня до выступления Микояна.
56 Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 594-595.

332
щева, ставшее впоследствии известным под названием «Секретный
доклад». Содержание этого выступление недолго оставалось тайной,
поскольку его текст был разослан руководителям зарубежных ком­
партий и работникам аппаратов региональных комитетов КПСС.
Менее других стремились сохранить конфиденциальность докла­
да польские руководители. Они разрешили изготовить три тысячи
еГо копий для чтения в партийных ячейках, но издатели проявили
собственную инициативу и отпечатали еще 15 тыс. дополнительных
копий57. К началу апреля копия доклада была доставлена в ЦРУ, со­
всем незадолго до того, как он был опубликован в Соединенных Шта­
тах газетой «New York Times» и британской «Observer». Хрущев, по
наблюдениям его сына Сергея, не был особенно огорчен широкой
мировой известностью его речи. Еще в марте копия доклада попала
в руки британского журналиста Джона Ретти, работавшего в Москве
на агентство «Reuters». Определенно, Хрущев был не прочь приоб­
рести репутацию ведущего советского политика, осмелившегося
первым предпринять существенную атаку на Сталина. Более того,
другие члены Президиума ЦК у себя в стране более тесным обра­
зом ассоциировались с преступлениями и ошибками Сталина, что с
большой вероятностью могло нанести ущерб их репутации. Офици­
альный текст доклада, опубликованный на Западе в июне 1956 г., но
не публиковавшийся в Советском Союзе вплоть до 1989 г.58, не содер­
жал красочных отступлений Хрущева, но он все равно был намного
острее и содержал более живые нападки на Сталина, чем того желало
большинство членов Президиума ЦК.
Отдельные примеры, приведенные Хрущевым в докладе, пред­
ставляли собой незначительную часть того множества преступлений,
о которых он мог рассказать, но и они оказали огромное воздействие
на слушателей. Так, например, он рассказал о случае с Робертом Эйхе,
членом большевистской партии с 1905 г. и бывшего в момент его аре­
ста кандидатом в члены Политбюро ЦК и наркомом земледелия. Эйхе
Ухитрился послать два обращения к Сталину, в которых утверждал,
что все его признательные показания являются полностью ложными
и вырваны жестокими пытками. Он писал: «не выдержав истязаний,

57 Taubman. Khrushchev. Р. 283-284.

58
Доклад был опубликован в журнале ЦК КПСС, издававшемся в последние три
существования Советского Союза. См.: О культе личности и его последствиях.
Доклад Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева XX съезду КПСС 25 февраля
^>6 г. / / Известия ЦК КПСС. № 3. 1989. С. 128-170. Среди нескольких англоязыч­
ных версий доклада укажем его вариант, отредактированный Жоресом и Роем Медве­
девыми и изданный к двадцатилетней годовщине его произнесения (см. ссылку 35).

333
которые применили ко мне [следователи НКВД] Ушаков и Никола-
ев, особенно первый, который ловко пользовался тем, что у меня по­
сле перелома еще плохо заросли позвоночники, и причинял мне не­
выносимую боль, заставили меня оклеветать себя и других людей»59.
Как Хрущев информировал делегатов XX съезда, Эйхе отказался от
всех своих признательных показаний, когда его, наконец, вывели на
суд в 1940 г. Продолжая несокрушимо верить в Коммунистическую
партию, он заявил на процессе: «Главное для меня - это сказать суду,
партии и Сталину о том, что я не виновен. Никогда участником заго­
вора не был. Я умру так же с верой в правильность политики партии,
как верил в нее на протяжении всей своей работы». Как и на прочих
показательных процессах, приговор суда был заранее предопределен,
и Эйхе расстреляли два дня спустя60. Единственно нетипичным было
то, что Эйхе остался совершенно непоколебимым, истинно верую­
щим в большевиков человеком, и, невзирая на все с ним случившееся,
опроверг свои показания в суде. Как уже отмечалось в главе 4, имен­
но в своем секретном докладе XX съезду Хрущев сообщил делегатам,
что почти три четверти членов Центрального Комитета, избранного
на XVII съезде партии, были арестованы и расстреляны до конца того
десятилетия, и что значительно больше половины делегатов того
съезда также были арестованы.
Хрущев также сумел показать, как прилежно Сталин поощрял
свое восхваление, прячась за маской скромности. В издание идеа­
лизированной «Краткой биографии» Сталина, опубликованное в
СССР в 1948 г., которое, по замечанию Хрущева, превратило свое­
го героя «в непогрешимого мудреца», Сталин собственноручно внес
немало поправок. После расширенного перечня своих достижений,
он вставил следующий текст: «Мастерски выполняя задачи вождя
партии и народа, имея полную поддержку всего советского народа,
Сталин, однако, не допускал в своей деятельности и тени самомне­
ния, зазнайства, самолюбования»61. Очень скоро стало очевидным*
насколько доклад Хрущева оказался опасен для международного
коммунизма и особенно для тех режимов, которые были установлены
советскими вооруженными силами в Восточной Европе. (Отзвуки
доклада в международном масштабе будут обсуждены, наряду с дру­
гими проблемами, в главе 15.) Хрущевские разоблачения не в одной
стране привели коммунистов на грань отстранения от власти, а впо­

59 Khrushchev. The Secret Speech. P. 40-41.

60 Ibid. P.41-42.
61 Ibid. P.67.

334
следствии стали угрожать его собственному положению. Обнародо­
вав некоторые преступления Сталина, причем весьма избирательно,
ограничившись почти целиком арестами членов партии по сфабрико­
ванным обвинениям и не затронув политику Сталина в целом, при­
несшую невероятные страдания значительно большему числу людей,
не являвшихся коммунистами, Хрущев, тем не менее, приподнял за­
весу непогрешимости, возведенную вокруг себя Коммунистической
партией. То, что высшие эшелоны партии позволили событиям раз­
виваться столь скверным образом, что «великий вождь», обожаемый
коммунистами всего мира, оказался лично ответственен за гибель
столь большого числа своих товарищей по партии, стало тяжелым
ударом для коммунистов и людей, им сочувствовавших. Как бы то
ни было, но доклад Хрущева, благодаря своей честности, невзирая на
неполноту вскрытых им фактов и упрощенность анализа, стал нача­
лом конца международного коммунизма, до которого оставалось еще
немало времени62.*

62 Хотя съезды партии, проходившие позднее 1920-х гг., носили постановочный

ХаРактер, однако период, предшествовавший очередному съезду, имел важное значе-
**Ие для высшего руководства. Стоило объявить дату созыва следующего съезда, как
^ртийные лидеры начинали анализировать проводимую политику и придумывать
**ечто новое. В первую очередь сказанное применимо к XX съезду, который, с точки
3Рения его международных последствий, оказался наиболее значительным из всех.
 14. ЗИГЗАГИ НА ПУТИ К «КОММУНИЗМУ»

После нескольких десятилетий преклонения перед человеком,

в течение жизни нескольких поколений руководившим Советским
Союзом, коммунисты по всему миру пришли к осознанию того фак­
та, что Сталин, если называть вещи своими именами, был массовым
убийцей. Некоторые из них отказывались в это поверить и считали,
что секретный доклад Хрущева - подделка, возможно, состряпанная
ЦРУ. Однако в 1961 г. Хрущев выступил с разоблачениями Стали­
на на открытом заседании XXII съезда партии, положив тем самым
конец всяким сомнениям относительно подлинности его выступле­
ния в 1956 г. Единственное, что он так и не сделал на обоих съездах,
посвященных проблеме десталинизации, так это не поднял вопрос о
самой политической системе, позволившей Сталину и его органам
безопасности действовать с подобной жестокостью.
Многое из того, что сказал Хрущев в этих выступлениях, по суще­
ству уже было известно на Западе тем, кто потрудился добыть соот­
ветствующую информацию. Ее источниками могли быть российские
и восточноевропейские эмигранты, включая Троцкого и некоторых
его последователей, а также людей, близких к Бухарину. Иные све­
дения можно было получить от социалистов демократических взгля­
дов, среди которых одним из наиболее проницательных и влиятель­
ных был Джордж Оруэлл1, или в академических кругах, например
из работ профессора Гарвардского университета Мерла Фейнсода2.
Но было немало коммунистов и их попутчиков, считавших подоб­
ные источники «замаранными» и потому не заслуживающими дове­
рия. Тем большее разочарование испытали они, услышав некоторые
наиболее шокирующие обвинения [против своего кумира] с добав­

1 Помимо занятий политической журналистикой, Оруэлл, безусловно, глубок0

проник в сущность советской системы в том виде, который она приобрела под власты°
Сталина, и едко высмеял ее в своих самых знаменитых романах «Скотный двор», в п е р ­
вые опубликованном в 1945 г,, и «1984», завершенном в 1948 г. (его название образова-
но перестановкой двух последних цифр даты его завершения) и изданном в 1949.
2 Fainsod М. How Russia is Ruled. Cambridge, Mass: Harvard University Press, 19od:
Fainsod M. Smolensk under Soviet Rule. L.: Macmillan, 1958.

336
лением новых подробностей из уст лидера Коммунистической пар­
тий Советского Союза. Наблюдался массовый выход людей из рядов
коммунистических партий на Западе, а в самом Советском Союзе на
партийных собраниях поднимались вопросы, далеко выходившие за
рамки, которыми руководство партии рассчитывало ограничить дис­
куссию. На родине Сталина происходили массовые демонстрации
протеста против доклада Хрущева и в защиту «самого выдающегося
сына Грузии»3. Между тем наиболее серьезные последствия XX съез­
да для советского руководства наблюдались в Восточной Европе.

Кризис, связанный с разоблачением «антипартийной

группы»

События 1956 г. в Восточной Европе, в частности серьезные бес­

порядки в Польше, повлекшие за собой изменение политики и смену
руководства страны, и революция в Венгрии, станут предметом об­
суждения в следующей главе. Неудивительно, что проблемы, возник­
шие в Восточной Европе, вызвали обратную реакцию против Хруще­
ва со стороны ряда его прежних союзников в советском руководстве.
Те из них, кто продолжал почитать Сталина, были убеждены, что
Хрущев без всяких на то оснований подорвал доверие, единство и
мощь международного коммунистического движения. Они объеди­
нились с теми, кому сильно не нравился хрущевский стиль руко­
водства, становившийся все более самоуверенным и нетерпимым к
критике. Кульминацией недовольства Хрущевым стал кризис 1957 г.,
известный впоследствии как разгром «антипартийной группы». Не­
ожиданно для себя Хрущев обнаружил, что он оказался в меньшин­
стве в Президиуме ЦК и может быть смещен со своего поста голосами
тех людей, которые реально не представляли собой организованной
группы, но объединенных желанием избавиться от него.
Для того чтобы вначале посоветоваться без участия Хрущева,
его противники, желавшие снять его с поста Первого секретаря ЦК,
18 июня 1957 г. созвали заседание Президиума Совета министров,
в который Хрущев тогда не входил, и где они могли договориться
между собой без него. Потом Булганин связался с Хрущевым и при­
гласил его присоединиться к совещанию. Хрущев неохотно согласил-
Ся>и совещание превратилось в заседание Президиума ЦК партии,
Но Хрущеву не позволили на нем председательствовать. Маленков,
Который должен был выступать первым, настоял, чтобы председа­

3 Taubman W. Khrushchev: The Man, His Era. NY: Norton, 2003. P. 285-287.

337
тельское кресло занял Булганин4. Среди собравшихся членов Прези­
диума с правом решающего голоса большинство составляли те, кому,
каждому по своим собственным причинам, давно надоел Хрущев, и
они стремились от него избавиться. Некоторые из них оставались
убежденными сталинистами, особенно Молотов, Каганович и Воро­
шилов, иные же, как, например, Маленков, не менее Сталина были
замараны в его преступлениях, но занимали в последние годы более
реформаторские позиции. Председатель Совета министров Булга­
нин, которого Хрущев считал своим союзником или по крайней мере
человеком, которым он в состоянии управлять, также примкнул к
коалиции его противников5. Среди членов Президиума соотношение
голосов сложилось как 7 против 4 не в пользу Хрущева. Еще двумя
его противниками, хотя и менее активными, оказались члены Пре­
зидиума ЦК Михаил Первухин (в то время министр среднего маши­
ностроения) и Максим Сабуров (бывший председатель Госплана, а в
то время первый заместитель Председателя Совета министров). Но
особенным разочарованием для Хрущева стало участие в атаках на
него относительно антисталински настроенного Дмитрия Шепило-
ва, карьере которого сам Хрущев в немалой степени способствовал.
Шепилов в 1956 г. сменил Молотова на посту министра иностранных
дел и стал кандидатом в члены Президиума ЦК партии. На заседа­
нии Президиума, созванном для изгнания Хрущева, Шепилов остро
критиковал его за то, что тот, несмотря на свой низкий уровень об­
разования, вообразил себя специалистом по всем вопросам. Хрущев
впоследствии никогда не простил ему эти высказывания. Четыре го­
лоса в поддержку Хрущева на посту первого секретаря ЦК принад­
лежали, помимо него самого, Микояну, Михаилу Суслову, бывшему
тогда секретарем и членом Президиума ЦК, и первому секретарю ЦК
компартии Украины Алексею Кириченко, старому соратнику Хру­
щева, знавшему его с 1938 г. Кириченко пропустил первую часть того
заседания Президиума, ничего не зная о движении против своего па­
трона, постольку в тот день он выступал на заседании в Киеве.
Даже у тех, кто собрался за столом заседаний, но не поддержал
идею снятия Хрущева с поста лидера партии, как члены Президиума
Микоян и Суслов или кандидат в члены Президиума маршал Жуков,
бывший тогда министром обороны, имелись свои претензии к нему.
Но по разным причинам они предпочли его иным, альтернативным
кандидатам на этот пост. Более того, никто из них толком не пред­

4 Taubman. Khrushchev. Р. 316-317.

5 Микоян А.И. Так было: размышления о минувшем. С. 597.

338
ставлял, кто может его заменить. В 1991 г., когда ему уже исполнилось
gg лет, Шепилов, отвечая своему внуку, спросившему его, понимал
ли он тогда, что снятие Хрущева могло означать «возврат к стали­
низму», откровенно сказал: «Никогда. Я даже не думал тогда - и это
непростительно, за это мне нужно морду набить - я не думал: а кто
лее и что будет вместо Никиты? В этом была или наивность, или
глупость: ставится вопрос - разобраться в грубых нарушениях
коллективности руководства и во всех этих нелепых вещах, кото­
рые ведут к катастрофе, - и мне не думать, а кто же будет вместо
Никиты?»6
Антипартийная группа не имела возможности поступить с Хру­
щевым так же, как в свое время они вместе с ним действовали, аресто­
вывая Берию, поскольку Хрущев через Серова контролировал орга­
ны госбезопасности, а маршал Жуков властвовал в армии. У Жукова
было немало замечаний в адрес Хрущева, но намного более сильные
чувства он испытывал в отношении того, как армия была обезглав­
лена в конце 1930-х гг., когда несколько ведущих членов оппозиции
Хрущеву разделяли ответственность со Сталиным за массовые аре­
сты офицеров Красной армии. Не владея силовыми средствами дав­
ления на Хрущева, антипартийная группа была вынуждена действо­
вать преимущественно политическими методами. Они полагали, что
для снятия Хрущева им будет достаточно того большинства голосов
членов Президиума ЦК, которым они располагали.
Будучи в явном меньшинстве среди голосующих членов Президи­
ума, Хрущев имел поддержку тех, кого приглашали на его заседания
и кто имел право выступать, но не голосовать по обсуждаемым вопро­
сам. Это были кандидаты в члены Президиума и секретари ЦК. Среди
них были более молодые люди, работавшие с Хрущевым прежде, как,
например, Брежнев, и обязанные ему своими карьерами. Бесславно
закончилась попытка самого Брежнева защищать Хрущева во время
этого марафонского по длительности заседания. Каганович, которого
Хрущев позднее называл «точильщиком ножей» для группы, в агрес­
сивном тоне напал на младшего товарища, который имел наглость
возражать большинству голосующих членов Президиума. Поучив
такой словесный нагоняй, Брежнев упал в обморок, и охранникам
пришлось вынести его из зала заседаний7.
Поскольку члены внешнего круга высшего руководства не имели
права голоса в Президиуме, то все происходящее выглядело так, буд­

6 Shepilov D. The Kremlin’s Scholar: A Memoir of Soviet Politics under Stalin,

Krushchev. New Haven: Yale University Press, 2007. P. 397.
7 Taubman. Khrushchev. P. 310, 319.

339
то старая гвардия единым фронтом выступила против Хрущева. Из
всех влиятельных членов Президиума один Микоян твердо стоял на
стороне Хрущева. Но Микоян сыграл также важную роль в убежде­
нии Михаила Суслова поддержать Хрущева, хотя в частных беседах
довольно скептически отзывался о Суслове, считая его «настоящим
реакционером»8. Суслов поддержал Хрущева скорее из осторож­
ности, нежели по принципиальным соображениям. Впоследствии
Микоян вспоминал: «...я его убедил, что Хрущев все равно выйдет
победителем»9. Затягивая обмен мнениями, Хрущеву удалось прод­
лить заседание Президиума сначала на день, а потом и на другой. Тем
временем слухи о попытке его смещения с поста Первого секретаря
распространились среди членов ЦК. Тот пункт Устава партии, со­
гласно которому голосовать имеют право только члены Президиума
и который большинство их них хотело использовать против Хрущева,
на самом деле сработал против антипартийной группы. В принципе,
Президиум ЦК являлся органом, принимавшим решения в промежут­
ках между пленумами Центрального Комитета, причем последний,
безусловно, обладал в партии большей властью по сравнению со сво­
им Президиумом. Впрочем, этого никогда не наблюдалось на практи­
ке, но на этот раз Хрущев заставил Устав партии сработать.
В его пользу также оказались те политические маневры, которые
он совершал после смерти Сталина. Оказываемое им предпочтение
тяжелой промышленности и культивирование военных обеспечи­
ли ему в данном случае решительную поддержку маршала Жукова,
хотя тот раньше жаловался Шепилову на пренебрежение Хрущевым
принципами коллективного руководства10. Военная авиация была
использована, чтобы срочно доставить в Москву некоторых членов
Центрального Комитета из отдаленных районов страны. К 21 июня
более трети членов ЦК уже находилась в Москве, и в тот же день
80 человек из них подписали письмо с требованием немедленного со­
зыва пленума ЦК. Они отказались поверить обещаниям Булганина
собрать пленум через две недели, и, столкнувшись с настоятельными
требованиями членов ЦК, противники Хрущева были вынуждены
уступить. Пленум открылся на следующий день11. Это стало главной

1 8 Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 600.

9 Там же. С. 599.
10 Taubman. Khrushchev. Р. 314.
11 Пленум продолжался с 22 по 29 июня. Расшифровка стенограммы была опубл >1'
кована в постсоветской России. См.: Молотов, Маленков, Каганович 1957. Стенограф'
ма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы / Под ред. акад. А.Н. Яковлева
сост. Н. Ковалева и др. М.: Международный фонд «Демократия», 1998.

340
поворотной точкой в борьбе, ибо Хрущев имел большее число сто­
ронников в составе Центрального Комитета, чем все его оппоненты
вместе взятые. Хотя последние были исключительно давними члена-
ми Коммунистической партии, в одном пункте присвоенное им наи­
менование «антипартийная группа» соответствовала действительно­
сти. Главная поддержка пришла к Хрущеву от людей из партийного
аппарата, в большом числе представленных в рядах ЦК, причем мно­
гие из них были его протеже. Когда борьба вступила в решающую
фазу, то выяснилось, что противники Хрущева в своем подавляющем
большинстве работают в правительстве, а не в партийной машине.
Сыграло свою роль и старое бюрократическое правило, согласно
которому «угол зрения зависит от занимаемого поста». Хрущев на­
строил против себя значительную часть министерских работников,
когда ранее в 1957 г. ликвидировал многие союзные министерства и
передал их функции так называемым «совнархозам» - региональным
экономическим советам. Это было сделано им в надежде избавиться
от так называемой ведомственности в работе экономических мини­
стерств, накапливавших лишние ресурсы и кадры работников, ставя
свои узковедомственные интересы выше интересов всего общества.
К сожалению, для Хрущева подобного рода бюрократическое пове­
дение перенеслось в регионы, где местничество пришло на смену ве­
домственности.
Атаки на группу [противников Хрущева] открыл Суслов как стар­
ший среди секретарей ЦК, который заявил, что они попытались по­
ставить себя над партией. Вторым видным выступавшим был маршал
Жуков, усиливший натиск, указав на роли Молотова, Кагановича и
Маленкова в репрессиях 1930-х гг. Другие выступившие добавили
некоторые детали к описанию их кровавого прошлого, в том чис­
ле приведя такой факт, что Сталин и Молотов только в один день
12 ноября 1938 г. утвердили отправку на казнь 3167 человек12. Ког­
да во время дискуссии впервые прозвучали слова «антипартийная
группа», то замаячил призрак возникновения фракционности, вы­
глядевшей в глазах членов ЦК не менее ужасным преступлением, чем
массовые убийства 1930-х гг. Под напором продолжавшейся критики
хрупкое единство группы начало разрушаться, и ее твердое ядро -
Молотов, Каганович и Маленков - осталось! изоляции. Но даже это
тРио объединяли лишь общая неприязнь к Хрущеву и несомненное
соучастие в сталинских преступлениях.
Пленум завершился полной победой Хрущева. Молотов, Кагано-
вич и Маленков были выведены из состава Президиума и исключены

12 Tompson W. J. Khrushchev: A Political Life. L.: Macmillan, 1995. P. 181.

341
из Центрального Комитета. Остальные члены оппозиции Хрущеву
на какое-то время сумели сохранить свои посты, т.к. их одновремен­
ное исключение обнаружило бы перед всем миром, что в Президиуме
Хрущев был тогда в меньшинстве. Тем не менее кандидат в члены
Президиума Шепилов был все же выведен из ЦК, и на всю оставшую­
ся жизнь за ним закрепилось выражение Хрущева, означавшее, что
он оппортунистическим образом в последний момент присоединился
к антипартийной группе: перечисляя состав антипартийной группы,
Хрущев и его сторонники неизменно добавляли «и примкнувший к
ним Шепилов», дав тому, как шутили впоследствии, «самую длин­
ную фамилию из существовавших в русском языке»13. Шепилов
остался непримиримым критиком Хрущева, хотя и отдавал должное
его положительной роли в освобождении политических заключен­
ных, разоблачениях Сталина и стремлению восстановить отношения
с Югославией14.
Оппоненты Хрущева представляли собой скорее группу людей,
придерживавшихся разных взглядов и устремлений, нежели спло­
ченный коллектив единомышленников. Однако их победа, учитывая,
что самыми решительными среди них были Молотов и Каганович,
почти наверняка привела бы к реабилитации Сталина и ужесточению
репрессий. «Группа» просуществовала бы недолго, поскольку ее чле­
ны не испытывали особой любви друг к другу. Даже Молотов и Ка­
ганович, при всей их преданности Сталину и нелюбви к Маленкову,
вряд ли могли бы ужиться друг с другом15.
Разгром антипартийной группы высветил некоторые перемены
в ролях различных институтов власти, произошедшие после смерти
Сталина. Стало ясно, что основная борьба разворачивалась ныне в
рамках Президиума ЦК партии. Далее, стало очевидным, что в усло­
виях серьезного раскола внутри Президиума решающую роль в ис­
ходе политической борьбы способен сыграть Центральный Комитет.
В частности, кризис, связанный с антипартийной группой, подчер­
кнул важность отношений между Первым секретарем и остальным
составом ЦК партии, названных американским историком Робертом
В. Дениелсом «кольцеванием власти»16. В этом термине учтен важный

13 Tompson. Khrushchev. Р. 182.

14 Shepilov. The Kremlin’s Scholar. P. 277-314, 387-400.
15 Taubman. Khrushchev. P. 310-311.
16 Daniels R. V. Stalin’s Rise to Dictatorship, 1922-29 / / A. Dallin, A. F. W e s t i n
eds. Politics in the Soviet Union: 7 Cases. NY: Harcourt, Brace & World, 1 9 0 0 .
P. 4-5; Daniels R. V. Is Russia Reformable? Change, Resistance from Stalin to Gorbachc'
Boulder: Westview, 1988. P. 88-93.

342
с политической точки зрения момент, а именно, что мнению Первого
секретаря (или Генерального, как в случае Сталина или Брежнева)
принадлежит непропорционально большой вес в решении вопросов
о назначениях на ключевые посты в партии, особенно на должности
первых секретарей партийных комитетов союзного, республиканско­
го и регионального уровней, причем люди, назначаемые на эти долж­
ности, автоматически становятся членами ЦК. Предполагается, что
они должны поддерживать своего патрона, назначившего их, замы­
кая, таким образом, «кольцо власти».
«Кольцевание власти», объясняя способ сохранения занимаемо­
го поста Первым или Генеральным секретарем, между тем поднима­
ет вопрос о возможности утраты власти партийным лидером иным
путем, кроме его смерти. В Советском Союзе такой способ ухода во­
ждя партии со своего поста был самым распространенным. Случай
восточноевропейских стран на время можно отставить в сторону, по­
скольку в них были внедрены политические системы, при которых
любые изменения в руководстве находились под сильным влиянием
Москвы, а порой просто диктовались из нее, и поэтому не опреде­
лялись исключительно взаимоотношениями внутри Центральных
Комитетов соответствующих партий. Из шести советских лидеров,
занимавших указанные должности, четверо умерли на своих постах,
причем лишь один из этих четверых, Юрий Андропов, скончался, не
дожив до семидесяти лет. Хотя есть люди, полагающие, что Берия от­
равил Сталина, но тому нет никаких доказательств, и можно смело
утверждать, что все советские лидеры, скончавшиеся на своих постах,
умерли естественной смертью. В отличие от них, начиная с 1926 г.,
когда умер от сердечного приступа Феликс Дзержинский, и до ареста
и казни Берии в 1953 г., только один руководитель органов госбезо­
пасности сумел дожить до смерти от естественных причин. Им стал
Семен Игнатьев, возглавлявший МГБ с 1951 г. и до смерти Сталина.
(Игнатьев умер в 1983 г.)
Из всех советских руководителей только Хрущев был успешно
отправлен в отставку со своего поста коллегами по ЦК. Утрата сво­
ей должности Горбачевым имеет некоторое сходство, но в ней все же
больше отличий от судьбы Хрущева. Этот случай реально выпадает
из обсуждаемой темы, поскольку к 1991 г. в стране произошло столь
большое число иных, имевших более принципиальное значение пере­
мен. Вместе с тем отставка Хрущева в 1964 г. и, хотя и в меньшей
степени, потеря власти Горбачевым 27-ю годами позднее иллюстри-
РУют два момента. Во-первых, даже будучи назначенными лидером
ни престижные и ответственные должности, их обладатели способ­
ны выступить против него, когда тот начинает проводить политику,
343
противоречащую их интересам. Сказанное в полной мере относится,
как будет показано далее, к политике Хрущева, которую он проводил
после разгрома антипартийной группы и особенно в течение 1962-
1964 гг. Во-вторых, поскольку лидер партии неизменно становится
главой исполнительной власти в стране, то он оказывается все более
вовлеченным в проведение внешней политики и дипломатическую
деятельность. При этом назначения внутри партийного аппарата де-
факто перетекают в руки второго секретаря, руководящего подбором
и расстановкой кадров. При Хрущеве в 1960-1963 гг. этот пост за­
нимал неосталинист Фрол Козлов. (Некоторое подобие ситуации с
назначениями на партийные должности сверху донизу наблюдалось
в 1985-1988 гг., когда при Генеральном секретаре - радикальном ре­
форматоре вторым секретарем ЦК был относительно консерватив­
ный коммунист Егор Лигачев.)
Как мы уже видели, среди тех, кто нападал на Сталина и антипар­
тийную группу на июньском (1957 г.) пленуме Центрального Коми­
тета, был маршал Жуков. Но он намекнул тогда и на роль Хруще­
ва в сталинских репрессиях. Между тем растущая самоуверенность
Жукова беспокоила Хрущева, видевшего в нем возможного сопер­
ника, невзирая на бесценную поддержку, оказанную ему Жуковым
при аресте Берии, после чего Хрущев ввел его в состав высшего по­
литического руководства, а также в разгроме антипартийной группы.
В закрытой политической системе, существовавшей в Советском
Союзе, было принято отправлять членов руководящей команды, на­
ходящихся на пороге снятия с должности, в дальние командировки
или снимать их во время отпуска. Таким образом человек оставался
в неведении о готовившейся отставке, поскольку далеко не каждые
деловая поездка или отпуск заканчивались увольнениями, и не имел
возможности мобилизовать на свою поддержку наиболее влиятель­
ных друзей, занимавших высокие посты. В случае с Жуковым, тот
был отправлен в отставку во время начавшегося 4 октября 1957 г.
длительного визита в Албанию и Югославию. Тем самым Хрущев по­
лучил две недели для того, чтобы убедить большинство членов Пре­
зидиума поддержать его инициативу по удалению Жукова с полити­
ческой арены. Он преуспел в этом, так как когда Президиум собрался
17 октября, чтобы обсудить судьбу министра обороны, выступавшие
один за другим подвергали Жукова суровой критике17. Среди тех, кто
подчеркивал важность партийного руководства вооруженными сила-

17 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний

Стенограммы. С. 269-273,1015-1017.

344
 и неприемлемость сопротивления этому со стороны Жукова, был
один из новых ставленников Хрущева в Президиуме, ветеран фин­
ской компартии, имевший советское гражданство, Отто Куусинен,
бывший в свое время видной фигурой в Коминтерне. По его словам,
была ослаблена связь между партией и армией, в которой утвержда­
лась монопольная власть одного человека18.
Жуков отправился на Балканы на военном корабле, но узнав о на­
чавшихся против него происках в Москве, поспешил вернуться домой
самолетом. На заседании Президиума 26 октября он пожаловался на
то, что этот орган обсуждал его поведение в его отсутствие и потребо­
вал назначить комиссию по расследованию его персонального дела19.
Ворошилов, все еще остававшийся членом Президиума, поскольку его
собственное участие в антипартийной группе еще не было известно
широкой общественности, назвал Жукова «малопартийным челове­
ком». Во время Второй мировой войны Жуков полностью затмил его
своей славой, и Ворошилов был рад воспользоваться случаем, чтобы
унизить его политически. Однако обвинения, прозвучавшие из уст
Ворошилова и других, были явно преувеличенными. Хотя Жуков не
проявлял должного, по советским нормам, почтения к членам Прези­
диума со стороны кандидата в его члены, тем не менее, его речь на со­
брании партийного актива министерства обороны, произнесенная в
дни кризиса, связанного с выступлением антипартийной группы, два
месяца назад была выдержана во вполне ортодоксальных партийных
выражениях. В ней подчеркивалась роль Коммунистической партии,
«ведущей советский народ к коммунизму», выражалась преданность
курсу, намеченному XX съездом партии20, и особо подчеркивалась
роль Маленкова, Молотова и Кагановича в репрессиях 1930-х гг.
Единственное положение этой речи Жукова, которое могло заставить
Хрущева недоуменно нахмуриться, если он прочитал ее запись, за­
ключалось в замечании относительно того, что заговорщики из анти­
партийной группы в своей фракционной деятельности использовали
«некоторые недостатки в работе Президиума и Секретариата ЦК»21.
Так или иначе, но Президиум ЦК на заседании 26 октября покончил
с Жуковым, признав, что он утратил доверие товарищей по партии
и потому не может оставаться на посту министра обороны. Было со­

18 Там же. С. 271, 278.

19 Там же. С. 277.
20
Выступление Маршала Советского Союза Г. К. Жукова на собрании партийного
Актива Министерства обороны и Московского гарнизона 2 июля 1957 г. / / Volkogonov
aPers. R 9191. National Security Archive. Washington DC. P. 21.
21 Ibid. P.20.

345
гласовано, что его заменит маршал Родион Малиновский, украинец,
тесно связанный с Хрущевым22. На последовавшем заседании ЦК.
утвердившем отставку Жукова, не менее четырех советских маршалов
выступили с нападками на своего бывшего товарища по оружию, на
которого они, очевидно, были обижены. Рокоссовский жаловался на
его грубость, Москаленко упрекнул его в «бескрайнем высокомерии»,
Малиновский говорил о склонности Жукова к «самовосхвалению», а
маршал Баграмян добавил, что «преувеличение собственных заслуг
у него в крови»23. Как заметил биограф Хрущева Уильям Таубман,
«с такими друзьями и коллегами Жуков не нуждался во врагах»24.

Пределы десталинизации

На короткий срок положение Хрущева невероятно укрепилось

благодаря одержанной им победе над Молотовым, Кагановичем, Ма­
ленковым и другими участниками антипартийной группы, а также в
связи с устранением потенциальной угрозы, которую представляли
сила воли и популярность маршала Жукова. В течение следующих
двух лет он привел в Президиум Центрального Комитета несколько
человек, с которыми он работал прежде, особенно на Украине, в до­
полнение к Секретариату ЦК, где его люди уже были хорошо пред­
ставлены. Назначая своих поверженных противников на новые, на­
много менее высокие должности, Хрущев обнаруживал даже опре­
деленное чувство юмора. Молотов, работавший ранее министром
иностранных дел и представлявший Советский Союз на многих
важных международных переговорах, был отправлен в Улан-Батор,
где провел несколько лет после июньского (1957 г.) пленума ЦК и
вплоть до 1960 г. в качестве советского посла в Монголии. Мален­
кова, руководившего прежде всей советской экономикой до того, как
его понизили в должности до министра электростанций, отправили
управлять гидроэлектростанцией в Восточном Казахстане. Кагано­
вич был сослан в Свердловск директором цементного завода. Хотя
противники Хрущева могли чувствовать себя униженными, но их
судьба оказалась намного более счастливой по сравнению с судьбой
оппозиционеров при Сталине. Казнь Берии положила конец эпохе,
когда ценой за участие во внутрипартийной оппозиции была пуля в

22 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседании-

Стенограммы. С. 279.
23 Taubman. Khrushchev. Р. 362-363.
24 Ibid. Р. 363.

346
затылок. Но если кто и заслуживал такой судьбы, то сложно было бы
найти лучшего кандидата, чтобы разделить ее, чем Берия.
Булганин оставался на посту Председателя Совета министров до
1958 г., когда об его участии в антипартийной группе было сообщено
советской и международной общественности, а его кресло занял сам
Хрущев в дополнение к исполнению обязанностей Первого секрета­
ря ЦК. Возглавив одновременно правительство и партию, Хрущев
еще больше усилил свою власть, но расширение обязанностей оче­
видным образом возлагало на него ответственность и за все неудачи.
В высших эшелонах партии также нарастало недовольство явным
пренебрежением Хрущева нормами коллективного руководства и
его стремлением сосредоточить в своих руках безмерную власть. На­
ходясь на пенсии, Хрущев приблизился к пониманию ошибочности
своего решения добавить руководство правительством к обязанно­
стям Первого секретаря ЦК партии, признавшись, что «это было про­
явлением слабости с моей стороны». Впрочем, он довольствовался
тем, что оставил окончательное суждение о мудрости принятого им
решения «на суд истории»25.
Приступив к исполнению своей новой роли, Хрущев предпочи­
тал руководить страной из своего кабинета в Совете министров, не­
жели из кабинета Первого секретаря в здании ЦК партии. Наряду
с лишними обязанностями, которые он взвалил на себя, это также
означало, что второй секретарь ЦК приобретал еще большую сво­
боду в руководстве партийными органами. Когда в конце 1950-х гг.
эту должность занимал хрущевский союзник Кириченко, то такое
положение дел не представляло угрозы для партийного лидера. Но
украинец Кириченко имел немало врагов в высшем руководстве пар­
тии, и Козлову удалось настроить Хрущева против него. Кириченко
был смещен, и вторым секретарем ЦК партии, руководившим всей
партийной бюрократией, стал Козлов, мечтавший со временем и с
благословления Хрущева занять место лидера партии26. Козлов, та­
ким образом, сыграл важную роль, руководя подбором делегатов на
XXII съезд партии, состоявшийся в 1961 г., и кандидатур в члены бу­
дущего Центрального Комитета, который формально предстояло из­
брать на этом съезде.
Сам Хрущев временами колебался в своем антисталинизме, ча­
стично в результате давления, оказываемого на него более консер­
вативными коллегами, но по большей части благодаря собственным

25 Khrushchev Remembers: The Last Testament. Trans., ed. Strobe Talbott. L.: Andre
P utsch, 1974. P. 17-18.
26
Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 608-611.

347
опасениям угрозы утраты контроля над страной со стороны партии.
Как отмечала его дочь, Хрущев остался убежденным коммунистом,
согласным со Сталиным по многим вопросам27. На дипломатическом
приеме в канун наступавшего 1957 г., то есть уже после XX съезда,
но еще до начала борьбы с оппонентами, развернувшейся летом того
года, Хрущев заявил, что он сам и его товарищи «остаются сталини­
стами в своей непреклонной борьбе за коммунизм и в бескомпромисс­
ной войне с классовыми врагами, которую вел Сталин, посвятивший
всю свою жизнь борьбе за победу рабочего класса и социализм»28.
Югославский посол в Москве, сообщивший об этом и других про-
сталинских замечаниях Хрущева, рассматривал их как «временные
тактические маневры», имевшие главной своей целью доставить
удовольствие китайским коммунистам29. Но Хрущев, имевший не­
мало свободного времени после принудительного ухода на пенсию,
признавал, какой глубокий отпечаток оставил в его сознании Ста­
лин. Вспоминая о своем отказе в разрешении на выезд за границу в
середине 1950-х гг. выдающемуся физику и нобелевскому лауреату
Петру Капице, Хрущев заметил, что «возможно, это была сталинская
отрыжка во мне»30.
Даже в своих мемуарах, написанных в годы, когда он придержи­
вался гораздо более умеренных взглядов по сравнению с теми, кото­
рые он исповедовал, находясь у власти, Хрущев заявлял: «Борьба за­
кончится только с повсеместным триумфом марксизма-ленинизма, и
когда классовый враг будет стерт с лица земли. История и будущее на
стороне неизбежной победы пролетариата... Мы, коммунисты, обяза­
ны ускорять этот процесс всеми средствами, которые есть в нашем
распоряжении, исключая войну... В мире продолжается битва, решаю­
щая, кто кого победит: одержит ли победу рабочий класс или буржуа­
зия... Всякий здравомыслящий человек ясно понимает, что главный
идеологический вопрос может быть разрешен только с победой одной
доктрины над другой... Рассуждения об идеологическом компромис­

27 Taubman. Khrushchev. Р. 285, 301.

, 28 Micunovic' V. Moscow Diary. L.: Chatto and Windus, 1980. P. 187.
29 Ibid. P. 188.
30 Khrushchev Remembers: The Last Testament. P. 67.
Физик Капица, родившийся в России, работал в Великобритании в Кембриджском
университете в 1921-1934 гг. Когда он в последний раз приехал в Советский Сою >
Сталин не разрешил ему вернуться обратно в Кембридж. Для него был создан новы Г'
институт, и он продолжал играть ведущую роль в советской науке, зачастую проявляя
недюжинную смелость, как, например, в том случае, когда он отказался участвовать я
советском проекте создания атомной бомбы под руководством Берии.

348
се станут изменой главному принципу нашей партии и предатель­
ством по отношению к тому наследию, которое оставили нам Маркс,
Энгельс и Ленин»31.

Десталинизация в литературе
Культурная политика Хрущева была изменчивой. XX съезд пар­
тии заставил многих талантливых писателей поверить, что станет
возможным издание произведений, которые раньше не публиковали.
Некоторые из них действительно нашли дорогу к читателям. Корот­
кая повесть Александра Яшина «Рычаги» обнажила, какая пропасть
разделяет обычный разговорный язык, на котором советские люди
общаются между собой, и тот деревянный язык, на который они пе­
реходят, когда ситуация требует повторения официальных клише.
Действие повести происходит в колхозе, где группа собравшихся лю­
дей обсуждают между собой, в каком загаженном месте они живут и
как плохо идут дела под руководством секретаря местного райкома
партии. Потом их призывают к порядку, и тут выясняется, что со­
бравшиеся являются членами колхозной партийной ячейки. Стои­
ло начаться партийному собранию, как все они начинают говорить
тем официальным языком, над которым еще недавно посмеивались.
Разные представления о государственном и общественным, конфор­
мизм и естественность поведения существовали не только в разных
слоях населения, но также зачастую уживались в головах отдельных
людей32.
В более известном литературном произведении - романе Влади­
мира Дудинцева «Не хлебом единым» рассказывается о борьбе изо­
бретателя против протекции, оказываемой советской бюрократией
посредственному конструктору. Подобная «клевета» на обществен­
ный порядок вызывала бурю критики советскими литературными
Функционерами, не менее ожесточенную, чем со стороны партийных
идеологов. Обе эти группы консервативных чиновников стремились
манипулировать Хрущевым, призывая того примкнуть к гонениям
на новаторские работы в литературе и искусстве. Наиболее заметным
подтверждением тому стала история с присуждением Борису Па­
стернаку, одному из самых значительных русских поэтов XX в., Но­
белевской премии по литературе за роман «Доктор Живаго». Роман

31 Ibid. Р. 530-531 (курсив в оригинале).

, 32 У Роберта С. Такера по этому поводу есть интересные рассуждения. См.: Тис-
^ег R. С. The Image of Dual Russia / / Tucker. The Soviet Political Mind. NY: Praeger,
1963. p. 69-90, esp. p. 87-89.

349
был впервые издан за рубежом, хотя Пастернак предлагал его жур­
налу «Новый мир», надеясь опубликовать его в Москве. (Роман был
в конце концов напечатан в России в 1988 г. в том же «Новом мире»,
когда политический климат в стране стал совсем иным.) Пастернак
подвергся грубым и язвительным нападкам со стороны советских
чиновников, особенно бывшего комсомольского лидера и будущего
Председателя КГБ Семичастного, при полной поддержке и одобре­
нии Хрущева. Пастернак попал под невероятное психологическое
давление и был вынужден отказаться от Нобелевской премии. Кон­
чину Пастернака, умершего в 1960 г., безусловно, приблизила развя­
занная против него кампания травли. Когда Хрущев диктовал свои
мемуары, он сознался, что не читал роман Пастернака в те годы, когда
находился у власти, и задним число осудил жестокие преследования,
которым подвергся тогда его автор33.
Но, пребывая во власти, Хрущев между тем некоторым образом
симпатизировал другому поэту, Александру Твардовскому, который
в 1958 г. вернулся на должность главного редактора «Нового мира»,
где повел борьбу с догматизмом в литературе34. Молодые поэты Ев­
гений Евтушенко и Андрей Вознесенский, собиравшие массовые
аудитории, читая свои стихи, также ухитрялись сочетать широкую
популярность с осторожным нонконформизмом. Власти относились
к ним сравнительно терпимо, хотя и они успели навлечь на себя гнев
партийных консерваторов и бюрократов от культуры. Евтушенко со­
четал в себе вдохновенный антисталинизм с радужными, по крайней
мере в хрущевскую эпоху, представлениями о Ленине35. Хотя произ­
ведения, пробивавшиеся в печать во времена Хрущева, не идут ни в
какое сравнение с радикальной критикой советской системы и совет­
ского общества, появившейся в печати во второй половине 1980-х гг.,
но они, тем не менее, были глотком свежего воздуха в культурной пу­
стыне эпохи позднего сталинизма. В интеллектуальной жизни Совет­
ского Союза после XX съезда присутствовало не только разделение
на сталинистов и антисталинистов, но и следы гораздо более древнего
деления на западников и русофилов, или славянофилов, как их назы­
вали в XIX в. В число последних входили как русские националисты.

33 Как утверждал Хрущев, «в связи с “Доктором Живаго” кое-кто может сказать-

что мне поздно выражать сожаления, что эта книга не была издана. Да, возможно, дей­
ствительно поздно. Но лучше поздно, чем никогда» (Khrushchev Remembers: The La si
Testament. P. 77). Хрущев полностью описывает «дело Пастернака» в третьем томс
своих воспоминаний (Khrushchev Remembers: The Glasnost Tapes. P. 195-201).
34 Taubman. Khrushchev. P. 384-388.
35 P. Johnson, L. Labedz (eds.). Khrushchev, the Arts: The Politics of Soviet Culture
1962-1964. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1965 P. 120-122, 186-210.

350
симпатизировавшие коммунистической власти и приветствовавшие
ее, по крайней мере за то, что она сумела превратить Россию в ее со­
ветском качестве в одну из двух великих мировых держав, так и на­
ционалисты религиозного толка, бывшие в принципе противниками
коммунистической системы, хотя и не столь открыто высказывавшие
свое отношение к ней в своих произведениях, опубликованных при
советской власти. Наиболее заметным писателем, относившимся ко
второй категории националистов, был Александр Солженицын, ко­
торый, как об этом будет рассказано далее, в 1962 г. вслед за новыми
атаками на Сталина, предпринятыми Хрущевым годом ранее на XXII
съезде партии, сумел прорвать в литературе завесу молчания, скры­
вавшую правду о советских трудовых лагерях.

Социализм построен, а «коммунизм» скоро наступит

XXII съезд также рассмотрел и утвердил идеологически обнов­

ленную программу партии. Не являясь по своему духу сталинист­
ским, этот документ вместе с тем представлял собой причудливую
смесь самообмана, благих пожеланий и утопизма. Самого Хрущева
не слишком интересовали абстрактные идеи, но разгромив своих
наиболее консервативных оппонентов, он страстно стремился к тому,
чтобы его имя ассоциировалось с новой стадией развития советского
общества. Программа, одобренная XXII съездом 31 октября 1961 г.,
декларировала, что Советский Союз стал «государством всего наро­
да», а сама Коммунистическая партия превратилась также в общена­
родную. В программе отсутствовало упоминание о диктатуре про­
летариата, и это, в любом случае, стало хорошей новостью как для
интеллигенции, так и, между прочим, для крестьян, которых теоре­
тически, а по большей части и практически рассматривали как ме­
нее достойных граждан по сравнению с промышленными рабочими.
Должно быть, эта новость также устраивала и бюрократию, хотя ее
представители, исключая тех, кто был необоснованно репрессирован
но времена сталинских чисток, прекрасно существовали и во време­
ни «диктатуры пролетариата». То, как называлось существовавшее
государство, не оказывало непосредственного влияния на жизнь лю­
дей, хотя различия в терминологии нередко -отражали и различные
Политические тенденции. За кулисами партийные интеллектуалы
нозмущались фразеологией новой программы, причем самые консер-
нитивные защитники чистоты марксистко-ленинского учения очень
Неохотно принимали идею общенародного государства. Впрочем, в
Эт°м отношении они были не более чем ортодоксальными последо-
Вателями Маркса, который утверждал, что пока существует государ-
Ст*о, в нем должен быть правящий класс.
351
 Вместе с тем Программа, принятая в 1961 г., стала последним ру­
ководящим документом, выпущенным Коммунистической партиец
Советского Союза, в котором совершенно серьезно проводилась идея
построения коммунистического общества, в отличие от коммунисти­
ческой системы, естественно, именовавшейся в программе социализ­
мом, объявленным уже построенным в Советском Союзе. Заключи­
тельные слова Программы звучали следующим образом: «Партия
торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей
будет жить при коммунизме!»36. В Программе утверждалось, что к
1980 г. «в СССР будет в основном построено коммунистическое обще­
ство.», а окончательное построение коммунизма «завершится в по­
следующий период»37. Между тем роль Коммунистической партии
будет не убывать, а только усиливаться. В Программе утверждалось:
«Период развернутого строительства коммунизма характеризуется
дальнейшим возрастанием роли и значения Коммунистической пар­
тии как руководящей и направляющей силы советского общества»38.
Авторы Программы, не опасаясь обвинений в излишней сдержан­
ности высказываний, далее заявляли: «Построение коммунизма в
СССР будет величайшей победой человечества за всю его многовеко­
вую историю. Каждый новый шаг к сияющим вершинам коммунизма
воодушевляет трудящиеся массы всех стран, служит огромной мо­
ральной поддержкой в борьбе за освобождение всех народов от соци­
ального и национального гнета, ускоряет торжество идей марксизма-
ленинизма во всемирном масштабе»39. Если подобная риторика
некоторым образом все же смущала наследников Хрущева, то еще
более сомнительными представлялись содержавшиеся в Программе
конкретные прогнозы экономических достижений, ибо они хорошо
запомнились советским гражданам. Так, в ней декларировалось, что
к 1970 г. в Советском Союзе перестанет ощущаться нехватка жилья,
что СССР перегонит США по объемам производства на душу насе­
ления, а реальный доход на одного человека к 1980 г. вырастет более
чем на 250%40.
На том же съезде партии, утвердившем ее новую программу, Хру­
щев возобновил нападки на антипартийную группу и на Сталина, при­
чем сделал это на заседаниях съезда, материалы которых были опу­
бликованы. Он настаивал на виновности Сталина в убийстве Кирова.

36 Программа Коммунистической партии Советского Союза. М.: Издательство

литературы на иностранных языках, 1961. С. 128.
37 Там же. С. 62 (курсив в оригинале).
38 Там же. С. 123 (курсив в оригинале).
39 Там же. С. 127.
40 Там же. С. 62, 85.

352
которое советский вождь использовал потом в качестве оправдания
внутрипаРти^ НЬ1Хрепрессий, развернутых им в 1930-х гг. Некоторые
и3 выступавших на съезде еще более жестко нападали на сталинизм,
а более молодыми делегатами больше говорилось о роли Молотова,
Кагановича и Ворошилова в репрессиях, нежели о роли самого Хру­
щева, руки которого также были далеко не чисты. Молотова и Кага­
новича съезд исключил из Коммунистической партии. Съезд также
утвердил резолюцию о выносе тела Сталина из мавзолея на Красной
площади, куда его ранее поместили рядом с телом Ленина. Уже на
следующее утро Ленин остался в мавзолее в одиночестве41.

Победы и поражения
Годы, в течение которых Никита Хрущев возглавлял Коммуни­
стическую партию Советского Союза, были насыщены различными
политическими инициативами, многие из которых впоследствии об­
ратились против самого Хрущева. Эти годы были также временем об­
щественных перемен и интеллектуального брожения в обществе. Не­
которые достижения осуществлялись по воле Хрущева, в то время как
иные перемены стали скорее непреднамеренными следствиями про­
цесса десталинизации. Примером тому может служить хрущевская
программа массового жилищного строительства. Хрущева искренне
волновали жилищные условия среднего советского гражданина, и
он отдавал приоритет их улучшению. Блочные дома были унылыми
и не слишком качественно построенными, но реально делали лучше
жизнь миллионов людей42. В период пребывания Хрущева у власти
годовые темпы строительства домов из готовых конструкций про­
мышленного производства почти удвоились, и десятки миллионов
людей переехали в отдельные квартиры43. Многие из них получили
новое жилье в аренду от местных властей, но наблюдался также рост
кооперативного строительства, когда построенные дома находились
в общей собственности жильцов. Ранее, во времена быстрой урбани­
зации страны и сталинской индустриализации людей селили в ком­
мунальных квартирах, давая по одной комнате на семью, а порой, в
самых худших случаях, в одной комнате, разделенной занавесками,

41 Taubman. Khrushchev. Р. 514-515.

42 О строительном буме в хрущевскую эру см.: Timothy J. Colton. Moscow:
Governing the Socialist Metropolis. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1995.
P-367-376.
43 Taubman W. The Khrushchev Period, 1953-1964 / / R. G. Suny. The Cambridge
^istory of Russia. Volume III: The Twentieth Century. Cambridge: Cambridge University
Press, 2006. P. 268-291, at p. 280.

353
жило по несколько семей. Хотя новые квартиры состояли всего из
одной-двух комнат, не считая кухни и ванной, они позволили значи­
тельно улучшить качество повседневной жизни горожан.
Российский диссидент и литературовед Леонид Пинский в беседе
со мной, состоявшейся в начале 1976 г. в Москве, назвал хрущевскую
программу жилищного строительства самым важным общественно-
политическим событием в жизни страны за все время, прошедшее по­
сле смерти Сталина. По его мнению, его важность объясняется тем
простым обстоятельством, что миллионы людей получили возмож­
ность закрыть за собой входную дверь в свое жилище. Но косвенным
следствием политики строительства отдельных квартир стало право
людей на частную жизнь и, таким образом, на более свободные разго­
воры между собой. Квартиры людей, известных своим политическим
инакомыслием, прослушивались. Одна из «привилегий» правящей
верхушки состояла в том, что у ее представителей, занимавших высо­
кие должности, хватало мудрости понимать, что их квартиры и заго­
родные дачи также нашпигованы подслушивающей аппаратурой. Но
большинство граждан было застраховано от подобных вторжений в
частную жизнь. Экономика страны просто не выдержала бы такого
положения, когда половина населения занималась бы подслушива­
нием разговоров второй половины. Поэтому КГБ был вынужден по­
лагаться на сообщения отобранных информаторов о существовании
опасных взглядов. Безусловно, эта задача гораздо проще решалась в
коммунальных квартирах. Как только люди получили собственное
жилье, в котором они могли отгородиться от окружающего мира, за­
крыв дверь отдельной квартиры, они приобрели возможность беспре­
пятственно разговаривать с членами семьи и доверенными друзьями.
Как это не парадоксально звучит, но самые свободные в мире разго­
воры на самые разнообразные и широкие темы велись за кухонными
столами в квартирах интеллигенции Москвы и Ленинграда во време­
на деспотической коммунистической власти в России при Хрущеве
и Брежневе.
Безусловно, не все подобные беседы носили исключительно по­
литический характер, но среди них были и такие, в которых природа
отрицания собеседниками официальной советской идеологии суще­
ственным образом варьировалась. Некоторые интеллигенты крити­
ковали систему на основе собственных идеализированных представ­
лений о Ленине, другие же опирались на работы дореволюционных
российских либералов или на западные либеральные идеи и их прак­
тическое воплощение. Были также поклонники демократического
социализма. Меньшинство имело представление о скандинавской
социал-демократии, сумевшей обеспечить намного более высокий
354
уровень благосостояния среднего жителя своих стран, уплатив за то
несравненно меньшую цену по сравнению с советскими коммуниста­
ми. Во времена Хрущева, а еще больше при Брежневе, находились
л10ди, критиковавшие систему с позиций русского национализма.
Начиная с середины 1950-х гг., т.е. после XX съезда, и до середины
1 9 8 0 -х все подобные идеи могли высказываться в работах, прохо­
дивших через сито советской цензуры, исключительно иносказа­
тельным образом. Тем не менее гласность, или открытость (транспа­
рентность), наступившая во времена горбачевской перестройки, не
могла бы развиться столь быстро, если бы ей не предшествовали три
десятилетия гласности, существовавшей приватно44.
Повышение образовательного уровня населения, бывшее одной из
позитивных черт советской власти еще во времена правления Стали­
на, продолжилось и в 1950-1960-х гг. Наиболее существенной отли­
чительной особенностью хрущевского подхода в этой области были
его стремление облегчить поступление рабочей и сельской молодежи
в высшие учебные заведения и повысить значение профессионально-
технического обучения. Он выступал против поступления в универси­
теты непропорционально большого числа детей из привилегирован­
ных семей. Он также отмечал тенденцию высокомерного отношения
к физическому труду, усматривая в этом как унижение людей, так и
идеологическую ошибку. Хрущевский подход к разрешению перечис­
ленных проблем заключался в предпринятой им попытке сделать на­
личие у абитуриентов двухгодичного производственного стажа обя­
зательным условием их поступления в высшие учебные заведения.
Это предложение встретило серьезные возражения, прежде всего со
стороны ученых-физиков и математиков, которые подчеркивали,
что самые новаторские работы в их областях совершаются моло­
дыми людьми и следовательно откладывать их поступление в уни­
верситеты было бы ошибкой. Хрущев, конечно, мог бы настоять на
своем, но был вынужден прислушаться к практическим соображени­
ям, исходившим из отраслевых министерств и научного сообщества.
С апреля по декабрь 1958 г., т.е. с того момента, как Хрущев внес свои
самые радикальные предложения и до опубликования нового закона
°б образовании, предложенные им новаторские изменения политики
в этой области были существенным образом смягчены. Новый закон
Увеличил срок обязательного школьного образования с 7 до 8 лет и
Рекомендовал вузам при приеме студентов отдавать предпочтение

44
Rigby Т.Н. The Changing Soviet System: Mono-Organisational Socialism from its
Оцlgins to Gorbachev’s Restructuring. Aldershot:
Edward Elgar, 1990. P. 215.

355
людям, имевшим опыт работы на производстве. Вместе с тем закон не
оговаривал продолжительность производственного стажа и не делал
его наличие обязательным45.
Если Хрущев проявлял более искреннюю заинтересованность в
улучшении повседневных условий существования среднего совет-
ского гражданина по сравнению со многими своими коллегами по
руководству страной, которые давно оторвались от жизненных не­
взгод простых смертных, то была одна категория людей, вызывавших
у него особо презрительное отношение, а именно - верующие. В сво­
ем стремлении ускоренно продвигаться вперед по пути к коммуниз­
му Хрущев был убежден, что любые религии являются бесполезным
пережитком прошлого, от которого следует избавляться как можно
скорее. За период 1959-1964 гг. в Советском Союзе, не считаясь с же­
ланиями верующих, было закрыто три четверти всех христианских
храмов. Напротив, время с начала Второй мировой войны до 1958 г.
было периодом относительно терпимого отношения к религии в Со­
ветском Союзе46. Это подвигло ведущего специалиста по изучению
состояния религий в коммунистических странах Майкла Бордо на­
звать Хрущева «одним из величайших гонителей церкви, каких знала
история христианства»47.
Особенно тяжело политика Хрущева в этой области обрушилась
на крестьян, поскольку во многих деревнях были закрыты местные
церкви. Но он также усложнял существование сельских жителей и
многими другими способами. Кампании, имевшие своей целью за
два-три года догнать США по производству мяса, привели к массо­
вому забою скота по указаниям местных партийных секретарей, от­
чаянно стремившихся выполнить поставленную задачу, что повлек­
ло за собой резкое сокращение его поголовья в последующие годы.
Хрущев питал особый интерес к сельскому хозяйству, но частые
реорганизации в этой области и выдвигаемые им новые идеи чаще
приносили вред, чем пользу. Проводимой им политике также мало
способствовал тот факт, что он, подобно Сталину, питал доверие к
агроному-шарлатану Трофиму Лысенко. Это заставило его поддер­
жать внедрение некоторых совершенно бесполезных методов зем­
леделия. Наиболее заметными явлениями сельскохозяйственной

45 Хорошее исследование по этому вопросу см.: Osborn R. J. Soviet Social Policies:

Welfare, Equality, Community. Homewood, 111.: Dorsey Press, 1970. P. 95-135 (Equality
of Educational Choice).
46 Bourdeaux M. Religion / / A. Brown, M. Kaser (eds.). 2nd ed. The Soviet Union
since the Fall of Khrushchev. L.: Macmillan, 1978. P. 156-180, at p. 156.
47 Ibid.

356
политики Хрущева стали, помимо всего прочего, его увлечение выра­
щиванием кукурузы в Советском Союзе и кампания по освоению це­
линных и залежных земель Северного Казахстана и Южной Сибири.
Последствия и того, и другого были неоднозначными. Кукурузу пы­
тались выращивать не только на подходящих для нее почвах, но так­
же и там, где условия для нее были совершенно неприемлемыми. Сам
Хрущев из-за его увлечения кукурузой получил в народе прозвище
«кукурузник». Успехи проекта по освоению целины также оказались
временными и неоднозначными. Масштабы этого проекта были та­
кими, что за 1953-1956 гг. прирост площади возделываемых земель в
Советском Союзе составил величину, эквивалентную всей площади
обрабатываемых земель в Канаде48. Эксплуатация целинных земель
позволила увеличить объемы производства зерна в стране, но крат­
ковременный успех всего предприятия был подорван политической
кампанейщиной, нацеленной на скорейшее получение еще более вы­
соких урожаев, что повлекло за собой нарушение севооборотов и эро­
зию почвы49. 1963 г. стал особенно тяжелым для Советского Союза
как с точки зрения сокращения поголовья скота, так и неурожая зер­
на, и советское руководство было вынуждено импортировать зерно.
Именно в тот год в России получил хождение анекдот, называвший
Хрущева первым человеком, сумевшим посеять зерно на целине, что­
бы собрать урожай в Канаде.
Экономический рост в 1950-е гг., если измерять его только ко­
личественными показателями, оставляя в стороне низкое каче­
ство многих советских товаров, был достаточно впечатляющим.
Но затем рост экономики значительно замедлился. С 1950-х и до
1980-х гг. в стране наблюдалось устойчивое падение темпов эко­
номического развития. Вместе с тем природа административно-
командной экономической системы была такова, что позволяла
сконцентрировать огромные материальные и человеческие ресур­
сы в определенных отраслях производства, в которых Советский
Союз смог выйти на уровень мировых стандартов. Это прежде
всего имело место в ряде оборонных отраслей промышленности,
где Хрущев особое внимание уделял ядерному оружию и ракет­
ной технике в ущерб развитию обычных вооружений, что повлек­
ло за собой значительные сокращения в отдельных родах и видах
вооруженных сил, проведенные Хрущевым после разгрома анти­
партийной группы. Помимо всего прочего, Советский Союз при

48 Nove A. An Economic History of the U.S.S.R. Harmondsworth: Pelican, 1972.

P.331.
49 Ibid. P.331-332.

357
Хрущеве добился лидерства в исследованиях и покорении космоса.
В августе 1957 г. было проведено первое успешное испытание
межконтинентальной баллистической ракеты, а в октябре того же
года эта ракета была использована для вывода в космос первого
искусственного спутника Земли50. Это событие стало замечатель­
ной рекламой для Советского Союза и тем достижением, которым
справедливо гордились как рядовые советские граждане, так и ру­
ководители страны. Еще большее волнение вызвал состоявшийся
в 1961 г. полет первого человека в космос, которым стал русский
Юрий Гагарин. Годом ранее он был принят в ряды Коммунистиче­
ской партии, а позднее стал исполнять почетную обязанность депу­
тата Верховного Совета. Гагарин погиб в авиационной катастрофе в
1968 г. Главным гением, стоявшим за первоначальным лидерством
Советского Союза в космической гонке, был Сергей Королев. Его
причудливая карьера хорошо иллюстрирует как все риски и жиз­
ненные невзгоды, с которыми была связана жизнь советского уче­
ного, так и те возможности, которые перед ним открывались. Еще
в начале 1930-х гг. Королев занимался конструированием ракет, но
позднее был арестован и находился в заключении до 1944 г. Неко­
торую часть своего срока он отбывал в суровых условиях трудового
лагеря на Колыме, но последнюю часть заключения ему было по­
зволено работать под охраной в специальной тюрьме того типа, что
описана Солженицыным в романе «В круге первом», где ученые и
инженеры могли заниматься исследованиями по специальности
на благо советского государства. Секретность, которой Советская
власть впоследствии окружила работы Королева, была такова, что
само его имя стало известно широкой общественности только по­
сле его смерти в 1966 г. До тех пор он скрывался под псевдонимом
«Главный конструктор»51.
Успехи советских космических исследований, а также хвастов­
ство Хрущева относительно военного ракетостроения заставили
остальной мир переоценивать достижения Советского Союза в этих
областях. Наряду с советской экономической помощью некоторым
развивающимся странам, включая Индию и Египет, покорение кос­
моса способствовало подъему престижа Советского Союза в странах
третьего мира. В еще большей степени этому содействовала антико-
лрниалистская линия Советского Союза в мировой политике, причем

50 Holloway D. Science, Technology, and Modernity / / R. Suny (ed.). The Cam­

bridge History of Russia. Volume III: The Twentieth Century. P. 549-578, at p. 562-5C 3.
51 Graham L. R. Science in Russia, the Soviet Union. Cambridge: Cambridge University
Press, 1993. P. 257-259.

358
ее поклонники в странах Азии и Африки упускали из виду природу
взаимоотношений между СССР и зависимыми от него странами Вос­
точной Европы. Вместе с тем преувеличение Хрущевым советской
ракетной мощи имело контрпродуктивные последствия в «первом
мире». В частности, оно создало у американцев представление об
отставании США от Советского Союза в ракетной области, что по­
влекло за собой массированные инвестиции в оборонную промыш­
ленность США. Точно так же испытанный Америкой шок от запуска
первого спутника и первого полета человека в космос заставил США
искать свой ответ, оказавшийся столь успешным, что первым чело­
веком, ступившим на поверхность Луны в 1969 г., стал американец.
Справедливости ради следует заметить, что космические программы
как СССР, так и США во многом обязаны своими успехами талант­
ливым немецким ученым и инженерам-ракетчикам, захваченным
ими в конце Второй мировой войны. Так или иначе, но Советский
Союз в 1953-1964 гг. стал обладателем грозной военной мощи, пре­
восходящей ту, которой он когда-либо обладал прежде, и превратил­
ся в самую сильную в военном отношении державу мира за исключе­
нием США. Однако до начала 1970-х гг. было еще преждевременным
говорить о достижении примерного военного паритета между СССР
и США.
Международную политику хрущевских лет также следует оцени­
вать как весьма неоднозначную. Некоторые важные события в этой
области, такие как советская реакция на волнения в Восточной Евро­
пе или разрыв с Китаем, рассмотрены в других главах книги. Вместе
с тем именно в этой области импульсивность Хрущева порой ставила
остальной мир в очень опасное положение. В 1960 г. он сорвал встречу
в Париже с американским президентом Эйзенхауэром, президентом
Франции де Голлем и премьер-министром Великобритании Гароль­
дом Макмилланом, требуя от Эйзенхауэра публичных извинений за
разведывательные полеты американских самолетов над советской
территорией. Советский Союз имел на руках доказательства таких
полетов, поскольку один из разведывательных самолетов U-2 был
сбит, а пилотировавший его летчик Гэри Пауэрс, выбросившийся на
парашюте, пойман и посажен в советскую тюрьму. Эйзенхауэр знал
о полетах самолетов-шпионов, но в сложившихся обстоятельствах
вряд ли мог принести официальные извинения за них. Для Хрущева
Же это означало, что «Эйзенхауэр, как говорится, подставил нам свою
Задницу, и мы обязаны пнуть по ней изо всей силы»52. Но поскольку

52 Khrushchev Remembers: The Last Testament. P. 448.

359
Хрущев на самом деле желал улучшения отношений с Америкой, из­
бранный им стиль поведения с дипломатической точки зрения был,
мягко говоря, малополезным53.
Хотя Хрущев был твердо убежден в том, что ядерная война имела
бы разрушительные последствия для всего человечества, и в этом от­
ношении глубоко расходился с Мао Цзэдуном, придерживавшимся
гораздо более безответственных взглядов на перспективы подобной
войны, он поставил мир на грань ядерной катастрофы, разместив в
1962 г. на Кубе ракеты с ядерными боеголовками. Поначалу Фидель
Кастро отказывался принять ракеты, но он также счел унизительным
их вывод по настоянию администрации президента Кеннеди. В по­
литических и военных кругах Советского Союза также было немало
людей, считавших поначалу глупой саму идею размещения ракет, но
также воспринявших их возвращение на родную землю как диплома­
тическую победу США. Фактически же дипломатическое отступле­
ние во время кризиса дало результаты, оказавшиеся совсем недурны­
ми с советской точки зрения. Президент Кеннеди заверил, что США
не станут нападать на Кубу, а также согласился убрать американские
ракеты из Турции при одном условии, что об этом его обещании не
будет объявлено публично. Вместе с тем это приключение принес­
ло Хрущеву больше вреда, чем пользы в заинтересованных кругах
у себя дома. Своей импульсивностью он рисковал втянуть страну в
войну с противником, превосходящим Советский Союз в военном от­
ношении, и каковы бы ни были конкретные результаты, которыми
завершился поединок, осталось впечатление, что Хрущев спасовал
перед Кеннеди54. Чрезвычайная опасность ядерного оружия, кото­
рую обнажил кубинский ракетный кризис, привела международное
общественное мнение, а также научные круги самого Советского Со­
юза к убеждению о необходимости запрещения ядерных испытаний
в атмосфере. Ведущий советский ученый-ядерщик Игорь Курчатов
был среди тех, кто убедил Хрущева согласиться с подобным запре­
том, поддержанным западными ядерными державами. Соглашение о
частичном запрещении ядерных испытаний было вскоре подписано в
Москве в 1963 г.55

53 Zubok V. М. A Failed Empire: The Soviet Union in the Cold W ar from Stalin to
Gorbachev. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2007. P. 138.
54 Ibid. P. 149-151; Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 606
55 Zubok. A Failed Empire. Р. 151-152. См. также: Mastny V. The 1963 Nuclear Test
Ban Treaty: A Missed Opportunity for Dёtente? //J o u rn a l of Cold War Studies. Vol. 10.
№ 1. W inter 2008. P. 3-25.

360
 Противоречия хрущевской эры
Когда консервативные партийные бюрократы, особенно идеолог
Леонид Ильичев, договорились с ведущими чиновниками из Союза
художников привести Хрущева на выставку абстрактного искусства,
они хорошо понимали, что делают. Они точно предвидели взрыв гне­
ва с его стороны, который позволил бы им развернуть борьбу против
писателей и художников, отступивших от советской официальной
идеологии. Это произошло в том же ноябре 1962 г., когда Солжени­
цын опубликовал «Один день Ивана Денисовича» в «Новом мире».
Эта новаторская повесть, в неприукрашенном виде демонстрировав­
шая жизнь в советских трудовых лагерях, была напечатана при лич­
ной поддержке со стороны Хрущева. Это произошло после того, как
личный помощник Хрущева Лебедев с подачи Твардовского прочи­
тал Хрущеву это произведение, выбрав момент, когда тот находился
в подходящем настроении56. Таким образом, в один и тот же месяц,
пользуясь выражениями советских чиновников, предпочитавшими
подобные военные метафоры, «противоположные стороны сражения
на литературном и художественном фронтах» получили поддержку
Хрущева. Заранее раздраженный Хрущев, считавший, что ему есть
чем заняться вместо посещения выставки нового и современного ис­
кусства, был, как и следовало ожидать, разгневан, впервые увидев
скульптуры и абстрактные картины, выставленные в Манеже всего в
сотне метров от Кремля.
Официально признанной формой искусства в Советском Союзе
был так называемый «социалистический реализм», означавший, что
изобразительное искусство должно отображать реальность до из­
вестных границ. Оно должно быть пропитано оптимизмом и показы­
вать рабочих и крестьян в идеализированном виде. Ключевым в этом
термине было слово «социалистический» в том смысле, в котором его
современное значение понимала верхушка советской иерархии. (Н е­
сознательные советские граждане придумали по этому поводу такой
анекдот: «Какая разница между импрессионизмом, экспрессиониз­
мом и социалистическим реализмом? Импрессионисты изображают
то, что они видят, экспрессионисты - то, что они чувствуют, а социа­

56 Солженицын очаровательно описал советскую политику в области литературы,

в том числе историю проталкивания в печать этой первой его опубликованной работы,
в книге «Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни в Советском Союзе».
Он очень нежно, но довольно критически изображает в этой книге Твардовского, но
Намного менее великодушен по отношению к помощнику Хрущева Лебедеву, который
в нескольких случаях приложил немало сил, чтобы раздвинуть рамки дозволенного
литературных публикаций в Советском Союзе.

361
листические реалисты - то, что им велено».) Умение прислушивать­
ся к руководящим указаниям партийных и государственных чинов­
ников и защитников официальной идеологии среди руководителей
финансируемых государством художественных союзов открывало
послушным художникам путь к безбедному существованию. Среди
тех, кто стал в Манеже мишенью для грубых оскорблений со стороны
Хрущева, был выдающийся скульптор Эрнст Неизвестный, который
отважился возражать ему и даже заявил Хрущеву, что его окружение
пользуется его неосведомленностью в искусстве. Это вызвало новую
вспышку гнева со стороны Хрущева. Уловка консервативных бюро­
кратов сработала так, как и было ими задумано. Попутно под огонь
попали не только художники-новаторы, но и писатели подобные
Солженицыну, поднимавшие опасные вопросы, касающиеся совет­
ского прошлого57.
Некоторое время спустя группа писателей и художников была
приглашена на встречу с Хрущевым в Центральный Комитет партии.
Евтушенко, выбрав тактику сочетания смелости и ортодоксальности,
поднял на этой встрече проблему антисемитизма, на что Хрущев раз­
драженно заявил, что подобной проблемы в Советском Союзе не су­
ществует. Евтушенко настаивал на своем и сказал, что антисемитов
можно встретить среди тех, кто занимает официальные должности,
и что разрешение этой проблемы «способно привести всех нас к еще
более значительным успехам во всех областях коммунистического
строительства»58. Среди приглашенных на встречу в ЦК оказался
и Э. Неизвестный, опять подвергшийся оскорблениям со стороны
Хрущева, который, обыгрывая его фамилию, заявил скульптору, что
«его правильно назвали, поскольку он так и останется никому не из­
вестным». Позднее, в конце 1960-х гт., диктуя свои мемуары, Хрущев
вспомнил этот эпизод и сказал, что «это было грубостью с моей сто­
роны так сказать... Если бы я встретил Неизвестного сейчас, то из­
винился бы перед ним за то, что сказал ему во время нашего спора в
Центральном Комитете»59. Хрущев умер через семь лет после отстав­
ки, в сентябре 1971 г., и примечательно, что его семья попросила из­
ваять ему памятник, стоящий сейчас на его могиле на Новодевичьем
кладбище в Москве, некого иного, как Неизвестного. Тот согласил­
ся и создал очень впечатляющий памятник, представляющий собой
две пересекающиеся, равные по размерам плиты белого мрамора и

57 Taubman. Khrushchev. Р. 588-602.

58 Johnson, Labedz (eds.). Khrushchev, the Arts. P. 120-122.
59 Khrushchev Remembers: The Last Testament. P. 80.

362
черного гранита, на которые опирается бронзовая голова Хрущева.
Большинство видевших этот памятник сходятся во мнении, что он
символизирует все хорошее и дурное, сделанное Хрущевым при жиз­
ни, две стороны этой примечательной личности, жившей в очень бес­
покойные времена.
Хрущевская эра была перенасыщена глубокими противоречиями.
Многие важные события в те годы происходили вопреки намерениям
самого Хрущева и независимо от его стремления постоянно «держать
руку на пульсе». Вместе с тем движения, совершавшиеся в противо­
положных направлениях, также отражали противоречивость стороны
самой личности Хрущева. Он был сталинистом, сильнее кого-либо
потрясшим сами основы сталинизма, жестким и безжалостным по­
литиканом, но сохранявшим в себе некоторую человеческую душев­
ность, плохо образованным рабочим, умевшим очень быстро учиться,
истинно верующим в конечную цель построения гуманного комму­
нистического общества, но при этом без колебаний использовавшим
танки для подавления народного сопротивления коммунистической
власти в Венгрии в 1956 г. и поддержавшим, хотя на этот раз и не без
сомнений, расстрел бастующих рабочих в советском Новочеркасске
в 1962 г.60 (Забастовки и демонстрации в Новочеркасске были след­
ствием ухудшения условий труда на местных предприятиях и обще­
го недовольства повышением цен в стране. Даже в докладе КГБ из
Новочеркасска отмечалось, что новые нормы и расценки, введенные
на одном из заводов в тот год, снизили размеры заработной платы не­
которых категорий трудящихся почти на 30%61.)

Падение Хрущева
В 1962-1964 гг. властность и высокомерие Хрущева достигли
наивысших размеров. Он вообще любил перетряхивать властные
институты, а в последние годы своего правления полностью отдался
этому занятию. Его стиль руководства и бесконечные реорганизации
затрагивали, причем отрицательным образом, интересы большинства
членов Центрального Комитета, то есть тех самых людей, которые
встали на его защиту в 1957 г. Судьба Хрущева была решена, когда

60 Taubman. Khrushchev. Р. 519-523; Микоян. Так было: размышления о минув-

Шем. С. 610-611. Микоян сопровождал Козлова в Новочеркасск и советовал тому
проявить сдержанность, но Козлов без малейших угрызений совести разрешил при-
менить вооруженную силу против протестующих, в результате чего погибли от 20 до
30 человек.
61 Доклад заместителя Председателя КГБ Г1. Ивашутина от 7 июня 1962 года / /
^olkogonov Papers. R 3305. National Security Archive.

363
в конце концов против него выступили его коллеги по Президиуму
ЦК. Им не составило труда привлечь на свою сторону весь Централь­
ный Комитет. Насколько институциональные преобразования Хру­
щева были ненавистны советскому истеблишменту, доказывает тот
факт, что практически все его инициативы были отменены в течение
года после его отставки. Это коснулось и более ранних нововведений,
таких как сосредоточение в одних руках руководства партией и пра­
вительством или создание совнархозов. Посты Первого секретаря и
Председателя Совета министров были разделены в октябре 1964 г.,
а большинство центральных министерств, упраздненных в связи с
учреждением совнархозов, вскоре было восстановлено.
В ноябре 1962 г. Хрущев создал новый орган под названием Коми­
тет партийно-государственного контроля, задача которого, как было
объявлено, заключалась в проверке работы не только государствен­
ных, но и партийных организаций. Это было сочтено многими как
еще один способ сосредоточения власти в его руках, хотя руководи­
телем нового комитета был назначен амбициозный Александр Шеле­
пин, уже являвшийся к тому времени секретарем Центрального Ко­
митета, а ранее служивший председателем КГБ. Но самый сильный
удар по первым секретарям региональных комитетов партии, прежде
составлявшим главную опору Хрущева, был нанесен им в том же
месяце, когда он разделил региональные партийные организации на
промышленные и сельскохозяйственные. Это означало, что там, где
прежде региональный секретарь отвечал за все происходящее в его
регионе, будучи всесильным местным правителем, теперь один чело­
век (а это обязательно был мужчина) руководил промышленностью,
а другой - сельским хозяйством, но не тем и другим одновременно.
Но Центральный Комитет в 1964 г. оставался в прежнем составе,
избранном XXII съездом партии в 1961 г., и состоял из людей, чьи
властные функции и полномочия теперь были существенно урезаны.
Ограничение власти усугублялось для них неопределенностью соб­
ственного будущего. Одним из изменений, внесенных в Устав партии
XXII съездом, было введение обязательного процента обновления
состава партийных комитетов всех уровней на очередных выборах,
затрагивавшим даже высших партийных руководителей. На каждом
съезде партии состав ее Центрального Комитета и Президиума ЦК
должен был теперь обновляться не менее чем на четверть. В партий­
ных организациях более низкого уровня процент обновления их ко­
митетов должен был быть еще выше. Все эти изменения были очень
скоро отменены после того, как Хрущева отстранили от власти.
Естественно, его оппоненты выбрали время для удара, когда ХрУ'
щев находился в отпуске. На этот раз он отдыхал вместе с Микояном.
364
Хрущев сам создал благоприятные возможности для составления его
врагами заговора против себя. Он стал закоренелым путешественни­
ком и в течение 1963 г. провел в разъездах по стране и за границей
170 дней, а за первые девять с половиной месяцев 1964 г. его не было
в Москве 150 дней62. Вечером 12 октября 1964 г., когда он отдыхал в
Пицунде на Черноморском побережье Грузии, ему позвонил по теле­
фону Леонид Брежнев63, замещавший на посту второго секретаря ЦК
Козлова, парализованного после инсульта в 1963 г. (он умер в 1965 г.).
Брежнев попросил его немедленно вернуться в Москву, чтобы при­
нять участие в заседании Центрального Комитета. Когда Хрущев
спросил о повестке дня, то Брежнев сказал, что будут обсуждаться
вопросы сельского хозяйства и некоторые другие64. Хрущев догадал­
ся, что происходит. Его сына Сергея еще раньше дружелюбно настро­
енный по отношению к нему офицер КГБ предупредил о начавшемся
в верхах движении за отправку Хрущева в отставку. Он передал это
предупреждение отцу и Микояну, но тогда, обдумав полученные све­
дения, те решили, что особой опасности нет. Теперь же, поскольку
обычно Хрущев сам решал, когда следует собирать пленумы ЦК, ему
после звонка Брежнева было несложно догадаться, что предупрежде­
ние было обоснованным.
Хрущев прибыл на пленум ЦК на следующий день. Пленум был
хорошо подготовлен. Все выступавшие члены ЦК подвергли его кри­
тике. Его обвинили в ошибках, допущенных в сельском хозяйстве и
внешней политике, в авантюризме, проявленном в ходе кубинского
ракетного кризиса, в непредсказуемости, властолюбии и самоуве­
ренности. Среди прочих предъявленных ему обвинений значилось
присвоение звания Героя Советского Союза президенту Египта На­
серу. Вечером Хрущев позвонил по телефону, который, безусловно,
прослушивался, Микояну и сказал, что не собирается ввязываться в
борьбу и хотел бы уйти мирно. На следующий день собрался Прези­
диум ЦК, на котором критика в адрес Хрущева продолжилась. Один
только Микоян предложил сохранить за Хрущевым один из занимае­
мых им постов, а именно - должность Председателя Совета мини­
стров. Но когда Брежнев поставил на голосование вопрос о снятии
Хрущева с обоих его постов, даже Микоян н& проголосовал против и
не воздержался. В тот же день, но несколько позднее, состоялось за­
седание пленума ЦК, на котором было утверждено это решение. На

62 Taubman. Khrushchev. Р. 617.

63 Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 615.
64 Taubman. Khrushchev. Р. 5.

365
этом заседании выступал один Суслов, в то время как Хрущев сохра­
нял молчание. Поскольку Хрущев оставался популярным во многих
частях мира, то руководители партии, объединившиеся против него,
выработали формулировку, согласно которой они удовлетворили
просьбу Хрущева об уходе на пенсию в связи с преклонным возрас­
том и ухудшением состояния здоровья65. Хрущеву действительно в
том году исполнилось 70 лет, и по этому случаю Брежнев вместе с
остальными еще недавно произносил льстивые, но, безусловно, неис­
кренние здравицы в его честь во время празднования его юбилея. Он
также обладал достаточно крепким здоровьем, но, в отличие от 1957 г.,
теперь, в 1964 г., Хрущев понимал, что потерпел поражение. Люди,
которым он доверял, хотя порой и грубо с ними обращался, выступи­
ли против него. Несмотря ни на что, Хрущев заметил, как все изме­
нилось в стране. Позднее он говорил: «Может быть, самое главное из
того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять про­
стым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать»66.

65 Ibid. Р. 3-17; Khrushchev S. Khrushchev on Khrushchev: An Inside Account of the

Man and His Era. Boston: Little, Brown, 1990. P. 83-162.
66 Tompson. Khrushchev. P. 276. Томпсон добавляет: «Хрущев, должно быть, хоро­
шо понимал, что он сам, несомненно, был бы расстрелян после снятия с должности»
(Р. 277).
 15. РЕВИЗИОНИЗМ И РЕВОЛЮЦИИ
В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ

При жизни Сталин был главным арбитром в отношениях между

Советским Союзом и странами Восточной Европы. Ему же принад­
лежало последнее слово в определении того, как быстро должны
происходить в этих странах любые перемены, внедряемые сверху.
Главное исключение из общего правила представляла, безуслов­
но, Югославия, где прочные позиции коммунистов во главе с Тито
внутри страны позволяли им не подчиняться советскому руковод­
ству. Албанская коммунистическая партия также пришла к власти
без существенной помощи советской армии, но при жизни Сталина
между Тираной и Москвой столкновений не возникало. Со време­
нем и по причинам, которые будут рассмотрены в данной главе, этой
гармонии в период после смерти Сталина и до середины 1960-х гг.
предстояло исчезнуть. Разрыв между Албанией и Советским Союзом
был следствием гораздо более важных разногласий между СССР и
Китаем, возникших в конце 1950-х гг. и завершившихся полным раз­
рывом отношений в 1960-е гг. Этот раскол, имевший историческое
значение, будет подробно рассмотрен в главе 17, посвященной поли­
тическим и идеологическим переменам в Китае.
В странах, где положение местных коммунистов во власти было
менее прочным, чем в Югославии или Албании, не говоря уже о Ки­
тае, не могло быть и речи об открытом неповиновении Советскому
Союзу. Вместе с тем некоторые коммунистические политики в Вос­
точной Европе, стремившиеся прорваться к вершинам власти или
Удержаться на них, научились извлекать из слабости своих партий
определенные преимущества для себя лично. Если такому политику
Удавалось представить себя единственным человеком, достаточно
Жестким или популярным, чтобы удержать страну на заданном курсе,
То это многое значило для тех, кто присматривал за нею из Москвы.
На фоне очень непрочных отношений между местными коммуниста-
Ми и обществом их собственной страны такой образ мог стать в руках
п°Добного ловкого политикана козырной картой в игре с Советским
Союзом. Так, Вальтер Ульбрихт сумел пережить временный период
367
недоверия со стороны Москвы, всячески демонстрируя свою способ­
ность сохранить коммунистическую власть в Восточной Германии.
Владислав Гомулка в Польше подпадал под другую категорию поли­
тиков. Поскольку ни одному коммунисту в Польше не удалось заво­
евать широкую популярность, то Гомулка какое-то время был наиме­
нее непопулярным из всех коммунистических политиков. Поляки в
1950-х гг. видели в нем прежде всего патриота, упуская из виду то об­
стоятельство, что Гомулка был также ленинистом. В сентябре 1948 г.
его сменил на посту Генерального секретаря партии Болеслав Берут.
В июле 1951 г. Гомулка был арестован, и, хотя его никогда не судили,
он просидел в тюрьме до 1954 г. После освобождения его вплоть до
августа 1956 г. не восстанавливали в партии, но уже через два месяца
после восстановления он возглавил коммунистов в качестве Первого
секретаря Польской объединенной рабочей партии (ПОРП).
Пребывание в заключении в сталинские времена говорило в поль­
зу Гомулки, причем не только для всего польского общества, но и для
многих рядовых коммунистов. После долгих колебаний советское
руководство смирилось с внезапным возвращением во власть столь
популярного коммуниста, и этот риск оказался оправданным. Хотя
Гомулка никогда не был послушной марионеткой в советских ру­
ках, но он зарекомендовал себя достаточно надежным с точки зрения
Москвы лидером. В Польше, как и в большинстве остальных стран
Восточной Европы, местные коммунисты не смогли бы долго удер­
живать власть в своих руках без безусловной поддержки, причем
при необходимости и военной, со стороны Советского Союза. Между
тем у них оставалась некоторая свобода маневра между Москвой и
собственными народами. Вопрос о прямом правлении русских в вос­
точноевропейских странах даже не обсуждался, по крайней мере, в
Польше, где существовали многолетние традиции русско-польской
вражды. Такое правление было немыслимо и по чисто идеологиче­
ским соображениям. В обществе должно было присутствовать по
крайней мере меньшинство, а предпочтительно, конечно, большин­
ство представителей рабочего класса, понимающее «законы истории»
и готовое строить социализм коммунистического типа.

Рабочее сопротивление в Германии и Чехословакии

Самые первые случаи народного сопротивления коммунистиче­
ским режимам, установленным в Восточной Европе, хотя ими зача­
стую пренебрегают [историки], произошли в Чехословакии. Вскоре
за ними последовали более серьезные беспорядки в Восточной Гер'
мании, причем поставившие послесталинское советское руководство
368
перед важной дилеммой. Смерть Сталина повлекла за собой новые
неопределенности в отношениях с восточноевропейскими странами,
что особенно проявилось в случае с Германской Демократической
республикой (ГДР), официально провозглашенной в октябре 1949 г.
н руководимой Вальтером Ульбрихтом. В советском коллективном
руководстве, возникшем после смерти Сталина, отсутствовало един­
ство мнений по вопросам внешней политики, особенно в те несколь­
ко месяцев, когда в нем важную роль играл Берия. Во время пленума
Центрального Комитета, на котором члены Президиума разъясняли
более широкому составу ЦК причины изгнания Берия с занимаемых
должностей, его обвиняли также в готовности предать Восточную
Германию. По наблюдениям Николая Булганина, тогда основные
споры в Президиуме велись вокруг того, в каком направлении сле­
довало вести Германию - по пути укрепления Германской Демо­
кратической Республики или ее роспуска и создания объединенной
буржуазной Германии. По его словам, Берия придерживался второй
точки зрения, которая, однако, была отклонена остальными членами
Президиума1.
Вместе с тем Берия был не одинок, допуская возможность объ­
единенной Германии, которая бы не представляла угрозы для Со­
ветского Союза, но стала бы, используя советскую терминологию,
скорее «буржуазно-демократическим», нежели коммунистическим
государством. В разное время Маленкова в ошибочных взглядах по
германскому вопросу обвинял не только Булганин, но также Хрущев
и его союзники. Сейчас появились новые подтверждения тому, что
если бы страну возглавили Берия и Маленков, то при рассмотрении
решительных изменений политики в отношении Германии через ко­
роткое время большинство советского руководства было бы готово
примириться с идеей объединенной Германии. Берия, возглавляв­
ший секретные службы, был лучше остальных членов Президиума
ЦК информирован о нарастающей напряженности внутри восточно-
германского общества, в то время как Маленков просто скептически
относился к самой возможности сохранения разделенной Германии.
Такие настроения поначалу витали в советском руководстве, но по­
сле ареста Берии и особенно после волнений, случившихся в Вос­
точной Германии 17 июня того же года, его позиция ужесточилась,
причем в свете этих событий изменилась также и точка зрения Ма­
ленкова.

1 Лаврентий Берия. 1953: Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие

документы / сост.: В. Наумов, Ю. Сигачев; Под ред. А.Н. Яковлева М.: Международ­
ной фонд «Демократия», 1999. С. 111.

369
 Среди бумаг Маленкова, ставших известными общественности
в последние годы, нашелся проект доклада, составленного им в кон­
це мая или начале июня 1953 г., в котором он утверждал, что было
бы глубочайшей ошибкой верить в то, что Германия останется раз­
деленной в течение достаточно долгого времени. Он полагал, что
объединение Германии возможно только на основе ее превраще­
ния в «буржуазно-демократическую республику»2. Однако когда
он выступил с докладом на заседании пленума ЦК партии 2 июля,
посвященном разоблачению Берии, Маленков кардинальным об­
разом изменил свою позицию по германскому вопросу и примкнул
к тем, кто выступал в поддержку сохранения самостоятельного вос­
точногерманского государства3. Хрущев и его союзники были заин­
тересованы в выдвижении иных политических обвинений против
Берии, а впоследствии - и против Маленкова, помимо участия в
репрессиях, поскольку их собственное прошлое в этой части было
весьма сомнительным. Вместе с тем взгляды, приписываемые ис­
ключительно Берии и Маленкову, имели, хотя и недолго, более
широкую поддержку. Уже упоминавшийся выше проект доклада
Маленкова, в котором шла речь о смягчении курса по германско­
му вопросу, готовился для совещания с руководством ГДР 2 июня
1953 г., где Ульбрихта и его коллег критиковали за проведение чрез­
мерно жесткой политики. Поскольку этот документ готовился для
межпартийной встречи, то он должен был предварительно пройти
согласование в Президиуме ЦК. Таким образом, до народного вос­
стания в Восточной Германии, случившегося в середине июня 1953 г.,
высшее советское руководство в целом было согласно, например, с
такими формулировками доклада Маленкова: «Объединение Гер­
мании и ее превращение в мирное и демократическое государство»
является «наиболее важным предварительным условием» и «одной
из основных гарантий» поддержания мира в Европе и за ее преде­
лами4.
Из обнаруженных в архивах свидетельств следует наличие в руко­
водстве КПСС двух противоположных мнений о будущем Германии,
причем они оба в принципе были приемлемыми с точки зрения Со­
ветского Союза. Единственным препятствием для советского руко­
водства была полная несовместимость этих двух разных путей раз-

2 Filitov A. “Germany Will Be a Bourgeois-Democratic Republic”: The New Evidence

from the Personal File of Georgiy Malenkov / / Cold W ar History. Vol. 6. № 4. 200b.
P. 549-557, at p. 550, 553.
3 Ibid. P.350-351.
4 Ibid. P. 353.

370
Бцтия Германии. С одной стороны, присутствовало сильное желание
построить мощную коммунистическую систему в Восточной Герма­
нии, но, с другой стороны, существовала точка зрения, согласно кото­
рой объединенная Германия, остающаяся разоруженной и неприсо-
единившейся страной, будет в большей степени отвечать интересам
обеспечения безопасности Советского Союза. В период между смер­
тью Сталина и волнениями в Восточной Германии, случившимися
несколькими месяцами позднее, в советском руководстве шли дис­
куссии по этим вопросам, но после указанных событий было отдано
предпочтение «строительству социализма в Восточной Германии»5.
Одновременно присутствовало желание не допустить, чтобы Запад­
ная Германия (Ф РГ) стала частью военного союза, направленного
против Советского Союза. Однако поскольку эти две задачи были не­
совместимы, то стремление решить первую из них в конечном итоге
привело к вступлению в 1955 г. Федеративной Республики Германии
в блок НАТО.
События в самой Германии летом 1953 г. сыграли решающую роль
в усилении предпочтений, отдаваемых укреплению ГДР как коммуни­
стического государства. Смерть Сталина породила в умах немцев на­
дежды на некоторое смягчение чрезвычайно жесткого режима, суще­
ствовавшего тогда в ГДР. Однако идея «нового курса» на достижение
большего согласия в обществе исходила из Москвы, а не от Ульбрих­
та. Будучи достаточно независимыми от политических взглядов Бе­
рии и Маленкова, члены советской контрольной комиссии в Восточ­
ной Германии докладывали в Москву Маленкову в мае 1953 г. о том,
что германские коммунисты недооценивают «политическое значение
бегства населения из ГДР в Западную Германию». Обнаруженный в
бумагах Маленкова документ, подготовленный к встрече с Ульбрих­
том 2 июня того года, содержал следующее решительное утверждение:
«Анализ внутренней политической и экономической ситуации в ГДР,
факты массового оттока населения из Восточной Германии в Запад­
ную (сбежало уже почти 500 тыс. человек!) убедительно доказывают,
нто мы действительно летим на всех парах, но, однако, не к социализ-
МУ> а к внутренней катастрофе. Мы обязаны взглянуть правде в гла­
за и признать, что без присутствия советских^войск существующий в

Ibid. Р. 549-551. См. также основанное на архивных документах обсуждение бес­

порядочного процесса выработки политики в Президиуме ЦК партии того времени:
^stermann С. F. “This is not a Politburo, But a Madhouse”: The Post-Stalin Succession
truggie. Soviet Deutschlandpolitik the SED: New Evidence from Russian, German,
^ ungarian Archives / / Cold W ar International History Project Bulletin (CW IHPB).
N°- 10.1998. P.61-72.

371
ГДР режим не является стабильным»6. Часть проблемы, по мнению
советской контрольной комиссии, заключалась в той «жестокости, с
которой проводятся в жизнь правильные в своей основе решения».
Члены комиссии обращали внимание на многочисленные случаи
«необоснованных арестов и незаконных и безосновательных обысков
в квартирах и служебных помещениях». Они рекомендовали освобо­
дить многих людей, отбывавших наказание за участие в нацистских
преступлениях, указывая на то, что их амнистирование позволит вы­
пустить из тюрем от 15 до 17 тыс. человек7.
Ульбрихт сильно сомневался в необходимости смягчения прово­
димого им курса. По его настоянию в ГДР фактически были значи­
тельно ужесточены производственные нормы. Иными словами, от
людей требовали больше работать за ту же самую заработную пла­
ту. В ответ на недовольство населения руководство ГДР утвердило
И июня 1953 г. собственный вариант «нового курса» с некоторыми
экономическими послаблениями, но не отменило повышение норм.
Строительные рабочие в Восточном Берлине 17 июня объявили заба­
стовку, к которой вскоре присоединились рабочие многих предпри­
ятий. Буквально в считанные часы забастовками и демонстрациями
было охвачено более полумиллиона человек, а требования проте­
стующих быстро переросли от претензий в отношении повышения
производственных норм в призывы к свободным выборам. Тогда в
дело вступили советские танки. Десятки демонстрантов были убиты,
многие были арестованы и впоследствии казнены. К 19 июня с бес­
порядками было покончено8. Такой ответ был характерен для ком­
мунистических властей, столкнувшихся с серьезной оппозицией со
стороны рабочего класса. Они были готовы идти на экономические
уступки, но проводили жесткий курс, прибегая при необходимости
к военной силе ради сохранения существующих властных структур.
В Восточной Германии впоследствии были предприняты большие,
чем где-либо еще, усилия для того, чтобы сделать основные продук­
ты питания, жилье и бытовую технику доступными для населения
по приемлемым ценам за счет предоставления субсидий9. Отличи­

6 Filitov. “Germany Will Be a Bourgeois-Democratic Republic”. P. 554.

7 Memorandum of V. Chuikov. P. Iudin L. Il’ichev to G.M. Malenkov. 18 May 1953 /
CWIHPB. № 10. 1998. P. 74-78.
8 Harrison H. Driving the Soviets Up the Wall: Soviet-East German Relations, 1953
1961. Princeton: Princeton University Press, 2003. P. 25-48; Pulzer P. German Politic ^
1945-1995. Oxford: Oxford University Press, 1995. P. 95-97; Weitz E. D. Creating German
Communism 1890-1990: From Popular Protests to Socialist State. Princeton: Princeton
University Press. 1997. P. 360.
9 Weitz. Creating German Communism. P. 362.

372
тельной чертой коммунистического режима ГДР в 1950-е гг. была
возможность населения «голосовать ногами», т.е. бежать в ФРГ, сво­
бодно переходя из восточной части Берлина в западную. В конце кон­
цов эта возможность была сильно ограничена возведением в 1961 г.
Берлинской стены. Вместе с тем у руководства ГДР всегда суще­
ствовала еще одна трудность, присущая их государству. Граждане
республики могли сравнивать уровень жизни у себя в стране с тем,
как жили их соотечественники в ФРГ. События июня 1953 г. не при­
вели к смягчению политического режима в ГДР, но стимулировали
усилия руководства по развитию экономики, включая отказ от повы­
шенных норм выработки.
За две недели до волнений в Берлине рабочие вышли на улицы
города Плзень в Западной Богемии, более известного за предела­
ми Чешской Республики под названием Пильзен, не в последнюю
очередь по марке производимого там пива. Хотя это выступление
доставило значительно меньше головной боли новому советскому
руководству, поскольку масштабы его были не велики, а позиции
коммунистической партии в Чехословакии были намного прочнее,
чем у их коллег в Восточной Германии, тем не менее сам факт ра­
бочей оппозиции коммунистической власти в начале июня 1953 г.
сильно встревожил коммунистические власти в Праге. Хотя участ­
ники волнений не были вооружены, некоторые молодые рабочие все
же обзавелись кастетами. Порядка 70 человек получили достаточно
серьезные ранения, и большинство из них составляли полицейские и
члены местной рабочей милиции. Некоторые милиционеры, а также
войсковые части, расквартированные в городе, отказались выполнить
приказ открывать огонь по демонстрантам, и бунт удалось подавить
только после того, как в дело вступили спецподразделения мини­
стерства внутренних дел и отряд рабочей милиции, переброшенные
из Праги.
Причиной волнений стала денежная реформа, обесценившая сбе­
режения населения. Однако очень быстро появились лозунги про­
тив коммунистов, а также пробенешевские (несмотря на то что тот
скончался еще 5 лет назад) и проамериканские (Пильзен находился
в той части Чехословакии, которая была в конце войны освобождена
не советскими, а американскими войсками). Ни один человек во вре­
мя волнений не был убит, но демонстрантами были избиты наиболее
непопулярные местные коммунисты, а бюсты Сталина и Готвальда
были выброшены из окон государственных учреждений, взятых де­
монстрантами штурмом. Хотя многие участники демонстраций были
приговорены к тюремному заключению, сами наказания были не
слишком суровыми, чтобы не привлекать нежелательного внимания
373
к этим событиям, бывшим крайне неприятными для коммунистиче­
ской партии. В конце концов, это был бунт рабочего класса в государ­
стве, в котором, как предполагалось, он представлял собой правящий
класс. Секретариат Центрального Комитета партии в Праге подо­
брал подходящую формулировку, выступив с заявлением, согласно
которому бунтовщиками были «не рабочие, а буржуазные элементы,
переодетые в рабочие спецовки»10.
«Новый курс» в советской восточноевропейской политике сразу
после смерти Сталина обычно ассоциировали прежде всего с Бери­
ей и кроме него с Маленковым. Тот факт, что этот курс сыграл свою
роль в возникновении серьезных осложнений в Восточной Германии,
заставил советское руководство действовать далее с большей осто­
рожностью, а также сделал Берию, а позднее и Маленкова удобными
козлами отпущения, на которых можно было списать допущенные по­
литические ошибки. (Они оба, особенно Берия, были виновны в убий­
ствах невинных советских граждан. Поэтому их попытки улучшить
положение людей в Восточной и Центральной Европе можно считать
обстоятельствами, несколько смягчающими их вину, но далеко не
достаточными, чтобы оправдать длинные списки совершенных ими
реальных жестоких преступлений). Принципиальной проблемой для
советского руководства являлось несовпадение их собственных тре­
бований и устремлений с желаниями и потребностями большинства
народов Восточной Европы, живших под властью коммунистов. Пы­
таясь разорвать этот замкнутый круг, Советский Союз в особо слож­
ных случаях как, например, в Польше или Венгрии, делал ставку на
лидеров, обладавших определенной популярностью в своих странах,
и рассчитывал, что они будут достаточно лояльно следовать курсу,
диктуемому из Москвы. Однако в Восточной Германии после неко­
торых сомнений, возникших в 1953 г., советское руководство пред­
почло добиваться некоторой стабильности в кратко- и среднесрочной
перспективе, поддержав таких действовавших успешно, хотя далеко
не самых приемлемых с точки зрения граждан страны, коммунисти­
ческих лидеров, каковыми являлись Вальтер Ульбрихт и его наслед­
ник Эрих Хонеккер. Со временем, пусть и много лет спустя, стало

10 1Лб О. Pilsen: The Unknown Revolt / / Problems of Communism. Vol. XIV. № 3.

M ay-June 1965. P. 46-49, at p. 49. Ульч служил помощником судьи в Пильзене сразу
после волнений и участвовал в судебных процессах над участниками восстания. У нею
также был допуск к секретным документам, и поэтому его отчет о тех событиях, из ко­
торого мною позаимствованы приведенные обобщенные данные, основан на достовер­
ной информации. Позднее он стал профессором политологии в Соединенных Ш т а т а х
и автором книги: Politics in Czechoslovakia. San Francisco: W.H. Freeman, 1974.

374
очевидным, что подобные режимы способны рушиться с не меньшей
скоростью, чем те, что придерживались более мягкого курса.

Перемены в Польше и Венгрии

В странах Восточной Европы коммунистическое правление по­
влекло за собой изменения в обществе, имевшие наряду с намечен­
ными и быстро достижимыми результатами и непредвиденные по­
следствия в долгосрочной перспективе. Особенно важное значение
имели рост урбанизации и, что еще важнее, повышение уровня об­
разованности населения. Так, даже один из самых острых критиков
коммунизма и марксизма в целом, польский философ Лешек Ко-
лаковский писал: «В сталинские годы государство довольно щедро
финансировало культуру, что привело наряду с производством боль­
шого количества разного мусора к созданию произведений, имеющих
непреходящую ценность. Общий уровень образования и доступность
университетов вскоре значительно повысились по сравнению с пред­
военным временем»11. Вероятно, Колаковский был также прав, по­
лагая, что в связи с глубоко укоренившимся недоверием поляков ко
всему исходящему из России навязываемая Советами ортодоксаль­
ная идеология имела в Польше менее разрушительные последствия,
чем повсюду в Восточной Европе. По его словам, как следствие того,
«сталинизм в культуре оказался сравнительно недолговременным
явлением, чистки в высших учебных заведениях носили менее жесто­
кий характер, чем всюду в Восточной Европе, и меньшее число книг
было изъято из открытого доступа в библиотеках»12.
Повышение уровня образования и особенно быстрое расширение
возможностей для поступления в высшие учебные заведения, между
тем, не были исключительно польскими явлениями, став достижени­
ем коммунизма, имевшим более общий характер. Но оно содейство­
вало не столько укреплению, сколько подрыву коммунистических
систем. С особой очевидностью это проявилось через достаточно
продолжительный период времени, чему Советский Союз служит
наиболее существенным подтверждением, но и в относительно ко­
роткой перспективе студенчество во многих.отношениях оказалось
Достаточно сложным контингентом для коммунистических лидеров.
В Венгрии по наблюдениям живого свидетеля Венгерской революции
1956 г., «коммунисты стремились получить кредит доверия, вклады­

Kolakowski L. Main Currents of Marxism. Vol. Ill: The Breakdown. Oxford:

Clarendon Press, 1978. P. 173-174.
12
Ibid. P. 174.
375
вая большие средства в образование, поднимая уровень грамотности
на селе и массированным образом увеличивая число мест в коллед­
жах и университетах для детей крестьян и рабочих»13. Вместе с тем
те же самые студенты, чьи головы в университетах, наряду с более
полезными знаниями, набивали марксистско-ленинской идеологией,
именно в 1956 г. оказались в авангарде сопротивления негодной ком­
мунистической власти14.
Годы между смертью Сталина и произнесением Хрущевым его
секретного доклада [на XX съезде] стали временем переоценки цен­
ностей для многих людей, ранее с энтузиазмом включившихся в
«строительство социализма» в Восточной Европе. Хотя темпы изме­
нения настроений должны были ускориться в 1956 г., но в Венгрии и
Польше важные перемены начали происходить еще раньше. Пленум
Центрального Комитета Польской коммунистической партии, со­
стоявшийся в январе 1955 г., в критике сталинизма зашел, пожалуй,
дальше всех остальных партий, не считая югославской, которая в
этом вопросе еще раньше ушла далеко вперед. Неофициальная кри­
тика становилась все более откровенной, а в течение года границы
разрешенных дебатов были значительно расширены. Поляки и вен­
гры, у которых имелись многочисленные диаспоры за рубежом, были
в меньшей степени отрезаны от западных источников информации,
уступая в этом только восточным немцам. Как и все народы Восточ­
ной и Центральной Европы, они также регулярно слушали передачи
западных радиостанций, вещавших на их родных языках. В случае
Польши важная роль в то время принадлежала бывшему подполков­
нику службы безопасности Йозефу Святло, бежавшему из Польши в
декабре 1953 г. и в своих передачах на радио «Свободная Европа» из
Мюнхена, где он начал работать на следующий год, предоставлявше­
му слушателям точную информацию, например о варварских мето­
дах, применявшихся при осуждении невинных людей15.
Как в Польше, так и в Венгрии в середине 1950-х гг. наблюдался
довольно непродолжительный период классического «ревизиониз­
ма», когда после смерти Сталина члены партии, ранее с энтузиазмом
относившиеся к идее построения социализма, утратили иллюзии в
отношении того, что на самом деле было построено, и начали крити­
ковать интерпретацию коммунистической идеологии в своих странах.

13 Sebestyen V. Twelve Days: Revolution in 1956. How the Hungarians tried to topple
their Soviet masters. L.: Phoenix, 2007. P. 102.
14 Ibid. P. 102-103.
15 Raina P. Political Opposition in Poland 1954-1977. L.: Poets Painters Press, 1978.
P. 30-31.

376
Поскольку антикоммунизм в этих странах безжалостно подавлялся,
и люди, не состоявшие в коммунистических партиях, были лишены
возможности участвовать в политических дискуссиях, то оказалось,
чхо именно коммунисты, спорившие друг с другом на основе разного
понимания марксизма и ленинизма, стали главными диссидентами.
Позднее большинство восточноевропейских интеллектуалов комму­
нистической направленности продвинулись вперед, за пределы про­
стого ревизионизма, не веря больше в то, что марксизм-ленинизм, даже
очищенный от сталинских искажений, является лучшим средством
миропонимания. В середине же 1950-х гг. они все еще были убеждены,
что в этом учении есть здоровая основа, поддающаяся оживлению или
ревизии. Поколение спустя большинство из них видели в коммунизме
набор ошибочных в своих основах идей и институтов, не поддающих­
ся исправлению и пригодных только для демонтажа.
В 1950-е гг. начинавшие сомневаться члены партии были готовы
больше прислушиваться к людям, критикующим коммунизм с марк­
систских позиций, нежели к приверженцам антикоммунизма. Так,
например, известный венгерский экономист Янош Корнай утверж­
дал, что в 1953-1955 гг. на его взгляды сильно повлияли биография
Сталина, составленная Исааком Дойчером, и работы югослава Эд­
варда Карделя, доказывавшего, что сталинская модель управления
экономикой в конечном счете ведет к бюрократическому централиз­
му16. Как писал Корнай, он «в то время еще оставался коммунистом
наполовину или даже на три четверти. На человека с таким сознани­
ем гораздо сильнее влияют работы, излагающие взгляды диаметраль­
но противоположные тем, что исповедует сомневающиеся, то есть не
являющиеся нападками на коммунистическую партию со стороны»17.
Некоторые наиболее новаторские экономические теории, все еще не
выходящие за рамки ревизионизма, имели польское происхождение,
где среди наиболее заметных теоретиков следует отметить Оскара
Ланге и Влодзимежа Бруса. Их аргументы в пользу «рыночного со­
циализма» также повлияли на многих коммунистических реформа­
торов, в то время когда традиционные идеи западных экономистов
все еще оставались под запретом18. Взаимное влияние настроений в

16 Kornai J. By Force of Thought: Irregular Memoirs of an Intellectual Journey.

Cambridge, Mass.: MIT Press, 2006. P. 63.
17 Ibid.
18 Я
Q и и
вспоминаю, как во время моей первой поездки с исследовательскими целями
в Прагу в марте 1965 г. я увидел в витрине книжного магазина книги Бруса, переве­
янны е на чешский язык. Он оказал значительное влияние на чешских экономистов-
Реформаторов 1860-х гг., включая их ведушего представителя О. Шика.

377
странах Восточной и Центральной Европы происходило в разных
формах. Так, например, волнения и открытое неповиновение властям
в Польше в 1956 г. стимулировали протестные события в Венгрии,
которые со временем приобрели более драматичный оборот. Вместе
с тем имело место политически менее явное, но имевшее более суще­
ственные отдаленные последствия, влияние партийных интеллектуа­
лов одних коммунистических стран на их коллег в других.
В Венгрии ускоренному развитию ревизионистских настроений
дало толчок удаление, по настоянию Москвы, Матьяша Ракоши с по­
ста премьер-министра в середине июня 1953 г. Ему было дозволено
сохранить за собой пост лидера партии, но на должность премьер-
министра был назначен значительно более реформистки настро­
енный коммунист Имре Надь, который с энтузиазмом приступил к
проведению «нового курса». Популярность Надя в стране росла, и
одновременно усиливалась враждебность к нему со стороны Ракоши
и других представителей коммунистической «старой гвардии», не­
смотря на то что сам Надь тоже был из числа «москвичей». Он провел
в Советском Союзе большую часть 1930-х гг. и оставался там всю во­
йну. Падение влияния Маленкова в советском руководстве в течение
последующих двух лет упростило для Ракоши решение задачи рас­
правиться с Надем. В 1955 г. одновременно с потерей Маленковым
кресла Председателя Совета министров Надь был смещен с должно­
сти премьер-министра Венгрии. Вместе с тем сам Маленков, несмотря
на ослабление собственных позиций, в январе того года критиковал
Надя на встрече в Кремле, во время которой венгерский премьер-
министр пережил немало крайне неприятных минут, общаясь со всем
советским руководством. Маленков обвинял Надя в экономической
некомпетентности и, хуже того, в «буржуазном национализме»19. Как
только стало ясно, что Надь больше не имеет высокопоставленных
защитников в Москве, Ракоши, так никогда и не смирившийся со
своим фактическим отстранением от власти, почувствовал, что у него
развязаны руки, и немедленно этим воспользовался. На пленуме ЦК
партии в марте 1955 г. Надь был обвинен в «правом уклонизме» и
снят с поста премьер-министра. Месяц спустя его вывели из состава
Политбюро, а в конце года исключили из партии.
Ревизионистские шатания наблюдались в Восточной Европе и до
1956 г., типа рабочих бунтов, которые имели место в Чехословакии в
1953 г. В беспорядки в том же году в Восточной Германии были во­
влечены преимущественно рабочие, но они также сплотили разные

19 Sebestyen. Twelve Days. Р. 77-78.

378
социальные группы. Из рассекреченных отчетов Штази следует, что
уже тогда происходили аресты интеллигенции и, прежде всего, сту­
дентов в масштабах непропорционально больших по отношению к
их доле в общей численности населения. Однако в 1956 г. рабочие и
интеллигенция выступали совместно и в течение продолжительного
времени противостояли властям, что стало большой проблемой для
советского руководства. При этом толчок к стремительному разви­
тию событий в коммунистической Европе и их перерастанию в ре­
волюционное движение точно так же, как в конце 1980 г., был дан
из Москвы. Руководители Коммунистической партии Советского
Союза сыграли решающую роль не только в установлении коммуни­
стической власти в Восточной Европе, но, как будет показано в пятой
части книги, и в ее падении. Нападки на Сталина, с которыми высту­
пил в феврале 1956 г. Хрущев на XX съезде КПСС, сильно усложни­
ли жизнь коммунистическим лидерам восточноевропейских стран,
всегда гордившимся тем, что они идут буквально по стопам Сталина.
Так, первый секретарь Венгерской Коммунистической партии Ма-
тьяш Ракоши наслаждался титулом «лучшего ученика Сталина» или,
в более скромном варианте, «лучшего венгерского ученика товарища
Сталина»20. Этот лозунг сопровождал его малопривлекательные чер­
ты, изображенные на бесчисленных портретах и плакатах21. (В Вен­
грии Ракоши за его спиной часто называли «жопоголовый»22.)
Для более идеалистически настроенных членов коммунистиче­
ских партий, обнаруживших, что реальная жизнь в коммунистиче­
ской стране далеко не совпадает с их представлениями, речь Хрущева
стала одновременно поводом для самоанализа и толчком к реформи­
рованию того общества, в котором они жили. Лидеров восточноевро­
пейских стран поставил в неловкое положение не только XX съезд
КПСС, но также примирение Хрущева с Тито. В мае 1955 г. Хрущев
приехал вместе с Булганиным в Белград и извинился за советские
ошибки, допущенные в отношениях с Югославией. Он поначалу вы­
брал неверный тон, попытавшись возложить всю вину на остракизм,
которому была подвергнута Югославия, вместо Сталина на Берию,
что было встречено югославами с вежливым недоверием. Так или
иначе, но его визит закончился принятием советской стороной глав­
ного предложения Тито к совместному итоговому коммюнике, про­
возглашавшему, что «выбор формы социалистического развития

20 Kornai. By Force of Thought. P. 57.

21 Sebestyen. Twelve Days. P. 27.
22 Ibid. P. 17.

379
является исключительной прерогативой каждой отдельно взятой
страны». Тито настаивал также на том, чтобы переговоры происхо­
дили между двумя независимыми странами, а не между правящими
в них коммунистическими партиями. По этой же причине он был
сторонником подписания итогового коммюнике Булганиным как
Председателем Совета министров СССР, а не Хрущевым как пар­
тийным руководителем23. Многие заметные восточноевропейские
коммунисты, особенно из числа тех, кто оставался в своих странах, а
не жил долгие годы в Советском Союзе, были в конце 1940 - начале
1950-х гг. посажены в тюрьмы и даже казнены по обвинениям в «тито-
изме». В этой связи признание Тито вновь товарищем, а не ренегатом,
стало тяжелым потрясением для самых твердолобых сталинистов в
странах Восточной Европы. В результате примирение с Югослави­
ей поощрило реформаторски настроенных коммунистов в остальных
частях Восточной Европы.

1956 год в Польше

Отзвуки всех этих перемен и особенно секретного доклада Хру­
щева в большей или меньшей степени ощущались во всех коммуни­
стических станах, но особенно сильно они проявились в Польше и
Венгрии. Лидер польских коммунистов Берут скончался почти сра­
зу после выступления Хрущева, прозвучавшего как разрыв бомбы,
скорее всего от инфаркта, хотя были предположения о его самоубий­
стве24. Его сменил на посту генерального секретаря Эдвард Охаб, ко­
торый был одно время близок к Гомулке. Ему предстояло попытаться
проводить политику, представлявшую нечто среднее между взгля­
дами «национальных коммунистов» и сторонников жесткого курса.
Либерализация страны сверху сопровождалась ее радикализацией
снизу. Особое значение приобрел еженедельник «Ро Prostu», став­
ший не только площадкой для выражения критических взглядов, но
и инициатором создания по всей стране дискуссионных клубов мо­
лодых интеллектуалов25. Секретный доклад Хрущева поднял волну
дебатов и вопросов внутри Польской коммунистической партии и
повлек за собой освобождение из тюрем десятков тысяч людей, из ко­

23 Auty Р. Tito: A Biography. L.: Longman, 1970. Р. 258-259.

24 Kemp-Welch Т. Khrushchev’s “Secret Speech” and Polish Politics: The Spring of
1956 / / Europe-Asia Studies. Vol. 48. № 2. 1996. P. 181-206, at p. 186-187; Davies N
God’s Playground. A History of Poland. Volume II. 1979 to the Present. Oxford: Clarendon
Press, 1981. P. 583.
25 Raina. Political Opposition in Poland 1954-1977. P. 42-43.

380
торых примерно 9 тыс. были осуждены по политическим мотивам26.
Первое серьезное проявление протеста со стороны рабочего класса
произошло в конце июня 1956 г. в Познани, где состоялась демон­
страция рабочих местных предприятий с требованиями повышения
заработной платы. Мирная поначалу демонстрация обернулась на­
стоящим бунтом, в котором участвовали более половины жителей го­
рода. Были подожжены помещения местных партийных комитетов.
В течение следующих двух суток в столкновениях демонстрантов, в
авангарде которых находились фабричные рабочие, с армейскими ча­
стями и силами госбезопасности по меньшей мере 74 человека были
убиты и многие сотни людей ранены27. Советские руководители на­
ряду с польским руководством были сильно встревожены растущим
неповиновением народа.
Четыре месяца спустя во время событий, получивших впослед­
ствии название «польский Октябрь», широкую народную поддерж­
ку обрела идея возвращения Гомулки. На фоне кризиса в правящей
партии в решении этого вопроса громадную роль сыграло обществен­
ное мнение. В начале октября Гомулка был вновь введен в состав
Политбюро, а 19 октября он уже занял пост Генерального секретаря
Польской коммунистической партии. Советское руководство было
озабочено как самим фактом независимого от него возврата к власти
Гомулки, так и тем, что антисоветские настроения, очевидно, сыграли
значительную роль в расширении его поддержки. Советские войска,
расквартированные в Польше, были выдвинуты ближе к Варшаве,
чтобы оказать давление на новое польское руководство. Тем не менее
Гомулка сумел добиться своего по целому ряду проблем, по которым
у него были разногласия с Хрущевым и остальными советскими ру­
ководителями. Так, например, Гомулка настоял на отзыве Констан­
тина Рокоссовского, бывшего польским министром обороны начи­
ная с 1949 г.28 Маршал Рокоссовский был во время Второй мировой
войны одним из героических командиров Красной армии, хотя, как

26 Kemp-Welch. Khrushchev’s “Secret Speech” and Polish Politics. P. 199.

27 Я признателен Марку Крамеру, сообщившему мне-в личной переписке (пись-
Мо от 6 мая 2008 г.) о «по крайней мере 74 погибших». Архивные материалы из По­
г а н и со всей очевидностью доказывают, что общепринятая в течение продолжитель­
ного времени цифра в 53 погибших была сильно заниженной. См. также: Kramer М.
New Evidence on Soviet Decision-Making the 1956 Polish Hungarian Crises. CWIHPB.
p 8-9. 1996-1997. P. 358-384; Kramer. The Soviet Union the 1956 Crises in Hungary
oland: Reassessments New Findings //J o u rn a l of Contemporary History. Vol. 33. № 2.
1998. P. 163-214.
28
. Kramer. New Evidence on Soviet Decision-Making and the 1956 Polish and
Hungarian Crises.

381
отмечалось в главе 5, накануне германского нападения на Советский
Союз он еще сидел в советской тюрьме. Хрущев, очень уважавший
Рокоссовского, с большой неохотой удовлетворил требование Гомул­
ки. Однако массовое народное движение в Польше и разраставший­
ся и потенциально еще более опасный кризис в Венгрии заставили
Хрущева искать компромиссные решения по выходу из польского
тупика.
22 октября в целом ряде польских городов прошли манифеста­
ции в поддержку Гомулки, в каждой из которых участвовало не ме­
нее 100 тыс. человек. Два дня спустя полумиллионная демонстрация
состоялась в Варшаве. Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС
24 октября заметил, что вполне хватает оснований для вооруженного
вмешательства в польский конфликт, но благоразумно добавил, что
«поиск путей последующего выхода из этого конфликта может ока­
заться весьма сложным»29. Гомулка предоставил советскому руковод­
ству одно, но очень важное обязательство, что Польша останется пре­
данным участником международного коммунистического движения
и, что еще важнее, Варшавского договора. Оглядываясь назад, мож­
но утверждать, что неохотное признание советским руководством
выбора поляками Гомулки в качестве своего руководителя в итоге
полностью себя оправдало. Со временем этот выбор в большей мере
разочаровал самих поляков, нежели Советский Союз. Вспоминая не­
сколько лет спустя принимавшиеся в те дни решения, Хрущев имел
все основания сказать о Гомулке: «Это был человек, пришедший к
власти на гребне антисоветской волны, но, тем не менее, сумевший
убедительно говорить о необходимости сохранения дружественных
отношений Польши с Советской Россией и с советской Коммунисти­
ческой партией. Я не смог тогда сразу оценить правильно этот факт,
но пришел к его признанию позднее»30. Многие радикальные поль­
ские критики системы пришли к тем же выводам, что и Хрущев, но,
естественно, вместо восхваления выбранного Гомулкой курса, они об
этом сожалели. Так, философ Колаковский писал: «Русские лидеры,
поначалу весьма недоверчиво относившиеся к Гомулке, в конце кон­
цов решили, и, как оказалось, совершенно правильно, что несмотря
на свой приход к власти без санкции Кремля, он не станет проявлять
чрезмерную непокорность и что прямое вмешательство в конфликт
было бы более рискованным. “Польский Октябрь”, как его стали
называть, не только не открыл дорогу к началу периода социально­

29 Kramer. New Evidence on Soviet Decision-Making and the 1956 Polish and
Hungarian Crises. P. 361.
30 Khrushchev Remembers: The Last Testament. L.: Andre Deutsch, 1974. P. 205.

382
культурного обновления или “либерализации”, но стал началом по­
степенного затухания всех подобных попыток. В 1956 г. Польша была
страной, где существовали относительные свободы слова и критики,
н0 не потому, что того желало правительство, а в связи с тем, что оно
утратило контроль над ситуацией. Октябрьские события запустили
процесс отступления, и границы еще сохранившихся свобод год от
года суживались»31.

1956 год в Венгрии

Если волнения в Польше удалось быстро остановить без перерас­
тания их в революцию или в вооруженный конфликт, то события в
Венгрии в тот год приняли совсем иной оборот. В Венгрии в лице
Имре Надя был собственный, относительно популярный коммунист,
который также в свое время был изгнан из руководства и впослед­
ствии исключен из партии и который зарекомендовал себя в качестве
реформатора во время пребывания в 1953-1955 гг. на посту премьер-
министра. В других отношениях прошлое Надя намного меньше от­
вечало образу «национального коммуниста», особенно по сравнению
с Гомулкой, бывшим руководителем коммунистического сопротив­
ления в Польше во время Второй мировой войны. Напротив, Надь
не только провел много лет в Советском Союзе, но, живя там, был
также активным информатором НКВД, доносившим властям на
многих других венгерских эмигрантов. Когда в 1941 г. он вступил
добровольцем в Красную армию, его направили в специальное под­
разделение НКВД32. Даже при всех оправданиях, связанных с тем,
что жизнь самого Надя находилась в опасности, не в последнюю оче­
редь из-за отдаваемого им предпочтения относительно постепенному
пути развития, отстаиваемому Бухариным, погибшим во время Боль­
шого террора, его прошлое было явно малоподходящим для человека,
проявившего большую храбрость в последние два года своей жизни и
ставшего героем для антикоммунистически настроенных венгров33.
Под советским давлением Ракоши был вынужден отойти от руко­
водства венгерской партией в июле 1956 г. Человеком, передавшим
емУ соответствующее указание из Кремля, стал признанный специ-
В-лист по улаживанию конфликтных ситуаций Анастас Микоян. Во
время своей миссии в Будапешт Микоян имел дружескую встречу с

31
Kolakowski. Main Currents of Marxism: Vol. III. P. 454.
32
P Gati C. Failed Illusions: Moscow, Washington, Budapest, and the 1956 Hungarian
ev°lt. Stanford: Stanford University Press, 2006. P. 36-37.
33 Ibid. P. 37, 224-226.

383
Яношем Кадаром, который, как отмечалось в главе 12, был выпущен
из тюрьмы летом 1954 г. К Кадару присматривались в качестве воз­
можного будущего главы венгерской компартии. Однако непосред­
ственным наследником Ракоши стал Эрнё Герё - коммунист фак­
тически того же толка, что и его предшественник, то есть сталинист,
проведший многие годы в Москве. Подобно Ракоши, он также был
евреем, хотя советское руководство было убеждено в том, что непро­
порционально большое еврейское представительство в верхушке вен­
герской властной иерархии затрудняет коммунистам завоевание бо­
лее широкой общественной поддержки. Так или иначе, но на пленуме
ЦК венгерской компартии Микоян в качестве посланника Москвы
выступил в поддержку кандидатуры Герё, который был утвержден на
своем посту. (Позднее Хрущев признал, что это было ошибкой, зая­
вив на заседании Президиума ЦК КПСС 3 ноября 1956 г. в присут­
ствии Кадара: «Мы с Микояном совершили ошибку, предложив Герё
вместо Кадара. Герё обманул нас»34.) Между тем Микоян удивил со­
бравшихся на июльский пленум в Будапеште, выступив в поддержку
восстановления в партии Имре Надя35. В своем докладе Президиуму
ЦК КПСС Микоян отметил, что исключение Надя из партии было
ошибкой, «хотя тот своим поведением того и заслуживал», но своим
возвращением он смог бы содействовать укреплению партийной дис­
циплины. Хотя Микоян не допускал возможности того, что Надь сы­
грает сколько бы то ни было значительную роль в руководстве Вен­
грии, он в своей получасовой речи на том пленуме ЦК Венгерской
компартии заметил, что Надь обязан дистанцироваться от «окружав­
шей его антипартийной группы»36.
Микоян был самым гибким человеком в высшем советском руко­
водстве и единственным, кто настойчиво возражал против советской
военной интервенции в Венгрию. Он также в отличие от Ракоши был
готов допустить относительную свободу дискуссий в среде венгерских
интеллектуалов. Эквивалентом польских дискуссионных клубов,
взращенных еженедельником «Ро Prostu», в Венгрии стало объеди­
нение писателей и журналистов, названное ими «кружок Петёфи» в
честь известного венгерского поэта, бывшего одним их вдохновителем
Венгерской революции 1848 г. против австрийского владычества. Эта
организация была создана молодежным коммунистическим движени­
ем в качестве площадки, на которой интеллигенция могла «выпускать

34 Gough R. A Good Comrade: Janos Kadar, Communism Hungary. L.: Tauris, 200b
P. 98.
35 Gati. Failed Illusions. P. 138.
36 Ibid.

384
пар»- Она начинала с поиска путей постепенного совершенствования
системы, но тон заявляемых ею документов постепенно становился
все более радикальным37. Большинство докладчиков, выступавших
на заседаниях кружка, придерживались идеологии реформирования
коммунизма, а одним из их призывов, совпавшим по времени с анало­
гичным предложением Микояна, стало восстановление в партии Имре
Надя. Весной и летом 1956 г. члены кружка были скорее реформато­
рами, нежели революционерами, но к осени многие из них начали бы­
стро продвигаться в революционном направлении. Развитие свободы
слова, во многом обязанное хрущевской десталинизации, приобрело
значительное ускорение после его выступления на XX съезде КПСС.
Октябрь в Венгрии, так же как и в Польше, стал месяцем, когда
политическая напряженность достигла критического уровня. Пере­
захоронение Ласло Райка дало мощный толчок движению за переме­
ны. Хотя Райк, занимая пост министра внутренних дел, был отнюдь
не либералом, но его арест и казнь поставили его имя на одно из
первых мест в мартирологе венгерских жертв сталинских репрессий.
Когда международное коммунистическое движение вновь признало
Тито своим товарищем, следовало реабилитировать всех, кто подоб­
но Райку были осуждены за предполагаемые симпатии к Тито. Во
время перезахоронения его праха вдова Райка Юлия стояла, прижи­
мая к себе их семилетнего сына, рядом с Имре Надем, который заве­
рял всех собравшихся, что очень скоро удастся, наконец, похоронить
и сталинизм38. Для ста тысяч венгров, выстроившихся на улицах Бу­
дапешта, это был тот минимум, на который они надеялись. Переза­
хоронение Райка был официально разрешено венгерскими властями
в отличие от сопровождавшей церемонию демонстрации, в которой
участвовали примерно 500 студентов, выкрикивавших антикомму­
нистические лозунги. Они были разогнаны полицией. Позднее Герё,
которого не было в стране в то время, признавался советскому по­
слу Юрию Андропову, что перезахоронение Райка «нанесло масси­
рованный удар по партийному руководству даже с учетом того, что
его авторитет и так был невысок с самого начала»39. Спустя сутки
Надь был восстановлен в партии. Пользовавшийся большей извест­
ностью в стране, чем Кадар, Надь казался тем .человеком, который
был способен стабилизировать обстановку посредством проведения
необходимых реформ.

37 Ibid. Р. 131-132.
38 Sebestyen. Twelve Days. Р. 96-97.
39 Ibid. Р. 99.

385
 Но события пошли иным путем. 22 октября 5 тыс. студентов со­
брались в Будапештском технологического университете и, по сути,
приняли революционный манифест, состоявший из 16 пунктов. Са­
мым первым в нем стояло требование немедленного вывода всех со­
ветских войск с территории Венгрии. Манифест не призывал к соз­
данию многопартийной системы, но требовал, чтобы все руководство
коммунистической партии, называвшейся тогда Венгерской партией
труда, избиралось тайным голосованием всех членов партии. Третий
пункт манифеста гласил: «Должно быть создано новое правительство
под руководством товарища Имре Надя, а все преступные руково­
дители эры Сталина-Ракоши должны быть немедленно уволены со
своих постов». Авторы манифеста заявили о своей солидарности «с
рабочими и студентами Варшавы и Польши в их движении за нацио­
нальную независимость» и призвали «к полному признанию свободы
взглядов и их выражения, к свободе прессы и радио»40. На следую­
щий день студенты потребовали, чтобы их манифест был передан по
венгерскому радио. Директор будапештской радиостудии попытал­
ся обмануть студентов, заверив их, что это делается. Действительно,
женщина-диктор якобы зачитывала в эфир требования манифеста,
и студенты, собравшиеся у здания радиостудии, слышали их через
громкоговорители, но тем временем в домах у людей по радио пере­
давали музыку. Эта уловка привела к совершенно обратным резуль­
татам, поскольку толпа, поняв, что ее попытались одурачить, взяло
здание радио в осаду41.
В тот же день 23 октября под радостные возгласы десятков тысяч
людей была опрокинута с пьедестала гигантская статуя Сталина в
центре Будапешта. К полуночи 23 октября Имре Надь был назначен
новым премьер-министром, на что Герё неохотно согласился, следуя
указаниям, полученным от Хрущева. Надю было приказано подпи­
сать официальную просьбу к советскому руководству о направлении
в Венгрию войск для наведения порядка в стране. Он отказался это
сделать, хотя до того уже подписал указ о введении в стране чрезвы­
чайного положения, уполномочивший венгерскую армию устанавли­
вать комендантский час и при необходимости казнить нарушителей
порядка42. В Венгрии уже находилось немало советских войск и тан­
ков, и ранним утром 24 октября в Будапешт вошли около 6 тыс. со­
ветских солдат и 700 танков. Во время начавшихся боевых действий

40 Sebestyen. Twelve Days. Р. 303-304.

41 Ibid. Р. 115-117.
42 Ibid. Р. 124-125.

386
венгерская армия оказалась расколотой. На сторону мятежников
перешел полковник Пал Малетер, в немалой степени обязанный сво­
ей харизматичностью гигантскому росту. Имре Надь очень быстро
эволюционировал, превратившись из коммуниста-реформатора, тес­
но связанного с Москвой, в лидера венгерского сопротивления ино­
странному вмешательству. 3 ноября, когда шли ожесточенные бои
между восставшими венграми и советскими войсками, получившими
значительные подкрепления, Малетер был назначен министром обо­
роны во вновь сформированном коалиционном правительстве, в ко­
торое вошли члены воссозданных Социал-демократической партии
и Партии мелких собственников. Все сталинисты были из правитель­
ства изгнаны. В состав правительства вошел Янош Кадар, избранный
25 октября Первым секретарем Коммунистической партии взамен
дискредитировавшего себя Герё. Еще одним признаком изменения
положения в Венгрии стало то, что фактическим руководителем
страны в дни революционных волнений даже Центральным Коми­
тетом партии был признан премьер-министр Надь, а не партийный
лидер Кадар43.
На заседании Политбюро венгерской компартии, избравшем Ка­
дара первым секретарем, присутствовали Суслов и Микоян. Позд­
ним вечером того же дня они послали длинную четырехстраничную
телеграмму московскому руководству, описывающую события дня,
включая яростные столкновения между советскими танкистами и
венгерскими мятежниками. Признавая, что положение в Будапеште
оказалось «более сложным», они, кажется, были удовлетворены сня­
тием Герё и выдвижением Кадара на роль руководителя партии. Вме­
сте с тем Микоян и Суслов возражали против призывов венгерского
руководства к выводу советских войск и выражали уверенность в том,
что их возражения будут учтены Надем, Кадаром и всеми остальны­
ми членами Политбюро. Однако в посланном в Москву вслед за теле­
граммой возмущенном дополнении они сообщили, что только что,
поздней ночью, они получили перевод вечернего выступления Надя
по радио, в котором тот, в нарушение достигнутых договоренностей,
заявил, что венгерское правительство намерено инициировать пере­
говоры с Советским Союзом о выводе советских вооруженных сил из
Венгрии44.

43
Vdli F. A. Rift and Revolt in Hungary: Nationalism versus Communism. Cambridge,
М ;
ass-: Harvard University Press, 1961. P. 284-305.
44
Письмо Микояна и Суслова в ЦК КПСС о ситуации в Будапеште, 25 октября
*956 г- / / Volkogonov Papers. R 2476. National Security Archive. Washington DC.

387
 Микоян и Суслов согласились с созданием коалиционного пра­
вительства, хотя это означало существенное отступление с позиций,
занимаемых Советским Союзом прежде. 30 октября Президиум ЦК
КПСС в Москве также проголосовал за мирное разрешение кризиса.
Между тем события в Венгрии становились все более неконтролиру­
емыми. На улицах Будапешта толпа, состоявшая из представителей
меньшинства восставших, линчевала наиболее ненавистных ком­
мунистов, преимущественно сотрудников госбезопасности. Надь
осудил эти спонтанные акции. Сообщения об их товарищах, пове­
шенных на деревьях и фонарных столбах, способствовали не только
изменению настроений в Москве, но также повлекли за собой смену
отношения к венгерским событиям со стороны коммунистических
лидеров тех стран, которые не подчинялись диктату из Москвы.
Тито и Мао, в конце концов, одобрили массированное применение
военной силы для подавления восстания45. До того югославы и ки­
тайцы выступали за предоставление польским и венгерским комму­
нистам права самостоятельно справиться со своими трудностями.
Они поддержали назначения Гомулки и его венгерских коллег. Тито,
например, был убежден в необходимости замены Герё Кадаром, и его
мнение, безусловно, повлияло на решения советского руководства.
Югославы были также убеждены, что своевременный отказ от стали­
нистской политики в сочетании с изгнанием лидеров типа Ракоши
и Герё могли бы предотвратить достижение событиями в Венгрии
кризисной точки. Вместе с тем югославские и особенно китайские
лидеры оставались по своим убеждениям достаточно ортодоксаль­
ными коммунистами и не желали видеть, как контрреволюционеры
берут верх в какой-либо стране, уже ставшей по их определению со­
циалистической.
Советское руководство еще 30 октября приняло решение о воз­
можности вывода войск из Венгрии «при условии, что правитель­
ство Надя преуспеет в 1) способности консолидировать ситуацию в
стране, сохранив в ней социалистическую систему и 2) в сохранении
членства Венгрии в Советском блоке»46. Советские руководители
придерживались единого мнения, настаивая на сохранении коммуни­
стической системы в Венгрии, но в последние дни октября 1956 г. до­

45 Stykalin A.S. Soviet-Yugoslav Relations and the Case of Imre Nagy / / Cold War
History. Vol. 5. № 1. 2005. P. 3-22; Vamos P. Evolution and Revolution: Sino-Hungarian
Relations and the 1956 Hungarian Revolution / / Cold W ar International History Project
Working Paper. № 54. November 2006. Woodrow Wilson Center. Washington DC.
46 Вёкёз C. The 1956 Hungarian Revolution and the Declaration of Neutrality / / Cold
War History. Vol. 6. № 4. 2006. P. 477-500, at p. 482.

388
рольно серьезно расходились в вопросах тактики действий. Во время
обсуждения на Президиуме ЦК венгерского вопроса 26 и 28 октября
некоторые его члены критиковали Суслова и Микояна за слишком
большие уступки. Среди сторонников жесткой линии были Молотов,
Ворошилов и Булганин. Возможно, это покажется удивительным, но
первым за «большую гибкость» выступил маршал Жуков47. События
в Венгрии 30 октября, т.е. в тот самый день, когда советское руковод­
ство согласилось на частичный вывод советских войск, заставили его
на следующий день отменить это решение. Именно 31 октября было
решено применить превосходящие вооруженные силы для того, что­
бы положить конец «контрреволюционному мятежу» в Венгрии. Как
уже отмечалось, 30 октября правительство Надя было признано как
возглавляющее многопартийное государство, но в тот же день бес­
порядки усилились, и среди убитых с особой жестокостью оказался
первый секретарь будапештского горкома партии Имре Мезо, кото­
рый на самом деле поддерживал Надя48. Это злодеяние, равным обра­
зом как и линчевание в тот день многих сотрудников венгерской гос­
безопасности, произвело сильное впечатление на коммунистических
лидеров во всем регионе. Эти события усилили и без того их острую
озабоченность, особенно руководителей Румынии и Чехословакии,
где имелись венгерские меньшинства в Трансильвании (часть Румы­
нии) и Словакии, поддерживавшие связи со своими соотечественни­
ками в Венгрии49. Советское руководство стало опасаться, что вен­
герская зараза расползется по всей Восточной Европе и затронет весь
социалистический лагерь.
Изменив свое отношение к интервенции в Венгрию, Хрущев и
Маленков, несмотря на неблагоприятные для полетов погодные
условия, отправились к Тито, пребывавшему в своей резиденции на
острове Бриони, чтобы информировать его о намерении Советского
Союза развернуть в Венгрии крупную группировку советских во­
оруженных сил. В качестве обоснований принятого решения они, в
частности, указали линчевания коммунистов, заявление Надя после
начала боевых действий в Будапеште о выходе Венгрии из Варшав­
ского договора и нейтралитете страны, а также то обстоятельство, что
потеря «лагерем социализма» Венгрии станет^замечательным подар­

47 Stykalin A. The Hungarian Crisis of 1956: The Soviet Role in the Light of New
Archival Documents / / Cold W ar History. Vol. 2. № 1. 2002. P. 113-144, atp. 132-133.
48 Gati. Failed Illusions. P. 177; Stykalin. The Hungarian Crisis of 1956. P. 134-135.
49 Kramer. The Soviet Union and the 1956 Crises in Hungary and Poland.
p- 192-193.

389
ком для твердолобых сталинистов в Советском Союзе50. (Надь впер­
вые заявил публично о выходе Венгрии из Варшавского договора
31 октября, обосновав это заявление безрезультатностью упорных
переговоров с Советским Союзом51.) Хрущев во время переговоров с
Тито обосновывал своевременность подавления венгерского восста­
ния тем, что оно совпало по времени с англо-французско-израильским
нападением на Египет в ответ на национализацию президентом Насе­
ром Суэцкого канала. По словам югославского посла в Москве, при­
сутствовавшего на переговорах на острове Бриони: «Хрущев сказан,
что агрессивное давление Британии и Франции на Египет представ­
ляет собой удобный момент для дальнейшей интервенции советских
войск. Это поможет русским. Конечно, будут замешательство и воз­
мущение на Западе и в Организации Объединенных Наций, но в зна­
чительно меньших масштабах, учитывая, что Британия, Франция и
Израиль развязали войну в Египте. Они там завязнут, а мы тем вре­
менем нанесем удар в Венгрии. Так заявил Хрущев»52.
Итак, в конце октября 1956 г. советское руководство твердо реши­
ло использовать превосходящие вооруженные силы, чтобы обеспе­
чить сохранение Венгрии в качестве социалистического государства
и члена Варшавского договора. Оно пришло бы к этому решению и в
том случае, если бы не было англо-французского вторжения в Египет.
Однако безрассудная Суэцкая авантюра означала, что международное
внимание не будет приковано исключительно к подавлению венгер­
ского восстания. 29 октября Израиль направил свои войска в Египет,
а на следующий день Англия и Франция предъявили Египту и Изра­
илю ультиматум с требованием прекратить войну и обеспечить сво­
боду судоходства через Суэцкий канал. Однако правительства этих
двух западных стран действовали бесчестно, тайно сговорившись с
Израилем, а затем, по словам вышедшего на пенсию видного англий­
ского дипломата, объявили «о своем праве на вмешательство, чтобы
остановить то, о начале чего они заранее договорились»53. Суэцкая
авантюра, обреченная на провал с самого начала, встретила возраже­
ния со стороны администрации президента Эйзенхауэра и отвлекла
внимание США и ООН от подавления венгерской революции Совет­

50 См., например, свидетельства посла Югославии в Москве, бывшего п а р т и з а н ; »

Велко Мичуновича, пользовавшегося доверием Тито, в его книге: Moscow Diary. I
Chatto & Windus, 1980. P. 134-146. См. также: Gati. Failed Illusions. P. 192.
51 Вёкёз. The 1956 Hungarian Revolution and the Declaration of Neutrality. P. 483.
52 Micunovid. Moscow Diary. P. 134.
53 Цит. no: Kyle K. To Suez with Tears / / W. R. Louis (ed.). More Adventures with
Britannia: Personalities, Politics and Culture in Britain. L.: Tauris, 2003. P. 265-281. at
p. 272.

390
ским Союзом54. Между тем внимание президента Эйзенхауэра было
приковано в ближневосточному кризису, т.к. он понимал, что там
США смогут сыграть более существенную роль, чем в Венгрии55.
Во время своего кратковременного пребывания в составе коалици­
онного правительства Надя Кадар, выступив по будапештскому радио
1 ноября, говорил о «нашей славной революции». В тот же день он
проголосовал за венгерскую декларацию о нейтралитете, поддержав
еще ранее восстановление многопартийной системы в стране56. Вме­
сте с тем часть советских руководителей в Москве пришла к выводу,
что Кадар является наиболее многообещающей фигурой, способной
содействовать восстановлению хоть каких-либо дружественных от­
ношений с венгерским народом после подавления контрреволюци­
онного мятежа. Важным соображением в его пользу был также тот
факт, что он уже был избран в своей стране лидером коммунистиче­
ской партии. Невзирая на столь далеко зашедшую поддержку Надя, в
Москве не переставали надеяться, что Кадар сумеет кардинально из­
менить свою позицию. И действительно, уже вечером того дня, когда
он проголосовал за нейтралитет, Кадар был готов переметнуться на
другую сторону. Вместе со своим коллегой и сторонником жесткого
курса Ференцем Мюннихом, которого не только Молотов и другие
сталинисты в составе Президиума ЦК КПСС, но и сам Хрущев одно
время предпочитали видеть на посту руководителя Венгрии, Кадар
позволил вывезти себя на советскую военно-воздушную базу и до­
ставить самолетом в Москву. Оказавшись там, он не сразу отрекся
от своих прежних взглядов. Он заявил на совещании в Президиуме
ЦК КПСС, проходившем без участия Хрущева, который в это время
разъезжал по странам Восточной Европы, чтобы получить полити­
ческую поддержку у их лидеров предстоящего вторжения советских
войск с целью положить конец сопротивлению в Венгрии, что про­
должавшаяся поддержка Советским Союзом негодных людей в вен­
герском руководстве, в частности Ракоши и Герё, это «источник мно­
гих ошибок». Ракоши достаточно было просто заявить, что таково
мнение советских товарищей, и все венгерские руководители тотчас
Же замолкали57. Советский посол в Венгрии Юрий Андропов понача­
лу высказывал сомнения в том, что Кадар станет спасителем комму­

54 Stykalin. The Hungarian Crisis of 1956. P. 136-137; Nutting A. No End of a Lesson:

The Story of Suez. L.: Constable, 1967; Kyle. To Suez with Tears.
55 Etekes. The 1956 Hungarian Revolution and the Declaration of Neutrality. P. 491.
56 Gati. Failed Illusions. P. 192-193.
57 Из протокола встречи Кадара и Ференца Мюнниха с советскими руководителя­
ми в Москве 3 ноября 1956 г. в книге: Президиум ЦК КПСС. 1954—1964. Т. 1. С. 200.

391
нистического строя. Хотя между этими двумя людьми впоследствии
установились прочные политические и личные отношения, продол­
жавшиеся до конца жизни Андропова, в 1956 г. тот поддерживал в
Будапеште сторонников жесткого курса. В апреле того же года Ан­
дропов призывал оказать большую поддержку Советским Союзом
Ракоши, чтобы предотвратить любые дальнейшие «крупные уступки
правым и демагогическим элементам»58. Он встречался с Кадаром
только однажды перед их судьбоносной встречей вечером 1 ноября
на советской военно-воздушной базе южнее Будапешта, когда он со­
общил ему, что советское руководство желает переговорить с ним в
Москве59.
По мере того как ситуация в Венгрии, с советской точки зрения,
во второй половине 1956 г. превращалась из просто плохой в ужас­
ную, мнения в Президиуме ЦК КПСС становились все более измен­
чивыми. Несмотря ни на что, Микоян оставался единственным, кто
продолжал верить в способность правительства Имре Надя избежать
необходимости стороннего вмешательства, когда уже все остальные
члены Президиума утратили всякую надежду на это. Даже после при­
нятия Президиумом ЦК решения о массированном применении во­
енной силы, чтобы положить конец восстанию в Венгрии, Микоян по
возвращению в Москву в начале ноября все еще возражал против во­
енного решения вопроса, настаивая на том, что должно быть оставле­
но больше времени для поиска политического компромисса. Однако
Хрущев заявил ему, что решение принято и пути назад нет60. Микоян
недолгое время подумывал об отставке, но фактически остался в выс­
шем руководстве страны еще на целое десятилетие. Суслов, ездив­
ший в Будапешт вместе с ним, был полностью согласен с решением
о вторжении.
Микоян публично всегда выступал за соблюдение принципов кол­
лективного руководства и единства партии, но протоколы заседаний
Президиума ЦК КПСС, ставшие доступными в конце коммунистиче­
ской эры в Советском Союзе и странах Восточной Европы, подтверж­
дают тот факт, что он постоянно искал возможные альтернативы
кровопролитию61. Даже в 1956 г. для этого требовалось определенное
политическое мужество, хотя, конечно, не такая самоубийственная
смелость, как в случае попыток возражать Сталину по подобным во-

58 Kramer. New Evidence. Р. 363.

59 Gough. A Good Comrade. P. 93-94.
60 Ibid. P. 372; Микоян. Так было. Размышления о минувшем. С. 598; Taubman
Khrushchev. Р. 298.
61 Kramer. New Evidence. P. 371-372, 376.

392
пр0сам. Микоян присутствовал на заседаниях Политбюро или, как
его называли некоторое время, Президиума ЦК в течение сорока лет
с момента своего избрания кандидатом в члены Политбюро в 1926 г. и
до ухода на пенсию в 1966 г. Он был лично знаком со всеми советски­
ми руководителями от Ленина до Брежнева, сменившего Хрущева на
посту лидера партии в 1964 г. Его ставшая легендарной способность
к выживанию при любых режимах нашла отражение в анекдоте, поя­
вившемся в последние годы правления Хрущева: «Члены президиу­
ма выходят с заседания на улицу, где идет проливной дождь. Ни у
кого из них, кроме Микояна, нет с собой зонта. Тот протягивает зонт
Хрущеву со словами: “Берите, а я проскользну между струями”».
Стенограммы встреч Кадара и Мюнниха с советскими руководи­
телями, проходивших 2-3 ноября, выставляют действия Кадара в те
первые ноябрьские дни в несколько ином свете, чем долгое время
предполагалось. Он летел в Москву, не будучи уверенным в том, что
именно его выберут в качестве венгерского лидера, и не зная о том,
что неминуем новый ввод советских войск в его страну. На самом
деле он говорил в Москве о нецелесообразности подобного вторже­
ния и открыто признавал, что был среди тех, кто проголосовал в пра­
вительстве за нейтралитет Венгрии. Он говорил членам Президиу­
ма ЦК КПСС и о том, что венгерская интеллигенция поддерживает
Надя. Кадар выступал также за переименование своей партии, кото­
рая действительно сменила название, превратившись из Венгерской
рабочей партии в Венгерскую социалистическую рабочую партию,
а также о том, что человек, который сменит Надя, не должен быть
марионеткой. Более того, не следует включать в новое венгерское
правительство сталинистов типа Ракоши или Герё62. Таким образом,
Кадар, которого после его возвращения на родину многие называли
не иначе как «венгерским Квислингом», с самого начала не был, как
он и настаивал, марионеткой в чужих руках.
Так или иначе, но Кадар вернулся в Венгрию в качестве «человека
Москвы», хотя внутри советского руководства оставались серьезные
сомнения в правильности сделанного выбора. Кадар оправдывал соб­
ственное отступничество перед товарищами по руководству партией
тем, что он был сторонником реформ, но невозврата к капитализму
или «буржуазной демократии» и перед лицом угрозы с противопо­
ложного фланга стремился предотвратить возврат к власти в Вен-
гРии группы Ракоши. Поскольку авторитет коммунистической пар­

^ 62 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Т. 1. С. 193-201; Kramer. New Evidence.

372-373.

393
тии был полностью подорван в ходе восстания, то в центре внимания
оказалось правительство, а не партия, и Кадар был поставлен во гла­
ве сформированного по указке из Москвы нового правительства.
Поскольку большинство членов советского руководства верили, что
Кадар обладает наилучшими шансами сделать возвращение ком­
мунистической власти более приемлемым для венгров, то ему была
предоставлена определенная свобода рук в выборе состава его пра­
вительства. Ракоши был определенно заверен своими союзниками в
Москве, что он и его единомышленники-сталинисты будут играть ве­
дущие роли в повторно навязанном Венгрии Советским Союзом ком­
мунистическом режиме, но Хрущев и большинство Президиума ЦК
КПСС не имели намерений этого допустить63. Новая правящая группа
в Венгрии получила название «Революционное рабоче-крестьянское
правительство». Но власть Кадара была далеко не абсолютной, т.к.
заместителем его стал Мюнних, контролировавший вооруженные
силы и органы госбезопасности64. Более того, Мюнних имел давние
прочные связи в советских военных кругах65.
Молотов был определенно недоволен выбором Кадара. Он вы­
сказал свои опасения на заседании Президиума 4 ноября после воз­
вращения Кадара и Мюнниха в Будапешт, заявив, что СССР привел
к власти человека, который поведет Венгрию по югославскому пути.
Он заметил также, что рассуждения Кадара о «клике Ракоши» пред­
ставляются ему опасными. Даже Шепилов, никогда не бывший со­
юзником Молотова, высказал свою озабоченность по поводу такого
прецедента, заметив: «Завтра будет “клика Ульбрихта”»66. Весь сле­
дующий год в советском руководстве оставались сомнения в отноше­
нии Кадара. Эти опасения разделял Хрущев, который в своих воспо­
минаниях отметил, что «в 1957 г. несколько раз ездил в Венгрию»67, а
далее писал: «Мои собственные надежды были связаны с Мюннихом.
Мне казалось, что мне будет проще иметь дело с ним, чем с Кадаром.
Мюнних был старый стреляный волк, который прошел через венгер­
скую революцию еще с Бела Куном. Он долго жил в Советском Сою­
зе, и я думал, что он лучше, чем кто-либо еще, готов справиться с темп
проблемами, с которыми все еще сталкивалась Венгрия»68.

63 Gough. A Good Comrade. Р. 98.

64 Ibid.
65 Tokes R. L. Hungary’s Negotiated Revolution: Economic Reform, Social Change a n d
Political Succession. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 15.
66 Президиум ЦК КПСС 1954-1964. С. 201-202.
67 Khrushchev Remembers. Boston: Little, Brown, 1970. P. 425.
68 Ibid. P. 424.

394
 Венгерская революция была жестоко подавлена советскими вой­
сками при молчаливом согласии Кадара. Для этого потребовалось
всего четыре дня. Хотя много людей было убито еще раньше в стол­
кновениях с советскими танками, но большинство из 2500 венгров
погибло в период с 4 по 7 ноября 1956 г. Около 20 тыс. человек по­
лучили серьезные ранения и были госпитализированы. С советской
стороны число убитых или «пропавших без вести» составило более
700 человек, а число раненых - 1450 человек. В течение нескольких
последующих лет более 100 тыс. венгров были арестованы по обвине­
ниям в «контрреволюционной деятельности», и почти 26 тыс. были
посажены в тюрьмы. По меньшей мере 300 человек, а, вероятно, до
600, были казнены69. После советского вторжения примерно 211 тыс.
человек бежали из Венгрии на Запад, из которых впоследствии вер­
нулись на родину около 45 тыс.70 Среди казненных оказались Имре
Надь и министр обороны в его недолго просуществовавшем прави­
тельстве полковник Пал Малетер. Надь нашел поначалу убежище в
югославском посольстве, что отражало двойственность отношения
югославов к советскому нападению на Венгрию. С одной стороны,
Тито не желал увидеть восстановление капитализма в этой стране,
но он также не жаждал усиления советской гегемонии в Восточной
Европе.
Когда Надь, которого уверили в том, что ему ничего не угрожает,
покинул посольство Югославии, его арестовали и вывезли в Румы­
нию. Югославы протестовали и доказывали, что Надю должно быть
дозволено жить на свободе в Венгрии или эмигрировать в Югосла­
вию. Но это было неприемлемо ни для Кадара, ни для Хрущева. Л и­
дер румынских коммунистов Георгиу-Деж раньше всех остальных
высказался о том, что жить Надю осталось недолго. Он был твердо
убежден в необходимости скорейшей выдачи Надя венгерским това­
рищам, как только те укрепятся во власти, выразив при этом уверен­
ность в том, что Надя «следовало бы повесить за его преступления, но
только не за шею, а за язык»71. В отвратительных заявлениях Георгиу-
Дежа был один в какой-то мере справедливый момент, когда он го­
ворил, что Тито гораздо снисходительнее относился к Надю, чем к
Диссидентским взглядом своего собственного товарища по воору­
женной борьбе Милована Джиласа, который как раз в то время бы
заключен в тюрьму в Югославии. Надя продержали в Румынии под

69 Kramer. New Evidence. Р. 376; Tokes. Hungary’s Negotiated Revolution. P. 13-14.

70 Тбкёз. Hungary’s Negotiated Revolution. P. 13.
71 Stykalin. Soviet-Yugoslav Relations and the Case of Imre Nagy. P. 14.

395
домашним арестом до 1958 г., когда он был отдан под суд в Будапеш­
те, где ему вынесли смертный приговор и повесили (правда, за шею)
16 июня того года. В один день с ним были также повешены Малетер
и писатель Миклош Гимеш. Существует широко распространенное
мнение, что смертные приговоры всем троим были вынесены по на­
стоянию советских властей, но это не так. Сам Кадар поддержал эти
крайние меры. Он был возмущен тем, что Надь не оставил свой пост
премьер-министра после вторжения советских войск и тем самым
сильно осложнил ему задачу убеждения венгров в собственной леги­
тимности как нового главы правительства. Совершенно очевидно он
был убежден в том, что пока жив Надь, он будет для него опасным со­
перником, учитывая, что тот стал символом венгерского патриотизма
и стремления к независимости. Во время процесса Надь отказался
просить суд о снисхождении, не признавая его законности. Когда к
нему обращались как к бывшему премьер-министру, Надь настаивал,
что все еще является главой законного правительства. В своем по­
следнем слове на процессе Надь заявил: «Если требуется моя жизнь,
чтобы доказать, что не все коммунисты являются врагами народа, я
с радостью готов пожертвовать собой. Я знаю, что настанет время, и
состоится новый процесс Надя, который меня реабилитирует. Я так­
же уверен в моем перезахоронении. Единственное, что страшит меня,
так это то, что ораторами на моих похоронах будут выступать те, кто
меня предал»72. Последними словами Малетера были: «Да здравству­
ет независимая и социалистическая Венгрия I»73

Уроки и наследие 1956 года

Венгерская революция носила антисоветский, но не антисоциали­
стический характер. Это было национальное и даже националистиче­
ское движение, но его лидеры являлись членами коммунистической
партии. Вместе с тем оно представляло собой получившее широкую
поддержку сопротивление коммунистической системе советского
типа, выстроенной под руководством Ракоши. Из почти десятимил­
лионного населения Венгрии всего 15 тыс. человек взяли в руки ору­
жие, чтобы сопротивляться советским войскам. Однако сотни т ы с я ч
участвовали в мирных демонстрациях, подобных церемонии переза­
хоронения Райка. Когда началось советское вторжение, подавляющее
большинство венгерского народа поддерживали плохо вооруженных

72 Sebestyen. Twelve Days. Р. 292.

73 Ibid.

396
дюдей, попытавшихся оказать сопротивление многократно превос-
хоДЯШемУ их противнику74. Вопреки утверждениям советской про­
паганды того времени, никакие западные «империалисты» не прово­
цировали венгерскую революцию или контрреволюцию, как ее было
принято называть в советских источниках. Это доказывает риторика
администрации президента Эйзенхауэра и прежде всего его государ­
ственного секретаря Джона Фостера Даллеса. Все их разговоры об
«откате коммунизма» и «освобождении покоренных народов» скорее
предназначались для ушей местных политиков, чем были нацелены
на то, чтобы реально повлиять на международные отношения75. Ни­
кто в США и тем более в других западных державах не собирался
вступать в войну, чтобы положить конец состоявшемуся де-факто
разделению Европы, признанному ими после окончания Второй ми­
ровой войны.
Единственное частное исключение на фоне несостоявшейся за­
падной интервенции в поддержку венгерского восстания представ­
ляла собой радиостанция «Свободная Европа», передачи которой
для народов коммунистической Восточной Европы, обычно, но не
всегда успешно глушившиеся, по тону и содержанию различались в
зависимости от страны назначения. Некоторые венгерские эмигран­
ты, обращавшиеся к своим соплеменникам из радиостудии «Свобод­
ной Европы» в Мюнхене, вели намного более зажигательные речи по
сравнению, например, со своими польскими коллегами76. Но на деле
венгерская редакция «Свободной Европы» в октябре-ноябре 1956 г.
скорее мешала, чем помогала тем, кто пытался в Венгрии добиться
большей независимости, учитывая ограниченность возможностей,
которыми они в то время располагали. В радиопередачах проводи­
лось мало различий или они вообще не проводились между Ракоши
и Надем, в некоторых йз них содержались призывы к свержению по­
следнего, хотя совершенно определенно в интересах венгров было
сплотиться вокруг него. Выступавшие по радио аналитики также

74 Gati. Failed Illusions. Р. 3.

75 Ibid. Р. 2, 90. Как замечает Гати (Р. 2), «более очевидная цель заключалась ско­
рее в том, чтобы удовлетворить крайне правое крыло Республиканской партии, воз­
главляемое сенатором Джозефом Маккарти, и сократить число демократов на Капито­
лийском холме, нежели освободить Центральную и Восточную Европу от советского
Доминирования».
76 Ibid. Р. 101. Более детально проработанный анализ деятельности венгерской
Реакции радио «Свободная Европа» во время Венгерской революции, некоторым об­
разом отличный от оценок Гейти, содержится в работе: Johnson A. R. Setting the Record
^traight: Role of Radio Free Europe in the Hungarian Revolution of 1956 / / Occasional
aPer. № 3. Woodrow Wilson International Center for Scholars. Washington DC. October
2006.

397
неверно оценивали соотношение сил внутри венгерского общества.
В то время как на переднем крае сопротивления находились сту­
денты, рабочие и интеллигенция, включая интеллектуалов из числа
коммунистов, люди, выступавшие на радио «Свободная Европа»,
связывали свои надежды преимущественно с католической церко­
вью и крестьянством77. Вместе с тем, когда на улицах Будапешта шли
ожесточенные сражения, жизнь в сельской местности протекала бо­
лее или менее спокойно, а церковь уже не обладала тем влиянием, как
прежде, или каким она располагала в Польше. Венгерский кардинал
Йожеф Миндсенти был приговорен к пожизненному заключению на
показательном процессе, состоявшемся в январе 1949 г. Его освободи­
ли из тюрьмы во время революционных волнений в октябре 1956 г., а
3 ноября он выступил с вдохновенной речью по радио, в которой, од­
нако, не отличал правительство Надя от его коммунистических пред­
шественников. Позднее его также обвиняли в том, что предполагае­
мым подстрекательством контрреволюционеров он спровоцировал
советское вторжение, хотя его речи никак не повлияли на Кремль, где
решение о вводе превосходящих вооруженных сил в Венгрию было
принято еще за три дня до его выступления78.
Передачи радио «Свободная Европа» способствовали распростра­
нению среди тех, кто взял в руки легкое оружие и выступил с ним
против советских танков, иллюзий относительно того, что за спиной
восставших стоят Соединенные Штаты, и они могут рассчитывать
на американскую военную помощь (хотя радиостанция никогда об
этом впрямую не говорила). Одним из результатов крушения вен­
герской революции стало то, что иностранные радиостанции, содер­
жавшиеся на деньги американских налогоплательщиков, включая
радио «Свободная Европа», стали проявлять особую осторожность
с тем, чтобы не внушать слушателям столь несбыточные надежды.
В последующие годы этим и другим радиостанциям, включая не в
последнюю очередь Би-Би-Си, предстояло сыграть немалую роль в
распространении правдивой информации о событиях в Восточной

77 Gati. Failed Illusions. Р. 109. Социальный состав активных участников в е н г е р ­

ского сопротивления, определенный на основе данных проведенных опросов, дан в р а ­
боте: Korvig В. Communism in Hungary: From Kun to Kadar. Stanford: Hoover Institution
Press, 1979. P. 310.
78 Sebestyen. Twelve Days. P. 34-37, 258-259.
Позднее кардинал Миндсенти получил убежище в американском посольстве а
Будапеште, ставшем его резиденцией на следующие 15 лет к неудовольствию не толь­
ко венгерских властей, но со временем самих США и даже Ватикана, которые в ответ
на эволюцию венгерских политики и общества стремились к улучшению отношений
Венгрией (Sebestyen. Twelve Days. Р. 266).

