антология криминалистики

Ганс Гросс

ру к о во дство для
СУДЕБНЫХ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ
КАК СИСТЕМА
КРИМИНАЛИСТИКИ
 антология криминалистики

Ганс Гросс

руководство для
СУДЕБНЫХ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ
КАК СИСТЕМА
КРИМИНАЛИСТИКИ

Москва
«ЛексЭст»
2002
УДК 343
ББК 67.52
Г886

Научный редактор серии доктор юридических наук,

профессор кафедры криминалистики МГУ им. М. В. Ломоносова
В. В. Крылов

Гросс Г.
Г886 Руководство для судебных следователей как система
криминалистики. — Новое изд., перепеч. с изд. 1908 г.
— М.: ЛексЭст, 2002. — 1088 с.

ISBN 5-901638-09-3
Книга Ганса Гросса, по праву считающегося родоначальни­
ком научной криминалистики, была написана в конце XIX века.
Тем не менее, некоторые рекомендации Г. Гросса по расследова­
нию преступлений могут быть применены и сегодня. Публикация
предназначена для студентов, аспирантов и преподавателей юри­
дических специальностей, а также для изучения в курсе истории
криминалистики для высших учебных заведений. Может при­
влечь широкий круг читателей, интересующихся историей кри­
миналистики и оперативно-розыскной деятельности.

Рекомендовано кафедрой кримииалистики юридического

факультета МГУ им. М. В. Ломоносова нри изучении
учебного курса “Криминалистика”

УДК 343
ББК 67.52

ISBN 5-901638-09-3
О ЗАО «ЛексЭст»
(оформление, редподготовка), 2002.
© Н. П. Яблоков (предисловие), 2002.
 Оглавление

ОТ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА СЕРИИ....................................... N

ПРЕДИСЛОВИЕ......................................................................... Р

От переводчиков....................................................................... III

Предисловие к 3-му изданию................................................. VI

Предисловие к 4-му изданию.................................................. XIV

Введение....................................................................................1

ОБЩАЯ ЧАСТЬ
ГЛАВА I
О Судебном Следователе

1. Общие замечания.............................. : ................................. 8

2. Подготовка С. С...................................................................... 10

3. Задача С. С...............................................................................14

4. Как должен поступать С. С. в своей деятельности............ 17

5 .0 предвзятом взгляде на дело.............................................27

6 .0 некоторых качествах С. С................................................. 34

7 .0 знании людей....................................................................44

8 .0 необходимости «ориентироваться»................................50

9. С. С. и суд присяжных...........................................................59

10. «Экспедитивный» С. С..........................................................66

11.0 канцелярском порядке....................................................69

А
 ГЛАВА II
О допросах

1. Общие замечания..................................................................74
2. Допрос свидетелей................................................................ 78
a) когда свидетель желает сказать правду:...........................79
I. Общие свойства:................................................................80
а ) чувственные восприятия............................................ 80
(3) о памяти......................................................................... 97
II. Некоторые особенные случаи....................................... 103
а) неправильные наблюдения вследствие
возбуждения................................................................... 103
(J) неправильные наблюдения вследствие
повреждений головы....................................................108
X) неправильные наблюдения вследствие различий
в природе и культуре наблюдающих.........................114
b) если свидетель не желает говорить правды....................125
c) ложь, как явление «патоформенное».............................. 137

3. Допрос обвиняемого............................................................ 139

ГЛАВА III
О производстве осмотра

1. Подготовительные действия................................................153
2. Порядок действий С. С. па месте преступления................156
3. Составление протокола....................................................... 160
4. Обыск..................................................................................... 169

ГЛАВА IV
I. Подготовительные действия при выездах
на место преступлений 175

В
 ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ
А. Вспомогательные для Судебного Следователя средства

ГЛАВА V
О сведущих ли ц ах
1. Общие замечания..................................................................184
2 .0 судебном враче и деятельности его................................ 191
a) в случаях чисто судебно-медицинского свойства.........193
b) при консервировании частей человеческого тела....... 195
c) при татуировке....................................................................199
с!) при душевных болезнях....................................................204
е) в случаях гипнотизма....................................................... 215
1) при дальтонизме................................................................ 227
g) в вопросах, требующих участия дантиста..................... 228
3 .0 микроскописте.................................................................. 229
a) при исследовании кровяных п ятен ................................ 231
b) при исследовании экскрементов......................................237
c) при исследовании волос....................................................238
d) в остальных случаях медицинского свойства................248
e) при подлогах документов................................................ 250
f) при исследовании тканей и т.п......................................... 251
g) при исследовании грязных пятен....................................254
а ) на орудиях преступления и собственно оружии....... 254
(3) состоящих из пыли......................................................... 257
у) пятен на платье и т.п........................................................260
8) грязи на обуви..................................................................261
4 .0 химике................................................................................ 263
5.0 физике................................................................................ 266
6 .0 минералогах, зоологах и ботаниках.............................. 271
7 .0 лицах, сведущих в огнестрельном оружии....................273

С
8 .0 лицах, сведущих по исследованию
письменных документов................................................... 278
9 .0 фотографе.........................................................................293
a) значение фотографии в судебном отношении............ 293
b) отдельные случаи применения фотографии................297
c) обнаружение личностей при помощи фотографии__ 314
10. Об антропометрии............................................................ 323
11.0 дактилоскопии................................................................328
12. Определение тождества личностей
геометрическим путем.......................................................334
13.0 вознаграждении сведущих лиц..................................... 336

ГЛАВА VI

О еж едневной п е ч а т и .........................................................339

В. Особенности познания, необходимы е для

судебного следователя

ГЛАВА VII

О различны х прием ах преступников

1. Изменения наружности....................................................... 346

2. Ложное показание о звании и имени................................ 351
3. Симуляция болезней и физических недугов....................363
a) заболевания вызванных к следствию лиц
заподозренных или обвиняемых..................................... 363
b) внезапное заболевание обвиняемого
или важного свидетеля во время допроса.........................365
а ) при симуляции глухоты............................................... 366
р) при симуляции эпилепсии............................................ 368
у) при симуляции обморока ...............................................370
5 ) при симуляции слабоумия............................................ 371

D
4. Тайные знаки в среде преступников (Zinken)..................373
a) Графические знаки.............................................................374
b) Знаки, делаемые пальцами рук (jadzinken, Febmzinken,
Grifflingzinken)....................................................................383
c) Знаки, по которым преступники узнают друг друга
(Kennzinren)......................................................................... 391
d) Знаки акустические...........................................................394
а ) призыв и предостережение...........................................394
р) акустические знаки в тюрьмах..................................... 396
e) Клейма (Slichener Zinken)..................................................400

ГЛАВА VIII

О воровском языке

1. Общие замечания..................................................................402
2. Как следует пользоваться словарем воровского языка ... 410
3. Словарь воровского языка....................................................412

ГЛАВА IX

Цыгане, их быт и характерные свойства

1. Общие замечания..................................................................460
2. Как цыгане совершают кражи.............................................466
3 .0 похищении ими детей......................................................472
4. Хорошие качества цыган и религия и х .............................473
5. Орудия для совершения краж и яд ы ..................................476
6. Поведение цыган на суде......................................................479
7. Имена цы ган ......................................................................... 482
8 .0 некоторых физических качествах цыган..................... 483
9. Цыганские поговорки...........................................................486
 ГЛАВА X

О суевериях .............................................................................488

1. Суеверия в отношении предметов, оставляемых

на месте преступления.........................................................490
2. Суеверия относительно вещей, носимых при се б е.........493
3. Искусство предсказывания и гадания на картах.............. 499
4. Нахождение кладов, толкование снов и хиромантия__ 507
5. Суеверия относительно присяги.........................................513

ГЛАВА XI

Сведения об о р у ж и и ............................................................ 515

1. Огнестрельное о[тужие....................................................... 516

I. Общие замечания................................................................ 518
II. Виды огнестрельного оружия...........................................519
1. Ружье..................................................................................519
a) Ружье для стрельбы дробью.........................................520
аа) о различии по стволам............................................ 523
а) по качеству материалов...........................................523
Р) по числу стволов..................................................... 526
bb) по устройству запала................................................ 529
а) ружье, заряжающееся с дула..................................529
Р) казнозарядное ружье.............................................. 532
b) Пульные ружья.............................................................. 533
а) пульное ружье, заряжающееся с дула..................... 540
Р) пульное казнозарядное ружье..................................547
2. Пистолет...........................................................................549
3. Револьвер...........................................................................550
III. Огнестрельные припасы..................................................556

1. П орох................................................................................ 557

F
 2. Заряд.................................................................................. 559
IV. О предметах поражаемых................................................ 562
2. Режущее и колющее оружие.............................................. 569
I. Общие замечания................................................................ 569
II. Режущее и колющее оружие в тесном смысле.............. 572
1. Мечеобразное оружие......................................................572
2. Ножеобразное оружие....................................................572
3. Копьеобразное оружие....................................................573

С. Некоторые искусственные приемы

ГЛАВА XII

О применении черчения, моделировки

и подобных приемов

1. Общие замечания..................................................................574
2 .0 черчении.............................................................................576
a) Составление плана внутреннего помещения................579
b) Составление плана квартиры...........................................582
c) Составление плана местности, окружающей д о м .........584
d) План более или менее обширной местности................590
3 .0 чертежах с помощью сетки............................................ 593
4 .0 моделировке..................................................................... 595
5 .0 слепках и оттисках...........................................................599
a) О слепках.............................................................................599
b) Об оттисках....................................................................... 601
6. Размножение рисунков рукописей и печатных листов .. 602
7 .0 составлении разорванных клочков бумаги..................603
8 .0 сожженной бумаге.............................................................606

G
 ГЛАВА XIII

О следах от человеческих ног и других

I. О следах от человеческих н о г ............................................ 613

A. Общие замечания....................... ......................................613
B. Об обнаружении и осмотре следов.............. , ............... 615
1) подготовительные упражнения..................................... 615
2) при производстве следствия.........................................623
C. Происхождение следов..................................................... 634
1.0 происхождении следов при ходьбе и пр...................634
a) о ходьбе...........................................................................635
b) о бегании.............. ........................................................644
2. Собственно о следах....................................................... 649
a) Общая картина ходьбы (походки).............................. 649
а ) линия направления...................................................649
Р) линия ходьбы (походки)...........................................649
у) линия н о ги ..................................................................651
8) длина шага....................................................... ............ 655
е) явления иного рода при ходьбе................................ 658
b) общая картина ноги..................................................... 661
D. Измерение следов.............................................................. 665
E. Снятие слепков со следов, вдавленных в почву............ 674
1. Общие замечания.............................................................674
2. Различные способы сохранения следов....................... 675
3. Способы, наиболее целесообразные............................ 680
II. О следах иного р о д а ................ ............................................687

Н
 ГЛАВА XIV
О следах крови

1. Отыскание кровяных следов ...............................................690

2. Описание в протоколе следов крови
и снятие рисунка и х............................................................. 701
3. Выемка кровяных следов..................................................... 704
4. Отыскание тех кровяных следов, относительно которых
принимались меры уничтожения..................................... 712
5. Отпечатки папиллярных линий.........................................717
6 .0 сохранении кровяных следов......................................... 724

ГЛАВА XV
О чтении шифрованных писем

1. Общие замечания..................................................................730
2. Различные системы тайнописи...........................................736
a) шифры цифровые.............................................................. 737
b) шифры буквенные.............................................................739
c) шифры из слогов и целых слов....................................... 744
cl) шифры с перемещением, при помощи патронов
и сеток...................................................................................746
е) шифры других видов......................................................... 747
а ) тайнопись со знаками каменщиков или
с изображением углов......................................................747
Р) тайнопись с помощью ниток......................................... 748
у) тайнопись при помощи масштаба................................ 749
8) тайнопись посредством пунктирования
по способу Шотти............................................................749
е) тайнопись при помощи игральных карт..................... 750
Q способ секретной полицейской переписки
по системе графа Вержень.............................................751
 т|) древняя тайнопись......................................................... 751
3 .0 прочтении шифров...........................................................752

D. О некоторы х преступлениях в особенности

ГЛАВА XVI .

О телесны х п о вр еж д ен и я х ................................................757

1. Повреждения, причиненные тупым орудием....................759

2. Повреждения, причиненные острым орудием..................762
3. Огнестрельные раны............................................................ 771
4. Повреждения при удушении и повешении....................... 795
5 .0 трупах, извлекаемых из воды...........................................801
6. Об отравлении..................................................................... 809
7 .0 повреждениях на трупах..................................................819
8. Изгнание плода..................................................................... 820

ГЛАВА XVII

О краже

A. Общие замечания..................................................................826
B. О краже в особенности....................................................... 828
1.0 высматривании.............................................................. 829
2. Другие приготовительные действия................................ 836
3. Вооружение вора необходимыми орудиями..................839
4- Соучастники....................................................................... 841
5.0 совершении самой краж и............................................ 863
а) кражи со взломом...........................................................870
а ) общие замечания.........................................................870
р) взлом окон..................................................................... 882
у) взлом дверей..................................................................890
а а ) взлом дверей и преград вообще............................ 890
 РР) взлом замков.............................................................899
8) способы проникновения в жилище иным путем.......909
b) карманные кражи............................................................ 911
c) кражи посредством прокрадывания в д о м а................915
d) кражи на базарах и из магазинов..................................919
e) домашние кражи.............................................................. 920
f) кражи, совершаемые из суеверия..................................924
g) браконьерство..................................................................924

ГЛАВА XVIII
О мошенничестве

A. Общие замечания..................................................................926
B. О подлогах документов....................................................... 927
1.0 подлоге документов вообще.........................................927
2. Исследование подложных документов.............................932
C. О подделке печатей.............................................................. 944
1.0 подделке удостоверений всякого р о д а ....................... 944
2 .0 по/щелке частных печатей.............................................956
D. О мошенничестве при торговле лошадьми..................... 957
1. Общие замечания...............................................................957
2 .0 средствах обмана в отдельности..................................960
a) показывание лошадей с более
благоприятной стороны................................................961
b) приемы физиологического свойства...........................966
c) приемы психологического свойства.............................968
d) обманные средства в более тесном смысле................971
а ) в отношении возраста лошадей..................................972
Р) относительно темперамента (нрава) лошадей.........973
у) подкрашивание лошадей и под....................................975
8) скрывание пороков....................................................... 977

К
 е) скрывание болезней..................................................... 978
е) услуги помощников......................................................... 980
E. О шулерстве...........................................................................984
1. Общие замечания.............................................................. 984
2. Приемы шулеров................................ ............................... 988
F. Мошенничество относительно предметов
древности и искусства...........................................................995
1. Доисторические древности.............................................. 998
2. Египетские древности....................................................... 999
3. Античные произведения из глины ..................................999
4. Стеклянные вещи................................................................ 1001
5. Монеты и медали................................................................1002
6. Драгоценные вещи из благородных металлов.............. 1003
7. Картины.............................................................................. 1004
8. Гравюры.............................................................................. 1005
9. Эмаль....................................................................................1006
10. Фаянс, каменная посуда и ф арф ор................................ 1006
11. Рукописи, книги и переплеты.........................................1007
12. Мебель и материи............................................................ 1008
13. Оружие.............................................................................. 1010
14. Предметы другого рода....................................................1011

ГЛАВА XIX

О п о дж о ге................................................................................ 1014

1. Самовозгорание в более широком смысле....................... 1020

a) вследствие причин физического свойства..................... 1020
b) вследствие причин химического свойства....................1022
2. Самовозгорание в тесном смысле..................................... 1023

L
 ГЛАВА XX
О несчастных случаях на железных дорогах,
заводах и т.п.............................................................................1026

ГЛАВА XXI
О производстве о ц е н к и ..................................................... 1032

Алфавитный указатель......................... ........ .......................... 1037

м
 От научного редактора серии
Книга следователя и ученого Ганса Гросса «Руководство для су­
дебных следователей как система криминалистики» предоставляет
читателю возможность познакомиться с достижениями европей­
ской криминалистики конца XIX века. Именно в этот период вре­
мени криминалистические навыки отдельных практиков сыска до­
стигли необходимого уровня обобщения и формализации и нача­
ли из искусства расследования преступления превращаться в сис­
тему научных знаний.
Ганс Гросс в 22 года начал работать судебным следователем в
промышленном районе Верхнего Штайермарка. Задачи по розыс­
ку и привлечению к ответственности преступников определили
круг интересов Гросса, который для этого начал одним из первых
практиков применять специальные познания из области естест­
венных наук. Увлеченно изучая всю доступную ему литературу, он
пришел к выводу, что едва ли существует такое техническое или
естественнонаучное достижение, которое нельзя было бы исполь­
зовать при раскрытии преступлений. Для этого Гросс рассматри­
вал основы химии и физики, фотографии и микроскопии, ботани­
ки и зоологии. В результате этих исследований и попыток внедре­
ния их в практику расследования преступлений, Гроссу удалось
сформулировать ряд важных теоретических положений, объеди­
ненных им под названием «система криминалистики».
Спустя 24 года после начала научно-практической деятельно­
сти — в 1892 году вышло в свет первое издание книги Г. Гросса «Ру­
ководство для судебных следователей, чинов общей и жандарм­
ской полиции». В 1898 году эта книга была им переиздана под на­
званием «Руководство для судебных следователей как система кри­
миналистики». Российский читатель получил возможность ознако­
миться с трудами Г. Гросса в 1895-1897 гг., когда в русском перево­
де книга увидела свет в Смоленске. В 1908 году в Санкт-Петербурге
выходит полный перевод 4-го немецкого издания этой книги под

N
измененным автором названием «Руководство для судебных следо­
вателей как система криминалистики».
В дальнейшем Г. Гроссом была издана и еще одна замечатель­
ная монография «Криминальная психология» (Graz, 1905). После
20 лет работы следователем Гросс был приглашен на кафедру кри­
минологии университета в Черновицах, затем преподавал в уни­
верситетах в Граце и Праге.
Оценка вклада Г. Гросса в развитие криминалистики не была
однозначной. Е. Ф. Буринский — отечественный основоположник
судебной фотографии — весьма скептически оценивал рекоменда­
ции знаменитого следователя по применению в расследовании фо­
тографии и графологии1). В. Плетнев указывал, что Г. Гросс «...при­
шел к мысли о необходимости создания самостоятельной науки
криминалистики, без изучения коей невозможно правильное рас­
следование преступлений... прочной постановкой криминология
обязана только Гроссу.. .»2). И. Ф. Крылов, рассматривая убеждения
Гросса о главенствующей роли в расследовании вещественных до­
казательств, полагал, что Гросс переоценивал их значениеЗ).
Р. С. Белкин считал известного ученого основоположником запад­
ноевропейской криминалистики^).
Сегодня, когда мы все больше осознаем себя частью мировой
культуры, читателю предоставляется новая возможность оценить
мысли Г. Гросса как уникальный сплав практики, науки и искусства
расследования преступлений.
При подготовке текста книги издатель, по возможности, со­
хранил стиль автора полностью, однако был вынужден (не в ущерб
стилю и содержанию данного издания) сделать ряд грамматичес­
ких и орфографических исправлений.

1) Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза документов, производство ее и пользова­

ние ею. M,. «ЛексЭст», 2002.
2) Новый энциклопедический словарь издателей Ф.А. Брокгауза и ИЛ. Ефрона.
Том 15, с. 93-94.
3) Крылов И.Ф. Б мире криминалистики. Ленинград, 1980, с. 6.
4) Криминалистика. Краткая энциклопедия. Авт. - сост. Р. С. Белкин. М., 1993, с.18.
Криминалистическая энциклопедия. М., 1977, с. 52.

О
 Предисловие
История науки криминалистики неразрывно связана с пред­
лагаемой вниманию читателей книгой. В ней, изданной в г. Граце
(Австрия) в 1892 году, ее автор Ганс Гросс на основе научного ана­
лиза и обобщения всей накопившейся к тому времени криминали­
стически значимой информации провозгласил рождение новой
самостоятельной науки, которую он назвал криминалистикой. Так
она называется и сейчас.
Эта книга еще до конца XIX века претерпела четыре издания
на немецком языке. В России она впервые была издана в трех вы­
пусках в г. Смоленске в 1895-1896 годах, а затем в 1908 году в
г. Санкт-Петербурге. После этого она больше на русском языке не
издавалась.
Настоящая книга является переизданием книги, опубликован­
ной в 1908 г., в свою очередь являвшейся переводом с четвертого
дополненного издания на немецком языке.
Несмагря на давность опубликования, данная книга до сих пор
является источником многих ценных идей теоретического и практи­
ческого характера, имеющих непреходящее методолого-научное зна­
чение для анализа и оценки состояния и достижений современной
криминалистики в целом и ее отдельных структурных частей (мето­
дологии, криминалистической техники, тактики и методики рассле­
дования). Поэтому она представляет не только исторический интерес,
но и дает представление об уровне тогдашних идей и взглядов по по­
воду вопросов, важных и для современной криминалистики.
В этой связи эта столь долго неиздававшаяся книга представ­
ляет большой интерес для дознавателей, следователей, судей, про­
куроров, адвокатов, преподавателей, аспирантов и студентов юри­
дических вузов, а также для всех, кто интересуется вопросами наук

Р
криминального цикла, в том числе судебной медицины, судебной
психиатрии и судебной психологии.
Автор предлагаемой Вашему вниманию книги, Ганс Гросс, ро­
дился в г. Граце (Австрия) 16 декабря 1847 года. После окончания
юридического факультета университета в родном городе в 1869 го­
ду он начал работать следственным судьей в одном из сельских ок­
ругов Австрии. В этот период во всех странах Западной Европы, в
том числе и в Австрии, начался количественный рост и професси­
онализация преступности.
Уже с первых шагов своей деятельности в качестве судебного
следователя он увидел, насколько плохо ведут расследование чины
уголовной полиции. В их работе отсутствовала какая-либо система
методически продуманных действий, попы тки использовать какие-
либо специальные познания для разрешения отдельных вопросов.
Основной их задачей было получение признательных показаний
от подследственных лиц путем грубого психологического или фи­
зического воздействия. Поэтому ему, молодому следователю, имев­
шему серьезную университетскую подготовку, склонному к серьез­
ной аналитической работе, пришлось взять на себя всю основную
нагрузку по расследованию уголовных дел в своем округе.
Уже в самом начале своей следственной деятельности он по­
нял, что без строгой научной системы в действиях чинов полиции
и следователей расследование, особенно в условиях качеегвенно и
количественно изменившейся преступности, не может быть эф­
фективным. Положительный результат расследования в этих слу­
чаях не может быть закономерным. Нужны были научно-проду­
манная система следственных действий и новые приемы, методы и
средства их проведения, опирающиеся на последние достижения
естественно-технических наук того времени.
Хотя, будучи юристом, он не был достаточно сведущим в во­
просах естественно-технических наук, огромное желание сделать
процесс расследования таким, как отмечалось выше, подтолкнуло
его к серьезному изучению естественно-технической литературы.
Ее изучение позволило Гроссу овладеть отдельными методами и
средствами указанных наук и, в то же время, придти к выводу о ре­
альной возможности использования многих их достижений в це­
лях раскрытия и расследования преступлений.
В течение почти 20 лег Г. Гросс не только изучил многие есте­
ственно-технические науки, в частности, физику (особенно вопро-

Q
сы фотографии и микроскопии), химию, зоологию, медицину, пси­
хологию, но и использовал средства и методы этих наук в своей
личной практической деятельности по расследованию преступле­
ний. Обобщив свой опыт расследования с использованием естест­
венно-технической информации, изучив сложившуюся к тому вре­
мени практику расследования и имевшиеся научные разработки
отдельных криминалистически значимых вопросов, он и написал
книгу, с которой Вам предстоит ознакомиться.
После издания данной книги Г. Гросс прилагал всевозможные
усилия, чтобы криминалистика получила доступ в круг универси­
тетских дисциплин. Это было сделать нелегко, ибо университет­
ские ученые отрицали научное значение данного предмета. В ко­
нечном итоге это сопротивление ему удалось преодолеть.
И последующие годы он посвятил научно-исследовательской
и педагогической деятельности. В частности, он работал профес­
сором в университетах Праги и Граца. Умер Гросс в 1915 году.
В чем же заключается столь большое значение данной книги
для науки криминалистики? Почему именно Ганс Гросс признается
бесспорным ее основателем? Уяснение этого тем более необходи­
мо что и до издания указанной работы Гросса был осуществлен це­
лый ряд научных исследований, закончившихся изданием научных
работ или разработкой методических программ, имеющих важное
криминалистическое значение.
Еще в 1838-1841 годах немецкий процессуалист' Людвиг фон
Ягеман во Франкфурте издал двухтомное сочинение «Руководство
по следственному искусству», в котором на основе анализа следст­
венной практики того времени выдвигались идеи необходимости
совершенствования деятельности по расследованию преступле­
ний. В частности, обосновывалась необходимость придания рас­
следованию строгой системности и четкой методической осмыс­
ленности и делались соответствующие предложения. Однако реа­
лизовать свои идеи по совершенствованию расследования Ягеману
не удалось. Но эта работа явилась важной вехой в предыстории
криминалистики.
В 80-е и начале 90-х годов XIX века во Франции директором
бюро идентификации Парижской полицейской префектуры Аль­
фонсом Бертильоном на основе результатов длительных исследо­
ваний были разработаны очень важные методы следственно-розы-

R
скной деятельности чинов полиции, имеющие большую теорети­
ческую и практическую криминалистическую значимость. В част­
ности, А. Бертильон разработал антропометрическую систему
идентификации преступников, основанную на измерении отдель­
ных частей скелета, неизменяемых на продолжении всей жизни
человека. Определенная совокупность единиц точного измерения
по его мнению обеспечивала абсолютную надежность идентифи­
кации преступников. Эта идентификационная система получила
название «бертильонаж». Поскольку данная система была довольно
громоздкая, А. Бертильон разработал более совершенную систему
отождествления преступников, заключающуюся в системном опи­
сании внешности преступника по специальной криминалистичес­
кой терминологии (по признакам «словесного портрета»). Вместе
с тем А. Бертильон был автором метода метрической фотосъемки
на месте происшествия и опознавательной (сигналетической) фо­
тосъемки, а также приметоописательного метода в графической
(нынешней почерковедческой) экспертизе.
Все его научно-исследовательские разработки после успеш­
ной проверки на практике их автором стали использоваться в про­
цессе расследования преступлений и розыскной деятельности
почти во всех европейских странах1). Столь большой вклад А. Бер-
тильона в развитии отдельных методов и средств указанной выше
деятельности, ставших впоследствии отдельными разделами в кри­
миналистической техники как части криминалистики, даже позво­
лили немецкому криминалисту Р. Гейндлю считать, что А. Бертиль­
он первым дал толчок в зарождении криминалистики2).
До начала 90-х годов XIX века усилиями таких исследователей,
как В. Гершель, Г. Фолдс, Э. Генри и X. Вучетич, была разработана и
система идентификации преступников по пальцевым отпечаткам
(дактилоскопическая регистрация), ставшая затем важнейшей со­
ставной частью криминалистической техники^).
С середины XIX века в США, Англии, Франции и Германии стал
накапливаться практический материал по криминалистическому
исследованию огнестрельного оружия.

1) Торвальд Ю. Век криминалистики М., 1991.

2) Гейндль Р. Уголовная техника, пер. с нем. М., 1925, с. 78.
3) Гейндль Р. Дактилоскопия и другие методы уголовной техники в деле рассле­
дования преступлении. Пер. с нем. М., 1927.

S
 Хотя все эти криминалистически значимые научные поиски и
методические разработки ученых и практиков носили разрознен­
ный характер, все вместе они создали серьезную теоретическую и
тактическую базу для формирования самостоятельной отрасли на­
учного знания. Нужен был ученый, который бы сумел использовать
этот накопленный материал в целях начала формирования указан­
ной отрасли знания. Этим ученым стал Г. Гросс.
Вместе с тем некоим образом нельзя оспаривать и умалять
вклад выше отмеченных ученых и практиков, и особенно А. Берти-
льона в деле рождения, становления и развития криминалистики
как науки. Результаты проведенных ими исследований во многом
создали такую ситуацию, которая могла быть разрешена именно
их превращением в самостоятельную систему научных знаний.
Почему именно Г. Гроссу удалось решить указанную задачу?
Во-первых, ему удалось правильно оценить сложившуюся в конце
XIX века ситуацию в борьбе с преступностью и удачно выбрать мо­
мент для реализации указанного накопленного материала и ре­
зультатов своих научных поисков и обобщений практики при фор­
мировании криминалистики как науки.
Во-вторых, он оказался именно тем ученым с большим прак­
тическим опытом, который в силу своего высокого интеллекта,
энциклопедических знаний, прозорливости и настойчивости су­
мел научно осмыслить свой и весь предшествующий опыт рассле­
дования преступлений, криминалистически значимые научные
разработки свои и сделанные до него. В результате он превратил
всю накопившуюся разрозненную криминалистически значимую
информацию в четкую систему научных криминалистических
знаний.
В такую систему знаний, которые сформировали самостоя­
тельное направление научного познания со своим объектом и
предметом изучения, что характерно для самостоятельной науки.
При этом Г. Гросс в этой книге раскрыл свое понимание кри­
миналистики, ее содержание, стоящие перед ней задачи, определил
объект и предмет изучения. Показал возможность применения
данных ряда естественно-технических наук и соответствующих
средств для выявления следов преступления и вещественных дока­
зательств и использования результатов их исследования в целях ус­
тановления истины по делу.

Т
 Данная книга Г. Гросса в свою очередь послужила толчком к
активной разработке криминалистически значимых вопросов тех­
нико-криминалистического тактического и методического свойст­
ва во многих странах, в том числе и в России.
Однако самостоятельного развития криминалистика в России
до Октябрьской Революции 1917 года не получила. Даже несмотря
на то что российские ученые также внесли свой вклад в накопле­
ние знаний имеющих криминалистическое значение и могущих
быть использованы в науке и криминалистики. В число таких уче­
ных можно отнести представителей уголовно-процессуальной на­
уки (Я. Баршев, А. А. Квачевский, П. В. Макалинский и др.), а также
естественных наук (Д. И. Менделеев, А. М. Бутлеров, Н. И. Пирогов и
др.). Но особенно весомым и целенаправленным был вклад Е. Ф. Бу-
ринского в области исследования документов и судебной фотогра­
фии. Его исследования использовал и Г. Гросс в своей работе. Ука­
занные исследования Е. Ф. Буринского в значительной мере послу­
жили основой и для формирования криминалистики в России как
науки. Ее формированию способствовали также и работы других
российских ученых, которые в своих научных трудах популяризо­
вали данную работу Г. Гросса и других его последователе1).
Однако лишь после Октябрьской Революции криминалистика
в России стала самостоятельной наукой.
Оценивая с современных позиций указанную книгу, следуег
отметить, что несмотря на более чем 100 лет со дня ее издания,
многие ее положения не потеряли значения для современной кри­
миналистической теории и практики раскрытия и расследования
преступлений. Определив криминалистику как учение о реальной
стороне явлений, составляющих содержание уголовного права,
Г. Гросс определил и основной объект криминалистического изу­
чения — преступные деяния (их начало их составные части, их
дальнейшее течение и их цели). Следовательно, объектом ее изуче­
ния являлась преступная деятельность разных видов. Причем в его
взглядах на указанную деятельность просматривалось стремление
видеть в ней некоторую систему, имеющую составные части. Этот

1) А Л Что такое криминалистика//Ж урнал Министерства юстиции, 1900 г., № 9,

с. 114. "фегубов С. Н. Основы уголовной техники. Петроград, 1915 г. Лебедев В. И. Ис­
кусство раскрытия преступлений. С.-Петербург, 1909 г. и др.

U
взгляд на объект созвучен и современных представлениям об объ­
екте криминалистики.
Соответственно, в работе он проводил идею необходимости
получения следователями именно криминалистических знаний о
преступной деятельности различных видов. Отсутствие таких зна­
ний у них он считал одной из причин неуспешного расследова­
ния. Поэтому он в своем труде выделил целый раздел под названи­
ем «Особенные познания, необходимые для судебного следовате­
ля», которые он сводил к знаниям о некоторых криминалистичес­
ки значимых особенностях преступных приемов, применяемых
различными категориями преступников, и их типологических
особенностях. Конечно, круг этих особенностей еще был узок, но
это был толчок к дальнейшим научным разработкам в этом на­
правлении.
Ориентация Г. Гросса на необходимость получения следовате­
лями криминалистических знаний о преступлениях и подчеркива­
ние этих знаний для успехов расследования в последствии позво­
лило отечественным криминалистам развить его идеи по этому по­
воду и разработать криминалистические характеристики различ­
ных видов преступлений. Знание и умелое использование типовых
криминалистическим характеристик разных видов преступлений
сейчас является важным признаком профессионализма следовате­
лей. Основу криминалистики Г. Гросс видел в системе научно обос­
нованных приемов, методов и средств деятельности следователей
при расследовании преступлений и особенно в научно разрабо­
танных приемах и способах работы со следами и вещественными
доказательствами, которые он называл «немые неподкупные свиде­
тели». И это не случайно: труд следователя он оценивал весьма вы­
соко, отмечая, что «труд судебного следователя не есть искусство,
по есть искусная деятельность, состоящая из ряда отдельных дей­
ствий или приемов, которые нужно знать, а для этого предвари­
тельно их изучать».
В соответствии с этим к личносги следователя он предъявлял
самые высокие требования. И если бы наши современные следова­
тели отвечали этим требованиям в полной мере, большинство из
них было бы подлинными профессионалами в следственном деле.
Судите сами об этих требованиях. От следователя, по мнению
Г. Гросса, «требуется энергия молодости, выносливость, неустанная

V
ревность к делу, весьма обширные юридические познания не толь­
ко по уголовному и гражданскому праву знание людей, умение об­
ращаться с ними, такт, проницательность и во многих случаях
гражданское мужество. Ему приходится решать вопросы по всем
без исключения отраслям человеческого знания».
При этом считал, что следователи не должны настраиваться
на легкий труд и при первом возникшем затруднении опускать ру­
ки. Каждое дело следователя он сравнивал с математической зада­
чей, данные для решения которой следователь должен добывать и
завоевывать с немалым трудом.
Большое значение он придавал налаживанию правильного
взаимодействия следователя с чинами полиции в процессе рассле­
дования. В этой связи многие его суждения по поводу того, каким
должно быть это взаимодействие, до сих пор не потеряли актуаль­
ности. Так, он отмечал, что это взаимодействие будет правильным
тогда «если следователь не будет себя ни возвышать, не уничижать
перед полицией и в интересах дела будет работать с ней рука об
руку, будет постоянно сообщать ей о новых обстоятельствах, добы­
тых ей чтобы ничто не происходило без его ведома и чтобы все его
поручения исполнялись по его указаниям». Вместе с тем следова­
тель должен контактировать с такими чинами полиции, которые с
доверием относятся к нему, быстро и точно будут исполнять все
его поручения.
Значительное место в этой книге уделено рассмотрению во­
просов о значимости отдельных доказательств, собираемых в про­
цессе расследования для установления истинных знаний о собы­
тии преступления. Этот круг вопросов автор назвал самым значи­
тельным отделом криминалистики. При этом, опираясь на данные
криминальной психологии, он весьма критически оценивал значи­
мость для установления истины свидетельских показаний, считая,
что они не оправданно высоко оцениваются.
На свидетельские показания, по мнению Г. Гросса, оказывают
влияние многие факторы физического, психического и злонаме­
ренного характера. Или, как он отмечал «Злая воля и обман, ошиб­
ки и заблуждения, а чаще всего собственные выводы свидетеля и
его уверенность, что он говорит лишь о том, что видел и слышал,
влияют столь бесконечно много, что мы лишь в самых редких слу­
чаях может признать показание свидетеля объективным, абсолют­
но правильным и ни в какой мере не внушаемым».

W
 В этой связи он считал, что выявление и исследование различ­
ных следов преступника, вещественных доказательств и различных
подобных реальностей, являющихся «неподкупными свидетелями», не
допускающих опровержения, — и в то же время допускающих посто­
янную проверку, являются надежными реальными доказательствами.
Соответственно, в книге большое внимание уделяется показу
возможностей различных видов специальных познаний (того вре­
мени) для исследования различных видов указанных реальных до­
казательств.
Конечно, его взгляд на вещественные доказательства как на ос­
нову системы доказательств был несколько гипертрофирован, ибо
сами вещественные доказательства и результаты их исследования,
как показала многолетняя практика, могут использоваться не столь
профессионально, ошибочно и даже злонамеренно. Однако вряд ли
можно расценивать эти взгляды Г. Гросса, что делалось в литерату­
ре советского периода1), как результат проявления его классовых,
буржуазных взглядов, поскольку якобы свидетели в своем большин­
стве являлись трудящимися и их надо было удалить из процесса до­
казывания. Думается, никакого политического контекста в этом нет.
Очевидно, это всего лишь результат слишком эмоциональной оцен­
ки известных недостатков свидетельских показаний. Исключить же
их из процесса доказывания пи в коем случае нельзя. Профессиона­
лизм следователя, в часгности, заключается в том, что он должен
уметь разобраться во лжи, ошибочных суждениях и помочь свиде­
телю избавиться от этих наслоений в их показаниях.
Естественно, в работе Г. Гросса с современных позиций можно
найти какие-то несовершенства и некоторые другие спорные мо­
менты, но вряд ли это необходимо делать. Ведь эта работа, положив­
шая начало криминалистики. В целом можно лишь поражатьс я про­
зорливости ее автора, ибо многие ее положения и сейчас могут быть
использованы следователями для повышения своего мастерства.

Заведующий кафедрой криминалистики

юридического факультета МП' им. М. В. Ломоносова,
доктор юридических наук, профессор,
Заслуженный юрист России
Н.П.Яблоков

1) Крылов И. Ф. В мире криминалистики. Ленинград, 1989 г., с. 6.

X
 Д-ръ ГАНСЪ-ГРОССЪ,
бывимй АвстрШскш СлЪдственный Судья, нынЪ Профессоръ Пражскаго Университета.

РУКОВОДСТВО
ДЛЯ

КАК!)

СИСТЕМ А КРИМ ИНАЛИСТИКИ.

Переводъ съ нЪмецкаго.

СЪ 4 -ГО Д О П О Л Н Е Н НАГО ИЗДАН!,Я ПЕРЕВЕЛИ

J1. Дудкинъ и Б. Зиллеръ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Т и п ограф и я М. М еркуш ева. Невскгй п р., № 8.
1 9 0 8 .
 От переводчиков

«Служба Судебного Следователя —

служба на аванпосте, на том аванпосте,
который поставлен, на рубеже мира су­
дебного с миром действительным: оно
вечно стоит на страже лицом к лицу с
неприятелем; он должен открывать его
маскируемые движения, угадывать его
намерения и свои наблюдения переда­
вать штабу армии, действующей уже по
установленной стратегами руководя­
щей тактике».

11 Обнинский. «Закон и быт».

Настоящее второе издание русского перевода «Руководства»

д-ра Ганса Гросса составляет перевод с 4-го дополненного немец­
кого издания этой книги. Как увидит читатель из предисловий ав­
тора, уже 3-е издание было полной переработкой прежних изда­
ний, в 4-м же издании им были сделаны еще новые изменения в
тексте, сокращения и дополнения, и в результате сам объем книги
весьма увеличился. Таким образом, настоящее издание представля­
ет значительные изменения сравнительно с первым русским изда­
нием (перевед. со 2-го немецкого издания). Это очевидно, впрочем,
и из измененного заглавия книги; первое издание было переводом
«Руководства для С. С. и чинов общей и жандармской полиции», в
настоящей же книге мы имеем перед собой «Руководство для С. С.
как систему криминалистики».
Еще по поводу первого издания мы отмечали, что книга д-ра
Ганса Гросса есть руководство не формального характера, а по су­
ществу деятельности С. С., и что положения автора опираются на
данные, заимствованные из наук: психологии, медицины, химии и
др. За истекший промежуток времени вся область познаний, разра­
ботанных автором, объединена им под именем криминалистики
как науки, являющейся одной из вспомогательных паук уголовного
права. Определяя криминалистику как учение о реальностях уго­
ловного права, автор доказывает право на существование ее как на­
уки и вместе с тем определяет место ее в системе других крими­
нальных наук.
Каково бы ни было будущее этой новой науки, мы должны
признать бесспорную заслугу автора в том, что он первый сделал
систематический опыт призвать Суд. Следователю, «этому крае­
угольному камню процесса», на помощь науку, прикладные ис­
кусства и технические знания; он первый попытался извлечь из
них все, что может послужить целям предварительного следст­
вия, и весь материал расположить в системе научной дисципли­
ны. Практические приемы, которые автором преподаны С. С., ос­
нованы им на данных положительных наук, и в результате С. С.
будет работать с выдающимся успехом: он сумеет достигнуть до­
казательств, которые автор называет «неподкупными свидетеля­
ми» и ценность которых для дела, конечно, вне сомнения, напр.,
отпечаток папиллярных линий руки убийцы и снимок той же ру­
ки, в виде кровяного следа, оказавшегося на месте преступления,
вынутый по особому способу след преступника, фотографичес­
кое (увеличенное) изображение зрачка убитого, снимок скрыто­
го следа (напр., потной руки) и т.д. По отдельным преступлениям
Гансом Гроссом преподаны руководящие указания, и С. С. не
только Австро-Венгрии, но любого культурного государства, не
будет уже в состоянии растерянности и недоумения. В важней­
ших случаях он будет знать, как произвести исследования через
сведущих лиц различнейших специальностей; допрашивая сви­
детелей или обвиняемых, С. С. будет иметь в памяти те увлека­
тельно изложенные главы книги, в которых излагаются данные о
свойствах человеческого восприятия, об относительности пока­
заний очевидцев и др., и будет знать, как бороться с их вольной
и невольной ложью.
Иными словами, настоящее «Руководство» даст С. С. ту специ­
альную подготовку, которую, конечно, не может дать изучение за­
конов и комментаторских сборников, и эта подготовка поможет
С. С. в его трудном и ответственном деле избежать тех ошибок и
упущений, особенность которых для правосудия заключается в
том, что они — часто непоправимы и потому глубоко печальны.
Вот почему мы вправе пожелать, чтобы предлагаемая книга
удостоилась внимательного изучения со стороны напшх С. С., что­
бы она была настольной их книгой в камере и неразлучным спут­

IV
ником их в поездках по службе. Эти пожелания тем более уместны,
что «Руководство» Ганса Гросса — в нашем отечестве единственное
по с у щ е с т в у д е л а С. С. и потому незаменимое.
В заключение считаем долгом упомянуть, что в настоящем из­
дании мы не поместили, за немногими исключениями, бесчислен­
ных ссылок автора на литературу, которой он пользовался при со­
ставлении книги. Эти ссылки состоят по преимуществу в указани­
ях на издаваемый автором «Archiv fflr Kriminalistik» и затем на кни­
ги, изданные в давнее время и составляющие библиографическую
редкость. Если бы у кого-либо из коллег возникло желание ознако­
миться с этой литературой, то сведения о ней с готовностью будут
сообщены немедленно по первому требованию.

Л.Дудкин и Б. Зиллер.

V
 Предисловие к 3-му изданию
Закончив вторую часть этой книги (третьего издания), я преж­
де всего считаю долгом повторить то, что было мною сказано во
введении, предпосланном к 1-й части книги.
Упоминаю о том, что в этом новом издании не имеется каких-
либо новых отделов, согласно же предисловию ко 2-му изданию
повторяю, что некоторых отделов следственного дела я не касаюсь
в своем труде по двум причинам: или обсуждение их не может быть
удобным для гласности, или объем некоторых отделов слишком
раздвинул бы пределы предлагаемого руководства, или же были бы
затронуты вопросы, вовсе не относящиеся к компетенции юриста.
Зато в остальном вся книга подвергнута обстоятельному пересмот­
ру: все новые наблюдения, сделанные товарищами по профессии
или мною лично, включены и ссылки на литературу приведены до
самого последнего времени. С другой стороны, я сделал и некото­
рые ограничения, так как кое-что оказалось не настолько досто­
верным, как я предполагал. Таким образом, новое издание пред­
ставляет собой полную переработку прежних изданий.
Из настоящего издания исключен медицинский словарь, так
как за последнее время по суд. медицине появилось немало специ­
альных, подручных для С. С. изданий. Кроме того, каждое новое из­
дание большого энциклопедического словаря заключает в себе
разъяснения стольких медицинских терминов, что каждый может
в них отыскать все требуемые сведения. Благодаря исключению
этой главы и употреблению убористого шрифта, объем книги, не­
смотря на многочисленные добавления, не увеличился.
Я приношу благодарность всем лицам, которые не пожалели
своего труда по поводу моей книги: прежде всего я благодарю ре­
цензентов, как отечественных, так и иных стран, которые в сотнях
своих статей отнеслись к моей книге самым благосклонным обра­
зом. Я благодарю и тех, которые внушили мысль .о необходимости
перевода моей книги, и тех, которые перевели ее на другие языки
(она появилась на русском, испанском и французском языках, и
предпринят перевод на венгерский, сербский и датский языки).
Искренно благодарю также и всех, которые сообщали мне

VI
разные сведения по многим вопросам: таковые лица все упомяну­
ты в соответственных местах книги. Благодарю также издателя за
тщательное и солидное издание и, наконец, благодарю жену мою,
которая, наряду со мною, — как и во всех других моих ученых тру­
дах, — поделила труд по корректуре.
Что же касается до измененного названия книги, то я считаю
себя вправе определить мой труд как систему криминалистики,
ввиду того, что эта последняя в настоящее время завоевала себе
значение самостоятельной науки, со строго ограниченной обла­
стью и обстоятельной обработкой ее отделов. Тем не менее я же­
лал бы отвести криминалистке место лишь в скромном ряду вспо­
могательных наук. Одна американская газета («Ведомости штата
Ныо-Йорк», 14 августа 1898 г.) в большой статье «Эволюция уго­
ловного права» утверждала, что принцип, провозглашенный в мо­
ей «Криминальной психологии», а также и в настоящем «Руковод­
стве», знаменует собой создание новой школы права, которую
следует приветствовать, как победительницу исторической шко­
лы права, и которая должна быть названа «психологической шко­
лой». Я далек от такого утверждения. Криминалистика, по приро­
де своей, начинается лишь там, где уголовное право, также по сво­
ей природе, прекращает свою работу: материальное уголовное
право имеет своим предметом изучение преступного деяния и •
наказания, формальное уголовное право (процесс) заключает в
себе правила применения материального уголовного права. Но
каким именно способом совершаются преступления? Как иссле­
довать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы к совер­
шению такового, какие имелись в виду цели — обо всем этом нам
не говорят ни уголовное право, ни процесс. Это составляет пред­
мет криминалистики и особенной части ее: криминальной пси­
хологии. Так, напр., что такое поджог в смысле правонарушения?
Какие существуют виды поджога, какие положены наказания за
него — все это скажет уголовное уложение, его комментарий и
научная обработка его. Как должен действовать судья, какие сооб­
щать формальности в отношении подсудимого, свидетелей и экс­
пертов — об этом говорится в уголовном процессе.
Но как действует преступник при самом совершении поджога,
какие средства и помощь он имеет is своем распоряжении, как мож­
но раскрывать способы совершения поджога и как обнаружить ви­
новника — все это дело криминалистики. И, наконец, задача кри-

VII
2-5519
минальной психологии заключается в том, чтобы выяснить душев­
ные побуждения виновного, установить, какую ценность имеют по­
казания тех или других свидетелей и исследовать, каким ошибкам
и заблуждениям подвержены наблюдения и показания о таковых
со стороны участвующих в деле лиц, включая сюда и судей.
Для сравнения их можем сказать, что уголовное право отно­
сится к криминалистике, как патологическая анатомия относится к
хирургии. Патологическая анатомия изучает недуги человеческого
организма, подвергает их исследованиям и приводит их в систему.
Она различает отдельные болезни одну от другой, дает им названия
и распознает их в каждом случае; она устанавливает их связь между
собой и объясняет их причины и последствия. Хирургия же стре­
мится к устранению болезней. В течение весьма продолжительного
времени она также не признавалась за науку, хирург считался не­
полноправным ученым, его труд имел лишь второстепенное значе­
ние, до той поры, пока хирургия не проложила себе свои собствен­
ные пути, пока она не сделалась весьма ценимой самостоятельной
наукой. Никто не станет утверждать, что хирургия позволяет себе
вторгаться в область патологической анатомии и мешать правиль­
ному ходу ее научного развития. Хирургия всегда будет опираться
на те научные основы, которые дает и будет давать для нее патоло­
гическая анатомия, но в пределах своей области она — самостоя­
тельна, и никто не станет отрицать за нею права на самостоятель­
ное исследование и разработку своих задач и предписывать ей дру­
гие пути, кроме тех, которыми она идет к своим целям.
Точно так же и криминалистика должна идти своей собствен­
ной дорогой, и соответственно ее природе этот путь носит харак­
тер естественнонаучный. Если рассматривать криминалист ику как
составную часть уголовного права, — то криминалистика свои ес­
тественнонаучные методы должна внести и в уголовное право, дру­
гой вопрос, будет ли ей это на пользу или в ущерб. Но если крими­
налистика не входит в уголовное право как интегрирующая часть,
то оно должно предоставить ее собственным методам развития и
те выводы, которые добыты криминалистикой, и ценность их не
могут быть отрицаемы уголовной юриспруденцией.
Уголовное право не является наукой для себя, и самые ценные
из положений, им установленных (напр., об умысле, о неосторож­
ности, о соучастии, о покушении, о необходимой обороне, о не­
преодолимой силе и т. под.), имеют в конце концов только одну

VIII
цель — получить практическое применение. Но все эти положения
лишены всякого значения, если судья не сумеет применить эти от­
влеченности к реальностям текущей жизни: если он не понимает
или неправильно оценивает показания свидетелей, значение их
наблюдений, если его вводят в заблуждение приемы злоумышлен­
ников, если он не сумеет использовать следы преступления, и если
он вообще не знаком с бесчисленными положениями, совокуп­
ность которых составляет криминалистику.
Успехи, достигнутые уголовным правом, достойные удивления
научные построения этой дисциплины, ход развития и обоснова­
ние их нигде не получают такой оценки, как именно в криминали­
стике. Но, будучи поставлена как вспомогательная наука для уго­
ловного права, криминалистика, однако, оставляет за собой право
на самостоятельность: фактически ведь она существовала всегда и
ранее. Тот, кто осматривал следы от человеческих ног, кто запечат­
лел в памяти слово из воровского жаргона, кто начертил план мес­
та происшествия, — каждый из них применил те или иные из по­
ложений криминалистики. Но эти отдельные действия не имели
научного обоснования, а когда все эти приемы и действия подверг­
нуты были разработке и приведены в систему, то мы получили пра­
во потребовать признания за криминалистикой значения науки,
но науки только вспомогательной.
Если поэтому криминалистика, в своем положении вспомога­
тельной науки, не может оказывать непосредственного воздейст­
вия на уголовное право и надобность в ней наступает лишь там, где
оканчивается роль уголовного права, тем не менее не следует отри­
цать того, что результаты ее работ в некотором отношении могут
оказать действие и на уголовное право и его положения. И такое
влияние можно даже предсказать в определенных направлениях.
'Гак, мы различаем влияние:
1) на материальное уголовное право.
Криминалистика как учение о реальностях уголовного права,
к которым следует причислить на первом плане самого человека
(преступника, свидетеля, эксперта и судыо), раскрывает перед на­
ми сущность преступных деяний, их начало, их составные части,
их дальнейшее течение и их цели. Мы приходим к известным раз­
личениям и сопоставлениям, которые, однако, не всегда совпадают
с определениями тех лиц, которые стоят вдали от преступного ми­
ра. Криминалистика часто обнаруживает общность там, где ранее

IX
полагали только различие, и наоборот. Она отмечает различие там,
где ранее, по общему взгляду, было единство. Уголовный закон на­
писан для людей; люди проявляют себя вовне, в реальной жизни, и
уголовное право реализуется в жизни именно так, как обнаружива­
ет себя преступный элемент общества. Если окажется, что с течени­
ем времени в этих совпадениях и различениях происходят измене­
ния, то осторожность как в обобщениях, так и в конкретных выво­
дах является весьма необходимой. Криминалистика, еще столь мо­
лодая наука, ныне еще не может предсказать, к каким конечным
итогам она непременно должна привести, но ей известно, что ког­
да-нибудь в уголовном праве будут установлены объединения и
различения иначе, нежели в наше время, и далее, что эти будущие
изменения также не останутся постоянными, что постоянство во­
обще никогда не будет достигнуто, что единственно вечным будет
состояние беспрерывного движения. Подвести итог сказанному
легко: наши законы только тогда могут войти в жизнь и быть спра­
ведливыми, если они, по возможности будут просты, общи и по
возможности свободны от суживающих определений, ежедневно
меняющихся и все-таки не попадающих в точку. Только при этих
условиях они будут воздействовать на людей в общей их совокуп­
ности, а не только на кого-либо в отдельности, против которого
они случайно направлены. Подтверждение правильности этого
взгляда можно найти в любом отделе криминалистики.
2) на формальное уголовное право.
Как в каждой научной дисциплине, так и в криминалистике
результаты исследований ее могут быть систематизированы в
различном направлении, смотря по тому, как будут распределены
ее исследования. Значит, коснемся ли мы вопроса о силе и значе­
нии отдельных доказательств (самый значительный отдел крими­
налистики), то мы придем к такому положению, что свидетель­
скому показанию до последнего времени придавалось слишком
много цены, — и что в то же время из имевшихся в нашем распо­
ряжении данных по этому вопросу о значении доказательств, —
мы не сумели сделать более или менее твердых выводов. Крими­
нальная психология как интегрирующая часть криминалистики
доказывает первое высказанное сейчас положение: все прочие
отделы криминалистики доказывают последнее положение. Не­
исчислимые недостатки чувственного восприятия, недостатки
памяти, существенные различия между людьми в отношении воз­

X
раста, природных качеств и свойств, привитых культурой, в отно­
шении настроения, здоровья, в силу окружающей среды — все это
оказывает на человека столь сильное влияние, что мы об одном и
том же факте почти никогда не получаем двух совершенно тож­
дественных показаний, и как только мы попытаемся проверить,
что люди наблюдают и что они нам сообщают, то мы констатиру­
ем лишь ошибки за ошибками. «Формальное доказательство» со
слов двух свидетелей может дать лишь «формальную» истину; мы
можем составить себе известное представление о происшедшем и
на этом успокоиться, но материальной истины мы не имеем и на­
ша совесть не должна молчать, хотя бы мы услышали такие пока­
зания десяти свидетелей. Злая воля и обман, ошибки и заблужде­
ния, а чаще всего собственные выводы свидетеля и его уверен­
ность, что он говорит лишь о том, что видел и слышал, влияют
столь бесконечно много, что мы лишь в самых редких случаях
можем признать показание свидетеля объективным, абсолютно
правильным и ни в какой мере не внушенным. Об этом трактует
криминальная психология, другие же отделы криминалистики
имеют предметом изучение действительного значения других ре­
альностей уголовного права. Каким способом мы можем изыскать
те или другие доказательства, как дойти до них, как их охранить
и как их использовать, — все это настолько же важно, как и важен
тот результат, которого мы достигаем отправлением правосудия.
Найденные и использованные следы преступника, аккуратно со­
ставленный чертеж, хотя бы и несложный, какой-нибудь микро­
скопический препарат, расшифрованная переписка, фотографи­
ческие снимки, татуировка, восстановленное обуглившееся пись­
мо, какое-нибудь точное измерение и тысячи подобных реально­
стей суть не что иное, как неподкупные свидетели, недопускаю­
щие опровержения, — и в то же время допускающие постоянную
проверку, — свидетели, в отношении которых исключается воз­
можность ошибки, одностороннее понимание, злая воля, клевета
п подобное. С каждым успехом криминалистики падает значение
свидетельских показаний и одновременно повышается значение
I>еальных доказательств.
Отсюда вывод следующий: при разбирательстве дела в суде мы
можем иметь сколько угодно свидетелей, и нет вовсе надобности в
к >м, чтобы они были опрошены ранее; доказательства же, вытекаю­
щие из упомянутых реальностей, должны быть собраны, сгруппиро­

XI
ваны до слушания дета на суде, и совершенно правильно поэтому ут­
верждение криминалистики, что отныне центр тяжести процесса
должен быть перенесен с судебного разбирательства на период
предварительного следствия. В течение многих десяток лет мы иска­
ли спасения в публичном устном разбирательстве, после поверхно­
стного предварительного следствия, имевшего значение лишь под­
готовительное: в результате были ошибки, сомнения и затруднения.
Никто, конечно, не станет утверждать, что мы отказываемся от прин­
ципа усгности судебного разбирательства: судья, разбирающий дело
по существу, должен все видеть, слышать, обсуждать, что только мо­
жет иметь значение для приговора. Это правда, но отнюдь не следу­
ет столь умалять важность предварительного следствия, ибо оно со­
бирает доказательства, — все, какие только может дать дело. И пред­
варительное следствие обязано не только найти, но и использовать
все данные реального свойства — вот почему особенно важны дея­
тельность С. С. и его профессиональная подготовка, и как только
криминалистика достигнет высшей ступени своего развития, то и
С. С. и труд его получат первенствующее значение во всем процессе.
3) на уголовное право и процесс в их совокупности.
Господствующее ныне мнение сводится к тому, что судья, как
субъект процесса, при помощи свидетелей и подобных средств,
подводит подсудимого, объект процесса, под незыблемые нормы
закона. При этом подсудимый является как бы вещью заменимою,
а свидетели как бы единицами различной ценности, закон как бы
точно выверенной мерой, а судья, на что указывает возможность
обжалования, хотя и не представляет собой непогрешимости, но
тем не менее является существом, поставленным выше человечес­
ких слабостей. Учение о криминалистике, исходя из положений о
постоянной изменяемости реальностей, с одной стороны, и о не­
надежности человеческого восприятия, мышления и действий — с
другой стороны, доказывает нам непозволительность такого взгля­
да. В особенности же наша наука доказывает нам слабую достовер­
ность свидетельских показаний, разнообразие в личностях пре­
ступников и в их деяниях, слабые стороны в деятельности судьи и
неполноту наших законов, которые, предусматривая сотни разных
случаев, забыли о тысячах таковых.
Поэтому мы должны приучить себя к тому, чтобы смотреть на
подсудимого, на доказательства, на судью и на законы исключи­
тельно как на факторы правосудия, которые могут в процессе стать

XII
в положение правильное или вовсе неверное, сравнительная цен­
ность которых должна быть предварительно учтена и лишь после
осторожной проверки включена в счет, и все-таки в конце концов
отнюдь не следует поражаться тем, что подсудимый, как фактор
правосудия, может занять в процессе, в отношении защиты своей,
положение правильное, а судья, как фактор правосудия, может ока­
заться, в смысле усвоения дела и понимания, в положении невер­
ном, ошибочном.
Все эти факторы сами по себе имеют для правосудия одинако­
вое относительное значение: все они или люди, или произведения
людей, а люди склонны к ошибкам, верность же конечного итога
зависит исключительно от правильного оценивания отдельных
моментов и группировки их, сообразно их значения.
Преувеличенная оценка таких факторов свидетельствует о бо­
лезненном направлении мышления, значение закона, действия су­
дьи и сила свидетельских показаний оценивались сверх меры. По­
стараемся же мы найти их действительную цену путем изучения
невидных и многозначащих явлений жизни!
Я сомневаюсь в том, что в близком будущем последует новое
издание этой книги, хотя интересующийся и не замедлит приобре­
сти ее. Поэтому позволяю себе указать на изданный мною «Архив
криминальной антропологии и криминалистики» (Лейпциг, Фо­
гель), который будет составлять как бы дополнение этой книги но­
выми сообщениями, относящимися до этой области.

Грац. Рождество Хр. 1898 г.

Доктор Ганс Гросс

Х111
 Предисловие к 4-му изданию
За те немногие годы, которые истекли со времени последнего из­
дания этой книги, во взглядах на область криминалистики произош­
ло больше изменений, нежели ранее за целый десяток лег.
Эти изменения проявились весьма резко, и многое поколеба­
лось: везде замечается стремление к торжеству новых течений в науке.
Едва ли одно из основных положений старого уголовного права сто­
ит так же твердо, как ранее: вопросы о переоценке понятий о свобо­
де воли, ответственности и вменении в вину вторгаются в уголовное
право, требуют устранения из него целых отделов, совершенной пе­
реработки других отделов, составления новой системы наказаний,
точного определения цели наказания и введения правового институ­
та попечения. Не менее колебаний мы видим и в уголовном процессе:
наши старые понятия о доказательствах, доверие к важнейшим из
них: свидетельским показаниям и усмотрению судьи — ныне поко­
леблены; их пытаются заменить новыми доказательными средствами:
реальностями уголовного права, — и новые теории о том, что имен-
Iю следует признавать достовер!гым, iшстоятелыю требуют iфоверки.
Участие представителей от народа в правосудии, которое еще так
недавно превозносилось, создавало для нас лишь затруднения, приво­
дило к неправде и непредвиденным осложнениям, и всякий, кто чест­
но обдумает этот вопрос, можег сомневаться лишь в том, какими спо­
собами могли бы мы отделаться от их участия. Настолько же поколеб­
лен и взгляд на предварительное следствие, на положение прокурату­
ры и защиты в процессе, на способы обжалования — говоря коротко,
мы находимся в периоде такого бурного брожения, что к работе мы
приступаем, с одной стороны, с радостью, ввиду переживаемого все­
ми общего подъема духа, а с другой стороны, с чувством тревоги вви­
ду трудности подлежащих разрешению вопросов.
И в нашей специальной области также господствует общее ожив­
ление. Криминалистика значительно двинулась вперед, повсюду усерд­
но работают над пей, многие из вопросов, ею поставленных, нашли
разрешение, возбуждены новые вопросы, выдвинуты целые проблемы
и полезность криминалистики засвидетельствована в тысяче случаев.
С чувством особого удовлетворения укажу на развитие субъек­

XIV
тивной криминальной психологии: психологии свидетеля, эксперта и
судьи. На ее важное значение мною впервые указывалось еще в пер­
вом издании этой книги, следовательно, 12 лет назад.
Тогда я уже доказывал положение об обманчивости и опасно­
сти свидетельских показаний и о необходимости подтверждений,
проверки и замены их реальностями уголовного права. Впоследст­
вии эта проблема мною была разработана в моей «криминальной
психологии». Затем ею занялись и другие, а в настоящее время она
стала предметом исключительной разработки в специальном жур­
нале (Beitrage zur Psychologic der Zeugenaussage. Лейпциг. Барт).
В системе наук (см. таблицу в конце статьи) криминалистика заня­
ла иное положение, нежели сначала. Как предмет преподавания,
она уже не может быть изолированной и должна быть поставлена
на более широкий базис. Рядом с нею выдвинулись заслуживающие
безусловного внимания родственные научные дисциплины: кри­
минальная антропология, криминальная психаюгия, криминаль­
ная социология и криминальная статистика. Все они настолько
тесно связаны с криминалистикой, что ни одна из них не может
развиваться самостоятельно: они должны идти вперед вместе. Та­
ким образом возникла необходимость из названных наук, включая
и криминашстику, образовать одну самостоятельную из тесно
связанных между собой частей группу наук. Будучи вспомогатель­
ными науками уголовного права, они должны разрабатываться
совместно, во всяком случае оставаясь так сказать на службе
уголовного права. И ныне мы настойчиво утверждаем, что без зна­
ния этих вспомогательных наук криминалист не может считаться
подготовленным ни теоретически, ни практически, так как нет уже
ни малейшего сомнения в их безусловной необходимости.
В новом издании состав глав книги остался тот же, но, вслед­
ствие множества изменений в тексте, сокращений и дополнений и
прибавления ссылок на новую литературу, новое издание может
быть признано совершенно переработанным. '
Издание книги в двух томах было вызвано отчасти увеличени­
ем объема, отчасти необходимостью более четкого шрифта, а от­
части и соображениями удобства.
В отношении содержания я издаю руководство в последний
раз в той же системе. Когда криминалистика впервые появилась в
свете, то нельзя было уяснить себе, какой именно материал должен
быть отнесен к ней и как должен быть распределен; с течением време­
ни выяснилось, однако, что в пей соединены и смешаны учения чисто
теоретические и практические.

