СЕМИОТИКА ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

CeMIIOT_
Составление,
в мире семиотики 5
вступительная статья
и общая редакция
1. В качестве введения 37 Н). С. Степанова

11. Семиотика языка и психология 118

111. Семиотика языка и логика 137

IV. Семиотика литературы 306

V. В качестве заключения 483

п риложение 551

Москва «Радуга»
1983
Рецензенты - доктора филологических наук
Н. И. БАЛАШОВ, Л. А. НОВИКОВ, Е. С. КУБРЯКОВА
Редактор Н. Н. Попов в мире семиотики
Переводы с английского, французского и испанского языков

Комментарии Ю. С. Степанова и Т. В. Булыгuноu

. 1

Семиотика находит свои объекты повсюду - в языке, матема­

тике, художественной литературе, в отдельном произведении ли­
тературы, в архитектуре, планировке квартиры, в организации
семьи, в процессах подсознательного, в общении животных, в жиз­
ни растений. Но везде ее непосредственным предметом является
знаковая система. Каковы бы ни были знаковые системы - дей­
ствуют ли они в обществе, в природе или человеке (его организме,
мышлении и психике),- они предмет семиотики.
Естественно, что в силу этой особенности в семиотике коопери­
руются и сотрудничают ученые разных специальностей - линг­
висты, историки литературы и искусства, культурологи, социо­

логи, психиатры, математики. В 1974 г. в Милане состоялся пер­

вый Международный конгресс по семиотике; в нем участвовали
и советские специалисты. Конгресс показал чрезвычайный раз­
брос объектов и мнений. Тем не менее количество специализирован­
Оформление художника Л. Шканова ных изданий и журналов по семиотике во всем мире неуклонно
растет, и семиотика оформляется.
Согласно мнению многих современных семиотиков (в настоя­
© Составление, вступительная статья, комментарии и переводы на русский
щей книге оно выражено в ряде статей и в нашем Введении), се­
язык - иэлательство «Радуга», 1983. миотика разделяется по объекту изучения на три больших компакт­
ных узла: с одной стороны, семиотика языка и литературы, наи­
4602000000-509 более тесно связанная именно своим объектом, который выступа­
С 030(01)-83 73-83 ет как непосредственная данность прежде всего в виде проявлений

5
языка - речи или текста; с другой стороны, менее тесный узел­
знаковые явления других родов, такие, как живопись, музыка, Если семиотику вообще можно по-прежнему определить как
архитектура, кино, обряды, ритуалы (в той мере, в какой они науку о знаковых системах в природе 11 обществе, то семиоти­
являются. знаковыми системами); особняком, но вполне в рам­ ку языка и литературы следуыг теперь определять, скорее, как
ках семиотики стоит третий узел - системы коммуникации науку о таких знаковых системах, которые обладают высказы­
животных и системы биологической связи в человеческом орга­ ваниями.

низме. Состав настоящего сборника именно об этом и свидетельству­

Предлагаемый читателю сборник составили работы, в насто­
ящее время (иногда помимо собственного мнения их авторов) 01'-
носящиеся к семиотике языка и литературы. Суть их - в после­
довательном сближении и наконец в слиянии исследований языка
и литературы под определенным углом
Поэтому с самого начала надо иметь в виду, что изложенное в этой
книге не является теорией языка и не является теорией литера­
туры, И тем более не является теорией искусства.
Теория искусства требует как раз иного хода мысли - сближе­
ния литературы с другими искусствами (живописью, театром) как
эстетическими объектами. Семиотика же открыла и исследует сходст­
ва языка и литературы - как искусства,
Применительно к этому объекту семиотика последнего десяти­
летия характеризовалась неустанными поисками общего - преж­
де всего какой-либо осязаемой единицы знакового характера, ко­
торую можно было бы установить как в языке, так и в литературе
и тем самым теоретически подкрепить эмпирически
единство. Решающий поворот, который как раз и характеризует
современное состояние семиотики, был связан с тем, что какие­
либо «знаки» (кроме, конечно, обычных слов), которые были бы
общими как для языка, так и для литературы, не были обнаруже­
ны. Принцип знака оказался неадекватным для того, чтобы теоре­
тически основать на нем сходства языка
Говоря суммарно и обобщенно, «принцип знака» был заменен
«принципом высказывания». Иными словами, искомое единство
ет в первую очередь. Высказывание - его психологическая реаль­
ность, его усвоение ребенком, его логика, его абстракция - в ви­
де «пропозиционадьной функцию> С ее аргументами, или актанта­
ми,- В~Iступают ли они в качестве объектов реальности или пер­
зрения - семиотическим. сонажеи художественного вымысла,- «авторство» высказывания _
«Я» говорящего, отношение его к «Я» Художника-писателя и т. д._
вот доминирующая тема этой книги.
Тем не "менее ~ри отборе работ мы вовсе не руКОВодствовались
только этои темои; мы старались представить семиотику достаточ­
но широко, на протяжении столетия ее развития. Раздел «В
качестве в~едению> состоит из работы Ч. Морриса (1938 г.),
основанного на языке. освещающеи три измерения семиотики - синтактики, семанти­
ку, прагматики; в психологической части ориентированная на
бихевиоризм, эта работа не вполне отвечает современным требова­
ниям; им удовлетворяет сле3\ующая за ней ст~тья Ж. Пиаже (опуб­
ликованная в 1979 г.); в неи, как и во второи статье того же авто­
подмеченное ра в следующем разделе, освещается и важный специальный воп­
рос - о врожденности языковых структур; обе эти статьи Пиаже
возникли в результате прямой дискуссии с Н. Хомским В исхо­
де которой позиции Пиаже (заметим, близкие к советской психо­
логической школе) оказались научно более аргументирован­
ными и убедительными, чем позиции его антагониста. «Введение»
и литературы. завершает работа Р. Якобсона (1962 г.), соединяющая поиски
«сущности» языка и оснований художественного литературного
слова.

объекта - языка и литературы (а также фольклора и других сло­ Раздел «Семиотика языка и психологию> развивает и детали­
весных произведений)- обнаружилось не в том, чтобы во всех час­ зирует вопросы, намеченные во «Введении». В разделе «Семиоти­
тях этого объекта были бы некие «знаки», а в том, что во всех его ка языка и логика» доминирующей темой является связь синтак­
частях и разновидностях - в обыденном языке, в литературе, тики (синтаксиса - в более узком аспекте) и семантики. Доклад
фольклорной сказке, мифе и т. д. - распознаются однородные на .Миланском конгрессе польского логика Е. Пельца, открываю­
ячейки другого рода - «высказывания». Что касается семиоти­ щии раздел, служит хорошим введением в проблематику в целом.
ческих объектов иного типа (движения-тропизмы растений, инстинк­ За этим следуют обширный раздел из работы «Спекулятивная (или
тивное поведение животных, с другой стороны - архитектура, Умо~рительная) грамматика» гениального основателя семиотики
планировка улиц и т. д.), то там есть знаки, несущие информацию, новевшего времени Чарлза С. Пирса (нач. в 1860-е гг.) и классиче­
но нет высказываний. (Иногда, особенно сторонники семиотики ская статья американского логика К. И. Льюиса «Виды значению>
как «теории коммуникации», находят «высказывания» И в других (1943 г.), Далее - отрывок ИЗ книги А. Вежбицкой, признанного
знаковых системах; например, считают, что знак уличного движе­ специалиста в области «языка семантики», т. е. научного описания
ния, воспрещающий проезд. есть высказывание «Проезд воспре­ семантики естественного языка. Завершают раздел две работы
щен!». Но здесь, во всяком случае, нет основы обычного высказы­ американских исследователе~ Д. Льюиза и Б. Холл Парти, в ко­
ваиия - «пропозипиональной функции» С ее постоянными и пе­ горых прослеживается новы и поворот доминирующей темы - вы­
ременными компонентами.) Движение на" первый план понятия интенсионала, выступающего
в современнои семиотике как связующее звено между семантикой
6
7
 например «Х впадает в Каспийское море». Но в действительности
обыденного языка, логической 'семантикой «возможных мирово оно высказыванием еще не является, так как в одном (или несколь­
И семантикой миров художественной литературы. ких) из своих мест содержит обозначение переменной, Х. Замена
Раздел «Семиотика литературы» несет несколько опорных тем. переменной на постоянную превращает пропозициональную функ­
Во-первых, это линия синтактического и семантического (осно­ цию в настоящее высказывание, являющееся в одних случая х ис­
ванного на понятии высказывания и функции) анализа художест­ тинным, в других - ложным. «Волга впадает в Каспийское море» -
венного текста - работы К. Леви-Стросса, К. Бремона, Р. Якоб­ истинно; «Днепр впадает в Каспийское море» - ложно. В общем
сона. Во-вторых, это тема перехода от «формального» К «структур­ случае высказывание содержит предикат, в данном примере « _
но-содержательному» анализу, представленная в работе Н. С. Тру­ впадает в Каспийское море», который и является неизменной, ин­
бецкого. Третья тема - епрагматика», понимаемая как раздел се­ вариантной, частью, и термы, в данном случае - терм-субъект.
миотики, а не как направление в философии,- выражена в работах Наименование «пропозициональная функцию> потому и применя­
Р. Барта, Ц. Тодорова и А. Прието. В них центр анализа смеща­ ется к этому явлению, что предикат, т. е. сам показатель функции,
ется от вопросов формы и структуры к проблемам истинности ~ указывает, что следует сделать с термом (какой признак ему надо
искренности высказываний художественного текста, намерении приписать или по какому признаку его надо выбрать), чтобы в ре­
писателя его долга и обязательств перед обществом, его «ангажи­ зультате получилось истинное утверждение. Терм-субъект в каж­
рованности», его различных «Я» - В той мере, в какой все это дом данном высказывании является чем-то определенным, именем
проявляется в языке и тексте. какого-либо. индивида - Волга, Днепр, а в совокупности всех
В качестве «Заключения» приводится значительная часть се­ возможных высказываний образует некоторый класс, который
миотического словаря Греймаса и Куртэ, резюмирующая некото­ в составе пропозициональной функции обозначается как перемен­
рые из накопленных семиотикой понятий в форме словарных опре­ ная, Х, а в обычном языке обозначается общим (нарицательным)
делений. именем, в данном примере - река. В данном случае выражение
Не имея возможности отразить в этой книге развитие отечест- (пропозициональная функция) «Х впадает в Каспийское море»,
венной семиотики имеющей давние традиции - начиная от Бо­ или, что то же самое,« . впадает в Каспийское море», или,
дуэна де Куртенэ' до целого ряда книг и публикаций настоящего что опять-таки то же самое, «Некая река впадает в Каспийское
времени (см., например, Тартускую периодическую серию «Се­ море» - это обобщение возможных высказываний (обобщение вы­
миотика. Труды по знаковым системам»),- мы постарв!IИСЬ хотя сказываний можно продолжать и дальше, например свести дан-
бы в какой-то степени представить истоки этих традиции. В «При­ ный предикат к более общему: « впадает в море», послед-
ложении» даются работы А. А. Реформатского, А. Белого и ний к еще более общему: « впадает» и т. п.). Соответствен-
В. Я. Проппа (ответ последнего на статью К. Леви-Стросса). но разным ступеням обобщения можно получать разные пропози­
Ниже мы остановимся подробнее на некоторых основных по­ циональные функции, например «Некая река впадает в Каспий­
нятиях современной семиотики. ское море», «Некая река впадает в некое море», «Нечто впадает в
нечто».
Семиотический анализ литературного, фольклорного, сказоч­
2 ного, мифологического текста (вообще текста не обыденной, «не
практической» речи) в настоящее время и сводится прежде всего
Понятие высказывания. Если не гнаться сейчас за особой точ­ к выявлению в нем - не всегда данных в явной форме - пропози­
ностью то высказывание можно определить как то, что в звуча­ циональных функций разной степени общности. Как ясно уже из
щей речи заключено между паузами достаточной длины, а в речи приведенного примера, такой анализ ведется по двум линиям.
письменной - между точками. Чаще всего высказывание- это По одной линии он заключается в отыскании и классификации
предложение. • предикатов, которыми данный текст или данный писатель наделя­
Однако высказывание само по себе - только эмпирическии ет своих индивидов - персонажи и вещи (иногда говорят, что
материал; высказываний - в обыденном. языке и в. литературном это анализ есинтагматический»). По другой линии анализ приводит
тексте - бесконечное множество. Второи решающии шаг был сде­ к группировке индивидов, термов в классы, каждый из которых
лан тогда, когда в высказывании были различены постоянные и может быть обобщен - в языке исследователя, но не обязательно
переменные элементы и высказывание, таким образом, было све­ в языке исследуемого текста - посредством какого-либо общего
дено к более абстрактному и более общему понятию - пропози­ имени (иногда этот анализ называют епарадигматическим»). Если
циональной функции. индивиды - люди и конкретные вещи - с точки зрения выска­
Под пропоэициональной функцией понимается языковое вы­ зывания - это «постоянные», то общие имена - это «переменные».
ражение, имеющее - по внешней форме - вид высказывания,
9
8
Отыскание «переменных» - более важная задача анализа, чем
перечень «постоянных», потому что В классификациях постоянных, НОВ о наблюден~я», обозна;,ающих непосредственно наблюдаемые
в подведении индивидов под общие разряды как раз и вскрывает­ своиства вещеи - «горячии», «холодный», «тяжелый» И т. П., И

ся в конечном счете картина глубинного устройства мира, как она едиспоаициональных предикатов», обозначающих предрасположен­
предстает с точки зрения данного текста или данного писателя.
ность предмет~ к определенно~ реакции в определенных услови­
Далее мы кратко пересмотрим историю семиотики под новым ях - «упругии», «растворимыи», «ковкий» И т. п. На «вещном

углом зрения, исходя из высказывания. Мы увидим при этом, что языке» следовало производить «протокольные высказывания», фик­

сквозь массу индивидуальных мнений, проектови даже коллектив­ сирующие непосредственные данные опыта. Что касается «теоре­
ных течений, хотя и развивающихся в какой-то мере параллельно, тического языка», то он должен был состоять только из таких тер­
все же прокладывает себе путь некая последовательность и зако­ мов, предикатов и высказываний, которые тем или иным путем
можно свести, «редуцировать», к соответствующим единицам «вещ­
номерность: сначала исследования вращаются главным образом
вокруг сиятактики (синтаксиса, композиции, «морфологии текс­ ного ЯЗЫКа>~. Таким образом Карнап надеялся избежать «псевдо­
та»), затем переносятся в область семантики (отношения элементов утверждению> о реальности, а вместе с ними и «псевдопроблем»

к внешнему миру, означивания мира, его категоризации, статич­

которые, по его мнению, изобиловали в прежней философии. В цe~
ной «картины мира») и, наконец, в самые последние годы переключа­ лом эта концепция разделялась всеми логическими позитивиста­

ются в сферу прагматики (говорящего и пишущего субъекта, его ми (истоки ее можно найти и в работе Ч. Пирса, публикуемой в
различных «Я», отношений между говорящим и слушающим, отпра­ настоящем сборнике, а подробное обсуждение - в работе Ч. Мор-
вителем и адресатом, словесного воздействия, убеждения и т. п.).
риса здесь же). .
В этом будет заключаться краткий обзор научной семиотики. Карнап, вместе со всеми логическими позитивистами, пос­
ле ряда напряженных исканий и модификаций основной идеи
пришел к выводу о невыполнимости этого проекта в чистом
виде.

3 Но идея «редукции», т. е. сведения одних термов и предикатов

к другим через посредство высказываний, оказалась очень плодо­
Сиятактика. В сущности, синтактика «в чистом виде», как фор­ творной. В настоящее время ее успешно осуществляет с помощью
мальный синтаксис, семиотику никогда не интересовала (это об­ своего «языка мысли» (<<liпguа mепtаlis») А. Вежбицка.
ласть математики). Семиотика занималась синтактикой в той или Однако сама проблема семиотической синтактики претерпела
изменения -
иной связи с семантикой. Первые работы в этой области были овея­ существенные она расслоилась на две' проблемы:

ны духом логического позитивизма.

1. описание формальных преобразований одного предложения в
В австрийском и американском логическом позитивизме 1930-х гт. другое - трансформационный, или генеративный, синтаксис и
возникло стремление к унификации разных (а в идеале - всех) 2. соотн:сею:е исходных, первичных, термов и предикатов с вне­
языковои деиствительностью -- это уже проблема семиотической
наук на основе так называемого «унифицированного языка». Счи­
семантики.
талось, что этот язык выполнит свою роль наилучшим образом,
если он будет близок к точному научному языку физики (отсюда
На определенномэтапе своего развития, примерно в 50-60-е гг.,
семиотика, казалось, распалась на две дисциплины. Одни иссле­
название всего течения - «физикализм»). Наиболее разработанный
дователи, например Ролан Барт и автор данных строк, стали оп­
опыт такого языка - и одновременно этот опыт может рассматри­
ределять семиотику как науку о любых объектах, несущих какой­
ваться как работа в области семиотической синтактики - пред­
ставил Р. Кариап. Свою задачу он сформулировал так: «Опреде­
либо смысл, значение, информацию (такими могут быть одежда
ление точных условий, которым должны удовлетворять термины
моды, меблировка помещений, планирование и архитектурно~
и предложения теоретического языка, чтобы выполнять позитив­
оформление внутреннего и внешнего пространства и т. д.),- вне
зависимости от того, прощупывается ли в таких системах или нет
ную функцию для объяснения и предсказания наблюдаемых собы­
тий» 1-3. {и чаще всего ответ был: нет) какая-либо внутренняя организация,
подобная организации высказывания в языке. Другие, например
Общая идея работ Карнапа заключалась в необходимости со­
здания для науки языков двух типов - «вещного языка» и «теоре­
Эрик Бюйсенс, Луис Прието, стали определять семиотику как нау­
ку о таких объектах, которые служат динамическим целям комму­
тического языка». «Вещный язык» должен был состоять из «терми-
никации, передачи информации и которые, следовательно, в ко"
нечном счете должны содержать в своей организации нечто подоб­
1-3 С а г 11 а р
R. 'Пте old апц Пте llew logic.- 111: «Logical Positivism», ed. ное организации высказываний в языке (хотя в Т() время эта ос:
Ьу А. J. Ауег, Glellcoe(lllill.), 1959, р. 45.
Новная семиотическая ячейка И этим ,!вТОрЮ1 была совершенно IIC

10
11
 (а не учение о форме и способах ее анализа) формальной школы и
видна) '. Нетрудно видеть, что в каждом из этих двух столь раз­
личных определений семиотики абсолютизироваласьодна какая-ли­ стала, по существу, объектом марксистской критики уже в 1930-е гг."
бо сторона ее основной ячейки - высказывания: система класси­
Нужно также иметь в виду, что непосредственным импульсом
к появлению формальной школы была художественная практика
фикации (категоризации, таксономии) терминов, в конечном сче­
авангардиэма, в особенности футуризма. Напротив, антиподом,
те «система ценностей» - в первом определении; динамический
точкои отталкивания для формальной школы был психологизм
аспект высказывания как сообщения о чем-то - во втором. (Имен­
в искусстве и психологические теории искусства, в особенности
но потому, что оба эти направления - крайности, к тому же ока­
теория А. А. Потебни и его учеников.
завшиеся временными и преходящими, мы не включили текстов
Этюд А. А. Реформатского несходен с формальной школой имен­
ни того, ни другого в настоящий сборник.)
но в силу своей близости к последним. Здесь нужно обратить вни­
Истоками этой двойственной традиции (возможно, неизвестны­
мание на понятие «мотива» И «мотива как глагола, предиката»
ми западным семиотикам) были два подхода русской филологии
у Реформатского. Это понятие близко, с одной стороны, к пони­
1920-х годов - говоря условно, «динамический» И «ценностный»,­
манию мотива у А. Н. Веселовского. Последний писал: «Под мо­
которые в то время были еще движением к - а не движением от -
тивом я разумею простейшую повествовательную единицу, образ­
общей цели.
но ответившую на разные запросы первобытного ума или бытового
«Динамический подход» представлен в очерке А. А. Реформат­
ского. Автор дает следующее определение «мотива» (из которого, наблюдения. При сходстве или единстве бытовых и психологиче­
между прочим, видно - теперь, но, наверное, не тогда,- что это
ских условий на первых стадиях человеческого развития такие мо­
тивы могли создаваться самостоятельно и вместе с тем представлять
нечто чрезвычайно близкое понятиям пропозицнональной функ­
сходные черты ... Под сюжетом я разумею тему, в которой сну­
ции и «мотива В смысле Проппа», которым суждено было сыграть
ются разные положения-мотивы; примеры: 1) сказки о солнце (и
столь важную роль для семиотики в дальнейшем): <<Мотив - прос­
его матери; греческая и малайская легенда о солнце-людое­
тейшая динамическая единица, характеризуемая обычно наличи­
де); 2) сказки об увозе» 7. (См. также ниже о «Словаре» Э. Френ­
ем глагола или его эквивалента, в русском языке - краткая фор­
цель.)
ма прилагательного, например, "Иван Иванович влюбленный"­
С другой стороны, «мотив как предикат» у Реформатского
не мотив, а тема; "Иван Иванович влюблен" и тем паче "Иван Ива­
близок к понятию образа А. А. Потебни (если и не совпадает с
нович влюбляется" - мотив» (см. наст. сб., с. 560). От «мотива»
ним): «образ есть постоянное сказуемое к переменчивым подле­
при анализе восходят к «теме»; сюжетные темы - сложные еди­
жащим» 8, а это уже в зародыше понятие епропоаициональной
ницы, составленные из «тем» И «мотивов».
функции».
Этюд А. А. Реформатского близок к школе «русского формализ­
И как раз эти понятия отбрасывала формальная теория. (Поз­
ма», но одновременно несет в себе как бы несогласие с ней, ее скры­
же к ним вернулся В. Я. Пропп, почему, в частности, его взгляды
тую критику. Близость заключается во взгляде на композицию
и нельзя полностью включить в «русский формалиэм».) Однако
художественного произведения как на некое динамическое целое
формальная теория своим «синтактическим подходом» К анализу
развертывающееся по законам языка. Русская формальная школ~
произведения искусства сыграла большую роль в развитии семио­
в лице ее наиболее блестящих представителей (Б. М. Эйхенбаум
В. Шкловскнй, Ю. Н. Тынянов И др.) достигла впоследствии ~ тики.
Что касается другого упомянутого нами подхода - «ценностно­
этом направлении замечательных результатов, далеко превосхо­
го», или «семантического» (в противопоставлении «синтактическо­
дящих, конечно, этюд А. А. Реформатского.
му») , то он - не в целом и не во всем, но где-то в глубине своих
Но формальная школа ставила перед собой задачи совсем ино­
истоков - был связан с поэтикой русского символизма. Работа
го плана и масштаба - создание новой теории искусства. Тезис
А. Белого, представленная в настоящем сборнике, может рассма­
о форме и способах ее порождения был положен в основу теории
триваться как выражение этого подхода (см., например, выводы
искусства вообще. «Формальный метод... не отрицает идейно­
А. Белого о «трех образах солнца» у трех поэтов).
го содержания искусства, но считает так называемое содержание
одним из явлений формы. Мысль так же противопоставляется мыс­ 8 См., напр., М е Д в е Д е в П. Н. Формализм и формалисты. Л., 1934; хотя
ли, как слово слову, как образ образу» &. Именно теория искусства теория как объект критики в книге Медведева проступает еще очень слабо, пыл
автора направлен главным образом против предложенного формалистами анализа
, формы.
7 В е с е л о в с к и й А. Н. Поэтика сюжетов.- В его кн.: "Историческая
. .'. См: Р г i е t о ~. J. Serniologie de lа cornrnunication et serniologie de lа
SlgntflcatlOn.- In: Р г 1 е t о L. J. Etudes de linguistique et de serniologie genera- ПОЭТИка». Л., 1940, с. 500.
les. Librairie Droz, Geneve, 1975, р. 125-141. 8 П О Т е б н я А. А. Из валисон по теории словесности. Харьков, 1905,
с.314.
Б Ш к Л о в с к И й В. Сентиментальноепутешествие. Л .. 1924, с. 129.

1:1 13
 Вначале 1920- х П. «ценностный, семантический» и «динами­
ческий, сингактический» подходы оставались неслиянными - лишь
до некогорой степени соединить их попытался А. Белый в своем
анализе поэзии Блока. Соединить их вполне, хотя и на особом
материале русской волшебной сказки, удалось В. Я. Проппу
семилетием позже в его знаменитой книге «Морфология сказки».
(1928 г.). Лучше было бы сказать - не «соединить», потому что
ни о каком специальном соединении каких бы то ни было
шествующих анализов Пропп не думал, а «органически выразить»,
распознав структуру в материале сказки.
Работе Проппа суждено было сыграть, после перерыва в не­
сколько десятилетий, важнейшую роль в развитии семиотики
наше время.
Открытие Проппа, как он скажет о нем позднее, в 1966 г., за­
ключалось, в сущности, в следующем: «Весь анализ исходит из
наблюдения, что в волшебных сказках разные люди совершают
одни и те же поступки или, что одно и то же, что одинаковые дей­
ствия могут определяться очень по-разному .... Мы, следователь­
но, имеем величины стабильные и величины переменные, измен­
чивые. .. .Эги стабильные элементы я назвал функциями дей­
ствующих лиц. ... Оказалось, что функций мало, форм
го, последовательность функций всегда одинакова, т. е. полу­
чилась картина удивительной закономерности» (см. наст. с6.,
с. 574).
Уже с конца 1920-х П. начинается постепенный переход от
«формализма» К «структурализму». Переход этот был общим, но со­
вершался разными путями. Один из них отражен в работе Н. С. Тру­
бецкого, представленной в сборнике. Мы же здесь подробнее
остановимся на том, более общем пути, который оказался связан­
ным с работой В. Я. Проппа.
В конце 1950-х гг. книга Проппа 1928 г. была переведена на
английский и французский языки, стала широко известна в Евро­
пе и сразу была опознана структуралистами как один из источников
их собственных идей. К. Леви-Стросс, антрополог и структура­
лист, указывал, что современный «антропологический структура­
лизм» является развитием «формального метода» русской школы,
в частности метода Проппа (см. в наст. сб.). Однако В. Я. Пропп
этой концепции преемственности не принял и решительно возра­
зил К. Лени-Строссу той самой статьей, которая была упомянута
выше. Произошла дискуссия. Кульминацией расхождений между
Проппом и антропологическими структуралистами стало различ­
ное понимание структуры и истории в их соотношении. Но, пожа­
луй, не менее важным было различие в самом духе научных поис­
ков. В. Я. Проппа, в отличие от «формалистов» И «структурали­
стов», окружала гётевская атмосфера, гётевская «ноосфера», если
воспольаоватъся термином В. И. Вернадского.
14
4
Об атмосфере семиотики. В английском переводе книги Проп­
па оказались снятыми все эпиграфы. Между тем эти эпиграфы, взя­
тые из серии трудов Гёте, объединенных им под заголовком «Мор­
фология», должны были выразить то, что в самой книге Проппа
пред­ не сказано. В частности, то, что «область природы и область чело­
веческого творчества не разъединены. Есть нечто, что объединя­
ет их, есть какие-то общие для них законы, которые могут быть
изучены сходными методами» (см. наст. сб., с. 568). Именно это
в в конечном счете и старается открыть семиотика, взятая в целом.
В. Я. Пропп неоднократно подчеркивает, что он «эмпирик,
притом эмпирик неподкупный».
Все это очень близко к размышлениям В. И. Вернадского в ра­
боте 1938-1944 гг. «Мысли и замечания о Гёте как натуралисте»
(впервые она была опубликована в 1946 г. под названием «Гёте
как натуралист»). Вернадский подчеркивает: «Для Гёте чувство
и понимание природы в их художественном выражении и в их науч­
ном искании были одинаково делом всей жизни, были нераздели­
их мно­ мы» 9. И далее, как и Пропп, он отмечал особый эмпиризм Гёте:
«Никаким объяснением реальности он не занимался, он, как уче­
ный, давал только точное описание: как. Для образованных лю­
дей XIX и ХХ вв., всецело проникнутых числовым выражением
причинного объяснения природы, такое успокоение мысли Гёте
казалось не только недостаточным, но и непонятным. Пытались
видеть в нем глубокий, не выраженный словами философский
смысл - чуть ли не возвращение к идеям Платона. Мне кажется,
мы видим здесь проявление строго эмпирической мысли натуралиста.
. .. для нас, людей первой половины ХХ столетия, через сто лет
после смерти Гёте, этот характер научной работы и естествен нои с­
торических обобщений научного эмпиризма Гёте представляет
особый интерес и делает старомодно выраженную мысль Гёте, если
мы переведем ее на наш язык, живой и близкой» 10.
Подобно Гёте; Пропп считал, что формальное, т. е. точное, си­
стематическое, описание материала есть первый шаг историчес­
кого изучения. При этом историческому объяснению подлежат не
отдельные сюжеты (в данном случае волшебной сказки), а компо­
зиционная схема, к которой они принадлежат. Композиционная
схема, открытая Проппом,- «не архетип, не реконструкция ка­
Кой-то единственной никогда не существовавшей сказки, как ду­
мает мой оппонент, а нечто совершенно другое: это единая компо­
зиционная схема, лежащая в основе волшебных сказок» (наст. сб.,
с. 575).
» В е р н аДс к и й В. И. Избранные труды по истории науки. М.,
«Наука», 1981, с. 243.
10 Там же, с. 297-298.
15
•
 Понятие схемы, или структуры, у Проппа очень близко к од­ сывал ее только в синтагматическом, «динамическом», плане

ному знаменитому понятию Гёте - понятию «прафеномена» (Цг­ (см. о последнем выше) и не увидел другой связи своей схемы с
рЫпотеп). действительностью - через персенажей. Иными словами, Пропп
Гёте искал ту сущность, которая составляет основу разнообраз­ понимал свою структуру синтактически и при этом эмпирически

нейшей морфологии различных высших (листостебельных) расте­ полно и конкретно, но он не смог понять ее семантически, то есть
ний и из которой эту морфологию можно вывести. Это искомое как «ценностную». В таком качестве ее видел уже А. Белый. И это
начало, «прафеномен» растения, Гёте нашел не в виде абстрактной же по-новому и на новом уровне понял Леви-Стросс,
сущности, а в виде листа. Но лист есть нечто непосредственно Как это ни парадоксально, стремясь к конкретности в си н­
наблюдаемое, его можно видеть, пощупать рукой. (Сравним с этим тактическом смысле, Пропп удалялся в крайнюю абстракцию в се­
замечание Проппа, что описанную им структуру «можно пощу­ мантическом смысле и приблизился здесь к одному из самых абст­
пать рукой», И противоположную идею Леви-Стросса: «если немно­ рактных структурализмов - доктрине Копенгагенской школы.
го структурализма удаляет нас от конкретного, то структурализм Л. Ельмслев и затем Х. Ульдалль 14 стали понимать элементы
в большом количестве приближает нас к нему».) языка, связанные функциями, только как «точки прибытия» (тер­
Гегель в письме к Гёте (24 февраля 1821 г.) писал: «Вы ставите мы) функций; элемент существует не в силу своего отношения
во главу угла простое и абстрактное, что так удачно называете к действительности, как обозначение чего-то во внешнем мире, а
пр афеноменом , затем раскрываете конкретные явления в возникно­ лишь в силу того, что он - точка прибытия (или отправления)
вении их благодаря привхождению дальнейших сфер воздействия той или иной функции в пределах языка. Совершенно подобное
и новых обстоятельств и так управляете всем процессом, чтобы и у Проппа: персонаж - только точка в конце (или в начале) функ­
последовательный ряд шел от простых условий к более сложно ции. Проппа заботило то, чтобы представить функции так, как
составленным, располагаясь в определенном порядке, так что все «понимает их народ», но его мало заборили персонажи, хотя и они­
запутанное является в ПОлной ясности благодаря такой декомпо­ отражение чего-то в том же народном мире. Он хотел оставить пер­
зиции» н. сонажи нетронутыми, как индивидуальные и вариативные элемен­
Эти же идеи легли в основу известной гегелевской категории ты сказки, уберечь их от структуралистского разложения, а в ре­
«восхождения от абстрактного к конкретному», ставшей впослед­ зультате упустил их связь с реальным миром.
ствии на материалистической основе одной из основных категорий Проблемой персонажей, «ценностей», или, что то же, семанти­
диалектико-материалистического метода. кой структуры, и занялся К. Леви-Стросс. Для Проппа персона­
Те же моменты, что и у Проппа, Вернадского и Гегеля (на­ жи просто индивидуальные, варьирующиеся элементы сказки, не
ряду с некоторыми другими вопросами),. подчеркиваются у Гёте подчиняющиеся - в отличие от «функций» - каким-либо законо­
и современными советскими историками философии 11. Глубокий мерностям, поэтому Пропп не мог понять здесь Левн-Стресса (см.
интерес к Гёте - традиция русской семиотики; обширное исследо­ наст. сб., с. 575). Но достижение Леви-Стросса (в сравнении с ли­
вание о Гёте оставил А. Белый 13. нией Проппа) и заключалось как раз в том, что он открыл «пер со­
Вот К каким соображениям подводит нас в ноосфере семиоти­ нажи как переменные», аналогичные «переменным» в логике.
ки гётевская ариаднина нить, конец и начало которой - вопрос Всякое общее имя типа «дерево», взятое не только в отношении
о структуре и истории в их взаимоотношении. С этими понятиями к синтагме текста, как у Проппа, но и в отношении к внешнему
связан и вопрос о существовании. Но в полном виде он возникает миру, предстает как «переменная», покрывающая во внешнем мире
в семиотике в другой связи. в зависимости от языка разные области «индивидов». Контуры
этой области очерчиваются - опять-таки в зависимости от того
или иного языка - в противопоставлении стоящих над ней более
5 общих категорий, обычно парных (бинарных). В общем дело об­
стоит так, как на частном примере противопоставления «луны»
Семантика. По крайней мере в одном существенном пункте И «солнца» показал А. Белый (см. в наст. сб.).
леви-строссовская критика Проппа была безусловно правильной. Тезис Леви-Стросса надо брать не изолированно, а в дополне­
При всей конкретности своей структуры-композиции Пропп опи- ние к тезису Проппа, как учение о «переменных» В семантике в
дополнение к учению о «предикатах» в тексте. В таком прочтении
11 Г е г е л ь. Работы разных лет в двух томах, т. 2. М., 1971, с. 389.
1~ См.: В о л к о в Г. Гёте и современная наука.- «Коммуниста, 1974, N2 17.
18 См.: Б е л ы й А. Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современ-
ноети. Ответ Эмилю Метнеру на его первый том «Размышлений о Гёте». М., 14 U 1 d а 1 1 Н. J. Оп equivalent relations.- In: «Travaux du Сегс1е Iinguis-
1917. tique de Copenhague», У. V (<<Recherches structurales»), Copenhague, 1949.

16 17
•
этот тезис полностью параллелен тезису логиков. «Куайн неодно­ адресует к «каркающим объектам», в которые включаются прежде
кратно указывал,- писал Р. Карнап,- на тот важный факт, что всего «галки» (а для обычного говорящего в практической речи
если мы хотим выяснить, какие объекты кто-либо признает, то мы и единственно только - «гвлки»). Пучок признаков «Галка изда­
должны обратить внимание больше на употребляемые им перемен­ ет звук У» адресует к «объектам, являющимся галками», которые
ные, чем на постоянные и замкнутые выражения. "Онтология, к пересекаются с «каркающими объектами», но которые могут харак­
которой обязывает человека употребляемый им язык, охватыва­ теризоваться и иными признаками (например, «Галка имеет цвет
ет именно те объекты, которые он рассматривает как входящие ... У»). Если «галки» объективно существуют в виде множества ин­
в область значений его переменных". По существу я согласен с его дивидов (в данном случае - род галок), то «каркающие объек­
взглядом» 15. ты» или тем более «объекты черного цвета» существуют не как еди­
Однако с семиотической точки зрения вопрос этим еще не ис­ ный класс индивидов, а лишь как совокупности, собранные
черпывается. Ведь он возник - не будем забывать - не вообще абстрагирующей деятельностью человеческого разума. Поэтому
как вопрос о «переменных» в тексте сказки или мифа, а как вопрос более естественным с точки зрения естественного языка является
о таких переменных, которые являются персонажами, действую­ описание через субъекты, носители предикатов, а не через преди­
щими лицами, вообще «актантами» текста. Очевидно, что при даль­ каты, характеризующие субъекты,- даже для тех случаев, где,
нейшем обобщении должна открыться определенная связь между как в приведенных примерах, субъекты и предикаты связаны очень
типом «переменной» И ТИПО!}! связывающего эту переменную «пре­ устойчиво.
диката» (или «функции» в смысле Проппа). Иными словами, «типы Точно так же обстоит дело в области сравнительного изучения
персонажей» должны выступать носителями по крайней мере не­ литератур, или, говоря более точно, в области сравнительного
которых соответствуюцих им «типов предикатов (функций)» и, та­ сюжетосложения. Подводя некоторые итоги работам в этой сфе­
ким образом, в известном сиысле «персонаж» и «функция» - од­ ре, Элизабет Френцель в своем «Словаре сюжетов всемирной ли­
но и то же. тературы» (1970 г.) 16 поставила своей задачей каталогизировать,
Что касается обыденного, «практического» языка, то это опре­ представить в словарной форме, именно сюжеты, но единицами
деленно так. Новый подход к предложению-высказыванию как к словаря, названиями словарных статей, при этом оказались
основной единице общения заставил рассматривать его как нечто персонажи: Каин и Авель; Абеляр и Элоиза; Адам и Ева; Фальс­
семантически единое, цельное и видеть в его субъекте и предикате таф; Фауст; Дон Жуан; Орфей и т. д. Персенаж - естественный
нечто семантически общее, длинный семантический компонент. носитель сюжета.
Если взять для примера класс предложений, характеризующих Общая семиотическая причина этого теперь должна быть нам
животных по их типическим крикам: «Х издает звук У» - галка ясна: мир типизируется прежде всего не в форме предикатов и
каркает; ягненок блеет; корова мычит; лошадь ржет; собака лает; даже не в форме событий «в чистом виде», а в форме индивидов;
кошка мяучит; утка крякает; кузнечик стрекочет; волк воет и т. п. ,- событие, если оно типизируется и приобретает обобщенную фор­
то ясно, что здесь каждый субъект, и только он, является носите­ му, приурочивается к какому-либо лицу, как «нечто, происшед­
лем соответствующего предиката. А следовательно, вообще гово­ шее с определенным лицом» или, если уж речь идет о типизации
ря, безразлично, как описать каждое из этих предложений - как, в этом смысле, как «нечто, что непременно должно было произойти
например: «Х издает звук - каркает» или «Галка издает звук У»; С данным лицом в силу самой его природы».
в одном случае берется за известное предикат, в другом - субъект, «Фиксированные контуры отличают сюжет, с одной стороны, от
но в обоих случаях описывается одно и то же. Но так можно посту­ проблемы или темы, более абстрактных и в известном смысле ли­
пать именно только в абстрактном «общем случае». Между тем се­ шенных сюжета,- "верность," "любовь", "дружба", "смерть", а
мантика какого бы то ни было языка - это не только типичные с другой стороны, от меньшей сюжетной единицы, мотива: "Муж­
«пучки семантических прианаков» (и при этом оба описания экви­ чина между двух женщин", "Братья-враги", "Двойник" и т. п. '"
валентны), но и прежде всего отношение каждого «типичного пуч­ Понятие мотива, чрезвычайно важное для анализа сюжета, озна­
ка семантических признаков» к чему-то, находящемуся во внеязы­ чает элементарную составляющую данного сюжета, способную
ковом мире, к какому-то объекту (отражение которого в созна­ к прирастанию и комбинации: цепочка или комплекс мотивов
нии и закрепляется языком в «пучке прнэнаков»). Приведеиные образует сюжет» 17.
только что два пучка признаков в действительности относятся к
разным объектам реального мира. Пучок признаков «Х каркает» 16 См.: F г еп z е 1 Е. Stoffe der Weltliteratur. Ein Lexicon dichtungsgeschich-
tlicher Langsschnitte. А. Кгблег Verlag, Stuttgart, 1970; дальше цитирую и указы­
Ваю стр. по испанскому изданию: F г е n z е 1 Е. Diccionario de argumentos de
15 К а р н а п Р. Значение и исобходимость. Исследование по семантике и 'а literatura uп iversal. Gredos, Madrid, 1976.
модальной логике. Перев. с англ. М., 1959, с. 84. 17 Там же, с. VII.

18 19
 Один и тот же мотив, слегка варьируясь и - сказали бы мы - такое наглядное.) Интенсионалы занимают срединное положение
выступая как предикат различных субъектов, дает начало различ­ между выражениями языка и предметами внешнего мира.
ным сюжетам: мотив человека, вступающего в сделку с дьяволом, Возьмем (вместо примера с вороной) три выражения, из кото­
рождает сюжеты Фауста, Папессы Иоанны, Теофила; мотив брать­ рых каждое, взятое само по себе и однозначно, определяет какой­
ев-врагов-сюжеты Прометея; Каина и Авеля; мотив отца-сына­ либо индивид. Совокупность семантических признаков каждого
сюжеты Эдипа, Гильдебрандта, Дон Карлоса; мотив покинутой выражения будет интенсионалом, а индивид экстенсионалом, как
. женщины - сюжеты Дидоны, Ариадны, Медеи, Береники и т. д. показано на рисунке.
И т. п.
ВlllражеНИfl : Победитель Тот, кто победил ПобеJf(денны,rI
Но «произрастание этих духовных организмов - сюжетов»
остается еще никак не объясненным. «В силу чего одни историчес­ при 'Ваграме при Ваграме при Ватерлоо

кие события превратились в литературные сюжеты, а другие­ В1 В2 Вз

нет?- восклицает Френцель.- Этот феномен представляется совер­
шенно независимым от "масштаба" события, и значительные лица
совсем не обязательно значительные персонажи ... » Но Френцель фик­
сирует по крайней мере одно наблюдение: способны к литературно­
му развитию сюжеты, несущие в своей фабуле загадку или вопрос.
Почему Филипп убил своего сына Дон Карлоса? Почему Саломея
потребовала головы Иоанна Крестителя? Какая сила в конечном
счете толкнула Эдипа на отцеубийство? Кто был Лжедимитрий
и т. д.- вот сюжеты, к которым в литературе возвращаются вновь

и вновь.

Но, кажется, и здесь можно попытаться дать более общий, се­

Интенсионалы:
миотический ответ: более способны к развитию сюжеты, семанти­
чески не полностью определенные, причем эта неполнота должна
быть особого типа. Если вернуться к предыдущему примеру, то
(не будем смеяться) более способен к развитию сюжет «Х каркает»
(или «Некто каркает»), чем сюжет «Ворона издает звук У» (или
«Ворона обладает свойством У»).
Но С точки зрения их внутреннего строения, как «пучки се­
мантических признаков», эти описания равноценны: в каждом из

них есть определенные и не до конца определенные признаки. Чем

же один - как сюжет - лучше другого? Дело в их отношении к
внешнему миру: первый, как мы видели выше, оставляет для го­ Наполеон
Экстенсионал :
ворящего и слушающего большую неопределенность, чем второй.
При одинаковой интенсиональной семантике эти сюжеты (или про­ В этом примере Наполеон понимается не как имя, а как тот ре­
позициональные функции) экстенсионально различны. Это направ­ альный индивид, который стоит за этим именем. Выражения, на­
ляет нас к новой проблеме семантики. против, являются здесь именно выражениями - сочетаниями слов
русского языка, и все три выражения различны. Что касается ин­
тенсионалов, то они, хотя и не выписываются здесь полностью, а
6 обозначаются для краткости только буквами И, являются совокуп­
ностями семантических признаков, соответствующими выражениям.
Семантика интенсиональная и семантика экстенсиональная. Нетрудно видеть, что один интенсионал, И 1 , соответствует сразу
Под интенсионалом вообще понимается совокупность семантических двум выражениям - В 1 и В 2 , следовательно, последние интенсио­
признаков, а под экстенсионалом - совокупность предметов внеш­ нально тождественны; третье выражение, В з , имеет особый интен­
него мира, которые - если говорить не об их существовании, а сионал, И 2 ; оно интенсионально отлично. Поскольку экстенсио­
об их определении -- определяются этой совокупностьюпризнаков. нал у всех трех выражений один и тот же, то они экстенсиональ­
(Иногда говорят, что интенсионал - это содержание, а экстенсио­ но Тождественны.
нал - это объем понятия, но это определение более абстрактное, не Различение интенсионалов и экстенсионалов как разновиднос-

20 21
 ответствующий первому интенсионалу, а в другом - второму.
гей значения оказалось чрезвычайно плодотворной идеей современ­
Возможный мир строится по законам логики, он внутренне це­
ной семантики. (Формализацию этих понятий можно найти встать­
лесообразен и логичен, но его интенсионалы не завершены экстен­
ях Дейвида Льюиза и Барбары Парти, включенных в наст. сб.) сионалами, для них в определенном (оговоренном выше) смысле
Если теперь спросить, каково же значение, например, выраже­
нет необходимости находить существующие «вещи» в актуальном
ний В 1 и В з , то ответ будет совершенно различен, смотря по тому,
мире.
что понимается под значением -- интенсионал или экстенсионал.
Здесь открывается возможность с помощью семиотики более
у В 1 и В з одно И то же значение как экстенсионал, но совершенно
точно определить понятие «художественная литература». Но прежде
разные значения как интенсионалы.
нужно сказать, что семиотика последних десятилетий шла к такому
В практической речи, где обычно отсутствуют длинные тексты и
новому формальному определению «художественности» и «литера­
контексты значение по экстенсионалу играет определяющую роль,
турности» вообще, которым можно было бы дополнить существующие
а иногда только оно и играет вообще роль. В какой-нибудьотдельной содержательные определения. Выражение этих искании можно
фразе, которой мы желаем в беседе намекнуть на Наполеона, нам
найти в двух статьях Цветана Тодорова, публикуемых в настоящем
все равно как сказать: победитель при Ваграме или побеж­
сборнике. Тодоров приходит к выводу, что определяющим призна­
денный при Ватерлоо. Но если речь идет о научном труде по исто­
ком «литературности» является - поскольку литературное содер­
рии, который мы, скажем переводим с английского языка на рус­
жание рассматривается как «фикция», вымысел - особое отношение
ский, то мы никак не можем перевести выражение «победитель при
высказываний к понятиям «истинно», «ложно». Этот вывод можно
Ваграме» выражением «побежденный при Ватерлоо». Контекст
теперь заключить более точным признаком.
играет здесь важную роль. Параллельно этому возрастает и роль
Литературный дискурс семиотически может быть определен как
интенсионалов.
дискурс, в котором предложения-высказывания и вообще выражения
Наконец, там, где длинный контекст, дискурс, является сам по
интенсионально истинны, но не обязательно экстенсионально ис­
себе целью сообщения,- например, в художественной речи, в ро­
тинны (экстенсионально неопределенны). Это дискурс, интенсио­
мане,- понятие интенсионала выходит на первый план, в то время
налы которого не обязательно имеют экстенсионалы в актуальном
как понятие экстенсионала может играть меньшую роль. Например,
мире и который, следовательно, описывает один из возможных
какой-нибудь роман, повествующий о первом периоде жизни На­
миров. Совокупность литературных дискурсов составляет литера­
полеона, может иметь весьма отдаленное отношение к реальному
туру.
индивиду - Наполеону, но зато интенсионал «победитель при Ваг­
Под это формальное определение с точки зрения семиотики мож­
раме» будет исключительным значением этого имени, а замена этог?
но подвести основную, центральную часть литературы, во всяком
выражения на «побежденный при Ватерлоо» будет вообще лишеннои
случае реалистическую - в широком смысле - прозу. «Погра­
смысла.
ничные тексты» с обеих сторон требуют дополнительных определе­
Таким образом, каждый интенсионал индивидного имени опре­
ний.
деляет некоторый индивид в некотором возможном, но не обязатель­
«Пограничными» С одной стороны выступают тексты, в которых
но актуально существующем мире. Каждый интенсионал вообще
экстенсиональная определенность, «уэнаваемость» индивидов в ак­
определяет некоторую сущность, «вещь» возможного, хотя не обя-
туальном мире, играет важнейшую роль. Это мемуары, «свидетель­
зательно актуального мира. u ства», может быть, очерки, то, что французы называют faits divers,
Сам же возможный мир в семиотике - это мир, состоящии из
«подлинный случай из прессы»,- область литературы, привпекаю­
предметов, индивидов, сущностей, соответствующих интенсионалам
щая в последние годы все большее внимание читателя.
какого-либо языка. Возможный мир создается средствами языка.
«Пограничными» С другой стороны выступают тексты, в которых
Если, например, в естественном языке (который описывает актуаль­
изменяются сами языковые законы и правила построения «выра­
ный мир) трем разным приведенным выше выражениям соответст­
жений» (в реалистических и мемуарных текстах остающиеся незыб­
вует один экстенсионал - Наполеон, то в одном из возможных ми­
лемыми). Их общей чертой является вторжение авторского «Я» со
ров, который будет создан с помощью естественного языка тuаким
своими собственными законами языка, широкая субъективность.
образом, что каждому интенсионалу будет приписан отдельныи, со­
В той мере, в какой она поддается социализации и образует устой­
ответствующий ему индивид, не будет «одного Наполеона», а будет
чивый «социальный факт», такая субъективность, как и соответ­
некий индивид, соответствующий «по~едителю при Ваграме», и не­
ствующая ей литература, рассматривается в работе Ролана Барта
кий другой индивид, соответствующии «побежденному при Ватер­
«Нулевая степень письма», включенной в настоящий сборник. Мы
лоо». При другом соглашении относительно языка этот воображае­
со своей стороны вернемся к этой проблеме ниже, в связи с праг­
мый мир может быть разделен на два новых, также воображаемых
матикой как областью семиотики.
мира, в одном из которых будет существовать только индивид, со-

23
22
 Необходимо со всей ясностью подчеркнуть, что понятия ин­
тенсионала, экстенсионала и литературы как «интенсионального
языка» - это формальные, а не содержательные определения. Они
формально, то есть через определение особенностей языка литера­
туры, отграничивают литературу от языковых явлений других ти­ 7
пов. Но эти понятия не вскрывают внутреннего содержания отгра­
ниченных областей. Формальные, то есть языковые, определения­ Понятие существования. Задолго до современной семиотики
отграничения не могут заменить содержательных. Более того, при оно уже было предметом теории искусства - «поэтики» И «эстети-
попытках применить их в несвойственной им функции, вместо со­ ки» в старом смысле слова. .
держательных, они могут исказить суть дела. Покажем это на Вообще в том, что изучение искусства рано или поздно должно
простом примере с одним интенсионалом. прийти в соприкосновение с изучением языка, нет ни чего-либо не­
Положим, перед нами выражение французского языка, имеющее ожиданного, ни какого-либо исключительного требования со сто­
интенсионал (смысл) «победитель при Бородине». Если передать его роны новейших семиотических теорий. На всех существенных эта­
по-русски без оговорок посредством интенсионала, то русский пах истории эстетики «эстетическое» (включающее в себя «прекрас­
поймет его как относящееся к Кутузову - «победитель при Бороди­ ное», «возвышенное», «трагическое», «комическое», «низменное» И

не - Кутузов», тогда как обычно француз имеет здесь в виду На­ Т. д.) понималось как своего рода синтез между «идеальным» и «ре­
полеона, для француза «победитель при Бородине - Наполеон». альным», «смысловым» и «чувственным». Выдвижение на первый план
(Чаще, впрочем, француз выразился бы иначе - «победитель на одной из этих двух противоположностей, если оно осуществляется
реке Москве», но это не меняет сути рассуждения.) недиалектически, в каких бы формах и терминах оно ни производи­
Когда-то знаменитый герой Булгакова Воланд сформулировал дось (еобъективное» - «субъективное», «мышление» - «чувствен­
афоризм: «Мы говорим на разных языках, но вещи, о которых мы ность», «рациональное» - «иррационаЛЬНОе», «явление» - «сущ­

говорим, от этого не меняются». Теперь мы знаем, что к интенсио­ ность», «форма» - «содержание» И т. п.), должно рассматриваться
нальным языкам и к художественной литературе этот афоризм как немагистральная, боковая и ущербная линия истории эстетики.
неприменим. Он неприменим даже к обычному языку за пределами Осознание же именно их диалектичеGКОГО единства сопутствовало
его обычного, повседневного употребления - как мы только что в той или иной степени каждому шагу вперед в основной, материа­
видели на примере с выражением «победитель при Бородине». листической линии эстетики в прошлом и является самой характер­
Тем более понятие интенсионала не может покрыть собой теку­ ной чертой современной материалистической теории искусства.
чий, диалектический, художественный образ. У великих реалистов Прежде всего мы должны обратить внимание на то, как в клас­
человек может быть и одним, и другим, противоположным первому сических эстетических теориях реализовался (хотя бы и не назван­
в одном и том же отношении,- и «победителем», и «побежденным». ный там) семиотический принцип, как понимался интимный меха­
Итак, что же нового вносит понятие интенсионала и как оно низм соединения «идеального» И «реального», составляющий самую
вписывается в предшествующую традицию? Интенсионал вводится суть эстетического.
для формального определения художественной литературы. «Фор­ Развернутую концепцию мы находим в творчестве Лермонтова.
мальное» понимается при этом как «языковое». Иными словами, «По мысли Лермонтова,- отмечал В. Ф. Асмус,- образы искусст­
формально художественная литература определяется через особен­ ва ведут особое существование: они не суть ни простая наличная
ности ее языка. Но эти особенности понимаются теперь не есин­ действительность, ни создание чистой и отрешенной мечты. Им
тактически» - как в теории русского формализма (то есть помимо принадлежит как бы срединное бытие - между непосредственно ося­
семантики и прагматики языка), и не «семантически» - как в тео­ заемой реальностью и между видением чистой идеальности ... Бу­
рии А. А. Потебни и его учеников (то есть, как прежде всего «об­ дучивоспроизведением не случайных черт наличной действитель­
разный язык», помимо синтактики и прагматики). Формально ности, но черт существенных, образы искусства в этом смысле не
художественная литература и теперь определяется через ее язык, только представляют нечто срединное между наличным бытием и
но сам язык понимается при этом как язык в трех измерениях - бытием, постигаемым мыслью, но даже обладают - как аапечатле­
семантическом, синтактическом и прагматическом. Само формаль­ ние существенного - как бы высшей реальностью,
ное определение наполняется новым содержанием.
Кроме того, понятие интенсионала вписывается в предшеству­ Взгляни на этот лик; искусством он
ющую классическую традицию эстетики и еще через одну свою Небрежно на холсте изображен,
черту - через «понятие существования». На этом мы остановимся Как отголосок мысли неземной,
подробнее. Не вовсе мертвый, не совсем живой;

24
25

9боже, сколько я видал людей,
Ничтожных - пред картиною моей,
Душа которых менее жила,
Че.М обещает вид сего чела».
(Портрет (1831), курсив
В. Ф. Асмуса.- Ю. С.) 18.
Ближайшим образом ЭТИ идеи Лермонтова восходят, как пола­
гают, к эстетике Шиллера. Эстетическая теория Шиллера представ­
ляет кантовский этап в истории эстетики, но, хотя и кантианская
по своим основам, она оказалась более богатой и тонкой, чем эсте­
тика самого Канта.
В «Письмах об эстетическом воспитании человека» Шиллер оп­
ределяет искусство как игру, но этим определением подчеркивает
не только и не столько момент материальной незаинтересованности
человека, предающегося художественному творчеству, сколько мо­
мент его активности, активной и свободной познавательнойдеятель­
ности. Шиллер сначала дихотомически разделяет материальный мир
(по его терминологии, «жизнь») И мир идей (епобужцение к форме»,
или «образ»), а затем синтезирует их в категории «жизненного обра­
за» или «живого образа». «Предмет побуждения к игре, представлен­
ный в общей схеме, может быть назван живым образом, понятием,
служащим для обозначения всех эстетических свойств явлений, од­
ним словом, всего того, что в обширнейшем смысле слова называет­
ся красотой» (<<Письмо пятнадцатое») 19. «Жизненный образ», или
красота, как союз и равновесие реальности и формы, по Шиллеру
(<<Письмо шестнадцатое»),относится одновременно и к объективному
миру, и к сознанию. Он воплощается, как бы реализуется и персони­
фицируется, в самом человеке, когда последний выступает как
предмет эстетического самовоспитания. Человек в этой концепции
предстает как синтез идеи (кформы») И материи (емира», «ЖИЗНИ»).
НО этот же синтез характеризует и образ искусства, возникающий
в «игре».
Кант в «Критике эстетической способности суждения» опреде­
лил «красоту» (как предмет искусства) как «форму целесообразнос­
ти предмета, но без представления цели»:". Н. И. Балашов отме­
чает, что положение Канта о «целесообразности без цели», взятое
исторически, т. е. конкретно, в свете задач, вставших перед искусст­
вом в конце XVH 1 - начале Х 1Х В., содержало в зародыше прин­
цип критического реализма Х 1Х в. Ведь «правдивое воспроизведе­
ние действительности передавало объективную логику действитель-
18 А с м у с В. Ф. Круг идей Лермонтова (1941).- Избр. философские труды,
т. 1. М., 1969, с. 35.
19 Ш и Л л е р Ф. Письма об эстетическом воспитании человека.- Собр.
соч. в 8 томах, т. 6. М.-Л., 1950, с. 332.
20 К а н т И. СОЧ. в шести томах, т, 5. М., 1966, с, 240.
26
ности, оно выходило внутренне целесообразным» 21. (Заметим по­
путно, что внутренняя, логическая целесообразность без наличия
внешнего предмета, «цели», отвечающей ей,- это и есть не что иное,
как соответствие «интенсионалу» В семиотике.)
К положению Канта присоединился и Пушкин: «Между тем, как
эстетика со времен Канта и Лессинга развита с такой ясностью и
обширностию, мы все еще остаемся при понятиях тяжелого педанта
Готшеда; мы все еще повторяем, что прекрасное есть подражание
изящной природе и что главное достоинство искусства есть польза.
... Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых
обстоятельствах - вот чего требует наш ум от драматического пи­
сателя» 22. «Предполагаемые обстоятельства» Пушкина, в которых,
однако, господствует «истина», пусть «истина страстей», соответст­
вует «возможному миру» современной семиотики.
Кантовекая и шиллеровекая идея синтеза далее, опосредованным
путем восходит к древнегреческойэстетике, главным образом к Ари­
стотелю. Согласно Аристотелю, как и согласно Шиллеру, «форма»,
ИЛИ идея, существующая в душе художника, сливаясь с материей,
порождает произведение искусства. С точки зрения диалектики еди­
ничного - особенного - всеобщего центр тяжести здесь лежит на
срединном звене - «особенном». Два места в «Метафизике» особенно
• важны в интересующем нас отношении. (1) В одном месте Аристотель
пишет о Платоне: «Помимо чувственных предметов и идей, он (Пла­
тон.- Ю. С.) В промежутке устанавливает математические вещи, ко­
торые от чувственных предметов отличаются тем, что они вечные и
неподвижные, а от идей - тем, что этих вещей имеется некоторое
количество сходных друг с другом, сама же идея каждый раз только
одна» (Мет., 1, 6) 23. «В промежутке» - это категория то /leTCXoSV, «сре­
динное бытие», «метакск», которое принимал не только Платон, но
и сам Аристотель. (2) «Что математические предметы не являются
сущностями в большей мере, нежели тела, и что они ПО бытию не
предшествуют чувственным вещам, но только логически, а также
что они не могут где-либо существовать отдельно, об этом теперь
сказано достаточно; а так как они не могли существовать и в чув­
етвенных вещах, то ясно, что они либо вообще не существуют,
либо существуют в особом смысле и вследствие этого-не непосред­
ственно: ибо о бытии мы говорим в различных значениях» (Мет.,
13, 2) 24.
По мысли Аристотеля, бытие, или реальность, имеет как бы раз­
ЛИчные УРОВНИ. Первый уровень, или, по его терминологии,«первич-
21 Б а л а ш о в Н. И. Эстетическое в философии Канта.-«Эстетическое.
Сборник статей». М., «Искусство», 1964, с. 24.
22 П У Ш к и н А. С. Полн. собр. соч., т. 11. Изд. АН СССР., М., 1949, с. 177-
178.
. 2з А р и с т о т е л [,. Метафизика. Перев. и примеч. А. В. Кубицкого. М.­
Л., 1934, с. 29.
24 Там же, с. 221.
27
ные сущности»,- это индивиды, единичные материальные предметы;
второй, более глубокий уровень, «вторичные сущности», - это виды
и роды материальных предметов. «Вторичная сущность», или сущ­
ность в собственном смысле, составляет устойчивую основу бытия;
«особенное» и «всеобщее» - необходимое, существующее через «пер­
вичные сущности», через «единичное». Советские историки филосо­
фии расценивают как бесспорное достижение античной диалектики
учение Аристотеля о том, что сущность раскрывается через другие
категории, которые выражают отдельные ее стороны 2,.
В «Мета­
физике» Аристотель замечает, что «опыт есть знание единичного, а
искусство ('tE')C"11) - знание общего» (Мет., 1, 1). Здесь речь идет не
только об искусстве как художественном творчестве, а в соответст­
вии со значением слова о «ремесле И искусстве», так как в античности
искусство не всегда четко отделялось от ремесла. Но в «Поэтике»
Аристотель уточняет это 'определение срединного звена уже в приме­
нении к поэтическому искусству, и мы видим, что Аристотель го­
ворит о познании общего в пределах одного вида. Современные ис­
следователи показали, что «понятие общего в предметах одного вида
здесь ближе всего к тому, что мы теперь называем типическим» 26.
Аристотель имеет здесь в виду прежде всего характер человека как
предмет искусства.
Тот же принцип сохраняется и в современных определениях.
Сравним, например, следующее: «Типическое не имеет необходимос­
ти строгого закона, но и не представляет собой случайный, про­
извольный феномен, занимая как бы "среднее" место между необхо­
димым (законом) и случайным» 27,
8 !lв~дящего в заблуждение, мистифицирующего, иронического, паро­
Прагматика. Границы прагматики, как одной из трех частей
семиотики, были изначально определены ее соседством в рамках этой
науки с семантикой, с одной стороны, и синтактикой - с другой.
Поскольку синтактика понималась как сфера внутренних отношений
между знаками, а семантика как сфера отношений между знаками
и тем, что они обозначают,- внешним миром и внутренним миром
человека, то на долю прагматики оставалась сфера отношений меж­
ду знаками и теми, кто знаками пользуется,- говорящим, слушаю­
щим, пишущим, читающим. В таком очертании видны следы проис­
хождения семиотики из средневекового «тривия» гуманитарных
наук. Тривий (не единственный, но, может быть, важнейший пред­
шественник современной семиотики) состоял из грамматики, логики
~б См. СИСТОРI:IЯ античной диалектики». М., 1972, с. 209.
26 П е т р о в с к и й Ф. А. Сочинение Арнстогеля о поэтическом искусстве.­
В кн.: А р и с т о т е ль. Позгика. М., 1957, с. 16.
27 См. статью «ТипичеСКDe».- «Философская энциклопедия», т. 5. М.,
с. 233.
28
(называвшейся тогда диалектикой) и риторики. Части тривия по за.
дачам, которые в их рамках ставились (если не по их решениям),
вполне соответствуют частям семиотики; грамматика-синтактике,
логика - семантике, а риторика - прагматике.
По мере того как все более полно обрисовывался круг прагма­
тических вопросов, становилось ясно, что средства для их практи­
ческого осуществления и теоретического осмысления, сами языко­
вые основы их лежат за пределами прагматики (в ее «первом» по­
нимани~) - в синтактике и семантике языка, Если, например, го­
ворящии может. успешно солгать, то языковое основание этого пр аг­
матического деиствия лежит именно в семантике и синтактике - в
той, в частности, особенности языка, что пропозициональная функ­
ция, составляющая основу предложения-высказывания, сама по
себе не является ни «истиной», ни «ложью», стоит над тем и над дру_
гим. Основания так понимаемой прагматики заключены в более об­
щем свойстве языка, пронизывающем все его стороны,- в его
«субъективности». Прагматика при этом включает широкий круг
вопросов. В обыденной речи - отношение говорящего к тому, что и
как он говорит; истинность, объективность, предположительность
речи, ее искренность или неискренность, ее приспособленность к
социальной среде и к социальному положению слушающего и т. д.;
интерпретация речи слушателем - как истинной, объективной ис­
кренней или, напротив, ложной, сомнительной, вводящей в З~блу­
ждение; в художественной речи - отношение писателя к действи­
тельности и к тому, что и как он изображает: его принятие и неприня­
тие, восхищение, ирония, отвращение; отношение читателя к тексту
и в конечном счете к художественному произведению в целом - его
истолкование как объективного, искреннего или, напротив, как
дивного и т. д. И мн. др.
Очевидно, что столь широкий круг вопросов уже сам по себе, в
силу своего разнообразного состава, требует некоторого связующего
звена или центра. Связующим звеном явился центр субъективнос­
ти языка - категория субъекта. Категория субъекта - центральная
категория современной прагматики.
Само слово «субъект» имеет, как известно, два основных значе­
ни~; во-первых, «познающий И действующий человек, противостоя­
щии внешнему миру как объекту познания и преобразования»;
во-вторых, «подлежащее, субъект предложения». В семиотике лите.
ратуры и искусства мы имеем дело прежде всего с первым: сам пи­
сатель - субъект творчества именно в этом смысле слова; в семио­
ТИКе языка - прежде всего со вторым: конкретный ЛИНГвистичес­
кий анализ - это прежде всего анализ субъектно-предикатного
строения высказывания. Пропасть между первым и вторым кажется
огромной и трудно заполнимой. И однако, проблема субъекта в
современной прагматике характеризуется как раз преодолением это­
1970, 1"0 разрыва. Ниже мы в общих чертах попытаемся показать как к
ТОЧКе соединения двух понятий субъекта семиологи ШЛИ ДBYM~ путя-
29
ми - от художественной литературы, с одной стороны, и от линг­
вистического анализа высказывания - с другой. Мы попытаемся
также, хотя бы самыми общими штрихами, обрисовать обстановку
этих поисков - духовную атмосферу эпохи.
Говоря, что движение началось от художественной литературы,
а не от «анализа художественной литературы», мы не допустили ого,:
ворки. Напротив, мы хотели еще раз подчеркнуть наш []остоянны~
тезис: в семиотике искусства новое течение начинается не с новои
теории и даже не с нового анализа старых фактов, а с появл~ния
нового В самом искусстве. Новое искусство предшествует новои се­
миотике. Новое искусство рождает своих семислогов.
Современные лингвисты справедливо утверждают, что одна из
основных линий прагматической интерпретации высказывания­
это «расслоение» «Я» говорящего: на «Я» как подлежащее предло­
жения, «Я» как субъекта речи, наконец, на «Я» как внутреннее
«Эго», которое контролирует самого субъекта, знает цели говоряще­
го и его намерения лгать или говорить правду, и т. д. Но где истоки
этой идеи? Они в искусстве.
Европейский роман Нового времени последовательно двигался
к расслоению авторского «Я» - на героя, на рассказчика о герое,
на автора - повествователя о рассказчике и иногда еще далее.
Образ автора, его расслоение, его эволюция - одна из центральных
проблем реалистической литературы Х 1Х века. В. В. Виноградов
и вслед за ним Д. С. Лихачев справедливо подчеркивали, что образ
автора может изучаться одновременно и наукой о языке художе­
ственной литературы, и наукой о литературе, литературоведением.
«Принадлежа двум наукам, проблема образа автора по существу
неделима» 28. Но образ автора претерпевает разделения.
На стадии знаменитого романа Марселя Пруста «В поисках утра­
ченного времени» это движение достигло, пожалуй, кульминации -
роман Пруста стал повествованием только об одном, внутреннем
«Я» автора, которое даже не всегда сливается с тем «Я», которое
воплощено в его теле. «Разве моя мысль,- пишет Пруст,- не
была еще одной капсулой, внутри которой я чувствовал, что я зак­
лючен, даже когда смотрю на происходящее вовне? Когда я видел
какой-либо внешний предмет, то сознание, что. я его вижу, как бы
вставало между мной и им, окружало его тонкой духовной оболоч­
кой, навсегда лишавшей меня возможности прямо прикоснуться К
его материи; эта материя как бы тотчас испарялась, прежде чем я
вступал с ней в контакт, подобно тому как раскаленное тело, кото­
рое приближают к влажной поверхности, никогда не может коснуть­
ся самой влаги, потому что между ними все время пролегает зона
испарения» 29.
28 Jl И х а ч е в д. С. о теме этой КНИГИ.- В КН.: В. В. В и Н о Г р а­
Д о в О теории художественной речи. «Высшая школа», М .. 1971, с. 215.
29 Р Г О u s t М. А lа гecherche du temps perclu. Т. 1, Ои c6te de chez S\vann.
А l'отЬге des jeunes fil1es еп fleuгs. Bibliotheque de la Pleiade, Paгis, 1954, р. 84.
30
Вполне понятно, что расслоение «локаций», В частности во
времени, протекает параллельно расслоению «Я», И не случайно ро­
ман Пруста «В поисках утраченного времени» - это и повествова­
ние о различных и вместе с тем сосуществующих пластах времени:
настоящего, настоящего мгновением раньше, настоящего чуть бо­
лее отдаленного, прошедшего близкого, прошедшего отдаленного,
наконец, прошедшего утраченного навсегда. Но как только мы всту­
ПИЛИ в область «расслаиваюшегося времени», сразу можно най­
ти параллели этой идеи времени у Томаса Манна (<<Волшебная го­
ра», «Доктор Фаустус», «Иосиф И его братья»), во многих рассказах
Ф. Кафки.
Вернемся, однако, к «различным Я». Здесь Пруст в своем ху до­
жественном анализе проделал то же, что одновременно в своей фи­
лософской системе произвел Э. Гуссерль под названием процедуры
«редукцию>, или «эпохэ». В «Руководящих идеях к чистой феноме­
нологии» (1913) и в «Картезианских размышлениях» (1931) Гус­
серль утверждает, что даже в непосредственных аксиомах познания,
таких, как «Я мыслю, следовательно, я существую» Декарта, в дей­
ствительности имеется по крайней мере два субъекта, два «Я».
Одно - то, которое мыслит или, как у Пруста, воспринимает мир,­
«эмпирическое», «конкретное» «Я». Другое - то, которое как бы
заставляет сказать «Я мыслю» или «Я воспринимаю мир». Первое,
эмпирическое «Я» само принадлежит миру и, по Гуссерлю, должно
быть устранено из теоретического рассуждения. Тогда и произойдет
«феноменологическая редукция», совершится «эпохэ», а оставшееся,
«второе» «Я» послужит, по мнению Гуссерля, основой философского
анализа. В последнее время Гуссерль все чаще упоминается как
один из основателей современной семиотики, но главным образом
как автор идеи «прозрачности знака». Следовало бы вспомнить
о нем прежде всего именно в связи с идеей «редукцию> И материвлис­
тически проанализировать ее значение - отрицательное или поло­
жительное - для семиотики.
Движущий прагматику в этом же направлении, но более мощный
и политически активный стимул исходил от театра Брехта. «В пер­
вые полтора десятилетия после первой мировой ВОЙНЫ,- писал
6рехт,- в некоторых немецких театрах была испытана относитель­
но новая система актерской игры, которая получила название «эпи­
ческой» вследствие того, что носила отчетливо реферирующий, по­
вествовательный характер и к тому же использовала комментирую­
щие хоры и экран. Посредством не совсем простой техники актер
создавал дистанцию между собой и изображаемым им персонажем
и каждый отдельный эпизод играл так, что он должен был стать
объектом критики со стороны зрителей ... Эпический театр дает
ВОзможность представить общественные процессы в их причинно­
Следственной связи» 30. Не случайно именно в теоретических ра-
30 Б ре х т Б. Театр. т. 5(2). М., 1965, с. 318.
31
 Ансамбль" в отношении деко ации
тическую проблему Иб р и костюмов ставят явно семио
ботах Брехта появляются вполне семиотические термины, аналоги­ Б . о постулат
рехта, по крайней мере на сегод
всей .театральнои деятельности
u -

чные терминам «означаемое» ~ «означающее», применительно к ак­ кое искусство должно не столь няшнии день, гласит: драмагичес­
теру и его персонажу - «изображающий» - «изображаемый». Один означивать ее. Отсюда необхо ко выражать реальность, сколько
из основных тезисов Брехта гласил: «Не должно возникать иллю­ между означаемым и означаю~ИМО, чтобы была известная дистанция
зии, будто бы изображающие.тождественны изображаемым» 31, «На­ принять известную произвол им: революционное искусство должно
ряду С данным поведениемдеиствующеголица нужно было показать в
ражде б на эстетике, ьность знаков
основанной ... Б рех;;овская мысль ...
и возможностьдругого поведения, делая, таким образом, возможным альности» 34. на "естественном выражении ре-
выбор и, следовательно, критику» 32.
Очень скоро вслед за тем с соответствующей иллюзией о «тож- мыи?дин из ранних семиологических
современными семиологами об очерков Барта, признавае-
дественности» означаемогО и означающего и о «естественности» ИХ тичности (он занимает всего разцовым по точности и афорис­
связи было покончено и в лингвистической семиолОГИИ. Впрочем, товской инсценировке повестиТ~И ~тр~ницы), был посвящен брех­
еще довольнодолго удерживалась другая - теоретическая - иллю­ что одной из идей горьковского.романа
. орького «Мать» 3~. Известно
зия, будто с этими заблуждениями о тождестве и естественности б '
было покончено еще в системе Соссюра. Действительно, Соссюр ут­ Ma~c под влиянием революционной аг ыла идея пробуждения
нои форме и развил Брехт в свое итации. Эту идею в своеобраз­
верждал произвольный характер связи между означающИМ и озна­ состояло новаторство его по становки
м спектакле. У Брехта - и в этом
чаемым в знаке и еще более определенно - между знаком и обозна­ традиционном смысле слова «мать» -
- ока
зывалось, что если в
чаемым им предметом. Но забывали, что одновременно с этим Сос­ дило «СЫНа», то В революционно
это
существо, которое поро-
сюр утверждал безусловную о"бязательность языкового знака для нательной жизни своим сыном- м смысле мать пробуждена к соз­
каждого отдельного говорящего и слушающего, необходимость для щество, которое, материально п р~:~люционером: «Мать» - то су­
них беспрекословного принятия данной, а не иной связи означае- ле произведено им самим Сам р ведя «сына», в духовном смыс-
мого и означающего. Вот с этим и покончил Брехт, сначала приме­ .
при этом, очевидно, необычным
О значение сло
• ва «мать» оказывалось
нительно к отношениЮ «изображаемого» и «изображающего» в театре, принятому . ' В известнои мере обратным обще-
а вслед за тем то же проделали семиологи относительно языко-
Таким образом, в основу прагматик
вого знака.
Представление о несвободе говорящего «перед лицом знака», тезис об отсутствии «естественной» свИ 1950
-х годов был положен
«означающим» как двумя стор язи между «означаемым» и
сущности которого _ означаемое, означающее, предмет - связаны ч • онами знака
ескои, а также об отсутствии та
•
- ма
териальнои• и психи-
как бы беспрекословным социальнЫМ законом, сменилось представ­ (состоящим из «означаемого» и « кои связи между знаком в целом
лением об известной свободе говорящего, в силах которого - в того, этот тезис был дополнен позначаюшего») и предметом. Более
известных пределах - изменять эти связи. Отсюда до изменения нибудь «беспрекословной» социа:ож,:нием об отсутствии сколько­
социальныХ ценностей оставался только один шаг. Нечто подобное тями. Этим положениям с ж нои связи между тремя сущнос­
уже имело место в истории: во времена «Великой французской» основном положительную у дено было сыграть значительную - в
идеи революции были подготовлены революцией идей. • ' но кое в чем и отр
в дальнеишем развитии прагматики а идательную - роль
Брехт, отвергая «естественноСТЬ» связи между изображаемым В зависимости от того как. ' также семиотики в целом
и изображающим, также преследовал глубокие социальные идеи.
Этим разрывом на сцене одновременно отвергал ась «естественность»,
решающее значение _ «~ели» O~e~aK сказать, «щели» придавалось
или «щели» между знаком и п ду означающим и означаемым
«единственность» поведения изображаемого персонажа и изображае­ последующие годы направляли~:дметом, семиотические анализы в
мой жизни, показывал ась возможность его иного поведения и в ко­ акцент переносился на анализ пс~~ двум линиям. В первом случае
нечном счете возможность переустройства самой жизни. Возмож­ начаемым и означающим и на их п ичес.ких ассоциации между оз­
ность, которую не преминули уловить позднейшие, в особенностИ честве. Таким был нап име з epeCTpO~KY в индивидуальном твор­
французские, семиОЛОГИ. о новелле Бальза~а «С~рраf~н>~аменитыи этюд Барта «5/2» (1970 г.)
Театр Брехта оказал непосредственное влияние на формиро-
вание семиотики Ролана Барта. Сам Барт уже в 1956 г. писал:
«Следует признать, что драматургия Брехта, его теория эпичес­ политэкономии Entfremdung 'отч ж
мином русской формальной шкоIы д~ие);
' в и~~естной мере он сопоставим с те -
кого театра, теория "очуждения" 33 и вся практика театра .Берлинер Bepд~~~ перевод аliепаtiо~Р:ff::;tие в лнffоязычной литературе y~
alienation, ,
а г t h е s R. Essais critiq D S ~ли -е ect.
ches de la critique brechtienne»). ues. u ешl. Рапа, 1954, р. 87-88 (<<Les та-
31 Там же, с. 35 В а г t h е s R . S иг «La Меге» de Brecht ,- Т ам же, р, 143.
32 Б Р е х т Б. 327.
О системе Станиславского.-Там же, с. 318.
33 БрехтовсКИЙ термин _ Verfremdung 'очуждение' (оТЛИЧНЫЙ от термина
2 .NiI 2()43 33

32
 этой линии привели к соедине-
Семиотические исследованиЯ по Лакана причем точкой сое- ру - «Я» одновременно и предмет внешнего мира, и субъект мышле­
нию семиотИКИ с психоанал~зо~~. бъекта. 'но здесь мы не будем НИЯ, т. е. субъект понятийной сферы; далее, «Я»-субъекты не тре­
динения явилась как раз про ле У бственнОЙ семиотиКИ Ролана буют индивидности и индивидуализации: «Я» всегда индивид в выс­
дальше следовать за перипеТИЯМ~е~~ловажная для нашей темы,­ шей степени; и, наконец, они не требуют предположения, презумп­
Барта. упомянем лишь де~а~~огих семиологов, к необходиМОСТИ ции (пресуппозиции) существования,- существование говорящего
что это привело Барта, как или диск рса. Важно, что резуль­ утверждается самим актом его говорения.
разработки лингвистики текста, сле ющ~й тезис: каждый акт вы­ Это положение соотносит проблемы прагматики и философии.
татом всего этого развития стал Tьc:~aK практика, преобразующая Так, справедливо подчеркивая до сих пор не до конца решенные
сказывания должен рассма(триватику), значение и субъект одновре­ вопросы, связанные с логическим анализом декартовского афориз­
и обновляющая значение семан текс;а в дискурсе. Этот тезис сно- ма «Я мыслю, следовательно, я существую», французский логик
менно про изводятся в динамике , Ф. Реканати вводит понятие «прагматического парадокса». В отли­
ва возвращает нас к ЛИНГВИСТИК~'исто языковые средства, которые чие от известных «логических парадоксов» и «семантических пара­
уже Брехт указал некоторые театре При методе игры доксов» под «прагматическими парадоксами» Реканати предлагает
.
способствуют эфф екту со
чуждения» в его
б твовать сочуждению» высказы- понимать противоречие, возникающее в самом акте говорения или
снеполнЫМ перевоплощением спосо серсонажа могут такие вспомо­ мышления, если содержанием акта является отрицательное выска­
ваний и поступков представляем~~о ~ т етье лицо; 2) перевод в про­ зывание «Я не мыслю», «Я не говорю», но ведь одновременно это
гательные средства, как 1) пере д с ~емарками и комментариями; мыслится, говорится 37.
шедшее время; 3) чтен~ роли.вмеСТФразы в которых употребляется Таким образом, дискурс имеет по крайней мере одно твердое
4) фразы с «не - а».« ростеишие , а" (он сказал не "войди- логическое основание, одну незыблемую главную презумпцию, или
"эффект очуждения",- эт~.Фt:З~ ~;~~вался, а сердился)>>, то есть пресуппозицию: существование «Эго» говорящего субъекта предоп­
те", а "проходите дальше , о сказанное опытом, однако на­ ределено самим актом говорения. Все другие субъекты, в том числе
существовало некое ожидсание, п Д умать что ... но, оказывается, и все другие «Я» говорящего (например, сам он в прошлом), требу­
ступило разочарование. « ледовало Д 36 '
ют иных пресуппозиций.
этого не следовало ДYMaTЬ~ и т. tfc~оятельством оказалось то, что Отсюда, между прочим, проистекают такие прагматические па­
по-видимому, не случаиным о об ю оль предиката отрица- радоксы, как «Я ошибочно считал, что ...» (в прошлом) - правиль­
современные семантики установили ~c KO~O ~й говорил Брехт: про­ но; но «Я ошибочно считаю, что ...» (в настоящем) - неправильно.
ния и его разновиднОСТИ «не - а», б ~казывать разрушитель­ Однако весьма затруднительно сказать, что здесь логически непра­
тивопоставительный контекст СПО~~р:сти действующие в нейт­ вильного. Неправильность именно прагматическая.
ное воздействие на ~ногие з~о~орусском ~зыке в контексте про­ Для Декарта «Cogito, ergo sum» (<<Я мыслю, следовательно, я су­
ральных условиях. аст:а многих отношениях иначе, чем в ществую») означало утверждение человека как мыслящего, через
тивопоставления ведет с я во его мысль. И это послужило началом новой философии - весьма
нейтральном KO~TeKCTe. Во многих случаях семантиче~ серьезной вещи. В отличие от этого новым принципом становится
Приведенныи пример типичен. енных в достаточно длинныи «Loquor, ergo sum» (<<Я говорю, следовательно, я существую»).
кие свойства языковых единиц, .ПОМ~~текст (дискурс), оказывают­ Принцип менее солидный и основание вряд ли достаточное для
и динамически развертываЮЩИИСЯмантические свойства тех же еди­ того, чтобы утвердить на нем познание человека. Подчеркнем еще
ся существенно иными, нежели се ом виде или в коротком кон­ раз, что современная семиотика так же не является теорией позна­
ниц, рассматриваемых в ИЗОЛИРОВ:~:ечно, об основной единице­ ния, как не является она и теорией искусства.
тексте. Прежде всего речь и%~ ограничимся лишь указанием не­ Но зато прагматику как часть семиотики благодаря новому осно­
высказывании-предложении. ванию можно определить более точно - как семиотическую дисцип­
которых таких свойств. б «я.» являются основным «фоку- лину, предметом которой является текст в его динамике, дискурс,
Так, предложения с су ъe~TO: агматики. Эти предложения су- СООтнесенный с главным субъектом, с «Эго» творящего текст чело­
сом» дискурса и соответственн . Р й с субъектоМ «не-51»: «51»- века. Прагматика рассматривает человека как автора событий,
от предложени
ществен нО отличаютСЯ ение (референцию) к внешнему ми- Хотя эти события и заключаются в говорении. Впрочем, и это уже
субъекты не устанавливают отнош не так мало.
Из проделанного обзора между прочим видно, что термин «пр аг-

36 Б Р е х т Б. Т еатр, т. 2) с 105-114. (~HOlJыe принципы актерского ис-

5( " . 37 См. R е с а n а t i F. La папврагепсе et Рёпопсгапоп. Рош introduire ft 'а
кусства»). pragmatique. Ои SeuiI. Рапа, 1959, р, 205.

84 35
 1. В качестве введения
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

Ж. Пиаже. Психогенез знаний и его эпистемологическое зна­

чение

Р. Якобсон. В поисках сущности языка

Юр. Степанов

Чарлз Уильям Моррис

Основания теории знаков

Nemo autem vereri debet пе characterum

contemplatio nos а rebus abducat, imo
contra ad intima гегшп ducet.
Gottfried Еейлиг»

I
Введение. Семиотика и наука

Люди - это высшие из живых существ, использующие знаки.

Разумеется, не только люди, но и животные реагируют на некото­
рые вещи как на знаки чего-то другого, но такие знаки не достигают
той сложности и совершенства, которые обнаруживаются в челове·
ческой речи, письме, искусстве, контрольных приборах, медицин­
ской диагностике, сигнальных устройствах. Наука и знаки - неот­
делимы друг от друга, поскольку наука дает в распоряжение людей
все более надежные знаки и представляет свои результаты в форме
знаковых систем. Человеческая цивилизация невозможна без зна­
ков и знаковых систем, человеческий разум неотделим от функцио-

.. Никто не должен бояться, что наблюдение над знаками уведет нас от вещей:
напротив, оно приводит нас к сущности вещей.э-- Готфрид Лейбниц (лат.),

37
 Ч. )/. Моррис. Основания теории знаков
1. В качестве введения

чение науки есть изучение языка на

нирования знаков-а возможно, и вообще интеллект следует отож­ изучать без знаков обозначающих lКИ' Но так как ничто нельзя
дествить именно с функционированием знаков. и при изучении ЯЗ~Iка науки прих о ъекты в изучаемой области, то
Едва ли когда-либо прежде знаки изучались столь интенсивно, зывающие на знаки. 3адача семиот~::ТСЯ ИСПОЛЬЗовать знаки, ука­
столь многими людьми и со столь многих точек зрения. Эта армия чтобы разработать необходимые как раз и заКЛючается в том
исследователей включает лингвистов, логиков, философов, психо­ вания. Семиотика создает общ u знаки и принципы такого исследо~
логов, биологов, антропологов, психиатров, эстетиков, социологов. ии язык приме
кретному языку или знаку, а значит' ни~ыи к любому кон-
u

Однако еще нет теоретического построения, которое было бы дос­ и к особым знакам которые в на ,применимыи и к языку науки
таточно простым, но вместе с тем достаточно широким, чтобы охва­ р , уке используютс '
уководствуясь практическими сооб я.
тить результаты, полученные с разных позиций, и объединить их в нии семиотики как науки и как ору ~ажениями, в представле­
единое и последовательное целое. Цель настоящей работы как раз дется ограничиться лишь тем что одия о ъединения наук нам при­
и заключается в том, чтобы предложить такую объединяющую точку чтобы пользоваться «Энцикло~едие кажется необходимым для того,
зрения и наметить контуры науки о знаках. Осуществить это в рам­
ках данного очерка можно лишь фрагментарно, отчасти из-за его
котором можно Говорить о языке ~;'
u

;0
есть разработать язык, на
таться усовершенствовать сам язык H~ : ' и в процессе этого попы­
ограниченного объема, отчасти из-за недостаточного развития самой другие исследования, чтобы конкрет у и. Понадобилисьбы многие
науки. Но главным образом из-за того, что данный очерк был пред­ нения знакового анализа к отде но показать результаты приме­
назначен для «Энциклопедии». qе~ие этого анализа для объеди::нН:~МH~aYKa~, а также общее эна­
Отношение семиотики к наукам двоякое: с одной стороны, семио­ нои документации многим сейча ук. о даже и без подроб­
тика - это наука в ряду других наук, а с другой стороны, это - числе человек науки должен с стало ясно, что человек - в том
инструмент наук. Важное значение семиотики как науки кроется в самим паутины слов и-;;то язык ~С:Ободить себя от сплетенной им
том, что это - определенный шаг вперед в унификации науки, пос­ нуждается в очищении уп ощени том Числе язык науки - остро
кольку она закладывает основы любой другой частной науки о зна­ ков - полезный инстру'менРт и и упОрядочении. Теория зна-
ках - такой, как лингвистика, логика, математика, риторика и для Ликвидации
своеобразного «вавилонского стол последствии Этого
v

(по крайней мере до известной степени) эстетика. Понятие знака мо­ потворения».
жет оказаться важным для объединения социальных, психологи­
ческих и гуманитарных наук, когда их отграничивают от наук фи­
11
зических и биологических. А поскольку, как будет показано ниже,
CtМИО3ИС И сеМИОтика
знаки - это просто объекты, изучаемые биологическими и физичес­
кими науками и связанные между собой в сложных функциональных 1. Орнрода знака
процессах, то объединение формальных наук, с одной стороны, и
социальных, психологических и гуманитарных наук - с другой,
Процесс, в котором нечто функ
создаст необходимую базу для объединения этих двух рядов наук В8тЬ семиозисом Этот процес ционирует как знак, можно наз-
с физикой и биологией. Семиотика, таким образом, может сыграть обычно рассматривался как вк~~ч:~ади~ии, ВОсходящей к грекам,
важную роль в деле объединения наук, хотя природу и степень учас­ го, что выступает как знак' то на чтощии три (ил(и тетыре) фактора:
тия семиотики в этом процессе еще предстоит выяснить. действие, в силу которого' со~тветствуказывает ге ers to) знак; воз­
Но если семиотика - это полноправная наука, изучающая вещи интерпретатора знаком эт ующая вещь оказывается для
и свойства вещей в их функции служить знаками, то она в то же вре­ Н_ваны COOTBeтCTBeHH~ зн:к~::.мкомп~нента семиозиса могут быть
мя и инструмент всех наук, поскольку любая наука использует зна­ (81gn vehicle) дееuгнаmо . ере ством (или знаконосumeлем)
ки и выражает свои результаты с помощью знаков. Следовательно, pretant), а в ~ачестве чет:еJ~~:~gфпаtum) и uнmeрпреmанmой (lnter-
метанаука (наука о науке) должна использовать семиотику как ор­ nретаmор (interpreter). Эти те ми:~тора может быть введен интер­
ганон, или орудие. В статье «Научный эмпиризм» (т. 1, NI! 1) отме­ ры, остающиесянеОбозначенньfми делают ЭКСПЛИцитнымифакто­
чалось, что изучение науки может быть целиком включено в изуче­ COr.llaCHo которому знак указывае: ~:спространенном утверждении,
ние языка науки, поскольку изучение языка науки предполагает Собака еаги ет что-то для Кого-то.
не просто изучение его формальной структуры, но и изучение его ~пом повеlения ~~нте~~~~!а~~е:[~])IЙ звук (знаковое средство [31)
отношения к обозначаемым объектам, а также к людям, которые ис­
""есНгнат [ДО; путешественник готов'и~~: ~~с~иОХсОеТбеяна бурундуков
пользуют этот язык. В этой связи «Энциклопедия» как научное изу- соответствую-

18
1. В качестве введения
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

щим образом (И) в определенной географической области (д) бла­

годаря письму (3), полученному от друга. В этих примерах 3 есть
знаковое средство (и знак в силу своего функционирования), Д­
десигнат и И -'- интерпретанта интерпретатора. Наиболее эффек­
тивно знак можно охарактеризовать следующим образом: 3 есть
знак Д для И в той степени, в какой И учитывает Д благодаря на­
личию 3. Таким образом, в семиозисе нечто учитывает нечто другое
опосредованно, то есть через посредство чего-то TpeTЬ~ГO. Следова­
тельно, семиозис - это "опосредованное учитывание. Посредни­
ками выступают знаковые средства, [обобщенное] учитывание - это
интерnретанта, действующие лица процесса - интерпретаторы,
а то, что учитывается,- десигнаты. Данная формулировка нужда-
ется в комментариях. ,,"
Необходимо подчеркнуть, что термины "знак , "десигнат , "ин-
терпретанта" и "интерпретатор" подразумевают друг друга, посколь­
ку это просто способы указания на аспекты процесса семиозиса.
Совсем не обязательно, чтобы на объекты указывалось с помощью
знаков, но, если нет такой референции, нет и десигната; нечто есть
вующий объект. Трудности, которые такие утверждения могут выз­
вать,- только кажущиеся, и для их разрешения не требуется об­
ращения к метафиз~:ескому царству «сущностей» (<<suЬsistепсе»).
Поскольку "десигнат - это семиотический термин, то вне семио­
зиса десигнатов быть не может, хотя объекты могут существовать и
без семиозиса. Десигнат знака - это класс объектов, к которым
применим знак, то есть объекты, обладающие определенными свой­
ствами, которые интерпретатор учитывает благодаря наличию зна­
кового средства. [Обобщенное] учитывание может иметь место и при
фактическом отсутствии объектов или ситуации, свойства которых
были учтены. Это справедливо даже в случае указывания жестом:
иногда можно указывать, и не указывая конкретно на что-либо. Ни­
какого противоречия не возникает, когда говорят, что у каждого
знака есть десигнат, но не каждый знак соотносится с чем-либо реа­
льно существующим. В тех случаях, когда объект референции реаль­
но существует, этот объект является денотатом, Таким обра­
зом, становится ясно, что если десигнат есть у каждого знака, то не

у каждого знака есть денотат. Десигнат - это не вещь, но род объ­

знак только потому, что оно интерпретируется как знак чего-либо
некоторым интерпретатором; [обобщенноеl учитывание чего-либо яв­ екта или класс объектов, а класс может включать в себя или много
членов, или только один член, или вообще не иметь членов. Дено­
ляется интерпретантой лишь постольку, поскольку оно• вызывается
таты же являются членами класса. Это различие делает понятным
чем-то, функционирующим в качестве знака; некоторыи объект яв­
то, что можно полезть в холодильник за яблоком, которого там нет,
ляется интерпретатором только потому, что он опосредованно учи­
или же готовиться к жизни на острове, которого, возможно никог­
тывает нечто. Свойства знака, десигната, интерпретатора или интер­
претанты - это свойства реляционные, приобретаемые объектами да не существовало или который давным-давно исчез под в~дой.
И наконец, последнее замечание, касающееся определения знака.
в функциональном процессе семиозиса. Семиотика, следовательно,:
изучает не какой-то особый род объектов, а обычные объекты в тои Следует подчеркнуть, что общая теория знаков не должна себя свя­
зывать с какой-либо конкретной теорией о том, что происходит, ког­
(и только в той) мере, в какой они участвуют в семиозисе. Важ~ость
да нечто учитывается благодаря использованию знака. Видимо, сто­
этого обстоятельства все больше будет раскрываться в дальнеишем
ит признать "опосредованное [обобщенное] учитывание" в качестве
изложении.
единственного исходного термина для развития семиотической ак­
3наки, указывающие на один и тот же объект, не обязательно
сиоматики. Тем не менее сказанное выше вполне может быть интер­
имеют те же самые десигнаты, поскольку то, что учитывается в объек­
претировано с точки зрения бихевиоризма, которая и будет принята
те, у разных интерпретаторов можетuбыть различным. Знак объекта
здесь. Однако такое толкование определения знака отнюдь не яв­
в одном предельном случае, которыи теоретически следует иметь в
виду, может просто привлечь внимание интерпретатора к объекту, ляется необходимым. Оно принимается здесь потому, что бихевио­
тогда как в другом предельном случае знак позволит интерпретато­ ристская точка зрения в той или иной форме (хотя и не в форме бихе­
виоризма Уотсона) получила широкое распространение среди пси­
ру учесть все существенные признаки объекта при отсут~твии caMO~
хологов, а также потому, что многие трудности в истории семиотики
го объекта. Существует, таким образом, потенциальныи знаковыи
континуум, в котором по отношению к каждому объекту или ситуа­ обусловлены, по-видимому, тем, что на протяжении почти всей своей
истории семиотика связывала себя с интроспективной психоло­
ции могут быть выражены все степени семио:иса, и вопроuс о том, что
гией и психологией способностей. С точки зрения бихевиоризма
представляет собой десигнат знака в каждои конкретнои ситуации,
учесть Д вследствие наличия 3 - значит реагировать на Д в силу
еств вопрос о том, какие признаки объекта или ситуации фактически
реакции на 3. Как будет покаэано ниже, не обязательно отрицать
учитываются в силу наличия самого только знакового средства.
«индивидуальныйопыт» процесса семиозиса или каких-либо других
3нак должен иметь десигнат; тем не менее очевидно, что не каж­
процессов, но с точки зрения бихевиоризма нельзя считать что это
дый знак действительно указывает на какой-либо реально сущест-
Имеет важнейшее значение или что факт существованияиндивиду-
40 41.