398
£вропе и Достижениях остального мира. Так или иначе, но после
1956 г. радио «Свободная Европа» старалось не возбуждать у слуша­
телей нереальных ожиданий и тщательно избегало в своих передачах
всего, что хотя бы отдаленно напоминало призывы к вооруженному
сопротивлению.
Одним из уроков, извлеченных восточноевропейскими рефор­
маторами из подавления Советским Союзом венгерской револю­
ции, стала необходимость демонстрации с их стороны преданно­
сти Варшавскому договору. Чешские коммунисты-реформаторы в
1968 г. считали крупной ошибкой Надя и его товарищей выпущен­
ную ими декларацию о нейтралитете и, соответственно, намерение
выйти из военного союза с СССР. Их предположение о том, что это
стало последней каплей, переполнившей чашу терпения советского
руководства, было вполне разумным, но объявленного ими намере­
ния оставаться в составе стран-участников Варшавского договора
оказалось недостаточно, чтобы спасти Чехословакию от советской
интервенции двенадцатью годами позднее. О Пражской весне речь
пойдет в главе 19, но здесь в качестве общего соображения уместно
заметить, что прямыми следствиями подобных силовых акций Со­
ветского Союза, будь то в Венгрии в 1956 г. или в Чехословакии в
1968 г., являлось укрепление позиций самых консервативных сил
по всей коммунистической Европе, включая саму Россию.
В октябре 1956 г. все неосталинисты в руководстве или в луч­
шем случае консервативные коммунистические лидеры Восточной
Германии, Болгарии, Чехословакии, Румынии и Албании (Вальтер
Ульбрихт, Тодор Живков, Антонин Новотный, Георгиу Георгиу-
Деж и Энвер Ходжа) как частным образом, так и публично под­
держали советское вторжение в Венгрию. В Польше Гомулка, в от­
личие от занятой им позиции в отношении Чехословакии в 1968 г.,
в частном порядке возражал против советской интервенции, но
никогда не осмеливался открыто критиковать советские действия
в Будапеште. Хотя между всеми перечисленными странами суще­
ствовали огромные культурные и исторические различия, тем не
менее системная общность в данном случае превалировала. Здесь
Уместно отметить, что в этих странах неизменно присутствовали
Все главные характерные черты коммунистических систем, и власт-
Hbie структуры действовали в них во многом сходными способами.
Положение изменилось в 1968 г., когда реформаторское движение
ВнУтри Коммунистической партии Чехословакии достигло кульми-
ВаДии, но все вернулось обратно после того, как с Пражской весной
Ь1ло насильственным образом покончено. С точки зрения достиже-
НИя ближайших целей советская военная интервенция в Венгрию
399
была успешной. Удалось поддержать советскую гегемонию внутри
коммунистического блока и сохранить его внешнюю стабильность
Подобная ситуация в Восточной Европе просуществовала, хотя и с
рядом серьезных отступлений, на протяжении жизни более одного
поколения. Но оккупация своего «социалистического» союзника,
помимо прямых выгод, имела для Кремля и свою цену. Интервен­
ция в Венгрию, происходившая на пике хрущевских разоблачений
Сталина на XX съезде, выглядела для многих сторонних наблюда­
телей как откат к сталинизму и повлекла за собой массовый выход
коммунистов из рядов западных коммунистических партий. Во
многом уникальным исключением из правил стал выбор шотланд­
ским поэтом-националистом Хью Мак-Диармидом подавления Со­
ветским Союзом венгерского восстания в качестве предлога для
повторного вступления в Коммунистическую партию Великобри­
тании. Это было особенно смешным, учитывая, что Венгрия, наряду
с Польшей, как раз тогда доказали, какую потенциальную угрозу
коммунизму таит в себе обостренное чувство национальной иден­
тичности.
В самой Венгрии переименованную правящую партию потребо­
валось восстанавливать буквально из руин. При этом в 1956-1957 гг.
пришлось уволить более 8 тыс. офицеров венгерской армии79. Совет­
ский Союз утратил поддержку не только в Западной Европе и Север­
ной Америке, где она никогда не была особенно мощной, но и в Азии.
Позднее отношения со странами третьего мира удалось улучшить, но
в то время некоторые самые преданные друзья СССР рассматривали
вторжение в Венгрию как акт, сопоставимый с примерами империа­
листических агрессий, такими как англо-французское нападение на
Египет80. В Восточной Европе с конца 1950-х гг. нарастало сопро­
тивление Албании и Румынии намерениям Советского Союза уси­
лить интеграцию социалистических стран под своим руководством.
Но в обеих этих странах не наблюдалось следов ревизионизма. На­
против, им предстояло стать (Румынии несколько позднее, чем Ал­
бании) самыми репрессивными коммунистическими государствами
Восточной Европы. Настаивая на собственной особой разновидности
национального коммунизма, Албания вступила в союз с Китаем, в то
время как румынские коммунисты продолжали поддерживать союз­
нические, хотя и не простые отношения с Советским Союзом.

79 Kramer. New Evidence. Р. 377.

80 Ibid.

400
 Самыми послушными членами советского блока были болгары и
до 1968 г. чехи. В октябре и ноябре 1956 г. труднее всего было пред­
сказать политический курс Венгрии и Польши. Гомулка представлял
собой сильную личность, он, безусловно, был антисталинистом, учи­
тывая его прошлое жертвы сталинизма, но далеко не либералом. Он
был твердо убежден в необходимости доминирующей роли коммуни­
стической партии и централизованного планирования в экономике.
К концу 1950-х гг. развеялись надежды, возлагавшиеся на него мно­
гими поляками81. Ожидавшиеся ими радикальные реформы не были
осуществлены ни тогда, ни в следующем десятилетии, хотя, частично
в связи с авторитетом католической церкви, коммунисты не занима­
ли столь доминирующего положения в обществе, как в остальных
странах Восточной Европы.
В Венгрии конец 1950-х гг. стал временем жестоких репрессий.
Немедленные последствия подавления революции 1956 г. оказались
почти столь же страшными, как того боялись большинство венгров.
Немногие лидеры в начале своего пребывания у власти испытыва­
ли по отношению к себе такое же презрение со стороны соотече­
ственников, как Янош Кадар. Но если Гомулка пришел к власти на
волне больших ожиданий, которых он впоследствии не оправдал,
то Кадар начинал как глава навязанного Советским Союзом прави­
тельства, с которым были связаны самые мрачные ожидания, впо­
следствии многократно им опровергнутые. До 1958 г. он совмещал
посты премьер-министра и Первого секретаря ЦК партии, но в ян­
варе того года уступил премьерство Мюнниху82. Тем временем в
Венгрии начало восстанавливаться обычное для коммунистических
систем распределение властных полномочий. Уже в 1957 г. стало оче­
видным старшинство партийного руководителя, а с начала 1960-х гг.
началось осторожное смягчение режима. К середине 1960-х гг. стали
обсуждаться серьезные экономические реформы, а в 1968 г. был за­
пущен новый экономический механизм (НЭМ ). Значительно вырос
жизненный уровень населения, и происходила постепенная либера­
лизация культурной жизни. Кадар обладал гигантской властью, но не
обнаруживал стремления ею пользоваться в собственных интересах.
Он вел скромный образ жизни, и не было никаких следов культа его
личности. Примечательно, что вскоре после его смерти 6 июля 1989 г.
три четверти венгров во время проводившегося опроса согласились
с Утверждением, что «с его уходом политическая жизнь Венгрии по­

81
Brown J.F. Eastern Europe Communist Rule. Durham, NC: Duke University Press,
1988. P. 160-161.
82 Gough. A Good Comrade. P. 120.

40 1
теряла одну из самых замечательных личностей»83. В конце 1999 г.
проводилось голосование с целью определения самых выдающихся
венгров уходящего тысячелетия, и Кадар в этом опросе занял третье
место. Учитывая, что из этих троих только один Кадар жил в XX веке,
то это означает, что именно его признали величайшим человеком сво­
ей эпохи84. Можно не соглашаться с подобной оценкой, но интересно
понять, каким образом произошел такой переворот в оценках одной
и той же личности, как этот угрюмый и страдающий от сознания соб­
ственной вины человек сумел стать виртуозным политиком. К этому
вопросу я намерен вернуться в главе 26.

83 Gough. A Good Comrade. Р. 256.

84 Ibid. Р. xi.
 16. КУБА - КОММУНИСТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО
КАРИБСКОГО РЕГИОНА

Куба - необычная коммунистическая страна. Она представляет

собой единственное государство в Америке и Карибском бассейне,
где у власти находятся коммунисты. Это единственная испаного­
ворящая коммунистическая страна, а также единственная страна
третьего мира за пределами Азии, сумевшая выстроить и сохранить
коммунистическую систему. Хотя Куба относится к той категории
коммунистических стран сопоставимого с нею размера, которая со­
вершила революцию собственными силами, но она отличается от
всех остальных подобных стран тем, что группа людей, захватившая
власть в результате революции, в то время коммунистами, собствен­
но говоря, не являлись. До самого прихода к власти они называли
себя членами Народной социалистической партии и придержива­
лись тактики партизанской войны, выработанной Фиделем Кастро
и его товарищами-революционерами1. И хотя Кубе предстояло че­
рез несколько лет эволюционировать в коммунистическое государ­
ство, но в данном случае постепенность такого перехода, в отличие от
Восточной Европы, не была исключительно тактическим маневром,
предпринятым из соображений политической осторожности. Скорее
она отражала постепенное изменение мировоззрения главного ли­
дера революции. Столкнувшись с новыми вызовами, связанными с
управлением государством, а не с захватом власти, Фидель Кастро
обратился к единственному примеру долговременного некапитали­
стического послереволюционного правления, который являли собой
Советский Союз и другие коммунистические страны.
Куба также отличалась от других коммунистических стран тем,
Что формально демократическая система в этой стране существова­
ла почти постоянно с момента обретения ею независимости в конце

Наряду с другими революционными партиями и студенческими группами, ком­

мунисты, однако, активно действовали в городском сопротивлении и внесли в подрыв
Ре)кима, предшествовавшего кастровскому, намного более заметный вклад, чем согла-
ается признавать кубинская послереволюционная историография.

403
XIX в. и вплоть до успешной революции, свершенной под руковод­
ством Кастро. Среди коммунистических стран то же самое можно
сказать только о Чехословакии, хотя своим качеством и уровнем
коррумпированности кубинская демократия, безусловно, была не-
сопоставима с чешской. В течение всего этого периода на Кубе, в
сущности, демократия отсутствовала, а зачастую грубо нарушались
даже ее внешние формы. Так, последний правитель Кубы до Кастро,
Фульхенсио Батиста, захватил власть в марте 1952 г. в результате
военного переворота накануне предстоявших президентских вы­
боров. Он был тесно связан с интересами американского бизнеса,
преимущественно сомнительного и подпольного. Характерным при­
мером представителей подобного бизнеса был Мейер Лански, по­
тери которого в результате конфискации кубинскими властями по­
сле возглавляемой Кастро революции принадлежавших ему отелей,
клубов, казино и публичных домов оценивались в сумму порядка
100 млн долларов США2. Уровень коррупции сменявших друг дру­
га на Кубе правительств, деятели которых правили страной в тесном
сотрудничестве с американскими гангстерами, был настолько высок,
что неприязнь к США широко утвердилась в кубинском обществе
еще задолго до того, как эта страна стала коммунистической. Хотя
США помогли Кубе освободиться от испанского владычества в конце
XIX в., эта помощь воспринималась просто как замена испанских ко­
лонизаторов американскими. Антиамериканские настроения были
развиты на Кубе сильнее, чем где-либо еще в Латинской Америке. В
то же время материальное благополучие американцев вызывало за­
висть кубинцев, а многие кубинские интеллектуалы восхищались по­
литическими институтами Соединенных Штатов. Вместе с тем при­
вязанность островитян к собственной глубоко порочной демократии
была сильно подорвана, а диктаторский режим Батисты не пользо­
вался никаким уважением.
Сменявшие друг друга кубинские правители всегда взывали к
памяти Хосе Марти, героя борьбы своей страны за независимость
от колонизаторов, но никому из них не удалось сделать это столь
убедительно, как Фиделю Кастро. Не являясь по своим убеждени­
ям марксистом, Марти оставил литературное наследие, в котором-
наряду с независимостью Кубы, отстаивал принципы ее будущего
общественного устройства, близкие к социал-демократическим. Он
относился к доминированию Соединенных Штатов в своей с т р а н е

2 Skierka V. Fidel Castro: A Biography. Translated by P. Camiller, Cambridge: Polity-

2004. P. 15-17; Castro F. My Life. Ed. I. Ramonet and trans. A. Hurley. Revised edition. L :
Allen Lane, 2007. P. 2, 6, 21-22.

404
не более благосклонно, чем к испанскому колониальному правле-
НйЮ. Будучи одновременно националистом и интернационалистом,
Марти стал вдохновителем кубинской борьбы за освобождение в
конце XIX в. Более того, он рассматривал сопротивление иностран­
ному доминированию во всей Латинской Америке в контексте меж­
дународных отношений в целом, считая его «борьбой угнетенных за
свободу и равенство»3. Он умер в 1895 г., так и не увидев освобож­
дения Кубы от колонизаторов. Вместе с тем он стал мощным поли­
тическим символом и одним из тех, чьи идеалы столь сильно кон­
трастировали с грязной реальностью политической жизни Кубы в
XX столетии. Марти пользовался таким всецелым почитанием среди
кубинцев, что не только Фидель Кастро продолжал цитировать его
работы даже после своего обращения в коммунисты, причем даже с
большим рвением, чем Маркса или Ленина, но и заклятые враги Ка­
стро, кубинские эмигранты, живущие в Майами, назвали созданную
ими радиостанцию, вещающую на Кубу, «Радио Марти».

Происхождение Кастро и его приход к власти

Фидель Кастро происходит из достаточно обеспеченной семьи
землевладельца, будучи третьим ребенком, рожденным от его отца
кухаркой и домоправительницей в их имении, на которой тот впо­
следствии женился4. Он был в гораздо более близких отношениях
со своей матерью, убежденной католичкой, нежели с волевым и
нерелигиозным отцом. Последний был кубинцем в первом поколе­
нии, приехавшим на Кубу без копейки денег из испанской Галисии
и наживших состояние, постепенно расширяя свои землевладения.
Несмотря на то что Фиделю Кастро в детстве и юности довелось
испытать на себе некоторую дискриминацию в связи со своим сель­
ским происхождением, рождением вне законного брака и запозда­
лым крещением, он, тем не менее, добился больших успехов в учебе
и спорте, обучаясь до поступления на юридический факультет Га­
ванского университета в ведущем иезуитском колледже5. В раннем
подростковом возрасте Кастро написал наивное письмо президенту
Франклину Д. Рузвельту, хранящееся сейчас в Национальном ар­
хиве США, в котором поздравлял его с победой на выборах в 1940 г.

3 Angell A. The Left in Latin America since c. 1920 / / L. Betheil (ed.). The Cambridge
history of Latin America. Vol. IV. Part 2: Politics and Society. Cambridge University Press,
1994. P. 163-232, at p. 176.
4 Skierka. Fidel Castro. P. 6-7.
5 Ibid. P. 10-20.

405
и спрашивал, не мог бы тот прислать ему 10 долларов, поскольку
он «никогда не видел американской десятидолларовой банкноты, а
ему хотелось бы ее иметь»6. Он получил благодарственное письмо
от Государственного департамента США, но, как следовало ожи­
дать, никаких десяти долларов к нему приложено не было. Впослед­
ствии в своих мемуарах, составленных на основе данных им в разное
время интервью, Кастро шутливо заметил: «Есть люди, говорившие
мне, что стоило в свое время Рузвельту послать мне 10 долларов, и я
бы никогда не доставил Штатам столько головной боли»7. Девятью
годами позже Кастро отказался от 5 тыс. долларов, предложенных
ему за подписание контракта с командой «Нью-Йоркские гиганты»,
когда американские вербовщики бейсбольных талантов заметили
его многообещающие способности в этом виде спорта. Кастро был
ведущим игроком бейсбольной команды Гаванского университе­
та, хотя к тому времени уже стал активно интересоваться поли­
тикой8.
Когда Батиста, бывший одним из кандидатов на президентских
выборах с очень малыми шансами на успех, совершил военный пере­
ворот в марте 1952 г., он объявил, что это была революция, утвер­
дившая новый законопорядок. На самом деле Мейер Лански стал
его «официальным советником по реформе казино», и вскоре эти
два человека стали грести доллары миллионами9. Год спустя Ка­
стро предпринял свою первую попытку свержения режима Батисты.
К тому времени он прочитал некоторые работы Маркса и Ленина, но
в 1953 г. он еще был далек от ортодоксального коммунизма, хотя уже
мыслил понятиями социальной революции и перераспределения со­
стояний богачей. Он возглавил группу радикальных противников
режима Батисты, попытавшихся взять штурмом крепость Монка-
да в городе Сантьяго-де-Куба. В состав группы входило около 120
мужчин и две женщины, в то время как гарнизон крепости насчи­
тывал, по разным оценкам, от 700 до 1500 военнослужащих10. Они

6 Skierka. Fidel Castro. Р. 5. В письме американскому президенту Кастро преу­

меньшил свой возраст, написав, что ему тогда было 12 лет.
7 Castro. Му Life. Р. 80-81.
8 Skierka. Fidel Castro. Р. 24.
9 Ibid. Р. 30, 32.
10 Существуют небольшие разночтения в численности отряда, с которым Кастро
штурмовал казармы Монкада, между его собственными мемуарами и данными, при­
водимыми его главным биографом. Еще больше различаются их оценки численно-
сти солдат в казармах. Если Фолкер Скирка приводит цифру в 700 солдат, то Кастро
утверждает, что их было 1500 человек. См.: Skierka. Fidel Castro. Р. 34; Castro. Му Lite
Р. 121-122.

406
начали атаку крепости в 5.15 утра, рассчитывая на эффект внезап-
ности и на то, что большая часть солдат в это время будет еще спать.
Они надеялись захватить все оружие, хранившееся в крепости, уни­
чтожить большую часть солдат, а затем объявить о своей победе по
радио. Случайно заметивший нападавших постовой поднял тревогу
й лишил их преимущества внезапности нападения, и Кастро с това­
рищами были разбиты. Большинство из них во время атаки были
убиты, часть захвачены в плен, а остальные, включая Кастро, были
выслежены и арестованы позднее. Большинство захваченных членов
группы были хладнокровно убиты, нередко после жестоких пыток
и нанесения тяжелых увечий11. Неудачная попытка штурма казарм
Монкада произошла в воскресенье 26 июля 1953 г., и в официальной
историографии коммунистической Кубы этот день объявлен датой
начала революции, увенчавшейся менее чем через 6 лет свержением
режима Батисты.
По счастливому стечению обстоятельств, а частично - благодаря
заступничеству одного из офицеров, Фидель Кастро избежал судь­
бы многих своих товарищей. Вместе с тем на закрытом судебном
процессе 16 октября 1953 г. он был осужден на 15 лет тюремного за­
ключения. Кастро было позволено защищать себя самому. Приговор
был предрешен, и поэтому его речь на суде, продолжавшаяся 4 или
5 часов, не оказала непосредственного влияния на судебное решение.
Кастро завершил свою речь следующими ставшими знаменитыми
словами: «Выносите ваш приговор! Он не имеет значения! История
меня оправдает!»12. Он был убежден в том, что, независимо от при­
говора суда, успешная революция на Кубе свершится менее чем через
четверть века. В своих мемуарах Кастро возвращается к тому силь­
ному влиянию, которое в тот период оказал на него марксизм. Од­
нако этому вряд ли можно найти подтверждение, если обратиться к
тексту его речи на суде, посвященной красноречивой защите свободы
и права на восстание против тиранических правителей, которое он
обосновывал, цитируя многих мыслителей прошлого, включая Фому
Аквинского, Джона Милтона, Джона Локка, Жан-Жака Руссо и Тома
Пейна. Он также поносил Батисту в самых резких выражениях и, за­

1 Skierka. Fidel Castro. Р. 34-37; Castro F. Flistory Will Absolve Me. L.: Jonathan
CaPe, 1968; Castro. My Life. P. 104-134.
12 Castro. History Will Absolve Me. P. 104. По некоторым оценкам, речь Кастро
пРодолжалась четыре часа, по иным - пять часов. Кастро говорил без заготовленного
Текста, а его речь не записывалась. Он восстановил ее по памяти в тюрьме и передавал
рВои записи на волю для опубликования в спичечных коробках. Skierka. Fidel Castro.
Р* 36.

407
ключая свое выступление, заявил: «Понятно, что честный человек
должен умереть или сидеть в тюрьме в республике, президент кото­
рой - бандит и вор»13.
Фактически Кастро провел в заключении 1 год и 7 месяцев,
выйдя из тюрьмы в мае 1995 г. после того, как архиепископ Перес
Сервантес уговорил власти освободить его и других оставшихся в
живых членов его группы в рамках тогдашней широкой амнистии.
Архиепископ доказал, что они больше не представляют никакой
угрозы для власти14. Вместе с тем самому Кастро грозила опасность
быть убитым агентами Батисты, особенно после образования им
собственной политической организации под названием «Движение
26 июля», и поэтому менее чем через два месяца после освобож­
дения он уехал в Мексику, где тогда жил его младший брат Рауль.
Именно Рауль познакомил его с аргентинским врачом Эрнесто Ге­
вара, уже тогда бывшим марксистом и революционером, больше
известным под кличкой «Че». В то время Фиделю было 29, а Че
Геваре - 27 лет. После первой встречи с Кастро Гевара записал в
дневнике: «Это молодой умный парень, очень уверенный в себе и
невероятно смелый. Мы быстро нашли общий язык». Вспоминая те
годы, Фидель позднее отмечал, что «в то время Че был значительно
более развит как революционер, чем я сам, по крайней мере, в идео­
логическом плане»15. В Мексике Кастро опять был временно аре­
стован, а в ноябре 1956 г. ему было предписано властями в течение
трех суток покинуть страну. С группой товарищей-революционеров
он приобрел старую яхту «Гранма», имя которой впоследствии
стало названием, причем довольно нелепым*, главной кубинской
коммунистической газеты, и отплыл на ней к берегам Кубы. Яхта
была перегружена людьми и снаряжением и, попав в шторм в Мек­
сиканском заливе, чуть было не затонула. Предназначавшееся
прежде для развлекательных прогулок судно было рассчитано на
25 пассажиров, но никак не на 82 партизан, увешанных винтовками,
автоматами, пистолетами и везших собой ящики с боеприпасами и
снаряжением. Все путешествие заняло неделю, на двое суток боль­
ше, чем намечалось, но, в конце концов, яхта достигла берегов Кубы,
отклонившись примерно на одну милю от намеченного места высад-

13 Castro. History Will Absolve Me. P. 103.

14 Skierka. Fidel Castro. P. 38-39.
15 Ibid. P.40-41.
Название действительно нелепое, если вспомнить, что в буквальном переводе (
английского название яхты «Granma» звучит как «бабуля», т.е. ласковое обращение к
бабушке. - Примеч. пер.

408
Кй16. Это был еще один из бесчисленного числа случаев, когда вопре­
ки всему Кастро сумел выжить.
Высадившаяся с яхты группа революционеров ушла в горы
Сьерра-Маэстра и в течение следующих двух лет вела партизанскую
войну против режима Батисты. Неопределенность идеологии Кастро,
частично имевшая место на самом деле, а в какой-то мере не раскры­
ваемая им по тактическим соображениям, помогала ему приобретать
молчаливую поддержку значительной части кубинского среднего
класса и некоторых представителей верхних слоев общества17. Они
видели в Кастро лидера демократического по своему существу дви­
жения. Революционеры, ведомые Кастро, в основном опирались на
поддержку сельскохозяйственных рабочих, а не городского пролета­
риата. Вместе с тем сельские рабочие на Кубе, как и во всей Латинской
Америке, очень сильно отличались от крестьянства. Многие из них
трудились на сахарных заводах и получали приличную заработную
плату в сезон уборки и переработки урожая [сахарного тростника],
но в остальное время года зарабатывали очень мало. Их можно было
в то время считать «трудящимися полупролетарского толка». Эти
сельские рабочие, организованные в большие партизанские отряды,
входили в число наиболее активных сторонников Кастро. К началу
1958 г. после многочисленных стычек с правительственными войска­
ми революционеры контролировали почти 2000 кв. миль террито­
рии на востоке Кубы, хотя ядро мятежников составляли всего около
300 вооруженных бойцов. Конфискуя имущество крупных землевла­
дельцев на контролируемой ими территории и распределяя его среди
бедных и совсем неимущих крестьян, они создавали и укрепляли тем
самым собственную социальную базу18. Вместе с тем, вопреки рево­
люционной мифологии, описывающей всех, кто вел вооруженную
борьбу против правительства в конце 1950-х гг., как «крестьянскую
армию», ядро вооруженных сил Кастро на самом деле составляли мо­
лодые революционеры - выходцы из среднего класса19.
В июле 1958 г. в столице Венесуэлы Каракасе собрались предста­
вители восьми кубинских оппозиционных партий и групп против­

16 Castro. Му Life. Р. 182; Skierka. Fidel Castro. Р. 46-47.

17 Aguilar L. E. Currents in Latin America: Fragmentation of the Marxist Left / /
roblems of Communism. Vol. XIX. № 4. July-A ugust 1970. P. 1-12, at p. 70.
18 Skierka. Fidel Castro. P. 56-57.
19 Lamberg R. F. Che in Bolivia: The “Revolution” That Failed / / Problems of
^°mmunism. Vol. XIX. № 4. July-A ugust 1970. P. 25-37, at p. 36. В городах также на­
е д а л а с ь революционная активность, включая всеобщие забастовки, которая не была
^вязана с революционной группой Кастро, но также способствовала подрыву устоев
ТаРого режима.

409
ников Батисты, выпустившие совместный «Манифест гражданско-
революционного оппозиционного фронта», провозгласивший его
лидером Фиделя Кастро. Люди Кастро устроили радиостанцию на
контролируемой ими территории, получив возможность распростра­
нять свои воззвания в эфире. Примечательно, что среди партий, под­
писавших манифест, отсутствовала коммунистическая, называвшая­
ся тогда Народной социалистической партией (НСП). Однако сразу
после выхода воззвания ее лидер Карлос Рафаэль Родригес осознал,
что он сам и его партия рискуют упустить историческую возможность,
отправился в горы Сьерра-Маэстра, чтобы засвидетельствовать свое
уважение Кастро. Хотя Фидель не очень охотно водил компанию с
коммунистами, но Родригес стал не только членом его будущего
правительства, но и оставался одним из ближайших соратников до
конца своей жизни (он умер в 1997 г.)20. Взаимопонимание, найденное
Фиделем Кастро с Родригесом, способствовало его идеологическому
сближению с братом Раулем, а также с Че Геварой21.

Кастро во власти
В последние месяцы 1958 г., когда Фидель и Рауль Кастро имели
под своим командованием примерно 3 тыс. человек, революционеры
захватывали все новые и новые территории, редко встречая сколько
бы то ни было серьезное сопротивление. Армия была деморализо­
вана и более не способна к серьезной борьбе. Повстанцы захватили
Сантьяго и, не встречая вооруженного сопротивления, направились
к Гаване. Батиста, осознав, что дни его пребывания во власти сочте­
ны, передал командование армией генералу Эулохио Кантильо, а сам
1 января 1959 г. бежал из страны, перелетев на самолете вместе с се­
мьей и ближайшими друзьями в Доминиканскую республику. Не­
сколькими часами позднее за ним вылетели еще два самолета с его
сторонниками. Батиста прихватил с собой почти все золотовалютные
резервы Кубы22. Генерал Кантильо заключил в конце декабря согла­
шение с Кастро, обязавшись не оказывать сопротивления «Движению
26 июля», но попытался перебежать тому дорогу, назначив себя преем -
ником Батисты. Однако у него не было собственной базы поддержки, \1
3 января 1959 г. со старым режимом было покончено. (Кантильо был
арестован и провел несколько лет в тюрьме23.) Кастро сумел найти

20 Skierka. Fidel Castro. Р, 60-61.

21 Ibid. P.61.
22 Ibid. P. 68-69.
23 Castro. My Life. P. 203.

410
х0роШее применение такому сравнительно новому средству массовой
цнф°Рмации’как телевидение. (К тому времени на Кубе уже имелись
около 400 тыс. телевизионных приемников при численности населе­
ния менее 7 млн человек.) Он также совершил триумфальную поезд-
ку по острову в открытом джипе. Когда он прибыл 8 января в Гавану,
его речь с балкона президентского дворца, длившаяся несколько ча­
сов, была встречена с огромным энтузиазмом. По словам британского
посла на Кубе, люди видели в нем «воплощение Хосе Марти, Робин
руда, Гарибальди и Иисуса Христа в одном лице»24.
Хотя Кастро нашел взаимопонимание с лидером НСП Родриге­
сом, но сам еще не был коммунистом, когда пришел к власти в ян­
варе 1959 г., и объявил себя марксистом-ленинцем только в декабре
1961 г. Принятие им всех основных черт коммунистической системы
происходило постепенно. Вместе с тем некоторые из тех, кто окружал
Кастро даже в 1953 г., были заражены идеями коммунизма, в том чис­
ле его младший брат Рауль, бывший членом молодежной коммуни­
стической организации. Че Гевара также идеологически был ближе к
коммунистам, чем Кастро, хотя его идеология, представлявшая смесь
революционного идеализма с приверженностью к методам партизан­
ской войны, не очень одобрялась коммунистическими чиновниками в
Москве. Фидель, по его собственным воспоминаниям, был в те време­
на скорее утопическим социалистом, нежели ленинцем. Главным его
героем в политике являлся Хосе Марти, и в 1950-х гг. он определенно
был большим приверженцем идей Марти, а не марксизма25. В интер­
вью, данном Кастро ближе к завершению его карьеры, кубинский ли­
дер признался, что продолжает обожать Марти, заявив: «Я был пре­
жде всего мартинистом, и только потом марксистом и ленинцем»26.
В том, что ни сам Кастро, ни большинство его товарищей по пар­
тизанской войне против диктатуры Фулхенсио Батисты поначалу не
были поклонниками кубинских коммунистов, нет ничего удивитель­
ного. Коммунисты отрицали необходимость вооруженной борьбы.
Они в своем оппортунизме зашли столь далеко, что даже приняли
предложение Батисты занять несколько должностей в его правитель­
стве. А когда Кастро с небольшой группой радикально настроенных
последователей высадился в кубинских горахлз 1956 г., чтобы по­
пытаться силой свергнуть коррумпированный авторитарный режим
Батисты, кубинские коммунисты отвергали его методы как «пут­

24 Skierka. Fidel Castro. Р. 69.

25 Castro. Му Life. Р. 146-157.
26 Ibid. Р. 157

411
чистские» и называли возглавляемое им движение «буржуазным» и
«романтическим»27. Последнее определение было довольно подхо­
дящим. Кастро и в еще большей степени его товарищ по оружию Че
Гевара были революционными романтиками по своему темперамен­
ту, но они являлись и намного более харизматичными лидерами по
сравнению с любым из руководителей кубинской компартии. Как мы
уже видели, руководитель коммунистов Карлос Рафаэль Родригес
вступил в союз с Кастро только после того, как стало ясно, что рево­
люционеры побеждают, а режим Батисты находится на краю гибели.
Но, несмотря на присоединение коммунистов, движение, одержав­
шее победу, не было по своей сути коммунистическим. Когда же по­
сле победы революции в руках Кастро оказались все рычаги власти,
то неожиданно для него самого обнаружилось, что у него нет ни ре­
альной партии, ни настоящей армии, ни определенной программы28.
Очень скоро необходимость всех трех перечисленных факторов стала
для него очевидной, и оказалось, что в сложившихся обстоятельствах
ему будет очень полезен организационный опыт коммунистов.
В некоторых отношениях Куба последовала восточноевропей­
ской схеме создания сначала широкой коалиции, вскоре уступив­
шей власть коммунистам. Первым президентом послереволюци­
онной Кубы сал судья Мануэль Уррутиа, а большинство членов
первого правительства составили такие же выходцы из «буржуазно­
либерального лагеря», каким был он сам29. Между тем Кастро, даже
когда он не занимал высоких государственных постов, был признан­
ным каудилъо, т.е. вождем и олицетворением нации. Подобная пер­
сонализация власти была очень распространенным, можно сказать,
даже традиционным явлением в Латинской Америке, о котором сам
Кастро отзывался довольно презрительно, хотя она и приносила ему
определенные выгоды в условиях радикального разрыва его страны
с прошлым во многих других отношениях. В течение полутора меся­
цев после бегства Батисты, Кастро, как уже отмечалось, не занимал
никаких государственных постов, но оставался главнокомандую­
щим вооруженными силами. Из 15 членов кабинета министров л и ш ь
4 представляли «Движение 26 июля», но не было ни одного мини­
стра из числа членов коммунистической НСП30. Вместе с тем со с т а в

27 Meyer К. Е. Cuba’s Charismatic Communism / / Problems of Communism. Vol. M

№ 6. November-December 1962. P. 44-45.
28 Draper T. Ibid. P. 45.
29 Skierka. Fidel Castro. P. 72.
30 Ibid. P. 72-73.

412
правительства очень скоро изменился. В середине февраля 1959 г. по­
дал в отставку первый послереволюционный премьер-министр Миро
КарДона’ неудовлетворенный отсутствием у него реальной власти, и
эТу должность занял Кастро.
Во время своего визита в Соединенные Штаты в апреле 1959 г. Ка­
стро заверял, что революция на Кубе не является коммунистической,
и, более того, уверял, что «открыты двери для частных инвестиций в
индустриальное развитие Кубы»31. Тем временем за кулисами поли­
тической сцены на Кубе продолжалась борьба вокруг выбора путей
послереволюционного развития нового режима. Наиболее заметны­
ми представителями лагеря, выступавшего за марксистский и просо­
ветский путь, являлись Рауль Кастро и Че Гевара. Революция на Кубе
поначалу носила социальный и национальный характер, но отрица­
тельное отношение к ней со стороны американского правительства
и, что неудивительно, деловых кругов США, возможно, ускорили по­
ворот Кастро в сторону коммунизма. Месяц спустя после поездки в
США, Кастро создал «Национальный институт аграрной реформы»,
который сам и возглавил. На какое-то время это учреждение стало
высшим органом исполнительной власти в стране, оттеснив офици­
альный «либерально-буржуазный» кабинет министров. Институт
взялся за проведение земельной реформы, означавшей радикальное
перераспределение собственности в стране. Кастро был непреклонен
в осуществлении этой меры. Была экспроприирована даже земля,
принадлежавшая его собственной семье, причем во владении его ма­
тери остался только дом, в котором она проживала до самой смерти
в 1963 г.32
В июле 1959 г. был смещен со своего поста президент Уррутиа
после того, как стал возражать против растущего влияния комму­
нистической НСП, а в октябре заволновались армейские офицеры,
обеспокоенные проникновением в их ряды коммунистов. Среди
протестовавших оказался Убер Матос, бывший товарищ Кастро по
партизанской борьбе в горах Сьерра-Маэстра, получивший суровый
приговор «за измену революции» - 20 лет тюремного заключения.
Это стало сигналом для ужесточения нового режима. Рауль Кастро
выступал даже за расстрел Матоса, но Фидель наложил вето на та-
к°и приговор33. Любая оппозиция революции и новому руководству
страны стала приравниваться к государственной измене. К середине

31 Ibid. р. 76.
32 Ibid. Р. 82.
33 Ibid. Р. 84-85.

413
1960-х гг. были взяты под контроль или закрыты все важные газеты,
радио- и телевизионные станции34. Хотя кубинский режим начинал
все больше походить на систему советского типа, новые власти имели
основания опасаться реальных врагов. Антикастровские партизаны
действовали в горах Центральной Кубы, происходили многочислен­
ные акты саботажа, причем большинство из них было очевидно ор­
ганизовано кубинскими эмигрантами, действовавшими совместно с
ЦРУ35.
В 1963 г. кастровское «Движение 26 июля» слилось с коммуни­
стической НСП, и это объединение получило название «Объеди­
ненная революционная организация (ОРО)». Между тем Кастро до­
вольно настороженно относился к старым кубинским коммунистам,
поскольку те вскоре начали проявлять стремление подчинить себе
коалицию, действуя при этом методами, очень напоминавшими не
только восточноевропейский опыт, но и собственную недавнюю так­
тику Кастро, примененную им при замене либеральных членов не­
долго просуществовавшей широкой правящей коалиции. Коммунист
Анибал Эскаланте, возглавлявший бюрократический аппарат ОРО,
был в марте 1962 г. снят с занимаемого им поста и выслан из Кубы.
Все шесть действовавших секретарей провинциальных организаций
ОРО были выходцами из ранее существовавшей кубинской ком­
мунистической партии (НСП), и Кастро снял с занимаемых долж­
ностей четверых из них, оставив лишь тех двоих, на чью лояльность
он мог положиться. В 1965 г. ОРО изменила название и стала име­
новаться Кубинской коммунистической партией (ККП) во главе с
Фиделем Кастро, совмещавшим посты Генерального секретаря пар­
тии и премьер-министра. (Вплоть до 1976 г. Кастро не был офици­
альным главой государства, хотя совмещал должности Генерального
секретаря, премьер-министра и главнокомандующего вооруженными
силами36.) Куба была официально признана социалистической Со­
ветским Союзом и международным коммунистическим движением
в 1963 г. после окончания первого визита Кастро в Россию, с о с т о я в ­
шегося в том году. Куба не входила в состав Совета экономической
взаимопомощи (СЭВ) или в военную Организацию Варшавского до­
говора, но получала значительные выгоды от торговых отношений с
Советским Союзом и его щедрую военную помощь.
I

34 Skierka. Fidel Castro. Р. 87-89.

35 Ibid. Р. 89.
36 Devlin К. The Permanent Revolutionism of Fidel Castro / / Problems of Con'
munism. Vol. XVII. № 1. 1968. P. 1-11, at p. 2; Skierka. Fidel Castro. P. 196.
 К уб и н с к и й р а ке тн ы й кр и зи с
Признанию кастровской Кубы частью международного комму-
нцстического движения предшествовали драматические события
1962 г., известные под названием Кубинского ракетного кризиса и
ставшие суровым испытанием для советско-кубинских отношений.
Этот эпизод, поставивший Кубу в самый центр мировой политики,
уже затрагивался нами в главе 14 в общем контексте советской по­
литики и того ущерба, который нанес ей Никита Хрущев. Когда Хру­
щеву пришла в голову идея размещения советских ядерных ракет
на Кубе, Кастро поначалу отказывался их принимать, поскольку не
желал, чтобы Кубу считали советской военной базой37. Кроме того,
сам Хрущев еще в предыдущем году публично высмеивал измыш­
ления о том, что Куба может быть использована Советским Союзом
в качестве базы для нападения на США. Но к началу лета 1962 г. он
уже был настроен в пользу размещения на Кубе ракет с ядерными
боеголовками не только в качестве средства предотвращения напа­
дения США на эту страну, но также имея в виду их наступательный
потенциал, направленный против Соединенных Штатов. Хотя Пре­
зидиум ЦК КПСС в конечном итоге утвердил 24 мая предложение
Хрущева, но до того внутри него существовала оппозиция приня­
тию этого решения, возглавляемая Анастасом Микояном. С его точ­
ки зрения такая политика была очень опасной, а американцы, по его
словам, никогда не смирятся с установкой ракет. Микоян олицетво­
рял собой здравый смысл в течение всего ракетного кризиса, высту­
пая одновременно в качестве главного посредника между Кремлем
и Фиделем Кастро38. Последняя миссия потребовала от Микояна
всего дипломатического искусства, поскольку первоначальные со­
мнения Кастро в отношении разумности установки ядерных ракет
на Кубе не шли ни в какое сравнение с его гневом, когда ракеты
были вывезены, а пусковые установки для них демонтированы по­
сле двусторонних переговоров между советским правительством и
администрацией президента Кеннеди, полностью проходивших в
°бход Кастро.
Как в Вашингтоне, так и в Москве взяли верх те, кто выступал за
Дипломатический выход из тупиковой ситуации. Принципиальное

37 Castro. Му Life. Р. 272; Fursenko A., Naftali Т. Khrushchev’s Cold War: The Inside
tory of an American Adversary. NY: Norton, 2006. P. 436.
P Президиум ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний,
^енограммы. С. 556; Fursenko, Naftali. Khrushchev’s Cold War. P. 426-507; Мико-
11А.И. Так было: размышления о минувшем. С. 606.

415
значение имело решение, принятое президентом Джоном Ф. Кен­
неди, отвергшим предложение бомбить без предупреждения уже
построенные пусковые установки или топить советские суда, ко­
торые могли еще везти ракеты на Кубу. Вместо того он предпочел
установить военно-морскую блокаду острова, чтобы предупредить
доставку дополнительных ракет и взять передышку для перегово­
ров, оставив Советскому Союзу больше времени для демонтажа
строящихся пусковых установок и вывоза ракет, уже находивших­
ся на Кубе. В качестве составной части собственных обязательств,
направленных на прекращение очень опасного противостояния,
Соединенные Штаты обязались не предпринимать новых нападе­
ний на Кубу. Ранее Кеннеди унаследовал от администрации Эй­
зенхауэра план поддержки попытки кубинских эмигрантов освобо­
дить остров от Кастро и его революционеров. Кастро был заранее
предупрежден о готовящейся авантюре, и отряды эмигрантов, вы­
садившиеся на кубинском береге Плайя-Хирон, или «Заливе сви­
ней», были полностью разгромлены. Кубинцы захватили в плен бо­
лее тысячи интервентов, которых впоследствии вернули в США в
обмен на поставки медикаментов и сельскохозяйственных машин39.
Напротив, на следующий год во время Карибского ракетного кри­
зиса у кубинцев не было никаких возможностей торговаться с Сое­
диненными Штатами. Кастро, конечно, мог высказывать свои пред­
ложения Хрущеву, но все ключевые решения принимались тогда в
Москве и Вашингтоне. В дополнение к обещанию воздерживаться
от нападений на Кубу Кеннеди в качестве еще одной уступки Хру­
щеву согласился вывести американские ракеты из Турции, огово­
рив, что это его решение не будет публично озвучено Советским
Союзом. Но, как оказалось, эта уступка не была столь необходи­
мой, поскольку Хрущев уже надиктовал свою речь, в которой со­
глашался в основном с американскими требованиями еще до того,
как узнал об этом обязательстве Кеннеди40. Поэтому вывод амери­
канских ракет из Турции несколькими месяцами позднее был це­
нен тем, что Советский Союз мог больше не беспокоиться по их по­
воду, но не принес ему никаких политических выгод. Китайцы, как
и кубинцы, считали, что Москва пошла на попятный безо всякой на
то необходимости. Вместе с тем советским руководителям хватило
мудрости отступить от края надвигавшейся катастрофы, в которую
импульсивность Хрущева могла ввергнуть весь остальной мир. Как

39 Castro. Му Life. Р. 258.

40 Fursenko, Naftali. Khrushchev’s Cold War. P. 490.

416
заметил впоследствии Микоян, они были «на грани третьей миро-
рой войны»41.
Кастро был возмущен тем, что его не привлекли к участию в пере­
говорах между Советским Союзом и Соединенными Штатами, хотя
з течение всего кризиса он обменивался письмами с Хрущевым. Он
настаивал на том, что ракеты ни в коем случае не следует вывозить,
даже если бы это привело к ядерной войне. Более того, он доказы­
вал, что в случае если США нанесут удар обычными вооружениями,
Советский Союз должен будет применить ядерное оружие. Об этом
он писал Хрущеву 31 октября: «Моя позиция заключается в том, что
если произойдет агрессия, то агрессорам не должна быть предостав­
лена привилегия решать, надлежит ли применять против них ядерное
оружие. Разрушительная сила этого оружия столь велика, а транс­
порт, на котором его доставляют, настолько быстр, что агрессор смо­
жет рассчитывать на значительное первоначальное преимущество
в свою пользу... Я не предлагал Вам, товарищ Хрущев, не то, чтобы
СССР предпринял атаку в разгар кризиса... а то, что в случае нападе­
ния империалистов СССР бы действовал без колебаний и никогда не
допустил бы ошибки, позволив врагу первым атаковать его с исполь­
зованием ядерного оружия»42. К счастью, советское руководство было
значительно опытнее в части политики сосуществования в ядерную
эпоху по сравнению со все еще остававшимися юнцами в политике
кубинскими революционерами. Обе стороны, как Соединенные Шта­
ты, так и Советский Союз, извлекли уроки из Кубинского ядерного
кризиса и больше никогда за оставшиеся годы холодной войны не
подводили мир столь близко к ядерной катастрофе, как это сделал
Хрущев. Не обращая внимания на разумные возражения некоторых
коллег, Хрущев затеял азартную игру в надежде, что размещение ра­
кет на Кубе станет «не только быстрым решением по защите револю­
ции Кастро, но и позволит устранить стратегический дисбаланс меж­
ду двумя сверхдержавами и урезать советские оборонные расходы»43.
После этого опасного эпизода сам Хрущев пришел к убеждению, что
ядерная война была бы «полным безумием», и с большей готовно­

41 Микоян. Так было: размышления о минувшем. С. 606. Записи, сделанные

время продолжительных дискуссий вокруг Кубинского кризиса в Президиуме
ЦК КПСС, были далеко не полными. Они воспроизведены в сборнике: Президи­
ум* ЦК КПСС 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы.
С*617-625.
42 Castro. Му Life. Р. 283-284.
43 Leffler М. Р. For the Soul of Mankind: The United States, the Soviet Union, and
he Cold War. NY: Hill and Wang, 2007. P. 166.

417
стью одобрил Договор о запрещении испытаний ядерного оружия,
подписанный в 1963 г.44
Тем не менее Кастро настаивал на том, что сумел бы вырвать боль­
ше уступок со стороны Соединенных Штатов, если бы его привлекли
к переговорам. У него имелся целый список требований, удовлетво­
рения которых он надеялся добиться в октябре 1962 г., пока совет­
ские ядерные ракеты находились на Кубе. В него входили прекраще­
ние «актов агрессии и терроризма против нас», снятие американской
экономической блокады Кубы и возврат земельного участка, на ко­
тором расположена американская военно-морская база Гуантанамо.
Как писал Кастро в своих воспоминаниях, все эти цели были вполне
достижимыми, ибо «никто не стал бы рваться к мировой войне ради
сохранения блокады, нескольких нападений террористов или военно-
морской базы, незаконно расположенной на земле, оккупированной
против воли кубинского народа»45.

Строительство коммунизма на Кубе

Коммунистические режимы, возникшие самостоятельно, а не на­
сажденные Советским Союзом, неизбежно сталкивались с опреде­
ленными проблемами, когда пытались примирить свои утопические
представления о социализме с реальными задачами экономического
развития и обеспечения надежности политической власти. Там, где
коммунистов привели к власти советские танки, амбиции местных
политических лидеров редко выходили за пределы обеспечения эко­
номического роста, собственной политической гегемонии и покор­
ности общества. Однако Куба относилась к совсем иной категории
[социалистических стран]. Ко времени своего прихода к власти Ф и­
дель Кастро в жизни не видел ни одного советского человека, а его
брат Рауль, кажется, встречал одного. Как утверждал Кастро, срав­
нивая уже в XXI в. кубинский опыт с восточноевропейским, «социа­
лизм здесь не возник посредством клонирования или искусственного
осеменения»46. В 1960-е гг. Кастро и его соратники серьезно относи­
лись к идеям создания «нового человека» или «нового социалист -

44 Leffler. For the Soul of Mankind. P. 166-167: Zubok V. M. A Failed Empire: ТЫ1
Soviet Union in the Cold War From Stalin to Gorbachev. Chapel Hill: University of North
Carolina Press, 2007. P. 149-153.
45 Castro. My Life. P. 285-286.
46 Ibid. P. 288. Кастро добавил, что это пришло ему в голову в результате срав'
нения с Восточной Европой, где одно время «пытались строить социализм, а теперь
пытаются строить капитализм».

418
цеского индивидуума» и построения «моральной экономики» вместо
той, чт0 основывается на принципе материального поощрения ра­
ботающих. В свете подобных амбиций стало симптоматичным на-
зНачение директором Национального банка - «Банко Насьональ де
Куба» - никого иного, как Че Гевара. Тогда на Кубе ходил анекдот,
чт0 Кастро сказал: «Нам нужен на этом посту экономист», но его не­
верно расслышали. Показалось, что он сказал «Нам нужен комму­
нист», и выбрали Че47. Между тем сам Кастро подчеркивал таланты,
дисциплинированность, способности и честность Гевары в качестве
причин, по которым он был назначен на эту должность. Эти качества
имели особое значение, поскольку государственные финансы были
крайне ограниченными после того, как все золотовалютные резервы
страны были украдены Батистой48.
Че Гевара до своей смерти восемью годами позже занимал еще
ряд должностей. Он также оказывал главное влияние на мышление
Кастро и соответственно на официальную идеологию Кубы. В то
время как Соединенные Штаты делали все возможное для экономи­
ческой изоляции Кубы, Гевара, ставший министром промышленно­
сти, которая была национализирована, и Кастро убеждали граждан,
что исполнение морального долга перед обществом важнее личного
обогащения. В определенном смысле они были правы, поскольку ма­
териальных ценностей на Кубе становилось все меньше. Была запу­
щена амбициозная программа в области здравоохранения, в ходе вы­
полнения которой были достигнуты впечатляющие результаты. То
же самое можно сказать и об экономической грамотности правитель­
ства Кастро. Вместе с тем размеры кубинского валового внутреннего
продукта существенно снизились за период 1961-1963 гг., и страна
испытывала серьезные экономические трудности. Существенную по­
мощь Кубе оказывал Советский Союз, согласившийся в 1964 г. заку­
пать большую часть кубинского сахара в течение последующих пяти
лет по фиксированным ценам, превышавшим мировые49. В тот же
год Че Гевара признал, что принятое ранее решение сократить пло­
щади земель, на которых выращивался сахарный тростник, «привело
к общему сокращению объемов производства сельскохозяйственной
пРодукции и было большой ошибкой. Оно стало следствием слепого
Увлечения идеей, связывающей производство сахара с нашей зависи­
мостью от империалистов и с нищетой в сельских районах»50.

47 Ibid. Р. 248.
48 Ibid.
4Q
Skierka. Fidel Castro. P. 163-165.
50 Ibid. P. 165.

419
 В следующем году Гевара, уставший от рутинной администра­
тивной деятельности, посвятил себя продвижению революции на
международной арене. В своих скитаниях по свету он побывал в
Конго, Бразилии и Боливии, и именно в этой стране Латинской Аме­
рики он встретил свою смерть. В 1960-е гг. Кастро тоже полностью
поддерживал идею вооруженной борьбы в Латинской Америке.
В 1967 г. он дистанцировался от многих коммунистических партий,
включая не только КПСС, но также и партии более географически
близких к Кубе стран, например более осторожных венесуэльских
коммунистов, когда заявил: «Наша позиция в отношении других
коммунистических партий основана на строго революционных
принципах... Те партии, которые называют себя коммунистически­
ми или марксистскими и убеждены в том, что обладают монополией
на революционные взгляды, но на самом деле монополизируют ре­
формизм, мы не будем считать революционными партиями. Если в
какой-то стране те, кто называет себя коммунистами, не понимают,
как им следует исполнять свой долг, то мы будем поддерживать тех,
кто, даже не именуя себя коммунистами, ведут себя в своей борьбе
как настоящие коммунисты. Коммуниста отличают его действия
против олигархии, действия против империализма и на нашем кон­
тиненте - участие в революционных вооруженных движениях»51.
Это громкое заявление Кастро прозвучало в марте 1967 г., а в июле
того же года президент Линдон Джонсон упрекал Алексея Косыгина,
тогдашнего Председателя Совета министров СССР, в том, что Гевара
проявляет революционную активность в Боливии. Это стало ново­
стью для Косыгина, поскольку кубинцы не удосужились поставить
Советский Союз в известность о местонахождении Че. Косыгин, при­
грозив приостановкой советской помощи, велел Кастро прекратить
поддержку партизанского движения в Латинской Америке. Кастро
отказался исполнять приказы Советского Союза, обосновав свой от­
каз тем, что их отношения должны строиться на взаимном уважении
и независимости. Но советские руководители имели возможность
воспользоваться экономической зависимостью Кубы от СССР, быв­
шего для нее одновременно и поставщиком, и рынком сбыта, и не по­
ставили кубинцам в тот год достаточное количество нефтепродуктов.
Не ^сно, было ли это непосредственно связано с экономическим дав­
лением со стороны Москвы, но так или иначе Кастро в 1968 г. под'

51 Из газеты «Гранма» от 19 марта 1967 г., цитируется в: Devlin. The Permanent

Revolutionism of Fidel Castro. P. 4.

420
держал советское вторжение в Чехословакию52. То, что его одобрение
советской военной интервенции, прервавшей чешские радикальные
реформы, не было обусловлено соображениями временной целесо­
образности, подтверждает тот факт, что Кастро продолжал придер­
живаться этого мнения много лет спустя, когда уже сам Советский
Союз прекратил свое существование. Он отмечал, что Чехословакию
тогда «вели к контрреволюционной ситуации, к капитализму и в лапы
империализма», и что кубинские лидеры были в то время и остаются
сейчас противниками «любых либеральных реформ, имевших место
там и в других частях социалистического лагеря»53.
Участие Че Гевары в революционном движении прервалось в Бо­
ливии, когда ему было 39 лет. Он был ранен, захвачен в плен, допрошен
и хладнокровно убит по приказу президента Боливии Баррьентоса, а
его тело было захоронено под взлетной полосой местного аэродрома.
Вокруг того, как Гевара попал в плен, ходили разнообразные спеку­
ляции, включая возможное предательство со стороны боливийских
коммунистов, КГБ или агента Штази Тамары Бунке, известной под
кличкой «Таня», которая присоединилась к нему после работы его
переводчицей в Восточном Берлине в 1960 г.54Для большинства орто­
доксальных коммунистов Гевара был неудобен тем, что в значительно
большей степени руководствовался в своих действиях собственным
революционным сознанием, а не официальной советской идеологи­
ей. Его также подозревали, причем ошибочно, в опасной склонности
к тому, чтобы встать на китайскую сторону в советско-китайских раз­
ногласиях, достигших высокой интенсивности к середине 1960-х гг.
Вместе с тем репутация Гевары на Кубе оставалась очень высокой, а
после своей смерти он был превращен Кастро в национального героя.
Его останки были эксгумированы в 1997 г. и перевезены на Кубу, где
ему были устроены государственные похороны. Хотя порой Кастро
расходился с Че Геварой по политическим или тактическим вопро­
сам, он всегда оставался непоколебим в своем восхищении им и ни­
когда не проявлял зависти к его легендарной славе революционера.
Учась на советском организационном опыте, хотя порой и бросая ему
вЬ1зов, кубинские революционеры создали детские и молодежные ор­
ганизации по советскому образцу. В их число входило устроенное в
советском стиле детское движение, охватывавшее всех школьников и

52
Spenser D. The Caribbean Crisis: Catalyst for Soviet Projection in Latin America / /
J«*Ph Spenser D. In From the Cold: Latin America’s New Encounter with the Cold
Wj
ar- Durham NC: Duke University Press, 2008. P. 102- 104.
53 Castro. My Life. P. 580.
54 Ibid. P. 174-176.
421
названное, как и в Советском Союзе, пионерским. Было принято, что­
бы учителя обращались к младшим школьникам с возгласом «Пионе­
ры за коммунизм!», а те хором отвечали «Мы будем похожи на Че!».
Очень сомнительно, чтобы подобное обожание Че было столь широко
распространенным среди детей. Вероятно, балетный артист Карлос
Акоста, выросший в бедном районе Гаваны, был не одинок, выдвигая
собственную версию пионерского ответа: «Мы хотим быть похожи
ми на Пеле!». Великий бразильский футболист скорее мог служить
детям, стремящимся к лучшей жизни, образцом для подражания, чем
аргентинский врач-революционер, готовый убивать других и погиб­
нуть сам за свои идеалы в любой точке Латинской Америки5556.
В 1970-е гг. на Кубе наблюдалось некоторое отступление от уто­
пических идей создания «нового социалистического человека» в
сторону большего внимания укреплению социалистических (читай
коммунистических) институтов. Коммунистическая партия все
больше начинала занимать главное место в кубинской политической
и экономической системе. Рауль Кастро отметил, что «институцио­
нализация нашей революции началась только в 1970 году и стала раз­
виваться ускоренными темпами, начиная с 1972». Фидель в 1973 г.
заявил, что отныне партии принадлежит более решающая роль, чем
отдельным личностям: «Человек смертен, но партия бессмертна»™
Особо подчеркивалось, что коммунистическая партия обладает всей
полнотой политической власти, но одновременно была проведена ре­
организация государственной системы с целью более четкого разде­
ления функций партии и правительства. Верховенство коммунисти­
ческой партии было узаконено новой конституцией Кубы, принятой
в 1976 г., в которой было объявлено, что «высшей руководящей силой
общества и государства является Партия коммунистов Кубы». Уси­
ление институтов коммунистической системы несколько ограничило
властные полномочия самого Фиделя Кастро57. Вместе с тем п о с л е
того как тот с введением новой конституции к своим иным многочис­
ленным должностям добавил пост президента страны, ни у кого не
осталось сомнений в том, кто обладает самой значительной личной
властью в стране. Более того, авторитет Кастро упрочился объявле­
нием его «кубинским Лениным», но по сравнению с Лениным Кастро
обладал тем преимуществом, что был не только жив, но и удерживал
власть в своих руках в течение почти полувека после революции.

55 Acosta С. Carlos Acosta: A Cuban Dancer’s Tale. L.: HarperCollins, 2007. P. 32.
56 Gonzalez E. Castro and Cuba’s New Orthodoxy / / Problems of Communis'11
Vol. XXV. № 1. January-February 1976. P. 1-19, at p. 5.
57 Ibid. P. 7-9.

422
 3 1970-х гг. Фидель Кастро, хотя и не был никогда покорным
сЛУг°й Советского Союза, всегда отдавал дань уважения советскому
опыту» из которого Куба добровольно заимствовала многие элементы
организационного устройства. В 1960-х гг. во время своего визита в
Москву Фидель даже объявил «Правду» «лучшей в мире газетой»58.
Хотя этим замечанием он, очевидно, желал сделать приятное со­
ветской принимающей стороне, оно мало что значило, учитывая тот
факт, что Кастро не владел русским языком. В течение 1970-х гг. Куба
во все больших масштабах внедряла советские методы планирования
и управления, благодаря которым удалось повысить эффективность
кубинской экономики, лишний раз доказав, в какой хаос ее ввергла
утопичная политика, проводившаяся в 1960-е гг.59. Но ни на Кубе, ни
где-либо еще советские подходы к планированию не были способны
разрешить долговременные экономические проблемы. Эти методы
служили единственным способом организации нерыночной эконо­
мики и преодоления недоразвитости страны, но поскольку они были
способны сосредоточить ресурсы в небольшом числе секторов эконо­
мики, то неизбежно вели к ее неравномерному развитию и нехватке
потребительских товаров.

Достижения и провалы кубинского коммунизма

Вероятно, высшим и самым удивительным достижением комму­
нистического режима на Кубе оказалось то, что он пережил крушение
коммунистических режимов в Восточной Европе и распад Советско­
го Союза - самого сильного кубинского союзника и важнейшего эко­
номического партнера. В январе 2009 г., то есть через 50 лет после
свержения режима Батисты, население Кубы составляло чуть меньше
И,5 млн человек. Этот остров расположен всего в девяноста милях от
побережья Соединенных Штатов, и все же Куба выстояла в условиях
упорной враждебности и экономических санкций со стороны самой
мощной мировой державы. Фидель Кастро пережил, находясь у вла-
сти, не менее десяти американских президентов. Неудачи, которые
потерпели коммунисты во всех остальных странах Латинской Аме­
рики, лишний раз подчеркивают уникальность^кубинского случая.
Порой коммунистам доставались министерские посты в коалицион­
ных правительствах некоторых латиноамериканских стран подобно
т°му, как это было при Батисте на Кубе. Они входили в социалисти­

58 Skierka. Fidel Castro. Р. 220.

59
v. Jorge I. Dominguez. Cuba in the 1980’s / / Problems of Communism. Vol. XXX.
^ 2- March-April 1981. P. 48-59, at p. 52.

423
ческую правительственную коалицию Сальвадора Альенде в Чили
в 1970-1973 гг., но хотя сам Альенде был убежденным марксистом,
чилийская политическая система во время его президентства остава­
лась плюралистической и определенно не коммунистической60.
Своей живучестью кубинский режим обязан нескольким факто­
рам. Общим свойством почти всех стран, управляемых коммуниста­
ми, является то, что при всей экономической неэффективности таких
систем во многих отношениях и при отсутствии в них ответственной
демократии они весьма эффективны во всем, что касается поддержа­
ния контролируемости общества партийной элитой. Подобный кон­
троль становится еще более эффективным, если политическая элита
уверена в себе, но не цинична, не испытывает сомнений и убежде­
на в превосходстве возглавляемой ею системы над капитализмом и
буржуазной демократией. Этими качествами, безусловно, обладали
члены высшего руководства Кубы и прежде всего братья Фидель и
Рауль Кастро. Готовность к применению аппарата насилия для защи­
ты режима имела на Кубе не меньшее значение, чем в большинстве
других коммунистических стран, но масштабы арестов и казней здесь
были несопоставимо меньшими, чем в Советском Союзе или Китае.
Одной из причин, по которым уровень насилия на Кубе был ниже,
чем в большинстве коммунистических стран, являлось наличие не­
скольких следовавших одна за другой волн разрешенной правитель­
ством эмиграции с острова. В результате несколько сотен тысяч наи­
более недовольных новым режимом граждан получили возможность
переехать в США или в другие страны Латинской Америки.
Коммунистические системы, выживавшие в течение продолжи­
тельного времени, никогда не опирались исключительно на принуж­
дение или на наличие харизматических лидеров. В большинстве слу­
чаев в основе их популярности лежала массовая народная поддержка.
Там, где такая поддержка была недостаточной, как, например, в стра­
нах Восточной и Центральной Европы, опорой режима служила ре­
альная угроза советской военной интервенции. Куба относилась к
совсем иной категории стран, нежели Польша, Венгрия или Восточ­
ная Германия. Кубинские правители очень хорошо понимали, что не
могут рассчитывать на советскую военную помощь, если потребуется
защитить их от народного восстания или от нападения Соединенных
Штатрв. Поэтому они, наряду с завоеванием и сохранением широкой
народной поддержки, выстроили крупную армию, резервистами ко­
торой является пятая часть населения Кубы. Они готовы при необ­

60 Angell. The Left in Latin America. P. 210.

424
ходимости прибегнуть к тактике партизанской войны, многократно
увеличивая тем самым цену, в которую обойдется интервентам любое
иностранное вторжение. Кастро остается уверенным в том, что народ
никогда не повернет оружие против политической элиты. Тот факт,
что Куба самостоятельно совершила революцию против коррумпи­
рованного и непопулярного диктаторского режима, с самого начала
придал легитимность новой власти, которая только укрепилась бла­
годаря народному расположению к высшим руководителям страны,
сделавшим эту революцию и сохранившим власть в течение столь­
ких лет.
Куба играла на международной арене роль, непропорциональ­
но значительную по отношению к ее экономическому потенциалу,
особенно в 1970-1980-е гг., и стала значительной силой в «третьем
мире», прежде всего в Африке. Кубинское вмешательство в граждан­
ские войны на африканском континенте на стороне тех, кто считался
антиимпериалистами, было независимым от Советского Союза в том
смысле, что соответствующие решения принимались скорее в Гаване,
нежели в Москве, но в то же время опиралось на советскую поддерж­
ку вооружениями. Значительную часть населения Кубы составляют
чернокожие, и это делало кубинские войска, посылаемые в Конго,
Гвинею, Эфиопию, Мозамбик, Бенин и Анголу, более приемлемыми
для местного населения. Помимо солдат, Куба направляла в Африку
своих врачей, и это укрепляло ее репутацию в тех частях Африки, где
они работали. Численность кубинских войск, направленных, в част­
ности, в Анголу, была невероятно велика по сравнению с размерами
самой Кубы. Она достигла своего пика в 1988 г., составив 52 тыс. во­
еннослужащих61. Совершенно необычным, если не уникальным, был
тот факт, что маленькая страна «третьего мира» активно влияла на
исход военных конфликтов в тысячах миль от собственного геогра­
фического местоположения.
Кастро часто называли «маниакальным революционером», и его
интервенции в Африке диктовались скорее идеалистическими, не­
жели прагматическими соображениями, хотя в них присутствовал и
благоразумный расчет на то, что в политическом смысле было безо­
паснее посылать войска в Африку, находившуюся в состоянии анар-
Хии, нежели в Латинскую Америку, где, помимо наличия законных
Правительств, США могли оказать серьезное противодействие про­
никновению коммунистов в страны, которые они привыкли считать

61
Gleijeses Р. The View from Havana: Lessons from Cuba’s African Journey, 1959-
^976// Joseph and Spenser (eds.). In From the Cold. P. 112 133, at p. 119.

425
своим «задним двором»62. Исследователи, сравнивавшие оценки ку­
бинских действий в Африке американских разведывательных служб
и политиков, пришли к выводу, что чаще правы оказывались первые,
чем вторые. ЦРУ и Управление разведки и исследований Госдепар­
тамента полагали, что Кастро действует в Африке по собственной
инициативе, в то время как ведущие американские политические
деятели, включая Генри Киссинджера, были убеждены, что его к
этому вынуждало давление из Москвы, требовавшей, чтобы таким
образом он расплачивался за экономическую помощь Советского
Союза и поставки вооружений. Как признавался впоследствии Кис­
синджер, «сейчас стали доступны подтверждения того, что верной
была противоположная точка зрения»63. Кубинские войска хорошо
зарекомендовали себя в африканских войнах, сумев остановить втор­
жение хорошо вооруженной белой армии Южной Африки в Анголу.
Нельсон Мандела, посетивший Гавану в июле 1991 г., среди прочих
восхвалений принимавшим его хозяевам в том числе заявил: «Какая
еще страна может сравниться бескорыстием с Кубой, проявленным
ею в отношении Африки?»64.
Для Советского Союза кубинские интервенции в Африку по­
рой доставляли определенные сложности и потому одобрялись им
со смешанными чувствами. Многолетний посол Советского Союза
в США, ставший затем секретарем Центрального Комитета КПСС,
отвечавшим за международную политику, Вячеслав Добрынин отме­
чал: «Миф о том, что Куба действует с полного согласия Советского
Союза, очень вредил нам в Америке, где он утвердился в сознании
американцев со времен кубинского кризиса 1962 года»65. Но Кастро,
добавлял Добрынин, «нравилось создавать трудности для американ­
цев», а когда Добрынина в 1986 г. послали в Гавану, чтобы попытаться
приструнить Кастро в интересах улучшения советско-американских
отношений, он получил на свои увещевания достаточно неопределен­
ный ответ: «Кастро дал мне понять, что все происходящее в Анголе
является кубинским делом. “Там я командую”, - сказал мне Кастро.
Он желал быть самостоятельным игроком на мировой сцене, и это
был один из способов добиться того»66.

62 Gleijeses. The View from Havana: Lessons from Cuba’s African Journey, 1959-1970
P. 120-122.
63 Ibid. P. 123-124.
64 Ibid. P. 129.
65 Dobrynin A. In Confidence: Moscow’s Ambassador to America’s Six Cold War
Presidents (1962-1986). NY: Random House, 1995. P. 362.
66 Ibid. P. 362-363.

426
 В послереволюционной Кубе имелись и реальные достижения
внутри страны, которые способствовали завоеванию властями устой-
чивой поддержки самых широких слоев населения. Наряду с другими
эти достижения касались таких сфер, как здравоохранение и образова­
ние. Произошло существенное улучшение здоровья населения Кубы
в i9 6 0 -1970-х гг. Средняя продолжительность жизни кубинцев к кон­
цу 1970-х гг. превысила 70 лет, а в начале XXI в. уже составила почти
77 лет. Смертность среди новорожденных кубинцев к началу
1 9 8 0 -х гг. сократилась почти вдвое по сравнению с предыдущим де­
сятилетием и составила менее 20 смертей на 1000 младенцев, появив­
шихся на свет живыми67. С распадом Советского Союза кубинская
экономика в начале века переживала серьезный упадок, но даже в этих
условиях система здравоохранения продолжала демонстрировать
достаточно впечатляющие результаты, особенно учитывая состоя­
ние ее экономической базы. Специалисты по медицине Гарвардско­
го университета объясняли подобный парадокс кубинской системы
здравоохранения тем, что при столь ограниченных ресурсах страны
профилактика стала единственно приемлемым способом поддержа­
ния здоровья населения68. Вместе с тем кубинские власти сделали
осознанный выбор в пользу вложения непропорционально большой
части ограниченных ресурсов страны в общественное здравоохране­
ние. На Кубе также наблюдается самая большая в мире численность
дипломированных врачей на 100 тыс. населения - 591 человек против
256 в Соединенных Штатах и 198 в Мексике. Уровни детской смерт­
ности и средней продолжительности жизни на Кубе вполне сопоста­
вимы с соответствующими показателями США, невзирая на несопо­
ставимо более высокий американский уровень благосостояния69.
Еще одной областью существенного развития на Кубе стало об­
разование. Хотя до революции уровень грамотности населения Кубы
был одним из самых высоких в Латинской Америке, составляя по­
рядка 75%, но в стране наблюдалось гигантское неравенство в части
образования и здравоохранения между городами и сельской местно­
стью. Ликвидация безграмотности стала главным приоритетом для
правительства Кастро, и оно абсолютно преуспело в решении этой

67 Dominguez. Cuba in the 1980’s. P. 57.

68 The Cuban Paradox / / Harvard Public Health Review. Summer 2002. URL: h ttp ://
w^w.hsph.harvard.edu/review/review_summer_02/677cuba.html.
69 Cm.: Giraldo G. Cuba Rising in Major UN Indices / / MEDICC Review. 9 April
Im ’ ^c^en^er M. Cuban Public Health: A Model for the US? CIA World Factbook, 2001;
чь schenker.ucdavis.edu/CubaPublicHealth.ppt; Castro. My Life. P. 585, 709 (n. 14);
Merita. Fidel Castro. P. 302.

427
задачи70. Вместе с тем культурная жизнь на Кубе пришла в упадок,
а многие лучшие писатели эмигрировали из страны. Как и в других
коммунистических странах, в системе высшего образования Кубы
имелись весьма существенные качественные различия в интеллек­
туальной свободе, предоставляемой ученым-естественникам и ин­
женерам по сравнению со специалистами в области гуманитарных и
общественных наук. Естественнонаучное и техническое образование
процветало, поскольку более высокий уровень подготовки ученых и
инженеров приносил прямые и ощутимые выгоды стране, в то время
как неортодоксальные идеи, возникающие в гуманитарных и обще­
ственных науках, таили в себе угрозу идеологической гегемонии пра­
вящей партии. Качественное медицинское образование стало специа­
лизированным достижением Кубы, и массовое направление врачей за
рубеж составило заметную часть кубинской помощи другим странам
«третьего мира»71.
Доступность бесплатного образования и здравоохранения для
тех, кто ранее был лишен доступа к этим благам цивилизации,
представляет важную составляющую в поддержании общественно-
политического порядка на Кубе в послереволюционный период. Вме­
сте с тем на Кубе, как и во всем остальном коммунистическом мире,
не говоря уже о некоммунистических странах, обнаружилось, что
даже в условиях образовательной политики, нацеленной на равный
доступ к образованию всех слоев населения, не удается полностью
избавиться от преимуществ, которыми в этой области обладают дети
из семей более высокообразованных родителей. Кастро беспокоила
эта проблема неравенства исходных жизненных позиций в не мень­
шей степени, чем она волновала Хрущева в Советском Союзе. Еще
одной насущной проблемой послереволюционной Кубы стала связь
между классовой принадлежностью и цветом кожи людей. Хотя ку­
бинский режим являлся вполне сознательным противником расиз­
ма, а сам Кастро всегда был искренним и ярым противником расовой
дискриминации, чернокожие кубинцы все равно преобладают среди
людей, занятых физическим трудом, и находятся в явном меньшин­
стве не только среди тех, кто имеет высшее образование, но также и в
высших эшелонах коммунистической партии.
Самой крупной ошибкой, которую братья Кастро упорно отказы­
ваются признавать, является отсутствие на Кубе политического плю­
рализма и интеллектуальных свобод. Хотя нарушения прав человека

70 Leogrande W. Republic of Cuba / / В. Szajkowski (ed.). Marxist Governments: A

World Survey. Vol. 2. L.: Macmillan, 1981. P. 237-260, at p. 251.
71 Dominguez. Cuba in the 1980’s. P. 57.

428
на Кубе всегда было менее явным, чем в некоторых иных коммуни­
стических странах или во времена существования крайне правых ре­
жимов в Латинской Америке, но, тем не менее, они были достаточно
заметными и сопровождались политическими репрессиями. Органы
политической полиции, созданные по образу и подобию советского
КГБ, дополняют на Кубе вспомогательные группы, называемые Ко­
митетами защиты революции. Эти общественные организации не
спускают глаз с потенциальных «контрреволюционеров» и фактиче­
ски представляют собой поощряемую государством сеть осведомите­
лей72. Они проводят в жизнь твердое мнение Кастро, неоднократно
утверждавшего, что «изменник революции есть изменник родины»73.
Такой подход был характерен для всех коммунистических систем,
имевших своим прототипом СССР, где обвинение в антисоветизме
приравнивалось к измене родине (к этому вопросу я еще вернусь в
главе 28).
Относительные экономические неудачи Кубы являются общей
чертой систем, сумевших в значительной степени преодолеть обще­
ственное неравенство, но добивавшихся этого посредством распро­
странения равномерно низкого уровня жизни на большинство на­
селения. Некоторые проблемы кубинской экономики, о которых
критически высказывался сам Кастро, являются характерными чер­
тами, присущими любой коммунистической экономической систе­
ме. Так, в начале 1985 г. Кастро яростно обрушился на то, что назвал
«секториальным духом», пропитавшим все организации и который
обнаруживается во всех министерствах74. В Советском Союзе такое же
явление было принято называть «ведомственностью». В нерыночных
системах каждое министерство, отвечающее за определенный сектор
экономики, стремится прибрать к рукам как можно большее количе­
ство ресурсов, и если оно не ведомо таким истинным революционе­
ром, как Че Гевара, ставит собственные бюрократические интересы
выше общественных. Бюрократическая конкуренция, безусловно,
присутствует и в условиях демократии, но в системах, где полити­
ческая и экономическая власть сконцентрирована в государственных
°рганах при отсутствии противовеса в виде рынка, ведомственность
становится главной ареной политической борьбы. Как уже отмеча­
лось в предыдущих главах, Хрущев попытался разрешить эту пробле­

72
Fontaine Р. Communism in Latin America / / Stephane Courtois et al. The Black
Book of Communism. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1999. P. 647-682, at
P. 661-662; Skierka. Fidel Castro. P. 87, 227.
73 Skierka. Fidel Castro. P. 87.
74 Ibid. P. 245.

429
му, ликвидировав большинство отраслевых министерств и заменив
их региональными экономическими советами, но убедился в том,
что на смену ведомственности очень быстро пришло местничество.
Осужденная им схема бюрократического поведения в центре быстро
размножилась на местах.
Если достижения в области образования и здравоохранения со­
действовали обретению политической системой устойчивой под­
держки населения на Кубе, то невольным союзником режима Кастро
также оказались Соединенные Штаты. Известно, что расширение
контактов людей из относительно закрытых обществ с народами от­
крытых стран осложняет авторитарным режимам решение задачи са­
мосохранения. Наложив эмбарго на торговлю с Кубой и затруднив
своим гражданам поездки на остров, американское правительство не
только помогло кубинским властям в усилении патриотизма населе­
ния перед лицом внешней угрозы, но также сократило возможности
взаимного общения между двумя странами, в ходе которого каждая
из сторон могла бы научиться чему-то полезному у другой. Вероят­
нее всего, такой обмен оказал бы более разлагающее воздействие на
систему, ограничивающую свободу получения информации, нежели
на ту, в которой любые либеральные, консервативные и даже комму­
нистические идеи были всем доступны задолго до прихода к власти
на Кубе Фиделя Кастро.
 17. КИТАЙ - ОТ «СТА ЦВЕТОВ»
К «КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Приход коммунистов к власти в Китае был рассмотрен в главе 11,

где мы остановились в описании происходивших там событий на
1953 г., годе смерти Сталина. Настоящая глава посвящена не менее
беспокойному периоду китайской истории, начавшемуся в 1953 г.
и продлившемуся до кончины Мао Цзэдуна в 1976 г. Этот период
имел огромное значение не только для самого Китая, но и для всего
остального коммунистического мира. В это время в Китае произош­
ли четыре события, не менее важные, чем те, что имели место в годы
гражданской войны и революции, эти события мы и обсудим в дан­
ной главе: кампания «Ста цветов» и последовавшие за ней репрессии;
завершившиеся катастрофой «большого скачка»; разрыв советско-
китайских отношений, ставший поворотным пунктом в истории
международного коммунистического движения; так называемая «ве­
ликая пролетарская культурная революция», инициированная Мао
в последнее десятилетие его правления - событие, не только принес­
шее неисчислимые страдания народу Китая, но имевшее серьезные,
хотя и непредвиденные последствия.
До середины 1950-х гг. правящая Коммунистическая партия Ки­
тая в проводимой ею политике в значительной степени опиралась
на советский опыт. Пятилетний план, охватывавший период 1953—
1957 гг., предполагал удвоение объемов промышленного производ­
ства и увеличение на четверть производства сельскохозяйственной
продукции1. Советская помощь, пусть и не очень большая в финан­
совом выражении, была очень значительной в части обмена опытом
и направления специалистов для работы в Китай. Русские инженеры
и технологи, несомненно, сыграли в 1950-х гг. конструктивную роль,
помогая развивать китайскую промышленную инфраструктуру. Про­
мышленная политика приносила значительно лучшие результаты по

1998 ^ PeoPle’s China: A Brief History. 3rd ed. Oxford: Oxford University Press,

431
сравнению с попытками коллективизации сельского хозяйства, даже
несмотря на то, что китайцы старались избегать эксцессов сталин­
ской ускоренной коллективизации, имевших место в Советском Со­
юзе в конце 1920 - начале 1930-х гг. В малых деревнях были созданы
сельскохозяйственные производственные кооперативы, охватывав­
шие всех жителей. Предполагалось, что кооперативы будут постепен­
но расширяться, и вместо десятков домашних хозяйств, входивших
в них поначалу, будут со временем охватывать по нескольку сотен.
Вместе с тем производство сельскохозяйственной продукции росло
медленнее, чем предсказывалось, и мнения по этому поводу в Комму­
нистической партии Китая разделились между сторонниками более
постепенных подходов, включая сохранение частной собственности
на землю и некоторой свободы рынка, и теми, кто, в том числе и сам
Мао, настаивал на проведении более жесткого курса на ускоренную
социализацию деревни2. Так или иначе, но к 1956 г. переход средств
производства из частной в государственную или коллективную соб­
ственность в китайской экономике был завершен3.
Как и в остальных коммунистических странах, существенный про­
гресс был достигнут в области образования. На высших уровнях этот
процесс сопровождался определенными потерями интеллектуальной
свободы, особенно заметными и разрушительными в гуманитарных
и общественных науках, хотя сам Мао считал идеологическую обра­
ботку [интеллигенции] совершенно недостаточной, но распростране­
ние начального образования приобрело громадные масштабы. Число
детей, обучавшихся в начальных школах, выросло с 24 млн в 1949 г.
до 64 млн в 19574. За тот же период удвоилось число людей с высшим
образованием. Вместе с тем оставались гигантские разрывы в уров­
не образования между городом и деревней, где было мало хороших
школ, и между мужчинами и женщинами. Даже в начальных школах
соотношение между обучавшимися в них мальчиками и девочками
составляло 2:15. В первое десятилетие пребывания коммунистов у
власти значительно улучшилось состояние здравоохранения, что.
наряду с положительными результатами, повлекло за собой и новые
проблемы. Смертность сокращалась намного быстрее замедления
темпов роста рождаемости, а ежегодный прирост численности насе-

__ 1______________
2 Dietrich. People’s China. Р. 86-89.
3 Teiwes F. C. The Establishment and Consolidation of the New Regime, 1949-1957
R. MacFarquhar (ed.). The Politics of China: The Eras of Mao and Deng. 2nd ed. Cambridge
Cambridge University Press, 1997. P. 67.
4 Dietrich. People’s China. P. 89.
5 Ibid. P. 90.

432
л ения на 2% усиливал напряженность в снабжении и так ограничен­
ными ресурсами6.
Советский опыт и самые последние изменения, происходившие в
Советском Союзе, продолжали влиять на китайскую политику. Так,
на VIII съезде Коммунистической партии Китая, прошедшем в сен­
тябре 1956 г., роль Мао Цзэдуна выпячивалась не столь сильно, как
на предыдущем съезде в 1945 г. Из Устава партии на время было ис­
ключено положение «об определяющей роли идей Мао Цзэдуна» с
одновременным усилением акцента на необходимости коллективно­
го руководства партией. Эти изменения, по крайней мере частично,
были следствиями развенчания Сталина XX съездом КПСС и более
общей критики культа личности7. В основном сохранился преж­
ний состав руководства КПК, но значительно продвинулся вверх в
иерархии китайских руководителей Дэн Сяопин, которому предстоя­
ло стать одной из наиболее значительных фигур в китайской истории
XX в. Беседуя с советским лидером Никитой Хрущевым в 1957 г.,
Мао указал на Дэна и сказал: «Видите того маленького человечка, вон
там? Он очень умен, и его ожидает великое будущее»8. Это замеча­
ние Мао ретроспективно выглядит особенно уместным, но поскольку
Дэну предстояло перевернуть многое из того, что было сказано и сде­
лано Мао Цзэдуном, то вряд ли Мао имел в виду именно такое его бу­
дущее. Казалось, что VIII съезд, прислушавшись к бюрократическим
интересам различных органов, прежде всего отраслевых министерств
и провинциальных партийных комитетов, открыл новый период ста­
бильности в политической жизни9. Но оказалось, что съезд стал не
более чем кратковременным затишьем перед несколькими последо­
вавшими друг за другом бурями.

« С т о ц в е то в »
На непродолжительное время создалось впечатление, что после
съезда неожиданно наметилось движение в сторону развивающегося
плюрализма. Многим в Китае и за рубежом показалось также, что Мао
Цзэдун открыл новый этап послереволюционного развития, призвав
более критично взглянуть на все сделанное прежде. Эта кампания,
прошедшая в 1956-1957 гг., стала известна как движение «Ста цве-
т°в», получив свое название от классического изречения Мао: «Пусть

6 Ibid. Р. 91.
Teiwes. The Establishment and Consolidation of the New Regime. P. 73-74.
Khrushchev Remembers: The Last Testament. L.: Deutsch, 1974. P. 253.
9 Ibid. P. 76-77.

433
расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»10. Хотя кампа­
ния была провозглашена еще в 1956 г., но фактически она разверну­
лась только в первой половине 1957 г. Мао призвал критиковать все,
что было достигнуто, начиная с 1949 г., но имел при этом в виду скорее
выявление отдельных частных недостатков и ошибок, нежели крити­
ку основ. В целом он позитивно относился к возможным при этом
конфликтам, допуская, что члены партии будут не только заниматься
самокритикой, но и критиковать друг друга. Он даже допускал кри­
тические замечания в свой собственный адрес и коммунистической
системы в целом, но некоторые в своей критике зашли так далеко, что
начали покушаться на самые основы системы. Они, в частности, зада­
вались вопросами относительно права Коммунистической партии на
бесконтрольную власть, не неся при этом никакой ответственности
за принимаемые решения. К тому моменту, когда Мало в мае 1957 г.
разослал высокопоставленным партийным руководителям инструк­
цию, разрешающую продолжить кампанию критики, его мотивы уже
вызывали подозрения. К тому времени, если не раньше, он стремился
обмануть и заставить раскрыться своих врагов и всех, кто способен
ему оппонировать. Это должно было позволить ему, подобно Ленину
в 1921 г., «доконать оппозицию» или, по собственным словам Мао,
продолжавшего прибегать к цветоводческим метафорам, «выполоть
вредные сорняки»11.
Советское руководство было встревожено китайскими разго­
ворами о ста цветах, которым позволено расцвести, поскольку они
добавляли весомости требованиям о большей свободе мнений, раз­
дававшимся в Советском Союзе и Восточной Европе. Впоследствии
Хрущев выражал убежденность в том, что кампания «Ста цветов»
была не более чем провокацией: «Мао притворился, что он широко
распахивает ворота шлюзов на пути демократии и свободы высказы­
ваний. Он стремился заставить людей устно или письменно высказы­
вать свои сокровенные мысли с тем, чтобы потом уничтожить тех, чьи
мысли он сочтет для себя опасными»12. Частичная либерализация,
позволившая, пусть даже непродолжительное время, публично вы­
сказывать разнообразные идеи, означала, между тем, также времен­

10 Mitter R. A Bitter Revolution: China’s Struggle with the Modern World

Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 189-190; Fairbank J. K., Goldman M. C h i n a :
A New History. 2nd enlarged ed. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2006. P. 364:
Dittmer L. Pitfalls of Charisma / / The China Journal. № 55. January 2006. P. 124.
11 LOthi L. M. The Sino-Soviet Split: Cold War in the Communist World. Princeton:
Princeton University Press. 2008. P. 71; Dietrich. People’s China. P. 113.
12 Khrushchev Remembers: The Last Testament. P. 271-272.

434
ное ослабление позиций самого Мао. Кампания подрывала его авто­
ритет и обнажала наличие острых разногласий внутри правящей
партии. В ответ Мао развернул кампанию борьбы с «правыми
уклонистами» и вновь провозгласил лозунг о важности классовой
борьбы13.
Среди тех, кто выражал свою неудовлетворенность, оказались
не только интеллигенты «буржуазного происхождения», но и люди,
получившие высшее образование уже в период коммунистического
правления, причем некоторые из них позволили себе усомниться в
компетентности партии. Все это указывало на растущее отчуждение
между системой и многими наиболее образованными слоями обще­
ства14. Начавшееся наступление на «правых уклонистов» со всей
тяжестью обрушилось прежде всего на интеллектуалов. Более полу­
миллиона из них были заклеймены как «правые уклонисты», и попав
под невероятное психологическое давление, многие кончали жизнь
самоубийством. Многие интеллигенты были осуждены на прину­
дительный физический труд. Одна из забавных черт всех коммуни­
стических систем, которую можно было наблюдать в Чехословакии
после разгрома Пражской весны и в разное время в других комму­
нистических странах, заключалась в том, что, несмотря на офици­
альное провозглашение правящим классом рабочих, занимающихся
физическим трудом, стандартным наказанием для интеллектуалов,
обвиненных в написании неортодоксальных произведений или в по­
литической неблагонадежности, являлся их отрыв от профессий, тре­
бующих высокого образования, и превращение в простых рабочих.
Парадокс заключался в том, что в виде наказания их ссылали в ряды
«правящего класса».
Китайские лидеры чутко прислушивались к происходящему в
остальном коммунистическом мире. Они учли некоторые положения
секретного доклада Хрущева XX съезду КПСС в 1956 г., хотя Мао
сильно сомневался в их мудрости и был разъярен тем, что его не по­
ставили заранее в известность о столь решительной смене курса. Их
также сильно беспокоила политическая роль интеллигенции в поль­
ских и венгерских событиях того же года. Мао и его ближайшие со­
ратники извлекли из кампании «Ста цветов» урок, заключавшийся
в том, что, как оказалось, китайские интеллектуалы идеологически
также не слишком надежны. У руководства партии осталось понима­

13 LUthi. The Sino-Soviet Split. P. 72.

14 Fairbank, Goldman. China: Л New History. P. 80-81.

435
ние, что они нуждаются в опыте высоких профессионалов. Соответ­
ственно, они подчеркивали, что кампания против правых уклонистов,
последовавшая после неудачной, с их точки зрения, инициативы с
движением «Ста цветов», не была направлена против большинства
китайской интеллигенции. Вместе с тем нападки на тех, кто оказал­
ся достаточно отважен или наивен, чтобы принять за чистую монету
идею открытого соревнования различных теоретических школ, при­
тушили и так уже затухавший энтузиазм многих интеллектуалов в
отношении целей партии, вместо того чтобы его стимулировать.

Большой скачок
Во время своего визита в Москву в октябре 1957 г. Мао рассы­
пался в комплиментах по поводу советских достижений, особенно в
свете того, что СССР недавно стал первой в мире страной, сумевшей
запустить космический аппарат на орбиту. Как заявил тогда Мао, в
конфликте между Востоком и Западом «ветер с Востока преодоле­
вает ветер с Запада»15. Однако всего год спустя Мао и его окружение
начали отступление от советской модели развития, которой они в
основных ее чертах до того придерживались. Выдвинутая ими идея
«большого скачка» представляла собой программу массовой моби­
лизации, нацеленную на максимально полное использование энтузи­
азма и силы воли народных масс. Мао преследовал цель сближения
руководителей предприятий, ИТР и рабочих, отрицая технократиче­
ские, иерархические подходы к организации производства, рекомен­
дуемые советскими советниками. Советские инженеры и технологи
были в основном отодвинуты в сторону вместе с бюрократическими
органами центрального китайского правительства. Для того чтобы
деревня могла стать более самостоятельной во всех отношениях, каж­
дому хозяйству было предписано организовать у себя мелкое произ­
водство, дополняющее уже построенную крупную промышленность.
Мао называл это «решением идти на двух ногах». Помимо всего про­
чего, оно означало создание «дворовой металлургии», экономиче­
ски бесполезной и представлявшей собой пустую трату сил и труда.
«Большой скачок» повлек за собой перераспределение власти в стра­
не с передачей от центральных органов больших властных полномо­
чий в руки провинциальных партийных чиновников, которым была
поставлена задача идеологического вдохновения рабочих16.

15 Dietrich. People’s China. Р. 118.

16 Lieberthal К. The Great Leap Forward and the Split in the Yan’an Leadership 1958
1965 / / R. MacFarquhar (ed.). The Politics of China. P. 87-147, at p. 88; Dietrich. People^
China. P. 123.

436
 Мао, ревниво оберегавший собственную личную власть и вместе с
тем страстно стремившийся к ускоренной коммунизации китайского
общества, воспринял эту идею всерьез. В частности, она означала пре­
образование сельскохозяйственных производственных кооперативов
в значительно более крупные «народные коммуны». После создания
этих крупных хозяйств удалось привлечь к труду в них значительное
число женщин, в то время как мужчины трудились вдали от родных
деревень. Утопичная идея «большого скачка» поначалу многих вдох­
новила, но результаты ее реализации оказались катастрофическими.
Пренебрежительное отношение к материально-техническому обе­
спечению и профессиональному опыту породило хаос в сельском
хозяйстве, повлекший за собой опустошительный голод. Фальшивые
отчеты об увеличении сбора зерна резко контрастировали с суровой
реальностью резкого падения его производства. Сельский транспорт
был нарушен, сельскохозяйственное оборудование пришло в упадок.
Положение дел еще больше усугубили наводнения и засухи 1959 и
1960 г. По самым скромным оценкам, число умерших в результате
экономических потрясений в результате политики «большого скач­
ка» за 1958-1961 гг., или, используя статистическую терминологию,
«излишняя смертность», составила порядка 30 млн человек. Это озна­
чало, что каждый двадцатый житель китайских деревень стал страш­
ной жертвой этой по большей части рукотворной катастрофы17.
В Тибете, присоединенном к Китайской народной республике в
1950 г., одной угрозы перемен, которые несла с собой политика «боль­
шого скачка», стало достаточно для того, чтобы в 1959 г. там вспых­
нуло восстание. Тибетцы представляют собой одну из 55 официально
признанных в КНР этнических групп, хотя подавляющее большин­
ство населения Китая составляют ханьцы, доминирующая нация, на
долю которой приходится более 90% общей численности населения.
Вместе с тем тибетцы, обладавшие собственным языком, культурой и
религией, ранее уже имели столкновения с ханьцами, мигрировавши­
ми в их страну. Восстание 1959 г. было жестоко подавлено китайски­
ми войсками, а духовный лидер тибетцев Далай Лама нашел убежище
в Индии. Хотя китайское правительство сумело сохранить контроль
НаД Тибетом в последующие годы, проблема политической и рели­

17 Mitter. A Bitter Revolution. Р. 196-197; MacFarquhar R., Schoenhals M.

Mao’s Last Revolution. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2006. P. 2008; Liithi.
^he Sino-Soviet Split. P. 116-118; Fenby J. The Penguin History of Modern China: The
aU and Rise of a Great Power, 1850-2008. L.: Allen Lane, 2008. P. 415-416. Фенби при-
в°Дит данные из секретного отчета КПК, согласно которым число погибших от голода
превысило 40 млн человек.

437
гиозной автономии местного населения Тибета по сей день остается
предметом споров на международном уровне18.
По мере того как в конце 1950-х - начале 1960-х гг. части китай­
ского руководства становилось все очевиднее, что политика «боль­
шого скачка» была грандиозной ошибкой, фактически отбросившей
страну далеко назад, разногласия в нем, которые во многих иных
случаях не выходили на поверхность, начали доходить до общества.
Наиболее видной фигурой среди тех, кто критиковал Мао за фиаско
«большого скачка», был Пэн Дэхуай, в свое время отличившийся как
главнокомандующий китайскими войсками во время корейской вой­
ны. Пэн выступал за поддержание более тесных отношений с Совет­
ским Союзом и как министр обороны стремился строить китайскую
армию по советскому образцу. Мао подозревал Пэна без всяких на
то реальных оснований в том, что тот нападает на него, координируя
свои действия с Москвой, откуда вскоре стали раздаваться критиче­
ские выступления в его адрес. Пэн был вскоре отправлен в отставку,
но позиции самого Мао несколько ослабли, о чем свидетельствовал
тот факт, что он оставил пост официального главы государства, но
сохранил за собой более влиятельную должность Председателя Ком­
мунистической партии Китая.
Дэн Сяопин стал Генеральным секретарем партии и приобрел в
этом качестве огромную власть в партийном аппарате, но пока был
жив Мао, должность Генерального секретаря в КПК была не самой
главной, что было необычным для коммунистических партий. В то
время, когда Мао в 1957 г. высоко отзывался о способностях Дэн
Сяопина в разговоре с Хрущевым, тот все еще оставался твердым
сторонником Председателя, но его отношение к Мао изменилось в
ходе «большого скачка». Он стал менее почтителен по отношению к
Мао, который позднее, во время «культурной революции» обвинял
Дэна в том, что тот «не прислушивался к его указаниям начиная с
1959 года»19. Наследник Мао на посту главы государства Лю Шаоци
заявил в 1961 г., что голод, поразивший тогда страну, на 70% обязан
своим происхождением человеческим ошибкам, а не природным ка­
тастрофам, имея в виду серьезные наводнения в нескольких китай­
ских провинциях в тот год20. Это заявление Лю не содержало прямых
обвинений в адрес Мао, но теперь, оглядываясь назад, в нем можно
усмотреть завуалированную критику вождя. Именно Лю и Дэн со-

18 Lieberthal. The Great Leap Forward. P. 103-104.

19 Ibid. P. 112.
20 Llithi. The Sino-Soviet Split. P. 114-118; Dietrich. People’s China. P. 136-138.

438
^местными усилиями выработали в 1961 г. и проводили до середины
1 9 6 0 -х гг. политику, позволившую вернуть экономику Китая на бо­
лее или менее рациональный курс. Опытные кадры опять стали вос­
требованными, и были предприняты меры по укреплению дисципли­
нированности партийного аппарата21.

Разрыв отношений между Китаем и Советским Союзом

Советско-китайский раскол уходит корнями в 1956 г., когда Хру­
щев произнес свой секретный доклад на XX съезде, который встре­
вожил китайцев, продолжавших публично превозносить Сталина22.
В тот же год в Китае началась кампания «Ста цветов», в ходе которой
Мао стал проводить политику, решительно отличавшуюся от той,
которой придерживались коммунистические правители Советско­
го Союза и стран Восточной Европы, казавшейся ему потенциаль­
но опасной. В 1957 г. перечень разногласий расширился. Одним из
примеров нарастания противоречий стал кризис, связанный с раз­
громом антипартийной группы в Москве. Мао выразил несогласие
с изгнанием Хрущевым из советского руководства такого старого
большевика, как Молотов, хотя сам Мао десятилетие спустя еще ме­
нее уважительно обошелся с собственными старыми товарищами по
партии23.
Вслед за кризисом в советском руководстве в 1957 г., последовав­
шим за еще более бурными событиями в Польше и Венгрии, имев­
шими место в предыдущем году, Коммунистическая партия Совет­
ского Союза предприняла попытку восстановления и укрепления
единства международного коммунистического движения. В ноябре
1957 г. в Москве состоялось совещание руководителей коммунисти­
ческих партий, на котором были предприняты усилия по сближению
позиций всех основных партий. Для этого очень важно было обеспе­
чить присутствие на совещании Мао и Тито. Мао неожиданно при­
ехал в Москву, а Тито от участия в совещании уклонился. Югослав­
ский лидер возражал против проекта заявления, где употреблялся
не нравившийся ему термин «социалистический лагерь», который,
по его мнению, ставил под сомнение свободу действий Югославии.

21 Lieberthal. The Great Leap Forward. P. 116-122.

22
Притязания Мао на лидерство в коммунистическом мире несомненно воз­
никли еще раньше, вскоре после смерти Сталина. См.: Kuo М. A. Contending with
Contradictions: China’s Policy toward Soviet Eastern Europe and the Origins of the Sino-
S°viet Split, 1953-1960. Lanham and Oxford: Lexington Books, 2001.
23 Liithi. The Sino-Soviet Split. P. 73-74.

439
Он также возражал против упоминания в заявлении «борьбы с дог­
матизмом и ревизионизмом». Под догматизмом понималась при­
верженность к жесткой политике в духе Сталина, и этот термин все
чаще применялся в отношении Китая. Термин «ревизионизм» уже
давно использовался в международном коммунистическом движе­
нии в отношении виновных в отклонении от генеральной линии и
заключался в уступках рыночной экономике или политической то­
лерантности. Еще со времен исключения Югославии из Коминфор-
ма ревизионисты стал одним из обычных эпитетов, применяемых
другими коммунистическими партиями в отношении югославских
коммунистов.
В 1961-1962 гг. Югославия уже перестала быть тем изгоем в меж­
дународном коммунистическом движении, каким она являлась в по­
следние годы жизни Сталина, но и в эти годы китайские руководите­
ли настойчиво продолжали называть югославов ревизионистами. Но
критика Югославии постепенно становилась скрытыми выпадами
против Советского Союза, продолжавшимися до того, как китайские
коммунисты начали выступать с публичными нападками на Хрущева
и советское руководство в целом, открыто называя их ревизиониста­
ми. И точно так же как китайцы, поначалу выбравшие мишенью для
открытой полемики Белград вместо Москвы, Советский Союз, имея
в виду Китай, публично критиковал за догматизм Албанию, сменив­
шую под руководством Энвера Ходжи вассальную зависимость от
Москвы на такую же зависимость от Пекина. Тогда еще обе страны,
а Советский Союз в особенности, еще не желали обнаружить перед
всем миром существование конфликта между двумя крупнейшими в
мире коммунистическими государствами. Серьезным аналитикам в
коммунистическом мире не составило особого труда разглядеть всю
глубину разногласий между Китаем и Советским Союзом. В течение
1962 г. этот факт становился все более очевидным, хотя некоторые
тупые западные политики, прежде всего американские, все последую­
щие годы продолжали верить, что советско-китайские противоречия
представляют собой не более чем искусную уловку, придуманную
для обмана «свободного мира».
Разногласия между Китаем и Советским Союзом постепенно на­
растали, но Мао шокировал многих слушателей, когда в своей речи,
произнесенной во время ноябрьского (1957 г.) визита в Москву, он
невозмутимо рассуждал о перспективах ядерной войны. «Возмож­
но, погибнут 700 миллионов человек (около трети тогдашнего насе­
ления Земли) или даже половина всего мирового населения, но им
на смену скоро придут новые, - заявил тогда Мао, - Но выигрыш
будет огромен. Империалисты будут сокрушены, и весь мир станет
440
социалистическим»24. Даже Хрущев при всей его импульсивности
(как и на начальной стадии Карибского ракетного кризиса), никогда
даже в мыслях не допускал и тем более не высказывал столь необду­
манных рассуждений. В беседе с Хрущевым лидер чехословацких
коммунистов Антонин Новотный сказал: «Конечно, Мао может рас­
суждать о гибели половины населения Китая в ядерной войне, а это
в конце 1950-х означало бы смерть почти 300 миллионов человек, но
Чехословакия потеряет в такой войне всех до единого»25.
Когда Хрущев посетил Китай в 1958 г., то выяснилось, что Мао
решительно настроен против идеи разрешения советским подводным
лодкам пользоваться китайскими портами и использовать китайские
радиостанции для связи с советским военно-морским флотом. Мао
оскорбил Хрущева, сравнив его желание подобным образом исполь­
зовать территорию Китая с аналогичными действиями Британии или
Японии в прошлом. Он еще не назвал Хрущева империалистом, но
смысл сказанного был и так ясен. Мао нашел еще один способ уни­
зить Хрущева. Он был замечательным пловцом. В возрасте 72 лет он
присоединился к 5 тыс. участникам ежегодного заплыва через реку
Янцзы, и, с учетом сильного течения, покрыл вплавь дистанцию в
10 миль26. Напротив, Хрущев был не лучшим пловцом, чем танцором.
Если Сталин ставил его в смешное положение, заставляя танцевать
гопак, то Мао, для того чтобы продемонстрировать свое превосход­
ство, предложил провести политические переговоры в плавательном
бассейне. Если Мао, плавая без видимых усилий, высказывал свои
суждения, которые тут же переводились, то Хрущеву пришлось с
трудом произносить свои ответы, отплевываясь от попадавшей в рот
воды. «Конечно, - писал он потом в своих воспоминаниях, - я не мог
соревноваться с Мао в бассейне. Всем известно, что ему до сих пор
принадлежат мировые рекорды скорости и дальности плавания [для
его возраста]»27.
Мао были ненавистны наметившиеся признаки нормализации
отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами, и
°н осудил визит Хрущева в Америку в сентябре 1959 г. За три месяца
До того Москва уклонилась от исполнения данного ранее обещания
снабдить Китай атомной бомбой, и китайцам пришлась со временем
создать ядерное оружие собственными силами. Китайское руковод­

24
25 Llithi. The Sino-Soviet Split. P. 77.
Khrushchev Remembers: The Last Testament. P. 255.
26
MacFarquhar, Schoenhals. Mao’s Last Revolution. P. 81-82.
. Khrushchev Remembers: The Last Testament. P. 259. См. также: Taubman W.
Khrushchev: The Man and His Era. L.: Simon & Schuster, 2003. P. 388-392.

441
ство сочло, что Советский Союз отступился от своих обещаний в
угоду американцам, хотя на самом деле Советы были обеспокоены
тем, что в ответ США могут предоставить ядерное оружие Западной
Германии28. (В то время не было никаких реальных оснований для
подобных предположений, но в 1959 г. память о Второй мировой
войне была еще свежа, и Советский Союз рассматривал Западную
Германию в качестве своего главного потенциального противника
в Европе. Только после избрания канцлером ФРГ Вилли Брандта
10 лет спустя, когда его правительство начало проводить политику
конструктивного сотрудничества с Советским Союзом и странами
Восточной Европы, подобное отношение к Западной Германии пре­
терпело кардинальные изменения.)
Ко времени третьего и последнего визита Хрущева в Китай в
октябре 1959 г. напряженность в отношениях между двумя странами,
так же как и взаимная неприязнь их высших руководителей, стали
намного более явными. Пограничные перестрелки между Китаем и
Индией стали позором для Советского Союза. Хотя дипломатиче­
ское посредничество никогда не было сильной стороной Хрущева, он
настаивал на сдержанности с обеих сторон. СССР поддерживал хо­
рошие отношения с Индией, в которой правил Неру, и все еще оста­
вался, хотя бы официально, в братской дружбе с коммунистическим
Китаем. Принимавшей китайской стороне не понравилось, что Хру­
щев, исполняя данное им обещание президенту Эйзенхауэру, поднял
вопрос об освобождении 5 американцев, находившихся в китайском
плену. Мао и Чжоу Эньлай восприняли это и другие высказывания
Хрущева так, будто он выступает глашатаем интересов США. Когда
Мао посетовал на то, что американцы придвинули свой флот к ки­
тайскому побережью, Хрущев открыто заявил: «Нужно иметь в виду,
что мы тут тоже не безгрешны. Именно мы затащили американцев в
Южную Корею», намекая на ответственность Сталина за развязыва­
ние корейской войны29. Но именно Хрущев оказался настроен более
воинственно, когда речь зашла о Тибете. Мао сказал, что они решили
«отложить преобразования в Тибете года на четыре», а Хрущев отве­
тил: «И это было Вашей ошибкой». Мао также пришлось оправдывать
допущенную китайцами ошибку, не помешав Далай Ламе покинуть
Тибет. Хрущев дал ясно понять, что считает это решение политиче­
ски неграмотным, заявив: «Что касается бегства Далай Ламы из Ти­

28 Liithi. The Sino-Soviet Split. P. 136-138.

29 Memorandum of Conversation of N.S. Khrushchev with Mao Zedong. Beijing
3 October 1959. Cold W ar International History Project Virtual Archive. National Security
Archive. Washington DC. R 9204. P. 1-13, at p. 5.

442
бета, то мы бы на Вашем месте никогда не позволили ему сбежать,
рыло бы лучше уложить его в гроб. А теперь он находится в Индии и
возможно переберется в США. Разве это выгодно социалистическим
странам?». Мао на это возразил, что граница между Индией и Китаем
очень протяженная, и Далай Лама имел возможность пересечь ее в
любом месте30.
К июлю 1960 г. китайские лидеры во внутренних средствах
массовой информации заговорили о борьбе между марксизмом и
ревизионизмом в международном коммунистическом движении,
причем, естественно, под марксистами они подразумевали себя, а
Хрущев назывался главным оппортунистом и к тому же интрига­
ном31. Стороны перешли от слов к делу, когда в том же месяце Со­
ветский Союз информировал Пекин об отзыве 1400 советских спе­
циалистов, работавших в то время в Китае. В конфиденциальном
письме советская сторона привела обоснования своих неожидан­
ных действий. В частности, в нем содержались голословные утверж­
дения о критике, которой подвергалась в Китае работа советских
специалистов, нежелание прислушиваться к их советам, хотя это
касалось скорее отказа Китая следовать политическим, нежели тех­
ническим рекомендациям, что воспринималось намного негативнее,
а также, и это главное, обвинения в развернутой Коммунистической
партией Китая пропаганде, направленной против КПСС32. Вместе с
тем китайцы, утратив иллюзии относительно Хрущева и советско­
го руководства в целом, всегда признавали практическую помощь,
оказанную им советскими инженерами и технологами. Во время
прощального обеда, устроенного в середине августа 1960 г. по по­
воду отъезда советских специалистов, Чжоу Эньлай поблагодарил
их за тот вклад, который они внесли «в строительство социализма
в Китае»33. Одной из составляющих ухудшения отношений между
Двумя крупнейшими коммунистическими державами оказалось
практическое прекращение торговли между СССР и КНР, что до­
бавило трудностей китайской экономике, находившейся в упадке в
результате «большого скачка».
Китайцы попытались распространять информацию об их идео­
логических позициях и существе разногласий,-, какими они пред­
ставлялись с китайской стороны конфликта, вывешивая листовки в
Московских научно-исследовательских институтах. Советское руко­

30 Ibid. Р. 6, 9.
31 LUthi. The Sino-Soviet Split. P. 172-173.
32 Ibid. P. 174-175.
33 Ibid. P. 177.

443
водство отреагировала на эти действия высылкой из Москвы троих
китайских дипломатов и еще двоих китайских граждан. Они верну-
лись в Пекин в начале июня 1963 г. и были встречены как герои, удо­
стоившись торжественного приема с участием Чжоу Эньлая34. Имен­
но в этом месяце советско-китайские споры приобрели публичный
характер. 14 июля в «Правде» было опубликовано открытое письмо,
содержавшее ответ Центрального Комитета КПСС на китайские
предложения, сделанные месяцем ранее35. К тому времени китайцы
уже открыто нападали на советский ревизионизм, и 1963-1964 гг.
можно считать водоразделом для международного коммунистиче­
ского движения. Две крупнейшие в мире коммунистические партии
вступили в открытую полемику друг с другом и совершенно очевид­
но двигались в сторону полного антагонизма в отношениях между
собой. Идее коммунизма как идеологии, объединявшей революцио­
неров и «антиимпериалистов» по всему миру, был нанесен непопра­
вимый урон, от которого они так и не смогли оправиться. Советское
руководство, привыкшее к ведущей, если не доминирующей роли
КПСС в международном коммунистическом движении, стремилось
к поддержанию его единства, но не ценой идеологических уступок
Китаю. Между тем Мао был настроен на продолжение полемики, от­
части потому что боялся ревизионизма как у себя в стране, так и в
более широких международных масштабах. Ставя себя во главу со­
противления советскому отступничеству, Мао тем самым усиливал
собственные позиции в борьбе против отступников у себя дома. Не­
которым китайским лидерам, таким как, например Дэн Сяопин и Лю
Шаоци, которые усердно спорили с советскими коллегами, защищая
позиции Мао, вскоре предстояло самим услышать обвинения в ре­
визионизме и даже в более тяжелых грехах, когда во время «куль­
турной революции» их называли «идущими по капиталистическому
пути»36.
Когда в октябре 1964 г. Хрущев был скинут коллегами со свое­
го поста, у Мао на короткое время возникла надежда, что советские
лидеры прислушались к его критике хрущевской политики. Точно
так же советским руководителям на столь же недолгое время показа­
лось, что удаление нетактичного Хрущева облегчит им разрешение
противоречий с Коммунистической партией Китая. Но, как оказа­
лось, эти противоречия имели далеко не межличностный характер.

34 Ltithi. The Sino-Soviet Split. P. 244.

35 Ibid. P. 264.
36 Ibid. P. 285.

444
g их основе лежали глубокие политические и идеологические про­
блемы. Чжоу Эньлай возглавил китайскую делегацию, прибывшую
в Москву на празднование годовщины большевистской революции
7 ноября 1964 г. всего три недели спустя после свержения Хрущева.
Леонид Брежнев, выступавший с официальным докладом на торже­
ственном заседании по этому случаю, призвал к созыву нового меж­
дународного совещания братских коммунистических партий. Этот
призыв вызвал бурю оваций в зале, к которой Чжоу Эньлай демон­
стративно не присоединился. Во время приема, состоявшегося в тот
ясе день, маршал Родион Малиновский заявил военным, входившим
в состав китайской делегации, что им следовало бы последовать со­
ветскому примеру и избавиться от Мао точно так же, как они избави­
лись от Хрущева37. Малиновский в тот момент был сильно пьян, но
попытка Брежнева успокоить разгневанных китайцев объяснения­
ми, что сказанное не отражает официальную советскую позицию, а
Малиновский просто «перебрал» с выпивкой, натолкнулись на ответ
Чжоу Эньлая, сказавшего, что, напротив, алкоголь помог Малинов­
скому открыто высказать свои убеждения38. Зная, что о заявлении
Малиновского уже доложено Мао, Чжоу вернулся в Пекин глубоко
встревоженным, размышляя о том, не следовало ли ему действовать
более решительно, не ограничившись выражением крайнего возму­
щения.
Инциденты на советско-китайской границе добавляли напряжен­
ности в двусторонних отношениях. Позднее, в 1969 г. эти конфлик­
ты повлекли за собой многочисленные жертвы с обеих сторон в при­
граничных районах и усилили опасения в отношении возможности
развязывания полномасштабной войны между двумя коммунисти­
ческими гигантами. Однако территориальные споры, действитель­
но имевшие место, не были основной причиной разрыва между Со­
ветским Союзом и Китаем. Главное заключалось в идеологических
разногласиях. В то время китайцы были в большей степени преданы
идее мировой революции, а Советский Союз по мере своего выдвиже­
ния наряду с США на одно из двух наиболее важных мест в мировой
иерархии становился более терпимым по отношению к сложившему­
ся в Европе и остальном мире статус-кво. Советский Союз выступал
За мирное сосуществование, и это означало, что он действительно
стремился избежать войны, хотя совершенно определенно был про­
тивником мирного сосуществования в идеологии. (Советские руко­

37
MacFarquhar, Schoenhals. Mao’s Last Revolution. P. 9.
38 Lathi. The Sino-Soviet Split. P. 289-290.
445
водители, подобно всем остальным коммунистическим правителям,
непреклонно стремились предотвратить проникновение некомму­
нистической идеологии в собственные страны, одновременно стара­
ясь всеми силами продвигать свою собственную идеологию по всему
остальному миру.) Мао демонстрировал готовность рассматривать
войну как путь к достижению коммунизма, хотя на практике он про­
являл намного большую осторожность в своих действиях на между­
народной арене, чем можно было ожидать, слушая его воинственную
риторику39.
Имелись также разногласия между руководителями двух стран
в их отношении к Сталину. Но они стали менее отчетливыми после
октября 1964 г., когда наследники Хрущева вскоре решили, что кри­
тика Сталина и сталинизма является потенциально дестабилизирую­
щим фактором и положили ей конец у себя дома. Хотя внутри совет­
ской политической элиты находились люди, желавшие реабилитации
Сталина, этого не произошло, и с момента падения Хрущева в
1964 г. и до самой смерти Мао в 1976 г. Сталина гораздо больше про­
славляли в Пекине, чем в Москве. Более того, во многих своих деяни­
ях и не в последнюю очередь в своей «пирровой победе» над партий­
ным чиновничеством, составлявшей суть «культурной революции»,
Мао, казалось, следовал по стопам Сталина. Несомненно, «великая
пролетарская культурная революция» была эхом сталинского Боль­
шого террора конца 1930-х гг., унесшего жизни столь многих ком­
мунистов с многолетним партийным стажем. Существовали также
разногласия между руководством обеих стран по поводу способов
управления экономикой, причем Мао, презрительно относившийся
к излишне бюрократизированной природе советского государства,
старался преодолеть подобные тенденции в своей собственной стра­
не. К реальным идеологическим разногласиям добавлялись личные
амбиции Мао, считавшего себя ведущим теоретиком коммунистиче­
ского мира и страстно желавшего первым, раньше Советского Союза
осуществить переход к коммунизму (в утопическом понимании этого
термина). После свержения Хрущева советские руководители только
время от времени отдавали дань славословиям этой предполагаемой
конечной стадии развития общества, и Мао имел все возможности
оставить это идеологическое поле за собой.

39 Во времена кризисов в отношениях с Соединенными Штатами Мао проявлял

осторожность, чтобы не рисковать и не спровоцировать американцев на нападение
См.: Tsang S. The Cold W ar’s Odd Couple: The Unintended Partnership between the
Republic of China and the UK, 1950-1958. L.: Tauris, 2006. P. 115-151.

446
 Культурная революция
После катастрофического завершения «большого скачка» в пер­
вой половине 1960-х гг. произошло упорядочение работы китайско­
го правительства, становившегося более институализированным.
Хотя Мао Цзэдун по-прежнему восседал на вершине политической
иерархии, многие институты приобрели реальные влияние и полно­
мочия. К их числу относились Политбюро Центрального Комитета
КПК, его Секретариат во главе с Дэн Сяопином, региональные и
городские партийные комитеты, особенно пекинский горком КПК,
который возглавлял Пэн Чжэнь, Государственный совет, руководив­
ший сетью министерств и возглавлявшийся Чжоу Эньлаем, и офици­
альный глава государства Лю Шаоци, имевший, что было особенно
важно, сильную поддержку со стороны партийного аппарата. Он был
вторым человеком в Политбюро после Мао и считался его наслед­
ником. В начале 1950-х гг. лозунг «Советский Союз сегодня - это
Китай завтра» считался бодрящим предвидением будущего быстрого
экономического развития и внушал оптимизм. В 1960-е гг. Мао, с на­
растающим отвращением следивший за опытом советского развития,
видел в этом лозунге мрачное предупреждение40. Он полагал, что вся
система должна испытать новое фундаментальное потрясение, если
Китай не желает сползти в болото бюрократизма и ревизионизма.
Поэтому Мао оказался столь восприимчив к призывам тех, кто
считал себя оттесненными представителями старой гвардии, за­
хватившими главные органы власти в стране. Не последнюю роль
сыграло влияние на Мао фракции, возглавляемой его женой Цзян
Цинн, особенно бдительно следившей за любыми отклонениями от
революционной чистоты на культурном фронте. Сама «культурная
революция» в точном понимании этого слова продолжалась с весны
1966 до весны 1969 г. Вместе с тем ее окончание никогда официаль­
но не провозглашалось, и она продолжалась, правда в более мягких
формах, вплоть до самой смерти Мао в 1976 г. Цзян Цинн вместе с
Чэнь Бода, бывшим, несмотря на свое происхождение из бедной
крестьянской семьи, ближайшим к Мао теоретиком партии, возгла-
вила так называемую «малую группу культурной революции». По­
началу эта группа не имела серьезной опоры в партии, но благода­
ри решительной поддержке со стороны Мао она стала одной из трех
Равных организаций, с которыми он в основном взаимодействовал
на протяжении всей «культурной революции». Двумя другими явля-

40
MacFarquhar, Schoenhals. Mao’s Last Revolution. P. 8.

447
лись Народно-освободительная армия Китая (НОАК), руководимая
министром обороны Линь Бяо, и Государственный совет во главе с
Чжоу Эньлаем41. Среди первых жертв «культурной революции» ока­
зались Пэн Чжэнь и Лю Шаоци, не в последнюю очередь поплатив­
шиеся за нежелание признавать Цзян Цинн серьезным игроком на
политической сцене. Чжоу Эньлай сумел спастись тем, что занимая
позиции, «достаточно радикальные, чтобы избежать уничтожения,
одновременно работая над тем, чтобы минимизировать последствия
наступившего хаоса»42.
Линь Бяо, ставший сам в конечном итоге жертвой «культурной
революции», на протяжении большей ее части был главным союзни­
ком Мао. Несмотря на некоторое сходство «культурной революции»
со сталинским Большим террором, Мао подошел к полному разгрому
партии гораздо ближе Сталина, который сознавал необходимость ее
сохранения. Еще одним существенным отличием была роль армии в
этих событиях. В конце 1930-х гг. советская армия была обескровлена
Сталиным и его приспешниками и была далека от того, чтобы играть
серьезную роль в политике. Напротив, в то время как партийный ап­
парат и министерства стали объектами нападок, НОАК оставалась
главным оплотом Мао, на который он мог целиком полагаться в 1966—
1969 гг. Мао с энтузиазмом поддержала молодежь, объединенная в
отряды хунвейбинов (красной гвардии), ставшие новой политической
силой в Китае, но НОАК, как и подобает армии, была намного более
дисциплинированной организацией. Не скованные никакими прави­
лами и презирающие любые авторитеты хунвейбины, в конце концов,
стали пугать даже самого Председателя КПК. Хотя Мао психологи­
чески был готов инициировать новый конфликт в партии и обществе
ради утверждения заново доминирования собственных взглядов, но
первый удар с его согласия был нанесен именно Цзян Цинн. Она до­
казывала, что поставленная в Пекине в 1961 г. пьеса историка У Ханя
«Разжалование Хай Жуя» содержит скрытые нападки на политик}'
Мао. Сам У Хань, помимо своего ученого прошлого, в то время был
заместителем мэра Пекина и пользовался покровительством первого
секретаря пекинского горкома партии Пэн Чжэня. В этой связи Цзян
Цинн не удалось найти в Пекине человека, осмелившегося бы напи­
сать критическую статью против пьесы У Ханя, что служило хоро­
шим доказательством того, какой неограниченной властью в столице
обладал руководитель городской партийной организации. В полном

41 Dietrich. People's China. Р. 179.

42 Ibid. Р. 179-180.

448
 ^очаровании ей пришлось отправится в Шанхай, где первый секре­
тарь местного горкома, знавший о том, что Мао одобрил затеянное
еГ0 женой предприятие, поручил двум пропагандистам подготовить
статью, срывающую маску с У Ханя, и те с готовностью написали, что
его пьеса представляет собой «реакционный вклад в великую классо­
вую борьбу между буржуазией и пролетариатом»43.
Публикация статьи с разоблачениями У Ханя, текст которой ре­
дактировал лично Мао, положила начало «культурной революции».
С этого времени сами понятия «маоизм» и «маоисты» приобрели
особый смысл, ибо Председатель Мао сам теперь определял, что со­
ответствует революционной теории, а что ей противоречит. Он вос­
пользовался своим авторитетом и достигшим новых высот культом
собственной личности для того, чтобы удалять одного за другим из
политического и культурного истеблишмента людей, занимавших
в нем высокое положение. Среди первых изгнанников оказались
У Хань и Пэн Чжэнь, а одним из последних стал Линь Бяо, под ру­
ководством которого НОАК оказала критически важную поддержку
Мао. В 1971 г. его вместе с сыном, служившим офицером НОАК, об­
винили в заговоре с целью убийства Мао. Линь Бяо с женой и сыном
совершили ночью бросок в аэропорт, где силой захватили самолет.
Они намеревались бежать в Советский Союз, но их самолет потер­
пел крушение на территории Монголии, по всей вероятности из-за
нехватки топлива44. Ранее в ходе «культурной революции» Линь Бяо
занимал место Лю Шаоци в качестве официального наследника Мао,
но это положение было слишком опасным для любого оказавшего­
ся в нем человека. Линь Бяо продолжали разоблачать на тщательно
срежиссированных митингах в Китае еще несколько лет спустя после
его смерти. Лю Шаоци был самым высоким по рангу руководителем
среди тех, кто стали главными мишенями гонений в первый, самый
неистовый период «культурной революции» в 1966-1969 гг. Снятый
со всех должностей в 1967 г., Лю умер в 1969, находясь под домаш­
ним арестом. Его официально объявили «изменником, ренегатом и
штрейкбрехером». Его жена Ван Гуанмэй провела в тюрьме 12 лет.
После смерти Мао Лю Шаоци был посмертно реабилитирован, а все
°бвинения были с него сняты как беспочвенные.
Во время «великой пролетарской культурной революции» в
Китае погибло намного меньше людей, чем в период «большо-
Го скачка». Частично это объясняется тем, что «культурная ре­

43 MacFarquhar, Schoenhals. Mao’s Last Revolution. P. 17. По поводу кампании про-

ТИв У Ханя более общие сведения приведены там же. С. 15-19.
44 Ibid. Р. 333-336.

449
волюция» была обращена преимущественно против городских
жителей, в то время как большинство населения тогдашнего
Китая, составлявшее в конце 1960-х гг. порядка 620 млн чело­
век, все еще проживало в сельской местности4546. Вместе с тем из
137 млн горожан по имеющимся оценкам, как минимум, полмилли­
она человек стали прямыми жертвами «культурной революции»40.
Политические чистки руководства Китая в процентном отно­
шении затронули даже большее число людей, чем сталинский
Большой террор 1936-1938 гг., но количество казненных или по­
саженных в тюрьмы среди них было меньшим, чем в Советском
Союзе в те годы. От 60 до 70% работников центральных органов
Коммунистической партии Китая лишились своих постов. Из
13 членов Секретариата ЦК партии в 1966 г. только 4 остались на
своих местах к 1969 г., а из 167 членов ЦК сохранили свои посты
лишь 54 человека. Потеряли свои должности половина министров,
входивших Государственный совет. Многие уволенные со своих
постов работники центральных и региональных партийных орга­
нов были отправлены в так называемые «школы перевоспитания»,
расположенные в сельской местности, где они должны были прой­
ти идеологическую переподготовку без отрыва от занятий тяжелым
физическим трудом. Впрочем, некоторые из них подвергались более
тяжелым наказаниям, будучи забитыми до смерти или подвергну­
тыми пыткам. У Хань, дискредитацию которого за написанную им
пьесу организовала Цзян Цинн, оказался среди тех, кто попытал­
ся совершить самоубийство47. Дэн Сяопин был снят с занимаемых
им постов и объявлен человеком, «идущим по капиталистическо­
му пути». Это обвинение было безусловным преувеличением для
того времени, но, возможно, содержало зерно истины, если учесть
результаты его деятельности, когда 15 лет спустя он стал облада­
телем высшей власти в стране. Дэна отправили работать на завод
слесарем-сборщиком. Для этой работы он, тем не менее, обладал
некоторыми, хотя и подзабытыми навыками, поскольку во время
учебы во Франции сорок лет назад он подрабатывал сборщиком на
автомобильном заводе Рено. Его старший сын разбился насмерть

45 Harry Harding. The Chinese State in Crisis, 1966-1969 / / MacFarquhar (ed.). The
Politics of China. P. 148-247, at p. 240.
46 Ibid. P. 244. Некоторые авторы оценивают число жертв намного выше. На­
пример, в статье Morgan J. China’s Growing Pains: Towards the (Global) P o l i t i c a l
Economy of Domestic Social Instability / / International Politics. Vol. 45. № 4. 2008
P. 413-438, приведена цифра в 4 млн (Р. 416).
47 Harding. The Chinese State in Crisis, 1966-1969. P. 242-243.

450
выпрыгнув из окна верхнего этажа общежития Пекинского универ­
ситета, пытаясь спастись от мучивших его хунвейбинов48.
На самом деле больше всего пострадали от «культурной револю­
ции» китайские школы и университеты. Миллионы преподавателей
были подвергнуты бесчестью, а университеты начиная с 1966 г. были
закрыты на несколько лет для того, чтобы студенты могли поучаство­
вать в революционном процессе в качестве хунвейбинов. Большин­
ство молодых людей в этом движении поначалу искренне верили в
очистительную силу происходившей революции и непререкаемую
мудрость Мао Цзэдуна. Выжимка идей Мао из распространяемой
повсеместно «Маленькой красной книжечки» стала обязательным
чтением, и не только для студентов. (Я хорошо помню, как в 1967—
1968 академический год своей учебы в Московском государственном
университете наблюдал китайских дипломатов, одетых в униформу,
похожую на одежду, которую носил Мао, и вышагивавших строем,
держа в руках и читая на ходу эти самые книжечки.) Разруха в китай­
ской системе образования продлилась до середины 1970-х гг., после
чего многие бывшие хунвейбины были сосланы в деревню, а их об­
разование прервалось более чем на десятилетие, в течение которого
у них было немало времени, чтобы переосмыслить свои революцион­
ные увлечения юных лет.

Непредвиденные последствия для Китая

Частичная переоценка «культурной революции» в Китае началась
еще при жизни Мао Цзэдуна. В 1975 г. Мао вывел формулу, согласно
которой революция была «на 70% успешной, но на 30% ошибочной»49.
Стоило ему произнести это, как нашелся отважный человек, осме­
лившийся с ним не согласиться. Им оказался Дэн Сяопин, которого
к тому времени вернули в состав руководства страны в качестве за­
местителя председателя Госсовета, но он снова подвергся нападкам
за понятное нежелание согласиться с тем, что с учетом всех ее по­
следствий «культурную революцию» следует считать успешной. Его
заставили выступить с «самокритикой», но сказанное им далеко не
Удовлетворило Мао. Дэн, после того как он покаялся в своих ошиб-
ках, опять был понижен в должности за «глубокую неспособность по-
нять все значение культурной революции»50.

48 MacFarquhar, Schoenfals. Mao’s Last Revolution. P. 358-359.

49 Ibid. P. 409.
50 Ibid. P.411.

451
 Продолжая настаивать на успехе «культурной революции», Мао
вместе с тем обрушился в 1975 г. с критикой за фракционную дея­
тельность в партии на людей, наиболее фанатично преданных этой
революции, которых он в беседах во внутрипартийных кругах назы­
вал «бандой четырех», включая собственную жену Цзян Цинн. Это
выражение Мао получило после его смерти намного более широкую
известность, чем он сам того желал. (Отношения Цзян с Мао к тому
времени стали не столь близкими, как можно было предположить,
исходя из ее статуса официальной супруги Председателя. В обязан­
ности начальника личной охраны Мао генерала Ван Дунсина входи­
ла поставка молодых женщин для сексуальных утех «Великого корм­
чего», которых эвфемистически называли «группой культурного
обслуживания».)51 Помимо Цзян Цинн, членами пресловутой «банды
четырех» были Ван Хунвэнь, радикальный профсоюзный лидер, счи­
тавшийся в начале 1970-х гг. возможным преемником Мао, Яо Вэнь-
юань, шанхайский литературный критик и автор статьи, разоблачав­
шей по поручению Цзян Цинн пьесу «Разжалование Хай Жуя», и
Чжан Чуньцяо, главный пропагандист шанхайского горкома партии,
ставший к середине 1970-х гг. председателем Шанхайского револю­
ционного комитета и заместителем председателя Госсовета Китая.
«Культурная революция» стала личной катастрофой для миллио­
нов китайцев. Чем более образованным был человек, тем выше были
его шансы стать очередной ее жертвой. Почти во всех ее основных
аспектах эту революцию следовало бы называть антикультурной, по­
скольку она сопровождалось ничем не обоснованным уничтожением
хунвейбинами, часто действовавшими по собственной инициативе,
культурных артефактов - книг, картин, музейных экспонатов, над­
гробий на кладбищах и исторических памятников52. Уже в 1966 г.
хунвейбинов поощряли к борьбе против «четырех пережитков про­
шлого» - старого мышления, старой культуры, старых ценностей и
старых привычек53. Представляется, что одной из причин, подвигнув­
ших Мао затеять «культурную революцию», было его стремление к
сохранению личной власти. Он желал, чтобы его окружали и почита­
ли радикалы, а не ревизионисты54. Вместе с тем быстро наступившие
катастрофические последствия «культурной революции», даже более
разрушительные по сравнению с последствиями «большого скачка».

MacFarquhar, Schoenfals. Mao’s Last Revolution. P. 20.

51
Harding. The Chinese State in Crisis. P. 241-242.
52
53 Dietrich. People’s China. P. 187.
54 C m.: Forum on Mao and the Cultural Revolution in China //J o u rn a l of Cold War
Studies. Vol. 10. № 2. Spring 2008. P. 97-130, esp. Yafeng Xia at p. 111-112.

452
доказали абсолютную правоту тех, кого Мао обвинял в «крайнем ре­
визионизме».
Тем не менее «культурная революция» имела и непредвиденные
последствия, оказавшиеся выгодными для Китая, невзирая на всю
трагичность того, какую невероятно высокую цену ему пришлось
заплатить, чтобы здравый смысл в конце концов возобладал. Одна
из главных причин, по которой в Советском Союзе оказалось неве­
роятно сложным провести радикальные экономические реформы,
заключалась в том, что они затрагивали интересы привилегирован­
ных слоев общества, прежде всего бюрократов, засевших в отрасле­
вых министерствах и региональных партийных органах. В Китае же
«культурная революция» полностью разрушила эти структуры, и они
уже больше никогда не сумели восстановить прежние спаянность и
доминирование. Таким образом, бюрократическое сопротивление
рыночной реформе оказалось намного слабее, чем того можно было
ожидать, когда открылся путь к серьезным преобразованиям в эконо­
мике сразу после смерти Мао Цзэдуна. Более того, кампания против
ревизионизма сопровождалась такими иррациональными крайностя­
ми, что фанатикам «культурной революции» очень скоро пришлось
самим обороняться, стоило их наставнику и защитнику покинуть
этот мир. «Банду четырех» арестовали 6 октября 1976 г., менее через
месяц после смерти Мао, и продержали в тюрьме 4 года до того, как
отдать под суд в 1980 г. Их обвиняли в коллективной ответственно­
сти за смерть почти 35 тыс. человек. Двое членов банды, Цзян Цинн и
Чжан Чунцяо, были приговорены к смертной казни, но впоследствии
этот приговор был смягчен55. Тот факт, что их преступлениям была
придана гласность, способствовал дальнейшей дискредитации экс­
тремизма «культурной революции» и позволил полностью реабили­
тировать руководителей, пострадавших в те годы, включая тех, кто
стоял на реформистских позициях. Партийное руководство не мог­
ло допустить полной дискредитации самого Мао, который был для
них Лениным и Сталиным в одном лице. Если бы они пошли на это,
то коммунистическая власть полностью бы утратила легитимность.
Вместе с тем в резолюции по истории партии, принятой Центральным
Комитетом, не зашедшей столь далеко, чтобы позволить переимено­
вать «банду четырех» в «банду пятерых», не отрицалась безусловная
ответственность Мао за разрушительное для страны десятилетие
с середины 1960-х до середины 1970-х гг. Резолюция признала, что
«культурная революция, длившаяся с мая 1966 по октябрь 1976 г.,

55 Dietrich. People’s China. Р. 256.

453
виновна в самом серьезном отступлении и в тяжелейших потерях, по­
несенных партией, государством и народом с момента основания Ки­
тайской народной республики. Она была инициирована товарищем
Мао Цзэдуном и проходила под его руководством»56.
Хватка коммунистической идеологии ослабла в Китае раз и на­
всегда. Ни марксизм-ленинизм, ни учение Мао Цзэдуна, несмотря на
продолжавшиеся официальные славословия в их адрес, уже никогда
больше не имели такого доминирующего влияния на сознание людей,
как прежде, и тем более не принимали столь экстремальных форм,
как в начальный период «культурной революции». Утопизм был
отброшен, уступив место прагматизму. На самом деле почти все т
того, что Мао намеревался навсегда уничтожить и что было главным
мотивом для начала и продолжения «культурной революции», полу­
чило новое право на жизнь как естественная реакция на сумятицу и
безрассудность «последней революции Мао»57. Прежние руководите­
ли, вернувшиеся на свои посты после того, как они в разной степени
пострадали от рук революционных фанатиков своего собственного
поколения и, в еще большей мере, от молодых фанатичных хунвей­
бинов, были едины в своем стремлении больше никогда не допустить
повторения подобных экстремизма и неуважения к старшим. (Недав­
ний опыт, показавший, на что способна молодежь, если ей заморо­
чить голову, очевидно, никоим образом не склонил возвратившиеся
к власти кадры в пользу развития политической демократии.) Хотя
многие китайцы продолжали верить в то, что Мао на протяжении
своей долгой жизни революционера и руководителя государства сде­
лал больше хорошего, чем плохого, но его перестали обожествлять.
Сам Мао и его учение были секуляризованы.

Непреднамеренные международные последствия

Еще при жизни Мао происходило отступление от некоторых наи­
более очевидных безобразий, порожденных «культурной револю­
цией». Мао даже был вынужден призвать на помощь НОАК, чтобы
укротить хунвейбинов, творивших дикие преступления. Но наиболее
впечатляющая смена курса происходила в проводимой им внешней
политике. Жестко критикуя и высмеивая советское руководство за
его излишне мягкое отношение к такой сверхимпериалистической
державе, как США, Мао в 1970-1971 гг. стал подавать Вашингтону

56 MacFarquhar, Schoenhals. Mao’s Last Revolution. P. 3.

57 Ibid.

454
сигналы того, что он приветствовал бы ослабление антагонизма в их
отношениях. В 1969 г. Китай как никогда приблизился к войне с Со­
ветским Союзом, и быть одновременно в одинаково плохих отноше­
ниях с обеими сверхдержавами казалось неразумным. «Культурная
революция» обострила китайско-советский конфликт. Она объеди­
нила большую часть советского истеблишмента, как консерватив­
ного, так и настроенного на реформы, живо напомнив ему времена
Большого террора 1930-х гг. Еще одним непредвиденным послед­
ствием событий в Китае для советской политики в то время, когда
брежневское руководство приостановило критику Сталина, стало то,
что многие советские авторы, будучи антисталинистами и отчаян­
ными «ревизионистами», принялись писать книги и статьи, внешне
направленные против Мао и Китая, но в которых умевшие читать
между строк ясно угадывали Сталина и Советский Союз. Произошла
та же подмена понятий, как в те времена, когда во взаимной полеми­
ке Китай нападал на Югославию, подразумевая под ней Советский
Союз, а СССР отвечал, критикуя Албанию, имея в виду КНР. Так и
Мао стал заменителем Сталина, а писание посвященных его крити­
ке произведений оказалось одним из способов давления на власти в
пользу смягчения режима, реформирования страны и установления
верховенства закона в СССР58.
Сознавая собственную международную изоляцию, китайское ру­
ководство в начале 1970-х гг. начало снова проявлять заинтересован­
ность в восстановлении места Китая в Организации Объединенных
Наций. Большинство остального мира уже давно считало абсурдным
отсутствие КНР в ООН. Главным препятствием к тому была позиция
Соединенных Штатов, и поэтому увертюрой к восстановлению пред­
ставительства КНР стали предварительные контакты с администра­
цией США, на которые согласились президент Ричард Никсон и его
государственный секретарь Генри Киссинджер. Хотя американское
признание Китая явилось не более чем запоздалым признанием того,
что давно было очевидным для всех, встреча Никсона с Мао Цзэдуном
в 1972 г. не имела того исторического значения, которое ей постара­
лись придать Никсон и Киссинджер. Важен сам факт, что президент-
республиканец, бывший в прошлом, во времена маккартизма одним*

со
Бурлацкий Ф. Мао Цзэдун и его наследники. М.: Международные отношения,
*979. Обзор литературы, в которой показное осуждение Китая служило способом
затрагивания проблем Советского Союза, запрещенных для обсуждения цензурой,
содержится в работах: Rozman G. A Mirror for Socialism: Soviet Criticisms of China.
Princeton, NJ: Princeton University Press, 1985; Lukin A. The Bear Watches the Dragon:
Russia’s Perceptions of China and the Evolution of Russian-Chinese Relations Since the
Eighteenth Century. Armonk: M.E. Sharpe, 2003. P. 75-250.

455
из активных «охотников на ведьм», совершил столь решительный
шаг, изменивший контуры международной дипломатии59.
С того времени Соединенные Штаты могли попытаться разыгры­
вать китайскую карту в соперничестве с Советским Союзом, хотя это
потеряло смысл после того, как во второй половине 1980-х гг. произо­
шло столь решительное улучшение отношений между СССР и США.
Разрыв между Советским Союзом и Китаем имел существенно боль­
шее историческое значение по сравнению с налаживанием рабочих
отношений между КНР и США. Последнее произошло с большим
запозданием, и это сыграло свою роль. Вместе с тем американо­
китайские отношения зачастую были достаточно лживыми с обеих
сторон. Так, например, Советский Союз во время президентских сро­
ков нескольких преемников Никсона гораздо чаще, чем Китай, под­
вергался осуждениям за нарушения прав человека, невзирая на тот
факт, что репрессии и притеснения людей в Китае, особенно при жиз­
ни Мао, носили намного более жесткий характер, даже чем в худшие
времена правления Брежнева в СССР.

59 Визит Никсона в Китай и его последствия в очень живой, легкой для чтения
форме описаны книге: MacMillan М. Seize the Hour: When Nixon Met Mao. L.: John
Murray, 2006.
 18. КОММУНИЗМ В АЗИИ И АФРИКЕ

Как это ни удивительно, но четыре из пяти стран мира, считаю­

щихся коммунистическими (хотя степень развитости у них признаков
коммунистических систем отличается), в настоящее время располо­
жены в Азии. Помимо Китая, к ним относятся Вьетнам, Северная Ко­
рея и Лаос1. Более того, в 2008 г. маоистская партия пришла к власти в
Непале, хотя было бы по меньшей мере преждевременным считать на
данном основании эту страну коммунистической. Есть в Азии еще две
страны, в которых ранее существовали коммунистические системы -
это Камбоджа, называвшаяся в коммунистический период Кампу­
чией, и Монголия, где коммунистический режим просуществовал
намного дольше. Еще одной азиатской страной, в свое время силь­
но приблизившейся к установлению коммунистической системы,
является Афганистан, хотя Советским Союзом и другими членами
международного коммунистического движения он не признавался
социалистическим государством.
Настоящая глава в основном посвящена эволюции азиатских ком­
мунистических стран, происходившей до середины 1980-х гг. Мень­
шее внимание в ней уделено истории коммунизма в Африке, ибо ни
одна африканская страна так и не сумела построить у себя полноцен­
ную коммунистическую систему. Ни одна из них не была признана
коммунистической Советским Союзом и международным коммуни­
стическим движением, хотя некоторые страны рассматривались как
государства «социалистической ориентации», в отличие от истинно
социалистических или, по нашему определению, коммунистических
стран.

1 Китаю как самой большой по численности населения стране мира, обладающей

Сегодня также огромной экономической мощью, посвящены 3 отдельные главы на­
стоящей книги. Китай является и важным объектом исследования в поисках ответа
На вопрос, поставленный в главе 30: «Что осталось от коммунизма?». В настоящей же
с^аве Китай не рассматривается за исключением тех случаев, когда заходит речь о его
Иянии на те страны, которым эта глава посвящена.

457
 В Азии и Африке, в отличие от Европы, развитие коммунисти­
ческого движения было связано не только с классовой борьбой, но,
по крайней мере в той же степени, с национально-освободительным,
антиколониальным движением. Коммунистические партии в тех
азиатских странах, где им удалось прийти к власти, сумели восполь­
зоваться патриотическими и антиколониальными настроениями на­
родов наряду со стремлением бедноты ликвидировать неравенство и
отомстить представителям тех классов, которые, по ее представлени­
ям, угнетали бедных людей. Однако коммунистические власти вне­
дрили новые формы эксплуатации и принесли, особенно в Камбод­
же и Северной Корее, подавляющему большинству населения еще
большие страдания, чем те режимы, которые они сменили. Коммуни­
стические правительства, пришедшие к власти самостоятельно, а не
принесенные на штыках советских войск, оказалось намного сложнее
сместить, и опыт азиатских коммунистических стран полностью это
подтвердил. Вместе с тем, хотя свершение революции собственными
руками было надежной исходной позицией для коммунистических
правительств, желавших утвердиться у власти на долгий срок, этот
путь был не единственно возможным. Северная Корея доказывает,
что жесткий тоталитарный режим способен создать устойчивое ком­
мунистическое государство даже в том случае, когда поначалу совет­
ская поддержка оказывается важнее отсутствия значительной вну­
тренней базы новой власти.
Первой азиатской страной, ставшей коммунистической, была, как
уже отмечалось в главе 5, Монголия. Некоторые ее до сих пор еще
называют Внешней Монголией в отличии от Внутренней Монголии,
являющейся частью Китая. Если бы Монголия не находилась под за­
щитой и безусловным политическим контролем Советского Союза,
то ей вряд ли удалось бы сохраниться в качестве независимого го­
сударства в течение долгого периода коммунистического правле­
ния. Китай долго считал всю Монголию своей составной частью, и
только в 1946 г. правительство китайских националистов признало
Монгольскую Народную Республику независимым государством.
Положение советского сателлита сильно выделяло Монголию среди
других азиатских коммунистических стран, которые рано или позд­
но отказались от того, чтобы точно следовать по стопам Советского
Союза. Именно сохранением зависимости Монголии от своего совет­
ского соседа объясняется тот факт, что она перестала быть коммуни­
стической страной одновременно с распадом Советского Союза.
Коммунистическая партия Монголии начиная с 1924 г. высту­
пала под названием Монгольской народно-революционной партии
(М НРП). В период между двумя мировыми войнами коллективиза­
458
ция в Монголии столкнулась с сопротивлением не желавшего всту­
пать в колхозы преимущественно кочевого населения страны. Вместе
с тем несменяемый лидер партии и страны, правившей ею с 1920-х гг.
до самой своей смерти в 1952 г., Хорлогийн Чойбалсан неотступно
следовал советскому примеру, получив за это прозвище «монголь­
ского Сталина». Хотя экономика Монголии оставалась преимуще­
ственно сельскохозяйственной, после окончания Второй мировой
войны в ней было реализовано несколько пятилетних планов эко­
номического развития. В 1949 г. руководство страны провозгласило,
что отныне Монголия, бывшая ранее страной, строящей социализм
или стремящейся к нему, является социалистическим государством.
На международной арене монгольские руководители поддерживали
хорошие отношения с китайскими коммунистами после их прихода
к власти в 1949 г., но положение сателлита Советского Союза сдела­
ло для Монголии невозможным сохранить гармонию в отношениях с
обеими странами после того, как произошел разрыв между СССР и
КНР. Монголия во всех существенных вопросах продолжала поддер­
живать Советский Союз, бывший ее главным торговым партнером, от
которого она получала также значительную экономическую помощь.

Северная Корея
Своим рождением как коммунистического государства Северная
Корея обязана произошедшей после 1945 г. оккупации этой части Ко­
реи советскими войсками после изгнания японцев. Когда коммуни­
сты приходят к власти, не располагая широкой поддержкой местного
населения, то в общем случае их режим нельзя считать для страны
чужеродным, если они захватили власть без решительной помощи со
стороны. В этом смысле путь Северной Кореи к созданию коммуни­
стического государства трудно назвать самостоятельным не только
потому, что местные коммунистические группы были малочислен­
ными и не имели народной поддержки, но также и в связи с тем, что
советские войска стояли за спиной северокорейских коммунистов
в те годы, когда они утверждались у власти. Вместе с тем во время
Установления и особенно консолидации коммунистического режима
в Северной Корее в нем присутствовала сильная националистиче­
ская составляющая. Советские войска оставили Корею в 1948 г., что
поставило новый режим перед настоятельной необходимостью выра­
ботки собственной системы управления страной и средств мобилиза­
ции внутренней поддержки со стороны населения.
Корея была аннексирована Японией и стала ее колонией в 1910 г.
и оставалась таковой до окончания Второй мировой войны, став ме­
459
стом сражений противоборствующих сторон только в самом ее кон-
це. В Корее действовали различные группы сопротивления японским
оккупантам, и будущий корейский диктатор Ким Ир Сен был одним
из многих, в разное время вовлеченных в партизанскую войну против
японцев. Он, однако, постарался произвести благоприятное впечатле­
ние на некоторых советских военачальников и был отправлен в Мо­
скву для прохождения там дальнейшей военной и политической под­
готовки2. По возвращению на родину Ким при советской поддержке
стал лидером северокорейских коммунистов, а в скором времени и
руководителем нового государства. Он воспользовался историей на­
ционального освобождения и своей преувеличенной ролью в ней в
качестве одного из источников легитимности собственной власти.
Разделение Корейского полуострова по 38-й параллели было
согласовано СССР и США в 1945 г., за Северной Кореей было за­
креплено примерно 55% площади его территории. Корейцы пред­
ставляли одно из национальных меньшинств в Советском Союзе, и
несколько сотен из них, проживавших ранее в основном в Казахстане
и Узбекистане, были переброшены в Северную Корею на поддерж­
ку группы, возглавлявшейся Ким Ир Сеном3. На начальных этапах
коммунистический переворот в Северной Корее имел немало обще­
го с тем, что происходило в Восточной Европе. Государственный и
военный аппарат находился под контролем коммунистов. Остальные
политические партии слились с коммунистической, численность
которой к концу декабря 1948 г. достигла 600 тыс. членов. В про­
центном отношении ее численность приблизилась к 10% взрослого
населения страны, хотя почти все члены партии вступили в нее по­
сле войны4. Лидером партии стал Ким Ир Сен, который с декабря
1945 г. возглавил северокорейское отделение Коммунистической
партии Кореи. В качестве председателя так называемого Временного
Народного Комитета он также занял высший государственный пост
на севере страны. В качестве самостоятельного государства Север­
ная Корея оформилась только в сентябре 1948 г. под названием Ко­
рейская народно-демократическая республика (КНДР), два месяца
спустя после образования на Юге другого независимого государства,
получившего название просто Республика Корея. Последнюю воз­
главил консервативный националист Ли Сын Ман, пользовавшийся

Bluth С. Korea. Cambridge: Polity, 2008. Р. 11.

2
Dae-Sook Suh. A Preconceived Formula for Sovietization: The Communist Takeover
3
of North Korea / / T. T. Hammond (ed.). The Anatomy of Communist Takeovers. New
Haven: Yale University Press, 1971. P. 475-489, at p. 476-477.
4 Ibid. P. 483-484.

460
3 то время поддержкой администрации США и американских ок­
купационных сил. Они оба, как Ли, так и Ким, не соглашаясь друг
с ДРУГ0М ни в чем ином>верили в объединение Кореи, которое рано
или поздно произойдет, и каждый из них мечтал стать руководите­
лем этого объединенного государства. В течение нескольких после­
дующих десятилетий Южной Корее предстояло оставаться слабой
и коррумпированной демократией, находившейся большую часть
этого времени под властью консервативных авторитарных правите­
лей. Однако в 1980-е гг. в этой стране начался процесс серьезных и
успешных демократических преобразований. Напротив, Северная
Корея превратилась в страну с самым жестким и жестоким, даже по
коммунистическим меркам, тоталитарным режимом.
Своеобразие не только захвата власти коммунистами в Северной
Корее, но и выдвижения Ким Ир Сена в руководители северокорей­
ской революционной партии заключалось в том, что Ким был совер­
шенно неизвестен большинству видных корейских коммунистов на
Юге страны. Предвидя воссоединение Кореи, в которой они предпо­
лагали занять лидирующие позиции в коммунистическом движении,
эти известные коммунисты не предприняли никаких попыток блоки­
ровать назначение Кима в декабре 1945 г. руководителем всего лишь
северокорейского отделения своей партии5. Но к тому времени, как в
1948 г. сформировались два отдельных корейских государства, оста­
навливать Ким Ир Сена было уже поздно. Корейская война началась
в 1950 г., когда Сталин в конце концов уступил настойчивым угово­
рам Кима разрешить ему предпринять наступление на Южную Ко­
рею, о чем он упрашивал Сталина с марта 1949 г.6 Мао Цзэдун также
дал свое согласие, и китайские войска, как уже отмечалось в главе 11,
сыграли заметную роль в этом вооруженном конфликте. Война за­
кончилась в июле 1953 г., несколько месяцев спустя после смерти
Сталина. Корея же по сей день остается той частью мира, где продол­
жается холодная война, и где люди одной нации проживают в двух
отдельных враждующих между собой государствах.
В ходе войны более 3 млн корейцев сумели перебежать с Севера
на Юг. После того как война завершилась, Ким Ир Сен озаботился
Усилением патриотической поддержки своей власти, добавив к офи­
циальной идеологии значительную порцию оголтелого национа-
лизма. Еще одной особенностью Северной Кореи было то, что в ней

5 Ibid. Р. 482-483.
6 Introduction by J. G. Hershberg to Russian Documents on the Korean War, 1950-
/ / Cold War International History Project. № 14/15. W inter 2003 - Spring 2004.
P- 369-373; Bluth. Korea. P. 15-17.

461
сталинизм надолго пережил самого Сталина. Вместе с тем прославле­
ние Ким Ир Сена в Северной Корее по своим масштабам превзошло
даже те почести, которые отдавались Сталину, особенно после того
как персонификация власти в стране позволила ему назначить сво­
им преемником собственного сына Ким Чен Ира. Ким-младший был
введен в состав Политбюро в начале 1970-х гг. и официально провоз­
глашен будущим властителем в 1980 г. Он немедленно стал следу­
ющим руководителем Северной Кореи после смерти Км Ир Сена в
1994 г., но только к 1997 г. ему удалось сосредоточить в своих руках
все посты, которые ранее занимал его отец. Кима-старшего северо­
корейские СМИ повсеместно именовали «Великим руководителем».
Его сын получил титул «Любимый руководитель». Окруженный соб­
ственным двором приближенных и имея доступ ко всем роскошным
благам, которые в состоянии предоставить Запад, Ким Чен Ир пред­
принял самые крайние меры, чтобы исключить возможность малей­
шего западного влияния на народные массы. Главной обязанностью
одного из департаментов партийного аппарата стало посещение его
чиновниками домов граждан, где они следили за тем, чтобы имею­
щиеся у них радиоприемники могли быть настроены только на опре­
деленные, разрешенные частоты, исключая тем самым возможность
прослушивания передач зарубежных радиостанций7. Беспощадное
применение насилия отцом и сыном с устранением любых потен­
циальных оппонентов и систематический контроль за настроения­
ми общества в сочетании с настойчивой пропагандой позволили им
сохранить в неприкосновенности режим, который по большинству
своих характеристик был сплошной чудовищной ошибкой8. В 1978 г.
по размерам ВВП Южная Корея вчетверо превосходила Северную.
Но нищета населения не удерживала ни Великого, ни Любимого Ру­
ководителей от расходования непропорционально огромных средств
на военные нужды или на осуществление грандиозных строительных
проектов9. Но провалы в экономике не ведут к автоматическому па­
дению коммунистического режима, так как все доступные ему сред­
ства подавления нацелены на сохранение правителями той власти,
которой они обладают.
Все, кто играет ключевые роли в удержании власти Ким Чен
Иром, - армейский генералитет, ведущие партийные функционеры
и чины полиции, получают достаточно приличное по сравнению с

7 Becker J. Rogue Regime: Kim Jong II and the Looming Threat of North Korea. NY:
Oxford University Press, 2005. P. 131-133.
8 Bluth. Korea. P. 22-32.
9 Ibid. P. 36-37.

462
доходами всего остального населения вознаграждение. Даже самый
жесткий автократ для поддержания стабильности собственного по­
ложения и режима в целом обязан завоевать поддержку определен­
ной социальной группы посредством идеологической обработки или
материальной заинтересованности. Это в равной мере относится как
к коммунистическим правителям, включая тех, кто подобно отцу и
сыну Кимам доводят персонификацию власти до крайних пределов,
так и к деспотам древнего мира. Еще в начале XVI в. Никколо Макиа­
велли в своей книге «Государь» отмечал важность того, что думают
подданные даже о самом автократическом правителе. «Если известно,
что государь имеет выдающиеся достоинства и почитаем своими под­
данными, врагам труднее будет напасть на него или составить против
него заговор», - писал он по этому поводу10. Немногим более 200 лет
спустя Дэвид Хьюм отметил, что правителю тиранического склада
необходимо влиять на общественное мнение, поскольку одни сред­
ства принуждения не служат достаточной гарантией его собственной
безопасности. Хьюм при этом заметил, что даже тирану недостаточно
одной физической силы. Повиновение ему частично зависит от его
способности влиять на других людей, внушая им те мнения, которые
им самим могут показаться чуждыми11. Сомнительно, чтобы Ким Ир
Сен или Ким Чен Ир когда-либо читали Хьюма, и совсем маловероят­
но, что они знакомы с трудами Макиавелли. Однако культ личности в
Северной Корее и в других коммунистических странах, где он, впро­
чем, никогда не достигал таких крайностей, как культ личности обоих
Кимов, проистекал из логики, схожей с логикой Хьюма и Макиавелли.
В трудах Маркса, Энгельса или Ленина нет ни одного слова о необхо­
димости прославления лидеров, но классиков марксизма-ленинизма
не очень внимательно изучали в крестьянских по составу населения
странах Азии, в которых коммунисты захватывали власть. Кратчай­
ший путь к достижению общественного согласия в этих странах лежал
во внедрении низкопоклонства перед Великим Руководителем как не­
обходимого дополнения к методам физического принуждения.

Вьетнам и Лаос
У многих азиатских коммунистов неприятие ими капитализма со­
четалось с ненавистью к колониализму, поскольку, как представля­

10 Machiavelli N. The Prince. L.: Dent, 1958. P. 102. Макиавелли написал книгу «Го-
сУдарь» в 1513 г.
11 Hume D. On the First Principles of Government / / Essays Moral, Political and
literary. Oxford: Oxford University Press, 1963. P. 29-34, at p. 31.

463
лось радикально настроенным интеллектуалам, капиталистическая
система обязательно включала в себя беспощадную эксплуатацию
местного населения иностранным бизнесом, скрывавшуюся за лозун­
гом убежденных поклонников Британской империи: «Торговля сле­
дует за флагом». В реальности этот эвфемизм означал предоставле­
ние компаниям страны-колонизатора гарантированных привилегий,
недоступных для предпринимателей, представлявших иные страны
или местное население. В этой связи значительная, хотя и меньшая
часть молодых интеллектуалов азиатских стран в первой половине
XX в. связывала идею национального освобождения с необходимо­
стью замены капитализма социалистической или коммунистической
системой, невзирая на то что национализм и марксизм находились
на противоположных идеологических полюсах. Сказанное полно­
стью справедливо в отношении многих вьетнамских радикалов, сре­
ди которых выделялся Хо Ши Мин, которого с полным основанием
называют отцом вьетнамской революции и основоположником ком­
мунистического государства во Вьетнаме. Юного Хо вдохновили
ленинские «Тезисы по национальному и колониальному вопросам»,
которые он прочитал в переводе на французский язык в газете фран­
цузских коммунистов «L’Humanite» в июле 1920 г. Ему показалось,
что эта работа Ленина дает ключ к пониманию ситуации в Индокитае,
где западные капиталистические страны владели сырьевыми ресур­
сами и рынками, что позволяло им сохранять в неприкосновенности
систему эксплуатации народов этого региона. Важно отметить, что
именно ленинские труды, прежде всего по вопросам колониализма,
наставили Хо Ши Мина, выступавшего тогда под псевдонимом Нгу­
ен Ай Куок и бывшего поначалу просто патриотом с социалистиче­
ским уклоном, на путь настоящего революционера-марксиста12. Сам
Хо Ши Мин позднее написал о своих впечатлениях от этой ленин­
ской работы: «Какие эмоции, энтузиазм, ясное видение будущего и
уверенность в своих силах зародила она во мне!»13
«Чувство уверенности», о котором писал Хо, имело особое значе­
ние. В то время, когда людям, несогласным с империалистическим
правлением, казалось, что все шансы на его сохранение принадлежат
колониальным властям, работы Маркса и Ленина не только объясня­
ли причины несчастий, переживаемых их странами, но и убеждали
в том, что победа над иностранными эксплуататорами лишь вопрос
времени. В предыдущих главах мы уже имели возможность убедить­

12 Duiker W .J. Но Chi Minh. NY: Hyperion, 2000. P. 64.

13 Ibid.

464
ся, насколько вера в неизбежное падение капитализма и триумф со­
циализма (в том смысле, который коммунисты вкладывали в это по­
нятие) вдохновляла членов коммунистических партий в развитых
западных странах, где эти партии зачастую находились на второсте­
пенных позициях политической жизни. Для революционеров стран
«третьего мира» твердая уверенность в том, что ход истории на их
стороне, была еще более вдохновляющей. Хотя вопреки предсказани­
ям Маркса коммунистическая идея оказалась более привлекательной
для обществ с преобладанием крестьянского населения, нежели для
наиболее промышленно развитых стран мира, это создало определен­
ные преимущества для азиатских коммунистов. Представляет интерес
поиск ответа на вопрос, почему более самостоятельные революции,
приведшие коммунистов к власти, состоялись в странах с преимуще­
ственно крестьянским населением, нежели в промышленно развитых
странах. По-видимому, дело в том, что идея принадлежности фабрик
и заводов всему обществу была романтически привлекательной для
меньшинства, но реальный опыт национализации предприятий ока­
зался намного более прозаичным. Вместе с тем лозунг перераспре­
деления земли в условиях крайнего неравенства, характерного для
крестьянского общества, оказался гораздо более эффективным ин­
струментом для завоевания коммунистическими партиями массовой
поддержки. На ранних стадиях революционной борьбы и в самом
начале пребывания коммунистов у власти в центре внимания неиз­
менно находилось перераспределение земли, отнимаемой у крупных
землевладельцев и самых богатых крестьян в пользу большинства,
жаждущего получить больше земли. Как правило, коллективиза­
ция или создание крупных государственных сельскохозяйственных
предприятий происходили позднее, вызывая намного более враждеб­
ные чувства деревенского населения по отношению к власти. Но к
тому времени коммунистическая власть уже успевала утвердиться и
структурироваться, и открытое сопротивление политике правящей
партии становилось трудным и опасным делом.
Еще в начале 1920-х гг. Хо Ши Мин совместно с индийским ком­
мунистом М.Н. Роем, с которым у него были довольно сложные от­
ношения, доказывал, что «коммунизм имеет значительна большие
Н1ансы утвердиться в Азии, нежели в Европе»14. Хо, подобно многим
Другим ранним участникам революционного движения, происходил
Из среднего класса. Его отец был государственным служащим, рабо­
тавшим в системе образования, а сам Хо получил хорошее образова­

14 Ibid. Р. 75.

465
ние и владел несколькими иностранными языками. Но рано проя­
вившийся радикализм стал причиной исключения Хо из нескольких
учебных заведений как нарушителя порядка, и ему пришлось сме­
нить немало занятий, включая службу матросом, ассистентом фото­
графа в Париже и помощником шеф-повара ресторана в Лондоне. У
него было не менее дюжины разных псевдонимом, одним из кото­
рых был тот, под которым Хо Ши Мин стал известен всему миру.
Проведя в начале 1920-х гг. несколько лет в Париже, где он вступил
во Французскую коммунистическую партию, Хо Ши Мин в 1923 г.
приехал в Москву для работы в Коминтерне. У него установились
хорошие отношения с Бородиным, который, как уже отмечалось в
предыдущих главах, был главным представителем Коминтерна в Ки­
тае. Позднее в том же году он присоединился к Бородину в Китае,
где провел следующие два с половиной года и познакомился с не­
которыми руководителями Коммунистической партии Китая, вклю­
чая Чжоу Эньлая.
Остальные годы между двумя мировыми войнами Хо Ши Мин
провел в разъездах между Азией и Москвой. Он был главным орга­
низатором учредительного съезда Коммунистической партии Индо­
китая, состоявшегося в Гонконге в 1930 г., где на следующий год был
арестован британской полицией. В 1934 г. он вернулся в Москву, от­
куда в 1938 г. предпринял опасное путешествие в провинцию Яньань
на севере Китая, где обосновались китайские коммунисты, выжившие
во время Великого похода. Все эти годы Хо Ши Мин поддерживал
тесные контакты с основными подпольными коммунистическими
движениями в Азии. В 1942 г. он был арестован в Китае, но в сентябре
следующего года китайское националистическое правительство вы­
пустило его из тюрьмы, ограничив свободу его передвижения. Много­
летняя революционная деятельность, в ходе которой он часто менял
места пребывания и партийные клички, что позволяло ему ускольз­
ать из-под наблюдения полицейских сил разных стран, позволила Хо
хорошо подготовиться к новым возможностям, открывшимся перед
ним в конце Второй мировой войны.
Французы, правившие во Вьетнаме, сурово расправлялись со
спонтанными забастовками и демонстрациями, организуемыми ком­
мунистами в период между двумя мировыми войнами, но после капи­
туляции Японии в августе 1945 г. в стране образовался вакуум власти,
который быстро сумели заполнить Хо Ши Мин и руководимые им
коммунисты. Они сформировали Комитет национального освобож­
дения под председательством Хо и выпустили воззвание к народу с
призывом к независимости. Подписывая это воззвание Хо Ши Мин
последний раз воспользовался псевдонимом Нгуен Ай Куок, перево­
466
димым как «Нгуен-патриот»15. В сентябре 1945 г. этот Комитет был
преобразован во временное правительство, руководимое Хо Ши Ми-
н0м. Правительство было коалиционным при доминирующей роли
коммунистов. Когда Хо Ши Мин выступал перед огромной толпой,
собравшейся на митинг в Ханое 2 сентября, он сознательно цитиро­
вал как «Американскую декларацию независимости», так и «Декла­
рацию прав человека», провозглашенную Французской революцией.
Он говорил о приверженности идеям национального освобождения и
демократии, намереваясь, в том числе, завоевать симпатии Соединен­
ных Штатов. Он рассчитывал, что антиколониалистские настроения
в Вашингтоне заставят США поддержать вьетнамские требования
независимости от французского правления. Но если президент Руз­
вельт неоднократно говорил о необходимости освобождения народов
Азии и Африки от колониальной зависимости, то его наследника Гар­
ри Трумэна больше волновали проблемы нарастания напряженности
в отношениях между Вашингтоном и Москвой. Поэтому он отнесся с
пониманием к аргументам европейского отдела Государственного де­
партамента, утверждавшего, что американское противодействие со­
хранению контроля Франции над Индокитаем усложнит отношения
США с Парижем16.
Переговоры, проходившие во Франции, между временным пра­
вительством Вьетнама и французским правительством относительно
предоставления независимости Вьетнаму закончились безрезультат­
но. Хо Ши Мин пошел на значительные уступки для того, чтобы вы­
рвать у французов обещание предоставить независимость, и провал
переговоров повлек за собой значительное падение его собственного
престижа у себя в стране. Не преуспев в достижении мирного осво­
бождения от французского колониального правления, Хо Ши Мин и
вьетнамские коммунисты перешли к силовым методам. Война, кото­
рую впоследствии стали называть Первой войной в Индокитае (во­
йна против американцев была второй), началась 19 декабря 1946 г.,
когда по приказу Хо Ши Мина вьетнамские вооруженные отряды
атаковали французские учреждения по всему Ханою, включая мест­
ную электростанцию. Поздним вечером французы восстановили
контроль над центром Ханоя, но Хо Ши Мин избежалареста. Полит­
бюро Компартии Вьетнама больше не могло безопасно находиться в
городе, и коммунисты ушли в горы, развязав партизанскую войну17.