XV
 Первая часть будущего издания должна содержать в себе сведе­
ния о проявлении преступления в объективном отношении, с подраз­
делением на проявления общего свойства: существо преступников, их
приемы, язык, знаки, симуляция, ложь, суеверие и тд. и особенные
проявления по отдельным преступлениям. Наконец, везде по возмож­
ности будут введены исторические обозрения.
Вторая часть будет содержать исключительно практические сведе­
ния: о действиях С С., о его подготовке, о допросах, об обращении с пас­
портами, об оружии, следах и тд, и наконец о практических вопросах, воз­
никающих при производстве следствий по отдельным преступлениям.
Итак, если потребуется новое издание, то книга появится как «си­
стема криминалистики».
1-я часть. «Теоретическое учение о проявлениях преступлений».
2-я часть. «Практическое руководство для производства следствия».
Как бы дополнением настоящего руководства служил мне «Архив
для криминальной антропологии и криминалистики» (Лейпциг Фогель),
предназначенный для установления связи нашей новой науки с жизнью.
Для разъяснения того положения, какое, по моему мнению, долж­
на занимать криминалистика в общей системе уголовных наук, я по­
мещаю ниже таблицу.

Криминология

крим. крим. крим. крим. Криминалистика крим.

соматология психология статистика социальная психология
объективная психология субъективная

учение учение
о проявлениях о производстве
преступлений расследований

Криминальная политика

уголовное право и процесс учение о наказаниях

XVI
 Введение

Настоящая книга написана человеком, который в течение

многих лет, посвященных им всецело деятельности Судебного Сле­
дователя, пришел к убеждению, что для службы этой требуется го­
раздо более познаний, нежели ему могут дать законы и их коммен­
таторские и научно обработанные издания. Некоторые сведения,
необходимые для С. С., помимо заключающихся в законодательных
сборниках, он может черпать из разных книг, но некоторых он не
найдет нигде. Кроме того, часто таких книг нет под рукой С., а ес­
ли даже они у него и найдутся, то они не так составлены, чтобы он
мог с удобством ими пользоваться. Посоветоваться с людьми сведу­
щими — на это часто не имеется ни времени, ни случая; по боль­
шей части С. С. сам должен разрешать возникающие у него вопро­
сы и в лучшем случае пользоваться при этом таким пособием, ко­
торое он может всегда иметь под рукой и в котором мог бы найти
указания общего характера для многообразнейших случаев своей
практики. Таким именно пособием и должно послужить предлага­
емое руководство, в котором С. С., особенно начинающий, хотя на
первое время может найти практические советы.
При составлении этого руководства у меня возникала мысль, не
следует ли обработку отдельных частей предоставить специалистам:
о судебной медицине — врачу, об оружии — оружейному технику, о
фотографической экспертизе — фотографу и тд Без сомнения, в
техническом отношении эти отделы оказались бы более совершен­
ными, но этим не была бы достигнута главная цель. Книг, специаль­
но посвященных этим отделам, существует немало, но все они не
приноровлены к деятельности С., и вряд ли последний найдет в них
все, что ему нужно. Специалист не может поставить себя в положе­
ние юриста, который, не будучи сам специалистом, однако должен

1
быть осведомленным в той или иной области; специалист даст ему,
может быть, многое, но не даст того, что для С. необходимо. Вслед­
ствие этого я принял решение обработать все отделы сам, восполь­
зовавшись для этого опытом, приобретенным на службе, и теми по­
знаниями, которые я вынес при изучении специальных наук.
В книге этой я поместил все, что, по моему мнению, может
иметь значение для отдельных случаев практики и относительно
чего С. С., в обычной обстановка своей деятельности, не всегда мо­
жет получить тотчас же от кого-либо совет.
Отнюдь не допуская мысли, чтобы труд мой исчерпывал зада­
чу, я желал бы лишь возбудить интерес к подобного рода работе в
будущем. Я думаю, что такой труд может быть только тогда всесто­
ронне полным, когда причастные лица отнесутся к делу с сочувст­
вием и пожелают прийти на помощь своими советами, указанием
ошибок или разных улучшений. Я не скрываю, что Moiyr оказаться
важные пробелы, что, несмотря на усердие и самое заботливое
внимание, найдугся и ошибки, что, может быть, кое-что другими
лучше или совсем иначе истолковано, что могут найтись такие
вспомогательные средства или улучшенные приемы, которые в
большей мере облегчили бы труд С. За всякие указания и поправки
я буду весьма признателен и воспользуюсь ими для нового издания,
если таковое окажется нужным. Я убедительно прошу читателя,
чтобы он не считал несущественным ни одного наблюдения, им
лично добытого, так как — совершенно так же, как и в других обла­
стях знания, — многое, кажущееся в начале несущественным, впос­
ледствии может иметь значение решающее.
С радостью я могу отметить, что за последнее время появился
ряд сочинений об отдельных отраслях криминалистики (так, на­
пример, о фотографии, о суевериях, о поджоге и др.), вследствие
чего имеются основания надеяться на дальнейшее развитие этой
еще юной науки.
Что касаегся способа пользования этой книгой, то я считаю
необходимым, чтобы начинающий С. С. — для него-то она в осо­
бенности и предназначена —прежде всего ознакомился с ее содер­
жанием и, получив таким образом понятие о том, что он может в
ней найти, затем, в случае надобности, мог бы скоро подыскать
нужные указания.
Должен, однако, оговориться, что я отнюдь не преследую цели
освободить С. С., в большей или меньшей мере, от помощи сведу­

2
щих лиц: ничто не могло бы оказаться более вредным, если бы С. С.
не знал, где оканчиваются пределы его познаний; он впадал бы тог­
да в беспрерывные заблуждения. Но если немыслимо, чтобы С. С.
был столь же осведомлен в специальных вопросах, сколь и присяж­
ные эксперты, то, с другой стороны, позволительно требовать, что­
бы С. С. знал, в каких случаях он должен прибегать к помощи све­
дущих лиц, кого именно выбирать и о чем спрашивать. Этими тре­
мя вопросами и обнимается в последующем изложении содержа­
ние главы об участии экспертов. Но бывают весьма нередкие слу­
чаи, когда С. С. приходится самому выступить в роли сведущего ли­
ца. Это бывает: во-первых, в тех случаях, по отношению к которым
вообще и не может быть специалистов, напр, случаи, которые С. С.
приходится разрешать путем собственного размышления; так, в
тех делах о подлогах документов, в которых совершение этого пре­
ступления доказывается на основании смысла текста, ошибок, ана­
хронизмов и т. п. (конечно, если не окажется нужным привлечь в
качестве экспертов историков, напр., при осмотре документов от­
даленного прошлого), затем при осмотре следов от ног человека,
при осмотре шифрованных писем, в вопросах о суевериях и тд.
Во-вторых, в тех случаях, когда С. не имеет под рукою специалис­
та, а между тем требуется немедленное и ответственное распоряже­
ние, напр, о задержании подозреваемого, о дополнительном осмо­
тре места совершения преступления, обыска и т.п. В таком положе­
нии С. С. может очутиться весьма нередко, напр, в случаях отсутст­
вия врачей или же когда С., выехав на место преступления, не при­
гласил с собой врача, потому что он не был нужен по первоначаль­
ным данным дела, но впоследствии, на месте, его участие оказалось
необходимым. Так, выехав на место по заявлению о поджоге, С. С.
вдруг обнаруживает, что поджог совершен с целью скрыть следы
убийства или покушения на убийство; С. С. не мог этого предви­
деть, и если нет возможности тотчас же пригласить врача, то дей­
ствия, требующие немедленного распоряжения, С. должен осуще­
ствлять единолично, на основании собственных познаний, — и от
успешности таких действий часто зависит благоприятный исход
всего дела. Само собой разумеется, что никто не станет требовать
от С. С. исполнения обязанностей судебного врача, но С.С. обязан
действовать так, чтобы предстоящий труд судебного врача был об­
легчен или же, по крайней мере, врач не был поставлен в затрудни­
тельное или безвыходное положение. Наконец, в-третьих, следует

3
иметь в виду, что не всегда С. С. имеет дело с экспертами, стоящи­
ми на высоте науки. Если судебный врач, состоящий при Герихтс-
гофе или при Ландгерихте, имеющий большой опыт и постоянную
судебно-медицинскую практику, всегда хорошо знает, какое он
должен высказать заключение, то этого невозможно требовать от
врача, только начинающего судебно-медицинскую деятельность,
или от врача, случайно приглашенного в качестве эксперта.
Точно также и в отношении соблюдения различных форм
производства, С. С. нередко может встретить надобность в таких
познаниях, которые совершенно чужды его специальности. Об
этом упоминает еще Ягеманн в сочинении своем «Handbuch der
gerichtlichen Untersuchungskunde», вышедшем около полвека назад,
говоря, что врач может весьма успешно лечить больных и обладать
солидными знаниями в области судебной медицины и в то же вре­
мя может оказаться не в состоянии составить надлежащий акт. В
этом случае для С. С. не остается другого исхода, как «самому дик­
товать акт судебно-медицинского освидетельствования, переводя
слова врача, подобно толмачу», т.е. сообщаемые врачом сведения
правильно формулировать в протоколе. Если же в этом случае у С.
С. не окажется надлежащих познаний, то, при всем усердии его,
протокол может представить ряд нелепостей.
Со времен Ягеманна положение дел не изменилось. И в насто­
ящее время можно встретить в провинции немало врачей — и при
том вовсе не из старых, — которые, при всем научном образовании
и опытности их, не могут составить протокола судебно-медицин­
ского освидетельствования. Конечно, в этих случаях С. С. прихо­
дится работать самому. Тем более нельзя требовать умения хорошо
составлять заключения от лиц, не получивших высшего образова­
ния, хотя бы они и обладали полным знанием своей специальнос­
ти; они именно не в состоянии приложить свои знания к уголовно­
му случаю и выразить то, что нужно С. С. Можно ли от какого-ни­
будь ремесленника, охотника или земледельца требовать, чтобы
они умели выражаться точно и именно о том, что в данном случае
нужно? Никогда не следует забывать, что даже самый лучший экс­
перт не есть уголовный судья и что заключение эксперта только
тогда получает надлежащую цену, когда оно исходит как бы от ли­
ца самого С. С., в котором предполагаются соединенными все спе­
циальные знания. Таким образом, должно стремиться как бы к
отождествлению эксперта с С. С., и это возможно только тогда, ког­

4
да высказанное экспертом не будет для С. С. чуждым или непонят­
ным, когда он, при составлении протокола, будет следить за рабо­
той с полным вниманием и сумеет дать ей именно то направление,
которое признавалось бы им наиболее желательным для дела. Если
же С. С. не будет осведомлен в том, что предложено его вниманию
экспертом, то такое слияние эксперта и судьи невозможно.
В заключение позволю себе выразить уверенность, что насто­
ящее руководство может быть пригодным не только для С. С., но и
почти во всем объеме для чинов прокурорского надзора, судей,
разбирающих дело, для чинов полиции, корпуса жандармов и тех
правительственных органов, на обязанности коих лежит охрана
общественной безопасности. Руководство в существенной части
своей предназначено для первой стадии процесса, имеющей целыо
установление события преступления и его виновника, а в этой важ­
ной стадии названные должностные лица весьма часто принимают
более деятельное участие, нежели С. С. Поэтому, хотя в руководст­
ве почти исключительно идет речь о С., но это сделано лишь для
краткости, и под ним можно разуметь всякое должностное лицо,
призванное по долгу службы к расследованию преступлений.
Вот почему и к этим лицам я обращаю свою просьбу о при­
сылке сообщений с указанием дополнений, поправок и разъясне­
ний, добытых каждым на его личном или чужом опыте.

5
ОБЩАЯ ЧАСТЬ
 ГЛАВА I

О Судебном Следователе

1. Общие замечания
Из всех положений, которые в жизни может занимать юрист,
без сомнения, положение С. С. — самое своеобразное. Существует
общий взгляд, что деятельность его весьма полезна и интересна, но
редко оценивают все трудности, с какими сопряжена эта служба.
От него требуется энергия молодости, выносливость, неустанная
ревность к делу, весьма обширные юридические познания не толь­
ко по уголовному, но и по гражданскому праву. Для него считаются
необходимыми знание людей, умение обращаться с ними, такт,
проницательность и во многих случаях гражданское мужество.
Сплошь и радом С. С. должен рисковать здоровьем и жизнью, ког­
да приходится ему иметь дело с опасными преступниками или ког­
да он должен предпринимать поездки, сопряженные с опасностя­
ми и лишениями, допрашивать или свидетельствовать заразных
больных. Ему приходится решать вопросы по всем, без исключе­
ния, отраслям человеческого знания, он должен знать различные
языки, уметь рисовать и должен знать, что ему может ответить су­
дебный врач. Он должен быть знаком с уловками браконьеров, рав­
но как и с приемами биржевого спекулянта; он должен ясно пред­
ставлять себе, каким образом совершен был подлог духовного заве­
щания, как именно произошло железнодорожное крушение, как
действовали в известной карточной игре шулера, как произошел
взрыв котла и каким образом продавец лошадей обманывал поку­
пателей; он должен быть осведомлен в счетоводстве торговых книг,
должен понимать воровской жаргон, уметь разобрать шифрован­
ное и, наконец, понимать работу и орудия всех ремесел.

8
 Приобрести все эти познания после назначения на должность
С. С. невозможно, равно как и невозможно только с этого момента
получить любовь к делу и известную проницательность — качест­
ва, необходимые для этой службы. Следовало бы поэтому назна­
чать на должность С. С только таких лиц, которые, независимо от
других умственных и физических преимуществ, получили действи­
тельно энциклопедическое образование, которые знают местность
и ее обывателей, которые видели и знают жизнь и при всем том
полны твердой решимости всеми этими не легко добытыми позна­
ниями послужить на пользу общества. Всякому криминалисту изве­
стно, что С. С. могуг пригодится в его деятельности все знания без
исключения, какими удалось ему ранее запастись, и что каждый
пробел может иной раз дать себя почувствовать.
Если же у лица, готовящегося занять должность С. С., не имеет­
ся таких всесторонних познаний и он не чувствует желания приоб­
рести их, то он поступит лучше, если посвятит свои силы иной от­
расли судебного дела. Как С. С., он не только не соответствовал бы
своему назначению, но и был бы вполне несчастным; рано или по­
здно ему пришлось бы ознакомиться с такими вещами, которые
для него безразличны, и он никогда не достигнет в своем деле ус­
пеха, так как новые познания ему совершенно чужды. Он скоро
убедился бы в том, что он не на своем месте, и нет ничего более
грустного, как такого рода сознание в какой бы то ни было облас­
ти труда. Поэтому те, кто хочет посвятить себя этой тяжелой, пре­
исполненной терниями деятельности, пусть предварительно под­
вергнут себя тщательной проверке.
Недостаточно, однако, только приобретения знаний. Я требую
от С. С. не только юридической специальной подготовки, общего
образования и особых знаний, мною упомянутых, и их постоянно­
го расширения, но я требую также, чтобы он умел отдать себя сво­
ему делу всецело, настолько, чтобы стремление его учиться и рас­
ширять познания никогда не покидало его, даже если бы он и не
находился при исполнении обязанностей службы. Поздно учиться,
когда приходится приступать к расследованию какого-либо важно­
го преступления, надо было позаботиться об этом ранее. И каждый
день, каждая минута могуг предоставить ему эту возможность
учиться для своего будущего дела.
Так, любящий свое дело С. С. на каждой прогулке будет обра­
щать внимание на следы от ног человека, оставленные в пыли, в
грязи дороги, на следы животных, колес, помятой травы, указываю­

9
щие на то, что кто-нибудь на ней лежал или сидел, будет замечать
оброненные клочки бумаги, повреждения, сделанные на деревьях,
сдвинутые с места камни, осколки разбитой посуды, необычным
образом замкнутые или отворенные двери или окна. Все это может
дать С. С. повод для различных соображений, вызвать на размыш­
ления о том, что происходило тут ранее. Исследовать «доказатель­
ства» и сделать из них вывод в сущности значит «о предшествовав­
шем умозаключить по последствиям и, наоборот, о последствиях
умозаключить по предшествовавшему», и учиться этому надобно
на мелких явлениях обыденной жизни, а не тогда, когда приходит­
ся приступать к следствию об убийстве. Все явления жизни: незна­
чительные слова проходящих, действия их, не совсем ясные с пер­
вого взгляда, могут дать ценный материал для упражнения этой
способности к комбинациям. Важно также заставлять других лиц,
бывших свидетелями каких-нибудь происшествий, рассказывать о
них со всеми подробностями. Такие рассказы (если, конечно, нет
сомнения в искренности и правдивости рассказчика) могут быть в
высокой степени интересны для С. и наглядно MOiyr научить, как
следует вообще относиться к свидетельским показаниям.
С. С. не должен также упускать случаев, дающих ему возмож
ность ознакомиться с различными видами рукоделий, ремесел, с
приемами какого-нибудь мастера и т.п. и тем самым — last not
least — с самими людьми.

2. Подготовка С. С. О
Что касается вопроса о том, каким образом молодой юрист,
предназначающий себя в С. С., должен подготовить себя к этой де­
ятельности, то я склонен думать, что если это дело предоставить
ему самому, то удачный исход может быть лишь исключительным.
Прежде всего, он не имеет ясного представления о том, что имен­
но ему будет необходимо в предстоящей деятельности; и только
впоследствии, долгое время спустя, путем горького опыта на деле,
он узнает, чего именно ему не достает. Затем он не знает, в какой
отрасли человеческого знания он может найти полезные для него

1) См. «Kriminalistische Institute», «Архив антропологии и криминалистики Гросса»,

т. I, стр. 108.

10
сведения и как ими пользоваться, он решительно не в состоянии
внести в свое самообучение правильной системы, потому что не
знает, что и насколько ему необходимо, откуда заимствовать и в ка­
ких случаях применять.
Одним высокопоставленным лицом судебного ведомства,
слава которого как ученого далеко перешла за пределы отечества,
часто указывалось на то, что следует создать особое «следственное
учреждение» (Untersuchungsamt), в котором молодые юристы,
подготовляемые к должности С., производили бы следствия под
руководством опытных и всесторонне образованных следствен­
ных судей. Но, не говоря уже о том, что такого или подобного уч­
реждения нет ни в одной стране, едва ли было бы возможно и осу­
ществить его на практике. Если установить, что руководитель дол­
жен переходить от одного С. к другому и наблюдать за деятельно­
стью каждого, то прежде всего такой порядок весьма серьезно по­
вредил бы авторитету контролируемого С., а затем и не принес бы
делу никакой пользы; так как нарекания на С. С. могут возникнуть
и со стороны его начальства, и во всяком случае воздействовать
благодетельным образом i ia ход следствия будет уже поздно. Если
же роль этого руководителя будет сведена к тому, чтобы давать со­
веты своим молодым коллегам в затруднительных случаях, то это
было бы излишне или невозможно. Если у С. окажется свободное
время для таких обращений за советом, то он и без того может из­
брать по своему желанию опытного судыо, справиться с литерату­
рой предмета и т.п. Если же С . на месте преступления, то у него
нет под рукой ни товарищей, ни литературы, ни «руководителя», —
в таких случаях он вынужден лишь знать себя и с собою совето­
ваться. А такие случаи для С. — самые серьезные, потому что толь­
ко по наиболее важным делам он выезжает на место преступления,
и так как дело находи тся тогда в большинстве случаев в самой пер­
вой стадии, то каждый шаг С., каждое его слово могут иметь и име­
ют весьма серьезные последствия.
Точно так же мстуг возникать затруднения во время самих до­
просов и, если это случается в камере С., то, конечно, он не может
прервать свой допрос и обращаться за советом к своему «руководи­
телю». При этом не следует также забывать, что значительная часть
работы по расследованию преступлений сосредоточивается не у С.,
а у тех лиц, на коих возложено производство первоначального до­
знания. По Уставу австрийского уголовного судопроизводства, сфе­

11
ра деятельности этих лиц весьма ограничена, но лишь по букве за­
кона, на самом же деле им весьма нередко приходится нести зна­
чительнейшую и серьезнейшую часть работы. Пребывание свое
они имеют в весьма отдаленных расстояниях от города и от места
жительства С. С. «руководителя», и в силу этого наблюдение послед­
него и помощь сводились бы к нулю. Кроме того, камера С. есть ни
в коем случае не место его обучения, а место самостоятельной,
строго обдуманной деятельности. Конечно, он должен ежечасно
стремиться к расширению своего образования, именно так, как и
все мы постоянно учимся, но, насколько возможно, С. С., раз он
вступает в исправление должности, должен быть уже теоретически
подготовленным.
«Совсем иное было бы, конечно, если бы учредили для наме­
ченных иами задач при некоторых университетах особые кафед­
ры. Здесь именно не только студент-юрист, но и начинающий уго­
ловный судья мог бы получать хорошую подготовку, изучая наибо­
лее известные уголовные дела, здесь он мог бы запастись всеми
вспомогательными знаниями, без которых он всегда будет чувство­
вать себя затрудненным и даже беспомощным.
Бесспорно, отрадное явление, что в наших университетах уч­
реждаются нередко кафедры по предметам, имеющим более или
менее отдаленную связь с факультетскими науками, но в них рано
или поздно должны найти также место, хотя и практически, но
весьма важные, предъявляющие доказательства своего научного ха­
рактера отрасли знания. На первое место мы должны поставить
криминалистику в современном ее состоянии, которая, пользуясь
плодами научных дисциплин разнообразнейшего характера, объе­
динила бы их в закопченное и систематическое целое. Конечно,
учреждение таких кафедр не обошлось бы без затрат, но в будущем
они окупили бы себя. Рано или поздно придут к убеждению, что ус­
пешное отправление правосудия не в том заключается, чтобы сэко­
номить какие-нибудь гроши, ограничивая вознаграждение экспер­
та, не одну ночь потрудившегося над своей экспертизой, или бед­
ного поселянина, вызванного в качестве свидетеля издалека; благие
последствия правосудия прежде всего обнаружатся только при ус­
ловии, если можно будет затрачивать средства там, где это предста­
вится необходимым. То государство, которое для борьбы с преступ­
лением, беспрерывно прогрессирующим в отношении утонченно­
сти приемов и образовательного уровня своих деятелей, выдвигает
судей, обладающих обыкновенным или, может быть, выдающимся

12
научным юридическим образованием, но в то же время не имею­
щих специальной, необходимой для С. С. подготовки, — непра­
вильно понимает свои задачи. Такое государство, обнаруживая сла­
бость в борьбе с преступлением, проявляет пренебрежение к свое­
му долгу в отношении к честным гражданам, которые, без сомне­
ния, вправе требовать, чтобы эта борьба велась при помощи всех
средств, даваемых человеку знанием и искусством. Добро должно
восторжествовать во что бы то ни стало, а это может быть достиг­
нуто только при помощи превосходно подготовленного «генераль­
ного штаба» С.С.
Труд С. С. не есть искусство, но есть искусная деятельность, со­
стоящая из ряда отдельных действий или приемов, которые нужно
знать, а для этого предварительно их изучать, — для изучения же
требуется школа».
С той поры, как были написаны эти строки в первом издании
моей книги, я прилагал всевозможные усилия, чтобы открыть вспо­
могательным наукам уголовного права доступ в университет'). Но
усилия оказались тщетными. Некоторые даже отрицали научное
значение этого предмета. Я и ранее утверждал, что причина не­
удачного исхода многих следственных дел, хранящихся в наших
архивах, лежит вовсе не в том, что С, С. не отдавали себе ясного от­
чета о составе покушений на преступления, или соучастия в оном,
или в истинных свойствах преступной неосторожности (culpa).
Я всегда доказывал, что причиною таких неудач в большинстве слу­
чаев было незнание С. Следователем каких-либо важных приемов,
к которым прибегали преступники, неумение, как поступить с об­
наруженными следами, как разобрать шифрованное письмо, как
отнестись к экспертам, невнимательное отношение к мелким ве­
щественным уликам, незнание криминальной антропологии и, в
большинстве случаев, совершенная неосведомленность в крими­
нальной психологии и проч. Такие утверждения мои вызывали яро­
стные нападки со стороны ученых иного образа мыслей, упрекав­
ших меня в том, что я ввожу ересь в область науки. Я, однако, не
принадлежу к числу тех, которые не ценят высокого значения па­
уки вообще и считают излишним в нашей области учение класси­
ческой школы, но наряду с ним мы должны признать существова­

1) См. Zeitschrift f. d. G. s Strafrechtswissenschaft, т. XIV, вып. I; т. XVI, вып. I;

Mittellungen d. Intern-Kriminalistischen Vereinigung, т. V, ч. 2, и Schweizer. Zeitschrift f.
Strafrecht, 10-й год, 4-й вып., и многочисленные сообщения в изданных 12 томах.
«Archiv f. krim. ant. und Krim.».

13
ние и таких научных дисциплин, которые являются дополнением и
подкреплением первых, и вот такими-то дисциплинами и являют­
ся для нас вспомогательные науки юриспруденции. Я уверен, что
не пройдет 10 лет, как эти науки будут введены в курс наук юриди­
ческого факультета1).
Часто я получаю упреки в том, что требую слишком многого,
прямо невыполнимого от С. С. Сознаю, что требования мои вели­
ки, но требования эти вызываются самим делом С. Кто вниматель­
но следит за ходом следственных дел в судах, тот убеждается, на ос­
новании встречающихся ошибок и промахов, в том, что необходи­
мо требовать от С. С. именно весьма многого, для того, чтобы не
«нагромождать зло на зло». И так как нельзя рассчитывать на то,
чтобы каждый С. С. в состоянии был приобрести столь многое, тре­
буемое от него, по собственной инициативе, то и важно, чтобы по­
знания эти приобретались еще в университете. Поэтому следует
ввести в курс университетских наук всю совокупность вспомога­
тельных наук уголовного права, напр.: уголовную антропологию,
угол, статистику, угол, психологию, криминалистику, угол, социо­
логию. Дайте одинаковые права уголовной науке с гражданским
правом, сличите, сколько лекций посвящено в университете по
гражданскому праву и сколько по уголовному. Только при условиях
уравнения мы будем иметь хороших уголовных судей; без такого
же уравнения иметь их невозможно.

3. Задача С. С.
По вопросу о том, как должен относиться С. С. к своей задаче,
мы неизбежно придем к такому убеждению: «С. С. должен в своем
деле достигнуть успеха». Если С. не добивается такого результата,
то работа его сводится к простой канцелярщине, к «сплавлению»
дел; если же он серьезно стремится каждое следствие довести до
известного результата, то работа его уже не может быть спокойной
и равномерной: он должен отдаться делу всецело, вложить в него
всю душу, все свои силы и не знать устали. Люди слабонервные не
годятся в С. С. При этом под словом «успех» следует понимать
именно то, что означает его точный смысл, т.е. «следствие должно

1) См. Arch. f. Кг. Antr. und. Krim., Ill т., 114 стр. (вступ. лекция проф. фои-Листа
в Берлине), и т. X, 258 стр., т. XII, стр. 199.

14
закончиться полным разъяснением дела». Конечно, всякая задача в
любой области знания должна быть приведена к такому результату,
если только отнестись к ней добросовестно, но в нашем деле успех
имеет иной смысл: речь идет не о естественном и само по себе в
определенном направлении развивающемся движении, которое и
заканчивается, раз указанные в начале данные доведены до извест­
ного итога, а о полном разрешении в каждом случае поставленной
проблемы. Вот почему для С. нет половинной работы: или задача
разрешена вполне, работа доведена до успешного конца, или же
абсолютно ничего не достигнуто.
Не должно смешивать при этом слова «успех» и «эффект». От­
нюдь не должно добиваться шума и общественного внимания или
во что бы то ни стало по каждому делу находить виновного. До­
стигнуть успеха — это значит: С. С. должен с самого начала вести
следствие гак, чтобы сделать все, находящееся в пределах челове­
ческой возможности, и только тогда остановиться, когда все будет
исчерпано. Но в той степени, в какой обыкновенно выясняются на­
ши дела, далеко не доходят до последних границ достижимого; лег­
ко произнести фразу: «более ничего не остается делать, далее идти
некуда», но если при этом сказать себе так: «должен же быть еще
хотя бы один шаг», тогда, быть может, откроется не один шаг, а
длинный путь, приводящий к успеху. Каждое дело свое С. С. может
сравнивать с математической задачей, данные для разрешения ко­
торой он должен добывать и завоевывать с немалым трудом: он
имеет против себя обвиняемого, часто свидетелей, нередко обсто­
ятельства дела, естественный ход событий и даже само время, из­
глаживающее следы преступления. Если С. будет помнить слова по­
эта: «только сегодня не попадись, и ты имеешь уже сто шансов сов­
сем ускользнуть», то С. откажется от утомительной борьбы при
первом возникшем затруднении, затруднение он назовет невоз­
можностью, говоря: «все исчерпано, далее идти некуда».
Мы отнюдь не желаем возобновления старого, инквизицион­
ного процесса, но, видя, каким заслуженным успехом пользуется во
всех сферах человеческого знания законченный и тщательный
труд, мы желали бы такого же отношения к делу и в нашем ведом­
стве, так как в последнее время среди нас распространяется слиш­
ком холодное отношение к делу1). Из высших присутственных мест

1) Ср. вышецитированный архив, т. XII, сгр. 191.

15
и с ученых кафедр нам предписывают гуманность, от нас требуют
«аристократически отдаленного отношения» к первоначальным
действиям следствия, требуют, чтобы мы лишь руководили этими
действиями, но не принимали действительного участия. С востор­
гом принималось новое направление, но к чему оно нас привело?
Часто мера, гуманная для одного, оказывалась строгою по отноше­
нию к другому, «аристократически отдаленное отношение» превра­
щалось в небрежность, недеятельное участие приводило к беспо­
рядку, непринуждение — к весьма растяжимым «предложениям»
без логической убедительности. И если ныне в столь многих уго­
ловных делах достигают всестороннего раскрытия преступления,
то ни в коем случае не вследствие этих теоретических положений,
а только благодаря доброй воле С. С. и — возвращению к «устарев­
шим» учениям. Я держусь того мнения, что энергическое начатие
следствия до сих пор является самым целесообразным, энергичес­
кое, соединенное даже с суровостью, дальнейшее ведение следст­
вия только и приводит к получению улик, и что умение быстро
оценить и воспользоваться первоначальными данными обеспечи­
вает надежду на «успех». Окажется ли в состоянии С. С. из собран­
ных и установленных им данных напасть на след виновного, до­
стигнет ли он высшего торжества правосудия, возвратив невинно­
му честное имя, или же он ограничится только разъяснением про­
исшествия, но так, что никаких сомнений не будет возникать о по­
дробностях, — безразлично, но во всяком случае того или иного
указанного результата С. обязан достигнуть во что бы то ни стало.
«Редко, однако, — пишет почтенный Людвиг Пого Франц ф.
Я г е м а н н , — встречается предварительное следствие, которое
во всех отношениях удовлетворяло бы требованиям науки и зако­
на, и как редко в состоянии С. С. оправдывать свои действия, шаг за
шегом, и каждое из них надлежащим образом мотивировать. Как
редко по ходу дела видно соблюдение строгой системы, без како­
вой невозможна научная оценка труда. Большинство С. накопляют
акты за актами, без разбора и порядка, затем, по своему усмотре­
нию, сообразно минутным настроениям выбирают известные дан­
ные, на которые обвиняемый должен представить объяснения, и,
наконец, когда не в состоянии более ничего придумать нового, они
признают дело законченным. При таких условиях каждый успех,
достигнутый следствием, является или случайностью, или естест­
венным последствием показаний вызванных лиц (которые, к счас­

16
тью, своим природным умом в состоянии были дать бездарному
Следователю хороший совет) и отнюдь не составляет заслуги С.,
весьма часто пораженного совершенно неожиданным для него ус­
пехом следствия».
Как бы давно ни был высказан этот строгий критический от­
зыв о деятельности некоторых С., однако и до сего дня он сохраня­
ет свой полный смысл и интерес.

4. Как должен поступать С. С. в своей деятельности

Для С. С., раз он приступил к следствию, по моему мнению, са­
мым важным является прежде всего найти такой верный м о­
мент, когда он может составить о деле твердое убеждение. От
этого, в высшей степени важного обстоятельства в более серьез­
ных делах почти всегда и зависит успешный исход дела. Если С. со­
ставляет себе убеждение преждевременно, то он впадает в преду­
беждение, которого и держится с большим или меньшим упорст­
вом, пока наконец оно становится невозможным, и когда уже упу­
щено самое драгоценное время, так что следы преступления исчез­
ли и вновь разыскать их уже не представляется возможным. Если
же С. С. пропускает этот момент составления верного взгляда на де­
ло, то предварительное следствие ведется без плана, на ощупь, по­
средством нерешительных попыток и бесцельных розысков. Когда
именно наступает этот важный момент, установить вперед нельзя
ни вообще, ни в каждом данном случае, но можно сказать так, что
С. С. всегда уловит такой момент, если только он приступает к след­
ствию с верными, непоколебимыми принципами и если он посто­
янно имеет в виду, что «убеждение о деле» не может появиться в го­
товом виде, но что он должен дойти до этого убеждения, шаг за ша­
гом, на почве, которую он сам подготовляй' пугем осторожных и
основательных отдельных «убеждений, по поводу фактов и эпизо­
дов дела.
Не следует составлять определенного мнения о событии в са­
мом начале следствия: сообщения полиции, заявления частных лиц
должны иметь для С. значение лишь установления известного фак­
та в таком виде: «говорят, что там-то совершилось такое-то пре­
ступление». Равномерно последующие сообщаемые данные о ви­
новнике преступления, о вреде, причиненном преступлением, о

17
мотивах его и тд. должны иметь лишь такое значение: «по слухам,
это так». Предположим, что С. С. по серьезному делу отправился на
место, где целый ряд сильных впечатлений действует на его вооб­
ражение настолько, что в первый момент внимание его поглощено
этими впечатлениями вполне; вместе с тем он со всех сторон полу­
чает от чинов полиции сообщения, к нему обращаются причаст­
ные к делу и посторонние лица с предложением рассказать ему все,
что им известно по делу, важное и неважное, которым никак нель­
зя отказать, чтобы не потерять какого-нибудь полезного сведения.
В таком положении С. получает как будто достаточно материала
для составления убеждения, которое, однако, потом может оказать­
ся ошибочным. В эти важные моменты следствия С. С. должен, как
губка, впитывать в себя все отдельные капли, причем чистая ли, или
мутная получится жидкость, безразлично: он принимает все только
к сведению. По мере того как дело подвигается вперед, постепенно
образуются и формируются отдельные мнения и взгляды: тот или
другой свидетель оставит хорошее впечатление, так что показания
их будут признаны заслуживающими доверия, и вот возникает
представление о том, как подозреваемый проник на место преступ­
ления, какие у него были орудия, когда именно совершилось само
деяние. И, наконец, когда известные взгляды на отдельные момен­
ты преступления сложились, является возможность установить
между ними связь, хотя бы только в самых общих чертах, так что
можно сказать так: «в таком виде, как представлялось событие, оно,
наверное, совершилось не так, а ему искусным образом была при­
дана другая внешность», или же складывается положительное убеж­
дение, что в данном случае совершилось такое или иное преступ­
ление. Говоря кратко, С. достиг возможности установить в самых
общих чертах и план последующих следственных действий. Ранее
же этого момента строить план было бы излишне, или рискованно:
излишне потому, что план каждую минуту можег измениться, рис­
кованно же потому, что вследствие предрешенности взгляда легко
направить следствие по ложному пути. Этим, однако, я не хочу ска­
зать, что следует в начале следствия избегать какого бы то ни было
предначертания своих действий, без этого следствие будет вес­
тись наугад, без успеха и толка. Между предварительным определе­
нием первоначальных действий и установленным планом сущест­
вует большая разница.
Но если трудно составить себе план следствия, то еще труднее
придерживаться этого плана в точности. Нельзя сравнивать план

18
следствия с теми планами, которые составляются для предприятий,
всецело состоящих в зависимости от воли человека. План следст­
вия рассчитан на явления подвижные, изменяющиеся, часто совер­
шенно неизвестные и отнюдь не зависящие от воли составителя
плана. Такой план нельзя сравнивать с чертежом для постройки до­
ма и можно сравнить лишь с планом предстоящей войны. План
предварительного следствия строится на таких данных, которые С.
имел или предполагал иметь при составлении плана-, этому плану
надо следовать энергически, пока и данные, на которых он был
построен, остались теми же или даже получили более осязатель­
ную форму. Но как только окажется, что основные данные измени­
лись или были ложно поняты, то и план должен быть изменен весь
или в частях. Что это так, представляется естественным и понят­
ным, но не в природе человека так легко отступать от составленно­
го однажды плана. Чем труднее достигнуть какого-либо результата,
тем более им дорожат, — вот почему глупцы так всегда упрямы: они
только поневоле расстаются с теми идеями, приобретение кото­
рых стоило им больших усилий.
Если трудно начертать план следствия и не менее трудно ру­
ководствоваться им при дальнейшей работе, то понятно, что отка­
заться от него нелегко не только сознательно, но и тогда, когда ра­
бота ведется механически. Таким образом, может случиться так:
следствие ведется по плану, которого держатся с самой щепетиль­
ной точностью, но основные положения этого плана или измени­
лись, или давно уже оказались неправильными, так что все здание,
воздвигнутое по этому плану, если и не оказалось совершенно ви­
сящим в воздухе, то во всяком случае вышло косым, готовым рух­
нуть. Приведенное правило может показаться слишком резко пе­
дантичным, но оно всегда приносит хорошие плоды, если только в
более или менее важных делах после каждого следственного дей­
ствия (после свидетельского показания, осмотра, экспертизы) под­
вергать свой план строгой проверке, прочны ли основные положе­
ния, бывшие при составлении плана, и, если нет, то в чем план под­
лежит изменению.
Поэтому в большинстве случаев легче и вернее составлять
план по возможности несложный1), предполагая естественный по­

1) «In detection is the simplest hypothesis always the best», — говорит многоопытный
майор ф. А. Грефиц в своей книге «Mysteries of Police and Crime». Лондон.

19
рядок событий, без особенных уклонений от этого порядка и не за­
бывая притом, что преступники, особенно в тяжких преступлени­
ях, часто делают «одну большую глупость». Сколько раз С. уклоня­
лись от избранного правильного пути только потому, что говори­
ли себе: «нет, преступник не мог быть до такой степени глупым» —
и столько же раз уголовные процессы доказывали, что преступни­
ки обнаруживали себя именно глупыми, непредусмотрительны­
ми — вследствие ли тревоги, страха, излишней торопливости или
по иной причине. Вот почему С. С. поступит правильно, если сна­
чала предположит естественный ход события.
П ф и с т е р («Merkwurdige Criminalfalle») совершенно ос­
новательно говорит: «высшее искусство уголовного судьи при веде­
нии следствия заключается в том, что, при чтении актов, каждое
сведущее лицо может проследить его направляющую руку, между
тем как менее опытный думает: «как все это хорошо вышло, удачно
случилось». Но эта «направляющая рука» только тогда становится
ясной, когда все следствие было проведено по плану, в каждый мо­
мент подвергавшемуся строгой проверке. Как часто, однако, мы
имеем дело со следствиями, в которых современные «уголовные су­
дьи», составив довольно порядочный план, затем осуществляли его
с отчаянным упорством даже и тогда, когда данные, его составле­
ние обусловившие, давным-давно исчезли! Такое упорство подчас
может быть более злополучным и опасным, нежели бесцельная ра­
бота наугад: в последнем случае по крайней мере возможно случай­
но набрести на истинный путь, а в первом случае это совершенно
немыслимо. Самым гшубным, однако, для исхода дела бывает та­
кое положение, когда «план» был составлен с определенною целью
привлечь к делу в качестве обвиняемого известное лицо и когда
следствие велось исключительно в этом направлении, пока не вы­
яснилось с несомненностью, что это лицо к делу неприкосновенно.
Если, благодаря такому ложному пути, истек значительный проме­
жуток времени, то следствие в большей части случаев может счи­
таться уже безнадежным, именно потому, что слишком рано выска­
зан был определенный взгляд на событие преступления и улики со­
бирались исключительно в одном направлении, главным же обра­
зом потому, что время было упущено. Если первоначальные пред­
положения не подтверждаются, то неизбежно чувство некоторого
разочарования, испытываемое в равной мере и чинами исполни­
тельной полиции, и вновь созданный план уже не встречает к себе

20
достаточного сочувственного отношения, собираемый материал
представляется как будто лишенным достоверности и доказатель­
ности, иные факты потерялись из виду, иных уже нет возможности
восстановить. При каждой же новой добытой улике приходится
считаться с возражениями, как собственными, так и со стороны
других лиц, в том смысле, что на первых порах тем же самым дан­
ным придавалось совершенно иное или меньшее значение. Для из­
бежания таких затруднений есть только одно средство: никогда не
увлекаться одной предвзятой идеей. Если твердо держаться этого
весьма важного основного правила и притом не разбрасываться в
разные стороны, то отсюда вытекает новое правило: иметь в своем
распоряжении людей, которые готовы были бы помочь, хорошо
знать их способности и качества и уметь ими пользоваться.
Ныне часто приходится слышать следующие фразы: «С. С. не
есть чиновник полиции», «это — дело полиции», «задачи С. заклю­
чаются в совершенно ином». Я уверен, что успехи, достигнутые ли­
цами, высказывающими эти мысли, не говорят в их пользу. Никто
не требует, чтобы С. предпринимал такие меры, которые были бы
не согласны с его достоинством, но направление всего следствия
всегда должно быть в руках С., и полиция должна работать по его
точным поручениям. Как именно она их исполняет, это может
быть, по обстоятельствам, дела, предоставлено в ее полное ведение,
но инициатива должна исходить от С. Кто пожелает точно опре­
делить, что может сделать сам С. и что — полиция, пусть прочтет
весьма интересно написанную книгу Рудольфа фон-Ф е л ь з е н -
т а л я «Aus der Praxis eines osterriechischen Polizeibeamten. Wien.
Manz. 1853 г.», в которой излагается история изобличения извест­
ного в свое время Петра фон-Боор, обвинявшегося в ряде подделок
банковых билетов. Каждый С. С. может многому поучиться при чте­
нии этой книги; так удачна и целесообразна была деятельность по­
лиции по этому делу, и в то же время С. вынесет из нее ясное пред­
ставление, что именно из всего сделанного полицией могло бы
быть и делом самого С. и что он не мог делать.
Впрочем, я нахожу, что полиции часто отводят совершенно не­
верную роль: или ставят ее слишком низко или слишком высоко, —
низко, когда С. не считает нужным идти с ней рука об руку, работать
вместе с ней, когда он слишком резко проводит границы между об­
ластями деятельности своей и полиции; слишком высоко, когда С.
предоставляет полиции полную самостоятельность, позволяет де­

21
лать ей, что угодно, и считает не подлежащими проверке и закон­
ченными те обстоятельства, которые будут ею обнаружены без его
участия. Правильное положение полиции будет отведено в том слу­
чае, если С. С. не будет себя ни возвышать, ни унижать перед по­
лицией и, в интересах дела, будет работать с ней рука об руку, будет
постоянно сообщать ей о новых обстоятельствах, добытых им, и
только то поставит себе в действительную заслугу, что доведет де­
ло до удачного конца. Но раз С. С., без всякой со своей стороны над­
менности, будет работать рука об руку с полицией, то он должен са­
мым настойчивым образом требовать и поставить дело так, чтобы
руководство и направление действиями полиции всецело перешло
к нему, чтобы ничто не происходило без его ведома и чтобы все его
поручения исполнялись по его указаниям. С таким положением вся­
кий верный своему долгу полицейский чиновник охотно и добро­
вольно согласится, а это лишь послужит на пользу делу правосудия.
С. С. же будет иметь в своем распоряжении лиц, ему преданных, ко­
торые, с доверием относясь к нему, скоро и точно будут исполнять
все его поручения. Но С. должен хорошо знать этих людей, знать их
вообще и знать их взгляды по каждому отдельному делу.
Положим, что какое-нибудь более выдающееся дело выяснилось
настолько, что явилось на кого-либо подозрение или установилось
твердое убеждение об истинном характере события (был ли грабеж
или было ложное заявление о грабеже с целью сокрытия растраты).
С. дает следствию определенное направление, руководствуясь одним
своим личным убеждением. Предположим затем, что имеются дан­
ные, уличающие А в совершении известного преступления и дающие
основания подвергнуть его задержанию и тд. Но, как уже сказано, С.
не должен вести следствие наугад только в одном направлении, т.е.
что только А совершил это преступление: для пользы дела С. должен
вести следствие одновременно и в нескольких других направлениях.
Вот именно для таких случаев С. необходимо иметь подведомствен­
ных ему лиц, знать их возможности и уметь ими пользоваться. И он
будет их иметь, если установит надлежащие отношения к полиций,
будет их знать, если до того времени был с ними в деловом обще­
нии, и с успехом для дела будет ими пользоваться, если станет руко­
водить ими прежде всего согласно с их природными качествами и
образованием, а затем соответственно их взглядам на данное дело.
В этом случае должно сообразоваться со степенью развития челове­
ка и давать каждому соответственное поручение по его силам.

22
 Предположим такой случай. Если некоторые из полицейских
чинов заявили первое подозрение на А, то весьма целесообразно
воспользоваться их усердием и доброй волей для разъяснения и
раскрытия других следов именно в этом направлении и заставить
их искать новых улик против А. Если же подозрение это не вполне
обосновано, то С. С. примет в соображение, что имеются чины по­
лиции, с другим взглядом на дело и подозревающие совсем иное
лицо В. Он может выслушать и их соображения и, если подозрение
их не окажется абсолютно лишенным основания, то он поручит
этим чинам полиции дальнейшие розыски. Если же среди чинов
Iюлиции окажутся лица, имеющие особый, третий взгляд на дело,
то и этим он должен поручить проверку их предположений, и тог­
да С. С. может быть уверенным, что розыск поручен надежным ли­
цам. Если таким образом С. С. приложит заботы к тому, чтобы каж­
дое, возможное в данном деле, направление или убеждение было
надлежащим образом выяснено, то он может посвятить сам свои
силы в том направлении, какое лично считает наиболее правиль­
ным. От времени до времени он будет проверять данные, обнару­
женные работающими в других направлениях, и сопоставлять их с
результатами своей работы. Пусть даже при этом С. С. не убедится
в том, что другие взгляды на дело более правильны, этим он все-та­
ки предотвратит возможность рискованных и ложных шагов. До­
вольно часто случается, что полиция, задержав якобы виновного,
препровождает его на распоряжение С. С. и после этого считает
свою роль оконченной и складывает руки. С. производит следствие
в этом направлении и в конце концов вынужден освободить задер­
жанного, чем приводит в смущение полицию. Более, однако, ниче­
го не остается делать, и следствие прекращается «впредь до обнару­
жения новых обстоятельств». Но эти «новые обстоятельства» ни­
когда не появляются.
Весьма важное значение в обращении с полицией имеет отно­
шение С. С. к допущенным ею ошибкам. Само собою разумеется,
что С., будучи строгим к самому себе, должен так же строго отно­
ситься и ко всем, работающим совместно с ним и под его руковод­
ством, должен требовать от них точного исполнения обязаннос­
тей, не допуская снисхождения там, где замечает уклонение от та­
ковых. Но если случаются ошибки, происшедшие вследствие како­
го-либо заблуждения или непонимания, то следует отнестись к ним
возможно снисходительнее, внушая подведомственным лицам, что

23
в делах по ограждению общественной безопасности и отправле­
нию правосудия более, чем где-либо, необходимо возможно быст­
рое признание в сделанных ошибках. Должно прежде всего по­
мнить, что именно в этой области возможны наиболее частые
ошибки, и поэтому нигде они не должны быть прощаемы с боль­
шей снисходительностью. С другой стороны, следует постоянно
твердить, что нигде допущенная и неисправленная ошибка не при­
носит такого вреда, как именно в делах по расследованию преступ­
лений и обнаружению виновных, и нигде замеченная ошибка не
исправляется так легко при условии, если только она обнаружена
сколь возможно быстро. Ни от кого нельзя требовать, чтобы он не
делал ошибок, но можно требовать, чтобы каждый, сделавший
ошибку, немедленно в ней сознавался и ее исправлял, — это есть
самое серьезное требование, которое можно предъявить к каждому
честному и добросовестному уголовному деятелю.
Если спросить, на что собственно С. С. должен обращать вни­
мание полиции, то можно дать такой ответ, что в общем это зави­
сит от данного дела и что невозможно установить в этом отноше­
нии каких-либо общих правил. Можно только сказать, что главная
деятельность С. должна быть направлена к тому, чтобы «индивиду­
ализировать» данное дело для подведомственных лиц. На это спо­
собен лишь образованный человек, образованный в психологиче­
ском смысле. Опытнейший же, самый исполнительный полицей­
ский чиновник этого сделать не в состоянии. Индивидуализиро­
вать дело может только С., который, выделив одно дело из ряда
ему подобных, сумеет отыскать в нем все характерные его особен­
ности: в обстановке события, в личностях потерпевшего и подо­
зреваемого, и затем исключить те средства или пути, которые без­
надежны для розысков. Насколько труден и даже невозможен для
полицейского чиновника этот процесс распознавания характер­
ных особенностей дел, настолько же легко для него усваивать ука­
зания и способствовать выяснению тех особенностей дела, на ко­
торые обращено его внимание Следователем.
Наконец, С. С. должен почти по каждому уголовному делу —
мы говорим здесь только о больших городах1) — обращать внима­
ние полиции на таких лиц, которые по профессии своей всегда мо­
гут дать важные сведения, а именно: на извозчиков, рассыльных и

1) См. Рошер «Bedurfnisse d. Modem. Krim polizei», в цитир. Архиве, т. I, стр. 244.

24
проституток1). Всякому известно, какое важное значение имеют
эти лица в наших делах, и тем не менее весьма редко прибегают к
их услугам. Значение этих лиц заключается в том, что 1) занятия их
нерегулярны и вследствие этого им часто в течение дня выпадают
случаи для наблюдений и 2) эти люди действуют обыкновенно в
пределах известного участка и поэтому могут наблюдать во время
досуга как за обыкновенными происшествиями, так и за необыкно­
венными, из ряда выходящими. От них в большинстве случаев
можно узнать, как вел себя вообще потерпевший или подозревае­
мый, что он делал или чего не делал, с кем был знаком, сколько за­
рабатывал и тратил, когда выходил из дому и когда возвращался
и т. д., и они же знают, что с ним случилось необычного, из ряду вы­
ходящего (в день, когда совершилось преступление), в отношении
его расходов, знакомства, прогулок и вообще поведения. Если уда­
лось выяснить эти два момента: обычное и необычное поведение
известного лица, то почти всегда найдена нить к дальнейшим ро­
зыскам. Другая причина, свидетельствующая о значении этих трех
категорий лиц, лежит не столько в них самих, сколько в том, что
преступник в весьма многих делах, до совершения преступления
или после того, вступает с ними в сношения. Часто после соверше-
I [ия преступления у него в руках оказываются деньги, и он старает­
ся как можно скорее и незаметнее удалиться от места преступле­
ния: для этой цели он нанимает извозчика. Ему приходится посы­
лать письма, сбывать вещи или покупать: он пользуется услугами
рассыльного. Наконец, он хочет рассеяться и забыться: он идет к
проституткам. Третья причина важного значения этих лиц заклю­
чается в известной связи их друг с другом, связи обширной, почти
организованной: один извозчик знает почти всех других извозчи­
ков, рассыльный знает своих товарищей по ремеслу, равно как и
проститутка своих подруг по несчастью. Они состоят между собою
в некотором общении, и что известно одному из них, об этом уз­
нают и остальные. Полиция таким образом всегда может добыть от
иих, что ей нужно. Но, конечно, это отнюдь не легко, если поли­
цейский чиновник только на другой день после совершения убий­
ства захотел бы свести нужное ему знакомство с извозчиками, рас­

I) О связи между преступным миром и проституцией см. хорошую книгу

■Krlminal. Streiftzge: Betrachtungen cines unpolitischen Praktikers». Берлин. Сигизмунд.
IH94 г. Я бы охотно узнал, кто этот анонимный автор. Затем Баумгартнер в цитир.
Архиве, т. 8, стр. 233 и т. 2, стр. I.

25
сыльными и проститутками: это делать необходимо гораздо ранее.
Он должен уже знать этих людей и заручиться их доверием, тогда
он узнает все, что ему нужно. С. С. должен заранее обратить внима­
ние чинов полиции на важное значение этих людей в деле розыс­
ка. Не шпионов или сыщиков он должен вырабатывать, а только со­
действовать тому, чтобы известное число лиц предназначалось для
услуг правосудию. В Англии и Франции к этому давно привыкли, у
нас же еще слишком мало.
Часто может оказывать С. С. важные услуги старинная пого­
ворка: «cherchez la femme». Она звучит довольно романически, но
каждый опытный практик может подтвердить, что в ней заключа­
ется много правды. Несомненно, что относительно ее можно иной
раз ошибаться в двояком отношении: если думать, что непременно
каждое преступление является подстрекательством женщины, или
же если довольствоваться тем, что в следствии упоминалось о ка­
кой-нибудь женщине. В первом случае мы зашли бы слишком дале­
ко, а во втором мы не шли бы к цели. Будет более правильным, ес­
ли мы, без педантичного упрямства, поведем следствие, лишь имея
в виду предположение о закулисном влиянии женщины. Не всегда
мысль о преступлении будет исходить от нее, но зато весьма часто
окажется, что важнейшие поступки виновного, до или после пре­
ступления, совершались из-за нее или для нее. А это далеко не без­
различно: если при производстве следствия нам не удается вскрыть
мотивы злодеяния, то мы чувствуем всегда некоторую неуверен­
ность и до той поры не придаем веры какому-либо событию, пока
не убедимся в том, что послужило мотивом к нему. Советую всегда
и прежде всего ставить именно предположение, что в деле кроется
участие женщины. Конечно, нет необходимости, чтобы так было
всегда, но такой прием в начале следствия я считаю нужным осо­
бенно рекомендовать.
Начиная с самых незначительных проступков, когда, напр., ра­
ботник похищает у своего хозяина овес, для того чтобы сшить сво­
ей возлюбленной пару башмаков, или когда лесной сторож станет
заниматься недозволенной охотой, чтобы пощеголять перед лю­
бовницей в новом платье, и кончая самыми важными политически­
ми делами, когда, напр., оскорбленная красавица составляет заго­
вор для достижения своих, опасных для государства, планов, — вез­
де мы найдем женщину. Имущественные преступления совершают­
ся нередко для того, чтобы приобрести средства для вступления в

26
брак с невестой или с целью промотать похищенное в обществе
проституток. Большая часть драк на народных гуляньях происхо­
дит из-за девушек; самое верное место укрывательства похищен­
ных вещей находится у женщин, по внешности честных; побег и
сокрытие преступников в большинстве случаев совершается при
помощи женщин; в крупных мошенничествах и подделках монет
сбыт подделанного почти всегда совершается женщинами; пользу­
ющиеся самой дурной известностью игорные дома всегда состоят
под ведением женщины. Все бесчисленные преступления, совер­
шенные вследствие неудачной любви, происходили по вине жен­
щин,. и сколько сделалось преступниками благодаря им!
Каждый опытный уголовный судья привык искать женщину в
деле: в иных случаях это может повести к ошибкам, но совершеп-
1ю упускать из виду провозглашенное правило: «cherchez la femme»
не следует никогда.

5.0 предвзятом взгляде на дело1)

Вышеупомянутый прием, когда С. С. распоряжается о произ­
водстве параллельных дознаний, в разных направлениях проверя­
ющих одно другое, является вместе с тем наилучшим и в сущности
даже единственным средством против тех крупных заблуждений, в
которые может впадать С. благодаря заранее сложившемуся преду­
бежденному взгляду на дело. Такие взгляды являются тем более
опасными, что им в высшей степени легко поддаются наиболее
усердные, увлекающиеся делом С.: тот, который относится к следст­
вию, как ремесленник, равнодушно к результатам своего труда, не
склонен к размышлениям над делом и предоставляет его случайно­
му течению. Именно при тщательном размышлении над делом,
легко найти такой пункт или факт, значение которого может быть
понято или неправильно, или преувеличенно и который поведет к
составлению известного «убеждения», а от этого убеждения впос­
ледствии далеко не так легко отказаться. При строгом внимании к
себе (у других лиц только в исключительных случаях можно про­
следить эти чисто психические явления) часто представляется слу­
чай наблюсти происхождение таких предубежденных взглядов, и

I) См. «Criminalpsychologie* д-ра Г. Гросса, Грац, стр. 561 и след.