1. В качестве введения
ального опыта делает объективное изучение семиозиса (и, следова­
тельно, знака, десигната и интерпретанты) невозможным или хотя
бы неполным.
2. ИзмереНИR и уровни семиозиса
Отталкиваясь от трех соотносительных членов троичного отно­
шения семиозиса (знаковое средство, десигнат, интерпретатор), мож­
но абстрагировать и рассмотреть ряд бинарных отношений. Можно,
например, изучать отношения знаков к их объектам: Это отношение
мы назовем семантическим измерением семиозиса (обозначается сим­
волом И с ем ,) ; изучение этого измерения назовем семантикой. Пред­
метом исследования, далее, может стать отношение знаков к интер­
претаторам. Это отношение мы назовем прагматическим измере­
нием свмиовиса (обозначается символом Ипрагм,), а изучение этого
измерения - прагматикой,
Здесь пока не было введено еще ОДНО важное отношение: формаль­
ное отношение знаков друг к другу. Это отношение не было в пред­
шествующем изложении эксплицитно включено в определение "зна­
ка" поскольку в современном употреблении, по-видимому, не ис-
, "
ключается возможность применять термин "знак к чему-то,
является членом некоторой системы знаков,- такая возможность
предполагается, исходя из знаковых аспектов восприятия и различ­
ных, очевидно, изолированных друг от друга средств запоминания
и сигнализации. Однако такое толкование не представляется вполне
убедительным и не устраняет сомнений в существовании такого яв­
ления, как изолированный знак. Безусловно, каждый знак, хотя бы
потенциально, если не фактически, имеет связи с другими знаками,
ибо только с помощью других знаков может быть сформулировано
то, к учитыванию чего знак готовит интерпретатора. Разумеется,
такое формулирование вовсе не обязательно, но в принципе оно воз­
можно и тогда данный знак вступает в отношения с другими знака­
ми. П~скольку во многих случаях знаки, кажущиеся на первый
взг ляд изолированными, на самом деле таковыми не являются и по­
скольку все знаки, хотя бы потенциально, если не фактически, свя­
заны с другими знаками, то целесообразно выделить третье измере­
ние семиозиса, столь же правомерное, как и два других,
ных выше. Это измерение мы назовем винтактическим измерением
семиозиса (обоэначается символом И СИИ .) , а изучение его
тактикой.
Для обозначения определенных отношений знаков к знакам, к
объектам, к интерпретаторам было бы удобно иметь специальные
термины. Т ак, .имплицирует" б удет ограничено И СИи.' ;.означает..
И .денотирует" - И сем., а "выражает" - Ипрагм.. Например, слово
стол имплицирует (но не обозначает) 'предмет мебели с горизон-
42
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков
тальной верхней поверхностью, на которой могут быть разложены
вещи', означает же" оно оп~еделенный род объекта (предмет мебе­
ли с горизонтальнои верхнеи поверхностью, на которой могут быть
разложены вещи); денотирует те объекты, к которым это слово при­
менимо, и выражает своего интерпретатора. В каждом данном слу­
чае некоторые из измерений могут фактически или практически ис­
чезать. Так, знак может не иметь синтактических связей с другими
знаками, и тогда его Импликативность фактически утрачивается;
знак может иметь Импликативность и при этом неденотировать ника­
кого объекта; и наконец, знак может иметь импликативность при
фактическом отсутствии интерпретатора и, следовательно, не иметь
своего выр аження - например, слова в мертвом языке. Но даже в
таких краиних случаях названные термины удобны - с ИХ ПОмощью
можно указать, что некоторые из возможных отношений остались
нереализованными.
Очень важно видеть различие между отношениями, присущими
данному знаку, и знаками, которые мы используем, когда говорим
об этих отношения х, - полное осознание этого является, быть может,
самым важным общим практическим приложением семиотики. Функ­
ционирование знаков - это, в общем, способ, при котором одни яв­
ления учитывают Д~угие явления с помощью третьего, опосредую­
что не
щего класса явлении. Но если мы хотим избежать величайшей пу­
таницы, нам следует тщательно разграничить уровни этого процес­
са. Семиотика как наука о семиозисе столь же отлична от семиозиса,
как любая наука от своего объекта. Если х функционирует таким
образом, что у учитывает z через посредство х, тогда мы можем ска­
зать, что х -знак и что х означает z и т. п .. здесь знак" и озна­
чает" - это знаки более высокого уровня ~емиоз~~а, укаЗ~IВаю­
щие на процесс семиозиса более низкого уровня. Теперь уже озна­
чается определенное отношение между х и г, и не только одним г; оз­
начается х, означается z и означается отношение, и таким образом
х становится знаком, а z - десигнатом. Если означение-десигнация
может происходить на разных уровнях, то соответственно сущест­
вуют и разные уровни десигнатов; 'означение' оказывается знаком
в пределах семиотики (и, в частности, в пределах семантики) по­
скольку это знак, который используется для указания (референции)
на знаки.
назван­ Для констатации фактов о знаках семиотика как наука пользу­
ется особыми знаками, это некий
язык, на котором можно говорить
- син­ о знаках. Семиотика включает всебя три подчиненные ей дисцип­
лины - синтактику, семантику и прагматику, которые изучают
СОответственно синтаКтическое,семантическое и прагматическое
Измерения семиозиса. Каждая изэтих дисциплин нуждается в соб­
CТBeHH~X специальных терминах; термин "имплицирует", употреб­
ленныи раньше,- это термин синтактики: "означает" и "денотиру-
1. В качестве введения
ет" - термины семантики, а "выражает" - прагматики. А посколь­
ку разные измерения - это лишь аспекты одного и того же процес­
са, то между терминами этих дисциплин обнаруживаются опреде­
ленные связи' и понадобятся особые знаки для характеристики этих
,
связей и тем самым процесса семиозиса в целом.
Т"
ермин "знак - 3.
это термин семиотики в целом; его невозможно определить в преде­
лах одной лишь синтактики, семантики или прагматики; лишь при
очень широком использовании термина "семиотический" можно ска­
зать, что все термины этих дисциплин являются семиотическими
терминами.
Можно попытаться систематизировать совокупность терминов
и утверждений, относящихся к знакам. В принципе, семиотику мож­
но представить как дедуктивную систему с неопределяемыми тер­
минами и исходными предложениями, которые позволяют вывести
в качестве теорем другие предложения. Поскольку наука стремится
именно к такой форме представления, семиотика, как наука, имею­
щая дело исключительно с отношениями, особенно пригодна для
применения к ней новой логики отношений. Тем не менее вряд ли
целесообразно или возможно применять этот тип изложения в дан­
ном очерке. Представителями формальной логики, эмпиризма, праг­
матизма, бесспорно, многое было достигнуто в общем изучении зна­
ковых отношений, но полученные результаты составляют, по-види­
мому, лишь небольшую часть того, что можно было бы ожидать;
предварительная систематизация в отдельных областях семиотики
еще только начинается. По этой причине, а также потому, что нас­
тоящий очерк выполняет функцию введения, вряд ли целесообразна
попытка формализации семиотики, поскольку это заставило бы нас
выйти далеко за пределы существующего состояния предмета и мог­
ЛО бы затемнить ту роль, которую призвана сыграть семиотика в объ­
единении наук.
Однако именно к этой цели нам следует стремиться. Когда
она будет достигнута, возникнет так называемая чистая семиотика
(pure semiotic), которая будет включать в себя в качестве составных
частей чистую синтактику, чистую семантику и чистую прагматику.
В систематической форме будет разработан метаязык, с помощью ко­
торого будут обсуждаться все знаковые ситуации. Применение этого
языка для описания конкретных разновидностей знаков можно было
бы назвать дескриптивной семиотикой (или соответственно деск­
риптивной синтактикой, семантикой или прагматикой). И в этом
смысле настоящая «Энциклопедия», поскольку она рассматривает
язык науки, есть особенно важное проявление дескриптивной се­
миотики, в которой изучение структуры языка науки входит в ком­
петенцию дескриптивной синтактики, изучение отношения этого
языка к реально существующим ситуациям подпадает под дескрип­
тивную семантику, а рассмотрение отношения этого языка к его соз-
44
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков
дателям и пользователям - компетенция дескриптивной прагма­
тики. С этой точки зрения <<Энциклопедия» в целом относится к облас­
ти как чистой, так и дескриптивной семиотики.
Язык
Сказанное выше применимо ко всем знакам, как к простым, так и
сложным. Следовательно, оно применимо и к языкам как особому
виду знаковой системы. Термин "язык", так же как большинство тер­
минов, относящихся к знакам, неоднозначен, поскольку его приз­
наки могут быть сформулированы в терминах различных измере­
ний. Так, представитель формальной логики склонен рассматривать
как язык любую аксиоматическую систему, независимо от того, обоз­
начает ли эта система какие-нибудь объекты и использует ли ее
реально какая-либо группа интерпретаторов; представитель эмпи­
ризма, напротив, склонен подчеркивать необходимость связи зна­
ков с объектами, которые они обозначают и свойства которых они
верно констатируют; и, наконец, представитель прагматизма
склонен рассматривать язык как тип коммуникативной деятельнос­
ти, социальной по происхождению и сущности, с помощью которой
члены социальной группы более успешно удовлетворяют свои инди­
видуальные и общие нужды. Преимущество исследования, учиты­
вающего три измерения, состоит в том, что оно признает обоснован­
ными все эти точки зрения, поскольку они отражают три аспекта
одного и того же явления; для удобства можно указывать тип
рассмотрения (и, следовательно, абстракции) - L син., L ceM., Lпрагм ..
Выше уже отмечалось, что знак может не обозначать никаких реаль­
ных объектов (то есть не иметь денотата) или не иметь реального
интерпретатора. Аналогичным образом могут существовать языки
как разновидность знакового комплекса, которые в данный момент
времени ни к чему не применяются и которые либо имеют единич­
ного интерпретатора, либо вообще не имеют его, подобно тому как
незаселенное здание все равно может быть названо домом. Однако
нельзя считать языком совокупность знаков, у которой отсутствует
синтактическое измерение, так как единичные знаки обычно языка­
ми не признаются. Но и этот случай для нас является важным ибо
СОгласно принятой выше точке зрения (а именно: потенциально' каж:
дый знак синтактически связан с теми знаками, с помощью которых
Формулируется его десигнат, то есть род ситуации, к которой он при­
меним), даже изолированный знак потенциально является знаком
языка. Можно было бы также сказать, что изолированный знак име­
ет определенные отношения к самому себе, и тем самым синтакти­
Ческое измерение, или что нулевое синтактическое измерение­
ЭТО лишь особый случай синтактического измерения. Все эти слу­
Чаи важны, потому что они показывают степень независимости раз-
1. В качестве введения
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

личных измерений и, следовательно, степень независимости L син.,

L сем.
и L првгм.:
Они свидетельствуют также о том, что нет абсо- димые для того, чтобы говорить о языке, и задача семиотики как раз
лютной границы между знаками единичными, знаками в предложе- и состоит в том, чтобы создать язык, который удовлетворял бы этой
нии и языками - положение, которое особо подчеркивал Пирс. потребности. для осуществления своих собственных задач эти спе­
Следовательно, язык как система взаимосвязанных знаков имеет циальные языки могут выделять одни измерения функционирова­
такую синтактическую структуру, что некоторые из допустимых в ния знаков в большей степени, чем другие; тем не менее эти другие
ней сочетаний знаков могут функционировать как утверждения, и измерения, по-видимому, редко отсутствуют полностью, и такие
имеет такие знаковые средства, которые могут быть общими для мно­ языки можно рассматривать как особые случаи, подпадающие под
гих интерпретаторов. Синтактические, семантические и прагмати­ полное семиотическое описание языка, которое было предложено.
ческие аспекты такой характеристики языка станут яснее, когда В общем происхождение систем взаимосвязанных знаков объ­
будут рассмотрены соответствующие части семиотики. Из этого сле­ яснить нетрудно. Знаковым средствам, как всем природным сущ­
дует, что если полная характеристика отдельного знака возможна ностям, присуща связанность экстраорганических и интраоргани­
лишь тогда, когда указано его отношение к другим знакам, к объ­ ческих процессов. Слова, которые мы произносим или поем, явля­
ектам и к его пользователям, то и исчерпывающая характеристика ются в буквальном смысле составными частями реакции нашего ор­
языка возможна лишь при указании того, что ниже будет названо ганизма, тогда как письмо, живопись, музыка и различные сигна­
синтактическими, семантическими и прагматическими правила­ лы - это непосредственные продукты нашего поведения. Что касает­
ми, управляющими знаковыми средствами. Пока же необходимо ся знаков другого характера, нежели поведение или продукты пове­
отметить, что предлагаемая здесь характеристика языка является в дения,- например, знаковых факторов восприятия,- то эти знаки
строгом смысле семиотической, учитывающей все три измерения; 'взаимосвязаны, потому что взаимосвязаны их знаковые средства.
мы избавимся от многих недоразумений, если осознаем, что слово Гром становится знаком молнии, а молния - знаком опасности имен-
«язык» В обычном использовании часто означает лишь один из ас­ но потому, что гром, молния и опасность действительно связаны друг
пектов того, что есть язык в полном смысле слова. Прояснить ситуа­ с другом специфическим образом. Если w ожидает х при наличии
цию помогает простая формула: L=LcHH.+LceM.+LnparM.· у, а z при наличии х, то взаимосвязанность этих двух вероятнос­
Языки могут различаться по степени сложности своей структу­ тей делает весьма естественным для w ожидать z при наличии у. Бла­
ры, по области означаемых объектов, по задачам, которые ониuмог~т годаря взаимосвязанности явлений, с одной стороны, и взаимосвя­
адекватно выполнять. Такие естественные языки, как англиискии, -ванности действий - с другой, знаки становятся взаимосвязанны-
французский, немецкий и др., принадлежат в этом смысле к наибо­ и возникает язык как система знаков. В целом синтактическая
лее богатым языкам и получили название универсальных языков, ибо структура языка - это функция как объективных явлений, так и по­
с их помощью может быть выражено все. Однако в решении опре­ 'ведения, но не того или другого в отдельности, это положение мож­
деленных задач такое богатство может оказаться помехой. В уни­ -ноназвать двойным регулированием структуры языка. Более под-
версальных языках зачастую очень трудно понять, в пределах ка­ робно оно будет рассмотрено ниже, но уже сейчас очевидно, что в
кого измерения тот или иной знак преимущественно функциониру­ объяснении структуры языка оно позволяет избежать крайностей
ет, не указываются четко разные уровни референции символов. Та­ как конвенционализма, так и традиционного эмпиризма. По ука­
кие языки, следовательно, неоднозначны, что приводит к явным занным причинам совокупность знаков имеет тенденцию превра­
противоречиям - обстоятельство, в некоторых отношениях (но не щаться в знаковую систему; это справедливо и для знаков, воспри­
во всех) крайне неудобное. Приемы, способствующие научной яс­ нимаемых органами чувств: жестов, музыкальных тонов и живопи­
ности могут ослабить потенциальные возможности эстетического си; для речи и письма. В одних случаях' системная организация ОТ-
испол'ьзования знаков и наоборот. Исходя из этих соображений, . носительно свободна и вариативна и может включать в себя подсис­
неудивительно, что люди создали некоторые специальные и огра­ темы - различной степени организованности и взаимосвязанности;
ниченные языки для более успешного осуществления некоторых в других случаях она относительно замкнута и стабильна, как, на­
целей: математику и формально логику для выявления синтакти­ пример, язык математики и других наук. Такие знаковые структуры
ческой структуры, эмпирическую науку для более точного описа­ Можно подвергнуть анализу по трем измерениям: исследование са­
ния и предсказания природных процессов, изобразительное и при­ Мой структуры знаков, их отношения к тому, что они обозначают, и
кладное искусство для показа и сохранения того, что дорого людям. их отношения к интерпретаторам. Теперь мы перейдем к обсужде­
Особенно слабо в обычном языке представлены средства, необхо- нию в общих чертах сингактики, семантики и прагматики языка, не
упуская из виду связь каждого измерения, то есть каждой области

+7
1. В качестве введения
семиотики, с двумя другими. Затем на основе абстракции, получен­
ных при таком рассмотрении, мы особо остановимся на единстве се·
миотики.
111
Синтактика
1. Формальная концепция языка
Синтактика как изучение синтактических отношений знаков не­
зависимо от их отношения к объектам или интерпретаторам раз­
работана лучше других отраслей семиотики. С этой точки зрения
огромная работа была проделана в лингвистике, проделана зачас­
тую неосознанно, ценой многих заблуждений. Свойственный логи­
кам издревле интерес к логическому выводу, хотя нередко
тории и перекрывался различными другими соображениями,
же подразумевает изучение отношений между определенными соче­
таниями знаков в языке. Особое значение имело представление древ­
ними греками математики в форме дедуктивной или аксиоматической
системы, благодаря которой человечество получило образец тесно
связанной системы знаков, где с помощью действия над некоторыми
исходными совокупностями знаков могли быть получены другие со­
вокупности знаков. Такие формальные системы представляли собой
материал, изучение которого делало развитие синтактики неизбеж­
ным. Именно лингвистические, логические и математические сообра­
жения привели математика Лейбница к концепции общего формаль­
ного искусства (speciosa generalis), которое включало общее харак­
теризующее искусство (ars characteristica), особенно теорию и ис­
кусство такого построения знаков, при котором все выводы о соот­
ветствующих «идеях» можно было сделать из рассмотрения самих
знаков, и общее комбинаторное искусство (ars combinatoria), об­
щее исчисление, дающее универсальный формальный метод извле­
чения выводов из знаков. После Лейбница унификация математи­
ческого языка и метода в символической логике получила дальней­
шее плодотворноеразвитие благодаря усилиям Буля, Фреге, Пеано,
Пирса, Рассела, Уайткеда и др. Теория синтактических отношений
наиболее глубоко была разработанав наши дни в логическомсинтак­
сисе Карнапа. Для целей настоящей работы достаточно упомянуть
лишь самые общие положения этой теории.
Логический синтаксис сознательно отвлекается от всего, что в
данной работе было названо семантическими прагматическимизмере­
ниями семиозиса, и сосредоточиваетвнимание на логико-грамматиче­
ской структуре языка, то есть на синтактическом измерении семиози­
са. При таком рассмотрении"язык" (т. е. I~синJ выступает как совокуп­
ность объектов, связанных между собой в соответствии с двумя клас-
48
Ч. У. Моррис. Основания теории внаков
сами правил: правил образования, которые определяют допустимые
самостоятельные сочетания членов данной совокупности (такие со­
четания называются предложениями), и правил преобразования, оп­
ределяющих предложения, которые могут быть получены из других
предложении. И те и другие правила можно определить термином
"синmакmическое правило". Синтактика, следовательно,- это изу­
чение знаков и их сочетаний, организованных согласно синтакти­
ческим правилам. Ее не интересуют ни индивидуальные свойства
знаковых средств, ни какие-либо их отношения, кроме синтакти­
ческих, то есть определенных синтактическими правилами.
рудучи исследованными с этой точки зрения, языки неожидан­
но оказались сложными, а сам подход
- удивительно плодотворным.
Появилась ВОзможность дать точное определение исходных, ана­
литических, контрадикторных (противоречащих) и синтетических
в ис­
предложевий, а также доказательства и деривации. Благодаря фор­
все мальнои точке зрения оказалось ВОзможным разграничить логичес­
кие и дескриптивные знаки, определить синонимические знаки и
эквиполентные предложения, охарактеризовать содержание предло­
жения, разрешать логические парадоксы, классифицировать некото­
рые типы выражений, внести ясность в модальные выражения необ­
ходимости, ВОзможности и невозможности. Эти и многие другие
результаты были частично систематизированы в форме некоторого
языка. Большинство терминов логического синтаксиса может быть
определено исходя из понятия вывода (consequence). Таким обра­
зом, в настоящее время разработан более точный, чем когда-либо
раньше, язык, с ПОМОЩЬЮ которого можно говорить о формальном из­
мерении языков. Полученные логическим синтаксисом результаты
представляют значительный интерес.
Однако в данном очерке нас интересует лишь отношение логи­
ческого синтаксиса к семиотике. Ясно, что это - сфера синтакти­
ки, в сущности, от него было произведено и само это название.
Все достижения логического синтаксиса могут быть усвоены сиитак­
тикой. Не вызывает сомнения и тот факт, что он является наибо­
лее развитой частью синтактики, а тем самым и семиотики. ПО ду_
ху и методу он может многим обогатить семантику и прагматику,
и есть свидетельства того, что его влияние в этих областях уже
начинает ощущаться.
~ногие из частных результатов логического синтаксиса имеют
аналоги в других отраслях семиотики. В качестве иллюстрации бу­
дем использовать термин "предложение о вещах", или вещное пред­
ложение" (thing-sentence), для обозначения любого ~редложения,
десигнат которого не включает знаки; такое предложение выска­
эывается о вещах и может изучаться семиотикой. При этом слово­
употреблении ни одно предложение семиотических языков не явля­
ется объектным предложением. В настоящее время Карнап показал,
40
 Ч. У. МОРРIIС. Основания теории ,нако.
1. 8 качестве введения

При наличии множества знаков, используемых одним и тем же

'по многие предложения, которые на первый взгляд кажутся объект­ интерпретатором, всегда существует возможность определенных си н­
ными предложениями, а значит, предложениями об объектах, не яв­ тактических отношений между знаками. Если существуют два знака,
ляющихся знаками, на поверку оказываются псевдообъектными Sl и Sz, используемые так, что S1 (скажем, животное) примечявтсэ,
предложениями и должны быть интерпретированы как синтактичес­ к любому объекту, к которому применяется S! (скажем, человек), но
кие утверждения о языке. Но по аналогии с этими квазисинтактичес­ не наоборот, тогда в силу подобного употребления знаковый про­
кими предложениями существуют также кваэисемантические и ква­ цесс (семиозис), связанный с функционированием S включен в
зипрагматические предложения, которые кажутся предложениями
U S l'
знаковыи процесс 2; интерпретатор будет реагировать на объект
о вещах, но которые нужно интерпретировать исходя из отноше­ обозначенный знаком человек, так же, как он реагировал бы H~
ния знаков к десигнатам или из отношения знаков к интерпрета­ объект, обозначенный знаком животное, но будут иметь место и
торам. некоторые дополнительные реакции интерпретатора, которые не выз­
Развивать синтактику в некоторых отношениях проще, чем ,цру­ вало бы животное, к которому неприменимо слово человек и к которо­
гие отрасли семиотики, ибо значительно легче изучать отношения му применимы другие слова (такие, как амё6а). Таким образом,
энаков друг к другу, особенно в случае письменных знаков, как слова приобретают друг с другом связи, соответствующие связям
отношения, определенные правилом, чем описывать объективно су­ реакции, частью которых являются знаковые средства. Способы
ществующие ситуации, в которых употребляются те или иные знаки, их употребления и составляют прагматический фон правил образо­
или описывать то, что происходит в интерпретаторе, когда функ­ вания и преобразования. Синтактическая структура языка - это
ционирует знак. По этой причине выделение некоторых различий с вз~имосвязанность знаков, обусловленная взаимосвязанностью реак­
помощью синтактического исследования помогает в поисках анало­ ции, результатом или частью которых являются знаковые средства.
гичных им явлений в семантических и прагматических исследова­ Представитель формальной логики формулирует реакции в виде
ниях. знаков; и хотя он начинает с произвольного набора правил, в ка­
Однако при всей важности роли логического синтаксиса его честве предварятельного условия он признает взаимосвязанность
нельзя отожествить с синтактикой в целом. Логический синтаксис реакции, которая должна быть у возможных интерпретаторов до то­
(как показывает термин "предложение") ограничивает свой круг ис­ го, как о них можно будет сказать, что они употребляют данный
следований синтаксической структуры лишь таким типом знаковых язык.

сочетаний, которые преобладают в науке, то есть сочетаниями, ко­ Если единичный знак (например, конкретное указание жестом)
торые с семантической точки зрения называются утверждениями, может обозначать только единичный объект, он имеет статус ин­
включая также сочетания, которые используются при их преобразо­ декса; если он может обозначать множество вещей (как, например,
вании. Так, исходя из словоупотребления Карнапа, приказания не слово человек), то он способен сочетаться различным образом со
есть предложения, не являются предложениями и многие стихотвор- знаками, которые эксплицируют или ограничивают сферу его при­
ные строки. Следовательно, "предложение " как термин, согласно менения; если же он может обозначать всё (как, например, слово
Карнапу, применим не к каждому самостоятельному сочетанию зна­ нечто), то тогда он имеет связи со всеми знаками и тем самым имеет
ков, допускаемому языковыми правилами, хотя совершенно ясно, универсальную импликативность, иначе говоря, имплицируется каж­
что синтактика в широком смысле должна заниматься всеми подоб­ дым знаком языка. Эти три вида знаков будут названы соответ­
ными сочетаниями. Таким образом, остается ряд синтактических ственно индексальными, характеризующими и универсальными.
проблем в области знаков восприятия, эстетических знаков, в сфе­ Знаки, таким образом, могут различаться тем, в какой степени
ре повседневного использования знаков и общего языкознания, ко­ они обусловливают определенные ожидания. Если мы скажем: «Ука­
торые не рассматривались в рамках того, что в настоящее время зьшае;:rся нечто»,- это не даст повода для определенных ожи­
понимается под логическим синтаксисом, но которые тем не ме­ дании, не позволит понят~ то, на что указывается; употребление
нее образуют часть синтактики. слова животное без Д~льнеишего уточнения вызывает определенную
совокупность реакции, но они еще недостаточно конкретизированы
2. Явыковая структура и не соотносятся поэтому с конкретным животным. Шагом вперед в
данной ситуации было бы употребление слова человек, о чем свиде­
Рассмотрим теперь более подробно структуру языка, прибегая тельствует различие реакций, когда мы знаем, что идет животное
к помощи семантики и прагматики в тех случаях, когда они могут или идет человек; и наконец, употребление слова этот в реальной
пролить свет на синтактическое измерение семиозиса.

111.
10
1. В качестве введения
ситуации, подкрепленное жестом или позой, направляет внимание
на конкретный объект, но дает минимум ожиданий относительно ха­
рактера того, что обозначено. Универсальные знаки играют важную
роль, позволяя говорить о десигнатах знаков обобщенно, без обяза­
тельной конкретизации знаков или десигнатов; ценность таких слов
в определенных ситуациях видна из того, с какими трудностями
сопряжены попытки избегать слов типа объект, сущность, нечто.
Однако более важным является сочетание указывающих и характе­
ризующих знаков (как в примере Эта лошадь бежит), поскольку в
таком сочетании точность референции указывающего знака соедине­
на с определенностью ожидания, связанной с характеризующим зна­
ком. Сложные разновидности таких сочетаний изучаются формально
в предложениях логических и математических систем, и именно к ним
(при рассмотрении с точки зрения семантики) применимы предикаты
истинности и ложности. Их важность отражена в том, что во всех
формальных системах обнаруживается различие двух видов знаков,
соответствующих указывающим и характеризующим знакам. Опре­
деленность ожидания может быть усилена за счет использования до­
полнительных знаков. В языковых структурах это проявляется в
наличии особых средств, обеспечивающих разные степени детализа­
ции и уточнения подразумеваемых отношений знаков.
Используя термины, предложенные М. Дж. Андрейдом. можно
сказать, что каждое предложение содержит знак-доминанту и не­
которые спецификаторы, причем эти термины соотносительны друг
с другом, поскольку то, что служит знаком-доминантой по отно­
шению к определенным спецификаторам, само может быть специфи­
катором по отношению к более общему знаку-доминанте: так, слово
белый делает более точным указание на лошадей, тогда как слово
лошадь само может быть спецификатором по отношению к слову
животное. Поскольку для адекватного понимания чего-либо необхо­
димо указать местонахождение и существенные признаки и посколь­
ку необходимая степень уточнения достигается сочетанием харак­
теризующих знаков, постольку предложение, способное быть ис­
тинным или ложным, предполагает знаки-индексы, характеризую­
щий знак-доминанту, а возможно, и характеризующие спецификато­
ры, а также некоторые знаки, показывающие отношение индексаль­
ных и характеризующих знаков друг к другу и к членам своих
собственных классов. Отсюда общая формула такого предложения:
Характеризующий знак-доминанта [характеризующие специфи­
каторы (индексальные знаки)].
В таком предложении, как Эта белая лошадь бежит медленно,
произнесенном в реальной ситуации и с индексальными жестами,
бежит может считаться знаком-доминантой, медленно в качестве
характеризующего спецификатора уточняет бежит; аналогичным
образом, лошадь уточняет возможные случаи бежит медленно, белая
52
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков
ведет уточнение дальше, а эта в сочетании с индексальным жестом
служит индексальным знаком для определения местонахождения
объекта, к которому нужно применить знак-доминанту со всеми по­
лученными им уточнениями-спецификациями. Условия, в которых
произносится высказывание, могут продиктовать, что в качестве зна­
ка-доминанты следует взять лошадь или какой-либо другой знак;
таким образом, выбор знака-доминанты определяется, по существу,
прагматическими соображениями. Знак-доминанта может быть да­
же более общим, чем любой из упомянутых: это может быть знак, по­
казывающий, что дальше следует утверждение или мнение, которо­
го придерживаются с определенной степенью уверенности. Вместо
использования индексирующего знака в той или иной реальной
ситуации могут быть использованы характеризующие знаки, чтобы
сообщить слушающему, как восполнить индексальный знак: Найди
лошадь, такую, что ... ; указание делается на эту лошадь или Возьми
любую лошадь, и эта лошадь ... В том случае, когда референтом
является совокупность объектов, указание может быть сделано на
всю совокупность, на часть ее или на какой-нибудь конкретный
объект или ряд объектов; такие слова, как все, некоторые, три,
вместе с индексальными знаками и описаниями-дескрипциями ука­
зывают на то, какой именно из возможных денотатов характери­
зующего знака имеется в виду. Не обязательно, чтобы был только
один указывающий знак; в таком предложении, как А дал В для С,
выступают три соотносительных члена троичного отношения, кото­
рые должны быть уточнены индексальными знаками, употреблен­
ными либо в сочетании с другими способами, либо без них.
В связи со знаком для в предложении А дал В для С уместно
подчеркнуть одно важное обстоятельство: для того чтобы получа­
лись вразумительные сочетания знаков, необходимо, чтобы в соот­
ветствующем языке были специальные знаки, указывающие на отно­
шения других знаков, и чтобы эти знаки отличались от тех знаков
в языке синтактики, которые означают эти отношения как свои де­
сигнаты. В приведенных выше примерах -ит в бежит, -о в медлен­
но, -а в эта, -ая в белая и т. П., положение А и В до и после знака-до­
минанты дал, положение для перед С - всё это указывает, какой
знак уточняет (специфицирует) другой знак, какой индексальный
знак обозначает (имеет своим денотатом) соотносительный член отно­
шения и какие знаки являются индексальными, а какие харак­
теризующими. Подобные функции в устном языке выполняют паузы,
интонации и ударение, аналогичную помощь в письменном и печат­
ном языках оказывают знаки препинания, ударения, скобки, кур­
сив, величина букв и т. п. Такие знаки выполняют в языке в основ­
ном прагматическую функцию, но термин "скобки" и его импликаты
принадлежат метаязыку. Метаязык не следует смешивать с языком,
который является объектом его референции, но и в языке нужно
53
1. В качестве ввеJl.еНИ8
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

провести различие между теми знаками, десигнаты которых нахо­

дятся за пределами языка, и теми знаками, которые указывают на между чистой и дескриптивной семантикой. Чистая семантика
отношения между другими знаками в самом языке. предлагает терминологию и теорию, необходимые, чтобы го­
Изучавшиеся до сих пор сиитактикой явления языка отра­ ворить о семантическом измерении семиоаиса, а дескриптив­
жают различия, связь которых с функционированием языка в пол­ ная семантика изучает реальные проявления этого измерения.
ном семиотическом смысле слова была признана. Синтактика при­ Последний тип исследования исторически предшествовал первому;
знает классы знаков, такие, как индивидные постоянные и перемен­ в течение многих веков лингвисты занимались изучением условий
ные, предикатные постоянные и переменные, которые являются фор­ употребления тех или иных слов; представители философской
мальными коррелятами различных видов индексальных и характе­ грамматики пытались найти в природе соответствия языковым
ризующих знаков; операторы соответствуют спецификаторам клас­ структурам и дифференциации частей речи; представители фило­
сов; точки, круглые и квадратные скобки - это способы указания софского эмпиризма изучали в более общем виде условия, при ко­
некоторых отношений между знаками внутри языка; слова типа торых можно сказать, что у знака есть денотат (часто лишь ра­
"предложение", "вывод", "аналитический" - это термины синтак­ ди того, чтобы продемонстрировать, что термины, используемые
тики, означающие (имеющие своими десигнатами) некоторые виды их оппонентами-метафизиками, этим условиям не удовлетворяют).
сочетаний знаков и отношений между знаками; "высказывательные", В спорах о термине "истина" всегда возникал вопрос об отноше­
или "пропозициональные", функции соответствуют сочетаниям зна­ нии знаков к вещам, но несмотря на длинную историю этих спо­
ков, в которых отсутствуют некоторые индексальные спецификато­ ров, сравнительно мало было сделано в области управляемого
ры, необходимые для полных предложений ("пропозиций"); пра­ эксперимента или разработки языка, пригодного для того, чтобы
вила образования и преобразования соответствуют тому, как знаки говорить о семантическом измерении семиозиса. Экспериментальный
сочетаются между собой и производятся друг от друга реальными подход, возникший благодаря бихевиоризму, открывает большие
или потенциальными пользователями языка. Таким образом, фор­ перспективы в определении реальных условий, при которых упот­
мализованные языки, изучаемые современной логикой и математи­ ребляются некоторые знаки; развитию языка семантики способ­
кой, предстают как формальные структуры реально существующих ствовали недавние дискуссии об отношении формальных языковых
или возможных языков; пункт за пунктом они отражают важные структур к их «интерпретациям», попытки (например, Карнапа и
черты языка в повседневном реальном употреблении. Сознательное Рейхенбаха) более строго сформулировать учение эмпиризма, а
абстрагирование формальной логики от других свойств языка и от также усилия польских логиков (особенно Тарекого) формально
того, как язык изменяется, помогает выделить особый предмет ис­ и систематическим образом определить некоторые термины, имею­
следования: языковую структуру. Представителя формальной логи­ щие для семантики ключевое значение. Тем не менее семантика
ки в отличие от грамматиста больше интересуют типы предложе­ еще не достигла той четкости и упорядоченности, которые свой­
ний и правила преобразования, действующие в языке науки. Но ственны определенным разделам синтактики.
если стремиться к адекватному исследованию всей области синтак­ Если внимательно пораэмыслить. в таком положении нет ни­
тики, тогда к тому, что интересует логика, нужно добавить и то, чего удивительного, ибо успешное развитие семантики предпола­
что интересует грамматиста, то есть проблемы сочетания знаков и гает относительно высоко развитую синтактику. Для того чтобы
их преобразования в сферах, иных, чем язык науки. можно было говорить об отношении знаков к объектам, которые
они обозначают, нужно иметь возможность как-то указать и на
знаки, и на объекты, то есть необходимо иметь язык синтакти­
IV ки и так называемый «вещный язык» (язык семантики). Эта зави­
Семантика симость семантики от синтактики особенно очевидна, когда речь
идет о языках, потому что в этой области невозможно обойтись
1. Семантическое измерение семиозиса без теории формальной структуры языка. Например, постоянно
возникающий вопрос о том, отражает ли структура языка струк­
Семантика имеет дело с отношением знаков к их десигнатам и туру естественного мира, не может быть решен до тех пор, пока
тем самым к объектам, которые они обозначают (денотируют) или не будут выяснены термины "структура" и "структура языка";
могут обозначать (денотировать). Как и в других дисциплинах, неудовлетворительность дискуссий по этому вопросу в прошлом,
связанных со знаками, в семантике можно провести различие несомненно, частично объясняется отсутствием ясности, которая
в наше время была достигнута с помощью синтактикн,
54
11

1. В качестве введения
Сочетание знаков, подобное «"Fido" * означает (имеет десиг­
натом) А», представляет собой пример предложения на языке се­
мантики. Здесь «"Fido"» обозначает (денотирует) "Fido" (то есть
знаконоситель, или знаковое средство, а не внеязыковой объект),
тогда как А - это индексальный знак некоторого объекта (им мог­
ло бы быть слово «это», употребленное в сочетании с каким-либо
указывающим жестом). Таким образом, Fido - это слово в мета­
языке, обозначающее (денотирующее) знак "Фидо" в языке-объекте;
А - это слово, обозначающее (денотирующее) вещь, в «вещном
языке», на котором говорят о вещах. "Означает (имеет десигнатом)"­
это семантический термин, поскольку это - характеризующий знак,
означающий (имеющий десигнатом) отношение между знаком и
объектом. Семантика предполагает синтактику, но абстрагируется
от прагматики; какими бы знаками семантика ни занималась -
простыми или сложными (как, например, целая математическая
система),-она ограничивает себя семантическим измерением се­
миозиса.
Наиболее важным добавлением к предыдущему изложению, ко­
торое дает изучение семантического измерения, является
тие "семантическое правило". В отличие от правил образования
и преобразования, которые имеют дело с определенным сочетанием
знаков и их отношениями, термин "семантическое
пределах семиотики означает (имеет своим десигнатом) правило,
определяющее, при каких условиях знак применим к объекту или
ситуации; такие правила устанавливают соответствие
ками и ситуациями, которые данные знаки способны обозначать
(иметь своим денотатом, денотировать). Знак может обозначать
(иметь денотатом) все то, что отвечает условиям, сформулиро­
ванным в семантическом правиле, тогда как само
статирует условия означения (десигнации) и тем самым опреде­
ляет десигнат (класс или род денотатов). Важное значение та­
ких правил подчеркивали Рейхенбах, который рассматривал их
в качестве определений координации, и Айдукевич, трактовав­
ший их как эмпирические правила смысла; последний настаива­
ет, что такие правила необходимы, чтобы однозначно охаракте­
ризовать какой-либо язык, потому что, если имеют
личные семантические правила, два человека все равно не пой­
мут друг друга, хотя и будут владеть одной и той же формальной
языковой структурой. Таким образом, в добавление к синтактичес­
ким правилам, характеРИGтика языка требует констатации семан­
тических правил, управляющих как отдельными знаковыми
ствами, так и их сочетаниями (позже будет показано, что полная се-
... Fido (Fog Investigation Dispersal Operation) - метод рассеивания тумана
на аэродроме.- Прим, перев.
56
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков
миотическая характеристика языка предполагает еще констатацию
того, что будет названо прагматическими правилами),
Обычно правила использования знаковых средств не форму­
лируются теми, кто употребляет язык, или формулируются только
частично: они существуют скорее как навыки поведения, так что
фактически встречаются только некоторые сочетания знаков, лишь
некоторые сочетания знаков производятся от других И только не­
которые знаки применяются к определенным ситуациям. Эксплицит­
ное формулирование правил для данного языка требует символи­
зации более высокого порядка и является задачей дескриптивной
семиотики; в высшей степени трудно сформулировать, например,
правила английского словоупотребления -мы увидим это, если
попытаемся сформулировать условия, при которых употребляются
слова this 'этот' и that 'тот'. Вот почему исследователи в основ­
ном ограничивались фрагментами естественных языков и языками,
созданными искусственно.
Знак имеет семантическое измерение, коль скоро существуют
семантические правила (независимо от того, сформулированы они
или нет), которые определяют его применимость к некоторым си­
поня­ туациям при некоторых условиях. Если словоупотребление сфор­
мулировано с помощью других знаков, получается следующая
общая формула: знаковое средство х означает (имеет своим десиг­
правило" в натом) условия а, в, С ... , при которых оно применимо. Констатация
этих условий дает семантическое правило для х. Когда какой-либо
объект или ситуация отвечают требуемым условиям, они могут
между зна­ быть обозначены (денотированы) х. Само знаковое средство - это
просто некий объект, и его способность обозначать, то есть иметь
в качестве своего денотата другие объекты, определяется исклю­
чительно тем, что существуют правила употребления, устанавли­
правило кон­ вающие корреляцию между двумя рядами объектов.
Семантическое правило для индексального знака, такого, как
указание жестом, формулируется просто: в каждый момент знак
означает (имеет своим десигнатом) то, на что указывается. В общем,
индексальвый знак означает то, на что он направляет внимание.
Индексирующий знак не характеризует свой денотат (за исключе­
нием того, что приблизительно указывает его пространственно­
место раз­ временные координаты) и не .должен быть похожим на то, что он
обозначает. Знак же характеризующий характеризует то, что он
может обозначать (денотировать). Это становится возможным бла­
годаря тому, что знак обнаруживает в себе самом свойства, кото­
рыми должен обладать его объект как денотат, и в таком случае
сред­ характеризующий знак является знаком И"ОНИЧЕС"ИМ; если это
не так, характеризующий знак можно назвать СИмволом. Фо­
тография, карта звездного неба, модель - иконические знаки;
тогда как слово фотография, названия звезд и химических элемен-
157
1. В качестве введения

Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

тов - символы. "Концепт" можно рассматривать как семантическое

правило, определяющее употребление характеризующих знаков. Знак может иметь правило употребления, определяющее, что он
Семантическое правило употребления иконических знаков состоит может обозначать (иметь в качестве денотата). Это не значит, что фак­
в том, что они обозначают (денотируют) те объекты, которые имеют тически он всегда употребляется согласно правилу - именно поэтому
те же свойства, что и сами знаки, или - чаще - некоторый ограни­ могут существовать знаки, по существу ничего не обозначающие,
ченный набор их признаков. Семантическое правило употребления то есть имеющие недействительную денотацию. Как было отмечено
символов формулируется с помощью других символов (правила выше, само понятие знака предполагает понятие десигната, но от­
употребления которых не подлежат выяснению) или посредством сюда не следует, что обозначаемые объекты должны существовать
указания на конкретные объекты, служащие в качестве моделей реально. Десигнат знака есть то, что знак может обозначать, то
(и следовательно, играющие роль иконических знаков); именно тог­ есть такие объекты или ситуации, которые в соответствии с семан­
да соответствующий символ употребляется для обозначения объек­ тическим правилом употребления могли бы быть соотнесены со зна­
тов, сходных с моделями. Тот факт, что семантическое правило упот­ ковым средством с помощью семантического отношения денотации.
ребления символа может быть сформулировано с помощью других Теперь в отличие от наших предшественников мы знаем, что ут­
символов, позволяет (пользуясь термином Карнапа) сводить один верждение о том, что составляет десигнат того или иного знака, само
научный термин к другим (или, говоря точнее, конструировать предполагает использование терминов, находящихся в синтактичес­
один термин на основе других), что делает возможной систематиза­ ких отношениях, поскольку семантическое правило употребления
цию языка науки. Именно потому, что без индексальных знаков определяет, что именно означает данный знак, если взять его в отно­
нельзя обойтись (ведь символы в конечном счете подразумевают шении к другим знакам. Бесспорно, "десигнат" - это термин семио­
иконические знаки, а иконические знаки - знаки-индексы), в прог­ тики, тогда как на вопрос о том, существуют ли объекты того или
рамме систематизации, предложенной фиаикалистами, процесс све­ иного рода, можно ответить только путем рассуждений, выходящих
дения вынужденно закончился принятием некоторых знаков в ка­ за пределы семиотики. Неумение отделять семиотические утверж­
честве исходных терминов, семантические правила употребления ко­ дения от предложений о вещах привело к появлению многочислен­
торых, определяющие их применимость к вещам, указанным индек­ ных псевдопредложений о вещах. Сказать, что существует «мир
сами, должны принимвтъся как не требующие доказательства, но сущностей» наряду и наравне с «миром существующего» (посколь­
не могут быть сформулированы в рамках этой конкретной систе­ ку «Когда мы думаем, мы должны думать о чем-то»), значит дать
матизации. образец квазисемантического утверждения: кажется, что в нем го­
Семантическое правило употребления предложения предполага­ ворится о мире так же, как в физике, но в действительности это
ет отсылку и к семантическим правилам употребления составля­ утверждение является псевдоформой (ап ambiguous form) семантичес­
ющих его знаковых средств. Предложение - это сложный знак кого предложения, а именно: для каждого знака, способного обоз­
в том смысле, что десигнат индексального компонента является начать (денотировать) нечто, может быть сформулировано семанти­
также десигнатом компонента, представляющего собой знак харак­ ческое правило, которое определяет условия применения данного
теризующий. Дееигнат предложения - это, следовательно, де­ знака. Из этого утверждения, в пределах семантики аналитически
сигнат индекевльного знака, выступающий в качестве десигната вполне корректного, ни в коей мере не вытекает, что существуют
характеризующего знака; когда ситуация удовлетворяет семантичес­ объекты, обозначенные такими знаками,-объекты, относящиеся
кому правилу предложения, она есть денотат данного предложе­ к «миру сущностей», а не к «миру существующего».
ния (и о предложении тогда можно сказать, что оно истинно для
этой ситуации). 2. Языковые и неяаыковые структуры
Различие между индексальными знаками, иконическими зна­
ками н знаками-символами (предложения являются комплексами Одна из самых старых и устойчивых теорий гласит, что языки
знаков) объясняется различием видов семантических правил. Де­ отображают мир неязыковых объектов (либо соответствуют, яв­
сигнатами индексальных знаков можно считать вещи, десигнатами ляются изоморфными ему). В классической традиции часто утверж­
одноместных характеризующих знаков - свойства, десигнатами далось, что это отображение имеет три аспекта: мышление отра­
двух(или более)-местных характеризующих знаков - отношения, жает свойства объектов; разговорный язык, состоящий из звуков,
Д6СJII'иатамll предложений - факты или положение дел; сущности которые мозг наделил репрезентативной функцией, в свою оче­
могут быть десигнатамн любых знаков, какими бы они ни были. редь отражает виды и отношения мыслительных явлений, а тем
самым и мир немыслительных объектов.
68
58
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

Разумеется, в том, что эта традиция долгое время сохраняла преимущественно практическую ценность, поскольку оно позволяет

свою жизнеспособность, заключается нечто,
мания; знаменательно также и то, что традиция эта постепенно сла­
бела и наконец была даже отвергнута некоторыми из ее наиболее
яростных в прошлом поборников. Какой свет может пролить на
эту ситуацию общая семиотика? Пытаясь ответить на этот вопрос,
мы увидим, что суть дела заключается в том,
левантное отношение, которое существует между знаками и другими
объектами,-это отношение, установленное семантическими прави­
лами.
Представляется вероятным, что крайности и трудности, свя­
занные с попытками найти полное семантическое соответствие меж­
ду языковыми знаками и другими объектами, объясняются игно­
заслуживающее вни­ указывать на нечто другое, чем то, на что было конкретно ука­
зано, не уточняя, что именно представляет собой это другое. Ког­
да слово not получает такое семантическое разъяснение, его прак­
тическая важность не вызывает сомнения, но с теоретической точ­
ки зрения оно в языке не является необходимым, и, уж конечно, нет
что единственно ре­ нужды искать какие-либо реально существующие «отрицатель­
ные факты», которые бы ему соответствовали. Упомянутые матема­
тические термины обычно рассматриваются как знаки, добавлен­
ные к языку, с тем чтобы сделать возможными некоторые операции,
иначе невозможные, и чтобы можно было сформулировать с наиболь­
шей степенью обобщения некоторые выражения, в противном слу­
чае нуждавшиеся в ограничениях.

рированием или чрезмерным упрощением синтактического и праг­ В общеупотребительном языке есть также много знаков, которые
матического измерений семиозиса. Было уже отмечено, что необхо­ указывают на реакцию того, кто пользуется знаками, на описывае­

димым условием существования языка является наличие в нем ряда мую ситуацию (например, к счастью в предложении К счастью, он
особых знаков, указывающих на синтактические отношения между пришел) или даже на знаки, которые он сам использует в описании
другими знаками. в этом языке. Примерами подобных знаков яв­ (например, при выражении разной степени уверенности в том
ляются паузы, интонации, порядок знаков, предлоги, аффиксы, суф­ или ином утверждении). Такие слова в дискурсе имеют семан­
фиксы и т. д. Такие знаки функционируют преимущественно в син­ гическое измерение только на более высоком уровне семиозиса,
тактическом и прагматическом измерениях; коль скоро они имеют поскольку прагматическое измерение процесса семиозиса дено­

и семантическое измерение, они обозначают знаковые средства, тируется не в этом процессе, а лишь в процессе более высокого
а не внеязыковые объекты. Вряд ли можно считать, что такие знаки уровня. Как и в случае преимущественно синтактических явлений
помогают установить своего рода изоморфизм между остальными зна­ языка, явления главным образом прагматические не следует сме­
ками и внеязыковыми объектами, потому что подобный изоморфизм шивать с элементами, соотнесенными при помощи семантических

может быть гораздо более сложным, чем отношение модели к тому, правил с внеязыковыми объектами, которые обозначаются как
что она моделирует. Пространственные отношения между знаками денотаты. Традиционной разновидности теории изоморфизма не
могут не соответствовать пространственным отношениям между удалось разграничить различные измерения семиозиса и различные

вещами, но здесь, возможно, есть некоторое отношение корреля­ уровни языков и десигнатов. В какой мере может быть принят ка­
ции, а именно: каждому пространственному отношению между кой-либо из ограниченных вариантов этого тезиса, можно определить
знаками соответствует некоторое отношение между объектами, только после того, как он будет сформулирован. Ясно, однако, что,
обозначенными этими знаками. Все эти особенности не только когда рассматривается язык в целом, его синтактическая струк­

можно, но и нужно проанализировать специально; если они не тура является функцией как прагматических, так и эмпирических
имеют силы для всех знаков, то, возможно, они имеют силу лишь факторов, а не простым отображением природы, отвлеченным от
для некоторых из них, а именно для тех, на которые распрост­ пользователей языка.
раняются семантические правила, соотносящие их с внеязыковыми Главным моментом в нашем рассуждении является не отрица­
ситуациями. Однако поборникам изоморфизма пока еще не удалось ние того, что все знаки в языке иметь могут десигнаты и, следо­

доказать, что дело обстоит именно так или должно обстоять так вательно, семантическое измерение, а наше стремление обратить
для того, чтобы был возможен язык. внимание на тот факт, что десигнаты знаков в том или ином дис­
Неубедительность общей теории [изоморфизма] становится курсе (а следовательно, и обозначаемые как денотаты объекты,
еще очевиднее, когда привлекаются и такие знаки, как а11 'все' f если таковые имеются) не находятся на одном и том же уровне:
десигнаты некоторых знаков следует искать на уровне семиотики,
some 'некоторые', the (определенный артикль), not 'не', point
of infinity 'показатель бесконечности', -1. Первые три знака а не на уровне самого языка-объекта, на котором говорят о ве­
указывают, какое количество из класса, определенного тем или
щах; в данном дискурсе такие знаки просто указывают (но не
иным характеризующимзнаком, надо учитывать. Слово not имеет означают в качестве своих десигнатов) отношения других знаков

60 61
 Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

1. В качестве введения

к прагматизму'. Поскольку интерпретаторами большинства (а мо­

жет быть, и всех) знаков являются живые организмы, достаточной
друг к другу или к интерпретатору - в терминах схоластики, они
характеристикой прагматики было бы указание на то, то она имеет
привносят нечто от материальной и простой суп позиции в функ­
ционирование терминов в личной суппозиции . Пласты знаков столь
дело с биотическими аспектами семиозиса, иначе говоря, со всеми
психологическими, биологическими и социологическими явлени­
же сложны и с таким же трудом поддаются обнаружению, как и гео­
ями, которые наблюдаются при функционировании знаков. Праг­
логические отложения; научный и психологический эффект от их
матика также имеет чистый и дескриптивный аспекты; первый воз­
обнаружения в любом случае может оказаться значительным.
никает в связи с попытками разработать язык, на котором можно
Сказанного достаточно, чтобы в общих чертах указать область
семантики. Строгий анализ семантических терминов, их формаль­
бы:!о бы говорить о прагматическом измерении семиозиса; послед­
нии занимается применением этого языка к анализу конкретных
ная систематизация, рассмотрение проблемы применимости семан­
случаев.
тики к иным сферам, чем язык науки (например, к эстетическим
С исторической точки зрения, в качестве ранней ограниченной
знакам),- все это в работе, носящей вводный характер, осущест­
вить явно невозможно. Если на страницах, посвященных семанти­
формы прагматики можно рассматриватъ риторику; к праг­
матическому аспекту науки постоянно обращались также авторы
ке, часто упоминались прагматические факторы, то это объяс­
и интерпретаторы различных .экспериментальных исследований.
няется необходимостью дополнить семантику прагматикой. Послед­
нее пока еще не столь широко прнзнано, как необходимость до­
Указание на интерпретатора и интерпретацию обычно в классиче­
ском определении знаков. Аристотель в сочинении «Об истолко­
полнить синтактику семантикой. Верно, что синтактика и семан­
вании» говорит о словах как условных знаках мыслей которые
тика, как в отдельности, так и вместе, характеризуются срав­
нительно высокой степенью автономности. Однако синтактические
общи для всех людей. В его рассуждении содержится основа тео­
рии, которая стала традиционной: интерпретатор знака - это
и семантические правила - это не что иное, как созданные семио­
тикой словесные констатации того, каковы особенности употреб­
разум; интерпретанта - мысль или понятие; эти мысли или по­

ления знаков реальными пользователями в каждом конкретном слу­

нятия общи всем людям и возникают из постижения разумом объек­
T~B и их свойств; произнесенные слова разум наделяет функци­
чае семиоэиса. "Правила употребления знаков", так же как сам
еи прямого представления этих понятий и опосредованного пред­
термин "знак",- это семиотический термин, и его нельзя опре­
ста~ления соответствующих вещей; звучания, выбранные для
делить только синтактически или семантически.
этои цели, являются проиввольными и варьируются от одной со­
циальной группы к другой; однако отношения между звучаниями
v не являются произвольными, а соответствуют отношениям поня­
ти~ и тем самым вещей. Таким образом, на протяжении боль­
Прагматика
шеи чuасти сво:й истории теория знаков была связана с опреде­
леннои теориеи мышления и сознания, причем настолько тесно,
t. Праrматическое измерение семиозиса
что логику, которая всегда испытывала влияние бытующих в
ту или иную эпоху теорий знаков, часто трактовали как изуча­
Термин "прагматика" явно был создан с оглядкой на термин
"прагматизм". Вполне вероятно, что непреходящее значение праг­
ющую понятия - этот взгляд получил точное выражение в док­
трине схоластов о логических терминах как терминах вторичной
магизма кроется в том, что он обратил более серьезное, чем преж­
де, внимание на отношение знаков к их пользователям и впервые
интенции. Даже призыв Лейбница эмпирически изучать знаковые
средства как опред~енные правилами был вызван не отказом от
глубоко и всесторонне обосновал важное значение этого отношения
господствующей традиции, а просто стремлением получить таким
для понимания мыслительной деятельности. Термин "прагматика"
путем новые и лучшие методы изучения понятий по сравнению с
помогает продемонстрировать значительность достижений Пирса,
попытками наблюдать мысли непосредственно.
Джеймса, Дьюи и Мида в области семиотики. В то же время тер­
С течением времени большинство положений этой традиционной
мин "прагматика", как специфически семиотический термин, дол­
разновидности прагматики было поставлено под сомнение и
жен получить свою собственную формулировку. "Прагматика"­
дисциплина, изучающая отношения знаков к их интерпретато­
в настоящее время ояи были бы приняты только с серьезными
оговорками. Изменение взглядов произошло очень быстро в ре­
рам. "Прагматику", таким образом, следует отличать от .лтрагма­
зультате воздействия на психологию биологической теории Дар-
тиэма", как и соответствующее английское прилагательное - рга­
gmatlca! 'относящийся к прагматике'- от pragmatic 'относящийся
6З
82
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

вина; новые веяния получили раньше всего интерпретацию в При такой ориентации некоторые из терминов, использовав­
прагматизме. Чарлз С. Пир с, труды которого в семиотике оста­ шихся раньше, предстают в новом свете. Отношение знакового
ются непревзойденными, пришел к выводу, что в конечном итоге средства к его десигнату - есть реальное учитывание класса

интерпретанта знака коренится в навыке, а не в непосредствен­ вещей, которое осуществляет интерпретатор в своем поведении,
ной физиологической реакции, которую вызвало знаковое сред­ реагируя на знаковое средство, а то, что учитывается, есть десиг­

ство, или в сопутствующих образах и чувствах,- эта доктрина наты. Семантическое правило имеет своим коррелятом в праг­
подготовила путь современному пониманию важности правил упо­ матическом измерении навык интерпретатора использовать знаковое

требления. Уильям Джеймс утверждал,что понятие - это не эле­ средство при определенных обстоятельствах и, наоборот, ожидать
мент, а способ, посредством которого некоторые данные восприя­ что-то, если используется данный знак. Правила образования и
тия функционируют в процессе репрезентации, и что Ta~oe «мыс­ преобразования соответствуют реальным сочетаниям знаков и пе­
лительное» функционирование - это отнюuдь не простое созерцание реходам, которые использует интерпретатор, или ограничениям

мира, но в высшей степени избирательныи процесс, uв ходе которо­ на использование знаков, которые для себя,он устанавливает
го организм получает указания о том, как ему деиствовать в от­ подобно тому, как он пытается сознательно управлять другими ви­
ношении окружающего мира, чтобы удовлетворить свои нужды дами поведения по отношению к лицам и вещам. С точки зрения
или интересы. Джордж Г. Мид особенно интересовался поведени­ прагматики, структура языка - это система поведения: аналити­

ем, связанным с функционированием языковых знаков, и социаль­ ческим предложениям соответствуют отношения между знаковыми

ным контекстом, в котором такие знаки возникают и функциониру­ реакциями и более обобщенными знаковыми реакциями, сегмен­
ют. Его труды содержат важнейшие исследования этих аспектов тами которых они являются; синтетическим предложениям соответ­

семиозиса с позиций прагматизма. Инструментализм Джона ствуют те отношения между знаковыми реакциями, которые не

Дьюи - это обобщенный вариант прагматизма, в котором особо под­
черкнуто операциональное и инструментальное функционирование
знаков или "идей". u тора на части окружения; характеризующий знак-доминанта опре­
Если из прагматизма извлечь то, что представляет особыи
интерес для прагматики, то результат можно сформулировать
примерно так: Интерпретатор знака - организм; Интерпретанта­
это навык организма реагировать под влиянием знакового cpeДCTB~
на отсутствующие объекты, существенные для непосредственнои
проблемной ситуации, как если бы они были н~лицо. Благодаря
семиозису организм учитывает существuенные своиства отсутствую­
щих объектов или ненаблюдаемые своиства наличествующих объ­
ектов и в этом заключается общее значение идей как инструмента.
Если ~бъектом, вызывающим реакцию, выступает знаковое средство,
организм ожидает ситуацию того и иного рода и на основе этого
ожидания может подготовить себя заранее к тому, что может про­
изойти. Реакция на вещи через посредничество знаков является,
таким образом, с биологической точки зрения, продолжением того
есть отношения части к целому. Индексальные знаки (или их за­
местители) в сочетании знаков направляют внимание интерпрета­
деляет некоторую общую реакцию (ожидание) на эти части; ха­
рактеризующие спецификаторы очерчивают границы общего ожи­
дания, причем степень спецификации и выбор знака-доминанты
определяются исходя из непосредственно стоящей задачи. Если
осуществляются и индексальная, и характеризующая функции,
интерпретатор выносит суждение; сочетание знаков представляет
собой суждение (соответствующее предложению в синтактике и
утверждению или пропозиции в семантике). Знак подтверждается
в той степени, в какой ожидаемое оказывается таким, каким оно
ожидалось; ожидания обычно подтверждаются только частично;
могут, кроме того, быть различные степени опосредованного подтвер­
ждения того, что указанное с помощью индексального знака дей­
ствительно имеет свойства, которые от него ожидались. В целом,
с точки зрения поведения, знаки «истинны», поскольку они правиль­

же процесса, в котором восприятие на расстоянии начинает в по­ но обусловливают ожидания тех, кто ими пользуется, и тем самым
ведении высших животных преобладать над восприятием в усло­ более полно вызывают то поведение, которое имплицитно возбуж­
виях обязательного контакта; такие животные с помощью зрения, дено в ожидании или интерпретации.

слуха и обоняния уже реагируют на отдаленные части окружения Подобные утверждения несколько выходят за рамки собст­
под влиянием определенных свойств объектов, функционирующих венно прагматики и выливаются в более' широкий - семиотичес­
как знаки других свойств. ЭТОТ процесс учитывания все более и бо­ Кий - вопрос о взаимосвязи различных измерений; это новая те­
лее отдаленного окружения прямо переходит в сложные процессы ма, которую еще предстоит специально обсудить. Желательно бы­
семиозиса, ставшие возможными благодаря языку, когда учитывае­ ло бы, чтобы прагматика сама попытал ась разработать термино­
мый объект уже не должен обязательно наличествовать в восприятии. логию, пригодную для изучения отношения знаков к их пользо-

3 ./110 2lАЗ
64
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

вателям, и систематизировать результаты, полученные при изу­ ка. Интерпретанта знака - это навык, в силу которого можно
чении этого измерения семиозиса. Такие термины, как "интер­ сказать, что то или иное знаковое средство означает некоторые виды
претатор", "интерпретанта", "условность" (в применении к знакам), объектов или ситуаций; выступая как метод определения совокуп­
"учитывание" (как функция знаков), "подтверждение" и "понима­ ности объектов, которые означает данный знак, интерпретанта не
ет",- это термины прагматики, тогда как многие собственно се­ является членом этой совокупности. Даже язык унифицированной
мистические термины, как, например, "знак", "язык", "истина", науки, который содержал бы описание прагматического измерения,
"знание", имеют важные прагматические компоненты. В система­ не мог бы в момент использования обозначать (денотировать) свое
тическом изложении семиотики прагматика предполагает как си н­ собственное прагматическое измерение, хотя на более высоком
тактику, так и семантику, так же как семантика в свою очередь уровне употребления описание прагматического измерения могло
предполагает синтактику: чтобы адекватным образом обсуждать бы оказаться приложимым к прагматическому измерению более низ­
отношение знаков к их интерпретаторам, нужно знать отношения кого уровня. Поскольку прагматическое измерение предполага­
знаков друг к другу и к тем вещам, на которые они указывают своим ется самим существованием отношения десигнации, оно не может
интерпретаторам. Специфическими для прагматики окажутся тер­ быть помещено внутри семантического измерения. Семантика за­
мины, которые, не являясь строго семиотическими, не могут быть нимается не всеми отношениями знаков к объектам, но, будучи
определены в синтактике или семантике; важное значение может семиотической дисциплиной, занимается отношением знаков к их
иметь изучение прагматического аспекта различных семиотических десигнатам; прагматику, которая изучает другие отношения знаков,
терминов, а также констатация того, какие психологические, био­ нельзя включить ни в семантику, ни даже в семантику в сочетании
логические и социологические явления сопряжены с использова­ с синтактикой. Такой вывод совершенно не зависит от отношений
нием знаков. Обратимся теперь к некоторым аспектам последней физических или биологических сущностей; различие семантичес­
проблемы. кого и прагматического измерений есть различие семиотическое
и не имеет ничего общего с отношением биологии и физики.
2. Индивидуальные и социальные факторы в семиовнее Вопрос, вероятно, можно поставить более остро, если ввести
термин .лрагматическое правило". Синтактические правила опре­
Мы можем подойти к этой проблеме и одновременно предупре­ деляют знаковые отношения между знаковыми средствами; семан­
дим возможные возражения, если зададим себе вопрос, почему тические правила соотносят знаковые средства с другими объек­
следует добавлять прагматику к семантике? Может поназаться, тами; прагматические правила констатируют условия, при кото­
что, поскольку семантика занимается отношением знаков к объек­ рых знаковое средство является для интерпретаторов знаком.
там и поскольку интерпретаторы и их реакции - это естествен­ Любое правило, когда оно реально применяется, выступает как
ные объекты, изучаемые эмпирическими науками, отношение эна­ тип поведения, 'и в этом смысле во всех правилах есть прагмаги­
ков к интерпретаторам входит в компетенцию семантики. Пута­ ческий компонент. Но в некоторых языках существуют знаковые
ница здесь возникает из-за неспособности разграничить различ­ средства, управляемые правилами помимо и сверх синтактических
ные уровни символизации и отделить - в употреблении термина или семантических правил; такие правила являются прагматичес­
"объект" - семиотическое от несемиотического. Все, что может кими. Междометия, подобные Oйl, приказания типа Иди сюда),
быть означено, является (в принципе) предметом изучения уни­ модальные слова - такие, как к счастью, выражения, подобные
фицированной науки, и в этом смысле все семиотические дисцип­ Доброе утро!, различные риторические и поэтические приемы встре­
лины являются частями унифицированной науки. Когда о каком­ чаются только при некоторых определенных условиях у тех, кто
нибудь измерении семиозиса делаются дескриптивные утвержде­ пользуется языком; можно сказать, что они выражают такие ус­
-ния, эти утверждения относятся к семантическому измерению бо- ловия, но они их не означают на том уровне семиозиса, на кото­
лее высокого уровня семиозиса, и тем самым не обязательно к тому ром они фактически употребляются в повседневном дискурсе. По­
измерению, которое изучается. Утверждения в прагматике о праг­ скольку условия, при которых употребляются подобные слова,
матическом измерении конкретных знаков функционируют преиму­ невозможно сформулировать в терминах синтактических и семан­
щественно в семантическом измерении. Тот факт, что прагмати­ Тических правил, мы устанавливаем для данных слов прагматичес­
ческое измерение становится десигнатом для процесс а описа­ кие правила.
ния более высокого уровня, вовсе не означает, что интерпретанта Теперь можно дать полное определение языка: Язык в полном
знака на каком-либо уровне есть десигнат этого конкретного ана- сеМuотuческом смысле этого термина есть любая межсибъектная

66 67
1. В качестве введения
совокуnность знаковых средств, употребление которых определено
синтактическими, семантическими и прагматическими правилами.
Интерпретац.ия становится особенно сложной, а индивидуаль­
ные и социальные результаты особенно важными в случае знаков
языковых: С точки зрения прагматики, языковой знак употребля­
ется в сочетании с другими знаками-членами некогорой социаль­
ной группы; язык - это социальная система
LЦая реакции членов коллектива по отношению друг
их окружению. Понимать язык - значит употреблять
сочетания и преобразования знаков, которые
употреблением, приняты в данной социальной группе, обозначать
объекты и ситуации так, как это делают члены этой группы, иметь,
когда используются определенные знаковые средства, те же ожида­
ния, что и у других членов, и выражать свои собственные состояния
так, как это делают другие,- короче говоря,
правильно его использовать - значит следовать правилам употреб­
ления (синтактическим, семантическим и прагматическим), принятым
В данной социальной общности людей.
Часто в связи с языковым знаком вводят еще одно уточнение:
он должен быть таким, чтобы его можно было намеренно употре­
блять в функции коммуникации. Такие термины, как "намеренно",
"коммуникация", нуждаются в более серьезном анализе, чем тот,
которому их возможно подвергнуть здесь. Сошлемся поэтому на
Мида, который в своей книге «Сознание, личность, общество»,
обсуждая языковой знак (он называет его значащим символом),
как кажется, учитывает и мысль, содержащуюся
уточнении. Согласно Миду, первоначальное явление, из которого
возникает человеческий язык в полном смысле слова,- это жест,
особенно голосовой жест. Знак-жест (такой, как' рычание соба­
ки) отличается от знаков-нежестов (таких, как гром) тем, что его
знаковое средство представляет собой раннюю фазу социального
акта, адесигнат - более позднюю фазу этого акта (в данном слу­
чае нападение собаки). Здесь один организм готовит себя к тому,
что собирается сделать другой организм,- собака,- реагируя на
некоторые действия этого организма как на знаки; в рассматрива­
емом случае рычание - это знак; нападение - это десигнат, живот­
ное, подвергшееся нападению,- интерпретатор, а подготовительная
реакция интерпретатора - это интерпретанта. Полезность знаков­
жестов ограничена в силу того, что такой знак не является одина­
ковым для того, кто его производит, и для его получателя: рычащая
собака не реагирует на свое рычание так, как это делает ее против­
ник; такой знак не является общим, и следовательно, это не язы­
ковой знак.
С другой стороны, важная черта голосового жеста заключа­
ется именно в том, что издающий звуки сам слышит их точно так
68
Ч. У. Моррис. Основания теории SHaKoB
же, как другие. Когда такие звуки начинаютсвязываться с социаль­
ными действиями (такими, как драка, игра, празднество), у раз­
личных участников этого действия, несмотря на неодинаковость
их функций в нем, оказывается, благодаря общему знаку, и общий
десигнат. Каждый участник общей деятельностистимулируетсвоими
голосовыми жестами себя, так же как он стимулирует других.
знаков, опосредую­ Если соединить сказанное с тем, что Мид назвал временным изме­
к другу и к рением нервной системы (имеется в виду то, что более ранняя по
только те . времени и более медленно возбуждаемая деятельность может выз­
не запрещаются вать более позднюю и более стремительно протекающую деятель­
ность, которая в свою очередь способствует или препятствует пол­
ному возбуждению первоначальной деятельности), то можно полу­
чить возможное объяснение того, каким образом языковые знаки
намеренно используются в коммуникации. Приведем один из из­
понимать язык или любленных примеров Мида и рассмотрим ситуацию с человеком,
который заметил дым в переполненном театре. Дым - это знак­
нежест пожара, и его восприятие вызывает до известной степени
реакции, свойственные ситуации пожара. Но затем обыкновенно
произносится звучащее слово пожар! в качестве реакции, связанной
~ целой совокупностью реакций на пожар. Поскольку это уже язы­
ковой знак, то тот, кто его произносит, начинает реагировать на
желание его произнести так, как реагировали бы другие члены дан­
РОЙ социальной группы на его произнесение - бежать к выходу,
отталкивать других людей, если они загораживают дорогу, и т. п.
Однако разные индивиды в силу некоторых глубинных особенностей
и в упомянутом характера будут реагировать на эти стремления благоприятно
или неблагоприятно, будут либо подавлять в себе желание произ­
нести Пожар!, либо уступят ему.
В таком случае говорят, что человек «знал, что он делает», что он
«намеренно использовал (или не использовал) определенный знак
в общении с другими», что он «учел других». Из этих обычных сло­
воупотреблевий Мид делает обобщение: «иметь намерение» или «осоз­
навать нечто» эквивалентно «употреблению языковых знаков».
Именно благодаря таким знакам индивидуум способен действовать
с учетом последствий для себя самого и для других, и, таким обра­
зом, в известной степени контролировать свое поведение; возмож­
ность представить вероятные последствия действия посредством
производства языковых знаков становится важным фактором для
осуществления или неосуществления действия, которое приводит
(или кажется, что приводит) к таким последствиям. В подобных
процесс ах получает прояснение понятие выбора, а также вопрос о
том, какое различие следует проводить между отправителями и
получателями языковых знаков. Поскольку языковой знак со­
циально обусловлен, Мид с позиций своего социального бихевио­
ризма рассматривал индивидуальный разум и самосознание лич-
69
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

ности В социальном процессе, в котором объективная коммуникация могут становиться диагностическими знаками; тот факт, что у
с помощью жестов интериоризируется в индивиде благодаря функ­ больного жар, сообщает определенные сведения о его состоянии;
ционированию голосовых жестов. Таким образом, именно бла­ аналогuичным образом тот факт, что некто использовал опреде­
годаря достижениям общества, которые стали доступными индивиду ленныи знак, выражает состояние этого человека, потому что ин­
в силу его партнерства в общем языке, индивид может стать лично­ терпретанта знака есть часть поведения индивидуума. В таких
стью, развить интеллект, использовать достижения общества для случаях одно и то же знаковое средство может функционировать
осуществления своих целей. В то же время и общество выигрывает, как два знака - один, интерпретированный больным как указы­
если его члены способны теперь управлять своим поведением с уче­ вающий на свои денотаты, и другой, интерпретированный врачом,
том того, какие последствия это поведение может иметь для других, ставящим диагноз, как указывающий на интерпретанту, подразу­
способны сделать достоянием всего общества собственный опыт меваемую знаком, исходящим от больного.
и знания. На этих сложных уровнях семиозиса знак предстает Все знаки могут изучаться с точки зрения прагматики, бо­
как основное средство развития свободы личности и социальной лее того, целесообразно в некоторых случаях использовать зна­
интеГр~ЦИ:l. ки, чтобы произвести некоторые процессы интерпретации неза­
висимо от того, существуют ли объекты, обозначенные знаками,
3. Прагматическое употребление и злоупотребление знаками или даже от того, возможны ли формально данные сочетания зна­
ков в свете правил образования и преобразования в том языке,
Когда знак, произведенный или употребленный интерпретато­ в котором данные знаковые средства обычно используются. Неко­
ром, используется как средство получения информации об интер­ торые логики страдают, по-видимому, как бы обобщенным страхом
претаторе, то принимается точка зрения более высокого уровня перед противоречиями, забывая, что, хотя противоречия препят­
семиозиса, а именно: дескриптивной прагматики. Такой взгляд ствуют обычному применению дедукции, они могут быть вполне
на знаки стал общим достоянием благодаря психоанализу в пси­ совместимы с другими задачами. Даже знаки языка имеют мно­
хологии, прагматизму в философии, а теперь и благодаря социо­ го дI:,угих применений, помимо сообщения подтверждаемых пропо­
логии знания в области социальных наук. Газетные утверждения, аиции: они могут быть многообразно использованы для управле­
политические воззрения, философские теории все больше рассмат­ ния своим собственным поведением или поведением других людей,
риваются сквозь призму тех интересов, которые выражены и об­ употребляющих знаки, путем производства некоторых интерпре­
служиваются производством и использованием соответствующих тант. К этому типу относятся приказания, вопросы, просьбы и
знаков. Для психоаналитиков сны представляют интерес потому, призывы и в значительной степени знаки, используемые в литера­
ЧТО они проливают свет на того, кто эти сны видит; социологов туре, живописи, скульптуре. Эффективное использование зна­
в области знания интересуют социальные условия, при кото­ Ков для эстетических и практических целей может потребовать
рых получают распространение те или иные доктрины или систе­ весьма существенных изменений по сравнению с наиболее эффек­
мы доктрин. Однако ни первые, ни вторые не интересуются тем, тивным использованием тех же самых знаковых средств для целей
являются ли сны или доктрины истинными в семантическом смысле науки. Можно извинить ученых или логиков, если они судят о зна­
этого слова, то есть существуют ли ситуации, которые обознача­ ках исходя из своих собственных интересов, но специалиста-се­
лись бы этими снами или доктринами. Подобные исследования, на­ миотика должны интересовать все измерения и все употребления
ряду со многими другими, подтвердили на широком материале об­ знаков; синтактика, семантика и прагматика знаков, используе­
щий тезис прагматизма об инструментальном характере идей. мых в литературе, различных видах искусства, морали, религии
Любой знак может быть рассмотрен исходя из психологичес­ и вообще в суждениях,- столь же его дело, как и исследование эна­
ких, биологических и социологических условий его употребле­ Ков, используемых в науке. Как в одном, так и в другом случае
ния. Знак выражает свою интерпретанту, но она не является его УПотребление знаковых средств варьируется в зависимости от цели
денотатом; только на более высоком уровне отношение знака к которой оно служит. '
интерпретатору само становится предметом десигнации. Когда Семиотика должна не только отстаивать свое законное право
это осуществлено и найдено некоторое соотношение, знак приоб­ Изучать для определенных целей воздействие знака на тех, кто
ретает индивидуальную и социальную диагностическую ценность будет его интерпретировать, но она должна также поставить пе­
и тем самым становится новым знаком на более высоком уровне ред собой задачу разоблачать смешение различных целей, для ко­
семиозиса. Знаки, так же как и вещи, не являющиеся знаками, торых используются знаки, будь то смешение ненамеренное или

70 71
1. В качестве введения
Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

сознательное. llодобно тому, как собственно синтактические или

семантические утверждения могут маскироваться в форме, кото­ утверждали, что у истины есть аспекты, изучаемые прагматизмом

рая заставляет принимать их за утверждения о внеязыковых объек­ и прагматикой; замена этого положения утверждением, что у ис­
тах, точно так же могут маскироваться и прагматические утвержде­ тины есть только такие аспекты, является интересным примером

ния; тогда они становятся - в качестве квазипрагматических извращения результатов научного анализа с целью придать прав­

утверждений - особой формой псевдопредложений о вещах. В слу­ доподобность квазипрагматическим утверждениям.

чаях явной недобросовестности цель достигается тем, что упот­ Чаще всего «псевдопредложения О вещах» квазипрагматичес­
ребленным знакам придаются характеристики утверждений, имею­ кого типа не являются результатом намеренного обмана других лю­
щих синтактическое и семантическое измерения, так что они ка­ дей посредством использования знаков, но случаями неосознан­
жутся логически доказанными и эмпирически подтвержденными, хо­ ного самообмана. Так философ, если есть настоятельная необхо­
тя в действительности ни того, ни другого нет. Для подкрепления димость, может на основе сравнительно немногочисленных фактов
обоснованности очевидного утверждения может быть привле­ построить сложную знаковую систему, возможно, даже в матема­

чена интеллектуальная интуиция, стоящая якобы выше научного тической форме, и тем не менее большинство ее терминов может
метода. Маскироваться может не только одно измерение под другие, не иметь семантических правил употребления; впечатление, что
маскировка может наблюдаться и в пределах самого прагматичес­ по истинности эта система, возможно, стоит выше науки, возникает

кого измерения; цель, несостоятельность которой обнаружи­
лась бы при свете научного исследования, выражается в форме,
подходящей для других целей; агрессивные действия индивиду­
умов и социальных групп зачастую прикрываются покровом
ли, а декларируемая цель часто отличается от подлинной. Есть
даже особый интеллектуалистский способ оправдывать недобросо­
вестность в употреблении знаков: отрицание того, что у истины
есть какие-либо другие компоненты, кроме прагматического, и
провозглашение истинным любого знака, если он служит интере­
сам того, кто им пользуется. В свете сказанного выше должно быть
ясно, что слово истина, как оно обычно используется,- это се­
из смешения аналитических и синтетических предложений и из
иллюзии, будто вызванное знаками сочувственное отношение сос­
тавляет семантические правила. Сходное явление можно наблюдать
мора­ в мифологии, где нет явного влияния научных типов выражения.
Особенно интересные аберрации претерпевают семиотические
процессы в некоторых явлениях, изучаемых психопатологией. Обыч­
но знаки замещают означаемые объекты только до известной сте­
пени; но если по тем или иным причинам интерес в самих объек­
тах не может быть удовлетворен, то место объектов все больше
и больше начинают занимать знаки. Такое движение очевидно уже
в эстетических знаках, но интерпретатор не смешивает по-насто­

миотический термин, который нельзя употреблять с точки зрения ящему знак с объектом, который знак означает: описанный или
какого-либо одного измерения, в противном случае это должно нарисованный человек может, разумеется, быть назван человеком,
быть эксплицитно оговорено. Те, кому хотелось бы верить, но при этом более или менее четко осознается статус знака - это
что «истина» - термин сугубо прагматический, часто ищут только нарисованный или описанный человек. При использовании
поддержки у представителей прагматизма и, естественно, уму­ сигналов в магии различие проводится менее четко; действия со
дряются не заметить (или не признают открыто), что прагматизм знаковым средством заменяют действия с трудно уловимым объек­
как продолжение эмпиризма представляет собой обобщение науч­ том. При некоторых же разновидностях безумия различие между
ного метода для философских целей, что прагматизм не может десигнатом и денотатом исчезает вовсе; мучительно-беспокойный
утверждать, что повседневное употребление слова истина, к чему мир реально существующего отодвигается в сторону, и неудовлетво­

он привлек внимание, могло бы зачеркнуть ранее установленные ренные интересы получают, насколько это возможно, удовлетворе­

факторы. Некоторые вырванные из контекста высказывания Джей­ ние в сфере знаков; при этом в различной степени игнорируются
мса, казалось, оправдывали такое извращение прагматизма, од­ требования непротиворечивости и проверяемости, предъявляе­
нако, всерьез изучая Джеймса, нельзя не видеть, что его учение мые к синтактическим и семантическим измерениям. Область пси­
об истине было в принципе семиотическим: он ясно осознавал не­ хопатологии дает широкие возможности для приложения семиотики

обходимость привлечения формальных, эмпирических и прагма­ и для ее обогащения. Ряд исследователей в этой области уже осоз­
тических факторов; основную трудность для него представляло нал, что понятие знака занимает здесь ключевое место. И если,
объединение этих факторов, поскольку у него не было той основы, вслед за прагматистами, отождествить мыслительные явления с

которую дает развитая теория знаков. Дьюи недвусмысленно от­ реакциями на знаки, сознание - с референцией при помощи зна­
рицал попытки отождествления истины и полезности. Прагматисты ков, разумное (или "свободное") поведение - с управлением по­
Ступками путем предвидения последствий, которое становится
72
73
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

возможным благодаря знакам, тогда психология и социальные науки ражает-, а также тогда, когда лингвисты пытаются определить такие

смогут осознать, в чем состоит различие их задач, и найти свое термины, как "предложение", "слово" и "часть речи". Самым легким
место в пределах объединенной науки. И нет ничего фантастичес­ объяснением причин подобной путаницы было бы предположение,
кого в предположении, что понятие знака может оказаться столь что для тех важнейших целей, которым служат общеупотребитель­
же фундаментальным для наук о человеке, как понятие атома для ные языки, не было необходимости в точном обозначении различных
физических наук и клетки для наук биологических. факторов, участвующих в семиозисе,- на процесс просто указы­
вали каким-либо образом с помощью слова "значение". Но если такое
расплывчатое словоупотребление переходит в сферы, где важно
VI понимание семиозиса, возникает путаница. И тогда приходится

Единство семиотики
либо отказаться от термина "значение", либо придумать способы
уточнять его употребление в каждом конкретном случае. Семиотика
1. Значение не покоится на теории "значения", напротив, термин "значение"
нуждается в разъяснении с точки зрения семиотики.

Мы изучали некоторые черты феномена функционирования зна­ Другой фактор, способствующий путанице,- психолингвис­
ков, прибегнув к абстракции, связанной с различением синтакти­ тический: людям вообще трудно мыслить ясно о сложных функцио­
ки, семантики и прагматики,- совершенно так же, как биологи нальных и реляционных процессах, и эта ситуация нашла отраже­

изучают анатомию, экологию и физиологию. И хотя мы эксплицит­ ние в преобладании определенных языковых форм. Действие сос­
но признавали, что это абстракция, и постоянно соотносили меж­ редоточивается вокруг оперирования вещами, обладающими призна­
ду собой три составные части семиотики, все же теперь целесооб­ ками, но тот факт, что эти вещи и свойства выступают только в
разно еще более эксплицитно привлечь внимание к единству семи­ сложных связях, осознается гораздо позже и с большим трудом.
отики. Отсюда естественность того, что У айтхец назвал иллюзорностью
В широком смысле, любой термин синтактики, семантики или простой локации [места]. Когда речь идет о значении, попытки
прагматики - это семиотический термин; в узком же смысле, семио­ искать его напоминают поиски мраморных шариков для игры: зна­

тическими являются только такие термины, которые не могут быть чение рассматривается как некоторая вещь среди других вещей,
определены исходя только из какой-либо одной составной части как определенное "нечто", определенным образом расположенное
семиотики. В строгом смысле семиотические термины - это знак" в определенном месте. Таким местом может быть признан десиг­
"язык,
"
'" "семиотика " "семиозис", синтактика" истина" знание" , нат, который тем самым трансформируется в некоторых разновид­
и т. п. Ну, а как обстоит дело с тер~ином "знач~н~е"? В предыдущем ностях «реализма» В особый род объекта - нечто вроде «плато­
изложении мы его сознательно избегали. И в целом при обсуждении новской идеи», обитающей в «царстве сущностей» и воспринима­
знаков также хорошо было бы обойтись без термина значение'" емой, вероятно, с помощью особой способности интуитивно пости­
с точки зрения теории, в нем вообще нет нужды, и его "не следуе; гать «сущности». Или же таким местом может оказаться интерпре­
вводить в язык семиотики. Но поскольку этот термин имеет громкую танга, которая в концептуализме трансформируется в понятие
историю, поскольку его анализ может прояснить некоторые важные или идею, обитающую в особой сфере мыслительных единиц, отно­
положения данной работы, настоящий раздел будет посвящен его шение которых к «психическим состояниям» индивидуальных ин­

обсуждению. терпретаторов сформулировать очень трудно. Наконец, в отчая­

Путаница, связанная со «значением "значения"», отчасти кроется нии от такой альтернативы можно обратиться к знаковому сред­
в неспособности различать с достаточной ясностью то измерение ству - хотя в истории такого взгляда придерживались лишь не­

семиоэиса, которое является в данный момент предметом рассмот­ многие «номиналисты», если вообще таковые были. В действитель­
рения,- эта ситуация наблюдается также при недоразумениях с Ности же ни одна из этих точек зрения не оказалась состоятель­

терминами "истина" и "логика". В одних случаях "значение" указы­ ной и необходимой. Как семиотические термины ни "знаковое сред­
вает на десигнаты, в других - на денотаты, иногда - на интер­ ство", ни "десигнат", ни "интерпретанта" не могут быть определены
претанту; в ряде случаев - на то, что знак имплицирует, в других - без соотнесения друг с другом; следовательно, за ними стоят не
на процесс семиозиса как таковой, а зачастую - на значимость изолированные сущности, но вещи или свойства вещей в определен­
или ценность. Аналогичная путаница обнаруживается в обычном ных, точно устанавливаемых функциональных отношениях к другим
употреблении слов ,, означает", " значит", " подраэумевает" вы- вещам или свойствам. «Психическое состояние» или даже реакция
/-J... , "

74 75
1. В качестве введенн. Ч. У. Моррнс. Основания теории анаков

как таковые не являются интерпретантами, но становятся
коль скоро представляют собой «учитывание чего-либо», вызванное
знаковым средством. Точно так же ни один объект как таковой не
является денотатом, но становится им, если он выступает как член
класса объектов, означаемых с помощью некоторого знакового сред­
ства согласно семантическому правилу, которое для этого знакового
средства существует. Ничто по своим внутренним свойствам не есть
знак или знаковое средство, но может стать таковым, если, выступая
посредником, позволяет чему-либо учесть что-либо. Значения не
следует размещать как сущности в каком-либо месте процесса се­
миозиса, но следует определять исходя из этого процесса в целом.
"Значение" - это семиотический термин, а не имя в языке, на кото­
ром говорят о вещах; сказать, что в природе существуют значения,
вовсе не значит утверждать, что имеется класс сущностей наравне
с деревьями, скалами, организмами, а значит только, что
объекты и свойства функционируют в рамках процесса семиозиса.
При таком подходе можно также избежать и другого посто­
янного камня преткновения, а именно признания значения
нием в принципе личным, частным или субъективным. Историчес­
ки такой взгляд во многом складывался благодаря усвоению кон­
цептуалистического, подхода ассоциативной психологией, которая
сама некритически восприняла распространенную метафизическую
идею субъективности опыта. Оккам или Локк вполне сознавали
важность навыка в функционировании знаков, но по мере того
как ассоциативная психология все больше и больше сводила мыс­
лительные явления к сочетаниям «психических состояний» И пред­
ставляла эти состояния как имеющие место в «мозгу» индивидуу­
ма и доступные только его субъективному сознанию, само значение
стало рассматриваться в этом свете. Считалось, что значения не­
доступны наблюдению извне, но что индивидам так ИЛИ иначе уда­
ется передавать свои личные мыслительные состояния, используя
звуки, письмо и другие знаки.
Понятие субъективности опыта невозможно здесь обсудить
с той тщательностью, которую заслуживает данная проблема.
Можно, однако, предположить, что такой анализ показал бы, что
сам термин "опыт" является термином отношения, маскирующимся
под название вещи. Х есть опыт (experience), если и только если
имеется некоторый у (субъект опыта), находящийся с Х в отношении
опыта. Если сокращенно обозначить отношение опыта как Е, тог­
да класс у-ав, такой, что у·находится в отношении Е к чему-либо,
есть класс субъектов опыта, а х-ы, к которым нечто находится в от­
ношении Е, образуют класс данных опыта. Следовательно, опыт не
есть особый класс объектов наравне с другими объектами, но объекты
в определенном отношении. Отношение Е не будет здесь рассматри­
ваться подробно (это составляет основную задачу эмпиризма), но
ими, в качестве первого приближения можно сказать, что воспринимать
нечто как данное в опыте - значит учитывать свойства этого «нечто»
посредством соответствующего поведения; опыт является непосред­
ственным в той степени, в какой он формируется путем непосред­
ственной реакции на нечто, о чем идет речь, и опосредованным в
той степени, в какой он формируется через знаки. Для того чтобы
Уl воспринял в опыте X t , достаточно, чтобы имело силу Уl Ех 1 ;
восприятие опыта будет осознанным, если УIЕХl есть отношение
опыта (то есть если имеет силу УIЕ [УIЕХl])' в противном случае
восприятие опыта бессознательно. Опыт Х 1 является de facto субъек­
тивным по отношению к ун если Уl является единственным, кто
находится в отношении Е к Х 1 ; опыт Х 1 является по своим внут­
ренним свойствам субъективным по отношению к Уl соответственно
определенному состоянию знания, если известные законы при­
такие роды позволяют сделать вывод, что никакой другой у не может
находиться в этом отношении к Х 1 • Аналогично этому, опыт яв­
ляется de facto интерсибьективным (межсубъективным), если он
явле­ не является de facto субъективным, и он потенциально интерсибъ­
ективен, если не является субъективным по своим внутренним свой­
ствам. Следует отметить, что при таком употреблении терминов
может оказаться, что человек не в состоянии непосредственно вос­
принимать как данные опыта такие аспекты самого себя, которые
другие могут воспринимать непосредственно, и таким образом гра­
ница между субъективным и интерсубъек:гивным опытом отнюдь
не совпадает с различием между субъектами опыта н внешними
объектами.
Какое же отношение имеет этот (пробный и предварительный)
анализ к проблеме значения? Можно допустить, если это будет
подтверждено фактами, что существуют некоторые данные опыта,
которые являются de facto субъективными, когда дело касается
непосредственного опыта, и что, возможно, это справедливо и в от­
ношении непосредственного опыта процесса семиозиса; не было бы
ничего удивительного в заключении: если я - интерпретатор кон­
кретного знака, значит, имеются некоторые аспекты процесса ин­
терпретации, которые я могу непосредственно воспринимать в опыте,
а другие не могут. Важно, что такой вывод не будет противоречить
положению о потенциальной интерсибъективности любого значения.
Тот факт, что Уl и У2 не находятся в отношении непосредственного
Опыта к опыту другого, не мешает обоим непосредственно восприни­
мать в опыте Х 1 , а также опосредован но означать (и, следовательно,
опосредованно воспринимать), используя знаки, отношения опыта,
в которых находится другой субъект - потому, что при определен­
ных обстоятельствах объект, который не дан внепосредственном
опыте, может тем не менее быть обозначен. Применим сказанное
к случаю конкретного знака: непосредственное восприятие в опыте

76 77
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основания теории знаков

ситуации значения у У1 И У2 может быть различным, но тем не менее 2. Универсалии и универсальность

оба они могут иметь одно и то же общее значение и, как правило,

в состоянии решить, что хочет сказать другой посредством знака Некоторые аспекты "универсальности" (или всеобщности [ge-
и в какой степени эти два значения одинаковы или различны. Для neralityJ) знаков привлекали внимание уже давно, и их объяснение
того чтобы определить, какое значение имеет 51 (то есть-знаковое было источником многих философских споров. Если рассмотреть
средство) для У1' исследователю совершенно не нужно становиться явления, на которые расплывчато указывают перегруженные тер­

У1 или иметь такое же восприятие 51' как У1'- достаточно опре­ мины "универсалии" и "универсальность", сквозь призму семиоти­
делить, как 51 связано с другими знаками, употребляемыми У1' ческого анализа, то можно увидеть разные стороны проблемы, а
в каких ситуациях У1 использует 51 для целей означения и каковы также связи между ними.

ожидания У1' когда он реагирует на 51' В той мере, в какой указан­
ные отношения оказываются одинаковыми для У2'
51 имеет для них одинаковое значение; в той мере, в какой эти от­
ношения для У1 и У2 различны, различается значение 51'
Итак, поскольку значение знака исчерпывающе характеризу­
ется установлением для него правил употребления,
бого знака может быть в принципе определено с помощью объек­
тивного исследования. А поскольку таким образом можно (если
это целесообразно) стандартизировать такое употребление, то
К проблеме можно подойти, исходя из введенного Пирсом раз­
как и для У1' граничения сиясигнимое и легисигнимов (siпsigп, lеgisigп): синси­
гнум - это нечто конкретное, функционирующее как знак, тогда
как легисигнум есть "закон", который функционирует в качестве
знака. Конкретная последовательность начертаний в определенном
значение лю­ месте, как, например, англ. house 'дом' , - это синсигнум; однако
эта частная последовательность значков не есть английское слово
house, потому что это слово - «одно», В то время как случаи его
появления или воспроизведения столь же многочисленны, как раз­

результатом является потенциальная интерсубъективность значе­ личные употребления этого слова. Слово - это закон или навык
ния любого знака. Даже тогда, когда знаковое средство субъек­ употребления, своего рода "универсал ия" в противопоставлении
тивно по своим внутренним свойствам, существование его с тем конкретным случаям его появления. На Пирса указанная ситуация
или иным значением может быть подтверждено опосредованно. Вер­ произвела столь сильное впечатление, что он положил различие

но, что на практике определение значения сопряжено с труднос­ синсигнумов и легисигнумов в основу своей классификации зна­
тями и что различия в употреблении знаков даже членами одной ков; это различие было проявлением в области знаков феномена
социальной группы очень велики. Однако, с точки зрения теории, закона (навыка, "Третичности" - Тhiгdпеss, опосредования), на
важно понять, что субъективный характер некоторых данных опы­ объективном характере которого Пирс так настаивал.
та и даже восприятий в опыте знакового процесса совместим с Все, что было здесь сказано, совместимо с таким общим под­
возможностью объективного и исчерпывающего определения любого ходом; предыдущий раздел должен был ясно показать, что семи­
значения. озис, будучи пропессом функциональным, столь же реален и объек­
Как было сказано выше, термин "значение" был введен здесь тивен, как и те факторы, которые функционируют в этом процессе
лишь условно, для того чтобы более четко представить концеп­ в качестве его составляющих. Следует также признать, что в тех
цию данной работы; далее этот термин употребляться не будет, случаях, когда в семиозисе в качестве знакового средства функцио­
ибо он ничего не добавляет к системе семиотических терминов. нирует, скажем, слово house, данный синсигнум (или конкретный
Как можно видеть из приведенного выше рассуждения, то, что бу­ случай семиозиса) не тождествен легисигнуму house. Что же тогда
дет названо знаковым анализом, соответствует требованиям науч­ представляет собой легисигнум и где в знаковом процессе нужно
ного исследования. Знаковый анализ - это изучение синтактичес­ искать "универсалии" и "универсальность"? Ответ на данный вопрос
кого, семантического и прагматического измерений конкретных должен гласить, что элемент универсальности или всеобщности
процессов семиозиса; это выяснение правил употребления дан­ есть во всех измерениях, но путаница возникает в тех случаях, когда

ных знаковых средств. Логический анализ в самом широком пони­ эти измерения не разграничиваются и когда утверждения на ме­

мании термина "логика" тождествен знаковому анализу; в более таязыке смешиваются с утверждениями на языке-объекте, на ко­
узком смысле логический анализ составляет некоторую часть тором говорят о вещах.

