Кожемякина Е. 222 гр.

Ответы на вопросы по комедиям Мольера

1.Композиция комедии Мольера «Тартюф, или Обманщик» примечательна
тем, что заглавный герой не появляется на сцене в первых двух действиях, в
течение которых драматург как бы подготавливает выход «своего злодея», рисуя
его портрет словами членов семьи Оргона. Это противостояние хозяина и
домочадцев, пытающихся открыть ему глаза на своего любимца, обостряет
конфликт, находящийся на грани комического и трагического, и делает
разоблачение персонажа еще более драматичным: чем больше Оргон боготворит
Тартюфа и обрушивается на членов семьи, тем сильнее полученный в сцене с
Эльмирой удар. Так, Эльмира является разоблачителем лицемера, она
осуществляет это единственным убедительным для мужа способом, т.е. не
словом, а делом. Но справившись с лжедобродетелью в кругу семьи, герои не
могут побороть ее как общественную силу, поэтому Мольер прибегает ко
внешней развязке, используя «третье лицо» – проницательного короля.
2.Одна из ранних комедий Мольера «Смешные жеманницы» является по
существу фарсовой (об том говорит наличие персонажа-маски, площадных сцен
избиения героев), но в то же время в ней используются разные формы
комического. Предмет осмеяния – прециозность и ее неловкие последователи.
Для того, чтобы комически изобразить двух провинциальных блюстительниц мод,
драматург прибегает к пародии стиля. Высокопарный слог, которым пользуются
Мадлон и Като неуместен в доме купца, а потому смешон (Маротта: «Коли
хотите, чтобы я вас поняла, говорите по-человечески»). Другой смеховой прием –
повторение. Все восьмое явление, например, завязано на зацикленных фразах
стоящих на своем Маскариля («Что?», «Мошенники!», «Но-но!», «Хорошо-
хорошо!) и носильщиков («Заплатите», «платите», «расплачивайтесь»).
Аналогичные приемы можно наблюдать в комедии-балете «Мнимый
больной», где, бранясь со служанкой, заглавный герой Арган слышит от нее в
ответ только многократно повторяющиеся «Ой-ой-ой!» (аналогичный пример в
интермедии с Полишинелем). Здесь также широко используется пародия стиля.
Речь прочимого Анжелике в женихи недалекого сына лекаря одически вычурна и
будто бы составлена заранее и выучена наизусть (говорить «от себя» он не
способен), в то время как любовная импровизация Клеанта и Анжелики на
мифологический сюжет естественна и не вызывает отторжения.