27
приходится удивляться, как, по-видимому, из совершенно случай­
ных, почти ничтожных или весьма условных обстоятельств мог
сложиться такой взгляд и как много впоследствии потребовалось
труда отрешиться от него, хотя бы несостоятельность такого взгля­
да его давным-давно не подлежала никакому сомнению. Когда о де­
ле известно только, что «что-то» совершилось, или когда перед по­
явлением обвиняемого, перед поездкой на место преступления, не­
вольно вторгаются в ум различные представления, — конечно не
без всякого основания, но часто только по исключительно внеш­
ним данным, напр.: «когда-то было уже нечто подобное», «где-то в
другом месте было нечто в этом роде», «уже давно ожидали, что
именно так и случится», то этого достаточно: С. приступает к след­
ствию уже не свободным от некоторой предвзятости. К этому мо­
гут присоединиться совершенно случайный отзыв кого-нибудь,
вид какой-нибудь известной физиономии и тысяча других случай­
ностей, в особенности же ассоциации идей, и в конце концов скла­
дывается «предвзятый взгляд», при полном отсутствии как фактиче­
ских, так и юридических оснований.
Прибавим к этому и другие возможные случаи. Известное
убеждение составляется весьма часто таким путем: «если действи­
тельно подтвердятся обстоятельства А и В, то дело, без сомнения,
следует понять так, а не иначе». Рассуждение это может быть совер­
шенно логичным. Но выяснение этих данных А и В почему-нибудь
замедлилось, а сделанный ранее вывод сохранился в уме непоко-
лебленным и в таком виде остается даже и тогда, если обстоятель­
ства А и В совсем не подтвердились, т.е. несмотря на то, что посыл­
ки, на которых С. был построен известный вывод, оказались не со­
ответствующими истине.
Нередко предубежденный взгляд вырабатывается вследствие
неправильного отношения к делу, совершенно так же, как в опти­
ческом отношении можно известный предмет видеть совсем ина­
че лишь благодаря особому его положению; так же точно и в пси­
хическом отношении можно рассматривать известное событие
неправильно и не быть в состояние отрешиться от своего впечат­
ления, более того, постоянно стремиться к тому, чтобы свое «пред­
взятое убеждение» оправдать. В таких случаях предубежденные
взгляды, хотя бы несущественные, могут иметь роковые последст­
вия. Предположим, что получается донесение о поджоге в отда­
ленной местности, — невольно составляешь себе живую картину

28
нсего происшедшего и воображаешь сгоревшее здание — ранее
никогда не виданное, — расположенным напр., хоть по левой сто­
роне дороги. При производстве первых распоряжений, предпри­
нимаемых С. еще в месте его пребывания, представление это ста­
новится прочнее, видишь в своем воображении всю картину собы­
тия на левой стороне дороги; в конце концов это представление
настолько упрочивается, что складывается даже убеждение, будто
дом находится именно на левой стороне, и все допросы произво­
дятся так, как будто Судебный Следователь лично видел дом имен­
но на этой стороне дороги. Если же впоследствии окажется, что
строение находилось на правой стороне и обстоятельство это слу­
чайно при дальнейшем производстве следствия останется неудос-
товеренным, между тем для выяснения событий преступления и
изобличения виновного оно имеет значение, то это неверное
представление, несмотря на кажущуюся незначительность, может
повести к важным заблуждениям.
Еще печальнее, чем все эти случайности, являющиеся по­
следствием собственно погрешностей мышления, которые со все­
ми нами могут случиться, бывают ошибки, происходящие вслед­
ствие стремления видеть в известном деле нечто более важное,
чем оно есть. Само собой разумеется, что ни один судья не будет
умышленно преувеличивать истинное значение происшествия,
но в самой природе человека лежит стремление предпочитать
выдающееся будничному, нередко искать романическую подклад­
ку там, где ее нет, с большей охотой выслушивать о страшном, не­
слыханном, нежели о заурядном и простом. Такова уже природа
человека, с той разницей, что у одних она проявляется более от­
кровенно, а у других скрытно. Подтверждение этому можно ви­
деть в том, что предпочитается для чтения, какие факты занима­
ют общественное внимание и получают наибольшую извест­
ность. В сущности, это вовсе не печально: стремление к преувели­
чению есть вместе с тем стремление к украшению, и если бы не
было первого, не было бы понятия о прекрасном, понятия о по-
,ч:ши. Но в нашей области С. С., если не желает сделаться в высшей
степени опасным и вредным деятелем, должен самым тщатель­
ным и добросовестным образом избегать малейшего преувеличе­
ния. Пусть не говорят, что, само собой разумеется, С. С. не допус-
пit себя до преувеличения. Пусть каждый с этой целью припом­
нит и проследит работы свои и других, убедится ли он в отсутст­
вии преувеличений. Они вкрадываются невольно и незаметно, и

29
раз преувеличение вкралось, то никто не в состояние указать его
границы. Спасти от этого может лишь строжайшее внимание к
себе, неослабное систематическое контролирование своих взгля­
дов и действий, беспрерывная проверка и отбрасывание всего,
что хотя бы самым отдаленным образом имело характер преуве­
личения. И это потому, что раз от хорошего С. требуют известно­
го подъема духа, увлечения делом, то у лучших из них всегда ока­
жется затаенное стремление к «фантастическим построениям».
Это стремление следует вскрывать путем внимательного наблю­
дения над собой и искоренять строгим дисциплинированием
своих помыслов.
Один из гениальных психиатров, д-р Крафт Эбинг (Lehrbuch
d. Psychiatrie. Штутгарт, 1898), утверждал, что художники, поэты и
все более или менее выдающиеся авторы в большинстве случаев —
невропаты. Этим он вовсе не желал сказать, что занятия этих лиц
делают их ненормальными, Крафт Эбинг выразил лишь ту мысль,
что известные (невропатические) предрасположения сделали их
тем, что они собою представляют. Но такие предрасположения мо­
гут существовать и у многих лиц иных, менее высоких, профессий,
и, если этих лиц нельзя отнести к невропатам, по определению
Крафта Эбинга, тем не менее нервная система их может оказаться
возбудимою и до проявления поэтической жилки. Я повторяю: та­
кие лица — лучшие из С. С., но чем выше их дарования, тем боль­
шую ответственность они должны нести.
Совершенно особо стоят те предубежденные взгляды, кото­
рые происходят вследствие стремления строго придерживаться
смысла первоначальной жалобы или заявления: то или другое сде­
лано под первым впечатлением и сообразно ему возникло извест­
ное дело; но еще вопрос, сохранить ли первое впечатление, при
дальнейшем производстве, свой прежний вид. Понятно, что в дан­
ном случае мы говорим не о мелочах, а главным образом о составе
преступления.
К числу наиболее важных в этом отношении дел принадлежат
такие, в которых убийства, по первоначальным сообщениям, фигу­
рируют или как самоубийства, или как «загадочные смертные слу­
чаи». Нельзя не обращать особого внимания именно на такие де­
ла— об них говорится ниже: об отравлении — в 1б-й главе, § 6, о
лишении жизни посредством огнестрельного оружия — в той же
главе, § 3, об удавлении — там же, § 4. Затем следует иметь особое

30
ннимание к делам об утонувших, упавших с высоких мест, задох-
шихся и умерших вследствие «внезапных заболеваний» (с появле­
нием рвоты, поноса, судорог и т.п.). Я позволяю себе утверждать,
что ужасающий процент таких смертных случаев совершился не
без посторонней руки.
Кроме того, целый ряд других преступлений впоследствии,
при дальнейшем исследовании, может совершенно изменить тот
вид, какой они имели по первому сообщению. Опытный С. к цело­
му ряду преступлений уже с самого начала относится с недовери­
ем и всегда оставляет открытым вопрос, не имеет ли он дело с чем-
то совершенно иным. На первом месте в этом отношении следует
поставить грабеж. Это тяжкое преступление в настоящее время со-
иершается относительно редко, но жалобы о «грабеже» поступают
часто, напр, с целью замаскировать потерю денег и т.п. Поэтому
следует быть осторожным, когда приносится жалоба о насильст­
венном отнятии доверенных денег; даже тяжелые повреждения,
будто бы полученные потерпевшим, не должны вводить в обман;
весьма нередко причиняет их сам себе человек, который вверен­
ные деньги потерял, проиграл, промотал или спрятал. В моей прак­
тике было два случая, в которых поселяне, проиграв деньги, выру­
ченные от продажи скота, заявили о грабеже только для того, что-
ohi оградить себя от упреков своих жен.
Весьма аналогичны случаи изнасилований, о которых часто
заявляют с целью скрыть утрату невинности и избегнуть срама,
вызвать к себе общее сочувствие и сожаление. Особенно часты
ножные жалобы о нападениях с целью изнасилования будто бы со
I тороны лиц неизвестных, мастеровых, цыган и т.д. Но гораздо бо­
на- затруднительны для расследования случаи по жалобам на лиц
(шределенных, знакомых для потерпевшей: почти без исключения
и таких случаях потерпевшие не заявляют на настоящего винов­
ника, обыкновенно выжидая появления признаков беременности,
и лишь в этом случае они стараются устроить так, чтобы быть кем-
мибо соблазненной, обольщенной, и тогда взвести на него жалобу
|>б изнасиловании. К несчастью, лживость такого рода жалоб вы-
нсняется всегда довольно поздно, а именно: при рождении мла­
денца, ибо только тогда обнаруживается, что зачатие младенца по­
следовало ранее, чем совершился факт заявленного насилия. По­
тому следует подвергать освидетельствованию младенца немед-
HIню после его рождения для разрешения вопроса, не находилась

31
ли потерпевшая в день совершения над нею насилия уже в состо­
яние беременности1).
Нередки случаи намеренного причинения себе телесных по­
вреждений; кроме случаев ложных жалоб о грабеже, они практику­
ются и в видах корыстных, для получения вознаграждения за уве­
чье. Бывает, что после обыкновенной драки один из участников за­
являет о полученных им повреждениях Сюда относятся также слу­
чаи, когда повреждения, полученные давно, приписываются друго­
му лицу, будто бы только что их причинившему; это практикуется
относительно застарелых вывихов, глазных и ушных болезней и
вообще физических недостатков. Из повреждений такого рода, яв­
ляющихся предметом жалобы и относимых к дракам, истязаниям и
пр., может быть, 50% относятся к более раннему времени.
С такою же осторожностью следует относиться к увечьям, по­
лучаемым при обращении с машинами и тд., которые почти всегда
преувеличиваются и ставятся в связь с разными болезнями, сущест­
вовавшими гораздо ранее2), причем лечение этих болезней наме­
ренно затягивается. Всякому известны случаи, когда при состоя­
тельности обвиняемого рапы оставляются незаживающими и даже
при помощи разных средств приводятся в состояние худшее с це­
лью получения большего вознаграждения.
Слишком мало обращают внимания на тех шарлатанов и не­
добросовестных врачей, которые создают для желающих искусст­
венно разные физические недостатки. Особенно в России и в по­
граничных областях выработан целый промысел лиц, устраиваю­
щих искусственно разные пороки и недостатки для тех, которые
подлежат призыву на военную службу, а именно: порок сердца,
грыжу, желтуху, разные язвы и увечья, накожные эмфиземы, с од­
ною целью — освобождения от воинской повинности^. Те же шар­
латаны устраивают искусственно подобные болезни или пороки
или усиливают существующие болезни и тем лицам, которые

1) По сведениям Амоса, в Англии на 1действительное доказанное изнасилование

приходится 12 вымышленных, а во Франции почти половина дел об изнасиловании
оканчиваются оправдательными приговорами.
2) Сюда относятся случаи так называемого «травматического невроза», нередко
заявляемые потерпевшими с целью шантажа (см. Оппенгейм «Die traumatischen
Neurosen», 2-е изд. Берлин, 1892; Вихман«Оег Werth der Symptome der sogen. trauma­
tischen Neurose etc», Брауншвейг, 1892).
3) Письмо бывшего дерптского профессора д-ра Коберта. См. Дерблиха «Die
simulirten Krankheiten d. Wehrpflichtigen», Вена, 1880.

32
Iфедъявляют иск о вознаграждении за увечья. Это заслуживает осо­
бого внимания!
Хотя и странны, но вовсе нередки случаи самооскопления,
когда потерпевшие обвиняют в изувечении обыкновенно странст-
пующих ремесленников (проволочников), вожатых медведей и
других, личности коих вообще неизвестны. Такое самоизувечение
легко обнаруживается тем, что потерпевший в большинстве случа­
ен вследствие боли не доводит операции до конца, и тем, что пре­
ступление это имеет место по преимуществу среди людей, отлича­
ющихся чрезмерным религиозным фанатизмом и ведущих одино­
кую жизнь, напр, пастухов, полевых сторожей и т.п.
Из числа имущественных преступлений чаще всего симулиру­
ются кража и поджог. Первая — в тех случаях, когда заявлением о
совершенной краже могут быть замаскированы упадок имущест-
неиного благосостояния, совершение растраты и т.п. Несостоятель­
ность таких заявлений доказать в большей части случаев нетрудно,
главное в том, чтобы С. С. всегда имел в виду: «не вымысел ли кра­
жа». Понятно, что не следует прежде времени высказывать это по­
дозрение, но в этом направлении должно произвести проверку
всех данных: сначала узнать, каково было бы положение вещей, ес-
Ш1 бы кража действительно случилась, а затем, что было бы, если
бы кража была вымыслом? При расследовании этих обстоятельств,
С. не должен стесняться ни хорошей репутацие, ни положением
■потерпевшего» в обществе, ни удачной обстановкой происшест­
вии, ни вообще подобными условиями. В этих случаях важно не
столько изобличение лживости жалобы, сколько ограждение не­
вмI(ных, на которых может упасть подозрение, благодаря таким не­
достойным проделкам.
Поджоги собственного имущества, объясняемые действием
посторонней руки, случаются, как известно, довольно часто и по
преимуществу делаются ради получения страховой премии, но
н им путем скрываются также разорение, несостоятельность, не­
редко следы совершенного убийства или другого преступления.
Выяснение этих последних преступлений достигается не с таким
оолыпим трудом, как это обыкновенно думают. Главное в том, что-
оы всегда иметь в виду именно возможность сокрытия другого
преступления. Такие соображения отнюдь не должны вести к по-
•п>яиному подозрению известного лица, но должны лишь служить
i I >асширению области расследования. А для того чтобы прийти к
i .жим сомнениям и разгадать истинное положение вещей, необхо­

33
димо только логически последовательное сочетание и развитие
всех имеющихся налицо обстоятельств дела: все собранные дан­
ные должны быть ясно установлены и от первого до последнего
подвергнуты строго логической оценке. Там, где эта цепь логичес­
ки развивающихся данных прерывается, возможно и допустимо
подозрение, и тогда следует поразмыслить, каким путем лучше все­
го можно выяснить и мотивировать обнаружившееся положение
дела, и если такие мотивы будут налицо, то дальнейшее расследо­
вание не представляет затруднений.

6.0 некоторых качествах С. С.

По вопросу о качествах, необходимых для С., мы должны ска­
зать, что С., строго говоря, должен обладать всеми хорошими каче­
ствами, присущими человеку; неустанное усердие и рвение, само­
отвержение и твердость, остроумие и знание людей, образование,
безусловно вежливое отношение ко всем, железное здоровье и све­
дения по всем отраслям знания — эти качества предполагаются са­
ми собой, но на некоторых из них я хочу остановиться, так как,
мне кажется, им придают слишком малое значение.
Прежде всего я требую, чтобы С. С. обладал в высшей степени
тем качеством, которое выражается вполне только словом:
Schneidigkeit, т. е. твердой решительностью в характере и в дейст­
виях. Нет ничего более печального и вредного, как С. медлитель­
ный, малодушный и вялый; мне думается, что эти последние каче­
ства скорее можно было бы простить в кавалеристе, но отнюдь не
в С., и у кого нет этой решительности, тот должен избрать себе дру­
гую отрасль судебного дела: он никогда не будет хорошим С. Это
качество С. должен проявлять не только в том деле, где он имеет пе­
ред собой раздраженного, или строптивого обвиняемого, или даже
прибегающего к агрессивным действиям, но и тогда, когда вдали от
места своего пребывания один, без чинов полиции, должен под­
вергнуть такого обвиняемого допросу или задержанию. Этим каче­
ством он должен обладать и в тех случаях, когда ведет трудное,
сложное и запутанное дело. Положительно неприятно видеть тако­
го С. С., который берется за дело медленно, неуверенно в себе, с
чувством робости и притом, так сказать, надев на руки перчатки.
Наоборот, сердце радуется, если приходится наблюдать действия

34
С., энергичные и твердые, и проведение этой энергии от начала и
до конца дела.
Часто талант и многолетнюю опытность с успехом заменяет
только одна энергия, а где и энергии нет, то ее уже нечем заме­
нить, и точно так же, как для всякого человека, так особенно для
нас, уголовных деятелей, имеют значение несравненные слова Ге­
те: «Не клади свою руку в гнездо осы, но если ты на это решишь­
ся, то бей смелее».
В известном отношении С. С. должен обладать также способ­
ностью к самоотвержению. Успех его работы должен быть резуль­
татом самоотверженного, спокойного и безусловно честного тру­
да, причем он должен отказаться с самого начала от всякого внеш­
него и блестящего успеха. Пускай вызывают удивление публики
чрезвычайная ловкость полицейского агента, эффектная речь
прокурора, талантливое управление ходом заседания председате­
ля суда, — С. С. должен отказаться от всего этого: его тяжелый, уто­
мительный труд скрыт в молчаливых актах и бумагах следствия, и
|щенка его труда, изнурительной, быть может, умственной работы,
удачных комбинаций, его всесторонних познаний предоставлена
лишь тем немногим лицам, которым приходится изучать подлин-
Iюе дело, и часто плоды талантливой работы С. пожинаются не им,
л этими лицами.
За малейшую ошибку, хотя бы и совершенно маловажную и
притом могущую быть обнаруженной лишь впоследствии, С. С.
подвергается нареканиям, а его труд и заслуги редко кем оценива-
нггея по достоинству. Пусть С. С. заблаговременно уяснит себе эти
печальные истины и решит при этом, в состоянии ли он удовлетво­
риться тем вознаграждением за свой труд, которое в большинстве
i мучаев заключается лишь в сознании верно исполненного долга.
Другим качеством, безусловно необходимым для С. С., являет-
( я чрезвычайная точность. Это не значит только то, чтобы все бы-
in записано в протоколе именно так, в каком порядке С. произво-
IIш осмотр и как показывали свидетели: это разумеется само со-
|иh i . 11од этим словом я понимаю такое отношение к делу, при ко­
тором С. С. не удовлетворяйся одними заявлениями или сообще­
ниями других, если возможно установить истину только путем лич­
ин произведенных действий и более тщательного расследования,
и не о том хочу сказать, чтобы С. работал «аккуратно», и поэтому
имс( то этого слова употребляю другое: точность », имеющее хотя

35
и почти то же значение, но с особенным оттенком, почему оно и
употребляется ныне преимущественно в научном смысле. Высокое
состояние современной науки и достигнуто именно вследствие
«точных» исследований и работ, и если сравнить современную на­
учную книгу в какой бы то ни было отрасли знания с подобною ей,
ио написанной несколько десятилетий назад, и если мы спросим, в
чем именно заключается различие способов исследования одного
и того же предмета, то мы придем к такому заключению, что в на­
стоящее время труд носит более точный характер, чем ранее.
Само собой разумеется, исследователь должен приходить к ка­
ким-нибудь «открытиям», но во всех остальных отношениях пре­
имущество всегда будет принадлежать тому исследователю, работы
которого будут носить более точный характер. Блестящие идеи,
расширяющие горизонты человеческой мысли, которыми ученые
поражали мир, часто были не столько гениальной вдохновенной
внезапностью, сколько плодом точнейших исследований. Аккурат­
ное отношение к делу, расследование его до мельчайших подроб­
ностей, бесчисленные сличения, кропотливые опыты, говоря коро­
че, выяснение природы, существа предмета раскрывают столь мно­
гочисленные стороны дела во всех фазах его развития, что новые
взгляды, новые идеи являются сами собой, и раз эти идеи правиль­
но поняты и оценены, то они могут повести к серьезному несо­
мненному успеху.
Убедившись в важном значении «точности» труда во всех сфе­
рах, в какие проникает пытливость человеческого ума, мы должны
применить ее также и к нашему делу. Что значит работать «точно»?
Не что иное, как: «не верить другому, а смотреть самому, не верить
себе, а смотреть снова и снова». Кто будет так делать, тот будет ра­
ботать «точно», и сотни заблуждений во всех сферах человеческо­
го знания могли бы быть избегнуты, если бы только не строили не­
которые своих заключений на непроверенных сообщениях дру­
гих, и если бы не признавали возможное за несомненное,/ш заме­
ченное за постоянно бывающее. В нашей же деятельности мы име­
ем возможность лично наблюдать и повторять свои наблюдения
только в самых немногочисленных случаях. По преимуществу мы
должны полагаться на то, что говорят нам другие, — в этом и за­
ключается вся трудность и несовершенство наших расследований.
Недостаткам этим можно однако в значительной мерс положить
пределы, если, с одной стороны, действовать лично там, где только

36
есть для этого возможность, а не ограничиваться одними сообще­
ниями других лиц, и если мы, с другой стороны, этим самым сооб­
щениям будем давать более точное содержание посредством про­
верки, насколько правдиво и правильно лицо сообщающее переда­
ло о чем-либо, прибегая для этого к наглядным приемам, сравнени­
ям и опытам. Как достигнуть первого, указать легко: «убеждайся в
правдивости сообщенного лично, производи личные осмотры, из­
мерения, проверяй и соображай на месте». И если дело идег о пред­
мете несложном, для удостоверения которого достаточно лишь
простой тщательности, то, не полагаясь на приблизительные ука­
зания, основывайся лишь на несомненных данных, сообщенных
полицией на основании особого о том поручения.
В одном серьезном деле С. С. на основании ряда обстоятель­
ных комбинаций пришел к таким важным выводам, которые могли
иметь решающее значение для дальнейшего хода дела. В послед­
нюю минуту одному лицу, принимавшему самое незначительное
участие при следствии, вздумалось спросить: действительно ли не
подлежит сомнению, что от одного известного места до другого
две тысячи шагов, — каково обстоятельство было одним из крае­
угольных камней искусно построенной системы обвинения. «Но
ведь два свидетеля удостоверили, что это расстояние равняется
двум тысячам шагов». Однако решили проверить это обстоятельст­
во через полицейского чиновника, и когда при этом оказалось вме­
сто 2000 только 450 шагов, то все сделанные выводы получили зна­
чение как раз противоположное. Это характерный пример из сот­
ни ему подобных, которые с каждым из нас могут случиться.
Гораздо труднее указать, как показаниям свидетелей и др. при­
давать более точное содержание, если непосредственный осмотр
на месте не представляется возможным. Само собой разумеется, я
имею в виду только те случаи, когда свидетель желает сказать
правду и лишь неправильно понял происходившее. Вообще можно
дать совет: прибегать в подобных случаях к приему: «ad oculos
il<monstrare», к проверочным опытам. Положим, что свидетель го­
ш>рит «X бил меня по крайней мере в течение 10 минут». Я советую
II этих случаях предложить свидетелю посмотреть по часам, сколь-
н<I времени требуется для того, чтобы минутная стрелка прошла 10
минут, и действительно ли X бил его столько времени. Спустя чет-
нерп, минуты свидетель восклицает: «ну действительно, он меня
I иMice этого не бил». Или же свидетель говорит: «я наверное могу ут­

37
верждать, что крик, который я слышал, был снизу». Сделанный же
опыт на месте доказывает, что свидетель не в состоянии догадать­
ся, был ли крик справа, слева или снизу. Или свидетель говорит: «X
имел в руке, хотя я взглянул только мельком, не более 12 талеров».
Неужели вы можете определить это на взгляд?» — «Наверное». —
«Сколько же вы видите у меня теперь в руке монет»? — «Ну прибли­
зительно 12». — «Нет, 25». Или напр., свидетель говорит: «увидав
один раз человека, я его всегда потом узнаю». — «Вы видели арес­
танта, которого вывели отсюда, когда вы вошли ко мне?» — «Конеч­
но, очень хорошо». — «В таком случае я попрошу вас указать мне
его из числа 10 других». Или напр., свидетель, — на важный для де­
ла вопрос о расстоянии от одного места до другого отвечает, что
это расстояние равно 200 шагам. Следует повести этого свидетеля
на улицу и предложить указать, до какого места, по его определе­
нию, будет 100, 200, 300, 400 шагов. И если проверить эти новые
его указания, то выяснится, насколько точно свидетель определяет
на глаз расстояния. Ввиду часто возникающей надобности в опре­
делении расстояний, рекомендуется заранее измерить расстояние,
напр., от окна камеры С. С. до некоторых пунктов или предметов,
вне находящихся. Так я лично, состоя в должности Следователя, за­
ранее измерил и знал, что от окна моей камеры до угла улицы 65
шагов, до одного тополя на улице 120 шагов, до ближайшей церк­
ви 210 шагов, до небольшого домика 400 шагов, до насыпи желез­
нодорожного полотна 950 шагов расстояния, и, пользуясь этими
данными, я бесчисленное число раз производил опыты со свидете­
лями, всегда с успехом; в случаях хотя бы только приблизительной
правильности определения ими этих расстояний, я оказывал дове­
рие их показаниям о расстоянии по данному делу, в противном же
случае я не верил свидетелю. Или же я сам исправлял неправиль­
ность показания свидетеля, если оказывалось, что один и тот же
свидетель во всех случаях обнаруживал свойство преувеличивать
расстояния, или наоборот.
Такие и им подобные «проверочные» опыты принадлежат к
самым поучительным, приводящим иногда к поразительным ре­
зультатам. Всякий, кто попробует применять их, скоро убедится в
неоцененной их пользе.
Если точное отношение к делу необходимо при каждом, са­
мом незначительном, следственном действии, то важность такого
отношения к делу выступает на первый план при установлении в

38
более серьезных делах тех основных данных, на которых будут
опираться последующие следственные действия, при установле­
нии, так сказать, «операционного базиса». Вот именно здесь и слу­
чаются нередко самые крупные недоразумения. При чтении след­
ственных производств по серьезным делам как часто можно встре­
тить, что именно тогда, когда созидался этот «операционный ба­
зис», какое-нибудь незначительное обстоятельство не было доста­
точно проверено, был сделан затем неправильный вывод, — и все
дальнейшее следствие, произведенное с величайшей точностью и
остроумием, оказалось бесполезным, как здание, прекрасно и тща­
тельно построенное на шатком основании.
Расскажу два случая для лучшего разъяснения сказанного.
В первом из них странным образом впоследствии выяснилось, что
С. С. “'стоял продолжительное время над трупом убитого человека
и — его не нашел. В одном большом городе на берегу реки найден
был окровавленный пиджак, и так как одновременно с этим бес­
следно исчез некий И. С., проживавший недалеко от места нахожде­
ния пиджака, то были приняты меры к розыску его; при этом выяс­
нилось, что найденный пиджак принадлежит ему. Куда именно ис­
чез И. С., узнать не оказалось возможным. Только две недели спустя
один старый пильщик заявил, что как-то утром (как было установ­
лено, на другой день после исчезновения И. С.) на одном, указанном
им месте берега (но не на том, где нашли пиджак) он заметил зна­
чительные кровяные следы. Старик пильщик не умел читать и был
довольно глуховат, так что об исчезновении И. С. и о возможном
убийстве его он узнал слишком поздно. То место, где им указаны
кровяные следы, оказалось у самого моста, русло реки в этом месте
значительно суживалось, и берег был огорожен довольно высоким
каменным барьером. В этом месте обыкновенно сваливали за барь­
ером свозимый с улицы снег. Так как после каждой снежной метели
на этом месте сваливались большие массы снега и, кроме того, зи­
мою уровень воды почти никогда не достигал подножия барьера, то
образовывался снежный холм сажени в 2 высоты и ширины, кото­
рый стаивал только поздней весной. Судя по кровяным следам, о ко­
торых показал пильщик и которые с того времени бесследно исчез­
ли, пришли к тому выводу, что убитый был сброшен на этот снеж­
ный холм через решетку, устроенную над барьером, и затем был за­
сыпан снегом, который выпал в самую ночь его исчезновение. При
этом выяснилось также, что на другое утро весьма рано стали сво­

39
зить с улиц снег и сваливать туда же. Все это происходило 15 дека­
бря, 20 и 27 декабря снова выпал снег и сваливался в то же место, но
в первый раз, 15 декабря, снег выпал в особенно большом количе­
стве. Сделано было распоряжение разгребать снег и сбрасывать его
в реку с целью разыскать труп. С. С. и приглашенные им лица были
на месте, чтобы немедленно, в случае отыскания трупа, составить
протокол. Между прочим, С. обратился к окружающим его лицам с
вопросом: действительно ли первый снег был 15 декабря, в ночь,
когда исчез И. С.? (С. спросил об этом вследствие запамятования.)
Спрошенные ответили, что 15 декабря был второй в течение зимы
снег, не очень большой, так что погибший должен находиться на
довольно высоком слое снега первого и самого большого выпада;
при этом было упомянуто, что этот первый слой снега должен быть
от 6—8 футов высоты. В силу этого решили разгребать снег именно
до первого слоя, на котором убитый должен лежать. Когда наконец
снег был настолько разгребен, что до земли осталось всего фуга 4,
то С. приостановил работу, придя к заключению, что старый и глу­
хой пильщик, очевидно, ошибся. Но на самом деле пильщик не
ошибся: когда весною снежный холм растаял до земли, то на самой
земле оказался труп убитого И. С. и как раз на том месте, над кото­
рым С. стоял в течение работы несколько часов. Оказалось тогда,
что лица, у которых С. спросил о времени первого снега, ошиблись:
снег 15 декабря не был вторым, а первым, труп, значит, был сбро­
шен через барьер в то время, когда снега еще не было, и потому его
следовало искать в самом низу, и если бы С. С. в тот раз выяснил
«точно», когда именно выпал первый снег, то сугроб был бы разрыт
до основания и труп был бы найден. С тех пор прошло много вре­
мени, и виновный до сих пор не обнаружен.
Второй случай — также убийство — показывает, как вслед­
ствие неверных показаний целого ряда свидетелей подозрение
может быть направлено с настоящего виновного на невинного
человека.
Двое обнищавших крестьян, пользовавшихся плохой репута­
цией, Сп. и Б. уговорили третьего, зажиточного крестьянина Т. от­
правиться вместе с ними на базар в одно довольно отдаленное ме­
стечко, чтобы закупить быков. Они вышли из своей деревни С. ра­
но утром, дошли до Л., здесь пообедали и пошли далее в 3 часа. На­
мерение их было идти через Ф. до Ст., чтобы там переночевать и на
другой день прибыть на базар М., до которого от Ст. — всего час

40
ходьбы. На другое утро Т. был найден в канаве между местечками Л.
и Ф., ближе к Ф, в бесчувственном состоянии: на затылке его оказа­
лись тяжкие повреждения. На другой день Т. пришел в сознание и
рассказал след.: все трое, как выше было сказано, в 3 часа дня — в
это время били церковные часы — после обеденного отдыха вы­
шли из Л. и пошли по большой дороге; приблизительно час спустя
Сп. и Б вдруг стали говорить, не отменен ли базар в М. ввиду чумы,
следовало бы об этом узнать в ближайшей деревне, лежавшей в сто­
роне от дороги. Т. возражал им, что такое предположение лишено
основания и что, кроме того, об этом можно справиться в любом
трактире на дороге; там скорее об этом знают, чем в какой-нибудь
деревушке в стороне от дороги; кроме того, нет надобности, гово­
рил Т., удлинять и без того неблизкий путь, делая крюк в сторону.
Сп. и Б., однако, оставались при своем мнении, так что Т. догадался,
что у них есть в той деревушке какое-нибудь тайное дело, вероят­
но, какая-нибудь покупка скота, о котором Т. не должен был знать.
Поэтому он сказал им, чтобы они шли в ту деревню, а он будет ти­
хо идти по той же дороге, чтобы они могли его нагнать. Так как они
долго не возвращались, то Т. сел на верстовом камне у дороги, что­
бы подождать товарищей, и так как был сильный ветер, поднимав­
ший с дороги массы пыли, то он сел спиной к дороге. Вдруг он по­
лучил сзади сильный удар по голове, и что было далее, он ничего
не помнит. Деньги же, взятые им для покупки скота, исчезли. Не­
сколько дней спустя Т. умер вследствие повреждений головы, при­
чем вторично он допрошен не был. Сп. и Б. показали довольно со­
гласно, что они действительно заходили в деревню исключительно
затем, чтобы узнать о базаре, о чем они и спросили в одном трак­
тире у неизвестных посетителей, после чего пошли далее догонять
Т., но, не найдя его нигде на дороге и даже не заметив его, лежавше­
го в дорожной канаве, решили, что он успел дойти до Ф. или Ст.: не
найдя же его и там, они пошли на другой день на базар в М. Только
па обратном пути они будто бы услыхали о полуживом забитом
крестьянине, и так как в той местности никто этого крестьянина не
знал, то их просили зайти посмотреть на него, положенного в од­
ной крестьянской избе, — тогда они признали своего спутника Т.
'lb обстоятельство, что они не заметили его в канаве, они объясня­
ют тем, что, когда они проходили тем местом, где он был найден,
было уже темно (дело было поздней осенью). Дальнейшее следст­
вие привело к тому предположению, что Сп. и Б., очевидно, задума­

41
ли при наступлении темноты напасть на Т., убить его и ограбить:
чтобы беспрепятственно сговориться об этом, они придумали
предлог о необходимости навести справки относительно базара в
соседней деревне, так как они знали, что Т., как самый слабый из
них ходок, откажется от лишнего пути. Конечно, они не могли пре­
дусмотреть, что Т. сядет поджидать их на дороге и притом на кам­
не, спиной к дороге, по всей вероятности, они предполагали из­
брать местом преступления лес, через который они должны были
идти по расчету времени уже при наступившей темноте; увидав же
его в описанном выше положении, столь для них удобном, и убе­
дившись в том, что на дороге никого не видно, они немедленно
воспользовались случаем и нанесли ему удар сзади, ограбили его.
В пользу обвиняемых было только то, что все ими рассказан­
ное действительно было вполне возможно: Т. был убит и ограблен
кем-либо неизвестным, проходя же мимо него, они действительно
могли не заметить его вследствие наступившей темноты. Был до­
прошен целый ряд лиц из той местности, которые единогласно по­
казали, что если в такое время года, когда происходило все описан­
ное, выйти в 3 часа дня из JI. и сделать крюк в сторону на ту дерев­
ню, о которой говорили обвиняемые, то при медленной ходьбе
утомленных людей Сп. и его товарищ должны были дойти до того
места, где был найден Т., действительно тогда, когда совершенно
стемнеет. То обстоятельство, что при выходе из Л. часы показывали
ровно 3, было удостоверено также и теми лицами, которые находи­
лись в том трактире, где обедали наши три спутника, причем, по
словам этих свидетелей, один из них далее сказал громко: «пора ид­
ти, бьет 3 часа, нам еще далеко».
Несмотря на всю слабость описанных улик, дело однако окон­
чилось осуждением Сп. и Б.
Ранней весной осужденные однако исходатайствовали себе
разрешение возобновить дело, и им действительно удалось осла­
бить некоторые улики. Они заявили подозрение на одного челове­
ка с дурной репутацией, который как раз в той местности бродил в
то же время, когда был найден Т., и так как упомянутое обстоятель­
ство, что они могли не заметить своего тяжко раненного товарища,
все еще служило самой веской «гирей» оправдания, то С. С. имел на­
мерение задержать этого человека и возобновить следствие. Но
предварительно он решил произвести местный осмотр, и, так как
не было возможности отложить дело до поздней осени, когда

42
именно совершилось преступление, то он вытребовал от профес­
сора астрономии местного университета сведения о том, какой ве­
сенний день по смене света и мрака (восхода и заката солнца) со­
ответствует указанному осеннему дню (дню совершения преступ­
ления), и, получив эти сведения, он в сопровождении лица проку­
рорского надзора в определенный профессором день отправился
на место. Они вышли из Л. ровно в 3 часа, шли тихим шагом, как
должны были идти утомленные Сп., Б. и Т., зашли в помянутую де­
ревню в стороне от дороги, пробыли там соответствующее время и
наконец прибыли на место преступления — при полном дневном
свете. Затем они произвели всевозможные опыты: один за другим
они ложились в дорожную канаву, на то место, куда упал после уда­
ра Т. и где он был найден на другой день, затем по очереди прохо­
дили мимо по дороге и пришли к убеждению, что, с какой бы сто­
роны дороги ни идти, нельзя было не заметить человека, лежащего
в канаве. Только по окончании этих опытов, потребовавших много
времени, наступили сумерки, и таким образом выяснилось, что
показания всех ранее допрошенных свидетелей были ошибочны и
что единственное обстоятельство, говорившее в пользу подсуди­
мых, после «точной» проверки оказалось даже не существовавшим.
В таком роде дела случаются нередко, и с каждым из нас было
нечто подобное, но именно по тому самому, что такие дела неред­
ки, следует обращать особенное внимание на то безусловно важ­
ное значение, которое имеет для дела самое точное установление
того, что мы называем «операционным базисом». Но дело в том,
что уже в самой природе человека вложено стремление, как мы уже
упоминали об этом, хвататься за кажущиеся существенными обсто­
ятельства, прежде чем таковые будут удостоверены надлежащим
образом. Человек слышит о чем-либо, часто сказанном мимохо­
дом, невзначай каким-нибудь из свидетелей, и легко склоняется к
тому, чтобы, раз это обстоятельство подтвердится, делать на осно­
вании его различные выводы. Эти выводы представляются вполне
основательными, из них делаются следующие и т. д., дело становит­
ся интересным и может даже завершиться успехом. Все последо­
вавшие заключения проверяются наиточнейшим и тщательней­
шим образом, но что касается первого обстоятельства, на кото­
ром были основаны последующие, насколько оно-то было правдо­
подобно, об этом тем временем было забыто. Полные усердия и
желания чего-либо достигнуть, мы пренебрегли медленным хлад­

43
нокровным зондированием каждого добытого результата, и все
оказалось напрасным. Во избежание этого есть только одно сред­
ство: при производстве следствия, каков бы ни был способ работы:
спокойный, быстрый или даже стремительный, необходимо де­
лать перерывы для отдыха, во время которых следует оглядывать­
ся назад, на пройденный путь. При этом все отдельные эпизоды
следствия, с самых первоначальных, должны быть подвергнуты
анализу, самые по-видимому незначительные данные должны быть
проверены, разложены на составные части, и каждая из этих час­
тей должна пройти через тот же процесс проверки, пока наконец
не дойдем до элементов неделимых. И каждый из этих неделимых
элементов также надлежит оценить в отношении его происхожде­
ния, основательности и мотивов. Если по этой оценке элементы
окажутся прочными, то следует осторожно соединить их и под­
вергнуть все целое в совокупности новому рассмотрению так, как
будто мы имеем дело с этим целым впервые. В большинстве случа­
ев дело представится в ином виде, нежели в начале, т. е. в то время,
когда факт преступления еще не был так хорошо известен. Но раз
дело предстало в другом виде, то следует всегда поставить на раз­
решение вопрос, не следует ли предпринять какие-либо изменения
в прежнем плане следствия.
И само собой разумеется, что если итоги по окончании этой
проверки совершенно не сойдутся с прежними, то надо иметь до­
вольно самоотвержения, чтобы сказать самому себе: «Ты сделал
ошибку, начнем снова».

7.0 знании людей

Важным условием «точной» деятельности С. С. является осно­
вательное знание человека как главного материала предваритель­
ного следствия. Люди, так или иначе выступающие в следствии, в
этом положении суть не что иное, как средства доказательства, и
приносят делу много или мало пользы, смотря по тому, умеет ли С.
с ними обращаться. Какой-нибудь след человеческой ноги, усмот­
ренный на месте преступления, ровно ничего не составляет в гла­
зах неопытного С., и тот же след получает огромное значение, ес­
ли С. сумеет воспользоваться этим следом как доказательством.
Равномерно и свидетель неумелому С. или ничего не расскажет, ли­

44
бо покажет несущественное, или совсем неверное, и тот же свиде­
тель правдиво, точно и подробно покажет тому С., который сумеет
заглянуть в его душу, понять его и сумеет с ним обойтись. Если же
случается так, что С. С., не обладающий знанием людей, однако до­
стигает успешных результатов, то это не составляет столичной за­
слуги и объясняется тем, что допрошенные им лица случайно по­
желали сказать правду. А если они этого не хотят, то все предвари­
тельное следствие принимает вид какой-то недостойной комедии,
в которой допрашиваемые вели С. на помочах, вводили в заблужде­
ние и вообще направляли его деятельность так, как они этого жела­
ли. Такого учебника о познании человека, который заключал бы в
себе все сведения по этому вопросу, до сих пор никем еще не со­
ставлено, да и не будет составлено, — остается поэтому только ука­
зать те пособия, которыми возможно пользоваться в особенных
случаях.
Для нас, уголовных судей, таких пособий существует очень не­
много, и самым существенным, действительно драгоценным из
них является изучение прежних дел о том же лице, так что если об
обвиняемом имеются уже дела, бывшие ранее, то можно с большим
спокойствием приступить к работе. Если следствие возникло о
преступлении более или менее серьезном, то эти прежние дела
следует изучать так, как будто они касаются настоящего, последне­
го преступления. Недостаточно при этом ограничиться чтением
протоколов допроса обвиняемого и нескольких других важных
следственных действий: надо изучить все дою, шаг за шагом про­
следить последовательное развитие обнаруживавшейся по делу ви­
новности данного лица и сопоставить все с имеющимися по по­
следнему делу уликами. Замечательно, что люди, даже после значи­
тельного промежутка времени, остаются одинаковы и в способах
оправдания, и защиты. Я не хочу этим сказать, что, напр., лицо, со­
знавшееся раз, и впредь будет сознаваться, или, напр., что оно для
своего оправдания будет непременно заявлять подозрение на како­
го-нибудь из свидетелей обвинения, как он это делал ранее. Так
рабски ничего в жизни не повторяется, но вся картина, общее впе­
чатление, получившееся при допросе одного лица, всегда будет
повторяться при каждом новом его допросе. Каждый, кто будет
так поступать и предварительно изучит прежние дела об обвиняе­
мом, при новом допросе на первых порах получит такое впечатле­
ние: «вот этот раз он иначе ведет себя». Но затем, при дальнейшем
допросе мало-помалу в его воображении восстает прежняя карти­

45
на, и наконец складывается непререкаемое убеждение: «и сегодня
так же, как тогда», и С. видит тот же способ обращения, быть может,
с той разницей, что за протекшее время человек этот большему на­
учился, стал хитрее и осторожнее, или же состарился и утратил
прежнюю энергию и ловкость. Но все-таки и тень того, что было,
дасг ясное и отчетливое представление о прежнем образе. Если о
заподозренном имеется несколько дел, и все они будут тщательно
изучены, то С. приобретет настолько совершенное понимание лич­
ности обвиняемого, что будет даже в состоянии предугадать, как он
будет себя держать, как будет оправдываться и какие будет давать
ответы, каким из его ответов можно придать веру и наоборот и ка­
ким образом уличить его во лжи. Но не только относительно обви­
няемых, но и относительно важных свидетелей, бывших ранее под
судом или выступавших в прежних делах в качестве свидетелей,
изучение старых дел может оказать большие услуги, так как только
этим путем можно лучше всего узнать, как со свидетелем обращать­
ся, в чем ему верить и каким образом легче всего возразить или оп­
ровергнуть его лживое показание.
Другим средством для изучения людей является напряженное
внимание при допросах и неустанное стремление проникнуть в ду­
шу каждого свидетеля. Кто допрашивает свидетелей только для то­
го, чтобы их допросить, и кто оканчивает дела только для того, что­
бы увеличить число номеров исходящего журнала, тот, конечно,
мало найдет случаев для изучения людей, но раз он этого пожела­
ет, то каждое лицо, переступающее порог его камеры, с этого мо­
мента может стать любопытным объектом изучения С. К манере,
как кто входит, осматривается, выслушивает вопросы, дает ответы,
сам спрашивает, говоря короче, как он себя ведет — ко всему этому
рачительный С. С. ни под каким условием, даже в самом незначи­
тельном деле, не должен относиться равнодушно. В каждом случае
он должен составлять себе мнение о том, показал ли свидетель всю
сущую правду, или только ложь, или же о чем-нибудь умолчал, по
каким мотивам он это сделал, в какой связи его показание находит­
ся с остальными, имеющими к нему отношение, обстоятельствами
дела, что имело для него в той или иной мере значение, какими он
воспользовался средствами, чтобы показание свое представить как
правдивое или удостоверить его.
То, что С. таким путем подметил или что ему показалось, он
должен принять к сведению или, еще лучше, записать на память:

46
при дальнейшем производстве следствия оно может оказаться цен­
ным. Если же впоследствии выяснится новое обстоятельство, под­
тверждающее или опровергающее ранее сделанное наблюдение, то
в первом случае получается доказательство справедливости этого
наблюдения, а во втором случае следует выяснить, вследствие чего
и в чем произошла ошибка в наблюдении.
Прежде чем отослать дело, С. С., при необходимом общем ос­
мотре его, имеет возможность еще раз проверить свои наблюдения
и сопоставить их с добытыми результатами; для этого требуется не­
мало времени и труда, но эта затрата вознаграждается приобрете­
нием любопытных и ценных, в смысле опыта, сведений. В особен­
ности если удалось вполне выяснить запутанное дело и при этом
вопреки ожиданиям, то весьма полезно просмотреть следственное
производство еще раз и каждое свидетельское показание сопоста­
вить с общими результатами следст вия. При этом выяснится много
нового: почему свидетель такой-то давал свои показания так медли­
тельно, почему другой так был смущен, — становится понятным це­
лый ряд двусмысленных, неопределенных показаний, обнаружива­
ется связь между обстоятельствами, по-видимому, не имеющими
между собою ничего общего, делаются ясными сомнения одних,
уверенность других. Весь приобретенный таким образом опыт
принесет пользу, неоценимую в последующей деятельности С.
Но главнейшее средство для изучения людей С. С. может
найти не в служебной своей деятельности, а в повседневной,
обыденной жизни, в самых простых, будничных сношениях с
людьми. Правда, мы можем учиться и на работе, и каждое дело
дает нам что-либо новое, но серьезная деятельность, всецело за­
хватывающая наше внимание и силы, непригодна для обучения,
кто хочет работать, тот должен быть уже обученным, он мо­
жет довершать свое образование и в этом смысле учиться, но ос­
новное обучение должно быть закончено ранее. И это главным
I >бразом потому, что никакое учение не обходится без опытов, а
опыты можно допустить лишь в частной жизни, но отнюдь не
при отправлении службы. В повседневной же жизни для указан­
ной цели может быть полезным все: всякий разговор, случайно
орошенное слово, чей-нибудь поступок или деятельность, внеш­
ность людей, походка их, каждое движение, выражение лица,
притом безразлично, видим ли мы это выражение в течение ря­
да лет или только в одно мгновение, — все это следует подме­

47
чать, изучать, продумать и сопоставлять с подобными же наблю­
дениями прошлого времени. Для таких наблюдений следовало
бы заводить особую книгу, в которую заносить наблюдения о
всех поступках, словах, выражениях лица у тех людей, с которы­
ми встречаемся, и при каждой новой встрече с теми же лицами
сравнивать наблюдения, проверять и делать соответственные
заключения, и кто окажется настолько мудрым, что будет вести
свой дневник, тот превосходно сделает, если будет заносить ту­
да преимущественно свои наблюдения, как над самим собой, так
и над другими. Но и не прибегая к письменным отметкам, мож­
но кое-чему учиться: те впечатления, которые производят на нас
поступки других людей, по большей части довольно хорошо со­
храняются в памяти, и мы не легко забываем о разочарованиях,
постигших нас относительно характера других лиц. Кто отно­
сится к жизни легко, не вдумываясь в нее, у того от этих разоча­
рований в результате получается лишь чувство горечи, но тот,
кто умеет пользоваться и извлекать уроки из жизненных испы­
таний, тот приобретает то, что называется жизненной мудрос­
тью. «Нет более целесообразного употребления денег, как имен­
но тогда, когда по вине других мы лишаемся их, — потому что
взамен их мы приобретаем жизненную мудрость», — говорит
философ Шопенгауэр.
Совершенно так же следует относиться ко всем жизненным
неудачам, постигающим нас: причина их всегда лежит в ошибочно­
сти наших надежд и предположений, и если мы вместо бесполез­
ного ропота будем рассматривать наши несчастья как такие собы­
тия, смысл которых мы должны разгадать, спрашивая себя, как все
это могло случиться, то, конечно, мы вынесем из них богатый жиз­
ненный опыт. При всякой неудаче мы должны припомнить, как
возникло наше первое предположение, сопоставить его с неудач­
ным исходом, и, раз мы найдем ошибку, мы ее уже более никогда
не повторим, а приобретенную опытность нашу применим и к слу­
жебной деятельности.
Но, независимо от этого, и каждое мелкое наблюдение, подме­
ченное нами, может впоследствии оказаться имеющим огромную
важность. Мы что-то слышали и поверили, но впоследствии это
оказалось неправдой; мы что-то слышали и не поверили, но впос­
ледствии узнали, что это была правда. И то и другое для нас в сущ­
ности безразлично, но будет весьма полезно и поучительно, если

48
мы попробуем спросить: а почему мы в том и другом случае ошиб­
лись и почему результат оказался несоответствующим нашим ожи­
даниям? Могли ли мы каким-нибудь образом и в том и в другом
случае угадать правду? Позднейшие события, быть может, уяснят
нам, почему дело было представлено в неверном виде и что имен­
но ввело нас в обман; сопоставив же добытые таким путем сведе­
ния с существовавшими у нас ранее, мы приходим к выводу, как
нам следовало в то время отнестись к полученным сообщениям.
После неоднократных опытов в этом смысле мы уже не впадем в
ошибку.
Особенно поучительным в наблюдениях над обыденной
жизнью является исследование мотивов лжи. Обыкновенно, ког­
да нам приходится обнаруживать лживость сообщенных нам
сведений, мы по большей части оставляем это без расследова­
ния, — как скоро ложь эта для нас безразлична. Но если мы же­
лаем и отсюда извлечь для себя полезное, то мы должны поста­
раться, конечно, позволительными способами, лучше всего от­
кровенными расспросами, выяснить, почему именно тогда нам
было сообщено неверно, и в большинстве случаев мы увидим,
что не вследствие порочности, а главным образом вследствие
слабости и мелочности, свойственной вообще человеку, сообщи­
ли нам ложь. Вообще в жизни нам придется убедиться не раз, что
ложь распространена среди людей гораздо более, чем это кажет­
ся с первого взгляда, и мы будем относиться к ней гораздо снис­
ходительнее, потому что жизнь убедит нас и в том, что мотивы
этой лжи по преимуществу мелочны и неразумны. И эти наблю­
дения, вынесенные нами из повседневной жизни, окажут нам се-
I>ьезную услугу в нашем ответственном деле: так свидетеля, пока­
чавшего нам неправду, мы не будем признавать соучастником в
преступлении, так как он сделал это или вследствие чувства стра­
ха, лени, эгоизма, тщеславия, или в силу какой-либо другой ни­
чтожной человеческой слабости.
Для самого же дела безразлично, чем именно был введен в за­
блуждение С. С., а этот последний в бесчисленном множестве слу­
чаен сумеет избегнуть ошибок, если только будет помнить о ни­
чтожности мотивов лгущих людей и если он, даже в том случае,
м >гдауверен, что свидетель «не на стороне виновного», все-таки бу­
дет настороже, не утаил ли свидетель правды по иным, хотя бы и
in (с торонним делу, соображениям.
 8 .0 необходимости «ориентироваться»
Быть ориентированным — я не могу подыскать другого выра­
жения — это значит, что С. должен хорошо ознакомиться со своим
участком, с местностью, населением, теми лицами и учреждения­
ми, которые являются его ближайшими помощниками, с возмож­
ными по местным условиям способами облегчения работы и за­
труднениями, вообще со всем, с чем ему придется считаться или
входить в соприкосновение, со всем, что может быть ему полезно
или вредно. Следует всегда иметь в виду, что каждое более или ме­
нее запуганное дело может столько представить осложнений и за­
труднений, что С. не будет иметь ни времени, ни случая принимать
меры к устранению этих местных, мешающих делу неудобств.
Все это следует предусмотреть и сделать заблаговременно.
Представим себе С. С., вступившего в заведывание участком где-ни­
будь в небольшом городе. Первым делом он должен ознакомиться
со служащим персоналом, имеющим отношение к его делу, не за­
бывая при этом и о состоящем при нем курьере, который часто
оказывает ему самые важные услуги. От умственного развития это­
го курьера, знания им местности и населения и доброй его воли ча­
сто зависит многое; сообщаемые им сведения — буде он достоин
доверия — для начинающего С. большей частью самые нужные, в
особенности если этот курьер — старый солдат и давно служит на
этом месте. Затем С. должен познакомиться и с должностными ли­
цами других ведомств, чтобы знать, насколько они могут быть ему
полезны в случае надобности: каждый верный долгу своему чинов­
ник, какого бы он ни был ведомства, хорошо знает, что он служит
для общего блага и в важных случаях обязан содействовать долж­
ностным лицам другого ведомства. Для того чтобы иметь возмож­
ность требовать от них такого содействия, С. должен заблаговре­
менно установить с ними отношения и в пределах возможного
проявлять к ним одинаковую обязательность, чтобы, в свою оче­
редь, ожидать от них того же. Такое содействие может проявляться
в самой разнообразной форме в области дознания, но важнее все­
го возможность получения от них несомненных сведений о том,
насколько благонадежны и заслуживают доверия все лица, с кото­
рыми С. придется сталкиваться по разным делам.
В месте моего прежнего служения проживал податной чинов­
ник, который, будучи отлично знаком с местностью и населением

50
11 в то же время будучи человеком достойным полного доверия, во
все время моей службы оказывал мне неоценимые услуги, и, хотя я
чуть не каждый день обращался к нему с разными вопросами, он
исегда охотно снабжал меня всякими сведениями. Он давно жил на
одном и том же месте, был страстным пешеходом, знал каждого
обывателя в своем участке, каждую тропинку и таким образом был
и состоянии отвечать почти на все мои вопросы: «благонадежный
ли человек — А.?», «можно ли проехать из X в Y через Z?», «если кто
похитит корову в М и уведет ее в Н., должен ли он при этом перей­
ти через гору О.?», «сколько весят самые крупные форели, которые
водятся в такой-то речке?», «К. действительно ли считается буя­
ном?» — на тысячу подобных вопросов он давал самые точные и
мерные ответы.
Впрочем, такие люди имеются везде, их только следует отыс­
кать, а раз они найдены, то их помощь значительно облегчит труд
С. и — что важнее всего — предупредит много ошибок. Конечно,
одного такого человека недостаточно: следует заручиться ими в
каждом селении или по крайней мере в каждом округе. Независи­
мо от этого, конечно, для исполнения формальных требований за-
KI та, необходимо требовать и от полицейских учреждений удосто-
н( рения о благонадежности и поведении обвиняемых, но всякому
опытному С. известно, как мало и в каких редких случаях можно
Iipi |давать серьезное значение этим удостоверениям. По духу зако-
п.| такого рода свидетельства должны выдаваться от самого обще-
стна граждан, в действительности же они выдаются в лучшем слу­
чае старшиной общества, а чаще всего писарем общества, напр., во­
лости. И в том и в другом случае, особенно в последнем, важную
роль играют личные отношения: расположение или нерасположе­
ние, родство, дружба, вражда или зависть. Можно ли найти в стра­
не таких старшин, у которых не было бы в обществе родствснни-
Ki hi и друзей, недоброжелателей и врагов?
И если С. С. об этом знает, — а он должен об этом знать, — то
I его стороны было бы, конечно, недобросовестно основывать
' in n'l взгляд на таких удостоверениях и ставить в зависимрсть от
Iи|\ направление дела. Действуя по чести и совести, он должен
нм( п. таких доверенных людей, к которым в сомнительных случа­
и\ mi и бы обратиться. Я уверен, что никто не назовет шпионством,
•| in < с людьми, заслужившими его доверие, советуется относи-
leniiiio лиц, показания которых в данный момент для С. представ­

51
ляются особенно важными. Понятно, что С. не должен приискивать
таких лиц только тогда, когда в них есть надобность, он должен оз­
накомиться с ними гораздо ранее и многократно испытать их,
прежде чем признать их достойными его доверия. Быть может, со
мною не согласятся в том, что я придаю большое значение таким
лицам, но тот, кто хоть раз испытывал состояние колебания, как
проверить какое-нибудь важное, но лишенное еще доказательной
силы заявление, на каком из двух взаимно противоречащих пока­
заний опереться, или можно ли допустить подозрение в каком-ни­
будь преступлении на известное лицо, — тот поблагодарит Бога,
что он сумел найти честного, испытанного человека, знакомого с
местными условиями жизни, который помог ему полезными разъ­
яснениями о нравах местных жителей. Следует иметь в виду, что
точные справки о личностях можно получать и от священников
или от врача. Но это не значит, что в каждом случае следует обра­
щаться к местному священнику за удостоверениями, потому что
практикуемая в некоторых местах мера обращения к священникам
за скрепой этих удостоверений обращается или в формальность,
или может приводить к ссорам и недоразумениям. Но по каждому
выдающемуся делу С. полезно выслушать мнение местного священ­
ника, который, по положению своему и образованию, без сомне­
ния, более других в состоянии высказать правильное суждение о
личности и характере своего прихожанина.
Весьма ценны бывают отзывы военного начальства, встречае­
мые в послужных списках бывших солдат. Ближайший военный на­
чальник всегда имеет возможность довольно продолжительное
время наблюдать подведомственного солдата и притом в таком
возрасте, когда характер человека резко и открыто обрисовывает­
ся. Мне весьма часто представлялся случай убедиться в правильно­
сти отзывов военного начальства, хотя бы со времени таковых и
прошло много лет.
Затем С. С. должен тщательнейшим образом ознакомляться с
условиями местности вверенного ему участка. С момента, когда он
посвятил себя избранной им деятельности, он должен быть С. С. и
более никем. Все, что бы он ни делал, ни читал, ни изучал, все он
должен применять к своему делу так, как будто достоинства приоб­
ретенных им знаний он может оценить только на своем специаль­
ном деле. Он должен сделаться отнюдь не односторонним, а в пре­
делах возможного разносторонним: на все, что ему так или иначе

52
могло бы быть полезно, он должен обращать свое внимание, руко­
водствуясь при этом одной мыслью, как можно применить приоб­
ретенное к своему делу. Таким образом, он не должен более «гу­
лять», т. е. бесцельно прохаживаться, любуясь красотами природы,
а выходя из дому, он будет иметь при себе карту местности, на ко­
торой должен найти каждую дорогу, каждое поле, каждый ручей и
имена их удержать в своей памяти, занести на ней имена всех соб­
ственников до владельца последней лачуги, запомнить расположе­
ние дороги, каждый поворот ее, каждое возвышение, выяснить рас­
стояния и пути сообщения между отдельными местностями, отчет­
ливо определить стороны света и знать, что именно и с какого ме­
ста можно видеть. При этом следует постоянно иметь при себе ча­
сы и время, употребленное на прохождение известного расстоя­
ния, отмечать на оборотной стороне карты. Поселянин по часам в
состоянии определить лишь время, которое он затрачивает обык­
новенно на прохождение из дома в церковь, в ближайший трактир
или на станцию железной дороги, так как он не может или не лю­
бит опаздывать в церковь, на станцию или же домой. На все вопро­
сы о других расстояниях он, правда, дает немедленные ответы, но
почти всегда ошибочные, последствиями которых могут быть ро­
ковые ошибки, поручать же в каждом отдельном случае определять
расстояние через полицейского чиновника не всегда возможно,-—
вот почему следует заранее и при удобном случае самому позабо­
титься об этом.
Известные местности следует иметь в виду особо: трактирные
заведения — ввиду случающихся в них драк, покойницкие помеще­
ния при полицейских участках — ввиду возможности пользоваться
ими для судебно-медицинских вскрытий, пруды в деревнях — вви­
ду случаев утопления детей по недостаточности надзора, лесные
дачи — ввиду совершающейся в них недозволенной охоты и т. д.
Затем следует собрать сведения, где живуг чины сельской полиции
и как далеко находятся один от другого, какими мерами охраняют­
ся поля, при помощи каких приспособлений обыватели запирают
свои жилые и нежилые помещения в различных местностях участ­
ка, так как иногда на расстоянии около часа ходьбы можно встре­
тить совершенно разные способы запоров. Следует обращать осо­
бое внимание на те здания или сооружения, которые имеют более
или менее техническую конструкцию, и притом не везде одинако­
вую, вследствие чего иногда возникают большие затруднения по

53
причине крайне неясных описаний или показаний свидетелей:
мельницы, лесопильные заводы, кузницы, мастерские дом выделки
серпов и кос, каменоломни, заведения угольщиков, кирпичные за­
воды и другие многочисленные фабричные заведения, которые,
смотря по местности, носят часто совершенно иное устройство,
так что по описаниям свидетелей иногда нельзя составить о них
ясного представления, поэтому следует ранее ознакомиться с ними
самому. Каждый из нас знает, что по одним описаниям совершен­
но невозможно составить о такого рода заведениях правильное
представление, но если мы хоть один раз видели их сами, то в па­
мяти немедленно восстанавливается полная картина. Я знаю мно­
гих образованных людей, которые в течение своей жизни ни разу
не были на мельнице, на лесопильном заводе, хотя такого рода за­
ведения для каждого должны бы представлять интерес. Это тем бо­
лее непонятно, что всякий бесчисленное количество раз проходил
и проезжал мимо них, и осмотр таких заведений ие составлял бы
большого труда.
С тех пор как я — юрист, я ни разу не пропускал случая осмат­
ривать сельскохозяйственное, промышленное или фабричное заве­
дение, причем всегда просил заведующих о подробнейшем разъяс­
нении мне действия машин, и я могу удостоверить, что ни разу я не
встречал нелюбезного или хотя бы равнодушного приема. Каждый,
а более других простой необразованный человек польщен тем, что
на его работу обращают внимание, и он с полной готовностью вы­
ступает в роли обучающего, причем показывает все, что может. Ес­
ли же у посетителя уже имеются некоторые знания о деле, то тем с
большей охотой дают ему разъяснения, а если он не имеет никако­
го представления, то должен воздержаться от чересчур наивных во­
просов; необразованный простой человек не может себе предста­
вить, чтобы образованный не знал о таких, для него слишком про­
стых вещах, и он становится недоверчив, подозревая над ним изде­
вательство. В этих случаях следует ограничиваться одним осмот­
ром, предлагать самые краткие вопросы и более слушать. Приобре­
тенные таким образом познания весьма облегчают труд во многих
следствиях. Напр., предположим, что С. ни разу не видал мельницы,
и если на мельнице произошла кража со взломом, или поджог, или
растрата, совершенная кем-либо из служащих на ней, или смертель­
ный случай по неосторожности, то в каждом из этих дел непремен­
но потребуется знание ее технического устройства. Несчастный

54
случай может оказаться последствием неправильного устройства
какой-либо отдельной ее части, или последствием недостаточного
надзора; вор для совершения кражи воспользовался каким-нибудь
техническим приспособлением; мошеннические проделки стано­
вятся понятными только при основательном знакомстве с внутрен­
ним устройством ее; о поджоге же без знания технических подроб­
ностей невозможно получить ровно никакого представления.
Как может С. С. ручаться за успешный ход следствия по таким
делам, если в уме его нет никакой картины, которая могла бы лечь
в основание его первоначальных действий? Следует при этом заме­
тить, что раз составленное представление о предмете, о располо­
жении отдельных частей всегда хорошо удерживается в памяти, и
если кое-что и забудется, то при подробном допросе свидетелей
все быстро припоминается до последних мелочей.
Весьма важно также основательное знакомство со средствами
сообщения в пределах участка: шоссе, большими, проселочными,
полевыми дорогами и даже тропинками. Ориентироваться в этом
отношении не составляет затруднения, так как достаточно, отыскав
каждую дорогу на карте, проверить, насколько правильно она от­
мечена, не сделано ли каких изменений в направлении, не пере­
числены ли некоторые дороги из одного разряда в другой. При
этом С. должен, кстати, отмечать на дорогах новые строения, ка­
кие-нибудь земляные или сельскохозяйственные сооружения, пе­
ресекающие реки, ручьи, вообще приводить карту в состояние, точ­
но соответствующее действительности. Большая часть изменений
происходит относительно проселочных дорог. Точно так же долж­
но отмечать на карте и пешеходные тропинки, пролагаемые как с
разрешения владельцев, так и самовольно проложенные — такие
тропинки иногда могут иметь большое значение в делах. Точно так
же не следует забывать о вновь выстроенных или разрушенных
мостах, колодцах, сажалках, прудах и других водовместилищах. На
эти последние следует обращать особое внимание и отмечать тече­
ние, размеры их, глубину, высоту берегов, перемены уровня воды,
осведомляться об истоках, шлюзах, бродах и т. д., одним словом, о
всем, что может относиться к точному описанию и характеристи­
ке водных сообщений, играющих часто столь значительную роль
во многих уголовных делах.
Наконец, следует ознакомиться с характером внутреннего ус­
тройства жилищ, для этого достаточно ограничиться тщательным

55
4-5519
осмотром нескольких крестьянских изб большого и малого типа
(мы имеем в виду только деревенские постройки), и тогда мы полу­
чим о них общее понятие, так как крестьянские жилища строятся
почти всегда по одному плану. При этом надо запомнить названия
частей крестьянской избы, уяснить себе назначение каждой из
них, — иначе в первом же деле о краже возникнут затруднения.
Весьма важно быть осведомленным и относительно личных ка­
честв сведущих лиц, с которыми приходится иметь дело в участке.
Прежде всего, конечно, С. С. должен выяснить себе степень знаний,
хорошие и слабые стороны судебных врачей, как наиболее важных
экспертов. Но и с остальными полезно познакомиться заблаговре­
менно: со специалистами по оружейной, строительной части, оцен­
щиками и т.п.; С. должен знать, чего он может ожидать от каждого из
них и в каком направлении может пользоваться их знаниями. Для
этого же недостаточно только знать о них по их вывескам или зва­
ниям, для этого нужно в точности знать личные качества и способ­
ности каждого, даже и те знания, которыми они могут обладать слу­
чайно, чтобы в случае надобности пользоваться и последними.
Напр., если какой-нибудь из них обладает знанием иностранных
языков, много путешествовал на своем веку, или нумизматик, или хо­
роший знаток лошадей, или он имеет хороший микроскоп, или хо­
рошо выдрессированную собаку, то вывеска или профессиональное
звание этих людей ничего об этих случайных знаниях сказать не мо­
жет, но где-либо в небольшом городе то или другое обстоятельство
может С. С. оказать величайшую услугу. Так, в первом случае сведущее
лицо может быть хорошим переводчиком, во втором — он может
удостоверить или отвергнуть объяснения какого-нибудь мошенника,
будто бы много путешествовавшего по свету, в третьем — различить
фальшивую монегу, в четвертом — разоблачить мошенническую
проделку при продаже лошади, в пятом — предоставить свой микро­
скоп к услугам судебного врача и в шесгом — своей собакой помочь
напасть на след и т.п. Положим, что эксперт, не представляющий ни­
чего особенного, отличается лишь тем, что он уроженец отдаленной
местности, и в этом случае он может оказать услугу, напр., для изоб­
личения какого-либо обвиняемого, утверждающего о происхожде­
нии своем из той же стороны, а между тем говорящего на другом на­
речии. В самом глухом местечке могут найтись лица, обладающие
какими-нибудь особенными талантами или знаниями, которые мо­
гут при случае весьма пригодиться.