знакового анализа, как, например, изучение синтактических от­ Можно экспериментально доказать, что в одном процессе
ношений того или иного знакового средства. Знаковый анализ семиозиса вместо первоначального знакового средства могут быть
(то есть дескриптивная семиотика) может быть осуществлен в со­ подставлены другие, и при этом не произойдет никаких сущест­
ответствии с общепризнанными принципами научного исследования. венных изменений. Удары метронома, к которым привыкло ЖИВОТ-

78 79
1. В качестве введения Ч. У. Моррис. Основаиия теории знаков

ное, могут ускоряться или замедляться в определенных преде­ свойство универсальности, если могут обозначаться одним и
лах, не вызывая никаких изменений в реакции животного; сло­ тем же знаком. Коль скоро множество объектов или ситуаций до­
во house может быть произнесено в разное время одним и тем же пускает применение определенного знака, они отвечают условиям,

лицом или разными лицами, различным тоном, и, несмотря на это, установленным семантическим правилом; следовательно, сущест­

оно вызовет одинаковую реакцию и будет использоваться для вует нечто, равно истинное для всех этих объектов и ситуаций, и в
означения одних и тех же объектов. У написанного слова может этом отношении и в этой степени они тождественны: различия,
существенно различаться величина букв, почерк, цвет чернил и т. п. которые, возможно, И существуют, для данного конкретного слу­

Вопрос О границах такого варьирования, о том, что остается по­
стоянным в этих границах, решить крайне трудно, даже воору­
жившись самой совершенной экспериментальной методикой, но сам
факт вариативности сомнений не вызывает. Строго говоря, знако­
вое средство - это только та сторона материального
теля, благодаря которой имеет место семиозис; остальное с точки
зрения семиотики несущественно. Сказать, что то или иное знаковое
средство "универсально", значит сказать, что это
объектов, которые имеют свойство или свойства, необходимые для
того, чтобы вызвать определенные ожидания, чтобы вступать в
определенные отношения с другими знаковыми средствами, чтобы
обозначать определенные объекты. Все объекты этого класса под­
чиняются одним и тем же правилам знакового употребления. Так,
house и HOUSE могут быть одним и тем же знаковым средством,
а house и Haus не могут: тот факт, что the house is red 'дом красен'
чая семиозиса несущественны. "Универсальность (или всеобщность)
объектове-с-это семантический термин, и говорить так, как если бы
."универсальность" была термином в "вещном языке", обозначающим
сущности ("универсалии") в реальном мире, значит произносить
знаконоси­ ."вещные" псевдопредложения квазисемантического типа. В Сред­
ние века этот факт учитывался в учении, согласно которому "уни­
версальность" - термин вторичной интенции, а не первичной;
один из класса говоря современным языком, это термин семиотики, а не "вещного
языка". В "вещном языке" просто существуют термины, правила упо­
требления которых делают их применимыми ко множеству ситуа­
ций; если же исходить из объектов, можно только сказать, что мир
таков, что часто тем или иным знаком может быть обозначено мно­
жество объектов или ситуаций.
Аналогичное положение обнаруживается в синтактике, где
отношения знаковых средств изучаются постольку, поскольку эти

соответствует правилам английского языка, тогда как the Haus
is red не соответствует, показывает, что эти знаковые средства -
не одинаковы, поскольку правила их употребления (частично) раз­
личны. Ни одну из наук, изучающих знаки, не интересует полное
физическое описание знакового средства, они занимаются им лишь
в той степени, в какой оно как знаконоситель соответствует правилам
употребления.
В каждом конкретном случае семиозиса знаковое средство
представляет собой, разумеется, вполне определенное частное
явление, синсигнум; о его "универсальности" (о том, что это ле­
гисигнум) говорит лишь один фактор, который можно сформули­
ровать с помощью метаязыка: знаковое средство
из класса объектов, способных выполнять одну и ту же знаковую
отношения определены правилами образования и преобразования.
Сочетание знаковых средств есть некоторое частное [особенное]
(а particular) явление, но его форма может быть такой же, как у
других сочетаний знаковых средств, то есть множество сочетаний
различных знаковых средств может быть результатом одного и
того же правила образования или преобразования. В этом случае
конкретное сочетание знаков обладает формальной или синтакти­
ческой универсальностью.
С точки зрения прагматики, для обсуждаемой проблемы су­
щественны два соображения. Во-первых, здесь перед нами некого­
рый аналог уже описанной семантической ситуации. Тот факт,
- это один член что некоторые знаковые средства могут обозначать много объек­
ТОВ, соответствует тому, что ожидания варьируются по степени

функцию. определенности: следовательно, ожидание может быть удовлетво­

Другая сторона проблемы связана с семантическим измере­ рено целым рядом объектов. Человек ожидает, что завтра будет
нием. Десигнат знака - это класс объектов, которые знак может хороший день-и ряд погодных условий оправдывает его ожидание.
обозначать в силу своего семантического правила. Правило может Таким образом, хотя реакция в конкретной ситуации специфична,
допускать, чтобы знак применялся только к одному объекту или тем не менее в рамках прагматики истинно утверждение, что сход­

ко многим объектам, но не ко всем объектам и не ко всему. Здесь НЫе реакции часто вызываются множеством знаковых средств и

"универсальность" знака есть просто его потенциальная способ­ удовлетворяются множеством объектов. С этой точки зрения,
ность обозначать более чем один объект или ситуацию. Поскольку интерпретанта (как и любой навык) имеет характер "универсаль­
такое утверждение является семантическим, его можно сформу­ ности", который в конкретной ситуации контрастирует с ее ин­
лировать как конверсию отношения денотации: объекты имеют дивидным характером. В прагматике различается еще один аспект

80 81
 Ч. У. Моррис. Основания теории знаков.
1. В качестве введения

универсальности знаков, а именно социальная универсальность, таким образом, "правило" - это термин прагматики. Семантика
которая заключается в том, что знак может быть общим для мно­ эксплицитно указывает на знаки только как на десигнаты

объектов или ситуаций, однако это отношение

без невозможно
гих интерпретаторов.
В универсальности, присущей семиозису, необходимо, таким об,~ семантических правил употребления; таким образом, вновь им­
разом, различать пять типов. Поскольку термин "универсальность плицитно вводится понятие интерпретатора. Прагматика непо­
имеет множество употреблений, в некоторых из этих пяти случаев средственно имеет дело с интерпретируемыми знаками, но "интер­

он явно неуместен. В этой связи мы будем использовать термин претатор" и .интерпретанга" не могут быть определены без ис­
всеобщность" (generality). Существуют пять типов всеобщности пользования терминов "знаковое средство" и "десигнат" - по­
~HaKOB: всеобщность знакового средства, всеобщность формы, этому все эти термины являются в строгом смысле слова семио­

всеобщность денотации, всеобщность интерnретанты, и социальная тическими терминами. Эти соображения - сами по себе лишь не­
всеобщность. Суть вопроса состоит в том, что каждыи из этих ви­ многие из возможных - показывают, что, хотя сами семиотичес­

дов всеобщности может быть констатирован только в пределах кие дисциплины не устанавливают отношения друг к другу, они

семиотики как целого; следовательно, всеобщность - это реляци­ могут быть разграничены и охарактеризованы только в преде­
онное понятие, поскольку все отрасли семиотики изучают толь­ лах более широкой науки, составными частями которой они яв­
ко отношения. Назвать нечто "всеобщим" или "универсальным"­ ляются.

значит просто употребить "вещное" псевдопредложение вместо Верно также, что тот, кто изучает какое-либо измерение се­
точного семиотического выражения; такие термины могут лишь миозиса, употребляет термины, имеющие все три измерения, и
означать, что нечто, о чем идет речь, находится к чему-то еще использует результаты, полученные при изучении других измере­

в одном из отношений, объединенных в указанных выше пяти типах
всеобщности знаков. Таким образом, сохраняется то, что не по­
теряло значения в теориях номинализма, реализма и концептуа­
лизма; в то же время удается устранить последние попытки тракто­
вать всеобщность как субстанцию или сущность, приняв тот уровень
дискурса, на котором можно адекватно обсуждать всеобщность, и
осознав реляционный характер терминов, употребляемых на этом
уровне.
3. Взаимосвязь семиотических наук
Поскольку в настоящее время наблюдается тенденция к спе­
циализированным исследованиям по синтактике, семантике и праг­
матике, необходимо решительно подчеркнуть взаимосвязь
наук в пределах семиотики. И действительно, семиотика, будучи
более широкой наукой, чем эти дисциплины, изучает главным об­
разом их взаимосвязи и тем самым семиозис в целом
из этих дисциплин по отдельности не занимается.
Один из аспектов взаимосвязи дисциплин, составляющих се­
миотику, заключается в том, что, хотя каждая из них так или
иначе имеет дело со знаками, ни одна не может определить тер­
мин "знак" и, следовательно, дать определение сам,:й себе. Так,
например, "синтактика" - термин не синтактическии, но сугубо
семиотический, и то же самое справедливо в отношении "семан­
тики" и прагматики''. Синтактика занимается правилами образо­
вания и ~реобразования, но правила предполагают возможные спо­
собы поведения и, следовательно, понятие
ний. Правила, управляющие знаковыми средствами изучаемого
языка, должны быть поняты, а "понимание" - это термин прагма­
тики. Правила соединения и преобразования возможных знаковых
средств не могут быть составлены просто применительно к каким­
то возможным знаковым средствам, они должны реально функ­
ционировать как знаки. В дескриптивной синтактике должны
быть знаки для обозначения изучаемых знаковых средств, и цель
ее - построить истинные утверждения об этих знаковых средствах,
однако термины "обозначать" и "истинный" не относятся к синтак­
тике. Семантика изучает отношение сочетания знаков к тому, что
оно обозначает или может обозначать, но это подразумевает знание
структуры сочетания знаков и семантических правил, благодаря ко­
торым существует отношение денотации. Прагматика не может уйти
этих далеко без учета формальных структур, которым она должна най­
ти прагматическое соответствие, и отношения знаков к объектам,
которое она стремится объяснить с помощью понятия навыка упот­
- чем каждая ребления. Наконец, языки синтактики, семантики и прагматики
имеют все три измерения: они означают определенный аспект се­
миозиса, они имеют формальную структуру и им присущ прагма­
тический аспект, коль скоро их используют или понимают.
Тесная взаимозависимость семиотических дисциплин позволя­
ет говорить о семиотике как о единой науке; но не следует за­
бывать, что указанные дисциплины основаны на трех. не сводимых
друг к другу подходах, которые обладают относительной само­
стоятельностью и соответствуют трем объективно существующим
измерениям семиозиса. При изучении любого знака может быть
интерпретатора; Использован любой из этих трех подходов, хотя ни один ИЗ них

83
82
1. 8 качестве введения Ч. У. Моррис. Осиоваиии теории знаков

в отдельности не охватывает всей сущности знакового процесса. большой пользой может быть применена символическая логика;
Можно сказать, что в некотором смысле ни один из этих подхо­ ведь поскольку семиотика всегда имеет дело с отношениями, она
дов не имеет предела, то есть такой черты, дойдя до которой особенно подходит для применения к ней логики отношений. Дея­
исследователь должен был бы отказаться от одного подхода и пе­ тельность и собирателей фактов, и систематизаторов одинаково
рейти к другому. Это просто объяснить: ведь при каждом под­ важна; и они должны работать рука об руку, предоставляя друг
ходе исследуются разные аспекты семиозиса. Сосредоточивая другу материалы своих исследований.
внимание на каком-то одном измерении, мы сознательно отвле­ Ученым-се~иотикам следует понять, что в истории семиоти­
каемся от тех аспектов процесса, которые можно изучить при ки можно наити много полезного, что может послужить и как
других подходах. Синтактика, семантика и прагматика - состав­ стимул, и как область приложения. Такие убеленные сединами
ные части единой науки семиотики, но такие составные части, доктрины, как учение о категориях, о трансцендентных идеях, о
которые взаимно не сводимы друг к другу. предикабилиях, можно рассматривать как первые шаги семиотики
в KOT~pыe должна быть внесена ясность в свете ее последних дости:
жении. Споры древних греков о знаке напоминающем и указываю­
VII щем, средневековые учения об интенции и суппозиции заслу­
живают того, чтобы к ним вернулись и дали им новую интерпре­
Проблемы и приложения
тацию. Богатый дополнительный материал дает история лингвис­
1. Объединение семиотических наук тики, риторики, логики, эмпиризма и экспериментальной науки.
Семиотика имеет богатые традиции, и, подобно другим наукам,
Нам остается коротко рассказать о стоящих перед семиоти­ она должна сохранять к своей истории живой интерес.
кой проблемах, а также обрисовать возможные области применения В настоящее время достижения таких наук, как логика, ма­
семиотики. Данный раздел в этой связи можно условно разделить тематика, лингвистика, могут быть переосмыслены с семиотических
на три части: объединение семиотических наук, семиотика как позиций. Логическ~е парадоксы, теория типов, законы логики,
органон [инструмент] наук и значение семиотики для гуманитар­ теория вероятностеи, различение дедукции, индукции и гипотети­
ных наук. Цель нижеследующих замечаний - привлечь внима­ ческого умозаключения, модальная логика - все эти темы могут
ние к этим проблемам, подсказать направление поисков решений, обсуждаться в рамках теории знаков. В той мере, в какой матема­
а не сами решения. Тика есть знание о структурах языкового типа, ее также можно
Изложение предмета, данное выше, было приспособлево к за­ рассматривать как часть семиотики. Что касается Лингвистики
дачам введения. Большие области семиотики были опущены, точ­ то она явно подпадает под семиотику, занимаясь в настоящее BpeM~
ность формулировок часто приносилась в жертву стремлению из­ определенными аспектами сложных знаковых структур, образую­
бежать длительного предварительного рассуждения, приводимые щих языки в полном семиотическом смысле этого слова. Возможно,
примеры рассматривались только с такой степенью детализации, что всеми признанное неудовлетворительное положение с такими
какая была необходима для иллюстрации обсуждаемой проблемы. терминами, как "слово", "предложение", "часть речи", может быть
Хотя в целом очертания семиотики обозначились достаточно чет­ исправлено, если будут учтены знаковые функции различных язы­
ко, она все еще не достигла состояния развитой науки. Дальней­ ковых средств. Древние проекты создания универсальной грамма­
шее развитие потребует сотрудничества многих исследователей. тики приобретают новую форму и оправдание, если в их основу
Нужны и собиратели фактов, и систематизаторы. Первые должны будет положено учение, что все языки выполняют сходные знаковые
выяснить, при каких условиях протекает семиозис и что происхо­ функции, используя разные средства.
дит в этом процессе; вторые на основе имеющихся фактов должны Логика, математика и Лингвистика могут быть включены в
создать строгое упорядоченное теоретическое построение, которое семиотику полностью. Что касается некоторых других наук, то
в свою очередь в будущем могло бы пригодиться собирателям фак­ это возможно лишь частично. В значительной части под компетен­
тов. Одну из важных теоретических проблем составляет отноше­ цию семиотики подпадают проблемы, оцениваемые как эписте­
ние разных типов правил. Предлагаемая здесь теория знаков об­ мологические или методологические: так, эмпиризм и рациона­
наруживает многие точки соприкосновения с конкретными иссле­ лизм являются в своей сути теориями о том, когда имеет место
дованиями биологов, психологов, психопатологов, лингвистов и ОТношение денотации, или о том, когда Можно сказать, что оно име­
других представителей социальных наук. При систематизации с ет место; обсуждение проблем истинности и знания неразрывно

84 85

1. В качестве введения
связано с семантикой и прагматикой; обсу)Кдение процедур, при­
меняемых в науке, если это не просто раздел логики, психологии
или социологии, должно соотнести эти процедуры с познаватель­
ным lкогнИТИВНЫМ) статусом утверждений - результатом их при­
ложения [к миру). Эстетика в той мере, в какой она изучает опре­
деленный вид функционирования знаков (таких, например,
иконические десигнатами которых являются ценности),- семноги­
ческая дисdиплина, имеющая синтактический, семантический и
прагматическнй компоненты, и различение этих компонентов мо­
жет лечь в основу эстетического анализа. Социология знания есть
явно часть прагматики, так же как и риторика; семиотика - это
система, которая охватывает современные эквиваленты древнего
«тривия» (trivium) - логики, грамматики и ритори~и. Согласно
высказанному уже выше предположению, частичныи (а ВОЗМО)К­
но, и абсолютный) критерий отграничения психологии и ряда со­
циальных наук от других биологических и социальных наук МО)КНО
найти в том, что первые имеют дело с реакциями, опосредован­
ными знаками. Само возникновение семиотики представляет со­
бой определенную стадию в унификации наук, связанных полно­
стью или частично со знаками; семиотика может также сыграть
важную роль связующего звена между биологическими науками,
с одной стороны, и психологией и социальными науками - с дру­
гой, пролив новый свет на соотношение так называемых «формаль­
ных» и «эмпирических» наук.
2. Семиотика как органон наук
Семиотика занимает среди других наук уникальное место.
Мо)Кно, по-видимому, сказать, что всякая эмпирическая наука за­
нимается поисками данных, которые могли бы служить В качестве
надежных знаков; и бесспорен тот факт, что всякая наука ДОЛ)К­
на воплотить свои результаты в знаки языка. Следовательно,
ученый должен быть столь же тщательным в обращении со своим
орудием - языком, как и при конструировании приборов или про­
ведении наблюдений. Именно к семиотике должны обращаться нау­
ки за понятиями и общими принципами, существенными для реше­
ния их собственных проблем знакового анализа, потому что семиоти­
ка - это не просто наука среди других наук, а органон, или ин-
струмент, всех наук.
Эта функция может быть осуществлена двумя путями. Пер выи
путь состоит в том, чтобы сделать подготовку в области се~иоти­
ки постоянной частью образования ученого. Благодаря этои под­
готовке, ученые стали бы более критически относиться к своему
лингвистическому аппарату, вырабатывать в себе навыки осторож-
86
Ч. У. ~оррис. Основания теории знаков
ного С ним обращения. Другой путь заключается в конкретном
исследовании языков специальных наук. Выраженные с помощью
языка достижения наук - часть предмета, изучаемого дескриптив­
ной семиотикой. Конкретный анализ основных терминов и проблем
в тех или иных науках покажет специалистам значение семиотики
как гораздо более эффективно, чем самое длинное абстрактное рассуж­
дение. Такими исследованиями являются другие очерки в настоя­
щей «Энциклопедии». В современных научных теориях встре­
чается много псевдопроблем, возникших из смешения утвержде­
ний на языке семиотики и на языке-объекте,- многочисленные
примеры тому можно было увидеть в недавних дискуссиях по проб­
лемам индетерминизма и принципа дополнительности. Эмпириче­
ские проблемы нелингвистического порядка не могут быть решены
исходя из лингвистических соображений; но очень важно, чтобы
эти два рода проблем не смешивались и чтобы нелингвистические
проблемы формулировались в такой форме, которая способство­
вала бы их эмпирическому решению. Классическая логика счита­
ла себя органоном наук, но в действительности она была несиособ­
на осуществить эту задачу; современная семиотика, соединив в себе
новые веяния в логике и широкое многообразие подходов к зна­
ковым явлениям, ВОЗМО)КНО, попытается взять на себя эту роль.
3. Значение семиотики для гуманитарных наук
Знаки служат не только приобретению знания, но и другим
целям, поэтому дескриптивную семиотику следует рассматривать
шире, чем изучение языка науки. В соответствии с различными
целями были разработаны более или менее специализированные
языки, которые в известной степени следуют за различными из­
мерениями семиозиса. Так, математическая форма выражения хо­
рошо приспособлена для того, чтобы выдвигать на первый план
взаимосвязь терминов в языке, так что отношение к объектам и
интерпретаторам отодвигается назад; язык эмпирической науки
особенно пригоден для описания природы; язык морали, изобра­
зительных и прикладных искусств особенно подходит для управле­
ния поведением, для представления вещей или ситуаций как объек­
тов интереса, для манипуляции вещами с целью достижения же­
лаемых результатов. И во всех этих случаях представлены все из­
мерения семиозиса, но некоторые из них занимают подчиненное
•
положение или частично преобразованы, в силу того что внима­
ние сосредоточено на одном из измерений. У утверждений матема­
тики, возможно, есть эмпирический аспект (многие из них дейст­
вительно были открыты эмпирическим путем); математические
проблемы могут возникнуть в связи с проблемами в других облас-
87
 Ч. У. Nlоррис. Основания теории зиаков
1. В качестве введения

Избранная библиография.
тях, но язык математики отводит этим факторам подчиненную
роль, чтобы лучше осуществить ту задачу, для выполнения кото­
А i d ';' k i e.w i с z К. Sprach; und Sinn.- In: «Erkenntnis», vol. IV, 1934.
рой он был создан. Эмпирические науки заняты в действительно­ В е n J а m I n А. С. ТЬе Loglcal Stгuсtше of Science. СЬарз. VII VIII IX
сти не столько тем, чтобы получить все возможные истинные ут­ Lопdоп, 1936. ' , .
верждения (как, например, утверждение о площади каждого зна­ С а гп а р R. РЫ1озорЬу and Logical Syntax. London, 1935.
ка на этой странице), сколько тем, чтобы получить ваЖНЫЕ истин­ С а г пар R. Logical Sупtах of Language. Vienna - London, 1937.
С а г пар R. Testability and Meaning.- In: «Philo~ophy оУ Sclence» 1
ные утверждения (то есть утверждения, которые дают надежную Ш, 1936, уа]. IV, 1937. ' уог.
основу для предсказания и в то же время помогают в создании С а s s i г е г Е. Die Philosophie der symbolischen Formen 3 vols. ВегIiп,
систематической науки),- но язык эмпирической науки приспо­
1923. .
Е а t оп R. М. Symbolism and Truth. Cambridge (Mass), 1925.
соблен для выражения истины, а не важности ее утверждений.
08 t S с h е n Ь е r g е г R. Zeichen. Stuttgart, 1932.
Лирическая поэзия обладает синтаксисом и использует слова, Н u s s е г l Е. Logishe Uпtегsuсhuпgеп. Vol. II, part!. 4th ed., Halle,1928.
означающие вещи, но ее синтаксис и слова действуют таким обра­ К о k о s z у п s k а М. ИЬег den absoluten Wahrheitsbegriff und einige
зом, что для читателя на первый план выступают ценности и оценки. andere sеmапtisсhе Begriffe.- In: «Егkеппtпis», vol. VI, 1936.
М е а d О. Н. Мiпd, Self, and Soclety. Chicago, 1934.
Максимы прикладных искусств покоятся на истинных пропози­
М е а d .0. Н. ТЬе Philosophy of the Act. Chicago, 1938.
циях, существенных для достижения определенных целей (ечто­ . М о ~ г 1 s СЬ. W. Logical Positivism, Pragmatism, апd Scientific Empiri-
бы достигнуть х, сделай так и таю»; у моральных суждений анало­ сзвгп. Рапs, 1937.
гичным образом может быть эмпирический компонент, но кроме О g ~ е п С. к., R 1 с h а г d s 1. А. ТЬе Меапiпg оУ Meaning". London, 1923.
этого, они могут предполагать желательность достижения опреде­
Ре 1. г с е СЬ. S. Collected Рарегв, езр. Vol. 11. <!ambridge (Mass.), 1931.
1938~ е 1 с h е n Ь а с h Н. Experlence and Prediction. Chaps. 1 and II, Chicago,
ленной цели и стремиться управлять поведением (<<Вам следует
сделать вашему ребенку прививку», то есть «Принимая как само S с h 1 i с. k Н. Oesammelte Aufsiitze, 1926-1936. Vienna, 1938.
собой разумеющееся цель сохранения здоровья ребенка, привив­ '\ а ~ s k I А. Orundlegung der wissепsсhаftliсhеп Semantlk.- Iп: «Actes du
congres шtеrnаtlопаl de рЫlозорЫе ~clentifique», Рапа, 1936.
ка в настоящее время является наиболее надежным средством до­
Т а г s k i А. Der WаhгhеitзЬеgгlff in den formalisierten Sprachen - [п:
стижения этой цели, поэтому ее нужно сделать»). «Studia phiJosophica», уо]. 1, 1935. ..
Семиотика дает основу для понимания важнейших форм чело­ .W i t t g е п s t е i n L. Tractatus logico-philosophicus. Lопdоп, 1922 [рус­
веческой деятельности и связи этих форм друг с другом, посколь­ скии перевод: В и т г е н ш т е й и Л. Логико-философский трактат. М., 1958J.
ку все эти виды деятельности и все отношения находят отражение
в знаках. Такое понимание оказывает действенную помощь, устра­
няя смешение различных функций, осуществляемых посредством
знаков. Как сказал Гёте: «Нельзя на самом деле придираться ни
к какой форме представления» - при условии, разумеется, что
та или иная форма представления не выдает себя за то, чем она
не является. Способствуя пониманию человеческой деятельности,
семиотика обещает осуществить одну из задач, традиционно счи­
тавшихся философскими. Философия часто грешила, смешивая в
своем собственном языке различные функции, которые выполняюв
знаки. Но, согласно старой традиции, философия должна стараться
постичь специфические формы человеческой деятельности, стре­
миться к наиболее общему и наиболее систематическому знанию,
какое только возможно. В современной форме эта традиция высту­
пает в отождествлении философии с теорией знаков и с унифика­
цией науки, иначе говоря с общими и системными аспектами чис­
той и дескриптивной семиотики.

• Составлена Ч. У. Моррисом.- Прим. ред,

 Ж. Пиаже. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение

Жан Пиаже нием схемы ассимиляции: именно в этой последней заключается

движущаяся сила когнитивного акта.

Психогенез знаний и его эпистемологическое значение Этот механизм, доступный наблюдению с момента своего возник­
новения, является универсальным и встречается на различных

Пятьдесят лет экспериментальных исследований убедили нас, уровнях научного мышления. роль ассимиляции здесь сводится
что знания не являются результатом простой регистрации наблюде­ к тому, что нечто «наблюдаемое в опыте», т. е. некоторый «факт»,
ний. Процесс познания невозможен без структурации, осуществляе­ всегда интерпретируется параллельно с его расшифровкой: для
мой благодаря активности субъекта. Не существует также (у че­ этого всегда с самого начала требуется использование логико-ма­
ловека) априорных или врожденных когнитивных структур: наслед­ тематических рамок - таких, как установление связи или соот­

ственным является лишь функционирование интеллекта, которое ветствия, смежности или разделения, навешивание кванторов

порождает структуры только через организацию последователь­ «больше» или «меньше», ведущих к понятию меры,- короче гово­
ных действий, осуществляемых над объектами. Отсюда следует, ря, всей концептуализации, присущей субъекту и исключающей
что эпистемология, или теория познания, в соответствии с данными существование чистых «фактов», равно как и фактов, целиком внеш­
психогенеза, не может быть ни эмпирической, ни «преформистской», них по отношению к активности субъекта; и это тем более справед­
а может лишь основываться на «конструктивизме», т. е. на длитель­ ливо, поскольку субъект должен варьировать наблюдаемые фено­
ной выработке новых операций и структур. Основная проблема, мены, чтобы их ассимилировать.
следовательно, заключается в том, чтобы понять, как осуществ­ Что же касается процессов научения, на которые ссылаются
ляются такие действия и каким образом они, не будучи резуль­ эмпирики-бихевиористы в поддержку своих тезисов, то Инельдер,
татом предопределенных заранее конструкций, становятся в про­ Синклер и Бове показали, что эти процессы не только не объясня­
цессе развития логически необходимыми. ют когнитивного развития, но и сами подчиняются его законам,

1. Эмпиризм. Критика эмпиризма заключается не в том, чтобы поскольку стимул как таковой выступает лишь на определенном
отрицать значение экспериментирования; дело в том, что «эмпи­ уровне «компетенции» (другое биологическое понятие, близкое
рическое» исследование генезиса знаний сразу же выявляет недо­ ассимиляции). Одним словом, действие стимула предполагает на­
статочность «эмпирической» интерпретации эксперимента. В дейст­ личие некогорой схемы, которая и является реальным источником
вительности знание - это не результат чистого восприятия, по­ ответа на стимул (что ведет к инверсии схемы SR или делает ее
скольку восприятие всегда направляется и ограничивается схе­ симметричной S~R). Прибрам к тому же показал, как осуществ­
мами действия. Познание начинается с действия, а всякое действие ляется выбор входов (iпрuts), начиная с неврологических уровней.
повторяется или обобщается (генерализуется) через применение 2. Преформация. Необходимо ли в таком случае ориентиро­
к новым объектам, порождая тем самым некоторую «схему», т. е. ваться на врожденность (преформацию) знаний? Мы еще вернемся
своего рода праксический (praxique) концепт. Основная связь, ле­ к этой проблеме, а сейчас ограничимся лишь критикой гипотезы
жащая в основе всякого знания, состоит не в простой «ассоциации» предопределенности. Если придерживаться фактов психогенеза,
между объектами (поскольку это понятие отрицает активность то прежде всего можно констатировать существование стадий, по
субъекта), а в «ассимиляции» объектов по определенным схемам, ко­ которым, по-видимому, происходит процесс длительной после­
торые присущи субъекту. ЭТОТ процесс является продолжением довательной структурации. Это начальный сенсомоторный период,
различных форм биологической ассимиляции, среди которых ког­ предшествующий языку, когда у человека формируется некоторая
нитивная ассимиляция представляет собой лишь частный случай логика действий (отношение порядка, вхождение схем, пересече­
и выступает как процесс функциональной интегра~ии. В свою ние, постановка в соответствие и т. д.), изобилующая открытия­
очередь, когда объекты ассимилированы схемами деиствия, воз­ ми и даже изобретениями (перманентные объекты, организация
никает необходимость приспособления (<<аккомодации») к особен­ пространства, причинности и т. п.). С 2 до 7 лет имеет место кон­
ностям этих объектов (ср. фенотипические «аккомодаты» В биоло­ цептуализация действий (т. е. их репрезентаций): характеризую­
гии), это приспособление(аккомодация) является результато~ внеш­ щаяся открытием функций между ковариациями явлений, иден­
них воздействий, т. е. результатом опыта. Этот экзогенныи меха­ тичностью и т. Д., но еще без реверсивных операций и операций
низм вполне согласуется со всем, что есть ценного в эмпирическом хранения. Две последние операции формируются на уровне кон­
тезисе, но (и эта оговорка очень важна) приспособление не сущест­ кретных операций (в 7-10 лет) одновременно с логически органи­
вует в «чистом» виде само по себе, а всегда является приспособле- зованными «группировками», которые, однако, еще связаны е ма-

90
1. В качестве вв..... ни.
нипулированием предметами. Наконец, к 11-12
руется гипотетико-дедуктивнаяпропозициональная логика, парал­
лельно с комбинаторикой, «совокупностью частей», кватернарными
группами (de quaternalite) и т. д.
Только эти хорошо структурированные и последовательные
построения (в которых одно звено необходимо для следующего)
могут рассматриваться как прогрессивная актуализация (связан­
ная со становлением центральной нервной системы и т. п.) некото­
рого набора преформаций, в процессе которой генная программа
как бы регулирует органический эпигенез, хотя этот последний
и остается во взаимодействии со средой и ее объектами. Таким об­
разом, необходимо отдать предпочтение одной из двух гипотез:
либо реальным конструктивным построениям с постепенным откры­
тием новых возможностей, либо последовательной актуализации
некоторого набора возможностей, заданного с самого начала. За­
метим прежде, что аналогичная проблема существует и в истории
науки: являются ли различные достижения в истории математики
итогом поэтапного созидания, или же они представляют собой
лишь реализацию множества всех возможностей, которое в дан­
ном случае соответствует универсуму платоновских идей? Однако
«множество всех возможностей» - это понятие
так же как и «множество всех множеств», поскольку
«всех» предполагает лишь некую возможность.
временные исследования показывают, что за трансфинитным чис­
лом «каппа нуль» (предел предикативности) возможно открытие
новых чисел, но эта возможность эффективно непредсказуема, по­
скольку нельзя опираться на комбинаторику. Итак, или матема­
тика является частью природы и тогда она возникает
конструктивной деятельности человека, или же ее источником
является некий сверхчувственный платоновский универсум. Ка­
кими психологическими методами можно обнаружить этот универ­
сум - это вопрос, на который никогда никто не мог ответить.
И мы вновь возвращаемся к ребенку, поскольку он всего лишь
за несколько лет спонтанно осваивает базисные операции, созда­
ет структуры логико-математической природы, без которых он
не понял бы ничего из того, чему его будут обучать в школе. Имен­
но после долгого предоперационального периода, в возрасте
7 лет, когда ребенку еще не хватает когнитивных инструментов, он
открывает для себя обратимость, транзитивность, рекурсивность,
взаимное соответствие отношений, включение классов, сохранение
числовых ансамблей, меру, организацию пространственных отноше­
ний (координат), морфизм, некоторые функторы и т. П., иначе го­
воря - все основы логики и математики. Если бы все это было
врожденным, это означало бы, что младенец уже в момент своего
рождения виртуально владеет всем тем, что Галуа, Кантор, Гиль-
92
Ж. Пиаже. Психогенез знаний и его впиетемологичееное вначение
годам форми­ берт, Бурбаки или МакЛейн смогли актуализовать впоследст­
ви~. А поскольку дитя человеческое является своего рода «сум­
M0!i всех составляющих», мы должны, видимо, обратиться к прос­
теишим одноклеточным организмам, к вирусам, с тем чтобы лока­
лизовать там «множество возможностей».
Одним словом, теории врожденных знаний, так же как и эмпи­
рические объяснения, кажутся нам далекими от конкретной исти­
ны, поскольку логико-математические структуры при их бесконеч­
ности невозможно локализовать ни в объектах, ни в субъекте в
момент его возникновения. Т аким образом, единственно приемле­
мым дл~ нас является конструктивизм, но на его долю выпадает
сложнеишая задача объяснить механизм формирования нового
обосновать характер логической необходимости, которую это но­
вое приобретает в процессе развития.
. 3. Отражающая абстракция. Если логико-математические струк­
туры не являются врожденными, то следует вернуться очень да­
леко вспять, чтобы найти их корни, т. е. элементарные действия
обеспечивающие их выработку. Именно на сенсомоторном YPOB~
не, т. е. задолго до появления языка, прослеживаются такие исход­
ные точки (впрочем, точки не абсолютного начала, поскольку для
антиномическое, этого необходимо было бы обратиться к функционированию само­
само слово го организма: см. разд. 5). Каковы же в таком случае механизмы
Более того, со­ обеспеч~вающ~е построение различных структур от одной стади~
к Д~угои? Первым будет то, что мы назовем «отражающей абстрак­
циеи».
В самом деле, можно выделить три различных вида абстракции:
(1) назовем «эмпирической абстракцией» ту, которая распростра­
вследствие няется на физические объекты, внешние по отношению к субъек­
ту; (2~ абстракцию логико-математическую в противоположность
первои назовем «отражающей» (<<reflechissante») *, поскольку она
ведет начало от деиствии и операций субъекта. Она является «от­
ражающей» в двойном смысле, поскольку в ее основе лежат юза
согласован~ых, но различных процесса: процесс проекции на бо­
лее высокии уровень того, что было извлечено из низшего уровня
(речь идет о CBot;,ro рода «отражен~и» (<<reflechissement»»; и про­
цесс своеобразнои «рефлексии» (<<reflexion») как перестройки на
около новом уровне. В этой перестройке вначале используются операции,
достигнутые на предыдущем уровне, лишь в качестве инструмен­
тальных, но с целью (отчасти бессознательной) скоординировать
их в некую новую общность. (3) Наконец мы выделим «рефлексиру­
ющую (еобдуманиук») абстракцию» или «рефлексивное мышление» ,
, .. Франц~эское слово reflecl~issante двусмысленно, его можно перевести как
;1,ажаю щая и как 'мыслящая. Это ниже используется Ж. Пиаже.ь- Прим,
93
1. В качестве введения
чтобы обозначить тематизацию того, что оставалось операциональ­
ным или инструментальным в (2). Фаза (3) представляет собой,
таким образом, естественное завершение фазы (2), но предполага­
ет, кроме того, явное сравнение на более высоком по отношени~
о стракции соответствует идуктивная генерализация, развивающая­
к «отражениям» уровне инструментальных операции и построении
в процессе становления фазы (2). Таким образом, важно разли­
чать отражающую абстракцию, участвующую в любом конструк­
тивном построении при решении новых задач, и абстракцию реф­
лексирующую, которая добавляет к первой некоторую систему
эксплицитных соответствий между тематизированными указанным
образом операциями.
Отражающая и рефлексирующая абстракции являются, таким
образом источниками структурных новообразований по следую­
щим соображениям. Во-первых, «отражение» на более высокий
уровень элемента, извлеченного с низшего уровня (например, ин­
териоризация некоторого действия в некое концептуализованное
представление), означает постановку в соответствие данных э,:Ле
ментов, что само по себе уже является новым актом, которыи в
свою очередь открывает дорогу другим возможным соответствиям,
что уже является подлинным «открытием». Когда элемент, пере­
несенный на новый уровень, компонуется с элементами,
которые
прежде находились на этом уровне или которые еще будут сюда
добавлены, то перед нами уже результат рефлексии, а не отражения
(при этом рефлексия порождена этим последним): отсюда следуют
новые комбинации, которые могут привести к созданию новых опе­
раций, осуществляемых «над» предыдущими, а это и есть обычный
путь математического развития (например, для ребенка - это
правила сложения, порождающие умножение) 1. Иначе говоря,
всякое отражение на некоторый новый уровень влечет за собой и
делает неизбежным некоторую определенную реорганизацию, и
именно такую продуктивную перестройку мы называем «рефлекси­
ей»: задолго до своего превращения в тематиэированное целое оно
вступает в действие через процессы ассимиляций и координаций,
еще инструментальных, причем структура как таковая не осознает­
ся (и это также встречается на протяжении всей истории матема­
тики). Наконец становится возможной рефлектирующая абстрак­
ция, или ретроспективная тематизация, которая, хотя и распро­
страняется лишь на уже конструктивно добытые элементы, есте­
ственно, представляет собой некоторую новую конструкцик~,' по­
скольку С помощью перекрестных вертикальных соответствии она
представляет симультанным то, что было уже до этого выработа­
но последовательными связями в горизонтальных направлениях
(ср. в научном мышлении тематизацию «структур» у Бурбаки).
1 Ребенок на определенном этапе начинает учитывать число этих сложений, а
не только их результаты.
94
Ж. Пиаже, Психогенез знаний и его эпистемологическое значение
4. Конструктивная генерализация. Само собой разумеется,
абстракция и генерализация тесно связаны между собой и даже
опираются друг на друга. Отсюда следует, что эмпирической аб­
ся от «некоторых» ко «всем» путем простого экстенсионального
расширения, в то время как рефлексирующей абстракции соответст­
вует конструктивная генерализация, и в частности, «дополнитель­
ная» или «комплетивнаяь.
Первая проблема, которую необходимо решить, это проблема
построения последовательных уровней (paliers), которые мы просто
назвали в предыдущих параграфах: каждый из них есть результат
ассимиляции или новой операции, предназначенной заполнить
некоторую лакуну на предшествующем уровне и актуализующей
таким обрс:зом некую возможность, открытую данным уровнем.
Прекрасныи тому пример - переход от действия к представлению
бл~годаря формированию семиотической функции. Суть сенсомотор­
нои ассимиляции состоит в ассимиляции объектов схемами дейст­
вия, в то время как суть репрезентативной ассимиляции заключа­
ется в ассимиляции объектов друг другу, что приводит К возник­
новению концептуальных схем. Между тем эта новая форма асси­
миляции уже была потенциально заложена в сенсомоторной фор­
ме, поскольку эта последняя распространял ась на многие, после­
довательно возникающие объекты: достаточно, однако, было допол­
нить эти последовательные ассимиляции симультанным действи­
ем постановки в соответствие, чтобы перейти на следующий уро­
вень. Но такое действие содержит в себе восстановление в памяти
объектов, не наблюдаемых в данный момент, а это восстановление
в памяти требует формирования специфического инструмента, ко­
торым и является семиотическая функция (отсроченная имитация
символиче~кая игра, мuысленный образ, который является интерио~
ризованнои имитациеи, язык жестов и т. п. В добавление к зву­
ковому языку). Таким образом, существуют сенсомоторные озна­
чающие, которые являются признаками или сигналами но они
представляют собой лишь один какой-то аспект или част~ обозна­
чаемых объектов: семиотическая же функция появляется тогда,
когда означающие отличаются от означаемых и могут соответство­
вать множеству этих последних. Таким образом, очевидно, что
между конце~туальной ассимиляцией объектов друг с другом и
семиотизациеи существует взаимозависимость, и оба эти процесса
ведут свое происхождение от дополнительного, «комплетивного»
обобщения сенсомоторной ассимиляции, которой соответствует
отражающая абстракция элементов, непосредственно заимствуе­
мых из нее.
Было бы легко показать, что новоприобретения, свойственные
уровням конкретных, а затем - гипотетико-дедуктивных опера-
'. В качестве введения
ций, также ведут свое происхождение от дополнительного, «ком­
плетивного» обобщения. Так, например, своими новыми возможно­
стями конкретные операции обязаны ов~адению обратимостью,
что подготовлено уже предоперациональноиобратимостью, но тре­
бует, кроме того, систематической отладки, регулировки утверж­
дений и отрицаний, другими словами - саморегуляции, впрочем
всегда существующей в рамках конструктивного обобщения (к ко­
торому мы вернемся в разд. 6). Что же касается гипотетико-дедук­
тивных операций, то они становятся возможными без комбинатори­
ки при переходе от структур «группировок~, элементы KOTOPЫ~
разобщены, к структурам «множество частеи» с комбинаторикои
и обобщением разбиений 1.
Эти последние успехи обязаны своим появлением очень важнои
форме конструктивного обобщения, суть которой заключается в
том, чтобы придать определенной операции роль более вы:окого
ранга: так, сочетания - это классификации классификации, пе­
рестановки - это сериации сериаций, множества частей - это
разбиения разбиений и т. д.
Отметим, наконец, более простую, но не менее важную форму,
которая состоит в обобщении аналогичных структур через синтез,­
такую, как координация двух систем референций, внутренней и
внешней по отношению к пространственному положению или дви­
жению (в возрасте 11-12 лет).
5. Биологические корни знания. Все, что мы рассмотрели до
сих пор, говорит именно в пользу систематического конструкти­
визма. Нам остается лишь отыскать его источники в самом организ­
ме, поскольку последовательность построений не может предпо­
лагать абсолютного начала. Но прежде чем предложить какое-то
решение, уместно задаться вопросом о том, что означало бы с био­
логической точки зрения решение в пользу преформизма, иначе го­
воря, чем бы стал априоризм, выраженный в терминах доктрины
врожденности. " "
Это со всей ясностью показал великии ученыи К. Лоренц, счи-
тавший себя кантианцем и остававшийся приверженцем наслед­
ственного происхождения основных структур разума, поскольку
они предшествуют любому приобретению знания из ОП~Iта. Но как
биолог, Лоренц прекрасно сознавал, что, кроме «общею> наследст­
венности, присущей всем живым существам или их большим груп­
пам, существует специфическая наследственность, которая варьи­
руется от одного вида к другому: так наследственность человека
свойственна только человеческому виду. Отсюда следовало что,
1 Напомним, что дополнительное, «комплетнвноеэ обобщение - это основ­
ной конструктивный процесс в математике; например, переход группоидов в полу­
группы, затем в моиоиды, затем в группы, кольца и тела.
96
Ж. пиаже. Психогенез ананий и его впистемологическое значение
честно веря во врожденный характер - как некое предвари­
тельное условие - основных категорий нашего мышления, Ло­
ренц не мог, даже исходя из этого факта, утверждать их общность:
почему и появилась его очень глубокая формулировка, согласно
которой «априорность» разума будет состоять просто из «врожден­
ных рабочих гипотез». Другими словами, Лоренц сохраняет для
«априорного» его исходную точку, предшествующую построени­
ям субъекта, но устраняет из нее необходимость, значительно бо­
лее важную (тогда как мы поступаем наоборот, настаивая на необ­
ходимости,- см. разд. 6,- но помещая ее в конце конструктивно­
го процесса, без предварительного программирования).
" Позиция Лоренца сама показывает свою слабость: если разум
является врожденным, или всеобщим, то он должен восходить
к простейшим одноклеточным механизмам; если же он является
видовым (или же родовым и т. д.), то необходимо объяснить, через
какие мутации и под влиянием какого естественного отбора он
смог появиться (хотя бы и лишенный своего основного качества -
необходимости). Но при современном состоянии наших знаний
обычные объяснения этой частной проблемы сводятся к простой
игре словами: они состояли бы в том, чтобы сделать из разума про­
дукт случайной мутации, т. е. простого случая.
По нашему мнению, сторонники врожденности самым удивитель­
ным образом забывают о существовании некоего механизма, такого
же всеобщего, как и наследственность, и, в некотором смысле,
управляющего ею: это саморегуляция, которая играет определенную
роль на всех уровнях, начиная с гена, и все более важную роль
по мере приближения к высшим уровням и к поведению. Саморегу­
ляция, корни которой, очевидно, являются органическими, при-
. суща жизненным и мыслительным процессам, и ее действие имеет,
кроме того, то огромное преимущество, что может быть непосредст­
венно проконтролировано: вот почему именно в этом направлении,
а не в простой наследственности, надле)Кит искать биологическое
объяснение когнитивных построений, тем более что в процессах ре­
гуляций саморегуляция по самой своей природе является в выс­
шей степени конструктивистской (и диалектической) 1.
Теперь понятно, почему мы, симпатизируя трансформационным
аспектам доктрины Н. Хомского, не можем принять его гипотезу
о «врожденном фиксированном ядре». И этому есть две причины.
Первая заключается в том, что биологически такая мутация, свой­
ственная человеку как виду, была бы необъяснима: совершенно не­
ясно уже одно то, почему случайные мутации сделали человеческое
существо способным «пониматъ» звуковой язык, И если, кроме того,
1 Верно, что саморегуляпия частично является врожденной, но это скорее
касается функционирования, а не структур,
4 .11 2043 87
 Ж. Пиаже. Психогенез знаний и его эпистемологическое вначение
1. В качестве введения

Вторая форма равновесия устанавливается между подсистема­

необходимо было бы пр и писать ему врожденность лингвистической ми, идет ли речь о подсхемах в какой-то единой схеме действия
структуры, заложенной в разуме, то это обесценило бы саму эту или о подклассах какого-то одного общего класса, или же о под­
структуру, поскольку поставило бы ее в зависимость от тех же системах в множестве операций, которым располагает субъект,
случайностей и превратило бы разум, согласно К. Лоренцу, в набор как, например, числа и пространственные измерения при оценках,
простых «рабочих гипотез». Вторая причина для нас заключается когда может быть использовано и то, и другое. Но, поскольку
в том, что «врожденное фиксированное ядро» сохранило бы все подсистемы обычно развиваются с различной скоростью, между
свои достоинства «фиксированного ядра», если бы оно было не ними могут возникать конфликты. Их уравновешивание предпола­
врожденным, а представляло бы собой «необходимый» результат гает в этом случае определенное различение между их общими
конструктивных построений, свойственных сенсомоторному интел­ частями и их отличающимися свойствами и, как следствие, ком­
лекту, предшествующему языку. и явля,?щемуся результ~том са­ пенсаторную регулировку между утверждениями и частичными

морегуляции, одновременно органическои и поведенческои, кото­ отрицаниями, так же как и между прямыми и обратными операция­
рая определяет этот эпигенез. Именное данное объяснение «фикси­ ми, или же, в дополнение к этому, использование взаимности. Те­
рованного ядра» - не врожденного, но являющегося продуктом перь ясно; как уравновешивание ведет к логической необходимо­
сенсомоторного интеллекта,- в конечном счете принимают та­ сти: развивающаяся внутренняя непротиворечивость (системы),
кие авторы, как Р. Браун, Э. Леннеберг и Д. МакНейл. Все это которую ищет и в конце концов достигает субъект, проистекает из
достаточно ясно показывает, что гипотеза о врожденности беспо­ простой причинной регуляции действий, результаты которых рас­
лезна для поддержания единства прекрасной концепции Хомского. крываются потом как совместимые или противоречащие, затем

6. Необходимость и уравновешивание. Нам осталось лишь выяс­ она приводит к включению связей или импликаций, становящихся
нить, почему конструктивные построения, которых требует форми­ выводимыми дедуктивно и, следовательно, необходимыми.
рование разума, приобретают все возрастающую необходимость Третья форма уравновешивания опирается на предшествующую,
несмотря на то, что каждое из них начинается с разных проб, частью но отличается от нее построением некой новой всеобщей системы:
случайных и содержащих до достаточно позднего времени значи­ а именно, той, которую обусловливает необходимость самого про­
тельную часть иррационального (нонконсервация, дефекты обра­ цесса дифференциации новых подсистем и которая требует, сле­
тимости, недостаточный контроль отрицаний и т. д.). Гипотеза, довательно, компенсаторного действия интеграции в некое новое
естественно, будет такова: эта возрастающая необходимость есть целое. По-видимому, здесь мы имеем дело с простым уравновеши­
результат саморегуляции, и она выражается через также возрас­ ванием противоположных сил: дифференциации, угрожающей един­
тающее уравновешивание когнитивных структур; необходимость ству целого, и интеграции, ставящей под угрозу необходимые раз­
вытекает, следовательно, из их «закрытости». личия. Действительно, своеобразие когнитивного равновесия (но,
С этой точки зрения, можно выделить три формы уравновеши­ впрочем, это имеет место уже и в органических системах) заключа­
вания. Наиболее простая и, как следствие, наиболее ранняя­ ется, наоборот, в том, чтобы обеспечить обогащение целого в зави­
это уравновешивание ассимиляции и аккомодации. Начиная с симости от важности дифференциаций и умножение этих последних
сенсомоторного уровня, на котором равновесие стремится одновре­ (а не только их связности) в зависимости от внутренних (или ста­
менно сохранить схему и учесть свойства объекта, оно может, если новящихся таковыми) изменений целого и его свойств. Здесь вновь
эти последние являются неожиданными и интересными, повлечь отчетливо проявляются отношения между уравновешиванием и

за собой образование некогорой подсхемы или даже новой схемы, развивающейся логической необходимостью; необходимостью иметь
которые потребуют своего собственного уравновешивания; само tегmiпus ad quem ['верхний предел'], вытекающей из конечной
собой разумеется, что схема действий, примененная к новым объек­ интеграции или «закрытости» систем.

там должна быть иной в зависимости от свойств этих объектов. Но Одним словом, когнитивное уравновешивание «играет на повы­
эти'функциональные механизмы мы находим на всех уровнях. Да­ шение», т. е. нарушения равновесия ведут не к возвращению к пре­

же в науке ассимиляция линейных и угловых скоростей включает дыдущей форме равновесия, а к некоей лучшей форме, характери­
одновременно ассимиляцию по отношению к пространственно-вре­ зующейся возрастанием взаимоаависимостей или необходимых
менной общности и аккомодацию к этим различным ситуациям; импликаций.
точно так же инкорпорация открытых систем в общие термодина­ Что же касается знаний, являющихся результатом опыта, то
мические системы требует как дифференцирующей аккомодации,

..
их уравновешивание включает, кроме предшествующих законов,

так и ассимиляции.
9Q
08
1. В качестве введения
последовательный переход внешнего (экзогенного) во внутреннее
(эндогенное) в том смысле, что все возмущающие воздействия
(неосуществившееся предвидение и т. п.) вначале уничтожаются
или нейтрализуются, а затем мало-помалу интегрируются (с из­
менением равновесия) и наконец включаются в систему в качестве
внутренних вариаций, поддающихся дедуктивному выводу и ре­
конструирующих экзогенное посредством эндогенного. Биологи­
ческий эквивалент этого процесса (см. работу Г. фон Фёрстера
«От шума к порядку» 1) нужно искать в явлении «фенокопии», кото­
рое мы попытались проинтерпретировать и обобщить в одной из
более ранних работ 2.
7. Психогенез и история науки. Как сказал Холтон 3, можно
найти определенное совпадение между психогенезом и историчес­
ким развитием когнитивных структур, и именно это мы попытаемся
уточнить в книге, над которой мы сейчас работаем совместно с
физиком Р. Гарсиа.
До XVII в. в развитии психогенеза и когнитивных структур
В ряде случаев можно наблюдать полный параллелизм. Так, для
отношений между силой и движением можно выделить 4 периода:
1) период теории движителя и движимого Аристотеля и как след­
ствие - модель антиперистасиса; 2) глобальное объяснение, в
котором остаются недифференцированными сила, движение и им­
пульс; 3) теория импетуса или порыва, созданная Буриданом в ка­
честве необходимого посредника между силой и движением; 4) за­
ключительный предньютоновский период, когда импульс начинают
связывать с ускорением. У ребенка же можно констатировать по­
следовательность четырех очень сходных стадий. Первая - ког­
да два двигателя довольно систематически выступают
житок анимизма, но с большим числом спонтанных примеров анти­
перистасиса (часто в очень неожиданных ситуациях и не только
для движения метательных снарядов). На второй стадии появляет­
ся некоторое глобальное понятие, сравнимое с «действием», кото­
рое можно выразить следующим образом mve, где т - масса,
v - скорость, и е - пройденный путь. На третьем этапе (7-10
лет) спонтанно появляется «импульс» В смысле среднего термина
Буридана, но, сверх того, со способностью «проникать» в непод­
вижные посредники, проходя через их «внутренность», когда какое-
1 F о е г s t е г Н. von. From погзе to order. Оп self organizing systems and
their environements.- In: «Self - Orgal1izing systems», ed. М. Yovits, S. Сагпегоп,
Реграгпоп Press, London, 1960, р. 31-50.
2 Р i а g е t J. Adaptation vitale et psychoJogie de l'intelJigel1ce. Selection
organique et рпепосор!е, Негmапп, Paris, 1974.
3 Н 01 t о n G. Thematic Origins 01 SсiепШiс Thol1ght. Harvard Univ. Press,
Cambridge (Mass.), 1973, р. 102.
100
Ж. Пиаже. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение
то движение передано через их посредство. Наконец, на четвертом
этапе (к 11-12 годам) появляются зачатки ускорения.
Для более широких исторических периодов, само собой разу­
меется, мы не находим полного параллелизма, но можно найти об­
щие механизмы. Так, история западной геометрии обнаруживает
некий процесс структурации, этапы которого таковы: этап центра­
ции на отношениях интрафигуральных(внутри фигур) по Эвклиду;
этап конструирования отношений интерфигуральных (между фигу­
рами) с помощью декартовых координат, затем этап развнвающейся
алгебраизации, начиная с Клейна. В сокращенном виде мы нахо­
дим аналогичный процесс и у детей, которые начинают, естествен­
но, с интрафигурального, но к 7 годам открывают, что для того,
чтобы определить некую точку на плане, недостаточно одного из­
мерения: их необходимо два, и они должны быть расположены
ортогонально. На этом этапе «интерфигуральное» (необходимое
также для построения горизонталей) следует за тем, что мы на­
звали «трансфигуральноеэ, в котором подлежащие открытию свойст­
ва не могут выявляться на одной-единственной фигуре, но тре­
буют определенной дедукции или некоторого исчисления, например;
механические кривые, относительные движения и т. п.
Эти аналогии с историей науки убедительно говорят в поль­
зу нашего конструктивизма. Антиперистасис не был передан на­
следственным путем от Аристотеля к маленьким жителям Женевы,
но сам Аристотель начал с того, что был ребенком, потому что дет­
ство предшествует зрелому возрасту у всех людей, включая и пе­
щерного человека. Что же касается того, что именно человек на­
уки извлекает из своих детских лет, то это не набор врожденных
как пере­ идей, поскольку в обоих случаях есть пробы и ошибки, но некая
конструктивная сила, и один из нас сказал, что гениальный фи­
зик - это человек, который сумел сохранить способность к твор­
честву, свойственную своему детству, а не потерял ее в школе.
 Р. Якобсон. В поисках сущности языка

