Вацлавик, Бивии, Джексон - Прагматика человеческих коммуникаций

Пол
ВАЦЛАВИК
Джанет БИВИН
Дон ДЖЕКСОН
ПРАГМАТИКА
ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
КОММУНИКАЦИЙ
Изучение паттернов,
патологий и парадоксов
взаимодействия
«АПРЕЛЬ-ПРЕСС»
«ЭКСМО-ПРЕСС»
2000
1
УДК 820(73)
I.I.I. i 1 П 12
Pragmatics of Human Communication:

A Study of Interactional Patterns, Pathologies and Paradoxes
New York
Перевод с английского А. Суворовой
Серийное оформление художника С. Ляха Серия основана в
2000 году
Вацлавик П., Бивии Д., Джексон Д.

В 12 Прагматика человеческих коммуникаций: Изучение паттернов,
патологий и парадоксов взаимодействия. / Пер. с англ. А. Суворовой.
— М.: Апрель-Пресс, Изд-во ЭКСМО Пресс, 2000. — 320 с. (Серия
«Психология. XX век»).
ISBN 5-04-006298-2
Авторы данной книги по праву считаются основоположниками
перспективной концепции школы Пало Альто семейной системной
психотерапии. Предпринятое П. Вацлавиком, Д- Бивин и Д. Джексоном
исследование человеческой коммуникации показало, что это сложный
многоуровневый процесс, понимаемый с точки зрения контекста,
содержания, кодировкн-декодировки и передачи сообщения. Смысл
человеческого существования раскрывается иа уровне мета коммуникации
или взаимоотношения, когда обмен ничего не значащими фразами и даже
просто молчание содержат экзистенциальное сообщение, адресованное
другому: «Подтверди то, как я сам определяю себя!» Доступное и в то же
время логически точно выстроенное изложение и многочисленные примеры
из области психопатологии, художественной литературы, искусства,
несомненно, делают книгу интересной И полезной lie только для тех, кто по
роду профессии обращается к толкованию человеческого поведения:
психологам, психотерапевтам, психиатрам, — но и широкому кругу
читателей.
УДК 820(73) ББК 53.57
2
© Перевод, оригинал-макет. Апрель-Пресс
© Оформление. ЗАО «Издательство
ISBN 5-04-006298-2 «ЭКСМО-Пресс», 2000
3
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга посвящена обсуждению эффектов человеческой

коммуникации и уделяет особое внимание нарушениям в поведении, т. е.
поведенческим расстройствам. Невежеством или самонадеянностью по-
кажется любая попытка систематизировать прагматику человеческой
коммуникации, когда не сформулированы грамматические и
синтаксические коды вербального общения, а возможность создания
понятной структуры семантики человеческой коммуникации вызывает
скепсис. Надежда на понимание форм отношений между коммуникацией
и поведением остается призрачной, т. к. в современной науке не существует
удовлетворительного объяснения возникновения обычного языка. В то же
время коммуникация — это conditio sine qua поп жизни человека и порядка
в обществе. Также очевидно, что с самого начала своего существования
человек вовлечен в сложный процесс познания правил коммуникации,
лишь в минимальной степени осознавая, из чего состоит свод этих правил
— краеугольный камень в фундаменте человеческой коммуникации.
Предлагаемая вашему вниманию книга не ставит задачей значительно
расширить это минимальное осознание. Она не больше чем попытка
построить модель и представить некоторые факты, поддерживающие ее.
Прагматика человеческой коммуникации — это наука в ранней стадии
развития, едва способная прочесть и написать свое имя и далекая от
развития собственного последовательного языка. В частности, се
интеграция со многими другими областями развивающихся научных знаний
— это дело будущего. Тем не менее эта книга ориентирована на такую
будущую
Непременное условие (лат.). — Прим. ред.
-5-
4
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
интеграцию и адресована тем, кто работает в тех областях, где
встречаются проблемы систематической ин-тсракции в широком смысле
слова.
Можно сказать, что эта книга игнорирует знания некоторых
областей науки, имеющих прямое отношение к обсуждаемой теме.
Отсутствие явных ссылок на невербальную коммуникацию может быть
одним из пунктов критики, а отсутствие ссылок на общую семантику —
другим. Но эта книга не более чем введение в прагматику человеческой
коммуникации (область, которой уделяется явно мало внимания), и
поэтому она, отмечая все существующие сходства с другими областями
исследований, превратится в энциклопедию в самом плохом смысле этого
понятия. По той же самой причине пришлось ограничить ссылки на
многочисленные работы в области теории человеческой коммуникации,
особенно если они изучают коммуникацию как односторонний феномен
(от говорящего к слушающему) и рассматривают коммуникацию как
процесс интеракции.
Междисциплинарный характер предмета обсуждения отражен в стиле
изложения и аргументации. Примеры и аналогии выбраны из настолько
обширной области вопросов, насколько это кажется возможным, хотя
безусловное господство остается за психопатологией. Необходимо
отдавать себе отчет в том, что в тех случаях, когда мы для аналогии
прибегаем к математике, то она применяется лишь в качестве языка, наи-
более подходящего для выражения сложных взаимоотношений, однако это
использование подразумевает лишь то, что наши данные возможно
применить как количественные определения. Вольное же применение
примеров, взятых из литературы, вызывает возражения с научной точки
зрения у многих читателей. В самом деле, ссылки на плоды
художественного воображения могут показаться неубедительным
подтверждением чего-либо. С нашей точки зрения цитаты не доказывают, а
скорее иллюстрируют и разъясняют теорс-
-6-
5
ВВЕДЕНИЕ
тические соображения более простым и понятным языком.
В этой книге использованы основные понятия из множества
других областей науки, которые требуют своего определения, но они
могут быть излишними для эксперта в этих областях. Чтобы его не утом-
лять и предостеречь, а также для удобства обычного читателя предлагаем
краткий перечень глав и их разделов.
Первая глава очерчивает систему отсчета. В ней вводятся основные
понятия, такие как функция (1.2)*, информация и обратная связь (1.3),
избыточность (1.4), и постулируется наличие еще неоформленного кода —
исчисление человеческой коммуникации (1.5), правила которого
соблюдаются при успешных коммуникациях и нарушаются в противном
случае.
Вторая глава определяет некоторые аксиомы этого гипотетического
исчисления, в то время как возможные патологии, подразумеваемые
этими аксиомами, рассматриваются в третьей главе.
Четвертая глава распространяет теорию коммуникации на
организационный или структурный уровни, основанные на модели
человеческих взаимоотношений как системы; таким образом, большая
часть главы посвящена обсуждению и применению основных принципов
систем.
Пятая глава иллюстрирует материал и придаст некоторую
жизненность и специфичность этой теории систем, которая, в конце
концов, имеет отношение к непосредственному влиянию людей друг на
друга.
Шестая глава рассматривает бихевиоральные поведенческие эффекты
парадокса. Это требует определения понятия (6.1, 6.2, 6.3), которое может
быть пропущено читателем, знакомым с литературой о пара-
Десятичное подразделение глав было использовано для того, чтобы

ясно показать структуру главы и облегчить поиск библиографии внутри
книги.
-7-
6
доксах и особенно с парадоксом Рассела. Раздел 6.4 представляет менее
известные концепции прагматических парадоксов, в частности теорию
двойной ловушки и ее вклад в понимание шизофренической ком-
муникации.
Седьмая глава посвящена терапевтическим эффектам парадокса. За
исключением теоретических рассуждений в 7.1 и 7.2, эта глава была
написана с точки зрения клинического применения парадоксальных пат-
тернов коммуникации. Глава включает краткий экскурс в значение
парадокса в игре, юморе и креативности (7.6).
Эпилог рассматривает коммуникацию человека с реальностью в
широком смысле, лишь констатируя, что порядок, аналогичный структуре
логических типов, распространяется на осознание человеком своего су-
ществования и определяет основные знания этого мира.
После того как рукопись была критически оценена различными
экспертами, начиная с психиатров и биологов и заканчивая инженерами
электротехники, стало очевидно, что любой взятый раздел может
показаться слишком примитивным для одних и слишком
специализированным для других. Подобным образом, включение
определений — или в текст, или в подстрочные примечания — может
показаться неприятным покровительством для читателя, для которого эти
термины являются содержанием повседневного профессионального
языка, в то время как для обычного читателя отсутствие таких определений
часто имеет раздражающий подтекст, типа: «Если ты не знаешь, что это
значит, мы и не будем суетиться, чтобы рассказать тебе». Было принято
решение включить в конец книги глоссарий, содержащий только те
понятия, которые не представлены в обычных словарях и которым не дано
определения в тексте.
Авторы выражают свою искреннюю благодарность многим людям,
которые прочитали всю или части рукописи и предложили помощь,
ободрили авторов и
-8-
7
ВВЕДЕНИЕ
дали советы, особенно нашим коллегам из Института по изучению
психики: Полю Экилизу, доктору философии; Джону Викленду, магистру
гуманитарных наук; Карлосу Е. Слуцки, доктору медицины; А. Расселлу Ли,
доктору медицины; Ричарду Фисчу, доктору медицины; Артуру Водину,
доктору философии; Альберту Е. Шефлену, доктору медицины из
Восточного Пенсильванского психиатрического института; Карлу Прибра-
му, доктору медицины; Ральфу Джакобсу, доктору медицины, и Вильяму
К. Демснту, доктору медицины из медицинской школы Стэндфордского
университета; Генри Лонглею, инженеру; Ноэлю П. Томпсону, доктору
медицины; главе отдела медицинской электроники из Фонда медицинских
исследований, и Джону П. Спиглу, доктору медицины из центра по иссле-
дованию личности Гарвардского университета. Конечно, вся
ответственность за содержание книги и, возможно, допущенные в ней
ошибки возлагаются только на авторов.
Эта работа была поддержана Национальным институтом
психического здоровья, Фондом Роберта С. Веллера, Фондом Джеймса
Мак-Кин Кеттелла и Национальной Ассоциацией психического здоровья,
за чью помощь мы особо признательны.
Март 1966, Пало Альто
-9-
8
Глава 1 СИСТЕМА ОТСЧЕТА
1.1. ВВЕДЕНИЕ
Рассмотрим следующие ситуации:
В неком районе северной Канады наблюдается удивительная
периодичность популяции лисиц. В течение чстерехгодичного цикла она
достигает пика, затем спадает почти до уровня вымирания рода, после
чего опять начинает свой рост. Если бы интересы биологов
ограничивались только лисицами, эти циклы так и остались бы
необъяснимыми, потому что в природе лисиц или всего вида в целом
нет ничего такого, что объясняло бы эти изменения. Однако как только
выясняется, что лисицы охотятся почти исключительно на диких
кроликов, у которых практически нет других врагов, то отношения
между двумя видами вполне удовлетворительно объясняют этот
таинственный феномен. Видимо, у кроликов такой же жизненный
цикл, как и у лисиц, по рост и спад их популяций находятся в прямой
зависимости: чем больше лисиц, тем больше они поедают кроликов, и
поэтому, в конце концов, эта пища становится очень редкой для лисиц.
Число последних уменьшается, предоставляя выжившим кроликам шанс
снова размножаться и процветать в фактическом отсутствии своих
врагов, т. е. лисиц. Кролики снова в изобилии, что поддерживает
выживание и рост количества лисиц, и т. д. и т. п.
В шоковом состоянии человека быстро доставляют в больницу.
Осматривающий его врач констатирует отсутствие сознания,
чрезвычайно низкое кровяное давление и, в общем, клиническую
картину острой алкогольной или наркотической интоксикации. Однако
результаты последующих исследований не обнаруживают ни малейших
следов этих веществ в организме больного. Состояние пациента остается
необъяснимым до тех пор, пока он не приходит в сознание и не выяс-
няется, что пациент — горный инженер, который толь-
-10-
9
ГЛАВА 1. СИСТЕМА ОТСЧЕТА
ко что вернулся после двухгодичной работы на медном руднике,
расположенном на высоте 15.000 футов над уровнем моря в Андах. Теперь
становится понятно, что состояние пациента отнюдь не болезненное в
обычном смысле этого слова, т. с. не вызвано какими-либо органическими
нарушениями, а есть следствие адаптации клинически здорового
организма к радикально изменившейся окружающей среде. Если бы врач
сосредоточился исключительно на пациенте, или во внимание
принималась бы только экология окружающей среды, привычная для врача,
то состояние пациента так и осталось бы непонятным.
С точки зрения пешехода, идущего по тротуару возле сада загородного
дома, творится что-то невообразимое: бородатый мужчина ходит
вперевалочку, припадает к земле, огибает луг восьмерками, постоянно
бросает взгляды через плечо и непрерывно крякает. Так ЭТОЛОГ Конрад
Лоренц описывает свое поведение во время одного из экспериментов по
импринтингу утят, которым он заменял мать. «Я поздравлял себя, — пишет
он, — с послушанием и аккуратностью, с которыми мои утята
вперевалочку ходят за мной, когда внезапно поднял голову и увидел за
забором сада толпу смертельно бледных лиц: за забором стояла группа
туристов, которая с ужасом глазела на меня». Утят не было видно за
высокой травой, и все, что видели туристы, было абсолютно необъяснимое,
по существу, безумное поведение (96, р. 43).
Эти, на первый взгляд, далекие друг от друга ситуации имеют нечто
общее: феномен оставался необъяснимым до тех пор, пока область
наблюдения не расширилась и не включила контекст данного феномена.
Недооценка взаимоотношений между событием и формой, в которой оно
происходит, между организмом и его окружением либо стадкиваст
наблюдателя с чем-то «таинственным», либо вынуждает его приписывать
этому объекту изучения свойства, которыми он, возможно, и не обладает.
В биологии этот факт давно нашел широкое применение, в то время как
поведенческие пауки все еще основываются в большой
-11-
10
степени на атомарной точке зрения на человека и на освященном веками
методе отдельных переменных. Наиболее очевидно это при изучении
нарушений поведения (психопатологии). Если человек с психопато-
логической симптоматикой изучается в изоляции, тогда исследование
касается природы состояния и, в более широком смысле, природы
человеческой психики. Если же пределы исследования расширены и
включают в себя изучение влияния поведения данного человека на других
людей, их реакций и контекст, в котором все это происходит, то фокус
смещается с искусственно изолированной единицы на взаимоотношение
между частями более широкой системы. Тогда исследователь поведения
человека переходит от умозрительного изучения психики к изучению
наблюдаемых проявлений взаимоотношений.
Проводником этих проявлений является коммуникация.
Мы предполагаем, что изучение человеческой коммуникации можно
подразделить на те же три области — синтаксис, семантику и прагматику,
которые были установлены Моррисом (Morris) (106), и прослеживаются у
Карнапа (Сагпар) (33, р. 9) при изучении семиотики (общей теории
символов и языков). Тогда, применительно к структуре человеческой ком-
муникации, можно сказать, что первая из трех областей охватывает
вопросы передачи информации, и поэтому в ней преимущественно
доминируют теории информации, интересующиеся проблемами
кодирования, каналов, способности, звука, избыточности и других
статистических свойств языка, не затрагивающих смысла передаваемых
символов. Смысл является главным понятием семантики. Хотя передача
ряда символов с синтаксической точностью и возможна, они останутся
бессмысленными, пока отправитель и получатель заранее не согласятся с
их смыслом, т. е. не придут к семантическому соглашению. И наконец,
коммуникация влияет на поведение, в чем и заключается ее
-12-
11
прагматический аспект. Несмотря на то что возможно четкое
концептуальное разделение на эти три области, они тем не менее зависят
друг от друга. Как указывает Джордж (George) (55, р. 41): «Во многих
случаях справедливо будет сказать, что синтаксис является мате-
матической логикой, семантика ~- это философия или философия науки, а
прагматика — это психология, но на самом деле эти области не слишком
отличаются друг от друга».
Эта книга затронет все три области, но главным образом прагматику, т.
е. поведенческие (бихевиораль-ные) эффекты коммуникации. При этом два
понятия — коммуникация и поведение — будут применяться фактически
как синонимы. Что касается данных прагматики, то ими являются не
только слова, их позиции, но также и их смысл, представленный не только
синтаксисом и семантикой, но и контекстом. Более того, к личным
поведенческим действиям мы также добавим коммуникационные ключи,
присущие контексту, в котором происходит коммуникация. В такой
перспективе все поведение, а не только речь, является коммуникацией, и
вся коммуникация —даже коммуникационные ключи безличного
контекста — влияет на поведение.
Мы не только рассматриваем воздействие коммуникации на
получателя, как это делает общая прагматика, но и неразрывно связаны с
этим, а также с реакцией получателя на отправителя. Таким образом, мы
придаем меньше значения отношениям «отправитель-символ» и
«получатель-символ», а больше отношениям между отправителем и
получателем, опосредованным коммуникацией.
Так как коммуникационный подход к поведению человека, как
нормальному, так и ненормальному, основывается на проявлениях
взаимоотношений в широком смысле этого слова, то он концептуально бли-
же математике, чем традиционной психологии. В то время как математика
наиболее точно описывает отношения между объектами, не касаясь их
природы,
-13-
12
психология традиционно опирается на тенденции, ориентированные на
атомарный взгляд на человека, и, следовательно, занимается
материализацией того, что теперь все больше и больше проявляет себя в
виде комплекса паттернов отношений и интеракции.
Сходство наших гипотез с математикой не должно отпугивать
читателя, не имеющего глубоких знаний в этой области, — ему не
придется иметь дело с формулами или другими специальными
символами. Возможно, когда-то поведению человека будет найдено
адекватное выражение в математических символах, но в наши намерения
эта задача определенно не входила. Мы будем обращаться к работам,
выполненным в некоторых разделах математики, в том случае, когда они
смогут предложить подходящий язык для описания феноменов
человеческой коммуникации.
1.2. ПОНЯТИЕ ФУНКЦИИ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

Основная причина обращения к математике для аналогии или для
объяснения тех или иных правил заключается в исключительной
полезности математического понятия функции. Чтобы объяснить это, пред-
лагаем краткий экскурс в теорию чисел.
По мнению философов, значительный шаг в развитии современного
математического мышления от Декарта до наших дней был сделан
благодаря постепенному появлению новой концепции чисел. Для гре-
ческих математиков числа были конкретными, реальными, осязаемыми
величинами и понимались как свойства единичных реальных объектов.
Так, например, геометрия сочеталась с измерением, а арифметика — с
подсчетом. Освальд Шпенглер (О. Spengler) в своей блестящей работе «О
значении чисел» («On the Meaning of Numbers») (146) показывает, что в то
время не только невозможно было подумать о нуле как о числе, но и
отрицательные величины не имели места в реальности классического
мира: «Отрицательных величин не су-
-14-
13
ществовало. Выражение (-2) х (-3) = +6 - - это ни что-то
воспринимаемое, ни представление величины» (р. 66). Идея, что числа
были выражением величин, оставалась доминирующей на протяжении
двух тысяч лет, и согласно Шпенглеру:
«До сих пор, во всей истории человечества, нет второго примера того,
как одна Культура платит другой Культуре в течение длительного
времени, платит с почтением и склонив голову, как наша Культура платит
Классической. Это было задолго до того, как мы нашли мужество думать
своим собственным умом. Хоти желание посоперничать с Классикой и
существовало всегда, каждая попытка сделать шаг в реальность отдаляла
нас от воображаемого идеала. Следовательно, история западного знания
является одной из постепенных эмансипации от Классического мышления,
эмансипацией никогда не желанной, но вызванной из глубин нашего
бессознательного. И развитие новой математики состоит из длительного,
тайного и завершившегося победой сражения против понятия о величине»
(р. 76).
Нет необходимости углубляться в детали того, каким образом
досталась эта победа. Достаточно сказать, что решающее событие
относится к 1591 году, когда Виета (Vieta) представил буквенное
обозначение чисел. С тех пор представление о числах как отдельных
конкретных дискретных величинах было низведено на второе место, и
родилась плодотворная концепция переменных величин, концепция, которая
для классических греческих математиков была так же нереальна, как
галлюцинация. В противоположность числам, имеющим значения
определенных величин, переменные не имеют значения как таковые, они
обретают смысл только при сравнении друг с другом. С введением
переменных возникло новое измерение информации, и, таким образом,
появилась новая математика. Отношение между переменными (обычно,
но необязательно), выраженное в виде уравнения, составляет понятие
функции. Функции, по словам Шпенглера:
-15-
14
«Вовсе не числа в общем смысле, но символы, представляющие связь,
лишенную всех отличительных признаков величины, формы и
единственного смысла, бесконечный ряд возможных позиций подобного
характера, объединенный ансамбль, существующий и как число. Вес
уравнение, хотя и записанное в нашем неудачном обозначении в виде
множества членов, на самом деле является одним и единственным числом,
причем х, у, z — не более числа, чем знаки + и =» (р. 77).
Таким образом, например, уравнение у — 4ах устанавливает особое
отношение между хяу, охватывая все свойства кривой*.
Обнаруживаемая параллель между появлением математической
концепции функции и пробуждением интереса психологии к концепции
взаимоотношений наводит на следующие размышления. На протяжении
долгого времени — в некотором смысле начиная с Аристотеля — разуму
приходилось постигать огромное количество свойств или характеристик,
которыми в большей или меньшей степени наделен человек, — например,
у него могло быть стройное или грузное тело, рыжие или светлые волосы и
т. п. Конец прошлого века положил начало экспериментальной эры в
психологии и вместе с тем ввел гораздо более изощренный словарь, тем
не менее не слишком отличающийся от
' Пример обманчивости значения чисел как величин, даже когда ими
намереваются обозначать конкретные величины, например в экономике,
мы находим в работе Дж. Дэвида Штерна (J. David Stern) (149). В статье,
посвященной национальному долгу, он показывает, что национальный
долг Соединенных Штатов, изучаемый изолированно, т. е. в понятиях
абсолютных величин, внушительно возрос с 257 миллиардов долларов в
1947 г. до 394 миллиардов долларов в 1962 г. Однако если этот долг
рассмотреть в надлежащем контексте, например в контексте чистого
персонального дохода граждан Соединенных Штатов, то очевидно, что
произойдет снижение долга с 151% до 80% за тот же период. Непро-
фессионалы и политиканы особенно склонны к этой исключительно
экономической ошибке, в то время как экономисты-теоретики высоко
ценят только полную систему экономических переменных, а не
изолированные или абсолютные показатели.
-16-
15
предыдущего, т. к. он был создан из простых и, в большей или меньшей
степени, несвязанных между собой понятий. Эти понятия относились к
физическим функциям — к несчастью, они не только не имели никако го
отношения к математическому понятию функции, но такое отношение и
не предполагалось. Ощущения, восприятие, внимание, память и ряд
других понятий определялись как функции, они изучались и до сих пор
в искусственной изоляции. Однако Эшби (Ashby) показал, что
исследование памяти имеет прямое отношение к наблюдению за данной
системой, и наблюдателю необходимо владеть всей нужной информацией,
имеющей какое-либо отношение к прошлому (и, следовательно, для
существования памяти в системе). Он дает объяснение системному
поведению с помощью понятия теперь и предлагает следующий пример:
«...Предположим, я нахожусь в гостях у друга, и, когда мимо дома
проезжает машина, его собака кидается в угол комнаты и съеживается от
страха. Для меня ее поведение беспричинно и необъяснимо. Тогда мой друг
говорит: «Полгода назад его переехала машина». Теперь поведение
объясняется событием полугодичной давности. Если мы говорим, что
собака «проявляет» память, то это значит, что мы придаем значение
похожему факту — поведение собаки можно объяснить не ее состоянием в
данный момент, а тем, что с ней случилось полгода назад. Если не очень
осторожно сказать, что собака «имеет» память, то тогда можно думать о
собаке как о обладающей ею наподобие клочка черной шерсти. Затем
может появиться искушение поискать это; и можно обнаружить, что у
«этой вещи» могут быть очень любопытные свойства.
Несомненно, что «память» не более объективна, чем обладающая ею
или нет система; эта концепция, которой наблюдатель вынужден заполнить
пробел, возникший, когда часть системы ненаблюдаема. Чем меньше
наблюдаемых переменных, тем больше наблюдателю приходится
прикладывать усилий к тому, чтобы относиться к событиям прошлого
как к части игры
-17-
16
системного поведения. Таким образом, «память» ума только частично
объективна. Неудивительно, что иногда се свойства могут казаться
необычными или даже парадоксальными. Ясно, что эта тема нуждается в
основательном повторном исследовании, исходя из первых принципов» (5,
р. 117).
Это утверждение отнюдь не отрицает впечатляющих успехов
нейропсихологических исследований в области сохранения информации
мозгом. Очевидно, что состояние животного изменилось после
несчастного случая; должно быть, произошло некоторое молекулярное
изменение, появились новые схемы в системе жизнеобеспечения собаки,
короче говоря «что-то», что теперь «имеет» собака. Но Эшби оспаривает
такую конструкцию и превращение памяти в нечто конкретное. Другая
аналогия, предложенная Бейтсеном (Bateson G.) (17), касается развития
шахматной партии. В любой данный момент ситуацию на доске можно
понять только исходя из существующей позиции фигур на доске (шахматы
являются игрой с полной информацией), не обращаясь к какой-либо
записи или «памяти» предыдущих передвижений фигур. Даже если эта
позиция требует того, чтобы быть памятью игры, она абсолютно
сиюминутная, наблюдаемая интерпретация определенного периода.
В то время как лексикон экспериментальной психологии расширился
до сферы межличностных отношений, язык официальной
(теоретической) психологии до сих пор остается атомарным. Такие
понятия, как лидерство, зависимость, экстраверсия и интровер-сия,
изучение и многие другие стали объектами изучения. Опасность,
безусловно, заключается в том, что все эти понятия, если о них достаточно
долго размышлять и повторять, станут псевдореальными, и конструкт «Ли-
дерство» окончательно превратится в Лидерство, к которому некоторая
часть человеческого разума начинает относиться как к изолированному
феномену, существующему совершенно независимо. Однажды эти мысли
-18-
17
материализуются, и это понятие раз и навсегда перестанет быть лишь
обозначением конкретной формы существующих отношений.
Каждый школьник знает, что движение — это нечто относительное,
понимаемое только в связи с точкой отсчета. Но не каждый понимает,
что этот же принцип распространяется фактически на каждое
ощущение, и, следовательно, на переживание человеком реальности.
Исследования восприятия и функций мозга окончательно подтвердили,
что человек воспринимает только взаимоотношения и их паттерны,
которые являются сущностью человеческого опыта. Поэтому, когда из-за
искусного устройства движение глаз становится невозможным, а объект
жает восприниматься теми же областями сетчатки, не возникает
ясного зрительного образа. Так же сложно человеку воспринимать
постоянный монотонный звук, и в конце концов он перестает его
замечать. И, если кто-то захочет изучить степень твердости и структуру
поверхности, он не только попробует поверхность пальцами руки, но
подвигает ими взад и вперед; если же пальцы останутся без движения, то
лезной информации не будет получено, за исключением,
возможно, ощущения температуры, которая опять же может быть
вызвана относительной разницей между температурами объекта и руки.
вести еще много примеров, и все они укажут на тот факт, что
тем или иным образом процессы изменения, движения или
обследования вовлечены во все виды восприятия (132, р. 173). Другими
словами, если в опыте устанавливается взаимоотношение, то следующее
за этим абстрагирование можно считать идентичным математическому
понятию функции. Таким образом, не «вещи», а функции являются
сущностью нашего восприятия; а функции, как мы обнаружили, — не
изолированные величины, но «символы, представляющие связь...
бесконечность возможных позиций, как, например, характер». Но если
так, то нет ничего
-19-
18
удивительного в том, что даже осознание человеком самого себя по
существу является осознанием функций, взаимоотношений, в которые он
вовлечен, и не имеет значения, сможет ли он впоследствии превра тить
это осознание в нечто конкретное. Между прочим, все эти факты,
начиная с нарушения чувствительности и заканчивая проблемами
самосознания, подтверждены обширной литературой, касающейся
сенсорной депривации.
1.3. ИНФОРМАЦИЯ И ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

Один из аспектов психодинамической теории поведения человека,
разработанной 3. Фрейдом и разрушившей догмы традиционной
психологии, непосредственно связан с обсуждаемой темой.
Психоанализ основывается на концептуальной модели в
соответствии с эпистемологией, теорией познания, доминирующей во
время его становления. Она принимает без доказательств, что поведение
является результатом гипотетического взаимодействия интра-
психических сил, подчиняющихся законам сохранения и превращения
энергии в физике, где, согласно Норберту Винеру (N. Wiener):
«Материализм явно привел в порядок свою грамматику, и последняя
господствовала благодаря понятию энергия» (166, р. 199). Первоначально
классический психоанализ оставался теорией интрапсихических
процессов. Даже когда интеракция с внешними силами была очевидной,
она рассматривалась как вторичная, как, например, в понятии
«вторичная выгода»*.
В целом, психоанализ оставил взаимозависимость между человеком и
его окружением нетронутым полем, вот почему так необходима
концепция информационного обмена, т. е. коммуникации. Существует реша-
* Так называемые неофрейдисты, конечно же, придают гораздо
больше значения интеракции между человеком и окружающей средой.
-20-
19
ющее отличие между психодинамической (психоаналитической)
моделью, с одной стороны, и моделью интеракции между организмом и
окружением — с другой, которое может стать более понятным в свете сле-
дующей аналогии (12). Если нога идущего человека ударит по гальке, от
ноги к камню перейдет энергия, камень переместится и в конечном счете
окажется в состоянии покоя, который определится такими факторами,
как количество переданной энергии, форма и вес гальки, характер
поверхности, по которой она катилась. Если, с другой стороны, человек
ударит собаку вместо гальки, возможно, собака подпрыгнет и укусит его.
В этом случае отношение между ударом и укусом совсем иного рода.
Очевидно, что собака берет энергию для реакции из своего собственного
обмена веществ, а не из удара. Поэтому в этом случае передается не
энергия, а скорее информация. Другими словами, удар является частью
поведения, которое что-то сообщает собаке, и согласно этому
сообщению собака реагирует. Это основное отличие между фрейдистской
психодинамикой и теорией коммуникации как объяснительным
принципом поведения человека. Очевидно, что они относятся к разным
порядкам сложности: первая не может развивать последнюю, а последняя
не может происходить из первой; эти теории находятся в отношении
концептуального разрыва.
Этот концептуальный сдвиг от энергии к информации является очень
значимым для стремительного развития философии науки со времен
второй мировой войны и оказавшим решающее влияние на наши знания
о человеке. Если получить должную обратную связь, то реализация
информации об эффекте гарантирует стабильность и адаптацию к
изменению в окружающей среде. И в будущем она распахнет двери для
создания машин высшего порядка (например, контролирующих ошибки,
целеполагающие) и приведет к постулату, рассматривающему
кибернетику как новую теорию познания, и предложит абсолютно новое
по-
-21-
нимание функционирования очень сложных взаимодействующих систем,
открытых в биологии, психологии, социологии, экономике и других
областях. Хотя значимость кибернетики не может быть оценена экс-
периментально, по крайней мере сейчас, се фундаментальные принципы
на удивление просты и будут здесь кратко рассмотрены.
Поскольку наука в своем развитии касалась преимущественно
изучения линейных, ненаправленных и постепенных причинно-
следственных отношений, несколько очень важных феноменов осталось за
необъятной территорией, завоеванной наукой за последние четыре
20
столетия. Проще говоря, эти феномены имели общий знаменатель в
связанных понятиях роста и изменения. Чтобы включить эти феномены в
единообразный унифицированный взгляд на мир, науке со времен
античных греков приходилось обращаться к по-разному определяемым,
но всегда смутным и непростым понятиям. Они опирались на
представление о существовании цели в смене событий и на то, что окон-
чательный результат «каким-то образом» определяет шаги, которые
необходимо постепенно предпринимать; или эти феномены
характеризовались некоторым видом «витализма»* и, следовательно,
исключались из науки. Таким образом, примерно 2500 лет назад сцена
была подготовлена для великого эпистемологического противостояния,
продолжающегося вплоть до наших времен: спор между детерминизмом и
телеологией. С этой точки зрения психоанализ, например, явно при-
надлежит к детерминистской школе, а аналитическая школа Юнга в
значительной степени полагается на присущую человеку «энтелехию»".
"От лат. «vita/is» — «жизненный» — утверждение о присутствии в

организме особого нематериального начала — «жизненной силы»,
«души», энтелехии и др. — Прим. ред.
" От греч. «enleicchcia» — энтелехия; согласно некоторым
сторонникам витализма — особое нематериальное жизненное начало,
направляющее развитие организма. — Прим. Ред
- 22-.
21
Появление кибернетики изменило сложившуюся ситуацию, показав,
что два принципа можно объединить. Это стало возможным благодаря
открытию обратной связи. Цепочка, в которой событие а вызывает Ь, a b
затем вызывает с, а с, в свою очередь, вызывает d и т. д., обладает
свойством причинно-следственной линейной системы. Однако, если d
вернется к а, система окажется круговой и будет функционировать совсем
иным образом. Она проявит поведение, аналогичное тем феноменам,
которые игнорировались в концепции прямого линейного детерминизма.
Известно, что обратная связь может быть позитивной или
негативной; последняя чаще упоминается в этой книге, т. к. она
характеризует гомеостаз и, следовательно, играет важную роль в
достижении и укреплении стабильности во взаимоотношениях. С другой
стороны, позитивная обратная связь вызывает перемены, т. с. приводит к
потере стабильности или равновесия. В обоих случаях часть продукции
системы будет заново введена в систему в качестве информации о
продукции. Разница заключается в том, что в случае негативной обратной
связи эта информация используется для того, чтобы уменьшить
отклонение выхода ОТ некоего стандарта — отсюда прилагательное «нега-
тивная», — в то время как в случае позитивной обратной связи такая же
информация выступает в качестве меры увеличения отклонения выхода, и,
следовательно, позитивна в отношении уже существующего стремления к
бездействию или разрушению.
Хотя концепция гомеостаза в человеческих отношениях будет
детально рассмотрена в 4.4, необходимо подчеркнуть, что было бы
преждевременно и ошибочно заключить, что негативная обратная связь
является созидательной, а позитивная — разрушительной. Наша идея
заключается в том, что межличностные системы — случайные группы,
супружеские пары, семьи, психотерапевтические или даже международ-
ные взаимоотношения и т. д. — могут быть рассмотре-
-23-
22
ны как петли обратной связи, т. к. поведение каждого человека оказывает
влияние на поведение любого другого, а тот, в свою очередь, оказывает
влияние на первого. Вход в такую систему приводит к изменениям или
нейтрализации для сохранения стабильности в зависимости оттого,
являются ли механизмы обратной связи позитивными или негативными.
Изучение семей, члены которых больны шизофренией, вызывает сомнение
в том, что существование пациента необходимо для стабильности
системы — семьи и что эта система быстро и эффективно отреагирует на
любую внутреннюю и внешнюю попытку изменить ее организацию.
Понятно, что это нежелательный тип стабильности. Поскольку жизнь
определяется как стабильностью, так и изменением, механизмы
негативной и позитивной обратной связи должны проявляться в
специфической форме взаимозависимости или взаимодополнения. При-
брам (Pribram) ( 11 7 ) недавно показал, что достижение стабильности
способствует появлению новых форм чувствительности. Таким образом,
стабильность внутренней среды —это не конечная стадия в относительно
неизменной окружающей среде, а скорее, говоря словами Клода Бернарда
(С. Bernard), — это условие существования свободной жизни».
Обратная связь была очень точно названа секретом природной
активности. Системы с обратной связью отличаются не только
количественно высокой степенью сложности; они также качественно
отличаются от того, что соответствует сфере классической механики.
Исследование таких систем требует новых концептуальных
подходов; однако на их логику и эпистемологию оказывают влияние
традиционные доктрины научного анализа, призывающие, например
изолировать одну переменную, или убеждение Лапласа (Laplasean), что
знание всех фактов в данный момент времени дает возможность
предсказать все будущие события. Саморегулирующиеся системы —
системы с
-24-
23
ЛАВА 1. СИСТЕМА ОТСЧЁТА
обратной связью — нуждаются в собственной философии, в которой
понятия паттерн и информация необходимы так же, как были нужны
понятия вещество и энергия в начале этого века. Исследование этих си-
стем сейчас затруднено, поскольку не существует научного языка для их
толкования и выражения. Например, Висер (Wieser) (167, р. 33)
предположил, что системы сами по себе являются наиболее простыми
объяснениями.
1.4. ИЗБЫТОЧНОСТЬ
Вывод об отсутствии последовательности в системных теориях и
традиционных линейных теориях не стоит толковать как признание
безысходности. Если мы и придаем особое значение концептуальным
сложностям, то делаем это, чтобы обратить внимание на то, что могут
быть найдены новые подходы, поскольку традиционные системы отсчета
явно недостаточны. В этом поиске мы обнаруживаем, что успехи,
достигнутые в других областях, связанных с изучением человеческой
коммуникации, оказываются центром этой главы. Гомеостат Эшби (4, р.
93) (Ashby), на наш взгляд, является достойным упоминания примером.
Этот аппарат состоит из четырех одинаковых саморегулируемых подсистем,
взаимосвязанных таким образом, что неисправность одной из них влечет
за собой неисправность других. Это означает, что подсистема не может
добиться собственного равновесия в изоляции от других, и Эшби удалось
подтвердить несколько наиболее замечательных «бихевиоральных»
(поведенческих) характеристик этой машины. Несмотря на то что цикл
гомеостата очень прост по сравнению с человеческим мозгом или
другими аппаратами, сделанными людьми, он способен па 390625
комбинаций параметров, или, другими словами, у него есть именно такое
число возможных адаптивных реакций на любое изменение в его внешней
или внутренней среде. Гомеостат стабилизируется
-25-
24
благодаря беспорядочному поиску комбинаций, пока не будет достигнута
соответствующая внутренняя позиция. Это идентично поведению
«методом проб и ошибок» многих организмов во время стрессовой си-
туации. Гомеостату для поиска соответствующей внутренней позиции
может потребоваться от нескольких секунд до нескольких часов, тогда как
для живых организмов такая временная задержка может быть само-
убийственной, Эшби довел эту мысль до логического конца:
«Если бы мы были подобны гомеостатам, ожидая своего создания,
мы бы ждали вечно в ходе всей нашей адаптации к зрелости. Но ребенок
не ждет вечно, напротив, вероятность того, что он достигнет адаптации к
зрелости в течение двадцати лет, близка к единице» (4, р. 136).
Эшби далее доказывает, что в природных системах адаптация
сохраняется. Это означает, что, когда обнаруживаются новые адаптации,
старые не разрушаются и что не стоит опять приступать к поиску, словно
решение прежде никогда не находилось.
Связь с прагматикой человеческой коммуникации станет более
понятна после следующего соображения. В гомеостате существует
одинаковая вероятность того, что любая из 390625 внутренних
конфигураций реализуется благодаря взаимодействию четырех подсистем.
Таким образом, возникновение данной позиции абсолютно не влияет на
появление следующей конфигурации или их последовательности.
Цепочка событий, в которой все элементы имеют всегда одинаковую
вероятность осуществления, свидетельствует о случайности. Из этого
невозможно сделать никаких заключений и ничего нельзя утверждать
относительно их будущей последовательности. Это другой способ заявить,
что подобное не несет никакой информации. Тем не менее, если такая
система, как гомеостат, способна хранить предыдущие адаптации для
будущего применения, вероятность, свойственная последова-
-26-
25
тельности внутренних конфигураций, претерпит в некотором смысле
радикальное изменение, потому что обычное распределение по группам
конфигураций будет без конца повторяться и, следовательно, станет
более вероятным, чем другие. Стоит отметить, что в этой фазе нет
необходимости приписывать хоть какой-то смысл этим распределениям, их
существование само по себе и является наилучшим объяснением. Цепочка,
похожая на только что описанную, является основным понятием
информационной теории и называется стохастическим процессом. Таким
образом, стохастический процесс указывает на закономерность, прису-
щую последовательности символов или событий, где последовательность
настолько проста, насколько прост рисунок белых и черных пятен на
кофейнике, или же настолько сложна, насколько сложны специфические
«рисунки» тональных и оркестровых элементов, использованных
композитором, идиосинкразическое применение элементов языка в
стиле данного автора или диагностически очень важные паттерны,
содержащиеся в показателях энцефалограммы. Согласно ин-
формационной теории, стохастические процессы демонстрируют
избыточность или напряженность, два понятия, которые могут быть
заменены понятием паттерн, использованным нами. Рискуя надоесть
чрезмерной избыточностью, мы вынуждены снова подчеркнуть, что эти
паттерны не нуждаются в каком-либо объяснительном или символическом
значении. Конечно же, это не исключает, что они могут коррелировать с
другими проявлениями так, как, например, коррелирует
электроэнцефалограмма и некоторые медицинские состояния.
Избыточность была обширно изучена в двух или трех областях
человеческой коммуникации, синтаксисе и семантике; достаточно в этой
связи сослаться на упомянутые новаторские работы Шеннона (Shannon),
Карнапа (Сагпар) и Бар-Гиллеля (Bar-Hillel). Вывод, который можно
сделать из этих исследований, состо-
-27-
26
ит в том, что каждый из нас обладает огромным количеством знаний,
касающихся закономерностей и статистической вероятности, присущих
как синтаксису, так и семантике человеческих коммуникаций. С психо-
логической точки зрения, это знание очень интересно, поскольку оно
полностью выходит за рамки человеческого сознания. Никто, возможно,
за исключением экспертов в области информации, не может утверждать о
существовании последовательной вероятности или порядка букв и слов в
данном языке, хотя каждый может заметить и исправить опечатку,
вставить пропавшее слово и довести до белого каления заику, заканчивая
за него предложение. Но знать язык и знать что-то, касающееся языка, —
это знания разного порядка знаний. Так, человек может правильно и сво-
бодно пользоваться своим родным языком и не владеть при этом
грамматикой и синтаксисом, например, правилами, которые он соблюдает,
говоря на нем. Если ему необходимо выучить другой язык — исключая слу-
чай такого эмпирического приобретения, как его родной язык, — ему
также придется изучить многие подробности, касающиеся языка*.
Обратимся к проблемам избыточности или напряженности в
прагматике человеческой коммуникации. Обзор литературы показывает,
как мало работ опубликовано по этой теме, особенно рассматривающих
прагматику как интерактивный феномен. Под этим мы подразумеваем, что
в основном большинство су~
* Бенджамин Ворф (B.Whorf), великий лингвист, неоднократно

указывал на этот феномен, например, в главе «Наука и лингвистика»:
«Лингвисты долго полагали, что способность свободно говорить на
языке необязательно связана с лингвистическими знаниями, т. е. с
пониманием происхождения этого феномена, систематического процесса
становления и структуры языка, не более чем хорошая игра в бильярд,
нуждается в знании законов механики, которыми оперируют за
бильярдным столом» (!б5, р. 213).
-28-
27
шествующих исследований ограничиваются изучением эффектов влияния
человека А на человека В, даже не принимая в расчет то, что, каким бы ни
было влияние В на следующий поступок А, более сильное влияние на них
оказывает, в свою очередь, контекст, в котором осуществляется их
взаимодействие.
Нетрудно заметить, что прагматическая избыточность по сути похожа
на синтаксическую и семантическую избыточность. Мы тоже владеем
огромным количеством знаний, позволяющим нам оценивать, оказывать
влияние и предсказывать поведение. На самом деле, в этой области мы
особенно чувствительны к противоречиям: поведение вне контекста или
приобретает некий вид случайности, или в нем отсутствует
напряженность, и все это немедленно поражает нас скорее
неуместностью, а не просто синтаксическими или семантическими
ошибками коммуникации. Здесь мы и не подозреваем о правилах, которым
следует успешная коммуникация и которые нарушаются в про-
тивоположном случае. Коммуникация постоянно влияет на нас; как
говорилось ранее, даже наше самосознание зависит от коммуникации. Об
этом убедительно заявил Хора (Нога): «Чтобы понять себя, человеку тре-
буется быть понятым другим. Чтобы быть понятым другим, ему необходимо
понять другого» (65, р. 237). Но если лингвистическое понимание
основывается на правилах грамматики, синтаксиса, семантики и т. д.,
каковы же правила для того понимания, о котором говорит Хора?
Получается, что мы их знаем, не зная, что мы их знаем. Мы находимся в
постоянной коммуникации и, однако, совершенно не способны гово-
рить о коммуникации. Решению этой проблемы и посвящена эта книга.
Поиск паттерна является основой всех научных исследований, там,
где находится паттерн, есть и смысл — этот эпистемологический
принцип также относится и к изучению человеческой коммуникации. Это
было бы относительно легко, если бы исследова-
-29-
28
ние заключалось только в опросе заинтересованных в интеракции, что
дало бы возможность узнать, каким паттернам они обычно следуют, или,
другими словами, какие правила поведения они сами между собой
установили. Недостаток применения техники опросника в том, что эти
утверждения нельзя всегда принимать за чистую монету, особенно при
наличии психопатологии (эти люди вполне могут сказать что-то, а иметь
в виду совсем иное — и, как мы только что убедились, существуют
вопросы, ответы на которые могут быть абсолютно далеки от их
понимания). Тогда, очевидно, необходимы различные подходы к изучению
данной темы. Правила поведения и интеракции одного человека могут
демонстрировать те самые уровни сознания, которые Фрейд установил,
изучая описки и оговорки: (1) они могут быть доступны сознанию челове-
ка, и тогда можно использовать опросник и другие простые техники
«вопрос-ответ», (2) они доступны узнаванию и осознаванию, если на
них укажут, или (3) они могут быть так далеки от сознания человека,
что, даже если на них обратят его внимание и дадут им правильное
толкование, он их так и не заметит. Бэйтсон (Bateson) обострил эту
аналогию с уровнями сознания и представил проблему в рамках нашей
концепции:
«...Последовательно поднимаясь по лестнице познания, мы попадаем в
области все более и более абстрактных паттернов, которые все меньше и
меньше подчиняются инспектированию со стороны сознания. Чем выше
абстрагирование — тем более общими и формальными становятся
предпосылки, с помощью которых мы сводим паттерны вместе, тем
глубже погружение на нейрологический или психологический уровни и
меньше доступность контролю сознания.
Для человека привычка к зависимости (алкоголь, наркотики, таблетки и
т. п.) менее тягостна по сравнению с осознанием того факта, что в данном
случае он получил помош!.. Может быть, он и способен это осознать, но,
вероятно, для него слишком сложно признать
-30-
29
следующий, более сложный паттерн, что, ища помощи, он обычно кусает руку,
которая его кормит» (16).
К счастью, для нашего понимания человеческой интеракции, для
внешнего наблюдателя картинка совсем иная. Он похож на человека,
наблюдающего за шахматной игрой и не понимающего ни ее правил, ни
ее смысла. Воспользуемся этой концептуальной моделью сознания
«игроков» и предположим, что наблюдающий не говорит и не понимает
языка игроков и, следовательно, не может попросить дать объяснение.
Для него скоро станет очевидным, что поведение игроков демонстрирует
что-то, без конца повторяющееся -- избыточность, из которой могут быть
сделаны экспериментальные выводы, заключения. Например, он
обнаружит, что практически всегда за ходом одного игрока следует ход
другого. Таким образом, из этого поведения можно будет легко попять, что
игроки следуют правилу чередования ходов. Правила, по которым
перемещается каждая шахматная фигура, будет не так просто
определить, частично из-за сложности перемещений, а частично из-за
очень разных повторений, которые совершает каждая фигура. Например,
наблюдателю будет намного легче понять правила перемещения слонов,
чем правило, по которому осуществляется такое необычное и редкое
явление, как рокировка, которая может так и не произойти. Заметим здесь,
что рокировка включает в себя два последовательных движения,
осуществляемые одним и тем же игроком, и тем самым выглядит
нарушающей правило чередования ходов. Все же в теории, выстроенной
наблюдателем, слишком избыточное чередование ходов превалирует над
рокировкой, и даже если появившееся расхождение останется
неразрешенным, пока нет необходимости в том, чтобы отказаться от
сформулированной гипотезы. Просмотрев несколько партий, наблюдатель
со всей вероятностью сможет сформулировать с высокой степенью
точности правила игры в шахматы, включая конец игры, т. е. шах и мат.
При
-31-
30
KCDMMVHI/1KAL|HH
этом он достигнет этого результата, не задавая вопросы.
Значит ли все это, что наблюдатель «объяснил» поведение игроков?
Мы предпочитаем сказать, что он идентифицировал сложный паттерн
избыточности*.
Конечно, в случае крайней необходимости он смог бы определить
значение каждой фигуры и каждого правила игры, даже смог бы
тщательно разработать мифологию игры, ее «глубокий» или «реальный»
смысл, включая причудливые сказки о происхождении этой игры, что и
было сделано. Но все это не нужно для изучения игры как таковой, и
подобное толкование или мифология имеет такое же отношение к
шахматам, как астрология к астрономии".
И, наконец, последний пример поможет объединить наше суждение
об избыточности с прагматикой человеческой коммуникации. Возможно,
читателю известно, что компьютерное программирование состоит
' Такие сложные паттерны и паттерны внутри паттернов на

межличностном уровне (во время психотерапевтических бесед) широко
изучались Шефленом (Sheflen) (139). Его новаторская работа показала, что
эти паттерны существуют и что они имеют сложную, повторяющуюся и
структурированную природу.
** Отсутствие обязательного отношения между фактом и
объяснением было проиллюстрировано в недавнем эксперименте
Бавелем (20). Каждому испытуемому сказали, что он участвует в
экспериментальном исследовании по «генерированию идеи» и дали
карточки, изображающие серую гальку, по поводу которой он должен был
«формулировать идеи». Одному из каждой пары испытуемых (видимо, по
отдельности, но согласованно) было сказано в среднем восемь из десяти
раз, что его соображение о карточке было верно, другому — пять из
десяти. Идеи испытуемого, который «награждался» частотой 80%,
оставались на низком уровне, в то время как другой испытуемый
предлагал сложные, искусные и глубокомысленные соображения о
карточке, принимая во внимание мельчайшие подробности ее композиции.
Когда испытуемым позволили поделиться друг с другом своими
открытиями, первый сразу же поддался «блеску» идей другого и
согласился, что последний анализировал карточку куда более тщательно.
-32-
31
из приведения относительно небольшого количества специфических
правил в определенный порядок (программу); затем эти правила руководят
огромным количеством достаточно гибких операций компьютера. Если,
как было сказано выше, кто-то наблюдает за избыточным количеством
человеческой коммуникации, то все происходит с точностью до наоборот.
Человек, наблюдая за определенной системой операций, пытается
сформулировать правила, лежащие в основе ее функционирования, ее
«программы» в нашей аналогии с компьютером.
1.5. МЕТАКОММУНИКАЦИЯ И ПОНЯТИЕ ИСЧИСЛЕНИЯ

Знания, приобретенные нашим гипотетическим наблюдателем,
изучающим прагматическую избыточность поведенческого феномена «игра
в шахматы», вызывают аналогию с математическим понятием исчисление.
Исчисление, согласно Булю (Boole) (31, р. 4), — «метод, основанный на
использовании символов, которые подчиняются известным и общим
законам комбинации, а результаты допускают логичные интерпретации».
Мы уже предполагали, что подобная формализация возможна и в
человеческой коммуникации, что вызывает ряд сложностей в ходе
рассуждения об исчислении. Как только математики перестают исполь-
зовать математику как инструмент вычисления и делают этот инструмент
объектом изучения — как, например, в случае исследований
последовательности арифметики как системы, — они применяют язык,
который не является частью математики, а рассуждает о ней. Дэвид
Гилберт (D. Hilbcrt) (64) называет этот язык метаматематическим.
Формальная структура математики — это исчисление, метаматематика
выражает это исчисление. Нейджел (Nagel) и Ньюман (Newman) опреде-
лили разницу между этими двумя понятиями с восхитительной ясностью:
2 Прагмвтнкв человеческих кмшуникаднЯ
-33-
32
«Невозможно переоценить важность отличия между математикой и
метаматематикой. Игнорирование метаматематики вызовет парадоксы и
путаницу. Признание ее важности дает возможность представить
логическую структуру математической аргументации более четко. Отличие
заключается в том, что оно предлагает точную кодификацию различных
символов, которые создают формальное исчисление, свободное от
скрытых допущений и иррелевантных ассоциаций смысла. Более того, оно
требует точные дефиниции операций и логических правил математических
построений и дедукций, многие из которых математики применяли, не
задумываясь над тем, что они используют» (108, р. 32; курсив наш).
Если не использовать коммуникацию для общения, а общаться на
тему коммуникации, исследовать ее, то неизбежно вынуждены мы
обратиться к концепциям, которые не являются частью коммуникации, но
позволяют рассуждать о ней. По аналогии с метаматематикой это
называется мстакоммуникацией. По сравнению с метаматематикой
исследование метакомму-никации затрудняется двумя важными
обстоятельствами. Первое состоит в том, что в области человеческой
коммуникации не существует ничего сравнимого с формальной системой
исчисления. Это затруднение не исключает полезности самого понятия.
Второе очень близко первому: хотя математики владеют двумя языками
(числа и алгебраические символы для выражения математики и обычный
язык -- для выражения метаматематики), мы же главным образом
ограничены обычным языком как средством и коммуникации, и
метакоммуникации. Эта проблема будет возникать на протяжении всего
дальнейшего обсуждения.
В чем же полезность понятия исчисления человеческой
коммуникации, если, по общему признанию, оно является делом далекого
будущего? С нашей точки зрения, его непосредственная полезность
заключается в том, что понятие само по себе заменяет яркую модель
природы и степень абстракции того феномена, который мы собираемся
идентифицировать с помощью
-34-
33
лого понятия. Давайте суммируем: мы ищем прагматические
избыточности; мы знаем, что они являются не простыми, статичными
величинами или свойствами, а интерактивными паттернами,
аналогичными математическому понятию функция; и, наконец, мы
предвидим, что эти паттерны обладают теми же характеристиками, что и
контролирующие ошибки и цслеполагающие системы. Следовательно,
имея эти предпосылки и тщательно исследуя цепочки коммуникаций
между двумя или больше участниками коммуникации, мы получим
некоторые результаты, не претендующие на то, чтобы считаться
формальной системой, но обладающие природой аксиом и теорем
исчислений.
В уже цитированной работе Нейджсл и Ньюмен так описали
аналогию между игрой в шахматы и формальным математическим
исчислением:
«Шахматные фигуры и квадратики на доске соответствуют
элементарным знакам исчисления; определенные правила расположения
шахматных фигур на доске —- формулам исчислений; исходные положения
фигур — аксиомам или исходным формулам исчислений; последующее
положение фигур -- формулам, извлеченным из аксиом (например,
теоремам); правила игры — правилам заключения (или происхождения)
для исчислений» (108, р. 35).
Они показали, насколько «бессмысленны» конфигурации шахматных
фигур на доске, в то время как
утверждения относительно этих конфигураций достаточно осмысленны.
Установление этого порядка абстракции, по мнению авторов, происходит
следующим образом:
«...Можно установить общие «меташахматпые» теоремы, чьи
доказательства предполагают только конечное число допустимых
конфигураций на доске. Таким образом, может быть выведена как
«меташахматная» теорема о количестве возможных ходов для белых, так и
«меташахматная теорема» о том, что белые не могут объя-
-35-
34
вить мат черным, если у них два коня и король, а у черных — только
король (108, р. 35).
Мы привели эту аналогию так подробно, потому что она
иллюстрирует понятие исчисления не только в метаматематике, но и в
мстакоммуникации. Если мы распространим аналогию на двух игроков,
мы будем изучать не абстрактную игру, а скорее результаты человеческой
коммуникации, на которую сильно влияет сложный свод правил.
Единственное отличие заключается втом, что мы предпочтем применять
термин «формально неразрешенный», а не «бессмысленный», говоря о
некоторых моделях поведения (ход в аналогии с игрой). Такая модель
поведения, а, может быть следствием повышения платы, Эдипова
комплекса, алкоголя или ливня, и любых других факторов, к которым
разум «действительно» обраидается и склонен при этом к некоторому
схоластическому диспуту (например, по поводу пола ангелов). До тех пор,
пока сознание человека открыто для внешней инспекции, все, что у нас
есть — это предположения и самоотчеты, а и то и другое печально
известны своей ненадежностью. Однако если мы обнаружим, что
поведение а — каковы бы ни были его «причины» — одного
коммуникатора вызывает поведение Ь, с, d или е другого и исключает пове-
дение х, у и z, то в таком случае может быть сформулирована
метакоммуникационная теорема. Предположим, что интеракция может
быть определена в понятиях, аналогичных игре, т. е. как
последовательность «ходов», регулируемая правилами, осознаваемыми
или нет самими коммуникаторами, но о которых можно сделать
осмысленные метакоммуникационные выводы. Это означает, что, как было
сказано в 1.4, существуют пока непроинтерпретированные исчисления
прагматики человеческой коммуникации, чьи правила можно наблюдать
при успешной коммуникации и которые нарушаются в иной
коммуникационной ситуации. Существование такого исчисления, при
нынешнем положении дел в науке, можно сравнить со звездой, чье
-36-
35
существование и положение определяется теоретической астрономией, но
еще не открыто сотрудниками обсерватории.
1.6. ВЫВОДЫ
Если подходить к человеческой коммуникации, учитывая выше
указанные критерии, то возникает несколько концептуальных изменений,
которые будут кратко рассмотрены в контексте психопатологии. Об-
ращение к психопатологии не означает, что эти проблемы пригодны только
здесь, а то, что мы считаем их особенно подходящими и очевидными
именно в этой области.
1.61. ПОНЯТИЕ ЧЕРНОГО ЯЩИКА
Сегодня вряд ли кто-то будет всерьез отрицать наличие человеческого
сознания, разве только особенно радикальные мыслители, но
исследование феномена сознания, как известно всем, работающим в дан-
ной области, затруднено из-за отсутствия Архимедовой точки опоры вне
разума. В конечном счете психология и психиатрия намного больше, чем
любые другие дисциплины, являются рефлексирующими: субъект и
объекты идентичны, сознание изучает само себя, а любое предположение
неизбежно стремится к самоподтверждению. Невозможность увидеть
сознание «за работой» привело к заимствованию понятия Черного Ящика
из области телекоммуникации. Этим понятием обозначали определенный
тип трофейного электронного оборудования, которое невозможно было
открыть для изучения, поскольку внутри мог находиться взрыватель. В
наше время это понятие связано с тем, что электронные металлические
изделия настолько сложны, что иногда целесообразнее игнорировать
внутреннюю структуру их устройства и сосредоточиться на изучении их
специфических «ввод-вывод» отношениях. Несмотря на то, что эти
отношения могут позволить
-37-
36
сделать выводы относительно того, что «в действительности» происходит
внутри ящика, это знание несущественно для изучения функций
устройства, которое является лишь частью большой системы.
Применительно к психологическим и психиатрическим проблемам это
понятие имеет эвристическое преимущество, которое не нуждается в
подтверждении интрапсихическими гипотезами и ограничивает себя
видимыми входящими и выходящими отношениями. Это — коммуникация.
Мы считаем, что такой подход характеризует важную тенденцию в
психиатрии рассматривать симптомы как одну из разновидностей входа в
систему семьи, а не как выражение интрапсихического конфликта внутри
нес.
1.62. СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
Если рассматривать поведение человека в понятиях Черного Ящика,
то выход одного Черного Ящика — это вход другого. Теряет ли такой
обмен информацией, независимо от того, сознательный он или бес-
сознательный, свою первостепенную важность, которой он обладает в
рамках психодинамики? Поскольку рассматриваются реакции на
специфические формы поведения, он не должен игнорировать разницу
между сознательным и бессознательным поведением, умышленным и
неумышленным или симптоматическим. Если человеку наступили на ногу,
для него будет очень важно, было ли это поведение умышленным или
ненамеренным. Однако это мнение основывается на его оценке мотивов
другого человека, следовательно, на предположении о том, что происходит
в голове у другого. Если же он спросит другого о его мотивах для того,
чтобы развеять свои сомнения, он может так и продолжать сомневаться, то
другой человек может заявить, что его поведение было бессознательным,
хотя он имел в виду неумышленное, или даже заявить, что оно было
умышленным, хотя фактически оно было случайным. Все это возвращает
нас к приписыванию «смысла» поз а
-38-
37
пятию, который важен для субъективного переживания коммуникапии с
другими людьми, но который мы считаем объективно несущественным
для успеха исследования человеческой коммуникации.
1.63. НАСТОЯЩЕЕ В СРАВНЕНИИ С ПРОШЛЫМ
С одной стороны, искать причины в прошлом — абсолютно
безнадежное занятие, хотя поведение, по крайней мерс частично,
определяется предыдущим опытом. Замечания Эшби по поводу
особенностей «памяти» как конструкта были приведены ранее (см. 1.2):
она основывается на субъективных доказательствах и, следовательно,
страдает от искаженного исследования, предполагающего игнорировать
какие бы то ни было заявления человека А о том, что его прошлое нераз-
рывно связано с человеком В и определяется взаимоотношением между
этими двумя людьми. С другой стороны, если значимость коммуникации и
влияния других и жизни человека доказаны — как было указано в ана-
логии с шахматами и как это происходит при совместной психотерапии пар
или полной семьи, — паттерны коммуникации в конечном счете имеют
диагностическую ценность и позволяют планировать наиболее
подходящую стратегию терапевтического вмешательства. Такой подход
является скорее поиском паттерна здесь и теперь, чем символического
смысла, причин прошлого или мотивации.
1.64. ПОСЛЕДСТВИЯ В СРАВНЕНИИ С ПРИЧИНОЙ
Возможные или гипотетические причины поведения, с этой точки
зрения, имеют второстепенную важность, а последствие поведения
выступает как критерий первостепенной важности в интеракции между
людьми, имеющими близкие отношения. Например, симптом, упорно
остающийся в прежнем состоянии за время психотерапии, несмотря на
интенсивный анализ его происхождения, внезапно обнаруживает свое
значение, когда рассматривается в контексте ин-
-39-
38
теракции между супругами. Затем симптом может проявиться в виде
принуждения, как правило особой интерактивной «игры»', а не как
результат неразрешенного конфликта между гипотетическими
интрапсихи-ческими силами.
Как нам кажется, симптом является образцом поведения, которое
оказывает значительное влияние на окружающих пациента. В этом смысле
вопрос «почему?» не проясняет модель поведения, а на вопрос «для него?»
может давать валидный ответ.
1.65. ЦИРКУЛЯЦИЯ КОММУНИКАЦИОННЫХ ПАТТЕРНОВ

Все части организма образуют круг. Следовательно, каждая часть — и
начало и конец.
Гиппократ
Хотя линейная, последовательная каузальность определяет «начало»
и «конец» цепочки, эти термины бессмысленны для систем с петлей
обратной связи. У круга нет ни начала ни конца. В такой системе раз-
мышлений человеку приходится отказываться от представления о том, что,
скажем, событие а происходит первым, а событие b определяется
появлением а, так же ошибочно заявлять, что событие b предшествует а,
в зависимости от того, в каком месте будет принято авторитарное решение
разорвать непрерывность круга. Но, как мы убедимся в следующей главе,
эта ошибочная логика постоянно используется участниками человеческой
интеракции, когда оба, и А и В, требуют, чтобы только поведение партнера
оказывало на них влияние, не осознавая, что, в свою очередь, сами влияют
на партнера своей реакцией. Подобного типа рассуждения заводят в
тупик: является ли данная коммуникация в семье патологичной, потому
что один из ее
" В этой книге понятие «игра» происходит из математической теории

игр и относится к последовательности поведения, которое руководствуется
правилами.
-40-
39
ГЛАВА 1.ОТСЧЕТА
СИСТЕМА
40
членов психотик, или же один из се членов псцХОТИК1 потому что
коммуникация патологична?*
1.66. ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ «НОРМАЛЬНОСТИ» И «НЕНОРМАЛЬНОСТИ»
Ранние психиатрические исследования с тавили перед собой цель
классифицировать пациентов. Этот подход обладал несколькими
практическими достоинствами, и одним не из последних было открьп ие оп-
ределенных взаимозависимых условий, таких к^ к прогрессивный паралич.
Следующим практическим шагом было объединение этой концептуальной
Дифференциации нормальности и ненормальности в признанный язык,
например, в понятия «психическое здор<^вье» и «психоз». Однако, как только
было принято, что с коммуникационной точки зрения модель поведения
может быть изучена только лишь в контексте, в к^ ТОрОМ она появилась,
понятия «психическое здоровье» ц «психоз» практически потеряли свои
значения как атрибуты личности. Подобным образом представление 0 «не-
нормальности» стало сомнительным. Теперь досТИГНу_ то соглашение о том,
что состояние пациента н^ является статичным, а изменяется в
зависимости от сго внутриличностной ситуации, впрочем, как и от пред-
взятости наблюдателя. Когда же психиатрические симптомы стали
рассматриваться как поведение, соответствующее интеракции, система
отсчета стала Диаметрально противоположной классической психиатр ичес_
кой точки зрения. Значение этой смены акцст- а ВрЯд ли может быть
переоценено. Таким образом, «Шизофрения», рассматриваемая как
неизлечимое и прогрессирующее заболевание сознания, и «шизофрения»
как единственно возможная реакция на абсурдный Или непригодный
контекст (реакция, которая следу<$ т этому контексту и, следовательно,
осуществляет правила
 Подобно безнадежной дискуссии «о курице и

я[/щС>>_
-41-.
41
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММ У
НИКАи|ИЙ
такого контекста) являются двумя всецело различными представлениями
хотя различие лежит в несовместимости двух концептуальных рамок,
несмотря на то, что клиническая картина, к которой они применены,
похожа в обоих случаях. Смысл этиологии и терапии, вытекающий из этих
различных точек зрений, также сильно отличается; следовательно, наш
интерес к изучению и подчеркиванию коммуникационной точки зрения
нельзя считать упражнением в схоластике (интеллектуальным
упражнением).
-42-
42
J лава. 2
КОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ КОММУНИКАЦИИ
Поскольку выводы, сделанные в первой главе, подчеркивают
несоответствие между традиционными психиатрическими
представлениями и предлагаемой нами концепцией, возможно, создастся
впечатление, ■но слишком мало остается того, на чем может быть
основано изучение прагматик человеческой коммуникации. Мы хотим
убедить читателей, что это далеко не I ; I K . Однако нам придется рассмотреть
нескольких про-ртых свойств коммуникации, имеющих фундаментальные
межличностные смыслы. Как будет видно ниже, ГГИ свойства —
составная часть природы аксиом, лс-Кащих в основе наших
гипотетических исчислений Человеческой коммуникации. Когда они будут
опреде-Пспы, мы сможем обсудить их в третьей главе.
2.2. НЕОБХОДИМОСТЬ КОММУНИКАЦИИ

2.21. ПОВЕДЕНИЕ-это КОММУНИКАЦИЯ
Поведение обладает свойством, которое часто переоценивают: у
поведения нет противоположности. другими словами, нет такого
состояния как непове-II мне или еще проще: человек не может себя никак
не n e t - i n . Теперь, когда принято, что все поведение в си-рупции
интеракции* имеет ценность сообщения, т. е.
Необходимо добавить, что, даже находясь и одиночестве,
II ювек может вести диалоги в уме о жизни (см 8.3) иди со свои-
галлюци нация ми (15). Возможно, такая внутренняя «комму-
.............................линя» следует тем же правилам, какими руководствуется
меж-
(Ичностная коммуникация, однако этот невидимый феномен ле-i MI \л
пределами нашего исследования.
-43-
43
является коммуникацией, то из этого следует, что, как бы человек ни
старался, он не сможет не общаться. Деятельность и бездействие, слова
или молчание вес имеет ценность сообщения: они оказывают влияние
на других, и эти другие, в свою очередь, не могут не ответить на эти
коммуникации и, таким образом, сами общаются. Не вызывает сомнения,
что молчание или игнорирование других не является исключением из до-
казанного. И человек за переполненной стойкой во время ленча, который
смотрит только прямо перед собой, и пассажир самолета, сидящий с
закрытыми глазами, сообщают, что не хотят говорить с кем бы то ни было,
и соседи обычно «получают сообщение» и соответственно реагируют,
оставляя их в покое. Очевидно, что это является таким же внутренним
обменом коммуникацией, как и оживленная дискуссия*.
Мы не можем сказать, что «коммуникация» происходит, если она
интенциональная, сознательная или успешная, т. е. когда возникает
взаимное понимание. Анализ того, одинаковы ли послание, которое
было
Люфт (Luft) (98) провел очень интересное исследование в этой