56
 Как городского, так в одинаковой степени и уездного С. С. ус­
пешность деятельности отчасти зависит и от того, насколько пло­
дотворна деятельность полиции в сфере, подлежащей ведению С. А
ггс>последнее, по моему мнению, всегда будет зависеть от него са­
мого. Если С. лично знает полицейских чиновников своего участка
и будет ими руководить и направлять согласно их личным качест­
вам, то успех несомненен, если же он этого не делает, то не достиг-
I ют никакого результата. И в этом случае виноват всегда С., но не
полиция. Правда, я знаком на практике лишь с деятельностью авст­
рийской полиции, но на основании более чем 20-летнего опыта я
пришел к убеждению, что неуспешность в деле всегда и без исклю­
чения должна быть поставлена в вину С. С. Полиция всегда испол­
няла свои обязанности в меру человеческих сил, но когда ей дава­
ли недостаточные и неясные инструкции, требовали от нее невоз­
можного, давали полицейскому чиновнику поручения, не соответ-
("Гвовавшие его личным качествам, то неудивительно, что дело шло
плохо. Мне часто приходилось со стороны чинов полиции наблю­
дать примеры самоотвержения, неустрашимости, образцового так­
та н знания дела, примеры, бесспорно заслуживавшие удивления, —
п общем же деятельность ее всегда отличалась усердием; готовнос­
тью, настойчивостью и корректностью1).
Тем не менее полицейский чиновник не есть машина, хотя он в
большинстве случаев и получает отличное военное воспитание, но
индивидуальные его качества остаются нетронутыми, и вот на них-
то следует в делах обращать особенное внимание. Поэтому С. С. дол­
жен всегда заручиться самыми точными сведениями об образовании
п личных качествах состоящих в его распоряжении чинов полиции.
11равда, поручение отдельных дознаний определенному лицу не за­
висит от С., а от непосредственного начальства полицейского чи­
новника; даже если он сделает распоряжение об откомандировании
к 11ему полицейского чиновника для производства того или другого
дознания, то, поступив правильно с формалы гой стороны, едва ли
он сделает правильно по существу дела. Один чиновник полиции от­
личается тактичным поведением, другой — решительностью, тре­
тий — особенно крепким здоровьем, и если в каком-нибудь трудном

I) В этом отношении австрийская полиция напоминает парижскую, агенты кото-

|к)п нодном деле об убийстве найденный клочок бумаги с надписью «два фунта мас-
'i.i •предъявили всем лицам, торгующим в Париже маслом, и этим путем напали на
|'лсд убийцы (см. А. Гриффис «Mysteries of Police and Crime», London, Cassell, 1898).

57
-r
деле потребуется проявление одного из этих качеств, то дело может
быть проиграно, если не было выбрано подходящее лицо. Ближай­
шее же начальство его не может знать обстоятельств известного де­
ла и намерений С. С., часто не имеет и времени ознакомиться с де­
лом, и если С. ограничился только кратким требованием без изложе­
ния подробностей, то успех всегда будет сомнительным.
Если же С. хорошо знает полицейских чинов и личные осо­
бенности каждого, то в более важном деле он переговорит с бли­
жайшим начальством этих чинов относительно выбора подходя­
щего лица, пошлет за ним, изложит ему обстоятельства дела по­
дробно, свои взгляды и планы, не откажется выслушать мнение
этого командируемого лица, обратит внимание на те случайности,
которые могут возникнуть при производстве дознания, предоста­
вит ему по возможности свободу в выборе средств, вообще по ме­
ре возможного выяснит дело и его задачу. Лицо, получившее тако­
го рода инструкцию, без сомнений сделает все от него зависящее
уже в силу возбужденного в нем самолюбия. В случае же хорошего
исполнения поручения никогда не следует уклоняться от выраже­
ния своей признательности: сердечная, поощряющая похвала не
требует много труда и всегда приносит благие последствия. Нужно
только помнить, насколько тяжела работа нижнего полицейского
чина. Недостаточно защищенные от холода и зноя, они должны по
ответственному делу совершать дальние поездки, — стесненные
многочисленными инструкциями своего начальства и судебного
ведомства, они не имеют возможности ни с кем посоветоваться,
обязаны действовать с большим тактом, проявлять, где нужно,
гражданское мужество, не переходя пределов возложенного на них
поручения, и, наконец, составить обо всем обнаруженном обстоя­
тельное и исчерпывающее донесение. И если все это исполнено
безупречно, то труд этот является ценным вкладом в дело, и С. С.,
которому удалось таким образом приобрести солидные данные
для дальнейших действий и в то же время сберечь свой труд и вре­
мя, без сомнения, отнюдь не сделает лишнего, если выразит благо­
дарность отважному и верному своему помощнику. Он не должен
также упускать из виду каждый раз сообщать хороший отзыв о вы­
дающемся исполнении возложенного поручения как начальству
этого чина, так и его товарищам. Насколько заслуженная похвала
действует поощряющим образом в видах дальнейших поручений,
настолько же охлаждающим образом действует постоянная требо­
вательность, без признания заслуг. Все это следует иметь в виду и

58
вообще, по отношению ко всяким подчиненным лицам. Кстати ска­
жу и несколько слов о способе изложения поручений. Эти поруче­
ния, само собою разумеется, должны быть кратки, полны и ясны,
но для того, чтобы при исполнении их не возникало сомнений,
лучше всего излагать их на письме, требуя в то же время сохране­
ния самих письменных поручений. С одной стороны, этим преду­
преждается возможность отговорок, с другой стороны, устраняется
для исполнителя поручения опасность забыть и неправильно по­
нять поручение (устное).

9. Судебный Следователь и суд присяжных

В деятельности своей С. С. приходится бороться и преодоле­
вать не только препятствия, создаваемые обвиняемыми и другими
прикосновенными к делу лицами, в этой же мере на его долю вы­
падает нелегкая задача отыскания правильной позиции и против
участвующих в отправлении правосудия профанов, т.е. лиц, не све­
дущих в законах. Хотя ныне 90% всех юристов-практиков и боль­
шая часть образованного класса вполне убедились в несостоятель­
ности суда присяжных, который грозит в будущем невообразимы­
ми опасностями, но отмены этого института нельзя ожидать в
близком будущем уже потому, что он действует сравнительно
слишком недавно. Сторонники этого института требуют более
продолжительного срока и опыта для того, чтобы он «вошел в
плоть и кровь» населения, употребляя для защиты его подобные же,
ничего в себе не содержащие общие места, и, может быть, некото­
рое время они еще будут торжествовать, но время это, к сожале­
нию, совершенно достаточное для того, чтобы задать целому поко­
лению С. С. массу бесполезной работы и причинять им горькое ра­
зочарование. Как бы то ни было, С. С. имеет слишком достаточно
поводов познакомиться с сущностью института присяжных заседа­
телей, с его требованиями, с его опасностями и заблуждениями.
Учреждение этого злополучного института вызвано главным
образом следующими тремя недоразумениями:
1) существованием его в Англии. Несомненно, что образован­
ный англичанин и поныне есть истинный представитель культуры,
но в жизни его наблюдаются всякого рода несообразности и ана­
хронизмы, и если англичане еще сохранили суд присяжных, то это

59
не есть достаточная причина к тому, что мы должны были ввести
его у себя. Англичане не в состоянии отрешится от этого отживше­
го института точно так же, как и от других преданий и остатков
своей старины, но в этом я еще не вижу достаточного повода для
нас вводить этот, столь несоответствующий духу времени, непри­
годный и не согласованный с нашим бытом, институт.
2) смешением понятий судьи и сведущего лица. Когда стали
вводить суд присяжных, то везде во всех странах проповедовали:
«только свободный гражданин, избранный из народа, в состоянии
обсудить, что служит ко благу государства и общества, а отнюдь не
окаменевший в букве закона коронный судья; только гражданин,
свободный от всякого давления, может обсудить, в чем правда и в
чем неправда, только в нем благо и спасение будущего». Допустим,
что мы, окаменевшие в законе юристы, не имеем правильного по­
нимания жизни и, может быть, иной раз судим слишком строго,
придерживаясь лишь буквы закона, но отсюда не вытекает еще не­
обходимости устранения судей как таковых. Возьмем для примера
дело о подстрекательстве к б уту посредством публичных речей;
если по этому делу нельзя предполагать в коронном суде правиль­
ного понимания события, то и пусть выберут 12 «человек из наро­
да», пусть прочитают им те же речи и спросят, производят ли они
на них свое «зажигательное» влияние, — и ответ их пусть послу­
жит основанием приговора. Ясно, что эти двенадцать человек вы­
ступали не в роли судей, а в роли сведущихлиц, и как таковые пусть
они и принимают участие во всех политических делах, раз мнение
народа заслуживает столь высокого доверия.
3) настоятельными требованиями печати. Влияние печати
в этом отношении оказалось весьма печальным. Мне не хотелось
бы утверждать, что печать в данном случае умышленно проповедо­
вала pro domo, но результат получился совершенно соответствую­
щий такому подозрению. Повторяю, однако, что я не обвиняю пе­
чать даже в отдаленнейшем умышленном способствовании такому
результату. Глубоко заложено в природе человека свойство призна­
вать свои личные интересы важнейшими и по степени их благопо­
лучия судить о состоянии интересов других. Вот почему пресса, ра­
туя за наибольшую свободу для себя, надеялась достигнуть этого
путем передачи проступков против печати суду присяжных и вви­
ду этого пропагандировала о подчинении этому суду вообще всех
наиболее важных преступлений.

60
 Так создано было злополучное учреждение, и в настоящее вре­
мя о высших благах человека, о свободе его, чести и пр. судят лю­
ди, у которых, при всем добром их желании и честности стремле­
ний, недостает в той же мере необходимого, а именно: опытности.
Каждый из нас, юристов, знает, как трудно было для него в начале
деятельности различать существенное от маловажного, возможное
от невозможного. Нам казались тогда имеющими доказательную
силу такие обстоятельства, которые опытный судья отвергал, как не
имеющие никакой цены, между тем другое казалось нам несущест­
венным, опытный же глаз тотчас отличал в нем центральный пункт
события. И притом мы еще обладали некоторым общим образова­
нием и значительным специальным, знали законы и правила судо­
производства. Присяжный же заседатель в большинстве случаев
ничем подобным не обладает, а между тем от него требуют, чтобы
он мгновенно уяснял себе все производство предварительного
следствия, судебного следствия и даже всю обстановку события
преступления, чтобы он познакомился с правами и обязанностями
лиц, принимающих участие в судебном следствии, чтобы он умел
отличать доказательства, как со стороны обвинения, так и со сто­
роны защиты, чтобы он подмечал целую массу деталей, обладал в
то же время и специальными знаниями, чтобы он, следя за ходом
разбирательства, делал разные отметки, группировал их, оценивал
и, наконец, выносил справедливое решение, — и все это без надле­
жащего образования, опытности, без предварительной подготовки.
Это более чем в сто раз превышает человеческие силы! Кто по про­
фессии своей в течение многих лет имел соприкосновение с судом
присяжных заседателей и должен был принимать в деятельности
их большее или меньшее участие, тот скоро приобретает способ­
ность читать по лицам присяжных и определять степень их пони­
мания, которое они вносят в каждое дело. В общем, нельзя отри­
цать у присяжных заседателей честного желания понять дело са­
мым основательным образом, и их судорожные стремления вник­
нуть в сущность дела воочию отпечатываются на лицах их, выраже­
ние лиц делается напряженным, это напряжение доходит даже до
степени страха, если они не в состоянии постичь суть дела. Под ко­
нец эти мучительные усилия уступают место выражению довольст­
ва, удовлетворения: присяжный заседатель выяснил себе дело, на­
шел разрешение вопроса. Но благодаря чему же он дошел до это­
го? Боже сохрани, чем они обыкновенно руководствуются при

61
этом! Какое-нибудь самое безразличное, но произнесенное с ка­
ким-нибудь особенным выражением показание какого-либо свиде­
теля, какое-нибудь оглашенное на суде и в сущности не имеющее
значения удостоверение о поведении или благонравии подсудимо­
го, какое-нибудь случайное слово председательствующего, в боль­
шинстве же случаев какое-нибудь случайно проскользнувшее в
протоколах личное убеждение С. С., — вот что имело решающее
значение для присяжных заседателей, вот за что он хватается и
держится крепко, вот что решает судьбу обвиняемого. И это опять-
таки нельзя ставить в вину присяжным заседателям. Следить за хо­
дом сложного судебного следствия по делу о каком-нибудь гром­
ком убийстве или мошенничестве, различать улики за и против
подсудимого, напр, по делу о нескольких кражах подсудимого —
требования, невозможные для человека, не имеющего никакой
подготовки. Присяжный заседатель не в состоянии это сделать, он
вынужден хвататься за несущественное, первое, что ему попадется,
что произведет на него наибольшее впечатление.
Вот почему для С. С. весьма важно при производстве следствия
по делам, подсудным суду присяжных заседателей, не забывать ни
на одну минуту о том, что труд его будег предложен на обсуждение
людей несведущих. Эти люди весьма тщательно вникают в предва­
рительное следствие, приемы и способы, каких держался С., и при
этом стараются выяснить, заслуживает ли С. доверия или нет. Ре­
зультат, конечно, получается соответственно степени его понима­
ния и образования. Какая-нибудь несущественная неточность, со­
вершенно безразличное противоречие, ничтожная ошибка, кото­
рые обнаружил присяжный заседатель в предварительном следст­
вии, достаточны для того, чтобы лишить С. С. доверия. Он будет
считать все следствие ничтожным и вынесет оправдательный вер­
дикт, хотя бы судебное следствие и выяснило тяжкие улики против
подсудимого.
И наоборот, какой-нибудь совершенно безразличный прием
С., неважные сведения и т.п. обстоятельства Moiyr повлечь обвини­
тельное решение только потому, что он, присяжный заседатель, до­
веряет С., обязанность которого, как рассуждают профаны, состоит
в том, чтобы непременно добиться обвинения подозреваемого.
Пусть не думают, что все сказанное мною преувеличено: оно
вынесено из личных наблюдений. Я сам слышал один раз от одно­
го присяжного заседателя, страстного охотника, следующее: «мне

62
очень понравилось, что С. С. известно, сколько продолжается вре­
мени срок запрещения охоты на оленя, я ему поверил и поэтому
ответил: да, виновен, потому что если бы подсудимый был невинен,
то С. и без того освободил бы его». А какой-то коммерсант, присяж­
ный заседатель, сказал мне однажды так: «я не решился вынести об­
винительный вердикт, потому что все дело ведено не как следует: С.
С., кажется, не умеет хорошо различать сорта кофе». А третий при­
сяжный заседатель никак не мог примириться с противоречием в
показаниях свидетеля такого рода: один свидетель показал С.С.: «на
таком-то была черная шапка», а на судебном следствии он показал
так: «шапка была темного цвета» (каковое обстоятельство ровно
никакого значения в смысле улики не имело). В другом деле, в ко­
тором все зависело от выяснения причины смерти убитого, один
присяжный заседатель, любитель цифровых определений, предло­
жил врачам-экспертам вопрос, могут ли они заключить, с вероят­
ностью в 60%, что убитый умер именно от нанесенных ему побоев.
Он говорил, что, при наличности такого заключения о 60%-ной ве­
роятности, он находит достаточные основания к признанию под­
судимого виновным, забывая о том, что при подобном способе
суждения подсудимый, с вероятностью в 40%, невинно мог быть
повешен.
Если С. С., по мере возможности, пожелает предупредить такие
недоразумения, то при производстве следствия по делам, подсуд­
ным суду присяжных заседателей, он не должен ни на одну минуту
забывать о подсудности дела и иметь в виду, что он работает не для
ученых и опытных судей, а для профанов. Ввиду этого, каждый акт
предварительного следствия, могущий быть оглашенным на суде
(протоколы освидетельствования, осмотра, допроса свидетелей
и т. д.), должен быть составлен просто, ясно и удобопонятно, — по­
казания свидетелей, в особенности слова третьих лиц, передавае­
мые свидетелем, должны быть записаны в протоколе дословно, в
собственных выражениях, причем следует внушить свидетелю,
чтобы он показывал не спроста, наобум, а действительно в точнос­
ти так, как было на самом деле. Обыкновенно считается безразлич­
ным, какое слово употребит из двух, имеющих одно и то же значе­
ние; нередко это действительно безразлично, и опытный судья, ко­
торый знает за свидетелями такую привычку, не придает значения
тому, если свидетель при допросе на предварительном следствии
употребил выражение: «брюки», а на судебном следствии сказал:

63
«штаны». Но судья-профан, получивший почему-либо некоторое
недоверие к делу и подозрительно относящийся к каждому проти­
воречию, весьма легко может придать серьезное значение такого
рода неточности в выражениях, и последствия этого могут быть
весьма печальны. Особенно затруднительно бывает воспроизведе­
ние свидетелем дословно слышанной им непосредственной речи,
ибо простой народ в редких случаях может повторить разговор в
его точных выражениях. Если С. С. с трудом удалось восстановить
дословно слышанное свидетелем, то председательствующему на су­
де это, быть может, и не удастся, или же наоборот. Присяжный же
заседатель в каждом подобном случае, ввиду разницы в способе
воспроизведения слышанного, приходит в недоумение.
Точно так же С. С. должен избегать помещения в актах, подле­
жащих оглашению, каких бы то ни было личных взглядов и выво­
дов. Профессиональный судья очень любит такого рода выводы С.,
видевшего многое своими глазами, и охотно соглашается с этими
выводами, если вообще не имеет основания не доверять С. Не таков
судья-профан, в котором легко возбуждается дух противоречия, в
особенности если он в известном отношении обладает знаниями
специалиста или воображает себя таковым. Если, напр., С. сделал
вывод, что от пункта А. на чертеже таким-то ружьем (известной си­
стемы) нельзя с уверенностью дослать пулю до пункта В., то весьма
возможно, что в числе присяжных заседателей найдется охотник,
который сочтег себя за более сведущее в этом отношении лицо. Ес­
ли С. утверждал, что строение, находящееся в стольких-то шагах от
пожарища, легко могло загореться, то между присяжными может
оказаться какой-нибудь агент страхового общества, который со­
чтет себя обязанным не согласиться с мнением С. Я с ужасом при­
поминаю одно дело о краже, в котором шла речь о том, может ли
бык разрушить ограду палисадника рогами, что утверждала одна
сторона. С. С., производивший осмотр, высказался в том смысле,
что, судя по прочности ограды, бык не мог разрушить ее, — како­
вое обстоятельство было в пользу подсудимого. В числе присяж­
ных заседателей нашелся, однако, мясник, который упорно утверж­
дал, что бык своими рогами вообще будто бы в состоянии разру­
шить всякий забор, и только на основании этого одного обстоя­
тельства он пришел к убеждению в виновности подсудимого; ни­
что не могло его разубедить, наш «скотобоец» продолжал утверж­
дать, что «если бык взбесится, то способен все разрушить». Таким

64
образом он подал голос за обвинение, хотя против подсудимого не
было почти ни одной серьезной улики.
Все это так понятно и согласно с человеческой природой, что
лицо, обладающее специальными знаниями, охотно готово приме­
нить их там, где в них нет никакой надобности. Известная фраза:
«извините пожалуйста, в этом отношении я — специалист», кото­
рая часто произносится тогда, когда и нет нужды в этих специаль­
ных знаниях, здесь пользуется особенным значением и часто вле­
чет за собою гибельные последствия.
По той же причине С. должен избегать в таких делах каждой
ошибки даже в мелочах: кто-нибудь из присяжных заседателей об­
ратит на нее внимание, и судьба всего дела будет поставлена в за­
висимость от этого незначительного промаха.
Наконец, С. С., как уже сказано выше, должен соблюдать наи­
большую простоту в выражениях. Трудно представить себе, сколь­
ко возникает недоразумений при чтении следственных актов. При­
сяжный заседатель на судебном следствии видит и слышит столько
нового, никогда им невиданного и никогда ранее неслыханного,
должен размышлять о вещах, часто ему совершенно чуждых, и при­
том со всею силою своего разумения для того, чтобы хоть как-ни­
будь осмыслить все происходящее перед ним. Кроме того, присяж­
ные заседатели, в большинстве случаев, с непривычки, не выносят
психического и физического напряжения сил во время продолжи­
тельных заседаний, как это доказывал весьма пространно англича­
нин доктор Кротер (в «Medico Legal Journal», XII, 4), несмотря на то,
что соотечественникам его давно уже следовало бы привыкнуть к
обязанностям присяжных заседателей.
И если при всем этом, благодаря неопытности С. С., возникают
неожиданные затруднения там, где они могли бы не быть, то дело
принимает совсем плохой оборот. К несчастью, мы весьма часто пи­
шем и привыкаем к плохому канцелярскому языку, каковое обстоя­
тельство объясняется тем, что для известных, часто встречающихся
понятий выработались технические термины, хорошо известные
юристам-практикам и более никому другому. Об этом-то мы и забы­
ваем и помещаем такие выражения в протоколах, которые затем чи­
таются перед присяжными заседателями. Но и в том случае, если про­
токол, положим, осмотра местности не заключает в себе таких выра­
жений, он все-таки может быть непонятен для присяжного заседате­
ля, если не составлен совершенно просто, ясно, в кратких, логически

65
связанных предложениях, причем в изложении не должно заклю­
чаться никаких логических скачков, в выводах — слишком ясных по­
ложений, а в доказательствах — никаких возбуждающих сомнение
обстоятельств. Составлять протокол поэтому надо таким образом,
чтобы он становился понятным самому простому человеку, а так как
юрист-практик обыкновенно скоро теряет способность определять
степень понимания профанов, то я советую каждый важный прото­
кол, подлежащий оглашению на суде, прочитывать какому-нибудь
благонадежному, но необразованному человеку и спрашивать у него
каждый раз повторения на словах общего смысла прочитанного. По­
разительно, что приходится в этих случаях иной раз выслушивать:
обстоятельства, которые считались совершенно ясными, оказывают­
ся непонятными, и данные, добытые при осмотре, получают иногда
обратное значение. И если исправлять протокол до тех пор, пока он,
наконец, не станет понятным этому слушателю, то в результате ока­
жется, что он будет составлен из самых простых и кратких предложе­
ний, — и только тогда он будет пригоден для присяжных заседателей,
опасность быть непонятым исчезнет, и возможные от того роковые
последствия будут предотвращены.
Лучше всего смотреть на присяжных заседателей, ни более ни
менее, как на детей и соответственно этому вести следствия: голая
правда, без всяких выводов, отсутствие всяких данных, возбуждаю­
щих дух противоречия, наибольшая простота и ясность — вот са­
мые главные для них условия.

10. «Экспедитивный» С. С.
Борьба с преступлением есть та же война и также требует' де­
нежных затрат, — дайте достаточно денег, и порядок отправления
правосудия будет обставлен наилучшим образом.
При денежных средствах можно иметь хороших чиновников
полиции, вооруженных всеми новейшими средствами для борьбы с
преступлением, можно обставить в материальном отношении на­
столько хорошо С. С., чтобы иметь право, при избрании их на эту
должность, предъявлять к ним более строгие требования, принимая
лишь тех, которые для подготовки к этой нелегкой деятельности за­
тратили много времени и труда. Тогда же можно выбирать наилуч­
ших экспертов, которые не пожалеют ни времени, ни подготови­

66
тельных опытов, если только могут надеяться на хорошее вознаг­
раждение. Затем всякий, имеющий по какому-нибудь делу сведения,
охотно явится по вызову в качестве свидетеля, если только будет
вознагражден за потерю времени и путевые расходы, — если же яв­
ка к С. будет сопряжена для него лишь с материальным убытком, то
он всякими способами будет стараться уклониться от свидетельства
по делу, чтобы только не быть вызванным. При достаточном снаб­
жении денежными средствами, можно будет предпринимать даль­
ние поездки (за пределы участка), производить различные прове­
рочные испытания и опыты. Тогда же, наконец, можно будет довес­
ти штат чинов судебного ведомства до нормального предела, осо­
бенно С. С., и кавдый из них мог бы работать с усердием и тгцатель-
Iюстью, без понуждения, без излишней торопливости и стремления
к уменьшению числа находящихся на руках дел.
К несчастью, мы переживаем время, когда для отправления пра­
восудия не может быть отпущено средств в совершенно достаточном
количестве, — нельзя никому поставить этого в упрек, так как это вы­
звано условиями общего характера, которых нельзя изменить по сво­
ему желанию. Тем не менее дело наше должно быть исполнено и по
возможности хорошо, хотя бы число С. С. и нигде не соответствова­
ло количеству поступающих дел. Пауль Линденберг («Berliner Polizei
und Verbrecherthun») сообщает, что один берлинский С. Следователь,
согласно сделанным им записям, допросил в течение своей службы за
16 лет 32 656 лиц, и к этому нужно еще добавить произведенные
вскрытия, осмотры и весь его письменный труд! Подобные цифры,
говорящие сами за себя, мог бы привесги каждый С. С. Правда, что
при некоторых судах в последнее время увеличился штат С. С., но ка­
кая от этого польза, если количество преступлений возрастает срав-
Iштельно с прошлым временем в пропорции 2: 3, а число С. увеличе­
но лишь в пропорции 6:7? Если при таких условиях ближайшее на­
чальство С. С. будет ходатайствовать об увеличении числа С. С., то та­
ковое ходатайство, за неимением средств, обычно возвращается об­
ратно с указанием, что следует обойтись наличными силами.
Если обстоятельства становятся особенно затруднительными,
ходатайство возбуждается снова и также оставляется без удовле­
творения, и тогда уже действительно приходится обходиться «как-
нибудь». Что же в таком случае было делать? Исход был найден: вы­
работался особый тип С. С., которых мы называем «экспедитивны-
ми». Под этим словом мы понимаем такого С., который никогда не
жалуется на излишек работы, у которого и в действительности нет

67
никогда слишком большого числа дел, который производит пред­
варительные следствия легко и быстро, который не ставит себе за­
труднений и не встречает их, в камере которого не творится ниче­
го «ужасного», который всем своим делам дает направление преж­
де, чем они успеют принять внешность многотомного труда.
И в самом деле, всякое дело можно очень скоро «сплавить», бы­
ло бы только на то желание. Если, напр., признавать не имеющими
значения свидетелей, о которых упоминает допрашиваемый, то до­
статочно не включить их в протокол, а раз они не значатся в деле, то
нет необходимости их и допрашивать, — и вот выиграно свободное
время. Или же можно предложить вопрос какому-нибудь маломыс­
лящему человеку: нужно ли в известном случае производить осмотр,
и, выслушав от него несомненно отрицательный ответ, признать та­
ковой достаточным основанием не делать осмотра, — и вновь выиг­
рано время. Или напр., по делу о шайке воров, изобличенных в со­
вершении целого ряда краж со взломом, совершенно «достаточно
допросить их в качестве обвиняемых в этих кражах», к чему же де­
лать распоряжение о производстве дознаний, которые повлекли бы
обнаружение еще новых краж, совершенных теми же лицами? Таким
образом опять выигрывается немало свободного времени. В деле о
каком-нибудь крупном мошенничестве может оказаться весьма
«практичным» выхватить несколько более или менее основательных
данных и ограничиться выяснением таковых. Конечно, следовало бы
разъяснить дело со всех сторон, проследить и выяснить всю деятель­
ность обвиняемого, расследовать каждый его поступок, но кто же за­
ставляет это делать? И в результате масса свободного времени. Затем
в различных делах о несчастных случаях сколько требуегся затра­
тить труда для выяснения виновных, сколько нужно бесконечных
совещаний с экспертами, многократных осмотров места преступле­
ния, обстоятельных допросов свидетелей, — но кто же мешает огра­
ничиться обвинением ближайшего к месту события рабочего, — и
дело закончено. Много бы можно привести подобных примеров.
Следствия проходят одно за другим плавно и быстро, и если «мас­
тер», производящий их, обладает достаточным тактом для того, что­
бы предотвратить возникновение нареканий и затруднений, то «экс-
педитивный» талант выработан.
Кто берет на свою совесть пожинать таким пугем лавры, тот
пусть так и продолжает: ему советы бесполезны. Другой вопрос, бу­
дет ли он впоследствии времени в состоянии спокойно оглянуться
на свою прошлую деятельность, хотя бы «экспедитивность» его и

68
принесла хорошие плоды в смысле карьеры.
Никто не говорит, что следствие должно вестись медленно и
вяло, что должно писать или делать лишнее, что следует отклады­
вать дела в надежде на счастливые мысли, но, вне всякого сомне­
ния, все, что по ходу предварительного следствия в какой бы то ни
было мере могло бы способствовать выяснению виновности подо­
зреваемого или его невинности, все это необходимо расследовать,
и ко всему этому отнюдь нельзя быть равнодушным — под страхом
тяжкой нравственной ответственности.
Производство всякого предварительного следствия сопряже­
но с трудом и затратой времени. Самый незначительный про­
смотр, самое ничтожное легкомыслие могут повлечь за собой глу­
бокие и печальные последствия: работать добросовестно и рабо­
тать экспедитивно суть два понятия, взаимно исключающие друг
друга. Я никогда, безусловно никогда, не встречал хорошего след­
ствия, произведенного таким «экспедитивным» С. Пусть никто из
нас не желает этой печальной славы, быть «экспедитивным» С. С.

11.0 канцелярском порядке

В этом параграфе мы будем говорить о том, что, строго гово­
ря, относится к мелочам, но дело в том, что эти мелочи в совокуп­
ности своей имеют немаловажное значение для дела. Может быть,
покажется излишним требование, чтобы С. С. всячески избегал кан­
целярских упущений, однако весьма легко может случиться, что
С. — тот, который с детства не был приучен к аккуратности, в осо­
бенности при массе работы, — сделает какие-нибудь упущения, ко­
торые впоследствии могуг оказаться роковыми, особенно когда де­
ло, казавшееся в начале неважным, впоследствии приняло серьез­
ный оборот. Вначале все было сделано лишь поверхностно, имен­
но в тот момент, когда и нужно было обратить самое серьезное
внимание, затем, когда дело приняло другой оборот, внезапно об­
наруживаются непоправимые упущения и беспорядок.
Прежде всего, мы советуем делать самые аккуратные отметки в
своей памятной книжке о назначаемых на каждый день занятиях, хо­
тя бы самых незначительных, для того чтобы не было накопления в
один и тот же день непредвиденной работы, — следует остерегаться
опасной фразы: «это я запомню». Действительно, я сегодня помню, а

69
завтра забуду, что тем более опасно, если надеешься не забывать об
обстоятельствах важных. Особенно важно делать такие отметки в от­
ношении приходящих на ум мыслей, являющихся внезапно, — мыс­
лей, которые, несмотря на их важность, не могут получить офици­
ального выражения. Каждый считает невозможным забыть о столь
важной явившейся у него идее, и тем не менее забывает. Поэтому на­
значенные в известные дни вызов свидетелей, всякого рода следст­
венные действия, срочные и прочие следует вносить для памяти ак­
куратно в книжку. Но этого мало: делая отметки, следует вместе с тем
постоянно просматривать, сколько предстоит работы в ближайшие
дни, для того чтобы не быть застигнутым в последнюю минуту ка­
кой-нибудь срочной или неизбежной работой.
Далее С. С. должен самым безжалостным образом следить за
разборчивостью почерка своего письмоводителя. Нельзя требовать
ни от кого, чтобы он писал каллиграфически, раз у него не вырабо­
таюсь ранее хорошего почерка, но разборчиво писать может вся­
кий, кто этого пожелает, и приучить к этому письмоводителя — дело
С. С. Следует иметь в виду, что ускоренным писанием действительно
можно выгадать несколько минут, но в то же время те, которым при­
дется читать такие протоколы и в числе их самому С., могуг потерять
целые часы, разбирая рукописи. Отличное средство сделать почерк
более разборчивым заключается в том, чтобы насколько можно уве­
личить расстояние между строками. Самый красивый почерк трудно
читать, если одна строка теснит другую, и самый плохой почерк вы­
игрывает; если строки по возможности раздвинуты.
Весьма препятствует чтению промокание чернил сквозь бума­
гу. Если нет под руками другой бумаги, то лучше писать только па
одной ее стороне.
Настоятельно рекомендую употребление копировальных
прессов, давно применяемых в торговом мире с большим успехом,
или еще лучше — копировальных машин. Одной такой машины до­
статочно, чтобы в несколько минут изготовить копии всего напи­
санного в течение дня.
Эти машины в настоящее время недороги, работа на них весь­
ма проста, и все отпечатанное на них выходит ясно: не говоря о
быстроте, мы получаем еще и чу выгоду, что в копиях не имеется
ошибок, допускаемых обыкновенным копиистом.
Такая же аккуратность необходима при нумеровании и скреп­
лении листов дела, при составлении описи и в особенности при

70
поименовании всех предметов, которые не приобщаются к делу, но
в деле значатся. Если вещественные доказательства, письма, фото­
графические снимки и т.п. не переименованы самым тщательным
образом и в описях не обозначены соответствующие листы дела,
то могут возникнуть серьезные недоразумения, во всяком случае
сопряженные с большой потерей времени. Самые точные описи
будут бесполезны, если они не приведены в связь с протоколами
следствия. Хотя кажется невероятным, но каждому из нас случалось
читать такие ответы по предъявлении фотографической карточки:
«да вот этот самый», причем, однако, не видно, какая же именно
карточка предъявлялась: или по предъявлении А. и В. — ответ: «ви­
новен вон тот, который выше ростом», — кто, однако, не знает лич­
но А. и В., конечно, поставлен в недоумение, кто же из них выше
ростом; или же по прочтении писем от 1, 3, 5 и 10 января — ответ:
«мною написаны из этих писем вот эти с более красивым почер­
ком»; тому, кто читает эти письма, предоставляется самому войти в
разбор, какой почерк более красив.
Такого рода неточности не только непростительны по отно­
шению к тому, которому приходится писать протоколы, более то­
го, они свидетельствуют об известной нравственной распущеннос­
ти, граничащей с бессовестностью, так как порождают собой не
только недоразумения, но и ошибки.
Дня сохранения методичности в работе весьма полезно соста­
вить перечень всего, что требуется по делу. Составление таких пе­
речней или справочных листков особенно рекомендуется тогда,
когда одно лицо обвиняется в нескольких преступлениях, или ког­
да по делу имеется несколько обвиняемых. Такая табличка не до­
стигает цели, если составляется лишь по окончании следствия, или
если содержит в себе только некоторые существенные рубрики. Не
должно забывать, что такой листок имеет двоякую цель: облегчить
работу тому, кто получит следствие после С. С., и затем доставить
возможность ему самому обозреть следственное производство в
смысле проверки его полноты и тем дать ему указания на недоде­
ланное. Но эта цель достигается только тогда, когда С., при первом
обнаружении серьезности или сложности работы, составляет для
себя такой листок, причем выполнение его пунктов должно идти
шаг за шагом, для важнейших же моментов следствия должны
иметься отдельные графы. Эти графы для каждого дела должны за­
ключать следующие вопросы: кто, что, где, какими средствами, ка­

71
ким образом и когда; кроме того, по каждому делу имена соучаст­
ников, доказательства за и против заподозренных, точное изложе­
ние в каждом случае признаков преступления, есть ли что-нибудь,
напоминающее сознание косвенное, о вознаграждении убытков
потерпевшего и т.п. обстоятельства. Если этот листок составлен ак­
куратно, то С. С. достаточно во время работы и затем по окончании
следствия справляться с ним, чтобы одним взглядом убеждаться,
достаточно ли полно следствие и в чем необходимо его дополнить.
Об аккуратности и добросовестности С. С. весьма часто можно су­
дить, составлен ли и как составлен такой справочный листок.
В некоторых следственных производствах полезно составлять
особые таблицы, в которых результаты следствия изображаются
графически, так что важнейшие моменты могут быть усмотрены
одним взглядом. Для составления такой таблицы необходимо из­
влечь из дела и изобразить графически только одно важное и су­
щественное, оставляя в стороне все несущественное и побочное,
не только для сбережения времени и труда, но и для того, чтобы не
вызвать в читателе путаницы. Полезность таких таблиц подтверж­
дается весьма часто, особенно в тех случаях, когда дело идет о пе­
редвижениях лица или предмета; напр, когда обвиняемый в разных
местах совершил важные преступления или имел встречи с разны­
ми лицами, точно так же, когда какой-либо предмет переходил по­
следовательно в разные руки, также когда нескольким потерпев­
шим в крупной драке были причинены последовательно многие
повреждения, и наконец, когда совокупность улик, собранных про­
тив обвиняемого, слагается из многих моментов, из которых каж­
дый сам по себе представляется несущественным и которые, благо­
даря их последовательности, получают значение. Напр., 16 января
А. прибывает в X., 17 он встречается с В., 18 он продаст’ свой сюр­
тук, 19 он просит у С. работы, а 20 он покупает себе новую черную
шляпу и т.д. В уголовном музее в гор. Граце выставлен в отделе «об­
разцы произведений криминалистики» лист бумаги с изображени­
ем целого весьма сложного следственного производства, а именно:
в одной местности внезапно стали попадаться в большом числе
поддельные 50-гульденовые билеты (ноты), после чего следствию
удалось установить, что эти билеты распространялись одним и тем
же лицом, получившим их от нескольких лиц в Италии, где (вбли­
зи Удины) образовалась большая шайка подделывателей, распрост­
ранявших через членов эти билеты. Весь результат следствия изло­

72
жен С. С. д-ром Квирином на одном листе, на котором отмечены,
читая от низу к верху, учреждения или лица, в порядке получения
ими поддельных билетов, вплоть до соединения этих билетов у од­
ного лица Антонио Салльо, который со своей стороны (читая от
него к верху) указал источники, откуда он получил эти билеты
(имена заменены другими):

Билет А. и В. Ьилст С

Марио Улли Паоло Всрмс

в С Марко. в С Мариа.

Антонио Салльо

Франц Майер. Мария Шварц. Конрад Петер. Карл Пейс, Эмиль Броун. Иоганн Эллы.

I
Карл Блятер. Эмиль Франц.
I
iycran Фсллср.
i
Франц Шульц.
I
Антон Мюллер.
I
Анонс Фрю.

I
Адольф Блау. Оскар 1Ъльб.
I
Иосиф Геррер. (Билет D.)
I
Сагстан Шпэт. (Билет F.)

I 1
Аллае Герман (Билет В). Полиц. жандарм Баидуит Бергер,

(Билет А).
во Флаттдорфс.
i
Податной чиновник
(Билет С.) в Кидмендорфе,

(Билет Е.)

Подобные работы возможны в разнообразных видах; при ус­

ловии разумного составления, они вполне целесообразны и могут
быть весьма рекомендованы.

73
 ГЛАВА II
О допросах

1. Общие замечания
Допрос имеет целью восстановить перед судьей все событие
преступления так, как будто он видит его перед своими глазами.
Свидетели-очевидцы должны показывать то, что видели и слышали
так, чтобы судья мог судить о том, настолько хорошо, как будто ом
сам все видел и слышал. Свидетели, не бывшие очевидцами пре­
ступления, должны показывать так, чтобы между их показаниями и
преступлением была внутренняя связь, дающая судье возможность
поставить перед своим умственным взором событие преступления
в том виде, как оно совершилось. Допрос сознавшегося обвиняемо­
го должен вызвать у судьи впечатление такое же, как и при показа-
ниих очевидца; допрос упорно отрицающего вину свою должен
дополнить обнаруженные следствием данные. И, наконец, допрос
сведущих лиц должен иметь целью дать судье возможность взгля­
нуть на дело не только со своей точки зрения, но и глазами специ­
алиста. Вообще результат этих допросов должен заключаться в том,
чтобы судья получил представление о деле такое, как будто он сам
воспринял его своими собственными чувствами, чувствами сведу­
щего лица. Если удалось достигнуть этого результата, то этим са­
мым достигнута и главная цель предварительного следствия. В про­
тивном случае результат не был достигнут или по невозможности
обнаружить улики за и против заподозренного, или же таковые
улики были, но С. С. не умел найти их: в этом последнем случае
предварительное следствие или неполно, и пробелы могут быть ис­
правлены, или же оно безнадежно испорчено. Последнее есть ре­
зультат неумелого ведения дела, первое же — результат легкомыс­

74
ленного отношения к нему. С. только тогда может быть назван хо­
рошим, если он сумеет как можно более ограничить число тех
следствий, которые прекращаются «по недостаточности доказа­
тельства». Отнесение же С. к той или другой категории будет зави­
сеть от того, кого и как он допрашивает, ибо допрашиваемые лица,
это — скелет, а их показания — кровь и плоть предварительного
следствия. Если существенные свидетели совсем не допрошены, то
скелет не полон и части его не связаны, если же вызванные лица
допрошены поверхностно, то кровь и плоть есть, но бессильна и не
жизнедеятельна.
Кто именно подлежит допросу в качестве свидетелей или
сведущих лиц, весьма часто определяется очень просто. Обыкно­
венно в первоначальном сообщении указано несколько лиц, при­
косновенных к делу, и их-то следует прежде всего вызвать и до­
просить; они же и обвиняемый, с другой стороны, укажуг на дру­
гих, эти последние при допросе, может быть, еще покажут кого-
нибудь и т. д. И это продолжается до тех пор, когда вновь допро­
шенные не укажут новых лиц. Тогда остается спросить заключения
сведущих лиц, приобщить к делу необходимые справки, и предва­
рительное следствие закончено. Кажется все очень просто и есте­
ственно: одно вытекало из другог о, и если все указанные в деле ли­
ца допрошены, то оно должно быть как будто и полным: какой же
может быть пробел?
В известном отношении это, может быть, и будет так. И, ко­
нечно, невозможно обвинять С. С., поступавшего таким образом, в
какой бы то ни было небрежности или упущении. Но ему можно
поставить в вину то, что он лишь сыграл заученную пьесу на своей
шарманке, что он рабски следовал за обстоятельствами, как дерево
по волнам реки, но что не производил следствия в строгом смысле.
У кого при таком упреке не заговорит совесть, тот, конечно, и
пойдет своим прежним путем, но кто припомнит, что он принес
присягу исполнять долг свой, прилагая к делу все усердие, тот дол­
жен отнестись к службе своей иначе и видеть в ней цельную и
стройную систему. Он должен усвоить себе ту идею, что в естест­
венном ходе событий не бывает скачков: нет ничего оторванного,
что не вытекало бы из предшествовавшего и не объяснялось бы им,
как сам человек представляет собою нечто сущее, являющееся ре­
зультатом естественного развития и взаимодействия тесно связан­
ных частей, в котором нет места случаю, так точно и все исходящее
от человека: его речь, его деятельность, его желания и стремления,

75
все, что он делает, и все, что он сделал, — все это составляет живое
органическое, естественно и закономерно развивавшееся целое, и
ни одна из частей этого целого не может не быть: все, что есть, и
должно быть. Таким образом, всякое деяние человека не является
чем-либо случайным и необъяснимым, напротив, оно есть естест­
венно необходимый, органически вытекающий результат природы
человека и его культуры, настолько же тесно и неразрывно с ними
связанный, как лист связан с тем деревом, на котором он вырос.
Если С. С. усвоит себе изложенную точку зрения, то при ис­
следовании каждого преступления он всегда будет иметь в виду,
что лица, прикосновенные к этому делу, в качестве ли виновных,
или потерпевших, или свидетелей, должны находиться с этим пре­
ступлением в естественно необходимой связи. Точно так, как есте­
ствоиспытатель о каждом организме, хотя бы ни разу им дотоле
невиданном и хотя бы относящемся к давно минувшим эпохам ис­
тории мира, может составить заключение, вместе с какими орга­
низмами он появился, с какими существовал и затем с какими ис­
чез, так и С. С. по каждому делу должен составить суждение, кто в
нем является действующим лицом, на ком отразились последствия
преступления и кто стоял вокруг этого деяния. Не случайными
указаниями и не благосклонным желанием первых допрашивае­
мых лиц С. С. должен руководствоваться, а только систематичес­
ким «конструированием» события, проницательным и правиль­
ным уразумением естественного хода события преступления. До­
просить очевидцев преступления, это ясно само по себе, это есть
первое действие, направленное к установлению события. Но ка­
ким образом создалось преступление, почему оно случилось, что
было главным мотивом и конечной целью, какие представлялись
препятствия и как преступник их преодолевал, что было прежде и
в какой связи это прошлое стоит с преступлением, — все это долж­
но быть «конструировано» и исследовано, чтобы не было места
случайной доброй воле частных лиц.
Но как же быть, когда не было очевидцев преступления?
В этом случае нет уже возможности рассчитывать на случайные и
доброхотные откровения допрашиваемых; а если кто вздумает до­
просить первого попавшегося, кое-что знающего по слуху, и затем
допросить указанных им лиц, то он может пойти по ложному пути,
который далеко уведет его от истины. Именно в этом случае С. дол­
жен правильно «конструировать», т. е. потрудиться над воссоздани­

76
ем всей картины события, стройной и в частях своих тесно связан­
ной, совершенно подобно живому организму, и как по плодам за­
ключают о дереве и даже о стране, в которой они растут, так точно
следует по преступлению заключать о мотивах и о совершивших
его лицах; все же остальные подробности, обстановка картины по­
явятся сами собой.
Каким образом приобрести эту проницательность, как посту­
пать в каждом отдельном случае, для этого никто не в состоянии
указать определенных правил. Я скажу одно, что даже в самом зага­
дочном деле спокойное, осторожное, взвешивающее «конструиро­
вание случая» всегда и без исключения укажет по крайней мере тот
слой общества или кружок, где следует искать лиц, от которых
можно добыть сведения по делу; обнаружить же такие лица, — уже
дело полиции. Разысканные таким путем лица и указанные ими
другие должны быть допрошены, но с каждым сделанным шагом
следует вновь «конструировать», создавать новые комбинации, до­
бытое ранее надо устанавливать прочно, для того чтобы затем ис­
кать нового кружка, где бы можно было найти осведомленных о де­
ле лиц. Никогда не следует идти только в одном направлении, на
которое навели умышленно или случайно показания некоторых из
свидетелей. Не говоря уже о том, что этот способ — самый пра­
вильный, он в то же время и самый интересный, поддерживающий
не остывающую любовь к делу.
Как именно допрашивать, об этом подробно изложено в за­
конах, и само собой разумеется, что они должны быть свято со­
блюдаемы.
Но этого недостаточно: законодатель в состоянии лишь урегу­
лировать приемы допроса с формальной стороны, подыскать же
внутреннее содержание — это есть дело и искусство самого С. Для
того чтобы вести допрос хорошо, нужно много знания и умения;
ревностное отношение к делу и добрая воля суть главные требова­
ния, знание людей, почерпнутое из жизни, и ясное, до всех подроб­
ностей проникающее понимание дела часто суть единственные
средства, спасающие в самых затруднительных случаях.
Такт, т.е. инстинктивное умение находить правильные приемы,
должен быть прирожден. Кто им не обладает, тот не может быть С.,
хотя бы он имел все остальные нужные качества. При самом чест­
ном желании он всюду рискует сделать промах, не сумеет ничего
найти: допрашиваемого, желающего рассказать о важных обстоя­

77
тельствах, сконфузит, болтуна заставит продолжать болтовню, наха­
ла не остановит, робкого запугает, самый важный момент упустит.
То же, что само идет в руки обладающему тактом, умение различать
лиц по их индивидуальности и положению в обществе, — просто
недоступно для С., лишенного такта. С., который не в состоянии об­
ращаться с людьми соответственно этим различиям, вообще не мо­
жет вести допрос, потому что каждый человек отличен от других,
каждый выказывает себя иначе, воспринимает и чувствует по-свое­
му, каждый о своих внешних восприятиях сообщает по-своему. И
тем не менее все люди по существу одинаковы, отдельные, единич­
ные различия в общем широком кругозоре сливаются в общее и од­
нообразное. Сущность всегда одна и та же, только формы различны.
Если мы сумеем отличить форму от сущности, то для нас станет яс­
ным то, что может изменяться, ибо неизменное и одинаковое толь­
ко там, где мы имеем дело с сущностью. Кто в состоянии различать
форму от сущности, тот счастливейший среди нас.
Что касается самого способа допрашиваиия, то мы обратим
внимание лишь на несколько обстоятельств, которые могут по­
влечь за собой затруднения и ошибки. В прежних изданиях этой
книги я говорил о начатом мною труде об уголовной психологии.
г1руд этот уже давно издан и, на мой взгляд, имеет своей целыо дан­
ные, установленные общей психологией и освещенные под углом
зрения криминалиста, изложить в том виде, в каком этот послед­
ний нуждается для своей деятельности. Тем не менее я помещу так­
же и в настоящем руководстве все те криминально-психологичес­
кие сведения, которые были сообщены мною в прежних изданиях
этой книги. Кто пожелает более подробных сведений, тот может
обратиться к самому руководству по криминальной психологии.

2. Допрос свидетелей
Проводить различие между допросом свидетелей и допросом
обвиняемых возможно лишь до известной степени. В обоих случа­
ях цель допроса заключается в обнаружении истины, но пути, ко­
торыми идуг к этой цели, различны. При допросе свидетеля исти­
на обнаруживается непосредственно из его показания, при допро­
се же обвиняемых она достигается только посредственно, смотря
по способу, избранному обвиняемым для своего оправдания, в свя­

78
зи с другими данными следствия. Именно в этом заключается глав­
ное различие между допросами обвиняемого и свидетеля, а отнюдь
не во внешних способах обращения с теми или другими. Тем не ме­
нее разница в оценке показаний этих двух категорий лиц настоль­
ко значительна, что на каждой из них, следует остановиться особо.
Главная задача С. С. при допросе свидетелей двоякая: он дол­
жен заботиться о том, чтобы все при допросе было выяснено и ни
одно существенное обстоятельство не было бы упущено из виду;
затем он должен обращать внимание на то, чтобы все, что ни пока­
зывал свидетель, было сущей правдой. Как избегать пробелов и упу­
щений, об этом было говорено выше; что же касается достижения
безусловно правдивых показаний, то С. С. должен бороться при
этом с препятствиями двоякого рода. Или свидетель имеет намере­
ние сказать правду, но не говорит ее, потому что неправильно по­
нял то, о чем знает, или по какому-нибудь другому недоразумению,
или же свидетель имеет прямое намерение дать заведомо ложное
показание. В обоих случаях для предотвращения возникающих за­
труднений требуются различные приемы. По моему мнению, наи­
более серьезны затруднения первого рода и бороться с ними зна­
чительно труднее.

а) Когда свидетель желает сказать правду

Касаясь этого вопроса прежде всего с общей точки зрения,
следует отметить, что в обыденной жизни самое заурядное проис­
шествие обыкновенно воспринимается людьми неодинаково, рав­
но как неодинаково удерживается в памяти и неодинаково переда­
ется одним другому. В этом легко убедиться, если о событии, совер­
шившемся в присутствии многих лиц, заставить каждого расска­
зать в отдельности. При этом все равно, важное или неважное бы­
ло это событие, ведь в самых крупных уголовных делах свидетели
весьма часто в то время, когда видели или слышали что-нибудь, не
предвидели и не могли предвидеть, что наблюденные ими факты
получат со временем важное значение. Если же заставить каждого
отдельно рассказать о таком событии, при котором случилось быть
и самому слушающему, то при каждом рассказе приходится удив­
ляться, как различно описывается все случившееся, и притом без
малейших колебаний или сомнений со стороны рассказчиков.
Кто хочет производить эти опыты для пользы дела, тот дол­
жен всегда иметь эту цель в уме при личном наблюдении какого-

79
либо происшествия, и затем во время рассказов с особенною вни­
мательностью следить за этими вариациями, чтобы знать, кто из
очевидцев лучше, и кто хуже наблюдает. При этом недостаточно
ограничиться одним выслушиванием рассказов о внешних фактах,
следует также подмечать ту степень убежденности, с какою ведется
рассказ, и постараться выяснить, по какой причине рассказчик не
так передал дело. Такими причинами могут быть: неправильное
восприятие, темперамент, возраст, положение в обществе, особое
отношение к делу и многие другие. И если в целом ряде таких на­
блюдений удалось себе выяснить, в каком отношении люди, при­
надлежащие к известной категории (напр., сангвиники, подростки,
люди известного ремесла и т. д.), неправильно наблюдают и пере­
дают, то в любом данном деле будет основание для предположения,
что лица известной категории могуг показать неправильно. Само
собой разумеется, что нужно остерегаться излишних обобщений.
Прежде всего мы будем говорить об общих свойствах каждого
свидетельского показания: о способности восприятия и о памяти, а
затем о тех особенных случаях, в результате которых получаются
неправильные показания.