Роман Якобсон
которая вышла в «Proceedings of the American Academy of Arts and
в поисках сущности языка Sciences» (1867 г.); спустя сорок лет, подводя итоги «изучения
природы знаков, которому он посвятил свою жизнь», Пирс отме­
«В человеческой речи разные звуки имеют разные значения». чал: «Насколько мне известно, я являюсь пионером или, скорее,
Отсюда Леонард Блумфилд в своей известной книге «Язык» (1933 г.) даже проводником в деле прояснения и обнаружения того, что
я называю семиотикой, т. е. в учении о сущности и основных ви­
~~~а~~р:;~лОе~н~~Оз::~~==~~ =т~н~~~;вие;~~:~: я~~;к~~;~е~:хст~~~: дах знакообозначения; я считаю, что для первопроходца это поле
тием раньше Вильгельм фон Гумбольдт учил, что «существует деятельности слишком обширно, а работа слишком велика». Пирс
очевидная связь между звуком и значением, которая, однако,В отчетливо сознавал несостоятельность общетеоретических предпо­
редких случаях поддаваясь точному объяснению, обычно остается сылок в исследованиях своих современников. Само название его
неясной». Проблема такой соотнесенности и связи всегда была науки о знаках восходит к античному sеmеiбtik@; Пирс ценил
кардинальной в уже немолодой науке о языке. Насколько этот И широко использовал опыт античных и средневековых логиков,

факт был тем не менее временно предан забвению языковедами не­ «мыслителей высшего класса», сурово осуждая столь обычное
давнего прошлого, показывает реакция на интерпретацию знака, . «варварское исступление» перед «изумительной проницательностью
и в частности языкового знака, как неразложимого единства озна­ схоластов». В 1903 г. он выражал твердое убеждение в том, что
чающего и означаемого у Фердинанда де Соссюра; этой интерпре­ если бы ранее «учение о знаках» не было предано забвению и если
тации многократно воздавалась хвала за ее изумительную новиз­ бы оно было продолжено со всей силой ума и страсти, то к началу
ну, хотя давняя концепция вместе с термин~логией была целиком двадцатого столетия такие жизненно важные специальные науки,

перенесена из теории стоиков, существующеи уже двадцать столе­ как, например, языкознание, уже находились бы «наверняка в бо­
тий. В учении стоиков знак (вётпегоп) рассматривался как сущность, лее развитом состоянии, чем то, которого они обещают достигнуть
образуемая отношением означающего (вёгпагпоп) и означаемого в самом лучшем случае к концу 1950-го года».
(semainOmenon). Первое определялось как «воспринимаемое» С конца прошлого века необходимость подобной научной дис­
(aistheton), а второе - как «понимаемое» (поёюп) или, если выра­ циплины горячо отстаивал Соссюр. В свою очередь отталкиваясь
жаться более лингвистично, «переводимое». Кроме того, референ­ . от греков, он назвал ее семиологней и ожидал от этой отрасли
ция знака была четко отграничена от значения с помощью термина знаний, что она прояснит сущность знаков и законы, управляю­
гупкпапоп (схватываемое). Исследования стоиков в области знако­ щие ими. Он полагал, что лингвистика должна стать частью этой
обозначения (sеmеiбsis) были усвоены и получили дальнейшее раз­ Общей науки и что она определит, какие свойства выделяют язык
витие в трудах Августина; при этом использовались латини­ в отдельную систему из общей совокупности «семиологических
зированные термины, в частности signum (знак), который включал фактов». Было бы интересно выяснить, есть ли какая-нибудь гене­
в себя и sigпапs, и signatum. Между прочим, эта пара коррелятив­ тическая связь между работами обоих ученых в области сравни­
ных понятий и наименований была введена Соссюром лишь в се­ Тельного исследования знаковых систем или же это простое совпа­
редине его курса общей лингвистики, возможно, не без влияния дение.
«Ноологии» Х. Гомперца (1908 г.). Эта доктрина красной нитью про­ Полувековая работа Пирса по созданию общих основ семиоти­
ходит через средневековую философию языка с ее глубиной и раз­ ки имеет эпохальное значение, и если бы работы Пирса не остались
нообразием подходов. Двойственный характер и вытекающее из большей частью неопубликованными вплоть до тридцатых го­
него, по терминологии Оккама, «двойное познание» любого знака дов или если бы, по меньшей мере, его опубликованные работы
были глубоко усвоены научной мыслью средневековья. были известны языковедам, они, несомненно, оказали бы ни с чем
Возможно, самым изобретательным и разносторонним из аме­ не сравнимое влияние на развитие лингвистической теории в ми­
риканских мыслителей был Чарлз Сандерс Пирс (1839-1914 гг.),­ ровом масштабе.
настолько великий, что ни в одном .университете не нашлось для Пирс также проводит резкое различие между «материальными
него места. Первая попытка классификации знаков была сделана качествами» - означающим любого знака и его «непосредственной
Пирсом в его проницательной работе «О новом списке категорий», интерпретацией», т. е. означаемым. Знаки (или, по терминологии
Пирса, репрезентамены (representamina» обнаруживают три основ­
* Б л У м Ф и л Д Л. Язык. М., «Прогресс», 1968, с. 42.- Прим. ред, ных . вида знакообозначения, три различных «репрезентативных
свойства», которые основаны на разных взаимоотношениях между
102
103
1. В качестве введения Р. Якобсон. В понсках сущности языка

означающим и означаемым. Это различие позволяет Пирсу выде­ му за содержанием «по естеству» (рпузег), как это утверждает глав­
лить три основных типа знаков: ный герой диалога, или «по соглашению» (thesei), как это утверж­
1) действие иконического знака основано на фактическом дается в контраргументах Гермогена. Примиряющий обе стороны
подобии означающего и означаемого, например рисунка какого­ Сократ склонен в диалоге Платона согласиться, что репрезента­
то животного и самого животного; первое заменяет второе «прос­ ция через подобие преобладает над использованием произволь­
то потому, что оно на него похоже». ных знаков, но, несмотря на привлекательную силу подобия, он
2) Де~ствие индекса основано на фактической, реально суще­ чувствует себя обязанным признать дополнительный фактор­
ствующеи смежности означающего и означаемого; «с точки зрения условность, обычай, привычку.
психологии, действие индекса зависит от ассоциации по смежности», Среди ученых, которые в своей трактовке этого вопроса следо­
например, дым есть индекс огня, и подтвержденное пословицей вали по стопам платоновского Гермогена, важное место принад­
знание того, что «нет дыма без огня», позволяет человеку, интер­ лежит йельскому языковеду Дуайту Уитни (1827-1894 гт.), кото­
претирующему появление дыма, сделать заключение о наличии рый выдвинул тезис о языке как об общественном учреждении.
огня, безотносительно к тому, был или не был огонь зажжен на­ В фундаментальных трудах Уитни, относящихся к шестидесятым
меренно, чтобы привлечь чье-то внимание; то, что обнаружил и семидесятым годам XIX века, язык определялся как система
Робинзон Крузо, было индексом: его означающим был отпечаток произвольных и условных знаков (epitykhonta и synthemata Пла­
ноги на песке, а установленным по нему означаемым - присутст­ тона). Это учение было заимствовано и развито Ф. де Соссюром
вие на этом острове человека; по Пирсу, индексом является уско­ и вошло В посмертное издание его «Курса общей лингвистики»
рение пульса как ВОЗМОжный симптом жара, и в этих случаях его (1916 г.), осуществленное его учениками Ш. Балли и А. Сеше.
семиотика фактически сливается с исследованием симптомов бо­ Учитель провозглашает: «В существенном моменте, как нам кажет­
лезней в медицине, которое называют семиотикой, семнологней или ся, американский лингвист прав: язык - это соглашение; природа
симптоматологней. знака, о котором принимается соглашение, остается безразличной».
3) Действие символа основано главным образом на установ­ Произвольность выдвигается Соссюром в качестве первого из двух
ленной по соглашению, усвоенной смежности означающего и оз­ основных принципов, определяющих природу языкового знака:

начаемого. Сущность этой связи «состоит в том, что она является «Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна» *.
правилом», и не зависит от наличия или отсутствия какого-либо в комментариях подчеркивается, что никто не опроверг этого
сходства или физической смежности. При интерпретации любого принципа, но «часто легче обнаружить истину, чем приписать ей
данного символа знание этого конвенционального правила обяза­ должное место».

тельно, и знак получает действительную интерпретацию только Сформулированный принцип был главенствующим во всей
потому и просто потому, что известно это правило. Первоначаль­ науке о языке (la 1angue в соссюровском смысле этого термина, т. е.
но слово "символ" употреблялось в сходном смысле также Соссю­ языковой код); последствия его неисчислимы. В согласии с Бал­
ром и его учениками, но позже он возражал против употребления ли и Сеше, А. Мейе и Ж. Вандриес также подчеркивали «отсутст­
этого термина, потому что в традиционном понимании последнего вие связи между значением и звуком», и Блумфилд вторил тому же
предполагается некоторая естественная связь между означающим принципу: «Языковые формы являются произвольнымв».
и означаемым (например, весы как символ правосудия), и в за­ Само собой разумеется, что согласие с соссюровской догмой
метках Соссюра было предложено для условных знаков, входящих произвольности языкового знака было далеко не единодушным.
в условную знаковую систему, название сема, в то время как Пирс Так, Отто Есперсен отмечал (1916 г.), что роль произвольности В
использовал термин «сема» для особой, совершенно отличной цели. языке слишком преувеличена и что ни Уитни, ни Соссюру не уда­
Достаточно сопоставить употребление Пирсом термина «символ» лось решить проблему взаимоотношения между звуком и значени­
С различными значениями слова символизм, чтобы осознать, что ем. Отклики Ж. Дамуретта, Э. Пишона и Д. Л. Болинджера были
здесь имеется опасность досадных двусмысленностей; но за неиме­ озаглавлены одинаково: «Знак не произволен» (<<Le signe n'est pas
нием лучшего мы вынуждены сохранить термин, введенный Пир­ arbitraire» (1927 г.), «The sign is not arbitrary» (1949 г.)). Э. Бенве­
сом. нист в своей весьма своевременной статье «Природа языкового зна-
Рассмотренные семиотические соображения вновь вызывают к
жизни вопрос, который с проницательностью обсуждался в «Кра­ •
с о с с ю р Ф. де. Труды по языкознанию. М., «Прогресс», 1977, с. 100.-
тиле», замечательном диалоге Платона: закрепляет ли язык фор- Прим, ред,

104 105
 1. В качестве введения

Р. Якобсон. В поисках сущности языка

ка» (<<Nature de signe linguistique», 1939 г.) раскрыл тот решающий

факт, что только для беспристрастного и стороннего наблюдателя передает неодинаковое значение в различных культурах; например,
связь между означающим и означаемым является чистой случай­ у некоторых южноафриканских племен, показывая пальцем на ка­
ностью, в то время как для носителя данного языка эта связь пре­ кой-нибудь предмет, его таким образом проклинают. С другой сто­
вращается в необходимость *. роны, «в символ всегда включается своего рода индекс», и «без
Своим основным требованием внутреннего ЛИнгвистического индексов было бы невозможно обозначить, о чем человек говорит».
анализа любой синхронной (идеосинхронической) системы Соссюр Интерес Пирса к разным уровням взаимодействия трех выде­
с оч:видностью лишает силы ссылку на различия звуков и зна­ ленных функций во всех трех типах знаков и в особенности при­
чении во времени и uпространстве, которая является аргументом в стальное внимание к индексальным и иконическим КОМПОНЕнтам
пользу произвольнои связи между обоими составляющими языко­ языковых знаков непосредственно связаны с его тезисом, утвер­
вого знака. Швейцарская крестьянка, говорившая по-немецки, ждающим, что «самые совершенные из знаков» - те, в которых

своим пресловутым вопросом, почему ее франкоязычные односель­ иконические, индексальные и символические признаки «смешаны
ча.~е называют сыр fromage,- Юisе ist doch vie1 natiirlicherl 'Ведь ПО возможности в равных отношениях». Напротив, настойчивое под­
Kase подходит гораздо лучше!', обнаружила отношение к проб­ черкивание условности языка Соссюром связано с его утвержде­
леме, которая гораздо больше соответствует точке зрения Соссю­ нием, что «полностью произвольные знаки наиболее пригодны
ра, чем утверждения, что каждое слово - произвольный знак для обеспечения оптимального семиотического процесса».
BMeCT~ которого мог бы использоваться для той же цели любоЙ Индексальные элементы языка обсуждались в нашей работе
другои знак. Но существует ли эта естественная необходимость «Подвижные определители, глагольные категории и русский гла­
в силу одной только привычки? действуют ли языковые знаки _ гол» (<<Shifters, Verbal Categories and the Russian Verb», 1957 г.);
посколь~'у они являются символами - «только благодаря суше­ попытаемся теперь рассмотреть иконический аспект языковой
ствующе~ привычке~, связывающей их означаемое с означающим? структуры и дать ответ на вопрос Платона: какого рода подража­
Однои из важнеиших черт семиотической классификации Пир­ ние (mimesis) используется языком для соединения означающего
са является тонкое осознание того, что различие трех основных с означаемым?
классов знаков - это лишь различие в относительной иерархии. Последовательность глаголов veni, vidi, vici сообщает нам о
В основе разделения знаков на иконические ЗЮ1Ки, индексы и порядке деяний Цезаря прежде всего и главным образом потому,
Символы лежит не наличие или отсутствие подобия или смежнос­ что последовательность сочиненных форм прошедшего времени
ти между ознат:ающим и означаемым, равно как и не ИСКЛючитель­ используется для воспроизведения хода событий. Временной по­
но фактическии или исключительно условный, привычный харак­ рядок речевых форм имеет тенденцию к зеркальному отражению по­
тер связи между двумя составляющими, а лишь преобладание одно­ рядка повествуемых событий во времени или по степени важности.
го из этих факторов над другими. Так, ученый говорит об «икони­ Такая последовательность, как «На собрании присутствовали
ческих знаках, в которых сходство поддерживается конвенциональ­ президент и государственный секретарь», гораздо более обычна,
ными правилами»; можно припомнить разные правила построения чем обратная, потому что первая позиция в паре однородных чле-
перспективы, которые зрителю нужно усвоить, чтобы Восприни­ . нов отражает более высокое официальное положение.
мать произведения несходных между собой направлений в Живопи­ Соответствие в порядке между означающим и означаемым нахо­
си; в разных изобразительных кодах имеют разное значение раз­ дит свое место среди «основных возможных видов знакообозначе­
личия в величине фигур; в соответствии с традицией некоторых ния», очерченных Пирсом. Пирс выделяет два отличных подклас­
средноевековых школ живописи злодеи, в отличие от других персо­ са иконических знаков: образы и диаграммы. В образах означаю­
нажеи, последовательно изображались в профиль, а в древнееги­ щее представляет «простые качества» означаемого, в то время как
петском искусстве их изображали только анфас. Пирс заявляет у диаграмм сходство между означающим и означаемым «касается
что «было бы трудно, если не невозможно, привести пример аб~ ТОлько отношений их частей». Пирс определяет диаграмму как
сол~тно чистого индекса или пример знака, абсолютно лишенного (репрезентамен, являющийся по преимуществу иконическим зна­
своиства индекса». Такой типичный индекс, как указующий перст, ком отношения, стать каковым ему способствует условность». При­
мером подобного «и конического знака, отражающего отношения

• СМ.: Б е н в е н и ст Э. Общая ЛИНГвистика. М., «Прогрвссь 1974 гл VI- частей означаемого», могут служить прямоугольники разных раз­
Прим, ред. ' ,.. меров, которые выражают количественное сравнение производст­
ва стали в разных странах. Отношения в означающем соответству-
106
101
 1. В качестве введения
ют отношениям в означаемом. В таких типичных диаграммах, как
статистические кривые, означающее представляет собой изобрази­
тельную аналогию с означаемым в том, что касается отношения
их частей. Если в хронологической диаграмме относительный при­
рост населения обозначен пунктирной линией, а смертность­
сплошной, то это, в терминах Пирса, «символические характерис­
тики». Теория диаграмм занимает важное место в семиотических
исследованиях Пирса; он отдает должное значительным достоин­
ствам диаграмм, вытекающим из того, что они являются «поистине
иконическими знаками, естественно аналогичными обозначаемо­
му предмету». Рассмотрение различных множеств диаграмм при­
водит Пирса к утверждению, что «каждое алгебраическое уравне­
ние является иконическим знаком, поскольку оно представляет
с помощью алгебраических знаков (которые сами иконическими
не являются) отношения соответствующих количеств». Любая ал­
гебраическая формула оказывается иконическим знаком в силу
правил коммутации, ассоциации и дистрибуции символов. Таким
образом, «алгебра - лишь одна из разновидностей диаграммы»,
а «язык - лишь один ИЗ видов алгебры». Пирс отчетливо понимал,
что, например, «аранжировка слов В предложении должна служить
в качестве иконического знака, чтобы предложение могло быть
понято»,
Обсуждая грамматические универсалии и почти-универсалии,
обнаруженные Дж. Х. Гринбергом, я отмечал, что порядок значи­
мых элементов обнаруживает в силу своего явно иконического ха­
рактера особенно ясно выраженную склонность к универсально­
сти (см. мой доклад в сб. «Universa!s of Language» под ред. дж. Х.
Гринберга, 1963 г.). Именно поэтому в условных предложениях
всех языков порядок, при котором условие предшествует следст­
вию, является нормальным, первичным, нейтральным, немарки­
рованным. Если почти во всех языках, опять-таки согласно дан­
ным Гринберга, в повествовательном предложении с именными
субъектом и объектом первый, как правило, предшествует второ­
му, то этот грамматический процесс с очевидностью отражает иерар­
хию грамматических понятий. Субъект действия, обозначенного
предикат~м, воспринимается, в терминах Эдуарда Сепира, как
«исходныи пункт», «производитель деиствия», в противовес «конеч­
ному ПУНКТУ», «объекту действия». Подлежащее единственный
независимый член предложения, выделяет то, о ~eM говорится в
сообщении. Каков бы ни был ИСТИННЫй ранг деятеля, он с необ­
ходимостью выдвигается в герои сообщения, как только берет на
?ебя роль п~длежащего. ТЬе subordinate obeys the principa!-
Подчиненныи повинуется главному'. Вопреки табели о рангах,
внимание прежде всего сосредоточивается на подчиненном как
на деятеле, а затем переходит на объект - на главного, которому
108
Р. Якобсон. В поисках сущности языка
повинуются. Если же, однако, сказуемое выражает вместо «актив­
ного» действия действие «пассивное», то роль подлежащего при­
писывается объекту активного предложения: ТЬе principa! is
obeyed Ьу the subordinate 'Главный ставится в повиновение под­
чиненным'.
Рассматриваемая иерархия подчеркивается невозможностью
опустить подлежащее при факультативности дополнения: ТЬе su-
bordinate obeys, the princi ра! is obeyed. Как стало ясно после сто­
летий грамматических и логических штудий, предикация столь
кардинально отличается от всех других семантических актов, что
настойчивые попытки аргументировать уравнивание подлежащего
и сказуемого должны быть категорически отвергнуты.
Изучение диаграмм нашло свое дальнейшее развитие в современ­
ной теории графов. Языковеда, читающего отличную книгу Ф. Ха­
рари, Р. З. Нормана и Д. Картрайта «Структурные модели» (1965 г.),
в которой дано детальное описание различных ориентированных
графов, невольно поражает подозрительная аналогия между гра­
фами и грамматическими моделями. Изоморфное строение озна­
чающего и означаемого обнаруживает в обеих областях похожие
средства, которые облегчают точную транспозицию грамматиче­
ских и особенно синтаксических структур и графы. В строении
графов находят близкую аналогию такие свойства языка, как свя:
занность языковых объектов друг с другом, а также сначальнои
границей цепочки, непосредственное соседство и связь на расстоя­
нии, центральность и периферийность, симметричные и асиммет­
ричные отношения, эллипсис отдельных компонентов. Букваль­
ный перевод всей синтаксической системы на язык графов позво­
лит отделить диаграммные, иконические формы отношений от стро­
го условных, символических черт этой системы.
Ярко выраженный диаграммный характер носит не только со­
единение слов в синтаксические группы, но и соединение морфем
в слова. И в синтаксисе, и в морфологии любое отношение час­
тей и целого согласуется с пирсовским определением диаграмм и
их иконической природы. Существенный смысловой контраст меж­
ду корнями как лексическими морфемами и аффиксами как грамма­
тическими морфемами находит свое графическое выражение в их
различной позиции в пределах слова: аффиксы, в особенности сло­
воизменительные суффиксы, в тех языках, где они есть, обычно
отличаются от других морфем ограниченным и выборочным исполь­
зованием фонем и их комбинаций. Так, единственные согласные,
используемые в продуктивных u словоизменит:льных су~иксах
английского языка,- это зубнои непрерывныи и смычныи, и их
сочетание -st. Из 24 смычных фонем русской консонантной систе­
мы только четыре фонемы, явно противопоставленные друг другу,
выступают в словоизменительных суффиксах.
109

1. В качестве введения
Морфология богата примерами знаков, в которых проявляет­
ся эквивалентность отношения между означающими и означаемыми.
Так, в индоевропейских языках положительная, сравнительная и
превосходная степени прилагательных обнаруживают постепен­
ное нарастание числа фонем, например: high - higher - highest,
altus - altior - altissimus. Таким способом означающие отража­
ют градацию означаемых по степени качества.
Есть языки, в которых формы множественного числа отлича­
ются от форм единственного дополнительной морфемой, в то время
как, по данным Гринберга, нет такого языка, в котором это от­
ношение было бы обратным. Означающее плюральной формы прояв­
ляет тенденцию отражать значение количественного превосход­
ства путем удлинения этой формы. Ср. личные формы глагола в
единственном числе и соответствующие формы множественного чи­
сла с более длинными окончаниями во французском языке: 1 л.
je finis - nous finissons, 2 л. tu finis - vous finissez, 3 л. il finit -
ils finissent, или в польском языке: 1. znam - znamy, 2. znasz-
znacie, 3. zna - znajq. В склонении русских существительных
реальные (ненулевые) окончания одного и того же падежа во мно­
жественном числе длиннее, чем в единственном. Прослеживая по
разным славянским языкам различные исторические процессы,
которые постоянно создавали это соотношение, можно убедиться,
что эти и многие подобные данные лингвистических наблюдений
расходятся с утверждением Соссюра, что «в звуковой структуре
означающего нет ничего, что носило бы какое-либо сходство со
значимостью или значением знака».
Соссюр сам ослабил свой «фундаментальный принцип произ­
вольности», проведя различия между «радикально» И «относительно»
произвольными элементами языка. Ко второй из этих категорий
он отнес те знаки, которые на синтагматической оси могут быть раз­
ложены на составляющие, идентифицируемые на парадигматиче­
ской оси. Однако и такие, с точки зрения Соссюра «совершенно
немотивированные», формы, как франц. berger 'пастух' (из лат.
berbicarius), могут поддаваться аналогичному анализу, посколь­
ку -ег ассоциируется с другими случаями употребления этого суф­
фикса деятеля и занимает то же место в других словах того же пара­
дигматического класса, например vacher 'пастух' и т. д. Более
того, при отыскании связи между означающим и означаемым необ­
ходимо учитывать не только случаи ПОлной тождественности фор­
мы, но и случаи, когда разные аффиксы обладают некогорой об­
щей грамматической функцией и одним постоянным фонологичес­
ким признаком. Так, польский инструментальный падеж в раз­
личных окончаниях для разных родов, чисел и частей речи после­
довательно сохраняет признак назальносги либо в последнем сог­
ласном, либо в гласном. В русском языке морфонема [м] (пред-
110
Р. Якобсон. В поисках сущности языка
ставленная двумя фонологическими' вариантами - палатализова~­
ным и непалатализованным) встречается в окончаниях периферии­
ных падежей (творительного, дательного и предложного) и никогда
не встречается в окончаниях падежей других классов. Следова­
тельно, отдельные фонемы или различительные признаки в соста­
ве морфем могут служить самостоятельными показателями опреде­
ленных грамматических категорий. К употреблению таких более
мелких единиц, чем морфема, применимо замечание Соссюра о
«роли относительной мотивации»: «Сознанию удается ввести
принцип порядка и регулярности в некоторые части корпуса зна-
ков».
Соссюр выделил в языке два направления - тенденцию к ис-
пользованию лексических СРЕ:ДСТВ, т. е. немотивированных зна­
ков, и тенденцию к использованию грамматического инструмента,
или правил построения. Санскрит uоказывается, С его точки зрения~
образчиком ультраграмматическои, максимально мотивированнои
системы, тогда как во французском, по сравнению с латынью,
Соссюр обнаруживает ту «абсолютную проиэвольностъ, которая,
в сущности, и является истинным условием языкового знака». Сле­
'дует отметить, что классификация Соссюра построена только на
морфологических критериях, в то время как синтаксис остается
фактически в стороне. Эта сверхупрощенная двухполюсная схема
существенно улучшена Пирсом, Сепиром и Уорфом благодаря
осмыслению более широких синтаксических проблем. В частности,
Бенджамин Уорф, делавший упор на «алгебраи::ескую природу
языка», сумел выделить из отдельных предложении «модели струк­
туры предложений» и утверждал, что «в языке аспект структурно­
го моделирования всегда преобладает и осуществляет контроль
над лексацией, или аспектом наименования». Таким uобразом, син­
таксические диаграммы в системе языка как знаковои системы важ­
ны не менее словаря.
Оставляя грамматику и переходя к строго лексическим .про?­
лемам корней и далее неделимых одноморфемных слов (stolkhela
и ргбта on6mata словаря, как они названы в «Кратиле»), мы долж­
ны, вслед за участниками платоновского диалога, задаться вопро­
сом: разумно ли на этом остановиться, прекратив обсуждение
внутренней связи между означающим и означаемым, или же нужно
без умных уверток «играть игру до конца и отважно исследовать
эти вопросы».
Во французском языке слово ennemi 'враг', как констатиро-
вал Соссюр, «ничем не мотивируется»; однако же в выражении
ami et ennemi 'друг и враг', от француза едва ли ускользнет
сходство двух сополагаемых рифмующихся слов. Англ. father~
mother и brother нельзя разделить на корень и суффикс, но второи
слог этих терминов родства воспринимается как своего рода зву-
111
1. В качестве введения Р. Якобсон. В поисках сущности языка

ковой намек на их семантическую близость. Не существует синхрон­ ложения; оба гласных подлежащего сила повторены в том же по­
ных правил, которые в английском управляли бы этимологичес­ рядке в дополнении, которое, так сказать, синтезирует фонемную
кой связью между ten,-teen и -ty, как и между three, thirty отделку начального и конечного слов пословицы. И все же на обыч­
и third или two, twe!ve, twenty, twi- и twin, но все же эти формы ном, лексическом уровне взаимодействие звука и значения носит
и сейчас связываются в серии через очевидное парадигматическое скрытый, виртуальный характер, тогда как в синтаксисе и морфо­
родство. Какой бы знаменательной ни была звуковая форма слова логии (равно как в словоизменении и в словообразовании) внутрен­
eleven, все же улавливается некоторая связь со звуковой струк­ нее, диаграммное соответствие между означающим и означаемым
турой числительного twelve, которая поддерживается непосредст­ очевидно и обязательно.
венным соседством обоих числительных. Частичное сходство двух означаемых может быть выражено
Упрощенное применение теории вероятностей могло бы навес­ частичным сходством означающих, как в рассмотренных выше при­
ти нас на мысль о существовании у смежных количественных чис­ мерах, или полным тождеством означающих, как это бывает при
лительных тенденции к расподоблению (любопытен тот факт, что лексических тропах. Слово star 'звезда' означает либо «светя­
дирекция берлинского телефонного управления изменила звуча­ щееся небесное тело», либо «выдающийся человек». Характерной
ние числительного zwei на zwou, чтобы избежать смешения с drei). особенностью таких асимметричных пар является иерархия двух
Однако в различных языках у стоящих рядом числительных преоб­ значений: одно из них - первичное, центральное, собственное,
ладает противоположная, ассимилятивная тенденция. Так, рус­ не зависящее от контекста, другое - вторичное, периферийное,
ский язык обнаруживает в пределах каждой пары названий цифр переносное, контекстуальное. Метафора (или метонимия) состоит
частичное сближение, например, семь - восемь, девять - десять. в приписывании некоторого означающего вторичному означаемому,
Сходство означаемых соседних числительных приводит к их фор­ ассоциируемому с первичным означаемым по сходству (или по
мальной близости. смежности).
Новообразования типа slithy 'скользкий' (перен.) из slimy Грамматические чередования в корнях приводят нас снова
'скользкий; подобострастный' и lithe 'гибкий; сговорчивый' и в область регулярных грамматических процессов. Выбор череду­
многочисленныевиды смешений и контаминированныхформ вскры­ ющихся фонем может быть чисто условным, как, например, исполь­
вают взаимное сцепление простых слов, приводящее к тесному зование передних гласных в «умлаутных» формах множественного
взаимодействию их означающих и означаемых. числа в идише, приводимых Сепиром: tog 'день' - teg 'дни', fus
В цитированной выше работе д.Л. Болинджера показывается 'нога' - fis 'ноги' и т. д. Существуют, однако, примеры аналогич­
«огромная важность взаимодействий» между звуком и значением ных грамматических «диаграмм» С явно иконическим значением
и «объединение слов, имеющих похожие значения в соединении с самих альтернантов, как, скажем, частичная или полная редуп­
похожими звуками», независимо от происхождения таких группи­ ликация корня в плюральных, итеративных, дуративных или
ровок (например, bash 'ударять', mash 'разваливать', smash 'разби­ аугментативных формах различных африканских и американских
вать вдребезги', crash 'рушиться с грохотом', dash 'швырнуть', языков. В баскских диалектах палатализация, повышающая то­
lash 'хлестнуть', hash 'рубить', rash 'бросаться', brash 'ломать', нальность согласных, передает идею уменьшения. Замещение низ­
clash 'сталкивать', trash 'отбросы', plash 'плескаться', 'плавать', ких периферийных гласных или согласных высокими непериферий­
splash 'брызгать', flash 'мелькнуть'). Такие слова смыкаются со ными, компактных - диффузными, непрерывных согласных­
звукораздражительными словами, для синхронного анализа кото­
€ прерванными и неабруптивных - абруптивными (глоттализован­
рых генетические вопросы опять-таки совершенно несущественны. ными), используемое в ряде американских языков «для добавления
Парономазия (паронимия), или смысловое сближение фоноло­ к значению слова идеи малости», и обратная подстановка для выра­
гически сходных слов, независимо от их этимологической связан­ жения увеличительной, интенсивной степени - все это основано на
ности, играет значительную роль в жизни языка. Апофония глас­ скрытой синестетической значимости, присущей некоторым фонем­
ных подчеркивает каламбурный характер заголовка журнальной ным противопоставлениям. Эта значимость, легко обнаруживаемая
статьи: «Многосторонние усилия или многосторонний фарс?» (<<МиШ­ тестами и экспериментами по восприятию звуков и особенно за­
!atera! Force or Farce?»). В русской пословице Сила соломи ло­ метная в детской речи, может создавать шкалу «уменьшительных»
мит связь между сказуемым ЛОАшт и дополнением солому под­ и «увеличительных» значений, противопоставленных нейтральному.
черкивается тем, что корень лом- созвучен с корнем солом-, фонема Наличие низкой или высокой фонемы в корне слова в языке дако­
[л] в соседстве с ударной гласной объединяет все три члена пред- та или чинук само по себе не сигнализирует о более высокой или

112 113
1. В качестве введения
Р. Якобсон. В поисках сущности языка

более низкой степени интенсивности, в то время как сосущество­

вание двух чередующихся звуковых форм одного и того же корня только сонорные; последовательность состоит из четырех сонор­
создает диаграммный параллелизм между оппозициями двух тональ­ ных (S) и четыр~х гласных (У); SVSV,- VSVS,- зеркальная сим­
ных уровней в означающих и двух градуирующих значений в соот­ метрия ос группои '~ в начале и ее перестановкой иг в конце. На­
ветствующих означаемых. чальныи и конечныи слоги названия трижды отражаются словес­
Автономная иконическая значимость фонемных оппозиций, если HЫ~ окрr?Кением: rue ~еаитш, ru-meuг, rou~s ... muгailles, trepi-
не считать относительно редких случаев ее грамматического ис­ datlOn d ImmeubIes, I шум, колеса ... стены, дрожание зданий'].
пользования, реже проявляется в чисто фактографических сообще­ Гласные выделенных слогов обнаруживают три оппозиции фо­
ниях, чем в поэтическом языке, в котором она становится особен­ нем; 1) низкие (задние) - высокие (передние); 2) бемольные (ла­
но явственной. Изумительно чуткий к звуковой фактуре языка биализованные) - небемольные (нелабиализованные); 3) диф­
Стефан Малларме отмечал в своем эссе «Кризис стиха» (<<Crise de фузные (закрытые) - недиффузные (открытые):
vers»), что слово ombre 'тень' и в самом деле является тенистым,
а tenebres 'мрак' (с его высокими гласными) не предполагает тем­ ги теиг ru ге аи тиг гаи тиг ге теи
ноты; и он чувствовал себя глубоко обманутым тем, что значение
Низкие
'день' ошибочно приписано слову jour, а значение 'ночь' - слову
nuit вопреки темной окраске первого и светлой окраске второго
+ +
слова. Однако стих, как утверждает поэт, «восполняет дефект язы­ +
ков» (гепшпёге lе defaut des langues). Внимательный разбор ночных
Бемольные + + +
и дневных образов во французской поэзии показывает, как за­
темняется слово nuit и придается яркость слову jour, когда первое
окружено контекстом низких и бемольных гласных, а второе раст­
Диффузные
+- -/
+1--- 1- - I
ворено в последовательности высоких фонем. Даже в обычной речи,
как заметил Стефан Ульманн, соответствующее звуковое окружение !1скусное переплетениеодинаковых и контрастных признаков в
может усилить экспрессивное качество слова. Если распределение ЭТОИ «песне колес и стен», подсказанное банальным уличным назва­
гласных между латинскими словами dies и пох или между чешскими нием, дает решающий ответ на провозглашенное Александром
den и пос отвечает поэтическому ощущению контрастов светотени, Попом требование: «Звук должен быть откликом смысла».
то французская поэзия драпирует «противоречащие» вокабулы или Постулируя два изначальных языковых свойства - произволь­
заменяет образцы дневного света и ночной темноты контрастом ность знака и линейность означающего,- Соссюр приписывал им
тяжелого, душного дня и легкой ночи, так как этот контраст под­ обоим одинаково фундаментальную важность. Он полагал, что,
держивается другой синеететической коннотацией, связывающей если эти законы верны, они будут иметь «неисчислимые последст­
низкую тональность периферийных фонем с тяжестью И,соответст­ вия» И определят «весь механизм языка». Однако система диаграм­
вен но, высокую тональность непериферийных фонем с легким ве­ матизации, явная и обязательная для всей синтаксической и мор­
сом. фологической системы языка, но существующая в латентном и
Впечатляющее воздействие звуковой фактуры проявляется в виртуальном виде и в его лексическом аспекте, разрушает догму
поэтическом языке в двух направлениях: в выборе и в группиров­ Соссюра о произвольности, в то время как второй из его «общих
ке фонем и их составляющих; эти два выразительных фактора, принципов» - линейность означающего - был поколеблен разло­
навевающих образы, хотя и скрыты, но присутствуют И В нашем жением фонем на различные признаки. Устранение этих основных
обычном речевом поведении. положений требует в свою очередь пересмотра и выведенных из
Заключительная глава романа Жюля Ромена «Детская любовь» них заключений.

(<<Les amours епfапtiпеs») называется «Шумы улицы Реомюр» (<<Ru-
теш de lа rue Reaumur»). Писатель говорит о названии этой париж­
ской улицы, что она напоминает песню колес и стен и разные дру­
гие виды городского шума, вибрации и грохота. Эти мотивы, сли­
тые в книге с темой приливов и отливов, воплощены в звуковом
рисунке rue Reaumur. Из согласных фонем в это название входят
114
Таким образом, наглядная и ясная идея Пирса, что «символ
может представлять собой иконический знак или (перепишем этот
союз в современном стиле: и/или) индекс», ставит перед наукой
о языке новые, насущные задачи и открывает перед ней многообе­
щающие перспективы. Указания этого «проводника В семиотике»
влекут за собой важные последствия для лингвистической теории
и практики. Иконические и индексальные составляющие языкового·
115
Г, в качестве введения Р. Якобсон. В поисках сущности яsыка

знака слишком часто недооценивались и даже вовсе не принимались произошли. Прошлое есть действительный факт. Но общее правило
во внимание; с другой стороны, преимущественно символический не может быть реализовано полностью. Это потенциальность; и его
характер языка и вытекающее отсюда кардинальное отличие его от способ существования-еssе in futuro 'быть в будущем'», Здесь мысль
других, главным образом индексальных или иконических, систем американскогологика пересекается с предвидением Велимира Хлеб­
знаков также ожидает должного учета в современной лингвисти­ никова, самого своеобразного поэта нашего столетия, который в
ческой методологии. комментарии к собственным произведениям (1919 г.) писал: «Я осоз­
Свое любимое изречение Пирс взял из «Металогики» Джона нал, что родина творчества - в будущем; оттуда веет ветер богов
Солсберийского: Nominantur singularia, sed universalia signifi- слова».
cantur 'Единичное называется, а общее означивается'. Как много
пустой и тривиальной полемики избежали бы ученые, изучающие
естественный язык как систему, если бы овладели «Умозрительной
грамматикой»Пирса, и особенно ее тезисом, что «истинный символ -
это символ, который имеет общее значение», и что в свою очередь
это значение «может быть только символом», поскольку отпе sym-
bolum de symbolo 'Всякий символ - о символе'. Символ не только
не способен обозначать какую-либо отдельную вещь, а обязательно
«обозначает род вещи», но «он И сам является родом, а не отдельной
вещью». Символ, например слово, является «общим правилом»,
которое получает значение только через разные случаи его примене­

ния, а именно через произнесенные или написанные - носящие вещ­

ный характер - replicas. Как бы ни видоизменялись эти воплоще­

ния слова, оно остается во всех случаях «одним И тем же словом».

Знаки, носящие преимущественно символический характер,­

это единственные знаки, которые благодаря тому, что обладают
общим значением, способны образовывать суждения, тогда как
«иконические знаки и индексы ничего не утверждают». В одной из
посмертных работ Чарлза Пиреа - книге «Экзистенциальные гра­
фы», имеющей подзаголовок «Мой шедевр»,- завершается ана­
лиз и классификация знаков, сопровождаемые кратким обобще­
нием, касающимся творческой способности (energeia) языка: «Итак,
способ существования символа отличается от способа существования
иконического знака и индекса. Бытие иконического знака принад­
лежит прошлому опыту. Он существует только как образ в памяти.
Индекс существует в настоящем опыте. Бытие символа состоит в
том реальном факте, что нечто определенно будет воспринято, если
будут удовлетворены некоторые условия, а именно если символ ока­
жет влияние на мысль и поведение его интерпретатора. Каждое слово
есть символ. Каждое предложение - символ. Каждая книга­
символ ... Ценность символа в том, что он служит для придания ра­
циональности мысли и поведению и позволяет нам предсказывать

будущее». Философ многократно возвращался к этой идее: индек­

сальному hic et пцпс 'здесь и сейчас' он настойчиво противопостав­
лял «общий закон», лежащий в основе любого символа: «Все истинно
общее относится к неопределенному будущему, потому что прошлое
содержит только некоторое множество таких случаев, которые уже

116

11. Семиотика языка
и психология
ч. У. Моррис. ИЗ книги «Значение И означивание»
Ж. Пиаже. Схема действий и усвоение языка
Чарлз Уильям Моррис
Из книги «Значение И означивание»
Знаки и действия
1. Область семиотики
Семиотика ставит своей целью создание общей теории знаков
во всех их формах и проявлениях: как у человека, так и у животных,
как в норме, так и в патологии, как в языке, так и вне его, как в ин­
дивиде, так и в обществе. Таким образом, семиотика - это интер-
дисциплинарная сфера. u дения):
Широкий интерес к этой области вызван отчасти верои в то, что
знаковые процессы более высокого уровня (часто называемые сим­
волами) имеют важнейшее значение для понимания человека и его
действий. Эрнст Кассирер называл человека «символическим ж~­
вотным» (animal symbolicum), вместо «разумного животного» (аш­
mal rationale), и многие современные исследования показали обос­
нованность такой концепции.
Термин "семиотика" (semiotic) был воспринят Джоном Локком
У греческих стоиков, которые в свою очередь испытали влияние
традиции греческой медицины, трактовавшей диагноз и прогноз
как знаковые процессы. Широкое распространение в наши дни тер-
118
ч. У. Моррис. Из книги «Значение И оаначиваниев
мин "семиотика" получил благодаря Чарлзу С. Пирсу (1839-1914),
который следовал словоупотреблениюЛокка. Используются также
термины .сигнифика" (sigпifiсs) и "семантика", хотя сейчас наблю­
дается тенденция употреблять термин "семантика" как название
только одной отрасли семиотики.
В прошлом основной вклад в общую теорию знаков внесли фи­
лософы и лингвисты, но в настоящее время большая работа в этой
области ведется также психологами, психиатрами,эстетиками, соци­
ологами, антропологами.
2. Основные термины семиотики
Для целей настоящей работы основные термины семиотики мож­
но ввести следующим образом: семиозис (или знаковый процесс)
рассматривается как пятичленное отношение - V, W, Х, У, Z,-
в котором V вызывает в W предрасположенность к определенной
реакции (Х) на определенный вид объекта (У) (который, следова­
тельно, не действует как стимул) при определенных условиях (Z).
В случаях, где существует это отношение, V есть знак, W - ин­
терпретатор, Х - интерпретанта, У - значение [означивание,
сигнификация (signification)], а Z - контекст, в котором встреча­
ется знак.
Карл фон Фриш' показал, что нашедшая нектар пчела, возвра­
щаясь в улей, совершает «танец» и таким образом направляет дру­
гих пчел к источнику пищи. В этом случае «танец» есть знак; дру­
гие пчелы, испытывающие влияние танца,- интерпретаторы; пред­
расположенность этих пчел реагировать определенным образом
под влиянием танца 2 - интерпретанта; тип объектов, по отношению
к которому пчелы предрасположены к определенной реакции,­
значение (сигнификация) знака; а местонахождение улья - часть
контекста.
Уместно сделать несколько замечаний относительно такого пред­
ставления семиозиса (или знакового процесса или знакового пове­
Во-первых, данная формулировка не предлагается в качестве
определения "знака", поскольку мы, возможно, захотим назвать
знаками вещи, которые не отвечают требованиям такого описания -
я предпочитаю оставить этот вопрос открытым. Формулировка прос­
то указывает условия признания некоторых явлений знаками.
Во-вторых, сказать, что то, что сигнифицируется, не является
в данный момент стимулом, не значит отрицать, что мы можем сиг­
нифицировать объекты, данные внепосредственном опыте,- как,
например, я могу, указывая на письменный стол, за которым си­
жу и пишу, сказать: «Это письменный стол». «Письменный стол»
119
11. Семиотика языка и психология Ч. У. Моррис. Из книги «Значение И овначиваниеэ

означает (сигнифицирует) предмет с боковыми поверхностями, 3. Измерения значения

задней стенкой, ящиками, которые можно выдвигать, и т. П., а все
это в данный момент недоступно моему наблюдению. Непосредст­
венно я могу наблюдать только некоторые признаки письменного
стола.
В-третьих, данная формулировка носит «поведенческий» харак­
тер; в ней подчеркивается, что знаковое поведение открыто
объективного изучения, хотя организм (по крайней мере человека),
испытывая нечто, может сообщать о своем собственном знаковом
поведении. Тем не менее основывающаяся на поведении формули­
ровка носит более фундаментальный характер, чем формулировка,
основанная на самонаблюдении, поскольку семиотика имеет дело
со знаковыми процессами у животных, у детей, еще не овладевших
языком, а также у лиц с различного рода психическими заболевания­
ми, когда отчеты о самонаблюдении либо невозможны, либо нена­
дежны. Однако отчеты о знаковых процессах, основанные на само­
наблюдении, не отвергаются семиотикой, исходящей из поведения,
потому что сами эти отчеты представляют собой разновидность зна­
кового поведения.
В-четвертых, я не вижу возражений против введения таким об­
разом «эначений-сигнификвций». Это не «сущности» В каком-либо
нежелательном смысле, но определенные, поддающиеся
стороны сложных процессов поведения в естественном мире. А по­
скольку это так, о них можно говорить, не превращая их в вещи. 1"1ы
можем наблюдать, что пчелы под влиянием танца при определен­
ных обстоятельствах предрасположены искать пищу, равно как мож­
но наблюдать, что в других контекстах танец служит для направле­
ния пчел на поиски возможных мест для размещения новых ульев.
Если так интерпретировать значения, 'в них нет ничего мифическо­
го 3.
В-пятых, контекст, в котором нечто функционирует как знак,
может включать и другие знаки, но это не обязательно.
В-шестых, интерпретанта, как предрасположенность реагиро­
вать определеннымобразом под влиянием знака (например, у пчел
поведение, направленное на поиски пищи или на
мест), не имеет обязательной «субъективной» коннотации. При же­
лании эту предрасположенность можно интерпретировать,
из понятия вероятности, как вероятность определенной реакции
в определенных условиях при появлении определенного знака. Или
же, как мы увидим дальше, интерпретанту можно
как промежуточную переменную, которая постулируется в теорети­
ческих целях и контролируется косвенными эмпирическими данны­
ми.
Общепризнано, что знаки, которым обычно (но не всегда)
приписывают обладание эначением-сигнификацией, существенно
различаются по тому, какое значение-снгнификацию они
имеют. Очевидные примеры этому - слова черный, хороший и
для следует. Такие различия, однако, объясняются по-разному.
Я исхожу из того, что эначение-сигнификация трехмерно и
что эти три измерения могут быть объяснены в связи с тремя фаза­
ми или аспектами действия, акта. В анализе действия я следую за
Джорджем Г. Мидом 4.
Согласно Миду, если дан импульс (как предрасположенностьк
.. определенному виду действия), то последующее действие имеет три
фазы: фазу восприятия, фазу манипуляции и фазу завершения (рег­
ceptual, manipulatory, consummatory). Организм должен воспринять
существенные черты окружения, в котором ему предстоит действо­
вать; он должен вести себя по отношению к объектам так, чтобы
это привело к удовлетворению его импульса; и, если все идет бла­
гополучно, организм затем достигает той фазы деятельности, кото­
рая представляет собой завершение действия. Поскольку, в понима­
нии Мида, действие и объект соотносительны, он говорит также о
описанию дистанционных, манипуляционных и завершающих (distance, mani-
pulatory, consummatory) свойствах объекта.
Если теперь подойти к знакам с точки зрения поведения, можно
предположить, что их значения связаны с этими тремя аспектами
действия, что они трехмерны. Тем самым предполагается, что каж­
дый знак должен рассматриваться в трех измерениях, хотя в ряде
случаев по одним измерениям знаки могут быть нагружены сильнее,
а по другим иметь нулевую нагруженность.
Знак является означающим, или десигнативным (designative),
если он означает наблюдаемые Б свойства окружения или действую­
щего лица; оценочным (appraisive), если он означает завершающие
(consummatory) свойства того или иного объекта или ситуации, и,
- наконец, знак является предписывающим (prescriptive), если он
разведку новых означает, как надо реагировать на объект или ситуацию, чтобы удов­
летворить руководящий импульс. Исходя из этого, обычно черный
исходя является преимущественно десигнативным, хороший - оценоч­
ным, а следует - предписывающим. Разумеется, при этом всегда
важен контекст, и в некоторых контекстах черный может оказаться
рассматривать преимущественно оценочным или предписывающим, хороший­
десигнативным или предписывающим, а следует - десигнативным
или оценочным. Анализируя произнесенное или написанное слово
само по себе, нельзя определить, какова его сила по трем измерени­
ям. Для этого требуется изучение конкретного действия в конкрет­
ной ситуации.

120 121
 Ч. У. Моррис. На кииги сЗначенне И оаначнваннеэ
11. Семиотика языка и психология

Так, если мать, пытаясь заставить ребенка проглотить чайную лож­

Тем не менее существуют известные доказательства того, что ку касторки, говорит при этом ням-ням, ребенок настраивается на
определенные слова действительно обладают значениями по трем нечто приятное. Касторка же, когда он ее попробует, ему явно
измерениям 6 и что есть известная сбалансированность в их отно­ не понравится, и если мать вновь будет повторять ням-ням в подоб­
сительной силе по этим измерениям. В трех моих семинарах студен­ ных ситуациях, это слово из знака положительной оценки превра­
там давали форму «Х есть -» И говорили, что Х - скромный, гор­ тится в знак отрицательной оценки - или же ребенок вынужден
дый, твердый, сырой, мудрый, строгий, объективный, добрый, серь­ будет считать свою мать лгуньей.
еэный, трусливый, старый и т. П., а затем предлагали приписать В случае предписывающих знаков интерпретантой является пред­
каждому предложению процент - число, показывающее, в какой расположенность действовать определенным образом по отношению
степени оно является десигнативным, оценочным и предписываю­ к означаемому объекту или ситуации. Если человеку, безуспешно пы­
щим. В целом, в этих трех группах наблюдалось значительное тающемуся открыть дверь, чтобы выйти, скажут, что ему следует
единодушие относительно того, является ли данное предложение в нажать на кнопку, он будет склонен совершить это действие и бу­
данном контексте преимущественно десигнативным, оценочным или дЕ:Т В большинстве случаев ожидать, что, совершив его, сможет вый­
предписывающим. Т ак, все группы считали, что трусливы и • имеет • ти из комнаты.
значительную силу по всем трем измерениям, но наибольшую - в Очень важно отметить, что любой данный знак способен в той
оценочном измерении; старый было оценено как преимущественно или иной степени функционировать во всех измерениях значения и,
десигнативное слово. Полученные результаты с научной точки зре­ следовательно, иметь все интерпретанты, соответствующие изме­

ния трудно назвать впечатляющими, но они по крайней мере указы­ рениям. Проиллюстрировать это можно предложением Он трус 7.
вают на то, что в этой области возможны экспериментальные иссле­ Слова, подобные черный, хороший и следует,- это просто случаи,
дования. когда определенные измерения значения и определенные типы ин­
Если связать сказанное выше с анализом действия у Мида, то терпретант являются преобладающими. Подробнее о таких словах
можно ожидать, что десигнативные знаки будут преобладать на будет сказано ниже.
стадии восприятия, потому что здесь действующее лицо стремится
получить информацию о ситуации, в которой оно действует. На ста­
дии манипуляции, как представляется вероятным, используемые 5. Резюме исследования
знаки должны быть в основном предписывающими и должны озна­
чать, как следует реагировать на объект или ситуацию. В завершаю­ Теперь от фаз действия в том виде, в каком их понимал Мид, мы
щей фазе действия знаки, по-видимому, будут преимущественно оце­ перейдем к некоторым общим условиям действия. Остановимся
ночными, означая завершающие свойства объекта или ситуации. на трех из них.
Действующее лицо должно получить информацию о ситуации, в
которой предстоит действовать, выбрать объекты, по отношению к
4. Интерпретанта которым оно проявит позитивное предпочтительное поведение, воз­
действовать на выбранный объект посредством конкретного пове­
Поскольку, согласно настоящей модели, все знаки имеют ин­ дения. Так, если действующее лицо испытывает жажду и видит, что
терпретанты, трем измерениям значения соответствуют различные можно получить чай или кофе, оно должно оказать предпочтение
виды интерпретант. Интерпретанта знака - это предрасположен­ чему-то одному, скажем, чаю, а затем решить, выпить ли ему чай
ность реагировать определенным образом под влиянием знака. быстро или медленно, в одиночестве или в компании и т. п.
В десигнативном измерении значения интерпретантой соответствен­ Эти три условия действия являются общими для любого дейст­
но является предрасположенность реагировать на означенный объ­ вия независимо от того, кто его совершает - люди или животные;

ект как если бы он обладал определенными наблюдаемыми свойст­
вами. Так, если человеку сказали, что в соседней комнате находит­
ся черный предмет, он, входя в комнату, настраивается на опреде­
ленные зрительные впечатления.
В случае оценочных знаков интерпретантой является предрас­
положенность действовать по отношению к означаемому объекту,
как если бы он был удовлетворительным или неудовлетворительным.
122
они могут иметь место без знаков, или при наличии знаков на до­
языковом уровне, или при наличии языковых знаков в сложном про­
цессе познания (inquire). Поведение амёбы относится, по-видимо­
му, к первому уровню; крик утки, предостерегающий утят об опас­
НОСТИ,- ко второму уровню, а поведение человека в значительной
части - к третьему уровню. Познание будет подробно рассмотрено
123
П. Семиотика языка и психология Ч. У. Моррис. Из книги «Значение И овначиваниеэ

ниже. Сейчас же достаточно отметить, что оценочные знаки, исполь­ Термины в колонке «Значения-сигнификации» заимствованы из
зуемые в процессе познания,- это знаки именно возможных объек­ психологии и нуждаются в некотором разъяснении. Свойство вы­
тов, завершающих действие, тогда как оценочные знаки на завер­ ступать в качестве стимула (stimulus property) используется здесь
шающей фазе действия сообщают о непосредственном опыте осуще­ в широком смысле. Под этим подразумеваются не только признаки
ствления или неудачи. Чай, оцененный в процессе познания как объекта, возбуждающие те или иные органы чувств, но и признаки,
НЯМ-НЯМ, может не оказаться таковым, когда его попробуют. которые могли бы оказать воздействие при определенных условиях
Некоторые результаты вышеизложенного в несколько иных тер­ (например, на другой стороне луны), и даже такие, которые, явля­
минах представлены в следующей таблице! ясь сами по себе ненаблюдаемыми, могут воздействовать на прибор,
благодаря которому их можно наблюдать (например, температура
Знаки и условия деЙGТВИЯ на поверхности солнца). Таким образом, означение-десигнация
охватывает гораздо более широкую область явлений, чем те, кото­
рые даны в непосредственном наблюдении.
Интерпреганта
Измерение (п ред расположен- Зна чения -сигни- Под усиливающим свойством объекта (reinforcing property) под­
Условия действия
значения нооть реагиро- фикации разумевается способность объекта увеличивать вероятность осуще­
вать посредством) ствления вызываемой им реакции. Так, некоторые виды корма со­
бака, попробовав, съедает, а от других отказывается. О первом виде
корма можно сказать, что он обладает усиливающим свойством, а о
1. Получение инфор- Десигнативное Органов чувств Свойства объектов, втором - что у него такого свойства нет. Хотя такие свойства и не
мации выступающие как
выступают в качестве стимула, я не вижу возражений против того,
стимул
чтобы говорить о них как о свойствах объекта. Они действительно
2. Выбор объектов для Оценочное Предпочтения тех Усиливающие свой-
выступают как свойства только в связи с конкретным организмом,
предпочтительного или иных объек- ства объекта
поведения тов поэтому объект может обладать усиливающими свойствами, если ис­
ходить из поведения собаки, и может не иметь таких свойств, если
3. Воздействие на объ- П редписываю- Предпочтения гой Действие как сред-
ект посредством щее или иной линии ство,способствую- исходить из поведения кошки. Но ведь это довольно обычная ситу­
особого поведения поведения щее чему-либо ация: мы не колеблясь говорим, что одни объекты съедобны, а дру­
гие - нет, хотя для различных типов пищеварительных систем такая
классификация различна. Подобные свойства можно назвать "объ­
Термины, использованные в колонке «Интерпретанта», как пред­ ективно относительными".
ставляется, в разъяснении не нуждаются. Мы исходим здесь из впол­ Когда действие называют "способствующим" (instrumental), име­
не вероятной гипотезы о том, что интерпретанта преимущественно ют в виду, что оно позволяет осуществить какое-то другое действие,
десигнативных знаков тесно связана (помимо прочего) с сенсорной которое предрасположен совершить организм. Так, во время экспе­
нервной системой, в том числе с областями сенсорной проекции в римента голодное животное может получить пищу, если, и только

коре головного мозга, что преимущественно оценочные знаки тесно если оно нажмет на рычаг. Нажатие на рычаг и является, следова­
связаны с автономной нервной системой, включая области памяти и тельно, способствующимдействием. Нажатие кнопки у двери в при­
центры удовольствия, и что в основном предписывающие знаки тес­ веденном выше примере также является способствующим действи­
но связаны с соматической (или двигательной) нервной системой, ем для того, кто собирается выйти из комнаты.
включая эффекторную систему мозга. Данная гипотеза, разумеется,
не отрицает того, что во всех случаях действуют и другие стороны
организма, а поскольку большинство знаков в действительности 6. Термины "значение" и "выражать"
имеет нагруженность по всем трем измерениям значения, то эта
гипотеза вовсе не подразумевает, что интерпретанта знака ограни­ Термины "значение" (meaning) и "выражать" не были введены в
чена каким-либо одним аспектом нервной деятельности и связан­ качестве основных терминов семиотики в связи с тем, что они на­

ными с ним органическими проявлениями. Из гипотезы действитель­ столько многозначны и используются настолько по-разному, что

но следует, что трехмерность значения находит отражение в трех­ лучше было бы вообще не использовать их в качестве основных тер­
мерности интерпретант. минов при обсуждении семиотических проблем. Но при желании

124 125
11. Семиотика языка и психология
Ч. У. Моррис. И3 книги «Значение И означиваниев

их, разумеется, можно ввести, опираясь на более фундаментальные

семиотические термины. Так, можно было бы сказать, что значение выразительные, и то, что ими выражается, никоим образом не огра­
(шеапiпg) знака - это его значение-сигнифинация и интерпретан­ ничено эмоциональными отношениями. Поэтому отождествление
та одновременно, но ни одно из них в отдельности. понятий "выразительное" и "эмоциональное" порождает много не­
В этом случае сказать просто, что некоторый объект имеет уси­ доразумений, которых стремится избежать настоящее исследование.
ливаЮIЦие свойства, не значит произнести оценочное высказыва­ Можно было бы утверждать, что воспроизведенный здесь анализ
ние (то есть не значит произнести нечто, имеющее оценочное значе­ действия слиr:'КОМ упрощен - он концентрирует внимание на том,
ние). Следовательно, слово хороший имеет оценочное значение тог­ что делае~ деиствующее лицо с объектом, и игнорирует то, что де­
да, когда оно не только означает, что некоторый объект имеет уси­ лает с деисгвующим лицом объект 11 Так, голодный человек при­
ливающие свойства, но и вызывает в своих интерпретаторах предрас­ стально оглядывает окружение в поисках съедобных объектов,
положенность к позитивному предпочтительному поведению по манипулирует ими, съедает их; и объект в свою очередь вызывает
отношению к означенному объекту. Врач-диетолог может сказать в организме очень сложный' ряд процессов. Следует подумать, мо­
своему пациенту (предположим, страдающему диабетом), что диета жет быть, этот более пассивный, более «претерпеваемый» аспект по­
А - хорошая, а диета Б - плохая, и при этом в нем самом отнюдь ведения имеет свой особый вид функционирования знаков и именно
не возникает предрасположенность питаться в соответствии с дие­ такие знаки являются преимущественно «выразительными»? Эта
той А, а не с диетой Б. Следовательно, слово хороший является для область HeCO~HeHHO требует серьезного изучения и может пролить
него преимущественно десигнативным, тогда как для его пациента значительныи свет на символизм мифов, эстетики и религии.
это слово еще и оценочно (то есть имеет оценочное «значение»), Когда человек ест яблоко, он действительно становится в каком­
поскольку оно предрасполагает его отдать предпочтение диете А 8. то смысле пассивным, и яблоко «действует на него». Но, как пред­
Аналогичным образом обстоит дело со словом следует: в некото­ ставляется, то, что происходит, поддается описанию на основе де­
рых контекстах оно является чисто десигнативным, в других­ сигнативного, оценочного и предписывающего измерений означи­
имеет оценочный компонент. Оно имеет предписывающее значение вания - сигнификации. Человек может обозначить как десигнат
только тогда, когда означает для интерпретатора, что предписывае­ (designate) то, что с ним происходит, может это оценить, а затем и
мое действие является способствуюIЦИМ и вдобавок действительно сформулировать предписания относительно своего поведения во
предрасполагает интерпретатора совершить это действие. Здесь время еды в будущем, Эти знаки могут иметь значение и быть выра­
также значение высказывания со словом следует может быть раз­ зительными в том смысле, в каком говорилось выше. Но вопрос
личным для того, кто его произносит, и того, кому оно адресовано. заключается в том, не потребует ли такое важное исследование еще
Наконец, значение десигнативное: знак обладает им в той сте­ и введения нового измерения означивания-сигнификации.
пени, в какой интерпретатор предрасположенк определенномуроду
деятельности собственных органов чувств 9 по отношению к опреде­
ленного рода объекту. Многие знаки имеют все типы значения, но 7. Формальные знаки а
в различной степени.
Что же касается термина "выражать", то, исходя из предлагае­ До сих пор ничего не было сказано о том, что часто называют
мой системы, его можно ввести по крайней мере двумя способами. логическими, или грамматическими, или структурными знака­
Так, можно было бы сказать, что каждый знак выражает свою ин­ ми, которым приписывают логическую, или грамматическую, или
терпретанту без оэначивания-сигнифнкации ее. Или же можно бы­ структурную сигнификацию (или значение). Примерами могут слу­
ло бы сказать, что знак выразителен (is expressive) в той мере, в жить слова типа ог 'или', скобки, и -Iy (русск.-о)в предложении Не
какой его образование, или производство, само принимается интер­ саше quickly 'Он пришел быстро'.
претатором как знак определенного состояния того, кто его произ­ В книге «Знаки, язык и поведение» такие единицы были названы
вел?". В этом случае не всякий знак действительно выразителен, хотя "форматорами"и была сделана попытка выделить для них четвертое
потенциально он таким свойством обладает. Конечно, некоторые измерение сигнификации - .формативную сигнификацию". Так об
, или , б '
знаки (как, например, сигнал тревоги) гораздо чаще, чем другие, ог ыло сказано, что оно в некоторых случаях означает, сиг-
интерпретируются как выразительные в этом смысле, и именно их, нифицирует то, что означенная другим способом ситуация имеет
вероятно, имеют в виду многие, говоря о выразительных знаках. Од­ свойство альтернативности. 06 утверждении Яблоко лежит на пер­
нако в этом втором смысле все знаки могут быть истолкованы как вой или второй полке холодильника можно было бы сказать, что оно
не означивает каких-либо наблюдаемых свойств яблока или холо-
126
127
 Ч. У. Моррис. Из книги «Значение И оаиачивание»
11. Семиотика языка и психология

чем те знаки, которые они сопровождают (то есть они предполагают

дильника, не оценивает их, не предписывает действия по отношению
к ним. Следовательно, если мы подразумеваем под «лексическими» та­
кие единицы, которые означивают, оценивают или предписывают,
тогда или в этом употреблении лексической единицей не является.
Поскольку оно все же, видимо, означает нечто об означенной ситу­
ции, то можно сказать, что оно имеет другой тип (или измерение)
сигнификации - "формативную сигнификацию" 13.
Теперь стоит рассмотреть возможность сохранения трехмерного
подхода. Одной из причин введения формативного измерения сиг­
нификации, несомненно, является стремление найти путь для объ­
яснения статуса формальной логики, математики и грамматики.
Так, если не вводить четвертого, формативного измерения, тогда
нужно будет объяснить их статус в рамках анализа по трем измере-
ниям.
Одна возможность, о которой иногда говорят, заключается в том,
чтобы рассматриватьформаторы просто как «вспомогательные сред­
ства», которые сами сигнификации не имеют, но которые решаю­
щим образом влияют на сигнификациюсочетаний знаков, в которых
О!IИ . выступают. Их можно тогда назвать "синсигнумами" (сознаками,
S1ПSlgп
us).
Так, порядок слов в Х hit У 'Х ударил У', противопостав­
ленныи порядку слов в У hit Х 'У ударил Х', можно считать син­
сигнумом в этом смысле-он обусловливает различие сигнификаций
этих двух выражений, но своей собственной сигнификации не
имеет.
Возможно, такого описания .достаточно для объяснения неко­
торых (а может быть, и всех) единиц неопределенного класса, на­
зываемого форматорами. Но существует и другая возможность, а
именно рассматривать форматоры как особый класс лексических
знаков и, таким образом, как знаки, допускающие изучение с точки
зрения десигнативной, оценочной и предписывающей сигнифика­
ции. Некоторые склонны считать их метаязыковыми знаками, кото­
рые означают (сигнифицируют) сопровождаемые ими знаки. Так или
в «Р ИЛИ Q» можно было бы истолковать как означающее (в данном
случае, имеющее десигнатом) совокупность пар предложений, та­
u
кую, что по краинеи мере одно из предложений в каждой данной
паре является истинным. Скобки можно было бы рассматривать как
означивающие выражения, вокруг которых они стоят, и предписы­
вающие, чтобы к этим выражениям относились определенным об­
разом. Важно осознать, что существуют отношения сигнификации
не только к ситуациям вне области знаков, но и внутри этой области.
Как я полагаю, при таком походе можно достигнуть многого.
Тем не менее заслуживает внимания и другия его разновидность - licates) может быть введено следующим образом: если сигнифика­
когда форматоры (по крайней мере некоторые) признаются не мета­
языковыми знаками (в том смысле, что они эксплицитно означи­
вают другие знаки), но находящимися на более высоком уровне,
118
эти знаки, но, по существу, их не означивают). Так, в упомянутом
выше случае с или можно было бы сказать, что или означает нечто о
ситуации, означенной с помощью других знаков того сочетания, в
котором выступает данное слово или, а именно, что это ситуация
альтернативности и что на нее следует реагировать так-то и так-то
(Если вы не найдете яблока на первой полке, поищите его на второй
и т. п.). Этот путь отличается от того, который был впервые пред­
ложен при введении понятия уровней "8 языке-объекте, и признание
сигнификации форматоров лексической избавляет от необходимости
вводить четвертое измерение сигнификации.
8. Формальный дискурс
Хотя измерение формативной сигнификации не признается не­
обходимым, тем не менее в семиотике нужно дать объяснение такому
формальному (formative) дискурсу, примером которого является
математика и формальная логика. Так, 2+2=4 отличается от 2 ква­
рты спирта, добавленные к 2-ум квартам воды, дают 4 кварты
жидкости. Первое предложение формальное (и аналитическое);
второе - лексическое (и оинтетическое). Первое - формально ис­
тинно, второе - эмпирически ложно. Отрицательные варианты этих
предложений являются соответственно ложными с формальной точ­
ки зрения и истинными с точки зрения эмпирической.
Я не ставлю перед собой задачи всесторонне рассмотреть здесь
проблемы формального дискурса. Однако одно соображение могло
бы подсказать направление дальнейшего исследования.
Отношение аналитических импликатов (апаlуtic imp1icates)
между двумя знаками или рядами знаков может быть введено сле­
дующим образом: если сигнификация 51 включается в сигнифика­
цию б , ИЛJ!тождественнаеЙ. 52 является аналитическим импликатом
51' Так, в люди суть животные слово животные выступает как ана­
лигическип импликат по отношению к люди. Если нечто есть чело­
век, тогда в силу сигнификации слова человек это нечто является
животным. Аналогичные примеры - А есть А и Black berries аге
black 'Черные ягоды черны'. Предложение же Blackberries аге
black 'Ягоды черной смородины черны' примером такого формаль­
ного предложения не является. Это эмпирическое предложение, и
для ранней стадии созревания черной смородины оно является
фактически ложным.
Отношение противоположных импликатов (сопtгаdiсtогу imp-
ция 5 i есть отсутствие условий, которые образуют сигнификацию
52' тогда З, и 5 р являются по отношению друг к другу противополож-
128
• м 2043
 Ч. У. Моррис. Из книги «Значение И означиваниев
11. Семиотика языка и психология

деленную линию поведения, организовать предрасположенность к

ными импликатами. Люди есть не-люди, А есть не-А, Black Ьегпее
поведению, уже вызванную другими знаками. Для выполнения тех
are поt-blасk 'Черные ягоды не-черные' - примеры предложений;
или иных функций не обязательно подбираются знаки с какими-то
построенных на основе противоположных импликатов. Из сигнифи­
определенными типами сигнификации, но, в целом, десигнативные
кации зн~ков известно, что если один из знаков применим к чему-то,
знаки, как правило, употребляются информативно, оценивающие
то дpyгo~ не подходит; и если один знак не применим к чему-либо,
знаки - оценочно, предписывающие знаки - побудительно, а фор­
то другои применим.

Если дискурс основывается на аналитических импликатах он

мативные знаки - системно.
Отличительной чертой семиотических исследований в последние
представляет собой аналитический формальный дискурс; и ~сли годы был растущий интерес к различным измерениям сигнифика­
он о~новывается на противоположных импликатах, он представляет
ции и к многообразным функциям знаков. Прежде философов ХХ
собои контрадикторный формальный дискурс. Математический дис­
века интересовали главным образом десигнативное и формативное
курс часто (или всегда) относится к первому типу; мистический дис­
измерения сигнификации 1[" в том виде, в каком они проявлялись
курс часто (или всегда) - ко второму 14.
в математике и других науках. Этот интерес сохраняется, но, кроме
Таким образом, в рамках современной семиотики возможно ох­
того, усиливается интерес к роли знаков на стадиях манипуляции
ватить тип формального дискурса (противопоставленный лекси­
и завершения действия. Так, все чаще внимание ученых обращается
ческому) и без введения четвертого (формативного) измерения сиг­
к ритуалам, мифам, морали, искусству, законам, политике, религии,
нификации в дополнение к десигнативному, оценочному и пред­
философии. Поскольку каждая из этих сфер предполагает понятие
писывающему измерениям. Следовательно, для того, чтобы найти
ценности, то пора обратиться к теории ценности (аксиологии), к ис­
Me~TO формальному дискурсу, нет нужды усложнять анализ стадий
следованию отношений между знаками и ценностями, к изучению
деиствия,
того, какое место занимают ценности в деятельности людей 16.

9. Применения знаков

в современных исследованиях особо подчеркиваются многооб­

разные применения знаков, особенно знаков языковых. Но терми­
ны "сигнификация", .лтрименение", "употребление" и отношения
между ними понимаются далеко не однозначно. Некоторые отожде­
ствляют сигнификацию слова с его применением (use) , другие­
с e~.o употреблением (usage). Термины .лтрименение" и "употребле­
ние иногда различают, а иногда - нет.
Если признается, ;1'0
прагматика занимается происхождением,
применением и воздеиствием знаков, то, говоря о .лтрименении"
знака, тем самым уже предполагают что у знака есть сигнифика-
" ' "
ция. ел едовательно, в такой системе "сигнификация" и примене-
ние" разграничиваются. Однако термин "употреблени~" знака,
когда его отграничивают от .лгрименения", - как мне представля­
ется, означает не что иное, как оперирование
знаком в рамках знакового процесса (или знакового поведения).
Этот термин ничего не добавляет к тому, что уже было сказано.
В книге «Знаки, язык и поведение» были рассмотрены четыре
основных случая применения знаков, которые названы информатив­
ным, оценочным, побудительным и системным. Знаки можно исполь­
зовать, чтобы информировать кого-либо о свойствах объектов или
ситуаций, побудить кого-либо к предпочтительному поведению по
отношению к определенным объектам или ситуациям, вызвать опре-
.180
Примечания
~ F г i s с h Сагl von. Веев, Theic Vision, Chemical Senses, and Langl1age.
Cornell University Press, Ithaca, New York, 1950.
2 Сделаем оговорку, поскольку не всегда предрасположенность возникает
в знаковых процессах. Есть много случаев, когда склонность реагировать опре­
деленным образом на определенные вещи имеет место независимо от знаков.
3 В связи С этим некоторые формулнровки в моих ранних работах вызвали
возражения. См. мою рецензию «Words \Vithout Meaning» на книгу Б. Ф. Скиннера
«УегЬа1 Вепамюг», в журн. «Contemporary Рзуспогояу», 1958, .N'23, р. 212-214.
4 М е а d George G. The PhiIosophy of the Act, ed. Ch. \У. Мопis, University
of Chicago Ргеss, Chicago, 1938.
б Термин наблюдаемый" употреблен здесь в довольно узком смысле: «наблю­
даемый непосредственно органами чувств или наблюдаемый опосредованно, т. е.
с помощью анализа факторов, который доказывает, что эти факторы свидетель­
ствуют о явлениях, непосредственно органами чувств не наблюдаемых». Термин
с чем-то как со "наблюдение" широко употребляется в повседневном языке, и некоторые философы
предпочтут не использовать его в данном контексте, дабы не создавать впечатление,
что семиотика устанавливает объем значения сигнификации знаков. Важнейшие
философские положения зависят от того, что признается границами значения
(сигнификации). В настоящем предварительном изложении обсуждать этот вопрос
нецелесообразно. Можно отослать читателя к анализу фаз референциальной
функции языка в книге Q u i n е \Villard van ОПТ1ап. \Vord апd Object MIТ Press,
Cambridge (Mass.), р. 108-110.
6 Некоторые читятсли будут возражать против испольэовапия в этой свяэи
термина "измерение", предпочитая, возможно, такие термины, как "фактор" или
131
 11. Семиотика языка и психология
"отношение" (respect). Семиотические «измерения» не являются измерениями в
строгом математическом смысле (как измерения величин). Величины переменных
. частично. независимы, и, хотя нам неизвестна система счисления, которая была
бы общеи для всех переменных, величины каждого измерения до известной сте­
пени поддаются количественному выражению.
7 См. анализ слов cowardly трусливый' и Iriendly 'дружеский' в
D е w е у' John. Experience and Nature. Chicago - London, р. 292-293.
8 Слово хороший может иметь для врача-диетолога оценочный компонент
даже здесь: если он вдруг заболеет диабетом, он, возможно, будет предрасположен
к диете А, а не Б, в силу ТОГО, что он раньше говорил своему пациенту.
9 Здесь необходима оговорка в соответствии с комментарием по поводу терми­
на наблюдение" (см. примеч. 5).
" 10 Разумеется, в некоторых случаях интерпретатор знака может быть одновре-
менно и его создателем. Абрахам Каплан называет такой знак самовыразигель­
ным". Можно заметить, что не все знаки, выразительные в первом смысле этого
слова, являются выразительными (или самовыразительными) во втором смысле.
В своей KH~гe «Signs, Language, and Behavior» (Prentice-Hall, New York, 1946;
George ВгаззПег, New York, 1955) я предложил использовать "выразительный"
во B~~POM смысле и продолжаю отстаивать свое предложение.
Мое внимание к этому привлек Хауэрд Парсонс, который в настоящее
время работает над данными проблемами.
12 Неспециалист может опустить разделы 7 и 8 без ущерба для основной ли­
нии рассуждения.
Большинство современных лингвистов все еще говорит о структурном
13
значении, грамматическом, формальном, языковом и т. п. Постулат о существо­
вании такого значения был подвергнут сомнению Н. Хомским В его книге: С h о т­
с k у N. Syntactic Structures. Моutоп, The Hague, 1957.
14 См. мою статью «Mysticism апd its Lапguаgе» в книге «Language: Ап Еп­
quiry into Its Meaning and Ецпспоп», Нагрег& Brothers, New York, 1957, р. 179-
187. Эта статья в несколько сокращенном виде была первоначально опубликована
в «Etc. А Revie\v 01 Оепегаl Semantics», 1951,9, с. 3-8.
15 Разумеется, это не относится к таким мыслителям, как Эрнст Кассирер,
которого интересовали все важнейшие формы символической деятельности людей.
6 Некоторых читателей, возможно, заинтересует, чем данное здесь изложение
отличается от концепции в книге «Знаки, язык И поведение». Здесь предложена
иная трактовка знакового поведения, сделана попытка обойтись без формативного
измерения сигннфикации. большое значение придается измерениям сигнификации
(которые раньше именовались «способами означивания» (modes of signifying».
Жан Пиаже
Схемы действия и усвоение явыка
Нам хотелось бы в нескольких словах объяснить, почему мы
книге:
считаем, что язык согласуется со всем, что усвоено на уровне сен­
сомоторного интеллекта. Действительно, сенсомоторный интеллект
уже содержит некоторую логику - логику действий, когда нет
еще ни мышления, ни представления, ни языка. Эти действия ско­
ординированы согласно некоторой логике, уже содержащей множе­
ство структур, которые разовьются позднее самым ярким образом.
Прежде всего имеется, конечно, обобщение (генерализация) дейст­
вий. Например, ребенок пытается схватить висящий предмет, ему
это не удается, но он раскачивает его; тогда, весьма заинтересован­
ный, ребенок продолжает ударять по нему, чтобы заставить качать­
ся, и в результате всякий раз, когда он видит висящий предмет, он
начинает толкать его и раскачивать. Этот акт, несомненно, свидетель­
ствует о начале логического обобщения, или интеллекта, У ребенка.
Основным феноменом на уровне этой логики действий является
ассимиляция; ассимиляцией я называю интеграцию Н06ЫХ объектов
или новых ситуаций и событий в предшествиюшив схемы; я назы­
ваю схемой то, что является результатом обобщения, пример кото­
рого я только что привел выше. Эти схемы ассимиляций являются
своего рода концептами, но концептами практическими. Они яв­
ляются концептами в том 'смысле, что предполагают содержание
понятия (comprehension) (я противопоставляю термин "содержание
понятия" и "экстенсионал" (extension), согласно их употреблению
французской логической школой); концепты с содержанием понятия,
следовательно, распространяются на качества и предикаты, но еще
не имеют объема (экстенсионала): иначе говоря, ребенок узнает
висящий предмет, то есть производит акт опознания, но у него нет
средства представить себе совокупность висящих предметов. А если
нет еще экстенсионала, значит, нет и припоминания, поскольку,
для того чтобы прийти к представлению о совокупности предметов,
обладающих одним и тем же качеством,необходима, естественно,
способность к припоминанию, то есть к представлению тоже. Пос­
леднее позволяет осуществить символическая или семиотическая
функция, которая возникает значительно позже и которая не дана
с самого начала; этим и объясняется ограниченность практических
концептов, которые я называю схемами ассимиляции.
Однако хотя еще нет экстенсионала, существует координация
между схемами, и именно эти координации образуют всю сенсомо­
торную логику. Вот один пример координации: представьте себе
некий предмет, который положен на какой-то другой предмет; от­
ношение «положен на» может быть скоординировано с действием
133
 11. Семиотика языка и психология
Ж. Пиаже. Схема действий и усвоение языка

«ТЯНУТЬ», И ребенок потянет к себе одеяло, на которое положен пред­

мет, с целью получить его. Что же касается способа проверки дей­ ограниченным в совокупности проявлений символической функции",
ствительного наличия координации, то достаточно положить пред­ Вполне возможно, что Хомский мне возразит, что все это отно­
мет чуть подальше от одеяла: если ребенок его продолжает тянуть, сится к семантике и что семантика менее интересна для нашей пробле­
значит, он ничего не понял, и координация отсутствует; если же он мы, чем синтаксис. Но я считаю, что здесь мы имеем дело с синтак­
ожидает, что предмет должен быть на одеяле и тянет его - коорди­ сисом, логическим синтаксисом, разумеется, поскольку речь идет
нация существует. Более того, в этой сенсомоторной логике мы нахо­ о таких координациях схем, котрые играют фундаментальную роль в
дим все виды соответствий или практических морфизмов, морфиз­ последующей логике. Как мне кажется, имитация играет очень важ­
мов В математическом смысле этого термина; мы находим ожидаемое ную роль в формировании семиотической функции. Под имитацией
отношение порядка: средства предшествуют достижению цели, они я понимаю не подражание человеку, не имитацию его жестов, а

должны быть упорядочены согласно определенной последователь­ имитацию некоторого предмета, когда с помощью жестов передают­

ности; мы находим включения, то есть одна схема может быть вклю­
чена в другую в виде частной схемы или подсхемы; короче говоря,
мы находим постоянную структуру, которая предвещает структуру
логики.
Вернемся к моей первой проблеме: как субъект переходит от этой
логики. действий к концептуальной логике? Под концептуальной
логиков я понимаю такую логику, которая предполагает представ­
ление и мышление и, следовательно, концепты с экстенсионалом
а не только с содержанием (сошргепепвюп). Этот переход к концеп­
туальной логике является, по сути дела, особым преобразовани­
ем ассимиляции. до этого момента ассимиляция представляет собой
включение некоторого объекта в схему действия; например, один
ся характеристики этого предмета. Например, в предмете есть от­
верстие, которое нужно увеличить, и именно эта потребность имити­
руется, когда ребенок открывает и закрывает рот. Эта имитация
играет чрезвычайно большую роль, поскольку она может быть мотор­
ной, как в случае, который я только что рассмотрел, но она продол­
жается затем в интериоризованной имитации, и я утверждаю, что
ментальный образ вначале есть не что иное, как интериоризованная
имитация, порождающая затем репрезентацию.
Другой формой символической функции является символическая
игра. До того возраста, который мы в настоящий момент рассматри­
ваем, игра, вне всякого сомнения, существует; ребенок начинает
играть очень рано, но ранние игры, предшествующие этому уровню,

предмет может быть схвачен, другой тоже может быть схвачен, и заключаются в повторении какого-то предшествующего действия,
т. д. , - все объекты хватания ассимилированы, включены в схему первоначально серьезного. Ребенок может попытаться попробовать
действия - действия хватания. В то время как новая форма асси­ свои силы, например, в раскачивании висящего предмета, затем
миляции, которая вскоре возникнет и сделает возможной концеп­ он забавляется просто из желания упражнять свою способность;
туальную логику,- это ассимиляция между предметами, а не толь­ это игра, состоящая в простом упражнении или повторении, и

ко между предметами и схемой действия; иначе говоря, одни пред­
меты будут ассимилироваться другими, что и обусловит Возникно­
вение экстенсионала. Но это, естественно, предполагает воспроиз­
ведение в памяти; а для этого, разумеется, необходима потребность
воспронзвести в памяти, то есть подумать о каком-либо предмете,
которыи в настоящее время не является непосредственно восприни­
маемым. Так откуда же возникает это воспроизведение в памяти?
Именно здесь мы видим, как возникает символическая или семиоти­
ческая функция, о которой я говорил выше *.
Символическая или семиотическая функция формируется в тече­
ни~ второго года жизни ребенка и, как мне кажется, имеет чрезвы­
чаи но важное значение для нашей проблемы. Язык же является лишь
частным случаем семиотической функции (безусловно, важным, я
этого не отрицаю), но всего лишь частным случаем, и притом весьма
.. См. другую статью Пиаже в наст, сборнике.- Прим, рвд,
134
в ней нет еще никакого символизма. На уровне, который мы теперь
рассматриваем, начинается символическая игра, то есть игра, ко-
1 Я наблюдал, как возникает семиотическая функция у моих детей. Сначала
у одной И3 моих дочерей. Я ей предлагаю приоткрытый спичечный коробок, по­
ложив туда на глазах у дочери какой-нибудь предмет (например, наперсток:
я подчеркиваю, что положенное в коробок несъедобно, далее будет ясно почему).
Девочка пытается открыть коробок, чтобы достать предмет, она вертит его в руках,
но это ничего ей не дает; наконец, она прекращает манипуляции с коробком, смот­
рит на него, и при этом открывает и закрывает рот; это служило символизацией
того, что необходимо было сделать (ведь в коробке не было ничего съедобного).
Еще один новый факт подтверждает такую интерпретацию. Я повторил тот же опыт
четыре года спустя и предложил коробок своему сыну в том же возрасте. Вместо
того чтобы закрыть и открыть рот, когда ему не удалось открыть коробок, он
посмотрел на щель и на свою руку, потом разжал и сжал руку. Следовательно,
это также символизация, только на этот раз в ручных терминах, но сразу же вид­
но, что это снова представление цели, которую необходимо достигнуть (впрочем.
один раз совершив это воспроизведение, он засунул палец в щель и попытался
вытащить предмет); оба ребенка с интервалом в четыре года решили задачу, но
после такого символического воспроизведения,
111
 11. Семиотика языка и психология

111. Семиотика языка

торая воскрешает в памяти прошлую ситуацию с помощью жестов 1.
Мне бы хотелось указать в качестве третьего примера отсрочен­ и логика
ную имитацию; отсроченной имитацией в психологии называют та­
кую, которая начинается в отсутствие модели. Это тот контекст, Е. Пельц. Семиотика и логика
в котором начинается язык. Моя гипотеза сводится к тому, что ус­
ловия возникновения языка составляют часть более широкой сово­ Ч. С. Пирс. Из работы "Элементы логики. Ога.пгпайса ьресз
купности условий, подготовленной различными стадиями развития lativa»
сенсомоторного интеллекта. Можно выделить шесть стадий, значи­
К. И. Льюис. Виды значения
тельно различающихся тем, что именно последовательно приобре­
тается на той или иной из них, но мне здесь было достаточно охарак­
А. Вежбицка. Из книги "Семантические примигивы
териэовать сенсомоторную логику в целом и эту символическую

функцию. Именно в этот момент появляется язык, и, следовательно, Д. Льюз. Общая семантика
он может использовать все, что было достигнуто сенсомоторной ло­
гикой и символической функцией в широком смысле, в котором я Б. Парти. Грамматика Монтегю. мысленные предсгаваениь
употребляю зТОТ термин, язык же является лишь ее частным случа­ и реальность

ем. Я думаю, таким образом, что есть некий смысл в этом синкретиз­
ме и в этом родстве между сенсомоторным интеллектом и формиро­
ванием языка; формирование символической функции, которая яв­
ляется необходимым результатом сенсомоторного интеллекта, по­
зволяет усвоение языка. Вот почему со своей стороны я не вижу необ­
ходимости придавать характер врожденности структурам (субъект,
предикат, отношение и т. д.), которые Хомский называет «фиксиро­
ванным ядром». Я согласен с Хомским, когда речь идет о необходи­
мости этого ядра, но я не верю, что факты предшествующегоразвития
вполне объясняют его образование, если признать врожденность
ядра. Иначе говоря, и в этом я целиком придерживаюсь того же
мнения, что и Хомский,- язык есть особый продукт интеллекта, а
не интеллект есть продукт языка. Вот те несколькофактов, которые
я хотел предложить вашему вниманию по поводу дискуссии об
отношении языка и интеллекта, или мышления.
Кроме того, следует еще уточнить, какое значение имеет синхро­
низация языка и развития интеллекта, поскольку гипотеза о врож­
денности фиксированного ядра не объясняет, почему язык не по­
является шестью месяцами ранее или годом позднее. Откуда появ­
ляется такая синхронизация? Это не кажется мне случайным. Да
и если признавать гипотезу о врожденности языка, почему не при­
Ежи Пельц
Семиотика и логика
Чтобы надлежащим образом описать соотношение между семио­
тикой и логикой, следует выделить различные значения терминов
"семиотика"и "логика" и затем для каждого из выделенныхзначений
рассмотреть соотношения между указанными дисциплинами. Од­
нако я не имею возможности сделать это по ряду причин. Во-первых,
из-за ограниченности времени для моего доклада. Во-вторых, из-за
того, что непросто дать определение термину "семиотика". В-треть­
их, если бы мне это даже удалось, мои выводы могли бы весьма
скоро устареть: в истории каждой науки такие события, как между­
народные конгрессы ее представителей. всегда имели важнейшее
значение, не раз приводили к существенным изменениям в определе­

знать того же и для символической функции во всем ее объеме, и,
наконец, для чего-либо еще более общего?
.~ Я наблюдал первую символическую игру у одной из моих дочерей: чтобы
заснуть, ей было необходимо сжать в кулаке край какой-нибудь материи, под­
нести свой большой палец ко рту и сосать его. Однажды утром мать перенесла ее к
себе в кровать; дочь не хотела спать и осталась сидеть, но вот заметила край про­
стыни, взяла его в руку, засунула в рот большой палец, склонила голову и закрыла
глаза: улыбаясь, она притворилась спящей и продолжаласидеть; она имитировала
ритуал, который повторяла каждый вечер, чтобы заснуть. Это пример простой
символической игры; несколько дней спустя эта игра стала еще более сложной.
нии предмета и иногда даже знаменовали собой поворотный пункт в
развитии данной. науки. Все это а fortiori можно сказать о первом
международном конгрессе в истории нашей науки. Вот почему я
предлагаю дождаться окончания наших дебатов, в процессе которых
столкновение различных точек зрения внесет ясность в определение
предмета, раскроет объем и методы семиотики как науки.
В течение почти двадцати лет мы были свидетелями значитель­
ных изменений в научных дисциплинах, связанных с языками и
знаками. И наконец настало время, когда представители двух

136 137
111. Семиотика языка и nогика
научных дисциплин, более других заинтересованные в исследовании
языка, вновь решили пойти навстречу друг другу: я имею в виду
логиков и лингвистов. Если не считать редких исключений, в послед­
ний раз такое совпадение интересов имело место в Средние века, а
до этого - впервые в истории европейской цивилизации - только
в античности.
Когда в тридцатые годы нашего столетия возникла идея унифи­
цированной науки, Чарлз Моррис (в 1938 г.) увидел значение се­
миотики в том, что она представляет собой «определенный шаг впе­
ред в унификации науки, поскольку она закладывает основы любой
другой частной науки о знаках, такой, как лингвистика, логика,
математика, риторика и ... эстетика» (М о г г i 5, 1938) *. Теперь,
когда в своих исследованиях лингвисты в значительной степени
пользуются методами и достижениями современной математической
логики, а логики в своих исследованиях занимаются проблемами
естественного языка (что привело к возникновению таких дисцип­
лин, как модальная логика, временная логика, эпистемическая ло­
гика, деонтическая логика, логическая прагматика и т. п.), мы
вправе выразить шутливое опасение по поводу возможного обмена
ролями между лингвистами и логиками, что означало бы возврат к
нежелательному положению вещей, которое имело место в прошлом,
когда существовала нейтральная полоса, разделявшая области, в
которых обособленно работала каждая из этих групп.
Упомянутые исследования нестандартных логик, начавшиеся в
недавнее время, не в первый раз в истории логики предоставляют
лингвистам удобный случай пересмотреть традиционные взгляды на
язык. Первая возможность такого рода появилась давно, одновре­
менно с зарождением математической логики, благодаря идеям Лейб­
ница, а затем Де Моргана и Буля. Они положили начало логичес­
кому изучению оснований арифметики и, в частности, логическому
анализу понятия числа; следующей задачей было разрешение анти­
номий в теории множеств. Несколько поиолений логиков трудилось
над решением этих проблем. Первые шаги в этом направлении были
сделаны Фреге, Пеано и Шредером, затем Уайткедом и Расселом;
следует упомянуть также Польскую логическую школу, в которую
входили Лукасевич, Лесьневский. Хвистек, Айдукевич, Котарбинь­
ский, Тарский и др., а также Геттингенскую школу: Гильберт,
Аккерман, Бернайс и Беман.
В возникшей в то время логической системе,· представлявшей
собой тогда нечто новое, было два фактора, которые намечали воз­
можность пересмотра и модификации теории языка,- возмож­
ность, которой лингвисты того времени не воспользовались. Пер­
вым фактором был символический, или формальный, характер ло-
* См. наст. сборник, с. 38.- Прим. ред,
138
Е. Пеnьц. Семиотика и логика
гики, позволивший свести правила вывода к арифметическим опе­
рациям, что служило гарантией того, чтобы в процесс дедукции
не прокрались незамеченные (неявные) допущения. Это было поня­
то лингвистами много позднее, всего двадцать лет тому назад,
когда был выдвинут прин~ип эксплицитной формулировки правил.
Другим фактором, которыи был использован лингвистами еще поз­
же (среди других генеративными семантиками, когда они стали
применять разложение предложения на предикат и его аргументы­
см. работы МакКоли и Лакоффа (М с С а \У 1 е у, 1972; L а k о f f,
1970)), была реляционная теория предложений, начало которой в
логике положили Де Морган и Пирс, находившиеся в этом отноше­
нии под влиянием Лейбница, и теория пропозициональных функций.
Рассел, комментируя в 1924 г. значение своей теории логичес­
ких типов для теории естественного языка, указал на неадекват­
ность субъектно-предикатной схемы предложений, а также тех
представлений традиционной семантики, в соответствии с которыми
одно слово обозначает один объект (причем собственное имя обоз­
начает индивидуальный объект, а абстрактное существительное _
обобщенный). Он утверждал, что не всякое абстрактное существи­
тельное обозначает единую обобщенную сущность и не всякое
предложение состоит из субъекта, связки и предиката. Слова в
действительности относятся к одному и тому же логическому типу,
но их значения могут относиться к различным логическим типам.
Кроме того, не всякое значение может быть представлено изолиро­
ванным символом. Так, например, признак 'желтый', который в
естественном языке (например, в английском) может быть обозна­
чен единственным словом (например, yellow), по утверждению
Рассела, должен быть представлен пропозициональной функцией х
есть желт. То же самое относится к тем символам, которые обозна­
чают отношения. Легко заметить, что, утверждая это, Рассел прово­
дит разграничение между поверхностной структурой и глубинной
структурой конкретного выражения естественного языка; он сделал
это задолго до появления трансформацонной генеративной грамма­
тики (мы можем простить ему то, что он не использовал модные
ныне термины "поверхностная структура" и "глубинная структура").
Это не было единичным случаем разрыва во времени между логи­
ческим исследованием и развитием лингвистических теорий; пред­
ставление об ограничениях на осмысленность утверждений, выте­
кающее из теории типов Рассела, много позднее нашло отражение
если не в понятии сочетаемостных ограничений Хомского, которое
этот последний иллюстрирует, например, неприемлемостью предло­
жения Sincerity тау admire the Ьоу 'Искренность может восхи­
щаться мальчиком', то по крайней мере в некоторых из его идей,
составляющих источник этого понятия.
Семиотика представляет собой междисциплинарную науку,
138
111. Семиотика языка и логика
основанную главным образом на логике и лингвистике. ОДН1!ДО она
не охватывает всех задач этих дисципин. Например,
от логики на одном из этапов ее развития она не особенно интере­
суется построением понятия числа или анализом логических
ваний математики; в отличие от лингвистики на одном
развития последней она не слишком интересуется выработкой метода
быстрой и надежной фиксации языков вымирающих племен. С дру­
гой стороны, она принимает те цели, которые являются общими для
логики и лингвистики, а также для психологии, социологии, фило­
софии и других дисциплин, проявляющих интерес к изучению языка
(в самом широком смысле слова) как такового и знаков как таковых.
(Если вслед за Ханом (Н а h п, 1933) мы будем считать логику нау­
кой, изучающей то, как мы говорим, то логика станет частью семио­
тики; если семиотика в свою очередь понимается так же широко, как
в проекте Морриса, то она будет включать не только логику, но и
много других дисциплин; если, следуя «Логическому синтаксису
языка» Карнапа (С агп ар, 1934), мы будем считать, что философия
состоит из логического анализа понятий и предложений языка нау­
ки, то философия становится частью семиотики. Очевидно,
взаимоотношения между содержанием термина "семиотика", с одной
стороны, И содержанием терминов "логика ", "лингвистика
софия", "психология" и т. Д - С другой, будут меняться в зависи­
мости от проблем и целей каждой из этих наук.)
т ем не менее за этим замечанием в скобках должно последовать
утверждение о важности еще одного фактора. Семиотика - это,
так сказать, круглый стол, за которым представители различных
дисциплин встречаются, чтобы обсудить, что общего у этих дисцип­
лин в подходе к языку и знакам. Это предоставляет семиотике воз­
можность послужить, как и в прошлом, основанием для того, чтобы
устранить несогласованность, проявляющуюся то в отставании
лингвистики от логики, то, наоборот, в отставании логики от линг­
вистики, когда, например, развитие интенсиональной логики,
модальной логики, временной логики и т. п. не поспевало - по
диапазону возникающих проблем и по предлагаемым решениям -
за развитием лингвистической теории; причем, когда эти проблемы
в свою очередь были охвачены логическими исследованиями, в
логике были выработаны теории, которые по точности и адекват­
ности превосходил и теории, разработанные в лингвистике.
Я имею в виду логическую теорию прагматики по сравнению с
более ранними и повсеместно принятыми формулировками лингви­
стической теории. Первый точный анализ знакорефлексивных выра­
жений, ключевого понятия прагматики, можно найти у Рейхенбаха
(R е j с h е п Ь а с h, 1947). Затем, значительный шаг вперед в
направлении истолкования этого понятия был намечен Бар-Хилле­
лом (В а г - Н j 1 1 е 1, 1954); а три года спустя исследования Прайо-
140
Е. Пельц. Семиотика и логика
ра по модальной и временной логике внесли существенный вклад
в отличие в теорию прагматики (например, Р г j о г, 1957).
Здесь можно сослаться на многих выдающихся ученых, напри­
осно­ мер на Фон Вригта, Хинтикку, Крипке, но первая полная и матема­
из этапов тически точная теория прагматики была дана лишь недавно Ричар­
дом Монтегю (М оп t а g u е, 1970). Он построил систему прагма­
тики, которая - подобно теории моделей, то есть современному
варианту семантики,- использует понятия истинности и удовлетво­
рительности не только по отношению к той или иной интерпретации,
то есть к некогорой данной модели, но также и по отношению к так
называемому контексту употребления. для интерпретации постро­
енного им языка Монтегю определяет, во-первых, то, что он на­
звал точками референции (отсчета),- множество совокупностей
существенных сторон упомянутых контекстов употребления. Если,
например, в некотором данном языке единственными индексальными
характеристиками является наличие операторов грамматического
времени и первого лица единственного числа, то точкой референции
становится упорядоченная пара, состоящая из лица и действитель­
что ного числа, которая должна интерпретироваться как говорящий в
момент конкретного высказывания. Во-вторых, для каждой точки
", "Ф ило- референции Монтегю определяет множество объектов, существую­
щих относительно данной точки отсчета. В-третьих, он определяет
значение, то есть интенсионал, каждого предиката и каждой инди­
видной постоянной В данном языке. Чтобы сделать это для некогорой
постоянной, мы должны определить для каждой точки референции
денотат, или экстенсионал, этой постоянной по отношению к неко­
торой данной точке референции; например, для выражения явля­
ется зеленым по отношению к разным моментам времени мы должны
указывать множества тех предметов, которые в данный момент счи­
таются зелеными. В-четвертых, он интерпретирует операторы в
некотором языке таким образом, что устанавливает для каждого
оператора некоторое соотношение между точками референции и
множествами точек референции. Индивидная постоянная обозначает
какой-либо возможный индивидуальный объект, а одноместнопреди­
катная постоянная - множество возможных индивидуальных объ­
ектов по отношению к данной точке референции.
Понятия истинности и удовлетворительности, которые находят­
ся в центре внимания прагматики, Монтегю объясняет в таких
формулировках: «утверждение (а statement) (т. е. выражение, не
содержащее свободных переменных) истинно по отношению к неко­
торой данной точке референции и некогорой данной интерпрета­
ции» И «возможный индивидуальный объект удовлетворяет упомя­
нутому выражению по отношению к некогорой данной точке референ­
ции и данной интерпретации» (см. М о п t а g u е, 1970). Возмож­
ные индивидуальные объекты также подвергаются квантификации.
141

Ш. Семиотика языка и логика
Экстенсионал выражения для некоторой данной точки референции
представляет собой множество последовательностей, которые удов­
летворяют данному выражению в данной точке, а экстенсионал
индивидной постоянной или индивидной переменной для данной
точки референции представляет собой функцию, которая определя­
ет некоторый возможный индивидуальный объект
последовательности в некогорой данной области.
В мои намерения не входит привлекать внимание неспециалис­
тов к другой проблеме, разработанной Монтегю, а именно построе­
нию интенсионального языка. В этой области у него были пред­
шественники, например Черч (С h u г с h, 1951), Карнап, Каплан
(К ар 1а п, 1964), Хауэрд, Скотт и другие, но в отличие от их си­
стем его система допускает неограниченную квантификацию обыч­
ных индивидуальных объектов, без чего ценность системы
теории естественного языка невелика. С другой стороны,
все вышеупомянутые авторы используют понятие возможных миров.
Исследования Монтегю при всей их ценности упомянуты здесь
не просто ради них самих, а потому, что в двух вопросах они хорошо
иллюстрируют ситуацию, когда пересекаются пути семиотики, ло­
гики и лингвистики:
Одно из центральных понятий системы Монтегю, понятие контек­
ста употребления, и прежде считалось одним из ОСНОВНЫХ понятий
семиотики (а именно у Морриса и у философов школы обыденного
языка), а еще раньше - хотя и скрытое под другим
в средневековой семиотике, а именно в обсуждениях суппозиций.
Правда, до Монтегю не было никакого точного формального объяс­
нения в рамках теории, которая использовала бы семантическую
методику теории моделей, с тем чтобы охватить все возможные
контексты употребления. Но и в этих более ранних семиотических
теориях понятие контекста употребления получило такое объясне­
ние, что открывало множество существенных связей между старыми
понятиями, а именно теми, которые в наше время называются по­
верхностной и глубинной структурами. (Я отдаю себе отчет в том,
что здесь я рискую навлечь на себя гнев фанатиков, верящих только
в то, что в настоящий момент в науке модно, и искренне считающих,
что, например, философы обыденного языка даже и не догадывались
о чем-либо' подобном «базисной глубинной структуре», пока она не
была обнаружена представителями трансформационных порождаю­
щих грамматик или генеративной семантики.)
Я надеюсь, что приведенные выше примеры показывают, в ча­
стности, то, в чем состоит роль семиотики. Семиотика занимается
построением ключевых понятий и формулирует фундаментальные
проблемы, стоящие перед теорией языка и знаков.
первые, она пытается разрешить вторые часто описательным и не­
формальным образом - способами, которые могут быть названы
142
Е. Пельц, Семиотика R логика
предварительными. В изучении этих понятий и проблем она за­
частую выходит в смежные области логики, философии, лингвисти­
ки, психологии и прочих дисциплин, чтобы из сферы онтологии
и эпистемологии в логике и философии или из специальных и по­
дробных неформальных описаний языков в традиционной лингви­
стике извлечь для себя то, что имеет отношение к природе языка и
для каждой знаков.
С другой стороны, семиотика предлагает некоторые понятия
и проблемы теории языка (в самом общем смысле слова) и знаков
для тех дисциплин, которые иногда исследуют лишь некоторые спе­
циальные вопросы, например, занимаются построением искусствен­
ного языка посредством идеализации языка науки или грамматичес­
ким описанием конкретного естественного языка. Вот почему семио­
тические интерпретации представляют собой как бы «мосты» между
для исследованием лингвистических вопросов в логике и в лингвистике.
почти Они также стимулируют дальнейшие исследования в любой науке
которая по той или иной причине проявляет интерес к языку. Се:
миотика, таким образом, привлекает внимание к важнейшим вопро­
ca~, которые являются общими для разных наук внекоторой дан­
нои отрасли.
Я полагаю - но это мое личное предположение, которое я не
пытаюсь здесь обосновать,- что если бы роль контекста употреб­
ления не была прежде проанализирована в семиотике, то в логике
не была бы разработана формальная теория этого понятия. А если
названием­
бы она там и возникла, подобно Афине, явившейся из головы Зевса,
ее влияние на современную лингвистическую теорию было бы крайне
ограниченно. Это, по-видимому, подтверждается тем фактом, что
лингвистика заимствовала у Монтегю прежде всего понятие возмож­
ных миров, которое, между прочим, рассматривал польский философ
Хвистек за" много лет до Черча и Хинтикки; однако, с другой сторо­
ны, из идеи, наиболее существенных для системы Монтегю, лингви­
сты извлекли пока еще очень мало. Но, вероятно, придет время и для
этого. Это предположе~ие подтверждается нашими наблюдениями:
наблюдается очевидныи параллелизм в порядке появления некото-
" ~
рых направлении в лингвистике и в логическои семиотике. Так, на-
пример, генеративная семантика, убежденная в главенствующей
роли семантики по сравнению с синтаксисом или по крайней мере в
неотделимости их друг от друга, возникла в современной лингви­
стике после продолжительного периода господства синтаксиса; точно
так же Карнап (С а г пар, 1934) и многие другие логики и филосо­
фы до" открытия Тарского (Т а г s k i, 1933) утверждали, что логи­
ческии синтаксис составляет всю логику языка; за этим последо­
вало как в логике, так и в философии восстановление в правах
Раскрывая семантики, происшедшее более чем за тридцать лет до возрождения
семантики в теоретической лингвистике, то есть до работ МакКоли
148
 111. Семиотика языка и логика Е. Пельц, Семиотика и логика

(М с С а w 1 е у, 1972), Лакоффа (L а k о f f, 1970) и Льюива (L е­ рых, семиотика должна анализировать на метанаучном уровне те
w i 5, 1972).
понятия которые используются в разных дисциплинах, и осуществ­
Но можно ли действительно говорить об этом тридцатилетнем лять та~им образом унификацию значения таких понятий. В рас­
разрыве? В статье Д. Льюива «Общая семантика» * основополагаю­ сматриваемом сейчас случае я имею в виду понятия семантической
щую роль играет идея, выдвинутая польским Логиком Айдукевичем категории и синтаксической категории.
(1890-1963), которого я считаю одним из наиболее выдающихся Гуссерль был первым, кто ввел термин ~,семантическая .катего­
умов своего времени. Его идея была сформулирована в 1935 г. в рия", но он определил его, апеллируя к тои синтаксическои роли,
статье «Синтактическая связанность» (<<Die Syntaktische Konnexi- которую то или иное выражение играет в предложении, так что в
tat») (А j d u k i е w i с z, 1935), которая, по моему мнению, на­ действительности он имел в виду синтаксическую категорию. Се­
много опередила уровень развития науки того времени. Айдукевич мантические же категории должны быть выделяемы с точки зрения
установил, в частности, что в структуре СЛожного выражения су­
щественную роль играет порядок аргументов (его частным случаем различие так: союз или, примененныи
.
того , что обозначают данные выражения. Айдукевич описал
для связи предложении,
это
.
является различие между субъектом и субъектным дополнением), представляет собой, с синтаксической точки зрения, функтор,
который, однако, не тождествен внешнему порядку, в котором эти используемый для построения одного предложения из двух пред-
аргументы появляются в данном выражении. Иными словами,
порядок аргументов представляет собой не какую-либо чисто ложений ~ . с семантической точки зрения, это функтор, обозна-
55 '
внешнюю форму, а основан на свойствах всего выражения, свойст­ чающий двухместную функцию, которая при писывает истинностные
вах, которые в свою очередь основываются на его значении. Айду­ v
кевич добавляет, что только в символических языках и в некоторых значения некоторому истинностному значению уу' Синтаксические
естественных языках порядок аргументов находит отражение в их категории, таким образом, представляют собой не что иное, как
ч~сто внешнем порядке. Нет ничего удивительного в том, что идеи семантические категории, и метаязык синтаксиса отличается от
Аидукевича показались привлекательными представителям гене­ метаязыка семантики, поскольку только второй; но не первый
ративной семантики: мы находим в них разграничение между включает в себя язык-объект. Только на метаязыке семантики мы
глубинной и поверхностной структурой, а также подчеркивание можем дать адекватное определение истинности и денотации, и толь­
значения семантических факторов. Тем не менее представляется ко в семантике мы можем осуществить переход от утверждений
спорным, что Льюиз выбрал данную идею Айдукевича (А j d u k i е­ относительно выражений к утверждениям относительно реалий,
w i с z, 1958а), а не его более позднюю идею, сформулированную обозначаемых этими выражениями. То же возможно и в прагма­
в докладе, прочитанном на Международном лингвистическом сим­ тике, язык которой, наряду с наименованиями выражений и их дено­
позиуме (А j d u k i е w i с z 1958Ь). Айдукевич сам отметил, что татов включает наименования тех, кто использует язык. Можно
его старая идея относительно синтаксической связанности примени­ опасаться, что терминология Гуссерля, в семиотической части его
ма к чисто позиционным искусственным языкам, которые он по­ анализа составляет причину некоторых позднейших недоразумений.
строил; это приводит К очевидным ограничениям применимости его Я ДYMa~, что семиотика должна возместить вызванный этим ущерб,
теории. Кроме того, во второй работе Айдукевич предложил формаль­ но, к сожалению, могу лишь упомянуть здесь об этом весьма важном
ную запись для семантических категорий, тогда как в первой работе вопросе.
он использовал только понятие синтаксической категории, которое у меня создалось впечатление, что различие во мнениях тех,
должн.о быть менее полезно для Льюиза, занимающегося созданием кто может быть назван представителями трансформационно-генера­
«общей семантики».
тивного синтаксиса, и тех, кто может быть назван представителями
Я упоминаю это отнюдь не для того, чтобы критиковать работу трансформационно-генеративной семантики (см. работы Хамского),
Льюиза, а из следующих, более общих соображений. Во-первых, я бы не столь велико, как полагают. Даже если мы допустим, что в «де­
хотел видеть миссию семиотики по отношению к прочим дисцип­ ревьях», т. е. в структуре составляющих, терминальные элементы,
линам, связанным с языком, в том, чтобы она способствовала пере­ то есть слова, представляют собой наименования выражений, а не
даче идей от одной дисциплины другой без какой-либо значительной наименования широко понимаемых внеязыковых объектов и что
потери времени (в нашем случае, от логики к лингвистике). ВО-ВТО- таким образом язык анализа, проводимого синтаксистами, является
формально метаязыком синтаксиса, то все же понятия функциональ­
* См. наст. сборник, с. 253.- Прим, ред, ных помет и категориальных помет, как все понятия, почерпнутые

144 146
111. Семиотика языка и логика
Е. Пельц. Семиотика и логика

из традиционной грамматики, будут вызывать семантические ассо­ Здесь следует винить также математиков и логиков. Вынужден­
циации, так как они в действительности представляют собой кате­ ные соблюдать весьма строгие формальные требования, они дают
гории, которые по своей природе являются как семантическими, так волю· своему стремлению к поэзии и красоте жизни: они слишком
и синтаксическими. То же относится к понятию компетенции. Я легко используют метафоры, когда, вырвавшись из царства символов,
согласен со Стросоном, который говорит, что трудно себе предста­ они чувствуют себя раскованно и беззаботно. Семиотик~ должна
вить, чтобы знание значений не влияло на понимание носителем анализировать наиболее важные понятия лингвистическои теории.
языка глубинных (uпdегlуiпg) грамматических функций и отноше­ Например, когда дело доходит до понятия логической формы, с одной
нийэлементов в предложении. Одним словом, выдвинутая синтак­ стороны, трудно не признать за ним опреде~енные пр~имущества,
систами лингвистическая теория имеет, по-видимому, смешанный но с другой - трудно не согласиться с Куаином (Q u 1 n е, 1972),
характер, а именно как синтаксический, так и семантический. По который был прав, говоря, что логический анализ заключается не
причинному сходству, теория, выдвинутая генеративными семанти­
в том, чтобы выявить логическую форму, то есть логическую струк­
ками, представляет собой, по существу, две теории: как семантичес­ туру, скрытую в некотором данном предложении. Обращаясь для
кую, так и синтаксическую. Различие кроется, в частности, в рас­ этого к формализованному языку, мы используем одну из многих
пределении акцентов, что я обозначил посредством порядка употреб­ возможных символических записей и выбираем ту, которая наилуч­
ленных мною прилагательных. И так как ни одна из этих теорий не шим образом соответствует нашей цели: мы перифразируем некото­
может обойтись без учета прагматических аспектов, они обе пред­ рое данное выражение наиболее удобным из всех способов, возмож­
ставляют собой в действительности семиотические теории, что не ных при данных обстоятельствах. Речь идет не о том, чтобы была
удивительно, если учесть, что они обе являются грамматиками только одна перифраза, а о том, какую из многих возможных пери­
естественного языка.
фраз мы должны выбрать. Однако возникает впечатление, что
Когда мы слышим термин "генеративная семантика", мы ассо­ сторонники естественной логики полагают, что все синонимичные
циируем с ним - ибо теория ассоциаций в конце концов объясняет предложения имеют в своей основе одну и иТУ же логическую форму.
некоторые лингвистические факты - понятие логической фор­ (Заметим в этой связи, что, согласно однои формулировке, логиuчес­
мы. Недостаток современных лингвистических теорий заключается кая форма считается тождественной значению; согласно другои -
в том, что они прибегли к понятиям, чрезвычайно неясным и пере­ она репрезентирует значение; а согласно третьей, она - наряду с
груженным недоразумениями, а именно к понятиям структуры
семантическими постулатами и другими понятиями, используемыми
и формы, причем последняя является сестрой "внутренней формы"­ в логической методик.е,- является частью значения.) Чем бы она
понятия, время от времени всплывающего в философии. Лингвисти­ ни была, она единственна. Но если это так, то мы могли бы ожидать,
ческие теории также весьма склонны свободно использовать мета­ что английское предложение, которое является неграмматичным -
форы и олицетворения (кправила порождают ... ») и не чуждаются возможно, потому, что его логическая фо~ма .неправильна, напр.и­
гипостазирования (елогическая форма»). Создается впечатление, мер предложение It is possible that Sam wl11 fшd а glrl and he wl11
что язык современной лингвистической теории образовался из сме­ kiss' her 'Возможно, что Сэм найдет [какую-нибудь] девушку и он
щения различных намерений и связанных с ними терминологических поцелует ее' (L а k о} f, 1970),- вследствие того же самого фактора
соглашений: намерения описать структуру и смысл сообщения гово­ будет грамматическинеправильными в других языках. Фактор этот
рящего; намерения описать стадии процесса обнаружения значения заключается в неправильности его логической формы. И тем не
предложения, то есть процесса понимания предложения слушаю­
менее в точном переводе на польский язык это предл~жение грам­
щим; намерения показать графически отношения, существующие матически правильно. Этот пример представляет собои ~мпиричес·
между элементами поверхностной структуры предложения, а также кий аргумент против одного фрагмента теории логическои формы и
между различными частями предложения, которое является пери­
призывает сделать это понятие значительно.более точным. B~T
фразой первого предложения и в то же время его глубинной струк­ почему я, вслед за Куайном, провозглашаю себя противником ао­
турой; кроме того, связь между членами первого предложения и солютизации всякого рода и соглашаюсь с Дж. Фодор (F о d о г,
членами второго предложения и между каждым из этих двух пред­
1970), которая утверждает, что у нас до сих пор нет удовлетво­
ложений и промежуточными предложениями; наконец, намерение рительных правил перевода с естественного языка H~ формальный.
описать план технических операций, выполняемых электронной В этой связи семиотика сталкивается с задачеи дальнейшего
вычислительной машиной. Не говоря уже о том, что это уродливый анализа понятий перифразы и перевода. Последнее бы~о заме:а­
язык, который сбивает столку. тельно проанализировано, в частности, Айдукевичем (А 1 d u k 1 е-

146 147
111. Семиотика языка и логика Е. Пельц. Семиотика и логика

w i с z, 1?34; 1967а) в одной из двух опубликованных посмертно нятии синтаксического места, я руководствовался пятью сообра­
его статеи, где дается очень интересная синтаксическая и семанти­ жениями: (1) эта теория интересна сама по себе; (2) она удовлетво­
ческая интерпретация предложений на чисто флективном 5fl3bIKe, ряет теоретическим склонностям как современных синтаксистов,
основанная на понятии синтаксического места. Айдукевич не был так и семантиков, являющихся сторонниками трансформацион­
знаком с исследованиями по современной трансформационной гене­ ной генеративной грамматики; (3) она представляет собой теорию
ративной грамматике, и поэтому весьма примечательно, что он языка, которая экстенсионально эквивалентна трансформационной
дошел до аналогичных выводов, следуя по другому пути. Он разра­ генеративной грамматике и является альтернативой этой последней;
ботал систему (А j duki е wi с z, 1961; 1967а; 1967Ь), в которой (4) она избегает нежелательных семантических ассоциаций в сфере
синтаксическая структура предложения или какого-либо иного своих синтаксических понятий и синтаксических ассоциаций в сфере
сложного выражения, не включающая ни операторов, ни связанных своих семантических понятий;. и (5) она является примером связей
переменных, описывается посредством числовых показателей , кото­ между логикой и семиотикой. дело обстоит так потому, что основная
рые обозначают синтаксическую позицию различных слов, даже идея Айдукевича явил ась плодом его логических размышлений над
если эти слова записаны в произвольном порядке. В этой системе искусственным языком, языком в логическом понимании этого
мы можем также определить и обозначить при помощи символов термина, языком, считающимся идеализацией естественного языка;
семантическую категорию каждого слова и таким образом опреде­ но распространение его первоначальной идеи относится к языку
лить такие отношения, как отношения между субъектом и предика­ в лингвистическом смысле термина.
том и т. П.; это достигается указанием числового показателя син­ Связи между семиотикой и логикой несомненны и крепки, но
таксического места и символического показателя семантической границы между той и другой областью зыбки и трудно определимы.
категории каждого рассматриваемого выражения. Айдукевич также Я включаю в семиотику ту часть логики, которую называют логикой
определил понятие коннотации выражения как функцию, опреде­ языка и которую я называю логической семиотикой (она также
ленную для конечных синтаксических мест этого выражения, кото­ включает какие-то части логической методологии). Мы могли бы
рая устанавливает единственное однозначное соответствие между спорить, какие части формальной логики, логического исчисления,
этими синтаксическими местами и денотациями слов, занимающих индуктивной логики и Т.п. должны быть включены в семиотику.
эти места. Так, например, коннотации выражения round and red Возможно, в ходе такой дискуссии были бы обсуждены только неко­
'круглый и красный' представляют собой конечное множество упо­ торые металогические соображения, связанные с определенными
рядоченных пар: фрагментами того, что называют логистикой; возможно, что обсуж­
дение затронуло бы также и нестандартные логики. Но по моему
«1, l) - round; (1, О) - and; (1, 2) - red>.
мнению, такая дискуссия была бы бесплодной, как бывает всегда,
Коннотация однозначно определяет денотацию. Наименование когда возникает конфликт из-за прерогатив, в то время как поле
денотации в рассмотренном выше случае принимает форму симво­ остается невозделанным и ждет, когда его начнут обрабатывать.
лической записи: Вот почему я ограничился лишь самым поверхностным указа­
нием на связь между логикой, семиотикой и теоретической лингви­
гоuпd and red
стикой, а также на некоторые их общие задачи. Я сделал это, лишь
(1, 1) (1, О) (l, 2)
бегло упомянув некоторые примеры. Семиотика дает представите­
Айдукевич также дал определение отношения, существующего лям различных дисциплин возможность разрушить непроницаемые
между главным оператором и его аргументами. Из него следует, перегородки между их узкоспециальными сферами.
что синтаксическая структура правильно построенного выражения

однозначно определяется уже семантическими категориями компо­

нентов первого порядка этого выражения. Еще одна теория есте­

ственного языка - как дедуктивной системы со своими аксиомати­ Литература
ческими, дедуктивными и эмпирическими правилами - была по­
строена Айдукевичем в 30-е годы; в это время он также привлек А j d u k i е w i с z, 1935 - А j d u k i е w i с z К. Die syntaktische Коппе­
хНЫ.- In: «Studia Philosophica», 1, 1935 (translated in: «Polish Logic», Oxford,
внимание к тому, что называется творческой способностью естест­
1967).
венного языка. А j d u k i е w i с z, 1958а -А j d u k i еw i о z К, Trzy pojficia definicji.-
Когда я ссылался здесь на теорию языка, основанную на по- In: «Stwdia Filosoficzne», 5(8), 1958.

148 149

111. Семиотика Я9ЫК8 и nОГИК8
А j d u k I е w I с z, 1958Ь - А j d u k ! е w I с z К. Zwiljzki skladniowe mi,:d-
zy czlonami zdaf1 озпагпшасусп (Syntactlc connectlons between parts of deelara-
tlve sentences).- In: «International Symposium 01 Linguistics», 1958.
А j d u k I е w i с z, 1961 - А Method 01 Eliminating Intensional Sentences
and ~entential Formulae.- In: «АШ del ХН Congresso Internacionale di Filosofia»,
У, Рюгепзе, 1961.
А j d u k i е \У i с z, 1967а - А j d u k i е w i с z К. lntensional Expressi-
ons.- In: «Studia Logica», 20, 1967.
А j d u k i е w i с z 1967Ь - А j d u k i е w i с z К. Proposit!on as the Соп­
notation 01 Sentence.- In: «Studia Logica», 20, 1967.
В а г-Н i 1 I е 1, 1954 - В а г-Н i 1 I е 1 У. Indexical Ехргеээюпв.с- In:
«Mind», 63, 1954.
С а г пар, 1934 - С а г пар R. Logische Syntax der Sprache. Wien, 1934.
С h u г с Ь, 1951 - С h u r с h Н. А. Formulation 01 the Logic 01 Sense and
Denotation.- In: «Structure, Method and Meaning», eds. Р. Непlе, Н. М. Kallen,
S. к. Langen, New York, 1951.
F о d о г, 1970 - Fo d о г J. О. Formal Linguistics and Formal Logic.- In:
«New Horizons in Linguistics», ed. J. Lyons, Harmondworth, 1970.
Н а h п, 1933 - Н а h n Н. Logic, Mathematics and Knowledge 01 Nature.-
In: «Einheits Wissenschaft», Wien, 1933.
К а р 1 а п, 1964 - К а р I а n О. Foundations 01 Intensional Loglc. Dootoral
dlssertation, UCLA, 1964.
L а k 011, 1970 - L а k 011 G. Н., Linguistics and Natural Lo~ic.- In: «Syn-
these», 22, 1970.
L е w i s, 1972 - L е w i s О. General Semantics (см. наст. сборник, с. 253-
284).
М о n t а g u е, 1970 - М оп t а g u е R. Pragmatics and Intentional Lo-
gic.- In: «Semantics 01 Nattlfal Language», eds. О. Davidson, G. Наппап, Dord-
гесп], 1970 (русский перевод см. в сборн, «Семантика модальных и интесиональных
логик», М., «Прогресс» , 1981).
М с С а w 1 е у, 1972 - М с С а w I е у L. О. А Program [ог Logic.- In:
«Semantlcs 01 Natural Language», eds. О. Davidson. G. Наппап, Dordrecht, 1972.
М о г г i s, 1938 - М о г г i s Ch. Fondations 01 the Theory 01 Signs (см. наст.
сборник, с. 37-89).
Р г i о г, 1957 - Р г i о г А. N. Tlme and Modality. Oxlord, 1957.
Q u i n е, 1972 - Q u I n е G. Methological Reflections оп Current Lingui-
stich ТЬеогу.- In: «Semantics 01 Natural Language», eds. О. Davidson, G. Наг­
тап, Dordrecht, 1972.
R е i n с h е n Ь а с h, 1947 - R е i n с h е n Ь а с h Н. Elements 01 SymboJic
Logic. Free PreSs, МасМilIап, 1947.
R u s s е 1, 1924 - R u s s е 1 В. Logical Atomism - In: «Logil<!al Poslti-
vism», ed. А. J. Ауег, Clencoe (ВЦ, 1959 (1924).
Т а г s k i, 1933 - Т а г s k ! А. Poj,:cie prawdy w j,:zykach nauk deduk-
cyjnych. Warszawa, 19ЗЗ.
Ч. С. Пире. Из работы «Эnементы логики»
Чарлз Сандерс Пирс
Из работы «Элементы ЛОГИКИ. Grammatica speculativa»
Глава 4. Предложения
§ 1. Особенности дицисигнумов
309. Из трех классов [третьей] \< трихотомии репрезентаменов
(простых или субститутивных знаков, или симисигнимов [рем];
двойных или информационных знаков, квазипредложений, или ди­
цисигнимов; тройных или обладающих рациональной убедительной
силой знаков, или умозаключений, или свадисигнимову легче всего
понять природу второго, то есть класса кваэипредложений, несмотря
на то, что вопрос о сущности "суждения" является в настоящее
время самым спорным из всех вопросов логики. Правда, все эти
классы имеют весьма сложную природу; но в настоящее время во­
прос без всякой необходимости усложняется тем, что внимание боль­
шинства логиков вместо того, чтобы распространяться на предло­
жения вообще, ограничивается "суждениями", то есть ментальными
актами принятия предложений, которые не только содержат при­
знаки дополнительные по отношению к предложениям вообще -
признаки, выделяющие их как предложения особого рода,- но
которые, кроме ментального предложения самого по себе, предпола­
гают особый акт согласия. Проблема является достаточно сложной,
даже если мы только хотим выявить существенные свойства Дицисиг­
нима вообще, то есть такого вида знака, который передает информа­
цию, в противоположность знаку [такому, как иконический знак),
из которого информация может быть извлечена 1.
310. Наиболее простой критерий, показывающий, является ли
знЗI< Дицисигнумом или нет, заключается в том, что Дицисигнум
либо истинен, либо ложен, но сам по себе не дает оснований судить,
каков он. Это значит, что Дицисигнум должен явным образом ука­
зывать, что он имеет референцию (refer) или устанавливает отноше­
ние (relate) к чему-то, обладающему реальным бытием независимо
от его репрезентации как такового, и притом эта референция или это
отношение должно быть представлено не как нечто рациональное,
но как слепая Вторичность. Но единственный вид знака, объект
которого необходимо существует, есть подлинный Индекс. Конеч­
но, Индекс мог бы быть частью некоторого Символа, но в этом случае
... Квадратные скобки здесь и далее принадлежат издателям англнйского тек­
ста Пнрса. Дублирование терминов в круглых скобках и переводы в • 1
принадлежат переводчику. Сноски с IJ,ИФРОВЫМИ индексами прннадлежат тек­
сту оригинала-· СМ. «Примечания» в конце работы Пирса.- Прuм. ред.
151
111. Семиотика языка и логика
отношение представлялось бы чем-то рациональным. Следовательно,
JLицисигнум необходимо представляет себя самого в качестве под­
линного индекса и ничего сверх того. На этой стадии нашего рассуж­
дения откажемся от всех прочих соображений и посмотрим, какого
рода знаком должен быть знак, который в любом случае представляет
себя как подлинный Индекс своего Объекта и ничего сверх того.
Заменяя «представляет себя» более ясным истолкованием, мы можем
сказать: Интерпретанта Дицисигнума представляет (репрезенти­
рует) тождество Дицисигнума с подлинным Индексом реального
Объекта Дицисигнума. То есть Интерпретанта представляет реаль­
ное экзистенциальное отношение, или подлинную вторичность, как
существующее между Дицисигнумом и его реальным объектом. Но
Интерпретанта Знака не может представлять никакой другой
Объект, нежели Объект самого этого Знака. Следовательно, то же
самое экзистенциальное отношение должно быть объектом Дицисиг­
нума, если последний вообще имеет реальный Объект. Это репрезен­
тированное экзистенциальное отношение, будучи Объектом Дици­
сигнума, делает реальный Объект, который является коррелятом
данного отношения, также Объектом Дицисигнума.
311. Этот последний Объект можно обозначить термином Пер­
вичный Объект, а другой - термином Вторичный Объект. В той
мере, в какой Дицисигнум является релатумом экзистенциального
отношения, которое есть Вторичный Объект Дицисигнума, он, оче­
видно, не может быть всем Дицисигнумом. Он одновременно есть
часть Объекта и часть Интерпретанты Дицисигнума. Поскольку
Дицисигнум репрезентируется в своей Интерпретанте как Индекс
некоторого комплекса как такового, он должен репрезентироваться
в той же Интерпретанте как составленный из двух частей, соотне­
сенных соответственно с его Объектом и с ним самим [Дицисигну­
мом]. Другими словами, чтобы понять Дицисигнум, его следует
рассматривать как составленный из двух таких частей, независимо
от того, составлен он из них сам по себе или нет. Трудно понять, как
это может быть, если в действительности у него нет таких двух
частей; но быть может, нам это удастся. Рассмотрим эти две репре­
зентируемые части отдельно. Часть, которая репрезентируется как
репрезентирующая Первичный Объект, должна репрезентироваться
как Индекс (или некоторый репрезентамен Индекса) Первичного
Объекта, так как Дицисигнум репрезентируется как Индекс своего
объекта. Часть, которая репрезентируется как репрезентирующая
часть Дицисигнума, репрезентируется одновременно как часть
Интерпретанты и часть Объекта. Она должна поэтому репрезентн­
роваться как Репрезентамен такого рода (или как репрезентирующая
такой Репрезентамен), у которого Объект и Интерпретанта могут
быть одним и тем же. Но ведь Символ не может быть сам своим Объ­
ектом, так как он есть закон, управляющий своим Объектом. На-
152
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики>.
пример, если я скажу: «Это предложение передает информацию о
самом себе» или «Пусть термин "сфинкс" будет обозначать что-либо
имеющее природу символа, применимого ко всем "сфинксам" и ни
К чему иному»,- я скажу чистейший вздор. Но Репрезентамен слу­
жит посредником между своими Интерпретантой и Объектом, и то,
что не может быть объектом Репрезентамена, не может быть Объек­
том Интерпретанты. Следовательно, а fortiori *
невозможно, чтобы
Символ имел свой Объект своей Интерпретантой. Индекс же вполне
может репрезентировать сам себя. Так, каждое число может быть
умножено на два; и, таким образом, все множество (collection) чет­
ных чисел есть Индекс всего множества чисел, и поэтому это множе­
ство четных чисел содержит Индекс самого себя. Но невозможно,
. чтобы Индекс был своей собственной Интерпретантой, так как
Индекс есть не что иное, как индивидуальное существование в не­
которой Вторичности вместе с чем-то; и он становится Индексом,
только будучи способным репрезентироваться некоторым Репрезен­
таменом как член данного отношения. Если бы эта Интерпретанта
могла быть сама собой, не было бы различия между Индексом и Вто­
рым. Иконический знак, однако, представляет собой, строго говоря,
возможность, включающую возможность, и, таким образом, возмож­
ность того, что он будет репрезентироватъся как возможность, есть
возможность включенной возможности. Следовательно, только в
Репрезентамене этого типа Интерпретанта может быть Объектом.
Отсюда та составная часть Дициснгнума, которая репрезентируется
в Интерпретанте как часть Объекта, должна репрезентироваться
Иконическим знаком или Репрезентаменом Иконического знака.
Дицисигнум, как он должен пониматься, чтобы быть понятым вооб­
ще, должен содержать эти две части. Но Дицисигнум репрезентиру­
ется как Индекс Объекта в том смысле, что последний включает
нечто, соответствующее этим частям; и Дицисигнум репрезенти­
руется как Индекс этой Вторичности. Следовательно, Дицисигнум
должен показывать связь между этими своими частями и должен
репрезентировать эту связь как соответствующую связи в объекте
между Секундарным Первичным Объектом [т. е. первичным объек­
том, поскольку он по своей структуре диадичен * *] и Первичностыо
[или качеством первичного объекта], которая обозначена частью
[Секундарного Первичного Объекта], соответствующей Дицисиг­
нуму.
312. Таким образом, мы делаем вывод, что, если нам удалось
пробраться через лабиринт этих абстракций, то Дицисигнум, оп­
ределенный как Репрезентамен, Интерпретанта которого репрезен-
* Тем более (лат.).- Прим. ред.
** от диада - 'единство, образуемое двумя раЗДeJIЬНЫМИ членами или частя­
ми'.- Прим. ред,
158
 Ч. С. Пире. И3 работы «8лементы яогикиэ

111. Семиотика языка и логика

ние и выводы к обычным предложениям. Проиллюстрируем наши

тирует его как Индекс его Объекта, должен обладать следующими представления на примере предложения «У Туллия на носу боро­
давка». Это есть предложение независимо от того, истинно оно или
приэнаками:
Первое: Он должен, чтобы быть понятым, рассматриваться как нет, утверждает его кто-либо или нет, изъявляет с ним кто-либо со­
состоящий из двух частей. Из них одна, которая Mo~eт быть на­ гласие или нет. Ибо акт утверждения предполагает, что лицо, сфор­
звана Субъектом, есть или репрезентирует некоторыи Индекс Вто­ мулировавшее предложение, осуществляет акт, который - в случае
рого, существующего независимо от факта своеи репрезентации, ложности предложения - делает его подверженным санкциям со

тогда как другая, которая может быть НG;,звана Предикатом, есть стороны общественного закона (или, во всяком случае, санкциям со
или репрезентирует некоторый Иконическии знак Первичности [или стороны морального закона), если у этого лица нет определенного и
качества или сущности]. Второе: Эти две части должны репрезен­ достаточного оправдания. Акт же согласия есть мысленный акт,
тироваться как связанные; и причем таким образом, что, если посредством которого человек стремится запечатлеть смысл пред­

Дицисигнум имеет какой-либо Объект, он [~ицисигнум] должен ложения в своем сознании, так что это будет определять его поведе­
быть Индексом Вторичности, существующеи между Реальным. ние, включая умонастроение, лежащее в основе поведения, причем

Объектом, репрезентированным в одной репрезентируемой части это умонастроение может измениться, если появятся причины для

Дицисигнума как то, на что указывает Индекс, и Первичностью, его изменения. Итак, при осуществлении любого из этих актов
репрезентированной в другой репрезен:ируемой части Дицисигну­ данное предложение признается предложением независимо от того

ма как то, что изображает Иконическии знак. осуществился ли данный акт или нет. И на том факте, что предложе:
313. Теперь посмотрим, будут ли эти выводы наряду с допуще­ ние всегда понимается как нечто такое, с чем можно было бы согла­
ниями, от которых они произведены, справедливы для всех знаков, шаться или что МОЖНО было бы утверждать, не может быть основано
которые явным образом указывают на то, что передают информа­ надежное возражение 2. Ибо наше определение Дицисигнума более
цию, не давая при этом рациональной аргументации ее истинности; чем признает истинность этого, когда констатирует (исходя из того,
и будут ли они непригодными как для всех тех знаков, которые что предложение есть Дицисигнум), что его Интерпретанта (т. е.
не передают информации, так и для всех тех, которые представляют ментальная репрезентация, или мысль, которую он стремится

доказательства истинности своей информации или основания верить
в нее. Если наш анализ выдержит такую проверку, мы сможем пред­
положить, что лежащее в ее основе определение Дицисигнума,
справедливое по крайней мере в сфере знаков, может оказаться
пригодным и за пределами этой сферы. u вительный факт. Что это справедливо для обычных .лмплиативных"
314. Наше определение не позволяет, чтобы Иконическии знак
был Дицисигнумом, так как собственная Интерпретанта Икон и­
ческого знака не может репрезентировать его как Индекс, поскольк~
Индекс по самой своей природе более сложен, нежели Иконическии
знак. Поэтому среди Иконических знаков не мuожет быть информа­
ционных знаков. Мы обнаруживаем, что в деиствительности Ико­
определить) репрезентирует предложение как подлинный Индекс
Реального Объекта, независимого от репрезентации. Ибо Индекс
предполагает существование своего Объекта. Определение [Дици­
сигнума] добавляет, что этот Объект есть Вторичность, или дейст­
предложений - а именно таких, которые имеют в виду репрезенти­
ровать нечто как факт,- не подлежит никакому сомнению. Но
что касается до экспликативных предложений, и особенно опреде­
лений, то в этом можно усомниться. Если понимать определение
как вводящее определяемое, так что оно означает: «Пусть то-то И
то-то - определяемое - означает то-то и то-то - определение»,­

нические знаки могут быть весьма полезны для получения инфор­ то тогда мы имеем дело с предложением в повелительном наклонении

мации - например, в геометрии,- но все же справедливо то, что и, следовательно, не с предложением; ибо предложение (proposition)
Иконический знак не может сам по себе передавать информацию, эквивалентно фразе (sentence) в изъявительном наклонении. Таким
так как его Объект - это все что угодно, что может быть подобно образом, определение является предложением, только если опреде­
данному Иконическому знаку, и это любое нечто является его ляемое уже известно интерпретатору. Но в этом случае оно, оче­
u
Объектом в той степени, в которои оно подобно данному Иконичес- видно, передает информацию относительно свойств данного опре­
деляемого, которые имеются в реальной действительности. Но
кому знаку.
возьмем "аналитическое", то есть экспликативное, предложение; и
§ 2. Субъекты и предикаты прежде всего возьмем формулу «А есть А». Если она предназначена
315. Все предложения суть информационные Символы. Наши для того, чтобы сформулировать нечто относительно реальных
выводы не препятствуют тому, что Дицисигнумы были Символами; вещей, она является чем-то совершенно непонятным. Она должна
но начнем с рассмотрения того, применимы или нет наше определе-
155

114

,Н. Семиотика языка и логика
пониматься как означающая нечто относительно символов; нет со­
мнений, что субстантивный глагол "есть" выражает одно из T~X
отношений которые всякая вещь имеет по отношению к себе самои,
как, например, «_ _ любит всё что любимо _ _ ом». Понимаемая
таким образом, эта формула дает информацию относительно сим­
вола. Символ, правда, не является индивидуальным объектом. Но
любая информация относительно символа есть информация относи­
тельно каждой его реплики *; а реплика является определенно
индивидуальным объектом. В таком случае какую информацию
относительно этой реплики дает предложение «А есть А»? Информа­
ция состоит в том, что если эта реплика будет модифицирована
так, чтобы перед нею и после нее было одно и то же имя, то следст­
вием будет реплика предложения, которое никогда не будет нахо­
диться в противоречии с каким бы то ни было фактом. Ск.азать,
что нечто никогда не произойдет, не значит установить какой-либо
реальный факт, и до тех пор, пока не появятся какие-то. наблюде­
ния - будь то внешние наблюдения или воображаемыи опыт,­
которые могли бы считаться случаем, противоречащим рассмат­
риваемому предложению, оно не будет, как мы понимаем, репрезен­
тировать никакую действительную Вторичность. Но как только
такое событие возникнет, предложение устанавливает отношения с
единичной репликой, появляющейся в таком случае, и с данным
едииичным опытом и описывает связь между ними. Аналогичные за~
мечания относятся ко всякому экспликативномУ преД!Iожению.
Мы можем быть уверенными, что предложению «Каждый феникс,
восставая из своего пепла, поет "Янки Дудл"» не будут противоречит~
никакие наблюдения. Если так, оно совершенно истинно. «Каждыи
четырехсторонний треугольник является темно-синим» неизбежно
является истинным, так как невозможно, чтобы ему противоречил
какой бы то ни был опыт 3. Однако оба предложения бессмыслен­
ны. Равным образом бессмысленно любое экспликативное предло­
жение являющееся истинным, если оно не рассматривается как
предл~жение относительно символа определенного рода, некоторая
реплика которого действительно появляется. Если допустим,
что «Человек есть двуногое» - это экспликативное предложение,
оно не имеет никакого значения, если не будет события, в котором
можно применигь имя "человек". Если будет такое событие, то от­
носительно этого экзистенциального индивидуального СЛ~,чая гово­
рится что к нему может быть применен термин "двуногое. То есть
в случае, когда применяется слово двуногое, следствие никогда не
будет в противоречии с каким бы то ни было опытом, реальным или
воображаемым. Таким образом, предложение каждого вида либо
* Употребления, повторения, каждый uэкземпляр" одного и того же симво­
ла.- Прим. ред,
156
Ч. С. Пире. И3 работы «Элементы логики»
бессмысленно, либо имеет реальную Вторичность в качестве своего
объе~та. Это факт, который каждый читатель философских произве­
дении должен постоянно иметь в виду, переводя каждое абстрактно
выраженное предложение в его точное значение относительно дан­
ного индивидуального опыта. Система экзистенциальных графов,
которая способна выразить каждое предложение с любой желатель­
ной мерой аналитичности, выражает утверждение посредством того,
что деиствительно закрепляет индивидуальную реплику за инди­
видуальным листом, и такое закрепление есть в точности то, что
репрезентирует Интерпретанта предложения, прежде чем данное
предложение утверждается.
Перейдем теперь к сравнению следствий из абстрактного
316.
определения Дицисигнума с фактами относительно предложений.
Первое следствие состоит в том, что каждое предложение содержит
Субъект и Предикат, причем первый репрезентирует (или сам есть)
Индекс Первичного Объекта, или Коррелят репрезентируемого отно­
шения, а второй репрезентирует (или сам есть) Иконический знак
Дицисигнума в некоторых отношениях. Прежде чем задаться
вопросом, всякое ли предложение состоит из таких частей, посмот­
рим, являются ли точными предложенные для них описания, когда
такие части имеются. Предложение «Канн убивает Авеля» имеет два
субъекта: "Каин" и .Авель" и устанавливает отношение к реальным
объектам одного в той же мере, что и к реальным объектам другого.
Но его можно считать первоначально связанным с Диадой, состав­
ленной из Канна в качестве первого члена и Авеля в качестве второго.
Эта Пара представляет собой единичный индивидуальный объект,
имеющий такое отношение к Каину и Авелю, что его существование
заключается в существовании Канна и в существовании Авеля и
более ни в чем. Несмотря на то что существование этой Пары зави­
сит, таким образом, от существования Каина и Авеля, она, однако,
существует таким же истинным образом, как и они, каждый в от­
дельности. Диада не является в точности Парой. Диада представ
ляет собой ментальную Диаграмму, состоящую из двух образов
(images) двух объектов, один из которых экзистенциально связан с
одним членом пары, а другой - с другим; за одним закреплен в
качестве репрезентации Символ со значением "Первый", а за дру­
гим - Символ со значением "Второй". Таким образом, данная ди­
аграмма, Диада, репрезентирует Индексы Канна и Авеля соответ­
ственно, что, таким образом, согласуется с нашими выводами отно­
сительно субъекта. Рассмотрим теперь субъект предложения «Каж­
дый человек является сыном двух родителей». Оно предполагает
ментальную диаграмму пары, помеченной "Первый" и "Второй",
как и раньше (или, вернее, помеченной символами, эквивалентны­
ми им в данном специальном назначеи ии), но вместо того, чтобы оба
элемента Диаграммы непосредственно рассматривать как Индексы
157

111. Семиотика языка и логика
двух существующих индивидуальных
,-
ооъектов,
диаграммы репрезентирует то, что, если истолкователь всего преg­
ложения мысленным актом действительно закрепит за каким-ли ,о
индивидуальным человеком один из элементов диагра~мы, то воз­
никнет экзистентное отношение, закрепляющее другои элемент за
оп еделенной парой индивидуумов, и если истолкователь Bceг~
пр~дложения закрепит один из членов пары специальн~ за этои
единицей то предикат будет истинен относительно даннои индиви­
дуальной'Диады в порядке ее членов. Разумеется, эт~ не значит, ч:о
человек, который понимает диаграмму в ~остаточнои стеuпени, деи:
ствительно проходит через этот сложныи мыслительныи процесс,
здесь имеется в виду лишь то, что этот процесс, по существу, необ­
ходим для полного и точного понимания предложения. Помочь
увидеть, что это так, может граф предложения. Здесь, как и раньше,
Субъект репрезентирует индивидуальную Диаду (Символом КОТ,2­
рой является предложение) как репрезентируемую Индексом.
Если предложение имеет абстрактный субъект,
"Краснота" или "Справедливость", оно может либо трактоваться в
духе схоластов как экспонибилия. то есть как предложение,
ное строение которого скрыто за грамматическим тропом, либо,
если это не дает правильной интерпретации, пр:Дложение говорит
об универсуме, который заключает в себе по ~днои реплике каждого
из набора возможных символов, до некоторои степени неопределен­
ного, но включающего все, что должно быть учтено. Мы не можем
сказать: «Все, что относится к делу» - поскольку никакои набор не
может исчерпать всех относящихся к делу символов. В случае услов­
ного предложения 4 «Если сегодня ночью будет мороз, ваши розы
погибнут» значение состоит в том, что любая реплика предложения
«Сегодня ночью будет мороз», которая может быть истинна, сосу­
ществует с истинной репликой предложе~ия «Ваши розы поuгиБНут».
Это требует репрезентации Индекса в тои же мере, в какои ее тре­
бует субъект предложения «Всякая роза погибнет».
317 Перейдем теперь к рассмотрению предиката. Довольно
ясно что последнее предложение, или вообще какое-либо подобно;
ему 'передает свое значение, только возбуждая в сознании некоторыи
обр~з или, так сказать, сложную фотографию образов, подобную
соответствующей ей ПервичноСТИ. Это, однако, не отвечает прямо
на вопрос который состоит не в том, что происходит по причине
нашей ме~тальной констцтуции, а в том, как предикат репрезе.нт~-
ует Первичность, которую он сигнифицирует u(означивает, ~lgш­
lies) 1; П едикат неизбежно представляет собои Иконическии Су­
мисиг~умР[Рему] (что не всегда верно относительно субъекта) и как
таковой, что будет ясно после полного анализа Суr.:исигнума: п~
существу, сигнифицирует то, что он сигнифпцирует, пут;м представ
ления себя в качестве репрезентирующего Иконическии знак этого
158
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
Интерпретанта (еввепНаllу sigпifiеs what it does Ьу representing itself to represent
ап Icon of И). Без анализа Сумисигнума этот момент должен остать­
ся немного непонятным.
Теперь мы подошли к вопросу о том, обладает ли всякое
318.
предложение Субъектом и Предикатом. Выше было показано, что
это справедливо относительно условного предложения; и легко ви­
деть, что это равным образом справедливо относительно любого
Дизъюнктивного предложения. Но обычное Дизъюнктивное пред­
ложение построено таким образом, что трудно предпочесть какой-то
один способ его анализа. То есть высказывание «Или А, или В
истинно» может равным образом рассматриваться как высказывание
«Истинна реплика, которая не является истинной, если не является
истинной никакая реплика А и не является истинной никакая реп­
лика В», или как высказывание «Если реплика А не истинна, репли­
ка В истинна», или как высказывание «Если реплика В не истинна,
реплика А истинна». Это сводится к одному и тому же точно так же,
как, например как «Некоторые Х суть У», «Некоторые У суть Х» и «Нечто пред­
ставляет собой как Х, так и У» сводятся к одному и тому же. Наи­
реаль­ более идеально полный анализ сводит всю сущность Дицисигнума к
Предикату. Копулятивное предложение даже еще более очевидным
образом имеет Субъект и Предикат. Оно предицирует подлинно Триа­
дическое отношение сосуществования трех сущностей: «Р И Q и R
сосуществуют». Ибо сказать, что и А, и В истинны,- это сказать,
u что существует нечто, что сосуществует как третье с истинными
репликами А и В. Некоторые логики были так заметно предубеж­
дены или ограниченны, что приводили латинские предложения ful-
get 'сверкает (молния)' и lucet 'светло' как примеры предложений
без какого бы то ни было субъекта. Но как можно не видеть, что эти
слова не передают вообще никакой информации без отсылки (обыч­
но Индексальной. поскольку Индексом является общее окружение
собеседников) к тем условиям, при которых утверждается, что
сигнифицированные этими словами Первичности имеют ме­
сто?
319. Предложение должно иметь актуальный Синтаксис, репре­
зентируемый как Индекс тех элементов репрезентируемого факта,
которые соответствуют Субъекту и Предикату. Это наблюдается во
всех предложениях. Со времени Абеляра было обычным делать этот
Синтаксис третьей частью предложения под именем Связки. Исто­
рической причиной возникновения этого представления в двена­
дцатом столетии было, конечно, то, что латинский язык того времени
не позволял опускать глагол est, который обычно, хотя и не всегда,
опускался в греческом языке и достаточно часто в классической
латыни. Во многих языках такого глагола нет. Но ясно, что нельзя
избежать потребности в Синтаксисе, рассматривая Связку как тре­
тью часть предложения; и проще сказать, что она представляет
118
111. Семиотика языка и логика
Ч. С. Пире. ИЗ работы «Элементы логики»

собой только случайную форму, которую может принимать Синтак­

сис.
ление Дицисигнума к нему не ОТНОсится Здес
стью вдаваться в рассмот ение тог . Ь невозможн? полно-
320. Таким образом, было достаточно продемонстрировано, что
достаточное Внимание gазг анич~,н~~ляет ли приведенныи анализ
все предложения соответствуют определению Дицисигнума и след­
ствиям, выведенным из этого определения. Предложение, короче
умозаКлючениями. Но легк: видеть чтоМ~ЖР:I предложениями и
предназначено Д1Я того б ' ложение специально
говоря, представляет собой Дицисигнум, который является Сим­ к своему реальн~му Об~е~~~ ь~~~~~,::ить Интерпретанту ОТНОСиться
волом. Но Индекс также может быть Дицисигнумом. Портрет Индекс, тогда как умозаклю~ репрезентирует само себя как
мужчины с подписанным под ним мужским именем определенно яв­ I ение предназначено не для прин
ляется предложением, хотя его синтаксис - это не синтаксис речи,
ния , а для воздействия посредством общих концепт ужде-
и хотя портрет сам по себе не только репрезентирует Гипоиконичес­ рез~~;ир~ет свой характер как собственно символ~~~с:ои:сть реп-
кий знак, но и является таковым. Но имя собственное так тесно
. ышесказанное представляет са u о'
цисигнума, на который способен авто мыи лучшив анализ ди-
приближается по своей природе к Индексу, что это могло бы быть
достаточным для того, чтобы дать представление об информационном
бы удовлетворительными ни могли по!а:а;~асс:~~~ее время. Какими
в целом мало правдоподобно чтобы он б ~CHOBHыe пункты,
Индексе. Лучшим примером является фотография. Один лишь сни­ меньших поправок, хотя он ~ кажет о ошелся e~ больших или
мок сам по себе не передает никакой информации. Но то, что он фак­ КИМ к истине. Можно сомнев ся в достаточнои степени близ-
тически представляет собой срез лучей, проецируемых предметом, , аться, ОТНОсится ли он в
ко всем видам преяложеиия Да полнои мере
u

который известен и помимо снимка, превращает его в Дицисигнум.

естественным образом наводит'на M~~~~ Очiе~еление Дицисигнума
Каждый Дицисигнум, как это целиком учитывается системой Эк­ ляет собой люб u р , о умисигнум представ-
зистенциальных Графов, представляет собой дальнейшее определе­ тирует его ка~ОCIко~п!че:се~;:~~Н~кИ~т~~~р~танта которого репрезен-
ние уже известного знака того же самого объекта. Возможно, это
было недостаточно выявлено в ходе данного анализа. Заметим, что
дисигнум, представляет собой Реп'резентаМ~~IОЗ~:~~;~Нр~~;:~:И Сва­
рого репрезентирует его как С Т ' кото­
эта связь между данным отпечатком, который является квазипреди­ дает основания полагать, что все и;~ол~охо~~тельное рассмотрение
катом фотографии, и срезом лучей, который является квазисубъек­
не ИСключает Сомнений относительно того, вся лни этпt~~~~~:~. ~OKa
а

том, представляет собой Синтаксис Дицисигнума; и, подобно Син­

таксису предложения, она представляет собой факт, относящийся к
Пицисигнуму, рассматриваемому как Первое, то есть само по себе, § 3. Дихотомии предложений
независимо от того, что это знак. Каждый информационный знак,
таким образом, содержит Факт, являюшийся его Синтаксисом. В та­ 323. Индексальные Дицисигнумы
ком случае совершенно очевидно, что Индексальные Дицисигнумы щественных разновидностей но пре~л по-видимо;у, не имеют су-
равным образом соответствуют данному определению и следствиям. подразделены посредством ~ервичной ~~~Нт~~и~ ычно могут быть
321. Заметим, что это соответствие как для предложений, так и собами. Во-первых, по Модальности различными спо­
для информационных индексов совершенно не зависит от того, что
жет быть или de inesse * (выраж н или Модусу предложение мо-
они утверждаются, или от того, что с ними соглашаются. В анали­ Петра Испанского 6), или модаЛЬ~bl:~' ~~~~~~~::~: d«~уммулах»
зах, предлагавшихся прежде, по-видимому, предполагалось, что с~~~~ивает только существующее псяожение вещей ~ ;~e:~~bP~C~
отсутствие утверждения или по крайней мере согласия ведет к
неотличимости предложения от составного общего термина - так
Кioдa};,~~e~: ~~~~~~~~~~e универсуме раС<:'уждения (discourse)~.
'Гей Соответ учитывает целыи диапазон возможнос-
что «Человек является высоким» В таком случае было бы сведено к
«Высокий человек». Поэтому важно выяснить, не может ли определе­ ло~ное на в~~~е;:~п~~~~~ ~~~~O~Ha;:T~; O~~o"~;~gx~~~ ИСТинное или
ние Дицисигнума, которое, как мы обнаружили, применимо к пер­ можно, Соответственно том.' МО или невоэ­
или ложное в у, утверждает ли оно нечто как истинное
вому (даже если оно не подвергается "суждению"), быть равным об­
разом применимо и ко второму. Ответ не заставляет себя ждать.
Чтобы полностью понять и усвоить символ "высокий человек",
~~~)I: Ho~~C~~~:}~:!B~{~~:э~~~:д~а~~::~т:;~~~~~О~~~~J~I:и~клв~~
никоим образом не требуется понимать его как связанный, или пре­
заимствованы у Боэция.у У но (сопtшgепt). (Все эти тер",1ИНЫ
тендующий на связь, с реальным Объектом. Поэтому его Интерпре­
танта не репрезентирует его как подлинный Индекс; так что опреде-
* ПО присущности (лаm.).- Прим, ред,
160 6 N, 12043
161
111. Семиотика языка и логика
324. Субъект предложения бывает Единичный, Общий или Аб­
страктный. Он является единичным, если указывает на индивиду­
альный Объект, известный до этого указания. Он является общим,
если описывает, как должен быть выбран заданный объект. Общий
субъект бывает (как обычно признается) либо Универсальным,
либо Частным (Particular) и Неопределенным. (Последние три
термина можно найти у Апулея 8, современника Нерона. Но автор
настоящей работы не принимает во внимание лишенное смысла
разграничение между неопределенным и частным.) В литера­
туре можно встретить запутанное учение относительно этих терми­
нов, в частности мнение, что некоторые виды универсальных пред­
ложений утверждают существование своих субъектов. Автор,
напротив, считает все универсальные предложения сходными
том, что они не содержат подобного утверждения. Таким образом,
универсальный субъект - это субъект, указывающий на то, что
предложение имеет в виду любой удовлетворяющий общему описа­
нию индивидуальный объект, который есть или мог бы быть в уни­
версуме, не утверждая ничего о существовании какого-либо из
таких объектов. Частный субъект - это субъект, который не ука­
зывает на то, какой индивидуальный объект имеется ввиду, давая
только его общее описание, но который содержит явные указания
на существование по крайней мере одного такого объекта. Порядок,
в котором идут Универсальный и Частный субъекты, существен.
Так, в предложении Some \vотап is adored Ьу whatever Sрапiагd
тау exist (' Некую женщину обожает любой испанец, который
только может существовать') * первый субъект some wотап 'неко­
торая женщина' - Частный, а второй whatever Spaniard тау exist
'любой испанец, который только может существовать' - универ­
сальный. Но предложение Whatever Spaniard тау exist adores
some \\'отап (глюбой испанец, который только может существовать,
обожает какую-нибудь женщину') имеет те же самые субъекты в
обратном порядке и, таким образом, имеет другое значение. Вполне
мыслимо, что субъект описывается таким образом, что не является
ни Универсальным, ни Частным; как, например, в эксцептивных
(исключающих) предложениях (<<Суммулы») вроде «Все люди, кроме
одного, грешники». То же самое можно сказать о всех видах число­
вых предложений, например «Любое насекомое имеет четное число
ног». Но такие субъекты можно рассматривать как Частные Множе­
ственные Субъекты. Примером Универсального Множественного
субъекта было бы «Любые два человека, запертые вместе, поссорят­
ся». Множество логически является индивидуальным объектом.
Разграничение Универсальных и Частных субъектов содержатель-
*
Ввиду иесовпадения Б ЭТОМ примере его русского перевода И логической за­
писи. пример дается не в кавычках, а как английская фраза.- Прим, ред.
162
Ч С. Пире. Из работы «Элементы логики»
но, а не только формально; и оно, по-видимому, имеет (как это счи­
талось и в Средние века) в основном ту же природу , что и разграни­
чение Необходимых и Возможных предложений.
325. Не менее важно разграничение Гипотетических, Категори­
ческих и Относительных предложений. ПО крайней мере последний
тип имеет некоторые существенные отличия от других.
326. Разграничение между Утвердительными и Отрицательны­
ми предложениями является чисто формальным. Процесс инфини­
тации (это выражение впервые было употреблено Абеляром g, и
до сих пор используется во всех западных языках), заключающийся
в прибавлении к некоторому термину префикса не-, превращает
предложение из отрицательного в утвердительное, или так называе­
в мое Инфинитное (Бесконечное), предложение. Различие между
отрицательным и бесконечным предложением не больше, чем между
латинскими п~п est и est поп, не отличающимися по смыслу. Socrates
поп est mortal~s 'Сократ не есть смертен' - обычная форма; Socrates
est поп пюгтапэ 'Сократ есть не смертен' может быть сказано равным
образом. C~eдyeT иметь в виду, что занятия логикой иногда привле­
кали людеи весьма незрелого ума, что и в настоящее время еще имеет
место.
327. Наконец, каждое предложение или истинно, или ложно.
Оно ~ожно, если из него (без помощи каких-либо ложных предло­
жении) можно правильно вывести любое предложение, которое
противоречило бь~ непосредственным чувственным показаниям, если
таковые могут наитись. Предложение истинно, если оно не ложно.
Следовательно, полностью бессмысленные предложения, если они
вообще могут быть названы предложениями, должны быть отнесены
к ИСТИННым предложениям.
§ 4. Прагматическая интерпретация логического субъекта
3~8. Любо~ символ, который может быть прямой составляющей
(а dlrect сопзйшегп) предложения, называется термином (terminus
у Боэция) 10. Когда логики говорят, что категорическое предложе­
ние имеет два термина: субъект и предикат,- то, по небрежности
выражения или копируя Аристотеля 11, они наталкиваются на исти­
ну. Их обычная доктрина (хотя это часто не формулируется в одном
тезисе) состоит в том, что предложение содержит три термина:
субъект, предикат и связка (Абеляр) 12. ПраВИЛЬНЫ;\1 обозначением
для субъекта и предиката будет, в соответствии с их учением,
v
краиние члены (extremes), что является переводом того же греческого
слова. что и термин (ОРО\;) *. В таком учении связка считается един­
ственным глаголом, а все остальные термины - или собственные
* Букв. "предел".- Прим . ред.
6" 163