15 Duiker. Но Chi Minh. Р. 306.

16 Ibid. Р. 321-332.
17 Duncanson D. J. Vietnam: From Bolshevism to People’s War / / Hammond (ed.).
The Anatomy of Communist Takeovers. P. 490-515, at p. 506,

467
В ходе войны, продолжавшейся до 1954 г., Хо Ши Мин постоянно ме­
нял места проживания. Один вьетнамец, попавший в плен, рассказы­
вал, что Хо, которому тогда было 62 года, переходил с одного места на
другое каждые 3 -5 дней и по-прежнему был в состоянии проходить
пешком с грузом за спиной по 30 миль в день18.
Наряду с использованием тактики партизанской войны против
французов, коммунисты разжигали классовую борьбу в деревне. Ими
были учреждены некие подобия судов, разбиравших дела против зем­
левладельцев, лишая тех земельной собственности, и нередко при­
суждавших их к казни на месте. Между тем, поскольку имущество
землевладельцев распределялось между беднейшими крестьянами,
число людей, выигравших от этой грубой пародии на правосудие,
намного превышало число потерпевших. В начале 1950 г. Китай, а
следом за ним и Советский Союз признали руководимое Хо Ши Ми-
ном правительство Демократической республики Вьетнам (ДРВ) в
качестве единственного законного правительства этой страны. Фак­
тически к тому времени коммунисты контролировали большую часть
Севера Вьетнама и смогли принять законодательство, распростра­
нявшееся на всю эту территорию. В конце 1953 г. они приняли закон,
значительно сокращавший размеры арендной платы за землю и «рас­
пространяющий конфискацию земли на весь класс помещиков»19.
Франции в конце концов пришлось смириться с правлением комму­
нистов на Севере, получившим международное признание. На Ж е­
невской конференции 1954 г. было достигнуто соглашение о разде­
лении Вьетнама. В пользу этого компромисса выступили министры
иностранных дел Советского Союза и Китая Молотов и Чжоу Энь-
лай, а глава делегации ДРВ Фам Ван Донг неохотно с ним согласил­
ся. Чжоу сумел убедить его в том, что это является необходимой и
временной уступкой Франции, которую следовало бы уплатить за
ее уход из Вьетнама, чтобы французский премьер-министр Мендес-
Франс мог «сохранить лицо». Более того, администрация президен­
та Эйзенхауэра с большой настороженностью наблюдала за ходом
переговоров и приняла решение не допустить соглашения, которое
не оставляло хотя бы часть Вьетнама под некоммунистическим прав­
лением. Чжоу Эньлай также убедил Фам Ван Донга, что коммуни­
стам не составит особого труда взять под свой контроль всю страну,
стоит лишь французам уйти из Вьетнама, но эта надежда оказалась
слишком оптимистичной. Так или иначе, но вьетнамские коммуни­

18 Duiker. Но Chi Minh. Р. 397, 443.

19 Ibid. Р. 445-446.

468
сТы остались преданы идее национального объединения страны под
св0им руководством и рассматривали ее разъединение лишь как вре­
д н о е отступление20.
К середине 1950-х гг. Соединенные Штаты оказались главной
опорой некоммунистического южновьетнамского правительства,
выбравшего своей столицей Сайгон, в то время как на севере страны
все сильнее ощущалось влияние Китая. Следование китайскому при­
меру означало интенсификацию классовой борьбы в деревне, в ходе
которой было казнено несколько тысяч человек и еще большее число
людей подверглось суровым гонениям. Дрейф вьетнамских коммуни­
стов в китайскую сторону усилился в результате некоторых действий
Москвы. Не вызвало энтузиазма в Ханое то внимание, которое на
XX съезде КПСС было уделено так называемому «мирному сосуще­
ствованию», поскольку вьетнамское руководство опасалось, что оно
может повлечь за собой несогласие Советского Союза с возобновле­
нием революционной войны за объединение страны. Еще большее
недовольство вызвало советское предложение об одновременном
принятии в члены ООН Северного и Южного Вьетнама, сделанное
им без предварительных консультаций с Ханоем21. После провозгла­
шения ДРВ в 1954 г. более 1 млн человек бежало на юг. Поскольку
в их число, наряду с бывшими помещиками, входили более обеспе­
ченные и в большинстве своем антикоммунистически настроенные
вьетнамцы, то их бегство значительно ослабило возможное сопротив­
ление коммунистам на контролируемых теми территориях22.
Более того, когда коммунисты распространили свою борьбу на
юг, они смогли завоевать там такую же поддержку со стороны значи­
тельной части крестьянства, какой уже обладали на севере. Владев­
ший вьетнамским языком американец Джеффри Рейс, служивший
во Вьетнаме специальным советником американской армии, пришел
к выводу, что у коммунистов была более продуманная стратегия по
сравнению с правительством в Сайгоне, на поддержку которого были
направлены американские войска. Для коммунистов революционная
война была частью более широкого общественного процесса, и они
определенно преуспели, представляя своей конечной целью построе­
ние более совершенного общества. Между тем перераспределение
земель на контролируемых ими территориях приносило немедлен­
ные выгоды многим крестьянам. Коммунистические партизаны так­

20 Ibid. Р. 455-461.
21 Ibid. Р. 473, 477-479, 491-492, 500-501.
22 Duncanson. Vietnam: From Bolshevism to People’s War. P. 51.

469
же внушали страх тем, кто поддерживал сайгонское правительство.
Тем не менее Рейс пришел к выводу, что в первой половине 1960-х п
южновьетнамское правительство «значительно сильнее терроризи­
ровало местное население, чем революционеры, проводя, например,
артиллерийские обстрелы и наземные операции против деревень,
поддерживавших коммунистов. Применявшиеся им методы скорее
усиливали, чем ослабляли революционное движение»23.
Соединенные Штаты втянулись в войну во Вьетнаме частич­
но для того, чтобы не допустить ее распространения на Лаос. Ныне
Вьетнам представляет собой страну с населением, превышающим
80 млн человек, т.е. более чем в 10 раз большим, чем в экономиче­
ски отсталом, не имеющем выхода к морю и гористом Лаосе. Поэто­
му было бы естественным предположить, что выбор пути, по кото­
рому пойдет Вьетнам, имел значительно большие последствия как
для стран Запада, так и для коммунистического мира. Несмотря на
это, президент Эйзенхауэр, передавая власть Джону Ф. Кеннеди в
1960 г., в беседе с ним уделил гораздо больше времени Лаосу, неже­
ли Кубе или Вьетнаму24. Еще во время президентства Эйзенхауэра
Соединенные Штаты сбрасывали с воздуха материальную помощь
антикоммунистическим силам в Лаосе, но по ряду причин избегали
непосредственного военного вмешательства в этой стране. Сложный
рельеф местности превратил бы материально-техническое снабжение
войск в сплошной кошмар, но не менее важным было то обстоятель­
ство, что сам народ Лаоса вряд ли бы внес существенный вклад в со­
противление коммунистическому перевороту в своей стране. Поверх­
ностные обобщения относительно этнических особенностей разных
народов рисовали портрет типичного лаосца, как человека «скром­
ного, послушного и мечтательного»25. Директор ЦРУ Аллен Даллес
информировал Совет национальной безопасности о том, что в Лаосе
«мало отважных людей», а у народа этой страны существуют «веко­
вые предубеждения против любого кровопролития». Американский
журналист Оуден Микер придерживался гораздо более позитивного
мнения о национальном характере лаосцев, называя их «спокойными
и весьма очаровательными людьми»26. Для Генри Киссинджера народ

23 Race J. War Comes to Long An: Revolutionary Conflict in a Vietnamese Province.

1972. Berkeley: University of California Press, P. 181,197.
24 Jacobs S. “No Place to Fight a W ar”: Laos and the Evolution of U.S. Policy
toward Vietnam, 1954-1963 / / M. P. Bradley, M. B. Young (eds.). Making Sense of the
Vietnam Wars: Local, National, and Transnational. NY: Oxford University Press, 2008.
P. 45-66, at p. 45.
25 Ibid. P.51.
26 Ibid. P.46-51.

470
Лаоса отличало прежде всего «изящество образа жизни, а не его бое-
Bbie качества», о чем он писал в своих воспоминаниях о пребывании на
посту Государственного секретаря США27. В целом же в Вашингтоне
возобладал консенсус, согласно которому народ Лаоса отличает не­
истребимый пацифизм, что делает его далеко не идеальным союзни­
ком в противостоянии наступлению коммунизма28. Экономист Джон
Кеннет Гэлбрейт во времена своей службы послом США в Индии в
письме Кеннеди из Нью-Дели саркастически заявил: «Как военный
союзник вся лаосская нация не лучше батальона, собранного из укло­
нистов от военной службы времен Первой мировой войны»29.
Соединенные Штаты поддержали компромиссное решение в от­
ношении Лаоса в 1962 г., прекратив поддержку большинства анти­
коммунистически настроенных сил в этой стране и переключившись
на помощь нейтральному правительству, возглавляемому национа­
листом, принцем Суванна Фумой. Коммунистическое партизанское
движение Патет Лао, которое поддерживал Северный Вьетнам, по­
степенно распространило свой контроль на всю территорию страны
и сумело установить здесь коммунистическое правление в середине
1970-х гг. Суванна Фума, выступая с речью на торжественном ужи­
не, данном им в предместье столицы Лаоса Вьентьяне в честь Ген­
ри Киссинджера в 1973 г., заявил, что в результате войны и утраты
части территории население его страны, достигавшее в одно время
17 млн человек, сократилось почти до 3 млн. По его словам, народ
Лаоса всегда был «миролюбивым по своим традициям и религиоз­
ным убеждениям» и просит только о мире и независимости30. Среди
тех, кто настаивал на нейтралитете Лаоса под управлением Суванна
Фумы, были британский премьер Гарольд Макмиллан и президент
Франции Шарль де Голль. Тем не менее в созданном в Лаосе коали­
ционном правительстве растущее влияние приобрели коммунисты,
что в конечном итоге привело к установлению коммунистической
власти в 1975 г. Очевидным было влияние Вьетнама, поскольку это
произошло вскоре после победы Вьетконга и объединения Вьетна­
ма под властью коммунистов. Хотя установившийся в Лаосе ком­
мунистический режим был намного мягче по сравнению с другими
азиатскими коммунистическими странами, а количество казненных
в Лаосе не шло ни в какое сравнение с Вьетнамом, не говоря уже о
Камбодже, но примерно 10% населения бежало из страны после при­

27 Kissinger Н. Years of Upheaval. Boston: Little, Brown, 1982. P. 21.

28 Jacobs. “No Place to Fight a W ar”. P. 59.
29 Ibid. P. 49.
30 Kissinger. Years of Upheaval. P. 18-23.

471
хода коммунистов к власти. В процентном отношении эмиграция из
Лаоса оказалась даже выше, чем число бежавших из Вьетнама морем
на лодках. Столь значительные масштабы эмиграции из Лаоса ча­
стично объяснялись относительной простотой переправы в Таиланд
через реку Меконг31.
Недавними исследованиями доказана та роль, которую сыграл
Лаос в поражении Соединенных Штатов во вьетнамской войне. Во
время передачи власти от Эйзенхауэра Кеннеди у министра обороны
в правительстве Кеннеди Роберта Макнамары создалось впечатление,
что «с потерей Лаоса вся Юго-Восточная Азия упадет в руки комму­
нистов». «Предостережения Эйзенхауэра, - утверждал он, - сильно
повлияли на наш последующий подход к ситуации в Юго-Восточной
Азии». Со своей стороны Кеннеди решил, что Лаос не место для про­
тивостояния, и, вероятно, опасался повторения унижения, сопоста­
вимого с недавним фиаско с высадкой десанта в Заливе Свиней на
Кубе. В 1961 г. он старался переубедить наиболее озабоченных чле­
нов своей администрации, утверждая, что «если мы должны бороться
за Юго-Восточную Азию, то должны воевать в Южном Вьетнаме»32.
Кеннеди решил, что самое лучшее, на что можно было рассчитывать в
создавшихся условиях, это нейтральный Лаос с неопределенным бу­
дущим. Вместе с тем, как полагает Сет Джекобе, подобная политика
Кеннеди в отношении Лаоса таила в себе скрытые подводные камни.
Он считал, что не имеет права на дальнейшие уступки в этом регио­
не, и что Соединенные Штаты обязаны воевать, если Вьетконг про­
должит наращивать свое превосходство над поддерживаемым аме­
риканцами сайгонским режимом. Стремясь ограничить возможные
американские потери в Лаосе, Кеннеди значительно сужал спектр
возможных решений, ведущих к победе во Вьетнаме, для себя самого
и для будущих президентов США33.
Вьетнамская война внесла раскол в ряды союзников Соединен­
ных Штатов и в конечном итоге в общественное мнение в самих
США. Правительства западноевропейских стран не ставили под
сомнение желательность утверждения некоммунистического прав­
ления во Вьетнаме, но не были уверены в возможности решения
этой задачи военными средствами, а также в отношении того, на­
сколько система правления во Вьетнаме важна для безопасности

31 Margolin J.-L. Vietnam and Laos: The Impasse of W ar Communism / / 8 1 ёрЬат

Courtois et al. The Black Book of Communism: Crimes, Terror, Repression. Cambridge.
Mass.: Harvard University Press, 1999. P. 565-576, at p. 575-576.
32 Jacobs. “No Place to Fight a W ar”. P. 45-46, 59.
33 Ibid. P. 62.

472
Запада34. Официальные лица в Вашингтоне, отвечавшие за оборону
Л национальную безопасность, намного решительнее выступали за
расширение американского участия во вьетнамской войне, нежели
президенты Кеннеди или Джонсон. Советник по вопросам нацио­
нальной безопасности Макгрегор Банди и министр обороны Мак­
намара недвусмысленно дали понять Джонсону, что он не сможет
рассчитывать на их поддержку, если предпримет какие-либо дей­
ствия, которые смогут поставить под вопрос достижение победы
США во Вьетнаме35. Безусловно, Джонсон прислушивался к сове­
там тех, кто настаивал на усилении американских бомбардировок
во Вьетнаме, хотя и располагал совершенно иными, более дально­
видными предостережениями своего вице-президента Хьюберта
Хамфри, содержавшимися в документе, составленном им в феврале
1965 г. В том меморандуме, долгое время остававшимся секретным,
вице-президент писал, что для администрации настало время сокра­
тить свое военное присутствие во Вьетнаме ради уменьшения по­
терь вместо дальнейшего углубления вмешательства США в войну.
Хамфри предсказывал, что «политическая оппозиция [войне во
Вьетнаме] будет устойчиво нарастать, подпитываясь уже существу­
ющими у нас негативным отношением и разочарованием по поводу
иностранного вмешательства вообще, напрямую политически выте­
кающих из тех международных демократических программ, в кото­
рых мы участвуем, таких как, например, Агентство международного
развития, ООН, разоружение, и из нашей активной международной
политики в целом»36. Тем не менее действиями США руководили
как опасения в отношении растущего китайского влияния в Юго-
Восточной Азии, так и «теория домино», впервые озвученная пре­
зидентом Эйзенхауэром в 1954 г., когда французы были вынуждены
уйти из Индокитая37.
В 1966 г., в самый разгар «культурной революции» в Китае, воз­
никли разногласия как внутри Коммунистической партии Вьетна­
ма, так и в вашингтонской администрации. Дело дошло до того, что
критике стал подвергаться даже сам Хо Ши Мин, утративший неко-
т°рую часть своего влияния в 1963 г. (и умерший в 1969 г.). Его об-
ниняли в том, что он позволил «французам вернуться во Вьетнам в

34 Legevall F. “There Ain’t No Daylight”: Lyndon Johnson and the Politics of Escala-
tion / / Bradley and Young (eds.). Making Sense of the Vietnam Wars. P. 91-108, at p. 93.
35 Porter G. Explaining the Vietnam War: Dominant and Contending Paradigms / /
radley and Young (eds.). Making Sense of the Vietnam Wars. P. 67-90, at pp. 76-80.
36 Цит. no: Legevall. “There Ain’t No Daylight”. P. 100-101.
37 Porter. Explaining the Vietnam War. P. 72, 82.

473
1945 г., а также в согласии на разделение страны в 1954 г.»38. Раскол
среди вьетнамских коммунистов в значительной мере был отражени­
ем советско-китайских разногласий, причем одни из них поддержи­
вали китайский курс, а другие склонялись к позиции Москвы. Тот
факт, что к концу 1968 г. Советский Союз заменил Китай в качестве
главного поставщика помощи Вьетнаму, включая поставки военного
снаряжения, заставил вьетнамских коммунистов придавать большее
значение поддержанию хороших отношений с советским руковод­
ством. Одним из главных преимуществ стареющего Хо Ши Мина к
концу 1960-х гг. стало его умение сохранять уважение к себе как в
Пекине, так и в Москве39. Тем временем к началу 1970-х гг. привле­
кательность Советского Союза для вьетнамских коммунистов стала
еще более очевидной вследствие наметившихся признаков сближе­
ния между Китаем и США4041.
Когда же за улучшением отношений США с Китаем последовало
также улучшение советско-американских отношений, правительству
в Ханое пришлось несколько умерить собственную непримиримость.
Советское руководство убедило его не затевать новых наступатель­
ных действий и сконцентрироваться на дипломатических усилиях11.
К 1972 г., когда обе главные коммунистические державы стали вы­
ступать за мирное урегулирование во Вьетнаме, которое, по крайней
мере на первых порах, не сопровождалось объединением страны под
властью коммунистов, ханойские политики восприняли это как рабо­
лепство Китая и Советов перед Америкой. СССР и Китай совместно
надавили на Ханой, чтобы заставить его заключить временное согла­
шение с Сайгоном о перемирии, но правительства обоих Вьетнамок
не стремились ни к искреннему соблюдению условий мирного дого­
вора, подписанного в Париже в январе 1973 г., ни к превращению его
в долговременное соглашение42. Более того, даже пойдя на временные
уступки, коммунистический Вьетнам не превратился в послушного
сателлита Китая или Советского Союза.

38 Quinn-Judge S. Through a Glass Darkly: Reading the History of the Vietnamese

Communist Party, 1945-1975 / / Bradley and Young (eds.). Making Sense of the Vietnam
Wars. P. 111-134, at p. 117.
39 Nguyen L.-H. T. Cold W ar Contradictions: Toward an International History of
the Second Indochina War, 1969-1973 / / Bradley and Young (eds.). Making Sense of the
Vietnam Wars. P. 219-249, at p. 229-230.
40 Quinn-Judge. Through a Glass Darkly. P. 127,130.
41 Nguyen. Cold War Contradictions. P. 235.
42 Ibid. P. 234-239.

474
 Хотя вьетнамские коммунисты в 1975 г. одержали окончательную
победу в войне, нанеся поражение США и их южновьетнамским со*
юзникам, но эта победа досталась им крайне высокой ценой. Погибло
около 700 тыс. вьетнамцев, 45% вьетнамских городов были разруше­
ны. Дэвид Эллиот, прибывший во Вьетнам вместе с американской
армией в 1963 г. в качестве офицера военной разведки и ставший в
послевоенный период ведущим специалистом по Вьетнаму, отмечал,
что сменявшие друг друга вашингтонские администрации «не счи­
тали нужным посвящать вьетнамцев во все свои намерения». При­
няв участи в заговоре по свержению своего бывшего союзника Нго
Динь Дьема, на стороне которого США поначалу вмешались во вьет­
намский конфликт, администрация Джонсона в 1965 г. «настолько
мало считалась со своим номинальным союзником, правительством
Республики Южный Вьетнам, что не сочла нужным даже проинфор­
мировать его о своих намерениях расширить участие в войне и на­
править свои войска во Вьетнам»43. Более того, Эллиот убедительно
доказал, что вьетнамское общество было расколото не только на ре­
волюционеров и их противников, но «политическому классу с обеих
враждующих сторон также противостояли рядовые обыватели, не­
изменно повторявшие ‘‘делайте, что хотите, а мы остаемся простыми
гражданами”»44.
Ханойское правительство проводило даже более репрессивную
политику по сравнению с сайгонским. Тем не менее южновьетнам­
ское правительство утратило доверие значительной части населения
собственной страны в результате того, что прибегло к помощи в граж­
данской войне иностранных войск, обладавших громадной огневой
мощью. Ближе к завершению войны стало очевидным, что антиком­
мунистические силы во Вьетнаме не способны одержать победу ни
с американской помощью, ни без нее45. Отражая собственный более
чем сорокалетний опыт изучения Вьетнама, начавшийся с участия
в боевых действиях американской армии, в которой он служил во
время вьетнамской войны, Дэвид Эллиот отмечал, что «самообман -
кратчайший путь к катастрофе. Я пришел к выводу, что главная при­
чина, по которой военное присутствие США имело разрушительные
последствия как для самой Америки, так и для народа, которому мы
стремились помочь, заключалось в том, что вьетнамская война велась
пс ради самого Вьетнама, а в большей степени за некоторые, более

43 Elliott D. W. Р. Official History, Revisionist History, and Wild History / / Bradley

and Young (eds.). Making Sense of the Vietnam Wars. P. 277-304, at p. 281.
44 Ibid. P. 288.
45 Ibid. P. 297.

475
значительные, абстрактные интересы Соединенных Штатов, вклю­
чая противодействие Китаю и “эффекту домино”, за поддержание
веры [в американское могущество]»46.

Камбоджа
Теория, согласно которой азиатские страны начнут падать, подобно
приставленным друг к другу костяшкам домино в лапы марксистов-
ленинцев, если коммунисты возьмут верх во Вьетнаме, оказалась
полностью несостоятельной, но эта ложная идея стала причиной гро­
мадного кровопролития. Большинство стран Азии в итоге остались
некоммунистическими. Единственной страной, обратившейся, пусть
и на время, к коммунизму, оказалась Камбоджа, и в течение некото­
рого периода в ней правил режим, отличавшийся исключительной
жестокостью. Находившаяся в 1976-1979 гг. под властью красных
кхмеров Камбоджа потеряла в процентном отношении больше своих
граждан, чем любая другая коммунистическая или фашистская стра­
на в течение всего XX в. В этот период красными кхмерами под руко­
водством Пол Пота идее классовой борьбы были приданы небывалые
масштабы. Чистки в самой коммунистической партии по своим мас­
штабам превысили террористические эксцессы времен Сталина или
Мао Цзэдуна, и была предпринята попытка перехода к коммунизму
даже более быстрыми темпами, чем во времена «большого скачка»
в Китае. Результаты в обоих случаях оказались плачевными, но в
Камбодже этот процесс сопровождался значительно большим коли­
чеством убийств людей за самые разнообразные провинности, чем в
Китае. Даже внебрачные сексуальные отношения или потребление
спиртного становились поводами для смертных приговоров47.
Камбоджа представляла собой часть французского Индокитая, но
получила независимость в 1953 г. В течение более полувека ключе­
вой политической фигурой страны был принц Нородом Сианук. Ему
еще не исполнилось 20 лет, когда французский генерал-губернатор
Индокитая усадил его на трон короля Камбоджи. Будучи национали­
стом, мечтавшим о независимости своей страны, он достаточно долго
дожидался своего часа, и только после ухода французов в 1953 г. стал
премьер-министром, а в период 1960-1970 гг. являлся правящим
президентом Камбоджи. Авторитарный, но не слишком склонный
к репрессиям Сианук старался поддерживать нейтралитет страны.

Elliott. Official History, Revisionist History, and Wild History. P. 295.

46
Margolin J.-L. Cambodia: The Country of Disconcerting Crimes / / Courtois et
47 al
The Black Book of Communism. P. 577-635, at p. 609.

476
лавируя между Соединенными Штатами и Советским Союзом, что
стало особенно сложной задачей после развязывания вьетнамской
войны. В 1970 г. он был свергнут членами собственного правитель­
ства, за спиной которых стояло, хотя и не предпринимая активного
участия в заговоре, ЦРУ. Первую половину 1970-х гг. Сианук провел
в Китае, куда он был приглашен китайским правительством, и учре­
дил там Объединенный национальный фронт Камбоджи. Тем време­
нем в Камбодже шла гражданская война, продолжавшаяся вплоть до
1975 г., главными враждующими сторонами в которой были прави­
тельство, ставшее после свержения принца Сианука более прозапад­
ным, и коммунисты. В 1970-1973 гг. камбоджийских коммунистов
поддерживали в их борьбе вьетнамские войска. При этом Ханой и
красные кхмеры провозгласили своей целью возвращение власти
принцу Сиануку, который, разгневанный своим свержением, по­
шел на союз с коммунистами. Соответственно, правительственные
войска, которыми командовал генерал, а впоследствии - маршал Лон
Нол, оказались в странном положении противников «коммунистов-
роялистов». И вьетнамцы, и красные кхмеры в то время всячески
заигрывали с Сиануком, вовсе не намереваясь впоследствии предо­
ставить ему реальную власть и право принятия самостоятельных ре­
шений48.
Администрация Президента Никсона санкционировала масси­
рованные бомбардировки территории Камбоджи с тем, чтобы оста­
новить наступление красных кхмеров, продолжавшиеся до тех пор,
пока Конгресс США в 1973 г. не урезал финансирование подобных
мер. Хотя эти бомбардировки нарушали маршруты снабжения и уби­
ли немало людей, главным политическим эффектом 540 тыс. тонн
взрывчатки, сброшенной на камбоджийские деревни стало привле­
чение новых рекрутов в ряды коммунистов и усиление народной не­
нависти к Соединенным Штатам. Бомбардировки стали также при­
чиной массового притока беженцев из сельских районов в города49. В
1973 г. Северный Вьетнам резко сократил поддержку, оказываемую
красным кхмерам в связи с тем, что последние отказались участво-
вать в парижских мирных переговорах, которые вели к окончанию
вьетнамской войны и могли быть расширены до переговоров по Кам­
бодже. Таким образом, когда Коммунистическая партия Кампучии
(красные кхмеры) пришла к власти, то этот переворот был совершен
ею в основном собственными силами. Хотя происходившее в Кам­

48 Ibid. Р. 581.
49 Ibid.
бодже после него часто называют геноцидом, этот термин в данном
случае не подходит, поскольку им обычно обозначают попытку уни­
чтожения определенной нации или этнической группы. Большин­
ство жестоких убийств камбоджийцев было совершено захвативши­
ми власть камбоджийскими фанатиками, хотя справедливости ради
следует отметить, что в процентном отношении число жертв среди
вьетнамцев, проживавших в Камбодже, было несколько большим50.
Красные кхмеры убивали всех подвернувшихся под руку вьетнамцев,
и эти преступления по способу их совершения сильно напоминали
этнические чистки51. Предвестницей всего происходившего послу­
жила жестокость, проявленная красными кхмерами во время граж­
данской войны. Например, когда в 1974 г. они захватили бывшую ко­
ролевскую столицу Оудонг, то зверски убили десятки тысяч жителей
города52.
Коммунисты захватили власть в стране в апреле 1975 г. после
взятия ими столицы Пномпеня. Сианук стал номинальным главой
государства, но начиная с 1976 г., он находился под домашним аре­
стом. Сотни тысяч людей были выселены из городов, к которым крас­
ные кхмеры, казалось, испытывали особую ненависть53. Подобный
антиурбанизм был довольно странной интерпретацией марксизма-
ленинизма. Несмотря на то что сам Пол Пот стал марксистом еще в
начале 1950-х гг., работы Маркса и Ленина редко цитировались во
времена разгула террора, развязанного красными кхмерами под его
руководством. Редко цитировался ими и Мао, хотя полпотовское
ответвление коммунистического движения ближе всего примыкало
к маоизму. Во многих отношениях все происходившее в Камбодже,
переименованной в Демократическую Кампучию, представляло со­
бой карикатуру на коммунизм. Кампучийский феномен имел нема­
лое сходство с маоистским «большим скачком», но не будучи прин­
ципиально новым, представлял собой намного более отвратительное
явление. Сейчас нет согласия в отношении точного числа людей, по­
гибших от рук красных кхмеров, в основном казненных ими, но также
умерших от голода, но цифра в 2 млн сейчас признается наиболее ве­
роятной. В течение 5 лет с середины и до конца 1970-х гг. каждый пя­

50 По поводу спорности использования термина «геноцид» применительно к бон­

не, случившейся в Камбодже, см. замечания бывшего заместителя Генерального секре­
таря ООН: Goulding М. Peacemonger. L.: John Murray, 2002. Р. 247-248. Обсуждение
понятия «геноцид» содержится также в работе: Margolin. Cambodia. Р. 633-635.
51 Raszelenberg Р. The Khmers Rouges and the Final Solution / / History and Memory
Vol. 11. № 2. 1999. P. 62-93, at p. 81-82.
52 Margolin. Cambodia. P. 582.
53 Ibid. P. 620.

478
тЫЙ житель Камбоджи нашел преждевременную смерть в результате
варварства красных кхмеров. Так, в 1979 г. 42% камбоджийских детей
потеряли по крайней мере одного из родителей. В 1989 г. вдовами яв­
лялись 38% камбоджийских женщин, в то время как вдовцами были
только 10% мужчин. Хотя многие женщины также были казнены, но
число убитых мужчин было намного большим54.
Подобно Мао Пол Пота привлекала идея построения нового об­
щества с чистого листа. Он даже переписал даже новейшую историю
своей страны, приказав считать, что революционная борьба в Кам­
бодже началась только после образования Коммунистической пар­
тии Кампучии в 1960 г. В том году он сам стал членом ее Централь­
ного Комитета, а с 1963 г. возглавил этот партийный орган в качестве
его секретаря. Но эта должность не была связана с кабинетной бю­
рократической работой, а предусматривала действия из тайных убе­
жищ в джунглях и в сельской местности. Версия истории, придуман­
ная красными кхмерами, сознательно опускала всякое упоминание
об основанной Хо Ши Мином в 1951 г. Коммунистической партии
Индокитая. Камбоджийские коммунисты представляли собой со­
ставную часть этой партии, но ее руководящие органы находились
во Вьетнаме55. Таким образом, она не являлась подходящей основой
того общества, которое намеревались построить красные кхмеры. Их
экстремизм полностью противоречил тому, что в середине 1970-х гг.
происходило в остальном коммунистическом мире. Их правление
на основе систематического терроризирования населения началось
во время, близкое к смерти Мао, и соответственно во времена, когда
«культурная революция» в Китае приближалась к концу и приобре­
тала более мягкие формы. С точки зрения красных кхмеров, «реви­
зионизм» расцвел тогда буйным цветом во всем мире, начиная с Со­
ветского Союза и заканчивая Вьетнамом, и начал поднимать голову
Даже в Китае. Если пытаться отыскать некоторую логику в очевидном
безумии попыток режима Пол Пота перестроить камбоджийское об­
щество посредством террора, то, возможно, ее вывел французский ис­
следователь Жан-Луи Марголин, который писал: « Китайский “боль-
шой рывок” потерпел неудачу точно так же, как до него провалился
большой скачок”. Причины этих провалов, с точки зрения красных
кхмеров, заключались в том, что китайцы ограничились полумерами.
Им не удалось устранить со своего пути все контрреволюционные
препятствия - коррумпированные и неконтролируемые города, ин-

54 Ibid. Р. 589-590, 635.

55 Ibid. Р. 582-583.

479
теллектуалов, гордящихся своими знаниями и думающих только ()
себе, деньги и любые финансовые операции, последние остатки капи­
тализма и “предателей, просочившихся в самое сердце партии”»56.
Помимо масштабов казней, стиль правления Пол Пота сильно от­
личался от Мао, не говоря уже о Ким Ир Сене или Ким Чен Ире. Он
не насаждал культ собственной личности, предпочитая держаться в
тени, но, тем не менее, пристально следил за тем, чтобы исключить
любую потенциальную угрозу своей власти. Его настоящее имя Са-
лот Сар, он получил образование в относительно привилегированных
учебных заведениях, в том числе в Париже в 1949-1953 гг., провел
некоторое время в королевском окружении. Вместе с тем, как и про­
чих коммунистических лидеров, ставших тиранами, включая Стали­
на, Мао и северокорейских Кимов, Пол Пота отличала одна общая с
ними черта - вера в собственную гениальность. Но ни один из них,
даже Сталин, Мао или Ким Ир Сен, не заслуживал большего, чем
Пол Пот, привлечения к суду за преступления против человечности.
Тем не менее он, как и все остальные, умер естественной смертью, не
дожив всего 1 месяц до своего 70-летия. К счастью, к тому времени он
уже много лет как был отстранен от власти57.
Свержение правительства красных кхмеров было в основном
делом рук вьетнамцев. После продолжавшихся почти 2 года погра­
ничных конфликтов вьетнамские войска в конце декабря 1978 г.
вторглись на территорию Камбоджи (Кампучии)58. Их главная цель
заключалась в отстранении от власти красных кхмеров, но, конеч­
но, не в ликвидации коммунистической власти в этой стране. Боль­
шинство камбоджийского населения приветствовало вьетнамцев как
освободителей, и в течение года тем удалось привести к власти более
нормальное, чем во времена Пол Пота, коммунистическое правитель­
ство, находившееся под их контролем. В течение следующего деся­
тилетия вплоть до вывода вьетнамских войск в 1989 г. в Камбодже
существовала более ортодоксальная и намного менее жестокая ком­
мунистическая система. Эта система все еще оставалась крайне ав­
торитарной, но ее создание, безусловно, было значительным шагом

Margolin. Cambodia. Р. 631-632.

56
После отстранения от власти Пол Пот проживал некоторое время в Бангко­
57
ке и Пекине, но большую часть оставшейся жизни он провел в партизанских лесных
лагерях на территории Таиланда и Северной Камбоджи, контролируемой тайцами и
камбоджийскими повстанцами. В момент своей смерти в 1998 г. он обитал в контро­
лируемой красными кхмерами части Камбоджи вблизи границы с Таиландом. Он со­
держался там своими бывшими соратниками из числа красных кхмеров под домашни 41
арестом, но избежал привлечения к международному правосудию.
58 Goulding. Peacemonger. Р. 247-248.

480
вГ1еред, если сравнивать ее с тем режимом, которому она пришла на
сМеНУ* Как °™ етил Марголин, «учитывая нараставшую кровожад­
ность красных кхмеров..., вьетнамское вторжение спасло бесчислен­
ное количество человеческих жизней»59.
Военная интервенция Вьетнама, предпринятая им по собствен­
ной инициативе, была подержана Советским Союзом, но осуждена
странной коалицией, включавшей Китай, США и большинство стран
Западной Европы. Даже администрация президента Картера, пере­
ставшая мириться с вызывающими нарушениями прав человека не­
которыми наиболее одиозными союзниками США в холодной войне
с Советским Союзом, протестовала против вьетнамской интервенции
в Камбоджу, считая, что Ханой действует исключительно по подсказ­
ке из Москвы. На саммите с Леонидом Брежневым в Вене в июне
1979 г. Картер, предъявив претензии по поводу присутствия кубин­
ских войск в Африке, критически высказался о том, что «Советский
Союз также поощрял и поддерживал вьетнамцев в их интервенции в
Кампучию»60. В ответ, как вспоминал Картер, Брежнев воскликнул,
что «в Кампучии граждане были благодарны вьетнамцам, сбросив­
шим отвратительный режим Пол Пота», и вполне объяснимо, что Со­
ветский Союз был обязан поддержать подобную интервенцию61. Ока­
залось, что в данном случае Брежнев был прав. Коммунистическое
правительство, которым вьетнамцы заменили режим Пол Пота, оче­
видно было меньшим злом по сравнению с его предшественником.
Вместе с тем когда китайцы решили преподать урок вьетнамцам
и, заранее проинформировав американского президента о своих на­
мерениях, провели ограниченную военную операцию против Вьет­
нама, их действия были с пониманием встречены администрацией
Картера62. Китайская интервенция заставила вьетнамцев разместить
большее количество своих войск на границе с Китаем, одновремен­
но сократив свое военное присутствие в Камбодже. Хотя советник
Картера по вопросам национальной безопасности Збигнев Бжезин­
ский именует в своих мемуарах свергнутый вьетнамцами режим не
иначе, как «бандитский режим Пол Пота», он не ставит под сомнение
правильность политики противодействия вьетнамской интервенции
против красных кхмеров. Тот факт, что Вьетнам был союзником Со­
ветского Союза, а Китай, с которым в то время США налаживали от­

59 Ibid. Р. 588.
60 Carter J. Keeping Faith: Memoirs of a President. NY: Bantam, 1982. P. 254.
61 Ibid. P. 256.
62 Brzezinski Z. Memoirs of the National Security Adviser 1977-1981. L.: Weidenfeld
a*d Nicolson, 1983. P. 408-414.

481
ношения, считал Пол Пота своим союзником, перевешивал в его гла­
зах любые гуманитарные соображения63. Как правило, любая военная
интервенция только ухудшает сложившуюся ситуацию в стране, но
вьетнамское вторжение в Камбоджу представляло собой совсем иной
случай. Как написал в начале нашего века бывший заместитель Ге­
нерального секретаря ООН по вопросам поддержания мира Маррак
Гулдинг, «в соответствии с современными гуманитарными стандар­
тами [действия Вьетнама] могут быть оправданы как необходимые,
подобно военной интервенции Танзании в Уганду в 1979 г., совер­
шенной ради свержения такого чудовища, как Иди Амин». Между
тем в то время западные державы, признававшие режим Пол Пота
в качестве законного правительства Камбоджи/Кампучии, отказа­
ли в признании правительству, приведенному к власти Вьетнамом и
просуществовавшему более десятилетия, пока Камбоджа оставалась
коммунистическим государством64.
Вьетнам полностью вывел свои войска из Камбоджи в 1989 г., ча­
стично в ответ на уговоры Советского Союза, возглавляемого в то
время Михаилом Горбачевым, что в свою очередь способствовало
снижению напряженности между Китаем и Вьетнамом. Камбоджа
явилась последней страной, ставшей в XX в. коммунистической, хотя
коммунистический режим установился в ней задолго до конца это­
го столетия. Коммунистический переворот в ней произошел, как мы
видели, еще в 1975 г., а коммунистический режим в разных обличьях
просуществовал в этой стране с 1979 по 1991 г. Красные кхмеры по­
сле отстранения от власти снова стали подпольной организацией, но
в начале 1990-х гг. ООН сумела запустить мирный процесс, завер­
шившийся в 1993 г. выборами и образованием некоммунистической
Камбоджи.

Афганистан
Единственной страной, которую можно с определенной натяжкой
считать коммунистической, был Афганистан, пришедший к комму­
низму позднее Камбоджи. Вместе с тем Советский Союз никогда нс
относил Афганистан к числу социалистических стран. (Напомню.

Brzezinski. Memoirs of the National Security Adviser 1977-1981. P. 409.

63
В своих мемуарах Маррак Голдинг приводит эту цитату в качестве примера
64
того, как «борьба против возглавляемого Советами коммунизма, шедшая по всему
миру, деформировала те ценности, о необходимости защиты которых заявлял сам .'За­
пад» (Goulding. Peacemonger. Р. 248).

482
 т0 Москва подразумевала под социализмом то, что я предпочитаю
называть коммунизмом.) Советское вторжение в Афганистан, во­
преки широко распространенному в те времена в западных столицах
мнению, не было началом новых попыток экспансии, а лишь частью
политики, нацеленной на недопущение создания в Афганистане
режима, враждебного СССР. Приход коммунистов к власти в этой
стране стал неожиданностью для советского руководства, которое
^последствии испытывало величайшие сложности, стараясь кон­
тролировать соперничество и кровожадность своих предполагаемых
ближайших союзников. Потерпев неудачу в достижении этих целей
дипломатическими средствами, советские руководители создали
себе еще большие сложности, прибегнув к военному вмешательству
в дела своего южного соседа. Масштабное военное вторжение Совет­
ского Союза в Афганистан потерпело неудачу прежде всего в связи с
наличием сильной и упорной афганской оппозиции. Значительную
роль сыграла также поддержка, оказанная коалиции афганских сил
сопротивления Соединенными Штатами, Саудовской Аравией и
ближайшим соседом Афганистана - Пакистаном, старавшихся все­
ми силами избежать открытого участия в боевых действиях. Между
тем в долгосрочной перспективе американскую помощь бойцам ис­
ламистского партизанского движения, среди которых был и Усама
Бен Ладен, нельзя считать большим достижением США. Напротив,
война в Афганистане, закончившаяся приходом к власти движения
Талибан, обернулась новой войной, в которой по определению не
могло быть победителей.
Советское руководство вполне устраивал некоммунистический и
нейтральный Афганистан даже во времена монархического правле­
ния в этой стране в 1919-1973 г. (Мне довелось быть в центре Мо­
сквы, когда в конце 1960-х гг. король Афганистана Захир-Шах со­
вершал государственный визит в СССР, и наблюдать, как собранная
властями толпа скучающих москвичей добросовестно размахивала
афганскими флагами, приветствуя гостя.) Когда король был свер­
гнут с престола во время своего отсутствия в стране в июле 1973 г.
премьер-министром и собственным кузеном, генералом Мухамме­
дом Даудом, Советский Союз никоим образом не приложил руку к
Преобразованию Афганистана в республику. Новое правительство
Афганистана продолжало поддерживать безмятежные отношения
Со своим советским соседом, хотя начиная с 1976 г. по совету шаха
Ирана, который сам был свергнут несколькими годами позднее,
'Дпуд стал проводить более жесткую линию по отношению к своим
п°тенциальным противникам. Таковыми он считал коммунистов и
Радикальных исламистов, и в 1977 г. принял самые крутые меры про­
483
тив наиболее экстремистки настроенных представителей обеих этих
групп65.
Афганская коммунистическая партия, называвшаяся Народно-
демократической партией Афганистана (НДПА), была организо­
вана сравнительно недавно, в 1965 г., и состояла из двух фракций.
Более радикальную фракцию, известную под названием «Хальк»,
что в переводе с персидского означает «народ», возглавлял Нур Му­
хаммед Тараки, ближайшим соратником которого был Хафизулла
Амин. Другой фракцией, называвшейся «Парчам» (Знамя), руково­
дил Бабрак Кармаль - марксист-интеллектуал аристократического
происхождения. Эта фракция оказывала умеренную поддержку ре­
жиму Дауда, приступившему к проведению земельной реформы66.
Советский посол в афганской столице Кабуле Александр Пузанов
информировал Москву о том, что Парчам и Хальк представляют со­
бой практически две разные партии, враждующие между собой67. Ра­
ботники ЦК КПСС, так же как сотрудники МИД и КГБ, отвечавшие
за афганское направление советской политики, отдавали предпочте­
ние фракции Кармаля. Эта политика во времена правления Дауда
была достаточно осторожной. Афганских коммунистов призывали
находить взаимопонимание с правительством Дауда, с тем чтобы по­
степенно ослаблять его влияние, не совершая резких движений. Для
Пузанова и его руководителей в Москве стало полной неожиданно­
стью убийство Дауда в результате государственного переворота, со­
вершенного коммунистами фракции Хальк, возглавляемой Тараки и
Амином. Советский посол с некоторым разочарованием доложил в
Москву, что Тараки и Амин склонны к ультралевым инициативам,
но видел и положительную сторону в перевороте, отметив, что новое
правительство будет более просоветским68. Действительно, обратив
внимание на доминирующую роль Хальк в новом правительстве,
Амин подчеркнул, что оно не только будет ближе к Советскому Со­
юзу по сравнению с режимом Дауда, но и что его фракция в НДПА
намного более предана СССР по сравнению с Парчам. «В случае воз­
никновения разногласий между лидерами Хальк и советскими това­
рищами, - заявил Амин, - члены Хальк без всяких колебаний при-

65 Westad О. A. The Global Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
P. 300; Hiro D. Between Marx and Mohammad: The Changing Face of Central Asia, b
HarperCollins, 1995. P. 234; Zubok V. M. A Failed Empire: The Soviet Union in the Cold
War from Stalin to Gorbachev. Chapel Hill: Universityof North Carolina Press, 200/
P. 259.
66 Hiro. Between Marx and Mohammad. P. 234.
67 Westad. The Global Cold War. P. 302.
68 Ibid. P.301-302.

484
^ут сторону советских товарищей в отличие от парчамистов, которые
станут утверждать, что их руководители всегда правы»69.
Но на деле отношения Амина с Москвой и с его номинальным
руководителем Тараки, ставшим президентом страны, премьер-
министром которой был назначен сам Амин, вскоре начали портить­
ся. Тем временем они оба постепенно удаляли из власти практически
всех представителей фракции Парчам, многие из которых были уби­
ты или заключены в тюрьмы. Самого Кармаля отправили в почетную
ссылку, назначив послом Афганистана в Праге. Советский Союз, вы­
нужденный иметь дело с фракцией Хальк, державшей в своих руках
все бразды правления, оказывал Афганистану экономическую по­
мощь и поставлял ему вооружения. Вместе с тем афганские лидеры
и в особенности Тараки, являвшийся не только президентом страны,
но также первым секретарем ЦК НДПА, желали получить прямую
военную поддержку со стороны СССР. В первый год пребывания во
власти их сильно беспокоил рост оппозиции новому режиму в стра­
не. 20 марта 1979 г. в Москве состоялось важное совещание Тараки
с Председателем Совета министров СССР Алексеем Косыгиным,
министром иностранных дел Андреем Громыко, министром обороны
Дмитрием Устиновым и главой международного отдела ЦК КПСС
Борисом Пономаревым. Председательствовавший на этом совеща­
нии Косыгин ясно дал понять афганским коммунистам, что те обя­
заны собственными силами защищать свой режим. Он неоднократно
приводил Тараки пример Вьетнама, сумевшего самостоятельно спра­
вится с американцами и китайцами70. Косыгин был твердо настроен
против прямого участия Советского Союза в гражданской войне в
Афганистане, хотя был готов предоставить ему необходимую воен­
ную и техническую помощь. Он даже зашел так далеко, что заявил
Тараки: «Наши общие враги только и ждут того момента, чтобы на
территории Афганистана появились советские войска»71. Хотя реак­
ция западных столиц на вступление советских войск в Афганистан,
состоявшееся в том же году, но несколько позднее, была далеко не
одобрительной, но, как и предсказывал Косыгин, настроения там и
прежде всего в Вашингтоне сильно изменились, когда вскоре появи­
лись свидетельства того, что Советский Союз, подобно американцам
по Вьетнаме, все глубже увязает в трясине афганской войны.

b9 Ibid. Р. 303.
70 Запись беседы А.Н. Косыгина, А.А. Громыко, Д.Ф. Устинова и Б.Н. Пономарева
с Н.М. Тараки 20 марта 1979 года. Hoover Institution Archives (далее - HIA). Fond 89.
'•1003. O pis42. File3. P.2,15.
71 Ibid. P.3.

485
 Тараки не хотел принимать отрицательный ответ Косыгина, а по-
скольку тот был одним их влиятельных членов Политбюро, наибо-
лее возражавшим против прямого военного вмешательства СССР к
Афганистане, он, возможно, надеялся переубедить других ведущих
членов Политбюро. Тараки заявил Косыгину, Громыко, Устинову и
Пономареву, что афганское правительство остро нуждается в верто­
летах, и было бы лучше, чтобы те прибыли в Афганистан вместе с
пилотами. На это Косыгин ответил, что СССР может направить и
Афганистан специалистов по техническому обслуживанию верто­
летов, но, конечно, не боевые экипажи, о чем он уже информировал
Тараки72. В конце совещания Тараки вновь попытался испытать тер­
пение Косыгина, спросив, нельзя ли будет направить в Афганистан
летчиков и танкистов «из других социалистических стран». На эго
Косыгин ответил, что он не понимает, почему вновь поднимается
вопрос о летчиках и танкистах. Такая постановка проблемы очень
неожиданна и имеет острое политическое значение, и он сомневает­
ся в том, что ответ «социалистических стран» будет иным73. Косы
гин завершил совещание, подняв вопрос относительно того, что он
деликатно назвал «кадровой политикой» кабульского режима, имея
в виду большое число людей, уволенных со службы и брошенных
в тюрьмы, среди которых было немало старших армейских офице­
ров и политиков. Косыгин заявил, что он не хотел бы вмешиваться
во внутренние дела Афганистана, но мог кое-что посоветовать аф­
ганским руководителям, исходя из советского опыта. Во времена
правления Сталина, сказал он Тараки, многие советские офицеры
также были арестованы, но когда началась война, Сталин освободил
их и направил на фронт. «Эти люди показали себя подлинными ге­
роями, - продолжил Косыгин, - Многие из них выросли в крупных
военачальников»74.
Если Тараки казался советским руководителям просто недоста­
точно умным человеком, то очень скоро они пришли к выводу, что
еще более серьезную опасность представлял Амин. Его недавние за­
явления о безграничной преданности Советскому Союзу не подкре­
плялись конкретными делами. Кое-кто из советских руководителей
и особенно глава КГБ Юрий Андропов опасались, что Амин станет
для Москвы «вторым Садатом»75, имея в виду резкую смену курса

72 Запись беседы А.Н. Косыгина, А.А. Громыко, Д.Ф. Устинова и Б.Н. Пономары’"1
с Н.М. Тараки 20 марта 1979 года. HI A. Fond 89. 1.1003. Opis 42. File 3. Р. 8 .
73 Ibid. Р. 12.
74 Ibid. Р. 13.
75 Westad. The Global Cold War. P. 316.

486
Египтом, склонявшимся при президенте Гамале Абдель Насере к со-
трудничеству с СССР, но сблизившимся с Соединенными Штатами
при сменившем того на посту президента Анваре Садате. Советское
руководство продолжали тревожить масштабы арестов, проводив­
шихся по приказам Амина и то, что тот продолжал отталкивать от
себя все новые группы политиков вместо создания широкой коали­
ции. Офицеры КГБ, находившиеся в Кабуле летом 1979 г., дали ясно
понять Тараки, что для сохранения хороших отношений с Советским
Союзом он обязан арестовать Амина. Следующий шаг был сделан
14 сентября, когда Амин был приглашен в резиденцию Тараки на
встречу с участием советских представителей. Президентская гвардия
Тараки открыла огонь по прибывшему Амину, попытавшись убить
его. При этом были застрелены два помощника премьер-министра, но
сам Амин сумел спастись бегством. У него было достаточно предан­
ных ему военных подразделений, чтобы отстранить Тараки от власти
и арестовать его. Амин сменил Тараки на посту главы НДПА и остал­
ся глух к советским призывам проявить к нему великодушие. Тараки
был убит в тюрьме 9 октября76.
Правление Амина, ставшего марксистом во время учебы в США,
доставляло советскому руководству намного больше проблем даже
по сравнению достаточно покорной афганской монархией. Агрес­
сивная политика нового афганского лидера создавала ему большое
число врагов, включая воинствующих исламистов, вдохновленных
иранской революцией, произошедшей в том же году несколько ранее.
Ухудшение ситуации в Афганистане подтолкнуло советское руко­
водство к нежелательному для него военному вмешательству с целью
замены Амина коммунистом Бабраком Кармалем, в пользу которого
оно с самого начала склонялось. Главными сторонниками примене­
ния военной силы были министр обороны Дмитрий Устинов и пред­
седатель КГБ Юрий Андропов, но свое согласие с ними выразил также
министр иностранных дел Андрей Громыко, а руководитель между­
народного отдела ЦК КПСС Борис Пономарев не стал возражать
и промолчал. В 1979 г. состояние здоровья Генерального секретаря
ЦК КПСС Леонида Брежнева сильно ухудшилось, и его привлекли
к принятию решения на самой последней стадии этого процесса. Тем
нс менее его согласие имело решающее значение. Очень осторожно-
Го политического деятеля Брежнева сумели убедить, что военный
к°нфликт будет скоротечным. Он прислушался к советам ведущих
коллег, и решение о военной интервенции в Афганистан было пред­

76 Ibid. Р. 313.
487
ставлено Политбюро ЦК КПСС как свершившийся факт. Косыгин
все еще оставался убежденным противником отправки значитель­
ного военного контингента в Афганистан, но он не присутствовал на
том заседании Политбюро, проштамповавшего данное решение, ав­
торство которого осталось, как обычно, анонимным77.
Советское вторжение повлекло за собой в конце 1979 г. казнь вто­
рого за 3 месяца афганского президента, совершенную опять-таки
его товарищами-коммунистами. Тараки погиб в октябре, а Амин бы л
убит в декабре того года. Советская армия большими силами дви­
нулась в Афганистан в конце декабря, имея в своем составе более
700 человек спецназа КГБ. Именно спецназ КГБ штурмовал резиден­
цию Амина, преодолел сопротивление его личной охраны и уничто­
жил самого Амина вместе со многими его родственниками и помощ­
никами. На следующий день Кармаль объявил, что он стал новым
премьер-министром Афганистана, а также генеральным секретарем
НДПА78. В пятистраничном документе, лаконично озаглавленном
«О событиях в Афганистане 27-28 декабря 1979 года», Андропов,
Громыко, Устинов и Пономарев доложили советскому руководству
об успешно проведенной ими смене правительства в Кабуле. Амин, по
их словам, «предал партию и народ». Только за время с сентября это­
го года более 600 членов коммунистической партии и военных были
уничтожены без суда. Происходившее тогда нельзя назвать иначе как
попытку «ликвидации партии»79. Далее в докладе говорилось о том,
что теперь началось формирование нового правительства и револю­
ционного совета, «в состав которых должны были войти представите­
ли прежних фракций Хальк и Парчам, военные и беспартийные»80.
Андропов и другие авторы доклада назвали Кармаля и его кол­
лег «наиболее подготовленными в теоретическом плане руководи­
телями НПДА, людьми, искренне симпатизирующими Советскому
Союзу и обладающими высоким авторитетом среди партийных масс
и в стране в целом»81. Тем не менее поначалу кадровая политика Кар­
маля оказалась гораздо менее широкой, чем того хотелось бы его со­
ветским наставникам. Большинство ведущих членов его правитель­
ства происходило из числа членов его фракции, отбывавших с с ы л к у
одновременно с ним. Он последовал примеру своих покойных пред-
шественнйков, арестовывая многих коммунистов, состоявших нс в

77 Westad. The Global Cold War. P. 321.

78 Ibid.
79 HIA. Fond 89. 1.1003. Opis 42. File 10. P. 1-2.
80 Ibid. P. 4.
81 Ibid. P.5.

488
его фракции. Приведенный к власти советскими руками, Кармаль
умеете с тем был более зависим от Москвы по сравнению с Тараки
или Амином. Хотя его предшественники не меньше его нуждались в
советской экономической и военной помощи, они все-таки захватили
власть в апреле 1978 г. собственными силами. По советскому настоя­
нию Кармаль освободил большинство арестованных им коммунистов
и включил часть из них в состав своего нового правительства82.
Хотя афганский режим возглавляли люди, называвшие себя ком­
мунистами, они определенно не преуспели в создании коммунисти­
ческой системы до советского вторжения и добились еще меньших
успехов на этом пути после интервенции СССР. Обычно всем ком­
мунистическим партиям после прихода к власти удавалось значи­
тельно увеличивать собственную численность. В Афганистане же,
как отметил один из ведущих специалистов по этому конфликту,
«возрождение афганского коммунизма было бы чудом, поскольку по­
следний раунд фракционной борьбы разрушил у большинства пар­
тийцев веру в успех проекта построения коммунистической партии
в Афганистане»83. Сохранение режима полностью зависело от совет­
ской военной поддержки. В первой половине 1980-х гг. в Афганиста­
не ежегодно в тупиковой ситуации находилось примерно по 100 тыс.
советских военных, из которых потери только убитыми составили
почти 25 тыс. Более 1 млн афганцев погибло за время конфликта84.
Оппозиция поддерживаемому Советским Союзом режиму в виде от­
рядов моджахедов, объединенных по этническому и религиозному
признакам, вновь и вновь отвоевывала территории, захваченные со­
ветскими войсками. Поставки все более сложной и современной во­
енной техники со стороны Соединенных Штатов усиливали огневую
мощь сил афганского сопротивления советским оккупантам. Росли
также политические издержки советского руководства, связанные с
операциями в Афганистане. Война становилась все более непопуляр­
ной в самом Советском Союзе, особенно среди родителей, сыновья
которых приближались к призывному возрасту. Однако с обществен­
ным мнением, которым как политическим фактором почти полно­
чью пренебрегали в послесталинском Советском Союзе, не слишком
Читалось и доперестроечное Политбюро. Поэтому, хотя растущее
НеДовольство войной в советском обществе в какой-то мере напоми­
нало тенденции в изменении общественного мнения в США во вре­

2 Westad. The Global Cold War. P. 322.

2 Ibid. P. 357.
84 Ibid. P. 356.
489
мена вьетнамской войны, оно не оказывало аналогичного влияния
на формирование высокой политики. Ни под руководством Брежне­
ва, ни при его недолго проживших преемниках Юрии Андропове и
Константине Черненко Политбюро ЦК КПСС не помышляло об из­
менении курса [в афганском вопросе]. Решение о выводе советских
войск из Афганистана было принято Михаилом Горбачевым в самом
начале его карьеры на посту Генерального секретаря в 1985 г., но не
было им сразу обнародовано. Об этом я намерен кратко рассказать н
главе 24 в контексте связей между внутренними реформами в СССР
и «новым мышлением» в международной политике, характерным для
советской перестройки.
Наряду с развязыванием братоубийственных конфликтов у аф­
ганских коммунистов имелись и некоторые достижения, делающие
им честь. Даже во времена совместного правления Тараки и Амина
в 1978-1979 гг. они энергично взялись за решение проблем массо­
вой неграмотности населения и огромного гендерного неравенства в
части возможностей получения образования. В то время только 5%
девочек посещали школы, при том что среди мальчиков школьники
составляли 30%. Коммунистическое правительство гарантировало
женщинам равные права с мужчинами и попыталось запретить их
принудительную выдачу замуж. Была предпринята попытка также
провести перераспределение земель85. Изменения в образовательной
политике и меры по защите прав женщин пользовались популярно­
стью в городах, но встречали сопротивление в деревне. Их поведение
вело к столкновениям с фундаменталистским духовенством и поло­
жило начало яростному сопротивлению секуляризации, свойствен­
ной коммунистической власти. Именно сила этого сопротивления,
наряду с внутренним расколом в рядах НДПА, стала причиной зло­
получной советской интервенции.

Неправящие коммунистические партии в Азии

В некоторых азиатских странах имелись коммунистические пар­
тии, пользовавшиеся большей поддержкой по сравнению с НДПА и
Афганистане, но всюду, за исключением Непала в XXI в., ни одна и-*
них не приблизилась к успеху на общенациональном уровне. Вместе
с тем в двух самых крупных демократических странах Азии коммУ'
нисты набирали больше голосов избирателей, чем их коллеги в Ам<'
рике или Западной Европе. Коммунистическая партия Индии, хотя

85 Hiro. Between Marx and Mohammad. P. 237-238.

490
нй разу не была близка к завоеванию власти на национальном уровне,
Правила в двух штатах этой федеративной страны, второй по числен­
ности населения в мире. В разное время коммунисты находились у
власти в штате Керала, а начиная с середины 1970-х гг. и до настоя­
щего времени получают убедительное большинство голосов на мест­
ных выборах в Западной Бенгалии. Партия, добивавшаяся подобных
электоральных успехов, обычно в коалиции с другими левыми пар­
тиями, образовалась в результате раскола в 1964 г. прежней КП И
на просоветскую и маоистскую части. Последняя стала именоваться
Коммунистической партией Индии (марксистской) - КПИ(М), и
именно она добивалась столь значительных успехов на региональ­
ных выборах. В основном она пользуется поддержкой крестьян. Как
и всюду в Азии, перераспределение земель является главным комму­
нистическим лозунгом.
Если в Европе коммунистические партии обычно проигрывают на
выборах социалистическим партиям социал-демократического типа,
то в Индии КПИ, а затем и КПИ(М ) точно так же всегда были не
в состоянии конкурировать на общенациональном уровне с партией
[Индийский национальный конгресс], возглавлявшей борьбу за на­
циональное освобождение и придерживавшейся в основном левой
ориентации. В 1930-х гг. кампания гражданского неповиновения
против британского владычества, возглавлявшаяся Махатмой Ганди,
обеспечила поддержку подавляющего большинства населения вырос­
шей из этого движения партии Индийский национальный конгресс,
которая регулярно побеждала коммунистов на общенациональных
выборах. Вместе с тем на региональном уровне результаты выборов
варьировались в достаточно широких пределах. Особое значение в
таких демократических странах, как Индия имел тот факт, что прав­
ление коммунистов на местах никогда не содержало такого суще­
ственного недостатка, как коммунистическая монополия на власть.
В Западной Бенгалии перераспределение земли сопровождалось за­
креплением прав собственности крестьян на полученные земельные
Участки, а не принудительной коллективизацией, которая невозмож-
На в условиях подлинной демократии. Увеличение государствен-
ных расходов на здравоохранение и образование, особенно в штате
Керала, также способствовало укреплению позиций коммунистов.
Из двух наиболее важных характерных черт коммунистических си-
стем - демократического централизма и ведущей роли партии - в
Индии нашла применение только первая из них. Принцип демокра­
тического централизма практиковался Коммунистической партией
в Целом и ее региональными организациями в тех штатах, где ком­
мунисты находились у власти. Действительно, КПИ(М ) представ­
491
ляла собой строго иерархически устроенную организацию с жесткой
внутрипартийной дисциплиной в полном соответствии с принципом
демократического централизма. В индийской политической системе
отсутствовала, и не могло быть монополии на власть какой-то одной
партии или монопольного владения ею источниками информации.
Там, где КПИ приходила к власти на региональном или местном
уровнях, это происходило в результате конкурентных выборов, и
даже местные и, естественно, общенациональные СМИ никоим обра­
зом не допускали некритичных оценок эффективности работы мест­
ных органов власти, управлявшихся коммунистами. Таким образом,
имело место качественное отличие местных и региональных комму­
нистических правительств от коммунистической системы.
Еще одной азиатской страной, в которой коммунистическая пар­
тия достойно выступала на выборах, являлась Япония. Еще в 1949 г.,
после того как Коммунистическая партия Японии впервые в по­
слевоенный период стала легальной, она завоевала на выборах чуть
меньше 10% голосов избирателей и получила 35 мест в Палате пред­
ставителей, нижней и наиболее политически значимой палате япон­
ского парламента. Поддержка КПЯ в течение большей части 1950
1960-х гг., т.е. в самый разгар холодной войны, упала до менее 5%.
Между тем в 1972-1980 гг. на трех последовательных выборах в Па­
лату представителей число голосов, поданных за коммунистов, опять
выросло и превысило 10%. Это был тот период, когда КПЯ дистан­
цировалась от советской политики и по своим взглядам стала близка
к еврокоммунизму, о котором пойдет речь в главе 23. И те, и другие
были заняты поиском путей демократического перехода от капита­
лизма к социализму8687.Если сравнивать ее с азиатскими коммунисти­
ческими партиями, пришедшими к власти в своих странах, то КПЯ
была не только похожа на аналогичные партии Западной Европы, но
также придерживалась курса, более сходного с тем, который предска­
зывал Маркс. Японские коммунисты действовали в условиях разви­
того индустриального общества, и их главной опорой были города.
В отличие от правящих азиатских компартий, КПЯ и ее лозунги не
пользовались успехом в сельских районах. (Популярность КПЯ а
XXI столетии заметно снизилась. На выборах в нижнюю палату пар­
ламента в 2005 г. она сумела завоевать всего 9 депутатских мест.)4

86 Berton Р. Japanese Eurocommunists: Running in Place / / Problems of Com-mmin '11

Vol. XXXV. № 4. 1986. P. 1-30, esp. p. 1-3.
87 Stockwin J.A.A. Governing Japan: Divided Politics in a Resurgent Economy. 4 th ^
Oxford: Blackwell, 2008. P. 198-199. Полезные сведения по истории КПЯ содер>к;1'|
ся также в работах: Stockwin. Japan Communist Party / / Haruhiro Fukui (ed.). PolHu ‘l

492
3 таких развитых демократических странах азиатско-тихоокеанского
региона, как Австралия и Новая Зеландия коммунистические партии
лмели пренебрежимо малую электоральную поддержку, хотя в Ав­
стралии коммунисты некоторое время занимали ведущие позиции в
ряде профсоюзов. Своим прилежанием и организационными навы­
ками они выгодно отличались от слабых или коррумпированных не­
коммунистических профсоюзных лидеров 1930-х гг. или первых по­
слевоенных лет.
Крупнейшей коммунистической партией за пределами стран, на­
ходившихся под властью коммунистов, была Коммунистическая пар­
тия Индонезии. Она приобрела значительное влияние в первой поло­
вине 1960-х гг. во времена правления президента Ахмеда Сукарно,
бывшего наряду с Тито, Насером и индийским премьер-министром
Джавахарлалом Неру ведущей фигурой в Движении неприсоеди­
нения. Сукарно относился к коммунистам более снисходительно
по сравнению с Неру и тем более с Насером, который, невзирая на
хорошие отношения с Советским Союзом, проводил очень жесткую
политику в отношении собственной, египетской компартии. Сукарно
же в своем «неприсоединении» был не только ближе к Советскому
Союзу, чем к Западу, но и покровительствовал Коммунистической
партии Индонезии. На словах его политика была близка к комму­
нистической, и на праздновании Дня независимости Индонезии
в августе 1965 г. он заявил, что Индонезия пока еще находится на
«национально-демократической стадии развития, но настанет вре­
мя, когда она приступит к строительству социализма. Земля, нахо­
дящая в собственности помещиков, будет перераспределена между
людьми»88. Сукарно подтвердил заявление коммунистов о том, что
в рядах их партии состоят 3 млн человек и добавил, что еще 3 млн
членов насчитывает молодежная организация компартии, а всего ей
симпатизируют в Индонезии 20 млн89. Учитывая, что население Ин­
донезии в то время составляло около 105 млн человек, это означало,
Что по меньшей мере его четверть либо состоит в компартии, либо
п°ддерживает коммунистов.
Главным препятствием на пути к дальнейшему усилению влия-
НИя Коммунистической партии была индонезийская армия. Сукарно

arties of Asia and the Pacific. Westport: Greenwood Press, 1985. P. 500-514; Berton.
Pa^ ese Eurocommunists.
д j, Pauker G., Pauker E. Indonesia / / W. S. Sworakowski (ed.), World Communism:
^ndbook 1918-1965. Stanford: Hoover Institution Press, 1973. P. 200-205, at p. 203.
Ibid. P. 204.
493
обладал неограниченной властью в системе, которую он сам называл
«управляемой демократией», опиравшейся на непрочную коали­
цию или, точнее, мирное сосуществование коммунистов и военных,
которому не суждено было долго просуществовать. Военная эли­
та контролировала не только многочисленные вооруженные силы,
но также значительную часть экономики страны. Ее представители
либо сами, либо через людей, связанных с ними семейными узами,
извлекали прибыли из промышленных предприятий, находившихся
в государственной собственности. Соответственно их национализм,
антикоммунизм и собственные экономические интересы находи­
лись в полной гармонии между собой90. Для того чтобы преодолеть
препятствие, которое представляли для них высшие чины армии,
коммунисты уговаривали Сукарно учредить систему политических
комиссаров в армии, а также сформировать добровольческие воору­
женные силы91. Последние должны были стать аналогом «рабочей
милиции», созданной коммунистами во время захвата ими власти в
странах Западной Европы. Сукарно колебался, а тем временем во­
енные, питавшие симпатии к коммунистам, в сентябре 1965 г. убили
6 высших армейских генералов. Армия, возглавляемая генералом
Хаджи Сухарто, при поддержке ранее притеснявшихся мусульман,
ответила на это безжалостными репрессиями. Происходили массо­
вые убийства коммунистов и людей, заподозренных в симпатиях к
ним. По данным организации «Эмнести Интернейшнл», было убито
порядка 0,5 млн человек, а по другим оценкам число убитых дости­
гало 1 млн92. Одна из крупнейших в мире коммунистических партий
практически прекратила свое существование. Сукарно был не сразу
отстранен от власти, но его позиции значительно ослабли. К 1967 г.
его на посту национального лидера сменил генерал Сухарто, ставший
на следующий год президентом страны. Он правил Индонезией в те­
чение последующих 30 лет, превратив страну в коррумпированную и
непотическую диктатуру, единственным достижением которой стало
обеспечение весьма значительного экономического роста.

Южная Африка
Наиболее влиятельной коммунистической партией на африкан­
ском континенте была Коммунистическая партия Южной Афрп-

90 Westoby A. Communism since World War II. Brighton: Harvester Press, 1981
P. 182-185.
91 Pauker, Pauker. Indonesia. P. 204.
92 Westoby. Communism since World War II. P. 191.

494
кИ (КПЮ А). Подобно японской компартии она вербовала новых
членов преимущественно в городах, но в отличие от нее большую
часть второй половины XX в. КПЮА действовала в подполье. Пре­
бывание в оппозиции расистскому и явно несправедливому режи­
му создавало для КПЮА как преимущества, так и дополнительные
сложности. Позитивной стороной для нее было то, что партия при­
влекала людей, видевших в коммунистах самую жизнеспособную
радикальную альтернативу режиму апартеида. Оставаясь неболь­
шой по численности, партия вовлекала в свой состав талантливых
людей, которые, невзирая на свою относительную малочислен­
ность, обладали влиянием в самом массовом оппозиционном дви­
жении - Африканском национальном конгрессе (АНК). Сила пар­
тии как организации заключалась также в том, что она объединяла
в общей борьбе людей разного этнического и социального проис­
хождения. Среди членов КПЮА были не только представители
черного большинства, но и индийцы, «цветные» смешанного про­
исхождения и белые. В последней категории в непропорционально
большом количестве были представлены евреи93. Наиболее замет­
ным и уважаемым членом партии еврейского происхождения был
Джо Слово. Подобно многим другим коммунистам-евреям Слово
был выходцем из Восточной Европы, а именно из Литвы. Если для
Африканского национального конгресса главной целью была пере­
дача власти от белого меньшинства черному большинству, то ком­
мунисты видели в этом лишь малую часть более принципиальных
задач классовой борьбы.
Начиная с 1950 г. члены Коммунистической партии Южной Аф­
рики приобрели богатый опыт подпольной работы. Когда в начале
1960-х гг. был выписан ордер на арест Нельсона Манделы, члены
КПЮА помогали ему скрываться в течение многих месяцев, пере­
езжая из города в город и проводя там тайные совещания. Мандела
настолько эффектно скрывался с помощью коммунистов от ареста,
что некоторые СМИ стали называть его «Черным первоцветом»
по аналогии с героем романов и фильмов по кличке «Алый перво­
цвет», успешно избегавшим ареста во времена Французской рево­

QO
Дэн Динер и Джонатан Франкел указывают на Южную Африку как на одно из
МесТ где «евреи были в непропорционально большом числе представлены в комму­
нистическом движении среди рядовых членов, в аппарате и в руководстве партии».
Frankel (ed.), Dark Times. Dire Decisions: Jews and Communism. Oxford: Avraham
Jarm an Institute of Contemporary Jewry of the Hebrew University of Jerusalem and
Oxford University Press, 2004. P. 3.

495
люции94*. Коммунисты имели возможность работать внутри АН К,
поскольку они тоже были преданы идее устранения режима апар­
теида, а их опыт подпольной работы и организационные навыки
были полезны для всего этого движения. Именно благодаря белым
коммунистам, а также, безусловно, поддержке зарубежных социал-
демократов и либералов (и, конечно, коммунистов) стало возмож­
ным то, что АНК не считал всех белых людей своими врагами.
В силу отмеченных выше причин Международному отделу ЦК
КПСС в конце 1960-х и на протяжении 1970-1980-х гг. было удоб­
нее взаимодействовать с АНК, чем непосредственно с КПЮА. Когда
Нельсон Мандела в конце концов оказался в тюрьме, АНК возглавил
Оливер Тамбо, расположивший свою зарубежную штаб-квартиру в
Замбии, через советского посла в которой осуществлялись тесные
контакты с Тамбо и другими ведущими деятелями АНК95. В 1970-х гг.
специалисты по Африке Международного отдела ЦК КПСС подо­
зревали Джо Слово в симпатиях к еврокоммунизму. Они также были
склонны рассматривать скорее как недостаток, нежели положитель­
ную черту КПЮА тот факт, что некоторые белые были наиболее за­
метными фигурами в руководстве партии и, хотя и в меньшем числе,
внутри АНК96. С точки зрения Москвы, успешное свержение апар­
теида зависело от того, насколько отчетливо была выражена ведущая
роль черных африканцев в этом освободительном движении. Значи­
тельное коммунистическое влияние в АНК совершенно необязатель­
но усиливало радикализм этого движения. Будучи преданными идее
скорейшей ликвидации апартеида, члены коммунистической партии
зачастую были весьма осторожными политическими деятелями. Ког­
да Нельсон Мандела в июне 1964 г. решил, что настало время пере­
ходить от политики неповиновения к вооруженной борьбе против
южноафриканского режима, его решение было воспринято коммуни­
стами неоднозначно. Мандела потратил немало труда, чтобы убедить

94 Meredith М. The State of Africa: A History of Fifty Years of Independence. L.: Simon
& Schuster, 2006. P. 122-123.
Речь идет о пьесе, а затем и цикле романов о британском шпионе-аристократе.
действующем на территории Франции во время Большого террора, написанных ба­
ронессой Эммой Орци за период с 1903 г. до начала 1930-х гг. Главный герой сэр Пер­
си Блейкни в повседневной жизни изображает изнеженного денди, интересующегося
только модой и фасонами фрака, а параллельно с этим ведет активную подпольную
деятельность под псевдонимом «Алый Первоцвет» (The Scarlet Pimpernel - Скарлст
Пимпернел). Цикл включал более 10 книг и создавался баронессой Орци до 1930-х гг.
По ее романам снято несколько полнометражных фильмов и сериалов, а также постав­
лен мюзикл. - Примеч. пер.
95 Westad. The Global Cold War. P. 215-216.
96 Ibid. P. 216.

496
в необходимости такого перехода секретаря ЦК Коммунистической
партйИ и члена руководства АНК Мозеса Котане. Он говорил Мозе-
су, что его сопротивление напоминает позицию Коммунистической
партии Кубы во времена правления Батисты. Партия настаивала, что
подходящие условия еще не созрели. Кастро же не ждал, а действовал,
и он победил97. Тем не менее коммунисты вошли в созданную Манде­
лой организацию «Копье нации», занимавшуюся актами саботажа, с
тем чтобы оттолкнуть иностранные инвестиции в режим апартеида.
Мандела, Джо Слово и Вальтер Сисулу, ставшие во главе этой ор­
ганизации, доказывали, что южноафриканское государство являлось
незаконным, основано на насилии, и что они отказываются от исклю­
чительно ненасильственных действий по его свержению98.
Природа южноафриканского режима была такова, что он сам под­
талкивал к вступлению в коммунистическую партию людей, которые
никогда бы не стали коммунистами в условиях демократического
государства. Если это благоприятствовало росту коммунистической
партии, то, вместе с тем, членство в ней было сопряжено для жителей
Южной Африки с определенными сложностями, включая опасность
тюремного заключения или смертной казни. Принятый в 1950 г. закон
о подавлении коммунизма не только поставил коммунистическую
партию вне закона, но пошел еще дальше. Мандела писал, что этот
акт поставил коммунистическую партию вне закона и сделал уголов­
но наказуемым десятью годами заключения как членство в ней, так и
пропаганду коммунистических взглядов. Но его текст был составлен
так широко, что объявлял незаконными любые самые незначитель­
ные протесты против государства, рассматривая как уголовное пре­
ступление продвижение любых теорий, нацеленных на «осуществле­
ние политических, индустриальных, социальных и экономических
изменений в Южноафриканском Союзе посредством призывов к
волнениям и беспорядкам»99.
Выступая в 1964 г. в южноафриканском суде, приговорившем его
к пожизненному заключению, после чего он провел в тюрьме следую­
щие 27 лет жизни, в том числе 18 лет на острове Роббен, Мандела
получил возможность сформулировать свое отношение к коммуни­
стической партии. Мандела заявил в суде, что он це является ком­
мунистом и всегда считал себя африканским патриотом. Более того,
если коммунисты во всем видят классовые противоречия, то АНК

97 Mandela N. The Long Walk to Freedom. L.: Abacus, 1995. P. 321.

98 Beinart W. Twentieth Century South Africa. 2nd ed. Oxford: Oxford University
Press, 2001. P. 167-168.
99 Mandela. The Long Walk to Freedom. P. 134.

497
выступает за гармонию классов. Он заявил о своем несогласии с ком­
мунистами, отрицающими полезность парламентаризма, и сказал,
что считает британский парламент «самым демократическим инсти­
тутом в мире» и восхищается разделением властей и независимостью
правосудия, являющимися неотъемлемыми чертами политической
системы Соединенных Штатов100. Он объяснил суду, оставшему­
ся крайне недовольным подобными разъяснениями, почему он сам
и другие африканские политики взаимодействуют и поддерживают
дружеские отношения с коммунистами, заявив: «На данном этапе те­
оретические разногласия между теми, кто борется против угнетения,
являются той роскошью, которую мы не имеем права себе позволить.
Важно то, что в течение нескольких десятилетий коммунисты были
единственной политической группой в Южной Африке, готовой от­
носиться к африканцам как к людям, равным себе, они были гото­
вы есть вместе с нами за одним столом, разговаривать с нами, жить
и работать вместе с нами. Вот почему сегодня так много африканцев
ставят знак равенства между свободой и коммунизмом»101.
Коммунисты составили значительную часть руководимой Манде­
лой коалиции с АНК, пришедшей в конце концов к власти в Южной
Африке. Их присутствие в Африканском национальном конгрес­
се помогало сменявшим друг друга прежде правительствам белого
меньшинства разыгрывать антикоммунистическую карту в их борьбе
против черного большинства. Оно также способствовало тому, что
многие западные правительства сомневались, стоит ли поддерживать
АНК, не одобряя его приверженность методам вооруженной борьбы,
а также опасаясь, в контексте холодной войны, что тем самым будут
способствовать созданию в будущем коммунистической Южной Аф­
рики. По мере того как правительства и общественное мнение всего
остального мира все менее охотно мирились с расистскими обосно­
ваниями правления белого меньшинства, правительство Южной Аф­
рики, сформированное Национальной партией, все настойчивее рас ­
суждало о коммунистической угрозе102.
Забегая вперед по отношению к тому историческому периоду,
которому посвящена настоящая глава, следует отметить, что из­
менения в международной обстановке имеют решающее значение
для понимания перемен, произошедших в Южной Африке в коп*

Mandela. The Long Walk to Freedom. P. 428-437.

100
Ibid. P.436.
101
102 C m.: Guelke A. The Impact of the End of the Cold War on the South African
Transition //Jo u rn a l of Contemporary African Studies. Vol. 14. № 1.1996. P. 97. См. так
же: Meredith. The State of Africa. P. 434-435.

498
це 1980-х гг. События, происходившие тогда в Советском Союзе и
в Восточной Европе, оказали очень глубокое воздействие на АНК и
наиболее прагматичных членов южноафриканского правительства.
Советское руководство того времени не было заинтересовано в под­
держке вооруженной борьбы где-либо в Африке; и это повлияло на
образ мышления АНК. Равным образом постепенная плюрализация
советской политической системы, небывалое улучшение отношений
между Востоком и Западом и мирное расставание восточноевропей­
ских стран с коммунизмом превратили в анахронизм эксплуатацию
«коммунистической угрозы». 2 февраля 1990 г. президент Южной
Африки Ф.У. де Клерк объявил в парламенте о снятии запрета на
деятельность АНК и коммунистической партии и об освобождении
политических заключенных. Ко времени проведения в Южной Аф­
рике первых демократических выборов в 1994 г., в результате кото­
рых к власти пришел АНК, остальной мир ушел еще дальше. Уже не
существовал Советский Союз, в Европе не осталось ни одной комму­
нистической страны. Таким образом, проблема превращения Южной
Африки в коммунистическое государство осталась в прошлом. В пра­
вительстве, сформированном АНК в 1990-е гг. важные роли, наряду с
заместителем Манделы Табо Мбеки, сменившем его впоследствии на
посту президента, играли старые коммунисты, включая Джо Слово.
Несмотря на это, ни политическая система, ни политика правитель­
ства не являлись, даже отдаленно, коммунистическими. В то время
как самый верный зарубежный союзник АНК Фидель Кастро про­
должал сопротивляться ходу событий, происходившему в коммуни­
стическом мире повсеместно и прежде всего в Европе, самые видные
южноафриканские коммунисты предпочли плыть по течению вместе
со всеми.
Относительная сила коммунистической партии, несмотря на то
что она большую часть времени действовала в подполье, во многом
была порождением расистского общественного порядка в Южной
Африке. В стране, настолько промышленно развитой, как Южная
Африка, могла бы развиваться и процветать социал-демократическая
партия европейского типа. Однако репрессивная, реакционная при­
рода южноафриканского режима делала невозможным существова­
ние подобной умеренной левой оппозиции. Люди, которые в иных
Условиях стали бы членами демократической социалистической пар-
тии, вступали в коммунистическую партию, чем усиливали реальное
ндияние АНК. Хотя южноафриканским коммунистам приходилось
проходить через многие идеологические метания, на которые были
°бречены коммунисты, лояльные к политическому курсу, диктуемо­
му Москвой, но все-таки их больше всего волновали проблемы самой
499
Южной Африки. Если коммунисты по всему миру обычно намного
больше сделали для подавления, чем для продвижения демократии,
в Южной Африке они сыграли значительную роль в обретении демо­
кратических прав большинством населения. При этом некоторым из
них эти усилия дорого обошлись103.

Африканские страны «социалистической ориентации»

По многим причинам, включая и ту, что африканский континент

был изначально поделен между империалистическими державами без
учета этнических границ и культурных связей между населявшими
его народами, скромное утверждение об отсутствии на протяжении
XX в. в Африке развитых демократий, основанных на плюрализме,
можно считать значительным приукрашиванием реальной картины.
В течение первой половины того столетия большая часть континента
оставалась под колониальным владычеством. Но к 1994 г., несколько
десятилетий спустя после обретения независимости (этот срок коле­
блется от 1 до 4), только в 3 из 50 африканских стран - Сенегале,
Ботсване и Гамбии - сумели сохраниться на продолжительное время
конкурентные выборы с участием разных партий. В подавляющем
большинстве остальных существовали либо однопартийные системы,
либо военные диктатуры104. Режимы, лидеры которых вознамерились
построить социализм советского образца, но не преуспевшие в созда­
нии коммунистических систем, оказались одновременно репрессив­
ными и малоэффективными. Речь идет прежде всего о Мозамбике,
Анголе и Эфиопии. В этом отношении они были даже хуже тех явно
немарксистских африканских диктатур, лидеров которых охотно
принимали в европейских столицах и в Вашингтоне в качестве стой­
ких приверженцев «свободного мира». Шедшая в период холодной

103 Партийная активистка Рут Фёрст, бывшая замужем за Джо Слово, много­
летним генеральным секретарем КПЮА и впоследствии министром в правительстве
Нельсона Манделы, и высланная в Мозамбик, была в августе 1982 г. убита взрывом
заминированного почтового конверта, присланного ей агентами секретных служб юж­
ноафриканского режима. Относительно молодой преемник Слово на посту генераль-
ного секретаря КПЮА Крис Хани, который вероятно сыграл бы значительную роль
в жизни Южной Африки после свержения режима апартеида, был убит в 1993 г. по­
кушавшимся на него польским иммигрантом и членом белой экстремистской расист'
кой организации. Это была безуспешная попытка спровоцировать массовое насилие в
стране, совершенная теми, кто всеми силами стремился сорвать процесс переговоров и
мирного урегулирования, приведший к передаче власти представителям большинства
населения. Мандела тогда сыграл решающую роль в сохранении спокойствия в стране
См.: Mandela. The Long Walk to Freedom. P. 728-730.
104 Meredith. The State of Africa. P. 385-386.

500
войны борьба за приобретение союзников в Африке, особенно на про­
тяжении всех 1970-х и первой половины 1980-х гг., принесла немало
лишних страданий народам тех стран, которые были в нее вовлече­
ны. При этом ни Советскому Союзу, стремившемуся к навязыванию
коммунистических систем, ни Соединенным Штатам, насаждавшим
демократию, не удалось достичь в Африке тех идеологических целей,
которые они перед собой ставили. Но фактически в конечном итоге
завоевание лояльности по отношению к той или иной сверхдержаве
в холодной войне выходило за рамки идеологии или установления
определенной формы правления. Так, Советский Союз поддерживал
хорошие отношения с Египтом, в котором правил Насер, и с намного
более репрессивным режимом Саддама Хусейна в Ираке, не обращая
внимания на то, что в обеих этих странах коммунистов либо сажали в
тюрьмы, либо, как в Ираке, чаще всего казнили.
Вместе с тем в 1970-х или в начале 1980-х гг. заявления лидеров не­
которых африканских стран об их серьезном увлечении марксизмом-
ленинизмом доставляли немалое удовлетворение стареющим членам
советского руководства. Им казалось, что Советский Союз не просто
приобретал новых союзников, но ширилась поддержка даже самой
коммунистической идеологии. «Вы видите, - говаривал по этому по­
воду Леонид Брежнев в узком партийном кругу, - даже в джунглях
хотят жить по-ленински!»105. Однако внутри советского истеблиш­
мента не прекращались дебаты относительно того, какое наименова­
ние следует присвоить таким странам, которые, подобно Мозамбику,
Анголе или Эфиопии, явно стремились следовать советскому идео­
логическому примеру. Даже советское руководство никогда не счита­
ло социалистическими эти страны, за поддержание связей с которы­
ми в основном отвечал Международный отдел ЦК КПСС. Для них, а
также для Южного Йемена на Среднем Востоке, получившему к тому
времени немалую советскую помощь ради укрепления его устремле­
ний в сторону марксизма-ленинизма, был изобретен специальный
термин - «страны социалистической ориентации».
Но среди советских идеологов находились скептики, считавшие
Даже термин «социалистическая ориентация» слишком далеким от
Реальности. В то время как большинство официальных лиц было
готово приветствовать обретение Советским Союзом поддержки
всюду, где она может возникнуть, были среди них специалисты, до­
казывавшие, что некоторые страны «третьего мира», лидеры кото­

105 Яковлев А.Н. Горькая чаша: большевизм и реформация России. Ярославль:

йеРхне-Волжское издательство, 1994. С. 190.

501
рых рассуждают о «строительстве социализма», проявляют большую
опрометчивость в подобных устремлениях. По их мнению, ничего
хорошего из этого не получится. Этим странам следовало бы вначале
заняться строительством капитализма как переходной ступени к со­
циализму. Не осмеливаясь напрямую критиковать партийное руко­
водство, подобные нонконформисты в советском истеблишменте воз­
ражали против принятия на веру заявления самопровозглашенных
марксистов-ленинцев и строителей социализма в отсталых странах
«третьего мира». В своей критике они ссылались на правоту Маркса,
утверждавшего, что такие сомнительные страны, сама государствен­
ность которых в некоторых случаях находилась под угрозой, не гото­
вы к построению социализма106.
Ни в одной африканской стране так и не была создана коммуни­
стическая система, но, безусловно, некоторые африканские лидеры
действительно были увлечены идеями марксизма, а некоторые из них
также и ленинизмом. Даже некоторые руководители африканских
стран, возглавлявшие авторитарные режимы, но определенно не быв­
шие марксистами, заимствовали некоторые приемы из советских ме­
тодов поддержания политической власти. Наблюдались также пер­
вые попытки создания так называемого «африканского социализма»
такими деятелями, как Кваме Нкрума в Гане или Джулиус Ньерере
в Танзании. Но хотя они позаимствовали в коммунистическом мире
достаточно идей, чтобы их страны пострадали от недостатков, свой­
ственных государственным системам советского типа, они не стре­
мились воссоздать их на африканском континенте в полном объеме.
Напротив, лидеры Мозамбика, Анголы и Эфиопии во всеуслышание
объявили о подобном намерении, под которое получали советскую
помощь. В Мозамбике бывшее партизанское движение ФРЕЛИМО
во главе с Саморой Машелом, одержавшее победу в войне за незави­
симость от Португалии, в 1970-х гг. объявило о своей приверженности
марксистско-ленинской идеологии и приступило к национализации
плантаций и предприятий; оно намеревалось ввести централизован­

106 Эти проблемы рассмотрены, например, в работе: Hough J. F. The Struggle for
the Third World: Soviet Debates and American Options. Washington DC: Brooking4
Institution, 1986. P. 226-257. Аргументы против преждевременного стремления неко­
торых обществ к социализму применимы также и к Азии. Подобная неомарксистская
критика советской ортодоксальной идеологии эпохи Брежнева была впервые наиболее
полно проработана в частности Нодари Симония, работавшим вначале в Институте
востоковедения АН СССР, а затем в Институте мировой экономики и международных
отношений (ИМ ЭМ О) АН СССР, директором которого Симония стал в постсовет­
скую эру. См., например: Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и со­
временного / Под ред. Н. А. Симония и Л. И. Рейснера. М.: ГРВЛ, 1984.

502
ное планирование в экономике и отменило религиозные обряды и
власть племенных вождей. В результате в стране вспыхнула разру­
шительная гражданская война. Три года спустя после смерти Маше-
ла, погибшего в авиационной катастрофе, и прекращения советской
поддержки Ф РЕЛИМ О отказалось от марксистско-ленинской идео-
логии107.
Во время гражданской войны в Анголе Народное движение за осво­
бождение (МПЛА) поддерживали Советский Союз и с еще большим
рвением Куба. Лидера МПЛА Агостиньо Нето привлекли размеры
экономической помощи и количество военного снаряжения, которые
Советский Союз был готов предоставить его движению, ставшему
вторым по значимости (после АНК) советским союзником в этом
регионе108. Еще более впечатляющей была боевая эффективность ку­
бинских войск, [прибывших в Анголу на помощь МПЛА]. Начиная
с середины 1970-х гг. Соединенные Штаты приступили к финанси­
рованию главного соперника МПЛА - Национального фронта осво­
бождения Анголы (ФНЛА), а также еще одной, третьей группировки,
УНИТА, опиравшейся на самое крупное из ангольских племен. Обе
эти группировки, соперничавшие с МПЛА и, соответственно, антисо­
ветски настроенные, получали также поддержку со стороны Китая109.
В войну на той же стороне, что США и Китай, вмешалось также ра­
систское правительство Южной Африки, и значительному укрепле­
нию авторитета АНК очень помогла победа МПЛА при поддержке
кубинских войск, состоявших преимущественно из потомков рабов,
вывезенных из Африки, над лучше вооруженной южноафриканской
армией110. МПЛА превратилась в доминирующую группировку, а в
конце 1975 г. кубинские войска остановили наступление нескольких
тысяч солдат регулярной армии Южной Африки. В 1976 г. Органи­
зация африканского единства официально признала правительство
Нето, а год спустя МПЛА объявила себя марксистско-ленинской
партией. Но они продолжали нуждаться в присутствии кубинских
войск и в советской помощи для поддержания хотя бы хрупкого рав­
новесия сил в период продолжавшейся гражданской войны до под­

107 Фредерик Купер отмечает, что еще до того, как ФРЕЛИМ О сбросило с себя
марксистско-ленинский ярлык, идеология этого движения по существу «долгое время
представляла собой довольно пеструю смесь». См.: Cooper F. Africa since 1940: The Past
°fthe Present. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. P. 144.
108 Westad. The Global Cold War. P. 216-218.
109 Ibid. P. 244-245.
110 Meredith. The State of Africa. P. 311-319.

503
писания Южной Африкой, Анголой и Кубой при содействии ООН
мирного договора.
Соединенные Штаты, бывшие также одной из сторон мирных пе­
реговоров, с большой неохотой согласились на участие в них Кубы,
поскольку в то время правительство Южной Африки стремилось к
заключению перемирия. Кубинцы в 1987 г. отразили еще одно круп­
ное вторжение южноафриканских войск. Одновременно в Анголе
присутствовало до 55 тыс. кубинских военных, а всего за 15 лет там
побывало примерно 300 тыс. кубинских солдат, не считая примерно
50 тыс. гражданских специалистов, включая врачей111. Фидель Ка­
стро имел все основания заявить, что это был уникальный случай,
когда страна «третьего мира» по собственной инициативе сыграла
решающую роль в другой развивающейся стране, расположенной
далеко за пределами ее собственного географического региона ми­
ра112. Однако к 1988 г. Советский Союз не обнаруживал больше же­
лания ни поддерживать экономически военные усилия кубинских
революционеров в Африке, ни финансировать гражданские войны
в других африканских странах. В 1986 г. Горбачев заменил много­
летнего руководителя Международного отдела ЦК КПСС Бориса
Пономарева на Анатолия Добрынина, четверть века прослужившего
советским послом в Вашингтоне. Хотя Добрынин критически отно­
сился в некоторым аспектам горбачевского «нового мышления» в
международных делах, он был хорошо знаком с тем, насколько со­
ветское вмешательство в Африке вредит решению задачи улучшения
советско-американских отношений и полностью поддерживал новую
политику Горбачева в отношении стран «третьего мира».
Вскоре после свержения и убийства императора Хайле Селассие
в ходе эфиопской революции 1974 г. ему на смену к власти прише/i
новый лидер, армейский офицер Менгисту Хайле Мариам, объявив­
ший себя марксистом. Он впервые выдвинулся на передний план во
время революции, когда продемонстрировал собственную безжалост­
ность, отдав приказ казнить примерно 60 высших чиновников, слу­
живших Хайле Селассие. Он также безо всяких угрызений совести
уничтожал интеллектуалов, поддержавших революцию, и членов со­
перничавших с ним группировок. Когда Эфиопия подверглась напа­
дению со стороны Сомали, Менгисту спасли от поражения поставки
советского вооружения и военные усилия почти 17 тыс. кубинских
солдат. Но эгалитаризм кубинской революции был чужд Менгисту.

111 Castro. Му Life. Р. 329, 333.

112 Ibid. Р. 322.

504
восседавшему начиная с 1978 г. на том же троне, который до него
занимал Хайле Селассие, и именуемому даже его собственными ре­
волюционными соратниками «новым императором»113. В Эфиопии
коммунистическая партия не только не играла ведущей роли в рево­
люции, но десятилетие спустя, в 1984 г., там уже было сложно обна­
ружить какие-либо следы существования такой партии. К тому вре­
мени Менгисту успел уничтожить большинство марксистов в своей
стране. В том же году Эфиопия пострадала от чудовищного голода,
в котором проводившаяся Менгисту политика повинна не меньше
засухи. Реквизиции зерна для питания армии, воевавшей с мятеж­
никами, поощрение неэффективных государственных сельскохозяй­
ственных предприятий вместо крестьянских хозяйств и тактика вы­
жженной земли, осуществлявшаяся в борьбе с мятежниками, внесли
решающий вклад в разразившуюся катастрофу114. С конца 1970-х гг.
даже в рядах советского руководства возникли серьезные сомнения
в целесообразности постоянного вовлечения во внутренние дела ре­
жимов, подобных эфиопскому, но большинство членов Политбюро
выступало за сохранение этой составляющей холодной войны вплоть
до второй половины 1980-х гг. Во времена Горбачева, которому при­
надлежало решающее слово во внешней политике, советская помощь
Эфиопии практически прекратилась. Когда Менгисту обратился с
отчаянными мольбами об увеличении военной помощи, ему мало
что удалось получить. Горбачев, ознакомившись с докладом о на­
рушениях Менгисту прав человека, очень скоро стал питать к нему
отвращение. Африка не занимала большого места в международной
политике, проводимой Горбачевым, но во всех случаях, когда ему
приходилось ею заниматься, он всюду выступал сторонником поли­
тики национального примирения, будь то Афганистан, Эфиопия или
Южная Африка115.

113 Meredith. The State of Africa. P. 243-248.

114 Ibid. P.331-342.
115 Westad. The Global Cold War. P. 286-287, 383-384.
 19. П Р А Ж С К А Я В Е С Н А

В некотором отношении Пражская весна 1968 г. была одним из

отдаленных последствий разоблачений культа личности Сталина н
секретном докладе Хрущева XX съезду КПСС в 1956 г. и их продол­
жением на XXII съезде в 1961 г. С другой стороны, она стала предте­
чей советской перестройки. В наши дни многие, включая большин­
ство граждан Чешской Республики, не сознают подлинного значения
Пражской весны, из уроков которой следует ряд важных выводов.
Один из них состоит в том, что события, впоследствии получившие
название Пражская весна, представляли собой кульминацию рефор­
маторского движения, зародившегося в Коммунистической партии
Чехословакии пятью-семью годами ранее. В большей мере, чем в
Польше или Венгрии 1956 г., главное реформистское течение в Че­
хословакии возникло и развилось внутри правящей коммунистиче­
ской партии. Это доказало, что подобное внутрипартийное движение
способно привести к столь значительным переменам в стране, что
грозило спровоцировать военную интервенцию со стороны других
коммунистических стран во главе с Советским Союзом. В этой связи
некоторые обозреватели задавались вопросом, что произойдет, если
реформы наберут ход внутри самой КПСС, и кто будет способен вме­
шаться, чтобы положить конец «московской весне»? Безусловно, ни
одна страна в мире не пожелала бы и не была в состоянии поступить
с Советским Союзом так, как советское руководство действовало в
отношении Венгрии в 1956 г. или как ему предстояло действовать и
Чехословакии в августе 1968 г. Однако подобный вопрос возникал
редко. Но на Западе существовало общее мнение, разделяемое пода­
вляющим большинством советских граждан, согласно которому мо­
сковский аналог Пражской весны был бы слишком фантастическим
событием, чтобы считать его возможным даже гипотетически1.

1 Я поднял вопрос о теоретической возможности «Московской весны» в докладе

подготовленном для семинара, созванного британским премьер-министром Маргарет
Тэтчер 8 сентября 1983 г. в ее загородной резиденции Чекере, включив в него следую'
щее предложение: «Движение к демократическим преобразованиям может зародить'

506
 Чехословакию 1960-х гг. и Советский Союз 1980-х роднит тот
факт, что в коммунистических партиях обеих стран были люди с
серьезными реформаторскими намерениями. Оказалось также, что
замена консерватора на посту высшего партийного руководителя че­
ловеком с более широкими и умеренными взглядами, как это случи­
лось в Чехословакии, или партийного бюрократа энергичным рефор­
матором, как это произошло позднее в СССР, полностью нарушает
расстановку сил внутри правящей партии. Поскольку в руках ее ли­
дера сосредоточена столь огромная власть, то внезапное появление
на посту Генерального секретаря человека, восприимчивого к новым
идеям, распахивает для перемен все двери, в том числе и те, что были
крепко заперты в течение многих десятилетий.
Начало реформаторского движения в среде коммунистов Чехии и
Словакии, имевшее больший уклон в сторону демократизации стра­
ны в чешских землях (Богемии и Моравии) или в направлении на­
циональной автономии в Словакии, и последующее его подавление в
результате советской военной интервенции стали стимулами к при­
нятию большинством главных западноевропейских коммунистиче­
ских партий более реформистских программ и к их отказу рабски сле­
довать советским идеологическим курсом. Это движение, о котором
пойдет речь в главе 23, стало известным под названием еврокомму­
низма. Но в самом Советском Союзе и в странах Восточной Европы
эти события имели прямо противоположный эффект. Тот факт, что
Советский Союз с участием армий его восточноевропейских партне­
ров по Варшавскому договору силой положил конец Пражской весне,
отбросил далеко назад зарождавшееся реформаторское движение во
всем блоке. Пределы возможного теперь стали точно известны всем,
и стало очевидным, что Коммунистическая партия Чехословакии их
нарушила. Таким образом, будущим реформаторам в Советском Сою­
зе и остальных восточноевропейских странах в течение всех 1970-х -
первой половине 1980-х гг. приходилось соблюдать особую осторож­
ность, чтобы избежать обвинений в подражании «чешским ревизио­
нистам» или даже в «контрреволюции».

ся как внутри правящей коммунистической партии, так и под давлением общества».

®соответствии с Законом Соединенного Королевства о свободе информации (2000 г.),
Ступившим в действие с 2005 г., документы кабинета министров и министерства ино­
странных дел, относящиеся к указанному семинару, были рассекречены. Я широко
пользовался ими при написании своей статьи: The Change to Engagement in Britain’s
Cold W ar Policy: The Origins of the Thatcher-Gorbachev Relationship //Jo u rn a l of Cold
^ a r Studies. Vol. 10. № 3. 2008. P. 3-47. См. также: Roberts A. International Relations
after the Cold War / / International Affairs. Vol. 84. № 2. 2008. P. 335-350.

507
 Стимулы к реформам
Если мы обычно проводим различия между странами, в которых
коммунисты пришли к власти собственными силами, и теми, где их
привели к ней внешние силы, подразумевая под последними, как пра­
вило, Советский Союз, то Чехословакия представляла собой особый
случай, входя одновременно в обе указанные категории коммуни­
стических стран. Когда коммунисты захватили в 1948 г. всю полноту
власти в стране, в Чехословакии не было советских войск. Сталин,
несомненно, имел собственные интересы в Чехословакии, но, как
уже предполагалось в главе 9, маловероятно, что он совершил бы н
конце 1980-х гг. вторжение в страну, в которой политики, включая
чешских коммунистов, вопреки политическому и психологическому
давлению Москвы были настроены против создания системы совет­
ского типа. В то время СССР в результате разрушений, нанесенных в
ходе Второй мировой войны, был намного слабее США в военном и
экономическом отношении. Поэтому, даже гипотетически допуская,
что Сталин решился бы на такое вторжение, ему бы потребовалось
согласие западных держав. Вместе с тем многие чехи еще со времен
Мюнхенского соглашения 1938 г. были убеждены, что Запад испы­
тывает очень малый интерес к тому, какой режим будет им навязан2.
Данные, собранные чешской тайной полицией, находившейся в веде­
нии министерства внутренних дел, которое с 1945 г. жестко контро­
лировалось коммунистами, подтверждали, что Соединенные Штаты,
Великобритания и Франция не предпримут никаких действий в слу­
чае захвата коммунистами власти в стране в обход парламентских
выборов3.
Так или иначе, но Готвальд и чешские коммунисты действительно
преуспели в своем заговоре. Но впоследствии члены Компартии Че­
хословакии продолжали верить, что они самостоятельно совершили
мирную революцию в стране. Советский пример всегда имел важное
значение, хотя после XX и XXII съездов КПСС советское влияние
приобрело неожиданные формы. Вдохновленные разоблачениями
сталинизма, прозвучавшими из уст Хрущева на этих съездах в 1956 и
1961 г. и подтолкнувшими их к более самостоятельному мышлению,
партийные интеллектуалы в Чехословакии принялись разоблачать
собственное прошлое и упрекать бывших и нынешних руководите­

2 Gross J. War as Revolution / / N. Naimark, L. Gibianskii (eds.). The Establishment

of Communist Regimes in Eastern Europe, 1944-1949. Boulder: Westview, 1997. P. 17-40-
at p. 38.
3 Lukes I. The Czech Road to Communism //N aim ark, Gibianskii. P. 243-265.

508
лей партии в том, что они волюнтаристски внедряли в стране сталин­
скую советскую модель. Они были убеждены, что во второй половине
1 9 4 0 -х гг. у страны имелся выбор, и поверили в наличие подобной
свободы выбора во второй половине 1960-х. Когда я в начале 1965 г.
совершал свою первую из пяти учебных поездок в Чехословакию, на­
ходившуюся еще под властью коммунистов, многие интеллектуалы
внутри партии уже были готовы идти своим путем, подчеркивая, на­
сколько их страна с ее давними демократическими традициями отли­
чается от Советского Союза. Поэтому они считали серьезной ошиб­
кой копирование советских властных институтов.
Среди тех, кто оказался в 1968 г. в рядах радикальных реформа­
торов, было несколько ветеранов коммунистического движения,
включая троих членов Политбюро или Секретариата Центрального
Комитета КПЧ - Франтишека Кригеля, Йозефа Смрковского и Вац­
лава Славика, среди которых самым отважным был Кригель. Однако
самую активную роль в продвижении реформ играли представители
того поколения политиков, которое достигло зрелости сразу после
окончания Второй мировой войны. Как несколько поэтически вы­
сказался один из них, «нам всем было по двадцать лет в 1948, и со­
ответственно по сорок в 1968»4. В авангарде Пражской весны стояли
не те, кто в 1948 г. вспрыгнули на подножку коммунистического по­
езда из карьеристских соображений, порой быстро сменив свои поли­
тические убеждения и записавшись в коммунисты, будучи членами
других партий, а люди, искренне верившие, что стоят на пороге по­
строения нового мира. Они не только не питали никаких иллюзий
в отношении того, что было уже построено, но тверже всех были на­
строены на изменение положения в стране. Одна молодая женщина-
коммунистка, вступившая в партию в 1948 г., которую я уже цитировал
ранее, даже с большей самокритичностью, чем требовалась, говори­
ла мне в 1969 г: «Мы втянули страну во всю эту неразбериху и мы
были обязаны по крайней мере помочь ей из нее выбраться»5. Многие

4 Мне это сказала Рита Климова (в девичестве Будина). Ей было в-феврале 1948 г.
всего 16 лет, но уже тогда она являлась восторженной молодой коммунисткой.
® 1968 г. ее отец Станислав Будин работал редактором одного из самых реформист­
ских чехословацких журналов «Reporter». Сама Будина, поменявшая фамилию пос-
Ле второго замужества в 1978 г., преподавала экономику в Карловом университете в
ttpare. Ее изгнали из университета и исключили из партии в 1970 г. Впоследствии она
Стала активной диссиденткой.
5 Я процитировал это в моей заметке, посвященной памяти Риты Климовой, скон­
чавшейся в 1994 г. Ее текст и некролог, написанный Ричардом Дэви, напечатаны в га-
Зете: The Independent. 7 January 1994. Р. 14.

509
из тех, кто в свои юные послевоенные годы добровольно и с энтузи­
азмом стали коммунистами, верили, что сами являются хозяевами
своей судьбы. Это позволило им в 1968 г. отважиться на значительно
более смелые политические реформы по сравнению со своими колле­
гами в Польше или Венгрии. В августе того же года они были вынуж­
дены на собственном опыте убедиться, насколько ограничена была
их самостоятельность, что хорошо уже было известно полякам и вен­
грам и что давно предполагали чехи, не состоявшие в коммунисти­
ческой партии. Но в политике предположения имеют принципиаль­
но важное значение, и то, что чешские коммунисты-интеллектуалы
действительно верили в возможность радикальных политических
реформ, позволило этим реформам осуществиться, правда, всего на
восемь месяцев.
Отважные разоблачения Хрущева подвигли наиболее впечатлен­
ных ими членов Коммунистической партии Чехословакии к крити­
ческой переоценке послевоенных лет, и многие из них еще в 1960-е гг.
пришли к тем выводам, которые в Советском Союзе оставались недо­
ступными вплоть до 1980-х. Чешских коммунистов-интеллектуалов
не устраивали объяснения, связывавшие государственный террор
времен сталинизма исключительно или главным образом с мораль­
ными уродствами всего одного человека - Иосифа Сталина. В сере­
дине 1960-х гг. они уже стали задаваться вопросами относительно
политической системы, которая позволила Сталину безнаказанно
совершать все его преступления. Еще большее распространение по­
лучили сомнения в эффективности экономической системы. Чеш­
ский экономист Павел Эйслер, не доживший до начала Пражской
весны, заметил в 1965 г.: «Неудача служит величайшим стимулом к
переменам»6. При этом он имел в виду прежде всего трудности в эко­
номике, которые тогда начала испытывать Чехословакия. В 1963 г.
в стране наблюдался экономический спад со снижением ВВП на
2,2 %. К качественным различиям в состоянии чешской и словацкой
промышленностей, с которыми партия уже приучилась мириться, до­
бавились и количественное сокращение объемов производства в обе­
их частях страны.
Важным следствием происходящего стало предоставление эконо­
мистам большей свободы дискуссий в их собственном кругу. Стои­
ло партии,пойти на эти послабления, как ученые других специаль­
ностей, включая социологов, историков и юристов, стали расширять
границы дозволенного в своих дисциплинах. Главным предметом

6 Во время моей беседы с ним в Праге в марте 1965 г.

510
о б с у ясдения
среди экономистов стал вопрос о степени допустимости
использования рыночных отношений в реформированном эконо­
мическом механизме. В начале 1964 г. была сформирована большая
^уппа экономистов во главе с директором Института экономики
Ота Шиком. Но даже выработанные ими компромиссные предложе­
ния показались слишком радикальными партийному руководству и
главным образом тогдашнему Первому секретарю ЦК Антонину Но­
вотному. Но поскольку экономическая несостоятельность стала уже
свершившимся фактом, в 1965 г. умеренная реформа экономической
системы была в принципе согласована. Она была нацелена на повы­
шение материальной заинтересованности и предполагала введение
трехуровневой системы ценообразования. Все цены предполагалось
разделить на три категории. Оставалась часть фиксированных цен,
устанавливаемых государством централизованно, вводились также
плавающие цены на некоторые товары и услуги, которым позволя­
лось колебаться в установленных пределах, и свободные цены на все
остальные, определяемые исключительно рыночными силами.
Шик был не просто экономистом-реформатором, но и политиком.
Он был единственным среди выступавших на XIII съезде КПЧ, со­
стоявшемся летом 1966 г., призывавшим к большей демократизации
общества и развитию внутрипартийной демократии, доказывая, что
экономическая реформа не станет работать, если не будет сопрово­
ждаться политическими реформами7. Хотя выступление Шика не
было полностью опубликовано в СМИ, оно ободрило реформаторов.
Недовольство, широко распространившееся к тому времени в пар­
тийных рядах, стало питательной средой для высказанных Шиком
идей. Довольно долго в коммунистических странах дебатировался
вопрос о том, должна ли экономическая реформа обязательно идти
бок о бок с реформами политическими. После разгрома Пражской
весны наиболее реалистичный ответ на этот вопрос выглядел следу­
ющим образом: режим может дозволить проведение серьезных эко­
номических реформ, если они не сопровождаются политическими
Реформами. Например, в январе 1968 г., то есть в год начала и после­
дующего крушения Пражской весны, в Венгрии начались экономиче­
ские реформы, благодаря которым удалось сильно повысить уровень
^кизни в стране, и которые, хотя и с некоторыми временными отсту­
плениями, продолжались и развивались в течение 1970-1980-х гг.
Критически важным для жизнеспособности этих реформ оказался

7 XIII Sjezd Komunistidke Strany Ceskoslovenska. Praha 31. V. - 4. VI. 1966. Prague:
Loboda, 1966. P. 302-309, esp. p. 309.

511
тот факт, что они не сопровождались никакими фундаментальным и
преобразованиями политических институтов. Справедливость те-
зиса о целесообразности проведения экономических реформ без
формирования политической системы лишний раз доказывает более
близкий по времени пример Китая, где экономические достижении
оказались еще более впечатляющими.
Существо рассматриваемой проблемы может быть сведено к сле­
дующим двум положениям. Во-первых, реформаторы в Чехослова­
кии, и двадцатью годами позднее в Советском Союзе, действительно
были убеждены, что для успешного проведения экономических ре­
форм обязательно требовались политические реформы. Продвиже­
ние в сторону рыночных реформ было бы сильно затруднено, если
бы власть сохранялась в руках партийно-государственной бюрокра­
тии. Во-вторых, и это имело более принципиальное значение, в от­
сутствии внешней интервенции или внутренней контрреволюции
конечным результатом политической реформы стало бы не усовер­
шенствование коммунистической системы, а ее постепенное преоб­
разование в систему совсем иного рода. «Реформирование комму­
низма» приводило его в состояние неустойчивого равновесия как в
Чехословакии в 1968 г., так и в Советском Союзе два десятилетия
спустя. Следует добавить, что у чешских и советских реформаторов
не было такого ощущения, когда они только приступали к полити­
ческим преобразованиям. Вместе с тем не приходится сомневаться,
что реформы времен Пражской весны, не будь вооруженной ин­
тервенции, в конечном итоге привели бы к созданию определенно
некоммунистической политической системы, характеризуемой по­
литическим плюрализмом. Но реформаторы были вынуждены учи­
тывать широкую общественную поддержку, которой пользовалась в
то время социалистическая идея, и предприняли попытку воплотить
на практике принципы «демократического социализма». Призыв
Дубчека к построению «социализма с человеческим лицом» получил
реальный резонанс в Чехословакии 1968 г. Напротив, к тому време­
ни, когда Чехословакия, а после ее разделения на два государства -
Чешская Республика обрели примерно 20 лет спустя настоящую не­
зависимость, общество уже утратило всякие иллюзии относительно
любых форм, социализма.
Если поражения, как утверждал Эйслер, действительно являют­
ся важным толчком к переменам, то из этого отнюдь не следует, что
одно автоматически вытекает из другого. Прежде всего необходимо
признать собственное поражение, а во-вторых, даже в случае, когда
партийное руководство крайне авторитарной страны признает совер­
шенные им ранее ошибки, оно может решить, что риски, связанные
512
с предлагаемыми исправлениями, перевешивают опасность сохра­
нения неизменным сложившегося положения. Если же социальные
последствия этих ошибок столь велики, что выводят массы людей на
улицы, ставя под сомнение дальнейшую судьбу существующего ре­
жима, то партийное руководство оказывается вынужденным что-то
предпринимать - либо идти на уступки, либо использовать силу для
подавления несогласных. Но никаких подобных массовых волнений
не происходило ни в Чехословакии в середине 1960-х гг., ни в СССР в
середине 1980-х. (Когда люди действительно стали массово выходить
на уличные демонстрации в Советском Союзе в конце 1980-х гг., то
это стало скорее следствием, а не причиной введения политического
плюрализма в стране.)
Консервативное коммунистическое руководство могло вполне
благополучно существовать долгие годы в условиях экономического
поражения, удерживая в своих руках все рычаги власти, начиная с
контроля за карьерными перспективами каждого человека и заканчи­
вая возможностями арестовать и посадить на многие годы в тюрьму
всякого, кто отважился бы на оппозицию режиму. Куба и Северная
Корея, каждая по-своему, представляют собой примеры стран, все
еще успешно справляющихся с этой задачей. Любые уступки рыноч­
ной экономике, а тем более терпимость к введению элементов поли­
тического плюрализма неизменно ведут к эрозии партийной полити­
ческой гегемонии и власти. В силу особенностей системы, в которой
действует коммунистическое партийное руководство, оно вовсе не
обязано отдавать приоритет ее экономической эффективности или
удовлетворению предпочтений широких кругов общества. В против­
ном случае большинство стран Восточной Европы расстались бы с
коммунизмом несколькими десятилетиями ранее. В Чехословакии
Новотный, хотя и неохотно, соглашался на проведение экономиче­
ских реформ, которые так никогда и не были осуществлены полно­
стью, но не был готов рисковать «руководящей ролью партии», ко­
торая, точнее говоря, выродилась в монополию на власть партийной
бюрократии.
Выходец из рабочей семьи Новотный вступил в партию в 1921 г.
в возрасте 17 лет и сумел во время войны выжить в нацистском кон­
цлагере Маутхаузен. Он искренне верил в превосходство коммуни­
стической системы над капиталистической демократией. Вместе с
тем он проявил себя искушенным политическим бюрократом и не­
разборчивым в средствах руководителем. Новотный продемонстри­
ровал особое рвение в поиске и разоблачении врагов внутри партии
во время подготовки судебного процесса над Генеральным секретарем
КПЧ Рудольфом Сланским в 1951 —1952 гг., закончившегося казнью
513
последнего8. В 1953 г. сам Новотный занял пост Первого секретаря
ЦК партии. Один из главных реформаторов времен Пражской весны
Зденек Млынарж привел красноречивый пример, характеризующий
моральные стандарты, которыми руководствовался Новотный. Сы­
грав отведенную ему роль в доведении до смертной казни ведущих
коммунистов, привлеченных к суду по «делу Сланского», он вместе
с женой присвоил принадлежавшие одному из повешенных, Вла­
димиру Клементису, китайский чайный сервиз и постельное белье,
когда имущество казненных по дешевке распродавалось среди высо­
копоставленных партийных чиновников. Еще несколькими годами
ранее, бывая в гостях у Клементиса, жена Новотного Вожена не раз
восхищалась этим чайным сервизом9. «Сама мысль о том, что первый
секретарь правящей партии и глава государства спал на простынях,
принадлежавших человеку, которого он сам отправил на виселицу,
кажется невероятной в Европе двадцатого века», - добавляет Млы­
нарж10.
Идеи о необходимости политических реформ, распространяемые
малотиражными журналами и книгами, в середине 1960-х гг. носились
в воздухе, но для их реализации было мало шансов, пока Новотный
оставался во главе партии и на посту президента. Следует заметить,
что даже реформаторы из числа экономистов в 1960-е гг. не возража­
ли против сохранения государственной и иных форм общественной
собственности, но стремились продвигать страну лишь в сторону вне­
дрения «социалистической рыночной экономики». Нечто подобное
уже существовало тогда в Югославии, и ее пример оказывал немалое
влияние на многих чешских и словацких интеллектуалов внутри пар­
тии, которых привлекали не только югославские экономические ре­
формы, но и масштабы, в которых различные «группы по интересам»
были встроены в однопартийную систему и федеративное государ­
ственное устройство этой страны. Определенное влияние на своих
чехословацких коллег оказывали также польские экономисты и со­
циологи, но все же ничто не повлияло на развитие реформаторских
настроений в среде коммунистов Чехословакии сильнее открытой
критики Хрущевым Сталина, прозвучавшей на XXII съезде КПСС

8 Mlynaf Z. Nightfrost in Prague: The End of Humane Socialism. Trans. L: Paul

Wilson. Hurst, 1980. P. 65.
9 Ibid. P. 66. Млынарж видел официальные документы, относящиеся к распрода-
же имущества казненных, в краткий период своей службы в Генеральной прокуратуре
в середине 1950-х гг. Историю с чайным сервизом он слышал непосредственно от в д о ­
вы Клементиса в 1956 г.
10 Ibid.

514
в 1961 г. Последние 5 лет правления Новотного стали временем раз­
вития идей, которые поначалу высказывались с большой осторожно­
стью, но получили намного более полное воплощение в 1968 г., на­
чавшемся с отстранения Новотного от руководства партией и замены
его словацким коммунистом Александром Дубчеком.
Главным движителем изменений стала партийная интеллигенция,
представлявшая собой просто членов партии с высшим образовани­
ем, работавших по специальности или занимавших различные долж­
ности в партийных и государственных органах. В Чехословакии, как
и в остальных европейских коммунистических странах, некоторые
слои интеллигенции обладали большим влиянием по сравнению с
остальными. В частности, специалисты по общественным наукам,
писатели, ученые-юристы и некоторые наиболее образованные ра­
ботники партийно-государственного аппарата играли в обществе
заметно большую политическую роль по сравнению с учеными-
естественниками и инженерами. Действительно влиятельная часть
партийной интеллигенции в свою очередь подразделялась на две
основные категории - на инсайдеров и аутсайдеров. Это разделение,
к слову сказать, фактически означало, на какие сферы распространя­
лось влияние людей, относящихся к той или иной категории, будь то
партийные комитеты и комиссии, или на более широкие круги обще­
ства, наибольшим влиянием среди которых пользовались писатели.
Впрочем, эти две категории партийной интеллигенции не были абсо­
лютно замкнутыми, поскольку некоторые из партийных работников
пытались пропагандировать свои взгляды через средства массовой
информации в той мере, в какой это было возможно в годы, предше­
ствовавшие 1968-му.
Разделение труда между теми, чьи усилия были в основном скон­
центрированы на внутрипартийных изменениях, и теми, кто за­
нимался формированием более широкого общественного мнения,
никем специально не планировалось, но действия интеллектуалов
обеих категорий взаимно дополняли и усиливали друг друга. О том,
насколько далека была их деятельность от тщательно проработанной
стратегии, свидетельствует тот факт, что представители обеих ука­
занных категорий интеллигентов как до 1968 г., так и позднее не были
в состоянии правильно оценить заслуги людей, придерживавшихся
различных подходов. Реформаторов, осторожно работавших над из­
менениями партийной машины изнутри, нередко считали робкими
приспособленцами, в то время как сами инсайдеры, особенно в 1968 г.,
не очень уважительно относились к политическим суждениям неко­
торых писателей и философов. Так или иначе, но их роли в осущест-
влении перемен взаимно дополняли друг друга, пусть даже неволь­
515
но. Интеллектуалы, действовавшие внутри партии, сыграли важную
роль в повышении восприимчивости партийного аппарата к новым
идеям и в инициировании некоторых умеренных преобразований в
партийных организациях, особенно в период 1965-1967 гг. Со своей
стороны аутсайдеры стремились пробудить общественное мнение,
отличавшееся достаточной пассивностью, для того чтобы общество
требовало более решительных радикальных действий. Особенно при­
мечательной составляющей деятельности культурной интеллигенции
стала так называемая «новая волна» в чешском кинематографе, отме­
ченная выпуском в 1960-е гг. нескольких ярких и политически не­
ортодоксальных фильмов11. По поводу коммунистов-реформаторов,
которых я назвал аутсайдерами, Млынарж писал: «В целом поли­
тическая ориентация этой группы коммунистов-реформаторов была
более демократической и радикальной по сравнению с той группой,
которая действовала внутри самих властных структур. Хорошей ил­
люстрацией этому может служить наблюдавшийся в 1960-х гг. рез­
кий контраст между публикациями в еженедельнике Союза писате­
лей “Literarni noviny” и в партийной печати. И это нередко приводило
к конфликтам между более радикальными группами и партийными
авторитетами, в ходе которых реформаторы, действовавшие внутри
партийных структур, оказывались между двумя враждующими сто­
ронами. Но подобные противоречия между различными группами
коммунистов-реформаторов носили скорее стилистический, нежели
принципиальный характер»12.
Чехословацкие реформаторы-инсайдеры из числа партийной
интеллигенции действовали в 1963-1968 гг. методами, похожими
на действия их коллег в других коммунистических странах. Они
прибегали к самоцензуре и время от времени писали статьи, повто­
рявшие мысли партийных ортодоксов, с тем чтобы иметь возмож­
ность в дальнейшем напечатать иные статьи новаторского содержа­
ния. Они мастерски изучили границы дозволенного в тот или иной
момент и чутко улавливали, когда попытки расширить эти границы
имели шансы на успех. Как признавался Млынарж, самоцензура
распространялась не только на то, что они писали, но и на то, как
они мыслили. Если некоторые идеи были совершенно неприемле­

11 Выдающиеся и политически неортодоксальные кинофильмы время от временя

появлялись во всей Восточной Европе, а не только в Польше и Венгрии. Обзор состоя­
ния кино во всем этом регионе, включая Советский Союз, приведен в содержательном
исследовании: Liehm М., Liehm A. J. The Most Important Art: East European Film Alter
1945. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1977.
12 Mlynar. Nightfrost in Prague. P. 60.

516
мыми для властей предержащих, то их временно отставляли в сто­
рону, чтобы возвратиться к ним в более подходящий момент13. Млы-
нарж даже преуспел в критике «ревизионизма», что было главным
приоритетом для коммунистических идеологов того времени. По
большей части эта критика была далеко не искренней, поскольку,
как признавался сам Млынарж, «по крайней мере, критикуя неко­
торые югославские идеи, я на самом деле был уверен, что некоторые
из них вполне подходят для наших собственных преобразований в
Чехословакии»14. Благодаря подобным компромиссам Млынарж,
который в свое время защитил диссертацию, посвященную Макиа­
велли, имел возможность публиковаться в главной партийной газе­
те «Ructe pravo». Его включали в различные влиятельные рабочие
группы по подготовке проектов партийных документов, а в 1964 г.
он стал секретарем юридической комиссии, учрежденной Централь­
ным Комитетом партии в качестве совещательного органа. Это была
одна из нескольких подобных комиссий, созданных в течение пяти
лет, предшествовавших Пражской весне, в которых члены партий­
ного аппарата и ученые совместными усилиями готовили почву для
будущих реформ.
К числу партийных интеллигентов-аутсайдеров относился ряд
очень известных писателей, чьи наиболее значительные критические
выступления относительно современного состояния дел в стране
прозвучали еще до начала Пражской весны на IV съезде Союза пи­
сателей Чехословакии, проходившем в Праге в конце июня 1967 г.
Примерно 75% членов Союза были также членами коммунисти­
ческой партии, но это были люди, чье влияние не ограничивалось
прокуренными коридорами и кабинетами власти, и которые были
известны своими произведениями и публичными выступлениями,
в частности во время этого съезда. Сказанное на съезде писателей
поначалу передавалось из уст в уста или становилось известным из
передач зарубежного радио, поскольку полная его стенограмма не
публиковалась в Праге вплоть до 1968 г. Вместе с тем писатели на­
влекли на себя значительное недовольство партийного руководства,
боявшегося запятнать свою репутацию в преддверии готовившегося
в Москве в ноябре того года празднования 50-летия большевистской
революции. Первым докладчиком на съезде был романист Милан
Кундера, который своим выступлением задал тон всему последующе­
му обсуждению. Он противопоставил процветание чешской культуры

13 Ibid. Р. 59.
14 Ibid. Р. 58.
в последние 4 года предшествующим 26 годам, совершенно очевидно
поставив на одну доску большую часть коммунистической эры с теми
годами Второй мировой войны, когда чешские земли Богемия и Мо­
равия находились под нацистским протекторатом. Он процитирован
известное изречение Вольтера: «Я не согласен с тем, что вы говорите,
но буду до последней капли крови защищать ваше право высказать
вашу собственную точку зрения» и добавил, что «истина рождает­
ся только в свободном обмене мнениями равноправных людей». Он
презрительно отозвался об одном депутате парламента, который не­
давно призывал запретить «два серьезных и умных чешских фильма»
и добавил, что «та ярость, с которой тот нападал на оба этих филь­
ма, со всей очевидностью доказывала, что он ничего в них не понял.
Опровержение этих нападок лежит на поверхности. Оба этих произ­
ведения главным образом раздражают их судей своим содержанием,
настолько превышающим возможности их личностей, что приводило
их в состояние, близко к инсульту»15.
Ни в одной из многих ярких речей, прозвучавших на съезде, про­
блема демократии и ее отсутствия в Чехословакии не была очерче­
на так точно, как в выступлении члена коммунистической партии
и выходца из рабочего класса Людвика Вацулика. Он, в частно­
сти, сказал: «Кажется, что власть развивается и действует по соб­
ственным, нерушимым законам, не зависящим от того, кто ею об­
ладает. Власть представляет собой особый человеческий феномен,
ибо даже в племени, живущем в джунглях, должен быть человек,
отдающий приказы, и даже в самом высоколобом сообществе дол­
жен быть кто-то, подводящий итоги дискуссий и расставляющий
приоритеты... Тысячелетний опыт убедил людей в необходимости
установления правил и процедур. Отсюда и формальная демокра­
тия с ее системой обратных связей, органами управления и ограни­
чениями,.. причем сами по себе демократические правила не могут
быть ни капиталистическими, ни социалистическими. Эти прави­
ла не диктуют, что нужно сделать, а лишь определяют, как прий­
ти к какому-либо решению о том, как это делать. Это человеческое
изобретение значительно усложняет работу правителей. Оно за­
щищает от них тех, кем они управляют, но когда правительство
свергают, эти же правила спасают бывших министров от расстрела.
Поддержание такой формальной демократической системы не спо­
собствует возникновению сильного правительства, но приносит с
собой веру в то, что следующее правительство, возможно, окажется

15 HamSi'k D. Writers Against Rulers. L.: Hutchinson, 1971. P. 174.

518
лучше предыдущего. Поэтому правительства могут падать, но госу­
дарство обновляется»16.
Павел Когоут зачитал переведенное на чешский язык письмо
Александра Солженицына IV съезду Союза советских писателей, ко­
торое было запрещено к публикации в Советском Союзе и в котором
Солженицын критиковал как деятельность самого Союза, так и совет­
скую цензуру. Именно в этот момент зал заседаний спешно покинул
разгневанный Иржи Хендрик, член Политбюро ЦК КПЧ, отвечав­
ший в нем за идеологию17. Письмо Солженицына и сам факт его огла­
шения между тем одобрил Вацлав Гавел, в первый и последний раз
получивший возможность выступить на съезде писательского союза.
Выступивший позднее Хендрик в своей речи отреагировал на нару­
шение субординации, продемонстрированное писателями, и с особым
гневом обрушился на попытки «принизить революционные достиже­
ния нашего народа и коммунистической партии, равным образом как
и стремление отрицать и очернять 20 лет наших социалистических
достижений и поставить их практически вровень с мрачным перио­
дом нацистской оккупации». Он также особо остро отреагировал на
зачтение письма Солженицына, назвав это «безответственным по­
ступком,.. серьезно подорвавшим наши братские узы»18.

Словацкий вопрос
Когда Дубчека избирали Первым секретарем ЦК Словацкой ком­
партии в 1963 г., он являлся далеко не самым приятным для Новот­
ного кандидатом19. Несогласие последнего с этим выбором стало при­
чиной того, что прошло достаточно долгое время между избранием
Дубчека его словацкими коллегами и появлением в прессе сообще­
ния о его избрании. Так или иначе, но Дубчек автоматически стал
главным выразителем обид и претензий словацкой части Компартии
Чехословакии. Словаки, недовольные своей ролью в политической
системе страны, стали частью коалиции, выступившей против Но­
вотного. Дубчек сыграл значительную роль в развязывании кризиса,
поразившего руководство Компартии Чехословакии, когда в своем
выступлении на пленуме Центрального Комитета в октябре 1967 г.

16 Ibid. Р. 182.
17 J. Navratil (ed.). The Prague Spring 1968: A National Security Archive Do­
cuments Reader. Budapest: Central European University Press, 1998. P. 9-10.
18 Ibid. P. 11.
19 Mencl V., Ourednik F. ‘J ak to bylo v lednu’ (part of a series of articles on the lead-up
to the Prague Spring) / / Zivot strany. № 19. September 1968. P. 12.

519
поддержал противников Новотного. Он не просто говорил о недо~
вольстве словаков, но призвал к изменениям методов политическо­
го руководства в целом. По его словам, партия не должна подменять
государственные органы и «обязана не направлять общество, но ве­
сти его за собой»20. Новотный отреагировал на его выступление, об­
рушившись с личными нападками на Дубчека и обвинив его в том,
что он слишком поддался защите «узконациональных интересов»21.
Политическая система, существовавшая в Чехословакии до
1968 г., оставалась крайне централизованной, и то, что чешские ре­
форматоры называли «бюрократическим централизмом», восприни­
малось словаками как ущемление их национальных прав или даже
как проявление чешского шовинизма. В поведении таких нетактич­
ных персон, как Новотный зачастую присутствовало и то, и другое.
Многие словаки, по словам словацкого писателя Лацо Новомеского,
чувствовали себя «второсортным меньшинством, представителей ко­
торого допускали на должности не выше вице-председателя или за­
местителя министра, и которому “щедро” выделялась квота на одну
треть прочих постов»22. Когда Дубчек в октябре 1967 г. столкнулся с
Новотным на пленуме Центрального Комитета, это стало признаком
кризиса внутри партийного руководства, поскольку коммунистиче­
ская система не в состоянии долго мириться с наличием в ней двух
центров власти. Это означало также, что словацкий вопрос стал ка­
тализатором изменений в руководстве, и хотя эта проблема не была
главным пунктом повестки дня чешских реформаторов, репутация
Дубчека значительно поднялась в их глазах.

Реформы Пражской весны

Раскол в Центральном Комитете продолжился на следующих его
пленумах, состоявшихся в декабре 1967 и январе 1968 г. Нормальный
процесс принятия решений нарушился в связи с тем, что Президи­
ум ЦК разделился ровно пополам - пятеро его членов поддержива­
ли Новотного, все еще остававшегося лидером партии, а остальные
пятеро выступали против него. Обеспокоенный расколом в комму­
нистической партии, до того не доставлявшей никаких хлопот Со­

20 Mend, Ourednik / / Zivot strany. № 17. August 1968. P. 37.

21 Ibid. P. 38. Выдержки из речей Дубчека и Новотного появились в переводе на
английский в 1998 г. Они подтверждают точность процитированного выше доклада
1968 г. См.: Navratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 13-17.
22 HamSfk. Writers Against Rulers. P. 181. Там же напечатан полный текст речи 11о-
вомеского, зачитанной в его отсутствии на съезде писателей в 1967 г. (Р. 177-181).

520
детскому Союзу, Леонид Брежнев приехал в Прагу и участвовал в за­
седании Президиума ЦК 9 декабря 1967 г. Он попытался поддержать
Новотного, но, тем не менее, не настаивал на его или на иной кан­
дидатуре на пост первого секретаря КПЧ, поскольку был достаточ­
но уверен, что любой человек на месте Новотного станет надежным
партнером, в том числе и Дубчек, проживший много лет в Советском
Союзе. Его отец, рабочий, бывший одним из основателей Коммуни­
стической партии Чехословакии, в середине 1920-х гг. эмигрировал
в Советский Союз, когда Александру Дубчеку было всего 3 года.
В 1938 г. семья Дубчеков вернулась в Чехословакию, где во время
Второй мировой войны Александр стал участником подпольного дви­
жения сопротивления. Его брат Юлиус погиб, а он сам был ранен во
время словацкого национального восстания в 1944 г. В хрущевскую
эпоху будущий чехословацкий лидер, которому тогда было около
35 лет, снова приехал в Советский Союз и в 1955-1958 гг. учился в
Высшей партийной школе в Москве, где его считали имевшим непло­
хие перспективы на будущее23. Именно это его советское прошлое,
несомненно, вполне устраивало московское руководство. Встреча
Брежнева с бегло говорившим по-русски Дубчеком, состоявшаяся в
декабре 1967 г., прошла в сердечной обстановке. Перед отъездом из
Праги Брежнев в частной беседе со старейшими членами партии из
Чехии и Словакии, говоря о будущем руководителе партии, заявил:
«Это Ваше дело», и эти его слова всего год спустя оказались пустым
звуком24. На самом деле Брежнев, как он позднее писал венгерскому
лидеру Яношу Кадару, предпочел бы оставить Новотного на его по­
сту. При этом, признав выбор руководителя исключительно внутрен­
ним делом чехословацкой партии, он тем самым значительно ослабил
позиции не только самого Новотного, но и наиболее твердых его сто­
ронников, составлявших половину членов Президиума, а также та­
ких приверженцев жесткого курса, как заведующий отделом ЦК, ку­
рировавший армию и органы госбезопасности, Мирослав Мамула25.
Пленум Центрального Комитета, положивший начало Пражской
весне, проходил 3-5 января 1968 г. и завершился смещением Новот­
ного с поста Первого секретаря и избранием на его место Дубчека. На

23 Skilling Н. G. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. Princeton, NJ: Princeton

University Press. 1976. P. 185.
24 Mlynaf. Nightfrost in Prague. P. 71; Navratil (ed.). The Prague Spring. 1968. P. 7.
25 Mlyn&r. Nightfrost in Prague. P. 71; Document № 4: Janos Kad&r’s Report to the
HSWPPolitburo of a Telephone Conversation with Leonid Brezhnev, December 13,1967 / /
Navratil (ed.), The Prague Spring 1968. P. 20-22.

521
какое-то время Новотному было позволено сохранить за собой пост
президента Чехословакии, но под нараставшим давлением обще­
ственности он оставил его 22 марта того же года. В конце марта ц0
рекомендации очередного пленума ЦК наследником Новотного на
посту президента стал бывший генерал Людвик Свобода, воевавший
во время Второй мировой войны в рядах Красной армии, командуя
в ней чешскими национальными соединениями. В 1948 г., занимая
пост министра обороны, Свобода внес свой вклад в захват власти в
стране коммунистами. Но позднее он впал в немилость, когда чеш­
ские органы безопасности по советской указке интенсифицировали
поиск скрытых врагов. Его арестовали в начале 1950 г., и, хотя он
был быстро освобожден, ему разрешили работать только счетоводом
в колхозе. Свободу быстро реабилитировали, когда советский лидер
Никита Хрущев, посетивший в середине 1950-х гг. Чехословакию,
пожелал встретиться со своим старым боевым товарищем, назвав
Свободу «выдающимся командиром, воевавшим на Первом Украин­
ском фронте». В 1968 г., когда пенсионера Свободу избрали прези­
дентом страны, ему было уже 72 года26. Его фамилия имела одина­
ковый смысл в чешском и русском языке, и это позволило новому
президенту на какое-то время, включая дни сразу после советского
вторжения в августе 1968 г., стать одним из символов Пражской вес­
ны. С именем Свободы связано большинство реформ 1968 г., но он
легко поддавался советскому влиянию и утратил уважение широких
слоев общества, приобретенное во время Пражской весны, оставаясь
после советской интервенции до 1975 г. марионеточным президентом
Чехословакии.
Вслед за январским пленумом ЦК политическая атмосфера в Че­
хословакии решительным образом изменилась. Средства массовой
информации, какие-то больше, какие-то меньше других, окончатель­
но осмелели, поскольку цензура была практически отменена27. Уже в
начале февраля новый председатель Чехословацкого Союза писателей
Эдуард Гольдштюкер поведал по телевидению истинную историю
падения Новотного, показывая, что происходило за кулисами со­

26 Khrushchev Remembers. Boston: Little, Brown, 1970. P. 365-366; Skilling

Czechoslovakia's Interrupted Revolution. P. 206, 398.
27 Williams K. The Prague Spring and its Aftermath: Czechoslovak Politics, 1968
1970. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 67-69. Уильямс отмечает: «Для
сохранения контроля за ходом реформ и предупреждения недовольства со стороны
Советского Союза цензура после январского пленума имела абсолютное значение. I !<’
ее сохранение было совершенно нереальным, учитывая проснувшийся голод на ин­
формацию и проведение дискуссий» (Р. 67).

522
бытий28. В марте вновь был поднят вопрос о политических процессах
конца 1940-х - начала 1950-х гг., наряду с тем, действительно ли по­
кончил с собой Ян Масарик в 1948 г. или он был убит. В апреле тира­
жом в 30 тыс. экземпляров в Словакии вышла книга Эвжена Лёбла,
одного из трех обвиняемых по делу Сланского, избежавших смерт­
ной казни и приговоренных к длительному тюремному заключению,
отрывки из которой были сразу перепечатаны в нескольких чешских
еженедельниках. В этой книге Лёбл поведал о том, как вырывались
у обвиняемых признательные показания, режиссировались показа­
тельные процессы над ними29. В самом начале того года раздавались
призывы вернуть Томашу Масарику его законное почетное место в
истории страны, которого он лишился после прихода коммунистов
к власти. Один чешский писатель высказался по этому поводу осо­
бенно провокационно, не слишком завуалированно сославшись на
тот факт, что в советской историографии ныне Петр Великий и даже
Иван Грозный считаются великими руководителями, игравшими
прогрессивные роли для своего времени. В статье, опубликованной
в газете, посвященной проблемам образования, Ян Прохазка жало­
вался, что школьная программа искажает историческую правду, и в
частности писал следующее: «Наиболее умным юношам и девушкам
было сложно понять почему в истории других народов возможно и
разрешено отдавать дань уважения даже царям и тиранам, в то время
как в их собственной стране в истории не находится места челове­
ку, бывшему основоположником нашей демократии, который не был
узурпатором и детоубийцей, а являлся образованным, демократич­
ным и высоко моральным человеком»30.
С небывалой силой в тот год вырвалось на поверхность все раз­
нообразие мнений и реформаторских тенденций, боровшихся за при­
знание еще до 1968 г. На всех уровнях партии, начиная с верхушки
и до самого низа, развернулись реальные дебаты, а давление снизу
стало играть заметную роль во всех назначениях на высокие партий­
ные должности. Проект нового Устава партии, опубликованный не­
задолго до советского вторжения в Чехословакию, был составлен так,
чтобы ратифицировать вновь возникшие реальности. В частности,
Устав давал право отдельным членам партии не только на выраже­
ние собственного мнения, но на обращение других в свою веру, что

28 Ibid. Р. 69.
29 Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 382-387.
30 Цит. в статье: Brown A., Wightman G. Czechoslovakia: Revival and Retreat / /
A. Brown, J. Gray (eds.). Political Culture and Political Change in Communist States. L.:
Macmillan, 1977. P. 159-196, a tp . 177.

523
представляло собой значительное отклонение от принципа демократ
тического централизма. Другим новшеством было право партийных
организаций на установление горизонтальных связей между собой.
В 1968 г. такое сотрудничество было установлено между универси-
тетским районом Праги и ее индустриальным районом Прага-9. Еще
одним вопиющим нарушением принятых партийных норм, на этот
раз касавшимся системы номенклатурных назначений, стал пример
партийной организации района Прага-1, которая зашла столь далеко,
что развернула в городской вечерней газете рекламную кампанию в
пользу предлагаемой ею кандидатуры нового секретаря по идеоло­
гии. Последний случай привлек внимание Брежнева, объявившего
это свидетельством постепенного превращения Коммунистической
партии Чехословакии в социал-демократическую партию. Пражская
городская партийная организация сыграла исключительно важную
роль в событиях 1968 г. В период после советского вторжения кон­
сервативные коммунисты, вернувшиеся снова к власти, называли ее
«вторым центром» внутри партии. Эти обвинения не были лишены
оснований, т.к. пражская организация действительно задавала тон
выступлениям в пользу радикальных реформ. Пражский горком на­
ходился в одном здании с Центральным Комитетом, в результате чего
сотрудники аппаратов обоих партийных органов имели возможность
непосредственно контактировать друг с другом31.
Для консервативных коммунистических лидеров стран Восточ­
ной Европы наиболее тревожным документом, выпущенным в ходе
Пражской весны, стала «Программа действий Коммунистической
партии Чехословакии», опубликованная 5 апреля. Это не было обу­
словлено тем, что программа была самой радикальной из появляв­
шихся в 1968 г. публикаций, а она, впрочем, таковой далеко и не
являлась, но ее выход в свет означал разрыв самих руководителей
КПЧ с прошлой и современной коммунистической ортодоксией.
Основным автором раздела программы, касавшегося политической
системы, был Млынарж. Сама по себе программа представляла со­
бой компромиссный документ и была достаточно далека от провоз­
глашения ничем не ограниченного политического плюрализма. Она
по-прежнему провозглашала «ведущую роль Коммунистической
партии», но указывала, что эту роль не следует понимать как моно­
полистическую концентрацию власти в руках партийных органов.
В программе критиковалось бездумное применение в 1950-х гг. «идей.

31 Содержащиеся в данном параграфе сведения получены мною в ходе интервью,

взятых у реформаторски настроенных партийных работников и интеллектуалов и
1968-1969 гг.

524
привычек и политических концепций, противоречащих тогдашним
обстоятельствам и традициям страны», что постепенно привело к
созданию «бюрократической системы». Внутренняя жизнь страны
была пропитана сектантством, подавлением свобод, нарушением за­
конности, догматизмом и злоупотреблением властью. Программа
действий не настаивала на разделении властей, но призывала к соз­
данию «системы взаимного контроля», она требовала независимого
правосудия и установления более четкого контроля над деятельно­
стью министерства внутренних дел со стороны исполнительной и су­
дебной власти32.
Значительно более радикальный документ, ставший главным объ­
ектом советской полемики против развития событий в Чехословакии,
представлял собой манифест «Две тысячи слов», изданный группой
партийных и беспартийных ученых и писателей, текст которого при­
надлежал писателю Людвику Вацулику. Манифест был напечатан в
июне 1968 г. в газете, издаваемой Союзом писателей, тираж которой
тогда достигал целых 300 тыс. экземпляров. Это было тревожное вре­
мя, когда на территории Чехословакии проходили военные учения
войск стран-участниц Варшавского договора (сейчас эта газета вы­
ходит под названием Literarm listy)33. В отличие от Программы дей­
ствий, Манифест не стремился сгладить острые углы. В нем отдава­
лась дань признательности коммунистической партии за то, что она
начала «процесс восстановления демократии», но похвала в ее адрес
тут же обесценивалась заявлением о том, что «этот процесс и не мог
начаться в другой организации. Ведь только коммунисты могли в
течении 20 лет жить хоть какой-то политической жизнью... Поэтому
благодарить компартию не за что, ей следует, может быть, признать,
что она старается использовать последнюю возможность сохранения
своей чести и чести своего народа»34. Одним из главных пунктов Ма­
нифеста Вацулика было отсутствие реальных институциональных
изменений в политической системе35. Поэтому либерализация и ча­
стичная демократизация слишком сильно зависели от доброй воли
руководства коммунистической партии. Документ призывал граждан

32 Эти положения позаимствованы из более обширного обзора содержания «Про­

граммы действий», приведенного в моей статье: Political Change in Czechoslovakia / /
Government and Opposition. Vol. 4. № 2. Spring 1969. P. 169-194, at p. 173-177.
33 Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 275.
34 Vaculik L. Tw o thousand words to workers, farmers, scientists, artists and everyone’
(Literarm listy. 27 June 1968) / / A. Oxley, A. Pravda, A. Ritchie. Czechoslovakia: The
Party and the People. L.: Allen Lane Penguin Press, 1973. P. 261-274, at p. 263.
35 Williams. The Prague Spring and its Aftermath. P. 90.
самим учреждать наблюдательные комитеты, призванные следить зц
решением вопросов, за которыми ни один официальный орган не в
состоянии уследить, и требовать увольнения людей, злоупотребляв­
ших своей властью или работавших нечестно. Средством давления в
этом направлении могли быть стачки и «пикетирование домов таких
чиновников», но в то же время не следовало прибегать к незаконным
методам, так как это «могло быть использовано против Александра
Дубчека»36.
За переменами, утвержденными январским пленумом ЦК пар­
тии, довольно быстро последовало развитие гражданского общества
в виде возникавших общественных организаций и групп давления.
На самом деле создание общественных «групп по интересам» было
разрешено Президиумом ЦК партии 21 марта, хотя в изменившейся
общественной атмосфере маловероятно, что их организаторы стали
бы дожидаться подобного официального разрешения37. В число са­
мых политически значимых организаций того времени входил «Клуб
231», объединявший бывших политических заключенных (свое на­
звание Клуб получил по номеру статьи Уголовного кодекса, по ко­
торой осуждались в свое время его участники). Его главной задачей
являлось обеспечение реабилитации незаконно осужденных и защи­
та человеческих прав в целом. Почти одновременно в начале апреля
в Братиславе возникла Словацкая организация защиты прав чело­
века. Была также сформирована организация под названием «Клуб
беспартийных активистов», ставшая известной под аббревиатурой
К AN (Klub angazovanych nestraniku) и провозгласившая своей целью
участие в создании новой политической системы «демократического
социализма»38. Еще одним важным достижением стало проведение и
публикация результатов профессиональных опросов общественного
мнения даже по политически чувствительным вопросам. Реформато­
ры внутри партийного руководства, отказавшиеся от мер принужде­
ния, приветствовали проведение таких опросов, поскольку они были
всерьез настроены действовать с учетом общественного мнения. Сам
Дубчек, бывший скорее идеологом реформ, нежели радикальным ре­
форматором, приобрел репутацию человека, прислушивающегося к

36 Vaculik. Tw6 thousand words to workers, farmers, scientists, artists and everyone.
P. 266-267.
37 О возникновении интеллектуальных и политических группировок в ЧехоС'
ловакии до и в течение 1968 г. см.: Kusin V. V. The Intellectual Origins of the Prague
Spring: The Development of Reformist Ideas in Czechoslovakia. Cambridge: Cambridge
University Press, 1971; Kusin. Political Grouping in the Czechoslovak Reform Movement.
L.: Macmillan, 1972.
38 Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 202.

526
чу#сим мнениям, и завоевал истинную популярность в широких сло­
ях общества.
Хотя для осуществления реальных институциональных реформ
было отведено совсем немного времени, но в период с января по ав-
!уст 1968 г. произошло Немало важных кадровых изменений в руко­
водстве страны. Но высший орган партии по-прежнему оставался
расколотым. С приходом реформаторов многие сторонники жест­
кого курса и люди, поддерживавшие особые отношения со своими
советскими коллегами, оставались на своих постах. Помимо уже
упоминавшихся выше трех старых коммунистов - Кригеля, служив­
шего врачом интербригады во время гражданской войны в Испании,
Смрковского, бывшего руководителя антифашистского восстания в
Праге в 1945 г., но арестованного и посаженного в тюрьму в 1950-х гг.,
и Славика, прошедшего путь от убежденного сталиниста и главного
редактора газеты «Rude pravo» до серьезного реформатора, - в число
новых людей, пришедших в руководство партии и страны входили
бывший узник концлагерей Иржи Хайек, ставший министром ино­
странных дел, и Йозеф Павел, бывший полковой командир во вре­
мя испанской войны, ставший в 1950-е гг. политическим заключен­
ным. Павел был назначен министром внутренних дел и приступил к
преобразованию министерства из тайной политической полиции в
нормальную службу государственной безопасности с ограниченны­
ми полномочиями, необходимую любому государству. Из поколе­
ния тех, кто был студентами в 1948 г., 3денек Млынарж в возрасте
37 лет из университетского преподавателя, поддерживавшего связи
с партийными реформаторами-инсайдерами, превратился в члена
Секретариата ЦК39. Помимо работы в комиссии Центрального Ко­
митета по вопросам законодательства, Млынарж возглавил рабочую
группу ученых, изучавшую пути реформирования политической си­
стемы. Коммунисты-реформаторы Иржи Пеликан и бывший полити­
ческий заключенный в 1950-х гг. Зденек Хейзлар стали директорами
национального телевидения и радио соответственно.
Одной из главных проблем, решавшихся в 1968 г., стала реаби­
литация людей, незаконно заключенных в тюрьмы (или посмерт­
ная реабилитация казненных). Специальная комиссия под предсе-

39 Млынарж родился 22 июня 1930 г. Таким образом, в начале 1968 г. ему было
37 лет. Его официально избрали секретарем Центрального Комитета 1 июня 1968 г.,
хотя к тому времени он уже был введен в аппарат ЦК. Впоследствии он стал членом
Президиума ЦК, но в ноябре 1968 г. ушел в отставку со всех занимаемых постов в
Знак протеста против чрезмерных уступок советскому руководству. В числе многих
других он был исключен из коммунистической партии в 1970 г.

527
дательством Яна Пиллера заново изучила все материалы главных
политических процессов, прежде всего показательного процесса ц0
«делу Сланского», и подготовила в 1968 г. соответствующий доклад.
Однако этот документ не успели опубликовать до начала советской
интервенции, после которой у доклада осталось мало шансов увидеть
свет в Чехословакии. Сам Пиллер летом 1968 г. сообщил партийно­
му руководству, что подготовленный комиссией доклад, который ь
конце концов был опубликован за границей, «содержит столь ошело­
мительные факты», что его публикация способна разрушить партию
и подорвать репутацию отдельных ее руководителей40. Некоторые
члены Президиума ЦК увидели в его сообщении прямую угрозу для
себя. Но даже в 1968 г. главное внимание реформаторов в партий­
ном руководстве было приковано к жертвам репрессий среди комму­
нистов, а не беспартийных. Но тогда уже нашлись люди, готовые и
желавшие говорить обо всех невинно пострадавших. Образовалась
группа беспартийных писателей, председателем которой был избран
Вацлав Гавел, которые помимо прочих заявлений призвали к авто­
матической отмене приговоров всех политических процессов, про­
ходивших начиная с февраля 1948 г., и возложению на государство
обязанности наказать всех виновных в их вынесении, если для того
имелись законные основания41.
Процесс пересмотра приговоров, вынесенных коммунистам, на­
чался в Чехословакии пятью годами ранее. «Барнабитская комиссия»,
получившая свое название по названию монастыря, где проходили ее
заседания, оправдала тогда среди прочих Густава Гусака, коммуни­
ста, руководившего Словацким национальным восстанием в 1944 г., а
позднее посаженного в тюрьму по обвинению в «словацком буржуаз­
ном национализме». Хотя формально в состав той комиссии входили
некоторые наиболее консервативные члены партийного руководства,
но тщательные исследования всех материалов и архивные изыска­
ния проводили ученые-эксперты из числа историков, социологов и
экономистов. Новотный впоследствии счел эту группу специалистов
опасной. Хотя она состояла из людей разного происхождения, со­
вместная работа в течение нескольких месяцев связала их тесными
узами. Некоторые из них, демонстрировавшие независимость сужде­
ний, лишились за это работы. Например, Милан Хюбл был уволен
с должности проректора Высшей партийной школы, но в 1968 г. он
вернулся в учебное заведение, из которого был изгнан в 1964, уже в

40 J. Pelikan (ed.). The Czechoslovak Political Trials, 1950-1954. L.: Macdonald, 1971.
P. 12. В этой книге содержится полный перевод доклада Пиллера.
41 Kusin. Political Grouping in the Czechoslovak Reform Movement. P. 74.

528
качестве ректора. Ему было поставлено в вину, что он более открыто,
чем в то время было принято, писал о национальных проблемах в Че­
хословакии и поддерживал так называемых «словацких буржуазных
националистов», в частности Гусака. Возглавив в 1968 г. Высшую
партийную школу, Хюбл усилил в ней реформаторское течение, уже
охватившее некоторую часть преподавательского состава. Будучи,
как выразился один из партийных интеллектуалов, «секуляризиро­
ванной», ВПШ быстро превратилась в школу политических наук.
Гусак, сменивший в апреле 1969 г. Дубчека на посту Первого секрета­
ря, явил выдающийся пример неблагодарности, когда он «отблагода­
рил» Хюбла, боровшегося за восстановление чистоты его имени, тем,
что одобрил его повторное изгнание из Высшей партийной школы и
не воспрепятствовал позднее исключению Хюбла из партии. Когда
Хюбл отказался отречься от своих критических взглядов, его в 1971 г.
осудили на шесть с половиной лет тюремного заключения42.
Ходили разговоры, что Гусак считал единственно неправильным в
дореформенной Чехословакии свое собственное тюремное заключе­
ние. Возможно, в этих слухах были элементы правды, но еще 12 ян­
варя 1968 г. Гусак опубликовал в еженедельнике Словацкого Союза
писателей «Kulturny zivot» статью, содержащую призывы к демокра­
тизации. Его больше всего на свете интересовала власть, и ради соб­
ственного политического продвижения он был готов проводить до и
после советской интервенции курс, наиболее тому способствовавший
в определенный момент43. Единственная реформа, которую Гусак ис­
кренне поддерживал, заключалась в преобразовании Чехословакии в
настоящую федерацию, где словаки обладали бы равными правами
с чехами. И именно этой реформе было суждено пережить переход
власти от Дубчека к его словацкому товарищу. Но окончательно был
принят менее радикальный вариант федерального устройства стра­
ны, поскольку, в отличие от правительства и судебной системы, феде­
рализации самой коммунистической партии, как это планировалось в
1968 г., не произошло. Вместе с тем федерализация государственных
институтов заметно укрепила позиции словаков в политической си­
стеме. Помимо того что в Братиславе появились собственные словац­

42 О реабилитации политических заключенных в Чехословакии более подробные

сведения содержатся в книге: Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 373-
411. Еще до падения коммунизма в Чехословакии и открытия чешских архивов Карел
Каплан смог использовать некоторые результаты исследований политических про­
цессов в своей книге, опубликованной за рубежом. См.: Kaplan. Dans les Archives du
Comite Central: Trente ans de secrets du Bloc sovietique. Paris: Albin Michel, 1978.
43 Williams. The Prague Spring and its Aftermath. P. 48-49.

529
кие министерства после того, как Гусак возглавил партию, а пото.^
и государство в качестве президента страны, словаки заняли многие
важные правительственные кабинеты в Праге.

Тревога в Восточной Европе и Советском Союзе

С самого начала 1968 г. развитие событий в Чехословакии сильно
тревожило лидеров других восточноевропейских коммунистических
стран, прежде всего Гомулку в Польше и Ульбрихта в Восточной
Германии. Они отчетливо сознавали, что такие вещи, как свобода
высказываний, внутрипартийные дебаты и развитие гражданского
общества могут быть крайне заразными. Недаром еще совсем не­
давно польские студенты кричали на демонстрации: «Мы хотим
польского Дубчека!». Первый раз существенное давление на чехо­
словацкое руководство было оказано во время совещания глав пяти
государств-членов Варшавского договора, состоявшегося в Дрезде­
не 23 марта 1968 г. Румынское руководство, которое хотело подчер­
кнуть собственную национальную самостоятельность, уклонилось
от участия в этом и последующих совещаниях, посвященных поиску
путей к тому, чтобы заставить чехов и словаков свернуть с избранно­
го ими реформаторского курса. «Пятерка», как стали впоследствии
называть участников этих совещаний, включала руководителей Со­
ветского Союза, Восточной Германии, Польши, Венгрии и Болгарии.
После того как стала доступна стенограмма Дрезденского совещания,
не осталось сомнений в том, какое интенсивное давление было оказа­
но тогда на Дубчека. Гомулка уже в марте 1968 г. разглядел призрак
контрреволюции в Чехословакии и напомнил в этой связи чехосло­
вацким руководителям о печальном опыте Польши и Венгрии. Он
сказал, что волнения в обеих странах тогда начались именно с высту­
плений писателей, и продолжил: «Мы должны выработать решения,
которые недвусмысленно заявят, что контрреволюция в Чехослова­
кии не пройдет, что руководство чехословацкой партии и рабочий
класс Чехословакии этого не допустят, что союзники Чехословакии,
те, что собрались здесь, этого не допустят»44.
Все участники совещания были озабочены опасностью распро­
странения «чешской политической заразы», но особенно она беспо­
коила лидеров коммунистических стран Центральной Европы. Это
совершенно ясно дал понять Кадар, заявивший, что «имеется прямая

44 Document № 14: Stenographic Account of the Dresden Meeting. March 23. 196H
(Excerpts) / / Navratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 64-72, at p. 67.

530
связь между важными событиями в любой социалистической стране и
внутренней ситуацией в других социалистических странах», добавив,
что процессы, наблюдаемые в Чехословакии «чрезвычайно напоми­
нают пролог венгерской контрреволюции, когда она еще таковой не
стала»45. Ульбрихт сказал, что западное влияние в Чехословакии на­
блюдается уже последние шесть-семь лет, но систематическая борьба
с ним не ведется на протяжении последнего десятилетия. «Теперь все
это выходит из-под контроля. Мы видим это в черно-белом свете»46.
Член советской делегации Алексей Косыгин выступил даже с более
ясестких позиций, чем сам Брежнев. «Свершившимся фактом, - ска­
зал он, - является то, что в Чехословакии органы, доводящие точку
зрения руководства страны и наши мысли до каждого рабочего, кре­
стьянина, студента или представителя интеллигенции, находятся во
вражеских руках. Я имею в виду телевидение, радио и даже газеты»47.
Со своей стороны Брежнев сетовал на открытые обвинения, раздаю­
щиеся в адрес коммунистической партии, с использованием таких
выражений, как «прогнившее общество» или «устаревшие порядки»,
которые встречаются даже в «Rude pravo», «и это центральный ор­
ган партии!»48. В Дрездене чешские лидеры уважительно выслушали
критику в свой адрес, но премьер-министр Олдржих Черник, тем не
менее, выступил с самой взволнованной речью в защиту происходив­
шего в Чехословакии. Он сказал, что эти события носят «преимуще­
ственно прогрессивный и просоциалистический характер», и что в
их поддержку проходят тысячи митингов в переполненных залах, в
которых с энтузиазмом участвуют миллионы людей. Он добавил, что
прежде «у нас была ситуация, когда залы пустовали, а пассивность
людей была очевидной и все более усиливавшейся»49. Но Черник не
понял главного, а именно того, что для его советских и восточноевро­
пейских коллег пустые залы были, безусловно, предпочтительнее по­
явления активных, осмелевших граждан, которых волнует политика
и которые стремятся в ней участвовать.
Все восемь месяцев Пражской весны Чехословакия испытывала
непрекращающееся давление со стороны Советского Союза и дру­
гих коммунистических стран, руководители которых участвовали в
Дрезденском совещании. С точки зрения последних, если бы чехос­
ловацкие руководители навлекли на себя ненависть народа, само­

45 Ibid. Р. 68-69.
46 Ibid. Р. 69.
47 Ibid. Р. 70.
48 Ibid. Р. 65.
49 Ibid. Р. 71-72.

531
стоятельно закручивая гайки, то это обошлось бы им намного де­
шевле по сравнению с той политической (и экономической) ценой,
которую им пришлось бы заплатить за вооруженную интервенцию в
эту страну. Если советские лидеры имели все основания не особен­
но опасаться излишне сильной реакции на военную интервенцию в
Чехословакию со стороны США, завязших во вьетнамской войне,
то она политически дорого могла обойтись им в Европе, где события
Пражской весны интенсивно освещались в СМИ и приветствова­
лись с большим энтузиазмом. В мае 1968 г. Чехословакию посетил
министр обороны СССР маршал Гречко во главе советской военной
делегации, и в том же месяце на знаменитый чешский курорт в Кар­
ловых Варах (Карлсбаде) приехал Алексей Косыгин, по официаль­
ной версии «для лечения на водах». Безусловно, серьезные опасения
Косыгина в отношении всего происходящего в Чехословакии только
усилились в результате его личных наблюдений в ходе этой поезд­
ки и встреч с различными членами чехословацкого руководства, во
время которых, по словам Млынаржа, «чешские хозяева не сумели
оградить второго человека в руководстве [советской] империи от на­
зойливых журналистов»50.
В начале мая в Москве по настоянию советской стороны состоя­
лась встреча руководства Чехословакии и Советского Союза. Веду­
щие члены советского Политбюро выразили свое возмущение проис­
ходившим в Чехословакии и удивление тем, что не предпринимались
достаточно сильные действия, чтобы все это остановить. Брежнева
привели в ярость рассуждения «о некой “новой модели социализ­
ма”, которой никогда до сих пор не существовало»51. Когда Дубчека
спросили, что он намеревается делать со всем тем, что публикуется
в прессе, тот ответил, что существует единственный путь - индиви­
дуальная работа с редакторами, чтобы привлечь их на свою сторо­
ну, как он уже поступал в свое время в Братиславе. «Я намереваюсь
работать с этими людьми индивидуально и беседовать с ними. Но в
Праге у меня нет таких же сильных позиций в этих кругах и той глу­
бокой укорененности, какими я обладал Словакии», - добавил он52.
Таким образом, даже в тех обстоятельствах, когда Дубчек постарал­
ся развеять озабоченность советских руководителей, проявились тс
его личные качества, которые отмечали некоторые люди, хорошо его

50 Mlynar. Nightfrost in Prague. P. 164.

51 Document № 28: Stenographic Account of the Soviet-Czechoslovak Summit Ml1'
eting in Moscow. May 4-5. 1968 (Excerpts) / / Navratil (ed.). The Prague Spring 1968
P. 114-125, at p. 117.
52 Ibid. P. 116.