I. Общие свойства

а) Чувственные восприятия
Если мы желаем восстановить событие преступления по сви­
детельским показаниям, то мы обыкновенно добиваемся того, что­
бы свидетель передавал нам исключительно свои чувственные вос­
приятия, а выводы предоставлял делать нам. Но при этом мы дела­
ем ту большую ошибку, что принимаем его личные впечатления
как нечто бесспорное, т. е. рассматриваем его показание как совер­
шенно соответствующее действительности, — при условии, конеч­
но, если мы не имеем данных сомневаться в искренности его слов.
Если же допустить, что в передаваемых свидетелем его чувствен­
ных восприятиях не заключается ровно никаких умозаключений,
то тем самым мы лишаем себя права на применение ratio conclu-
dencli, что без сомнения для юриста более важно, чем ratio sciendi.
Что, однако, в передаче о любом чувственном восприятии уже пре­
подносится вывод, и не один, а целый ряд их, — это доказывается
всевозможными примерами. Если кто, напр., скажет: «вот там стоит

80
стакан», то на первый взгляд это покажется передачей весьма не­
сложного чувственного восприятия. Но если всмотреться ближе, то
в сущности самым правильным было бы сказать так: «так как я до
сих пор не заметил, что страдаю галлюцинациями, и так как я не
имел основания предполагать, чтобы кто-нибудь посредством зер­
кал или посредством других оптических фокусов представил мне
обманное изображение стакана, так как я не имею основания пред­
полагать, что на столе был такой искусный рисунок стакана, кото­
рый показался мне за действительный, и так как наконец нельзя
было предположить, что люди, проживавшие в этом доме, имели
стаканы из горного кристалла, то я имею полное основание заклю­
чать, что тот предмет, который я усмотрел на столе, был обыкно­
венный стакан». Я, конечно, не говорю, чтобы при составлении
каждого следственного протокола следовало бы прибегать к тако­
му способу изложения. Всякому известно, что обыкновенно подра­
зумевается под словами: «я там видел стакан», тем не менее всякий
должен помнить, что в подобных фразах заключаются уже готовые
выводы, весьма нередко требующие точной проверки. Если, напр.,
С. С., склонный к излишним подробностям или точности, пишет: «я
в далеком расстоянии видел человека, на нем была кофта, и поэто­
му он мне казался женщиной», то заключающийся в этих словах
намек на возможность замаскирования совершенно неосновате­
лен; даже если было бы сказано: «я видел женщину», все-таки этим
не исключалось бы предположения, что эта личность была мужчи­
ной, так как свидетель только по внешности лица сделал вывод о
принадлежности его к известному полу. Отсюда следует, что вовсе
не необходимо записывать в протоколах ряд выводов, мы только
должны постоянно иметь в виду, что такие выводы или умозаклю­
чения делаются сплошь и рядом и что при этом легко могуг про­
изойти весьма существенные ошибки. Оставляя в стороне все явле­
ния болезненные, мы ограничимся рассмотрением того, что может
случиться с каждым при нормальном состоянии ума и чувств. Если
мы обратим внимание, как мы вообще воспринимаем своими чув­
ствами и каким путем составляем себе представление об известном
предмете, то мы убедимся, что в самых редких случаях мы замеча­
ем все без исключения приметы какого бы то ни было предмета, те
приметы, которые характеризуют предмет, как таковой. Лучшим
примером могут послужить в этом отношении так называемые
■Anordnungsbilder», которые благодаря типичной своей форме де­

81
лают излишним точное рассмотрение отдельных частей. Когда мы
читаем, то вовсе не разбираем каждое слово по буквам, а воспри­
нимаем сразу полную картину слова, все слово; мы разлагаем по
буквам слово только тогда, если встречаем слово иностранное и
притом с совершенно чуждым сочетанием слогов. Поэтому бывает,
что мы весьма часто не замечаем незначительных опечаток, в осо­
бенности в длинных словах, если только вследствие этой опечатки
не нарушается существенно общая картина. Таким же образом и
опытный пианист, в особенности в аккордах, воспринимает общую
картину нот, не отмечая каждую ноту порознь в аккорде. Яснее же
всего это обнаруживается в карточной игре или в игре в домино:
здесь игрок никогда не отсчитывает знаков на картах или косточ­
ках, но по общей картинке делает сразу вывод о том, что имеег пе­
ред глазами. Если бы эти картины не были типичны и знаки были
нарисованы разнообразно и произвольно, то игрок был бы вынуж­
ден каждый раз считать число знаков, в особенности на более
крупных картах.
Эта способность ума схватывать полные картины типичес­
ких явлений или предметов имеет место в наших восприятиях
вообще гораздо чаще, чем мы думаем, главным образом потому,
что мы всегда ищем и удерживаем в памяти только известные
характерные черты предмета, по которым и составляем понятие
о предмете, не пускаясь в дальнейший разбор деталей. Когда я
вижу в комнате циферблат, то тем самым убежден, что на том
месте часы, хотя самих часов я и не приметил: по внешнему ви­
ду циферблата и общей обстановке комнаты я получил мгновен­
ное представление о часах, некоторое время спустя это пред­
ставление получает более определенное очертание, и, наконец,
впоследствии даже складывается точное представление о том,
что я видел часы. Если я, положим, в первый раз прохожу через
комнату и мельком заметил в одном углу что-то высокое, белое,
призматическое, то я скажу себе: «там я видел печь», именно по­
тому, что я подметил несколько самых характерных примет пе­
чи, а в остальных трех углах комнаты такой не заметил. Если я в
поле увижу пролетавшую птицу довольно большего размера с
очень длинным хвостом, то не усомнюсь сказать, что видел фа­
зана; если в зверинце я хотя бы совершенно неясно увидал боль­
шое животное с длинным хоботом, то заключу, что это — слон.
Но не всегда так легко делаются заключения лишь по характер­

82
нейшим приметам вещи: это в значительной степени зависит от
природных способностей и степени образования наблюдателя.
'Гак, напр., специалист в своей области отлично знает все харак­
терные признаки предметов и определяет их, хотя бы заметил
один такой признак; врач., напр., знает, что в его приемной ожи­
дают туберкулезные и табетики, если слышал кашель первых и
шаги вторых. Но так бывает не всегда и не везде: напр., относи­
тельно предметов обыденной жизни мы странным образом ино­
гда не усваиваем их типических черт. Самым поучительным в
этом отношении для нас является искусство живописца теат­
ральных декораций, который немногими, но именно
характернейшими штрихами сумеет набросать красивейшую
картину, конечно, при помощи освещения, отдаления и иллю­
зии. Он достигает этого тем, что, изображая беседку из розовых
кустов, он рисует только характернейшие ее черты: хотя бы
штрихов этих и было ограниченное число, тем не менее мы,
благодаря освещению, отдалению и нашему воображению, ви­
дим перед собою красивую розовую беседку. Для нас, кримина­
листов, было бы в высшей степени полезно, если бы декоратор
мог указать нам определенные правила, которыми он руковод­
ствуется, если бы он сумел выяснить нам, почему и где он кладет
самые глубокие тени, самые яркие краски и оставляет резко ос­
вещенными известные места. Но таких правил у него до сих пор
пет, он работает эмпирически и именно поэтому не в состоянии
исправить картины, оказавшиеся плохими: он может только на­
рисовать их вновь. На этом же примере мы можем убедиться и в
том, что не для всякого нужны одни и те же характеристические
признаки предмета для того, чтобы признать его за таковой. Ес­
ли бы мы поставили на сцене только одну декорацию, положим,
беседку из розовых кустов, то только часть публики признала бы
ее за таковую, а часть, быть может, и не узнала бы, что изобра­
жает эта картина. Если же будут поставлены на сцене все необ­
ходимые декорации, то вся уже публика найдет ту же беседку
очень красивой. Это основывается на том, что человеческие чув­
ства можно при известных условиях «направлять». В данном слу­
чае художник-декоратор сумел уловить, напр., понятные для од­
ной части публики характерные признаки средневекового зам­
ка, для другой — беседки, для третьей — леса, а для четвертой —
общего фона картины. И раз для кого-нибудь хотя бы часть кар­

83
тины представляется правдивой, то тем самым его чувства «на­
правлены»: подкупленный в пользу правдивости картины, его
взор с доверием переходит от одной части картины к другой.
Этот умственный процесс воочию обнаруживается на тех опти­
ческих представлениях, которые часто показываются публике1).
Главный фокус иллюзии в этих панорамах состоит в том, что на
первом плане помещаются реальные предметы (камни, пни, ко­
леса и т. п.), которые незаметно сливаются с общей написанной
картиной. Внимание зрителей останавливается прежде всего на
этих предметах, убеждается в их реальности, и затем это убеж­
дение переносится на нарисованное так, что вся картина пред­
ставляется живою, пластически действительной.
Знание о таких процессах в области чувственных восприятий
имеет весьма важное значение для криминалиста, так как совер­
шенно подобное, хотя не столь ярко выраженное, происходит и с
теми чувственными восприятиями, с которыми и нам приходится
иметь дело. То же обстоятельство, что процессы эти не столь ярко
выражены, является прямо опасным, так как в силу этого они легко
совсем ускользают от нашего внимания.
Мы не должны забывать, что свидетель во многих случаях, во
время ли самого происшествия, либо во время рассказа о нем, на­
ходится в состоянии некоторого возбуждения, вследствие чего
особенно легко поддается страсти делать различные выводы и
предположения, и раз он вступил на эту почву, кто знает, где он ос­
тановится. Так бывает и относительно самых заурядных восприя­
тий, особенно же это заметно при известного рода восприятиях
преимущественно зрительного свойства. Остановимся прежде
всего на вышеупомянутом вопросе о пластичности именно зри­
тельных впечатлений. Мы оставим в стороне теорию Георга Гйрт-
са, который объясняет процесс зрения по отношению к пластиче­
ским предметам как особую способность ретины при помощи
зрительных лучей разной длины воспринимать предметы, и оста-

1) Впервые давал такие представления ирландский художник Роберт Паркер

в 1787 г. За ним последовали французы Фонтэн, Буржуа и Прево. Затем сгали пока­
зывать известные картины: «Штурм Малахова кургана», «Сражение под Сольфери-
но>, «Битва у Грсвелота», «Путешествие австр. кронпринца в Египет» и т. д. В самой
большой из таких панорам — «Битва при Седане» А. ф. Вернера — самые существен­
ные предметы: стена, ранцы и оружие солдат и пр. были устроены настоящие, а
часть их была нарисована.
мовимся на прежних, несомненно более правильных, теориях, по
которым наша способность зрения видеть пластические предметы
есть не что иное, как дело нашего опыта. А если это так, то и неиз­
бежны вопросы о правильности или неправильности умозаключе­
ний очевидца.
Видеть какой-либо реальный предмет — это значит в сущно­
сти не что иное, как получить убеждение, что предлежащие явле­
ния суть пластические, потому что мы это знаем из предшеству­
ющего опыта при посредстве чувства осязания. При этом случает­
ся и так, что подобные заключения о пластичности видимого мы
делаем не только о предметах, которые тысячу раз видели, но и о
тех, которые видим впервые. Я еще пока ни разу не видал живого
кита, но если бы мне случилось видеть в море это животное, то я
ни на минугу не усомнился бы, что вижу настоящего кита. Но та-
к( >й вывод основан лишь на теории вероятности, и хотя было бы
абсурдом предположить, что этот кит сделан, положим, хоть из
бумаги, но в бесчисленных других случаях дело не бывает до та-
|«>йстепени очевидно, и сомнение может быть вполне законно. В
:п ом мы можем убедиться на целом ряде оптических фокусов, яс­
нее же всего с т. наз. геммой. Положим, мы имеем два камня, на
одном из которых имеется углубленное изображение человечес­
кой головы, а на другом — то же самое изображение в рельефном,
выпуклом виде. Если зритель стоит перед ними на расстоянии по­
лутора метра, то он в состоянии различить эти изображения
лишь благодаря падающему на них освещению, так как на релье­
фе (Сатёе) части, обращенные к свету, освещены, а на другом
изображении те же части, оказывающиеся в виде углублений, ос­
таются в тени. Значит, если я вижу то же изображение, но при ос-
иещении с противоположной стороны, то оно мне представляет­
ся в виде Сатёе, если только мысленно я захочу видеть это изоб­
ражение как Сатёе. Таким образом, стоит мне сознательно или
(«■( сознательно представить себе источник света с правой сторо­
ны, вырезанное изображение головы для меня уже представляет­
ся Сатёе именно потому, что я думал, что видимое изображение
есть таковое. Такой процесс наблюдать можно довольно часто:
целый ряд представлений строится всегда на одном ранее уста-
I ювленном положении, и если это положение правильно, то и вы­
текающие из него представления правильны, именно так, как это
видно из нашего примера: если мы предположим источник света

85
с левой стороны, то видим вырезанное изображение головы там,
где оно действительно и есть, но раз мы ошибочно предположи­
ли источник света с другой стороны, то на том же месте мы оши­
бочно видим Сатёе. Трудно даже предусмотреть, какие ошибки
могут возникать на почве раз сделанного неправильного предпо­
ложения, тем более что это основное предположение делается по
большей части бессознательно, или же, если и сознательно, то за­
тем забывается. В таких случаях следует это исходное предполо­
жение восстановить путем тщательной проверки выведенных из
него данных и затем доискиваться основной причины обнару­
женной неправильности. Не следует вообще относиться слишком
легко к обнаруженным неправильностям, хотя бы они касались и
некоторых, несущественных данных. Дело в том, что, отыскав ис­
точник, замеченных ошибок, мы получаем возможность обнару­
жить, какое влияние оказало неверное исходное положение на
другие, быть может, весьма существенные, положения. Это тем бо­
лее важно, что мы, благодаря таким ошибочным восприятияем,
сделанным нами, можем даже прийти к заключениям, противоре­
чащим действительности, нашему опыту. Возьмем такой пример,
касающийся наших зрительных ощущений. Если мы тотчас же на
закате солнца посмотрим на невысокий холм, расположенный к
западу, то все предметы, находящиеся на гребне холма (деревья,
скалы, люди), покажутся нам бестелесными силуэтами. Горизонт
за ними ярко освещен лучами зашедшего солнца, и вследствие
контраста на стороне, обращенной к нам, мы не is состоянии раз­
личить световых оттенков, и хотя бы нам было хорошо известно,
что это — реальные предметы, но мы с трудом можем отрешить­
ся от впечатления, что видим лишь силуэты. Если же мы не имеем
особенных поводов к проверке наших впечатлений, то мы об
этом и не заботимся, и вот ложный вывод готов и даже распрост­
раняется, как «лично виденное»1).
При всем том мы еще не принимали во внимание так наз. об­
манов чувств. Если мы будем держаться по-прежнему нашей точки
зрения, что все чувственные представления основаны на умоза­
ключениях, то придем к тому убеждению, что об обманах чувств в

1) Не бесполезно также и наблюдать за приемами фокусников, хотя бы и самых

нехитрых. Кстати, замечу, что в наше время опыты у спиритических медиумов
объясняются почти исключительно ловким фокусничеством.

86
истинном смысле слова можно говорить только тогда, когда в на­
ших органах чувств произошли какие-нибудь физические измене­
ния. Обман чувств получится, напр., в том случае, если нажать в
сторону глазное яблоко и вследствие этого предметы будут пред­
ставляться вдвойне, или если мы, довольно широко раздвинув
ножки циркуля, поставим их на спину, на бедро ноги, вообще на
такую часть тела, которая не имеет частой сети нервов, то полу­
чится ощущение только одного укола. Все же остальное, что назы­
вают обманами чувств, в сущности есть лишь неправильные умо­
заключения. Если я через красное стекло увижу все предметы в
красном цвете, то глаз мой вовсе не был обманут, а если я поверил,
что действительно предметы такого цвета, то сделал лишь непра-
ш(льное заключение. Если перед дождем горы мне казались ближе,
чем во время дождя, то и в этом случае чувство зрения не было об­
мануто: при исчислении расстояния я только забыл принять в рас­
чет преломление световых лучей вследствие наполнивших прост­
ранство дождевых капель. Если какую-нибудь прямую палку опус­
тить в воду, то часть ее, опущенная в воду, покажется как бы при­
поднятой вследствие преломления лучей, и палка будет иметь вид
изломанной под тупым углом. И это опять-таки не есть обман
чувств, потому если снять с палки в таком положении фотографи­
ческий снимок, то она и на снимке выйдет согнутой. Об ошибке
мы могли бы говорить лишь в том случае, если бы мы подумали,
что палка на самом деле согнута, заблуждение же наше заключа­
лось бы лишь в том неправильном предположении, что преломле­
ние лучей как в воздухе, так и в воде одинаково. Таких случаев мас­
са: отметим, напр., явления, сопровождающие иррадиацию света,
вследствие которой освещенные плоскости кажутся шире, чем
темные. В силу того же темный четырехугольник среди светлого
пространства кажется меньше, чем равновеликий светлый между
темными плоскостями, — люди в темной одежде кажутся худоща­
вее одетых в светлое платье, — пересеченная на части линия ка­
жется короче цельной, — квадрат, пересеченный горизонтально,
кажется шире, он же, пересеченный перпендикулярно, кажется вы­
ше, — одноцветная с длинными продольными полосами одежда
придает человеку как будто более роста, пестрая с горизонтальны­
ми полосами одежда делает человека как будто ниже, — линии,
идущие параллельно, кажутся вдали сближающимися (железнодо­
рожные рельсы, аллеи и под.), — и перпендикулярные линии, ие-

87
ресеченные в косом направлении короткими параллельными ли­
ниями, кажутся раздвигающимися, а огонь ночью кажется значи­
тельно ближе, чем он на самом деле. Во всех этих случаях мы име­
ем дело не с обманом чувств, а только с явлениями, основанными
на законах оптики, весьма часто игнорируемыми.
Все описанные случаи и бесчисленное множество им подоб­
ных могут найти место и в свидетельских показаниях решающей
важности, и если показания приняты на веру и не будут исследова­
ны до последних оснований, то последствием их могут оказаться
крупнейшие ошибки. Мы говорим не только о таких случаях, когда
человек, одетый в белое и встреченный ночью, принимается за че­
ловека большого роста, тогда как он оказался мальчиком, но целые
происшествия могут быть неправильно поняты вследствие такого
рода ошибочных заключений именно потому, что от какого-ни­
будь первого ошибочного чувственного впечатления были постав­
лены в зависимость все последующие данные и переданы в извра­
щенном виде. Установить, в чем кроегся ошибка, почему то или
другое восприятие оказалось неправильным, не всегда легко, пото­
му что не всегда оно объясняется одним лишь действием таких тех­
нических явлений, как преломление лучей, иррадиация; часто весь­
ма сложен собственно психический процесс, повлекший ошибку.
Мы хорошо знаем, напр., что ночыо, особенно во время тумана,
предметы, представшие перед нами внезапно, кажугся увеличенны­
ми до гигантских размеров. Умственный процесс при этом доволь­
но сложен: положим, я вижу в туманную ночь неожиданно перед
собой лошадь, очертания которой вследствие тумана представля­
ются неясными, — мне известно из опыта, что предметы, являющи­
еся с неясными очертаниями, обыкновенно находятся на отдален­
ном расстоянии, затем я знаю, что предметы отдаленные кажутся
гораздо меньше. Отсюда я должен заключить, что лошадь, несмот­
ря на воображаемое расстояние представшая в натуральной вели­
чине, должна быть сама по себе огромных размеров. Ход мыслей,
значит, таков: я вижу лошадь неясно, значит, она далеко от меня,
тем не менее она имеет свою натуральную величину, каковы же
должны быть ее размеры, если она подойдет ближе!
Само собою разумеется, что такие выводы не делаются мед­
ленно и сознательно: они возникают в уме мгновенно, без размы­
шления, нисколько не нарушая самоуверенности суждения, и впос­
ледствии бывает в высшей степени затруднительно проследить ход

88
мыслей и найти ошибку. Если же сам наблюдатель в происшествии
и.тдет что-либо непонятное, необъяснимое, то ему становится
жутко: таким путем создается представление страшного, играющее
<толь значительную роль в показаниях свидетелей. Если я, напр.,
конечно, в какой-нибудь неожиданной, загадочной обстановке ви­
жу скачущую лошадь и при этом не слышу стука ее копыт, если я
шоку колебание листьев и веток деревьев и в то же время не ощу­
щаю ветра, или если я встречаю при свете луны человека, который
не отбрасывает за собой тени, то все это покажется мне страшным,
потому что в логической цепи событий оказался непонятный про­
пей, Какое впечатление производят такие таинственные случаи на
психическое состояние человека, конечно, известно: с того момен-
г;|, как чувство страха охватило душу, ни одно чувственное воспри-
нт е не может быть признано надежным. Более того, есть основа­
ние усомниться, правдиво ли и то представление, какое сложилось
до момента страха. К тому же редко кто признается откровенно,
ЧТО ему было страшно: вот почему необходимо постараться
вскрыть весь ход умозаключений свидетеля, так как только этим
путем мы можем уловить момент появления страха и таким обра-
||>мобнаружить источник ошибок.
Точно так же важным источником ошибок является сложение
и деление наблюдений. Это бываег в особенности, когда дело идет
и наблюдениях за движениями. Всем известны ощущения, которые
испытываются едущими в поезде железной дороги, когда кажется,
1in I поезд стоит, а окружающие предметы движутся, или ощущения,
испытываемые стоящими на мосту и смотрящими на текущую во­
ду: им кажется, что мост плывет вниз по течению. Последний при­
мер доказывает, что объяснение этих явлений нельзя свести толь-
м I к одному тому, что мы подметили различие этих движений; но
мы должны найти иное объяснение этих явлений, если движение
мы расчленим на отдельные его моменты. Мы часто слышим, что
•нидетель не может показать, бросилли обвиняемый стакан в голо­
му потерпевшего или ударил им, и часто свидетели показывают
разное. В подобных случаях нельзя сказать, чтобы часть свидетелей
говорила неправду, так как человек видит сравнительно медлен­
но1), т.е. употребляет относительно довольно продолжительное

1><:р. статьи М. Фридриха, Э. Тишера, Каттелля и др. и «Physiologische Psychologies

Вундта, 3 изд., 2-й том, стр. 305 и след.

89
время для того, чтобы воспринять известное оптическое явление.
В настоящем случае свидетели видели поднятие стакана с места и
как он затем попал в голову потерпевшего, все лежащее между эти­
ми двумя моментами ими не было осознано, так как происходило
слишком быстро, чтобы оставить отдельное впечатление. Этот
пробел пополняется обыкновенно различными умозаключениями,
и как это делает каждый свидетель, зависит от индивидуальности
его и минутного настроения. В большей части случаев этот пробел
будет заполнен тем предположением, которое явилось у свидетеля
в первый момент. Когда обвиняемый поднимал стакан, одни свиде­
тели думали: теперь он егоударит, а другие думали: теперь он в пе­
го бросит. И как только стакан очутился у головы потерпевшего,
каждый из свидетелей дополнил незамеченный им момент соглас­
но со своим первоначальным предположением.
То обстоятельство, что мы, как сказано выше, видим сравни­
тельно медленно, имеет для нас вообще важное значение. В этом
отношении весьма поучительны моментальные фотографические
снимки. Если мы, напр., видим моментальный снимок галопирую­
щей лошади, то мы, конечно, скажем, что лошадь так не выглядела
ни в один момент галопа. Это происходит от того, что фотографи­
ческий аппарат схватил такой короткий момент, какого мы не бы­
ли в состоянии уловить глазом.
Таким образом, мы воспринимаем без сознания глазами це­
лый ряд быстро следующих одна за другою картин и соединяем
эти моментальные, пока еще не осознанные, ощущения в одну об­
щую картину, которая однако на самом деле, как таковая, не суще­
ствовала. Эту никогда не существующую картину мы напрасно
ищем на моментальном фотографическом снимке, который, ко­
нечно, не будет соответствовать всему виденному и воспринятому.
Обращаясь к нашей области, возьмем такой пример: положим, что
событие, быстро совершившееся, состоит из моментов а, Ь, с, d, e,f,
g, h, i, k, I, in, которые вследствие быстроты не могли быть каждый в
отдельности восприняты человеческим глазом. Поэтому наблюда­
тель соединял в общую картину лишь часть схваченных им момен­
тов: составленные таким путем картины будут, однако, весьма раз­
личны одна от другой, с одной стороны, потому, что каждый на­
блюдатель при составлении общей картины может начинать с раз­
личных моментов, с другой стороны, потому, что быстрый наблю­
датель составляет картину уже на основании нескольких моментов,
для медленного же наблюдателя требуется большее число их.

90
 В первом случае, напр., впечатление картины могло получить-
(II па основании моментов так: у первого — abc-def-ghi-klm; у вто­
рого наблюдателя, который взглянул несколько позднее, впечатле­
ние общей картины сгруппировалось из следующих моментов:
hcd-efg-hik.
11ри некоторой разнице в быстроте наблюдений может быть
п такая комбинация, что быстрый наблюдатель составляет впечат­
ление картины по двум моментам, а именно: ab-cd-ef-gh-ik-lm, меж­
ду тем как менее быстрый наблюдатель получит картины после
грех моментов в такой группировке: abc-def-ghi-klm.
Если полученные таким образом картины разнятся одна от
другой по составу, то они могут еще более отличаться друг от дру­
га, если мы примем в соображение, что тот или другой зритель м о ­
ж е т упустить невольно какие-нибудь из моментов, напр, a-d-g-k,

пли же если они оставят в нем неясное впечатление, — в этом слу­

чае составные части картины, наблюденной каждым, буду!' еще бо­
лее разниться, и описание одного и того же события разными ли­
цами во многих отношениях будет неодинаково, хотя бы все они
наблюдали равномерно и хорошо.
Само собой разумеется, что в действительности невозможно
выяснить различие тех картин, которые составляются зрителями
на основании отдельных моментов. Вышеизложенный математи­
ческий пример приведен лишь с целыо расчленить некоторые из
:>гих наблюдений, отличных одно от другого.
В одинаковой степени важны, но не в такой мере поддаются
расчленению так называемые обманы слуха. У больных они встре­
чаются чаще, чем оптические, но мы не будем на них останавли­
ваться, ограничившись советом как можно тщательнее следить, не
страдает ли больной иллюзией слуха, все же остальное есть дело
мксперта-врача. Мы займемся только теми акустическими обмана­
ми, которые встречаются у здоровых лиц и у таких, которые хотя
и здоровы вообще, но в известный момент были в ненормальном
состоянии. К таким лицам следует отнести находившихся в состо­
янии неимоверного страха или же в опасности, угрожавшей жиз­
ни. На это следует обращать внимание, особенно при допросе та­
ких лиц, которые получили опасные для жизни повреждения в
драке, при покушении на убийство, во время разбоя и тд. Не гово­
ря о том, что вследствие страха, ужаса и боли люди впадают во все­
возможные недоразумения, состояние, переживаемое ими, вооб­

91
ще нельзя не уподобить состоянию болезненному. Они подверга­
ются настоящим галлюцинациям: слышат слова, никем не сказан­
ные, слышат голоса преследователей и угрозы, слышат, как кто-то
обещает помощь, хотя бы никого не было вблизи. Весьма замеча­
тельны в этом отношении некоторые акустические явления, со­
пряженные с воспоминаниями о давно прошедших событиях. Так
Го п п е передает один случай с утопавшим матросом, который в
момент лишения сознания ясно слышал голос своей матери: «Ио-
ни, это ты съел ягоды твоей сестры?» Эти слова мать говорила ему
как-то в раннем детстве, и с той поры он ни разу не думал об этом.
В этом случае, конечно, никак нельзя было предположить, чтобы
эти слова говорились матросу кем-либо. Представим же себе, что
мы имеем перед собой потерпевшего, получившего тяжкие по­
вреждения, который показывает, что слышал то или другое, — при
известных условиях, быть можег, даже и не будет поводов сомне­
ваться в правильности его жалобы. Но вообще следует быть осто­
рожным и не оставлять без проверки заявлений потерпевших о
том, с какой стороны, на каком расстоянии, с какой силой послы­
шался голос. Если подобную проверку вменить себе в привычку, то
можно натолкнуться на любопытные явления: оказывается, пора­
зительно много людей, которые не в состоянии определить, слы­
шен ли голос сверху или снизу, справа или слева, сзади или впере­
ди, издалека или вблизи, и при этом редкий из таких субъектов
знает о своей неспособности правильно определять направление
звуков. Часто, впрочем, невозможность при сообщении о каких
либо звуках и т.п. ориентироваться в отношении места, откуда они
раздавались, объясняется лишь условиями самой местности, напр,
на улицах города, в горах и тд.
Затем не каждый обладает способностью ясного понимания
звуков, и большинство людей понимает слышанное не по букваль­
ному значению слов, а по общему смыслу. Это не было бы так опас­
но, если бы все понимали правильно этот смысл. Обыкновенно же
они придают словам тот смысл, который им южется правильным,
с их субъективной точки зрения, в этом и кроется причина безгра­
ничного различия в восприятиях. Часто мы имеем возможность
исправить это разнообразие пугем увеличения числа свидетелей,
но если для какого-нибудь важного показания имеется только один
свидетель, то мы по большей части делаем ошибку, придавая пока­
занию его, никем не опровергаемому, безусловную веру. При этом,

92
|)Д1шко, нужно сказать, что и допрос нескольких свидетелей об од­
ним и том же обстоятельстве не всегда устраняет возникшие со­
мнения. Когда человек понял что-либо неправильно, то причина
114их) могла быть не только субъективная, но и объективная: в пер-
III in случае (напр., когда он слушал невнимательно) вполне воз-
м( )жпо исправить недочет допросом других свидетелей, в послед­
нем же случае (напр., ошибка, вызванная условиями местности, яв-
чепиями акустики) результат этих объективных условий будет оди­
наков, т. е. слышали неправильно все без исключения свидетели, и
in е они дали неправильные показания. Поэтому следует весьма ос­
терегаться ложного вывода, что «это обстоятельство доказано, как
Iкутвержденное многими свидетелями».
Если таким образом нужно осторожно относиться к слуховым
' ицуГцеииям при обыкновенном ходе вещей, то тем более требуется
шшмание, если случай представляет какие-нибудь осложнения, на­
пример: голос раздавался издалека, или в виде крика, визга, вообще
ненатуральным тоном, или же когда голос принадлежал лицу дру-
н mi национальности, другого наречия, иного образования, нежели
| иидстель. Требуется осторожность и в том случае, когда голос по-
| пытался неожиданно для свидетеля, когда он не понимал связи
| пытанного и одновременно происходившего, или же если есть ос-
Н1шание думать, что эта связь была им неправильно понята. Следует
при этом иметь в виду, что память в данном случае никакой роли не
и11>аст, так как свидетели немедленно после восприятия неправиль­
ны х слуховых ощущений воспроизводят их неправильно. Точно
|люке следует помнить, что дословная передача, в особенности бо-
iiee длинных фраз, для лица низшего образования не только весьма
шруднительна, но и всегда сопровождается искажениями, если
грсбовать от него дословной передачи. Остается поэтому удовле-
п« >рягься передачей содержания слышанных фраз, причем безус-
|цишо необходимо каждый раз удостовериться в том, насколько
' мндстель правильно понял дело, так как иначе он неизбежно иска-
1п I слышанное согласно степени своего понимания. Известное зна­
чение, смотря по обстоятельствам, могуг получить также и так наз.
фппизм (слуховые ощущения, вызванные под влиянием световых
пилений) и фотизм (световые ощущения, вызванные действием зву-
Ki in). 11одобные наблюдения нередки: так, напр., многие слышат яс­
ное хрустение при появлении полярного света. Нужно полагать, что
ж »не что иное, как резко выражающиеся ассоциации идей.

93
 Относительно обманов в области других чувств можно ска­
зать немногое, так как таковые большого практического значения
не имеют. Так, напр., чувство осязания может повести к неправиль­
ным представлениям, и такие ошибки, как известно, могуг иметь
значение в уголовных делах, в особенности тогда, когда вопрос
идет о времени нанесения полученных повреждений. Так мы зна­
ем, что удар ножом и вонзание огнестрельной пули ощущаются
прежде всего как толчки, что незначительные повреждения в пер­
вую минуту кажутся серьезными и, наоборот, смертельные весьма
часто сначала совсем не ощущаются. Мы знаем, что человек, полу­
чившей во время драки несколько легких и одно тяжкое поврежде­
ние, редко бывает в состоянии указать, в какой момент ему было
причинено тяжкое повреждение; мы знаем также, что редко кто из
получивших раны расскажет правильно, сколько он получил уда­
ров или толчков. Одним словом, заявления потерпевших относи­
тельно их ощущений, полученных в сфере чувства осязания, суть
или поверхностны, или ненадежны.
Следует упомянуть при этом об одном обстоятельстве, до сего
времени слишком мало обращавшем на себя внимание, а именно,
что отдельные части нашего тела только тогда передают правиль­
но ощущения головному мозгу, когда находятся в нормальном со­
стоянии. Если, напр., возьмем горошинку большим и указательным
пальцами, то мы ощущаем ее только одним ощущением, хотя ося­
заем горошинку двумя пальцами. Если затем мы третий палец по­
ложим сверх четвертого и возьмем ими горошиику, то получим
двукратное ощущение, именно потому, что пальцы не находятся в
нормальном положении и в силу этого передают двойное ощуще­
ние. Иначе сказать, двойное ощущение есть в сущности правиль­
ное, осязая же горошинку пальцами в нормальном положении, мы
вводим в сознание вседневный опыт и ощущаем только одну горо­
шинку. Возьмем другой пример: если скрестить руки, соединив
пальцы, и затем вывернуть кисти так, чтобы пальцы левой руки бы­
ли налево, а правой — направо, то мы совершенно утратим пред­
ставление о локализации пальцев, и если тогда другое лицо попро­
сит поднять известный палец с указанием, па какой руке, то обык­
новенно происходит ошибка, и поднимается палец не той руки. Из
этого мы видим, что чувство осязания вообще не в высокой степе­
ни развито у человека, так что во многих случаях оно нуждается в
содействии другого чувства, преимущественно чувства зрения: чув-

94
( (■ценные восприятия, основанные на одном осязании, вообще не­
надежны и могут апперципировать только немногие и более гру-
оые характерные признаки вещей.
Несовершенство осязательных ощущений, между прочим,
весьма убедительно подтверждается одной игрой молодежи, состо­
ящей в том, что под столом передаются из рук в руки (из участвую­
щих секрет должны знать один и не более двух) разные предметы:
кусок мягкого мучного теста, очищенная сырая картофелина с ко­
ротенькими деревянными шпеньками, мокрая, наполненная пес­
ком кожаная перчатка, кожица от репы, снятая спиралеобразно,
п т.п. Всякий получающий в руки один из этих предметов, не имея
возможности его видеть, воображает, что ему подсунули какое-ни-
оудь противное животное и бросаег его: чувством осязания он вос­
принимает мокрое, холодное и скользящее, значит, лишь самые
грубые характерные признаки пресмыкающегося животного, вооб-
Iжжение же придает этим предметам жизнь и движение и т.д.
К этому следует прибавить, что осязательные ощущения обла­
пают некоторой долей заразительности. Если, напр., вблизи меня
оегут муравьи, то я немедленно ощущаю, как будто такие муравьи
оегуг и по телу, или если я вижу рапу, или таковую мне описывают,
ю я часто на соответствующем месте тела ощущаю известную
(юль1). Понятно, что у свидетелей с восприимчивой натурой это
может вызвать ложные ощущения.
Характеристика чувства осязания была бы не полна, если бы
мы не упомянули еще об одном свойстве осязательных ощуще­
нии - об их относительности в большей степени, чем других
чувств. Мы находим, что зимой в погребе тепло, а летом холодно,
конечно, по причине резкой разницы с температурой наружного
воздуха; если мы опускаем одну руку в горячую, а дру1ую в холод­
ную воду и затем обе руки в воду средней температуры, то одна ру­
ка будет ощущать холод, а другая — теплоту. Описание ощущений
осязания довольно часто можно встретить в наших протоколах,
Поэтому нужно всегда помнить об их малой достоверности. В изве­
стном отношении близки к описанным и своеобразные явления,
объясняемые неправильностями в строении нашего тела, напр.,
|шуждание идущего в одном и том же кругу, вместо того, чтобы ид­

I) Студентам медикам хорошо известно, что чуть ис половина аудитории начипа-

( г испытывать чувство зуда при чтении лекции о сыпных болезнях, вызывающих зуд

95
ти вперед прямым путем. Это наблюдается в особенности тогда,
когда кто-либо идет в незнакомой местности в туманную погоду, в
метель или ночью в лесу, а чаще всего в тех случаях, когда кто-ли­
бо, под влиянием опьянения, или страха, или болезни, или оше­
ломляющего удара в голову, или вследствие потери крови, не обла­
дает в полной мере своими чувствами. В подобных случаях на пер­
вый взгляд кажется невероятным поведение потерпевшего, кото­
рый после совершенного на него нападения, разбоя, изнасилова­
ния и т. п. вместо того, чтобы убегать, бродил около места преступ­
ления. В настоящее время никто не будет оспаривать, что такой по­
терпевший о самом событии преступления покажет сущую правду.
Что касается чувств обоняния и вкуса, то таковые весьма час­
то бывают извращены не только вследствие болезни, но и у вполне
нормальных людей, причем трудно составить о них ясное пред­
ставление вследствие невозможности проверить эти ощущения. В
жизни они играют менее значительную роль, чем чувства зрения и
слуха: мы можем всякому предложить вопрос и затем объективно
убедиться в том, хорошо ли он видит и слышит, но вопрос о тонко­
сти вкуса и обоняния совершенно бесцелен ввиду невозможности
проверить справедливость ответа.
К тому же в области этих чувств встречаются совершенно
своеобразные явления: если я, напр., какое-нибудь кушанье по на­
ружному его виду признаю за сладкое и мучное, между тем как оно
в действительности соленое и мясное, то я во время еды не буду
ощущать истинного вкуса в кушанье, а исключительно противный
вкус. В этом случае представление о сладком и мучном кушанье
смешалось с настоящим вкусом соленого и мучного до такой сте­
пени, что как будто оба кушанья действительно были смешаны.
Относительно чувства обоняния главным образом следует от­
метить, что ощущения приятные и неприятные — весьма условны.
Одни находят восхитительным запах гнилых яблок, другие — за­
пах мокрой купальной губки, одни говорят: «противный запах, как
будто от падали», другие о том же говорят: «восхитительный «hunt
goiiu. Есть женщины, которые считают запах смолы «Assafoeticla»
самым приятным, обыкновенно же эта смола за свой запах носит
имя «чертово кало». О запахе чеснока мнения также расходятся;
весьма употребительные духи мускус и пачули многие совсем не
выносят. Поэтому при оценке обонятельных ощущений следует
быть тем осторожнее, что тонкость обоняния бывает в высокой

96
степени различна. Есть люди, которые по запаху узнают в комнате
11 присутствии кошки, или же которые по запаху платьев в состоя­
нии определить их владельцев, между тем как другие совершенно
не различают самых резких запахов. Должно отметить при этом
поразительную неизменность чувства обоняния: всем известно,
что запах, который мы ощущали всего один раз лет 10 назад, при
Iк том появлении его не только вспоминается, но и вызывает в па­
мяти нашей целые картины давно прошедшего. Часто это помога-
I г свидетелю восстановить в памяти своей известные факты.

Iв) О памяти О
Вторым условием умственной деятельности лица допрашива­
емого является его память. Существо памяти вообще столь замеча­
тельно и сложно, и проявления деятельности ее столь разнообраз­
ны, что С. С. не может не остановить на ней самого серьезного вни­
мания. Ведь от верности памяти и правильного ее функционирова­
ния часто зависит вполне разъяснение события преступления.
Функция памяти, по словам Ф о р е л я , бывает троякая 1) пере­
житое должно оставить известное впечатление, 2) это впечатление
может быть восстановлено и 3) восстановленное должно быть тож­
дественным с пережитым. «Если я вчера, — говорит Форель, — в
первый раз в жизни видел белого медведя и сегодня об нем вспом­
нил, то 1) белый медведь оставил известное впечатление, 2) сегодня
и воспроизвел в себе образ белого медведя и 3) установил тождест­
венность вчера виденного зверя с сегодня воспроизведенным».
Этот пример разъясняет все, что можно сказать о деятелыюс-
п I памяти. Остается установить, какие именно результаты достига­
ются функциями ее, каждой в отдельности. О правильности вос­
приятий мы уже говорили; от правильности их прежде всего, ко­
нечно, зависит и правильность последующих функций.
Вторая функция памяти есть воспроизведение. Правильность
ее зависит оттого, насколько (хорошо или плохо) раз воспринятое
вновь появляется в сознании и как пополнялись оказавшиеся про­
белы. Эти пополнения могуг быть сделаны вполне исправно пугем
аналогий, или же ошибочно вследствие участия фантазий, или же,
наконец, пробелы M oiyr остаться совершенно непополненными.

I) См. указания на литературу в моей «Уголовной психологии», стр. 340 и след.

97
 Следующей по времени функцией памяти является функция
установления тождества между первым впечатлением и продуктом
воспроизведения, причем в соображение принимается, действи­
тельно ли и в какой мере одно покрывает другое. Смотря по успе­
ху этого процесса, является большая или меньшая самоуверен­
ность при показании. Остановимся еще раз на примере, приведен­
ном Форелем. Первая функция зависит от того, с какой степенью
тщательности и безошибочности я наблюдал белого медведя, вто­
рая функция восстановит в уме образ медведя или вполне закон­
ченный, или с некоторыми пробелами. Положим, напр., я восста­
новил в сознании образ белого медведя совершенно полно, но за­
был, есть ли у него хвост и какой. Если я по общей наружности жи­
вотного сделаю правильное о том заключение, то пополню этот
пробел в памяти; если же я восстановлю в памяти неверное пред­
ставление белого медведя, то и пробел будет пополнен также не­
верно. Если я для пополнения пробелов не буду прибегать ни к по­
мощи аналогий, ни к помощи фантазий, то пробел останется от­
крытым: я просто не помню, был ли у животного хвост и какой.
Там, где оканчивается воспроизведение полученного ранее
впечатления, начинается процесс установления тождества обеих
картин: правильность этого процесса зависит от более или менее
строгого критического отношения к этим картинам.
Эти три функции С. С. должен строго и точно в каждом важ­
ном деле уметь различать, раз он только имеет подозрение, что па­
мять изменяет свидетелю. Если он отнесется поверхностно к поис­
кам, где именно в памяти свидетеля кроется ошибка, пробел, то
можно заранее с уверенностью предсказать безуспешность этих
поисков, но если он проследит каждую из трех названных функ­
ций памяти отдельно, то в большинстве случаев он найдет ошибку.
Таким образом, он должен спросить, сколько времени продолжа­
лось первое чувственное восприятие, как и в какой обстановке оно
произошло, как свидетель вообще воспринимает, одним словом,
независимо от правильности, он постарается выяснить глубину и
основательность первого впечатления. Затем он предложит вопро­
сы и в процессе воспроизведения, в особенности относительно по­
полнения им пробелов и, наконец, дойдет до последнего процесса
установления тождества между первым впечатлением и воспроиз­
веденной картиной. В особенности если С. совместно со свидете­
лем вторично проанализирует процесс сопоставления обеих кар­

98
тин, он почти всегда нападет на случившуюся ошибку. Пусть не го­
ворят, что для такой процедуры требуется слишком много времени:
во всяком случае потеря времени будет менее, чем когда С. С., на­
толкнутый на ложный путь, произведет массу лишних допросов
для восстановления истины.
Следует строго отличать сознательную деятельность памяти
от бессознательной, которой принадлежит гораздо большая роль в
умственной жизни человека, чем мы обыкновенно думаем. Англий­
ский исследователь сочинений Гете, Л ь ю и с , весьма удачно ил­
люстрировал деятельность бессознательной памяти примером,
взятым из физики: если на белый лист бумаги, ярко освещенный
солнцем, положить ключ, потом его убрать и лист бумаги положить
в темную комнату, то теневое изображение ключа появится перед
глазами' если смотреть на этот лист хотя бы после значительного
промежутка времени. Совершенно так действуют в нас иной раз
воспоминания, хотя бы не перешедшие вполне в сознание, но по­
буждающие к тем или другим поступкам. Форель говорит: «если я,
углубившись в какую-нибудь философскую проблему, обойду лужу
на улице, то я поступил так в силу известной неосознанной мысли,
не перешедшей в сознание». Это обстоятельство для нас очень важ­
но, так как целый ряд человеческих действий мы можем объяснить
себе именно посредством участия в них бессознательной памяти.
Мы делаем часто ту большую ошибку, что вообще не принимаем в
расчет бессознательной памяти, потому ли, что забываем о ней,
или потому, что не знакомимся с житейскими привычками тех лиц,
с которыми имеем дело, или же потому, что вообще не вдумываем­
ся в эти привычки. Нам в силу этого кажется совершенно неверо­
ятным, если человек иной профессии, нежели наша, говорит, что
совершил бессознательно то, для чего каждому из пас потребова­
лось бы много времени на размышление. Вот почему безусловно
необходимо выяснить прежде всего, какой образ жизни вел этот
человек, потому что только при этом условии мы в состоянии оп­
ределить возможность и степень участия бессознательной работы
сто памяти. В общем, мы можем сказать с уверенностью, что бес­
сознательная память, как основывающаяся на длинном ряде впе­
чатлений, есть самая прочная.
Когда приходится прибегать к памяти другого лица, значи­
тельную услугу оказывает отыскание соединительных звеньев меж­
ду отдельными воспоминаниями. Каждый из нас знает, как он по­

99
могает своей памяти тем, что пристегивает один факт к другому с
целью найти нить к забытым данным. Напр., мне хотелось бы при­
помнить, когда я купил известную вещь. В самом начале, быть мо­
жет, я ничего не припомню, но вдруг мне вспоминается, что я этот
предмет, после покупки, нес одно время в руке, пока рука не стала
зябнуть, значит, это было зимой; затем я эту вещь засунул в левый
карман моей шубы, значит, это было в исгекшем году, ибо в запро­
шлом году у меня не было шубы с такими карманами; когда я при­
шел домой, то застал своего друга X., значит, это было в среду, по­
тому что X. посещал меня только по этим дням; припоминаю, что
он обратил внимание на мою новую шубу, значит, она была только
что сделана; из счета же об этой шубе я усматриваю, что она до­
ставлена ко мне в начале ноября, и таким образом с помощью сре­
ды я с точностью определил тот день и число, в которое я купил
вышеназванную вещь.
К таким приемам мы прибегаем часто, но людям несметли­
вым это дается нелегко, и если есть надобность добиться от них
определенных указаний, то недостаточно только дать им для при­
поминания время, но и следует им в этом помогать, и, смотря по
личной в этом отношении находчивости С., можно достигнуть бо­
лее или менее точного восстановления в памяти требуемых дан­
ных. Для этого, конечно, необходимо принимать в соображение
всю обстановку, окружающую свидетеля, и его общественное по­
ложение. Понятно, что крестьянину следует помогать в припоми­
наниях сельскохозяйственными событиями, какой-нибудь преста­
релой женщине — церковными праздниками, лицу, ведущему рас­
сеянную жизнь — городскими сплетнями и происшествиями и т. п.
Но и при менее типичных свидетелях всегда можно до известной
степени достигнуть своей цели, если пуститься с ними в разговор
и мало-помалу перейти к деталям. В этом случае, конечно, много
значит опытность: с нею можно достигать прекрасных результа­
тов, но всегда следует остерегаться слишком смелых комбинаций,
и главным образом всякого внушения. Если речь идет об опреде­
лении известного времени, то рекомендуется изложить в протоко­
ле весь ряд сохранившихся в памяти свидетеля сведений, — таким
путем можно по крайней мере добиться условного определения
времени («если доказано, что событие А совершилось одновре­
менно с событием В, и если событие В приключилось в деревне С,
и если лицо Д именно тогда был в этой деревне, то событие А про­

100
изошло в деревне С»), и всякому предоставляется установить пра­
вильность определения времени путем перепроверки промежу­
точных событий.
Превосходнейшим средсгвом помочь воспоминаниям служит
обращение свидетеля мысленно к прежней обстановке, к тем жиз­
ненным условиям, которых касается его показание. Это средство
нам хорошо знакомо и из повседневной жизни. Я в своем кабине­
те решаю, что во время заранее назначенной проулки должен сде­
лать то и то, вышедши же из дома, я совершенно забыл об этом, и
все мои усилия вспомнить, что я хотел сделать, были тщетны. Воз­
вратившись в свой кабинет и присев на обычное место, на котором
я и возымел то намерение, я вдруг вспоминаю, что именно я хотел
сделать. Дело заключается в том, что я бессознательно восприни­
маю* опять те же самые впечатления, которые навели меня на это
решение: оглядывание тех же предметов на письменном столе, зна­
комый слуху бой стенных часов, обычное ощущение, испытывае­
мое, когда садишься в знакомое кресло и т. д. «Существует особен­
ный закон, — говорит проф. Grashey, — что тс впечатления, кото­
рые одновременно действуют на мозг, вступают в взаимное сочета­
ние, или, как говорят, ассоциируются одно с другим». В наше время
играют большую роль «пуги ассоциаций идей» гениального Теодо­
ра Мейнерта.
Такого рода ассоциации идей в умственной жизни людей име­
ют большое значение. Мы знаем, что известные чувственные впе­
чатления: звон колоколов, то или другое освещение, в особенности
впечатления, оставленные чувством обоняния, как самые прочные,
восстанавливают в памяти картины самых давних событий жизни.
Наблюденные в этом отношении явления столь же любопытны,
сколь и поучительны: при помощи таких чувственных ощущений
можно иной раз восстановить в памяти даже совершенно, по-види­
мому, изгладившиеся картины прошлого.
Спрашивается, как применять эти приемы к нашей деятельно­
сти? Из изложенного видно, что в тех случаях, когда для дела весь­
ма ценно точное припоминание событий свидетелем, не остается
ничего другого, как перенести свидетеля в те же условия, при кото­
рых он получил известные, забытые им, факты. Но для этого недо­
статочно вызвать свидетеля просто на место преступления. Долж­
но позаботиться также и о восстановлении по возможности тог­
дашней обстановки, необходимо выбрать то же время дня и, если

101
возможно, то же время года, тот же час и вообще обставить место
преступления по возможности так, как оно было. Нисколько не
требуя, конечно, театральной сценировки, мы, однако, скажем, что
чем обстановка будет точнее, тем лучше. Такого рода прием реко­
мендуется особенно тогда, когда дело идет о более сложных собы­
тиях и главное, об установлении того, в каком порядке известный
человек совершал известные действия или же что именно было со­
вершено в несколько быстро следовавших одно за другим момен­
тов каждым из других лиц. Отдельные моменты часто совершенно
невозможно и восстановить в памяти свидетеля, но это легко, если
внимание свидетеля перенести на место преступления и в знако­
мую обстановку. Я могу уверить, что таким путем можно достиг­
нуть поразительных результатов: свидетели, не припоминавшие в
камере ровно ничего, на месте события получали совершенно дру­
гое настроение, сначала припоминали несущественное, а затем и
главные подробности. Не следует думать, что со свидетелем па ме­
сте преступления происходит какое-то внезапное вдохновение.
Пусть он сначала сообразится и ориентируется, причем с ним сле­
дует поговорить о местности вообще и лучше о более безразлич­
ных вещах, затем напомнить ему самые характерные факты собы­
тия или те, которые сохранились у него в памяти, и, исходя от них,
восстановить в памяти все событие. Должно при этом остерегать­
ся подсказывать свидетелю и косвенным образом внушать ему,
чтобы он говорил о том, чего не видал. Опасность от этих подска­
зов может быть довольно значительна, но ее можно избежать, ес­
ли предлагать свидетелю исключительно вопросы и в этих вопро­
сах не преподносить факты с целью их подтверждения. Нужно по­
мнить, впрочем, что иногда при известных условиях могуг слу­
чаться весьма резкие обманы памяти, заключающиеся в том, что у
человека почему-то складывается представление, как будто он то и
то видел или слышал, хотя на самом деле этого не было. Это случа­
ется не только при известных душевных аномалиях, но и у совер­
шенно здоровых лиц, особенно в случаях сильного физического
или душевного изнеможения. Обыкновенно эти обманы относятся
к известной местности и выражаются в ложных представлениях
такого рода: «тут я, должно быть, один раз был», хотя в действи­
тельности не был ни разу. Такие обманы (paramnesis), вероятнее
всег'о, объясняются чтением, хотя и внимательным, тех книг, со­
держание которых, однако, давно забыто, яркими сновидениями и

102
иными, исчезнувшими из памяти, впечатлениями. Этими вопроса­
ми занимались Лейбниц (Perceptiones insensibiles), де-Газ, wan-
Bierwlith, Jouris, A. Laland, Bourdon, затем Anheil, W. Sander, Hensen,
Langwieler, Widimeister, Gupert, Orepellin, Wigan, Maydam, Neigoff и
т. д., и, наконец, о них же говорится в каждом учебнике психиат­
рии. Богатая литература по этому вопросу доказывает, что описан­
ные явления весьма часто встречаются и должны поэтому иметь
значение в нашей деятельности.
Отметим еще одно положение Р и б о , кажущееся парадок­
сальным, но в сущности весьма основательное: «запамятование
есть существенное условие памяти». Рибо этим хочет сказать, что в
памяти можно удержать только известное количество идей, и если
она наполнена слишком многим несущественным, то в ней не на­
ходят места идеи существенные, которые только и могут удержать­
ся в памяти, когда будет забыто несущественное. Применение этой
теории к нашей деятельности заключается в том, что мы отнюдь не
должны восстанавливать в памяти свидетеля слишком много мело­
чей, так как в этом случае не останется места для существенного.
Вся трудность заключается в том, чтобы возвратить его памяти
лишь столько мелочей, сколько понадобится для припоминания
важных вещей.

II. Некоторые особенные случаи

а) Неправильные наблюдения вследствие возбуждения

Чувственные восприятия бывают различны уже при самых
обыкновенных происшествиях, при которых никак нельзя предпо­
ложить, чтобы зритель вследствие возбуждения был лишен воз­
можности спокойного наблюдения; тем более эти восприятия раз­
нятся в тех случаях, когда наблюдателя, благодаря обстановке или
иной причине, охватил страх или волнение: тогда уже нет места
спокойному, трезвому наблюдению. Примеров этому можно найти
массу. Из случаев, занесенных на страницы истории, я упомяну о
казни королевы Марии Стюарт. При вскрытии ее гроба (в 30-х го­
дах текущего столетия) обнаружилось, что королева получила два
удара мечом, из которых один попал по шее ниже затылка, а дру­
гим была отсечена голова от туловища; между тем сохранилось не­
сколько рассказов современников этой казни, излагающих со

103
свойственной англичанам точностью и пунктуальностью все собы­
тие, и ни один из писателей не упоминает о другом ударе в шею.
Описания эти составлены так, что нельзя допустить со стороны ко­
го-либо из присутствовавших запамятования: очевидно, они все
находились в таком возбужденном состоянии, что просто не заме­
тили первого удара и, без сомнения, подтвердили бы это под при­
сягой, если бы были вызваны в суд1). Недавно мне представился
случай проверить в этом смысле душевное состояние, возникаю­
щее у каждого при зрелище смертной казни. Палач, исполнявший
приговор, почему-то счел нужным надеть перчатки; после казни я
предложил четырем лицам, присутствовавшим при ней, вопрос от­
носительно цвета перчаток. Ответы были следующие: черного,
светло-серого, белого, а четвертый настаивал на том, что у палача
совсем не было на руках перчаток. Все четверо находились в непо­
средственной близости к палачу, никто не допускал со своей сто­
роны ошибки, отвечал с полной уверенностью, что видел правиль­
но. Один мой знакомый, бывший военный, молчаливый и серьез­
ный человек, всегда спокойно и строго обдумывавший свои слова,
на следующее утро после происшедшей железнодорожной катаст­
рофы, при которой он был очевидцем, показал мне, что задавлено
было человек сто, что он сам будто бы видел, покидая полуразру­
шенный вагон., как многочисленные человеческие головы, отре­
занные колесами от туловищ, катились вниз по железнодорожной
насыпи. На самом же деле оказался убитым только один человек
вследствие раздавления груди, пять человек получили увечье; все
же остальное оказалось результатом возбужденной фантазии это­
го, в общем спокойного, человека. Во время того же железнодорож­
ного несчастия произошел другой случай, ярко иллюстрирующий,
что можно видеть или слышать в состоянии страха. Какой-то пиво­
вар, человек зрелых лет, атлетического сложения и несомненно не
страдавший нервами, выпрыгнув из разрушенного вагона, побежал

1) В «Miinchen Allgem. Zeit» от 21 янв. 1903 г. некий д-р ф Паквиц, в противополож­

ность описанному, сообщает, что, как видно из сочинения Брантома 1589 г., палач на­
нес королеве 3 удара. Достать это сочинение мне не удалось. Если Брантом говорит
о 3-х ударах, то он видел, следовательно, 3-й удар неправильно, так как при осмотре
трупа королевы оказались следы только двух ударов. Кроме того, i шблюде! шем Бран­
тома вовсе не доказывается, что многочисленные английские историки, сообщения
которых существуют и до настоящего времени, не ошиблись в своих наблюдениях
над казнью.

104
по полю по направлению к ближайшей деревне, которой достиг в
четверть часа, причем, как ему все время казалось, он видел и слы­
шал, что паровоз сошедшего с рельс поезда преследовал его по пя­
там, шипя и спуская пары. Вследствие воображаемой погони чело­
век этот пробежал до деревни так быстро, что получил воспаление
легких и несколько месяцев спустя умер, — лучшее доказательство
того, что его мнимое представление для него было весьма действи­
тельным. Недавно в газетах писали, что в одной из норвежских тю­
рем известный вор Гудор бежал из-под стражи таким образом, что
на одной из прогулок бросился на надзирателя, последний видел в
его руках длинный нож и бежал, гудор последовал его примеру.
Когда же впоследствии удалось его задержать, то при дознании об­
наружилось, что он бросился на надзирателя, имея в руках селедку,
которую испуганный надзиратель принял за длинный нож.
Для нас, криминалистов, представляет интерес то обстоятель­
ство, что при убийстве президента Карно никто не видал удара
кинжалом. Убийца Казерио, вскочив на подножку экипажа и отст­
ранив руку Карно, вонзил ему кинжал в живот. В экипаже сидели
еще три господина: сзади стояли два лакея; кругом экипажа ехали
верхом офицеры. Тем не менее никто не видал удара! Убийца мог
бы даже убежать, если бы не обратил на себя внимания возгласом:
«да здравствует анархия», а также и своим бегством.
Всякому из нас приходилось, без сомнения, наблюдать по­
добные примеры1), но я думаю, что значение их в нашей деятель­
ности оценивается слишком мало. Во всех описанных случаях, по
обстоятельствам дела удавалось раскрывать ошибочность наблю­
дений. Если несколько лиц присутствовали при одном и том же
событии и только один из них сделал какое-нибудь особенное на­
блюдение, то оно будет признано подлежащим сомнению и про­
верке. Но как часты случаи, в которых имеется только один свиде­
тель! Этот свидетель, вследствие своего возбужденного состояния,
может сделать нервное наблюдение, и нет возможности тогда об­
наружить эту неправильность! Как часты случаи, когда на таком
«наблюдении», которое является, безусловно, воображаемым, ос­
новывались самые тяжкие обвинения! Мы не имеем никаких дока­
зательств того, — я по крайней мере их не знаю, — что такого ро­
да ложные наблюдения в уголовных делах впоследствии раскры­

I) О значении страха по уголовным делам см. и. цитир. Архив, т. XI, сгр. 340.
вались. Но что ложные наблюдения действительно имели место в
том или другом случае, не может подлежать никакому сомнению.
Спрашивается, как предупредить злополучные последствия такого
рода свидетельских показаний? Мы можем ответить, что следует
всячески добиваться доказательств или подтверждения каждого
показания, данного только одним свидетелем и возбуждающего
хотя бы малейшее сомнение. Никогда не следует говорить себе:
«ведь, должно быть, так и было»: если же дело кажется не совсем
правдоподобным, то нельзя говорить так: «но ведь не стал бы го­
ворить этого свидетель такой-то, заслуживающий полного дове­
рия». В подобных случаях единственный исход состоит в том, что­
бы представлять себе все события в общем и относительно по­
дробностей так, как будто этого свидетеля и не было. Если это
представление достигается легко и непринужденно, введение же в
него этого одинокого свидетельского показания приводит к со­
мнениям и затруднениям, то следует быть особенно осторожным
относительно этого показания. Осторожность эта рекомендуется
более всего в том случае, когда это показание является единствен­
ной уликой против обвиняемого: и если это показание звучит не­
правдоподобно, а свидетель в то время по какой бы то ни было
причине был в возбужденном состоянии, то все следствие надле­
жит направить к тому, чтобы самым тщательным образом прове­
рить правдоподобность этого показания.
Но такой случай, когда показание одинокого свидетеля само
по себе, по свойству содержания своего, представляется неправдо­
подобным, есть легчайший, так как показание это само побуждает
быть осторожным. Гораздо более затруднительны и опасны те слу­
чаи, когда свидетели неправильно «апперципируют» и показывают
о таких обстоятельствах, которые весьма возможны по существу, и
таким образом приводят дело в почти критическое положение.
Расследуешь и работаешь долгое время и никогда или же слишком
поздно приходишь к убежде! оно, что наблюдения свидетеля были
неправильны. К счастью, казусы такого рода бывают только тогда,
когда свидетель, но каким бы то ни было причинам, находился
именно в возбужденном состоянии духа, в спокойном же состоя­
нии ошибки эти весьма редки. Вот почему я советую с самого на­
чала относиться скептически ко всякому одиночному показанию,
неподтвержденному другими данными, и затем точно выяснять, в
каком состоянии духа находился свидетель в момент наблюдения.

106
При этом следует выяснить всякий возможный повод к «возбужде­
нию», не только мгновенный (во время события), но и всякий бо­
лее или менее отдаленный.
В этом отношении для меня был весьма поучительным один
случай, после которого я стал менее доверчиво относиться к пока­
заниям. Один крестьянский парень, которого я знал с детства как
человека безусловно правдивого, в первый раз в жизни посетил
один большой город и, вернувшись оттуда, с живостью рассказывал
мне все, что видел. Наибольшее впечатление произвел на него зве­
ринец одного странствующего антрепренера. Он рассказывал о
разных зверях, описывал способы кормления их, как обращался с
ними укротитель зверей, и наконец рассказал, что будто бы при
нем появилась исполинских размеров змея, которая бросилась на
льва и готова была его проглотить, но в этот момент будто бы на
сцене появились многочисленные дикари, вступили в борьбу со
змеей и убили ее и льва. Дело оказалось, однако, очень просто: эта
последняя сцена была изображена на большой картине, вывешен­
ной с наружной стороны цирка, как это обыкновенно бывает во
всех странствующих зверинцах. Мой парень в этот день видел так
много нового и удивительного, что изображенное на картине со­
бытие показалось ему весьма возможным, и, когда он начал расска­
зывать о своих впечатлениях, то картина перешла в его уме в дей­
ствительность, и он рассказывал ее содержание Ionafide, как дейст­
вительно случившееся. Как часто мы слышим нечто подобное от
свидетелей в наших уголовных делах, и как часто нас роковым об­
разом наводили так на ложные пути!1)
Расскажу еще один случай. Довольно интеллигентный зажи­
точный крестьянин однажды рассказал мне, каким замечательным
образом вылечил его от глухоты наш судебный врач: он будто бы
посмотрел ему в ухо и затем с большим трудом извлек из него от­
дельные части довольно большого черного жука; сложив эти части,
голову, туловище и лапки на листе бумаги, врач будто бы показал
ему этого жука, и после этого крестьянин излечился от глухоты.
Вскоре затем я расспросил врача об этом замечательном случае из­
лечения; оказалось, что врач извлек из уха крестьянина лишь поря­
дочный кусок ушной серы. Крестьянин этот, по словам врача, в те­

1) Подобный поучительный случай см. в цит. Архиве, т. VI, стр. 34 (учение о погло­
щающем действии более сильного впечатления).

107
чение болезни был крайне угнетен и затем во время операции на­
ходился в беспокойном состояние духа, после же операции в выс­
шей степени обрадован, так что воображение его легко объясняет­
ся этой быстрой сменой возбужденных состояний духа. Лжи в этом
случае, очевидно, не было, а была исключительно неправильная
«апперцепция».

Р) Неправильные наблюдения
вследствие повреждений головы
Особую осторожность следует соблюдать при допросах сви­
детеля, получившего тяжкие повреждения головы. Происшествия
такого рода бывают часто и тем более важны для нас, что потерпев­
ший в большинстве случаев является самым главным и даже един­
ственным свидетелем1). Осторожность в этих случаях необходима
также и потому, что судебный врач никогда не может с увереннос­
тью сказать, повлияло ли повреждение на умственное состояние
потерпевшего. Дело в том, что вопрос о различных «центрах» голо­
вного мозга пока еще не нашел окончательного разрешения.
В общем можно согласиться с Форелем, который говорит:
«Картины, воспринимаемые чувством зрения, отражаются на заты­
лочной оболочке большого мозга, картины, передаваемые чувст­
вом слуха, — в височной области мозга, картины движений — меж­
ду теменем и областью лба».
В литературе приводится бесчисленное множество примеров
о временном нарушении равновесия умственных способностей
вследствие повреждений головы. Так Г о л л э н д в своей«Mental-
pathology» рассказывает, что он однажды, вследствие большого пере­
утомления, забыл немецкий язык. Хирург А б е р к р у м б и э однаж­
ды упал с лошади и повредил голову, за отсутствием врача он сам
распоряжался наложением повязки на рану и дальнейшим лечением
вполне точно и правильно, но при этом совершенно забыл, что у не­
го есть жена и дети. К а р п е н т э р рассказывает о ребенке, который
вследствие падения головой в течение трех дней находился в бессоз­
нательном сосгоянии; по выздоровлении все музыкальные знания
его исчезли из памяти, все же остальное было в прежнем состоянии.

I) О литературе этого предмета см. «Friedreichs Blatter, f. ger. Med* 1852 г: стр. 241.
Ср. также и семь весьма поучительных заключений экспертов, данных по известно­
му делу Цитена (Френкль «D. jetzige Stand d. Rechtsfalles Ziten>>, Висбаден, 1902 г.).

108
К этим случаям я хочу добавить некоторые лично мною наблюден­
ные, частью из обыденной жизни, частью из уголовной практики,
так как они доказывают, как осторожно следует относиться к пока­
заниям свидетелей, получивших повреждения в голову.
В первом из этих случаев дело идет о крестьянине, на которо­
го напали, причинили тяжкие повреждения и ограбили в то время,
когда он шел на ярмарку, где хотел приобрести себе корову. На дру­
гой день после этого он был в полном сознании и при допросе рас­
сказывал о всем случившемся с большой точностью и совершенно
согласно с данными дознания. Одно только он утверждал упорно,
несмотря на все возражения, а именно, что у него ограбили куплен­
ную корову, а не деньги на покупку ее. Как только ему возражали, что
он был ограблен на пуги к базару и за день до базара, что его виде­
ли люди за 15 минут до грабежа, которые хорошо заметили, что у
него не было коровы, то он некоторое время задумывался и затем
опять произносил стереотипную фразу: «а все-таки взяли у меня ко­
рову, какая она была и сколько стоила, я не знаю, но у меня была ко­
рова». В описанном случае легко было выяснить неправильность по­
казания потерпевшего, но какие могли бы возникнуть последствия,
если бы 1о ьзя было этого доказать, и если бы стали разыскивать не­
добросовестного владельца этой будто бы похищенной коровы.
В одной драке работнику мельника нанесен был тяжкий удар
колом по голове, так что он долгое время был без сознания, при­
чем у него оказались повреждения черепной кости. При первом до­
просе, через два дня после событий, он весьма определенно пока­
зал, что его сбил с ног человек высокого роста с длинной черной
бородой. К счастью, однако, в этой драке не участвовал человек,
подходивший к этим приметам; затем путем свидетельских показа­
ний оказалось возможным установить, что виновный был парень
небольшого роста с белокурыми усами. Если бы не было этих сви­
детелей и если бы действительно в драке участвовал человек с ука­
занными потерпевшим приметами, то имелось бы полное основа­
ние подвергнуть его задержанию, — столь ясно и определенно да­
вал потерпевший свое показание. Скажем, между прочим, что у не­
го не было никакого повода скрывать или щадить настоящего ви­
новного. По выздоровлении, при новом допросе он указал, как на
виновного именно на того, на которого показывали и свидетели;
при дальнейших же расспросах он рассказал, что когда он лежал в
постели в полубессознательном состоянии, то ему постоянно каза­

109
лось, что какой-то высокий мужчина с черной бородой пытался
стащить его с кровати. А эти приметы как раз подходили к внешно­
сти врача, который ему оказывал первую помощь.
Во многих отношениях поучительный для нас случай при­
ключился с одним из моих товарищей, человеком безусловно за­
служивающим доверия. Этот последний, фон С., как-то раз шел, в
сопровождении нескольких друзей, по гористой местности; пере­
ходя горы, он сорвался со скалы и получил перелом ноги в не­
скольких местах и весьма тяжкие повреждения черепной кости.
Он впал в бессознательное состояние и оставался в этом состоя­
нии целую неделю. Когда он очнулся, то, к общему удивлению,
ровно ничего не помнил о своем падении и о том, что было с ним
в течение последних полутора часов до падения1). Все мельчайшие
подробности выхода из дома, разговоры в пути с товарищами и
т.д. — все он помнил до момента, когда показывал спутникам ка­
кое-то дерево, напомнившее ему одно из давних приключений по
охоте. Все же, что было после этого момента, между прочим раз­
говор о небезынтересных для него вещах, исчезло из его памяти
навсегда, между прочим и то, как они все закусывали на вершине
горы, пили ключевую воду, как они сговорились о предстоявшей
охоте и как товарищи предостерегали его о грозившей ему опас­
ности. Обо всем этом ф. С. ничего не помнил, падение как будто
вымело из его памяти все события, имевшие место в течение полу­
тора часов до этого несчастья.
Допустим теперь, что подобное состояние случилось с обви­
няемым, который при совершении преступления получил тяжкие
повреждения и заявил, что он ничего не помнит о происходившем
за полтора часа до причинения ему повреждений. Кто бы ему пове­
рил? А если бы то же случилось со свидетелем, разве поверили бы
его словам? Нет, его станут мучить расспросами, пока, наконец, он

1) От. паз. ретроградной амнезии (термин, изобретенный Рибо) см. Эстсрлена, п

Суд. Медицине Машко. Ср Нигиус «Кровоизлияние в мозгу и судебное значение его»
Fritreichs Blatter. 1851 г. II. Судебная Медицина Гоффмана, 9-е изд., стр.739 и 1041. Яв­
ления этой «ретроградной амнезии» наблюдаются также и при отравлении углекис-
лородом (хотя бы и о давно случившемся). Ср. Бриан., Азам, Бартеяеми и Фабло
(Annales d'hygiene, 27, стр. 92). Затем то же явление наблюдается улиц, спасенных от
удавления, или оправившихся от асфиксии, между прочим также и после отравле­
ния известными грибами. В большинстве же случаев явления эти наблюдаются у
лиц, испытавших удары молнии.

