Светлана Алексиевич — белорусская писательница, журналистка. Пишет на русском языке.

Лауреат Нобелевской премии по литературе 2015 года.

Родилась 31 мая 1948 в Ивано-Франковске (Украина) в семье военнослужащего. Отец — белорус,

мать — украинка. После демобилизации отца из армии семья переехала на его родину — в
Беларусь. Жили в деревне. Отец и мать работали сельскими учителями.

После окончания школы работала корреспондентом районной газеты в Наровле, ещё в школе
писала стихи и газетные заметки. В 1967 стала студенткой факультета журналистики Белорусского
государственного университета в Минске. Во время учёбы несколько раз была лауреатом
республиканских и всесоюзных конкурсов научных студенческих работ.

После университета была направлена на работу в Брестскую обл. — в районную газету. Работая в
газете, одновременно преподавала в сельской школе. Через год её взяли на работу в Минск, в
редакцию республиканской «Сельской газеты». А ещё через несколько лет она стала
корреспондентом, а затем и заведующей отделом очерка и публицистики литературно-
художественного журнала «Неман» (орган Союза писателей Беларуси).

Алексиевич пробовала себя, свой голос в разных жанрах — рассказы, публицистика, репортажи.
Решающее влияние на её выбор оказал известный белорусский писатель Алесь Адамович и его
известные книги «Я — из огненной деревни» и «Блокадная книга». Написаны они не им одним, а в
соавторстве с другими писателями, но идея и разработка этого нового для белорусской и
современной русской литературы жанра принадлежала ему. Адамович называл этот жанр по-
разному, все время искал точную формулировку: «соборный роман», «роман-оратория», «роман-
свидетельство», «народ, сам о себе повествующий», «эпически-хоровая проза» и т. д. Всегда она
называла его своим главным Учителем.

Сама Светлана Алексиевич обозначила однажды в интервью так главную идею своих книг, своей
жизни: "Я всегда хочу понять, сколько человека в человеке. И как этого человека в человеке
защитить? Чем мы можем его защитить".

В 1983 была написана книга «У войны не женское лицо». Два года она лежала в издательстве и не
печаталась, автора обвиняли в пацифизме, натурализме, в развенчании героического образа
советской женщины. Такие обвинения в те времена считались серьёзными. Тем более, что за
Светланой тянулась давняя слава антисоветчицы и дисседентски настроенной журналистки.

Но грянули новые времена. В 1985 книга «У войны не женское лицо» вышла почти одновременно
в московском журнале «Октябрь», белорусском издательстве «Мастацкая лiтаратура», а затем в
«Советском писателе», в «Роман-газете» и т. д. И в последующие годы она переиздавалась
многократно — общий тираж дошел до 2 млн. экземпляров. Книгу приветствовали известные
писатели-фронтовики: Кондратьев, Бакланов, Гранин, Окуджава и многие другие.

В том же году вышла и вторая книга, которая тоже около года ждала своего часа — «Последние
свидетели». Эта книга также много раз издавалась, отмечена многочисленной критикой, которая
называла обе книги «новым открытием военной прозы».

В 1989 вышла книга «Цинковые мальчики». Чтобы написать эту книгу, Алексиевич четыре года
ездила по стране, встречалась с матерями погибших солдат и бывшими воинами-афганцами. Сама
побывала на войне, летала в Афганистан. После выхода книги, которая произвела в обществе
эффект разорвавшейся бомбы, многие не простили автору развенчание героического военного
мифа. На неё обрушились военные и коммунистические газеты. В 1992 в Минске был организован
политический суд над автором и книгой «Цинковые мальчики». Но в защиту поднялась
демократическая общественность, многие известные интеллектуалы за рубежом. Суд был
приостановлен.

В 1993 вышла новая книга — «Зачарованные смертью». Это был рассказ о самоубийцах — о тех,
кто покончил с собой или пытался покончить с собой, не выдержав исчезновения
социалистических идей, социалистического материка. Те, кто уравнял себя с идеей, сжился с ней
намертво. Кто не нашел в себе силы принять новый мир. Новую историю и новую страну.

В 1997 Алексиевич закончила и опубликовала книгу «Чернобыльская молитва». Она сначала была
опубликована в журнале «Дружба народов», а потом в издательстве «Остожье».

Книги Светланы Алексиевич издавались не только в России, но и за рубежом — в Америке,

Германии, Англии, Японии, Швеции, Франции, Китае, Вьетнаме, Болгарии, Индии и т. д. Всего в 19
странах мира. Она — автор сценариев 21 документального фильма. И трёх театральных пьес. Во
Франции, Германии, Болгарии ставились спектакли по её книгам.