532
знавшие, и прежде всего то, что «он явно не был по натуре склонен к
авторитарности»53. Дубчек сумел каким-то образом примирить в сво­
ем сознании ленинизм с идеями гуманного социализма, как ни стран­
но это выглядело, если трезво взглянуть на слова и дела Ленина. По
наблюдениям Млынаржа, в то время когда «цинизм и формальная
вера [в марксизм-ленинизм] годами доминировали в сознании», чехи
н словаки исповедовали «искреннюю человеческую веру в гумани­
тарные ценности», почти не задумываясь об истинном содержании
своей веры. Со своей стороны Дубчек совершенно ошибочно полагал,
что искренняя теплота, с которой его принимали повсюду в Чехосло­
вакии, означала всеобщее согласие с его политическими идеями54.
Дубчек был очень необычным первым секретарем правящей ком­
мунистической партии не только потому, что действительно верил в
«коммунистические идеалы», но еще и больше потому, что не верил
в возможность навязывания этих идеалов обществу. Он действитель­
но не признавал значения силовых методов. Хотя он считал себя по­
следователем Ленина, но по своему демократическом темпераменту
и «масариканскому отрицанию диктаторской жестокости» он был
гораздо ближе к первому президенту Чехословацкой республики То-
машу Масарику, чем к основателю советского государства55. Но эти
его качества были совсем не теми, которыми, как того желал Бреж­
нев, должен был обладать руководитель правящей коммунистиче­
ской партии. Ему поначалу нравился Дубчек, и он даже продолжал
доверять своему чехословацкому коллеге после того, как тот лишил­
ся доверия остальных членов советского руководства. Вместе с тем
Брежнев осудил Дубчека за нерешительность и завершил москов­
скую встречу следующими словами, содержавшими в себе завуали­
рованную угрозу: «Теперь, когда мы все еще продолжаем обсуждать с
Вами все эти проблемы, мы к Вам прислушиваемся и доверяем Вам.
Но, когда возникнет такая необходимость, мы заговорим так, что нас
услышат все, и тогда рабочий класс услышит голос своих друзей. Но
было бы лучше, чтобы Вы сделали это сами»56.
Несколько дней спустя после того как чехословацкие руководи­
тели уехали домой в Прагу, в Москве собралась «пятерка». Брежнев
проинформировал Ульбрихта, Гомулку, Кадара и болгарского лидера
Тодора Живкова о состоявшихся в начале мая переговорах в Москве
и об изменениях ситуации в Чехословакии за время, прошедшее после

53 Mlynaf. Nightfrost in Prague, P. 122.

54 Ibid. P.121-123.
55 Ibid. P. 122-123.
56 Navratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 125.

533
Дрезденского совещания. Наибольшую озабоченность из всех участ­
ников встречи высказали Ульбрихт и Гомулка, для которых было со­
вершенно очевидно, что развитие свободы слова и организаций в Че­
хословакии таит непосредственную угрозу для их собственных стран.
Кадар также был крайне обеспокоен появлением «призрака контрре­
волюции», но он говорил о Дубчеке и его коллегах скорее грустным,
чем разгневанным тоном: «Они честные, хотя и наивные люди, и мы
обязаны работать с ними»57. Собравшиеся лидеры согласились с тем,
что не следует публиковать «Программу действий» в своих странах,
но в публичной пропаганде против Пражской весны они пока не бу­
дут открыто критиковать руководство компартии Чехословакии и
его официальные документы, сфокусировав внимание на борьбе с
«антисоциалистическими и контрреволюционными элементами»5*.
Брежнев на встрече «пятерки» в мае 1968 г. сказал: «КПСС убеждена
в необходимости сохранения научного социализма в Чехословакии, в
поддержке ее коммунистической партии и в сохранении ее у власти...
Что касается критики “Программы действий”, то она имеет второсте­
пенное значение. Сейчас важно выявить и консолидировать силы,
способные бороться с контрреволюцией»59.
Советский Союз занялся выращиванием группы политиканов
в Чехословакии, разделявших его точку зрения. Некоторые из них
были просто советскими агентами, но на двоих членов руководства
КПЧ Алоиза Индру и Басила Биляка советское руководство стало
возлагать особые надежды. Но, учитывая популярность Дубчека в

57 Document № 31: Minutes of the Secret Meeting of the “Five” in Moscow. May 8.
1968 (Excerpts) //N av ratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 132-143, at p. 139.
58 Советские сообщения о событиях в Чехословакии в 1968 г. были крайне отры­
вочными и лживыми. Стремление властей контролировать потоки информации по­
влекло за собой исчезновение из газетных киосков в Москве даже газет, издаваемых
западноевропейскими коммунистическими партиями. В течение 1967/68 учебной»
года, включая всю первую половину 1968 г., я по научному обмену в соответствии с
культурным соглашением, заключенным между Великобританией и Советским Сою­
зом, занимался исследовательской работой в Московском государственном универ­
ситете. В один прекрасный день с газетных стеллажей в университете исчезла газета
Итальянской коммунистической партии «L’Unita» (в первую очередь), а затем и газета
ФКП «Ь’Н итапкё» и даже британская «Morning Star». Озабоченность советских вла­
стей распространением идей, исходящих из Чехословакии, и их возможным влиянием
достигала болезненных размеров. Однажды, когда я работал в Первом читальном зале
Ленинской библиотеки, где обычно западные и тем более коммунистические журналы
выдавались читателям по заказам, мне отказали выдать экземпляр безобидного бри­
танского ежеквартального научного журнала «Slavonic and East European Review*
Оказалось, что сотрудница библиотеки, выдававшая книги и журналы, была уверена
что этот журнал чешский, и смягчилась только после того, как я сумел ее убедить, чти
это британское издание.
59 Navr£til. The Prague Spring 1968. P. 141.

534
стране, которую подтверждали опросы общественного мнения, все
#ее предпочтительным оставался вариант, при котором он будет ра­
ботать на Советский Союз, как в свое время, правда в другой исто­
рической обстановке, работал Готвальд в 1948 г. Нового пика про-^
тивостояние между правящими европейскими коммунистическими
партиями достигло в июле, когда Дубчек и Президиум ЦК КПЧ от­
казались приехать в Варшаву на очередную встречу с «пятеркой».
(В стороне от всех этих махинаций оставалась не только Румыния, но
в еще большей степени Югославия, которая в отличие от Румынии
не была членом Организации Варшавского договора. Югославы со
все большей симпатией наблюдали за растущей самостоятельностью
Коммунистической партии Чехословакии. Они были убеждены, что
позицию руководства партии поддерживает большинство ее членов и
населения страны, о чем Тито проинформировал Брежнева во время
своего визита в Советский Союз в конце апреля 1968 г.)60
«Пятерка» все же собралась на совещание в Варшаве, чтобы об­
судить то, что они считали «кризисом» в Чехословакии без участия
чехов и словаков. Это привело к подписанию Дубчеком и Черником
короткого протестующего письма, которое они отослали Брежневу
14 июля, но оно дошло до советского лидера только после оконча­
ния совещания в Варшаве61. Открывший совещание Гомулка, пред­
седательствовавший на нем, поскольку оно проходило в его стране,
заявил, что их цель состоит «в обмене мнениями и выработке общей
позиции по проблеме, представляющей исключительную важность
для любой из наших стран и всего социалистического сообщества».
Брежнев прервал его, сказав, что на повестке дня должен быть один
единственный вопрос: «О ситуации в Чехословакии»62. Излагая
польское видение этой ситуации, Гомулка сказал, что Коммунистиче­
ская партия Чехословакии «отказывается от принципов марксизма-
ленинизма и трансформируется в социал-демократическую партию»,
в то время как «страна в целом мирно преобразуется из социалисти­
ческой в буржуазную республику»63. Однако Кадар, возможно пото­

60 Document № 32: Cable from the Czechoslovak Ambassador to Yugoslavia. May 9.

1968. О состоявшемся незадолго до того разговоре Леонида Брежнева с Иосипом Броз
Тито см.: Ibid. Р. 144.
61 Document № 51: Message from Alexander Dub6ek and Oldrich Cernik to Leonid
Brezhnev,July 14, 1968. P.210.
62 Document № 52: Transcript of the Warsaw Meeting. July 14-15. 1968. Excerpts.
P. 212-233, at p. 213. Этот документ представляет собой перевод польского варианта
записи переговоров. 91-страничный советский вариант записи до сих пор остается не-
Рассекреченным Москвой.
63 Ibid. Р. 214.

535
му что слишком хорошо представлял логические выводы, которые
вытекают из анализа, представленного Гомулкой, придерживался ме­
нее апокалиптических взглядов. Он не согласился с тем, что Чехосло­
вацкая партия постепенно преобразуется в социал-демократическую,
хотя в ней и наблюдаются подобные опасные тенденции. По его
словам, ни Дубчек, ни Черник не сознают «всей тяжести ситуации»,
такое впечатление, что они впали в ступор. Меду тем положение в
Чехословакии, по его мнению, намного ухудшилось по сравнению с
тем временем, когда «пятерка» собиралась на совещания в Дрездене
и Москве64.
С критикой на Кадара за слишком умеренную оценку ситуации
в Чехословакии обрушился и Ульбрихт, заявивший, что поражен
тем, что Кадар говорил о «ревизионистских силах» в то время, ког­
да следовало бы вести речь о «контрреволюционных силах». Далее
он сказал: «Чешские планы контрреволюции совершенно очевидны.
По этому поводу больше не может быть никаких сомнений. Кон­
трреволюционеры намерены подготовить съезд партии таким об­
разом, чтобы иметь возможность сокрушить марксизм-ленинизм и
отказаться от него... Я не понимаю, товарищ Кадар, как Вы можете
этого не видеть. Неужели Вы не сознаете, что следующий свой удар
империализм обрушит на Венгрию? Мы уже обнаружили, что импе­
риалистические центры сконцентрировали сейчас свою работу среди
венгерской интеллигенции»65. Болгарский лидер Тодор Живков так­
же раскритиковал Кадара за то, что тот продолжал связывать опре­
деленные надежды с Дубчеком и Черником. Возможно, получив не­
которые неофициальные указания от членов советской делегации по
столь деликатной проблеме, Живков стал первым из тех, кто открыто
заговорил на совещании о военной интервенции, хотя Гомулка уже
заводил об этом речь во время встречи с членами советского Полит­
бюро в начале июля66, заявив: «Существует всего один приемлемый
выход - оказание решительной помощи Чехословакии со стороны
наших партий и стран Варшавского договора. В настоящее время мы
не можем полагаться на внутренние силы в Чехословакии. Там нет
сил, способных решать задачи такого рода, о которых мы писали в
своем письме. Мы можем изменить ситуацию, только опираясь на
вооруженные силы Варшавского договора» 67.

64 Document № 52: Transcript of the Warsaw Meeting. July 14-15.1968. P. 215-218.

65 Ibid. P.218.
66 Пихоя Р.Г. Чехословакия, 1968 год. Взгляд из Москвы. По документам
ЦК КПСС / / Новая и новейшая история. 1994. № 6. С. 3-20, на с. 20
67 Navr&til (ed.). The Prague Spring 1968. P. 220.

536
 Советское политическое и военное руководство уже несколько
месяцев прорабатывало планы возможной военной интервенции в
Чехословакию, но высшее руководство страны в июле еще не при­
няло окончательного решения о применении силы. Как выяснилось
на двухдневном заседании Политбюро, состоявшемся в начале того
месяца, Брежнев и Косыгин все еще выступали за оказание более ин­
тенсивного нажима на Дубчека, чтобы убедить его удалить с высших
постов людей, наиболее неприемлемых для советского руководства, и
принять более крутые меры для обуздания средств массовой инфор­
мации, в то время как несколько других членов Политбюро уже были
готовы к применению военной силы. В число последних входили
Председатель КГБ Юрий Андропов и секретарь ЦК, отвечавший за
военно-промышленный комплекс, Дмитрий Устинов, ставший впо­
следствии министром обороны СССР68. Во время совещания, состо­
явшегося в конце июля в городе Чиерна-над-Тисой в Восточной Сло­
вакии на самой границе с Советским Союзом, возникла напряженная
конфронтация между почти полным составом Политбюро ЦК КПСС
с одной стороны и всем Президиумом ЦК КПЧ с другой. Но послед­
ний отличало значительно меньшее единство по сравнению с Со­
ветским Политбюро, обладавшим этим преимуществом. Некоторые
члены Президиума ЦК КПЧ на самом деле были согласны с суровой
критикой в его адрес, озвученной Брежневым, Косыгиным, первым
секретарем ЦК Компартии Украины Петром Шелестом и другими
членами Политбюро69. Дубчек не выглядел слишком растерянным и
со своей стороны высказал две серьезные претензии. Он настаивал
на том, что Варшавское совещание «Пятерки» и публикация его об­
ращения, осуждавшего происходившее в Чехословакии, был контр­
продуктивны, так как «это воспринимается нами, коммунистами, и
всем нашим обществом как способ оказания давления со стороны на
нашу партию»70. Он также высказал претензию по поводу того, что
Два полка советской армии все еще оставались на территории Чехос­
ловакии несколько недель спустя после завершения военных учений

68 Пихоя Р.Г. Чехословакия, 1968 год. Взгляд из Москвы. По документам

ЦК КПСС / / Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 34-48 на стр. 35-36.
69 Шелест, обеспокоенный возможным влиянием развития событий в Чехослова­
кии на Украину, был одним из самых непреклонных критиков Дубчека и пражских
Реформаторов. См., например, его выступление на Пленуме ЦК КПСС 17 июля 1968 г.,
Полный текст которого воспроизведен в: Cold W ar International History Project Bulletin.
^ 14/15. W inter 2003 - Spring 2004. P. 318-320.
70 Document № 65: Speeches by Leonid Brezhnev, Alexander Dub6ek, and Aleksei
Kosygin at the Cierna nad Tisou Negotiations. July 29. 1968 (Excerpts) / / Navratil (ed.).
Tbe Prague Spring 1968. P. 284-297, at p. 292-293.

537
войск Организации Варшавского договора71. Встреча завершилась
опубликованием очень краткого коммюнике, но было достигнуто со­
глашение о новой встрече в столице Словакии Братиславе 3 августа
с участием руководителей Польши, Восточной Германии, Болгарии
и Венгрии.
Весь август накануне советского вторжения чехословацкое руко­
водство и особенно Дубчек испытывали непрерывное давление со
всех сторон. Отсутствие какой-либо реальной информации о том, что
происходило на встрече в Чиерне-над-Тисой, стало причиной много­
тысячной демонстрации молодежи в Праге, желавшей знать правду.
Не способствовало успокоению общества и отсутствие единства в
руководстве страны, члены которого давали противоречивую ин­
формацию об итогах встречи. Президент Свобода говорил о том, что
совещание символизировало нерушимую советско-чехословацкую
дружбу. Йозеф Смрковский встретился со студентами, участвовав­
шими в демонстрации, и заверил их в том, что не было заключено ни­
каких соглашений по ограничению свободы прессы. Выступивший по
радио и телевидению Дубчек постарался умиротворить как собствен­
ный народ, так и членов «пятерки», но не преуспел в своих попытках
успокоить ни тех, ни других, в особенности лидеров восточноевро­
пейских коммунистических стран и Советского Союза, для которых
он в своем выступлении специально заявил о том, что Чехословакия
«остается преданной своим друзьям и принципам пролетарского ин­
тернационализма». (Термин «пролетарский интернационализм» уже
давно стал в международном коммунистическом движении общепри­
нятым эвфемизмом, обозначавшим фактически следование курсом,
диктуемым Советским Союзом.) Чехам и словакам Дубчек обещал
«твердо придерживаться политики, выработанной в январе»72.
На встрече в Братиславе, состоявшейся в начале августа, был вы­
работан во многих отношениях компромиссный документ, ставший
позднее известным как «Братиславская декларация». Чехословацкое
руководство, в котором отсутствовало единство, во многом согласи­
лось с использованием в документе терминологии, на которой на­
стаивали советские и восточноевропейские лидеры, включая фразы
о «безоговорочной преданности марксизму-ленинизму» и о необхо­
димости воспитывать массы «в духе пролетарского интернациона­
лизма», наряду с утверждениями о том, что дальнейшее развитие во.з-

71 Document № 65: Speeches by Leonid Brezhnev, Alexander Dubdek, and Aleksei

Kosygin at the Cierna nad Tisou Negotiations. July 29. 1968 (Excerpts) / / Navratil (ed.)
The Prague Spring 1968. P. 294-295.
72 Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 305-306.

538
неясно «только на основе твердого и неизменного следования законам
построения социалистического общества и прежде всего посредством
укрепления руководящей роли рабочего класса и его авангарда - ком­
мунистической партии». Правда, чехословацкой стороне удалось на­
стоять на заявлении о том, что «каждая из братских партий творчески
подходит к решению всех вопросов дальнейшего социалистического
развития с учетом национальных специфики и обстановки». Вместе
с тем декларация включала пассаж, впоследствии использованный в
качестве обоснования военной интервенции «пятерки», в котором го­
ворилось, что «задачи поддержки, укрепления и защиты завоеваний
социализма является общим интернациональным долгом всех социа­
листических стран»73.
Пока «братские партии» выковывали текст совместной деклара­
ции, советское руководство в то же самое время добилось получения
документа, на который можно было впоследствии ссылаться, оправ­
дывая вторжение. Это было обращение сторонников жесткого курса
в руководстве КПЧ, адресованное Брежневу, призывавшее к воору­
женной интервенции для подавления, как выразились его авторы,
«антикоммунистического и антисоветского психоза». В своем письме
они писали: «Мы обращаемся к вам, советские коммунисты, к веду­
щим представителям Коммунистической партии Советского Союза
с призывом оказать поддержку и помощь всеми силами, имеющими­
ся в вашем распоряжении. Только с вашей помощью Чехословацкая
социалистическая республика может быть избавлена от неминуемой
опасности контрреволюции»74. Когда вскоре после вторжения дела
пошли не совсем так, как планировали советские и восточноевропей­
ские руководители, авторы этого письма предпочли остаться аноним­
ными. Письмо было помещено в архив советского Политбюро. Вер­
ный помощник Брежнева, заведующий общим отделом ЦК КПСС
Константин Черненко запечатал его в конверт, надписав на нем «Не
вскрывать без моего письменного разрешения». Подписанты пись­
ма, которое действительно существовало, оставались неизвестными
вплоть до 1992 г., когда его копия была передана чехословацкому
правительству. Как оказалось, письмо подписали пять человек, вхо­
дивших в 1968 г. в состав руководства партии, алменно: Алоиз Ин-
Дра, Драгомир Кольдер, Антонин Калек, Олдржих Швестка и Басил

73 Document № 73: The Bratislava Declaration. August 3, 1968 / / Navratil (ed.). The
prague Spring 1968. P. 326-329, at p. 327.
74 Document № 72: The “Letter of Invitation” from the Anti-Reformist Faction of the
^PCz Leadership. August 1968 / / The Prague Spring 1968. P. 324-325.

539
Биляк. Ко времени обнародования письма из всех пятерых в живых
оставался один Биляк75.

Вторжение и его последствия

Окончательное решение о начале интервенции было принято По­
литбюро ЦК КПСС на заседании, продолжавшемся три дня с 15 по
17 августа. Брежнев 13 августа связался по телефону с Дубчеком и в
полуторачасовом разговоре упрекал того в неискренности. Но даже
тогда он открыто не предупредил Дубчека о том, что единственной
альтернативой принятию всех советских требований являлась не­
минуемая интервенция. До того как она действительно произошла,
Дубчек отказывался поверить, что Советский Союз предпримет по­
добные действия в отношении страны, в которой, в конце концов,
коммунистическая партия все еще находилась у власти, пусть даже
с советской точки зрения она и утратила контроль за происходящим.
Более того, чехословацкое руководство никоим образом не предпо­
лагало выходить из Варшавского договора, поскольку некоторые
его представители были убеждены, что именно это стало перелом­
ным моментом, подтолкнувшим Советский Союз к интервенции
в Венгрию 12 лет назад. Учитывая, что Чехословакия всегда имела
традиционно хорошие отношения с Россией, не говоря уже о том,
что многие чешские и словацкие руководители имели друзей среди
коллег в Советском Союзе, им было трудно поверить в вероятность
советского вторжения. Можно спорить о том, воспринимали ли они
всерьез подобную перспективу, но если бы это было так, то Пражская
весна вообще вряд ли бы состоялась. Принимая во внимание состав и
взгляды советского руководства того времени, подстрекаемого поми­
мо того агитацией со стороны Гомулки и Ульбрихта, представляется,
что единственная возможность не допустить советского вторжения
для руководителей Коммунистической партии Чехословакии заклю­
чалась в том, чтобы не предоставлять своей стране 8 месяцев свободы
(за которыми последовали еще 7 месяцев относительной свободы).
Советское руководство давило на Дубчека по многим пунктам, нс
в последнюю очередь требуя от него удаления из состава руководства
страны некоторых не устраивавших его лидеров, список которых воз­
главлял Франтишек Кригель. Отвечая во время долгого телефонного
разговора с Брежневым 13 августа на тираду последнего на этот счет

75 Document № 72: The “Letter of Invitation” from the Anti-Reformist Faction of the
CPCz Leadership. August 1968// T h e Prague Spring 1968. P. 324.

540
Дубчек сказал советскому лидеру, что вопросы кадровых измене-
нлй решает пленум Центрального Комитета, а не он лично. Он так­
же не согласился с Брежневым, требовавшим отложить проведение
XIV съезда КПЧ, который партийные реформаторы планировали со­
звать и провести через несколько недель. Неминуемость созыва это­
го съезда лишний раз доказала советскому руководству, что больше
нельзя было медлить с началом вторжения. XIV съезд обязательно
укрепил бы позиции радикальных реформаторов и вывел бы из Пре­
зидиума и Секретариата ЦК просоветских сторонников жесткого
курса или, как их называли советские лидеры и пропаганда, «здоро­
вые силы»76.
Советские вооруженные силы вместе с воинскими частями армий
Восточной Германии, Польши, Венгрии и Болгарии пересекли грани­
цы Чехословакии поздним вечером 20 августа. В то время проходило
заседание Президиума ЦК Чехословакии, на котором предполагалось
осуществить план действий, выработанный Советским Союзом и
коллаборационистами из числа членов чехословацкого руководства.
Большинство членов Президиума должны были изгнать «правых»,
допустивших развитие контрреволюционной ситуации, и обратиться
за помощью к советским и восточноевропейским товарищам. Но с са­
мого начала реализация интервенционистских планов пошла не так,
как задумывалось. Дубчек отказался изменить повестку дня заседа­
ния Президиума с тем, чтобы в первую очередь рассмотреть их пред­
ложения. Те, кто надеялся привлечь на свою сторону большинство
членов Президиума против Дубчека, еще не успели высказать свои
претензии к нему, как пришло сообщение о вводе армий «пятерки» в
Чехословакию. Некоторые из сидевших за столом заседаний Прези­
диума были прекрасно осведомлены, что вторжение вот-вот должно
было начаться, но известие о его начале пришло несколько раньше,
чем они ожидали.
Чешскому журналисту, работавшему в Будапеште, в 17 часов
20 августа позвонил по телефону неизвестный, взволнованным го­
лосом сообщивший, что в полночь начнется оккупация его страны77.
Журналист передал это сообщение чехословацкому послу в Венгрии,

То, что это имело важное значение для советского руководства, подтвердил
Брежнев, когда он вместе с Косыгиным и членом Политбюро, Председателем Прези­
диума Верховного Совета СССР Николаем Подгорным встречался в Кремле с Пре­
зидентом Чехословакии Людвиком Свободой 23 августа 1968 г. См.: HI A. Fond 89.
U °02. Opis 38. File 57. P. 3.
. Document № 98: Invasion Warning from Czechoslovak Ambassador to Hungary
J°zef Pueik. August 20,1968 / / Navratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 410.

541
который в свою очередь известил премьер-министра Черника. (П ол-
ночь была тем временем, когда члены чехословацкого руководства,
сотрудничавшие с советским, ожидали начала вторжения.) Черник
отнесся к полученному сообщению достаточно серьезно, чтобы не­
медленно проверить, как обстоят дела в действительности. Он поки­
нул заседание президиума, чтобы позвонить по телефону, и, возвра­
тившись в 23 часа 40 минут, объявил: «Армии пяти партийных стран
пересекли границы нашей республики и оккупируют нас»78. Два
члена Президиума, которые, как рассчитывали коллаборационисты,
примкнут к ним при голосовании по вопросу вотума недоверия Дуб-
чеку, но не ожидали советского вторжения, были страшно напуганы
тем, что в свое время покинули лагерь сторонников жесткого курса.
Из почти полумиллиона войск, оккупировавших Чехословакию, по­
давляющее большинство составляли подразделения советской ар­
мии, но среди них также были тысячи военнослужащих армий вос­
точноевропейских коммунистических стран-союзников СССР.
Советские руководители знали, кому из числа членов чехословац­
кого руководства можно доверять, а кто из них является совершенно
неприемлемым. Но среди них имелась также промежуточная груп­
па. Эти люди были готовы ждать и не обнаруживать своих предпо­
чтений до тех пор, пока не увидят, кто захочет с ними сотрудничать,
когда советские войска возьмут страну под свой контроль. Они уже
не ставили на Дубчека и как минимум не имели намерения позволить
ему играть ведущую роль при том режиме, который установится по­
сле вторжения. Они давали это понять не только в частном порядке,
что позволило Брежневу еще 18 декабря во время встречи «пятерки»
заявить другим лидерам, что в чехословацком Президиуме ЦК име­
ются наши друзья, готовые «к открытой борьбе с правыми силами, в
том числе и Дубчеком»79, но также выступили с публичными заявле­
ниями, напечатанными в «Правде» сразу после вторжения, в которых
обличали Дубчека как лидера меньшинства в Президиуме ЦК, «за­
нимающего откровенно право-оппортунистские позиции»80.
Члены Президиума, для которых вторжение оказалось совершен­
но неожиданным, были шокированы сообщением Черника. Млы-
нарж сравнил свои ощущения в тот момент с теми, что он испытал
за несколько лет до того, попав в автомобильную аварию. У него

78 Williams. The Prague Spring and its Aftermath. P. 126-127.

79 Document № 92: Leonid Brezhnev’s Speech at a Meeting of the “Warsaw Five” in
Moscow. August 18, 1968 (Excerpts) / / Navratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 395
399, at p. 398.
80 Правда. 22 августа 1968 г.

542
такясе возникло «ясное представление, что вся его прошлая жизнь
jcaK коммуниста потерпела фиаско»81. Вместе с тем незаурядные пи­
сательские способности, благодаря которым его часто привлекали
!Ссоставлению проектов документов времен Пражской весны, и на
этот раз превратили его в основного автора резолюции Президиума
ЦК, принятого большинством в 7 голосов против 4. Резолюция со­
держала следующее заявление: «Президиум Центрального Комитета
КПЧ считает, что этот акт не только противоречит фундаментальным
принципам отношений между социалистическими странами, но так­
ясе является нарушением основных норм международного права»82.
Несмотря на то что вторгшиеся армии заняли все главные здания
радио и телевидения, их работники все же сумели на следующее
утро распространить заявление Президиума ЦК с протестом против
интервенции. Между тем реформистская часть членов Президиума
очень скоро ощутила дуло пистолета у виска, когда советские воен­
ные ворвались в кабинет Дубчека в здании ЦК партии, в котором они
оставались после окончания заседания Президиума ранним утром
21 августа. Два главных коллаборациониста, Билек и Индра, к тому
времени уже пробрались в советское посольство.
Но даже не услышав по радио резолюцию Президиума ЦК, под­
тверждавшую, что оккупация страны совершена против воли ее
высшего руководства, люди все равно бы вышли на улицы. Восемь
месяцев реформ и публичных дебатов оживили общество. В дни по­
сле вторжения наблюдалось массовое невооруженное сопротивление
населения Чехии и Словакии. В частности, в Праге юные солдаты ок­
купационных войск, сидевшие в советских танках, были ошеломлены
сравнениями их с фашистами и пониманием того, насколько непо­
пулярна была их «братская помощь» среди подавляющего большин­
ства населения Чехословакии. Заменялись указатели с названиями
улиц, чтобы запутать интервентов. 22 августа технические сотрудни­
ки радио прекратили глушение передач радиостанции «Свободная
Европа», переключившись на глушение радиопередач из Восточной

81 Mlynaf. Nightfrost in Prague. P. 146.

82 Ibid. P. 147,150; Williams. The Prague Spring and its Aftermath. P. 127; Document
^ 100: Statement by the CPCz CC Presidium Condemning the Warsaw Pact Invasion.
August 21, 1968 / / Navratil (ed.). The Prague Spring 1968. P. 414. Дубчек также попро­
сил поучаствовать в составлении проекта резолюции еще двоих реформаторов, члена
Президиума ЦК Честмира Цисаржа и секретаря ЦК Вацлава Славика, но текст этого
документа, содержавшего ссылку на международное право, особенно рассердившую
с°ветское руководство, был в основном написан Млынаржом, юристом по специаль­
ности.

543
Германии, призванных нужным образом информировать оккупаци­
онные силы о ситуации в Чехословакии. 21 августа советские войска
убили 15 невооруженных чешских демонстрантов вблизи здания
пражского радио, были убитые и в других местах. Но чехи и слова­
ки оказывали только невооруженное сопротивление, однако его мас­
штабы были таковы, что вторгшиеся войска были скорее приведены
в замешательство, нежели горели желанием воевать. Многие военные
прибыли в Чехословакию, не зная, куда их направляют. Некоторые
солдаты даже подозревали, что находятся в Западной Германии83.
Тот факт, что большинство членов Президиума ЦК КПЧ, вклю­
чая высших руководителей партии, вместе с подавляющим большин­
ством гражданского населения Чехословакии отвергли «братскую
помощь», предложенную силами Варшавского договора, заставил
советское руководство вновь задуматься о замене Дубчека. Он вме­
сте с другими видными реформаторами из состава Президиума ЦК
был насильно доставлен самолетом в Москву для так называемых
«переговоров», хотя их проведение в Кремле в то время, как совет­
ские войска оккупировали Чехословакию, придавало этим перего­
ворам несколько односторонний характер. Чехословацким лидерам,
удерживаемым в Москве, было неизвестно о том, что в Праге был
спешно и втайне собран съезд партии, получивший название Четыр­
надцатый. Съезд состоялся 22 августа на одном из пражских заводов
в рабочем районе Высочаны, и, что примечательно, на него сумели
прибыть 1290, или более двух третей, делегатов, избранных на оче­
редной, XIV съезд партии. Им пришлось пробираться на съезд через
патрули советских войск и держать от них в тайне место и время его
проведения84. Съезд полностью поддержал реформы Пражской вес­
ны, безоговорочно осудил вторжение и избрал еще большее число
реформаторов в руководящие органы партии. Зденек Млынарж был
в числе партийных лидеров, которых держали под прицелом утром
21 августа, но избежал принудительного вывоза в Москву. Теперь же
он был направлен в советскую столицу, имея поручение съезда дове­
сти его решения до насильно удерживаемых там лидеров партии. От

83 О чешском сопротивлении см. сделанное почти в то же время сообщение Адам;'

Робертса в книге: Windsor Р., Roberts A. Czechoslovakia 1968: Reform, Repression ami
Resistance. L.: Chatto and Windus, for the Institute of Strategic Studies, 1969. См. так­
же: Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 759-810; Williams. The Prague
Spring and its Aftermath. P. 127-137.
84 J. Pelikan (ed.). The Secret Vyso6any Congress: Proceedings and Documents ot tin
Extraordinary Fourteenth Congress of the Communist Party of Czechoslovakia. 22 Augu^
1968. L.: Allen Lane Penguin Press, 1971.

544
1^[лынаржа они узнали не только решения съезда, но и о замечатель­
ном пассивном сопротивлении всего народа.
Двое других прибывших на «переговоры» в Москву, а именно -
президент Свобода и Густав Гусак, сменивший Билека на посту Пер­
вого секретаря ЦК Компартии Словакии, по мнению Млынаржа, сы­
грали тогда совершенно разные роли. Свобода намного больше, по
сравнению с Дубчеком и другими представителями реформистского
крыла чехословацкого руководства, устраивал советских руководи­
телей. Гусак отказался признать правомочность съезда в Высоча-
нах, поскольку словацкие делегаты не смогли на него прибыть. Но
он заявил, что отказывать съезду в легитимности следует достаточно
деликатно, учитывая ту большую поддержку, которую он получил
среди чехов. Он также сообщил советскому руководству, что Билека
на родине считают не иначе как предателем85. 26 августа было под­
писано так называемое Московское соглашение, причем чешской
стороне, невзирая на атмосферу запугивания, в которой происходили
переговоры, удалось исключить из его текста любые упоминания о
«контрреволюции». Документ не осуждал процесс реформ в целом,
но содержал такие приятные для советской стороны пункты, как
необходимость «укрепления социалистической системы на основе
марксизма-ленинизма»86. Чехи и словаки, в разное время побывав­
шие в Кремле, включая «любимых сыновей Брежнева» Билека и
Индру, придерживались самых разных взглядов, но единственным
человеком, отказавшимся подписать соглашение, оказался только
Кригель. Определенные разногласия имели место и с другой сторо­
ны, представлявшей Советский Союз и восточноевропейские страны.
Ульбрихта, Гомулку и Живкова пугала идея оставления Дубчека в
руководстве КПЧ и тем более на посту Первого секретаря. Они, на­
ряду с Андроповым и Устиновым, желали сформировать в Чехос­
ловакии «революционное» правительство87. В частности, Ульбрихт
спрашивал: «Если Дубчек и Черник собираются оставаться в составе
правительства, то зачем мы посылали войска?» На это Косыгин, ко­
торый называл Дубчека не иначе как «первостатейным мерзавцем»,

85 HIA. Fond 89. 1.1002. Opis 38. File 57. Р. 1, 40-41.

86 Полный текст опубликован в книге: Windsor, Roberts. Czechoslovakia 1968.
р- 178-181.
87
Сторонниками жесткого курса были также Подгорный и Шелест. См.: Пи-
Р. Г. Чехословакия, 1968 год. Взгляд из Москвы. По документам ЦК КПСС / /
^°вая и новейшая история. 1995. № 1. С. 47.

545
ответил, что не видит человека, способного возглавить революцион­
ное правительство88.
Самыми влиятельными людьми среди тех, кто решился на такти­
ческое отступление от первоначальных советских позиций в канун
вторжения, были Брежнев и Косыгин. К 23 августа они решили, что
пока невозможно было сразу заменить всех высших руководителей
Чехословакии без того, чтобы страной перестали фактически управ­
лять чехи и словаки. Это означало, что свои посты временно должны
сохранить за собой не только Свобода, к которому благоволили совет­
ские руководители, но также Дубчек, Черник и Смрковский. Бреж­
нев заявил Свободе, что они не поднимают вопрос о снятии Дубчека
и двух других руководителей, ставших символами Пражской весны89.
Дубчек хорошо держался во время допроса, устроенного ему Брежне­
вым, но принимал незначительное участие в согласовании текста Мо­
сковского соглашения, поскольку заболел в результате перенесенных
за прошедшую неделю волнений. Тем не менее чехословацкая сторо­
на пошла на уступки в одном важном пункте соглашения, который
отсутствовал в его опубликованном тексте, а именно - согласилась со
снятием с важных постов некоторых наиболее радикальных рефор­
маторов, к которым у советской стороны имелись самые серьезные
претензии.
Вскоре дела в Чехословакии пошли совсем не так, как на то рас­
считывали советские руководители и их восточноевропейские со­
юзники. 13 октября 1968 г. руководству КПСС был представлен
совершенно секретный доклад КГБ, подписанный Андроповым, ко­
торый после его одобрения был двумя днями позднее переслан для
ознакомления Ульбрихиу и Гомулке, желавшим получить более пол­
ную информацию о том, что происходит в Чехословакии90. Доклад со­
держал правдивые сведения об игнорировании чехословацким руко­
водством и широкой общественностью [подписанных соглашений] с
конкретными примерами, перемешанные с вымыслами. В некоторых
отношениях КГБ был не столь хорошо информирован, как ему пред­
ставлялось, помещая в так называемый «второй центр» людей, доста­
точно далеких друг от друга. В докладе также имелась еще одна осо­
бенность. Включив в состав «второго центра» Млынаржа, чекисты

88 Пихоя Р.Г. Чехословакия, 1968 год. Взгляд из Москвы. По документам Шч

КПСС / / Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 46-47.
89 HI A. Fond 89.1.1002. Opis 38. File 57. Р. 7.
90 О деятельности контрреволюционного подполья в Чехословакии. HI A. Fond 89
1.1009. Opis 61. File 5.
после его фамилии в скобках написали «Мюллер»91, желая тем са­
мым намекнуть, что тот был евреем, сменившим фамилию. На самом
деле, среди его предков не было ни одного еврея ни с одной стороны,
а прозвище «Мюллер» он носил всю свою жизнь. Но антисемитская
карта беспрестанно разыгрывалась советскими СМИ при освещении
чехословацких событий. Перечисляя чешских коммунистов, кото­
рые действительно имели еврейское происхождение, как, например,
Кригель, Шик, Пеликан и Гольдштюкер, «настоящие» еврейские фа­
милии приписывались многим другим видным чехословацким деяте­
лям, включаемым в списки самых опасных врагов, чтобы очернить их
еще сильнее. Правда, этот прием намного эффективнее действовал в
советской России, нежели в самой Чехословакии. Несомненно, это
также производило должное впечатление еще на одного получателя
доклада - Гомулку, поскольку затеянная им в 1968 г. кампания пре­
следований интеллигентов-реформаторов в Польше носила явно вы­
раженный антисемитский оттенок.
Во многом компромиссное соглашение, позволившее чехословац­
кому руководству вернуться в Прагу почти в прежнем составе, было
поражением для советского руководства. Александр Дубчек, благо­
даря огромной и демонстративной поддержке у себя на родине в Че­
хословакии, сохранил за собой пост Первого секретаря Центрального
Комитета. Вместе с тем советское Политбюро совершенно случайно
наткнулось на решение, прекрасно работавшее с его достаточно узкой
точки зрения в течение двух последующих десятилетий. Сделка, за­
ключенная в Москве, означала, что в течение периода времени, поч­
ти столь же продолжительного, как сама Пражская весна, в Чехо­
словакии происходила нормализация, имевшая также «человеческое
лицо»92. Однако постепенно, шаг за шагом лидеры, пользовавшиеся
Ународа Чехословакии наибольшим доверием, отступали с прежних
позиций так, что к моменту замены Дубчека Гусаком на посту Пер­
вого секретаря ЦК КПЧ в апреле 1969 г. это событие вызвало лишь
слабое недовольство населения, в то время как подобная замена еще
в августе предыдущего года вывела бы на улицы миллионы проте-
стУющих. Один за другим были уволены или понижены в должности
ЛК)Ди, выступавшие за радикальные реформы. Народ.Чехословакии
был разоружен политически и морально к тому времени, когда сто ­
р о н н и к и жесткого курса пришли к власти и стали править страной
значительно менее толерантными методами. В период с сентября

91 Ibid. Р. 8.
92
Williams. The Prague Spring and its Aftermath. P. 143.

547
1968 по апрель 1969 г. в Чехословакии вышло немало интересных и
с советской точки зрения спорных публикаций, но жестокое давле­
ние, оказывавшееся на руководство страны, вынуждало его в изме­
нившейся после вторжения обстановке отступать с прежних позиций
там, где оно ранее отказывалось идти на уступки, и это имело самые
негативные последствия.
Сменив должность Первого секретаря Компартии Словакии на
пост политического лидера чехословацкого государства, Гусак стал
образцовым «нормализатором» советского типа. Он не оправдал
даже самых скромных надежд тех, кто рассчитывал, что он последует
примеру Кадара и поддержит проведение экономической реформы и,
возможно, либерализацию культуры. Оглядываясь в прошлое, можно
утверждать, что те годы, когда Чехословакия оставалась «нормаль­
ной» коммунистической страной, не принесли ни доверия, ни пози­
тивного отношения народа к ведущим чешским и словацким руково­
дителям, занимавшимся нормализацией положения в стране, равным
образом как и к тем в Советском Союзе, кто привел их к власти. На­
против, как будет показано в последующих главах, Пражская весна и
ее крушение оказали на Западную Европу 1970-х гг. и на Советский
Союз во второй половине 1980-х гг. влияние, диаметрально противо­
положное тому, что имели в виду Леонид Брежнев и его коллеги.
 20. «ЭРА ЗАСТОЯ».
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ПРИ БРЕЖНЕВЕ

«Эра застоя» - так было принято называть в последние годы су­

ществования Советского Союза период 1964-1982 гг., когда Леонид
Брежнев возглавлял советскую Коммунистическую партию и был
наиболее влиятельным политиком в СССР. Во многих отношениях
такое название соответствовало действительности, так как в этот пе­
риод темпы экономического роста постоянно падали, не проводилось
никаких заслуживающих внимания политических реформ, а консер­
вативный коммунистический режим возглавлял крайне осторожный
Брежнев. Но в то же время оно способно вводить в заблуждение, по­
скольку в эти годы в советском обществе происходили изменения,
которые власть не контролировала и не в состоянии была контроли­
ровать. Более того, несмотря на цензуру и идеологическое давление с
целью поддержания единомыслия в обществе, под поверхностью по­
литики шла напряженная борьба между различными политическими
и интеллектуальными тенденциями.
Некоторые российские авторы проводят различие между ранним
и поздним Брежневым. Между этими периодами действительно име­
лись некоторые бросающиеся в глаза различия. В первые годы пре­
бывания на посту лидера партии он старался продемонстрировать,
насколько он отличается от Хрущева, и не стремился быть постоян­
но в центре внимания1. В 1970-е гг. был создан мини-культ личности
Брежнева, который продолжали поддерживать в годы его старения.
В этот последний период физические и интеллектуальные способ­
ности Брежнева были сильно подорваны его болезнями, а его речь
стала неразборчивой. Но различия в политике в ранние и поздние
брежневские годы были далеко не столь заметными. Ранний Бреж-
Нев дал согласие на вторжение в Чехословакию, а поздний - в Аф­
ганистан. Слова «дал согласие» в данном контексте использованы

1
См., например: Arbatov G. The System: An Insider’s Life in Soviet Politics. NY:
Random House, 1992. P.124-125.

549
сознательно, так как Брежнев, как мы уже видели, был не тем чело­
веком, который во всех случаях проявлял настойчивость в примене­
нии силы. На самом деле, в 1968 г. он просто опасался, что не сумеет
сохранить за собой место советского лидера, если выступит против
идеи военного вмешательства [в Чехословакии]. В конце того года в
беседе с Богумилом Шимоном, одним из реформаторов, стоявшим
тогда во главе Коммунистической партии Чехословакии, которому
было позволено какое-то время оставаться в составе Президиума
ее ЦК, Брежнев сказал: «Что бы было, если бы при голосовании в
Политбюро я не поднял бы руки за ввод войск? Наверняка тебя бы
здесь сейчас не было. Но, возможно, не было бы здесь и меня»2. Как
нам теперь стало известно из архивных материалов, в августе 1968 г.
в советском руководстве всерьез раздавались призывы немедленно
скинуть реформаторов Пражской весны и привести к власти «рево­
люционное правительство». В предыдущей главе уже говорилось о
том, что Брежнев был одним из тех, кто считал необходимым попы­
таться достичь временного компромисса с реформаторским праж­
ским руководством, пользовавшимся, как было доказано, поддерж­
кой подавляющего большинства населения у себя в стране. Таким
образом, замечание Брежнева выглядит правдиво, по крайней мере
в той его части, которая касалась помилования самого Шимона. Но
намного важнее то, что Брежнев был, безусловно, прав, полагая, что
его собственное выживание в качестве советского лидера оказалось
бы под большим вопросом, если бы он противодействовал военной
интервенции в Чехословакию. Он никогда бы не осмелился отка­
заться от того, чтобы воспрепятствовать обретению политической
автономии коммунистической страной в центре Европы, что стало
бы опасным примером для остальных европейских коммунистиче­
ских стран3.
В своей внешней политике Брежнев, не испытывавший никакого
желания уступать хотя бы сантиметр подконтрольной СССР терри­
тории, вместе с тем выступал за некоторое снижение напряженности
в отношениях между Востоком и Западом, которое, по возможности.

2 Брежневские откровения в беседе с Б. Шимоном неоднократно упоминал Зде-

нек Млынарж. Данная цитата взята из интервью с ним, приведенного в сборни кг:
G.R. Urban (ed.). Communist Reformation: Nationalism, Internationalism and Change in
the World Communist movement. L.: Temple Smith, 1979. P. 136.
3 Г. Арбатов также цитирует слова Брежнева, сказанные им в беседе с советским
послом в Чехословакии Степаном Червоненко в июле 1968 г., когда он утверждал, что
поиск политического решения будет продолжаться, но ему грозит отставка с пост
Генерального секретаря, если он «потеряет Чехословакию» (см.: Arbatov. The S y s t e m
Р. 141).

550
должно было происходить на советских условиях. Это, в частности,
означало использование всех средств, имевшихся в его распоря­
жении, для предотвращения проникновения в Советский Союз за­
падных идей. Так или иначе, но брежневская политика ослабления
международной напряженности помогла ему найти взаимопонима­
ние с канцлером ФРГ Вилли Брандтом, приступившим к реализации
своей Ostpolitik (восточной политики). Инициативы Брандта приве­
ли к подписанию в 1970 г. Московского и Варшавского договоров,
которыми было закреплено признание государственных границ, су­
ществовавших в Европе де-факто после окончания Второй мировой
войны4. Пребывание Брандта на посту канцлера сыграло решающую
роль в развеивании опасений в отношении Германии, присутствовав­
ших в Советском Союзе и Польше. Память о прошлой войне еще была
слишком свежа, и это обстоятельство постоянно эксплуатировалось
Брежневым и советскими СМИ. Напоминания о победе советской
армии и страданиях мирного населения во время Второй мировой
войны являлись намного более эффективными средствами пропаган­
ды, находившими значительно более глубокий отклик по сравнению
со ссылками на учение Маркса и Ленина. В этой связи антинацист-
ские выступления Брандта и его внешняя политика имели далеко
не временное значение. Без изменения отношения к Германии, чему
способствовала Ostpolitik Брандта, трудно себе представить, что в бу­
дущем станет возможным советское согласие на объединение страны.
Политика разрядки способствовала улучшению отношений Совет­
ского Союза не только с Германией, но и с Соединенными Штатами.
Брежнев подписал соглашение о контроле за вооружениями и тор­
говое соглашение с президентами Никсоном и Фордом, а незадолго
до свертывания политики разрядки им в 1979 г. был подписан До­
говор об ограничении стратегических наступательных вооружений
(СНВ-2) с президентом Картером. Ранее в 1975 г., после завершения
Международной конференции по безопасности и сотрудничеству в
Европе, Советский Союз подписал Хельсинкский заключительный
акт. Тогда многие верили, что это событие стало триумфом совет­
ской дипломатии, но впоследствии оказалось, что для тех в СССР,
кто, включая самого Брежнева, предпочитал держать идеологические
Шлюзы по-прежнему крепко запертыми, в Хельсинкском акте со­
держится больше недостатков, чем преимуществ. Более подробно об
этом соглашении говорится в главе 23.

4 В. Брандт описывает политические процессы того времени в своих мемуарах:

Brandt W. Му Life in Politics. L.: Penguin, 1993. P. 138-209.

551
 Как уже отмечалось в главе 14, внутри страны практически все
хрущевские реформы были обращены вспять в течение первых двух
лет, прошедших после его снятия со всех должностей. Но еще важнее
было изменение политики в отношении Иосифа Сталина. Политбю­
ро во главе с Брежневым вскоре сочло слишком опасным продолже­
ние разрешенной критики Сталина. Брежнев был практиком, стре­
мившимся занять позицию, казавшуюся ему в советских условиях
некой «золотой серединой». С одной стороны, он отвергал «ревизио­
низм», но и не был сторонником «догматизма», с другой. Он не был
ни сталинистом, ни антисталинистом, но предпочитал считать себя
скорее проводником истинного ленинизма. Отказ от критики Стали­
на и сталинизма в брежневскую эру был несомненным шагом назад,
но присущая ему осторожность помогла Брежневу избежать более
серьезного отката к прошлому. Сразу после свержения Хрущева в
ближайшем окружении Брежнева и внутри верхушки партийного
руководства находила значительную поддержку идея дезавуирова­
ния решений XX и XXII съездов, считавшихся проявлениями хру­
щевской недальновидности, и реабилитации Сталина. Сражения по
этому вопросу втайне шли при составлении практически всех пар­
тийных документов и текстов выступлений Брежнева5. К числу наи­
более влиятельных сталинистов в ближайшем окружении Брежнева
относился Сергей Трапезников, который пользовался его покрови­
тельством еще со времен работы Брежнева в Молдавии, где тот был
первым секретарем в 1950-х гг. (Именно там Брежнев также подо­
брал еще более преданного ему Константина Черненко, который стал
впоследствии одним из его наследников на посту Генерального се­
кретаря. Черненко являлся консервативным коммунистом, но менее
идеологически подкованным по сравнению с Трапезниковым. Он ру­
ководил личной канцелярией Брежнева.)
Потерпев неудачу с реабилитацией Сталина на XXIII съезде пар­
тии, сторонники этой идеи предприняли новую попытку во время
подготовки текста выступления Брежнева в ноябре 1966 г. на родине
Сталина в Грузии. По словам советника нескольких советских руко­
водителей Георгия Арбатова, Трапезников вместе с рядом грузин-
сталинистов, входивших в состав группы, работавшей над текстом
этого выступления, подготовил проект, который «представлял собой
совершенно бессовестную попытку возвеличить Сталина, снова про­
возгласить его великим вождем»6. Брежнев усомнился в подготон-

5 Arbatov. The System. Р. 126.

6 Ibid. Р. 130.

552
денном тексте и решил расширить круг консультантов. Среди тех, к
к0му Брежнев обратился за советом и кто выдвинул обоснованные
аргументы против подготовленного проекта выступления, был Ар­
батов, которого поддерживал его непосредственный руководитель
Юрий Андропов, исполнявший в то время обязанности заведующего
отделом ЦК по связям с коммунистическими странами. Вместо рас-
суждений на темы политической морали Арбатов выбрал аргумен­
ты, основанные на соображениях целесообразности, которые имели
больше шансов повлиять на Брежнева. Прежде всего он подчеркнул,
что реабилитация Сталина осложнит отношения с восточноевропей­
скими коммунистическими странами, не говоря уже об ослаблении
позиций двух лидеров, бывших в свое время жертвами Сталина, а
именно Кадара в Венгрии и Гомулки в Польше. Во-вторых, еще один
новый поворот по сталинской проблеме затруднит существование
коммунистических партий в Западной Европе. В качестве третьего
аргумента он подобрал наиболее жесткие антисталинские выска­
зывания действующих членов советского высшего руководства на
XXII съезде, когда они еще старались угодить Хрущеву. Наконец, Ар­
батов подчеркнул, что сам Брежнев принимал участие во всех съездах
партии начиная с XIX, и намекнул, что могут возникнуть вопросы от­
носительно его собственной роли во всем этом.
Неважно, каковы были личные намерения Брежнева, но эти ар­
гументы на него подействовали. В результате Арбатов и другие под­
готовили проект довольно скучной речи, которую советский лидер в
назначенное время зачитал в Грузии. У нее было одно-единственное
достоинство - отсутствие каких-либо восхвалений Сталина7. Реаби­
литации Сталина помешала не только оппозиция внутри КПСС, но
свои роли сыграли также возражения зарубежных коммунистических
лидеров и протесты видных представителей советской интеллиген­
ции8. Данная проблема представляла не только исторический инте­
рес. Победа сталинистов, пусть даже в вопросе о роли самого Сталина
[в истории], означала бы в то время суровый удар по возможности
л*о6ых отклонений от самой непреклонной ортодоксии, даже тех, что

Ibid. Р. 130-132. Хотя Брежнев никогда публично не одобрял реабилитацию

талина, он, безусловно, склонялся в эту сторону. Вилли Брандт отмечает, что во вре-
Мя его первых важных переговоров с советским лидером в 1970 г. Брежнев дал ему
Ясно понять, что «не желает, чтобы его идентифицировали с хрущевскими антисталин-
СКкми идеями. Напротив, - как он сказал, - Сталин многого добился и, в конце концов,
СтРана одержала победу в войне под его руководством. Он заслуживает того, чтобы его
Заслуги были признаны» (Brandt. Му Life in Politics. Р. 183).
. A. Brown, М. Kaser (eds.). The Soviet Union since the Fall of Khrushchev. 2nd ed.
Macmillan, 1978. P.226.

553
реально происходили в брежневскую эпоху. На деле же борьба между
сталинистами и антисталинистами закончилась патовой ситуацией,
в которой, однако, было запрещено пользоваться даже широко рас­
пространенными в хрущевские времена эвфемизмами типа «пери­
од культа личности» для обозначения периода советской истории
1934-1953 гг.9 В целом вокруг личности Сталина воцарилось молча­
ние, хотя стало намного проще публиковать позитивные, нежели не­
гативные упоминания о нем.
Во многих отношениях брежневские годы оказались «золотым
веком» для советской бюрократии. При Сталине ее представителям
удавалось очень быстро возноситься наверх по карьерной лестнице,
но они существовали в условиях неопределенности. Высшие руково­
дители, особенно в конце 1930-х гг., в начале каждого дня не знали,
окажутся ли они к ночи в собственных постелях или в тюрьме. Если
Сталин угрожал самой их жизни, то Хрущев угрожал их карьере. Его
частые административные реорганизации означали, что чиновнику не
была гарантирована сохранность его места в партийном или государ­
ственном аппарате. Напротив, Брежнев сделал ставку на «уважение
к кадрам» и поддержание бюрократической стабильности. Советская
бюрократия после всего пережитого в прошлом приветствовала это
и была особенно удовлетворена разительным контрастом с тем, что
она имела возможность наблюдать в Китае во времена «культурной
революции» Мао.
В брежневском Советском Союзе политики могли спокойно ста­
реть на постах членов Политбюро, секретарей ЦК или министров.
Средний возраст членов Политбюро сразу после снятия Хрущева со­
ставлял 60 лет. К 1975 г. он вырос до 65, а накануне смерти Брежнева
в 1982 г. уже достиг 70 лет. В советской политической жизни отсут­
ствовала традиция почетного ухода в отставку, и лучшим способом
обеспечить себе хорошие некрологи в советских СМИ была смерть
на занимаемом посту. Для политически лояльных и идеологически
ортодоксальных чиновников жизнь стала намного более предсказуе­
мой, чем когда-либо прежде. Если человек работал неэффективно, то
ему грозил только перевод на другую, обычно равноценную предыду­
щей должность, находящуюся на том же уровне в номенклатуре, что
и прежняя, с которой его сняли. Молодых чиновников раздражали
препятствия для продвижения по службе, отсутствовавшие во вре­
мена Сталина или Хрущева, но они ничего не могли с этим поделать.
Власть приходила с возрастом, в частности право на членство в Цен-

9 Brown, Kaser (eds.). The Soviet Union since the Fall of Khrushchev. P. 226.

554
-тральном Комитете КПСС, в который входили первые секретари
республиканских и большинство региональных комитетов партии, а
-также большая часть министров.

Высшее руководство
Подобно своему предшественнику Хрущеву, Брежнев продвигал
людей, работавших в его подчинении прежде, но крайне осторожно
подходил к обновлению состава Политбюро, в котором большинство
принадлежало его ближайшим союзникам. Самыми влиятельными
среди его коллег по Политбюро, особенно в 1960-е гг., были Алек­
сей Косыгин, сделавший карьеру на министерской стезе и прорабо­
тавший на посту Председателя Совета министров 16 лет из тех 18,
которые Брежнев был лидером партии, и Михаил Суслов, старший
среди секретарей ЦК, бывший одновременно членом Политбюро и
Секретариата ЦК на протяжении почти всей брежневской эры. Его
влияние в партии оборвалось только в 1980 г. вместе с его смертью на
занимаемом посту в возрасте 79 лет. Брежнева очень устраивало, что
Суслов, у которого было немало лично ему преданных людей в пар­
тийном аппарате, был вполне удовлетворен той гигантской властью,
которой он обладал в Секретариате ЦК и не претендовал на лидер­
ство в партии.
Еще одним человеком, чье положение не зависело от Брежнева,
был Николай Подгорный, выдвиженец Хрущева, который, как и сам
Брежнев, предал своего прежнего патрона и выступил против него.
Долгожитель Политбюро Анастас Микоян недолго занимал пост
Председателя Верховного Совета СССР в 1964-1965 гг., но Бреж­
нев и его коллеги не забыли, что Микоян был единственным членом
руководства, оказавшим пусть даже частичную поддержку Хрущеву,
когда того отправляли в отставку, и придумали для Устава партии
новое положение, впрочем быстро забытое после удаления Микоя­
на, согласно которому никто не мог оставаться членом Политбюро
в возрасте старше 70 лет. Подгорный занял место Микояна в Пре­
зидиуме Верховного Совета, оставшись членом Политбюро. Он за­
нимал оба эти поста вплоть до 1977 г., когда Брежнев почувствовал
себя достаточно сильным, чтобы бесцеремонно от него избавиться.
Тогда Брежнев решил, что он прождал достаточный срок перед тем,
как прибавить высокий пост главы государства к занимаемой долж­
ности руководителя партии. Еще одним старым членом Политбюро,
Не обязанным своим выдвижением Брежневу, был Андрей Кирилен­
ко. Подобно самому Генеральному секретарю, его пригласил в руко-
в°Дство партии Хрущев. Кириленко оставался старейшим секретарем
555
ЦК с 1966 г. вплоть до смерти Брежнева в 1982 г. К тому времени ему
исполнилось 76 лет, а его умственные способности ослабли настоль­
ко, что он с трудом вспоминал имена других членов Политбюро и
был не способен без посторонней помощи самостоятельно написать
короткое прошение об отставке, когда его об этом попросил Анд­
ропов10.
Как уже отмечалось, поначалу влиятельностью, по меньшей
мере сопоставимой с Сусловым, обладал Косыгин. И подобно Сус­
лову он также не претендовал на пост Генерального секретаря. Он
предпочитал возглавлять правительство, а не партийную машину,
хотя, конечно, не был доволен тем, что его собственный авторитет в
1970-е гг. снизился по сравнению с 1960-ми, и это происходило на
фоне постепенного сосредоточения все большей власти в руках
Брежнева. Косыгин в первые годы после смещения Хрущева был на­
столько заметной фигурой, что Киссинджер еще в 1970 г. ошибочно
считал, что тот являлся «доминирующим лицом в Политбюро, опре­
деляющим внешнюю политику», и что в ходе предстоящего саммита
недавно избранный президент Никсон должен будет вести перегово­
ры именно с ним11. На самом деле Брежнев тогда был озабочен тем,
чтобы продемонстрировать еще раз, что он является первым номером
в советской политике, и переговоры на высшем уровне должны ве­
стись с ним. Вместе с тем Косыгин оставался ответственным за ру­
ководство всей экономикой страны в качестве Председателя Совета
министров.
В 1965 г. он начал проводить умеренные экономические рефор­
мы, нацеленные на повышение материальной заинтересованности
работников и поощрение предприятий и их руководителей не просто
за объемы выпущенной продукции, но за объемы ее продаж. Но при
отсутствии рыночного ценообразования даже такой показатель, как
объем проданной продукции оставался довольно сомнительным кри­
терием экономической эффективности работы предприятия. Совет­
ская экономика во второй половине 1960-х гг. действительно росла
небывалыми в истории темпами, но этот рост был достаточно слабо
связан с реформами Косыгина. Сам Косыгин, будучи способным ад­
министратором, слишком во многом являлся продуктом советской
министерской системы в том ее виде, в котором ее создал Сталин,
чтобы стать действительно радикальным реформатором экономики.
Однако даже предложенные им умеренные изменения натолкнулись

10 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. М.: Новости, 1995. Т. 1. С. 229-230.

11 Kissinger Н. White House Years. Boston: Little, Brown, 1979. P. 527.

556
яа возражения, негласно связанные с развитием событий в Чехосло­
вакии. Поэтому вполне вероятно, что та жесткость, с которой Косыгин
критиковал чешских и словацких реформаторов, некоторым образом
была связана с осознанием им того, что ему стало намного сложнее
реализовать собственные попытки придания большей рациональ­
ности советской экономической системе. Тот факт, что экономиче­
ские реформы в Чехословакии в 1968 г. сопровождались опасными
политическими реформами, способствовал дискредитации самого
понятия «реформа» в Советском Союзе. Люди, особенно в аппара­
те коммунистической партии, видевшие в любой попытке придания
экономике большей самоуправляемое™ угрозу собственной полити­
ческой и административной власти, с радостью помогали Брежневу
подниматься на позиции, дававшие ему большую власть по сравнению
с Косыгиным. На практике самым важным достижением в экономи­
ке, более значительным, чем реформы Косыгина, оказалось снятие с
подсобных крестьянских хозяйств многих ограничений, наложенных
на них Хрущевым после 1958 г. Размеры этого вспомогательного сек­
тора сельского хозяйства все еще оставались сильно урезанными, но
отношение к нему стало более благосклонным во времена правления
Брежнева, сделавшего подобно своему предшественнику Хрущеву
сельское хозяйство областью своего особого внимания. Крестьянам,
в частности, было позволено держать большее количество скота в
личных хозяйствах12.
Если Брежнев с некоторой настороженностью приглядывал за
Косыгиным, то со значительно большей подозрительностью он от­
носился к еще одному члену Политбюро, Александру Шелепину,
видя в нем реального соперника. Были веские основания подозре­
вать Шелепина, который был далеко не одинок в своем отношении
к Брежневу как к временному лидеру, в том, что он рвется к высшей
власти. Известный многим своим прозвищем «Железный Шурик»,
он сумел приобрести немало союзников на своем пути в Полит­
бюро. До того он возглавлял комсомол, потом был главой КГБ, а с
1961 г. являлся секретарем ЦК. Став в 1966 г. полноправным членом
Политбюро, Шелепин оказался в числе той небольшой группы наи­
более влиятельных секретарей ЦК, бывших одновременно членами
Политбюро и Секретариата и соответственно обладавших большей
властью по сравнению с другими членами партийного руководства.
Брежнев расправился с Шелепиным, действуя с большой осторож-

12
Hanson Р. The Rise and Fall of the Soviet Economy: An Economic History of the
USSRf,т о т 1945. L.: Longman, 2003. P. 100-112.

557
ностью. В мае 1967 г. он снял с должности председателя КГБ его
ближайшего союзника Владимира Семичастного, заменив его Ю ри­
ем Андроповым. В сентябре того же года он вывел Шелепина из Се­
кретариата ЦК, назначив того главой советских профсоюзов. Если
учесть, что профсоюзы в СССР не представляли собой независимую
силу, защищающую интересы трудящихся, а их главная функция за­
ключалась в обеспечении их покорности, то должность, на которую
назначили Шелепина, была тупиковой. Но Брежнев был настолько
осторожен, что выжидал почти 8 лет после освобождения Шелепи­
на от обязанностей секретаря ЦК, чтобы вывести его из Политбюро,
осуществив это только в 1975 г., выбрав момент, когда тот находился
с визитом в Великобритании. Как мы уже видели, в послесталинском
Советском Союзе стало обычной практикой отправление политиков
в отставку в то время, когда они находились вдали от Москвы и не
могли мобилизовать поддержку своих потенциальных союзников.
(Во времена Сталина это не имело значения. Каждый из них мог быть
в любой момент с легкостью арестован в собственной квартире в Мо­
скве.)
Хотя Брежнев наглядно подтвердил то, что уже было до него до­
казано Сталиным и Хрущевым, а именно - главенство должности Ге­
нерального секретаря в советской системе власти, почти 20-летний
период его пребывания в Кремле был скорее временем олигархи­
ческого, нежели авторитарного правления. Даже абсурдный культ
его личности, несравнимый с культом личности Сталина, который
начал формироваться во второй половине 1970-х гг., не превратил
Брежнева в диктатора. В советском обществе подобные действия
были контрпродуктивными, поскольку все видели неслучайное
совпадение в провозглашении Брежнева главным героем войны и
награждении его высшим знаком полководческой славы Орденом
Победы в то время, когда он достиг в 1978 г. вершины своего п ол и ­
тического могущества. Еще больше насмешек вызвало присуждение
ему годом позже Ленинской премии по литературе за написанные
не им мемуары. Несмотря на все удовольствие, которое получал
не чуждый тщеславию Брежнев от этих и иных бесчисленных на­
град, его награждали главным образом ради того, чтобы возвести на
пьедестал над остальными членами Политбюро и усилить тем са­
мым позиции его ближайших соратников внутри политической
иерархии.
Вместе с тем Брежнев был значительно менее деспотичным ли-
дером по сравнению с Хрущевым, при котором почти все основные
государственные институты испытали на себе отрицательные по­
следствия его неуемной тяги к переменам и реорганизациям. В от-
558
Лйчие от него, Брежнев проявлял постоянную заботу об интересах
военных, численность которых Хрущев стремился сократить, КГБ,
чье прошлое при нем больше на ассоциировалось с преступления­
ми сталинизма, и даже о системе отраслевых министерств, которую
с 1984 г. неизменно возглавлял Алексей Косыгин вплоть до своей
отставки за два месяца до смерти в 1980 г. Помимо этого, он благо­
склонно относился к сотрудникам партийных органов, лояльность
которых вознаграждалась политическим долголетием, а те из них,
кто работал под началом Брежнева ранее, получали щедрые повы­
шения по службе.

Р а зн о р о д н о с ть м нений за м о н о ли тн ы м ф а са до м
Несмотря на наличие некоторых различий во взглядах между
членами высшего руководства, например между Андроповым, став­
шим полноправным членом Политбюро в 1973 г., и Сусловым, к
которым я еще предполагаю вернуться в данной главе позднее, все
они были преданы идее сохранения главных столпов, на которых по­
коилась коммунистическая система в Советском Союзе и странах
Восточной Европы. Даже открытые диссиденты, присутствовавшие
в обществе в целом, редко ставили под вопрос такую главную отли­
чительную черту этой системы, как монополия на власть Коммуни­
стической партии. Значительно чаще они призывали к тому, чтобы
власти Советского Союза соблюдали собственную конституцию и
не подавляли провозглашенную ею свободу слова. (Как уже отме­
чалось в предыдущей главе, конституция содержала немало важных
положений, касающихся различных демократических прав, якобы
дарованных обществу.) В самые первые годы после отставки Хру­
щева в СССР возникло явление, впоследствии получившее назва­
ние «диссидентство», хотя в связи с малочисленностью участников
оно явно не дотягивало до того, чтобы называться настоящим обще­
ственным движением. Частично диссидентское движение возникло
как реакция на прекращение критики сталинизма и на арест в 1965 г.
Двоих писателей, Андрея Синявского и Юлия Даниэля, осужденных
в следующем году и посаженных в лагеря за публикацию своих «ан­
тисоветских» книг за рубежом.
В середине 1960-х гг. был наложен запрет на публикацию двух
больших романов Александра Солженицына «В круге первом» и
«Раковый корпус», несмотря на страстное желание напечатать их в
«Новом мире» главного редактора этого журнала Александра Твар­
довского. КГБ конфисковал литературный архив Солженицына, в
к°тором находились его еще более явно антисоветские произведе-
559
ни я, а отношение властей к самому писателю становилось все более
настороженным1314.Именно в брежневскую эру Солженицын и ученый
физик-ядерщик Андрей Сахаров стали главными советскими дисси­
дентами. Особое внимание к ним как со стороны российской интел­
лигенции, так и в других странах привлекал тот факт, что один из н и х
был выдающимся писателем, а другой - великим ученым, хотя среди
диссидентов было немало не менее отважных людей. При всем и х
нравственном бесстрашии взгляды Солженицына и Сахарова были
совершенно различными. Со временем Солженицын превратился ц
убежденного православного христианина и русского националиста,
правда, находящегося в самой умеренной части спектра национа­
листических взглядов, а Сахаров, который впитывал «в юности, не
задаваясь лишними вопросами, коммунистическую идеологию»11,
эволюционировал в либерала в западноевропейском смысле этого
слова15.
1960-е гг. стали свидетелем развития феномена самиздата. Речь
идет о передаче из рук в рук отпечатанных на машинке в несколь­
ких, порой слабо различимых копиях запрещенных к изданию ра­
бот различных авторов. Даже с появлением в советских научно-
исследовательских и иных учреждениях копировальной техники,
множительные машины находились в них под замком. Поэтому дис­
сидентам приходилось изготавливать копии документов и даже объ­
емных романов, например Солженицына, такими очень трудоемкими
способами. Помимо самиздата существовал еще и так называемый
тамиздат, когда работы, написанные, но не пропускавшиеся в печать
в Советском Союзе, издавались на русском языке на Западе. Некото­
рым из них удавалось проникать обратно в СССР. За чтение подоб­
ной литературы, а тем более за ее распространение, следовало очень
серьезное наказание, и поэтому влияние тамиздата было не слиш­
ком значительным. Ходившие в самиздате машинописные копии по­
литически нетривиальных, но высококачественных художественных
произведений, которые жаждала читать российская интеллигенция,
были доступны достаточно значительной части интеллектуалов
В основном это были люди, не принадлежавшие к политической эли­
те страны, но среди реформаторски настроенных чиновников также

13 См.: Solzhenitsyn A. The Oak and the Calf: Sketches of Literary Life in the SovM
Union. Trans, by Harry Willetts. L.: Collins and Harvill, 1980.
14 Sakharov A. Memoirs. NY: Knopf, 1990. P. 23.
15 Собственное мнение Сахарова о его расхождениях с Солженицыным см.: П1Н*
Р. 406-409.

560
находились те, кто время от времени читали самиздатовскую лите­
ратуру-
Одно из диссидентских течений, пользовавшееся негласной под­
держкой определенной части советского истеблишмента, связано с
именем историка Роя Медведева и его главной работой - объемным
и серьезным научным трудом, посвященным Сталину и сталинизму
под названием «К суду истории: генезис и последствия сталинизма»16.
Медведев принадлежал к тому направлению общественной мысли,
которое было, безусловно, антисталинским, но в то же время идеали­
зировавшим Ленина. Еще до того как открылись архивы, Медведев в
результате личных бесед со старыми большевиками и на основе полу­
ченных от них материалов сумел пролить свет на сталинские престу­
пления. Он также писал о современной советской политике, получая
необходимые сведения от людей в партийном аппарате, благосклон­
но относившихся к его взглядам17. Отношение Медведева к системе
было гораздо менее враждебным по сравнению с Солженицыным или
даже с эволюционировавшим в своих взглядах Сахаровым, но он в
своих работах все равно преступил разрешенные в Советском Союзе
границы. Еще в 1968 г. Андропов, бывший тогда председателем КГБ,
привлек внимание руководителей отделов ЦК к книге о сталинизме,
над которой работал Медведев. В ответ заведующие трех отделов,
включая Трапезникова, подписали совместное обращение в москов­
ский горком с указанием поднять вопрос о дальнейшем пребывании
Медведева в партии. Хотя Медведев понес менее суровое наказание,
чем некоторые другие диссиденты, тем не менее КГБ и лично Андро­
пов относились к нему как к источнику серьезной опасности. Медве­
дев не делал секрета из своей работы над книгой. В советских архивах
сохранилось его письмо Михаилу Суслову, в котором он перечислял
заголовки глав своей работы о сталинизме и просил Суслова о по­
лучасовой личной встрече. На самом деле наградой за завершенную
книгу для Медведева стало исключение из партии в 1969 г.18

Medvedev R. Let History Judge: The Origins and Consequences of Stalinism. NY:
Knopf, 1971; L.: Macmillan, 1972. Расширенный и исправленный вариант книги опу­
бликован в 1989 г.
17 Во введении к англоязычному изданию своей книги, вышедшей в 1989 г. (Ibid,
f; 19), Р. Медведев смог впервые открыто назвать фамилии работников аппарата ЦК
^ПСС, которые в 1980-е гг. во многом помогли ему в работе над ней. Ими были Геор-
гий Шахназаров, Юрий Красин, Лев Делюсин и Федор Бурлацкий. В последние годы
Пврестройки книга Медведева была наконец издана в Советском Союзе под названием
^Перед судом истории».
Письмо Р. Медведева Суслову хранится в архиве: HIA. Fond 89. 1.1994.
pis 17. F 49. Р. 14. В той же папке (Р. 5) содержится письмо председателя КНБ Андро-
Ва по поводу Р. Медведева и его книги о сталинизме, а также совместное заявление

561
 Диссиденты, получившие известность на Западе, в основном за-
нимались защитой прав человека и гражданских свобод в СССР.
Хотя они и доставляли некоторое беспокойство руководству партии
и КГБ, но к концу брежневской эры их и до того небольшая числен­
ность сократилась до пренебрежимо малых размеров. Как отмечал
один из ведущих западных специалистов по советскому диссидент­
скому движению, открыто диссидентские группы или течения «об­
ладали малым или практически незаметным влиянием на основную
массу рядовых граждан в российской глубинке». В последние три
года брежневской эры и в течение последовавших за ними менее трех
лет пребывания у власти Андропова и сменившего его Черненко, то
есть в 1979-1985 гг., на диссидентов обрушились самые суровые и
эффективные карательные меры19.
Наиболее опасный сегмент диссидентского движения с точки зре­
ния советских властей представляли националисты, особенно те из
них, которые сочетали националистические взгляды с религиозными.
Три прибалтийские страны, насильственно присоединенные к Со­
ветскому Союзу в 1940 г., оставались наиболее недовольными своим
членством в СССР среди всех советских республик. Эстонцы, латы­
ши и литовцы не осмеливались открыто протестовать против лише­
ния их политической и культурной автономии, хорошо понимая, как
дорого это может им обойтись. Вместе с тем было ясно, что получив
право свободно выступать за большую автономию в рамках реально
федеративного устройства страны или за полную независимость, они

с крайне враждебной оценкой книги Медведева от 11 февраля 1969 г., подписанное

заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС В. Степаковым, заведующим отделом
науки и образования С. Трапезниковым и заведующим отделом культуры В. Шауро
(Ibid. Р. 1-3). Последующее исключение Р. Медведева из партии не остановило поток-
работ, выходивших из под его пера и пера его брата-близнеца Жореса Медведева, не ­
изменно издававшихся за рубежом и распространявшихся через самиздат. Ж. Медве­
дева, ученого-биохимика по специальности, в 1970 г. исключительно по политическим
мотивам отправили в психиатрическую клинику, а позднее, когда он был в научной
командировке в Лондоне в 1973 г., лишили советского гражданства, после чего он
остался жить и работать в Лондоне. Хотя работы братьев Медведевых относятся к чис ­
лу наиболее известных за границей написанных подпольно советских произведении
они сами не были типичными представителями советского диссидентского движения
подробное исследование которого содержится в следующих работах: Reddaway Р-
Uncensored Russia: The Human Rights Movement in the Soviet Union. L.: Jonathan Cape
1972; Bloch S., Reddaway P. Russia’s Political Hospitals: The Abuse of Psychiatry in tlu:
Soviet Union. L.: Gollancz, 1977; Reddaway P. Policy Towards Dissent since Khrushchev
T.H. Rigby, A. Brown, P. Reddaway (eds.). Authority. Power and Policy in the USSR, b
Macmillan, 1980.
19 Reddaway P. Dissent in the Soviet Union / / Problems of Communism. Vol. XXXI1-
№ 6. November-December 1983. P. 1-15, at p. 14.

562
lie преминут этим воспользоваться. К тому же в издаваемых там, и
прежде всего в Эстонии, литературных журналах и переводах ино­
странной литературы удавалось печатать материалы такого рода,
публикация которых признавалась московскими издательствами по-
дитически невозможной. Более того, самиздат получил наибольшее
среди советских республик (по отношению к численности населения)
распространение в Литве20.
Особый случай в советской национальной политике представляли
евреи. Граждане еврейского происхождения признавались в СССР
самостоятельной нацией, но они были рассеяны по всей территории
страны. На протяжении 1970-х гг. евреи в большом количестве эми­
грировали из страны. Но для того чтобы выехать, им приходилось вы­
держивать борьбу с властями, а некоторым в праве выезда из страны
отказывали. Тем не менее эмиграция приобрела небывалые с 1920-х гг.
масштабы, и эта была одна из тех областей, в которых в советской
политике при Брежневе произошли серьезные перемены. Хотя в по­
следние годы его жизни число эмигрантов-евреев несколько сократи­
лось, но даже в 1980 г. в Израиль или через Израиль в Соединенные
Штаты выехали 21 тыс. 471 человек. К концу этого года общее число
евреев, выехавших из СССР за предыдущее десятилетие, приблизи­
лось к четверти миллиона человек, причем в стране еще оставалось
примерно 1,8 млн еврейского населения21. В 1970-е гг. был также
разрешен выезд в Германию десяткам тысяч советских немцев. Раз­
решение представителям двух этих наций эмигрировать представля­
лось советскому руководству меньшим злом, чем оставление в стране
такого количества недовольных граждан, тем более пользовавшихся
мощной поддержкой из-за рубежа. Поддержка права советских евре­
ев на эмиграцию приобрела форму шумной кампании и стала объ­
ектом лоббирования прежде всего в США, в то время как Западная
Германия вела тихую дипломатическую игру в пользу эмиграции со­
ветских граждан немецкой национальности.
Эмиграция, пусть даже крайне неохотно разрешенная советскими
властями, стала заметным изменением советской политики в сторону ее
некоторой либерализации, которое, однако, не повлекло за собой более
Масштабной либерализации внутри Советского Союза. Это произошло
частично потому, что среди советских евреев, представлявших хоро­

20
Vardys V. S. Lithuanians / / G. Smith (ed.). The Nationality Question in the Soviet
Bion. L.: Longman, 1990. P. 72-91, at p. 78-79; Vardys. The Catholic Church, Dissent and
to n a lity in Soviet Lithuania. NY: Columbia University Press, 1978.
1 Salitan L. J. Politics and Nationality in Contemporary Soviet-Jewish Emigration,
Ш68-1989. L.: Macmillan, 1992. P. 96-97.

563
шо образованную группу населения, было немало людей, решительно
настроенных в пользу реформирования системы, многие из которых,
естественно, оказались в числе эмигрантов. Даже после масштабной
эмиграции евреи оставались в процентном отношении одной из наибо­
лее широко представленных наций внутри Коммунистической партии
Советского Союза, хотя сам факт того, что столь большое число желало
выехать из страны, не облегчал существование еще большему числу со­
ветских граждан еврейской национальности, намеревавшихся оставать­
ся на прежнем месте жительства. Хотя после сталинской антисемит­
ской кампании, развязанной в конце 1940-х - начале 1950-х гг., евреев,
за редкими исключениями вроде Кагановича, остававшегося в Полит­
бюро до 1957 г., не допускали на высшие посты в партии и КГБ, но зна­
чительное число ученых еврейского происхождения оставались на ве­
дущих позициях в самых важных советских научно-исследовательских
учреждениях и высших учебных заведениях.
Диссидентством с националистическим уклоном, представлявшим­
ся потенциально наиболее опасным с точки зрения подтачивания усто­
ев советской системы, следует считать русский национализм, учитывая
тот факт, что русские составляли более половины общей численности
населения страны, а на долю РСФСР приходилось три четверти пло­
щади ее территории. Если русские националисты и были вынуждены
продолжать клясться в верности марксизму-ленинизму, то развитие
русского национализма способно было самым фатальным образом по­
дорвать основы советского государства. На самом деле в брежневскую
эру наблюдалось очень быстрое распространение русского национализ­
ма, хотя в этом движении присутствовало много самых разнообразных
течений. Были русские националисты, отождествлявшие Советский
Союз с великой Россией и полностью вписывавшиеся в советскую го­
сударственность, восхваляя великодержавный статус СССР. Но были
среди них и иные, которые усматривали в СССР избыток интернацио­
нализма и подчеркивали тот факт, что остальные 14 советских респу­
блик имели собственные столицы и республиканские институты типа
собственных Академий наук в то время, как столица России Москва
совпадала с общесоюзной, а самим русским оставалось довольствовать­
ся тем, что они составляют подавляющее большинство в ряде союзных
институтов. Для некоторых националистов, таких как, например, Сол­
женицын, русский национализм был самым тесным образом перепле­
тен с уважением к православной церкви и ненавистью к преследовани­
ям христианства на протяжении всей коммунистической эры. Среди
писателей, которых в той или иной степени можно было причислить
к националистам, были представители литературного течения, полу-
чившего название «деревенская проза». Они были склонны идеал из и-
564
ровать русское крестьянство и обличать разрушение коммунистами
традиционных устоев сельской жизни. Еще одно литературное тече­
ние, для примыкания к которому не требовалось обязательно быть на­
ционалистом, было связано с проблемами экологии. Эта разрешенная
властями форма диссидентства включала, например, борьбу за спасе­
ние самого крупного в мире пресноводного озера Байкал, хотя нередко
высказывание озабоченности в отношении экологии шло вразрез с во­
просами экономического роста и материально-технического развития,
всегда стоявших в центре внимания коммунистического режима22.
Русские националисты, присутствовавшие внутри коммунистиче­
ской партии, были настроены против интернационализма и влияния
Запада и очень часто являлись оголтелыми антисемитами, видевши­
ми в евреях типичных представителей интернационализма с силь­
ными зарубежными связями. Если рассматривать разброс взглядов
внутри КПСС, то следует отметить фундаментальные различия меж­
ду представителями «русской партии» с одной стороны и теми, кто
стремился к большей интеграции страны в окружающий мир, с дру­
гой. Многих представителей второго течения с известной натяжкой
можно было именовать западниками. Хотя Михаил Суслов и Юрий
Андропов оба были достаточно ортодоксальными коммунистами, но
тем не менее Суслова считали защитником русских националистов,
в то время как Андропов, что может многим показаться странным,
считался покровителем интернационалистов. Сам Андропов никог­
да не выезжал ни в одну некоммунистическую западную страну, но
он обычно питал расположение к институтам, занимавшимся иссле­
дованиями западного мира, таким как, например, Институт США и
Канады, основанный в начале брежневской эры, и Институт мировой
экономики и международных отношений (ИМЭМО), существовав­
ший еще дольше, в которых никогда не ощущался недостаток запад­
ников. Андропов являлся также ненавистной фигурой для многих
русских националистов23.

22 Dunlop J. В. The Faces of Contemporary Russian Nationalism. Princeton: Princeton

University Press. 1983. P. 87-92. Более подробные сведения о борьбе русских защит­
ников природы содержатся в работе: Weiner D. R. A Little Corner of freedom: Russian
Nature Protection from Stalin to Gorbachev. Berkeley: University of California Press,
1999.
° В 2006 г. в Москве вышла книга одного из бывших советских специалистов по
«контрпропаганде» Александра Байгушева под названием «Русская партия внутри
КПСС», в которой автор, полностью себя отождествляющий с этой партией, утверж-
Дает, что она была представлена практически на всех уровнях КПСС, а ее главным вра-
г°м являлся Андропов. Книга насквозь пропитана антисемитизмом, а сам Андропов в
Ней постоянно именуется «Андроповым-Файнштейном» (с намеком на фамилию его
Матери и, соответственно, наполовину еврейское происхождение). Временами автор

565
 Андропов был человеком со сложным характером, и одна из сто­
рон его личности заключалась в том, что он имел интеллектуальные
интересы и любил окружать себя интеллигентными людьми. Об этом
свидетельствуют дальнейшие карьеры партийных интеллектуалов,
работавших в аппарате Центрального Комитета под его началом до
того, как он был назначен председателем КГБ. Некоторые из них в
годы перестройки стали видными реформаторами, самым заметным
из которых был Шахназаров. Андропов также поддержал Кадара, ког­
да венгерский лидер в 1970-е гг. затеял в своей стране экономические
реформы, ничего похожего на которые не наблюдалось ни в одной
другой стране советского блока того времени. Вместе с тем в 1968 г.
он занимал наиболее жесткие позиции в отношении Чехословакии, и
в целом его склонность к реформаторству носила весьма ограничен­
ный характер. Но Андропов определенно не являлся националистом.
Напротив, Суслов больше всех остальных членов высшего партийно­
го руководства способствовал тому, что русский национализм оказал­
ся наименее жестко преследуемой в 1970-х гг. разновидностью дис­
сидентства. Благодаря его покровительству многие книги и статьи,
бывшие по своему содержанию скорее националистическими, неже­
ли ленинисткими, тогда были пропущены цензурой. Ближе к концу
брежневской эры русские националисты доминировали в редакциях
трех наиболее заметных литературных журналов (на самом деле та­
ких изданий было намного больше) - «Молодая гвардия», «Москва»
и «Наш современник», выходивших суммарным тиражом почти в
1,5 млн экземпляров24. Эти тиражи были несопоставимы с возмож­
ностями самиздата, в котором, тем не менее, также присутствовали
публикации с русским националистическим уклоном.

Отклонения в культуре
До какого-то времени давление снизу влияло на официальную
политику, не затрагивая фундаментальных основ коммунистической
системы. Хотя принцип «руководящей роли партии» поддерживал­
ся в политической системе брежневской эры, но в области массовой
культуры партия все чаще оказывалась в хвосте событий, нежели ру­
ководила ими. Молодежная культура становилась все более интер­
национальной. Чиновники, приставленные надзирать за культурой,
долгое время воевали с джинсами и рок-музыкой, но потерпели пора-

называет его также «иудей-чекист Андропов» (см.: Байгушев А. Русская партия вну­
три КПСС. М.: Алгоритм-Книга, 2005, особенно с. 200).
24 Dunlop. The Faces of Contemporary Russian Nationalism. P. 57.

566
ясение на обоих фронтах. Партийная пропаганда могла сколь угодно
неистовствовать по поводу «декадентского» западного влияния, но
эффект от ее выступлений был ничтожен. Не преуспев в запретах мо­
лодежи покупать джинсы у западных туристов, советское государство
начало производить собственные. Но очень скоро обнаружилось, что
реальным спросом пользуются только джинсы с западными этикет­
ками. Поскольку настоящие джинсы было сложно достать, а стоили
они достаточно дорого, то вскоре возник процветающий черный ры­
нок поддельных западных джинсов25. Доминирование в музыке по­
пулярных западных групп, начиная с «Битлз», в Советском Союзе и
Восточной Европе приобрело едва ли не менее заметный характер,
чем погоня за западным ширпотребом. Но это не было особенным
проявлением политического нонконформизма, а скорее простым
уходом от консервативных норм официальной культуры.
Большим политическим потенциалом по сравнению с западной
рок-музыкой в Советском Союзе обладала исключительно местная
форма музыкального протеста, которая не была частью ни офици­
альной культуры, ни диссидентского движения, занимая некое про­
межуточное положение. Тремя наиболее популярными представите­
лями этого направления, получившего название «авторская песня»,
были Владимир Высоцкий, Александр Галич и Булат Окуджава, ис­
полнявшие под гитару песни собственного сочинения26. При жизни
Высоцкого, выдающегося актера театра на Таганке и не менее выдаю­
щегося поэта, всего несколько его песен было записано на пластинки,
разрешенные к распространению. Большинство же его песен, наряду
с произведениями других авторов этого направления, распространя­
лись через так называемый магнитиздат, представлявший магнито­
фонную версию литературного самиздата. Когда Высоцкий умер,
едва перевалив за сорок лет, в 1980 г., огромное количество народа,
собравшегося на его похороны, стало редкой для эры Брежнева пу­
бличной демонстрацией уровня критического настроя, присутство­
вавшего в обществе. Наименее терпимый для советских культурных
властей, весьма настороженно относившихся ко всем троим, Галич
также был актером по профессии, в котором тяга к писательству взя­
ла верх над актерством. Его исключили из Союза писателей в 1971 г.,
а затем и выслали из Советского Союза в 1974. Окуджава, чьи мать-
грузинка и отец-армянин оба были арестованы в 1937 г., в своей са­

25 Yurchak A. Everything Was Forever Until It Was No More: The Last Soviet
Generation. Princeton: Princeton University Press. 2006. P. 158-237, esp. p. 196.
26 Smith G. S. Songs to Seven Strings: Russian Guitar Poetry and Soviet ‘Mass Song’.
Bloomington: Indiana University Press, 1984.

567
тире на советскую действительность был мягче двух других своих
коллег, а его песни были проникнуты ностальгией по прежним вре­
менам и любовью к старым московским улицам и домам. Он един­
ственный из троих дожил до перестройки, в ходе которой был горя­
чим сторонником либерализации и демократизации страны. Почти с
самого начала эры Горбачева произведения всех трех поэтов-певцов
стали открыто и широко распространяться. Галич, скончавшийся в
1977 г., был полностью реабилитирован в 1988. Аудитория магнито­
фонных записей исполнителей авторской песни состояла не только
или преимущественно из студентов, но охватывала также поколение
интеллигенции, которое достигло взрослых лет в хрущевскую эру и
чей антисталинизм не позволял власти повернуть колесо истории
вспять в течение двух десятилетий после смещения Хрущева.

В н утр и с и с те м н ы е д и с с и д е н ты
Многие открытые диссиденты, понесшие за свою деятельность
наказание со стороны партийно-государственной власти, начинали
с того, что пытались скорее выправить, чем полностью разрушить
правила, по которым жила система. Это полностью относится к Мед­
ведеву, но даже Солженицын соглашался вырезать некоторые куски
из своих первых опубликованных произведений ради того, чтобы
они могли появиться в «Новом мире». Солженицын также вступил в
Союз писателей, из которого был вскоре, в 1969 г., исключен. На сле­
дующий после его исключения год Солженицыну, к замешательству
советских властей, была присуждена Нобелевская премия по лите­
ратуре. Только после того как Солженицыну стало совершенно ясно,
что он больше не может надеяться на публикацию своих работ в Рос­
сии, его скрываемый до той поры антикоммунизм стал очевиден для
всего мира. В глубокой тайне он в 1968 г. завершил работу над «Ар­
хипелагом Гулаг», потрясающим повествованием о судьбе политиче­
ских заключенных, но тогда не дал разрешения на его публикацию
за границей. Но когда «Архипелаг» был все же впервые напечатан на
Западе в 1973 г., Политбюро решило, что Солженицын стал слишком
опасен, чтобы оставлять его на свободе в стране, но слишком изве­
стен, чтобы засадить его, как в сталинские времена, в тюрьму снова.
Он был арестован в феврале 1974 г., депортирован из СССР и лишен
советского гражданства.
Еще более открыто попытался повлиять на развитие советского
общества изнутри Андрей Сахаров. Будучи выдающимся физиком
и одним из тех, кто внес самый значительный вклад в создание со­
ветского термоядерного оружия, он без колебаний осмеливался да­
568
вать советы руководителям Советского Союза и убеждать их в не­
обходимости изменения проводимой ими политики. В частности, он
уговаривал Хрущева отказаться от наземных и воздушных испыта­
ний ядерного оружия. Посредством написанного им в 1968 г. и рас­
пространявшегося через самиздат эссе «Размышления о прогрессе,
мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», Сахаров
рассчитывал повлиять как на правительства, включая руководство
его собственной страны, так и на мировое общественное мнение.
У этого сахаровского произведения не было никаких шансов быть
опубликованным в брежневском Советском Союзе, а когда оно было
напечатано на Западе, Сахарова лишили допуска к работам, содержав­
шим государственные тайны, и многих связанных с этим привилегий.
В течение 1970-х гг. он становился все более радикальным критиком
советской политики, и в начале 1980 г. его отправили во внутреннюю
ссылку в город Горький, которому ныне возращено его историческое
название Нижний Новгород, без права выезда из него. Сахаров смог
вернуться жить и работать в Москву только в январе 1987 г. после
того, как в декабре 1986 г. ему позвонил по телефону Горбачев и при­
гласил приехать обратно. (В 1989 г. Сахарова избрали депутатом ре­
формированного советского парламента. Он внезапно скончался в
декабре того же года.)
Вместе с тем в брежневскую эпоху тысячи людей сумели сохра­
нить себя в качестве реформаторов, действуя внутри границ системы
и расширяя их, когда им представлялась такая возможность. В тех
случаях, если они заходили слишком далеко, то в один прекрасный
день оказывались выкинутыми из системы, превратившись из вну­
три- во внесистемных реформаторов или, иными словами, в откры­
тых диссидентов. Со временем эволюционисты, работавшие над из­
менением системы изнутри, стали играть все более заметные роли в
преобразованиях политики и характера советского государства. Их
Достижения в брежневскую пору были достаточно скромными, но
сам факт их присутствия внутри системы оказался критически важ­
ным, когда к власти в 1985 г. пришел новый, реформаторски настро­
енный Генеральный секретарь. Сама система была такова, что он был
вынужден назначать на ответственные посты людей, уже обладав­
ших определенным авторитетом внутри партии. Если он желал по­
добрать людей со свежими идеями, способных заразить ими других,
то по крайней мере некоторые из них уже должны были обладать
°пытом пребывания в коридорах власти в здании Центрального Ко­
митета партии. Из тех, кто играл важные роли в период перестройки,
к такой категории людей относились трое - Александр Яковлев, Ана-
толий Черняев и Георгий Шахназаров. Все трое воевали на фронтах
569
Второй мировой войны, но опровергали устоявшееся, но ошибочное
представление, что все ветераны войны являлись сталинистами. Бу­
дучи убежденными противниками сталинизма, они, тем не менее, за­
нимали высокие должности в аппарате Центрального Комитета. При
Брежневе Яковлев был действующим руководителем Отдела пропа­
ганды ЦК, Черняев - заместителем заведующего Международным
отделом, а Шахназаров - заместителем заведующего Отделом социа­
листических стран.
Несмотря на то что взгляды всех троих постепенно эволюциони­
ровали и в начале 1970-х гг. сильно отличались от тех, которыми они
обладали в конце 1980-х, но даже в те ранние годы они считались в
аппарате ЦК относительно либерально настроенными людьми, а по
крайней мере одного из них называли скрытым социал-демократом27.
В 1985 г. Черняев и Шахназаров оставались на своих постах замести­
телей важных отделов ЦК, но Яковлев к тому времени уже был от­
правлен в почетную ссылку, будучи назначенным в 1973 г. советским
послом в Канаде. Главным его проступком, поставленным ему в вину,
стала публикация в конце 1972 г. газетной статьи, в которой Яковлев
жестко критиковал любые формы национализма и шовинизма, вклю­
чая русский. Этим он навлек на себя гнев консервативных коммуни­
стов и русских националистических кругов. Яковлев оставался в Ка­
наде до 1983 г., когда эту страну посетил Михаил Горбачев, ставший
к тому времени, в период короткого правления Андропова, влиятель­
ным секретарем Центрального Комитета и нашедший родственную
политическую душу в советском после. По предложению Горбачева
Андропов согласился вернуть Яковлева в Москву, чтобы назначить
его директором ИМЭМО, главного мозгового центра страны по во­
просам внешней политики, откуда Горбачев, став Генеральным се­
кретарем, снова привлек его к работе в аппарате ЦК.
Реформаторскому меньшинству, сохранившему свои посты в ап­
парате Центрального Комитета при Брежневе, предстояло сыграть
особенно важную роль в политической жизни Советского Союза
после прихода к власти Горбачева. Международный отдел ЦК мно­
гими на Западе считался цитаделью ортодоксального коммунизма,
и действительно этот отдел унаследовал ту роль, которая ранее при­
надлежала Коминтерну, присматривая за неправящими коммуны -

27 Шахназаров в одном из интервью, взятым мною у него в Кремле незадолго до

того, как его вместе с Горбачевым изгнал оттуда Ельцин в декабре 1991 г., сказал, что
стал ощущать себя социал-демократом еще в начале 1960-х гг. См.: Brown A. Seven
Years that Changed the World: Perestroika in Perspective. Oxford: Oxford University
Press, 2007. P. 173.

570
стическими партиями по всему миру. Вместе с тем именно из этого
отдела Горбачев привлек в свою команду, занимавшуюся внешней
политикой в годы перестройки, многих представителей так называв­
ш и ) «нового мышления» в этой области. Одной из причин тому яв­
лялось наличие в составе отдела в качестве постоянных консультан­
тов высокообразованных людей, владевших одним или несколькими
иностранными языками и знакомых с происходящим в окружающем
мире. Зарубежные поездки и чтение западной литературы влияли на
этих людей в нежелательном для партийного руководства направле­
нии, но оно, тем не менее, было вынуждено полагаться на их знание
мира, с которым ему приходилось иметь дело.
Другим отделом ЦК, занимавшимся международными делами,
был отдел социалистических стран, в котором также были представле­
ны знающие люди, владевшие иностранными языками. Главным объ­
ектом внимания этого отдела были страны Восточной Европы, и он
также, хотя и в меньших масштабах по сравнению с Международным
отделом, служил источником «нового мышления». В этих отделах,
как и во всем аппарате ЦК, было немало людей, глубоко недовольных
ходом дел в Советском Союзе в брежневскую эру, но вынужденных
на службе держать свои мысли при себе, хотя они довольно свободно
обсуждали их в кругу близких друзей. Один из самых влиятельных
проводников «нового мышления» в эру Горбачева Анатолий Черняев
озаглавил одну из глав своих мемуаров, посвященных брежневским
временам, почти в стиле Оруэлла, назвав ее «В режиме двоемыслия
(Международный отдел ЦК)»28.
Реформаторов и просто людей, глубоко разочарованных положе­
нием дел в Советском Союзе, в значительно больших, чем в отделах
Центрального Комитета, количествах можно было обнаружить в
различных научно-исследовательских институтах. Особенно много
их было среди тех, кто имел возможность выезжать за рубеж в слу­
жебные командировки или просто в качестве туристов. Помимо Ин­
ститута США и Канады, директор которого Георгий Арбатов одно
время при Андропове возглавлял группу консультантов при отделе
социалистических стран Центрального Комитета, и ИМЭМО, воз­
главляемого на протяжении почти всей эры Брежнева сторонником
разрядки международной напряженности Николаем Иноземцевым29,

28
Черняев А.С. Моя жизнь и мое время. М.: Международные отношения, 1995.
с - 237-280.
29 В самом конце брежневской эры, но не по инициативе самого Брежнева,
ИМЭМО подвергся суровой критике от сторонников жесткого курса в руко-
ВоДстве партии, в немалой степени зараженных идеями русского национализма.

571
следует особо выделить также Институт экономики мировой социа­
листической системы во главе с Олегом Богомоловым30. Во времена
перестройки из этого института предсказуемо вышло большее, чем
откуда-либо еще, число радикальных реформаторов. Еще во времена
Брежнева в стране не было другого, более отважного института, да­
вавшего партийному руководству совсем не те советы, которые оно
желало услышать. 20 января 1980 г. институт направил в ЦК КПСС
меморандум, в котором говорилось о «безнадежности и вредности»
советской военной интервенции в Афганистан31.
Институты, создававшиеся в свое время с одними целями, могли
постепенно приходить к решению иных, порой диаметрально проти­
воположных задач по сравнению с теми, которые были поставлены
их учредителями. Так, например, Институт США и Канады во главе
с Арбатовым был организован с целью вооружения партийного ру­
ководства лучшим знанием Соединенных Штатов и эффективного
противодействия американской пропаганде со стороны Советского
Союза. Однако многие исследователи, работавшие в институте, ста­
ли не только превосходными аналитиками американской политики,
но и проамерикански, хотя отнюдь не в непатриотическом смысле,
настроенными людьми, которые находили в США многое, достой­
ное восхищения и подражания с выгодой для собственной страны.
Специалисты Института экономики мировой социалистической
системы под руководством Богомолова, одной из задач которого яв­
лялось слежение за тем, как восточноевропейские страны следуют
советским руководящим указаниям и движутся по пути укрепления
и углубления марксизма-ленинизма, стали энтузиастами некоторых
достижений в странах Восточной и Центральной Европы, которые по

Институт был обвинен в том, что пребывает в состоянии «идеологического кол­

лапса», чем он частично обязан «влиянию сионистских элементов». Эта атака на
ИМЭМО описана в работе: English R. D. Russia and the Idea of the West: Gorbachev.
Intellectuals, and the End of the Cold War. NY: Columbia University Press, 2000. P. 169
172. Более подробное описание этого инцидента содержится в истории ИМЭМО, на­
писанной Петром Черкасовым в книге: ИМЭМО: портрет на фоне эпохи. М.: Весь мир-
2004, особенно на с. 451-530.
30 О значении присутствия критически мыслящих людей в этом и других совет­
ских научно-исследовательских институтах более подробно говорится в следующих
работах: English. Russia and the Idea of the West; Malcolm N., Soviet Political Scientists
and American Politics. L.: Macmillan, 1984; Hill R. J. Soviet Politics. Political Science, and
Reform. Oxford: Martin Robertson, 1980; Checkel J. T. Ideas and International Change
Soviet/Russian Behavior and the End of the Cold War. New Haven: Yale University Press.
1997; Newton J. M. Russia, France, and the Idea of Europe. L.: Macmillan, 2003; Brown.
Seven Years that Changed the World. Esp. Ch. 6. Institutional Amphibiousness or Civil
Society: The Origins and Development of Perestroika. P. 157-189.
31 Brown. Seven Years that Changed the World. P. 174-175.

572
своему духу были весьма далеки от предпочтений советского партий­
ного руководства. Это касалось не только венгерских экономических
реформ, но и отношения некоторых работников института к подъему
«Солидарности» в Польше.
Особенно интересный пример подобной двойственности научных
институтов в коммунистических странах, которую один китайский
ученый, занимавшийся анализом развития Китая, остроумно назвал
«институциональной земноводностью»32, представлял собой отдел
научного коммунизма Института научной информации по обще­
ственным наукам (И Н И О Н ). Этот отдел был укомплектован людьми,
в служебные обязанности которых входило чтение на иностранных
языках наиболее значимых материалов, публикуемых за рубежом,
включая критические работы, посвященные Советскому Союзу. В
ИНИОН сменилось несколько достаточно либеральных директоров,
первым из которых был синолог Лев Делюсин, ранее входивший, на­
ряду с директорами двух других важных институтов Арбатовым и
Богомоловым, в андроновскую группу консультантов Отдела социа­
листических стран ЦК партии. Интеллектуалы, весьма критически
относившиеся к советским реалиям, с удовольствием поступали на
работу в отдел научного коммунизма ИНИОН, оказавшийся для них
очень привлекательным местом службы, где они получили возмож­
ность на законных основаниях знакомиться с интересными материа­
лами, которые было бы трудно найти в самиздате.
Одной из тех, кто трудился в этом, как считалось, оплоте
марксизма-ленинизма, была активная советская диссидентка Люд­
мила Алексеева, которая в свободное от работы время занималась
перепечаткой и распространением подпольной литературы33. В пе­
риод работы в отделе научного коммунизма она, как и все осталь­
ные его сотрудники, состояла в коммунистической партии. Другие
люди, обладавшие критическим мышлением, из числа работников
этого подразделения И Н ИО Н и других институтов, занимавшихся
исследованиями в области общественных наук или международных
отношений, оставались «внутрисистемными реформаторами» или

32 Ding X.L. Institutional Amphibiousness and the Transition from Communism: The
Case of China / / British Journal of Political Science. Vol. 24. № 3. July 1994. P. 293-318.
33 Alexeyeva L. Goldberg P. The Thaw Generation: Coming of Age in the Post-Stalin
Eta. Boston: Little, Brown, 1990, об ИНИОН и Делюсине Р. 236. Однажды, когда в
1970-х гг. я попытался восстановить контакты с Леонидом Волковым, эрудированным
Человеком с отчетливо выраженными антикоммунистическими взглядами, с которым
я °бщался во время своего предыдущего визита в Москву, я позвонил в ИНИОН, где
°н тогда работал, и сказал телефонистке, что не знаю его добавочного номера, она от-
Ветила: «Звоните в отдел научного коммунизма».

573
«внутриструктурными диссидентами». Широко распространенная
на Западе идея, согласно которой в брежневские годы все советские
граждане подразделялись на диссидентов с одной стороны и конфор­
мистов с другой, и при этом члены коммунистической партии состав­
ляли ультраконсервативную часть общества, представляется крайне
ошибочной. Среди членов КПСС были сталинисты, коммунисты-
идеалисты, возлагавшие надежды на возврат к идеям позднего Ле­
нина или ставшего жертвой террора Бухарина, националисты, люди
социал-демократических или даже либеральных взглядов. Но систе­
ма была такова, что только смена высшего руководства партии могла
позволить расцвести всем «этим ста цветам».

Успехи и неудачи
С точки зрения коммунистических правителей брежневская эпоха
была во многих отношениях успешной. В тот период СССР к началу
1970-х гг. добился приблизительного паритета в военном отноше­
нии с Соединенными Штатами, хотя основой его «сверхдержавного»
статуса служил непропорционально большой объем ресурсов, рас­
ходуемых на военные цели. Не обладая каким-либо экономическим
суперпревосходством, Советский Союз располагал богатейшими в
мире запасами некоторых полезных ископаемых. Вместе с тем зави­
симость от продаж природных ресурсов, прежде всего нефти и газа,
служила безусловным признаком слабости советской экономики.
Даже «нефтяной кризис», поразивший Европу в 1973 г. в результате
резкого подорожания нефти, обернулся щедрым подарком для эко­
номики Советского Союза. Способность брежневского руководства
поддерживать на должном уровне благосостояние различных групп
элиты во многом зависела от возможности продавать нефть по вы­
годным ценам. Но к концу брежневской эры сохранять довольство
элит своим положением стало сложнее, чем в ее начале. Темпы эконо­
мического роста на протяжении всего этого периода устойчиво сни­
жались, а в последние годы жизни Брежнева практически упали до
нулевой отметки.
Для того чтобы понизить вероятность вспышек народного недо­
вольства, лидеры КПСС не полагались исключительно на угрозы
прибегнуть к средствам принуждения. Правительство субсидирова­
ло поддержание низких цен на основные продукты питания, но при
этом многие товары широкого потребления оставались в дефиците.
Дефицитная экономика означала, что людям приходилось тратить
много времени на поиск дефицитных товаров, но повышение цен вы­
зывало общественное негодование. Стояние в очередях представлД'
574
л0сь более справедливым, чем скачки цен, от которых сильнее всего
страдали наименее обеспеченные слои населения. Брежневское ру­
ководство с крайней осторожностью подходило к разрешению подоб­
ных проблем, несмотря даже на то, что субсидирование стабильных
цен на хлеб и мясо постоянно требовало растущих расходов. К концу
правления Брежнева субсидирование производства сельскохозяй­
ственной продукции достигло в СССР невероятных (по междуна­
родным стандартам) масштабов. Почти четвертая часть советских
инвестиций уходила в крайне неэффективный сельскохозяйствен­
ный сектор экономики34. В целом уровень субсидирования был не­
допустимо высоким, а его радикальное понижение было бы намного
проще осуществить в условиях крайне авторитарного или, в точном
соответствии с определением этого термина, тоталитарного35 режи­
ма, существовавшего в 1970-е гг., чем при либерализованной системе
конца 1980-х гг., когда можно было уже открыто выступать в защиту
рыночной политики, но ее внедрение слишком запоздало36.

34 Hanson. The Rise and Fall of the Soviet Economy. P. 162.

35 Огромное количество чернил было израсходовано в спорах между теми, кто
утверждал, что коммунистические системы всегда и везде являлись тоталитарными, и
теми, кто доказывал, что термин «тоталитаризм» применительно к некоторым комму­
нистическим странам в то или иное время скорее вводит в заблуждение, нежели поле­
зен для их описания. Среди последних имеются свои разногласия относительно того,
когда и где точно определение той или иной системы как тоталитарной становится
преувеличением. Порой используемые аргументы вытекают из ошибок в наблюдениях,
но гораздо чаще связаны с терминологическими разночтениями. Если тоталитаризм в
самом чистом виде никогда и нигде не существовал, не считая страниц оруэлловского
романа «1984», то было бы абсурдом возражать против самой концепции тоталитариз­
ма или ее приложения к «развитому» сталинизму на том основании, что даже Сталин,
обладавший достаточной властью, чтобы отправлять на смерть своих «коллег» по пар­
тийному руководству, был не в состоянии лично контролировать все на свете. Суще­
ствовали некоторые коммунистические режимы, настолько близко подходившие под
°пределение «идеального тоталитаризма», что с полным на то основанием их можно
было считать тоталитарными. На мой взгляд, брежневский Советский Союз к этой
категории не относился. Существовавшая в нем коммунистическая система являлась
Достаточно авторитарной, но, называя ее тоталитарной, мы скорее упускаем из виду,
нежели высвечиваем важные сдвиги внутри советского общества. Более подробно
концепции тоталитаризма и авторитаризма и их приложения рассмотрены в моей ста-
Tbe: The Study of Totalitarianism and Authoritarianism / / J. Hayward, B. Barry, A. Brown
(eds.). The British Study of Politics in the Twentieth Century. Oxford: Oxford University
ress for the British Academy, 1999. P. 345-394, esp. p. 354-360.
36 Развитие экономического кризиса в 1980-е гг. хорошо описано и проиллю­
стрировано Егором Гайдаром, хотя в своем описании политических изменений в
°ветском Союзе он слишком склоняется в сторону экономического детерминизма:
аШаг Y. Collapse of an Empire: Lessons for Modem Russia. Washington DC: Brookings
lnstitution, 2007.

575
 Брежневская эра стала временем, когда жизнь десятков миллио­
нов советских граждан протекала мирно и предсказуемо, как ни­
когда прежде. Это был также период относительно стабильных цен.
Большинство народа жило, не боясь КГБ. Если в сталинские времена
любой человек мог быть легко втянут в водоворот государственного
террора по анонимному доносу или просто по игре случая, то в бреж­
невскую эру КГБ вызывал на допросы только тех, кто достаточно
серьезно нарушал установленные в Советском Союзе правила игры.
Даже в таких случаях, когда человек был уличен в соучастии в самиз­
дате, в котором подавляющее большинство населения не участвовало,
КГБ, как правило, не лишал нарушителя свободы, ограничиваясь на
первый случай простым предупреждением. Во многих опросах обще­
ственного мнения, проводившихся в постсоветской России, в ответ на
вопрос, когда в России в XX веке жилось лучше всего, немалое число
респондентов называли именно брежневскую эру37. В 1970-х гг. в Со­
ветском Союзе стало больше, чем когда-либо, образованных людей.
В середине этого периода в высших учебных заведениях обучались
4,5 млн студентов. Всеобщее образование стало одним из несомнен­
ных достижений советской системы. Но повышение уровня обра­
зованности населения представляло собой палку о двух концах, по­
скольку в долгосрочной перспективе угрожало выживанию системы.
Хорошо образованные люди чаще прислушивались к сообщениям
зарубежных радиостанций и не склонны были принимать за чистую
монету оптимистические репортажи о советской действительности,
распространяемые местными СМИ. Они все острее испытывали не­
довольство ограничениями перечней разрешенной для чтения лите­
ратуры и запретами на зарубежные поездки, особенно когда имели
возможность сравнивать свое положение с аналогичными западны­
ми специалистами. В течение нескольких десятилетий советских
людей принуждали сравнивать ситуацию в стране с прошлым и на­
ходить удовлетворение в том, что уровень их жизни постепенно по­
вышался. Когда же они проводили такое сравнение не во времени, а
в пространстве, то все зависело от выбора базы для сравнения. В при­
балтийских республиках их граждане сравнивали свою жизнь с бли­
жайшими скандинавскими соседями, и у них были все основания для

37 Результаты одного из таких профессиональных опросов приведены в статье:

Дубин Б. Лицо эпохи: Брежневский период в столкновении различных оценок
Мониторинг общественного мнения. М.: ВЦИОМ, 2003. № 3 (65). С. 26-40. См. так­
же: Brown A. Cultural Change and Continuity in the Transition from Communism: '1llC
Russian Case / / L. E. Harrison, P. L. Berger (eds.). Developing Cultures: Case Studies. M :
Routledge, 2006. P. 387-405.

576
недовольства своим существованием. В таких странах, как Швеция,
Норвегия и Финляндия намного более высокий уровень экономи­
ческого благосостояния сочетался с политическими свободами. Для
народов советской Средней Азии база для сравнения была совсем
иной. Относительно благополучное их существование очень выгодно
отличалось от соседнего Китая в годы «культурной революции», а по
уровню экономического развития и образования они намного превос­
ходили соседний Афганистан. Русские, и прежде всего обладавшие
профессиями, приближавшими их к образованному среднему клас­
су по таким параметрам как широта чтения, возможность посещения
театров и кинотеатров, еще сильнее завидовали свободам, которыми
обладали их коллеги в Западной Европе и Северной Америке, для
них недоступных. Естественно, что они все чаще сравнивали свою
жизнь именно с этими развитыми западными странами.
Было достаточно оснований для недовольства положением дел в
Советском Союзе. Брежневская эра характеризовалась нарастанием
социальных проблем и усилением разрушительных в долгосрочном
плане тенденций. Среди социальных проблем на первый план выдви­
нулся рост пьянства и алкоголизма с их негативными последствиями
для здоровья людей. Злоупотребление алкоголем было одной из при­
чин, по которым средняя ожидаемая продолжительность жизни муж­
чин в Советском Союзе сократилась с 66 лет в 1964 г. до 62 в начале
1980-х гг. Такое сокращение продолжительности жизни за период
менее двух десятилетий было совершенно необычным явлением для
промышленно развитых стран38. Существовала также демографиче­
ская проблема, имевшая серьезные последствия в долгосрочной пер­
спективе. Если население советской Средней Азии росло достаточно
быстрыми темпами, то в европейской части СССР численность на­
селения держалась на прежнем уровне или даже сокращалась. Неко­
торых советских аналитиков очень беспокоила малая населенность
Сибири, где сосредоточена столь значительная доля российских ми­
неральных ресурсов, при наличии на ее границах миллиарда китай­
цев.
Международные отношения Советского Союза в эпоху Брежнева
в основном рассмотрены в ряде других глав книги. Эту сторону его
Деятельности вряд ли можно признать особенно успешной. К 1982 г.
УСоветского Союза сложились недружественные отношения с США,

38 Средняя продолжительность жизни мужчин в постсоветской России стала еще

НиЖе, составив в 1994 г. 57,6 лет, после чего к 1999 г. немного выросла, достигнув поч-
ти 60 лет. Между тем средняя продолжительность жизни российских женщин к тому
вРемени составляла 72 года.

577
Китаем и странами Западной Европы. Советские руководители под­
держивали хорошие отношения со своими восточноевропейскими
коллегами, но взаимные симпатии лидеров далеко не разделялись
большинством населения этих стран. В частности, граждане Чехо­
словакии не забыли разгром Пражской весны, а военное положение,
формально введенное в Польше ее собственными правителями, от­
нюдь не способствовало ослаблению враждебности поляков в от­
ношении Советского Союза. Советские войска увязли в афганской
войне, в которой они могли рассчитывать не более чем на дорогосто­
ящее поддержание неустойчивого равновесия между враждующими
сторонами. Несмотря на всю ностальгию по брежневским временам,
испытывавшуюся людьми особенно сильно в первое десятилетие по­
сле падения коммунизма, нельзя не отметить, что это была эпоха ве­
личайшего лицемерия. Если публичная критика режима и открытые
социальные конфликты были в то время достаточно редкими явле­
ниями, то это объяснялось главным образом жесткостью цензуры, на­
личием сложной системы поощрения конформистского поведения в
политике и наказаний за нарушение установленных норм.
 Часть ЧЕТВЕРТАЯ
ПОД Н А Ж И М О М П Л Ю РА Л И ЗМ А

21. ПОЛЬСКИЕ ВЫЗОВЫ: ИОАНН ПАВЕЛ II,

ЛЕХ ВАЛЕНСА, ПОДЪЕМ «СОЛИДАРНОСТИ»
В начале 1970-х гг. бытовало мнение, что давление со стороны ин­
теллектуалов не представляет серьезной угрозы коммунистическим
режимам. Считалось, что только рабочие бунты способны повлечь
за собой сколь бы то ни было серьезные последствия. Очевидно, что
такое мнение являлось ошибочным. Драматические изменения, про­
исходившие в 1968 г. в Чехословакии, возглавляла интеллигенция и
прежде всего партийные интеллектуалы, и потребовалось почти пол­
миллиона солдат, чтобы остановить этот процесс. Вместе с тем прав­
доподобие общему положению о решающей роли протестов рабочих
придавали события 1968 и 1970 г. в Польше. Более того, не прихо­
дится сомневаться в том, что недовольство рабочих создавало особые
проблемы для коммунистических систем. В конце концов, все комму­
нистические страны были государствами, в которых рабочему классу
якобы принадлежала «ведущая роль» даже в тех случаях, когда они
отказывались от доктрины «диктатуры пролетариата». В любом слу­
чае предполагалось, что рабочие «делегировали» свою ведущую роль
непосредственно коммунистической партии.
Польские рабочие больше трудящихся других европейских ком­
мунистических стран бросали вызов этим ортодоксальным теорети­
ческим положениям. Первый раз это произошло в 1956 г. и повтори-
лось в начале, середине и конце 1970-х гг. В начале 1970-х гг, казалось,
По крайней мере в Польше, что промышленные рабочие сумели на­
качать реальные политические мускулы. В 1968 г., когда интелли-
Генция и власть конфликтовали между собой, рабочие оставались в
стороне, не обнаруживая никакого желания втягиваться в столкно-
Ве«ия между ними. Тогда интеллектуалы проиграли сражение с вла-
стью. Некоторые видные ученые покинули страну в поисках лучшей
Доли, а другие были изолированы или запуганы достаточно, чтобы
579
держаться в тени в течение нескольких следующих лет. Напротив, в
декабре 1970 г. рабочие волнения привели партийное руководство в
состояние паники и раскола, повлекшее за собой свержение Гомулки
и начало некоторых перемен в экономической политике.
В 1968 г. польские интеллектуалы, вдохновленные событиями в
Чехословакии, начали высказывать свое мнение все более открыто.
В том году студенты особенно массово участвовали в мартовских
демонстрациях. В том же месяце ряд наиболее выдающихся про­
фессоров были уволены из Варшавского университета. Среди них
были философ Лешек Колаковский, экономист Влодзимеж Брус и
социологи Зигмунт Бауман и Мария Хиржовиц. В конце марта рек­
тор университета объявил о временном роспуске экономического,
философского, социологического и психологического факультетов,
лишив таким образом 1616 студентов возможности продолжить свое
образование. В дополнение к тому студенты-математики и физики
третьего года обучения внезапно узнали о роспуске их курсов1.
В методах, применявшихся польским руководством в борьбе с
интеллектуальными дрожжами недовольства, присутствовал ощути­
мый антисемитский оттенок. Среди тех, кто стал объектом пресле­
дований властей, было немало людей с еврейскими корнями. Хотя
инициатором кампании был сам Гомулка, но особую поддержку она
получила со стороны партийной фракции так называемых «партизан»
(или «патриотов»), возглавляемой тогдашним министром внутрен­
них дел генералом Мечиславом Мочаром. С ними контактировал
партийный руководитель Катовицкого промышленного региона
Эдвард Терек, которого, правда, нередко причисляли к партийной
группировке так называемых «прагматиков». Цель всей кампании за­
ключалась в удалении из высшего политического руководства и ака­
демических кругов так называемых «сионистов» (читай - евреев), а
также в общем их очищении от «ревизионистов» и либералов. На са­
мом деле в Польше осталось относительно немного людей еврейско­
го происхождения, поскольку почти 90% польских евреев были уни­
чтожены во время Второй мировой войны. Впоследствии выжившим
евреям, пожелавшим эмигрировать, как многие из них и поступили,
было разрешено выехать из страны. Те же, что остались, в значитель­
но большей степени ощущали себя поляками, а не евреями. Среди
них было немало давних коммунистов. Кампания против них была
составной частью борьбы за подрыв позиций Гомулки и последую­

1 Raina Р. Political Opposition in Poland 1954-1977. L: Poets and Painters Press

1978. P. 146.

580
щее его снятие с поста лидера партии. Не случись «кризиса» в Чехо­
словакии, как его видели европейские коммунистические лидеры, во
время которого Гомулка на протяжении всего 1968 г. поддерживал
тесные связи с советским руководством, вполне вероятно, что поль­
ский партийный лидер лишился бы своего поста уже в том году2.
Демонстрации рабочих, положившие начало смене партийного
руководства, произошли в декабре 1970 г. Если учесть, что на про­
тяжении предыдущего десятилетия реальные доходы трудящихся
почти не росли, то объявление о повышении цен, тем более в канун
рождества, стало дополнительным ударом для граждан этой преиму­
щественно католической страны. Рабочие вышли на демонстрации в
столице страны Варшаве и заняли несколько промышленных пред­
приятий. Однако наиболее масштабные рабочие протестные акции
происходили в портовых городах на Балтике Гданьске и Щецине.
Гомулка приказал армии и полиции применить силу, и в результате
16 рабочих были застрелены на площади перед судоверфью им. Ле­
нина в Гданьске3. Это еще больше разгневало и так недовольных
рабочих судостроительных предприятий. Никто не сожалел, когда
Гомулка покинул пост, хотя пришел он к власти на гребне популяр­
ности. 20 декабря 1970 г. его сменил Терек4. В то время как продол­
жались столкновения рабочих с властями, польская интеллигенция
держалась в стороне.
Но, вопреки опыту Чехословакии, идея о том, что рабочие как
социальная группа обязательно являются главными проводниками
любых радикальных реформ, к тому времени еще окончательно не
развеялась. В конце 1970 г. и в течение последующих нескольких лет
польских рабочих за редкими исключениями удалось успокоить пу­
тем принятия краткосрочных мер по улучшению их материального
положения, не сопровождавшихся принципиальными политически­
ми реформами. Тереку поначалу удалось завоевать поддержку рабо­

2 Ibid. Р. 148-149; Kolakowski L. The Intelligentsia / / A. Brumberg (ed.). Poland:

Genesis of a Revolution. NY: Vintage Books, 1983. P. 54-67, at p. 61-62; Szafar T. Anti-
Semitism: A Trusty Weapon / / A. Brumberg (ed.). Poland: Genesis of a Revolution. NY:
Vintage Books, 1983. P. 109-122, atp . 112-113.
3 A. Paczkowski, M. Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law: The Polish Crisis of
1980-81. A Documentary History. Budapest: Central European Press, 2007. P. xxix. Пан­
ковский в главе «Польша, неприятельское государство» в сборнике: Stephane Courtois
e tal. The Black Book of Communism. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1999.
p- 363-393; он приводит цифру в 45 убитых по всей Польше во время декабрьских
(1970 г.) забастовок и акций протеста (Р. 387).
4 Garton Ash Т. The Polish Revolution: Solidarity 1980-81. L: Jonathan Cape, 1983.
P- И -13; Bielasiak J. The Party: Permanent Crisis / / Brumberg (ed.), Poland: Genesis of a
Evolution. P.10-25, atp. 15.

581
чих. Он посещал судоверфи и заводы и казался человеком, умеющим
прислушиваться к мнениям рабочих. Даже будущий лидер «С оли ­
дарности» Лех Валенса в то время был им очарован5. Поддержка,
обретенная польским коммунистическим руководством, сумевшим
существенно поднять уровень жизни в стране, укрепилась и продол­
жалась в течение нескольких лет. Это было достигнуто в основном
благодаря опрометчивому заимствованию средств за рубежом, но в
первой половине 1870-х гг. многим полякам казалось, что сработала
стратегия, избранная Тереком. Опросы общественного мнения, кото­
рые начали проводиться в Польше раньше всех остальных восточно­
европейских коммунистических стран, указывали, что, например, в
1975 г. каждые трое из четырех опрошенных поляков отметили улуч­
шение своего материального положения за последние годы6. Вместе с
тем Терек, полагавшийся на улучшение экономического благосостоя­
ния как на основу собственной легитимности, избрал очень опасный
курс. Поскольку экономический бум финансировался в основном за
счет зарубежных кредитов, причем по многим долгам Польшу ожи­
дал неминуемый дефолт, отмечавшееся всеми временное повышение
жизненного уровня населения не могло продолжаться достаточно
долго. Экономические проблемы, с которыми приходилось мириться
при отсутствии надежд на лучшее будущее, воспринимались обще­
ством совсем по-иному, когда они возникли во время роста ожида­
ний.
Терек проявил способности к политическому маневрированию,
что позволило ему достаточно прочно удерживать свои позиции. За­
менив Гомулку на посту Первого секретаря, он, не теряя времени,
изгнал из руководства амбициозного Мочара, который столь настой­
чиво пытался разыгрывать националистическую карту в 1968 г. Сам
Терек стремился не только реагировать на материальные претензии
граждан, но и угождать их национальным чувствам. При его руко­
водстве правительство начало восстанавливать Королевский замок в
Варшаве, разрушенный во время войны и впоследствии лишь частич­
но отреставрированный. Он также заигрывал с католической церко­
вью, значение которой в Польше было теснейшим образом связано
с сильным чувством национального самосознания поляков. В том
числе церковь получила разрешение строить храмы в новых жилых
районах. Символическое значение имела также широко разрекламю

5 Garton Ash Т. The Polish Revolution. P. 13.

6 Pravda A. Poland 1980: From “Premature Consumerism” to Labour Solidarity
Soviet Studies. Vol. XXXIV. № 2. April 1982. P. 167-199, at p.170.

582
рованная СМИ встреча Терека с папой Павлом VI, состоявшаяся в
Ватикане в 1977 г.
Но ничто из этого не могло долго скрывать тот факт, что эконо­
мический подъем страны был иллюзорным. Явление, получившее
наименование польского «опережающего консьюмеризма», было об­
речено на краткий срок существования, поскольку не опиралось на
фундаментальные преобразования польской экономики7. Терек по­
купал в Западной Европе время [своего пребывания во власти] точно
так же, как закупал там мясо. В декабре 1976 г. рост цен был полно­
стью обращен вспять ради удовлетворения требований рабочих. Это
означало, что цены на многие продукты питания в 1976 г. остались на
том же уровне, что и десятилетие назад, хотя доходы населения суще­
ственно выросли за первую половину 1970-х гг.8 В то же время треть
доходов от польского экспорта тратилась на обслуживание иностран­
ных займов, большая часть которых уходила на финансирование бума
импортных закупок. Если Польша в 1950-е гг. была экспортером про­
довольствия, то в 1970-е она стала одним из главных его импортеров.
Опасаясь своевременно и постепенно повышать цены на продукты,
возглавляемое Тереком руководство страны выбрало худший из всех
возможных путей, внезапно подняв в июне 1976 г. цены почти на 60%
(только на мясо цены подскочила на 69%)9.
Реакция на эти действия правительства оказалась уже традици­
онной для Польши. По всей стране прошли забастовки и сидячие
демонстрации протеста, причем опять в авангарде сопротивления
властям оказались балтийские судоверфи. В городе Радом, рас­
положенном к югу от Варшавы, рабочие прибегли к решительным
действиям, похожим на те, что происходили в 1956 г. в Познани,
поджигая здания местных комитетов коммунистической партии.
Новинкой стали действия нескольких тысяч рабочих тракторного
завода под Варшавой, которые отправились на пути трансконтинен­
тальной железной дороги и остановили экспресс Париж-Москва,
привлекая таким образом международное внимание к своим про­
тестам. Правительство пошло на попятную намного скорее, чем в
1970 г. Не прошло и суток с момента объявления о повышении цен,
как соответствующее постановление было отменено. Но к рабочим,
заставившим власти пойти на уступки, были применены репрессив­

7 Выражение «опережающий консьюмеризм» ввел Алекс Правда в статье, цити­

руемой в предыдущей ссылке.
8 Garton Ash Т. The Polish Revolution. P. 16.
9 Ibid.
583
ные меры, включая избиения, аресты и увольнения нескольких ты­
сяч рабочих10.
В течение следующих нескольких лет коммунистическим прави­
телям предстояло увидеть, насколько сложнее становятся проблемы,
стоящие перед ними, если интеллигенция объединяется с рабочими
вместо того, чтобы служить самостоятельной колючкой, впивающей­
ся в тело власти. До того действия интеллигенции носили стихий­
ный характер. Уже в декабре 1975 г. большая группа интеллектуалов
протестовала против намеченных поправок к Конституции Польши,
которые должны были закрепить в основном законе страны «руково­
дящую роль» партии и принадлежность Польши к коммунистическо­
му блоку. За этим последовал период пассивности этой социальной
группы, наблюдавшийся после 1968 г. Вместе с тем сам факт оживле­
ния гражданских протестов означал, что были интеллектуалы, гото­
вые выступить в защиту рабочих, притесняемых после событий июня
1976 г.11 В сентябре того года была учреждена организация, которой
предстояло стать одним из наиболее ярких примеров развития граж­
данского общества в Польше. Речь идет о Комитете защиты рабочих,
ставшем известным под аббревиатурой К О Р12, в число основателей
которого входили писатели, историки, юристы, ученые, актеры и даже
один католический священник. Среди самых активных членов КОР
следует упомянуть Яцека Куроня, который к тому времени уже успел
быть дважды изгнанным из рядов ПОРП и отсидеть 6 лет в тюрьме за
оппозиционную деятельность, и Адама Михника, одной из главных
заслуг которого стало налаживание более успешного диалога между
польскими «левыми» и католической церковью13. КОР перерос в се­
рьезное оппозиционное движение, преуспевшее в укреплении связей
с рабочими и издании большого числа неподцензурных публикаций,
по своим масштабам намного превосходившем советский самиздат.
Издания КОР и других неожиданно возникших оппозиционных
группировок читались широкими массами трудящихся. По иронии

10 Garton Ash Т. The Polish Revolution. P. 16-17; de Weydenthal J. B. Workers and

Party in Poland / / Problems of Communism. Vol. XXIX. № 6. November-December 1980
P. 1-22, at pp. 3-4; Kolakowski. The Intelligentsia. P. 63.
11 Kolakowski. The Intelligentsia. P. 63-65.
12 О КОР в частности и в целом о развитии гражданского общества в Польше с.м.;
Bernhard М. Н. The Origins of Democratization in Poland. NY: ColumbiaUniversity Press.
1993. Бернхард определяет гражданское общество как «общественное пространство,
расположенное между официальной общественной и частной жизнью, заселенное раз*
нообразными автономными организациями».
13 Lipski J. J. The Founding of KOR / / Survey. Vol. 26. № 3. Summer 1982. P. 61 - 79.

584
судьбы действенность ленинской идеи, согласно которой газета (он
имел в виду «Искру») способна сыграть важную роль в развитии
самосознания рабочих, была еще раз продемонстрирована в Поль­
ше, но только в этот раз этот рост был направлен против коммуни­
стической власти. Среди многочисленных неофициальных изданий
наиболее заметной была газета «Robotnik» (Рабочий), издававшаяся
совместными усилиями рабочих и интеллигенции. Газета в основ­
ном была сосредоточена на освещении производственных проблем,
но также печатала материалы, содержащие более общую критику
коммунистической системы в целом. В руках польского государства
еще оставались достаточно мощные средства подавления, что оно и
продемонстрировало в декабре 1981 г. Поэтому для всего остального
мира оказался удивительным тот факт, что власти не использовали
эти средства для решительного подавления нараставшего независи­
мого политического движения и неофициальных изданий в период
между 1976 г. и рождением «Солидарности» в 1980 г. Активистов
КОР время от времени беспокоили секретные службы, а некоторых
из них уволили с работы, но никто не был посажен в тюрьму14.
Можно предположить ряд причин, объяснявших относительную
сдержанность властей. Внутри политической элиты были привер­
женцы жесткого курса, настаивавшие на применении более реши­
тельных действий против оппозиции, но Терек понимал, что, уступив
их требованиям, он тем самым ослабит собственные позиции, осно­
вывавшиеся на элементах диалога с обществом, а не исключительно
на средствах принуждения. По крайней мере не меньшее значение
имела возможная реакция Запада. Частично, но не только, это объ­
яснялось также тем, что Польша с 1975 г. являлась одной из сторон
Хельсинкских соглашений (о них пойдет речь в главе 23), согласно
которым она взяла на себя обязательства по соблюдению прав чело­
века. Такие обязательства, впрочем, не помешали другим восточно­
европейским коммунистическим странам, включая Советский Союз,
преследовать изготовителей и распространителей самиздата. Тем не
менее польское руководство опасалось, что в случае наступления на
права граждан внутри страны можно было ожидать резких ответов,
включая финансовое давление со стороны администрации Картера
в Вашингтоне. Советником Картера по вопросам национальной без-
°пасности тогда служил Збигнев Бжезинский, проявлявший живой
Интерес к Восточной Европе в целом и в особенности к той стране,
гДе он сам появился на свет. Польша оказалась более зависимой от

14 Garton Ash Т. The Polish Revolution. P. 19.

585
реакции Запада по сравнению с остальными восточноевропейскими
коммунистическими странами в связи с ее огромной задолженностью
перед западными финансовыми институтами.
Более того, ее экономика во второй половине 1970-х гг. находи­
лась в отчаянном положении. Если рост цен еще удавалось сдержи­
вать, то дефицит и инфляция росли быстрыми темпами. Тот факт, что
известных людей заключали в тюрьмы, мог негативным образом ска­
заться на образе польского правительства в глазах Запада с самыми
печальными для него экономическими последствиями15. Внутри са­
мой Польши католическая церковь, а более сильный независимый от
государства институт сложно было отыскать во всей коммунистиче­
ской Европе, с 1968 г. стала все более настойчиво выступать в защиту
гражданских прав. Ранее церковь была обращена преимущественно
внутрь себя, и ее внимание занимало то, что она называла «истори­
ческими церковными правами». В сентябре 1976 г. примас Польши
кардинал Стефан Вышинский заявил, что ему «мучительно наблю­
дать за тем, что рабочие вынуждены бороться за свои права с рабочим
правительством»16. Не приходится сомневаться в том, что он мыслен­
но взял последние два слова в кавычки. Учитывая растущую актив­
ность церкви и уже доказанную ранее готовность рабочих выйти на
улицы, у руководства партии имелись все основания опасаться того,
что наступление на развивающиеся неофициальные общественные
движения способно спровоцировать еще более широкое внутреннее
сопротивление в стране по сравнению с тем, что было в свое время
вызвано повышением цен.

Избрание польского папы

Проблемы польского руководства во главе с Тереком усугубили

волнующие выборы папы в Риме, полностью изменившие психоло­
гический настрой поляков, причем далеко не в пользу коммунисти­
ческой власти. 16 октября 1978 г. член Политбюро ПОРП Станислав
Каня сообщил по телефону Тереку дурные новости. Архиепископ
Краковский и бывший профессор Католического университета в
Люблине Кароль Войтыла был избран папой. «Пресвятая богороди­
ца!», - так отреагировал на это сообщение Первый секретарь Поль­

15 Hirszowicz М. Coercion and Control in Communist Society: The Visible Hand ol

Bureaucracy. Brighton: Harvester, 1986. P. 181-183.
16 Garton Ash T. The Polish Revolution. P. 20.

586
сКой коммунистической партии17. То, что поляка избрали первым
за последние четыре с половиной века папой-неитальянцем, стало
предметом невероятной национальной гордости и общенародного
ликования, но только, естественно, не для Центрального Комитета
Польской объединенной рабочей партии. Хотя на публике партий­
ный руководитель вынужден был выражать радость на лице по пово­
ду столь знаменательного решения ватиканского конклава, оно стало
для него ударом с той стороны, с которой он менее всего был готов
ожидать.
У подавляющего большинства некоммунистического и католиче­
ского населения Польши, включая активистов оппозиции, возникло
сильное ощущение того, что Бог теперь на их стороне. Оно усилилось
после 19-дневного триумфального визита папы Иоанна Павла II (как
он стал теперь именоваться) на родину в июне 1979 г. Миллионы лю­
дей ловили каждое произнесенное им слово во время выступлений на
открытом воздухе. Только в Кракове на его выступление собрались
почти 2 млн человек. По наблюдениям Тимоти Гартон Эша, «на эти
девять дней государство практически перестало существовать, если
не считать цензоров, пытавшихся подправить телевизионные кар­
тинки. Всем стало ясно, что Польша - страна некоммунистическая,
в которой всего лишь правит коммунистическое правительство»18. За
приемом, оказанным папе в Польше, с тревогой наблюдали не только
руководители Польской коммунистической партии, но также и в Со­
ветском Союзе. Положительный эффект этого события сильнее всего
ощущался в прибалтийских республиках СССР и особенно в Литве.
Многие литовцы проживали достаточно близко к границе с Польшей,
чтобы иметь возможность напрямую наблюдать за триумфальным
возвращением папы на родную землю по польскому телевидению19.
Хотя его передачи не давали полной картины того восторженного
приема, который был ему оказан, эта информация все равно была на­
много полнее любой другой, доступной в советских СМИ.
Кампания по борьбе с «ревизионизмом» и «сионизмом», прошед­
шая в 1968 г. в Польше, наряду с разгромом Пражской весны, подо­
рвала доверие к любым реформам, исходящим от коммунистической
партии. Еще остававшиеся надежды развеяло неисполнение обеща­
ний, данных Тереком. Среди этих невыполненных обещаний было
обязательство возвести памятник рабочим, убитым на Балтийском
побережье в декабре 1970 г., и обещание официальных профсоюзов

17 Bernstein С , Politi М. His Holiness: John Paul II and the Hidden History of Our
Time. NY: Doubleday, 1996. P. 175.
18 Garton Ash T. The Polish Revolution. P. 29.
19 Bernstein, Politi. His Holiness. P. 8-9.

587
более ответственно подходить к защите интересов и нужд рабочих.
Коалиция различных социальных групп - рабочих, интеллигенции и
католической церкви, которые ранее никогда не выступали совмест­
но ни в одной коммунистической стране, даже в Польше - начала соз­
даваться и действовать все более эффективно. Ее усилия поначалу
были сосредоточены не столько на изменении государственной систе­
мы, сколько на действиях в обход нее. Создавались альтернативные
официальным организации, которые, как предполагалось, должны
были привлекать растущую поддержку населения, оставляя, таким
образом, коммунистических противников у разбитого корыта20.
Одной из ключевых идей в рамках всей этой деятельности ста­
ло создание свободных профсоюзов, которые в отличие от офици­
альных были бы полностью независимыми от государства. Такие
профсоюзы начали возникать в конце 1970-х гг. Самым важным из
предшественников этого ставшего в 1980-1981 гг. массовым дви­
жения был Учредительный комитет свободных профессиональных
союзов Побережья, сформированный 1 мая 1978 г. в балтийском
портовом городе Гданьске21. Одним из первых членов этого коми­
тета стал рабочий-электрик Лех Валенса, бывший лидером рабочей
забастовки в Гданьске в 1970 г. и уволенный с работы на судоверфи
за участие в протестных выступлениях в 1976 г. Четыре года спу­
стя снова произошло резкое повышение цен, давшее старт новому
массовому сопротивлению коммунистическим властям. С 1 июля
1980 г. польское правительство повысило цены на потребительские
товары и отпустило цены на многие мясные продукты, которые тот­
час же скакнули вверх на 80-90%. Это произошло после нескольких
лет, в течение которых усиливалось неравенство в уровне доходов
граждан и росло общественное недовольство привилегиями ком­
мунистической и властной элит. Все это дополнительно усиливало
ощущение несправедливости, спровоцированное ростом цен, хотя с
чисто экономической точки зрения сокращение слишком значитель­
ного субсидирования цен даже запоздало22.
В июле прошла серия забастовок, которую удалось погасить на
местах за счет повышений заработной платы. Тем не менее забасто­
вочное движение ширилось. Ключевой момент наступил 14 августа,
когда работу бросили работники судоверфи им. Ленина в Гданьске.
Они требовали не только повышения заработной платы, но и восста-

20 Kotakowski. The Intelligentsia. Р. 64-66; Garton Ash T. The Polish Revolution. P. 32.
21 Garton Ash T. The Polish Revolution. P. 23.
22 Smolar A. The Rich and the Powerful / / Brumberg (ed.). Poland: Genesis of
Revolution P. 42-53.

588
цовления на работе двух своих товарищей, уволенных по политиче­
ским мотивам, Леха Валенсы и Анны Валентинович. Они также вновь
потребовали установить памятник рабочим, убитым в ходе забасто­
вок декабря 1970 г. Сопротивление почти прекратилось после того,
как большинство пожилых рабочих, входивших в состав стачечного
комитета, решили 16 августа согласиться на повышение заработной
платы в размере 75% от того, что требовали бастующие. Условия со­
глашения предусматривали, что рабочие должны были покинуть тер­
риторию верфи до 6 часов вечера. Большинство из них действительно
отправилось по домам вопреки усилиям Валенсы, выдвинувшегося в
руководители забастовки, пытавшегося разубедить их. Тем не менее
упорное меньшинство осталось на предприятии, а в забастовочный
комитет уже не входили те, кто готов был довольствоваться исклю­
чительно материальными уступками.
Более того, забастовали другие предприятия региона, среди ко­
торых особо выделялись заводы Щецина, и забастовщики меньше
всего желали, чтобы капитулировали их товарищи на крупнейшей
судоверфи в Гданьске. Был образован Межзаводской забастовочный
комитет (М ЗК) из 13 человек во главе с Валенсой. В течение уик­
энда они выработали свои требования, которые были представлены
в виде коммюнике, выпущенного 18 августа. Эти требования носили,
в первую очередь политический характер23. Первым пунктом стояло
требование о создании свободных профсоюзов, независимых от пра­
вящей партии и работодателей. При этом в документе присутство­
вала ссылка на конвенцию 87 Всемирной организации труда, под­
писанную польским правительством. Другие требования касались
освобождения всех политических заключенных, уважения прав на
свободу слова и печати, отсутствия репрессий в отношении авторов
независимых публикаций. В коммюнике явно ощущалось влияние
сотрудничества, наладившегося между рабочими и интеллектуалами,
и статей, публиковавшихся в газете «Robotnik». В нем присутствова­
ли также определенные материальные требования и местные обиды,
но они излагались только после политических требований. Звучали
и более радикальные политические требования, такие как полная
отмена цензуры или проведение свободных выборов, но-юни после
Осуждения в МЗК не были включены в окончательную редакцию
коммюнике. Рабочим, входившим в состав Комитета, было достаточ­
но хорошо известно положение, отводившееся Польше в Советском

23 Garton Ash Т. The Polish Revolution. P. 40-41.

589
блоке, и они не желали испытывать пределы терпения советского ру­
ководства24.
Первый номер забастовочного бюллетеня, названного «Соли­
дарность», вышел на верфи им. Ленина 22 августа. В тот же день в
Гданьск и Щецин прибыли два вице-премьера польского правитель­
ства, начавшие переговоры с МЗК, продолжившиеся и на следующий
день. 24 августа руководство коммунистической партии отреагирова­
ло на ставший очевидным серьезный кризис, в ходе которого сопро­
тивление перекинулось на многие промышленные регионы страны,
где бастовали уже 253 фабрики, в манере, ставшей для него традици­
онной в случаях политических забастовок польских рабочих. Оно за­
нялось кадровыми перестановками. Был снят с должности премьер-
министр Эдвард Бабюх. Одновременно с ним были уволены один из
его заместителей и глава официальных профсоюзов. В тот же день
премьер-министром был назначен Йозеф Пиньковский25, который
немедленно пообещал реализовать все соглашения, достигнутые на
переговорах между представителями правительства и бастующими
на берегах Балтики рабочими. Уже 17 августа папа направил карди­
налу Вышинскому послание, в котором ясно выразил свою поддерж­
ку забастовщиков. Ответ примаса Польши был, однако, гораздо более
сдержанным. Он опасался, что развитие событий может выйти из-под
контроля, что подтолкнет партийно-государственные органы власти
на применение жестоких репрессий26.

«С о л и д а р н о с т ь » к а к м ассовое д в и ж е н и е
К концу августа число забастовщиков уже превысило 700 тыс.,
и руководство польской компартии на заседании ее Центрального
Комитета 30 августа согласилось в принципе разрешить создание
свободных профсоюзов. 5 сентября настала пора Терека расплатить­
ся за кризис, до которого он довел партию и страну. Он был снят с
поста Первого секретаря ЦК ПОРП и заменен с согласия советского
руководства Станиславом Каня, ранее бывшим секретарем ЦК, от­
вечавшим в нем за органы госбезопасности27. 17 сентября в Гданьске

24 Garton Ash Т. The Polish Revolution. P. 42-44.

25 О последующих кадровых изменениях см.: de Weydenthal. Workers and Party in
Poland P. 13-15.
26 Document № 3: Cardinal Wyszynski’s Sermon at Jasna Gora Following the Outb­
reak of Strikes, with Reactions / / Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martini
Law. P.51-56.
27 Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 10-11.

590
собрались представители более тридцати МЗК, возникших по всей
стране. Они приняли историческое решение о создании независи­
мого профсоюзного объединения, получившего название «Солидар­
ность». Рост численности этого объединения происходил ошеломи­
тельными темпами. Если в октябре 1980 г. «Солидарность» объявила
о наличии в ней 3 млн членов, то уже в декабре их число выросло до
8 млн. Столь массовое участие в новом движении поставило польское
партийно-государственное руководство перед проблемой совершен­
но нового масштаба. Существенное значение для «Солидарности»
имела также скрытая поддержка католической церкви, хотя ее руко­
водство предпочитало действовать осмотрительно. Волна энтузиаз­
ма вокруг нового движения, возглавляемого 37-летним электриком
из Гданьска Валенсой, поднялась столь высоко, что даже примерно
треть членов ПОРП решили заново объединиться с рабочими и всту­
пить в ряды «Солидарности»28. Это, к слову сказать, явилось вопию­
щим нарушением принципа демократического централизма.
По меньшей мере на 16 месяцев, вплоть до декабря 1981 г., в Поль­
ше создалось положение, близкое к двоевластию, напоминавшее про­
тивостояние между Советами, в которых доминировали большеви­
ки, и Временным правительством, имевшее место в России в 1917 г.
Но расстановка сил в данном случае была прямо противоположной.
В Польше вызов коммунистическому государству был брошен анти­
коммунистически настроенными рабочими. Более того, участие ра­
бочих в событиях, названных впоследствии польской революцией
1980-1981 гг., даже в абсолютных цифрах было гораздо значительнее
роли рабочих в приходе большевиков к власти в России. Развитие
событий в Польше в те годы представляло не просто идеологический
вызов партии, но и прямую угрозу сохранению ею власти в стране,
и это остро ощущалось в Москве. При всех рассуждениях о «веду­
щей роли рабочего класса», об отсутствии которой в Чехословакии в
1968 г. Кремль мог сокрушаться, но даже для самых циничных пропа­
гандистов было сложно доказать, что рабочие не участвовали в поль­
ских событиях. Поэтому им приходилось доказывать, что рабочие
были введены в заблуждение контрреволюционерами.
Еще 25 августа 1980 г. Политбюро ЦК КПСС учредило специаль-
нУю комиссию по анализу ситуации в Польше. Насколько серьезно
было озабочено руководство КПСС польскими событиями, свиде­
тельствует ранг людей, включенных в состав этой комиссии. Ее воз­

28
Ibid. Р. 11-12. По некоторым оценкам, 1 млн членов партии из состоявших в ней
*Млн человек вступили в «Солидарность».

591
главил второй секретарь ЦК Михаил Суслов, а членами комиссии
были председатель КГБ Юрий Андропов, министр обороны Дмитрий
Устинов и министр иностранных дел Андрей Громыко, наряду с за­
ведующим Общим отделом ЦК и ближайшим помощником Брежне­
ва Константином Черненко29. К 28 августа члены комиссии уже не
только рассматривали возможность военной интервенции в Польшу,
но и предложили конкретные шаги, которые следовало предпринять
в этом направлении. Общевойсковые и танковые дивизии должны
были выдвинуться из мест их постоянной дислокации в разных ре­
гионах Советского Союза и были приведены в полную боевую го­
товность к вечеру следующего дня. Соответственно, требовалось
«призвать из резерва до 100 тыс. человек и мобилизовать 15 тыс. ав­
томобилей для их перевозки». Позднее советское руководство полно­
стью изменило свое мнение и решило не посылать войска в Польшу,
считая более правильным, чтобы польские власти самостоятельно
применили силу в тех масштабах, которые могли потребоваться для
восстановления партийной гегемонии. Таким образом, нет сомнений
в том, что на ранней стадии польского кризиса группа наиболее влия­
тельных членов советского Политбюро всерьез ставила на повестку
дня как один из возможных вариантов действий вооруженное втор­
жение в Польшу30.
Советское руководство остро волновало не только происходящее
в самой Польше, но и возможное влияние польских событий на дру­
гие коммунистические страны. В секретном докладе, представленном
в Секретариат ЦК КПСС, говорилось о том, что даже в Советском
Союзе число «остановок работы и других негативных инцидентов»
«значительно выросло» начиная с августа31. Но то были разрознен­
ные случаи, с разрешением которых советское руководство не ис­
пытывало трудностей, даже отдаленно сопоставимых с проблемами,
возникавшими перед польской компартией. Фактически, ни в одной
другой европейской коммунистической стране не было создано мас­

29 Document N° 2: Extract from Protocol № 210 of CPSU CC Politburo Meeting-

August 25, 1980 / / Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 50.
30 Эти планы в отношении потребной численности вооруженных сил содержатся
в совершенно'секретном документе, где название страны, о которой говорили ч л е н ы
Политбюро, количество солдат и танков, необходимых для вторжения, написаны м е р '
нилами от руки на левом поле отпечатанного документа. Как часто бывало со многим11
особенно деликатными проблемами, информацию о том, что готовилось, не доверял11
даже машинисткам Центрального Комитета. Документ, озаглавленный просто «1ЙХ
КПСС» и датированный 18 августа 1980 г., был подписан Сусловым, Громыко, Андр()'
повым, Устиновым и Черненко. Фотокопия этого документа находится в: Volkogom>\
Collection. R 9659. National Security Archive. Washington DC.
31 Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. xxxiii.

592
совых независимых профсоюзов. Поскольку эти страны попросили
оказать экономическую помощь Польше и тем самым поддержать
польское партийное руководство, в них возникло даже некоторое на­
родное недовольство остановками производства в Польше32.
Уже осенью 1980 г. советское руководство обсуждало вероятную
необходимость введения в Польше чрезвычайного положения. В
польском Политбюро Каня рассматривал его в качестве последнего
средства и говорил о том, что они должны быть готовы при необхо­
димости к нему прибегнуть. Пока шли все эти обсуждения, полити­
ческие позиции «Солидарности» продолжали усиливаться. 10 ноя­
бря 1980 г. Верховный суд Польши зарегистрировал ее в качестве
легальной независимой организации и подтвердил, что она не обя­
зана включать в свой Устав положение о руководящей роли ПОРП.
Результатом этой важной уступки стала отмена «Солидарностью»
забастовки, которой она угрожала33. В конце ноября Эрих Хонеккер,
ставший преемником Ульбрихта в качестве коммунистического
лидера Восточной Германии, ясно дал понять о своем намерении
сыграть в отношении Польши ту же роль, что его предшественник
12 лет назад сыграл в чехословацких событиях. В письме Брежневу,
датированном 18 ноября 1980 г., Хонеккер призвал к созыву сове­
щания лидеров европейских коммунистических стран для рассмо­
трения действий, которые они могли бы коллективно предпринять
против этой самой последней угрозы контрреволюции. Любая за­
держка, по его мнению, была «равноценна гибели - гибели социали­
стической Польши». Он утверждал, что «товарищи Гусак и Живков
также выразили желание немедленно встретиться для обсуждения

32 Об этом сообщили мне венгерские социологи во время моей исследовательской

поездки в Будапешт в июне 1981 г. Кадар довел до советских и восточноевропейских
лидеров, собравшихся в Москве, критику поляков, раздававшуюся в Венгрии. Он
сказал: «Когда мы впервые узнали о забастовках на побережье, это вызвало вполне
определенную реакцию в Венгрии. Я говорю не о членах партии или партийных ру­
ководителях, а простых людях с улицы, то есть де-факто об идеологически и поли­
тически менее подготовленных массах. Первая их реакция была такова: “Думают ли
польские товарищи о том, что они делают? Они хотят меньше работать и больше по­
лучать? Тогда мы им скажем так: “Вы хотите бастовать, а мы намерены работать”».
См.: Document № 22: Minutes of Warsaw Pact Leadership Meeting in Moscow. Decem-
ber 5,1980 / / Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 147. Кадар так-
* e заявил (там же): «Насколько мы понимаем, польские события имеют к нам малое
°тношение в смысле внутренней политики». Хотя отсутствовали какие-либо признаки
того, что венгерские рабочие намерены подражать своим польским коллегам, но для
Некоторых реформаторски настроенных членов партии в Венгрии кризис в польской
компартии стал сигналом, что следует задуматься о необходимых политических и эко­
номических реформах.
33 Ibid. Р. xxxiii.

593
этой проблемы», пребывая в уверенности, что «коллективный совет
и возможная помощь союзников будут только полезны товарищу
Каня»34.
Брежнев согласился с этим предложением, и когда руководите­
ли коммунистических стран 5 декабря собрались в Москве, в этой
встрече, помимо уже упомянутых Хонеккером Гусака и Живкова,
приняли участие также сам Каня, лидер Венгерской партии Янош
Кадар и румынский руководитель Николае Чаушеску. Главным
алармистом выступил Хонеккер, заявивший, что «сохранение со­
циализма в Польше находится в крайней опасности» и что решение
польского Верховного суда «имело своим следствием быструю эска­
лацию контрреволюционной активности и чрезвычайное ухудшение
ситуации в Польше»35. Чаушеску обвинил Каня в недостаточной
решительности, проявленной в борьбе против «антисоциалистиче­
ских, контрреволюционных элементов», и добавил: «Нам также не­
понятно, как можно было допустить учреждение так называемых не­
зависимых свободных профсоюзов. Теперь они стали реальностью,
с которой приходится считаться». Он также сказал, что не является
сторонником интервенции, подчеркнув, что «польские товарищи
обязаны защитить социалистическое устройство Польши собствен­
ными силами и средствами»36. Брежнев был достаточно осторожен,
чтобы заявить, что конфронтация с католической церковью «способ­
на только ухудшить ситуацию» и что следует постараться повлиять
на «умеренные круги внутри католической церкви, чтобы привлечь
их на нашу сторону». Вместе с тем он добавил, что «чудовищная
опасность сгущается над социализмом в Польше. Враги постара­
лись расширить разрыв между партией и существенным сегментом
рабочего класса». Он парафразировал недавнее интервью Леха Ва-
ленсы, заявив: «Я привел Терека к власти, и я же убрал его. Точно
также я смогу отстранить новое руководство, если того пожелаю».
Но Брежнев не выступил за интервенцию стран Варшавского дого­
вора в Польшу, но предостерег Запад от «вмешательства в польские
внутренние дела». Подчеркнув заинтересованность Советского Со­
юза в том, чтобы Польша осталась коммунистическим государством.
Брежнев добавил: «Мы ясно дали им понять, что ни сами польские
коммунисты, ни их друзья и союзники никогда не позволят им вы­

34 Document № 18: Letter from Erich Honecker to Leonid Brezhnev, November 2b.
1980 / / Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 134-135.
35 Document № 22: Minutes of Warsaw Pact Leadership Meeting in Moscow, De­
cember 5, 1980 / / Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 151.
36 Ibid. P. 154-156.

594
рвать Польшу из рядов социалистического содружества. Она была и
навсегда останется неотъемлемым членом политической, экономи­
ческой и военной системы социализма»37.
Менее чем через две недели, в десятую годовщину декабрьской за­
бастовки 1970 г., на площади перед судоверфью им. Ленина в Гдань­
ске был, наконец, открыт мемориал, посвященный памяти погибших
тогда рабочих, на чем давно настаивали рабочие городов на побере­
жье Балтики. Несмотря на давление Москвы, призывавшей больше
не идти ни на какие уступки «Солидарности», на церемонии присут­
ствовали официальные представители правительства и руководства
ПОРП. Предостережения беспрестанно продолжали поступать из
Советского Союза и от руководителей других стран-членов Варшав­
ского договора и на следующий год, но все это время «Солидарность»
не обращала внимания на все усилия польского партийного руко­
водства ограничить ее развитие всеми средствами кроме введения
чрезвычайного положения. На своем пике «Солидарность» насчиты­
вала около 10 млн членов, и это в стране с населением чуть меньше
40 млн. (Между прочим, такая численность населения делала Поль­
шу самой крупной страной Восточной Европы [после Советского
Союза].) Давление в сторону, противоположную советской, а именно
призывы к смене правительства, исходило из Вашингтона. Картера
с его подчеркнутым вниманием к соблюдению прав человека, имев­
шего своим советником по вопросам национальной безопасности
американского поляка Бжезинского, в январе 1981 г. сменил на посту
президента США Рональд Рейган, администрация которого прово­
дила более жесткий антикоммунистический курс по сравнению с его
предшественником.
Опыт Венгрии в 1956 г. и Чехословакии в 1968 г. не оставил ил­
люзий в том, что Соединенные Штаты, а тем более страны Запад­
ной Европы осмелятся вмешаться в события вооруженным путем
на стороне поляков, если те подвергнутся советской интервенции.
Между тем продолжала действовать провозглашенная в 1968 г.
«доктрина Брежнева», согласно которой остальные социалистиче­
ские страны имеют право и обязаны защищать социализм в любой
части социалистического содружества, где он может оказаться под
Угрозой. Ни руководители Польши, ни польский народ в целом не
сомневались в возможности советской военной интервенции в ка­
честве последнего средства. Как мы уже видели, предварительная
чодготовка к вторжению началась еще в августе 1980 г. Но для со­

37 Ibid. Р. 160-161.

595
ветского руководства Польша представляла особый случай. Раз-
меры страны, факт наличия в ней крупной и уже мобилизованной
оппозиционной организации, напряженные отношения с админи­
страцией Рейгана, объявленное «мирное наступление» Советско­
го Союза в отношениях с Западной Европой и то, что советские
войска уже вели тяжелые бои в Афганистане - все это составля­
ло далеко не полный перечень основных причин, по которым ко­
миссия Политбюро по Польше была настроена против советского
вторжения в эту страну столь же решительно, как она выступала за
самостоятельное введение чрезвычайного положения польскими
властями38. Вместе с тем оставались определенные обстоятельства,
в которых советская военная интервенция все же могла иметь ме­
сто. Когда польское министерство внутренних дел и Генеральный
штаб польской армии осторожно приступили к подготовке к введе­
нию чрезвычайного положения в марте 1981 г., один из возможных
сценариев, который они учитывали, заключался в том, что рабочие
смогут оккупировать свои предприятия, объявив всеобщую заба­
стовку, после чего могут попытаться атаковать здания партийных
комитетов и администрации. В таком случае не исключалось обра­
щение за помощью к странам Варшавского договора. Эти выводы
были одобрены их советскими коллегами39.
В феврале 1981 г. премьер-министром страны стал генерал Вой-
цех Ярузельский, бывший до того министром обороны, занимая
этот пост с 1968 г. Одновременно заместителем премьера был на­
значен умеренный реформатор, редактор журнала «Polityka» Ме­
числав Раковский. Назначение Ярузельского стало обнадеживаю­
щим сигналом для советского руководства, т.к. тот во время Второй
мировой войны окончил советское офицерское училище (после
того как ранее в 16-летнем возрасте был вывезен вместе со многими
другими поляками на принудительные работы в Советский Союз).
Он в составе Первой Польской армии, созданной в СССР, уча­
ствовал в освобождении родной страны от нацистских оккупантов.
Бегло говорящий по-русски Ярузельский изначально пользовался
доверием советского руководства40. Всегда облаченный в темные

38 По Наблюдению Георгия Арбатова, то, что Советский Союз «увяз в Афгани­

стане, возможно, позволило ему избежать еще более опасной авантюры - интервен­
ции в Польшу во время политического кризиса 1980 г.». См.: Arbatov. The System: А11
Insider’s Life in Soviet Politics. NY: Random House, 1992. P. 200.
39 Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 19.
40 Во время заседания советского Политбюро 12 марта 1981 г. Брежнев охара*4'
теризовал Ярузельского как «хорошего, умного товарища, обладающего большим

596
0чки из-за болезни глаз и с негнущейся спиной, поскольку был вы­
нужден носить корсет после тяжелой травмы спины, Ярузельский
представлял собой довольно загадочную фигуру. Имея давние свя­
зи с Советами, он вместе с тем происходил из дворянской семьи с
традициями военной службы и обучался в детстве в известной иезу­
итской школе. Он имел заслуженную репутацию борца с коррупци­
ей в армии и сам не был запятнан мздоимством или подозрениями
в коррупции. Большинство поляков, как и советское руководство,
поначалу приветствовали его назначение41.
Со временем, но по разным причинам, Ярузельский разочаровал
как советское Политбюро, так и польских граждан, поскольку он
пытался балансировать, как канатоходец, между их требованиями,
противоречащими друг другу. С самого начала после вступления в
должность он готовился к возможному введению в стране военного
положения. Действительно, еще в марте 1981 г. они вместе с Каня
представили планы его введения советскому руководству, но все же
рассматривали этот шаг как крайнее средство. Ярузельский отдавал
предпочтение достижению взаимопонимания с «Солидарностью». В
течение 1981 г. он несколько раз встречался с Лехом Валенсой. Со
своей стороны советское руководство, хотя и не желавшее идти на
военные риски и экономические потери, связанные с вторжением
в Польшу, вместе с тем неустанно напоминало полякам, что случи­
лось с Чехословакией в 1968 г. 17 марта 1971 г. в Польше начались
военные учения войск Организации Варшавского договора (ОВД),
которые, как и в случае с Чехословакией, продолжились и после
объявленной даты их завершения. На совещании в Политбюро ЦК
КПСС 2 апреля Брежнев доложил о состоявшемся телефонном раз­
говоре с Каня, который все еще оставался Первым секретарем ЦК
ПОРП. Каня пожаловался, что на недавнем пленуме Центрального
Комитета он подвергся критике со стороны приверженцев жесткого
курса. Брежнев рассказал коллегам по Политбюро, что сразу заявил
ему буквально следующее: «Они действовали еще вежливо. Им бы
следовало не просто критиковать Вас, а побить палками. Возможно,
тогда Вы бы что-то поняли»42.