"1. Семиотика языка и логика
имена, или общие имена классов (class-name). Автор настоящей ра­
боты считает связку неотъемлемой частью имени класса, так как это
дает наиболее простое удовлетворительное описание предложения.
Оказывается, что в подавляющем большинстве языков нет общих
имен класса и прилагательных, которые не мыслились бы как части
некоторого глагола (даже когда реально такого глагола нет), и, сле­
довательно, для образования предложений в таких языках не тре­
буется ничего подобного связке. Автор (отнюдь не желая выдавать
себя за лингвиста) держал в руках грамматики многих языков в по­
исках языка, построенного по тому же образцу, по КОТОРОМУ, как
нас всячески пытаются уверить логики, построено мышление всех
людей (причем, если бы даже они таким образом и мыслили, это
не имело бы никакого отношения к логике). Ему удалось найти
единственный подобный язык - баскский, в котором, кажется,
есть всего два или три глагола, а все прочие основные слова пони­
маются как существительные. В каждом языке должны быть соб­
ственные имена; а в собственном имени не содержится никакой
глагол. Это, как будто, могло бы навести на мысль, что так
обстоит дело с подлинными нарицательными именами, а также с
прилагательными. Но несмотря на возможность такого предполо­
жения, люди в подавляющем большинстве случаев представляют
себе общие слова как части глаголов. Это, по-видимому, опровер­
гает психологию логиков.
329. Собственное имя, когда с ним встречаются в первый раз,
экзистенциально связано с некоторым восприятием или с иным
эквивалентным индивидуальным знанием индивидуального объекта,
который этим именем называется. Тогда, и только тогда оно яв­
ляется подлинным Индексом. Когда с ним встречаются следующий
раз, оно рассматривается как Иконическнй знак этого Индекса.
Повседневное знакомство с именем делает его Символом, Интерпре­
танта которого репрезентирует его как Иконический знак Индекса
называемого Индивидуального объекта.
330. Если вы заглянете в учебник химии в поисках определения
лития, вы, возможно, обнаружите, что это элемент, атомный вес
которого очень близок к семи. Но если у автора более логический
склад ума, то он сообщит вам, что вам следует искать среди мине­
ралов, стекловидных, прозрачных, серых или белых, очень твердых,
хрупких и нерастворимых, такой, который придает малиновый отте­
нок несветящемуся пламени; этот минерал, растертый в порошок
вместе с известью или с так называемым крысиным ядом и расплав­
ленный, может быть частично растворен в соляной кислоте; если этот
раствор выпарить и осадок с помощью серной кислоты должным
образом очистить, то обычными методами он может быть обращен
в хлорид; если этот хлорид получить в твердом виде, расплавить и
подвергнуть электролизу с помощью полудюжины мощных элемен-
164
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
тов, то образуется шарик розового, серебристого металла, который
будет плавиться на газолиновой горелке; вот это вещество и есть об­
разчик лития. Особенность этого определения - или, скорее, этого
предписания, что более полезно, чем определение,- состоит в
том, что оно говорит вам, что обозначает слово "литий", предписы­
вая, что вы должны делать, чтобы получить чувственное (perceptual)
знакомство с объектом слова. Каждый субъект предложения, если
только это не Индекс (подобно окружению собеседников или чему-то
Б ЭТОМ окружении, привлекающему внимание, как, например, ука­
зующий перст говорящего) или Субиндекс (подобно собственному
имени; личному или указательному местоимению), должен быть
Предписанием (Ргесерт) или Символом, который не только дает
интерпретатору описание того, что должно быть сделано им, или
другим, или всеми вместе, чтобы получить Индекс индивидуального
объекта (будь то единица или единый набор единиц), относительно
которого данное предложение репрезентируется как истинное, но
который, кроме того, присваивает некоторое обозначение этому
индивидуальному объекту или, если это множество, каждой от­
дельной единице этого множества. Пока мы не найдем лучшего
обозначения, такой термин может быть назван Предписанием.
Таким образом, Субъект предложения «Любой испанец, который
только может быть, обожает какую-нибудь женщину» может быть
лучше всего истолкован следующим образом: «Возьмем любой
индивидуальный объект А в универсуме, тогда найдется некоторый
индивидуальный объект В в универсуме, такой, что А и В в даННО\1
порядке образуют диаду, относительно которой верно следующее»,
а именно Предикат: «--либо не испанец, либо обожает женщину,
которая есть »,
Любой термин, который подходит для того, чтобы быть
331.
субъектом предложения, может быть назван Онома. Категоремаги­
ческий термин (у Дунса Скота, но, вероятно, еще раньше) - это
любой термин, который подходит для того, чтобы быть субъектом или
предикатом предложения. Синкагегорематический Термин, или
Синкатегорема «<Суммулы») 13,_ это Символ, который участвует в
образовании Категорематического Термина. Связка, по-видимому,
имеет двойственный характер, не будучи ни кагегорематичесйим,
ни синкатегорематическим ...
§ 5. Природа утверждения
332. РаССМОТРИ\1 теперь, в чем состоит сущность утвержден.ия.
Я могу здесь только повторить, хотя в улучшенной форме, те по­
ложения спекулятивной грамматики, которые я впервые сформули­
ровал в 1867 г. н . С тех пор, по мере продвижения моих философ­
ских занятий, я был много раз вынужден серьезно усомниться в
165
111. Семиотика языка и логика
своей теории и подвергнуть ее строгой и основательной
Каждая проверка, хотя и вела к некогорой более или менее значи­
тельной модификации, тем не менее снова реабилитировала
глазах то, в чем я был готов усомниться. Я полагаю, что теперь я
могу сформулировать мою теорию достаточно удовлетворительным
образом. В то же время я воспользуюсь случаем, чтобы признать и
объяснить погрешности предыдущих формулировок.
333. В анализе утверждения нам придется использовать рас­
суждения двоякого рода. С одной стороны, мы можем непосредст­
венно наблюдать то, что нам хорошо известно относительно утверж­
дений из опыта и кажется от них неотделимым. Профессор Шредер
(S с 11 г 6 d е г) называет это риторической очевидностью; и это
обозначение удачно, так как рассматриваемая аргументация имеет
характерные черты выводов, которые древние логики называли рито­
рическими. Этот термин гармонирует, кроме того, с термином спе­
кулятивная риторика, употребляемым мною в качестве названия
самой высокой и самой живой отрасли логики. Лично мне это обоз­
начение, может быть, дает такого же рода удовлетворение, какое
обнаруживали многие научные школы, заимствуя наименования,
изобретенные их противниками в качестве уничижительных. Ибо,
хотя профессор Шредер не может не признать значение и необхо­
димость данной аргументации, чувствуется, что к его общей положи­
тельной оценке примешивается легкий оттенок неодобрения по
поводу ее неоспоримого формального несовершенства. для меня
именно это несовершенство является показателем того,
суждение исходит как раз из тех источников наблюдения, откуда
следует черпать все справедливые рассуждения; и я много
отмечал, что в истории философии аргументация, которая была в
известной мере темной и формально несовершенной, часто доходила
до наибольших глубин. Другой вид рассуждений, применяемый
мною при анализе утверждений,- это выведение того, какими
.должны быть составные части утверждения, из принимаемой мною
теории, согласно которой истина состоит в окончательном убеж­
дении-принуждении (соmрulsiоп) исследующего разума. Это вы­
водится систематическим образом, но это только часть метода, ибо
после того как заключения, или квазипредсказания,
дедуктивным путем из теории, необходимо обратиться к свидетель­
ствам риторической очевидности и посмотреть, подтверждаются ли
сделанные выводы опытом. Если мы обнаружим, что подтвержда­
ются, то не только получим доказательства того, что анализ утверж­
дения является всесторонним, но более вероятной сделается и тео­
рия истины.
334. В каждом утверждении мы можем различить говорящего и
слушающего. Правда, существование последнего может быть проб­
лематическим, как, например, в том случае, когда при кораблевру-
166
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
проверке. шении описание аварии запечатывают в бутылку и бросают в воду.
Проблематический "слушающий" может объединяться с "говорящим"
в моих в одном и том же лице, как происходит, например, когда мы пыта­
емся точно зарегистрировать в своем уме суждение, чтобы вспом­
нить его позднее. Если бывает какой-либо акт суждения, независи­
мый от какой бы то ни было регистрации, и если он имеет какой­
либо логический смысл (что спорно), мы можем сказать, что в этом
случае слушающий становится тождественным с говорящим.
335. Утверждение состоит в предоставлении слушающему со
стороны говорящего свидетельств в том, что говорящий полагает
нечто, то есть находит некоторое представление о некоторых обсто­
ятельствах неотразимо убедительным (принудительным). Поэтому в
каждом утверждении должно быть три части: знак того, что имеет
место принуждение к представлению, знак самого принудительно
возникающего представления и знак, свидетельствующий о прину­
ждающем характере воздействия, которое испытывает говорящий
постольку, поскольку он отождествляет себя с научным познанием.
336. Поскольку убеждение-принуждение бывает по самой своей
природе Ыс et пuпс*, то обстоятельства такого принуждения мо­
гут репрезентироваться для слушающего только принуждением его
к принятию опыта относительно этих самых обстоятельств. Следо­
вательно, необходимо, чтобы был тип знака, который будет дина­
мически воздействовать на внимание слушающего и направлять его
на определенный объект или событие. Такой знак я называю Индек­
что рас­ сом. Правда, вместо простого знака этого типа может выступать
предписание, описывающее, как должен действовать слушающий,
раз чтобы приобрести опыт с обстоятельствами, к которым относится
утверждение. Но так как это предписание говорит ему, как С:Н дол­
жен действовать, и так как действовать и подвергаться деис:вию
это одно и то же и, таким образом, действие бывает также 111С et
пипс, то предписание само должно использовать Индекс или Ин­
дексы. То, на что индекс направляет внимание, можно назвать субъ-
ектом утверждеPIИЯ... u
337. Никаким описанием нельзя отличить реальныи мир от во­
ображаемого мира. Часто спорили о том, был ли Гамлет сумасшед­
выведены шим или нет. Это иллюстрирует необходимость указывать, что име­
ется в виду реальный мир, если он имеется в виду на самом деле.
Однако реальность целиком динамична, а не квалитативна. Она со­
стоит в принудительной силе. Только динамический знак может от­
личить ее от вымысла (fiction). Правда, никакой язык (насколько
мне известно) не имеет особой формы речи, которая бы показывала,
что речь идет о реальном мире. Но в этом и нет необходимости,
так как интонация и мимика достаточны, чтобы показать, что гово-
* Здесь и сейчас (лаm.).- Прим. ред,
167.
111. Семиотика языка и логика
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»

рящий говорит серьезно. Соответствующие интонация и мимика

динамически воздействуют на слушающего и направляют его вни­
логической точки зрения. То есть в данном случае считать индек­
мание на действительность. Поэтому они представляют собой '!Н­ сом "все", "человечество" и "смертность".
дексы реального мира. Таким образом, не остается никакого класса 339. Каждый субъект, когда индекс указывает на него непо­
средственно, как в словах "человечество" и "смертность", является
утверждений, которые не содержат индексов, если только речь идет
единичным. В противном случае предписание, которое можно наз­
не о логическом анализе и предложениях тождества. Но логический
вать квантором субъекта, предписывает, каким образом субъект
анализ будет неправильно понят, а предложения тождества сочтены
бессмысленными, если не понимать их как относящиеся к миру
должен быть выбран ~з множества, называемого его универсумом.
терминов или понятий; а этот мир, как фиктивный мир, требует В логике вероятностеи кванторы - такие, как "девять из десяти"
и т. п.,- относятся К опытным данным за достаточно «длительные
индекса, чтобы его можно было отличить. Поэтому остается фактом,
как это было провозглашено теорией, что частью каждого утвержде­
отрезки времени». Но в логике необходимости не учитывается опыт
ния должен быть по крайней мере один индекс.
такого. рода и треб'у~ТСЯ только два квантора: квантор общности
338. Обстоятельства или объекты, обозначаемые посредством (th~u!.lIversal quапtIflег), который разрешает выбрать из универсума
индексов, я называю субъектами утверждения. Но они не будут люо?и объект, ?~зразлично какои, и квантор существования (Пте
совпадать с объектами, обозначаемыми посредством грамматических
рагпсшаг quantlfler), который предписывает, что должен быть выб­
подлежащих. Логики всегда подчинялись обычаю рассматривать
ран подходящий объект. Когда есть несколько квантифицнруемых
предложения только (или главным образом) после того, как они
субъектзв и кванторы раз~ичны, то существен порядок, в котором
они вьюраны. Именно своиства квантора того субъекта, который
выражены в определенных стандартных, или канонических, формах.
выбран последним, распространяются на все предложение. (В преж­
Рассматривать их точно в том виде, как они выражены в том или
них формулировках этот последний момент был для меня не ясен.)
ином языке (как это делают Гоппе (Н орр е) и некоторые другие),­
значит превращать логику в филологическую, а не философскую
Хотя никакие другие кванторы, помимо этих двух, не являются
необходимыми, можно достичь много большего, нежели просто
дисциплину. Однако на выбор канонических форм оказала влияние
удобной и краткой записи, используя также два других «гемилоги­
структура ограниченного класса языков, что, я полагаю, свело
ческих» (люлулогических", hemilogical) квантора, из которых один
философию с правильного пути. То, что называют подлежащим,­
по~воляет выбрать из универсума любой объект, кроме одного, а дру­
это существительное в именительном падеже, хотя, даже в нашей
гои ограничивает свободу выбора одним или другим из подходя­
относительно небольшой семье индоевропейских языков, можно
щих двух. Прежде всегда предполагалось. что универсум логичес­
найти несколько таких, в которых существительное ставится в од­
кого субъекта представляет собой дискретное множество, так что
ном из косвенных падежей в тех случаях, когда в латинском, гре­
субъектом является индивидуальный объект или обстоятельство.
ческом и в современных европейских языках оно стоит в именитель­
Но в действительности универсум может быть континуумом, так
ном падеже. Таковы ирландский и гаэльский. Кроме того, в роли
что не существует никакой части его, относительнокоторой все было
индекса не всегда выступает имя существительное. Индекс может
бы непременно или ;,-еликом истинно, или целиком ложно. Напри­
быть, как мы видели, простым взглядом или жестом. К тому же
мер, невозможно наити такую часть поверхности, которая была бы
он может быть так замаскирован, что нельзя будет с уверенностью
целиком одного цвета. Даже точка на этой поверхности может одно­
сказать, является ли он вообще индексом. И здесь нам едва ли помо­
временно принадлежать трем или более частям, окрашенным в раз­
жет, если мы обратимся к значению утверждения; потому что в та­
ные цвета. Но логика непрерывных универсумов ожидает исследо­
ких случаях трудно сказать точно, какое значение имеет данное ут­

верждение. Так, в утверждении «Все люди смертны» мы можем ска­

вания ..
зать, что субъектом является "каждый человек", или можем сказать,
340. В 1867 г. я определял символ как любой общий репре­
зентамен, и это было верно. Но сразу после этого я пошел по тра­
что субъект - это "множество людей", или что "каждый человек"
диционному пути, разделив символы на термины *, предложения
и .некоторый из смертных" - два субъекта, или что субъект­
и У,}tозаключения, имея в виду, что термины не содержат никакого
это .всё" (а предикат - "или не человек, или смертен"), или что
ассерторического элемента, и это было ошибкой, хотя это деле­
"в се " и "человечество " и "смертность " - это три субъекта, и еще
ние само по себе не столько неправильно, сколько несушествен-
есть сотня других возможностей. Но если желательно, чтобы была
принята одна каноническая форма, то самым лучшим правилом было * В оригинале здесь и далее употреблено С,10ВО term, которое соответствует
бы употреблять отдельный индекс для всего, что нер азличимо с русским терм и термин; первым соответствием term - терм пришлось пожерт­
возать.- Прим, ред.

168 169
 Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
111. Семиотика языка и логика

но. Впоследствии, обратив внимание на то, что я отнес естественные
симптомы как к классу индексов, так и к классу символов, я огрв:
ничил символы конвенциональными знаками, что было еще однои
ошибкой. Я думаю, что моя статья 1867 г. была - с логической
точки зрения - наименее неудовлетворительной из всего, что
мне удалось написать; и долго потом большая часть модификаций,
которые я пытался внести, только уводили меня еще дальше по не-
правильному пути.
341. Поскольку каждый символ включает утверждение или за-
чаточное утверждение, он является общим (general) в том смысле, в
каком мы говорим об общем знаке. Это значит, что предикат пред­
ставляет собой общий знак. Даже когда мы говорим: «Боз был Чар­
льз Диккенс»,- мы подразумеваем: «Боз был тем же, что и Чарльз
Диккенс», а тождество есть общее, а именно гемилогическое, от­
возбуждает в сознании слушающего никакого значения. Но я возра­
жаю против триады: термин, предложение, вывод, если ее считать
важнейшей в логике. Ведь общие имена (нарицательные сущест­
вительные или их эквиваленты), которые подразумеваются под тер­
минами,- это не более чем случайные грамматические формы, кото­
рые по стечению обстоятельств выдвинулись на главные роли в
наибол~е з~акомых нам языках, но которые едва ли существуют или
но краинеи мере играют далеко не такую значительную роль в ог­
ромном большинстве языков Н, в сущности, должны были бы игно­
рироваться спекулятивной грамматикой. Действительно, абсурдно
во.водитъ эту ненужную часть речи в ранг логической формы и
оставлять непредставленными необходимые предлоги только пото­
му, что в индоевропейских языках последним часто соответствуют
окончания.

ношение. Ибо предикат имеет идеальный характер, и в качестве 342. В тоже время следует признать, что предложение «Пусть
такового не может быть простой "этостью" (hecceity) *. В действи­ 1 будет свет»,
или, что то же самое, «[ есть свет», где 1 никаким иным
тельности в предложении «Боз есть Чарльз Диккенс» Субъекты образом не определяется, представляет собой только утверждение
это .Боз" и "Ч арльз Диккенс", а предикат - "тождест~ен оС" . Далее, относительно непостояннои идеи, значительно менее развитое,

каждый общий знак, Т.е. "термин", включает по краинеи мере за­ нежели предложение «Гамлет был сумасшедшим», которое связы­
чаточное утверждение. Ибо чем мы полагаем "термин" или "имя вается с великим произведением, более прочным, чем бронза. Устра­
класса"? Это есть нечто, что означивает (сигнифицирует), или, ним из любого предложения его квантифицирующие знаки, и оста­
используя вызывающую возражения терминологию Дж. С. Милля нется именно такое неразвитое выражение. Удалим квантор из
.ковиотирует", определенные свойства и тем самым обозначает предложения «Все люди смертны», или, что то же самое, «Любое
(денотирует) все, что обладает этими свойствами. Иначе говоря, нечто или не является человеком, или является смертным», и по­

лучим «Х или не человек, или смертен». Удалим квантор из пред­

"термин" направляет наше внимание на представление, или Mыc~eH­
ное построение, или диаграмму чего-то, что об~адает этими СВОИСТ­ ложения «Все *
имеет какую-то причину», или, что то же самое,
вами, и представление об обладании этими своиствами со~раняется «Пусть А - что угодно; тогда существует нечто, В, такое, что В
в сознании. Что это означает, как не то, что слушающии говорит является причиной А», и получится «В является причиной А».
сам себе: «То, что находится здесь (предмет внимания), обладает Такие рудиментарные утверждения - утверждения по форме,
такими-то и такими-то свойствами»? Это может быть не вполне пред­ но лишенные субстанции,- в точности выражают значение логи­

ложением или полностью утверждением, так как слушающий не
говорит сам себе, что представляет собой находящееся "здесь", по­
тому что объект внимания в этом случае есть не более чем произве­
дение мысли. Это по крайней мере не утверждениuе о реальном мире.
Но тем не менее тут содержигся ассерторическии элемент, мыслен­
ная связка. Когда слушающий слышит слово "свет", он начинает
ческих терминов. В этом смысле мы можем сказать, что в каждом
предложении столько терминов, сколько в нем квантифицируемых
субъектов. Иной характер имеют единичные субъекты. Каждый тер­
мин является единичным, но неонрелеленным. В соответствии с
характером своего предиката он может быть утвердительным или
отрицательным.

создавать в уме соответствующий образ и проходит через тот ж: 343. Связка отличается от субъектов и предиката тем, что она
чисто формальна и не имеет никакого специального содержания
мыслительный процесс, который приписывается Элохиму в первои
главе Бытия: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел или сложности. Несомненно, это потому, что мы предпочитаем про­
Бог свет, что он хорош»,- то есть, что свет был, действительно, вести границы между различными частями предложения таким обра­
именно тем, что предполагалось создать. Это сводится к тому, чтобы зом, чтобы для связки не осталось никакого содержания; но ведь
есть веские доводы для того, чтобы провести эти границы именно
сказать: «Это свет!». Пока не осуществлен этот процесс, название не
так.
* Слово втость от этот употребляется в русской филосоq:ской традиции для
обозначения ИНДИВоИдуальности предмета, его конкретной данности/в соответствии * Буквальный перевод показал бы тождество этого предложения предыдуще­
му: «Любое нечто ... ». Прим. ред,
е лат. haecceitas от haec жен. род слова Ыс 'этот').- Прим, перее.

171
170
 Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
111. Семиотика языка и логика

§ 6. Рудиментарные предложения и умозаключения Разновидность 1. Предложения независимости (Индепенденци­

альные), Гремит гром, но не идет дождь.
344. Закончив, таким образом, анализ утверждения, я присту­
Разновидность 2. Конъюнктивные предложения. И гремит гром,
и идет дождь.
паю теперь к тому, чтобы кратко продемонстрировать, что почти в
том же смысле, в каком термин представляет собой зачаточное
Разновидность 3. Терциальные предложения. Нет ни грома, ни
дождя.
предложение, предложение в свою очередь есть зачаточное умозак­
лючение. Термин - это предложение с субъектами, лишенными
346. Большинство этих простых разновидностей выделялись
в качестве гипотетических средневековыми логиками. Но Кант ко­
принудительной силы. Лишите предложения из некоторого умозак­
лючения их ассертивности, и результатом будет утверждение. Так,
TOPЫ~ пришел к убеждению, что должно быть по три класса предло­
жении, по каждому логическому принципу деления 18, выделил
умозаключение:
категорическиепредложения в один класс, и отнес первые две разно"
... Енох был человек, ви~ности отрицательного рода простых гипотетических предложе­
.: .Енох был смертен, нии к двум своим другим классам. Но он назвал условные предло­
жения гипотетическими предложениями, ограничив этот термин
становится, если мы перестанем утверждать эти предложения, ут­
таким образом, как его, собственно, уже ограничивали некоторые
верждением:
Если Енох был человек, то Енох был смертен.
логики. Арсенал Канта был недостаточным для того, чтобы сосга­
вить таблицу «Функций суждений». даже Ламберту, величайшему
Таким образом, верно по крайней мере обратное; и каждое
таким образом «выпотрошенное» умозаключение является предло­
формальному логику, не удалось справиться с этой задачей; этого
не могли сД:лать даже Кант и Ламберт вместе, объединившись в
жением.
один могучии интеллект. Кант даже не уделил этой задаче времени,
345. Но теперь являются немецкие логики почти в полном своем
достаточногодля того, чтобы получить представлениео ее важности.
составе, и среди них профессор Шредер, и провозглашают, что
гипотетические предложения и категорические предложения суще­
Но последующие немецкие логики, блуждающие без какого-либо
точного метода по всем периодам и занимающиеся всеми вопросами,
ственно отличаются друг от друга lb. Под гипотетическим предло­
жением подразумевается - в соответствии с той точной традици­
слишком уважающие общепринятые предрассудки, академичные
и пристрастные в своих мнениях, приняли триаду категорических,
онной терминологией, которую логика имела счастье унаследовать,­
гипотетических и дизъюнктивных предложений - частично потому,
любое предложение, составленное из предложений. Де Морган 16
что она казалась удобной с метафизической стороны, а частично
столь обстоятельно исследовал логические комбинации, что зна­
потому, что у них не было никакого метода, который бы мог настоя­
комство с его работой дает нам возможность сразу утверждать, что
тельно потребовать отказа от какого-либо взгляда, официально
есть шесть разновидностей простых гипотетических предложений,
ими проповедовавшегося. Но профессор Шредер, будучи точным
выстраивающихся по двум родам; а объяснения К. Лэдд-Франклин
логиком, все же не мог принять эту триаду. Тем не менее он считает
и ее мужа 17 показывают, что сложные гипотетические предложе­
категорические предложения по существу отличными от всех гипо­
ния, имеющие два члена, исчисляются десятками тысяч. Простые
разновидности суть следующие:
тет~ческих предложений в широком смысле слова. Вышеприведен­
ныи анализ термина, поскольку он рассматривает термин как пред­
Род 1. Отрицательные простые гипотетические предложения
ложение, рассматривает категорические предложения как сложные,
(не утверждающие и не отрицающие ни один из членов гипотети­
или гипотетические, предложения. Но мы не можем пройти мимо
ческого предложения).
обдуманного мнения такого мыслителя, как Шредер, без более
Разновидность 1. Условные предложения. Если гремит гром,
подробного рассмотрения ...
идет дождь.

Разновидность 2. Дизъюнктивные предложения. Или гремит

347. Квантифицируемый субъект гипотетического предложения
представляет собой возможность, или ВОЗМОЖНЫЙ случай, или воз­
гром, или идет дождь.
можное положение вещей. В самом простом смысле то, что является
Разновидность 3. Предложения несовместности (Репцгнанци­
возможным, представляет собой гипотезу, относительно ложности
альные), Гром и дождь не могут быть одновременно.
которой на некотором данном уровне осведомленности нельзя с до­
Род 11. Утвердительные простые гипотетические предложения
стоверностью судить. Предполагаемым уровнем осведомленности
(или утверждающие, или отрицающие каждый из членов гипотетиче­
может быть действительный уровень знаний говорящего, либо боль-
ского предложения).

172 173
 Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
111. Семиотика языка и логика

Конъюнктивные предложения. Может греметь гром и идти дождь

шее или меньшее количество информации. Таким образом возника­
одновременно.
ют разные виды возможности. Все эти разновидности возможности
Терциальные предложения. Может быть так, что не будет ни греметь
являются игнорантными *, или отрицательными. Положительная
гром, ни идти дождь.
возможность возникает тогда, когда наше знание таково, как оно
348. Во всяком вполне развитом *
гипотетическом предложении
репрезентируется дизъюнктивным предложением: или А, или В,
имеется некогорыв диапазон возможностей. Из этого предложение
или С, или D и т. д. истинно. А, В, С, О и т. д. являются В таком
извлекает свою характеристику. Но последователи Филона 19 ут­
случае положительно возможными случаями. Так, при игре в трик­
верждают (а последователи Диодора обычно допускают), что ана­
трак имеееся двадцать один возможный исход метания кости на
лиз должен начинаться с сопsеqиепtiа simplex de inesse, то есть с
каждую игру. Совокупность положительно возможных случаев пред­
того, 'чем становится условное предложение, приобретая безуслов­
ставляет собой диапазон или универсум возможности. Высказываю­
ную силу (оmпiроtепсе). Другими словами, мы должны начать
щий гипотетическое предложение не обязательно обладает положи­
с того, чтобы снять квантификацию и рассматривать единичные
тельным дизъюнктивным знанием; но, во всяком случае, он может
гипотетические предложения. Когда мы сделаем это, условное пред­
произвести логическую дизъюнкцию, которая необходимо будет
ложение (согласно учению Филона) приобретает вид: «В этом слу­
истинна. Квантифицируемый субъект может быть или универсаль­
чае или не гремит гром, или идет дождь». Если мы не говорим об
ным (общим) или специфическим (частным). Частноотрицательные и
этом случае ничего, кроме того, что это некоторая предполагаемая
общеутвердительные простые гипотетические предложения будут
возможность, единичное гипотетическое предложение становится
иметь другой и более простой характер, нежели простые гипотети­
термином (термом). «В предполагаемом мною случае или не гре,;vtел
ческие предложения, являющиеся общеотрицательными и частно­
бы гром, или шел бы дождь» сводится к: «Рассмотрим СЛУ:;I3И, в
утвердительными. Это показывает следующая таблица.
котором или не гремит гром, или идет дождь», или к: «Случаи либо
Частноотрицательные гипотетические предложения. наличия дождя, либо отсутствия грома». Последние два выражения
Условные. Не может греметь гром, или может идти дождь. отличаются с точки зрения акциденциального синтаксиса извест­
Дизъюнктивные. Может греметь гром, или может идти дождь. ных языков, но они не различаются по значению.
Репцгнанциальные. Не должен греметь гром, или не должен идти 349. В статье, которую я опубликовал в 1880 1'.20, я ~ал несо­
дождь. вершенное описание алгебры связки. Я там говорил со всеuи опред~­
Общеутве рдительные гипотетические предложения, ленностью о необходимости квантифицировать возможныи случаи,
Индепенденциальные предложения. Должен греметь гром и не может к которому относится условное или индепенденциальное предложе­
идти дождь. ние. Но поскольку мне не были в то время известны знаки квантифи­
Конъюнктивные предложения. Должен греметь гром и должен идти кации алгебру которых я разработал позднее 21, основная часть
дождь. главы'трактовала о простых следствиях de inesse [... ].
Терциальные предложения. Не может греметь гром и не может идти 352. [... ] ** Замечу прежде всего, что предложение не пере­
дождь. стает быть истинным из-за того, что оно не имеет смысла. Предло­
Общеотрицательные гипотетические предложения. жение ложно тогда, и только тогда, когда нечто, что оно или утвер­

Условные предложения. Во всяком возможном случае, в котором ждает явным образом, или имплицирует, ложно; а всякое предло­
должен был бы греметь гром, шел бы дождь. жение, не являющееся ложным, истинно, согласно принципу исклю­

Дизъюнктивные предложения. Во всяком возможном случае или ченного третьего. Следовательно, нечто, не являющееся утвержде­
гремит гром, или идет дождь. нием, но рассматриваемое как утверждение, является истинным.

Репигнанциальные предложения. Ни в каком возможном случае одно­ Поэтому мы можем отложить в сторону вопрос об истинности и
временно не будет греметь гром и идти дождь. ложности и задаться вопросом, верно ли, что гипотетическое пред­
ложение может не иметь смысла, а категорическое не может. В дей-
Частноутеердительные гипотетические предложе­
ния.
Индепенденциальные предложения. Может греметь гром без дождя. * в контексте Пирса этот термин противопоставляется данному выше тер­
мину рудu«енmарныЙ. - Прим. ред ..
** Мы опустили небольшую часть текста Пирса, содержащую его полемику
со Шредером.- Прим. ред,
" От лат. ignorans 'не знающий, не имеющий сведений'с-э- Прим, ред,
175
174
111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»

ствительности бессмысленности так легко принимают форму катего­ возбуждаемого словом представления; влияние иероглифического
рических предложений, что языковой узус принял их и придал им письма, способов выражения и т. п. состоит В том, чтобы сделать
значение. «То, что Я вам говорю, правда» и «Человек есть человек» «соединение изображений» особенно выразительным при описании
представляют собой изречения, которые мы часто слышим, хотя они, соответствующего представления. Наше слово "есть", связка,
строго рассуждая, лишены смысла. Одним из примеров предложения, обычно выражается в древнеегипетском посредством указательного
не имеющего смысла, у профессора Шредера является предложе­ местоимения. Очевидно, что это указательное местоимение в подоб­
ние «Это предложение не истинно». Но легко показать, что оно ных предложениях функционирует как относительное местоимение.
содержит противоречие, то есть подразумевает две противоречащие Где в таких предложениях глагол? Мы чувствуем, что он содержится
друг другу вещи. Поэтому оно подразумевает, или значит, нечто. в словах общего характера. Короче говоря, «Человек смертен» выра­
Внутренне противоречивое предложение не является незначимым: жается в древнеегипетском в форме, которая представляет следую­
оно значит слишком много. ITo есть означает как р, так и не-р. щий психологический процесс мышления: «То, о чем говорится,
См. 383. ] Но если профессор Шредер имеет в виду сказать, что есть человек, о котором то, что говорится, есть смертность». Это в
категорическое предложение не может быть внутренне противоре­ точности тот способ, которым та же самая идея передается в моей
ЧИВЫ:'.1, это равным образом несостоятельно. «А есть не А» опровер­ общей алгебре логики, где, обозначив человека как h, а смертный
гает это. как d, я записываю:
Общие Имена (нарицательные) обыкновенно используются
353.
для обозначения «чувственно воспринимаемых предметов» (езепэе­
percepts»), тогда как являющиеся фразами части гипотетических то есть для всякого индивидуального объекта справедливо, что, если
предложений обычно используются для обозначения ситуаций, кото­ он человек, он смертен; или для всех случаев справедливо, что то,

рые иногда имеют место или происходят. Одно обозначает объект, что является человеком, смертно.

другое - событие, на которые направлено внимание. Между ними Данная форма равным образом годится для универсального ка­
имеется психологическое различие, Но в логике не следует прово­ тегорического предложения или для условного предложения, а то,

дить разграничений, которые не могут вести к различению между что вид связи i с h и d кажется несколько различным в этих двух
хорошими и плохими умозаключениями. Для целей логики не имеет случаях с психологической точки зрения, не должно влиять на логи­
никакого значения, каким психологическим воздействием останов­ ческую классификацию.
лено внимание. Когда потребуется произвести анализ непрерывного 355. Но читатель возразит, что, даже если принять мое ут­
логического универсума-континуума, возможно, будет показано, верждение о том, что гипотетические предложения охватывают все

что следует проводить логическое разграничение между таким уни­ предложения, я все же далеко недоказал, что, наделив его члены

версумом и дискретным универсумом; и возможно, немного более ассертивностью, мы превращаем его в процесс умозаключения.

естественно связывать непрерывный универсум с гипотетическими Я показал это, если это вообще мне удалось, только для случая
предложениями, нежели с категорическими. Тем не менее в очень универсальных условных предложений. Но это не мало. Сама идея
многих случаях универсум гипотетических предложений является логики заставляет логика принять понятие вывода, а вывод заклю­

дискретным; и очень во многих случаях универсум категорических чает в себе представление о необходимом выводе, необходимый
предложений непрерывен, как в приведеином выше примере с рас­ же вывод заключает в себе представление об универсальном услов­
крашенной поверхностью. ном предложении.

Есть много языков, в которых простейшие утверждения,

354. 356. Остается показать, каким способом, по моему мнению,
которые мы делаем в категорической форме, принимают - насколь­ должны развиваться представления о других формах предложений;
ко мы можем понимать психические процессы - гипотетическую и это будет содержанием главы, касающейся того, что я назвал "спе­
форму. Один из таких языков - некоторое знание которого не яв­ кулятивной риторикой". Я начну с замечания, что я использую
ляется чем-то исключительным и достаточно для того, чтобы иссле­ знак - < как знак включения. Я полагаю, что я первым показал
дователь проник в дух этого языка - древнеегипетский. В этом в 1867 г., что Булева алгебра, как она была оставлена Булем, не
языке не многие слова отчетливым образом представляют собой годилась для выражения частных предложений. Развивая дальше
общие (нарицательные) имена. Каждое общее слово вызывает изоб­ эту идею, я показал в 1870 г., раньше, чем кто-либо другой, что
разительное представление. Даже для современного исследователя в логике нужен знак, соответствующий знаку ::::=, но что этот знак
изобразительная идеограмма становится важной составной частью является неудовлетворительным, так как подразумевает, что данное

176 177
111. Семиотика языка и логика
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»

отношение представляет собой комбинацию отношений, выражаемых

нуть некоторое умозаключение. Следовательно, мы должны обоб­
посредством знаков <
и =, тогда как на самом деле, как это было
щить наше представление о построении умозаключения так, чтобы
мною продемонстрировано, оно является более простым, нежели
оно охватывало не только необходимость признать одно утверждение
любое из них. Поэтому я предложил заменить знак :=: знаком-<,
в силу того, что нами признано некоторое другое, но также и тот
по крайней мере в логике. Предложенный мною знак имеет то преи­
процесс мышления, посредством которого мы приходим к убеждению,
мущество, что он не доставляет затруднений при наборе, а его руко­
что хотя одно утверждение истинно, однако некоторое другое тем
писная форма быстро чертится двумя черточкаuми. Вследствие моего
самым еще не является неизбежно истинным. Всю сферу гипотети­
приоритета следует сохранить предложенныи мною знак таким,
ческих предложений охватывает не примитивное понятие об умоза­
каков он есть, разве что он вызовет слишком решительные возраже­
ключении, а это обобщенное понятие. Как только мы будем иметь
ния. Я сохраню его. Таким образом, представление об абсурдности, мы сможем представить себе, что
h;--<. а, определенное умозаключение может логически вести к абсурду.
Умозаключение, которое ведет к абсурду, ложно; а умозаключение,
означает, что при обстоятельствах i, если рассудок определенно при­
которое является ложным, может в некотором возможном случае
нуждается к идее h, то при тех же обстоятельствах рассудок опреде­
повести к абсурду. Следовательно, как только мы признаем идею
ленно принуждается к идее d. В соответствии со взглядами Филона,
абсурдности, мы будем вынуждены отнести отвергание некоторого
это то же самое, что сказать, что при обстоятельствах i либо рассу­
умозаключения к умозаключениям. Таким образом, как было ска­
док не принуждается определенным образом к идее h, либо при тех
зано, предложение есть не что иное, как умозаключение, предложе­
же обстоятельствах рассудок определенно принуждается к идее d.
ния которого утратили ассертивность, точно так же, как термин
Из этого предположения можно математически вывести правила
представляет собой предложение, субъекты которого утратили
для знака - -с. я не привожу их здесь, так как мою рукопись, содер­
денотативную силу.
жащую данный вывод, много месяцев тому назад взял у меня на
время один приятель; и я еще не совсем потерял надежду получить
§ 7. Субъект
ее обратно и потому не трачу сил на то, чтобы повторять эту работу.
Из опущенного здесь вывода следует, что хотя этот знак дает нам
357. Ниже рассмотрим вопрос о том, имеет ли каждое предло­
возможность выразить многие отношения, используя буквы для
жение главный субъект или нет, и, если имеет, может ли оно иметь
обозначения различных предложений; однако, если мы не выберем
более одного главного субъекта или не может. Предложение можно
какую-то букву для обозначения предложения, относительно кото­
определить как знак, который сам по себе указывает на объект.
рого известно или предполагается, что оно ложно, он никогда не
Например, портрет с собственным именем изображенного лица,
даст нам возможности выразить то, что какое-либо утверждение
подписанным под ним, представляет собой предложение, утверждаю­
является ложным. Есть серьезные основания принять условное
щее, что так выглядело это изображенное лицо. Если принять это
соглашение, что
широкое определение, то предложение не обязательно должно быть
а-<Ь-<с символом. Так, флюгер «сообщает», откуда дует ветер, благодаря
реальной связи, которую он все равно имел бы с ветром, даже если
будет означатъ а - < (Ь - < с), а не (а - < Ь) - < с. ;Гогда мы бы никогда не предназначался для того, чтобы указывать на ветер,
подходим к тому, чтобы задаться вопросом, каково должно быть
и не понимался бы таким образом. Он сам по себе указывает на
значение
ветер, потому что его устройство таково, что он должен показывать,
а -< а -< а -< а -< а -< а -< а -< а -< и Т. д. откуда дует ветер; и это устройство есть нечто отличное от его
положения в любое конкретное время. Но обычно под предложением
до бесконечности. Этот ряд посылок без заключительного резуль­
или суждением мы подразумеваем символическое предложение, или
тата, очевидно, эквивалентен отрицанию а [т. е. он эквивалентен:
символ, который сам по себе указывает на свой объект. Каждый
не-а, или не-а, или не-а ... ]. Так, не вводя никакого другого знака, а
субъект отчасти имеет свойства индекса в том смысле, что его функ­
только благодаря представлению о бесконечном ряде, после того как
ция - направлять внимание на объект - есть характерная функ­
мы уже имеем представление о последовательном ряде, мы приходим
ция индекса. Однако субъект символического предложения не мо­
к идее отрицания. Таким образом, понятия, используемые в построе­
жет быть индексом в строгом смысле слова. Когда ребенок пока­
нии умозаключения, производят понятие о необходимости отверг-
зывает на цветок и говорит: «Красиво»,- это символическое пред-

178 17V
111. Семиотика языка и логика
ложение; ибо слово «красиво», будучи употребленным, репрезенти­
рует свой объект только благодаря такой связи с ним, которую
оно не могло бы иметь, если бы не предполагалось и не понималось
как знак. Однако указывающая рука, которая является субъек­
том данного предложения, обычно обозначает свой объект только
благодаря такой связи с этим объектом, которая все равно существо­
вала бы, хотя бы рука не предполагалась и не понималась как знак.
Но, когда она входит в предложение в качестве его субъекта, она
указывает на свой объект иным образом. Ибо она не может быть
субъектом этого символического предложения, если она не будет
намеренно предполагаться и пониматься в качестве
Одного того, что она является индексом цветка, недостаточно. Она
становится субъектом предложения только потому, что сам факт ее
использования в качестве индекса цветка является
что она к этому была намеренно предназначена. Подобным образом
относятся к реальному универсуму, и обычно к ближайшему окруже­
нию, все обычные предложения. Так, если кто-то вбегает в комнату и
кричит: «Пожар!» - мы знаем, что он говорит о чем-то поблизости,
а не о мире «Тысячи И одной ночи». Уже сами обстоятельства, при
которых произнесено или написано предложение,
данное окружение, как на то, к чему предложение относится. Но они
выступают не просто как индекс этого окружения, но
намеренной связи речи с соответствующим объектом, каковую
связь эта речь не могла бы иметь, если бы не предназначалась для
того, чтобы быть знаком. Выраженный субъект обычного предложе­
ния наиболее близко подходит по характеру к индексу тогда, когда
он является собственным именем, связь которого с объектом, хотя
и чисто намеренная, не имеет, однако, никаких оснований (или по
крайней мере ни о каких основаниях не думают, употребляя его),
за исключением лишь того, что желательно дать обозначение изве­
стному объекту. Среди собственных имен или наряду с ними мы
можем поместить абстракции, которые представляют собой названия
отдельных вымышленных предметов или, точнее,
объектов, бытие которых заключается в способе бытия еще чего-то.
Одним из видов абстракций являются индивидуальные множества,
такие, как "немецкий народ". Когда субъект не является собствен­
ным именем или иным обозначением индивидуального объекта, из­
вестного по опыту (близкому или отдаленному) как говорящему, так
и слушающему, то роль такого обозначения играет потенциальное
предписание, устанавливающее, как должен поступать слушающий
для того, чтобы обнаружить объект, к которому должно относиться
предложение. Если оно не содержит предписания к действительно­
му опыту, то все случаи могут быть сведены к двум (вместе с их
видоизменениями). Эти два случая таковы: во-первых, тот случай,
когда слушающий должен выбрать какой-либо объект в соответст-
180
Ч. С. Пире. Из работы ..Элементы логики»
вии С некоторым данным описанием и он может выбрать любой, ка­
кой захочет; во-вторых, тот случай, когда устанавливается, что соот­
ветствующий объект должен быть найден в некоторых пределах
опыта, или среди существующих индивидуальных объектов некого­
рого класса. Первый случай дает распределенный субъект универ­
сального предложения, как, например, «Любой василиск несет яйца».
Утверждается не то, что какой бы то ни было василиск существует,
а только то, что, если слушающий обнаружит василиска, пре-:;.ш}ла­
гается, что предикат будет применим к нему. Другой случаи дает
нераспределенный субъект частного" предложения, как, например,
такового. «Некоторый негр-альбинос красив». Это предполагает, что с~щест­
вует по крайней мере один негр-альбинос. Среди видоизменении этих
случаев мы можем учесть такие субъекты, как субъект предложения
признаком того,
«Каждая неподвижная звезда, кроме одной, находится слишком
далеко, чтобы показаться в виде диска» и «Существуют по крайн~й
мере две точки, общие для всех окружностеи, касающихся какои­
либо данной кривой». Субъект универсального предложения можно
толковать как «Какой бы объект из универсума** мы ни взяли»;
так, предложение о василиске могло бы быть выражено: «Если
указывают на выбрать любой объект из универсума, он или не будет василиском,
или будет нести яйца». Если понимать субъект таким образом, не
и как признак
утверждается, что он существует, но о его существовании хорошо
известно; ибо универсум должен считаться известным говорящему
и слушающему, иначе никакое сообщение о нем не могло бы иметь
место между ними; ибо универсум известен только из опыта. Част­
ное предложение может быть выражено еще более естественным
образом так: «В мире существует нечто, что представляет собой нег­
ра-альбиноса, который является красивым». Несомненно, есть
грамматические различия между этими способами сообщения о фак­
те; но формальная логика не берет на себя обеспечение бол:е неже­
ли одного способа выразить один и тот же факт, если второи способ
не является необходимым для выявления выводов. Последний
индивидуальных способ в целом является предпочтительным. Предложение может
иметь несколько субъектов. Так, если речь идет об универсуме
проективной геометрии, то является истинным предложением, что
«Какими бы ни были индивидуальные объекты А, В, С и D, су­
ществуют индивидуальные объекты Е и F, такие, что, каки~ бы ни
был индивидуальный объект G, существуют индивидуальныи объект
• Переводы этих терминов Пирса представляют трудности. В современной
логике "универсальное" (предложение) обычно противопоставляется "экзистенци­
альному" (предложению). поэтому вместо частное здесь можно было бы, по-видимо­
му, сказать экзистенциальное; или, напротив, оставив частное, сказать общее
(вместо универсальное) в первом случае.- Прим. ред.
•• В этом рассуждении Пирса термин "универсум", по-видимому, значит то
же, что термин "действительный мир".- Прим. ред,
181
 111. Семиотика языка и логика
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»

Н и индивидуальный объект У, такие, что если А, В, С и D яв­ предложением, когда каждый пропуск заполнен собственным име­
ляются прямыми линиями, то Е и F являются прямыми ЛИниями, нем. Зачеркивания должны делаться не механически, а с такими
из которых каждая пересекает А, В, С и D, причем Е и F не сов­ видоизменениями, какие могут быть необходимы. чтобы сохранить
падают; и если G является прямой линией, не совпадающей с Е и не частичный смысл фрагмента. Такой остаток является предикатом.
совпадающей с F, и если G пересекает А, В и С, она не пересе­ Одно и то же предложение может быть сокращено различными спо­
~aeT D, если Н не является гиперболоидом, для которого А, В, собами, так что предикатами могут оказаться различные фрагмен­
С и D являются образующими, и У представляет собой множество ты. Так, возьмем предложение «Каждый мужчина чтит некоторую
образующих Н, к которому принадлежит и А, и В, и С, и D», то женщину». Оно содержит, в частности, следующие предикаты:
есть, в нашей обычной фразеологии, любые четыре прямые линии в « чтит некоторую женщину»
пространстве пересекаются равно двумя различными прямыми « или не является
мужчиной, или чтит некоторую женщину».
линиями, если эти четыре прямые линии не принадлежат к одному «Любой произвольно выбранный мужчина чтит ... ».
множеству образующих гиперболоида. Такое предложение называ­ «Любой произвольно выбранный мужчина является ... ».
ется предложением отношения. Порядок, в котором подбираются
индивидуальные объекты, существен, когда отобранные объекты § 9. Предикация
различны в отношении распределения. Предложение может отно­
ситься к частоте, с которой в ходе обычных наблюдений событие 359. В логике: присоединение предиката к субъекту предложе­
представляет собой событие определенной разновидности. Де Мор­ ния, так чтобы увеличить логическую широту, не уменьшая логичес­
ган хочет возвести :::то в обычный тип предложений 22. Но при этом кой глубины.
он не учитывает краине важного разграничения между вероятностью 360. Это, однако,
оставляет место для того, чтобы ~онимать
и тем, что утверждает универсальное предложение. Сказать, что предикацию различным образом, в зависимости от принятои концеп­
вероятность того, что у теленка не более шести ног, равняется 1, ции разделения предложения на субъект и предикат. В ~астоящее
значит сказать, что в конце концов, если взять телят, как они даны в время ведется спор о том, является ли предикация основнои функци­
опыте, то отношение числа тех, у кого не более шести ног, к общему ей предложения. Некоторые утверждают, что предложение Идет
числу телят равно 1. Но это не мешает тому, чтобы нашлось какое­ дождь не содержит никакой предикации. Однако если 0,!I0 - утвер­
либо конечное число телят с количеством ног большим, нежели ждение, то оно не означает, что дождь идет в сказочнои стране, но
шесть, при условии, что в конце концов, то есть в ходе бесконечных сам акт говорения чего-либо с явным серьезным намерением пред­
наблюдений, их число остается конечным и не увеличивается не­ ставляет собой Индекс 24, который понуждает адресата оглядеться
ограниченно. С другой стороны, универсальное предложение, напри­ и выяснить, к чему относится то, что было сказано. Слово «ДОЖДЬ»
мер, утверждает, что любой теленок, который только может сущест­ воскрешает в его мысли образ мелких вертикальных черточек в пре­
вовать, без исключения, является позвоночным животным. Универ­ делах поля зрения; и он тот час взглянет в окно, вполне по~имая, что
сальное предложение говорит о наблюдениях, относящихся к каж­ субъектом обозначается видимая окрестность, в которои должны
дому объекту; вероятностное, или статистическое, предложение гово­ быть видны линии падающих капель. Подобным образом, преди­
рит о наблюдениях, относящихся к совокупности. кация есть и в условных или в других гипотетических предложени­
ях, в том же смысле, то есть что делается ссылка на некоторую из­
§ 8. Предикат
вестную область опыта или мысли.
361. Далее следуют некоторые из наиболее часто повторяю­
358. Здесь мы кратко и~ложим точку зрения на предикат, при­ щихся схоластических словосочетаний .
нимаемую в прагматическои логике как следствие того, что в ней ., .Аналогыческая предикация; довольно излюбленное выраже­
предполагается, что вся цель дедуктивной логики состоит в том ние Фомы Аквинского: предикация, в которой предикат берется не
чтобы установить необходимые условия ИСтинности знаков, ни~ в своем строгом смысле и не в несвязанном смысле, а в особом смыс­
коим образом не учитывая случайные явления индоевропейской ле, для которого есть достаточные основания, например, когда о
грамматики. Ср. Отрицание 23.
статуе говорят, что это человек.
В любом предложении,то есть в любом изречении, которое долж­
u

.. .Деноминативная предикация: предикация, в которои то, что

но быть Истинным или ложным, вычеркнем некоторые части так, предназначено по своей природе быть субъеК'~ом, берется в качестве
чтобы остаток был не предложением, а чем-то таким, что становится субъекта, а нечто, предназначенное по своеи природе для преди-

182
183
 Ч. С. Пире. Из работы "Элементы логики»
Ш. Семиотика языка и логика

ватным (будучи в то же время или разумным, или, возможно, любя­

цирования, берется в качестве предиката; сущности предицируется
щим фантомы).
здесь акциденциальное свойство. (Это основательно рассмотрено
Итак, если скажем, что это аналитическое суждение или сущ­
Дунсом Скотом «Utrum haec sit vera, Ното est animal» 'Верно ли
ностная предикация, то не будет адекватным ни определение схо­
это: Человек есть животное' 25, где, как и в большей части схоласти­
ластов, ни определение Канта. Но если мы скажем, что это не яв­
ческих дискуссий, вывод идет в начале, а интерес заключается в
ляется' сущностной предикацией, то есть аналитическим суждением,
возникающих попутно значительных трудностях и в том, как они
то необходимым следствием простого определения (и весьма неоче­
должны преодолеваться.) Деноминативная предикация в собствен­
видным) может быть акциденциальная предикация и синтетическое
ном смысле слова представляет собой предикацию акциденциаль­
суждение, в полную противоположность тому, что предполага~7И 11
ного конкретного термина, который относится к ее собственному
на чем основывались Кант или схоласты. Ср. у Дунса Скота - , у
субъекту; в широком смысле это предикация какого-либо конкрет­
которого сущностная предикация есть предикация рода, вида или
ного признака, принадлежащего суппозитуму или любому субъекту
видового различия
меньшей широты; в самом широком смысле, это предикация лю­
Осуществленная предикация. Разграничение между осуществлен­
бого предиката любому субъекту. Деноминативная предикация мо­
ной и обозначенной предикацией принадлежит Дунсу Скоту. (Отры­
жет быть апостериорной или априорной, например homo est albus
вок, который Прантль приписывает Антонио Андреасу 28, представ­
'человек есть белое'; rationale est substantia 'рассудочное есть
ляет собой дословную цитату из Скота, как это, естественно, часто
субстанция'; homo est animal 'человек есть животное'.
случается в «Истории» Прантля.) Обозначенная предикация есть
... диалектическая предикация, как определил Арнстогель 26,
предикация, о которой говорится, что она должна иметь место,
предикация общего термина в предложении, которое может быть
осуществленная предикация есть предикация, имеющая место; так
следствием умозаключения в соответствующем вероятном месте;
что Скот говорит: «А praedicari sigпаtо ad praedicari exercitum,
она не сводима к чему-либо предшествующему.
[sive ad esse.J поп tenet consequentia рег se in eisdem tегтiпis» 'От
Прямая предикация: предикация в обычном смысле как репре­
предикации обозначенной к предикации осуществленной (от еСЛ,U'9К
зентирование того, что широта субъекта принадлежит предикату,
быть) следствие не действительно само по себе в тех же терминах -.
а глубина предиката - субъекту; или, на схоластическом языке,
Скот приводит следующие примеры данного разграничения, где
это предикация высшего термина низшему, страдательности - осуществленная предикация символизирована как Е, обозначен­
субъекту, акциденции - субъекту, способа - "чтойности" (quid-
ная - как S: S - Genus predicatur de speciae 'Род предицируется
dity) ", видового различия - роду. виду'; Е - Ното est animal 'Человек есть животное'. (Лионский
... Сущностная предикация: в которой предикат целиком содер­ текст здесь меняет термины, которые мы приводим правильно.)
жится в сущности субъекта. Поэтому она представляет собой ана­
S - nego 'отрицаю', Е - поп 'нет', Е - tantum 'только', S -
литическое суждение в смысле Канта. Но ни Кант, ни схоласты
excludo 'исключаю'. Абстрактное определение Скота таково: «Esse
не предусмотрели тот факт, что с помощью математическогорассуж:
in rebus primae intentionis, illud exercet quod predicari sign3!t in
дения или необходимой дедукции, посредством логики отношении
secundis intentionibus» 'Быть в вещах - принадлежит первои ин­
часто можно из максимально простого определения вывести предло­
тенции, это осуществляет то, что выступает как обозначенная
жение несграниченнойсложности, далеко не очевидное, не принимая
предикация во вторых интенциях' 30.
никакой гипотезы (принятие такой гипотезы могло бы только сде­
Осуществленная предикация подразделяется на praedicatio
лать выводимое предложение более простым); выводимое предложе­
de proprio supposito 'предикацию о собственно индивидном субъе~.
ние может содержать многие понятия, не выраженные явным обра­
те' и на praedicatio de subjecto 'предикацию о (вообще) субъекте;
зом в определении. Это можно проиллюстрироватьследующим при­
первая является сущностной, вторая - акциденциальной,
мером: человек есть разумное животное, следовательно, все, что не
Формальная предикация: предикация, где предикат содержит­
есть человек, либо, с одной стороны, не является разумным (будуч~
ся в понятии субъекта, независимо от какой-либо внешней причины
в то же время или животным, или же таким объектом, которыи
или от какой-либо вещи in qua 'в которой он выступает'. Различие
любит только фантомы), либо, с другой стороны, не является жи-
между формальной и сущностной предикацией является до некого­
рой степени тривиальным и приводящим в замешательство.
*Чтойность - термин, употреблявшийся в русской философской тради­ .. . Естественная
предикация: когда субъект и предикат должны
ции для обозначения "сущности", т. е. того, что делает предмет тем, что он есть были бы быть связаны таким образом по своей природе. Это, в
(лат. quidditas от quid 'что').- Прим. перев,

185
184
111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»

сущности, определение, даваемое во многих книгах; но оно создает венных систем счетного множества простейшая - это система
недостаточно ясное представление о том, как употребляется это вы­ целых чисел. Система рациональных дробей - единственная обык­
ражение. Естественная предикация
всегда подразделяется на тож­ новенно употребляемая из прочих систем. Эти дроби могут быть
дественную и прямую; предикация,
не являющаяся естественной, несколькими способами упорядочены по количеству посредством
будет или обратной, то есть contra naturam 'против природы' , простого счета.
или же praeter naturam 'помимо природы; вдобавок к ней', то есть 364. (3) Понятия, или термины, рассматриваются в логике
рег accidens 'через акциденцию'. Примеры обратной предикации, как имеющие сибьектныг части, состоящие из более узких тер­
когда субъект связан с предикатом как форма с материей: alba est минов, и дефинитные части, представляmщие собой более высокие
nix 'белое есть снег'; animal est homo 'животное есть человек'. термины, из которых слагаются их определения или описания: эти
Примеры предикации praeter naturam, когда субъект и предикат отношения составляют "количество".
связаны с некоторым третьим термином как форма с материей: album Такой двойной с~особ рассматривать родовой термин как целое,
est dulce 'белое есть сладкое'; dulce est album 'сладкое есть белое'. состоящее из частеи , в нескольких местах отмечается Арнстоге­
Примеры прямой предикации: nix est alba 'снег есть белый'; homo лем 33. Этот способ был известен логикам всех веков.
est апiшаl 'человек есть животное'. Примеры тождественной преди­ T~K, CK~T Эрнугена называет логику «ars Ша quae diuidit ge-
кации: gladius est ensis 'сабля есть меч'; Plato est Plato 'Платон пега гп эреслез et эресгеэ in genera resoluit» 'искусством, которое раз­
есть Платон' 31. деляет роды на виды и распределяет виды по родам' :14. Джон из
Сол~бери говорит об этом различии как о том, что «quod fere in
§ 10. Количество огппшгп оге celebre est,. aH.~? scilicet e~se quod appellativa [т. е. при­
лагатель~ые и !. п.] slgnt{tcant, et айш! esse quod nominant. Nomi-
(В логике и математике.) (1) Любая акциденция, посредст­
362. nantur sшgulапа, sed universalia significantur» 'все почти утверж­
вом которой субстанция имеет части, не входящие одна в другую дают одно и то же, а именно: следует различать то, что апеллятивы
(has part outside of part). Ср. Количество (2). означают, и то, что они называют. Единичные объекты называются
Это старое определение; и оно отвечает старому значению слова а универсальные означаются (означиваются)' 35. Относительно Гий:
тем, что оно представляет количество значительно более конкрет­ ома из Оверни см. Прантль 36. Автор имеет перед собой длинный
ным, нежели современная концепция. Количество (см. Аристотель'") список подобных высказываний.
является или раздельным, или непрерывным. Непрерывное количе­ Но последователи Аристотеля сосредоточивались на разграни­
ство - это, во-первых, величина, во-вторых, время. Старое опре­ чении различных типов предикаций; они утверждали, что видовые
деление математики как науки о количестве будет понято неправиль­ различия разных родов различны, и не допускали, таким обра­
но, если взять количество в современном смысле; имелось в виду зом, перекрестных делений. Однако Арно в "L'Art de penser":n
только то, что математика изучает акциденции, имеющие число, полагает все предикаты, то есть все сущностные предикаты, сходны­
величину или продолжительность. Поэтому была математика музы­ ми, не различая род (genus) и видовое отличие (differentia), он был,
ки. т~~им образом, вынужден lIOСВЯТИТ.Ь кр~ткую главу (VI) объему
363. (2) В общепринятом современном смысле, количество есть (1 etendue) и содержанию (Га comprehensron), прежде чем рассмат­
система отношений порядка. Отношение порядка отличается от ривать предикабилии.
транзитивного отношения только точкой зрения и (настолько близко Но его заслуги в этом вопросе были сильно преувеличены, и
связаны обе точки зрения) вряд ли представляет собой более, неже­ на саМОМи деле, по-видимому, распространению в логике этих пред­
ли способ выражения. Наконец, все транзитивные отношения можно ставлении способствовал Кант, который первый Явным образом
отнести к включениям. Следовательно, количество можно опреде­ назвал их делением по количеству. Но это представление возникло
лить как систему включений. рассматриваемую как отношение давно. Архиепископ Томсон 33, В. Д. Вильсон 39 И Ч. С. Пирс 40

порядка. Очень важно понять, что количество -
релятивных упорядоченных отношений в линейном ряду. Каждое
полное определение количества в некогорой данной системе есть
некогорая "величина".
Количество либо считается, либо измеряется. Считаемое коли­
чество может иметь конечное множество величин. Из всех количест-
это просто система попыта,:IIИСЬ выделить третью количественную меру терминов. По­
следнии называет свою третью количественную меру "информацией"
и определяет ее как «сумму синтетических предложений, в которых
этот символ является субъектом или предикатом», антецедентом или
консеквентом. Слово "символ" используется здесь потому, что автор
рассмагривает деление по КCJЛllчеству как относящееся к предложе-

186 187
111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»

ниям И умозаключениям, так же как и к терминам. Разграничение суппозицией. Почти любое увеличение глубины может быть названо
определенности по объему и по содержанию (экстенсиональной и детерминацией.
интенсиональной определенности) предложено Скотом Н.Так, обыч­ (4) Силлогистика иногда рассматривается как математика си­
ным следствием увеличения информации будет увеличение широты стемы количеств, состоящей лишь из двух величин: истина и ложь.
термина без уменьшения его глубины или увеличение его глубины (5) Количество предложения есть то отношение, в котором
без уменьшения широты. Но следствием может быть также обнаруже­ универсальное предложение рассматривается как утверждающее
ние того, что субъекты, относительно применимости термина к больше, нежели соответствующее частное предложение; выделяемые
которым уже известно, включают широту другого термина, относи­ количества и суть Универсальное, Частное, Единичное и - в проти­
тельно которого не было известно, что он подлежит такому вклю­ воположность этим суждениям как "определенным" - Неспределен­
чению. В этом случае увеличивается экстенсиональная определен­ ное. Термин Quantitas в этом значении использовал Апу­
ность первого термина. Или же воздействие может состоять в том, лей 42.
что признаки, относительно возможности приписывания которых 365. Квантификация Предиката. Этим наименованием называют
данному термину уже известно, включают всю глубину другого тер­ придание предикатам простых предложений знаков пропозицио­
мина, относительно которого не было известно, что он подлежит нального количества. Dictum de оmпi 'сказанное обо всем' определя­
такому включению; тем самым увеличивается содержательная (ин­ ет связь субъекта и предиката, так что «Любое А есть В» следует
тенсиональная) определенность (comprehensive distinctness) первого понимать как означающее «КО всему, к чему применимо А. приме­
термина. Переход мысли от более широкого к более узкому п.?нятию нимо и -В». Но это определение должно быть видоизменено, чтобы
без изменения глубины называется нисхождение; обратныи пере­ уделить какое-нибудь место квантификации предиката. Если тогда
ход - восхождение. Для разных целей мы можем представлять мы должны будем понимать все и некоторые в их собственных дист­
имеющуюся у нас информацию меньшей, чем она есть. Когда это рибутивных значениях, а не в собирательных значениях, говорить,
имеет следствием уменьшение широты термина без увеличения его что «Всякий человек есть всякое животное», как отмечает Аристо­
глубины, такое изменение называется рестрикцией; точно так тель, было бы абсурдно, если бы не имел ось в виду, что существует
же, как, когда посредством увеличения реальной информации тер­ только один человек и одно животное и что этот человек тождествен
мин увеличивает широту, не утрачивая глубины, говорят, что он уве­ этому одному животному. Такая система никогда не предлагалась.
личивает объем. Таков, например, обычный результат индукции. Но Гамильтон 43 и его последователи Т. С. Байнес 44 и Калдервуд
В таком случае результат называется обобщением. Уменьшение понимают количественные обозначения в собирательном смысле.
предполагаемой информации может иметь следствием уменьшение Так, они вводят в качестве одной из пропозициональных форм «Неко­
глубины термина без увеличения его информации *. Это часто на­ торый человек не есть некоторое животное», которое является точ­
зывают абстракцией; но значительно лучше назвать это урезанием ным отрицанием предложения «Всякий человек есть всякое живот­
{ргеsсissiоп] * *, ибо слово абстракция нужно как обозначени~ ное» в дистрибутивном смысле и вправе иметь одинаковое с ним
даже значительно более важной процедуры, посредством которои 'положение в логике. Оно не является отрицанием предложения
несамостоятельный элемент мысли превращается внезависимую «Все люди суть все животные» в собирательном смысле, в понима­
субстанцию, как при грамматическом изменении прилагательного нии этих логиков. Такая система в свое время пользовалась некого­
в абстрактное существительное. Это может быть названо основным рой популярностью.
двигателем математической мысли. Когда увеличение реальной 366. Система предложений Де Моргана 45. Она позволяет сохра­
информации имеет следствием увеличение глубины термина без нить dictum de omni, просто прилагая качество предложения к
уменьшения его широты, наиболее подходящее слово для обозна­ субъекту. Таким образом мы получаем следующие восемь форм
чения этого процесса есть амплификация. В обычном языке такое предложений:
добавление информации неточно называют спецификацией вместо )) КО всему, к чему применимо А,
применимо В.
амплификации. Логическая операция построения гипотезы часто (.) КО всему, к чему неприменимо
А, применимо В.
имеет подобный результат; в этом случае он может быть назван ).(КО всему, к чему применимо А, неприменимо В.

*
Здесь у Пирса, очевидно, описка; следует читать: ... без увеличения его ши­
« ко всему, к чему непримен имо А. неприменимо В; т. е.:
роты.- Прим. перев.
Ко всему, к чему применимо В, применимо А.
** То есть 'исключение из рассмотрения [некоторых признаков}'.- Прим, О К чему-то, к чему применимо А, применимо В.
пеоев, (.( К чему-то, к чему применнмо А, неприменимо В.

188 189
111. Семиотика языка и логика
).) К чему-то, к чему неприменимо А, применимо В; т. е.: К че­
му-то, к чему применимо В, неприменимо А.
) ( К чему-то, к чему неприменимо А, неприменимо В.
Такова в основе одна из форм утверждений Де Моргана, на­
званная им онимагической 46. Эта система не вызывает возражений;
но она представляет собой бесполезное усложнение форм, не даю­
щее нам возможности учесть какой-либо модус умозаключений, ко­
торый не охватывался бы старой системой. Впрочем, она обходится
без фигур силлогизма. Но каковы бы ни были достоинства или не­
достатки этой системы, Де Морган разработал ее с логической эле­
гантностью.
§ 11. Универсальное
367. (1) Это слово использовалось в Средние века вместо слова
Общее. Другой синоним был предикабилия (praedicabile): «Praedi-
cabile est quod aptum natum est praedicari de pluribus» 'Предикаби­
лия есть то, что самой ПРИРОДОЙ приспособлено для того, чтобы пре­
дицироваться о многом' , - говорит Петр Испанский 47. Альберт Ве­
ликий говорит: «Universale est quod сит sit in цпо aptum natum
est esse in pluribus» 'Универсальное есть то, что, будучи в одном,
самой природой приспособлена быть во многом' 48. Бургерсдиций,
буквально переводящий Аристотеля, говорит: «Ul1iversale appello,
quod de pluribus suapte natura praedicaгi aptum est» 'Универсаль­
ным я называю то, что способно по природе сказываться о многом'
Когда схоласты говорят об универсалиях, они просто имеют
в виду общие термины (которые называют простыми универсалиями),
со следующим исключением.
Пять терминов второй интенции, или, точнее, пять клас­
368. (2)
сов предикатов: род (genus), вид (species), видовое отличие (diffe-
гепсе), существенный (собственный) признак (property), несушест­
венный (привходящий) признак, акциденция (ассшепт), в Средние
века (как и до сих пор) называли .лтредикабилиями". Но, поскольку
.лтредикабилия"также означает пригодное для того, чтобы быть пре­
дикатом, в каковом смысле является почти точным синонимом
универсалии в первом значении, то пять предикабилий стали часто
называть "универсалиями".
369. (3) Предицируемое, или утверждаемое, в предложении cle
omni считается истинным по отношению ко всему без псключе­
ния, к чему только применим субъектный термин. ·См. Количество
[§ 10].
Так, «Любой феникс встает из пепла» является универсальным
предложением. Это называется комплексным смыслом универсаль­
нога. Субъект должен быть понимаем в дистрибутивном значении,
а не в собирательном значении. Так, «Все люди суть все искуплен-
190
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»"
ные», являющееся "обще-общим (toto-total) предложением по Га­
мильтону 49, не является универсальным предложением, то есть
утверждением de отпi в смысле, определенном Аристотелем для
dictum de отпi, ибо оно означает, что множество людей тождествен­
но множеству искупленных, а не то, что каждый человек без исклю­
чения есть все искупленные. Лейбниц справедливо говорит, что
универсальное предложение не утверждает и не предполагает су­
ществование своего субъекта 50. В первую очередь причина этого
состоит в том, что это соответствует определению, то есть dictum de
omni: о субъекте утверждается универсальнымобразом нечто, о чем
говорится, что оно предицируемо относительно всего, относительно
чего может быть предицирован субъект. Ибо это можно сделать, не
утверждая, что субъект предицируем относительно чего-либо, суще­
ствующего в универсуме. Вторая причина состоит в том, что термин
универсальное предложение представляет собой термин формальной
логики. Главная, или по крайней мере самая существенная, задача
формальной логики состоит в том, чтобы так формулировать непо­
средственный силлогизм, чтобы не изображать его требующим бо­
лее или менее того, нежели он действительно требует. Большая
посылка непосредственного силлогизма должна быть универсаль­
ной, но не обязана предполагать существование чего-либо, относи­
тельно чего должен был бы быть предицируем субъект. Следователь­
но, необходима форма универсального предложения, не содержа­
щего утверждения о существовании субъекта. Вскоре мы увидим,
что нет надобности ни в каком другом типе универсальных предло­
жений. Третья причина состоит в том, что необходимо, чтобы в фор­
мальной логике была предусмотренаформа предложения, являюще­
гася точным отрицанием всех предложений, соответствующих каж­
дой из ее простых форм. Если универсальное предложение, утверж­
дающее существованиесвоего субъекта, рассматривать как простую
форму предложения - как, например, «Существуют жители Мар­
са, и у каждого из них, без исключения, рыжие волосы»,- его точ­
ным отрицанием было бы частное предложение, не содержащее
утверждения относительно существования субъекта, а это было бы
крайне необыкновенной формой, почти никогда не нужной и очевид­
но сложной, такой, как «Или не существует ни одного жителя Марса,
или, если они существуют, существует по крайней мере один, у ко­
торого не рыжие волосы». Очевидно, что значительно лучше иметь
простое частное предложение, утверждающее существование своего
субъекта: «Существует житель Марса, у которого рыжие волосы»,
тогда как универсальная форма не будет ни содержать утверждения
относительно существования, ни предполагать его: «Все жители
Марса, какие только могут существовать, должны, без исключения,
иметь рыжие волосы». Если каждое частное предложение утверж­
дает существование своего субъекта, то утвердительное частное
191,
111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. И3 работы "Элементы логики»

предложение предполагает и существование своего предиката. Было соизмеримые числа, ни тому, чтобы их число было бесконечным.
бы прямым противоречием сказать, что предложение содержит Если бы было доказано, что отношение частоты всех событий к
утверждение относительно существования своего предиката, так частоте тех из них, что обусловлены естественными причинами,
как то, относительно чего предложение что-то утверждает, явля­ есть 1 : 1, это не было бы никаким аргументом против существования
ется его субъектом, а не предикатом. Но возможно, не вполне точно чудес; хотя это могло бы быть (или могло бы не быть, в зависимости
говорить, что частное предложение содержит утверждение относи­ от обстоятельств) аргументом против объяснения любого данного
тельно существования своего субъекта. Во всяком случае, это не события как чудесного, если такая гипотеза может быть названа
следует понимать так, что в таком утверждении существование объяснением. Индукция может вести к заключению, что отношение
представляет собой предикат, который не предполагается в предло­ частоты видового события к родовому есть 1 : 1, в том же приблизи­
жении, не содержащем этого утверждения [см. Кант 51]. тельном смысле, в каком должны быть принимаемы все индуктивные
Каждое предложение соотносится с некоторым индексом: уни­ заключения. На самом деле, отношения 1 : 1 и О : 1 могут быть ин­
версальное предложение через посредство окружения, общего для дуктивно выведены с большей степенью уверенности относительно
говорящего и слушающего, соотносится с универсумом, который точности их вывода, нежели какое-либо другое отношение. Но
является индексом того, о чем говорит говорящий. Но частное вообще ни при каких обстоятельствах индукцией нельзя установить
предложение утверждает, что при наличии достаточных средств в правильность или приблизительную правильность строго универ­
данном универсуме нашелся бы объект, к которому был бы приме­ сального предложения, то есть что какой-либо данный ряд явленных
ним субъектный термин и к которому - как показало бы дальней­ событий является в собственном смысле слова общим (и поэтому
шее исследование - было бы применимо и представление, вызывае­ репрезентирует потенциально бесконечный класс) или даже прибли­
мое предикатом. Когда это установлено, непосредственный вывод знгельно общим. Такие предложения за пределами математики
из этого состоит в том, что - хотя это в предложении в точности не (понимая это слово так, чтобы оно включало все определения и
утверждается - существует некоторый индексируемый объект * выводы из них) должны или быть полностью неподтверждаемыми,
(т. е. нечто существующее), к которому применяется и сам предикат; или получать свое подтверждение из какого-то иного источника,
так что предикат также может рассматриваться как нечто, соотно­ нежели наблюдение и эксперимент. Основанием [подобных предло­
сящееся с некоторым индексом. Конечно, совершенно обоснованно !I жений] могло бы служить некоторое заявление, например, обещание
с некоторых точек зрения предпочтительно формулировьть частное какого-либо потенциально бессмертного существа действовать опре­
предложение таким образом: «Нечто является сразу жителем Марса деленным образом при каждом случае определенного характера;
и рыжеволосым», а универсальное предложение - так: «Все, что и таким образом, оно не должно было бы быть априорным сужде­
существует в универсуме, если является жителем Марса, является нием.