области. Он изучал то, что позже назвал «социальной сти-мульпой
депривацией». Он поместил двух незнакомых людей в комнату, заставил их
сесть друг против друга и проинструктировал «не говорить и не общаться
никоим образом». Последующие беседы с испытуемыми свидетельствовали
о стрессовой ситуации. Согласно автору:
«...перед каждым испытуемым находилась уникальная личность со
своим, хотя и молчаливым, поведением. Принимается без доказательств,
что is это время происходит настоящее межличностное изучение, и только
одна часть этого изучения делается сознательно. Например, как другой
ответит на невербальные сигналы? Возникает ли какая-нибудь попытка
понять вопрошающий взгляд или взгляд холодно игнорируется?
Принимает ли другой какие-нибудь позы, свидетельствующие о
напряжении, утомлении? Комфортно ли ему, показывает ли он, что
принимает другого, или же другой обращается с ним, как будто он вещь,
которая не существует? Существует много других проявлений поведения,
которые можно легко распознать...»
-44-
44
ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ
отправлено, и то, которое было получено, является важным, но иным
анализом, потому что он должен полностью основываться на оценке
особенных, интроспективных, субъективно заявленных данных, которые
мы выбираем, чтобы не обращать внимания на бихе-виоральную теорию
коммуникации. Наш интерес к неправильному пониманию будет связан с
развитием некоторых видов патологии, что происходит помимо, а в
действительности вопреки мотивации или намерениям участников
коммуникации.
2.22. Единицы КОММУНИКАЦИИ (СООБЩЕНИЕ,
ИНТЕРАКЦИЯ, ПАТТЕРН)
Выше понятие «коммуникация» использовалось в двух случаях: как
общее название нашего исследования и как довольно общее определение
поведения. Уточним, что к прагматическому аспекту теории человеческой
коммуникации мы будем далее относиться просто как, «коммуникации».
Для различных единиц коммуникации (поведения) мы стремились
выбрать понятия, не нуждающиеся в расшифровке. Единица ком-
муникации будет называться сообщением, или, чтобы не было путаницы,
простой коммуникацией. Обмен сериями сообщений будет называться
интеракцией. (Для тех, кто настаивает на более количественном опреде-
лении, мы можем только сказать, что порядок, который мы приписываем
понятию «интеракция», более одного сообщения, но он не бесконечен).
Наконец, в 4—7 главах мы добавим еще паттерны коммуникации, которые
являются единицей человеческого общения самого высокого уровня.
Что же касается самых простых возможных единиц, совершенно
очевидно, что если мы приняли все поведение за коммуникацию, то мы
будем иметь дело не с изолированной единицей сообщения, а с измен -
чивым и многогранным объединением многих форм поведения —
вербальных, тональных, касающихся поз, контекстуальных и т. д., каждая
из которых определяет
-45-
45
КОММУНИКАЦИИ
смысл всех остальных. Различные элементы этого объединения
(рассмотренные в целом) способны на значительные вариации и сложные
перестановки, колеблющиеся от конгруэнтных к неконгруэнтным и пара-
доксальным. Прагматическим эффектом этих комбинаций являются
межличностные ситуации, составляющие предмет нашего исследования.
2.23. Попытки ШИЗОФРЕНИКОВ НЕ ОБЩАТЬСЯ
Необходимость коммуникации — это больше чем феномен,
представляющий теоретический интерес. Например, она является
неотъемлемой частью шизофренической «дилеммы». Если наблюдать
поведение больного шизофренией в латентный период, то создается
впечатление, что он пытается не общаться. Но поскольку даже
бессмыслица, молчание, отдергивание, неподвижность (молчание поз)
или любая другая форма отказа сама по себе является коммуникацией,
то больной шизофренией вынужден отрицать то, что он общается, и в то
же время отрицать, что его отказ является коммуникацией. Разрешение
этой дилеммы является ключом ко многим аспектам шизофренической
коммуникации, которая иначе так и останется непонятой. Поскольку
любая коммуникация подразумевает передачу и этим определяет точку
зрения отправителя на его взаимоотношения с получателем, можно
высказать гипотезу, что больной шизофренией, избегая общения,
избегает этой передачи. Является ли это его задачей в каузальном
смысле, конечно же, невозможно доказать; вот почему этот эффект ши-
зофренического поведения будет рассмотрен в деталях в 3.2.
2.24
Сформулируем метакоммуникационную аксиому прагматики
человеческой коммуникации: никто не может не общаться.
-46-
46
АКСИОМЫ
2.3. СОДЕРЖАНИЕ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ УРОВНЯМИ
2.31. «ПЕРЕДАЮЩИЙ» И «КОМАНДНЫЙ» АСПЕКТЫ
Предположив, что любая коммуникация подразумевает передачу и
определяет взаимоотношения, мы, тем самым имели в виду иную аксиому.
Другими словами, коммуникация не только предоставляет информацию,
но в то же время и налагает обязательство на поведение. Согласно
Бейтсону (132, р. 179—181), эти две операции определяются
соответственно как «перелающий» и «командный» аспекты любой
коммуникации. Бейтсон приводит в качестве примера этих двух аспектов
аналогию с физиологией: предположим, А, В и С — линейная цепочка
нейронов. Тогда запуск нейрона В — это «передача информации о том, что
нейрон Л запустился и «дал команду» С также запуститься».
Передающий аспект сообщения предоставляет информацию и,
следовательно, синонимичен содер-ЖЙ7/Ш<9 сообщения в человеческой
коммуникации. Оно может быть о чем угодно, независимо от того, являет-
ся ли данная информация правдивой или ложной, валидной, невалидной
или бесспорной. Командный аспект относится к виду сообщения и,
следовательно, в конце концов, к взаимоотношению между коммуника-
торами. Все такие заявления касаются одного или нескольких следующих
утверждений: «Вот как я вижу себя... вот как я вижу тебя... вот как я вижу
тебя, видящего меня» — и т. д. в теоретическом умозаключении от
следствия к причине. Таким образом, например, сообщения: «Ослаблять
захват следует постепенно и плавно» и «Только позвольте захвату исчезнуть,
и он мгновенно разрушит передачу» — имеют приблизительно одинаковое
содержание (передающий аспект), но по-разному определяют
взаимоотношения. Чтобы избежать недопонимания вышесказанного, мы
бы хотели подчеркнуть, что взаимоотношения очень редко определяются
обдуманно или полностью осознанно. Действи-
-47-
47
тельно, чем спонтаннее и «здоровее» взаимоотноше-ния, тем больше
командный аспект коммуникации отступает на задний план. Наоборот,
«больные» взаимоотношения характеризуются постоянной борьбой за
характер взаимоотношений, в то время как передающий аспект
коммуникации становится все менее и менее важным.
2.32. ДАННЫЕ И ИНСТРУКЦИИ В РАБОТЕ КОМПЬЮТЕРА
Отмстим тот факт, что до того, как ученые стали изучать эти аспекты
человеческой коммуникации, компьютерные инженеры столкнулись с той
же проблемой в своих исследованиях. Для них стало понятно, что в
случае коммуникации с искусственным организмом им приходится иметь
дело как с передающим, так и с командным аспектом. Например, если
компьютеру нужно перемножить две цифры, он должен получить эту
информацию (две цифры) и информацию об этой информации: команду
«перемножить их».
Для нашего дальнейшего исследования важно отношение,
существующее между аспектами коммуникации, касающимися
содержания (передачи) и взаимоотношения (команды). По существу, мы
уже определили выше, что компьютеру нужна информация (данные) и
информация об этой информации (инструкция). Тогда понятно, что
инструкции — это более высокий логический тип по сравнению с
данными; они являются метаинформацией, поскольку они — это инфор-
мация о информации, а любая путаница между тем и другим может
привести к бессмысленному результату.
2.33. КОММУНИКАЦИЯ И МЕТАКОММУНИКАЦИЯ
Вернувшись к человеческой коммуникации, мы обнаружим, что
похожие взаимоотношения существуют и между передающим и командным
аспектами: первый представляет «данные (величины)» коммуникации,
последний — как эта коммуникация должна быть получена. «Это приказ»
или «Я только шучу» — вербаль-
иые примеры таких коммуникаций о коммуникации. Взаимоотношение
может быть выражено и невербально — криком, улыбкой или другими
способами, его можно легко понять из контекста, в котором происходит
коммуникация, например, между солдатами или па арене цирка.
Читатель наверное заметил, что командный аспект, конечно же,
идентичен понятию метакоммуни-кации, рассмотренному в первой главе,
где оно ограничивалось концептуальными рамками и языком аналитика
коммуникации, говорящего о коммуникации. Теперь становится понятно,
что не только он, но и каждый сталкивается с этой проблемой.
Способность к соответствующей метакоммуникации является не только
conditio tine qua поп успешной коммуникации, но она тесно связана с
48
проблемой осознания себя и других, что будет детально рассмотрено в
3.3. Сейчас же, в качестве иллюстрации, мы хотим показать, каким
образом могут быть построены сообщения, особенно в письменной
коммуникации, которая предлагает слишком неопределенные ключи. Как
указывает Черри (Cherry) (34, р. 120), предложение «Как ты думаешь это
сделать?» может обладать большим количеством смыслов, в зависимости
оттого, на какое слово будет сделано ударение — указание, которое
письменный язык обычно не дает. Другим примером может быть надпись в
ресторане: «Посетители, считающие, что паши официанты грубы,
должны встретиться с менеджером», которая может быть понята, по
крайней мере теоретически, двояким образом. Двусмысленности
подобного рода — далеко не единственные возможные осложнения,
вызванные разноуровневостью структуры коммуникаций; представьте,
например, надпись: «Не обращайте внимания на этот знак». В главе о пара-
доксальной коммуникации мы убедимся, что смешение путаницы или
коммуникации и метакоммуникации — может привести к безвыходному
положению, идентичному логическим парадоксам.
-49-
49
2.34. ФОРМУЛИРОВКА АКСИОМЫ
На основе вышесказанного сформулируем другую аксиому,
касающуюся нашей экспериментальной единицы; У каждой
коммуникации есть аспекты, касающиеся содержания и
взаимоотношения, при этом последний классифицирует первый и,
следовательно, является метакоммуникацией *,
2.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

2.41.
Следующая характеристика коммуникации, которую мы рассмотрим,
относится к интеракции — обмену сообщениями — между
коммуникаторами. Для внешнего наблюдателя серии коммуникаций могут
выглядеть как непрерывная последовательность взаимообменов. Тем не
менее участники интеракции всегда привносят то, что, согласно Ворфу
(Wharf) (165), Бсйтсон (Bateson) и Джексон (Jackson) обозначили как
«упорядочивание последовательности событий». Они утверждают:
Бихевиористтак мало уделяет внимания последовательности
взаимообменов, что к одному пункту можно приклеить «стимул», а к другому
— «подкрепление», а процесс приклеивания, который между этими двумя
событиями осуществляет человек, обозначить как «реакция». В пределах такой
короткой урезанной последовательности можно говорить о «психологии»
предмета. Напротив, последовательность взаимообменов, о которой мы говорим
здесь, оченьдлин-
* Мы уточняем, что взаимоотношение классифицирует или относит к

какой-нибудь категории содержательный аспект, хотя, следуя логическому
анализу, необходимо отмстить, что класс определяется своими
представителями, следовательно, можно заключить, что содержательный
аспект определяет аспект отношений. Поскольку наш главный интерес
сосредоточен не на обмене информации, а на прагматиках коммуникации, мы
будем использовать первый подход.
-50-
50
АКСИОМЫ
на и характеризуется тем, что каждый пункт в последовательности
является одновременно и стимулом, и реакцией, и подкреплением.
Данный пункт поведения А — стимул, поскольку следует за пунктом,
вызнанным В, и пунктом, вызывающим Л. Но поскольку пункт А
находится между двумя пунктами, вызванными В, он является реакцией.
Пункт А является также подкреплением, поскольку он следует за пунктом,
вызванным В. Тогда взаимообмены, которые мы здесь обсуждаем,
формируют цепочку, состоящую из совпадающих триадных звеньев,
каждое из которых можно сравнить с последовательностью «стимул—
реакция—подкрепление». Мы можем рассмотреть любую триаду
нашего взаимообмена и обнаружить, что она является пробой из
эксперимента по научению стимул—реакции.
Если мы посмотрим на обычные эксперименты по научению с этой
точки зрения, то сразу же обнаружим, что повторяющиеся пробы
равнозначны дифференциации взаимоотношения между
экспериментатором и его испытуемым. Последовательность проб
настолько упорядочена, что всегда кажется, что, когда экспериментатор
предлагает «стимул» и «подкрепление», испытуемый предлагает
«реакцию». Эти слова здесь сознательно взяты в кавычки, потому что
ролевые толкования фактически создаются готовностью испытуемых
принять систему упорядочивания. «Реальность» ролевых толкований такая
же, что и реальность летучей мыши на карточке Роршаха — более или
менее сверхобусловленное творение перцептивного процесса. Крыса,
сказавшая: «Я приучила своего экспериментатора. Каждый раз, когда я на-
жимаю на рычаг, он меня кормит», отказалась принять порядок
последовательности, навязываемый экспериментатором.
В длинной последовательности взаимообменов живые организмы,
особенно люди, настаивают на упорядочивании последовательности,
поскольку это даст возможность установить, кто из них обладает
инициативой, влиянием, зависимостью и т. д., т. е. обнаружить
существующие между ними паттерны взаимообменов (с которыми они
или согласятся, или нет), и эти паттерны будут правилами случайности
в обмене подкреплениями.
-51-
51
Бсе-таки не стоит ставить знак равенства между поведением крыс в
экспериментах по выработке условных рефлексов и поведением людей,
особенно в межличностных отношениях. Если в лаборатории крысы
вызывают симпатию (Б сущности, это очень славные существа), но
приклеивание ярлыка «подопытного кролика» здоровому человеку или
пациенту психиатрической клиники может нанести психологическую
травму психотерапевту.
Мы не можем оценивать упорядочивание коммуникационной
последовательности в целом как хорошее или плохое, но можем
утверждать, что она организует бихевиоральные события и, следовательно,
существенна для поведенческих интеракций. Мы разделяем многие
условности упорядочивания, которые, хотя их точность по сравнению с
другой точкой зрения может быть большей или меньшей, служат для
организации обычных и важных интерактивных последовательностей. На-
пример, мы называем человека, который ведет себя в группе в одном
случае «лидером», а в другом — «ведомым», хотя, подумав, трудно сказать,
кто из них пришел первым или каким будет один без другого.
2.42. РАЗЛИЧНЫЕ «РЕАЛЬНОСТИ» КАК СЛЕДСТВИЕ РАЗЛИЧНОГО УПОРЯДОЧИВАНИЯ
Причиной бесчисленных сражений между коммуникаторами
являются разногласия о способе прерывания последовательности
событий.
Предположим, у пары возникла супружеская проблема, от которой он
пассивно уходит, в то время как 50% проблемы с ее стороны — это
придирчивая критика. Чтобы объяснить состояния фрустрации, муж
будет утверждать, что уход является его единственной защитой от ее
придирок, хотя она назовет это объяснение ужасным и умышленным
искажением того, что «на самом деле» происходит в их браке: а именно,
что она критикует его за его пассивность. Их ссоры, исключая все
эфемерные и случайные элементы, состо-
-52-
52
ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ
яг из монотонных обменом сообщениями «Я удаляюсь, потому что ты
придираешься» и «Я придираюсь, потому что ты удаляешься». Об этом типе
интеракции уже кратко упоминалось в 1.65. Если представить ситуацию
графически, с произвольно выбранного места, то их интеракция выглядит
следующим образом:
Очевидно, что муж воспринимает только триады -3—4, 4—5—6, 6—7—

8 и т. д., где его поведение (стрелки, обозначенные сплошными линиями)
является «просто» реакцией на ее поведение (стрелки, обо-шаченные
пунктирными линиями). Жена воспринимает иначе; для нее важна
последовательность событий в триадах 1 —-2—3, 3—4—5, 5—6—7 и т. д., и
она считает, что только реагирует, но не вызывает поведение мужа. В
психотерапии семейных пар всегда поражаешься силе «искажения
реальности» со стороны обоих партнеров. Часто трудно поверить, что у
двоих могут быть настолько расходящиеся точки зрения на со-
-53-
53
вместный опыт. Первопричина проблемы лежит в уже упоминавшейся нами
области: в их неспособности ме-такоммуникатировать о соответствующих
паттернах своей интеракции. Эта интсракция по своей колеблющейся да-
нет-да-нет природе, которая теоретически может продолжаться до
бесконечности, почти неизменно сопровождается, как мы позже увидим,
типичными обвинениями is негодности или сумасшествии.
В международных отношениях также имеются аналогичные паттерны
интеракции; возьмем, к примеру, анализ С. Е. Джоада (С. Е. М. Joad) гонок
вооружений:
«...Если, как они утверждают, наилучший способ сохранить мир — это
готовиться к войне, то вообще-то не совсем понятно, почему все нации
должны относиться к вооружению остальных наций как к угрозе миру.
Однако они действительно так к ним относятся и соответственно поощряют
рост своих вооружений, чтобы превысить вооружение соседей, и только так
они считают себя защищенными... В свою очередь, такой рост вооружения
рассматривается как угроза миру нацией А, чье оборонительное вооружение
их провоцирует, и используется нацией А (з качестве предлога для накап-
ливания даже более мощного вооружения, чтобы защитить себя от угрозы. В
свою очередь, соседние страны считают это более мощное вооружение как
угрозу для них самих и т. д...» (79, р. 69).
2.43. БЕСКОНЕЧНСЮЪ БОДЬЦАНО И КОЛЕБЛЮЩИЕСЯ РЯДЫ
Математики предлагают следующую описательную аналогию: понятие
«бесконечные, колеблющиеся ряды». Хотя термин сам по себе был
представлен намного позже, ряды этого рода были впервые изучены в
логичной, последовательной манере австрийским священником
Бернардом Больцано (В. Bolzano) незадолго до его смерти в 1848 году,
когда, как казалось, ему уже невозможно постичь смысл бесконечности. Его
идеи были опубликованы уже после его смерти в маленькой книжке
«Парадоксы бесконечности» (30), которая стала классикой математической
литературы. В
-54-
54
АКСИОМЫ
ней Больцано изучил различные виды рядов (S), наиболее простым из
которых является следующий:
S = а — а + а— а + а — а + а — а + а — а +...
Эти ряды для наших целей могут быть обозначены как
коммуникационная последовательность утверждений и опровержений
сообщения а. Теперь, как показал Больцано, эта последовательность может
быть определена — или, как мы бы сказали, «пунктуациро-илна» —
несколько иными, но арифметически кор-мктными, способами*.
Результатом являются суммы (S) ряда, зависящие от того, каким
образом была сгруппирована пос-Цсдовательность ее элементов, результат,
который испугал многих математиков, включая Лейбница. К несчастью, как
мы убедились, решение парадокса, пред-иоженнос в конечном счете
Больцано, не может помочь в аналогичной коммуникационной дилемме.
Здесь, |ЙВк утверждает Бейтсон (17), дилемма возникает из-за ЙОДДельной
пунктуации ряда, т. е. из-за иллюзии, что у l i n o есть начало, а это безусловно
является ошибкой и in кой ситуации.
Таким образом, мы формулируем третью коммуникационную аксиому:
Природа взаимоотношений
' Существует три возможных способа группировки членов о рндн

(«пунктуации»);
S = (а—а)+(а—а)+(а—а)+(а—а)+...
- 0+0+0+...
= 0.
S = а -(а-аЬ(а-а)-(а-а)-(а-а)-...
= а-0-0-0...
И еще один способ:
S — а—(а—а+а—а+а—а+а—...),
м поскольку элементы, находящиеся в скобках, — просто ряды, и i иого
следует, что:
S = a-S.
Следовательно, 2S=a и S=a\2 (30, р. 49—50).
-55-
55
зависит от пунктуации коммуникационных последовательностей между
коммуникаторами.
2.5. иИФРОВАЯ И АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ

2.51. В ЕСТЕСТВЕННЫХ И ИСКУССТВЕННЫХ ОРГАНИЗМАХ
В центральной нервной системе функциональные единицы (нейроны)
через связующие элементы (синапсы) получают так называемые
56
квантовые порции информации. После возникновения в синапсе эти «пор-
ции» вызывают возбуждающие или подавляющие потенциалы, которые
суммируются нейроном и либо возбуждают, либо тормозят их работу. С
одной стороны, специфическая нейронная активность заключается в
инициировании или подавлении инициации их возбуждения, в результате
чего передается бинарная цифровая информация. С другой стороны,
гуморальная система не основывается на цифровой информации. Эта
система коммуникатирует благодаря сбрасыванию отдельного количества
особых веществ в кровоток. Известно, что нервные и гуморальные виды
коммуникаций, происходящие внутри организма, существуют не только бок
о бок, но и дополняют и влияют друг на друга подчас весьма сложными
способами.
Похожие виды коммуникации можно обнаружить в работе
искусственных организмов*.
Компьютеры, использующие принцип все или ничего, называются
цифровыми, поскольку в основном работают с цифрами. Существуют
машины, манипулиру-
* Есть основание верить, что компьютерные инженеры пришли к этому

результату независимо от того, что было известно психологам, факт,
который сам по себе является хорошей иллюстрацией постулата фон
Берталанфи (25), что у сложных систем имеются свои собственные законы,
которые могут быть прослежены на различных системных уровнях,
например, атомном, молекулярном, клеточном, организма, личности,
социальном и т. д. Предание гласит, что во время междисциплинарной
встречи уче-
-56-
57
АКСИОМЫ
ющие дискретными, положительными величинами — аналоги цифр, и они
называются аналоговыми. В цифровых компьютерах как данные, так и
инструкции обрабатываются в виде чисел, так что часто, особенно в
инструкциях, существует только произвольное соотношение между
информацией и ее цифровым выражением. Другими словами, этим числам
произвольно приписали кодовые имена, которые имеют настолько же
отдаленное сходство с настоящими величинами, насколько телефонные
номера что-либо говорят об абонентах. С другой стороны, как мы уже
обнаружили, принцип аналогии является сущностью всех аналоговых вы-
числений. Подобно тому как в гуморальной системе живого организма
носителями информации являются определенные субстанции и их
концентрация в кровотоке, в аналоговых компьютерах данные принимают
форму конечных и, следовательно, всегда положительных величин,
например, интенсивность электрического тока, число оборотов колеса,
степень перемещений компонентов и тому подобное. Так называемые мореог-
рафы (приборы, состоящие из шкал, выступов и рычагов, раньше
применяемые для вычисления высоты приливов и отливов в любое время)
могут считаться простым аналогом компьютера, и, конечно же, гомеостат
Эшби, о котором говорилось в первой главе, является образцом аналоговой
машины, даже несмотря на то, что он ничего не вычисляет.
2.52. В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
В человеческой коммуникации объекты — в широком смысле —
можно представить двумя различны-
ных, интересующихся феноменом обратной связи (возможно, во время

одного из собраний фонда имени Джози Мэки), величайший гистолог фон
Бонин, демонстрируя рисунок, сделанный на основании показаний прибора,
сразу же сказал: «Но это лишь рисунок третьего слоя зрительной коры
головного мозга...» Мы не можем ручаться за подлинность этого предания,
но мы соглашаемся с итальянской поговоркой «se поп е vero, e ben trovato»
(даже если это неправда, это все равно хорошая история).
-57-
58
ми способами: либо с помощью рисунков, передающих сходство, либо
обозначением с помощью имен. Таким образом, в написанном
предложении «Кошка схватила мышку» имена существительные могут быть
заменены картинками; если предложение устное, нужно указать на
конкретную кошку и мышь. Излишне говорить, что это непривычный
способ коммуникации, и чаще используется написанное или произне-
сенное «имя», т. с. слово. Эти два типа коммуникации (один - -
самообъясняющимся сходством, другой -словом), конечно же, также
эквивалентны понятиям аналоговой и цифровой коммуникации,
соответственно всякий раз, когда слово используется для обозначения,
очевидно, что взаимоотношение между именем и обозначенной вещью
является чем-то произвольно установленным. Слова — это произвольные
знаки, которыми манипулируют согласно синтаксическим правилам. Нет
особых оснований полагать, что буквы «к-О-ш-к-а» должны обозначать
какое-то особое животное. В конце концов, становится понятно, что это
только семантическая условность (конвенция) языка, и вне этой
условности другой связи между словом и вещью, которое оно обозначает,
не существует, за возможным, но несущественным исключением
звукоподражательных слов. Как указывают Бейтсон и Джэксон: «В числе пять
нет ничего похожего на пять; и в слове «стол» нет ничего похожего на стол»
(19, р. 271).
С другой стороны, в аналоговой коммуникации, существует что-то
особенное, «похожее на вещь», используемое для того, чтобы выразить эту
вещь. Аналоговая коммуникация в большей степени соотносится с
вещью, которую символизирует. Отличие между этими двумя видами
коммуникаций станет более ясным, если осознать, что, например, не
количество прослушанных передач на иностранном языке по радио дает
понимание языка, поскольку самую основную информацию легче
получить из письменных знаков, даже когда они применяются человеком
абсолютно другой
-58-
59
АКСИОМЫ
культуры. Мы предполагаем, что аналоговая коммуникация корнями уходит
в далекие архаические периоды эволюции и, следовательно, обладает
более общей ценностью по сравнению с относительно недавно возникшим
и более абстрактным цифровым видом вербальной коммуникации.
Что же такое аналоговая коммуникация? Ответ относительно прост: это
фактически вся невербальная коммуникация. Однако простота этого понятия
обманчива, потому что оно часто подразумевает только телодвижения, в то
время как оно охватывает позы, жесты, выражение лица, интонации
голоса, последовательность, ритм и модуляции самих слов, и все остальные
невербальные проявления, на которые способен организм, так же
коммуникационные ключи, неизменно присутствующие в любом
контексте, в котором происходит интеракция*.
2.53
Человек -- единственный известный организм, использующий оба вида
коммуникации: аналоговый и цифровой**.
Этот факт до сих пор воспринимается неадекватно, но не стоит его
недооценивать. С одной стороны, нет сомнений в том, что человек
общается с помощью цифр. Большинство, если не все, его достижений в
цивилизации невозможно представить без применения цифрового языка.
Это особенно важно для передачи информации об объектах и для передачи
знаний в
' При анализе человеческой коммуникации легко упустить

первостепенную важность контекста, и все же любого, кто чистит зубы на
людной улице, а не в своей ванной комнате, быстро доставят в полицейский
участок или в психиатрическую лечебницу — еще один пример
прагматического эффекта невербальной коммуникации.
" Выдвигается гипотеза о том, что киты и дельфины также используют
цифровую коммуникацию, но, к сожалению, исследования в этой области
пока еще не завершены.
-59-
60
короткий промежуток времени. С другой стороны, существует обширная
область, в которой мы полагаемся почти исключительно на аналоговую
коммуникацию, с незначительным небольшим отклонением от аналоговой
наследственности, переданной нам от наших млекопитающих предков. Это
область взаимоотношений. Опираясь на работы Тинбергена (Tinbergen)
(153) и Лоренца (Lorenz) (96), а также на свои собственные исследования,
Бейтсон (8) показал, что голос, намеренные движения и индикаторы
настроения являются аналоговой коммуникацией, с помощью которой жи-
вотные определяют характер своих взаимоотношений. Приведем один из
его примеров: когда я открываю холодильник и кошка трется о мои ноги
и мяукает, это не означает «Я хочу молока», как выразил бы это человек, но
призывает к особому отношению «Будь моей мамой», потому что такое
поведение можно увидеть только в отношении между котятами и взрослы-
ми кошками, и исключено в отношении между взрос-лыми животными.
Владельцы домашних животных часто убеждены в том, что их любимцы
«понимают» их речь. Бесполезно убеждать их в том, что животные на
самом деле понимают конечно же не значения слов, а изобилие аналоговой
коммуникации, сопровождающей речь. Использование цифрового языка
теряет смысл всякий раз, когда центральным вопросом коммуникации
является взаимоотношение. Это относится не только к общению между
животными и между животными и людьми, но и ко многим другим случаям
человеческой жизни, например, ухаживанию, любви, помощи,
оказываемой в трудную минуту, бою, и, конечно же, ко всему, имеющему
отношение к очень маленьким детям или пациентам с серьезными
психическими нарушениями. Детям, шутам и животным всегда припи-
сывалась особая интуиция в отношении искренности и лживости
человеческих отношений, ибо легко притворяться вербально, но сложно
внести ложь в сферу аналогии.
-60-
61
АКСИОМЫ
Опираясь на аксиому, сформулированную в 2.34, о том, что у каждой
коммуникации есть аспекты, связанные с содержанием и
взаимоотношением, мы надеемся убедиться в том, что два вида
коммуникации не только сосуществуют в сообщении, но и дополняют друг
друга. В дальнейшем мы намерены показать, что содержательный аспект
передается цифровым способом, в то время как аспект, касающийся
взаимоотношения, оказывается по своей природе преимущественно
аналоговым.
2.54. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ИЗ ОДНОГО ВИДА КОММУНИКАЦИИ в ДРУГОЙ
Этим соответствием определяется прагматическая важность различий
между цифровой и аналоговой видами коммуникации, которую мы здесь
рассмотрим. Для того чтобы эти различия стали более понятными, нам
следует вернуться к представлению цифрового и аналогового видов
коммуникации в искусственных коммуникативных системах.
Эксплуатационные качества, точность и многосторонность двух видов
компьютеров — цифрового и аналогового — крайне различны. Аналогии,
используемые в последних вместо существующих величин, не более чем
приближения к реальным значениям, что приводит к увеличению
неточности во время протекания самих компьютерных операций. Нельзя
сделать зубцы, шестеренки и трансмиссии идеальными, и даже если
создатели аналоговых машин полностью полагаются на постоянную силу
электрического тока, на стабильность электрического сопротивления,
реостаты и тому подобное, эти аналоги все еще остаются механизмами, в
которых происходят виртуальные, неконтролируемые колебания. С другой
стороны, следует заметить, что цифровая машина в реальности округляет
любые результаты, в которых больше цифр, чем она может сохранить в
памяти. Любой, кто имел дело с логарифмической линейкой (прекрасный
пример ана-
-61-
62
лотового компьютера), знает, что он может получить лишь
приблизительный результат, в то время как калькулятор даст точный
результат, если необходимые цифры не превосходят максимум, который
калькулятор может сохранить.
У цифрового компьютера есть огромное преимущество, т. к. он не
только арифметическая, но и логическая машина. Мак-Куллок
(McCulloch) и Питтс (Pitts) ( 10 1) показали, что функции 16-го порядка
логических исчислений могут быть представлены комбинацией из все-или-
ничего членов, так что, например, сумма двух импульсов представляет
логическое «и», взаимное исключение — логическое «или», импульс,
подавляющий работу элемента, — отрицание и т. д. Ничего даже
отдаленно похожего невозможно в аналоговых компьютерах, поскольку
они работают только с конечными положительными величинами и не
способны представить какой-то негативный смысл, включая отрицание как
само по себе, или какую-то другую функцию.
Характеристики компьютеров применимы к человеческой
коммуникации: цифровое сообщение обладает более высоким уровнем
сложности и абстракции по сравнению с аналоговым материалом. Анало-
говая коммуникация не сравнима с логическим синтаксисом цифрового
языка, например, в аналоговом языке не существует эквивалентов для
таких жизненно важных элементов речи, как «если — то», «либо — либо» и
многих других, при этом выражение абстрактных понятий очень сложно, а
подчас невозможно, т. к. каждое понятие даже в примитивном рисунке
должно иметь физическое сходство. Более того, аналоговый язык отличает
отсутствие простого отрицания, например, выражение для «нет».
В человеческой коммуникации слезы могут быть вызваны сожалением
или радостью, сжатый кулак сообщать об агрессии или напряженности,
улыбка может выражать симпатию или презрение, сдержанность
-62-
63
АКСИОМЫ
может быть истолкована как тактичность или равнодушие. Возникает
вопрос: может быть, все аналоговые сообщения обладают удивительно
неоднозначным качеством, напоминающим Gegensinn der Unvote (прямо
противоположное значение примитивных слов)? Аналоговая коммуникация
не обладает ни ограничителями, определяющими одно из двух
противоречивых значений, ни индикаторами, различающими прошлое,
настоящее или будущее*.
Эти ограничители и индикаторы присутствуют в цифровой
коммуникации, но ей не хватает адекватного словаря для описания
взаимоотношения.
Человек, соединяющий эти два языка, и как отправитель и как
получатель вынужден постоянно переводить с одного языка на другой, что
порождает любопытную дилемму, которая будет детально рассмотрена в
главе, посвященной патологической коммуникации (3.5). В человеческой
коммуникации сложность перевода присутствует всегда. Перевод с цифрового
вида на аналоговый невозможен без огромной потери информации (смотри
в 3.55 о формировании истерического симптома), но и обратный перевод
также очень сложен: чтобы говорить о взаимоотношении, необходимо
адекватно переводить с аналогового в цифровой вид коммуникации. Когда
же эти два вида должны со-
* Теперь понятно, что сходство, существующее между аналоговым и

цифровым видами коммуникации, соотносится с психоаналитическими
понятиями первичных и вторичных процессов соответственно. Если
фрейдовское описание Ид перенести из ин-трапсихической is
межличностную систему, то оно, фактически, станет эквивалентом
аналоговой коммуникации:
«Законы логики — прежде всего, закон противоположности — не
распространяются на процессы, происходящие в Ид. Импульсы
противоположности сосуществуют, не устраняя Друг Друга. В Ид нет ничего
такого, что можно было бы сравнить с отрицанием, и мы бы удивились,
обнаружив возражение филоеофскому утверждению о том, что пространство
и время — необходимые формы наших ментальных действий» (49, р. 104,
курсив наш)-
-63-
64
существовать, возникают тс же проблемы, как отмстил Хейли (Haley) в
блестящей главе «Терапия брака» («Marriage Therapy»):
«Когда мужчина и женщина примяли решение, что их связь должна
быть официально оформлена (узаконена), перед ними возникает проблема —
что последует за браком: поженившись, они остаются вместе, потому что они
этого хотят или потому что они должны?» (60, р. 119).
В свете вышесказанного нам бы хотелось заметить, что как только
наиболее аналоговая часть их взаимоотношений (период ухаживания)
пополняется цифрами (брачный контракт), недвусмысленная ясность их
взаимоотношений становится весьма спорной*.
Подведем итоги: Люди общаются как цифровым, так и аналоговым
способами. У цифрового языка более сложный и мощный логический
синтаксис, но ему недостает адекватной семантики в области
взаимоотношений, в то время как у аналогового языка есть семантика, но
нет адекватного синтаксиса для недвусмысленной характеристики природы
взаимоотношений.
2.6. СИММЕТРИЧНЫЕ И КОМПЛИМЕНТАРНЫЕ ИНТЕРАШИИ

2.61. СХИЗМОГЕНЕЗИС
В 1935 году Бейтсон (6) сообщил об интеракци-онном феномене,
который он наблюдал в племени Ятмул в Новой Гвинее и детально
описал в книге «Naven» (10), опубликованной год спустя. Он назвал этот
феномен схизмогенезисом и определил его как
' По тем же причинам можно утверждать, что развод будет переживаться

как прояснение, если получение постановления о разводе будет
сопровождаться аналоговым ритуалом окончательного раздела имущества.
-64-
65
АКСИОМЫ
процесс дифференциации норм поведения личности в результате накопления
интеракций между людьми. В 1939 году Ричардсон (Richardson) (125)
использовал это понятие при анализе войны и иностранной поли-
тики; с 1952 года Бейтсон и другие наглядно показали его
пригодность в области психиатрических исследований (сравните 157,
р. 7—17, также 143). Это понятие, обладающее эвристической
ценностью во многих дисциплинах, было развито Бейтсоном сле-
дующим образом:
«Если наша дисциплина определяется в понятиях реакций человека на
реакции со стороны других людей, становится очевидным, что мы должны
рассматривать отношения между двумя людьми как изменяющееся время
от времени, даже без воздействия извне. Мы должны рассматривать не только
реакции А на поведение В, но и думать о том, как они повлияют на
дальнейшее поведение В и его влияние на А.
Самый поверхностный анализ обнаруживает, что многие системы
взаимоотношений между людьми или группами людей уже содержат в себе
тенденцию к прогрессивному изменению. Если, например, один из
аспектов культурного поведения, соответствующий личности А, обозначить
как напористость, а поведение В — подчинение, то последнее будет под-
стрекать к дальнейшему напору, а то, в спою очередь, будет требовать
дальнейшего подчинения. Таким образом, это потенциально
прогрессирующее положение дел, за исключением факторов, ограни-
чивающих чрезмерность напористого и подчиняющегося поведения, и
поведение А должно по необходимости становиться все более и более
напористым, в то время как поведение В — все более и более подчи-
няющимся. Это постепенное изменение возникнет независимо от того,
являются ли Л И В отдельными личностями или группами людей.
Постепенное изменение такого рода мы описываем как
комплиментарный схизмогенезис. Существует вместе с тем иной паттерн
взаимоотношений между людьми или группами людей, который также
содержит в себе зачатки прогрессирующего изменения. Если
3 Прагматика человеческих коммуникаций
-65-
66
считать хвастовство культурным паттерном поведения одной группы и другая
группа отвечает на это также хвастовством, то может возникнуть
конкурентная ситуация, в которой хвастовство приведет к еще большему
хвастовству и т. д.».
Этот тип прогрессирующего изменения мы называем
симметричным схизмогенезисом (10, р. 176—177).
2.62. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СИММЕТРИЧНОСТИ И КОМПЛИМЕНТАРНОСТИ
Два описанных выше паттерна обычно просто обозначаются как
симметричная и комплиментарная интеракции. Они описываются как
взаимоотношения, основанные или на сходстве, или на различии. В первом
случае взаимоотношения отражают поведение друг друга, и, таким образом,
их интеракция может быть обозначена симметричной. Слабость или сила,
доброта или злобность здесь нерелевантные, т. к. равенство сохраняется в
любой из этих областей. Во втором случае один паттерн поведения
дополняет другой, что формирует поведенческий гештальт иного рода,
который и называется комплиментарным. Симметричная интеракция
характеризуется сходством и минимизацией различия, в то время как
комплиментарная основывается на максимизации различия.
В комплиментарном взаимоотношении выделяются две различные
позиции. Один партнер занимает высшую, важнейшую или «ведущую»
позицию, а другой — подчиненную, вторичную или «ведомую». Эти понятия
значимы до тех пор, пока не приравниваются к «хорошему» или «плохому»,
«сильному» или «слабому». Комплиментарное взаимоотношение может
быть обусловлено социальным и культурным контекстом (в случае матери и
ребенка, врача и пациента, учителя и ученика), своеобразным
взаимоотношением особенной диады. В любом случае, взаимоотношения
соединены тем, что непохожие поведения вызывают друг друга. Один
партнер не навязывает комплиментарного
-66-
67
ГЛАВА Н. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ
взаимоотношения другому, скорее каждый ведет себя так, как предполагает,
и в то же самое время подразумевает поведение другого — и их определения
взаимоотношения (2.3) совпадают.
2.63. МЕТАКОМПЛИМЕНТАРНОСТЬ
Предлагаемый третий тип взаимоотношений — это
«метакомпдиментарный», в котором А позволяет или заставляет В руководить
собой. Можно обозначить его как «псевдосимметричный тип
взаимоотношений», в котором А позволяет или заставляет В быть симметрич-
ным. Однако этого потенциально бесконечного умозаключения от следствия
к причине можно избежать, если вспомнить о различии, упоминавшемся
ранее (см. 1.4), между наблюдением за поведенческой избыточностью и
предлагаемыми объяснениями в виде мифов; т. е. нам интересно как пара
ведет себя, когда ее не отвлекают и оба верят, что они себя сами так ведут.
Если же люди вовлечены в выгодную для себя коммуникацию на различных
уровнях (см.2.22), то могут возникнуть парадоксальные результаты, имеющие
прагматическую важность (5.41, 6.42, пример 3, 7.5, пример 2d).
2.64. ФОРМУЛИРОВАНИЕ АКСИОМЫ
Следующая глава посвящена потенциальной патологии (эскалация
(расширение, усиление) симметрии и ригидность (неподатливость)
комплиментарно-сти) этих типов коммуникации. Сейчас же мы можем
сформулировать нашу последнюю экспериментальную аксиому: Все
коммуникативные взаимообмены или симметричны, или комплиментарны, в
зависимости от того, основаны на сходстве или на различии.
2.7. РЕЗЮМЕ
Принимая выше рассмотренные аксиомы в целом, необходимо
оговориться. Во-первых, аксиомы предложены на основании
экспериментального матс-
-67-
68
риала, определены неформально и являются скорее подготовительными,
нежели исчерпывающими. Во-вторых, сами по себе они достаточно
разнородны, потому что получены при наблюдениях за коммуникаци-
онными феноменами. Они объединены не по происхождению, а по своей
прагматической важности, которая, в свою очередь, основывается не
столько на их деталях, сколько на их межличностных (а не монад-ных)
отношениях. Бсрдвистел (Birdwhistell) даже пошел дальше, высказав
следующее предположение:
«Человек не общается; он участвует или становится частью
коммуникации. Он может двигаться или шуметь... но он не общается. Точно
так же он может видеть, может слышать, обонять, пробовать на вкус или чув-
ствовать — но он не общается. Другими словами, он не порождает
коммуникацию; он в ней участвует. Коммуникация как система — не просто
модель действия и реакции, хотя и сложно сформулированная, она должна
быть понята на транзактном уровне» (28, р. 104).
Таким образом, неизбежность делает все ситуации с участием двух
или более человек мехашчност-ными, коммуникативными; кроме того,
аспект коммуникации, касающийся взаимоотношения, указывает на то
же самое. Прагматичная, межличностная важность цифрового и
аналогового вида заключается не только в гипотетическом смешении
содержания и взаимоотношения, но и в той неизбежной и значительной
неопределенности, возникающей как у отправителя, так и у получателя
при переводе с одного вида на другой. Проблемы пунктуации
основываются на метаморфозе классической модели «действие—реакция».
Наконец, симметрично-комплиментарная модель наиболее близка к
математической концепции функция, поскольку полагает, что возможности
индивида просто изменяются в зависимости от бесконечности возможных
ценностей, чьи значения не абсолютны, но возникают только во
взаимоотношениях друг с другом.
-68-
69
J лава 3 ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
Каждая из описанных аксиом предполагает есте-ртвенные следствия,
некие патологии, которые здесь Идут рассмотрены. К тому же, на наш
взгляд, прагма-шческие эффекты этих аксиом лучше всего иллюст-
рируются нарушениями, возникающими в человеческой коммуникации.
Поэтому, используя определенные принципы коммуникации, мы изучим,
каким образом и и какой последовательности они могут искажаться.
Поведенческие последствия этих искажений часто coin метствуют
различным психопатологиям личности, Поэтому приведенные примеры
нашей теории мы дополним другими, в которых поведение обозначается
к;п< симптомы психического заболевания. (Патологии каждой аксиомы
будут обсуждаться в той же последо-илюльности, что и во второй главе, за
исключением некоторых неизбежных совпадений, иначе наш материал
станет еще более запуганным.)"
3.2. НЕВОЗМОЖНОСТЬ НЕ ОБЩАТЬСЯ

Уже упоминаемая (2.23) шизофреническая дилем-мм подразумевает, что
пациенты, больные шизофренией, ведут себя так, словно пытаются
отрицать свое
" Расшифровки вербальных взаимообменов существенно упрощают

материал, что нежелательно, потому что они передают не ми много больше,
чем лексическое содержание, и лишены самого .налогового материала,
например, модуляции голоса, скорости |н-чи, пауз, эмоциональных
подтекстов, содержащихся в смехе, Идохе и т. д. Например, Вацлавик (157)
сделал подобный анализ примеров интеракции, записав все происходящее на
бумагу и на мигнитофон.
-69-
70
общение, и затем отрицают и то, что их отрицание является
коммуникацией. Возможно, что пациент выглядит желающим общаться, но
при этом отвергает обязательства, свойственные всем коммуникациям.
Например, молодая женщина, больная шизофренией, во время первого
приема влетает в кабинет психиатра и непринужденно заявляет: «Моей
матери пришлось выйти замуж, и теперь я здесь». Потребовались недели,
чтобы стали понятны некоторые смыслы, которые исключали друг друга и
не вязались с ее неожиданным юмором и живостью. Как оказалось, с
первого шага она сообщала терапевту, что:
1. Она — незаконнорожденная дочь.
2. Этот факт каким-то образом связан с ее психо
зом.
3. «Пришлось выйти замуж» — эта фраза означа
ет или то, что Мать не следует порицать, по
тому что только социальное давление застави
ло ее вступить в брак, или то, что Мать возму
тилась принудительной природой ситуации и
обвинила в этом рождение пациентки.
4. «Здесь» означает как кабинет психиатра, так и
существование пациентки на земле, что под
разумевает, с одной стороны, что Мать довела
се до сумасшествия, а с другой стороны, она
была в извечном долгу перед матерью, кото
рая согрешила и в муках ввела в мир.
3.21. ОТРИЦАНИЕ КОММУНИКАЦИИ В ШИЗОФРЕНИИ
«Шизофренический язык» — это язык, позволяющий слушателю
выбирать из многих возможных значений не только различающиеся, но
даже несовместимые друг с другом. Таким образом, можно отрицать
любой или все аспекты сообщения. Если попытаться получить у пациентки
ответ на вопрос, что она имела в виду своим замечанием, она могла бы,
вероятно, ответить: «Не знаю, должно быть, я сошла с ума». Если же
попросить разъяснить какой-то аспект беседы, она,
-70-
71
ГЛАВА Э. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
возможно, ответила бы: «Нет, я совсем не то имела в виду...» Но если
говорить коротко, то ее внезапное признание — это убедительное описание
парадоксальной ситуации, в которой она оказалась, а замечание «Я,
должно быть, сошла с ума» необходимый самообман, чтобы
приспособиться к этому парадоксальному миру. Если читателя
заинтересовала тема отрицания коммуникации в шизофрении, предлагаем
ему обратиться к работе Хейли (60, p. 89—99), где представлены
впечатляющие примеры коммуникаций в клинических субгруппах больных
шизофренией.
3.22. ОБРАТНОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ
Ситуация, изобилующая обратными утверждениями, описана в книге
Л. Кэрролла «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в
Зазеркалье», когда непосредственная коммуникация Алисы испорчена
«промыванием мозгов» со стороны Черной и Белой Королев. Обе
утверждают, что Алиса пытается что-то отрицать, и приписывают это
состоянию ее ума:
«Я совсем не думала...» — начала было Алиса, но Черная Королева
нетерпеливо прервала се:
«Вот это мне не нравится! Ты должна была подумать! Как по-твоему,
нужен кому-то ребенок, который не думает? Даже в шутке должна быть какая-
то мысль, а ребенок, согласись сама, вовсе не шутка! Ты нас в этом не
разубедишь, как ни старайся, хоть обеими руками!»
«Я никогда никого не разубеждаю руками!» -возразила Алиса.
«Никто и не говорит, что ты разубеждаешь руками! — сказала Черная
Королева. — Я и говорю: руками нас не разубедишь».
«Она в таком настроении, — прибавила Белая Королева, — когда
обязательно нужно с кем-то спорить. Неважно с кем — только бы спорить!»
«Злобный, отвратительный нрав», -- заметила Черная Королева
И на минуту или на две наступила неловкая пауза*.
* Перевод Н. М. Дсмуроиой. — Прим. пер.
-71-
72
Можно только восхититься интуицией автора в постижении
прагматических эффектов такого типа алогичной коммуникации, потому что
после еще такой промывки мозгов он наконец позволяет Алисе потерять
мужество.
3.23. БОЛЕЕ ШИРОКИЕ СМЫСЛЫ
Однако обсуждаемый феномен встречается не только в сказках или
шизофренической коммуникации. Его участие в интеракциях между
людьми намного шире. Попытки не общаться могут возникнуть в любом
другом контексте, в котором происходит избегание обязательств, присущих
всем коммуникациям. Типичная ситуация этого рода — это встреча двух не-
знакомых людей, один из которых хочет поговорить, а другой не
расположен, например, два пассажира самолета, соседи по креслам*.
Пусть пассажир А — это тот, кто не хочет общаться. Он не может
сделать двух вещей: он не может физически покинуть поле действия, и он
не может не общаться. Таким образом, прагматика этого коммуни-
кационного контекста сводится к всего лишь нескольким возможным
реакциям:
3.231. «Отказ» от общения. Пассажир А может, так или
иначе, прямо дать понять, что он не заинтересован в
общении, для чего ему потребуется мужество, посколь
ку правила хорошего тона этого не позволяют, тогда
возникнет напряженная и растерянная тишина. Фак
тически, избежать взаимоотношения с В не удается.
3.232. Принятие общения. Пассажир А может согласить

ся на общение, проклиная себя за собственную сла
бость и соседа, но это нас не касается. Важнее для нас
Следует подчеркнуть еще раз, что соответствующие мотивации двух

людей находятся в рамках обсуждаемой темы — анализа коммуникации.
-72-
73
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ В КОММУНИКАЦИИ
то, что вскоре он поймет мудрость армейского правила: «если вас захватят в
плен, сообщите только имя, звание и личный номер», потому что пассажир
В не остановится на полпути и попробует узнать об А все, включая его
мысли, чувства и убеждения. Если А начнет отвечать, то В будет безумно
сложно остановить; факт хорошо известный благодаря «промывке мозгов».
3.233. Исключение общения. Л может защитить себя с помощью техник
исключения, т. е. сводя на нет собственные коммуникации или
коммуникации других. Исключение включает огромное число феноменов
коммуникации, такие как самоопроверженис, несовместимость,
изменение тем разговора, отклонение от тем, незавершепие предложений,
недопонимание, невразумительная речь, буквальная интерпретация ме-
тафор и метафорическая интерпретация сухих замечаний и т. д.*
Превосходный пример этого типа коммуникации предложен в первой
сцене фильма «Лолита», когда Куильти, напуганный вооруженным
пистолетом Гум-берта, начинает нести вздор, в то время как его противник
тщетно пытается четко изложить свое послание: «Смотри, я собираюсь
тебя застрелить!» (Понятие мотивации вряд ли поможет разобраться,
является ли это явной паникой или же умной защитой.) Другой пример
такого очаровательного логического нонсенса предложен Льюисом
Кэрролом в стихотворении, которое прочитал Белый Кролик:
При нем беседовал я с нею О том, что он и ей, и мне
Итальянцы ВСТАВЛЯЮТ в спою речь неподражаемое «та...», которое is

устной речи имеет точное значение «но», хотя его можно использовать для
выражения сомнения, согласия, несогласия, недоумения,
индифферентности, критики, презрения, гнева, покорности, сарказма,
отрицания и, возможно, дюжины других вещей и, следовательно, в конце
концов ничего, что касалось бы содержания.
-73-
74
Сказал, что я же не умею Свободно плавать на спине.
Хоть я запутался — не скрою, -Им ясно истина видна; Но что же станется
со мною, Когда вмешается она?
Я дал ей семь, ему же десять, Он ей — четыре или пять. Мы не успели
дело взвесить, Как псе вернулись к нам опять*.
И так дальше еще два четверостишья. Отрывок беседы с
добровольным абонентом, очевидно испытывающим дискомфорт из-за
вопросов, которые задает ему интервьюер, но считающим, что он должен
на них отвечать, содержит, очень похожую как по форме, так и по
недостаточности содержания коммуникацию:
Интервьюер: Как вам удается, мистер Р., жить в одном городе и с
родителями, и со своей семьей?
А: Ну, мы пытались, я имею в виду... я хотел бы, чтобы Мэри (его
жена) руководила ими, а не мои руководили Мэри. Мне нравится навещать
их, но я стараюсь это делать не очень часто... они точно знают, что... так
было всегда, еще до того как мы познакомились с Мэри, и это принималось
как факт — и нашей семье я — единственный ребенок, и они предпочитали
никогда, для собственного блага, не вмешиваться. Я не думаю, что... в
любом случае, я думаю, что всегда, rs любой семье есть что-то лежащее в
основе, мне все равно, в наше семье или любой другой. И это то, что Мэри и
я чувствуем, когда мы... мы оба весьма требовательны к совершенству. И
хотя опять, мы очень... мы... мы строгие и... мы ожидаем, что дети, как нам
кажется, что если бы вам пришлось остерегаться — я имею в виду, если... у
вас было препятствие в виде родни со стороны жены или мужа, мы
чувствуем, нам приходилось видеть это у других, и мы... э"то то, что моя
семья пыталась защитить, но... и, как здесь ~-
* Перевод В. Набокова. — Прим. пер.
-74-
75
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИ!
почему мы... Я нс хочу, что мы надменны по отношению к людям (157, р.
20—21).
Неудивительно, что такой вид коммуникации типичен для всех, кто
обращается за помощью или оказался в ситуации, когда чувствует себя
обязанным что-то говорить, но в то же время хочет избежать обязательств,
присущих всем коммуникациям. С коммуникационной точки зрения,
следовательно, нет существенной разницы между поведением так
называемого нормального человека, оказавшегося в руках интервьюера в
ходе эксперимента, и так называемого психически нездорового человека,
решающего такую же дилемму: или уйти, или не общаться, но по каким-то
своим причинам несклонного поступать таким образом. В любом случае
результат будет похож на бред, за исключением беседы с психически
больным пациентом, поскольку интервьюер, если он -- психоаналитик,
попытается истолковать все в понятиях бессознательных проявлений, а для
пациента эти коммуникации — хорошее средство доставить собеседнику
удовольствие с помощью искусного приема: «сказав что-то, ничего не
сказать». Следовательно, анализ в понятиях «когнитивная
недостаточность» или «иррациональность» игнорирует учет контекста при
оценке такой коммуникации*.
3.234. Симптом как коммуникация. Наконец, существует четвертый вариант,
который пассажир Л может использовать, чтобы защититься от болтливости
В: он может
В этом отношении читателю предлагается коммуникационный анализ

психоаналитического понятия «трансфера», который может быть
рассмотрен как единственно возможный отпет на самую необычную
ситуацию. Смотрите работу Джексон (Jackson) и Хэйли (Haley) (76), которая
также обсуждается в 7.5, во втором примере. Позвольте нам еще раз указать
па гот факт, что в конце клинического бихевиорального спектра
«сумасшедшая» коммуникация (поведение) — вовсе не обязательное
проявление больного ума, но, быть может, единственно возможная реакция
на абсурдный контекст коммуникации.
-75-
76
симулировать сонливость, глухоту, пьянство, незнание английского языка
или любой другой дефект или неспособность, из-за которой, по вполне
понятным причинам, общение невозможно. Во всех этих случаях
сообщение выглядит примерно таким образом: «Я бы не против
потолковать с тобой, но есть что-то, что мешает мне, что сильнее меня, и за
это меня нельзя винить». У этого варианта есть одно «но»: А знает, что на
самом деле он привирает. Но в коммуникационной «уловке» вес станет на
свои места, как только человек освободится от угрызений совести, убедит
себя, что находится под влиянием сил, находящихся вне его контроля.
Однако это слишком изощренный способ сказать, что у него
психоневротический, психосоматический или психотический симптом.
Маргарет Мид (М. Mead), описывая разницу между американцами и
русскими, отметила, что первый сошлется на головную боль, чтобы не
пойти на вечеринку, в то время как у русского действительно заболит
голова. Психиатр Фромм-Райхманн (Fromm-Reichmann) в статье, не
получившей широкой известности, указала на ка-тотонический симптом
как средство коммуникации (51), а в 1954 году Джексон отмстил
эффективность использования истерических симптомов при общении
пациента со своей семьей (67). Если читатель заинтересован в более
углубленном изучении симптома как вида коммуникации, предлагаем ему
обратиться к работам Заза (Szasz) (151) и Аттиса (Artiss) (3).
Может показаться, что коммуникационное определение симптома
включает некое спорное допущение, что есть возможность убедить самого
себя таким образом. Вместо того чтобы ссылаться на ежедневный кли-
нический опыт, подтверждающий это предположение, обратимся к
экспериментам Мак-Гинна (McGinnies) по изучению «защиты восприятия»
(102). Испытуемого усаживали перед тахистоскопом, устройством, с помо-
щью которого он мог видеть слова в маленьком окошечке в очень короткие
промежутки времени. Сначала
-76-
77
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
определялся порог восприятия испытуемого с помощью предъявления
нескольких пробных слов. Затем ему давалась инструкция сообщать
экспериментатору, что он видит или думает, что видит во время каждого
предъявления. Список слов состоял как из нейтральных, так и
«критических», эмоционально окрашенных слов, например, «изнасиловать»,
«грязь», «проститутка». Сравнение узнавания испытуемым нейтральных и
критических слов показало очень высокий порог узнавания последних, т. е.
он «видел» незначительное число таких слов. Но это значит, что для того,
чтобы «не узнать» как можно меньше социально табуированных слов,
испытуемый должен сначала осознать, что они таковы, а затем убедить себя,
что он не может прочесть, а следовательно, произнести вслух. (В этом
отношении напомним, что во время психологических экспериментов следует
принимать во внимание контекст этих тестов.) Например, не должно быть и
тени сомнения, что на испытуемого и его восприятие влияет, общается ли
он с высушенным старичком-профессором, роботом или привлекательной
блондинкой. В действительности, недавние исследования Розенталя
(Rosenthal) (например, 130) в области взаимоотношений в процессе
эксперимента выявили, что сложное и эффективное, хотя и неопределенное
общение возникало даже в жестко контролируемых экспериментах.
Подведем итоги. Теория коммуникации представляет симптом как
невербальное послание: я не хотел (или хотел) это сделать, это сделало что-
то вне моего контроля, например, нервы, болезнь, тревожность, плохое
зрение, алкоголь, воспитание, коммунисты или жена.
3.3. СТРУКТУРА УРОВНЕЙ КОММУНИКАЦИЙ (СОДЕРЖАНИЕ И

ВЗАИМООТНОШЕНИЕ)
Семейная пара рассказывает следующий случай. Когда муж был один
дома, позвонил друг, который
-77-
78
сказал, что в течение нескольких дней он будет в их городе. Муж сразу же
пригласил друга остановиться у них, прекрасно зная, что его жена также
будет рада его видеть, и, следовательно, на его месте поступила бы точно
так же. Но, когда жена вернулась домой, она устроила ему скандал из-за
этого приглашения. Во время терапевтического сеанса выяснилось, что они
оба согласны с тем, что приглашение друга было совершенно
естественным поступком как с его, так и с ее стороны. Они были
озадачены тем, что то, с чем они были согласны, и то, с чем они никак не
могли согласиться, оказалось одним и тем же.
3.31. УРОВЕНЬ ПУТАНИУЫ
На самом деле обсуждение затрагивает две темы. Одна включает
практическое действие, такое как приглашение, воспринимаемое
супругами однозначно; другая касается взаимоотношений между
коммуникаторами — вопрос, кто имеет право брать инициативу на себя,
не проконсультировавшись с другим, — и она не может быть однозначной,
поскольку обуславливается способностью мужа и жены говорить о своих
взаимоотношениях. Пытаясь разрешить разногласие, эта пара совершила
очень распространенную ошибку коммуникации: они были не согласны на
метакоммуни-кационном уровне (взаимоотношений), но пытались
разрешить свое разногласие на уровне содержания, на котором оно не
существует, что и привело их к псевдонесогласию. Другой пациент понял и
сформулировал своими словами разницу между уровнями содержания и
взаимоотношений. Вместе с женой он пережил много яростных
симметричных столкновений из-за выяснения вопроса, кто был прав в
решении некоторых тривиальных ситуаций. Однажды жена сумела
доказать, что муж действительно был не прав, на что он незамедлительно
ответил: «Может быть, ты и права, но ты ошибаешься, потому что ты
споришь со мной-». Любой психотерапевт знаком с такой путаницей меж-
-78-
79
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ S КОММУНИКАЦИИ
ду аспектами содержания и взаимоотношения, особенно в семейной
коммуникации, и знает, как трудно ее разрешить. Терапеиты отмечают
однообразную избыточность псевдонссогласий между женами и мужьями,
в то время как пациентам обычно кажется, что в их обстоятельствах никто
и никогда не оказывался, просто потому, что, по объективным причинам,
спектр ситуаций, в которые они могут быть включены, слишком широк,
начиная с поп корна во время просмотра телевизионной программы до
секса. Эта ситуация была мастерски описана Кестлером (Koestler):
«Семейные отношения находятся на том уровне, где обычные правила
здравого смысла и поведения не соблюдаются. Это лабиринты напряжения,
ссор и примирений, чьей логикой является самопротиворечие, чья этика берет
начало в свирепых джунглях и чьи ценности и критерии искажены, как
искривленное пространство вселенной. Эта вселенная насыщена
воспоминаниями — но воспоминаниями, из которых не извлекают никаких
уроков, и насыщена прошлым, которое не предлагает руководства будущему. В
этой вселенной после каждого кризиса и примирения время всегда начинается
заново, а история всегда остается па нуле» (86, р. 218).
3.32. РАЗНОГЛАСИЕ
Феномен разногласия задает хорошую систему координат для
изучения нарушения коммуникации, приводящего к путанице между
содержанием и взаимоотношением. Разногласие может возникнуть на уровне
взаимоотношений или содержания, и обе формы зависят друг от друга.
Например, разногласие по поводу справедливости утверждения «У урана 92
электрона» может быть, по-видимому, разрешено только с помощью
объективных данных; например, учебник по химии не только докажет, что
у урана действительно 92 электрона, но и то, что один из спорящих прав, а
другой ошибается. Что касается этих двух результатов, достигнутый
результат двоякий, если первый разрешает это разногласие на уровне
содержания, то вто-
-79-
80
рой создает проблему на уровне взаимоотношений. Совершенно очевидно,
что для того, чтобы разрешить эту новую проблему, спорщики не могут
говорить об атомах; они должны начать говорить о себе и своих
взаимоотношениях. В результате они должны определить свои
взаимоотношения как симметричные или комплиментарные, например, тот,
кто оказался не прав, может восхититься знаниями другого, или же, наобо-
рот, позавидовать и постараться превзойти его в следующий раз, чтобы
восстановить равновесие*.
Конечно, если он не в состоянии подождать до следующего случая, то
может применить подход «ну и к черту логику» и попытается убедить
собеседника, что 92 — это, возможно, опечатка, или же заявить, что у него
есть друг — ученый, который совсем недавно доказал, что в
действительности не имеет значения каково количество электронов, и т. д.
Замечательный пример этой техники предлагают русские и китайские иде-
ологи, когда стараются доказать, что «на самом деле» думал Маркс, в то
время как все остальные плохие марксисты. В таких сражениях слова в
конце концов могут растерять последние остатки смысла и стать ис-
ключительно средством для «умения перещеголять других»", как утверждал
с восхитительной простотой Шалтай-Болтай:
«Я не понимаю, причем здесь «слава»? — спросила Алиса.
Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.
«И не примешь, пока я тебе не объясню, — ответил он. — Я хотел сказать:
«Разъяснил, как по полкам разложил!»
«Но «слава» совсем не значит: «разъяснил, как по полкам разложил!» -—
возразила Алиса.
Следующий раз может быть уместным или неуместным,

«хорошим» или «плохим» в зависимости от их взаимоотношений.
С. Потер (S. Potter), введя данный термин, предложил
много проницательных и изумительных иллюстраций по этому
поводу.
-80-
81
«Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не
меньше», — сказал Шалтай презрительно.
«Вопрос в том, подчинится ли оно вам», — сказала Алиса.
«Вопрос в том, кто здесь из нас хозяин, — сказал Шалтай-Болтай, —
вот в чем вопрос» (курсив наш)*.
Это просто иной способ сказать, что перед лицом разногласия
собеседники должны определить свои взаимоотношения или как
комплиментарные, или как симметричные.
3.33. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЕБЯ И ДРУГИХ
Если подобное утверждение об уране выскажет физик другому, то
может возникнуть совсем иная интеракция, и вероятнее всего реакцией
будет гнсп, обида или сарказм — «Я знаю, ты считаешь меня законченным
идиотом, но я все-таки ходил в школу несколько лет» или что-то в этом роде.
В этой интеракции отсутствует разногласие на уровне содержания. Спра-
ведливость утверждения не оспаривается, т. к. в действительности
высказывание не содержит информации, поскольку то, что оно утверждает, в
любом случае известно обоим партнерам. Согласие на уровне содержания
ясно направляет разногласие на уровень взаимоотношений, другими
словами, в метакоммуникационную сферу. На этом уровне разногласие
приравнивается к чему-то, что прагматически намного важнее, чем раз-
ногласие на уровне содержания. Следовательно, на уровне
взаимоотношений люди не говорят о чем-то, что выходит за рамки их
взаимоотношений, но предлагают друг другу эти взаимоотношения и
косвенно самих себя'*.
* Перевод Н. М. Демуровой. — Прим. перев. " См. Камминга (Gumming):

«Я предполагал, что многое, о чем Лейнгср (Langcr) говорил как о
«чистом выражении идей» или о символической активности
-81-
82
Как уже отмечалось в 2.3, сложность этих определений иерархична.
Таким образом, если начать с произвольного начального момента, человек
Р может предложить другому, О, определение себя. Р может сделать это
несколькими способами, но каким бы образом он ни коммуникатировал
на уровне содержания, прототипом его метакоммуникации будет: «Вот
каким я себя вижу»*.
В природе человеческой коммуникации существуют три возможных
ответа О на самоопределение Р, и все три очень важны для прагматики
человеческой коммуникации.
3.33Т. Принятие. О может принять самоопределение Р. Принятие точки
зрения Р на самого себя со стороны О, возможно, величайший фактор,
гарантирующий развитие и стабильность. Может показаться удивительным,
но без этого самоподтверждения эффекта человеческая коммуникация
вряд ли смогла выйти за пределы ограниченных рамок взаимообменов,
защиты и выживания; иначе не было бы причин для коммуникации, по
крайней мере просто ради коммуникации. Однако ежедневный опыт не
оставляет сомнений в том, что большая часть нашей коммуникации
посвящена, в сущности, этой цели. Иначе огромный мир человеческих
эмоций —- от любви до ненависти, — возможно, не существовал бы, и мы
бы жили в мире, лишенном всего, за исключением примитивных
стремлений,
для своей собственной пользы, является для нормальных людей функцией

постоянно перестраивающейся Я-концепции, предложением этой Я-
концепции другим для утверждения и для принятия или отказа от
предложения Я-концепции других.
Более того, я полагал, что Я-концепция должна постоянно
перестраиваться, если мы должны существовать как люди, а не как
предметы, и в основном Я-концепция перестраивается во время процесса
коммуникационной активности» (35, р. 113).
' Вообще-то, лучше читать это следующим образом; «Вот каким я себя
вижу в наших отношениях с тобой в этой ситуации», но для упрощения мы
опустим часть, выделенную курсивом.
-82-
83
мире, лишенном красоты, поэзии, игры и юмора. Возможно, человеку, не
включенному в процесс простого обмена информацией, приходится
общаться с другими людьми ради осознания самого себя. Это интуитивное
предположение все больше подтверждается результатами
экспериментальных исследований по сенсорной депривации: человек не
способен поддерживать эмоциональную стабильность, общаясь только с
самим собой, в течение длительного времени. По-видимому, то, что
экзистенциалисты обозначают как встреча, равно как и любая другая
форма растущего самосознания, возникающая в результате
взаимоотношений с другим человеком, берет начало именно здесь. Вот что
пишет Мартин Бубер (М. Buber):
«В человеческом обществе, на всех его уровнях,
люди, в той или иной степени, поддерживают друг друга практическим
образом, своими личными качествами и способностями, и общество может
именоваться человеческим в той степени, в какой его члены поддерживают
друг друга...
Основа жизни человека с человеком — двоякая, с одной стороны —
это желание каждого человека, чтобы его принимали таким, какой он есть,
даже таким, каким бы он мог стать; и, с другой стороны, врожденная
способность человека принимать своих собратьев таким образом. То, что
эта способность так безмерно неразвита, составляет настоящую слабость
человеческой расы и вызывает сомнение в ней: на самом деле, человечество
существует только там, где эта способность раскрывается» (12, р. 101—2).
3.332. Неприятие. Второй возможный ответ О на самоопределение Р - не
принять его. Однако неприятие, каким бы ни было болезненным,
предполагает узнавание того, что не принимается и, следовательно, не
отвергает трезвого взгляда Р на себя. Фактически, формы неприятия могут
быть даже конструктивными, как, например, отказ психиатра принять,
самоопределение пациента в ситуации переноса, т. е. когда терапевту
навязывается типичная «игра в отношения».
-83-
84
Предлагаем читателю обратиться к работам двух авторов, которые на основе
собственных концепций интенсивно работают по этой теме — Берн
(Berne) (23, 24) и Хэйли (Haley) (60).
3.333. Неподтверждение. Третья возможность, по-видимому, наиболее
важна как с прагматической, так и психопатологической точек зрения. Это
феномен неподтверждения, который отличается от полного неприятия того,
как человек определяет себя. Здесь мы частично опираемся на работы
Лэйнга (88) из Тавистокс-кого института человеческих отношений в
Лондоне и дополняем их нашими собственными исследованиями в
области шизофренической коммуникации. Лэйнг ссылается на Вильяма
Джеймса (W. James), который однажды написал: «Никакое дьявольское
наказание, даже если бы оно было физически возможно, не может
сравниться с ситуацией, когда человека освобождают от общества, и его
абсолютно не замечают все его члены» (88, р. 89). Несомненно, что такая
ситуация приведет к «потере себя», а это не что иное, как перевод понятия
«отчуждение». В патологической коммуникации неподтверждение
самоопределения Р отрицает реальность Р как источника такого самоопре-
деления и не имеет отношения к правде или фальши. Другими словами, в
то время как отказ в признании подразумевает сообщение «вы ошибаетесь»,
то неподтверждение — «вы не существуете». Если же быть более точными,
в формальной логике подтверждение и отказ в признании другой самости
приравниваются соответственно к понятиям правды и фальши, непод-
тверждение же аналогично понятию неспособности принимать решение,
а это имеет совсем иной логический смысл*.
Иногда педантичная неспособность принимать решение может играть