^торитетом». См.: Заседание Политбюро ЦК КПСС 12 марта 1981 года. READD

Collection. National Security Archive. P. 6.
41 О двойственности личности Ярузельского см.: Garton Ash Т. The Polish
Evolution. P. 143-145.
42 Document № 39: Transcript of CPSU CC Politburo Meeting, April 2, 1981 / /
aczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 239-244, at p. 239.

597
 Тупиковая ситуация продлилась еще много месяцев. Внутри «Со-
лидарности» шли дебаты вокруг того, следует ли продолжать начав­
шуюся революцию, придав ей необратимый характер43. Безусловно,
подавляющее большинство ее членов желало, чтобы «Солидарность»
пришла к власти, отстранив от нее коммунистов. Вместе с тем им
приходилось принимать в расчет те реальные перспективы, которые
вытекали из всей послевоенной истории, а именно - переход совет­
ской армией границ Польши. В этой связи «Солидарность» неожи­
данно отказалась от требований введения полноценной политиче­
ской демократии, но настаивала на сохранении своего свободною
существования в качестве массового движения. В сентябре 1981 г.
«Солидарность» провела свой общенациональный конгресс в Гдан-
ске, в то время как поблизости, в Гданьской бухте, проходили уче­
ния советского ВМФ44. Некоторые документы, принятые делегатами
конгресса, содержали призывы и обращения ко всему миру. Одним
из таких документов было «Обращение к трудящимся Восточной Ев­
ропы», в котором в частности говорилось: «Мы поддерживаем тех из
вас, которые решились вступить на трудный путь борьбы за свобод­
ные профсоюзы. Мы верим, что недалек тот час, когда ваши и наши
представители смогут собраться, чтобы обменяться опытом профсо­
юзной деятельности»45. На заседании советского Политбюро, состо­
явшемся менее недели спустя, Брежнев первым отреагировал на это
обращение к рабочим Восточной Европы, принятое конгрессом «Со­
лидарности». Он сказал: «Это опасный и провокационный документ.
В нем не так много слов, но все они бьют в одну точку. Его авторы
заняты подстрекательством к мятежу в социалистических странах и
поощрением групп самых разных изменников»46.

В о е н н ое п о ло ж е н и е
Стенограммы совещаний руководителей Советского Союза и вос­
точноевропейских стран, а особенно стенограммы заседаний П олит­

43 О самоограничительном аспекте деятельности «Солидарности» в 1980

1981 гг. см. работу польского социолога и одного из представителей интеллигенции
выступавших в роли советников при рождении «Солидарности»: Staniszkis J. Poland s
Self-Limiting Revolution. Edited by J. T. Gross. Princeton: Princeton University Press.
1984; Alaine Touraine et al. Solidarity. The Analysis of a Social Movement: Poland 1980
1981. Cambridge: Cambridge University Press, 1983, esp. p. 64-79.
44 Garton Ash T. The Polish Revolution. P. 207.
45 Ibid. P.212.
46 Document № 61: Transcript of CPSU CC Politburo Meeting, September 10,1981
Paczkowski and Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 348.

598
бюро ЦК КПСС, указывают на растущее недовольство их участников
доведением прежде всего Каня, а также Ярузельского, которые, по
мнению критиков, проявляли колебания перед лицом нарастающей
смелости «Солидарности». Одним из следствий этого недовольства
стало освобождение в середине октября 1981 г. от обязанностей Пер­
вого секретаря ЦК ПОРП Станислава Каня, которого особенно не­
щадно критиковали сторонники жесткого курса как в самой Польше,
так и в Советском Союзе. Его заменил Ярузельский, сохранивший за
собой посты премьер-министра, министра обороны и председателя
национального совета обороны. Не прошло и месяца с момента его
назначения, как Брежнев и Андропов на заседании Политбюро сето­
вали на то, что Ярузельский не сделал ничего нового и «конструк­
тивного». Дав ясно понять, что в польском руководстве есть люди,
которые приветствовали бы «военную помощь со стороны братских
стран», Андропов, тем не менее, сказал Брежневу: «Мы должны твер­
до придерживаться намеченного Вами курса - не вводить наши вой­
ска в Польшу». Еще важнее было то, что против военной интервенции
был твердо настроен министр обороны Дмитрий Устинов, который
заявил, что «они, поляки, не готовы принять наши войска», что было
явным преуменьшением47.
Военное положение в Польше было наконец введено ранним утром
13 декабря 1961 г. В три часа утра Валенсу подняли с постели и отправи­
ли в тюрьму. Одновременно с ним было арестовано несколько тысяч ак­
тивистов «Солидарности». Некоторые профсоюзные лидеры, сумевшие
избежать ареста, организовали забастовки на более чем 250 заводах и в
других организациях, включая университеты. 9 рабочих угольной шах­
ты в Силезии, пытавшиеся протестовать против введения военного по­
ложения, были застрелены. По официальным данным число погибших в
результате введения военного положения достигло 17 человек. Вся опе­
рация была осуществлена польской армией и войсками министерства
внутренних дел, хотя главнокомандующий объединенными воору­
женными силами стран ОВД маршал Виктор Куликов все время по­
давления сопротивления находился в Польше. Всего в операции было
задействовано около 80 тыс. польских солдат, 1600 танков и 1800 броне­
транспортеров, причем она была проведена настолько эффективно, что
«Солидарность» как массовое движение не могла возродиться вплоть до
конца 1980-х гг., когда уже полным ходом шли фундаментальные пере­
мены в Москве.

47 Document № 72: Transcript of CPSU CC Politburo Meeting on Rusakov’s Trip to

A stern Europe / / Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 395-399,
at P. 396-397.

599
 И все же за 3 дня до того как Ярузельский ввел военное положе-
ние, советское Политбюро было совершенно не уверено, что он на это
отважится. По словам Андропова, даже после того как польское По­
литбюро приняло тайное решение о введении военного положения,
Ярузельский, казалось, все еще колебался. В Политбюро возникла не­
большая дискуссия относительно заявления Ярузельского, согласно
которому маршал Куликов говорил с ним о привлечении вооруженных
сил стран ОВД. Андропов заявил: «Если товарищ Куликов действи­
тельно говорил о введении войск, то я считаю, что он поступил некор­
ректно. Мы не можем так рисковать». Примечательно, что Андропов
зашел в своем выступлении еще дальше, сказав, что «никакой воен­
ной интервенции не должно быть даже в случае, если власть в Поль­
ше перейдет к “Солидарности”». По его мнению, гораздо важнее было
усилить СССР и избежать «экономических и политических санкций
со стороны капиталистических стран». Столь же непреклонно высту­
пил против советской военной интервенции Суслов, возглавлявший
в течение 16 месяцев комиссию Политбюро по Польше, заявивший:
«Если ввести войска, то это будет означать катастрофу. Я думаю, что
мы все разделяем единодушное мнение о том, что не может быть ника­
ких разговоров о вводе войск»48. Советское руководство уклонилось
от принятия решения, к которому оно было близко немногим более
года назад. Поэтому не вызывает сомнений, что решение о введении
военного положения в стране руководители польской коммунисти­
ческой партии приняли самостоятельно. При этом они, конечно, ис­
пытывали колоссальное давление со стороны руководства Советского
Союза и других восточноевропейских коммунистических лидеров в
пользу принятия этого решения. Хотя новый примас Польши карди­
нал Глемп, пришедший на смену кардиналу Вышинскому, скончавше­
муся летом 1981 г., характеризовал введение военного положения как
«меньшее зло»49, негласно подразумевая под «большим злом» совет­
скую оккупацию, опасность которой, оказывается, была вовсе не неиз­
бежной. Но кардиналу Глемпу не дано было знать об этом.
Действие закона о военном положении было приостановлено
31 декабря 1982 г., а официально оно было отменено 21 июля 1983 г.
Все, кто был заключен в тюрьмы в ночь введения военного положе­
ния, включая Валенсу, в разное время были освобождены. К смуще­
нию руководства ПОРП, в 1983 г. Валенса был удостоен Нобелев­
ской премии мира. Возобновилось постепенное смягчение режима в

48 Document №81: Transcript of CPSU CC Politburo Meeting, 10 December, 1981

Paczkowski, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 446-453, at p. 449-453.
49 Paczkows, Byrne (eds.). From Solidarity to Martial Law. P. 35.

600
Польше. Например, папе Иоанну Павлу II было дозволено совершить
паломничество в Польшу в июне 1983 г., во время которого он сумел
настоять вопреки сопротивлению властей на встрече с Лехом Вален-
сой. Он повторил такую поездку в 1987 г.50 В отличие от папы карди­
нал Глемп публично критиковал «Солидарность». Сама церковь раз­
делилась на сторонников заключения сделки с государством, готовых
идти на уступки в обмен на строительство новых храмов, и тех, кто
яселал сохранить дух «Солидарности». Наиболее заметной фигурой
среди последних был варшавский священник ксендз Ежи Попелюш-
ко, которого впоследствии в 1984 г. убили сотрудники госбезопасно­
сти. Но они совершили это преступление без ведома Ярузельского, и
четверо замешанных в нем офицеров госбезопасности были в 1985 г.
отданы под суд и посажены в тюрьму. Тот факт, что суд над ними был
открытым и широко освещался национальным телевидением, был
частью общего процесса значительной либерализации, иницииро­
ванного Ярузельским51. Вместе с тем вплоть до самого разгара пере­
стройки в Советском Союзе «Солидарность» не представляла собой
массового движения и была вынуждена влачить вялое подпольное
существование, собирая митинги своих сторонников в церквях. Но
только в августе 1988 г., когда поднялась новая волна забастовок,
польское правительство предложило Валенсе вступить в переговоры
о легализации «Солидарности» при условии, что он сумеет уговорить
рабочих вернуться на рабочие места52.
Столь впечатляющему обороту в своей судьбе «Солидарность» была
частично обязана удручающему экономическому положению Польши.
Ее экономика нуждалась в кардинальных реформах, причем даже более
значительных, чем те, что в то время происходили в Москве. В течение
полутора лет в 1980-1981 гг. «Солидарность» сумела преобразовать
общественно-политическую жизнь в Польше, встревожив коммуни­
стических правителей по всей Европе. Но даже в Польше сил принуж­
дения, находившихся в распоряжении власти, оказалось достаточно,
чтобы сокрушить «Солидарность» как массовое движение, стоило ру­
ководству страны решить, что это станет «меньшим злом». В отличие от
католической церкви для них главное зло заключалось в прекращении
сУЩествования Польши как коммунистического государства. Помимо

50
O’Sullivan J. The Pope, the President, and the Prime Minister: Three Who Changed
World. Washington DC: Regnery, 2006. P. 187; Stokes G. The Walls Came Tumbling
Down: The Collapse of Communism in Eastern Europe. NY: Oxford University Press, 1983.

51 Stokes. The Walls Came Tumbling Down. P. 112-121.

52 Ibid. P. 122.

601
того, они понимали, что это приведет к еще одному большому несча­
стью в виде советского вторжения. К 1989 г. «Солидарность» вновь
оказалась в центре жизни польской нации. Значение «Солидарности»
для самой Польши сложно переоценить. Но вместе с тем отсутствовала
прямая причинно-следственная связь между политическими успехами
«Солидарности» в начале 1980-х гг. и крушением коммунизма в В ос­
точной Европе в конце того десятилетия. Примеру «Солидарности»,
начинавшейся как независимый профсоюз и превратившейся впослед­
ствии в массовое политическое движение, не последовали ни в одной
стране мира.
 22. РЕФОРМЫ В КИТАЕ.
ДЭН СЯОПИН И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ

Как уже отмечалось в главе 17, за смертью Мао быстро последова­

ли арест «Банды четырех» и существенные изменения общего курса
страны. Человеком, оказавшим самое большое влияние на выбор но­
вого направления китайской политики, стал Дэн Сяопин, тот самый
«маленький мужчина с большим будущим», на которого указал Хру­
щеву Мао в 1957 г.1 Дэн обладал рядом преимуществ перед осталь­
ными членами китайского руководства. Прежде всего, его, безуслов­
но, уважали как участника «Великого похода» и войны с японцами.
Член Китайской коммунистической партии с 1924 г., Дэн четверть
века спустя стал одним из отцов-основателей Китайской Народной
Республики. Но самое главное заключалось в продолжительном пре­
бывании на высоких постах, которое в сочетании с политической
проницательностью помогло ему создать разветвленную сеть сторон­
ников в партийно-государственных структурах. Все это позволило
ему в короткий срок занять доминирующее положение в руководстве
страны после ухода Мао. Свойственный ему прагматизм нанес боль­
ший ущерб маоизму, чем совместная советская и западная критика
этой идеологии. При этом Дэн добился этого, не прибегая к прямым
нападкам на Мао, поскольку, как он сам отмечал, «дискредитация
товарища Мао Цзэдуна... означала бы дискредитацию наших партии
и государства»2. В резолюции, принятой два с половиной года спу­
стя после смерти Мао, на содержание которой Дэн оказал решающее
влияние, осторожно отмечалось, что «главное - это заслуги Мао, а
его ошибки имеют вторичное значение». В ней отмечалось, что в по­
следние годы жизни Мао Цзэдун совершил «огромные ошибки», но
его учение представляет собой «приложение и развитие марксизма-
Ленинизма к условиям Китая». Дэн и Коммунистическая партия Ки­

1 См.: Глава 17. Ссылка 8.

Цитируется по книге: MacFarquhar R., Schoenhals М. Mao’s Last Revolution,
a b rid g e , Mass.: Harvard University Press, 2006. P. 457.

603
тая продолжали придерживаться этого учения, считая его, по словам
Джона Гиттингса, «синтезом собственных идей Мао и коллективной
мудрости партии»34.Таким образом, столь быстрое развенчание Мао
после его ухода из жизни могло бы оказаться для китайского руко­
водства значительно более рискованным шагом по сравнению с ата­
кой на Сталина, предпринятой Хрущевым, хотя и это для Хрущева
было немалой дерзостью.
Так или иначе, но вскоре после смерти Мао в 1976 г. и осо­
бенно в период 1978 - начала 1990-х гг. именно Дэн стал не толь­
ко главным наследником Мао, но и тем человеком, который внес
самый заметный вклад в разрушение его наследия. Маоизм бы­
стро становился устаревшей идеологией, верой, разделяемой по­
стоянно сокращающимся меньшинством поклонников. В 1977 г.
Дэн вновь появился в составе Государственного Совета Китая и
был введен в состав Центрального Комитета КПК. Он сумел ока­
зать решающее влияние на организационные изменения в партии,
даже еще не будучи ее Генеральным секретарем, что крайне не­
обычно для политиков, действующих внутри коммунистических
систем. Занимая различные посты, которые в принципе не давали
ему той власти, которой обладает Генеральный секретарь, Дэн су­
мел восстановить Организационный отдел ЦК, ставший одной из
жертв «культурной революции», и поставить во главе него своего
давнего союзника Ху Яобана. Радикальные маоисты были изгна­
ны из руководства и заменены людьми, поддерживавшими Д эна1.
Непосредственным преемником Мао на посту лидера партии стал
Хуа Гофэн, избранный самим Мао своим наследником. Он воз­
главил группу, получившую от ее критиков прозвище «Whatever»
(любой), произошедшее из следующего заявления Хуа Гофэна:
«Мы будем твердо придерживаться любых политических решений,
принятых Председателем Мао, и безоговорочно следовать любым
указаниям, данным Председателем Мао»5. Эти повторы слова «лю­
бой» в речи Хуа высмеивали Дэн и его сторонники, считавшие по­
лезными только цитаты из тех речей Мао, которые относились ко
времени, когда тот постоянно подчеркивал, что политика должна
основываться не на догмах, а на жизненных реалиях, заявляя «Ищите

3 Gittings J. The Changing Face of China: From Mao to Market. Oxford: Oxford
University Press, 2006. P. 170-171.
4 Dietrich C. People’s China: A Brief History. 3rd ed. Oxford: Oxford University Press
1998. P. 238-239.
5 Gittings. The Changing Face of China. P. 167.

604
правду в фактах»6. Дэн утверждал, что Хуа со своими людьми выры­
вают заявления Мао из контекста и игнорируют тот факт, что даже
0н сам допускал возможную ошибочность некоторых своих идей. В
декабре 1978 г. Дэн противопоставил догматическому восприятию
идей Мао со стороны Хуа совершенно иной подход, заявив: «Чем
больше у нас будет членов партии, способных использовать мозги
и обдумывать происходящее, тем это будет полезнее для нашего
дела... Мы надеемся, что все партийные комитеты и все отделения
нашей партии будут поощрять и поддерживать людей, независимо
от того, состоят ли они в партии или нет, смело мыслящих, ищущих
новые пути, выдвигающих новые идеи, и что они будут убеждать
массы в необходимости освободить собственное мышление и ду­
мать самостоятельно»7.
Дэна интересовала сама власть, а не ее внешние атрибуты. Поэто­
му он не пытался внедрять культ собственной личности, но ему чаще
всего принадлежало последнее слово при решении важных полити­
ческих вопросов. Под руководством сформированной им коалиции
руководителей, придерживавшихся разных взглядов, поставленная
им цель эволюционного экономического развития пришла на место
прежних задач мобилизации масс и великих политических кампа­
ний. Не должны были повторяться бедствия, подобные «Большому
скачку» или «культурной революции». Общественная стабильность
стала цениться выше революционного самосознания. Жестокие на­
падки на государственные структуры, поощрявшиеся Мао, уступили
место строительству и поддержанию сильного государства. Вновь
вспомнили знаменитое замечание Дэн Сяопина, сделанное им в кон­
це периода разрушительного «Большого скачка» в 1962 г.: «Не важно,
черная кошка или белая кошкау если она может ловить мышей - это
хорошая кошка»8. Впервые это его изречение использовала против
него в качестве критической дубинки видная активистка Красной
гвардии Не Юаньцзы, пользовавшаяся поддержкой на самых вер­
хах политической власти. В ноябре 1966 г. она обвинила Дэна в том,
что 4 года назад тот пытался «поднять бурю капитализма», призы­
вая вернуть крестьянам их индивидуальные клочки земли, сослав­
шись на это его высказывание в качестве доказательства. В 1970-
1980-х гг., когда судьба Дэна опять круто изменилась, это его выска­

6 Ibid.
7g Ibid. Р. 168.
Mitter R. A Bitter Revolution: China’s Struggle with the Modern World. Oxford:
Uxford University Press, 2004. P. 222.

605
зывание, представлявшее концентрированное выражение его трезво-
го подхода к экономическим реформам, было реабилитировано9.
Но были отдельные составляющие марксизма-ленинизма, в ко­
торые сам Дэн нерушимо верил. К ним относилось, в частности, по­
ложение о монополии на власть коммунистической партии. Один т
ведущих китайских реформаторов в 1988 г. по этому поводу заметил,
что «Дэн выступал за свободу дискуссий, но только до тех пор, пока
не ставилась под сомнение руководящая роль партии»10, и добавил,
что Дэн был сторонником «самых радикальных экономических ре­
форм, но опять-таки при сохранении руководящей роли партии»11.
Дэн Сяопин продемонстрировал пределы своей толерантности еще в
1970-е гг. и повторил это, причем еще более жестким образом, в 1989 г.
В 1978 г. с негласного одобрения Дэна в Пекине появилась так назы­
ваемая «Стена демократии», на которой люди могли свободно выве­
шивать плакаты и листовки, выражавшие их мнения и недовольство.
Главными объектами критики были не только члены «Банды четы­
рех», но и новый лидер партии Хуа Гофэн, которого в то время Дэн
стремился дискредитировать. (Между тем сам Хуа старался развить
культ собственной личности и даже отрастил волосы, чтобы больше
походить внешне на Мао.) Но стоило плакатам, вывешиваемым на
стене, начать критиковать самого Дэна и систему в целом, как его тер­
пимость по отношению к этому новому проявлению идеи «расцве­
та сотни школ» немедленно испарилась. «Стена демократии» была
убрана с главного пекинского проспекта и перенесена на специально

9 Mitter. A Bitter Revolution. Р. 223.

10 Интервью, взятое автором у профессора Су Шаоци в Оксфорде, июнь 1988 г. 11а
партийном симпозиуме, состоявшемся позднее в том же году, Су (который ранее воз­
главлял Институт марксизма-ленинизма и учения Мао Цзэдуна, но в 1987 г. был уволен
с этого поста за призывы к демократизации) смело выступал против «идеологических
предрассудков, бюрократизма, сектантства, ждановщины... и культурной автократии*
и сетовал на то, что вопреки обширным обещаниям «все еще остается немало запрет­
ных зон для наших научно-теоретических исследований». (Gittings. The Changing Раге
of China. P. 227.). В январе 1989 г. у него возникли новые неприятности после тою
как он высказал свои мысли, адресуя свое выступление лидеру партии Чжао Цзыяпу
Он сказал о том, что только в естественных науках с 1949 г. состоялись 34 массовые
кампании против беззащитных жертв. Он критиковал не только «культурную револю­
цию» как крайний пример таких кампаний, но также «движение по борьбе с правыми
уклонистами», развернутое в 1987 г. вслед за снятием Ху Яобана с поста лидера пар'
тии. Таким образом, он подверг критике политику не только Мао, но и самого Дзпа-
В дополнение к уже сказанному Су добавил, что «считает неверным принуждать уче­
ных к принятию марксизма». Его выступление было настолько неортодоксальным, 41(1
опубликовавшая его шанхайская газета подверглась гонениям. См.: Mirsky J. Chines
Glasnost Savaged by Guru / / The Observer. 29 January 1989. P. 23.
11 Интервью, взятое автором у профессора Су Шаоци в Оксфорде, июнь 1988 г

606
возведенное для нее здание в небольшом парке вдали от центра сто­
лицы. Спонтанную критику властей ограничили еще больше требо­
ванием официальной регистрации авторов вывешиваемых на стене
плакатов. На следующий год из конституции было исключено право
на самостоятельное вывешивание плакатов, и «Стена демократии»
прекратила свое существование12.
Из 60-ти лет существования Китайской Народной Республики в
качестве коммунистического государства первые 30 были временем
конфликтов и беспорядков, многие из которых были инспирированы
самим Мао. Напротив, второе ее 30-летие можно считать временем
относительного спокойствия. Несмотря на то что коммунистическая
партия сохраняла за собой полный контроль над обществом и госу­
дарством, ее ведущая роль была некоторым образом адаптирована к
изменившимся обстоятельствам13. Подобно всем остальным правя­
щим коммунистическим партиям, КПК выступала единым фронтом
в отношениях с другими странами и в основном старалась придать
видимость единства в домашних делах, за фасадом которого присут­
ствовал достаточно значительный разброс взглядов и мнений. Более
того, за внешней стабильностью общества скрывались серьезные со­
циальные неурядицы, напряженность и даже беспорядки, о которых,
впрочем, редко сообщалось. В этот период руководители КПК вос­
становили ленинские организационные принципы построения поли­
тической партии, одновременно фактически полностью отказавшись,
если не в теории, то на практике, от всякой видимости марксистской
политической экономии. В оставшейся части данной главы мы рас­
смотрим социально-экономические изменения, произошедшие в Ки­
тае после смерти Мао, и те политические вызовы, которые возник­
ли в этой связи перед его партийно-государственным руководством.
Мы также обратим внимание на дебаты, происходившие за кулисами
китайской политической сцены, и на возможные пути, по которым
могут происходить дальнейшие политические и экономические пре­
образования в Китае.

Общественно-экономические изменения
В Китае, как и во всем остальном коммунистическом мире во
вРемена перемен, более важную роль стала играть партийная ин­
теллигенция. К этой категории в широком смысле принадлежала*

^ Gittings. The Changing Face of China. P. 154-159.

lev ^ M,: ^hambaugh D. China’s Communist Party: Atrophy and Adaptation. Berke-
*University of California Press, 2008.

607
достаточно обширная группа людей, работавших как в партийно­
государственных структурах, так и в научно-исследовательских ин­
ститутах и высших учебных заведениях. В политическом обновлении
важная роль принадлежала ученым, прежде всего из вновь созданной
Китайской академии общественных наук, критиковавшим состояние
экономической теории времен Мао и обосновывавшим необходимость
создания социалистической рыночной экономики. Они обращали
внимание на идеи восточноевропейских экономистов-реформаторов,
включая тех, кто, подобно польскому экономисту Влодзимежу Бру­
су, были изгнаны из родины, и восстанавливали связи с западными
специалистами по экономическим дисциплинам. Более отважные из
китайских экономистов уже в конце 1970-х гг. доказывали необхо­
димость существования индивидуальной, а не только общественной
форм собственности и призывали к введению рыночного ценообра­
зования14.
Одним из важных реформаторов-прагматиков, пришедших в
руководство страны, подобно Ху Яобану, при поддержке Дэн Сяо­
пина, стал Чжао Цзыян, сын помещика, в юные годы вступивший в
коммунистическую партию и участвовавший в войне против япон­
ских оккупантов. В сентябре 1980 г. Чжао сменил Хуа Гофэна, на­
значенного Мао своим преемником, на одном из принадлежавших
тому постов, а именно Председателя Госсовета (премьер-министра)
Китая15. Как и в других коммунистических странах, этот пост имел
громадное значение с точки зрения управления экономикой, но был
политически менее значимым по сравнению с постом лидера пар­
тии. В июне 1981 г. назначенец Мао Хуа Гофэн лишился и двух дру­
гих своих постов. Ху Яобан стал Председателем ЦК Компартии Ки­
тая, а Дэн Сяопин возглавил Центральный военный совет ЦК КПК.
Таким образом, Дэн осуществлял непосредственное руководство
вооруженными силами, оставаясь при этом самой влиятельной фи­
гурой во всей системе власти в то время, как кто-то из двух других
руководителей, Ху или Чжао, очевидно, рассматривался в качестве
его будущего преемника.
Первой и наиболее плодотворной экономической реформой, при­
несшей скорые результаты, стало освобождение крестьянства от ско­
вывавших его оков. Коллективизация в начале 1980-х гг. была обра­
щена вспять. Когда началось новое перераспределение земли между
крестьянами, они еще прекрасно помнили, какой участок обрабатывай

14 Dietrich. People’s China. Р. 242-243.

15 Ibid.

608
ла в прошлом та или иная семья, и чаще всего именно ей возвращался
этот надел. Крестьянские семейные хозяйства стали главными фер­
мерскими единицами16. Фермеры были обязаны продавать согласо­
ванное количество зерна государству, но теперь имели возможность
зарабатывать больше, продавая его излишки. Им была предоставлена
свобода заниматься подсобным хозяйством, например откормом сви­
ней или даже несельскохозяйственным производством17. Вероятно,
резким ростом производительности сельскохозяйственного сектора
своей экономики Китай обязан простому высвобождению крестьян­
ской инициативы.
В этом отношении Китай имел три важных преимущества перед
Советским Союзом. Прежде всего, он располагал огромным количе­
ством трудоспособной рабочей силы в отличие от сокращающегося,
стареющего и преимущественно женского населения большинства
сельских районов СССР. Во-вторых, если в Советском Союзе сель­
скохозяйственное производство во многом зависело от доступности
дорогих капитальных сооружений и оборудования, которые крестья­
не не смогли бы приобрести даже при наличии свободного рынка, то
китайское сельское производство, очень трудозатратное, но не капи­
талоемкое, способно было на быструю отдачу, если предоставить ему
свободу и возможности для инициативы. Третье, и пожалуй самое
важное, хотя и взаимосвязанное с первыми двумя китайское преиму­
щество заключалось в том, что в Китае коллективизация сельского
хозяйства не имела столь долгой истории, как в СССР. Когда за не­
сколько лет до того как стать Генеральным секретарем ЦК КПСС,
Михаил Горбачев побывал в Венгрии, он восхищался успехами сель­
скохозяйственной реформы в этой стране, которая, невзирая на ко­
лоссальную разницу в численности сельского населения, имела нема­
ло общего с реформами в Китае. В то время Горбачев был секретарем
ЦК КПСС, отвечавшим за сельское хозяйство. Когда его венгерский
коллега спросил, почему, если ему так нравится реформа, проведен­
ная в Венгрии, в Советском Союзе не делается ничего похожего, Гор­
бачев ответил: «К сожалению, за последние пятьдесят лет из русского
крестьянина выбили всякую независимость»18. В Китае этого еще не
Успело произойти.

16
Shue V. The Reach of the State: Sketches of the Chinese Body Politic. Stanford:
tanford University Press, 1988. P. 148. См. также: Hutton W. The Writing on the Wall:
hina and the West in the 21st Century. L.: Little, Brown, 2007. P. 103.
17 Dietrich. People’s China. P. 244.
Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford: Oxford University Press, 1996.

609
 В китайской экономике в целом стали уделять повышенное внима-
ние вопросам материального поощрения, включая выплату бонусов,
а также производству потребительских товаров, поскольку любое де­
нежное поощрение не дает должного эффекта, если на заработанные
деньги нечего купить, как это было во времена Мао. Новое Китай-
ское руководство извлекло немалые преимущества из опыта китай­
ской диаспоры в западном мире. В 1980 г. были образованы 4 осо­
бые экономические зоны в прибрежных районах Китая. Две из них
располагались прямо напротив Тайваня, одна граничила с Гонконгом
и еще одна - с Макао. Цель их учреждения заключалась в привле­
чении делового опыта китайцев, работавших в рыночной экономике,
и в создании открытых дверей для привлечения инвестиций, туриз­
ма, торговли и передачи новых технологий19. Позднее правительство
Китая стало всячески поощрять японские, американские, европей­
ские и транснациональные компании к участию в развитии быстро
глобализирующейся китайской экономики. Начался период бурного
экономического роста, хотя уступки рыночной экономике принес­
ли с собой новые проблемы, включая инфляцию и рост безработи­
цы. Больше не было гарантированной «чашки риса» как следствия
сохранения рабочих мест и субсидирования стабильных низких цен
на продовольствие. Стараясь справиться с демографическими угро­
зами росту благосостояния, правительство ввело жесткую политику
контролирования рождаемости, ограничив каждую семью правом на
рождение только одного ребенка. Эта политика не всегда носила на­
сильственный характер, особенно в сельской местности, но была до­
статочно жесткой, чтобы вызывать недовольство, прежде всего среди
крестьян20.
Возникшие проблемы были достаточно серьезными, чтобы подвиг­
нуть китайских коммунистов, не являвшихся сторонниками реформ,
выступать с нападками на рынок, на так называемое «интеллектуаль­
ное влияние Запада», которое, по мнению некоторых социологов, без­
условно, присутствовало, и на подрыв основ марксизма-ленинизма.
Все же благодаря изменившемуся соотношению политических сил
экономическим реформаторам в 1980-е гг. удалось победить в сраже­
ниях на внутреннем фронте. Как и во всех коммунистических странах,
в Китае самым влиятельным внутренним органом партии являлось
Политбюро ЦК. Но кроме того в Китае имелся еще один орган вну­
три самого Политбюро - Постоянный комитет, включавший обычно

19 Dietrich. People’s China. Р. 245-246.

20 Ibid. Р. 249.

610
0т 5 до 9 человек из более 20 членов Политбюро21. На XII съезде КПК
в 1982 г. все сторонники Хуа Гофэна были изгнаны не только из По­
стоянного комитета, но и из Политбюро в целом, в то время как Чжао
Цзыян и Ху Яобан, уже бывшие к тому времени членами Политбюро,
были введены в его святая святых - Постоянный комитет. Это стало
значительной победой реформаторов.
Изменения в обществе, происходившие в результате экономиче­
ских реформ, наряду с созданием новых возможностей, были в извест­
ной степени также возвратом к прошлому. Отмена коммун в деревне
и возвращение семье прежней роли главной производственной едини­
цы на селе привели и к усилению патриархальных традиций. В тече­
ние первых 30 лет существования Китайской Народной Республики
в стране было немало сделано для ликвидации неравенства мужчин
и женщин. Теперь же элементы этого неравенства стали возрождать­
ся. Когда женщина уходила из дома, чтобы жить с мужем, то ее се­
мья, терявшая рабочие руки, требовала выкуп за невесту. Детей стали
чаще забирать из школы, чтобы те, недоучившись, начинали работать
на земле. Удручающую частоту приобрели случаи убийства новорож­
денных женского пола, что стало следствием правительственной по­
литики «одна семья - один ребенок», в то время как родители желали
иметь сыновей, чтобы рассчитывать на их постоянную экономическую
помощь в будущем. Более того, распущенные коммуны оказывали лю­
дям некоторые элементарные услуги, например содержали деревен­
ских фельдшеров и амбулатории, которые теперь исчезли. На смену
им пришли лучше оснащенные, но удаленные от места жительства
больных больницы, в которые не так просто было попасть22. Сельские
школы также во многих случаях деградировали в течение 1980-х гг.,
поскольку в условиях все более рыночно ориентированной экономи­
ки стало непросто набирать учителей, согласных работать в деревне.
Между тем состояние дел в высшей школе было намного более при­
влекательным. Вузы начали возрождаться после опустошений, нане­
сенных во времена «культурной революции», а проводимые в них ис­
следовательские работы становились более профессиональными.

Политическая борьба
Оживление высшей школы создало и свои проблемы для
пвртийно-государственных органов власти. В 1986 году Ху Яобан,

21
Л Saich Т. Governance and Politics of China. 2nd ed. L.: Palgrave Macmillan, 2004.
p- 100-103.
22 Dietrich. People’s China. P. 270-272.

61 1
остававшийся в то время Генеральным секретарем, и сам Дэн С яо­
пин разрешили проведение дискуссий относительно политических
реформ, частично потому что рассчитывали таким образом дать от­
пор критике экономических реформ со стороны наиболее ортодок­
сальных коммунистов. Но реакция университетов оказалась сильно
отличавшейся от той, на которую они рассчитывали. Ведущий ки­
тайский астрофизик Фан Личжи, выступая в Шанхайском универ­
ситете, заявил, что люди обладают правами, не зависящими от воли
правительства. Его призыв к проведению более фундаментальных
политических преобразований был поддержан в ходе студенческих
демонстраций, прошедших в том же году почти в 20 городах Китая.
Ху в качестве лидера партии был настроен в пользу проведения кур­
са на примирение со студентами, но их выступления создали для его
более консервативно настроенных коллег ту возможность, о которой
они давно мечтали. Дэн был вынужден пойти навстречу их требова­
ниям о снятии Ху с поста Генерального секретаря ЦК партии. Но его
замена на Чжао Цзыяна стала лишь частичной победой сторонников
жесткого курса23. Однако преемником Чжао на посту премьера стал
намного более консервативный Ли Пэн, настроенный на сворачива­
ние столь радикальных экономических реформ. Ли, бывший инже­
нер, получивший это образование в Советском Союзе, ранее уже был
введен в число пяти членов Постоянного комитета Политбюро.
Между Чжао и Ли развернулась настоящая борьба как по вопро­
сам экономической политики, так и вокруг того, как следует реагиро­
вать на протесты граждан. Между тем социальные проблемы в Китае
нарастали. Крестьян волновали колебания закупочных цен на зерно,
в то время как инфляция и риск потерять работу вызывали недоволь­
ство городских рабочих. Критически настроенные интеллектуалы,
включая многих студентов, были озабочены отсутствием политиче­
ских реформ и в связи с этим снятием с должности Ху Яобана. Раз­
дражение граждан усиливала становившаяся все более явной кор­
румпированность органов власти24. Демонстрации 1989 г., приведшие
в конце концов к тому, что впоследствии стали называть бойней на
площади Тяньаньмэнь, хотя большинство убийств произошли не
на самой площади, начались со смертью популярного в народе Ху
Яобана, неожиданно скончавшегося 15 апреля. По слухам, он умер от
инфаркта, случившегося у него во время заседания Политбюро, когДа
Ху участвовал в ожесточенном споре с партийными консерваторами-

23 Dietrich. People’s China. Р. 273-276.

24 Saich. Governance and Politics of China. P. 70.

612
Тысячи студентов вышли на улицы и начали строить палаточный ла­
герь на площади Тяньаньмэнь в Пекине. Замешательство властей в
связи с этими событиями усилилось в виду грядущего прибытия в
Пекин Михаила Горбачева, которому в следующем месяце предстоя­
ло стать первым советским лидером со времен Хрущева, посетившим
с официальным визитом Китай. После избрания Горбачева Генераль-
ным секретарем ЦК КПСС китайско-советские отношения стали
улучшаться, а китайские интеллектуалы с доброжелательной заин­
тересованностью следили за ходом политических реформ в Совет­
ском Союзе, приобретавших все более радикальный характер в 1985-
1989 гг.25 Они видели в них дополнительный стимул к тому, чтобы
требовать проведения политических реформ в самом Китае. Наме­
ченный визит Горбачева сильно осложнил ситуацию для тех кон­
серваторов в китайском руководстве, которые желали безжалостно
разогнать демонстрации в центре Пекина. В любом случае прини­
мающая сторона постаралась удержать Горбачева вдали от площади
Тяньаньмэнь в течение его двухдневного пребывания в китайской
столице.
16 мая Горбачев встретился с 82-летним Дэн Сяопином, который
сказал ему, что теперь они могут официально объявить о нормали­
зации китайско-советских отношений. Дэн также добавил, что, по­
скольку в тот же день должна состояться встреча Горбачева с Гене­
ральным секретарем ЦК КПК Чжао Цзыяном, это будет означать,
что отношения между коммунистическими партиями обеих стран
также нормализовались26. Когда Горбачев действительно встретил­
ся с Чжао, он был приятно удивлен его открытостью. Чжао в част­
ности поднял несколько риторический, но принципиальный для них
обоих вопрос: «Сможет ли однопартийная система обеспечить раз­
витие демократии, можно ли будет при ней осуществлять эффектив­
ный контроль над негативными явлениями, бороться с коррупцией,
имеющей место в партийных и правительственных учреждениях?»27
Он сказал Горбачеву, что «в Китае с большим интересом и внимани­
ем следят за политической реформой в Советском Союзе. Особенно
большой интерес она вызывает у интеллигенции, требующей, чтобы*7

Когда в сентябре 1988 г. я находился в Китае в составе небольшой группы уче-

НЬ1Х из Оксфорда по приглашению Китайской академии общественных наук, практи-
Чески во всех учреждениях Пекина и Шанхая, которые мы посещали, меня просили
Рассказать о советской перестройке.
Горбачев М. Жизнь и реформы. Кн. 2. М.: Новости, 1995. С. 435-436.
7 Там же. С. 4 4 4 .

613
Китай учился у вас, перенимал ваш опыт»28. Было очевидно, что сам
Чжао всерьез заинтересован в проведении политических реформ. Но
последовавшие вскоре события доказали, что с точки зрения более
влиятельного, чем Чжао, человека, Дэн Сяопина, тот был на грани
того, чтобы зайти в своих разговорах слишком далеко. Вместе с тем
Чжао был настроен в пользу диалога с протестующими студентами,
которые с 13 мая объявили голодовку.
На следующий день после встречи Горбачева с Дэном и Чжао, Дэи
Сяопин собрал у себя дома членов Постоянного комитета Политбю­
ро. Сам Дэн не входил в этот комитет, но, хотя он был сильно раз­
гневан сообщением Чжао Горбачеву о том, что все важные решения
принимаются только с его согласия, его приглашение к себе на дом
высшего руководства страны наглядно продемонстрировало досто­
верность информации, переданной советскому лидеру. Дэн был глав­
ным образом озабочен необходимостью положить конец тому, что он
назвал «растущей анархией». Положение, по его мнению, усугубля­
лось тем, что протесты освещались китайскими СМИ, выходившими
из-под контроля. Постоянный комитет собрался повторно 18 мая и
четырьмя голосами против одного, принадлежавшего Чжао, поддер­
жал решение о введении чрезвычайного положения. Собственные за­
явления Чжао, сделанные им ранее, указывали, что он был далеко не
одинок в сопротивлении применению военной силы для подавления
протестов, но, как он отметил в интервью 1995 г., тогда возобладала
точка зрения Дэна. Чжао добавил, что Дэн Сяопин «мог прибегнуть
к вооруженной силе даже в том случае, если бы все пятеро членов
комитета высказались против»29.
Ранним утром 19 мая 1989 г. Чжао приехал на встречу со студен­
тами на площадь Тяньаньмэнь, и это стало его последним появлени­
ем на публике. Поскольку к тому моменту СМ И еще не были постав­
лены на колени, телевидение вело репортаж с этой встречи. Чжао
сопровождал его протеже Вэнь Цзябао, которому предстояло через
14 лет, в 2003 г., стать китайским премьером. Чжао извинился перед
студентами за свое опоздание и заявил, что их «критика в наш адрес
обоснована». Он уговаривал студентов прекратить голодовку, пока
еще не поздно30. Но, как оказалось, истекло время самого Чжао-
который в тот же день был снят с поста Генерального секретаря-
Формально он еще некоторое, но недолгое время оставался членом

Горбачев М. Жизнь и реформы. С. 446.

28
Цитируется по книге: Fewsmith J. China since Tiananmen: From Deng Xiaoping1(1
29
Ho Jintao. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. P. 30.
30 Dietrich. People’s China. P. 287-288.

614
Политбюро, но впоследствии и до самой смерти в 1995 г. пребывал
под строгим домашним арестом31. Выбор времени для подавления
протестов выдавал стремление китайского руководства не ставить
в неловкое положение своего советского гостя, имея в виду, что от­
ношения между двумя коммунистическими гигантами приблизи­
лись к переходу в конструктивное русло. Горбачев уехал из Пекина
н Шанхай 18 мая, а фактическое отстранение от дел в руководстве
китайской компартии Чжао Цзыяна, с которым он вел дружеские
беседы, состоялось на следующий день после его отъезда. В отсут­
ствие Горбачева оно, вероятно, произошло бы еще раньше. 20 мая
китайское руководство официально объявило о введении чрезвы­
чайного положения.
В выступлении по национальному телевидению поздним вечером
19 мая премьер-министр Ли Пэн сказал: «Для того чтобы исполнить
свои обязательства перед нашей священной Родиной и всем нашим
народом, мы обязаны принять твердые, решительные меры, чтобы
стремительно положить конец беспорядкам, защитить руководство
партии и социалистическую систему»32. Противостояние продолжа­
лось еще две недели, хотя уже в полдень 20 мая в Пекин и его окрест­
ности было стянуто почти четверть миллиона солдат. Неприятной
неожиданностью для власти стал выход на улицы огромных толп жи­
телей Пекина, вступавших в перебранки с солдатами и даже перекры­
вавших проезжую часть. 21 мая около миллиона людей вышли в Пе­
кине на демонстрации против введения чрезвычайного положения.
В тот же день столько же протестующих приняло участие в демон­
страциях в Гонконге, еще находившемся тогда под британским прав­
лением (он был передан под юрисдикцию Китая только в 1997 г.)33.
В конце мая студенты Центральной академии изящных искусств
приступили к изготовлению десятиметровой статуи, названной ими
«Богиня демократии» и имевшей некоторое сходство со Статуей
Свободы. Статуя была сделана из белого пенопласта. Ее по частям
Доставили на Тяньаньмэнь и 30 мая установили там, обратив лицом

31
Сьюзан Ширк отмечает: «Когда в 2005 г. скончался Чжао Цзыян, тогдашние ру-
ководители, ощущая собственную незащищенность от последствий этого печального
события, решили ограничиться скромными похоронами с участием небольшой группы
^Ровожающих». См.: Shirk S. L. China: Fragile Superpower. New York: Oxford University
ress, 2007. P. 38. Ширк была ответственной сотрудницей Госдепартамента США, от­
д а в ш е й в администрации Клинтона за взаимоотношения с Китаем.
32 Dietrich. People’s China. Р. 289.
i Baum R. The Road to Tiananmen: Chinese Politics in the 1980s / / R. MacFarqu-
(ed.). The Politics of China: The Eras of Mao and Deng. Cambridge: Cambridge
d iv ersity Press, 1997. P. 340-471, at p. 450-451.

615
к портрету Мао Цзэдуна, бывшего до того доминировавшим образом
на площади34.
Возможно, это стало последней каплей, переполнившей чашу тер­
пения партийного руководства. К тому времени был восстановлен
жесткий контроль за средствами массовой информации, и по телеви­
дению было объявлено, что статуя представляет собой «удар по наше­
му национальному достоинству»35. Но еще большую озабоченность
Дэну и его коллегам доставило, однако, возникновение независи­
мого рабочего движения, объявившего о своей солидарности со
студентами, что, по словам Ричарда Баума, «приблизило к реаль­
ности одолевавшие Дэна страхи по поводу повторения польского
кошмара»36. Но коммунистические режимы в Восточной Европе на­
чали рушиться один за другим только в конце 1989 г., но если бы это
произошло еще в начале того года, то озабоченность китайского руко­
водства происходящим еще более усилилась. Но так или иначе, дела
складывались таким образом, что тысячи работников партийных и
государственных организаций приняли участие в майских демон­
страциях против введения чрезвычайного положения37. Таким обра­
зом, ситуация была очень серьезной. Терпение партийного руковод­
ства в конце концов лопнуло, и в ночь с 3 на 4 июня на Тяньаньмэнь
были выдвинуты танки и бронетранспортеры. Большинство убийств
протестующих произошло на близлежащих к площади улицах. Часть
солдат стреляли поверх голов, но некоторые прямо в толпу. Оценки
общего числа погибших при вооруженном подавлении протестов рас­
ходятся, колеблясь от нескольких сотен до нескольких тысяч. Тысячи
людей были арестованы. Большинство убитых и раненых составили
не студенты, а жители Пекина38. Танки снесли и раздавили гусеница­
ми «Богиню демократии» 4 июня.

Политические столкновения и реформы после

Тяньаньмэнь
Первой реакцией властей на события на площади Тяньаньмэнь
стали репрессии. После арестов нескольких тысяч человек в июне и
июле 1989 г. состоялось много судебных процессов. Не менее 35 ра­
бочих, а не студентов, были приговорены к смертной казни. Актив­

34 Dietrich. People’s China. Р. 292.

35 Ibid.
36 Baum. The Road to Tiananmen. P. 456.
37 Ibid.
38 Ibid. Баум сообщает о числе убитых в диапазоне от 600 до 1200 человек.

616
ные диссиденты получили длительные сроки тюремного заключения.
Международная известность при этом служила им плохой защитой.
Так, например, астрофизик Фан Личжи и его жена Ли Шухсян были
обвинены в заговоре по свержению Коммунистической партии и
социалистической системы. Хотя они оба выступали за демокра­
тизацию страны, но фактически не принимали активного участия
в организации демонстраций. 6 июня 1989 г. они нашли убежище в
американском посольстве в Пекине, и только в июне следующего года
им было дано разрешение выехать из Китая в США39. Возобновилось
глушение передач заморских радиостанций, в том числе Би-би-си и
«Голоса Америки». Газеты предупреждали об опасностях разверну­
той на Западе кампании «мирной эволюции», призванной разрушить
идеологию китайского народа40.
Хотя Дэн руководил подавлением протестов в начале июня
1989 г., он, тем не менее, остался реформатором экономики и высту­
пал за вхождение Китая в глобальную экономику. Он не поддержи­
вал идею о «неделимости свобод». Напротив, он сумел соединить вы­
сокий уровень экономической свободы, предоставляемой отдельным
личностям и предприятиям, с ограничениями политических свобод и
с предоставлением разных уровней интеллектуальных свобод в зави­
симости от направлений деятельности людей. В естественных науках
уровень свобод был намного выше, чем в общественных, в то время
как жесткая цензура сохранялась в театре, кинематографе и дру­
гих видах искусств. Но Дэн и его семья достаточно настрадались в
последние годы жизни Мао, чтобы питать какой либо интерес к воз­
врату к маоизму. На короткий срок политические ограничения уже­
сточились, но события на Тяньаньмэнь не повлекли за собой столь
непреклонной реакции, на которую надеялись самые консерватив­
ные китайские коммунисты. Вместе с тем все эти события слегка
подорвали авторитет самого Дэна. Те, кто по крайней мере частично
симпатизировал студенческим протестам и идее проведения демо­
кратических реформ, были, естественно, огорчены событиями 4 июня
и стали более критично настроены по отношению к Дэну, чем до того.
Но теперь они были, хотя и в виде тонкой прослойки, представлены
в высших эшелонах руководства партии. Более многочисленные чле­
ны высшего руководства, озабоченные тем, что партия постепенно
тсряла контроль за происходящим, усматривали в самих протестах
и в жестоком их подавлении логический результат «либеральной»

39 Dietrich. People’s China. Р. 298-300.

40 Ibid. P.301.

617
политики, проводимой Дэном, и ошибочной поддержки, которую он
оказывал Чжао Цзыяну (вплоть до мая-июня 1989 г.).
Вместе с тем Дэн все еще обладал достаточной властью, чтобы
оказать решающее влияние на выбор преемника Чжао. Он верил
в то, что откат назад не зашел столь далеко, чтобы нельзя было
подыскать кандидатуру нового Генерального секретаря среди бо­
лее широкого круга членов Политбюро, не ограничиваясь рамками
его Постоянного комитета. Таким кандидатом оказался Цзян Цзэ-
минь, первый секретарь Шанхайского горкома КПК. В мае 1989 г.
Цзян закрыл выходивший в Шанхае реформистский еженедель­
ник «World Economic Herald». Это решение критиковал Чжао, но
Дэн его утвердил. В этой газете публиковались доклады и статьи
многих политических реформаторов, включая Су Шаочжи41. Вме­
сте с тем Цзян сумел справиться с протестами, связанными с со­
бытиями 4 июня, без кровопролития. Он не был реформатором в
точном смысле этого слова, но также не являлся ортодоксальным
марксистом-ленинцем или маоистом, занимая в Политбюро про­
межуточную позицию между этими крайними полюсами, и за­
рекомендовал себя осторожным управленцем. Довольно быстро
Цзян прибрал к рукам все официальные посты, которые ранее
принадлежали Мао Цзэдуну, а потом, правда недолго, его преем­
нику Хуа Гофэну. Но, являясь Генеральным секретарем ЦК КПК,
Председателем Китайской народной республики и председателем
Центрального военного совета ЦК, он все равно оставался вторым
человеком в стране после Дэн Сяопина до тех пор, пока здоровье
последнего не стало сдавать в середине 1990-х гг. Кроме того, до­
вольно значительная власть была сосредоточена в руках его коллег
по Политбюро, не в последнюю очередь в руках премьера и сторон­
ника жесткого курса Ли Пэна42.
Таким образом, после смерти Ху Яобана и отстранения Чжао
Цзыяна состав правящей коалиции на самом верху властной иерар­
хии Коммунистической партии Китая изменился, став более консер­
вативным. На заседании Центрального Комитета, состоявшемся 23
24 июня 1989 г., было утверждено решение об удалении трех соратни­
ков Чжао из руководства партии. Самому Чжао, присутствовавшем)
на заседании, пришлось выслушать немало суровой критики в свои
адрес. Премьер-министр Ли Пэн заявил, что после того как Чжао
стал Генеральным секретарем, буржуазный либерализм « р а с ц в е о

41 Fewsmith. China since Tainanmen. P. 26-27.

42 Dietrich. People’s China. P. 303.

618
пышным цветом»43. Дальнейшему усилению консервативных сил
внутри КПК способствовало крушение коммунистических систем
в Восточной Европе в конце 1989 г. и последующий распад СССР
в конце 1991 г. Либерализация и «мирная эволюция» как основные
цели западной политики в отношении коммунистических стран
теперь казались многим ведущим фигурам в руководстве КПК тая­
щими в себе смертельную угрозу их собственной системе. Если Дэн
продолжал придерживаться прежней точки зрения, согласно которой
развитие экономики будет способствовать поддержанию социально-
политической стабильности, то другие, например глава Отдела про­
паганды ЦК Ван Ренчжи, призывали к усилению идеологической
борьбы против «буржуазной либерализации» и к возобновлению
«социалистического строительства»44.
Открытое диссидентство сурово подавлялось. Самый известный
китайский диссидент Вэй Цзинынень отсидел 13 лет в тюрьме за
свои обращения, которые он вывешивал на «Стене демократии», и
был освобожден в 1993 г. Не теряя времени, он включился в кампа­
нию за демократию и снова был арестован в 1994 г., а на следующий
год его приговорили еще к 14 годам тюремного заключения. Одна
женщина-репортер получила 6 лет тюрьмы за то, что назвала Ки­
тайское собрание народных представителей органом, автоматически
утверждающим постановления правительства, что, как она добави­
ла, было характерно для «парламентов» во всех коммунистических
системах, а также за ее убеждение, что, пока жив Дэн Сяопин, было
бы ошибкой полагать, что высшая власть в стране принадлежит
Цзян Цзэминю. Ее обвинили в разглашении государственной тай­
ны, хотя в том, о чем она написала, было не больше секретов, чем в
утверждении, что Великая Китайская стена находится в Китае. К со­
вершенным ею преступлениям была добавлена и публикация статей
в Гонконге, еще остававшемся в те годы под британским колониаль­
ным правлением45. Порой на судьбу китайских диссидентов влияли
международное давление или дипломатические интересы Китая.
Например, Вэй Цзиньшеня выпустили из тюрьмы в 1993 г. накануне
Решения вопроса о предоставлении Китаю права принять у себя оче­
редные Олимпийские игры. Его окончательно освободили в ноябре
1997 г. и немедленно депортировали в США как раз накануне визита
Цзян Цзэминя в США, где лидеру Коммунистической партии Китая

43 Fewsmith. China since Tiananmen. P. 30-31.

44 Ibid. P. 39.
45 Dietrich. People’s China. P. 305-306.

619
и главе китайского государства предстояли переговоры с президен­
том Клинтоном. Одновременно с ним был выпущен из тюрьмы и вы­
слан в США другой видный диссидент Ван Дань, который выступал
главным защитником демократии во время Тяньаньмэньских собы­
тий 1989 г.46
Наиболее значительные перемены, произошедшие в Китае после
смерти Мао и особенно в период после событий на площади Тяньань-
мэнь в 1989 г., не были следствием открытого диссидентского дви­
жения или создания гражданского общества. Любые независимые
организации, не считая религиозных, которые также жестко пресле­
довались, не имели законных прав на существование, и их практиче­
ски не было видно47. Подобно Советскому Союзу в те четверть века,
прошедшие после падения Хрущева, или, еще заметнее, Чехослова­
кии в период между 1963 и весной 1968 г., или Венгрии во времена
правления Кадара, главным источником происходивших в Китае
перемен была эволюция мышления людей, работавших во властных
структурах.
Учреждения, подобные Институту марксизма-ленинизма и
идей Мао Цзэдуна или Центральной партийной школе в Пекине,
призванные развивать ортодоксальную коммунистическую идео­
логию, были в разное время теми местами, где процветали самые
неортодоксальные политические и экономические идеи. Главный
идеолог партии, глава отдела пропаганды ЦК КПК Дэн Лицюнь
даже назвал в 1983 г. указанный институт «базовым лагерем анти-
марксизма». После подавления народного сопротивления 4 июня
1989 г. значительное число работников института были арестова­
ны, временно взяты под стражу или отправлены в ссылку. Вместе
с тем Центральная партийная школа осталась местом, где могли
быть озвучены некоторые самые смелые новаторские идеи. Попасть
на место преподавателя в эту школу означало, что человек прочно
укоренен в коммунистической системе. Естественно, в школе было

46 О влиянии мирового общественного мнения на состояние дел с правами челове­

ка в Китае более общие сведения можно найти в работе: Foot R. Rights Beyond Borders:
The Global Community and the Struggle over Human Rights in China. Oxford: Oxford
University Press, 2000.
47 Некоторые причины неразвитости гражданского общества в Китае приведет ’1
в работах: Ding X.L. Institutional Amphibiousness and the Transition from Communism:
The Case of China / / British Journal of Political Science. Vol. 24. № 3. July 199Y
P. 293-318; Ma S.-Y. The Chinese Discourse on Civil Society / / The China Quarterly
№ 137. March 1994. P. 180-193; Ledeneva A. Blat and Guanxi: Informal Practices i '1
Russia and China / / Contemporary Studies in Society and History. Vol. 50. № 1. 2 0 0 8
P. 1-27.

620
немало конформистов, но их коллеги с реформаторскими взгляда­
ми имели возможность влиять на образ мыслей будущих чиновни­
ков, обучавшихся в Центральной партийной школе, и использовать
свое положение для того, чтобы добиваться дальнейшего смягчения
ограничений, налагаемых системой. Взаимное влияние партийно­
государственных органов и общества со временем становилось дву­
сторонним. Под влиянием общества и идей, проникавших через гра­
ницы Китая со всего мира, менялось мышление людей, работавших
даже в самых идеологизированных учреждениях. Как подчеркнул
китайский политолог С.Л. Дин, официальные и полуофициальные
структуры могут служить одновременно защитным экраном и ма­
териальным ресурсом для развития и легального распространения
нестандартных взглядов48.
Достаточно наглядным примером неоднозначных отношений,
складывавшихся между государственными и негосударственными
структурами, могут служить пути развития частного бизнеса в Ки­
тае. Госучреждения служили крышами (или, как принято было их
называть в Китае, «красными шляпами»), под которыми частные
предприятия имели возможность расширяться, пользуясь защитой
государственной власти. До 1988 г. закон разрешал частную эконо­
мическую деятельность только в виде «индивидуальных надомных
предприятий», имевших не более восьми наемных работников49. Бо­

48 См. серьезную статью: Ding. Institutional Amphibiousness and the Transition from
Communism. Из Китайской академии общественных наук в Пекине и Шанхайской
академии общественных наук вышли многие мыслители, сумевшие прорваться сквозь
барьеры ортодоксальной идеологии. Зачастую они делали это иносказательно, как, на­
пример, в статье о судьбах демократической мысли в Китае, опубликованной в 1988 г.
Хотя автор писал в ней о периоде истории до прихода коммунистов к власти, но не­
сложно догадаться, что он имел в виду коммунистическую эпоху, когда писал следую­
щее: «Но о свободе и равенстве фактически забыли, полагая, что они не имеют значе­
ния для спасения нации. Не предпринималось никаких систематических усилий для
преодоления традиционного для Китая подавления свободы, прав человека и других
характерных черт автократии. В результате формам уделялось большее внимание, чем
их содержанию». Автор еще яснее выступает в защиту демократии в заключительной
пасти статьи, где пишет: «Современная история Китая доказывает, что хотя большим
Достижением и совсем не простым делом стали свержение автократии, учреждение Ки­
тайской республики, составление новой конституции и созыв учредительного собра­
ния, но даже еще сложнее и важнее преодолеть идеологическое наследие феодализма и
в°спитать демократическое сознание. Что касается последнего, то мы не только долж­
ны быть убеждены в его настоятельной необходимости, но и быть готовы к продолжи­
тельной борьбе за него». См.: Xiong Yuezhi. A Summary of the Historical Development of
he Chinese Democratic Thought / / SASS Papers. Shanghai: Shanghai Academy of Social
lienees, 1988. P. 268-289, at p. 285, 289.
49
Tsai K. S. Capitalism without Democracy: The Private Sector in Contemporary
hina. Ithaca: Cornell University Press, 2007. P. 53.

621
лее крупный бизнес фактически создавался под видом коллективных
предприятий, деятельность которых была официально разрешена го ­
сударством. К тому времени, когда в 1988 г. частный бизнес получил
официальное право на существование, в Китае под прикрытием «крас­
ных шляп» уже функционировали примерно полмиллиона частных
предприятий50. Так, например, под вывеской муниципального пред­
приятия в городе Цзяньян, провинция Фуцзянь, действовала швей­
ная фабрика, на которой работали 500 женщин. Официально фабри­
ка считалась принадлежащей городу, хотя фактическим владельцем
ее был г-н Хуа, который вкладывал в нее средства и собственноручно
управлял ею. Прибыль при этом делилась между обеими заинтересо­
ванными сторонами51.
Последнее появление Дэн Сяопина на публике состоялось в
1992 г., когда он совершил поездку в южные прибрежные провин­
ции Китая, во время которой пообещал дальнейшую либерализа­
цию экономики52. Вскоре после этого состояние его здоровья силь­
но ухудшилось, и он скончался в 1997 г. в возрасте 92 лет. О том,
что власть Дэна сильно ослабла в начале 1990-х гг. по сравнению
с 1980-ми, свидетельствует тот факт, что СМИ, находившиеся под
контролем более консервативных коммунистов, несколько месяцев
не публиковали его выступления во время поездки по южным про­
винциям. Эта задержка отражала ту закулисную борьбу, которая
шла в руководстве вокруг будущего экономических реформ5354. Так
или иначе, но поддержка со стороны Дэна играла решающую роль,
а Цзян Цзэминь теперь был больше настроен в пользу преобразова­
ний рыночного характера. Предприятия под прикрытием «красных
шляп» продолжали действовать, но такая крыша теперь уже не была
обязательным предварительным условием успеха предприятий, об­
ладавших всеми признаками капиталистических, кроме названия.
В 1990-2000-х гг. число частных бизнесов росло со скоростью 10%
в год. К 2006 г. на таких предприятиях работали 100 млн человек из
1,3 млрд населения Китая, производивших половину ВВП страны
и выпускавших более двух третей его промышленной продукции”
Хотя все эти предприятия были преимущественно частными, они
все еще тесно переплетались с государством и сильно от него завн-

Tsai. Capitalism without Democracy. P. 53.

50
Ibid. P. 53-54.
51
52 Ibid. P. 54.
53 Nathan A. J. China’s Path from Communism //J o u rn a l of Democracy. Vol. 4. -
April 1993. P. 30-42, at p. 35-36.
54 Tsai. Capitalism without Democracy. P. 54-57.

622
сел и. Права их собственников не были должным образом защищены
л зависели от благорасположения партийно-государственных вла­
стей даже после того, как новый закон, принятый в марте 2007 г.,
действительно укрепил законодательную защиту частной собствен-
ности55.
Деловое сообщество проявило гораздо большую заинтересо­
ванность в правовой определенности своего положения, нежели в
демократии. Ради сохранения хороших отношений с властями биз­
несмены избегают высказывать спорные политические взгляды, но
проводившиеся среди них опросы доказывают, что многие высказы­
ваются в пользу снижения уровня коррупции и устранения в этой
связи необходимости платить взятки, а также желают определенно­
го движения в сторону главенства закона56. Вместе с тем правовая
неопределенность создает и некоторые преимущества для значи­
тельной части делового сообщества. Немало китайцев, вовлечен­
ных в международную торговлю, происходит из семей партийных и
государственных чиновников, для которых наличие родственников
и капиталов за границей можно считать «страховкой на непредви­
денный случай», если вдруг система пойдет по пути ее восточноев­
ропейских аналогов. Многие активы, выведенные из Китая, пере­
ставали полностью или даже частично принадлежать материнским
компаниям. Для этого создавались оффшоры, «географически и
юридически удаленные от материнских компаний, находившихся
в Китае», которые имели обыкновение становиться частными кон­
цернами, фактически принадлежащими их менеджерам57. С.Л. Дин,
проведший остроумный анализ неформальной приватизации в Ки­
тае, отметил, что «запутывание отношений собственности служило
необходимым условием для последующего их прояснения». Такое
«прояснение» могло включать привлечение иностранных судов для
определения фактической принадлежности той или иной собствен­
ности в нескольких точках всей цепочки, по которой она перехо­
дила из рук в руки. Проигравшей стороной при этом оказывалось
китайское государство. Средства общественных фондов нередко

55
Ding X.L. Who Gets What, How? When Chinese State-Owned Enterprises Become
hareholding Companies / / Problems of Post-Communism. Vol. 46. № 3. May-June 1999.
*32-41; Ding. Informal Privatization Through Internalization: The Rise of Nomenklatura
^Pitalism in China’s Offshore Businesses / / British Journal of Political Science. Vol. 30.
- T 2000. P. 121-146; Story J. China: The Race to Market. L.: Prentice-Hall, 2003.
g ^3 0 -2 3 2 ; BBC News. 16 March 2007. http://news.bbc.co.Uk/l/hi/world/asia-pacific/
56
Tsai. Capitalism without Democracy. P. 81-82.
Ding. Informal Privatization Through Internationalization. P. 138.

623
использовались в качестве частного капитала, вкладываемого в
скованные операции на заморских рынках, торгующих недвижимо,
стью, акциями и валютой. По наблюдению Дина, это означало, что
«коммунистические спекулянты из Китая пользовались роскошью
недоступной их капиталистическим коллегам: им гарантировалась
большая часть прибыли в то время, как все риски и убытки брало ца
себя государство»58.
Это обстоятельство можно отнести к непредвиденным послед,
ствиям экономических реформ, запущенных Дэн Сяопином, ко­
торые наряду с ужасным загрязнением окружающей среды и зна­
чительно возросшим неравенством оказались наиболее опасными
результатами избранного Китаем пути к рыночной экономике. Вме­
сте с тем экономическое развитие Китая за последние три десятиле­
тия шло невероятно быстрыми темпами. В частности, за последние
20 лет годовой прирост китайского ВВП никогда не опускался ниже
7%, составляя обычно более 10% в год59. По самым консервативным
оценкам Китай, вероятно, превзойдет США, крупнейшую мировую
экономику [по абсолютным размерам производимого ВВП], еще
задолго до середины нынешнего века, хотя изменяющиеся демо­
графические факторы привносят в эти предположения некоторую
неопределенность60. Экономический рост в течение прошедшей
четверти века сопровождался в Китае значительным сокращением
бывшей до того чудовищной нищеты населения. В сопоставимых
оценках 15% китайцев в 1985 г. голодали, имея доходы, ниже черты
выживания. В 2008 г. этот процент сократился до 1,6%61. В эти годы
произошел масштабный передел собственности, нередко сопрово­
ждавшийся злоупотреблениями, некоторые из которых уже были

58Ding. Informal Privatization Through Internationalization. P. 139,142.

59Morgan J. China's Growing Pains: Towards the (Global) Political Economy <>t
Domestic Social Instability / / International Politics. Vol. 45. № 4. 2008. P. 413-438. at
p. 414.
60 Kiedel A. China’s Economic Rise - Fact and Fiction Policy Brief 61. Carnegie
Endowment for International Peace. Washington DC, July 2008. P. 5. В связи с уверен­
ным прогнозом Киделя уместно заметить, что из-за старения населения Китая поли­
тики «Одна семья - один ребенок» и сокращения числа молодых людей работоспосоо-
ного возраста темпы экономического роста могут в будущем значительно замедлиться-
Рассматривая замечательное увеличение размеров китайской экономики после смерч'11
Мао в значительно более продолжительной исторической перспективе, Крис Патчен
последний британский губернатор Гонконга, заметил, что, насколько можно судить н()
доступным источникам, на протяжении 18 из последних 2 0 столетий китайская эк()'
номика была крупнейшей экономикой мира. См.: Patten С. Not Quite the Diploma1
Home Truths about World Affairs. L.: Allen Lane, 2005. P. 264.
61 Ibid. P. 9.

624
отмечены в этой главе. Был полностью приватизирован малый биз­
нес, а многие государственные предприятия средних размеров были
проданы в частные руки. Жилье было приватизировано в конце
1 9 9 0 -х гг., что привело к заметному повышению первоначальной
стоимости этого имущества62. Прямые иностранные инвестиции
повлекли за собой значительное повышение уровня эффективности
и производительности труда в промышленности. Но в приходе меж­
национальных компаний были не только положительные стороны.
Имея доступ на мировые рынки, они извлекали для себя преимуще­
ства из дешевизны китайской рабочей силы, а собственной китай­
ской промышленности оказалось трудно с ними конкурировать63.
Но в целом инвестиции зарубежных компаний, безусловно, оказы­
ваются выгодными для Китая64.

Политика Китая в XXI веке

Когда Дэн Сяопин выбрал кандидатуру Цзян Цзэминя на долж­
ность Генерального секретаря партии, он, по замечанию Сьюзан
Ширк, также одновременно «помазал на царствование за десять лет
до вступления на престол его будущего наследника, еще одного осто­
рожного политика из бывших инженеров Ху Цзиньтао»65. Став в
1992 г. членом Постоянного Совета Политбюро и признанным бу­
дущим наследником Цзяня, он был избран Генеральным секрета­
рем ЦК КПК и главой государства в 2002 г. Стиль руководства Ху
оказался более склонным к поискам консенсуса по сравнению с его
предшественниками. Он был больше настроен на создание коали­
ций внутри политической элиты, нежели придерживался принципа
«победитель получает все». И в политике он большее внимание, чем
это делалось до него, уделял сбалансированному экономическому
развитию регионов страны и поискам социальной гармонии66. Год

62 Ibid. Р. 11-12.
63 Jianyong Yue. Peaceful Rise of China: Myth or Reality? / / International Politics.
v ol. 45. № 4 . 2008. P. 439-456, at p. 443.
64 Индустриальные экономики с более давней историей имели в определенных от­
ношениях аналогичный опыт. Например, в Британии было немало зубовного скрежета
Но поводу исчезновения автомобильных предприятий, принадлежащих британцам.
^Днако в XXI в. никого, ни британских рабочих, занятых в автомобильной промыш­
ленности, ни население страны в целом, не волнует тот факт, что их предприятия, на
к°торых значительно улучшились трудовые отношения и повысилась производитель­
ность труда, ныне принадлежат компаниям, головные офисы которых находятся в
п°нии, Соединенных Штатах, Германии или Франции.
Shirk. China: Fragile Superpower. P. 46.
Shambaugh. China’s Communist Party. P. 156-157.

625
спустя после прихода Ху на посты лидера партии и руководителя
страны, ее премьером стал бывший помощник опального Чжао, сын
школьных учителей Вэнь Цзябао, сделавший карьеру, работая во
внутренних провинциях Китая, и доказавший свою способность к
эмоциональной близости с сельской беднотой67. Он также проявлял
некоторую озабоченность в отношении необходимости ликвидации
разрыва между политической элитой и народными массами в то
время, когда благосостояние Китая впечатляющим образом улуч­
шилось, но одновременно выросло и неравенство между людьми.
После сильного землетрясения в провинции Сычуань Вэнь посетил
наиболее пострадавшие районы и произвел хорошее впечатление
на их жителей. Вместе с тем вопрос, бывший на устах многих лю­
дей, потерявших крышу над головой, почему во время землетрясе­
ния рушились школы, убивая их детей, тогда как здания партийных
комитетов в тех местах остались почти невредимыми, так и не по­
лучил ответа. Наиболее вероятная причина этого феномена заклю­
чалась в том, что воровство и коррупция вели к стремлению сэко­
номить на материалах и соблюдении норм безопасности всюду, где
это было возможно, за исключением наиболее престижных зданий
партийно-государственных учреждений. В результате сычуань­
ского землетрясения погибли и пропали без вести не менее 87 тыс.
человек и 2 млн людей остались без крова, поскольку их жилища
были полностью разрушены. Пострадавшим родителям, требовав­
шим расследования причин разрушения школьных зданий, было
впоследствии сказано, чтобы они «не доставляли хлопот властям»
и довольствовалисьполучением денежной компенсации за каждого
погибшего ребенка68.
Во время написания данной книги Ху все еще оставался Гене­
ральным секретарем ЦК КПК и Председателем КНР, а Вэнь зани­
мал пост премьера Государственного Совета. Были введены новые
правила сменяемости лидеров партии, которые теперь могут пре­
бывать на своих постах не более двух пятилетних периодов между
очередными ее съездами. Цзян Цзэминь, как и было положено, ушей
в отставку с поста Генерального секретаря на XVII съезде КПК н
2002 г., хотя сохранил за собой до 2004 г. кресло Председателя Цен'
трального военного совета ЦК. Такая спокойная сменяемость власти
обеспечивается продолжающимся экономическим ростом и п о л и т п -

67 Shirk. China: Fragile Superpower. P. 68.

68 Financial Times. 2 July 2008. P. 1.

626
ческой стабильностью в стране. Конечно, стабильность, основанная
да свободных выборах и политической подотчетности власти, на­
много долговечнее той, что базируется на адаптации авторитариз­
ма, но пока китайское руководство предпочитает придерживаться
второго варианта. Внутри самой партии расширились возможности
для дискуссий, но неизменным остается жесткий контроль распро­
странения информации. Если в прошлом защитой Китая от внешних
врагов служила 4000-мильная Великая Китайская стена, то совре­
менным методом защиты стал «Великий Брандмауэр», отбирающий,
что может попадать через Интернет в эту страну, компьютеризация
которой развивается стремительными темпами. Блокируется любая
информация, касающаяся отсутствия демократии, нарушений прав
человека или перспектив демократизации Китая. Даже премьер Вэнь
в 2007 г. неохотно признал, что Китай не является демократической
страной и что возможно и желательно «построение демократической
страны, в которой правит закон, в социалистических условиях», но
это займет немало времени69.
Китайские партийные интеллектуалы посвятили немало време­
ни и усилий изучению причин краха коммунистических систем в
Советском Союзе и Восточной Европе. Если официальной и, как
правило, реальной целью их исследований было извлечение уро­
ков, способных спасти Китай от подобной судьбы, то их обсуждение
могло быть также средством непрямой критики китайских полити­
ческих реалий. В Советском Союзе такой обходной способ крити­
ки, как отмечено в главе 20, уже применялся в брежневскую эпоху.
Обличение Мао и маоизма служило косвенным способом критики
Сталина и сталинизма в ту пору, когда было запрещено открытое по­
рицание сталинской эры. Вместе с тем в некоторых своих аспектах
китайская самокритика заходила намного дальше тех публикаций,
которые выходили в Советском Союзе при Брежневе, и в этом отно­
шении была ближе к тем предостережениям, которые раздавались
там во времена горбачевской перестройки. Так, Ю Юньяо, бывший
в то время заместителем руководителя Центральной партийной
Школы, в одном интервью, данном в 2004 г., говорил: «Для партии
в Целом, чем дольше она находится у власти, тем выше опасность
Для нее оторваться от масс и не пройти суровый тест на способ­
ность противостоять коррупции. Что касается руководящих кадров,

р Shambaugh. China’s Communist Party. P. 123. См. также: Kroeber A. China Needs
r°of of Democracy’s Advantage / / Financial Times. 4 August 2008. P. 13.

627
то чем выше должность, занимаемая руководителем, чем большую
властью она ему дает и чем дольше он находится на руководящем
посту, тем больше соблазнов он испытывает и выше вероятность его
коррумпированности»70.
Некоторые попытки продвижения «демократии», предпринимав-
шиеся в Китае, носили не более чем декоративный характер. Как и в
ряде других коммунистических стран, в КНР существует несколько
марионеточных партий, находящихся под полным контролем комму­
нистов. В 2007 г. два человека из этих карликовых партий были назна­
чены на министерские посты в правительстве. Тем не менее в Китае,
как и прежде в Восточной Европе, члены партий-попутчиков имели
мало возможностей для проведения преобразований по сравнению с
теми, кто занимал прочные позиции в правящей коммунистической
партии. Проводились также эксперименты с выборами из несколь­
ких кандидатов на деревенском уровне, но они представляли собой
скорее зачатки перемен, намечаемых сверху, чем реальное реформи­
рование системы. Все инновации рождались на самой верхушке пар­
тийной иерархии. За 60 лет пребывания коммунистов у власти в Ки­
тае это чаще всего происходило по инициативе лидера партии. После
смерти Мао, однако, руководство стало скорее олигархическим, чем
автократическим, что открыло, в том числе, больше возможностей
для членов расширенной политической элиты, желавших продвигать
те или иные преобразования, достучаться со своими предложения­
ми до высших руководителей. Не случайно, что с годами все больше
важных реформаторских идей стало исходить из Центральной пар­
тийной школы в Пекине71.
Мнимые уступки демократизации, не имевшие большого содер­
жательного смысла, поскольку заявления, их касающиеся, казались
просто банальными или пропагандистскими, могли оборачиваться
предвестниками реальных преобразований. Одним из примеров тому
можно считать концепцию «трех представительств», выдвинутую
Цзян Цзэминем в 2001 г. и наиболее подробно развитую им в его вы­
ступлении в Центральной партийной школе. Ее суть сводилась к сле­
дующим трем пунктам:
Партия должна представлять передовые производительные силы
общества.

Цитируется по: Shambaugh. China’s Communist Party. P. 134.

70
Это наблюдение принадлежит ведущему специалисту по Коммунистически 1
71
партии Китая Дэвиду Шамбо. В нескольких других коммунистических странах учрс*'
дения, аналогичные Высшей партийной школе в Пекине, подготовили немало ви;и11,1N
реформаторов. См.: Ibid. Р. 137,139 и 144, а также Главу 19 настоящей книги.

628
 Партия должна представлять передовую современную куль­
туру-
Партия должна представлять интересы подавляющего большин­
ства населения72.
Особенно важным представляется первый пункт, ибо, как это ста­
новилось все яснее со временем, он означал, что партия должна во­
влечь в себя частных предпринимателей, представляющих наиболее
динамичный элемент экономики. Если поставить вопрос ребром, то,
немного упрощая, можно утверждать, что теперь коммунисты при­
ветствуют вступление капиталистов в их партию! Инициатива по
привлечению предпринимателей в члены партии, по словам одного
из ведущих специалистов по КНР, означает, что «ныне партия де-
факто представляет “политическое прикрытие” для тех, кто занят в
частном бизнесе»73. Конечно, партийное руководство не говорит об
этом прямо, но симптоматично, что сам Цзян самое большое внима­
ние уделял именно первому пункту - представительству в партии
«передовых производительных сил». Когда на посту лидера партии
его сменил Ху Цзиньтао, тот переключил внимание на третий пункт -
представление интересов большинства народа. Сам Ху и премьер
Вэнь Цзябао имели при этом в виду гигантскую массу населения, про­
живающего во внутренних провинциях Китая, рост благосостояния
которого в результате экономических реформ был несопоставим с
тем выигрышем, который от них получили жители прибрежных рай­
онов, составлявших главную опору Цзян Цзэминя74. Тот факт, что,
не отменяя всех составляющих концепции «трех представительств»,
Ху сумел подать сигнал о переносе центра тяжести политики партии
на ее третий пункт, служит примером той важности, которую прида­
вали иносказательным рассуждениям правящие коммунистические
партии, причем прежде всего те из них, которые по своей природе
были скорее олигархическими, нежели автократическими.
Во времена правления отца и сына Кимов в Северной Корее или в
периоды, когда Сталин или Мао находились на пике власти, главная
°бязанность высших чиновников во всех этих трех странах состоя­
ла в добросовестном воспроизведении языка и приоритетов вождей.
Между тем концепция «трех представительств» не просто оставляла
°чередному лидеру простор для смещения акцентов в проводимой

72
Shambaugh. China’s Communist Party. P. 111-114; Saich. Governance and Politics
° ^ 73 Па Fewsmith. China since Tiananmen. P. 5, 243.
Shambaugh. China’s Communist Party. P. 114.
4 Ibid. P. 114-115.

629
им политике, но кроме того давала возможность другим вносить ь
нее собственный вклад. Так, шанхайский партийный теоретик Л и
Джи, приведенный Цзяном в Пекин и получивший от него разре­
шение комментировать концепцию «трех представительств», позво­
лил себе в 2008 г. высказываться смелее, правда в интервью одному
американскому исследователю, заявив: «Мы стремимся вначале д о ­
биться демократии внутри КПК, а потом распространить ее на все
население»75. Термин «демократия» все чаще стал использоваться в
эру правления Ху Цзиньтао, причем сам Ху в основном имел в виду
внутрипартийную демократию. Принцип «демократического цен­
трализма» продолжал неуклонно соблюдаться, но при этом прилага­
тельное в этом термине стало нести большую смысловую нагрузку,
предполагая учет разных точек зрения и наличие обратных связей,
несмотря даже на поддержание строгой дисциплины в исполнении
принятых решений76.
В XXI в. Китай остается крайне авторитарным государством, в
котором авторитарные правители, тем не менее, начинают все боль­
ше прислушиваться к советам консультантов. Вместо того чтобы бо­
роться с экономически или социально значимыми группами населе­
ния, Коммунистическая партия старается теперь привлечь их к себе.
Тот факт, что даже самые богатые предприниматели могут выживать
сейчас в Китае только при условии, что они пользуются благосклон­
ным к себе отношением со стороны партийно-государственных орга­
нов власти, заставляет их приспосабливаться политически. Вместе
с тем многие предприниматели находятся в близких родственных
связях с высшими партийными и государственными чиновниками
и имеют возможность участвовать в приватизации, используя свои
формальные или неформальные связи с обладателями политиче­
ской власти. У людей, занятых в частном бизнесе, есть несколько
козырных карт, которые они могут разыгрывать. Многие из них при­
обрели собственность за границей, где зачастую учатся и их дети, и
в зависимости от степени незащищенности (по их ощущениям) их
собственности в Китае, они различными способами выводят свои ка­
питалы за рубеж77.
Китайским правителям становится все сложнее мобилизовы­
вать население на основе коммунистической идеологии, будь 'г()

Shambaugh. China’s Communist Party. P. I l l , 121.

75
Ibid. P. 138-139.
76
77 Ding. Who Gets What, How?; Ding. Internal Privatization Through 1Ы1'1
nationalization; Ledeneva. Blat and Guanxi.

630
марксизм-ленинизм или учение Мао Цзэдуна, даже добавляя к ним
«теорию Дэн Сяопина» или концепцию «трех представительств»
Цзян Цзэминя. Но они не могут открыто порвать с основами офи­
циальной идеологии, чтобы не возник принципиальный вопрос об
их праве на власть. Даже разбавленная версия старой риторики не
заставляет пульс страны биться быстрее. Но может это и не плохо.
Когда в прошлом действительно удавалось поднять народ, будь то
во время «Большого скачка» или «культурной революции», то ре­
зультатом становились хаос в стране и десятки миллионов ничем
не оправданных человеческих жертв. В этом контексте не мешает
упомянуть не слишком возбуждающий призыв, которым глава госу­
дарства и лидер партии Ху Цзиньтао в 2007 г. завершил свой основ­
ной доклад на XVII съезде КПК: «Выше великое знамя социализма
с китайской спецификой, вперед, к новым победам в строительстве
умеренно процветающего во всех отношениях общества!»78. Но у
многих членов партии все еще пользовалась определенным спросом
традиционная идеология, включая тех из них, кто считал введение
рынка, приватизацию и растущее имущественное неравенство пре­
дательством идеалов коммунистического движения. Политической
ценой замечательных экономических достижений Китая, превратив­
шегося в «мировую мастерскую», от которой все сильнее начинает
зависеть вся глобальная экономика, а не только Соединенные Шта­
ты, становится сохранение коммунистической власти. При этом вза­
имозависимость китайской и американской экономик, естественно,
представляет собой палку о двух концах. Продолжающаяся рецессия
в США способна угрожать экономической и социальной стабильно­
сти Китая79.
Если рассматривать существующие проблемы Китая в более об­
щем плане, то рост благосостояния общества и, помимо всего про­
чего, повышение образовательного уровня населения порождают
в народе совсем иные ожидания по сравнению с теми, что были в
этой преимущественно крестьянской стране, в которой коммунисты
пришли к власти в 1949 г. Партия осознает новые реалии, но этот
процесс ведет к изменению ее собственной природы. КПК, безуслов­
но, является крупнейшей коммунистической партией в мире. В кон-
Це 2007 г. она насчитывала в своих рядах 74 млн членов80. В то время

78
Hilsum L. The great bore of the people / / New Statesman. 22 October 2007. P. 26.
^ Jianyong Yue. Peaceful Rise of China. P. 449.
Численность Коммунистической партии Китая в 2007 г. превысила 74 млн че-
0Ве«- http://www.yndehong.en/l 103/2008/07/03/54@23723.htm

631
численность экономически активного населения Китая составляла
569 млн человек81. Таким образом, в партии состоял каждый деся­
тый взрослый работающий китаец. Такое представительство факти­
чески было нормой для коммунистических систем, в которых власть
партии была достаточно прочной. В 2007 г. в партию вступили почти
100 тыс. студентов, представивших самую крупную категорию но­
вых ее членов, составившую 35,8% принятых в нее в тот год. Эта
тенденция, как представляется, имеет особое значение. Опросы,
проведенные в Китае, указывают, что чем выше уровень образова­
ния респондентов, тем с большей вероятностью они поддерживают
политические реформы82. Примерно 16 тыс. из числа вновь вступив­
ших в партию в 2007 г. составили представители того слоя, кото­
рый в КНР принято называть «новой социальной стратой». Этот
термин подразумевает бизнесменов, менеджеров частных пред­
приятий, людей, работающих в иностранных компаниях, и людей
свободных профессий, не работающих по найму, включая инди­
видуальных мелких предпринимателей. Женщины остаются по-
прежнему совершенно недостаточно представленными в партии,
но прилагаются усилия по преодолению этой тенденции. Хотя в
конце 2007 г. женщин среди членов партии насчитывалось всего
20,4%, но среди вновь вступивших в партию в тот год они состави­
ли уже 35,7%83. Узаконивание правящего режима в стране, не имею­
щей традиций плюралистической демократии, зависит не только
от сохранения темпов экономического роста, но также опирается
на мобилизацию национальных, а порой и националистических
чувств в поддержку существующего порядка. Происходит созна­
тельное оживление великих национальных культурных традиций
китайского народа, которые во время «культурной революции»
пытался уничтожить Мао. Чувство национального достоинства и
страстное желание китайцев быть признанной в международном
масштабе великой и заслуживающей уважения нацией являются
теми элементами, которые объединяют народ и его лидеров. На­
глядным примером тому стали Олимпийские игры в августе 2008 г.
в Пекине с их впечатляющей церемонией открытия, привлекшие
внимание к многотысячелетним достижениям Китая, не сравнимым
с шестью1десятилетиями правления коммунистов в этой с т р а н е .

81 Morgan. China’s Growing Pains. P. 427.

82 Tianjian Shi. Cultural Values and Democracy in the People’s Republic of C h i n a
China Quarterly. № 162. 2000. P. 540-559, at p. 557.
83 Chinese Communist Party. http://www.yndehong.cn/1103/2008/07/0d
54@23723.htm

632
Остается пока открытым вопрос, позволит ли адаптация к новым
экономическим и социальным реалиям сохраниться в Китае от­
четливо выраженной коммунистической системе с точки зрения ее
политических структур и стиля правления или повлечет за собой,
рано или поздно, но обязательно, дальнейшие системные преобра­
зования. Одним из источников конфликтов внутри страны могут
оказаться напряженные межнациональные отношения, хотя китай­
ским властям намного проще контролировать недовольные нацио­
нальные группы, чем руководителям бывшего Советского Союза,
где русские составляли всего около половины общей численности
населения. В этом отношении Китай более походит на постсовет­
скую Россию, где 90% населения составляют этнические русские,
точно так же как в Китае 90% его жителей являются по националь­
ности ханьцами. Вместе с тем жесткое сопротивление уйгурских
сепаратистов в провинции Синьцзян, граничащей с Киргизией, Ка­
захстаном и Монголией, в которой мусульмане-уйгуры составляют
большинство населения, представляет для китайского правитель­
ства не меньшую проблему, чем тибетская84. В любом случае, в Пеки­
не нет ни одной политической группировки, поддерживающей идею
отделения этих провинций от Китая, но расширяющиеся междуна­
родные контакты китайского правительства с окружающим миром
делают его более уязвимым, чем прежде, к международным оценкам
того, как оно справляется с разрешением этих конфликтов.
Если Мао видел в конфликтах (скорее в классовых, чем межна­
циональных) сплошные добродетели, то современное руководство
Коммунистической партии Китая стремится к политической и со­
циальной гармонии в стране в условиях, которые они сами иногда
называют «консультативной демократией». Этот термин во многом
совпадает с понятием «управляемой демократии», встречающимся в
некоторых авторитарных системах. Вместе с тем социальное и поли­
тическое напряжение в стране остается. Летом 2007 г. в Центральный
комитет КПК поступило письмо, подписанное многими бывшими
партийными работниками, вышедшими на пенсию. Они сетовали на
Утрату правильной политической ориентации и писали далее: «Про-
водимые в настоящее время в Китае реформы превращают систему,

84 В августе 2006 г., незадолго до открытия Олимпийских игр 16 полицейских

^Ыли убиты в провинции Синьцзян, а во время самой Олимпиады там прогремели
взрывов. Уйгурские сепаратисты уже несколько десятилетий ведут безуспешную
кампанию борьбы против китайского правления. См.: Взрывы в китайской провинции
Пньзянь. Сообщение ВВС от 10 августа 2008 г. http.://new s.bbc.co.uk/l/hi/w orld/
^а-рас16с/7551954

633
основанную на общественной собственности, в систему, основанную
на частной собственности, и превращают социализм в капитализм»* )
Естественно, партийное руководство не согласилось с подобными
упреками и заявило, что многое зависит от правильного определения
содержания используемых терминов. Вместе с тем в тех вопросах,
которые подняли в своем письме кадровые партийцы-ветераны, при­
сутствовало немало правды, и я еще вернусь к этому в главе 30, когда
пойдет речь о том, насколько имеет смысл продолжать считать Китай
коммунистической страной.

85
Цитируется по: Fewsmith. China since Tiananmen. P. 282.
 23. В Ы З О В З А П А Д А

Запад одним фактом своего существования всегда составлял про­

блему для коммунистических систем. Люди в восточноевропейских
странах знали о том, что Западная Европа и Северная Америка спо­
собны предложить своим народам во многом более привлекательные
перспективы по сравнению с режимами советского типа. В эпоху по­
сле смерти Сталина граждане европейских коммунистических стран
прекрасно знали, что на Западе существует намного более высокий
уровень жизни и имеется намного больше свобод по сравнению с
теми, которые находятся в их распоряжении. Наиболее привлека­
тельным аспектом коммунистических систем для населения в целом
был уровень социального обеспечения - бесплатное образование,
преимущественно бесплатное здравоохранение, полная занятость1.
Однако это не означало, что в Советском Союзе или в Восточной Ев­
ропе людям предоставляли лучшие на европейском континенте соци­
альные услуги. Их качество намного уступало уровню, достигнутому
в скандинавских или в ведущих европейских странах, таких как Фе­
деральная Республика Германии, Франция или Великобритания. Об
этом было известно хорошо информированному меньшинству насе­
ления, жившему под властью коммунистов, причем доля таких людей
в Восточной Европе была выше, чем в Советском Союзе.

1 В ходе «Гарвардского проекта», основанного на углубленном интервьюировании

Зтыс. бывших советских граждан, воспользовавшихся представившейся во время Вто­
рой мировой войны возможностью остаться заграницей или принадлежавших к числу
Так называемых «перемещенных лиц», решивших не возвращаться в Советский Союз,
выяснилось, что значительному большинству из них представлялись очень привлека­
тельными те возможности в части образования и здравоохранения', которые имелись
в СССР.
Те из них, кто во время опроса проживали в Западной Германии, считали немец-
кУ*о систему здравоохранения лучше советской, поскольку та, так же являясь «соци-
^ьной медициной», находилась на более высоком уровне. Вместе с тем проживавшие
в ^ША предпочитали оставленную ими в Советском Союзе систему американской,
п°скольку медицинские услуги там стоили дорого, а их качество сильно зависе-
^ °т платежеспособности больных. См.: Inkeles A., Bauer R. A. The Soviet Citizen:
aily Life in a Totalitarian Society. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1961.
236-243.

635
 Еще одной областью, в которой коммунистический мир сильно
отставал от Запада, на этот раз особенно от Соединенных Штатов,
являлась сфера высоких технологий. Ни в одной коммунистической
стране, включая Советский Союз, не было ничего, даже отдален­
но напоминающего калифорнийскую Силиконовую долину, хотя,
по иронии судьбы, сейчас значительная доля выпускаемого в мире
электронного оборудования собирается в Китае. Были определенные
области техники, в которых Советский Союз достиг очень высокого
уровня, например ракетная, причем как космическая, так и военная,
но в большинстве других разрыв между коммунистической Европой
и Западом был очень значителен. Поэтому разведывательные служ­
бы коммунистических стран прилагали немалые усилия для хищения
технологических секретов на Западе. То, что не удавалось похитить,
эти страны подчас покупали, хотя в западных странах существовали
ограничения на продажу высоких технологий, которые могли найти
военное применение. Русский романист, философ и автор политиче­
ских эссе Александр Зиновьев, с равной неприязнью относившийся
как к Советскому Союзу, так и к Западу, остроумно описывал дву­
смысленность брежневской эры. В своем сатирическом романе «Зия­
ющие высоты» он так пишет о проблеме, которую представлял Запал
для коммунистов: «Ко всему прочему - заграница. Ах, если бы ее не
было! Тогда бы мы в два счета. А там вечно что-то выдумывают. А с
ними тягаться надо. Преимущество свое доказывать. Не успеешь стя­
нуть у них одну машинку, как нужно тянуть другую. Пока внедряли,
устарела, сволочь!»2. Но только в той самой «загранице», безуслов­
но, и мог быть напечатан его роман, вышедший там в 1976 г. Помимо
технологического отставания, во всех переформированных коммуни­
стических странах существовал хронический дефицит потребитель­
ских товаров. Сказанное не относится к современному Китаю с его
реформированной экономикой и изобилием товаров длительного
пользования, но совершенно справедливо в отношении европейских
коммунистических стран, потерпевших крах в конце 1980-х гг.

Хельсинкский процесс и разрядка

1970-е гг. известны как период разрядки. В эти годы принципиаль­
ные основы коммунистических систем не претерпели изменений, не
изменилось также существо отношений между Востоком и Западом.

2 Цитируется по книге: Hanson Р. The Rise and Fall of the Soviet Economy, h :
Longman, 2003. P. 124.

636
Вместе с тем трое сменявших друг друга американских президен­
тов - Ричард Никсон, Джеральд Форд и Джимми Картер - именно
тогда встречались и вели переговоры с Леонидом Брежневым. Но
более принципиальной, хотя и противоречивой составляющей по­
литики разрядки стал так называемый «Хельсинкский процесс». Он
обернулся значительно более серьезными западными вызовами со­
ветскому руководству, чем те, на которые оно рассчитывало, убеждая
страны Запада вступить на путь, приведший к Хельсинкским согла­
шениям. Хельсинкский процесс начался переговорами, которые ве­
лись с 1972 г. преимущественно в Женеве, и привел к подписанию в
1975 г. Соглашения о безопасности и сотрудничестве в Европе, кото­
рое состоялось в Хельсинки, после чего последовал ряд конференций,
созываемых периодически для проверки соблюдения его принципов
странами, его подписавшими.
Разные люди вкладывают различное содержание в понятие «раз­
рядка», но широкое определение этого термина предполагает ослабле­
ние международной напряженности и снижение вероятности войны в
Европе, но между тем не означает отмену борьбы в сфере идеологий.
Советские лидеры дали ясно понять, что любимый ими термин «мир­
ное сосуществование», или разрядка (которую на Западе принято
обозначать термином detente), не распространяется на сосуществова­
ние идеологий. Советский Союз имел своей целью идеологическую
победу над Западом любыми средствами, исключая мировую войну.
При этом советские руководители далеко не приветствовали свобод­
ное соревнование идей. Они расходовали значительные средства на
политическую цензуру и на глушение передач западных радиостан­
ций, чтобы не допустить проникновения нежелательных идей в ком­
мунистическую Европу. Совещание по безопасности и сотрудниче­
ству в Европе, закончившееся принятием Хельсинского соглашения,
официальное название которого Заключительный акт3, во многом
обязано своим проведением советским инициативам, но неожиданно
привело к обратным для СССР результатам. В переговорах, предше­
ствовавших подписанию Заключительного акта, приняли участие все
европейские страны (за исключением Албании), а также США и Ка­
нада. Участие последних и прежде всего Соединенных Штатов яви­
лось уступкой советской стороны и негласным ее отказом от прежней
точки зрения, согласно которой все происходящее в Европе - не аме­
риканское дело.

3 Заключительный акт был опубликован во всех 35 странах, его подписавших. Я

в°спользовался изданным в Британии текстом: Conference on Security and Co-opera-
tion in Europe Final Act. Cmnd. 6198. L.: HMSO, 1975.

637
 Соединенные Штаты, конечно, не желали быть отстраненными о г
дискуссий по любым важным проблемам европейской безопасности,
а их европейские союзники стремились вовлечь американцев в этот
процесс. Вместе с тем ни президент Никсон, ни сменивший его на­
кануне подписания Заключительного акта Джеральд Форд, ни Ген­
ри Киссинджер, бывший советником Никсона по вопросам нацио­
нальной безопасности, а затем государственным секретарем США в
администрациях Никсона и Форда, без особого энтузиазма, если не
сказать большего, относились к Хельсинкскому процессу как тако­
вому. Например, Никсон говорил британским официальным лицам,
что правительство США «никогда не стремилось к проведению этого
совещания», а Киссинджеру не нравилось излишнее внимание евро­
пейских переговорщиков к проблеме прав человека. Он старался убе­
дить союзников по НАТО занять более «реалистичные» позиции, что
означало их большее сближение с советской точкой зрения4. Сложно
избежать предположения о том, что Киссинджер чувствовал себя не­
уютно в обстановке многосторонних дискуссий. Он предпочитал ве­
сти важные переговоры с Советским Союзом на двусторонней основе
и, желательно, самому представлять в них США. Однако в течение
нескольких лет до подписания Хельсинкского соглашения ведущая
роль в переговорах принадлежала европейцам. Особое значение име­
ли сплоченность и решительность так называемой «девятки», то есть
стран-членов Европейского Экономического Сообщества (ЕЭС),
которое впоследствии расширилось, превратившись в современный
Европейский Союз (ЕС).
Главное, на что рассчитывал Советский Союз, заключалось в при­
знании Соединенными Штатами и западноевропейскими странами
нерушимости европейских границ, сложившихся после окончания
Второй мировой войны. Советское руководство добилось определен­
ных успехов, трактуя результаты совещания именно в этом ключе,
но фактически западным переговорщикам удалось настоять на важ­
ных определениях, касающихся данной проблемы. Границы в Евро­
пе были объявлены «нерушимыми», но не «неприкосновенными»,
что означало возможность изменения границ по взаимной догово­
ренности сторон, но без использования военной силы, которое пол­
ностью исключалось. В Заключительном акте было сказано со всей
определенностью, что «границы могут изменяться в соответствии с

4 G. Bennett et al. (eds.). Documents on British Policy Overseas: Series III. Volume
The Conference on Security and Co-operation in Europe, 1972-1975. L.: HMSO, 1 ^ '
P. 56-57, 323-325.

638
международным правом, мирным путем и по договоренности»5. Из
всех участников переговоров особо настаивала на этом положении
дкта Западная Германия, и действительно, впоследствии именно
Оно стало правовой основой для германского объединения. В прин­
ципе, формулировки Заключительного акта также были направле-
Hbi на предупреждения военных интервенций типа той, что была
предпринята Советским Союзом против Чехословакии. В нем, в
частности, говорилось, что «государства-участники... будут воздер­
живаться от всех проявлений силы с целью принуждения другого
государства-участника к отказу от полного осуществления его суве­
ренных прав»6.
Дискуссии, приведшие к подписанию Заключительного акта, и
сам документ были разбиты на четыре части, названные во время
переговоров для краткости «корзинами» (первая, вторая, третья и
четвертая). Первая корзина содержала меры по обеспечению безо­
пасности и укреплению доверия, включая в себя полезные положе­
ния, направленные на затруднение возможности совершения внезап­
ного нападения или случайного развязывания войны. В ней, как и в
остальных частях соглашения, также содержались положения, под­
тверждающие строгую приверженность стран-участниц соблюдению
прав человека. Они обязались «уважать права человека и основные
свободы, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений, для
всех, без различия расы, пола, языка и религии»7. Вторая корзина ка­
салась вопросов сотрудничества в экономике, науке и технологиях.
Третья корзина, больше всего тревожившая советскую сторону как
во время переговоров, так и после подписания Акта, детализирова­
ла принципы соблюдения прав человека, уже установленные в пер­
вой корзине. Четвертая корзина устанавливала, по существу, первые
шаги, которые государства, подписавшие соглашение, должны были
предпринять для реализации положений третьей корзины, в частно-

Conference on Security and Co-operation in Europe Final Act. Part 1. Principle I.

p 3. См. также: R. Davy (ed.). European Detente: A Reappraisal. L.: Royal Institute of
nternational Affairs and Sage, 1992. P. 16.
Conference on Security and Co-operation in Europe. Final Act. P. 3. Этот текст за­
имствован из: Part 1. Principle II.
Приведено первое предложение из объемного изложения Принципа VII первой
КоРзины «Права человека и основные свободы». Многие авторы, которые, как мне
Жется, не прочитали внимательно Заключительный акт, относят положения, ка-
Щиеся прав человека, исключительно к третьей корзине. Всего одним примером
°гочисленных и распространенных ошибок в трактовках Хельсинкских соглашений
°Жет служить статья: Davy R. Helsinki Myths: Setting the Record Straight on the Final
ct °f the CSCE, 1975 / / Cold W ar History. Vol. 9. № 1. February 2009. P. 1-22.

639
сти, обязывала их опубликовать и широко распространить текст со.
глашения и участвовать в последующих совещаниях8.
Советский лидер Леонид Брежнев, так же как министр инострац.
ных дел Андрей Громыко, был твердо настроен на защиту Хельсинк­
ского соглашения. Инициировав процесс, они бросили все влияние
Советского Союза на достижение того, что, как им представлялось
станет более высоким признанием коммунистических государств
существовавших в Европе со второй половины 1940-х гг. Ради этого
они согласились на уступки, особенно в части аспектов первой кор­
зины, касавшихся прав человека, и значительной части положений
третьей корзины, которые вызывали мрачные предчувствия у неко­
торых их коллег. На самом деле они беспокоили и самого Громыко,
который говорил руководителю советской делегации на переговорах
Анатолию Ковалеву, что «было бы неплохо выбить дно из этой тре­
тьей корзины»9. На пути к подписанию Заключительного акта с обе­
их сторон, советской и западной, имелись внутренние противоречия.
Но если в Советском Союзе они держались в секрете, то противоре­
чия среди западных политиков и комментаторов были у всех на виду.
Сейчас стало намного больше известно о сомнениях и расхождениях
во мнениях с советской стороны. Юрий Андропов как глава КГБ пред­
видел, что третья корзина соглашения, вероятно, принесет с собой це­
лый ворох проблем для его ведомства. Он говорил тогда: «Принцип
нерушимости границ - это, конечно, хорошо, очень хорошо. Но меня
беспокоит другое. Границы будут нерушимыми в военном смысле,
но во всех остальных аспектах они станут прозрачными в результате
расширения контактов, потоков информации... Пока игра идет в одни
ворота: министерство иностранных дел зарабатывает очки, а КГБ их
теряет»10. Суслов, держась за кулисами, также разделял сомнения, но
поскольку Брежнев рассматривал подписание соглашения как соб­
ственный триумф, а советские СМИ всячески подчеркивали только
те его части, которые желало выделить руководство страны, которое,
тем не менее, исполнило принятые на себя обязательства и опублико-

8 Ibid; Davy (ed.). European D6 tente. P. 16-19.

9 Savranskaya S. Unintended Consequences: Soviet Interests, Expectations, anti
Reactions to the Helsinki Final Act / / O. Bange and G. Niedhart (eds.). Helsinki
1975 and the Transformation of Europe. Oxford: Berghahn, 2008. P. 1 7 5 - 1 90 -
at p. 181.
10 Ibid. Российское исследование Хельсинского процесса, выполненное одним н->
его участников и сосредоточенное преимущественно на последствиях подписания
1975 г. Заключительного акта, содержится в книге: Кашлев Ю.В. Хельсинский пронсЧ4
1975-2005: свет и тени глазами участника. М.: Известия, 2005.

640
зало полный текст Заключительного акта, то никто не отваживался
возражать против него публично11.
Многие на Западе не обращали внимания на предвидения Андро­
пова и возражали против Хельсинкского соглашения на том осно­
вании, что считали его предательством в пользу Советского Союза.
Среди наиболее консервативных политиков самыми влиятельными
противниками Хельсинкского акта были Рональд Рейган и Маргарет
Тэтчер. Рейган, тогда еще бывший губернатором Калифорнии, пре­
тендовавшим на пост президента США, заявил, что «все американцы
должны быть против этого». Миссис Тэтчер в 1990 г. признала оши­
бочность своего скептицизма в отношении Хельсинкского соглаше­
ния и недооценки его долгосрочных последствий. «На самом деле, -
сказала она, - они оказались замечательным средством поощрения
и вдохновения диссидентских групп, и многие люди в Восточной и
Центральной Европе ныне обязаны обретенными ими свободами
Хельсинкским соглашениям»12. В то время многие западные полити­
ки, журналисты и политологи принимали за чистую монету советские
заявления о том, что эти соглашения ратифицировали разделение Ев­
ропы. «New York Times» и «Wall Street Journal» дружно критиковали
президента Форда за подписание соглашения. Более сбалансирован­
ные оценки pro et contra результатов Совещания по безопасности и
сотрудничеству в Европе (СБСЕ) содержались в пространной депеше
британского посла в Москве во время подписания Хельсинкского За­
ключительного акта сэра Теренса Гарви, направленной им министру
иностранных дел Джеймсу Каллагену. Он усматривал в нем больше
плюсов, чем минусов и доказывал необходимость скорейшего обра­
щения «к тем пунктам соглашения, по которым современная совет­
ская практика находится в явном несовпадении с Заключительным
актом». Подводя итог, Гарви суммировал свои выводы следующим
образом: «СБСЕ дало русским то, к чему они давно и сильно стре­
мились, возможно, даже слишком это переоценивая. Но западные
правительства также выиграли, ограничив и уточнив ту ситуацию,
с которой они согласны и не намерены менять, и заставив русских
перенести сражение на то поле, которое до этого было табуировано и,

11 В приватных беседах высказывались совсем иные мнения. Во время моего по­

сещения Института государства и права Академии Наук в Москве в 1976 г. мне рас­
сказывали, что бывший директор института Виктор Чхиквадзе, сталинист по своим
Взглядам и прошлому опыту, который обычно не отваживался открыто критиковать
вЫсщих советских руководителей, во время одного разговора пробурчал: «Наши руко-
в°ДИтели допустили большую ошибку, подписав Хельсинские соглашения».
Цитируется по: Davy (ed.). Europe an Detente. P. 251.

641
не в последнюю очередь, добившись сплоченности и умения сотруд.
ничать... А в более отдаленной перспективе практика разрядки может
ускорить развитие Советского Союза в том направлении, которое
превратит в конце концов СССР в менее непредсказуемого и даже
более надежного партнера»13.
На деле оказалось, что диссидентские группы в Советском Со­
юзе и в странах Восточной Европы очень скоро стали ссылаться на
Хельсинкский Заключительный акт, обосновывая законность своей
деятельности. Группы, назначившие себя наблюдателями за соблю­
дением в собственных странах принципов СБСЕ, являлись особой
проблемой для властей этих стран. Тайные полиции могли достав­
лять неприятности этим группам и действительно этим занимались.
Вместе с тем правительствам, подписавшим Хельсинкские согла­
шения, обычно было неудобно арестовывать и сажать в тюрьму соб­
ственных граждан за то, что те считали своим моральным правом
попытаться проверить, как те соблюдают нормы соглашений, под ко­
торыми стояли их подписи. Но очень скоро оказалось, что критики
Хельсинкских соглашений оказались правы, по крайней мере в части
своих сомнений в отношении Советского Союза. Возможно, его пра­
вители испытывали некоторое смущение, действуя подобным обра­
зом, но это не помешало им арестовать и отправить в 1977 г. в лагерь,
в котором он просидел до 1986 г., Юрия Орлова, профессора физики,
ставшего основателем и первым руководителем так называемой « О б ­
щественной группы содействия выполнению хельсинкских соглаше­
ний в СССР», или более коротко - Московской Хельсинкской груп­
пы. Орлов действительно разглядел потенциальные возможности,
которые предоставлял Хельсинкский Заключительный акт. Встре­
тившись в 1976 г. со своей соратницей по диссидентскому д в и ж е н и ю
Людмилой Алексеевой, он сказал ей: «Люда, разве ты не видишь, что
это первый международный документ, в котором проблема прав ч е ­
ловека рассматривается как составляющая международного мира?»
Алексеева была с ним согласна, и в своих мемуарах добавила: «Наш
призыв было несложно понять, но Запад сосредоточил все свое вни­
мание на узкой проблеме еврейской эмиграции, а советское д е м о к р а ­
тическое движение было не способно приобрести столь же м о щ н у ю
поддержку»14.

13 Sir Т. Garvey (Moscow) to Mr Callaghan’ [ENZ 3/303/1]. Document № H I

Bennett et al. (eds.). Documents on British Policy Overseas: Series III. Volume II. P. 1" 1
479, at p. 478-479.
14 Alexeyeva L, Goldberg P. The Thaw Generation: Coming of Age in the Post-Sul "1
Era. Boston: Little, Brown, 1990. P. 280-281.

642
 Теперь же главы западных правительств и министры иностранных
дел во время своих визитов в Советский Союз и страны Восточной
Европы приобрели возможность ссылаться на Хельсинкский Заклю­
чительный акт, дающий им право поднимать на переговорах проблему
соблюдения прав человека. Принимающие стороны, напротив, уже не
могли так же легко, как прежде, отмахиваться от этих проблем, объяв­
ляя их внутренним делом своих стран, не подлежащим обсуждению15.
Хотя Хельсинкский процесс был далеко не единственным фактором,
повлиявшим на решительное улучшение состояния дел с граждан­
скими свободами в Советском Союзе после 1985 г., но, безусловно,
он повлиял на нежелание Горбачева и сменившего Громыко на посту
министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе оправдываться за
несоблюдение в их стране соглашений, подписанных в ходе СБСЕ.
Радикальное изменение отношения к диссидентам, расширение воз­
можностей для зарубежных поездок и обеспечение свободного обме­
на информацией и идеями внезапно началось в 1986 г., а к 1988 г. по­
ложение в этих сферах уже качественно отличалось от брежневских
времен.

Еврокоммунизм
Западные вызовы Советскому Союзу и ортодоксальной коммуни­
стической идеологии принимали самые разные формы, одной из ко­
торых стало движение, получившее известность под названием «ев­
рокоммунизм». На самом Западе оно было встречено даже с большим
скептицизмом по сравнению с Хельсинкским процессом. Возникли
вполне законные сомнения в искренности попыток части видных за­
падных коммунистов согласовать демократические ценности того
общества, в котором они проживали, с исповедуемой ими идеологией.
Вместе с тем не приходилось сомневаться, что их взгляды во многих
аспектах существенным образом отличались от советской ортодоксии.
Если еврокоммунистов не принимали всерьез западные правитель-*

15
Так, например, даже 12 лет спустя после подписания Хельсинских соглашений
Личный секретарь британского премьер-министра, вспоминая семинар, состоявшийся
*ак составная часть подготовки предстоявшего визита Маргарет Тэтчер в Советский
Союз, отметил, что один из выводов, сделанных на том семинаре, состоял в том, что
Хельсинкские соглашения дают нам законное основание комментировать некоторые
^Пекты происходившего [в СССР]», и что «премьер-министр, возможно, пожелает за-
Л?°НУТЬ проблему прав человека» (Powell C.D. Seminar on the Soviet Union. 1 March
'• Cabinet Office Papers. A 2162. P. 9, 10). Курсив в оригинале. Документ получен
я Цитирования в соответствии законом Соединенного Королевства о свободе ин­
формации.

643
ства, не видевшие в них большой угрозы, то к ним достаточно серьезно
относилось руководство КПСС, считавшее их взгляды потенциально
опасными. Указанная перемена во взглядах и поведении важных за­
падноевропейских коммунистических партий, наиболее заметная н
случае итальянской и испанской, но не столь явная в случае француз,
ской, не спасла впоследствии эти партии от решительного падения [их
численности и политического влияния]. Однако подобные тенденции
в развитии взглядов западных коммунистов бросали вызов советским
представлениям об их собственной идеологической гегемонии. Осо­
бенно беспокоило советских руководителей то обстоятельство, что
коммунистические партии, пользовавшиеся в свое время значитель­
ной народной поддержкой в своих странах, не желали далее видеть в
Москве сосредоточение политической мудрости, хотя и продолжали с
удовольствием принимать советскую финансовую помощь. Не только
руководителей КПСС, но и других правящих коммунистических пар­
тий, беспокоило также, что некоторых членов их собственных партий
привлекали идеи западноевропейских коллег.
Одним из наиболее важных стимулов к возникновению евроком­
мунизма оказалась Пражская весна, идеи которой были привлека­
тельными для многих членов западных коммунистических партий,
включая такую важную, как итальянская и действовавшую в подпо­
лье испанскую (в то время в Испании еще сохранялся авторитарный
режим генерала Франко). Советское вторжение в Чехословакию ста­
ло серьезным ударом для этих коммунистов, которым пример чеш­
ских коммунистов представлялся весьма заманчивым, что заставило
их через несколько лет более критично взглянуть на опыт советских
наставников. Атмосфера разрядки, включая Хельсинский процесс,
также стимулировала развитие в начале и середине 1970-х гг. более
независимого мышления в среде западноевропейских коммунистов1(),
которые в самый разгар холодной войны оказывали Советскому Со­
юзу безусловную поддержку.
Сам термин «еврокоммунизм» обязан своим появлением на с в е т
югославскому журналисту Фране Барбиери, впервые употребив­
шему его в статье, опубликованной 26 июня 1975 г. К тому време­
ни уже наблюдались некоторые признаки нового мышления в ряде16

16 Об этом см.: R. L. Tokes (ed.). Eurocommunism and Detente. NY: C o u n c i l o n

Foreign Relations and New York University Press, 1978. Автор помимо всего прочего р ^ '
сматривает различные точки зрения на Хельсинкские соглашения и доказывает, что
«подводя баланс, можно утверждать, что в целом эти соглашения были более выго/и*1'1
приверженцам либеральной демократии и народам Восточной Европы, чем С С С Р 11
его восточноевропейским последователям» (Ibid. Р. 453).

644
европейских коммунистических партий, а Барбиери написал свою
статью за две недели до встречи в Тоскане лидеров итальянской и
испанской компартий, Энрико Берлингуэра и Сантьяго Каррильо,
во время которой, как принято считать, состоялось официальное
учреждение этого движения, поскольку оба лидера активно исполь­
зовали новый термин в своих беседах17. Совместное заявление этих
двух партий было опубликовано 12 июля 1975 г. В нем говорилось
о недавнем падении диктаторских режимов в Португалии и Греции,
предсказывались скорые перемены в Испании и утверждалось, что «в
новых условиях, возникших в результате позитивных перемен, свя­
занных с разрядкой международной напряженности, настало время
для поиска новых путей к налаживанию более тесного сотрудниче­
ства всех демократических сил для проведения политики демокра­
тического и социалистического обновления общества и извлечения
положительных результатов из кризиса, переживаемого европейски­
ми капиталистическими странами». Подчеркивая важность «учета
специфики условий, исторически сложившихся в каждой стране, в
общем западноевропейском контексте», в заявлении указывалось,
что «в наших странах социализм может укрепиться только на основе
развития демократии и полного использования предоставляемых ею
возможностей». Но особенно возмутил советских партийных чинов­
ников тот пассаж заявления, в котором говорилось, что «не должно
быть никакой официальной идеологии, но должны присутствовать
конкуренция политических партий, независимые профсоюзы, рели­
гиозные и иные свободы». Поставив себя в некоторое отдаление от
международного коммунистического движения, направляемого из
Москвы, лидеры двух партий закончили свое заявление следующи­
ми словами: «Итальянская и испанская коммунистические партии,
вырабатывающие собственную внутреннюю и международную поли­
тику совершенно самостоятельно и независимо, полностью сознают
свою национальную и общеевропейскую ответственность. На осно­
ве этого общего понимания они намерены в будущем развивать свои
братские отношения на основе широкой и прочной дружбы»18.
Ни одна из этих партий не эволюционировала в сторону социал-
демократии. В 1979-е гг. они оставались убежденными противниками
капитализма, а их внутренняя организация по-прежнему строилась
на жесткой дисциплине и ограниченном праве свободных дебатов,

17 Levi A. Eurocommunism: Myth or Reality? / / P. Filo della Torre, E. Mortimer,

J- Story (eds.). Eurocommunism: Myth or Reality? Harmondsworth: Penguin, 1979.
• 9-23, at p. 9 and 13.
18 Appendix One: Joint Declaration of the Italian and Spanish Communist Parties,
2July 1 9 7 5 //d e lla Torre, Mortimer, Story (eds.). Eurocommunism. P. 330-333.

645
характерных для принципа демократического централизма, кото,
рым они руководствовались. Вместе с тем Берлингуэр и Каррильо
стремились порвать с прошлым, поднимая не в последнюю очередь
вопросы, затрагивающие советскую ортодоксию и те моменты совет-
ской истории, с которыми не желали расставаться наследники Стали­
на. Так, например, Каррильо в своей книге «Еврокоммунизм и госу­
дарство» сильно критиковал Москву за значительное промедление с
созданием столь популярного в свое время Народного фронта против
фашизма. (Как видим, испанские и итальянские коммунисты вскоре
стали широко применять термин «еврокоммунизм», хотя и не были
его изобретателями.) Каррильо вспомнил случай с лидером британ­
ских коммунистов Гарри Подлитом, считавшим, что антифашистская
война началась с момента нападения нацистской Германии на Поль­
шу; его сняли с должности Генерального секретаря за отклонение от
проводившегося в то время советского политического курса. Позд­
нее, когда Советский Союз сам подвергся германскому нападению,
Подлита восстановили на прежнем посту. Каррильо также критико­
вал вымышленные обвинения против Троцкого, которого называли
«агентом фашизма», и писал, что были иные времена, «когда роль
Троцкого в революции описывалась объективно»19. Но отклонения
Каррильо [от идей коммунизма] были ограничены довольно жест­
кими рамками. Он не стал ни троцкистом, ни социал-демократом,
но проявил особую искренность в случае с Чехословакией. Рискуя
вызвать негодование Москвы, он писал в своей книге: «Для нас, для
Коммунистической партии Испании, кульминационным пунктом в
обретении независимости стала оккупация Чехословакии в 1968 г.
Приготовления к этой операции происходили методами, очень по­
хожими на те, что использовались во время знаменитых процессов
1936 г. и были разоблачены XX съездом Коммунистической партии
Советского Союза, или на те, что применялись для осуждения Юго­
славии в 1946 г., когда тоже выдумывались истории, не имевшие ни­
чего общего с правдой. На этот раз от нас трудно было ожидать, что
мы все это спокойно проглотим. Чехословакия стала той “соломиной
которая сломала спину верблюду” и заставила нашу партию сказать
“Нет!”. Стоило нам это осознать, как “интернационализму” подобно­
го сорта настал конец... Истинный интернационализм должен стать
чем-то иным»20.

l f ) 7 7-
19 Carrillo S. ‘Eurocommunism’ and the State. L.: Lawrence and Wishart,
Р. 115-118.
20 Ibid. P. 131-132.

646
 Коммунистическая партия Испании (КПИ) зашла так далеко, что
даже исключила упоминание ленинизма из своей официальной идео­
логии, хотя в программе продолжала именовать себя не только демо­
кратической, но также марксистской и революционной партией21. Как
отметил Роберт Легвольд, самым гнусным преступлением Каррильо,
по мнению советских руководителей, стало его утверждение, согласно
которому «независимая западноевропейская модель социализма мог­
ла бы стать самым мощным средством “демократизации” режимов, су­
ществовавших в Восточной Европе»22. Берлингуэр, также допускав­
ший серьезные отклонения от советской идеологии, был тем не менее
более тактичен в своих отношениях с Москвой в то время, как Фран­
цузская коммунистическая партия (Ф КП) была из этих трех крупней­
ших западноевропейских компартий менее всех заражена идеями ев­
рокоммунизма23. Ее лидер Жорж Марше допускал скорее тактические,
нежели стратегические отступления [от ортодоксального марксизма-
ленинизма], хотя и поддержал Берлингуэра, подписав совместное за­
явление ФКП и ИКП, опубликованное в ноябре 1975 г.24
Вплоть до начала перестройки советские руководители и идеоло­
ги проводили четкое различие, не всегда ясно понимаемое на Западе,
между тем, что они называли «разными путями к социализму», с ко­
торыми они были в большинстве случаев готовы мириться, и идеей
«разных социализмов», объявленной ими еретической. Так, когда
пражские реформаторы заговорили о «плюралистическом социализ­
ме» или о «социализме с человеческим лицом», им было твердо ука­
зано на то, что существует один-единственный социализм. Точно та­
кой же отповеди от Москвы удостоился Сантьяго Каррильо. В крайне
критической рецензии на его книгу «Еврокоммунизм и государство»,
опубликованной в советском еженедельнике «Новое время», вы­
ходившем также на английском языке под названием «New Times»,
подчеркивалось, что сама концепция «еврокоммунизма» является

21 Mujal-Leon Е. М. The Domestic and International Evolution of the Spanish

Communist Party / / Т 6 кё5 (ed.). Eurocommunism and Dёtente. P. 204-270, at p. 255-
256.
22 —‘
Legvold R. The Soviet Union and West European Communism / / Тбкёэ, Euro-
Communism and Dёtente. P. 314-384, at p. 377.
23
Как это ни парадоксально, но одной из наиболее «еврокоммунистических» пар-
тии оказалась компартия Японии. Она разделяла многие основные воззрения западно­
европейских партий и осудила советские вторжения в Чехословакию и в Афганистан.
VM,: Berton Р. Japanese Eurocommunists: Running in Place / / Problems of Communism.
°i- XXXV. № 4. July-A ugust 1986. P. 1-30.
1- Appendix Two: Joint Declaration of the French and Italian Communist Parties,
November 1975 / / della Torre, Mortimer, Story (eds.). Eurocommunism. P. 334-338.

647
ошибочной, поскольку она отражает не столько специфические осо­
бенности стратегий отдельных коммунистических партий, сколько
проводит идею «некоторого особого ответвления коммунизма». Вме­
сте с тем, говорилось в рецензии, «по правде говоря, существует один-
единственный коммунизм, а именно - научный коммунизм, основы
которого заложены Марксом, Энгельсом и Лениным, и чьим принци­
пам привержено современное коммунистическое движение»25.
В Восточной Европе идея «еврокоммунизма» больше всего угро­
жала руководству Коммунистической партии Чехословакии. Оно
было обязано своими постами советскому вторжению в их страну, гю
поводу которого скорбели Берлингуэр и Каррильо. Соответственно,
они прибегали к самой крайней терминологии в осуждении евроком­
мунизма. Твердолобый словацкий коммунист Васил Биляк, напри­
мер, заявлял, что еврокоммунизм по своему содержанию «равносилен
предательству». Болгарский партийный лидер Тодор Живков, всегда
готовый следовать руководящим указаниям из Москвы, заявил, что
концепция «еврокоммунизма» отражает желание некоторых реак­
ционеров возвести стену, разделяющую братские партии социали­
стического содружества и западноевропейских коммунистов26. Как
это ни удивительно, но восточногерманские коммунисты оказались
более умеренными в своей критике и вступили в диалог с итальян­
скими, в то время как венгерская и польская компартии не испыты­
вали желания быть втянутыми в развернувшиеся сражения. Руко­
водство румынской компартии, озабоченное тем, чтобы его никак не
ассоциировали ни с чем, даже отдаленно напоминающим плюрализм
и демократию, за которые теперь выступали западные сторонники
еврокоммунизма, вместе с тем старалось выбирать из заявлений за­
падноевропейских коммунистических партий те составляющие, ко­
торые, как им казалось, оправдывали бы его собственное стремление
к относительной автономии от Москвы. Югославы же более открыто
симпатизировали еврокоммунизму, видя в нем поддержку проводи­
мой ими политики неприсоединения27.
Еврокоммунизм оказал на оппозиционеров и диссидентов в Совет­
ском Союзе и Восточной Европе меньшее влияние, чем на партийную

25 Cpntrary to the Interests of Peace and Socialism in Europe: Concerning the book
“Eurocommunism” and the State by Santiago Carrillo, General Secretary of the Communis
Party of Spain / / New Times. № 26. June 1977. P. 9-13, at p. 10 (курсив добавлен авто­
ром).
26 Brown A., Schopflin G. The Challenge to Soviet Leadership: Effects in Eastern
Europe / / della Torre, Mortimer and Story (eds.). Eurocommunism. P. 249-276, at p. 263.
27 Ibid. P. 266-268.

648
интеллигенцию этих стран. Многие представители оппозиции, при­
чем не в последнюю очередь в Польше, давно предали анафеме комму­
низм всех сортов, не обращая внимание, какое прилагательное к нему
присоединено. Однако для тех в Советском Союзе, кого Рой Медведев
называл «партийными демократами», хотя его самого уже изгнали из
КПСС в 1969 г., критика со стороны западноевропейских коммуни­
стов усилила их сомнения в отношении таких акций, как вторжение в
Чехословакию, а также некоторых иных аспектов советской системы,
которую Москве удалось насадить в Восточной Европе28.

Поездки на Запад
В брежневские годы в Советском Союзе ходил еврейский анекдот
о старом раввине из маленького украинского городка, который на во­
прос, что он станет делать, если границы страны откроются хотя бы
на день, ответил: «Я вскарабкаюсь на самое высокое дерево в окру­
ге». «Но почему?» - спросили его. «Чтобы меня не затоптала толпа
рванувших на выход», - ответил он29. Как уже отмечалось в главе 20,
немалое число советских евреев действительно покинули страну в
1970-1980-е гг., но на перемены в Советском Союзе и странах Вос­
точной и Центральной Европы, имевшие далеко идущие последствия,
значительно сильнее повлияли поездки на Запад тех граждан ком­
мунистических стран, которые потом возвращались домой. Только
меньшинству жителей этих стран было дозволено испытать на себе
соблазны капитализма. Если брать в процентах от общей численно­
сти населения, то туристами чаще были поляки и венгры, чем русские
или румыны. Вместе с тем для многих из них такие поездки лишь
усиливали разочарование тем, что им предлагалось у себя на родине,
и желание перемен у себя дома.
Для выезжавших на Запад туристов из Советского Союза и Вос­
точной Европы помимо патриотизма имелось немало иных побужде­
ний, заставлявших их возвращаться в родные страны. Практически
нее они были обязаны оставлять дома ближайших родственников,

28
В дополнение к уже цитировавшимся работам, посвященным еврокоммуниз­
му» см. также: R. Kindersley (ed.). In Search of Eurocommunism. L.: Macmillan, 1981;
:*• Machin (ed.). National Communism in Western Europe: A Third Way for Socialism? L:
Methuen, 1983; Godson R., Haseler S. ‘Eurocommunism’: Implications for East and West.
L,: Methuen, 1978; Загладин В. и др. Европа и коммунисты М.: Прогресс, 1977.
29 i"\
Этот анекдот рассказал советскому ученому, академику Роальду Сагдееву ди­
ректор Института ядерной физики в новосибирском Академгородке, еврей по проис­
теч ен и ю Андрей Будкер. См.: Sagdeev. The Making of a Soviet Scientist: My Adventures
ln Nuclear Fusion and Space from Stalin to Star Wars. NY: Wiley, 1994. P. 134-135.

649
включая супругов. Поскольку Советскому Союзу принадлежало
последнее слово в определении масштабов и пределов допустимых
перемен в большей части коммунистической Европы (исключение
составляли Югославия, Албания и в какой-то степени Румыния), Т()
наибольшее значение имело влияние Запада именно на советских
путешественников. Власти в СССР вполне осознанно делили своих
граждан на тех, кто считался достаточно «политически зрелым» ц
кому были разрешены поездки на Запад, и тех, на кого нельзя было
полностью полагаться. Подавляющему большинству населения вы­
езд в западные страны не был разрешен. Те же из них, кто попадал
в списки так называемых «выездных», автоматически зачислялись в
категорию «солидных людей» или, по советским критериям, надеж­
ных. Это означало, что большинство из них будут достаточно осмо­
трительны, чтобы в разговорах с другими людьми не отзываться
одобрительно о том, что им удалось увидеть за границей. Тем более
что позитивные отзывы об увиденном на Западе могли иметь по­
тенциально серьезные негативные последствия для их собственных
общественного статуса и политических позиций. Люди, которым раз­
решались индивидуальные выезды на Запад, а не в составе тщательно
подобранных и находящихся под пристальным наблюдением органов
госбезопасности туристических групп, обычно принадлежали к пар­
тийной интеллигенции. В их число также входили некоторые важные
партийные и государственные чиновники.
Сотни людей, случайно сумевших поехать на Запад, будь то ра­
ботники научно-исследовательских институтов или даже выходцы
из самой сердцевины партийного аппарата, откровенно предпочита­
ли увиденное собственными глазами советским стереотипам. Среди
них, пожалуй, не было другой более важной персоны, чем Михаил
Горбачев, который впоследствии дал ясно понять, что его поездки в
Западную Европу в 1970-е гг. действительно на многое отрыли ему
глаза30. Он признался, что именно эти зарубежные поездки впервые
позволили ему осознать ту пропасть, которая отделяла измышления
советской пропаганды о Западе от реальности. Увидев собственными
глазами, как работают гражданское общество и западноевропейские
политические системы, он был вынужден признать, что его «априор­
ная вера в преимущества социалистической демократии перед бур­
жуазной» была поколеблена. Столкнувшись с реалиями более высо­
кого уровня жизни на Западе, он стал задаваться вопросом: «Почему

30 Горбачев М. Жизнь и реформы. Кн. 1. М.: Новости, 1995. С. 155-170, особы и1(1
с. 168-170.

650
мы живем хуже других развитых стран?»31. Большинство зарубеж­
ных поездок Горбачев тогда совершил в составе небольших неофици­
альных туристических групп или делегаций партийных работников.
Среди них были краткосрочная поездка в Италию в начале 1971 г.
и повторная поездка в эту страну в конце того же десятилетия, а так-
ясе путешествия в Бельгию, Францию, Нидерланды и Западную Гер­
манию.
Когда Горбачев еще не был Генеральным секретарем, но уже являл­
ся одним из наиболее важных членов Политбюро, он в первой поло­
вине 1980-х гг. совершил три заграничных визита, оказавших на него
наибольшее влияние. Первым из них был визит в Канаду в 1983 г.,
где он собственными глазами увидел, насколько российское сельское
хозяйство отстало от канадского фермерства. Тогда же он получил
возможность поучаствовать в диалогах между Востоком и Западом,
беседуя с канадскими политиками и официальными лицами. Когда
он встречался с канадским премьер-министром Пьером Трюдо, их
разговоры вышли далеко за рамки сельского хозяйства, затрагивая
многие важные международные проблемы. Готовясь к этому визи­
ту, Горбачев назначил встречу директору Института США и Кана­
ды Георгию Арбатову. Как вспоминал потом Арбатов, он подготовил
много материалов по канадскому сельскому хозяйству и все только
для того, чтобы услышать от Горбачева, что это ему и так хорошо из­
вестно. На самом деле он хотел услышать от Арбатова оценки канад­
ской и международной политики в целом, советско-американских
отношений и международного климата32. Хорошо подготовившись к
поездке, Горбачев сумел продемонстрировать гибкость в дискуссиях
с канадским премьер-министром. В тот же год, но несколько позднее,
Трюдо рассказывал Маргарет Тэтчер о том, что Горбачев «был готов
спорить и идти, по крайней мере на словах, на уступки»33. Во время
своей канадской поездки Горбачев завязал дружеские отношения с
тогдашним послом Советского Союза в Оттаве Александром Яков­
левым. Как уже рассказывалось в главе 20, он смог посодействовать
исполнению желания Яковлева вернуться в Москву после десятилет­
него пребывания в Канаде. Генеральный секретарь ЦК Андропов по
рекомендации Горбачева назначил тогда Яковлева директором глав­

31 Там же. С. 169.

32 Interview with G.A. Arbatov. 8 February 2000. The Hoover Institution and the
Gorbachev Foundation. Moscow. Collection. Hoover Institution Archives. Acc. № 98067-
16- 305. Box 1 .
33 Thatcher M. The Downing Street Years. L.: HarperCollins, 1993. P. 321. Здесь Тэт-
ЧеР сообщает о том, что ей рассказал Трюдо о Горбачеве после их встречи в 1983 г.

651
ного «мозгового центра» партии - ИМЭМО. Для самого Яковлева
годы, проведенные в Канаде, имели исключительное значение. К кон­
цу своего десятилетнего пребывания в свободной и процветающей
западной стране он стал относиться намного критичнее к советской
политической и экономической системе, чем в начале своей ссылки в
Канаду после изгнания из советских коридоров власти.
Вторым зарубежным визитом, оказавшим большое влияние на
Горбачева, стала его поездка во главе советской делегации в Италию
на похороны лидера итальянских коммунистов Энрико Берлингуэ-
ра в июне 1984 г. Берлингуэр был не только наиболее влиятельным
еврокоммунистом, но он также возглавлял партию, пользовавшуюся
истинно массовой поддержкой. Горбачев был поражен видом сотен
тысяч людей, по собственному почину вышедших на улицы Рима, и
тем, что проводы Берлингуэра стали общенациональным событием.
Но особенно его поразило присутствие на похоронах коммунистиче­
ского лидера - итальянского президента Алессандро Пертини, скло­
нившего голову перед гробом с телом руководителя оппозиционной
партии. Горбачев написал позднее: «Это было проявлением не свой­
ственного нам образа мышления, иной политической культуры»31.
Трудно было представить себе нечто, более отличавшееся от совет­
ских идеологии и практики, и эта культура определенно показалась
ему привлекательной.
Третий, особенно важный зарубежный визит до того, как стать
советским лидером, Горбачев нанес в Великобританию в декабре
1984 г. Эта его поездка последовала после решения Маргарет Тэтчер
уделять больше времени вопросам международной политики, при­
нятого ею в начале второго срока пребывания на посту премьер-
министра в 1983 г. Отношения между Востоком и Западом во время
первого президентского срока Рейгана и его администрации отлича­
лись особенной напряженностью, в связи с чем глав и чиновников
британского министерства иностранных дел тревожило отсутствие
диалога их страны, а также США, с Советским Союзом. Но в начале
1980-х гг. им не удавалось убедить премьер-министра в существова­
нии этой проблемы. Решение, которое впоследствии личный секре­
тарь премьера назвал «сменой политики»3435, возникло как следствие
двухдневного семинара, состоявшегося в загородной резиденции
премьер-министра Чекере в сентябре 1983 г. На этой встрече сошлиеь

Горбачев. Жизнь и реформы. Т. 1. С. 255.

34
Memorandum from John Coles to Brian Fall. 13 September 1983. Foreign Oh '0
35
Papers, RS013/2 (Документ получен для цитирования в соответствии с законом Сое­
диненного Королевства о свободе информации).

652
умеете министры и ученые, специализировавшиеся на изучении Со­
ветского Союза и стран Восточной Европы. Представители МИД и
ученые в один голос ратовали за расширение контактов на всех уров­
нях со странами коммунистической Европы36. Сэр Перси Крэдок,
служивший советником премьер-министра по внешней политике в
1984-1992 гг., позднее отметил, что этот семинар «положил начало
более открытому подходу к Восточной Европе и, в конечном итоге,
привел к первой встрече [Тэтчер] с Горбачевым»37. МИД предложил
премьер-министру рассмотреть вопрос о ее возможной поездке в Вен­
грию, и г-жа Тэтчер действительно нанесла в начале февраля 1984 г.
свой первый с момента поселения на Даунинг-стрит, 10 визит в го­
сударство, входившее в Организацию Варшавского договора. Было
также предложено министру иностранных дел постараться провести
встречи со всеми своими коллегами из стран Восточной Европы.
Только в течение 1985 г. сэр Джеффри Хоу, возглавлявший тогда это
министерство, посетил Болгарию, Румынию, ГДР, Чехословакию и
Польшу38.
Премьер-министр твердо настаивала на том, чтобы не было пу­
бличных объявлений об изменениях в политике в направлении более
активного взаимодействия с Советским Союзом и Восточной Евро­
пой39. Но прибытие Горбачева в Британию за три месяца до того, как
он был избран Политбюро и ЦК КПСС Генеральным секретарем, не
явилось делом случая. Оно стало результатом сознательного реше­
ния премьер-министра и МИД в отношении того, что отсутствие кон­
тактов на высшем уровне с Советским Союзом и Восточной Европой
бесполезно и ведет только к опасному взаимному непониманию40.

36 Встреча 8 -9 сентября, в которой я участвовал, стала одной из тем моей статьи:

The Change to Engagement in Britain’s Cold W ar Policy: The Origins of the Thatcher-
Gorbachev Relationship / / Journal of Cold War Studies. Vol. 10. № 3. Summer 2008.
P. 3-47.
37 Cradock P. In Pursuit of British Interests: Reflections on Foreign Policy under
Margaret Thatcher and John Major. L.: John Murray, 1997. P. 18.
38 Howe G. Conflict of Loyalty. L.: Macmillan, 1994. P. 428-435.
39 В письме личному секретарю сэра Джеффри Хоу Брайану Фоллу личный се­
кретарь премьер-министра, указав на задачу выстраивания отношений с Советским
Союзом на высшем уровне в предстоящие годы, добавляет: «Не должно быть ника­
ких публичных извещений об изменении нашей политики». См.: Policy on East/W est
Relations / / Memorandum from John Coles to Brian Fall. 12 September 1983. Foreign
° « c e Papers. RS013/2.
МИД не требовалось в этом убеждать. Если бы министерство являлось главным
Движителем отношений между Востоком и Западом во времена пребывания Тэтчер
Должности премьер-министра, то такие изменения давно бы произошли. Предше­
ственник Джеффри Хоу на посту министра иностранных дел Фрэнсис Пим безуспеш-
пЬ1тался убедить премьера сменить тон риторики и наладить контакты по линии

653
Сама по себе встреча двух лидеров была важна для обеих сторои
Хотя Горбачев и Тэтчер в ходе их встречи в Чекерсе, продолжавшей-
ся намного дольше запланированного времени, разошлись во мне­
ниях по многим проблемам, но между ними тогда возникло взаим­
ное уважение. У Горбачева состоялась также продуктивная встреча
с британскими парламентариями, а произнесенная перед ними речь
содержала новые выражения, такие как «одинаковая безопасность»,
«новое политическое мышление», «Европа - наш общий дом», обрет­
шие свое настоящее значение после того, как он стал советским лиде­
ром41. По окончании визита Горбачева в Великобританию, Маргарет
Тэтчер уверенно заявила: «Мне нравится г-н Горбачев. Мы сможем
вести с ним дела вместе»42.
Значение этого визита Горбачева заключалось не только в его
представлении ведущим западным политикам, но и в том благопри­
ятном впечатлении, которое он на них произвел. Особую важность
этому факту придавали теплые отношения Тэтчер с президентом
Рейганом, который доверял суждениям британского премьера. Та­
ким образом, когда Тэтчер несколько дней спустя после встречи с
Горбачевым прилетела в Соединенные Штаты и поделилась с Рей­
ганом тем, что высоко оценила Горбачева, это имело определенный
резонанс. Она сказала Рейгану, государственному секретарю Джор­
джу Шульцу, министру обороны Каспару Вейнбергеру и вице-
президенту Джорджу Х.У. Бушу, что находит Горбачева «не таким
ограниченным человеком по сравнению с советским министром
иностранных дел Громыко». По ее мнению, он «более приветлив, от­
крыт для дискуссий и дебатов и не говорит, не отрываясь от заранее
подготовленных тезисов»43. Когда британский премьер-министр
снова встретилась с Горбачевым, тот уже обладал всей полнотой вла­
сти в качестве нового руководителя Советского Союза. Тогда Тэтчер

Восток-Запад, но единственным ответом Даунинг-стрит, 10 стало его бесцеремонна

увольнение 10 июня 1983 г. См.: Руш. The Politics of Consent. L.: Hamish Hamilton
1984. P. 56; Brown. The Change to Engagement in Britain’s Cold W ar Policy. Esp. p. 11-1-
27-31; Браун А. Маргарет Тэтчер и конец холодной войны / / Полис (Политические
исследования). № 1 (127). 2012. С. 76-91.
41 Выступление перед членами парламента Великобритании, 18 декабря 1984 го
да / / Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 2. М.: Политиздат, 1987. С. 109-11 6 .
42 Financial Times. 22 December 1984. Р. 26.
43 Запись этой встречи в Кэмп-Дэвиде 22 дека6ря1984 г. хранится в архиве Ьч
блиотеки Рейгана. С нею можно ознакомиться на сайте Фонда Тэтчер: h ttp ://w 'VNV
margaretthatcher.org/archive. Комментируя разговоры Маргарет Тэтчер во время этой
встречи, Джордж Шульц позднее писал: «Она восторгалась Горбачевым так же, как
следовало из ее публичных выступлений». См.: Shultz, Turmoil. Triumph: Му Years а>
Secretary of State. NY: Scribner’s, 1993. P. 509.

654
Р числе многих мировых лидеров приезжала в Москву на похороны
Черненко. Во время встречи с Горбачевым, которая по протоколу
должна была длиться 15 минут, но фактически продолжалась почти
целый час, она сказала ему, что его прошлый визит в Лондон «был
одним из самых успешных за все время»44. Министр иностранных
дел Джеффри Хоу, присутствовавший на беседе, позднее сообщил,
что проявленная премьером доброжелательность не нашла едино­
душного одобрения дома. Прочитав запись беседы, один особенно
сварливый чиновник МИДа заявил о своей озабоченности тем, что
«премьер-министр, кажется, испытывает несвойственную ей дрожь
в коленях, когда беседует лично с г-ном Горбачевым». На самом
деле, добавил Хоу, хотя оба лидера «находят общение друг с дру­
гом приятным», они никогда «полностью не выпускают вожжи из
рук»45.
Но зарубежные поездки не влекли за собой автоматического рас­
ширения мировоззрения советских чиновников. Вряд ли кто-нибудь
разъезжал по свету больше Андрея Громыко, но тот всегда твердо сто­
ял на своем. Многие советские политические деятели и бюрократы
пытались отыскать причины столь значительного отставания СССР
от западных соперников. Иные же из чувства самосохранения или ка­
рьерных соображений продолжали прибегать к привычной самоцен-
зуре. Но с развитием разрешенного обмена людьми между Востоком
и Западом усиливалась эрозия марксистско-ленинской идеологии,
в то время как идеи свободы и демократии подобной угрозе не под­
вергались. Коммунистическая доктрина, включая соответствующие
публикации в газетах, издаваемых местными компартиями, в любом
случае была доступна во всех демократических странах. У западных
правительств не было или, по крайней мере, не должно было быть
причин беспокоиться по поводу увеличения и без того весьма уме­
ренного числа людей, которым дозволялось приезжать в их страны
из Советского Союза и стран Восточной Европы. Группы влияния и
политиканы, старавшиеся сдерживать потоки приезжих из Советско­
го Союза, своими действиями скорее замедляли процесс преобразо-
ваний в коммунистическом мире, чем способствовали его ускорению.
Так, например, когда организация «Дочери американской револю­
ции» еще в 1959 г. выпустила заявление, призывавшее к сокращению
культурных обменов с коммунистическими странами, поскольку, как
°Ии полагали, «их тайная цель заключается в смягчении отношения

44 Howe. Conflict of Loyalty. P. 430.

45 Ibid.
655
американцев к коммунизму»46, ее члены не только недооценивали
сознательность своих сограждан, но также продемонстрировали от­
сутствие понимания, разделяемое некоторыми западными разведя,,
вательными службами, того, какая сторона больше теряет от свер­
тывания таких контактов, способствующих продвижению на Восток
собственных ценностей и убеждений.
Ведь именно коммунистическая сторона страдала при этом ог
утечки на Запад своих граждан, в то время как никто не слышал (]
бегстве в Советский Союз западных писателей, артистов, художни­
ков или танцоров. Если все же находились люди, перемещавшиеся
в этом направлении, то это были преимущественно западные граж­
дане, работавшие на КГБ, причем неважно по каким соображениям,
идеологическим или чисто меркантильным. К их числу относились,
в частности, некоторые самые знаменитые британские разведчики,
работавшие одновременно на Советский Союз, исходя из своих ком­
мунистических убеждений, такие как Ким Филби, Дональд Маклин,
Гай Берджесс и, позднее, Джордж Блейк. Значительно более мощ­
ный поток невозвращенцев двигался в противоположном направле­
нии - с Востока на Запад. Если взять только артистов балета, то трое
наиболее выдающихся из них, Рудольф Нуриев в 1961 г., Наталия
Макарова в 1970 и Михаил Барышников в 1974 остались на Запа­
де исключительно в поисках большей свободы творчества. Их также
возмущал надзор со стороны сотрудников КГБ, сопровождавших их
в зарубежных турне. Во времена перестройки отношение Москвы к
артистам, добровольно оставшимся на Западе или высланным вла­
стями из Советского Союза, радикальным образом изменилось. Так.
Барышникова и Макарову, окончивших, как и Нуриев, Ленинград­
ское балетное училище и работавших ранее в балетной труппе Ки­
ровского театра, в 1987 г. пригласили танцевать в Большой театр в
Москве.

Зарубежное радио
Конечно, увидеть Запад собственными глазами было намно­
го важнее, чем много раз услышать чужие рассказы о нем. Хотя во
времена холодной войны лишь немногим тысячам граждан коммУ'
нистически^ стран удавалось выезжать за рубеж и возвращ аться
домой, но миллионы их соотечественников могли все же слушать

46 Caute D. The Dancer Defects: The Struggle for Cultural Supremacy During l*H
Cold War. Oxford: Oxford University Press, 2003. P. 31.

656
передачи зарубежного радио. Жесткая цензура принуждала людей
к строгой информационной диете, состоявшей из сообщений мест­
ных СМИ о позитивных событиях в коммунистическом мире и обо
реем плохом в капиталистическом мире; эту цензуру нарушали в
основном трансляции радиопередач с Запада. Наибольшей попу­
лярностью пользовались радиопрограммы, которые вели соотече­
ственники на родных языках тех стран, на которые шло вещание.
Так, на средства американских налогоплательщиков содержались
«Радио Свобода» (PC), вещавшее на Советский Союз, и «Радио
Свободная Европа» (РСЕ), передававшее передачи на языках всех
стран Восточной Европы. Обе эти радиостанции располагались в
Мюнхене. Особенно влиятельной считалась британская Би-би-си,
вещавшая на всех основных языках коммунистического мира. Од­
нако все их передачи безжалостно глушились. В Советском Союзе
западные голоса в крупных городах было почти невозможно разо­
брать за скрежетом налагавшихся на них в эфире радиопомех.
В сельской местности помех было меньше, в связи с чем многие ин­
теллектуально и политически любознательные граждане имели воз­
можность слушать у себя на дачах передачи, заглушаемые в городах.
Люди совершенно необязательно принимали на веру, а тем более
полностью соглашались с тем, что им удавалось услышать, но в Цен­
тральной Европе эти передачи, особенно те, что вели соотечествен­
ники из-за рубежа, пользовались большим доверием, чем сообщения
местных СМИ, касавшиеся прежде всего злободневных политических
проблем. Временами глушение западных радиостанций ослабевало.
Так, например, глушение вещания основных радиостанций на нацио­
нальных языках было прекращено в период подготовки и после подпи­
сания Хельсинкских соглашений в 1975 г. Но это не распространялось
на PC и РСЕ, передачи которых коммунистическими властями рас­
сматривались как средство ведения Западом психологической войны
против них. Вместе с тем глушение всех передач на языках коммуни­
стических стран Восточной Европы, включая русский, было возобнов­
лено с прежней интенсивностью после того, как в конце того же де­
сятилетия стала набирать силу рабочая оппозиция в Польше. Власти
Меньше всего желали, чтобы до людей доходила объективная инфор­
мация о подъеме независимого профсоюзного движения в одной из
коммунистических стран. С точки зрения доступности информации
с Запада особый случай представляла Восточная Германия, граждане
которой не только слушали западногерманские радиопередачи, но так-
^е имели возможность принимать оттуда телевизионные программы.
Для остальной крммунистической Европы некоторое значение
иМел тот факт, что не глушились радиопередачи на английском языке,
657
из которых наиболее существенными были передачи «Голоса Амери­
ки» и Би-би-си. Это объяснялось тем, что такие передачи были доступ­
ны только высокообразованному меньшинству населения, а также тем,
что они не были, подобно передачам PC и РСЕ, специально ориенти­
рованы на страны коммунистического мира или на опровержение ин­
формации Отдела пропаганды ЦК КПСС. Эти передачи ловили наи­
более интенсивно во времена различных международных кризисов,
когда они давали картину событий, совершенно отличную от той, что
сообщали официальные коммунистические СМИ. Хотя сложно точно
измерить влияние зарубежных радиопередач, но их значение опреде­
лялось тем, что они нарушали полную монополию коммунистических
режимов на источники информации, к которой те так стремились.
Если брать в процентах от численности населения, то доля слушавших
радиопередачи на иностранных языках в Польше была выше, чем в
Советском Союзе, но мне доводилось участвовать во многих беседах в
России, начинавшихся с того, что кто-то рассказывал об услышанном
по зарубежному радио. Были люди, предпочитавшие Би-Би-Си дру­
гим радиостанциям, находя его передачи «наиболее объективными»,
но были и те, кто предпочитал PC как источник более подробной по­
литической информации, касавшейся Советского Союза.
Партийное руководство, для которого готовились специальные
обзоры сообщений заграничных СМИ, меньше нуждалось в этих
«зарубежных голосах», чем простые смертные. Существовали также
книги, издававшиеся очень малыми тиражами и доступные только
членам ЦК, такие как переводы мемуаров западных политиков или
некоторых работ еврокоммунистов, не поступавшие в широкую про­
дажу населению. Но при этом слушание западных радиостанций было
вполне обычным делом для важных партийных и государственных
чиновников. В романе Зиновьева «Зияющие высоты», где Советский
Союз выведен под названием вымышленного города Ибанска, есть
глава «Последующая история», в которой рассказывается о победе
коммунизма (Зиновьев именует его просто «измом». - Примем, пер.)
во всем мире, в результате чего «не у кого тянуть новые открытия
и изобретения и заимствовать моды, негде отдыхать от ибанской не­
рвотрепки и приобретать заграничные вещички, не на кого сваливать
свои трудности, не с кем сравнивать свои выдающиеся успехи. Одним
словом, исчез любимый враг, делавший жизнь мало-мальски осмыс­
ленной и интересной»47. Зиновьев изображает руководителя страны
тщетно пытающегося отыскать голос разума из-за рубежа: «Однажды

47 Зиновьев А. А. Зияющие высоты. М.: Астрель, 2010. С. 607.

658
Заведуй целый вечер крутил ручку приемника, надеясь поймать хоть
какой-нибудь Голосиш ко и услышать чуточку правды про И банск.
jjo, увы! Голосов уж е не бы ло совсем »48.
Но в реальном мире «заграница» продолжала существовать и по­
разительно отличалась от коммунистических реалий. Радиопередачи
шли в обоих направлениях, не только с Запада на Восток, но и, ко­
нечно, из коммунистических стран в западные. Последние эти пере­
дачи не глушили, но их очень мало кто там слушал. В этой «войне
слов» Запад имел то преимущество, что радиопередачи из коммуни­
стических стран не были запретным плодом, но представляли собой
скучную пропаганду, основное содержание которой слушатели име­
ли возможность свободно и в более интересном виде получать в за­
падных СМИ.

Р о н а л ь д Р е й га н и папа И о а н н П а в е л I I
Когда в 2004 г. умер президент Рональд Рейган, многие объявили
его человеком, ниспровергшим коммунизм. Годом позже скончался
папа Иоанн Павел II, и ему посмертно приписали ту же заслугу49. На
самом деле они оба, и президент, и папа, сыграли определенные, но
далеко не решающие роли в деле освобождения [Восточной Европы]
от коммунизма. Более того, роль Рейгана во всей этой истории мно­
гими была понята неверно. Отнюдь не его риторика, когда он в 1983 г.
назвал Советский Союз «империей зла» или, выступая в июне 1867 г.
у Бранденбургских ворот в Берлине, восклицал: «Г-н Горбачев, от­
кройте эти врата! Г-н Горбачев, обрушьте эту стену!»50, повлекла за
собой фундаментальные изменения коммунистических систем. И не
усиление со стороны США гонки вооружений, включая рейганов-
скую Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), более извест­
ную как программа «Звездных войн», имело при этом первостепенное
значение. Напротив, многие из этих действий скорее играли на руку
твердолобым сторонникам жесткого курса, способствуя усилению их
позиций в советской политической элите, нежели реформаторам, и
осложняли решение стоящих перед ними задач тем, кто занимался

6 Там же.
49 Живущий в США британский исследователь Джон О’Салливан добавляет в
список людей, изменивших наш мир, к именам Рейгана и папы Ионна Павла II также
^ аргарет Тэтчер, но в своей книге раскрывает это заявление более тонко, чем следует
названия. См.: O’Sullivan. The President, the Pope, and the Prime Minister: Three
^ C h an g ed the World. Washington DC: Regnery, 2006.
50
Reagan R. An American Life. NY: Simon and Schuster, 1990. P. 570, 683.

659
поисками качественных улучшений в отношениях между Востоком
и Западом. Политики, превозносящие успехи, приписываемые под­
держке Рейганом гонки вооружений, обычно упускают из виду еще
один, совершенно иной аспект его взглядов. Рейган искренно нена­
видел ядерное оружие и был готов поверить, что разрабатываемые в
рамках СОИ противоракетные системы окажутся способны уничто­
жать запущенные ракеты с ядерными боеголовками, сделав ядерное
оружие устаревшим. Люди, лучше него разбиравшиеся в практиче­
ских аспектах проблемы, включая руководителей советской ракетно-
космической отрасли, считали саму эту идею абсурдной. Русских на
самом деле больше беспокоили технологические достижения, кото­
рые могли быть получены в результате гигантских инвестиций, кото­
рые Рейган намеревался вложить в СОИ, а не вера в то, что эта систе­
ма окажется работоспособной51.
Но, наряду с увеличением расходов на гонку вооружений и жест­
кую риторику, беспокоившую даже некоторых союзников Америки,
именно Рейган, считавший себя миротворцем, а не поджигателем
войны, оказался тем человеком, который был готов договариваться с
Москвой, если бы там нашелся человек, с которым можно было вести
переговоры. Даже во время своего первого президентского срока он
сделал первые мирные предложения Москве, которые ею были ка­
тегорически отвергнуты. 24 апреля 1981 г. он направил личное по­
слание Брежневу с намерением поискать некоторые возможности
разморозить отношения между двумя сверхдержавами, но, по сло­
вам самого Рейгана, «получил ледяной ответ от Брежнева»52. Более
того, разрушение Советского Союза никогда не было целью полити­
ки Рейгана. Джек Мэтлок, бывший во время первого срока Рейгана
главным специалистом по Советскому Союзу в Совете национальной
безопасности в Вашингтоне, а потом, в 1987-1991 гг., работавший по­
слом США в Москве, подчеркивал, что «президент Рейган выступал
за оказание давления на Советский Союз, но его цель состояла в том,

51 Бывший директор Института космических исследований АН СССР Роальд

Сагдеев, входивший в круг консультантов Горбачева по проблеме СОИ, резко вы­
ступал против любого наращивания расходов на создание советского аналога СО И
В беседе с американским журналистом Сагдеев как-то заметил: «Если американцы
преувеличивают достоинства СОИ, то мы, русские на это не собираемся покупаться»
Сам Сагдеев полагал смехотворной идею, согласно которой СОИ способна обеспечить
надежную защиту от летящих ядерных боеголовок. Он утверждал, что если с о в е т с к а я
сторона поначалу уделяла СОИ больше внимания, чем она того заслуживала, то п о с т е ­
пенно все яснее осознавала полную ее бесполезность, что по крайней мере позволил0
сэкономить стране несколько миллиардов рублей. См.: Sagdeev. The Making of a Sovh-’1
Scientist. P. 273.
52 Ibid.

660
чтобы склонить советских руководителей к согласованию приемле­
мых договоренностей, а не в полном развале их страны»53. Важный
внутренний документ американского правительства, остававшийся
секретным еще долгое время после того, как Советский Союз прекра­
тил свое существование, и озаглавленный как «Отношения США с
СССР», был выпущен 17 января 1987 г. По словам Мэтлока, в нем
«не содержалось никаких признаков намерений разрушить Совет­
ский Союз, установить военное превосходство США или заставить
Советский Союз поступиться собственной безопасностью». Доку­
мент подтверждал намерение вести переговоры с Советским Союзом
«в соответствии с принципами строгого равноправия и соблюдения
взаимных интересов» (курсив автора книги). Единственное, в чем
этот документ, предназначенный для служебного пользования людь­
ми, отвечавшими за выработку политических решений правитель­
ства США, выходил за рамки публичных заявлений, заключалось в
намерении «продвигать всеми имеющимися в нашем распоряжении
ограниченными средствами процесс изменений в Советском Союзе
в направлении более плюралистической политико-экономической
системы, в которой бы постепенно уменьшалась власть привилегиро­
ванной правящей элиты»54.
Впоследствии Госсекретарь Джордж Шульц провел серию суб­
ботних завтраков для высших чиновников администрации, чтобы
сгладить противоречия между различными правительственными
ведомствами. На этих встречах с Шульцем присутствовали министр
обороны Каспар Вейнбергер, директор ЦРУ Уильям Кейси, совет­
ник по вопросам национальной безопасности Роберт Макфарлейн и
вице-президент Джордж Х.У. Буш, но никто из участников никогда
не призывал к тому, что Соединенные Штаты «должны опрокинуть
Советский Союз». Все они понимали, что американские попытки
воспользоваться советскими трудностями «только усилят сопротив­
ление преобразованиям вместо того, чтобы его ослабить»55.
Если Рейган, как можно с уверенностью судить по свидетельствам
Шульца, Мэтлока и других, придерживался в проводимой им полити­
ке двойного подхода, сочетавшего, с одной стороны, антикоммунизм и
опору на военную силу со стремлением к диалогу и достижению кон­
кретных договоренностей, с другой, то советское руководство в первой
половине 1980-х гг. считало, что он является приверженцем исклю­

53 Matlock J. F., Jr. Reagan and Gorbachev: How the Cold W ar Ended. NY: Random
H°use, 2004. P. 75-76.
54 Ibid. P. 53-54.
55 Ibid. P. 75.

661
чительно первого из указанных направлений. В результате, во время
первого президентского срока Рейгана никаких изменений к лучшему
в советско-американских отношениях не произошло. Холодная война
становилась все холоднее, и были моменты, когда ядерная война мог­
ла быть развязана просто случайно, как это произошло в 1983 г., когда
Москва заподозрила США в подготовке к нанесению первого ядер-
ного удара по Советскому Союзу. Тогда сценарий учений НАТО был
изменен, чтобы убедить противоположную сторону, что это не более
чем учения, а не подготовка к внезапному нападению56. Пребывание
Рейгана на посту президента США совпало по времени с последо­
вательной сменой четырех советских лидеров - Леонида Брежнева.
Юрия Андропова, Константина Черненко и Михаила Горбачева, но
никакого ослабления напряженности или смягчения холодной войны
не происходило вплоть до того, как последний их этой четверки не
пробыл несколько месяцев на посту Генерального секретаря, на кото­
рый он был избран в марте 1985 г. Во время первого президентского
срока Рейгана никакой либерализации советской политики в отноше­
нии Западной Европы не наблюдалось, а страны Восточной Европы
не становились более свободными или демократическими.
Окончание холодной войны не равнозначно падению коммуниз­
ма в Европе, но эти два события тесно между собой взаимосвязаны.
Холодная война определенно больше способствовала продолжению
существования коммунистических систем, чем их свержению. По­
стоянное присутствие внешнего врага служило правителям этих
стран оправданием необходимости крайне авторитарной, а порой и
тоталитарной власти. Политическое диссидентство изображалось как
измена «социалистическому отечеству», а наличие внешней угрозы
позволяло обосновывать цензуру и ограничения выездов за границу.
Коммунистические системы были намного меньше приспособлены
к выживанию в условиях более тесных контактов с процветающими
демократическими странами и заметного ослабления международ­
ной напряженности. Таким образом, если оценивать вклад Рейга­
на в устранение коммунизма, то он был совсем не так велик, как это
порой считается, когда он стремился к усилению холодной войны в
1980-1984 гг., по сравнению с тем временем, когда он в сотрудниче­

56 Howe. Conflict of Loyalty. P. 350. Бывший директор ЦРУ Роберт М. Гейтс от­
мечает, что его ведомство «недооценивало, насколько было встревожено советское рУ'
ководство этими учениями вплоть до их завершения». Он цитирует британскую точк>
зрения на этот счет, во многом основанную на информации, передававшейся Олегом
Гордиевским, который сообщал, что «угроза опережающего удара очень серьем|()
рассматривалась Москвой в середине 1983 и в начале 1984 г.». См.: Gates. From йк
Shadows. NY: Simon & Schuster, 1996. P. 272.

662
стве с Горбачевым способствовал мирному ее завершению. Прошел
всего год после ухода Рейгана со своего поста, как страны Восточной
Европа одна за другой начали становиться независимыми и некомму­
нистическими. Джордж Буш и государственный секретарь в его ад­
министрации Джеймс Бейкер сыграли свои роли в этом процессе, но
прорыв в качественном улучшении отношений между Востоком и За­
падом произошел под контролем Рейгана и Шульца57.
Вклад, внесенный папой Иоанном Павлом II [в падение коммуниз­
ма в Европе], мы уже рассмотрели в предыдущей главе. Для восточно­
европейских католиков появление на папском престоле выдающегося
выходца из коммунистической страны стало не только духовным уте­
шением, но вдохновляющим политическим событием. В наибольшей
степени сказанное можно отнести к родине нового папы, Польше, где
движение «Солидарность» своим заметным ростом во многом обязано
оживлению польской нации, связанным с триумфальным возвраще­
нием Иоанна Павла II на родину в 1979 г. В Советском Союзе силь­
нее всего влияние папы ощущалось в Литве, где католики составляли
значительную долю населения этой республики. Тем не менее даже в
Польше, где государство выглядело наиболее слабым среди восточно­
европейских стран в противостоянии с обществом и где автономные
общественные организации были развиты сильнее, чем где-либо еще
в коммунистическом мире, у этого государства оказалось достаточно
сил, чтобы заново утвердиться. Мощи государства хватило, чтобы до­
биться ослабления «Солидарности» как массового движения, загнав
его в подполье, в котором оно пребывало в 1982-1987 гг., хотя еще в
1980-1981 гг. оно выступало в качестве равноправного партнера в диа­
логе с властями. Поляки хорошо понимали, что за спиной их собствен­
ной коммунистической партии и правительства стояло мощное совет­
ское государство, не желавшее разрыва Польши с коммунизмом и, в
конечном итоге, с Организацией Варшавского договора. Это ощуще­
ние народа, несомненно, помогло польской партийно-государственной
власти собственными силами восстановить коммунистический поря­
док в стране. Поскольку безусловным гарантом этого «порядка» высту­
пал Советский Союз, то голосование, образно говоря, «кардиналов» из
Политбюро, состоявшееся в марте 1985 г., имело боле& значительные
последствия, чем голосование кардинальской курии в Риме в 1978 г.,
хотя вряд ли кто из членов Политбюро мог ожидать, что своим голосо­
ванием они открыли дорогу к мирному демонтажу коммунизма.