также рыжеволосым». В этом случае универсальное предложение 370. (4) ... Декарт, Лейбниц, Кант и другие обращались к уни­
не содержит никакого утверждения относительно существования; версальности определенных истин для доказательства того, что
так как для говорящего и слушающего уже должно быть понятно, они не являются полученными из наблюдения - непосредствен­
что универсум существует. Частное предложение в этой новой но или посредством обоснованного вероятностного заключения.
форме содержит утверждение относительно существования чего-то У Декарта есть только один пассаж такого рода, и даже Лейбниц,
неопределенного, о чем объявляется, что к нему применимы выра­ хотя он в полемике с Локком часто ссылается на необходимость оп­
жения "житель Марса" и "рыжеволосый". ределенных истин (т. е. утверждает, что они являются по своему
Универсальное предложение должно пониматься как не до­ модусу предложениями необходимости), однако лишь в одном месте
пускаюшее ни единого исключения. Тем самым оно отличается от (в предисловии к «Новым опытам») специально упоминает критерий
предложения «Отношение числа (всех) А к числу (тех) А, которые универсальности. Декарт, Лейбниц и Кант более или менее экспли­
являются- В, есть 1 ; 1» не только тем, что оно является дистрибу­ цитно заявляют, что то, что, по их словам, не может быть основано
тивным, а не собирательным по форме, но также и тем, что оно на наблюдениях или выведено из наблюдений посредством законо­
утверждает много больше. Так, отношение множества всех дейст­ мерного вероятностного заключения, является универсальным пред­
вительных чисел к тем из них, которые являются несоизмеримыми, ложением в смысле (3), то есть утверждением, касающимся каждого
есть 1 ; 1, однако это не препятствует ни тому, чтобы существовали члена общего класса без исключения. Декарт (Письмо XCIC) ут­
верждает, что нельзя прийти путем какого-либо закономерного
* Iпdicаblе object 'объект, на который можно указать'.- Прим. перев, умозаключения от внешних явлений к такому предложению, как:

192 193
111. Семиотика языка и логика
Ч. С. Пире. И3 работы «Элементы логикиэ

«Вещи равные одному и тому же, равны между собой», так 1\ак это
предложений; но не как критерию их происхождения. Однако сле­
бы оз~ачало выведение "универсального" из "частного". Лейбниц дует обратить внимание на то, что некоторые истолкователи Канта
использует почти тот же язык: «Это приводит К другому вопросу,
ошибочно использовали слово универсальное в смысле .лтриэнаваемое
а именно к вопросу о том, все ли истины зависят от опыта, то есть от
всеми людьми" - в смысле XOLVO<;; 'общий' в словосочетании XOLUCXt
индукции и примеров, или же имеются истины, покоющиеся на дру­
iVVOLCXL 'общие мысли; мысли, присущие всем людям'.
гой основе .. , Но, как бы многочисленны ни были примеры, под­
371. Слова иниверсаяия и универсальность входят в различные
тверждающие какую-нибудь общую истину, их недостаточно, чтобы специальные словосочетания:
установить всеобщую необходимость этой самой истины; ведь из ... Естественная иниверсалия: естественный знак, предицируе­
того, что нечто произошло, не следует вовсе, что оно всегда будет мый относительно множества вещей, как дым есть знак огня. Но­
происходить таким же образом» 52. миналистическое учение состоит в том, что ничто вне разума не
Кант выражался еще более однозначно: «Опыт никогда не дает является универсальным в этом смысле 54.
своим суждениям истинной или строгой всеобщности, он сообщает ... Универсальная сила: согласно некоторым логикам, это сила
им только условную 11 сравнительную всеобщность (посредством
таких рассуждений, которые «рассчитаны на то, чтобы убедить все
индукции), так что это должно, собственно, оз_начать следующее:
разумно рассуждающие умы» ~5. Если бы автор опустил выражение
насколько нам до сих пор известно, исключении из того или иного
"разумно рассуждающие" и сказал «рассчитаны на то, чтобы убе­
правила не встречается. Следовательно, если какое-то суждение
дительно действовать на все умы», это не говорило бы о том, что
мыслится как строго всеобщее, то есть так, что не допускается
они имеют какую бы то ни было силу; ибо сила рассуждения зави­
возможность исключения, то оно не выведено из опыта, а есть
сит от того, приведет ли оно на самом деле к истине, а не от того,
безусловно априорное суждение. Стало быть, эмпирическая всеоб­ что полагают, что оно приведет. Таким образом, слова "разумно
щность есть лишь произвольное повышение значимости суждения
рассуждающие" - единственные уместные слова в этом определе­
с той степени, когда оно имеет силу для большинства случаев, на ту
нии. Но в действительности не существует никакого подразделения
степень, когда оно имеет силу для всех случаев, как, например, в
логической силы на универсальную и частную ...
положении все тела имеют тяжесть. Наоборот, там, где строгая
всеобщность принадлежит суждению по существу, она указывает
§ 12. Частное (Particular)
на особый познавательный источник суждения, а именно на способ­
ность к априорному знанию. Итак, необходимость и строгая всеобщ­ 372. В неспециальном языке относится к единичным случаям,
ность суть верные признаки априорного знания и неразрывно свя­
подпадающим под общие рубрики и встречающимся, или якобы
заны друг с другом» 53.
встречающимся, в опыте; в данном значении это также существитель­
Но несмотря на тот факт, что в целом логика всех этих авторов,
ное. Частное представляет собой известное из опыта явление об­
особенно Канта, требует того, чтобы слово универсальное понима­
щего характера, но так, как оно выступает в отдельном случае.
лось в этом смысле, все же некоторые пассажи в их работах могут в
373. Частное предложение есть предложение, которое дает об­
какой-то степени служить оправданием грубой ошибки отдельных
щее описание некоторого объекта и утверждает, что объект, к ко­
комментаторов, утверждающих, что под необходимо~тью они пони­
торому относится данное описание, встречается в универсуме рас­
мают непреодолимую психическую силу, с которои предложение
суждения, не утверждая, что оно относится ко всему универсуму или
требует нашего согласия, а под универсальностью они понимали
ко всему в универсуме, что удовлетворяет указанному общему опи­
всеобщность (catholicity), то есть кафолическое * принятие пред­
санию; например, «Некоторые драконы дышат огнем». Если мы
ложения semper, ubique et аЬ omnibus 'всегда, везде и всеми'.
считаем, что частное предложение содержит утверждение относи­
В особенности Декарт, отчасти Лейбниц, а возможно, и Кант (хотя
тельно существования чего-либо, то точное отрицание его не
это было бы с его стороны крайне нелогично) действительн.? в боль­ содержит утверждения' относительно существования чего бы то ни
шей или меньшей степени придавали значение неотразимои очевид­
было, как в предложении «Никакого огнедышащего дракона не су­
ности - а в какой-то мере и экуменическому признанию - пред­
ществует». Поэтому неверно, что из такого точного отрицания сле­
ложений, как критериям стремления убедить нас в правдивости дует какое-либо частное предложение, такое, как «Некоторый дра­
кон не дышит огнем». Ибо если не существует дракона, который не
* Кафолическии или экименическии-ч- старинные синонимы к термину универ­ дышит огнем, это предложение ложно, хотя может быть истинным,
сальный, в значении 'повсеместныйс-э- Прим, ред, что не существует дракона, который дышит огнем.

.l~4 191
111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. Из работы "Элементы логики»

Например, из частного предложения «Некоторую женщину обо­ чего бы то ни было еще; но когда это мыслится как какое-то отноше­
жают все католики *» следует, что «Любой католик, который толь­ ние к глазу, "белизна" является качеством в более широком
ко может существовать, обожает какую-то женщину», то есть «Не смысле. Локк 66 определяет качество как способность вызывать
существует католика, который бы не обожал какую-то женщину», представление, что более или менее соответствует вышеприведен-
что является точным отрицанием предложения «Какой-то католик ному разъяснению. .
не обожает всех женщин», которое является частным. Из него в Термин Qua\itas, который неизбежно стал употребляться в
свою очередь следует, что женщины, обожаемой всеми католиками, весьма неопределенном смысле, понимался в римских школах как
не существует, что является точным отрицанием первого предложе­ обозначающий почти любой признак или признаки, для которых не
ния «Некоторую женщину обожают все католики». То же самое было под рукой никакого другого наименования. Таким образом,
справедливо относительно всякого частного предложения. Так, ес­ возник целый ряд особых значений. Так в грамматике различие
ли «Некоторая ворона является белой», из этого следует, что «Ни­ между существительными, имеющими множественноечисло, и теми,
какое неизбежное последствие белизны не отсутствует у всех ворон», у которых нет множественного числа, называлось различием каче­
что является точным отрицанием частого предложения «Некоторое ства, кш, и различие между личными местоимениями и такими мес­
неизбежное последствие белизны отсутствует у всех ворон». Итак, тоимениями, как qui, quis 'кто', и т. п.
из каждого частного предложения следует точное отрицание како­ 376. (3) В логике: разграничение между утвердительным и от­
го-то частного предложения, но ни из какого точного отрицания рицательным предложениями называли различием качества пред­
частного предложения не может следовать никакое частное пред­ ложений все без исключения логики, от Апулея во II в. н. э. до
ложение. Но это не распространяется на простое частное предло­ наших современников.
жение, такое, как «Нечто является белым», так как сказать «Нечто Кант, чтобы дополнить триаду, добавил третье качество, кото­
является несуществующим» (что дала бы соответствующая трак­ рое назвал ограничительным,- качество предложения «Socrates est
товка) - нелепо, и это не должно вообще рассматриваться как поп homo» 'Сократ есть не-человек' в отличие от «Socrates поп est
предложение. hошо» 'Сократ не есть человек'. Это нововведение не выдерживает
никакой критики; но авторитет Канта и сила традиции были причи­
§ 13. Качество ной того, что оно сохранилось. Поскольку универсум признаков
неограничен, очевидно, что любое множество объектов имеет не­
(В грамматике и логике.) (1) Возьмем предложение, в кото­
374. который предикат, общий для них и характерный только для этого
ром общее имя (нарицательное) или прилагательное предицирует­ множества. Если это так, то, как молчаливо предполагается в обыч­
ся относительно имени собственного, и представим себе, что в дей­ ной силлогистике, разграничение между утвердительным и отри­
ствительности существует нечто, соответствующее этой форме пред­ цательным предложениями полностью находится в связи с конкрет­
ложения. Затем представим себе, что данная форма факта заклю­ ным (particular) предикатом. Многие логики, несомненно, предпо­
чается в отношении объективного субъекта, 1МИ субстанции, к че­ лагали, что отрицательные предложения отличаются от обычных
му-то существующему, причем это отношение одно и то же во всех утвердительных предложений тем, что они не подразумевают ре­
случаях, когда то же самое существительное или прилагательное альности субъекта. Но что, в таком случае, означает «Некоторые
предицируется в том же смысле и это воображаемое существующее патриархи не умирают»? Кроме того, все признают, что предло­
нечто, рассматривается ли оно как реальное или только как услов­ жения рег se primo modo 'сами по себе и прежде всего' не предпола­
ность мысли, является качеством. Так, если что-либо является пре­ гают существования субъекта, хотя они являются утвердительны­
красным, белым или непонятным, то оно обладает качеством кра­ ми. Во всяком случае, полученная силлогистика хотя и последо­
соты, белизны или непонятности. вательна, но нежелательна. Если, однако, универсум признаков ог­
375. (2) Но в более правильном смысле термин "качество" неприме­ раничен, как это есть в обычной речи, когда мы говорим, что логи­
ним, когда такое прилагательное, как непонятный, понимается как ческая непоследовательность и мандарины не имеют ничего общего,
означающее отношение. Так, белизна будет, в этом узком смысле, то требуемая система формальной логики будет простым случас~
качеством, только пока объекты считаются белыми независимо от логики отношений; но разграничение утвердительных и отрицатель­
ных предложений станет существенным и абсолютным, причем фор­
СЛаБО католик у1101 р еблено З;(ССЬ, по-видимому, в шутку. В
* значеиип мы простых категорических предложений в таком случае будут:
-мужчина', СМ. примеч. к 370,- Прим, ред, Любое А обладает каждым признаком группы ~.

196 197
 111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
----------------
Любое А лишено каждого из признаков группы ~. истинность одного влечет истинность другого,

. Любое А обладает некоторым признаком группы ~. истинность одного влечет ложность другого,

Любое А лишено некоторого признак а группы ~. ложность одного влечет истинность другого,

Некоторое А обладает каждым признаком группы ~, и т. п. ложность одного влечет ложность другого.

377. (4) Качество, уже у Ар истотеля , особенно часто употреб­
лялось для обозначения признаков, которые составляют достоин­
ства или недостатки; и это слово замечательно по числу специальных
значений, которое оно имеет. Со времени Канта оно употреблялось
для обозначения разграничения между ясным и неясным, отчетли­
В этом должна состоять первая часть логики. Речь идет о логике
дедуктивной, или (называя ее по ее основному результату) силло­
гистической. Во все времена эта часть логики признавалась необ­
ходимой предпосылкой дальнейших исследований. Дедуктивная
и индуктивная, или методологическая, логики всегда разграничи­

вым и запутанным и т. д. См. предшествующую тему. вались; и первое название обычно употреблялось так, как и
Различают качества первичные; вторичные; вторично-первичные, здесь.

существенные, или субстанциальные; случайные, или акциденциаль­
ные; явные; скрытые; простые; исходные; элементарные; основные;
производные; реальные; интенциональные; мнимые; возможные; ло­
гические; пропозициональные; активные; изменяющиеся; аффектив­
ные; категориальные и т. д.
§ 14. Отрицание
318. Отрицанва используется (1) в логике, (2) в метафизике.
В логическом смыеяе оно может употребляться (а) относительно, (Ь)
абсолютно. Используемое относительно, применительно к предло­
жениям, оно может поннматься (а) как отрицающее предложение
или (Р) как отрицающее предикат.
379. (1) В своем логическом смысле отрицание противопоставлено
утверждению, хотя, когда отрицание используется относительно,
утверждение, возможно, не является подходящим противоположным
термином; в своем метафизическом смысле отрицательное противо­
поставлено положительному (факту и т. п.).
Рассматриваемое объективно, понятив отрицания является од­
ним из наиболее важных логических отношений; но рассматривае­
мое субъективно, оно вообще является не логическим термином, а
дологическим. Другими словами, это одно из тех представлений,
которые следует тщательно разработать и которыми нужно научить­
ся пользоваться, прежде чем можно будет хотя бы частично реали­
зовать идею исследовать обоснованность рассуждений.
В учении об отрицании можно хорошо видеть результаты приие­
нения в логике принципа прагматизма. Прагматист при исследова­
нии логических проблем ставит перед собой определенную цель.
Он хочет установить общие условия истинности. Не беря на себя
обязательство изложить здесь весь ход мысли, скажем, что первый
шаг должен состоять в том. чтобы определить, каким образом два
Чтобы проследить такие связи между предложениями, необхо­
димо подвергнуть предложения некоторым преобразованиям. Мож­
но сделать это различным образом. Некоторые способы ни в коей
мере не ведут к разрешению нашей проблемы, и прагматист воздер­
жится от них на этом этапе исследования. Примером такого подхода
может быть выделение связки в качестве отдельной части предло­
жения. Возможно, что существуют различные способы полезного
преобразования; но обычный способ, единственный, который ис­
следован в достаточной мере, может быть описан следующим об­
разом.
Взяв какое бы то ни было предложение, например:
«Каждый священник сочетает браком некоторую женщину с не­
которым мужчиной»,
мы заметим, что определенные части могут быть вычеркнуты
таким образом, чтобы осталась незаполненная форма, которая, ес-
. ли заполнить пропуски собственными именами (называющими ин­
дивидуальные объекты, относительно которых известно, что они
существуют), станет законченным предложением (каким бы оно
ни было глупым и ложным). Такими неааполненвыми формами бу­
дут, например:
Каждый священник сочетает браком некоторую женщину с _ _
_ _ сочетает браком _ _ с некоторым мужчиной
___ сочетает браком с
Возможно, существует какой-нибудь язык, в котором пропуски
В таких формах нельзя заполнить собственными именами так, чтобы
образовались законченные предложения, потому что его синтаксис
может быть иным для предложений, содержащих собственные имена.
Но для нас здесь не имеет значения, какими могут быт» правила
грамматики.

предложения могут быть связаны так, что при всех ВОзможных об­ Последняя из вышеприведенных незаполненных форм отличает­
стоятельствах: ся тем, что она не содержит никакого селективного слова, такого,

198 19t)
'Н. Семиотика языка и логика
Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики"

как некоторый, каждый, любой, или какого-либо выражения, эк­

вивалентного такому слову по своему воздействию. Ее можно на­ необходимо только выбрать два понятия (и подойдут почти лю­
звать Предикатом (см. 358), или ремой (PTi/lCX). Каждому та­ бые два), чтобы получить основу, нужную для определен и я осталь­
кому предикату соответствует другой, такой, что если заполнить ных. Какие понятия следует выбрать - это вопрос, решение ко­
в обоих предикатах все пропуски одним и тем же набором собст­ торого не входит в функции данного ответвления логики. Отсюда
венных имен (называющих индивидуальные объекты, относительно неоспоримые достоинства восьми знаков для связок, представлен­

которых известно, что они существуют), то одно из двух получаю­
щихся предложений будет истинным, тогда как другое - ложным;
например:
Златоуст сочетает браком Елену с Константином;
Златоуст не-сочетает-браком Елену с Константином.
Правда, второе предложение нарушает правила грамматики *,
но это не имеет большого значения. Говорят, что два таких пред­
ложения являются противоречащими и два таких предиката
имоотрицательными, то есть каждый из них получается в резуль­
тате отрицания другого. Два предложения, содержащие селектив­
ные выражения, могут быть противоречащими; но, чтобы быть та­
ковыми, каждое селективное выражение, обозначающее подходя­
щий выбор (селекцию), должно быть заменено на выражение, обо­
значающее любой выбор (селекцию), который может быть сделан,
или наоборот. Так, следующие два предложения являются проти­
воречащими:
Каждый священник сочетает браком некоторую женщину с каж­
дым мужчиной.
Некоторый священник не-сочетает-браком каждую
с некоторым мужчиной.
ных К. Лэдд-Франклин как формальные показатели ноордннациич.
Но, рассматриваемые таким образом, они являются не собственно
связками или утверждениями относительно отношений между не­
сколькими отдельными объектами и предикатом, а только знаками
логических отношений между различными составными частями пре­
диката. Логическое учение, связанное с этими знаками, имеет важ­
ное значение в теории прагматизма .
.. . Отрицающее, или негативное, отрицание есть отрицание, про­
- ваа­ изводимое присоединением отрицательной частицы к связке в обыч­
ном латинском «Socrates поп est stultus» 'Сократ не есть глупец' в
отличие от бесконечного, или инфинитного (&6рtб't'У]), отрицания,
производимое присоединением отрицательной частицы к предикату
поп stultus» 'Сократ есть не глупец'.
«Socrates est
Кант возродил это разграничение, чтобы получить триаду, дав­
шую симметрию его таблице категорий; и с тех пор это было одним
из излюбленных предметов размышлений немецких логиков. Нет
понятия более дуалистического по своему существу, нежели отри­
цание, понятие явно не триадическое: Не-А = иное, нежели А=вто­
рое к А. В языке сохраняется много следов этого. Dubius ('сомни­
женщину
тельное') находится между двумя альтернативами: да и нет *.
380. (2) В метафизическом смысле отрицание есть простое отсут­
ствие признака или отношения, рассматриваемых как положитель­

Очень удобно выражать отрицание предиката, просто присое­ ные. Оно отличается от привативного отношения тем, что не пред­
диняя к нему не-, Если мы это примем, то не-не-сочетает-браком полагает ничего иного.

должно рассматриваться как эквивалентное выражение сочетает Знаменитое изречение Спинозы, сыгравшее весьма существен­
браком. Оказывается, что как в латинском, так и в английском язы­ ную роль в построениях школы Шеллинга, «omnis determinatio est
ке это условное соглашение соответствует языковому употреблению. negatio» l'всякое определение (ограничение) есть отрицание'], имеет
Вероятно, на земле лишь в незначительном меньшинстве языков по крайней мере то основание, что determinatio (ограничение) в
действует это весьма искусственное правило. Говорят, что из двух сторону одной альтернативы исключает для нас другую. Та же боль­
противоречащих предложений каждое получается в результате от­ шая правда внушается молодежи в высказывании: «Вы не можете
рицания другого. съесть булочку и иметь ее».
Отношение отрицания может считаться определяемым по зако­
нам противоречия и исключенного третьего Б7. Эта точка зрения § 15. Ограничительные суждения
является допустимой, но не обязательной. Из всех понятий нереля­
тивной дедуктивной логики, таких, как следование, сосуществование,
381. (1) Этот термин относится к третьему качеству суждений,
в добавление к утвердительным и отрицательным. Идея о таком
или композиция, агрегация, несовместимость, отрицание и т. П.,
третьем качестве возникла у римлян в связи с различием между

«Человек не является добрым» (Ното поп est bonus) и «Человек

.. в оригинале поп-гпагпев, тогда как правильно было бы does not marry.-
Прим, ред,
• DlIbius 'сомнительное - этимологически 'двойное'с-с- Прим, перев,
200
201
 Ч. С. Пире. Из работы «Элементы логики»
I r1 Семногива языка и логика

ГOBOP~T, чтс «все логики» называют любое предложение, на которое

является не добрым» (Ногпо est поп Ьолцв), из которых второе пред­
воздеиствует модус, модальным предложением. Однако это преуве­
ложение является ограничительным ...
личение; на практике этот термин со времен Абеляра, когда он
Это один из многочисленных случаев, когда случайности языка
впервые появился 6\ и до настоящего времени был ограничен пред­
без достаточного основания влияют на признаваемые логические
ложениями с четырьмя модусами - возможный" невозможный"
формы. Боэциус 59 И другие применяли инфинитацию * также и по
отношению к субъекту, что, как показал де Морган 60, было цен­ "неоБХодимый" и "СJlучайный"- и ли~ь изредка р~~пространялся ~
на некоторые другие; более того, можно было бы привести множе­
ным вкладом в логику. Вольф 61, однако, ограничил применение
ство аргументов, свидетельствующих в пользу такого употребле­
данной модификации предикатом, не указав для этого никакого
ния.
серьезного основания. Кант заимствовал эту идею, так как она
Наиболее простое описание модальности - это описание схо­
удачно дополняла его триаду категорий качества. Как сообщает
ластов, согласно которому необходимое (или невозможное) предло­
Еше, Кант аргументировал это тем, что негативное суждение ис­
жение представляет собой вид универсального предложения; воз­
к.лючает субъект из сферы действия предиката, тогда как unend-
можное (или случайное, в смысле не необходимое) предложение­
Нспе, ограничительное, или бесконечное, суждение помещает его
в бесконечную сферу вне предиката. Следует отметить, что Кант вид частного предложения. Другими словами, утверждать «А долж­
но быть истинно» - значит утверждать не только, что А истинно,
считает, что положительный признак отличается рег se '13 самом себе'
от отрицательного и что он, в частности, имеет значительно более
но и что все предложения, сходные с А, истинны; а утверждать «А
может быть истинно» - значит утверждать только то, что некото­
узкий объем. Как и большинство античных логиков, он фактически
рые предложения, сходные с А, истинны. Если будет задан вопрос,
ограничил универсум признаков такими признаками, которые оста­
что подразумевается под сходными предложениями, ответ будет;
навливают наше внимание. Если бы это было сделано эксплицнтно
все предложения, принадлежащие определенному классу, устанав­
и последовательно, возникла бы интересная частная логика в ко­
торой бы было содержательное, а не только формальное ра~личие ливаемому в интересах рассуждения. Или можно сказать, что пред­
ложения, сходные с А,- это все те предложения, которые при не­
между утвердительными и отрицательными фактами. Вероятно так­
'же, что Кант понимал утвердительное предложение как утверждаю­
котором мыслимом уровне незнания были бы неотличимы от А.
Ошибки не рассматриваются; приниматься во внимание должно
щее существование своего субъекта, тогда как отрицательное­
только незнание. Это незнание будет заключаться в том, что его
как не содержащее такого утверждения; так что «Некоторые феник­
носитель не сумеет отвергнуть определенные потенциально мысли­
сы не восстают из своего пепла» было бы истинно, а «Все фен иксы
мые состояния универсума, каждое из которых абсолютно детермини­
восстают из своего пепла» -ложно. Ограничительное суждение со­
ровано во всех отношениях, но которые все на самом деле являются
впадает в этом отношении с утвердительным. Вероятно, это имел
ложными. Совокупность этих неотвергиутых ложных состояний со­
в виду Кант, но он не заметил, что его ограничительное суждение
«Человеческая душа бессмертна» (nichtsterb1ich) может быть истол­ ставляет "диапазон возможности" или, лучше, "диапазон незнания".
Если бы не было неэнания, эта совокупность была бы сведена к
ковано как эквивалентное конъюнктивному суждению «Человечес­
нулю. Предполагаемый уровень знания в предложениях необходи-
кая душа не есть смертна, и она есть человеческая душа». Несом­
. мости, как правило, является воображаемым, а в предложениях
ненно, между этими двумя утверждениями Кант усмотрел бы мно­
возможности чаще представляет собой действительное состояние го­
жество различий. В таком случае он должен был бы принять чет­
ворящего. Предложение необходимости утверждает, что при пред­
вертое качество: «Человеческая душа не бессмертна».
полагаемом уровне знания во всем диапазоне незнания нет случая,
когда предложение ~ыло бы ложным. В этом смысле можно сказать,
§ 16. Модальность
что в основе каждои необходимости лежит невозможность. Предло­
жение возможности утверждает, что найдется случай, когда оно
382. Среди логиков нет согласия во взглядах на модальность,
истинно.
но, в общем, это логическая квалификация предложения или его
При изучении модальности мы сталкиваемся с различными тон­
связки или соответствующая квалификация факта или его формы
кими р~зграничениями. Так, когда речь идет о диапазоне незнания,
различными способами, выраженными посредством модусов воз­
когорыв определяется уровнем знания самого мыслящего субъекта,
можность, невовможность, случайность, необходимость (possiblle
Тогда суждения «А истинно» и «А должно быть истинно» не являют­
impos si iJe, contingens, necessarium). '
ся логически эквивалентными, потому что последнее утверждает
Любая квалификация предикации есть модус; и Гамильтон 62

~03
202
111. Семиотика языка и логика Ч. С. Пирс. "3 работы "Элементы логики»
------,--,---,-----
факт, который первое не утверждает, хотя то, что этот факт утверж­ «Никакое внутренне противоречивоепредложение не может быть ис­
дается, является прямым и окончательным свидетельством его ис­ тинным», что едва ли может быть названо абсурдным. Правда, эти
тинности. Эти суждения аналогичны суждениям «А истинно» и «А логики обычно понимают форму «5 может быть Р» в копулятивном
истинно, и я это говорю», которые не являются логически эквива­ смысле «5 может быть Р, и 5 может не быть Р», но ведь от этого оно
лентными, как легко показать, отрицая каждое из них и получая утверждает больше, а не меньше. В таком случае предложение
«А ложно» и «Если А истинно, я этого не говорю». возможности является предложением. Оно не только должно быть
В частном предложении необходимости и универсальном пред­ признано одной из логических форм, если они должны быть доста­
ложении возможности иногда различают "совокупное" ("composite") точными для того, чтобы представить все факты логики, но оно
и "выделительное" ("divided") значения. «Некоторое 5 должно быть играет особенно важную роль в теории науки 64. В то же время,
Р» *, взятое в совокупном значении, означает, что не существует согласно рассматриваемой здесь точке зрения на модальность,
случая во всем диапазоне незнания, когда то или иное 5 не было бы предложения необходимости и возможности являются равнозна­
Р; но, взятое в выделительном значении, оно означает, что сущест­ .чащими с некоторыми ассерторическими предложениями; так что

вует некоторое 5, такое, что это самое 5 остается Р во всем диапазоне они отличаются от ассерторических предложений не так, как от­
незнания. Далее, «Любое 5, которое только может существовать, личаются друг от друга универсальные и частные предложения,
*
может быть Р» *, взятое в совокупном значении, означает, что в а скорее приблизительно так, как отличаются друг от друга гипо­
диапазоне незнания есть некоторое гипотетическое положение ве­ тетические (т. е. условные, копулятивные и дизъюнктивные) пред­
щей (или речь может идти о неидентифицируемом истинном состоя­ ложения, категорические предложения и предложения отноше­
нии, но едва ли возможно, чтобы такой случай был единственным), ния - возможно, все же в меньшей степени.
при котором или нет никакого 5 -, или каждое существующее 5 есть Согласно этой точке зрения, предложения, логически необходи­
Р; тогда как в выделительном значении оно означает, что ни в ка­ мые и возможные, относятся к тому, ЧТО могло бы быть известно
ком гипотетическом состоянии нет вообще никаких 5, кроме тех, и без каких-либо знаний об обсуждаемом универсуме, а при един­
которые в том или ином гипотетическом состоянии являются Р. ственном условии совершенно ясного понимания значения слов;
Если существует такое разграничение, выделительное значение ут­ таковы предложения, геометрически необходимые и возможные, от­
верждает больше, чем совокупное в частных предложениях необ­ носящиеся к тому, что исключается и не исключается знаниями о
ходимости, и меньше, чем в универсальных предложениях возмож­ пространстве; физическая необходимость - к тому, что исключа­
ности. Но в большинстве случаев индивидуальные объекты не ос­ ется и не исключается знанием определенных физических законов,
таются идентифицируемымиво всем диапазоне возможности, и тог­ и т. д. Но, когда мы говорим, что из двух множеств одно должно
да разграничение становится бесполезным. Оно никогда не приме­ быть больше по мощности, чем другое, но каждое из них не может
няется по отношению к универсальным предложениям необходимо­ быть больше по мощности, чем другое, остается неясным, как этот
сти или к частным предложениям возможности. тип необходимости может быть объяснен на основе вышеприведенных
383. Некоторые логики говорят, что «5 может быть Р» вообще не принципов.

предложение, поскольку не содержит никакого утверждения. Но
если бы оно не содержало никакого утверждения, никакое положе­
ние дел не могло бы его фальсифицировать и, следовательно, его от­
рицание было бы абсурдным. Пусть 5 будет "некоторое внутреннее
противоречивое предложение", а Р пусть будет "истинно". Тогда
предложение возможности будет гласить: «Некоторое внутренне про­
тиворечивое предложение может быть истинно», а его отрицание
384. Самая первая теория модальности принадлежит Аристоте­
лю, философия которого и заключается главным образом в теории
модальности. Тот, кто изучает Аристотеля, обычно начинает с Ка­
тегорий; и первое, что останавливает его внимание,- это то, что
автор совсем не отдает себе отчета в различии между грамматикой
и метафизикой, между родами обозначения и родами бытия. Когда
- изучающий приступит к его «метафизическим» книгам, он обнару­
жит, что это не столько недосмотр, сколько принятая аксиома; что

.. Английскому Some S must Ье Р в "совокупном"(т. е. дизъюнктивном) значе­ вся философия Аристотеля рассматривает существующую вселен­
нии может соответствовать русск. «Какое-нибудь S должно быть Р», а в выдели- ную как осуществление, возникающее из предшествующей способ­
тельном" значении - «Какое-то S должно быть Р».- Прим. перев. " ности. Только в особых случаях Аристотель разграничивает воз­
... "Совокупное" значение англ , Whatever S there тау Ье тау Ье Р может
можность и способность, необходимость и вынужденность. Возмож­
быть переведено на русский язык как «Может быть так, что любое S есть Р», а
"выделительное" - как "Для любого S возможно, чтобы оно было Р».- Прим. но, в этом он ближе к истине, нежели изложенная выше система
перее. равнозначностеЙ.

i04 205
111. Семиотика Языка и логика Ч. С. Пире. Из работы «Элемеиты логики»

385. По-видимому, первым пролил свет на эту проелему Кант. ний (§ 178-180) дает понять, что содержанием "суждения понятия"
К старому разграничению между логической и действительной воз­ является тотальность (или, скажем, соответствие идеалу) 68. Сна­
можностью и необходимостью он приложил две новые пары терми­ чала субъект является единичным, а Ilредикат-отображениемчаст­
нов: аналитическое и синтетическое, субъективное и объективное. ного объекта на универсальный. Другими словами, о том или ином
Следующие определения (где каждое слово, бесспорно, тщательно объекте, данном нам посредством опыта, ~ысказывается суждение,
взвешено), несомненно, являются ценным развитием данной проб­ что он соответствует чему-то в сфере идеи. 110, когда это подвер­
лемы: гается сомнению, так как субъект сам по себе не содержит никакого
«1. То, что согласно с формальными условиями опыта (если иметь такого отношения к идеальному миру, мы получаем суждение "воз­
в виду созерцание и понятия), возможно. можности", или суждение сомнения. А когда субъект относится к
2. То, что связано с материальными условиями опыта (ощущени­ своему роду, мы получаем аподиктическое суждение. Но Гегель
ями), действительно. в объективной логике уже разработал понятие возможности и не­
3. То, связь чего с действительным определена согласно общим обходимости как категорий сущности(Wesen). В «Энциклопедии»
условиям опыта, существует необходимо» 65. рассуждение, в общем, следующее. действительность (WirkIich-
Кант считает, что все общие метафизические понятия, примени­ keit) есть то, чей род бытия заключается в самовыявлении. Ka~ тож­
мые копыту, могут быть представлены на диаграмме посредством дество вообще (тождество бытия, Sein, и существования, Ехгзгепя)
изображения времени. Такие диаграммы он называет "схемами". она есть прежде всего возможность, то есть, очевидно, голая воз­
Схема возможного - это изображение чего-нибудь в какой-нибудь можность, любой продукт мысли, показываемый и роассматривае­
момент. Схема необходимости - это изображение чего-либо про­ мый в виде факта. Например, возможно, что нынешнии султан ста­
должающегося на протяжении всего времени 66. Он, кроме того, нет следующим папой. 110 на второй стадии возникают понятия
устанавливает (в разных местах), что предложение возможности "Zufiillig" 'случайное' "Ausserlichkeit" 'формальность; внешность',
представляет собой только концепт, а не суждение, и является "условие". Zufallig есть то, что признается лишь возможным: «А
функцией понимания (Verstand) *; что ассерторическое предложение может быть, но А может и не быть», но оно также описывается Ге­
есть суждение и в этом смысле является функцией способности суж­ гелем, как имеющее основание (Grund), то есть нечто, предшест­
дения и что предложение необходимости изображается как детерми­ вующее (antecedent) его существованию, в чем-то ином, нежели оно
нированное законом и является, таким образом, функцией разума само. Ausserlichkeit, по-видимому, знаменует бытие вне основания
(Vегпuпft). Он утверждает, что его дедукция категорий показы­ своего бытия. То, что Ausserlichkeit предполагает вне себя как ос­
вает, что понятия, первоначально применимые к предложениям, нование (antecedent) своего бытия, есть пресуппонированное усл?,­
могут быть распространены и на роды бытия (и как это сделать) - вие. Третья стадия дает прежде всего "реальную возможность.:
конститутивно на бытие, имеющее отношение к возможному опыту; Здесь мы обнаруживаем понятия факта (Sache) *, "деятельности
регулятивно - на бытие вне возможности опыта. (Thatigkeit) и "необходимости". [... ) **
386. Гегель считает силлогизм основной формой реального бы­
тия. Он, однако, не стремится разработать сколько-нибудь основа­
тельно в свете этой идеи то, что обычно называют логикой, но что,
Примечания
с его точки зрения, становится лишь субъективной логикой. Он про­
сто принимает таблицу функций суждений Канта, представляющую Сноски J, 2, 4, 5, 6 принадлежат ПИРСУ, остальные издателям английского
собой одну из самых необдуманных работ во всей истории филосо­ текста; указания на литературу вынесены в примечан иях во всех случаях.
фии. Поэтому то, что Гегель говорит по этому поводу, не следует I Объяснять суждение через "предложение" значит объяснять его через то.
что по существу понятно. Объяснять же предложение через "суждение" значит
считать закономерным результатом его общей позиции. Его после­ объяснять нечто понятное само по себе через психический акт, представляющий
дователи не были способны сделать большее. Для Розенкранца 67 собой самое непонятное из явлений или фактов.
модальность преодолевает форму суждения и подготавливает форму
силлогизма. .. в русских переводах Гегеля термин Sache принято переводить термином
В «Энциклопедии» Гегель в одном из последних своих объясне- предмет". - Прим. перев.
" ......
в нашем издании опущены пункты 387-390 (около 2 страниц текста), со­
держащие критику Пирсом воззрений на модальность Лотце, Тренделенбурга,
.. в русской традиции \'E'fstand Канта переводигся обычно как "рассудок".­ Зигварта 11 Ланге. Пя этом раздел «Предложения» Б оригинальном надави" аакан­
Прим. перее, чивается.э-е Прим. ред,

206 207
"1. Семиотика языка и логика Ч. С. Пире. Из работы «Элемеиты логики»

2 Но если кто-либо предпочтет форму анализа, которая придает большее в «Summu1ae Logica1es» Петра Испанского [с. 71 В], о которых I1рантль
значение тому бесспорному факту, что предложение - это нечто, с чем можно [«Geschichte der Logik», II, 2бб и сл.], автор малой рассудительности и переоцени­
соглашаться или что можно утверждать, я не намерен против этого возражать. ваемой учености, чья популярная "История логики» изобилует грубыми ошибка­
Я не считаю, что мой анализ в достаточной степени подчеркивает все те моменты, ми, неверными оценками и неразумными теориями и чья площадная грубость
которые следовало бы подчеркнуть. оправдывает почти любой тон по отношению к нему самому, абсурдно утверждает,
3 Если слово "некоторый" считается предусматривающим существование что эта книга в основном переведсна с греческой книги, которая сама - явно
того, что определяется данным квантором, то как Гчтредложение, так и О-пред­ перевод с латинского. «Суммулы» Петра Испанского почти тождественны неко­
ложение относительно несуществующих объектов должны быть ложными' сог­ торым другим современным им работам и очевидным образом основаны на учении,
ласно квадрату оппозиций, как Е, так и А тогда были бы истинны, так что все' уни­ которое преподавалось в школах почти с 1200 г. н. э. После Боэция оно наиболее
версальные предложения, утвердительные или отрицательные, относительно авторитетно в логической терминологии, согласно этическим взглядам автора
несуществующих объектов истинны. См. также 324, 327. 3б9. настоящей работы.
4 Правильное название условное, а не гипотетическое, если следовать прави­ 7 Т. е. оно может быть сформулировано в терминах материальной или Фи ..
лам, сформулированным автором в «Ethics of pl1i10sophica1 termino10gy» [кн. II, лоновой импликации. См. 348 сноска.
гл. 1). Значение слова hypothetic6s в греческом было совершенно не установив­ 8 Р г а п t 1. Geschichte der Logik im Abel1d1ande. 1,581.
шимся; но, по-видимому, ЭТО слово в конечном счете стало относиться к любому 9 А Ь е 1 а г d. Орега hactenus iпеditа, р. 225.
сложному предложению; и поэтому Апулей, во времена Нерона используя для 10 Р г а n t 1, ор. сй.. Г, б9б.
перевода слово сопditiопаlis, писал: «Propositionum igitur perinde ut ipsarum 11 Термином (орщ;) я называю то, на что распадается посылка, т. е. то, что
conc1usionum, duae speciae sunt: апега praedicativa, quae etiam simp1ex est; «сказьшается, и то, о чем оно сказывается» (Аристотель 24Ь. Гб. Русск. перев.:
и! s1 dicamus, qui regnat beatus est апега substitutiva, уе] conditionalis, quae А р и с т о т е ль. Соч., т. 2. М., 1978, с. 120).
etiam composita est; и! si aias; qui regnat, si sapit, beatus est. Substituis enim соп­ 12 Р г а n t 1, ор. cit., П, 197.
ditionem, qua. nisi sapiens est, поп sit beatus». 1:1 Р г а n t 1, ор. cit., rr 272.
-В таком случае предложения. так же как и заключения, бывают двух видов: 14 "ОПа New List of Categories» ("О новом списке категорий»).
во-первых, предикативное предложение, каковое является также простым, как 1" S С h г 6 d е г. Logic, § 28.
если бы мы сказали Кто царствует. тот блажен; во-вторых, подстановочное, 16 D е М о г g а п. Роппаг Гоя!«, ch. 4 и его «SylIabus». 21 и СЛ.; см. здесь
или условное. предложение, каковое является также сложным, как если скажем 3бб.
Кто царствует, тот. если разумен, блажен. Ибо ты подставляешь условие, что 17 См. Stlldies in logic. Ed. Ьу Ch. S. Репсе, LittIe, Вгоеп and Со., Boston,
если он не разумен, то не будет блажен' (Р г а n t 1. Geschichte der Logik im Abend- 1883; Christine L а d d. Оп the a1gebra of logic, р. бl Н.; Fabian F г а n k 1 i п.
lande. 1, 580-581). Но еще при Боэции и Кассиодоре, т. е. около 500 г. н. Э., А point of 10gica] notation.- In «J ohns Hopkins University Сггсшаг», Арп}, 1881,
было установлено, что hypothetica относится к любому сложному предложению, р. 131.
а codНionalis - к предложению, утверждающему одну вещь только если выпол­ 18 См. русск. лерев.: Кант И.Соч.,в шести томах. Т.3.М., 19б4, с. Iб8.­
няется условие, излагаемое в отдельном придаточном предложении. Это было Прим. ред,
повсеместно принятое употребление данных терминов на протяжении всех сред­ 19 Филону следует тот, кто определяет импликацию «материально», т. е. тот,
них веков. Поэтому гипотетические предложения следует разделить на дизъ­ кто считает, что «из Р следует Q» означает то же, что «Не-Р или Q». у Цицерона
юнктивные и копулятинные. Обычно их делят на условные, дизъюнктивные и (Acad. Qaest. П, 143) упоминается о споре между Филоном из Мегар, Диодором
копулятинные. Но условные предложения на самом деле представляют собой Кроносом и Хрисиппом по этому поводу; о расхождениях между Филоном и
только частный случай дизъюнктивных предложений. Сказать: «Если сегодня Диодором упоминает также Секст Эмпирик (AdversllS mathematicos, УП Г, 113-17).
ночью будет мороз, ваши розы погибнут»- это то же самое, что сказать: «Или 20 Оп the AIgebra of Logic. Vol. 3, по. VI.
не будет мороза. или ваши розы сегодня ночью погибнут». Дизъюнктивное пред­ 21 Уо1. 3, по. ХН, хш, § 3.
ложение не исключает истинности обеих частей сразу [ср. 345-347}. 22 D е М о г g а п. Гог.па! Logic, ch. 8.
5 Термин Милля .лсоиногировазъ'' не очень точен. "Коннотировать" собственно 23 См. 378-380.
вначиг -сообозначать побочным образом'. Так, "убийца" коннотирует убитое жи­ 24 См. 305-30б.
вое существо. Когда схоласты говорили . что прилагательное коннотирует, они 25 !) u п s S с о t u s. Uniyersa!ia Рогрпугй, 9.12.
имели ввиду, 'по оно конвотирует абстракцию, называемую посредством соот­ 26 Тор., Х (А р и с т о т е л ь. Топика, Х.- Прим, ред.).
ветствующего абстрактного существительного. Но обычное употребление прила­ 27 S с О t ц s. Universalia Porphyrli, 9.12.
гательного не содержит обращения к какой бы то ни было абстракции. Слово 28 Р г а п t 1. ор. сп., Ш, 279.
сигнифицировать (означивагь) было обычным специальным термином с двенадцато­ 29 S с О t u s. Universalia PorphyriJ, qu. XIV.
го столетия, когда Джон из Солсбери (Metalogicus, Н, 20) говорил о том, ~quod зо S с о t u s, ibidem.- (Различие первой, или первичноЙ. и второй. ИШI
{еге in ornnium оге celebre est. aliud scilicet esse quod appelIativa (Т. е. прилагатель­ вторичной, интенции было одним !JЗ основных положений схоластической теории
ные) significant. е! aliud esse quod nominanl. Nominantur singu1aris (т. е. сущест­ познания, см. об этом в комм.- Прим. ред.).
вующие индивидуальные предметы и факты), sed llпivегsаIiа (т. е. Первичность) 31 С оп i m Ь r е n s е s. Praefatio Porphyrii, q. i. art. 4. (Conirnbrenses-
sigпifiсапtuг» 'Все почти утверждают одно и то же, а именно: следует различать то, ученые Коимбрийской школы, в г. К:оимбре, Португалия.- Прим. ред.)
что апеЛЛЯТИВf,1 означают, и то, что ОIlИ называют. Единичные объекты называют­ 32 Praedicamenta, УI (А р и с т о т е л ь. Категории, Уl.- Прим. ред.).
ся, а универсалии ОЗllачиваются'. См. мой доклад от 13 ноября 1867 г. [следующая R3 Met., У, ХХУ, 102ЗЬ, 22 (А р и с т от ел ь. Метафизика, кв. У, гл, ХХУ.
глава], f( КОТО!Ю~1У Н могу геперь! !CJ02 r ] nобавить множество при~!еJ10В, подтвер­ 102ЗЬ, 22. -Прим. ред.).
ждаЮЩIIХ то, 'по здеСI, было сказано тj ОТlIOШСI!I1И "коннотировать" и "СИГНИфИII.Il­ 34 S с о t u s Erigena. Ое divfsione паtшае, IV. 4.
ровmъ" (означивать). :О" .1 о h n о f S а 1 j s Ь II r у. Metalogiclls, 11, ХХ.

208 209
111. Семиотика языка и логика

36 Р г а n t 1, ор, сй.. 111, 77. . Кларенс Ирвинг Льюис

37 Пирс имеет в виду соч.: Аглаuld А., Nicole Р. La logique оц I'art de
penser. Paris. 1662. -Прим. ред .
38 т h о т s о л, Archbishop. Ал оиtliпе of the necessary laws of tllOL1ght. 1842, .
Виды значения *
§§ 52, 54, 80.
39 W i I s о л W.D. Ал еlеmелtагу treatise оп logic, 1856, 1, 11, § 5. Обсуждение проблемы в данной статье в основном ограничено
40 В этом же соч., 418. значением, т. е. тем, что передается словами, рядами письменных
4l 5 с о t u s. Opus Охоп. 1, 11, 3. значков или звуков. Однако следует сразу же подчеркнуть, что
42 Р г а n t 1, ор. cit., I, 581.
значения слов не являются первичными: они появляются еще до
43 Н а т i 1 t оп. Lectures оп logic, XHI, р. 243-248.
44 В а у п е 5 Т.5. Ап essay оп the леw anaIytic of logical [оггпв, 1850. их представления в языковом выражении; язык же способен модифи­
4-, D е М о г g а п. 5yJlabus of а proposed system of logic. 1860, § 21Н. См. цировать их в результате обратной связи той ИЛИ иной степени
также: Пир с, данное соч., 568. сложности. Кроме того, значением обладают не только словесные
46 D е М о г g а л, ibid., § 165.
выражения; ведь слова в принциле можно рассматривать как всего
47 Р е t г u s Н i s рап L1 s. 5ummulae. Тгасгашз Н, р. 87С.
48 А 1 Ь ег t us М а g л u s. Ос praedicabiliis, 11, 1, р. l1А. лишь суррогаты элементов другого рода, которые являются ориги­
49 Н а т i 1 t оп. Lectures оп logic. Арр V (d), (3). налами при реализации функции значения. Как указал Чарлз Сан­
~Oе i Ь п i z. Nouveaux essais sur I'entendement humain, livre IV, ch. 9.
L дерс Пирс, основы значения-ситуации возникают тогда, когда име­
51 К а n t I. Kritik der гешеп Уегпцп]! (1. А tlsgabe) , 599. (См. русск, перев,
ется нечто, выступающее для некоторого ума в роли знака чего-ли­
К а н т И. Критика чистого разума.- И. К а и т. Соч. В шести томах. Т. 3,
М., 1964, с. 522.) бо отличного ОТ этого нечто. Если же соотносить значение исклю­
52 L е i Ь п i z. Nouveaux essais. Avant-propos.- (Здесь цитируется по русск. чительно с единицами словесной символизации, то следствие будет
перев. Л е й б н и ц Г. В. Новые опыты о человеческом разуме. М.-Л., 1936, предшествовать причине и возникнет риск чрезмерного упроще­
Предисловие, с ...)
53 К а п t I. Kritik... (2. Atlsgabe. Einleittlng, 11). (Здесь цитируется по ния. Общее значение термина "значение" таково: А значит В, если
русск. перев. К а н т И. Критика чистого разума.- И. К а н т. Соч. В шести А выступает в качестве того, что представляет или означивает (сиг­
томах. Т. 3, М., 1964, с. 107). нифицирует) В, т. е. если А выступает вместо В или вызы вает В
54 См. О С k h а m. Logica, 1, XIV, ad Пп. в воображении. Тем не менее едва ли существуют или могут суще­
55 Н а т j I t оп. Lectures оп logic, XXVI.
ствовать в принципе значения, которые нельзя было бы выразить
56 L о с k е J. Ал essay солсеглiлg human uпdегstалdiлg. П, УН!, 8.
57 Laws 01 thought, book Ш, ch. 4, § 15. с помощью слов: рассматривая только словесные значения, мы не
58 Diсtiолагу 01 Phi1osophy алd Psychology. Vol. 2, р. 369П. исключаем заведомо какой-либо вид значений, а только ограничи­
69 Р Г а n t 1, ор. cit., I, 693. ваем поле зрения теми из них, которые передаются каким-либо кон­
D е М о г g а п. Formal logic, р. 37 Н.
кретным носителем значения. [.. .1
60
61 \У 01 1 У. Logica, § 208Н.
62 Н а т i 1 t оп. Lectures оп logic, XIV. в общем случае связь между языковым знаком и его значением
63 Р г а n t 1, ор. cit., Н, 158 П. определена соглашением: языковые знаки - это словесные симво­
64 См. 5ciel1tific Method. (vol. 7). лы. Словесный символ - это опознаваемый образец (pattern) зву­
6" К а л t I. Kritik der reinen Уегпцпй. (1. Ausgabe. 219.) (Здесь цитируется
ков, начертаний, помет, используемых с целью выразить нечто. (Чт6
по русск, перев. К а н т И. Критика чистого "азума.- И. К а н т. Соч, В шести
томах. Т. 3, М., 1964, с. 280). именно имеется в виду под конкретным.образцом в различных об­
66 См. указ. русск. перев., с. 220 и сл. стоятельствах, частично связано с физическим подобием знаков, а
67 R о s е n k г а п z. Wissелsсhаft der 10gischell Idee, Bd. 11, S. 127. частично с пониманием знаков в рамках соглашения.) Два начер­
68 См. русск. перев. Г е г е л ь. Энциклопедия философских наук. Т. 1. На­
тания или два звука, соответствующиеодному и тому же распозна­
ука логики. М .. 1974, С. 363 и сл,
ваемому образцу, являются двумя экземплярами (гпэтвпсев] одного
и того же символа, а не двумя различными символами.
Языковое выражение конституируется ассоциацией словесного
символа и фиксированного значения; однако языковое выражение
не может быть отождествлено только с одним символом или одним
значением. Если различными символами выражается одно и то же
значение, то это --- два выражения, а не одно. Если же символ один

* Статья пуёлякуетея с небодьшнин сокрещенмямн.с- При м, ред.

211
 111. Семиотика языка и логика К. И. Льюис. Виды значения

и тот же, а значения различны, то это также два выражения, а не вующих, предметов, к которым данный термин правильно приложим.
одно. Но если в двух случаях (различаемых по месту и по времени) Определения «реальные, или существующие» здесь имеют ограни­
имеется одно и то же значение и один и тот же символ, то речь идет чительный, а не поясняющий характер, то есть предметы, которые
о двух экземплярах одного и того же выражения. именуются или могут именоваться с помощью данного термина, но
Экземпляр символа часто называют символом, а экземпляр вы­ которые не существуют в действительности, в его денотацию не
ражения - выражением; однако этот способ называния неточен. включаются.
Чернильное пятно или шум - это конкретная сущность, символ Термин, не именующий никакого реального предмета, обладает
же - сущность абстрактная; выражение - это абстракция, соот­ нулевой денотацией. Но ошибочно было бы утверждать, будто та­
носящая символы друг с другом. кие термины, как единорог или Аполлон, денотацией не обладают,
Языковое выражение может быть либо термином (термом), либо поскольку в этом случае пришлось бы считать, что они не обладают
пропозициональной функцией. Как будет ясно ниже, все пропо­ значением в соответствующем понимании термина "значение". Тер­
зициональные функции и пропозиции являются терминами, но толь­ мин обладает значением в модусе денотации, если он функционирует
ко некоторые термины являются пропозициями или пропозицио­ в качестве имени целенаправленно; любое же произнесенное выра-
нальными функциями: два этих класса не пересекаются. . жение, лишенное такой целенаправленности, термином не является.
Термин - это выражение, которое называет вещь или группу Когда необходимо указать на любой объект, к которому некого­
вещей того или иного рода, реальных (actual) или воображаемых, рый термин приложим правильным образом, мы будем говорить о
или приложимо к этим вещам. классификации, а не о классе, и о понятийном содержании термина.
Иногда говорят, что нереальное не может быть названо. Однако Таким образом, понятийное содержание (comprehension) термина
не следует так ограничивать сферу употребления глагола назы­ (далее просто содержание термина) - это классификация всех
вать - ведь обо всем, что можно помыслить, можно и сказать. непротиворечиво мыслимых предметов, к которым правильно при­
Утверждение, что не существующее в действительности не может ложим данный термин; нечто является непротиворечиво мысли­
быть названо, представляется СЛИШком поверхностным. Как же те, мым, если утверждение о его существовании не связано с явным

кто так утверждает, расценивают явления, когда родители дают или неявным противоречием. Например, содержание термина квад­
имя еще не родившемуся ребенку, а конструктор называет машину, рат охватывает все мыслимые и реально существующие квадраты,

которая еще только проектируется? Кроме того, имеются и реальные но не охватывает круглых квадратов.

трудности, связанные с такой точкой зрения; далее мы постараемся
так построить наше рассуждение, чтобы по возможности не быть
связанными с ней. Итак, можно переформулировать приведенное
выше определение: термин - это выражение, способное именовать
вещь или группу вещей определенного рода или способное быть
приложимым к этим вещам.
В обычной речи принято говорить, что термин обозначает (де­
нотирует) нечто существующее (сущее (existent)), к которому он
приложим В каждом случае его употребления. Например, в выска­
зывании Те три объекта - книги о термине книга говорят как об
обозначающем (денотирующем) три указанных объекта или один из
них. Такое употребление влечет за собой некоторую неясность, ибо
в подобных случаях то, что имя обозначает (денотирует), чаще всего
Если ясно различать денотацию и объем, то можно избежать
многих неточностей при анализе.
Интенсионал (или коннотация) термина устанавливается путем
правильного определения. Если все, что может быть правильно по­
именовано посредством Т только при условии, что оно же может
быть правильно названо посредством А 1 , А 2 ... и Т. д. А n , и если
произвольный предмет, называемый с помощью составного термина
А 1 , А 2 .. . И Т. д. до А n , может быть также назван посредством Т,
тогда этот составной термин, или любой ему синонимичный, задает
интенсионал для Т, и об этом термине можно сказать, что он об­
ладает тем же денотатом, что и Т. Это может привести к определен­
ной неоднозначности интенсионала, о чем будет сказано ниже. Од­
нако пока что данная здесь характеристика достаточно ясна.

не является его денотацией. Тем не менее по-прежнему мы будем По традиции термин "сущность" (essence) употребляется для ука­
далее употреблять термины "обозначать" (денотировать (denote)) и зания на то свойство именуемого объекта или объектов, которое
«обозначение» (денотация (denotation)) в обычных значениях 1. соотносимо с интенсионалом термина. Разумеется, бессмысленно
Все термины обладают значением в смысле, или модусе, денота­ говорить о сущности вещи вне связи с именованием ее посредством

ции или экстенсии. В то же время они обладают значениями в мо­ некоторого определенного термина. Однако для целей анализа же­
дусе коннотации или интенсии. лательно, 3 иногда даже необходимо, каким-либо способом выделить
Ценотация термина - это класс всех реальных, или сущест- различие между теми характеристиками объекта, которые сущест-

21:1 213
111. Семиотика языка и логика
венны для его поименования, и теми его характеристиками,
в данном отношении не существенны. Мы будем говорить, что тер­
мин обозначает (сигнифициррет] определенные признаки содер­
жания и что любой объект, обладающий этими признаками, может
быть правильно поименован посредством данного термина; те объ­
екты, которые не обладают такими признаками, не могут быть по­
именованы таким способом. Это важное свойство содержания тер­
мина мы будем называть его сигнификацией -.
Абстрактные термины - это такие термины, которые называют
то, что ими сигнифицируется. Таким образом, сигнификация и де­
нотация абстрактных терминов совпадают. Предметы, включающие
в себя сигнификацию некоторого абстрактного термина А, но об­
ладающие также другими характеристиками, не
объем термина А, представляют собой экземпляры А (iпstапсеs of
А), но не именуются посредством А.
Неабстрактные термины, денотация которых отлична от их сиг­
нификации, называются конкретными,
Законы языка таковы, что определенвые слова и словосочета­
ния (например, предикаты-прилагательные типа красный), высту­
пая в роли грамматического подлежащего, являются абстрактными
терминами, но могут быть также и конкретными терминами, вы­
ступая в составе предиката. Такие слова и словосочетания иногда
называют атрибутивными. Но это в первую очередь лингвистичес­
кая классификация; указанные слова и словосочетания являются,
строго говоря, не терминами, а лишь неоднозначными
обладающими то одним, то другим значением. Характеризовать их
как "атрибутивные" целесообразно только тогда, когда требуется
избежать каких-либо неточностей относительно различения абст­
рактных и конкретных терминов.
Сингиляоный термин - это такой термин, интенсионал которого
исключает его употребление по отношению к более чем одному
реальному предмету. Несингулирный термин называется общим.
(Дихотомия "сингулярный - общий" несущественна для абстракт­
ных терминов; если она к ним применяется , то все абстрактные тер­
мины должны быть квалифицированы как сингулярные.)
Следует отметить, что сингулярность или общность
рактеристики интенсионала, а не денотации. Данный красный пред­
мет на h'LOeM столе - это сингулярный термин, а красный предмет
на моем столе - общий термин, вне зависимости от того,
красные предметы лежат на моем столе. Когда на моем столе нет
красных предметов или когда их более одного, тогда данный крас­
ный предмет на моем столе обладает нулевой денотацией, однако
его статус сингулярного термина не меняется.
Вопрос о содержании сингулярного термина связан с тем сооб­
ражением, что, несмотря на сингулярностъ в рамках интенсионала,
214
К. И. Льюис. Виды значения
которые интенсионал сиигулярного термина тем не менее никогда не бывает
достаточным (т. е. позволяющим обойтись без других, случай~ых с
логической точки зрения данных) при определении того, какои ин­
дивид именуется, то есть при выборе этого индивида из числа всех
мыслимых предметов, отвечающих интенсионалу термина. Таки~
образом, денотация сингулярно~о термина - это класс, состоящии
из одного элемента, либо пустои класс. Содержание такого терми­
на - это классификация всех предметов, которые могут быть од­
нозначно представлены как единственный элемент этого класса.
Возможно также, что интенсионал любого термина определяет его
содержание, и наоборот, любой способ задания содержания термина
предопределяет его интенсионал путем задания тех характеристик,
включенными в _ которые общи всем предметам, включенным в такое содержание.
Точно указать содержание можно лишь путем описания интенсио­
нала; однако исчерпывающее перечисление всех мыслимых предме­
тов, включаемых в содержание, никогда не бывает возможным.
И всё же интенсионал термина и его денотация не являются вза­
имоопределяющими, ибо, когда задается интенсионал, денотация
ограничивается, но не фиксируется. Если предметы не обладают
каким-либо существенным атрибутом, указанным в интенсионале
или вытекающим из него, то они исключаются из денотации. Однако
вопрос о том, что включено в денотацию, а что нет, зависит также
от того, что существует реально, ибо класс денотатируемых предме­
тов (в отличие от предметов, которые включены в содержание) огра­
символами, ничен только реально существующими.
С другой стороны, когда задана денотация термина, интенсионал
его также ограничен, но не фиксирован. Интенсионал не может
включать !J себя произвольный атрибут, отсутствующий в одном,
или более чем в одном, называемом предмете; однако интенсионал
может включать, а может не включать в себя какой-либо атрибут,
общий для всех существующих предметов, называемых данным тер­
мином: ведь такой атрибут может либо быть, либо не быть сущест­
венным для такого называния. Выражение бескрылое двуногое, на­
пример, не коннотатирует * "разумность", несмотря на те что дено­
тируемый класс содержит только разумные существа.
- это ха­ Отметим также, что термин может обладать и нулевым содержа­
нием, например, круглый квадрат. Классификация непротиворечиво
мыслимых предметов, называемых таким образом, оказывается пу­
какие стым классом. Но многие термины - например, единорог и неразим­
ное животное, которое смеется - обладают нулевой денотацией ч
ненулевым содержанием; предметы, которые можно правильно по­
именовать таким образом, мыслимы непротиворечиво.
* Так как у Льюиса термины "интенсионал" и "коннотация" - синонимы (см.
выше), то выражение "коннотатирует" следует пони,мать как 'влечет (признак); I
предполагает (признак) включениым в ингепсионал з-е- Прим, ред,
215

1Н. Семиотика языка и логика
Классическое предписание считать денотацию обратно пропор -
циональной интенсионалу (коннотации) неверно. Так, например,
разумное бескрылое двуногое обладает той же денотацией, что и
бескрылое двуногое, однако это соотношение имеет место между ин­
тенсионалом и содержанием. Любой признак, добавляемый к интен­
сионалу, сужает содержание, а при устранении какого-либо призна­
ка из интенсионала классификация, определяющая содержание, рас­
ширяется, и тогда в нее уже входят мыслимые предметы,
при сохранении указанного уточнения были бы исключены.
Это соотношение между интенсионалом и содержанием заслужи­
вает внимания, ибо из него вытекает, что термин с нулевым содер­
жанием обладает универсальным интенсионалом. На первый взгляд,
это кажется парадоксом. Однако правильность такого вывода под­
тверждается следующими двумя соображениями. Только термины,
не называющие ничего, что мыслимо непротиворечиво, обладают
нулевым содержанием. В частности, высказывание А круглое и
квадратное одновременно можно представить как А есть у при лю­
бом значении у. Иначе говоря, атрибуция "одновременно круглое
и квадратное" имеет логическим следствием любой атрибут, а ин­
тенсионал выражения круглый квадрат универсален, поскольку
включает в себя любой атрибут, который может быть назван.
Этот факт позволяет объяснить то, что иначе выглядит непонят­
ным. Грубо говоря, неверно утверждать, что термины типа круглый
квадрат не имеют интенсионала или что у них нет значения. Такие
термины отличаются от бессмысленного выражения зук тем, что
имплицируют свойства круглости и квадратности. И именно в силу
этого значения (этого интенсионала) может быть определена не­
приложимость таких терминов к чему-либо непротиворечиво мыс­
лимому.
Таким образом, то, что подразумевается под указанным выше
неправильным высказыванием (а именно: у таких терминов нет зна­
чения), может быть точно сформулировано, если сказать, что такие
термины обладают нулевым содержанием или что их интенсионал
универсален.
Диаметрально противоположный вид термина (т. е. термин, об­
ладающий универсальным содержанием и нулевым интенсионалом)
часто считают не имеющим значения. Существо (being) и сущность
(entity) являются такими терминами, если считать, что все, что мо­
жет быть названо, является существом или сущностью. И опять-та­
ки указать правильным способом на отсутствие значимости (signi-
ficance) значит сказать, что в атрибуции этих терминов нет такого
атрибута, который отсутствовал бы в каком-либо предмете, и что их
интенсионал пуст, а содержание неограниченно. Но если бы у них
вообще не было значения (интенсионала), то их характер нельзя
было бы определить.
216
ко И. Льюис. Виды значения
Вышеупомянутые виды значения - денотация или экстенсионал,
коннотация или интенсионал, содержание и сигнификация - явля­
ются также видами значения пропозиций и пропозициональных
функций. Ведь пропозиции - это разновидность терминов; пропози­
циональная функция - это также разновидность терминов.
Пропозиция - термин, способный означивать (сигнифицировать)
состояние дел. Определить пропозицию как выражение, которое
может быть либо истинным, либо ложным, было бы правильно, но
которые неудобно: это может привести к смешению пропозиции и ее выска­
зывания (или утверждения), тогда как элемент утверждения в вы­
сказывании является по отношению к собственно пропозиции внеш­
ним. Пропозиция - это содержание (соптетп), которое может ут­
верждаться. Само содержание, сигнифицирующее определенное по­
ложение дел, может быть вместе с тем поставлено под сомнение,
подвергнуто отрицанию, может быть представлено как предположе­
ние, либо в каком-либо ином наклонении.
Высказывание Фред покипает бакалейные продукты утверждает
состояние дел; с помощью причастного оборота оно может быть пе­
ределано: Фред, покипаюший бакалейные продукты (в данный лto­
мент). Вопросительная конструкция Фред покипает бакалейные
продукты? ставит вопрос относительно состояния дел; высказывание
Пусть Фред покцпает бакалейные продцкты представляет это в
побудительном наклонении; О, если бы Фред покипал бакалейные
продукты - в желательном наклонении; Предположим, что Фред
покипает бакалейные продикты :-: в виде предположения. Если опу­
стить этот произвольный элемент утверждения (или любой иной вид
сопровождения), мы получим утверждаемое содержание, то есть
саму пропозицию, которую можно выразить некоторым именным
термом, причастием, сигнифицирующимреальное или мыслимое со­
стояние дел.
Заметим, что состояние дел - это сигнификация пропозиции,
а не ее денотация. Когда термин денотирует некоторый предмет,
он называет этот предмет как целое, а не как какой-то сигнифици­
руемый признак или атрибут. И то, что термин денотирует, или то,
к чему он прилагается, согласно закону исключенного третьего,
денотируется либо одним, либо другим членом каждой пары взаим­
но исключающих терминов, которые могут быть осмысленно при­
ложи мы к нему. Таким образом, аналогия между пропозициональ­
ными терминами и самыми обычными видами терминов нарушилась
бы, причем в самом важном месте, если бы пропозиции рассмат­
ривались как денотирующие состояние дел, на которое они указы­
вают. Денотация , или экстенсионал, пропозиций не вошла бы в
сферу действия закона исключенного третьего. Денотация, или
экстенсионал, пропозиции, как вытекает из этого закона,- это не­
что денотируемое либо одним, либо другим членом из пары взаимо-
217
"1. Семиотика я зыки и логика
---------
исключающих пропоэициональных терминов, то есть одним из чле­
нов каждой пары взаимно контрадикторных пропозиций. И этот
денотируемый предмет - не просто ограниченное состояние дел,
на которое указывает пропозиция , а то полное (total) состояние
дел, которое мы будем называть миром. Ограниченное состояние
дел, сигнифицированное таким образом, представляет собой суще­
ственный атрибут, которым должен обладать мир, с тем чтобы дан­
ная пропозиция могла его денотировать,то есть могла быть приложи­
мой к такому миру. Высказывание,дающее утверждение пропозиции,
amрибутирует сигнифицируемое состояние дел реальному миру. Де­
нотация, или экстенсионал, пропозиции (поскольку денотация во
всех случаях ограничена тем, что существует) - это либо реальный
мир, либо пустота. Таким образом, все истинные пропозиции имеют
один и тот же экстенсионал, а именно: актуальный мир. Все лож­
ные пропозиции также имеют один и тот (Ке экстенсионал, а именно:
нулевой экстенсионал. Таким образом, различительный экстенсио­
нальный признак пропозиции - это ее истинность или ложность.
Пропозиция включает в свое понятийное содержание любой не­
противоречиво мыслимый мир, который выражает состояние дел,
сигнифицируемое ею; это - классификация лейбницевских воз­
можных миров. Такая концепция возможного мира - не чистая
абстракция: реальный мир представляет собой один из многих воз­
можных миров в той степени, в какой он известен кому-либо. На­
пример, я не знаю, сколько денег у меня в кармане в данный мо­
мент. Предположим, тридцать центов. Этот мир полностью совпадает
с объективно данным за исключением того, что у меня в кармане не
тридцать, а тридцать пять центов. Это непротиворечиво мыслимый
мир даже при тех фактах, которые мне известны. Когда я рассуж­
даю относительно числа фактов, о которых у меня нет определен­
ных знаний, обилие возможных миров, которые, по моему мнению,
могли бы соответствовать истинному миру, становится пугающе ог­
ромным.
Интенсионал пропозиции включает в себя все, что вытекает из
пропозиции; он охватывает все, что должно быть истинным отно­
сительно любого возможного мира, с тем чтобы пропозиция могла
быть приложима к такому миру, т. е. была бы истинна относите­
льно этого мира. Именно этот смысл пропозиции хорошо известен
и является фундаментальным.
Аналитическая пропозиция - та, которая истинна относительно
любого возможного мира; следовательно, это такая пропозиция,
понятийное содержание которой универсально; ее интенсионал соот­
ветственно нулевой. Именно здесь важно ранее отмеченное различие
между терминами с нулевым интенсионалом и выражениями без
значения. Аналитическая пропозиция не лишена импликаций, хотя
все логические следствия из нее являются такими же аналитичес-
'18
К. И. Льюис. Виды значения
-
кими пропозициями, то есть представляют собой необходимые Про­
позиции, истинные относительно любого непротиворечиво мысли­
мого мира. Та черта аналитической пропозиции, что она имеет ИН­
тенсионал, является коррелятом другого ее свойства, а именно;
будучи справедливой относительно действительности, она не накля.
дывает никаких ограничений на то актуально существующее, чего,
с точки зрения непротиворечиво мыслимого, могло бы и не быть.
Самопротиворечивая. или несостоятедьная, пропозиция имеет НУ­
левое содержание и не может быть приложима (т. е. не может быть
истинна) ни к одному непротиворечиво мыслимому миру. Корреля_
том этого свойства является то, что такая пропозиция имеет уни.
версальный интенсионал: из нее вытекают все пропозиции - как
истинные, так и ложные.
Все синтетические пропозиции, за исключением саМОПРОТИВОре_
чивых, имеют интенсионал, который не является ни нулевым, ни
универсальным, и понятийное содержание, которое также не ЯВ­
ляется ни нулевым, ни универсальным. Синтетические пропозиции
имплицируют одни предметы и исключают в этом качестве ДРугие.
В соответствии с этим их истинность с одними непротиворечиво мыс­
лимыми состояниями дел совместима, а с другими - нет] ... ].
Почти в каждом месте данного очерка мы были вынуждены обхо­
дить молчанием некоторые существенные вопросы. При сжатом из.
ложении остается недостаточно места, чтобы указать на ПрИЛОже_
ние нашей концепции к спорным вопросам теории. И все же мы ко­
ротко коснемся двух вопросов: вопроса об осмысленности в целом
и вопроса о неоднозначности термина "интенсионал", о которой упо­
ииналось выше.
Когда приходится рассуждать вообще о "значении" терминя
пропозиции или пропозициональной функции, становится очевид:
выи, что значение в модусе интенсии имеет все основания для того
. чтобы претендовать на этот предпочтительный статус. Выражения:
имеющие одну и ту же коннотацию или интенсионал, должны такж.,
иметь одну и ту же денотацию, или экстенсионал, одну и ту же сиг­
нификацию и одно и то же понятийное содержание. Поэтому можно
было бы предположить, что два выражения с одинаковым интенси.
оналом обладают одинаковым значением в любом смысле термнн.,
"значение". Тем не менее это было бы ошибкой.
Две фразы, выражающие одно и то же интенсиональное вначь,
ние, могут быть тем не менее различными выражениями, а не прост-,
двумя экземплярами одного и того же выражения; это положени.,
уже обсуждалось выше. Они различаы уже в силу того, что различ­
ны символы. При этом не любая пара выражений, обладающая оди­
наковыми интенсионалами, может быть названа синонимами; для
такого утверждения есть веские основания.
Два выражения обычно называются синонимичными (или, когда
аlЭ
111. Семиотика языка и логика К. И. Льюис. Виды значения

речь идет о пропозициях, эквиполентными), если у них один и тот что обладают одинаковым интенсионалом, если рассматривать эти
же интенсионал, который не является ни нулевым, ни иниверсаль­ выражения как целые, неэквивалентны по аналитическому значе­

нымз . Но сказать, что два выражения с одинаковым интенсионалом нию, поскольку первое выражение не содержит составляющей, ко­
имеют одно и то же значение, не конкретизировав это, значит, по торая обладала бы интенсионалом термина равноугольный, а второе
сути дела, признать, что две любые аналитические пропозиции яв­ не содержит составляющей с интенсионалом термина равносторон­
ляются эквиполентными, равно как и две любые самопротиворечи­ ний.
вые пропозиции. И тогда два любых термина типа круглый квадрат Мы останемся в рамках нормального словоупотребления, если
и храбрый трус окажутся синонимами. Но это не так. будем говорить, что два выражения синонимичны, или эквипо­
Желаемое ограничение заставляет нас сделать дальнейшие лентны, если (1) у них один и тот же интенсионал, не являюшийся ни
уточнения относительно интенсионального значения, когда речь нулевым, ни универсальным; или (2) их интенсионал либо нулевой
идет о сложных выражениях. либо универсальный, но при этом выражения эквивалентны по aHa~
Конкретное выражение является элементарным, если оно не литическому значению. В рамках нормального словоупотребления
содержит символизированной составляющей, интенсионал которой мы останемся и в том случае, если будем употреблять высказывание
есть составляющая интенсионала всего данного выражения. В про­ два вырqжения имеют одно и то же значение (когда модус значения,
тивном случае выражение называется сложным. которыи при этом имеется в виду, не конкретизирован), если эти
Интенсионал любого сложного выражения имеет в дополнение выражения синонимичны или эквиполентны.

к интенсионалам его символизированных элементарных составляю­ Теперь обратимся к неоднозначности термина "интенсионал".
щих также и элемент синтаксиса. Стараясь избежать здесь обсуж­ Интенсионал, или коннотация, может мыслиться двумя спосо­
дения сложнейших синтаксических вопросов, мы будем считать, бами - как "языковое значение" и как "смысловое значение".
что синтаксис сложного выражения в той мере, в какой он уже им­ Языковое значение-это интенсионал, конституируемый моделью
плицитно не заложен в интенсионале составляющих, взятых по­ отношения дефиниции и иных аналитических отношений данного
рознь (например, в силу того, что эти составляющие являются су­ выражения к другим выражениям 4. Если бы кто-либо захотел, на­
ществительными, глаголами и т. п.), передается порядком следова­ пример, усвоить значение какого-нибудь французского слова толь­
ния этих составляющих. ко с помощью французского толкового словаря, то при недостаточ­
Говоря о способах, которыми сложные выражения могут анали­ ном знакомстве с французским языком ему пришлось бы сначала
зироваться (разложение на составляющие), и о синтаксическом их устанавливать по словарю значения тех слов, которые входят в

упорядочении, мы можем обратиться к аналитическому значению. определение искомого слова, затем устанавливать значения тех

Этот термин определен не будет: мы будем вместо этого говорить об слов, через которые в словаре определяются значения пояснитель­

отношении "эквивалентности по аналитическому значению". Два
выражения являются эквивалентными по аналитическому
нию в том случае, если (1) по меньшей мере одно из них элементар­
но и оба выражения обладают одним и тем же интенсионалом; (2)
оба выражения сложные, причем разложимы на компоненты, кото­
рые в свою очередь сами состоят из частей, таких, что (а) можно
установить взаимно однозначное соответствие между этими частями
обоих выражений; (б) ни одна из таких частей не может иметь ну­
левой или универсальный интенсионал; (в) порядок соответствую­
щих частей в обоих выражениях либо одинаков, либо может быть
ных слов и т. д., И т.д. Таким образом, человек создал бы довольно
значе­ хорошую модель языковых отношений между данным словом и дру­
гими словами французского языка. Если бы по идеальному стече­
нию обстоятельств можно было довести такой процесс до логи­
ческого конца, то наш полиглот охватил бы полностью и с совер­
шенной точностью языковую модель, соотносящую значительный
корпус слов иностранного языка, но при этом, очевидно, он так и
не узнал бы, что значит каждое из этих слов. То, что при этом все­
таки узнается, было бы языковым значением, а то, что при этом ус­
кользает, является смысловым значением.

приведен к одинаковому порядку без изменения интенсионала каж­ Смысловое значение - это интенсионал, взятый как некоторый
дого из целых выражений. мыслительный критерий, с помощью которого возможно устано­
Так, выражения круглый вырез и вырезанный круг эквивалентны вить, приложимо или нет конкретное выражение к конкретным пред­

по аналитическому значению, равно как и термины квадрат и метам и ситуациям. Тот, кто окажется в состоянии употреблять
равносторонний прямоигольник. последние имеют один и тот же или отвергать некоторое выражение правильным образом во всех
интенсионал, а один из них элементарен. Но выражения равносто­ возможных обстоятельствах, будет в совершенстве владеть СМЫС.10­
ронний треугольник и равноугольный треигольник несмотря на то, БЫм значением. Если же при этом, в силу небезупречного чувства

220 221
 К. И. Льюис. Виды lначения
Семиотика языка и логика
111.
---------
нятие или значение исключительно с такой последовательностью
языка или слабых аналитических способностей, он не сможет дать
.действий. ~о-видимому, это непреднамеренное упущение: никакой
какого-либо правильного определения, тогда он не сможет также
процедурои наложения деревянного метра на предметы нельзя бы­
уловить (по крайней мере эксплицитно) языковое значение выра­
ло бы определить длину, если бы не было опережающего пред­
жения.
ставления о ре.зультате, как, скажем, подтверждения мнения о
Так как многие логики в последнее время несколько больше ин­
том, что данныи предмет имеет длину три метра.)
тересовались языковой стороной, то интенсионал как языковое (или
"синтаксическое ") значение выдвинулся в центр их внимания, а
. На многие эпистемологи ческие проблемы может быть пролит
свет, если прибегнуть к понятию смыслового значения. Возьмем, на­
смысловое значение осталось на втором плане. Однако эти два вида
пример, вопрос. об осмысленности утверждения, что существуют
интенсионального значения взаимодополнительны, а не альтерна­
горы на обратнои стороне Луны. Практические трудности проверки
тивны. И все же для многих целей теории познания более важным
этого не важны *: процедура и результат проверки этого утвержде­
представляется исследование именно смыслового значения. Напри­
ния мыслятся с той степенью ясности, которая достаточна для
мер, те, кто занимался проблемой теоретической верификации зна­
устано~ления истинности,- возможно, с той же степенью ясности,
чимости (significance), заключенной в каком-либо высказывании
с какои мы понимаем верификацию предположения о наличии сло­
имеют в виду смысловое значение как главный признак осмыслен:
нов в Африке. Оба утверждения в равной мере обладают смысловым
ности в общем случае. Аналогично подходят к этому и те, кто пы­
значением.
тается найти критерий практического различения этих понятий.
Если сказать, что аналитические высказывания не обладают
И те, кто подчеркивает операциональную значимость понятий, так­
смысловым значением, то мы как раз и придем к выводу, что интен­
же говорят главным образом о смысловом значении.
сионал аналитических высказываний нулевой и что эти высказыва­
Смысловое значение находится в тесной связи с образностью.
ния не требуют никаких ограничений на какое-либо непротиворечиво
Лишь благодаря способности воображения человек еще до презен­
мыслимое полное состояние дел, т. е. мир, поскольку они истинны
тации объекта имеет в сознании мысленный рабочий критерий для
относительно него. Аналитические высказывания, так сказать, ве­
определения того; подходит или не подходит некоторое выражение
рифицируемы уже тем, что нельзя вообразить себе никакое положе­
к тому, что будет презентировано. Однако уже из-за векового спора
ние дел, в которых они не были бы истинны. Но если бы составляю­
между номиналистами, концептуалистами и реалистами известно,
щие внутри аналитических высказываний были лишены смыслового
что смысловое значение нельзя непосредственно и просто отнести к
значения ,- в некотором более узком смысле (т. е. в смысле крите­
сфере образности. Номиналист отрицает возможность смыслового
риев уместности их употребления, которые иногда соблюдаются;
значения, основываясь на том, что невозможно вообразить себе
а иногда и нет),- то тогда эту универсальную приложимость ана­
собаку вообще или треугольник вообще либо наглядно представить
литического высказывания можно было бы оправдать только опи­
себе различие между тысячесторонним многоугольником и девять­
раясь на воображение, не указывая конкретные акты восприятия.
сотдевяностодевятисторонним многоугольником. Именно упорство
А следов.ательно, такая приложимость не была бы априорно по­
номиналистов в значительной мере привело к современной тенден­
знаваемои.
ции полностью отождествлять значение с языковым значением.
Аналогичным образом, если считать, что самопротиворечивое
Ответ на этот вопрос был дан Кантом. Смысловое значение. вы­
утверждение не обладает смысловым значением, то придется согла­
ражаясь точным образом, представляет собой схему; оно опрсде­
ситься с тем, что самопротиворечивоевысказывание имеет универ­
ляет правило или предписывает последовательность действий мыс­
сальный интенсионал и нулевое понятийное содержание. Доста­
ленный результат которых определяет уместность приложени~ кон­ точн~ одного воображения, чтобы обнаружить, что ситуация,.в ко­
кретного выражения. Мы не можем представить себе указанный
торои такое высказывание было бы уместно приложимо, не сущест­
многоугольник с фантастическим количеством сторон, но мы легко
вует. Но и .здесь опять-таки это не было бы априорно очевидным,
можем вообразить себе подсчет числа сторон многоугольника и по­
если бы составляющие самопротиворечивого выражения не имели
лучение в качестве результата 1000. Мы не в состоянии вообразить
несамопротиворечивых смысловых значений. Мы можем удостове­
треугольник вообще, но мы легко можем представить себе обвод
рить возможность того, что выражено, путем эксперимента, попы-
фигуры по периметру глазами или пальцем и установление того,
что эта. фигура имеет три угла. (Многие приверженцы операцио­
нальнои значимости забывают упомянуть воображаемый результат .. Следует иметь в виду. что данная статья К. И. Льюиса написана в 1943 Г.­
Прим, рвд,
и зачастую - если понимать их буквально --- отождествляют по-

223
22:?
111. Семиотика языка и логика

днна Вежбицка

тавшись соотнести эти смысловые значения составляющих таким

образом, каким предписывает это данное выражение, взятое как Из книги «Семантические примитивы»
целое.

В силу связи в конечном счете с конкретным смысловым значе­ Введение

нием даже аналитическое и самопротиворечивое высказывания име­
ют некоторую эмпирическую референцию к миру опыта. «Философия - не теория, а деятельность. Философская работа
А без этого они были бы попросту несущественны для какого­ состоит по существу из разъяснений» 1.
либо опыта (experience) в мире фактов. Они неэависимы от того или Почти то же самое можно сказать и о семантике. Семантика
иного конкретного состояния дел или от того, как реальный мир представляет собой деятельность, которая заключается в разъяс­
выглядит в деталях, потому что их приложимость или неприложи­ нении смысла человеческих высказываний. Ее цель состоит в том,
масть в целом, их истинность или ложность вообще, подтверждаемы чтобы выявить структуру мысли, скрытую за внешней формой язы- .
в результате опыта воображений. ка. (<<Язык переодевает мысли. И притом так, что по внешней форме
этой одежды нельзя заключить о форме скрытой за ней мысли, ибо
внешняя форма одежды образуется совсем не для того, чтобы обна­
руживать форму тела») 2.
Традиционная семантика ванималась довольно бессистемно то
Примечания
значениями индивидуальныхвыражений, то изменениями значений.
Что касается современной семантики, то основным предметом ее
1 Желая устранить указанное неудобство, иногда говорят, что термин де­
сигнириет предмет, называемый им. Эта терминология допустима, но здесь пе внимания является семантическое представление: вместо того что­
употребляется. бы говорить о значениях (и изменениях значения), она стремится
2 Возможно, кому-то покажется более прав ильным считать, что сигнифици­ моделировать их и представлять в виде эксплицитных формул.
рует именно знак, а не термин или языковое выражение, которое конституиру­
В настоящее время широко распространен взгляд, что основ­
ется ассоциацией знака со значением. Конечно, наше употребление слов сигни­
фицировать и сигнификация произвольно: возможно, вместо НИХ удалось бы ной целью семантики должно быть моделирование значений. Од­
подобрать другие, более удачные слова. Однако с помощью ЭТИХ слов мы указы­ нако меньше согласия обнаруживается в отношении того, какой
ваем на функцию термина или выражения, а не на свойство, которое (подобно «язык», какую форму записи следует использовать для этой цели.
очертаниям предмета) может быть знаку приписано вне зависимости от значения, То, чего можно надеяться достичь, необходимо является производ­
с ним соотносимого.

3 "Эквиполе~тный" - термин не очень уместный здесь; однако нет другого ным от нашего выбора семантического метаязыка. По моему мне­
термина, которыи однозначно именовал бы то отношение между пропозициями. нию, наиболее плодотворный подход состоит в том, чтобы попы­
которое параллельно отношению синонимии между терминами. таться сделать репрезентацию значений одновременно их толкова­
4 Иногда употребляют в этой связи термин синтаксические" вместо ана­ нием. Этот тип семантической репрезентации - "экспликация" -
литические-. Связь является аналитической, если' ее констатация составляет
возможен только тогда, если запись является, по существу, самооче­
аналитическое высказывание.
видной. Семантический метаязык только в том случае будет по-на­
стоящему «объясняющим», если он является настолько ясным и не­
посредственно понятным, чтобы в свою очередь не требовать «тол­
кования». В частности, по этой причине формулы символической
логики и матрицы дифференциальных признаков не могут рассмат­
риваться в качестве экспликаций.
Если семантика, описывая содержание производимых людьми
высказываний, призвана воспроизвести структуру человеческого со­
знания, то она не может использовать аппарат, чуждый таковому
сознанию. Семантический язык, претендующий на объяснительную
силу, должен делать сложное простым, запутанное - понятным, не­
ясное - самоочевидным. Искусственные языки не делают свое со­
держание самоочевидным. Будучи производными от естественного
языка, они в конечном счете могут быть поняты только на его ос-

8 ", 2043 225

111. Семиотика языка и логика
нове. Непосредственных точек соприкосновения с интуицией ис­
кусственные языки не имеют, тогда как естественный язык, напро­
тив, с ней неразрывно связан.
Следовательно, для того чтобы естественный язык был пригоден
в качестве семантического метаязыка, он должен быть соответст­
вующим образом «упорядочен». Семантический анализ неизбежно
связан с упрощением (is inevitably reductive). Суть проблемы со­
стоит в том, чтобы выделить возможно меньшую часть естествен­
ного языка и, в частности, определить тот минимальный список
слов и выражений, который оказался бы достаточным для того,
чтобы представить значения всех остальных слов и их взаимосвязь.
Построение минимальных или базовых словарей не является
само по себе чем-то совершенно новым. Существуют, например, хо­
рошо известные словари Огдена и Гугенхейма 3, использующиесоот­
ветственно только 900 и 1500 неопределяемых (ебазовых», «фунда­
ментальных») слов для всех толкований. Очевидно, что такая вели­
чина группы «неопределяемых» слов может быть обоснована только
с точки зрения практической целесообразности. Конечно, ь задачу
упомянутых авторов не входило обнаружение и эксплицитное мо­
делирование всех различий и сходств в значении между разными
словами во французском или английском языке. В их «неопределя­
емых» единицах неизбежно смешивались совершенно различные сте­
пени сходства. Для более адекватного их освещения следовало бы
сначала истолковать эти «неопределяемые» слова.
Теоретическая семантика, если она действительно стремится к
познанию и подробной фиксации семантической структуры челове­
ческой речи, не может остановиться на полпути. Она должна довести
минимизацию (геоцспоп) до конца, до тех пор, пока она не дойдет
до таких составляющих человеческих высказываний, которые уже
просто не могут быть подвергнуты дальнейшему разложению.
Анализ лингвистических фактов с целью получить список выра­
жений, извлеченных из естественного языка, на основе которых
можно было бы адекватно описать все интуитивно ощущаемые се­
мантические связи между различными словами, предполагает пред­
варительную постановку следующего теортического вопроса: су­
ществует ли объективно какая-либо одна группа неопределяемых
элементарных выражений, общих для всех естественных языков?
Создатели и исследователи искусственных языков подчеркива­
ют обычно пронзвольностъ выбора элементарных терминов (primi-
tive terms). «Термин выбирается в качестве элементарного,- пишет
Нельсон Гудмен,- не потому, что он является неопределяемым;
скорее, он является неолределяемым в силу того, что он был выбран
как элементарный... Вообще термины, принятые в качестве эле­
ментарных для данной системы, вполне могут поддаваться опреде­
лению в какой-либо другой системе. Не существует ни абсолютных
226
А. Вежбицка. Из книги «Семантические примигивыв
элементарных терминов, ни такого их выбора, который был бы
единственно правильным» '.
Лингвисты склонны применять это рассуждение также и к об­
ласти естественных языков. Я полагаю, что для этого нет никаких
оснований. Семантическаяинтуиция обычных носителей языка пред­
ставляет собой эмпирическую реальность, и семантическое изуче­
ние естественного языка является поэтому эмпирической наукой.
В .принципе не существует причин, по которым бы разрыв между
теорией и эмпирическим фактом должен быть в семантике сколько­
нибудь большим, нежели в физике или химии. Если установление
списка химическихэлементов не может считаться произвольным,по­
чему произвольный выбор должен иметь место в отношении семан­
тических «элементов»?
«Нельзя требовать,- писал Фреге,- чтобы все формально опре­
делялось: ведь не считаем же мы, что химик должен уметь разло­
жить любое вещество. То, что просто, не может быть разложено,
а то, что логически просто, не может быть, собственноговоря, опре­
делено. Логически простое так же, как и большинство простейших
химических элементов, обычно не наблюдается в чистом виде, а об­
наруживается в результате научных исследований» '.
Поиски универсальных, не выбранных произвольно «элементов
человеческой мысли» И убеждение, что без них семантические ис­
следования бесполезны, также не новы. Среди мыслителей семна­
дцатого столетия Декарт, Паскаль, Арно, Лейбниц и Локк выдви­
гали аналогичные планы исследований. В самом деле, их програм­
мы настолько аналогичны предложенной здесь, что в ее поддержку
мне хотелось бы довольно подробно процитировать каждого из на­
званных авторов.
Декарт: «... Если бы, например, я спросил у самого Эпистемо­
на, что такое человек, и он ответил бы мне, как водится в школах,
что человек - разумное животное (animal rationale), и сверх того,
ради изъяснения этих терминов, не менее темных, чем первый, по­
вел бы нас через все ступени, именуемые метафизическими,-мы,
конечно, были бы введены в лабиринт, из которого никогда не вы­
брались бы. Ведь этим вопросом порождаются два других: что та­
кое животное? что такое разумный? Более того, если бы, изъясняя
понятие животного, он ответил, что это существо живое и чувст­
вующее, что живое существо есть одушевленноетело, а тело есть
телесная субстанция,- вопросы, как видите, шли бы возрастая и
умножаясь подобно ветвям генеалогического дерева. И наконец,
все эти превосходные вопросы закончились бы чистым праздносло­
вием, ничего не освещающим и оставляющим нас в нашем первона­
чальном неведении ... »
«Если, например, скажут, что тело есть телесная субстанция,
не определяя в то же время, что такое телесная субстанция, то два
В" 227
 А. Вежбицка. Из книги «Семантические примигивыэ
111. Семиотика языка и логика

слова - телесная субстанция - не сделают нас более знающими, помощи этого же слова. Определение такого рода встречаем; на"
чем одно слово - тело. Подобным же образом если кто выскажет, пример, в следующем толковании: La [цппёге est ип mouvement
что живое существо есть одушевленное тело, не выяснив сперва
luminaire des corps lumineux 'Свет - это световое движение светя­
смысла слов тело и одушевленное, и проследует через все метафизи­ щихся тел'; как будто бы можно понять слова luminaire и lumineux
без слова [пппеге... »9.
ческие .ступени, то он произнесет слова,- даже слова, раэь.ешен­
(Спустя три столетия это замечание Паскаля остается, увы, как
ные в порядке, но не скажет ровно ничего. Высказанное им не обо­
значает ничего, что могло бы быть понято И образовать в нашем уме нельзя более своевременным. Используя тот же пример и обратив­
ясную и отчетливую идею ... » шись к первому попавшемуся словарю, находим: light - ап illи­
«... Есть
много вещей, которые мы делаем более темными, же­ minating ог enIightened agent 'свет - светящееся или освещенное
лая их определить, ибо вследствие их чрезвычайной простоты и
вещество'; illuminate 'освещать' -to give light, enlighten 'давать
ясности, нам невозможно постигать их лучше, чем самих по себе.
свет, проливать свет'; enlighten 'проливатъ свет' - to illuminate
'освещать'10 .)
Больше того, к числу величайших ошибок, какие можно допустить
в науках, следует причислить, быть может, ошибки тех, кто хочет Арно И Николь: «... Не следует задаваться целью определить
определять то, что должно только просто знать, и кто не может
все слова, так как это нередко оказывается бесполезным и даже
ни отличить ясное от темного, ни того, что в целях познания тре­
невозможным ... Ибо когда имеющееся у всех людей понятие о ка­
бует и заслуживает определения, от того, что отлично может быть кой-либо вещи является отчетливым, и у всех, кто понимает язык,
возникает одно и то же понятие, когда они слышат некоторое
познано само по себе ...»
слово, его определение оказывается ненужным, поскольку цель,
«Я прибавлю даже, что невозможно изучать эти вещи иначе как
на самом себе и быть убеждену иначе, чем собственным опытом и определения, состоящая в том, чтобы слово было связано с ясной
тем сознанием или внутренним свидетельством, которое каждый
и четкой идеей, уже достигнута ... »
«Более того, я говорю, что было бы невозможно определить все
человек носит в самом себе, когда он делает какое-либо наблюде­
ние» 6. слова. Ибо, чтобы определить слово, необходимо прибегать к дру­
Паскаль: «... Ясно, что есть слова, которые не могут быть опре­ гим словам, обозначающим понятие, с которым мы хотим связать
это слово; а если мы захотим еще определить слова, использован­
делены; и если бы природа не компенсировала эту нашу неспособ­
ность, дав всем людям сходное понимание, все наши выражения
ные при определении данного, нам придется прибегать еще и к дру­
оказались бы спутанными; напротив, эти слова употребляютсяс той гим словам, и так до бесконечности. Необходимо поэтому остано­
виться, когда мы дойдем до простейших терминов, которые мы уже
же степенью уверенности, как если бы они были вполне недву­
не будем определять; стремление определить слишком многое­
смысленно объяснены; ибо природа сама дала нам, без слов, более
точное их понимание, чем можно было бы достичь при помощи ис­ не меньший грех, чем недостаточные определения, ибо и то и дру­
кусства толкования» 7.
гое ведет к неясности, которой мы как раз и хотели избежать» 11.
Здесь Паскаль добавляет некоторое пояснение, котороеособенно Лейбниц: «Хотя количество понятий, которые можно себе мыс­
существенно для одного из интересующих меня моментов: «Когда
ленно представить, бесконечно, возможно, однако, что невелико

Я говорю О невозможности и бесполезности определений, я не имею

число таких, которые мысленно представимы сами по себе. Ибо
в виду, что все люди об!Iадают одним и тем же понятием о сущности
через комбинации немногого можно получить бесконечное множе­
ство.
вещеи... Всем известнои является не сущность вещей, а только лишь
связь между вещью и именем» 8.
Более того, это не только возможно, но и весьма вероятно, ибо
Для того, кто подобно мне утверждает, что такие понятия, как природа имеет обыкновениесоздавать как можно большее как мож­
«желание» или «мир», являются первичными элементами, известны­
но меньшими средствами, то есть действовать простейшим спосо­
ми всем на основании их собственного внутреннего опыта, это осо­ бом.
"Алфавит человеческих мыслей" [Alphabetum Cogitationum hu-
бенно важное наблюдение. Ибо вполне возможно было бы возразить:
гпапогшп] есть каталог тех [ПОНЯТИЙ], которые мысленно предста­
что может быть более спорно, нежели представлениео сущности «же­
вимы сами по себе и посредством комбинаций которых возникают
лания» или «вселенной»? Паскаль дает ответ: всем известна не сущ­
ность этих вещей, а только связь между названием и вещью. остальные наши идеи»>,
И, наконец, Локк: «... названия простых идей не могут быть
у Паскаля есть также довольно язвительное замечание о по­
определены; названия же всех сложных идей могут. До сих пор,
рочных кругах: «Иногда доходят до абсурда и толкуют слово при

229
228
111. Семиотика языка и логика
А. Вежбицка. Из книги "Семантические примитивыэ

насколько я знаю, никто не обращал внимания на то, какие слова

Из редакторского прим;чания Алисы Моррис к работе «Выра­
могут быть определены и какие нет. И отсутствие такого исследо­
жение отношения конечнои точки ...» мы узнаем, что эта работа
вания (как я склонен думать) бывает нередко причиной больших
предназначалась в качестве одного из разделов исследования «Фун­
споров и неясности в рассуждениях людей. Одни требуют опреде­
даментальные реляционные понятия и их языковое выражение»,
ления таких терминов, которые не могут быть определены; другие
которое в свою очередь должно было составить часть плана иссле­
считают, что следует довольствоваться объяснением через более
дований, озаг лавленноrо «Основы языка». А. Моррис пишет: «Не
общее слово и его ограничение (или, употребляя технические тер­
исключена возможность, что обнаружение новых данных и их клас­
мины, через род и видовое отличие), даже если после такого соглас­
сификация по~волят составить целостную картину общих реляци­
ного с правилом определения слушатели часто получают не более
онных понятии, пронизывающих язык». И она выражает надежду,
ясное, нежели прежде, понятие о значении слова. Я по крайней мере
что «в ближайшие годы могут быть получены такие определения,
думаю, что указание того, какие слова могут быть определены и ка­
классификации и комбинации отношений, выраженных или за­
кие нет и в чем состоит хорошее определение, имеет некоторое от­
маскированных при помощи обычных языковых форм, которые бу­
ношение к нашему предмету и может пролить столько света на при­
дут более фундаментальными и полными, чем все существовавшие
роду этих знаков и наших идей, что это заслуживает более под­
до сих пор» 15. Эта надежда, по-видимому, была преждевременной.
робного рассмотрения ...
но начало по крайней мере было положено.
По-моему, все согласны, что определение есть не что иное, как
Семантические очерки Сепира преследовали как практические,
"указание значения одного слова при помощи нескольких других
так и теоретическиецели. Его «схема общих реляционных понятий»
не синонимических терминов". Значения слов - это лишь те идеи
предназначалась, в частности, для того, чтобы служить «руковод­
которые обозначает этими словами тот, кто их употребляет, а по~
ством для перевода и [семантического] толкования, а также образ­
тому значение какого-либо термина указано и слово определено
цом упрощения и классификации содержательных и формальных
тогда, когда посре~ством других слов идею, знаком которой являет­
свойств международного языка» 16. Теоретики и практики машин­
ся связанное с неи слово в уме говорящего, как бы представляют
ного перевода обратились к этой стороне работ Сепира в шестиде­
или предлагают взору другого, и таким образом устанавливается
сятые годы.
ее значение. Это единственная польза и цель определения и потому
Между тем в сороковые и пятидесятые годы благодаря исследова­
единственное мерило того, является ли определение хорошим или
ниям таких ученых, как Луи Ельмслев и Хольгер Сёренсен, было
нет. '
достигнуто более глубокое и более отчетливое понимание чисто
~~елав эту предпосылку, я утверждаю, что "названия простых
теоретических аспектов поисков элементарных смыслов.
идеи, и только они, "не могут быть определены". Причина этого
Ельмслев предложил выделять элементарные составляющие, ко­
в том, что различные термины определения обозначают различные
торые он назвал «фигурами», на двух уровнях - содержания и
идеи и потому все вместе никак не могут представлять идею, кото­
выражения:
рая вообще не является составной. Вот почему определение (кото­
«Анализ на фигуры в плане выражения, можно сказать, прак­
рое есть не что иное, как указание значения одного слова при
тически состоит в сведении сущностей, входящих внеограниченные
помощи нескольких других, не обозначающих каждое одного и
инвентари (например, словесных выражений), к сущностям, вхо­
того же) не имеет места у названий простых идей» 13.
дящим в ограниченные инвентари; сведение продолжается до тех
Определение того, «какие слова могут и какие не могут быть
пор, пока не получится самый ограниченный инвентарь. Таким же
определены», подготовка «Алфавита человеческих мыслей» - это
путем проходит и анализ на фигуры в плане содержания ... Таким
мне каже!ся, является или должно быть центральной задачей co~
образом, на практике процедура заключается в попытке разделе­
временнои семантики.
ния сущностей, входящих в неограниченные инвентари, на сущ­
Первым современным лингвистом, сосредоточившимся на поис­
ках элементарных сем~нтических единиц, был, по-видимому, Эду­
ности, входящие в ограниченные инвентари ...
В этом сведении сущностей содержания в «группы» знаковое
ард Сепир, написавшин в начале 30-х гг , ряд работ, посвященных
содержание приравнивается к цепи знаковых содержаний, имею­
логическим отношениям в языке: «Всеобщность», «Выражение от­
щих определенные взаимные реляции. Определения, при помощи
ношения конечной точки в английском, французском и немецком
которых переводятся слова в одноязычном словаре, представляют
языках» (совместно с Jv10ррИСОМ СВОДЕ'шом) И «Степени. Очерки по
собой явления именно такого рода, хотя словари не стремятся к
лингвистике» 14.
сокращению (числа сущностей содержания) и поэтому не дают
230
231
111. Семиотика языка и логика
определений, точно соответствующих определениям, полученным в
резу льтате последовательно выполненного анализа» 17.
Сёренсен продвинул анализ Ельмслева еще на одну ступень,
заменив несколько туманное понятие "Ф игур " понятием неопреде-
ляемых знаков - и, в сущности, возвратившись тем самым к се­
мантическим постулатам, предложенным Лейбницем и Локком:
«Процедура семантического анализа состоит в сведении V (т. е.
словаря.- А. В.) к минимальному набору знаков, из которых мо­
гут быть произведены все знаки У. Знак, принадлежащий к мини­
мальному набору знаков, из которых могут быть произведены все
знаки У, является семантически простейшим знаком ... Установить
минимальную группу знаков, "содержащую"весь словарь "обычно­
го" языка L, есть конечная цель семантики» 18.
Шестидесятые годы были отмечены все более возрастающим
влиянием идеи компонентного анализа (впрочем, по-разному ин­
терпретируемой). Однако элементарные семантические единицы,
обычно постулируемые приверженцами этого подхода, являются
не неопределяемыми знаками в смысле Сёренсена, а скорее некото­
рым видом абстрактных единиц, часто называемых «маркерами»,
которые не имеют непосредственного отношения ни к каким сло­
вам или выражениям. В 1961 г. появилась классическая статья
Уриэля Вейнрейха «О семантической структуре языка» 19, в кото­
рой автор, между прочим, выдвигает проект компонентного анализа
в семантике, который в дальнейшем раэрабатывался его учеником
Э. Бендиксом 20.
В 1963 г. Катц и Фодор сделали попытку ввести этот вид анали­
за в арсенал генеративной грамматики 21, весьма важным следст­
вием этой попытки было то, что ряды прежде довольно немногочис­
ленных исследователей, интересующихся компонентным семанти­
ческим анализом, пополнились за счет притока большого числа
генеративистов. Однако большая часть из них вслед за Катцем и
Фодором интересоваласьтолько теоретическими аспектами семанти­
ки 22. На долю Манфреда Бирвиша выпало произвести первый кон­
кретный семантический анализ, выполненный в рамках соответст­
вующих практическихпредставлений.В работе «Семантическиеуни­
версалии в немецких прилагательных» Бирвиш стремится подчерк­
нуть всеобщий не произвольно устанавливаемый (неарбитрарный)
характер элементарных смыслов: «Есть серьезные основания по­
лагать,- пишет он,- что семантические маркеры отражают в аде­
кватном описании естественного языка не свойства окружающего
мира в самом широком смысле, а определенные глубинные врож­
денные свойства человеческого организма и его перцептуального
аппарата». Что именно представляют собой эти универсальныеэле­
менты и как они могут быть обнаружены, и составляет, по мнению
Бирвиша, одну из самых фундаментальных проблем семантики:
232
А. Вежбицка. Из книги «Семантические примитивыв
«Семантический анализ лексической единицы может считаться за­
конченным, только если мы получаем в результате комбинацию ба­
зовых элементов, которые являются подлинными кандидатами для
зачисления в универсальный набор семантических маркеров» 23.
Среди современных исследований в области компонентного се­
мантического анализа особое место занимают работы Ю. д. Апре­
сяна. Апресян рассматривает семантический анализ как своего
рода перевод с естественного языка на «семантический»язык, в ка­
честве «слов» которого выступает то, что он называет «элементар­
ными смыслами». Однако он полагает, что поиски предельных про­
стых единиц, «примитивов», не могут увенчаться успехом (по край­
ней мере в настоящее время), и, таким образом, не предъявляет к
своим «элементарным смыслам» требования полной взаимной не­
зависимости.
«Мы не ставили перед собой задачи,- пишет он,- использовать
в качестве ЭЗ (элементарных значениЙ.- А. В.) только подлинно
элементарные понятия. В частности, все понятия, получающие
определения в математике (ср. отношение, линия, плоскость), фи­
зике (гореть, масса, энергия), физиологии (болеть) или другой на­
учной дисциплине, а также понятия, интуитивно очевидные, одно­
словно выразимые в разных языках, но с трудом поддающиеся ана­
лизу (понимать, время), принимаются нами без определений. Кро­
ме того, не подвергаютсясемантическомуразложениюнекоторые от­
носительно простые, хотя и не элементарные слова, если их толко­
вания имеют чересчур сложный вид» 24.
Параллельно с такого рода теоретически-ориентированнойра­
ботой, в течение последних пятидесяти лет проводилось много ис­
следований по проблеме базовых семантических элементов более
«практической» направленности.' Члены Кембриджского лингви­
стического объединения работали над созданием языка-посредника,
слова которого были бы минимальными элементами, инвариантны­
ми в отношении перевода. Сходная цель преследовалась Милан­
ской группой 2Б. Пожалуй, наиболее впечатляющих результатов в
этой области достигла московская группа семантиков. Знаменитый
(по крайней мере в кругу читающих по-русски лингвистов) 8-й том,
опубликованный Московской лабораторией машинного перевода в
1964 г., содержит ряд замечательных исследований различных сло­
варных полей, так же как и ряд оригинальных и, вероятно, плодо­
творных общих концепций. Среди них идея «смыслового портрети­
рования слов», теория пресуппозиции, входящей в содержание язы­
ковых выражений и не подверженной отрицанию, подчеркивание
роли синонимии по сравнению с омонимией и роли синонимичных
предложений по сравнению с синонимичными словами, и
т. д.26.
Базовые реляционные понятия Сепира, фигуры Ельмслева, се-
233
111. Семиотика языка и логика
А. Вежбицка. Из книги «Семантические ПрИМИТИВЫ»

мантические компоненты Вейнрейха. семантические маркеры Бир­

виша, элементарные смыслы Апресяна - все эти понятия несом­ могут выполнять роль только некоторого ограниченного эвристи­
ческого подспорья» 28.
ненно представляют собой своего рода лингвистические эквивален­
ты лейбницевским «человеческим мыслям, которые мысленно пред­ Данная книга представляет собой попытку принять и частично
ставимы сами по себе и через комбинации которых возникают ос­ осуществить программу, постепенное развитие которой я попыта­

тальные наши идеи». Но они не решают проблему полностью. В ча­ лась обрисовать выше. Другими словами, моя цель состоит в поис­
стности, они не стремятся обнаружить такие представления, кото­ ках таких выражений естественного языка, которые сами по себе
рые были бы настолько простыми и ясными, чтобы, по выражению не могут быть истолкованы удовлетворительным образом, но с по­
Декарта, «быть понятными сами по себе». Они также не предпола­ мощью которых м о ж н о истолковать все прочие выражения (вы­

гают (частичное исключение составляют Сёренсен и Апресян) об­ сказывания). Список неопределяемых единиц должен быть как мож­
но меньшим; он должен содержать лишь те элементы, которые дей­
наружить свои элементарные семантические единицы в неопреде­
лимых терминах.
ствительно являются абсолютно необходимыми, будучи в то же
время пригодными для истолкования в с е х высказываний.
Конкретный и тщательно разработанный план исследований
этого рода первым (насколько мне известно) предложил Анджей Постулат минимизации обеспечивает важный критерий при вы­
Богуславский в 1965-1966 гг. В соответствии с центральным поло­ боре различных «кандидатов» на роль неопределяемых единиц:
жением программы Богуславского, непроизвольные и универсаль­ только те,.- семантические единицы являются подлинно неопредели­
мыми, выоор которых В качестве таковых совместим с максималь­
ные простейшие элементы содержания следует искать среди эле­
ментов максимально полных семантических истолкований выраже­ ной краткостью списка этих единиц. Минимизация, кроме того, дает
ний, иными словами, в их неопределимых компонентах (sub-uпits). возможность полностью описать семантические отношения, суще­

Эти неопределимые элементы, получаемые посредством полного ис­ ствующие между различными выражениями. Этот момент можно

толкования выражений, по мысли Богуславского, должны пред­ проиллюстрировать на таком примере: многие исследователи, про­

ставлять собой те «предельные составляющие мира», которые давно являвшие интерес к проблеме элементарных семантических еди­
являются предметом поисков философов. ниц, предлагали в качестве более или менее самоочевидного при­
«Наиболее элементарные толкования-экспликантыдолжны быть мера единицу hom~ или 'человеческое (существо)'. В работах, на­
найдены непосредственным образом. Промежуточные стадии эксп­ писанных по-англииски, эта единица обычно обозначается как hu-
ликации часто неизбежны, но они могут вводить в заблуждение... тап. При этом авторы не пытались установить, чем человеческие
существа отличаются от всех прочих видов существ. Они имели в
Толкованию (экспликации) должны быть подвергнуты цельные вы­
сказывания, реально используемые во вполне определенных ситуа­
в виду просто неразложимую единицу 'человеческое существо'.