заметную роль но взаимоотношениях, как явствует из протокола
терапевтического сеанса супружеской пары. Эта кара обратилась за
помощью, потому что изредка возникающие скан-
-84-
85
Процитируем Лэйнга:
«Характерный семейный паттерн, выявленный бла-ГОдаря изучению
семей больных шизофренией затрагивает совершенно заброшенного или
травмированного ребенка, чья аутентичность подвергалась трудно улови-
мым, часто непреднамеренным, но настойчивым искажениям (р. 91).
Крайняя степень наступает... когда, неважно как [человек] чувствует
или как он поступает, неважно какое значение он придает ситуации, его
чувства лише-
||лы в семье заставили супругов глубоко переживать из-за их не-(Ос

гоятельности как супружеской четы. Они женаты двадцать один юн. Муж —
видный, преуспевающий бизнесмен. В самом начале ч-;шеа жена обронила,
что на протяжении всех этих лет она ни-► 01 на не знала, что она для него
значит.
Психиатр: Итак, вы говорите, что ваш муж не давал вам понять, что вы поступали
правильно, хотя вам это было необходимо.
Жена: Да.
Психиатр: Критиковал ли вас Дан, когда вы заслуживали критики, — я имею в виду,
позитивно или негативно?
Муж: Ни самом деле я редко ее критикую...
Жена (почти одновременно с мужем): Он редко кри-
тикует.
Психиатр: Так... Гм... как вы узнали...
Жена: (прерывая его): Он хвалит (смешок). Видите ли, это одурманивает...
Предположим я что-то готовлю и у меня все сгорело — он говорит, что это
действительно «очень, очень хорошо». Когда я приготовлю что-то
экстраординарное, это «очень, очень хорошо». 5! никогда не знаю, хорошо
что-то или нет, я не знаю, критикует он меня или хвалит. Возможно, он думает,
что когда он хвалит меня, я буду делать что-то лучше, а когда я заслуживаю
похвалы, он — он всегда хвалит меня — это так... Вот почему мне недоступна
ценность похвалы.
Психиатр: Так что вы действительно не знаете, что вы значите для того, кто всегда
хвалит...
Жена (прерывая): Да, я не знаю, критикует ли он меня или действительно
искренне хвалит.
Осознание обоими супругами этого паттерна ни в коей мере не
помогает им, что делает пример таким интересным.
-85-
86
ны ценности, его поступки лишены мотивов, намерений и
последовательности, ситуация для него лишена смысла, тогда он полностью
окружен таинственностью и отчуждением» (р. 135—136).
Приведем еще один интересный пример, который подробно был уже
опубликован (78). Он взят из психотерапевтического сеанса семьи,
состоящей из родителей, их двадцатипятилетнего сына Дэйвл (ему
впервые поставили диагноз шизофрения в возрасте двадцати лет во время
службы в армии, после чего он жил дома, пока примерно за год до этой
встречи не был госпитализирован) и их восемнадцати летнего сына Чарльза.
Когда обсуждение сфокусировалось на том, что посещения родителей во
время выходных вызывают напряжение в семье, психиатр указал на то, что
создается впечатление, что Дэйв взял на себя непосильный груз всех
семейных забот. Таким образом, Дэйв стал единственным индикатором
хороших или плохих событий, происходящих в течение выходных.
Удивительно, но пациент сразу же согласился о подобным толкованием:
[.Дэйв: Ну, я чувствую, что иногда мои родители и Чарльз очень восприимчивы к
тому, как я себя чувствую, может быть, даже сверхвосприимчивы к тому, как я
себя чувствую, потому что я не.., я не думаю, что подниму машину, когда
вернусь домой или..
2. Мать: Да. Дэйв, ты так не делал с тех пор, как У
тебя своя машина, — но до того ты делал.
3. Дэйв: Хорошо, я знаю...
4. Мать (почти что одновременно с ним): Да, НО
даже позже, дважды, с тех пор как у тебя свои машина.
5. Дэйв: Да, хорошо, в любом случае (вздох) я
знаю, что не хотел так себя вести, мне кажется, было бы замечательно, если
бы я мог порадоваться себе или... (Вздыхает, пауза.)
-86-
87
6. Психиатр: Знаешь, ты меняешь ход своего рассказа, когда в него вмешивается мама.
Это понятно, но в твоем положении ты просто не можешь себе это
позволить.
Т.Дэйв (почти одновременно): М-м-м.
8. Психиатр: Это делает тебя чудаком. И тогда ты даже
не знаешь, о чем ты думаешь.
9. Мать: Что он изменил?
10. Психиатр: Ну, я не могу читать его мысли, так что
я не знаю, что он точно собирался сказать, — у меня только общие идеи, я
просто исхожу из опыта...
11. Дэйв (перебивая): Ну, это просто, просто я хо-
тел сказать, что я — единственный больной в семье, и это дает всем...
возможность быть хорошими Джо и изучать настроение Дэйва, независимо
от того, хорошее оно или плохое. Вот что иногда я чувствую. Другими
словами, я не могу быть ничем другим, только собой, и если людям не
нравится, каков л, — тогда я оценю, когда они — скажут мне об этом или что-
то в этом роде...
Оговорка пациента проливает свет на его дилемму: он говорит «Я не
могу быть ничем другим, только собой», но подразумевается вопрос: Я -- это
«я» или «они»? Конечно, это можно назвать случаем «слабых границ эго»
или же игнорировать интерактивный факт неподтверждения не только в
словах Дэйва о посещении в выходной, но и незамедлительное неподтверж-
дение матери в данном примере (утверждения 1—5) ва-лидности впечатления
Дэйва. В свете как существующего, так и сообщенного неподтверждения
самого себя оговорка пациента приобретает смысл.
3.34. УРОВНИ МЕЖЛИЧНОСТНОГО ВОСПРИЯТИЯ Наконец мы можем вернуться к
иерархии сообщений, обнаруженной в процессе анализа коммуникации
на уровне взаимоотношений. Мы видели, что самоопределение Р («Вот
как я себя вижу...») может
-87-
88
получить три возможных ответа со стороны О: подтверждение, неприятие
и нсподтверждение. (Эта классификация, конечно же, фактически та же,
что была использована в разделах 3.231 —3.3233). Теперь у этих трех
ответов один общий знаменатель, т. е. с помощью любого из них О
отвечает: «Вот как я тебя вижу»*.
Итак, на метакоммуникационном уровне существует сообщение от Р
к О: «Вот как я себя вижу». За ним следует сообщение от О к Р: «Вот как
я тебя вижу». Р ответит на это сообщение среди всего прочего следующим
образом: «Вот как я вижу тебя, видящего меня», на что О, в свою очередь,
отправит сообщение: «Вот как я вижу тебя, видящего меня, видящего
тебя». Этот обмен сообщениями является теоретически бесконечным, в то
время как практически следует иметь в виду, что нельзя заниматься
сообщениями более высокого порядка абстракции, чем упомянутый.
Вместе с тем любое из этих сообщений может быть представлено
реципиентом теми же подтверждением, неприятием и неподтверждением,
описанными выше, и распространяется на определение О себя и на
последующее метакоммуникационное обсуждение с Р. Это создает
сложные коммуникационные контексты, легко разрушающие
устойчивость образа, обладающего очень специфической прагматической
последовательностью.
3.355. Невосприимчивость. К сожалению, пока не так уж много известно об
этих последовательностях, но Лэйнг (Laing), Филлипсон (Phillipson) и Ли
(Lee) провели весьма многообещающее исследование. Авторы
' На первый взгляд эта формула не соответствует понятию

неподтверждения, только что описанному. Однако при окончательном
анализе даже сообщение «Для меня тебя нет как нечто реально
существующее» окажется равнозначным «Вот как я тебя вижу: ты не
существуешь». Факт, что это парадоксально отнюдь не означает, что такого
не может произойти, будет детально подтвержден в шестой главе,
-88-
89
позволили нам процитировать некоторые свои результаты из
неопубликованной работы (93)*.
Неподтверждение себя другим является, главным образом, результатом
своеобразного незнания межличностного восприятия, называемого
невосприимчивостью, которое определено Ли следующим образом:
«То, чем мы занимаемся, является аспектом осознания и незнания. Что
касается возникновения спокойной, адекватной интсракции, то каждая
сторона лолж-на иметь в виду точку зрения другого. Поскольку меж-
личностное восприятие происходит на многих уровнях, то и
невосприимчивость также может происходить на многих уровнях. Каждому
уровню восприятия соответствует уровень возможной незначительности или
невосприимчивости. Там, где отсутствует точное сознание (или
невосприимчивость), имеют дело с псевдо-проблсмами... При этом
достигается вымышленная гармония, или идет обсуждение предполагаемых
разногласий, которые не существуют. Все это характерно для семьи больных
шизофренией: они или постоянно строят гармоничные взаимоотношения на
текучем песке псевдосогласий, или в семье возникают яростные аргументы,
основанные на псевдонесогласиях».
Ли показывает, что невосприимчивость может существовать и на
первом уровне иерархии, т. е. на сообщение Р: «Вот как я себя вижу», О
отвечает: «Вот как я тебя вижу», способом, который не соответствует
самоопределению Р. Тогда Р может прийти к выводу, что О не понимает (не
ценит или не любит) его, в то время как О, со своей стороны, может
предположить, что Р чувствует, что он (О) понимает (или ценит или любит)
его. В этом случае О не просто не соглашается с Р, а игнорирует или
неправильно толкует сообщение Р, что соответстпует нашему определению
неподтвер-
 Совсем недавно вышеуказанные авторы

опубликовали книгу R. D. Laing, H. Phillipson, A. R. Lee, «Intrpersonal
Perception; a theory and method of research», в которой представили теорети-
ческое обоснование и тщательно разработанный метод.
-89-
90
ждения. Что же касается второго уровня невосприим чивости, то о нем
можно говорить в том случае, когда Р не обнаруживает, что его
сообщение не дошло до О; т. с. Р не выражает точно: «Вот как я тебя
вижу, видящего [в данном случае, непонимающего! меня». На этом
уровне невосприимчивость возникает из-за невосприимчивости.
Ли в результате изучения семей больных шизофренией сделал
важное заключение относительно прагматики этого типа
коммуникации:
«Типичный паттерн можно описать следующим образом — на уровне №
1 находится родительская невосприимчивость, в то время как на уровне №
2 -невосприимчивость ребенка, больного шизофренией. Т. е. типичная
ситуации — родитель не принимает точку зрения ребенка, в то время как
последний не принимает то, что его точка зрения не была (и возможно, не
может быть) принята.
Чаще всего родитель не воспринимает точку зрения ребенка, потому что
чувствует, что она или нелестна для него, или не соответствует его системе
ценностей. Т. е. родитель настаивает на том, что ребенок действительно
верит в то, во что, как ему (родителю) кажется, ребенок «должен» верить. В
свою очередь, ребенок не в состоянии это понять. Он верит в то, что его
сообщение дошло и понято, и поступает соответствующим образом. В такой
ситуации он должен быть смущен последующей интеракцией. Он чувствует,
что постоянно наталкивается на невидимую, прочную, стеклянную стену.
В результате этого постоянного ощущения мистификации возникает страх и,
возможно, безысходность. В конце концов он чувствует, что жизнь просто не
имеет никакого смысла.
Так больной шизофренией ребенок во время курса терапии наконец-
то осознал это положение дел и определил свою дилемму таким образом:
«Всегда, когда я не согласен с мамой, кажется, что она говорит сама себе:
«О, я знаю, что ты произносишь вслух, но я также знаю, что это совсем не
то, что ты на самом деле думаешь про себя», и тогда она забывает то, что я
только что сказал».
-90-
91
В работе Лэйнга (Laing) и Эстерсона (Esterson) (90) приведено много
клинических иллюстраций невосприимчивости на уровне
взаимоотношений. Один пример приводится ниже.
«Невосприимчивость» в семье, один из членов которой болен
шизофренией*.
92
Родители о пациентке Она всегда Пациентка о себе Часто нахожусь в
депрессии и напугана.
Она оживлена и весела. Мы гармоничная семья.
Приходится притворяться. Дисгармония настолько полная, что просто не-

возможно разговаривать с родителями.
Никто никогда не держал ее в Сарказмом, просьбами,
узде. насмешками управляют моей
жизнью по всем важным аспектам.
Она сама по себе. Отчасти это правда, но до сих
пор боюсь рассказывать отцу о своих реальных чувствах, он все еще
контролирует меня.
3.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

Оп смеялся, потому что думал, что они не смогут найти его, — он не мог и
вообразить, что они тренировались, чтобы упустить его.
Брехт
В предыдущей главе уже было приведено несколько примеров
возникающих сложностей, этого феномена. Они показывают, что
неразрешенные противоречия пунктуации коммуникационной
последовательности могут привести прямо в интеракционный
' Адаптировано из работы Лэйнга и Эстерсона (90, р. 188)
-91-.
93
тупик, в котором, в конце концов, возникают взаимные обвинения в
сумасшествии или неспособности адекватно воспринимать ситуацию.
3.41. ПРОТИВОРЕЧИВАЯ ПУНКТУАЦИЯ

Противоречия в пунктуации последовательности событий возникают в
тех случаях, когда по крайней мере один из коммуникаторов не обладает
таким же количеством информации, что и другой, но не подозревает об
этом. Приведем простой пример подобной последовательности: Р пишет
письмо О, предлагая создать совместное предприятие, и приглашает О
принять участие. О отвечает утвердительно, но письмо теряется на почте.
Поскольку Р пришел к выводу, что О игнорирует его приглашение, то, в
свою очередь, решает не обращать на него внимания. С другой'стороны, О
чувствует себя обиженным, что его ответ оставили без внимания, и также
решает больше никогда не общаться с Р. С этого момента их молчаливая
вражда может продолжаться долго, пока они не решат разузнать, что же
случилось с их коммуникацией, т. с. пока они не начнут
метакоммуникатировать. Только тогда они обнаружат, что Р не знал, что О
ответил, в то время как О не знал, что его ответ не дошел до Р. В этом
примере можно увидеть как случайное внешнее событие вмешалось в
последовательность пунктуации.
Однажды один из авторов испытал феномен, что называется «на
собственной шкуре», когда обратился за помощью в психиатрический
исследовательский институт. В указанное время он появился в офисе, где
между ним и секретарем состоялся следующий разговор:
Посетитель: Добрый день. Мне назначена встреча с доктором X. Меня зовут Вацлавик
(ВАТ-сла-вик).
Секретарь: Я и не говорила, что это так.
Посетитель (захвачен врасплох и слегка раздражен): Но я же говорю!
-92-
94
Секретарь (смущенно): Тогда почему вы сказали, что
это не так? Посетитель: Но я сказал, что это так.
Посетитель был «уверен», что стал объектом какой-то непонятной,
неуместной шутки, но как потом иыяснилось, секретарь решила, что
посетитель, вероятно, новый психотический пациент доктора X. Вместо
«Меня зовут Вацлавик» секретарь поняла «Меня зовут не Славик»*, и она
этого действительно не произносила. Даже в этом кратком взаимообмене в
безличном контексте противоречивой пунктуации из-за словесного
недопонимания немедленно возникают взаимные предположения о
сумасшествии и отклонении от нормы.
3.42. ПУНКТУАЦИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
Нет оснований предполагать, что один человек обладает таким же
количеством информации, что и другой, равно как и то, что первый сделает
такие же выводы из этой информации. Эксперты коммуникации
подсчитали, что человек получает приблизительно десять тысяч
сенсорных впечатлений (экстсроцеп-тивных и проприоцептивных) в
секунду. Тогда очевидно, что организму необходим радикальный избиратель-
ный процесс, оберегающий центры ВНД от переизбытка несущественной
информации. Но принятие решения о том, что существенно, а что нет,
меняется от человека к человеку, и создается впечатление, что оно зависит
от того, чье сознание шире. По всей вероятности, реальность такова, какой
мы ее делаем, или, говоря словами Гамлета, «...нет ничего ни хорошего, ни
плохого; это размышление делает все таковым». Мы можем только
предположить, что причиной пунктуационных конфликтов является
устойчивое и обычно не вызывающее сомнения убеждение в том, что
суще-
' В английском произношении «wat» иногда звучит похоже на «нет».

— Прим. пер.
-93-
95
ствует только одна реальность, один мир, каким я его вижу, и любой взгляд,
отличный от моего, должно быть, вызван неразумностью другого или его
дурным желанием. Следует заметить, что это лишь наше умозрительное
построение. Наблюдения за патологической коммуникацией дают
основание полагать, что эти конфликты являются прочными кругами,
которые не могут быть разорваны до тех пор, пока коммуникация сама по
себе не станет субъектом коммуникации, другими словами, пока
коммуникаторы не смогут мета-коммун и катировать*.
Необходимость выхода за пределы круга - это тема, к которой мы
будем неоднократно возвращаться в ходе дальнейшего обсуждения.
3.43. ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ
В феномене противоречивой пунктуации мы часто наблюдаем
конфликт между причиной и следствием, причем ни одно из этих понятий
не подходит из-за кругообразности происходящей интеракции. Возвращаясь
к примеру Джоада (2.42). мы видим, что нация А вооружается из-за боязни
нации В (т. е. А рассматривает свое поведение как следствие поведения В), в
то время как В называет вооружение А причиной своих собственных
«оборонительных» мер. Ричардсон по существу указывает на ту же
проблему, описывая гонку вооружений, которая усилилась приблизительно в
1912 году:
«Со стороны Антанты и Альянса усилились военные приготовления.
Обычно объяснение этого заключалось и, возможно, до сих пор остается в том,
что мотивы обеих сторон можно свести к следующему: все, что мы ни делаем,
правильно и необходимо для нашей защиты, в то время как они нарушают мир
своими дикими требованиями и экстравагантными амбициями. Существует
несколько явных противоречий в этом
'Такая метакоммуникация не нуждается в вербализации, а также не
должна приравниваться к «инсайту» (см.7.32).
-94-
96
утверждении. Одно из них, и пожалуй главное, в том, что их мораль плохая,
а наша — хорошая. Что же касается международного осуждения, трудно
сказать что-то такое, что в целом может принять весь мир. Но по ряду
противоречий есть надежда прийти к общему согласию. Однако в 1912—
1914 годах заявлялось, что их мотивы были низменными и не зависели от
нашего поведения, тогда как наши мотивы являлись ответом на их
поведение и соответствующим образом изменялись» (125, р. 1244, курсив
наш).
С прагматической точки зрения, не существует значимых различий
между интеракциями наций и интеракциями людей. Противоречивая
пунктуация порождает различные взгляды на реальность, включая характер
взаимоотношений, и таким образом приводит к международным или
межличностным конфликтам. Следующий пример иллюстрирует тот же
самый паттерн на межличностном уровне:
Муж (обращаясь к терапевту): По опыту я знаю, что если я хочу спокойствия в
доме, я не должен мешать ей делать все, что она хочет делать.
Жена: Это не правда — я бы хотела, чтобы ты проявлял чуть больше
инициативы и действительно решал по крайней мере что-то хотя бы иногда,
потому что...
Муле (прерывая се): Ты никогда не позволяешь этого!
Жена: Я была бы рада позволить тебе — только, если я это сделаю, ничего не
случится, и мне самой придется вес сделать в последний момент.
Муж (обращаясь к терапевту): Видите? Обстоятельства не принимаются во
внимание — все должно быть запланировано и организовано за неделю
вперед.
Жена (гневно): Приведи хотя бы один пример за последние несколько лет, когда
ты хоть что-то сделал.
Муж: Полагаю, я не могу — потому что так лучше для всех, включая детей,
поэтому я позволяю тебе поступать так, как ты хочешь. Я понял это сразу же
после свадьбы.
Жена: Ты никогда не вел себя по-другому, с самого начала — ты всегда все
оставлял на меня!
-95-
97
Муж: Ради бога, теперь послушай... (Пауза, затем обращается к терапевту):
Полагаю, что теперь она говорит о том, что я должен всегда спрашивать ее,
что хочет она, например: «Куда бы ты хотела пойти сегодня вечером?» или «Как
бы ты хотела провести выходной?», и вместо того, чтобы понять, что Я
забочусь о ней, она сводит меня с ума...
Жена (обращаясь к терапевту): Да, только он так до сих пор и не понял, что если
из месяца в месяц слышать «все-что-ты-хочешь-дорогая-меня-устраива-ет»,
ты начинаешь чувствовать, что ты ничего не хочешь.
Тот же паттерн обнаруживается и в приведенном Лэйнгом (Laing) и
Эстерсоном (Hstcrson) диалоге, в котором участвуют мама и се дочь, больная
шизофренией. Незадолго до госпитализации дочь напала на мать.
Дочь: Ну, почему я напала на тебя? Возможно, я что-то искала, что-то, чего мне
не хватало — любви, может быть, это была жажда любви.
Мать: Ты в ней не нуждалась. Ты всегда считала, что это сентиментально.
Дочь: А когда ты ее мне предлагала?
Мать: Ну, например, когда я собираюсь поцеловать тебя, ты говоришь: «Не будь
сентиментальной».
Дочь: Но ты никогда не позволяла мне поцеловать тебя.
3.44. САМОУДОВЛЕГВОРЯЮШЕЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ

Мы подошли к важному понятию самоудовлет воряющее предсказание,
которое, с интсракционной точки зрения, является наиболее интересным
феноменом в области пунктуации. Самоудовлетворяющее предсказание
можно рассматривать как коммуникационный эквивалент «вымаливания
вопросов». Это поведение, которое вызывает в других реакцию,
подтверждающую это поведение. Например, на поведение человека, ко-
торый действует исходя из предпосылки «никто не любит меня» и ведет
себя недоверчиво или агрессивно, другие отреагируют, вероятно, безо
всякой симпатии, тем самым и подтвердят его предпосылку. С точ-
-96-
98
MI (рения прагматики человеческой коммуникации, ,'умгстно спрашивать,
почему у человека такая пред-
...........................ылка, как это случилось и как он этого не осозна-
Мы можем лишь отметить, что поведение человека
i [ '\ i ими оказывает комплиментарное воздействие на
..............................п.пых людей, оказавшихся в определенных спе
цифических отношениях с ним. Типичная проблема
i нктуации последовательности заключается в том, что
4i мшек считает себя только реагирующим па отноше-
Пни, но не провоцирующим их.
3.5. ОШИБКИ В «ПЕРЕВОДАХ» АНАЛОГОВОГО И ЦИФРОВОГО

МАТЕРИАЛОВ
В связи с этими ошибками вспоминается забавным шизод из романа
Даниэля Вари «Ворота счастли-М1.1Ч норобьев». Герой, европеец, живущий в
Пекине в т.м.нлтые годы, берет письменные уроки у китайско-|ц профессора на
мандаринском наречии. Его просят Перевести предложение, состоящее из трех
иероглифов, ЦОТОрые он правильно расшифровал как «полнота», И идя» и
«вода». Пытаясь скомбинировать эти поня-nni в соответствующее
предложение (как бы мы ска-i . Hi i i на цифровом языке), он выбрал «Кто-то
прини-M . i r i сидячую ванну», вызвав презрение со стороны |ЫДающегося
профессора, потому что предложение "| ;i 1алось чрезвычайно поэтическим
описанием зака-и солнца на море.
3.51. НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ АНАЛОГОВОЙ КОММУНИКАЦИИ
Как уже упоминалось, аналоговому сообщению, ■ а к и китайским
письменам, недостает многих эле-мпнов, которые составляют морфологию
и синтак-ВИС цифрового языка. Таким образом, при трансляции аналоговых
сообщений в цифровые переводчику при-Иодится заменять и вносить
исправления в эти элемен- I I . I , подобно интуитивной интерпретации быстро
сменяющихся образов сновидения (перевод в цифровую
99
-97-
100
структуру). Аналоговый материал сообщения прямо противоположен, т. к.
использует различные и часто несовместимые цифровые интерпретации.
Таким образом, не только для отправителя сложно выразить словами
собственную аналоговую коммуникацию, по если возникает спор о
значении части аналоговой коммуникации, то, вероятно, и получатель также
представит, в процессе перевода в цифровую форму свою точку зрения на
природу взаимоотношений. Например, подарок — вне всякого сомнения
часть аналоговой коммуникации. Однако, в зависимости от точки зрения
принимающего подарок на его взаимоотношения с дарителем, он может
рассматривать его как знак любви, взятку или возмещение убытков. Многие
мужья недоумевают, узнав, что их в чем-то подозревают, если они нарушают
правила брачной «игры», подарив по движению души жене букет цветов.
Точно так же появляется напряженность, страх, испарина или
заикание у человека во время допроса. Это может быть бесспорным
доказательством его вины или же просто поведением невиновного человека,
проходящего через кошмарный опыт подозреваемого в преступлении и
осознающего, что его страх можно интерпретировать как виновность.
Аналогично, успех или неудача любой психотерапии зависит как от
способности терапевта правильно переводить из одной формы в другую,
так и от готовности пациента исправить свое оцифрование на более
подходящее и не внушающее беспокойства. Если у вас возникло желание
обсудить эти проблемы шизофренической коммуникации во
взаимоотношениях доктор-пациент, обусловленные разнообразием
социальных и культурных феноменов, обратитесь к книге Риоха (Rioch)
(127, 128).
Даже когда кажется, что перевод адекватен, цифровая коммуникация на
уровне взаимоотношений может оставаться удивительно неубедительной.
Этот факт изображен в следующей карикатуре:
-98-
101
ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ В
3,52. АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ - это ОБРАЩЕНИЕ К

ВЗАИМООТНОШЕНИЯМ
В неопубликованном докладе Бсйтсон высказы-вает гипотезу о том, что
при переводе с одного вида коммуникации на другой возникает
существенная ошибка. Она заключается в том, что аналоговое сообщение,
как и цифровое, определяется как утвердительное или указывающее.
Полагая, что это совсем не так, Бейтсон пишет:
«Когда осьминог или нация напускают на себя угрожающий вид, другие
могут сделать вывод: «он -сильный» или «он будет сражаться», но не это было
исходным сообщением. Это сообщение само по себе не является указывающим, и
лучше его рассматривать как аналог предложения или вопроса в цифровом мате-
риале».
Не следует забывать и то, что все аналоговые сообщения являются
обращениями к взаимоотношениям и, следовательно, относятся к будущим
правилам взаимоотношений, если вспомнить другое определение Бейтсона.
Своим поведением, утверждает Бейтсон, я могу вспоминать или предлагать
любовь, ненависть, сражение и т. д., но от тебя зависит, какой смысл
-позитивный или негативный — ты придашь моему предложению. Именно
это источник многочисленных конфликтов во взаимоотношениях.
3.53
Цифровой язык, как это следует из предыдущей главы, имеет
логический синтаксис и, следовательно, подходит для коммуникации на
уровне содержания. Но при переводе аналогового материала в циф-
-99-
102
ровой должны быть введены логически истинные функции,
отсутствующие в аналоговом виде. Это отсутствие наиболее заметно в
случае отрицания, равнозначного цифровому «нет». Другими словами, в то
время как очень просто передать аналоговое сообщение «Я тебя атакую»,
очень сложно сообщить «Я тебя не буду атаковать», подобно тому как
невозможно ввести отрицательные величины в аналоговый компьютер.
В романе «Прибытие и Отбытие» Кестлера («Arrival and Departure»,
Koestler) герой, молодой человек, сбежавший с оккупированной
фашистами родины и чье лицо обезображено пытками, любит красивую
девушку. Он не надеется, что она ответит на его чувства, и все, чего он хочет,
это быть рядом с ней и гладить рукой ее волосы. Она противится этим
невинным попыткам, вызывая тем самым его отчаяние и страсть, пока он
не добивается своего.
«Она лежит, отвернувшись к стене, ее голова находится в странном
неестественном положении, как у куклы со свернутой шеей, и теперь
наконец-то он может ласкать ее волосы, нежно и успокаивающе, как он
всегда этого хотел. Потом он осознал, что она плачет, ее плечи вздрагивают
от сухих, беззвучных рыданий. Он продолжал ласкать ее волосы и плечи и
прошептал:
«Видишь, ты не хотела слушать меня».
Она внезапно выпрямилась, перестав рыдать:
«Что ты сказал?»
«Я сказал, все, что я хотел, это чтобы ты не уходила и позволила мне
ласкать твои волосы и подавать тебе охлажденные напитки... Правда, это
все, что я хотел».
Она зашлась в слегка истерическом смехе: «Боже мой, ты самый
большой дурак, которого я когда-либо встречала».
«Ты злишься на меня? Не надо. Я не хотел тебя обидеть».
Она подтянула к себе колени, отодвинулась от него к стене. «Оставь
меня. Пожалуйста, уходи и оставь меня на некоторое время». Она опять
заплакала,
-100-
103
в этот раз намного тише. Он соскользнул с кушетки, присел на корточки на
ковре, как раньше, но взял ее за руку, безвольно лежащую на подушке. Это
была безжизненная рука, горячая от лихорадки.
«Знаешь, — сказал он, ободренный тем, что она не отдернула руку, —
когда я был ребенком, у нас была черная кошечка, с которой мне всегда
хотелось поиграть, но она так меня боялась, что всегда убегала. Однажды,
хитростью, я загнал ее в детскую, но она спряталась под буфетом. Я пришел
в ярость и отодвинул буфет от стены, по она спряталась под стол, тогда я
опрокинул стол, разбил две картины, висевшие на стене, перевернул в
комнате все вверх тормашками и погнался за кошечкой со стулом в руках.
Затем в комнату вошла моя мама и спросила меня, что происходит. Когда я
рассказал ей, что мне просто хотелось приласкать эту глупую кошечку, то
получил хорошую взбучку. Но я сказал ей правду...» (85, р. 40—41).
Отчаяние героя из-за того, что его отвергают и неспособность
доказать, что он не хотел причинить вред, приводят к насилию.
3.351. Выражение «нет» через непоявление. Наблюдая вслед за
Бейтсоном за поведением животного, можно
обнаружить, что единственный способ сигнализации отрицания
заключается сначала в демонстрации или намерении действия, а затем в
невыполнении его до конца. Такое «неразумное» поведение можно обнару-
жить не только в интсракции между животными, но и между людьми.
Мы наблюдали очень интересный коммуникационный паттерн для
установления доверительных взаимоотношений между людьми и
дельфинами семейства афалина. Он представляет прекрасный пример выра-
жения «нет» в аналоговой коммуникации. Животные, очевидно, решили,
что рука является наиболее важной и уязвимой частью человеческого тела.
Каждый из них пытался установить контакт с незнакомцем, взяв его руку в
пасть и не сильно стискивая ее челюстями. Острыми зубами при желании
они могли бы полностью ее
-101-
104
откусить. Если человек подчинялся, казалось, что дельфин воспринимал это
как проявление полного доверия. Его следующее действие заключалось в
перемещении брюшной части своего тела (это его наиболее уязвимая часть,
грубый эквивалент человеческого горла) на руку, ногу или ступню человека,
сообщая ему, таким образом, свои заверения в дружеских намерениях. Со-
вершенно очевидно, что каждый шаг этой процедуры чреват возможными
недопониманиями.
Похожая форма взаимоотношений между человеком и
трансцендентальностью выражена в первых строчках Дуинской Элегии
Рильке, где красота переживается как отрицание сущего и возможное
уничтожение:
Кто из ангельских воинств услышал бы крик мой? Пусть бы услышал. Но если
б ом сердца коснулся Вдруг моего, я бы сгинул в то же мгновенье,
Сокрушенный могучим его бытием. С Красоты начинается ужас.
Выдержать это начало еще мы способны; Мы Красотой восхищаемся, ибо
она погнушалась уничтожить нас 1 (126, р. 21, курсив наш).
3.532. Ритуал. Как подтверждает пример с дельфином, ритуал может быть
промежуточным процессом между аналоговой и цифровой коммуникацией,
воспроизводящим материал сообщения в скучной и стилизован-ной
манере, нечто среднее между аналогом и символом. Иногда мы наблюдаем,
как животные, например кошки, устанавливают определенные
комплиментарные, но ненасильственные взаимоотношения благодаря
ритуалу. Животное (иди самое молодое, или находящееся вне своей
территории) падает на спину, выставляя яремную вену, которую безо
всякого для него вреда берет в пасть другая кошка. Создается впечатление,
что такую демонстрацию взаимоотношений «Я на тебя не собираюсь
нападать» понимают оба; самое интерес-
' Перевод. В. Микушевича. — Прим. пер.
- 102-
105
нос, что этот метод успешно применяется и в межвидовых коммуникациях
(например, между кошками и собаками). Аналоговые сообщения в
человеческом обществе часто принимают вид ритуалов, в которых материал
как символической, так и цифровой коммуникации причудливым образом
переплетается в форме раз и навсегда установленного канона.
Похоже, что проявляется тот же механизм в сексуальном мазохизме на
патологическом уровне. Ритуал унижения и наказания, содержащий
сообщение «Я тебя не уничтожу», является единственным убедительным и
успокаивающим мазохиста средством аналогового отрицания, т. к. хотя бы
на время прекращает воображаемый страх перед ужасным наказанием.
3.54. ДРУГИЕ ФУНКЦИИ АНАЛОГОВОЙ КОММУНИКАЦИИ
Знание символической логики дает возможность проверить отсутствие
не всех, а только критических логических функций аналогового материала.
Поначалу может показаться, что логическая функция чередования
(исключающего или), имеющая значение «или один, или оба», отсутствует в
аналоговом языке. Если смысл «один или другой, или оба сделают» выразить
в цифровом языке, то не ясно, можно ли перевести это логическое
взаимоотношение в аналоговый материал. Теоретики символической
логики (например, 119, р. 9—12) указывают, что для представления всех
основных истинных функций (отрицание, соединение, чередование,
вовлечение и равнозначность) вполне достаточно трех: две — отрицание и
чередование (или соединение и равнозначность) и третья — вовлечение.
Нам трудно оценить прагматическую важность отсутствия других
логических функций в аналоговом материале, но мы полагаем, что они не
что иное, как вариации «нет» или «или».
Эти объяснения тем не менее не помогут избежать возникающих
сложностей при переводе материала в аналоговый или цифровой.
-103-
106
.3.55. ИСТЕРИЧЕСКИЕ СИМПТОМЫ КАК РЕТРАНСЛЯЦИЯ В АНАЛОГОВЫЙ ВИД
Бейтсон и Джексон выдвинули гипотезу о знача* нии аналогового кода
по сравнению с цифровым в формировании истерического симптома.
Согласно этой гипотезе, в формировании истерического симптома
происходит процесс, обратный тому, что мы обсуждали, т. е. ретрансляция
уже оцифрованного материала обратно в аналоговый вид:
«В случае истерии возникает обратная, более сложная, проблема.
Несомненно, понятие «истерия» относится к широкому спектру
формальных паттернов, но по крайней мере некоторые ее симптомы
содержат ошибки перевода с цифровой в аналоговую форму. При переводе
цифровой материал лишается логических типовых отметок, что приводит к
формированию ложного симптома. Словесная «головная боль», придуманная
по сравнению с реальными величинами болевого измерения, может стать
субъективно реальной и бесконечной» (19, р. 282).
Если первым следствием распада коммуникации обычно является
частичная потеря способности мета-коммуникатировать цифровым образом
относительно случайностей взаимоотношений, то «ретрансляция в
аналоговой коммуникации» является правдоподобным компромиссным
решением*. Символическая природа обратных симптомов и их свойств в
сновидении осоз-
Разница между поведением людей и наций и целом небольшая. Когда

между двумя странами возникает серьезное напряжение, первым шагом в
такой ситуации, как правило, является прекращение дипломатических
отношений и переход к аналоговой коммуникации и виде мобилизации,
концентрация войск и других аналоговых сообщений подобного рода. Это
абсурдно, поскольку цифровая коммуникация (дипломатическая процедура)
внезапно прекращается как раз именно тогда, когда она необходима, как
никогда раньше. «Горячая линия» между Вашиттоном и Москвой может
быть профилактикой в этом отношении, хотя ее официальное объяснение
заключается только в ускорении коммуникации во времена кризиса.
-104-
107
............................. | со времен Лсбо (Liebault), Бсрнгсйма (Bcrnhcim)
Ширко (Charcot). А символ, как было определено в представление в
реальных величинах чего-то, | но существу является абстрактной
функцией, ас-i юм взаимоотношений, Юнг полагает, что символ
Шниястся там, где то, что мы называем «оцифрованием», еще
невозможно. Но нам кажется, что симво-l u n i n i имеет место там, где
оцифрование наиболее можно, т. с. когда взаимоотношение грозит пе-mi
HI is социально или морально табуированную об-I к., например, такую как
инцест.
1.6. ВОЗМОЖНЫЕ ПАТОЛОГИИ СИММЕТРИЧНОЙ И КОМПЛИМЕНТАРНОЙ

ИНТЕРАШИИ
Дабы избежать часто возникающих недоразумений,
I |оит придавать столь большого значения, тому, что*
||ммгфичностьи комплиментарность в коммуникации
НШ1ЯЮТСЯ «хорошими» или «плохими», «нормальны-
И 'ненормальными» и т. д. Эти понятия (симмет-
||............................к и, и комплиментарность) относятся к двум ос-
iVltin.iM категориям, с помощью которых можно про-1ЧИ шровать все
коммуникационные взаимообмены. и обладают важными функциями, и в
нормальных: i I > I и MI нп ношениях должны присутствовать и тот и дру--,
независимо от того, чередуются ли они или дей— t v u > i одновременно, но
в различных областях.
Мы полагаем, что в первом случае паттерны ста
щи шруют друг друга, как только один из них нами—
и i номинировать; во втором случае необходимо, что—
MI и одних областях между двумя паттернами устано—
И i и I. симметричная связь, а в других — комплимсн—
ч" i n , что является условием здоровых взаимоотно-
............................mi.
3.61. СИММЕТРИЧНАЯ ЭСКАЛАЦИЯ (УСИЛЕНИЕ)
Подобно любым другим паттернам коммуникант и симметричной
коммуникации могут возникать^
-105-
108
различные патологии, которые мы сначала опишем, а затем
проиллюстрируем клиническими материалами. В симметричных
взаимоотношениях таится извечная опасность соперничества. И в
межличностных, и в межнациональных установление равенства кажется до-
стигнутым, если бы не стремление одного быть слегка «равнее» других,
если вспомнить знаменитую фразу Оруэлла'. Эта тенденция отвечает за
типичную эскалацию (усиление) качества симметричной интеракции. После
того как се стабильность потеряна, возникает неудержимый рост,
выражаемый в конфликтах между личностями или войне между нациями.
Например, довольно часто в семейных конфликтах супруги наращивают
конфликт до тех пор, пока в конце концов не почувствуют физическое и
эмоциональное истощение и не установят нелегкое перемирие до
столкновения на следующем круге. Патология в симметричной интеракции,
таким образом, характеризуется более или менее открытой войной или
схизмой, в значении Лид-за (Lidz) (95).
В здоровых симметричных взаимоотношениях партнеры способны
принять друг в друге «сходство», что ведет к взаимному уважению и
доверию, т. е. реалистичному, обоюдному подтверждению их самостей. При
разрушении симметричных взаимоотношений мы обычно сталкиваемся
скорее с непринятием, чем неподтверждением самости другого.
3.62. РИГИДНАЯ КОМПЛИМЕНТАРНОСТЬ
В комплиментарных взаимоотношениях может быть такое же, как и в
симметричной коммуникации, здоровое, позитивное подтверждение друг
друга. В патологии комплиментарных взаимоотношений, пссмот-
* Речь идет о романс Д. Оруэлла «Скотный двор», где аллегория

тоталитарного коммунистического общества доведена до абсурда,
выраженного в знаменитой фразе одного из героев к обитателям скотного
двора: «Мы все равны, но одни равнее других». -Прим. ред.
-106-
109
ря на их многообразие, мы скорее имеем дело с неподтверждением, чем
непринятием самостей других. Следовательно, они ближе к
психопатологии, нежели более или менее открытые войны в симметричных
взаимоотношениях.
В комплиментарном взаимоотношении возникает типичная проблема,
когда Р требует, чтобы О подтвердил то, как Р определяет себя, потому что
это противоречит тому, как О видит Р. Это ставит О перед необычной
дилеммой: он должен изменить самоопределение таким образом, чтобы это
поддержало самоопределение Р, поскольку в природе комплиментарных
взаимоотношений определение себя может быть установлено, только когда
партнер играет специфическую комплиментарную роль. В конце концов,
без ребенка не может быть и матери. Но паттерны взаимоотношений матери
и ребенка со временем меняются. Тот же паттерн, т. с. биологически и
эмоционально значимый на ранней фазе жизни ребенка, становится
препятствием для его дальнейшего развития, если только во
взаимоотношениях не произойдет адекватной перемены. Таким образом,
один и тот же паттерн, в зависимости от контекста, может быть
самоподтверждающим в одно время и неподтверждающим на более
поздней (или преждевременной) стадии естественной природы
взаимоотношений. В литературе внимание уделяется патологиям не
симметричных, а комплиментарных взаимоотношений. Психоанализ
относится к ним как к садомазохистским и рассматривает их как более или
менее случайную связь двух людей, чьи характерные отклоняющиеся
паттерны подходят друг другу. Последними исследованиями интеракции
являются работы Лидза (Lidz) по семейным отклонениям (95), Шефлейна
(Scheflen) по «ужасным парам» (136) и Лэйнга (Laing) по понятию
«сговора» (88). В этих взаимоотношениях нарастает ощущение фрустрации
и отчаяния у одного или у обоих партнеров. Жалобы на все больше и
больше пугающие чувства самоотчужде-
-107-
110
ния, деперсонализации, абулии, так же как и на ком-пульсивные выражения
подсознательных психических процессов, часто звучат от людей, которые
вне дома (или в отсутствии своих партнеров) могут удовлетворительно
функционировать, а при личной беседе могут показаться
уравновешенными. Ситуация часто драматически меняется, если она
рассматривается вместе со своим домашним «дополнением». Тогда
патология их взаимоотношений становится очевидной. Возможно,
наиболее замечательным изучением патологии комплиментарных
взаимоотношений является знаменитая работа «La folic a deux»
(«Сумасшествие вдвоем»), написанная двумя французскими психиатрами
примерно век назад. Авторы сначала описывают пациента, а затем
продолжают:
«Приведенное вышеописанно относится к душевнобольному человеку,
болезнь которого спровоцировала ситуацию «сумасшествие вдвоем».
Изучение поведения его партнера более сложно, и все же внимательное
исследование позволяет найти законы, которым подчиняется этот второй
участник коммуникационного безумия... Как только устанавливается
молчаливый контакт, который связывает обоих лунатиков, возникает пробле-
ма не только изучения влияния безумия на предположительно здорового
человека, но и противоположная проблема, а именно, каково влияние
разумного человека на человека обманутого и как с помощью взаимных
компромиссов устранить различия» (92, р. 4, курсив наш)-
3.63. ПРИМЕРЫ
Как уже упоминалось, паттерны симметричных и комплиментарных
взаимоотношений могут стабилизировать друг друга, и замена одного
паттерна другим и обратно является важным гомеостатическим механизмом.
Следовательно, теоретически во время лечения могут произойти
терапевтические изменения благодаря введению симметрии в
комплиментарность или наоборот. Мы намеренно говорим «теоретически»,
потому что
-108-
111
хорошо знаем, как сложно на практике что-либо изменить в жестких
системах, чьи участники, кажется, «скорее терпят те несчастья, которые у них
есть, а не бросаются к тем, у кого, как известно, их пет».
3.64. ПРИМЕРЫ
Для иллюстрации вышесказанного ниже приводятся отрывки из так
называемых структурированных семейных бесед (159). Все три беседы
являются ответом на стандартный вопрос интервьюера к супругам: «Как
среди миллионов людей всего мира вы нашли друг друга?» Историческая
информация, содержащаяся в ответе, не имеет большой важности, хотя
может быть относительно точной и описывать симметричную и
комплиментарную интсракцию, которая имела место в то время, она часто
искажается и не является здесь предметом изучения.
Поразительно, как симметричны взаимоотношения первой пары во
время ответов на вопросы интервьюера. История их встречи является
лишь, так сказать, сырым материалом., которым они манипулируют
согласно правилам их игры «умение перещеголять другого». Для них и для
пас важно не то, что произошло, а кто имеет право сказать это и об этом
другому. Другими словами, сутью является не содержательный аспект, а
аспект, относящийся к взаимоотношениям.
1) Первый отрывок — это пример типичных симметричных
взаимообменов (в расшифровке стенограммы беседы используются
следующие сокращения: М. -муж, Ж. — жена, И. — интервьюер).
Запись беседы Комментарий
И.: Как среди миллионов Муж говорит первым, пред-
людей всего мира вы лагая одностороннее краткое
нашли друг друга? содержание всей истории,
тем самым определяя право так поступать.
М.: Мы... оба работали в од- Жена сообщает ту же имфор-ном и том же месте.
Моя мацию своими словами, не
-109-
112
Ж.: жена считала на арифмометре,

просто соглашаясь
а я их чинил...
с ним, но устанавливая
Мы работали в одномсимметрию
здании. в обсуждении этой темы.
М.: Она работала в фирме, в которой было много
Муж не
аппаратов, и я проводил тамдобавляет новой информации, а просто
много време
зирует Вот
потому что было много аппаратов. все то же предложение, с которого
мы и встретились. он начал. Таким образом, он симметричен ее по-
ведению, настаивая на своем праве предоставлять
формацию: на уровне взаимоотношений они
препираются за «последнее слово». Муж пытается
достичь победы завершением второго
Нас познакомили одни
предложения. Жена не закрывает эту тему: она
Ж.: модифицирует его утверждение, подтверждая
право участвовать в этом обсуждении на
равных. Хотя новый поворот такой же пассивный,
как их «работа в одном здании» (этой фразой
взять на себя инициативу), она заявляет
себя как «чуть более равная», упомянув «одну
из девушек» группы, в которую, очевидно,
она, а не муж. Эта пауза заканчивает
первый цикл симметричных обменов, не зак-
Это новое заявление, хотя как-то смягченное и

Вообще-то мы познакомились на вечеринке.
миссное, позволяетЯему оставаться в силе.
М.
имею в виду, что мы впервые оказались вме
на вечеринке, которую устроила одна из
сотрудниц. Но мы виделись раньше, на работе.
До этого вечера мы никогда не встречались,
Это прямое отрицание, уже не просто
перефразирование его
Ж.:
-11О-
113
М. (Пауза.) -111-
(очень мягко): Хм. (Длинная пауза.)
И.:
Но все же, вокруг достаточно много людей,

дюжина или больше; как же случилось, что
двое из всех этих людей встретились?
утверждения,
она не могла
оно показывает,
не быть дальше
связаннойне идет
с этим.
и неЕепредлагает иную, свою
обсуждение
смех также даетобостряется.
ей право
собственную
«говоритьверсию.
что-то, наТаким образом, они
Поскольку
самом деле не «встречались»
произнося
замыкаютэтого».
другой круг, опять отмечают это паузой,
-достаточно
отстаетмногозначный
по очкам, соглашаясь
тер выглядит
с ней; носигналом,
«хм» что они дошли до
в данномет контексте
много возможных
онопаснойзначений,
черты и(открытого
здесь не расхождения или кон-
обозначать
слышноот «поло
какого-либо
фликта) осуждения
и готовятся закончить
или обсуждение, даже не
друг на друга» ния, до
так раскрыв
что результат всего
доста содержания. Интервьюер
формально
неопределенный.
представле Более
вмешивается,
того, предыдущее
чтобы помочь обсуждению.
другу» — се ние несогла
настолько неясно, что не
является
нужно
дисквалификацией;
ли с ним соглашаться.
т. с. В любом случае
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ
м. Она была самой хорошенькой (легкий смех).
(Пауза.) (Муж делает сильный ход; этот со
мнительный комплимент сравнивает ее с
другими, он ведет себя как судья).
ж. быстро): Я не знаю, но основная при
Она противопоставляет
которой я начала встречаться с ним, - его снисходительности
девушки: он разговаривалсобственную
с кем-то из версию:
них, она заинтересовалась
прежде чем поговорить имсотолько
мной, ипотому, что что
сказал им, па начальной стадии он
интересуется мной, азаинтересовался ею. (Тема, вокруг которой
они как-то организовали
вечеринку, вот таквращается симметрия их рассказа, меняется в
мы и познакомились.
мости оттого, чья версия их встречи звучит
сейчас и позволяет выяснить, кому достался, так
Вообще-то вечеринкасказать,
планировалась не ради
«трофей» в их ухаживании.)
(перебивая Откровенное
его): Да, ноотрицание се версии.
М: Ж.организована для нас, чтобы мы встре
После того как она согласилась с его
на вечеринке. Можно сказать, пстрети-
исправлением, жена повторяет то, что она только
формально. Лично (легкий смех). Мы рабо
что сказала. Ее безличная формулировка исчезает,
вместе, я не привыкла. Я была окружена
и теперь она честно говорит о себе («Я человек
шестьюдесятью женщинами и десятью или две
такого типа...»), это безусловно
надцатью мужчинами, и я не привыкла...
неопровержимый способ установить равен-
что одновременно с ней): Она, конечно
была робкой, застенчивой работницей, что
касается незнакомых мужчин, да... по женщи
М. ны знали это. (Пауза.)Муж
А дает симметричный ответ, основанный на
«природе», и замыкается другой круг.
-1 12-
я флиртовал со многими из них (легкий смешок). Ничего такого, просто...
(издох) я таков по природе...
Эта пара обратилась за помощью, они боялись, что их постоянные
ссоры травмируют детей. Вышеприведенный отрывок позволяет
предположить сложности в их сексуальных отношениях, обусловленные, в
первую очередь, неспособностью устанавливать комплиментарные
отношения.
2) Пара из второго примера участвовала в исследовательском проекте,
включающем случайно выбранные семьи. Исследователи почувствовали,
что супруги достаточно далеки эмоционально и что жена находилась в
депрессивном состоянии. Их интеракция типично комплиментарная, в
которой муж занимает ведущую позицию, а жена — ведомую. Но, как уже
говорилось в предыдущей главе, эти понятия не следует рассматривать как
показатели относительной силы или слабости. Понятно, что амнезия и
беспомощность женщины не только дают возможность мужчине играть роль
сильного, настоящего самца, но они также являются факторами, против
которых его сила совсем беспомощна. Таким образом, мы опять
сталкиваемся с межличностным влиянием эмоционального симптома в
более широком смысле.
Отрывок начинается вскоре после того, как интервьюер задал
стандартный вопрос об их встрече, и после того, как муж объяснил, что
будущая жена пришла работать в соседний кабинет.
М.: И... когда же ты начала работать там?
Ж.: Я не з...
М. (прерывая ее): Мне кажется, что это было примерно я пришел в октябре, за
год до этого... и ты, возможно начала работать примерно в феврале, январе
или феврале, — возможно, в феврале или марте, потому что твой день
рождения был в декабре, is том же году.
-113-
Ж.: М-да, я даже не помню...
М. (прерывая ее): Так что я послал ей цветы, видите ли, когда впервые
назначил свидание. И что, мы никогда никуда не ходили?
Ж. (с коротким смешком): Да, и была так изумлена.
М.: И мы просто ушли оттуда. Я думаю, примерно год спустя мы поженились.
Чуть больше года.
И.: Что вы...
М. (перебивая его): Хотя Джейн покинула компанию сразу же после этого. Не
думаю, что проработала там больше пары месяцев, не так ли?
Ж.: Ты знаешь... простите, я не помню таких вещей (легкий смешок) о том, как
долго это было или когда я ушла...
М. (перебивая): Да, пара месяцев, а потом ты вернулась к преподаванию. (Ж.:
М-да. М-да.) Потому что мы... она, я полагаю, решила, что эта военная
работа не способствует военным достижениям, как ей раньше казалось, и
она ушла оттуда.
И.: И вы пошли в школу?
Ж.: Да, я работала в ней, перед тем как (И.: М-да.) я пошла работать в
компанию.
И.: И вы продолжали встречаться без перерыва. (М.: О, да.) Кроме того, что
ваша жена очевидно привлекательна, что еще, как вам кажется, у вас
общего?
М.: Ничего (смеется). У нас никогда нет... не было... мы... (прерывистое
дыхание). (Пауза.)
3) Третий пример взят из интервью клинически здоровой пары,
которая вызвалась добровольно участвовать в подобном интервью. Здесь
мы видим, как они стремятся установить теплые и взаимно поддер-
живающие взаимоотношения благодаря гибкому чередованию
симметричных и комплиментарных взаимообменов*.
" Если сообщение определяет взаимоотношения как симметричные и
комплиментарные одновременно, то возникает своеобразная
коммуникационная последовательность, которая часто приводит к
возникновению парадокса человеческой коммуникации. Прагматические
эффекты этой формы коммуникационной несовместимости будут отдельно
рассмотрены в шестой главе.
-114-
Таким образом, даже если кажется, что подробности их беседы в какой-
то степени умаляют друг друга, вряд ли это угрожает стабильности их
шений и взаимному подтверждению ролей.
Запись беседы Комментарии
И.: Как среди миллионов
людей всего мира вы
нашли друг друга? Ж.: Как мы?..
И.: ...нашли друг друга? Жена
Ж.: Ну...начинает брать верх, таким образом
определяя свое право так поступать. Муж берет
верх в тебе
М. (перебивая ее): Ну, я расскажу очень(жена
симметричной
смеет манере. Это смягчается
муж присоединяется). их общим смехом.
Ж.: Ладно, ладно, я расскажу.
ЖенаВообще-то, я рабо
опить берет верх, точно перефразируя мужа, а
когда закончила высшую школу. Была
определяет ситуацию со своей точки зрения.
так что... но я получила работу, ах,
обочины». Я полагаю, они привыкли так называть,
и был...
М: ...придорожный ресторан...
Жена находится в затруднении, потому что «девушка с
ны» может означать «уличная проститутка».
Муж выручает ее, давая понять, где она работала, и
тем самым решительно определяет ситуацию по-
му. Вплоть до этого момента их интеракция
симметрична.
Ж.: ...Работала в придорожном Жена
ресторане, принимает
пока не его определение и
послушно
нашла другую работу. А он следует его исправлению коннотации. Она
работал...
принимает комплиментарную ведомую позицию.
М.: Я ее поднепил. Комплиментарно ведущая позиция.
Ж.: Вообще-то я тоже так Комплиментарно
думаю. (Оба смеются.)ведомая позиция: принимает
ние мужа.
М.: Вот так и было. Комплиментарно ведущая позиция, таким образом,
симметричная эскалация прервана
переключением на ком-плиментарность и,
возможно, замыкание; муж суммирует, и цикл
завершается. Жена переключается на ведущую
Ж.: Но он был действительно робким.
позицию по Он был зас
поводу того, как он се подцепил.
тенчив, я подумала, да... Комплиментарно ведомая позиция. Муж принимает ее
М.: Я справился с этим, она так говорит
деление — я некак
себя знаю.
робкого — он действительно не
— по принимает и то, что она все еще
остается судьей («0/ш так говорит — я не знаю»).
Ж.: Так что, я почувствовала...
М.: Это все...
Ж.: ...что он безобидный, поэтому я пошла домой
ним.
М. (почти одновременно):Муж Самое главное, что ее
придерживается этоинтерпретации и далее и
было более или менее свиданием,
рит, что потому чтобыло подруги, что его друзья
у него не
был с другой парой в течение всего выходно
на его поступки и т. д.
мы обсуждали, возвращаясь домой, по
решили, что я именно сейчас должен
постоянную подружку.
Ж. (смеется): И тут я оказалась...
содеро^дние звучит
самоуничижительно и, следовательно, позиция
ментарно ведомая, в этом
контексте се утверждение отражает пассивность поведения мужа; жена
стремится к симметрии. (Необходимо различать ее мотивацию и межличност-
ный эффект, так как симметрия может основываться и на недомой позиции,
подобно другим формам соперничества.)
М.: Так что мы остановились п этом
Мужили
месте, чтобы выпить пива также
что-симметрично определяет их описания
ции, и смех дает возможность
то в этом роде (оба осуществить
замыкание, смеются), и там была она. Так что я...
Жсна
Ж/. Так все и было. заканчивает так же, как
это сделал муж в конце первого цикла: «Вот так и было».
3.65. Выводы
Анализ этих примеров даст возможность подчеркнуть два момента. Во-
первых, их содержание показывает, как появляются коммуникационные
паттерны. Группа, состоящая из психиатрических больных второго —
третьего года лечения, расцепила пару из третьего примера как наиболее
«занудную» по сравнению с парами, имеющими клинические нарушения.
Во время последующей беседы выяснилось, что основой для такого
суждения была в какой-то степени социальная неприемлемость встречи и
открытая «схватка» относительно деталей, т. с. оно основывалось скорее на
содержании, чем на их интеракции во время интервью.
Во вторых, стало очевидно, что возможен анализ только ряда
последовательных утверждений. Ни одно из изолированных утверждений
не может быть симметричным, комплиментарно ведущим и т. д. Для
«классификации» утверждения необходим ответ партнера, т. с. анализ
взаимоотношений и тех реакций, которые определяют функции
коммуникации.
-117-
J лава 4
ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
В предыдущих главах были представлены и описаны основные
свойства и патологии человеческой коммуникации. Именно они являются
элементами, обеспечивающими ее многообразие.
Далее мы обратимся к организации интеракции (эта единица
коммуникации была определена в 2.22) и обсудим паттерны
повторяющихся поведенческих коммуникаций, т. с.
коммуникационного процесса.
Этот уровень анализа подразумевался нами в предыдущих параграфах
при обсуждении симметричной и комплиментарной интсракции (2.6, 3.6),
«самоудовлетворяющего предсказания» (3.44), которое больше, чем
обычное упорядочивание уникальной коммуни
последовательности: повторение этого паттерна в различных ситуациях —
это безусловно значимый элемент. Таким образом, понятие паттерна ком
муникации может рассматриваться как понятие повто
избыточности событий*.
Так как существуют и определенные паттерны паттернов и даже более
высокие уровни их организации, создается впечатление, что эта иерархия
безгранична. Тем не менее в настоящий момент единицей
является следующий, более высокий уровень
* Уместность включения избыточности и напряженности в

нашем понимании паттерна уже детально обсуждалась в 1.4; здесь мы только хоти
подчеркнуть, что паттерн — это информация, выражающая случайнос
определенных событий и не случайность других. Если все возможные событ
данного класса случайно произойдут, то не будет никакого паттерна и информаци
-118-
ГЛАВА 4. ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
по сравнению с тем, что мы изучали ранее, — организация
последовательных сообщений, сначала в целом, а затем подробное
обсуждение поведенческих интерак-ционных систем. Эта глава содержит
теоретические выкладки, которые будут проиллюстрированы в пятой
главе. Таким образом, у этих двух глав по существу те же взаимоотношения,
что у второй и третьей главы (сначала теория, затем — иллюстрация).
4.2. ИНТЕРАКиИЯ КАК СИСТЕМА

Интеракция может быть рассмотрена как система, поэтому общая
теория систем дает представление о природе интсракционных систем.
Теории биологических, экономических или инженерных систем, несмотря
на то, что относятся к столь различным областям, имеют много общих
понятий. Более общая теория систем выступает по отношению к ним как
«метатеория», т. к., с одной стороны, вобрала в себя, а с другой стороны, ее
основные принципы приложимы к каждой из этих теорий В отдельности, к
человеческой интеракции в том числе'.
Один из пионеров в этой области, Людвиг фон Берталанфи (L. von
Bertalanfty) определяет теорию как «формулирование и установление
происхождения тех принципов, которые составляют систему» (25, р, 131).
Фон Берталанфи предвидел, что стремление трактовать человеческие
взаимоотношения с точки зрения теории, которая, как известно,
применяется в нечеловеческих, исключительно компьютерных системах, вы-
зовет сомнения, и указал на ошибочную логику таких сомнений:
" Наше внимание ограничено определенными аспектами по-

веденческих интсракционных систем, особенно такой системы, как семья. В
работе Миллера (105) обсуждается широкое применение этой системы
отсчета, касающейся живых систем в целом и подчеркивается
потенциально плодотворный интегральный аспект такого подхода
-119-.
«Изоморфизм, о котором мы упоминали, является следствием того
факта, что при определенных условиях абстракции концептуальные модели
могут применяться к различным феноменам, речь идет о законах системы.
Это не значит, что физические системы, организмы и общества все
одинаковы. По существу, это та же ситуация, что и в случае применения
закона гравитации Ньютона к яблоку, планетарной системе и феномену
морских приливов и отливов. Это лишь означает, что определенная
теоретическая система (например, система механики) правильно описывает
физическую ситуацию; но это не означает, что существует сходство между
яблоками, планетами и океанами» (26, р. 75).
4.21. ВРЕМЯ КАК ПЕРЕМЕННАЯ
Прежде чем определить особые свойства систем, мы бы хотели
заметить, что цельной частью нашей единицы изучения является
переменная времени (с ее составляющими). Следовательно,
коммуникационная последовательность является, говоря словами Франка
(Frank), не «анонимными единицами в частотном распределении» (45, р.
510), а неотделимой частью поведенческого процесса, чей порядок и
взаимоотношения, протекающие в диапазоне периода времени, являются
предметом нашего изучения. Как отметили Лен-нард и Бсрнштейн:
«Промежуток времени является безоговорочным по отношению к
системе. По своей природе система состоит из интеракции, а это означает,
что последовательный процесс действия и противодействия происходит до
того как мы сможем описать какое-то состояние системы или какое-либо
изменение се состояния» (94, р. 13-14).
4.22. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СИСТЕМЫ
Вначале, следуя Халлу (Hall) и Фейгону (Fagen), мы можем
определить систему как «набор взятых вместе объектов с
взаимоотношениями между объектами и между их атрибутами, в котором
объекты — это компоненты
-120-
ГЛАВА Л. ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
или части системы, атрибуты — это свойства объектов, а взаимоотношение
«связывает систему вместе» (62, р. 18). Далее эти авторы указывают, что
любой объект полностью определяется своими атрибутами. Таким обра-зом,
поскольку «объектами» могут быть отдельные личности, их атрибуты
определяются их коммуникационным поведением (в противоположность,
скажем, инт-рапсихическим атрибутам). Объекты интеракционных систем
лучше описывать не в виде личностей, а как личности, коммуникатирующие с
другими личностями. Туманность вышесказанного определения, связанная
понятием «взаимоотношение», может быть значительно уменьшена.
Допуская, что некий, может быть и ложный, тип взаимоотношений между
любыми объектами существует всегда, Халл и Фсйгон считают следующее:
«...Взаимоотношения, рассмотренные в контексте данного набора
объектов, зависят оттого, например, были ли включены важные или
интересные взаимоотношения и исключены ли несущественные или
тривиальные. Решение же, какие взаимоотношения важные, а какие три-
виальные, зависит от человека, имеющего дело с проблемой, например, сомнение в
тривиальности исключается чьим-то интересом» (62, р. 18).
Здесь важно не содержание коммуникации само по себе, а именно
аспект взаимоотношений (командный аспект) человеческой коммуникации,
как указывалось в 2.3. Тогда интеракционная система — это два
или более коммуникаторов в процессе, который определяет природу их
взаимоотношений".
4.23. ОКРУЖЕНИЕ И СУБСИСТЕМЫ
Другим важным аспектом определения системы является определение
его окружения; опять же, соглас-
В то время как ударение ставится иа человеческих коммуникаторах, не

существует теоретических причин исключить интеракции между другими
млекопитающими (9) или группами, такими как нации, в которых могут
взаимодействовать больше чем два человека (125).
-121-
но Халлу и Фсйгону: «Для данной системы окружением является
совокупность всех объектов, изменения атрибутов которых воздействуют
на систему, а также те объекты, чьи атрибуты меняются из-за поведения
самой системы» (62, р. 20). По собственному признанию авторов,
«...такое определение вызывает естественный вопрос, когда объект
принадлежит системе, а когда он принадлежит окружению; если объект
реагирует на систему так, как было описано выше, должен ли он
рассматриваться как масть системы? Ответ отнюдь неопределенный. В
известном смысле, система вместе с ее окружением составляет вселенную
всех объектов данного контекста. Деление этой вселенной на систему и
окружение может быть сделано многими способами, в сущности достаточно
произвольными...
Из определения системы и окружения понятно, что любая система
может быть затем разделена на суб-систсмы. Объекты, принадлежащие
одной субсистеме, могут считаться частью окружения другой субсистемы»
(62, р. 20).
Уклончивость и гибкость понятия «система—окружение» или «система
—субсистема» никоим образом не влияет на способность теории систем
изучать живые (органические) системы, будь они биологическими,
психологическими или интеракционными, как в нашем случае.
То, что
«...органические системы являются открытыми, означает, что они
обмениваются материалами, энергией или информацией с их окружением.
Система закрыта, если нет входа или выхода энергий в любой из ее форм,
таких как информация, теплота, физические материалы и т. д., и,
следовательно, нет обмена компонентами. В качестве примера можно
привести химическую реакцию, происходящую в герметически
изолированном контейнере» (62, р. 23).
Это различие между закрытыми и открытыми системами, можно
сказать, освободило науки, изуча-
- 122-
ющие живое, от оков теоретической модели, основанной на классической
физике химии, — модели исключительно закрытых систем. Поскольку для
живых систем взаимодействие со своим окружением является решающим
условием жизни, применяемые к ним теория и методы анализа объектов,
помещенных в «герметически изолированном контейнере», несостоятельны".
Развитие теории иерархически организованных открытых субсистсм
избавило систему и ее окружение от искусственной изоляции друг от друга;
они вместе исследуются внутри одной и той же теоретической модели.
Кестлср (Koestlcr) описывает ситуацию следующим образом:
«Живой организм или социальная группа не являются скоплением
элементарных частиц или элементарных процессов; эта интегрированная
иерархия — полуавтономное, субцелое, состоящее из суб-субцелого и т. д.
Таким образом, функциональные единицы на каждом уровне иерархии
являются двусторонними: они действуют как целое, когда взаимодействуют
внизу, и как части, когда взаимодействуют вверху» (87, р. 287).
Благодаря этой концептуальной модели мы легко можем поместить
диадную интеракционную систему в большую семью, обширную семью,
общество и культурные системы. Такие субсистемы также могут (это не
противоречит теории) перекрыть другие субси-
Интереспый и уместный пример косвенного влияния метатеории, в

роли которой выступала классическая физика, на иные дисциплины можно
найти в психиатрии. Патологии интсракции были фактически неизвестны на
ранних стадиях становления психиатрии, за исключением folie a deux
(сумасшествие вдвоем) и родственного симбиоза (3.62). Эти драматические
взаимоотношения были одними из первых рассмотрены как
интеракционные, а не индивидуальные проблемы. Тот факт, что они
привлекли внимание, в то время как его были лишены многие другие
проблемы взаимоотношений, является загадкой еще и потому, что только
folie a deux точно соответствовало закрытой модели систем того времени.
-123-
стемы, поскольку каждый член диады вовлечен в ди-адные субсистемы с
другими людьми и даже с самой жизнью (смотри эпилог). Другими
словами, комму-никатирующие личности рассматриваются как в гори-
зонтальных, так и в вертикальных отношениях с другими людьми и другими
системами.
4.3. СВОЙСТВА ОТКРЫТЫХ СИСТЕМ