57 Leffler М. Р. For the Soul of Mankind: The United States, the Soviet Union, and
Cold War. NY: Hill and Wang, 2008. Esp. p. 448-450; Shultz. Turmoil and Triumph;
Matlock. Reagan and Gorbachev.
 Часть ПЯТАЯ
ОБЪЯСНЕНИЕ П РИ Ч И Н П А ДЕН И Я
К О М М УН И ЗМ А

24. Г О Р Б А Ч Е В , П Е Р Е С Т Р О Й К А И П О П Ы Т К А
РЕФ ОРМ И РОВАН И Я К О М М УН И СТИ ЧЕСК ОЙ
С И С Т Е М Ы . 1985-1987 гг.
И марта 1985 г. Михаил Горбачев стал четвертым по счету за два
с половиной года руководителем Советского Союза. Леонид Бреж­
нев, пробывший на посту Генерального секретаря ЦК КПСС 18 лет,
умер 10 ноября 1982 г. Его сменил Юрий Андропов, который после
смерти Суслова в начале 1982 г. стал вторым секретарем ЦК. Несмо­
тря на важность КГБ, который Андропов возглавлял в течение 15 лет,
это назначение стало для него значительным повышением, сделав
его главным наследником Брежнева, хотя большинство в окружении
последнего предпочитало видеть в этом качестве Константина Чер­
ненко. Через несколько месяцев пребывания на посту Генерального
секретаря здоровье Андропова серьезно пошатнулось, и он сумел про­
держаться у руля государства всего 15 месяцев. Андропов скончался
в феврале 1984 г., а его пост унаследовал Черненко, которому в то
время было уже 72 года. В свою очередь тот правил всего 13 месяцев
и умер вечером 10 марта 1985 г. За беспрецедентно короткий срок
всего через одни сутки - Советский Союз обрел нового лидера, кото­
рым стал 54-летний Михаил Горбачев1.

1 Горбачев, по существу, был избран Генеральным секретарем уже вечером

10 марта, когда его назначили председателем комиссии по организации похорон Чер­
ненко. Виктор Гришин напомнил об этом членам Политбюро, когда они собрались по
следующий день, чтобы официально утвердить кандидатуру Генерального секретаря
Именно он накануне предложил назначить Горбачева председателем похоронной ко­
миссии, надеясь тем самым повысить шансы на собственное выживание в политики
На совещании Политбюро 11 марта Громыко первым выдвинул кандидатуру Горбаче ­
ва, и все присутствующие высказались в пользу его избрания, заявив, что такой выбор
был очевиден. Со стенограммой того заседания можно ознакомиться: Заседание По­
литбюро ЦК КПСС 11 марта 1985 года. HIA. Fond 89. 1.1001. Opis 36. File 16. Р. 1-1 П

664
 Последовавшие одна за другой за короткое время смерти всех
перечисленных лидеров лишний раз подчеркнули факт правле­
ния геронтократии в Советском Союзе. Когда в феврале 1984 г.
Генеральным секретарем избрали уже тяжелобольного в то время
Черненко, в Советском Союзе ходила такая шутка: «Центральный
Комитет единодушно избрал товарища Константина Устиновича
Черненко Генеральным секретарем и согласился захоронить его
останки у Кремлевской стены». В том же духе поговаривали в то
время, что Маргарет Тэтчер, впервые после назначения премьер-
министром посетившая Советский Союз, чтобы принять участие в
церемонии похорон Андропова, позвонив по телефону президенту
Рональду Рейгану, якобы заявила ему: «Вам следовало бы приехать
на похороны, Рон. У них это получается очень хорошо. Я непремен­
но приеду сюда на следующий год». И она действительно приехала
на следующий год уже на похороны Черненко, но на этот раз у нее
была еще одна задача - восстановить знакомство с новым совет­
ским лидером, Михаилом Горбачевым, состоявшееся тремя меся­
цами ранее.

П ролог
Следовавшие одна за другой смерти советских лидеров происхо­
дили параллельно с замедлением вплоть до полной остановки темпов
роста советской экономики. Одним из признаков стагнации системы
было также число членов Политбюро и Секретариата Центрального
Комитета, имевших возможность спокойно доживать на своих постах
до глубокой старости. Андропов попытался придать экономике неко­
торую динамику путем ужесточения производственной дисциплины,
и милиции пришлось потратить немало времени, проверяя, не ходят
ли люди по парикмахерским во время работы. Научных работников,
занимавшихся исследованиями в общественных и гуманитарных
сферах и обычно трудившихся в библиотеках или дома, обязали при­
ходить ежедневно в свои учреждения. Порой это означало, что они
были вынуждены толпиться в маленьких помещениях, не имея воз­
можности даже присесть2. Уместно заметить, что эффективность
Подобных мер по приданию динамики экономике оказалась весьма
Умеренной. Андропов также поручил Горбачеву и бывшему директо­
ру одного из уральских заводов Николаю Рыжкову, выдвинутому в
Секретариат Центрального Комитета, решение задачи поиска путей

2
Я наблюдал это собственными глазами в Институте государства и права
АН СССР в Москве.

665
повышения эффективности экономической системы. Но когда те
попросили дать им ознакомиться с детально расписанным бюдже­
том страны, им было в этом отказано. Очевидно, бюджет был госу­
дарственной тайной даже для членов высшего руководства страны,
хотя большинство из них вряд ли были способны в нем разобраться
Андропов в течение многих лет поддерживал политику, которую про­
водил в Венгрии Кадар, и возможно со временем мог обратиться к
ней в качестве образца для реформирования экономики Советского
Союза. Но он был крайне ограниченным реформатором, оставаясь
непреклонным противником любого инакомыслия или движения в
сторону политического плюрализма.
Пожалуй, самым важным вкладом Андропова в реформы, сделан­
ным им за 15 месяцев пребывания на посту Генерального секретаря,
стало расширение обязанностей и укрепление авторитета Горбаче­
ва, которого он стремился возвысить над Черненко и сделать своим
прямым наследником. Он это сделал не потому, что хотя бы на миг
рассчитывал, что Горбачев станет продолжателем его собственной
политики, а потому, что ценил его ум и энергичность. Но физическая
слабость Андропова сказывалась и на его политическом влиянии. Он
сделал от руки приписку к заключительному параграфу текста свое­
го выступления на декабрьском пленуме Центрального Комитета,
которое был не способен произнести лично, будучи прикованным к
больничной койке. В этой приписке он предлагал, чтобы в его отсут­
ствие Горбачев, а не Черненко, председательствовал на заседаниях
Политбюро и Секретариата ЦК. Это была очевидная, но безуспеш­
ная попытка Андропова назначить себе наследника. Черненко вместе
с Председателем Совета министров Николаем Тихоновым и мини­
стром обороны Дмитрием Устиновым приняли решение не зачиты­
вать приписку Андропова на пленуме. Помощник Андропова Арка­
дий Вольский попытался связаться с Горбачевым, чтобы рассказать
ему о том, что произошло, но ему это запретили. Позднее Вольский
рассказал американскому журналисту Дэвиду Ремнику о своем раз­
говоре по этому поводу с главой Общего отдела ЦК КПСС Клавдием
Боголюбовым. Вольский сказал Боголюбову о своем намерении по­
звонить Андропову, чтобы сообщить о том, что произошло. «Тогда
это будет твоим последним телефонным звонком в жизни», - заявил
ему Боголюбов34. (Боголюбов был реакционным и коррумпирован­
ным партийным чиновником, который буквально вставал по стойке

Михаил Горбачев. Жизнь и реформы. Т. 1. М.: Новости, 1995. С. 234-235.

3
Remnick D. Lenin’s Tomb: The Last Days of the Soviet Empire. NY: Random House.
4
1993. P. 192.

666
смирно, когда ему звонил по телефону Андропов. Он трепетал перед
властным Генеральным секретарем и запугивал всех ниже его рангом.
Вскоре после прихода Горбачева к власти Боголюбов был не только
изгнан из аппарата ЦК, но и исключен из партии.)5 Андропов был вне
себя от гнева, узнав о невыполнении данных им указаний, но тогда
уже стало ясно, что власть ускользает из его рук6. Его намерение из­
менить порядок наследования должности Генерального секретаря в
пользу Горбачева осталось известным лишь небольшой группке лю­
дей в аппарате ЦК.
Советский Союз слегка ожил во время краткого пребывания Ан­
дропова на вершине власти, по крайней мере по сравнению с послед­
ними годами Брежнева. Тринадцать месяцев правления Черненко
стали скорее откатом к прошлому, даже несмотря на то, что Горбачев
при нем был вторым секретарем ЦК КПСС. После смерти Андропо­
ва возобновились попытки Тихонова и других воспрепятствовать
возвышению Горбачева. Вместе с тем, благодаря прежнему покро­
вительству Андропова, Горбачев приобрел власть над значительной
частью аппарата ЦК и обладал достаточно сильными позициями,
будучи вторым человеком в партии и занимая то положение, кото­
рое Черненко освободил после своего выдвижения на главный пост.
Однако влияние Черненко и его ближайшего окружения препятство­
вало любым существенным политическим переменам в этот период
междуцарствия. За исключением важного доклада, произнесенного
им вопреки желаниям Черненко в декабре 1984 г., в котором он от­
важился критиковать стереотипное мышление, господствовавшее
в Советском Союзе7, Горбачев был достаточно осторожен, чтобы не
раскачивать без нужды лодку и не давать оружия против себя в руки
своих политических противников. Некоторые старшие члены высше­
го руководства воспользовались недееспособностью Черненко, чтобы
обнаружить ностальгию по сталинским временам. Некоторым из них
массовые убийства людей в 1930-е гг., в которых они сами не участво­
вали, казались не столь отвратительными преступлениями. Большее
отвращение у них вызывал Хрущев, поведавший об этих преступле­
ния всему миру. На заседании Политбюро 12 июля 1984 г. министр
обороны Дмитрий Устинов так сказал о Хрущеве:_«Подумайте толь­

5 Ligachev Y. Inside Gorbachev’s Kremlin. NY: Pantheon, 1993. P. 39-43.

6 Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford: Oxford University Press, 1996. P. 68-69.
7 Горбачев M.C. Живое творчество народа. 10 декабря 1984 г. / / Михаил Горбачев.
Избранные речи и статьи. Том 2. М.: Политиздат, 1987. С. 75-198. Я анализировал этот
важный доклад Горбачева в статье: Gorbachev: New Man in the Kremlin / / Problems of
Communism. Vol. 34. № 3. M ay-June 1985. P. 1-23.

667
ко, что он сделал с нашей историей, со Сталиным». Когда же Громыко
в ответ заявил, что Хрущев «по положительному образу Советского
Союза в глазах внешнего мира... нанес непоправимый удар», Устинов
добавил, что Хрущев дал в руки западников «такие аргументы, такой
материал, который нас опорочил на долгие годы». Чтобы оставить
последнее слово за собой, Громыко вставил: «Фактически благодаря
этому родился так называемый еврокоммунизм»8.
Ностальгическим разговорам о Сталине и стремлению лягнуть
Хрущева, который к тому времени уже 13 лет как умер и похоронен,
положил начало сам Черненко, сообщивший Политбюро о своей
встрече с Вячеславом Молотовым, бывшим много лет правой рукой
Сталина, и рассказавший, с какой радостью тот встретил их недавнее
решение о восстановлении его членства в партии9. 93-летний Моло­
тов сказал Черненко, что для него это решение стало «вторым рожде­
нием». Учитывая возраст Молотова, его возвращение в партию было
скорее символическим жестом, но демонстрирующим дальнейшее от­
ступление от хрущевского антисталинизма даже более существенное,
чем при Брежневе. Как сообщил Черненко, за восстановлением Мо­
лотова последовали полученные им письма Маленкова и Кагановича,
также требовавших своего восстановления в партии. Их требования
нашли широкую поддержку членов Политбюро, но окончательное
решение по этому вопросу на том заседании принято не было. Тогда
же Устинов поднял вопрос о возвращении Волгограду имени Ста­
линград, под которым этот город прославился во время войны. Поло­
жительное решение по нему, очевидно, означало бы публичную реа­
билитацию Сталина. Предполагалось, что это переименование станет
одним из мероприятий, связанных с намеченным на следующий год
празднованием сороковой годовщины победы над фашизмом. Между
тем к маю 1985 г. Устинов умер, а Горбачев уже стал Генеральным се­
кретарем, и переименования Волгограда так и не произошло. В 1984 г.
Горбачев, вынужденный соблюдать осторожность, чтобы не оттол­

8 Заседание Политбюро ЦК КПСС 12 июля 1984 года. HI A. Fond 89. 1.001.

Opis 36. File 15. Р. 5.
9 В неопубликованной книге, которую он писал в основном в течение 1988 г. и
закончил в марте 1989 г., Горбачев отмечает, что ничего не знал о таком факте, как
общее решение о возвращении Молотова в партию, хотя он был членом Политбюро,
и, следовало бы добавить, занимал достаточно серьезный пост в партии. Эта рукопись-
предварительно озаглавленная как «Перестройка - испытание жизнью. Дневниковые
записи», хранится в архиве Фонда Горбачева, которому я признателен за предостав-
ленную возможность с нею ознакомиться. (Цитируемое сообщение находится на с. 5<s
рукописи.) Горбачев не стал публиковать книгу и оставил работу над ней, потому что
последующие события опровергали написанное, а тэкже в связи с изменениями его
собственного мышления.

668
кнуть от себя старейших членов Политбюро, довольствовался тем,
qro в ответ на предложение Устинова по поводу Сталинграда заявил,
что «в нем есть свои положительные и отрицательные стороны»10.
Позднее Александр Яковлев заметил: «В обстоятельствах, что сло­
жились к середине 80-х годов, будущий лидер, если бы он захотел се­
рьезных изменений, должен был пойти на "великое лукавство” - по­
ставить великую цель, но публично не говорить о ней». Такой лидер,
добавляет Яковлев, обязан хорошо понимать, что система опирается
на карательные органы власти, и соблюдать осторожность, быть «ма­
стером точно рассчитанного компромисса»11.
Несмотря на всю осмотрительность, проявленную им во время
пребывания в черненковском Политбюро, Горбачев был убежденным
антисталинистом12. Оба его деда-крестьянина были в разное время
арестованы в 1930-х гг. Дед его жены Раисы по материнской линии
был арестован по обвинению в троцкизме, хотя ничего не знал о
Троцком, и, по ее словам, «пропал без следа». Раиса Горбачева вспо­
минала, что ее бабушка голодала как жена «врага народа» и умерла от
горя, а ее четверо детей остались брошенными на произвол судьбы13.
В те времена большинство людей, чьи родственники были арестова­
ны, не связывали их аресты с личностью Сталина, ни тем более с фун­
даментальными чертами самой советской системы, и в этом отноше­

10 Заседание Политбюро ЦК КПСС 12 июля 1984 года. HIA. Fond 89. 1.001.
Opis 36. File 15. Р. 5.
11 Яковлев А. Сумерки. М.: Материк, 2003. С. 475-476.
12 Его близкий друг Зденек Млынарж в беседе со мной в июне 1979 г., за шесть лет
до избрания Горбачева Генеральным секретарем, характеризовал его как «открытого
новым идеям, умного человека и антисталиниста». Ко времени избрания Горбачева
Генеральным секретарем Млынарж написал важную статью о нем для итальянской
коммунистической газеты «L’Unit&» (9 апреля 1985 г. С. 9), в которой утверждал, что
Горбачев «никогда не был циником и имеет характер реформатора». Тем не менее как
на начальных этапах пребывания в должности Генерального секретаря, так и в годы,
предшествовавшие избранию лидером партии, Горбачев имел обыкновение вторить
партийной ортодоксии даже по вопросам отношения к сталинизму. Так, в интервью
газете французских коммунистов «L’Humanite» 4 февраля 1986 г., отвечая на вопрос,
в котором корреспондент процитировал ходившее в западных кругах утверждение
0 том, что «следы сталинизма присутствуют в Советском Союзе», Горбачев заявил:
«Сталинизм - это понятие, придуманное противниками коммунизма, и широко ис­
пользуется для того, чтобы очернить Советский Союз и социализм в целом» (Михаил
Горбачев. Избранные речи и статьи. Т. 3. С. 154-170, на с. 162-163). Далее он рассуждал
0 направлениях перемен в Советском Союзе - о расширении гласности, о дальнейшем
Развитии внутрипартийной демократии и социалистической демократии в целом, но
ег° ответ на вопрос о сталинизме был таким, какой мог дать любой Генеральный се­
кретарь до него, хотя и не отражал, как было доказано впоследствии, его внутренних
Убеждений.
13 Горбачева Р.М. Я надеюсь... М.: Новости, 1991. С. 22-23.

669
нии Михаил Горбачев не составлял исключения. Но он принадлежал
к числу тех, кому в 1956 г. раскрыл глаза на безмерную вину Сталина
секретный доклад Хрущева. Он сам, получив власть и соответствую-
щие возможности, не просто приступил к преобразованию системы,
созданной Сталиным, на ленинских основах, как в свое время на­
меревался сделать Хрущев, но стремился принципиально ее транс­
формировать. Как будет показано в следующей главе, момент, когда
радикальные реформы приобрели характер системных трансформа­
ций, наступил летом 1988 г., но серьезные изменения произошли еще
раньше, в 1986-1987 гг. В ноябре 1987 г., выступая с докладом на тор­
жественном заседании по поводу 70-й годовщины большевистской
революции, Горбачев решительно нарушил табу на критику Сталина
и сталинизма, наложенное еще в первые годы правления Брежнева,
заявив: «Иногда утверждают, что Сталин не знал о фактах беззако­
ния. Документы, которыми мы располагаем, говорят, что это не так.
Вина Сталина и его ближайшего окружения перед партией и народом
за допущенные массовые репрессии и беззакония огромна и непро­
стительна. Это урок для всех поколений»14.

Как начались перемены

Есть люди, которые, оглядываясь назад в прошлое, полагают,
что решительные перемены в Советском Союзе во второй п олов и ­
не 1980-х гг. были неизбежны. Но в те времена сложно было найти
человека, способного предсказать возможность изменений, хотя бы
отдаленно напоминающих те, что произошли на самом деле. Д аж е
принимая во внимание неэффективность и регрессивный характер
советской системы и фактическую остановку экономического раз­
вития страны, все это не означало отсутствие альтернатив столь
радикальным переменам. Между тем при всей важности л и бер а­
лизации и демократизации системы особое значение приобретало
падение экономики, и некоторые аспекты экономической политики
времен перестройки только усугубляли экономические проблемы.
Взгляды членов Политбюро, входивших в него к моменту смерти
Черненко, хорошо известны. Поэтому можно смело утверждать, что
выбор любого из них, кроме Горбачева, на пост Генерального сек ре­

14 Горбачев М.С. Октябрь и перестройка - революция продолжается. Доклад lU1

совместном торжественном заседании Центрального Комитета КПСС и Верхов)и)11’
Совета СССР по поводу семидесятой годовщины Великого Октября / / Михаил 1(,Р'
бачев. Избранные статьи и речи. Т. 5. С. 386-436, на с. 402.

670
таря ни в коем случае не привел бы к либерализации и демократи­
зации Советского Союза. Крайне авторитарные (или тоталитарные)
режимы по определению способны подавлять оппозицию и нахо­
дить множество обоснований для необходимости «потуже затяги­
вать пояса». Если бы Андропов обладал лучшим здоровьем, то он
был бы способен преуспеть в проведении минимально необходимых
реформ, даже отдаленно не напоминающих те, что были проведены
Горбачевым. А если бы Черненко прожил подольше, то в стране бы
вообще ничего не менялось, пока он занимал пост Генерального се­
кретаря.
Неважно, как следовало называть советскую систему накануне
перестройки - авторитарной или тоталитарной, но особенность по­
добных систем состоит в том, что их правительства, в отличие от
демократических, способны выживать не бесконечно, но в течение
многих десятилетий в условиях постоянно ухудшающегося состоя­
ния экономики. Многие диктаторы «третьего мира», располагавшие
далеко не столь развитыми средствами пропаганды и подавления,
которые были в распоряжении советских лидеров, прекрасно вы­
живали, имея экономику, находившуюся в намного худшем состоя­
нии по сравнению с Советским Союзом 1980-х гг. Если советская
экономика приближалась в 1985 г. к кризисному состоянию, то этот
кризис был очевиден только меньшинству представителей поли­
тической элиты, обладавших точными статистическими данными
о давно начавшемся и продолжавшемся падении темпов экономи­
ческого роста и нараставшем технологическом отставании Совет­
ского Союза от стран Запада и новых индустриальных азиатских
экономик, развивавшихся значительно более быстрыми темпами
по сравнению с СССР. Но это не был кризис в том смысле, что в
стране существовало значительное народное недовольство. Еще
меньше было оснований считать состояние системы угрожающей
ее существованию. К 1990-1991 гг. Советский Союз находился в
реальном кризисе, но этот кризис скорее был порождением реформ,
нежели подстегивал их проведение. Авторитарные режимы обла­
дают иными, помимо либерализации, средствами сохранения вла-
сти и таким образом способны отодвигать кризисы, угрожающие
самому их существованию. Вместе с тем, как утверждал де Торк-
виль, общественный порядок непосредственно перед революцией,
его разрушившей, почти всегда имеет менее репрессивный харак-
ТеР> нежели тот, который существовал задолго до нее. Наибольшая
°Насность подстерегает авторитарный режим в тот момент, когда
°н затевает реформы.
671
 Выбор Горбачева
Смерть Черненко в марте 1985 г. была необходимым, но далеко
не достаточным условием для проведения предстоявших важных
преобразований советской системы. Горбачев, как второй секретарь
ЦК, был первым человеком в Советском Союзе, которому главный
кремлевский врач доложил о кончине Генерального секретаря. Со­
брав вечером того же дня заседание Политбюро, Горбачев занял
председательское место. Ранее он уже вел заседания Политбюро и
Секретариата ЦК в случаях, когда Черненко по состоянию здоро­
вья не мог на них присутствовать. Среди собравшихся за столом за­
седаний Политбюро были люди, которые предпочли бы воспрепят­
ствовать избранию Горбачева Генеральным секретарем, но они не
располагали ни требуемым числом голосов, ни приемлемой альтер­
нативной кандидатурой. Поскольку все они ничего не выигрывали
от голосования против заведомого победителя, то уже через 24 часа
Горбачев был единогласно избран лидером партии и, соответствен­
но, государства сначала Политбюро, а затем и Центральным Коми­
тетом. Никто в высшем руководстве в тот момент не имел представ­
ления о том, насколько далеко способен будет зайти Горбачев во
внутренних реформах или в изменении внешней политики страны.
Сам Горбачев, понимая необходимость реформ и новых подходов к
международным отношениям, определенно не замышлял столь да­
леко идущих перемен в советской системе, которые впоследствии
произошли. Еще менее он предвидел грядущий распад Советско­
го Союза. Его избрали вовсе не потому, что он был реформатором
или что в нем видели сторонника более мягкого курса, но потому
что его политические позиции в момент избрания были самыми
сильными, а проголосовавшие за него отдавали дань его уму и энер­
гии15. Его преимуществом была также и относительная молодость-
поскольку похороны стареющих лидеров стали происходить с пу­

15 Ричард Пайпс ошибался, полагая, что Политбюро выбрало Горбачева, видя в

нем сторонника «мягкого курса», человека, приверженного идеям перестройки и разо­
ружения, в противовес жесткому политическому курсу президента Рейгана. Ни стено­
грамма заседания Политбюро, на котором кандидатура Горбачева на пост Генеральною
секретаря была поддержана всеми, ни последующие интервью и мемуары членов 1
литбюро не позволяют утверждать, что они были в курсе того, что избирают ради кадь
ного реформатора, который также трансформирует существо советской внешней по­
литики. См.: Pipes. Misinterpreting the Cold War: The Hardliners Had it Right / / Foreign
Affairs. Vol. 71. № 1. January-February 1995. P. 154-160, at p. 158. Моя собственная
более пространная аргументация по этому вопросу содержится в главе «Окончание ю
лодной войны» моей книги: Brown A. Seven Years that Changed the World: Perestroika
in Perspective. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 239-276.

672
тающей частотой, хотя во времена до наступления эры Брежнева
54 года не считались юным возрастом для советского политическо­
го деятеля.
Для того чтобы обеспечить себе гладкий переход на высшую
должность в политической власти Советского Союза, Горбачев по­
шел на сделку с Андреем Громыко, предусматривавшую, что послед­
ний станет Председателем Президиума Верховного Совета, то есть
официальным главой государства. Сам Горбачев в течение последу­
ющих трех лет воздерживался от того, чтобы занять этот пост, хотя
и Андропов, и Черненко во время их краткого пребывания на посту
Генерального секретаря по примеру Брежнева совмещали обе эти
должности. Выгоды от заключенного между ними соглашения были
двоякими. Прежде всего, на предстоявших выборах лидера партии
Горбачев получал активную поддержку влиятельного Громыко.
Именно он первым выступил на заседании Политбюро 11 марта и
рекомендовал избрать Горбачева Генеральным секретарем. Он же
выступил во второй половине того же дня на пленуме ЦК с анало­
гичным предложением. Но еще важнее была вторая сторона этого
соглашения, поскольку, скорее всего, Горбачев был бы избран и без
поддержки Громыко. Громыко, проведший почти 30 лет на посту ми­
нистра иностранных дел, который он занимал с 1957 г., отходил от
руководства внешней политикой страны. Менее чем 3 месяца спустя
после того как Горбачев стал новым советским лидером, Громыко
действительно переместился на более почетную должность главы
государства. По предложению Горбачева министром иностранных
дел был назначен бывший Первый секретарь ЦК Компартии Грузии
Эдуард Шеварднадзе. В отличие от других советских руководите­
лей, по многу лет правивших страной, Горбачев не стал привлекать
в свою команду в высшем руководстве, состоявшую из членов По­
литбюро и секретарей ЦК партии, бывших подчиненных из родного
края. Но в случае с Шеварднадзе он выдвинул человека, с которым у
него сложились хорошие личные отношения, но не имевшего ника­
кого опыта в международной политике. Для Горбачева это гаранти­
ровало свежий подход в этой области, а также то, что он сам станет
Доминирующей фигурой в формировании внешней политики. Это
было бы намного сложнее, если бы на своем посту остался Громы­
ко с его громадным опытом, удерживавший в своей великолепной
памяти все мало-мальски значительные международные события за
период с момента окончания Второй мировой войны. Громыко даже
позглавлял советскую делегацию на конференции в Думбартон-
Оукс, посвященной образованию ООН, и участвовал в Ялтинской
п Потсдамской конференциях в 1945 г.
673
 Новые люди и новые концепции
Непосредственным стимулом к переменам, начавшимся в середи­
не 1980-х гг., было состояние экономики. В марте 1985 г. Горбачев был
единственным членом Политбюро, серьезно настроенным на рефор­
мы, но он не имел заранее составленного плана их проведения. Его
первым и наиболее важным шагом стало поощрение дебатов и дискус­
сий по этому вопросу, а также избавление почти от всех помощников
и советников, доставшихся ему в наследство от его предшественни­
ков на посту Генерального секретаря. Он консультировался с широ­
ким кругом специалистов, среди которых наибольшим влиянием в
ранние годы перестройки пользовались двое ученых-реформаторов,
призванных из Сибирского отделения Академии наук - экономист
Абел Аганбегян и социолог Татьяна Заславская. В качестве ближай­
ших советников Горбачев привлек двух наиболее просвещенных ра­
ботников аппарата ЦК партии - заместителя заведующего Между­
народным отделом Анатолия Черняева и заместителя заведующего
Отделом связей с социалистическими странами Георгия Шахназаро­
ва. Они оба консультировали Горбачева в неофициальном порядке с
самого начала его пребывания на посту генсека. Черняев был офици­
ально назначен главным советником Горбачева по вопросам между­
народной политики в феврале 1986 г. Столь же влиятельным совет­
ником по делам Восточной Европы и реформированию советской
политической системы стал Шахназаров, официально назначенный
на эту должность в феврале 1988 г. Обращаясь за советами к разным
и более прогрессивно мыслящим людям с самого начала своего пре­
бывания на посту Генерального секретаря, Горбачев тем самым на­
рушил расстановку сил среди советников и помощников еще до того,
как оказался в состоянии нарушить баланс сил во власти.
Последнее он начал с избавления от самых консервативных чле­
нов Политбюро - Николая Тихонова, Григория Романова и Виктора
Гришина, которых принудительно отправили на пенсию еще до конца
1985 г. В сентябре того же года Горбачев заменил Тихонова Рыжковым
на посту Председателя Совета министров. И в течение последующи*
пяти лет на последнего была возложена главная ответственность за
управление советской экономикой и ее реформирование. Хотя Гор­
бачева очень волновали экономические проблемы, он придерживал^
мнения, что за экономику должен отвечать главным образом Совет ми­
нистров. Он также занялся тем, чтобы положить конец практике части1*-
ного дублирования партийными органами обязанностей отраслевые
министерств и надзора за их деятельностью. В 1988 г. он ликвидировал
все экономические отделы ЦК КПСС, за исключением сельскохозяй'
674
ственного. Сам Горбачев больше занимался политической реформой и
внешней политикой. Второму секретарю ЦК Егору Лигачеву принад­
лежало, тем не менее, веское слово в партийных назначениях. Именно
по его рекомендации Горбачев назначил Бориса Ельцина руководите­
лем одного из отделов ЦК, отозвав его с должности первого секретаря
Свердловского областного комитета партии, где тот руководил одним
из промышленно развитых уральских регионов. В конце 1985 г. Ель­
цин, пробывший к тому времени полгода секретарем ЦК, был назна­
чен первым секретарем Московского горкома партии, сменив на этом
посту Гришина. Это назначение, казавшееся достаточно значительным
уже в то время, впоследствии имело еще более серьезные последствия.
Ельцин очень скоро рассорился со своим предполагаемым покровите­
лем Лигачевым, а потом и с самим Горбачевым.
На этом первом этапе пребывания Горбачева во власти полити­
ческие инновации и кадровые перестановки в основном иницииро­
вались сверху, поскольку советская система была настолько иерар­
хически устроенной и авторитарной, что любым важным переменам
больше просто неоткуда было исходить. К концу 1980-х гг. ситуация
изменилась, ибо сама система к тому времени претерпела радикаль­
ные изменения. Но в середине того десятилетия система еще оста­
валась жестко иерархичной и крайне идеологизированной. Поэтому
внедрение новых концепций имело намного более важное значение
по сравнению с политическим освоением новой терминологии в за­
падных демократиях. В 1985-1987 гг. вновь появились и стали на­
много настойчивее повторяться три новых слова, впервые употре­
бленных Горбачевым в его речи, произнесенной в декабре 1984 г., а
именно - ускорение, перестройка, в которую в разное время вкла­
дывалось разное содержание, и гласность, т.е. открытость или транс­
парентность. Поначалу, в самые первые годы правления Горбачева,
чаще всего звучало слово «ускорение» в том смысле, что стране не­
обходимо было придать новый импульс в ее развитии, прежде всего
в экономике. Это отнюдь не означало простого возврата к старой
советской политике, уделявшей главное внимание количеству про­
изведенной продукции. Имелись в виду качественные усовершен­
ствования, основанные на применении новых технологий. Однако
Нв деле ощутимых экономических изменений не произошло, а сама
экономика сильно пострадала от серьезного падения мировых цен
Иа энергоносители16. Сохранение высоких цен на нефть могло бы

Егор Гайдар, ставший премьер-министром первого послесоветского правитель-

Ства России и в течение большей части 1990-х гг. бывший влиятельным экономистом-

675
смягчить последствия ускоренного движения в сторону рыночной
экономики, если бы подобная политика была введена несколько ра­
нее, но их резкое падение имело и положительную сторону в том
смысле, что оно продемонстрировало слабость советской экономи­
ки. Было еще раз доказано, насколько сильно она зависит от притока
иностранной валюты, вырученной от продажи за рубеж природных
ресурсов, и как нуждается в системных изменениях. Когда всем ста­
ло ясно, что ускоренного развития экономики не происходит, слово
«ускорение» все реже стало появляться в советском политическом
словаре.
Всеобъемлющим термином, возникшим в горбачевскую эру, стало
слово «перестройка». Когда Горбачев сменил Черненко, слово «ре­
форма» все еще оставалось под негласным запретом, наложенным еще
во времена Пражской весны. Поэтому введенный Горбачевым термин
«перестройка», не имевший, по крайней мере в то время, столь пугаю­
щего смысла для консервативного большинства партийных и совет­
ских чиновников, служил маскировкой для начинавшихся реформ.
В течение первых трех лет пребывания во власти, вплоть до конца
1987 г. и еще несколько месяцев спустя, Горбачев верил в возмож­
ность реформирования советской системы. Он полагал, что полити­
ческая система может быть значительно либерализована, а принятие
экономических решений - заметно децентрализовано, в экономике
можно было пойти на некоторые уступки рыночным принципам, но
роль рынка при этом оставалась бы вспомогательной. Должны были
остаться неизменными основные элементы централизованного пла­
нирования наряду с сохранением государственной собственности.
Вместе с тем Горбачев выступал за создание малых кооперативов,
прежде всего в сфере услуг, видя в них также способ демократиза­
ции производства*17. (В 1988 г. был введен в действие имевший далеко
идущие последствия «Закон о кооперативах», причем наделе многим
кооперативам суждено было стать плохо замаскированными частны­
ми предприятиями.)
Со временем Горбачев реабилитировал слово «реформа» и в на­
чале 1986 г., выступая на XXVII съезде партии, заявил о необходи­

реформатором, подчеркивал, какой тяжелый удар советской экономике нанесло паде­

ние нефтяных цен. Он заметил, что «в 1986 году цены на нефть опустились на бес­
прецедентно низкий уровень по сравнению с предыдущим десятилетием - до $10 за
баррель в ценах того времени». См.: Gaidar. Collapse of an Empire: Lessons for Modern
Russia. Washington DC: Brookings Institution, 2007. P. 61.
17 О перестройке и кадровой политике партии. Доклад от 27 января 1987 г. / / М и-
хайл Горбачев. Избранные речи и статьи. Т. 4. С. 299-354, на с. 319.

676
мости радикальных реформ. Однако еще после двух пленумов ЦК в
1987 г. реформы реально стали приобретать все более радикальный
характер, причем они намного эффективнее происходили в полити­
ческой сфере, нежели в экономике. Показательно, что пленум ЦК,
посвященный политическим реформам, состоялся первым в янва­
ре 1987 г., в то время как пленум по экономической реформе был
созван позднее, в июне того же года. Политические реформы стано­
вились все более приоритетными для Горбачева, частично потому,
что он был убежден в невозможности экономического реформиро­
вания без их проведения, но также и потому, что либерализация и
демократизация политической системы постепенно приобретали
в его глазах самостоятельную ценность. Выступая на январском
(1987) пленуме Центрального Комитета, Горбачев сетовал на то,
что «теоретические представления о социализме во многом остава­
лись на уровне 30-40-х годов». В качестве первого слабого сигна­
ла грядущих перемен стало указание Горбачева на необходимость
поощрения кооперативного движения и индивидуального жилищ­
ного строительства. Во многом изменился сам тон его речи даже
по сравнению с тем, что он говорил годом ранее. Связывая между
собой перестройку и демократизацию страны, он заявил: «Только
так можно открыть простор самой могучей созидательной силе
социализма - свободному труду и свободной мысли в свободной
стране». Поддержав необходимость развития внутрипартийной де­
мократии с введением подлинной выборности партийных руково­
дителей (хотя и не самого высокого уровня), Горбачев предложил
провести в 1988 г. специальную общепартийную конференцию, по­
священную вопросам «дальнейшей демократизации жизни партии,
общества в целом»18. Эта конференция, о которой пойдет речь в
следующей главе, стала поворотным пунктом, отметившим превра­
щение Горбачева из простого реформатора в решительного преоб­
разователя советской системы.
К 1987 г. перестройка уже подошла к тому, чтобы под нею под­
разумевали радикальные реформы. Позднее этот термин снова по­
менял свое содержание, по крайней мере для Горбачева. Он стал
подразумевать демонтаж советской политической системы в том
виде, в котором она существовала семь десятилетий. Но для дру­
гих членов руководства страны перестройка означала не более чем

18 О перестройке и кадровой политике партии. Доклад от 27 января 1987 г. / / Ми­

хаил Горбачев. Избранные речи и статьи. Т. 4. С. 354.

677
некоторую реконструкцию или модернизацию существующей сИ-
стемы. Иными словами, сам термин «перестройка» имел разное
содержание для различных людей и даже для одних и тех же, но п
разные моменты времени. На последних этапах горбачевской эры
разностороннее понимание этого термина могло быть невыгодным,
но эта концепция сыграла отведенную ей роль. Под вывеской пере­
стройки был запущен процесс серьезных реформ, а отсутствие в
этом термине идеологической нагрузки помогло, по крайней мере
поначалу, успокоить подозрения противников перемен.
Еще одна концепция, заслуживающая внимания, а именно
гласность, также со временем поменяла свое содержание. Поначалу
большая открытость казалась второстепенной по своему значению
в сравнении со всем происходящим в стране. Но ситуация измени­
лась после того, как Горбачев назначил Александра Яковлева главой
Отдела пропаганды Центрального Комитета и возвысил его до се­
кретаря ЦК, которым он был избран в 1986 г. на XXVII съезде. При
активной поддержке Яковлева и с согласия Горбачева еще в 1986-
1987 гг. произошло огромное расширение разрешенных границ в
части того, что можно и нельзя печатать, какие фильмы выпускать
на экраны кинотеатров и какие пьесы ставить на театральных сце­
нах. Сменилось руководство всех творческих союзов, ибо прежние
их руководители наравне с цензурой являлись составными частями
системы, нацеленной на сдерживание талантов и относящейся с по­
дозрением к любой новаторской идее. Одну из частей своего про­
должительного доклада на XXVII съезде партии, состоявшемся в
феврале 1986 г., Горбачев озаглавил «Дальнейшая демократизация
общества, углубление социалистического самоуправления народа»,
заявив в ней: «Принципиальным для нас является вопрос о расши­
рении гласности. Это вопрос политический. Без гласности нет и нс
может быть демократизма, политического творчества масс, их уча­
стия в управлении»19.
Одним из стимулов к большей открытости власти стала ката­
строфа на Чернобыльской АЭС, случившаяся в 1986 г. вскоре после
того съезда. Катастрофа произошла 26 апреля, но только вечером
28 апреля советское телевидение сообщило крайне скупую инфор­
мацию о случившемся. Тем временем об угрозе радиоактивного
заражения уже говорилось за рубежом. Это вопиющее о т с у т с т в и е
гласности сослужило хорошую службу журналистам и ученым, ш*'

19 Михаил Горбачев. Избранные речи и статьи. Т. 3. С. 235-243.

678
стаивавшим на большей свободе информации. Они аргументирова­
ли свою позицию тем, что отказ в предоставлении точных и свое­
временных сведений о природе и масштабах катастрофы лишний
раз доказал насущную необходимость подлинной гласности20, кото­
рую они связывали с требованиями большей подотчетности властей
перед обществом. Георгий Шахназаров, ставший к тому времени
одним из самых влиятельных помощников Горбачева, отметил, что
«Чернобыль нанес решающий удар по мании секретности, побудив
страну открыться миру»21.
Многое из того, что начало публиковаться в те годы, было напи­
сано гораздо раньше, но оставалось недоступным для читателей до­
перестроечного Советского Союза. К 1987 г. границы дозволенного
расширялись буквально каждую неделю, повергая в смущение запад­
ных скептиков. В начале 1987 г., когда я старался убедить историка и
философа Исайю Берлина в том, что в России действительно проис­
ходят серьезные политические изменения, он ответил: «Я поверю в
то, что положение в Советском Союзе меняется, если они опублику­
ют Ахматовский “Реквием”». Эта поэма, посвященная жертвам ста­
линских репрессий, была написана Ахматовой в конце 1930-х гг., ког­
да ее сын был заключен в сталинские лагеря. Всего несколько недель
спустя после нашего разговора я получил возможность написать Бер­
лину о том, что «Реквием» только что впервые издан в Москве тира­
жом в 175 тыс. экземпляров22. Происходили дальнейшие изменения в

20 Инциденты с атомными электростанциями заставляли правительства даже де­

мократических стран пытаться занизить их масштабы и серьезность. Так, например,
когда в октябре 1957 г. случился крупный пожар на ядерном реакторе в Уиндскейле
(Камберленд), британский премьер-министр Гарольд Макмиллан предпринял экс­
траординарные меры, для того чтобы подробный доклад ведущего ученого-ядерщика
сэра Уильяма Пенни о причинах и последствиях аварии остался известен крайне
ограниченному кругу лиц в правительстве. Макмиллан приказал Управлению по
атомной энергии не допустить никаких утечек информации из этого доклада. Были
уничтожены не только все отпечатанные копии доклада, но даже ленты принтеров, на
которых они были распечатаны. Об этом пишет Алистер Хорн во втором томе офици­
альной биографии Макмиллана (Horne A. Macmillan 1957-1986, L.: Macmillan, 1989.
Р- 54-55). Хорн также указал, что с точки зрения ее опасности для жизни людей, ава­
рия в Уиндскейле намного превосходила более известную в мире катастрофу реактора
в Три-Майл-Айленд (США), произошедшую в 1979 г.
21 Шахназаров Г. Цена свободы: реформация Горбачева глазами его помощника.
М.: Россика-Зевс, 1993. С. 53.
22 Впервые это произведение Ахматовой было напечатано в журнале: Октябрь.
^ 3. 1987. С. 130-135. Этот журнал, прежде бывший крайне консервативным, с при­
ходом нового главного редактора радикально изменился в эпоху Горбачева. В письме
от 12 мая Берлин ответил мне следующее: «Если он [Реквием] действительно издан
кассовым тиражом, то я в некоторой мере потрясен, как я и обещал Вам. Очевидно,

679
политическом языке, вновь приходившие с самого верха. Например,
термин «плюрализм» долгое время был в Советском Союзе под за­
претом. Если этот термин и появлялся в печати, то только в контексте
критики самой этой концепции, которая ассоциировалась с «буржу­
азной демократией», Пражской весной и ересью еврокоммунизма.
Однако в 1987 г. Горбачев по разным поводам стал употреблять его
в позитивном ключе, говоря о возникновении «социалистического
плюрализма» и «плюрализма мнений»23. Это открыло зеленый свет
тем, кто стал восхвалять плюрализм, зачастую пренебрегая необходи­
мостью добавлять к нему определение «социалистический».
Происходившие перемены не остались незамеченными или не­
оспариваемыми консерваторами, засевшими в партийном руковод­
стве. Одна из возможностей для возражений представилась им во
время пленума ЦК 15 октября 1987 г., посвященного подробному
разбору проекта доклада Горбачева на торжественном заседании по
поводу семидесятой годовщины Октябрьской революции. Тогда они
возражали против используемой в докладе концепции «социали­
стического плюрализма». Свое несогласие с ней высказали первый
секретарь ЦК Компартии Азербайджана Гейдар Алиев и Анатолий
Лукьянов, бывший в то время секретарем ЦК, надзиравший поми­
мо всего прочего за вооруженными силами и КГБ. Алиев предложил
использовать термин «самоуправление», поскольку «это наше сло­
во, и Маркс об этом говорил. А плюрализм... возникший на Западе
идеологический термин»24. Фактически идея самоуправления к тому
времени уже широко использовалась Горбачевым, в том числе она
была высказана в его речи в декабре 1984 г., несколько месяцев спу­
стя после того, как он стал лидером партии. Плюрализм представлял
собой более широкое понятие, включавшее допустимость существо­
вания множества независимых источников альтернативных идей и.
возможно, даже разделения властей. Именно эта «ересь» привлекла
внимание Лукьянова, призвавшего говорить о «социалистическом
плюрализме мнений в обществе», но не о полномасштабной привер­
женности «социалистическому плюрализму», высказанной в проекте
доклада. По его словам, на Западе плюрализм распространяется так-

что-то происходит». Тем не менее в том же письме он отметил, что «остается упрямым
скептиком в отношении фундаментальности происходящих перемен или реально'1
приверженности идее мирного сосуществования советских руководителей».
23 Правда. 15 июля 1987 г. С. 2; Правда. 30 сентября 1987 г. С. 1.
24 Заседание Политбюро ЦК КПСС 15 октября 1987 года. Volkogonov Papers.
R 10012. National Security Archive (hereafter NS A). Washington DC. P. 155.

680
ясе на властные полномочия, но «мы, коммунисты, партия никогда не
станем с кем-либо делиться властью»25.
В том же духе возражал против проекта доклада председатель
КГБ Виктор Чебриков, заявив, что в Советском Союзе построена
«авторитарно-бюрократическая модель социализма», Но это запад­
ная формулировка и следует поискать что-то свое. На это Горбачев
возразил, что такую формулировку использовал еще Бухарин в пер­
вые послереволюционные годы, но согласился с тем, что в ней следует
заменить слово «модель» на «методы» или «средства»26. То количе­
ство времени, которое потратили члены Политбюро на мучительный
подбор нужных слов в докладе, лишний раз подчеркнуло, сколь важ­
ные изменения в мышлении людей происходили тогда в Советском
Союзе. Новые концепции, предлагавшие новые взгляды на советскую
действительность, начинали подтачивать идеологический цемент,
скреплявший всю политическую систему страны. Алиев, Чебри­
ков, Лукьянов и другие советские руководители были правы, когда
усматривали в подрыве ортодоксальных идей марксизма-ленинизма
угрозу коммунистическому политическому устройству. Однако
одержанные ими временные победы были не в состоянии сдержать
поток новых идей, проникавших в советский политический дискурс
во второй половине 1980-х гг. Хотя горбачевский доклад, посвящен­
ный 70-летию большевистской революции, был выхолощен под вли­
янием критики со стороны консерваторов в Политбюро, он, тем не
менее, стал стимулом к новому пересмотру взглядов на сталинизм.
В докладе не просто подчеркивалась вина Сталина, но также провоз­
глашалось, что, поскольку реабилитация жертв репрессий практиче­
ски приостановилась в середине 1960-х гг., следует создать новую ко­
миссию для проверки еще не рассмотренных дел людей, побывавших
в заключении или убитых в годы правления Сталина27. Главой этой
комиссии Горбачев назначил Александра Яковлева, который не толь­
ко приступил к реабилитации, к сожалению, в большинстве случаев
посмертной, огромного числа незаконно репрессированных людей,
но также впоследствии опубликовал много новых документальных
материалов о государственном терроре того времени.
Хотя гласность и новый политический язык поначалу вводились
сверху, но решающее значение имела массовая общественная под­
держка начавшихся реформ. Многие талантливые писатели и ученые,

25 Ibid. Р. 178.
26 Заседание Политбюро ЦК КПСС 15 октября 1987 года. Volkogonov Papers.
^ 10012. National Security Archive (hereafter NSA). Washington DC. P. 149-150.
27 Михаил Горбачев. Избранные речи и статьи. Т. 5. С. 402.

681
включившиеся в дискуссии, были продуктами достаточно мощной в0
многих отношениях системы высшего образования, существовавшей
в Советском Союзе. Ранее они вели смелые разговоры на кухнях, но
проявляли намного большую осмотрительность в публичных высту­
плениях или в том, что они писали. Приватная гласность зародилась
гораздо раньше, еще в хрущевское время. Теперь же гласность стано­
вилась публичным явлением. К концу 1989 г. она стала практически
неотличимой от такого понятия, как свобода слова. Хотя это еще не
характеризовало положение дел в 1987 г., но это уже отличалось от
1977 г., не говоря уже о 1937. Именно в 1987 г. водораздел между яв­
ными диссидентами и реформаторами, которые продолжали, порой
крепко стиснув зубы, придерживаться установок начинавшей разва­
ливаться системы, стал исчезать.
В декабре 1986 г. Горбачев позвонил по телефону в квартиру ака­
демика Андрея Сахарова в Горьком, где к тому времени тот уже 7 лет
прожил в ссылке, и сообщил ему, что он может свободно возвратить­
ся в Москву и возобновить свою «патриотическую деятельность».
(Сахаровым не разрешали иметь домашний телефон в Горьком, и
они поняли, что должно произойти нечто экстраординарное, когда
им неожиданно принесли и подключили телефонный аппарат). Ве­
роятно, сказав это, Горбачев имел в виду прежде всего научную ра­
боту Сахарова. Однако как ученый-физик Сахаров всегда оставался
членом международного научного сообщества, но сразу после своего
освобождения из ссылки, последовавшего за телефонным звонком
Горбачева, он включился в кампанию защиты людей, заключенных в
тюрьмы за распространение диссидентских идей. Он считал для себя
самым важным патриотическим делом доведение до приемлемых мо­
ральных стандартов соблюдение прав человека в Советском Союзе.

Дилеммы реформ
В многих отношениях требовалась немалая смелость, чтобы при­
ступить к либерализации, а потом и к значительной демократизации
советской системы, поскольку это грозило обернуться чем-то боль­
шим, нежели попытками реформирования экономики. Руководители
Коммунистической партии Китая, например, пошли на существен­
ные рыночные изменения в экономике, но не решились на многочис­
ленные риски, связанные с отказом партии на монополию на поли­
тическую власть в стране. Экономическая система, существовавшая
в Советском Союзе, была более укоренившейся, чем в Китае. В ор­
ганизационном плане она во многом оставалась в том виде, в каком
она была создана и отлажена еще в 1930-е гг. Изменить ее было даже
682
сложнее, чем реформировать политическую систему. Более того, со­
стоявшиеся политические изменения означали, что люди больше не
боялись выражать свое недовольство, что сильно осложняло процесс
рыночных преобразований, означавших неизбежный рост цен на мно­
гие основные товары и услуги. Если политические реформы сопрово­
ждались немедленным улучшением качества жизни, то половинчатые
реформы в экономике скорее ухудшали, нежели улучшали состояние
дел. Более глубокие экономические реформы тем более сопровожда­
лись предварительным снижением жизненного уровня большинства
населения, до того как тот начал повышаться в их результате.
Советская экономика никогда не отличалась особой эффектив­
ностью, хотя и была способна обеспечивать достижение впечатляю­
щих успехов в отдельных избранных секторах, таких как, например,
производство вооружений, авиационная и космическая отрасли
промышленности. Вместе с тем она функционировала на основе
производственных принципов и методов, совершенно отличных
от рыночной экономики. Тем не менее на самом деле в Советском
Союзе фактически никогда не было полного отсутствия рыночных
отношений. Крестьяне продавали на местах продукты, выращенные
на приусадебных участках, а учителя давали частные уроки даже в
те времена, когда любая подобная частная деятельность официаль­
но не разрешалась. Напротив, ни в одной стране с преимущественно
рыночной экономикой рынку не дозволено диктовать все и вся. Го­
сударство вмешивается в регулирование рынка даже в спокойные
времена. Посредством усиленного налогообложения оно влияет на
цены на определенные товары, такие как алкоголь или дефицитные
энергоресурсы. Оно также законодательно запрещает свободную
торговлю некоторыми продуктами и веществами, например герои­
ном, хотя их продажа с чисто экономической точки зрения может
быть очень выгодной. А во времена финансовых кризисов, подоб­
ных случившемуся в 2008 г., даже самые ярые американские побор­
ники свободного рынка были вынуждены обращаться за помощью
к государству, чтобы спастись самим и выручить принадлежащие
им банки.
Так или иначе, но экономическая система может быть либо пре­
имущественно командно-административного, либо рыночного типа.
Все попытки поиска «третьего пути» в экономике оканчивались не­
удачами, хотя идея смешанной экономики, основанной на сочетании
частной и государственной собственности, была несколько прежде-
временно похоронена переменчивой политической и идеологической
МоДой. Абсолютно нерегулируемая рыночная экономика была бы не
Меньшей катастрофой, чем административно-командная экономиче-
683
скал система. Вместе с тем базовые принципы, на которых основа­
ны рыночная и плановая экономика, полностью отличаются друг от
друга. Наиболее заметным предвестником экономических реформ в
первые годы правления Горбачева стало принятие в 1987 г. Закона о
государственных предприятиях. Была предпринята вполне искрен­
няя попытка передачи больших полномочий на уровень предприя­
тий, поощрения самостоятельности их руководителей и ослабления
централизованного управления ими со стороны министерств. Од­
нако, поскольку эти предприятия не работали по рыночным ценам,
начатая реформа имела непредвиденные последствия. В отсутствие
рынка стремление к извлечению большей прибыли не стало сред­
ством повышения эффективности работы предприятий. Получив
большую самостоятельность в установлении цен на свою продукцию,
они зачастую поднимали их, руководствуясь собственными кратко­
срочными интересами, что вело к росту инфляции. Позднее обрете­
ние предприятиями самостоятельности способствовало процессу их
приватизации так называемыми «красными директорами», то есть
их руководителями, которые с распадом Советского Союза успешно
становились новыми владельцами предприятий, где они ранее управ­
ляли.
Еще одной попыткой проведения реформы, казавшейся соци­
ально оправданной, но обернувшейся экономически и политически
губительными последствиями, стало решение Центрального Коми­
тета партии по борьбе с тяжелой для Советского Союза проблемой
пьянства и алкоголизма, принятое в мае 1985 г. Главным проводни­
ком антиалкогольной политики стал непьющий второй секретарь
ЦК Егор Лигачев, человек невероятной энергии, поддерживавший
в то время хорошие отношения с Горбачевым. Кампания вышла за
пределы простой риторики и сопровождалась закрытием большого
числа торговых точек, реализующих прежде алкоголь, что привело к
возникновением длинных очередей в оставшихся винных магазинах.
Эта компания привела также к уничтожению многих виноградников,
в том числе и в Грузии, хотя главная проблема была связана с неуме­
ренным потреблением водки, а вовсе не вина. Опросы общественного
мнения показывали, что в течение определенного времени антиал­
когольные меры одобрялись большинством женщин, но отвергались
большинством мужского населения. Благодаря этим мерам сократи­
лось число аварий на дорогах и несчастных случаев на производстве,
но они также серьезно нарушили состояние финансов страны. Хотя
государство давно обладало монополией на производство и продаж}
алкогольной продукции, но акцизы, собиравшиеся с каждой бутыл-
ки, были для него очень важным источником дохода. Возникший де­
684
фицит легально продаваемого спиртного заставил закоренелых пья­
ниц перейти на самогон, что зачастую имело тяжелые последствия
как для их собственного здоровья, так и для государственной казны,
радикальные меры по борьбе с алкоголизмом были постепенно свер­
нуты в 1988 г. одновременно с утратой Лигачевым поддержки в выс­
ших эшелонах партии28. Поскольку Горбачев публично поддерживал
мероприятия, вызывавшие недовольство не только среди алкоголи­
ков, но и умеренно пьющих людей, то именно он фигурировал в боль­
шинстве злых анекдотов на эту тему.

Ельцин разрушает солидарность

Реформы порождали напряженность внутри советского руковод­

ства. В ранние годы их проведения вопреки публично демонстри­
руемому согласию между строк газетных сообщений было несложно
угадать наличие острых разногласий между, например, Лигачевым и
Яковлевым. Вместе с тем вплоть до конца существования Советского
Союза дискуссии, проходившие в Политбюро, оставались государ­
ственной тайной, а для общества поддерживалась иллюзия полного
единства взглядов его членов. Но фасад коллективной солидарности
был, однако, нарушен 21 октября 1987 г. одним из членов высшего
руководства страны Борисом Ельциным. В тот день Горбачев пред­
ставил Центральному Комитету партии приглаженный по замечани­
ям Политбюро вариант своего доклада на празднование годовщины
революции. Рассмотрение проекта доклада на этой стадии было пу­
стой формальностью во время празднования, продолжавшегося до
того, как слова не попросил Ельцин. Председательствовавший на за­
седании Лигачев не желал предоставить тому место на трибуне, но
вмешался Горбачев, позволивший Ельцину высказаться. Горбачев,
возможно, догадывался, о чем тот собирается говорить, поскольку
еще 12 сентября, когда он находился в отпуске в Крыму, Ельцин при­
слал ему письмо, в котором выражал некоторые свои претензии и со­

28 В сентябре 1988 г. Председатель Совета министров Рыжков привлек внимание

членов Политбюро ко «многим негативным явлениям в борьбе с пьянством и алкого­
лизмом». В их числе он назвал тысячи погибших от употребления опасных токсичных
заменителей водки, возникновение в магазинах дефицита некоторых продуктов, ис­
пользуемых для приготовления самогона и громадное падение доходов бюджета. См.:
О некоторых негативных явлениях в борьбе с пьянством и алкоголизмом / / Известия
ЦК КПСС. № 1. 1989. С. 48-51; W hite S. Russia Goes Dry: Alcohol, State and Society.
Cambridge: Cambridge University Press, 1996.

685
общал о намерении подать в отставку с занимаемых им официальных
должностей29.
Значительную часть того своего письма Ельцин посвятил критике
в адрес второго секретаря ЦК Лигачева, который председательство­
вал на заседаниях Политбюро в отсутствие Горбачева и неизменно
наставлял Ельцина «на путь истинный». Политический стиль обоих
был достаточно авторитарным, но если консервативные коммунисти­
ческие наклонности Лигачева были всем очевидны, то политические
убеждения самого Ельцина в то время представляли собой довольно
причудливую смесь разных идей. На том заседании Политбюро, на
котором Горбачева критиковали за использование термина «социа­
листический плюрализм», замечания Ельцина по проекту доклада,
посвященного 70-летию большевистской революции, сводились к
тому, что в нем недостаточно внимания уделено самой этой револю­
ции, но слишком много говорится о предыдущей февральской рево­
люции, несмотря на ее «буржуазно-демократический характер», что,
по словам Ельцина, не было подчеркнуто в проекте доклада30. По­
лучив письмо Ельцина с просьбой об отставке, Горбачев позвонил
ему по телефону и предложил встретиться и обсудить его претензии
после празднования 70-летия Октября. Ему показалось, что Ельцин
принял его предложение.
Ельцин шел на большой политический риск, подав прошение об
отставке. Система в то время еще оставалась таковой, что подобный
шаг мог в перспективе сильно повредить его дальнейшей карьере.
Вместе с тем в результате уже произошедших относительно умерен­
ных перемен общественное мнение постепенно становилось значи­
мым политическим фактором, а Ельцин пользовался популярностью
в Москве. Москвичи одобряли увольнение им многих неэффектив­
ных или коррумпированных работников, назначенных его предше­
ственником, его откровенные высказывания, а также случавшиеся
время от времени и широко разрекламированные поездки в метро или
в троллейбусах. После выступления Ельцина на пленуме Централь­
ного Комитета его популярность выросла еще больше. По Москве
ходили неточные копии его выступления, отражавшие популярные
в обществе предвзятые суждения и приписывавшие ему значительно
более радикальные высказывания по сравнению с тем, что он говорил
на самом деле. Ходили разговоры о том, что Ельцин критиковал из­
лишнее влияние, которое приобрела жена Горбачева Раиса. Многие

29 Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым. М.: Культура, 1993. С. 174-175; Col
ton Т. J. Yeltsin: A Life. NY: Basic Books, 2008. P. 138-140.
30 Заседание Политбюро ЦК КПСС 15 октября 1987 года. С. 137.

686
россияне придерживались традиционных взглядов в отношении ме­
ста, которое должна занимать супруга политического деятеля, и их
возмущало присутствие Раисы Горбачевой в публичной политике и
предполагаемое ее чрезмерное влияние на мужа. В тот же год, но не­
сколько позднее Горбачев в своем интервью, которое у него взял Том
Брокау для американского телевидения, сказал, что «он все обсуж­
дает с женой»31. Ельцин сильно разгневал Горбачева, спросив того в
разговоре наедине о роли Раисы32.
Критика, содержавшаяся в речи Ельцина на пленуме Центрально­
го Комитета 21 октября, была достаточно мягкой по сравнению с не­
которыми его более поздними высказываниями, но сам факт незапла­
нированного критического выступления на заседании, собравшемся,
чтобы проштамповать одобрение важного партийного документа,
был вопиющим нарушением общепринятых советских правил. Сре­
ди основных претензий, высказанных Ельциным, было неисполне­
ние решений, принятых за последние два года, а также нараставшее
неумеренное восхваление Генерального секретаря некоторыми чле­
нами Политбюро. Еще одна обида, правда, не высказанная им вслух,
заключалась в том, что сам Ельцин все еще оставался кандидатом в
члены Политбюро без права решающего голоса на его заседаниях33.
Выступавшие на пленуме один за другим осуждали Ельцина за
его несдержанность и самовосхваление. Нападки на Ельцина раз­
личались своей грубостью, но его критиковал даже самый либе­
ральный из тогдашних членов Политбюро Александр Яковлев.
В интервью, данном три года спустя, Яковлев сказал: «Я в то время не
был уверен в том, что Ельцин придерживается демократических по­
зиций. У меня сложилось впечатление, что его позиция была скорее
консервативной»34.
Позднее Ельцин передумал уходить в отставку с поста первого се­
кретаря Московского горкома партии. Три недели спустя после того
пленума ЦК Ельцин, периодически страдавший приступами депрес­
сии, совершил поступок, расцененный как слабая попытка самоубий­
ства, ударив себя в живот и в бок канцелярскими ножницами. Его
поместили в больницу скорее в связи с психическим, нежели физиче­
ским состоянием, откуда впоследствии подняли с больничной койки,
чтобы привезти на заседание горкома партии, на котором он вновь
подвергся критике и был снят с поста руководителя города. Сразу

31 Brown. The Gorbachev Factor. P. 35.

32 Colton. Yeltsin. P.130-131.
33 Ibid. P. 131-132; Brown. The Gorbachev Factor. P. 110.
34 Brown. The Gorbachev Factor. P. 169.

687
после заседания он вернулся в больницу, где провел следующие три
месяца. Будучи исключенным из высшего партийного руководства
он, тем не менее, остался членом ЦК партии и получил назначение ца
должность первого заместителя председателя Госкомитета по строи­
тельству. По давним советским стандартам он еще легко отделался,
но то, каким образом его изгнали с высокой должности, стало для
Ельцина унижением, которое он никогда не простил. Опыт подсказы­
вал, что пережитое Ельциным политическое унижение перечеркива­
ло его надежды на последующее возвращение к вершинам власти. Он
преднамеренно нарушил правила игры в советской политике. Однако
в течение следующих трех лет этим правилам суждено было претер­
петь такие изменения, которые он вряд ли мог предвидеть, но вполне
возможно, что Ельцин, как интуитивный политик, ощутил их веяние.
Стать объектом скоординированных нападок со стороны высшего
партийного руководства перестало быть тем ударом, от которого не­
возможно оправиться. Напротив, к концу 1980-х гг. это стало лучшей
политической рекомендацией, тем клеймом, которое можно было но­
сить с гордостью.

Начало конца холодной войны

Люди, работавшие в различных научных институтах, занимав­

шихся международными отношениями и общественными науками,
впервые ощутили возможность свободно высказывать самые ради­
кальные идеи. Более того, реформаторское крыло партийного руко­
водства даже поощряло их размышления о том, о чем даже задумы­
ваться ранее казалось немыслимым35, особенно о новых подходах во
внешней политике. Для Горбачева окончание холодной войны стало
главной политической целью. Он хорошо помнил об опасности слу­
чайного развязывания войны во времена самой высокой напряженно­
сти [в международных отношениях]. Он также считал создание мир­
ного внешнего окружения непременным условием для внутренних
реформ в стране. Особо важной задачей являлось сокращение непо­
мерных бюджетных расходов на содержание военно-промышленною
комплекса. Но и сам Горбачев, как и никто другой в стране, точно нс
знал, какая доля бюджета страны приходится на военные нужды, но
он не сомневался в том, что они намного превышают разумные преде­
лы. Радикальный реформатор экономики Егор Гайдар позднее отме­
чал, что не было и не могло быть полной ясности в том, насколько

35 Colton. Yeltsin. Р. 146-153.

688
стоимость советских военных технологий соответствовала экономи­
ческим реальностям36. Но, как он далее подчеркивал, «если страна,
размеры экономики которой составляют около четверти экономики
США, поддерживает военный паритет с Соединенными Штатами и
йх союзниками и одновременно содержит сорок дивизий на китай­
ской границе, то здравый смыл подсказывает, что подобная милита­
ризация обходится недешево»37.
Столь значительные расходы на военные нужды очевидным об­
разом негативно влияли на все остальные отрасли советской эконо­
мики. Дефицит потребительских товаров и низкий технологический
уровень большинства советских предприятий, помимо оборонных,
были следствиями не только отсутствия рыночной экономики. Недо­
развитость гражданского сектора экономики могла бы быть меньшей,
если бы в нее вкладывалось больше средств из национального бюд­
жета. Однако именно подобная несбалансированность экономики
являлась той ценой, которую сменявшие друг друга советские руко­
водители были готовы платить за военную мощь страны и поддер­
жание статуса сверхдержавы. Горбачев был единственным человеком
в Политбюро, отважившимся поставить под сомнение безусловный
приоритет, отдававшийся военным расходам. Политики, которых он
выдвигал на руководящие должности, прежде всего Шеварднадзе и
Яковлев, а также Вадим Медведев и Николай Рыжков, разделяли его
озабоченность, в то время как остальные члены Политбюро просто
избегали вступать в открытую конфронтацию с Генеральным секре­
тарем, еще сохранявшим невероятную власть в системе в первые годы
перестройки.
Горбачев также использовал свои властные полномочия на­
значать и снимать руководителей, а также силу убеждения, чтобы
удерживать на своей стороне военное руководство вплоть до конца
перестроечной эры. Анатолий Добрынин был одним из многих вы­
сокопоставленных советских чиновников, отметившим, с каким не­
довольством советские военные воспринимали проводимую Горбаче­
вым внешнюю и оборонную политику 38. Вместе с тем вооруженные
силы и оборонная промышленность, представлявшие собой наиболее
влиятельные институциональные интересы советскойсистемы, оста­
вались под полным контролем партийного руководства. Горбачев
сумел искусно воспользоваться самовольным пролетом через воз­

36 Gaidar. Collapse of an Empire. Р. 111-112.

37 Ibid. Р. 112.
38 Anatoly Dobrynin. In Confidence: Moscow’s Ambassador to Six Cold W ar Presidents
(1962-1986). NY: Random House, 1995. P. 622-626.

689
душное пространство страны одного молодого западного немца для
радикальной смены верхушки командования вооруженными силами.
В мае 1987 г. Маттиас Руст успешно пролетел над советской терри-
торией на легком одномоторном самолете и приземлился в конце
Красной площади на расстоянии вытянутой руки от Кремля. Хотя
это происшествие большинству моих российских знакомых показа­
лось забавным, оно не рассмешило никого в политическом или во­
енном руководстве страны. Вызванный на заседание Политбюро на
следующий день после вторжении в воздушное пространство стра­
ны самолета Руста первый заместитель министра обороны Петр
Лушев сообщил, что узнал об этом только после приземления этого
самолета. Горбачев саркастически поинтересовался у него: «Узнали
от ГАИ?»39. Горбачев был еще более суров с Главнокомандующим
войсками противовоздушной обороны Александром Колдуновым,
который был освобожден от должности. Более значительным стало
то, что Горбачев воспользовался этим случаем, чтобы заменить ми­
нистра обороны Сергея Соколова послушным Дмитрием Язовым,
остававшимся таковым до его участия в заговоре против Горбачева в
августе 1991 г. Добрынин отмечал: «Оппозиция военных стала более
умеренной. За Соколовым последовали в отставку более сотни гене­
ралов и полковников из числа консервативных военных, противив­
шихся горбачевским реформам и его уступкам американцам. Но, как
показало время и последующие события, военный истеблишмент в
своем большинстве оставался недоволен Горбачевым»40.
Горбачевское «новое мышление» во внешней политике оказалось
серьезным шоком не только для военных, но и для партийных идео­
логов. Оно составилось из идей, исходивших из научных институтов
типа ИМЭМО или Института США и Канады, а также отражавших
собственные взгляды Горбачева, бывших принципиально новыми в
контексте советской политики. Ведущие роли в его формировании в
высших эшелонах партии играли Яковлев, Черняев и Шеварднадзе.
Горбачев расстался с идеей, что в мире «победитель получает все»,
и радикально принизил значение классовой борьбы, считавшейся до
него определяющим фактором в международных отношениях. Он
стал первым и единственным высшим советским руководителем,
подчинившим теоретическую приверженность классовому подходу
универсальным общечеловеческим ценностям. «Новое мышление»
включало отвечавшее простому здравому смыслу предположение

39 Заседание Политбюро ЦК КПСС 30 мая 1987 года. Volkogonov Papers. NS;V

Р. 485.
40 Dobrynin. In Confidence. P. 626.

690
о том, что ядерная война способна уничтожить все человечество, а
не только тот или иной класс общества. (На самом деле, выражение
«здравый смысл» стало в советском политическом лексиконе оправда­
нием для многих отступлений от положений марксизма-ленинизма.)
Таким образом, требовалось обеспечение взаимной безопасности и
признание того, что общечеловеческие ценности стоят выше интере­
сов отдельных народов или классов41.
Учитывая подобные перемены во взглядах верхушки советской
политической системы, всякий американский президент был бы, ве­
роятно, вынужден положительно на них отреагировать под давлени­
ем общественного мнения внутри страны и со стороны европейских
правительств. Вместе с тем Рональд Рейган обладал дополнитель­
ным преимуществом в этом отношении, поскольку его антикомму­
нистические воззрения были хорошо всем известны. Благодаря им
он обладал обоснованным иммунитетом против критики со стороны
наиболее последовательных приверженцев «жесткого курса», кото­
рых было немало не только за пределами его собственной админи­
страции, но и в высших эшелонах министерства обороны США и
ЦРУ. Все-таки заинтересованность Рейгана в укреплении мира, как
уже отмечалось в предыдущей главе, была намного сильнее, чем это
признавалось общественным мнением. Заключение далеко идущих
соглашений по сокращению вооружений между США и Советским
Союзом стало возможным во многом благодаря тому значению, кото­
рое придавал Рейган личным впечатлениям о людях. В 1980-х гг. не
было ни одной личной встречи между американскими президентами
и советскими лидерами до тех пор, пока Рейган не встретился с Гор­
бачевым в середине ноября 1985 г. в Женеве. Важным результатом
той встречи стало то, что Горбачев понравился американскому пре­
зиденту вопреки тому факту, что между ними остались разногласия
по большинству обсуждавшихся проблем и прежде всего по вопро­
су о СОИ, приверженцем которой выступал Рейган, а Горбачев был
решительно настроен против нее. В частном порядке и в публичных
выступлениях Рейган призывал Советский Союз вывести войска из
Афганистана. Тогда он еще не знал, что Горбачев сильнее его самого

41 Вопрос об интеллектуальном происхождении «нового мышления» во внеш-

Ней политике рассмотрен в работах: English R. D. Russia and the West: Gorbachev,
Intellectuals, and the End of the Cold War. NY: Columbia University Press, 2000;
Evangelista M. Unarmed Forces: The Transnational Movement to End the Cold War.
Hhaca: Cornell University Press, 1999; Shenfield S. The Nuclear Predicament: Explorations
ln Soviet Ideology. L.: Royal Institute of International Affairs and Routledge, 1987;
Pons, F. Romero (eds.). Reinterpreting the End of the Cold War: Issues, Interpretations,
Anodizations. L.: Frank Cass, 2005.

691
стремился к возвращению советских войск домой, хотя процесс их
вывода оказался более продолжительным, чем ему хотелось. Только
в феврале 1988 г. Горбачев объявил публично о том, что все совет­
ские войска должны быть выведены из Афганистана в течение года,
и действительно, последний советский солдат покинул территорию
этой страны в феврале 1989 г. Как и в случае ухода США из Вьетнама,
Советский Союз стремился выйти из Афганистана без значительно­
го ущерба для себя в виде «потери лица». Кроме того, советские ру­
ководители стремились помешать переходу страны в руки крайних
исламистов. Вместе с тем Соединенные Штаты продолжали поддер­
живать многих из них в их стремлении лишить власти просоветски
настроенного афганского лидера Наджибуллу42.
После женевской встречи состоялись еще три саммита между
Рейганом и Горбачевым, по одному в каждый год второго срока пре­
бывания Рейгана на посту президента. Лидеры двух стран встреча­
лись в Рейкьявике в октябре 1986 г. и в Вашингтоне в декабре 1987.
Об их последней полномасштабной встрече в Москве речь пойдет в
следующей главе. Встреча в Рейкьявике завершилась очевидной не­
удачей. Непреклонный Рейган покинул встречу после того, как оба
лидера были очень близки к заключению далеко идущих соглашений,
но споткнулись о СОИ. Они соглашались на очень существенные со­
кращения ядерных арсеналов двух стран и продвижение вперед в сто­
рону их полного уничтожения. Горбачев, однако, выдвинул условием
заключения соглашений то, что США останутся в рамках Договора о
противоракетной обороне, заключенного в 1972 г., что препятствова­
ло желаемому Рейганом продвижению вперед его любимого проекта.
По мнению Добрынина, дополнительным препятствием стало то, что
Горбачев проявил в отношении СОИ не меньшее упрямство, чем Рей­
ган43. Тем не менее до того как переговоры зашли в тупик, Горбачев
согласился с «нулевым вариантом» Рейгана, касавшимся удаления
с европейской территории СССР ракет среднего радиуса действия
SS-20 в обмен на вывод из Европы американских «Першингов» и
крылатых ракет. В 1981 г., когда Рейган впервые предложил вывести
с европейского континента все ракеты среднего радиуса действия, тот
его «нулевой вариант» был отвергнут тогдашним советским руковод­
ством. В то время советские ракеты были уже установлены, а ана­
логичные американские системы вооружений еще не были достав­
лены на места базирования. Существовала также вероятность того.

42 По этому поводу см.: Leffler М. Р. For the Soul of Mankind: the United States, tin
Soviet Union, and the Cold War. NY: Hill and Wang, 2007. P. 403-414.
43 Dobrynin. In Confidence. P. 622.

692
что сопротивление со стороны европейской общественности сможет
воспрепятствовать их развертыванию, чего, однако, впоследствии не
произошло.
Договор по ядерным ракетам средней дальности, заключение
которого было согласовано в Рейкьявике и которому не препят­
ствовали разногласия по СОИ, был официально подписан во время
очередного саммита в Вашингтоне. Оба лидера, и Горбачев, и Рей­
ган, оправившись от первоначального разочарования, связанного
с неудачным завершением предыдущей встречи в 1986 г., осознали,
насколько близки они были тогда к достижению взаимопонимания
с далеко идущими последствиями, и какие хорошие рабочие отно­
шения установились между ними. Неоконсерваторы в Вашингтоне,
в число которых входили бывшие Государственные секретари США
Александр Хейг и Генри Киссинджер и лидер республиканского
большинства в Сенате сенатор Боб Доул, ожесточенно возражали
против заключения этого договора, уничтожавшего ядерные воору­
жения средней дальности. Американский посол в Москве и бывший
эксперт по Советскому Союзу Совета национальной безопасности
Джек Мэтлок позднее заметил: «Поразительной иронией судьбы был
тот факт, что многие люди, возражавшие против Договора о ядерных
ракетах средней дальности, в свое время были горячими сторонника­
ми “нулевого варианта”. Очевидно, с их точки зрения “нулевой вари­
ант” был полезен только до тех пор, пока Советский Союз отвергал
его»44. Фактически, Горбачев пошел на большие уступки, чем Рейган,
согласившись на то, что Советскому Союзу предстояло уничтожить
большее количество ядерного оружия, чем американцам, а также
впервые разрешив американские инспекции на местах. Однако Гор­
бачев добился желаемого. Он наладил конструктивные отношения с
западным миром, облегчил бремя расходов на вооружения, которое
несла советская экономика, и, как ему казалось, расчистил путь к ре­
шению задач реформирования страны.

44 Matlock J. F. Reagan and Gorbachev: How the Cold W ar Ended. NY: Random
House, 2004. P. 275.
 25. Д Е М О Н Т А Ж С О В Е Т С К О Й
К О М М У Н И С Т И Ч Е С К О Й С И С Т Е М Ы . 1988-1989 гг.

Многие полагают, что конец коммунизма в Советском Союзе на­

стал в 1991 г. после провала августовского путча либо после того, как в
декабре того года СССР прекратил свое существование. Но на самом
деле уже в конце 1989 г. не было существенных оснований считать
советскую систему коммунистической. 1988-1989 гг. стали периодом
демонтажа главных определяющих особенностей коммунистической
системы в Советском Союзе, происходивших одновременно и взаи­
мосвязано с внезапным окончанием холодной войны. Распад СССР
на 15 независимых государств в конце 1991 г. стал непредвиденным
следствием новых свобод и частичной демократизации советской по­
литической системы. Он также во многом обязан своим происхожде­
нием мирной трансформации Восточной Европы, ставшей одним из
важнейших свидетельств окончания холодной войны.
Если глава 27 книги посвящена процессу дезинтеграции Совет­
ского Союза, то в настоящей главе мы предполагаем показать, каким
образом происходила трансформация его политической системы.
В 1988-1989 гг. на территории СССР происходил гигантский рост
числа разнообразных независимых организаций. Но еще более при­
мечательными признаками разрыва с прошлым стали выборы на кон­
курентной основе в законодательные органы, которые тогда обрели
реальные властные полномочия, и свободные дебаты по наиболее
острым проблемам внутри Коммунистической партии и общества в
целом. Александр Солженицын, позднее критиковавший Горбаче­
ва, как он выразился, за «необдуманный отказ от власти», отметил:
«Надо признать, что именно Горбачев (а не Ельцин, как теперь зву­
чит повсеместно) впервые дал гражданам нашей страны свободу сло­
ва и свободу перемещения»1.

1 Интервью А. Солженицына журналу «Der Spiegel»: www.nytimes.com/2007

07/23/world/europe/23spiegel.html. Примерно то же самое Солженицын говорил Л'-1'
виду Ремнику: «Что касается свободы слова, то она стала великим достижением l op'
бачева и его политики гласности. Ельцин не имел никакого отношения к этому пронес'

694
 К концу 1989 г. в Москве вышли из печати не только романы
Солженицына «Раковый корпус» и «В круге первом», ранее при­
знававшиеся в Советском Союзе непригодными для публикации,
но и его самый потрясающий обвинительный приговор советскому
эксперименту - «Архипелаг Гулаг». Один из ведущих специалистов
по истории России в 2008 г. написал, что «трудно себе представить
обстоятельства, в которых “Архипелаг Гулаг”, который Солжени­
цын втайне писал в 1960-е гг., мог быть опубликован в Советском
Союзе»*2. Действительно, это было совершенно немыслимо в усло­
виях советской системы. Но при всей разрушительности этой книги
для коммунистической идеологии и официальной версии советской
истории, она была издана в Советском Союзе в 1989 г. Советскому го­
сударству оставалось просуществовать еще два года, но сам факт вы­
хода из печати книги, подобной «Архипелагу» Солженицына, был яс­
ным сигналом того, что система по своей природе стала совсем иной.
К тому времени были изданы и другие книги, ранее запрещенные как
клеветнические, антикоммунистические и антисоветские, такие как
романы Джорджа Оруэлла «Скотный двор» и «1984» или «Слепящая
тьма» Артура Кёстлера. Для незначительного меньшинства совет­
ских граждан, тайно прочитавших эти произведения в зарубежных
изданиях, их публикация казалась немыслимой еще совсем недавно,
в начале 1985 г. Контрабандный провоз через границу копий этих
книг считался тогда уголовно наказуемым преступлением. Подобные
преобразования не проходили без борьбы, которая в 1988 г. перешла
в новую фазу, когда была предпринята попытка отвести назад стрел­
ки политических часов.

Борьба и прорывы
Кампания, которую впоследствии стали называть «делом Нины
Андреевой», началась с публикации в газете «Советская Россия» ста­
тьи, которая, не критикуя перестройку напрямую, представляла со­
бой неосталинистскую реакцию на существо происходящих перемен
в стране. Статья была примечательна не тем, что ее автором была
преподаватель химии Ленинградского технологического институ­
та Нина Андреева. Написанный ею проект статьи был доработан
сотрудниками аппарата ЦК КПСС с ведома и при поддержке Его­

СУ». См.: Remnick. Reporting: W ritings from The New Yorker. NY: Vintage Books, 2007.
P. 206.
2 Fitzpatrick S. Like a Thunderbolt / / London Review of Books. 11 September 2008.
P- 13-15, at p. 14.

695
ра Лигачева. Статья была напечатана, как только Горбачев вместе с
Яковлевым отбыли в зарубежную поездку. Тот факт, что на статью в
течение трех недель не последовало никакой официальной реакции,
заставил многих поверить, что она отражала новый курс партии, и
это могло соответствовать действительности в случае, если бы Лига­
чев и его единомышленники находились в большинстве. Андреева в
своей статье сетовала на возобновление в дискуссиях по вопросам со­
ветской истории нездорового внимания к сталинскому террору и ре­
прессиям. В некоторых пассажах статьи, безусловно, вставленных ее
соавторами из Центрального Комитета, Андреева цитировала хвалеб­
ные высказывания о Сталине Уинстона Черчилля и Шарля де Голля,
заимствованные из их мемуаров. Статья осуждала новую тенденцию
к объявлению устаревшими понятий классовой борьбы и ведущей
роли пролетариата. В отдельных местах статьи присутствовал отчет­
ливый антисемитский оттенок. В ней отмечалось множество людей с
еврейскими корнями, и лишь происхождение Карла Маркса осталось
неразоблаченным. Более того, Андреева реанимировала концепцию
космополитизма, под флагом борьбы с которым Сталин затеял новую
кампанию антисемитского террора в конце 1940-х - начале 1950-х гг.
Чтобы оставить всякие сомнения в содержании, которое она вклады­
вала в этот термин, она напрямую связала его с так называемым от-
казничеством. (Отказниками называли советских евреев, желавших
эмигрировать из страны, но не получивших на то разрешения вла­
стей3.) В статье Андреевой в термин «отказничество» вкладывалось
другое содержание, например «отказ от социализма». Статья была
также направлена против «плюрализма, далекого от социализма».
Но в отличие от большинства положений статьи невозможно было не
согласиться с утверждением о том, что кардинальным вопросом в то
время становилось «признание или отрицание направляющей роли
партии»4.
Значение статьи Андреевой было трояким. Во-первых, она имела
мощную поддержку со стороны ЦК КПСС. Во-вторых, она рассма­
тривалась как официальный документ, поскольку Лигачев рекомен­
довал ее проработать в партийных организациях. В-третьих, как вы­
яснил Горбачев, более половины членов Политбюро поначалу были с

3 Хотя статья, появившаяся за подписью Нины Андреевой, была плодом коллек­

тивного творчества, она, тем не менее, отражала взгляды ее автора, причем не только
по еврейскому вопросу, которые она еще более ясно высказала в продолжительно!1
частной беседе с Дэвидом Ремником. См.: Remnick. Lenin’s Tomb: The Last Days of the
Soviet Empire. NY: Viking, 1993. P. 83.
4 Советская Россия. 13 марта 1988. С. 3.

696
нею согласны. Как рассказал впоследствии Черняеву Яковлев, в ходе
неформальной беседы, состоявшейся между членами Политбюро
23 марта 1988 г., Лигачев затронул статью в «Советской России», ска­
зав: «Очень хорошая статья. Наша партийная линия». Виталий Во­
ротников сказал, что статья абсолютно правильная и необходимая.
Андрей Громыко и еще один ветеран, консервативно настроенный
коммунист Михаил Соломенцев высказали свое согласие с подоб­
ными оценками статьи. Председатель КГБ Виктор Чебриков открыл
было рот, чтобы присоединиться к похвалам, но его в этот момент
прервали. Полное единодушие разрушил Горбачев, заявивший: «А у
меня вот другое мнение...»5. Он сказал: «Я никогда не возражал, если
кто-то высказывает свои взгляды. Какие угодно - в печати, письма,
статьи. Но до меня дошло, что эту статью сделали директивой»". «Это
уже другое дело», - сказал Горбачев и добавил, что его следует обсу­
дить на Политбюро6. На самом деле многие местные газеты с подачи
части работников аппарата ЦК, контролируемого Лигачевым, пере­
печатали статью Андреевой. Так же поступила в Восточной Герма­
нии газета «Neues Deutschland», и перепечатанная ею статья прозву­
чала как музыка для ушей Эриха Хонеккера.
После того как на следующий день Политбюро покончило с рас­
смотрением текущих дел, Горбачев снова вернулся к этой статье. Те,
кто еще вчера вечером расхваливали статью, стали перебегать на
противоположную сторону или пытались усидеть на двух стульях
одновременно. Некоторые из тех, кто не успел накануне высказать­
ся, получили возможность присоединиться к дискуссии на стороне
Горбачева. Его союзники Шеварднадзе и Вадим Медведев, так же как
и Рыжков, сделали это вполне искренне. Но самый важный вклад в
обсуждение внес Яковлев, детально разобравший текст статьи. Он
доказал, что каждое положение статьи противоречит политике пере­
стройки, совсем недавно, в предыдущем месяце, одобренной плену­
мом Центрального Комитета КПСС. Поскольку всем было ясно, что
Яковлев выражает не только свое личное мнение, но и мнение Горба­

5 В Политбюро ЦК КПСС...: По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева,

Георгия Шахназарова (1985-1991). М.: Альпина Бизнес Букс, 2006. С. 307.
В своей неопубликованной книге, уже упоминавшейся выше, Горбачев отме­
чал, что многие региональные партийные комитеты получили телефонные указания
из Центрального Комитета, предписывавшие перепечатать статью Нины Андреевой в
Местной прессе и «пропагандировать» ее содержание. Когда ответ на статью появился
в «Правде», они пришли к выводу о том, что происходит борьба в высшем руковод­
и в 6 и что за спиной Нины Андреевой стоят определенные силы (Горбачев М.С. Пере­
кройка - испытание жизнью. С. 46-47).
6 Там же.

697
чева, собравшиеся за столом заседаний Политбюро быстро пришли к
согласию. Так, например, секретарь ЦК Олег Бакланов, отвечавший
за военно-промышленный комплекс и ставший в августе 1991 г. ве­
дущим членом группы заговорщиков против Горбачева, сказал, что
ему поначалу статья показалась интересной, но, выслушав Яковлева,
он взглянул на нее совсем иными глазами7. Выступление Яковлева
не было полностью отражено в стенограмме того заседания Полит-
бюро, но оно легло в основу анонимной редакционной статьи, опу­
бликованной в «Правде» 5 апреля и написанной по поручению и при
участии Горбачева. В ней пункт за пунктом опровергался «антипере­
строечный манифест», поддержанный большинством оставленных
без присмотра членов Политбюро.
Этот курьезный эпизод имел важное значение сразу по нескольким
причинам. Он продемонстрировал, какое сопротивление Горбачеву
и возглавляемому им реформаторскому крылу руководства партии
присутствует в партийном аппарате. На самом деле, как рассказывал
один из сторонников Горбачева в Политбюро, появление этой статьи
представляло собой «лишь видимую часть айсберга» нараставшей
консервативной оппозиции Горбачеву и проводимой им политике8.
Это была также попытка радикальной смены курса, но приведшая к
прямо противоположным результатам. Если Лигачев был замешан в
одобрении статьи, а Яковлев критиковал ее, то консервативное боль­
шинство Политбюро робко встало по стойке смирно, стоило Горбаче­
ву ясно дать понять, на чьей он стороне. В результате расстановка сил
в Политбюро сместилась в пользу тех, кто выступал за радикальные
перемены. Это имело еще большее значение, если учесть, что комму­
нистическая партия начинала подготовку документов к XIX партий­
ной конференции, которую предполагалось созвать еще более года
назад. Как отмечалось в предыдущей главе, главной целью конферен­
ции должно было стать рассмотрение путей «дальнейшей демократи­
зации партии и общества».
«Дело Нины Андреевой» также наглядно продемонстрировало,
что авторитет Генерального секретаря все еще имел решающее зна­
чение. В 1988 г. признанный лидер партии мог самостоятельно про­
кладывать курс советской политики, особенно в области идеологии,
но это продолжалось недолго. Эпизод со статьей Андреевой стал по­
казательным в еще одном отношении. Несколько недель неопреде­
ленности ознаменовались возвратом к самоцензуре некоторой до­

7 Горбачев М.С. Перестройка - испытание жизнью. С. 302-309.

8 Медведев В. В команде Горбачева. М.: Билина, 1994. С. 71.

698
вольно значительной части советской интеллигенции. В ее составе
оказалось немало тех, кто пару лет спустя критиковали Горбачева за
«половинчатость» или нерешительность. Вместе с тем в 1988 г. они
полностью полагались на его способность взять верх над консерва­
тивными и реакционными силами внутри политического истеблиш­
мента. В марте-апреле 1988 г. направление, в котором предстояло
развиваться советскому государству, было определено в основном
усилиями Генерального секретаря, в то время как подавляющее
большинство интеллигенции предпочло благоразумно промол­
чать, когда, как ей показалось, политика партии оборачивалась
вспять9.
Во время XIX партийной конференции, собравшейся в конце
июня 1988 г., состоялось значительно больше дискуссий и столкно­
вений различных точек зрения, чем на любом партийной съезде на­
чиная с 1920-х гг. Действительно, как и в далеком прошлом, полити­
ческие документы, представленные на рассмотрение конференции,
готовились несколько месяцев. Именно тогда Горбачев, обнаружив,
насколько сильна оппозиция реформированию системы, убедился
в необходимости более принципиальных ее изменений. Начиная с
весны 1988 г., невзирая на все последующие зигзаги и тактические
отступления, он неизменно двигался вперед, постепенно превраща­
ясь из реформатора системы, действующего внутри нее, в ее преоб­
разователя. Столкнувшись с торможением реформ и оппозицией
им со стороны большей части партийного аппарата, причем более
значительной на местном и региональных уровнях, чем в централь­
ных органах партии, а также со стороны министерств, КГБ и воен­
ных, Горбачев и его сторонники черпали поддержку в общественном
мнении, которое стало приобретать несравненно большее значение,
чем в прошлом.
В частности, именно в 1988 г. начали создаваться и расти раз­
нообразные «группы влияния», ставшие под названием неформа­
лов фактически элементами плюрализма в советской политической
системе. Эти группы еще оставалась немногочисленными, но в них
входили сторонники более радикальных реформ, умевшие красно­

9 Один из ведущих проводников «нового мышления» во внешней политике из

горбачевской команды Андрей Грачев тщетно пытался найти редактора хотя бы одной
ежедневной газеты, чтобы опубликовать опровержение статьи Андреевой. Сражаться
оказался готовым только Егор Яковлев, главный редактор еженедельника «Москов­
ские новости». Когда Грачев попытался убедить напечатать ответ на нападки Андрее-
®ой на процесс реформирования страны главного редактора «Известий» Ивана Лапте-
Ва>имевшего репутацию либерала, тот ответил: «Нет, против Лигачева мы бессильны».
См.: Грачев А. Кремлевская хроника. М.: ЭКСМО, 1994. С. 126.

699
речиво выступать в их защиту. Во многих городах возникали «На-
родные фронты в поддержку перестройки», которые выступали за
ее более радикальные варианты. Одной из наиболее серьезных не­
зависимых общественных организаций, оформившихся в 1988 г.,
стало общество «Мемориал», занимавшееся увековечиванием па­
мяти жертв сталинских репрессий. Оно стало серьезной группой
влияния, оказывавшей давление на власть, и пользовалось замет­
ным авторитетом в обществе. Самой значительной фигурой в р у ­
ководстве этого объединения был Андрей Сахаров, но общество
объединяло многих других выдающихся советских реформато­
ров как из рядов коммунистической партии, так и беспартийных.
В число других подобных организаций входил более антикоммуни­
стически настроенный, но менее влиятельный «Демократический
союз», учредительная конференция которого также состоялась в
1988 г.10
Хотя все эти организации представляли собой настоящий прорыв,
поскольку были созданы снизу, но на том этапе в связи с их малочис­
ленностью их влияние на широкие общественные массы было несо­
поставимо со смелыми публикациями в официальных СМИ. Изда­
вавшиеся массовыми тиражами еженедельники, такие как «Огонек»
и «Московские новости», а также ежемесячные журналы, среди ко­
торых выделялся «Новый мир», были теперь далеко не одиноки в
публикации эссе и художественных произведений, издание которых
было немыслимым в прошлом, и они оказывали гигантское влияние
на миллионы советских граждан. Главные редакторы двух самых ра­
дикальных еженедельников, назначенные с благословения Алексан­
дра Яковлева в ту пору, когда он в ЦК отвечал за руководство сред­
ствами массовой информации, оставались на своих постах в течение
всей перестроечной эры. Именно летом 1986 г. главным редактором
«Огонька» стал украинский поэт и журналист Виталий Коротич, а
пост главного редактора «Московских новостей» занял русский жур­
налист Егор Яковлев. Последнего, находившегося, как и его однофа­
милец в Политбюро, под защитой Горбачева, неоднократно изгоняли
за нонконформизм с разных мест работы в СМИ во времена Бреж­
нева.

10 Анализ развития и значения разнообразных неправительственных организа­

ций содержится в работах:. Hosking G. A., Aves J., Duncan Р. J. S. The Road to Post-
Communism: Independent Political Movements in the Soviet Union 1985-1991. L.: Pinter.
1992; Fish M. S. Democracy from Scratch: Opposition and Regime in the New Russian
Revolution. Princeton: Princeton University Press, 1995; Lukin A. The Political Culture ot
the Russian ‘Democrats’. Oxford: Oxford University Press, 2000.

700
 История набирает ход
Самые смелые еженедельники и выходившие ежемесячно жур­
налы переживали небывалый рост тиражей11. Тиражи издававшихся
книг также намного превосходили прежние уровни. К моменту на­
чала XIX партийной конференции летом 1988 г. уже были изданы
произведения, долгое время находившиеся под запретом в Советском
Союзе, но получившие широкую известность на Западе. Среди них
следует выделить роман Пастернака «Доктор Живаго» и содержав­
ший значительно более суровые обвинения в адрес советского про­
шлого роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Их публикация
стала примечательным поворотом в советской политике. В свое вре­
мя Пастернака за его роман осыпали бранью советские политиканы
и бюрократы от литературы, и ему не позволили получить присуж­
денную за это произведение Нобелевскую премию по литературе.
В свою очередь, главный страж советской идеологии Михаил Суслов
заявил Гроссману, что его роман не будет опубликован в ближайшие
две сотни лет12. Но перестройка значительно ускорила ход истории.
Новые книги, наряду с запрещенными ранее, оказывали несомненное
влияние на политические взгляды.
В канун XIX конференции вышел коллективный сборник статей
под названием «Иного не дано». То был страстный призыв к продол­
жению перестройки в самом радикальном ее понимании13. Большин­
ство авторов сборника были членами Коммунистической партии,
включая его ответственного редактора, историка Юрия Афанасьева.
В их число входили политологи Евгений Амбарцумов и Федор Бур­
лацкий, которые давно, еще в доперестроечном Советском Союзе,
выступали в поддержку его реформирования, пусть даже изъясняясь

11 Хотя тиражи журналов либерального, реформаторского и перестроечного на­

правлений уже были достаточно велики в 1988-1989 гг., они выросли еще больше в
1990 г., намного опережая число подписчиков российских националистических журна­
лов, хотя тиражи последних были также далеко не пренебрежимо малыми. Так, общее
число подписчиков на литературные журналы националистической направленности
«Наш современник», «Москва» и «Молодая гвардия» составляло в 1990 г. 1,6 млн че­
ловек, в то время как их либеральные соперники «Новый мцр», «Знамя» и «Юность»
выходили общим тиражом в 6,6 млн экземпляров. См.: Brudny Y. М. Reinventing
Russia: Russian Nationalism and the Soviet State, 1953-1991. Cambridge, Mass.: Harvard
University Press, 1998. P. 230.
12 Как это отмечалось в речи Георгия Бакланова, главного редактора журнала
«Знамя», на XIX партийной конференции. См.: XIX Всесоюзная конференция Ком­
мунистической партии Советского Союза, 28 июня - 1 июля 1988 года. Стенографиче­
ский отчет. Т. 2. М.: Политиздат, 1988. С. 23.
13 Иного не дано: Судьбы перестройки. Вглядываясь в прошлое. Возвращение к
будущему / под ред. Ю. Н. Афанасьева. М.: Прогресс, 1988.

701
эзоповым языком и проверяя пределы терпимости партийного руко­
водства. Среди авторов сборника была также социолог Татьяна За-
славская, удостоившаяся в начале 1980-х гг. партийного взыскания за
допущенную утечку данных из подготовленного ею мрачного доклада
об условиях жизни советского общества, но к тому времени уже кон­
сультировавшая Горбачева по отдельным вопросам. Самым отваж­
ным из авторов сборника был Сахаров, как обычно не стеснявшийся
в выражениях. Например, он писал, что «афганская авантюра как бы
воплотила в себе всю опасность и иррациональность закрытого то­
талитарного общества»14. И подобная книга была издана тиражом в
100 тыс. экземпляров государственным московским издательством в
июне 1988 г.
Против тех, кто призывал к ускорению либерализации и демокра­
тизации, нарастало сопротивление представителей самых разных ча­
стей политического спектра, открыто требовавших положить конец
перестройке и вернуться к традиционным ценностям. Во времена
Брежнева различные отклонения от норм марксизма-ленинизма в
сторону русского национализма все чаще приобретали форму раз­
решенного диссидентства. Редколлегии многих литературных жур­
налов, особенно выходивших под эгидой Союза писателей РСФСР,
вели арьергардные бои против перестройки. Некоторые либерально
настроенные националисты, включая уважаемого ученого-филолога
Дмитрия Лихачева и беспартийного главного редактора «Нового
мира» Сергея Залыгина, назначенного на этот пост в 1986 г., поддер­
живали Горбачева и перестройку. Но большинство националистов
были напуганы развитием плюрализма, дававшего их противникам
из числа так называемых западников опору, которой у тех никогда не
было в прошлом. Самое худшее для себя они видели в том, что запад­
ники пользовались поддержкой в высшем партийном руководстве,
включая самого Горбачева и Яковлева. Поэтому некоторые из тех
писателей-националистов, которые в прошлом были критически на­
строены по отношению к КПСС, теперь искали себе союзников среди
тех партийных деятелей, которых тревожила перестройка, а также в
военных кругах.
Со временем, особенно в 1990-1991 гг., установилась реальная
конвергенция взглядов писателей-националистов с партийной бю­
рократией и Главным политическим управлением Вооруженных сил
министерства обороны. Они пришли к согласию в отношении возмож-

14 Иного не дано: Судьбы перестройки. Вглядываясь в прошлое. Возвращение к

будущему. С. 126.

702
пости отказа от большей части марксистско-ленинской идеологии в
пользу идеи сильного русского государства и признания опасности
его демократизации. Но благодаря гласности, уже переросшей в боль­
шую свободу слова и публикаций, открытая критика в адрес партий­
ной бюрократии делала этот слой общества все менее популярным.
В этой связи националистически настроенная интеллигенция, при­
обретя поддержку и союзников в лице бюрократов, еще обладавших
некоторой властью, утратила влияние на широкие круги общества15.
Так или иначе, но в последние два года существования Советского
Союза в своем пренебрежении марксизмом-ленинизмом многие пар­
тийные консерваторы сильно сблизились с его отрицанием ради­
кальными реформаторами. Важны были лишь различия в том, чем
те или другие собирались его заменить. Главным аргументом в устах
русских националистов и даже многих партийных бюрократов стало
утверждение, что современный мир делится не на антагонистические
классы, а на цивилизации, основанные на индивидуализме или на
коллективизме. Они утверждали, что внедрение политических и эко­
номических институтов западного типа в цивилизацию, основанную,
подобно российской, на принципах коллективизма, приведет к раз­
рушению традиционных ценностей, включая те, что были сохранены
Русской православной церковью, вплоть до развала российского го­
сударства. Неудивительно, что подобная аргументация все еще оста­
ется достаточно популярной в постсоветской России16.
Но не эти взгляды становились объектами критики практи­
чески на каждом заседании Политбюро, начиная с 1987 г., а пи­
сания тех, кого русские националисты и партийные бюрократы
считали своими общими врагами. Их мишенями были люди, от­
крыто критиковавшие советское прошлое и фундаментальные
основы советской политической и экономической системы, во
многом зараженные западными либерально-демократическими
идеями и западной политической практикой, насколько они мог­
ли ее знать. Непокорность СМ И стала свершившимся, хотя и
прискорбным фактом, и внимание Политбюро привлекали от­
дельные появлявшиеся в печати статьи, смелость которых при­
ветствовалась Яковлевым, но которые Лигачев полагал кле­
ветническими и разрушительными. Поскольку до сентября
1988 г. Лигачев все еще находился на посту второго секретаря ЦК,
частично отвечавшего за идеологию, делившего, впрочем, эту сфе-

15 Brudny. Reinventing Russia. Р. 193.

16 Ibid. Р. 252-253.
703
ру ответственности с Яковлевым, то это вело к тому, что с самых
верхних эшелонов партийной власти исходили противоречивы^
сигналы. В отличие от доперестроечных времен, главные редакто­
ры СМ И имели теперь возможность в зависимости от занимаемых
ими позиций получать указания либо от Лигачева, либо от Яков­
лева.
Горбачев испытывал постоянное давление со стороны большин­
ства Политбюро, требовавшего от него «навести порядок» в СМИ,
и порой выступал с критикой отдельных публикаций. Тем не менее
его собственные позиции были ближе к тем, что занимал Яковлев,
а не Лигачев. Если Лигачев был приведен в правящую верхушку
партии Андроповым, то Яковлев, еще в 1985 г. не входивший даже в
первые пять сотен советской политической элиты (тогда он не был
даже кандидатом в члены ЦК), к лету 1987 г. поднялся в ее первую
пятерку, став одновременно членом Политбюро и секретарем ЦК.
Столь быстрым своим взлетом он был целиком и полностью обязан
Горбачеву. Однако в сентябре 1988 г. Горбачев попытался положить
конец противоречивым сигналам, исходившим от высшего партий­
ного руководства, отставив обоих от непосредственного руководства
идеологией. Для Лигачева, назначенного секретарем ЦК по сельско­
му хозяйству, это стало очевидным понижением, в то время как для
Яковлева - скорее шагом в сторону по горизонтали. Ему была по­
ручена международная политика, а Вадим Медведев стал отвечать
за идеологию.
Медведев являлся преданным соратником Горбачева, по своим
взглядам стоявшим ближе к Яковлеву, чем к Лигачеву, но он был на­
много осторожнее Яковлева и не всегда подмечал тенденции радика­
лизации занимаемых Горбачевым позиций. Гласность усилила тягу
высокообразованной советской публики к серьезной литературе и
политическим трудам, которых она до того была лишена, и ежеме­
сячные «толстые» журналы с проперестроечно настроенными ред­
коллегиями соревновались между собой за привлечение наиболее
заметных авторов. «Новый мир», опубликовавший при Твардовском
ранние произведения Солженицына, переговаривался с ним, жив­
шим в изгнании в Вермонте, по телефону и телеграфу. Журнал не
без оснований рассчитывал, что обладает преимущественным правом
на восстановление сотрудничества, утраченного двумя десятилетия­
ми ранее. Но Солженицын выдвинул жесткие условия соглашения.
«Новый мир» рассчитывал начать с публикации его романов «Рако­
вый корпус» и «В круге первом», но Солженицын заявил, что первым
должен быть напечатан «Архипелаг Гулаг». Поскольку в этом произ­
ведении вина за создание репрессивной системы трудовых лагерей
704
возлагалась не только на Сталина, но также и совершенно ясно на
Ленина, то советскому литературному журналу было очень сложно
решиться развеять иллюзии в его отношении.
В июне главный редактор «Нового мира» Сергей Залыгин имел
неприятную беседу с Медведевым, который дал ему понять, что нет
никаких перспектив на публикацию романа Солженицына. Но уже
на следующий день Горбачев на заседании Политбюро предложил
Союзу советских писателей решить этот вопрос самостоятельно. Та­
кое предложение стало драматическим изменением политики пар­
тии. Оно не обеспечивало автоматически разрешения на публика­
цию, поскольку Союз писателей СССР отнюдь не был рассадником
радикализма, хотя и намного менее консервативной организацией по
сравнению с Союзом писателей РСФСР. Однако его руководители
четко ощущали, куда ветер дует, и в каком направлении их подталки­
вает Горбачев, и дали добро. В июле 1989 г. «Новый мир» напечатал
текст нобелевской лекции Солженицына и анонсировал публикацию
первой части «Архипелага» в августовском номере17.
На протяжении всего периода перестройки Горбачев принадле­
жал к радикальному крылу руководства Коммунистической партии.
Когда политическая элита (в широком смысле этого слова) стала все
более отчетливо разделяться на два лагеря, порой он отступал на шаг
назад перед тем, как сделать еще два шага вперед. Вместе с тем, на­
сколько быстро избранные основные направления проводимой поли­
тики могли привести к полному разрыву с прошлым, вплоть до весны
1989 г. полностью зависело от Горбачева. Решающее значение имело
сочетание властных полномочий и авторитета генсека с реформатор­
скими настроениями, уверенностью в себе и убеждениям того чело­
века, который занимал этот пост18. Весной 1988 г. Горбачев провел
серию встреч с секретарями региональных партийных организаций,
чтобы подготовить их к XIX конференции и предстоящим переме­
нам. Большинство участников этих встреч пугала концепция ради­
кального реформирования политической системы, в рамках которой
они обладали никем не оспариваемой властью в своих регионах. По­

17 Remnick. Lenin’s Tomb. Р. 266-268.

18 Многие работавшие с Горбачевым, включая членов Политбюро, которые воз­
ражали против наиболее резких движений в ходе перестройки, испытали на себе силу
Убеждения Горбачева. Так, например, Виталий Воротников, один из тех, кто поначалу
поддержал опубликование статьи Нины Андреевой, позднее вспоминал, что на засе­
даниях Политбюро он нередко сомневался в отношении реформ, которые защищал
Горбачев, но, как он пишет, «в конце концов часто уступал логике его убеждения».
«В этом и моя вина», - добавляет он. См.: Воротников В.И. А было это так... Из дневни­
ка члена Политбюро ЦК КПСС. М.: Совет ветеранов книгоиздания, 1995. С. 461.

705
мимо всего прочего, в ходе этих встреч Горбачев настаивал на необ­
ходимости демократизации, под которой он тогда еще не подразуме­
вал создание многопартийной системы. Собравшимся на совещание
11 апреля 1988 г. было сказано, что «процесс демократизации дол­
жен включать разделение полномочий партии и государства», и что
«мы нуждаемся в устранении разрыва между формой и содержанием
в деятельности наших политических институтов»19. На совещании с
еще одной группой региональных партийных руководителей, состо­
явшейся неделей позже, Горбачев поднял еще более острый вопрос,
заявив: «Ведь задают не только на Западе вопрос: на каком основа­
нии двадцать миллионов [членов КПСС] правят 200 миллионами?
Мы же сами себе присвоили право управлять народом»20. Далее он
утверждал, что партия не завершила процесс, начатый в 1917 г., а «на­
против, возникла командно-административная система, которая ему
противопоказана»21.
В ходе подготовки к XIX конференции Горбачев проводил также
более важные совещания, зачастую поздно вечером или по выходным
дням, с узкой группой советников, на которых проходил свободный
обмен мнениями по различным вопросам, а также более официаль­
ные заседания Политбюро, утверждавшего документы, представляе­
мые на конференцию. Тезисы, опубликованные накануне этого важ­
нейшего партийного мероприятия, в значительной степени отражали
эволюцию взглядов Горбачева, хотя некоторые действия, которые он
намечал совершить, такие как, например, вливание свежей крови в
Центральный Комитет посредством кооптации на конференции в
его состав новых членов, были отвергнуты Политбюро22. Если толь­
ко придя к власти Горбачев намеревался просто реформировать со­
ветскую систему, но теперь он стремился изменить ее политическую
сущность. Он рассказывал своим помощникам о том, как обсуждал
тезисы XIX конференции с лидером германских социал-демократов
Хансом-Йоханом Фогелем, и тот обнаружил присутствие в них эле­

19 Встреча с первыми секретарями обкомов И апреля 1988 года. Архив Г о р б а ч е в -

Фонда.
20 Встреча Горбачева с третьей группой секретарей обкомов 18 апреля 1988 года.
Архив Горбачев-Фонда.
21 Там же. О значении присвоения социально-политическому порядку ярлыка
«командно-административная система» см.: Rigby Т.Н. Some Concluding Observa­
tions / / A. Brown (ed.). The Demise of Marxism-Leninism in Russia. Basingstoke: Palgra-
ve Macmillan, 2004. P. 207-223, at p. 213; Brown A. Seven Years that Changed the W o r l d -
Perestroika in Perspective. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 287-288.
22 См., напр.: В Политбюро ЦК КПСС... С. 361-363. Здесь приведены выдержк*1
из записей Анатолия Черняева, сделанные им на заседании Политбюро 19 мая 1988 г

706
ментов социал-демократии. «Я не стал ему возражать», - добавил
Горбачев23.

Рейган в Москве
Американский посол в Советском Союзе Джек Мэтлок находился
в Хельсинки, куда он приехал, чтобы проинформировать президента
Рейгана накануне его визита в Москву, когда ему по факсу был пере­
дан русский текст тезисов к XIX партийной конференции. Он был
поражен, обнаружив в них заявления о приверженности к совершен­
но новым принципам, таким как разделение властей, наличие разно­
образных свобод и независимость правосудия. Он пришел к выводу,
что тезисы идеологически ближе к европейской социал-демократии,
нежели к советскому коммунизму. Мэтлок составил краткое резюме
документа для президента, добавив устно: «Если им удастся реализо­
вать написанное, то Советский Союз уже никогда не вернется опять к
тому, каким он был в прошлом»24.
Рональд Рейган, впервые посетивший Россию, прибыл в Москву
28 мая 1988 г. и оставался в СССР до 2 июня. Во время четвертой
встречи с Горбачевым за последние 4 года число существенных про­
блем, которые должны были решить два лидера, было меньшим, чем
во время их предыдущего саммита в Вашингтоне, но это компенси­
ровалось символическим значением приезда Рейгана в Москву. Для
советских граждан видеть американского президента, которого еще
несколько лет назад они считали главным врагом и угрозой самому
их существованию, дружелюбно прогуливавшегося вместе с Гене­
ральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым по Красной
площади, было одновременно примечательным и обнадеживающим
событием. Они поверили, что угроза ядерной войны в значительно
степени была устранена. Когда один из репортеров задал Рейгану в
Кремле вопрос, считает ли он по-прежнему Советский Союз «импе­
рией зла», как он назвал его в 1983 г., президент ответил: «Нет, я гово­
рил это совсем в иное время, в другую эпоху»25. Рейган произнес речь
в Московском государственном университете, где, стоя перед бюстом
Ленина на сцене, говорил «о технологической и информационной ре­

оо
В кабинете у Горбачева на Старой площади, июнь 1988 года (Запись Шахназа­
р о в ). Архив Горбачев-Фонда.
24 Matlock J. F., Autopsy on an Empire: The American Ambassador’s Account of the
Collapse of the Soviet Union. NY: Random House, 1995. P. 121-122.
25 Beschloss M. R., Talbott S. At the Highest Levels: The Inside Story of the End of the
Cold War. L.: Little, Brown, 1993. P. 9.

707
волюциях», о том «как важна институциализация изменений, чтобы
гарантировать необратимость реформ», и о необходимости «устра­
нения барьеров, разделяющих народы», специально указав при этом
на существование Берлинской стены. Вместе с тем он также сказал
московским студентам: «Ваше поколение живет в один из самых вол­
нующих и вселяющих надежды периодов советской истории»26.
6 июня Горбачев с удовлетворением доложил Политбюро о ви­
зите Рейгана, сказав, что этот визит доказал, что принципиальная и
конструктивная политика, основанная на реализме, способна прино­
сить нужные результаты. (Он говорил о российской политике, хотя
Рейган и Шульц имели полное право высказать почти точно такие
же суждения, имея в виду, что совершенно понятно, американскую
политику.) Горбачев отметил, что телевидение, покрывающее своей
сетью территорию Соединенных Штатов, дало возможность каждому
американцу своими глазами увидеть рядовых россиян и быть свиде­
телем дружеского приема, оказанного ими Рейгану. Более того, пре­
зидент «при всех своих предубеждениях сумел посмотреть на вещи
реалистично, честно сказал о своих впечатлениях. И не постеснялся
откорректировать прежние свои одиозные оценки»27. Визит Рейгана
усилил позиции Горбачева в тот время, когда он был готов присту­
пить к фундаментальным изменениям советской политической си­
стемы. Его внешняя политика привела к решительному снижению
напряженности между Востоком и Западом и способствовала укре­
плению его популярности как дома, так и за границей.
Хотя впоследствии популярность Горбачева в Советском Союзе
начата быстро падать, оставаясь такой же высокой на Западе, но в
1988-1989 гг. он пользовался очень мощной поддержкой у себя в
стране. Опрос, проведенный в декабре 1989 г., показал, что 81% граж­
дан России и 84% респондентов по Советскому Союзу в целом полно­
стью или частично одобряли деятельность Горбачева28. Сопоставимых
значений достигал его рейтинг в Соединенных Штатах. В середине
1986 г. Горбачев производил благоприятное впечатление на 51% аме­

26 Shultz G. Р. Turmoil and Triumph: Му Years as Secretary of State. NY: Scribner's.

1993. P. 1103-1104.
27 Политбюро 6 июня 1988 года. Запись заседания Политбюро Анатолием Черняе­
вым. Архив Горбачев-Фонда.
28 Эти цифры взяты из данных наиболее надежной организации, проводившей
опросы общественного мнения в последние годы существования Советского Союза
Всесоюзного (позднее Всероссийского) Центра изучения общественного м н е н и я
(ВЦИОМ). Данные об уровне популярности Горбачева во время пребывания его у
власти были представлены мне покойным директором центра, профессором Юрием
Левадой в 1993 г.

708
риканцев. В течение последующих двух лет его рейтинг неуклонно
повышался, а после визита Рейгана в Москву достиг уровня 83%29.
В США так же как в Европе изменилось отношение к Советскому
Союзу. Если в 1984 г., в начале второго президентского срока Рейга­
на, 54% американцев видели в Советском Союзе врага, то в мае 1988,
еще до визита Рейгана в Москву, такого мнения продолжали придер­
живаться только 30% из них30.

От либерализации к демократизации
XIX партийная конференция стала точкой отсчета, начиная с кото­
рой изменения советской политической системы начали приобретать
значительно более фундаментальный характер, хотя большинство де­
легатов конференции сложно было назвать радикальными реформа­
торами. Например, писатель-националист Юрий Бондарев, выступая
на конференции, остро критиковал политику, проводившуюся в по­
следние три года, сравнив ее с самолетом, экипаж которого, взлетая,
не имеет представления о том, где собирается приземлиться31.
Горбачев позднее вспоминал, что когда Бондарев использовал
приведенную выше аналогию, это вызвало у него чувство протеста,
но он «не стал открыто выказывать испытываемые в то время чув­
ства». Перестройка представляла собой процесс, эволюционировав­
ший во времени. В частности, собственные взгляды Горбачева по­
степенно становились более радикальными, не в последнюю очередь
под влиянием того сопротивления консервативных сил, с которым он
столкнулся. Так, Горбачев полагал неуместными критические заме­
чания тех, кто утверждал, что с самого начала необходимо составить
план действий. Делясь своими ретроспективными размышлениями
о том времени, Горбачев писал: «...мы стремились покончить со ста­
рой большевистской традицией: создать некий идеологическую кон­
струкцию и потом стремиться ее внедрить в общество, не считаясь со
средствами, с мнением граждан»32. Тем не менее Бондарев встретил
гораздо более благоприятный прием со стороны делегатов конферен­
ции, чем выступивший за ним следом и критиковавший его либераль­

29 Oberdorfer D. The Turn: How the Cold W ar came to an end. The United States and
the Soviet Union, 1983-1990. L.: Jonathan Cape, 1992. P. 294.
30 Ibid. P. 294.
31 XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза.
Т .1.С . 223-228, на с. 224.
32 Горбачев М.С. Понять перестройку... Почему это важно сейчас. М.: Альпина,
2006. С. 27.

709
ный редактор журнала «Знамя» Георгий Бакланов. Горбачев был вы­
нужден несколько раз вмешиваться, убеждая делегатов, пытавшихся
согнать Бакланова с трибуны, дать тому закончить свое выступление.
Он говорил, что они могут соглашаться или не соглашаться с высту­
пающим, но делать это следует демократическими способами33.
Борис Ельцин также выступил на конференции и призвал отпра­
вить в отставку членов Политбюро, заседавших в нем долгие годы
еще при Брежневе и ответственных за то состояние, в котором на­
ходились партия и страна. Ельцин вынес на всеобщее обозрение соб­
ственный конфликт с Лигачевым, который в свою очередь обрушил­
ся на него с жесткой критикой. Свое выступление Ельцин завершил
просьбой о своей «политической реабилитации», заявив, что желал
бы быть реабилитированным при жизни, а не через 50 лет после смер­
ти. Эта просьба вытекала из того обстоятельства, что он, номинально
оставаясь членом Центрального Комитета, был полностью отстранен
от участия в его работе. Таким образом, он претендовал на возвра­
щение в высшее руководство партии. Как заявил Ельцин, он желает
быть реабилитированным в глазах коммунистов, добавив, что подоб­
ное решение отвечало бы духу перестройки. Как мы видим, даже Ель­
цин еще летом 1988 г. не видел иного пути прихода к власти, кроме
вхождения в высшие эшелоны Коммунистической партии Советско­
го Союза34.
Лигачев стал не единственным членом Политбюро, подвергшим­
ся открытой критике с называнием имен со стороны выступавших на
конференции. Ветераны Политбюро Громыко и Соломенцев вместе
также стали объектами критики в тех выступлениях, которые были
показаны советским телевидением. Горбачева, защищенного автори­
тетом Генерального секретаря, пока еще не осмеливались критико­
вать открыто. Но в ряде выступлений, помимо уже упомянутой речи
Бондарева, обвинения ему предъявлялись в иносказательной форме.
Но, невзирая на ряд примечательных выступлений, ключевые меры
прорывного характера были одобрены конференцией в том виде, в
котором они были предложены Горбачевым и его советниками, хотя
впоследствии Политбюро несколько их разбавило. Конференция
приняла без открытой оппозиции принципы дальнейшей демократи­
зации, включавшие проведение выборов в законодательные органы
на конкурентной основе и сокращение размеров партийного аппара­
та. Предполагалось, что для окончательного проведения в жизнь всех

33 XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Сою;*;»

Т. 2. С. 20-23.
34 Там же. С. 55-62.

710
этих принципов потребуется по крайней мере 10 лет, если не более.
Но в конце своей заключительной речи в завершении конференции
Горбачев преподнес делегатам еще один сюрприз, заявив, что есть еще
одна резолюция, которую, как он ожидает, можно быстро сформули­
ровать и принять. Согласно его предложению, новые законодатель­
ные органы должны быть избраны на конкурентной основе и начать
действовать уже к апрелю будущего года, а сокращение партийного
аппарата проведено до конца текущего года. Назвав принятие данной
резолюции «жизненно необходимым», Горбачев поставил ее на голо­
сование и, как оказалось, сумел убедить колебавшихся делегатов ее
одобрить. Как рассказывал впоследствии член ЦК и главный редак­
тор «Известий» Иван Лаптев, ему довелось услышать слова «Что мы
наделали!» от «высокопоставленных партийных работников», осо­
бенно из регионов35.
Нереформированный Верховный Совет обычно собирался 2 раза
в год на 3 -4 дня. На «выборах» в него всегда было только по одному
кандидату на каждое место, а самих будущих депутатов подбирал пар­
тийный аппарат. Таким образом, работники Центрального Комитета
имели возможность решать, каким должен быть в данный момент со­
циальный состав законодательного органа - сколько, например, в
нем должно быть женщин, рабочих, военных и т.д. Депутаты работа­
ли в Верховном Совете по совместительству, а само депутатство было
скорее почетной обязанностью и приносило некоторые привилегии,
чем давало реальную власть. Поэтому введение конкурентных выбо­
ров в этот институт представляло собой акт чрезвычайной важности,
учитывая, что Верховному Совету предстояло работать на постоян­
ной основе 8 месяцев в году по 4 месяца в каждой сессии. Электора­
ту предстояло избрать расширенный орган под названием Съезд на­
родных депутатов СССР, который должен был собираться на более
продолжительные периоды времени, чем предыдущий Верховный
Совет. Тем временем съезд должен был избрать из своего состава
меньший по численности Верховный Совет, который становился за­
конодательным органом, работавшим большую часть года, но кроме
названия не имевший ничего общего со своим предшественником. Из
2250 депутатов съезда 750 избирались по территориальным округам
с примерно равной численностью населения, а еще 750 представля­
ли национально-территориальные образования. При этом малень­
кая Эстония с населением около 1 млн человек получала столько же

35 Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford: Oxford University Press, 1996.

P- 183-184,360-361.

7 11
депутатских мест, сколько Россия, в которой тогда проживало при­
мерно 150 млн. Что являлось особенно противоречивым, оставшую­
ся треть депутатов должны были избирать различные общественные
организации в диапазоне от Коммунистической партии и комсомола
до Союзов писателей, кинематографистов и театральных деятелей и
Академии наук.
Такую выборную процедуру ни в коем случае нельзя было счи­
тать полноценно демократической, но даже в постсоветской России
не удалось добиться демократии, отвечающей всем современным
требованиям. Между тем ее введение означало движение от либера­
лизации системы в сторону ее демократизации, ибо демократизация
представляет собой процесс, а не разовое событие. В такой стране со
столь долгими авторитарными традициями, как Россия было бы со­
вершенно невероятным совершить переход к развитой демократии
одним скачком. Но конкуренция на выборах на этот раз становилась
вполне реальной. Происходили ожесточенные предвыборные деба­
ты на телевидении и собраниях избирателей. Но выборы еще не ста­
ли многопартийными. Более 85% выдвинутых кандидатов и свыше
87% избранных депутатов были членами Коммунистической партии.
Тем не менее невероятно важным было то, что эти партийные кан­
дидаты конкурировали друг с другом и придерживались сильно раз­
личавшихся политических взглядов, разрывая тем самым в мелкие
клочья принцип демократического централизма. В меньшинстве из­
бирательных округов местные начальники позаботились о том, что­
бы стать единственными кандидатами, но и это не гарантировало им
избрания, поскольку необходимо было набрать не менее половины
голосов избирателей. Это оказалось непреодолимым препятствием,
например, для первого секретаря Ленинградского горкома партии и
кандидата в члены Политбюро ЦК Юрия Соловьева, кандидатуру ко­
торого отвергли более половины избирателей, и в тот же год он был
скоро отставлен со всех партийных постов. Фактически электорат
получил теперь в свое распоряжение демократические инструменты
не только для выбора депутатов, но также для избавления от непопу­
лярных партийных чиновников. Не менее 38 первых секретарей пар­
тийных комитетов различного уровня потерпели поражение на выбо­
рах, не считая председателей Советов министров Латвии и Литвы36
Самыми драматическими событиями выборов, имевшими значи­
тельные отдаленные последствия, стали избрание большого числа

36 White S., Rose RMMcAllister I. How Russia Votes. Chatham, NJ: Chatham House.
1997. P. 28.

712
депутатов, нацеленных на защиту национальных интересов своих
республик, хотя и не требовавших пока предоставления им неза­
висимости, прежде всего от прибалтийских республик и Грузии, а
также огромная победа, одержанная Борисом Ельциным. Ельцин
был избран депутатом от Москвы, которая как столица страны пред­
ставляла самостоятельный национально-территориальный избира­
тельный округ. Он все еще оставался членом Центрального Коми­
тета, но партийный аппарат поддерживал на выборах его оппонента,
директора крупного московского автомобильного завода. Тем не ме­
нее Ельцин очень напористо провел свою избирательную кампанию,
критикуя в своих выступлениях партийные привилегии. Он собирал
на предвыборные митинги огромные толпы народа и одержал победу
с внушительным преимуществом, набрав 89% голосов избирателей37.
Особую важность его избранию придало то обстоятельство, что это
был первый за всю советскую историю случай, когда выдающийся
политический деятель, изгнанный из правящей верхушки, сумел
вернуться в большую политику благодаря поддержке общественно­
го мнения. За это ему не мешало бы поблагодарить Горбачева, но об
этом теперь можно говорить только с иронией, поскольку Ельцину
вскоре предстояло стать его самым непримиримым противником.
Именно новации Горбачева в части введения конкурентных выборов
сделали возможным подобное возвращение. По этому поводу очень
уместно привести наблюдение американского посла Джека Мэтло­
ка, заметившего: «Меня поразила не столько сама победа Ельцина,
сколько тот факт, что голоса были подсчитаны честно... Это стало
важной вехой на том пути, который прошла в своем развитии рос­
сийская демократия»38.
Следующий гигантский шаг к демократии был сделан, когда со­
брался вновь избранный законодательный орган. Его заседания были
показаны по телевидению в прямом эфире. День за днем зрители на­
блюдали за тем, как депутаты критикуют партийное руководство,
КГБ, военных и многих других «священных коров» советской систе­
мы. Большинство депутатов отнюдь не были радикально настроен­
ными реформаторами, но среди них нашлось немало таких, которые
превратили съезд в первый в советской истории законодательный ор­
ган, попытавшийся призвать к ответу руководство страны, причем в
значительно более жесткой форме по сравнению с тем, как поступал
Российский парламент одно или два десятилетия спустя. Николай

37 Colton Т. J. Yeltsin: A Life. NY: Basic Books, 2008. P. 166.

38 Matlock. Autopsy on an Empire. P. 210.
Рыжков должен был представить на утверждение съезда новый со­
став Совета министров. Процесс утверждения министров оказался
настолько волнующим, что Рыжков посчитал, что легко отделался,
когда только 9 из предложенных им 69 кандидатур были «зарублены»
законодателями39. То, что новый законодательный орган будет ко­
ренным образом отличаться от своих предшественников, представ­
лявших по советской конституции чисто декоративные части поли­
тической системы, стало очевидным уже в самый первый день его
работы. Горбачев был выдвинут на пост Председателя Верховного
Совета, то есть фактически его спикера, оказавшегося слишком обре­
менительным дополнением к его другим обязанностям, что заставило
Горбачева впоследствии от него отказаться. Выдвижение единствен­
ной кандидатуры Горбачева немедленно вызвало протесты депута­
тов, включая Андрея Сахарова, избранного от самой уважаемой об­
щественной организации - Академии наук СССР. Сахаров заявил,
что не видит «другого человека, который мог бы руководить нашей
страной», но его поддержка Горбачева носит условный характер, и
проведение выборов на альтернативной основе является делом прин­
ципа40. Беспартийный депутат от Ленинграда Александр Оболенский
предложил внести самого себя в бюллетень для голосования. Это его
предложение поддержали 689 депутатов, то есть значительное мень­
шинство по сравнению с 1415 голосами, поданными за оставление в
бюллетене одного Горбачева, который в ходе последовавшего голосо­
вания набрал 95% голосов.
Первая сессия Съезда народных депутатов началась 25 мая 1989 г.
и продолжалась до 9 июня. В конце мая примерно 80% городского на­
селения страны смотрело или слушало трансляции заседаний съезда
дома или на работе. Позднее в том же году прямые телевизионные
трансляции заседаний законодательного органа были прекращены и
заменены показом по вечерам подборок их наиболее ярких моментов.
Причиной тому стало то, что слишком много рабочего времени те­
рялось на просмотр политических дебатов, показываемых по телеви­
дению. Зрительская аудитория заседаний съезда оценивалась в 90
100 млн человек41.

39 Рыжков Н. Перестройка: история предательств. М.: Новости, 1992. С. 291.

40 Известия. 26 мая 1989 г. С. 4.
41 Данные о количестве телезрителей и их реакциях на дебаты см.: Известия
31 мая 1989 г. С. 7; Известия. 4 июня 1989 г. С. 1.

714
 Была ли советская система коммунистической
в декабре 1989 года?
К концу 1989 г. демонтаж советской коммунистической системы
еще не закончился, но произошедших изменений уже было доста­
точно, чтобы не считать СССР вполне коммунистической страной
в том смысле, который был выведен в главе 6 настоящей книги. Из
рассмотренных в ней трех пар определяющих признаков коммуни­
стической системы наиболее важными являются две ее характер­
ные особенности, относящиеся к политической системе, а именно -
монополия на власть коммунистической партии и ее внутреннее
устройство в соответствии с принципом демократического цен-
трализма. Жесткая иерархическая структура и строгая партийная
дисциплина к тому времени уступили место разделению партии на
группы и фракции, проведению различных курсов республикански­
ми партийными организациями и присутствию в первичных пар­
тийных организациях на предприятиях людей совершенно разной
политической ориентации. Таким образом, не только перестал дей­
ствовать принцип демократического централизма, но была серьезно
подорвана руководящая роль партии несмотря на то, что еще про­
должала действовать соответствующая часть статьи 6 Конституции
СССР.
Впрочем, Конституция никогда точно не соблюдалась в политиче­
ских реалиях тоталитаризма и последовавшего за ним авторитаризма.
Первые 60 лет коммунистического правления в России руководящая
роль партии никак не была отражена в советской Конституции. Со­
ответствующее положение было внесено в нее только в 1977 г. Таким
образом, сам факт наличия или отсутствия в Конституции упомина­
ния о роли партии сложно считать критерием оценки, является ли
политическая система коммунистической или нет. Но несоответ­
ствие Конституции политическим реалиям было характерно не толь­
ко для переформированной советской системы. В 1988-1989 гг. ее
также было сложно считать руководством для проведения политики,
отвечающей государственному устройству страны, поскольку само
это устройство в те годы менялось. Выборы самишо себе ознамено­
вали расставание с демократическим централизмом. Коммунистам-
консерваторам пришлось конкурировать на них с членами партии,
которые придерживались, по существу, социал-демократических
убеждений. Сталинистам противостояли либералы, хотя и те, и дру­
гие были членами одной коммунистической партии. В результате вы­
боров в числе депутатов оказались представители некоторых респу­
блик, настроенные против центральной партийно-государственной
715
власти. Национальные аспекты политических перемен станут темой
обсуждения в главе 27.
Внутри Съезда народных депутатов СССР в 1989 г. вскоре возник­
ла новая политическая сила, получившая название Межрегиональ­
ной депутатской группы. Она объединила радикальных демократов,
вскоре приобретших широкую известность42. В ее составе сошлись та­
кие важные, но несовместимые друг с другом фигуры, как Ельцин и
Сахаров. Хотя почти все ведущие члены Межрегиональной депутат­
ской группы, включая самого Ельцина, историка Юрия Афанасьева и
экономиста Гавриила Попова, были членами КПСС (Сахаров в этом
смысле составлял единственное исключение), она стала организован­
ной оппозицией партийному руководству. Межрегиональная группа
критиковала не только консервативных коммунистов, тормозивших
реформы, но также и Горбачева, которого в частности Афанасьев и
Ельцин осуждали за нежелание фундаментально реформировать
систему. Его критики упускали из виду то обстоятельство, что авто­
ритет самого Горбачева в Коммунистической партии к тому времени
уже начал падать под влиянием нареканий, обрушивавшихся на него
с обоих краев политического спектра, и что он был не в состоянии в
одностороннем порядке объявить официально об окончании партий­
ной монополии на власть, которое де-факто уже достаточно далеко
продвинулось. На самом деле Горбачев уже поднимал в июле 1989 г.
вопрос об исключении из Конституции положения о «руководящей
роли партии» на заседании Политбюро, но тогда его поддержали
только Яковлев, Шеварднадзе и Медведев и решение было отложе­
но в долгий ящик. Еще ранее он предполагал решить эту проблему в
рамках поручения о подготовке совершенно новой редакции Консти­
туции, но значительное большинство членов Политбюро придержи­
вались того мнения, что работу над новой конституцией не следует
начинать в столь неспокойное время перемен43.
Для Межрегиональной депутатской группы ликвидация гаран­
тированной Конституцией «руководящей роли Коммунистической
партии» все больше становилась самой насущной проблемой под
влиянием событий в Восточной Европе, о которых пойдет речь в сле­
дующей главе. Хотя численность самой группы была недостаточной,
чтобы выиграть голосование по этому вопросу в законодательном

42 О Межрегиональной депутатской группе см.: Urban М., Igrunov V., Mitro-

khin S. The Rebirth of Politics in Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.
P. 159-169.
43 Более полно вопрос об изменении отношения Горбачева к идее «руководящей
роли партии» см.: Brown. Seven Years that Changed the World. P. 306-309.

716
органе страны, но входившие в нее депутаты представляли собой
либерально-демократическую оппозицию, действовавшую весьма
эффективно в части завоевания популярности и заметной поддерж­
ки по всей стране. В день открытия новой сессии Съезда народных
депутатов 12 декабря 1989 г. Сахаров вновь настаивал на исключении
из Конституции положения о руководящей роли партии. Хотя к тому
времени Горбачев уже во многом соглашался с Сахаровым, но он не
мог включить этот вопрос в повестку дня съезда без предварительного
согласия Центрального Комитета. Два дня спустя, после «бурного за­
крытого совещания» Межрегиональной группы, Сахаров отправился
домой готовить свое выступление на завтрашнем заседании съезда и
вечером того же дня скончался от сердечного приступа44. Его смерть
добавила эмоций в борьбе за изменение Конституции.
В феврале 1990 г. Горбачев заручился согласием Центрального
Комитета исключить слова о руководящей роли Коммунистической
партии из статьи 6 Конституции, а в следующем месяце это консти­
туционное изменение было официально принято Съездом народных
депутатов. Происходившие в стране процессы обнажили глубокий
раскол в партии, а после создания новых органов законодательной
власти центральные партийные органы были вынуждены прислуши­
ваться к мнению общества, а не возглавлять его. Монополии Ком­
мунистической партии на власть был брошен вызов не только раз­
нообразными СМИ, но и организованными группами населения, к
числу которых принадлежала Межрегиональная депутатская груп­
па в законодательной власти. Более того, достаточно большое чис­
ло новых политических партий, формально зарегистрированных в
1990-1991 гг., вели свое происхождение от политических клубов, об­
разовавшихся в 1988-1989 гг. Порой, как это случилось с небольшой
Демократической партией, они начали позиционировать себя как по­
литические партии уже до конца 1989 г.
Два экономических признака коммунистической системы - ад­
министративно, а не рыночно управляемая экономика и господство
государственной вместо частной или смешанной собственности -
продержались [в Советском Союзе] несколько дольше, чем демокра­
тический централизм и партийная монополия на власть, но и они не
остались неизменными. К концу 1989 г. плановая экономика уже от­
казывалась работать. Закон «О государственном предприятии», при­
нятый в 1987 г., наделял большими полномочиями руководителей

44 Kline Е. Foreword to Andrei Sakharov, Moscow and Beyond, 1986 to 1989. NY:
Knopf, 1991. P. xiv-xvii.

717
предприятий, а Госплан, министерство финансов и отраслевые мини­
стерства с его принятием в значительной мере утратили возможность
контролировать экономическую деятельность предприятий. Более
того, в сентябре 1988 г. Горбачев упразднил большинство экономи­
ческих отделов Центрального Комитета, в результате чего партия, по
существу, утратила руководящую роль в экономике. Эти изменения
серьезно ослабили высшее звено управления, благодаря наличию ко­
торого западные экономисты обычно называли советскую экономику
«командной», а в Советском Союзе ее именовали «плановой». Сам
Горбачев начиная с 1988 г. приклеил к ней уничижительный ярлык
«командно-административной системы».
Министерские и партийные чиновники также столкнулись в
1989 г. с рабочими забастовками, которые в том же году были раз­
решены законом. Помимо того что забастовки главным образом бро­
сали вызов авторитету партии, они разрушали и остатки плановой
экономики45. Размеры государственной собственности также начали
сокращаться в связи с принятием в 1988 г. «Закона о кооперативах».
На самом деле очень скоро многие кооперативы превратились в слег­
ка замаскированные частные предприятия. Но вместе с тем в отноше­
нии экономических изменений, произошедших в Советском Союзе к
концу 1989 г., главное заключалось в том, что не происходило замены
разрушавшейся командной экономики рыночной, и в таком состоя­
нии страна находилась вплоть до конца 1991 г. Существование тако­
го неработоспособного экономического гибрида усиливало давление
снизу с требованиями ликвидации коммунистической системы. Бла­
годаря полученным свободам советские граждане теперь были намно­
го лучше осведомлены о значительно более высоком уровне жизни в
западных демократиях. Люди все чаще мысленно связывали наличие
рынка и демократии с ожиданиями быстрого подъема уровня их жиз­
ни, порой смотря на рынок и демократию как на панацею.
Две определяющие идеологические черты коммунистической си­
стемы, а именно - чувство принадлежности к международному ком­
мунистическому движению и вера в построение коммунизма, к концу
1989 г. полностью испарились. Как хорошо известно, и о чем пойдет
речь в следующей главе, в течение этого года настал конец коммуни­
стическим системам по всей Восточной Европе. Таким образом, не
осталось международного коммунистического движения, достойного
упоминания, хотя в мире еще сохранилось несколько коммунистиче­

45 Добротный анализ разрыва власти с командной экономикой содержится в ра­

боте: Whitefield S. Industrial Power and the Soviet State. Oxford: Clarendon Press, 1995.
P. 206-251.

718
ских стран, включая такую важную, как Китай. Страны-члены Вар­
шавского договора больше не являлись коммунистическими, и хотя
сама Организация Варшавского договора формально просуществова­
ла до 1 июля 1991 г., она начиная с декабря 1989 г. уже не обладала
идеологическими и силовыми средствами, способными связывать
эти страны. Расставание восточноевропейских стран с коммунисти­
ческими режимами оказало разрушительное воздействие и на ком­
мунистические партии Западной Европы. КПСС, сосредоточенную
на внутренних проблемах страны и утратившую свое лидерство в
коммунистическом движении, больше не волновала судьба западных
компартий, которые не пришли к власти в своих странах когда-либо
иначе, как на местном уровне.
Руководители КПСС перестали даже делать вид, что они заинте­
ресованы в построении «коммунизма». Расставшись с идеей посте­
пенного отмирания государства, они безуспешно старались предот­
вратить его дезинтеграцию в собственной стране. Таким образом, к
концу 1989 г. большая часть определяющих признаков коммунисти­
ческой системы исчезла не только в Восточной и Центральной Ев­
ропе, но и в самом Советском Союзе. Значительная часть советского
руководства видела своей задачей оживление коммунистической си­
стемы в том виде, в каком они ее себе представляли, как способ спасе­
ния советской государственности. Горбачев же придерживался иной
точки зрения. Поскольку эволюция его собственных взглядов при­
вела его к принятию социал-демократической концепции социализ­
ма46, он не стремился к восстановлению коммунистической системы,
в демонтаже которой он сыграл ведущую роль. Вместе с тем он был
твердо убежден в необходимости сохранения советского государства.
Позднее Горбачев пришел к пониманию того, что, поскольку Совет­
ский Союз был «партийным государством», в котором партийные и
государственные институты были неразрывно переплетены друг с
другом, ослабление партии автоматически влекло за собой и ослабле­
ние государства47. Однако распад советского государства станет пред­
метом рассмотрения в главе 27.

46 Brown A. Gorbachev, Lenin, and the Break with Leninism / / Demokratizatsiya: The
Journal of Post-Soviet Democratization. Vol. 15. № 2. 2007. P. 230-244.
47 Горбачев. Понять перестройку... С. 373.
 26. К О Н Е Ц К О М М У Н И З М А В Е В Р О П Е

Стоило в 1989 г. коммунистическим режимам потерпеть крах по

всей Европе, как немедленно и широко распространилось утверж­
дение о неизбежности их падения, зачастую принадлежащее тем же
людям, которые всего несколько месяцев назад считали, что никакое
советское руководство не потерпит перехода власти от коммунистов
к некоммунистическим силам ни в одной стране Варшавского дого­
вора. Различные причины, по которым этим режимам удалось просу­
ществовать такой долгий срок, будут рассмотрены в главе 28, а фун­
даментальные причины их неудач и падения станут темой главы 29.
Настоящая глава в основном посвящена тому, как и почему европей­
ские коммунистические страны перестали быть коммунистическими
именно в 1989-1990 гг.
Начнем с единственной и главной причины, по которой падение
коммунизма в странах Восточной и Центральной Европы не прои­
зошло еще раньше. Она заключалась в готовности сменявших друг
друга советских руководителей применить в крайнем случае всю не­
обходимую силу для сохранения коммунистических систем в стра­
нах, имевших для них наибольшее значение. Албании и Югославии
было дозволено быть независимыми от Советского Союза, хотя они
оставались, каждая на свой лад, коммунистическими. Но до середи­
ны 1980-х гг. Советский Союз давал ясно понять, что вопрос о со­
хранении того строя, который его руководители называли «социали­
стическим», в таких странах, как Польша, Венгрия, Чехословакия,
Восточная Германия, Болгария и, в меньшей степени, Румыния, не
подлежал обсуждению.
Вторая, взаимосвязанная с первой, причина столь долгого со­
хранения коммунизма в странах Восточной и Центральной Европы
заключалась в том, что население этих стран, равно как западноев­
ропейские и американское правительства, верили в решимость Со­
ветского Союза применить силу для удержания коммунистов у
власти во всех странах, долгое время входивших в так называемый
«советский блок». Ощущения играют немалую роль в политике, а
восточноевропейские народы были твердо убеждены в том, что по­
720
кушение на своих собственных правителей было равноценно по­
кушению на Советский Союз. Даже в Польше, в которой когда-то
наблюдался подъем крупнейшего и наиболее впечатляющего оппо­
зиционного движения среди коммунистических стран, к середине
1980-х гг. «Солидарность» была загнана в подполье и представляла
собой лишь тень своего былого величия. Если бы польское население
было убеждено в малой вероятности советской интервенции, то вну­
тренним силам принуждения было бы намного сложнее преуспеть в
преследовании «Солидарности». Вопрос о вооруженном сопротивле­
нии любой из этих стран даже не вставал, причем не только в связи
со значительным военным превосходством советской армии, но и по­
тому что вооруженные силы стран Восточной и Центральной Европы
были интегрированы в военные структуры Организации Варшавско­
го договора, в которой доминировал Советский Союз.
Следовательно, если бы советское руководство отказалось от так
называемой «доктрины Брежнева», согласно которой Советский
Союз «имел право и был обязан» совершить интервенцию в любую
«братскую страну» с целью сохранения в ней «социализма» (в мо­
сковском понимании), то это открыло бы путь к быстрому и реши­
тельному изменению ситуации на европейском континенте. Боль­
шинство европейских государств советского типа расстались бы с
коммунистическим правлением намного раньше 1989 г., если бы не
стремление Москвы к сохранению статус-кво. Доказательства реши­
мости к удержанию этих стран под своим контролем были предъяв­
лены Советским Союзом в 1956 г. в Венгрии, в 1968 г. в Чехословакии
и в 1981 г. в Польше, правительство которой постоянно подвергалось
давлению Москвы, требовавшей «навести порядок в стране». Более
того, западные страны смирились с разделом Европы в первые по­
слевоенные годы, когда Соединенные Штаты в военном отношении
были намного сильнее по сравнению с Советским Союзом, чем в се­
редине 1980-х гг. США, возможно, и превосходили своих советских
противников в 1985 г., но поскольку каждая из сторон обладала таким
количеством ядерного оружия, которого было достаточно для много­
кратного взаимного уничтожения, то военное превосходство, в отли­
чие от экономического, в то время уже не имело особого значения.
Ситуация коренным образом отличалась от той, что была в кон­
це 1940-х гг. Доктрина гарантированного взаимного уничтожения,
обозначавшаяся на западе аббревиатурой MAD (Mutually Assured
Destruction), отражала как свершившийся факт то обстоятельство,
что военное устрашение превратилось в улицу с двусторонним дви­
жением. Ни НАТО, ни Организация Варшавского договора больше
не имели возможности полагаться на безнаказанное использование

721
военной силы для изменения политической карты в Европе. Даже
периодически возникавшая острая напряженность вокруг Берлина
никогда не доводилась до грани вооруженного столкновения, по­
скольку было слишком очевидным для всех, что такой конфликт
очень быстро перерастет в разрушительную ядерную войну. Если бы
война все же началась, а такую вероятность в любом случае нельзя
было исключить, то это, скорее всего, произошло бы в результате
технической неисправности или человеческой ошибки. Возможные
последствия такой войны были бы столь ужасны, что доктрина MAD
с исторической точки зрения представляется полнейшим безумием,
даже если не принимать во внимание гигантских человеческих и ма­
териальных ресурсов, затраченных впустую на гонку вооружений*.
Отходу стран Восточной и Центральной Европы от коммуниз­
ма в течение 1989 г. способствовало коренное изменение советской
внешней политики при Горбачеве. Радикальные преобразования
собственной политической системы в Советском Союзе, особенно в
период между XIX партийной конференцией, состоявшейся в июне
1988 г., и выборами на конкурентной основе представителей на Съезд
народных депутатов СССР в марте 1989 г., сыграли едва ли менее за­
метную роль. Решающее значение оставалось за вопросом, совершит
ли Советский Союз вооруженную интервенцию против этих стран
или нет. Горбачев уже ранее заявил коммунистическим лидерам вос­
точноевропейских стран, что они больше не могут рассчитывать на
советское вооруженное вмешательство ради сохранения их власти
и что те обязаны самостоятельно удерживать или завоевывать под­
держку собственных народов. Он заговорил об этом еще во время их
приезда в Москву на похороны Черненко в 1985 г. Как вспоминал
позднее Горбачев, ему показалось, что его собеседники его «не очень...
поняли и даже не очень поверили». Они выслушали его заявление о
намерении относиться к ним как к равным партнерам и, вероятно, по­
думали: «поживем - увидим»*1. Горбачев постарался донести до них
эту мысль еще более отчетливо во время последующих совещаний с
руководителями стран-участниц Организации Варшавского догово­
ра. Между тем, даже заставив себя поверить, что Советских Союз ни
при каких обстоятельствах не совершит вооруженную интервенцию,
лидеры коммунистических партий Восточной Европы не испытыва­
ли желания доводить подобные заявления советского руководства

Здесь в оригинале присутствует непереводимая игра слов: аббревиатура МАП

совпадает с английским словом mad (безумие). - Примеч. пер.
1 Горбачев М.С. Понять перестройку... Почему это важно сейчас. М.: Альпина.
2006. С. 70.

722
об отказе от интервенционистской политики до своих народов. Они
были заинтересованы в том, чтобы люди продолжали верить, что за
спинами их правителей стоит вся мощь советской армии.
Поэтому особое значение приобрело более ясное, чем прежде, и
главное публичное заявление Горбачева, что он является противни­
ком военных интервенций. Впервые он заявил об этом, выступая на
XIX партийной конференции. В своем основном докладе, произне­
сенном 28 июня, он сказал: «Ключевое место в новом мышлении за­
нимает концепция свободы выбора. Мы убеждены в универсальности
этого принципа для международных отношений, когда главной, обоб­
щающей всемирной проблемой стало само выживание цивилизации...
В этой ситуации навязывание извне - любыми средствами, не говоря
уже о военных, - социального строя, образа жизни, политики - это
опасные доспехи прежних лет. Суверенитет и независимость, равно­
правие и невмешательство становятся общепризнанными нормами
международных отношений... Противиться свободе выбора - значит
противопоставлять себя объективному ходу самой истории. Вот по­
чему политика силы во всех ее формах и проявлениях исторически
изжила себя»2.
Прочитав эти идеалистические рассуждения, самый законченный
циник не осмелился бы утверждать, что это были слова руководи­
теля страны, помышляющего об интервенции в Восточной Европе.
Объявив столь отчетливо принцип невмешательства, причем не до­
пуская отступлений от него в отношении «права» на интервенцию в
братские «социалистические» страны, Горбачев делал намного более
сложным оправдание повторений событий 1956 или 1968 г. Это озна­
чало открытый отказ от «доктрины Брежнева». Поскольку в своем
докладе Горбачев основное внимание сосредоточил на планах пере­
стройки советской политической системы, то идеологический про­
рыв, содержащийся в приведенном выше отрывке, не получил той
оценки, которой он, безусловно, заслуживал. Значительно большее
внимание, особенно в Восточной Европе, привлекло практически до­
словное повторение Горбачевым тех же мыслей в его важном высту­
плении в Организации Объединенных Наций в декабре 1988 г.
Но даже тогда почти все западные СМИ проглядели эти его общие,
но столь значимые заявления. В своих мемуарах Павел Палажченко,
блестящий личный переводчик Горбачева, огромные усы и обритая
наголо голова которого делали его хорошо заметной фигурой на всех
встречах и переговорах, приводит замечание Джорджа Шульца по

2 Горбачев М.С. / / XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Со­

ветского Союза. Стенографический отчет. Т. 1. С. 43.

723
поводу горбачевской речи в ООН. Тот сказал, что пресса «была оча­
рована сенсационными известиями об одностороннем сокращении
советских вооруженных сил». Горбачев объявил о намерении Совет­
ского Союза в ближайшие два года сократить численность армии на
полмиллиона человек. Предполагалось также вывести из Восточной
Европы 10 тыс. танков, 8 тыс. 500 единиц артиллерийских систем и
800 боевых самолетов3. (Советский лидер еще 24 ноября 1988 г. за­
ручился согласием Политбюро на подобные сокращения.)4 Но СМИ,
по словам бывшего госсекретаря США, проигнорировали первую,
«философскую» часть речи Горбачева. Шульц также добавил: «Если
кто-то когда-то и объявил об окончании холодной войны, так это сде­
лал именно он в этом выступлении. С ней было покончено. А пресса
прошла мимо этого». Палажченко по этому поводу замечает, что не
только пресса, но и «почти весь истеблишмент США, связанный с
внешней политикой», упустили всю важность сказанного тогда Гор­
бачевым5.
Особенно большой отклик слова Горбачева получили в Восточ­
ной Европе, хотя там далеко не все даже из числа политически подко­
ванных людей приняли его слова за чистую монету. Нашлись, между
тем, и те, кто был готов проверить искренность его заявлений на деле.
В том своем выступлении в ООН Горбачев особо подчеркнул «обяза­
тельность принципа свободы выбора», который, как он добавил, пред-
стваляет собой «всеобщий принцип» как для социалистических, так
и капиталистических стран, не допускающий никаких исключений6.
Это его замечание было адресовано в равной мере как западным стра­
нам, так и сторонникам жесткого курса в политике в советском блоке.
Горбачев сказал, что ни одна сторона не должна пытаться экспорти­
ровать собственное понимание демократии, так как демократические
ценности в «экспортном исполнении» очень быстро обесценивают­
ся7. Первый проект этого выступления был написан помощником
Горбачева Анатолием Черняевым. Получив предложения других
советников и помощников Горбачев собственноручно переписал его

3 Горбачев М.С. Выступление в Организации Объединенных Наций, 7 декабря

1988 года / / Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 7. М.: Политиздат, 1990.
С. 184-202, на с. 198-199; Palazchenko Р. Му Years with Gorbachev and Shevardnadze:
The Memoir of a Soviet Interpreter. University Park: Pennsylvania State University Press.
1997. P.370.
4 Политбюро 24 ноября 1988 года. Записи Черняева. Архив Горбачев-Фонда
Москва.
5 Palazchenko. Му Years with Gorbachev and Shevardnadze. P. 370.
6 Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 7. С. 188.
7 Там же.

724
текст. Он намеревался сделать свою речь «антифултонской или фул-
тонской наоборот», то есть положить конец разделению мира, кото­
рое было драматизировано Уинстоном Черчиллем в его знаменитой
речи о «железном занавесе», произнесенной в марте 1946 г. в Фулто­
не, шт. Миссури8.
Всего несколькими неделями ранее, что не стало случайным со­
впадением, Горбачев предложил Андрею Громыко, который участво­
вал в выработке советской внешней политики на протяжении всего
послевоенного периода, подать в отставку с поста формального главы
государства - Председателя Президиума Верховного Совета и члена
Политбюро. Громыко покорно согласился, а сам Горбачев добавил к
своему Генеральному секретарству и пост руководителя государства.
Правда, он при этом выжидал значительно дольше двоих своих пред­
шественников. Речь в Организации Объединенных Наций не ознаме­
новала собой, как на то идеалистически и возможно несколько наивно
надеялся Горбачев, начало более мирной и разумной эпохи между­
народного сотрудничества и признания взаимной зависимости госу­
дарств, но между тем вселила новые надежды в народы Восточной
Европы. Когда же они стали действовать в соответствии с ней, то это
повлекло за собой серьезные последствия внутри самого Советского
Союз, фатальным образом подорвав собственные политические по­
зиции Горбачева. Обратные связи между событиями в Восточной Ев­
ропе и в СССР станут предметом рассмотрения в следующей главе.
Советская внешняя политика в конце 1988 г. находилась в руках
всего трех человек, бывших убежденными противниками любых бу­
дущих советских интервенций в Восточной Европе. Главная роль в
выработке внешнеполитических решений принадлежала Горбачеву,
но Александр Яковлев был теперь секретарем ЦК, руководившим его
международным отделом, а Эдуард Шеварднадзе оставался мини­
стром иностранных дел. Самые влиятельные помощники Горбачева
Анатолий Черняев и Георгий Шахназаров также выступали за пре­
доставление народам Восточной Европы права самим решать свою
судьбу. Особенно большим влиянием обладал Шахназаров как спе­
циалист по Восточной Европе. Еще в октябре 1988 г. он представил
Горбачеву докладную записку, в которой утверждал,_что проблемы,
которые тогда переживало «социалистическое содружество», явля­
лись следствиями той «экономической и политической модели со­

8 Zubok V. М. New Evidence on the “Soviet Factor” in the Peaceful Revolutions of

1989 / / Cold War International History Project Bulletin. № 12/13. 2001. P. 5-14, at p. 9;
Grachev A. Gorbachev’s Gamble: Soviet Foreign Policy and the End of the Cold War.
Cambridge: Polity, 2008. P. 166-167.

725
циализма», которая была отработана в Советском Союзе, а затем на­
вязана восточноевропейским странам в послевоенный период9. В той
же записке он поднял вопрос о том, насколько отвечает советским ин­
тересам присутствие советских войск в любой восточноевропейской
стране, не считая ГДР.
Горбачев прислушивался к советам Шахназарова. Ни его самого,
ни Яковлева или Шеварднадзе не требовалось убеждать в недопусти­
мости повторения военных интервенций в Восточной Европе. Одна­
ко нашлось немало людей в советском политическом истеблишменте
и еще больше - в военных кругах и КГБ, особо критически настроен­
ных в отношении отказа от использования военной силы, когда это
могло обойтись, как они считали, «потерей» Восточной Европы. То,
что советские войска оставались в казармах, когда страны Восточной
Европы одна за другой обретали независимость, отнюдь не являлось
следствием консенсуса в советских военных и политических кругах
в отношении подобной политики. Противниками отпуска на волю
этих стран выступали Егор Лигачев, бывший в 1985-1988 гг. вторым
секретарем ЦК, Олег Бакланов, секретарь ЦК, отвечавший за оборон­
ную промышленность, и председатель КГБ Владимир Крючков. Ряд
крупных фигур в командовании вооруженными силами также высту­
пал против, сосредоточив свой гнев на Яковлеве и Шеварднадзе, но не
на самом Горбачеве. Они все были не меньше разочарованы в нем, но
фактически весь 1989 г. и большую часть 1990 г. они не решались от­
крыто критиковать Горбачева, лишний раз продемонстрировав всем,
насколько в иерархически устроенной партии авторитет и власть
Генерального секретаря позволяли ему продвигать политику, про­
тив которой была настроена значительная часть коммунистической
элиты. Если бы им удалось сместить Горбачева с поста Генерально­
го секретаря в начале 1989 г., то расстановка сил внутри советской
политической элиты решительно бы изменилась. В частности, среди
советских военных было много старших военачальников, готовых
применить вооруженные силы, которыми они командовали, чтобы
предотвратить потерю СССР зависимых от него режимов, рассма­
триваемых ими как законная военная добыча, приобретенная в ре­
зультате Второй мировой войны10.

9 Докладная записка Шеварднадзе Горбачеву накануне заседания Политбюро

6 октября 1988 г. См.: Шахназаров Г. Цена свободы. Реформация Горбачева глазами
его помощника. М.: Россика-Зевс, 1993. С. 367-369.
10 О многочисленных примерах призывов советских политических и особенно
военных руководителей о проведении жесткого курса по отношению к Восточной
Европе в 1989 г. см.: Kramer М. The Collapse of East European Communism and the

726
 Горбачев не предвидел, что восточноевропейские страны пожела­
ют разорвать все связи с Советским Союзом. Он надеялся, что они
последуют его примеру и проведут перестройку в советском духе или
займутся реанимацией «социализма с человеческим лицом» времен
Пражской весны. Но время для этого уже прошло. Хотя граждане
Восточной Европы не выбрали тот путь, который Горбачев считал
для них предпочтительным, он продемонстрировал готовность пре­
доставить им «свободу выбора», о которой он говорил в своих высту­
плениях на XIX партийной конференции и на сессии Генеральной
ассамблеи ООН в 1988 г. Горбачеву, Яковлеву и Шеварднадзе было
также хорошо понятно, что любая советская интервенция не только
нанесет огромный урон отношениям между Востоком и Западом, к
тому времени радикально улучшившимся, но будет способствовать
усилению консервативных сил внутри самого Советского Союза.
Очевидные прецеденты тому уже были в прошлом. Разгром вен­
герской революции и в еще большей степени военная интервенция,
положившая конец реформаторскому движению в Чехословакии в
1968 г., ослабили позиции нарождавшихся реформаторов как в
СССР, так и в остальных странах Восточной Европы.
Во всем этом имелась и оборотная сторона. Согласие Советского
Союза с радикальными переменами в любой из восточноевропейских
стран неизбежно имело бы далеко идущие последствия. Вероятно,
все советские лидеры от Сталина до Андропова четко сознавали, что
стоит советскому руководству допустить фундаментальные переме­
ны в любой отдельно взятой стране-участнице Варшавского догово­
ра, как ее примеру последуют другие восточноевропейские страны.
Так это и случилось в 1989 г. Демонтаж коммунистической системы,
происходивший относительно малозаметно в самом Советском Со­
юзе, приобрел головокружительные темпы в Восточной и Централь­
ной Европе. Стремление к политическим свободам и национальному
освобождению оказалось крайне заразным. Советский Союз оста­
вался главной силой восточной половины европейского континен­
та, и его реагирование или бездействие в то время имели решающее
значение. Еще на заседании Политбюро 13 апреля 1989 г. Горбачев
с удивившей всех теплотой говорил о заявлении-лидера Германской
социал-демократической партии Ханса-Йохана Фогеля, сделанном
им в беседе с Александром Яковлевым во время визита в Москву. Он
тогда утверждал, что «международного коммунистического движе­

Repercussions within the Soviet Union (Part 3) / / Journal of Cold War Studies. Vol. 7.
№ l. W inter 2005. P.3-96.

727
ния уже фактически нет, социалистическая мысль продолжает жить
в социал-демократии»11. Эволюция собственных взглядов позволила
Горбачеву спокойно пережить драматические изменения, произо­
шедшие в Восточной Европе до конца того года.

Венгрия
Движение в сторону быстрых перемен началось в двух странах, где
в течение многих лет постоянно присутствовали реформистские тен­
денции, а именно - в Венгрии и Польше. После разгрома Пражской
весны в этих странах-участницах Варшавского договора вероятность
будущих изменений была самой высокой. Польша продемонстриро­
вала готовность к реформам самым решительным образом в 1980—
1981 гг., когда взлет профсоюза «Солидарность», осмелившегося
бросить вызов всей мощи партийно-государственной машины, стал
уникальным явлением во всей истории существования коммунисти­
ческих систем. Однако с момента введения военного положения в
Польше Венгрия в начале и середине 1980-х гг. неожиданно оказалась
страной с самым мягким в регионе правящим режимом. Кадар, начав­
ший свое правление в самых неблагоприятных для себя условиях в
1956 г., когда он был приведен к власти советским руководством с
задачей наведения порядка в Венгрии, преуспел в постепенной ли­
берализации страны и оказался среди восточноевропейских лидеров
тем, кто лучше всех остальных видел пределы советской терпимо­
сти в этом отношении. Еще важнее, что он был готов искать способы
раздвижения этих границ для Венгрии. Это касалось прежде всего
экономических реформ, но ощущалось также в искусстве и в других
областях интеллектуальной жизни вообще. Например, ведущий вен­
герский социолог и интеллектуал Элмер Ханкисс осмелился назвать
в своей книге существующий режим в Венгрии «неофеодальным»,
но, как он сказал мне в 1981 г., «никогда бы не смог повторить это
по телевидению». Мне вспоминается также дискуссия, проходившая
в том же году в Институте социологии Венгерской академии наук,
где Ханкисс в присутствии многочисленных коллег заявил, что «в
Институте социологии нет ни одного марксиста». Это его заявление
поразило меня не только потому, что Венгрия именовала себя тогда
социалистическим государством, но также и в связи с тем, что в то
время в университетах Европы или Северной Америки было слож­
но найти отделение социологии, где нельзя было обнаружить хотя

11 Политбюро, 13 апреля 1989 года. Записи Черняева. Архив Горбачев-Фонда.

728
бы одного марксиста. Еще меня поразил тот факт, что это заявление
прозвучало не в беседе один на один, а в переполненном людьми по­
мещении. Тогда спор возник по поводу того, можно ли считать марк­
систкой одну из коллег Ханкисса, и завершился тем, что тот восклик­
нул: «Нет, она не настоящая марксистка!». (Ханкисс, просидевший
в тюрьме несколько месяцев после разгрома Венгерской революции
1956 г., в первые посткоммунистические годы руководил Венгерским
общественным телевидением, а позднее стал директором Института
социологии.) Если обратиться к периоду 1970-х - первой половины
1980-х гг., то помимо Венгрии только в Польше могли столь же сво­
бодно проходить подобные полупубличные дискуссии.
Переход Венгрии от жесткой диктатуры к относительно умерен­
ному авторитарному режиму признала администрация президента
Картера, возвратившая венграм в начале 1978 г. средневековый сим­
вол венгерского государства - корону Святого Стефана, вывезенную
из страны в 1945 г. и с тех пор бережно хранимую американским
правительством в Форт-Ноксе12. Кадар произвел благоприятное впе­
чатление на многих видных западных политиков, посетивших Вен­
грию в начале 1980-х гг., включая спикера палаты представителей
Конгресса США О’Нейла и британского премьер-министра Марга­
рет Тэтчер. Но важнее было то, что он завоевал, по крайней мере сдер­
жанное, а зачастую и большее уважение в самой Венгрии. Главный
биограф Кадара, говоря об относительно высоком уважении к нему
и контексте, в котором оно было приобретено, отмечает: «Частые,
но не поддающиеся проверке заявления западных комментаторов,
утверждающих, что Кадар смог бы одержать победу на свободных
выборах, упускают из вида одно обстоятельство: его популярность
во многом основывалась на том, что его считали лучшим вариантом
в реально сложившихся обстоятельствах. По сравнению с Брежне­
вым, Гусаком или Чаушеску он действительно казался воплощени­
ем милосердия... Он выглядел гарантом умеренного, но приемлемого
существования»13.
Когда Кадар скончался в июле 1989 г., на его похоронах присут­
ствовали более 100 тыс. человек. Но самое удивительное случилось
10 лет спустя, когда по результатам опроса общественного мнения он
был признан «величайшим венгром XX столетия»14. Тогда, в 1999 г.
в Венгрии наблюдалась некоторая ностальгия по относительной ста­

12 Gough R. A Good Comrade: Janos Kadar, Communism and Hungary. L.: Tauris,
2006. P. 201.
13 Ibid. P. 203.
14 Ibid. P. 1,254-257.