циях и контекстах. Мы не можем отправляться от слов или каких­ Но, есл~ мы будем считать единицу 'человеческое существо' нераз­
либо других частей высказываний, поскольку, взятые изолиро­ ложимои, мы тем самым не сможем объяснить, что связывает это
понятие с такими понятиями, как «ангел», «дьявол», «кентавр»,
ванно, они не обладают каким-либо смыслом и могут в различных
предложениях выражать разное значение или же не выражать ни­
«эльф», «бог»и т. п. Для того чтобы уловить общее в их значении,
какого значения ... Голкование-эксгыикация должно заключаться в необходимо допустить, что неразложимым является скорей единица
в том, чтобы дать действительно синонимичное высказывание в как «существо» (енекто»), и попытаться истолковать прочие слова ис-
можно более эксплицитной форме. Кроме того, толкованиями-экс­
ходя из этой единицы. Таким образом: '
пли кантами не могут быть изолированные слова или некоторый на­ бог = существо, не являющееся частью мира и способное сде­
бор слов, ибо, в то время как толкуемые предложения обладают лать с миром все, -что пожелает;
значением, изолированные слова или группы слов, строго говоря, кентавр = существо, одна часть тела которого подобна телу
значением не обладают ... Другими словами, "матрицы смысловых человека, а другая часть - телу лошади;
различительных признаков" не являются подходящим способом дух = существо, мыслимое как не имеющее тела'
описания содержания ... Выбирая те или иные толкования-экспли­ ангел = добрый дух; ,
канты, можно и должно полностью полагаться на собственный прак­ дьявол = злой дух;
тический опыт употребления языковых выражений и на собственную человек (homo) = существо, подобное тебе и мне.
изобретательность ... Никакие соображения формального характера
не должны приниматься во внимание в качестве доказательств. Они
Следует подчеркнуть, что эти формулы ЯВляются не оконча­
тельными толкованиями, а только первым приближением. Лишь не-
234
235
 А. Вежбицка. Из книги «Семантические примитивы»
111. Семиотика языка и логика

наружить в самом себе. Прежде всего слова вроде пространство

которые из содержащихся в них выражений могут с достаточным
и точка не являются известными всякому (скажем, детям или не­
основанием претендовать на то, чтобы рассматриваться в качестве
образованным крестьянам). А определять движение исходя из «то­
неопределяемых единиц; остальные должны быть разложены далее.
чек пространства» - значит заменять нечто более ясное и понятное
Помимо этого, я допускаю, что они могут быть просто неадекват­
чем-то более туманным и «ученым».
ными и требовать дальнейшего уточнения. Как бы то ни было, я не Неопределяемые элементы представляют собой кирпичики, из
сомневаюсь в том, что элемент «некто» должен появиться где-то в
которых строятся все человеческие высказывания, и в качестве та­
окончательном варианте и, таким образом, единица «человек» не
ковых они не могут относиться к научному или элитарному жар­
является неопределяемоЙ. гону какого бы то ни было рода, а скорее должны быть известны всем,
«Установить простейшие элементы "обычного" языка,- писал
включая детей. Рассматриваемые с этой точки зрения, такие поня­
Сёренсен,- это действительно трудное предприятие». Но, продол­
тия, как «прежде», «после», «ниже», «выше» или «двигаться» (также
жал он «оно не является столь безнадежным, каким кажется на
не являющиеся неопределимыми), оказываются очевидным образом
первый 'взгляд; поиск элементарных смыслов никак нельзя считать более элементарными, нежели «пространство», «время» или «точка».
просто блужданием в потемках. Многие (большинство?) из грамма­
Если имеются более простые слова, то более «ученые» слова долж-
тических элементов (словоизменительные окончания и т. д.), по
ны быть отброшены. .
всей видимости, элементарны, весьма большой семантической про­
Неопределяемые элементы должны соответствовать разговорным
стотой характеризуются также союзы (и, если . . . [то], [или] ... или
словам (выражениям), извлеченным из естественного языка. Однако
и т. д.) (ср. описание союзов - связок высказывании при помощи
характерно, что, в противоположность научному словарю, взаимно­
так называемых истинностных таблиц в логике); предлоги (до, после,
однозначное соответствие между разговорными словами различных
над, под и т. д.); местоимения (он, она, это, то, и т. д.: он ':' ~ языков является относительно менее частым. Могут ли в таком слу­
мужского "(юла, который... ', она = 'Х женского пола, которыи ... ,
чае неопределяемые элементы быть ясными, универсальными чело­
этот Х =' Х, который здесь', тот Х = 'Х, который там'); "под­ веческими понятиями, которые в то же время выступают в каче­
линные" наречия (здесь, там, теперь, тогда, близко, далеко); ча­
стве отдельных слов во всех естественных языках?
стицы не (не-не) и т. п. То же относится и к таким существитель­
Нет оснований не принимать положительный ответ на этот во­
ным, как время, пространство, точка и т. д., а также к таким гла­
прос в качестве рабочей гипотезы. Ч~оБЫ проверить ее, можно про­
голам как отличаться (быть идентичным) и т. П., ср. Х(не) дви­
сто собрать вместе группу выражении, которые удовлетворяют про­
нулся' =' Х (не) изменил положение'=' Х (не) поменял точку про­ чим упомянутым критериям (выражений, а не слов; нельзя пред­
странства' = 'пространственная точка Х-а теперь (не) та же, что полагать, что неопределяемые элементы во всех языках будут пред­
пространственная точка Х -а тогда'» 29.
ставлены словами, а не словосочетаниями).
Я, как и Сёренсен, надеюсь, что поиски элементарныхсмыслов­
В течение семи лет, потраченных мною на поиски элементарных
это не блуждания в потемках. Но я не думаю, чтобы такие грамма­
смыслов, число предполагаемых кандидатов систематически умень­
тические элементы, как союзы и наречия, или такие абстрактн~е шалось. В настоящее время я придерживаюсь мнения, что их чис­
существительные, как время, пространство или точка, были деи­
ло колеблется приблизительно от десяти до двадцати. Вот перечень
ствительно элементарными. На самом деле я даже сомневаюсь в
кандидатов, представляющихся мне наиболее подходящими в на­
том что они обладают хотя бы относительной семантической про­
стоящее время:
стотой. Для меня чрезвычайно важным критерием является то,
что может быть названо интуитивной очевидностью. Для того что­
бы обнаружить элем.ентарные смыслы, нам следует поискать такие
хотеть нечто
вещи, которые не могут быть поняты «иначе как на самом себе» и
не хотеть некто (существо)
которые не воспринимаются «иначе как собственным опытоr:; и тем
чувствовать я
сознанием или внутренним свидетельством, которое каждыи чело­
думать о ... ты
век носит в самом себе, когда он делает какое-либо наблюдение» мир (вселенная)
п редставлять себе
(Декарт).
сказать это
Едва ли можно сказать, что словоизменительныеокончания и
становиться
слова вроде и, если, пространство, время, точка связаН~I с ясными,
быть частью
четкими, простыми представлениями, которые каждыи может об-
237
236
Ш, Семиотика языка и логика А. Вежбицка. Из книги «Семантические примитивы»

в пользу данного перечня свидетельствует то, что все элементы, тавр). Начало и конец связаны друг с другом, так же как хороший
приведенные в нем, являются общепонятными и твердо укорени­ и плохой. И так далее. Более подробное рассмотрение этих и дру­
лись в опыте каждого человека и что с их помощью можно истолко­ гих отвергнутых кандидатов на положение неопределяемых эле­
вать очень большое число разнообразных выражений таким спо­ ментов можно найти в последующих главах.
собом, который интуитивно кажется удовлетворительным как для Обратимся теперь к некоторым из наиболее спорных элементов,
объяснения значения самого выражения, так и для описания раз­ включенных в наш список.
личий и сходств, связывающих его с другими, смежными выраже­ Может показаться, что не хотеть составлено из хотеть и отри­
ниями и отграничивающих его от них. цания. В главе, посвященной отрицанию, я пытаюсь показать, что
Моя гипотеза состоит в том, что с помощью этих элементов (или это не так; что воля является сложным понятием, основанным на
их эквивалентов в любом другом естественном языке) окажется воз­ двух простых представлениях: nolo и volo * и что поlо составляет
можным истолковать все речевые высказывания и описать все се­ исходный пункт всякого отрицания.
мантические отношения, существующие между различными выраже­ Думать О ... следует отличать от думать, что ... : только первое
ниями. из двух предполагается элементарным; второе, по моему мнению,
Это отнюдь не значит, что 51 рассматриваю приведенный выше является сокращением сочетания двух неопределяемых элемен­
перечень как окончательный. Наоборот, может оказаться необходи­ тов: думать о ... и сказать (думать, что ... = думая о ... , сказать,
мым пересмотреть его в каких-то частностях. Но в принципе, я по­ что ... ).
лагаю, он соответствует реальности. Становиться является элементарным только в имперфективном
Данный перечень требует целого ряда замечаний и пояснений. значении, которое с некоторыми затруднениями может быть пере­
Читатель, разумеется, может удивиться или не согласиться как по дано по-английски как Ье becoming. В перфективном значении ста­
поводу отсутствия, так и по поводу наличия в списке тех или иных новиться (стать) является сложным понятием (производным от
слов. Некоторые слова, часто рассматриваемые как элементарные, соответствующего имперфективного значения).
он может не найти в нем; в то же время в список включены единицы, Понятие «сказать», которое я предполагаю элементарным, не
которые на первый взгляд могут показаться неэлементарными. следует брать в смысле vocem edere (т. е. dare зопшп articulatum * *
Для начала я кратко рассмотрю первую из этих двух категорий. или voce articulata sigпum dare cogitationis suae ***), если восполь­
Можно ли действительно обойтись без таких слов, как причина, зоваться формулировками Лейбница 30. Оба эти значения, по мо­
истина, мужской пол, женский пол, существовать, множество, жи­ ему мнению, могут быть истолкованы на основе подлинного базо­
вотное, растение, организм, тело, больше, очень, подобный, тот вого и простого понятия «сказать», иллюстрируемого такими пред­
же самый, равный, начало, конец, мочь; хороший, плохой и живой'! ложениями, как трудно сказать... или я сказал себе ... В этом зна­
А таких, как и, не, если и все? Действительно ли можно свести зна­ чении можно «сказать», используя или не используя vox articu-
чения этих слов к каким-то более фундаментальным? lata.
Я полагаю, что можно. Причина, по моему мнению, не может Что же касается всей группы «ментальных» элементов (т. е.
рассматриваться как элементарный смысл, потому что она связа­ хотеть, чувствовать, не хотеть, думать о ... и сказать), то я ис­
на со словом если и может быть перефразирована через это слово пытываю полную неуверенность: не лучше ли, если бы они имели
(ср. Х было причиной У - если бы не Х, то У не произошло бы). форму я хочу, я чувствую и т. д.? В ряде предшествовавших работ
Слово истина связано со словами димать, сказать и, возможно, я действительно представляла их в такой форме. (Следует заметить,
также хороший (истинно и ложно представляют собой род оценки, что я в этих выражениях - это не то же самое я, которое предла­
подобно красивому и уродливому). Хороший и плохой в свою оче­ гается в другом месте в качестве неопределяемого элемента.) Ка­
редь связаны с желанием. Тело (тело Х), вероятно, может быть кое понятие является более элементарным - «желание» или «мое
истолковано как «нечто, О чем можно думать (думают?) как об Х». желание»? Являются ли понятия «мое чувство», «мое желание» со-
Во всяком случае, тело, конечно, представляет собой «нечто», так
же как и растение и животное. Больше и множество связаны с по­
нятием «части». Если что-то существует, то, значит, о нем может быть * nolo
(лат.) 'не хочу', volo (лат.) 'хочу'.- Прим, рвд.
что-то сказано [То exist is to Ье «referable то»]; таким образом, су­
**у Лейбница: vocem edere est dare sonum artlculatum (лат.) 'говорить
(букв. подавать голос) - это издавать членораздельные звуки'. - Прим. ред.
ществование связано со словами это и сказать (Кентавры не су­ * *. 'Членораздельнымизвуками голоса подавать знаки о своих мыслях.'
ществуют = Нельзя сказать, думая о челt бы то ни было: это кен- (лат.).- Прим, ред,

238 239
111. Семиотика языка и логика А. Вежбицка. Из книги «Семантические примнтивы»

ставленными из простых «я» И «хотеть», «чувствовать» И Т. д., или нисных мячиков, запускаемых сказочными существами в лбы лю­
скорее дело обстоит так, что «желание», «чувство» и т. д. являются дей"» 33.
производными от «моего желанию>, «моего чувства» и т. д.? Физическая структура света и относящиеся к ней современные
Более подробное рассмотрение этих и других indefinibilia * мож­ научные теории не слишком существенны для бытового «понятия»
но будет найти в последующих главах, так что я пока прерываю света. Сарказм Локка относительно ценности научных объяснений
свои предварительные пояснения. Многие читатели, без сомнения, в этой области является вполне обоснованным. Но нет надобности
останутся настроенными скептически. Как можно анализировать соглашаться с его выводом о том, что здесь невозможно никакое

научные термины, могут возразить мне, при помощи горстки про­ толкование. Понятие «свет» очевидным образом связано, например,
стых разговорных выражений? Как решить проблему конкретного с понятием «видеть». Я бы предложила что-нибудь в следующем
словаря (корова, муха, роза, яблоко, огонь, волосы, золото и т. д.)? роде:

Или проблему слов, относящихся к непосредственным данным на­

Здесь нет света.= Здесь невозможно видеть.
ших органов чувств (красный, сладкий, мягкий и т. д.)?
Там было темно. = Там было невозможно видеть.
Доводы против чрезмерной обеспокоенности проблемой научных
Или, может быть:
терминов хорошо сформулировал Сёренсен: «.. .Лингвисту не сле­
Здесь нет света. = Это место является таким, что, находясь
дует заниматься техническими терминами, т. е. знаками, относя щи­
в этом месте, невозможно видеть.
мися к специальным словарям различных наук; ведь все технические
Та.Н было темно.= То место было таким (в то время), что,
термины являются в конечном счете производными от обычных слов,
находясь там, невозможно было видеть.
совершенно так же, как знаки, составляющие словарь, скажем,
теории мнимых чисел, произведены от знаков, которые входят в В какой-то степени кажущаяся трудность этой проблемы проис­
словарь элементарной математики» 31. ходит, я думаю, от двусмысленности употребления понятия неопре­
Проблема чувственных данных является более серьезной. Локк, деляемости: иногда неопределяемые слова понимают как «такие,
например, склонялся к тому, что эти выражения являются неопре­ которые невозможно сделать действительно ясными при помощи
деляемыми. «Если мы не знаем из опыта,- доказывал ОН,- зна­ слов», а иногда - как «не связанные с другими словами и не под­

чения слов красный, горячий, сладкий и тому подобных, то все сло­ лежащие толкованию при помощи других слов». Это разграничение
ва на свете, к которым мы бы прибегали для определения любого между двумя пониманиями хорошо уловил Лейбниц, проявивший
из этих имен, все равно никогда не могли бы вызвать в нас пред­ вполне оправданную нерешительность, относя отдельные цвета (или
ставление о том, что стоит за именемэ>. Поскольку, исходя лишь из даже само слово цветной) к элементарным понятиям.
словесных определений, невозможно достичь реального понимания «Первичными простыми терминами являются также все те сме­
названий качеств, которые воспринимаются органами чувств, эти шанные чувственные явления, которые мы ясно воспринимаем, но

названия, заключает Локк, являются неопределяемыми. которым не можем дать четкого объяснения, т. е. определить их
Но если мы будем рассматривать все слова этого типа как не­ при помощи других понятий или обозначить словами. Так, слепой
определяемые элементы, то мы будем не в состоянии описать связи может многое узнать от нас относительно распространения, интен­

между ними. Тем не менее очевидно, что красное имеет нечто общее сивности, формы и других характеристик, сопровождающих цвета;
с зеленым, холодное - с горячим, сладкое-с горьким и соленым и но помимо этих сопровождающих отдельных понятий, в цвете со­
так далее. Адекватные толкования должны включать в себя ЭТ01 единено нечто такое, что слепой не может постичь при помощи ка­
общий элемент без насилия над интуицией. ких бы то ни было наших слов, разве что ему когда-нибудь будет
Приведем пример, предложенный самим Локком: «Те, кто го­ дарована способность открыть глаза. В э т о м с м ы с л е "белое",
ворят нам, что Свет - это огромное количество мельчайших Шари­ "красное", "желтое" и "синее", будучи неизъяснимым воплощением
ков, быстро ударяющих по дну Глаза, говорят более разумно, чем нашего восприятия, являются в н е к о т о р о м р о Д е первич­
в Школах, и все же эти слова, как бы хорошо они ни были поняты ными терминами ... (разрядка МОЯ.- А. В.) Так, "цветной" может
человеком, который не знал слова Свет прежде, не сделают для не­ быть объяснено через отношение к нашим глазам; но поскольку
го идею, замещаемую данным словом, сколько-нибудь более ясной, точное определение этого отношения потребовало бы очень многих
чем если бы ему сказали, что "Свет - это множество маленьких тен- слов и поскольку глаз, как род механизма, сам нуждается в про­
странном объяснении, следует, возможно, принять "цветной" за
* 'Неопределяемых ' (лаm.).- Прим. /сй. первичный простой термин, к которому можно прибавить опреле-

240 241
 111. Семиотика языка и логика
Д. Вежбицка. Из КliI1ПI «Семан тическне пр"мит"вы»

ленные дифференцирующие признаки для обозначения различных предложений в ТаЫе de Definitions [Таблицах определений] Лейб­
цветов. Впрочем, "цветной", можно было бы, вероятно, определить ница 35, где, несмотря на многие частные недочеты, показано, что
через восприятие поверхности без осязательного контакта» 34. в принципе такое предприятие осуществимо.
Лейбниц не предложил каких-либо конкретных толкований цве­ Такие слова, как кошка, роза, яблоко и т. д., Я назвала в извест­
тообозначен.иЙ. Однако он высказал ценные предложения для ряда ном смысле не поддающимися толкованию-экспликации. Но они
других своиств:
не являются первичными иеопределяемыми элементами в том же

dulcis 'сладкий' =cujus sapor ut saccari 'вкус которого подо­ смысле, что я, вселенная. это или часть. Они не являются составными
бен сахару'; частями, из которых построены значения прочих слов и выраже­

sa!sus 'соленый' = cajus sapor и! salis \'esci 'вкус которого нии, и не соответствуют универсальным и ясным человеческим по­
подобен едкой соли'; нятиям, «которые могут быть познаны сами по себе».
austerus 'кислый' = cujus sapor ut [п pomis immaturis 'вкус Я полагаю, что семантическую структуру видовых наименова­
которого как у незрелых плодов'. нии можно сравпитъ С семантической структурой собственных имен.
Слова Джан и Лондон, используемые по отношению к конкретному
Это решение можно было бы, я думаю, применигь ко многим лицу или месту, означают просто «человек, наэываемый Джов»
другим чувственным характеристикам. Такие слова, как вкус, зре­ И «город, называемый Лондон». Дальнейшему анализу должны быть
ние, слух и запах, мне кажется, должны быть истолкованы через подвергнуты не только слова человек и город, но также и слово
слова язык, глаза, уши и нос.
называть. Я бы предварительно предложила следующее толкова­
Это не избавляет нас от проблемы таких слов, как сами слова ние:
язык, глаза, иши, сахар и соль,- другими словами, от проблемы Человек, называемый Джон = человек, димая о котором мы
конкретного словаря. Весьма соблазнительно Истолковать глаза скажем «Джан» (я не уверена,
через зрение, иши через слух, соль через соленый. Тем не менее сле­ что лучше: мы скажем или ска­
дует противиться этому соблазну, так как такое решение неизбеж­ жут).
но приводит к порочному кругу. Можно ли в самом деле как-то
Значение видовых наименований, вероятно, можно теперь пред­
избежать порочного круга при толковании конкретного словаря, ставить следующим образом:
не умножая число неопределяемых элементов?
кошка = животное, димая о котором мы. сказали бы «кошка»
Я думаю, можно разделить конкретные слова на две различные
роза = цветок, дУАШЯ о котором А-сы сказали бы «роза».
группы в зависимости от того, может ли быть рассматриваемое сло­
во истолковано (прямо или косвенно) через пятнадцать или около Существенное различие между таким именем, как Джон; и та­
этого неопределяемых элементов. Некоторые слова и выражения ким наименованием, как роза, состоит, по-видимому, в том, что
не могут быть истолкованы таким образом, по. крайней мере в ка­ нельзя быть Джоном, если другие люди не будут называть тебя
ком-то смысле.
этим именем, тогда как роза является розой и не будучи так когда­
Среди слов, которые могут быть истолкованы, находятся на­ либо кем-либо названной. Розы распознаются как розы, хотя их
звания частей тела, предметов, встречающихея в природе,- море, отличительные признаки не поддаются словесной формулировке
река, поле, лес, облако, гора, ветер и т. п., продуктов человеческой (конечно, я говорю здесь об обычных людях, способных узнать розу,
деяте"'1ЬНОСТИ - стол, дом, книга, бимага и т. п. И общие названия а не об ученых-ботаниках). Слова бы I1 который, между прочим,
живых существ - птица, рыба, н асекомое , растение, животное и также являются сложными и сами требуют анализа при ПОЛНО:\1
т. д. Словами, которые в известном смысле не могут быть истол­ толковании.
кованы, являются обозначания конкретных «видов» (в самом общем Предложенное выше решение вполне может казаться произволь­
смысле): кошка, роза, яблоко, береза, золото, соль и т. д. ным И бесполезным. Можно спросить: почему бы просто не приме­
Единственным доказательством того, что то или иное слово при­ нить его ко всем прочим словам и выражениям в естественном язы­
надлежит к первой из названных групп, может служить построение ке? Несомненно, при помощи таких толкований можно было бы
для него удовлетворительного толкования. Я коснусь здесь лишь объяснить все, как столь же несомненно и то, что они ничего не
довольно небольшой их части (хотя ниже в этой главе предлагают­ объясняют.
ся некоторые другие примеры). Впрочем, читатели, специально ин­ Однако, в действительности, пределы применимости этой моде­
тересующиеся коикрегными словами, найдут ряд весьма ценных ли весьма ограничены, и их не следует нарушать. Она уместна

242 243
111. Семиотика языка и логика
только для видовых наименований, обозначающих предметы, имею­
щие такой общий отличительный признак, который не может быть
выражен при помощи слов, но тем не менее хорошо известен любо­
му человеку, обладающему обычным жизненным опытом. Предла­
гаемый тип толкования видовых наименований, по-видимому, от­
ражает их подлинную семантическую структуру. Но слова стол,
окно, бумага, волосы, дождь, лес и т. п. не означают «то, что назы­
вается "стол", "окно", "бумага" и т. Д.», а сладкое и горячее не озна­
чает «то, что называется "сладкое", "горячее" и Т. д.», Ходить,
стоять на коленях и т. п. также не могут быть истолкованы как «то,
что называется "ходить", "стоять на коленях" и Т. д.». Все эти слова
являются сложными единицами, которые можно разложить на боль­
шее число элементарных единиц 36.
(Вследствие вышесказанного, утверждение, что английские сло­
ва gold 'золото', sa! t 'соль' и horse 'лошадь' эквивалентны фран­
цузским ог, se! и cheva! соответственно, должно пониматься по­
другому, нежели внешне подобные утверждения, касающиеся слов,
толкуемых независимо от каких-либо звуковых последовательно­
стей. Если horse означает «животное, думая о котором сказали бы
horse», а cheva! означает «животное, думая о котором сказали бы
cheval», референциальная эквивалентность этих двух слов может
быть продемонстрирована только посредством энциклопедического,
а не семантического - в строгом смысле слова - словаря.)
Я много говорила об определяемых и неопределяемых словах
и в ы р а ж е н и я х. При этом я еще раз повторяю, что в действи­
тельности мое внимание сосредоточено на человеческих в ы с к а­
з ы в а н и я Х, т. е. на предложениях, а не на отдельных словах.
Итак, во всех данных толкованиях, по мере того как анализ дово­
дится до конца, мы приходим к ряду чрезвычайно простых грамма­
тических моделей. И аналогично списку элементарных слов список
основных синтаксических моделей никоим образом не является
произвольным. Рассматриваемые модели оказываются единствен­
ным способом, посредством которого мы можем перифразировать
предложения, используя простые слова и не совершая насилия
своей семантической интуицией.
Семантический анализ предложения А в языке N состоит, по­
вторим еще раз, в обнаружении подходящей перифразы, т. е. пред­
ложения В в том же языке (или любом другом естественном языке),
которое можно было бы считать построенным на «семантическом
языке» (т. е. лишь с помощью слов, принятых В качестве элемен­
тарных и соединенных по предполагаемым грамматическим
лам «семантического языка»). Если предложение В удовлетворяет
вышеупомянутым условиям по отношению к предложению А, мы
можем назвать его семантическим представленнем - или глубин­
ной структурой - предложения А. Под «глубинной структурой»
244
А. ВежБИI\ка. Из книги "Семантические примитивы»
предложения А я в принципе понимаю структуру мысли, для вы­
ражения которой служит А. •
Мы не можем продемонстрировать мысль саму по себе~ По этои
причине единственным способом репрезентации глубиннои или се­
мантической структуры некоторого предложения, т. е. структуры
мысли, соотнесенной с этим предложением, является обнаружение
другого предложения, синонимичного первому (но более.rасчленен­
ного) , которое было бы изоморфно мысли, передаваемои посредст­
вом обоих предложений. В этом смысле можно говорить? реаль­
ном предложении В (изоморфном мысли) .как о глубиннои струк­
туре предложения А, хотя, в более точнои формулиров~е, предло­
жение В является, на самом деле, только репрезентациеи того, что
мы называем глубинной структурой предложения. А.
Толкования, или, вернее, наброски толковании, предлагаемые
в разных местах настоящей книги, вероятно, будут неоднократно
вызывать у читателя вопрос: почему толкование должно быть та­
ким а не каким-либо иным? Какие фактические данные помогут
нам'обосновать именно такое решение? И, во всяком случае, каким
методом оно было достигнуто?
В ответ мне хотелось бы прежде всего сказать: методом служит
интроспекция, данными - факты интуиции ', Моя цель состоит в
моделировании собственной лингвистическои инт~иции. Данные,
извлекаемые мной из собственной лингвистическои интуиции, яв­
ляются не только моим исходным пунктом, но и, так сказать, пунк-
том назначения.
Это объяснение, вероятно, вызовет новое возражение: почему
лингвистическая интуиция какого бы то ни было отдельного лица
должна представлять особый интерес или ценность? Не лучше ли
было бы изучать лингвистическую интуицию носителя языка вообще
или «среднего» носителя языка? • u
Это возражение должно быть снято по краинеи мере по ДBY~
соображениям. Во-первых, исследователь имеет непос~едственныи
доступ только к собственной интуиции, и лишь на этои основе он
над может изучать интуицию других людей. И во-вторых, я полагаю,
~TO интуиции разных носителей языка практически совпадают.
Таким образом, исследование и описание интуиции отдельного ли­
ца равносильно исследованию и описанию интуиции всех носите-
лей языка.
Природа интуиции такова, что методом ее исследования неиз-
бежно может быть только интроспекция. Однако сле~ует подчерк­
прави­ нуть что интроспекция означает не какое-то случаиное «мне ка­
жетс'я», а систематическое, упорное проникновение в глубины сво­
его языкового сознания. Первые семан.:гические впечатления раз­
личных людей, включая исследователеи, часто значительно раз­
личаются. Да и собственные впечатления могут в разные дни быть
245

/Н. Семиотика языка и логика
различными. Исследованию подлежит глубинная интуиция, очи­
щенная от всяких поверхностных ассоциаций и предрассудков, при­
обретенных вместе с лингвистическим образованием, от ложных
впечатлений, подсказанных языковыми формами, и т. п. 3 7 •
Настоящая работа стремится к построению эксплицитной се­
мантической теории. Она неизбежно должна быть теорией языковой
интуиции. Но в то же время она должна удовлетворять основным
требованиям современной научной теории, т. е. она должна объяс­
нять наблюдаемые факты и быть в состоянии предсказывать факты,
еще не обнаруженные. (Единственное требование научного метода,
которое мы не стремимся удовлетворить в настоящей работе,- это
требование формализации. А10ЖНО полагать, что для этого еще не
пришла пора. Пока не разработана полная семантическая модель
естественного язык а, 1101\3 делается радикальная попытка разре­
шить загадку семантической системы, любая попытка формализа­
ции только затемнила бы картину и затруднила бы, если не сдела­
ла невозможным, понимание. Нет необходимости говорить, что в
настоящей работе любая формализация избегается исходя из стра­
тегических, а не принципиальных соображений.)
Суммируем основные положения нашей теории. В сознании каж­
дого человека в качестве необходимой части имеется семантическая
система, т. е. набор элементарных понятий, или «логических ато­
МОВ», и правил, по которым эти атомы участвуют в построении бо­
лее сложных комплексов - менгальных предложений или мыслей.
Семантическая система, или lingua rnentalis*, в отличие от различных
видов Iingae vocales * * (эти термины принадлежат Оккаму) яв­
ляется универсальной. Используя естественный язык, мы в дейст­
вительности делаем перевод на этот естественный язык с языка
lingua rnentalis. Для любого предложения из lingua rnentaJis можно
построить эквивалентное предложение на естественном языке, ис­
пользуя исключительно те элементарные единицы, которые непо­
средственно сопоставимы с элементами семантической системы,
имеющейся в сознании. Это предложение на естественном языке за­
тем может быть перифразировано в соответствии с грамматическими
правилами, специфическими для данного языка (етрансформацион­
ными правилами»). Грамматика - будь то грамматика английско­
го, венгерского или китайского языков - представляет собой про­
сто систему трансформационных правил, в результате применения
которых предложения, изоморфные мысли, преврашаются в пред­
ложения, явным образом не изоморфные мысли. Предложениями,
эквивалентными по значению, независимо от того, принадлежат ли
они одному и тому же естественному языку, являются предложения,
имеющие один и тот же эквивалент в Jingua rnentaJis.
.. Ментальный язык, язык мысли (лаm.).-Прuм. ред .
.... Звуковых языков (лаm.).- Прим. ред,
246
А. Вежбицка. Из книги "Семантические примитивы»
Невозможно доказать адекватность каких бы то ни было тол­
кований или правильный выбор списка неопределяемых элементов.
Можно только продемонстрировать ошибочность того или и~ого
ешения П ежде чем предложить толкование или ввести какои-т~
~еоп еде~я~ый элемент, требуется продолжите~ьный мысленныи
эксп~римент. Например, некоторые из толковании, предста~ленных
в данной книге, являются итогом многолетних размышлении и име­
ли много азных вариантов. Это, конечно, может показаться многим
HeДOCTaTO~HЫM свидетельством их неарбитрарности или ненадуман.­
ности Однако я была бы рада, если бы читатель взял на себя труд
посто~нно иметь в виду, что они не являются результатом ряда
случайныХ «озарений». Следует п,?дчеркну-:,ь ::акже, что. они со­
ставляют часть системы, в когорои. по краинеи мере по замыслу,
tout se tient *. Интуитивно ощущаемая правдоподобность KaKOГO~
либо толкования, рассматриваемого изолированно, может оказать
ся иллюзорной. И наоборот, некоторое несоответствие интуици~ или
г омоздкость другого толкования может оказаться неизбежнои, ес­
л~ ассматривать его как часть системы 38. В ограниченных преде­
ла/данной книги было бы невозМОЖНО дать адекватное представ­
ление о мысленном эксперименте, проводившемся перед те
как
были достигнуты представленныев ней выводы. Иногда я вы ороч­ 6
но п ИВОЖУ какие-то аргументы этого рода, но часто я этого не
ела~. В частности, не представилосьвозможным рассмотреть влия­
~ие альтернативных решений на другие ча~ти системы'бтак как в
этом случае неуправляемый поток деталеи нарушил ы течение
дис~~с~~~носделать (и что было сделано здесь), так это дать .тол­
кования в соответствии с предметно-тематически~и~ру~пами. це­
лостность и внутренняя связность представленнои оощеи картины
служит известнЫМ обоснованием и подтверждением отдельных тол­
кований в пределах моделируемого фрагмента.
Для иллюстрации этого мне придется остановиться на следую-
щем довольно пространном примере:
волосы = длинные тонкие гибкие предметы, растущие на коже
и не являющиеся частью тела; "
ногти = плоские твердые предметы, растущие на внешнеи
стороне кончиков пальцев и не являюшиеся частью
тела;
перья = предметы, растущие на теле птицы и не являющиеся
частью тела;
зубы = твердые предметы, растущие во рту и не являющие-
ся частью тела;
.. 'Все держится друг за друга . . '
' (франц) - афоризм А. Мейе, применеЮIЫЙ
п д
им для х'арактерисrики соссюровекои системы языка.- рим. ре •
,247
 111. Семиотика языка и логика А. Вежбицка. Из книги «Семантические примигивы»

шерсть (fuг) = плотное вещество, растущее на коже живот­ нос = выступающая вперед средняя часть лица с двумя отвер­

ного и не являющееся частью тела; стиями;

nух = мягкое вещество, растущее на коже птицы и не являю­ уши = выступающие части тела по бокам головы;
щееся частью тела; шея = часть тела, соединяющая голову и остальное тело.

рога = твердые предметы, растущие поверх головы животного

и не являющиеся частью тела. То, что это разнообразие не является произвольным или не­
логичным, станет очевидным всякому, как только он сам попытается

Эти толкования являются предварительными и, вероятно, нуж­ разрешить для себя эту проблему. Слова сгибаться и опора могут
даются в модификациях. Они также являются неокончательными быть истолкованы без помощи слов колено, локоть, нога или рука,
в том смысле, что содержат слова, требующие дальнейшего анализа тогда как, если попытаться определить рот, нос или уши функцио­
(прежде всего слова растущий). Более тщательное рассмотрение нально, рано или поздно не удастся избежать порочного круга.
других родственных понятий могло бы, кроме того, обнаружить в Даже Огден, открыто заявивший о своем намерении избегать по­
толкованиях и другие недостатки, о которых в противном случае рочных кругов, здесь молча капитулирует:

мы могли бы и не подозревать. Например, необходимо ли сочетание

ухо = часть тела, используемая для того, чтобы слышать;
не являющееся частью тела? Я думаю, уместно считать, что ответ слышать = знать (о звуках) через посредство ушей;
зависит от значения некоторых других слов, таких, как хвост и
рот = часть головы, используемая при разговоре и принятии
гребешок. Слово хвост может быть использовано по отношению к пищи;
чему-то, являющемуся частью тела (у кошек и собак) или не являю­ есть = принимать пищу через рот;
щемуся частью тела (у птиц и лошадей). Для толкования этого слова нос = часть лица с отверстиями для дыхания, посредством
не существенно, следовательно, является или не является хвост
которой воспринимаются запахи;
частью тела. Но именно это и делает, как кажется, тем более необ­ запах = ощущение, специфическое для носа.
ходимым включение подобных сведений в толкование таких слов
как перья, nух, зубы и т. п. К тому же заключению можно прийти: Важнейшие данные при семантических исследованиях может
рассмотрев значение слова гребешок - предмета, растущего поверх предоставить «отрицательный» языковой материал. Он может быть
головы некоторых птиц и являюшеесся частью тела. либо специально построен для той или иной цели, либо извлечен
Заметим, что вышеприведенный список толкований строится по из текстов, являющихся поэтическими в самом широком смысле сло­

достаточно симметричному образцу. Я полагаю, можно ожидать, ва (т. е. включающими в себя юмор, жаргон, индивидуальное слово­
что модель, построенная для любого семантического пространства, творчество и т. д.). Нарушая правила семантической «грамматики»,
обнаружит внутреннюю организацию такого типа. Однако я не за­ отрицательный языковой материал делает эти правила явными, да­
хожу столь далеко, чтобы утверждать, что симметрия сама по себе вая тем самым как ценные отправные пункты семантических иссле­

составляет достоинство описания и что ее следует рассматривать дований, так и объективные данные относительно семантической ре­
как строгий критерий адекватности. Собственно говоря, мой опыт альности 39.
показывает, что описание всех семантических связей для некото­ С другой стороны, я не признаю имеющими силу так назы­
рых семантических простр анств предполагает работу с несднород­ ваемые «свидетельства синтаксического характера». Мысль о том,
ным строительным материалом. Например, в случае частей тела что синтаксические данные необходимы для семантической репре­
иногда оказываются необходимыми анатомические, иногда функци­ зентации, многими считается самоочевидной. На мой взгляд, это
ональные и иногда «топографические» толкования: догма, которая не была поставлена под сомнение только вследствие
некоторых случайных (с точки зрения принимаемого здесь взгляда)
локоть = часть руки, где она сгибается; особенностей развития современной лингвистической мысли. Ее
колено = часть ноги, где она сгибается; следует восстановить в ее истинном статусе гипотезы. А если это
бедро = часть ноги выше колена; гипотеза, то, как мне кажется, необходимо сначала создать незави­
икра = часть ноги между коленом и ступней; си мое семантическое описание, а уже потом проверять ее. Если
ноги = длинные части тела, служащие ему опорой; предметом семантического описания является соотнесение значений
лицо ~.~ передняя часть головы; с поверхностными структурами, то семантическое представление,

рот == отверстие в нижней части лица; базирующееся исключительнона семантическойоснове, должно быть

248 249
 А. Вежбицка. Из книги «Семантические примитивые
111. Семиотика языка и логика

, С о о d m а 11 N. ТhеStгuсtше of Арреагапсе. Cambridge (Mass.), 1951, р. 57.

исходным пунктом для синтаксического описания, а не наоборот. ь Фре г е Г. Понятие и вещь.- «Семиотика И информатика», 'IO-A выпуск,
Ведь именно это соотнесение и представляет собой черный ящик; M.,1978.
единственное, относительно чего мы имеем эмпирические данные,­ в Сочинения Декарта, т. 1. Казань, 1914, с. 115, 116 и 123.
1 Р а s с а 1 В. Oeuvres Comptetes. Paris, 1963, р. 350.
это звуки и мысли, а не трансформационные правила, предположи­
в lbid., р. 350.
тельно определяющие связь между тем и другим. С моей точки 9 lbid., р. 350.
зрения, генеративная грамматика постулировала (и продолжает 10 «Webster's New School and ОШсе Dictionary», Springfield (Mass.), 1965.
постулировать) многие трансформации, которые являются ошибоч­ 11 А г па u 1 d А. et N i с о 1 еР., La Logique ои I'art de penser. Ed. Р. Clair
et F. Girbal. Paris, 1965, р. 90-91.
ными, и ошибочными потому, что анализу синтаксической структуры
12 L е i Ь 11 i z G.\V. Ое organo sive апе margna cogitalldi.- Гп: «Opuscu-
предложений не предшествовало предварительное выявление их les et Iragments i11€'dits», Ы. L. Couturat, Paris, 1903, р. 430.
семантической структуры. Два устойчивых заблуждения, иллюст­ 13 Л о К к д. Опыт о человеческом разуме.- «Избр. философ. произве­
рирующие это утверждение,- это «сочинительное сокращение» и дения», т. 1, М., 1960, с. 419-421.
14 S а р i г Е. TotaJity.- lп: «Language Monographs», 1930, No VI; The Ех­
«перенос отрицания» (подробно рассмотренные в главах, озаглавлен­
ргезэюп 01 the Е11diпg-роiпt Rеlаtiоп in EngJish, French and German.- Гп: «Lan-
ных «"И" И множественность» и «Отрнцание»). Впрочем, послед­ guage Мопоgгарhs», 1932, М Х; Gradi11g: А Study in Semantics.- lп: «Selected
ние работы многих генеративистов наводят на мысль, что они по­ Writings 01 Ed\vard Sapir, ed. D. Mandelbaum, Berkeley.
степенно меняют свой подход. Хотя они не предпринимают незави­ . 15 М О Г г. i s А. Editorial 110te to Sapir апё Swadesh's The Endingpoint Re-
[айоп, ор. сй., р. 4-5.
симого семантического описания, продолжая работать с «синтакси­
16 lbid., р. 5.
ческими данными», и редко хотя бы бегло затрагиваюг проблему не­
11 Н j е 1 гп s 1 е v L. Ргоlеgоmепа to а Тлеогу of Lапguаgе. Baltimore, 1953,
определяемых элементов (либо вообще ее не затрагивают), в их ре­ (русск. перевод: Е л ь м с л е в Л. Пролегомены к теории языка.- «Новое В линг­
шениях конкретных вопросов все больше дает себя знать семантиче­ вистике», вып. 1, М., 1960, с. 328-329).
ская ориентация.
18S И г е п s е п Н. S. Word-classes iп Моdегп Епglish, Сореппареп, 1958,
р. 42, 43, 46.
В дальнейшем я попытаюсь частично осуществить программу , 19 \V е i 11 Г е i с h И. Оп the Sеmапtiс Structure 01 Lапguаgе.- 111: «Uпi­
широкие теоретические контуры которой я только что очертила. versals of La!1gua.~e», ed. J. Н. G г е е п" Ь е г g. Cambridge (Mass.), 1963 (русск.
Следует еще раз подчеркнуть, что я не всегда полностью уверена перевод: Веинреих У. О семантическои структу ре языка.- «Новое в лингвис­
тике», вып. V, М., 1970).
в точности моих результатов. Если иногда я кажусь чрезмерно снис­
20В е 11 d i х Е. Н. Соmропепtiаl Апаlуsis of Gепегаl Vocabulary. Вlооmiпg­
ходительной по отношению к некоторым из моих толкований, то t011, 1966.
не потому, что я склонна предлагать лишь наполовину продуманные 21 К а t z J., F о d о г J. The Structure of а Sema11tic Theory.- «Lапguаgе»
решения, а потому, что я стремлюсь показать, что разрабатывае­ 1963. '
22 Интересная и оригинальная работа Джеффрн Грубера (Jeffrey G г u Ь е г.
мая мной программа в принципе осуществима. Мне приходилось
Studies iп Lexical Rеlаtiопs (MIТ, 1965, mimeographed) занимает несколько пе­
в связи с этим вторгаться в целый ряд различных областей, слишком риферийное положение по отношению к данной линии развития.
обширных, чтобы быть эффективно обработанными одним челове­ 23 В i е г w i s с h М. Some Sеmапtic Uпivегsаls 01 Сеппап Adjectivals.-
ком. То, что я попыталась здесь наметить в общих чертах, пред­ 111: «Роцпсапоп 01 Language», 3, 1967, р. 3.
ставляет собой подход к определенной научной области, а не к кон­ 24 А п р е с я н Ю. д. О языке для описания значений СЛОБ.-- «Известия
АН СССР. Серия литературы 11 языка», 1969, т. XXVII1, Ng г, с. 417.
кретной теме. Впечатление известной неполноты - неизбежное 2:; В доступных мне библиотеках мне удалось найти только РУСС1\Ие переводы
следствие этого. работ исследователей Кембриджской и Миланской групп: «Математическая линг­
вистика», под ред. Ю. А. Шрейдера, И. И. Ревэина, д. Г. Лахути, В. К. Финна,
М., 1964.
2В «Машинный перевод и прикладная лингвистика», т. 8, М., 1964.
• 28В О g U S 1 а w s k i А. Оп ?еmапtiс Primitives апd Меапiпglulпеss.-Гп:
Примечания* «Slgn, Lапgаugе, Сцйцге» (proceedmgs of а согпегепсе held iп 1966) The Hague,
1970. См. также: В о g u s 1 а w s k ] А. Semantyczne poj~cie liczebnika. \Vroclaw-
Warszawa, 1966.
~ в и т г е н ш т е й н Л. Логико-философский трактат. М., 1958. 4.112. 29 S и г е п в е п, ор. cit., р. 46.
2 Там же, 4.002.
30 L е i Ь n i z G. \V. ТаЫе de dеliпitiопs.- 111: «Opuscules et Iгаgmепts»,
3 О g d е п С. К. The Gепегаl Basic Епglish Dictionary 1940; G. G о ug е п­ ор. сН., р. 490, 497.
h е i т. Dictionnaire fопdаmе11tаl de lа lапguе fгащаisе. Paris, 1958. 31 S И г е n s е п, ор. cit., р. 47.
32 1_ о с k е, ор. cit., р. 27.
*
Ссылки на философскv.е работы даются по их русским персводам.­ 33 !bld., р. 27-28.
Прим. ред.

250 251
111. Семиотика языка и логика

Дэйвид Льюиз

34 L е i Ь n i z G. W. Logical Рарегз, trans1ated and edited Ьу G. Н. R. Раг­

kinson. Oxford 1966, р. 51-52.
35 Ibid., р. 51-52.
36 Относительно семантического анализа «конкретной лексики» СМ.: А п р е­
е я н Ю. д. Толкование лексических значений как проблема теоретической се­
мантики.- «Известия АН СССР, Серия литературы и языка», т. XXVIII, вып. 1,
с. 22.
37 Об интуиции и
интроспекции в лингвистическом анализе СМ.: С h о т­
s k i N. Aspects of the Theory of Syntax. Cambridge (Mass.), 1965 (русск. перевод:
Х о м с к и й Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972).
38 О неарбитрарности в семантическом анализе см. цпгировавшиеся выше ра­
боты Ю. д. Апресяна.
39 Значение «отрицательного языкового материала» иллюстрируется
следующих главах лишь отдельными примерами, но вся проблема в целом исчерпы­
вающим образом не рассматривается. Более подробное обсуждение этой проблемы
можно найти в моей книге «Dociekania semantyczne», Warszawa, 1969. Там я пы­
талась рассмотреть такие, например, предложения, как Идет дождь, но я этому
не верю, fJ димаю, что идет дождь, но не верю этому, fJ знаю, что идет дождь,
а Петр знает, что дождь не идет, У меня есть определенное мнение об этом, но
я с ним не согласен. Я должна со всей откровенностью добавить, что теперь я не
уверена, что та попытка была полностью успешной.
См. также мою статыо «Descriptions ог Quotations?», написанную в
опубликованную только в 1970 г. в сб. «Sign, Language and СиНше». К сожалению,
мой английский язык - это приобретение 1965 года, и в этой статье он еще до­
статочно плох, что затрудняет понимание некоторых мест. Но основная линия
аргументации все же прослеживается и, я думаю, сохраняет силу до сих пор.
Общая семантика *
1. Введение
Принятие гипотезы о возможности описывать все естественные,
а также искусственные языки, представляющие для нас тот или иной
интерес, с помощью трансформационных грамматик не слишком
специального вида позволяет дать очень простые общие ответы на
следующие вопросы:
в по­ (1) Что такое значение?
(2) Как должны выглядеть те семантические правила, с по­
мощью которых значения сложных выражений опреде­
ляются, исходя из значений их составных частей?
Я не собираюсь здесь выдвигать каких-либо радикальных поло­
жений эмпирического порядка относительно языка. Скорее наобо­
рот: здесь будет предложен удобный и достаточно общий способ
1966 г., но
представления семантики, применимый к самым разным логически
возможным языкам. Таким образом, эту статью следует отнести не
к эмпирической лингвистической теории, а к философии такой тео­
рии.

То, что я предлагаю относительно природы значений, не будет

соответствовать представлениям тех лингвистов, для которых

семантическая интерпретация заключается в том, что предложениям

и их составляющим частям приписываются «семантические показате­

t
ли (маркеры)» или что-либо подобное. (Ср., напр., К а z-p о s а 1, t
1964). Семантические показатели - это символы, т. е. единицы сло­
варя некоторого искусственного языка, который можем назвать
языком семантических маркеров (Semantic Markerese). Семантическая
интерпретация, осуществляемая с их помощью, равносильна алго­

ритму перевода с языка-объекта на вспомогательный язык маркеров

(Markerese). Однако перевод на язык маркеров какого-либо анг­
лийского предложения нам может быть известен без знания основ­
ных вопросов, касающихся значения этого предложения, а именно:

при каких условиях это предложение истинно. Семантика, не изу­

чающая условий истинности, не может быть семантикой. Перевод
на язык маркеров в лучшем случае можно назвать эрзацем настоя­

щей семантики, поскольку мы или полагаемся на собственные язы­

ковые знания (компетенцию), которые у нас появятся, если мы,
предположим, когда-нибудь станем носителями этого языка, или же
мы станем заниматься настоящей семантикой, но только примени­
тельно к этому искусственному языку. В той же степени был бы
полезен и перевод на латинский язык, но создатели языка маркеров

* Работа публикуется с сокрашениями.с- Прим. ред,

253
111. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семантика

могут наделить его определенными полезными свойствами - таки­ 1968; М о nt а gu е, 1969, 1970а, 197ОЬ; К е е 11 а п, 196!:))
ми, как отсутствие неоднозначностей, грамматический аппарат, ба­ у меня нет возражений против этих попыток; более того, в моей
зирующийся на символической логике,- поэтому применительно к концепции используются определенные результаты некоторых из

языку маркеров осуществлять настоящие семантические исследова­ них; однако я полагаю, что излагаемый в данной статье подход поз­
ния легче, чем применительно к латыни (ср. аналогичные критиче­ воляет достичь того же более простым способом. Впрочем, просто­
ские замечания в работе V е г m а z е п, 1967). та - дело вкуса; к тому же упрощение, достигаемое в ОДНО\1 месте,

Метод языка маркеров привлекателен, в частности, тем, что приводит к усложнениям в другом. Мой подход отличается от боль­
мы имеем дело только с символами, с исчислимыми комбинациями шинства остальных лишь тем, что именно уплачено за простоту.
привычных для нас единиц, входящих в состав конечного множе­
ства элементов, которые имеют конечное' множество употреблений
с помощью опять-таки конечного множества правил. Даже те, кто 11. Грамматики категориального типа
чрезвычайно щепетилен в вопросах онтологии, могут быть при
этом спокойны. Но как раз именно это благоприятное для нас Категориальная грамматика в смысле Айдукевича (см. А j d и­
конечное множество не позволяет маркер ной семантике соприкос­ ki е w i с Z, 1935, В а г-Н i 11 е 1, 1964, ч. 11) представляет собой
нуться с традиционно семантическими отношениями - отношения­ контекстно-свободную грамматику следующего вида.
ми между символами и миром не-символов. А следовательно, может Первое. Имеется небольшое количество базисных категорий:
случиться так, что, воспользовавшись более адекватным методом, Одна из них - категория предложения (5). Остальными категория­
мы обнаружим, что значения представляют собой сложнейшие пере­ ми могут быть, например, имя (N) * и общее имя (нарицательное
плетения бесконечного числа сущностей, состоящих из элементов существительное) (С). В принципе, наверное, можно обойтись лишь
с самым различным онтологическим статусом. этими тремя категориями (кстати, Айдукевич не включал в список
То, что я предлагаю, не созвучно также ожиданиям тех, кто при базисных категорий общее и.мя). Возможно, лучше было бы рас­
исследовании значения склонен обращаться к психологии и со­ сматривать совсем другие базисные категории; ниже мы рассмотрим
циологии языкового узуса, т. е. к таким понятиям, как чувствен­ и тот вариант, когда категория имя заменена базисной категорией
ный опыт, мысленные образы или социальные правила, условности глагольная составляющая (УР) или, скажем, категорией именная со­
и закономерности. Я различаю два объекта рассмотрения: во-пер­ ставляющая (NP).
вых, описание возможных языков или грамматик как абстрактных Второе. Имеется бесконечное количество произеодних катего­
семантических систем, посредством которых символы связываются рий. Пусть с, С1, . . . ,сп (п;;?: 1) - категории (базисные или проиэ­
с аспектами реальности; во-вторых, описание психологических и водные - безразлично); из них образуется производная категория,
социологических факторов, обусловливающих то, что некое лицо записываемая так: (С/С1" .с n ) . (Внешние скобки мы будем, как
или группа лиц использует именно данную абстрактную семантиче­ правило, опускать.)
скую систему. Смешение этих двух объектов может привести только Третье. Имеются контекстно-свободные правила непосредствен­
к путанице. В настоящей работе речь пойдет исключительно о пер­ но составляющих (правила НС) вида:
вом объекте. (Второму посвящены другие мои работы: L е w i 5,
1968 Ь; 1969, гл. У.)
с --->- (с/с 1 - •• сп) + С 1 + ... + Сп,
Мои предложения укладываются в традицию референтной се­ соответствующие каждой производной категории. Иначе говоря,
мантики, или семантики теории моделей, начало которой положено пусть дан произвольный набор категорий с, С1, • • . ,сп; если справа
работами Фреге, Тарского, последними работами Карнапа, а также от произвольного выражения категорий (С/С1' . 'С n ) присоединить
недавними работами Крипке и других ученых, эанимающихся се­ (конкатенировать) выражение категории С1, а затем и выражения
мантическими исследованиями интенсиональных логик (см. F г е g е, остальных указанных в скобках в данном же порядке категорий,
1892, т а г 5 k i, 1936, С а г пар, 1947 и 1963, § 9; К г i Р k е, то получим выражение категории с. Соответственно, мы будем гово­
1963; К ар 1 а п, 1964; М оп t а g u е, 1960, 1968 и 1970с; 5 с о t t, рить, что (с/с 1 • . • с n ) принимает С1 и Т. д. И составляет с. Правила
197О). Недавно несколькими философами и лингвистами по-разному НС имплицитно заложены в системе ПРОИЗ80ДНЫХ категорий.
были сделаны попытки применитъ референтную семантику - в
терминах которой обычно описываются иск хсственпые языки­ * Автор употребляет термин "имя" (пате) в значении «имя индивида», «инди­
1\ есгественным языкам (см. Dаvi dsо 11,' 1967; Р а г s о n 5, видное имя».- Прим, ред.

254 255
111. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семантика

И последнее. Имеется лексикон, в котором конечное множество Np ->- Art + Nco (6) I.oves
Nco -+ Adj + Nco (7) Vt -+ { IS
выражений - слов и словоподобных морфем - отнесены к катего­
риям. Категории этих лексических выражений могут быть либо Adj --+ ReI+ VP (8) Vs --+ ЬеI ieves
базисными, либо производными. Нелексическое сложное выражение (а
может быть порождено только тогда, когда некоторые лексические Art -, { ечегу
выражения относятся к производным категориям. Заметим, что, ~ the
хотя наборы производных категорий и правил НС бесконечны, тем
Adj --+ yello\v
не менее в рамках любого данного лексикона почти все категории
и правила остаются неиспользованными, кроме некоторого конеч­
Adv--+ piggishly
ного числа их. И это несмотря на то, что многие лексиконы в состоя­ ReJ --+ which
нии породить бесконечное количество сложных выражений.
Чтобы определить конкретную категориальную грамматику, Эта грамматика обладает следующими тремя особенностями. ВО­
достаточно задать ее лексикон. Все остальное является общим первых, собственные имена отличны от именных составляющих.
для всех категориальных грамматик. Рассмотрим следующий лек- И те, и другие могут выступать в качестве подлежащих (хотя и
при различном порядке слов), но только собственные имена могут
сикон:
выступать в роли прямых дополнений. Во-вторых, модификаторы
<а (S/(S/N)/C> <pig С> могут быть повторены неограниченное число раз, что неудачно.
'неопр. арг.' 'свинья'
В-третьих, порядок слов иногда непривычен. Ниже мы покажем,
<believes (S/N)/S> <piggishly (S/N)/(S/N»
как эти особенности могут быть преодолены.
'полагает' 'по-свински'
В данном примере использованы восемь правил НС, соответст­
<еуегу (S/(S/N»/C> <Porky N> вующие восьми используемым производным категориям *.
'каждый' имя собств.
Производные категории здесь имеют вид (C/C l ) , т. е. принимают
<grunts S/N> <something S/(S/N»
OД~H аргумент. Такое ограничение останется в силе в рамках дан­
'ворчит' 'что-то'
нои статьи, хотя оно и не принципиально.
<is (S/N)/N> <the (S/(S/N»/C>
Легко видеть, что категориальные грамматики указанного вида
'есть' опред. арт.
не могут быть приемлемы как грамматики естественного языка. По
<Ioves (S/N)/N> <which (C/C)j(S/N) >
этой причине они не могут быть и грамматиками для большинства
'любит' 'который'
искусственных языков - за исключением бесскобочного языка
<Petunia N> <yeIJo\v С/С>
символической логики (так называемой «польской запнси»). Поэто­
имя собств. 'желтый'
му, несмотря на свое изящество, категориальные грамматики были
Он задает категориальную грамматику, являющуюся просто одним полностью исключены из обращения в начале 50-х годов. С тех пор
из нотационных вариантов следующей контекстно-свободной грам­ наши интересы были направлены на проект использования той или
матики в привычных обозначениях *: иной простой грамматики НС в качестве основы трансформационной
грамматики. Теперь же пришло время исследовать трансформаци­
NP + VP (1) Porky
онные грамматики на категориальной основе: этой основой служит
S --+ { VP + Npr (2) Npr - { Petunia
категориальная грамматика Айдукевича, к которой добавляется
Adv + VP (3) NP - something трансформационный компонент. Насколько мне известно, такой под­
VP --+ Vt + Npr (4) Nco- pig ход был использован только один раз (см. L у о n 5, 1966), но он
{ Vs+S (5) VP- grunts представляется правомерным.

Очевидно, что, добавив трансформационный компонент к кате­

* Автор использует следующие стандартные для американской лингвистики
сокращения: S (sentence) = предложение; УР (уегЬ phrase) = глагольная состав­ гориальной грамматике, приведеиной выше в качестве примера,
ляющая; NP (поцп phrase) = именная составляющая; Npr (ргорег .п.оип) = имя можно было бы подправить порядок слов и избавиться от излишних
собственное; Nco (согппюп поип) = имя нарицательное; У! (tranS1tlve уегЬ) = повторений модификаторов. Менее очевидно, как можно было бы по-
переходный глагол: Vs (sentence уегЬ) = сентенциальный глагол; Adj (Adjective)=
прилагательное; Adv (adverb) = наречие; Rel (relation) = отношение: Art (аг­
ticle) = артикль.- ПРЩ/. ред, * Мы пронумеровали их в авторском примере цифрами (1) - (8).- Прим. ред,

256 257.
111. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семантика

лучить объектные именные составляющие посредством взаимо­
действия трансформационного компонента с несколькими дополни­
тельными лексическими единицами,- теми единицами,
окончательном виде порожденных предложений
Если для любого языка, представляющего для нас интерес, мож­
но построить трансформационную грамматику на категориальной
основе и при этом потребовать, чтобы значения полностью опреде­
лились, исходя из базисной структуры (так что трансформационный
компонент не будет влиять на семантику предложения), то общий
ответ на вопросы: «Что такое значение?», «Как выглядят правила
семантического проецирования?»- становится
стым. Посмотрим теперь, как это можно сделать,
111. Интенсионалы базисных категорий
Для того чтобы ответить на вопрос, что такое значение, мы долж­
ны сначала установить, какова роль значения,
что выполняет эту роль.
Значение предложения -- это то, что определяет условия, при
которых предложение истинно или ложно. Значение определяет
значения истинности (truth-value) предложения в различных воз­
можных состояниях дел, в различные моменты времени, в различных
точках пространства, для различных говорящих и т. д. (Сказанное
я отношу также и к неповествовательным предложениям, однако
пока что отложим их обсуждение.) Аналогично этому
общего (нарицательного) имени - это нечто, определяющее, какой
предмет, если таковой существует, это имя именует в различных
возможных обстоятельствах в различные моменты времени и т. д.
К «предметам» мы относим и такие предметы, которые на самом деле
не существуют, но могли бы существовать в иных состояниях дел.
Таким образом, значение общего (нарицательного) имени - это то,
что определяет, к каким предметам (актуально существующим или
возможным) - если таковые вообще имеются - данное имя при­
лагается в различных обстоятельствах в различные моменты вре­
мени и т. д.
Назовем значение истинности предложения его экстенсионалом
(extension); предмет, называемый именем,- зкстенсионалом этого
имени; множество предметов, к которым прилагается общее имя,­
зкстенсионалом этого общего имени. Экстенсионал выражения, ко­
торое относится к одной из этих трех категорий, зависит от его
значения, и в общем случае, и от других факторов: от фактов, из­
вестных о действительности, от времени высказывания, от места
высказывания, от говорящего, от окружающих высказываний дан­
ного дискурса и т. д. Именно значение определяет, каким образом
экстенсионаJI зависит от комбинации остальных релевантных фак­
торов. А какого рода сущности задают зависимость чего-либо от
которые в чего-то другого? Разумеется, финкции - в самом широком теорети­
не будут видны. ко-множественном смысле, при котором область определения аргу­
ментов и область значений функции может состоять из сущностей
любой природы и при котором не оговорено, что функция должна
быть задана непременно каким-либо простым правилом. Итак, мы
нашли нечто, что является по крайней мере частью значения для
предложения, имени и общего имени: это функция, продуктом ко­
торой «на выходе» является соответствующий экстенсионал, когда
чрезвычайно про­ «на входе» подается набор различных факторов, от которых экстен­
сионал может зависеть. Такой входной набор релевантных факторов
мы будем называть индексом (index), а всякую функцию, соотнося­
щую индексы и соответствующие экстенсионалы для предложения,
имени или общего имени, будем называть интенсионалом (intension).
Таким образом, соответственный интенсионал предложения -
это функция, переводящая индексы в значения истинности; соот­
а потом выяснить, ветственный интенсионал для имени - это функция от индексов
к предметам; соответственный интенсионал для общего имени -
функция от индексов к множествам. Идея рассмотрения интенсиона­
лов как функций, определяющих экстенсионалы, восходит к Кар­
напу (см. С а г пар, 1947, § 40, а также С а г пар, 1963). Эти
функции мы назовем поэтому карнаповыми интенсионалами. Однако
в отличие от Карнапа. у которого функции, задающие экстенсионал,
в качестве аргументов принимают модели или описания состояний,
значение представляющие, или «репрезентирующие», возможные миры,
здесь,- вслед за Монтегю (М о n t а g и е, 1968) и Скоттом (5 с о t t,
1970),- под аргументами мы будем понимать наборы разнородных
характеристик, релевантных для установления экстенсионалов.
Индексы можно представить себе как конечные последователь­
ности из п различных единиц (отличных От значения), которые могут
участвовать в установлении экстенсионалов. Эти разнообразные
единицы назовем координатами индекса; далее мы будем предпо­
лагать произвольный фиксированный порядок следования таких
единиц.
Прежде всего, должна иметься координата возможного мира.
Значение истинности произвольного (случайного, contingent) пред­
ложения зависит от фактов, известных во внешнем мире, и поэтому
является истинным в ОДНИХ возможных мирах и ложным - в дру­
гих. Возможный мир соответствует возможной совокупности фактов,
детерминированных во всех аспектах. Общие имена тоже обладают
различными эксгенсионалами в различных возможных мирах; то
же справедливо и относительно (индивидных) имен - по крайней
мере в том случае, если мы примем точку зрения (она аргументирует­
ся в работе L е \у i s, 1968), согласно которой предметы стоят в 0'1'-

258 9* 259
'11. Семиотика языка и логика
Д. Льюиз. Общая семантика

ношении строгого подобия, но не тождественности к своим аналогам

третья - место, четвертая - лицо (или иное существо, способное
в других возможных мирах. Во-вторых, необходимо ввести несколь­
выступать в роли говорящего), пятая - множество лиц (или дру­
ко координат контекста, соответствующих хорошо известным ви­
гих существ, которые могут выступать в роли аудитории), шестая -
дам зависимости от свойств окружения. (Координата возможного
множество (возможно, и пустое) конкретных предметов, на которые
мира также может рассматриваться как свойство контекста, по­
возможно указание, седьмая - отрезок дискурса, и восьмая­
скольку различные акты высказывания предложения могут быть
бесконечная последовательность предметов.
локализованы в различных возможных мирах.) Имеется координата
Интенсионалы, т. е. функции от индексов к эксгенсионалам, заду­
времени в силу того, что существуют предложения, предикат кото­
маны так, чтобы взять на себя часть той роли, которую играют зна­
рых представлен временной формой, а также поскольку существуют
чения. Однако интенсионалы нельзя отождествлять со значениями,
предложения типа Сегодня вторник; аналогичным образом мы по­
ибо возможны различия в значениях при отсутствии различий в ин­
лучаем координату места (ср. предложение Здесь есть тигры),
тенсионалах. Так, было бы абсурдным утверждать, что все тавто­
координату говорящего (ср. Я -
ЛОРКИ), координату адресата (ср.
логии обладают одним и тем же значением,- однако все они имеют
Вы - ЛОРКИ), координату указываемых объектов (ср. Та свинья -
один и тот же интенсионал, а именно константную функцию, при
ЛОРКИ или Те люди - республиканцы), а также координату пред­
каждом индексе выдающую значение истинно. Интенсионалы со­
шествующего дискурса (ср. Вышеупомянутую свинью зовут !,орки).
ставляют часть пути к значениям и представляют интерес уже сами
В-третьих, удобно иметь координату приписывания (asslgnment
по себе. Позже мы рассмотрим вопрос о том, что необходимо доба­
coordinate): это - бесконечная последовательность объектов, рас­ вить к интенсионалу, чтобы его роль могла сравняться с ролью
сматриваемая как дающая значения истинности для свободных пере­
значения.
менных в таких выражениях, как Х высок или Сын У-а. Каждая ис­
Карнаповы интенсионалы могут считаться частично определен­
пользуемая в языке переменная, соответственно, будет тогда рас­
ными функциями, т. е. функциями, не определенными для некото­
сматриваться как имя, имеющее свой интенсионал, при некогором
рых индексов. Так, в каком-либо возможном мире имя может и не
числе п, а именно интенсионал при п-й переменной. Такая функция
обозначать никакого предмета. Например, Пегас ничего не обозна­
при произвольнам индексе i имеет значением тот пре~мет, KOTOPЫ~
чает в нашем реальном мире, поэтому его интенсионал может счи­
является л-м термом координаты приписывания для [. Этот самыи
таться неопределенным при любом индексе, у которого координата
предмет является экстенсионалом, или значением истинности, для
возможного мира представлена нашим миром. Предложение с нару­
переменной при индексе i. (Заметим, что поскольку существует
шением пресуппозиции часто считается лишенным значения истин­
более чем один возможный объект, то интенсионалы переменных
ности (см., например, S t г а \V s о п, 1950; К е е пап, 1969;
различны: ничто не является одновременно nj-M и п 2-м интенсиона­
М с С а w 1 е у, 1969). При таком подходе к пресуппозиции предложе­
лом переменной, когда п ! и П 2 - различные числа.) Экстенсионалы
ния, способные утрачивать значение истинности, будут считаться об­
для выражений Х высок и Сын У -а зависят от координаты приписы­
ладающими интенсионалами, но не будут считаться определенными
вания и координаты возможного мира для индексов, точно так же,
при некоторых индексах. Они могут даже обладать интенсионалами,
как экстенсионалы для выражения Я высок и Один из моих СЫНОАей неопределенными при всех индексах; предложение с несостоятель­
зависят от координаты говорящего и координаты возможного мира.
ными пресуппозициями имеет в качестве интенсионала пустую функ­
Однако координату приписывания неестественно было бы отнести цию, т. е. не определенную ни для одного индекса.
к координатам контекста, ведь в предложениях естественного языка
До сих пор понятие "предмет" трактовалось расплывчато. Пред­
переменных не видно. Однако на это можно ответить так: перемен­
меты - это экстенсноналы имен и значения истинности, которые
ные удобно использовать в базе категориального типа. Во всяком
принимают интенсионалы имен; множества предметов - это эк­
случае, я достигаю достаточной степени обобщения, охватывающего
стенеионалы общих имен и значения истинности интенсионалов для
также языки, которые используют переменвые.
общих имен; последовательности предметов - это координаты при­
Возможно, потребуются и другие координаты. Но остановимся писывания для индексов. Если мы изменим исходное множество
на этих, хотя избыток координат привел бы лишь к мешанине, а предметов, то должны измениться и множества экстенсионалов ,
упущение необходимой координаты заставило бы нас поплатиться индексов и карнаповых интенсионалов. Но тогда что же такое
адекватностью. Таким образом, в данном опыте теории индекс­ предмет? Конечно, мне хотелось бы сказать: предмет -- это все 'сто
зто любой восьмичленный набор (апу octuple), первая координата угодно. Но так сказать я не имею права. Не любые множества пред­
которого - один из возможных миров, вторая - момент времени,
метов могут быть предметами,- иначе множество предметов было

260 261
 Д. Льюиз. Общая семантика
111. Семиотика языка " логика

множеству его предшественников по натуральному ряду. Т аким

бы шире себя самого. Никакой из карнаповых интенсионалов не
образом, будут пересекаться соответственные экстенсионалы и
может быть предметом (за исключением того случая, когда интенси­
интенсионалы для предложений, имен и общих имен. Та же самая
онал не определен для некоторых индексов),- иначе интенсионал
был бы элементом собственного элемента. Вышеприведенные опре­
функция, которая. является интенсионалом для всех противоре­
чивых предложении, будет также интенсионалом для имени ноль
деления экстенсионалов, индексов и карнаповых интенсионалов
и для общего име~и круглый квадрат. Такое наложение, впрочем,
(равно как приводимые ниже определения КОМПОЗИЦИОННЫХ интен­
безобидно. Каждый раз, когда мы захотим избежать его, мы можем
сионалов, значений и лексиконов) должны быть рассматриваемы
заменить интенсионалы на упорядоченные двойки, состоящие из
только относительно некоторого - будем считать, что фиксирован­
категории и интенсионала, соответственного для такой категории.
НОГО,- множества предметов. Но можем ли мы выбрать это множе­
ство предметов раз навсегда? Не совсем; какое бы множество мы ни
выбрали в качестве множества предметов, система интенсионалов,
определенных через это множество, не в состоянии дать интенсиона­ IV. Интенсионалы провзводных категорий
лы для некоторых терминов - например, для термина .интенсио­
нал",- относящихся к семантическому метаязыку, соответствую­
щему такому выбору. Возьмем, например, язык данной работы (за Переходя к производным категориям, представляется наиболее
приемлемым в интересах общности сохранить экстенсионалы и кар­
вычетом этого абзаца), в котором экстенсионал термина "предмет"
наповы интенсионалы. Иногда, например, С/С - т. е. прилагатель­
так или иначе фиксирован; это адекватный семантический метаязык
для некоторых других языков, но не для себя самого, чтобы устано­ ное - обладает экстенсионалом, подобным экстенсионалу общего
имени: множество предметов, к которым (при определенном индексе)
вить семантику для него, мы должны перейти ко второму языку,
это прилагательное приложимо. Видимо, слово женатый является
в котором термвн "предмет" имеет больший объем; установление же
таким экстенсиональным прилагатгльным. Однако большинство
семантики для этого второго языка требует перехода к третьему
прилагательных экстенсионалами не обладают. Как могло бы вы­
языку, в котором термин "предметом" имеет еще более широкий объ­
глядеть .множество предметов, к которым пряложим эпитет мнимый?
ем, и т. д. Любой язык можно описывать посредством такого мета­
MHUAlblU демократ - не тот, кто, с одной стороны, является мни­
языка, в котором понятие "предмет" для этого достаточно широко.
мым предметом, а с другой - демократом.
Однако универсальностъ семантики ограничена в самой основе тем,
что никакой язык не может быть одновременно своим собственным В общем случае, прилагательное преобразует общее имя в новое
семантическим метаязыком (ср. Т а г s k i, 1936), а следовательно, общее имя, и интенсионал этого нового имени зависит от интен­
не существует никакого универсального семантического мета­
сионала исходного общего имени в том отношении, которое диктует­
ся значением прилагательного. Следовательно, значение прилага­
языка. Тем не менее мы можем приближаться к универсальности,
тельного - это то, что определяет, каким образом интенсионал
расширяя в соответствующей степени объем понятия "предмет".
Чтобы перейти к последующему изложению, примем, что множество одного общего имени зависит от интенсионала другого. В поисках
того, что призвано выполнить значение, мы приходим к следующему:
предметов выбрано почти раз навсегда как множество достаточно
для прилагательного соответствующий интенсионал - это любая
широкое: по крайней мере, оно включает в себя универсум неиото­
рой специальной модели для стандартной теории множеств плюс функция от множества интенсионалов общих имен к множеству
все те не-множества,- актуально существующие или возможные,­
интенсионалов новых общих имен. Более конкретно - это функ­
которые мы пожелали бы включить на правах индивидов. Последо­ ция, область определения и область значений которой представля­
вательность семантических метаязыков, пока не поддающихся
ют собой функции от индексов к множествам. Так, интенсионал
прилагательного мнимый - это функция, которая, если сделать ее
анализу, здесь не будет рассматриваться.
аргументами интенсионалы таких общих имен, как демократ,
В таком случае имеем пересечения между предметами, множе­
ветровое стекло, белка и т. д.- выдаст соответственно интенсионалы
ствами предметов и значениями истинности. (Не все множества
предметов могут быть сами предметами, однако некоторые должны
составного общег~ имени: мнимый демократ, мнимое ветровое стекло
быть.) Более того, пересечения множеств и значений истинности и мнимая белка. Заметим, что такое определение не работает, если
появятся, если принять обычное соглашение, в соответствии с
взять в нем функцию, соотносящую два множества экстенсионалов
которым значение «истинно» идентифицируется с 1, а значение для общих имен (или их множеств). при определенных индексах
«ложно» С О, 11 при этом приравнивать каждое натуральное число
демократ и сторонник Кеннеди обладают одним и тем же экстенси-

262 263
111. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семантика

овалом, но мнимый демократ и мнимый сторонник Кеннеди имеют индексов к значениям истинности, что при произвольном индексе
различные экстенсионалы (а при соответствующих иных индексах - i- имеет место:
и наоборот). ( есл и ЧJ1 (О - нечто ворчащее в том мире и вре-
В более общем случае, назовем соответственным интенсионалом
') _ J, которые даны соответствующими коорди­
мени
для категории (С/С1' . . С n), где с, С1, ... , СП - произвольные катего­
ЧJ2 ( t - 1 натами в индексе i, это истина, в противном
рии, базисные или производные, любую п-местную функцию, соот:
носящую наборы интенсионалов для категорий С1, •.. , Сп, соднои
l случае это-ложь.

стороны, И интенсионалы для С - С другой. Иначе говоря, это лю­ Применение этого правила проецирования сообщает предложе­
бая функция (опять-таки в самом широком теоретико-множествен­ нию Porky grunts 'Порки ворчит' значение «истинно» как раз в тех
ном смысле), область значений которой - это множество интенси­ индексах i, в которых предмет, называемый Porky, при i ворчит
оналов дЛЯ с, а область определения для первого аргумента­ в возможном мире, представляющем собой координату возможного
множество интенсионалов дЛЯ С1'" и Т. д., И наконец, область опре­ мира у индекса i, и в то время, которое обозначено координатой вре­
деления для п-го аргумента - множество интенсионалов для Сп. мени у i. (Круг в таком описании только кажущийся; он объясняется
Аналогично тому, как (С/С1' • 'С n ) берет с 1 , .. , , Сп И их соединяет в С, только тем обстоятельством, что я использую английский язык для
так и интенсионал для (с/с 1 • • • с n ) берет интенсионал дЛЯ С1 и т. Д., указания интенсионала для английского же слова.)
до интенсионала дЛЯ СП включительно в качестве аргументов, и в В качестве следующего примера возьмем производную катего­
качестве значения функции выбирает некоторый интенсионал для с. рию «наречие» (одну из ее разновидностей) (S/N)(S/N). Наречие этого
Такие интенсионалы для производных категорий назовем компози­ вида принимает глагольную составляющую, и в результате полу­

циональными интенсионалами. (Интенсионалы, близкие к некото­ чается тоже глагольная составляющая; таким образом, соответст­
рым видам компоэициональных интенсионалов, рассматриваются венный интенсионал для наречия такого класса - это функция
в работах К а р 1 а п, 1964; S с о t t, 1970; а такие, как соответст­ над множеством интенсионалов для глагольных составляющих, даю­

венные интенсионалы для прилагательных и других модификато­ щая интенсионалы глагольных составляющих; или, еще конкрет­

ров,- в работах Р а г s о n s, 1968 и М о n t а g u е, 1970а.) Об­
щий вид правил семантического проецирования для интерпретиро­
ванной категориальной грамматики имплицитно валожен в природе
композициональных интенсионалов,- точно так же,
вид правил не заложен уже в самой номенклатуре для производных
нее,- функция от множества функций от индексов (дающих пред­
меты), дающих функции от индексов к истинностным оценкам; эта
функция дает в качестве значений функции от функций от индексов
как общий (дающих предметы), дающих функции от индексов к истинностным
оценкам.

категорий. Результатом конкатенации (линейного связывания) Я обещал простоту; а при этом предлагаю рассматривать функ­
представителя категории (С/С1' . . с n ) с интенсионалом Cf1 0 (когда С1 ции от функций от функций, дающих функции, дающие функции
имеет интенсионал ЧJ1, ... , Сп - интенсионал ЧJn) будет представи­ от функций, дающих функции. И еще хуже: у меня в запасе
тель категории Сп С интенсионалом ЧJо (СР1' .. ерn)· есть наречие, модифицирующее нормальные наречия,- категория
Рассмотрев производную категорию «прилагательное», С/С, ((S/N)/(S/N))/((S/N)/(S/N)). И все же, я полагаю, что извинятъся
перейдем к другому примеру, тоже производной категории «гла­ здесь излишне. Интенсионалы являются затруднительными конст­
гольная составляющая» S/N. руктами, но принципы их построения крайне просты. Это обычная
Глагольная составляющая, сочетаясь с именем, дает предложе­ ситуация: сложны теоретико-множественныепостроения для описа­

ние. (Причем предполагается, что трансформационный компонент ния действительных чисел,- однако даже дети зачастую довольно
изменит, где это необходимо, порядок слов.) Поэтому соответствен­ хорошо знают, что такое действительные числа.
ный интенсионал для глагольной составляющей - интенсионал В некоторых случаях можно было бы найти и более простые
S/N - является функцией, дающей для интенсионалов имен ин­ интенсионалы, 110 очень дорогой ценой, т. е. ценой отказа от едино­
тенсионалы предложений. Иначе говоря, это функция, устанавли­ образной формы, которой должны отличаться правила семантиче­
вающая для функций от индексов к предметам - функции от ин­ ского проецирования вида «функция + аргумент». Выше уже было
дексов к значениям истинности. Например, интенсионал для гла­ отмечено, что некоторые прилагательные экстенснональны, одиако

гола grunts 'ворчит' - это функция ср, которая при аргументе, большинство - нет. Экстенсиональным прилагательным можно дать
представленном произвольной функцией Cf11 (функцией от индексов Б качестве -кстенсноналов миожсства, а в качестве карнаповых

к предметам), принимает в качестве значения ту функцию Ч)2 от иигепспопалов -- фуикции над индексами, дающие множества.

264 265
 Д. Льюиз. Общая семантика
111. Семиотика языка и логика

интенсионал остается для некоторых аргументов соответствующего

Аналогично - и для глагольных составляющих: глагольную со­
типа неопределенным. Например, если мы считаем, что сочетание
ставляющую можно назвать экстенсиональной тогда и только тогда,
green idea 'зеленая идея' не может обладать интенсионалом, мы мог­
когда существует функция ср от индексов к множествам, такая, что
ли бы тогда положить, что интенсионал для green является частично
если СР] - (композициональный) интенсионал глагольной состав­
определенной функцией над множеством интенсионалов для общих
ляющей, СР2 - произвольный интенсионал имени, СР:] - это СР1(СР2),
имен, дающей также интенсионалы для общих имен, причем эта
а i- произвольный индекс, " функция не определена именно для аргументов типа: экстенсионал
. _ {истинно, если СР2 (i)-член множества ср и) для idea. Однако в таких случаях удобнее не считать интенсионал
СРз (/) - ложно-в противном случае. неопределенным, а приписать такое значение, которое можно на­

звать "нулевым интенсионалом" (для соответственной категории).