Таким образом, фокус нашего обсуждения сместился с наиболее
универсального определения общих систем на один из основных типов
систем, а именно, на открытую систему. Теперь можно определить неко-
торые видимые невооруженным глазом формальные свойства открытых
систем, относящиеся к интеракции.
4.31. ЦЕЛОСТНОСТЬ
Каждая часть системы настолько связана с соседними частями, что
изменение в одной части вызывает изменение во всех остальных и во всей
системе. Т. с. система ведет себя не как простая совокупность независимых
элементов, а как неразрывное целое. Возможно, эта характеристика станет
более понятна при сравнении с ее полярной противоположностью, сум-
мированностью: если изменения в одной части системы не влияют на
другие части или целое, тогда эти части являются независимыми друг от
друга и составляют «множество» (термин взят из литературы по системам),
которое не сложнее, чем сумма его элементов. Это качество суммирования
может быть поставлено на другой конец гипотетического континуума от
целостности, и можно сказать, что системы всегда характеризуются
некоторой степенью целостности.
Хотя механистические теории девятнадцатого века не были
сформулированы в метатеорию, как нам кажется, они были в основном
аналитическими и подводящими итоги. «Механистический взгляд на мир
нашел свой идеал в духе Лапласса, т. е. в концепции, со-
-124-
гласно которой все феномены являются по существу совокупностью
случайных действий элементарных физических единиц» (25, р. 165). Вот
что отмечал Эшби:
«Сегодня наука оказалась на распутье. В течение двух столетий она
изучала системы, которые были или очень просты, или анализировались как
простые. Факт, что такая догма, как «изменять факторы одновременно по
одному», была в прошлом признана, показывает, что ученые были
сосредоточены на изучении только тех систем, к которым приложим этот
метод; но он часто невозможен в изучении сложных систем. Только после
появления в 20-х годах работы сэра Рональда Фишера (R. Fisher) с
описанием экспериментов, проведенных на сельскохозяйственных землях,
стало понятно, что существуют сложные системы, которые при исследовании
просто не позволяют изменять только один фактор единовременно — они
настолько динамичны и взаимосвязаны, что изменение одного фактора
немедленно повлечет за собой изменение других в большом количестве.
Еще недавно ученые стремились избегать изучения таких систем,
сосредотачиваясь на тех, которые были просты, и допускали подобное уп-
рощение.
Однако при изучении некоторых систем нельзя было полностью
избежать сложности. Кора головного мозга живущих организмов,
муравейник как функционирующее сообщество и человеческая
экономическая система — эти проблемы остались нерешенными, несмотря
на их практическую важность и неподатливость в исследовании другими
методами. Сегодня мы видим, что психозы не вылечены, общества
приходят и упадок, экономические системы спотыкаются, а единственное, на
что способны ученые, это констатировать исключительную сложность
субъекта, который они изучают. И наука сейчас делает первые шаги в изуче-
нии «сложности» как субъекта с собственными правами» (5, р. 5).
4.311. Несводимость к сумме элементов. Несводимость к
сумме элементов как естественное следствие понятия целостности
предлагает негативный руководящий принцип для определения системы.
Система не может
-125-
быть представлена как сумма ее частей; в самом деле, формальный анализ
искусственно изолированных сегментов разрушает предмет изучения.
Поэтому необходимо пренебречь частями гештальта и заниматься сутью ее
сложности, ее организацией. Психологическое понятие гештальта является
единственными способом выражения принципа несводимости к сумме эле-
ментов; в других областях знания существует огромный интерес к
неожиданно появляющемуся качеству, которое возникает во.
взаимоотношениях двух или более элементов. Наиболее очевидный
пример предлагает химия, где несколько сравнительно известных
элементов в химической реакции создают необъятное разнообразие
сложных новых субстанций. Другим примером являются так называемые
«паттерны Муара» (Moire) — оптические проявления наложения света от
двух или более пространственных решеток (114). В обоих случаях
результатом является сложность системы, элементы которой,
рассмотренные по отдельности, никогда не могут быть объяснены. Более
того, очень интересно, что незначительное изменение во взаимодействии
между согласующимися частями часто приводило к неожиданному качеству
— различные вещества в случае химии и очень различные конфигу рации в
паттерне Муара. В этом отношении целлюл-лярная патология Вирхова
(Virchowian) в физиологии противопоставлена современному подходу
Вайсса (Weiss) (162), а в психологии классические ассоциации - гештальт
теории. Таким образом, в изучении человеческой интеракции необходимо
сопоставить подходы, по существу ориентированные на личность и
коммуникационную теорию. Когда интеракция рассматривается как
производная от «свойств» личности — таких как роли, ценности, ожидания и
мотивации, — то совокупность двух или более взаимодействующих людей
— это суммированное множество, которое может быть разделено на
основные единицы. В противоположность этому подходу
коммуникационная теория
-126-
рассматривается как коммуникация, а значит, коммуникационная
последовательность оказывается неделима; короче говоря, интеракцию
нельзя свести к сумме.
4.312. Многосторонность. Теория интеракции, отвергающая принцип
целостности, подчеркивает односторонность взаимоотношений между
элементами, т. с. А может влиять на В, но не наоборот. Если вспомнить
пример с ворчливой женой и замкнутым мужем (2.42), то становится
понятно, что, хотя интеракционная последовательность может быть
прервана (участниками или наблюдателем), по сути это фактически круговая
последовательность, т. с. появление «ответа» является стимулом для
следующего события этой взаимозависимой цепочки. Таким образом,
утверждать, что поведение Л является причиной поведения В, значит
игнорировать эффект влияния В на последующую реакцию А; т. с.,
фактически, исказить хронологию событий подчеркиванием одних
взаимоотношений и игнорируя другие. Если взаимоотношения
комплиментарны, такие как лидер—последователь, сильный—слабый,
родитель-ребенок, легко потерять целостность интеракции и рас-
формировать ее на независимые, линейно причинные единицы. Об этой
ошибке уже говорилось в 2.62 и 2.63, но необходимо сделать так, чтобы это
стало ясно в понятиях длительной интеракции.
4.32. ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Если части системы несводимы к сумме, тогда как же они
объединились? Отказываясь от классических концептуальных моделей,
нам придется забыть, что в девятнадцатом и в начале двадцатого веках
существовала их сомнительная альтернатива -- неопределенные,
виталистические и метафизические понятия, заклейменные телсологами,
поскольку не соответствовали доктрине детерминизма. Однако, как уже
было показано в 1.3, концептуальный сдвиг от энергии (и материи) к
информации наконец-то избавляет нас от
-127-
бесплодного выбора между детерминистскими и телеологическими
объяснительными схемами. С тех пор как появилась кибернетика и
произошло «открытие» обратной связи, стало понятно, что циклическая и
очень сложная взаимная связь явлений — это заметно отличающийся
научный феномен не меньший, чем простейшие и ортодоксальные
объяснительные идеи. Обратная связь и кругообразность, как было
подробно описано в первой главе и проиллюстрировано во второй и
третьей главах, являются объяснительными моделями, соответствующими
теориям интсракционных систем. Специфическая природа процесса
обратной связи вызывает гораздо больше интереса, чем ее происхождение
и результат.
4.33. ЭКВИФИНЛДЬНОСГЬ
В круговой и самовидоизменяющейся системе
«результаты» (т. с. чередования состояний за период времени) не
определяются такими начальными условиями, как природа процесса или
параметры системы. Проще говоря, принцип эквифинальности обознача-
ет, что одни и те же результаты могут возникнуть из различных
источников, потому что такова заданная природа организации. Фон
Берталанфи усовершенствовал этот принцип:
«Устойчивое состояние открытой системы характеризуется принципом
эквифинальности; т. с., в противоположность состоянию равновесия в
закрытых системах, которое определяется начальными условиями, открытые
системы могут добиться временного периода независимости от начальных
условий и определиться только параметрами системы» (27, р. 7).
Если эквифинальное поведение открытых систем основывается на их
независимости от начальных условий, тогда не только различные
начальные условия могут приводить к одним и тем же результатам, но и
различные результаты могут быть вызваны «причинами», причем параметры
системы будут преобладать над
-128-
ГЛАВА Л. ОРГАНИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
начальными условиями. Следовательно, анализируя, каким образом люди
влияют друг на друга, мы не будем рассматривать особенности развития
или результаты, менее важные по сравнению с поведенческой
организацией интеракции*.
Эту проблему можно проиллюстрировать изменяющимися понятиями
(психогенетической) этиологии шизофрении. Теория первичной травмы в
детстве проложила путь к постулированию травмы взаимоотношений,
наносимой матерью, которая и является причиной шизофрении. Как указал
Джексон (Jackson), это лишь первая фаза последующей революции:
«Исторически место психогенетической травмы в этиологии шизофрении
кажется совместимым с оригинальными идеями Фрейда о едином травматическом
событии, образующем без конца повторяющиеся травмы. Следующий шаг — это
не кто что делает, а как кто что делает. Возможно, следующая фаза будет
заключаться в изучении шизофрении как болезни, появившейся в семье и
вызывающей сложный цикл «донор—вектор—реципиент», понятие куда более
содержательное, чем термин «ши-зофреногенная мать» (68, р. 184, курсив
наш)".
См. Лсйнгера (Langer), который делает иной выбор другим образом:
«Существует распространенное и привычное заблуждение, известное
как «генетическая ошибка», которая возникает из исторического метода
философии и критики, -ошибка путаницы терминов происхождения вещи и
ее значения, прослеживание вещи до ее наиболее примитивной формы, а
затем ее «просто» наименование или архаический феномен... например,
возможно, что слова были ритуальными звуками, прежде чем они стали
коммуникативными средствами, но это не значит, что теперь язык не
является «реальным» средством коммуникации, но он — «действительно»
простой остаток родового возбуждения» (91, р. 248) (курсив и кавычки как в
оригинале).
Существуют данные, подтверждающие такой взгляд па
психопатологию. Кант (Kant) (82) и Рено и Эстесс (Rcnaud and Eslcss) (124),
не обнаружили провоцирующих травматических факторов в пятидесяти
шести случаях шизофрении, но нашли значительное число травматических
опытов в историях жизни людей,
-129-
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ
То, что сейчас было сказано об источниках (этиология) может быть
также применимо к итоговой клинической картине (нозология),
психического заболевания. Если для примера обратиться к шизофрении, то
существуют два способа понимания этого термина; как
фиксированной нозологической единицы и как вид интеракции. Раннее
уже было высказано предположение о том (1.65 и 1.66), что поведение,
традиционно классифицируемое как «шизофреническое», больше
быть таким неопределенным, а должно изучаться только в межличностном
контексте, в котором оно возникает — семья, институт, — где такое
поведение не просто результат и не причина этих обычно стран
окружающих состояний, а сложно интегрированная часть патологической
системы поведения.
Наконец, одной из наиболее значительных характеристик открытых
систем является эквифиналь-ное поведение. Конечное состояние
закрытой системы полностью обусловлено начальными условиями,
которые являются наилучшим «объяснением» этой системы; однако в случае
открытой системы се организационные характеристики направлены на
достижение полной независимости от начальных условий: тогда
сама по себе является наилучшим объяснена-
которые считались психически здоровыми. Отмечая, что группа здоровых людей

была неотличима от больных но этому основанию, Рено и Эстесс продолжают:
«Такой вывод совместим с основными предположениями, лежащими в основе
бихевморальной науки двадцатого столетия (например, в том, что поведение
человека является продуктом жизненного опыта), и не противоречит
предположениям о том, что ранние годы жизни человека являются решающими для
его дальнейшего развития. Тем не менее такая точка зрения вызывает сомнение в
элементарных концепциях простых, непосредственных, объяснительных связей
существующих между определенными видами событий И дальнейшим развитием
психических заболеваний» (124, р. 801).
-130-
ГЛАВА Л. ОРГАНИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ!
ем, и изучение ее существующей организации имеет соответствующую
методологию*.
4.4. ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ИНТЕРАШИОННЫЕ СИСТЕМЫ

Сейчас мы подробнее рассмотрим системы, характеризуемые
стабильностью, так называемые системы с «устойчивым состоянием».
Возвращаясь к Холлу и Фсйгсну: «система стабильна в отношении некото-
рых ее переменных, если эти переменные имеют тенденцию оставаться
внутри установленных пределов»,
4.41. ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ
Такой уровень анализа почти неизбежно сосредоточивает внимание на
поведенческих взаимоотношениях, которые (1) важны обеим сторонам и (2)
дол-говременны. Обобщенными примерами являются дружба, некоторые
деловые или профессиональные отношения и особенно супружеские и
семейные отношения (73). Помимо их практической важности, как
социального или культурного института, такие жизненные группы с
историями являются особенно значимыми для изучения прагматики
коммуникации. При вышеупомянутых условиях существует не только воз-
можность, но и необходимость для повторения коммуникационных
следствий, ведущих к длительным последствиям аксиом и патологий,
которые уже обсуждались. Группы незнакомых людей или случайные
встречи являются интересным своеобразно смешанным материалом только в
том случае, если нет заинтересованности в исключительных, искусственных
или неизвестных феноменах. Такая интеракция не так ценна, как
«естественная» сеть, в которой, как мы пред-
 То же соображение высказали Висер (167, р. 33) и не

лишенный чувства юмора, однако реалистичный писатель К. Норт-ког
Паркинсон (115).
-131-
полагаем, свойства и патологии человеческой коммуникации с их ясным
прагматическим влиянием станут более очевидными*.
4.411. Описание вместо объяснения. Обычно возникает вопрос, почему
существуют данные взаимоотношения? Т. с. что делает эти
взаимоотношения прочными, особенно если иметь в виду патологию и
страдания, и почему участники не только не желают покидать свою нишу,
но и - как это уже установлено — приспосабливаются к продолжению этих
взаимоотношений? Ответы на эти вопросы, основанные на мотивации, нуж-
даются в удовлетворительных социальных или культурных факторах или
других детерминантах, которые хотя и подразумеваются, тем не менее
тангенциальны** к настоящему описанию. Тем не менее обсуждение этого
спорного вопроса должно продолжаться, и мы согласны с Бубсром (Buber) и
другими в том, что это обсуждение является важной социальной задачей
(3.331).
Однако, поскольку наша цель скорее интенсивна, чем экстенсивна,
необходимо, до интеграции предпосылок других систем отсчета, сначала
изучить инте-ракционные объяснения. Таким образом, мы соглашаемся с
ответом скорее описательным, чем что-то объясняющим, т. с. как, а не
почему функционирует интсракционная система**".
" Не отрицается ни эффективность, ни возможность экспериментального

(т. с. контролируемого) исследования этих феноменов, хотя, как утверждают
Бейтсон (Balcson) (11), Хэйли (Haley) (59), Шефлен (Scheften) (138, 139) и
Шеллинг (Schclling) (140), в более широком контексте такие эксперименты
должны быть фундаментально иного уровня. Смотрите также замечания Эшби
(Ashby) в 4.31.
" От лаг. tangens, касающийся — в математике, направленный по
касательной к данной кривой. — Прим. ред.
"* Например, феноменологические, поведенческие взаимоотношения
могут рассматриваться как игра с ненулевой суммой со смешенными
стратегиями (140), и которой любое решение внутри взаимоотношений
кажется предпочтительным по отношению к любой вне их. Такая модель
предлагается и проиллюстрирована в 6.446
-132-.
Можно привести весьма упрощенную аналогию -управление
компьютером. Работа машины может быть описана в терминах ее языка —
петля обратной связи, системы ввода-вывода и т. д. Вошедший в поговорку
человек с Марса, гипотетически наблюдающий за управлением такой
системой достаточно долго, может понять, как она работает, но он
наверняка так и не узнает, «почему» она работает, а это совсем иной вопрос
и совсем не простой. В конце концов, компьютер выполняет операции,
потому что он подключен к источнику питания; он работает вследствие
природы составляющих его частей; в телеологическом смысле, он работает,
потому что был разработан для определенной цели. По общему мнению,
вопрос почему работает и цель (влечение и потребность, в психологических
понятиях) работы не могут игнорироваться; но в то же время нельзя
игнорировать природу управления, т. е. как это происходит. Более того, эти
вопросы могут рассматриваться по отдельности, как и в других областях;
например, в физике существуют модели с отсутствием непрерывности:
«Например, несвоевременно спрашивать, почему электроны и фотоны
ведут себя как частицы и как волны, и ждать ответа, поскольку
теоретическая физика еще не продвинулась так далеко. С другой стороны,
правомерно задать вопрос: если ученые смогли объяснить волноподобные
свойства, тогда почему электронная частица ограничена определенными
орбитами во время ее вращения вокруг ядра атома» (2, р. 269).
4.42. ОГРАНИЧЕННОСТЬ
Причиной ограниченности является существование факторов,
идентичных коммуникационному процессу, — т. е. помимо мотивации и
простой привычки, которые служат для того, чтобы укреплять и сохранять
взаимоотношения.
Экспериментально эти факторы можно отнести к какой-то категории
на основе представления об ограничивающем последствии коммуникации,
отмечая,
-133-
что в коммуникационной последовательности каждое изменение сообщений
уменьшает количество возможных следующих действий. По сути это
соответствует первой аксиоме, говорящей о том, что в межличностных
ситуациях люди ограничены коммуникацией; незнакомец, который
пристает к вам или не обращает на вас внимания, должен получить ответ
по крайней мере в виде игнорирования. В более сложных обстоятель ствах
ограничения возможностей ответа еще более узки. Например, в 3.23 было
показано, что могут быть очерчены вес возможности незнакомой
ситуации, обусловленные сравнительно небольшими контекстуальными
модификациями. Тогда контекст может быть более или менее
ограниченным, но он всегда в какой-то мере определяет случайности. Но
контекст состоит нс только из установленных, внешних (для
коммуникаторов) факторов. Очевидный обмен сообщениями становится
частью определенного межличностного контекста и устанавливает свои
ограничения в последовательной интеракции (144). Если вернуться к
аналогии с игрой, то в любой межличностной игре — не только в модели
со смешанными стратегиями, упомянутой выше, — ход изменяет конфи-
гурацию игры на этой стадии, воздействуя на возможности, которые
открываются с этого момента, и тем самым вносит изменения в течение
игры. Определение взаимоотношения как симметричного или
комплиментарного или упорядочивание в целом ограничивает vis-a-vis. Т.
с., с этой точки зрения, влияние на коммуникацию оказывает нс только
отправитель или получатель, но и взаимоотношение. Не соглашаться,
отрицать или заново устанавливать значения предыдущего сообщения это
значит нс только реагировать, но и вызывать затруднение, которое не
нуждается в каком-либо другом основании, за исключением определения
взаимоотношений и обязательств, присущих любой коммуникации.
Гипотетический пассажир самолета из 3.23, выбравший обмен банальнос-
-134-
ГЛАВА а,. ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
тями, может оказаться все больше и больше повлеченным. В пятой главе
приведена квазиклиническая иллюстрация, а примеры очень жесткого
ограничения, навязанного парадоксом, будут обсуждаться в шестой главе, где
мы выскажем предположение, что межличностные парадоксы являются
взаимными и соединяющимися. Таким образом, то, что системные
инженеры называют колебанием, происходит с обоими участниками в
сложной, слабой и все же неизбежной связи.
4.43. ПРАВИЛА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
Обсудив феномен ограничения, мы можем вернуться к вопросам,
непосредственно относящимся к поведенческим иитеракционным
системам. Напомним,
что в каждой коммуникации участники предлагают друг другу свои
определения взаимоотношений, или, другими словами, каждый стремится
определить характер взаимоотношений. Подобным образом, каждый отве-
чает своим определением взаимоотношений, которое другой может
подтвердить, отвергнуть или видоизменить. Этот процесс заслуживает
самого пристального внимания, поскольку поведенческие взаимоотноше-
ния не могут оставаться неразрешенными и неустойчивыми. Если процесс
не стабилизирован, то вариативность и громоздкость, не говоря уж о
неспособности заново определить взаимоотношения с каждым пос-
ледующим обменом сообщениями, приводят к разрушению
взаимоотношений. В терапии патологических семей часто идет
бесконечное обсуждение проблем отношений (3.3!), Это действительно
необходимо, хотя мы полагаем, что существуют ограничения в обсуждении
их и того хаоса, который наступает во взаимоотношениях с драматической
регулярностью.
Пары... которые занимались удивительно различными поведенческими
уловками во время ухаживания, несомненно экономят через некоторое время
в понимании того, что открыто для обсуждении и как это должно
обсуждаться. Поэтому кажется... у них есть вза-
-135-
имно исключающие широкие области поведения из их интеракционного
репертуара.
Это стабилизация в определении взаимоотношений названа
Джексоном (Jackson) (73, 74) правилом взаимоотношений, согласно
которому можно рассматривать симметрию или комплиментарность как
особенное упорядочивание, соответствующее межличностной
невосприимчивости (3.35) или другим — несомненно многим — аспектам
взаимоотношений. В любом случае, в одной избыточной конфигурации на-
блюдается крайний предел возможных поведений по какому-то
определенному признаку, который побудил Джексона характеризовать
семьи как системы, руководствующиеся правилами (74). Очевидно, это не
означает, что законы a priori руководят поведением семьи. Скорее, как
сказал Мач (Mach) о науке в целом,
«...правила для реконструкции большого количества фактов
воплощаются в одно выражение. Так, например, вместо того, чтобы
отмечать индивидуальные случаи преломления света, мы можем мысленно
представить все существующие и будущие случаи, если мы знаем, что некий
преломленный луч и перпендикуляр лежат в одной плоскости и что синус а
/синус в = п. Здесь, вместо бесчисленных случаев преломления и всех
различных углов паления, мы просто отметили выше установленное правило
и значение п, что намного проще. Экономическая цель здесь безошибочна. В
природе не существует законов преломления, только разные случаи
преломления. Закон преломления является кратким правилом, изобретенным
нами только для частичной мыслительной реконструкции факта, т. с. с
геометрической точки зрения» (99, р. 485—486).
4.44. СЕМЬЯ КАК СИСТЕМА
Теория семейных правил соответствует первоначальному определению
системы как «устойчивой относительно определенных ее переменных,
если эти переменные имеют тенденцию оставаться внутри оп-
-136-
ГЛАВА А. ОРГАНИЗАЦИИ! ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
ределенных пределов», и это фактически дает возможность формально
рассматривать семью как систему.
Такая модель семейной интеракции была предложена Джексоном,
когда он ввел понятие семейного гомеостаза (69). Обнаружив, что семьи
психически больных пациентов часто демонстрировали депрессию,
психосоматические симптомы и тому подобное, когда состояние пациента
улучшалось, он предположил, что, возможно, такое поведение и болезнь
пациента являются «гомеостатическими механизмами», работающими для
того, чтобы нарушить хрупкий баланс системы. Эта лаконичная
формулировка является сутью коммуникационного подхода к семье, и теперь
может быть оценена в понятиях некоторых принципов, представленных
выше.
4.441. Целостность. Поведение каждого человека внутри семьи
рассматривается в зависимости от поведения всех остальных ее членов.
Поведение — это коммуникация, и, следовательно, оно обуславливает и
обусловлено влиянием других. Как отмечалось выше, изменения к
лучшему или худшему в состоянии члена семьи отождествляются с тем, что
пациент обычно оказывает влияние на других членов семьи, исходя из их
собственного психологического, социального или даже физического
здоровья. Семейные терапевты, работающие с жалобами непосредственно,
часто сталкиваются впоследствии с новым кризисом. Приводимый далее
пример типичен, хотя он был выбран из-за необычной ясности
описываемой жалобы.
На прием к семейному терапевту обратилась пара, по инициативе жены,
чья жалоба кажется более чем оправданной: ее муж, изящный,
привлекательный и тревожный молодой человек, каким-то образом закон-
чил среднюю школу, даже не научившись читать и писать. Во время
службы в армии он также успешно выдержал специальный курс для
неграмотных солдат. После увольнения муж стал работать неквалифициро-
ванным рабочим, и неграмотность мешает ему рас-
-137-
считывать на какое-либо продвижение и повышение зарплаты. Его жена —
привлекательная, энергичная и чрезвычайно добросовестная женщина. Из-
за неграмотности мужа она несет все бремя семейных обязанностей, и ей
приходится даже подвозить мужа на новое место работы, потому что он не
может прочитать знаки на улицах или карту города.
Довольно скоро в курсе терапии муж записался на вечерние курсы
для неграмотных, заручился поддержкой отца и приобрел элементарные
навыки чтения. С терапевтической точки зрения кажется, что вес идет
прекрасно, до тех пор пока терапевту не звонит жена и не сообщает, что
она отказывается от терапии и подаст на развод. Как в старой шутке,
«операция была удачной, но пациент умер». Терапевт игнорировал
интеракционную природу предъявленной жалобы (неграмотность) и,
устраняя ее, изменил их комплиментарные взаимоотношения, хотя этот
результат был именно тем, который жена ожидала от терапевта в первую
очередь.
4.442. Несуммирование. Анализ семьи — это не сумма анализов ее членов, т.
к. существуют интеракционные паттерны, которые превосходят
характерные черты отдельных членов семьи — например, дополнение (см.
3.62) или раздвоение—связывание, которое будет описано в 6.432, Многие
из «индивидуальных свойств» членов семьи, особенно симптоматическое
поведение, являются фактически деталями системы. Например, Фрай (Fry)
(52) исследовал супружеский контекст, группы пациентов с синдромами
тревожности, фобиями и стереотипным избеганием. Ни одна пара не была
эффективной, но что для существующей теории более интересно, в каждой
паре было заметно искусное объединение поведения. Фрай (Fry) отмечает,
что
«...пары рассказывали историю возникновения симптомов, сходных, если
не идентичных, с симпто-
мами пациента. Обычно они неохотно делились этой
-138-
ГЛАВА А. ОРГАНИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
КОММVHI/1KАЦИИ
историей. Например, жена не могла выходить из дома одна, но начинала
паниковать, даже если оказывалась в ярко освещенном и/или
переполненном месте или если ей приходилось стоять в очереди. Ее муж
сначала не признавал, что и у него есть какие-то эмоциональные проблемы,
затем рассказал, что переживал случайные эпизоды тревожности и избегал
определенных ситуаций: быть в толпе, стоять в очереди и посещать ярко
освещенные публичные места. Однако оба супруга настаивают на том, что
пациентом должна считаться жена, потому что она больше боится таких
ситуаций, чем он.
В другом случае жена считалась пациентом, потому что она боялась
замкнутых пространств и не могла ездить в лифтах. Следовательно, пара не
могла сходить на вечеринку с коктейлем на крыше высокого здания. Однако
позже выяснилось, что и муж боялся высоких мест, на которые ему никогда
не нужно было подниматься, потому что по супружескому соглашению они
никогда не ходили на крыши зданий из-за того, что жена боится лифтов»
(52, р. 248).
Автор предположил, что симптомы пациента защищают пару, и в
доказательство отмечает, что появление симптомов всякий раз связано с
изменением В жизненной ситуации семьи, изменением, которое создает
чувство тревожности у пары:
«Адвокату с непостоянной практикой делают хорошее предложение в
другом городе. Он «выдергивает» свою семью и принимает это
предложение, что было для пего необычным отстаиванием своих прав. В это
же время супруги стали спать вместе, после того как больше года спали в
разных комнатах. Вскоре у жены возникло несколько приступов страха, и
она не могла отважиться выйти из нового дома.
Городской служащий с маленькой зарплатой завершил строительст!Ю
собственного дома. У его жены возникло несколько приступов страха,
удерживающих ее дома. В другой паре муж наконец-то получил высшее
образование и поступил на работу. Его жена, поддерживающая его все это
время, свалилась с приступом страха» (52, р. 249—250).
-139-
Интеракцонный паттерн и проблему, характеризующую такие пары,
Фрай назвал «двойным контролем»:
«Симптомы пациентки позволяют ей, как нездоровому члену пары,
требовать, чтобы партнер по браку всегда был в ее распоряжении и делал то,
что она говорит. Партнер не может ничего сделать, не посоветовавшись с
пациенткой. В то же время пациентка постоянно находится под наблюдением
со стороны супруга. Ему приходится быть рядом с телефоном, чтобы она
могла ему позвонить, он также проверяет все ее действия. И пациентка и
супруг часто сообщают, что другой псе время делает все по-своему.
Перед пациенткой стоит сложная задача — позволить супругу избежать
тех ситуаций, в которых он может испытать тревожность или дискомфорт,
не сталкиваясь с вероятностью симптомов. Она может стать дли него
продуманным извинением. Он может избегать активной социальной жизни,
потому что пациентке больно. Он может ограничивать свою работу, потому
что должен ухаживать за ней. Он может неадекватно вести себя с детьми из-
за отдаления от них. Он избавляет себя от борьбы с самим собой,
подозревая, что проблемы детей вызваны симптомами пациентки. Он может
избегать сексуальной близости с пациенткой под предлогом, что она больна
и не помышляет об этом. Ему может быть неловко быть одному, но
поскольку пациентка боится быть одна, он может всегда находиться с ней,
не подчеркивая, что это его симптом.
Пациентка может испытывать потребность во внебрачных отношениях,
но ее фобические симптомы препятствуют ее связи с другими мужчинами.
Любовная связь невозможна для нее из-за личных качеств мужа и его
реакции на болезнь пациентки. Как пациентка, так и супруг относительно
защищены от крайности в поведении симптомами пациентки.
Такой брак — несчастный, и пара внутренне удалена друг от друга и
ничем не связана, но функция симптома держит пару объединенной.
Подобный тип брака может быть назван принудительным браком...
Поскольку симптомы сохраняются, из этой дилеммы нет выхода.
Пациентка, беспокоящаяся о том,
-140-
А. ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
хочет ли ее супруг, нес больше и больше требует, чтобы ом оставался с ней
— потому что она больна. Он остается с пей, но это ее не утешает, потому
ясно, что он остается с ней только из-за ее болезни, а не потому, что
он хочет быть с ней на самом леле. Т. к. он чувствует себя вынужденным
общаться с ней из-за ее болезни, он никогда не сможет убедить ни ее, ни
себя в том, что мог бы искать ее общества по своей воле.
Пара не может разрешить эту проблему. Если он останется с пациенткой,
будет казаться, что это только потому, что она больна. Если он се оставит,
хам, которого не волнует ее беда. Более того, если он оставит ее
или если она поправится, то ему придется иметь дело со своим страхом и
своими симптомами в одиночестве. Он не может ни открыто сочувствовать
ей из-за чувства вины, ни открыто не сочувствовать. В свою очередь,
пациентка не может быть признательна за те жертвы, которые муж принес
ради нее, и она тоже не может быть открыто нспризнательной ему» (53, р.
4.443. Обратная связь и гомеостаз. Система семьи оказывает влияние и

модифицирует вводы (действия членов семьи или окружения) в эту систему
рода системы и ее механизм обратной связи должны
рассматриваться как и природа ввода (эквифинально-сти). Некоторые семьи
могут воспринимать значительные изменения и даже превращать их во
вновь восстанавливаемые достоинства; другие кажутся неспособными
преодолеть даже самый незначительный кризис. Наиболее ярко это
проявляется в семье, один из членов которой болен шизофренией. Эти
семьи неспособны принять неизбежные проявления зрелости в своем
ребенке и противодействуют этим «отклонениям», называя их больными
или плохими. Лэйнг и Эстерсон (90) описывают реакцию матери («Миссис
растущую независимость пятнадцатилетней дочери, больной
шизофренией («Джун»). С двух до десяти лет Джун страдала врожденным
смещением тазобедренного сустава, и поэтому нуждалась в сложных и
-141-
моздких корректирующих приспособлениях, которые полностью
сковывали ее движения.
Мать: О, да, она всегда была со мной, всегда. Естественно, я бы не оставила ее
из-за ее стремян, чтобы она не падала или что-то еще. Она на самом деле
падала и выбила передние зубы. Но она играла с другими детьми, видите
ли... мы нес имели обыкновение выводить Джун на прогулку, потому что я
всегда брала ее всюду с собой, всегда. Естественно, я так и делала. Я ни-
когда не оставляла ее. Видите ли, когда Джун наложили пластырь, я не
ставила ее на землю, потому что пластырь мог бы быстро отклеиться
(улыбается). Я клала ее на кровать, вот так (показывает), у нее были
хорошие кожаные ремни, потому что она всегда была очень сильным
ребенком, а у меня был собачий поводок здесь и собачий поводок здесь,
тогда Джун могла свободно двигаться вверх, вниз и в ширину, не очень
далеко, но всегда вверх и вниз. Л она прыгала по этой кровати так упорно,
что (смех) за два года сломались пружины. Она не была там все время,
потому что, как я сказала, я всегда брала ее с собой. Тогда мы обычно
заходили в сад и я ставила ее на землю в саду под деревьями, если это было
летом, на плед, и я привязывала ее к дереву, и Джун могла ходить вокруг
дерева, но не по бетону. Из-за пластыря — он не был прочным, вы знаете,
какое трение на бетоне, он очень быстро разрывался. И видите ли, там
была полоска, и она каждый раз все сильнее растягивалась. Конечно,
Джун обычно держалась за этот пластырь, эту полоску, едва не качаясь на
ней, она могла это, очень легко. Л однажды ранним утром она вылезла, и
мне пришлось вернуть ее в больницу, чтобы ей наложили еще один
пластырь. Как я сказала, она всегда была шумным ребенком, она всегда
была такой счастливой маленькой девочкой — не так ли, Джун?
Джун: Ммм...
Мать: Конечно была, дорогая.
-142-
История миссис Филд была рассказана в нервно
оживленной манере. В манере говорить открылось так
же много, как и в самом содержании...
«Ни одним словом миссис Филд не выразила то, что Джун временами
могла быть нездоровой, так же как и «красивой»; несчастной, жалкой, так
же как и очень счастливой; тихой или шумной, любящей или не любящей, но
се репертуар положительных качеств никогда не изменялся. Эта картина
Джун до четырнадцати лет одобрялась с уверенностью и жесткостью, и яв-
ляется, конечно же, очень узким взглядом с точки зрения любого человека.
Он непроницаем по отношению к прямой конфронтации со стороны Джун.
На Джуп оказывалось воздействие, чтобы она приняла эту картину как свою
собственную, и на ее жизнь, если Джун не соглашалась. Но сейчас, как
неоднократно повторяла миссис Филд: «Это не моя Джун. Я не понимаю
теперь Джун. Она всегда была очень счастливым ребенком. Она всегда была
очень шумным ребенком» (90, р. 135-136)*.
Затем диада «мать—дочь» вступила в новую фазу, которую миссис Филд
охарактеризовала как противодействие изменениям. Усилия матери,
направленные на это, все больше и больше сводились к приклеиванию
ярлыка «больная»:
Летом, за год до ее поступления в больницу, Джун разлучили с
матерью, впервые с того момента, когда она была в больнице в течение
шести недель в иозрастс двух лет, из-за тазобедренного сустава. Она поехала
в лагерь для девочек, организованный церковью. Миссис Филд,
единственная из всех матерей, сопровождала Джун плагерь. В течение
месяца, который она провела в лагере, она много узнала о себе и других и
чувствовала себя несчастной даже со своей лучшей подругой. Ее стали
занимать вопросы секса.
С точки зрения матери, Джун, вернувшись из лагеря, была «не моей
Джун. Я ее не узнала».
* Следует отметить здесь явное отрицание попреки любым данным.
-143-
Описанный миссис Филд перечень качеств Джун до и после разлуки с
матерью выглядит следующим образом (он приведен ниже):
До
отвратительно, ужасная косметика,
стала толстеть. Девочка стала несчаст
Утаивает свои мысли.
Красивая девочка.
Очень счастливая.
Всегда вес мне рассказывала.

Сидела вечером в комнате с мамой, папой и
Обычно любила играть в

карты с мамой, папой и
Предпочитает читать или играет, но без души.

Работает меньше, стала резкой и однажды назвала мать лгуньей.
Были хорошие манеры. Пожирает пищу, не ждет за
столом, пока все не закончат есть.
Верила в бога. Сказала, что не верила в бога и что
Была хорошей
утратила веру в человеческую природу.
Временами выглядит
дьяволом.
«Ее мать была так напугана этими переменами, что между августом и
декабрем консультировалась у двух врачей и у учительницы Джун. Никто из
этих людей, включая сестру и отца, не сказал ничего, вызывающего тревогу
за Джун. Однако миссис Филд не могла успокоиться и оставить все как есть,
ничего не предпринимая.
Конечно, картина Джун, предложенная миссис Филд, не была
истинной. Вся жизнь Джун была совершенно неизвестна се матери. Она
была застенчивой и неловкой, неуверенной в себе, но она была высо-
-144-
кой для своего возраста и много занималась плаванием и другими видами
спорта, стремясь преодолеть свое затянувшееся детство, прошедшее в крайне
неблагоприятных условиях. Несмотря на свою физическую активность, она
не была независимой и, как она нам рассказала, во многом подчинялась
своей матери и редко пыталась ей сопротивляться. Однако, когда ей было
тринадцать, она начала гулять с мальчиками, говоря дома, что была в
церковном клубе.
Когда она вернулась из лагеря, то в начале решила разобраться в том,
что она действительно думает о себе, матери, учебе в школе, о боге, других
людях и т.д., о своих настоящих чувствах, которые были сильно подавлены.
Эту перемену приветствовали ее школьные учителя, хотя она была
принята с определенной дозой обычной сестринской злости со стороны
Сильвии и казалась причиной огорчения отца. Лишь ее мать видела в этом
проявления болезни и окончательно утвердилась в своем мнении, когда Джун
после Рождественских каникул стала более замкнутой.
С точки зрения матери, которая привела Джун в состояние абсолютной
пассивности, Джун заболела после августа. Ее характер резко и неприятно
изменился, она стала грубой, агрессивной, язвительной и дерзкой дома, в то
время как в школе она — замкнута и застенчива. По глубокому убеждению
миссис Филд, мать знает свою дочь лучше всех и может заметить признаки
зарождающейся шизофрении раньше других (отца, сестры, учителей,
врачей)» (90, р. 137—139).
Во время этого необычного интенсивного исследования
непосредственно наблюдались периоды госпитализации и выздоровления:
«Фаза, в которой Джун была клинически катато-ничной и мать нянчила
ее как ребенка в течение последних трех недель, была наиболее гармоничной
В их отношениях из всех, наблюдаемых нами.
Конфликт возник, когда Джун, с нашей точки зрения, стала
поправляться.
В период выздоровления едва ли не каждый успех, достигнутый Джун
(с точки зрения медсестер, психиатров, социального работника,
профессиональных
-145-
терапевтов и с пашей точки зрения), встречал яростное сопротивление со
стороны ее матери, которая отрицательно относилась ко всему тому, что
мы с Джун считали шагами вперед.
Приведем несколько примеров.
Джун начала проявлять некоторую инициативу. Ее мать стала
выражать большое беспокойство по поводу любого проявления
инициативы, или потому, что Джун — невменяема, или же потому, что на
Джун было не похоже что-то делать, не спросясь. И дело было не в том,
что Джун делала что-то неправильно, просто она не попросила
разрешения...
В качестве примера, который ее тревожил, она рассказала о том, что
Джун после завтрака съела, опять не спросясь, дешевую плитку
шоколада...
Родители не давали Джун денег на карманные расходы, но ей было
сказано, что она их получит, если объяснит, на что их потратит.
Неудивительно, что она предпочитала занимать небольшие суммы у других
людей. Ей приходилось отчитываться за каждую мелочь.
Этот контроль достиг просто невиданного размера. Однажды Джун
взяла, не спросив отца, из его кошелька шестипенсовик и купила
мороженое. Он сказал се матери, что если Джун крадет, то она для него
потеряна. В другой раз она нашла в кинотеатре шиллинг, и ее родители
стали настаивать на том, чтобы она положила его на письменный стол.
Джун сказала, что это нелепо быть настолько честной, она и сама не
ожидает, что, если она потеряет шиллинг, кто-то вернет его. Но родители
проговорили на эту тему весь следующий день, а поздно вечером отец
зашел к ней В спальню и сделал замечание еще раз.
Таких, как вышеприведенные, примеров довольно много. Они
демонстрируют острую реакцию родителей на внезапно возникшую, еще
хрупкую, автономию Джун. Миссис Филд назвала эту растущую неза-
висимость «взрывом».
Пока Джун себя сдерживала, ее мать высказывалась в очень
противоречивых выражениях по поводу растущей независимости Джун.
Она говорила ей, что Джун отвратительно выглядит, когда накрашена, она
высмеивала ее надежды на то, что какой-то мальчик заинтересуется ею,
она истолковывала любое выраже-
-146-
ГЛАВА Л. ОРГАНИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
ние раздражения или гнева Джун как симптомы «болезни» или как знаки
«дьявола»...
[Джун] все время приходилось контролировать себя, потому что, когда она
кричит, возмущается, мало ест или много ест, ест быстро или не ест, много
читает или мало, мать говорит, что она больна. Джун нужно очень много
мужества, чтобы противиться не быть тем, кого ее родители называют
«хорошей» (90, р. 139—145).
При обсуждении проблемы обратной связи стало понятно, что для
уточнения теории необходимо пересмотреть терминологию. Понятие
гомеостаза приравнивается к понятию стабильности или равновесия, при-
меняемому не только к семье, но и в других областях. Как подчеркивают
Дэвис (Davis) (36), Ток (Toch) и Хастроф (Hastort) (154), со времен Бернарда
существует два определения гомеостаза: (1) как окончательное состояние,
особое существование определенного постоянства перед лицом внешних
перемен; (2) как способы ~ механизмы негативной обратной связи, которые
служат для минимизации изменения. Эта двойственность и часто
неопределенное использование этого понятия в классификации снизили его
полезность как точной аналогии или объяснительного принципа. Сейчас
стало понятно, что гомеостаз нужно рассматривать как устойчивое
состояние или стабильность системы, которая поддерживается механизмами
негативной обратной связи.
Все семьи, живущие вместе, характеризуются некоторым уровнем
негативной обратной связи, чтобы противостоять стрессам, вызванным
окружающей средой и отдельными личностями. Разрушенные семьи
особенно устойчивы к переменам и часто проявляют удивительную
способность сохранять статус-кво благодаря доминирующей негативной
обратной связи. Это наблюдал Джексон*, и это же иллюстрируют примеры
Лэйнга и Эстерсона.
' Для теоретического развития семейной психологии важно, что и

семьях, один из членов которой является психиатрическим пациентом,
наблюдаются гомсостатические механизмы, по-
-147-
Тем не менее в семье происходит и обучение, и рост, и именно здесь
более всего нарушается безупречная модель гомеостаза, т. к. эти эффекты
наиболее близки позитивной обратной связи. Дифференциация поведения,
как адаптивного, так и симптоматического, его укрепление и обучение,
окончательное взросление и уход детей — все указывает на то, что, с одной
стороны, семья стабильна благодаря гомеостазу, а с другой — это важные
одновременные факторы изменения в управлении*, и модель интеракции в
семье должна объединить эти факторы в более сложную конфигурацию.
4.444. Калибрование и шаг-функция. Вышесказанное
подразумевает два основных допущения: постоянство внутри
установленного предела. Важность перемен и отклонений (в понятиях
позитивной обратной связи, негативной обратной связи или других
механизмов) покоятся на неявной предпосылке некой фундаментальной
стабильности изменений, понятия, как было показано, непонятного из-за
двойственного использования термина «гомеостаз». Более точным
понятием для этого фиксированного предела является калибрование (14),
«окружение» системы, которое, как будет видно, эквивалентно более
специфическому понятию правила, уже определенного нами.
Классическая ана-
зволяющие рассматривать семью как гомеостатическую и в конечном счете

специфичную систему, руководствующуюся некими правилами. Такие
[правила] быстро становятся очевидными, если понаблюдать за реакцией па
их отмену и сделать выводы о правилах, которые были нарушены. Конечно,
и утомительное, долгое наблюдение за неизменной игрой, когда терапевт
внимательно отмечает возможные пути се развития, которые не были
осуществлены, может со временем привести к достаточно адекватному
представлению о правилах игры. Но противодействие одному отклонению
позволит ему достичь цели гораздо быстрее (74, стр. 13—14).
Здесь опять уместно вспомнить утверждение Прибрама (1.3) о том,
что постоянство может привести к новым восприятиям и неизбежно новым
копирующим механизмам.
-148-
ГЛАВА А. ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
КОММVНИКАЦИИ
логия с домашним термостатом проиллюстрирует эти понятия. Термостат
установлен, или откалиброван, на определенную температуру в комнате,
понижение которой включает печь, т. е. колебания корректируются
(негативная обратная связь) и комнатная температура опять находится в
пределах калиброванной области. Если регулирование термостата меняется
(калибрование выше или ниже, поведение системы в целом тоже меняется,
хотя механизм негативной обратной связи остается точно таким же.
Изменение в калибровании, изменение установки термостата или
переключение скоростей в машине являются шаг-функцией...
Отмстим, что шаг-функции часто обладают стабилизирующим
эффектом. Снижение температуры среды термостата сокращает
необходимость в негативной обратной связи и сокращает работу и расходы
на печь. Более адаптивные эффекты благодаря шаг-функциям могут быть
достигнуты. Петля обратной связи водитель— газ, педаль—скорость машины
имеет определенные ограничения в каждом механизме, и для того, чтобы
превысить скорость или забраться на гору, необходимо перекалибрование
(смещение деталей механизма). В семьях шаг-функции тоже обладают
стабилизирующим эффектом: психоз является острым изменением, которое
перекалибрует систему и может быть даже адаптивным (77, отметьте также
кататонический период в примере Лэйнга и Эстертона, приведенном
выше). Неизбежные внутренние перемены (возраст и созревание как детей,
так и родителей) могут изменить окружение системы, понемногу изнутри
или решительно извне, например, социальное окружение вторгается в эти
перемены (требование получить высшее образование, служить в армии,
выйти на пенсию и т. д.).
С этой точки зрения, гомеостатическис механизмы, отмеченные
Джексоном (69, 70) в клинических ситуациях, — более сложный феномен
по сравнению с теми, которые здесь обсуждались. Если гомеостати-
-149-
чсские механизмы возникают как следствие отклонения от семейных
правил, тогда за большой промежуток времени из разрушенного и
восстановленного паттерна они создают паттерн более высокого порядка.
Применяя эту модель к семейной жизни или широким социальным
паттернам, таким как юридическое давление, мы предполагаем, что
существует калибрование привычного или приемлемого поведения, правил
семей или законов общества, внутри которых по большей части действуют
люди или группы. На одном уровне эти системы достаточно стабильны, что
же касается отклонения в форме поведения за пределами принимаемой
области, то оно нейтрализовано (дисциплина, санкция или даже-
замещение в тех случаях, например, когда кто-то еще из семьи становится
пациентом). На другом уровне все время происходит изменение, которое,
как мы предполагаем, частично является результатом возникновения
других отклонений и может, в конце концов, привести к новому окружению
системы (шаг-функция).
4.5. Выводы
Человеческая интсракция описывается как коммуникационная
система, характеризуемая свойствами общих систем: время как
переменная, отношения система—субсистема, целостность, обратная связь
и эк-вифинальность, Поведенческие интеракционные системы выглядят
как естественный фокус изучения длительного прагматического
воздействия коммуникационного феномена. Ограничение в целом и
развитие семейных правил в частности ведет к определению семьи как
системы, руководствующейся правилами.
-150-
J ла&х 5
КОММУНИКАЦИОННЫЙ ПОДХОД К ПЬЕСЕ «КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬФ?»
Спросите у поэтов.
3. Фрейд. «Цивилизация и неудовлетворенность сю».
Общие проблемы коммуникационного подхода к интсракционной
системе были описаны в предыдущей главе. Выбор вымышленной системы
для анализа заслуживает некоторых специальных замечаний. Во-первых,
чтобы продемонстрировать, что обозначают различные абстракции,
определяющие систему, — правила, обратная связь, эквифинадьность и т. д.
— необходимо иметь в распоряжении огромное число сообщений, их
анализ и их конфигурации. Например, расшифровки многочасовых бесед с
семьями кажутся чрезмерно громоздкими и пристрастными как с точки зре-
ния терапевта, так и терапевтического контекста. Неизданные варианты
«настоящей истории» влекут за собой другую крайность — недостаток
границ. Процесс отбора и суммирования материала также не имеет готового
решения, к тому же несправедливо отрицать право читателя наблюдать
этот процесс. Второй важной проблемой, кроме объема материала для
исследования, является разумная независимость данных, т. с.
независимость авторов самих по себе.
По нашему мнению, необычная и хорошо известная пьеса Эдварда
Олби удовлетворяет обоим этим критериям. Границы данных,
представленных в пьесе, определены художественным правом автора, хотя,
возможно, пьеса даже более реальна, чем сама реальность, «огонь в сырой
золе натурализма» (145); и вся инфор-
-151-
мация имеется в распоряжении читателя. Значение этого последнего факта
состоит в том, что возможно и были сделаны многочисленные
интерпретации этой пьесы. Сосредоточение на одной из них не отвергает
других. Наша задача заключается только в иллюстрации тезиса, а не в
анализе пьесы как независимой единицы. После краткого обзора действия
пьесы эта глава будет придерживаться, насколько это возможно, структуры
четвертой главы, по крайней мере, в первых десятичных заголовках (5.2, 5.3
и 5.4), рассматривая их в той же последовательности.
5.11. ФАБУЛА ПЬЕСЫ
У этой пьесы, которая, согласно одному критику, рисует «преддверие
ада семейной сварливости» (I07, р. 58), небольшое конкретное действие.
Большинство из сценических ходов состоит из быстрых, детальных
взаимообменов. Благодаря этим взаимообменам коммуникационная
сложность интеракции четырех актеров разработана совершеннее, чем
могло быть, если бы автор больше опирался на «реальные» события в
традиционном драматическом смысле.
Действие происходит воскресной ночью в гостиной дома Джорджа и
Марты в кампусе колледжа в Новой Англии. Марта — единственный
ребенок президента колледжа, а ее муж, Джордж, адъюнкт-профессор
исторического отделения. Она — крупная, шумливая женщина, выглядит
моложе своих пятидесяти двух лет; он — худой, седеющий интеллектуал
примерно сорока шести лет. Детей у них нет. По мнению Марты, ее семья
рассчитывала, что Джордж, который начал работать в колледже молодым
человеком, сначала станет деканом исторического факультета, а затем —
следующим президентом колледжа. Джордж, никогда не разделявший их
ожидания, так и остался адъюнкт-профессором.
В начале пьесы Джордж и Марта возвращаются домой с факультетской
вечеринки, устроенной в доме
-152-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА .КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУПЬШ?>
отца Марты. Сейчас два часа ночи, но без ведома Джорджа Марта пригласила
пару, с которой она познакомились на вечеринке, присоединиться к ним.
Гости — это Ник, новый преподаватель биологического факультета,
красивый блондин около тридцати лет, и его жена — Хани,
двадцатишестилетняя маленькая, бесцветная белая мышка. Как позже
выясняется, Ник женился на Хани, потому что решил, что она ждет
ребенка, но оказалось, что это была ложная беременность, которая,
конечно же, исчезла, как только они поженились; возможно, что он женился
на ней и из-за богатства ее отца. По этим или другим причинам Ник и
Хани поддерживают между собой чопорный традиционный стиль общения.
У Джорджа и Марты есть собственные секреты. Прежде всего, это их
выдуманный взрослый сын, и правило, относящееся к этому воображаемому
ребенку, таково, что они не должны никому рассказывать о его «су-
ществовании». Есть черная глава и в ранней жизни Джорджа. Она заключается
в том, что он случайно застрелил свою мать, а год спустя явился в какой-то
степени причиной смерти отца: когда он ехал с отцом, то потерял управление
машиной и произошла авария, в которой погиб его отец, но зритель отчасти
остается заинтересованным, словно это просто еще одна фантазия.
Первое действие называется «Забавы и Игры» и дает представление о
давнишнем стиле словесных баталий этой пары и их мифическим сыном,
а также о том, как Марта (очевидно стереотипно) начинает заигрывать с
Ником. Это заигрывание доводится до кульминации жестокими нападками
Марты на профессиональную несостоятельность Джорджа.
Второе действие «Вальпургиева ночь» (Ведьмы, Шабаш) начинается с
того, что Джордж и Ник, находясь одни в комнате, едва не состязаются в
обмене откровениями -- Джордж рассказывает о смерти своих родителей,
хотя это представлено в виде печальной истории третьего лица, а Ник
объясняет, почему он же-
-153-
ыился. Когда женщины возвращаются, Марта начинает бесстыдно танцевать
с Ником, и танец сменяется игрой, названной «Хами хозяину». Марта
рассказывает как умерли родители Джорджа, после чего Джордж нападает на
нее. Затем он предлагает следующую игру «Громи гостей» и, к крайнему
разочарованию Ника и ужасу Хани, выдает секрет их вынужденного брака. В
ожесточенном споре Марта и Джордж обмениваются вызовами и клянутся
продолжить дальнейшее сражение. Начинается следующая игра «Хочу
хозяйку», которая приводит к открытому соблазнению Мартой Ника, чья сек-
суальная способность, однако, ослаблена постоянной выпивкой, которая
продолжается с раннего вечера.
Третье действие «Изгнание беса» начинается с того, что Марта одна,
раскаявшись, жалуется на свою притворную неверность. В это время
Джордж подготовил последнюю игру («Расти ребенка») и собирает осталь-
ных для финального раунда. Он рассказывает всю историю мифа об их сыне,
а затем объявляет беспомощной, взбешенной Марте, что их мальчик «погиб»
в автокатастрофе. Природа этого «хода» становится понятной Нику
(«ГОСПОДИ БОЖЕ! Я, КАЖЕТСЯ, ПОНИМАЮ!») [стр. 202J*.
Они с Ханой уходят, и пьеса заканчивается на неопределенной ноте
полным изнурением героев, так что не понятно, продолжат ли Джордж и
Марта игру в родителей, оплакивающих смерть своего единственного
ребенка в расцвете его молодости, или теперь, возможно, полностью
изменят коммуникационные паттерны.
5.2. ИНТЕРАШИЯ КАК СИСТЕМА

Действующие лица этой пьесы, особенно Джордж и Марта, составляют
интеракционную систему, харак-
В квадратных скобках приводятся ссылки на цитируемые страницы по

Эдварду Олби «"Смерть Бесси Смит" и другие пьесы». М., 1976. — Прим.
пер.
-154-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА «КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУПЬШ?»
теризуемую mutatis mutandis* многими свойствами общих систем. Следует
еще раз подчеркнуть, что такая модель не буквальная и не исчерпывающая,
т. с. эти действующие лица, как и в реальных поведенческих
взаимоотношениях, не рассматриваются в некоем механическом,
автоматизированном смысле, полностью определенном интсракционными
аспектами. На самом деле сила этой модели как научного средства основы-
вается на продуманно упрощенном изображении в организации темы
обсуждения.
5.21. ВРЕМЯ И ПОРЯДОК, ДЕЙСТВИЕ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ
Грегори Бейтсон определяет социальную психологию как «изучение
реакций людей на реакции других людей», добавив «Нам приходится
рассматривать не только реакции А на поведение В, но мы должны
считаться и с тем, как они влияют на последующее поведение В и его
влиянием этого на А» (10, р. 175—6). Джордж и Марта — интересные люди,
они не отделимы от социального контекста (который, преимущественно,
одинаков для обоих) и рассматриваются как «типы». Скорее единицей
анализа будет то, что последовательно будет происходить между ними: как
Марта влияет на Джорджа и как он влияет на нес. Эти транзакции
постепенно накапливаются в течение времени, выстраиваясь в порядок,
хотя и абстрактный, но представляющий последовательные процессы.
5.22. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СИСТЕМЫ
Интеракционная система была определена в 4.22 как два или более
коммуникатора в процессе или па уровне, определяющего характер их
взаимоотношений. Как мы убедились в предыдущих главах, паттерны вза-
имоотношений существуют независимо от содержания, хотя в настоящей
жизни они всегда проявляются бла-
 Перевод с лат. — изменив то, что следует

изменить, внеся необходимые изменения. — Прим. ред.
-155-
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММ
VHI/IKALJI/11/1
годаря и через содержание. Если сосредоточить внимание только на
содержании того, о чем люди разговаривают друг с другом, тогда трудно
обнаружить хоть какую-нибудь последовательность в их интеракции —
«время всегда начинается сызнова, а история — всегда на нулевом году».
Также и с пьесой Олби: в течение трех мучительных часов зритель является
свидетелем калейдоскопической последовательности все время
меняющихся событий. Но что является их общим знаменателем? Алкоголь,
импотенция, бездетность, скрытая гомосексуальность, садомазохизм — вес
это предлагалось в качестве объяснений происходящего между двумя
парами в течение нескольких часов. В стокгольмской постановке Ингмар
Бергман подчеркивал: «хрестоматийный образ принесения сына в жертву —
сын — подарок отца матери, Небес земле, Бога человечеству» (109).
Поскольку именно содержание коммуникации является критерием, все эти
противоречивые точки зрения кажутся оправданными до определенной
степени.
Но сам Олби предлагает совершенно иную точку зрения. Первое
действие называется «Игры и Забавы»: игры взаимоотношений
разыгрываются на протяжении всей пьесы, и правила постоянно
возникают, им следуют и их нарушают. Это игры, вселяющие ужас,
лишенные всех игровых свойств, и их правила являются их собственными
объяснениями. Ни игры, ни правила не отвечают на вопрос зачем? Как
также указывает Шимел (Schimel):
Название первого действия «Игры и Забавы» очень подходит изучению без
конца повторяющихся, хотя и деструктивных паттернов поведения между людь-
ми. Олби графически представляет «как» играть и оставляет «зачем»
зрителям и критикам (141, р. 90, курсив наш).
Например, неважно, действительно ли Джордж — неудачник в
науке и именно по тем причинам, которые описала Марта, или является
ли Ник — Ученым Буду-
-156-
ГЛАВА 5, ПЬЕСА «КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУПЬШ?»
щего, который угрожает истории и историкам. Рассмотрим, например,
последнее — частые ссылки Джорджа на историю и биологию будущего
(евгеника, ортодоксальность). Это кажется личной, скорее сварливой
озабоченностью, нежели, как он это называет, социальным комментарием;
даже как аллегорией сражения традиционного западного мужчины
(Джордж) с поколением будущего (Ник) за «Мать—Землю» (как называет
себя Марта [стр. 175]) в качестве приза; или как и то и другое вместе взятое.
Но тема взаимоотношения, рассматриваемая в понятиях Джорджа и Ника,
является иной «утехой» (так Джордж позже назовет мифо-сын) [стр. 127|, т.
е. игрушка -- средство для проявления игры. В этом смысле исторические и
биологические отклонения Джорджа кажутся провокациями,
замаскированными под защиту, и выступают как очень интересный
коммуникационный феномен, включающий дисквалификацию, уход от
коммуникации (с эффектом постепенного вовлечения) и упорядочивание,
которое ведет к самоосуществленному предсказанию, благодаря которому
Ник действительно получает жену Джорджа.
Точно также, кажется, что Джордж и Марта настолько охвачены своей
войной взаимоотношений, что не принимают содержание оскорблений в
отношении себя (в действительности, Марта не позволит Нику ни называть
Джорджа теми словами, какими она сама его награждает, ни мешать их
игре); создается впечатление, что они уважают друг друга внутри
системы.
5.23. Системы и СУБСИСТЕМЫ
Основной фокус этой пьесы и комментарий сосредоточены на диаде
Джордж-и-Марта. Однако эта диада — «открытая система», поэтому здесь
уместно понятие иерархической структуры. Каждый из них образует
субдиаду с Ником, и в меньшей степени с Хани. Ник-и-Хани -- конечно же,
другая диадная система, более того состоящая в замечательных
отношениях с ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
диадой Джордж-Марта, благодаря совершенно противоположной
комплиментарное™. Джордж, Марта и Ник образуют треугольник из
смешенных диад*. Четверо как целое являются абсолютно очевидной
системой драмы, хотя структура целого не ограничена представленными
ролями, но подразумевает, и при случае вызывает, невидимого сына, отца
Марты и среду кампуса. Поставленные цели не допускают исчерпывающую
классификацию и анализ всех вероятностей действия, и мы остаемся с тем,
что Лоуренс Даррелл (41) назвал «рабочим смыслом» — фактической
бесконечностью поворотов и новых взглядов на то, как разрабатываются
другие аспекты структуры: например, своеобразная комплиментарность
Ника и Хани; агрессивная наглость Марты, соответствующая нарциссизму
Ника; натянутое восстановление дружеских отношений между Джорджем
и Ником1*.
И последний комментарий относится к тому, что Олби работает почти
исключительно с наиболее мелкими единицами, с наиболее
непостоянными диадами в треугольнике или (в аспекте мужчины против
женщин, возможно притворно) двое против двоих. Видимо, использование
трех или четырех единиц одновременно было бы слишком сложно.
5.3. СВОЙСТВА ОТКРЫТОЙ СИСТЕМЫ

Общие характеристики системы могут быть иллюстрированы, исходя
из понятий системы Джорджа и Марты, в противоположность
индивидуальным подходам.
" В котором любые два являются единицей против третьего, например,

когда Марта и Ник танцуют или имеете высмеивают Джорджа, или Джордж
и Марта объединяются против Ника.
" Которое дает интеракционное значение названию «Вальпургиева
ночь», в которой Джордж показывает Нику оргию, как Мефистофель —
Фаусту); соперничество Джорджа и Марты за ее отца и т. д.
-158-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА -КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬФ?»
5.31. ЦЕЛОСТНОСТЬ
Мы умозрительно опишем гештальт неожиданно появившихся
особенностей этого типа характеров. Их взаимоотношения — нечто больше
и нечто другое, чем то, что индивиды привнесли в них. Индивидуальности
Джорджа или Марты не объясняют, что их объединяет и каким образом.
Чтобы разбить эту целостность на личные особенности или структуры,
необходимо отделить их друг от друга и тем самым отрицать, что у их
поведения имеется определенный смысл в контексте этой интеракции, т. е.
паттерн увековеченной интеракции. Выражаясь другими словами, целос-
тность — это изображение совпадающих триадных цепочек «стимул—
реакция—подкрепление», описанное Бейтсоном и Джексоном (19) и
обсужденное в 2.41. Вместо того, чтобы фокусировать внимание на моти-
вации предполагаемых индивидов, можно на ином уровне описать систему
как реальную, выделяя индивидов, чье поведение соответствует этой
системе. Все выводы первой главы — подход Черный Ящик, сознательное
по сравнении с бессознательным, настоящее в сравнении с прошлым,
кругообразность и относительность «нормального» и «ненормального» —
вес это нужно держать в памяти как следствия принципа целостности
системы.
Критики почти единодушно односторонне рассматривают эту диаду,
считая «любимца» Джорджа жертвой ситуации. Но единственным различием
между взаимными обвинениями Джорджа и Марты является то, что он
обвиняет ее в силе, в то время как она его — в слабости. Если критики и
признают его участие в сражении, то Джордж кажется вынужденным
отвечать на сильную провокацию. С нашей точки зрения, это -система
взаимных провокаций, которые ни одна сторона не в состоянии прекратить.
Однако очень сложно описать такую стабильную кругообразность, что
объясняется, главным образом, отсутствием адекватного словаря для
описания взаимно каузальных взаи-
-159-
моотношений , и тем, что если круг искусственно разорван, то можно
найти точку старта.
Поскольку оскорбления Марты очевидны и безошибочны, и она
вполне соответствуют стереотипу «старой карги», то здесь стоит обратить
внимание на поступки Джорджа. Конечно, не просто перекладывание
ответственности, ответственность — это не проблема; скорее Марта и
Джордж сделали ее вклад очевидным; фактически, это их различающееся
упорядочивание — она активна, а он -- пассивен (хотя они по-разному
оценивают активность и пассивность, например, Джордж считает себя
сдержанным, а Марта называет это слабостью). Но это тактика их игры,
главное — это то, что они играют в игру вместе.
Но это особое подчеркивание кругообразности также остается без
внимания, даже больше, чем поверхностное упоминание об их
индивидуальных положительных качествах, хотя оба достаточно яркие и вос-
приимчивые, оба по возможности проявляют сочувствие и оба кажется
сознают, по разным основаниям, пугающую деструктивность их игр и явно
хотят их прекратить.
5.32. ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Обратная связь в этой возможно упрощенной системе совершенно
точно соответствует симметрии (позитивная, отклоняюще-нарушающая
равновесие обратная связь) и комплиментарности (негативная, стаби-
лизирующая обратная связь). «Все, что ты сможешь сделать, я смогу
сделать лучше», таков формат симметричной конкуренции, который
неумолимо ведет к той же конкуренции. Наоборот, изменение комплимен-
тарности в этой системе — одобрение, согласие, смех, иногда даже
бездействие — обычно приводят к прекращению прений и, по крайней
мере, к временной передышке в сражении.
Маруяма (Maruyama) придумал понятие «многосторонние взаимные
одновременные каузальные взаимоотношения» (100).
-160-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА «КТО ВОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
BVHbcD?»
Существуют, однако, исключения из общего паттерна. Темп нарастает
как в «желчности», так и в размере цикла (от краткого, едва сыгранного
добродушного подшучивания до более важного и большого паттерна,
такого как «Громи гостя»), поэтому необходимы циклы отклонение—
коррекция, чтобы нейтрализовать эту тенденцию, и как демонстрируют
Джордж и Марта, их искусство в примирении заметно уступает их
мастерству в бою. Метакоммуникация, возможный стабилизатор,
подчиняется тем же правилам симметрии (5.43), и, вместо того, чтобы
остановить пожарище, разжигает его сильнее. Когда комплиментар-ность
в угоду симметрии (5.41) приводит к парадоксу и в дальнейшем мешает их
разрешению, возникает еще больше проблем.
В 5.42 миф о сыне будет рассмотрен как четко контролируемая
парадигма их системы с выстроенным гомеостатическим механизмом
различного вида.
5.33. ЭКВИФИНАЛЬНОСТЬ
Рассматривая систему как что-то созданное за период времени,
достигшее определенного состояния или перешедшее из одного состояния
в другое, возникают два различных способа объяснить существующее
состояние. Обычный способ — наблюдать или, что еще более необходимо
при изучении человека, делать выводы о начальных условиях (этиология,
прошлые причины, история), которые, по-видимому, привели к настоящим
условиям. В интеракционной системе, такой как Джордж и Марта, этими
начальными условиями могут быть или переживания каждого во время
ухаживания, или ранний брак, или, даже ранее, они могут быть
индивидуальными личными паттернами, закрепленными в детстве каждого
или обоих. Что касается последнего, каузальная роль может быть
приписана, например, случайному нокауту Джорджа Мартой, о котором
она сказала: «Это, кажется, наложило отпечаток на всю нашу жизнь.
Правда, правда! Во всяком
-161-
случае, так у нас считается» [стр. 104|; или менее поверхностным
обстоятельствам, окружающим это событие, включая провал Джорджа как
«наследника» отца на пост президента; или потере невинности Мартой
и/или ее алкоголизму (от «самых дамских напи-точков» до «чистого
алкоголя»[стр. 84]), который долгое время терпит Джордж; или другим
подобным проблемам, относящимся к ранней истории их брака. Что
касается индивидуальных «начальных условий», то вероятные объяснения
еще более расходятся*.
Джордж может выглядеть скрытым гомосексуалистом, презирающим
Марту, использующим и искусно ободряющим ее любовную связь с
красивым молодым человеком (и, по-видимому, другие связи) для своего
собственного удовлетворения. Или Марта и Джордж с придуманным
сыном, или Ник в классической эдиповской ситуации, когда попытался
переспать со своей матерью и обнаружил себя импотентом, неспособным
нарушить табу, также взрослый сын, убитый своим отцом точно таким же
образом, как Джордж, будучи мальчиком, косвенно убил своего отца
[сравните стр. 125 и стр. 201], кроме того, его пародийное убийство Марты
из игрушечного ружья [стр. 104] повторяет то, каким образом, по его
словам, он застрелил собственную мать [стр. 125]. Это только лишь
предположения возможных направлений анализа, в каждом из которых
интеракция выглядит обусловленной предыдущими, часто
индивидуальными, условиями, которые таким образом лучше всего
объясняют эту интеракцию.
Сделанные ранее концептуализации (1.2, 1.63, 3.64) о природе и
использовании данных анамнеза, а также тенденция к более сложной, чем
взаимоотношения один на один между прошлым и настоящим, были
прокомментированы в предыдущей главе (4.33).
' Но они также определенно суммативиые, без точных объяснений,