729
бильности эры Кадара, хотя было немного желающих возврата ком­
мунистической власти. Люди помнили, что Кадар был искренним
сторонником повышения жизненного уровня народа, а также то, что
когда закончились репрессии первых нескольких лет после событий
1956 г., он действовал, исходя из максимы: «Кто не против нас, тот с
нами». Трудно было обнаружить среди коммунистических лидеров
человека, политически и по своему темпераменту отстоявшего даль­
ше, чем Кадар, от фанатиков времен «культурной революции» в Ки­
тае или от красных кхмеров. Внешне всегда угрюмый Кадар продол­
жал верить в право коммунистической партии управлять страной, но
он предпочитал «пассивную покорность аполитичного населения его
мобилизованности на достижение великих и амбициозных целей»15.
Если безусловно далеко не лучший, умеренно авторитарный
стиль правления Кадара был достаточно хорош для того времени,
когда Брежнев восседал в Кремле, то он оказался мало подходящим
в тот период, когда начались радикальные реформы в Советском
Союзе. Частично реформированная венгерская экономика плохо
функционировала в 1980-е гг. К весне 1988 г. Венгрия уже намно­
го отставала от Советского Союза в части политических реформ и
распространения свобод. В новой, более либеральной международ­
ной обстановке осторожный и постаревший Кадар становился обу­
зой. После вынужденного ухода в отставку в мае 1988 г. его сменил
Карой Грос, перешедший с должности премьер-министра на пост
Первого секретаря Венгерской социалистической рабочей партии.
К тому времени в Венгрии уже наладился диалог между партийны­
ми реформаторами и гражданскими активистами, но сам Грос не был
сторонником радикальных перемен. Самым серьезным реформато­
ром среди руководителей ВСРП был Имре Пожгаи, который вместе
с Режё Ньершем (главным архитектором венгерских экономических
реформ) вошел в Политбюро после ухода Кадара. Пожгаи выступал
за диалог с организациями, обладавшими реальной независимостью
от партийно-государственных органов, и в 1988 г. такие организации
действительно появились - сначала в сентябре образовался Венгер­
ский демократический форум, а двумя месяцами позднее - А л ь я н с
свободных демократов16. Радикализм Пожгаи превратил его в самую
популярную фигуру среди венгерских коммунистов в глазах всего на­

15 Ibid. Р. 251.
16 Stark D., Bruszt L. Postsocialist Pathways: Transforming Politics and Property in
East Central Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1998. P. 20-22; Cramp'
ton R.J. Eastern Europe in the Twentieth Century - and After. 2nd ed. L.: Routledge, 1997.
P. 380-381.

730
селения. Изменения также более осторожно поддерживал наследник
Гроса на посту премьер-министра, молодой, не идеологизированный
и хорошо образованный экономист Миклош Немет.
Пожгаи стремился рискнуть и провести реформы до того, как это
стало сравнительно безопасно, а оппозиция коммунистам в Венгрии
была еще слишком слаба, чтобы предпринять серьезную попытку за­
хвата государственной власти в стране. Поэтому столь важен был его
вклад в ускорение темпов преобразований. Пока Грос находился на
ежегодном экономическом форуме в Давосе в январе 1989 г., Пожгаи
воспользовался его отсутствием в стране, чтобы сделать два потря­
сающих заявления, выступая в популярной программе венгерского
радио. Он заявил, что согласно предварительным результатам изуче­
ния венгерской истории после 1956 г., утвержденным правящей пар­
тией, события 1956 г. были ничем иным как «народным восстанием»17.
Возможно, такая оценка была совершенно очевидной для западного
мира, но в официальных венгерских кругах, в Советском Союзе и по
всей коммунистической Европе венгерские события 1956 г. неизмен­
но признавались «контрреволюционными»18. Политбюро Венгерской
коммунистической партии, между тем, учредило специальную ко­
миссию по изучению политического, экономического и социально­
го развития страны за последние три десятилетия. Одну из четырех
рабочих групп исторической подкомиссии возглавил Иван Беренд,
выдающийся историк-экономист, который с 1985 г. был президентом
Венгерской академии наук. В 1988-1989 гг. он был также членом ЦК
ВСРП. Будучи многолетним реформатором, действовавшим внутри
системы, он вместе со своей комиссией теперь выступил с оценками,
ставившими задним числом под вопрос легитимность существующей
системы. Несколькими годами позже Беренд по этому поводу напи­
сал следующее: «Если угнетенный народ действительно поднялся на

17 Тбкёз R. L. Hungary’s Negotiated Revolution: Economic Reform, Social Change and

Political Succession. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 299.
18 На самом деле Горбачев хотя и не пытался вмешиваться в ход венгерских со­
бытий, но высказал свое несогласие с данной Пожгаи оценкой событий 1956 г. в бесе­
де с премьер-министром Венгрии Неметом, состоявшейся в начале 1989 г. После того
как Немет сказал: «Мы не должны разделаться с прошлым одним ударом, поскольку
в таком случае мы останемся ни с чем», Горбачев ответил: «Я считаю заявления По­
жгаи в этом отношении экстремистскими. События 1956 года действительно начи­
нались с народного недовольства. Однако позднее эти события переросли в контрре­
волюцию и кровопролитие. Этим нельзя пренебрегать». См.: Document № 2: Record
of Conversation between President M.S. Gorbachev and Mikl6s Nemeth, Member of the
HSWP CC Politburo, Chairman of the Council of Ministers of the People’s Republic of
Hungary, Moscow, 3 March 1989 / / Cold W ar International History Project Bulletin.
№ 12/13. 2001. P.76-77.

731
борьбу за истинные демократические и национальные требования, то
в таком случае установление режима Кадара следует считать консер­
вативной “контрреволюцией”»19.
Эффект разорвавшейся бомбы имел также положительный ответ
Пожгаи на вопрос, следует ли коммунистам научиться мирно сосуще­
ствовать с какой-либо другой партией. Пожгаи ответил, что они обя­
заны научиться такому сосуществованию, причем не с одной, а с дву­
мя или большим числом партий20. В феврале венгерский парламент
выпустил законы, разрешавшие развитие многопартийной системы, а
до того, в предыдущие два месяца, легализовал права общественных
организаций и объединений. Наконец, 20 февраля Центральный Ко­
митет ВСРП проголосовал за отмену «руководящей роли» партии.
В мае партия признала, что правительство должно отвечать прежде
всего не перед ней, а перед ожившим парламентом. В том же месяце
партийное руководство согласилось на переговоры за круглым сто­
лом с демократической оппозицией. Реформы, начатые сверху, и дав­
ление снизу совместными усилиями ускоряли темпы перемен. Имре
Надь и четверо других казненных на исходе венгерской революции
были торжественно перезахоронены в июне 1989 г., и эта церемония
вывела на улицы более 300 тыс. венгров. Еще большее число их на­
блюдали этот символический пересмотр современной венгерской
истории по телевидению. В октябре Венгрия уже перестала быть
коммунистической страной. В том же месяце, вслед за состоявшим­
ся тогда съездом, большинство коммунистов вышли из ВСРП, чтобы
основать Венгерскую социалистическую партию, став таким обра­
зом социал-демократами. Переговоры за круглым столом привели к
заключению соглашения об объявлении свободных выборов в новый
парламент, обладающий более широкими полномочиями. Был со­
гласован и вопрос о прямых выборах президента страны. 23 октября
1989 г. существовавший тогда парламент, вынужденный плыть по те­
чению общественного мнения, утвердил переименование страны из
Венгерской народной республики в просто Венгерскую республику21.

Польша
Польский путь реформирования страны, приведший в конеч­
ном итоге к концу коммунистического правления, был гораздо ме­

19 Berend I. Т. Central and Eastern Europe, 1944-1993: Detour from the periphery to
the periphery. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 274.
20 Тбкёз. Hungary’s Negotiated Revolution. P. 299.
21 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 392-393.

732
нее плавным, чем аналогичный процесс в Венгрии с начала 1960-х
до конца 1980-х гг. С возникновением и ростом «Солидарности»
польское общество вступило в прямую конфронтацию с партийно­
государственными органами, которой не было в Венгрии вплоть до
1989 г. и не наблюдалось в полном объеме позднее, поскольку си­
стемными изменениями Венгрия была обязана эволюции взглядов
реформаторов внутри коммунистической партии, приведшей к ее
ликвидации, не в меньшей степени, чем малочисленным оппозицио­
нерам. Между тем в Польше после введения военного положения в
декабре 1981 г. коммунисты из Польской объединенной рабочей пар­
тии (ПОРП) получили возможность посадить в тюрьмы ведущих де­
ятелей «Солидарности», загнать эту организацию в подполье и про­
должать править с помощью военной силы. У них было мало шансов
привлечь на свою сторону умы и души людей, но они полагали, что
владеют всеми рычагами государственной власти. Однако Ярузель-
ский мечтал о пути, которым в свое время прошел Кадар. Он также
надеялся приступить к постепенной либерализации, а тем временем
по примеру Кадара старался привлечь на свою сторону тех, кто не
выступал в качестве активной оппозиции коммунистической власти.
Даже реформаторы, имевшиеся внутри коммунистической партии,
пользовались заметно меньшим доверием общества по сравнению со
своими венгерскими коллегами в то время, когда те вступили в пере­
говоры с оппозиционным движением в Венгрии. Соответственно,
Ярузельский и его товарищи по партии долго колебались, перед тем
как возобновить диалог с «Солидарностью», которая, оставаясь в под­
полье, в первых месяцах 1988 г. вновь начала поигрывать мускулами.
В январе она призвала народ к протестам против роста цен, и в тече­
ние того года прошли многочисленные забастовки. Вслед за забастов­
кой шахтеров-уголыциков прежнее правительство получило вотум
недоверия в еще не реформированном польском парламенте (Сей­
ме), и было назначено новое во главе с умеренным реформатором-
коммунистом Мечиславом Раковским.
Польское партийно-государственное руководство хорошо пони­
мало, что экономическое положение страны ухудшалось, усиливая
общественное недовольство. Имея значительную задолженность
перед западными банками, оно также сознавало, что не может рас­
считывать на помощь западных правительств до тех пор, пока про­
должает преследовать «Солидарность». В ухудшающейся с точки
зрения властей политической и экономической ситуации в стране у
«Солидарности» имелись значительные шансы на возвращение в по­
литику. Тому способствовал и международный климат, если учесть
проходившие в то время радикальные реформы в Советском Союзе
733
и значительное улучшение его отношений со странами Запада. Но
польская оппозиция пока еще сомневалась, можно ли было лишить
коммунистов полноты власти в стране. Не было также уверенности,
потерпит ли это советское руководство и усидит ли сам Горбачев в
Кремле. В феврале 1989 г. начались переговоры за круглым столом
между польским правительством и независимыми организациями,
среди которых ведущая роль принадлежала Леху Валенсе и возглав­
ляемой им «Солидарности». Институт «круглых столов», то есть
процедуры лишения коммунистических партий монополии на власть
посредством переговоров и соглашений, впервые зародился в Поль­
ше, откуда распространился на все остальные страны Восточной и
Центральной Европы.
Сила общественной поддержки оппозиционных сил, в том числе
стоявшей за ее спиной католической церкви, моральный авторитет
папы и, хотя и в меньшей степени, примаса Польши кардинала Глем-
па22 заставили партийно-государственную власть пойти на значи­
тельные уступки. «Солидарность» также была готова к компромис­
сам ради достижения соглашения, но когда результаты переговоров
были доведены до общества в апреле 1989 г., всем стало ясно, что
польская политическая система никогда не вернется к прошлому сво­
ему состоянию. «Солидарность» была легализована, а католическая
церковь получила полностью легальный статус, хотя его отсутствие в
прошлом не помешало тому, что посещаемость католических храмов
в Польше была самой высокой как в Восточной, так и Западной Евро­
пе. Был согласован также первый этап конституционной реформы, в
ходе которого предстояло избрать новый парламент, половина депу­
татов которого должна была избираться на конкурентной основе. На
июньских выборах «Солидарность» прибрала к рукам почти все де­
путатские места, кандидатуры на которые не назначались правящей
коалицией. Ей достались 99 из 100 мест в верхней, менее влиятель­
ной палате - Сенате, и 161 из 460 мест в Сейме. Депутаты, избранные
под эгидой «Солидарности», придерживались самой разной поли­
тической ориентации. Среди них были консерваторы, либералы, не­
сколько социал-демократов, но аура «Солидарности» и невероятная
популярность Леха Валенсы позволила им всем пройти в парламент.
Значительно менее удивительным стал тот факт, что из проправи­
тельственных кандидатов на 35 депутатских мест, замещавшихся без
конкурса, в парламент прошли всего 2. В остальных 33 случаях более

22 О Глемпе см.: Weigel G. The Final Revolution: The Resistance Church and the
Collapse of Communism. NY: Oxford University Press, 1992. P. 147.

734
половины избирателей вычеркнули этих кандидатов из бюллетеней
для голосования, и они не сумели набрать требуемых 50% голосов23.
В октябре 1989 г. польская актриса Иоанна Щепковска заявила по
телевидению, что «4 июня 1989 года коммунизм в Польше закончил­
ся». Один из ведущих деятелей «Солидарности», историк Бронислав
Геремек, ставший позднее министром иностранных дел Польши, за­
метил: «То была чистая правда, и я был полностью с нею согласен»24.
Хотя процесс демократизации в Польше еще не набрал тогда полных
оборотов, но результаты свободных выборов, на которых «Солидар­
ность» оказалась самой успешной квази-партией, а Польская объе­
диненная рабочая партия испытала унижение, заставили польских
коммунистов признать, что Польша действительно перестала быть
коммунистической страной. Частью негласной договоренности меж­
ду «Солидарностью» и партийно-государственными властями было
соглашение о том, что генерал Ярузельский останется главой госу­
дарства. В политической обстановке, сложившейся после выборов, и
при новом составе Сейма было отнюдь не очевидным, что Ярузель­
ский будет избран им на свой пост. Депутаты Сейма от «Солидар­
ности» против желания многих рядовых членов организации были
вынуждены согласиться с избранием Ярузельского большинством
всего в один голос. Смирившись с концом партийного государства
Ярузельский одновременно со своим избранием объявил об уходе в
отставку с постов лидера ПОРП и члена Политбюро и о выходе из
ЦК партии, впрочем, сохранив за собой должность главнокомандую­
щего вооруженными силами25.
Такое сохранение преемственности власти казалось полезным
стратегам из «Солидарности» с точки зрения подтверждения со­
юзнических отношений с Советским Союзом. В этом был здравый
смысл, поскольку из всех восточноевропейских лидеров именно с
Ярузельским у Горбачева сложились наилучшие отношения. Значи­
тельно худшими они были с Чаушеску и Хонеккером. Вместе с тем
новым премьер-министром был назначен один из ведущих деятелей
«Солидарности» Тадеуш Мазовецкий, выбранный на эту роль самим
Валенсой. Он стал первым некоммунистическим главой правитель­
ства в Восточной Европе с момента установления коммунистическо-

23 Garton Ash Т. The Magic Lantern: The Revolution of ‘89 Witnessed in Warsaw,
Budapest, Berlin, and Prague. NY: Random House, 1990. P. 33; Crampton. Eastern Europe
in the Twentieth Century. P. 392.
24 Garton Ash. The Magic Lantern. P. 45-46.
25 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 392.

735
го правления в этом регионе26. Ветеран Польского оппозиционного
движения и один из руководителей «Солидарности» Адам Михник
отмечал, что в тот переходный период Ярузельский как президент
страны был «полностью лоялен по отношению к демократическому
процессу». Вместе с тем он добавил в 1989 г., что «не коммунисты ле­
гитимировали “Солидарность”, но, напротив, “Солидарность” леги­
тимировала коммунистов»27. Но подобная «легитимация», если здесь
уместен этот термин, действовала недолго. Правительство Мазовец-
кого приступило к демонтажу остатков коммунистической системы.
Эта задача была полностью решена к концу 1989 г. Из конституции
было исключено упоминание о «руководящей роли партии», к тому
времени уже полгода как отсутствующей в политической практике,
а страна была переименована в Республику Польша. Правительство
и парламент одобрили радикальные экономические реформы, пред­
ложенные новым министром финансов, неолиберальным экономи­
стом Лешеком Бальцеровичем. Переходный процесс окончательно
завершился с отставкой Ярузельского с поста президента в 1991 г.
и избранием Леха Валенсы новым президентом Польши. В октябре
того же года в Польше состоялись первые за послевоенный период
полностью свободные выборы, на которых коалиция, возглавляемая
«Солидарностью», завоевала большинство депутатских мест в обеих
палатах парламента.

Восточная Германия
Хельсинкское соглашение и в еще большей степени «восточная
политика» правительства ФРГ ослабили изоляцию Восточной Гер­
мании, возникшую после возведения Берлинской стены в 1981 г., и
породили надежды людей на возможные изменения в ГДР. Граждане
обоих германских государств до середины 1980-х гг. включительно
допускали, что в обозримом будущем эти перемены в лучшем слу­

26 Политбюро ЦК КПСС создало рабочую группу из 4 человек для оценки ситуа­

ции в Польше. Ее состав был политически сбалансированным. Главу КГБ Владимира
Крючкова и министра обороны Дмитрия Язова в ней уравновешивали реформаторы
Александр Яковлев и Эдуард Шеварднадзе. Они доложили, что события в Польше
«негативно влияют на европейские социалистические страны, усиливая озабоченность
в отношении судьбы социализма». Вместе с тем тон доклада, датированного 20 сентя­
бря 1989 г., был достаточно спокойным, как и его обсуждение на заседании Политбюро
28 сентября под председательством Горбачева. С резолюцией Политбюро и текстом
доклада можно ознакомиться в архиве Института Гувера. См.: Выписка из протокола
№ 166 заседания Политбюро ЦК КПСС от 28 сентября 1989 года. HIA. Fond 8 91 991.
Op. 9. File 33.
27 Berend. Central and Eastern Europe, 1944-1993. P. 266.

736
чае примут форму некоторой либерализации внутри ГДР и уста­
новления более тесных связей между двумя странами, но никак не
их объединения28. Ученый-естественник и в прошлом убежденный
коммунист, упрятанный нацистами в тюрьму во время Второй миро­
вой войны, Роберт Хавеманн, для которого разгром Пражской весны
стал последней каплей, размывшей его убеждения, был одним из не­
многих, кто еще в 1970-е гг. ощущал, насколько непрочной являлась
ГДР, невзирая на свою кажущуюся стабильность. Он писал в 1978 г.:
«Я не помышляю об отъезде из ГДР, где всем видно, как шаг за шагом
режим теряет или уже утратил всякое доверие, и что достаточно не­
скольких небольших внешних толчков или событий, чтобы послать
к черту Политбюро»29. Вместе с тем считалось, что если Советский
Союз настойчиво поддерживает коммунистические режимы по всей
Восточной Европе, то по историческим причинам он с удвоенной си­
лой будет поступать аналогичным образом в случае ГДР.
В то время как политические реформы в Советском Союзе и в еще
большей степени «новое мышление» во внешней политике имели ре­
шающее значение, поспособствовав как мирному сносу Берлинской
стены, так и разрушению коммунистической системы в ГДР и после­
дующему объединению Германии, внутренние изменения в самой ГДР
были также немаловажны. С конца 1970-х и до середины 1980-х гг.
одна из частично разрешенных властями форм диссидентства в ГДР
была связана с христианской церковью. Это диссидентство, за со­
блюдением правил игры которым наблюдала вездесущая тайная по­
лиция «Штази», имело крайне ограниченный характер. Партийно­
государственные органы власти рассчитывали на помощь церкви в
официальном движении за мир, в частности на ее выступления про­
тив размещения ракет НАТО в Европе30. Вместе с тем активисты
протестантской церкви скорее выступали общим фронтом с между­
народной христианской оппозицией гонке вооружений, чем прислу­
шивались к требованиям властей, а их недовольство милитаризацией
собственной страны служило источником напряженности в отноше­
ниях между церковью и восточногерманским государством31. Возмож­
ность участвовать в более свободных, чем где-либо еще, дискуссиях
привлекала в религиозные группы значительное число молодежи, но

28 Fulbrook М. Anatomy of a Dictatorship: Inside the GDR 1949-1989. Oxford:

Oxford University Press, 1995. P. 205.
29 Цитата из: Maier C. S. Dissolution: The Crisis of Communism and the End of East
Germany. Princeton: Princeton University Press, 1997. P. 50.
30 Fulbrook. Anatomy of a Dictatorship. P. 206-215.
31 Maier. Dissolution. P. 170-172.

737
эти группы были, безусловно, нашпигованы агентами «Штази». В ре­
зультате диссидентское движение оставалось под контролем властей
вплоть до 1989 г., когда наконец «Штази» и более осторожные цер­
ковные деятели полностью его утратили32.
В то время как будущему объединению Германии еще только пред­
стояло доказать, насколько неэффективной была экономика ГДР,
выглядевшая достаточно респектабельно по сравнению с ее комму­
нистическими соседями, то в эффективности ее репрессивных орга­
нов сомневаться не приходилось. Численность сотрудников «Шта­
зи» и ее информаторов в процентах от общей численности населения
была самой высокой среди органов безопасности Советского Союза и
остальных стран Восточной Европы за исключением Румынии. Вез­
десущность «Штази» была не просто одним, но, пожалуй, главным
объяснением того, почему большинство населения мирилось с суще­
ствующим режимом. Однако Хавеманн оказался совершенно прав,
когда утверждал, что нескольких толчков извне или внешних собы­
тий достаточно, чтобы «столкнуть к черту Политбюро». Это стало
особенно очевидным, когда приобрели столь масштабный характер
внешние импульсы, такие как радикальные перемены в Советском
Союзе и еще более очевидные процессы демонтажа коммунистиче­
ских систем, шедшие в Польше и Венгрии в первой половине 1989 г.
Стало совершенно ясно, что лето 1989 г. окажется последним, когда
«все большее число восточных немцев из пассивных субъектов по­
литики начнет превращаться в активных граждан»33.
Масштабы перемен в Германии вышли далеко за пределы перво­
начальных намерений человека, который привел их в движение, хотя
он и был готов с этим примириться. С одной стороны, Горбачев же­
лал реформирования ГДР и неоднократно косвенным образом кри­
тиковал Хонеккера в публичных выступлениях (и вполне открыто в
узком кругу своих помощников). С другой стороны, он снова и снова
повторял, что Советский Союз не намерен прибегать к силе в Вос­
точной Европе. Для тех, кто пропустил мимо ушей или не принял
всерьез важнейшие заявления Горбачева о расставании с «доктриной
Брежнева», сделанные им в 1988 г., он повторил их еще по крайней
мере дважды в июле 1989 г., вначале на совещании руководителей
стран-участниц Организации Варшавского договора в Бухаресте, а
затем, еще более отчетливо, в Совете Европы. Тот факт, что он под­
твердил свою приверженность политике невмешательства в то время,

32 Fulbrook. Anatomy of a Dictatorship. Р. 206.

33 Ibid. Р. 246-247.

738
когда полным ходом шли изменения правящих режимов в Польше и
Венгрии, стало поощряющим сигналом для населения четырех стран,
руководство которых в то время упрямо противилось переменам, а
именно - Восточной Германии, Чехословакии, Болгарии и Румы­
нии34. Выступая 8 июля в Совете Европы в Страсбурге, Горбачев за­
метил, что общественно-политический строй в странах Восточной
Европы уже менялся в прошлом и еще изменится в будущем, и до­
бавил: «Однако народы должны сделать свой выбор только самостоя­
тельно. Любое вмешательство во внутренние дела, любые попытки
ограничить суверенитет государств - как друзей и союзников, так и
кого бы то ни было - недопустимы»35.
Кризис правящего режима в ГДР начался в мае 1989 г., когда вен­
гры открыли границу с Австрией, и тысячи восточных немцев хлыну­
ли в Федеративную Республику Германию через Венгрию и Австрию.
Сами венгры уже давно имели возможность свободно выезжать за
границу и возвращаться домой, но возможности восточных немцев
совершать зарубежные поездки были сильно ограничены со времен
возведения Берлинской стены. Вскоре граждане стали осаждать по­
сольства ФРГ в Праге и Варшаве в поисках разрешений на поездки
в Западную Германию. Массовый исход граждан на Запад еще боль­
ше подорвал авторитет восточногерманского режима, а его попытки
остановить поток беженцев привели в октябре к массовым демон­
страциям, самые крупные из которых прошли в Лейпциге. Приезд
7 октября Горбачева на празднование сорокалетия образования ГДР
не принес ничего хорошего Хонеккеру. Толпы жителей Восточного
Берлина, скандировавшие «Горби, Горби», дали ясно понять Хонек­
керу, что они предпочитают ему самому и его политике Горбачева с
проводимой тем политикой. Горбачев не произнес ни слова в под­
держку Хонеккера, но сдержанно предостерег его, сказав, что «жизнь
сама карает тех, кто опаздывает за ней»36. Хонеккер вместе с несколь­
кими союзниками был свергнут в результате дворцового переворота
в Политбюро 17-18 октября, но его наследник Эгон Кренц не полу­
чил существенной поддержки. Он сам отрекомендовался Горбачеву
в качестве человека, целиком и полностью выступающего за пере­

34 Kramer М. The Collapse of East European Communism and the Repercussions

within the Soviet Union (Part 1) //J o u rn a l of Cold W ar Studies. Vol. 5. № 4. 2003.
P. 178-256, at p. 185-186; Hertle H.-H. The Fall of the Wall: The Unintended Self-
Dissolution of East Germany’s Ruling Regime / / Cold War International History Project
Bulletin. № 12/13. 2001. P. 131-140, at p. 133.
35 Kramer. The Collapse of East European Communism. P. 186 (курсив автора).
36 Garton Ash. The Magic Lantern. P. 65.

739
стройку. Он также рассчитывал получить кредит доверия благодаря
тому, что 9 октября демонстрантов в Лейпциге не разгоняли силой.
Но этим они были обязаны скорее визиту Горбачева, состоявшемуся
двумя днями раньше, и его известному всем нежеланию действовать
в отношении протестантов столь жесткими методами, которые пред­
почитали Хонеккер или Кренц. На самом деле Кренц в свое время
одобрил состоявшийся в том году, но немного ранее, жестокий разгон
демонстрантов на площади Тяньаньмэнь в Пекине37.
Под давлением общественного мнения новый восточноевропей­
ский лидер решил слегка ослабить меры, регулировавшие выезд
граждан за рубеж, но в его намерения не входило полное открытие
границ. Об этом было осторожно сказано членом Политбюро Гюн­
тером Шабовски, отвечавшим от имени партии на вопросы нового
представителя службы новостей американской телекомпании NBC
Тома Брокау, но у граждан ГДР создалось впечатление, что с того мо­
мента открыт свободный выезд из страны. Такая интерпретация ин­
тервью Шабовски была немедленно подхвачена западногерманским
телевидением, передачи которого, естественно, смотрели зрители
Восточной Германии. Одна из телекомпаний ФРГ даже преждевре­
менно объявила о том, что «ворота Берлинской стены стоят широко
раскрытыми»38, хотя в то время они еще были крепко заперты. Вместе
с тем предощущения событий, пусть даже необоснованные, порой
способны изменить реальность. Поскольку десятки тысяч людей по­
верили в открытие прохода через стену, они бросились к ней в таком
количестве, что охрана, не получив четких указаний, как ей следова­
ло действовать, решила, что у нее нет иного выхода, как пропустить
народ через границу. Все контрольные пункты, через которые люди
переходили с Востока на Запад и обратно, были открыты в 23.30 по
местному времени. В Москве в это время было на два часа позже, чем
в Берлине, и поэтому Горбачев узнал о случившемся лишь на следую­
щее утро. Как иронично заметил один комментатор, «когда берлин­
цы плясали на обломках Берлинской стены, советский лидер спал
крепким сном». Так или иначе, но когда наутро Горбачев принял по­
сла ГДР, который информировал его об открытии всех пропускных
пунктов через Берлинскую стену, он заявил, что считает «принятое
решение правильным», и попросил проинформировать об этом руко­
водство Восточной Германии39.

37 Fulbrook. Anatomy of a Dictatorship. Р. 257-260.

38 Hertle. The Fall of the Wall P. 136-137.
39 Ibid. P. 138.

740
 Начиная с 10 ноября и до конца 1989 г. ГДР покинули более
120 тыс. человек. Всего же за 1989 г. число беглецов, большинство ко­
торых выбрали обходные маршруты, составило порядка 350 тыс. Под
влиянием новых реальностей Коммунистическая партия распалась,
но была затем восстановлена под новым названием Партии демокра­
тического социализма. Этого оказалось недостаточным для сохране­
ния независимого восточногерманского государства. В свете гигант­
ского разрыва в уровне жизни между западной и восточной частями
Германии, не говоря уже о качественных различиях в соблюдении
прав человека и основных гражданских свобод, «ГДР с открытыми
границами даже в условиях любой формы истинно демократического
социализма вряд ли могла надеяться на выживание»40. В январе 1990 г.
стало окончательно ясно, что восточногерманское государство об­
речено. В следующем месяце, а точнее 10 февраля, во время встречи
Горбачева с федеральным канцлером Гельмутом Колем движение за
объединение Германии получило взаимное одобрение. На состояв­
шихся в ГДР в марте 1990 г. выборах коалиция «Альянс за Герма­
нию», возглавляемая христианскими демократами, одержала внуши­
тельную победу, набрав 48% голосов41.
Но это было не то, к чему стремились самые непреклонные про­
тивники восточногерманского режима, включая тех, кто возглавлял
демонстрации 1988 г. Тимоти Гартон Эш писал в 1990 г.: «такой обо­
рот событий или, точнее, народные устремления, необычайно смути­
ли Церковь и активистов оппозиции, возглавлявших октябрьскую ре­
волюцию. Они всегда исходили из того, что не требуют объединения.
Более того, они стремились трудиться за создание лучшей, истинно
демократической Германской Демократической Республики»42. Но к
тому времени никто из представителей официальной или оппозици­
онной элиты уже не контролировал развитие событий. Десятки тысяч
демонстрантов, кричавшие в октябре «Мы - люди!», теперь, после
9-го ноября, скандировали лозунг «Мы - единый народ!». Стремле­
ние к объединению Германии стало неудержимым. Чтобы остановить
его, потребовались бы большие вооруженные силы. Однако 12 тыс.
пограничников, охранявших границу с Западным Берлином, не были
мобилизованы на разгон демонстраций, хотя еще недавно в феврале
того же года ими был застрелен двадцатилетний житель Восточного

40 Fulbrook. Anatomy of a Dictatorship. Р. 289.

41 Hertle. The Fall of the Wall. P. 140.
42 Garton Ash. The Magic Lantern. P. 73.
Берлина Крис Геффрой, пытавшийся перейти в Западный Берлин1
Но еще важнее стало то, что 350 тыс. советских солдат, находившихся
на территории ГДР, оставались все это время в своих казармах. Воз­
можное нападение на советские войска, расквартированные в Гер­
мании, было единственным, чего больше всего опасался Горбачев во
время массовых протестов в октябре и ноябре, поскольку это сильно
затруднило бы для него сохранение объявленной политики невмеша­
тельства. Но этого не произошло, и Горбачев и его ключевые союз­
ники в советском руководстве согласились с падением Берлинской
стены и объединением Германии4344.

Чехословакия
У чехов и словаков, подобно восточным немцам (в 1953 г.), был
собственный опыт советской интервенции. После 1968 г. большин­
ству населения Чехословакии не осталось иного выбора, как приспо­
собиться к жизни в условиях режима, установленного после совет­
ского вторжения. На самом деле, сменивший Дубчека Густав Гусак
даже приобрел некоторую популярность в Словакии. Будучи сам
словаком по национальности, Гусак с особым вниманием относился
к словацким экономическим интересам. Но руководители Коммуни­
стической партии Чехословакии четко сознавали, что обязаны своим
приходом к власти исключительно советской военной интервенции.
Они боялись любых политических или экономических реформ и
всячески их избегали, держа под жестким надзором малочисленное
диссидентское движение. Последнее стало более организованным с
созданием в 1977 г. так называемой Хартии 7745. Действуя в подпо­
лье, эта организация, издававшая и распространявшая так называе­
мый самиздат и поддерживавшая стремление граждан к демократии,
объединяла бывших коммунистов, изгнанных из партии за активное
участие в Пражской весне, и беспартийных активистов. Среди по­
следних наиболее заметной и соответственно известной фигурой
был драматург Вацлав Гавел. Многие члены Хартии, включая самого

43 Taylor F. The Berlin Wall 13 August 1961 - 9 November 1989. L.: Bloomsbury
2007. P. 388-590.
44 Hurtle. The Fall of the Wall. P. 139-140. Помимо отличной работы: Maier.
Dissolution, к числу значительных книг о конце ГДР и объединении Германии отно­
сятся работы: Garton Ash Т. In Europe’s Name: Germany and the Divided Continent. L:
Jonathan Cape, 1993; Zelikow P., Rice C. Germany Unified and Europe Transformed: A
Study in Statecraft. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1995.
45 C m.: Skilling H. G. Charter 77; Human Rights in Czechoslovakia. L.: Allen &
Unwin, 1981.

742
Гавела, по нескольку раз оказывались в заключении. Оппонирование
режиму Гусака было опасным занятием, и большинство населения
сторонилось подобных занятий. Однако внешнее согласие спокойно
сосуществовало с внутренним неприятием коммунистических поряд­
ков, установившихся после 1968 г. После разгрома Пражской весны
меньшая, чем когда-либо после окончания Второй мировой войны,
часть населения Чехословакии искренне верила в достоинства ком­
мунистической системы или в возможность ее совершенствования.
Но, как говорится, за одного битого двух небитых дают. Один из ак­
тивных участников событий 1968 г., исключенный за это из партии в
1970 г., мрачно говорил мне в Праге в 1978 г.: «Ничего здесь не изме­
нится до тех пор, пока не изменится Советский Союз».
По существу, он оказался совершенно прав. Тем не менее важ­
ным было и то, что ко времени перемен в Советском Союзе, в Чехос­
ловакии нашлись люди, прежде всего из числа членов Хартии 77,
которые продолжали бросать вызов авторитету коммунистического
государства и были способны независимо и серьезно размышлять о
демократической ему альтернативе. Именно из их немногочислен­
ных, но богатых талантливыми людьми рядов вышли многие из тех,
кто занял важнейшие государственные посты в посткоммунистиче­
ской Чехословакии. Чехи всегда пользовались в Восточной Европе,
особенно среди поляков и венгров, репутацией осторожных людей,
но они удивили своих соседей в 1968 г. После того как Гусак сменил
Дубчека в качестве лидера Коммунистической партии Чехословакии
в апреле 1968 г., страна вернулась к политическим порядкам конца
1950-х гг., но не к жестокостям начала 1950-х или к интеллектуально­
му брожению середины 1960-х, превратившись в тоскливое, угрюмо­
консервативное коммунистическое государство46. Следующие 20 лет
в стране царило внешнее спокойствие, но стоило большинству на­
селения поверить, что за требования демократических свобод им не
придется заплатить ценой повторного вторжения советских танков,
они начали действовать.
Эти действия происходили вне партии, которой оставалось лишь
запоздало реагировать на события, развитием которых она была не
в состоянии управлять. Поскольку несколько сотен тысяч наиболее
активных реформаторов покинули партию или были исключены из
нее после советского вторжения в 1968 г., то среди правящих ком­
мунистических партий сложно было обнаружить такую, в рядах ко­
торой было бы так мало реформаторских течений, как в КПЧ в ка­

46 Skilling. Czechoslovakia’s Interrupted Revolution. P. 823.

743
нун свержения коммунистического режима. В декабре 1987 г. Гусак,
оставшись президентом страны, подал в отставку с поста руководите­
ля партии. Его сменил Милош Якеш, один из тех чешских политиков,
которые выступали за советскую военную интервенцию в 1968 г., и,
соответственно, бывший немногим лучшей заменой своему предше­
ственнику. Признаки волнений в чешском населении уже наблюда­
лись в 1988 г., когда более 400 тыс. человек подписали обращение с
призывом к предоставлению больших религиозных свобод и огра­
ничению вмешательства государства в дела церкви. Действительно,
на протяжении первой половины 1980-х гг. Римская католическая
церковь, включая престарелого кардинала Томашека, вдохновляемая
папой-поляком, демонстрировала большую независимость от госу­
дарственной власти, чем когда-либо в прошлом, и сумела привлечь
немало новых верующих, хотя католицизм в чешских землях никогда
не был настолько влиятелен, как в Словакии47.
Хотя Горбачев желал увидеть реформы в Чехословакии, он твер­
до придерживался принципа невмешательства. Его старый друг Зде-
нек Млынарж позднее упрекал его за это, утверждая, что в условиях,
когда в Чехословакии правило коммунистическое руководство, на­
вязанное ей в результате ввода в прошлом советских танков, сказать
чехам и словакам, что они теперь вольны делать, что пожелают, а Со­
ветский Союз не станет вмешиваться, «было все равно, что сказать
человеку со связанными ногами: “Ну вот, теперь вперед, можешь
идти куда хочешь”»48. Ответ на подобные претензии в свое время дал
Вадим Медведев, один из самых твердых сторонников Горбачева в
Политбюро. В интервью в 1994 г. он сказал: «Память о нашей интер­
венции обусловила столь высокий уровень недоверия к нам, что сто­
ило нам высказаться достаточно определенно в поддержку того или
иного лидера, как этого стало бы достаточным для его поражения»49.
На самом деле Советский Союз все-таки конструктивно вмешался в
происходящее, по крайней мере в двух отношениях. В конце 1988 г.
Яковлев посоветовал чехословацким лидерам прекратить, в соот­
ветствии с Хельсинкским Заключительным актом, глушение пере­
дач радиостанции «Свободная Европа», и коммунистические власти

47 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 384-385.

48 Gorbachev M., Mlynar Z. Conversations with Gorbachev: On Perestroika, the
Prague Spring, and the Crossroads of Socialism. NY: Columbia University Press, 2002.
P. 85.
49 I^vesque J. The Enigma of 1989: The USSR and the Liberation of Eastern Europe.
Berkeley: University of California Press, 1997. P. 182.

744
в Праге с большой неохотой на это согласились, для чего Горбачеву
пришлось подкрепить это требование своим авторитетом. С начала
1989 г. глушение было прекращено, и Гавел оказался в числе тех, чьи
слова теперь могли доходить до ушей чешских радиослушателей.
Другое вмешательство Москвы заключалось в том, что чехословац­
кому руководству было настоятельно рекомендовано больше не при­
бегать к силе для подавления протестов и оппозиции50.
Это было сделано после жестокого разгона студенческой демон­
страции 17 ноября 1989 г. Студенческий протест сам по себе и осо­
бенно ответ на него властей привели в движение процесс быстрого и
мирного расставания с коммунистической системой. 19 ноября был
создан Гражданский форум во главе с общепризнанным лидером Гаве­
лом, объединивший широкую коалицию, сгруппировавшуюся вокруг
активистов движения «Хартия 77». К ней присоединился Александр
Дубчек, восторженно встреченный почти четвертью миллиона чело­
век, собравшихся на Вацлавской площади в Праге, когда он обратился
с речью к толпе, наряду с Гавелом и премьер-министром Ладиславом
Адамеком, который первым из коммунистического руководства уло­
вил, куда ветер дует. За этим последовали стремительные изменения
в правительстве, но почва окончательно ушла из под ног даже самых
умеренных членов коммунистического руководства, после того как на
встрече руководителей стран-участниц Варшавского договора, состо­
явшейся в Москве в начале декабря, было заявлено, что вторжение в
Чехословакию в 1968 г. было ошибочным и незаконным51. Поскольку
все члены действующего правительства безусловно приобрели свои
посты в результате той интервенции, то нет ничего удивительно­
го, что Адамек был отправлен в отставку с поста премьер-министра
7 декабря, а уже 9 декабря сам Гусак оставил пост президента страны.
В том же месяце было сформировано новое, преимущественно неком­
мунистическое правительство, в котором некоторые участники «Хар­
тии 77» совершили головокружительный взлет из рабочих на высо­
кие государственные должности, как, например, Иржи Динстбир,
превратившийся из простого кочегара в министра иностранных дел.
28 декабря Дубчек был избран председателем Федерального собра­
ния, или, иначе говоря, спикером парламента, который на следующий
День избрал Вацлава Гавела президентом Чехословакии.

50 Levesque. The Enigma of 1989. P. 186.

51 Tismaneanu V. Reinventing Politics: Eastern Europe from Stalin to Havel. NY: Free
Press, 1992. P.217.

745
 Всего за шесть недель Чехословакия прошла путь от ортодоксаль­
ного коммунистического режима к демократии. В значительной мере
этим она была обязана прецедентам, наблюдавшимся к тому времени
повсеместно в Восточной Европе и подвигнувшим народ на смелые
действия, на которые он не отваживался, начиная с 1968 г. Очевидно
также, что в еще большей степени события в Чехословакии обязаны
своим происхождением переменам, уже произошедшим в Москве.
Но так или иначе важным было появление у граждан неформальных
лидеров, которым они доверяли, способных вести переговоры с пра­
вительством уже с позиции силы и обеспечить мирный переход вла­
сти от коммунистической олигархии к ответственным демократам.
Вацлав Гавел придумал превосходное название произошедшим в
стране событиям, назвав их «бархатной революцией». Рита Климова,
переводившая работы своего друга Гавела, первой ввела этот термин
в английский язык. Ей еще в начале того года власти не разрешили
выехать на отдых в Великобританию, а Гавел успел до конца того же
года назначить ее послом Чехословакии в США.

Болгария
Переход от коммунистического правления к демократии начался
в Болгарии немного раньше, чем в Чехословакии, но завершился не
столь быстро и драматически. Одним из спусковых крючков, запу­
стивших оппозиционное движение в этой стране, стали репрессии
против турецкого национального меньшинства. Эта оппозиция не
была особенно многочисленной и состояла в основном из неболь­
ших групп интеллигенции, в то время как основная масса населения
держалась от них в стороне. В начале 1988 г. в Болгарии, среди мно­
гих других возникавших тогда неправительственных организаций,
сформировалось Независимое объединение в защиту прав человека.
Однако серьезные политические изменения поначалу приняли фор­
му дворцового переворота. Многолетний коммунистический лидер
страны Тодор Живков был свергнут со своего поста 10 ноября 1989 г.,
всего день спустя после падения Берлинской стены. Его сменил член
Политбюро Петр Младенов, возглавлявший заговор против Живко­
ва. В течение следующих месяцев Младенов старался создать себе об­
лик приверженца политического плюрализма, но в июле 1990 г. был
вынужден подать в отставку, после того как была показана видеоза­
пись совещания, на котором он в декабре прошлого года призывал
использовать танки для разгона демонстрантов52. Младенова на по­

52 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 396-397.

746
сту президента заменил университетский преподаватель философии
Желю Желев, ставший в середине ноября 1989 г. лидером объеди­
нения демократических организаций, выбравшего для себя название
Союз демократических сил (СДС)53.
Положение о руководящей роли коммунистической партии в на­
чале 1990 г., которая в апреле также сменила название, став Болгар­
ской социалистической партией (БСП), было удалено из болгарской
конституции. Важным моментом переходного периода к демократии
стала победа СДС, одержанная над БСП, правда с небольшим пере­
весом, на многопартийных парламентских выборах, состоявшихся
в октябре 1991 г. Довольно сложно точно назвать, в какой именно
месяц наступил конец коммунизма в Болгарии. Более того, система,
переставшая быть коммунистической, совершенно не обязательно
сразу становится демократической. В частности, если взглянуть на
15 бывших республик Советского Союза, то во многих из них возник­
ли разнообразные авторитарные некоммунистические режимы, еще
в нескольких - смешанные системы и лишь в немногих утвердилась
демократия. Так или иначе, но Болгария перестала быть коммуни­
стической страной где-то в первой половине 1991 г., когда коммуни­
стическая партия рассталась со своей руководящей ролью не только
по конституции, но и на практике.

Румыния
Среди всех стран-участниц Варшавского договора только в Ру­
мынии конец коммунизма сопровождался серьезным кровопроли­
тием. Неслучайно, что это произошло именно в той стране, влияние
Советского Союза на которую было наименее заметным. Николае
Чаушеску, находившийся у власти в стране многие годы, со време­
нем становился все более деспотичным правителем. Одно время он
пользовался значительно ббльшим доверием в западных столицах,
чем того заслуживал, благодаря полусамостоятельной позиции, при­
своенной им в Организации Варшавского договора, и его стремлению
проводить политический курс, независимый от Москвы. Его акции
на Западе стояли выше всего, когда он отказался направить, подобно
другим коммунистическим странам, румынские войска для вторже­
ния в Чехословакию. Однако вопреки своим многолетним заявлени­
ям о недопустимости вмешательства одной коммунистической стра­

53 Crampton R. J. A Concise History of Bulgaria. 2nd ed. Cambridge: Cambridge

University Press, 2005. P. 212-215.

747
ны в дела другой, имея в виду, что Советский Союз не должен был
вмешиваться в румынские дела, Чаушеску резко сменил тон в 1988 г.
и на июльской встрече руководителей стран-участниц Варшавского
договора в 1989 г. призывал к военной интервенции в Польшу.
В 1980-х гг. Румыния, несомненно, являлась страной с самым ре­
прессивным внутренним режимом среди участников Варшавского
договора. К тому времени коммунистические государства приобрели
разнообразные формы. Румынию при Чаушеску отличали непотизм
и крайне персонифицированная власть. Следующими после него са­
мыми влиятельными политическими фигурами в стране были его
жена Елена и сын Нику, который, как предполагалось, должен был
унаследовать отцовскую власть. Родственники Чаушеску заняли
ключевые позиции в органах безопасности, министерстве обороны,
государственном плановом комитете и многих других важнейших
государственных институтах. Сам Чаушеску до самой смерти оста­
вался поклонником Сталина. Но в отличие от него советский дик­
татор никогда не использовал членов своей семьи в качестве глав­
ных политических партнеров и проводников его политики. В своем
непотизме Чаушеску зашел столь далеко, что впору было говорить
о построении им «социализма в одной семье» в противовес сталин­
ской идее построения «социализма в одной отдельно взятой стране».
В этой связи уместно заметить, что если режим, до тех пор пока Чау­
шеску возглавлял партию и государство, всегда был тоталитарным,
то с середины 1970-х гг. и до самой его смерти режим Чаушеску «все
больше походил на султанат»54.
Михаил Горбачев в своих мемуарах отмечает, что ему доводилось
встречать в своей жизни немало амбициозных людей и что среди се­
рьезных политиков вряд ли можно найти человека, лишенного ам­
биций и самоуверенности, но тщеславие Чаушеску превосходило все
возможные пределы55. Его стиль правления был таков, что открытая
оппозиция его режиму была особенно сложным и опасным делом. Но
Чаушеску заплатил за изоляцию от любой критики и собственные
тщеславные иллюзии тем, что не заметил приближение своего конца.
Той искрой, из которой возгорелось пламя последующих событий, за­
кончившихся свержением и казнью Чаушеску, стало сопротивление,
оказанное режиму уважаемым в обществе протестантским пастором
Ласло Текешем, представлявшим венгерское меньшинство в Румы­

54 Linz J. J. Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation: Southern

Europe, South America, and Post-Communist Europe. Baltimore: Johns Hopkins University
Press, 1996. P. 349.
55 Горбачев M.C. Жизнь и реформы. T. 2. М.: Новости, 1995. С. 392.

748
нии, которого постоянно преследовала румынская тайная полиция
«секуритате». Когда ее агенты попытались забрать пастора из его
прихода в Тимишоаре 15 декабря 1989 г., вокруг его дома собрались
тысячи людей, как венгров, так и румын, оказавших сопротивление
тайной полиции, а затем устроивших гигантскую демонстрацию под
лозунгами против Чаушеску и коммунистической власти. Бунт про­
должался 16 и 17 декабря, после чего был кроваво подавлен. О самих
волнениях и жестоком применении силы для их подавления румын­
ское население узнало из передач зарубежного радио. Но Чаушеску
полностью связал свое имя с репрессиями, выступив по телевидению
20 декабря. Он даже похвалил армию и полицию, проявлявших, по
его словам, «небывалую сдержанность» до того, как приступить к ак­
тивным действиям, окончившимся массовыми убийствами56.
Невероятная самоуверенность Чаушеску, убежденного в том, что
все рычаги власти по-прежнему находятся в его руках, подвигла его к
тому, чтобы устроить на следующий день массовую демонстрацию в
свою поддержку на Дворцовой площади румынской столицы Бухаре­
ста. Хотя собравшиеся находились под присмотром множества пар­
тийных работников и агентов тайной полиции, события, репортажи
о которых были показаны в телевизионных новостях по всему миру,
обернулись совершенно неожиданным для Чаушеску образом. По
ходу его выступления перед собравшейся толпой привычные здра­
вицы в его честь сменились неодобрительными возгласами, а вместо
утвержденного свыше слогана «Чаушеску и народ» раздались крики
«Чаушеску - диктатор». Как образно заметил Владимир Тисманину,
«власть с балкона здания Центрального Комитета утекла на улицу»57.
То была единственная революция в Европе в 1989 г., в ходе которой
применялось насилие. 22 декабря сотни тысяч людей приняли уча­
стие в демонстрациях против режима Чаушеску. Сотрудники «секу­
ритате» стреляли по демонстрантам, но армия перешла на их сторону
и помогла захватить телецентр. Когда начался штурм здания ЦК, Ни­
колае и Елена Чаушеску бежали с его крыши на вертолете. Позднее
они были схвачены военными и обвинены в «геноциде» против соб­
ственного народа. Обвинение основывалось на ложной информации
о том, что за предыдущие несколько дней по их приказам было убито
порядка 60 тыс. человек, хотя реальное число жертв составляло около
60058. За ними числилось немало других преступлений, за которые их

56 Tismaneanu. Reinventing Politics. Р. 232-233.

57 Ibid. Р. 233.
58 Levesque. The Enigma of 1989. P. 198.

749
следовало судить, не прибегая к столь громадным преувеличениям,
но новые претенденты на власть в Румынии явно стремились покон­
чить с супругами Чаушеску как можно скорее. Елена и Николае Чау-
шеску были расстреляны на Рождество 1989 г., и это омерзительное
событие многими румынами было воспринято как рождественский
подарок.
Тогда еще не было ясно, означала ли ускоренная расправа с Чау­
шеску немедленный конец коммунизма в Румынии. Власть перешла
к самопровозглашенному органу - Фронту национального спасения
(Ф НС). Если Гражданский форум в Чехословакии имел глубокие
корни в оппозиционном движении и прежде всего в Хартии 77, то в
Румынии ФНС возник буквально ниоткуда. В него наряду с истин­
ными демократами вошли также некоторые видные коммунисты, и
казалось, что именно они определяют новую политику. Но, так или
иначе, свержение диктатора коренным образом поменяло весь кон­
текст румынской политики, и начиная с 1990 г. в Румынии возникло
большое разнообразие политических партий и групп влияния, из ко­
торых наибольшую активность проявляли студенты, представители
интеллигенции и венгерского национального меньшинства59. Сло­
жившуюся систему вряд ли можно было назвать коммунистической,
хотя первые настоящие свободные выборы состоялись в Румынии
только в сентябре 1992 г.

Албания
Поскольку Албания и Югославия совершили свои коммунисти­
ческие революции независимо от Советского Союза, а также потому
что они могли не опасаться возможной советской интервенции, их
следует отнести совсем к иной категории коммунистических стран,
отличной от той, в которую входили страны-участницы Варшавско­
го договора. Две эти страны также сильно различались и между со­
бой. Албания являла собой пример страны с крайне тоталитарным
режимом во времена правления Энвера Ходжи, умершего в 1985 г.
Сменивший его Рамиз Алия не обнаруживал никаких признаков
смягчения враждебности по отношению к Советскому Союзу, хотя
при нем Албания стала менее изолированной. Падение коммунизма
в большинстве восточноевропейских стран, тем не менее, не могло не
повлиять на настроения населения Албании и особенно Югославии,
которая была намного более открытой для остального мира страной.

59 Tismaneanu. Reinventing Politics. Р. 235-236.

750
Сведения о происходящем в других странах Восточной и Централь­
ной Европы свободно ее достигали.
Так называемый эффект домино, которого так опасались Соеди­
ненные Штаты, боявшиеся, что азиатские страны будут становить­
ся коммунистическими одна за другой после их ухода из Южного
Вьетнама, оказался намного более реальным по отношению к паде­
нию коммунизма. Даже Албания не обладала должным иммунитетом
против этой, образно выражаясь, «заразы», распространявшейся из
Восточной Европы. Как это часто происходит с тоталитарными или
авторитарными режимами, либерализация в Албании повлекла за
собой требования более радикальных перемен, помимо смягчения
давления на несогласных. Некоторые меры по смягчению режима,
предпринятые властями в период с декабря 1989 г. до лета 1990 г., в
частности освобождение ряда политических заключенных и начало
экономических реформ, только подстегнули серию демонстраций и
других массовых беспорядков. От властей также требовали разре­
шения гражданам выезжать из страны. Как это происходило ранее
в Восточной Германии, иностранные посольства заполонили толпы
будущих эмигрантов, и в конце 1989 - начале 1990 г. 15 тыс. албанцев
выехали в Грецию, а еще порядка 20 тыс. вырвались в Италию, не­
редко захватывая для этого морские суда60. Албания с населением в
3 млн человек была беднейшей страной Европы, и значительная
часть недовольства народа была вызвана чисто экономическими при­
чинами. В 1989-1992 гг. Албания переживала острый экономический
кризис, который, наряду с примером, указанным остальными восточ­
ноевропейскими странами, окончательно поставил крест на комму­
низме в этой стране61.
Требования покончить с дефицитом продовольствия быстро пе­
реросли в политические требования, касавшиеся отмены монополии
коммунистов на власть и ликвидации тайной полиции. И декабря
1990 г. пленум ЦК компартии согласился на легализацию других
политических партий, и уже на следующий день была основана Де­
мократическая пария Албании (ДПА)62. В течение 1991 г. на фоне
тяжелых социально-экономических проблем в стране развивался
политический плюрализм, и Албания перестала бытькоммунистиче-
ской. Все албанские проблемы тогда еще были далеки от окончатель­

60 Berend. Central and Eastern Europe, 1944-1993. P. 287.

61 Gjeluci N. Albania: A History of Isolation / / T. Rakowska-Harmstone, P. Dut-
kiewicz (eds.). New Europe: The Impact of the First Decade. Vol. 2. Warsaw: Collegium
Civitas Press, 2006. P. 13-47, at p. 26-27.
62 Crampton. Eastern Europe in the Twentieth Century. P. 404.

751
ного разрешения, но признаком ее расставания с коммунистическим
правлением стали первые конкурентные выборы, состоявшиеся в
марте 1991 г. Однако они прошли слишком рано для вновь образо­
вавшихся партий, и Социалистическая партия Албании, ставшая на­
следницей коммунистической, набрала на выборах более 67% голо­
сов против 30%, которые получила ДПА. Год спустя, когда выборы
проходили в более справедливых условиях, их результаты оказались
прямо противоположными. ДПА набрала почти 63% голосов в то вре­
мя как социалистическая партия - всего около 25%63.

Югославия
В отличие от Албании элементы политического плюрализма в
течение нескольких лет уже присутствовали в Югославии. Более
того, уже несколько десятилетий Югославия была самой открытой
для мира и гораздо менее централизованной страной среди всех ком­
мунистических государств. Однако ее отход от слегка размытого, но
коммунистического режима оказался самым катастрофическим. Рас­
пад федеративного государства сопровождался гражданскими война­
ми и этническими чистками. Описание бедствий, с которыми было
связано посткоммунистическое становление большинства стран,
возникших на развалинах Югославии, выходит за рамки настоящей
работы, в которой я рассматриваю исключительно падение комму­
нистических режимов. Поэтому отмечу только тот факт, что если за
бархатной революцией в Чехословакии последовал столь же бархат­
ный развод Чешской республики со Словакией, то в Югославии за ее
извилистым и нервным переходом к некоммунистическому режиму
произошла целая серия кровавых разводов.
Вместе с тем в конце 1980-х гг. Югославия в определенном смыс­
ле представлялась более подготовленной к послекоммунистическому
существованию по сравнению с другими странами, в которых имело
место более жестко централизованное правление. Истинно федера­
тивное устройство страны в сочетании с «социалистической рыноч­
ной экономикой» отбирало у центра значительную долю властных
полномочий. Даже при наличии в Югославии всего одной легальной
политической партии, с 1952 г. называвшейся Союз коммунистов
Югославии, в 1970-1980-х гг. порой создавалось впечатление, что в
стране существовала многопартийная система, включавшая по одной
республиканской коммунистической партии плюс федеральную пар­

63 Gjeluci. Albania: A History of Isolation. P. 27-28.

752
тийную организацию64. Республиканские партии, связанные преиму­
щественно с территориями проживания основных этнических групп,
стремились отстаивать интересы собственных республик. Но пре­
имущества политического разнообразия более чем перевешивались
недостатками, связанными с крайним экономическим неравенством
республик. Оно постоянно вело к латентному напряжению между
ними, которое, пока был жив Тито, удавалось удерживать под контро­
лем посредством перераспределения ресурсов между ними. Самые
богатые Словения и Хорватия были недовольны тем, что уровень их
жизни снижался из-за необходимости помогать таким беднейшим ре­
спубликам, как Македония или Черногория, не говоря уже о Косово,
имевшем автономный статус в составе Сербии. Ни в одной европей­
ской стране не было столь гигантских различий в уровне жизни меж­
ду регионами, как в Югославии, что в сочетании с межэтническим
напряжением стало бомбой замедленного действия, подложенной
под реформированную коммунистическую систему и единство стра­
ны. В Словении уровень дохода на душу населения был в 6 раз выше,
чем в Косово, и в 3 раза ближе к аналогичному показателю уровня
жизни в Германии или Франции по сравнению с косовским65.
К концу 1980-х гг. республики Югославии не связывали друг с
другом ни единая идеология, поскольку марксизм-ленинизм давно
утратил всякую привлекательность для югославов, ни единая ком­
мунистическая партия. Более того, после смерти Тито в стране не
осталось харизматичного лидера, способного сдерживать соперниче­
ство между республиками и улаживать межэтнические конфликты.
Наиболее очевидным и самым опасным альтернативным источником
идеологической легитимации стал национализм. Этот путь избрал
сербский коммунистический лидер Слободан Милошевич. Осознав,
что вероятность сохранения Югославии в виде федерации, создан­
ной Тито, крайне мала, Милошевич обратил свои взоры на создание
(или воссоздание) так называемой Великой Сербии. Он стал лиде­
ром сербских коммунистов в 1987 г. и с тех пор неизменно старался
разыгрывать националистическую карту. Он также поощрял культ
собственной личности. Так, например, известиям о присуждении ему
провинциальными сербскими городами звания почетного граждани­
на официальными СМИ придавалось большее информационное зна­

64 Сюда можно также добавить партийные организации двух автономных обла­

стей, Косово и Воеводины, хотя их статус был ниже республиканских.
65 Berend. Central and Eastern Europe, 1944-1993. P. 293.
чение, чем сообщениям о падении Берлинской стены66. Милошевич
поддержал массовые митинги сербов в Косово и попытался запугать
косоваров - албанское большинство населения края. Повсеместно в
Югославии проводимую им политику рассматривали как стремление
создать Великую Сербию, и это заставило наиболее экономическую
развитую республику - Словению - первой решиться на отделение.
Первым шагом в этом направлении стал выход реформистски на­
строенных словенских коммунистов из федерального Союза ком­
мунистов в начале 1990 г.67 Для югославской партии не только стал
пустым звуком принцип демократического централизма, но и сама
партия начала распадаться, что послужило предвестником распада
федерального государства.
Расставание с коммунизмом происходило неравномерно по стране,
хотя в основном завершилось в течение 1990 г. Но только в Словении
это привело к почти немедленному введению демократии. Почти по­
всеместно возникшие после падения коммунизма режимы поначалу
представляли собой в лучшем случае некие гибриды. Сам Милошевич
победил на конкурентных выборах, прошедших в конце 1989 г., за­
воевав почти 80% голосов при очень высокой явке избирателей68. Он
использовал все преимущества, которые ему давал контроль за пар­
тийными и правительственными ресурсами, но широкую поддержку
в Сербии того времени принесла ему националистическая риторика
в сочетании с поверхностной приверженностью к социалистическим
идеалам. Уже сам факт проведения выборов на конкурентной основе
с действительно тайным голосованием стал реальным отступлением
от коммунистических правил. Вскоре после победы на выборах ком­
мунисты переименовали свою партию в Социалистическую партию
Сербии. Более очевидных успехов некоммунистические партии до­
бились на истинно конкурентных выборах в Словении и Хорватии в
апреле и мае 1990 г. В Хорватии выборы привели к власти бывшего
коммуниста Франьо Туджмена, просидевшего несколько лет в тюрь­
ме за националистический уклон, у которого было значительно боль­
ше общих черт с Милошевичем, чем можно было себе представить.
Во время его президентства сербы в части Хорватии, известной под
названием Краины, подверглись этническим чисткам в ходе граждан­
ской войны, во время которой Милошевич оказался не единствен­

66 Okey R. The Demise of Communist East Europe: 1989 in Context. L.: Hodder
Arnold, 2004. P. 144.
67 Glenny M. The Rebirth of History: Eastern Europe in the Age of Democracy. L:
Penguin, 1990. P. 121-123.
68 Holmes L. Post-Communism. Cambridge: Polity, 1997. P. 96.

754
ным национальным лидером, попустительствовавшим жестокостям.
В смысле авторитарного стиля руководства и склонности к само-
возвеличиванию они с Туджманом мало отличались друг от друга69.
К 1990 г. Хорватия уже не была коммунистической страной, но толь­
ко после смерти Туджмана в 1999 г. она смогла полностью завершить
переход к демократии. К концу 1991 г. во всех 6 югославских респу­
бликах - Сербии, Словении, Хорватии, Боснии, Македонии и Черно­
гории прошли выборы на конкурентной основе. В декабре 1991 г. вся
Югославия уже перестала быть коммунистической. Не стало и самой
Югославии. Президент федерации, пост которого после смерти Тито
по очереди занимали представители всех республик, подписал акт,
подтверждавший, что государства, которым он формально руково­
дил, больше не существует70.
События 1989 г. показали, что международное коммунистическое
движение уступило место международному движению декоммуниза-
ции. Если первое движение было жестко организованным, то послед­
нее таковым не являлось, отчего его влияние на отказ от коммунизма
не стало менее значимым, Большую роль в этом сыграла осведом­
ленность граждан о различиях между Востоком и Западом в поли­
тических и экономических условиях существования. Но эти знания
имелись и ранее. Новым в 1989 г. оказался пример демократических
преобразований в Советском Союзе и советская терпимость в отно­
шении еще более быстрой демократизации стран-участниц Варшав­
ского договора. Когда консервативные автократические режимы,
существовавшие в Испании, Португалии и других странах, начали
демократизироваться в 1970-е гг., этот процесс мало повлиял на Вос­
точную Европу. Демократия представлялась тогда слишком отдален­
ной перспективой для стран, находившихся под властью коммунистов
и гегемонией Советского Союза. Каждая из рассмотренных в данной
главе восьми европейских коммунистических стран, не считая Со­
ветского Союза, обладала собственными, отличными от остальных
историей и культурой, но наиболее важные составляющие их систем
были общими. Стоило всего одной или двум из этих стран продемон­
стрировать остальным, что коммунистические правители не являют­
ся непобедимыми, как это стало точкой отсчета для остальных. Гео­
графическая близость, сила примера и приверженность советского
руководства идее «свободы выбора» далее сделали свое дело.

69 Okey. The Demise of Communist East Europe. P. 151.

70 Holmes. Post-Communism. P. 98.
 27. РАСПАД СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА

«Национальная проблема» существовала в Советском Союзе за­

долго до 1980-х гг., и руководители, правившие страной до Горбачева,
относились к ней очень серьезно. Национализм представлял собой
иной, отличный от официального марксизма-ленинизма, взгляд на
мир и в отдаленной перспективе таил в себе потенциальную угрозу
стабильности многонационального советского государства. Частично
именно с учетом подобных угроз руководство коммунистической пар­
тии выделяло громадные ресурсы на продвижение идеи наднациональ­
ной советской идентичности. Более того, оно поощряло службы безо­
пасности к безжалостному подавлению любых открытых проявлений
национализма. До тех пор пока советская партийно-государственная
система оставалась переформированной, национализм представлял
проблемы, хотя и контролируемые.
Массовый террор 1940-х гг., когда целые народы, включая чечен­
цев и крымских татар, наряду с десятками тысяч жителей прибалтий­
ских республик, были выселены с родных земель, показал, насколько
далеко готов был зайти Сталин [в решении национального вопроса].
После того для поддержания советских порядков оказывалось до­
статочно выборочных репрессий за проявление националистических
чувств. Из 15 наций, территории компактного проживания которых
получили статус союзных республик, самыми недовольными оказа­
лись эстонцы, латыши и литовцы. Но после расстрелов, массовых
арестов и депортаций жителей этих трех прибалтийских стран в
1940-х гг. в дальнейшем даже там уже не требовался столь высокий
уровень экстремизма в репрессиях для поддержания внешне покорно­
го поведения населения. Как отметил один эстонский парламентарий
посткоммунистической эпохи, большинство жителей тогда не счита­
ли, «что лучший способ проломить стену - это биться с разбега об нее
головой»1. Эстонцы предпочитали обходные пути, публикуя у себя

1 Lieven A. The Baltic Revolution: Estonia, Latvia, Lithuania and the Path to
Independence. 2nd ed. New Haven: Yale University Press, 1994. P. 82, 106.

756
произведения, которые не могли быть в брежневские времена пропу­
щены цензурой в России. Этому способствовало то обстоятельство,
что русские цензоры не знали эстонского языка, а эстонские проявля­
ли большую толерантность по сравнению со своими русскими колле­
гами. Именно в прибалтийских республиках открытое диссидентство
развилось в больших масштабах, чем где-либо еще в СССР, и охваты­
вало больший процент населения. Во времена правления Брежнева
одно литовское подпольное издание приобрело самое большое число
читателей во всем самиздате. Это издание называлось «Хроники ли­
товской католической церкви», в котором вместе печатались дисси­
денты религиозного и националистического толка.
Но даже в Прибалтике до начала перестройки националисты на­
ходились в глухой обороне, стараясь по возможности сохранять на­
циональную культуру своих народов и не помышляя о государствен­
ной самостоятельности. Только к 1989 г. либерализация и частичная
демократизация советской системы вдохнули реальное содержание
в мечты о независимости. В 1991 г. остановить стремление к неза­
висимости было уже невозможно без возврата к прежнему уровню
принуждения, к которому Горбачев был не готов прибегнуть. Уже к
1988 г. перестройка привела к общему подъему уровня политических
и экономических ожиданий по всему Советскому Союзу. А когда
прибалтийцы получили в течение 1989 г. возможность наблюдать по
телевидению за тем, как страны Восточной Европы одна за другой и
мирным путем обретали независимость, это оказывало на них громад­
ное воздействие, усиливая надежды тех, кто стремился к достижению
максимально возможной в тех условиях национальной автономии, и
заставляя их ставить перед собой все более радикальные цели.
Если западное влияние наиболее сильно подействовало на эстон­
цев, латышей и литовцев, то его испытывали на себе также грузины,
армяне и значительная, хотя в процентном выражении и меньшая,
часть населения Украины и Молдовы. Менее других были заинтересо­
ваны в независимости республики Средней Азии. Во всех националь­
ных движениях за большую автономию или полную независимость
важную роль играли национальные элиты, включая часть полити­
ческих элит. В республиках Средней Азии, таких, как Казахстан или
Узбекистан, представители местных элит были в большинстве своем
людьми нерелигиозными и обязанными своим высоким положением
исключительно советской власти. Партийно-государственному ру­
ководству этих республик было несложно понять, что единственно
возможной идеологией, которая заменит марксизм-ленинизм после
обретения ими независимости, станет ислам. Среднеазиатские пар­
тийные боссы весьма мрачно относились к подобной перспективе.
757
Как оказалось впоследствии, большинство первых секретарей респу­
бликанских компартий сумели плавно стать правителями среднеази­
атских постсоветских государств, но тогда они еще не подозревали
о такой возможности. Коммунистическая власть подготовила почву
для авторитарных режимов, возникших в Средней Азии после рас­
пада СССР, в которых правители на словах расписывались в предан­
ности исламу, но на деле безжалостно преследовали радикальных
исламистов.
Хотя советская власть десятилетиями прилагала немалые усилия,
чтобы не дать национализму вырваться из-под контроля, она сама не­
предумышленно способствовала росту национального самосознания.
Полностью неграмотные или малограмотные крестьяне, чьи интере­
сы ограничивались собственной семьями, соседями или деревнями,
в которых они проживали, в первые годы существования Советского
Союза имели весьма ограниченные представления о собственной на­
циональной идентичности. Ситуация стала меняться под одновре­
менным влиянием изменившейся структуры общества, в котором
все большее число крестьян перемещались в города и становились
городскими рабочими, и развития системы образования, приведшего
к почти полной ликвидации безграмотности. Особое значение имело
создание национальной интеллигенции, ибо именно интеллектуалы
становились носителями националистической идеологии. В Средней
Азии, где национализм был развит слабее всего, вновь созданная ин­
теллигенция принялась создавать национальную историю и пропа­
гандировать различные мифы, становившиеся культурной основой
для подъема национализма.
Более того, одним из способов, которыми советское государство
старалось успокаивать националистические проявления, было пре­
вращение национальных территорий в единицы административного
деления страны. 15 наций, имевших республиканский статус, облада­
ли большими по сравнению с остальными властными ресурсами, но
существовала также целая иерархия национально-территориальных
образований, включавшая так называемые автономные республики,
среди которых были Татарстан и Башкортостан, входившие в РСФСР,
автономные области и округа. Ни одно из этих образований в реаль­
ности не было автономным, но все они предоставляли определенные
привилегии так называемой титульной нации. В союзных республиках
предполагались особенно значительные льготы для представителен
титульных наций. Политическое признание и структурная поддержка
также способствовали подъему национального самосознания многих
людей, имевших ранее довольно смутное представление о своей наци­
ональной принадлежности. Это особенно справедливо в отношении
758
среднеазиатских республик и Белоруссии (Беларуси), а также в опре­
деленной степени Украины2. Вместе с тем в составе Советского Союза
имелись народы с более древней национальной историей. Наиболее
характерными примерами в этом отношении были Грузия и Армения3.
В советский период республиканское национально-территориальное
деление, вероятно, менее всего, по сравнению с остальными республи­
ками, способствовало укреплению русского национализма на терри­
тории РСФСР. С одной стороны, в России имелось меньшее число
республиканских органов власти, чем в других союзных республиках.
Но с другой стороны, русские занимали такое доминирующее поло­
жение в союзных структурах, что они были склонны рассматривать
весь СССР как Великую Россию. Для них, в конце концов, Советский
Союз был прямым наследником Российской империи4.
Хотя союзные республики были подчинены центральной власти
Москвы, их статус вызывал зависть других наций, не входивших в
число тех 15, что удостоились столь высокого институционального
признания. Кроме того, право принятия некоторых решений было
спущено на республиканский уровень. Не менее важным являлось
также то, что республиканские институты обеспечивали престиж­
ными рабочими местами представителей титульных наций. Вместе
с тем центральные партийные органы в догорбачевскую эру внима­
тельно следили за тем, чтобы подобные уступки национальным чув­
ствам не приводили к плавному сползанию республик в направлении
большей национальной самостоятельности. В период после смерти
Сталина обычным правилом было назначение первым секретарем
республиканского ЦК партии представителя коренной нации данной
республики. Но для того чтобы предупредить любые его национали­
стические поползновения, вторым секретарем, приглядывавшим за
ним (они были всегда мужчинами), назначали русского или украин­
ца. Помимо республиканского ЦК партии, в каждой союзной респу­
блике имелся собственный Совет министров, Верховный Совет, свое
отделение Академии наук, поддерживалось обучение на националь­
ных языках в школах и университетах. Поскольку государственным

2 См.: Krawchenko В. Social Change and National Consciousness in Twentieth Century

Ukraine. L.: Macmillan, 1985.
3 King C. The Ghost of Freedom: A History of the Caucasus. NY: Oxford University
Press, 2008. P. 178-179.
4 Данная проблема Российского государства в историческом контексте рассмотре­
на в работах: Tolz V. Inventing the Nation: Russia. L.: Hodder, 2001; Hosking G. Russia:
People and Empire 1552-1917. L.: HarperCollins, 1997; Hosking. Rulers and Victims: The
Russians in the Soviet Union. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2006.

759
языком в СССР был русский, то в большинстве республик насажда­
лось двуязычие.
Политические институты, включая республиканские, имели ре­
шающее значение для поддержания советской системы и сохранения
советского государства. Вместе с тем до тех пор пока главным власт­
ным институтом оставалась централизованная и жестко дисциплини­
рованная Коммунистическая партия, республиканским Советам ми­
нистров были доверены самые ограниченные властные полномочия,
а республиканские Верховные Советы, штамповавшие спускаемые
им решения, не обладали практически никакой властью. Реальная
власть в республиках была сосредоточена в руках первых секретарей
республиканских ЦК партии, которые в свою очередь полностью за­
висели от поддержки со стороны союзного партийного руководства в
Москве. Однако в 1989-1990 гг. в центре происходила постепенная
передача власти от партийных органов государственным. С разной
скоростью, но аналогичное перераспределение властных полномочий
происходило и на республиканском уровне. Выборы на конкурентной
основе в новый законодательный орган - Съезд народных депутатов,
состоявшиеся в 1989 г., позволили гражданам союзных республик
направить в Москву депутатов, которые, как предполагалось, будут
способны лучше отстаивать их национальные интересы. Два важных
институциональных новшества, введенных в 1990 г., - учреждение
поста президента СССР и проведение конкурентных выборов в ре­
спубликанские парламенты - были составными частями процесса
демократизации страны, но имели и огромные непредвиденные по­
следствия в виде усиления центробежных тенденций внутри Совет­
ского Союза.
Первым из указанных нововведений стало избрание в марте того
года Горбачева Президентом СССР. Он был избран на этот пост Съез­
дом народных депутатов СССР. Но если бы Горбачев пошел на риск
прямых всеобщих выборов президента, то это могло бы значитель­
но повысить его шансы в сохранении от распада, по крайней мере,
большей части Советского Союза. Независимо от того, кто бы ни был
избран на этот пост, его легитимность опиралась бы на волю всего на­
рода страны, высказанную на прямых выборах5. Вероятнее всего, что

5 В других своих работах я отмечал причины, по которым Горбачев не пошел на

прямые выборы на вновь учрежденный в 1990 г. пост президента, а также приводил
обоснования, почему я считаю этот его шаг стратегически ошибочным. См.: Brown А.
The Gorbachev Factor. Oxford: Oxford University Press, 1996. P. 198-205; Brown. Seven
Years that Changed the World: Perestroika in Perspective. Oxford: Oxford University
Press, 2007. P. 209-210. Сам Горбачев через несколько лет после того, как Советский
Союз прекратил свое существование, пришел к выводу, что ему следовало бы тогда

760
на этих выборах победил бы Горбачев, популярность которого хотя и
начала падать, но по результатам наиболее надежных опросов остава­
лась в марте 1990 г. более высокой, чем у быстро шедшего в гору Бо­
риса Ельцина6. Но идея выборов президента была вскоре подхвачена
союзными республиками. Борис Ельцин в России и первый секретарь
ЦК компартии Казахстана Нурсултан Назарбаев оба ссылались на
создание поста союзного президента в качестве обоснования учреж­
дения аналогичных должностей в своих республиках7. Сомнительно,
что им бы это удалось, если бы отсутствовал такой прецедент на со­
юзном уровне, и это стало важнейшей инновацией в той части мира,
которую занимал Советский Союз. Таким образом, Ельцин и другие
будущие республиканские президенты косвенным образом позаим­
ствовали идею президентства у советников Горбачева, среди которых
наиболее последовательным сторонником французской модели пре­
зидентской республики был Георгий Шахназаров8. Именно создание
постов президентов республик в то время, когда Советский Союз еще
существовал, позволило ряду первых секретарей республиканских
компартий относительно легко удержать власть после его крушения.
Они лишились исчезнувших тогда партийных должностей, но сохра­
нили за собой посты президентов.
Вторым важным институциональным изменением, еще сильнее
подорвавшим целостность советского государства, стали парламент­

пойти на риск и объявить всеобщие выборы советского президента. Этот риск состоял
не только в опасности проиграть выборы, но и в том, что это могло приблизить дату
переворота, организованного против него сторонниками жесткого курса из числа кон­
сервативно настроенных коммунистов. Ретроспективная точка зрения Горбачева по
этому вопросу изложена им в книге: Горбачев М.С. Понять перестройку... Почему это
важно сейчас. М.: Альпина, 2006. С. 374.
6 Рейтинги Бориса Ельцина и Михаила Горбачева по 10-бальной шкале. М.:
ВЦИОМ, 1993.
7 Kramer М. The Collapse of East European Communism and the Repercussions
within the Soviet Union (Part 2) / / Journal of Cold War Studies. Vol. 6. № 4. 2004.
P. 3-64, at p. 59.
8 Системы власти, введенные в бывших советских республиках, ставших неком­
мунистическими государствами, нельзя считать чисто президентскими. Многие по­
литологи ввели для них специальный термин «полупрезидентская система» (semi-
presidentialism). В этих системах, подобно той, что существовала во времена Пятой ре­
спублики во Франции, были и остаются две ветви исполнительной власти - президент
и премьер-министр, распределение властных полномочий между которыми может
варьироваться в широких пределах от одной полупрезидентской республики к другой.
В частности, в России и в еще большей степени в бывших среднеазиатских республи­
ках Советского Союза установились системы, в которых превалирует очень сильная
президентская власть. По этому поводу см.: Elgie R. A Fresh Look at Semipresidentialism:
Variations on a Theme / / Journal of Democracy. Vol. 16. № 3. July 2005. P. 98-112,
esp. p.104.

761
ские выборы, прошедшие в республиках в разное время на протяже­
нии 1990 г. Когда граждане прибалтийских республик пришли к из­
бирательным урнам в феврале-марте того года, головокружительный
успех на выборах сопутствовал кандидатам, выступавшим за незави­
симость своих стран. В авангарде этого движения оказалась Литва, где
на выборах в новый парламент националистическое движение «Саю-
дис» завоевало 106 из 114 депутатских мест9. Оно приступило к фор­
мированию правительства, действительно вскоре провозгласившего
независимость Литвы, которая, правда, в то время не была признана
ни союзным руководством, ни большинством стран остального мира.
В Грузии парламентские выборы, состоявшиеся в октябре 1990 г.,
привели к власти националистов во главе с бывшим диссидентом
Звиадом Гамсахурдия, который провел предвыборную кампанию
под лозунгами борьбы за независимость, но оказавшись у власти, на­
чал с притеснений национальных меньшинств, особенно в Абхазии
и Южной Осетии. Приход к власти антикоммуниста, антироссийски
настроенного Гамсахурдия привел к быстрому ограничению демо­
кратических прав негрузинского населения республики, которые те
получили благодаря переменам в Москве.

Россия - краеугольный камень Союза

Важнейшее значение для будущего Союза имели события, проис­
ходившие в России. На прямых выборах в июне 1991 г. Борис Ельцин
получил больше голосов, чем остальные 5 кандидатов вместе взятые,
в результате чего отпала необходимость второго тура президентских
выборов. В качестве президента России он невероятно усилил свои
позиции в борьбе с Горбачевым, поскольку последний не был избран
всем народом. По мере нарастания проблем в Советском Союзе без
всяких признаков улучшения состояния экономики популярность
Ельцина как авторитетной фигуры, порвавшей с руководством Ком­
мунистической партии, неуклонно росла. Внутри той группы, кото­
рую в 1990-1991 гг. было принято называть демократической оппо­
зицией, Ельцин как бывший партийный начальник стоял особняком.
Но как это ни парадоксально, его прошлое привлекало к нему многих
избирателей. Вокруг него сложилась аура человека, умевшего поль­
зоваться властью и представлявшего собой не только отважного ее
критика, но и сильного лидера.

9 Kramer. The Collapse of East European Communism and the Repercussions within
the Soviet Union (Part 2). P. 58.

762
 В 1990 г. была учреждена широкая по составу общественная ор­
ганизация, именовавшая себя «Демократическая Россия»10. Основ­
ные цели, которые ставила перед собой эта организация, включали
вызовы всевластию Коммунистической партии, установление парла­
ментского надзора за деятельностью КГБ, создание так называемой
регулируемой рыночной экономики, хотя позднее идеологи свобод­
ного рынка в рядах «Демократической России» упрекали Горбаче­
ва за то, что тот оговаривал свою поддержку рыночной экономики
добавлением определения «регулируемая», и, что было самым глав­
ным в тогдашних условиях, достижение суверенитета Российской
республики11. Создание этого движения было частично инспириро­
вано Андреем Сахаровым, скончавшимся в декабре 1989 г. Однако
Сахаров был сторонником радикального реформирования Советско­
го Союза как единого целого и никогда не помышлял об отделении
России от общего развития Союза. Вместе с тем немногие из тех, кто
вел разговоры о российском суверенитете, с самого начала сознавали,
что его достижение предполагает распад советского государства и не­
избежно ведет к нему12.
Действительно, Российская Федерация представляла собой крае­
угольный камень Советского Союза. Русские составляли примерно
половину населения СССР, причем несколько миллионов русских
проживали на территориях других республик, а РСФ СР по площади
занимала три четверти территории Союза. СССР, безусловно, смог
бы сохраниться, даже потеряв Прибалтику или некоторые другие ре­
спублики, но Советский Союз представлял собой государство, при­
шедшее на смену дореволюционной Российской империи, и сама
идея Союза без России казалась слишком абсурдной, чтобы хотя бы
на мгновение о ней задумываться. По существу, Советский Союз был
увеличенной по размерам Россией, а поскольку некоторые его части,
такие как, например, Крым, подаренный в свое время Хрущевым
Украине, чему в то время никто не придавал особого значения, исто­
рически представляли русские земли, то любой российский лидер
был бы последним, кто был заинтересован в его разрушении. Тем не
менее «Демократическая Россия» оказывала организационную под­

10 Hosking. Rulers and Victims. P. 377; Colton T. J. Yeltsin: A Life. NY: Basic Books,
2008. P. 178; Kramer. The Collapse of East European Communism and the Repercussions
within the Soviet Union (Part 2). P. 12; Fish M. S. Democracy from Scratch: Opposition
and Regime in the New Russian Revolution. Princeton: Princeton University Press, 1995.
P. 109.
11 Hosking. Rulers and Victims. P. 377.
12 Ibid. P. 378.

763
держку Ельцину, а он сам стал наиболее влиятельным сторонником
поначалу неопределенной идеи «суверенитета России», а впослед­
ствии и полной ее независимости.
По мере обретения Ельциным большей власти в России он все
активнее разыгрывал российскую карту в борьбе против союзной
власти в целом и против Горбачева в особенности. Хотя летом 1991 г.
он на словах всячески поддерживал сохранение Советского Союза,
его действия сыграли решающую роль в разрушении советского го­
сударства. Еще в мае 1990 г. Ельцин провозгласил верховенство рос­
сийского законодательства на территории России по отношению к
союзному13. Он сам и его амбициозное окружение считали, что это
дает им в руки оружие для борьбы с Горбачевым, но на самом деле
ими был сделан значительный шаг к распаду СССР. Если Горбачев
был главным инициатором и защитником либерализации и демокра­
тизации советского государства, то Ельцин стал политиком, внесшим
самый значительный по сравнению с кем-либо еще вклад в его де­
зинтеграцию. Опросы, проводимые в постсоветской России, неиз­
менно показывают, что большинство россиян сожалеют о распаде
Советского Союза, но не о расставании с коммунизмом и возлагают
ответственность за него одновременно и на Горбачева, и на Ельци­
на. Действительно, если бы не состоялась либерализация Советского
Союза, то власти, как и в прошлом, безжалостно бы подавили любые
националистические проявления. А не будь демократизации, депу­
таты, выступавшие за независимость, не заполонили бы коридоры
власти. В этом смысле Горбачев создал условия, способствовавшие
распаду Советского Союза. До начала перестройки всякий литовец
или грузин, развязавший кампанию за независимость своей страны,
был бы немедленно арестован, а Ельцин не только не мог помышлять
об отделении России от Советского Союза, но и не был бы в состоя­
нии сделать ни единого шага в этом направлении, даже если бы того
пожелал.
На выборах 1990 г. в новый российский парламент за год до того,
как он стал Президентом России, Ельцин одержал победу со столь же
подавляющим преимуществом, как и на выборах во всесоюзный за­
конодательный орган в 1989 г. На этот раз баллотируясь не в Москве,
а в своем родном Свердловске, он получил 84% голосов избирателей.
После этого он в конце марта был избран Председателем Верховного
Совета России. С того времени, даже еще до своего избрания Пре­
зидентом России, Ельцин превратился в главного ее представителя,

13 Aron L. Yeltsin: A Revolutionary Life. L.: HarperCollins, 2000. P. 377.

764
ставившего интересы России выше общесоюзных интересов. Еще
со времен выборной кампании 1989 г., если не ранее, люди ощутили
небывалую прежде свободу публично выражать свое недовольство.
В 1990 г. в этом недовольстве появилась отчетливо выраженная ан­
тикоммунистическая составляющая, которой не было раньше. Боль­
шинство советских граждан за пределами прибалтийских республик
ранее просто считали само собой разумеющимся право Коммунисти­
ческой партии на власть. Так было на протяжении всей их жизни.
Их стремление к переменам касалось изменения стиля правления,
смены лидеров или проводимой ими политики, но не замены пра­
вящей партии. И даже Ельцин поначалу не предлагал им создания
альтернативной партии. Он уловил новые веяния нараставшей кри­
тики КПСС как властного института, когда театрально закончил
свое выступление на XXVIII ее съезде 12 июля 1990 г. заявлением о
выходе из партии14. Однако ни тогда, ни позднее он так и не вступил
ни в одну другую партию, и всем политическим партиям в России
было суждено оставаться достаточно слабыми организациями даже в
посткоммунистический период. Поддержка Ельциным движений за
независимость в других республиках была созвучна взглядам многих
российских либералов, но основную массу избирателей в России зна­
чительно больше привлекала в Ельцине борьба с партийными при­
вилегиями и критика недостатков в экономике.
Для консервативно настроенных коммунистов, а они составляли
большинство в партийных аппаратах всех уровней и среди членов
партии, служивших в КГБ, Вооруженных силах и министерствах,
подъем Ельцина и движения «Демократическая Россия» только до­
бавил тревог к тем крайним опасениям, которые они испытывали по
отношению к преобразованиям политической системы страны, про­
водившимся под руководством Горбачева. Многие из них даже лучше
самого Горбачева сознавали, насколько сохранение советского госу­
дарства, состоящего из 15 республик, зависит от средств контроля и
принуждения, бывших неотъемлемыми составными частями комму­
нистической системы. Они, конечно, могли замедлить некоторые из­
менения, которые желал провести Горбачев15, но были не в состоянии
изменить политическое направление, в котором он двигался как во
внутренней, так и внешней политике. Так, консервативные оппонен­

14 Colton. Yeltsin. Р. 184.

15 Горбачев вспоминал позднее: «Наличие сильного консервативного течения в
Политбюро вообще в верхних эшелонах партии вело к тому, что нередко мы запаз­
дывали с принятием неотложных решений». Горбачев М.С. Понять перестройку...
С. 374.

765
ты Горбачева настаивали на создании Российской коммунистиче­
ской партии, подчеркивая тот факт, что Россия была единственной
союзной республикой, не имевшей собственной республиканской
партийной организации. Горбачев долго, сколько мог, противился ее
созданию, ясно сознавая, что она станет консервативным противове­
сом реформаторам в высших эшелонах союзной компартии, где они,
хотя и находились в меньшинстве, но обладали неоспоримым пре­
восходством, имея на своей стороне Генерального секретаря. Избра­
ние Ельцина в мае 1990 г. Председателем Верховного Совета России
стало для консерваторов последней каплей, переполнившей их чашу
терпения. В июне была созвана учредительная конференция Россий­
ской коммунистической партии, впоследствии объявленная ее пер­
вым съездом, на которой эта партия была создана, а секретарь одного
из обкомов КПСС, ретроград Иван Полозков, был избран ее Первым
секретарем.
Начиная с лета 1990 г. Горбачев оказался под огнем постоянной
критики с двух разных флангов, на одном из которых находились
консерваторы, а на другом - националисты, выступавшие за незави­
симость своих республик, и радикальные демократы. Недовольство
им самим и всеми союзными властями ширилось в связи с ухудшив­
шимся состоянием экономики, когда все больше нарастал дефицит
товаров первой необходимости и росли цены, хотя и не столь драма­
тическими темпами, как они выросли (и не могли не вырасти) позд­
нее после отмены фиксированных государственных цен в начале
1992 г. первым распоряжением Егора Гайдара, назначенного Ельци­
ным исполняющим обязанности премьер-министра. Сторонник Гор­
бачева в Политбюро и экономист по предыдущей профессии Вадим
Медведев позднее отметил, что «1988 год был последним более или
менее успешным в экономическом плане годом»16. В 1989-1990 гг.
список дефицитных товаров простирался от мыла, лезвий для бритья
и школьных учебников до телевизоров, холодильников и стиральных
машин17. Гибридная советская экономика, уже не бывшая исправно
функционирующей командной, но еще не ставшая рыночной, явно
нуждалась в неотложных действиях. В этой связи на короткий пе­
риод летом 1990 г. установилось сотрудничество между командами
Горбачева ц Ельцина. Экономисты, примерно поровну распределив­
шиеся на приверженцев Горбачева и Ельцина, но равным образом
убежденные в необходимости продвижения Советского Союза от

16 Цитируется по книге: Gaidar Y. Collapse of an Empire: Lessons for Modern Russia.

Washington DC: Brookings Institution, 2007. P. 141.
17 Ibid.

766
командной экономики в сторону рыночной, объединились для выра­
ботки программы перехода. Горбачевскую часть команды возглавлял
Станислав Шаталин, давний сторонник внедрения рыночных ме­
ханизмов в советскую экономику и один из первых членов КПСС,
открыто объявивших себя социал-демократами. В нее входил также
Николай Петраков, который с начала 1990 г. стал первым профессио­
нальным экономистом в окружении Горбачева. В течение того года
он убеждал Горбачева, что Николай Рыжков на посту Председате­
ля Совета министров скорее создает проблемы, нежели их решает.
Ельцинскую группу возглавлял экономист Григорий Явлинский,
который позднее, став лидером политической партии «Яблоко», по­
стоянно критиковал Ельцина и экономическую политику, проводив­
шуюся в постсоветской России. В его группу входил также будущий
и.о. премьер-министра России Егор Гайдар.
Группа в целом сумела достичь высокого уровня взаимопони­
мания. Интенсивно проработав несколько недель на подмосковной
правительственной даче, она подготовила в августе 239-страничный
документ, озаглавленный как «Переход к рынку», сопроводив его
комплектом проектов законов, которые, по мнению экономистов, по­
требуются для обеспечения переходного процесса. Основной доку­
мент открывало заявление о том, что подготовившая его группа была
собрана по совместной инициативе Горбачева и Ельцина, и что она
своим существованием обязана их «общей поддержке». В документе
открыто утверждалось, что советское общество в результате многолет­
него «господства тоталитарной социально-политической системы»
находилось в «состоянии глубокого кризиса»18. В нем отсутствовали
даже слабые следы уважения к традиционной советской идеологии
и ни разу не упоминался социализм. Предлагалось быстрое созда­
ние рыночных институтов, проведение масштабной приватизации
и передача весьма существенных властных полномочий республи­
кам. Авторы устанавливали сроки совершения прорыва в 500 дней,
и предложенная ими программа впоследствии получила название
«Программа 500 дней», «План Шаталина-Явлинского» или просто
«План Шаталина» по фамилии руководителя группы экономистов,
ее разработавшей. Горбачев несколько раз перечитал представлен­
ный документ, задал авторам ряд уточняющих вопросов и поначалу
отнесся к их предложениям с большим энтузиазмом. Ельцин же, по
утверждению даже самого симпатизирующего ему биографа, вряд ли

18 Переход к рынку. Концепция и программа. Москва: Архангельское издатель­

ство, 1990. С. 3.

767
прочитал больше одной страницы документа, но безоговорочно его
одобрил, полагаясь, как он часто это делал, на свой политический ин­
стинкт19.
Последовавший затем отказ Горбачева от поддержки совместной
программы положил конец всем перспективам его сотрудничества с
Ельциным, которому в любом случае, несомненно, не суждено было дол­
го существовать. В этой связи также обострились противоречия между
союзным и российским парламентами. Главным камнем преткновения
для Горбачева стало его убежденность, что делегирование республикам
столь значительных властных полномочий приведет к распаду Совет­
ского Союза. Было бы ошибкой утверждать, что Горбачев желал любой
ценой избежать подобного исхода, поскольку он не был готов заплатить
за это систематическим принуждением и массовым кровопролитием,
с помощью которых только и можно было подавить сепаратистские
движения. Любую болезнь проще предупредить, чем вылечить, и ранее
обычных уровней контроля при советской системе было вполне доста­
точно, чтобы не допустить подъема подобных устремлений. Ныне же
для этого потребовались бы намного более жестокие методы, а Горбачев
не был готов ими воспользоваться. Но он был определенно настроен на
сохранение Союза всеми другими доступными средствами.
«Программа 500 дней» приобрела важное политическое значение
и привела к еще большей поляризации мнений. Ее экономическое
содержание оказалось переоцененным. Главным скептиком в отно­
шении документа, подготовленного его коллегами-экономистами,
выступал директор Института экономики Академии Наук Леонид
Абалкин, бывший в то время советником Рыжкова. Как он утверждал,
если команда Шаталина-Явлинского действительно сможет вывести
страну из глубокого экономического кризиса всего за 500 дней, то он
готов поставить им памятник и регулярно возлагать к нему цветы20.
Один из членов команды разработчиков программы Евгений Ясин
несколько лет спустя отметил, что «программа имела шумный пу­
бличный успех, но потом была тихо похоронена на пыльных книжных
полках». Он утверждал также, что подобные документы всегда были
«прежде всего и главным образом политическими инструментами, а
только затем служили нуждам экономических реформ, это безуслов­
но справедливо и в отношении “500 дней”»21. Ясин также добавляет:

19 Colton. Yeltsin. P.219-220.

20 Brown. The Gorbachev Factor. P. 152.
21 Yasin Y. The Parade of Market Transformation Programs / / M. Ellman, V. Kon-
torovich (eds.). The Destruction of the Soviet Economic System: An Insiders’ History.
Armonk: M.E. Sharpe, 1998. P. 228-237, at p. 235.

768
«Горбачев находился под интенсивным давлением, которому не мог
противостоять. Ельцин не выглядел особенно расстроенным концом
его союза с Горбачевым, который породил столь высокие ожидания.
Он четко разглядел, какие новые политические возможности откры­
вает перед ним ответственность Горбачева за провал их совместной
программы»22.

Очаги напряженности
Если позиция России играла основную роль в окончательном
решении вопроса о сохранении или распаде Советского Союза, то
отдельные очаги напряженности на его территории существовали
задолго до 1990-1991 гг. Одними из первых беспорядки, частично
связанные с национальным недовольством, произошли в декабре
1986 г. в Казахстане. Тогда Горбачев сместил с должности первого се­
кретаря ЦК Компартии республики, многолетнего соратника Бреж­
нева Динмухамеда Кунаева, который частично из чувства обиды, но
скорее чтобы воспрепятствовать назначению своего молодого сопер­
ника Нурсултана Назарбаева, порекомендовал вместо себя неказаха.
Поскольку это также отвечало желанию части горбачевского руко­
водства разорвать сложившуюся в Казахстане сеть коррупционных
связей, то на место Кунаева был избран русский Геннадий Колбин,
работавший до этого вторым секретарем ЦК Компартии Грузии.
Представители казахской элиты, почувствовавшие для себя угрозу в
этом назначении, сумели воспользоваться недовольством казахской
молодежи, возмущенной приходом неказаха к руководству респу­
бликой. Демонстрация против назначения Колбина была жестоко
разогнана привычными для режима силовыми методами, при этом
несколько сотен демонстрантов были ранены и по крайней мере двое
убиты. Однако Колбин продержался на своем посту всего два с поло­
виной года, после чего был в июне 1989 г. заменен Назарбаевым.
Протесты с националистической окраской наблюдались в разных
местах практически во все годы перестройки, но достигли макси­
мальной интенсивности в 1990-1991 гг. В 1987 г. многочисленную
демонстрацию на Красной площади устроили крымские татары, в
свое время выселенные с родной земли Сталиным. В этом случае
милиция действовала с невиданной в прошлом сдержанностью, а
для рассмотрения претензий демонстрантов была учреждена специ­
альная комиссия из 9 человек под председательством Громыко, в то

22 Ibid. Р. 237.

769
время еще остававшегося Председателем Президиума Верховного
Совета СССР. Более трудноразрешимой оказалась проблема спор­
ных земель Нагорного Карабаха, входившего в состав Азербайджа­
на, но населенного преимущественно армянами. В самом Карабахе и
в столице Армении Ереване раздавались настойчивые требования о
передаче этой территории под юрисдикцию Армении. В данном слу­
чае конфликт возник не между республиками и центром, как в При­
балтике, а между двумя соседними республиками. Горбачев, всегда
склонный к поискам консенсуса в подобных спорных ситуациях,
убедился в невозможности подобного урегулирования данной про­
блемы. При этом и азербайджанцы, и армяне долгое время обвиня­
ли союзные власти, что те выступают на стороне их противников.
Азербайджанцы, в частности, ворчали по поводу того, что в горба­
чевском окружении много людей армянской национальности, ука­
зывая в частности на Шахназарова и экономиста Аганбегяна, хотя
последний был только временным консультантом, к которому после
1987 г. обращались довольно редко. В 1988 г. многие армяне, бывшие
давними жителями Азербайджана, были убиты азербайджанцами, а
в ответ многие представители азербайджанского меньшинства в На­
горном Карабахе были убиты армянами. По предложению Горбачева
Егор Лигачев отправился в столицу Азербайджана Баку, а Александр
Яковлев поехал в Ереван, чтобы совместными усилиями попытать­
ся потушить разгоравшийся костер межнационального конфликта.
В результате азербайджанцы остались уверенными, что Лигачев на­
ходится на их стороне, в то время как армяне сочли, что Яковлев под­
держивает их. То была одна из проблем, тлевших многие десятиле­
тия, но дореформенная советская система просто загоняла ее внутрь.
Когда же перестройка сдвинула крышку с бурлящего котла, то все его
содержимое вырвалось наружу.
После того как параллельные миссии Лигачева и Яковлева в эти
республики потерпели неудачу в разрешении конфликта между
ними, Горбачев пошел на более решительные меры, передав Нагор­
ный Карабах под управление специального представителя центра,
присланного из Москвы. В качестве такого представителя был избран
Аркадий Вольский, бывший помощник Андропова, возглавлявший в
то время один из экономических отделов ЦК партии. Прибыв в На­
горный Карабах в июле 1988 г., Вольский пробыл там полтора года в
качестве главы Комитета особого управления. Он немало сделал для
ослабления недовольства армянского населения, которое впервые
получило возможность смотреть передачи армянского телевидения и
приобретать книги на армянском языке. Открылся театр, ставивший
армянские пьесы, было разрешено преподавание армянской истории
770
в школах, ранее запрещенное азербайджанской администрацией. Од­
нако стоило Вольскому вернуться в Москву в ноябре 1989 г., как тер­
ритория Нагорного Карабаха была возвращена под управление Азер­
байджана и с той поры оставалась источником крайне напряженных
отношений между азербайджанцами и армянами, периодически вы­
ливавшихся в кровопролитные вооруженные столкновения.
Самое жестокое из них произошло в январе 1990 г., когда во вре­
мя погромов в Баку погибло по крайней мере 60 армян. Эти погромы
стали причиной массового исхода армян из азербайджанской столи­
цы, где они составляли значительное по численности меньшинство
населения. В частности, помощник Горбачева Шахназаров проис­
ходил из местной армянской общины, родившись в Баку в 1924 г.
На этот раз эмиссаром Центра в Азербайджан был направлен один
из советников Горбачева Евгений Примаков, ставший впоследствии
российским министром иностранных дел и короткое время бывший
премьер-министром России. Примаков настоял на принятии жестких
мер против Национального фронта Азербайджана - националистиче­
ской организации, виновной в убийствах армян. Репрессивные меры,
предпринятые советскими войсками, оказались столь жестокими,
что только по официальным данным число убитых в Баку составило
83 человека. Некоторые азербайджанские источники сообщали о не­
скольких сотнях погибших. Из всех случаев жестокого подавления
выступлений националистов только в Баку применение силы про­
изошло по прямому указанию Горбачева. Он был убежден, что ввод
войск в Баку был необходим для предупреждения еще более жестоко­
го преследования армян, но отрицал реальные масштабы тогдашнего
кровопролития23. К сожалению, нет никаких оснований утверждать,
что убитые советскими войсками люди были именно теми, кто уби­
вал армян, а неразборчивый силовой ответ лишь подогрел настрое­
ния в пользу независимости Азербайджана.
Особенно возмутительным стало применение силы против мир­
ных грузинских демонстрантов в апреле 1989 г. Протестующие,
преимущественно молодые люди, одновременно выступали за неза­
висимость Грузии от Советского Союза и против отделения от нее
Абхазии. Они заняли центральную площадь грузинской столицы
Тбилиси и находились на ней в течение нескольких дней, до тех пор
пока в ночь с 8 на 9 апреля не были атакованы советскими войсками,
в результате чего были жестоко убиты 19 демонстрантов, в основном
молодых женщин, и получили ранения еще несколько сотен чело­

23 Горбачев. Понять перестройку... С. 209-210.

век24. Предпринятые карательные меры были не только отвратитель­
ны с моральной точки зрения, но и совершенно контрпродуктивны
для центральной власти. Они стали громадным стимулом для разви­
тия движения за полную независимость Грузии от СССР. Когда на­
чались демонстрации в Тбилиси, Горбачев, Шеварднадзе и Яковлев
находились в длительной зарубежной поездке на Кубу с остановкой
на обратном пути в Великобритании. Возвратившись в Москву, они
в аэропорту встретились с группой членов Политбюро во главе с Ли­
гачевым. Председатель КГБ Виктор Чебриков информировал их о
продолжающихся протестных выступлениях в Тбилиси. В ответ Гор­
бачев сказал, что эту проблему следует решить политическими сред­
ствами, не прибегая к насилию, и предложил Шеварднадзе как быв­
шему первому секретарю Грузинской компартии и единственному
грузину в составе Политбюро вылететь в Тбилиси вместе с еще одним
членом Политбюро Георгием Разумовским, для того чтобы обеспе­
чить мирное разрешение конфликта. Однако Шеварднадзе перегово­
рил по телефону со своим наследником на посту первого секретаря
ЦК Компартии Грузии, и тот убедил его, что нет необходимости в
срочном приезде. Убийства в Тбилиси произошли в ту же ночь25. Вид­
ный депутат нового российского парламента из числа демократов
Анатолий Собчак возглавил специальную комиссию по расследова­
нию событий в Тбилиси. Вспоминая впоследствии об этой трагедии,
Собчак писал: «Если бы Шеварднадзе 7 апреля был в Москве, а не
в Лондоне и если бы он в ночь на 8-е вылетел в Грузию, как пред­
лагал Горбачев, побоища у Дома правительства, видимо, удалось бы
избежать»26.
Пока Горбачев с Шеварднадзе и Яковлевым еще находился в Лон­
доне, замещавший его в Политбюро Лигачев санкционировал отправ­
ку в столицу Грузии армейских частей и подразделений внутренних
войск. Решение о применении силы для разгона демонстрантов было
принято местными военачальниками по согласованию с министром
обороны Дмитрием Язовым. Горбачев и Шеварднадзе были шокиро­
ваны произошедшим, и теперь Шеварднадзе прилетел в Тбилиси, но
было уже поздно. Непоправимый ущерб, прежде всего перспективам

24 The Tbilisi Massacre, April 1989: Documents / / Cold W ar International History

Project Bulletin. № 12/13. 2001. P. 31-48.
25 Shevardnadze E. The Future Belongs to Freedom. L.: Sinclair-Stevenson, 1991.
P. 192-195; Brown. The Gorbachev Factor. P. 264-267; The Collapse of East European
Communism and the Repercussions within the Soviet Union (Part 2). P. 27-32.
26 Собчак A.A. Хождение во власть: Рассказ о рождении парламента. М.: Новости,
1991. Р. 97.

772
сохранения Грузии в составе Советского Союза, был уже нанесен.
Горбачев на заседании Политбюро 13 апреля подчеркнул необходи­
мость «учиться работать в условиях демократии» и сказал, что совет­
ские чиновники до сих пор этого не поняли. «Политический метод, -
добавил он, - наши кадры рассматривают как проявление слабости.
Сила - вот это вещь!»27
Его правоту в начале 1991 г. подтвердили события в Прибалтике.
Зимой 1990-1991 гг. Горбачев, отвергнутый интеллектуалами демо­
кратических партий после разрыва вынужденного короткого сотруд­
ничества с Ельциным во время существования группы экономистов,
разрабатывавших программу «500 дней», сместился, как он полагал,
к центру советского политического спектра. Период с октября 1990
по март 1991 г. был единственным во времена перестройки, когда он
пребывал на центристских позициях. До того он всегда был в аван­
гарде реформ и в апреле 1991 г. попытался снова перехватить иници­
ативу. Но той зимой, будучи ослаблен на одном фланге, он стал более
зависим от противоположного и предпринял тактическое отступле­
ние, в результате которого стал более уязвим для давления на него
консервативным большинством партийного руководства. Возможно,
это временное отступление и спасло той зимой Горбачева от сверже­
ния сторонниками жесткого курса, но в стратегическом плане оно
было его ошибкой.
В то время западные СМИ уделяли много внимания критике Гор­
бачева со стороны радикальных российских демократов, порвавших
с ним и принявшихся поддерживать Ельцина. При этом они были
меньше осведомлены о том давлении, которое испытывал Горбачев
с другого фланга. Занимая одновременно несколько постов - Пре­
зидента СССР, Генерального секретаря ЦК КПСС и главнокоман­
дующего Вооруженными силами, Горбачев, тем временем, почти
полностью переключился с руководства партией на исполнение обя­
занностей главы государства. Но главная его проблема заключалась
в том, что должность президента страны не имела достойной инсти­
туциональной поддержки, в то время как партийные органы про­
низывали все уровни советского общества. Теперь Горбачев прово­
дил заседания Политбюро всего раз в месяц, а не еженедельно, как
было принято в советской практике. Критика, которой он подвергся
на заседании Политбюро 16 ноября 1990 г., показала, что он уже не
может полагаться на привычное почтение к фигуре Генерального

27 Политбюро 13 апреля 1989 года. Записи Черняева. Архив Горбачев-Фонда.

773
секретаря28. Политбюро было единодушно в требовании распустить
учрежденный Горбачевым совещательный орган - Президентский
Совет, в котором оно усматривало своего соперника. На самом деле
этот Совет не имел полномочий что-то кому-либо приказывать, но
к их великой досаде, этого права теперь лишились и члены Полит­
бюро. Горбачев отверг большинство их требований, но согласился
распустить в целом неэффективный Президентский Совет. Член По­
литбюро, осуществлявший тогда надзор за партийными органами и
ставший год спустя участником заговора по свержению Горбачева,
Олег Шенин утверждал, что ключевой вопрос стоял тогда так: «мы
- правящая партия или нет?»29 Для Шенина положительный ответ
на этот вопрос не вызывал сомнений. Иван Полозков, первый секре­
тарь Российской коммунистической партии, прямо заявил Горбаче­
ву: «Ваша вина в том, что Вы и сейчас не опираетесь на партию»30.
Горбачев согласился с этим утверждением, но, не собираясь давать
обещание вернуться к партийному руководству страной, сказал, что
проблема заключается в том, что он еще не создал президентских
структур, способных заменить партию в тех областях, которые она
занимала прежде31.
Некоторые члены Политбюро призывали ввести в стране чрезвы­
чайное положение. Не сумев убедить в этом Горбачева в ноябре 1990 г.,
они прибегли к иным мерам. Действия, предпринятые в Прибалтике
в январе 1991 г., имели своей целью подтолкнуть его к такому реше­
нию. В результате 16 демонстрантов были убиты спецназом КГБ в
Литве 13 января, а неделю спустя еще 4 были убиты в Латвии. КГБ,
военные и консервативное большинство в верхних эшелонах партий­
ного руководства полагали, что эти карательные акции станут лишь
началом более общих репрессий, которые остановят развитие сепа­
ратистских настроений и помогут восстановить руководящую роль
партии в стране. Они бы только приветствовали жесткий ответ на
репрессии со стороны граждан прибалтийских республик, поскольку
это облегчило бы им задачу подавления их требований о предостав­
лении независимости посредством введения военного положения32.
На деле же литовцы, латыши и эстонцы решительно придерживались
мирных средств борьбы за национальную независимость, что позво­

28 Заседание Политбюро ЦК КПСС от 16 ноября 1990 года. HIA. Fond 89. 1.003.
Opis 42. File 30.
29 Ibid. P. 11.
30 Ibid. P. 25.
31 Ibid.
32 Kramer. The Collapse of East European Communism and the Repercussions within
the Soviet Union (Part 2). P. 46-48.
лило Горбачеву в каждом случае уже на другой день останавливать
применение государственного насилия.
Противовесом приверженцам жесткого курса выступало либераль­
ное общественное мнение в России и других советских республиках.
Ельцин занимал непреклонную и смелую позицию, выступая против
применения силы в Прибалтике, хотя он сам несколько лет спустя
санкционировал массированные бомбардировки чеченской столицы
Грозного, после которых город выглядел, как Дрезден или Сталин­
град в конце Второй мировой войны. Соединенные Штаты и другие
западные страны, никогда не признававшие включение балтийских
государств в состав Советского Союза, ясно выразили свое негатив­
ное отношение к использованию силы против мирных демонстраций
в Литве и Латвии33. Но решающее значение, тем не менее, имело не­
приятие кровопролития Горбачевым и его политическая убежден­
ность в том, что жестокие репрессии делают еще менее выполнимым
решение задачи сохранения Союза. Нежелание Горбачева проливать
кровь подчеркнул Александр Яковлев, который в последней своей
книге, написанной незадолго до смерти, нарисовал его очень деталь­
ный, но достаточно критический портрет34. Похожую характеристику
дает Горбачеву один из наиболее влиятельных из современных твер­
долобых русских националистов Александр Дугин, который написал,
что Горбачев был обязан быть готовым «убивать», и продолжил свои
упреки ему следующими словами: «Мораль простого человека отли­
чается от морали правителя... Горбачев не имел исторического права
распускать Варшавский договор... Ельцина за развал СССР (если не
раньше) Горбачев обязан был бы уничтожить»35. Хотя Дугин выра­
зил свою точку зрения наиболее агрессивно, Горбачева в современ­
ной России чаще всего критикуют именно за то, что он оказался не
способен применить силу для предупреждения распада Советского
Союза.

Круговорот влияний
Количество усилий, требуемых для навязывания коммунистиче­
ской или иной формы империалистического правления, не остается

33 См., напр.: Bush G., Scowcroft В. A World Transformed. NY: Knopf, 1998. P. 496-
497; Matlock J. F., Jr. Autopsy on an Empire: The American Ambassador’s Account of the
Collapse of the Soviet Union. NY: Random House, 1995. P. 454-460.
34 Яковлев А. Сумерки. M.: Материк, 2003. C. 520.
35 Дугин А. Перестройка по-евразийски: упущенный шанс / / Перестройка двад­
цать лет спустя / под ред. В.И. Толстых. М.: Русский путь, 2005. С. 88-97, на с. 96.

775
постоянным. Как уже отмечалось, оно меняется в зависимости от
того, растут ли ожидания населения или остаются на низком уров­
не. Даже руководителям, желающим использовать все имеющиеся в
их руках средства физического принуждения, может оказаться зна­
чительно сложнее это сделать, когда они сталкиваются с одновре­
менным стремлением не одного, а многих народов к независимости.
В доперестроечные времена мне доводилось слышать в Восточной
Европе, как люди сетовали, что отдельные страны бросали вызовы
советской гегемонии поодиночке, будь то Венгрия 1956 г., Чехосло­
вакия 1968 или Польша 1980-1981 гг. Однако координация усилий
в те времена была невозможна. Даже если бы горстка диссидентов,
находившихся, когда они не сидели в тюрьмах, под пристальным над­
зором секретных служб, попыталась встретиться и договориться о со­
вместных действиях, у нее все равно было мало шансов на то, чтобы
мобилизовать на борьбу граждан своих стран в целом. В доперестро­
ечное время они не располагали доступом к средствам связи, что по­
зволил бы им скоординировать одновременное выступление против
правителей своих стран, навязанных Советским Союзом.
Между тем все происходившее в Советском Союзе оказывало глу­
бокое влияние на страны Восточной Европы. Когда советское руко­
водство во главе с Горбачевым приступило к демократизации страны
наряду с объявленными в 1988 г. и реально проведенными в первой
половине 1989 г. выборами на конкурентной основе в новые законо­
дательные органы, это вселило новые надежды в поляков и венгров и
способствовало распространению оптимистических настроений в от­
ношении возможных перемен по всему континенту. Когда в течение
года одна страна за другой становились независимыми и некоммуни­
стическими, поток взаимного влияния европейских стран совершил
полный круг и вернулся в Советский Союз. То, что происходило в
странах Восточной и Центральной Европы, особенно в Польше, где
летом 1989 г. прошли выборы, принесшие победу «Солидарности»,
оказало сильнейшее воздействие прежде всего на прибалтийские рес­
публики СССР. Хотя большинство эстонцев, латышей и литовцев
всегда стремились к полной независимости, даже самый большой
оптимист среди них еще в 1985 г. не мог даже вообразить, что все три
прибалтийские страны уже в конце 1991 г. перестанут быть частями
Советского Союза и больше не будут коммунистическими.
Для стран Балтии особое значение имело то обстоятельство,
что их скандинавские соседи давно наслаждались благами свобо­
ды и демократии в сочетании с высоким уровнем жизни. Впрочем,
знание судьбы тех соседей не представлялось особенной новостью.
Действительной новостью стало осознание того, что начиная с
776
1989 г. советские войска, дислоцированные в странах Восточной и
Центральной Европы, не станут препятствовать обретению ими не­
зависимости. Это вселяло определенные надежды, что подобная же
сдержанность будет проявлена ими и в случае Эстонии, Латвии и
Литвы. Отмеченный «круговорот взаимного влияния», вначале на­
правленный из Советского Союза в Восточную Европу, а затем в об­
ратном направлении, имел принципиально важное значение. Если бы
в Европе вооруженная сила была применена для подавления анти­
коммунистического и освободительного движения, то народы даже
самых своенравных советских республик были бы уверены, что она
еще скорее и решительнее может быть использована против них. Но
поскольку в Европе советские войска оставались в своих казармах, то
народы Советского Союза приходили к совсем иным выводам на этот
счет. Два полковника КГБ сообщали своему начальству в Москве из
Вильнюса в мае 1990 г., что «сепаратистские элементы взяли верх»,
и что люди говорят: «Если советское правительство ничего не может
сделать, чтобы предотвратить падение своих социалистических союз­
ников [в Восточной Европе], то почему мы должны бояться?»36.
Развитие событий в Восточной Европе также повлияло на ради­
кализацию настроений на Украине, второй после России по числен­
ности населения республике Советского Союза (по площади терри­
тории второе место принадлежало Казахстану). Еще ранее стимулом
к более критическому отношению к властям стала авария на Черно­
быльской АЭС в 1986 г. Однако только в сентябре 1989 г. на Украине
под влиянием драматических изменений в Восточной Европе и пре­
жде всего у ближайшего ее западного соседа Польши сформирова­
лось Народное движение в поддержку перестройки, или «Рух», что
по-украински означает «движение», которое впоследствии, вместо
поддержки перестройки, переросло в движение за создание независи­
мого государства на Украине. Польское влияние на «Рух» было самым
непосредственным. На учредительной конференции этого движения
присутствовала делегация польской «Солидарности», несколькими
месяцами ранее победившей на выборах. С восторгом было встрече­
но выступление на конференции самого известного члена польской
делегации Адама Михника, который завершил свою речь здравицей
в честь «истинно свободной и демократической Украины». До того
он назвал перестройку «ключом к демократизации всего региона»,
но предостерег от опасности возрождения великорусского шови­

36 Kramer. The Collapse of East European Communism and the Repercussions within
the Soviet Union (Part 2). P. 20.

777
низма37. К тому времени большинство украинских выступающих вы­
сказались за независимость, но при этом старались сгладить острые
углы в своих речах рассуждениями о «независимости в составе со­
ветской федерации». К осени 1990 г., когда в рядах «Руха» насчиты­
валось уже несколько сот тысяч человек, его цели стали однозначно
склоняться в сторону создания совершенно независимого украинско­
го государства. Польское влияние на это движение было значитель­
ным, хотя «Рух» так и не сумел достичь уровня народной поддержки,
сопоставимого с массовой поддержкой, завоеванной «Солидарно­
стью» в Польше38.
Происходившее в Восточной Европе в 1989-1990 гг. имело и дру­
гие последствия, разрушив убеждения многих в советской полити­
ческой элите, причем как русских, так и представителей других на­
циональностей. В своем громадном большинстве они пребывали в
полной уверенности, что так называемый «социализм» представляет
собой одну из двух величайших в мире политических и экономиче­
ских систем, в непоколебимости которой они были убеждены. К се­
редине 1980-х гг. мало кто из них продолжал верить в возможность
распространения социализма на страны Западной Европы, но они все
были абсолютно не готовы к его исчезновению в Восточной Европе.
Для многих из них естественной реакцией на происходящее стало
озлобление против Горбачева и затеянной им перестройки, а некото­
рые совершили полный переворот в своих взглядах, став привержен­
цами еще более радикальных альтернатив, предлагаемых в России
Ельциным. Но для большинства все это обернулось полной утратой
прежней веры в марксизм-ленинизм, которой они придерживались
скорее по бездумной привычке, чем в силу осознанной убежденности
в его правильности. Когда консервативные противники Горбачева и
приверженцы «твердого курса» наконец предприняли решительные
действия против него, в их риторике звучали слова о спасении Со­
ветского государства, а не наследия Маркса и Ленина.

Переворот и конец СССР

Предпринятое Горбачевым тактическое отступление зимой 1990—
1991 гг. не дало тех результатов, на которые он рассчитывал, и не
позволило ему «укрепить процесс революционных изменений эво­

37 Kramer. The Collapse of East European Communism and the Repercussions

within the Soviet Union (Part 1) //J o u rn a l of Cold W ar Studies. Vol. 5. № 4. 2003.
P. 178-256, at p. 218-219.
38 Ibid. P. 222.

778
люционными методами». Он потерял бывших друзей из числа ради­
кальных реформаторов и лишь усилил враждебное отношение к себе
со стороны консервативно настроенных коммунистов и сторонников
«жесткого курса» в рядах военных и сотрудников КГБ. Все попыт­
ки последних провести значительные репрессивные акции против
антикоммунистических и сепаратистских движений в течение суток
разбивались о нежелание Горбачева мириться с подобными планами.
Как говорил впоследствии Горбачев своему другу Зденеку Млынар-
жу, «противники перестройки стремились повязать меня кровью,
подчинить меня гангстерским законам круговой поруки, поставить в
ситуацию, из которой человеку некуда было бы податься»39. На са­
мом деле он видел выход, во-первых, в проведении референдума по
вопросу, желают ли люди жить в обновленном и реформированном
Союзе, а, во-вторых, в начале переговоров с руководителями всех ре­
спублик, желавших обсуждать вопросы перераспределения властных
полномочий. Его цель заключалась в достижении соглашения о буду­
щем федеративного устройства Советского Союза, которое должно
было быть официально закреплено в новом союзном договоре.
Между тем в течение зимы 1990-1991 гг. произошел ряд персо­
нальных перестановок в руководстве страны, укрепивших позиции
приверженцев жесткого курса. Шеварднадзе, возмущенный развити­
ем событий в стране и подвергавшийся суровой критике со стороны
военных кругов, в декабре 1990 г. ушел в отставку с поста министра
иностранных дел, но заменивший его карьерный дипломат Алек­
сандр Бессмертных по своим взглядам не сильно отличался от своего
предшественника. Но под давлением партийно-государственных ор­
ганов Горбачев также заменил определенно либерального министра
внутренних дел Вадима Бакатина Борисом Пуго, который в августе
1991 г. был одним из организаторов заговора против него. Он так­
же назначил бесцветного аппаратчика Геннадия Янаева на вновь
учрежденный пост вице-президента страны, что стало еще одним его
неудачным выбором. Горбачев полагал, что Янаев, которого он сам
знал недостаточно, будет послушным исполнителем его воли, но тот
меньше чем через год также присоединился к попытке переворота.
Александр Яковлев, хотя и сохранил свой кабине! в Кремле, был ото­
двинут от принятия важных решений. Он предпочел не оставаться
членом Политбюро, а консультативный Президентский Совет, чле­
ном которого он также являлся, был распущен в ноябре 1990 г.

39 Gorbachev М., Mlyn£f Z. Conversations with Gorbachev: On Perestroika, the Prague

Spring, and the Crossroads of Socialism. NY: Columbia University Press, 2002. P. 132.

779
 Зигзаги Горбачевской политики в 1990-1991 гг. становятся по­
нятными не только в контексте происходившей тогда поляризации
советского общества, но и в свете его страстного желания сохранить
Союз. Хотя к тому времени он уже вполне осознанно отрицал и в
значительной степени отменил доставшуюся ему в наследство со­
ветскую систему, но он меньше всего желал стать свидетелем исчез­
новения советского государства как такового. Понимая, что любые
попытки удержать республики силой были бы ошибочными и контр­
продуктивными, он начал с проведения в марте 1991 г. референдума,
на котором был поставлен вопрос: «Считаете ли Вы необходимым
сохранение Союза Советских Социалистических Республик как об­
новленной федерации равноправных суверенных республик, в кото­
рой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека
любой национальности?». 6 республик, а именно Эстония, Латвия,
Литва, Армения, Грузия и Молдова, отказались от участия в рефе­
рендуме. Согласившись на проведение голосования без их участия,
Горбачев тем самым негласно признал возможность будущего отде­
ления некоторых республик. Право республик на отделение фактиче­
ски было записано в советской Конституции и присутствовало в ней
еще со сталинских времен. Но до наступления эры перестройки лю­
бая попытка проверить на практике действие этой статьи Конститу­
ции закончилась бы для тех, кто ее предпринял, казнью или в лучшем
случае многими годами пребывания в ГУЛАГе. Процент ответивших
положительно на вопрос референдума ни в одной из республик, при­
нявшей в нем участие, включая Украину, не опускался ниже 70%.
В голосовании участвовало свыше 80% взрослого населения Совет­
ского Союза. Поэтому тогда еще казалось возможным сохранение
Союза, пусть меньшего по размерам и с наделением республик боль­
шими властными полномочиями.
Когда в апреле 1991 г. Горбачев запустил процесс выработки но­
вого, добровольного Союзного договора, известного как «новоога-
ревский процесс» (по названию загородной правительственной ре­
зиденции, в которой проходили переговоры), в нем приняли участие
все те же 9 республик, включая Россию и Украину. Эти переговоры
проходили без участия любых партийных органов, в том числе и По­
литбюро. Горбачевские зигзаги еще больше оттолкнули от него тех,
кто с растущей тревогой вглядывался в будущее Советского Союза,
причем больше всего их волновала передача республикам многих
властных полномочий, до того времени принадлежавших федераль­
ным органам. Этого требовали прежде всего Ельцин, а также укра­
инский лидер Леонид Кравчук, бывший партийный идеолог, кото­
780
рый с заметным опозданием, но не без успеха старался утвердиться
в качестве главного защитника украинских национальных интересов.
Победа с подавляющим преимуществом, одержанная Ельциным в
июне 1991 г. на всенародных выборах в России, невероятно усилила
его позиции на переговорах. Если бы проект Союзного договора был
подписан, то положение самого Горбачева больше бы напоминало по­
ложение Председателя Европейского Союза, нежели президента еди­
ного государства. В этом проекте сохранялось прежнее сокращенное
наименование государства, становившегося свободной федерацией
независимых государств, но оно должно было расшифровываться не
как Союз Советских Социалистических Республик, а как Союз Со­
ветских Суверенных Республик40.
Горбачев, уверенный в том, что в результате упорных переговоров
он добился взаимопонимания с лидерами республик и сумел отста­
вить в сторону своих критиков, требовавших проведения жесткого
курса, в начале августа 1991 г. отбыл на отдых в президентскую рези­
денцию Форос на побережье Крыма. Планировалось, что он вернет­
ся в Москву 20 августа к моменту подписания Союзного договора.
Хотя большинство важных черт советской системы сильно измени­
лось по сравнению с 1995 г., но одна из них осталась неизменной и за­
ключалось в том, что руководителю страны крайне опасно покидать
Москву в то время, когда высокопоставленные противники замыш­
ляют его свержение. Горбачев не подозревал, насколько враждебно
настроены люди, занимавшие высокие посты, многих из которых он
сам на них назначил, по отношению к тому обороту, который приняла
перестройка, в частности к демократизации и ее непредвиденным по­
следствиям.
18 августа резиденция Горбачева и примыкающие к ней построй­
ки были окружены, а он сам и члены его семьи оказались под домаш­
ним арестом. Тогда с Горбачевым там находились его жена Раиса,
дочь Ирина, его зять и двое малолетних внучек. Нескольким членам
его обслуживающего персонала также запретили покидать комплекс
зданий резиденции. Среди них был Черняев, помогавший Горбачеву
в подготовке статьи, которую тот был намерен опубликовать сразу
после подписания Союзного договора, и речи, которую он собирал­
ся произнести на церемонии подписания 20 августа. В этой статье,
защищавшей демократизацию, политический плюрализм и переход

40 Более полное описание всего этого процесса см. в главе: The National Question,
the Coup, and the Collapse of the Soviet Union / / Brown. The Gorbachev Factor.
P. 252-305.

781
к рыночной экономике, Горбачев писал: «Введение же чрезвычай­
ного положения, в котором видят выход из кризиса даже некоторые
сторонники перестройки, не говоря уже о тех, кто исповедует идео­
логию диктатуры, это - гибельный путь, путь к гражданской войне.
И откровенно говоря, за призывами к чрезвычайному положению не­
трудно подчас разглядеть поиск средства вернуться к политической
системе, существовавшей в доперестроечный период»41.
Время для попытки переворота было выбрано, исходя из необхо­
димости сорвать подписание Союзного договора. Люди, настроен­
ные на восстановление доперестроечного порядка, были убеждены
в том, что этот договор настолько ослабит власть Центра, что у них
оставался последний шанс, чтобы предупредить сползание к дезин­
теграции Союза. Позднее они обвиняли Горбачева в лучшем случае
в нерешительности, а то и в прямом предательстве. Однако их соб­
ственная нерешительность и общая некомпетентность привели к
тому, что затеянный ими путч провалился в течение всего трех дней.
Более того, своей недальновидностью они значительно приблизили
тот конечный исход - развал Советского Союза, которого они, по­
мимо всего прочего, желали избежать. В точном понимании слова
это был не совсем путч, ибо те, кто пытался захватить все рычаги
власти в стране и так уже занимали все, кроме одной, президентской,
руководящие должности в государстве. В состав заговорщиков про­
тив Горбачева входили вице-президент Геннадий Янаев, который с
трясущимися руками объявил на пресс-конференции о том, что он
теперь исполняет обязанности президента страны, премьер-министр
Валентин Павлов, сменивший на этом посту Рыжкова в начале того
года, председатель КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дми­
трий Язов, министр внутренних дел Борис Пуго, член Политбюро и
секретарь ЦК, отвечавший за партийные органы Олег Шенин и заме­
ститель председателя Совета обороны, в котором председательство­
вал Горбачев, Олег Бакланов. Принадлежность заговорщиков к пере­
численным органам указывает на то, что это была не просто группа
недовольных, а люди, представлявшие интересы наиболее мощных
властных институтов в стране. Вместе с тем они были не в состоянии
посредством убеждения и нормального политического процесса под­
чинить Горбачева своей воле. Теперь же они надеялись, что, поставив
того перед свершившимся фактом, сумеют убедить его «временно»,
как они бесчестно утверждали, передать власть самопровозглашен­

41 Gorbachev М. The August Putsch: The Truth and the Lessons. L.: HarperCol-
lins, 1991. Appendix C. The Crimea Article. P. 97-127, atp . 111.

782
ному Государственному комитету по чрезвычайному положению
(ГКЧП).
Среди посвященных в планы заговорщиков был также Анатолий
Лукьянов, сменивший Горбачева после избрания его президентом на
посту Председателя Верховного Совета СССР. Лукьянов и Горбачев
не были близкими друзьями, но знали друг друга еще с тех пор, ког­
да их пути пересеклись во время учебы на юридическом факультете
МГУ. Но еще большее предательство по отношению к нему совер­
шил, по мнению Горбачева, заведующий его секретариатом Валерий
Болдин, ставший его помощником десятью годами ранее. Горбачев
впервые услышал о заговоре, когда начальник его личной охраны до­
ложил о прибытии группы людей, желающих с ним встретиться. Гор­
бачев спросил, кто разрешил им проникнуть в охраняемую резиден­
цию, и охранник сообщил, что их сопровождает генерал Плеханов.
Юрий Плеханов был тогда начальником Девятого главного управле­
ния КГБ, отвечавшего за безопасность всего советского руководства.
Он, безусловно, тоже участвовал в заговоре.
В группу, которую Плеханов привел в кабинет Горбачева в Форо-
се в надежде убедить или заставить того передать власть ГКЧП, вхо­
дили Шенин, Бакланов, Болдин и генерал армии Валентин Варенни­
ков, твердолобый командующий сухопутными войсками, который в
январе руководил войсками в Вильнюсе, когда там произошли уже
упомянутые выше убийства. Именно он, единственный среди незва­
ных гостей Горбачева, сразу взял агрессивный тон и потребовал, что­
бы тот подал в отставку с поста президента. Впоследствии Горбачев
коротко заметил: «А в конце разговора я послал их туда, куда в подоб­
ных случаях посылают русские люди»42. Действительно, Варенников,
когда его допрашивал следователь после провала переворота и его
ареста, жаловался на то, что Горбачев «использовал непарламентские
выражения», обращаясь к нему и другим членам делегации43.

42 Горбачев М.С. Августовский путч: причины и следствия. М.: Новости, 1991.

С. 13.
43 Степанков В.Г., Лисин Е.К. Кремлевский заговор. М.: Огонек, 1992. С. 14. Авто­
ры в то время исполняли обязанности генерального прокурора и заместителя генераль­
ного прокурора России. Они цитируют записи допросов путчистов. Позднее те изме­
нили свои показания и стали утверждать, что Горбачев не был под домашним арестом
и мог покинуть Форос в любое время. Некоторые сторонники Ельцина с радостью под­
хватили эти измышления, а многие на Западе оказались достаточно наивными, чтобы
в них поверить. Более подробный анализ абсурдности этих заявлений содержится в
книгах: Chernyaev А. Му Six Years with Gorbachev. University Park: Pennsylvania State
University Press, 2000; Afterword to the US Edition. Ed. and trans. R. English, E. Tucker.
P. 401-423; Brown. Seven Years that Changed the World. P. 319-324.

783
 Бакланов сообщил Горбачеву об аресте Ельцина, но потом изме­
нил это заявление, сказав, что арест произойдет в скором времени.
Однако Лукьянов, обещавший придать государственному перевороту
законодательное прикрытие на заседании Верховного Совета СССР,
которое должно было состояться 26 августа, уговорил Крючкова от­
менить приказ об аресте Ельцина и занять выжидательную позицию,
чтобы посмотреть, как поведет себя российский президент44. Это был
еще один пример нерешительности заговорщиков, и, с их точки зре­
ния, фундаментальной ошибкой. Помимо Горбачева и всех оказав­
шихся под домашним арестом вместе с ним, остальная страна, вклю­
чая Ельцина, только проснувшись на следующее утро, узнала, что
власть в стране перешла под контроль ГКЧП. Крючков позвонил по
телефону Ельцину на дачу и, не сомневаясь в том, что его неприязнь к
Горбачеву сыграет свою роль, попытался склонить его к сотрудниче­
ству, но безуспешно. Ельцину позволили беспрепятственно добрать­
ся до Белого дома в Москве, где в то время размещался российский
парламент45.
Ельцин немедленно оказался в центре сопротивления перевороту.
Поскольку ни Верховный главнокомандующий вооруженными сила­
ми, ни избранный народом Президент России не давали своего со­
гласия на внезапную смену власти, произошел раскол в среде высших
армейских офицеров и, хотя в меньшей степени, среди сотрудников
КГБ. Ельциным руководил его политический инстинкт, когда он вы­
шел из Белого дома и взобрался на броню одного из танков, стоявших
около здания, являя собой олицетворение сопротивления путчистам.
Эта картинка разошлась по телевизионным каналам всего мира. Он
настаивал на «единстве Советского Союза и единстве России» и го­
ворил о том, что незаконная и аморальная акция самопровозглашен­
ного ГКЧП «возвращает нас в эпоху холодной войны и изоляции Со­
ветского Союза от мирового сообщества»46. Заговорщики не сумели
перерезать все каналы связи Белого дома с остальным миром, и те,
кто находился внутри здания, имели возможность давать интервью
иностранным журналистам, хотя советские СМИ находились под
жесткой цензурой. Ельцин мог говорить по телефону с лидерами за­
падных стран, включая президента Джорджа Х.У. Буша. Первым из
глав правительств, сумевший связаться с Ельциным, оказался бри­
танский премьер-министр Джон Мэйджор47.

44 Colton. Yeltsin. Р. 198.

45 Ibid. Р. 198-199.
46 Ibid. Р. 199-200.
47 Ibid. Р. 201.

784
 Кое-кто из западных лидеров допускал, что «новое правительство»
сумеет устоять. Они считали, что, не имея на своей стороне военных,
КГБ и МВД, люди, пытавшиеся трансформировать советскую поли­
тическую систему, потерпели поражение. Того же мнения придержи­
вались почти все советские послы и лидеры большинства советских
республик. На Украине Кравчук покорно согласился со сменой вла­
сти, когда ему нанес визит генерал Варенников, и после провала пут­
ча ему пришлось приложить еще больше усилий, чем прежде, чтобы
восстановить репутацию освободителя и демократа. Возможно, Ель­
цину повезло, что Варенникова послали сначала в Форос, а затем в
Киев, поскольку если бы тот находился в Москве, то вполне вероят­
но, мог бы без колебаний отдать приказ войскам применить оружие.
В течение тех нескольких дней, пока продолжалась попытка перево­
рота, сотни тысяч москвичей окружали Белый дом, обеспечивая ему
политическое прикрытие на случай любой попытки штурма. В любом
случае они не смогли бы защитить его, и если бы руководители путча
следовали первоначальной логике своих действий, то Ельцин и все,
кто находился вместе с ним в Белом доме, были бы арестованы.
Путч продолжался всего три дня. По иронии судьбы случилось
так, что путчисты, одна из главных претензий которых к Горбачеву
заключалась в его нежелании применять силу, чтобы призвать к по­
рядку самых оголтелых сепаратистов, сами потерпели поражение из-
за того, что не решились пустить в ход ту вооруженную силу, которая
была в их распоряжении. Трое молодых людей все же были убиты во
время краткосрочного путча в Москве, но это произошло случайно.
Танки покинули московские улицы 21 августа, и в тот же день деле­
гация российского парламента вместе с двумя союзниками Горбачева
Примаковым и Бакатиным вылетела в Форос на встречу с Горбаче­
вым. Заговорщики объявили на весь мир, что Горбачев по состоянию
здоровья не может продолжать исполнять свои обязанности. На са­
мом деле Горбачев обладал крепким здоровьем, но пережитые вол­
нения губительно повлияли на здоровье его жены Раисы. Когда она
услышала по радио, что руководители путча также летят в Форос на
встречу с Горбачевым, она испугалась, что они намереваются приве­
сти мужа в то состояние, о котором они ранее объявили. Она тогда
перенесла микроинсульт, а в последующие два года состояние ее здо­
ровья еще больше ухудшилось.
Поскольку сопротивление Горбачева путчистам осталось неизвест­
ным для всего остального мира, а Ельцин постоянно присутствовал в
теле- и радиоэфире, в том числе и в самом Советском Союзе, он ока­
зался главным победителем провалившегося переворота и поспешил
воспользоваться своим преимуществом. На заседании российского
785
парламента, на котором присутствовал Горбачев, Ельцин объявил о
запрете деятельности КПСС на территории Российской Федерации.
К концу месяца КПСС с согласия Горбачева была распущена. То, что
прекратила свое существование партия, основанная Лениным, стало
драматическим оборотом событий. Вместе с тем сам факт, что выс­
шие партийные чиновники были вынуждены попытаться силой за­
хватить государственную власть в стране, свидетельствовал о том,
что партия уже утратила свою «руководящую роль». Горбачев, поли­
тические позиции которого были ослаблены намного значительнее,
чем он сам предполагал сразу после возвращения в Москву, вскоре
начал испытывать все большее желание наладить сотрудничество с
Ельциным ради сохранения Союзного договора, но Ельцин уже утра­
тил интерес к тому, чтобы делиться властью с Горбачевым. Ухудше­
ние отношений между ними было частично обусловлено и особенно­
стями их личностей, о которых Шахназаров высказался следующим
образом: «Но великодушие не в характере Ельцина, а смирение не в
характере Горбачева»48. Вместе с тем полностью изменилась полити­
ческая обстановка в стране. Лидеры республик, наиболее сильно на­
строенных на обретение независимости, осознали, насколько близко
события подходили к восстановлению крайне авторитарного режима,
который ради возврата к доперестроечному порядку обязательно бы
действовал намного более жестокими методами по сравнению с вре­
менами правления Брежнева, и воспользовались представившейся
возможностью, чтобы объявить о выходе из Союза. На этот раз их
независимость была признана Москвой и на международном уровне.
Независимость трех Балтийских государств была объявлена 6 сентя­
бря, а независимость Армении - четырьмя днями позднее. Грузия и
Молдова настаивали, что уже давно являются независимыми госу­
дарствами.
Горбачев, смирившийся с сокращением размеров Союза, вернул в
правительство Бакатина в качестве председателя КГБ и Шеварднад­
зе, вновь назначенного в ноябре 1991 г. министром иностранных дел,
и посадив главных путчистов в тюрьму, попытался восстановить но-
воогаревский процесс. Однако он натолкнулся на максималистские
требования Ельцина и Кравчука, старавшегося компенсировать таким
образом свое малодушие во время попытки переворота. Казалось, что
Горбачев и те, кто его поддерживал в стремлении восстановить или
создать заново Союз по образу и подобию Европейского Союза, опре­

48 Шахназаров Г. Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника.

М.: Зевс, 1993. С. 176.

786
деленно продвинулись на этом пути, но ценой существенных усту­
пок. Предполагалось, что СССР должен будет теперь превратиться
в ССГ - Союз суверенных государств и стать скорее конфедерацией
вместо федерации, пусть даже и ослабленной, в которой входящим в
нее странам предоставлена полная самостоятельность. Главный удар
по возможности создания даже такого Союза был нанесен после того,
как Украина провела 1 декабря референдум о независимости. Если в
марте 1991 г. три четверти украинских избирателей проголосовали
за «обновленную федерацию», то теперь 90% из них высказались за
независимость.
Последний гвоздь в крышку гроба Советского Союза забили ли­
деры трех славянских республик Ельцин, Кравчук и их белорусский
коллега Станислав Шушкевич. На встрече в Белоруссии 8 декабря
они объявили о роспуске Советского Союза и о намерении создать на
его месте Содружество независимых государств (СНГ). Это образо­
вание действительно было создано, но ему не суждено было обрести
соответствующее институциональное подкрепление или серьезное
политическое значение. В течение нескольких месяцев после путча
Горбачев и Ельцин вместе заседали в Кремле, но, подобно двоевла­
стию 1917 г., такое «совместное проживание» не могло быть долго­
вечным. Для Ельцина исчезновение Союза означало, что никакого
Горбачева в Кремле быть не должно, и это его стремление избавиться
от Горбачева сыграло не последнюю роль в развале государства, в той
или иной форме существовавшего многие столетия.
Большинство западных стран было не в восторге от распада Совет­
ского Союза, если не считать того, что они приветствовали обретение
независимости странами Балтии. Существовали серьезные опасения,
что развал СССР повлечет за собой гражданские войны и утрату кон­
троля над ядерным оружием. Кроме того, Горбачев завоевал добро­
желательное отношение к себе своих западных коллег благодаря той
роли, которую он сыграл в окончании холодной войны, и его содей­
ствию получению независимости странами Восточной Европы. Для
него самого существовала громадная разница между избавлением
этих стран от опеки со стороны Советского Союза и дезинтеграцией
собственной страны. Как мы видели в предыдущих главах, Брежнев
в свое время опасался, что он лишится своего поста, если позволит
всего одной стране-участнице Варшавского договора - Чехослова­
кии - следовать своим, более демократическим курсом, даже не пре­
тендуя на выход из Организации Варшавского договора. Горбачев же,
по мнению его наиболее консервативных советских критиков, «поте­
рял» целую Восточную Европу. Поэтому не приходится удивляться
его сомнениям в возможности собственного политического выжива­
787
ния ценой потери отдельных частей советского государства. Однако
он в равной мере руководствовался как убеждениями и эмоциями, так
и рациональными соображениями. Для него путь вперед заключался
в добровольном объединении народов и в признании их стремления
к независимости. В этом отношении Европейский Союз все больше
казался ему подходящим примером для подражания. Эмоционально
же ему, подобно большинству русских и немалому числу украинцев,
было сложно примириться с разделением России и Украины. Среди
его предков были украинцы, а его жена была наполовину украинкой.
Но он был вынужден принять то, что стало тогда неизбежным. На
встрече глав советских республик, желавших войти в Содружество
независимых государств, состоявшейся в Алма-Ате 21 декабря 1991 г.,
и на которую Горбачева не пригласили, было объявлено, что Совет­
ский Союз должен прекратить свое существование до конца того
года. Во время прощального телевизионного выступления, трансли­
ровавшегося из Кремля 25 декабря 1991 г., Горбачев сказал, что он
всегда выступал за «суверенитет» республик, но не может поддер­
жать полное расчленение Советского Союза, поскольку это решение
не было ратифицировано конституционным путем или посредством
всенародного голосования, по крайней мере в России.
Фактически в то время (и только тогда) самые надежные опросы
общественного мнения указывали, что большинство россиян высту­
пали в пользу «независимости» России. На самом деле непонятно,
почему сохранение Союза, пусть и меньших размеров, по добро­
вольному согласию народов следует считать менее демократичным
решением, чем возникновение на его месте 15 отдельных государств.
И на самом деле по крайней мере половина из них очень скоро пре­
вратилась в гораздо менее демократические страны по сравнению с
последними годами существования Советского Союза. Придание аб­
солютного статуса праву наций на самоопределение представляется
неадекватным, поскольку внутри почти любого «национального» го­
сударства и в первую очередь в странах, образовавшихся после распа­
да Советского Союза, всегда найдутся национальные меньшинства,
которые могут потребовать такого права для себя. Тому имеется не­
мало примеров, таких как случаи с Абхазией и Южной Осетией в со­
ставе Грузии.
Высказав глубокое огорчение по поводу утраты Советского Сою­
за, Горбачев в своем прощальном выступлении сумел найти и пози­
тивные стороны в том, что происходило в стране в последние годы.
Он отметил «духовное и политическое освобождение общества»,
окончание холодной войны, устранение угрозы мировой войны. Он
добавил к тому следующее: «Мы открылись миру, отказались от вме­
788
шательства в чужие дела, от использования войск за пределами стра­
ны. И нам ответили доверием, солидарностью и уважением»49. Отказ
от применения силы в Восточной Европе и в пределах советских гра­
ниц также внес существенный вклад в распад советского государства.
Крушение СССР было также ускорено категорическим нежеланием
Ельцина с кем-либо делиться властью в рамках любого Союза. Так
или иначе, но Россия представляла собой сердцевину Советского Со­
юза, а русские доминировали в политической системе страны как в
доперестроечные времена, так и во время перестройки, хотя Сталин,
безусловно, был по национальности грузином. В качестве основного
преемника Советского Союза Российская Федерация унаследовала
место СССР в Совете безопасности ООН. Россия ныне занимает са­
мую малую за период с XVIII в. территорию, оставаясь при этом са­
мым обширным государством в мире.

49 Полный текст прощального обращения Горбачева см.: Горбачев М. Жизнь и ре­

формы. Т. 1. С. 5-8; его сокращенный перевод на английский язык см.: Memoirs. L.:
Transworld, 1996. Р. xxvi-xxix.
 28. ПОЧЕМУ КОММУНИЗМ ПРОДЕРЖАЛСЯ
ТАК ДОЛГО?

Главное, но не единственное объяснение, почему коммунизм

продержался так долго в большинстве европейских стран, заключа­
ется в политической воле и военном могуществе СССР. Советские
руководители вплоть до конца 1980-х гг. были твердо настроены на
сохранение созданных ими или при их помощи коммунистических
систем. Пример партийно-государственной системы, созданной в
СССР, имел громадное значение даже для Албании и Югославии,
где коммунизм не был насажден Советским Союзом. Все осталь­
ные европейские коммунистические страны не имели возможности
порвать с коммунистическим правлением до тех пор, пока они не
освободились от советского ига. Время от времени они получали
суровые уроки, не позволявшие им забывать об этом, будь то в Вос­
точной Германии в 1953 г., в Венгрии в 1956 г. или в Чехословакии
в 1968 г. Но все это не означало, что в коммунистических странах
Восточной Европы не было собственных внутренних источников
стабильности коммунистических систем. Хотя, безусловно, по­
литические методы и органы власти, державшие в повиновении
граждан самого Советского Союза, действовали и в Восточной Ев­
ропе, их одних для этого было недостаточно. Зависимость правя­
щих режимов этих стран от иностранного влияния была такова, что
они, безусловно, не смогли бы выживать без советской поддержки.
В этой связи возникает естественный вопрос, почему в таком слу­
чае коммунизм сумел выживать в самом Советском Союзе на про­
тяжении более 70 лет?
Главную роль в этом сыграла эффективность коммунистических
институтов как инструментов общественно-политического контро­
ля. Партийные организации присутствовали во всех мало-мальски
значимых предприятиях и учреждениях наряду с органами госбезо­
пасности, хотя незримое присутствие последних не так бросалось
в глаза. Партия представляла собой жестко дисциплинированную
организацию с отчетливо выраженной иерархической структурой, в
которой огромная власть была сосредоточена в аппарате Централь­
790
ного Комитета и в его руководстве, в руках лидера партии, Полит­
бюро и Секретариата. Отдел пропаганды ЦК надзирал за телеви­
дением, радио, газетами, журналами и книжными издательствами
и руководил пропагандистской деятельностью всех партийных и
государственных органов. Существовала многоуровневая система
цензуры, самым грубым проявлением которой являлось глушение
передач зарубежного радио. Особенно тщательно контролирова­
лась работа отечественных телевидения и радиовещания. Один
британский телеведущий жаловался несколько лет назад, что ему
приходится зачитывать слишком много мрачных сообщений в вы­
пусках новостей на телевидении. Но на это не могли пожаловаться
его советские и восточноевропейские коллеги за исключением тех
случаев, когда они сообщали о бедствиях, происходящих на Запа­
де. До начала эры гласности, повествуя о событиях в своих странах,
они могли перечислять только одни успехи, нередко сопровождая
свои репортажи изображениями счастливых заводских рабочих или
улыбающихся доярок. Газеты, журналы и книги были объектами
официальной цензуры, осуществлявшейся в Советском Союзе го­
сударственной организацией под названием Главлит, хотя печатное
упоминание о существовании цензуры само по себе считалось пре­
ступным разглашением государственной тайны. Но большая часть
цензуры осуществлялась редакторами и самими авторами, которым
были хорошо известны границы дозволенного - более широкие в
малотиражной специальной литературе по сравнению с газетами,
выходившими массовыми тиражами, и они соответствующим об­
разом сами цензурировали собственные произведения. Некоторые
писатели достигли большого искусства в умении раздвигать грани­
цы дозволенного, но по большей части система справлялась с тем,
чтобы не допускать распространения идей, которые считала для
себя опасными. Если же эти идеи все же удавалось высказать, то для
этого приходилось прибегать к эзопову языку, порождая соответ­
ствующие аллюзии только у тех, кто уже был знаком с подобными
неортодоксальными идеями.
Во времена Сталина и даже после его смерти цензура следила за
тем, чтобы некоторые фамилии не упоминались в печати, и люди
как бы пропадали. Так, например, когда том «Большой Советской
Энциклопедии» на букву «3» уже был сдан в печать, известный
ученый-медик Владимир Зеленин был арестован в ходе сфабри­
кованного в 1952 г. «дела врачей». Время подпирало, и посвящен­
ная ему статья была срочно заменена короткой заметкой о зеле­
ных лягушках. Таким образом, как пошутил Алек Ноув, «возник
единственный известный науке пример превращения профессора в
791
лягушку»1. (Вместе с остальными врачами Зеленин был освобожден
из тюрьмы сразу после смерти Сталина, и посвященная ему статья
появилась в 1972 г. в этом же томе третьего издания «БСЭ» на месте
заметки о зеленых лягушках.) Когда Берия был арестован в 1953 г.,
том второго издания «БСЭ», содержащий статью о нем, уже вышел
из печати, и всем подписчикам была разослана заменяющая ее ста­
тья «Берингов пролив» с указанием замазать статью с биографией
Берии и вклеить на ее место пространное описание этого морского
пролива2. Хотя подобные исчезновения людей, сыгравших важную
положительную или отрицательную роль в советской истории, есте­
ственно, вызывали недовольство самостоятельно мыслящих людей
в СССР, но цензура все равно оставалась одной из главных опор со­
ветского государства.
В Советском Союзе существовала сложная система поощрений
и наказаний. На ранних этапах коммунистического правления и,
безусловно, во времена развитого сталинизма власть, благодаря мас­
совым арестам, нередко сопровождавшимся казнями арестованных,
была основана преимущественно на страхе. Вместе с тем в более
«спокойные» периоды коммунистического правления большинство
граждан уже не боялось внезапного стука в дверь своей квартиры
посреди ночи. Они уже поняли правила игры и вели себя соответ­
ствующим образом. Но теперь перспективы получить и сохранить
хорошее место работы зависели от умения не вступать в конфликты
с партийными и государственными органами. Один из самых бле­
стящих ученых, с которым я был знаком, работал в сложной области
науки, малопонятной партийным и государственным чиновникам и
совершенно не затрагивавшей идеологические проблемы. Однако в
середине 1970-х гг. его неожиданно перевели с преподавательской
должности с окладом в 280 рублей в месяц на должность младшего
научного сотрудника с месячным окладом 185 рублей. (В то время
по официальному курсу рубль стоил немного больше доллара, хотя
на черном рынке доллары продавались намного дороже.) Такое его
перемещение объяснялось политическими мотивами. Мой знакомый
не скрывал от друзей своей точки зрения, согласно которой все отри­
цательные черты Советского Союза были заложены еще Лениным, а
не возникли только при Сталине. Вместе с тем он не искал способов
широкого распространения своих идей, даже хотя бы через самиздат,
его взгляды были хорошо известны не только его друзьям, но также и

1 Nove A. Glasnost’ In Action: Cultural Renaissance in Russia. L.: Unwin Hyman, 1989.
P. 4.
2 Ibid.

792
КГБ, агенты которого, безусловно, имелись у него на службе. У него
также были друзья за рубежом, причем с некоторыми из них, как счи­
тали органы, у него не было особых профессиональных причин или
оснований для общения. Это было в брежневские времена, когда кри­
тические взгляды, высказанные в кругу друзей, уже не грозили, как
в сталинскую эпоху, отправкой в ГУЛАГ. Но контроль за карьерами
людей предоставлял государству достаточно большие возможности
для санкцией. Риск потерять работу служил более эффективным
сдерживающим фактором для инакомыслящих по сравнению с угро­
жающими предостережениями со стороны КГБ, хотя к последним
также нельзя было относиться легкомысленно. Тем не менее находи­
лись люди, и мой друг в их числе, которые были готовы жертвовать
карьерным благополучием за свободомыслие. Естественно, он никог­
да не состоял в Коммунистической партии.
Но и среди членов партии находились люди, не ограничивавшиеся
критическими разговорами в узком кругу и писавшие письма партий­
ным лидерам или в Центральный Комитет, в которых возражали про­
тив принятых решений, например, чтобы не быть голословным, таких
как высылка академика Сахарова из Москвы в 1980 г. Если, как это
часто случалось, человек, написавший подобное письмо, совмещал
работу в НИИ с преподаванием в высшем учебном заведении, то он
или она, как правило, лишался второго места работы. Поскольку счи­
талось, что подобным людям нельзя доверять воспитание молодежи,
то путь к преподаванию для них закрывался навсегда, и они лишались
по крайней мере половины дохода. Им также становилось сложно
или вообще невозможно добиться публикации своих работ. Но этим
длинная цепочка мер по распознаванию и наказанию несогласных
не исчерпывалась. Следующим раундом становилось исключение из
партии с последующим изгнанием с последнего оставшегося места
работы. Поэтому считалось безопаснее вообще не вступать в партию,
чем носить всю оставшуюся жизнь клеймо исключенного из нее.
К явным диссидентам, постоянно бросавшим вызовы властям,
применялись более суровые меры - от тюремного заключения до на­
правления совершенно здоровых людей в психиатрические больни­
цы3. Но такие открытые диссиденты, по крайней мере в Советском
Союзе, составляли ничтожно малую долю населения страны, боль­
шую часть которого в послесталинские времена не было необходи­
мости запугивать столь суровыми мерами. Если при Сталине можно

3 Bloch S., Reddaway Р. Russia’s Political Hospitals: The Abuse of Psychiatry in the
Soviet Union. L.: Gollancz, 1977.

793
было очутиться в ГУЛАГе просто случайно или по анонимному доно­
су, то позднее требовалось действительно совершить нечто такое, что
могло бы вызвать ярость властей, даже если оппозиция или несогла­
сие подобного рода были бы совершенно естественными в условиях
настоящей демократии. Чем успешнее был человек в коммунистиче­
ской стране, тем больше ему было что терять. Если, например, он при­
надлежал к так называемой номенклатуре, то изгнание из нее означа­
ло для него лишение доступа в специальные магазины, торговавшие
дефицитными товарами и продуктами питания, которых не было в
обычных магазинах, и выстаивание в длинных очередях за всем не­
обходимым из того, что изредка появлялось в прискорбно бедной
розничной торговле. Почти каждый человек мог внезапно лишиться
всего, что имел прежде, не будучи даже осужденным судом. Если же
дело заходило так далеко, что человек представал перед судьями, то
он не мог рассчитывать на независимое правосудие, особенно по по­
литическим делам. Приговор был определен заранее, но не судом, а
партийно-государственными чиновниками.
Цензура в Советском Союзе действовала в течение семи десяти­
летий настолько эффективно, что большинство его граждан не име­
ло представления о том, насколько благосостояние людей в странах
Скандинавии и Западной Европы превышает их собственное. Вме­
сте с тем они имели возможность наблюдать постепенное улучше­
ние обеспеченности жильем, состояния здравоохранения, условий
труда и образования, и поэтому сравнения с прошлым были гораздо
выгоднее для системы, чтобы завоевывать народную поддержку, чем
сопоставления с заграницей. Образование было одной из областей,
в которых коммунистические страны в целом, а Советский Союз в
особенности, могли не бояться сравнений с остальным миром. Хотя
это образование было в известной мере ограниченным, особенно иде­
ологическими рамками, существовавшими в общественных и гума­
нитарных науках, которые препятствовали распространению знаний,
хорошо известных на Западе, но в большинстве европейских комму­
нистических стран население имело высокий уровень грамотности и
математической подготовки. В частности, Советский Союз славился
своими математиками, учеными-естественниками и инженерами.
Многие талантливые люди, имевшие способности к самым раз­
ным дисциплинам, сознательно выбирали занятие точными науками,
где было меньше ограничений для их интеллектуальной свободы.
Они лишь в редких случаях имели возможность выезжать за границу
и общаться со своими зарубежными коллегами, но у них был доступ
к самым последним достижениям научной мысли в тех областях, ко­
торыми они занимались, причем не имело значения, откуда поступа­
794
ла соответствующая информация. В главных советских библиотеках
в послесталинские годы западные научные журналы находились в
открытом доступе. Совсем по-иному обстояло дело с аналогичны­
ми журналами по общественным наукам или современной истории,
поступавшими в специальные закрытые хранилища, особенно если
они содержали статьи, посвященные Советскому Союзу. Хорошим
предлогом для получения допуска к ним могла быть работа над кни­
гой, разоблачающей измышления так называемых советологов или
буржуазных фальсификаторов, касавшиеся советской политиче­
ской системы или Октябрьской революции. Некоторых из тех, кто
имел возможность читать западные работы, безусловно, переполняло
«праведное негодование», но иные, находившие в писаниях «буржу­
азных фальсификаторов» идеи, с которыми они скорее были соглас­
ны, нежели нет, изобретательно вставляли интересные цитаты из них
в свои критические работы. Но все же отсутствие у советских людей,
за исключением «проверенных специалистов», свободного доступа
к обширной литературе, обнажавшей ограниченность марксизма-
ленинизма и недостатки советской системы, включавшей не в по­
следнюю очередь произведения русских авторов, изданных только за
рубежом, в немалой степени способствовало продлению сроков суще­
ствования советской власти. Когда же во второй половине 1980-х гг.
преграды на пути ее распространения были прорваны во многих
местах, то хлынувший в образовавшиеся бреши поток информации
быстро размыл остатки фундамента системы, разрушенного пере­
стройкой.

Политический язык
Главный источник стабильности коммунистической системы за­
ключается в контролировании политического языка. В любой стране
существуют различия между официальным языком и языком повсед­
невного общения между людьми, но разрыв между ними в коммуни­
стических системах особенно значителен. Вместе с тем партийные
власти даже не представляют, насколько сильно влияют на человече­
ское мышление то, как они формулируют и вколачивают в умы людей
те или иные концепции. Это особенно справедливо применительно к
Советскому Союзу, где коммунистическая система возникла и долго
развивалась в недрах самой страны. В значительно меньшей степе­
ни это относилось к Польше, где общество оставалось значительно
более автономным от государства, а католическая церковь всегда об­
ладала большим неформальным влиянием по сравнению с коммуни­
стической партией. Так или иначе, но большинство населения почти
795
всех коммунистических стран принимало на веру заявления своих
руководителей, что они живут при «социализме», хотя даже социали­
стические партии Западной Европы, обладавшие значительным опы­
том побед на всенародных выборах, считали абсурдными подобные
утверждения применительно к странам с однопартийной системой.
Ни один западный писатель не привел в своих произведениях столь
отталкивающего изображения коммунизма, как это сделал Джордж
Оруэлл4, который к концу жизни, однако, объявил себя «демократи­
ческим Социалистом», написав для большей убедительности послед­
нее слово с заглавной буквы5.
Примером искусного пользования [политическим] языком для
защиты системы может служить обращение в Советском Союзе с
термином «антисоветизм» и производными от него. Критика си­
стемы при этом приравнивалась к нелояльности по отношению к
Родине. Хотя совершенно очевидно, что невозможно обвинить в
непатриотичности человека, желающего видеть свою страну более
демократичной, обладающей другой, более эффективной экономи­
кой, или стремящегося к более честной интерпретации ее истории,
любое подобное высказывание в дореформенной советской системе
чаще всего объявлялось проявлением антисоветизма. Так, напри­
мер, Сахаров и Солженицын, чьи взгляды нд мир существенно раз­
личались между собой, точно так же как они отличались от офици­
альной советской идеологии, но бывшие оба русскими патриотами,
в течение всех 1970-х и в первой половине 1980-х гг. объявлялись
антисоветчиками. В том смысле, что они оба были противниками
многих отличительных черт советской системы, их с полным осно­
ванием можно было так называть, но власти вкладывали в термин
«антисоветчик» совсем иной смысл, близкий к измене Родине. При­
равнивание критики существующих политических порядков к не­
лояльности по отношению к собственной стране является распро­
страненной уловкой, используемой правителями многих стран, но

4 См.: Crick В. George Orwell: A Life. L.: Penguin, 1980; Ingle S. George Orwell:
A Political Life. Manchester: Manchester University Press, 1993; Fyvel T.R. George Orwell:
A Personal Memoir. L.: Hutchinson, 1982; Sheldon M. Orwell: The Authorised Biograph.
L.: Heinemann, 1991.
5 Бернард Крик цитирует следующие высказывания, написанные Оруэллом неза­
долго до егЬ смерти в 1950 г. о своем романе «1984»: «Мой последний роман отнюдь
не направлен против социализма или британской лейбористской партии, сторонником
которой я являюсь, но представляет собой демонстрацию тех извращений, которым
подвержена централизованная экономика и которые уже частично воплотились в ком­
мунизме и фашизме... Я уверен, что идеи тоталитаризма успели пустить корни в умах
интеллектуалов по всему миру, и я постарался довести эти идеи до их логического за­
вершения» (Crick. George Orwell: A Life. Р. 569).

796
особенно эффективно этот прием применяют в коммунистических
системах. Учитывая, что термин «антисоветчик» имел коннотацию
предателя Родины, то не приходится удивляться, что большинство
советских граждан стремилось всячески избежать навешивания на
них подобных ярлыков.
Официальный политический словарь засорял сознание даже тех
людей, кто во многих отношениях освободился от советских идеоло­
гических штампов. В этой связи я вспоминаю, например, одну беседу,
состоявшуюся в Москве во времена Брежнева в конце 1960-х гг. Тог­
да мы обсуждали перебранку, возникшую между советскими властя­
ми и британской газетой «The Observer». Эта тема возникла в связи
с тем, что наша встреча проходила на квартире Нелли Евдокимовой,
переведшей на русский язык роман «Оловянные солдатики» Майкла
Фрейна, который в то время писал заметки для этой газеты. Присут­
ствовал также бывший муж переводчицы - журналист, работавший
в «Правде». Когда Евдокимова, слегка озадаченная противостоянием
между советскими властями и этой газетой, сказала: «Но я всегда счи­
тала “The Observer” прогрессивной газетой», правдист заметил «Да,
она прогрессивная и антисоветская». Нелли рассмеялась и заявила,
что никогда прежде не слышала подобного определения, как «про­
грессивная и антисоветская». Даже у нее, читавшей Солженицына и
многих других авторов в самиздате и говорившей мне, что считает
Великобританию и скандинавские страны самыми демократичными
в мире, Советский Союз всегда ассоциировался в сознании с прогрес­
сивными силами. Смешение терминов «прогрессивный» и «антисо­
ветский» в одном определении казалось ей странным и забавным.
(Ее родители, по-видимому, были правоверными большевиками, по­
скольку ее имя Нелли являлось уменьшительным от полного имени
Нинель, то есть Ленин, написанного в обратном порядке, одного из
многочисленных новых имен, появившихся в первые десятилетия со­
ветской власти.)6

6 Если прочитать псевдоним Ленина в обратном порядке, то получается доволь­

но благозвучное женское имя. Среди странных имен, появившихся в 1920-х гг., были
такие, как Баррикада и Искра (по названию ленинской газеты). См.: Fitzpatrick S.
Everyday Stalinism. Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. NY:
Oxford University Press, 1999. P. 83-84. (Из приведенных имен имя Искра фактиче­
ски не было новым. Оно существовало в качестве имени или фамилии еще во време­
на Российской империи, главным образом на Украине. В частности, один человек в
близком окружении гетмана Ивана Мазепы, носил прозвище Искра. Он появляется
среди персонажей оперы Чайковского «Мазепа», сочиненной композитором в начале
1880-х гг. Имя [или фамилия, а скорее - прозвище] Искра появилось на Украине в
начале XVIII в., но не было особенно распространенным и возродилось в начальный
период советской власти как дань уважения к Ленину и большевикам).