Алексиевич называют «блестящим мастером художественно-документальной прозы». В то же

время иногда встречаются и критические мнения, характеризующие творчество Алексиевич как
спекулятивно-тенденциозную журналистику.

Осенью 2013 года вышла книга о том, как тяжело и болезненно переживается современниками
падение советской эпохи. Как и все предыдущие книги Светланы Алексиевич, «Время „second-
hand“ (Конец красного человека)» – это собрание голосов, записанных автором в результате сотен
встреч с нашими соотечественниками.

Известна последовательно негативной позицией по отношению к внешней и внутренней политике

президента А.Лукашенко, в связи с чем подвергалась судебным и внесудебным преследованиям.
С начала 2000-х годов жила в эмиграции (Италия, Франция). С начала 2000-х годов жила в Италии,
Франции, Германии. C 2013 года снова живёт в Беларуси (Минск).

Воспитала дочь своей рано умершей сестры.

В 2013 году считалась одним из претендентов на Нобелевскую премию по литературе, однако

премию получила писательница Элис Манро из Канады. В 2015 году Светлана все-таки получила
премию с формулировкой «за многоголосое звучание ее прозы и увековечивание страдания и
мужества» и стала первым нобелевский лауреатом в истории независимой Беларуси и первым с
1987 года русскоязычным писателем, удостоенным Нобелевской премии по литературе.
Денежный приз премии составил 8 млн шведских крон (около 953 тыс. долларов).

После крымских событий 2014 выступила в немецкой газете Frankfurter Allgemeine с осуждением
российской политики в отношении Украины.
 Одинокий человеческий голос
«Я не знаю, о чем рассказывать… О смерти или о любви? Или это одно и то же… О чем?
…Мы недавно поженились. Еще ходили по улице и держались за руки, даже если в
магазин шли. Всегда вдвоем. Я говорила ему: "Я тебя люблю". Но я еще не знала, как я его
любила. Не представляла… Жили мы в общежитии пожарной части, где он служил. На
втором этаже. И там еще три молодые семьи, на всех одна кухня. А внизу, на первом этаже,
стояли машины. Красные пожарные машины. Это была его служба. Всегда я в курсе: где он,
что с ним? Среди ночи слышу какой-то шум. Крики. Выглянула в окно. Он увидел меня:
"Закрой форточки и ложись спать. На станции пожар. Я скоро буду".
Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все словно светилось… Все небо… Высокое
пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть оттого, что битум горел, крыша
станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали огонь, а он
полз. Поднимался. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых
костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на
обыкновенный пожар…
Четыре часа… Пять часов… Шесть… В шесть мы с ним собирались ехать к его
родителям. Сажать картошку. От города Припять до деревни Сперижье, где жили его
родители, сорок километров. Сеять, пахать… Он это любит… Мать часто вспоминала, как не
хотели они с отцом отпускать его в город, даже новый дом построили. Забрали в армию.
Служил в Москве в пожарных войсках, и когда вернулся: только в пожарники! Ничего
другого не признавал. (Молчит.)
Иногда будто слышу его голос… Живой… Даже фотографии так на меня не действуют,
как голос. Но он никогда меня не зовет. И во сне… Это я его зову…
Семь часов… В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала, но вокруг
больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни машины "Скорой помощи"
заезжали. Милиционеры кричали: к машинам не приближайтесь, счётчики зашкаливают! Не
одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь оказались на станции. Я бросилась
искать свою знакомую, она работала врачом в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она
выходила из машины: "Пропусти меня!" – "Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо".
Держу ее: "Только посмотреть". "Ладно, – говорит, – тогда бежим. На пятнадцать–двадцать
минут". Я увидела его… Отекший весь, опухший… Глаз почти нет… "Надо молока. Много
молока! – сказала мне знакомая. – Чтобы они выпили хотя бы по три литра". – "Но он не пьет
молоко". – "Сейчас будет пить". Многие врачи, медсестры, особенно санитарки этой
больницы через какое-то время заболеют. Умрут. Но никто тогда этого не знал…
В десять утра умер оператор Шишенок. Он умер первым… В первый день… Мы узнали,
что под развалинами остался второй – Валера Ходемчук. Так его и не достали.
Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все будут первыми…
Спрашиваю: "Васенька, что делать?" – "Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя будет ребенок".
Я – беременная. Но как я его оставлю? Просит: "Уезжай! Спасай ребенка!" – "Сначала я
должна принести тебе молоко, а потом решим".