каким образом другой приспосабливается к ситуации.
-162-
ВУПЬШ?"
Здесь достаточно отметить, в качестве критики вышеописанных
исторических подходов, что в этом случае, как и во многих — а возможно в
большинстве — других, в изучении человека прошлое выступает лишь как
сообщение в настоящем и поэтому не обладает безупречным содержанием,
но в то же время несет, имеет аспект взаимоотношений. Появляясь в
актуальной интеракции в настоящее время, прошлое-как-описа-ние может
быть также материалом для существующей игры. Правдивость, отбор и
искажения менее важны для понимания существующей интеракции по
сравнению с тем, как этот материал используется и какой тип
взаимоотношений он определяет. С этой точки зрения, наша цель в том,
чтобы изучить в какой степени каждый параметр системы — правила и
ограничения, наблюдаемые в поведенческой интеракции - - может быть
причиной стабилизации и изменения системы*.
5.4. ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ИНТЕРАШИОННАЯ СИСТЕМА

На этой стадии, для того чтобы проиллюстрировать, что
подразумевается под настоящей интсракци-ей, предлагается набросок
правил и тактик интерак-ционной игры Джорджа и Марты, и тогда можно
будет рассмотреть некоторые специфические аспекты поведенческих
взаимоотношений.
5.41. «ИГРА» ДЖОРДЖА И МАРТЫ
Их игра может быть описана как симметричное усиление (3.61), которую
каждый друг с другом поддерживает или пытается превзойти другого, в
зависимос-
На нынешней стадии развития науки, эта проблема не является

дихотомичной, должен быть сделан выбор между абсолютной зависимостью
или абсолютной независимостью от начальных условий. Проще детально
изучить силу взаимных поведенческих последствий коммуникационной
системы, такой как семья, а вопрос: Могут ли они остановиться, важнее как
они начали?
-163-
ти оттого, чье упорядочивание принимается. Эта борьба возникает уже в
самом начале, когда Джордж и Марта бегло обмениваются несколькими
быстрыми колкостями, как будто разминаясь, «просто... упражняемся», как
заявляет Джордж [стр. 90], Содержание в каждом случае отличается, но их
структура в сущности идентична, и кратковременная стабильность
достигается обидим смехом. Например, когда Марта говорит своему мужу:
«Блевать тянет», Джордж относится к этому с шутливой отрешенностью:
Так говорить не очень прилично, Марта. Марта. Что не очень?
Джордж. ...Не очень прилично так говорить [стр. 79|.
Марта упорствует менее элегантно:
Люблю когда ты злишься. Больше всего, кажется, я люблю в тебе... твою злость. Эх
ты... недотепа! У тебя эта... как ее... тонка...
Джордж. ...кишка?
Марта. Фразер! (Пауза.) [стр. 79].
Затем они оба смеются — возможно, над их общей работой — и круг
замкнулся. Смех является сигналом к принятию и, таким образом, обладает
гомеос-татичным, стабилизирующим эффектом. Но тут же становится
понятно насколько они симметричны, поскольку даже необременительное
указание одного ускоряет дальнейшую борьбу, в то время как другой не-
медленно платит тем же самым, чтобы восстановить свое равноправие.
Марта просит Джорджа положить больше льда в ее бокал, и Джордж,
уступая, сравнивает ее с коккер-спаниелем, потому что она тоже постоянно
грызет лед своими «большими зубами», и они опять начинают:
Марта. Большие зубы... они у меня свои... Джордж. Некоторые, да...
Некоторые свои. Марта. У меня своих зубов больше, чем у тебя. Джордж. На
два зуба. Марта. Нучтоже, надвабольше — этонемало [стр. 79].
-164-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА .КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬФ?»
И Джордж быстро ударяет по известной болевой точке:
Да, пожалуй. И пожалуй, это явление редкое... принимая во внимание твой
возраст.
Марта. Прекрати немедленно! {Пауза.) Сам не молоденький.
Джордж {с мальчишеским увлечением... нараспев). Я на шесть лет моложе... Всегда
был моложе, всегда моложе буду.
Марта {угрюмо). А ведь ты... ты начинаешь лысеть.
Джордж. И ты тоже. {Пауза. Оба смеются.) Привет, детка.
Марта. Привет. Поди сюда ко мне и подари своей мамочке крепкий, сочный
поцелуй [стр. 79].
И начинается новая эскалация. Джордж саркастически отказывается ее
поцеловать:
Видишь ли, дорогая, если я тебя поцелую, это меня взволнует... я потеряю над
собой власть и возьму тебя силой, вот здесь в гостиной.
Марта. Свинья! Джордж (надменно). Хрю-хрю!
Марта. Ха-ха-ха! Налей мне еще... возлюбленный мой [стр. 80).
Теперь предмет разговора переместился на ее пьянство, эскалация
становится едкой и ведет к борьбе за то, кто откроет дверь гостям, которые
тем временем появились и продолжают звонить в колокольчик.
Отметим здесь, что никто не принимает инициативу или команду от
другого, а только сами командуют или контролируют. Марта не говорит:
«Ты мог бы положить мне чуть больше льда», намного реже «Можно?..», а
«Эй! Положи мне еще льда в стакан, и побольше» [стр. 79]; подобным
образом она приказывает ему поцеловать себя и открыть дверь. Она не
просто груба и с плохими манерами, вести себя подобным образом —
значит изначально оказаться в невыгодном положении, которое Джордж
позже и раскрывает своим гостям в игре с изысканными манерами после
того, как Марта открыто высмеяла его:
-165-
Джордж (с огромным усилием воли сдерживает себя... потом, будто Марта сказала
всего лишь безобидное; «Джордж, милый», обращается к ней). Да. Марта!
Тебе чего? Принести что-нибудь?
Марта (с удовольствием вступает в эту игру). Хм... Да... Если угодно, можешь дать
мне закурить.
Джордж (прикидывает, что ему делать, потом отходит от Марты). Нет... всему
есть границы. Другими слонами, человек терпит столько, сколько можно
терпеть, а дальше он скатывается на одну-две ступеньки по этой пре-
словутой лестнице эволюции... (Быстро в сторону Ника.) Это по вашей
части... (Потом снова Марте.) Скатывается на дно, Марта. А лестница эта —
любопытная штука... подняться по ней обратно нельзя... раз уж скатился, кон-
чено твое дело. (Марта заносчиво посылает ему воздушный поцелуй.) Я готов
подержать тебя за руку, когда ты боишься страшного буки, вынесу ночью
бутылки из-под джина, чтобы никто не видел, сколько ты выпила... но
давать тебе прикуривать я не намерен. И как говорится, на этом ставим точку.
(Короткое молчание.)
Марта (театральным шепотом): Господи боже! [стр. 1001.
Когда Джордж вежлив или же занимает позицию снизу. Марта или
называет его бесхребетным, или, слегка смущаясь, подозревает ловушку.
Тактика является частью игры; хотя стили общения Джорджа и Марты
сильно различаются, они в общем — то совместимы и, что более важно, их
тактики искусно соединены с одной стороны, Марта — грубая, откровенно
оскорбляющая и очень непосредственно, едва не физически, агрессивная. Ее
язык — груб, ее оскорбления не слишком изысканы, но всегда честные. Даже
ее наиболее болезненный выпад («Хами хозяину») сводится к простому
публичному разоблачению.
С другой стороны, Джордж ловко ставит капканы, используя в
качестве оружия пассивность, уклон-
-166-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА «КТО GDHTCR ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬШ?>
чивость и цивилизованную сдержанность. В то время, как Марта
оскорбляет его привычным образом (вульгарными эпитетами, или
высмеивает его за профессиональный провал), он взывает к утонченным
ценностям, недвусмысленно оскорбляя ее и в то же время контролируя
себя, но намного чаще дает понять, что ее оскорбительное поведение не
прошло не замеченным. Для этого он использует ее поведение против нее
же как в зеркале, искусно переворачивая как выше: «Так говорить не
очень прилично, Марта» или с явным подстрекательством, когда он
передразнивает хихикающую Хани:
Хи-хи-хи-хи.
Марта (кидается к Джорджу). Молчи, говнюк... Сию же минуту прекрати.
Джордж {обруган ни за что ни про что). Марта на каждом шагу сквернословит.
Любимое ее занятие [стр. 83].
Это было бы эффективно, если бы Марта ничего не ответила, а
вместо этого позволила бы Джорджу проявить грубость. Но она не
использует его тактику, и он это знает и искусно этим пользуется. Оче-
видно, что поведение каждого основывается на поведении другого, так что
оскорбления Марты превращаются в колкие замечания, что делает ее
завывания громче*.
Таким образом, они сражаются на совершенно разных уровнях, так
что объединение или разрешение проблемы не допускается: тактики
сами по себе предназначены не только для того, чтобы осуществ лять
игру, но и сохранить ее навсегда.
' Здесь можно вспомнить о «садомазохистском симбиозе», но

существуют две несоразмерности: во-первых, кругообразность их паттерна
создаст сложность и условность решения того, какая роль закреплена за
каким партнером. Во-вторых, такой ярлык -это размышление на тему зачем,
но он не является достаточно наглядным, он даже не намекает на то, как
работает диада, потому что это, конечно же, суммативная формулировка.
-167-
В таком положении дел есть что-то, соответствующее нестабильности.
Марта может и иногда выходит за некие поддающиеся управлению
рамки. Тогда Джордж может перевести это на уровень Марты, как он
делает в экстремальном случае, набрасываясь на нес, после ее откровений
по поводу его очевидных случайных матерс- и отцеубийств в «Хами
хозяину»:
Джордж (кидается на нее). Убью! (Хватает ее за горло. Она отбивается.)
Ник. Стойте! (Пытает см разнять их.)
Хани (в упоении). Драка! Драка (Джордж, Марта и Ник борются... /ерики и т. д.)
Марта. Это случилось со мной! На самом деле! Со мной!
Джордж. Дьявол! Сукина дочь!
Ник. Хватит! Перестаньте!
Хан и. Драка! Драка! (Те трое борются. Джордж сжимает Марте горло. Ник хватает
его, отрывает от Марты, валит на пол. Джордж лежит на полу, Ник стоит,
наклонившись над ним. Марта стоит сбоку, держит руку на горле.) (стр.
147).
Поскольку он не может выиграть на этом уровне, то он должен
усилить свой ответ в своем стиле, что он и показывает во время временного
затишья, который следует за этой атакой:
Так... так... хорошо... Теперь вес спокойно...
у нас все будет спокойно.
Марта (вполголоса, медленно покачивая головой). Убийца. Убий... да.
Ник (вполголоса Марте). Хватит... довольно. {Короткое молчание. Чувствуя
неловкость, все трое ходят по комнате туда-сюда, точно борцы,
оправляющиеся после падения.)
Джордж (как будто овладел собой, но с заметным напряжением в голосе). Ну-с, так. В
одну игру сыграли. А что будем делать дальше? Хм? (Марта и Пик
отвечают ему нервным смешком.) Ну давайте что-нибудь придумаем. Игра
называлась «Хами хозяину»,.. В нее уже сыграли... А дальше ЕЮ ЧТО?
-168-
BVHbcp?»
Ник. Да ну... Слушайте...
Джордж. Да ну, СЛУШАЙТЕ! (Подвывает.) О-о-о! Слу-шай-те! (Живо.) Я говорю,
давайте что-нибудь придумаем! Мы же народ тертый; образованный... должны
знать разные игры... не кончился же на этом... наш словарный запас |стр. 148].
И он немедленно предлагает вариацию, которая займет их вплоть до
финальной развязки. Это — «Громи хозяйку», игра в коалицию, которая
требует участия Ника. Теперь, в дополнение к третьей части и без того
запутанной интеракции, значительно возрастает сложность игры.
Предыдущее использование гостей оказалось лишь квазикоалицией, в
которой они выступали в качестве предметов для уколов Джорджа и
Марты*.
Однако в этом предпоследнем раунде третий участник (Ник) прямо
вовлечен. Поскольку последний сперва не в состоянии справиться с игрой,
Джордж проводит с ним огромную подготовительную работу, в виде игры
«Громи гостей», после чего Ник готов:
Ник (Джорджу, идя в переднюю). Вы еще об этом пожалеете.
' Огден Нэш сделал вклад в формализацию этого метода в своей поэме
«Не жди, ударь меня сейчас!»:
Вот формула, в которой присутствие третьей персоны — весьма
необходимый дополнительный ингредиент...
Предположим, ты думаешь, что тиой Грегори слишком часто танцует в
клубе с мисс Лимбворти, ты же не скажешь ему прямо: «Грегори, я
отшлепаю тебя, если ты не отстанешь от этой платиновой потаскушки». Нет,
ты ждешь, пока зайдет подруга, и затем, взглянув на Грегори, скажешь ей:
«Не забавно ли, какими дураками становятся мужчины среднего возраста
из-за какой-нибудь блондинки. Ты можешь себе представить, как кто-нибудь
трезвый и в ясном уме смог бы дважды посмотреть на Лимворти. Но тогда,
конечно, ты, дорогой Грегори, вчера вечером был не трезв, не так ли?»
Это для Грегори посильнее Шекспировских страстей.
Потому что не существует защиты против карамболей...
Потому что прямой удар несравним с рикошетом смертоносной
неопровержимости» (110, р. 99—101).
-169-
Джордж. Весьма возможно. О чем только мне не приходилось жалеть.
Ник. Обо всем пожалеете! Я об этом позабочусь!
Джордж {вполголоса). Не сомневаюсь! Поставите меня в безвыходное положение?
Ник. Я так и буду разыгрывать эти шарады... По вашему сценарию... я стану
таким, каким вы меня изобразили.
Джордж. Вы уже давно такой... только еще не знаете этого [стр. 154].
Однако наиболее замечательным аспектом происходящих событий
является соответствие основных правил Джорджа и Марты тактикам.
Каждый старается вывести из равновесия другого: Марта с помощью
страшных оскорблений и нескрываемого адюльтера, Джордж фактически
устраивает это, а затем опять навязывает ей поведение невыгодное для нее
же самой. Таким образом, вместо того, чтобы оказаться вместе с ней в
очередной симметричной эскалации, он внезапно не только соглашается
(комплиментарность) с ее угрозой изменить ему с Ником, но даже
предлагает, чтобы она продолжала в том же духе и вела себя согласно
ситуации. Это не просто и не безболезненно для Джорджа [стр. 168].
Марта готова для новой эскалации, но не для такого типа коммуникации
(которая будет рассмотрена в деталях в 7.3 с подзаголовком
«Предписывание симптома»), который делает ее беззащитной и, как
отмечает Олби, она его воспринимает с «необъяснимой яростью» [стр.
165]. Перед лицом ее угрозы, Джордж спокойно сообщает, что собирается
почитать книгу:
Марта. ЧЕМ займешься?
Джордж (негромко, четко выговаривая каждое слово). Я займусь чтением. Буду
читать книгу. Читать. Читать! Слыхала, чем иногда люди занимаются?
(Берет книгу.)
Марта (стоя). То есть как это читать? Ты что? [стр. 165].
-170-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА «КТО ВОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬШ?"
Теперь Марта сталкивается с альтернативой остановиться или
продолжить для того, чтобы посмотреть насколько серьезен Джордж. Она
выбирает второе и начинает целоваться с Ником. Джордж погружен в
чтение:
Марта. Джордж, ты знаешь, что я делаю?
Джордж. Нет, Марта... А что ты делаешь?
Марта. Я развлекаюсь. Развлекаю одного из гостей.
Обнимаюсь с одним из наших гостей [стр.
166].
Но Джордж не принимает вызов. Марта израсходовала вызовы,
которые обычно могут втянуть Джорджа в игру. Она пытается еще раз:
Марта. ...Я сказала, что обнимаюсь с одним из наших гостей.
Джордж. Ну и прекрасно... Продолжай и том же духе.
Марта (молчит, не зная, что ей предпринять). Прекрасно?
Джордж. Да, прекрасно... молодец.
Марта (щурится, голос становится резким). Ах, паршивец, вот до чего ты дошел...
Джордж. Я дошел до сотой страницы [стр. 166].
Не зная что делать, Марта отправляет Ника на кухню, затем опять
поворачивается к Джорджу:
Марта. Слушай, ты...
Джордж, Если не возражаешь, Марта, я лучше почитаю...
Марта (ярость доводит ее чуть ли не до слез, ясный просчет а ее замысле — чуть ли
не до бешенства). Нет, я возражаю. Так вот, слушай, что тебе говорят. Ты
брось свои штучки, не то я, вот честное слово, в самом деле решусь. Вот
честное слово, пойду за этим молодчиком на кухню, а потом поведу его
наверх и...
Джордж (снова круто оборачивается к ней... громко... с ненавистью). Ну и что,
Марта?
Подобным же образом он поворачивается к Нику:
-171-
Ник. Вам... вам, наверное, вес...
Джордж. Безразлично? Правильно... Совершенно безразлично. Так что забирайте
этот мешок с грязным бельем, перебрасывайте через плечо и...
Ник. Вы мне омерзительны.
Джордж (недоуменно). Потому что ВЫ намерены валяться с Мартой, я омерзителен?
(Разражается издевательским хохотом.) [стр. I67|
Позже Джорджу даже не обязательно указывать на это Марте, она
сама комментирует свое поведение:
Я сама себе омерзительна. Моя жизнь — это убогие, совершенно
бессмысленные супружеские измены... (скорбный смех) ...якобы сделанные.
Хочу хозяйку? Смехотворно!
5.411. Их стиль. Игра-соревнование Джорджа и Марты не является, как это
может показаться поначалу, просто одним из открытых конфликтов, в
котором объект существует только для того, чтобы уничтожить другого.
Скорее, у этого конфликта, который в самом общем виде кажется
коллаборационизмом, или конфликтующим предательством, может быть
некоторый «верхний предел» его эскалации, и несколько, как уже
предполагалось, предопределенных правил, по которым осуществляется
игра, которые определяют основное правило симметрии и присуждают
выигрыш (или проигрыш) внутри игры — без выигрыша или проигрыша не
было бы смысла в игре.
Можно сказать, без преувеличения, что напряжение в их симметрии
(которое логически приводит к убийству — прямому и буквальному, не
метаморфическому, как в пьесе) означает, что они должны быть не только
эффективными, но остроумными и дерзкими. Следующий совершенно
симметричный обмен оскорблениями можно назвать образцовым:
Джордж. Monstrc! Марта. Cochon! Джордж. Bete!
-172-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА «KTD БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬФ?-
Марта. Canaille! Джордж. Putain! [стр. 128]
Стиль общения четко сформулированный, хотя в диковинной и
порочной манере, делает Ника и особенно Хани по сравнению с ними
очень мягкими. Ни один из них не может быть субпартнером в игре: Марта
разочаровывается в Нике не только сексуально, ее разочаровывает его
пассивность и отсутствие воображения, и Джордж, который пытается
иногда разбудить в нем партнера в схватке, также обнаруживает, что он
слабый соперник:
Джордж (посмеиваясь над ним). Я спросил, как вам нравится такая грамматика.
Благой, паибла-гой, самый благой, благословили полбу. Хм? Ну-с?
Н и к (неприязненно). Право не знаю, что вам ответить.
Джордж (будто не веря своим ушам). Действительно не знаете?
Ник (взрываясь). Ладно... Какого ответа вы жде-
те? Хотите, чтобы я сказал, что это смешно, а вы наперекор мне скажете, что
грустно? Или мне сказать, что грустно, а вы тут же вывернете все наизнанку
и скажете, нет, это смешно. Пожалуйста, играйте в свою дурацкую игру как
хотите — и так и этак.
Джордж (с преувеличенной почтительностью). Отлично! Отлично!
Ник (еще злее). Когда жена вернется, мы с ней... [стр. 89-90].
Кроме своеобразия, Джордж и Марта ищут, даже требуют друг от друга
определенной силы, способности внести что-то в игру, не уклоняясь. В
последнем действии Джордж объединяется с Мартой, чтобы высмеять
Ника, хотя объектом для насмешки служит тот факт, что ему наставили
рога:
Марта. Ах! Стойте! Ни с места! Налейте моему дражайшему виски! Ник.
Нет, увольте.
-173-
Джордж. Не надо, Марта, не надо. Это уж слишком. Он тебе, милочка, прислуживает, а не
мне.
Ник. Никому я не прислуживаю...
Джордж и Марта. Вот как? (Поют.) «Никому я не служу...» (Оба смеются.)
Ник. Злые...
Джордж (договаривая за него). ...дети. Хм? Правильно? Злые дети забавляются ...ах!
такими грустными играми, вприпрыжку скачут по жизненному пути и т. д. и т. п.
Правильно я говорю?
Ник. Да. Более или менее.
Джордж. Подите вы, знаете куда?
Марта. Где ему — накачался до бровей.
Джордж. Да что ты говоришь. (Сует Нику цветы.) Вот поставьте в вазу с джином [стр.
180].
Это бессердечное бесстрашие также заметно в их «балансировании на
грани войны», в котором превзойти или «достать» другого, требует все
меньше и меньше самообладания и все больше и больше воображения.
Например, Марта наслаждается чрезвычайно ужасным выпадом со стороны
Джорджа: она высмеивает Джорджа перед Ником и Хани. Когда тот
возвращается на сцену, его руки за спиной, и сначала его замечает только
Хани, Марта же продолжает историю о том, как она ударила Джорджа:
Л это произошло СЛУЧАЙНО... совершенно случайно. (Джордж выхватывает
из-за спины ружье и хладнокровно целится Марте в затылок.. Хани взвизгивает,
вскакивает с места. Ник тоже встает, а Марта резко поворачивает голову и
оказывается лицом к лицу с Джорджем. Джордж нажимает па курок.)
Джордж. БАЦ!!! (Хлоп! Из ружейного дула распускается большой красно-желтый
китайский зонтик. Хани снова вскрикивает, на сей раз потише
растерянно и с чувством облегчения.) Наповал! Бац! Наповал!
Ник (смеется). Господи Боже! (Хани вне себя от восторга. Марта тоже
смеется... почти ис
-174-
ВУЛЬОэ?»
теринески, оглушая всех своим гулким хохотом.
Джордж присоединяется к общему веселью и
суматохе. Наконец стихает.) Хани. О, Господи! Марта
(радостно). Откуда у тебя эта штука, бандит
ты этакий? [...'] Джордж (несколько рассеянно). Оно у меня давно. Тебе
понравилось? Марта (хихикая). Вот бандит! [стр. 105|.
Радость и хихиканье Марты лишь отчасти настоящее облегчение, но
также едва не чувственное наслаждение от хорошо сыгранной игры,
наслаждение, которое они оба разделяют:
Джордж (наклоняясь над Мартой). Тебе понравилось, а? Марта. Да... недурно.
(Понизивголос.) Поцелуй меня... Ну же! [стр. 105].
Однако результатом не может быть окончание их соперничества,
потому что оно имеет сексуальные аспекты, а их сексуальное поведение —
это тоже соперничество, и когда Марта упорствует с очевидным
предложением, Джордж сомневается: ее не разубедить, и он, в конечном
счете, получаст «пиррову победу» [стр. 105|, отказываясь от нее, и
заявляет так, чтобы его слышали гости, о неуместности ее поведения.
Таким образом, их манера поведения, где вес распределено,
представляет дополнительное ограничение в игре. В дальнейшем
становится очевидно, что имеется взаимная поддержка их самостей в
крайне жесткой форме в ситуации риска.
5.42. Сын
Вымышленный сын — это уникальная тема, заслуживающая
отдельного внимания. Многие критики, будучи в восторге от пьесы в
целом, либо скептически относятся к этой теме, либо хранят молчание
по этому поводу. Малкольм Маггридж (М. Muggeridge) считает, что «пьеса
разваливается на кусочки в третьем действии, когда раскрывается
прискорбная ис-
-175-
тория вымышленного сына» (107, р. 58) и Говард Тоб-мен (Н. Taubman) не
доволен, что
«мистер Олби заставил нас поверить в то, что в течение 21 года его
стареющая пара питалась вымыслом, что у них есть сын, что его
вымышленное существование является секретом, который жестоко свя-
зывает и разлучает их, и что объявление Джорджа о его смерти может быть
поворотным пунктом. Эта часть истории звучит лживо, и ее фальшивость
вредит правдоподобию центральных действующих лиц» (152).
Мы не согласны, в первую очередь, с этим «приговором», опираясь
на психиатрические данные. Правдоподобности существования вымысла не
мешает ни его галлюциногенные размеры, ни факт, что он должен
распределяться между ними. Поскольку классическое folia a deux
(безумие вдвоем) разделяли оба, то искаженные переживания
описываются реально. Феррейра (Ferreira) относится к «семейному
мифу», как к ряду довольно хорошо интегрированных убеждений в
отношении друг друга и взаимного положения в семейной жизни,
разделяемых всеми членами семьи: убеждения, которые остаются неоспо-
римыми каждым участником, несмотря на искажения реальности,
которые, по-видимому, могут подразумеваться (42, р. 457).
В этой формулировке заслуживает внимание то, что (1) проблема о
буквальной вере не является центральной и (2) функция обмана —
относительна.
Что касается первого пункта, Феррейра замечает: «Член семьи может
знать и часто знает, что многие из образов фальшивы и представляют собой
не более, чем официальные линии поведения группы» (42, р. 458). Олби
нигде не утверждает, что Джордж и Марта «действительно» верят в то, что у
них есть сын. Когда они говорят об этом, их обращение несомненно
безличное, относящееся не к человеку, а к мифу. Когда, в самом начале
пьесы, впервые упоминается вымысел об их сыне, Джордж говорит: «Не
заводись о сыне, вот
-176-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА «КТО БОИТСН ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬШ?»
и все» 1стр. 81]. Позже он даже скаламбурит об их двойной системе
отношений:
Джордж. ...ты затеяла этот разговор. Когда он приезжает домой, Марта?
Марта. Тебе сказано, перестань. Напрасно я об этом заговорила.
Джордж, О нем ...не об этом. О сыне. Ты его затеяла. Более или менее — ты. Когда
же этот паршивец у нас появится, хм? Ведь на завтра, кажется, назначен день
его рождения?
Марта. [...] Я НЕ ЖЕЛАЮ ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ.
Джордж. Ну, разумеется. (Нику и Хани.) Марта не желает говорить об этом... о нем.
Марта признается, что напрасно это затеяла |стр. 111].
Это различие между «сыном» и «игрой в сына» так последовательно
поддерживается даже в непосредственной реакции Марты на объявление
Джорджа о его смерти, — «Ты не смеешь решать сам!» [стр. 201] — что не
возможно даже подумать о том, что они буквально верят в то, что у них
есть сын.
Если это так, то почему же они играют в игру, что у них есть сын?
Опять же вопрос, для чего — лучше, чем почему. Как это описывает
Феррейра:
Семейный миф представляет центральные вопросы взаимоотношений.
Он приписывает роли и предписывает поведение, которое, в свою очередь,
усиливает и консолидирует эти роли. В скобках мы можем заметить, что в
его содержании представлены групповой отход от действительности и
уход, который мы можем назвать «патологией». Но в то же время он ос-
нован своим существованием, фрагментом жизни, кусочком реальности, с
которой сталкивается, и, таким образом, формирует [любого] ребенка,
рожденного в нем и посторонних, которые прошмыгивают рядом (42, р. 462,
курсив наш).
Этот последний пункт наиболее важен. В то время как их сын —
придуман, их интеракция о нем реальна, поэтому природа этой интеракции
и является важнейшим вопросом.
-177-
Необходимым условием коммуникации о сыне является коалиция
между Джорджем и Мартой; они должны быть вместе, для того чтобы
сохранить этот вымысел, в отличие от реального сына, который если
однажды был порожден, то существует; здесь же они должны постоянно
объединяться, чтобы создавать своего ребенка. И это единственная
область, в которой они могут приходить к соглашению, сотрудничая, не
соревнуясь. История так «свободна от предрассудков и условностей»
(нетрадиционна) и лична, что возможно они могут позволить себе быть в
ней вместе именно потому, что она не реальна. В любом случае, они могут и
действительно сражаются за него как за что-то, но в их игре симметричной
скалации существует ограничение на необходимость делиться этой
выдумкой. Их миф
0 ребенке является гомеостатическим механизмом. В том,
что кажется центром их жизни у них имеется стабиль
ная симметричная коалиция. Вот почему Марта в сво
ей похожей на сон декламации о жизни ребенка, опи
сывает его так, что это могло бы быть метафорой:
«...подрос... и стал таким умницей! ...Ходил на прогулку и шел между
нами... {разводит руками) ...дав каждому ручку [...] и эти ручки уже немного
разъединяли пас с Джорджем и служили защитой [...] служили защитой ему...
и НАМ» [стр. 194].
Можно предположить и для этого есть основания, что реальный
ребенок, если бы он у них был, столкнулся бы с такой же задачей. Хотя в
действительности мы этого не видели, потому что в центре пьесы —- миссия
мифа, мы можем только предполагать вместе с Феррсйрой:
«По-видимому, семейный миф приводится в действие всякий раз, когда
некое напряжение среди членов семьи достигает предопределенного порога и
каким-то образом, реальным или вымышленным, угрожает разрушить
поведенческие взаимоотношения. Тогда семейный миф функционирует как
термостат, который врывается в действие «температурой» в семью. Как и
лю-
-178-
ВУЛЬШ?»
бой другой гомеостатический механизм, миф защищает семейную систему от
повреждения, возможно разрушения. Следовательно, он обладает свойствами
любого «предохранительного клапана», т. е. ценностью выживания... Это
приводит к сохранению и иногда даже к повышению уровня организации
семьи, устанавливая паттерны, которые увековечиваются благодаря
кругообразным и самокорректирующимся характеристикам любого го-
меостатического механизма» (42, р. 462).
Реальные дети могут также быть как бальзамом, так и оправданием
брака, так что, как указывает Фрай (4.442), симптоматическое поведение
может нести ту же функцию.
Но пьеса не касается этой возможности применения мифа, а скорее
показывает процесс его разрушения. Как указывалось, что-либо,
касающееся существования сына, не является честным оружием в их
войне. Действовать иначе, даже в сердце сражения, считается поистине
неправильным:
Марта. Самый проклятый вопрос, который мучает Джорджа, — это насчет нашего
маленького... ха-ха-ха! ...насчет нашего большого-пребольшого сына... В
самой глубине своего нутра Джордж не совсем уверен, его ли это ребенок.
Джордж (с глубочайшей серьезностью). Боже мой, какая же ты безнравственная,
Марта.
Марта. А я тебе, детка, миллион раз говорила... ни с кем другим я бы не позволила
себе зачать... и ты это знаешь, детка.
Джордж. Какая безнравственная!
Хани (с пьяными слезами). Нет, вы только подумайте! Лй-яй-яй!
Ник. По-моему это не следует обсуждать при...
Джордж. Марта лжет. Марта лжет. Я хочу, чтобы вы сразу же это поняли. Марта лжет.
{Марта смеется) Не так уж много в мире пещей, в которых я уверен...
государственные границы, уровень океана, политические союзы, высокая
мораль... за это я гроша ломаного не дам... Но единственное, в чем я уверен
в на-
-179-
шем гибнущем мире, так это и моем соучастии, моем хромосомологическом
соучастии ...В создании нашего бслокуроглазого, сине-волосого... сына [стр.
112].
Хотя именно Джордж, как это можно определить, делает шаг, который
приводит к изменению системы. В первые минуты пьесы, между приказом
Марты открыть дверь и впустить гостей, он уступает, но добавляет свое
собственное возражение: он просит ее не заводиться о сыне [стр. 81.J У
них есть правило, как объяснит позже Джордж, не говорить о нем с други-
ми [стр. 203], так что замечание Джорджа может показаться не только
необязательным, но и неважным. Тем не менее, существует «высшее»
правило — их чистая игра, — которое не разрешает направлять поведение
другого, так что любой приказ должен быть дисквалифицирован или
нарушен. В этом смысле неважно кто первым сделал неправильный шаг,
предсказуемым результатом этой запутанности в границах игры является
вызывающее поведение Марты и объединение этого материала в их
симметричное соревнование. Итак:
Джордж. Не заводись о сыне, вот и все.
Марта. За кого ты меня принимаешь?
Джордж. От тебя всего можно ожидать.
Марта (разозлившись не на шутку). Да? Так вот, захочу и заведусь о сыне.
Джордж. О сыне не смей.
Марта {угрожающе). Он столько лее мой, сколько и твой. Захочу и буду о нем
говорить!
Джордж. Я тебе не советую, Марта.
Марта. Вот умница... Поди открой [стр. 81) (курсив наш).
Как только возникает возможность, Марта рассказывает Хани об их
сыне и его дне рождения*.
Интересно, что после «смерти», она ссылается на амнезию: Джордж.

Ты сама нарушила наши правила, детка. Ты заговорила
-180-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА -КТО БОИТСЯ ВИРДЖИНИЮ
BVHbcp?»
Теперь их гомеостатичный механизм — просто топливо, и Джордж в
конце концов полностью уничтожает сына, взывая к подразумеваемому
правилу: «Право у меня было, Марта. Мы только никогда не говорили об
этом. Я мог убить его, когда захочу» [стр. 177].
На этой стадии мы являемся свидетелями начала симметричного
стремительного роста, который в конечном счете приводит к разрушению
долго сохрани-ющегося паттерна взаимоотношений. Эта пьеса, более чем
что-либо еще, — история изменения системы, изменение ролей в игре
взаимоотношений, которое как нам кажется происходит из-за небольшого,
но возможно неизбежного разрушения этих правил. Пьеса не предлагает
нового паттерна, новых правил, она просто описывает последовательность
состояний, при помощи которых старые паттерны переходят к собственному
уничтожению. (В 7.2 будут рассмотрены общие аспекты изменения
системы.) Что может произойти потом не совсем понятно:
Джордж (долгое молчание). Так будет лучше.
Марта (долгоемолчание). Не знаю...
Джордж. Так будет лучше... может быть, так будет
лучше.
Марта. Не знаю... не верю. Джордж. Да.
Марте. Только мы... ты и и? Джордж. Да. Марта. Не знаю, может быть,
надо было...
о нем... ты заговорила о нем с другими.

Марта (в слезах). Нет, я ни с кем не говорила. Ни разу.
Джордж. Нет говорила.
Марта. С кем? С кем?
Хани (плача). Со мной. Вы мне про него сказали.
Марта (плача). Я ЗАБЫЛА! Случается... случается ночью, когда совсем поздно... и
вокруг разговоры... Я забываюсь... и мне хочется поговорить о нем... но я
СДЕРЖИВАЮ СЕБЯ... сдерживаю... а часто мне так хотелось.., [стр. 203[
-181-
Джордж. Нет, Марта. Марта. Да. Her [стр. 205].
Исключая не подлежащий сомнению факт, что Ник и Хани теперь
вовлечены в игру благодаря знакомству, Фсррейра делает обоснованный
вывод и прогноз в понятиях семейного мифа:
«...Семейный миф ...содействует важным гомеос-татичпым функциям во
взаимоотношениях... Возможно, лучше, чем где-нибудь еще, эти функции
семейного мифа представлены в хорошо известной пьесе Эдварда Олби «Кто
боится Вирджинию Вульф?», где семейный миф в психотических пропорциях
определяет все действие. На протяжении пьесы, муж и жена говорят,
сражаются и кричат о своем отсутствующем сыне. В оргии поношений, они
обсуждают каждый случай в жизни своего сына, цвет его глаз, его рождение,
взросление и т. д. Однако позже мы узнаем, что сын — это выдумка, договор
между двумя, сказка, миф, но миф, который они оба культивируют. В разгаре
пьесы, муж, охваченный яростью, объявляет, что их сын мертв. Конечно,
таким жестом он «убивает» миф. Тем не менее, их отношения
продолжаются, по-видимому не разрушенные этим объявлением, и нет
никакого намека на надвигающиеся изменения или конец. Длямужа, разру-
шившего миф о живом сыне, — это лишь значит приступить к созданию мифа
о мертвом. Вероятно, семейный миф развивался только в его содержании,
которое, возможно, станет более сложным, более «психотическим»; мы
предполагаем, что его функции, остались нетронутыми. Как и
взаимоотношения» (43).
С другой стороны, возможно, что смерть сына -это новое
измерение, шаг к функциональному изменению на новом уровне
действия. Нам это неизвестно.
5.43. МЕТАКОММУНИКАЦИЯ МЕЖДУ ДЖОРДЖЕМ И МАРТОЙ
Поскольку как Джордж, так и Марта говорят или пытаются говорить о
своей игре, то в течение пьесы они метакоммуникатируют. Это
представляет интерес
-182-
ВУЛЬФ?»
по ряду причин, например, в отношении предполагаемого «сознания игры»
Джорджем и Мартой. Может показаться, что их многочисленные ссылки,
указания и цитирование правил игр делают их необычной парой, чей
паттерн интеракции является по существу обсессивно-компульсивной
озабоченностью с разыгрыванием причудливых и безжалостных игр — дей-
ствительно, как утверждает Джордж: «Злые детки забавляются такими ...ах!
такими грустными играми, вприпрыжку скачут по жизненному пути и т. д.
и т. п.» [стр. 180]. Но это подразумевает, что их игровое поведение
полностью взвешено (или руководствуется разными метаправилами) и, что
следовательно возможно, что принципы, которые они демонстрируют, яв-
ляются только идиосинкратическим содержанием их игры и не могут быть
применены к другим парам, особенно реальным. Природа их
метакоммуникации непосредственно опирается па этот вопрос, так что ста-
новится понятно, что даже их коммуникация об их коммуникации является
объектом правил их игры.
В двух поразительных примерах Джордж и Марта подробно обсуждают
свою интеракцию. Первый из этих метакоммуиикационных обменов
показывает, как по-разному каждый из них видит интеракцию, и как только
эти различия обнаруживаются, возникают взаимные обвинения в
сумасшествии или неспособности (3.4). Марта возражает против игры
«Хами гостям», которую она очевидно считает не соответствующей
правилам;
Джордж (теперь едва сдерживая злобу). Тебе-То можно сидеть тут в креслице, сидеть
и пускать вожжой джин изо рта, тебе можно унижать меня, рвать на части...
ВСЮ НОЧЬ... и это в порядке вещей... тебе это можно...
Марта. Ты это терпишь.
Джордж. Не могу терпеть.
Марта. Нет, можешь! Поэтому и женился на мне. (Молчание.)
Джордж (вполголоса). Это бессовестная ложь.
-183-
Марта. Ты не понимаешь этого, все еще не понимаешь.
Джордж (мотая головой). Что ты говоришь... Марта?
Марта. Сколько я тебя хлестала, что у меня уже рука отваливается.
Джордж (смотрит на нее, не веря своим ушам). Ты в своем уме?
Марта. Целых двадцать три года.
Джордж. Ты заблуждаешься... Марта, ты заблуждаешься.
Марта. НО МНЕ-ТО СОВСЕМ ДРУГОЕ БЫЛО НУЖНО!
Джордж. Я думал, ты хоть о себе знаешь... правду. Я не догадывался. Я... не
подозревал... [стр. 155—6|
Это необычно ясное обвинение в патологии упорядочивания
последовательности событий, в которой Джордж считает, что ему
позволительно отвечать на нападки Марты, а Марта считает себя
проституткой, нанятой для того, чтобы «хлестать» его; каждый считает, что
он лишь отвечает на поступки другого, но не является стимулом для
поступков другою. Они не видят всю природу их игры, она действительно
кругообразна. Эти противоречивые взгляды становятся материалом для
дальнейшей симметричной эскалации. Продолжим вышеприведенный
эпизод:
Джордж. Я думал, ты хоть о себе знаешь... правду. Я не догадывался. Я... не
подозревал...
Марта (вне себя от злобы). О себе я вес знаю.
Джордж (глядя на нее, точно на какое-то мерзкое насекомое). Нет... нет... ты...
больна.
Марта (снова кричит). Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, КТО ИЗ НАС БОЛЕН! Я ТЕБЕ
ПОКАЖУ! [стр. 156|
Перебранка о том, кто болен, кто ошибается или не понимает,
продолжается до привычного конца, где они демонстрируют свою
неспособность «идти вместе» по пути, па котором они могли бы
объединиться:
Джордж. Раз в месяц, Марта! Я к этому привык... раз в месяц пред нами предстает
непонятная Марта, под наносным песком существо добрей-
-184-
ВУЛЬШ?.
шее, та самая девушка, которой только скажи ласковое слово, и она расцветает
добротой и лаской. И я сколько раз в это верил, что вспоминать тошно, ведь
не хочется считать себя таким уж простофилей. Теперь я тебе не верю... не
верю и все. Теперь не бывает такой минуты... и никогда не будет, когда мы
могли бы... стать близкими друг другу.
Марта (снова во всеоружии). Может ты и права, детка. С пустотой не сблизишься. А
ты вот пустое место. ФУК! И погасло. И случилось это сегодня вечером у
папы. (Всем существом своим источает презрение, но под ним прячется
ярость и горькое чувство утраты.) Я сидела у папы и наблюдала за тобой...
Наблюдала, как ты восседаешь там, наблюдала за теми около тебя, кто
помоложе, за теми, кто чего-то добьется в жизни. Сидела и наблюдала за то-
бой, а тебя ТАМ ПРОСТО НЕ БЫЛО! И вот сразу — фук! Погасло, наконец-
то погасло! Я не стану молчать, я взвою не своим голосом, Я на все пойду... И
такой будет взрыв, какого ты в жизни не слышал!
Джордж (подчеркнуто). Только попробуй, Марта, увидишь, чем это кончится.
Марта (с надеждой). Это угроза, Джордж? Хм?
Джордж. Это угроза, Марта.
Марта (будто бы плюет на него). Смотри, все получишь сполна.
Джордж. Будь осторожней, Марта... От тебя живого места не останется.
Марта. Ты же не мужчина... у тебя кишка тонка.
Джордж. Война? Тотальная?
Марта. Тотальная. (Молчание. У них точно свалилась тяжесть с плеч. Оба
чувствуют подъем.) [стр. 1591
Опять Джордж бросил вызов Марте, которая не должна его отклонить
и начинает этот раунд так, как и любой другой; не существует иного
реального начала этих раундов. Она фронтально контратакует, и он
увенчивает ее атаку вызовом, который она не сможет отклонить. Так что он
начинает новый раунд той же старой игры, даже с более высокими
ставками, остав-
-185-
ВУЛЬШ?.
Джордж. Молодец, девочка! Так вот в игру эту будем играть до смертного часа.
Марта. До твоего!
Джордж. Это как сказать! А вот и ребятишки пожаловали. Так что приготовься.
Марта (она расхаживает по гостиной, подражая повадкам боксеров). Я готова [стр.
186—187].
Появляются Ник и Хани, и начинается изгнание беса.
Таким образом, они играют в то, что будет детально описано в 7.2 как
«игра без конца», в которой анализ правил приводит к парадоксальной
неразрешимости проблем внутри системы.
5.44. ОГРАНИЧЕНИЕ В КОММУНИКАЦИИ
В 4.42 было отмечено, что каждый обмен сообщений в
коммуникационной последовательности сужает количество возможных
последующих шагов. Объединенная природа игры Джорджа и Марты, их
общий миф и их симметрия иллюстрирует стабилизирующее ограничение,
которое было названо правилами взаимоотношений.
Примеры ограничений в возникающих взаимоотношениях
представляют обмены между Джорджом и Ником. Последний, по своему
начальному поведению и собственному протесту, не хочет быть связан с
Джорджем и Мартой или их ссорами. Все же, как в вышеприведенном
примере (5.411), он все больше и больше втягивается, даже отсутствуя. В
начале второго действия, теперь осторожный Ник опять наталкивается на
такое же усиление от простого разговора до приступа гнева:
Джордж. [...] Ведь нас тут частенько подкидывает на
ухабах.
Ник (хладнокровно). Да... действительно. Джордж. Вы сами видели.
Ник. Я стараюсь не... Джордж. Впутываться. Хм? Правильно? Ник.
Да... правильно. Джордж. Ну еще бы!
-186-
ляя их освобожденными, даже ликующими, но не умудренными или
различными. Нет ничего, чтобы отличить их метакоммуникацию от их
обычной коммуникации; комментарий, призыв, ультиматум по поводу их
игры не являются исключениями из правил игры и, следовательно, не могут
быть приняты или, в некотором смысле, даже услышаны другим. В конце,
когда Марта покорно умоляет и занимает полностью ведомую позицию и
неоднократно призывает Джорджа остановиться, результат неумолимо
такой же:
М арта (нежно протягивает к нему руки). Прошу тебя, Джордж, не надо никаких игр,
я...
Джордж (сильно хлопает ее по протянутой рук). Не смей меня трогать! Прибереги
свои лапы для студентиков! (Марта чуть слышно, испуганно вскрикивает.)
(Хватает ее за волосы, оттягивает ей голову назад). Теперь послушай меня,
Марта. Вечер удался на славу ...и ночку ты себе тоже устроила неплохую.
Так что же? Насосалась крови, и хватит? Нет, мы на этом пс остановимся, я
тебе такое разыграю, что все сегодняшние номера покажутся светлым
пасхальным праздником. Ну-ка, взбодрись немножко. {Свободной рукой
легонько шлепает ее по щеке.) Больше жизни, детка. (Снова шлепок.)
Марта (отбиваясь от него). Перестань!
Джордж (шлепок). Ну, соберись с духом. (Снова шлепок.) Мне нужно, чтобы ты
держалась на ногах и действовала, радость моя. Я намерен тебя поколотить,
так что будь готова дать мне сдачи. (Снова шлепок, делает шаг назад, от-
пускает ее, она встает.)
Марта. Хорошо, Джордж. Что ты хочешь?
Джордж. Хочу боя на равных, детка. Только и всего.
Марта. Ладно, будет бой.
Джордж. Хочу, чтобы ты рассвирепела.
Марта. Я и так свирепая.
Джордж. Будешь еще свирепее.
Марта. Не беспокойся, буду!
-187-
Ник. Как-то... неловко.
Джордж (насмешливо). Вот оно что.
Ник. Да. Так. Именно.
Джордж (передразнивает его). Да. Так. Именно. (Потом громко, но самому себе.)
ОТВРАТИТЕЛЬНО!
Ник. Послушайте! Я ничего такого не сказал...
Джордж. ОТВРАТИТЕЛЬНО! (Не громко, но подчеркивая каждое слово.) Вы
думаете, мне приятны... как бы это сказать... эти высмеивания, эти нападки в
присутствии (презрительный жест в его сторону) ...в вашем присутствии?
Думаете, мне это нравится?
Ник (холодно, неприязненно). Да нет... Думаю, что совсем не нравится.
Джордж. Ах, вот что вы думаете? Хм?
Ник (враждебно). Да... Думаю. Думаю, что не нравится.
Джордж (притворяясьрастроганным). Ваше сочувствие обезоруживает меня... ваше...
ваше сострадание исторгает из меня слезы! Крупные, соленые, ненаучные
слезы!
Ник (в высшей степени пренебрежительно). Я од-
ного не понимаю, почему вы заставляете посторонних людей принимать
участие в таких сценах.
Джордж. Я заставляю?
Ник. Если вам и вашей... жене приятно кидаться друг на друга, как дикие...
Джордж. Мне? Это МНЕ приятно?
Ник. Как дикие звери, то почему бы вам не заниматься этим, когда у вас никого...
Джордж (сквозь ярость у него пробивается смех). Ах, ты самовлюбленный петух...
Ник (с откровенной угрозой). Вы прекратите это... мистер! (Молчание.)
Поосторожнее! [стр. 122— 123].
В этой последовательности саркастическая атака Джорджа на
недостаток участия Ника толкает последнего к пренебрежительному
равнодушию. Но это приводит в бешенство Джорджа, который, хотя
возможно ища симпатии, заканчивает тем, что оскорбляет Ника,
-188-
ГЛАВА 5. ПЬЕСА -КТО EOI/1TCR ВИРДЖИНИЮ
ВУЛЬФ?»
пока последний не начинает угрожать ему. Со стороны Ника попытка не
общаться в конце концов приводит к сильному вовлечению в игру, в то
время как попытка Джорджа усилить позицию Ника в их с Мартой игре
заканчивается демонстрацией того, каким он (Джордж) может быть, когда его
доводят до бешенства. Будущий паттерн установлен.
5.45. Выводы
Теперь должно быть попятно, что описание даже очень простой,
искусственной системы семьи требует значительной объемной проработки.
Что же касается вариаций содержания нескольких правил взаимоотно-
шений, то они бесчисленны и часто сильно детализированы.
(Реминисценцией этой проблемы является интерпретация Фрейда сна
Ирмы (50), в котором сон на полстранички вырос на девять страниц
интерпретации.) Нижеследующее — общее резюме интсракци-онной
системы Джорджа и Марты.
5.451. Стабильность. Как уже говорилось, система стабильна благодаря се
переменным, если они остаются внутри определенных границ, что
справедливо в отношении диадной системы Джорджа и Марты. «Ста-
бильность» кажется менее всего подходящим понятием для описания их
командных комнатных игр, но проблема основывается на подразумеваемых
переменных. Их разговоры — подвижные, шумные и шокирующие;
сдержанность и приличие быстро забываются, и создастся впечатление,
что что-то происходит. На самом деле, очень сложно в любой момент
предположить, что случится позже. Однако крайне легко описать кок это
произойдет. Что касается переменных, которые здесь определяют
стабильность, то ими являются не содержание, а взаимоотношения, и в
понятиях паттерна их взаимоотношений пара демонстрирует крайне узкий
круг поведения*.
На основе клинических наблюдений и некоторых экспе-

риментальных данных (61) мы утверждаем, что патогенные семьи
-189-
5.452. Калибрование. Этой областью поведения явля
ется калибрование, «окружение» их системы. Симмет
рия их поведения определяет качество и высокую сен-
зитивность «нижнего предела» этого круга, т. е. редко
можно заметить несимметричное поведение. «Верхний
предел», как уже было сказано, характеризуется их
определенным стилем, негативной обратной связью в
комплиментарности. Миф о сыне требует от обоих ус
тановить предел того, как долго они могут нападать
друг на друга, и придает силу достаточно стабильной
симметрии — до тех пор, пока, конечно, различие
между сыном-мифом и другим поведением не исчез
нет, и эта область перестанет быть ни неприкосновен
ной, ни гомеостатической. Они ограничены даже внутри
области симметричного поведения: их симметрия по
чти исключительна, так что если говорить о потлаке*,
то в их играх скорее возможно описанное уничтоже
ние, чем накопление или завершение.
5.453. Рекалибрование. С эскалацией, которая приводит
к уничтожению сына, для нас система драматически за
вершается в то время, как система Джорджа и Марты —
может быть рекалибрована, ее шаг-функция изменена.
Они эскалицировали почти без ограничений, пока их
ограничения не были разрушены. Если о сыне миф не
будет продолжен, тогда, как угверждает Феррейра, по
требуется новый порядок интеракции. Джордж и Марта
открыто выражают свой страх и беззащитность, смешан
ные с надеждой относительно своего будущего.
по сравнению с нормальными обычно демонстрировали более

вынужденные паттерны интеракции. Это заметно противоречит тра-
диционным социологическим взглядам на разрушенные семьи как
хаотические и неорганизованные; но существует различие свойственные
уровню анализа и определению переменных. Крайняя жестокость во
взаимоотношениях внутри семьи может казаться — и возможно даже
считаться — хаосом в системе семья—общество. " Ритуал некоего северо-
западного индейского племени, в котором вожди состязаются в
уничтожении собственности, симметрично сжигая свое имущество.
-190-
J лава б ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ
6.1. ПРИРОДА ПАРАДОКСА

Парадокс занимает человеческие умы последние две тысячи лет и
продолжает это делать в настоящее время. Некоторые из наиболее важных
достижений этого века в области логики, математики и эпистемологии
непосредственно связаны с парадоксом, особенно развитие метаматематики
или теории доказательств, теории логических типов, рядов, исчисления и т.
п. Кое-кто может и вспомнить классические парадоксы из школьной
программы, хотя, возможно, забавные странные случаи из школьной жизни
вспоминаются чаще. Однако цель этой и последующих глав заключается в
том, чтобы показать, что в природе парадокса имеется нечто, что
непосредственно прагматично и существенно важно для нас всех, т. к.
парадокс не только может определить интеракцию, воздействовать на наше
поведение и нашу психику (6.4), но он также бросает вызов нашей вере в
логичность и, следовательно, в конечную значимость нашего мира (8.5 и
8.63). Более того, в разделе 7.4 мы попытаемся показать, что осторожный па-
радокс, в духе максимы Гиппократа «Подобное исцеляется подобным», имеет
значительный терапевтический эффект; а в разделе 7.6 коснемся роли
парадокса в некоторых наиболее значительных достижениях человеческого
ума. Мы надеемся, что из этого введения к парадоксу понятно, что
рассмотрение концепции парадокса имеет несомненную важность и никоим
образом не является бегством в башню из слоновой кости, хотя сначала нам
придется изучить его логический фундамент.
6.11. ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Парадокс может быть определен как опровержение, за которым
следует правильное заключение. Это
-191-
определение разрешает нам тут же исключить все те формы фальшивых
парадоксов, которые основаны на утаивании ошибки в рассуждениях или
на некотором софизме, преднамеренно встроенном в аргументацию*.
Однако уже здесь определение парадокса становится неточным, т. к.
разделение парадоксов на реальные и фальшивые достаточно
относительно. Не исключено, что закономерные предпосылки
сегодняшнего дня станут ошибочными или заблуждениями завтра. Так, на-
пример, парадокс Зенона об Ахиллесе и черепахе, которую он не мог
догнать, был несомненно «истинным» парадоксом, пока не было открыто,
что бесконечно сходящийся ряд (в этом случае постоянно
уменьшающееся расстояние между Ахиллесом и черепахой) имеет
определенный предел. После того как это открытие было сделано, ранее
правдоподобное предположение оказалось заблуждением, и парадокс
прекратил существование. По этому поводу процитируем Квина (Quine):
«Ревизия концептуальной схемы не так уж редко встречается. В небольшой
степени она совершается при каждом научном достижении. Но в большей степени
при научных революциях Коперника, при переходе от механики Ньютона к теории
относительности Эйнштейна. Можно надеяться даже преуспеть со временем,
используя самые значительные научные достижения, и найти новые
закономерности природы. Было время, когда доктрина о вращении Земли вокруг
Солнца на-
" Типичный пример такого рода парадокса — это история о шести

мужчинах, каждый из которых хочет отдельную комнату, в то время как у
хозяина гостиницы их только пять. Он «решает» проблему, помещая первого
мужчину в комнату номер один и просит другого мужчину побыть там с
первым. Несколько минут спустя третий мужчина разметался в комнате
номер два, четвертый — в комнате номер три, пятый в комнате номер
четыре. Проделав нес это, хозяин возвращался в комнату номер один, и пере-
мещал шестого джентльмена, который его там ожидал, в комнату номер пять.
Вот так! Ошибка таится в том, что второй и шестой мужчины представлены
как одно лицо.
-192-
ГЛАВА G. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ
КОММУНИКАЦИЯ
зывалась «парадоксом Коперника» даже людьми, которые приняли ее. И,
возможно, придет время, когда известные выражения без полных имен или
подобной защиты будут так же бессмысленны, как их показывает
антиномия» (120, р. 88—89).
6.12. ТРИ ТИПА ПАРАДОКСА
«Антиномия», выражение, содержащее в последнем предложении
приведенной выше цитаты, требует объяснения. «Антиномия» иногда
используется в том же значении, что и «парадокс», но большинство авторов
предпочитают ограничить свое использование парадоксов, возникающих в
формализованных системах, таких, как логические и математические.
(Читатель может удивиться — где же могут возникнуть парадоксы? В этой и
следующих главах будет показано, что они легко возникают в семантике и
в прагматике, а в восьмой главе обсуждается, как и где они возникают в
опыте человеческого существования.) Антиномия, согласно Квину (120,
р. 85) «порождает самопротиворечие, вызванное принятыми способами
размышления». Стегмюллер (Stegmuller) (147, стр. 24) более специфичен и
определяет антиномию как утверждение, сочетающее противоречие и
доказательство. Таким образом, если у пас есть утверждение Sj и второе
утверждение — отрицательное первому —Sj (что обозначает «не Sj», или
«Sj — ложь»), тогда оба утверждения могут образовать третье
утверждение: Sk , где Sk — Sj & —Sj. Итак, благодаря этому мы получили
формальное противоречие, т. с. нечто может быть само и несамо, т. е.
как правдой, так и ложью. Кроме того, продолжает Стегмюллер, если с
помощью метода дедукции можно показать, что как Sj и его отрицание —
Sj возможны, то возможно и Sk — и, следовательно, возникает антиномия.
Таким образом, каждая антиномия — это логическое противоречие, хотя,
как мы увидим ниже, не каждое логическое противоречие является
антиномией.
7 Првгадтяка чммютшгак коммуникаций
-193-
Далее перейдем ко второму классу парадоксов, которые отличаются от
антиномий только в одном важном аспекте: они не встречаются в
логических или математических системах — поэтому они не основаны на
таких терминах, как формальный класс и число, — но скорее возникают из
некоторых скрытых нссовпа-дениий на уровне структуры мысли и языка*.
Вторую группу часто относят к семантическим антиномиям или
парадоксальным определениям.
И, наконец, существует третья группа парадоксов, которая
исследована меньше всего. Они представляют значительный интерес для
нашего изучения, поскольку возникают при поведенческих интеракциях,
в которых они определяют поведение. Будем называть эту группу
прагматическими парадоксами и позднее увидим, что они могут быть
разделены на парадоксальные предписания и парадоксальные предсказания.
В общем, имеется три типа парадоксов:
(1) логико-математические парадоксы (антиномии);
(2) парадоксальные определения (семантические
антиномии);
' В этом мы следуем Рамсею (Ramsey) {121, стр. 20), который предложил
следующую классификацию: Группа Л:
(1) Класс из всех классов, которые не являются членами
самих себя.
(2) Отношение между двумя отношениями, когда одно не
содержится н другом.
(3) Противоречие самого большого порядкового числитель-
ного (противоречие Бурали Форта) (Burali Forte): Группа Б:
(4) «Я лгу».
(5) Наименьшее порядковое числительное, поименованное
не меньше чем в 19 слогах.
(6) Наименьшее неопределимое порядковое числительное.
(7) Противоречие Ричарда (Richards),
(8) Противоречие Вейла (Weyle) о разнородной логике.
(Необходимо заметить, что Рамсей предпочитает выраже
ние «противоречия в теории агрегатов», а не «парадокс».) Все эти
парадоксы описаны в работе Бошснского (Bochenski) (29).
-194-
ГЛАВА 6. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ
(3) прагматические парадоксы (парадоксальные предписания и
парадоксальные предсказания), которые очевидно соответствуют структуре
теории человеческой коммуникации, а именно трем основным областям
этой теории: первый тип — логическому синтаксису, второй — семантике, а
третий — прагматике. Далее мы представим примеры каждого из типов
и попытаемся показать, как мало известны прагматические парадоксы,
которые, так сказать, вырастают из двух других типов.
6.2. ЛОГИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ПАРАДОКСЫ

Наиболее известный парадокс этой группы можно представить как
«класс из всех классов, которые не являются членами самих себя». Он
основывается на следующих предпосылках. Класс А -- это общность всех
объектов, обладающих определенными свойствами. Таким образом, все коты
прошлого, настоящего и будущего составляют класс котов. Установив этот
класс, все другие объекты в мире могут быть отнесены к классу «не котов»,
т. к. вес эти объекты в общем имеют одно определенное свойство: они —
не коты. Теперь любое утверждение, означающее, что объекты принадлежат
к обоим этим классам, будут просто противоречием, т. к. ничто не может быть
котом и не котом одновременно. Здесь не происходит ничего необычного:
существование этого противоречия просто доказывает, что нарушен
основной закон логики.
Теперь оставим котов и не котов и, поднявшись повыше на один
логический уровень, посмотрим, что из себя представляют сами классы.
Например, очевидно, что класс всех концепций является концепцией сам
по себе, в то время как класс котов сам по себе не является котом. Таким
образом, мир на втором уровне снова разделен на два класса: те, которые
являются членами самих себя, и те, которые не являются членами. Снова
любое утверждение, означающее, что один
-195-
из этих классов является членом самого себя, а другой — нет, будет
равнозначно простому противоречию, которое разрешается без
дальнейшей суеты.
Однако, если аналогичную процедуру повторить на следующем, более
высоком, уровне, возникнет новая трудность. Все, что мы должны сделать,
— это объединить классы, которые являются членами самих себя, в один
класс. Назовем его класс М, а все классы, которые не являются членами
самих себя, — класс N. Если теперь мы проверим, является ли класс N или
нет членом самого себя, мы непосредственно придем к известному
парадоксу Рассела. Позвольте вам напомнить, что деление мира на
самочленные и несамочленные классы истощено; по определению здесь не
может быть никаких исключений. Это разделение должно быть применимо и
к классу М, и к классу N. Таким образом, если класс N является членом
самого себя, то в то же время он не является членом самого себя, т. к. класс N
— класс классов, которые не являются членами самих себя. С другой
стороны, если N не является членом самого себя, тогда он удовлетворяет
условию самочленства: он является членом самого себя, именно потому, что
он не является членом самого себя, т. к. несамочленство есть необходимое
ограничение всех классов, составляющих N. Это уже не просто
противоречие, но истинная антиномия, потому что парадоксальный
результат основан на жесткой логической дедукции, а не на нарушении
законов логики. Если не имеется где-то скрытой ошибки во всем понятии
класса и членства, то логическое заключение неизбежно: N является членом
самого себя, если и только если он не является членом самого себя, и
наоборот.
Фактически имеется заблуждение, возведенное в степень. Оно было
сделано Расселом во введении к его теории логических типов. Очень
кратко эта теория постулирует фундаментальный принцип, который Рассел
(164) предлагает определить следующим образом: все то, что включает все
из коллекции, должно не быть
-196-
ГЛАВА В. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ
одним из коллекции. Другими словами, парадокс Рассела является
следствием смешения логических типов или уровней. Класс есть более
высокий тип, чем его члены, и, чтобы постулировать такое, мы должны пе-
рейти от одного уровня к другому в иерархии типов. Следовательно,
утверждение, которое мы сделали, что класс всех концепций является
концепцией сам по себе, не является ложным, но оно —- бессмысленно, в
чем мы вскоре убедимся. Эта отличительная особенность важна, т. к., если
утверждение просто фальшиво, тогда его отрицание должно быть истиной,
которой, как очевидно, в данном случае нет.
6.3. ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Этот пример класса всех концепций обеспечивает подходящий мост, но
которому мы можем перейти от логических к семантическим парадоксам
(парадоксальным определениям или семантическим антиномиям). Как мы уже
видели, «концепция» более низкого уровня (члена) и «концепция» следующего
более высокого уровня (класса) не идентичны. Одно и то же имя —
«концепция» -используется для обеих, при этом создастся лингвистическая
иллюзия идентичности. Чтобы избежать этой ловушки, маркер логического
типа — подписи в формализованных системах, цитирование отмечаются
кавычками (в более общем употреблении) -~ должен быть использован всякий
раз, когда имеется вероятность возникновения неясности с уровнями. Тогда
нет сомнений в том, что в нашем примере концепция 1 и концепция 2 не
идентичны и что идея самочленства класса должна быть отброшена. Более
того, становится очевидным, что в этих случаях именно противоречивость
языка, а не логика является корнем зла.
Возможно, одной из наиболее известных из всех семантических
антиномий является та, в которой человек говорит о себе: «Я являюсь
лжецом». Переходя от утверждения к его логическому заключению, мы
-197-
снова находим, что это является истиной, только если это не ложь; другими
словами, человек лжив, только если он говорит правду, и, наоборот,
правдив, когда лжет. В этом случае, для того чтобы устранить антиномию,
нельзя использовать теорию логических типов, т. к. слова или комбинации
слов не имеют логической иерархии. И Бертран Рассел опять первым на-
шел решение этой проблемы. В последнем абзаце своего введения
K^Tractatus Logico-Philosophicus» Виттген-штсйна (Wittgenstein), он пишет,
почти между прочим, «что каждый язык, как утверждает мистер Виттгенш-
тейн, имеет структуру, о которой внутри языка ничего не может быть
сказано, но что может быть другой язык, структурно связанный с первым и
имеющий новую структуру, и что у этой иерархии языков может и не быть
предела» (133, стр. 23). Это предположение было развито, главным образом,
Карнапом (Сагпар) и Тарс-ки (Tarski) и сейчас оно известно как теория
уровней языка. По аналогии с теорией логических типов, эта теория
защищает от путаницы с уровнями. Она постулирует, что на самом низшем
уровне языков делаются утверждения об объектах. Это — область языка как
объекта. Однако в тот момент, когда мы желаем сказать нечто об этом
языке, мы должны использовать метаязык и метаметаязык, если мы хотим
говорить об этом метаязыке, и т. д.
Используя эту концепцию уровней языка, в семантической антиномии
лгуна, можно видеть, что его заявление, хотя и состоит только из трех слов,
содержит два утверждения. Одно из них находится на объективном уровне,
другое — на метауровне и утверждает нечто о том, что находится па
объективном уровне, а именно то, что это неправда. В то же самое время,
почти как в трюке фокусника, из этого следует, что это утверждение на
метаязыке само по себе одно из утверждений, относительно которого
сделано метаут-верждение, т. е. само по себе утверждение является
объектом языка. В теории уровней языка, этот тип реф-
-198-
ГЛАВА Б. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ
лексии утверждений, включающих их собственную правду или ложь (или
аналогичные свойства подобной доказуемости, определенности,
решительности и тому подобное) являются эквивалентными концепциями
самочленства класса в теории логических типов; и оба они являются
бессмысленными утверждениями.
Конечно, мы с неохотой следуем логическому доказательству того, что
утверждения лгуна бессмысленны. Это может показаться хитростью, и это
чувство еще сильнее в случае других парадоксальных дефени-ций. В
небольшой деревушке, где происходит эта история, проживает
парикмахер. Он стрижет всех, кто не стрижется сам. Это определение, с
одной стороны, является исчерпывающим, но с другой стороны, если кто-
то попытается отнести самого парикмахера либо к самостригущему, либо
к несамостригущему, то оно приведет прямо к парадоксу. И опять жесткая
дедукция доказывает, что такого парадокса не может быть. Однако у пас
возникает недоуменное чувство, почему нет? С этим навязчивым
сомнением позвольте рассмотреть бихевиорально-прагматические
следствия парадокса.
6.4. ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ПАРАДОКСЫ

6.41. ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ
Хотя парадокс Барбера (Barber) почти всегда излагается в
вышеупомянутой форме, однако существует, по крайней мерс, одна
несколько отличная его версия. Она использована Рейчспбахом
(Rcichenbach) (123), и в ней, очевидно, лишь по частной причине
парикмахер заменен солдатом, которому приказано его капитаном стричь
только тех солдат роты, которые не стригутся сами. Конечно, Рейченбах
приходит к единственно логичному заключению, «что парикмахера в
определенном смысле в роте нет». Независимо от авторской причины, по
которой эта история была представлена в такой, отчасти необычной форме,
она является примером
-199-
преимущественно прагматического парадокса. В конце концов, нет причины,
почему такой приказ не мог быть отдан в действительности, вопреки его
логической абсурдности. Основные составляющие этого непредвиденного
обстоятельства следующие:
(1) сильные комплиментарные взаимоотношения (офи-
цер и подчиненный);
(2) в пределах этого взаимоотношения, приказ отда
ется так — что ему необходимо подчиниться, но
нужно и ослушаться, чтобы быть подчиненным (со
гласно приказу, солдат стрижет себя, если и только
если он не стрижет себя и наоборот);
(3) человек, который занимает в этих взаимоотноше-
ниях ведомую позицию, не способен выйти за рамки этих взаимоотношений
и, таким образом, разрешить парадокс, критикуя приказ, т. с. метаком-
муникатируя о нем (это было бы расценено как нарушение
«субординации»).
Человек, попавший в такую ситуацию, находится в незащищенной
позиции. Таким образом, хотя, с чисто логической точки зрения, приказ
капитана лишен смысла и парикмахера в роте нет, логическая ситуация
выглядит отличной от реальной жизни. Прагматические парадоксы,
особенно парадоксальные предписания, встречаются в действительности
намного чаще, чем кто-то склонен в это верить. Как только мы начинаем
искать парадокс в интеракционном контексте, явление перестает быть
просто предметом охоты логика и философа науки и становится делом
совершенно практической важности для нормальной психики
коммуникаторов, будь они индивидами, семьей, обществом или нацией.
Предлагаем рассмотреть следующие примеры, взятые из литературы и
родственных ей областей и из клинических случаев.
6.42. ПРИМЕРЫ ПРАГМАТИЧЕСКИХ ПАРАДОКСОВ
Первый пример. Синтаксически и семантически правильно написать:
Чикаго — это населенный город, и было бы совершенно неправильно
написать: Чикаго —
-200-
это трехсложное слово, т. к. в этом случае должны быть использованы
знаки цитирования: «Чикаго» — это трехсложное слово. Различия в этих
двух употреблениях слов заключаются в том, что в первом утверждении
слово определяется как объект (город), в то время как во втором
утверждении то же слово определяется как имя (которое является словом)
и, следовательно, само себя. Два употребления слова «Чикаго» являются,
следовательно, различными логическими типами (первое утверждение
сделано на языке объекта, второе — в метаязыке), и знаки цитирования фун-
кционируют как маркеры логического типа (сравните 108, стр. 30-31)*.
Позвольте нам сейчас предположить странную возможность, когда
кто-то объединяет два утверждения о Чикаго в одном (Чикаго — населенный
город и трехсложное слово), диктуя его своему секретарю и угрожая ей
увольнением, если она не сможет или не захочет написать его до конца
правильно. Конечно, она пс сможет (да и не смогла бы, как мы знаем из
предшествующего). Чем же тогда является поведенческий эффект такой
коммуникации? — ибо это вопрос прагматики человеческой коммуникации.
Бессодержательность настоящего примера не умаляет его теоретической
значимости. Не может быть сомнений в том, что коммуникация этого рода,
создает не состоятельную ситуацию. Т. к. поручение парадоксально, любая
реак-
' Здесь надо отдать уважение математику Фриджу (Fregc), который