797
 Неписанные правила игры
Коммунистические установления, при всей их громадной зна­
чимости для сохранения контроля над обществом, дополнялись не­
формальными правилами, без которых государственные учреждения,
общества и экономика, если бы они руководствовались только офи­
циальным законодательством, не были способны функционировать
должным образом.
Возьмем наиболее очевидный пример из политической практики.
Понятие номенклатура означало в Советском Союзе, что назначение
человека на любой политически значимый пост требовало утвержде­
ния партийного комитета соответствующего уровня - центрального,
областного или районного, но это формальное требование на прак­
тике оборачивалось патронированием руководителями нужных им
людей. Когда человек поднимался на более высокую ступень в пар­
тийной иерархии, он имел обыкновение приводить с собой или вы­
двигать другими способами преданных ему подчиненных с предыду­
щего места работы. Даже Сталин, не обошедший чистками ни одну из
республик, все же имел значительно больше выходцев с Кавказа на
высших постах в Москве, чем их было во времена, скажем, Андропо­
ва. Хрущев выдвигал преданных людей, работавших в его подчинении
на Украине, а Брежнев, успевший поработать на Украине, в Казахста­
не и Молдавии, продвигал своих бывших подчиненных из всех этих
республик. Назначения по знакомству часто осуждались в советской
литературе и могли быть (и часто действительно являлись) источ­
никами коррупции. Вместе с тем отношения, основанные на личной
и групповой лояльности, смягчали чрезмерную жесткость системы,
хотя в долгосрочной перспективе и подрывали ее идеологические
основы. Для того чтобы заставить работать нерыночную экономику и
приобретать нужные товары и услуги в условиях их хронического де­
фицита, требовались иные, также неформальные правила игры. Есть
три русских слова, обозначавших явления, необходимые для враще­
ния несмазанных шестеренок советской экономики - связи, блат и
реже применявшееся слово толкач1. Связи играли важную роль во
всем, начиная с доставания театральных билетов и заканчивая назна­
чениями на Хорошую работу. Такие контакты наследовались от роди­
телей, успевших занять комфортабельные ниши в советской систе-7

7 Особенно впечатляюще эта тема освещена в работе: Ledeneva A. Russia’s Economy

of Favours: Blat, Networking and Informal Exchange. Cambridge: Cambridge University
Press, 1998.

798
ме, и были намного полезнее денег. В посткоммунистическом мире
связи не утратили своего значения, хотя они теперь менее важны в
приобретении товаров и услуг, чем материальное состояние. Связи
были в основном привилегией нового советского среднего класса и,
безусловно, элиты. В понятие «блат» вкладывался более уничижи­
тельный смысл по сравнению со связями. Доставание чего-либо по
блату находилось в еще более явном противоречии с официально
провозглашавшимися принципами советской системы. Если кто-то
дарил свое благорасположение другому, неформально связанному с
ним человеку, не ожидая получить ничего, даже не напрямую, взамен,
то блат предполагал взаимный обмен благами. Будучи повсеместно
распространенным в советском обществе, блат, тем не менее, считал­
ся менее респектабельным явлением по сравнению с пользованием
связями.
Например, один советский человек, дававший интервью, приво­
дя примеры блата, отрицал, что в его действиях присутствовало не­
что иное, помимо дружеского расположения. Он говорил: «Когда я
достаю своему приятелю пропуск в театр, это не означает, что я же­
лаю что-то получить взамен, но поскольку у меня нет на это времени,
он может помочь устроить меня в больницу»8. Феномен блата был
вполне совместим с дружескими отношениями, но в нем непременно
присутствовал некий взаимный интерес. Блат необязательно озна­
чал отношения только между двумя людьми. Блатная цепочка мог­
ла быть длинной и достаточно сложной и включать направление на
консультацию к хорошему врачу, устройство детей в ясли или школу
с хорошей репутацией, приобретение потребительских товаров, не­
доступных в обычных государственных магазинах, доставание запас­
ных частей для автомобиля, приобретение редких книг или путевки
в зарубежную туристическую поездку9. Поскольку хронический де­
фицит был непременным атрибутом командной экономики, то блат
и неформальные отношения были намного важнее денег. Зависи­
мость человека от блата очевидно определялась тем местом, которое
он занимал в обществе, но на всех его уровнях в Советском Союзе
существовали сети неофициальных отношений, которые, зачастую
действуя в обход официальных структур, намного облегчали людям
трудности и невзгоды повседневной жизни10.

8 Ledeneva. Russia’s Economy of Favours. P. 61-62.

9 Ibid. P.30-32, 119-121.
10 Ledeneva A. Blat and Guanxi: Informal Practices in Russia and China / /
Contemporary Studies in Society and History. Vol. 50. № 1. 2008. P. 1-27, at p. 6.

799
 Командная экономика вряд ли могла вообще функционировать,
если бы ее шестерни не смазывались неформальными методами.
Важная роль при этом принадлежала так называемым толкачам, то
есть людям, умевшим находить обходные пути для решения про­
блем, когда задерживались поставки на предприятие тех или иных
материалов. Толкачи «умоляли, давали обещания, брали в долг и раз­
давали взятки и все ради того, чтобы их предприятие действительно
получило то, что ему должны были поставить»11. Хотя существова­
ли официальные запреты на подобную деятельность толкачей, но с
ней вынуждены были мириться, поскольку выполнение производ­
ственных планов являлось высшим приоритетом для руководите­
лей предприятий и их начальства из министерств. Когда в условиях
командной экономики одно предприятие срывало график поставок
своей продукции другим, то для них это становилось катастрофой
из-за отсутствия других поставщиков, к которым можно было бы об­
ратиться. Полулегальные толкачи, зачастую прибегавшие к бартеру
для возобновления поставок, частично решали эту проблему. Вме­
сте с тем в переформированной советской экономике определенную
роль в устранении дефицитов и экономической неразберихи, чем в
принципе должны были заниматься Госплан и отраслевые министер­
ства, играли секретари областных комитетов партии. Когда что-то не­
допоставлялось из одной области в другую, а проблему не удавалось
решить через государственные ведомства, порой для ее разрешения
было достаточно телефонного разговора между секретарями соответ­
ствующих обкомов. В таких случаях бартер также играл свою роль.
Например, первые контакты между Михаилом Горбачевым, первым
секретарем краевого комитета партии преимущественно сельскохо­
зяйственного Ставропольского края, и Борисом Ельциным, первым
секретарем промышленного Свердловского обкома, состоявшиеся в
1970-х гг., описаны Ельциным в его мемуарах следующим образом:
«Наше первое знакомство состоялось по телефону. Достаточно часто
нам приходилось протягивать друг другу руку помощи - металлом и
лесом с Урала, продуктами со Ставрополья. Как правило, он не давал
нам ничего сверх выделенных Госпланом лимитов, но действительно
помогал нам создавать запасы мяса и птицы»1112.

11 Nove A. The Soviet Economic System. 3rd ed. L: Unwin Hyman, 1986. P. 95.
12 Yeltsin B. Against the Grain: An Autobiography. L.: Jonathan Cape, 1990. P. 58.
Подробное исследование роли секретарей региональных комитетов партии в эконо­
мике содержится в работе: Hough J. F. The Soviet Prefects: The Local Party Organs in
Industrial Decision-Making. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1969.

800
 Был ли экономически обусловлен конец коммунизма
в СССР?
Хотя Советский Союз был богатейшей страной мира по запасам
природных ресурсов, и это остается справедливым в отношении
постсоветской России, эффективность его экономики далеко не со­
ответствовала тому потенциалу, которым он обладал. На самом деле
в течение достаточно долгого периода времени с 1950-х по 1980-е гг.
происходило постоянное снижение темпов его экономического роста.
Особенно тяжелый удар советской экономике нанесло падение цен
на нефть во второй половине 1980-х гг. Вместе с тем объяснения кра­
ха коммунизма и распада Советского Союза, основанные на эконо­
мическом детерминизме, которые приводит бывший исполняющий
обязанности премьер-министра России Егор Гайдар, представляются
совершенно неубедительными13. Гайдар готов уверовать, что Михаил
Горбачев дал свободу всей Восточной Европе и пошел на значитель­
ные односторонние сокращения вооружений исключительно по эко­
номическим причинам и по тем же причинам он не прибегнул к силе,
чтобы остановить упорное стремление советских республик к незави­
симости14. Имея в виду в большей степени Советский Союз, чем стра­
ны Восточной Европы, Гайдар пишет по этому поводу: «Сохранить
империю, не используя силу, - невозможно; удержаться у власти, не
сохранив ее, - тоже. В случае применения массовых репрессий полу­
чить крупные долгосрочные, политически мотивированные кредиты,
дающие надежду хотя бы отсрочить приближающееся государствен­
ное банкротство со всеми его последствиями, нереально»15.
В объяснениях политических событий в подобных экономико­
детерминистических терминах есть ряд вопросов, остающихся без от­
вета. Без политической либерализации и демократизации вообще не
потребовалось бы массированное применение силы для поддержания
покорности советских республик. Гайдар полагает, что Горбачев был
готов пойти на риск и навлечь на себя ярость военных, возмущенных
«потерей» Восточной Европы, и что тот был готов также, лишь бы не
прибегать к усиленным репрессиям, рискнуть потерей значительных
частей Советского Союза, попутно лишившись поддержки практи­
чески всех партийно-государственных органов. И он утверждает, что
Горбачев проводил столь крайне опасную политику исключительно

13 Gaidar Y. Collapse of an Empire: Lessons for Modern Russia. Washington DC:

Brookings Institution, 2007.
14 Ibid. P. 169,175-176.
15 Ibid. P. 175.

801
по экономическим причинам. Даже если бы Горбачев действитель­
но был так озабочен экономическими проблемами, как представляет
Гайдар, то он выбрал крайне странный и кружной путь для их раз­
решения. Он избрал риски, которые, по словам самого Гайдара, дела­
ли для него невозможной ставку на силу. Вместе с тем он не рискнул
перейти к рыночным ценам, введение которых, как настаивает Гайдар,
было ключом к решению проблемы дефицита и предотвращению над­
вигавшейся экономической катастрофы. Все это выглядит парадок­
сально, но данный парадокс весьма просто разрешить, если признать
ошибочным предположение, что все важнейшие решения, принятые
Горбачевым, так же как и не принятые им, были мотивированы ис­
ключительно экономическими соображениями. Как было показано в
предыдущих главах, Горбачев намного активнее занимался политиче­
скими, чем экономическими реформами, хотя их проведение лишало
его многих традиционных рычагов власти. Китайские коммунистиче­
ские лидеры проявили гораздо большую осторожность в отношении
подобного рода реформ, чем в части рыночных механизмов в эконо­
мике, введение которых они вполне успешно пережили.
Идея, согласно которой Советский Союз был доведен до катастро­
фы и гибели низкой эффективностью его экономики, обманчива и в
более широком смысле. Продолжающиеся в течение долгого времени
неурядицы в экономике сами по себе не ведут к падению сильно авто­
ритарных режимов. Либерализация и демократизация страны в опреде­
ленной степени происходила в середине 1980-х гг. в значительной сте­
пени по причинам, не зависящим от состояния экономики, но тяжелые
экономические проблемы, безусловно, внесли очень серьезный вклад
в распад Советского Союза. Вместе с тем переформированный Совет­
ский Союз сумел бы традиционными способами справиться с народ­
ным недовольством, проявления которого были бы намного более уме­
ренными. Авторитарные правители стран «третьего мира», типа Сесе
Секу Мобуту в Конго (Заире), десятилетиями оставались у власти,
руководя крайне коррумпированными и неэффективными режимами с
бедственным состоянием экономики. Экономически неэффективные и
социально несправедливые системы не обречены на неминуемое паде­
ние исключительно по этим причинам. Связи между экономическими
неудачами и сменой правительств, существующие в демократических
странах, хотя и там это не является железным законом, не действуют
аналогичным образом в авторитарных и тоталитарных режимах. Более
того, в Советском Союзе существовала, и это должно быть ясно, намно­
го более сложная система власти, чем в любой стране «третьего мира».
Коммунистическая система не могла остаться в Советском Сою­
зе навсегда, потому что вечных систем не существует, но она могла
бы просуществовать значительно дольше, если бы в стране не были
802
проведены фундаментальные реформы. Накануне перестройки дис­
сидентское движение в СССР было почти полностью сокрушено.
Советское государство столкнулось с множеством проблем, но не на­
столько серьезными, чтобы угрожать самому существованию страны,
как это было в годы Второй мировой войны, или с такими сложны­
ми, как ее восстановление в послевоенные годы. Пережив кое-как
оставшиеся годы XX в., Советский Союз, не изменивший фундамен­
тальные основы своей политической системы, получил бы немалые
выгоды от резкого повышения цен на энергоносители. Ведь рост цен
сыграл немалую роль в наполнении деньгами экономики постсовет­
ской России и способствовал популярности Владимира Путина во
время его президентства в период 2000-2008 гг.
Советский Союз располагал также рядом неэкономических ресур­
сов для поддержания своего существования. Тот факт, что во всем
мире СССР рассматривали как сверхдержаву, чем он был обязан
своему военному могуществу, размерам территории и богатству при­
родными ресурсами, но отнюдь не эффективности своей экономи­
ки, вселял чувство гордости в большинство его граждан. Предметом
гордости были и успехи страны в самых разных областях, начиная с
покорения космоса и заканчивая победами на чемпионатах мира по
шахматам и множеством завоеванных олимпийских медалей. Своим
выживанием на протяжении более 70 лет коммунистическая систе­
ма и Советский Союз в целом в значительной мере обязаны также
деятельности государственных органов, причем далеко не только
обеспечивавших государственную безопасность. Большинство насе­
ления высоко ценило бесплатные образование и медицину, а также
отсутствие безработицы. Свою роль здесь играла и цензура, в течение
многих десятилетий сводившая к минимуму знание советских людей
о значительно более высоком уровне жизни людей в Западной Евро­
пе, свободных от политического гнета и надзора тайной полиции.
Общее представление о Советском Союзе, бытовавшее в то время
на Западе, выразил в начале 1985 г. вышедший на пенсию британский
посол, председательствовавший на конференции с участием амери­
канских, британских и европейских политиков, официальных лиц,
ученых и журналистов, когда он, суммируя итоги проведенных слу­
шаний, заявил: «Единственное, что нам известно, заключается в том,
что Советский Союз не собирается меняться». Это заявление было
встречено возгласами согласия собравшихся16. Но в 1992 г. те же са­
мые люди объявили крах коммунизма «сверх-детерминированным»

16 Я в принципе был с этим не согласен еще в то время. См.: Brown A. Seven Years
that Changed the World: Perestroika in Perspective. Oxford: Oxford University Press,
2007. P. 223.

803
и само собой разумеющимся. Более мудрое высказывание по этому
поводу в 1992 г. раздалось из Стэнфордского университета, когда
Александр Даллин написал: «Заявления о том, что советская система
была обречена на крах, означают приверженность тому образу мыш­
ления, который Рейнхард Бендикс в свое время назвал “заблуждения­
ми ретроспективного детерминизма”, заключающимися в отрицании
наличия у действующих лиц некоторой, пусть даже ограниченной
свободы выбора до того, как они начали действовать... Мы обязаны
избегать “ясности задним числом”, перестать рассуждать о неизбеж­
ности там, где присутствуют случайность и сложность»17.

Коммунизм в Восточной Европе и Азии

Поскольку долговечность Советского Союза играла ключевую
роль в обеспечении продолжительного существования коммунисти­
ческой власти в странах Восточной Европы, основное внимание в
данной главе было уделено рассмотрению причин, по которым ком­
мунистическая система столь долго просуществовала на советской
почве. Вместе с тем многие, хотя и не все факторы, поддерживавшие
жизнеспособность коммунистических систем, действовали также и
в Восточной Европе. Это справедливо в отношении высокой эффек­
тивности институтов контроля над обществом, включая присутствие
партийных организаций на всех мало-мальски значимых предприя­
тиях и в учреждениях, цензуру и роль секретных служб. Это касается,
хотя и в меньшей степени, некоторых достижений коммунистических
систем в части образования, здравоохранения и обеспечения полной
занятости населения. Значение перечисленных факторов для сохра­
нения правящих режимов менялось от страны к стране в зависимости
от народных ожиданий и уровня осведомленности людей о жизни в
некоммунистическом мире. В таких странах Восточной и Централь­
ной Европы, как Восточная Германия, Чехословакия, Венгрия и
Польша люди знали намного больше об уровне жизни в Западной
Европе, чем население большей части Советского Союза, где присут­
ствовали иные факторы, неприменимые к Восточной Европе. Если
международное значение Советского Союза было предметом гордо­
сти не только для русских, но и для большинства советских граждан
других национальностей, то отношение к нему в Восточной Европе
было совсем иным. Только в Болгарии и в значительной степени в
Чехословакии до, но не после 1968 г., присутствовали достаточно ши­
роко распространенные прорусские и просоветские настроения.

17 Dallin A. Causes of the Collapse of the USSR / / Post-Soviet Affairs (formerly Soviet
Economy). Vol. 8. № 4. 1992. P. 279-302, at p. 297, 299.

804
 Способы обхода системы в условиях дефицитной экономики, рас­
смотренные выше применительно к Советскому Союзу, действовали
и в других коммунистических странах. Они порождались в боль­
шей степени самой системой и присущими ей недостатками, нежели
культурными традициями того или иного народа. Вместе с тем реа­
гирование людей на существующие проблемы имело определенную
культурную специфику. Например, феномен блата, имевший место в
Советском Союзе, сопоставим с таким китайским явлением, как «гу-
анси», хотя литературный перевод этого китайского термина скорее
ближе к русскому понятию «связи»18. Оба эти термина означают «ис­
пользование сети личных связей для получения желаемого или не­
обходимого в обход существующих правил». Китайская практика гу-
анси имеет свои специфические черты, включая обмен подарками и
знаками расположения, в том числе устройство банкетов для нужных
людей. В ней большее, чем в российском блате, значение имеют род­
ственные связи и более развиты моральные обязательства по обмену
подарками. Не сделать ответный подарок считается в Китае не толь­
ко неосмотрительным поступком, как в случае блата по-русски, но и
немыслимым нарушением лояльности и эмоциональных связей19. Но
невзирая на культурные различия между этими двумя странами, эта
практика неформальных отношений прежде процветала и приобре­
ла общественно значимую роль в условиях дефицитной экономики
и неспособности государства обеспечивать повседневные нужды лю­
дей по официальным каналам20. Поскольку сейчас в Китае, так же как
и в России, можно приобретать многие ранее дефицитные товары и
услуги за твердую валюту, то в некотором отношении практика гу-
анси утратила свое прежнее общественное значение. (Вместе с тем
в обеих странах создана рыночная экономика того типа, при котором
чиновники имеют возможность «скрутить руки» или позволить про­
цветать бизнесу. Поэтому блат и связи в постсоветской России, как
и гуанси в Китае остаются важной составляющей деловых отноше­
ний. Они процветают прежде всего в отношениях между предпри­
нимателями и местными чиновниками и в целом облегчают доступ
к влиятельным людям, государственным контрактам, банковским
кредитам, налоговым послаблениям и к «отступлениям от наиболее
беспокоящих бизнес законов и постановлений».)21

18 Ledeneva. Blat and Guanxi: Informal Practices in Russia and China.

19 Ibid. P .3 ,9 -1 0 .
20 Ibid. P. 3.
21 Mayfair Mei-hui Yang. The Resilience of Guanxi and its New Deployments:
A Critique of some New Guanxi Scholarship / / China Quarterly. № 170. 2002. P. 459-476,
at p. 464.

805
 Наконец, рассматривая причины столь долгого существования
коммунистических режимов, важно отметить такой фактор, как наци­
онализм, несмотря на то что он также внес один из основных вкладов
в распад этих режимов. В разное время, а главное - в разных местах
национальные чувства работали либо за, либо против коммунизма.
В Советском Союзе присутствовал заметный элемент великорусско­
го национализма, который режим предпочитал именовать советским
патриотизмом. Естественно, это относилось прежде всего к русским,
составлявшим половину советского населения, но и другие народы
СССР, как было показано в предыдущих главах, косвенным образом
обрели более развитое национальное самосознание благодаря соци­
альным изменениям и структурным реформам, произошедшим в со­
ветский период. В большей части Восточной Европы, где коммунизм
рассматривался как чужеродная система, навязанная Советским
Союзом, националистические чувства, несомненно, вступали в кон­
фликт с коммунизмом, причем не имело значения, насколько усердно
правящие режимы пытались переписывать историю своих стран, ста­
раясь связать коммунистическую систему с «самыми прогрессивны­
ми» периодами национального прошлого.
За пределами Европы коммунисты имели возможность эксплуа­
тировать темы национального освобождения и антиколониализма
для привлечения более широкой поддержки населения своих стран,
которую они никогда не сумели бы завоевать, опираясь исключитель­
но на коммунистическую идеологию. В Китае коммунисты, даже не­
смотря на победу над националистами в ходе жестокой гражданской
войны, усиленно апеллировали к тем, кто желал возрождения Китая
в качестве самостоятельной нации после полуторавекового пребыва­
ния под иностранным владычеством. Во Вьетнаме и на Кубе анти­
империалистические настроения и чувство национальной гордости
также сыграли громадную роль в создании коммунистических режи­
мов и придании им устойчивости. Во всех этих трех странах «третье­
го мира» революции были совершены собственными силами, и хотя
это, как показал опыт Советского Союза, Югославии и Албании, не
гарантирует само по себе выживаемости коммунистических режи­
мов, но тем не менее дает основания смело утверждать, что самостоя­
тельный приход к власти коммунистов служит предвестником более
длительного существования установленных ими режимов, нежели в
тех случаях, когда подобные режимы навязаны извне.
 29. ЧТО СТАЛО ПРИЧИНАМИ КРАХА
КОММУНИЗМА?

Как мы уже видели, коммунистические системы находили разные

пути для выживания, невзирая на меньшую эффективность их эко­
номик по сравнению с рыночными, отсутствие общественных свобод
и подотчетности власти обществу в соответствии с принципами де­
мократии. Какое-то время отсутствие свободы и подотчетности даже
способствовало выживанию системы, позволяя замалчивать и скры­
вать неудачи в экономике. Но в долгосрочной перспективе их отсут­
ствие сыграло в гибели коммунизма не меньшую роль, чем стагнация
экономики. Но, как верно заметил Кейнс, рано или поздно нам всем
суждено умереть. Почему произошло крушение коммунистических
систем в странах Европы именно тогда, когда оно случилось, а не в
другое время, было рассмотрено в главе 26. В данной главе основное
внимание уделено Советскому Союзу. Причины такого внимания
очевидны, поскольку именно в руках советского государства находи­
лись судьбы всей Восточной Европы. Если оно перестало быть ком­
мунистическим, то шансы на выживание коммунистических систем
в остальных странах-участницах Варшавского договора становились
минимальными. Напротив, коммунизм в Азии оказался намного бо­
лее живучим. Это в немалой степени было обусловлено отсутстви­
ем в азиатских странах информации о возможных альтернативных
путях развития или возможностей для их реализации, а также тем,
что эти страны совершали переход от преимущественно сельскохо­
зяйственной к индустриальной экономике. Последнее справедливо и
для многих европейских коммунистических государств, но все же в
большей степени относится к их азиатским собратьям. Массовая ми­
грация населения из деревни в города в короткой и среднесрочной
перспективах служила поддержкой режимов, осуществлявших столь
обширные преобразования.
Но в долгосрочной перспективе социальные и экономические
факторы приобрели решающее значение для объяснения причин, по
которым коммунизм был отвергнут в Советском Союзе и, как след­
ствие того, потерпел крах в Восточной Европе. Но непосредствен­
807
ными причинами драматических перемен, произошедших в конце
1980-х гг., стали последствия определенного политического выбора.
Этот выбор был сделан во многом под влиянием относительного эко­
номического провала, но радикальные политические изменения, про­
изошедшие в Советском Союзе после 1985 г., несомненно, не были
никак экономически обусловлены. Никто бы, конечно, в середине
1980-х гг. не стал возражать против того, что советская экономика
функционировала неэффективно, что ослабляло сопротивление
консервативной оппозиции предлагаемым преобразованиям. Более
того, поначалу было проще продвигать идеи политических реформ,
доказывая, что они существенно важны для развития экономики, не
обращая особого внимания на то, насколько справедливы подобные
утверждения. Но вскоре, однако, политические реформы приобрели
самостоятельную ценность.
Национализм внес огромный вклад в крушение коммунизма в
Восточной Европе, но в Советском Союзе он стал мощной силой, под­
талкивавшей страну к распаду, только после уже проведенных фун­
даментальных реформ ее политической системы. Безусловно, правле­
нию коммунистов в Европе был положен конец под общим влиянием
новых идей, перераспределения власти, в результате которого команд­
ные высоты в политической системе перешли в руки радикальных ре­
форматоров, и появившейся возможности политического выбора из
нескольких возможных вариантов [политического устройства].

Социальные изменения
Со временем успехи коммунистической системы, в равной сте­
пени как и ее поражения, усиливали уязвимость Советского Союза.
В 1939 г. только 11% его населения имело хотя бы начальное образо­
вание. К 1984 г. процент людей, закончивших по крайней мере сред­
нюю школу вырос до 87%. Чем образованнее становилось население,
тем больше люди стремились найти информацию, скрываемую от них
партийно-государственными органами. Тем, кто владел иностранны­
ми языками, было проще решать эту задачу, поскольку передачи за­
падных радиостанций на неродных для той или иной коммунистиче­
ской страны языках, как правило, не глушились. К середине 1980-х гг.
в Советском Союзе уже возник достаточно многочисленный и хоро­
шо образованный средний класс1. Доля людей с высшим образовани­

1 Термин «средний класс» применительно к советскому обществу до начала пере­

строечной эры в Советском Союзе не использовался. Но даже после ее начала это по­
нятие определялось по-разному, так же как и более распространенный термин «интел-

808
ем значительно выросла в годы после смерти Сталина. В 1954 г. всего
около 1% населения страны составляли люди с законченным высшим
образованием. В 1984 г. свыше 5 млн студентов обучалось в высших
учебных заведениях, 18,5 млн человек к тому времени уже получили
высшее образование, составив примерно 7% населения СССР*2.
Это означало, что доля людей с высшим образованием среди взрос­
лого населения страны стала измеряться уже двузначными цифрами,
будучи наиболее высокой в Москве и Ленинграде. Воспитывая вы­
сокообразованное население, коммунистическая система сама сеяла
семена своего будущего разрушения. Властям уже становилось слож­
но обращаться со взрослыми людьми подобно тому, как обращались
с детьми в викторианскую эпоху в Англии, где считалось, что детей
должно быть видно, но не слышно, а те обязаны были безропотно при­
нимать то, что родители считали для них правильным. Например, как
все большая аномалия воспринимался тот факт, что образованные со­
ветские граждане не имели возможности так же свободно путешество­
вать по миру, как это делали их западные сверстники, приезжавшие
в их страну. Не меньше их раздражали запреты на чтение книг или
просмотр кинофильмов по собственному выбору, а не тех, что власти
считали для них подходящими3. Для прогрессивно мыслящей части

лигенция», к которой могли относить всех людей с высшим образованием или исклю­
чительно тех, кто был способен мыслить критически и независимо. Понятие среднего
класса применительно к последнему периоду существования Советского Союза крат­
ко обсуждается в книге: Дилигенский Г.Г. Люди среднего класса. М.: Институт фонда
«Общественное мнение», 2002. С. 102-110.
2 Народное хозяйство СССР. Статистический ежегодник. М.: Госстатиздат, 1956.
С. 193, 221; Народное хозяйство СССР в 1964 году. Статистический ежегодник. М.:
Финансы и статистика, 1985. С. 29, 509.
3 Невзирая на все препятствия, многие интеллектуалы в Советском Союзе, так же
как в странах Восточной Европы, читали больше иностранной литературы, чем даже
их западные коллеги. Недоступность чего-либо только добавляла этому привлекатель­
ности. Например, в брежневскую эпоху издавалось намного больше романов, переве­
денных с английского на русский язык, чем переводилось на английский современной
русской литературы. Грэм Грин и Ивлин Во были тогда среди самых популярных в
Советском Союзе англоязычных авторов. К числу британских романистов, начавших
публиковаться после Второй мировой войны, чьи книги были переведены и изданы во
времена Брежнева, принадлежали Мелвин Брэгг, Бэзил Дэвидсон, Маргарет Драббл,
Майкл Фрейн, Уильям Голдинг, Сьюзен Хилл, Айрис Мёрдок, Пирс Пол Рид, Алан
Силлитоу, Джон Вейн, Реймонд Уильямс и Джон Уиндэм. Безусловно, до перестрой­
ки на языки коммунистических стран не переводились книги, в которых коммуни­
стическая система выставлялась в неприглядном свете, но выходило много англоя­
зычной фантастики. Одной из книг, которые сложно отнести к какому-то жанру, но
пользовавшихся огромной популярностью в коммунистической Европе, стал сборник
статей С. Норткота Паркинсона «Законы Паркинсона» (Parkinson С. N. Parkinson’s
Law. L.: John Murray, 1957). Среди благодарных читателей этой книги, вышедшей в
Москве в русском переводе общим тиражом 100 тыс. экземпляров, был первый секре-

809
советской политической элиты, которой представилась возможность
выезжать за рубеж, эти поездки стали источниками полезного опыта.
Увиденное собственными глазами в странах, бывших одновременно
более процветающими и более демократичными по сравнению с Со­
ветским Союзом, сильно повлияло на взгляды Михаила Горбачева и
второго по важности реформатора времен перестройки Александра
Яковлева4.
С демографической точки зрения состав Коммунистической пар­
тии к тому времени стал больше отражать структуру общества в це­
лом. В ней были представлены все основные социальные группы, хотя
многие из них и в гораздо большем числе. В частности, непропорцио­
нально высоким было представительство в партии людей с высшим
образованием и горожан. Во всех коммунистических партиях осво­
божденные партийные работники всегда обладали большей властью
и влиянием по сравнению с любыми другими социальными группа­
ми, хотя есть страны, в которых в отдельные периоды, как, например
и особенно, в Китае во времена «культурной революции», партийные
чиновники становились объектами нападок под лозунгами револю­
ционного обновления партии. В основных правящих коммунистиче­
ских партиях хорошо образованные специалисты со временем стали
значительной частью от общего числа их членов, и когда началась
либерализация сверху, как, например, в Венгрии, реформистские на­
строения этих людей сыграли важную роль. В Польше, представляв­
шей самый выдающийся пример демократизации снизу, значительно
большая, чем в других европейских коммунистических странах, часть
специалистов по общественным наукам сумела сделать научные ка­
рьеры, не вступая в коммунистическую партию. Но Польша оказа­
лась еще более уникальной страной в том отношении, что она была
единственной, где организованные рабочие выступили в авангарде
борьбы против коммунистической власти. Вполне вероятно, что,
действуя вместе со своими сторонниками из числа интеллигенции,
они сумели бы добиться системных изменений в стране еще в начале,

тарь Ставропольского крайкома партии Михаил Горбачев, признавшийся в этом во

время своего первого визита в Лондон в 1984 г. Я вспоминаю, как один венгерский
социолог, приехавший в Университет Глазго в конце 1960-х гг. говорил, что он не по­
нимает, почему «Законы Паркинсона» считаются юмористической или сатирической
книгой, когда она является убийственно серьезной. Так как бюрократические небо­
скребы, возведенные в коммунистических системах, превосходили по высоте запад­
ные, это принесло многим «законам» Паркинсона мгновенное признание.
4 Этот момент уже был подробно рассмотрен в настоящей книге ранее, особенно
в главе 23.

810
а не в конце 1980-х гг., но им пришлось учитывать геополитическое
положение Польши и обусловленную им вероятность советской ин­
тервенции.

Экономические проблемы
Если некоторые достижения коммунистической эры, например в
области образования, частично объясняют потребность в трансфор­
мации коммунистических систем, начавшейся во второй половине
1980-х гг., то начальный толчок к их радикальному реформированию
придали накопившиеся серьезные экономические проблемы. Даже
допуская, что экономические реформы были для Горбачева менее
приоритетными по сравнению с политическими и занимали его вни­
мание меньше, чем стремление покончить с холодной войной, то все
равно важнейшим стимулом к началу перестройки было именно со­
стояние экономики. Замедление темпов экономического роста, расту­
щее отставание Советского Союза во внедрении новых технологий от
новых индустриальных азиатских стран и непосильное для финансов
страны бремя расходов на содержание военно-промышленного ком­
плекса стали главными предметами озабоченности Горбачева и его
сторонников. Эти относительные экономические трудности сопро­
вождались целым ворохом социальных проблем, накопившихся еще
при Брежневе - падением рождаемости, повышением детской смерт­
ности, ростом смертности среди мужчин среднего возраста, связан­
ным преимущественно с проблемой алкоголизма.
Одна из самых крупных неудач коммунистической экономиче­
ской системы лежала в сфере создания и внедрения новых техноло­
гий. Как отмечал венгерский экономист Янош Корнай, экономики
коммунистического мира в этом отношении выглядели очень не­
благополучно по сравнению с рыночными5. Среди причин низкой
производительности труда были недостаточное поощрение трудо­
вых успехов и слабые наказания за плохую работу. Применение вы­
сокоэффективных и более производительных новых технологий не
приносило особых преимуществ, поскольку они использовались для
продолжения выпуска устаревшей продукции, а ошибочность подоб­
ного подхода не признавалась. Недовыполнение планов и большие
непроизводительные расходы, бывшие следствием технологической
инертности, «автоматически прощались предприятиям задним чис­

5 Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism. Oxford:

Clarendon Press, 1992. P. 292-301.

811
лом в соответствии с действовавшим принципом мягких бюджетных
ограничений»6. Введенная Корнай концепция «мягких бюджетных
ограничений» позволяет выявить важнейшие дефекты командной
экономики, в которой доступен «мягкий кредит» [не связанный
с материальной ответственностью за его возврат предприятием-
заемщиком], расходы предприятий не контролируются с учетом
обязательности получения прибыли, а цены назначаются бюрокра­
тическими способами. Когда предприятие допускало избыточные
затраты, то ему разрешалось либо открыто поднимать цены на свою
продукцию, либо негласно снижать и без того изначально невысокое
ее качество7. При этом потребители, будь то покупатели потреби­
тельских товаров или предприятия-заказчики составных частей для
своей продукции, не имели возможности приобретать нужные им из­
делия где-то еще.
В брежневскую эпоху в Советском Союзе было опубликовано бес­
численное множество книги статей по вопросам «научно-технической
революции» И тем не менее там революции так и не случилось. Кон­
сервативные советские коммунисты возлагали большие надежды
на компьютеры как на безусловную панацею для решения проблем
экономического планирования и полагали с их помощью доказать
ошибочность призывов к движению в сторону рыночной экономи­
ки. Но оказалось, что компьютеризация не является заменой рынка.
В Венгрии на эту тему был выпущен мультфильм, в котором изобра­
жалась группа озабоченных мужчин, столпившихся перед огромным
компьютером в ожидании ответа на все экономические проблемы
страны, и один из них зачитывает ответ компьютера: «Он говорит,
что предложение должно соответствовать спросу». Несмотря на весь
энтузиазм советских технократов в отношении компьютеров, СССР
особенно сильно отставал именно в области информационных техно­
логий. Отметив это обстоятельство, глава советского отдела британ­
ского министерства иностранных дел Найджел Брумфилд в записке
для служебного пользования, распространявшейся внутри Мини­
стерства, дал точный прогноз, указав, что «советская система будет
меняться изнутри» и «что, вероятно, ключевой вопрос заключается
в том, будет ли она эволюционировать или разрушится». Решающую
роль при этом, как он настаивал, сыграют «провалы в экономике и не­
способность понять значение и управлять технологической револю­

6 Kornai. The Socialist System. P. 297. Корнай исключает из своего анализа оборон­
ные отрасли промышленности, а именно в этой сфере, следует заметить, технологиче­
ские достижения Советского Союза были самыми значительными.
7 Ibid. Р. 140-145.

812
цией в области коммуникаций, которая ныне происходит в развитых
странах»*78.
Неспособность Советского Союза участвовать в информацион­
ной революции означала вместе с тем, что он был слабо оснащен для
того, чтобы извлекать выгоду из глобализации экономики. Однако
пока советские правители были больше озабочены поддержанием
собственного сильно авторитарного контроля над внутренним раз­
витием страны, отставание в области информационных технологий
не казалось им абсолютно негативным фактором. Как со всей очевид­
ностью выяснилось в 2008 г., вхождение в качестве составной части
в глобальную экономику имеет и свои оборотные стороны. Среди
стран, испытавших серьезные экономические трудности в результа­
те мирового финансового кризиса, оказались постсоветские Россия
и Украина, причем последняя пострадала еще сильнее. Оказавшись
в стороне от революции в информационных технологиях, Советский
Союз совершенно определенно сам закрыл возможности для макси­
мизации своего экономического потенциала. Но даже в таком поло­
жении он мог бы избежать экономического или политического краха,
если бы его руководители воздержались от проведения политических
изменений времен перестройки. Остальная Европа все равно продол­
жала бы покупать у него нефть и газ. Более того, коммунистическое
правительство Китая в начале XXI в. нашло выгодное для себя поло­
винчатое решение, связанное с внедрением информационных техно­
логий, заблокировав ту часть Интернета, которая содержала полити­
чески неудобную для него информацию, но оставив открытыми те его
части, доступ к которым был экономически выгоден.

Национализм
Не существовало универсальных для всех стран путей перехода
от коммунизма к посткоммунизму, причем последний термин пред­
ставляется более подходящим, чем «демократия», учитывая, что в
бывших коммунистических странах возникло немало авторитарных
или гибридных режимов. Коммунистические партии со временем
менялись, и все они рано или поздно отказались полностью от сво­
ей революционной идеологии или сильно ее разбавили. Некоторые
из них в большей степени, чем другие, стали придерживаться цен­
ностей, находивших более широкую поддержку в обществе. В одних

8 East-West Relations: Papers by Academics. Memorandum from N.H.R.A. Broomfield.

7 September 1983. Foreign Office Papers. RS 013/1 (документ стал доступен в силу дей­
ствия Закона Соединенного Королевства о свободе информации).

813
странах больше, в других меньше эти партии избирали для себя от­
четливо националистический оттенок. Так, например, первый секре­
тарь ЦК Компартии Литвы Альгирдас Миколас Бразаускас в октябре
1988 г. начал осторожно, но все более настойчиво рассуждать о «воле
литовского народа», вызывая раздражение не только консервативно
настроенных коммунистов, но и реформаторского крыла советского
руководства в Москве, одновременно подвергаясь нападкам со сторо­
ны своего соперника антикоммуниста Витаутаса Ландсбергиса9. Од­
нако в случае, когда агрессивным националистом, подобно Милоше­
вичу в Сербии, становится партийный лидер в многонациональном
государстве, последствия этого неизбежно приводят к катастрофе.
Национализм всегда представлял потенциальную угрозу для ком­
мунистической власти, но чтобы эта угроза стала реальной, обяза­
тельно требовалась предварительная либерализация политической
системы. Разрушительный потенциал национализма был особен­
но силен в многонациональных коммунистических государствах.
В частности, национализм всегда был готов вырваться на поверх­
ность в таких странах, как Советский Союз или Югославия. В самих
коммунистических странах и за их пределами находились люди, не
видевшие в национализме серьезной угрозы для существования
коммунистических систем, аргументируя это тем, что национализм,
в отличие от четких экономических категорий, представляет собой
достаточно расплывчатую и субъективную концепцию, с трудом под­
дающуюся схематизированному описанию. Вместе с тем, если субъ­
ективные представления, даже основанные на мифах, что в большей
или меньшей степени свойственно всем рассуждениями о националь­
ной идентичности, разделяет достаточно большое число людей, они
становятся объективной реальностью, с которой политики обязаны
считаться. Коммунистические власти реагировали на эту реальность
преимущественно двумя способами - либо суровыми репрессиями,
направленными на подавление любых националистических прояв­
лений, либо путем манипулирования некоторыми символами нацио­
нальной идентичности, перехватывая, таким образом, инициативу
у националистически настроенных антикоммунистов. Даже комму­
нистические правители Восточной Германии прибегали к подобным
приемам,>провозглашая ГДР законной наследницей таких выдаю­
щихся деятелей прусского прошлого, как Мартин Лютер, Фридрих

9 Добротное исследование литовского движения за независимость, содержащее

также характеристики Бразаускаса и Ландсбергиса, представлено в работе: Lieven А.
The Baltic Revolution: Estonia, Latvia, Lithuania and the Path to Independence. 2nd ed.
New Haven and London: Yale University Press, 1994.

814
Великий и Бисмарк10. В сталинскую эпоху Петр Великий и даже
Иван Грозный считались в Советском Союзе «прогрессивными для
своего времени» фигурами, создателями великой России и предше­
ственниками великого Сталина.
Но чем более многонациональным и разнородным было обще­
ство, тем сложнее было прибегать к подобным приемам. Конечно,
можно было использовать русский или сербский национализм как
средство объединения русских или сербов, но тем самым создавалась
опасность отторжения других народов России или Югославии. Бо­
лее того, когда территориальное деление федеративного государства
проходит по границам проживания той или иной нации, то любые
региональные различия и обиды неизбежно приобретают националь­
ную окраску. Но при всем при том, ни в одной стране национализм не
представлял особой угрозы для коммунистической власти до тех пор,
пока не сказали своего слова радикальные реформы, подобные про­
веденным в ходе перестройки в Советском Союзе. И в случае СССР
роль национализма в распаде советского государства была намного
более значительной, чем в трансформации коммунистической систе­
мы. Сила и политическое значение, которые приобрел национализм
в последние годы существования Советского Союза, стали непредна­
меренными последствиями далеко идущих изменений, начатых Гор­
бачевым сверху в 1987-1988 гг.

Критическое мышление внутри партии

Пражскую весну следует считать ближайшей предтечей советской
перестройки11. Когда в начале горбачевской эры новому пресс-атташе
министерства иностранных дел и реформатору с многолетним ста­
жем Геннадию Герасимову был задан вопрос, в чем он видит разли­
чие между перестройкой и Пражской весной, тот остроумно ответил:
«В двадцати годах». В обоих случаях движение к переменам зароди­
лось внутри партии и началось после того, как пришедший к власти но­
вый партийный лидер нарушил баланс сил внутри политической эли­
ты. Но, конечно, между этими двумя случаями были принципиальные
различия. В отличие от Горбачева, Дубчек был скорее инициатором,
нежели двигателем реформ внутри партийного руководства. Будучи
порядочным и действительно прогрессивно мыслящим человеком,

10 Weitz Е. D. Creating German Communism, 1890-1990: From Popular Protests to

Socialist State. Princeton: Princeton University Press, 1997. P. 374-375.
11 Как отмечается, например, в статье: Roberts A. International Relations after the
Cold War / / International Affairs. Vol. 84. № 2. 2008. P. 335-350.

815
Дубчек больше прислушивался к мнениям своих реформистски на­
строенных коллег, нежели к консервативной части членов Централь­
ного Комитета и Политбюро, находившихся в состоянии глубокого
раскола. Другое важное отличие реформ в Чехословакии состоит в
том, что они продолжались всего 8 месяцев, в то время как аналогич­
ное явление в Советском Союзе продлилось почти 7 лет. Кроме того,
влияние Пражской весны на международное коммунистическое дви­
жение, особенно на западноевропейских еврокоммунистов, было во
много раз менее сильным по сравнению с внутренними либерализа­
цией и демократизацией Советского Союза, которые вымостили путь
к падению коммунизма в Восточной Европе.
Ключевую роль в понимании истоков Пражской весны и совет­
ской перестройки играет изучение развития критического мышле­
ния в рядах партийной интеллигенции обеих стран в годы, предше­
ствовавшие началу реформ в Чехословакии и аналогичных реформ,
проведенных в Советском Союзе в 1984-1989 гг., о чем шла речь в
главах 19 и 20. Для многих сторонних наблюдателей подобные впе­
чатляющие изменения показались громом с ясного неба, но предва­
рительные условия для них были созданы ранее мерами по реальной
либерализации и демократизации, предпринятыми в этих странах. Во
всех коммунистических странах, а в Советском Союзе в особенности,
подавляющее большинство ведущих специалистов по общественным
наукам - ученых-юристов, экономистов, социологов и политоло­
гов - являлись членами Коммунистической партии. Именно из их
рядов исходили наиболее значительные реформаторские идеи. На­
личие внутри самой правящей партии людей со свежим критическим
подходом к политическим и экономическим проблемам имело ре­
шающее значение, когда скорее игра случая, нежели осознанный вы­
бор привели к руководству партийных лидеров, открытых для новых
идей и готовых к проведению новаторской политики. Вместе с тем
система была такова, что, если исключить революцию, маловероят­
ную из-за ее опасности в коммунистических странах, то от изменений
на самой верхушке политической иерархии зависело, останется ли
свежее критическое мышление простым отклонением в интеллекту­
альной сфере или оно окажет влияние на реальную политику.
Среди критически мыслящих людей, предпочитавших воздержи­
ваться от вступления в правящую партию, было принято именовать
«конъюнктурщиками» тех реформаторски настроенных интеллек­
туалов, которые оставались в ее рядах в течение десятилетий, когда
осуществлялись лишь самые минимальные реформы. Их, конечно,
можно было упрекнуть в самообмане за их убежденность, что, толь­
ко находясь внутри официальных властных структур, они могли на­
816
деяться на осуществление радикальных реформ или, поскольку ста­
вили перед собой обычно более умеренные цели, хотя бы повлиять
на выбор направлений государственной политики. Не существует
универсального для всего коммунистического мира ответа на во­
прос, были правы или ошибались «внутрисистемные реформато­
ры» или, как их еще называли, «инфраструктурные диссиденты»,
полагавшие, что наиболее реальный путь к осуществлению перемен
к лучшему открывается исключительно изнутри партии12. В боль­
шинстве коммунистических стран, где внутри правящих партий так
или иначе были представлены интеллектуалы-реформаторы, им не
удалось представить убедительных доказательств своей правоты.
Однако значительнее всего в Венгрии и Чехословакии, до того как
реформаторское движение было задавлено советскими танками, но
важнее всего в Советском Союзе и Китае было убедительно проде­
монстрировано, что реформы внутри самой партии имели значи­
тельно более важное значение для существенных преобразований
коммунистических систем, нежели давление извне партийных ря­
дов13.
Очевидно, что лишь незначительное меньшинство вступало в пар­
тию, руководствуясь идеей ее реформирования изнутри. Одной из
тех, кому можно поверить, что она вступала в партию именно с подоб­
ной целью, была Людмила Алексеева, ставшая впоследствии извест­
ной советской диссиденткой, когда пришла к выводу, что ее «вера в
возможность реформирования партии изнутри была ничем иным как
иллюзией»14. Несмотря на то что даже в Советском Союзе Коммуни­
стическую партию не удалось успешно реформировать, учитывая тот
факт, что большинство ведущих партийных чиновников поддержа­
ли августовский путч в 1991 г., тем не менее именно изнутри партии
начались и продолжились изменения всей политической системы
страны. Эти реформы, инициированные Горбачевым, прислушивав­
шимся к советам «инфраструктурных диссидентов», давно ожидав­

12 Термин «инфраструктурный диссидент» впервые применен в книге: Shtro-

mas A. Political Change and Social Development: The Case of the Soviet Union. Frankfurt
am Main: Peter Lang, 1981. P. 74-82.
13 Как и всегда, следует различать такие понятия, как «советская система» и «со­
ветское государство». Даже невзирая на тот мощный импульс, который придал на­
циональному сепаратизму Борис Ельцин, член КПСС с более чем 30-летним стажем,
свыше 20 лет проработавший на различных партийных должностях, все же основной
порыв к национальной независимости в республиках, наиболее активно настаивавших
на обретении ими статуса самостоятельных государств, скорее исходил из широких
слоев общества, нежели изнутри партии.
14 Alexeyeva L., Goldberg Р. The Thaw Generation: Coming of Age in the Post-Stalin
Era. Boston: Little, Brown, 1990. P. 57.

817
ших прихода в Кремль настоящего реформатора, удалось продвинуть
вопреки сопротивлению и торможению со стороны партийных кон­
серваторов, некоторые из которых неожиданно осмелели настолько,
что отважились посадить под домашний арест самого Генерального
секретаря (и президента страны).
Если только незначительное меньшинство радикальных рефор­
маторов в КПСС вступало в нее с осознанным намерением изменить
систему, то возникает вопрос, что повлияло на перемену в сознании
других реформаторов партии. В главе 19 я уже цитировал замечание
одного чешского экономиста, который утверждал, что «поражение
служит самым мощным стимулом к переменам». Но для того чтобы
признать поражением системы ее неудовлетворительную экономиче­
скую эффективность или отсутствие свобод, необходимо иметь не­
кий образец для сравнения. Но затем все равно придется установить
политические последствия такого признания, решив, следует ли по­
вышать дисциплину и ужесточать контроль со стороны власти или
расширить применение рыночных механизмов и проявить большее
уважение к соблюдению гражданских свобод. Как мы уже видели в
главе 23, некоторое влияние партийные реформаторы испытыва­
ли непосредственно с Запада. Представители политической элиты
и ведущие специалисты самых разных направлений, также бывшие
членами партии, обладали значительно большими, чем рядовые со­
ветские граждане, возможностями совершать поездки в западные
страны, и на них действовало все увиденное и услышанное там.
Вместе с тем первоначальный толчок к инакомыслию нередко
исходил от людей, писавших свои работы, не выходя за рамки офи­
циальной идеологии, и не бывших ее оппонентами. Как отмечал по
этому поводу Корнай, вспоминая те времена, когда он «еще оставался
наполовину или три четверти коммунистом»: «На людей с тем обра­
зом мыслей, в котором я тогда пребывал, наиболее сильно повлияли
работы, которые не были диаметрально противоположны взглядам
скептиков того времени, именно они, а не тех авторов, что крити­
ковали партию со стороны»15. Сам Корнай в ранний период эволю­
ции своих взглядов испытал на себе сильное влияние югославского
коммуниста-теоретика Эдварда Карделя, а также написанной Исаа­
ком Дойчером биографии Сталина, которую он прочитал в Герма­
нии. Многие реформаторы в рядах правящих партий расставались с
ортодоксальными коммунистическими идеями поэтапно. Все они на­

15 Kornai J. By Force of Thought: Irregular Memoirs of an Intellectual Journey.

Cambridge, Mass.: MIT Press, 2006. P. 63.

818
чинали с отрицания зверств сталинизма, но продолжали верить в не­
обходимость сохранения коммунистической партией монополии на
власть, считая, что достаточно вернуться к ленинским нормам, и все
пойдет как надо. Для многих принципиально важная стадия эволю­
ции взглядов наступала, по словам Корнай, после того как, в конце
концов, «бывшие убежденные [коммунисты] осознавали, что реаль­
ные системы, построенные в Советском Союзе и других коммунисти­
ческих странах, воплощают в себе базовые идеи не только Сталина,
но также Ленина и даже, в некоторой степени, самого Маркса»16.
Но осознание этого, как правило, не подталкивало реформато­
ров, состоявших в правящих партиях, к открытой критике самого
Ленина. Напротив, в своей «войне цитат» они выбирали из обшир­
ного ленинского литературного наследия наиболее подходящие его
высказывания. Особенно в Советском Союзе ссылки на Ленина
оставались средствами легитимации политических взглядов вплоть
до конца 1980-х гг. Даже Александр Яковлев, который стал с нена­
вистью относиться к Ленину в постсоветское время, еще в 1989 г. с
уважением его цитировал17. Горбачев продолжал почитать Ленина
не только тогда, когда он находился у власти, но и после того, как
с нею расстался. Вместе с тем он постепенно, шаг за шагом расста­
вался с фундаментальными принципами ленинизма18. В 1987 г. он
отказался от демократического централизма в пользу того, что он на­
зывал «демократическим плюрализмом». Позднее, в начале 1990 г.
он подтвердил свою приверженность идее «демократического плю­
рализма», но согласился с необходимостью подкрепить его системой
сдержек и противовесов при главенстве закона. Политические взгля­
ды Горбачева эволюционировали и со временем стали практически
неотличимы от идеологии западноевропейской социал-демократии.
Еще оставаясь Генеральным секретарем ЦК КПСС, он в кругу своих
помощников говорил о своей близости к социал-демократам. Глав­
ные программные документы КПСС, принятые в 1990-1991 гг., от­
ражали политическую эволюцию ее лидера. Помимо всего прочего,

16 Kornai. By Force of Thought. P. 64.

17 Cm.: Cohen S. F., vanden Heuvel K. Voices of Glasnost: Interviews with Gorbachev’s
Reformers. NY: Norton, 1989. P. 39-40.
18 Как я уже доказывал в одной из прежних публикаций, нежелание Горбачева
покончить с многолетним уважением к Ленину создало у него убежденность, что он
действует в духе идеологии «позднего Ленина» (т.е. Ленина периода нэпа), хотя фак­
тически всеми своими действиями он опровергал фундаментальные принципы, кото­
рых придерживался Ленин на протяжении всей своей карьеры революционера. См.:
Brown A. Seven Years that Changed the World: Perestroika in Perspective. Oxford: Oxford
University Press, 2007. P. 284-294.

819
Горбачев расстался с ленинской идеей, согласно которой в политике
«цель оправдывает средства», признав, что средства достижения цели
не менее важны самой цели и что утопическая цель - которая всегда
будет скорее иллюзорной - становится еще большей химерой, если ее
пытаются достичь жестокими и недемократическими способами.

Руководители-реформаторы и их сторонники
в партийных органах
Своим преимущественно мирным расставанием с коммунизмом
Советский Союз обязан практически синхронной эволюции взглядов
небольшого по численности меньшинства партийных чиновников и
значительно большего по своему составу, но также меньшинства
партийных интеллектуалов, оказавшихся к тому времени на ответ­
ственных постах. Ни один человек, который бы думал, как Горбачев
в 1988 г., или высказывался бы, как он в 1990-1991 гг., еще в 1985 г. не
мог рассчитывать на избрание Генеральным секретарем, если только
он не обладал артистическими талантами на уровне обладателей пре­
мии Оскар, чтобы уметь глубоко упрятать свои истинные взгляды.
Безусловно, Горбачев в то время, когда он стал лидером партии, был
настроен на реформы намного решительнее, чем могли заподозрить
его коллеги из Политбюро, но в то время он совершенно определен­
но собирался именно реформировать, а не полностью трансформи­
ровать коммунистическую систему. Дальнейшее развитие его образа
мыслей имело решающее значение, поскольку он занял пост, на ко­
тором обладал невероятными властными полномочиями внутри со­
ветской системы и стал благодаря этому самой влиятельной фигурой
во всем коммунистическом мире.
Лех Валенса в 1980-1981 гг. являл собой редкий пример лидера,
оказавшего столь сильное влияние на политику правящей комму­
нистической партии, не являясь ее членом, и заставившего ее идти
на уступки до тех пор, пока руководители партии и государства не
вернулись к политике подавления и не ввели в стране военное поло­
жение. Даже внутри самих правящих партий не было случаев, когда
высшая власть принадлежала кому-либо еще, кроме ее лидера, не­
зависимо от того, как называлась занимаемая им должность - гене­
ральный или первый секретарь или председатель партии. Но в Китае
Дэн Сяопин в последние годы своей жизни опроверг это правило и
сохранил за собой высший авторитет в партии даже после ухода со
всех официальных постов. Однако этим он был обязан своим много­
летним служением партии и тому уважению, которым он в ней поль­
зовался. Борис Ельцин также был в 1989-1991 гг. чрезвычайно влия­
820
тельным лидером, хотя в то время он не занимал никаких высоких
постов в партии, формально оставаясь лишь членом ее Центрального
Комитета вплоть до выхода из КПСС в июле 1990 г. Но к тому време­
ни советская система уже настолько трансформировалась, что избра­
ние на государственные посты, вначале на Съезд народных депутатов
СССР, а затем в российский парламент и, наконец, на пост Прези­
дента России, уже стало тогда высшим, по сравнению с партийными
должностями, источником власти и легитимности.
Вместе с тем даже такому реформаторски настроенному лидеру
КПСС, как Горбачев, быстро подрезали бы крылья, если бы анало­
гичная эволюция взглядов не происходила среди людей, стоявших на
две-три ступеньки ниже его в партийной иерархии. Но такие люди в
партии были. Горбачев вернул в партийный аппарат Яковлева и обе­
спечил впоследствии невероятно быстрое его продвижение наверх.
Шеварднадзе был относительно малоизвестным первым секретарем
ЦК Компартии Грузии, и Горбачев сделал удививший многих неожи­
данный выбор, назначив его на смену Громыко министром иностран­
ных дел. Главными помощниками Горбачева стали бывшие замести­
тели заведующих международным отделом ЦК Черняев и отделом
социалистических стран Шахназаров. Они вместе с рядом других
малозаметных партийных чиновников, вошедших в круг ближайших
советников Горбачева, оказали ему немалую поддержку в проведе­
нии новой международной политики и в реформировании полити­
ческой системы страны. Они также внесли немалый личный вклад в
формирование «нового политического мышления», как его называл
Горбачев, особенно в части внешней политики. Это были люди, кото­
рых их контакты с интеллигенцией внутри страны и опыт общения с
внешним миром привели к постепенным, но принципиальным изме­
нениям мировоззрения. (Шеварднадзе среди них составлял исклю­
чение, поскольку он, активно общаясь с представителями грузинской
интеллигенции, до своего назначения министром иностранных дел
практически был не известен за границей.) Подобно Горбачеву, все
эти разнообразные чиновники в юные годы приняли на веру офици­
альную идеологию сталинского СССР, но политическая эволюция во
второй половине 1980-х гг. сблизила их с социал-демократами.

Что началось раньше - кризис или реформы?

До 1985 г. часто утверждалось, что в перспективе коммунистиче­
ская система не сможет выжить без ее реформирования. Это, безу­
словно, справедливо, и Китай представляет собой пример государства,
проведшего радикальную экономическую реформу, но сохранившего
821
до настоящего времени многие основные черты коммунистического
строя. С другой стороны, перестройка доказала, что коммунизм дей­
ствительно не может выжить в случае радикального реформирования
его политической системы. После введения политического плюра­
лизма уже просто не стало смысла называть Советский Союз ком­
мунистическим государством. Проведение реформ сопровождалось
расколом в самой правящей партии. Наиболее мощные политические
институты в стране - Политбюро и Секретариат ЦК партии - нача­
ли посылать в общество противоречивые сигналы, поскольку их чле­
ны совершенно очевидно тянули партию и страну в разные стороны.
Стоило демократизации затронуть правящую партию, она не смогла
ею ограничиться. Оказалось, что существует логическая связь между
двумя главными политическими чертами коммунистической систе­
мы. Партийная монополия на власть зависит от сохранения принци­
па демократического централизма. Отсутствие твердого запрета на
политические дискуссии и жесткого централизованного контроля
информационных потоков серьезным образом ослабляет хватку пар­
тии на рычагах власти. Даже еще до снятия запрета на создание иных
политических партий, демократические реформы советской полити­
ческой системы вели к размыванию «руководящей роли» КПСС.
В Советском Союзе сами реформы порождали кризис в большей
степени, чем кризис подталкивал к проведению реформ. В 1985 г.
судьбы советской системы и советского государства еще не висели
на волоске. В 1989 г. это уже произошло. Большинство в партийно­
государственном аппарате СССР страстно желали сохранить и си­
стему, и государство, полагая, что одно неразрывно связано с другим.
Но к концу 1980-х гг. Горбачев и реформаторское крыло партийного
руководства уже провели такие изменения в политической системе,
которые придали ей совершенно иной, чем прежде, характер. Начи­
ная с 1988 г. они сознательно взяли курс на проведение системных
преобразований, но стремились к ускоренной эволюции системы, не­
жели к ее внезапному крушению. Желая демонтировать коммунисти­
ческую систему, Горбачев и многие его советники были решительны­
ми противниками распада советского государства. Вместе с тем они
сознавали глубокую связь между целью и средствами ее достижения
и не были готовы положить либерализованную и демократизирован­
ную политическую систему на алтарь жестокого подавления нацио­
нального сепаратизма. Взгляды самого Горбачева и его соратников
и единомышленников, таких как Яковлев, Черняев и Шахназаров,
с разной скоростью и под влиянием различных ограничений эволю­
ционировали от желания реформировать существующую систему к
поиску «третьего пути» - новой модели «социализма с человеческим
822
лицом». В 1989 г. Горбачев с одобрением произнес эту фразу времен
Пражской весны, которая когда-то столь сильно разгневала Брежне­
ва, усмотревшего в ней клевету на себя лично и на ту систему, кото­
рую он олицетворял.
На самом деле Горбачев, чья эволюция взглядов имела столь
большое значение в связи с необъятной властью, которой он обладал
как Генеральный секретарь, а с марта 1990 г. еще и как Президент
СССР, зашел в ней еще дальше. К 1990-1991 гг. его уже не привлека­
ла идея построения невиданного в истории общества, и он стремился
построить общество, в котором произошло бы ощутимое улучшение
качества политической жизни, сопровождаемое, как он надеялся, со­
поставимым повышением уровня жизни граждан. Иными словами,
он стал сторонником общественной модели, сходной с той, что от­
стаивали западноевропейские социал-демократы, и близкой к соци­
альной рыночной экономике, существовавшей в Западной Германии.
Безусловно, Горбачев и его соратники не успели приблизиться к ре­
шению подобной экономической задачи. Остался без ответа вопрос,
можно ли было добиться ее решения когда-либо в будущем, не слу­
чись августовской попытки путча, а Советский Союз в 1991 г. распал­
ся бы не полностью, а только частично, и ответ на него уже никогда
не будет получен. Но перестройка сделала свое большое дело. В про­
цессе ее проведения в СССР исчез страх перед властью, появились
свободы, выборы стали конкурентными, возникла демократическая
ответственность власти перед народом. То, что все это произошло
незадолго до того, как само советское государство прекратило свое
существование, не было простым совпадением. Задача поддержания
единства демократизированного многонационального государства, в
котором каждый народ мог предъявить другим длинный список соб­
ственных обид, оказалась намного сложнее сохранения Союза как
высоко авторитарного государства. До середины 1980-х гг. считалось
само собой разумеющимся, что любое проявление национализма бу­
дет безжалостно растоптано. Но стоило посеять семена националь­
ных ожиданий, и само существование советской государственности
оказалось под вопросом.

Свобода распространения информации

«По законам социологии, чем больше информации получает на­
род, тем сильнее политика правительства зависит от общественного
мнения». Так сказал мне Рафаэль Сафаров, армянский политолог и
социолог, работавший старшим научным сотрудником Института
государства и права в Москве, с которым я беседовал в середине
823
1970-х гг. Возможно, законы социологии несколько преувеличива­
ют значение информации, но сказанное им представляется хорошим
обобщением. Более того, ту же мысль, но в более изощренном изло­
жении, Сафаров проводит в своей книге «Общественное мнение и
государственное управление», изданной в Москве тиражом в 6 тыс.
экземпляров в 1975 г.19 Хотя в Хельсинкском соглашении, подписан­
ном в том же году несколькими месяцами позднее, было заявлено, что
все государства-участники «ставят своей целью облегчать более сво­
бодное и широкое распространение всех форм информации»20, совер­
шенно определенно это не стало целью ни одной коммунистической
страны. Только примерно 3 года спустя после начала горбачевской
перестройки свободное распространение информации стало в Со­
ветском Союзе свершившимся фактом. Только тогда общественное
мнение (в западном понимании этого слова) действительно превра­
тилось в серьезный политический фактор. При этом обнаружилось,
что лучше информированное общество на самом деле стало более
критично относиться к партии и руководству страны. Даже реформа­
торское крыло руководства, бывшее во главе перемен, происходив­
ших в первые 4 года перестройки, в последние 2 года (или около того)
существования советского государства было вынуждено скорее сле­
довать за общественным мнением, нежели направлять его.
Хотя сложно переоценить значение институциональных изме­
нений, утвержденных XIX партийной конференцией в 1988 г., осо­
бенно таких, как выборы на конкурентной основе в постоянно дей­
ствующий парламент, но никак нельзя недооценивать состоявшееся
еще ранее введение гласности не только как лозунга, но и постоянно
развивавшейся реальности. Гласность и институциональные измене­
ния работали в тандеме. Конкурентные выборы и публикация в СМИ
результатов опросов населения по животрепещущим политическим
проблемам стали теми средствами, с помощью которых общественное
мнение могло влиять на ход событий21. Ближе к концу 1980-х гг. глас­

19 Сафаров Р.А. Общественное мнение и государственное управление. М.: Юри­

дическая литература, 1975. Сафаров пишет: «Чем больше совокупность сообщаемых
обществу сведений, тем выше уровень компетентности общественного мнения в во­
просах кон!роля над правительством, министерствами и исполкомами» (с. 214). Оче­
видно, что он был вынужден исключить из этого перечня партию, хотя она представля­
ла собой сердцевину власти.
20 Conference on Security and Co-operation in Europe Final Act. L.: HMSO, 1975.
P. 36. (курсив в оригинале).
21 Сафаров был одним из многих ученых, проводивших опросы граждан Совет­
ского Союза в 1960-1970-х гг., но все они были вынуждены исключать из опросных ли­
стов наиболее острые политические вопросы. Имелись также сомнения, развеявшиеся

824
ность уже стала почти синонимом свободы слова, а информационные
потоки достигли небывалого для Советского Союза уровня развития.
Глушение западных радиостанций было прекращено, но собственные
советские средства массовой информации изменились настолько,
что даже самые критически мыслящие советские граждане прежде
всего черпали информацию из собственных газет, но в еще большей
степени - из наиболее радикальных доморощенных и официально
издаваемых журналов и еженедельников. Неудивительно, что кон­
сервативные члены Политбюро практически на каждом его заседа­
нии жаловались на утрату контроля над прессой. Свободное распро­
странение информации и коммунистическая система были взаимно
несовместимыми понятиями. Авторитарные режимы нуждаются в
государственной цензуре и подталкивают авторов к самоцензуре. Во
время перестройки цензура сначала была ослаблена, а затем и офици­
ально отменена вышедшим законом о свободе прессы. Самоцензура
же исчезла сама собой в новой атмосфере терпимости. Свобода сло­
ва и публикаций стала важнейшим проявлением новых принципов
плюрализма мнений и заслоном против возврата к прошлому.

Международный контекст
Наконец, крушение коммунизма следует также рассматривать и в
международном контексте. Поскольку Советский Союз доминировал
в Восточной Европе, то трансформация его политической системы и
внешней политики служит достаточным объяснением причин краха
всех коммунистических режимов, насажденных с помощью советской
вооруженной силы сразу после войны или несколько позднее. Пере­
мены в международном коммунистическом движении, начавшиеся
еще во времена советско-югославского раскола, уже сильно повлия­
ли на мировоззрение многих членов коммунистических партий. Еще
большее значение имели преобразования в Китае, произошедшие по­
сле смерти Мао Цзэдуна. Если правящим коммунистическим парти­
ям, причем не только КПСС, в течение 1960-х и в первой половине
1970-х гг. приходилось защищаться от обвинений в «ревизионизме»,
исходивших из Китая, то в середине 1980-х гг. экономические рефор­
мы в Китае продвинулись намного дальше, чем в Советском Союзе и
Восточной Европе в целом, за исключением Венгрии, которая оказа­

только в более свободной общественной атмосфере 1980-х гг., относительно того, на­
сколько охотно опрашиваемые граждане были готовы честно отвечать на задаваемые
вопросы даже в условиях обещанной им анонимности.

825
лась в этом отношении ближе к Китаю, чем все остальные (хотя и пре­
восходила Китай в том, что касалось политических послаблений).
Улучшение отношений между Востоком и Западом имело еще
более важное значение по сравнению с нарастанием несхожести
взглядов (причем с уклоном в антагонизм) внутри международного
коммунистического движения. Может показаться, что коммунизм
закончился в Европе в результате окончания холодной войны, ибо
демонтаж коммунистической системы в Советском Союзе и каче­
ственное улучшение его отношений с Соединенными Штатами и
странами Западной Европы шли рука об руку. Вместе с тем между­
народная напряженность во времена холодной войны, безусловно,
играла на руку приверженцам жесткого курса в Советском Союзе и
в Восточной Европе. Сразу после окончания Второй мировой войны
западные державы, включая самую мощную из них - США, были го­
товы рассматривать Восточную Европу как зону преимущественного
влияния Советского Союза. Однако насаждение Сталиным систем
советского типа в странах этого региона послужило единственной
наиболее важной причиной начала холодной войны, в ходе которой
враждебность в разное время усиливалась под влиянием действий
обеих сторон, включая такие, как советские интервенции в Венгрию в
1956 г. или в Афганистан в 1979. Вмешательство Советского Союза в
чехословацкие события в 1968 г. сильнее повлияло на его отношения
с европейскими странами, чем на отношения с США, хотя достаточ­
но скоро за ними последовало значительное улучшение отношений
брежневского СССР как с Европой, так и с Соединенными Штатами
в результате политики разрядки международной напряженности в
начале 1970-х гг.
Главный парадокс, между тем, состоял в том, что холодная война,
рассматривавшаяся на Западе как средство сдерживания распростра­
нения коммунизма и ограничения влияния Советского Союза, также
содействовала поддержанию советской системы. Конечно, гонка во­
оружений ложилась на советскую экономику намного более тяжелым
бременем, чем на экономику США, хотя и для нее она была достаточ­
но тяжела22. Но, как отметил Алек Ноув, «централизация экономики,
партийный контроль, цензура и КГБ в глазах руководителей страны
и многих рядовых граждан были необходимы для борьбы с врагами

22 See: Gaidar Y. Collapse of an Empire: Lessons for Modern Russia. Washington

DC: Brookings Institution, 2007. P. 111-113; Kennedy P. The Rise and Fall of the Great
Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. L.: Unwin Hyman,
1988. P. 395-396, 498-500, 513-514.

826
как внешними, так и внутренними»23. С одной стороны, чрезмерные
военные расходы перенапрягали и деформировали советскую эконо­
мику, но с другой стороны, именно холодная война помогали партий­
ному руководству сохранять власть и даже поддерживать лояльность
общества, а также соглашаться с ведущей ролью в системе военно-
промышленного комплекса и органов госбезопасности. На протяже­
нии всего послевоенного периода, чем крепче становились заморозки
холодной войны, тем сильнее укреплялись позиции приверженцев
жесткого курса в Советском Союзе. Одним из следствий усилий Гор­
бачева, направленных на то, чтобы положить конец холодной войне,
в которых он в Рональде Рейгане нашел намного более готового к
переговорам партнера, чем того ожидали по обе стороны Атлантики,
стало ослабление позиций министерства обороны и КГБ внутри со­
ветской системы, а также быстрое сокращение влияния консерватив­
ных оппонентов проводимым в стране реформам.
До перестройки самое большее из того, на что можно было рас­
считывать в советско-американских отношениях, сводилось к со­
гласованию общих правил игры и к достаточно осторожному взаи­
модействию сторон во избежание сползания на скользкую дорожку
развязывания ядерной войны. Были извлечены необходимые уроки
из той крайней опасности, которой был подвергнут весь мир в ре­
зультате кубинского ракетного кризиса. Но только с приходом к вла­
сти Горбачева, приведшего с собой новую команду, занимавшуюся
вопросами внешней политики, и стремившегося пересмотреть заново
фундаментальные проблемы отношений между Востоком и Западом,
стали возможны качественные изменения в этой области. Среди тех,
кто объявил в конце 1988 г. об окончании холодной войны, были Ро­
нальд Рейган, Джордж Шульц и Маргарет Тэтчер. Если визит Рей­
гана в Москву летом 1988 г. стал сигналом прощания с психологией
времен холодной войны, то выступление Горбачева в ООН в декабре
того же года положило ей конец идеологически. Вместе с тем фи­
нальная точка в окончании холодной войны была поставлена после
признания Советским Союзом самостоятельности стран Восточной
Европы и падением в них коммунистических режимов в течение
1989 г. Находчивый пресс-атташе министерства иностранных дел Ге­
расимов, говоривший по-английски едва ли не лучше, чем на родном
русском языке, пожалуй, дал лучшую краткую характеристику про­
исходившему в то время. В конце мирного саммита Горбачева с пре­

23 Nove A. The Soviet System in Retrospect: An Obituary / / Fourth Annual

W. Averell Harriman Lecture. NY: Columbia University, 1993. P. 31.

827
зидентом Джорджем Х.У. Бушем, состоявшегося на Мальте в декабре
1989 г., он заявил: «Мы похоронили холодную войну на дне Среди­
земного моря». Еще ранее, но в том же году Герасимов, извещая о
конце «доктрины Брежнева», остроумно заметил, что ей на смену
пришла «доктрина Синатры», позволившая восточноевропейским
народам идти своим путем24.

24 Герасимов в своем шутливом заявлении обыграл слова «Му Way» из извест­

ной песни, написанной Полом Анкой и ставшей известной в версии, спетой Фрэнком
Синатрой.
 30. ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ КОММУНИЗМА

От коммунизма в Европе, где зародилось это движение, осталось

совсем немногое. Еще сравнительно недавно, в середине 1980-х гг.,
под контролем марксистско-ленинских партий находилась почти по­
ловина континента. Ныне же под управлением коммунистов не толь­
ко не осталось ни одной европейской страны, но они как никогда да­
леки от прихода к власти. Как в Восточной, так и в Западной Европе
современные коммунистические партии превратились в бледные по­
добия самих себя в прошлом. Даже в России значительно ослаблен­
ной выглядит Коммунистическая партия Российской Федерации
(КПРФ ), когда-то представлявшая собой главную силу оппозиции
администрации Ельцина. Осенью 2008 г. коммунисты получили нео­
жиданный политический подарок в виде глобального кризиса капи­
тализма, против которого у России также не оказалось иммунитета.
В результате московский фондовый рынок в конце октября рухнул
на 70% по отношению к началу года1. Но КПРФ не только не суме­
ла воспользоваться экономическими трудностями, но сознательно
от этого самоустранилась, не желая, по словам ее руководителей,
«усугублять панику на финансовых рынках». Секретарь ЦК КПРФ
Олег Куликов заявил, что партия не будет заниматься публичной
критикой действий правительства, поскольку это «только повредит и
рынку, и антикризисной программе»2. Это его заявление прозвучало
весьма патриотично, но оно даже отдаленно не соответствовало рево­
люционному учению Маркса, Энгельса и Ленина. Безусловно, Маркс
и Энгельс вряд ли признали бы отвечающими их теории многие дав­
ние слова и дела коммунистических партий не только России, но мно­
гих других стран. Вместе с тем идеи отцов-основателей в прошлом
оказывали огромное влияние на деятельность коммунистических
партий, особенно в ранние годы их создания и становления. Теперь

1 Skidelsky R. Crisis-hit Russia must scale down its ambition / / Financial Times.
31 October 2008. P. 15; Net Capital Outflows at $140 Bln / / Moscow Times. 1 November
2008. P. 4.
2 Коммерсант. 8 октября 2008.

829
же, когда во второй половине 2008 г. разразился мировой финансо­
вый кризис, то помимо роста продаж «Капитала» в Германии нигде
в Европе он не повлек за собой признаков оживления марксистско-
ленинских партий.
Вместе с тем совершенно неожиданно ход событий в Европе,
смывших правящие коммунистические партии, обратился вспять за
ее пределами. Уже в XXI в. подобная партия добилась самого значи­
тельного успеха на континенте, где присутствие коммунизма остает­
ся наиболее заметным, а именно в Азии. В Непале, стране с населе­
нием порядка 30 млн человек, не имеющей выхода к морю и зажатой
между Индией и Китаем, на действительно конкурентных выборах,
состоявшихся в апреле 2008 г., неожиданную победу одержала пар­
тия, объявляющая себя маоистской. Коммунистическая партия Не­
пала (объединенная марксистско-ленинская) стала главной силой в
коалиционном правительстве. Месяц спустя после выборов в Непале
прекратила свое существование монархия, правившая страной в те­
чение почти 240 лет. На пост президента, обладающего в основном
церемониальными функциями, был избран Рам Баран Ядав, а зна­
чительно более влиятельный пост премьер-министра занял лидер
коммунистов Пушпа Камал Дахал, который, впрочем, предпочитает,
чтобы его называли партийной кличкой Прачанда (означающей в
переводе «Свирепый»).
Все это произошло после многолетней гражданской войны в Не­
пале, закончившейся только в 2006 г. и унесшей более 12 тыс. жизней.
Хотя победившая на выборах партия придерживалась маоистской
тактики партизанской войны в сельской местности, но в конечном
итоге она пришла к власти вполне легальным образом. Поскольку
гигантский сосед Непала Китай ныне проводит политику, достаточ­
но далекую от идей маоизма, то совсем не очевидно, что Непал пре­
вратится в полноценную коммунистическую страну. Вряд ли кто-то
в этой стране стремится повторить волнующий опыт маоистской
«культурной революции». Экономически Непал полностью зависит
от торговых отношений с Индией, а сам Прачанда заявил, что его
страна останется многопартийной со свободной конкуренцией между
партиями, сохранит частный сектор и будет привлекать иностранные
инвестиции. Непал - отчаянно бедная страна, и в этом состоит один
из секретов успеха маоистов. Хотя коммунисты доминируют в новом
правительстве Непала, было бы преждевременным утверждать, что
число существующих в мире коммунистических стран увеличилось с
их приходом к власти с 5 до 6. Время покажет, но пока происходят из­
менения не только в политической системе Непала, но и в идеологии
правящей в стране партии. Последнюю приходится приспосабливать
830
к очень сильно изменившейся международной обстановке по сравне­
нию с той, в которой азиатские коммунистические партии приходили
к власти в своих странах в прошлом веке3.
В конце концов, ныне отсутствует международное коммунисти­
ческое движение. В результате, из 6 характерных черт коммунисти­
ческих систем, выведенных в главе 6 настоящей книги, в наиболее
полном объеме исчезли последние 2, идеологические. Одна из них
заключалась в ощущении принадлежности к исчезнувшему между­
народному коммунистическому движению со штабом в Москве, хотя
маоистский Китай представлял собой еще один, альтернативный по­
люс притяжения. Вместе с уходом в прошлое международного ком­
мунистического движения исчезла и приверженность к построению
коммунистического общества. Не отказываясь формально от комму­
низма как своей конечной цели, ни одна современная коммунистиче­
ская партия даже теоретически не провозглашает о своем движении к
построению общества, в котором отсутствует государство, объявлен­
ное Марксом высшей и неизбежной стадией развития человечества.
В какой-то мере пока еще не лишено смысла считать коммунисти­
ческой крупнейшую и самую важную из стран, до сих пор управляе­
мых коммунистами, поскольку в Китае полностью сохранилась пар­
тийная монополия на власть в сочетании с жесткой иерархической
организацией и дисциплиной самой партии, подчиняющейся прин­
ципу демократического централизма. Вместе с тем во многом китай­
ская система является смешанной. Экономика Китая настолько ото­
шла от ортодоксальных коммунистических представлений, что ее
часто даже именуют «партийно-государственным капитализмом»4.
Тем не менее руководящая роль партии и демократический цен­
трализм не только характеризуют политическую систему страны,
но представляют собой две главные опоры все еще крайне автори­
тарной, но все же уже не тоталитарной системы. Вместе с тем про­
изошли существенные изменения в идеологии, направленные на ее
адаптацию как к изменившемуся миру, так и к смелым инновациям
в экономической политике. Отражая растущий прагматизм и буду­
чи его активным сторонником, Дэн Сяопин как-то сказал, что для
построения только первой стадии социализма потребуется жизнь

3 Еще одним местом, далеко не похожим на Непал, где коммунистическая партия

все еще сохраняет влияние, является Южная Африка, в которой КПЮА остается су­
щественной составляющей все более раскалывающегося Африканского национально­
го конгресса.
4 Rowen Н. S. When Will the Chinese People be Free? //Jo u rn a l of Democracy. Vol. 18.
№ 3. July 2007. P. 38-52, at p. 42.

831
многих поколений. Это займет несколько сотен лет, и в этой связи
перед теоретиками коммунизма встает еще один гипотетический во­
прос относительно того, сколько же лет займет переход к его второй
фазе - собственно коммунизму? Фактически страстное желание
построить коммунизм отодвигается в столь далекое и неизведанное
будущее, что эта задача не стоит даже в самой долгосрочной повест­
ке дня руководителей КПК. На самом деле в современном Китае
отсутствует заметный интерес даже к построению социализма, не
говоря уже о коммунизме. Последний британский губернатор Гон­
конга и проницательный знаток Китая Крис Паттен заметил, воз­
можно, лишь слегка преувеличивая современное состояние дел в
этой стране: «В Китае не осталось никакого марксизма, хотя и со­
хранились некоторые клочки ленинизма»5.
Из 6 отличительных черт коммунистической системы в Китае,
таким образом, сохранились всего 2, относящиеся к ее важным по­
литическим аспектам. После смерти Мао Китай в большинстве сво­
ем избавился от экономических признаков коммунизма. Уступки
рынку приобрели такие масштабы, что китайскую экономику стало
невозможно называть командной. Изменение форм собственности
также зашло так далеко, что несмотря на наличие еще достаточно
значительного государственного сектора, в 2006 г. частные пред­
приятия Китая произвели более половины ВВП страны, в том чис­
ле почти две трети промышленной продукции6. В связи с подобным
развитием экономики значительно усилилось социальное неравен­
ство в стране, особенно выросло разделение в этом отношении между
городом и деревней. Размеры неравенства доходов в Китае намного
выше, чем в среднем по Европе, и несравненно выше по сравнению
с США7. Фактически слишком большой разрыв уровней доходов
между бедными и богатыми становится все большей проблемой для
Китая. Если Китай превратился в мировую мастерскую, то работа в
этой мастерской для некоторых порой обходится слишком дорого.
В 2007 г. при несчастных случаях на производстве в Китае погибли
101 тыс. 480 человек, в то время как в Великобритании аналогичный

5 Patten С. W hat Next? Surviving the Twenty-First Century. L.: Allen Lane, 2008.
P.401.
6 Tsai K. S. Capitalists without Democracy: The Private Sector in Contemporary
China. Ithaca: Cornell University Press, 2007. P. 54.
7 Ibid. P. 45. Роуэн отмечает, что коэффициент Джини, характеризующий неравен­
ство доходов, поднялся в Китае с 0,28 в 1991 г. до 0,46 в 2000 г. Чем выше этот коэффи­
циент, тем выше неравенство. Для сравнения укажем, что в Европе этот коэффициент
в среднем составляет 0,30, а в США - 0,45.

832
показатель составил всего 229 человек8. Столь огромные различия
даже отдаленно невозможно объяснить лишь громадной разницей
в численности населения, которая в Великобритании примерно в
22 раза меньше китайской. Во многом они вытекают из различий
в условиях труда большинства работников обеих стран, но также
в еще большей мере связаны с отсутствием в Китае демократии и
ответственности работодателей перед законом. Использование
опасных производственных процессов и коррупция, представляю­
щая основную проблему для азиатских коммунистических стран,
процветают в Китае при отсутствии демократически избираемых
властей и независимого правосудия, способного призвать к ответу
любого экономического или политического руководителя.
Хотя китайские коммунистические лидеры не обнаруживают
никакого или хотя бы крайне малого стремления двигаться к де­
мократии западного образца, они всерьез подумывают о смене сво­
ей политической терминологии и отказе от маоистского наследия.
Пока остается малоизвестным тот факт, что коммунистическое
китайское руководство, оставив всякие упоминания о коммунизме
даже в утопическом смысле, крайне близко к тому, чтобы изъять из
обращения сам термин «коммунизм». В самые первые годы нынеш­
него века высшее руководство КПК всерьез замышляло убрать сло­
во «коммунистическая» из названия своей партии, поскольку ком­
мунизм потерпел крушение во всем мире. В конце концов, от смены
названия решили отказаться. При этом главный аргумент против
переименования партии отнюдь не вытекал из идеологии и тради­
ционных заклинаний о верности учению Маркса, Энгельса, Лени­
на и Мао, а носил чисто прагматический характер. Опасались того,
что некоторые, а возможно и многие члены партии заявят, что они
вступали совсем в другую партию, и дойдут до того, что объявят о
создании новой, альтернативной коммунистической партии. Таким
образом, непроизвольно образуется система с двумя конкурирую­
щими партиями. В этой связи необходимость сохранения полити­
ческой власти за единственной партией оказалась главенствующим
соображением. Руководство КПК никоим образом не намеревалось
допустить возникновения политического плюрализма, и поэтому

8 Данные по Китаю, заимствованные из официальных источников, приведены в

работе: A. Puddington (ed.). Freedom in the World 2008: The Annual Survey of Political
Rights and Civil Liberties. NY: Freedom House, 2008. P. 163. Британские данные, сооб­
щенные Комиссией по безопасности труда и охране здоровья, опубликованы в газете:
Financial Times. 30 October 2008. Р. 4.

833
название партии осталось прежним9. Вместе с тем рамки демокра­
тического централизма в современном Китае оказались намного
менее жестки по сравнению с прошлым. Обсуждается вопрос, в ре­
формах какого рода нуждается Китай, и при этом много внимания
уделяется тем урокам, которые следует извлечь из крушения ком­
мунизма в Советском Союзе и Восточной Европе. Несомненно, что
бывший руководитель отдела пропаганды ЦК КПК Ван Ренчжи
всего лишь подвел итоги внутрипартийной дискуссии, когда зая­
вил, что «движение по пути европейского демократического социа­
лизма» на деле означало бы «постепенное сползание КПК к своей
политической смерти»10.
Во всех оставшихся коммунистических странах - в Китае, на
Кубе, в Лаосе, Северной Корее и Вьетнаме - руководящая роль пар­
тии и демократический централизм остались в неприкосновенности,
что на самом деле служит главным основанием для того, чтобы по-
прежнему называть эти страны коммунистическими. Вместе с тем
эти страны существенно отличаются друг от друга в части того, на­
сколько полно в них сохранены такие определяющие экономические
признаки коммунистических систем, как государственная собствен­
ность на средства производства и командный нерыночный подход к
управлению экономикой. Как мы уже видели, китайская экономика,
если говорить о формах собственности, является экономикой сме­
шанного типа, которая постепенно приобретает все более рыночный
характер. Вьетнам в этом отношении идет по следам постмаоистско­
го Китая, начав с 1986 г. проведение рыночных реформ. На самом
деле сейчас существует ряд аналитиков, которые, признавая мощь
партийно-государственных институтов в обеих странах, относят
Китай и Вьетнам к категории так называемых «посткоммунистиче­
ских государств»11. Очевидно, что отнесение той или иной страны к
определенной категории зависит от того, насколько весомыми пред­
ставляются аналитикам политические признаки коммунистических
систем по сравнению с экономическими. Политические институты в
обеих этих странах остаются коммунистическими, и в них все еще со­
храняется, хотя и не столь убедительно, как прежде, определенный

9 Моим собственным источником информации к данному разделу является вид­

ный и достаточно информированный интеллектуал из рядов Коммунистической пар­
тии Китая.
10 Shambaugh D. China’s Communist Party: Atrophy and Adaptation. Washington
DC: Woodrow Wilson Center Press, 2008. P. 81.
11 См., напр.: Cheng Chen, Rudra Sil. Stretching Postcommunism: Diversity, Context,
and Comparative Historical Analysis / / Post-Soviet Affairs. Vol. 23. № 4. 2007. P. 275-
301.

834
пиетет в отношении творений Маркса, Энгельса и Ленина. В Китае к
этому перечню добавляют также труды Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина,
невзирая на все различия во взглядах между этими двумя покойными
лидерами. Во Вьетнаме идеологический пантеон дополняют именем
Хо Ши Мина, хотя два десятилетия спустя после переименования
Сайгона в город Хо Ши Мин среди его обитателей опять принято на­
зывать свой город Сайгоном12.
В Лаосе и на Кубе сейчас наблюдаются умеренные отступления
от командной экономики, которую в ее классической сталинской
форме теперь можно обнаружить только в Северной Корее. Ни Лаос,
ни Куба пока еще не продвинулись по пути к рынку так далеко, как
это сделали Вьетнам или Китай. Население Лаоса составляет всего
около 8 млн человек, и большинство из них зарабатывают на жизнь
выращиванием риса. Корреспондент Би-би-си еще в 2000 г. в своем
репортаже из Лаоса сообщал, что плотность дорожного движения в
столице Вьентьяне настолько незначительна, что куры пасутся око­
ло одной из главных транспортных развязок. В политическом и эко­
номическом смысле лаосский режим остается достаточно жестким,
но отношение к буддизму ныне стало более терпимым, точно так же
как сознательно или ненамеренно к наркотикам. Как заметил Оуэн
Беннет-Джонс, если Маркс считал религию «опиумом для народа»,
то в Лаосе «опиум он и есть опиум для людей»13. Куба с ее населением
в 11 млн человек под властью Фиделя Кастро была, пожалуй, самой
эгалитарной среди коммунистических стран и наиболее стойкой про­
тивницей «рыночного социализма» в любых его проявлениях. Она и
сейчас остается относительно эгалитарной, но после того как тяже­
ло заболевший Кастро в феврале 2008 г. официально передал власть
своему младшему брату Раулю, который фактически правил страной
с августа 2006 г., на Кубе наблюдаются некоторые очень умеренные
шаги в сторону дифференциации доходов. Оправдывая эти тенден­
ции, партийная газета «Granma» писала в июне 2008 г.: «Вредно пла­
тить работнику меньше того, что он заслуживает, но не менее вредно
давать ему то, что он не заслужил»14. Хотя Куба остается очень бедной
страной, сохраняющей в неприкосновенности все основные полити­
ческие и экономические отличительные особенности коммунистиче­
ских систем, она, тем не менее, сумела пережить распад Советского

12 Heardon Р. J. The Tragedy of Vietnam. 3rd ed. NY: Pearson Longman, 2008. P. 194.
13 Bennett-Jones O. Laos: 25 years of communism. 30 December 2000. http://new s.
bbc.co.uk/l/hi/programmes/from_our_own_correspondent/1092752.stm
14 Carroll R. Cuban workers to get bonuses for extra effort / The Guardian. 13 June
2008. P. 28.

835
Союза, бывшего ее главным экономическим покровителем, и почти
40 лет экономических санкций со стороны США, намеревавшихся та­
ким способом обвалить кубинский коммунистический режим.

Объяснения живучести коммунистических режимов

Возникает вопрос, почему четырем азиатским коммунистическим
странам и еще одной в Карибском бассейне удается выживать в те­
чение такого продолжительного времени. Безусловно, наличие у них
тех же самых опор режима, которые в течение 70 лет достаточно эф­
фективно существовали в Советском Союзе, таких как мощные ин­
ституты власти, включая дисциплинированную правящую партию,
вездесущую тайную полицию и жестокую цензуру. Более того, хотя
по крайней мере две из этих пяти стран (Китай и Вьетнам) предприня­
ли радикальные экономические реформы, ни одна из них не рискнула
пойти на фундаментальное политическое реформирование, невзирая
даже на постепенную и умеренную либерализацию, осуществляемую
в этих двух странах начиная с 1980-х гг. Вместе с тем все эти пять
стран преуспели в слиянии коммунизма с национализмом, превратив
идею создания сильного государства в предмет национальной гордо­
сти своих народов. Этим они обязаны наличию врагов, на которых
при необходимости всегда можно было сослаться как на источник по­
тенциальной внешней угрозы, что способствовало завоеванию систе­
мой патриотической поддержки населения.
В этом отношении наиболее интересный пример представляет
Куба. Многие обозреватели считали маловероятным ее выживание
после крушения коммунистических режимов в Советском Союзе и
Восточной Европе. Однако именно полтика Соединенных Штатов,
проводимая ими с момента прихода к власти Фиделя Кастро и вплоть
до времени написания настоящей книги (конец 2008 г.), сыграла не­
вероятно большую роль в сохранении кубинской коммунистической
системы в неприкосновенности. Дядя Сэм уже служил пугалом для
кубинцев еще до того, как их остров стал коммунистическим. Введен­
ное после этого американское экономическое эмбарго, включая запрет
обладателям американских паспортов посещать Кубу, дало эффект,
прямо противоположный намеченному. Оно усилило антиамерикан­
ские настроения на Кубе, упрочило властные позиции Кастро, под­
держало коммунистическую систему и сделало громадное большин­
ство кубинцев еще беднее, чем они могли бы быть без него. Деловое
сотрудничество американцев с Кубой, начнись оно несколькими де­
сятилетиями ранее, несомненно, способствовало бы либерализации и
в любом случае существенной демократизации кубинского режима.
836
Политика же «не делать ничего, что могло бы помочь Кастро», приве­
ла к совершенно непредвиденным последствиям, укрепив его и при­
дав ему и его режиму ореол Давида, победившего Голиафа.
Все азиатские коммунистические страны так же, хотя и с разной
интенсивностью, рассматривали США как своего главного врага. Три
из них - Вьетнам, Лаос и Северная Корея - в разное время были объ­
ектами американских вооруженных нападений. Почти 60 тыс. амери­
канских военных отдали свои жизни во время вьетнамской войны, но
к моменту ее окончания в 1975 г. погибли почти 3 млн вьетнамских
солдат и мирных жителей. Вьетнамская экономика была полностью
разрушена в ходе войны, стране был нанесен неисчислимый экологи­
ческий ущерб. Ядовитые дефолианты, включая знаменитый «Агент
Оранж», применявшиеся во Вьетнаме для того, чтобы лишить укры­
тия в лесах неприятельских солдат, еще много лет спустя после окон­
чания войны были причинами большого числа раковых заболеваний
взрослых и рождений детей с врожденными уродствами15. Несмотря
на суровый режим, установленный коммунистами во Вьетнаме, не
составило труда создавать образ врага в лице Соединенных Штатов
или обращаться к ужасной памяти о войне, чтобы внушить населе­
нию чувство благодарности к послевоенным правителям страны за ее
восстановление.
Война в Индокитае также привела коммунистов к власти в Лао­
се и дала им возможность воспользоваться антиамериканизмом как
средством сплочения народа. Когда силы Патет-Лао установили
контроль над всей территорией Лаоса, они отомстили народности
хмонг, национальному меньшинству, представители которого, во­
оруженные американцами, нападали на так называемую «тропу Хо
Ши Мина», по которой вьетконговцы проникали в Южный Вьетнам
через Лаос. В ходе террора коммунисты убили около 100 тыс. хмон-
говцев, а еще примерно 100 тыс. сумели спастись, постепенно эмигри­
ровав в США16. Репутация США в Лаосе была подорвана не только
бомбардировками территорий, по которым вьетнамские партизаны
просачивались на Юг, но также явным предательством с их стороны
антикоммунистического партизанского движения в этой стране по­
сле заключения мирных соглашений по Индокитаю.
Северная Корея представляет собой особый случай, оставаясь
самым тоталитарным из всех коммунистических государств. Она
также имела врага в лице США в прошлом и видит в них будущего

15 Heardon. The Tragedy of Vietnam. P. 178-181.

16 Ibid. P. 180.

837
противника. Но у Северной Кореи есть еще один смертельный враг -
Южная Корея, находящаяся к ней намного ближе, чем США. Нали­
чие пограничного с ней Корейского государства, несравненно более
процветающего и демократичного, таит в себе очевидную угрозу бу­
дущему существованию Северной Кореи. Кроме того, на Корейском
полуострове до сих пор размещаются американские войска, числен­
ность которых постепенно сокращается, достигнув в 2008 г. 30 тыс.
человек. Благодаря этому отец и сын Кимы никогда не испытывали
сложностей с поддержанием в сознании граждан своей крайне мили­
таризованной страны ощущения жизни в осажденной крепости. По­
скольку бескомпромиссный северокорейский режим потерпел явный
провал в обеспечении пристойного уровня жизни для своих граждан,
контроль информации об окружающем мире является намного более
жестким, чем в любой другой коммунистической стране. Хотя может
показаться, что коммунистическим руководителям Северной Кореи
должно быть труднее других разыгрывать патриотическую карту в
стране, являющейся, подобно бывшей Восточной Германии, частью
разделенной нации, но они сумели добиться некоторых успехов в
этом направлении. Ким Ир Сен был провозглашен освободителем
Кореи от японских захватчиков и человеком, сумевшим успешно
бросить вызов самим США. Руководители Северной Кореи также
окрашивают в националистические цвета свои мечты о будущей объ­
единенной Корее, в которой будут править коммунисты. (Бесспорно,
Корея будет объединена в будущем, и не менее бесспорно как неком­
мунистическое государство.)
Хотя установление коммунистической системы в северной части
Корейского полуострова было в основном делом рук Советского Со­
юза, но Северная Корея преуспела в проведении внешней политики,
независимой от СССР и Китая. В этом, как и в некоторых иных отно­
шениях, она имеет сходство с Румынией, в которой руководству уда­
валось в течение нескольких десятилетий с неизменным успехом раз­
ыгрывать националистическую карту. Хотя без советской поддержки
в Румынии давно бы не осталось коммунистического режима, но при
Чаушеску была создана видимость независимой внешней политики
Румынии, заключавшейся, например, в выступлении против военной
интервенции в Чехословакии в 1968 г. или (вопреки советской поли­
тике) за интервенцию в Польшу в 198917. Обе эти страны, и Румыния,
и Северная Корея, дальше всех остальных коммунистических стран

17 Kramer М. The Collapse of East European Communism and the Repercussions

within the Soviet Union. Part 1 //Jo u rn a l of Cold W ar Studies. Vol. 5. № 4. 2003. P. 178—
256, at p. 198.

838
зашли по пути установления политики личной власти с монархиче­
скими, династическими элементами. В Корее Ким Чен Ир унаследо­
вал верховную власть в стране от своего отца, а в Румынии Николае
Чаушеску готовил сына Нику на роль своего наследника18.
Широкие сравнительные исследования авторитарных режимов,
причем не только коммунистических, доказывают, что режимы лич­
ной власти имеют тенденцию к более продолжительному существо­
ванию в случаях, когда правитель принадлежит к правящей партии.
Партийные органы помогают ему удерживать на почтительном рас­
стоянии своих потенциальных соперников, не давая им возможности
покушаться на его личную власть19. В таких дисциплинированных
партиях, какими являются коммунистические, партийные органы
справляются с этой задачей наиболее эффективно. Вместе с тем в
коммунистических странах, отошедших от тоталитаризма и край­
них проявлений культа личности, характерных для Северной Кореи,
партийные органы служат одновременно опорами лидера партии и
ограничителями его личной власти. Они обеспечивают внедрение в
масштабах всей страны решений, принимаемых партийным лидером
и Политбюро. Иерархическая структура партии мешала кому-либо
бросить вызов ее лидеру, и это давало тому неоспоримое право само­
стоятельно определять ее политику. Вместе с тем высокий уровень
институционализации партии означал, что в случаях, когда ее лидер
замышлял разрыв с прошлым и проведение радикально нового кур­
са, он должен был проявить достаточную политическую ловкость.
Лидер должен не только пользоваться своим правом назначения на
должности, но и полагаться на силу убеждения, с тем чтобы высшие
партийные органы принимали предлагаемые им реформы. Сказанное
совершенно справедливо применительно к Горбачеву и советской
перестройке и в не меньшей степени к Дэн Сяопину и его курсу на
внедрение рыночных отношений и значительного частного сектора в
китайскую экономику.
Помимо обращения к национализму и использования всех вы­
год от наличия внешних врагов, на которые можно возложить от­
ветственность за переживаемые временные трудности, очевидные
преимущества коммунистических систем проявлялись в тех случая,
когда они оказывались способны обеспечить население надлежащим

18 Cheng Chen, Ji-Yong Lee. Making sense of North Korea: “National Stalinism” in
comparative historical Perspective / / Communist and Post-Communist Studies. Vol. 40.
№ 4. 2007. P. 459-475, esp. p. 461-463.
19 Brownlee J. Authoritarianism in an Age of Democratization. NY: Cambridge
University Press, 2007. P. 204-205.

839
социальным обслуживанием и быстрый экономический рост. Как
уже отмечалось в главе 16, кубинские успехи в подготовке квалифи­
цированных врачей и в создании системы здравоохранения, отвеча­
ющей приемлемым стандартам, особенно в условиях экономически
отсталой страны, стали одной из опор коммунистического режима.
Кроме того, коммунистические лидеры шли на некоторые уступки
отдельным слоям общества ради ослабления недовольства в стране
без проведения потенциально опасных политических реформ. Так,
например, кубинские и даже лаосские правители со временем стали
проявлять большую терпимость к верующим, причем на Кубе они
зашли настолько далеко, что объявили участие в религиозных обря­
дах вполне совместимым с членством в коммунистической партии.
Во Вьетнаме также были сняты многие ограничения на деятельность
религиозных групп20. Религиозные обряды также стали более ши­
роко практиковаться в Китае, где произошло некоторое оживление
буддизма. Вместе с тем крайнее подозрение вызывала деятельность
неконтролируемых государством религиозных и квази-религиозных
организаций. Когда в конце 1990-х гг. буддистская группа под назва­
нием Фалуньгун стала привлекать многочисленных верующих, она
была осуждена властями как опасная секта, после чего последовали
массовые аресты ее приверженцев21.
Китай и Вьетнам, в отличие от остальных коммунистических
стран, могли похвастаться относительными достижениями в эконо­
мике. Обе эти страны, причем Китаю здесь принадлежит лидирующая
роль, стали заметными игроками на мировом рынке. При населении,
превышающем 82 млн человек, Вьетнам является сейчас второй по
численности населения коммунистической страной (намного отста­
вая по этому показателю от Китая с его населением более 1,3 мдлрд).
Как отмечалось в предыдущей главе, в Китае капиталистам позволе­
но было стать одновременно и коммунистами, то есть вступать в ряды
КПК. Во Вьетнаме члены Коммунистической партии с 2006 г. имеют
неограниченное право заниматься коммерческой деятельностью22.
В результате проведенных во Вьетнаме экономических реформ, дав­
ших ему право на вступление во Всемирную торговую организацию,
улучшились его отношения даже с США. Утрата некоторых поли­
тических преимуществ от наличия потенциальной внешней угрозы
была компенсирована довольно значительными экономическими

20 Puddington (ed.). Freedom in the World 2008. P. 777.

21 Mitter R. A Bitter Revolution: China’s Struggle with the Modern World. Oxford:
Oxford University Press, 2004. P. 309.
22 Chen, Sil. Stretching Postcommunism. P. 287.

840
достижениями. То же самое происходит в Китае, который ранее рас­
сматривал в качестве своих потенциальных врагов как США, так и
Советский Союз. Ныне Китай поддерживает взаимовыгодные эконо­
мические отношения с Соединенными Штатами, сделавшие эти две
страны сильно зависимыми друг от друга. Политические отношения
Китая с посткомунистической Россией стали намного лучше по срав­
нению с теми, что были у него с советским руководством на протяже­
нии почти всей послесталинской эры.
Качественно новый характер экономических связей с США озна­
чает, что Китай даже в большей степени, чем Вьетнам, лишился обыч­
ного внешнего врага, образ которого служил надежной подпоркой
для коммунистической системы. (Когда в 1999 г. самолеты НАТО
случайно разбомбили посольство Китая в Белграде, это событие ока­
залось даже слишком мощным средством реанимации образа врага.
Оно повлекло за собой крупные националистические демонстрации
в Китае, почти вышедшие из-под контроля властей.)
Невероятно быстрые темпы экономического роста, демонстри­
руемые Китаем на протяжении последних десятилетий, оказались
обоюдоострым оружием для его коммунистической системы. Если
экономический рост Китая продолжится столь же высокими тем­
пами, то это повлечет за собой возникновение многочисленного
класса относительно обеспеченных людей, хорошо информирован­
ных о происходящем в окружающем мире. В результате Китай смо­
жет пополнить собой ряды стран, в которых собственные успехи, а
не только поражения, посеяли семена для распада существовавших
в них коммунистических систем. Уже в 2005 г. свыше 250 млн ки­
тайцев пользовались мобильными телефонами, а более 80 млн распо­
лагали постоянным доступом к интернету, несмотря на ужесточаю­
щуюся цензуру информации, представляющейся режиму опасной23.
Как заметил Крис Паттен, «даже блокирование некоторых наиболее
политически значимых веб-сайтов не обеспечивает правительству
всей полноты контроля за уже открывшимся доступом к информа­
ции. Борьба с эпидемией SARS* стала одним из свидетельств не­
способности даже авторитарных государств самостоятельно писать

23 Patten С. Not Quite the Diplomat: Home Truths about World Affairs. L.: Allen
Lane, 2005. P. 279.
SARS - тяжелый острый респираторный синдром, более известный как атипич­
ная пневмония. Эпидемия возникла в южно-китайской провинции Гуандун. Несмотря
на принятие некоторых мер по борьбе с этим заболеванием, китайские правительствен­
ные должностные лица решили не информировать Всемирную организацию здраво­
охранения о начале его распространения до февраля 2003 г. и ограничили освеще­
ние эпидемии в СМИ. Это отсутствие открытости помещало принятию своевременных

841
собственную историю и справляться с современными угрозами без
большей открытости»24.
По современным оценкам, к 2020 г. почти 100 млн китайцев бу­
дут иметь законченное высшее образование, а к 2025 г. каждый жи­
тель Китая закончит по крайней мере восьмилетнюю школу25. Ис­
следования системы ценностей населения в Китае доказывают, что
чем выше уровень образования людей, тем с большей вероятностью
они готовы поддержать политические реформы26. Вместе с тем люди,
принадлежащие к образованной элите или политическому руковод­
ству, ценят современную общественную стабильность Китая и с ужа­
сом вспоминают времена маоистской «культурной революции». По­
скольку демократизация пока рассматривается многими как процесс,
не поддающийся контролю и ведущий к нарушению стабильности,
это, несомненно, автоматически означает, что большинство людей с
высшим образованием пойдут на риск, настаивая на большей поли­
тической демократии. Если же в течение предстоящего десятилетия
в Китае не произойдет никаких социальных потрясений, то память о
«культурной революции» станет менее значимым фактором, опреде­
ляющим сознание образованной части общества, и, соответственно,
заметно улучшатся перспективы демократических преобразований в
стране27.
В качестве еще одного, более слабого объяснения живучести ком­
мунистических и иных авторитарных режимов в Азии порой приво­

мер по борьбе с эпидемией, в результате правительство Китая подверглось резкой кри­

тике со стороны международного сообщества. КНР с тех пор неоднократно официаль­
но извинилась за большую медлительность и непринятие мер по борьбе с эпидемией
атипичной пневмонии. Следует заметить, что как оказалось впоследствии, масштабы
распространения и опасность этой эпидемии были сильно завышены ВОЗ. - При-
меч. пер.
24 Patten С. Not Quite the Diplomat.
25 Rowen. When Will the Chinese People be Free? P. 41; Barro R. J., Jong-Whe Lee.
International data on educational attainment: updates and implications / / Oxford Economic
Papers. 3. 2001. P. 541-563, at p. 549. Те же авторы отмечают, что в международных те­
стах на знание математики и естественных наук первые три места заняли студенты из
следующих азиатских стран - Сингапура, Южной Кореи и Японии (Ibid. Р. 555).
26 Tianjian Shi. Cultural Values and Democracy in the People’s Republic of China / /
The China Quarterly. № 162. 2000. P. 540-559, at p. 557.
27 Dinq Zhao. China’s Prolonged Stability and Political Future: Same Political System,
Different Policies and Methods //J o u rn a l of Contemporary China. Vol. 10 (28). 2001.
P. 427-444. В статье, написанной в начале этого века, автор спрашивает: «Что произой­
дет в следующие 20 лет или около того, когда состарятся люди, получившие свой пер­
вый жизненный опыт во времена культурной революции? К тому времени люди ста­
нут считать само собой разумеющимися достаток и стабильность, и государство уже не
сможет опираться на них, чтобы обосновать свое право руководить ими» (Р. 441).

842
дят высказывание Ли Куан Ю «культура это судьба»28. Из него от­
нюдь не следует, что политическая культура ничего не значит, просто
следует иметь в виду, что она меняется, но эти изменения не могут
произойти за один день. Аргумент, согласно которому страны, при­
держивающиеся конфуцианских традиций, мало пригодны для соз­
дания в них демократии, наглядно опроверг Ким Дэ Чжун еще за че­
тыре года до того, как он были избран Президентом Южной Кореи29.
Ким сыграл важную роль в демократизации своей страны, он был
первым оппозиционным лидером, проведшим немало лет в тюрьме
и даже приговоренный одно время к смертной казни, но ставшим в
конце концов президентом Южной Кореи, занимая этот пост с 1998
по 2003 г. Пример его собственной страны, точно так же как Японии
и Тайваня, доказывает, что никакое конфуцианство или то, что ино­
гда называют «азиатскими ценностями», не является непреодолимой
преградой на пути к демократии. В более общем виде можно утверж­
дать, что унаследованная политическая культура делает переход для
одних стран к демократии более сложной задачей, чем для других.
Было несложно предсказать, что страны Балтии способны совершить
быстрый переход от коммунистического правления к демократии, и
совершенно неудивительно, что бывшие советские республики Сред­
ней Азии просто поменяли одну форму авторитаризма на другую, во
многом сохранив при этом прежние методы управления и многих
прежних руководителей. Однако культура не есть нечто неизменное.
Все страны современного мира, которые сейчас принято называть
демократическими, когда-то имели авторитарную форму правления,
либо управлялись собственными монархами или вождями, либо на­
ходились под властью иноземных империй30.
Китай представляет особый, исключительно важный случай, при­
чем не только в связи с его размерами и экономическим значением,
но также и для будущего присутствия или отсутствия коммунизма в
Азии. Стоит Китаю утратить последние две из оставшихся в нем глав­
ных характеристик коммунистических систем, скорее всего за этим
последует коммунистического режима где-то еще крах коммунисти­
ческих систем. Это не произойдет со столь же автоматической неиз­
бежностью, как в случае Восточной Европы после демонтажа основ

28 См.: Lee Kuan Yew, Zakaria F. Culture is Destiny: A Conversation with Lee Kuan
Y e w // Foreign Affairs. Vol. 73. № 2. 1994. P. 109-126.
29 Kim Dae Jung. Is Culture Destiny? The Myth of Asia’s Anti-Democratic Values / /
Foreign Affairs. Vol. 73. № 6. November-December, 1994. P. 189-194.
30 Cm.: S. Whitefield (ed.). Political Culture and Post-Communism. L.: Palgrave
Macmillan, 2005.

843
коммунистической системы в Советском Союзе. Китай не является
региональным гегемоном в том смысле, в каком им являлся Совет­
ский Союз. Вместе с тем, если Китаю удастся по-прежнему сочетать
быстрый экономический рост с относительной социальной стабиль­
ностью, избегая при этом демократизации своей политической систе­
мы, то вырастут шансы на более продолжительное сохранение комму­
нистических режимов также и в других азиатских странах, которые,
возможно, сумеют выживать намного дольше, чем в том случае, если
Китай расстанется с политическими нормами коммунизма точно так
же, как он уже расстался с его экономическими признаками31. Если
не произойдет социального кризиса, то, вероятнее всего, направление
развития Китая будет избрано его политической элитой или ее ре­
форматорской частью, как это случилось во времена советской пере­
стройки и с такими же глубокими последствиями.
Однако экономический кризис, начавшийся на волне мирового
финансового кризиса 2008 г., создает другие возможности. Падение
спроса на китайские товары тяжело сказалось на многих миллионах
китайских рабочих, становящихся новыми безработными. Не кто иной
как китайский премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао недавно преду­
предил, что «факторы, разрушающие общественную стабильность,
будут нарастать», если не будут восстановлены прежние темпы эко­
номического развития32. Демократия обладает тем преимуществом,
что в случае, когда дела идут плохо, можно сменить посредством вы­
боров виновное в этом правительство. Политическая система сама по
себе сохраняется благодаря демократической подотчетности прави­
тельства перед избирателями. Авторитарные режимы, легитимность
которых опирается на экономическую эффективность, сталкиваются
с особыми трудностями в случаях ее снижения. Как мы уже видели
повсеместно, это не ведет автоматически к системным политическим
изменениям, но, например, в условиях, когда коммунистическая идео­
логия утрачивает всякую привлекательность, которой она обладала
ранее, и при отсутствии мобилизующих факторов вроде «холодной»
или «горячей» войны общественное недовольство приобретает опас­
ные размеры. В случае Китая это может поставить его политическое
руководство перед нелегким выбором. Ему придется либо вернуться

31 См.: Yu-tzung Chang, Yun-han Chu, Chu, Chong-Min Park. Authoritarian Nos­
talgia in Asia //J o u rn a l of Democracy. Vol. 18. № 3. 2007. P. 66-80. Авторы полагают,
что «экономический и геополитический подъем Китая, свершившийся за последнее
десятилетие, сделал обстановку в регионе менее гостеприимной для недемократиче­
ских режимов» (Р. 78).
32 Financial Times. 4 November 2008. Р. 12.

844
к еще более суровым репрессиям, либо пойти на риски, сопряженные
с серьезной демократизацией политической системы.

Эпитафия иллюзии
Идея построения коммунистического общества, в котором отомрет
государство, оказалась опасной иллюзией. То, что в результате было
построено вместо коммунизма, представляло собой в лучшем случае
жестокую, авторитарную, если не тоталитарную систему. Хотя ком­
мунистические системы, возникшие в разных частях света, имели не­
мало общих черт, они, тем не менее, сильно различались между собой
и со временем менялись. Советский Союз при Брежневе был гораздо
менее опасным местом обитания, чем СССР конца 1930-х гг. Польша
и Венгрия в коммунистические периоды своей истории были явно
недемократическими странами, но условия жизни в них были намно­
го менее жестокими и опасными по сравнению с опустошительными
временами «ккультурной революции» в Китае. Коммунизм в Восточ­
ной и Центральной Европе сам по себе был достаточно отвратителен,
особенно при жизни Сталина, но по своей кровожадности никогда не
приближался к режиму Пол Пота в Камбодже (Кампучии).
Но еще сильнее, чем коммунистические режимы в разных странах,
различались между собой люди, вступавшие в коммунистические
партии. В некоммунистических странах, особенно с фашистскими,
крайне правыми или расистскими режимами, вступавшие в компар­
тии зачастую поступали так, действуя из самых лучших побуждений.
Американский писатель Говард Фаст, вступивший в Коммунисти­
ческую партию в 1943 г., верил в свое предназначение бороться «за
братство людей, за создание мирового сообщества, основанного на
любви и творчестве, в котором жизнь ни одного человека не проходит
впустую и никто не испытывает презрения к себе»33. Последним уда­
ром для Фаста, побудившим его к выходу из Компартии США, стали
рассказы восточноевропейских дипломатов о преследованиях людей
у них на родине, в том числе об антисемитских «чистках»34. В кни­
ге, в которой он объяснял причины своего разрыва с партией, Фаст
написал, что единственным спасением для коммунизма может быть
только агрессивная политика Запада. Победить любую идею можно
только в идеологической борьбе. Коммунизм - это идея, а идею нель­
зя победить силой. «Для того чтобы проверить идею на прочность, ее

33 Fast Н. The Naked God: The W riter and the Communist Party. L.: Bodley Head,
1958. P. 24.
34 Ibid. P. 26-28.

845
надо испытать правдой. Я не верю в то, что именно эта идея выдержит
подобное испытание», - писал он в 1958 г.35
В западных странах для людей, вступавших в компартию по таким
идеалистическим соображениям, естественным становился выход из
ее рядов, стоило им убедиться, насколько широк разрыв между тео­
рией и практикой даже в собственной, неправящей партии, не говоря
уже о преступлениях, совершаемых секретными службами коммуни­
стических стран с ведома и по указанию правящих партий. Но это
было проще сказать, чем сделать, ведь на человеке, вышедшем из
партии, навсегда оставалось клеймо предателя священной идеи. По­
скольку участие в коммунистическом движении обычно опутывает
все стороны жизни человека, то разрыв с ним означал для него и раз­
рыв почти со всеми бывшими друзьями. Поэтому гораздо проще было
объявить о прекращении своего членства в партии в то время, когда
аналогичным образом поступали и многие другие, как это было, на­
пример, вслед за секретным докладом Хрущева в 1956 г. или в еще
более массовом порядке после того, как в том же году советские танки
сокрушили венгерскую революцию.
В самих коммунистических странах совсем иной логикой обосновы­
вался разрыв с коммунизмом в условиях наступившего политического
плюрализма. Дэн Сяопин, которого, безусловно, не следует идеализи­
ровать, если вспомнить о той жестокости, с которой он подавил высту­
пления несогласных на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., сыграл решаю­
щую роль в том, что были оставлены в прошлом безумства «культурной
революции» в Китае, и в проведении радикальных экономических
реформ, приведших к быстрому повышению уровня жизни китайско­
го народа. Нет необходимости доказывать, что Дэн сумел всего этого
добиться благодаря своему высокому положению в высших эшелонах
руководства Коммунистической партии. В Советском Союзе самая вы­
дающаяся роль в преобразовании коммунистической системы в нечто
совершенно иного рода несомненно принадлежала людям, появившим­
ся на свет несколькими годами позднее большевистской революции,
в юные годы вступившим в Коммунистическую партию и считавшим
советскую власть совершенно естественной. Первым и наиболее вы­
дающимся представителем этого поколения реформаторов был Миха­
ил Горбачев, соратниками которого были Александр Яковлев и его со­
ветники Анатолий Черняев и Георгий Шахназаров, о важности ролей
которых неоднократно упоминалось в предыдущих главах.

35 Fast. The Naked God: The W riter and the Communist Party. P. 26.

846
 В Восточной Европе, в отличие от Советского Союза, большин­
ство тех, кто трудился на ниве преобразования системы изнутри,
вступили в коммунистические партии еще до прихода коммуни­
стов к власти. Стоило коммунистам захватить власть в какой-либо
стране, как в ряды коммунистической партии устремлялись люди,
обладавшие самыми разными взглядами и личными качествами,
но делавшие это в основном, или по крайней мере не в последнюю
очередь, из карьеристских побуждений. Но, например, в Чехосло­
вакии, далеко не все из тех, кто выходил из демократических пар­
тий, чтобы присоединиться к победившей коммунистической пар­
тии, делали это исключительно ради продолжения собственной
карьеры, и именно эти люди впоследствии прилагали свои усилия
к радикальному реформированию коммунистической системы.
Самыми активными участниками чехословацкого реформатор­
ского движения, кульминацией которого (и предтечей советской
перестройки) стала Пражская весна 1968 г., были члены Коммуни­
стической партии, вступившие в нее в юности, сразу после оконча­
ния войны, одержимые идеей «построения социализма». Милован
Джилас был убежденным революционером и одним из ближайших
соратников Тито во времена партизанской войны в Югославии
против нацистских оккупантов в годы Второй мировой войны. Он
стал отчаянным критиком установленной Тито системы власти
(за что был посажен тем в тюрьму) и доказывал, что идеализация
революции стала прикрытием «для эгоизма и властолюбия новых
революционных хозяев страны»36. Став социал-демократом, Джи­
лас, который посвятил свою вышедшую в 1962 г. книгу «Беседы
со Сталиным» памяти одного из выдающихся лидеров британской
лейбористской партии Эньюрина Бевана, пришел к выводу о том,
что «с идеологически монолитными революциями будет поконче­
но даже несмотря на то, что они имеют своими корнями идеализм
и идеалистов»37.
Если те, кого обычно ассоциируют с попытками совершенство­
вания или реформирования коммунистических систем, в некото­
рых случаях закончившихся их радикальными преобразования­
ми, чаще всего принадлежали к числу ведущих членов правящей
партии, то это объясняется тем, что в обычных условиях иным
реформаторам системы просто неоткуда было взяться. Польша
представляла собой единственное существенное исключение из

36 Djilas М. Wartime. NY: Harcourt Brace Jovanovich, 1977. P. 450.

37 Ibid.

847
этого общего правила, но даже там, как мы уже видели, «Солидар­
ность» как массовое движение была разгромлена в конце 1981 г. и
возродилась в качестве заметной политической силы только после
решительных перемен на самой верхушке советской политической
иерархии. Именно либерализация и последующая демократизация
советской политической системы, наряду с изменениями в совет­
ской внешней политике, произошедшие при Горбачеве, решитель­
ным образом изменили политический климат во всей Восточной
Европе.
Роль западных демократий в преобразовании коммунистиче­
ского мира далеко не сводилась к их военному сотрудничеству.
Безусловно, она была важна для предотвращения дальнейшей экс­
пансии коммунизма, но также в определенной мере помогала ком­
мунистическим лидерам удерживать власть, а в некоторых странах
даже усиливала их народную поддержку. Немалые усилия расходо­
вались на подчеркивание угроз от внешних врагов, а местные кри­
тики режима характеризовались как наемники ужасного Запада. Но
в борьбе идей демократия побеждала просто как лучшая альтерна­
тива коммунистическим режимам. Примеры большей терпимости,
свободных выборов, ответственных правительств и уважения прав
человека наряду со значительно более высоким уровнем жизни про­
изводили должное впечатление не только на меньшинство граждан
коммунистических стран, имевших возможность посещать западные
страны, но и на самих более прогрессивно мыслящих по сравнению
с остальными коммунистических чиновников. Перемены в идео­
логии лидеров, занимавших высокое положение в органах власти,
имели особое значение. Так, Горбачев пришел к убеждению, что по­
рядок, существующий в демократических странах Западной Евро­
пы, качественно выше того, что насаждал КГБ в Советском Союзе,
а то, что было принято называть в нем социализмом, на самом деле
является искажением социалистических идеалов38.
Коммунизм как альтернативный способ устройства человече­
ского общества потерпел полный провал. Однако идеология ком­
мунизма включала в себя некоторые истинные общечеловеческие
ценности, опираясь на которые и тщательно подбирая цитаты из
классиков, реформаторы из числа партийно-государственных руко­
водителей смогли приступить к переменам. Когда же эти изменения
оказались настолько далеко идущими, как это случилось во времена

38 Горбачев М. Понять перестройку. Почему это важно сейчас. М.: Альпина, 2006.
С. 18, 25.

848
советской перестройки, то новации в идеологии стали выходить за
рамки, очерченные Марксом или Лениным. Хотя многие из важных
идей, обусловивших исчезновение коммунистических систем в Вос­
точной Европе и части Азии, включая бывшие среднеазиатские ре­
спублики Советского Союза, обладали универсальной ценностью,
нет ничего удивительного в том, что они нашли должное отражение
в политической жизни меньшинства государств, избавившихся от
коммунизма. Как подчеркнул Роберт Дейл, хотя споры о преимуще­
ствах демократии с переменным успехом уже ведутся на протяжении
последних 2500 лет, опыт человечества в реализации демократиче­
ских идей остается достаточно скромным39. На пути к демократии
случалось немало фальстартов. Бывшие коммунистические страны
далеко не одиноки в своих многочисленных отходах от демокра­
тизации, прежде чем им удалось достаточно далеко продвинуться
на пути к истинной современной демократии. Безусловно, формы
правления могут институционально различаться, но отличительные
черты демократии должны обязательно включать ответственность
правительства перед избирателями, которые имеют возможность
посредством честных и свободных выборов изгнать неспособных
правителей из их кабинетов. Хорошо также, и на это обратил внима­
ние Дейл, что прочно утвердившаяся демократия оказывается заме­
чательно жизнеспособной40. Консолидированные демократии почти
никогда не преображаются в авторитарные формы правления, и при
всем своем несовершенстве они демонстрируют способность обе­
спечивать свободу и справедливость в масштабах, недоступных ни­
какому государству, построенному на идеологическом фундаменте,
заложенном Марксом и Лениным.

39 Dahl R. A. On Democracy. New Haven: Yale University Press, 1998. P. 3, 180.

40 Ibid. P. 188.
 ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Абакумов, Виктор 274-275, 303 Артемьев, Павел 321

Абалкин, Леонид 768 Астафьев, Виктор 271-272
Аберкромби, Ласселс 169 Афанасьев, Юрий 701, 716
Аганбегян, Абел 674, 770 Ахматова, Анна 280, 679
Адамек, Ладислав 745 Ачесон, Дин 230, 290, 292
Адамс, Джон 30
Адамс, Джон Куинси 30 Бабёф, Гракх 27
Аденауэр, Конрад 244 Бабюх, Эдвард 590
Аквинский, Фома 407 Баграмян, маршал 346
Аккерман, Антон 243 Байгушев, Александр 565
Акоста, Карлос 422 Бакатин, Вадим 779,785-786
Аксельрод, Павел 56 Бакланов, Олег 698, 726, 782-784
Алексеева, Людмила 326, 573, 642, Бакланов, Георгий 701, 710
817 Бакунин, Михаил 4 3 -4 4
Алиев, Гейдар 680-681 Бальцерович, Лешек, 736
Алия, Рамиз 750 Банди, Макджордж 473
Альенде, Сальвадор 150, 424 Барбиери, Фране 644
Амбарцумов, Евгений 701 Баррьентос, Рене 421
Амин, Иди 482 Бартов, Омер 194
Амин, Хафизулла 484-490 Барышников, Михаил 656
Амтер, Исраэль 137 Батиста, Фульхенсио 404, 406-412,
Андреева, Нина 695-699, 705 419, 423, 497
Андропов, Юрий 96, 343, 385, 391 — Баум, Ричард 616
392, 486-488, 490, 537, 545-546, Бауман, Зигмунт 580
553,556, 558-559, 561-562, Бауман, Николай 56
5 6 5 -566,570-571, 592,599-600, Бебель, Август 45
640-641,651, 662, 6 6 4 - 667, 671, Беван, Эньюрин 847
673, 704, 727, 770, 798 Бевин, Эрнест 148, 226, 247
Антонеску, Ион 237-238 Бейкер, Джеймс 663
Арагон, Луи 311 Белл, Том 123
Арбатов, Георгий 550, 552-553, Бенеш, Эдвард 216, 222
571-573,596, 651 Берджесс, Гай 656

850
Беренд, Иван 731
Берия, Лаврентий 191,196-197,
264, 274-275, 302-304, 308, 310,
312-314, 320-324, 328-329, 339,
343-344, 346-348, 369-370, 374,
379, 792
Берлин, Исайя 679
Берлингуэр, Энрико 645-648, 652
Бёрнс, Лизи 33
Бёрнс, Мэри 33
Бёрнс, Роберт 45
Бернштейн, Эдуард 58-60, 70, 77,
146
Берут, Болеслав 231-232, 234, 296,
368, 380
Бессмертных, Александр 779
Бжезинский, Збигнев 481, 585, 595
Биляк, Басил 534, 539-540, 648
Бисмарк, Отто фон 190,815
Блан, Луи 46
Бланк, Александр 48
Бланк, Моисей 48
Блейк, Джордж 656
Блюм Леон 135
Боголюбов, Клавдий 666-667
Богомолов, Олег 572-573
Богров, Дмитрий 69
Болдин, Валерий 783
Болейн, Анна 24
Болл, Джон 21-22, 24
Бонапарт, Луи де (Наполеон III)
37, 40
Бондарев, Юрий 709-710
Бордига, Амадео 119
Бородин (Грузенберг), Михаил
142-143, 306,466
Брандт, Вили 240, 442, 551,553
Бразаускас Альгирдас Миколас 814
Браудер, Эрл 137, 174
Брежнев, Леонид И , 96, 276-277,
323, 339, 343, 365-366, 445, 481,
487, 501-502, 521,524, 531-535,
537, 539-542, 545-546, 548-559,
571,592-599, 637, 640, 660, 662,
664, 667, 729-730, 769, 787, 798,
823
Брокау, Том 687, 740
Брумфилд, Найджел 812
Брус, Влодзимеж 377, 580, 608
Буденный, Семен 192
Булганин, Николай 275, 321, 324,
329, 337-338,340, 347, 369, 379,
380, 389
Бунке, Тамара 421
Бурлацкий, Федор 561,701
Бухарин, Николай 72, 93-94, 109,
120,137,172,181,336, 383,574,
681
Буш, Джордж Х.У. 654, 661, 663,
784,828
Валенса, Лех 582 ,5 8 8 -5 8 9 ,5 9 1 ,5 9 7 ,
5 99-601,734 -7 3 6 , 820
Валентинович, Анна 589
Ван Гуанмэй 449
Ван Дань 620
Ван Дунсин 452
Ван Мин 256-258, 260
Ван Ренчжи 619, 834
Ван Хунвэнь 452
Варенников, Валентин 783, 785
Вальян, Эдуард 45
Вацулик, Людвик 518, 525
Вейнбергер, Каспар 654, 661
Велебит, Владимир 284
Вестфален, Дженни фон 3 1-32
Вестфален, Людвиг фон 28, 31
Виктория, королева 71
Вильгельм II, император 114
Витте, Сергей 66
Вознесенский, Андрей 350
Вознесенский, Николай 277,
302-305, 329
Волков, Леонид 573
851
Волкогонов, Дмитрий 47, 273
Вольский (Валентинов), Николай
51,53, 62
Вольский, Аркадий 666, 770-771
Вольтер, Франсуа Мари Аруэ 518
Вольф, Бертрам Д. 57
Воротников, Виталий 697, 705
Ворошилов, Климент 131, 192, 197,
331,338, 345,353, 389
Высоцкий, Владимир 567
Вышинский, Андрей 324-325
Вышинский, Стефан 301, 586, 590,
600
Вэй Цзиньшень 619
Вэнь Цзябао 614, 626-627. 629, 844
Гавел, Вацлав 519, 528, 742-743,
745-746
Гагарин, Юрий 358
Гайдар, Егор 575, 675, 688,766-767,
801-802
Галич, Александр 567-568
Гамсахурдия, Звиад 762
Ганди, Махатма 491
Гапон, Георгий 64-65
Гарви, Теренс 641
Гарриман, Аверел 225
Гартон Эш, Тимоти 587, 741
Гати, Чарльз 397
Гегель 3 8-39
Гед, Жюль 45
Гейдрих, Рейнхард 205
Генрих VIII 24
Георг VI 228
Георгиу-Деж, Георге 237-238, 395,
399
Герасимов, Геннадий 827-828
Терек, Эдвард 580-583, 585-587,
590, 594
Геремек, Бронислав 735
Геро, Эрно 236
Герцен, Александр 43
Гимеш, Миклош 396
852
Гитлер, Адольф 94, 123-124,
126-131, 134, 140, 164, 189-192,
194, 196, 207-208,216
Глемп, Юзеф 600-601, 734
Голль, Шарль де 359,471,696
Гольдштюкер, Эдуард 522, 547
Гомулка, Владислав 231-232,
2 3 4 -2 3 5 ,2 9 5 -2 9 6 ,3 6 8 ,3 8 0 -3 8 3 ,
388, 399,401, 530, 533-536,540,
545-547, 553, 580-582
Горбачев, Михаил 49, 94, 96, 145,
151, 159, 276, 282, 309 ,3 1 4 ,3 4 3 ,
482,490, 5 0 4 -5 0 5 ,5 6 9 -5 7 1 ,
6 0 9 ,6 1 3 -6 1 5 , 643, 650-655,
659-660, 662-682, 684-694,
6 9 6 -7 0 0 ,7 0 2 , 704-711, 7 1 3 -
7 1 4 ,7 1 6 -7 1 9 , 722-728, 731,
734 -7 3 6 , 738-742, 744-745,
748, 756-757, 760-776, 7 7 8 -
789, 800-802 , 810-811, 815, 817,
819 -8 2 3 , 827,839, 846, 848,
Горбачева, Раиса 669, 686-687, 781,
785
Готвальд, Клемент 217-219, 221 —
223, 297-299,373, 508, 535
Грамши, Антонио 133-134
Грачев, Андрей 699
Гречко, Андрей 532
Грёль (Фридберг), Карл 124-125
Гришин, Виктор 664, 674-675
Громыко, Андрей 197, 325, 485-488,
592, 640, 643, 654-655, 664, 668,
673, 697,710,725,769,821
Грос, Карой 730-731
Гроссман, Василий 701
Гротеволь, Отто 244
Гуревич,М.И. 332
Гесс, Мозес 32
Гус, Ян 22
Гусак, Густав 205, 299 -3 0 0 ,5 2 8 -5 3 0 ,
545, 547-548, 593-594, 729,
742-745
Далай Лама 437, 442-443 764-769, 773, 775, 778, 780-781,
Даллес, Аллен 470 783-787, 789, 800, 817, 820, 829
Даллес, Джон Фостер 397
Даллин, Александр 804 Жданов, Андрей 220, 280-281,
Дарвин, Чарльз 58 302-303, 306
Датт, Раджани Палм 139-140,173 Желев, Желю 747
Датт, Салме 139 Жемчужина, Полина 277, 279
Дауд, Мухаммед 483-484 Живков, Тодор 399, 533, 536, 545,
Дахал, Пушпа Камал (Прачанда) 593, 594, 648, 746
830 Жид, Андре 171
Деканозов, Владимир 190-192 Жуков, Георгий 193,195, 243, 321,
Делюсин, Лев 561, 573 3 38-341,344 -3 4 6 , 389
Джефферсон, Томас 30
Джилас, Милован 203, 214, 285-287, Залыгин, Сергей 702, 705
395, 847
Запотоцкий, Антонин 218, 222, 298
Джонсон, Линдон 420, 473, 475
Заславская, Татьяна 674, 702
Дзержинский, Феликс 81,98, 343
Засулич, Вера 39-40, 55
Дзодзе, Коми 210, 293
Захир-Шах 483
Дикин, Ф.У. 203
Зеленин, Владимир 791-792
Димитров, Георгий 119,125-126,
Зиновьев, Александр 97-98, 120,
131,161, 239-240, 524, 257-258,
636, 658
284-287
Зиновьев, Григорий 104,120, 181
Дин, С.Л. 621, 623-624
Зогу, король 204, 211
Добрынин, Анатолий 504, 689-690,
Зорге, Рихард 190
692
Зощенко, Михаил 280
Добрынин, Вячеслав 426
Дойчер, Исаак 377, 818
Доул, Боб 693 Иван IV Грозный 89, 523, 815
Доусет, Бетти 175 Иглесиас, Пабло 46
Дртина, Прокоп 219 Игнатьев, Семен 343
Дубчек, Александр 512,515, Иден, Энтони 211, 224-225
519-521,526, 529-53 0 ,5 3 2 -5 3 8 , Ильичев, Леонид 361
5 4 0 -547,742-743, 745, 815-816 Индра, Алоиз 534, 539, 543, 545
Дубчек, Юлиус 521 Инкпин, Альберт 123
Дугин, Александр 775, Иноземцев, Николай 571
Дэн Лицюнь 620 Иоанн-Павел II (Кароль Войтыла)
Дэн Сяопин 141, 264, 433, 438, 444, 586-587,604,659, 663
4 4 7 ,4 5 0 -4 5 1 ,6 0 3 -6 0 6 , 608,
612-614, 616-619, 622, 624-625, Кабе, Этьен 2 8-2 9
631,820, 831,835,839,846 Каганович, Лазарь 276, 304, 3 3 0 -
331,338-342, 345-346, 353, 564,
Евтушенко, Евгений 350, 362 668
Ельцин, Борис 570, 675, 685-688, Кадар, Янош 236-237, 294, 384-385,
694,710,713,716, 761-762, 387-388, 391-396, 401-402,

853
 521, 530, 533-536, 548, 553, 566,
593-594, 620, 666, 728-730,
732-733
Калинин, Михаил 228, 277-278
Каллаген, Джеймс 641
Каменев, Лев 104-105,181
Кампанелла, Томазо 26
Кантильо, Эулохио 410
Каня, Станислав 586, 590, 593-594,
597,599
Капек, Антонин 539
Капица, Петр 348
Кард ель, Эдвард 214, 284-285, 377,
818
Кардона, Миро 413
Кармаль, Бабрак 484-485, 487-489
Кармен, Роман 260
Каройи, Михай 115,117
Каррильо, Сантьяго 645-648
Картер, Джимми 481, 551,585, 595,
637,729
Кастро, Рауль 408,410-411, 413,
418,422,424, 428, 835
Кастро, Фидель 360, 403-430, 497,
499, 504, 835-837
Каутский, Джон X. 149
Каутский, Карл 58, 60, 77-78, 82,
149-150
Кацнельсон, Зиновий 129
Кейси, Уильям 661
Кеннан, Джордж 229, 246-247
Кеннеди, Дж.Ф. 360,415-416,
470-473
Керенский, Александр 50, 74, 76-77
Керенский Федор 50
Кестлер, Артур 171-172
Ким Дэ Чжун 843
Ким Ир Сен 154-155, 264-265,
460-463, 480, 838
Ким Чен Ир 154, 462-463, 480, 839
Кириленко, Андрей 555
Кириченко, Алексей 323, 338, 347
854
Киров, Сергей 104, 273, 352
Киссинджер, Генри 426, 455,
470-471,556, 638, 693
Китон, Бастер 103
Клементис, Владимир 299, 514
Клерк, Ф.У. де 499
Клинтон, Билл 615, 620
Ковалев, Анатолий 640,
Когоут, Павел 519
Козлов, Фрол 344, 347, 363, 365
Колаковский, Лешек 44, 375, 382,
580
Колбин, Геннадий 769
Кольдер, Драгомир 539
Колдунов, Александр 690
Коллонтай, Александра 72
Конев, Иван 195
Корнай, Янош 377, 811-812,
818-819
Корнилов, Лавр 76
Королев, Сергей 358
Коротич, Виталий 700
Костов, Трайчо 293, 295
Косыгин, Алексей 305, 420, 485-486,
488, 531-532, 537, 541, 545-546,
555-557, 559
Котане, Мозес 497
Кон, Норман 21-22
Кравчук, Леонид 780, 785-787
Кренц, Эгон 439-740
Кригель, Франтишек 509, 527, 540,
545, 547
Крупская, Надежда 68
Крэдок, Перси 653
Крючков, Владимир 726, 736, 782,
784
Кувалдин, Виктор 14
Кузнецов, Алексей 274, 302-305,
329
Куликов, Виктор 599-600
Куликов, Олег 829
Кун, Бела 115-117, 235, 394
Кунаев, Динмухамед 769 Люксембург, Роза 60, 114
Кундера, Милан 517 Лютер, Мартин 814
Купер, Фредерик 503,
Куронь, Яцек 584 Мазовецкий, Тадеуш 735-736
Курчатов, Игорь 308, 360 Макарова, Наталия 656
Кутузов, Михаил 199 Мак-Диармид, Хью 169, 400
Куусинен, Отто 119-120, 345 Макдональд, Рамсей 122
Кэмпбелл, Джон Р. 123, 139 Макиавелли, Николо 463, 517
Маклеллан, Дэвид 39
Ланге, Оскар 377 Маклин, Дональд 656
Ландсбергис, Витаутас 814 Маклин, Фицрой 203
Лански, Мейер 404, 406 Макмиллан, Гарольд 359, 471,679
Лаптев, Иван 699, 711 Макнамара, Роберт 472-473
Лебедев, Владимир 361 Макфарлейн, Роберт 661
Ленин (Ульянов), Владимир 20, 45, Маленков, Геогргий 96, 220, 274,
47-63, 67-68, 70, 72-78, 81-87, 280, 302-304 ,3 1 0 ,3 1 2 -3 1 4 ,
8 9 ,9 3 ,9 8 -9 9 ,1 0 3 ,1 1 1 ,1 1 7 , 318-324, 329-330, 337-338,
1 1 9 -1 2 1 ,136-137,141,145,149, 340-342, 345-346, 369-371, 374,
153-154, 162, 166, 168-169, 208, 378, 389, 668
314, 316, 349-350, 353-354, 393, Малетер, Пал 387, 395-396
405-406, 422, 434, 453,463-464, Малиновский, Родион 346, 445
705,797,819 Малиновский, Роман 111
Леонгард, Вольфганг 242-243 Мамула, Мирослав 521
Лёбл, Эвжен 523 Мандела, Нельсон 426,495-500
Ли Куан Ю 843 Мануильский, Дмитрий 122
Ли Пэн 612, 615, 618 Мао Цзэдун 18, 141, 143-144, 154,
Ли Шухсян 617 207, 249-250, 252-262, 264-269,
Либкнехт, Вильгельм 45 360, 388, 4 3 1 - 449, 451-457, 461,
Либкнехт, Карл 114 476, 478-480,491, 554, 603-608,
Лигачев, Егор 344,675, 684-686, 696, 610, 620, 624, 627-629, 631-633,
699, 703-704, 710, 726, 770, 772 825,835
Линь Бяо 254, 263, 265, 448-449 Марголин, Жан-Луи 479, 481
Лихачев, Дмитрий 702 Маркс, Граучо 134
Ллойд-Джордж, Дэвид 80, 112 Маркс, Карл 15-18, 20, 26-29,
Локк, Джон 407 31-44, 46, 58-59, 77, 83, 168, 680,
Лон, Нол 477 696, 829
Лукьянов, Анатолий 680-681, Марти, Хосе 404-405, 411
783-784 Мартино, Гарриет 30
Лулчев, Коста 239-240 Мартов, Юлий 54-57, 62, 74
Лысенко, Трофим 308, 356 Маршалл, Джордж 218-219, 244
Львов, Георгий 74 Марше, Жорж 647
Лю Шаоци 260, 438,444, 447-449 Масарик, Томаш 216, 523, 533

855
Масарик, Ян 219, 222, 299, 523
Маслов, Аркадий 124
Матос, Убер 413
Машел, Самора 502-503
Мбеки, Табо 499
Медведев, Вадим 689, 697, 704-705,
716, 744,766
Медведев, Жорес 288, 333, 562
Медведев, Рой 288, 333, 561-562,
568-569, 649
Меир, Голда 279
Менгисту, Хайле Мариам 504-505
Мендес-Франс, Пьер 468
Миколайчик, Станислав 227,
233-234
Микоян, Анастас 197, 260-261,
277-278, 280,298,312,315,317,
322, 330-332, 338,340,363-365,
383-385, 387-389, 392-393, 415,
417,555
Микоян, Артем 332
Миллар, Джон 26
Микоян, Серго 277
Милошевич, Слободан 753-754, 814
Милтон, Джон 407
Миндсенти, Йожеф 398
Мирский, Д.С. 169
Михай, король 237-238
Михайлович, Драже 202, 214
Михник, Адам 584, 736, 777
Михоэлс, Соломон 306
Младенов, Петр 746
Млынарж, Зденек 309, 514, 516-517,
524,527,532-533, 542-546,550,
669, 744, 779
Мобуту, Сесе Секу 802
Молотов, Вячеслав 98, 118, 130,197,
224, 227, 238, 275, 277-280,
312-314, 317, 320, 322, 324-325,
329-331, 338, 341-342, 345-346,
353, 389, 391, 394, 439, 468, 668
Монтескьё, Шарль де 26
856
Мор, Томас 24-25
Моррис, Уильям 22, 4 4-45
Москаленко, Кирилл 321, 346
Мосли, Освальд 140
Мочар, Мечислав 580, 582
Муссолини, Бенито 122, 129,
131-132, 204
Мэдисон, Джеймс 30
Мэтлок, Джек 660-661,693, 707,
713
Мюнних, Ференц 391, 393-394, 401
Мюнцер, Томас 23-24
Наджибулла, Мохаммад 692
Надь, Имре 236, 378, 383-393,
395-399, 732
Назарбаев, Нурсултан 761, 769
Насер, Гамаль Абдель 365, 390, 487,
493, 501
Нго Динь Дьем 475
Не Юаньцзы 605
Невский, Александр 198
Неизвестный, Эрнст 362
Немет, Миклош 731
Неру, Джавахарлал 442, 493
Нето, Агостиньо 503
Никсон, Ричард 455-456, 477, 551,
556, 637-638
Нкрума, Кваме 502
Новотный, Антонин 399, 441, 511,
5 1 3 -5 1 5 ,5 1 9 -5 2 2 ,5 2 8
Носек, Вацлав 222
Ноув, Алек 7, 156, 158,180, 791,826
Нуриев, Рудольф 656
Ньерере, Джулиус 502
Ньерш, Режё 730
Оболенский, Александр 714
Окуджава, Булат 567
Орлов, Александр 129
Орлов, Юрий 642
Оруэлл, Джордж 170,186, 336, 571,
695, 796
Оуэн, Роберт 29-31
Охаб, Эдвард 380
Павел IV 583
Павел, Йозеф 527
Павлов, Валентин 782
Палажченко, Павел 723-724
Пастернак, Леонид 350, 701
Патрашкану, Лукрециу 295
Паттен, Крис 624, 832,841
Паукер, Анна 237-238, 295
Пейн, Том 407
Пеликан, Иржи 527, 547
Первухин, Михаил 338
Пертини, Алессандро 652
Петков, Никола 239
Петр Великий 89, 523, 815
Петр, король 212
Пий XI 25
Пик, Вильгельм 241-242, 244
Пикфорд, Мэри 103
Пиллер, Ян 528
Плеханов, Георгий 44, 50-52, 70
Плеханов, Юрий 783
Подгорный, Николай 541, 545, 555
Пожгаи, Имре 730-732
Пол Пот 476, 478-482, 845
Поллит, Гарри 139-140, 172-173,
646
Полозков, Иван 766, 774
Померанцев, Владимир 326
Пономарев, Борис 161, 485-488, 504
Попов, Гавриил 716
Попов, Георгий 304
Поппер, Карл 18
Поспелов, Петр 331
Потресов, Александр 54-55
Прокофьев, С. С. 280
Прохазка, Ян 523
Прудон, Пьер-Ж озеф 28
Пуго, Борис 779, 782
Пузанов, Александр 484
Пуришкевич, В. М. 71
Пьяде, Моше 214
Пэн Дехуай 264, 438
Пэн Чжэнь 447-449
Радек, Карл 117-118, 181
Райк, Ласло 236-237, 293-295, 297,
385, 396
Раковский, Мечислав 145, 596, 733
Ракоши, Матьяш 119, 236, 294-295,
378-379, 383-384, 386, 388,
391 -3 9 4 ,3 9 6 -3 9 7
Ранкович, Александр 214
Рапп, Георг 30
Распутин, Григорий 71 -7 2
Рейган, Рональд 16, 595-596, 641,
652, 654, 659-663, 665, 672,
6 9 1-693,707 -7 0 9 , 827
Ремник, Дэвид 666,694, 696
Ретти, Джон 333
Риббентроп, Иоахим фон 130
Рид, Джон 136
Родригес, Карлос Рафаэль 410-412
Рой, М. Н. 141,143
Рокоссовский, Константин 195,198,
346, 381-382
Романов, Александр II 48, 65
Романов, Александр Ш 50
Романов, Григорий 674
Романов, Николай II 64-66, 69, 71,
73
Романов, Алексей ^цесаревич 71, 73
Романов, Михаил, в.к. 73
Романов, Сергей Александро­
вич, в.к. 65
Романова, Александра Федоровна
71,73
Ротштейн, Эндрю 139
Роше, Вальдек 134
857
Рузвельт, Франклин Д. 138, 189, 137, 140, 143, 152, 154, 160, 163,
196, 200, 211-212, 225, 229, 249, 168, 173, 176,181, 187, 189-193,
405-406, 467 196-198, 200-202, 207-208, 210,
Рузвельт, Элеонора 229 212, 214, 218-220, 223-230, 233,
Руст, Матиас 690 235, 237-239, 241-243, 248-249,
Русиноу, Деннисон 202, 284, 289 252-254, 256-262, 265-266, 270,
Рутенберг, Чарльз 136 2 72-281,283-2 9 0 , 292-320,
Рыжков Николай 665, 674, 685, 689, 322, 324-327, 329-344, 346, 348,
697,714,767,768, 782 351, 356, 366-369, 371,373-374,
376-377, 379, 386, 388, 392, 400,
Сабуров, Максим 338 431, 433, 439-442,446, 448, 453,
Садат, Анвар 486-487 455, 459, 461-462, 480,486, 506,
Сассун, Дональд 47, 119, 200 508,510,514,5 5 2 -5 5 4 , 556, 558,
Сафаров, Рафаэль 823-824 561, 575, 604, 627, 629, 635, 646,
Сахаров, Андрей 310, 560-561, 668-670, 681, 696, 705, 748, 756,
568-569, 682, 700,702,714, 716, 759, 769, 789,798, 815, 818, 826,
717,763,793, 796 847,
Св. Августин 20,168 Старков, Василий 52
Св. Амброзий 20 Стаханов, Алексей 105-106
Свобода, Людвик 221, 522, 538,541, Столыпин, Петр 6 7-69
545-546 Су Шаоци 606
Святло, Йозеф 376 Субашич, Иван 212
Сен-Симон, Анри де 27-28 Суванна Фума, принц 471
Сианук, Нородом 476-478 Суворов, Александр 199
Сисулу, Вальтер 497 Сукарно, Ахмед 493-494
Славик, Вацлав 509, 527, 543 Сунь Ятсен 142-143, 306
Сланский, Рудольф 297-299, 301, Суслов, Михаил 304, 338, 340-341,
307,513 366, 387-389, 392,555-556,559,
Слово, Джо 495-497, 499-500 561, 565-566, 592, 600, 640, 664,
Смит, Адам 26-27, 38 701
Смрковский, Йозеф 509, 527, 538, Сухарто, Хаджи 494
546
Собчак, Анатолий 772 Тараки, Нур Мухаммед 484-490
Соколов, Сергей 690 Твардовский, Александр 326, 350,
Солженицын, Александр 327, 351, 361,559, 704
3 5 8 ,3 6 1 -3 6 2 ,5 1 9 ,5 5 9 -5 6 1 ,5 6 4 , Тейлор, Ричард 103
568, 694-695, 704-705, 796-797, Текеш, Ласло 748
Соломенцев, Михаил 697, 710 Тельман, Эрнст 123-124, 126
Сталин (Джугашвили), Иосиф Тимащук, Лидия 306
10, 15, 18-20, 48-49, 68, 78, Тито, Иосип Броз 201-204, 2 0 9 -
8 1 ,8 6 -8 9 ,9 1 -9 6 , 98-99,101, 214,216, 224,237, 243, 254,266,
103-111, 120-127, 129-131,133, 283-289, 291-294, 296-298, 300,

858
 325, 367, 279-380, 385, 388-390, Фаст, Говард 167, 174, 845
395, 739, 493, 535, 753, 755, 847 Фейрбенкс, Даглас 103
Тихонов, Николай 666-667, 674 Фергюсон, Адам 26
Ткачев, Петр 51-52 Фёрст, Рут 500
Тольятти, Пальмиро 119-120, 133 Филби, Ким 656
Томашек, Франтишек 744 Фицпатрик, Шейла 73
Торез, Морис 135, 311, 332 Фишер, Рут 123
Трапезников, Сергей 552, 561-562 Фогель, Ханс-Йохан 706, 727
Троцкий (Бронштейн), Лев 55-57, Форд, Джеральд 551, 637-638, 641
61, 66-67, 70, 72, 7 5 -7 6 ,7 8 -7 9 , Франко, Франсиско 129, 131, 644
8 1 ,8 4 ,8 7 ,9 1 -9 3 ,1 0 3 ,1 0 5 , 121, Фрид, Эжен 135
137 -138,181-182,199, 287, 336, Фридрих Великий 814-815
646, 669
Фурье, Чарльз 28
Трумэн, Гарри 219-220, 225, 227,
229-230, 245-247, 254, 290, 467
Хавеманн, Роберт 737-738
Туджмен, Франьо 754
Хайд, Даглас 175
Тухачевский, М. Н. 192
Хайек, Иржи 527
Тэтчер, Маргарет 506, 641, 643,
Хайле, Селассие 504-505
651-654,659, 665, 729, 827
Хамфри, Хьюберт 473
Тюрго, Анн Робер-Жак 2 6-27
Хани, Крис 500
Ханкисс, Элмер 728-729
У Хань 448-450
Харди, Кир 44-45, 70
Уайклифф, Джон 21-22
Харитон, Юлий 308
Ульбрихт, Вальтер 218, 241-244,
Хейг, Александр 693
367, 369-371, 372, 374, 394, 399,
Хендрик, Иржи 519
530-531, 533-534,536, 540, 545,
Хиржовиц, Мария 580
593
Хо Ши Мин 464 -4 6 8 ,4 7 3 -4 7 4 ,4 7 9 ,
Ульянов, Илья Николаевич 48
835,837
Ульянов, Александр 50
Хобсбаум, Эрик 161-162, 183-184
Ульянова (Бланк), Мария Алексан­
Ходжа, Энвер 210, 399
дровна 48
Хонеккер, Эрих 374, 593-594, 697,
Ульянова, Анна 48
735, 738-740
Уррутиа, Мануэль 412-413
Усама Бен Ладен 483 Хорнер, Артур 123,173
Устинов, Дмитрий 485-488, 537, Хоу, Джеффри 653, 655
545, 592, 599, 666-669 Христос, Иисус 22
Уэбб, Беатрис 169-170 Хрущев, Никита 19, 49, 89,96,104,
Уэбб, Сидней 169-170 106, 109-110,131,132, 158, 173,
191, 196, 260, 272-273, 276-277,
Фадеев, А. А. 311 2 8 8 ,3 0 2 -305,3 1 0 -3 1 3 ,3 1 7 ,
Фам Ван Донг 468 319-325, 327-366, 369-370,
Фан Личжи 612, 617 376, 379-382,384, 386, 389-395,

859
 4 1 5 -417,428-429, 433-435,
438-446, 506, 508, 510, 514, 522,
549, 552-559, 568-569, 603-604,
667-668, 670, 763,798
Хрущев, Сергей 315, 333, 365
Ху Цзиньтао 625, 629-631
Ху Яобан 604, 606, 608, 611-612, 618
Хуа Гофэн 604, 606, 608, 611, 618
Хьюм, Дэвид 463
Хюбл, Милан 528-529
Цзян Цинн 268, 447-448, 450,
452-453
Цзян Цзэминь 618-619, 622,
625-626, 628-629, 631
Чагин, Петр 273
Чан Кайши 142-143, 205-206,
249-255, 257-259
Чаплин, Чарльз 103
Чаушеску, Николае 237,594, 729,
7 3 5 ,7 4 7 -7 5 0 ,8 3 8 -8 3 9
Чаушеску, Нику 748
Чаушеску, Элене 748-750
Че Гевара, Эрнесто 408, 410-413,
421,426, 429
Чебриков, Виктор 681, 697, 772
Чемберлен, Невилль 130-131
Черненко, Константин 96, 490, 539,
552, 562, 592, 655, 662, 664-668,
670-673, 676, 722
Черник, Олдржих 531, 535-536,542,
545-546
Чернов, Виктор 63
Чернышевский, Николай 52-53, 55
Черняев, А. С. 8, 569-571, 674, 690,
697,706, 708, 724-725, 781,
821-822, 846
860
Черчилль, Рэндольф 203
Черчилль, Уинстон 80, 190, 196,
200-204, 211-212, 224-230, 241,
245-249, 279, 283, 696, 725
Чжан Чуньцяо 452
Чжао Цзыян 606, 608, 611-613, 615,
618
Чжоу Эньлай 141, 143, 260,442-443,
445, 448, 468
Чжу Дэ 253, 256
Чичерин, Григорий 118, 120-121
Чойбалсан, Хорлогийн 459,
Чхиквадзе, Виктор 641
Чэнь Бода 447
Чэнь Дусю 142
Шабовски, Гюнтер 740
Шаталин, Станислав 767-768
Шахназаров, Георгий 145, 561, 566,
569-570„674, 679, 725-726, 761,
770-771,786, 821-822, 846
Швестка, Олдржих 539
Шеварднадзе, Эдуард 643, 673,
689-690, 697, 716, 725-727,736,
772, 779,786,821.
Шелепин, Александр 364, 557-558,
Шелест, Петр 537, 545-546
Шенин, Олег 774, 782-783
Шепилов, Дмитрий 303, 307-308,
311,313,320-3 2 2 , 331,338-340,
342, 394
Шик, Ота 377,511, 547
Шляпников, Александр 85
Шолохов, Михаил 311
Шостакович, Д. Д. 280
Шоу, Джордж Бернард 167-169,171
Шульц, Джордж 167-169,171, 654,
661,663, 708, 724,827
Шушкевич, Станислав 787
Щепковска, Иоанна 735
Эберлейн, Гуго 118 Явлинский, Григорий 767-768
Эйзенхауэр, Дуайт Дэвид 359, Язов, Дмитрий 690, 736, 772, 782
390-391, 397, 416,442, 468, 470, Якеш, Милош 744
472-473 Яковлев, Александр 49, 569, 570,
Эйслер, Павел 510, 512 651-652, 669, 678-681, 685, 687,
Эйхе, Роберт 333-334 689-690, 696-700, 702-704, 716,
Энгельс, Фридрих 15, 17, 23, 31-37, 725-727, 736, 744, 770, 772, 775,
40, 4 3 -4 5 ,5 1 , 58-59, 77, 349, 463, 779,810,819, 8 2 1 -822,846
648,829, Яковлев, Егор 699-700
Эпплбаум, Энн, 110 Янаев, Геннадий 779, 782
Эренбург, Илья 325-326 Яо Вэньюань 452
Эттли, Клемент 225 Ярузельский, Войцех 197, 596-597,
599-601,733, 735-736
Юсупов, Феликс 71 Яшин, Александр 349
 СОДЕРЖАНИЕ

Благодарности............................................................................................................... 6

Введение ....................................................................................................................... 10

Часть первая. ИСТОКИ И РАЗВИТИЕ КОМ М УНИЗМ А ......................17

1. Идея коммунизма..............................................................................................17
2. Коммунизм и социализм - ранние годы....................................................42
3. Русские революции и гражданская в о й н а ................................................ 61
4. Строительство «социализма» в России и Советском
Союзе 1917-1940 гг............................................................................................... 82
5. Международное коммунистическое движение
в период между двумя мировыми войнам и................................................ 112
6. Что подразумевается под термином «коммунистическая
система»?...............................................................................................................145
Часть вторая. ВОСХОД К О М М У Н И ЗМ А .................................................... 164
7. Притягательность коммунизма..................................................................164
8. Коммунизм и Вторая мировая война........................................................ 189
9. Коммунистические перевороты в Европе - национальные
особенности...........................................................................................................207
10. Советское навязывание коммунистических переворотов
в Е вр опе.................................................................................................................224
11. Приход коммунистов к власти в Китае..................................................249
12. Послевоенный сталинизм и разрыв с Югославией............................270
Часть третья. Ж И ЗН Ь БЕЗ С Т А Л И Н А ..........................................................312
13. Хрущев и XX съезд партии....................................................................... 312
14. Зигзаги на пути к «коммунизму»............................................................336
15. Ревизионизм и революции в Восточной Е вропе................................367
16. Куба - коммунистическое государство Карибского
региона.................................................................................................................. 403
17. Китай - от «Ста цветов» к «культурной революции»...................... 431
18. Коммунизм в Азии и Африке................................................................... 457

862
 19. Пражская весна.............................................................................................506
20. «Эра застоя». Советский Союз при Бреж неве....................................549
Часть четвертая. ПОД НАЖИМОМ ПЛЮ РАЛИЗМ А.......................... 579
21. Польские вызовы: Иоанн Павел И, Лех Валенса, подъем
«Солидарности»...................................................................................................579
22. Реформы в Китае. Дэн Сяопин и его последователи........................ 603
23. Вызов Запада.................................................................................................635
Часть пятая. ОБЪЯСНЕНИЕ ПРИЧИН ПАДЕНИЯ
КОММ УНИЗМ А .....................................................................................................664
24. Горбачев, перестройка и попытка реформирования
коммунистической системы. 1985-1987 гг.................................................. 664
25. Демонтаж советской коммунистической системы.
1988-1989 гг.......................................................................................................... 694
26. Конец коммунизма в Европе..................................................................... 720
27. Распад советского государства................................................................. 756
28. Почему коммунизм продержался так д о л г о ? ......................................790
29. Что стало причинами краха коммунизма?............................................807
30. Что осталось от коммунизма..................................................................... 829
Указатель им ен.................................................................................................. 850
 Научное издание

История сталинизма

Браун Арчи

ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ КОММУНИЗМА

Перевод с английского языка Александра Леопольдовича Раскина

Ведущий редактор Е. Ю. Кандрагиина

Редакторы Т. Ланкина, К. Xeeumm
Художественный редактор Л. К. Сорокин
Художественное оформление П. П. Ефремов
Технический редактор М. М. Ветрова
Компьютерная верстка С. В. Ветрова

ЛР № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 18.04.2014.

Формат 60x90/16. Уел. печ. л. 54.
Тираж 1000 экз. Заказ 2420

Издательство «Политическая энциклопедия»

127018, Москва, 3-й проезд Марьиной Рощи, д. 40, стр. 1
Тел.: 8(499) 685-15-75 (общий, факс), 8(499)709-72-95 (отдел реализации)

Отпечатано способом ролевой струйной печати

в ОАО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный Двор»
142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д.1
Сайт: www.chpd.ru, E-mail: sales@chpd.ru, т/ф. 8(496)726-54-10
 Арчи Браун -
почетный профессор политологии
Оксфордского университета (колледж Св. Антония).
Данная книга «Взлет и падение коммунизма»
(The Rise and Fall of Communism) вместе с одной
из более ранних работ, «Фактор Горбачева»
(The Gorbachev Factor), была удостоена учрежденной
Ассоциацией политических исследований (АПИ)
Соединенного Королевства премии Макензи за лучшую
книгу года по политологии и учрежденной Британской
ассоциацией славянских и восточноевропейских
исследований премии Ноува за лучшую книгу о России,
коммунизме или посткоммунизме.
Профессор Браун часто бывает в России начиная
с 1960-х гг., когда он больше года проработал
исследователем в Московском государственном
университете по программе научного обмена.
В США он был приглашенным профессором
политологии в Йеле, Колумбийском университете
(Нью-Йорк) и Техасском университете (Остин).
В 1991 г. Арчи Брауна избрали членом Британской
академии, в 2003 г. - почетным иностранным членом
Американской академии искусств и наук.
В 2010 г. он вошел в число трех ученых из разных стран,
получивших от АПИ премию за вклад в развитие
политических исследований.

Тел.(315)799-22-05.

РОССПЭН
и падение
П ен а : 5 6 9 .0 0