110
не покажет чего-нибудь такого, что, смотря по обстоятельствам де­
ла, могло бы случится, но чего в действительности он не помнит и
не знает.
В вышеописанном случае с ф. С. было еще одно замечательное
обстоятельство, а именно: находясь в бессознательном состоянии,
он произнес одну фразу совершенно разумно. Еще выходя из дома,
он получил от своей матери какое-то поручение к дяде, и вот, ког­
да его в бессознательном состоянии привезли в дом последнего и
дядя вследствие испуга громко назвал его по имени, то он в точно­
сти и ясно произнес все порученное ему матерью и затем опять
впал в прежнее бессознательное состояние.
Предположим опять, что дело идет о преступлении. С одной
стороны, никто бы не поверил таким словам лица, находящегося в
бессознательном состоянии, и это его сообщение, как продукт
фантазии, было бы оставлено без внимания. Если же мы имели бы
дело с обвиняемым, то без всякого колебания признали бы бессоз­
нательное состояние его симуляцией, так как он в течение некото­
рого промежутка времени производил впечатление человека нор­
мального.
Этот пример учит нас тому, что в подобных делах могуг про­
исходить невероятные вещи, что ни одно обстоятельство поэтому
не должно быть допущено само по себе, но лишь в связи со всеми,
и что, кроме того, каждое обстоятельство, прежде чем положить
его в основу дальнейших действий, должно быть тщателышм обра­
зом проверено.
Приведу еще замечательный случай. Пользовавшийся общим
уважением чиновник Ц. ехал домой, возвращаясь из служебной по­
ездки; лошади испугались и понесли, Ц. вывалился из экипажа,
сильно при этом ударился головой о землю и в бессознательном
состояние остался на дороге. Очнувшись через полчаса, он встал и
пошел на расположенную вблизи дачу знакомой ему семьи, без
всякого доклада прошел в столовую и сел на диван. Час спустя, под
вечер, застал его в таком положении хозяин дома. Ц. говорил с ним
совершенно разумно и толково, но в течение разговора, к удивле­
нию хозяина, выразил мысль, что он, Ц., уже с утра в его доме и да­
же обедал у него. Когда же были замечены повреждения на его го­
лове, то он стал упорно отрицать падение из пролетки и настаивал
Iш том, что он с утра находится в доме. Только ночью появилась ли­
хорадка, бред и наступило продолжительное бессознательное со­

III
стояние. Если мы опять предположим в данном случае наличность
преступления, то, будь Ц. обвиняемым, никто бы не поверил его
объяснению о том, что он не знает, каким образом попал в чужой
дом, в особенности если бы это был какой-нибудь известный вор.
Если же Ц., положим, был бы потерпевшим, то он так бы ничего и
не знал о том, что с ним случилось, и своим показанием ввел бы С.
С. в заблуждение.
И такие случаи вовсе не редки. На одного инженера, прохо­
дившего вместе со знакомым стариком по улице мимо питейного
заведения, внезапно бросился из дверей последнего какой-то сол­
дат. В заведение как раз в это время происходила драка между пья­
ными солдатами и посторонними лицами, несколько солдат были
вытолкнуты вон, и один из них шашкой нанес совершенно невин­
ному инженеру удар по голове, так что тот упал на землю. Так как
драка продолжалась, то спутник инженера побежал в ближайшую
деревню за людьми. Возвращаясь к месту драки, они встретили иду­
щего инженера, который не имел никакого представления о всем
случившемся и только выражал удивление о том, куда девался его
спутник. О нападении же и ударе по голове он ничего и знать не
хотел, между тем, по освидетельствовании его через судебного вра­
ча, рана на его голове оказалась настолько глубокой, что зонд про­
никал до мозга.
Один случай, происшедший в начале 1893 г., поучительный
для нас во многих отношениях, обратил на себя всеобщее внима­
ние. 28 марта 1893 г. в доме учителя Бруннера в Диткнрхене, в Ниж­
ней Баварии, было совершено убийство с целью грабежа. Двое де­
тей учителя оказались убитыми посредством кирки, жена его и гор­
ничная найдены были в бессознательном состоянии с опасными
для жизни повреждениями, причиненными тем же орудием. Учи­
тель Бруннер при первом допросе давал показание в состояние
крайнего замешательства и настолько сбивчиво, что подозрение
упало на него. Оно не было опровергнуго и показанием пришед­
шей в сознание жены его, которая объяснила, что, проснувшись
после глубокого сна, она вдруг почувствовала, что лежит смочен­
ная, и увидав, что она вся в крови, снова лишилась чувств. Более ни­
чего она сообщить не могла и оказалась решительно не в состоя­
нии припомнить, когда, каким образом и кем были нанесены ей тя­
желые раны (все на голове); по словам ее, даже о том, что она ра­
нена, она узнала только от третьих лиц. Когда ей предложили под­

112
писать протокол ее показания, то она вместо своего имени (Марта
Бруннер) подписалась, не думая долго: «Марта Гуттенбергер». С. С.
осведомился у присутствовавших лиц, не урожденная ли Гугтенбер-
гер г-жа Бруннер, на что получил отрицательный ответ. При даль-
11ейших же расспросах выяснилось, что это была фамилия бывше­
го любовника служащей у Бруннера горничной, которому, ввиду
его дурной репутации, было запрещено Бруннером ходить в его
дом. С. С., воспользовавшись этими сведениями, сделал распоряже­
ние о розыске Гуттенбергера: он был задержан в Мюнхене и немед­
ленно сознался в совершенном им преступлении.
Из этого следует, что г-жа Бруннер (как это впоследствии и
подтвердила она сама) в то время, когда ей наносились удары, уз­
нала преступника в лицо, но вследствие тяжелых повреждений
головы утратила представление о случившемся, хотя и не вполне.
Представления о виновности Гуггенбергера перешло в отдален­
ную сферу сознания, так что ей смутно казалось, что это имя име­
ет какое-то значение. Находясь в состоянии «сумерек сознания»,
она сочла достаточным выразить значение этого имени, поставив
сто взамен своего.
В этом можно видеть новое доказательство того, что существу­
ют по крайней мере две сферы сознания, согласно теории Макса
Д е с с у а р а ( Dessoir): первое, или верхнее, сознание и второе,
Iши нижнее, сознание; в этом последнем сознании всегда или по
преимуществу отражаются события, дошедшие до нас только час­
тью или в измененном виде. Их называют также смутными воспри­
ятиями1).
Повреждения головы еще и в другом отношении требуют
особенного внимания, а именно когда они имеются у преступни­
ков, хотя бы последние и излечились давно от таковых поврежде­
ний. З а н д е р и Р и х т е р справедливо замечают, что и по­
ныне судебные врачи не обращают должного внимания на по­
вреждения головы, и действительно Д е л ь б р ю к из 58 умали­
шенных арестантов нашел 21 со следами повреждений головы, а
К н е х т из 214 освидетельствованных им преступников нашел
73 человека, у которых были обнаружены повреждения головы.
Сюда относится также и наблюдение Шлягера2).

1) Ср. Гессена «Versuch е. wiss. Begrtindung d. Psychologic».

2) Zeitschrift d. Gesellschaft d. Arste in Wien XIII, 1857.

113
 В «Friedreichs Blattem» 1855 г. (стр. 76) был рассказан один слу­
чай, напоминающий каждому из нас о необходимости крайней ос­
торожности в нашем деле. В этом году был казнен один осужден­
ный, у которого по вскрытии оказались существенные поврежде­
ния черепной кости. На одной половине черепа, которая была на
треть меньше другой, были найдены лучеобразные рубцы, которые
были не чем иным, как зарубцевавшимися трещинами черепа, про­
исшедшими вследствие удара копытами лошади; подсудимому в то
время было всего 14 лет, и швы черепа успели хорошо срастись. О
подобном случае пишет и Гаулькэ, а именно: вскрытие одного
умершего в тюрьме преступника, осужденного за удушение жены,
обнаружило, что вся правая половина большого мозга совершенно
отсутствовала и вместо нее была водянистообразная масса; это па­
тологическое явление также оказалось последствием падения голо­
вой. Указание на такие же случаи можно найти в сочинении д-ра
Павла гудера («Die Geistesstorungen nach Kopfverletzungen», Jena,
1886 г.).
Все подобные случаи налагают на С. С. безусловную обязан­
ность всякий раз произвести освидетельствование, если ему стано­
вится извесгно, что обвиняемый когда-либо получил тяжкие по­
вреждения головы. Об этом, между прочим, можно узнать, если при
допросе обращать внимание на все рубцы на голове, на асиммет­
рию частей головы и т. п. Важным представляется и то соображение,
что восприятия и воспоминания могут быть весьма затуманены, ес­
ли к повреждениям головы присоединить еще и состояние опьяне­
ния (драки в трактирах, падения в состоянии опьянения и т. д.).

у) Неправильные наблюдения вследствие различий

в природе и культуре наблюдающих
Наибольшую трудность для С. С. при допросе свидетелей
представляет оценка их показаний. Тот, кто делает оценку, руковод­
ствуясь исключительно тем, насколько достоин доверия свидетель,
и доверие это основывает только на официальных справках мест­
ных органов власти, тот, конечно, будет только заполнять бланки,
но не будет производить предварительного следствия. Только тот
ведег следствие, который стремится к уразумению, насколько раз­
лично было воспринято свидетелями одно и то же событие, и пы­
тается выяснить, в чем заключается это различие в восприятиях, и

114
каким именно общественным группам присущи те или другие осо-
бснности в восприятии. Материал для такой работы огромный в
каждом следствии, при каждом допросе, оценка же этого материа­
ла должна неизбежно привести к обобщениям положительного
характера. К счастью, в наше время к этим вопросам пробудился
жпиой интерес, и можно надеяться, что сделанные наблюдения по­
лучат вскоре научную обработку.
Самое важное в этом отношении, как уже сказано, установить,
и чем те, которые, без всякого сомнения, имели намерение пока­
зать чистую правду, показали различно, хотя, если бы они наблю­
дали как следует, должны бы были показать одно и то же. Раз это ус­
тановлено, то требуется выяснить, почему эти свидетели показали
I>а:шично. Для этого С. лучше всего начать с самого себя, не вслед-
| гиис ли его неловких, не соответствовавших случаю приемов это
произошло. Пусть он прежде всего выяснит, не требовал ли он от
I нидетелей более того, чем они могли дать. Ведь вполне согласно с
природой человека наблюдать вещи без особенного каждый раз
inшмания, а раз что-либо осталось незамеченным, то никакие, сто­
крат предложенные вопросы, этому не помогут. К тому же надо еще
IЮМ1шть, что в то время, когда свидетель что-либо наблюдал, он во-
ш I- пс имел в виду, что виденные им обстоятельства впоследствии
in шучат такое важное значение, а С. С., который, имея в руках дело,
превосходно оценивает все значение этих обстоятельств, часто да­
же пс может встать на ау точку зрения, с какой свидетель наблюдал
;тти обстоятельства, в то время для него ровно никакого значения
пг имевшие. Напр., свидетель видел кого-то, выходившего из изве-
| того дома, и посмотрел на него, как он смотрит на всякого
встречного, мельком; если х<е впоследствии окажется, что этот не-
шакомец в тот день и в том доме совершил тяжкое преступление,
in к несчастному свидетелю пристают самым инквизиторским об­
разом, чуть не силой /(обиваются от него того, чего он не знает:
•ведь вы же видели?», «ведь вы же должны знать по крайней мере
т<>?..». В лучшем случае допрос оканчивается тем, что С. С. придет к
убеждению, что свидетель действительно этого не знает, в худшем
же случае, наконец, вынудит у него что-либо ложное. Если же было
меч колько свидетелей, которые видели одно и то же, но показали
различно, то это могло произойти по двум причинам: или они до­
прашивались неодинаково равномерно, или же допрос не был по-
‘ i.iвлей так, как следует.

115
 В первом случае обыкновенно бывает так, что к одному свиде­
телю С. отнесся спокойно, выслушал терпеливо его показание о том,
что он слишком мало по делу знает, так как утешал себя надеждой,
что последующие свидетели покажут более. Но чем далее идет до­
прос, тем более теряется надежда услышать более подробные сведе­
ния, тем нетерпеливее и придирчивее становится С., тем более при­
бавляют свидетели к показаниям и тем чаще уклоняются от правды.
Если сравнить все записанные показания, то ни одно наблюдение,
конечно, не будет сходно с другими, но это потому, что каждый сви­
детель допрашивался С. в различных состояниях духа. Следователь­
но, в этом случае мы имеем дело не с неправильными наблюдения­
ми свидетелей, а с неправильным ведением допроса С-ем.
Мы не желаем этим сказать, что С. С. должен вести допрос вя­
ло и равнодушно, так как многие свидетели, особенно крестьяне,
сначала всегда заявляют, что «ничего не знают», и все сведения
приходится приобретать от них с немалым трудом. Допрашивать
заботливо и внимательно или же назойливо «выжимать» показа­
ния, — между этими двумя способами большая разница.
Если все свидетели допрашивались с одинаковым вниманием,
и тем не менее показания получились разноречивые, то причина
этого лежит уже в самих свидетелях. Не всегда, впрочем, она заклю­
чается в различии способностей к восприятию (что составляет со­
держание этого параграфа), иногда она возникает и в камере С. С.
Это последнее явление представляется столь любопытным в смыс­
ле изучения свидетелей с психологической точки зрения.
Часто свидетель почему-нибудь воображает, что он будет по
делу привлечен к ответственности либо вследствие опасения, что
на него заявлено подозрение, либо вследствие того, что он считает
за собой кое-какие упущения, благодаря которым облегчалось со­
вершение преступления, либо потому, что боится могущего упасть
на него обвинения в каком-либо уговоре с обвиняемым и тд. Во
всех этих и тысяче других случаев при всем желании показать
правду свидетели будуг говорить так, как считают целесообразным,
смотря по тому, чего они опасаются. Они будут иначе освещать де­
ло, иначе расположат обстоятельства, кое о чем умолчат, и если С.
С. сумеет подметить, как такие свидетели показывают, то в уме его
создается представление о целой группе лиц, которые всегда дают
показания неточные, а именно: он сюда отнесет робких, неуверен­
ных и всегда чувствующих за собой вину. Затем С. С. сам может

116
впасть в серьезное заблуждение, если он, имея от природы склон­
ность к фантазии, ведет беседу со свидетелем, отличающимся та­
кою же склонностью и кое-что знающим по делу. В этом случае ча­
сто бывает, что С. С., составляя различные комбинации, сообщает
их свидетелю, который со своей стороны дополняет их, охотно пу­
скаясь, по своим индивидуальным качествам, в такие же комбина­
ции. С. С. пользуется этими последними для новых предположений;
и вот они друг другу помогают строить воздушные замки, так что в
конце концов С. С. уже не знает, что же именно свидетель сообщил
ему как виденное. Точно так же и свидетель не знает, что ему было
известно до допроса, и какие выводы принадлежат ему лично, и ка­
кие он сделал сообща с С. С. В результате получается такой прото­
кол показания, в котором кое-что является исключительно продук­
том фантазии С. и кое-что свидетеля.
Пусть не думают, что честный свидетель всегда останется в
пределах истины. Почти не верится, что в состоянии наговорить в
порыве фантазии люди легко возбуждающиеся, хотя бы с самыми
благими намерениями. Не следует забывать, что в таких случаях
оба, и С. С., и свидетель, каждый взаимно опирается на авторитет
другого: С. — на авторитет очевидца, который, как предполагается,
должен знать дело, а свидетель — на авторитет С. С.; который дол­
жен знать законы. Таким образом, каждый из них в авторитете дру­
гого находит желанную опору для свободного полета своей фанта­
зии. Пусть кто-нибудь попробует, ради поучения, обратить внима­
ние, как нетрудно заставить легко возбуждающихся людей расска­
зать о событиях, которых они никогда не видали или о которых не
слыхали, впрочем, без всякого внушения или подсказа со своей
стороны: при самом искреннем намерении строго держаться прав­
ды, они при первом случае увлекаются в ту или другую сторону и в
конце концов сами не знают, что — факты и что — плоды их вооб­
ражения. В обращении с такими людьми С. С. должен быть осто­
рожным и даже несколько сухим, особенно когда замечает и в себе
склонность к увлечениям.
Совершенно обратно С. С. должен вести себя в отношении к
людям равнодушным и молчаливым, которые стараются говорить
как можно менее и любят, о чем можно, умолчать, относятся к делу
безразлично и ограничиваются в показании самыми необходимы­
ми. Я далек от того, чтобы советовать в этом случае всячески при­
ставать к свидетелю, пока не добьешься от него, что нужно; мое

117
мнение таково, что в этом случае единственный путь к цели — ув­
лечь свидетеля с собой, раскрыть перед ним свои стремления, свой
собственный интерес, выяснить ему, что добыто следствием, какое
значение имеют достигнутые результаты и как важна поэтому пол­
нота и правдивость его показаний. Мало-помалу в нем пробудится
некоторое участие, свидетель начнет понимать С. С. и его цели и
найдет не бесполезным пораздумать о виденном, припомнить и со­
общить С. свои воспоминания. Таким путем от совершенно безуча­
стного свидетеля С. С. может добиться важнейших показаний.
Итак, прежде всего следует уяснить себе, какую личность име­
ешь перед собой, каковы его природные свойства и как соответст­
венно этим свойствам с ним обращаться. Но не только природные
свойства следует принимать во внимание, но и личные мнения
свидетеля, общее направление мыслей, положение в обществе и т.д.
Есть немало людей, которые, отнюдь не имея намерения говорить
ложь, при даче показаний руководствуются разнообразнейшими
соображениями: религиозными, политическими, социальными,
иногда чисто семейными, сословными и даже просто кружковыми.
Такой свидетель одного не хочет видеть и слышать, на другое смо­
трит не так, как все, и таким образом из свидетеля обвинения он
может превратиться в свидетеля оправдания, и наоборот.
Без сомнения, каждому из нас приходилось в случае совер­
шенно неожиданных показаний свидетеля осведомляться о разных
личных отношениях его к делу или к заподозренному, и тогда по­
казание его получало совершенно иное освещение.
Отнюдь не безразличны в этом отношении возраст и пол сви­
детеля, хотя, конечно, нельзя утверждать с полною достовернос­
тью, в каком возрасте свидетель более надежен и в каком менее;
точно так же отражаются на показании и все те элементы, из кото­
рых складывается личность человека, его природные свойства и
степень культурного развития. Со временем, конечно, и относи­
тельно их можно будет установить известные нормы.
Дети в возрасте не свыше 7—9 лет в известном отношении
самые правдивые свидетели. Любовь и ненависть, честолюбие и
коварство, вероисповедание и сословие, положение в обществе и
богатство — все это еще чуждо столь юному возрасту. Равно и не
встречаются у них неправильные наблюдения вследствие преду­
бежденности, нервной раздражительности и горького опыта: зер­
кало детской души ясно и верно отражает в себе все мимоидущие

118
события. Не следует при этом, конечно, упускать из виду и слабые
стороны свидетельских показаний детей. Самый главный недо­
статок их заключается в том, что мы никогда не можем смотреть
I ia дело с той точки зрения, с какой смотрит дитя, и когда ребе­
нок употребляет те же слова, какие и мы, то он дает им иной
смысл. Даже в области восприятия впечатления о предметах у де­
тей складываются иные, чем у взрослых: такие понятия, как боль­
шой и малый, быстрый и медленный, красивый и безобразный,
далекий и близкий, — у детей совершенно иные, чем у нас. Тем бо­
лее представления о событиях: событие, для нас совершенно без­
различное, кажется им превосходным или страшным, и наоборот,
они равнодушны к тому, что для нас прекрасно или печально. Мы
даже и не знаем, какое впечатление поистине то или другое про­
изводит на них.
Другой недостаток детских показаний заключается в том, что
кругозор детей гораздо уже, чем наш, так что значительная часть
наблюдаемого нами совершенно не входит в круг доступных детям
впечатлений. Насколько же обширен этот круг, мы знаем лишь в
некоторых отношениях: мы не будем спрашивать у ребенка, каким
образом совершилось сложное мошенничество или как сложились
отношения прелюбодеяния, потому что мы, несомненно, знаем,
что ребенок ни того, ни другого не понимает. Но во многих других
отношениях мы не знаем, где оканчиваются границы детского ра­
зумения и наблюдательности. Мы часто находим совершенно не­
объяснимым, что дитя не может понимать того или другого факта,
и в то же время часто поражаемся тем, что дитя ясно ориентирова­
лось в таком событии, которое мы считали недоступным его пони­
манию. В общем, однако, ошибаются более те, которые приписыва­
ют детям слишком малую долю наблюдательности. Я редко встре­
чал, чтобы надеялись много на детскую наблюдательность, но зато
часто имел случай убедиться в том, что дитя знало и замечало го­
раздо больше, чем думали.
Действительно, и среди повседневной жизни как часто разго­
варивают при ребенке о вещах, ему будто бы непонятных, и впос­
ледствии замечают, что он не только все прекрасно понял, но да­
же умел скомбинировать с другим, замеченным им ранее или по­
зднее. Наконец, не следует забывать, что дитя в высшей степени
легко подпадает под постороннее влияние, причем умышленное
ли оно или нет, безразлично. Если кому-нибудь известно, что дитя

119
будет допрашиваться на суде, и показание дитяти имеет для него
значение, и в то же время он имеет возможность повлиять на ди­
тя, то в громадном большинстве случаев он этим пользуется. У ре­
бенка нет никаких принципов, но зато много веры в слова взрос­
лого, и если последний не будет спешить со своим воздействием
на ребенка после виденного им, то дитя легко примет за факты то,
что говорит ему взрослый. Успешность такого внушения несо­
мненна в том случае, если взрослый будет осторожно и постепен­
но влиять на дитя и будет направлять его ответы такого рода во­
просами: «не было ли дело так? не правда ли, оно было так?» Со­
вершенно то же наблюдается, если воздействие на ребенка произ­
водится неумышленно. Если какое-нибудь крупное событие со­
ставляет тему частых разговоров, делаются различные заключения
и обсуждается то, что другие видели или при известных условиях
могли бы видеть, то дитя, которое прислушивается к этому и кото­
рое само кое-что видело по делу, более и более проникается эти­
ми разговорами и в конце само убеждается в том, будто и оно ви­
дело то же, что видели и другие1).
Поэтому при допросе детей всегда следует быть настороже, но
в общем детские показания, если только допрос ведется с надлежа­
щим умением, представляют нередко богатый материал.
Переходя от детского возраста к следующему поколению, мы
должны говорить о каждом поле отдельно. Насколько различаются
мальчики и девочки в физическом отношении, настолько же раз­
личны способности их к восприятиям. Сметливый мальчик, без со­
мнения, самый лучший наблюдатель из всех других возрастов; в эту
пору is душу мальчика стремительно врывается жизнь во всех сво­
их бесчисленных и любопытных явлениях, и то, что дает ему шко­
ла и будничная обстановка, отнюдь не заполняет его юного пылко­
го сердца. Все, что происходит нового, замечательного, редкостно­
го, он ловит с жадностью и с напряженными чувствами стремится
воспринять настолько хорошо и глубоко, насколько это ему удает­
ся. Пусть никто в доме не замечает никакой перемены, пусть никто
не видит птичьего гнезда во время прогулки, пусть никто среди
цветущей природы не подметит чего-нибудь особенного, — подро­
стку все это бросится в глаза, и все, что выходит из обычной колеи

1) Ср. хорошую статью Эрнста Петрова «Ueber die Suggestibility dcs Kindes*, при-
лож. «Allgem. Ztg.», 1901 г., вып. 37, V. Литературу — в моей «психологии».

120
монотонной жизни, все это дает пищу его пытливому уму, обогаща­
ет его познания и дает ему возможность обратить на себя внима­
ние взрослых. Внимание мальчика пока еще не отвлечено борьбой
за существование, суетой жизни и ее интригами, свободно и бес­
препятственно он может увлекаться тем, что возбуждает его внима­
ние, его взор еще ничем не омрачен и зрение не притуплено, и та­
ким образом, он наблюдает часто гораздо точнее, лучше, проница­
тельнее, чем мы взрослые. При этом он уже руководствуется кое-
какими принципами, ложь чужда ему вследствие его идеализма,
притом он немного упрям и неохотно упускает случай блеснуть
правильностью своих наблюдений, в большинстве случаев он мало
доступен чужому влиянию и излагает дело так, как оно действи­
тельно было. Я повторяю: сметливый благонравный мальчик самый
лучший свидетель.
Этого нельзя сказать о девочке того же возраста. Уже самая
природа и воспитание препятствуют тому, чтобы она могла приоб­
рести те необходимые знания и тот свободный взгляд (присущий
смелому подрастающему юноше), которые необходимы для пра-
иильных наблюдений. Девочка более или менее замыкается в тес­
ном кругу своей матери, между тем как мальчик выбивается наружу
и вместе со своими товарищами в поле, в лесу, везде может видеть
псе, что дает действительная жизнь Только запасшись этими позна­
ниями, можно подметить все из ряда вон выходящее, необычайное.
11аедине, вместе с отцом или ровесниками, подрастающий юноша
знакомится со множеством практических сведений, из которых и
слагается знание будничной жизни. Всего этого не имеет девушка:
она выходит из дому гораздо реже, не видит ремесленников, рабо­
чих и других людей будничного труда, которые сообщают любозна­
тельному юноше новые для него сведения, она, конечно, не видит и
действительной их жизни, и, если случается что-нибудь особенное,
со она уже не в состоянии воспринимать правильно своими чувст-
иами. А если это происшествие сопряжено с некоторой опасностью,
шумом, тревогой, привлекающими юношу и возбуждающими его
напряженное внимание, то девушка боязливо удаляется и видит со-
пытие только неясно, издали, или же совсем его не видит.
В известном отношении подрастающая девушка даже опасная
( нидетельница, а именно когда ей самой пришлось участвовать в
деле или даже быть главным лицом. В таких случаях никогда дело
не обходится без преувеличений или даже положительных вымыс­

121
лов. Даровитость, душевный подъем, мечтательность, романтич­
ность и склонность к грезам, — вот те ступени, по которым девуш­
ка, еще слишком молодая для романических приключений, уже до­
ходит до некоторой «мировой скорби»; а скорбь эта граничит с
чувством скуки, которая жадно ищет всяких перемен. И вот пре­
красным средством рассеяния является какой-нибудь уголовный
случай, в котором юному существу уже принадлежит некоторая
роль1). Если вообще интересно быть вызванной в суд, дать какое-
либо показание и этим повлиять на судьбу другого лица, — то как
необыкновенно занимательно, если речь идет о чем-то важном,
когда особенное внимание обращается на свидетельницу, когда
весь суд и публика ловят ее каждое слово, когда всеми обсуждают­
ся последствия ее показания. При этом мелкая кража в ее устах лег­
ко превращается в грабеж, заурядный оборванец кажется ей инте­
ресным бледным молодым человеком, какое-нибудь дерзкое слово
изображается как нечаянное нападение, совершенно безразличное
событие превращается в какое-нибудь романическое похищение,
какая-нибудь глупая болтовня — в важный заговор. Одним словом,
девушка в таком возрасте представляет собой существо, к которому
должно относиться как можно осторожнее. Особенно опасной ста­
новится девушка в период начинающихся менструаций, весьма ча­
сто перед появлениям первого месячного. Иные остаются опасны­
ми в эти периоды и перед ними и во всю жизнь, до наступления
климактерического периода2*.
Однако, во имя справедливости, следует сказать, что в известно­
го рода наблюдениях никто не обнаруживает такой сметливости, как
подрастающая девушка. В этих случаях, если только она отбросит
всякие фантазии, она может дать более ценные показания, нежели
самые развитые взрослые. Причины этому те же, которые развивают
в ней наклонность к вымыслам и преувеличениям. Школа, замкнутая
жизнь и ее самостоятельные занятия не представляют пищи для меч­
таний и грез, половые инстинкты уже пробуждаются, и в силу этого

1) Так, д-р Антон Эльцельт-Ненин сообщает в своей прекрасной статье «О нравст­

венных предрасположениях» о деле Марии Шнейдер, которая в 1886 г., имея 12 лет,
убила 3-летнего ребенка, с целью завладеть его серьгами. При разбирательстве дела
юная убийца производила такое впечатление, что как будто то обстоятельство, что
ею занимались все так подробно и обстоятельно, льстило ее самолюбию! (Этот слу­
чай цитирует и Ломброзо.)
2) См. Крафт-Эбинга Psychosis menstrualis. Штутгарт, энкл. 1902.

122
девушка бессознательно ищет в окружающей ее сфере таких собы­
тий, которые имели бы отношение к этим инстинктам. Чьи-нибудь
ухаживания, влюбленные отношения среди окружающих никем не
подмечаются так скоро, как именно бойкой полувзрослой девушкой,
всякая перемена в этих отношениях сообщается ее тонкому чуткому
чувству: много ранее, чем влюбленные объяснились, она уже знает о
взаимном их расположении, она предчувствует приближение этого
момента и угадывает его, как он наступил; все последующее, как сли­
ваются их сердца, как отношения раскрываются, она предугадывает
во всяком случае скорее, чем окружающие ее взрослые.
В связи с этими стоят и те наблюдения, которые такие девуш­
ки ведут над известными лицами. Какая-нибудь интересная краса­
вица или молодой человек, живущий вблизи, не имеют над собой
более зоркого наблюдателя, чем 12-летняя девушка, соседка. Кто
они такие, что они делают, кто у них бывает, когда они выходят из
дома, как они одеваются, никто этого не знает так хорошо, как она.
Молодая девушка превосходно подмечает настроение их духа, ра­
дость, грусть, скорбь, надежды, вообще все, что наполняет их душу.
Если нужны точные ответы на такие вопросы, то девушка школь­
ного возраста — самый лучший свидетель, при условии, конечно,
если она пожелает открыть всю правду.
От подрастающей юности перейдем к зрелой юности, кото­
рая, хотя и переживает самый цветущий период жизни, однако не
принадлежит к хорошим свидетелям: говоря вообще, именно мо­
лодые люди самые плохие наблюдатели. Переживая самый счаст­
ливый период жизни, полная надежд и идеалов, интересуясь толь­
ко собой и своими стремлениями, зрелая юность считает самым
важным только себя самое. Детство прошло, и оно выброшено из
памяти, более зрелый возраст и старость пс удостаиваются ее вни­
мания, молодость стремится захватить себе весь мир, для нее важ-
Iю только то, что непосредственно ее касается, а все более отдален-
Iюе не удостаивается и взгляда ее.
Самыми типичными представителями этого возраста следует
считать молодую девицу, которая способна игнорировать разруше­
ние всего мира, лишь бы не упустить какого-нибудь бала, и молодо­
го студента, который свою корпорацию ставит выше, чем все осталь­
ное под луной. Хотя впоследствии это настроение, конечно, изменя­
ется, тем не менее молодость в эпоху ее полного мужества является
воплощением самого здорового эгоизма, стремящегося к первенст­

123
ву в мире и в обширном круговороте жизни знающего только себя и
свое право на существование. Кто наблюдал за собой и за другими,
тот хорошо знаком с этими ощущениями, кто имел случай допраши­
вать молодых людей в качестве свидетелей о важнейших событиях,
совершившихся в их среде, тот и негодовал, и в то же время радовал­
ся, с каким безразличным равнодушием они проходили мимо этих
явлений. Но если молодым людям пришлось что-либо наблюдать, то
они расскажуг все хорошо, правдиво и честно: хорошие задатки за­
ложены в них прочно, а буря жизни их еще не поколебала.
Достигнув полного расцвета сил, зенита жизни, человек вступа­
ет' в обладание всеми силами, дарованными ему Творцом; хорошие и
дурные качества достигли высшей степени своего развития, чувства
его изощрены, ум развит, и если зрелый мужчина или женщина за­
хотят что-либо воспринять, наблюсти, то они вполне способны к
этому и в состоянии правильно рассказать о воспринятом. Жизнен­
ные пути и стремления в этом возрасте точно и непоколебимо пред­
начертаны, любовь и ненависть, просветленные опытом, приняли
определенные формы, отношение ко всем вопросам установлено, и,
таким образом, если человеку в зрелом возрасте, вызванному в суд,
приходиться дать ответ за правду и против неправды, то он поступа­
ет всегда с известной твердостью и определенностью.
Но это справедливо лишь относительно человека доброго, хо­
рошо направленного, ибо никогда, ни в каком возрасте страсти, не­
доброжелательность, своекорыстие, партийность и самолюбие не
обуревают человека в такой степени, как именно тогда, когда он
стремится к наибольшему простору, в то время, когда он более все­
го трудится и за то более и требует. Эти страсти в такой мере пора­
бощают человека, что превращают его в бессознательного лицеме­
ра, и таким образом нет свидетеля для С. С. более опасного, как че­
ловек, достигший высшей степени познания добра и зла.
Что же касается вопроса о различиях между показаниями муж­
чины и женщины в этом периоде, то лучшее определение мы нахо­
дим в словах Граббе: «мужчина мыслит далеко, женщина чувствует
глубоко, для него мир есть сердце, а для нее сердце есть весь мир».
Кто запомнит эти слова, тот отлично поймет все глубокое различие
в наблюдениях мужчины и женщины. Он будет в состоянии предуга­
дать, как понял известное событие мужчина и как отнеслась к нему
женщина, если они оба наблюдали его. Помимо интереса, это вмес­
те с тем и поучительно, так как тот, кго знает заранее, что ему при­

124
дется выслушать, выступит вооруженный против всего, что угрожает
истине, и сумеет уверенно и смело повести допрос по верному пути.
Заключим этот параграф несколькими замечаниями о послед­
нем периоде жизни, старости. Кроток и примирителен или нетер­
пим и озлоблен является перед нами старик, смотря по тому, каким
сделала его судьба. Чувства его и способность к восприятиям осла­
бели, но большой опыт заставляет его видеть внутри себя многое,
чего он не в состоянии воспринять извне, и часто он заканчивает
свои суждения словами: «tout comprendre, c'est toutpardonner». На­
конец на самом закате жизни старик превращается в то, чем он
когда-то был, в ребенка: он лишается прежней ясности понимания
и вместе с тем страстей, смотрит на все просто и бесхитростно.
11рестарелые мужчина и женщина так же, как и дети разного пола,
наблюдают одинаково и, подобно детям, легко подпадают под чу­
жое влияние в пользу или во вред другого.

Ь) Если свидетель не желает говорить правды

Каждый хорошо знает, что указать средства или преподать ру­
ководящие правила для предотвращения ложных показаний невоз­
можно, но что свидетель гораздо менее скажет лжи, если С. С. отне­
сется к своим обязанностям строго, с этим согласится всякий, кому
известно, с какой быстротой С-ли часто допрашивают самых суще­
ственных свидетелей. В этом именно и заключается главная причи-
I ia той массы ложных свидетельских показаний, какая встречается в
наших следственных делах. Единственным средством для устране­
ния этого зла, подтачивающего основания общественной и государ­
ственной жизни, является основательная подготовка С. С. перед
каждым допросом, обстоятельное внушение каждому свидетелю о
необходимости говорить правду и подробнейший допрос свидете­
ля, раз только имеется малейшее основание подозревать лживость
его слов. Для того же, чтобы осуществлять эти правила в той мере,
как этого требуют интересы государства, С. С. должен располагать
гораздо большим временем, чем он имеет теперь, а для этого было
бы необходимо увеличить вдвое ныне существующей штат. Пусть
дадут С-лю достаточно времени для его работы, безусловно притом
11еобходимого, тогда можно требовать от него хорошего исполне­
ния, и граждане могуг успокоиться на мысли, что все возможное от
человека для наилучшего отправления правосудия сделано.

125
 Кто знаком практически с производством предварительных
следствий, тот знает, что самых опасных заблуждений С. С. может
избежать только путем обстоятельнейшего допроса свидетелей.
Это тем важнее, что при настоящем положении предварительного
следствия свидетели в этой стадии процесса допрашиваются почти
всегда без присяги и преимущественно в общих чертах, «все же ос­
тальное предоставляется разбирательству дела на суде». Что же де­
лать в тех случаях, когда следствие не доходит до судебного разби­
рательства? Если данные предварительного следствия сложились
так, что дело было прекращено, то весьма важные преступления ос­
таются без кары именно потому, что свидетельские показания за­
писывались бегло в надежде, что все восполнится на судебном
следствии. Насколько важен обстоятельнейший допрос свидетелей,
заподозренных во лжи, особенно ясно доказывают те случаи, ког­
да для обмана С. С-ля пускается в ход сложная система.
Не могу не упомянуть здесь об одном случае, происшедшем не­
давно и оказавшемся продуктом сплетен совершенно необразован­
ных женщин. Производилось дело о незаконном сожительстве од­
ного зажиточного и весьма ограниченного в умственном отноше­
нии крестьянина, последствием которого сожительства было рожде­
ние младенца; заявление оказалось ложным, и мать ребенка и ее мать
были привлечены к ответственности за мошенничество; обе отрица­
ли свою вину и сослались на одну женщину, которая должна была
показать в пользу обеих обвиняемых; когда эта свидетельница полу­
чила повестку о вызове к С. С., то к ней явились обе обвиняемые и
старались упросить ее дать ложное показание, несмотря на то, что
она не была в состоянии удостоверить то, что им было нужно. Она
отказала им в просьбе, но потом, после долгих упрашиваний, согла­
силась продать свою повестку за деньги, чтобы самой к С. не являть­
ся. После этого обвиняемые нашли другую женщину, которая с пове­
сткой первой женщины явилась к С. С. и подтвердила все, что ей бы­
ло ранее внушено обвиняемыми. К счастью, С. С. допрашивал ее весь­
ма обстоятельно, и когда вопрос коснулся таких данных, которые
должны были быть известны свидетельнице, то она начала смущать­
ся и тревожиться, на вопросы о личных отношениях совсем не мог­
ла ответить, и затем скоро удалось установить, что перед С. С. стояла
совершенно другая личность, чем та, которая значилась на повестке.
Считая этот случай из ряда выходящим, я рассказал о нем
многим коллегам, но, как оказалось, у двух из них были совершен­

126
но такие же случаи. В одном из них изобличение удалось также
благодаря тщательному допросу, а в другом благодаря тому, что
свидетель в конце допроса сбился и подписал под показанием
свою собственную фамилию; на вопросы С. он проявил такое сму­
щение, что вскоре удалось установить его. настоящую личность.
Если уже в таком небольшом кружке стало известно не менее
трех случаев, в которых С. С-ля пытались обмануть довольно изощ­
ренным способом, то как же часто вообще должны происходить
подобные случаи и как редко удается раскрывать их! Но часто и са­
мый тщательный допрос не приведет к изобличению лживости
ловко составленного показания, часто это будет зависеть прямо от
того, кто окажется хитрее, свидетель или С. С. В общем С. С. всегда
имеет значительные преимущества в этой борьбе. Прежде всего, он
более спокоен, потому что свидетель как бы то ни было ведет опас­
ную игру, между тем как С. С. в самом худшем случае будет обманут
лишний раз; затем С. С. знаком со всеми данными дела, более или
менее знает, что правдоподобно и что нет; он смотрит на показа­
ние каждого свидетеля, особенно когда следствие значительно по­
днимется вперед, как на камень, имеющий определенное место в
общем здании, и раз он не соответствует этому месту и не гармо­
нирует с целым, то должен быть признан негодным. Наконец, С. С.
11 н том отношении имеет преимущество, что может спрашивать, а
свидетель имеет это право лишь в виде исключения. Путем тща­
тельных и притом неоднократных расспросов С. С. может коснуть­
ся таких обстоятельств, которые не имелись в виду свидетелем и
его подговорщиком, при малейшем же противоречии С. имеет ос­
нование отнестись с сомнением к его показанию и, обсуждая раз­
норечия между показаниями, скоро обнаружит раскинутые сети
лжи. Чтобы достигнуть этого, он должен воспользоваться всеми
преимуществами своего положения, долго и много расспрашивать
и все ответы заносить в протокол. Я не допускаю, чтобы такое рас­
ширение рамок допроса вызвало чрезмерное увеличение материа­
ла: если С. тщательно изучил дело, выяснил все необходимое, к че­
му он должен направлять свои усилия, если он действительно будет
ставить существенные вопросы и ответы записывать кратко и по
существу дела, то хотя и увеличится содержание, но менее будет
слов, и протоколы не будут слишком длинны.
Правда, такая работа подчас поистине утомительна для С., но
труд есть удел С., и кто не желает исполнять подчас прямо непри­

127
ятных обязанностей, тот не должен быть С. С. Для примера остано­
вимся ближе на той борьбе, которую С. приходится вести против
ложных ссылок на «alibi», — это самое обычное и сильное средст­
во для оправдания.
Мне кажется превосходным выражение Карла С т и л е р а
(Stieler): для настоящего браконьера требуются три условия: разби­
рающееся на части ружье, вымазывание лица черной краской и
удачная ссылка на «alibi». В тех местностях, где развит этот промы­
сел, перечисленные условия сделались обычными, в местностях же
гористых бывает всегда так: дровосек идет на недозволенную охо­
ту, полесовщики замечают его, но не могут изобличить вследствие
значительного отдаления, ружье прячется в каком-нибудь ущелье, а
ближайшие пастух и пастушка готовы подтвердить под присягой,
что дровосек именно в тот час, когда его видели полесовщики, си­
дел в их избе и чинил свою куртку. Все это хорошо придумано и от­
лично подтверждается, если только С. С. не войдет в подробности
и не будет предлагать все, в сущности довольно скучные, вопросы,
какие только могуг быть по обстоятельствам предложены: как
именно они сидели, сколько времени были вместе, что делали, о
чем говорили, в каком порядке все происходило и тд. Если С. С. был
настолько предусмотрителен, что вызвал свидетелей и обвиняемо­
го одновременно и устроил так, что свидетель допрошенный не
имел возможности переговорить с еще недонрошениыми, то в по­
казаниях их почти всегда окажутся более или менее существенные
противоречия. Так же следует поступать и в гораздо более сложных
случаях ссылок на alibi, даже и тех, которые старательно подготов­
ляются опытными преступниками; по моему мнению, всегда и без
исключения возможно обнаружить и раскрыть лживость таких
ссылок, но, конечно, для этого следует положить немало труда и
произвести ряд скучных, повторяющихся допросов.
Наиболее затруднительна бывает проверка лживой ссылки об­
виняемого на свое alibi, когда сговорившиеся условились приуро­
чить событие, на самом деле имевшее место, в своем показании к
иному времени. Если преступление было совершено, например, в
понедельник, то обвиняемый со своими лжесвидетелями условли­
ваются относительно встречи их, происходившей на самом деле в
воскресенье, перенести в своих показаниях эту встречу на поне­
дельник и при допросе получится полное тождество показаний во
всех деталях. В случае если возникнет подозрение о лживости та­

128
кого объяснения, С. С. должен требовать показаний о событиях
предшествовавших и последовавших дней, и таким способом он
может выяснить, что событие, перенесенное на условленное время,
не могло произойти в это время.
Если обвиняемый находится под стражей, то отнюдь не следу­
ет вполне полагаться на целесообразность этой меры. Пока нет
возможности подвергать каждого обвиняемого одиночному заклю­
чению, разрешать прогулки только под условием полной изоляции
от других арестантов и окружить его стражей абсолютно непод­
купной, до той поры невозможно воспрепятствовать сношениям
между обвиняемыми и внешним миром. Наиболее вредны в этом
отношении другие арестанты, ибо если даже содержать вместе
только одних подследственных арестантов, то никогда нельзя
знать наперед, не будет ли тот или другой из них освобожден за
прекращением дела или оправданием. Такие случаи всегда имеют­
ся в виду арестантами, и они заранее сговариваются, что именно и
кто из них по освобождении должен сообщить друзьям или родст­
венникам оставшихся в заключении. Именно такими уговорами
объясняются те случаи, когда подследственный арестант, содер­
жавшийся более или менее продолжительное время в заключении,
вдруг начинает доказывать свое alibi, как будто ранее он об этом за­
бывал. Становится непонятным, как человек мог относиться к сво­
ей судьбе столь равнодушно, что не упоминал и не доказывал об­
стоятельства, которое вполне раскрывает его невинность. Дело, од­
нако, разъясняется, когда мы узнаем, что из той же тюрьмы, в кото­
рой содержится «забывчивый» арестант, был освобожден или выпу­
щен другой арестант, на которого и была возложена задача приве­
сти в действие задуманный план доказать alibi товарища.
Если же нельзя установить, что недавно был освобожден из
тюрьмы другой арестант, то можно быть уверенным в том, что аре­
станту удалось передать тайным образом письмо, посредством ко­
торого реализовалось alibi1). Допустить, чтобы кому-либо могло

1) В уголовном музее в Граце я собрал большую коллекцию так называемых

«Fuhren», т. е. искусственно сплетенных веревок, к концу привязан какой-нибудь тя­
желый предмет, напр, кусок кирпича или мешочек с песком, для того чтобы, раска­
чивая эту веревку, передавать записки от одного окна к другому. Эти веревки обык­
новенно делается из тонких полосок разорванной материи (простыней, сорочек,
юбок) или из ниток распущенных чулок, иной раз даже из плетеной постельной со­
ломы. В особенности женщины обнаруживают много находчивости и умения при
изготовлении таких плетений.

129
прийти на ум такое важное доказательство лишь впоследствии, без
сомнения, невозможно. Раз же удалось установить лживость ссыл­
ки на alibi, то с лжесвидетелями поступить уже нетрудно1).
Гораздо труднее иметь дело со свидетелями, дающими лживое
показание о других обстоятельствах, кроме alibi, так как в этих слу­
чаях С. приходится ограничиваться только констатированием про­
тиворечий. Кто доказывает свое alibi, почти без исключения забо­
тится о том, чтобы поставить не менее двух свидетелей, так как зна­
ет, что одному свидетелю могут и не поверить.
В других же случаях, в особенности когда доказываются более
сложные факты, нередко для каждого факта выставляется по одному
свидетелю. Но и тогда, когда для подтверждения одного факта указы­
ваются несколько свидетелей, то обнаруженные в показаниях их
противоречия обыкновенно ничего не доказывают, особенно при
событиях, длящихся непродолжительное время. Если, напр., кто-ни­
будь пожелает доказать, что он не участвовал в драке, и при этом ссы­
лается, положим, на трех свидетелей, то их придется спросить толь­
ко относительно того срока или момента, когда потерпевший был
побит. Лжесвидетели в этом случае не будут пускаться в большие по­
дробности, вообще не будут говорить ничего положительного, а
только удостоверят, что тот, в защиту которого они показывают, в ми-
нугу, когда потерпевшему нанесены были повреждения, i re был вбли­
зи него. Как все это происходило, они в точности не скажут, так как
«суматоха была слишком велика» и «все дело кончилось в несколько
мгновений». Как в таких общих показаниях найти противоречия,
сказать очень трудно, поэтому приходится искать другие средства.
Вышеупомянутые правила: изучать и подготавливаться к делу
как можно точнее и допрашивать как можно тщательнее, конечно,
и в этих случаях сохраняют свою силу, но к ним следует добавить
еще правило: по возможности тщательно анализировать показания
свидетелей. Не должно ожидать, не окажется ли данное показание
по какой-либо причине подозрительным, ибо раз такая причина
нашлась, то нить — в руке и развернуть ее очень легко. Но надо по­
стоянно держать в своем уме, что каждое свидетельское показание
может быть лживым. Это не есть чрезмерное недоверие, а только
осторожность и знание своего дела, ибо лживые показания часто
облекаются в самые невинные и неподозрительные формы.

1) О сообщениях арестантов между собою см. главу VII. 4,5, р.

130
 Таким образом, руководствуясь этим соображением, прежде
всего следует разобраться, не говорит ли свидетель лжи по какой-
нибудь причине, несмотря на то что желал сказать правду. Если к
этому нет оснований, то следует поставить вопрос, быть может,
свидетель не хотел сказать правды, и затем анализировать далее,
есть ли у свидетеля какой-нибудь мотив не говорить правды и нель­
зя ли вскрыть этот мотив. Такой мотив можно найти или в личных
отношениях свидетеля к обвиняемому или потерпевшему, или в
прямом отношении его к самому делу. В первом случае не будет
трудно установить, нет ли или не было ли между ними дружбы,
родства и иных отношений, во втором случае необходимо тща­
тельнейшее изучение дела, не имеет ли свидетель хотя бы самый
отдаленный, малейший интерес в том или другом исходе дела, не
участвовал ли сам в преступлении и не грозила ли ему опасность
навлечь на себя подозрение в соучастии.
Если окажется какое бы то ни было отношение свидетеля к са­
мому делу, то С. С. обязан отнестись к его показаниям с недовери­
ем и подвергнуть его проверке: при этом должно упорно стремить­
ся к тому, чтобы понять ту точку зрения на дело, на которой стоит
свидетель. Это вовсе не так трудно, как кажется: свидетель почти
всегда выдает себя тем или другим словом. В этом отношении мы
многому можем поучится у писателей романов, стараясь при чте­
нии каждого романа с самого начала отгадать, кто герой романа и
кто представитель порока, ранее, чем писатель выскажется об этом
определенно. Мы можем почти всегда выяснить это очень скоро,
благодаря какому-нибудь одному слову. Герой будет иметь всевоз­
можные, часто прискорбные качества, но он никогда не будет скуп,
мелочен, завистлив, неоткровенен и лукав; он не всегда олицетво­
рение мужской красоты, но никогда не будет плешив, косоглаз или
иметь испорченные зубы, а если эти качества и окажутся у него, то
он будет иметь «высокий лоб», какой-нибудь «необыкновенный
взгляд», о зубах же будет пройдено молчанием, он будет одеваться
небрежно, просто, не по моде, но никогда грязно. Представитель
же злого начала, может быть, на первых порах окажется обладаю­
щим всевозможными достоинствами, умственными и физически­
ми, и сумеет даже завоевать сердце читателя обманной внешнос­
тью честного человека, но затем читатель изменит свой взгляд, как
только автор заставит его воскликнуть «визгливым» голосом, взгля-
иуть «исподлобья» или же обнаружить свою «не вполне порядоч­

131
ную изящную внешность». Такие эпитеты вряд ли прилагались бы к
этому человеку, если бы писатель впоследствии не имел в виду вы­
ставить его как злодея.
Точно так же поступает и свидетель, который желает погубить
невинного или помочь виновному: в последнем случае он, если
возьмется за дело ловко, снабдит виновного и дурными свойства­
ми, ввиду осторожности подтвердит кое-какие обстоятельства, ко­
торых, впрочем, и нельзя почему-либо отрицать, но будет остере­
гаться удостоверять те обстоятельства, вследствие которых подры­
вается уважение к обвиняемому. Если же он хочет повредить обви­
няемому, то все показание его, может быть, с самого начала будет
носить характер благосклонный, извиняющий, оправдывающий,
пока вдруг одно его слово, один эпитет не обратит внимания С. С.
и не заставит его быть настороже; и затем свидетель начинает ут­
верждать относительно обвиняемого нечто весьма дурное, на­
сколько позволяет это ему совесть.
Для успешных наблюдений в описанном направлении вовсе
не нужно быть хорошим психологом: добрая воля и строгое вни­
мание почти всегда укажут правильно тот момент, когда у свидете­
ля вырвется нечаянно какое-нибудь предательское слово. Конечно,
это слово не будет иметь значения какого-либо несомненного до­
казательства, но в большинстве случаев даст С. С. указание, что в со­
общении свидетеля что-то не так. Проверить это предположение в
общем не очень трудно: следует как ни в чем не бывало заставить
свидетеля изложить что-нибудь С. С-лю положительно известное
по личным наблюдениям или же по показаниям других надежных
свидетелей и вместе с тем не безразличное для виновности или не­
винности обвиняемого.
Так как всякое событие может быть рассматриваемо и изла­
гаемо с разных сторон, то заподозренный свидетель, если он
действительно недобросовестный, без сомнения изложит дело
так, что С. С. хорошо поймет, в каком отношении свидетель гово­
рит неправду; но при этом следует отличать лжесвидетеля от
свидетеля пристрастного (партийного). Совершенно бесприст­
растного свидетеля вообще найти нельзя, и какому-либо оттенку
в показании нельзя придавать слишком серьезного значения;
этот оттенок некоторого пристрастия столь существенно раз­
нится от настоящего лжесвидетельства, что смешивать их почти
невозможно.

132
 Если проверка приведет к результату, неблагоприятному для
свидетеля, то полезно еще раз проверить себя, произвести вторую
контрольную проверку. И если подозрение снова подтвердится, то
я рекомендую в этом случае объяснить свидетелю откровенно, что
С. думает о его показании: по крайней мере этим путем предотвра­
щается дальнейшая ложь. В весьма многих случаях бывает, что сви­
детель, особенно если он еще не совсем испорченный человек, сде­
лает еще раз попытку провести С С., продолжить свою ложь, но уви­
дев, что С. обману не поддается, прекращает ложь и говорит прав­
ду. Вообще не подлежит сомнению, что если С. С. допустит себя
ввести в обман, то он сам в этом виноват, так как если бы он с са­
мого начала отнесся с большим вниманием к делу, то ему было бы
легко воспрепятствовать развитию лжи. Нужно, так сказать, посто­
янно иметь глаза открытыми и обращать особенное внимание на
внутренние противоречия в показаниях свидетелей, или на несо­
ответствие их внешним обстоятельствам дела, ибо никто так не
действует сильно, подавляющим и в то же время отрезвляющим об­
разом на людей, особенно малообразованных, как ясное и резкое
«demonstratio ad oculos».
При этом не следует упускать из виду и такого рода мелочи:
напр., не забывать о том, что тот неграмотен, который будто бы, по
словам свидетеля, ему что-либо читал; если свидетель говорит, буд­
то его дому грозила опасность от огня, то напомнить ему, что дом
этот во время пожара был за ветром; если он говорит, что целые
полчаса стоял босой на улице, напомнить, что в то время был снег
по колено; свидетель, положим, говорит, что речка часто перепол­
няется и выходит из берегов, между тем один взгляд на камни, лежа­
щие на дне и выходящие из воды, показывает, что на них растет до­
вольно густой мох, который, конечно, не остался бы, если бы они
часто заливались водой; свидетель, напр., показывает, что сын его
еще тогда обращал внимание свидетеля на разные обстоятельства,
но по рассчету оказывается, что сыну этому тогда было всего 6 лет.
Подобные примеры явных противоречий и несообразностей
часто встречаются в наших протоколах. Они служат вернейшим
средством для изобличения свидетелей во лжи, потому следует ра­
зоблачать их беспощадно. Это же не составит затруднений, если
вести допрос с полным вниманием и данное свидетелем показа­
ние постоянно представлять себе, как живую картину. Прием
этот в высокой степени полезен; противоречия в словах не так яв­

133
но бросаются в глаза, как противоречия в фактах. Поэтому надо по­
ступать таким образом: все событие по рассказу свидетеля или по
словам других свидетелей мысленно представить себе в уме и в эту
картину вводить одно за другим все новое, сообщаемое свидетелем,
и во время показания мысленно восстанавливать весь ход преступ­
ления, тогда окажется почти невозможным упустить из виду какую
бы то ни было несообразность или нелепость. Везде необходимо
отдавать себя делу всей душой, только тогда труд будет закончен­
ным и успешным.
В связи со сказанным следует упомянуть о том, что С. С. в каж­
дом случае надлежит удостоверяться и в том, действительно ли пе­
ред ним находится именно то лицо, которое вызвано к следствию,
ибо бывают чаще, чем предполагают, случаи явки к С-лю других
лиц, вместо вызванных, по разным причинам:
1) случаи явки другого лица, о которых уже говорилось выше;
2) случаи явки подставного потерпевшего или, говоря точнее,
другого лица, вместо того, которое было освидетельствовано судеб­
ным врачем. Каспар Лиман указывает на случай с графиней Эссекс
(урожденной леди Френцис Гоуард?), которая, с целыо доказать свою
девственность, заменила себя одной молодой девицей. Подобные
случаи нередки и в наше время; я припоминаю случай, в котором А.
избил поленом 15.,не повредив, однако, кости. Когда Б. получил пове­
стку о вызове к следствию, он послал В., упавшего приблизительно в
то же время с дерева и получившего при этом перелом руки. В. явил­
ся к следователю, назвался Б., был допрошен и исследован и лишь
много времени спустя удалось обнаружить обман, причем выясни­
лось, что Б. прибегал к обману с целыо получить от А побольше де­
нег. Мне передавали также о другом случае, в котором также с целыо
шантажа вместо А. была послана беременная Б., причем в акте иссле­
дования, конечно, был удостоверен факт беременности А;
3) наконец, бывают случаи и явки подставного обвиняемого,
также по разным поводам. Д., заподозренный в подлоге документа,
послал вместо себя Е., который объяснил, что он почти слеп и, сле­
довательно, не мог совершить подлога; при судебно-медицинском
освидетельствовании Е. оказалось, что он страдает на самом деле
весьма развитым катарактом глаз; вследствие чего с Д. подозрение
было снято.
Ф., заподозренная в изгнании плода, совершенного за не­
сколько дней до возникновения дела, заявила, что она не в состоя­

134
нии оставить постели и не может явиться. С. С. с врачами и поня­
тыми отправился на дом, где какая-то старуха показала свою дочь,
лежавшую в постели. Врачи исследовали ее и выяснили, что она
никогда не была беременной и не рожала. Впоследствии возникло
предположение о том, что освидетельствование было произведено
над подставным лицом.
Г. получил повестку о вызове в качестве обвиняемого в мошен­
ничестве и, боясь заключения под стражу непосредственно вслед
за допросом его, он склонил И. явиться к допросу и быть задержан­
ным вместо него, Г. Так и случилось, и лишь когда Г. бежал за грани­
цу, дня 4 или 5 спустя, И. сознался в обмане.
Будучи Судебным Следователем, я как-то зимою вечером в
71/ 2 ч. допрашивал в качестве обвиняемого задержанного К. Его
ввели в камеру, я предъявил ему обвинение, он не оправдывался и
не делал возражений, подписал протокол допроса и был отведен в
места заключения. После того мой письмоводитель стал утверж­
дать, что К. при каком-то другом допросе выглядел совершенно
иначе, и в действительности впоследствии выяснилось, что в мою
камер, вместо К. был доставлен Л. Оказалось, что К. уже лег спать и
ему просто не хотелось встать, и так как это было «дело с сознани­
ем», то он воспользовался тем обстоятельством, что для доставле­
ния его явился вновь назначенный тюремный надзиратель и по­
слал вместо себя другого арестанта — Л.
Все эти случаи указывают на то, как легко и часто возможны и
на самом деле бывают подобные случаи подмены лиц, последствия
которых могут быть весьма пагубными. Устранить их совершенно
нет возможности, так как нельзя же для удостоверения личности
каждого из вызываемых приглашать местных должностных лиц; но
должно быть осторожным во всех случаях, когда требуется особен­
ное внимание, благодаря своеобразным обстоятельствам дела, не­
естественному поведению вызванного лица или иным подобным
явлениям.