еще в 1893 году писал:
«Возможно частое употребление кавычек будет казаться странным: с их
помощью я различаю случаи, в которых я говорю о самом знаке с теми
случаями, в которых я говорю об ах смысле. Хотя, возможно, это кажется
педантичным, тем не менее, я придерживаюсь ЭТОГО по необходимости. Ин-
тересно, как неточная манера речи или письма, которая возможно
использовалась первоначально только ради удобства и краткости, с полной
осведомленностью о ее неточности, может в конце концов спутать мысль,
после того как эта осведомленность исчезла» (48, стр. 4, курсив наш).
-201-
ция на него в пределах области, установленной поручением, должна быть в
равной степени парадоксальна. Просто невозможно вести себя
последовательно и логически в пределах противоречивого и алогичного
контекста. Пока секретарь находится в пределах, установленных ее
нанимателем, в ее распоряжении только две альтернативы — попытаться
исполнить приказ и, конечно, не исполнить, отказавшись дописать пред-
ложение до конца. В первом случае она может быть обвинена в
некомпетентности, во втором — в нарушении субординации. Следует
подчеркнуть, что первое обвинение касается интеллектуальной
недееспособности, второе — слабоволия. Вес это не слишком далеко от
типичных обвинений в сумасшествии и непригодности, приведенных в
предыдущих главах. В любом случае, секретарь вынуждена реагировать
эмоционально, например закричать или рассердиться. Всему этому можно
возразить, что никакой человек в здравом уме не будет вести себя подобно
этому воображаемому боссу. Это, однако, не всегда так. По крайней мерс, в
теории или с секретарской точки зрения -- существует две причины такого
поведения: либо босс хочет найти причину, чтобы уволить ее, и
использует эту ситуацию для этой цели, или он не в своем уме. Заметим,
сумасшествие и непригодность опять кажутся единственными
объяснениями.
Возникает совершенно иная ситуация, если секретарь не остается в
рамках служебных инструкций, комментируя ситуацию, другими словами,
если она не реагирует на содержание диктовки босса, но комментирует его
сообщение. Она, тем самым, выходит из контекста, созданного боссом, и,
таким образом, избегает дилеммы. Однако это непросто. Одна причина (эта
причина уже несколько раз иллюстрировалась в предыдущих главах)
заключается в том, что трудно общаться по поводу коммуникации.
Секретарь должна была бы указать, почему ситуация несостоятельна и как
она воздействует на нее, однако само по себе это
-202-
КОММУНИКАЦИП
не означало бы разумного завершения. Другая причина --
метакоммуникация — это не простое решение, потому что босс, используя
свою авторитарность, может легко отказаться принимать се коммуникацию
на метауровне и отметить это как еще одно доказательство се
неспособности или дерзости".
Второй пример. Парадоксальные самоопределения типа Лжеца
весьма часты, по крайней мерс в нашем клиническом опыте. Их
прагматическое значение является наиболее очевидным, если мы вспом-
ним, что эти утверждения не только передают логически бессмысленное
содержание, но определяют взаимоотношение себя с другими. Поэтому
для взаимоотношений, представленных в человеческой интеракции, не так
важно, является ли содержание (передача) бессмысленным, в то время как
аспект взаимоотношений (командный) может быть ускользающим или
понятным. Следующие вариации на тему этой проблемы взяты почти
наугад из недавно опубликованных бесед:
(а) Интервьюер: Чтобы вы сказали, мистер X, об ос-
_____________________ новной проблеме в вашей семье?
Этот опыт блокирования метакоммуникации, чтобы помешать кому-то
выбраться из несостоятельной ситуации, был хорошо известен Льюису
Кэрроллу. Вернемся к Алисе, которую Черная и Белая Королевы довели
своими вопросами до отчаяния (см. 3.22); они обмахивали ее ветками до тех
пор, пока она не попросила их перестать. Затем промывка мозгов опять
продолжилась:
— Ну, вот теперь она вне опасности, — сказала Чер
пая Королева. — А Языки ТЫ понимаешь? Как по-француз
ски «фу ты, ну ты»?
— А что это значит? — спросила Алиса.
— Понятия не имею.
Алиса решила, что па этот раз ей удастся выйти из затруднения.
- Если вы мне скажете, что это значит, — заявила
она, — я нам тут же переведу на французский.
Но Черная Королева гордо выпрямилась и произнесла:
- Королевы так не поступают! (курсив наш) (перс-
вод Н. М. Демуровой)
-203-.
Мистер X: Мой вклад в нашу проблему заключается втом, что я — обычный лжец...
масса людей используют выражение ...м-да... неправда, или преувеличение,
или противоречие, многое другое... но в действительности это ложь...
У нас есть основание полагать, что этот человек никогда не
сталкивался с парадоксом Лжеца и что у него не было обдуманной
попытки морочить интервьюера. Однако он это сделал, но как можно
говорить в лицо такие парадоксальные вещи?
(б) Семья, состоящая из родителей и их полного двадцатилетнего сына,
у которого имеются все признаки задержки интеллектуального развития
(олигофрения), вместе интерпретируют пословицу: «Катящийся камень не
обрастает мхом», как часть структурированного семейного интервью (159):
Отец: Эта пословица для нас означает, для мамы и для меня, что если мы заняты
делом и активны, как катящийся камень, он, ты знаешь, движется, тогда...
мы не собираемся быть такими — жирными, и ты собираешься быть более
проворно умственно..
Сын: Действительно?
Мать: Теперь ты понял?
Сын: Я понимаю.
Мать (почти одновременно): Ты понял?
Сын (почти одновременно): ДА.
Отец (почти одновременно): ...что это будет ХОРОШО для...
Сын (перебивая): Умственная задержка.
Отец (продолжая): ...занятия делом...
Мать: Ох... кажется, что для тебя это «катящийся камень...»
Сын (перебивая): Ну, это означает преодоление умственной задержки.
Мать: Ну...
Отец (перебивая): Ну, занятие делом было бы ПОМОЩЬЮ, т. е. я думаю так
правильно.
Как поступят его родители или специалист по олигофрении, который
говорит о способах преодоле-
-204-
ния умственной задержки и даже использует такой термин?*
Подобно лжецу, перепрыгивает границы своего диагноза, доводя его
до абсурда совершенно шизофреническим образом. Использование
термина исключает состояние, которое обозначает термин.
(в) Во время супружеской психотерапии, обсуждение сексуальных
отношений и индивидуальных проявлений различного сексуального
поведения, свидетельствует о дискомфорте, испытываемого мужчинами в
процессе мастурбации. Один из мужчин сказал «совершенно
откровенно», что хотя ему приходится часто мастурбировать из-за отказа
жены, он боится, что это ненормально и грешно (муж был католиком и
полагал, что мастурбация — это смертельный грех). Терапевт ответил, что
он не может что-либо сказать по поводу греха, но что касается ненор-
мальности или отклонения, то многочисленные обзоры показали, что среди
католиков более низка частота этого явления по сравнению с другими
религиозными группами, хотя и среди католиков это распространено все-
таки больше, чем ожидалось. Муж прореагировал на это замечание,
сказав: «Католики всегда лгут о сексе».
Третий пример. Возможно наиболее частой формой, в которой
парадокс проявляет себя в прагматике человеческой коммуникации,
является предписание, требующее специфического поведения, которое по
своей природе может быть только спонтанным. Следовательно, прототипом
такого сообщения является «Будь
' Этот пациент был повторно продиагностирован с помощью

психологических тестов и получил IQ примерно 50—80 баллон. Он
отказался участвовать в тестировании, как раз предшествующему этому
интервью, на том основании, что он не способен понять, что его будут
спрашивать. В дальнейшем, в курсе терапии он был редиагносцирован как
больной шизофренией; его выздоровление протекало удовлетворительно, и
его осведомленность во многих областях далеко превышала тестовые
ожидания.
-205-
спонтанным!». Любой, кто противостоит этому предписанию, находится в
несостоятельной позиции, потому что для того чтобы подчиниться, ему
приходится быть спонтанным в пределах области согласия — не-
спонтанности. Предлагаем некоторые варианты этого типа парадоксальных
предписаний:
(а) Вы должны любить меня...
(б) Я хочу, чтобы ты мне приказывал (требование жены
к своему пассивному мужу).
(о) Вы должны радоваться, играя с детьми, как это делают другие отцы.
(г) Не будь таким покорным (требование родителей к
своему ребенку, который по их мнению слишком от них зависит).
(д)Вы знаете, что вы вольны уйти, дорогая; не пере
живайте, если я начну кричать (из романа У. Стай-
рона (W. Styron) (150, стр. 33).
Постоянные посетители суперборделя в пьесе «Балкон» Женэ (Genet)
сталкиваются с той же дилеммой. Они платят девушкам за то, чтобы они
исполняли комплиментарные роли, необходимые для того, чтобы клиенты
могли реализовать свои сокровенные грезы, но остается и притворство,
потому что клиенты все-таки знают, что грешник — это «ненастоящий»
грешник, вор — это «ненастоящий» вор и т. д. Подобным образом такая же
проблема есть и у гомосексуалиста, который стремится к напряженным
взаимоотношениям с «настоящим» мужчиной только для того, чтобы
обнаружить, что последний - - всегда должен быть другим
гомосексуалистом. Во всех этих случаях другой в наихудшем случае
откажется подчиниться, а в наилучшем — сделает что-то правильное по
плохой причине, и тогда «плохая причина» уступит сама. В понятиях
симметрии и комплиментарное™ эти предписания парадоксальны, потому
что они требуют симметрии в области отношений, определенных как ком-
плиментарные. Спонтанность расцветает при свободе и исчезает под
давлением.
-206-
Четвертый пример. Идеологи особенно подвержены путанице,
существующей в дилеммах парадокса, особенно если их метафизика
проявляется в антиметафизике. Мысли Рубашова, героя романа Кестлера
«Слепящая тьма», являются примером в этом отношении:
Партия не признавала человека личностью, отрицала его право на свободную
волю — и требовала добровольного самопожертвования. Отрицала способность
человека выбирать — и требовала выбора правильных решений. Отрицала, что
человек способен отличать правду от лжи, добро от зла, -- и постоянно твердила
про виновность и предательство. Индивидуумом управляли экономические
законы, он был безликим винтиком механизма, на который совершенно не мог
влиять, — так утверждала партийная доктрина, но партия считала, что безликие
винтики должны восстать и перестроить механизм. В логических выкладках таи-
лась ошибка: задача изначально не имела решения*.
Природа парадокса заключается в том, что «выравнивание»,
основанное на нем, не срабатывает. Там, где парадокс оказывает влияние на
человеческие отношения, возникает болезнь. Рубашов понял симптомы, но
не может найти лекарство:
Наши принципы, безусловно, верны — почему же партия зашла в тупик?
Общество поразил жестокий недуг. Применяя точнейшие научные методы, мы ус-
тановили сущность недуга и способ лечения: хирургическое вмешательство. И
однако наш целительный скальпель постоянно вызывает новые язвы. Наши по-
буждения чисты и ясны — нас должны любить. Но нас ненавидят. Почему к нам
относятся со злобой и страхом?
Почему, когда мы говорим правду, она неизменно звучит как ложь?
Почему провозглашенную нами свободу заглушают немые проклятия
заключенных?
* Перевод А. Кистяковского. — Прим. пер.
-207-
Почему разговоры о светлом будущем мы всегда перемежаем угрозами'.
Пятый пример. Если это сравнить с автобиографическим записками
больного шизофренией (15), мы заметим, что его дилемма существенно
напоминает дилемму Рубашова. Из-за своих «голосов» пациент оказывается
в ужасных ситуациях, а затем его обвиняют в том, что он хитрит или
уклоняется, когда он не находит в себе силы уступать их парадоксальным
предписаниям. Его рассказ исключителен, потому что он был написан почти
130 лет назад, задолго до появления современной психиатрической теории:
Меня измучили требования того, который, как я полагаю, был Снятым
Духом, говорить некоторые вещи, что я часто и пытался. В начале меня
упрекали моим собственным голосом и чужим голосом, который мне не дан.
Эти противоречивые требования сейчас, как и прежде, были причиной
непоследовательности моего поведения, а эти фантазии в конце концов
явились основными причинами моего общего психического расстройства. Т.
к. мне приказывали говорить, возникала боль из-за ужасных мучений, из-за
гнева Святого Духа и от ощущения вины за неблагодарность; и в то же
иремя, каждый раз, когда я пытался говорить, меня резко и оскорбительно
упрекали за то, что я не использую изречения Духа, посланные мне, а когда
я снова пытался, мой голос начинал звучать резче; когда же я внутренне
умолял, что я знаю, что не должен делать то, что я делаю, меня проклинали
за лень и хитрость и за нежелание делать то, что мне приказывают. Тогда я
потерял всякое терпение и начал говорить то, что от меня требовали — это
была какая-то мешанина, и я это делал, чтобы показать, что это не было ни
страхом, ни проявлением воли, которое мне мешало. Но когда я это сделал,
то как и прежде, почувствовал, произнося слова, боль в нервах неба и
гортани, что убедило меня в том, что я бунтую не только против Бога, но и
против природы, и я снова предался агонизирующему смыслу безнадежности
и неблагодарности.
' Перевод А. Кистяковского. — Прим. пер.
-208-
Шестой пример. Когда в 1616 году японская власть начала
преследование новообращенных в христианскую веру, она предлагала
своим жертвам выбор между смертью и отречением, процедурой, которая
была настолько сложной, насколько парадоксальной. Это отречение было в
виде клятвы, о которой сообщил Сан-сон (Sancom) в работе по изучению
интеракции европейских и азиатских культур. Он пишет:
При отказе от христианской веры каждый отступник должен был
повторить причины своего неверия в предписанной формулировке.
Отречение — это невольная дань могуществу христианской веры для
новообращенных, отрекающихся от своей религии (в общем, под
принуждением) Самос курьезное было то, что они клялись могуществом тех,
от которых отрекались: Отцом, Сыном и Святым Духом, Девой Марией и
всеми Ангелами... если я нарушу эту клятву, то навсегда потеряю
благоволение Господа и окажусь в положении Иуды И с кар йоте ко го.
Далее, вне всякой логики, следовали клятвы Будде и Синто (134, стр. 176).
Следствия этого парадокса стоит проанализировать подробно.
Японская власть поставила перед собой задачу изменить веру части
населения, что привело к известным трудностям, вызванных тем, что лю-
бая религия могущественна и непостижима. Они должны были понимать с
самого начала, что методы убеждения, принуждения или подкупа
совершенно неадекватны, потому что эти методы могут вызвать неиск-
ренние словоизлияния, но всегда остается сомнение в том, что мышление
бывших новообращенных «действительно» изменилось. И, конечно, это
сомнение не исчезнет, даже несмотря на торжественные заявления, потому
что не только искренне отказавшиеся, но и любой, кто хочет спасти свою
жизнь, а также сохранить в своем сердце веру, будет вести себя подобным
образом.
Столкнувшись с этой проблемой «действительности» изменений в
мышлении людей, японская власть
-209-
решила прибегнуть к клятве; конечно же для них было очевидно, что
поскольку речь идет о новообращенных, то такая клятва свяжет их только в
том случае, если они будут присягать Христу, так же как Будде и Синто.
Но это «решение» непосредственно привело их к не способности принять
решения по поводу рефлексирующего утверждения, Формула, предписанная
клятве отступников, предполагала удержать их от поклонения своим
божествам, от которых они должны были отречься. Другими словами, она
была сделано внутри определенной системы координат (Христианской
веры), которая сказала что-то об этой системе и, следовательно, о самой
себе, а именно то, что она отрицает систему координат и с ней, разумеется,
и саму клятву. Теперь стоит уделить особое внимание двум словам, а
именно внутри и об. Пусть С — это класс всех утверждений, которые могут
быть сделаны в рамках Христианской веры. Тогда любое утверждение о С
может быть названо метаутверждением, т. е. утверждением о предмете
утверждения. Теперь можно видеть, что клятва является членом С,
поскольку включает и Троицу, и в то же время и — метаутвержденисм,
отрицающим С — следовательно, о С. Однако это ведет в хорошо
известный логический тупик. Ни одно утверждение, сделанное внутри
рамок данной системы координат, не может в то же время, как говорится,
выйти за рамки и отрицать себя. Это дилемма человека, страдающего
ночными кошмарами: ничего, чтобы он не пытался сделать в своем сне, не
приносит пользу".
Обратимся опять к книге Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье»,

которая (как и «Алиса в Стране Чудес») является скорее примером проблем
в логике, чем детской книжкой. Траляля и Труляля говорят о спящем
Черном Короле:
— Ему снится сон! — сказал Траляля. — И как по-
твоему, кто ему сниться?
— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать
не может.
— Ему снишься ты\ — закричал Траляля и радостно
-210-
Он может прервать свой кошмар, только проснувшись, что означает
выйти из сна. Но пробуждение — это не часть сна, оно — это иная система
координат, это -- не сон. Теоретически, ночной кошмар может исчезнуть
навсегда, как это происходит у некоторых больных шизофренией,
страдающих ночными кошмарами, ибо внутри рамок ничто не имеет силу,
чтобы отрицать их. Но это — mutatis mutandis — именно то, что
предписывала совершить японская клятва.
Поскольку наше историческое знание не располагает данными о
влиянии клятвы ни на новообращенных, ни на власть, то на эту тему не
сложно рассуждать. Для новообращенных, давших клятву, дилемма —
достаточно очевидна. Произнеся клятву, они остаются в рамках
парадоксальной формулы и, таким образом, находятся в парадоксальной
ситуации. Конечно, они с трудом верят в то, что смогут преодолеть эту
ситуацию. Но ввиду того, что их заставили при-
захдопал is ладоши. — Если бы он не видел тебя во сне, где бы интересно,

ты была?
- Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса,
-- Л вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы
тогда вообще не было! Ты просто снишься ему во сне.
- Если этот Король вдруг проснется, — подтвердил
Труляля, — ты сразу — фьють! — потухнешь, как свеча!
- Ну, нет, — вознегодовала Алиса. — И вовсе я не
потухну! К тому же, сели я только сон, то кто же тогда вы,
хотела бы я знать?
- То же самое, — сказал Траляля.
- Самое, самое, — подтвердил Труляля.
Он так громко прокричал эти слова, что Алиса испугалась.
- Ш-ш-ш, — прошептала она. — Не кричите, а то вы
его разбудите!
- Тебе-то что об этом думать? — сказал Труляля. —
Все равно ты ему только снишься. Ты ведь не настоящая!
- Нет, настоящая! — крикнула Алиса и залилась сле
зами.
(Перевод Н. М. Демуровои)
-211-
нять клятву, новообращенные оказывались перед ужасной личной
религиозной дилеммой. Оставив в стороне само насилие, зададимся
вопросом — имела ли их клятва силу или нет? Если они хотели остаться
христианами, не имеет ли эта клятва силу и не отлучает ли их от церкви?
Но если они искренне хотели отречься от Христианства, не клятва ли
теперь связывает их с Христианством? При окончательном анализе
становится понятно, что парадокс в данном случае посягает на метафизику;
сущность клятвы в том, что она не только связывает того, кто принес
клятву, но также и взывает к божеству. В опыте новообращения не был Сам
Господь, и если это так, то кто же в целом мире может найти решение?
Но парадокс должен также оказывать влияние и на самих гонителей.
Нельзя даже и представить, что они не знали, что клятва ставит
христианских божеств выше их собственных богов. Таким образом, вместо
очищения душ новообращенных от «Отца, Сына и Святого Духа, Девы
Марии и всех Ангелов», они возводят их на престол собственной религии.
Следовательно, в конце концов они поймут, что запутались в собственной
выдумке, которая отрицает то, что она утверждает, и утверждает то, что она
отрицает.
Давайте коснемся с этой точки зрения темы промывания мозгов,
которая в целом основана на прагматическом парадоксе. История
человечества показывает, что существует два типа разумных вождей: те,
кто считают физическое уничтожение своих оппонентов
удовлетворительным решением проблемы и поэтому больше не заботятся о
«реальности» мыслей своих жертв, и тех, кто из схоластических
соображений полагают, что есть основания, как можно больше о них
заботиться. Можно предположить, что последние склонны обвинять
первых в удручающем отсутствии духовности. В любом случае, второй тип
в первую очередь стремится изменить мышление людей, и только во
вторую — его исключить. О'Брайсн, палач из книги
-212-
«1984» Оруэлла осуществляет свою власть, что он и объясняет своей
жертве:
За каждым еретиком, сожженным на костре, вставали тысячи новых.
Почему? Потому что инквизиция убивала врагов открыто, убивала
нераскаявшихся; в сущности убивала за то, что они не раскаивались,
...Позже... были германские нацисты и русские коммунисты... Мы таких
ошибок не делаем. Правдой их делаем мы... Вас сотрут в прошлом и
будущем.
— Зачем тогда трудиться, пытать меня? — с горечью подумал Уинстон.
О Брайен слегка улыбнулся.
- Вы — изъян в общем порядке, Уинстон. Вы -пятно, которое надо
стереть. Разве я не объяснил вам, чем мы отличаемся от прежних карателей?
Мы не довольствуемся негативным послушанием и даже самой униженной
покорностью. Когда вы окончательно нам сдадитесь, вы сдадитесь по
собственной воле. Мы уничтожаем еретика не потому что он нам
сопротивляется; покуда он сопротивляется, мы его не уничтожаем. Мы
обратим его, мы захватим его душу до самого дна, мы его переделаем. Мы
выжжем в нем все зло и все иллюзии; он примет нашу сторону — не
формально, а искрение умом и сердцем. Он станет одним из нас, и только
тогда мы его убьем. Мы не потерпим, чтобы где-то в мире существовало
заблуждение, пусть тайное, пусть бессильное*.
Здесь приведен пример парадокса «будь спонтанным» в его чистейшей
форме. У читателя, конечно, не возникает сомнений в том, что ОБрайен —
сумасшедший, но он — вымышленный герой, однако его сумасшествие
близко сумасшествию Гитлера, Гимле-ра, Гейдриха и других.
Седьмой пример. Ситуация, подобная той, что описана в предыдущем
примере, возникла в 1938 году между Зигмундом Фрейдом и нацистскими
властями. Правда в этом случае парадокс был навязан жертвой своим
преследователям и, более того, таким образом,
' Перевод В. Голышсва. — Прим. пер.
-213-
что предоставил ему возможность оставить поле действия без потерь.
Нацисты обещали Фрейду предоставить визу на выезд из Австрии при
условии, что он подпишет декларацию, в которой было сказано, что
германские власти, в частности гестапо, обращалось с ним со всем
уважением, «учитывай мою научную репутацию» и прочее (81, стр. 226).
Действительно, в случае Фрейда это могло бы быть и правдой, но в широ-
ком контексте гонения венских евреев, такой документ был равносилен
бесстыдной претензии части немецкой власти на незапятнанность,
справедливость, и поэтому в интересах нацистской пропаганды они,
очевидно, решили воспользоваться именем Фрейда. Таким образом,
гестапо было заинтересовано в подписи Фрейда, а Фрейд, со своей
стороны, был поставлен перед дилеммой — подписать и, следовательно,
увеличить число врагов ценой своей неприкосновенности, или отказаться
подписывать и принять страдания, о последствиях которых можно и не
говорить. В понятиях экспериментальной психологии он столкнулся с
конфликтом избегание-избегания (см. 6.434). Он сумел поразить
противника его же оружием. Когда гестапо официально предоставило
документ на подпись, Фрейд поинтересовался, может ли он добавить еще
одно предложение. Официальные лица, очевидно, уверенные в своем
превосходстве, согласились, и Фрейд написал: «Я могу сердечно
порекомендовать гестапо кому угодно». Теперь представители гестапо,
которые в начале вынуждали Фрейда восхвалять их, не могли рассчитывать
на дальнейшую похвалу. Но для любого, кто хотя бы отчасти знал о том,
что происходило в Вене в те дни (и мир вес больше и больше узнавал об
этом), эта «похвала» была таким нескрываемым сарказмом, что делало
невозможным использование документа в пропагандистских целях. Короче
говоря, Фрейд своим предложением изменил документ так, что теперь он
состоял из двух частей — документа и его отрицания, полного сарказма.
-214-
Восьмой пример: В романе Пруста «Les Plaisirs et Jours» приводится
прекрасный пример прагматического парадокса, вытекающего из
противоречия, которое часто возникает между социально обусловленным
поведением и индивидуальными эмоциями. Алексис -мальчик тринадцати
лет — собирается посетить своего ДЯДЮ, умирающего от неизлечимой
болезни. Между ним и его преподавателем происходит следующая беседа:
Начав говорить, он густо покраснел:
- Монсеньор Легран, должен ли или нет мой
дядя знать, что я знаю, что он должен умереть?
- Он не должен знать, Алексис.
- А что, если он спросит?
- Он не будет с тобой говорить об этом.
- Он не будет говорить со мной об этом? — спро
сил Алексис с изумлением, т. к. это была единствен
ная альтернатива, которую он и не мог предположить;
каждый раз, кощаон воображал свое посещение дяди,
он представлял свою беседу с ним о смерти с наслаж
дением священника.
- Но, вес же, что если он все-таки заговорит со
мной об этом?
- Ты скажешь, что он ошибается.
- А если л заплачу?
- Ты уже и так слишком много плакал сегодня
утром, ты не станешь плакать при дяде.
- Я не заплачу! — воскликнул Алексис в отчая
нии, — но он подумает, что я не переживаю, что я не
люблю его... моего маленького дядю.
И он зарыдал (118, стр. 19—20).
Если Алексису придется скрывать свое огорчение, тогда, возможно,
ему кажется, что он будет выглядеть равнодушным и, следовательно, не
любящим.
Девятый пример. Молодой человек понимает, что его родителям не
нравится девушка, с которой он встречается и на которой он намерен
жениться. Его отец -- богатый, активный, красивый человек, который
руководит жизнью трех детей и женой. Мать занимает комплиментарную
ведомую позицию. Она — замкнутая, несколько раз в году ездит «на отдых»
в сана-si
-215-
торий. Однажды отец попросил молодого человека зайти к нему — процедура,
предназначенная только для очень торжественных объявлений, — и сказал
ему: «Луис, есть нечто такое, что ты должен знать. Мы, Альвара-дос,
всегда женимся на женщинах, которые лучше нас». Это было сказано с
абсолютно спокойным выражением лица и поставило молодого человека в
затруднительное положение, потому что он не мог решить, что имел в виду
отец. Как он не пытался разобраться в этой фразе, она ставила его в
тупик, и, таким образом, он стал сомневаться в мудрости своего решения
жениться на той исключительной девушке.
Заявление отца можно объяснить следующим образом: мы,
Альвардосы, — особенные люди, и среди всего прочего, мы женимся на
тех, кто нас выше. Однако последнее заявление о превосходстве не только
противоречит тем фактам, что наблюдает сын, но оно само по себе
подразумевает, что мужчины рода Альва-радос хуже своих жен. И это
отрицает утверждение, которое следовало бы поддержать. Если
утверждение о превосходстве, включающее определение супруги и себя,
истинно, тогда оно — неправда.
Десятый пример. Психиатр просит молодого человека, проходящего
курс психотерапии, пригласить родителей приехать из отдаленного города,
чтобы они смогли вместе посетить, по крайней мере, одну встречу. Во
время этой встречи стало очевидно, что родители соглашались друг с
другом, только если они объединялись вместе против сына, иначе они не
соглашались по очень многим вопросам. Так же выяснилось, что отец
находился в депрессивном состоянии, когда сын был маленьким
мальчиком, и он не работал в течение пяти лет, и семья жила на деньги его
богатой жены. Немного позже, во время беседы, отец резко критиковал
сына за то, что он не был более ответственным, не стал независимым и
более удачливым. Здесь терапевт вмешался и осторожно заметил, что воз-
можно у отца с сыном намного больше общего, чем
-216-
они могут себе представить. Пока психиатр произносил эти слова, мать
быстро вмешалась и обвинила его в том, что он создает неприятности.
Затем она посмотрела с любовью и восхищением на сына и заявила; «В
конце концов, это неважно. Все, что мы хотим для Джорджа, это чтобы он
был бы также счастлив в браке, как и мы». Таким образом, был сделан
ный вывод, что брак счастливый, когда он несчастлив, и
косвенно, несчастливый, когда он счастливый.
Здесь следует отметить, что у молодого человека была депрессия
после этой встречи, а когда он пришел на следующую встречу, он не был в
состоянии объяснить причину своего настроения. Когда врач указал ему на
парадоксальность желания матери, он повторил его и выглядел так, как
будто перед ним внезапно вспыхнул электрический свет. Он сказал, что
возможно она говорила «подобные вещи» много лет, но что он никогда не
был способен реагировать на них или высказаться по их поводу, как он
сделал это только что. У него обычно были сны, в которых он нес что-то
тяжелое, с чем-то сражался, но так и не мог узнать это «что-то».
Одиннадцатый пример. Мать, беседуя по телефону с психиатром своей
дочери, больной шизофренией, жалуется, что ее дочь опять заболевает.
означало, что девушка стала более независимой и спорит с ней.
Например, недавно дочь переехала в собственную квартиру, и мать этим
отчасти обеспокоена. Врач попросил привести пример ее странного поведе-
ния, и мать сказала: «Хорошо, например, сегодня я хотела, чтобы она
заехала ко мне пообедать, и у нас состоялся длинный разговор, потому что
ла, что она хочет прийти». Когда психиатр спросил, чем же
закончился разговор, мать сердито сказала: «Ну, я, конечно, смогла
уговорить се прийти, потому что на самом деле, я знала, что она никуда
не денется, и у нее не было больше сил говорить мне «нет». С точки зрения
матери, когда девушка говорила «нет», на са-
-217-
мом деле это означало, что она хочет прийти, потому что мать лучше знает,
что происходит в спутанном сознании дочери. Но что же будет, если дочь
скажет «да»? «Да» не означает «да», это только значит, что у дочери нет сил,
чтобы сказать «нет». Таким образом, и мать, и дочь связаны таким
парадоксальным образом. Двенадцатый пример. Очаровательная и ошелом-
ляющая коллекция парадоксальной коммуникации была опубликована
Гринбургом. Вот один из его перлов:
Подарите вашему сыну Марвипу две спортивные рубашки. Когда он
впервые наденет одну из них, посмотрите на него с печалью и скажите споим
басом: «А другая тебе не понравилась?» (58, стр. 16).
6.43. ТЕОРИЯ ДВОЙНОЙ ЛОВУШКИ
Эффекты парадокса в человеческой коммуникации впервые были
описаны Бейтсеном, Джексоном, Хэйли и Виклендом в работе,
озаглавленной «К теории шизофрении» (18), опубликованной в 1956 году.
Эта исследовательская группа подошла к феномену шизофренической
коммуникации с точки зрения, радикально отличающейся от тех гипотез,
которые рассматривают шизофрению как интрапсихическое нарушение
(беспорядок мыслей, слабая функция эго, и тому подобное) и которое
косвенно воздействуют на взаимоотношения пациента с другими людьми.
Бейт-сон и другие, вместо того, чтобы принять такой подход, задались
вопросом, какие последовательности межличностных переживаний будут
вызывать (а не будут вызваны) поведение, которое охватывает диагноз
шизофрения. Согласно их гипотезе, больной шизофренией «должен жить в
мире, где последовательность событий такова, что его коммуникационные
привычки, чуждые условностям, будут в некотором смысле соот-
ветствующими» (18, стр. 253). Это привело их к постулированию и
идентификации определенных существенных характеристик такой
интеракции, для которой они
-218-
висли понятие двойная ловушка. Эти характеристики являются также
общим знаменателем, лежащим в основании той, возможно смущающей,
мешанине примеров, приведенных в предыдущей части этой главы.
6.431. Составляющие «двойной ловушки». В отчасти переработанном и
расширенном определении, составляющие двойной ловушки могут быть
описаны следующим образом:
(1) Двое или больше людей вовлечены в интен
сивные взаимоотношения, которые имеют высокую
степень физической и/или психологической ценности
выживания для одного, нескольких или для них всех.
Ситуации, в которых типично присутствуют такие ин
тенсивные взаимоотношения не ограничены семейной
жизнью (особенно, интеракцией родитель—ребенок);
возрастом, материальной зависимостью, дружбой,
любовью, лояльностью к вере или идеологии; контек
стами, влияющими па социальные нормы или тради
ции, и психотерапевтической ситуацией.
(2) В таком контексте, дается сообщение, кото-
рос настолько структурировано, что (а) оно что-то
утверждает, (б) оно что-то утверждает о своем утвер
ждении, (в) эти два утверждения взаимоисключаю
щие. Таким образом, если сообщение является пред
писанием, то оно должно быть нс подчиняющим, что
бы быть подчиняемым; если оно является определени
ем самого себя или другого, то человек, определенный
посредством этого сообщения, является таким типом
личности, только если он не определен и не является
этим типом, если он определен. Следовательно, зна
чение сообщения неопределенно именно в том смыс
ле, который был описан в 3.333.
(3) И наконец, получатель сообщения защищен
от выхода из рамок, установленных этим сообщением,
или с помощью метакоммуникатировапия (комменти
рования) о нем, или благодаря избеганию. Следова
тельно, даже если сообщение логически бессмыслен
но, оно является прагматической реальностью: он не
-219-
может не реагировать на него, но никогда не сможет реагировать на него
соответствующим образом (непарадоксально), т. е. сообщение само по себе
парадоксально. Эта ситуация часто усложняется более или менее открытым
запрещением показывать какую-либо осведомленность в противоречии или
в реальной проблеме. Тем самым, человек в двойной ловушке, вероятно,
ощущает себя наказанным (или, по крайней мере, виновным) за правильное
понимание и дает определение «плохая» или «ненормальная» даже
инсинуации, которая является расхождением между тем, что он видит и что
он «должен видеть»".
В этом и заключается сущность двойной ловушки.
6.432. Патогенность «двойной ловушки». Понятие «двойной ловушки»
привлекло внимание психиатров", исследователей в области
поведенческих наук (136), и оно даже вошло в политический жаргон (97).
Вопрос о патогенности двойной ловушки немедленно стал и остается
наиболее обсуждаемым и непонятым аспектом теории. Поэтому прежде,
чем перейти к обсуждаемому предмету, обратим свое внимание на него.
Это также относится и к восприятию человека настроения или

поведения других людей. Смотрите работу Джонсона (Johnson) и других, из
которой предлагается следующая цитата:
«Когда дети осознают гнев и враждебность родителя, как это часто
бывает, родитель немедленно начинает отрицать, что он сердится, и
настаивать на том, чтобы ребенок с этим согласился. Таким образом,
ребенок оказывается перед дилеммой — либо верить родителю, либо своим
чувствам. Если он верит своим чувствам, то он сохраняет свое понимание
реальности, если он верит родителю, то он сохраняет необходимое
взаимоотношение, но разрушает свое восприятие реальности» (80, стр. 143).
(Для подобного паттерна Лэйнг (89) ввел понятие мистификации.)
Ее авторы получили в 1961 —1962 годах премию Фромм— Эйхмана
Академии Психоанализа за значительный вклад в понимание шизофрении.
-220-
ГЛАВА S. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ
Не может быть никаких сомнений в том, что мир, в котором мы
живем, далек от логики, и поэтому вес мы подвержены двойным
ловушкам, хотя большинству из нас удается защитить свою психику. Од-
нако большинство из этих переживаний изолированы и поддельны, хотя
даже они иногда могут обладать травмирующей природой. Возникают
весьма различные ситуации, когда воздействие двойной ловушки
постоянно и постепенно становится привычным состоянием. Это
особенно касается детства, поскольку все дети склонны считать, что то,
что происходит с ними, происходит во всем мире — как говорится, это
закон вселенной. Тогда здесь нет вопроса отдельной травмы; мы скорее
сталкиваемся с определенным паттерном интсракции. Интеракционная
особенность этого паттерна становится попятной, если иметь в виду, что
двойная ловушка не может быть, из-за природы человеческой
коммуникации, однонаправленным явлением. Если, как мы уже видели
выше (3), двойная ловушка является причиной парадоксального поведения,
тогда это поведение, в свою очередь, вызывает двойную ловушку*.
Как только паттерн вступил в действие, фактически бессмысленно,
как это будет видно в следующей главе, спрашивать когда, как и почему он
возник в патологических системах, обладающих нсобычно-са-
мосохраняющим, порочно-циклическим качеством. Имея это в виду, мы
утверждаем, что вопрос патоло-гичности двойной ловушки не может быть
решен в
 Это существует даже тогда, когда все возможности

сосредоточены в руках одной стороны, а другая а общем беспомощна,
например в случае политического гонения. Как объясняет Сартр (135), палач
унижен так же, как и его жертва. Смотрите также описание Вейесберга
(Weissberg) (136) своих переживаний Великой Чистки в СССР и понятие
Мирлу (Meerloor) (103) «загадочный мазохистский пакт» между
промыватедем мозгов и его жертвой. Для детального изучения проблемы
двойной ловушки в семьях смотрите работу Викленда (160) и Слузки, и
другие (144).
-221-
понятиях причинно-следственных отношений, взятых из медицинской
модели, скажем между инфекцией и восполнением; двойная ловушка не
является причиной шизофрении. Все, что можно сказать по этому поводу,
заключается в следующем: там, где двойная ловушка является
доминирующим паттерном коммуникации и где диагностическое внимание
ограничено индивидуумом с открытым проявлением нарушения психичес-
кого равновесия, то поведение этого индивида удовлетворяет
диагностическому критерию шизофрении*.
В этой книге невозможно затронуть вес аспекты и теории двойной

лопушки, но вопрос степени нарушения требует некоторого обсуждения. Мы
повторили эксперимент, в котором родители больных шизофренией могут
сначала казаться хорошо приспособленными индивидуумами,
испытывающими доверие к мифу, что эти семьи были бы счастливыми,
если бы их сын или дочь не были бы больны шизофренией. Но даже когда
они участвовали в беседе во время отсутствия пациента, их
экстраординарная коммуникационная несовместимость вскоре становилась
очевидной. Вспомним примеры из работы Лэйнга и Эстерсона (9) и более
раннюю работу Сеарлса (Searlc), из которой мы приводим следующую
цитату:
«Например, мать молодого человека, больного шизофренией, весьма
импульсивная особа, выстреливающая слова со скоростью пулемета,
обратилась ко мне со следующими заявлениями, которые были полны поп
sequiturs и бурных эмоций, от которых я пришел в крайнее изумление: «Он
был очень счастливым. Я не могла себе представить, что это когда-нибудь с
ним случится. Он никогда не опускался, никогда. Он любил свою работу в
магазине мистера Митчелла в Левистоне. Мистер Митчелл — безупречный
джентльмен, я не думала ничего плохого о людях в этом магазине, пока
Эдвард не проработал там несколько месяцев. И Эдварду с ними хорошо. И
вдруг он приходит домой и говорит (мать имитирует сына): «Я не могу
оставаться "гам ни минуты больше!» (142, стр. 3—4).
Только в этом смысле двойная ловушка может рассматриваться как
причина, и, следовательно, является патогенной. Это различие может
казаться мудреным, по мы считаем его необходимым, если будет сделан
концептуальный шаг от «шизофрении как таинственной болезни разума» к
«шизофрении как специфическому паттерну коммуникации».
-222-
6.433. Связь «двойной ловушки» с шизофренией. Имея
это в виду, теперь мы можем рассмотреть еще два кри
терия в дополнение к выше упомянутым трем основ
ным характеристикам (6.431) двойной ловушки, чтобы
определить их связь с шизофренией:
(4) Там, где двойная ловушка является продол
жительной, возможно хронически продолжительной,
она превращается в обычное и автономное ожидание
относительно природы человеческих взаимоотношений
и мира в целом, ожидания, которые не требуют даль
нейшего подкрепления.
(5) Парадоксальное поведение, навязанное двой
ной ловушкой (6.431), в свою очередь вызывает изме
нение природы двойной ловушки, что приводит к са-
мосохрапяюшемуся паттерну коммуникации. Поведе
ние коммуникаторов, с наиболее острым нарушением
психического равновесия, если оно изучается в изоля
ции, удовлетворяет клиническому критерию шизоф
рении.
6.434. Противоречие против парадоксального предписа
ния. Из вышесказанного видно, что двойная ловушка
не просто противостоит предписаниям, но является
истинным парадоксом. Мы уже рассматривали основ
ное различие между парадоксом и противоречием, когда
исследовали антиномии, и обнаружили, что каждая
антиномия является логическим противоречием, но не
каждое логическое противоречие — антиномией. Та
кое же различие существует между противоречием и
парадоксальным предписанием (двойной ловушкой),
причем различие наиболее высокой степени важнос
ти, потому что прагматические эффекты этих двух клас
сов предписаний весьма различны (см. фото далее).
Наше мышление, логическая структура языка и наше восприятие
реальности в целом основаны на законе Аристотеля, заключающегося в
том, что А не может быть одновременно и не-А, так что такого рода
противоречие, очевидно, слишком ошибочно, чтобы принимать его
всерьез. Даже противоречия, навязан-
-223-
STOP
II I
Знак на фото справа (шутка, как мы полагаем) создаст настоящий парадокс:
он означает, что нужно игнорировать знак на фото слева, но чтобы
выполнить указание этого знака, его нужно сначала увидеть. Но увидеть его
— значит не подчиниться указанию (см. 6.434 «Противоречие против

парадоксльного предписания»).
ные каждодневным бизнесом, не являются патогенными. Столкнувшись с
двумя взаимно исключающими альтернативами, человеку приходится
выбирать: выбор одного может быстро исключить ошибку, а выбор другого
— приведет к колебаниям и поэтому, он потерпит неудачу. Такая дилемма
может возникнуть из-за чего угодно — от сожаления, что нельзя съесть одно
пирожное дважды, до отчаянного положения человека, оказавшегося па
шестом этаже горящего здания и выбирающего альтернативу — либо сгореть
в огне, либо выпрыгнуть из окна. Подобным образом в классических
экспериментах, в которых человек подвергается конфликтным ситуациям
(приближение—избегание, приближение—приближение, избегание—
избегание), конфликт развивается от чего-то незначительного до
противоречия между альтернативами, предлагаемыми или навязываемыми.
Поведенческие эффекты этих экспериментов могу быть любыми — от
колебания до неудачного выбора голодать как спасения от наказания,
-224-
но никогда нельзя наблюдать специфическую патологию в том случае, когда
дилемма истинно парадоксальна.
Однако эта патология явно присутствует в известных экспериментах
Павлова, в которых собаку сначала тренируют различать круг и эллипс,
затем постепенно расширяют эллипс, так что он все больше становится
похож на круг и собака уже не способна отличить их друг от друга. Это,
как мы утверждаем, и есть контекст, содержащий все составляющие двой-
ной ловушки, и подобные поведенческие эффекты Павлов назвал
«экспериментальным неврозом». Затруднение этой ситуации заключается в
том, что в этом виде эксперимента, экспериментатор сначала обманывает
животное жизненной необходимостью правильного различения и затем в
рамках этого опыта делает это различение абсолютно невозможным. Таким
образом, собака оказывается в мире, в котором се выживание зависит от
согласия с законом, который нарушает сам себя: парадокс поднимает свою
голову Горгоны. Здесь животное начинает проявлять типичное
беспорядочное поведение: оно может впасть в коматозное состояние или в
бешенство и, кроме того, у нее могут возникнуть физиологические
расстройства". Подведем итоги: Наиболее важное отличие между противо-
речивым и парадоксальным предписанием заключается в том, что
столкнувшись с противоречивым предписанием одни предпочитают выбрать и
теряются или страдают, другие ведут себя альтернативно. Результат не-
счастливый -- как уже было сказано, одно пирожное два раза не съешь, и
самый маленький дьявол — все-таки дьявол. Но, столкнув1иисьс
противоречивым предписанием, возможен логический выбор. С другой сто-
роны, перед лицом парадоксального предписания, на-
Важно, что животные, которых не учили подобным образом различать

фигуры, не демонстрируют такое поведение в контексте, в котором
различение возможно.
8 ПрИГШтШ! ЧШШЧдаКНЯ коммуникации
-225-
пример банкроты выбирают себя сами, ничего невозможно.
В качестве ремарки хотелось бы указать на интересный факт, что
парализующий эффект прагматического парадокса никоим образом не
ограничен приматами, или, в общем, млекопитающими, и даже организмы,
с относительно рудиментарным мозгом и нервной системой, также уязвимы
для эффектов парадокса. Это предполагает, что некий фундаментальный
закон существования проявляется и здесь.
6.435. Поведенческие эффекты «двойной ловушки». Но
чтобы вернуться к прагматике человеческой коммуникации, позвольте
подчеркнуть, что поведенческие эффекты вероятно образуются благодаря
двойной ловушке. Уже говорилось в 4.42, что в любой коммуникационной
последовательности, каждый обмен сообщениями сужает число
возможных последующих поступков. В случае двойной ловушки, сложность
паттернов особенно стеснена и только несколько реакций прагматически
возможно. Предлагаем несколько возможных реакций.
Человек, столкнувшись с ситуацией, полной абсурдности, должен
прийти к выводу, что следует не замечать некие жизненные установки,
либо несвойственные ситуации, либо создающие ему затруднения больше,
чем другим. Он укрепился в последнем предположении тем очевидным
фактом, что для других ситуация оказывается совершенно логической и
закономерной. Эти жизненные установки могут осмотрительно удерживать
его от других установок, которые являются не более, чем вариацией на тему.
В любом случае — и это есть основной вывод — его будет преследовать не-
обходимость найти эти установки, — придающий смысл тому, что
происходит в нем и вокруг него, и в конце концов он будет вынужден
расширить этот поиск установок и смысла большинства маловероятных и
нереальных феноменов. Это смещение от реальных проблем становится
все более правдоподобным, если
-226-
ГЛАВА В. ПАРАДОКСДПЬНДН
вспомнить, что запрет осознавать возникшее противоречие — это весьма
важная составная часть теории двойной лопушки.
С другой стороны, он может выбрать, подобно новобранцам, которые
смогут быстро и наилучшим образом реагировать на необычную логику
или ее отсутствие в армейской жизни: подчиниться любому и всем
приказам буквально и совершенно отказаться от своих независимых мыслей.
Таким образом, вместо того чтобы включиться в бесконечный поиск
скрытого смысла, он отказывается a priori от возможности, что имеется
какой-то другой, иной, чем самый буквальный, поверхностный аспект
человеческих взаимоотношений, или, более того, что то одно сообщение
должно иметь больше смысла, чем другое. Нетрудно догадаться, что такое
поведение будет восприниматься любым наблюдателем как глупое, т. к.
неспособность различать тривиальное и важное, правдоподобное и лживое,
есть признак глупости.
Третья возможная реакция — избегать человеческих отношений. Это
может быть достигнуто физической самоизоляцией или, что наиболее
вероятно, блокированием входных каналов коммуникации, когда
невозможно достичь полной изоляции. В отношении блокирования входов,
стоит напомнить о феномене «защита восприятия», который был кратко
описан в 3.234. Человек, защищаясь таким образом, будет восприниматься
наблюдателем как самоуглубленный, непостижимый аутист. Фактически,
такой же результат — избежать затруднения двойной ловушки — может
быть достигнут гиперактивным поведением, т. е. настолько ревностным и
длительным, что большинство входящих сообщений игнорируется.
Эти три формы поведения, как указывают авторы теории, перед лицом
неразрешимости действительных и обычно ожидаемых двойных ловушек, в
сущности представляют клинические картины шизофрении, т. с. паранойя,
гсбефрения и (ступорозные или ажита-
-227-
ционные) кататонические подгруппы соответственно. Они добавляют:
«Эти три альтернативы не единственные. Дело в том, что человек не
может выбрать одну альтернативу, которая могла бы помочь ему раскрыть
люлские намерения; он не может, без основательной помощи, обсуждать
сообщения других. Будучи не способен сделать это, человек подобен
саморегулирующей системе, которая потеряла свой регулятор; эта система
спускается по спирали 13 никогда не закапчивающееся, по псегда
систематически искаженное состояние» (18, р. 256).
Как неоднократно указывалось ранее, шизофреническая
коммуникация сама по себе парадоксальна
и, следовательно, вводит парадокс в другие коммуникации, чем и
заканчивает порочный цикл.
6.44. ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ
В начале 40-х годов появился новый, не без обаяния парадокс. Хотя его
первопричина остается неизвестной, он быстро привлек внимание, ему
было посвящено несколько статей, около девяти из них появились в
журнале Mind*.
Этот парадокс имеет особое отношение к нашему исследованию,
потому что в нем есть энергия и обаяние того факта, что он возможен
только как поведенческая интеракция между людьми.
6.441. Объявление директора. Из нескольких версий
парадокса мы выбрали следующую:
Директор школы объявляет своим ученикам, что на следующей неделе
состоится незапланированный экзамен, в любой день от понедельника до
пятницы. Школьники -- которые оказались искушенными -говорят ему,
что если он не изменит условия своего
' Обзор из некоторых ранних статей и обширное представление

этого парадокса смотрите в работах Нсрлиха (Ncrlich) ( 1 ( 1 ) , Гарднера
(Gardner) (54), в которой опубликовано блестящее резюме,
сравнивающее наиболее разные версии этого парадокса.
-228-
ГЛАВА Б. ПАРАДОКСАЛЬНАП
объявления и не перенесет неожиданный экзамен на определенное время на
следующей неделе, то экзамен не состоится. Они утверждают, что если
экзамен не будет проведен в четверг вечером, тогда он не будет неожиданным
в пятницу, поскольку это единственный день, который остается. Но если
пятница может быть отменена как возможный экзаменационный день, то
четверг может быть отменен по тем же самым причинам. Очевидно, что
после вечера среды, останется только дна дня — четверг и пятница.
Пятница, как уже указано выше, может выпасть. Тогда остается только
четверг, так что экзамен в четверг не будет неожиданным. По тем же
причинам, конечно, среда, вторник и, в конце концов, также и понедельник
должны быть также исключены: экзамен в эти дни не будет неожиданным.
Предположим, что директор молча выслушал их «доказательство» и, скажем,
в четверг утром устроил экзамен. Объявляя, он предполагал провести
экзамен в это утро. С другой стороны, они теперь были поставлены перед
необходимостью сдавать совершенно неожиданный экзамен —
неожиданный по той самой причине, что они убедили себя, что экзамен не
может быть неожиданным.
В вышеописанном нетрудно разглядеть хорошо знакомые черты
парадокса. С одной стороны, ученики вовлечены в то, что оказывается
жесткой логической дедукцией от предпосылки, установленной объявле-
нием директора, до заключения, что не может быть неожиданного экзамена
на следующей неделе. С другой стороны, очевидно, что директор мог
провести экзамен в любой день недели, не нарушая ни в(малейшей степени
сроков своего сообщения. Самый удивительный аспект данного парадокса —
это факт, что при ближайшем рассмотрении видно, что экзамен мог быть
даже проведен в пятницу и быть тем не менее неожиданным. В
действительности сущность истории — это вечер четверга, поскольку выбор
других дней недели только усложняет проблемы. К вечеру четверга пятница
остается единственно возможным днем и это делает экзамен в пятницу
совершенно ожидаемым. Ученики
-229-
рассуждают следующим образом: «Он должен быть завтра, если экзамен
вообще должен состояться, он не может быть завтра, потому что он не
будет неожиданным». Т. с. ученики утверждают, что экзамен ожидаем и
поэтому невозможен, однако тем самым предоставляют возможность
директору провести неожиданный экзамен в пятницу или в любой другой
день недели, в соответствии с его объявлением. Даже если ученики и
поймут, что причиной, по которой можно провести экзамен неожиданно
является то, что он не может не быть неожиданным, то это открытие им
вряд ли поможет. Все это доказывает, что если в четверг вечером они
ожидают, что экзамен состоится в пятницу, тем самым исключив его
возможность, согласно собственным правилам директора, тогда он может
быть проведен неожиданно, что делает его полностью ожидаемым, что
делает его абсолютно неожиданным и так далее до бесконечности.
Следовательно, он не может быть предсказанным.
Здесь мы снова имеем дело с истинным парадоксом, поскольку:
(1) объявление содержит предсказание на уровне объек
та языка («будет экзамен»);
(2) оно содержит предсказание на метаязыке, отрица
ющим предсказание (1), т. с. «(предсказанный)
экзамен будет непредсказуем»;
(3) два предсказания являются взаимно исключаю

щимися;
(4) директор может с успехом помешать ученикам
выступать против ситуации, созданной его объяв
лением, и не информировать их дополнительно
так, чтобы они могли узнать дату экзамена.
6.442. Неудобство ясного мышления
Если рассмотреть прагматические следствия предсказания директора, то
можно сделать два удивительных вывода. Первый заключается в том, что
для того чтобы подтвердилось предсказание, содержащееся в объявлении
директора, оно нуждается в противопо-
-230-
ложном заключении, к которому пришли его ученики (т. е. то, что экзамен
логически невозможен), только для того, чтобы ситуация, существующая в
его предсказании неожиданного экзамена, могла бы подтвердиться. Но это
все равно, что сказать, что дилемма могла возникнуть только благодаря
искушенности учеников. Если их умы были бы не такими острыми, они
возможно не заметили бы коварной сложности проблемы; они возможно
ожидали бы экзамен как неожиданное событие и, таким образом,
представили бы директора в абсурдном свете. Но так как они — сами
пришли к тому, что неожиданное должно быть ожидаемым, никакой экзамен
в промежутке между понедельником и пятницей не был бы для них
неожиданным. Но так ли это будет, если искаженная логика сделает их
точку зрения более реалистичной? Нет причины для того, чтобы не провести
экзамен неожиданно в любой день недели, и только софистика студентов не
заметила этот несомненный факт.
В психотерапевтической работе с интеллигентными больными
шизофренией снова и снова возникает соблазн прийти к мысли, что им
было бы намного лучше и они были бы более «нормальными», если бы
они могли бы каким-то образом притупить остроту своего мышления и,
таким образом, уменьшить парализующий эффект, который оно оказывает
на их поступки. Их образ мышления отличается от мышления героя
Достоевского из повести «Записки из подполья», который объясняет:
Клянусь вам, господа, что слишком сознавать — это болезнь, настоящая,
полная болезнь...'
И далее:
...инерция задавила. Ведь прямой, законный, непосредственный плод
сознания — это инерция, т. с.
'Достоевский Ф. М. Собрание сочинений: В 10 т. М, 1956. Т. 4. Стр.

136.
-231-
сознательное сложа-руко-сиденье. Я уже упоминал об этом выше.
Повторяю, усиленно повторяю: все непосредственные люди и деятели
потому и деятельны, что они тупы и ограничены, как это объяснить? А пот
как: они вследствие своей ограниченности ближайшие и второстепенные
причины за первоначальные принимают, таким образом скорее и легче
других убеждаются, что непреложное основание своему делу нашли, ну и
успокаиваются; а ведь это главное. Ведь чтоб начать действовать, нужно
быть совершенно успокоенным предварительно и чтоб сомнений уже
никаких не оставалось. Ну а как я, например, себя успокою? где у меня
первоначальные причины, на которые я упрусь, где основания? Откуда я их
возьму? Я упражняюсь в мышлении, а следственно, у меня всякая
первоначальная причина тотчас же тащит за собою другую, еще
первоначальнее, и так далее в бесконечность — такова именно сущность
всякого сознания и мышления*.
Сравните с «Гамлетом»:
...То ли это
Забвенье скотское, иль жалкий навык Раздумывать чрезмерно об исходе,
— Мысль, где на долю мудрости всегда Три доли трусости, — я сам не
знаю, Зачем живу, твердя: «Так надо сделать», Раз есть причина, воля,
мощь и средства, Чтоб это сделать".
Если, как мы видели в 6.435, двойная ловушка определяет внушенное
поведение, сходное с параноидальной, гебефренической и кататонической
подгруппами шизофрении, то возможно парадоксальные предсказания
относятся к поведению, вызывающему типичную инерцию и абулию в
случае простой шизофрении.
6.443. Неудобство доверия. Но второй вывод, сам по себе впечатляет и
смущает гораздо больше, нежели эта
' Там же стр. 145—146.

" Шекспир У. Собрание сочинений: В 8 т. М., Искусство. Т. 8. 1960.
Стр. ПО.
-232-
очевидная апология* нечеткому мышлению. Дилемма равно также
невозможна, если ученики не доверяют директору полностью. Их
безупречная логика основана и терпит неудачу на предположении, что
директору можно и нужно доверять. Любое сомнение в его честности не
позволяет разрешить парадокс логически, но определенно разрешает его
прагматически. Если ему нельзя доверять, тогда нет оснований относиться к
его объявлению серьезно, и лучшее, что могут сделать ученики в этой
ситуации, это ожидать экзамена в любое время с понедельника по пятницу.
(Это значит, что они приняли только часть объявления, т. е. на уровне
-объекта языка — содержания, например, «На следующей недели будет
экзамен», и игнорируют метакомму-никационный аспект, связанный с его
предсказуемостью.) Поэтому мы приходим к заключению, что не только
логическое мышление, но также и доверие делает подобного рода
парадоксы уязвимыми.
6.444. Неспособность принимать решения. Может показаться, что в реальной
жизни такие парадоксы редки. Однако этот аргумент не подтверждается
фактами из области шизофренической коммуникации. Человека с
диагнозом «шизофрения» можно представить как играющего роль учеников
и директора одновременно. Как ученики, он оказывается перед дилеммой
логики и доверия, но в большой степени он играет роль директора, и
подобно последнему вовлечен в нерешае-мые коммуникационные
сообщения. Нерлич (Neriich), не осознавая насколько заключительные
замечания его работы соответствуют предмету нашего исследования,
прекрасно суммировал положение дел следующим образом: «Один из
способов ничего не говорить — это противоречить себе. И если вы
ухитряетесь противоречить себе, говоря что вы ничего не говорите, тогда
* Греч, «apologia» — защита кого-либо или чего-либо, часто предвзятая

оценка, заступничество, восхваление. — Прим. ред.
-233-
вы себе вообще не противоречите и можете съесть одно пирожное дважды
( 111 , р. 513).
Если, как постулировано в 2.23 и 3.2, больной шизофренией
попытается не общаться, тогда «решением» этой дилеммы является
использование нереша-емых сообщений, которые сами по себе не
сообщают ничего.
6.445. Примеры повседневной жизни. Но и вне области
шизофренической коммуникации парадоксальные предсказания
разрушают человеческие взаимоотношения, Это происходит, например, в
случае, когда некто Р, которому всецело доверяет О, угрожает что-то сде-
лать О, если тот поведет себя по отношению к Р некорректно.
Следующий пример проиллюстрирует эту интеракцию.
Супружеская пара нуждается в психотерапевтической помощи, потому
что жена патологически ревнива, что делает жизнь каждого из них
невыносимой. В свою очередь, муж — исключительный, жесткий моралист,
очень гордится своим аскетизмом и жизненным кредо: «На протяжении
всей своей жизни я никогда не давал повода сомневаться в моих словах».
Жена, как правило, принимает комплиментарную ведомую позицию, и
только в одной области — самостоятельна: она наотрез не желает
отказываться от выпивки перед обедом, привычка, которая ему — трез-
веннику отвратительна и которая была причиной бесконечных раздоров
фактически с начала их семейной жизни. Дна года тому назад, он в ярости
сказал ей: «Если не справишься со своим пороком, то у меня появиться один
из моих», добавив, что он встречается с другими женщинами. Это не
принесло каких-либо изменений о паттерне их взаимоотношений, и
несколько месяцев до посещения терапевта, муж решил позволять ей
выпивать ради спокойствия в доме. В то же самое время вспыхнула ее
ревность, разумное объяснение которой в следующем: он абсолютно
заслуживает доверие, поэтому он должен выполнить свою угрозу и быть
неверным, т. е. не заслуживающим доверие.
-234-
С другой стороны, муж, очевидно, пойманный в сети скоего
парадоксального предсказания, не смог переубедить се в том, что его угроза
была импульсивной и не должна восприниматься всерьез. Оба понимают, что
попались в есть, сплетенную ими самими, но не видят пути выхода из нее.
Структура угрозы мужа идентична объявлению директора. С его точки
зрения он говорит:
(1) я абсолютно заслуживаю доверие;
(2) теперь я накажу тебя, будучи ненадежным (невер-
ным, лживым);
(3) следовательно, я собираюсь оставаться заслужива-
ющим у тебя доверия, будучи не заслуживающим доверия, поэтому если я
сейчас не нарушу твоего доверия в моей верности, я больше никогда не
буду заслуживать доверие.
С семантической точки зрения парадокс возникает из двух различных
смыслов «заслуживающий доверие». В (1) понятие используется в метаязыке,
чтобы обозначить свойство всех его действий, обещаний и установок. В (2)
используется объект языка и угроза супружеской неверности. Аналогично
используется два раза слово «ожидаемый» в объявлении директора. Все его
предсказания вполне ожидаемы. Другими словами, ожи-даемость -- это общее
свойство, определяющее класс предсказаний. Таким образом, если
ожидасмость одного члена этого класса — т. е. одно особое предсказание —
отрицается, то ожидаемость совсем другого — т. с. более низкого —
логического типа, чем ожидаемость, кото-рос является свойством класса,
обозначается одним и тем же понятием. С прагматической точки зрения,
объявления как мужа, так и директора создают несостоятельные контексты.
6.446. Доверие — дилемма узника. В человеческих взаимоотношениях,
все предсказания, тем или иным образом, связаны с доверием. Если
человек Р вручает другому О личный чек, вопрос, является ли этот чек
действительным, остается неясным для О в данный момент из-за
отсутствия необходимой информации.
-235-
В этом смысле позиции Р и О совершенно различны. Р знает о своем
чеке все, О может либо доверять, либо не доверять ему, и он не узнает о
нем ничего, пока не обратится с чеком в банк. С этого момента его
доверие или недоверие превратится в уверенность, которой Р обладал с
самого начала*.
В природе человеческой коммуникации нет способа сделать другого
обладателем информации или восприятия, доступных исключительно тебе.
Другой может в лучшем случае доверять или не доверять, но он может
никогда и не узнать. С другой стороны, человеческая активность была бы
фактически парализована, если бы на людей влияла бы только информа-
ция или восприятие из первых рук. Значительное большинство всех
решений основано на доверии одного или иного рода. Таким образом,
доверие всегда связано с дальнейшими результатами, или более специфично
связано с их предсказуемостью.
До сих пор рассматривались интеракции, в которых некто имел
информацию из первых рук, а другой мог только доверять или не доверять
этой информации. Директор знает, что он не собирается назначить экзамен
на четверг утром; муж знает, что он не собирается изменять своей жене;
человек, который выписывает чек, обычно знает, действителен ли он или
нет. Теперь в любой интеракции типа «Дилемма узника» никто не имеет
никакой информации из первых рук. Они оба вынуждены полагаться на
доверие к другому, на опытную оценку их собственной надежности в глазах
другого, и на их способности в предсказании образа действия другого,
которое, как они знают, зависит, в основном, от его предсказания о том,
что имеется. Эти предсказания, как будет показано ниже, неизменно
становятся парадоксами.
'Доверие или недоверие О будет конечно определяться его последними
контактами, если они были с Р. Результат настоящей проблемы повлияет на
доиерие к Р в будущей ситуации. Но к дан-пому случаю это не имеет
никакого отношения.
-236-
Дилемма узника может быть представлена следующей матрицей*:
5, 5
5
в которой два игрока А и В имеют каждый по два альтернативных хода. Т.
с. А может выбрать или а р или а2, и В может выбрать или b , или Ь2. Оба
полностью осознают, что выигрыш или проигрыш определяется матрицей.
Таким образом, А знает, что если он выбирает а,, а В - Ь р каждый из них
выиграет по пять очков; но если вместо этого В выберет альтернативу Ь2,
то А потеряет пять очков, а В- выиграет восемь очков. В находится в такой
же ситуации с А. Их дилемма состоит в том, что каждый не знает какую
альтернативу выберет другой, поскольку они должны делать выбор
одновременно, но не могут говорить о своем решении.
Обычно неважно сколько раз нужно сыграть в эту игру — один или
сотню раз, чтобы добиться успеха, решение а2, Ь2 — самое безопасное, даже
несмотря на то, что оно грозит потерей трех очков как для игрока А, так и
для В. Наиболее разумным решением было бы, конечно, а ]5 Ьр чтобы быть
уверенным, что они оба выиграют пять очков, но это решение возможно
только при условии взаимного доверия. Так, если скажем игрок А играет
только для того, чтобы обеспечить максимальный выигрыш и
минимальный проигрыш,
Напомним, что дилемма узника — это игра с ненулевой суммой. Так

что цель каждого игрока — свой абсолютный пыиг-рыш, независимый опт
проигрыша или выигрыша другого. Таким образом, кооперация не только не
исключается правилами (как это есть is правилах игры с нулевой суммой),
но и является оптимальной стратегией. Произвольность ходов (в случае
успешной игры) автоматически является нежелательной стратегией.
-237-
и если у игрока А достаточно причин верить, что игрок В — доверяет ему и
поэтому выбирает Ь]5 тогда у игрока А есть причина выбрать а2, т. к.
объединение a2b, дает игроку А максимальный выигрыш. Но если А до-
статочно ясно мыслит, то он не может не предполагать, что В будет
следовать аналогичной линии поведения, и поэтому сыграет Ь 2, а не Ь,,
особенно если В думает также, что поскольку А доверяет ему и у него
самого достаточно доверия к А, то А должен сыграть а,. Печально, что
такое заключение обманывает себя в том, что объединение выбора a2b2 с
проигрышем для обоих игроков является единственным приемлемым
выбором.
Этот результат никоим образом не является только теорией. Элегантное
представление проблемы возникает снова и снова в психотерапии брака.
Супруги, ведущие совершенно безрассудный образ жизни, получающие
минимальное удовлетворение от своего союза, давно известны
психотерапевтам, Однако традиционно считалось, что причина их невзгод
заключается в предполагаемой индивидуальной патологии одного из них,
или обоих. Они могут быть диагностированы как депрессивные, пассивно-
агрессивные, мазохисты, садомазохисты и так далее. Но эти диагнозы
обычно сводятся к пониманию взаимозависимой природы их дилеммы,
которая возможно существует отдельно от структуры их личностей и, по-
видимому, заложена в природе их «игры» взаимоотношений. Вес это проис-
ходит так, как если бы они говорили: «Доверие сделает меня уязвимым,
поэтому я должен выражать его осторожно», и, таким образом, следует
следующее заключение: «Другие будут иметь преимущества передо мной».
Существует стадия, на которой большинство супругов (или наций)
перестают оценивать и определять свои взаимоотношения. Но те, кто
мыслят конкретно, не могут остановиться там и именно в том месте, где
становится более очевидным парадокс дилеммы узни-
-238-
ка. Решение a2b2 становится неблагоразумным, как только А понимает, что
это решение — меньшее зло, но зло еще и в том, и что В не может
одновременно с ним понять это как зло. Тогда у В должно быть так же мало
оснований желать такого же результата, как и у А - - вывод, определенно
доступный объективному мышлению А. Как только А и В приходят к этому
пониманию, то совместное решение a b , а не a2b2 становится единственно
приемлемым. Но с выбором ajb, весь цикл начинается сначала. Не имеет
значение, как они приходят к решению, но как только «наиболее разумное
решение» выбрано, всегда появляется еще более резонное. Таким образом,
дилемма узников подобна дилемме учеников, для которых экзамен
предсказуем только в том случае, когда он непредсказуем.
6.5. РЕЗЮМЕ
Парадокс -- это логически противоречивое последовательное
заключение, возникающее из правильных предпосылок. Из трех типов
парадоксов — логико-математического, семантического и прагматического —
последний интересен здесь из-за его поведенческого применения.
Основное отличие прагматического парадокса от простого противоречия в
том, что выбор — это решение во втором случае, совершенно невозможное
в первом. Существует два типа прагматических парадоксов --
парадоксальные предписания (двойные ловушки) и парадоксальные
предписания.
-239-
J лава 7 ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ
7.1. ИЛЛЮЗИИ АЛЬТЕРНАТИВ

7.11. «ЖЕНЛ РЫЦАРЯ ИЗ ОРДЕНА БАНИ»
В сказке «Жена рыцаря из ордена Бани» Чосер (Chaucer) рассказывает
историю одного из рыцаря Короля Артура, который «однажды
возвращаясь верхом после соколиной охоты» по дороге домой напал на
девушку и изнасиловал ее. Это злодеяние, «в котором крик был столь
пронзительным», едва не стоило ему жизни, если бы Артур не предоставил
решать судьбу рыцаря королеве, а она и ее дамы не сжалились над ним.
Королева гарантирует рыцарю жизнь, если он ответит на вопрос: «О чем
больше всего мечтают большинство женщин?» На это она дает ему год и еще
один день, и рыцарь соглашается справиться с задачей, понимая, что это
единственная альтернатива смерти. Как можно себе представить, год
прошел, наступает последний день, и рыцарь возвращается в замок, так и
не найдя ответа. На этот раз он случайно натыкается на старуху
(«безобразную, насколько может подсказать фантазия, ведьму»), сидящую
на лугу, которая обращается к нему с пророческими словами: «Сэр рыцарь,
здесь нет прохода». Выслушав рассказ о его затруднениях, она говорит ему,
что знает правильный ответ и что она откроет его ему, если он
поклянется, что «о чем я затем вас не попросила, вы это выполните».
Оказавшись опять перед двумя альтернативами (обезглавливанием или
исполнением желания ведьмы, чтобы это ни было), он, конечно же,
выбирает последнее, и она рассказывает ему секрет («Большинство
женщин мечтают быть независимыми, помыкать мужьями и любить по
своему усмотрению».) Этот ответ полностью удовлетворил придворных
дам, но теперь ведьма,
-240-
ГЛАВА 7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ
осуществив свою долю в сделке, требует, чтобы рыцарь на ней женился.
Наступает брачная ночь, и рыцарь лежит в ужасе, не в силах преодолеть
щение перед ее уродством. Наконец, ведьма опять предлагает ему
две альтернативы, из которых он может выбирать: или он примет ее такой
безобразной, и она будет для него верной и покорной женой всю свою
жизнь, или же она превратится в молодую и прекрасную девушку, но
никогда не будет ему верна. Долго рыцарь взвешивал эти альтернативы и в
конце концов не выбрал ни одну из них, отказавшись от выбора как
Кульминация этой сказки в одной простой фразе: «Я не выбираю
ни то, ни другое». В этот момент ведьма превращается не только в
прекрасную девушку, но и в самую верную и послушную жену на свете.
Для рыцаря женщина кажется невинной девушкой, королевой, ведьмой
и блудницей, и се власть над ним остается под этими же масками до тех
он больше не чувствует, что, делая выбор вновь и вновь,
оказывается в затруднительном положении, и в конце концов задается
вопросом о необходимости самого выбора*.
Сказка «Жена рыцаря ордена Бани» — это прекрасный пример женской
психологии, и самый интересный ее анализ был сделан Штейном (Stein)
рамках нашей концепции мы бы сказали, что до тех пор пока
такой тип женщин способен захватывать мужчин двойной петлей, предлагая
бесконечные иллюзии альтернатив (и, конечно же, до тех пока мужчины не
смогут выпутываться сами), она не сможет освободиться и будет оставаться
в плену иллюзии альтернатив,
" Сравните это со знаменитым Дзен коаном (парадоксальной

медитацией), предложенным Тай-ху, с бамбуковой палочкой: «Если ты
называешь это палочкой, ты утверждаешь, если ты называешь это не
палочкой, ты отрицаешь. Помимо утверждения или отрицания, как ты это
мог бы назвать?».
-241-
подразумевающей или: уродство, или неразборчивость в связях как
единственный выбор.
7.12. ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Понятие иллюзия альтернатив был впервые использовано Виклендом
и Джексоном (161) в докладе по межличностным условиям на примере
больного шизофренией. Они наблюдали, как пациенты, больные
шизофренией, пытаясь сделать правильный выбор между двумя
альтернативами, сталкиваются с типичной дилеммой: из-за природы
коммуникационной ситуации они не могут принять правильное решение,
потому что обе альтернативы являются неотъемлемой частью двойной
ловушки, и поэтому пациента «критиковали, если он что-то делал, и
критиковали, если он ничего не делал». Не существует таких альтернатив,
из которых «должна быть» выбрана «правильная» — предположение
заключается в том, что выбор -возможен, а то, что он должен быть сделан,
-- иллюзия".
Но осознание отсутствия выбора равноценно не только узнаванию
очевидных «альтернатив», которые были предложены, но и природы
двойной ловушки. Фактически, как было показано в 6.431, препятствие
любому спасению от ситуации двойной ловушки и результат --
невозможность взглянуть на нее со стороны — являются необходимыми
составляющими двойной ловушки. Люди в таких ситуациях запутаны как
подсудимый, которого спрашивают: «Вы перестали бить свою жену?». Ему
грозит обвинение в неуважении к суду, если он попытается отвергнуть обе
альтернативы как несоответствующие, потому что он никогда не бил свою
жену. Но если следователь в этом примере знает, что они применяют гадкие
шутки, в реальных жизненных ситуациях это знание и намерение обычно
от-
 Это, конечно же, основное различие между

двойной ловушкой и простым противоречием (см. 6.434).
-242-
сутствуют. Парадоксальная коммуникация, как мы уже наблюдали,
неизменно связывает все рассматриваемое: Ведьма настолько же в ловушке,
как и Рыцарь, муж из примера, приведенного в 6.445, так же как и его жена,
и т. д. В этих паттернах общее то, что никакое изменение не может
возникнуть изнутри и что любое изменение может прийти только из
паттерна, находящегося снаружи. Сейчас мы приступим к изучению этой
проблемы успешной интервенции и привнесения изменения в такую
систему.
7.2. БЕСКОНЕЧНАЯ ИГРА

В качестве теоретического примера, представим
следующее.
Два человека решают сыграть в игру, состоящую в замене отрицания
утверждением и наоборот во всем, по поводу чего они друг с другом
общаются. Так «да» становится «нет», «Я не хочу» обозначает «Я хочу» и
тому подобное. Заметим, что этот код их сообщений является
семантическим договором, похожим на мириады других соглашений,
применяемых двумя людьми, использующими общий язык. Однако не сразу
становится очевидно, что как только игра вступает в силу, игроки уже не
могут легко вернуться к своей «обычной» форме коммуникации. Если
следовать правилу переворачивания смысла, сообщение «Давай прекратим
играть» обозначает «Давай продолжим игру». Для того, чтобы прекратить
игру, необходимо из нее выйти и поговорить о ней. Такое сообщение
должно быть построено как метасообщенис, но что бы не пытался сделать
для этой цели один из игроков, на его сообщение все равно будет влиять
правило переворачивания смысла, и следовательно, оно — бесполезно.
Сообщение: «Давай прекратим игру» — неопределенно: во-первых, оно
многозначительно как на объективном уровне (как часть игры), так и на
метауровне (как сообщение об игре); во-вторых, два смысла — противо-
-243-
речивы и, в-третьих, специфическая природа игры не предлагает процедуру,
позволяющую игрокам принимать решение на основе одного или другого
смысла. Эта неспособность принимать решение делает для них
прекращение игры невозможным, как только она началась. Такую ситуацию
мы называем игрой без окончания бесконечной игры.
Можно согласиться с тем, что нельзя избежать дилеммы и положить
конец игре, просто используя противоположное сообщение: «Давай
продолжим игру». Но тщательное изучение показывает, что оно не кор-
ректно со строго логической точки зрения. Как мы неоднократно видели,
никакое утверждение, сделанное в тех же рамках (здесь, игра в
переворачивание и смысла) не может в то же время быть, с точки зрения
правил, обоснованным утверждением. Даже если один игрок передал
сообщение «Давай продолжим игру» и, по правилу, другой игрок его понял
как «Давай завершим игру», то он, если придерживаться строгой логики,
все равно столкнется с сообщением, которое ничего не решает. Что
касается правил игры, то они не предполагают метасообщения, а
сообщение, предлагающее окончание игры должно быть обязательно ме-
тасообщением. По правилам игры каждое сообщение является частью
игры, и никакое сообщение не является исключением.
Мы привели этот пример, потому что он является парадигмальным не
только как драматические примеры, описанные в 5.43, но и как
бесчисленные дилеммы взаимоотношений в реальной жизни. Он освещает
важный аспект того типа системы, которую мы сейчас изучаем: как только
будет достигнуто подлинное соглашение, относительно переворачивания
смысла, игроки больше никогда не будут его менять, потому что изменив
его, им придется общаться, а коммуникации и являются сутью игры.
Следовательно, в такой системе изнутри не может произойти никакого из-
менения.
-244-
7.21. ТРИ ВОЗМОЖНОСТИ РЕШЕНИЯ
Что могли сделать игроки чтобы решить дилемму? Существует три
возможности:
(1) Игроки, предвидя необходимость коммуни
каций по поводу игры, после того, как она начнется,
могут договориться, что будут играть на английском
языке, но будут использовать французские слова для
своих метакоммуникаций. Любое заявление, сделанное
на французском языке, например прекратить игру,
будет, следовательно, оставаться за пределами тех со
общений, которые являются предметом правила пере
ворачивания смысла, т. е. за пределами самой игры. Это
предлагает достаточно эффективную процедуру по при
нятию решений. Однако в реальной человеческой ком
муникации это невозможно, поскольку не существует
метаязыка, только для коммуникации об коммуника
ции. В самом деле, поведение и, более узко, естествен
ный язык используется для коммуникаций как на
объективном, так и на мстаязыковом уровнях, и мы
уже описывали проблемы, которые в результате этого
возникают (1.5).
(2) Игроки могли заранее договориться о вре
менном ограничении, после которого они возвраща
ются к своей нормальной форме общения. Заслужива
ет внимания то, что это решение, хотя и не практику
емое в реальных человеческих коммуникациях, повле
чет за собой обращение за помощью к внешнему фак
тору — времени, — который не затронут в их игре.
(3) Это приводит к третьей возможности, кото
рая кажется единственной эффективной процедурой
и обладает дополнительным преимуществом, к кото
рому можно прибегнуть уже после того, как начнется
игра: игроки могут обратиться со своей дилеммой к
третьему человеку, с которым они оба поддерживают
нормальный вид коммуникации и сообщить через него,
что игра закончена.
Терапевтическая особенность вмешательства посредника проясняется
при сравнении с другим приме-
-245-
ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОМ М УНИК
АЦИЙ
ром бесконечной игры, в котором но условиям ситуации не существует
медиатора.
Конституция вымышленной страны гарантирует право на
неограниченные парламентерские дебаты.
Очень быстро обнаружится, что это правило — непрактично, поскольку
любая партия может помешать достижению какого-либо решения, просто
приняв участие в бесконечных прениях. Очевидно, что необходимо внести
поправку в конституцию, но принятие поправки само по себе является
предметом того же права на неограниченные дебаты, которые
предполагают внесение поправки, и, следовательно, может быть отсрочено
на неопределенный срок из-за неограниченных дебатов. В результате этого
государственный аппарат — правительство страны — парализован и не
способен внести изменение в свои правила, потому что это бесконечная
игра.
Очевидно, что в этом случае нет посредника, который смог бы встать над
правилами игры, воплощенными в конституции. Единственное изменение,
которое может быть внесено, — это что-то яростное, например, революция,
благодаря которой одна партия захватит власть и установит новую
конституцию. Эквивалентами такого жестокого изменения в области
взаимоотношений между людьми, занятых бесконечной игрой, являются
разрыв, самоубийство или убийство. Как мы видели в пятой главе, мягкой
вариацией на эту тему является «убийство» Джорджем своего вымышленного
сына, которое разрушило старые правила и игру Марты в брак.
7.22. ПАРАДИГМА ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА
С нашей точки зрения, эта третья возможность (внешняя интервенция)
является парадигмой психотерапевтического вмешательства. Другими
словами, терапевт как посторонний человек способен сделать то, что сама
система не в состоянии: изменить свои правила. Например, в 6.445 пара
играла в бесконечную
-246-
игру без окончания, основное правило которой заключалось в утверждении
мужа о своей абсолютной надежности и абсолютном принятии этого
самоопределения женой. В этой игре взаимоотношений в тот момент, когда
муж грозит быть неверным, возникает необратимый парадокс.
Необратимость ситуации заключается в том факте, что, как и в других играх
без окончания, она была продиктована правилами, но в ней отсутствовали
метаправила для их изменения. Можно сказать, что сущность
психотерапевтического вмешательства в таком случае состоит в
формировании новой, расширенной системы (муж, жена и терапевт), в
которой возможно не только смотреть на старую систему (супружескую
диаду) снаружи, но и еще и терапевт может использовать силу парадокса
для ее улучшения: терапевт может привнести в эту новую игру
взаимоотношений такие правила, которые пригодятся для его
терапевтических целей*.
73. ПРЕДПИСАНИЕ СИМПТОМА

7.31 . СИМПТОМ КАК СПОНТАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Терапевтическая коммуникация время от времени обязательно должна
превышать пределы такого обсуждения, что часто, но безрезультатно
делается са-
 Однако наш собственный опыт и многие другие

работы в этой области свидетельствуют, что успешное терапевтическое вме-
шательство зависит от важного фактора времени. У терапевта имеется
ограниченный благоприятный период, чтобы осуществить свою цель, что
скрыто в природе человеческих взаимоотношений, Новая система
относительно скоро сама консолидируется до такой степени, что терапевт
окажется в почти безвыходном положении и тогда вряд ли сможет
осуществить изменение, возможное в самом начале лечения. Это особенно
верно в отношении семей, один из членов которых болен шизофренией; их
сила «поглощения» того, кто угрожает их жесткой стабильности,
действительно впечатляет. Как правило, терапевт консультирует другого
терапевта, как только тот почувствует, что вовлечен в игру со своим пациентом
или пациентами. Только рассказав об этой проблеме другому терапевту, он
сможет выйти за рамки, в которые заключен.
-247-
мими главными героями, так же как и их друзьями, и родственниками.
Предписания типа «Будьте внимательны друг к другу», «Не имей
неприятностей с полицией» и подобные вряд ли могут считаться терапев-
тическими, хотя они наивно предлагают некие рецепты. Эти рекомендации
основываются на допущении, что стоит только захотеть «небольшое
желание» и все можно изменить, следовательно, человек или люди могут
выбирать между здоровьем и страданием. Это допущение не что иное, как
иллюзия альтернатив, поскольку пациент может все время отвергать его
неприступным возражением: «Мне это не поможет». Добросовестные
пациенты — так мы обозначаем людей, которые не притворяются, —
обычно пытались и потерпели неудачу во всех видах самодисциплины и
упражнениях по укреплению силы воли еще задолго до того, как поделились
своим горем с другими, и им было сказано «возьмите себя в руки». По
существу, симптом ~ это что-то ненамеренное и, следовательно, автономное.
Но это просто иной способ сказать, что симптом — это часть спонтанного
поведения, в самом деле настолько спонтанного, что даже сам пациент
ощущает это как что-то неконтролируемое. Колебание между спонтан-
ностью и насилием, которое делает симптом парадоксальным, проявляется
как в переживаниях пациента, так и во влиянии его на других,
Если какой-то человек хочет повлиять на поведение другого человека,
существует два основных способа сделать это. Первый заключается в
попытке заставить другого поступать по-иному. Этот подход, как мы только
что видели, не воздействует на симптомы, потому что у пациента нет
обдуманного контроля за своим поведением. Другой подход (в 7.5
приведены его примеры) заключается в том, чтобы заставить его поступать
так, как он поступал и до этого. В свете вышесказанного это сводится к.
парадоксу: «будь спонтанным». Если кого-то попросят принять участие в
специфическом виде поведения, которое кажется спонтанным, этот человек
-248-
больше не сможет быть спонтанным, потому что требование делает
спонтанность невозможной*.
Кроме того, если терапевт инструктирует пациента представить свой
симптом, он требует спонтанного поведения и этим парадоксальным
предписанием навязывает пациенту изменение поведения. Симп-
томатическое поведение больше не спонтанно, и пациент, следуя
предписанию терапевта, выходит за рамки симптоматической игры без
окончания, которая до этого момента не имела метаправил для изменения
собственных правил. Что-то происходит, и установка «потому что это не
может мне помочь» и то же самое поведение — «потому что мой терапевт
сказал мне так» — больше не различаются.
7.32. УДАЛЕНИЕ СИМПТОМА
Создается впечатление, что техника предписания симптома (как
техника для устранения двойной ловушки) находится в остром
противоречии с теми догматами психоаналитически ориентированных
психотерапий, которые осуждают и запрещают прямое вмешательство в
симптомы. Однако в последние годы накоплено много данных,
подтверждающих предположение, что если исчезнет только один
симптом, то за этим не последует никаких ужасных последствий — в
зависимости, конечно, от того, какое симптоматическое поведение было
достигнуто*'.
Неизбежный эффект этого вида коммуникации можно легко

проверить. Если Р вскользь замечает О: «Твоя поза в этом кресле, кажется
очень расслабленной» и продолжает смотреть на О, то хотя он просто
описал поведение, возможно О тот час же почувствует себя неловкой и
зажатой, и ей придется изменить описанную позу, чтобы сноса почувствовать
комфорт и расслабленность. Существует басня о том, как сороконожку
спросили, каким образом она умудряется передвигать всеми своими ножками
с такой элегантной легкостью и прекрасной координацией. С этого момента
сороконожка больше не смогла сделать и шагу,
" Единственный способ не достичь симптоматического поведения —
вызвать изменение только в одном человеке, вовлеченном в близкие
отношения (см.7.33).
-249-
Нет сомнений в том, что, например, пациент, страдающий
анорексией, которого кормили насильственным образом, становится
депрессивным и стремится к суициду, но это не тот вид терапевтического
вмешательства, который мы здесь описываем. Более того, должно быть
ясно, что чьи-то ожидания по поводу результата вмешательства зависят от
философии терапии. Например, так называемые, бихевиоральные терапевты
(Уолп (Wolpc), Айзенк (Eysenek), Лацарус (Lazarus) и т. д.) по сравнению с
представителями психоаналитической теории относят научение к эмоцио-
нальным нарушениям и, следовательно, очень не жалеют о возможных
болезненных эффектах чисто симптоматического лечения. Их утверждение,
что удаление симптома не создает новых и худших симптомов и что их
пациенты не стремятся к суициду, заслуживает серьезного рассмотрения.
Таким же образом, если пациенту дают инструкцию представить свой
симптом, и в процессе этого осуществления он обнаруживает, что в
состоянии избавиться от него, то это, с нашей точки зрения, поистине
эквивалентно результату «инсайта» в классическом психоанализе, хотя
кажется, что никакого инсайта не произошло. Но даже в реальной жизни,
вездесущий феномен изменения редко сопровождается «инсайтом». Мы
даже пойдем дальше, утверждая, что с коммуникационной точки зрения,
наиболее традиционные виды психотерапии более симптомо-ориентиро-
ваны, чем может показаться на первый взгляд. Терапевт, который
последовательно, обдуманно игнорирует жалобы пациента на симптомы,
сигнализирует, более или менее явным образом, что все хорошо и то, что
стоит «за» симптомом — это единственное, что имеет значение. Такому
противоположному отношению к симптому, как к целительному фактору,
возможно уделяется слишком мало внимания.
7.33. Симптом в МЕЖЛИЧНОСТНОМ КОНТЕКСТЕ
Однако существует еще одна важная проблема, касающаяся
психодинамического предостережения
-250-
ГЛАВА "7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ
против чисто симптоматического освобождения. Убедившись в
эффективности бихсвиоральной терапии, в которой пациент
рассматривается как монада, мы упустили в теории, так же как и в
приведенных историях, какое-либо упоминание интеракционного
эффекта радикального улучшения состояния пациента. В нашем опыте (4.44,
4.443) такие изменения чаще всего не сопровождаются появлением новых
проблем или обострением существующего состояния другого члена семьи.
Просмотрев литературу по бихевиоральной терапии, создается впечатление,
что терапевт (рассматриваемый один на один со своим индивидуальным па-
циентом) не видит какой-либо взаимосвязи между этими двумя
феноменами и будет вынужден рассматривать новую проблему опять в
монадной изоляции.
7.34. КРАТКИЙ ОБЗОР
Долгое время техника предписания симптома применялась
психиатрами интуитивно. Насколько нам известно, она была введена в
литературу в 1925 году Данлапом (Donlap) (39, 40) в эпизоде, связанном с
негативным утверждением. Его метод состоял в том, что для того чтобы
заставить пациента что-то сделать, он сообщает ему, что он (пациент) не
может это сделать. Франки (Frankl) (46, 47) относится к этому вме-
шательству, как к «парадоксальной интенции», но не предлагает
логического обоснования ее эффективности. В психотерапии шизофрении
подобная техника является важной тактикой прямого анализа Розена
(Rosen) (129). Он относится к ней, как «reductio an absurum» или
«повторное предписание психоза»; детальное описание его техники можно
найти в пространном определении Шефлсна (137). Понятие «предписание
симптома» было впервые представлено в работе Бейтсона по проекту
«Семейная терапия в шизофрении». Эта группа точно вносит ясность в
парадоксальную природу этой техники. Например, Хэйли (60, р. 20—59)
показывает, что такой вид парадоксальных
-251-
предписаний играет важную роль фактически во всех техниках трансовой
индукции и приводит много примеров его применения в гипнотерапии как
из его наблюдений за техникой Милтона Эриксона (М. Erickson
собственного опыта. Джексон написал работу о применении этого метода
исключительно с параноидальными пациентами (71, 72, 77), и эта работа
будет детально позже в этой главе описана. В более раннем докладе
Джексон и Викленд (75) обсуждают подобные техники и семейной терапии.
7.4. ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ДВОЙНЫЕ ЛОВУШКИ

Предписание симптома — это только форма многих различных
парадоксальных вмешательств, относимых к понятию терапевтической
двойной ловушки; в свою очередь, они, конечно же, являются только од
ним классом терапевтических коммуникаций, хотя существует много
других подходов, традиционно применяемых в психотерапии. Если в этой
главе мы и фокусируем внимание на парадоксальных коммуникаци
целебных факторах, то только потому, что с коммуникационной точки
зрения существуют более сложные и сильные вмешательства, и поэтому
трудно представить, что симптоматическая двойная ловушка
нарушена чем-то другим, противоположным двойным ловушкам или, что
бесконечные игры завершаются чем-то менее сложным, чем контригрой
(155). Similia similibus curantur — другими словами, было обнаружено, что то,
что сводит людей с ума, должно, в конце концов, быть полезным в их
движении к нормальности. Это не отрицает важности человеческо
отношения терапевта к своему пациенту, или то, что твердость, понимание,
искренность, теплота и сострадание не имеют место в этом контексте, ни
того, что это подразумевает, а именно то, что все эти вопросы —
игры и тактики. Психотерапия немыслима без этих свойств в терапевте, и в
последующих примерах
-252-
видно, что более традиционные техники объяснения и понимания часто
работают рука об руку с посредничеством двойных ловушек. Однако
предполагается, что одни эти свойства не достаточны для того, чтобы иметь
дело с парадоксальными сложностями нарушенной интеракции.
По своей структуре терапевтическая двойная ловушка — это
зеркальный образ ловушки патогенной (см. 6.431):
(1) Это предполагает напряженные взаимоотно
шения психотерапевтической ситуации, обладающей
высокой степенью выживания и ожиданий для паци
ента.
(2) В этом контексте дается предписание, которое
настолько структурировано, что (а) усиливает поведе
ние, благодаря которому пациент надеется измениться
и (б) предполагается, что это подкрепление — средство
для изменения, и (в) поэтому создает парадокс, потому
что пациенту сказано измениться, оставаясь не изме
нившимся. Он оказывается в сложной ситуации по от
ношению к своей патологии. Если он соглашается,
то он больше «не может этому помочь»; он делает «это»,
как мы пытались показать, делает «это» невозможным,
что и является целью терапии. Если он противится пред
писанию, он может делать так, только не поступая сим
птоматически, что и является целью терапии. Если в
патогенной двойной ловушке пациент «осуждается, если
он делает, и осуждается, если он не делает», то в тера
певтической двойной ловушке он «меняется, если он
делает, и меняется, если не делает».
(3) Терапевтическая ситуация защищает пациен
та от ухода или в противном случае, от аннулирования
парадокса, комментируя его*.
 Это может показаться не очень убедительным, но

фактически редко можно встретить пациента, который не примет, даже
самые абсурдные предписания (например: «Я хочу, чтобы вы усилили вашу
боль») без большого количества вопросов.
-253-
Следовательно, даже если предписание — логически абсурдное, то это
— прагматическая реальность: пациент не может не реагировать на это, но
также не может реагировать своим обычным, симптоматическим, образом.
Следующие примеры (7.5) показывают как терапевтическая двойная
ловушка заставляет пациента выйти за рамки его дилеммы. Этот шаг,
который он не в состоянии сделать сам, но который становится воз-
можным, когда начальная система разовьется -- или из-за индивида и его
симптома, или из-за двух или более человек и их бесконечной игры без
окончания (но наиболее часто комбинация из того и другого) -в
огромную систему, которая теперь включает и постороннего эксперта. Это
не только дает возможность каждому участнику посмотреть на старую
систему со стороны, но и позволяет ввести метаправила, которые старая
система не в состоянии создать внутри самой себя.
У терапевтических двойных ловушек существует очень много
теоретических аспектов, практическое применение которых более сложный
вопрос. Достаточно сказать, что выбор подходящего парадоксального пред-
писания — крайне сложное занятие, и, если и остается незначительная
лазейка, то у пациента обычно возникает сложность в ее опознании, и
поэтому терапевту приходится планировать, как выбраться из неудачной
ситуации.
7.5. ПРИМЕРЫ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ ДВОЙНЫХ ЛОВУШЕК

Предлагаемая коллекция примеров не претендует ни на то, чтобы
быть особенно репрезентативной, ни на то, чтобы быть более
иллюстративной, чем примеры в 7.34. Однако она продемонстрирует
некоторые возможности применения этой терапевтической техники,
предлагая примеры как из индивидуального, так
-254-
и совместного
кабинете лечения,
терапевта. включая
Терапевт,
множество
вместо тогодиагносчтобы развеять это
подозрение, становится
Первый ющим
пример. образом»
обсуждении
встревоженным
теории двойной и лоставит
вушкипациента
уже отмечалось,
в терапевтическую
что
параноидальный
двойную ловушку, пациентзаявляя, что
сосредотачивается
конца сеанса на абсолютно
они вместе
второстепенных
смогут обыскать и несвязанных
весь кабинет.
феноменах,
Перед поскольку
пациентомдля возникает
него
ально
иллюзия альтернатив: правильное
он
восприятие
принятьи участие
комментирование
в поиске или
тральной
отказаться от параноидальной
проблемы
(парадокса).
идеи. Он В выбирает
самом деле, первую
лее поразительное
ву и во ввремя
параноидальном
тщательного поведении поиска — он
крайняя
становитсяподозрительность
вес больше и больше
совместно
неуверенным с ифактической
смущенным из-
неспособностью
своего подвергнуть
подозрения,эту но
подозрительность
терапевт не оп успокаивается до
проверке,
тех пор,
которая
пока разрешит
каждый гвоздь
ее и
щельиным в кабинете
образом. Таким не
образом,
проверены
в то время имикаквместе.
пациентЗатем
кажется
пациент
отчужденным
перешел и все
знающим, он страдает от
огромного пробела в жизненном
опыте, и вездесущее
предписание против
правильного восприятия имеет
двойной эффект; оно мешает ему
заполнить эти про
соответствующей информацией,
и оно усилива
подозрительность. Джексон (72,
77), основываясь на понятии
парадоксальной коммуникации,
сал особенную технику
интеракции с параноидальны
пациентами, предлагая просто
научить пациента
подозрительным.
рассмотреть два примера.
(а) Пациент боится, что кто-
то установил мик
к выразительному изображению своего брака, и выясняется, что в
области у него есть основательные причины быть подозрительным. Однако,
сосредоточившись на подозрении, не имеющем никакого отноше
реальной проблеме, он показал себя не способным сделать что-то полезное
в отношении своих интересов и сомнений. Если, с другой стороны, пациент
отклонил бы предложение терапевта обыскать кабинет, тем самым он бы
безоговорочно дисквалифици-ровал свои подозрения, или назвал бы их
идеями, которые нельзя принимать всерьез. В любом случае те
рапевтическая функция сомнения может измениться
соответствующему контексту-
(б) Для того чтобы показать техники установления раппорта с
больными шизофренией, была проведена клиническая демонстрация. Один
из пациентов — высокий, бородатый молодой человек, считающий себя
Богом, был абсолютно равнодушен к другим пациен
обслуживающему персоналу. Войдя в лекционную комнату, он медленно,
не спеша поставил свое кресло в двадцати шагах от терапевта и
игнорировал какие-либо вопросы или замечания. Тогда терапевт
ему, что идея быть Богом — опасна, потому что пациент может легко
успокоиться ее фальшивым смыслом всеведения и всеслышания, и
следовательно, не будет заботится о своей безопасности и перестанет
постоянно контролировать происходящее вокруг него. Он дал понять,
пациенту, если тот сделает такой выбор, то это будет исключительно его
проблемой, а если он хочет лечиться как будто он — Бог, тогда терапевт
присоединится к этому. Пока эта двойная ловушка устанавливалась,
пациент не только начал нервничать, но и заинтересовался тем, что же
произойдет дальше. Затем терапевт достал из кармана ключ с бороздкой,
встал на колени перед пациентом и предложил ему ключ, сказав, что
поскольку пациент — Бог, он не нуждается в ключе, но если он — не Бог, то
достоин ключа больше, чем доктор. Не успел терапеггг вернуться к
-256-
ГЛАВА "7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ
своему письменному столу, как пациент схватил свое кресло и остановился
в двух шагах от терапевта. Наклонившись, он искренне и с не поддельным
подлинным интересом произнес: «Человек, один из нас, точно
сумасшедший!».
Второй пример. Не только психоаналитические, но в целом и
большинство психотерапевтических школ используют скрытые двойные
ловушки. Парадоксальная природа психоанализа была осознана одним из
первых сотрудников Фрейда, Гансом Сэйшом (Н. Sach), которому
приписываются слова, что анализ завершается, как. только пациент
осознает, что он может продолжаться всегда, утверждение странным
образом напоминает доктрину Дзсн Буддизма, что просвещение наступает
тогда, когда люди осознают, что нет тайны, нет окончательного ответа и,
следовательно, нет смысла продолжать задавать вопросы. Для более
углубленного изучения этого вопроса, читателю предлагается работа
Джексона и Хэйли (76), здесь приводится ее краткое содержание.
Традиционно предполагается, что в ситуации трансфера пациент
«возвращается» в ранние, «несоответствующие» паттерны поведения.
Джексон и Хэйли И В этом случае применяют обратный подход и спра-
шивают себя: какое поведение в психоаналитической ситуации было бы
соответствующим? С этой точки зрения, создастся впечатление, что только
тщательно продуманная реакция по отношению ко всему ритуалу,
связанному с кушеткой, свободными ассоциациями, навязанной
спонтанностью, гонораром, расписание с указанием точного времени и т.
д., могло бы всецело изменить положение. Но это именно то, что пациент,
нуждающийся в помощи, не может сделать. Таким образом, стадия
оказывается в очень своеобразном коммуникационном контексте.
Наиболее выдающимися являются следующие парадоксы.
(а) Пациент ожидает, что аналитик-профессионал, который, конечно
же, скажет, что ему делать.
9 Прагматика человеческих коммуникации
-257-
Однако аналитик предлагает ему самому взять ответственность за курс
лечения, требует спонтанности и в тоже время устанавливает правила,
которые полностью ограничивают поведение пациента. Фактически,
пациенту говориться: «Будь спонтанным».
(б) Независимо от того, как пациент поведет себя
в данной ситуации, он столкнется с парадоксальным
ответом. Если он заявит, что ему лучше, ему будет ска
зано, что это — его сопротивление, но это хорошо,
потому что возникает наилучшая возможность для по
нимания его проблемы. Если же пациент будет настаи
вать на том, что он верит в то, что выздоравливает,
ему скажут, что он сопротивляется лечению, пытаясь
убежать до того, как его реальные проблемы будут про
анализированы.
(в) Пациент находится в ситуации, в которой он
не может вести себя зрело, аналитик интерпретирует
его непосредственное, как у ребенка, поведение, как
пережиток детства и, следовательно, неуместное.
(г) Следующий парадокс свойственен очень муд
реному вопросу, являются ли отношения аналитик-
пациент принудительными или добровольными. С од
ной стороны, пациенту постоянно говорится, что их
взаимоотношения принудительные, и следовательно,
симметричные. Хотя, если пациент опаздывает или
пропускает сеанс, или иным путем нарушает любую
из ролей, становится очевидно, что эти взаимоотно
шения — принудительные, комплиментарные, с ана
литиком, находящимся в ведущей позиции.
(д) Ведущая позиция аналитика становится осо
бенно очевидной, как только возникает понятие бес
сознательного. Если пациент отвергает интерпретацию,
аналитик всегда может объяснить, что он коснулся
чего-то, что пациент по определению не может осоз
навать, потому что это — бессознательное. С другой
стороны, если пациент пытается объяснить что-то бес
сознательным, аналитик сможет отвергнуть и это, ска-
-258-
зав, что если бы это было бы бессознательное, то пациент не смог бы на
это сослаться*.
Из выше сказанного видно, что не взирая на все, что делает
аналитик, чтобы привнести изменение, ситуация сама по себе, в
действительности, — это сложная терапевтическая двойная ловушка, в
которой пациент «меняется, если он делает, и меняется, если не делает».
Так же видно, что это справедливо не только в отношении
психоаналитической ситуации, но и в отношении психотерапии в более
широком смысле.
Третий пример. Предполагается, что врачи исцеляют. С
интеракционной точки зрения, это ставит их в очень забавное положение:
они занимают ведущую позицию во взаимоотношениях врач—пациент до
тех пор, пока их лечение успешно. С другой стороны, когда их усилия
проваливаются, позиции меняются: во взаимоотношениях врач—пациент
доминирует нелегкое состояние пациента, и терапевт обнаруживает, что
занимает ведомую позицию. Тогда похоже он сам оказывается в двойной
ловушке, благодаря тем пациентам, которые часто по неясным причинам
не могут принять изменение к лучшему, или благодаря тем, кому важнее
занимать ведомую позицию в любом паттерне взаимоотношений, включая и
врача, не обращая внимания на то, что возможно это вызовет боль и дис-
комфорт у них самих. В любом случае, это происходит, когда эти пациенты
коммуникатируют с помощью симптомов: «Помогите мне, но я вам этого не
позволю».
Такой пациент, женщина средних лет, обратилась к психиатру из-за
постоянной головной боли. Боль началась сразу же после того, как она
получила затылочную травму во время аварии. Эта травма была залечена
без сложностей, и исчерпывающие медицинские обследования не показали
что-либо, что могло бы
' Указание на межличностные подтексты не означает отрицание

существования бессознательного, ни полезности понятия (1.62).
-259-
объяснить ее головные боли. Страховая компания предложила пациентке
адекватную компенсацию, и никакие судебные иски или дальнейшие
требования не остались неразрешенными. До того, как обратиться к
психоаналитику, она лечилась у многих специалистов. В процессе этих
консультаций она накопила объемное многотомное дело и стала источником
рассматриваемой фрустрации этих врачей.
Изучая ее случай, психиатр понял, что в этой истории медицинских
«провалов» любой намек на то, что психотерапия может помочь, обречет
такое лечение на провал с самого начала. Поэтому он начал с того, что
проинформировал клиентку, что если исходить из результатов всех
предыдущих исследований и из того, что ни одно лечение не принесло ей
ни малейшего облегчения, не может быть сомнений в том, что ее состояние
— необратимо. Сообщая ей этот прискорбный факт, он добавил, что
единственное что он может для нее сделать — это научить се жить с этой
болью. Казалось, что пациентка скорее разъярена, чем расстроена этим
объяснением. Она спросила, очень многозначительно, неужели это все, что
ей может пред-ложить вся психиатрия. Психиатр противостоял этому,
махнув ее объемистой историей болезни и повторил, что в данном случае
нет никакой надежды на выздоровление и что ей придется принять этот
факт. Когда пациентка спустя неделю пришла на вторую встречу, то
объявила, что за это время она намного меньше страдала головными
болями. На это психиатр ответил следующим: он начал критиковать себя за
то, что не предупредил ее заранее о вероятности такого временного, очень
субъективного уменьшения боли, и выразил свои опасения, что теперь
боль неизбежно вернется с прежней силой, и она почувствует себя еще
более несчастной, возлагая нереальную надежду на просто временное
уменьшение восприятия боли. Он опять показал ей ее историю болезни,
указал на ее объем и повторил, что чем скорее она откажется от
-260-
надежды на выздоровление, тем скорее она научиться жить с этим. С этого
момента ее психотерапия претерпела достаточно сильное изменение —
психотерапевт становился все более и более скептическим в отношении
своей полезности, потому что она не принимает «необратимости се
состояния», а пациентка все более яростно и раздраженно настаивала на
постоянном улучшении. Однако большая часть времени, выделенная на
сеансы между этими раундами игры, могла быть использована для
объяснения других важнейших аспектов межличностных
взаимоотношений этой женщины. Она в конце концов оставила лечение,
выздоровев по своему собственному решению, очевидно осознав, что ее
игра с терапевтом может продолжаться еще очень долго.
Четвертый пример. Случаи психогенной боли, подобные описанным
выше, обычно поддаются краткой психотерапии, основанной на
парадоксальной коммуникации. Капкан терапевтической двойной ловушки
можно расставить во время самого первого контакта, часто даже по
телефону, когда новый пациент просит назначить встречу. Если терапевт
уверен в пси-хогепности жалобы (например, он может это узнать из
предварительной беседы с лечащим врачом), он может предупредить
звонящего, что часто случается, что люди чувствуют улучшение до своего
первого визита, но это улучшение — абсолютно кратковременное, и что
нет никакой надежды на то, что так будет и дальше. Если пациент не
чувствует никакого улучшения, идя на первую встречу, то никакого вреда
не было нанесено, и пациент оценит отношение и предусмотрительность
терапевта. Но если он действительно почувствовал себя лучше, наступает
новая стадия рас-ставления двойной ловушки. Следующим шагом может
быть объяснение того, что психотерапия не может смягчить боль, но что
обычно пациент сам может «сместить боль по времени» и «снизить ее
интенсивность». Например, пациента просят назвать двухчасовой от-
-261-
резок в течение дня, во время которого ему по крайней мере будет
неудобно испытывать больше боли. Затем его просят увеличить боль во
время этих двух часов, молчаливый подтекст заключается в том, что ос-
тальную часть дня он будет чувствовать себя лучше. Самос потрясающее
что, как и предполагалось, обычно пациенты стараются чувствовать себя
наихудшим образом в выбранное время, пройдя через этот опыт, они не
могут не осознать, что могут каким-то образом контролировать свою боль.
Конечно, терапевт никогда не предполагает, что они попытаются чувствовать
себя лучше, скорее он сохраняет скептическое отношение к улучшению,
как было показано в третьем примере. Если вы хотите узнать побольше об
использовании этой парадоксальной техники при лечении бессонницы,
энуреза, тиков и других заболеваний, смотрите работу Хейли (60, р. 41-
59).
Пятый пример. Молодой студентке колледжа грозил провал на
экзаменах, потому что она была не в состоянии просыпаться вовремя и
приходить на занятия, которые начинались в восемь часов утра. Как она не
пыталась, для нее оказывалось невозможном быть в классе до десяти
часов. Терапевт сказал ей, что с этой проблемой можно справится
довольно простым, хотя и неприятным образом, и усомнился В том, что
она с этим справиться. Это побудило девушку (которая переживала за свое
ближайшее будущее и вызвала у терапевта во время предыдущей встречи
разумную долю доверия) пообещать, что она сделает все, что бы он ей не
сказал. Тогда он предложил ей поставить будильник на семь часов. На
следующее утро, когда зазвонит будильник, она окажется перед двумя
альтернативами: встать, позавтракать и быть в классе в восемь; или, как
обычно, остаться в постели. Однако в последнем случае ей не разрешается
оставаться в постели до десяти, как она всегда делает, она должна завести
будильник на одиннадцать часов и оставаться в постели это и следующее
утро. В течение этих двух дней ей не
-262-
разрешается читать, писать, слушать радио или делать что-нибудь еще, ей
можно только спать или лежать в постели; после одиннадцати она может
делать все что угодно. Вечером второго дня она опять должна поставить
будильник на семь часов, и если ей опять не удастся встать, когда прозвонит
будильник, она должна опять оставаться в постели до одиннадцати часов
этого и следующего дня и т. д. Терапевт окончательно замкнул двойную
ловушку, сказав ей, что если она не будет жить по этим правилам, которые
она приняла по доброй воле, он перестанет быть ее терапевтом и ему, сле-
довательно, придется прервать лечение. Девушка была очарована этими, по-
видимому, приятными инструкциями. Когда она пришла на очередной
сеанс три дня спустя, она сообщила, что в первое утро как обычно не
смогла встать с постели вовремя, и тогда ей, согласно инструкции,
пришлось остаться в постели до одиннадцати часов, но что этот
вынужденный постельный отдых (и особенно время — с десяти до одиннад-
цати) оказался почти невыносимо скучным. Следующее утро показалось
еще более ужасным — ей не удалось заснуть ни минуты после семи часов
утра, хотя будильник, конечно, зазвонил во второй раз только в
одиннадцать. После этого она стала ходить на утренние занятия, и только
после терапевт занялся исследованием причин, по которым она, по-
видимому, стремилась провалиться на экзаменах в колледж.
Шестой пример. Во время совместной психотерапии семьи, состоящей
из родителей и двух дочерей (семнадцати и четырнадцати лет), терапевт
добрался до того времени, когда появились проблемы взаимоотношений
между родителями. В этот момент произошло заметное изменение в поведении
старшей девушки. Она начала спорить и избегать обсуждение любым
доступным образом. Попытки отца контролировать ее оставались
безрезультатными, и девушка в конце концов сказала терапевту, что она
больше никогда не будет приходить на психотерапевтические сеансы.
Терапевт
-263-
возразил, сказав, что ее тревожность вполне понятна, и что он хочет,
чтобы она была настолько взрывной, насколько это возможно. Этим
простым предписанием он поставил ее в сложную ситуацию: если она про-
должит срывать курс терапии, она будет вынуждена это делать, а это то,
что ей сказали не делать; но если она не хочет подчиниться предписанию,
она сможет это сделать, только не будучи взрывной, и тем самым
продолжить терапию. Она, конечно, могла отказаться от посещений
сеансов, но терапевт заблокировал этот побег, сказав, что тогда она будет
единственным предметом семейного обсуждения, — перспектива, которую,
как он знал, она не сможет вынести.
Седьмой пример. Пьющий муж или жена обычно демонстрируют
достаточно стереотипный коммуникационный паттерн с другим супругом.
Ради простоты, в следующем примере мы предположим, что пьяница —
муж, но роли могут поменяться без существенного изменения в
вышеупомянутом паттерне.
Довольно трудно бывает различить упорядочивание
последовательности событий. Например, муж утверждает, что его жена —
слишком авторитарна и что он чувствует себя мужчиной только после
нескольких бокалов. Жена быстро это опровергает, заявляя, что она была
бы рада перестать командовать, если только он проявит чуть больше
ответственности, но поскольку он напивается каждый вечер, ей приходится
о нем заботиться. Она может продолжить, сказав, что если бы не она, ее
муж мог бы много раз поджечь дом, заснув с непотушенной сигаретой;
он тогда, вероятно, резко возразит, что он никогда и не думал бы так
рисковать, если бы он все еще был холостяком. Возможно он добавит, что
это замечательный пример ее обессиливающего влияния на него. В любом
случае, после таких нескольких раундов для невовлеченного постороннего
их бесконечная игра станет очевидной. За фасадом их
неудовлетворенности, фрустрации и обвинений, они поддерживают друг
друга по принци-
-264-
пу quid pro quo (73)*: он дает ей возможность быть спокойной, разумной и
покровительственной, а она позволяет ему быть безответственным,
ребячливым и, в общем, неправильно понятым неудачником.
Одна из возможных терапевтических двойных ловушек, которая
может быть применена к такой паре, будет заключаться в инструкции пить
вместе, но с условием, что жена будет пить на одну рюмку больше, чем ее
муж. Введение этой новый роли в их интеракцию в сущности разрушает
старый паттерн. Во-первых, выпивка — теперь это задание, и больше не
что-то такое, с чем он «не может справиться». Во-вторых, им обоим
постоянно приходится смотреть, кто сколько выпил. В-третьих, жена,
которая обычно умеренно пьет, если пьет вообще, быстро достигает
уровня интоксикации, и это заставляет его заботиться о пей. Это не только
полный переворот их привычных ролей, это заставляет его изменить
отношение к выпивке: если он будет придерживаться инструкций
терапевта, он должен теперь прекратить пить или заставить пить больше ее с
риском, что она заболеет, станет более беспомощной и т. д. Если, когда его
жена не может пить больше, он хочет нарушить правило (что она должна
пить на одну рюмку больше), продолжая пить одному, он сталкивается с
непривычной ситуацией: он — лишен своего ангела-хранителя и он — в
ответственности за себя и за нее. (Мы, конечно, не предполагаем, что
самое простое — позволить паре объединиться с таким предписанием или
что это вмешательство само по себе — «излечение» алкоголизма.)
Восьмой пример. Пара нуждается в помощи, потому что они чувствуют,
что слишком много спорят. Терапевт, вместо того чтобы сконцентрировать
свое внимание на анализе их конфликтов, прекращает их спор, говоря им,
что в действительности они любят друг друга, и чем больше они спорят,
тем больше они любят,
Лат. — одно вместо другого. — Прим. ред.
- 265-
потому что стремятся к тому, чтобы быть рядом друг с другом, потому-то и
воюют, потому что этот способ, благодаря которому они сталкиваются,
предполагает глубокое эмоциональное вовлечение. Не имеет значения
насколько нелепой показалась эта интерпретация паре — или именно
потому что это так нелепо для них — они начинают доказывать
терапевту, как сильно он ошибается. Самый лучший способ прекратить их
пререкания -- просто показать, что они не любят друг друга. Но в тот
момент, когда они перестали спорить, они обнаружили, что ладят намного
лучше.
Девятый пример. То, что терапевтический эффект парадоксальной
коммуникации никоим образом не является совсем недавним открытием,
показано в следующей буддийской притче, которая содержит все со-
ставляющие терапевтической двойной ловушки:
Молодая жена заболела и близка к смерти. «Я так сильно тебя люблю, —
говорит она своему мужу. — Я не хочу тебя оставлять. Не уходи от меня ни к
одной женщине. Если ты это сделаешь, я вернусь как призрак и стану
причиной твоих нескончаемых бедствий».
Вскоре после этого она умерла. Муж следовал ее последней воле первые
три месяца, но затем встретил другую женщину и полюбил ее. Они решили
пожениться и объявили о помолвке.
Сразу же после помолвки каждую ночь мужу стал являться призрак и
обвинять его в том, что он не сдержал свое обещание. Призрак был тоже
умен. Она рассказывала ему в точности все то, что происходило между ним и
его новой возлюбленной. Если он делал своей невесте подарок, призрак
описывал его в деталях. Она даже повторяла их беседы, и это так
раздражало мужчину, что он не мог спать. Кто-то посоветовал ему
обратиться со своей проблемой к Дзен-мастеру, который жил неподалеку от
их деревни. Наконец, отчаявшись, бедняга пошел к нему просить помощи.
«Твоя предыдущая жена стала призраком и знает все, что ты делаешь,
— сказал мастер. — Что бы ты не сделал или не сказал, что бы ты не подарил
своей возлюбленной, она знает. Она должно быть очень ос-
-266-
иедомленный призрак. Когда она появится в следующий раз, поторгуйся с
ней. Скажи ей, что она знает слишком много, что ты ничего не можешь от
нес скрыть, и что если она ответит на один вопрос, ты пообещаешь ей
разорвать помолвку и останешься холостяком» .
«Какой же вопрос я ей должен задать?» — поинтересовался мужчина.
Мастер ответил: «Возьми большую горсть соевых бобов и спроси ее,
сколько точно у тебя в руке бобов. Если она не сможет тебе ответить, ты
поймешь, что она — лишь плод твоего воображения, и тогда она больше
никогда не будет доставлять тебе неприятностей».
Когда призрак опять появился следующей ночью, мужчина польстил ей
и сказал, что она все знает.
«Это так, — ответил призрак, — и я знаю, что сегодня ты ходил к
мастеру дзен».
«Раз ты так много знаешь, скажи, сколько у меня в руке бобов?»
И не стало никого, чтобы ответить на вопрос (131, р. 82).
7.6. ПАРАДОКС В ИГРЕ, ЮМОРЕ И ТВОРЧЕСТВЕ

Почему организмы, начиная с беспозвоночных и заканчивая людьми,
так восприимчивы к эффектам парадокса, до сих пор остается наиболее
неясным, но очевидно, что эти эффекты выходят за пределы просто
культурных или особенных видовых факторов. В этой главе мы попытались
показать сложность, возникающую на человеческом уровне из-за того, что
парадокс может быть терапевтичным, а не только патогенным. Но это
никоим образом не исчерпывает позитивные аспекты парадокса, ибо можно
увидеть, что многие из благородных стремлений и достижений че-
ловеческого ума тесно связаны со способностью человека — испытать
парадокс. Фантазия, игра, юмор, любовь, символизм, религиозный опыт в
широком смысле (от ритуального до мистического) и прежде всего
творчество, как в различных видах искусства, так и в науках, являются по
существу парадоксальными.
-267-
Тем не менее, эти области настолько обширны и простираются
настолько далеко за рамки этой книги, что здесь будут сделаны только
простые намеки и ссылки. Основные принципы теории игр и фантазии, ос-
нованные на теории логических типов (и их парадоксов), было предложено
в 1954 году Бейтсоном. Сообщая о наблюдении в зоопарке Флсйшекера в
Сан-Франциско, он заметил, что
видел двух молодых играющих обезьян, т. е. занимающихся интерактивной
последовательностью, в которой единица дейстпий или сигналов были
похожими, но не такими же, какие бывают во время драки. Даже для
наблюдающего человека было очевидно, что последовательность как целое
не была дракой, и очевидно, что и для участвующих обезьян это «не была
драка».
Этот феномен, может возникнуть, только если участвующие
организмы окажутся способными на некоторую степень метакоммуникации, т.
с. на обмен сигналами, который несет сообщение «это — игра».
Следующим шагом было изучение сообщения «это — игра», и
понимание того, что это сообщение содержит те элементы, которые
обязательно порождают парадоксы типа Рассела или Эписенида — нега-
тивное утверждение, содержащее в себе подразумеваемое (скрытое)
негативное метаутвержденис. Более расширено, утверждение «это — игра»
похоже на что-то вроде: «Эти действия, которыми мы теперь занимаемся не
означают того действия, для которых они остаются в силе» (8, р. 41).
Фрай, один из коллег Бейтсона, распространил это соображение на
феномен юмора и в пространной работе по изучению многих видов шуток и
сформулировал свое открытие следующим образом:
Во время воздействия юмора человеку, после того как прошла ударная
волна, неожиданно противостоит явная-скрытая реверсия (оборотная
сторона), которая помогает отличить юмор от шутки, мечты и т. п. Нео-
жиданные реверсии, характеризующие ударную волну п юморе —
разрушительны и не соответствуют игре
-268-
ГЛАВА ~7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ
и т. п. (Только в психотерапии существует определенный вид
репсрсионной операции совместимый с общей структурой переживания.)
Но ревереии также обладает уникальным эффектом — заставлять участ-
ников юмора внутренне давать новое определение действительности.
Ударная волна неизбежно объединяет коммуникацию и
метакоммуникацию. Любой получает явную коммуникацию на ударной
волне. На более высоком уровне абстракции ударная волна также несет
скрытую метакоммуникацию о себе и о действительности, как приводится
в примере благодаря шутке... этот скрытый-тсперь-явный материал удар -
ной волны становится мстакоммуникационным сообщением,
рассматривающим содержание шутки целиком (как образец
коммуникации). В этой реверсии содержания, которая кажется реальностью,
может быть представлена в понятиях того, что кажется нереальностью.
Содержание передает сообщение: «Это — не реальность», и совершая это,
делает ссылку на целое, частью которого это сообщение является. Таким
образом, мы опять противостоим парадоксу негативной части,
определяющей целое. Реально — это нереальное, а нереальное — это
реальное. Ударная волна ускоряет внутренний парадокс, специфичный для
содержания шутки, и стимулирует отражение парадокса, созданного
окружающими игровыми рамками (53, р. 153-154).
Наконец, творчество было предметом многих значительных работ,
наиболее ранней из которых является «Акт создания» Ксстлера. В этой
монументальной работе предполагается, что юмор и научные открытия так
же, как и художественные произведения являются результатом психических
процессов, названных бисо-циацией. Бисоциация определяется как
«восприятие ситуации или идеи ...в двух самосогласующихся, но обычно
несовместимых системах координат...» (87, р. 35). Автор делает различие
между традиционными навыками мышления на единственной «основе» и
творческим актом, который... всегда действует на более, чем одной
основе. Первое может быть названо прямодушным, последнее —
двоедушным, мимолетным состоя-
-269-
нием неустойчивого равновесия, где нарушен баланс эмоций и разума (87,
р. 35—36).
Хотя в этой книге автор нигде не рассматривает возможности того, что
бисоциация имеет структуру парадокса (т. с, что «две самосогласующиеся,
но обычно несовместимые системы координат» могут находиться друг с
другом на уровне и метауровне взаимоотношений), его взгляд на
творчество имеет много сходного с гипотезами, сформулированными нами
в области патологии и терапии. Например, сравните краткое изложение,
предложенное Кестлером в одной из его последних глав.
Один из важных предметов спора этой книги заключается в том, что
органическая жизнь во всех ее проявлениях, от морфогенеза до
символической жизни, руководствуется «правилами игры», которые пре-
доставляют согласованность, порядок и единство — неизменность; и что
эти правила (или функции, и математическом смысле), неважно врожденные
или приобретенные, представлены в закодированном виде на различных
уровнях, от хромосом до структуры нервной системы, ответственной за
символическое мышление... Правила — фиксированы, но существуют
бесконечные вариации каждой игры, и их изменчивость растет в
восходящем порядке... Существует также общее правило игры, которое
гласит, что ни одно правило не является абсолютно окончательным; что при
определенных обстоятельствах, они могут быть изменены и
скомбинированы в более софистическую игру, которая предоставляет
высшую форму единения и еще более растущее разнообразие. Это
называется субгьектив-ным творческим потенциалом (87, р. 631).
Имея в виду энциклопедический кругозор автора, можно только
сожалеть, по не критиковать его за что он не распространил свое
исследование за пределы
индивида как монады.
-270-
3
ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ:
ПЕРСПЕКТИВЫ
Не вещь сама ужасна для нас, но наше мнение о ней.

Эпиктет (1 век н. з.)
8.1. ЧЕЛОВЕК И ЕГО ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ СВЯЗИ

Рассматривая индивидов в их социальной связи — в их интеракции с
другими людьми — мы увидели, что коммуникация является средством этой
интсракции. Возможно существует, а может быть и пет, предел, до которого
должна применяться теория человеческой коммуникации. В любом случае,
для нас кажется очевидным, что точка зрения на человека, как на «соци-
альное животное», не объясняет человека в его экзистенциальном связи, R
которой его социальное окружение является только одним, хотя и очень
важным, аспектом.
Тогда возникает вопрос, можно ли использовать какой-либо из
принципов нашей теории прагматики человеческой коммуникации, когда
фокус смещен с межличностного взаимоотношения на экзистенции, и
если да, то каким образом. На этот вопрос здесь не дается ответа;
возможно, на него никогда не будет найден ответ, поскольку, исследуя этот
вопрос, мы должны оставить область науки и стать субъективными.
Поскольку существование человека не наблюдаемо в том же смысле, что и
его социальные отношения, мы вынуждены отказаться от объективной
позиции «со стороны», которую мы пытались сохранять на протя-
-271-
жении предыдущих семи глав этой книги. С этого момента в нашем
исследовании больше нет взгляда «со стороны». Человек не может выйти за
пределы, установленные его разумом; субъект и объект — здесь полностью
идентичны, разум изучает себя сам, и любое утверждение, сделанное о
человеке в его социальной связи похоже превращается в тот же феномен
рефлексии, который, как мы видели, порождает парадокс.
Тогда, в некотором смысле, эта глава — это символ нашей веры: веры в
то, что человек существует в обширных, сложных и личных отношениях с
жизнью. И поэтому мы надеемся сделать предположение относительно
того, что некоторые из наших концепций могут быть использованы в
изучении этой области, которая так часто игнорируется в психологических
теориях человека.
8.2. ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА КАК ПРОГРАММА

В современной биологии будет невозможно изучать даже весьма
примитивные организмы в искусственной изоляции от его окружения. Как
было подробно описано в общей теории систем (4.2), организмы являются
открытыми системами, которые поддерживают свое устойчивое состояние
(стабильность) и даже развиваются до высокой сложности посредством по-
стоянного обмена как энергией, так и информацией со своим
окружением. Если мы осознаем, что для того, чтобы выжить, любой
организм должен получить не только вещество для метаболизма, но и
адекватную информацию об окружающем мире, то очевидно, что
коммуникация и существование являются неразделимыми понятиями.
Тогда окружение субъективно воспринимается как свод инструкций о
существовании организма, и в этом смысле окружающее воздействие
похоже на компьютерные программы; Норбсрт Вие-нер (N. Wiener)
однажды сказал о мире, что его «можно рассматривать как мириады
посланий Кого Это
-272-
эпилог
Может Касаться». Однако есть важное различие, которое заключается в
том, что в то время как компьютерная программа представлена на языке,
который машина полностью «понимает», воздействие окружающей среды
на организм представляет собой перечень инструкций, чей смысл никоим
образом не является самоочевидным, но значимым, существенным для
организма, интерпретирующего его настолько хорошо, насколько это
возможно. Если к этому соображению добавить тот факт, что реакции
организма в свою очередь оказывают влияние на окружающую среду, то
становится очевидным, что даже на очень примитивных уровнях жизни
имеются сложные и продолжительные интеракции, которые являются
неслучайными и, следовательно, руководствуются программой или, ис-
пользуя экзистенциальный термин, смыслом.
Существование, рассмотренное в этом свете, является функцией (как
определено в 1.2) взаимоотношений между организмом и его окружающей
средой. На человеческом уровне эта интсракция между организмом и его
окружающей средой, достигает наивысшей степени сложности. Хотя в
современных обществах проблемы биологического выживания отступили
далеко назад, и окружающая среда в экологическом смысле понятия широко
контролируется человеком, жизненно важные сообщения из окружающей
среды, которые должны быть аккуратно декодированы, просто испытали
смещение из биологической в психологическую область.
8.3. ГИПОТЕТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

У человека имеется скрытая тенденция к построению гипотез
относительно реальности, делать из нее друга или антагониста, с которым
ему пришлось прийти к соглашению. Очень подходящая мысль по этому
поводу может быть найдена в классическом изучении суицида Зилбурга
(Zilboorg):
-273-
«Создается впечатление, что первоначально человек воспринимал жизнь
в своих собственных понятиях: болезнь, любой дискомфорт, любое сильное
эмоциональное напряжение заставляли его чувствовать, что, как говорится,
жизнь разорвала, заключенный с ним контракт, и тогда ему придется
покинуть своего перолом-иого партнера... Очевидно, человечество создало
[идею| Рая, не благодаря Адаму и Еве, а вследствие добровольного принятия
смерти примитивным человеком, который предпочел такую смерть, чем
отказаться от своего представления идеала, какой должна быть жизнь» (170,
р. 1364—1366, курсив наш).
Жизнь — реальность, судьба. Бог, природа, бытие или то, как некто
предпочитает называть это -это партнер, которого мы или принимаем, или
отвергаем и благодаря которому мы чувствуем себя принятыми или
отвергнутыми, поддерживаемыми или предаваемыми. Этому
экзистенциальному партнеру, возможно даже не менее, чем к человеческому
партнеру, человечество предлагает свое определение себя, а затем его
подтверждает или не подтверждает, и от этого партнера человек старается
получить ключи к «реальной» природе их взаимоотношений.
8.4. УРОВНИЗАЦИЯ ПРЕДПОСЫЛКИ ТРЕТЬЕГО ПОРЯДКА

Но что тогда мы можем сказать о тех жизненно важных сообщениях,
которые человек должен декодировать как можно лучше, чтобы ручаться за
свое существование как человеческого существа? Давайте ненадолго
вернемся к собаке Павлова (6.434), и попытаемся оттуда шагнуть в область
человеческого опыта. Во-первых, мы знаем, что существует два вида зна-
ний: знание вещей и знание о вещах. Первое — это то осознание объектов,
которое передают наши чувства; это то, что Бернард Рассел назвал «знание
по знакомству», а Лэнг — «наиболее прямое и чувственное знание». Это вид
знания собаки Павлова, отличающей круг
-274-
от эллипса, знание, которое ничего не знает о воспринимаемом. Но в
экспериментальной ситуации собака что-то быстро выучивает об этих двух
геометрических фигурах, а именно то, что они каким-то образом служат
признаком удовольствия и боли, и что они, следовательно, имеют значение
для ее выживания. Таким образом, если чувственное восприятие может
быть названо знанием первого порядка, то это последнее знание (знание об
объекте) — знание второго порядка; это знание о знании первого порядка
и, следовательно, является метазнанием. (Это такое же определение,
которое мы уже предложили в 1.4, когда отметили, что знать язык и знать
что-то о языке — это два очень различных порядка знаний.)* Как только
собака поняла, что значит для выживания круг и эллипс, она ведет себя так,
как будто для себя она решила: «Это мир, в котором я в безопасности до
тех пор, пока отличаю круг от эллипса». Однако этот вывод не будет
знанием второго порядка; это будет знание, полученное с помощью
знания второго порядка и, следова-
В этой книге мы неоднократно подчеркивали, что по-видимому

иерархия уровней распространилась на мир, в котором мы живем, и на наше
переживание себя и других, и что достоверные утверждения относительно
одного уровня могут быть сделаны только со следующего, более высокого
уровня. Эта иерархия очевидна в следующем:
1) во взаимоотношениях между математикой и метамате-
матикой (1.5), так же как между коммуникацией и ме-такоммуникапией (1.5
и 2.3);
2) в аспектах взаимоотношений и содержания коммуника-
ций (2.3 и 3.3);
3) в определениях себя и других (3.33);
4) в логико-матсматических парадоксах и теории логичес-
ких типов (6.2);
5) в теории уровней языка (6.3);
6) is прагматических парадоксах, двойных ловушках и пара-
доксальных пророчествах;
7) в иллюзиях альтернатив (7.1);
8) в играх без окончания (7.2);
9) в терапевтических двойных ловушках (7.4).
-275-
тельно, будет знанием третьего порядка. Что касается человека, этот
процесс приобретения знаний, приписывание уровней значения его
окружающей среде фактически тот же самый.
Одно лишь знание первого порядка для взрослого человека, возможно,
очень редкое явление. Это было бы равносильно восприятию, для которого
ни прошлый опыт, ни настоящий контекст не обеспечивает объяснения, и
его неопределенность и непредсказуемость, возможно, сделали бы это
восприятие, вызывающим тревожность. Человек никогда не прекращает
поиска знаний об объектах своих переживаний, чтобы понять их смысл для
своего существования и реагировать на них согласно своему пониманию.
Наконец, из полной суммы знаний, которую он вывел из своих контактов с
многочисленными объектами окружающей среды, вырастает
унифицированный взгляд па мир, в котором он находит себя
«брошенным» (опять воспользуемся экзистенциальным понятием), и этот
взгляд — третьего порядка. Есть основания полагать, что такой взгляд дей-
ствительно совершенно неуместен, поскольку то, из чего он состоит,
предполагает многозначительную предпосылку для существования.
Кажется, что иллюзорная система параноика выполняет свою функцию как
объяснительный принцип вселенной пациента так же, как «нормальный»
взгляд на мир для кого-то еще*.
Можно возразить, что последний взгляд лучше адаптирован к

реальности, чем первый. Но почти волшебный критерий реальности нужно
трактовать с огромной осторожностью. Здесь имеется в виду обычная
ошибка — молчаливое предположение о том, что существует такая вещь,
как «объективная реальность», и что больные люди по сравнению с
лунатиками осознают ее лучше. В целом, это предположение — слишком
неудобное напоминание о такой же предпосылки, относящейся к
евклидовой геометрии. На протяжении двух тысячелетий, предположение о
том, что аксиомы Эвклида правильны и полностью описывают реальность
пространства, не вызывало сомнения, пока не стало понятно, что геометрия
Эвклида одна из огромного количества геометрий, которые не только не
различались, по даже и не совпадали друг с другом. Говоря словами Нсгеля
(Nagel) и Ньюмаиа (Newman):
-276-
ЭПИЛОГ
Важнее то, что человек оперирует набором предпосылок о феноменах,
которые он постигает, и что его интеракция с реальностью в широком
смысле (т. е. не только с людьми) определяется этими предпосылками. Как
мы можем предположить, эти предпосылки являются результатом целой
гаммы переживаний индивида, и, следовательно, их генезис —
фактически вне объяснения. Но не может быть сомнений в том, что
человек не только подчеркивает последовательность событий в
межличностных взаимоотношениях, но так же, что такой же процесс
упорядочивания происходит непрерывно в процессе оценивания и
классифицирования десяти тысяч сенсорных впечатлений, которые человек
получает каждую секунду из своего внутреннего и внешнего окружения.
Повторим предположение из 3.42: реальность — намного больше, чем мы
ее считаем. Экзистенциальные философы предполагают, что существуют
очень похожие взаимоотношения между человеком и его реальностью: они
рассматривают человека брошенным в темный, бесформенный, не-
однозначный мир, из которого человек сам творит свою ситуацию.
Следовательно, его особый путь «бытия-в-мире» — это результат его
выбора, это смысл, который он придаст тому, что, по-видимому, находится
за пределами объективного человеческого понимания.
8.41. АНАЛОГИ ПРЕДПОСЫЛОК ТРЕТЬЕГО ПОРЯДКА
Понятия эквивалентные или аналогичные предпосылкам третьего
порядка определены исследовате-
«Традиционная вера в то, что аксиомы геометрии (или, в этом

отношении, аксиомы любой дисциплины) могут быть обоснованы кажущейся
самоочевидностью, была, таким образом, радикально подорвана. Более того,
мало-помалу стало понятным, что настоящее занятие истинных математиков
— это извлекать теоремы из постулированных предположений, и что не дело
математика решать, является ли аксиома, которую он допускает,
действительно истинной» (108, стр. 11, курсив наш).
-277-
лями, работающими в бихевиоральных науках. Например, уровни научения,
соответствующие уровням знания, описанным выше, были независимо
определены и изучены, если вспомнить наиболее важные работы, в 1940 г.
Халлом (Hull) и другими (66), в 1942 и снова в 1960 годах Бейтсоном (7, 13).
Короче говоря, эта ветвь теории научения постулирует, что вместе с
приобретением знаний или навыков, также есть и место процессу, который
делает само это приобретение значительно проще. Другими словами,
человек не только учится, но и учится учиться. Для этого типа научения
высокого порядка Бейтсон предложил понятие вторичное обучение и
описал его следующим образом:
«В полугештальтной или полуантропоморфической фразеологии мы
можем сказать, что субъект учиться ориентироваться на определенные
виды контекстов, или переживает «инсайт» в контексте решения
проблемы... Мы можем сказать, что субъект приобретает прииычку искать
контексты и последовательности одного типа скорее, чем другие, привычку
«подчеркивать» течение событий, чтобы предоставить копии определенного
типа неоднозначной последовательности» (7, р. 88).
Похожее понятие лежит в основе монументальной работы Келли
(Kelly) «Психология личностных конструктов» (Psychology of Personal
Constructs) (83), хотя он и не рассматривал вопрос уровней и представил
свою теорию почти исключительно в понятиях интрапсихической, не
интеракциональной, психологии. Миллер (Miller), Галантер (Galanter) и
Прибрам (Pribram) в книге «Планы и структура поведения» (Plans and
the Structure of Behavior) (104) предположили, что намеренное поведение
руководствуется планом, так же как компьютер — программой. Их понятие
плана по смыслу подходит тем идеям, которые предложены в этой главе, и,
без преувеличения, их исследование можно считать наиболее важным из
последних крупных достижений в понимании поведения.
-278-
Несколько очень элегантных экспериментов по обусловленному
награждению, основанных на этой последней работе, было проведено в
Стэндфордском университете под руководством доктора Бавеля (Bavelas).
Даже если объявленная цель находится вне тем, рассматриваемых в этой
главе, один из этих экспериментов особо заслуживает упоминание (169):
экспериментальная устройство, состоящее из множества кнопок.
Испытуемому говорится, что на определенные кнопки нужно нажимать в
определенном порядке и его задача — обнаружить этот порядок за неко-
торое число пробных нажатий. Далее ему говориться, что если он будет
действовать правильно, то раздастся звонок. Однако, в действительности,
кнопки ни с чем не были связаны, и звонок звенел совершенно
независимо от действий испытуемого, а зависел от роста частоты
повторения, т. е. относительно редко в начале и все чаще по мере
приближения к концу эксперимента. Неизменно испытуемый,
подвергаясь этому эксперименту, быстро формировал то, что мы
обозначили предпосылкой третьего порядка, и чрезвычайно неохотно
оставлял кнопки, даже если позже ему показывали, что его действия
никоим образом не были связаны со звучанием звонка. Это эксперимен-
тальное устройство некоторым образом является микромоделью
вселенной, в которой мы все осуществили свои специфические
предпосылки третьего порядка, наши способы «бытия-в-мире».
8.5. СМЫСЛ И НИЧТО

Когда кто-то сравнивает способность человека принимать или
допускать изменение на втором или на третьем уровне, возникает
поразительное различие. У человека есть невероятная способность
адаптироваться к переменам на втором уровне, с этим согласится любой,
кто наблюдал выносливость человека при самых мучительных
обстоятельствах. Но кажется, что эта
-279-
выносливость возможна только, пока его предпосылки третьего порядка
относительно своего существования и значения мира, в котором он живет,
остаются ненарушенными'.
Должно быть это имел в виду Ницше (Nietzche), говоря, что он — тот,
кто знает зачем живущий выдержит почти любое как. Но человек,
возможно намного больше, чем собака Павлова, кажется очень плохо
подготовленным, чтобы иметь дело с несообразностями, которые угрожают
его предписаниям третьего порядка. Человек не может психологически
выжить во вселенной, для которой он бессмыслен, и и которой его
предпосылки третьего порядка не могут быть аргументом. Как мы видели,
двойная ловушка обладает этим гибельным результатом; но тот же
результат также возможен вследствие обстоятельств или событий вне
человеческого контроля или намерений. Экзистенциальные писатели от
Достоевского до Камю занимались этой темой, которая стара, по крайней
мере, как Книга Иова. Например, Кириллов, герой романа «Бесы»
Достоевского, решил, что «Бога нет», и, следовательно, больше не видит
смысла в жизни:
...Слушай, — остановился Кириллов, неподвижным, иступленным
взглядом смотря перед собой. — «Слушай большую идею: был на земле
один день, и в середине земли стояло три креста. Один на кресте до того
веронал, что сказал другому: «Будешь сегодня со мною в раю». Кончился
день, оба померли, пошли и
Например, эта разница отражена в письмах (например, 57),

написанных заключенными, осужденными нацистами за политические
преступления различной степени. Тс, кто чувствовал, что их поступки
служили цели свержения режима, были способны встретить смерть с
определенной безмятежностью. С другой стороны, действительно
трагически, отчаянно кричали те, кого приговорили к смерти за столь
незначащие проступки, как слушание передач радиостанций Союзников,
или за враждебные замечания о Гитлере. Их смерть была очевидным
нарушением важной предпосылки третьего порядка: смерть должна быть
многозначительной и немаловажной.
-280-
не нашли ни рая, ни воскресения. Не оправдывалось сказанное. Слушай:
этот человек был высший на всей земле, составлял то, для чего ей жить. Вся
планета, со всем что на ней, без этого человека — одно сумасшествие. Не
было ни прежде, ни после ему такого же, и никогда, даже до чуда. В том и
чудо, что не было и не будет такого же никогда. Л если так, если законы при-
роды не пожалели и этого, даже чудо свое же не пожалели, а заставили и его
жить среди лжи и умереть за ложь, то стало быть вся планета есть ложь и
стоит на лжи и глупой насмешке. Стало быть, самые законы планеты ложь и
диаволов водевиль. Для чего же жить, отвечай, если ты человек?»
И Достоевский позволяет человеку, которому был задан этот вопрос,
дать поразительный ответ: «Это другой оборот дела. Мне кажется, у вас
тут две разные причины смешались; а это очень неблагонадежно...»'
Наше утверждение заключается в том, что где бы ни возникала эта
тема, там предполагается вопрос смысла, и «смысл» здесь берется не в
семантическом, а в экзистенциальном значении. Отсутствие смысла — это
ужас экзистенциального Ничто. Это то субъективное состояние, в котором
реальность отступает или исчезает вообще, а с этим и какое-либо
осознание себя или других. Для Габриэла Марсела (G. Marcel): «Жизнь —
это борьба против Ничто». И больше ста лет назад Кьеркигор
(Kierkegaard) написал: «Я хочу пойти в сумасшедший дом и увидеть, не
решит ли пропасть сумасшествия для меня загадку жизни».
В этом смысле отношение человека с его мистическим партнером по
существу не отличается от собаки Павлова. Собака быстро учится смыслу
круга и эллипса, и ее мир разбивается вдребезги, когда экспериментатор
внезапно разрушает этот смысл. Если мы исследуем субъективный
жизненный опыт в сравнимых ситуациях, мы обнаруживаем, что судя по
всему
' Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений; В Ют. М., 1956. Т. 7. С.