Весьма важен для нас вопрос, как следует относиться к показа­

ниям умирающих. С. С. приходится снимать допрос с лиц, смер­
тельно раненых, отравленных, или с лиц, которые на смертном од­
ре пожелают открыть давно скрываемые ими тайны, причем могуг
быть обнаружены виновные по какому-нибудь прежнему делу; на­

135
конец, умирающие могут облегчать свою совесть тем, что сознают­
ся в совершении какого-либо преступления или же могут свиде­
тельствовать о невинности осужденного. Во многих случаях пока­
зание умирающего имеет тем большее значение, что вследствие
значительной давности или особых обстоятельств иногда и не су­
ществует никаких иных доказательств, кроме их слов. Если С. С.
имел возможность сам допросить умирающего и даже под прися­
гой, то вопрос не представляет затруднений, так как С. С. имел слу­
чай лично наблюдать давшего показание и вынести то или другое
убеждение о степени правдивости его. Гораздо чаще бывает, что С.
С-ля пригласить своевременно нет возможности, показание умира­
ющего было выслушано третьими лицами, которые и передали о
нем С. Само собой разумеется, что такие свидетели должны быть
допрошены с особой тщательностью и осторожностью, причем во
всех подобных случаях следует истребовать заключение судебного
врача о том, мог ли умиравший ввиду его состояния говорить прав­
ду. Положим, что заключение высказано в утвердительном смысле;
тем не менее остаегся решить вопрос: оказывает ли какое-нибудь
влияние на правдивость показания то обстоятельство, что человек
находится перед лицом смерти? Юристы отвечают на этот вопрос
весьма различно: одни говорят, что показания умирающего без со­
мнений правдивы, другие утверждают, что к показаниям их следу­
ет относиться так же точно, как и к показаниям всякого другого
свидетеля. Более опытности в этом отношении, чем мы, имеют ли­
ца духовного звания, особенно католического вероисповедания,
которым бесчисленное количество раз приходится выслушивать
последние тайны умирающих. Мнения этих лиц, — конечно, толь­
ко тех, которые свободны от предубеждений, — сводятся к тому,
что прежде всего следует обращать внимание, был ли умирающий
безусловно верующим или нет. В первом случае показаниям умира­
ющих безусловно следует придавать полную веру, так как умираю­
щий, будучи твердо убежден в необходимости предстать пред Все­
вышним Судьей, несомненно не возьмет на душу тяжкий грех. Но
при этом возникает другой вопрос: как доказать, действительно ли
умерший был веровавшим человеком?
Если же умиравший не был таковым, то следует принимать в
соображение, были ли у него какие-нибудь особенные расчеты в
жизни, т.е. не подвергалось ли доброе имя его опорочению, или это
было для него безразлично, нет ли повода к предположению, что

136
показание его, данное на смертном одре, может принести в каком
бы то ни было отношении вред его родным. Если ответ на эти во­
просы будет отрицательный, то предсмертное его показание прав­
диво, хотя бы в жизни своей он и не был вполне безупречным че­
ловеком. Если же у лица, не имевшего веры, обнаруживается расчет
достигнуть восстановления его доброго имени или послужить тем
или другим интересам его родни, то к предсмертному показанию
его следуег отнестись так, как будто оно дано было в обычных ус­
ловиях. Если он был честный человек, то говорил правду и на
смертном одре, а если таковым не был, то мог и здесь сказать ложь.

с) Ложь как явление «патоформенное»

(Das pathoforme Lugen)

Есть положение среднее между тем, когда свидетель желает

сказать правду, и тем, когда он не желает сказать ее. Сюда подходят
те случаи, когда свидетель, отнюдь не имея намерения в данную
минуту солгать, однако в силу привычки представляет дело в из­
вращенном виде. Эта привычка, строго говоря, не есть явление бо­
лезненное и представляет собой последствие ряда условий, выра­
жающееся в ненормальном — по крайней мере в данную минуту —
состоянии ума признавать истинным то, что таковым на самом де­
ле не было. Такие случаи для С. С. представляют крайнее затрудне­
ние, так как лживые показания этих людей лишены совершенно
мотивов или, точнее, всяких более или менее понятных мотивов, и
так как они сами производят в общем впечатление вполне нор­
мальных людей, и наконец изложение их настолько представляет­
ся складным, что лживость показаний сама по себе не может быть
обнаружена. Такие явления, которые мы назовем «патоформенны­
ми», чаще всего замечаются у людей, одаренных богатой фантази­
ей, у женщин и у детей, причем фантазия их обыкновенно прохо­
дит все степени, начиная от незначительного преувеличения и до­
ходя до чистейшего вымысла.
Самый любопытный пример этого представляет Г ё т е , кото­
рый в своей книге«Dichtung unci Wabrheit»откровенно признается,
что он нередко рассказывал вымышленные события, как действи­
тельно им пережитые. Он оканчивает такими словами: «если бы я
мало-помалу не выучился, согласно моей индивидуальности, из
воздушных образов и созданий моей ветреной фантазии выраба­

137
тывать художественные произведения, то эта наклонность к вы­
мыслам, без сомнения, имела бы самые дурные последствия». Пер­
вый ученый, коснувшийся вопроса о нормальных источниках ук­
лонений памяти и бессознательной лжи, был М а у д с л и («Die
Psychologie und Pathologie der Seek»), после него над ним работали
С ю л л и («Die Illusionen». Leipzig, 1884) и К р э п е л и н
(«Ueber Erinnerungsfalschungen», Archiv fiir die Psychologie und
Nervenkrankheiten, XVII и XVIII), наиболее же всестороннюю обра­
ботку получил этот вопрос в трудах д-ра Д э л ь б р ю к а («Die
pathologische Liige u. s. w.» Stuttgart, 1891 г.). Он приводит целый ряд
случаев ложных рассказов, вследствие инстинктивной наклонности
ко лжи и обману, причем нет никакой возможности объяснить эту
наклонность какими-либо патологическими особенностями субъ­
ектов, хотя в то же время она представляет несомненное уклонение
от нормы. От этих случаев следует строго отличать те, в которых мы
имеем дело с настоящей болезнью, которую Дэльбрюк называет
«фантастической псевдологией». У подверженных ей наклонность к
лжи и обману развивается до такой степени, что переходит в исте­
рию и затем в нравственное помешательство (moralinsanity), требу­
ющее уже вмешательства судебного врача. Но особенное затрудне­
ние для С. С. представляют те лица, которые, по выражению Фореля
(«Obergangsformen zwischen Geistesstorung und geistiger Gesundheit»),
обладают этически-идиотическим умом, делающим их совершенно
неспособными говорить правду. Эта наклонность ко лжи может
дойти до невероятных размеров, как, напр., у той, впрочем страдаю­
щей истерией, дамы, о которой рассказывает Р е й н г а р д
(«Vierteljahrsschrift fiir gerichtliche Medicin, 1889 г.) и которая писа­
ла лживые письма, посылала по собственному адресу анонимные
посылки и затем дошла до того, что все собственные выдумки при­
нимала за действительную правду. В этом отношении Р и п п и н г
(«Die Geistestorung der Schwangeren u. s. w.» Stuttgart, 1877 г.) совету­
ет быть особенно осторожным при допросах беременных и недав­
но разрешившихся от бремени, которые часто заявляют о событи­
ях, никогда не бывших, между тем как в нормальном состоянии они
всегда проявляли даже любовь к правдивости.
Кроме того, в самых несложных делах С. С. иногда может со­
здать себе затруднение тем, что слишком настойчивыми вопроса­
ми может вынудить у людей, отличающихся крайнею робостью и
добросовестностью, совершенно неверные показания, так как та­

138
кие люди в конце концов начинают воображать, что они действи­
тельно испытывали то, чего на самом деле не было. Бернгейм («De
la Suggestion et de ses applications a la therapeutique», 1888 г.) очень
метко называет это свойство ретроактивной галлюцинацией. Та­
ким образом, и в этом отношении С-лю нельзя не рекомендовать
особенной осторожности.

3. Допрос обвиняемого
Относительно допроса обвиняемого, этого труднейшего из
всех следственных действий и являющегося, так сказать, пробир­
ным камнем работы С. С., мы скажем немного. Кто хорошо изучил
людей, обладает присутствием духа, хорошей памятью, работает с
охотой и усердием, никогда не покидает почвы закона и в лице об­
виняемого видит своего павшего или невинно заподозренного
ближнего, тот имеег все данные для того, чтобы вести допрос его
как следует. У кого же нет хотя бы одного из перечисленных ка­
честв, тот к этому неспособен.
Но есть и еще нечто другое, чего С. С. вообще не должен забы­
вать, а в данном случае особенно применять к делу. Я говорю о люб­
ви к правде, которую С. должен блюсти непоколебимо, до педантиз­
ма. На первый взгляд покажется излишним это требование, предъ­
являемое и к каждому честному человеку, но дело в том, что С. С.,
особенно отличающийся ретивостью, легко может соблазниться ка­
ким-либо свидетельским показанием, или заключением сведущего
лица, или другим каким-нибудь следственным актом и изложить его
обвиняемому в несколько измененном виде, для того чтобы «облег­
чить ему сознание», или же можег дать понять обвиняемому, что
ему, С-лю, известно кое-что, на самом деле еще неизвестное.
Как тяжело потом все это отплачивается! Как неприятно, когда
ложь обнаруживается, как стыдно перед обвиняемым, который не
поверил неправде, какие угрызения совести на всю жизнь! Некото­
рая «неточность» в памяти С. С. с течением времени превращается в
бесчестную ложь; быть можег, вовсе не ею достигнутый удачный ре­
зультат остается в сознании и на совести как успех, достигнутый не­
дозволенными средствами, а несомненно виновный представляется
невинно оеркденпым! Боже сохрани каждого из нас от таких муче­
ний совести!

139
 В равной мере необходимо в обращении с обвиняемым и со­
блюдение бесстрастного спокойствия. Кто его теряет, тот подчиня­
ется влиянию обвиняемого, который, как более благоразумный, со­
храняя полное спокойствие, быть может, даже умышленно привел
С. в состояние раздражения для того, чтобы этим иметь более вы­
годное положение относительно его. Конечно, бывают условия,
когда очень трудно сохранять полное спокойствие духа, напр, если
само преступление возбуждает чувство отвращения или гнев, если
обвиняемый упорствует в запирательстве, несмотря на подавляю­
щие улики, если он нарочно запутывает дело, притворяясь непони­
мающим, или болтает бессмыслицу. Тем не менее С. С. всегда обя­
зан помнить, что он есть представитель власти и никоим образом
не должен позволять себе подпадать под влияние обвиняемого. И
если С. всегда будег иметь перед глазами: «я не должен, не смею», то
он не допустит себя до увлечений, хотя бы сам по себе и был легко
возбуждающимся человеком.
Погубил себя и тот С., который боится обвиняемого. Правда,
человеку робкому от природы трудно иногда побороть чувство
страха, но, как сказано выше, кто не проявляет в своих действиях
решительности, тот не годится в С. Впрочем, каждому известно, что
силою самообладания, а затем и привычки человек можег при­
учить себя никогда не обнаруживать чувства страха.
Я не хочу брать на себя ответственности и советовать С. С. ни­
когда не пользоваться мерами предосторожности при допросе об­
виняемых (наир., связывать, ставить стражу и т. д.): пусть всякий по­
ступает по своему желанию, но, по моему личному мнению, такого
рода предосторожности совершенно излишни. Какое жалкое впе­
чатление производит на обвиняемого такой С. С., который застав­
ляет привести его в камеру не иначе, как связанным, когда к нему в
камере С. приставляется стража, или когда он замечает, что перед
прибытием его со стола снимаются ножницы, чернильницы круп­
ных размеров, ножи для разрезывания бумаги и тому подобные
«опасные» орудия, которыми он мог бы ударить С., или когда С. дер­
жит его от себя в отдалении, или сразу переходит на мирный тон,
если обвиняемый попробует возвысить голос или сожмет руку в ку­
лак. В этих случаях С. не внушит к себе уважения и никогда не су­
меет убедить в чем-либо обвиняемого.
Если бы даже и были предприняты все меры предосторожно­
сти, если бы даже привезли обвиняемого в клетке, то никакие эти

140
меры не спасут С., если только обвиняемый захочет сделать что-
нибудь С. Но дело в том, что обвиняемый никогда ничего подобно­
го не делает. Случаи, когда обвиняемый наложил руку на С., столь
же исключительны, как и смертные случаи от падающих метеоров,
и если они имели место, то без сомнения главным виновным в них
был сам С.
Гораздо лучше всяких мер предосторожностей действуют пол­
ное спокойствие, осторожность и справедливое человеческое об­
ращение с обвиняемым. Действительно, бывают обвиняемые само­
го преступного свойства, по отношению к которым вполне умест­
на осторожность. В этих случаях следует только ни одной минуты
не оставлять такого обвиняемого без наблюдения, тщательно сле­
дить за каждым его взглядом, каждым движением. При допросе та­
ких обвиняемых никогда не следует сидеть, так как для того, чтобы
встать, потребуется время, совершенно достаточное для обвиняе­
мого привести в действие свой умысел. Такие обвиняемые должны
допрашиваться стоя, или же им следует отводить особое место.
Следует приближаться к обвиняемому ровно настолько, на­
сколько это возможно, чтобы не показаться странным. Вообще же,
чтобы лучше наблюдать, нужно подойти к нему близко, при этом у
обвиняемого само собой исчезнет всякое желание причинить что-
либо С., нужно только занять такую позицию, при которой можно
было бы прекратить его наступательные действия в самом начале.
Впрочем, все эти опасения довольно излишни: я допросил не
одну сотню обвиняемых и ни разу не имел случая встретить тако­
го, который позволил бы себе хотя бы малейшее движение против
меня. Я могу себе представить лишь несколько случаев, в которых
такое покушение со стороны обвиняемого имело бы смысл. Пер­
вый случай — это когда обвиняемый в каком-либо помещении, в
отсутствие стражи, сделает попытку бежать: если в этом случае при
С. С. не оказалось письмоводителя, или если он случайно не наблю­
дал за обвиняемым, роясь в бумагах следствия, и если при нем не
было оружия, то обвиняемый мог бы, конечно, сбить с ног С. и бе­
жать, но в этом случае так много «если» и прямой неосторожности
со стороны С., что подобное стечение обстоятельств немыслимо.
Другой случай — это когда С. С. относиться к обвиняемому
пристрастно, раздражительно или язвительно и этим возбуждает
обвиняемого. За такое бесчеловечное отношение С. С. получает
тогда справедливое возмездие. Пусть не говорят, что все случивше­

141
еся было лишь последствием недоразумения, что обвиняемому
лишь показалось, что с ним обращались пристрастно, что на самом
деле этого не было. Так не бывает никогда: обвиняемый, к какому
бы сословию он ни принадлежал, чувствует инстинктивно, как ди­
тя, обращаются ли с ним несправедливо, или только строго и серь­
езно. Против строгого обращения он никогда не будет протесто­
вать: если он видит, что С. относится к своему делу усердно, то это
даже на самого испорченного человека производит сильное впе­
чатление, и он не будет возражать против самой суровой строгос­
ти, если заметит, что С. все-таки относится к нему человечно и не
только стремится к уличению его, но и к выяснению других дан­
ных, свидетельствующих о его невинности или уменьшающих сте­
пень его вины.
Что касается техники допроса, то таковая прежде всего пред­
полагает знание души человека и умение заглянуть в нее. Если в
протоколе допроса обвиняемого лишь в самом конце записывают­
ся сведения, относящиеся к его прежней жизни, то будущее предва­
рительного следствия сомнительно, потому что С. С. не положил
труда на изучение личности обвиняемого, прежде чем приступил к
существу дела, а раз он этого не сделал, то многое существенней­
шее будет упущено. Если же в начале протокола будут занесены
старательно собранные сведения о «прошлом» обвиняемого, то,
значит, и следствие произведено по меньшей мере основательно и
тщательно.
Собирая сведения о прошлом обвиняемого, мы прежде всего
получаем возможность определить, что за личность стоит перед
нами, причем даже те обстоятельства, которые в сущности к делу
не относятся, часто дают об этом ясное представление. Обыкно­
венно на расспросы о прошлой жизни обвиняемый говорит прав­
ду, если же он говорит ложь, то мы почти всегда можем определить
из этого, в каких именно случаях и в каком направлении обвиняе­
мый имеет обыкновение давать ложное показание. К тому же весь­
ма легко убедиться в справедливости данного обвиняемым объяс­
нения относительно прошлого: стоит только во время показания
делать в стороне отметки, чтобы в точности определять известные
сроки, заставлять кое-что повторять, и тогда скоро можно натк­
нуться на противоречия, пробелы или какие-нибудь несообразно­
сти. Кроме того, можно навести справки в прежних делах об обви­
няемом и сравнить его последнее объяснение с прежними показа­

142
ниями. Если все это разъяснить обвиняемому и таким образом до­
казать ему, что его ложные объяснения не остаются без проверки,
то это может, и весьма нередко, так на него подействовать, что он
вообще не будет запираться и по существу дела принесет чистосер­
дечную повинную. Вообще весьма целесообразно не делать стро­
гой разницы между показаниями обвиняемого о прошлом его и по
существу дела и, следуя хронологическому порядку, постепенно пе­
рейти ко времени совершения последнего преступления.
Никто не станет утверждать, что таким путем следует вымани­
вать у обвиняемого сознание: это было бы противно правилам че­
сти и притом нецелесообразно, но в то же время отнюдь не следу­
ет затруднять ему пути к сознанию. Этим мы оказываем ему, по мо­
ему глубокому убеждению, благодеяние, так как сознание почти
всегда для обвиняемого выгодно: деяние его представляется в более
благоприятном для него свете, он обеспечивает себе уменьшение
наказания и облегчение совести, а это последнее есть благо даже
для самого испорченного человека.
Прямо требовать, чтобы он сознался в нескольких словах в
своем, нередко ужасном, преступлении, это или жестоко, или пси­
хологически неправильно. Кому приходилось иметь частые сно­
шения с людьми невысокого нравственного уровня, тот очень хо­
рошо знает, как они даже после сознания избегают настоящих вы­
ражений, которыми определяются их деяния. Лучшие из них даже
не употребляют слова «украл» — особенно же характерны те выра­
жения, которые употребляются для замены слова «убил». Если этим
людям тяжело вымолвить только одно слово, то насколько же труд­
нее для них подробно рассказать все свое дело. Вот почему им сле­
дует подготовить путь, облегчить им речь; часто стоит только уло­
вить удобный момент, когда обвиняемому не так тяжело сознаться.
11ередко для этого требуется большое терпение: подходить к этому
нужно медленно, шаг за шагом, и особенные усилия употреблять в
том случае, если сознание было неполное. В делах сложных, когда
преступление состоит из нескольких фактов, требуется нередко
весьма точное разграничение. Иной раз один из соучастников со­
знается только до известных пределов, а именно насколько это не­
обходимо для выгораживания другого соучастника, или до того
предела, за которым и начинается собственно уголовная или же
более строгая ответственность. Иногда можно у совершенно ис­
порченных людей встретить известный point d'honneur, вскрыть
который для С. весьма важно, если он хочет правильно осветить де­
ло: часто стремление придать делу менее мрачную окраску, чем
оно в действительности имеет, весьма похоже на стремление отри­
цать все, что можно. Поэтому выяснение, в чем правда и в чем нет,
удается исключительно в тех случаях, в которых С. С. настолько
изучил во время следствия характер человека, что понял его истин­
ное и преобладающее стремление.
По вопросу об особой важности для нас сознания и существа
сто смотри мою «Криминальную психологию» изд. 1898 г. Здесь я
укажу лишь, что ложное сознание (самообвинение) часто бывает
результатом душевной болезни. Такие случаи тем более опасны,
что страдающие таким заболеванием не проявляют этой аномалии
в иных формах, вследствие чего такой субъект всякому неспециа­
листу представляется вполне нормальным. Нельзя не упомянуть о
случаях ложных сознаний и при некоторых отравлениях (от угара,
от вредных грибов и под.).
Вообще не следует щадить усилий на тщательное ознакомле­
ние с обвиняемым, его деянием и всеми теми особенными обстоя­
тельствами, которые тесно с ним связаны, ибо ничем нельзя так
вполне и бесповоротно утратить влияние на обвиняемого, как
именно незнанием дела, хотя бы самой пустой мелочи. Раз только
обвиняемый заметил пробел в следствии, неверный взгляд, или не­
знание С., или недостатки в его приемах, то он пользуется этим в
свою пользу, укрываясь за ними, как за стеной, и никакие усилия,
никакое остроумие не вытащит его из этой засады.

Ко всему изложенному я желаю добавить несколько слов о фи­

зиономике преступников, теории, которая немногими последова­
телями ее слишком превозносится и незаслуженно отрицается
противниками. Я скорее склонен думать, что более правы первые,
приписывающие ей крупное значение. Конечно, заходят слишком
далеко те ученые, которые фиксируют на человеческой физионо­
мии типические особенности и угверждают, что известные черты,
известное выражение лица, цвет и пропорциональность частей да­
ют возможность заключить о тех или других качествах человека.
Однако вне всякого сомнения, что опытный наблюдатель по лицу,
мимике и общему выражению его получает о личности представле­
ние гораздо более верное, чем всякое описание. Здесь не место для

144
статьи о физиономике, но не можем не посоветовать с некоторой
настойчивостью С. С-лю не упускать случая теоретически и прак­
тически заниматься физиономикой. Я не говорю, что вновь необ­
ходимо извлечь из пыли забытого Лафатера, но кто тщательно
просмотрит все современные теории по тому же вопросу, тот при­
дет к заключению, что многому еще можно поучиться у первого ос-
I ювателя этого учения. В чем он ошибался и в чем был прав, сказать
не трудно: ошибался он там, где опирался на типичность наружных
форм, и прав был там, где доказывал, какие можно делать заключе­
ния по общему выражению лица. Он, напр., с полным убеждением
принял снимок с лица казненного в Ганновере убийцы за давно
обещанную ему фотографическую карточку Гердера и при этом по
чертам лица на снимке заключил о всех качествах, которые знал за
Ордером. Но, с другой стороны, как превосходно его изречение:
«как истинного мудреца, так и высокой честности человека я глав­
ным образом отличаю по тому, как он слушает. Особенный блеск
его глаз, ясность взора, в котором как будто соединились спокой-
| твие с энергией, что-то среднее между тихим светом и блеском
молнии». Вот это последнее учение для С. С. в высокой степени по­
лезно. Наблюдать за выражением лица допрашиваемого, когда он
слушает, — вот кардинальное правило, исполнение которого ско­
рее приведет к цели, чем иногда длинные допросы.
При этом не следует оставлять без внимания и черт лица до­
прашиваемого. Любопытно и справедливо говорит Р у б е н с
(«De 'ritratti ossia trattato per cogliere le fisionomie», Paris 1809 г.); по­
ложим, что хорошо знакомый человек закроет свое лицо так, что­
бы не было видно лба, подбородка и половины щек, по остающим­
ся снаружи глазам, носу и верхней губе, однако, немедленно мож­
но его узнать. Если же он наложит на лицо маску, закрывающую
глаза, верхнюю часть носа и нижшою половину лба, то он сделает­
ся неузнаваем. С. С. в течение службы не в состоянии своим личным
трудом собрать столько ценных обобщений, но он должен искать
их везде, где они собраны и научно обработаны; после этого он
может расширять эти знания, время же, затраченное на приобрете­
ние их, без сомнения, не может считаться потерянным.
Говоря об отношениях С. С. к обвиняемому, нельзя пройти
молчанием так наз. школы Л о м б р о з о , так как сочинения его:
■О преступнике», «О политическом преступнике и о революции»,
•О гениальном человеке», «Гениальность и умопомешательство»,
-О преступной женщине» — в настоящее время известны каждому

145
криминалисту и редко на кого не оказали своего, подчас весьма
глубокого, влияния. Это могущественное влияние сочинений Лом-
брозо объясняется не только обширностью собранного им мате­
риала, обилием новых идей и увлекательной смелостью его выво­
дов, но также и тем, что учение его тесно связано с проникающим
ныне во все слои общества «нигилизмом».
Стремление нашего времени к нивелированию выражается в
отрицании всяких различий: социальные теории проповедуют ра­
венство, естественные науки провозглашают одинаковое проис­
хождение всего живущего, физика учит о единстве сил, и совре­
менная медицина — о бессилии всех многочисленных средств ле­
чения, к которым в прошлые времена относились с верой и надеж­
дой. Что же удивительного, что это нигилистическое увлечение пе­
решло и в нашу науку и выразилось в провозглашении теории: пре­
ступник ничем в нравственном отношении не отличается от чест­
ного человека, он представляет собой лишь явление наследствен­
ного вырождения, явления болезненное, и если еще не дошли до
умозаключения: «нет никакого различия между добром и злом», то
только потому, что боялись это сделать. Если бы Ломброзо не бы­
ло, то в логическом развитии идей i iauiero века оказался бы пробел.
Присмотримся теперь, в чем состоят главные положения но­
вой теории. Один из самых основательных немецких исследовате­
лей этого учения д-р К у р е л л a («Naturgeschichte des
Verbrechers». Stuttgart, 1893 г.) определяет сущность его так, что, со­
гласно ему, все действительные преступники носят на себе извест­
ные антропологически измеримые физические и психофизиоло­
гически определимые душевные отличительные признаки, состоя­
щие между собой во взаимной связи, — каковые признаки характе­
ризуют особую разновидность, отдельный антропологический тип
человечества, и носители этих признаков с ничем неотвратимою
необходимостью должны сделаться преступниками, хотя, может
быть, и ускользающими из рук правосудия, — совершенно незави­
симо от прочих социальных и личных условий их жизни. Такой че­
ловек есть преступник по рождению или, как говорит Л о м б ­
р о з о , «delinquent nato». Эта теории в то же время не отрицает,
что и приобретенные человеком свойства или социальные влия­
ния (воспитание, привычки, соблазн, бедственное положение) мо­
гут также повести на путь преступления; более того, в последую­
щем своем развитии эта теория признает вполне факт существова­

146
ния преступников по страсти, по привычке, преступников случай­
ных, но и в этом она пытается видеть подтверждение того, что у
преступников по натуре существует прирожденное к преступле­
нию предрасположение. Это предрасположение, имея внешние
свои признаки в определенных, отнюдь не обусловленных болез­
нью, физических особенностях, складывается из тех основных
свойств характера и чувств, — совершенно отличных от симпто­
мов душевных болезней, — познание которых дает ключ к уразуме­
нию, почему именно носители этих качеств суть преступники, и
ничто иное.
Школа Л о м б р о з о и направляет ныне свои усилия к то­
му, чтобы отыскать и определить эти анатомические разновиднос­
ти на преступнике (первичные характеры, разновидности зачаточ­
ных органов, разновидности вторичных половых характеров, раз­
новидности множественных характеров, разновидности, обуслов­
ленные приостановкой или нарушением развития, и, наконец, при­
обретенные характеры). Нельзя отрицать, что этой школе удалось
обнаружить у известных преступников существование таких ана­
томических разновидностей, но ей не удалось доказать, что суще­
ствует определенный тип преступника. Это самым убедительным
образом аргументировано в небольшом реферате д-ра К и р н а
(«Geistestorung und Verbrechen». Heidelberg, 1892 г.). Он допускает,
что при тщательном исследовании у значительного количества
осужденных арестантов можно найти как анормальные явления в
сфере психической, так и определенные физические признаки вы­
рождения, но эти признаки никогда не являются развитыми в оди­
наковой мере и представляют столь большое разнообразие, кото­
рое исключает возможность каких бы то ни было обобщений. Так­
же различно проявляются и признаки психического вырождения,
за исключением довольно редкой и характерной болезненной
формы нравственного помешательства. Отсюда вытекает, что у от­
дельных лиц в этом отношении нельзя усмотреть какого-либо
единства, и поэтому об установлении преступного типа не может
быть и речи.
Уничтожающую критическую оценку теории Л о м б р о з о
представляет превосходно написанный труд д-ра Н э к э (Ncike:
/иг Methodologie einer wissenschaftlichen Antropologie» «Centralblatt
lilr Nervenheilkunde und Psychiatrie», окт. 1893 г.), который приходит
к такому выводу, что сочинения Ломброзо «со всеми своими про­

147
извольностями, преувеличениями, поспешными выводами отнюдь
не соответствуют тем требованиям, которые мы должны предъяв­
лять к научному труду.«Credo» этой книги гласит: «нет прирожден­
ного поеступника и нет преступного типа».
Итак, основная догма этой позитивной школы поколеблена, но
позволительно, однако, спросить, откуда же она заимствовала мате­
риал для своих поразительных выводов. Этот материал добыт путем
обработки статистических данных, какие можно было собрать в ме­
стах заключения, причем, вне всякого сомнения, процентные ис­
числения полученных цифр взяты иногда довольно высокие, впро­
чем, только иногда. Довольно часто вычислены процентные отно­
шения весьма немногих цифр, которые не дают права на какие-ли­
бо выводы, так как при незначительности статистических данных
не исключены случайности. Далее, во многих случаях нет сопостав­
лений добытою процентного вычисления какой-нибудь аномалии
у преступников с соответствующим процентным вычислением у не-
преступников. Но такое сопоставление и не может быть сделано в
большей части случаев, потому что собрание требуемых статисти­
ческих данных о других лицах, кроме заключенных преступников,
неосуществимо. В некоторых случаях это, пожалуй, было бы воз­
можно лишь относительно мужчин, о которых имеющиеся статис­
тические данные могли бы представить достаточный материал. От­
носительно же женщин таких данных не существует, и никто не в
состоянии определить, в каком процентном отношении встречает­
ся та или другая аномалия среди лиц, никогда не подвергавшихся
заключению. Данные, собираемые в школах, в казармах, в больни­
цах, в анатомических театрах, представляются недостаточными, так
как мы не имеем основания предположить, что в каждом из этих
случаев имеем дело с совершенно определенной частью всего чело­
вечества, — частью, его «репрезентирующей». Если, однако, нельзя
утверждать, что совершенно определенный процент всего челове­
чества носит ту или другую аномалию, то процентные вычисления
ее относительно преступников, как бы они ни были точны, имеют
весьма проблематичную научную ценность. Предположим, напр.,
доказанным, что известная аномалия встречается у 10% всех пре­
ступников; вывод этот не имеет ровно никакой ценности, если при
этом нельзя доказать, что эта же самая аномалия, в каком бы то ни
было процентном отношении, встречается и у иепреступников. Ес­
ли же будут утверждать, что эта аномалия наблюдается у непреступ-

148
ников только в количестве 5%, исчисленных поданным, собранным
11 школах, казармах и больницах, то это будет только предположе­
ние приблизительное, так как никому не известно, в каком процент-
I юм отношении эта аномалия существует у гораздо большей части
человечества, не находящейся в школах, казармах или больницах, и
I(ад которою невозможно произвести требуемые наблюдения. К то­
му же и тот материал, который доступен такому исследованию, сто­
ит в особых условиях и не может служить представителем за все че­
ловечество: в школах сосредоточивается только юношество, в ка­
зармах — отборный в физическом отношении элемент, в больни-
I;ах же — наибеднейшая часть населения. На основании же таких
предположений нельзя строить научных выводов.
Слабая сторона построенных на основании статистического
материала выводов Л о м б р о з о и его последователей заклю­
чается именно в теоретически неправильной постановке цифро­
вых данных, чем и разрушается весь фундамент его теории. Если
бы даже Л о м б р о з о мог сказать: «во всех тюрьмах мира со­
держащиеся в них арестанты имеют аномалию А. в х %, аномалию
И, ну %, аномалию С. в г % и т. д., и, следовательно, все преступники
мира имеют эти аномалии именно в таком-то % отношении», то и
гакое положение было бы неверно. Оно могло бы быть провозгла­
шено только в том случае, если бы всех людей можно было разде­
лить на две группы: преступников и непреступников и в каждой из
них групп подвергпугь исследованию всех без исключения, уста-
повить процентное отношение аномалий и сопоставить их друг с
другом, только тогда получился бы материал, пригодный и ценный
для дальнейших выводов: но так как это невозможно, то весь тот
материал, которым обладает школа Л о м б р о з о , не только со­
мнителен, но и прямо неверен. Л о м б р о з о же, подвергая на­
учному исследованию лиц, содержащихся в тюрьмах, для полной
и конченное™ своих работ не имеет под рукой 1) тех, которые уже
рапсе подверглись наказанию, 2) тех, которые находятся под су­
дом, 3) тех, которые, совершив преступление, не разысканы, и на-
|.| )11сц, 4) тех, которые в силу привычки сделались бы преступника­
ми, если бы только случайно сложившиеся благоприятные обстоя­
тельства не удержали их от этого. Ошибочность таких вычислений
\мглнчивается еще и тем, что, с одной стороны, Л о м б р о з о не
причисляет к преступникам тех, которых должен был бы считать, а
' другой — он при определении % непреступников, считает их так,

149
что они вновь неправильно принимаются в расчет.
Затем мы не имеем достаточных оснований утверждать, что
контингент содержащихся в тюрьме представляет собой постоян­
ный и определенный процент преступников вообще. Никто не в
состоянии определить, хотя бы приблизительно, количество от­
бывших наказание и находящихся в живых преступников, количе­
ство состоящих под судом, неразысканных преступников, и, нако­
нец, количество людей, имеющих все данные для того, чтобы сде­
латься преступниками, но не сделавшихся ими по той или другой
причине. В силу же этого исчезает всякая почва для установления
какого бы то ни было процента, представляющего количество ано­
малий у заключенных преступников в сопоставлении с преступни­
ками, находящимися на свободе. На это мне возразят, что наблюде­
ния, произведенные в течение многих лет, могут привести к ре­
зультатам, в значительной степени достоверным, раз эти результа­
ты повторялись без резких колебаний в течение ряда лет, несмот­
ря на то, что состав содержащихся в тюрьмах изменяется беспре­
рывно. Но, не говоря уже о том, что для получения таких данных
мы должны были бы ожидать не один десяток лет, данные эти до­
казывали бы только, что процентные отношения остаются одина­
ковыми в течение ряда лет у заключенных преступников, но мы
все-таки не имели бы оснований для сопоставления числа заклю­
ченных преступников с находящимися на свободе.
На основании изложенного мы можем сказать, что цифры, ко­
торые дает нам школа Ломброзо и i ia которых она основывает свои
далеко идущие выводы, совершенно случайны, и мы имеем право
утверждать, что процентные исчисления, которым придано доказа­
тельное значение, извлечены из случайных цифровых данных, ко­
личественное же отношение этих последних ко всему человечеству
совершенно неизвестно и не может быть никогда определено.
Мы отнюдь не отрицаем, что гениальные исследования
Л о м б р о з о вызвали большое движение в науке и повели к ус­
тановлению многих важных фактов; мы не отрицаем заслуги
Л о м б р о з о и в том отношении, что он более, чем кто-либо,
доказал, что в наших тюрьмах содержатся люди, стоящие на низ­
шей ступени развития духа, и люди умственно и нравственно опу­
стившиеся, для которых место должно быть в лечебнице; несо­
мненная заслуга Ломброзо также и в том, что он обратил общее
внимание на необходимость чрезвычайной осторожности при об­

150
ращении с такими людьми, но ничего большего нам его теория не
дает. То же обстоятельство, что люди, убогие духом, пораженные
наследственными болезнями и в нравственном отношении испор­
ченные, гораздо скорее попадают на путь преступлений, чем дру­
гие, нам известно испокон веков; совет о том, чтобы соблюдать
большую осторожность при осуждении таких лиц, мы принимаем
с благодарностью, но не видим из того ровно никаких оснований,
чтобы уголовный судья прекратил свою деятельность и уступил ме­
сто психиатру.
Что касается положения теории Ломброзо в настоящее время,
то мы вправе признать ее отошедшей в область истории. Она воз­
никла благодаря трудам трех ученых — Ломброзо «L'homo delin-
quente», Ферри «Sociologie criminale», Гарофало «Criminologie» — и
вызвала громадную литературу; но '['ем же итальянцам принадле­
жит заслуга в обнаружении несостоятельности этой теории, осо­
бенно представителям так наз. третьей школы: Карневаля и Алиме-
I ia. Этот последний впервые доказал, что у позитивистов уголовное
право совершенно «растворилось» в криминальной социологии;
Алимена был основателем новой школы, Наполеон Коладжане, Ан­
жело Ваккаро, Аристиде Габелли, Франгеоло Полетти, Джиованн
Импалломени были наиболее видными представителями ее и из
них последний еще в 1898 году доказывал, что Ломброзо учение
свое о преступнике, подобно Протею, настолько видоизменял в
разных изданиях этого главного своего труда, что он, как кажется,
сам отказался в конце концов от своей теории.
«Третья школа» приобрела себе, в лице глубокомысленного
француза Тарда, сильного союзника, к которому присоединилось
немало из его выдающихся соотечественников, в особенности со­
трудников «Archives d'Anthropologie criminelle et des sciences
penales», как, напр., Лакасан, Гаро, Кутань и Бурнэ. Позднее появи­
лись блестящие статьи против Ломброзо, принадлежавшие перу
французских ученых А. Дебьера (Le crane des criminels) и Ж. Дале-
мань (Stigmates anatomiques de la criminalite), и если просмотрим в
труде последнего ученого ссылки его на литературу предмета, то
остается только удивляться тому шуму, который вызвало столь не­
обоснованное учение Ломброзо.
Наиболее успешными оказались нападки немецких ученых,
особенно со стороны Вирхова, Бэра, Кирна, Нэкэ, Блейгера, Флех-
сига и тд. Нет ничего удивительного, потому что Ломброзо на

151
больших съездах, в особенности в Париже, Брюсселе и Женеве, не
играл никакой роли. А когда он несколько лет назад был уличен в
несомненном плагиате (Кренье «Graphologie»), то никто даже не
обратил на это особенного внимания.
В общем можно сказать следующее: отчасти отсутствие насто­
ящей научности, отчасти отсутствие серьезной научной подготов­
ки, отчасти наивное истолкование фактов и не в меньшей степени
значительная доля самовнушения — все это, вместе взятое, объяс­
няет рискованность, резкие скачки и вообще несостоятельность
тезисов Ломброзо. Если эти тезисы, однако, приобрели некоторую
известность, то только благодаря характерной неопределительно-
сти, которая столь невыгодно отличает и некоторых из наших со­
временных ученых.

152
 ГЛАВА III
О производстве осмотра

1. Подготовительные действия
Протокол осмотра места совершения преступления также яв­
ляется для С. С. так сказ, пробным камнем его деятельности. Нигде
не обнаруживается столь ясно и полно, как именно при составле­
нии протокола осмотра места преступления, даровитость С. С.,
проницательность, логичность мышления и энергичное созна­
тельное стремление к цели, с одной стороны, и неспособность его,
робость, отсутствие самоуверенности и неупорядоченность на­
блюдений, с другой стороны. При чтении объемистого труда
С. С-ля для правильного суждения о достоинстве его прежде всего
следует обратить внимание на протоколы осмотра: неспособный С.
никогда не даст хорошего протокола осмотра.
Для производства судебного осмотра необходимо обладать
I известного рода техникой, которую можно приобрести лишь пу­
тем опыта и добросовестной подготовки, при условии совершен­
ного спокойствия духа и отсутствия всякой предубежденности.
Прежде всего, следует с особенной осмотрительностью озабо­
титься подготовкой и приведением в порядок всех внешних усло­
вий работы.
Осмотр местности преступления производится по преимуще­
ству по делам выдающимся. Таким образом, важность дела, неожи­
данные побочные обстоятельства, сознание большой ответствен­
ности, возбужденное состояние духа вследствие ужасающего или
прискорбного характера преступления и масса других обстоя­

153
тельств всецело захватывают внимание С. С. настолько, что поисти-
не необходимо, чтобы он был избавлен от всех мелких внешних
затруднений, которые возникают именно вследствие недостаточ­
ного в свое время внимания С. С. к этим мелочам и могут отвлечь
его силы от более серьезных обязанностей.
Таким образом, прежде всего следует озаботиться приобрете­
нием работящего, расторопного и сметливого письмоводителя. Ес­
ли этот последний нерадив и тяготится делом, то это невольно от­
разится и на самом С.: в иных случаях он будет оставлять без внима­
ния, быть может, существенные обстоятельства только для того, что­
бы не делать неприятного своему сотруднику. Если письмоводитель
имеет привычку слитком медленно писать, то будет теряться мно­
го дорогого времени, а это может плохо влиять на спокойствие ду­
ха ревностного С. При этом иногда вследствие медлительности
письмоводителя приходится откладывать те или другие следствен­
ные действия, так как обыкновенно на поездку для осмотра рассчи­
тывается определенное количество времени. Наконец, письмоводи­
тель должен быть сообразительным для того, чтобы быстро пони­
мать указания С. С., помогать ему, обращая внимание свое, по пору­
чению С-ля, на те или другие обстоятельства, и, кроме того, само­
стоятельно наблюдать, с тем чтобы замечать ускользнувшие от него
обстоятельства: два глаза всегда видят менее, чем четыре.
С благодарностью вспоминаю я об одном своем письмоводи­
теле, служившем при мне в течение 5 лет. Правда, мне стоило боль­
ших усилий подготовить его для себя — он окончил лишь курс на­
родного училища, — но зато он оказывал мне драгоценнейшие ус­
луги, благодаря неутомимому усердию, полной преданности мне,
постоянной откровенности и несомненному природному дару на­
блюдательности, и ему я должен приписать, признаюсь откровен­
но, в некоторой степени успех многих из моих следствий.
Если удалось приобрести такого письмоводителя, то я реко­
мендую посвящать его в сущность дела, обращать внимание его
при производстве осмотра на все побочные обстоятельства и могу­
щие быть случайности, выделять ему для самостоятельного наблю­
дения какие-нибудь незначительные мелочи, на которых С. С. не
будет иметь возможности или времени сосредоточить полное вни­
мание, — говоря вообще, знакомить его со всем планом предстоя­
щего осмотра.
Соблюдать таинственность перед своим письмоводителем
смешно и положительно безполезно. Если он не заслуживает дове­

154
рия, то он, безусловно, непригоден для своей должности и подле­
жит устранению, а если он достоин доверия, то никто не мешает
сообщить ему заранее то, что он и без того увидит при осмотре. Я
лично положил себе за правило сообщать письмоводителю свои
планы даже не в день осмотра, а непосредственно перед осмотром,
когда я знал, что он уже от меня не отойдет. Как бы человек ни за­
служивал доверия, язык часто сильнее доводов рассудка и сердца, а
болтовня может причинить делу большой вред.
Не следует забывать, что протоколист не есть только пишущая
машина, но член следственной коммиссии, что он имеет право уча­
ствовать в деле и своей головой. Тем не менее ни под каким видом
не должно допускать нескромного вмешательства его в дело, так
как это роняет достоинство С., приводит к беспорядкам и часто
разрушает все планы С.
Тот письмоводитель, о котором я упоминал выше, всегда был
посвящаем мною как в сущность дела, так и в мои намерения и, по
моему распоряжению, все свои личные наблюдения, ускользнув­
шие от моего внимания, записывал незаметно на отдельном клоч­
ке бумаги. Когда я замечал, что он делает такого рода отметки, то
приостанавливался диктовать, подходил и, делая вид, что просма­
триваю написанное для дальнейшего изложения, на самом деле
пробегал его заметки. Часто оказывались в них весьма ценные за­
мечания, как напр.: «Вы забыли обыскать тот или другой ящик ко­
мода», «обвиняемый так беспокойно смотрит на печь», «мне ка­
жется, что у человека в руках, сложенных за спиной, находится
нож», — каковые обстоятельства все ускользнули от моего внима­
ния в пылу работы.
О необходимости держать всегда в порядке неизбежные для
каждого осмотра вещи, будет сказано ниже, но в той же мере важ­
ны и следующие, также чисто внешние условия. Следует позабо­
титься о том, чтобы при заказе лошадей не возникало затрудне­
ний, чтобы С. был достаточно защищен и от перемен погоды, что-
пы своевременно вызывались на место понятые, при вырытии из
могил гробокопатели, свидетели, могущее удостоверить личность
умершего.
То же следует сказать о сведущих лицах, о присутствии пред­
ставителя сельской полиции и т.д. Полезно всегда иметь при себе
полицейского или жандарма, так как нельзя предусмотреть те слу­
чаи, в которых может потребоваться их помощь. При содействии
их можно предупредить многочисленные затруднения, неприятно­

155
сти и этим, конечно, выиграть время, напр., с его помощью можно
удалять неприглашенных свидетелей, распоряжаться о задержании
подозреваемых, ему можно поручить охрану вещественных дока­
зательств или известного помещения для производства необходи­
мых розысков, для предотвращения стычек между подозреваемы­
ми и свидетелями, для производства обыска и тому подобных слу­
жебных действий.

2. Порядок действий С. С. на месте преступления

Когда приходится работать на месте преступления, то должны
быть соблюдаемы известные условия, одинаково необходимые во
всяком деле, как в важных: кражи, грабежи, убийства, поджоги, так
и в менее важных преступлениях.
На первом месте следует поставить соблюдение полного спо­
койствия при исполнении обязанностей службы: часто все зависит от
спокойствия, потеряешь спокойствие и все проиграешь. Бесцельное
бросание из стороны в сторону, бесплодные расспросы, распоряже­
ния и их отмена производят на всех присутствующих самое жалкое
впечатление и подрывают всякую веру в правильность предпринима­
емых действий. А при таком положении нельзя рассчитывать на рев­
ностную поддержку и напряженное внимание присутствующих.
Но если С. С. спокоен и проявляет самоуверенность и созна­
тельную энергию, то все охотно подчиняются его распоряжениям,
каждый делает все, что в состоянии, и успех будет обеспечен.
По прибытии на место преступления, отнюдь не следует тот­
час же приступать к главнейшим действиям. Конечно, вполне есте­
ственно перед важными событиями испытывать состояние нерв­
ного возбуждения и подавлять его усиленной деятельностью, — все
равно, как солдат во время сражения чувствует себя гораздо лучше,
если может стрелять и участвовать в общей тревоге.
Таким образом, первое правило — спокойно и внимательно
осмотреть обстановку места; С. С. должен ориентироваться и ис­
править то заочное представление, которое сложилось в его уме
при чтении первоначального сообщения, и согласно этому изме­
нить свой план.
Такие соображения на месте в высокой степени полезны. Вся­
кий, кто бы то ни было, получив сообщение о каком-нибудь собы­

156
тии, которое всецело поглотило его мысли (как это бывает с С. С.,
едущим на место преступления), непременно представляет себе все
событие и его обстановку в точно определенных чертах. Судебный
же Следователь, находясь в пути к месту совершения преступления,
не только думает о преступлении, но и, кроме того, составляет план
своих действий именно на почве первоначального, сложившегося в
его голове, представления о местности и обстановке преступления.
Такое представление может сложиться настолько прочно, что
Не изменится ни в общем, ни в частях, если даже потом придется
увидеть и само место преступления, а это может повести к серьез­
ным ошибкам при составлении различных по делу комбинаций.
11оэтому необходимо на месте исправить свое представление и со­
ответственно этому вновь перестроить свои планы и намерения.
.Чатем следует внимательно осмотреть местность как в общем, так
11 в подробностях, и событие преступления, насколько оно извест­
но, привести в соответствие с оказавшимися условиями местности.
Иремя, употребленное на внимательное изучение местности, от­
нюдь не может считаться потерянным, так как то, что приносит за
собой такое изучение, щедро вознаграждает за кажущуюся потерю.
Следующее действие С. С., по прибытии на место, сосгоит в
том, чтобы отыскать лицо, от которого С. С. мог бы путем расспро­
сов составить себе более или менее приблизительное представле­
ние о событии. В делах менее важных или когда осмотр произво­
дится в конце следствия, все более или менее уже известно, но в де­
лах серьезных, выдающихся (убийство, поджог и т.п.) или сопро­
вождающихся человеческими жертвами (железнодорожное круше­
ние, взрыв в копях, падение стен или разрушение домов и т.п.), на
месте обыкновенно бывает или представитель полиции, или лицо,
непосредственно причастное делу, напр., родственники убитого,
Iютерпевший от пожара или какой-нибудь техник, от которых и
можно получить первые сведения.
Вот, именно здесь, при первых расспросах большое значение
имеет опытностъ, умение найти известную меру, не теряя времени
I ia мелочи и не упуская из виду важное. Для лиц же, не обладающих
такой опытностью, весьма полезно держать в уме старинное пре­
красное изречение юристов: «Quis, quid, ubi, quibus auxiliis, cur,
iinommodo, quando». На моем письменном столе, за которым зани­
мались многочисленные молодые юристы, готовившиеся к дея­
тельности С. С., всегда находилась дощечка с этой простой, всеис­

157
черпывающей мудрой поговоркой, и часто я слышал от этих моло­
дых людей, впоследствии перешедших к самостоятельной деятель­
ности, что они никогда не делали грубых ошибок, имея перед гла­
зами подобную дощечку.
Когда, наконец, все сведения, которые можно было получить
на первых порах, собраны, следует принять меры к распределению
лиц, прикосновенных к делу. Должно позаботиться, чтобы все, ко­
торые что-нибудь знают по делу, не отлучались и были под рукой:
если возможно, то весьма полезно установить за ними известный
надзор, чтобы препятствовать излишней между ними болтовне. Де­
ло в том, что люди необразованные, женщины и дети, беседуя меж­
ду собой о совершившемся преступлении, обмениваясь известны­
ми каждому сведениями, в конце концов решительно не будут
знать, что они видели или слышали сами и что получили от других.
Правда, эти лица могут сговориться друг с другом и ранее, но
во всяком случае встреча их на месте преступления, присутствие С.
С. и получившееся вследствие этого обострение случая вызывают
усиленный между ними обмен сведений и мнений. Поэтому надзор
за ними и воспрепятствование им излишних разговоров весьма по­
лезно для дела.
Еще одновременно с принятием этой меры или немедленно
после нее, С. С. должен озаботиться о сохранении в неприкосно­
венности следов преступления. Он тотчас же должен удостоверить­
ся, в том ли положении лежит труп убитого, в каком был найден
первым свидетелем, какие следы от ног замечены были в самом на­
чале и какие могли образоваться от любопытных (до прибытия по­
лицейских) и т.д. Устранение всего, что примешалось уже после,
должно составлять особую заботу С. С., тем более серьезную, что от
недостатка внимания в этом отношении могут весьма легко слу­
читься самые печальные ошибки.
Я знаю случаи, в которых С. С. описывал с самой педантичной
тщательностью положение трупа и приходил к остроумнейшим за­
ключениям, как вдруг при дальнейшем расследовании оказывалось,
что труп до прибытия С. С. был перевернут и оставлен в этом поло­
жении посторонними любопытными лицами. В одном же деле на
предварительном следствии большое значение при осмотре трупа
придано было найденному на трупе пиджаку, но затем выяснилось,
что пиджак был накинут на труп для того, чтобы избавить прохо­
жих от страшного вида раздробленного черепа.

158
 В другом весьма серьезном деле о поджоге был измерен и
описан след человеческой ноги, причем, по-видимому, вне всякого
сомнения было установлено, что этот след по величине, форме и
числу гвоздей на подошве совпадал со следом ноги заподозренно­
го. Он и в действительности принадлежал ему, но, как оказалось по­
том, только вследствие того, что немедленно после пожара, еще до
прибытия С. С., заподозренный был приведен на место преступле­
ния жандармом. Bayard еще в 1847 г. описал один случай, в котором
приглашенный на место преступления врач, наступив в лужу кро­
ви, оставил в квартире в разных местах следы крови, и эти следы
впоследствии вызвали в ходе следствия большое замешательство.
Я не могу не упомянуть еще об одном случае, доказывающем,
какие последствия могут произойти от включения в протокол осмо­
тра обстоятельств, только случайно примешавшихся к делу. Рассказ
этот покажется невероятным, но он, безусловно, правдив, еще памя­
тен всем причастным к делу лицам и в высокой степени поучителен
ввиду невероятного совпадения обстоятельств. Одна владетельница
фабрики, пересчитав свои деньги, разделила их на пять пачек, по
1000 гульденов в каждой, и положила их в ящик кассы. На другой
день в нем оказалось только 4 пачки, несмотря на то, что ящик был
заперт так же хорошо, как и накануне. Потерпевшая предположила,
что служанка ее как-нибудь достала ключ от кассового ящика и но­
чью похитила одну пачку в 1000 гульденов. Для нее, по пояснению
потерпевшей, это было тем удобнее, что контора, где находилась
касса, была расположена в нижнем этаже, спальная же комната и
квартира потерпевшей, сообщавшаяся с конторой внутренней витой
лестницей, были в бельэтаже. Служанка была арестована, но упорно
отрицала свою вину. Лишь неделю спустя по окончании первона­
чального дознания был сделан осмотр ее сундука. Сундук был обыс­
кан в камере С. С. тщательным образом, и весь находившийся в нем
хлам был сложен на одном столе, внимательно осмотрен, причем
ничего подозрительного замечено не было. Но при укладывании ве­
щей обратно в сундук, в числе их вдруг оказалась бумажная лента, на
которой было напечатано, кроме разных знаков, «1000 фл. по 1 фл.»
(т. е. 1000 флоринов, по 1-му флорину). .
Это была одна из тех бумажных лент, которыми Австрийский
Непгерский банк обыкновенно оклеивал пачки билетов, выдавае­
мых в круглых суммах (напр., «100 фл. по 1 фл.», или «500 фл. по
Юфл.», «или 1000 фл. по 5 фл.»). Немедленно потерпевшая была

159
спрошена о том, была ли похищенная у нее пачка билетов оклеена
такой бумажной лентой. Она объяснила, что часто меняла деньги в
Австрийском Венгерском банке, часто получала деньги именно в
таких бумажных ленточках и эти ленточки довольно продолжи­
тельное время употребляла потом в своей кассе в виде этикетов для
отсчитанных ею денег, но была ли однако похищенная пачка имен­
но с такою ленточкой, она не помнит.
К счастью, С. С. заметил на ленте весьма мелко, почти незамет­
но написанное число «24/8», и тогда выяснилось, что это число бы­
ло поставлено тем чиновником Банка, который пересчитывал
1000 гульденов и обвязал их затем этой ленточкой. Заподозренная
была арестована 22 августа, поэтому казалось необъяснимым, ка­
ким образом эта лента попала в ее руки. В конце концов, однако, и
это разъяснилось: осмотр вещей заподозренной был произведен
Следователем 1 сентября, и во время осмотра в камеру являлся рас­
сыльный, чтобы выдать С. С. месячное содержание. Следователь по­
лучил таковое в виде пачки в сумме 1000 флоринов, снял эту зло­
получную ленточку и случайно положил ее на тот стол, на котором
лежали вещи заподозренной, и вследствие этого ленточка получи­
ла совершенно неожиданное значение.
Если бы случайно число на ленточке оказалось на несколько
дней ранее (что весьма легко могло бы быть), то не было бы ника­
кого повода исследовать и проверять вопрос о ее происхождении,
и таким образом ничем не было бы опровергнуто то предположе­
ние, что ленточка из банка перешла к фабрикантше и затем была
похищена у нее вместе с деньгами.
Таким образом, дело могло окончиться осуждением невинной
только вследствие неустранения вещи, не относившейся к предме­
там осмотра.

3. Составление протокола
Когда, наконец, с соблюдением всех предосторожностей уста­
новлено, что именно относится к предметам осмотра и что нет,
следует принять меры к сохранению предметов, имеющих отноше­
ние к событию преступления.
Основное при этом правило, от которого никогда не следует
отступать, таково:«ничего не двигать с места, даже не трогать,
пока предмет не описан обстоятельно в протоколе».

160
 Никогда не следует забывать, что весьма редко дело представ­
ляется ясным с самого начала, в болыишенстве же случаев С. С. не
знает, как обнаружится дело, что именно может получит значение,
что именно подозреваемый будет отрицать и что придется доказы­
вать; но в уголовном деле все без исключения может оказаться цен­
ным в смысле улики, и нет ничего настолько незначительного и
ничтожного, что не могло бы впоследствии приобрести огромное,
даже решающее значение. Положение предмета на один вершок
вправо или влево, в нормальном или опрокинутом виде, минималь­
ное количество пыли на предмете, какие-нибудь случайные брыз­
ги, которые легко могут быть стерты — все это может оказаться
имеющим серьезнейшее значение в деле.
Легко можно забыться и взять в руки предмет, который, по-ви­
димому, имеет к делу отношение., напр, оставлен на месте преступ­
ления виновным. Впоследствии же оказывается, что этот предмет
сам по себе совершенно безразличен для дела, но чрезвычайно
важно было знать, как он лежал, установить же это обстоятельство
уже никто не в состоянии.
Невольно также схватываешь руки убитого, чтобы убедиться,
нет ли в них волос или лоскутов одежды убийцы, а впоследствии
оказывается, что следы крови или другое что-нибудь, бывшее на ру­
ках, имело бы для дела огромную важность, но преждевременным
и поспешным хватанием следы эти уже стерты.
Прямым последствием этого важного правила: ничего не тро­
гать с места, пока все не будет занесено в протокол, является необ­
ходимость охраны следов преступления. Следы от ног, важные для
дела, можно сохранить посредством наложения на них ящиков
или досок, положенных на 3—4 камня, таким же способом следует
закрывать и кровяные следы, брошенные или оброненные пред­
меты, особенно если они почему-либо в течение ночи должны ос­
таваться под открытым небом; предметы же, которые легко могут
быть смешаны с другими, следует как-нибудь отмечать (напр., сле­
ды человеческих ног и тд.). Окончив все эти предварительные
действия, удалив все, к делу неотносящееся, и приняв меры к со­
хранению признаков преступления, следует приступить и к со­
ставлению протокола.
Никто не потребует, чтобы такого рода акты были образцово
изложены в стилистическом отношении, но грамматическая пра­
вильность, точное и логичное изложение безусловно необходимы.

161
Прежде всего, эти условия полезны и для С. С.: его работы только
тогда не будут вызывать сомнений и будут отличаться обстоятель­
ностью, если он, прежде чем что-либо продиктовать или записать,
будет удостоверяться основательно в несомненности усмотренно­
го им, не надеясь на то, что впоследствии возможно будет кое-что
восполнить и оказавшиеся ошибки исправить, и, кроме того, если
он будет работать логически последовательно, т.е. по определенно­
му плану: от общего переходить к частному и не возвращаться к то­
му, что уже осмотрено.
Равномерно важное значение имеет и форма изложения, ко­
торая только тогда даст читателю ясное понятие о предмете, когда
соблюдены требования стиля и логики.
Кому пришлось много читать протоколов осмотра, тот знает,
как трудно, утомительно и досадно пользоваться ими, если они
дурно составлены, как мало убедительны эти протоколы и как
легко пропустить в них что-либо существенное, потому что С. С.
или не сумел выразить, или же выразил крайне неясно, что хотел
сказать.
Выработать же определенную, пригодную в общих чертах для
всех протоколов осмотра, форму вовсе не так трудно, тем более
что для других протоколов, напр, судебно-медицинского освиде­
тельствования и вскрытия трупов, уже существует довольно точно
определенная законом форма.
При составлении протоколов осмотра следует всегда начи­
нать с описания в общих чертах местности, в которой соверши­
лось преступление, и при этом обозначать, каким образом и по ка­
кому пути С. С. прибыл туда, затем указать собственно место само­
го преступления, т.е. идет ли речь о доме, о поле или лесе (смотря
по делу), определить страны света и приступить к описанию места
в подробностях, но только относящихся к делу.
Обширность протокола прежде всею, конечно, зависит от рода
преступления, но в каждом протоколе следует держаться одного по­
рядка (за исключением лишь несчастных случаев с человеческими
жертвами), а именно: I) описать само место преступления, 2) путь,
по которому виновный дошел до места преступления, 3) путь, по ко­
торому онушел, 4) то место, откуда свидетели видели или могли бы
видеть, и 5) все места, где были найдены следы преступления или
могли бы быть, но почему-либо не были на самом деле найдены.
При этом следует обращать внимание и на отрицательные

162
данные, потому что, с одной стороны, они могут повести к положи­
тельным данным, а с другой стороны, успокоить читателя в том,
что и эти данные не были оставлены без внимания. Когда прихо­
дится, напр., описывать следы крови, усмотренные в комнате уби­
того, то недостаточно только перечисления их, но и следует ука­
зать, что, напр., в умывальнике не оказалось воды с примесью кро­
ви, что нигде не было отпечатков от запачканных кровью рук. Если,
положим, был произведен безуспешный розыск компрометирую­
щих бумаг, то следует в протоколе точно указать, что в печке не бы­
ло пепла от сгоревшей бумаги.
По некоторым преступлениям, конечно, необходимы указа­
ния на особые обстоятельства, соответствующие обстановке дея­
ния; так, при поджоге — о тех строениях, которым грозила опас­
ность, о тех холмах, которые защищали или способствовали ветру;
по делам о больших драках — о месте, откуда взяты были орудия
(изгородь, сложенные дрова).
После общего описания следует перейти, как мы сказали, к по­
дробностям того помещения, в котором совершилось преступле­
ние, напр, комнаты, в которой лежит труп, той части дома, из кото­
рой совершена кража или где впервые показался огонь. Эта часть
протокола требует точного соблюдения известного порядка изло­
жения. При описании закрытого со всех сторон помещения, напр,
комнаты, целесообразнее всего избрать одну из дверей, как исход­
ную точку, и производить описание так, как читают книгу, т.е. от
входа слева направо, тогда ничего не будет пропущено. Прежде
всего следует указать размеры помещения, форму и другие общие
свойства его, затем описать все, находящееся справа от входа к уг­
лу, далее правую боковую степу, стену, расположенную против вхо­
да, левую боковую стену, часть стены с левой стороны входа и, на­
конец, перейти к предметам, находящимся в середине комнаты;
при этом попутно описывать все окна и двери.
После этого можно перейти и к тем изменениям, которые ус­
матриваются на предметах и в самом помещении вследствие со-
иершенного преступления: повреждениям, кровяным пятнам, изме­
нениям в положении предметов, и, наконец, дать обстоятельней­
шее описание вещественных доказательств, напр.: разломанного
денежного сундука, трупа убитого и т.д. со всеми мельчайшими по­
дробностями. В описании их должно постепенно переходить от
предмета к предмету, внимательно (вторично) осматривая все, за­

163
носимое в протокол. Так, напр., платок, найденный на полу, должен
быть описан прежде всего по первому впечатлению и в том поло­
жении, как был найден, примерно так: «непосредственно рядом с
трупом, в расстоянии 3 сантиметров от левого кулака трупа, —
скомканный красный платок, по-видимому, хлопчатобумажный,
по-видимому, величиной с носовой платок, один угол платка выда­
ется в направлении к голове трупа. Этот платок затем был поднят,
и оказалось, что он — не бумажный, а полушелковый треугольный
шейный платок, каждая сторона которого длиною в 43 сант. и под­
рублена (подшита). На платке нет фабричного клейма, в середине
же его имеется отверстие величиной в крейцер, очевидно, проис­
шедшее вследствие употребления и ветхости платка. Под платком
нет ни кровяных пятен, ни вообще чего-нибудь замечательного.
Платок не был опознан никем из присутствовавших (А., В., С., Д.) и
потому вряд ли принадлежит убитому».
Далее, следует описать в отдельности те существенные об­
стоятельства, которые могут послужить к раскрытию дела: следы
от человеческих ног, вообще всякие следы, оттиски и отпечатки
от каких-нибудь орудий, и наконец все, что еще сделано или ос­
тавлено виновным на месте преступления. При описании каждо­
го в отдельности обстоятельства также следует держаться извест­
ного порядка относительно подробностей. И притом если С. С.
начал описание в одном направлении, то такого же направления
он должен придерживаться и относительно каждого обстоятель­
ства, так, напр., если он начал описывать труп от головы к ногам,
то и описание предметов, находящихся около трупа, он также
должен вести от головы трупа.
При всяком осмотре, по возможности, чаще следует прибегать
к измерениям, так как никогда нельзя предугадать, насколько это
необходимым окажется впоследствии. Нужно старательно избегать
выражений, которые не дают никакого определенного представле­
ния и лишь способствуют закругленности предложения. Такие вы­
ражения, как «недалеко от»,«довольно далеко»,«несколько далее»,
«совсем внизу», «далее сзади», не должны ни под каким, условием
встречаться в протоколах. С. С., употребляя эти выражения, пре­
красно понимает их значение, потому что видит все своими глаза­
ми, но тот, кто только читает протоколы, может составить себе са­
мые разнообразные представления.

164
 На самом деле редкий протокол обходится без таких выраже­
ний, но причина неясности или затруднительности понимания их
и заключается именно в употреблении подобных малоопредели­
тельных выражений.
Точно так же и выражения «вправо» и «влево» должны употреб­
ляться только в тех случаях, когда не может возникнуть вследствие
этого никаких сомнений, напр., «у правой руки трупа», «на левом бе­
регу реки». В других же случаях следует совсем избегать подобных
выражений, как, напр.: «вправо от наблюдателя или налево от вхо­
да», так как при этом неизбежно возникают недоразумения, если
только не будет сказано, как именно стоял наблюдатель, или с какой
стороны входа он находился. Если же это не объяснено обстоятель­
но, то изложение становится крайне сложным и неудобопонятным.
По возможности, следует ограничиваться указанием сторон
света, при этом устраняются всякие недоразумения и всегда можно
точно разобраться относительно расположения предметов. Только
при описании внутренности какого-нибудь дома, особенно комна­
ты, может оказаться более целесообразным установить какую-ни­
будь исходную точку, напр.: «на соединительной линии между го­
ловой трупа и ближайшим углом печи на расстоянии 60 сантимет­
ров от последнего лежит...» При этом расстояние считается исклю­
чительно от постоянного, т.е. не подвергающегося изменениям,
заранее указанного пункта. Но не следует говорить так «на соеди­
нительной линии между головой трупа и ближайшим углом печи в
80 сант. от головы лежит...»; труп может быть удален, и при вторич­
ном измерении нельзя найти прежнего пункта.
В большинстве случаев следует также обозначать и то направле­
ние, в котором производятся измерения. Недостаточно сказать
«в 4 саженях от упомянутой яблони находятся», а следуег сказать:
«в 4 саженях от упомянутой яблони по направлению к северо-запад­
ному углу дома...» Иногда для этого требуется очень пространное
описание, тем не менее необходимо строго соблюдать это правило,
что видно из следующего примера. «Эта одностворчатая дверь имеет
и ширину 98 сант., если отмерить по ширине 46 сантим, от северно­
го края двери (где прибита дверные петли) по направлению к южно­
му краю (где находится замок) у нижнего ее, к полу обращенного,
края и от полученной точки провести перпендикулярную линию по
Iвправлению от двери (затворенной) длиною в 217 сант., то получит­
ся то место, на котором лежит на полу оторванное колечко цепочки».

165
 В важных случаях, в которых расположение предметов име­
ет серьезное значение, следует обозначать расстояние в двух на­
правлениях. Это безусловно необходимо при обнаружении на
стенах комнаты кровяных пятен, по которым представляется воз­
можность судить об относительном положении потерпевшего и
виновного.
В таких случаях следует прежде определить расстояние в вер­
тикальном направлении, а затем в горизонтальном. Перпендику­
лярную линию найти легко с помощью нитки, на конце которой
навязан камешек или ножик (отвес); если кровяные пятна на стене,
то расстояние их по перпендикуляру измеряется так: нитка с навя­
занным камешком прикладывается верхним концом к пятну, — ко­
нечно, не касаясь самого пятна, — и в том месте, где она касается
пола, отмечается.
Оканчивая описание какого-нибудь закрытого помещения,
необходимо предварительно убедиться в том, все ли занесено в
протокол. Не ограничиваясь поверхностным оглядыванием комна­
ты, следует вновь каждый предмет внимательно осмотреть, чтобы
убедиться в том, не пропущено ли чего-нибудь, верны ли были пер­
вые впечатления, и не получили ли значения при вторичном осмо­
тре обстоятельства, прежде казавшиеся безразличными.
Если представится возможность найти такое лицо, которое
хорошо знакомо с расположением предметов в осматриваемой
комнате и притом к делу не причастно, то необходимо пригласить
его для подробнейших объяснений: оно может выяснить перед С.
С. все изменения в обстановке, так как С., видя ее в первый раз, мо­
жег многого не заметить.
Строго говоря, подметить все без исключения, что только
может впоследствии получить значение, решительно невозмож­
но; если даже исписать целые фолианты, то и тогда можно упус­
тить разные подробности, которые покажутся не имеющими ни
малейшего значения. Так, напр., в одном деле оказалось впослед­
ствии весьма важным то обстоятельство, освещалось ли солнцем
определенное место в комнате в известное время дня; для этого
пришлось произвести новый осмотр места преступления, нахо­
дившегося в далеком расстоянии от места жительства С. С. В дру­
гом случае участь дела зависела от того, было ли рассыпано на
полу немного песку, но это обстоятельство уже никто не был в со­
стоянии установить.

166
 Пробелы такого рода никто, конечно, и не поставит в вину С.
С., так как только случайность могла обратить внимание его на по­
добные обстоятельства.
Но неупоминание о таких обстоятельствах, важность которых
С. С. мог предвидеть, должно считаться существенным с его сторо­
ны упущением.
Древнеримская юридическая поговорка minima non curat
Praetor» не должна быть применяема к деятельности С. С., кото­
рый часто принужден в самых мелочных обстоятельствах отыс­
кивать нить к обнаружению истины. Такие случаи, когда ничтож­
ная, по-видимому, мелочь получила потом значение наиважней­
шей улики, всякому из нас известны и из практики, и из литера­
туры, и тем не менее мы часто грешим в этом отношении, остав­
ляя без внимания при осмотре, по-видимому, мелочные обстоя­
тельства, впоследствии оказывающиеся существенными. Упомя­
ну о некоторых случаях из своей практики: в одном из них все
зависело от того, что дверная ручка не была смазана маслом во
время совершения преступления и скрипела, а в других — от то­
го, лежал ли окурок сигары в пепельнице или рядом с нею на
столе, была ли паутина у гвоздя, вбитого в стену, оставался ли ке­
росин в лампе или нет, т.е. была ли потушена посторонним или
потухла сама по недостатку керосина. По одному же делу вряд ли
удалось бы обнаружить убийцу, если бы С. С. не осмотрел верх­
ний край перегородки, вышиной в 2'/^ метра, причем обнаружи­
лось, что на одном месте его пыль оказалась стертой, тогда как в
других местах был ее густой слой. Из этого С. С. заключил, что
не-задолго до осмотра там перелезал человек, и, благодаря этому,
разыскал виновного в числе лиц, квартировавших в других ком­
натах за перегородкой.
Совершенно тех же правил следует держаться и при составле­
нии протоколов осмотра предметов, находящихся под открытым
небом. Именно в этих случаях приходится встречать наиболее пло­
хо составленные протоколы. Читая их, можно видеть, сколько вло­
жено труда при составлении их, каких усилий стоило Следовате­
лю — и обыкновенно неудачно — найти исходную точку, как он бо­
ролся с недостатками изложения и, видимо, сознавая несовершен­
ство своей работы, пытался исправить таковую путем разных при­
бавок, изменений и пояснений, на самом деле только затемнивших
смысл всего протокола.

167
 Однако и в упомянутых случаях дело вовсе не так трудно, ес­
ли только С. С., во-первых, уяснит себе, в чем собственно заключа­
ется цель осмотра и на что именно следует обратить внимание, во-
вторых, если он будет помнить, что тот, кому придется читать его
протокол, не видел всей обстановки своими глазами, и, наконец,
в-третьих, если он будет при описании придерживаться известной
системы, не бросаясь из одной стороны в другую. Раз эти требова­
ния будут соблюдены, то не только протокол выиграет в ясности и
последовательности, но и труд для С. в значительной мере будет
облегчен, потому что одно наблюдение будет вытекать из другого,
и не будет надобности через каждые пять строк помещать допол­
нения и вставки, значительно увеличивающие трудность осмотра.
Какой системы держаться, зависит от обстоятельств каждого
отдельного дела: во всяком случае, я советую перед составлением
протокола предварительно мысленно представить себе весь ход
осмотра по той системе, какую С. думает положить в основание ра­
боты. Тогда он увидит, какие могут быть затруднения при той или
другой системе.
Таких систем может быть две: субъективная или объективная.
Субъективная система имеет место в тех случаях, когда С. С. будет
производить осмотр и описывать отдельные предметы в том виде
и порядке, в каком он находит их или видит с места, откуда он, С.,
прибыл или вошел, или же в таком порядке, как должен был прохо­
дить мимо них виновный при своем прибытии и удалении. Такой
способ описания неудобен в том случае, если обвиняемый ушел не
тем путем, которым пришел. Но при некоторых условиях этот спо­
соб может быть самым лучшим, а именно, если изобличение ви­
новного построено главным образом на осмотре местности.
Система объективная заключается в том, что С. С., оставляя в
стороне себя самого и виновного, начинает осмотр, напр., с восто­
ка по направлению к западу, или когда он, выбрав себе какую-ни­
будь исходную точку, напр, дом, улицу, от нее и будет производить
осмотр местности.
Повторяю, выбор той или другой системы зависит от обстоя­
тельств дела. Лучше всего предварительно нарисовать себе общий
план местности (см. гл. 13), тогда легче представить себе, какая си­
стема наиболее пригодна в данном случае. Прежде чем покинугь
место совершения преступления, должно установить наблюдение
за этим местом, если обвиняемый еще не задержан. Не знаю, есть

168
ли суеверие С. или преступника, случайность ли или это действи­
тельность, но несомненно, что преступника, особенно убийцу, тя­
нет с особой силою к месту преступления. Это подтверждается и
тем наблюдением, хорошо известным местной полиции, что в Па­
риже преступники часто являются к зданию морга, чтобы еще раз
видеть свою жертву. Поэтому в морге постоянно дежурят переоде­
тые агенты полиции, наблюдающие посетителей.

4. Обыск
Если бы кто пожелал заняться вопросом, где вообще можно
искать скрываемые предметы, имеющие то или другое значение в
уголовном деле, то пришлось бы составить длинный список всех
имеющихся в мире предметов, находящихся под открытым небом
и под крышей человеческого жилища, которые по объему могли
бы послужить в качестве corpus delicti. Кто будет ограничиваться
обыском ящиков и сундуков, постелей и кроватей, печей и дымо­
вых труб, тот вряд ли что-нибудь найдет: необходимо обыскивать
все без исключения, все доступное взору, ибо нет предметов, в ко­
торых нельзя было бы спрятать имеющее значение для дела. Из мо­
ей практики и моих товарищей я могу указать следующие места, в
которых найдены были разыскиваемые вещи: в клетке для птиц, в
волосяной набивке дивана, между полотном картины и задней до­
ской рамы, в язвине старого ключа, в кормушке, стоящей в хлеву, в
горшке с супом на горячей плите (в нем оказались разыскиваемые
28 червонцев), в старых сапогах, в молитвенной книге, в собачей
конуре, в промежутке между жерновами мельницы, в винной боч­
ке, в футляре для очков, в коробочке с разными медикаментами, в
куче разных газет, в стенных часах; как-то раз даже сам виновный
был найден в куче навоза, в которой на стороне, обращенной к хле­
ву, было оставлено небольшое отверстие для доступа воздуха.
Безусловно, необходимо всегда тщательно обыскивать само­
го заподозренного: весьма часто С. С. не делают этого или из сни­
схождения, или вследствие робости, или по другим причинами.
1>ез сомнения, всякий обыск является существенным нарушением
личной свободы гражданина, поэтому следует прибегать к этой
мере лишь в самых крайних случаях. Но раз решено произвести

169
обыск, то следует произвести его со всей энергией и обыскать не
только дом, но и самого подозреваемого. В большинстве случаев
можно рассчитывать на успех, так как вполне естественно носить
человеку при себе то, что для него опасно — как и делается это с
ценными вещами — в том предположении, что они спрятаны как
нельзя лучше.
Задача облегчается, если разыскиваются определенные пред­
меты, так как тогда можно оставить без внимания такие вместили­
ща, в которых не может поместиться разыскиваемый предмет. Но,
к несчастью, разыскиваемые предметы большей частью небольшо­
го объема и легко могут быть спрятаны: деньги, драгоценности, до­
кументы, яды — все эти вещи могут быть спрятаны почти везде. Ес­
ли при обыске присутствует сам подозреваемый, то весьма полез­
но наблюдать за выражением его лица, за его взором: перемены в
его лице часто могут навести на истинный путь. При розыске бо­
лее громоздких предметов, не оказавшихся в обыкновенных хра­
нилищах дома, следует искать их в составных частях самого дома,
а так как нельзя же его разрушать, то существуют известные при­
емы, для которых требуется только особенная зоркость.
Если имеется предположение, что разыскиваемые предметы
замурованы в стене, то следует осматривать не те части стены, ко­
торые прямо перед глазами, так как там вряд ли кто будет скрывать
что-либо, исключая, впрочем, тех случаев, когда есть основание
предполагать, что вещи замурованы настолько давно, что стена в
том месте успела обсохнуть и затем была заштукатурена. Большей
же частью это будет сделано за зеркалами, картинами, сундуками
или же в подвалах и будет заметно по свежим и неравномерным
следам заделки.
Если же наружный осмотр не будет успешен, и не окажется по­
дозрительных мест, причем все-таки имеются основания предпо­
лагать замуровку вещей, то остается лишь простукивать по всей
стене с тем, чтобы узнать, не будет ли где-нибудь глухой звук, обра­
зующийся вследствие пустоты: этот способ не требует слишком
много времени, как это кажется на первый взгляд.
Не так просто разыскать что-нибудь в подполье. Так как нельзя
взрыть или вскрыть все подполье, то следует искать такие приметы,
которые указывали бы на недавние изменения: так на простом де­
ревянном полу следует только смотреть на головки (шляпки) гвоз­
дей, которыми прибиты половицы. При настилке полов эти гвозди,

170
которыми половицы прикрепляются к переводам, вбиваются обык­
новенно возможно глубже, несколько ниже поверхности пола для
того, чтобы за них не задевалась обувь. Поэтому их очень трудно
вытащить из пола, особенно если полы часто моются, так что попа­
дающая в углубления сырость вызывает на них ржавчину. Невоз­
можно вытащить эти столь глубоко и крепко вбитые гвозди, не по­
вредив кругом них пола, а получающиеся от этого следы на полу не­
изгладимы. Если таким образом при осмотре окажется, что дерево
на какой-нибудь половице имеет следы защемления или какие-ни­
будь другие повреждения, то можно предположить, что под этой по­
ловицей что-нибудь спрятано. Ту половицу, на которой совсем не
видно никаких повреждений, можно оставить в покое.
Что касается паркетных полов, то для сокрытия под ними ве­
щей необходимо вынуть одну из составляющих пол дощечек и
опять ее заложить на прежнее место; для этого же необходимо раз­
резать так наз. «рейку». Паркетные дощечки на каждой стороне
имеют желобок; эта рейка, имеющая вид линеечки, вкладывается в
желобки двух дощечек, положенных рядом, и таким способом
прочно скрепляются части паркета. Если разрезать эту рейку тон­
ким ножиком, или тонкой стамеской, или пропилить пилкой, спе­
циально для этого приспособленной, то дощечка отделяется от со­
седних четырех дощечек; остается только оторвать ее от находяще­
гося под нею нижнего пола, к которому они прикрепляюется гвоз­
диками, вбитыми в желобках, так что снаружи эти гвоздики неза­
метны. Так как гвоздики эти проходят только через третью часть
толщины паркетной дощечки, то весьма легко при помощи боль­
шой стамески оторвать ее от основания, так что на нижнем полу от
нее останутся лишь щепки (осколки). Если что-нибудь спрятано
под отделенной таким образом доской и она вновь уложена на ме-
<го, то глазом нельзя заметить никаких изменений, а только путем
|мцупывания можно найти ее, так как соседние паркетные дощечки
I к-имеют достаточного скрепления между собой и отделенной до­
щечкой, Таким образом, если встать на такую дощечку и слегка на
пей покачаться, то сейчас же обнаружится ее непрочность: она
придет в движение, насколько позволят щели между нею и сосед­
ними дощечками. Таким путем всегда легко обнаружить оторван-
I iyio дощечку паркета.
Если имеется предположение, что вещи спрятаны в подвале и
ирыты в земляном его полу (один из наиболее частых случаев), то

171
рекомендуется всю землю облить водой в большом количестве:
там, где вода скорее прососется в почву и где в то же время выхо­
дит пузырьками воздух, там земля более рыхла, там, значит, ее не­
давно копали. Таким же образом следует поступить и с полом, вы­
мощенным кирпичом или каменными плитами, относительно ко­
торого существует подозрение, что каменные плиты или кирпичи
приподнимались. Между кирпичами или плитами такого пола с те­
чением времени скопляется песок, мусор и т.п., который вследствие
утаптывания и попадающей влаги обыкновенно превращается в
твердую замазку. При обливании такого пола вода проникает в ще­
ли, закупоренные этой замазкой, и просасывается медленно. Но ес­
ли каменные плиты были вынуты недавно и вложены опять, то ще­
ли между ними были заполнены песком или землей еще не успев­
шей отвердеть, поэтому налитая вода быстро просасывается, при­
чем появляются воздушные пузырьки.
Обыски в открытом поле, безусловно, крайне затруднительны.
Установить для них какую-нибудь систему или указать приемы поч­
ти невозможно ввиду обширности пространства: только счастли­
вый случай может привести к успешному результату Вспомогатель­
ное средство я могу указать только в одном случае, когда дело идет
о розыске человеческого трупа: для этой цели весьма полезны гон­
чие собаки-ищейки. Нельзя, конечно, брать всякую гончую собаку,
только весьма немногие из них обладают необходимыми для это­
го качествами. Если представляется необходимость в такой собаке,
то мало ограничиться одним распоряжением об этом: таким путем
ничего не будет достигнуто. Об этом следует позаботиться заблаго­
временно, как уже было упомянуто выше, подобно тому, как к вой­
не следует приготовиться и вооружиться во время мира. Предусмо­
трительность в этом отношении тем более необходима, что по­
мощь в указанном смысле часто можно найти там, где и не ожида­
ешь. Так, в моем участке один кожевник имел обыкновенную дво­
ровую собаку, которая не имела ни одного качества охотничьей со­
баки, за тем лишь исключением, — и то только вследствие своей
прожорливости, — что разыскивала всякую падаль, какая только
была в окрестностях, хотя бы и на далеком расстоянии. Поэтому
собака эта употреблялась охотниками той местности после каждой
охоты для разыскания подстреленной и погибшей дичи, которую
не могли найти охотничьи собаки, и она разыскивала всех погиб­
ших животных, совершенно так же останавливаясь перед подстре­

172
ленной косулей, как и перед трупом давно издохшей кошки. И ког­
да однажды потребовалось разыскать исчезнувшего кретина, о ко­
тором думали, что он убит своим деверем, то при помощи этой со­
баки удалось скоро найти труп его в самой глубине дикого леса. В
тот день еще возможно было выяснить, что кретин умер в припад­
ке эпилепсии, несколькими же днями позднее вскрытие не могло
бы установить, была ли в данном случае естественная или насиль­
ственная смерть, и подозрение на всю жизнь осталось бы на деве­
ре этого кретина.
Этим делом можно заниматься систематически. В Париже, где
каждый год бесследно исчезает поразительно большое число лю­
дей, особенно детей, в распоряжении полиции имеются собаки,
выдрессированные так, что они могут вести по следам людей (по
образцу ищеек острова Кубы, при помощи которых разыскивались
беглые невольники). В таких случаях собаке подносят одежду разы­
скиваемого лица и затем направляют ее по следу: если этот след хо­
ти бы чуть сохранился, собака ведет по нему, не уклоняясь в сторо-
11ы и не сбиваясь на другие следы, пока не дойдет до разыскиваемо-
гс). Газеты сообщили недавно об одной собаке парижской полиции,
которая таким способом разыскивает 25-го (по счету) заблудивше­
гося ребенка. Если с этим сопоставить успехи, достигнутые дресси­
ровкой собак в войсках Австрии и Германии, то следует признать,
что собаки и в деле розысков, и по уголовным делам могут прине­
сти большую пользу. Я не требую, чтобы присутственные места и
должностные лица обязаны были иметь ищеек по штату, но пола­
гаю, что следовало бы по возможности оказывать содействие низ­
шим чинам полиции, которые умеют дрессировать собак и желали
бы этим заняться для успеха розысков.
В связи с этим нахожу полезным указать на ту пользу, которую
может принести и внимательное наблюдение над некоторыми яв­
лениями природы. Так, справедливо указывали на то, что трупы
убитых в пустынных местах, особенно в лесу, зарывались в землю
весьма неглубоко и отрывались лисицами вследствие их тонкого
чутья. Так, напр., в Западной Пруссии летом 1867 г. были раскрыты
два убийства именно благодаря лисицам, а раз труп отрыт, то над
ним всегда слетаются вороны и др., на что, следовательно, тоже
надлежит обращать внимание. Так, труп убитой женщины по одно­
му делу был обнаружен лишь благодаря тому, что учитель окрест­
ных школ, по просьбе полиции, поручил ученикам дать им знать,

173
если где-нибудь подметят стаи слетающихся воронов и ворон. Это
было исполнено, и труп был обнаружен.
В заключение расскажу еще об одном весьма поучительном
случае обыска. Лицо, занимавшееся недозволенной охотой, как-то
подстрелило одного лесного сторожа, причем последний, однако,
мельком узнал его, вследствие чего в его доме был произведен
обыск, главным образом с целыо разыскать ружье. Обыск был про­
изведен со всей тщательностью, дом был так сказать перевернут
снизу до верху, но нигде ни малейших признаков ружья и огнест­
рельных припасов, так что следственное действие было объявлено
законченным. Тем временем пошел сильный дождь, и С. С. с поня­
тыми остались в этом доме, ожидая его прекращения. Дом был по­
строен по тому же плану, как вообще в той местности строятся кре­
стьянские дома: посредине дома — сени, имеющие двое наружных
дверей: на улицу и во двор, и затем двое внутренних дверей: напра­
во и налево, в жилые комнаты; первые две двери были всегда от­
крыты, кроме зимнего времени. С. С. ожидал окончания дождя, на­
ходясь в этих сенях, но дождь все усиливался и даже проникал в се­
ни, вследствие чего пришлось затворить дверь, и вдруг... на внут­
ренней стороне двери оказались висевшими ружье, ягдташ и поро­
ховница с пулями. Совершенно однохарактерпый случай произо­
шел также с лицом, промышлявшим незаконной охотой. В одной
местности в течение многих лет происходили случаи незаконной
охоты, в которых подозревали звонаря небольшой церкви. Ми разу
не удавалось его изобличить, так как самые тщательные обыски не
имели успеха: только уже после его смерти нашлись все его ружья
и огнестрельные припасы там, где никто и не думал искать — под
алтарем церкви.
 ГЛАВА IV

Подготовительные действия
при выездах на место преступления
Как вообще во всякой деятельности человека, так и в деятель­
ности С. С. имеет весьма важное значение материальная сторона,
те подручные средства или орудия работы, от удобства и совер­
шенства которых нередко стоит в зависимости успешность или
I юудача следственных действий.
Хотя, быть может, многое из того, о чем мы будем говорить в
этой главе, и покажется на первый взгляд излишним, но в конце
концов опыт убедит всякого, что «дорожная сумка», о которой
сказано ниже, действительно представляет все удобства, обеспе­
чивает быстроту работы и часто служит чуть не единственной
причиной успеха.
Я пришел к убеждению, что самой практичной сумкой для С. С.
шшяется так называемая офицерская сумка (рис. 1): она достаточно
иместительна, непроницаема для сырости, хорошо запирается и в то
же время необременительна. Я испытал пригодность ее не только во
иремя многочисленных поездок по делам службы, но и во время окку­
пации Боснии в 1876 г. Если повесить ее, как кому кажется более удоб­
ным (ее можно передвигать по поясу), то через четверть часа ходьбы
уже совершенно забываешь о ее существовании. Такая сумка имеет в
длину 25 сант., в ширину 20 сант., внутри разделяется сверху до низу
I i;i два отделения и имеет еще наружный кармашек, на верхней крыш­
ке ее крепко пришиты две кожаные петли, длиною гаждая в 15 сайт.,
через которые продевается обыкновенный поясной ремень. Ремень
пот должен опоясывать бедра так, чтобы сумка висела на наружной
|тороне левого бедра: в таком положении она висит без движения да­
же при самой быстрой ходьбе. Застегивается сумка самым безопас­
ным образом — посредством продевания кольца, снабженного ма-
лепьким «карабинчиком» через прорез металлического клапана.

175
 Внутри сумки имеется отделение для бумаги, в котором долж­
ны быть наготове: 1) 10 листов самой лучшей писчей бумаги (на
следствиях, производимых вне камеры, никогда не следует упо­
треблять обыкновенной плохой канцелярской бумаги), листы эти
сложены сначала вдоль, потом поперек; 2) несколько конвертов
разной величины, 3) несколько листов самой лучшей фильтроваль­
ной бумаги, которая заменяет промокательную бумагу и полезна
для других целей, например для упаковки некоторых предметов,
для всасывания и сохранения таким способом некоторых важных
для дела жидкостей и тд., 4) все необходимые бланки (протоколы
допроса свидетелей, обвиняемых, сведущих лиц, повестки и пр.).
При этом следует держаться такого правила: пополнять убыль бу­
маги и бланков не перед поездкой, а немедленно по возвращении
из нее, для будущей поездки. В том же отделении весьма полезно
иметь маленькие издания (исключительно с текстом законов) Уло­
жения о нак. и Устава угол, судопроизводства и также хорошую кар-
iy всего следственного участка, для экономии места можно иметь
карчу, не наклеенную на холсте, но зато полезно иметь обложку из
прозрачной вощеной тафты, употребляемой офицерами для поль­
зования картой во время дождя. Вместо этой обложки можно упо­
треблять карту, покрытую несколько раз прозрачным лаком, после
чего она остается мягкой и не подвергается действию дождя.

В других отделениях сумки следует иметь:

1) ручку с перьями и каран­ 8) стклянку с ГИПСОМ:

даш; 9) стклянку с маслом;
2) карманный чернильный 10) щетку;
прибор; 11) сургуч;
3) сткляночку с нигрозином 12) две стеклянные трубки;
(при разведении водой
13) две небольшие восковые
получаются анилиновые
свечи;
черные чернила);
И ) небольшое Распятие;
4) масштаб или сантиметро­
вую ленту; 15) компас;
5) циркуль; 16) жестяную коробку спичек;
6) шагомер; 17) кусок мыла;
7) прозрачную бумагу и про­ 18) хорошую лупу;
зрачный ХОЛСТ; 19) кисть;

176
20) арабское гумми (средство
для оклеивания);
21) несколько листов самой
гладкой, прочной, почто­
вой бумаги;
22) должностную печать;
23) синюю копировальную бу­
магу;
24) тонкую шелковистую бу­
магу;
25) небольшой складной кар­
манный фонарь.

К 1) перья с карандашом должны быть наилучшего качества:

отличные перья дают возможность быстро писать, вследствие чего
получается сбережение времени и более аккуратная работа. Я все­
гда требовал от своих письмоводителей, чтобы они употребляли
перья фирмы «Tumor et Сотр. Birminghampatentglobepointedреп».
Эти отличные, слишком мало известные перья имеют на кончике
небольшую чашечку, а не шарик, почему они не прокалывают и не
застревают даже на плохой бумаге.
К 2) следует заботится о тщательном закупоривании, причем
после каждой поездки должно снова наливать чернила.
К 3) чернила могут пролиться, испортиться, поэтому советую
запасаться нигрозином, одного грамма хватит на долго: это чер­
ный порошок, который надо смешивать с водой в количестве, по­
требном для получения хороших чернил.
К 4) хороший прибор для измерения протяжений; необходи­
мость его не требует доказательств.
К 5) циркуль требуется для измерения мелких и точных про­
тяжений.
К 6) шагомер не безусловно необходим, но весьма удобен. Его
можно приобрести в виде карманных часов; при измерении более
дальних расстояний все стрелки его ставятся на ноль, инструмент
кладется в карман того лица, которое измеряет шаги. Внутри при­
бора имеется сравнительно тяжеловесный молоточек, который
вследствие сотрясения после каждого шага опускается вниз и ото­
двигает стрелку на единичное деление; после 100 шагов отодвига­
ется на одно деление другая стрелка, показывающая сотни, и т.д. до
стрелки, показывающей тысячи. Чтобы производить сотрясение
более интенсивным образом, этот прибор лучше всего засунуть в
сапог за голенище вместо кармана жилета, тогда не будет пропу­
щен ни один шаг. Не нужно доказывать, что счет шагов получается
более точный, чем при обыкновенном способе; кроме того, во вре­

177
мя измерения количества шагов, при ходьбе можно обращать вни­
мание на разные более существенные обстоятельства.
К 7) хорошая прозрачная бумага требуется для того, чтобы
снимать планы, рисунки, почерки и т.п.; прозрачный холст упо­
требляется для снятия кровяных пятен и там, где прозрачная бума­
га по какой бы то ни было причине оказывается слишком слабой.
К 8 и 9) оливковое масло употребляется главным образом при
снятии слепков со следов человеческих ног. Не требуется доказа­
тельств, что эти слепки не могут быть заменены никаким описани­
ем или рисунком и часто представляют самую главную улику. Как
поступать при снятии слепков, говорится в главе 13-й.
К 10) щетка употребляется при применении сырой фильтро­
вальной или промокательной бумаги для снимков с предметов
твердых и рельефообразных, напр, для снятия оттисков от каких-
нибудь орудий, следов пореза от ножа или кирки и т.п. О способах
снятия см. в 12-й главе.
К 11) сургуч служит для опечатывания каких-нибудь сосудов,
для прикрепления небольших предметов, приложения печати.
К 12) стеклянные трубки служат для исследования вещества,
найденного в желудке скропостижно умершего, или при обыске,
для скорейшего определения, не есть ли это вещество мышьяк. Мы­
шьяк принадлежит к самым употребительным ядам, и потому важ­
но без промедления обнаружить его присутствие, особенно в слу­
чае необходимости немедленного задержания заподозренного.
Эти трубки толщиной должны быть не более карандаша, длиною
же 8—10 сант, из чистого тонкого стекла, с одного конца запаяны.
О способах употребления см. в 16-й главе.
К 13) и 14) восковые свечи, длиной и толщиной не более паль­
ца, часто оказываются нужными, напр, при наступающей темноте,
при осмотре темных помещений, чтобы не очутиться в безвыход­
ном положении. Кроме того, может представиться случай привес­
ти к присяге тяжко раненного. Вместо иконы Спасителя я часто
брал с собой плоский латунный крестик с изображением Распятия,
величиной в несколько дюймов.
К 15) магнитная игла требуется для ориентировки при осмот­
ре и часто во время самих поездок.
К 16) даже лица курящие часто забывают спички, которые тре­
буются для целей, указанных в п.п. 13 и 16.
К 17) по окончании обыска, осмотра разного платья весьма

178
приятно умыться; кроме того, мыло может употребляться для сня­
тия слепков с небольших предметов: ключей, зубов в случае при­
чинения ран от укуса. Если мыло для этой цели окажется слиш­
ком крогаливым, то можно применить воск, который можно со­
греть в руке.
К 18) хорошая лупа столь необходима при осмотре миниа­
тюрных предметов, что важность ее вряд ли подлежит сомнению.
Обе поверхности лупы следует защищать от всякого рода царапин,
так как царапины делают ее почти негодной.
К 19) кисточка необходима при снятии следов человеческих
I юг перед поднятием слепка, при снятии кровяных пятен и т.д.
К 20) арабское гумми употребляется для тех же целей.
К 21) для сохранения весьма мелких вещественных доказа­
тельств слишком жесткая атласистая бумага и вследствие ее приме­
сей опасна, поэтому следует употреблять гладкую и прочную поч­
товую бумагу.
К 22) отсутствие должностной печати может повести к самым
неприятным затруднениям, поэтому постоянно следует иметь ее
при себе. Для экономии места я имел экземпляр без рукоятки, за­
нимавший столько же места, как и серебряный талер.
К 23) синяя копировальная бумага (с обеих сторон смазанная
жирным составом из индиго) весьма полезна в тех случаях, когда
требуется быстро написать поручения нескольким чинам полиции.
I! этих случаях на гладком основании (стеклянная дощечка, жестя­
ная пластинка, твердая доска и тд.) кладется несколько листов пи­
счей бумаги и между ними по листу копировальной бумаги, и на
верхнем следует писать жестким карандашом, нажимая его сильнее
обыкновенного, тогда получается несколько снимков одного пору­
чения. Я не советую класть более трех листов копировальной бума­
ги, так как требуется слишком сильное нажатие.
К 24) тонкая шелковистая бумага употребляется в тех случаях,
когда (см. п. 10) снимаются слепки с лицевой стороны деревянно-
II >пли каменного предмета, в каковых случаях промокательная бу­
мага была бы слитком груба.
Кто приобретет все поименованные предметы, тот пусть пе-
Iн'дает их вместе с сумкой хорошему шорнику или переплетчику,
который сумеет расположить эти предметы поместительно, ук­
репит их в футлярах из картона посредством петель из кожи,
холста или резины, как в дорожных несессерах. Картонки с ве­

179
щами вкладываются в сумку, в случае надобности вынимаются из
петель, и нужные вещи вытаскиваются. Считаю нужным повто­
рить мой совет, чтобы все потраченное пополнялось сейчас же
по возвращении из поездок, а не откладыва­
лось до следующей, так как поездки пред­
принимаются только по более важным де­
лам, а когда придет такой случай, то сплошь
и рядом положительно некогда и думать о
мелочах. Может быть, читатели найдут мои
советы слишком мелочными, но тот, кто ис­
пытал, какие иногда возникают задержки,
замешательства вследствие недостаточного
порядка или даже совершенного отсутствия
Рис. 1
каких-либо из описанных предметов, или
наоборот, кто испытал, как приятно и полезно для дела, когда все
эти мелочи в порядке, тот согласится со мною в том, что иной
раз чуть не успех всего следствия зависит от этой сумки.
Кроме указанных предметов, нужных для С. С. при следствен­
ных действиях непосредственно, я советую иметь в сумке еще не­
которые предметы, которые при известных условиях могут быть
полезны. Так, я рекомендую брать с собой маленькую коробочку с
конфетами, так как они полезны при допросах маленьких детей, с
которыми подчас нет ни времени, ни охоты возиться, желая до­
быть от них часто ценные показания. Конфеты в этих случаях ока­
зывают самое благотворное действие на маленьких свидетелей:
плачущий, оробевший ребенок, благодаря этому простому средст­
ву, превращается в сообщительного полезного свидетеля. Весьма
полезно запастись крепким шпагатом (бичевой), который может
послужить при измерениях, упаковках, починках в экипаже, а так­
же при необходимости связать буйствующего задержанного. Сле­
дует' также запастись кое-какими медикаментами для немедленно­
го употребления: крайне тяжело и мучительно подчас работать при
сильной головной боли, при полном расстройстве желудка — по­
следствия раннего вставания, летней жары и плохого питания, —
между тем какой-нибудь порошок антипирина немедленно может
устранить эти неудобства. При этом не мешало бы по рецепту вра­
ча приобрести несколько лепешек сулемы для дезинфекции рук. В
таких случаях руки прежде всего следует хорошо вымыть мылом,
затем растворить лепешку в литре чистой воды и в том растворе,

180
без мыла, помыть руки по возможности дольше. Такая же лепешка
может послужить при обмывании поранений: следуй’ растворить
одну лепешку в тазу чистой, по возможности теплой воды, затем
обмыть пораненное место в течение приблизительно 10 минут, об­
мочить в этом растворе кусок чистого холста и перевязать рану.
Этим способом достигается наилучшая дезинфекция и облегчается
деятельность врача. Эти лепешки, однако, весьма ядовиты и опас-
11ы, в особенности потому, что имеют вид обыкновенных лепешек,
поэтому обращаться с ними следует с величайшей осторожностью
(на коробке сделать надпись «Яд!» и, пожалуй, нарисовать череп).
Рекомендую запастись также коробкой со всеми перевязочны­
ми материалами и всем, что необходимо для первоначальной по­
мощи. Весьма полезно также иметь несколько запасных сигар: про­
изводить вскрытие без курения всегда тяжело. Наконец, я советую
брать с собой пару теплых чулок на тот случай, если придется про­
мочить ноги. Наконец, близорукий должен иметь с собой неболь­
шой бинокль. Конечно, все это мелочи, но они способствуют тому,
чтобы С. С. имел возможность работать в полном обладании всеми
своими пятыо чувствами.

181
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ
 Л . /?аиии>гшйемше qu& Cffletf/uMO
CUefatfcuffeta cftefctf& a

ГЛАВА V

О лицах сведущих
и о значении их в предварительном следствии

1. Общие замечания
Без сомнения, важнейшим вспомогательным средством, име­
ющимся в распоряжении С. С, являются лица сведущие, заключе­
ния которых часто оказывают решающее влияние на дело. Правда,
С. С., особенно живущий в захолустье, не всегда может располагать
лицами, стоящими на высоте требований современной науки, но,
во-первых, в серьезных случаях он всегда имеет возможность обра­
титься к сведущим лицам, проживающим в центре судебного окру­
га, и, во-вторых, следует помнить, что при известном умении поль­
зоваться экспертами, хотя бы и не очень высокой компетентности,
С. С. имеет возможность достигнуть вполне ценных для дела ре­
зультатов. Я позволяю себе даже утверждать, что нередко для дела
далеко не так важно, кто именно был спрошен, а гораздо важнее,
как формулированы были вопросы, о чем именно и в какой мо­
мент предварительного следствия.
Главное всегда состоит в том, чтобы 1) С. С. выяснил себе впол­
не, кого он должен спросить, т.е. к какой категории сведущих лиц
ему следует' обратиться, 2) чтобы он знал, что ему можег сказать
эксперт, т.е. знать сущность и пределы его знаний, и 3) чтобы он
умел выбрать для этого надлежащиймомент, т.е. тот момент пред­
варительного следствия, когда достаточный материал собран и
дальнейшие розыски представляются излишними. Поэтому следст­
вия его приобретут исчерпывающий характер, если он, напр, по
обстоятельствам дела сумеет пригласить микроскописта там, где

184
 шания судебного врача окажутся недостаточными, а в другом слу­
чае добыть ценные сведения от простых охотников — там, где ока­
зались несостоятельными познания специалиста, оружейного тех­
ника. В подобных случаях шаблонные приемы не приведуг к цели:
каждое дело требует особых размышлений, соответственно обста­
новке случая.
В отношении существа и пределов знаний сведущих лиц, С. С.
может или ставить себя в смешное положение предъявлением
чрезмерных требований, или, наоборот, можег лишить себя суще­
ственных улик, если предложит слишком мало вопросов. Я знаю
случай, в котором С. С. предложил эксперту вопрос о том, кому
принадлежит замеченная на платке кровь, мальчику или девочке, и
другой случай, в котором С. С., сделав распоряжение сломать печь,
послал ее в запакованном виде в главный город округа к судебному
химику для разрешения вопроса, сжигались ли в ней банковские
|ч шеты. А в новейшее время даже коллегиальный суд по одному де-
'iy, по которому возник вопрос, было ли отравление мышьяком или
I>т испорченной колбасы, потребовал заключения о том, не мог ли
((бразоваться сам собою мышьяк в трупе или даже в колбасе. С дру­
гой стороны, каждому из нас известны также случаи, когда экспер-
Iлми были разрешены вопросы, казавшиеся людям несведущим со-
исршенно необъяснимыми. Так, в одном деле эксперт-физик дока-
ил мне посредством магнетизма присутствие железа там, где хи­
мик не в состоянии был найти что-либо; в другом же деле ботаник
представил несомненное доказательство того, что стебли хмеля
пыли перерезаны известным ножом. А то, что может быть достиг­
н ут при помощи рентгеновских лучей, усовершенствованной фо-
Т(и рафии, активных лучей радия и других открытий нашего време­
ни, — нельзя даже и предугадать.
По вопросу о времени, когда следует обращаться к сведущим
иодям, должно прежде всего остерегаться упустить надлежащий
м<>мснт, но в то же время эксперт должен быть осведомленным и о
нссх, сопровождавших событие преступления, обстоятельствах.
Macro приходится встречать утверждения, что эксперту нет дела
пн до чего иного, кроме исследуемого им предмета; напр, предъ-
имляя ему рану, требуют, чтобы он высказал заключение свое не
голько о свойстве повреждения, последствиях его и времени изле­
чения, но и об орудии, которым она была нанесена, о положении
■»()виняемого при нанесении и о способе нанесения. Эти лица за-

185
и*
бывают, какие трудности представляю'!' подобные случаи, и упуска­
ют из виду, что самые разнообразнейшие причины часто сопро­
вождаются одинаковыми последствиями. Когда же научно образо­
ванный эксперт ознакомлен со всеми сопровождавшими событие
преступления обстоятельствами, прочел показания свидетелей, ви­
дел предполагаемое орудие преступления, то он не сделает в силу
этого поспешного заключения; наоборот, взвесив всевозможные
комбинации, имея перед собой полную картину события, он вы­
скажет суждение свое смелее, совершеннее и, что важнее всего, —
кратко, без лишних слов. И чем менее определенного он выска­
жет, тем лучше для С. С, которому менее шансов впасть в заблуж­
дение. Не следует забывать, что при всех успехах знания и именно
вследствие этого в настоящее время менее уверенно делаются вы­
воды, нежели прежде? стоить только сравнить прежние учебники
судебной медицины, появившиеся 30 лет назад, и современные,
чтобы убедиться в том, что, вследствие немногочислен! юсти имев­
шихся ранее опытных данных, ученые установили смело извест­
ные основные положения, ныне оказавшиеся несостоятельными,
так как масса обнаружившихся эпизодических случаев представи­
ли столько исключений, что эти последние оказались более часты­
ми, чем так называемые обобщения.
Это соображение следует иметь в виду и относительно других
отраслей знания, т.е. отнюдь не полагаться на свои собственные,
всегда неполные познания и во всех случаях обращаться к компе­
тентным лицам. Следуя этому правилу, можно достигать удивитель­
ных результатов, и как часто на обычное замечание: «я думал, что
так всегда бывает», эксперт представляет целый ряд явлений ис­
ключительных, в которых «бывает иначе». Поэтому следует по воз­
можности расширить число случаев обращений к сведущим лицам
и прибегать к помощи их даже тогда, когда на первый взгляд не мо­
жет возникать никаких сомнений. Мне известно, что бывают С, ко­
торые в течение своей, часто продолжительной, службы не обра­
щались к другим сведущим лицам, кроме врачей, химиков, микро-
скопистов и оружейных мастеров, которым никогда не случалось
приглашать ни простых ремесленников, ни профессоров, хотя бы
они и могли заручиться от них весьма ценными данными.
Признаюсь, что я часто приглашал сведущих лиц, не зная, что
собственно они Moiyr мне сказать. Я вызвал однажды мастера но­
жевого дела и, предъявив ему нож, извлеченный из трупа убитого,

186
предложил вопрос: не может ли он мне что-нибудь сказать об этом
Iюже? Он дал ответ, что такие ножи делаются только в северной Бо­
гемии, и это повело к обнаружению убийцы. Один вызванный
мною токарь обратил мое внимание на то, что один из предметов,
оставленных преступником, выточен токарем-левшой. Обвиняе­
мый, отрицавший свою вину, был пришельцем из одного отдален­
ного города; в этом городе оказался проживающим токарь-левша,
который в подозреваемом признал покупателя этой, им выточен-
Iюй, вещи. Лингвисты определили мне национальное происхожде­
ние лица, написавшего одно письмо; школьные учителя на основа­
нии небольших ошибок в буквах определили мне возраст лица, —
it то время еще необнаруженного, — подделавшего банковые биле­
ты, а астрономы определили мне весенний день, соответствовав­
ший по смене света и мрака данному осеннему дню: вследствие
этого оказалось возможным весною произвести осмотр местности
для того, чтобы установить, мог ли обвиняемый осенью в извест­
ный час и в известный день видеть то или другое.
Серьезную yaiyiy оказал мне однажды нумизматик, пригла­
шенный в качестве эксперта, так как на месте преступления (убий­
ства) оказалась монета св. Георгия (на лицевой стороне — изобра­
жение св. Георгия и на обороте — изображение корабля и на нем
И, Христа с учениками). Между тем один из свидетелей удостове­
рил, что он видел у лица подозреваемого какую-то монету, на од-
Iюй стороне которой заметил изображение корабля (другой сто­
роны монеты он не видел). Эксперт-нумизматик подтвердил, что
>та монета с высокой степенью вероятности должна быть именно
монета св. Георгия, так как изображение корабля встречается на не­
многих, очень редких монетах и притом таких, которые не могли
попасть в руки подозреваемого. По делам о крупных кражах, совер­
шенных из поездов на итальянских железных дорогах, в которых
вместо похищенного в сундуках и ящиках оказались положенными
камни для придания прежнего веса, удалось обнаружить преступ­
ников и места совершения преступлений на основании заключе­
ния экспертов-минералогов, которые указали, где встречаются эти
камни (трахиты, весьма редко встречающиеся).
Весьма понятно, что многие подобные попытки добыть полез­
ные сведения путем вызова различных экспертов останутся бес-
Iшодными, тем не менее не следует отказываться от таких попыток,
п в серьезных делах неудачи не должны вести к отчаянию. Если же

187
при этом С. С. будет ограничивать участие сведущих лиц простым
описанием и измерением вещественных доказательств и констати­
ровать, что «более по осмотру ничего не оказалось», тот в редких
случаях добудет что-либо ценное. Необходимо всегда вступать со
сведущим лицом — особенно если он простой ремесленник, — в
продолжительную беседу, конечно деловую, рассказать ему сущ­
ность дела, выяснить, в чем заключается вопрос, и только при этих
условиях мало-помалу и может обнаружиться что-либо полезное
для дела.
В некоторых случаях полезно бывает пригласить нескольких
ремесленников по одному от каждого ремесла, если можно наде­
яться, что по характеру приемов при совершении какого-либо пре­
ступления, по особенной, обнаруженной при этом, ловкости пре­
ступника можно заключить о его ремесле. Напр, одна крупная, в
высшей степени дерзкая кража совершена была таким образом: по­
хититель, бывший лакей потерпевшего банкира, жившего совер­
шенно одиноко, пробрался днем в дом и спрятался в комнате, со­
седней со спальней банкира. Он хорошо знал, что банкир вечером,
ложась спать, обыкновенно запирал на замок дверь, ведущую в эту
соседнюю комнату; поэтому намерением его было выждать, пока
банкир заснет, и затем проникнуть в спальню, взять кассовые клю­
чи с ночного столика, затем отпереть кассу и похитить деньги, —
все именно так и было сделано им. Для того же, чтобы дверь в
спальню пе была заперта на замок банкиром, вор придумал способ
убедить банкира в том, что дверь уже заперта: он приготовил тон­
ко вырезанный кусочек дерева и вложил его в отверстие, находив­
шееся в притолке двери для язычка замка. Когда банкир вечером,
запирая дверь, повернул ключом, то получилось впечатление, что
замок уже заперт. Так именно впоследствии банкир и объяснял, что
дверь была заперта им еще ранее ночи, о чем он, вероятно, забыл.
Таким образом, дверь осталась отпертой, и вор мог свободно со­
вершить кражу. Призматический кусочек дерева, вложенный им в
отверстие притолки, был оставлен в этом отверстии и затем был
предъявлен сведущим лицам.
Первым из них был допрошен столяр, который весьма остро­
умно заключил: «эту колодочку вырезывал человек более аккурат­
ный, чем мы, столяры: ведь совсем не нужно было так тщательно
заделывать все отверстие, достаточно было небольшого кусочка
дерева, кое-как обтесанного, чтобы он только вдоль закрывал от-

188
иерстие». Затем был приглашен токарь, который высказал, что ко­
лодочка сделана лицом, знакомым с резной работой: токарь выта­
чивает дерево, поэтому колодочка — не дело рук токаря. Таким об­
разом, оставалось пригласить резчика по дереву, и этот последний
обнаружил на этом кусочке указания на то орудие, которое обык-
Iювенно встречается у лиц, работающих сапожные колодки. Когда
такое орудие было представлено для образца, то заключение рез­
чика оказалось правильным; об этом было сообщено потерпевше­
му, и тогда виновный был обнаружен, потому что последний лакей
оапкира был по ремеслу «колодочник» и всегда занимался им, ког­
да оставался без места.
Вообще удивительно, как трудно людям, в особенности из ра­
бочего класса, воздерживаться от привычных приемов своего ре­
месла. Эти люди до такой степени освоились с этими приемами,
что не видят в них ровно ничего, обращающего внимания, и сов­
сем не думают, чтобы их можно было признать по характеру рабо­
ты. Они полагают, что дело их в той же степени обыкновенно для
каждого другого, поэтому ткач всегда будет связывать веревку сво­
им ткацким узлом, мельник — так, как он связывает на мельнице
мешки, матрос — свой канатный узел, рыбак — свою рыболовную
сеть, мясник — так, как он закрепляет веревку у рогов убойного
скота, и цыган, проникая в чужое помещение, завяжет дверь в со­
седнюю комнату, чтобы ему не помешали, так, как он делает свой
■заворотень». Весьма понятно, что специалистов «в завязывании уз­
лов» не имеется, поэтому остается лишь одно: приглашать лиц раз­
ных профессий одного за другим, пока не найдешь знатока.
Такие случаи бывают и в делах другого характера. Новорож­
денный младенец оказался убитым посредством укола в затылок
(па границе головного и спинного мозга) — «совершенно так, как
добивают подстреленного рябчика», сказал бургомистр, опытный
стрелок, — и, действительно, убийца, любовник матери ребенка,
оказался охотником.
Но если сведущие люди в состоянии высказать С. С. слишком
многое, то не следует требовать от них, особенно от врачей, слиш­
ком обширных и, главное, слишком категорических заключений.
Не буду распространяться о том, что С. С. может скомпромети­
ровать себя в глазах судебного врача, если будет предлагать ему не­
лепые вопросы, или пожелает определенного ответа на такие во­
просы, которые по здравому смыслу и с точки зрения науки не мо­

189
гут быть разрешены с достоверностью. Позволю себе напомнить
только о том, что врач, как и вообще каждый из нас, составляет се­
бе мнение о лице, предлагающем вопросы, нередко только по тому,
как ставятся эти вопросы, касавшиеся его специальности. Он, ко­
нечно, не ожидает от С. С. основательных медицинских познаний,
но вправе требовать, чтобы у него не спрашивали нелепостей. Врач
невольно спросит себя, зачем он будет расточать на такие детские
вопросы свои познания, ценою огромного труда им приобретен­
ные. Таким образом, не говоря уже о том, что у врача исчезает же­
лание поработать для дела, С. С. рискует свести свое следствие к ну­
лю, если будет настойчиво добиваться ответа на вопросы, по суще­
ству своему неразрешимые. Повторяю, что С. С. не всегда имеет
возможность обращаться к судебным врачам, проживающим в
главном городе и обладающим солидной подготовкой, большим
опытом и вооруженным всеми научными пособиями. Ему прихо­
дится часто работать с врачами, только что сошедшими с универ­
ситетской скамьи, или уже престарелыми, или же с малоопытными
врачами; они могут быть хорошими практиками, но не судебными
врачами в строгом смысле этого слова. Кому пришлось много по­
работать вместе с судебными врачами, тот знает, какие широкие
требования предъявляются обыкновенно к хорошему судебному
врачу: он не только должен знать все отрасли медицины, но и быть
на высоте научных требований по всем труднейшим вопросам
каждой из этих отраслей и в то же время иметь особый уголовный
опыт. Таким образом, утверждать, что каждый земский врач, хотя
бы и самый лучший, может быть в то же время вполне авторитет­
ным судебным врачом, это значило бы унижать достоинство судеб­
ной медицины, которая черпает свои положения и пользуется дан­
ными из всех прочих отраслей медицинской науки.
Именно в силу этого обстоятельства С. С. и должен остерегать­
ся слишком многого требовать от судебного врача. Нужно по­
мнить, что человек более склонен сказать: «да, это именно так», не­
жели сознаться в своем неведении, и вследствие этого врач слиш­
ком настойчивому С. С. можег дать такое заключение, которое
впоследствии перед судом науки оказывается несостоятельным. И
только благодаря великим ученым, поработавшим в этой области
знания, мы часто слышим теперь смелые и честные слова: «мы это­
го не знаем», «мы еще многого не знаем», тогда как наука истекших
десятилетий еще мнила это многое не подлежащим сомнению.

190
 Я хочу подтвердить это несколькими примерами. С какой уве­
ренностью отличали ранее повреждения, причиненные убитому
при жизни, от повреждений, причиненных после смерти, — ныне
же все лучшие представители медицинской науки доказывают с
очевидностью, что несомненных отличительных признаков для
тех и других повреждений не существует. Затем судебные врачи
прежнего времени с достоверностью разрешали вопрос, где нача­
ло и конец резаной раны (для определения направления удара),
что очень важно, напр, для решения, было ли в известном случае
убийство или самоубийство; современные врачи не решаются на
такое различение в огромном большинстве случаев, по крайней
мере на основании одного наружного вида раны. С какою уверен­
ностью ранее отличали кровь из раны от крови менструальной,
ныне же пришли к убеждению, что это различие далеко не так яс­
но и только в исключительных случаях может быть определено с
точностью. И наоборот, повреждения гортани у живых людей, ро­
ды вследствие падения и разрывание пуповины считались прежде
I^возможностью, — ныне явления эти никем уже не отрицаются.

2.0 судебном враче и о деятельности его

Из всех сведущих лиц, с которыми приходится иметь дело С.
С., самыми важными и наиболее частыми являются судебные вра­
чи, вследствие чего С. С. и должен вступать с ними в более близкие
отношения. Быть может, это покажется не имеющим прямого от­
ношения к делу и даже несогласным с тем главенствующим значе-
I тем, какое должен сохранять С. С. по отношению к судебному вра­
чу. Но дело в том, что если эти связи будут иметь чисто внешний,
деловой характер, то и самое отношение к делу со стороны врачей
и большинстве дел, даже самых серьезных, будет исключительно
формальным. Если же отношения между врачом и С. С. установи­
лись более тесные, дружеские, основанные на общей любви к делу,
то и работа первого будет проникнута тем же чувством, и их общие
совместные усилия принесут, несомненно, плодотворные результа­
ты. Но, конечно, для этого необходимо, чтобы и С. С, и врач люби­
ли свое дело; при отсутствии этого условия оба они достойны со­
жаления и совершенно непригодны к избранной ими деятельнос­

191
ти. Если же они ревностно относятся к делу, то рвение их удваива­
ется вследствие взаимной поддержки, а совместные беседы их спо­
собствуют наибольшему разъяснению дела.
С благодарностью вспоминаю я о своем, ныне умершем, друге,
который служил вместе со мною при одном ландгерихте, состоя в
то же время и уездным врачом. Мы работали вмесге в течение пяти
лет и общими силами довели до успешного конца значительное
количество дел. Многие из них производились вдали от места на­
шего пребывания, и мы дорогой всегда вели беседу о делах, нахо­
дившихся в производстве, обсуждая всевозможные комбинции ка­
кого-нибудь случая с судебно-медицинской точки зрения. Все дела,
по которым он приглашался в качестве судебного врача, считались
нашей общей собственностью, и мы с одинаковым рвением стре­
мились к разъяснению их. Невозможно описать, в какой степени
была поучительна и для будущего, как поощряла и облегчала труд
и — я смело скажу — каким огромным успехом завершалась эта на­
ша совместная работа. И я утверждаю, что там, где С. С. и судебный
врач не находятся во взаимном живом и дружеском общении, нель­
зя рассчитывать на многое от деятельности обоих, и особенно пер­
вого из них. Помимо описанных преимуществ, вытекающих из тес­
ного общения С. С. с врачом, следует указать и на то, что при таком
положении С. С. весьма легко узнать, когда именно он должен при­
бегнуть к врачу. Мне известно, что во многих случаях эксперты не
приглашаются главным образом потому, что С. С. не знает, как да­
леко простираются знания их, и в частности врача. Насколько это
трудно при существовании сугубо деловых отношений, настолько
же легко при частном знакомстве с врачом.
В случаях, касающихся врача, должно приглашать его всегда
хотя бы вопрос и казался выходящим за пределы человеческих
знаний, напр, вопрос о том, сколько времени истекло с момента
совершения преступления. Так, Л и м а н рассказывает, что при
вскрытии одного совершенно разложившегося трупа по состоя­
нию сердца оказалось возможным установить, что смерть последо­
вала от разрыва сердца, т.е. что смерть была естественная. Тот же
ученый приводит следующий случай: когда были вынуты из моги­
лы в С. Дени кости короля Догоберта, умершего 1200 лет назад, то
они оказались до такой степени сохранившимися, что было бы
возможно установить всякое насильственное действие, которому
он подвергся бы при жизни. И наконец, исследования органов пи­

192
щеварения убитого доказывают, как точно можно определить вре­
мя смерти по состоянию пищи в желудке умершего.
В склепе монастыря св. Флориана, в Верхней Австрии, можно
видеть 6000 черепов, принадлежащих павшим в каком-то неизвест­
ном сражении в конце эпохи великого переселения
I«родов. Они сохранились так хорошо, что историки
но усмотренным на черепах повреждениям констру­
ировали в точности употреблявшееся в то время ору­
жие (напр, у одного черепа оказались повреждения
от стрелы, на одном конце которой была укреплена
рыбья кость (рис. 2)). («Склеп в монастыре» Св. Фло­
риана Альфонса Мюллера. Линц, 1883 г.). Хотя такие
отдаленные события и не относятся к деятельности Рис. 2.
С. С , но они представляют ясное доказательство, что поврежде-
никогда не следует ссылаться на значительную дав- иис ш одиом
' 1 черепе в скпе-
ность, так как она значения сама по себе не имеет: пе М0Настыря
предварительно следует спросить судебного врача, св. Флориана
11ерейдем теперь к изложению деятельности судеб­
ных врачей в подробностях и остановимся прежде всего на дея­
тельности их.

а) в случаях чисто судебно-медицинского свойства

Сюда относятся вскрытия трупов, телесные повреждения, яв­
ления патологического характера, преступления против нравст­
венности, вопросы об определении чьей-либо физической силы,
возраста, способности к известному действию, о симулировании и
многие другие. О чем и как должно предлагать вопросы, этому мо­
жет научить лишь опыт, и притом более или менее продолжитель­
ный, и если С. С. с течением времени усвоит надлежащую меру при
постановке вопросов, то он поймег, что именно путем разумного
ограничения своих требований можно достигнуть при помощи
врача разъяснения всего существенного. Следует быть довольным,
если врач дал заключение осторожно, не категорично, а более в об­
щих чертах, но зато по каждому случаю, относительно которого
можно иметь хотя бы слабую надежду, что врач компетентнее вся­
кого другого не медика, вопрос должен быть поставлен. В весьма
многих случаях С. С, удовлетворившись условным заключением
врача, впоследствии должен быть ему благодарным за такое заклю­

193
чение, когда по ходу следствия выясняется, что вопрос и не мог
быть разрешен в положительном смысле. Между А. и не А. лежит
более, нежели целый алфавит, и каждая буква имеет свое значение.
Особенно не следует настаивать на точном определении врачом
времени совершения чего-либо. Если при освидетельствовании
врач не придет к какому-нибудь несомненному заключению, то
следует предоставить ему возможность вторичного осмотра и бо­
лее. С. С., не имея в начале следствия заключения врача, менее рис­
кует впасть в ошибки, нежели тогда, когда врач, уступая настояни­
ям С. С, даст определенное заключение, которое затем, с течением
следствия, приходится изменять: этого бы не было, если бы С. С. ос­
видетельствовал потерпевшего еще раз, через известный срок.
Еще более важно соблюдение этого правила при вскрытиях
трупов; если врач не может тотчас же дать свое заключение, то
следует спросить его, какие ему необходимы дополнительные
данные, кроме обнаруженных вскрытием. Повторяю, что совер­
шенно несправедливо лишать судебного врача сведений, добы­
тых следствием, и требовать заключения его лишь по данным
вскрытия. Врач в данных судебно-медицинского вскрытия видит
лишь конечный результат и по очень многим делам не видит
того пути, по которому был достигнут этот результат. Число 6
может быть составлено одинаково и из 2, и из 3: может быть сум­
мой 3 и 3 или суммой 2, взятых три раза. В большинстве случаев
самое важное заключается в том, каким именно способом случи­
лось то и то, а это может быть обнаружено иногда только при по­
мощи врача, ознакомленного с актами следствия. Совершенно
напрасны опасения, что врач может быть введен этими сведени­
ями в заблуждение: так как ему известен конечный итог, то, если
бы даже почерпнутые им из протоколов следствия сведения и
навели его на ложный путь, этот конечный итог, в форме данных
вскрытия, будет для него постоянным контролем. Кроме того, он
может подметить и обратить внимание С. С. на неправильности
в свидетельских показаниях. Результат освидетельствования и
данные следствия тесно связаны, одно дополняет другое, и если
врач знает, что С. С. не станет вынуждать его к предположитель­
ным заключениям во что бы то ни стало, то он, благодаря зна­
нию обстоятельств дела, скорее придет к какому-нибудь осто­
рожному заключению и не позволит себе сделать легкомыслен­
ный и поспешный вывод.