642-643.
-281-
должны предполагать действие секретного «экспериментатора» за всеми
превратностями нашей жизни. Потеря или отсутствие смысла в жизни —
это возможно наиболее общий знаменатель всех форм эмоциональных
переживаний; это особенно оказывает влияние на современные «болезни».
Боль, болезнь, потеря, неудача, отчаяние, разочарование, страх смерти или
просто скука — все это ведет к ощущению того, что жизнь —
бессмысленна. Нам кажется, что в его наиболее основном определении,
экзистенциальное отчаяние — это болезненное разногласие между тем, что
есть и тем, каким это должно быть, между восприятием и предпосылками
третьего порядка.
8.6. ИЗМЕНЕНИЕ ПРЕДПОСЫЛОК ТРЕТЬЕЕО ПОРЯДКА

Нет причин ограничиваться только тремя уровнями абстракции в
человеческом восприятии реальности. По крайней мере, теоретически эти
уровни возвышаются один над другим в бесконечной последовательности.
Таким образом, если человек хочет изменить свои предпосылки третьего
уровня, которые не кажутся очевидной функцией психотерапии, он может
сделать это только с четвертого уровня. Но мы сомневаемся в том, что ум
человека способен иметь дело с высшими уровнями абстракции без
поддержки математического символизма или компьютеров. Важно, что на
четвертом уровне возможны только проблески понимания, и артикуляция
становится чрезвычайно сложной, если не невозможной. Читатель может
вспомнить, как сложно уже было понять смысл «класса классов, которые
не являются членами себя» (6.2), в понятиях ее сложности эквивалентный
предпосылке третьего порядка. Или, если все еще возможно попять смысл:
«Это — как я вижу вас, видящего меня» (3.34), следующий более высокий
(четвертый) уровень («Это как я вижу вас, видящего меня,
-282-
видящего вас, видящего меня») фактически вне понимания.
Давайте повторим существенное соображение: общаться или даже
думать о предпосылках третьего порядка возможно только на четвертом
уровне. Однако кажется, что четвертый уровень слишком близок к
пределам возможностей человеческого разума, и осознание на этом уровне
— редко, если вообще, присутствует. Нам кажется, что этот четвертый
уровень — область интуиции и эмпатии, «ага»—переживания, возможно
внезапное осознание, полученное с помощью ЛСД или похожими
наркотиками, и, конечно же, это область, где происходят терапевтические
изменения, о которых человек, после успешной психотерапии, не в
состоянии сказать, как и почему это произошло и в чем они заключаются.
Психотерапия занимается предпосылками третьего порядка и изменением
на этом уровне. Но изменение предпосылок третьего порядка, осознание
паттернов последовательности поведения и окружающей среды возможно
только, главным образом, с точки зрения следующего, более высокого,
четвертого уровня. Только с этого уровня можно увидеть, что реальность —
это не что-то объективное, неизменное, «не здесь», с добрым или дурным
смыслом для нашего выживания, но что для всех намерений и целей
нашего субъективного переживания бытия существует реальность —
реальность — это наш паттерн чего-то, что наиболее возможно находится
абсолютно вис объективного исследования человека.
8.61. АНАЛОГИЯ ТЕОРИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Иерархии, подобные тем, которые мы сейчас рассматриваем, были
наиболее изучены современной математикой, с которой наше
исследование имеет большое сходство, кроме того факта, что математика
характеризуется несравненно более высокой степенью логичности и
строгости, чем мы надеемся когда-либо-
-283-
достичь. Расхождением является теория доказательств или метаматематика.
Как подразумевает последнее понятие, эта область математики занимается
собой, т. е. законами, возможными в математике, и проблемой
доказательства, что математика является логически последовательной.
Следовательно, не удивительно, что метаматематики столкнулись и работали
с парадоксальными последовательностями рефлексии задолго до того, как
аналитики человеческой коммуникации наконец осознали их
существование. Фактически, работа в этой области восходит к Шредеру
(Schroder, 1895), Левенхейму (Lowenheim, 1915) и особенно к Гилберту
(Hilbert, 1918). Тогда теория доказательств, или метаматематика, была
высоко абстрактным понятием блестящей, хотя и небольшой группы
математиков, стоящих вне основного русла развития математики. Кажется,
что два события последовательно вызвали повышенный интерес к теории
доказательств. Одним была публикация в 1931 г. эпохальной работы Гёдела
(Godcl) по формально нерешаемым теоремам (56) и статья, описанная
профессорско-преподавательским составом Гарвардского университета, как
наиболее важное достижение в математической логике этой четверти века
(108). Другим событием — почти взрывное появление компьютеров, вскоре
после окончания второй мировой войны. Эти машины были быстро
превращены из строго запрограммированных автоматов в многосторонние
искусственные организмы, которые начали формулировать
фундаментальные проблемы теории доказательств, как только их
структурная сложность достигла развития той степени, что они смогли
решать их для себя, выбрав одну оптимальную процедуру вычисления.
Другими словами, возник вопрос, возможно ли создание компьютеров,
которые способны не только следовать программе, но и в то же время спо-
собны повлиять на изменения своей программы.
В теории доказательств, понятие процедура принятия решения
относится к методам нахождения дока-
-284-
зательств истинности или лжи утверждения, или всего класса утверждений,
сделанных внутри формализованной системы. Используемое понятие
проблема решения относится к вопросу, существует или нет процедура того
типа, который был только что описан. Следовательно, проблема решения
имеет положительное решение, если может быть найдена процедура
решения, в то время как отрицательное решение состоит из доказательства,
что процедуры решения не существует. Таким образом, проблемы решения
относятся или к вычисляемым или к нерешаемым.
Однако существует и третья возможность. Определенное
(положительное или отрицательное) решение проблемы решения
возможно только там, где проблема в принципе лежит внутри области
(области применимости) определенной процедуры принятия решения. Если
процедура принятия решения применена к проблеме вне се области,
вычисление продолжится бесконечно, даже без указания, что никакого
решения (положительного или отрицательного) не ожидается*.
Сейчас мы опять сталкиваемся с понятием нерешаемости.
8.62. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ГЕЛЕЛЯ
Это понятие является центральным в выше упомянутой работе Гёдела,
которая рассматривает формально нерешаемые теоремы. Формализованная
система, выбранная им для его теоремы, является «Principia Mathematica»,
монументальная работа, написанная Уайтхедом (Whitehcad) и Расселом
(Russell) по изучению основ математики. Гсдсл смог показать, что в этой или
эквивалентной системе возможно сконструировать утверждение G, которое
(1) доказывается из предпосылок и аксиом системы, но которое (2)
объявляет
* Это так называемая останавливающаяся проблема в процедуре

принятия решения: она аналогична нашему понятию бесконечной игры в
человеческой коммуникации (7.2).
-285-
себя недоказуемым. Это значит, что если G доказательно в системе, его
недоказательность (что оно и говорит о себе) также доказательно. Но если
и доказательность и недоказательность могут быть выведены из аксиом
системы, и сами аксиомы совместимы (что является частью доказательства
Гёдела), тогда G — недоказуемо в понятиях системы так же, как парадок-
сальное предсказание, представленное в 6.441, не способно принимать
решение в понятиях своей «системы», которая является информацией,
содержащейся в сообщении учителя и в контексте, в котором оно сделано*.
Доказательство Гёдела имеет следствия, которые выходят за пределы
математической логики; в самом деле, она доказывает раз и навсегда, что
любая формальная система (математическая, символическая и т. д.) —
неизбежно неполная в смысле, описанном выше, и, что, следовательно,
логичность такой системы может быть доказана, если прибегнуть к
методам доказательств, более общим, чем тс, которые может генерировать
сама система.
8.63. TRACTATUS ВИТТГЕНШТЕЙНА И ПАРАДОКС
СУЩЕСТВОВАНИЯ
Мы так подробно рассмотрели работу Гёдела, потому что мы видим в
ней аналогию с тем, что мы называем основным парадоксом
существования человека. Человек — это, в конце концов, субъект и объект
поисков. В то время как вопрос, может ли его разум считаться чем-то
похожим на формализованную сис-
" Заинтересованному читателю предлагаем обратиться к превосходному

нематематическому объяснению теоремы Гёдсля Нэй-джелом и Ньюманом
(108). К чести наших знаний на сходство между теоремой Гёдела и
парадоксальным предсказанием впервые указал Нерлич (Nerlieh) ( 111 ) , и
мы верим, что парадокс -■ это возможно наиболее элегантная
нематематическая аналогия теоремы, более предпочтительная даже, чем
нечисловой поход Финдлея (Findlay) (44).
-286-
тему, как было определено в предыдущей абзаце, возможно является таким,
на который невозможно ответить, его поиски понимания смысла своего
существования являются попыткой к формализации. В этом и только в этом
смысле мы считаем, что определенные результаты теории доказательств
(особенно в области рефлексии и неспособности принимать решения) име-
ют отношение к делу. Это никоим образом не является нашим открытием;
фактически, за десять лет до опубликования Гёделом своей блестящей
теоремы, другой великий ум нашего столетия уже сформулировал этот
парадокс в философских понятиях, а именно Людвиг Виттгснштейн (L.
Wittgenstein) в «Tractatus Logico-Philosophicus» (168). Возможно нигде этот
экзистенциальный парадокс не был определен более понятно или
мистически не соответствовал более достойной позиции, как конечному
шагу, превосходящему этот парадокс. Виттгенштейн показывает, что мы
могли бы узнать что-то о мире в целом, только если мы сможем выйти за его
пределы; по если бы это было бы возможно, то этот мир не был бы
больше целым миром.
Однако наша логика ничего не знает о том, что находится вне его:
Логика наполняет мир: границы мира также се граница.
Следовательно, мы не можем сказать логически: Это и это есть в мире, а
этого нет.
Для этого, очевидно, следует предположить, что мы исключаем
определенные возможности, и это не может быть причиной, поскольку иначе
логика должна выйти за пределы мира: т. е. если возможно — необходимо
рассматривать эти границы и с другой стороны.
То, о чем мы не можем думать, мы не можем думать: следовательно, мы не
можем сказать, о чем мы не можем думать (168, р. 149—51).
Тогда мир — конечен и в то же время безграничен, безграничен
именно потому, что нет ничего снаружи и нет ничего внутри, что в
совокупности созда-
-287-
вало бы границу. Но если так, тогда из этого следовало бы, что «Мир и
жизнь — едины. Я — это мой мир» (р. 151). Таким образом, человек и мир
больше не те сущности, чья функция взаимоотношения некоторым образом
руководствуется вспомогательным глаголом иметь (то, что один имеет
другого, содержит это или принадлежит этому), но существенным быть:
«Субъект не принадлежит миру, но это — граница мира» (р. 151, курсив
наш).
Внутри этого ограничения может быть задан многозначительный
вопрос, и на него может быть дан ответ: «Если можно задать вопрос обо
всем, тогда на него может быть дан ответ» (р. 187). Но «решение загадки
жизни во времени и в пространстве лежит вне времени и пространства» (р.
185). Теперь абсолютно очевидно, что внутри рамок ничего не находится и
об этих рамках даже ничего не может быть спрошено. Тогда решение — это
не поиск ответа на загадку существования, но реализация того, что не
является загадкой. Это сущность прекрасных, почти дзен буддистских,
последних предложений «Traclatus»:
Ответ, который не может быть выражен вопросом, также не может быть
выражен. Загадки не существует...
Нам кажется, что даже если на все возможные научные вопросы будут
даны ответы, они попсе не коснутся проблем жизни. Конечно, тогда не
останется ни одного вопроса, и это просто ответ.
Создается впечатление, что решение проблемы жизни находится в
исчезновении этой проблемы. (Не эта ли причина, из-за которой человек,
которому после долгих сомнений становится ясен смысл жизни, не может
сказать, в чем этот смысл заключается?)
Это действительно невыразимо. Это показывает себя; это
мистическое... то...
То, о чем нельзя говорить, нужно молчать (р. 187-189).
-288-
ГЛОССАРИЙ
Этот глоссарий содержит только те понятия, которым не даны

определения в тексте и которые не являются частью повседневного языка.
Источники — Donald's Medical Dictionary (DMD) и Hinsie & Shatsky's
Psechiatric Dictionary (H&S)
Folie a deux — французский эквивалент «двойного сумасшествия». Понятие,
используемое в тех случаях, когда два человека, духовно связанные друг с
другом, одновременно страдают психозом, и тогда создается впечатление, что
один член пары оказывает влияние на другого. Конечно же, это состояние не
ограничено двумя личностями и может включать три и даже более личностей
(folie a tros и т. д.).
Абулия (abulia) - - потеря или отсутствие силы воли (DMD).
Лнорексия (anorexia) — отсутствие или потеря аппетита. Более детально, это нервное
состояние пациента, который потерял аппетит и ест так мало, что это
приводит к истощению (адаптировано из DMD).
Аутизм (прил. аутичный) (autism, adj. autistic) — состояние человека с доминированием
субъективных, эгоцентричных мысленных или поведенческих тенденций
(DMD).
Бихевиоральная терапия (behavior therapy) — форма психотерапии, основанная на
теории научения; поведение, включая симптоматичное поведение, которое
рассматривается как результат процесса научения и, поэтому, подверженное
«разучению» (освобождению от условий).
Внешнее выражение подсознательных психических процессов (acting-out) —
выражение эмоцио-
10 Прагматика человеческих коммуникации
-289-
нального напряжения в поведении в ситуации, которая может не иметь
ничего общего с источником напряжения; обычно относится к
импульсивному, агрессивному или в целом, антисоциальному поведению
(адаптировано из H&S).
Вторичная выгода — психоаналитическое понятие, относящееся к косвенным,
межличностным преимуществам, которые невротик извлекает из своего
состояния, например жалобы, повышенное внимание, свобода от повсед -
невных обязанностей и тому подобное.
Гештальт (geshtalt) — форма, паттерн, структура или конфигурация.
Гештальт психология (geshtalt psychology) — изучение психических процессов и
поведения как целостных, а не как изолированных или фрагментарных
единиц.
Деперсонализация (depersonalisation) — процесс постепенного распада, потеря
идентичности, личности, «Я». Психический феномен, характеризуемый
утратой чувства реальности себя. Часто возникает вместе с потерей чувства
реальности других и окружения (H&S).
Депрессия (depression) — сложное (комплексное) чувство, колеблющееся от
неудовлетворенности до глубокой подавленности и безнадежности; часто
сопровождается более или менее абсурдными ощущениями вины, провала и
недостойности, как при саморазрушительных тенденциях. Обычно ей
сопутствуют нарушения сна, аппетита и общее снижение многих
физиологических процессов.
Диада (diad) — элементарная единица, относящаяся к взаимоотношениям между
двумя организмами, в противоположность — монаде; подобным же образом,
«триада» — единица, состоящая из трех элементов.
-290-
i ni и ii ; AI Ц ui
Игра с ненулевой суммой (nonzero-sum game) - см. nir ория игр.
Игра с нулевой суммой (zero-sum game) — см. теория игр.
Истерия (hysteria) — невротическое состояние, характеризуемое превращением
эмоциональных конфликтов в физические проявления — например, боль,
потерю чувствительности, паралич, тоническую судорогу — без реального
физического повреждения органа или органов.
Кинесика (kinesics) — (1) невербальная коммуникация (например, язык тела и т. д.);
(2) изучение этого.
Компульсивность (компульсивпое) (compulsion) (-ive) — непреодолимый импульс
совершить действие вопреки мнению или воли (DMD).
Конфликт Эдипа (Эдипов конфликт) (Oedipus conflict) — Эдип Туранн, герой греческой
мифологии, воспитанный приемными родителями, в ссоре убил своего
настоящего отца и впоследствии женился на своей матери. Позже, когда он
узнал об истинных взаимоотношениях, он ослепил себя (DMD). Этот миф
был введен в психиатрию Фрейдом в качестве парадигмы тяготения между
ребенком и родителем противоположного пола, для особенных внутри-
семейных конфликтов, происходящих из этого тяготения и его причастности к
психосексуальному развитию личности.
Мета (meta-) - - приставка, обозначающая «изменение в положении», «вне»,
«выше» «превышающий» и т. д. Здесь, в общем, используется как ссылка на
предмет знания о предмете знания или область изучения, например,
метаматематика, метакоммуникация.
Монада (прил. монадный) (monad, adj.monadic) — элементарная единица одного,
рассматриваемая
-291-
в изоляции. Здесь, в основном, используется для того, чтобы обозначить
индивида вне его коммуникационной связи, в противоположность диаде
или триаде.
Патогеншсть (pathogenicity) — свойство вызывать или способность вызывать
патологические изменения или болезнь.
Побег (runaway) — потеря стабильности в системе, вследствие неконтролируемого
усиления отклонения от равновесия.
Прогрессивный паралич (general paresis) — (прогрессивный паралич, паралитическое
слабоумие, болезнь Бсйля). Психическое состояние, характеризуемое
психическими и физическими симптомами, как следствие сифилиса
центральной нервной системы (H&S).
Психогенный (психогениость) (psychogenrtic (psycho-genicity)) — имеет
внутрипсихическос, атак же эмоциональное или психологическое
происхождение (в отношении симптома), противоположное
органическому основанию.
Психоневротик (psychoneurotic) — имеющий отношение к эмоциональному
расстройству, характеризуемый ими — психогенной природой и ее
функциональными (скорее, чем органическими) симптомами (например,
фобия — истерия).
Психопатология (psychopathology) — (1) Общее понятие для обозначения
эмоциональных и/или психических заболеваний или нарушений; (2)
направление медицины, занимающееся этими состояниями.
Психосоматический (psychosomatic) — имеющий отношение к взаимоотношению
души и тела; телесные симптомы психического, эмоционального или
душевного происхождения (DMD).
-292-
глогл;лпии
Психотик (psychotic) — имеющий отношение к психозам, т. е. к психическим
состояниям или органической или функциональной (психогенной) природе
такой степени, что индивидуальное, интеллектуальное, профессиональное,
социальное и т. д. функционирование пациента ухудшено, в то время как у
психонсвротичсского пациента это ухудшение только частичное и
ограничено определенными сферами жизни.
Садомазохизм (садомазохистский симбиоз) (sadomasochistic symbiosis) — форма
человеческих взаимоотношений, характеризуемая причинением
физического и/или морального страдания одного партнера другому.
Совместная психотерапия (conjoint psychotherapy) — психотерапия пар или всей
семьи, чьи члены лечатся вместе во время совместных сеансов (75).
Супружеская терапия (marital therapy) — см. совместная терапия.
Теория игр (theory of games) — математический инструмент, используемый для
анализа социальных взаимоотношений людей; введен фон Ньюманом в
1928 году и первоначально применялся для стратегий принятия решений в
экономике, сейчас распространяется на многие виды межличностных по-
ведений. ( 1 ) Игры с нулевой суммой (zero-sum games): игровые ситуации,
в которых выигрыш одного игрока и проигрыш его оппонента в сумме
всегда дает ноль, т. е. это чистое состязание (конкуренция), поскольку
выигрыш одного игрока — это проигрыш другого. (2) Игры с ненулевой
суммой (nonzero-sum) — игровые ситуации, в которых выигрыш и
проигрыш не являются инверсионно фиксированными и, таким
-293-
образом, не обязательно в сумме имеют ноль; они могут быть прямо
фиксированными (чистая коллаборация) или только частично
фиксированными (смешенные стратегии).
Терапия пар (couple therapy) — см. совместная терапия.
Трансфер (transfer) — в психоанализе — воспроизведение забытых и представленных
переживаний раннего детства. Воспроизведение в целом принимает форму
видений или реакций, проявляющихся во время психоаналитического
лечения (H&S).
Триада (triad) — см. диада.
Феноменологический (phenomenologic) — соответствие специфического подхода
(феноменологии) к данным реальности, который изучает их, не делая
никаких попыток объяснить их.
Фобия (phobia) — болезненный страх, ассоциируемый или с определенными
предметами, или с определенными ситуациями.
Человек из индуцированного окружения (Identified patient) — член семьи, которому
поставлен диагноз психического больного.
Шизофрения (schisophrenia) — психическое состояние, в котором находится
примерно половина пациентов психиатрических лечебниц и примерно
четверть всех пациентов больниц в США. Понятие было предложено
швейцарским психиатром Э. Блсйлером и обозначает психоз, отмеченный
фундаментальными нарушениями в представлениях пациента о
реальности, в формировании понятий, аффектами, и поэтому его
поведения в целом. Зависящая от специфической симптоматики,
шизофрения обычно подразделяется на различные подгруппы, например,
параноидную, гебефрсническую, кататоническую и простые формы.
-294-
ГЛОССАРИИ
Эмоциональная травма (emotional trauma) -- эмоциональный шок, который оказывает
последующее влияние на психику (DMD).
Энтелехия (entelechy) — предполагаемое врожденное или потенциальное свойство
живых существ развиваться вплоть до специфической конечной стадии.
Этология (chology) -- изучение поведения животных (DMD).
-295-
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Albec, Edward, Who's Afraid of Virginia Woolf? New York:

Atheneum Publishers, 1962.
2. Aptcr, J u l i a Т., «Models and Mathematics. Tools of the
Mathematical Biologist». Journal of the American Medical Association, 194: 69-72,
1965.
3. Artiss, Kenneth L., ed. The Symptom as Communication in
Schizophrenia. New York: Gome & Stratton, Inc., 1959.
4. Ashby, W. Ross, Design for a Brain. New York: John Wiley &
Sons, Inc., 1954.
5. Ashby, W. Ross, An Introduction to Cybernetics. London:
Chapman & Hall, Ltd., 1956.
6. Bateson, Gregory, «Culture Contact and Schismogenesis». Man,
35: 178-83, 1935.
7. Bateson, Gregory, «Social Planning and the Concept of
"Deutero-Learning" in Relation to the Democratic Way of Life». Science,
Philosophy and Religion, Second Symposium, New York: Harper & Brothers, 1942,
pp. 81-97.
8. Bateson, Gregory, «A Theory of Play and Fantasy». Psychiatric
Research Reports, 2: 39—51, 1955.
9. Bateson, Gregory, «The Message «This is Play». In Transactions
of the Second Conference on Group Processes. New York: Josiah Macy, Jr.,
Foundation, 1956, pp. 145—242.
10. Bateson, Gregory, Naven, 2nd ed. Stanford: Stanford Univer-
sity Press, 1958.
11. Bateson, Gregory, «The New Conceptual Frames for Be-
havioral Research». Proceedings of the Sixth Annual Psychiatric Institute.
Princeton: The New Jersey Neuro-Psychiatric Institute, 1958, pp. 54—71.
12. Bateson, Gregory, «The Group Dynamics of Schizophrenia».
In Lawrence Appleby, Jordan M. Scher, and John Gumming, eds., Chronic
Schizophrenia. Exploration in Theory and Treatment. Glencoe, Illinois: The Free
Press, 1960, pp. 90-105.
13. Bateson, Gregory, «Minimal Requirements for a Theory of
Schizophrenia». Archives of General Psychiatry, 2: 477— 91, 1960.
-296-
14. Bateson, Gregory, «The Biosocial Integration of the Schizo-
phrenic Family». In Nathan W. Ackerman, Frances L. Beatman, and San ford N.
Sherman, eds., Exploring the Base for Family Therapy, New York: Family Service
Association, 1961. pp. 116—22.
15. Bateson, Gregory, ed., Perceval's Narrative, A Patient's Ac-
count of his Psychosis, 1830—1832. Stanford: Stanford University Press, 1961.
16. Bateson, Gregory, «Exchange of Information about Patterns of
Human Behavior». Paper read at Symposium on Information Storage and Neural
Control, Houston, Texas, 1962.
17. Bateson, Gregory, personal communication.
18. Bateson, Gregory; Jackson, Don D.; Haley, Jay; and
Weakland, John, «Toward a Theory of Schizophrenia». Behavioral Science, 1: 251
—64, 1956.
19. Bateson, Gregory, and Jackson, Don D., «Some Varieties of
Pathogenic Organization». In David McK. Rioch, ed., Disorders of
Communication, Volume 42, Research Publications. Association for Research in
Nervous and Mental Disease, 1964, pp. 270—83.
20. Bavelas, Alex, personal communication.
21. Benedict, Ruth, Patterns of Culture. Boston: Houghton-Mifflin
Company, 1934.
22. Bcrdyacv, Nicholas, Dostoevsky. New York: Meridian Books,
1957.
23. Berne, Eric, Transactional Analysis in Psychotherapy. New York:
Grove Press, Inc., 1961.
24. Berne, Eric, Games People Play. New York: Grove Press,
Inc., 1944.
25. Benalanffy, Ludwig von, «An Outline of General System
Theory». British Journal of the Philosophy of Science, I: 134-65, 1950.
26. Bertalanffy, Ludvig von, «General System Theory». General
Systems Yearbook, 1: 1 — 10. 1956.
27. Bertalanffy, Luchvig von, «General System Theory — A Critical
Review». General Systems Yearbook, 7: 1—20, 1962.
28. Eirdwhistell, Ray L., «Contribution of Linguistic — Kinesic
Studies to the Understanding of Schizophrenia». In Alfred Auerback, ed.,
Schizophenia. An Integrated Approach. New York: The Ronald Press Company,
1959, pp. 99-123
-297-.
29. Bochenski, I. M., A History of Formal Logic. Notre Dame,
Indiana: University of Notre Dame Press, 1961.
30. Bolzano, Bernard, Paradoxien des Unendl/chen | Paradoxes of
the Infinite], 2nd ed., Fr. Prihonsky, ed., Berlin: Mayer und Muller, 1889.
31. Boole, George, Mathematical Analysis of Logic; Being an Essay
towards a Calculus of Deductive Reasoning. Cambridge: Macmillan, Barclay, &
Macmillan, 1847.
32. Buber, Martin, «Distance and Relation». Psychiatry, 20: 97—
[04, 1957.
33. Carnap, Rudolph, Introduction to Semantics. Cambridge:
Harvard University Press, 1942.
34. Cherry, Colin, On Human Communication. New York: Sci-
ence Editions, 1961.
35. Gumming, John, «Communication: an approach to chronic
schizophenia». In Lawrence Appleby, Jordan M. Schcr, and John Gumming, eds.,
Chronic Schizophrenia. Exploration in Theory and Treatment. Glencoe, Illinois:
The Free Press, 1960, pp. 106-19.
36. Davis, R. C, «The Domain of Homeostasis». Psychological
Review, 65: 8-13, 1958.
37. Dostoevsky, Fcdor M., The Possessed. New York: The Mac-
millan Company, 1931.
38. Dostoevsky, Fedor M., «Notes from Underground». In The
Short Novels of Dostoevsky. New York: The Dial Press, Inc., 1945, pp. 127-342.
39. Dunlap, Knight, «A Revision of the Fundamental Law of
Habit Formation». Science, 67: 360—2, 1928.
40. Dunlap, Knight, «Repetition in the Breaking of Habits».
Scientific Monthly, 30: 66-70, 1930.
41. Durrell, Lawrence, Clea. New York: E. P. Dutton & Co., Inc.,
1960.
42. Ferreira, Antonio J., «Family Myth and Homeostasis». Ar-
chives of General Psychiatry, 9: 457—63, 1963.
43. Ferreira, Antonio J., «Psychosis and Family Myth». Unpub-
lished manuscript.
44. Findlay, J., «Goedelian Sentences: a non-numerical approach».
Mind, 51: 259-65, 1942.
45. Frank, Lawrence K., «The Prospects of Genetic Psychology».
American Journal of Orthopsychiatry, 21: 506—22, 1951.
-298-
БИБЛИОГРАФИИ
46. Frankl, Victor E., The Doctor and (he Soul. New York: Alfred
A. Knopf, Inc., 1957.
47. Franki, Victor E., «Paradoxical Intention». American Journal
of Psychotherapy, 14: 520-35, I960.
48. Frege, Gottlob, Grundgesetze der Arithmetik begriffsschrifllich
abgeleitet | Basic Laws of Arithmetic], Volume 1. Jena; Vertag Hermann Penis,
1893.
49. Freud, Sigmund, New Introductory Lectures on Psychoanalysis.
New York: W. W. Norton & Company, Inc., 1933.
50. Freud, Sigmund, «The Interpretation of Dreams». In The Basic
Writings of Sigmund Freud. New York: The Modern Library, Inc., 1938.
51. From m-Reich man n, Frieda, «A Preliminary Note on the Emo-
tional Significance of Stereotypics in Schizophrenics». Bulletin of the Forest
Sanitarium, 1: 17—21, 1942.
52. Fry, William F., Jr., «The Marital Context of the Anxiety
Syndrome». Family Process, 1: 245—52, 1962.
53. Fry, William F., Jr., Sweet Madness: A Study of Humor. Palo
Alto: Pacific Books, 1963.
54. Gardner, Martin, «A New Paradox, and Variations on i t ,
about a Man Condemned to be Hanged». In section «Mathematical Games»,
Scientific American, 208: 144— 54, 1963.
55. George, F. H., The Brain as a Computer. Oxford: Pergamon
Press, Ltd., 1962.
56. Godcl, Kurt, «Uebcr formal unentschcidbare Satze der
Principia Mathematica und verwandter Systeme I». Monatshefte fur Mathematik
und Physik, 38: 173—98, 1931. [English translation: «On Formally Undecidablc
Propositions of Principia Mathematica and Related Systems 1». Edinburgh and
London: Oliver and Boyd, 1962.
57. Goliwitzer, Helmut, et a!., eds., Dying We Live. The Final
Messages and Records of the Resistance. New York: Pantheon Books, Inc., 1956.
58. Greenburg, Dan, How to be a Jewish Mother Los Angeles:
Price/Stern/Sloan, 1964.
59. Haley, Jay, «Family Experiments: A New Type of Experi-
mentation». Family Process, 1: 265—93, 1962.
60. Haley, Jay, Strategies of Psychotherapy. New York: Grune &
Stratton, Inc., 1963.
-299-
61. Haley, Jay, «Research on Family Patterns: An Instrument
Measurement». Family Process, 3: 41—65, 1964.
62. Hall, A. D., and Fagen, R, E., «Definition of System». General
Systems Yearbook, 1: 18—28, 1956.
63. Harlow, H. F., «The Formation of Learning Sets». Psychlogical
Review, 56: 51-65, 1949.
64. Hilbcrt, David, and Bernays, Paul, Grundlagen der Mathematik
[Foundations of Mathematics], 2 volumes. Berlin: J. Springer Verlag, 1934—39.
65. Hora, Thomas, «Tao, Zen, and Existential Psychotherapy».
Psychoiogia. 2: 236—42, 1959.
66. Hull, C. L, Hovland, C. L., Ross, R. Т., el al, Mathematico-
Deductive Theory of Rote Learning: Л Study in Scientific Methodology. New Haven:
Yale University Press, 1940.
67. Jackson, Don D., «Some Factors Influencing the Oedipus
Complex». Psychoanalytic Quarterly, 23: 566—81, 1954.
68. Jackson, Don D., «A Note on the Importance of Trauma in
the Genesis of Schizophrenia». Psychiatry, 20: 181—4, 1957.
69. Jackson, Don D., «The Question of Family Homeostasis».
Psychiatric Quarterly Supplement, 31: 79—90, part 1, 1957.
70. Jackson, Don D., «Family Interaction, Family Homeostasis,
and Some Implications for Conjoint Family Psychotherapy». In Jules Masserrnan,
ed., Individual and Familial Dynamics. New York: Grime & Stratton, Inc., 1959,
pp. 122-41.
71. Jackson, Don D., «Interactional Psychotherapy». In Morris I.
Stein, ed., Contemporary Psychotherapies. Glencoe, Illinois: The Free Press,
1962, pp. 256-71.
72. Jackson, Don D., «A Suggestion for the Technical Handling
of Paranoid Patients». Psychiatry, 26: 306—7, 1963.
73. Jackson, Don D., «Family Rules: The Marital Quid Pro Quo».
Archives of General Psychiatry, 12:589—94, 1965.
74. Jackson, Don D., «The Study of the Family». Family Process,
4: [—20, 1965.
75. Jackson, Don D., and Weakland, John H., «Conjoint Family
Therapy. Some Considerations on Theory, Technique, and Results». Psychiatry,
24: 30—45, supplement to No. 2, 1961.
-300-
76. Jackson, Don D., and Haley, Jay, «Transference Revisited».
Journal of Nervous and Menial Disease, 137: 363—71, 1963.
77. Jackson, Don D., and Watzlawick, Paul, «The Acute Psychosis
as a Manifestation of Growth Experience». Psychiatric Research Reports, 16: 83—
94, 1963.
78. Jackson, Don D., and Yalom, Irvin, «Conjoint Family Therapy
as an Aid to Intensive Psychotherapy». In Arthur Burton, ed.. Modern
Psychotherapeullc Practice. Innovations in Technique. Palo Alto: Science and
Behavior Books, 1965, pp. 81-97.
79. Joad, С. Е. M., Why H^arfHarmondsworth: Penguin Special,
1939.
80. Johnson, Adelaide M.; Giffin, Mary E.; Watson, E. Jane; and
Beckett, Peter G. S., «Studies in Schizophrenia at the Mayo Clinic. I I .
Observations on Ego Functions in Schizophrenia». Psychiatry, 19: 143—8, 1956.
81. Jones, Ernest, The Life and Work of Sigmund Freud, Volume
3. New York: Basic Books, Inc., 1957.
82. Kant, O., «The Problem of Psychogenic Precipitation in
Schizophrenia». Psychiatric Quarterly, 16: 341—50, 1942.
83. Kelly, George A., The Psychology of Personal Constructs, 2 volumes.
New York: W. W. Norton & Company, Inc., 1955.
84. Koestler, Arthur, Darkness at Noon. New York: The Modern
Library, Inc., 1941.
85. Koestler, Arthur, Arrival and Departure. New York: The
Macmillan Company, 1943.
86. Koestler, Arthur, The Invisible Writing. New York: The
Macmilian Company, 1954.
87. Koestler, Arthur, The Act of Creation. New York: The Macmillan
Company, 1964.
88. Laing, Ronald D., The Self and Others, Further Studies in
Sanity and Madness. London: Tavistock Publications, Ltd., 1961.
89. Laing, Ronald D.7 «Mystification, Confusion, and Conflict».
In I. Boszormenyi-Nagy and J. L. Framo, eds., Intensive Family Therapy:
Theoretical and Practical Aspects. New York: Harper & Row, 1965, pp. 343-63.
90. Laing, Ronald D., and Esterson, A., Sanity, Madness, and the
Family. Volume 1. Families of Schizophrenics. London: Tavistock Publications,
Ltd., 1964.
-301-
91. Langer, S. К., Philosophy in a New Key, Cambridge: Harvard
University Press, 1942.
92. Lasegue, Ch., and Falrct, J., «La folie a deux, ou folie
communiquee». Annales Medico-Psychologiques, l. 18, novembre 1877. [English
translation by Richard Michaud, American Journal of Psychiatry, supplement to
Volume 121, No. 4, pp. 2-18, 1964.1
93. Lee, A. Russell, «Levels of Imperviousness In Schizophrenic
Families». Paper read at the Western Division Meeting of the American Psychiatric
Association, San Francisco, September 1963.
94. Lcnnard, Henry L., and Bernstein, Arnold, with Hendin,
Helen C, and Palmore, Erdman В., The Anatomy of Psychotherapy. New York:
Columbia University Press, 1960.
95. Lldz, Т.; Cornelison, A. R.; Fleck, S.; and Terry, D., «The
Intrafamilial Environment of Schizophrenic Patients. 11. Marital Schism and Marital
Skew». American Journal of Psychiatry, 114: 241-8, 1957.
96. Lorenz, Konrad Z., King Solomon's Ring. London: Mcthuen,
1952.
97. Luce, Clare Boothe, «Cuba and (he Unfaced Truth: Our Global
Double Bind». Life, 53: 53—6, 1962.
98. Luft, Joseph, «On Non-verbal Interaction». Paper presented
at the Western Psychological Association Convention, San Francisco, April 1962.
99. Mach, Ernst, The Science of Mechanics. La Salle, 111 . : The
Open Court Publishing Co., 1919.
100. Maruyama, Magoroh, «The Multilateral Mutual Causal Rela-
t i o n s h i p s among the Modes of Communication, Sociomctric Pattern and the
Intellectual Orientation in the Danish Culture». Phylon, 22: 41-58, 1961.
101. McCuMoch, Warren S., and Pitts, Walter, «A Logical Calculus
of the Ideas Immanent in Nervous Activity». Bulletin of Mathematical Biophysics,
5: 115—33, 1943.
102. McGinnies, Elliott, «Emotionality and Perceptual Defense».
Psychological Review, 56: 244-51, 1949.
103. Meerloo, Joost A. M., The Rape of the Mind: The Psychology
of Thought Control, Menticide and Brainwashing. Cleveland: The World Publishing
Company, 1956.
-302-
104. Miller, George A.; Galanter, Eugene; and Pribram, Karl H.,
Plans and the Structure of Behavior. New York: Henry Holt and Company, Inc.,
I960.
105. Miller, James G., «Living Systems: Basic Concepts; Structure
and Process; Cross-Level Hypotheses». Behavioral Science, 10: 193-237, 337-411,
1965.
106. Morris, Charles W., «Foundations of the Theory of Signs».
In Otto Neurath, Rudolf Carnap, and Charles W. Morris, eds., International
Encyclopedia of Unified Science, Volume 1. No. 2. Chicago: University of Chicago
Press, 1938, pp. 77-137.
107. Muggcridge, Malcolm, «Books». Esquire, Volume 63, No. 4,
April 1965, pp. 58-60.
108. Nagel, Ernst, and Newman, James R., Codet's Proof. New
York: New York University Press, 1958.
109. Nagels, Ivan, in Spectaculum, Moderne Theaterstucke, Vol-
ume 7. Frankfurt/M., Suhrkamp Verlag, 1964,
110. Nash, Ogden, «Don't Wait, Hit Me Now!» In Marriage
Lines. Boston: Little, Brown and Company, 1964. pp. 99-101.
111. Ncrlich, G. C, «Unexpected Examinations and Unprovable
Statements». Mind, 70: 503-13, 1961.
112. Northrop, Eugene P., Riddles in Mathematics. New York: D.
Van Nostrand Co., Inc., 1944.
113. Orwell, George, 1984. New York: Harcourt, Brace & Co.,
1949.
114. Oster, Gerald, and Nishijima, Yasunori, «Moire Patterns».
Scientific American, 208: 54-63, 1963.
115. Parkinson, C. Northcote, Parkinson s Law and Other Studies
in Administration. Boston: Houghton Mifflin Company, 1957.
116. Potter, Stephen, One-upmanship. Harmondsworth: Penguin
Books, 1947.
117. Pribram, Karl H., «Reinforcement Revisited: A Structural
View». In M. Jones, ed., Nebraska Symposium on Motivation, 1963. Lincoln:
University of Nebraska Press, 1963, pp. 113-59.
118. Proust, Marcel, Les plaisirs et les jours, 13th cd. Paris:
Gallimard, 1924.
119. Quine, Willard van Orman, Methods of Logic. New York:
Henry Holt and Company, Inc., 1960.
-303-
120. Quine, Willard van Onnan, «Paradox».
Scientific American,
206: 84-95, 1962.
121. Ramsey, Frank Plumpton, The Foundations
of Mathematics
and Other Logical Essays. New York:
Harcourt, Brace & Co., 1931.
122. Rapoport, Anatol, and Chammah, Albert M.,
with the collab-
oration of Carol J. Orwant, Prisoner's
Dilemma; a study in conflict and
cooperation. Ann Arbor: University of
Michigan Press, 1965.
123. Reichenbach, Hans, Elements of Symbolic
Logic. New York:
The Macmillan Company, 1947.
124. Rcnaud, Harold, and Estess, Floyd, «Life
History Interviews
with One Hundred Normal American Males:
"Patho-genicity" of Childhood». American
Journal of' Orthopsychiatry, 31: 786-802,
1961.
125. Richardson, Lewis Fry, «Mathematics of War
and Foreign
Politics». In James R. Newman, ed., The
World of Mathematics, Volume 2. New York:
Simon and Schuster, Inc., 1956. pp. 1240-53.
126. Rilke, Rainer Maria, Duino Elegies, trans, by J.
B. Leishman and
Stephen Spender. New York: W. W. Norton &
Company, Inc., 1939.
127. Rioch, David McK., «The Sense and the
Noise». Psychiatry,
24: 7-18, 1961.
128. Rioch, David McK., «Communication in the
Laboratory
and Communication in the Clinic».
Psychiatry, 26: 209— 21, 1963.
129. Rosen, John N., Direct Analysis. New York:
Grune & Stratton,
Inc., 1953.
130. Rosenthal, Robert, «The Effect of the
Experimenter on the
Results of Psychological Research». In B. A.
Mahr, ed., Progress in Experimental
Personality Research, Volume 1. New York:
Academic Press Inc., 1964, pp. 79—114.
131. Ross, Nancy Wilson, ed., «The Subjugation
of a Ghost», in
The WoiidofZen. New York: Random House,
Inc., I960.
132. Ruesch, Jurgen, and Bateson, Gregory,
Communication: The
Social Matrix of Psychiatry. New York: W. W.
Norton 8c Company, Inc., 1951.
133. Russell, Bcrtrand, Introduction to Ludwig
Wittgenstein,
Tractatus Logico-Philosophicus. New York:
Humanities Press, 1951.
-304-
БИБЛИОГРАШИП
134. Sansom, G. В., The Western World and
Japan, A Study in
the Interaction of European and Asiatic
Cultures. New York: Alfred A. Knopf,
Inc., 1950.
135. Sartre, Jean-Paul, Introduction to Henry
Alleg, The Question.
New York: George Braziller, Inc., 1958.
136. Scheflen, Albert E. ; «Regressive One-to-
One Relationships».
Psychiatric Quarterly, 23: 692-709,
1960.
137. Scheflen, Albert E., A Psychotherapy of
Schizophrenia: Direct
Analysis. Springfield, Illinois: Charles
C. Thomas, Publisher, 1961.
138. Scheflen, Albert E., «Quasi-Courtship
Behavior in Psycho-
therapy». Psychiatry, 28: 245—57, 1965.
139. Scheflen, Albert E., Stream and Structure
of Communlcational
Behavior. Context Analysis of a
Psychotherapy Session. Behavioral
Studies Monograph No. 1. Philadelphia:
Eastern Pennsylvania Psychiatric
Institute, 1965.
140. Schelling, Thomas C, The Strategy of
Conflict. Cambridge:
Harvard University Press, 1960.
141. Schimel, John L., «Love and Games».
Contemporary Psycho-
analysis, I: 99-109, 1965.
142. Searles, Harold F. s «The Effort to Drive
the Other Person
Crazy — An Element in the Aetiology and
Psychotherapy of Schizophrenia». British
Journal of Medical Psychology, 32: 1-18,
Part 1, 1959.
143. Sluzki, Carlos E., and Beavin, Janet, «Simetria
у complementaridad:
una definicion operacional у una tipologia de
parejas» [Symmetry and Complementarity:
An Operational Definition and a Typology
of Dyads j. Acta psiquidtrica у psicologica de
America latina, I I : 321-30, 1965.
144. Sluzki, Carlos E.; Eeavin, Janet;
Tarnopolsky, Alejandro;
andVeron, Eliseo, «Transactional
Disqualification». To be published in
Archives of General Psychiatry, 1967.
145. Smith, Michael, in The Village Voice,
Volume 7, No. 52
(October 18, 1962).
146. Spengler, Oswald, The Decline of the West,
Form and Actual-
ity, Volume 1. New York: Alfred A.
Knopf, Inc., 1926.
147. Stegmuler, Wolfgang, Das
Wahrheitsproblem und die Idee
der Semantik [The Truth Problem in
Semantics]. Vienna: Springer-Verlag,
1957.
148. Stein, L., <<Loathsome Women», Journal
of Analytical Psy-
chology., 1: 59-77, 1955-56.
-305-
149. Stern, David J., «The National Debt and the
Peril Point».
The Atlantic, 213: 35-8, 1964.
150. Styron, William, Lie Down in Darkness. New
York: The Vik-
ing Press, 1951.
151. Szasz, Thomas S., The Myth of Mental Illness,
Foundations of
a Theory of Personal Conduct. New York:
Hoeber-Harper, 1961.
152. Taubman, Howard, in The New York Times,
Volume 112,
No. 38, 250 (October 15, 1962), p. 33.
153. Tinbergen, Nicolaas, Social Behavior in
Animals with Special
Reference to Vertebrates. London: Methuen,
1953.
154. Toch, H. H., and Hastorf, A. H., «Homeostasis
in Psychology».
Psychiatry, 18: 81-91, 1955.
155. Watts, Alan Wilson, «The Counter Game», in
Psychotherapy,
East and West. New York: Pantheon Books,
Inc., 1961, pp. 127-67.
156. Watzlawick, Paul, «A Review of the Double
Bind Theory».
Family Process, 2: 132-53, 1963.
157. Watzlawick, Paul, An Anthology of Human
Communication;
Text and Tape. Palo Alto: Science and
Behavior Books, 1964.
158. Watzlawick, Paul: «Paradoxical Predictions».
Psychiatry, 28:
368-74, 1965.
159. Watzlawick, Paul, «A Structured Family
Interview». Family
Process, 5: 256-71, 1966.
160. Weakland, John H., «The "Double-Bind"
Hypothesis of
Schizophrenia and Three-Party Interaction».
In Don D. Jackson, ed., The Etiology of
Schizophrenia, New York: Basic Books,
Inc., 1960.
161. Weakland, John H., and Jackson, Don D.,
«Patient and
Therapist Observations on the Circumstances
of a Schizophrenic Episode». Archives of
Neurology and Psychiatry, 79: 554-74,
1958.
162. Weiss, Paul, «Cell Interactions». In
Proceedings Fifth Cana-
dian Cancer Conference, New York:
Academic Press, Inc., 1963, pp. 241-76.
163. Weissbcrg, A., The Accused. New York: Simon
and Schuster,
Inc., 1951.
164. Whitehead, Alfred North, and Russell,
Bertrand, Principia
Mathematica, 3 volumes. Cambridge:
Cambridge University Press, 1910—13.
-306-
БИБЛИОГРАШИРЧ
165. Whorf, Benjamin Lee, «Science and
Linguistics». In John B.
Carroll, ed., Language, Thought, and Reality.
Selected iVritt'ngs of Benjamin Lee Whorf.
New York: John Wiley & Sons, Inc., 1956,
pp. 207-19.
166. Wiener, Norbert, «Time, Communication,
and the Nervous
System». In R. W. Miner, ed., Teleological
Mechanisms. Annals of the New York
Academy of Sciences, Volume 50, Article
4,. pp. 197-219, 1947.
167. Wieser, Wolfgang, Organismen, Strukturen,
Maschinen [Or-
ganisms, Structures, Machines].
Frankfurt/M., Fischer Bucherei, 1959.
168. Wittgenstein, Ludwig, Tractatus Logico-
Philosophicus. New
York: Humanities Press, 1951.
169. Wright, John C, Problem Solving and Search
Behavior under
Non-Contingent Rewards. Unpublished
doctoral thesis, Stanford University, 1960.
170. Zilboorg, Gregory, «Suicide Among
Civilized and Primitive
Races». American Journal of Psychiatry, 92:
1347—69, 1935-36.
-307-
СОДЕРЖАНИЕ
Введение.................................................................5
Глава 1. СИСТЕМА ОТСЧЕТА...................
ТО
1.1 Введение.........................................................
10
1.2.Понятие функции и взаимоотношения.......
14
1.3.Информация и обратная связь.....................20
1.4.Избыточность..................................................25
1.5.Мета коммуникация и понятие исчисления
33
1.6.Выводы.............................................................37
1.61.....................................................................П
онятие черного ящика....................................37
1.62.....................................................................С
ознание и бессознательное............................38
1.63.....................................................................Н
астоящее в сравнении с прошлым................39
1.64.....................................................................П
оследствия в сравнении с причиной............39
1.65.....................................................................Ц
иркуляция коммуникационных паттернов. . .40
1.66. Относительность «нормальности»
и «ненормальности»...............................41
Глава 2. НЕКОТОРЫЕ
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
АКСИОМЫ КОММУНИКАЦИИ...43
2.1.Введение..........................................................43
2.2.Необходимость коммуникации.....................43
2.21. Поведение — это коммуникация..............43
2.22.
....................................................................
Единицы коммуникации (сообщение,
интеракция, паттерн)............................45
2.23.
Попытки шизофреников не общаться . 46
2.2.4...................................................................46
2.3. Содержание и взаимоотношения между
уровнями
ком му н и ка ци й...............................................47
2.31.....................................................................«
Передающий» и «командный» аспекты.........47
2.32.....................................................................Д
анные и инструкции в работе компьютера. .48
2.33.....................................................................К
оммуникация и метакоммуникация..............48
2.34.....................................................................Ф
ормулировка аксиомы.....................................
50
2.4.Пунктуация последовательности событий 50
2.41.....................................................................50
2.42. Различные «реальности» как следствие
различного
упорядочивания...........................................52
2.43. Бесконечность Больцано и
колеблющиеся ряды . 54
-308-
2.44 Формулировка аксиомы.........................55
2.5.
Цифровая и аналоговая коммуникация.......
56
2.51.....................................................................В
естественных и искусственных организмах..56
2.52.....................................................................В
человеческой коммуникации .........................57
2.53....................................................................59
2.54. Проблемы перевода из одного вида
коммуникации
в другой ...................................................61
2.55.
Формулировка аксиомы..........................64
2.6.
Симметричные и комплиментарные
интеракции...........................................................64
2.61.....................................................................С
хизмогенезис....................................................64
2.62. Определение симметричности
и комплиментарное™...............................66
2.63.....................................................................М
етакомплиментарность...................................67
2.64.....................................................................Ф
ормулирование аксиомы................................67
2.7.
Резюме.............................................................67
Глава 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ
...............................................................................
69
3.1.Введение..........................................................69
3.2.Невозможность не общаться .......................69
3.21.....................................................................О
трицание коммуникации в шизофрении ....70
3.22.....................................................................О
братное утверждение.......................................71
3.23.....................................................................Б
олее широкие смыслы....................................72
3.3. Структура уровней коммуникаций
(Содержание
и взаимоотношение) ....................................77
3.31.....................................................................У
ровень путаницы ............................................78
3.32.....................................................................Ра
зногласие..........................................................79
3.33.....................................................................О
пределение себя и других...............................81
3.34.....................................................................У
ровни межличностного восприятия..............87
3.4.
Пунктуация последовательности событий .91
3.41.....................................................................П
ротиворечивая пунктуация............................92
3.42.....................................................................П
унктуация и реальность.................................93
3.43.....................................................................П
ричина и следствие.........................................94
3.44.....................................................................С
амоудовлетворяющее предсказание..............96
3.5. Ошибки в «переводах» аналогового и
цифрового
материалов.....................................................97
3.51. Неопределенность аналоговой
коммуникации .... 97
3.52.....................................................................А
налоговая коммуникация — это
обращение к
взаимоотношениям...................................99
3.53....................................................................99
3.54. Другие функции аналоговой
коммуникации................................................
103
-309-
3.55. Истерические симптомы как
ретрансляция в
аналоговый вид коммуникации...........
104
3.6. Возможные патологии симметричной
и комплиментарной интеракции ..............
105
3.61.Симметричная эскалация (усиление). .
105
3.62.Ригидная комплиментарное™..............
106
3.63.Примеры..................................................
108
3.64.Примеры..................................................
109
3.65.Выводы ....................................................
117
Глава 4. ОРГАНИЗАЦИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
КОММУНИКАЦИИ........................118
4.1. Введение........................................................
118
4.2. Интеракция как система.............................
119
4.21. Время как переменная...........................

120
4.22. Определение системы............................
120
4.23. Окружение и субсистсмы......................
121
4.3.Свойства открытых систем.........................
124
4.31.Целостность............................................
124
4.32.Обратная связь........................................
127
4.33.Эквифинальность...................................
128
4.4.Поведенческие интеракционные системы
131
4.41. Поведенческие взаимоотношения.......
131
4.42. Ограниченность......................................
133
4.43. Правила взаимоотношений...................
135
4.44. Семья как система.................................
136
4.5 Выводы..........................................................
.............................................................................150
Глава 5. КОММУНИКАЦИОННЫЙ
ПОДХОД
К ПЬЕСЕ «КТО БОИТСЯ
ВИРДЖИНИЮ ВУЛЬФ?»................151
5.1 Введение.......................................................
151
5.11. Фабула пьесы........................................
152
5.2.
Интеракция как система.............................
154
5.21.Время и порядок, действие и
противодействие ...........................................
155
5.22.Определение системы.............................
155
5.23.Системы и субсистемы...........................
157
5.3.
Свойства открытой системы .......................
158
5.31. Целостность...........................................
159
-310-
5.32...................................................................Об
ратная связь....................................................
160
5.33...................................................................Эк
вифинальность...............................................
161
5.4. Поведенческая интеракционная система...
163
5.41....................................................................«И
гра» Джорджа и Марты..................................
163
5.42...................................................................Сы
н 175
5.43....................................................................М
етакоммуникация между Джорджем и Мартой
182
5.44...................................................................Ог
раничение в коммуникации..........................
187
5.45.
Выводы.....................................................
189
Глава 6. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ
...............................................................
191
6.1.
Природа парадокса......................................
191
6.11. Определение............................................
191
6.12. Три типа парадокса ...............................
193
6.2.
Логико-математические парадоксы .........
195
6.3. Парадоксальные определения...................
197
6.4.
Прагматические парадоксы .......................
199
6.41.Парадоксальные предписания..............
199
6.42.Примеры прагматических парадоксов 200
6.43.Теория двойной ловушки......................
218
6.44.Парадоксальные предсказания .............
228
6.5.
Резюме...........................................................
239
Глава 7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ
.............................................................................
240
7.1. Иллюзии альтернатив.................................
240
7.11...................................................................«Ж
ена рыцаря из ордена Бани».........................
240
7.12...................................................................Оп
ределение........................................................
242
7.2.
Бесконечная игра..........................................
243
7.21...................................................................Тр
и возможности решения................................245
7.22. Парадигма психотерапевтического
вмешательства.......................................
246
7.3.
Предписание симптома...............................247
7.31...................................................................Си
мптом как спонтанное поведение...............247
7.32...................................................................Уд
аление симптома............................................249
7.33...................................................................Си
мптом в межличностном контексте.............250
7.34...................................................................Кр
аткий обзор.....................................................251
7.4.........................................................................Те
рапевтические двойные ловушки...................252
7.5.........................................................................Пр
имеры терапевтических двойных ловушек.....254
7.6.........................................................................Па
радокс в игре, юморе и творчестве...................
267
-311-
Эпилог. ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ И
ТЕОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
КОММУНИКАЦИИ:
ПЕРСПЕКТИВЫ
..............................................................
271
8.1.........................................................................Че
ловек и его экзистенциальные связи..............27!
8.2.........................................................................Ок
ружающая среда как программа......................
272
8.3.........................................................................Ги
потетическая реальность..................................
273
8.4.........................................................................Ур
овнизапия предпосылки третьего порядка
274
8.41. Аналоги предпосылок третьего порядка
.........................................................................277
8.5.Смысл и ничто..............................................
279
8.6.Изменение предпосылок третьего порядка
282
8.61...................................................................Ан
алогия теории доказательств........................283
8.62...................................................................До
казательство Гсделя.......................................285
8.63...................................................................Tra
ctatus Виттгенштейна и парадокс
сущестнования.........................................286
ГЛОССАРИЙ
.............................................................................
289
.............................................................................
296
-312-
Пол
Вацлавик
Джанет
Бивин
Дон
Джексон
Редактор £
Рыбина
Художественный
редактор С. Лях
Налоговая льгота —
общероссийский
классификатор продукции ОК-
005-93, том 2; 953000 — книги,
брошюры
Подписано в печать с готовых
диапозитивов 14.11.2000.
Формат 60x90 V18. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 20,0.
Тираж 6 000 экз. Заказ № 2371.
ЗА Интернет/Home page —
О www.eksmo.ru
«И Электронная почта (E-mail) — !nfo@
зда eksmo.ru
тел Тверской ордена Трудового Красного
ьст Знамени полиграфкомбинат
во детской литературы им. 50-летия
«Э СССР Министерства Российской
КС Федерации по делам печати,
М телерадиовещания и средств
О- массовых
Пр коммуникаций. 170040, г. Тверь,
есс проспект 50-летия Октября, 46.
»
Изд.
лиц.
№
0653
77 313-
от
22.0
8.97.
12519
0,
Моск
ва,
Лени
нград
ский
прос
пект,
д. 80,
корп.
16,
подъе
зд 3.
Книга — почтой:
Книжный клуб
«ЭКСМО»
101000, Москва, а/я 333. E-mail: bookclub@
eksmo.ru
Оптовая торговля:
109472, Москва, ул. Академика Скрябина, д. 21,
этаж 2
Тел./факс: (095) 378-84-74, 378-82-61, 745-89-16
E-mail: reception@eksmo-sale.ru
Мелкооптовая торговля:
Магазин «Академкнига»
117192, Москва, Мичуринский пр-т, д. 12/1
Тел./факс: (095) 932-74-71
ООО «Унитрон индастри». Книжная ярмарка в СК
«Олимпийский».
г. Москва, Олимпийский пр-т, д. 16, метро
«Проспект Мира».
Тел.: 785-10-30. E-mail; bookclub@cityline.ru
Дистрибьютор в США и Канаде — Дом книги
«Санкт-Петербург» Тел.: (718) 368-41-28.
Internet: www.st-p.com
Всегда в ассортименте новинки издательства
«ЭКСМО-Пресс»:
ТД «Библио-Глобус», ТД «Москва", ТД
«Молодая гвардия», «Московский дом
книги», «Дом книги на ВДНХ»
ТОО «Дом книги в Медведково». Тел.: 476-
16-90 Москва, Заревый пр-д, д. 12 (рядом с м.
«Медведково»)
ООО «Фирма «Книинком». Тел.: 177-19-
86 Москва, Волгоградский пр-т, д. 78/1 (рядом с
м. «Кузьминки»)
ГУП ОЦ МДК «Дом книги в Коптево». Тел.;
450-08-84

Вацлавик, Бивии, Джексон - Прагматика человеческих коммуникаций

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Вацлавик, Бивии, Джексон - Прагматика человеческих коммуникаций

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Пол

Pragmatics of Human Communication:

Вацлавик П., Бивии Д., Джексон Д.

Эта книга посвящена обсуждению эффектов человеческой

Непременное условие (лат.). — Прим. ред.

Десятичное подразделение глав было использовано для того, чтобы

1.2. ПОНЯТИЕ ФУНКЦИИ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

1.3. ИНФОРМАЦИЯ И ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

"От лат. «vita/is» — «жизненный» — утверждение о присутствии в

* Бенджамин Ворф (B.Whorf), великий лингвист, неоднократно

' Такие сложные паттерны и паттерны внутри паттернов на

1.5. МЕТАКОММУНИКАЦИЯ И ПОНЯТИЕ ИСЧИСЛЕНИЯ

1.65. ЦИРКУЛЯЦИЯ КОММУНИКАЦИОННЫХ ПАТТЕРНОВ

" В этой книге понятие «игра» происходит из математической теории

 Подобно безнадежной дискуссии «о курице и

2.2. НЕОБХОДИМОСТЬ КОММУНИКАЦИИ

Люфт (Luft) (98) провел очень интересное исследование в этой

2.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

* Мы уточняем, что взаимоотношение классифицирует или относит к

Очевидно, что муж воспринимает только триады -3—4, 4—5—6, 6—7—

' Существует три возможных способа группировки членов о рндн

2.5. иИФРОВАЯ И АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ

* Есть основание верить, что компьютерные инженеры пришли к этому

ных, интересующихся феноменом обратной связи (возможно, во время

' При анализе человеческой коммуникации легко упустить

* Теперь понятно, что сходство, существующее между аналоговым и

2.6. СИММЕТРИЧНЫЕ И КОМПЛИМЕНТАРНЫЕ ИНТЕРАШИИ

' По тем же причинам можно утверждать, что развод будет переживаться

3.2. НЕВОЗМОЖНОСТЬ НЕ ОБЩАТЬСЯ

" Расшифровки вербальных взаимообменов существенно упрощают

* Перевод Н. М. Дсмуроиой. — Прим. пер.

3.232. Принятие общения. Пассажир А может согласить

Следует подчеркнуть еще раз, что соответствующие мотивации двух

Итальянцы ВСТАВЛЯЮТ в спою речь неподражаемое «та...», которое is

* Перевод В. Набокова. — Прим. пер.

В этом отношении читателю предлагается коммуникационный анализ

3.3. СТРУКТУРА УРОВНЕЙ КОММУНИКАЦИЙ (СОДЕРЖАНИЕ И

Следующий раз может быть уместным или неуместным,

* Перевод Н. М. Демуровой. — Прим. перев. " См. Камминга (Gumming):

для своей собственной пользы, является для нормальных людей функцией

Иногда педантичная неспособность принимать решение может играть

||лы в семье заставили супругов глубоко переживать из-за их не-(Ос

' На первый взгляд эта формула не соответствует понятию

 Совсем недавно вышеуказанные авторы

Приходится притворяться. Дисгармония настолько полная, что просто не-

3.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

' Адаптировано из работы Лэйнга и Эстерсона (90, р. 188)

3.41. ПРОТИВОРЕЧИВАЯ ПУНКТУАЦИЯ

' В английском произношении «wat» иногда звучит похоже на «нет».

3.44. САМОУДОВЛЕГВОРЯЮШЕЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ

3.5. ОШИБКИ В «ПЕРЕВОДАХ» АНАЛОГОВОГО И ЦИФРОВОГО

3,52. АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ - это ОБРАЩЕНИЕ К

Разница между поведением людей и наций и целом небольшая. Когда

1.6. ВОЗМОЖНЫЕ ПАТОЛОГИИ СИММЕТРИЧНОЙ И КОМПЛИМЕНТАРНОЙ

* Речь идет о романс Д. Оруэлла «Скотный двор», где аллегория

Ж.: жена считала на арифмометре,

Это новое заявление, хотя как-то смягченное и

(очень мягко): Хм. (Длинная пауза.)

Но все же, вокруг достаточно много людей,

* Уместность включения избыточности и напряженности в

4.2. ИНТЕРАКиИЯ КАК СИСТЕМА

" Наше внимание ограничено определенными аспектами по-

В то время как ударение ставится иа человеческих коммуникаторах, не