Если существует хотя бы одна такая функция ср, то она единст:
Нулевой интенсионал для базисных категорий будет пустой функ­
венна; ее можно назвать карнаповым интенсионалом глагольнои
цией; нулевой интенсионал для любой производной категории типа
составляющей, а экстенсионалом при индексе - значение ее в это~
(С/С1' • •С n ) - это тот интенсионал типа (С/С1' . . С n ) , значением кото­
индексе. Например, grunts 'ворчит' является экстенс~ональнои
рого для любой комбинации соответственных аргументов будет
глагольной составляющей;ее экстенсионаломпри индексе 1 является
нулевой интенсионал для с. Так, интенсионал для зеленый, при ко­
множество предметов, ворчащих в том мире и в то время, которы.е
тором в качестве аргумента дан интенсионал для выражения идея,
задаются координатами возможного мира и времени индекса 1.
имеет в качестве значения нулевой интенсионал категории С. Интен­
Глагольные составляющие, в отличие от прилагательных, обычно
сионал наречия furiolls1y 'яростно', когда аргументом является
экотенсиональны: однако, как заметила Барбара Парти, глагольная
интенсионал для sleeps 'спит', имеет значением нулевой интенсионал
составляющая в предложении The price of mi1k is rising 'Цена на
категории S/N, а тот, в свою очередь, по интенсионалу произвольно­
молоко растет', видимо, неэкстенсиональна.
го имени дает в качестве значения нулевой интенсионал категории
В том, что экстенсиональные прилагательные и глагольные
S. (Мне такая трактовка сочетаемости, или селекции, не нравится,
составляющие обладают как карнаповыми, так и компознциональ­
но я оставляю право выбора для всех желающих.)
ными интенсионалами, нет никакого противоречия. Однако при оп­
Уместно будет отметить, что моя трактовка интенсионалов
ределении интенсионала для комбинации типа «экстенсиональное
для производных категорий, а также соответствующая форма пра­
прилагательное плюс имя нарицательное» или «экстенсиональная
вил проецирования не зависят от моей же трактовки интенсионалов
глагольная составляющая плюс имя» должен использоваться имен­
для базисных категорий. Чем бы ни были экстенсионалы для S
но композициональный интенсионал. Если бы использовались кар­
и для N - будь они даже выражениями на MapKe~HO.M языке или
наповы интенсионалы, то пришлось бы иметь дело с мешаниной
идеями в чьей-либо голове,- интенсионалы типа S/N могут быть
из правил семантического проецирования - вместо единообразного
приняты кш, функции над интенсионалами типа N, принимающие
правила типа «функция плюс аргументы». (Действительно, наилуч­
значения в виде интенсионалов типа S; при этом интенсионал
шим способом формулирования правил проецирования, использу­
выражения Porky grul1ts 'Порки ворчит' будет получаться в резуль­
ющих каонаповы интенсионалы, было бы комбинировать правило,
тате взятия интенсионала от выражения gГllпts как функции от ин­
реконструирующее композициональные интенсионалы на основе тенсионала для выражения Porky, взятого в качестве аргумента.
карнаповых интенсионалов с правилом типа «функция плюс аргу­
мент» для композициональных интенсионалов.) Более того, при
этом пришлось бы пожертвовать обобщенностью: неэкстенснональ­
V. Значения
ные прилагательные и глагольные составляющие ТОГД'а описывались

бы порознь, исходя из экстенсиональных прилагательных, или вооб­

Как уже замечено выше, интенсионалы предложений не могут
ще не описывались бы. Что касается прилагательных, то такая
быть приравнены значениям, поскольку различия в значении,­
потеря в обобщенности была бы значительной, а в случае глаголь­
например, между тавтологиями,- не могут быть связаны с какими­
ных составляющих - не очень: неэкстенсиональных глагольных
либо различиями в интенсионале. То же самое справедливо и для
составляющих существует мало, а, может быть, не существует во­
других категорий, базисных и производных. Различия в l!Нтеuнсиона­
обще.
ле дают нам, гак сказать, «огрубленные» различия значении. «Тон­
е целью обобщения МОЖНО было бы ОПЕСЬШ3П, ограничения на
кие» различин значений могут быть подмечены при анализе состав-
выбор лексичсскпх единиц таким образом, что композициональный

267
266
111. Семиотика языка и логика Д. л ьюиз. Общая семантика

ного выражения по частям и при рассмотрении интенсионалов раз­ Может также показаться неудячным то, что я рассуждал о кате­
личных составляющих. Например, Snow is white ог it isn't 'Снег гориях, предварительно не сказав, что это такое. Это также свя­
белый или не белый' имеет тонкое отличие по значению от выраже­ зано с произвольностью выбора. Можно было бы, например, при­
ния Grass is green ог it isn't 'Трава зеленая или не зеленая', в силу нять, что они являются множествами выражений на некогором язы­
различий интенсионалов вложенных в них предложений Snow is ке, что это - множества интенсионалов, или даже приравнять их
white 'Снег белый' и Grass is green 'Трава зеленая'. Еще более тон­ произвольно выбранным числам-кодам. Наиболее же удобным,
кие различия в значении будут выявлены из рассмотрения состав­ хотя и слегка неестественным, представляется приравнять катего­
ляющих для составляющих и т. д. Только придя К неразложимым, рии к их собственным именам: т. е. к выражениям, составленным
лексическим составляющим, можно принять тождество интенсиона­ из букв S, N, С соответствующим образом (кроме этих букв, могут
лов как достаточное условие для синонимичности. (См. С а г пар, вводиться и другие, по ходу пересмотра общей системы), при участии
1947, § 14, где речь идет об «интенсиональном изоморфизме»; L е­ скобок и косых черт. В результате этого наши категории-имена не
w i s, 1944, об «аналитическом эначенииэ.) перестают быть именами категорий: они называют сами себя.
Следовательно, естественным будет приравнять значения се­ Все определения, в которые ВХОДЯТ категории, должны быть пони­
мантически интерпретированным гюказателям непосредственно со­
маемы в соответствии с такой идентификацией категорий и их
ставляющих (НС) за вычетом их терминальных узлов: значения тог­ имен.
да будут представлены как конечные упорядоченные деревья, в Кто-то, может быть, пожелает знать, что такое "дерево"?
каждом узле которых проставлена категория и соответственный Прекрасно! Это - функция, указывающая для каждого элемента
интенсионал. Если мы связываем значение такого вида с каким-либо множества узлов этого дерева некоторый объект, о котором говорит­
выражением, то получаем категорию и интенсионал этого выраже­ ся, что он занимает этот узел, или находится в этом узле. Сами
ния; а если выражение - составное, то мы имеем одновременно узлы - это конечные последовательности положительных чисел.
категории и интенсионалы составляющих его частей; то же самое Множество таких последовательностей представляет собой множе­
для более мелких составных частей - составляющих составляющих ство узлов - для Нб<ОТОРОГО дерева тогда и только тогда, когда:
и т. д.
1) оно конечно, 2) оно содержит последовательность <Ь] ... Ь 11),
Возможно, это слишком тонкое разложение значений. Напри­ оно содержит также любую последовательностъ, начинающую эту
мер, мы не сможем принять ту точку зрения, что двойное отрицание цепочку <Ь] . ..b k ) , и любую последовательность <Ь] . .. bk_jb k) при
имеет то же значение, что и соответствующее утверждение. НО это Ь,,<Ь 1,. Мы рассматриваем < ),
выражение нулевой длины, в ка­
затруднение меня не беспокоит: у нас в руках будут иметься и ин­ честве вершинного узла; <Ь]) - это Ь]-й узел слепа, непосредствен­
тенсионалы, и то, что я называю значениями; иногда те, а иногда
но под узлом <);
<Ь]Ь 2 ) - это Ь 2-й узел слева, непосредственно под
другие будут предпочтительны при эксплицировании общеприня­ узлом <b1 ) , и т. д. Можно легко определить все требуемые понятия
того способа говорения (дискурса) о значениях. Возможно, и про­ теории деревьев в терминах такого подхода.
межуточные единицы будут когда-либо предложены, но я сомневаюсь Раз уж мы идентифицировали значения с семантически интерпре­
в том, что найти их можно каким-либо единственным естественным тированными показателями НС, естественно пересмотреть НС­
путем.
правила категориальной грамматики вместе с соответствую~ими
Может покаэаться не совсем удачным и то, что при нашем под­ им правилами проецирования: они имеют теперь статус условии, не­
ходе к значению нам пришлось делать произвольный выбор - на­ обходимых для того, чтобы значение было «хорошо построенным»
пример, относительно порядка следования координат в индексе.
(ср. М с С а w 1 у, 1968). Соответственно этому, значение мы опре­
Значения есть значения, и разве можно выбирать конструирование деляем теперь как дерево, каждый узел которого, во-первых,
их одним, а не другим способом? Это обычное возражение против занят некогорой упорядоченной парой <сср) некогорой категории и
любого теоретико-множественного построения (см. В е п а с е г­ соответственным интенсионалом этой категории; а во-вторых, этот
г а f, 1965), поэтому я не буду отвечать на него здесь. Но если оно узел имеет непосредственно под собой (если он является нетерми­
вас беспокоит, вы можете выразиться иначе: действительные зна­ нальным узлом) два или более других узла, занятые, соответственно,
чения - это единицы sui generis, а те конструкты, которые я назы­ парами <СоСРо), <C]CPI), . . . , <СnСРn) (именно в указанном порядке),
ваю «значениями», играют роль настоящих значений, поскольку причем со - категория (с/с] . .. С n), а qJ - это СРо (ер] ... СРn)·
между НШ1И и действительными значениями существует взаимно­ Значение может быть и деревом с единственным узлом; такие
однозначное соответствие. значения назовем .лтростыми", а остальные - "составными". Состав-

'2б8 269
111. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семантика

ные значения можно представить как построенные из простых которого его координаты времени, места, говорящего, адресата, ука­
в результате поэтапных переходов. когда несколько значений зываемых объектов и предшествующего дискурса характеризуют
(простых или составных) комбинируются в качестве поддеревьев в точности время, место, говорящего, адресата, множество указы­
под некоторым новым узлом, аналогично тому, как выражения стро­ ваемых объектов и предшествующий в этом случае дискурс. Осу­
ятся посредством конкатенирования более коротких выражений. ществляя обобщения координат времени и приписывания - при­
Можно некоторое значение т' назвать "составляющей" некоторого чем предполагается, что остальные координаты (включая и коорди­
значения т тогда и только тогда, когда т' является поддеревом для нату возможного мира) выявляются из контекста,- можно опреде­
т. Можно сказать, что значение т порождено множеством простых ,ТШТЬ вечную истинность значения предложения в каком-нибудь
значений тогда, и только тогда, когда каждая простая составляю­ случае. Простая истинность в некотором случае определяется в ре­
щая у т принадлежит этому множеству. В более общем случае т зультате обобщения координаты приписывания, при допущении
порождается множеством значений (простых или составных), если, того, что остальное выявляется из контекста.
и только если, каждая простая составляющая для т является со­ Можно также определить и более сильные истинностные отно­
ставляющей для некогорой составляющей у т (возможно, и для себя шения, чем истинность при любом индексе. Назовем значение т'
самой), принадлежащей этому множеству. семантическим вариантом значения т в том, и только в том, случае,
Во многих отношениях оправданно говорить о значениях, как если т и т' имеют в точности одни и те же узлы, с одинаковыми
если бы они были символическими выражениями, порожденными категориями, но не обязательно одни и те же интенсионалы при
некогорой интерпретированной категориальной грамматикой, хотя каждом узле, причем всегда, когда один и тот же интенсионал нахо­
бы в действительности это было и не так. "Категорией" значения дится в двух терминальных узлах в т, интенсионалы совпадают и в
является та категория, которая находится в качестве первой ком­ соответствующих двух узлах в дереве т'. Назовем т'в-фиксирован­
поненты вершинного узла этого значения. "Интенсионал" значения­ ным семантическим вариантом т, где s- множество некоторых
тот интенсионал, который представлен в качестве второй компо­ простых эначений.э-- если, и только если, т и т' являются семанти­
ненты вершинного узла этого значения. "Экстенсионал" при индексе ческими вариантами, и при этом каждый элемент множества з, яв­
i для значения предложения, имени или нарицательного имени - ляющийся составляющей для т, является также составляющей, в
это то, чем представлен интенсионал значения при аргументе i. том же месте, и для т'. Тогда мы можем назвать значение предло­
Значение предложения равно истине или лжи при i в зависимости жения s-истинным, если, и только если, каждый его з-фиксирован­
от того, является ли его экстенсионал при i истиной или ложью; ный семантический вариант (включая и его само) истинен при любом
значение имени называет при i тот предмет (если последний сущест­ индексе. Если s - множество простых значений, носители которых
вует), который является экстенсионалом имени при i, а значение могут быть отнесены к классу логических выражений, то можно
имени нарицательного приложимо при i к любым предметам, входя­ назвать s-истинные значения предложения логически истинными;
щим в экстенсионал этого нарицательного имени при i. Как мы ви­ если s- множество простых значений, носители которых входят,
дели, экстеисионалы могут быть приписаны даже некоторым значе­ по нашей оценке, в математический словарь (в состав которого вхо­
ниям дЛЯ ПРОИЗ80ДНЫХ категорий, типа С/С или S;N, однако' такое дит логический словарь), то такие s-истинные значения предложений
приписывание не может быть осуществлено неискусственным, об­ можно назвать математически истинными. Аналогичным образом
щим способом. можно определить отношение s-фиксированной семантической ва­
Исходя из определения истинности значения предложения при риантности между последовательностями значений; тогда значение
некогором индексе, можно определить производвые отношения ис­ предложения т будет одним из ь-следствнй (в частности, логическим
тинности. Координаты индекса могут быть представлены эксплицит­ следствием или математическим следствием) для значений пред­
но, могут быть определены контекстом высказывания, а могут ложения т-, ... и т. д., если, и только если, для любого ь-фикси­
и обобщаться. Обобщая все координаты, мы можем сказать, что зна­ рованного семантического варианта <т~т~. . .) для последователь­
чение предложения аналитично (в одном из смыслов), если, и только ности ст.пц. .. ) и для любого индекса i, такого, что каждое из
если, оно ИСТИННО при любом индексе, Обобщая координаты возмож­ т~, ... истинны в i, m~ истинно в i. (Количество посылок пц, ... мо­
ного мира и приписывания и оставляя другие координаты в сторо­ жет быть и бесконечным. Их порядок особой роли не играет.) Эти
не, как определяемые исходя из контекста,- можно сказать, что определения являются переформулировками тех, которые исполь­
значение предложения аналитично (в другом смысле) J3 данном слу­ зуются во всех истинностных интерпретациях конкретного языка,
чае, если, Ii только если, оно истпнпо при любом индексе i, для в логических и математических стандартных описаниях. При этом,

270 271
111. Семиотика языка и логика Д. л ьюиз, Общая семаитика

правда, нам удалось избежать введения понятия "альтернативные Во-вторых, определяется терминальная цепочка показателя
интерпретации", поскольку пока что мы имеем дело исключительно не 17 как выражение, которое получается в результате конкатени­
со значениями. рования, одного за другим, выражений, находящихся в терминаль­
ных узлах этого р. Итак, мы видим, что согласно вышеприведенному
VI. Пересмотренная структура грамматик определению выражение е репрезентирует некоторое значение т

относительно некоторого же лексикона L, если, и только если, е

Наша система значений может служить в качестве универсаль­ является терминальной цепочкой того или иного показателя не,
ной основы для трансформационных грамматик с категориальным который репрезентирует т относительно L.
базовым компонентом. Нет необходимости дублировать правила В случае же трансформационной грамматики с категориальной
непосредственно составляющих, характеризующих «правильную базой наши действия имеют вместо двух три этапа. Такая граммати­
построенностъ» в терминах категорий, при задании базового компо­ ка состоит из лексикона L и тринсформационного компонента Т.
нента в любой такой грамматике. Вместо этого значения рассмат­ Последний налагает бесконечное количество ограничений на конеч­
риваются как данное, и та или иная грамматика - как характери­ ные последовательности показателей нс. Последовательность
зующая способ кодирования для значений: она устанавливает отно­ <171' . ·Рn) показателей не, отвечающая этим ограничениям (т. е.
шение репрезентирован ия (в наших терминах) между конкретными не нарушающая их) из Т, будет тогда называться (трансформацион­
значениями и конкретными выражениями (последовательностями, ной) деривацией показателя Рn из 171 В Т. Выражение е репрезенти­
состоящими из звуко-типов или знако-типов). Грамматики можно рует, или имеет значение т в грамматике <L Т), если, и только если,
попросту приравнять отношениям релрезентирования ; однако я существует деривация вида ср: . .Рn) В Т такая, что е является в
предпочитаю смотреть на грамматики как на системы, задающие от­ ней терминальной цепочкой для Рn, а Рl репрезентирует значен ие т
ношения репрезентирования тем или иным способом. относительно лексикона L. В гаком случае е будет названа осмыс­
Если бы нас интересовали только категориальные грамматики ленным выражением, Рn - поверхностной структурой е, р «:»,
без трансформаций, то грамматику мы определили бы как состоя­ ... , Р2 - про,нежуmочньuviU структурами е, 171 - базовой струк­
щую всего лишь из лексикона: т. е. как конечное множество троек турой е, а т - значением е (и все это относительно грамматики
вида <есер), где е -' выражение, с - категория, ер - интенсионал, <LT». При этом, впрочем, мы будем называть лю50Й показатель не
соответственный для этой категории. Выражение е будет тогда ре­ Р базовой структурой относительно <LT), если, и только если, он
презентировать, или иметь значение т относительно лексикона L, репрезентирует некоторое значение относительно лексикона L,-
если, и только если, L содержит единицы <е 1с1 еР l ) , ... , <епсnсрn), вне зависимости от того, является ли этот показатель базовой струк­
такие, что: во-первых, е - результат конкатенирования е 1 , • ., , е n турой какоговибо выражения. Итак, возможны базовые структуры,
(именно в указанном порядке), а во-вторых, терминальные узлы отфильтровываемыев силу того, что они не являются первым членом
дерева т заняты парами <Сlерl), ... , <сnерn) (в том же порядке). никакой деривации в Т.
Можно было бы вместо этого действовать в два этапа. Во-первых, Отношение репрезеитирования, задаваемое грамматикой <L Т),
определить (категориальный) показатель не как дерево, в не­ ни в коем случае не является взаимно-однозначным соответствием
терминальных узлах которого стоят категории, а в терминальных - между значениями и выражениями. Конкретное выражение может
выражения. Тогда показатель не р репрезентирует, или имеет быть также неоднозначным, репрезентируя несколько различных
значение т относительно лексикона L, если, и только если, Р полу­ значений. (Если 0110 репрезентирует несколько различных, но со­
чается из т в результате следующей процедуры: если некоторый вместимых зиачений, называть его неоднозначным, впрочем, не­
терминальный узел в дереве значения т занят парой <сер>, то под удачно; интуитивное понятие значения, видимо, лежит где-то между
ним помещается другой узел, занятый выражением е, таким, что определенным здесь значением в узком, специальном смысле и ин­
единица <есер) содержится в лексиконе; после чего удаляются ин­ тенсионалом.) е другой стороны, несколько выражений могут быть
тенсионалы: каждая пара <сер) в нетерминальных узлах заменяется синонимичными, репрезентируя одно и то же значение. Полностыо
[[3одиночную категорию с. Заметим, что множество значений, синонимичными можно было бы также назвать несколько выраже­
репрезентируемых таким образом относительно некоторого лекси­ ний, если, н только если, наборы значений у каждого из ННХ сов­
кона L, содержит все те и только те значения, которые порождаются падают. Сипонимня и полпая синонимия совпадают, если мы имеем
множеством простыхшачеН[IЙ ДЛЯ самих лексических единиц; дело только с одпозизыыми выражениями. Если несколько выра­
назовем это множество эннченнй порождеиным лексиконом С. женпй репрезентируют различные, но совместимые (или коиптеп-

272
 '11. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семаитика

сиональныс) значения, то они могут быть названы эквивалентными, ограничения, задающие отношения между несмежными показате­

но не синонимичными. Если несколько выражений не только репре­ лями НС или даже между свойствами целой деривации. Примером
зентируют одно и то же значение, но и обладают одной и той же ба­ последнего вида является ограничение, согласно которому транс­

зовой структурой, то их можно назвать не только эквивалентными формации работают некоторым циклическим (или частично цикли­
и синонимичными, но и парафраза.ми друг для друга. ческим) образом.
Когда задано некоторое отношение репрезентирования, все Бестрансформационная категориальная грамматика является
до сих пор определенные семантические отношения для значений частным случаем трансформационной грамматики с категориальной
переносятся и на выражения, обладающие этими значениями (Если базой. Это тот случай, когда трансформационный компонент не
бы мы пожелали, то смогли бы перенести их на б'азовые, ~OBepx­ содержит ни трансформаций, ни глобальных ограничений, так что
ностные и промежуточные структуры, лежащие между значениями деривации в paM~X такой грамматики представляют собой по­
.и выражениями.) Таким образом, мы знаем, что значит говорить - следовательности, представленные всего лишь одним членом <Рl)­
применительно к конкретной грамматике и с уточнениями в случае показателем нс.
неоднозначности, типа «при значении ... » или «при всех значени­ Не буду здесь подробно останавливаться на понятии транс­
ях» - относительно категории и интенсионала любого осмысленно­ формации и трансформационного компонента. Математически точ­
го выражения, относительно экстенсионала, при определенном ин­ ные определения для них существуют (см., например, Р е t е г s-
дексе, для произвольнаго выражения любой категории, относитель­ R it с hi е, 1969), однако выбор того или иного варианта опреде­
но предмета, к которому прилаг аегся определенное имя, относи­ ления связан с принятием того или иного концептуального аппарата

тельно предметов, к которым приложимо определенное общее имя; из коннурирующих синтаксических теорий. Я предпочитаю сохра­
а также относительно истинности при данном индексе, истинности нять нейтралитет; впрочем, прямой необходимости в выборе клас­
в данном конкретном случае - ситуации, аналитичности, логиче­ са трансформационных грамматик здесь нет. Будем ориентироваться
ской истинности и т. Д.- все это верно, когда речь идет о предло­ на тот вид, который является некоторым упрощением модели,
жении, и т. д. представленной в «Аспектах» Н. Хомского (см. С h о m s k у,
Следует отметить следующую необычную черту нашей трактовки 1965); пока что не было здесь сказано о том, какие альтернативы не
логической истинности. Какой-либо синоним для логически истин­ бу дут рассмотрены.
ного предложения сам является логически истинным, поскольку он Я не говорил пока что о такой альтернативе, как порождающая
репрезентирует то же самое логически истинное значение, что и семантика. То, что я определил как «лексикон», представляет собой
исходное. Следовательно, результат синонимичной замены логиче­ исходный (initial) лексикон. Слова, не входящие в этот лексикон,
ски истинного высказывания дает истину только при том условии, могли бы, в частности, быть в случае необходимости введены транс­
что синонимическая замена ограничена отдельными лексическими формационным способом, при переходе от базовой к поверхностной
единицами базовой структуры; противное неверно. Например, структуре. Могло бы даже оказаться, что ни одна из исходных
высказывание Все инсекты - насекомые будет логически пра­ * лексических единиц не достигнет поверхностной структуры, так
вильным, в то время как Все квадраты - равносторонние прямо­ что все поверхностные лексические единицы (выражения, стоящие
игольники - чисто аналитическое высказывание (в строгом смысле 3 терминальных узлах поверхностных структур) окажутся введен­
слова). . ными по ходу деривации в результате работы трансформаций. В та­
Трансформационный компонент может ограничивать множество ком случае было бы уместно использовать один и тот же стандарти­
последовательностей показателей НС двумя способами. Имеется зованный исходный лексикон во всех грамматиках, а мои базовые
локальное ограничение, согласно которому любые два показателя структуры переименовать в «семантические репрезентации». В таком
НС, являющиеся смежными в деривации, должны находиться в од­ случае останется открытым вопрос о том, существует или нет тот

ном из отношений, число которых конечно; такие дозволенные уровень между базовой и поверхностной структурами, который
отношения между смежными показателями НС являются трансфор­ является выходом из компонента лексических трансформаций
мациями, Кроме того, могут быть и глобальные деривационные (вставляющих слова) и на котором другие трансформации еще не
начались.

Не сказано было также ничего 11 об устранении поверхностной

*в подлиннике другой пример: Al! \\'oodchucks аге groundllOgs; woodchuck семантики. Это может пок азатъся странным, так ЕаЕ я уже выше
и grolllldhog - два синонимичных названия для американского сурка.- Прим,
сказал, что эначения определяются из базовых структур и только
перг«.

274 275
 Д. Льюиз. Общая семантика
111. Семиотика языка и логика

из них. Однако здесь я просто полагаюсь на наблюдение, сделанное выбрать вариант грамматики с селекционными ограничениями, то
Лакоффом (см. L а k о f f, 1970, § 3), из которого вытекает, что можно соотнести лексикон с трансформационным компонентом та­
правила интерпретации для поверхностных структур невозможно
ким образом, чтобы отфильтровать все те и только те значения,
отличить от глобальных деривационных ограничений, соотносящих которые имеют нулевой интенсионал.
три уровня: базовые структуры (рассматриваемые как семангиче­ Выше не было оговорено, чтобы репрезентировались только зна­
ские репрезентации), глубинные структуры (некоторый промежи­ чения предложений; такое дополнительное требование можно при
точный уровень) и поверхностные структуры. Глубинные структуры необходимости включить.
могут быть, в частности, неодноэначными: трансформационная Единственное требование, которому, по моему мнению, должен
грамматика с такими базово-г лубинно- поверхностными ограниче­ отвечать синтаксис, фактически состоит в том, что трансформацион­
ниями допускала бы такие две деривации: "". ная грамматика должна обладать категориальной базой. Иначе
говоря, трансформационный компонент должен преобразовывать
<РЬ· .. Ро- .. Р1> множество поиазагелей НС, заданных в терминах категориальной
<р1 . . . Ро- .. P~>, грамматики и репрезентирующих множество значений, порож­
которые раэличались бы только на базовом и поверхностном, но даемых определенным лексиконом. Однако категориальные базы
не на глубинном уровне, однако при этом та же грамматика отсе­ достаточно разнообразны, так что это требование совсем не строго.
[шала бы другие деривации, скажем, вида: Я утверждаю, что любой категориальный компонент одного из из­
вестных типов, оказавшийся предпочтительным для вас по синтак­
<р1 .. ·Рп·· ·pi> сическим соображениям, позволяет построить такую категориаль­
<P1",PD"'P~> ную базу (т. е. подходящую подсистему значений, порождаемую
В таком случае базовая структура (а следовательно, и значение) подходящим же образом выбранным лексиконом), которая доста­
определялась бы набором из глубинной И поверхностной структур, точно близка по свойствам, представляющим для вас наибольший

а не одной только глубинной структурой. Аналогичным образом интерес. Действительно, с помощью небольшого количества предва­
можно было бы рассматривать ограничения, соотносящие базовую рительных перестраивающих аранжировку трансформаций можно
структуру не только с глубинной и поверхностной структурами, перейти от моих категорнально-базовых структур к более принятым
но также и со структурами на различных других промежуточных
базовым структурам (являющимся нотационными вариантами пер­
вых), а после этого - действовать обычным образом. Доказывать
уровнях.

Не было сказано ничего и о том, почему устранен нетривиальный этого здесь я не буду; я полагаю, что последующее описание альтер­
фонологический компонент; но последний я склонен рассматривать нативных трактовок для фактов квангификации в терминах катего­

как часть трансформационного компонента. Последние несколько риальной грамматики сделает более ясным большое сходство, кого­
этапов трансформационной деривации могли бы состоять В переходе рое имеется между такими трактовками и альтернативными ба­

от предфонологической поверхностной структуры к постфонологиче­ зовыми компонентами знакомого уже вида. Если бы пришлось
ской поверхностной структуре, вследствие чего результирующее выбирать между категориальной базой, удобной для семантики, и
выражение получится как результат простой конкатенации терми­ некагегориальной базой, удобной для трансформационного синтак­
сиса, я бы все-таки выбрал первое. Однако необходимости в таком
нальных узлов.
Далее, я ничего не сказал об устранении детально разработан­ выборе нет.

ной системы ограничений на совместную встречаемость (селекцион­ Сказанное завершает изложение предлагаемой мною системы
ных ограничений). Но дело в том, что они оказались бы тог да категорий, интенсионалов и значений. Далее будет рассмотрено,
не ограничениями на работу правил лексического вставления, а как эта система - в этом или в слегка измененном виде - могла

бы быть применена в двух различных областях: к семантике кванти­

трансформационными фильтрами на более поздних этапах дерива­
фикации и к семантике не-декларативных (отличных от повествова­
ции. Так, можно было бы тогда допустить базовые структуры,
тельных) предложений. Впрочем, последующие трактовки - не
представляющие значения для таких сомнительных предложений,
более чем иллюстрации; возможны и многие дальнейшие альтерна­
как Семнадцать съедает бананы и Он пел эамижнюю зубную щетку;
тивы, п не исключено, что они окажутся и более приемлемыми для
такие базовые структуры не обязательно должны оказаться на
входе в какой-либо деривации, поэтому-то ЭТII значения и могут
синтаксиса [... ].
оказаться нерепрезенгнрованы каким-либо предложением. Если же

276 277
111. Семиотика языка и логика
Д. Льюиз. Общая семантика

Приложение: расширенный список индексов

если только 11 не превосходит количество таких упоминаний, - в про­
тивном случае имеем пустое множество, соответствующее такому 11.
"Индексы - это, по предположению, наборы единиц различ­
Положим также, что имеется бесконечная последовательность со­
нои природы, за исключением значения, оно в индексы не входит,

а определяет экстенсионалы. Однако все ли может быть в индексах?

ставляющих это., это-, ... , интенсионалы которых таковы, что
этап зависит, с точки зрения своего экстенсионала, от п-гс: терма
Позволю себе несколько умозрительных соображений по поводу
координаты приписывания. Для того чтобы лексикон по-прежнему
расширения списка индексов,- возможно, это окажется полез­
был конечным, положим, что все термы это, кроме зто., являются
ным.
сложными категориями, получаемыми в результате возобновленного
Во-первых, рассмотрим предложение 'Э т о старее, чем э т о'.
пр~соединения (итерированной конкатенации) некоторой подходя­
Я мог бы сказать это, указывая на автомобиль «Фольксваген» марки
шеи категории N/N к это., Пусть все члены последовательности
1972 года в тот момент, когда я произношу первое это и марки
проявлены в виде это в поверхностной структуре. Мы воспользуем­
1973 года, когда я произношу второе это. Предложение должно
ся трансформационным фильтром, для того чтобы сделать так, что
быть в таком случае истинным. Однако как оно оказывается истин­
OCTaHYTC~ только те базовые структуры, которые обладают следую­
ным? Употребляя интенсионал для это, чувствительный к коорди­
щим своиством: в них начальный сегмент последовательности со­
нате указываемых объектов, мы получаем интенсионал целого
предложения; затем мы берем значение истинности этого интенси­
стоящей из это, упорядочен так, что если перенести в поверхност­
ную структуру соответственным образом нижние индексы то все это
онала при том индексе, у которого координаты возможного мира

и контекста определяются признаками данных конкретных обстоя­

появятся в ней по порядку возрастания номеров и без повторений.
Так, единственной базовой структурой для предложения This is
тельств высказывания. (Аналогично - относительно остальных ко­
ординат, за исключением координаты приписывания; мы можем
older than this будет следующая:
рассмотреть каждую из них в отдельности, поскольку координата s
приписывания для рассматриваемого предложения несущественна.)
Эта процедура не учитывает того, что указываемый объект меняется
по ходу протекания обстоятельств высказывания. Поэтому пред­
ложение в целом оказывается ложным - как и должно быть если
указываемый объект остается одним и тем же. ' N
При более экстенсиональном подходе к семантике решение было
бы простым. Можно было бы взять оба экстенсионала для это, в
1.
двух обстоятельствах высказывания этого предложения, и считать tl1151
эти экстенсионалы, вместо фиксированного интенсионала для это, 'ЭТО'1
определяющими истинностное значение предложения. Интенсионал
i5 older than thi52
и обстоятельства высказывания для предложения тогда «выпадут
'старее, чем ЭТО'2
в осадою>. Но поскольку экстенсионалы составных выражений в об­
щем случае не определяются экстенсионалами составных частей,
Эта структура соответствует значению истинно в описанных выше
такое экстенсионалистское решение не позволило бы единообразно
обстоятельствах.
обращаться с правилами семантического проецирования.
Это решениедолжно быть видоизменено, чтобы отразить тот факт,
Приемлемое решение, на которое натолкнул меня Дейвид Кап­
лан, состоит в следующем. Определим координату указываемых
что это - не только указательное местоимение; не буду вдаваться
в подробности. Для других координат контекста возможны анало­
объектов не как одно простое множество объектов, к которым может
гичные трудности, и они разрешимы аналогичным же образом: речь
быть осуществлено указание, а как некоторую бесконечную после­
идет о координатах времени, места, адресата, а также, возможно,
довательность таких множеств. Примем также, что координата укв­
и говорящего.
зьшаемых объектов, определяемая конкретными обстоятельствами
BO-B~OPЫX, рассмотрим предложение The door is ореп 'Дверь
высказывания. имеет в качестве л-го терма то множество объектов,
открыта. Оно не означает, что одна и только одна дверь из ныне
к которым производится указание вследствие л-го упоминания мес­
существующих открыта, как не указывает оно и на то, что открыта
тоимения эти по ходу высказывания всего предложения, причем
одна-единственная дверь поблизости от места высказывания или

278
279
111. Семиотика языка и логика Д. Льюиз. Общая семантика

из указываемых или из упомянутых в предшествующем дискурсе. ональные прилагателъные. Введем в индексы еще координату
Скорее это предложение означает, что одна и только одна дверь из шкалирования ("линеаризации"): это положительное действительное
тех, что как-либо выделены в конкретных обстоятельствах, откры­ число, рассматриваемое как граничная температура между про­

та. Объект может быть выделенным в силу того, что он находится хладным и теплым. Таким образом, при индексе i экстенсионал для
поблизости, указан или упомянут; однако все это не является необ­ прохладный представляет собой множество объектов, обладающих
ходимым условием для выделенности в контексте. Поэтому, видимо, при координатах возможного мира и времени этого индекса i тем­
нам потребуется еще одна координата - координата выделенных пературами (В градусах), меньшими или равными данной коорди­
объектов, т. е. еще одна разновидность контекстных координат, нате шкалирования; экстенсионал для прилагательного теплый -
независимая от остальных. Она определяется, в конкретных обстоя­ это множество таких объектов, температуры которых выше, чем
тельствах высказывания, такими ментальными факторами, как координата шкалирования. Расплывчатое предложение типа This
ожидания говорящего в отношении тех предметов, на которые он is сооl 'Это - прохладное' будет истинным в конкретных обстоя­
может обращать внимание своих адресатов. тельствах, при некоторых, но не всех, шкалированиях; т. е. в не­

В-третьих, рассмотрим то предложение (см. К а р 1 а п, 1968; которых - не всех - индексах, различающихся только в коорди­

D о n n е 1 1 а п, 1970), согласно которому экстенсионал личного нате шкалирования, координаты возможного мира и контекста ко­

имени в конкретных обстоятельствах частично зависит от той
причинно-следственной цепи, которая связывает присвоение ка­
кого-либо имени какому-либо лицу и последующее употребление это­
го имени говорящим в конкретных обстоятельствах. Даже приняв
эту теорию, возможно при этом не согласиться с тем,
онал, или значение, имени зависит в конкретных обстоятельствах
от каузальной истории употребления его говорящим; нам может по­
казаться нежелательным отказаться от обычной презумпции, соглас­
но которой значение выражения для говорящего зависит только от
ментальных факторов внутри него. Эту дилемму можно разрешить
(в соответствии с работой L е w i s, ]968Ь) посредством включения
координаты истории причины получения имени в рамках наших
индексов, допустив при этом, что интенсионалы имен для
щего определяют экстенсионалы этих имен только в соответствии с
указанной координатой.
В-четвертых, до сих пор мы обходили стороной расплывчатый
характер естественного языка. Возможно, мы правильно поступали,
обходя или, скорее, выводя эту расплывчатость за пределы семан­
тики и передав ее в ведение теории употребления языка. Можно
было бы сказать (я так и делаю в работе L е \у i s, ]969, глава У),
что сами по себе языки лишены расплывчатости, но что языковые
соглашения того или иного коллектива говорящих или
привычки того или иного индивида выбирают не точку, а размытый
участок в пространстве точных языков. Впрочем, может оказаться,
что расплывчатость лучше рассматривать в рамках семантики,­
и тогда мы поступали бы следующим образом (сходный, но разра­
ботанный независимо от данного, метод представлен в работе G 0-
торых соответствуют данным конкретным обстоятельствам выска­
зывания. Однако предложения, содержащие расплывчатые состав­
ляющие, не обязательно расплывчаты сами: предложение This
isсооl ог warm, but not both 'Это прохладно или тепло, но не то и
что интенси­ другое сразу' соответствует истине при всех шкалированиях,
если высказано в тех обстоятельствах, когда имеется единствен­
ный указываемый объект, даже если указанный объект чуть
теплый.
Координата шкалирования не связана с контекстом. Она сродни
координате приписывания в том отношении, что обычно она счи­
тается не конкретной, фиксированной, анеконкретизированной.
Мы можем сказать, что предложение истинно над множеством s
говоря­ шкалирований при индексе i, если, и только если, при любом индек­
се i', отличном от i самое большое по координате шкалирования,
предложение истинно при i' тогда, и только тогда, когда коорди­
ната шкалирования из i' входит в s. Если задана функция нормали­
зованной меры над множеством шкалирований, мы можем говорить,
что предложение истинно до степени d при i, если, и только если, оно
истинно при i над множеством шкалирований меры d. Отметим, что
степень истинности сочетания предложений, связанных истинност­
ной связкой, не является функцией от степеней истинности тех пред­
языковые ложений, которые в такое составное предложение входят: х - nро­
хладен и х - тёnел могут оба быть истинными в степени 0,5 при
индексе i, но при этом х - прохладен или х - прохладен будет при
том же индексе i истинно в степени 0,5, а х прохладен или х тёпел
будет истинно при i в степени 1.
Рассмотрение расплывчатости В рамках семантики позволяет

g ц е п, 1969). говорить о простых формах указания для интенсионалов таких вы-

Прежде всего сделаем вид, будто расплывчатость представлена ражений, как 'в некотором смысле', обычный, -оватый и более ,
в единственном случае - в противопоставлении между прохладный чеJ!'l. Например, современная идиома в некотором смысле представ­
н тсплый, Далее, для простолы предположим, что это - экстенси- ляет собой категорию S/S, соотнесенную с координатой шкалирова-

280 281
111. Семиотика языка и логика
Д. Льюиз. Общая семантика

ния, точно так же как модальный оператор воз.МОЖНО - с коор­ в а г-Н i 11 е 1, 1964 - В а г-Н i 1 1 е 1 У. LangtJage and Iпlогmаtiоп. Ао
динатой возможного мира. Интенсионал выражения внекотором dison-Wes1ey, Reacling (Mass.), 1964.
смысле - это функция ср, такая, что если ср} - произвольный 5- В е n а с е г г а 1, 1965 - В е n а с е г г а 1 Р. \V11at ппгпэсгэ cou1d I10! Ье.­
Гп: «Phi1osophica1 Rcview», у. 74,1965,47-73.
интенсионал, СР2 - это ср (ср}) , а i - некоторый индекс, то имеем:
С а г пар 1947 - С а г пар R. Introduction (о Symbo1ic Logic. Оонг,
Ne\\' York, 1947.
(истинно, если, при некотором индексе г, от- С а г пар, 1963 - С а г пар R. Replies and systenliltic схроэпюп.э-- In:
') _ J личном от i, самое большое, в координате шка­ «Тпе Рпйозорпу 01 Rudolf Сагпар», Ed. Р. Schlipp, Ореп СотлГ, La Sal1e (Шпю.э),
СР2 ( t - 1 лирования, ср! (i')-истинно, ложно-в против­ 19З3.

l ном случае.
С h о гп s k у, 1965 - С h о rn s k у N. Aspects 01 the 'Птеогу 01 Sупtах.
MIТ Press, Cambridge (Mass.), 1965 (русский перевод: Хомский Н. Аспекты теории
синтаксиса. Изд-во МГУ, М., 1972).
Компаратив более _ _, чем - это ((C/C)/N)/(C/C), интенсионал С h u г с h, 1941 - С h u г с h А. The Calculi 01 Lamb(ja Conversion. Рпп­
сегоп University Press, Рппсегоп (New Jersey), 1941.
которого обладает следующим свойством: х - прохладней. чем у, О а v i d s оп, 1967 - О а v i d s оп D. Truth and meaning.- Гп: «Synthe-
например, истинно при индексе i, если, и только если, множество зе», у. 17, 1967, 304-323.
шкалирований, над которым у-прохладно истинно при i, является О о d g s о п, 1871 - D о d g s оп (Lewis Сапоl) С. L. Through the Lооkiпg
собственным подмножеством множества шкалирований, над кото­ GIass. Еогшоп. 1871.
О оп n е 1 1 а п, 1970 - D оп п е 1 1 а п К. Ргорег патпев and idепtifуiпg
рым х - прохладно истинно при i. Отсюда следует, что Солнце -
descri ptions.- Гп: «Synthese», у. 21,.. 1970, 335-358.
не прохладнее, чем Сириус, если только верно, что Солнце не яв­ F г е g е, 1892 - F г е g е G. ИЬег Sinn und BedclItung.- In: «Zeitschrilt
ляется в некотором смысле прохладным; однако такое заключение f[jr Philosophie und phi1osophische Kritik», Bd. 100, 1892, 25-50.
представляется верным, хотя я и не знаю, как быть: отказаться ли G о g u е п, 1969 - G о g u е 11 J. А. The 10gic 01 inexact сопсерга--с Гп:
от того, что Солнце прохладнее, чем Сириус, или же согласиться «Svl1these», у. 19, 1969, 325-373.
~ К а р 1 а 11, 1964 - К а р 1 а 11 D. Foundations 01 Гпгепвюпа! Logic. Doctoral
с тем, что в некотором смысле Солнце прохладно. (Этот анализ dissertatiol1. University МiсгоШms, Апп АгЬог (Michigan), 1964.
сравнительной конструкции предложил мне провести Дейвид К а р 1 а п, 1968 - К а р 1 а п D. Quantfying in.- 111: «Synthese», у. 19,
'Квплан.) 1968, 178-214.
К а t z - Р о s t а 1, 1964 - К а t z J., Р о s t а 1 Р. Ап Integrated Theory
В общем случае координата шкалирования должна представлять
01 Lil1guistic Descriptions. MIТ Press, Carnbr1dge (Mass.), 1964.
собой последовательность чисел, указывающих границы. Различные К е е пап, 1969 - К е е пап Е. А Loglcal Base [ог Eng1ish. Ph. D. disserta-
расплывчатые выражения тогда будут зависеть, в отношении своих tion, duplicated, 1969.
экстенсионалов (или если они не экстенсиональны, то экстенсиона­ К г i р k е, 1963-К г 1 р k е S. Semantical considerations оп modal Logic.-
[п: «Аста Philosophica Logica», v. 16, 1963,83-94.
лов своих экстенсиональных сочетаний), от разных термов шкал и­
l~ а k 011, 1970 - L а k 01 f G. Оп generative sеmЗl1tics.- Гп: «Semantics.
рования. Одно и то же выражение может оказаться связанным Ап II1terdiscip1inary Reader [п Philosophy, Linguistics, Anthropology and Psy-
более чем с одним термом координаты шкалирования. Например, chology», Ed. D. Steinberg, L. J akobovits, Cambridge University Press, СзmЬгidgе,
интенсионал прилагательного зеленый может быть привязан к одно­ 1970.
L е w i s, 1944 - L е w 1 s С. 1. The modes 01 meal1il1g.-- In: «Philosophy
му терму в отношении шкалирования между синим и зеленым и к
al1d Phenomenoiogica1 Research», у. 4, 1944, 236-249.
ДPYГO~1Y терму - в смысле разграничения зеленого и желтого. Пер­ L е w 1 s, 1968а - L е w i s О. Counterpart theory and quantified modal
вое IIЗ этих шкалирований, но не второе, будет одним из тех двух logic.- In: «Journal of Philosophy», у. 65, 1968, 113-126.
тершш, которые вовлечены в определение интенсионала для прила­ L е \\' i s, 1968Ь - L е \v 1 s О. Languages and language. ИприЫ., 1968.
L е \v i s , 1969 - L е w 1 s О. Сопvепtiоп: А Phi10sophica1 Study. Harvard
гательного синий и т. д., при переходе от оттенка к оттенку.
University Press, Cambridge (Mass.), 1969.
L У оп s, 1966 - L у оп s J. To\vards а "notiona1" theory 01 "parts 01 spe-
есl1".- Iп: «Jошпаl of Linguistics» v. 2, 1966,209-236.
М а t е s, 1968 - М а t е s В. LеiЬпiz оп possible wor1ds.- In: «Logic, Metl10-
dology апd Phi1osophy of Science», у. 3, Ed. В. van Rootse1aar, J. Р. Staal,
Литература Nогth-Ноllапd РиЫ. Со., Arnsterdarn, 1968.
М с С а w 1 е у, 1968 - М с С а w 1 е у J. Concern1ng the base соrnропеl1!
01 а translormationa1 gramrnar.- In: «Foundations of 1angtJage», у. 4,1968,243--
А j d u k i е w i с z, 1935 - А j d II k i е \v i с z К. Die sYl1taktische Коп­ 269.
l1exitiit.- Iп: «SttJdia P11i!osorlJica», У. 1, 1935, 1-27. М с С а w 1 е у, 1969 - М с С а w 1 е у J. Semal1tic гергеsепtаliоп. Рарег
А II s t i п, 1962 - /\ II S t j ГJ J. 1.. How 10 Оо Thil1gs \vith Words. Harvard ргеsспtеd to Q Symposit1m оп Cognitivc SttJdies and Artificia1 Illtеlligепсе Research,
Uпivегsitу Press, Cambridb~ (Mass.), 1962. Univcrsity 01Chicago Center for Continuing Education, March, 1969.

282 283
1". Семиотика языка и лог ика
м о п t а g u е, 1960 - М оп t а g [1 е R. Logica I песеssitу, physical песеssitу,
ethics, апd quапtifiегs.- Гп: «Гл ошгу», v. 3,1960,259-269.
М оп t а g u е, 1968 - л1 оп t а g u е R. Pragrnatics.- Гп: «Соп гегпрогагу
Philosophy - La philosophie согпегпрогаше». Ed. R. Кlibansky. La Nuova Па­
lia Editrice, Florence, 1968,
л1 оп t а g u е, 1969 - М оп t а g ц е R. Iпtегsiопаl !ogic and зогпе of its
соппесtiопs with ordinary language. Talk delivered to the Sоutl](~гп Саlifогпiа
Logic Colloquium, April 1969.
л1 оп t а g u е, 1970а - М оп t а g u е R. English as а formal lапguаgе.
1.- Гп: «Liпguаggi nella эосгега е пеНа tecnica», Edizioni di Согппшпйа, Л1iJаI10;
1970.
М о n t а g u е, 1970Ь - М оп t а g u е R. Universal grammar.- Гп: «Тпсо­
па», v. 36, 1970.
л1 оп t а g u е, 1970с - М оп t а g u е R. Pragmatics and intensiona! logic.-
Гп: «Synthese», v. 22, 1970, 68-94 (русский перевод см. в сб. «Семантика модаль­
ных и интенсиональныхлогик». М., «Прогресс», 1981).
Parsons 19б8-Рагsопs Т.А. А Semantics tor Епglisl1 (manuscript).
1968.
Ре t е г s - R i t с h i е, 1969 - Р е t е г s Р. 5., R i t с h i е R. \У. Оп
the gепегаtivе power of tгапsfогmаtiопаl grammars. Technica! Report iп Согпршег
Scici1ce. University of Wаshiпgtоп, SеаШе (Wаshiпgtоп), 1969.
S с о t t, 1970 - S с о t t D. Advice оп modal Iogic.- Гп: «Philosopl1ical
Problems iп Logic: Rесепt Developments», Ed. К. Lambert. D. ReideI Publishing
Согпрапу, Dordrec!Jt, 1970, 143-173.
S t е п i u в, 1967 - S t е п i u s Е. Л100d апё laJiguage-gаmе.- Гп: «Sупt­
hese», v. 17, 1967, 254-274.
S t г а w s оп, 1950 - S t а \v s оп Р. F. Оп referring.- Гп: «Л1iпd», v. 59,
320-344.
Т а г s k i, 1936 - Т а г s k i А. Dег Wahrheitsbcgriff in den formalisierten
Sргасhеп.- Гп: «Studia Philosophica», v. 1, 261-405.
Тhоmаsоп,-Stа!паkег, 1968-Тhоmаsоп R., Stаlпа-
k е г R. Modality апd геfегепсе.- Гп: «Nol1s», у. 2, 1968,359-372.
V е г т а z е п, 1967 - V е г т а z е п В. Review of: J. Katz, Р. Postal.
Ап lпtеgгаtеd Тlleoгy of Lingllistic Dеsсгiрtiопs and :Katz J. Philosophy of Lап­
gllage.- Iп: «Sупthеsе», у. 17, 1967,350-365.
\Уа II а с е, 1965 - \У а 11 а с е J. Sortal predicates and quапtifiсаtiоп.­
Iп: «] ОllГl1а I of Philosophy», У. 62, 1965, 8-13.
Барбара Холл Парти
Грамматика Монтегю, мысленные представления
и реальность
1. Введение
в течение последних десяти лет лингвисты и философы продол­
жали заметно сближаться на почве общего интереса к проблемам се­
мантической теории и семантического описания естественных язы­
ков, Для того направления исследований, которое сложилось под
воздействием работ Монтегю, особенно характерно влияние формаль­
ных семантических теорий, разрабатываемых логиками, на семанти­
ческий анализ естественных языков и, в то же время, обратное влия­
ние семантического описания естественных языков на разработку
и обогащение формальных теорий. Во многом аналогичный путь
прошли в последние два десятилетия исследования синтаксиса, на­
чатые работами Хомского и других генеративистов; там также, по
крайней мере вначале, было заметно взаимное влияние все более
утонченных формальных синтаксических теорий и все более форма­
лизующихся описаний синтаксических явлений естественных язы­
ков. Однако, что касается семантики, то известная часть лингвистов
все еще очень скептически смотрит на возможности применении фор­
мальных логических моделей к семантике естественного языка.
В своих предыдущих работах я выдвигала концепцию семантики
возможных миров, развитую в духе Монтегю, в качестве кандидата
на роль лингвистической теории семантики. В настоящей статье я
хочу остановиться на некоторых проблемах, которые мне представ­
ляются фундаментальными, когда речь идет о применении теории
Монтегю в лингвистике.
В качестве начала я сформулирую три утверждения; первые два,
если они справедливы по отдельности, указывают на существование
одной важной проблемы; третье, также если оно справедливо, г ла­
сит, что решение ее будет непростым. Далее я попытаюсь обрисовать
природу этой проблемы и ее истоки. Заключение статьи содержит,
к сожалению, не ее решение, а лишь некоторый проект возможного
подхода к нему.
Упомянутые три утверждения, сформулированные лишь в самой
грубой 11 первоначальной форме, следующие:
(1) Если какой-либо естественный язык, например английский,
состоит отчасти из его синтаксиса и семантики, то, сог ЛElСНО теории
синтаксиса и семантики Монтегю, английский язык таков, что ни­
какой природный носитель английского языка не может Знать ан­
r лийского языка.
(2) Согласно ВЗГ.lIядам
Хомского на язык и грамматику, любой
естественный язык определяется его грамматикой, а грамматика яв­
ляется мысленным конструктом человека, поэтому любой лрирод-
285
111. Семиотика языка и логика Б. Парги, Грамматика МОlIтегю

ный носитель данного языка должен по определению знать свой на максимальную длину предложений и что мозг представляет собой
язык. нечто конечное. Лингвисты и философы равно согласны 3 относи­
(3) Конфликт между (1) и (2) возникает из-за различного ответа тельно пути к решению этой задачи: необходимо охарактеризовать
на вопрос о том, что такое семантика, и это различие оказывается конечный набор лексических единиц языка и некоторый конечный
решающим уже на лексическом уровне. набор синтаксических правил-совместное использование того и
Возможно, что конфликт возникает только на уровне лексической другого позволит порождать бесконечное множество предложений.
семантики. Но я подозреваю - и постараюсь далее в этой статье Что касается детального описания природы лексикона, то здесь су­
подтвердить,- что конфликт распространяется и на конструкции, ществуют конфликтующие теории, однако все они предполагают
выражающие пропозициональные установки. Все же для начала я некоторый базис в виде конечного набора элементов, которые при­
ограничусь указанным расхождением на лексическом уровне и родный носитель языка должен в действительности просто заучивать
проведу контрастивное сопоставление синтаксической и «структур­ списком.

ной» семантики, с одной стороны, и лексической семантики - с
другой.
Предварительно замечу, что мои взгляды на этот вопрос сформи­
ровались под воздействием взглядов Хилари Патнэма, а проблема,
которую я сформулировала с помощью утверждений (1)-(3), очень
похожа на то, о чем Патнэм писал: «Итак, теория значения утверди­
лась на двух следующих незыблемых положениях: (l) знать значе­
ние языковой единицы-это не что иное, как находиться в некотором
психологическом состоянии; (2) значение языковой единицы (в
смысле "интенсионал") устанавливает ее экстенсионал (в том смы­
сле, что тождество интенсионалов определяет тождество экстенсиона­
лов). Я утверждаю, что два эти положения, взятые совместно, не
удовлетворяются никаким понятием, не говоря уже о понятии зна­
чению> 1.
Я не думаю, что Монтегю когда-либоразделял первое из положе­
ний Патнэма и что Хамский подписался бы под вторым; и таким об­
разом, констатировав конфликт, можно было бы затем просто ска­
зать, что лингвистическаясемантика и философская семантика типа
Монтегю - это две разные дисциплины 2 и что, следовательно, не
имеет смысла пытаться применить что-либо подобное теории .монтегю
к лингвистике. Напротив, одна из моих задач заключается в том,
чтобы показать, что на структурном уровне подход Монтегю отвечает
целям лингвистической теории, а следовательно, вполне оправдан­
на попытка разрешить конфликт и на лексическом уровне.
2. Синтаксические и семантические структуры
Центральная задача синтаксиса состоит в том, чтобы дать ко­
нечное описание бесконечного множества предложений данного ес­
тественного языка. Фундаментальное наблюдение, на котором ос­
новано это утверждение, заключается в том, что
может произвести и понять предложения, которые
производил 11 не встречал раньше, что не существует ограничений
Применительно к тому, что я буду называть структурной частью
семантики, или "логической формой", центральная проблема пол­
ностью аналогична центральной задаче синтаксиса: необходимо
дать конечное описание значений бесконечного множества предло­
жений данного языка. И здесь также, несмотря на разног ласия отно­
сительно того, что такое значения и как надо подойти к ним в дета­
лях, все согласны в том, что путь к решению задачи тот же самый:
необходимо эксплицитно описать значения конечного набора лекси­
ческих единиц и некоторого набора правил для приписывания зна­
чений сложным выражениям, исходя из значений их составных час­
тей. Те, кто работает над структурной частью семантики, в общем
в явной или неявной форме исходят из допущения, что базой лекси­
ческой части является некоторый список, как и в синтаксисе 4.
Ниже я остановлюсь подробнее на следствиях, которые вытекают
из разных взглядов на форму и содержание при описании значений
базовой части; здесь же я хочу только подчеркнуть, что если считать
центральным вопрос о том, как значения ассоциируются с бесконеч­
ным множеством предложений какого-либо языка, то естественно
сосредоточить внимание на рекурсивных механизмах, которые обес­
печивают бесконечность языка, и связывать с конечным набором
базовых элементов такие свойства, которые необходимы для того,
чтобы эти элементы мог ли подаваться на вход рекурсивных правил.
Эта стратегия, или рабочая гипотеза, очень ясно видна, напри­
мер, у Монтегю в его описании фрагментов английского языка. Мон­
тегю считал базисом семантики описание свойств истинного предло­
жения (при его данной интерпретации) и следования (епtаilmепt) .,
принимая в качестве отправнои точки предложенное Фреге различие
между интенсионалом и экстенсионалом. Далее, он принимал тезис
Фреге (который может формулироваться по-разному) 6 о том, что
интенсионал сложного выражения является производным от интен­
сионалов составных частей, в то время как экстенсионал выражения
носитель языка не всегда есть производное от экстенсионалов составных частей, но
он никогда не всегда является производным от экстенсионалов и интенсионалов
составных частей. Поэтому естественно, что семантические правила

286 287
111. Семиотика языка и логика Б. Парти. Грамматика Монтегю

Монтегю исходят из интенсионалов базовых лексических единиц семантика - дисциплина, фундаментально отличная от структур­
как чего-то заданного, поскольку интенсионалы необходимы для ной семантики (которую Томазон называет просто «семантикой»).
подачи на вход семантического правила и не могут быть установлены Мне близко также по духу замечание Томазона о том, что нельзя
на основе экстенсионалов какого бы то Щ1 было мира. требовать от специалиста по структурной семантике, чтобы он одно­
Если принимается соглашение относительно интенсионалов ба­ временно давал решения в области лексической семантики. Но мож­
зовых лексических единиц как исходной точки, то затем можно но задавать вопросы относительно допущений в области лексиче­
проделать большую содержательную работу (и она действительно ской семантики, вытекающие из структурной теории Монтегю, если
была проделана) с эмпирически проверяемыми следствиями, для эти допущения прямо касаются существа проблемы: может ли носи­
того чтобы установить правила для семантической интерпретации тель языка знать свой язык?
сложных выражений. Возьмем, например, типичные конструкции
высшего уровня, такие, как комбинация именной составляющей,
содержащей общее (нарицательное) имя, с ограничительным отно­ 3. Проблема «примитивов» на лексическом уровне
сительным предложением, или конструкция из общего имени и при­
лагательного-атрибута. Семантическое правило интерпретации для а. Точка зрения лингвиста. Мне кажется, можно сказать, что
подобных конструкций позволяет делать предсказания относительно большинство лингвистов-генеративистов рассматривают семантиче­
бесконечного класса выражений, и эти предсказания могут быть про­ ские примитивы, подобно синтаксическим примитивам, как в основе
веряемы в отношении условий истинности и следования без обра­ мысленные конструкты. Так, Джеккендоф пишет: «Предположить,
щения к конкретному семантическому содержанию лексических еди­ что существует некоторое универсальное семантическое представ­
ниц помимо их логического типа. Работа такого типа была прове­ ление, значит выдвинуть важное утверждение о врожденности се­
цена и лингвистами, и философами, и, за исключением, пожалуй, мантической структуры. Можно обоснованно предполагать, что се­
проблемы пропозициональных установок, не было обнаружено ни­ мантическое представление весьма органично встроено в когнитив­
какого конлифкта между методами Монтегю и целями лингвистиче­ ную систему мышления человека» 8. Катц принимает «более фрегев­
ского описания в этих областях. Правила комбинации интерпрета­ скую» точку зрения на свои собственные семантические маркеры:
ции частей для получения интерпретации целого допускают конечное «Семантический маркер - это теоретический конструкт, который
представление и соответствуют, насколько это может быть выражено создается для того, чтобы репрезентировать концепт .... Концепты -
в СЛОНСНОЙ форме, интуиции носителей языка, тю, что в принципе, это не ... элементы в субъективном процессе мышления, а скорее объ­
по-видимому, можно сказать, что носитель языка «знает» эти правила ективное содержание процессов мысли» в. Однако Катц считает,
как часть своего владения языком (своей компетенции). что эти семантические репрезентации, если и не являются сами по
В своем введении к «Формальной философии» Монтегю Томазон себе мысленными сущностями, являются познаваемыми: «Способ­
недооценил разделимость лексической и структурной семантики и, ность носителя языка понять любое предложение частично зависит
основываясь на этом, писал: «Следует отличать проблемы семанти­ от его знания значений компонентов - морфем» 10. В последнее вре­
ческой теории от проблем лексикографии .... Главная задача семан: мя лингвисты начинают осознавать важность взаимодействия «язы­
тики состоит в том, чтобы объяснить, как различные типы значении ковой способности»с другими компонентамимеханизмов восприятия
связываются с различными синтаксическими категориями. Другая и познания у человека. Важное лингвистическое значение имеет,
задача - объяснить, как значения фраз зависят от значения их например, недавно обнаруженное явление: универсальность таких,
составных частей ... .Но .МЫ не можем ожидать от семантической казалось бы, несомненнобазовых терминов, как красный, может быть
теории, чтобы она объяснила, каким образом любые два выражения, поставлена в связь с самим устройством механизма восприятия цвета
принадлежашив к одной и той же синтаксической категории, раз­ у человека 11. Можно сказать, хотя, пожалуй, слишком упрощенно,
личаются по значению. Например, идти и бежать или единорог и что обычная точка зрения лингвиста такова: если есть семантические
зебра явно различаются по значению, и мы ждем от словаря анг лий­ отношения между языковыми выражениями и внеязыковыми, не­
ского языка, чтобы он объяснил нам, в чем именно. Но составление мыслительными сущностями, то эти отношения опосредованы кон­
словаря требует существенных знаний о мире ... .Это вопрос прило­ структами познания и восприятия человека, и «семантическиепред­
жения, а не вопрос теории» (выделено Томазоном.- Б. П.) 7. ставления», которые лингвист выдвигает в качестве гипотез, в конеч­
Я думаю, что Томазон неудачно противопоставляет здесь «при­ ном счете основываются на состояниях и процессах в психике. Цент­
ложение» и «теорию», но Я согласна с мыслью о том, что лексическая ральное положение психологических понятий является, на мой

288 289
"1. Семиотика языка и логика
взгляд, следствием и работ Хомского, которые выдвинули «языко­
вую компетенцию» как центральный объект лингвистики: «Зачем
изучать язык? ... Изучая язык, мы можем открыть абстрактныеприн­
ципы, которые управляют его структурой и функционированием,
которые являются универсальными в силу биологической необхо­
димости, а не просто исторической случайности, которые обуслов­
лены свойствами мышления, присущими всему биологическому ро­
ду .... ЯЗЫК - продукт человеческого сознания, создаваемый зано­
во в каждом индивиде посредством операций, которые лежат далеко
за пределами воли и сознания» 12.
б. Семантика возможных миров. Если говорить о том подходе
к семантике возможных миров, который представлен работами Мон­
тегю, то лексическая семантика связана с особой интенсиональной
моделью, приписывающей тот или иной интенсионал каждой базо­
вой лексической единице. Интенсионал есть функция (производное)
от возможных миров к объектам соответствующеготипа, выбираю­
щая экстенсионал лексической единицы в каждом возможном мире.
Нужно подчеркнуть следующие положения:
1. Данное Монтегю описание английского языка не устанавлива­
ет единственной интенсиональной модели для данного фрагмента
английского языка. Скорее, он создает семейство моделей, которые
могут различаться по какому-либо одному или по всем параметрам,
составляющим интенсиональную модель: множество А индивидов;
множество 1 возможных миров; множество J моментов времени;
функция интерпретации Р, которая приписывает интенсионалы
базовым лексическим единицам. Постулаты значения могут быть
добавлены для ограничения класса допустимых моделей; но даже
это добавление всего лишь урезывает множество моделей до того
количества, которое Монтегю называет «логически возможными
интерпретациями», что достаточно для логических понятий логиче­
ской истинности, логической импликации и логической эквива­
лентности.
2. Альтернативные характеристики функции интерпретации F
в модели сводятся к альтернативе «возможных словарей». В работе
«Английский язык как формальный язык» Монтегю замечает: «Ис­
пользование какого-либо языка должно в идеале предполагать не
только установление набора всех моделей этого языка ... , но также
характеристику отдельной, актуальной модели; это предполагается
в характеристике абсолютной истинности (в противопоставлении
истинности по отношению к одной модели)» 13. Заметим, что эта
лексическая неопределенность не затрагивает структурную часть
семантики; принципы установления интерпретаций сложных выра­
жений на основе их частей формулируются единообразно, так что
их применение не требует знания какого-либо из особых значений
частей.
290
Б. Парти. Грамматика Монтеrю
3. Вариации в множествах А и 1 от модели к модели соответств _
ют альтернативным «метафизикам». Я думаю, что Монтегю, как уи
Д. Льюиз, стоит на реалистской позиции в вопросе о существовании
«правильного» выбора для А и 1. Если знание какого-либо языка
требует знания того, что такое в действительности все возможные
миры и ВОзможные Индивиды, то, разумеется, ни один человек не
знает ни одного языка. Но обычно этот аспект моделей оставляется
в стороне и сохраняется только следующее требование: владеющий
язык?м знает значениuе предложения, если, при условии, что дан
какои-либо воэможныи мир, он знает, является ли предложение ис­
тинным ИЛИ ложным в этом мире 14. Поэтому если какой-либо че­
ловек не в состоянии ВОспринять полную характеристику какого­
либо возможного мира и тем самым «дан возможный мир» не явля­
ется фактом его со~нания, то это ничего не говорит против «владения
языком» (кяэыковой компетенции») этого человека.
Посмотрим теперь, что значит установить какую-либо конкрет­
ную актуальную модель для английского языка или фрагмента это­
го языка;u в частности, что значит фиксировать лексикон посредст­
вом какои-либо частной интерпретации функции Р.
4. Установление функции актуальной интерпретации
Крипке убедительно утверждает, что собственные имена - это
«жесткие десигнаторы», которые выбирают один и тот же индивид
в каждом возможном мире. Какого именно индивида выбирает соб­
ственное и~я, устанавливая референцию к нему,- это зависит от
«причиннои истории» использования данного имени, а она восходит
в прошлое, к какому-то акту первоначального именования _ «так
окрестили». В своей типичной форме этот первоначальный акт уста­
навливает референцию посредством указательного местоимения или
прямого указания на объект реального мира 1Б. Если принять эту
точку зрения, то, очевидно, следует считать, что интенсионал собст­
венного имени не фиксирован на каком-либо одном представлении
в головах говорящих, общим для всех, кто использует это имя как
единицу данного языка. Но большинство лингвистов не считает
этот пример, взятый сам по себе, типичным для проблемы семанти­
ческого представления. Катц, например, полагает, что собственные
имена просто не имеют значения 16. (Из положений Катца об интер­
претации сложных выражений, по-видимому, следует, что предло­
жения, содержащие собственные имена, тоже не должны иметь зна­
чения; MH~ не известно, предложил ли Катц как-нибудь восполнить
Этот явныи пробел в его положениях.)
Патнэм в ряде статей стремился показать, что подобный пропесо
имеет место в очень многих случаях; он, в частности, выделяет тер-
291
 Б. Парти. Грамматика Монтегю
111. Семиотика яаы ка и логика

мины "естественных классов" - такие, как имена биологических
видов, названия болезней, физических явлений вроде электри;ества
и магнетизма и т. п.!". Если в язык успешно внедряется какои-либо
термин, подобный, скажем, термину тигр, то этот процесс в типич­
ной форме включает в себя два первичных фактора: указывающую
(остенсивную) референцию к одному или более T~гpaM 18 и правиль­
вителя каким-либо именем. При этом обязательно должна сущест­
вовать и презумпция. что выбранный индивид является показатель­
ным для всего вида, и должна быть интенция называющего приме­
нять это имя ко всему виду, причем возникают проблемы отграниче­
ния вида от подвидов, и т. п. Теория видов, действительно, дает
нечто вроде критерия сходства как основание для распространения

ную презумпцию первоначальных пользователеи этим термином о имени-термина на другие актуальные и возможные экземпляры.

том, что индивиды, о которых идет речь,- представители некоторо­ Но такой теории нет или почти нет для многих других терминов
го естественного класса, скажем, одного биологического вида. В ти­ естественного языка, когда приходится устанавливать границы для

пичном случае пользователи таким термином обладают с психологи­ того, чтобы распространить применение имени-термина с первона­
ческой точки зрения вполне надежным крите~ием для отождествле­ чального множества индивидов на множество, покрываемое опреде­

ния тигров-«стереотипом тигра»; последнии, вообще говоря, мо­ ленным экстенсионалом и интенсионалом. Возьмем для примера
жет быть недостаточен для отличения тигров от других возможных слова, описывающие разновидности ДОМОВ,- коттедж, особняк,
видов с внешне сходными признаками, но термин все же будет, в си­ дача (с верандой), ранчо и т. п. * Различия, устанавливаемые этими
лу своей «причинной истории» В языке, сохранять референцию к словами, во многом зависят от случайных фактов совместной встре­
актуально данному виду, к тиграм, поскольку она была установле­ чаемости признаков в имеющихся домах, а если их интенсионалы

на в первоначальном акте внедрения термина. резко разграничены, то это, несомненно, результат склонности но­

Вообще можно сказать, что для каждого термина, введение ко­
торого в английский язык хотя бы частично было основано на явно
указательном или местоименно-указательном акте "фиксации ре­
ференции", интенсионал этого термина частично устанавливается
на основе свойств объекта (или объектов) реального мира, первона­
чаль но вовлеченных в акт введения термина. В таких случая~ не­
знание говорящим экстенсионала термина или «причиннои ис­
тории» термина ведет к незнанию интенсионала, но не мешает тер­
мину иметь интенсионал в языке говорящего. Поэтому вполне имеет
смысл, а возможно и истинно, утверждение, что носитель языка
в общем случае не знает полностью своего языка. (Далее мы обсудим,
каким образом получается так, что коммуникация обычно не нару­
шается этим недостатком знания.)
Есть, однако, один психологический фактор, значение которого
сителей языка делать одинаковые индуктивные обобщения на ОСН0­
вании одинаковых данных своего опыта. В этом случае вполне могут
быть экспертами архитекторы и агенты по продаже домов, по­
добно тому, как в примерах с терминами биологических видов у
Патнэма экспертами являются специалисты-биологи, в примерах
с химическими терминами - химики и т. п. 2 О • Но как обстоит дело
с оценочными словами типа нежный, милый, скромный, дружеский,
нудный, противный и т. П.? Экспертов для таких слов нет, как нет
и не предвидится теории об их «действительной» природе. Примени­
тельно к ним есть, по-видимому, только общая предрасположенность
носителей языка к некоторым индуктивным обобщениям.
Резюмирую свои соображения о важности психологического
фактора в значениях следующим образом: для каждого термина,
введение и распространение которого в языке частично основано

Патнэм возможно недооценил. Он замечает мимоходом в одном мес- на индукции от отдельных индивидов, верно, что его экстенсионал

те: «Конечно, даже в свете более новои теории "границы между

" u " :..:1
и интенсионал являются неотграниченными (indeterminate) в той
классами, о которых идет речь, устанавливаются более или менее мере, в какой нет единственного основания наилучшего сходства
произвольно: в этом смысле в содержании существующего техниче­ для индукции, и предрасположенность носителей языка делать
ского определения может быть отражено частично п~.осто условное одинаковые индуктивные заключения из одинаковых данных опыта

сог лашение» 19. На мой взгляд, вопрос О "границах большинства является решающим фактором для минимальногоотграничения тер­
терминов гораздо более важен. В обычных собственных именах мы мина, достаточного для его использования в коммуникации.

имеем дело с разновидностями референтов реального мира, которые
мы схватываем и постигаем лучше всего как раз на их границах.
Конечно, когда речь идет о лицах, то проблемы индивидуализации
и идентификации на практике возникают редко и относятся в боль­
шинстве случаев к области философии. ЧТО касается биологических
видов, то там ситуация почти такая же, но вес же очевидно, что ~1Ы
не можем назвать целый вид, просто «окрестив»одного его предста-
КЭТЛИН Дальгрен в своей недавно опубликованной интересной
статье поддерживает мысль Патнэма о роли актуального экстенсио­
нала в отграничении значения. Дальгрен обсуждает группу терми­
нов, обозначающих социальное положение человека, и показывает
роль исторических изменений в обществе в изменении экстенсиона-
* ер. РУССК. особняк, дача, изба и т. П.- Прим. пврев,

293
292
111. Семиотика языка и логика
ла и значения этих слов. Она рассматривает англосаксонский пери­
од и завоевание Англии норманнами". Так, например, термин ceorl,
предок современного английского слова churl 'грубый, грубиян,
мужлан', претерпело семантическое изменение, обозначая вначале
свободного крестьянина низшего социального ранга (690 г.), затем
полукрепостного (1050 г.) и наконец крепостного, serf (1100 г.).
При этом одна линия названного семантического изменения может
быть описана в терминах семантических маркеров Катца примерно
как замена маркера (Свобод) на его отрицание (Свобод). Здесь же
можно отметить и многие другие изменения концептуального
держания и ассоциаций, которые более или менее поддаются описа­
нию в терминах компонентного анализа и постулатов о значении.
Но Дальгрен не обсуждает, в каком смысле в подобных случаях
можно говорить о том, что экстенсионал остался фиксированным,
а его свойства изменились, и почему, например, не говорить, что
экстенсионал и значение изменились оба. Я думаю, что ответ на
этот вопрос может быть дан в духе работ Патнэма: экстенсионал в
данном случае отграничен членством в некотором социальном классе,
который сохраняется как самотождественная сущность (entity) , не­
смотря на постоянные замещения в его членстве, подобно тому, как
наше тело сохраняется тождественным при всех изменениях его ато­
мов и молекул. (Такое описание, возможно, не подходит к иной со­
циальной структуре, где членство в социальном классе более мо­
бильно; но в этом случае и термины социальных рангов, вероятно,
были бы не столь застывшими.)
Но как бы ни была важна роль актуального экстенсионала в
фиксации значения термина, примеры Дальгрен указывают, на мой
взгляд, на важность и еще одного фактора - на роль мыслительных
склонностей, «когнитивных установок» носителей языка. В самом де­
ле, еще более ранним значением слова ceorl было просто 'человек,
мужчина', а сопутствующим значением, которое прошло сквозь все
изменявшиеся значения социальных рангов, было то, которое в
сущности сохраняется и теперь - 'грубый, неотесанный парень;
«мужик»' 22. Семантическоеизменение, состоящее в том, что сначала
термин обозначал социальное положение, а затем стал обозначать
нечто другое - черту характера, облика или социального поведе­
ния, предполагает изменение в критерии воспринимаемого сходства,
на основании которого производится индукция от данного набора
образцов-индивидов к более широкой области применения. Невоз­
можно (разве что в каких-нибудь маловажных периферийных слу­
чаях) наглядно указать полный экстенсионал какого-либо предика­
та, и отношение подобия, на котором основано обобщение от одного
примера или образца к полному экстенсионалу, не всегда поддается
научному исследованию. Именно так обстоит дело и в примерах с
естественными классами у Патнэма. Для таких слов, как агрессивный,
294
Б. Парти. Грамматика Монтегю
нежный, милый !f подобные, не существует Подходящего родового
термина, которыи можно было включить в остенсивное определение
как Патнэм включает термин жидкость в остенсивное определени~
термина вода, говоря Эта жидкость называется "вода". Самое боль­
шее, что можно сделать подобным образом с приведенными словами
это сказать нечто расплывчатое, вроде Эта манера поведения назы:
вается "агресс!!вная". Но отношение «такая манера поведения, как»
является краине неопределенным; во внеязыковом реальном мире
нет ничего, что могло бы послужить адекватным основанием для
со­ теории манер поведения, и общие нам всем СКлонности определять
сходства в поведении так, а не иначе, остаются решающим факто­
ром.
Итак, из приведенных выше наблюдений я делаю следующее за­
ключение. Фиксация определенной интерпретации лексических еди­
ниц почти всегда предполагает два основания: «актуальную при­
роду данных индивидуальных (particular) объектов которые высту­
па~т как парадигма» 23 - то, что является независимым от носите­
леи языка и чего. они полностью не знают, и общие перцептивные и
когнитивные своиства человеческого сознания, определяющие при­
роду генерализации, при которой названная выше парадигма начи-
нает служить образцом для обобщения. .
Я говорю о фиксации интерпретации; Патнэм говорит о фиксации
экстенсионала и выступает против понятия интенсионала; Дальгрен
принимает патнэмовское понятие экстенсионала и ИСТОлковывает
аргументы Патнэма в пользу "референтной" семантики против се­
мантики "интенсиональной". Но оба эти автора основывают свои
доводы на таком понятии "интенсионал", когда последний понимает­
ся как нечто содержащееся в голове Говорящих. (К тому же доводы
Дальгрен направлены против теории Катца, который рассматривает
свои семантические репрезентации как интенсионалы и как нечто
что знает говорящий; в этом я полностью согласна с Дальгрен.)
Но Крипке и Монтегю употребляют термин "интенсионал" иначе:
они не рассматривают интенсионалы как мысленные представления
говорящих. Поэтому я не вижу противоречия между тем, как выше
была описана фиксация интерпретаций, и тем, что интерпретации _
это интенсионалы. То, что фиксирует экстенсионал, фиксирует
также и интенсионал.
Когда в язык впервые был введен термин лошадь, то лишь какая­
то небольшая часть существовавшего тогда множества лошадей была
в истории термина связана с этим языковым актом. Те же самые
факторы, которые обеспечивали прввильность применения этого
термина ко всем остальным существовавшим тогда же лошадям, обес­
печивают применение этого термина ко всем лошадям, народившимся
после того, и ко всем возможным лошадям, которые появились бы
На свете при каком-либо ином ходе дел. Актуальная природа объек-
295
111. Семиотика языка и логика Б. Парти. Грамматика Монтегю

тов, вовлеченных в первоначальный акт введения термина, имеет тической гипотезе о «лингвистическом разделении труда», выдвину­
результатом то, что интенсионал термина становится частично жест­ той Патнэмом.
ким, в том смысле, в каком Крипке говорит, что собственные имена Действительно, то, чем являются актуальные интерпретации
делают их интенсионалы полностью жесткими. лексических единиц в данном языке, определяется свойствами носи­
Подчеркнем в этой связи, что имеется резкое различие между телей этого языка, но не узко свойствами их психики. Равно важны
подходом к собственным именам в семантике возможных мир.ОВ и В взаимодействия носителей языка с внешним миром, которые со­
семантике Катца: Катц считает, что собственные имена не имеют зна­ провождают введение слов в язык, и важны также необходимые
чения, в то время как Крипке считает, что они имеют интенсионал, интенции, намерения говорящих использовать слова языка одина­
который. просто выбирает один и тот же объект в каждом возможном ковым образом. Если в момент введения слова вода в язык в опреде­
мире. Оба автора сходятся на том, что референция не определяется ленном отношении к носителю языка находилось вещество Н 2О,
тем, что имеется в голове говорящего; но если интенсионалам при­ а не XYZ, то это обстоятельство является определенным фактором
писывается статус мысленных представлений в голове говорящего, в фиксации интенсионала слова вода. Этот фактор решающим обра­
то интенсионалы перестают отграничивать экстенсионалы. зом вовлекает в процесс говорящего, а не только вещество воды и
слово вода; ведь без первоначального намерения говорящего исполь­
зовать слово, например water, для обозначения вещества данного
5. Семантическая компетенция образца, это слово в английском языке не имело бы референции к
данному веществу. Таким образом, свойства говорящих, вводящих
Итак, мы пришли к заключению, что интенсионалы лексических слова в язык, являются решающим фактором, но это не их психи­
единиц - это не мысленные сущности и они не фиксируются свой­ ческие свойства.
ствами психики носителей языка. Для философа, работающего в рус­ Как обстоит дело с другими говорящими и с последующей пере­
ле логической традиции, такого, как Монтегю или Томазон, подоб­ дачей уже существующего слова языка? Хомский, отвечая на по­
ный вывод ни в коей мере не является проблематичным. Ведь в этой добный вопрос, приравнивает усвоение языка к созданию языка.
традиции семантика всегда рассматривалась как дисциплина об Например, в синтаксисе, по его мнению, обучающийся языку ребе­
отношениях между выражениями языка и внеязыковыми объекта­ нок должен сконструировать некоторую грамматику на основе ис­
ми, о которых говорят эти выражения, а не как дисциплина об от­ пользования языка окружающими его взрослыми и с помощью
ношениях между выражениями языка и действующими в сознании своего собственного врожденного«механизма усвоения языка». Если
правилами и представлениями, составляющими языковую компе­ люди нового поколения по каким-то причинам конструируют грам­
тенцию носителей языка. матику, отличную от грамматики предшествующего поколения, то
Но для лингвиста это заключение может на первый взгляд пока­ синтаксис данного языка просто меняется; при этом первые «соэда­
заться парадоксальным: ведь интенсионалы лексических единиц, тели» синтаксиса находятся нисколько не в более привилегированном
подобно всему остальному в семантике и синтаксисе, должны быть положении, чем другие. Я думаю, что здесь лежит одно из главных
фиксированы для данного языка носителями этого языка, поскольку различий между синтаксисом и структурной семантикой, с одной
естественные языки - это создание человека, они отличаются друг стороны, и лексической семантикой - с другой. В лексической се­
от друга и изменяются с течением времени. Интенсионалы сами по мантике обстоятельства, сопровождавшие первоначальное введе­
себе, как функции от возможных миров к объектам различного ние термина в язык, вносят решающее отличие в экстенсионал и
вида, являются абстрактными объектами, могущими существовать интенсионал этого термина.

независимо от людей, подобно числам; но то, чем определяется, что
некоторый интенсионал является именно интенсионалом
лексической единицы в каком-то естественном языке,- это должно
зависеть от явлений и фактов, связанных с данным естественным
языком, и, следовательно, должно зависеть от свойств людей­
носителей этого языка.
Я считаю, что существует выход из этого кажущегося парадокса.
Разрешение парадокса основано на понятии «причинной истории»,
которое разрабатывали Крипке и Донеллан 24, и на социолингвис-
Передача лексической единицы сквозь меняющиеся состояния
какой-то языка, от одного говорящего к другому, от одной эпохи к другой,
решающим образом вовлекает в процесс социальные намерения лю­
дей говорить на одном языке. В принципе, вполне может быть так,
что какой-либо говорящий ввел какое-то слово с жесткой референ­
цией к какому-то данному объекту, затем этот объект перестал су­
ществовать и вообще не оставил никаких следов; но слово остается
в языке и сохраняет ту же жесткую референцию к тому же объекту,
несмотря на то, что последующие говорящие никогда не попадали

296 297
 В. Парти. Грамматика МоитегlO
111. Семиотика языка и логика

вида и сказать: «Вот интенсионал слова гларк *». Но человеческие

в ситуацию первого, кто ввел это слово; слово сохраняется просто
существа ограничены в разных существенных отношениях, и это
потому, что говорящие придерживаются молчаливого соглашения
кладет жесткий предел их возможности «схватить мыслью» интенсио­
употреблять слово с такой же референцией, с какой его употреблял
налы. Положим, говорящий А ввел в язык новое слово, скажем
тот человек, от которого они это слово усвоили. На практике слово
лошадь, и хочет передать его говорящему Б. Поскольку дело идет
с таким эфемерным интенсионалом вряд ли сохранится, потому что
о слове со столь сильно обращенным к «реальному миру» содержа­
оно мало полезно для целей коммуникации. Тот факт, что интенсио­
нием, то говорящий А мог бы попытаться поставить говорящего Б
налы слов меняются с течением времени, свидетельствует о том, что
в ситуацию, подобную той, в какой произошло первоначальное
процесс передачи слов в языке вовсе не такое пассивное явление

как можно было бы заключить из моих примеров на крайние и пре­ введение слова, и сказать что-нибудь вроде «Вот этот тип живот­
ных называется лошадь». Говорящий А, как мы сказали, не знает
дельные случаи 25.
интенсионала слова лошадь, и к тому же интенсионал остается неус­
Если мы рассмотрим, как протекает процесс приобретения лек­
гановленным по отношению к возможным в дальнейшем генерализа­
сических единиц, то, мне кажется, начнем лучше понимать, каким
циям, которые могут быть сделаны исходя из предъявления перво­
образом говорящий научается компетентно пользоваться словами
начального образца под рубрикой «тот же тип животных». В этом
интенсионалов которых он в действительности не знает, и сможем
примере при передаче слова возможны по крайней мере следующие
объяснить, почему в процессе передачи слов их интенсионалы иног­
случаи: (1) образец, к которому обратятся при дальнейшей передаче,
да замещаются другими.

Существует два способа для человека, обучающегося языку, уз­

вообще будет отличным от образца первичного именования; (2)
лишь некоторые свойства образца доступны восприятию говорящих,
нать что-либо об интенсионалах слов этого языка: переходить от
обычно наиболее легко воспринимаемые свойства; внеязыковые
этого языка к другому и переходить от этого языка к миру. Переход
объекты, которые участвуют в фиксации интенсионалов терминов,
от языка к языку совершается так, что некоторые предложения
участвуют в понимании интенсионалов говорящим только через по­
принимаются как истинные, для этой цели особенно подходят пред­
средство его органов восприятия и связанной с ними системы мне­
ложения, которые в данной языковой общности рассматриваютсякак
ний, поэтому, вообще говоря, человеку никогда не бывает дан в чис­
недоступныеопровержениюданными опыта, например Холостяки -
том виде никакой образец экстенсионала; (3) даже в воображаемом
это неженатые мужчины. Постулаты о значении Карнапа и компо­
случае, где говорящему А и говорящему Б каким-то образом будет
нентный анализ Катца, Джеккендофа и многих других лингвистов
«дан в чистом виде» один и тот же образец и дано прямое знание
могут "рассматриваться как способы кодирования общепринятых
о нем, все же основная проблема индуктивного обобщения останет­
мнении об отношениях между интенсионалами различных миров.
ся: каким из путей пойдет установление интенсионала на основе
(Некоторые из этих общепринятых мнений могут быть ложными, но
обобщения первоначального образца. Если имеется правильная био­
полезными,- например Киты - это рыбы; это предположение
логическая теория видов и интенсионал слова вид уже фиксирован
может помочь изучающему язык в усвоении слова кит, подобно
в соответствии с этой теорией, то направление генерализации на
тому, как ложная дескрипция отождествления может помочь слуша­
основе первоначального образца может быть следующим: для уста­
телю понять, какое лицо имеет в виду говорящий.) Но, как справед­
новления интенсионала слова лошадь следует сказать «~ивотные
ливо отметил Ричард Грэнди и другие, даже самое большое коли­
этого вида называются словом лошадь». Но обычно при передаче
чество таких межъязыковых соответствий не помогает связать внеязы­
слов в языке ни говорящий А, ни говорящий Б не владеют такой тео­
ковое содержание с интенсионалами 27. Действительно, кроме это­
рией, и интенсионал передаваемого слова психологически не может
го, должно б~IТЬ также некоторое соответствие от языка к миру.
Именно в этои роли выступает лексическая семантика, которая в быть обоснован подобным образом.
Куайн подробно обсуждал, почему передача языка совершается
эт~м отношении не имеет аналогов ни в синтаксисе, ни в структур­
успешно, несмотря на столь очевидные трудности. Он писал: «Наши
нои семантике и в которой взаимоотношения языка, мысли и реаль­
врожденные перцептивные механизмы, устанавливающие сходства,
ности, наверное, сложнее всего.
действуют в гармонии с окружающей нас природой. Этот паралле­
Можно представить себе молодого члена в сообществе всезнаю­
лизм объясняется, конечно, естественным отбором», и затем: «Мы
щих взрослых богов, который хочет усвоить, «выучить» интенсиона­
лы слов путем прямого указания; тогда какой-нибудь взрослый бог
может «укаэать» ему на какую-либо определенную функцию от всех
• Ничего не аначашнй набор звуков.- Прим, перев,
возможных миров к объектам или множествам соответствующего
299
298
111. Семиотика языка и логика Б. Парти. Грамматика Монтегю

можем ожидать, что наши врожденные механизмы, устанавливаю­ которые послужили первоначальным образцом экстенсионала. От­
щие сходства, одинаковы у всех, поскольку они - наследственное сюда, однако, еще не следует, что интенсионалы в таких случаях

достояние расы; а если они постепенно и меняются с опытом, то мы
все равно можем ожидать, что они останутся одинаковыми, посколь­
ку они и меняются в общей природной среде, общей культуре, об­
щем языке и во взаимовлиянии» 28. (Принимая такой тип объясне­
ния вслед за Куайном, который не считает понятие интенсионала
полезным, я все же остаюсь при своем мнении, а именно, что фикса­
могут быть отождествлены с психическими свойствами носителей
языка, но роль психических факторов здесь гораздо больше; изме­
нения в свойствах самого объекта-образца и последующие измене­
ния в индуктивных обобщениях, которые производят носители язы­
ка исходя из этого образца, действуя совместно, могут быстро при­
вести к изменениям в интенсионале.

ция интенсионалов на самом деле тот же самый процесс, что и фик­ Сравним, к примеру, термин естественного класса электричест­
сация экстенсионалов.) Итак, гармония наших механизмов перцеп­ во, про который Патнэм справедливо замечает, что он не изменил
тивного восприятия и наших индуктивных способностей между че­ своей референции (и, добавим, своего интенсионала), вопреки
ловеком и природой и человеком и человеком - вот что главным многочисленным переменам в истории науки,- с термином churl
образом позволяет нам если не «схватить мыслью» интенсионалы, (см. выше в связи с работой Дальгрен), который из обозначения
то все же связать с ними известное знание, достаточное для того, членов некоторого социального класса превратился в предикат,
чтобы вступать в коммуникацию друг с другом и использовать пред­ обозначающий манеру социального поведения. Электричество не
ложения, условия истинности которых не установимы на основе менялось в ходе времени, а структура социальных классов преоб­
нашего собственного внутреннего психического состояния. разовывалась, и в известной мере она определяется психологичес­
Я хотела бы теперь вернуться к другому вопросу, который упо­ кими факторами, которые никак не воздействуют на электричест­
мянула выше,- к вопросу об изменении языка. В описанном выше во. Какое бы поколение ни использовало термин электричество,
процессе передачи языка среди трудностей, которые сопровождают они имеют в виду одну и ту же вещь; но, говоря о churl, разные
этот процесс, была отмечена сложность индукции от образца при­ поколения говорят не об одном и том же; поэтому следует, по-ви­
ложения термина к его более широкому приложению. Поскольку димому, считать, что интенсионал в этом случае тоже изменился.
этот процесс не имеет четких границ, я думаю, что интенсионалы Исходя из этих соображений о различии между интенсионала­
большинства слов в естественном языке в действительности не явля­ ми и мыслями в голове человека, мы приходим к выводу, что лин­
ются жестко фиксированными и что это обстоятельство стоит в гвистический термин «семантическое представление, или семанти­
тесной связи с историческими изменениями, происходящими в лек­ ческая репрезентация» вполне пригоден, но только если поместить
сической семантике. Патнэм, говоря о важной роли внепсихических его в несколько иную сетку отношений, чем обычно бывает у лин­
факторов, факторов реального мира в интерпретации лексических гвистов. Компетентный носитель языка не знает - как мы стара­
единиц, сосредоточил внимание на терминах естественных классов. лись показать - интенсионалов слов своего языка, а это почти
Но можно заметить, что такие термины принадлежат как раз к ис­ то же самое, что он не знает всего о мире, в котором живет. Оба эти
торически наиболее устойчивым. Если рассмотреть термины не ес­ обстоятельства и в действительности тесно связаны. Чтобы компе­
тественных классов, такие, как термины социального положения, тентно действовать в мире, разумеется, не нужно «знать» всего
обследованные Дальгрен. термины, описывающие свойства лично­ мира; но люди обычно отражают в своем сознании восприятие мира
сти или политические взгляды, то можно прийти к выводу, что типы и мнения о нем, что мы назовем «репрезентациями мира» (кпредствв­
индуктивных обобщений, которые совершаются от данного образца лениями о мире»),- они составляют богатую область исследо­
приложения термина к другим, здесь отграничиваются гораздо ваний для психологии познания. Итак, если аналогичным образом
менее четко, идет ли речь о внешних факторах, «от мира», или о фак­ понимать под «семантическими представлениями» психологичес­
торах внутренних, «от механизмов установления сходств», И тот, кие конструкты, которые отражают наши восприятия и мнения
кто первоначально ввел термин, и те, кому он передается, как будто о семантике нашего языка, а не как саму семантику, то конфликт
не идут дальше расплывчатого критерия «похоже на такой-то и между взглядами на семантику психологов и непсихологов бу­
такой-то образец», который они применяют к лицам, политическим дет значительно уменьшен.
взглядам и т. п. Когда термины не являются терминами объектов, Однако для этого необходимо согласиться, что лексические
для которых имеется научная теория, то нет основания говорить, единицы языка имеют интенсионалы, что ассоциации лексических
что их интенсионалы полностью фиксированы; они не фиксированы единиц и интенсионалов составляют часть семантики языка и что
ни интенциями говорящих, ни «правильной теорией» тех объектов, то, чем являются сами интенсионалы лексических единиц, не мо-

800 301
111. Семиотика явыка и логика
Б. Парти. Грамматика Монтегю

жет быть установлено исходя из чисто психических свойств ком­

и, с другой стороны, различиями в представлениях детей и наших
петентных носителей языка.
представлениях об интенсионалах слов облако, живой. Конечно,
Этим, как я и сказала вначале, лексическая семантика резко
это не единственный источник проблем, возникающих в связи с
отличается от синтаксиса: то, чем является синтаксис естественного
контекстами пропозициональной установки, но, мне кажется, один
языка, может быть установлено, как я считаю исходя из психи-
из главных источников. Пока путь к решению мне не ясен, но уже
ческих состояний носителей языка. '
ясно, что нельзя рассматривать объекты мнения как возникаю­
щие из «акту альных» интенсионалов.
6. Язык как «окно в мышление»
Последнее. Если рассматривать лексическую семантику как
резко отличную от структурной семантики, то открывается бога­
Я решительно поддерживаю утверждение, первоначально вы­
тое поле исследований мышления и путь к этому, совершенно иной,
двинутое Патнэмом, что значения лексических единиц не заключе­
нежели тот, который столь усиленно отстаивал Хомский. Хомский
ны в головах носителей языка. Я подчеркнула также, что этим
и Патнэм в ряде работ утверждали постулат врожденности некото­
лексическая семантика коренным образом отличается от синтак­
рой Becb;:'la специфической системы механизмов и принципов, ко­
сиса и от структурной семантики. Закончу несколькими сообра·
торая деиствует в мышлении ребенка при усвоении им языка. Эта
жениями о лингвистической и философской семантике и «моралью»
всего сказанного.
система, постулированная Хомским, противопоставлялась другим
взглядам, согласно которым ребенок в процессе усвоения языка
Во-первых (хотя это соображение, возможно, представляет ин­
терес для немногих), Монтегю не ошибался, относя семантические
основывается на более общих принципах обучения. Наиболее силь­
ные аргументы в пользу взглядов Хомского были взяты из синтак­
интерпретации к разряду таких вещей, которые не обретаются
сиса, где, как кажется, существуют очень специфические универ­
I3 голове говоr:ящего. В его системе взглядов правила синтаксиса
салии, такие, например, как трансформационный цикл, который
и структур нои семантики допускают конечное представление и
ребенок без труда усваивает в такой период, когда другие задачи
являются интуитивно приемлемыми, и только интенсиональные
обучения, на первый взгляд гораздо более простые, решаются им
модели недоступны непосредственному когнитивному восприятию.
с гораздо большими трудностями. Я думаю, что вполне может
Этими положениями закладывается основа для психологического
быть, что у человека генетически передается наследственная специ­
исследования психических представлений, посредством которых
фически синтаксическая мыслительная структура, и что, следова­
мы можем оперировать с интенсионалами лексических единиц
не «зная» их прямо; такая область исследования составила бы па­ тельно, исследование синтаксиса может открыть доступ к глубин­
ным структурам мышления. Человеческий язык - это «наш код»,
раллель к психологии логики и математики. В той мере, в какой
лингвисты склонны рассматривать лингвистику как отрасль пси­
и, возможно, мы в какой-то степени наследственно «настроены»
на него, подобно тому, как пчелы настроены на их менее сложные
хологии, подобные исследования могли бы представить интерес
кодовые танцы.
и для лингвистов, пожалуй, даже больший, чем изучение самих
Но исследование синтаксиса (также как и структурной части
интенсиональных моделей; однако оба направления вполне могут
уживаться.
семантики) именно по этой причине может оказаться не столь пря­
мым путем к другим, равно важным свойствам человеческого
Во-вторых,- соображение весьма умозрительное. Возможно, су­
ществует прямая зависимость между разделением интенсионалов
мышления,- таким, как способность делать заключения по индук­
ции, решать задачи со множественными решениями, развивать
и «р~презентаций, представл;ний» интенсионалов у говорящего, с
понятия причинности, действия, времени, воли, свободы и т. д.
однои стороны, И пр~блемои предложений с пропозициональной
Исследования того, как язык приобретает лексические единицы,
установкои,~ с другои. Многие трудности, возникающие в связи
какова роль психических факторов в установлении интенсиона­
с трактовкои
u предложений пропоэициональной установки, коре­
лов лексических единиц, как нам удается усваивать язык, базо"
нятся, на мои взгляд, в том, что представления об интенсионалах
вые термины которого имеют относительно фиксированные интен­
~лов нельзя четко отграничить от других представлений и мнений .
сионалы,- все это представляется мне хоть во многом и более слож­
•\.огда мы рассматриваем такое предложение, как Многие дети счи­
ной, и менее четко определенной задачей, чем исследование син­
тают, что облата: живые, то невозможно провести четкую грани­
таксиса, но задачей важнейшей, решение которой для понимания
цу между, с однои стороны, различиями в представлениях детей и
человеческого мышления будет иметь поистине неоценимые ре­
нас, взрослых, относительно природы облаков и причин их движения,
зультаты.

302
303
"1. Семиотика языка и логика 6. Парти. Грамматика Монтегю

Примечания 22 Приведенные здесь слова мыслятся не как синонимы, а как описания _

на данный случай - экстенсионалов терминов.
ез ТЬе mеапiпg of mеапiпg, р. 245.
24 Naming and necessity; О оп n е 1 1 а п К. Speaking of поthiпg.- In:
1. Р и t n а m Н. Mind, language and геаЫу.- In: «Рпйоэоршса! рарегз»,
v. 2., Cambridge, 1975, р. 219. «Philosophica! review», 83, 1974.
25 Е v а п s G. ТЬе causal theory of names.- In: "Aristotelian society», зпр­
2 С h о m s k у N. Reflections оп lапg11аgе. New York, 1975.
3 Но не все, см.: Н i n t i k k а J. Оп the limitations of generative grammar.-
plementary volL1me, 47, 1973, р. 187-208. Автор убедительно показывает, что
даже собственные имена могут изменять свои интенсионалы с течением времени
Гп: «Ргосеесйгщэ of the Sсапdiпаviап sеmiпаг оп philoshophy of lапg11аgе», 1. Up-
(от жесткого десигнатора одного лица к десигнатору другого), поскольку оши­
psala, 1975, р. 1-95.
4 К а t z J. J. Semantic theory. Ne\v York, 1972, р. 36; М оп t а g 11 е R. бочное мнение относительно интенсионала может, приобретая все большее число
сторонников, перекрыть первоначальный акт наименования.
Епglish as а forma! lang11age.- Гп: «Linguagio пеllа societa е пеllа tесhпicа»,
26 G г а n d у R. Some remarks оп 10gicaJ fопп (manuscript).
МНапо, 1970, р. 189-191; перепечатанов: М о n t а g u е R. Рогтаl phi!osophy.
27 Постулаты значения могут быть достаточными для логических слов типа
Selected papers of Richard Мопtаgие. Ed. апd iпtгоduсtiоп Ьу R. Thomason. New
«и», которые в некогором смысле не имеют внеязыкового содержания.
Haven, 1974; С h о m s k у N. Reflections оп lапguаgе, р. 80-81.
5 М о П t а g и е R. Uпivегsаl grammar.- Гп: «Theoria», 36, N 2, р. 373-398; 28 Q u i n е W. У. О. ТЬе roots of геfегепсе. La Salle, IlIinois, 1974, р. 19,
перепечатано в: М оп t а g u е R. Formal philosophy.
6 Монтегю, по-видимому, занимал разные позиции по этому вопросу в
«English as а formal lапguаgе» и в «Uпivегsаl grammar»; Д. Льюиэ считает, что эти
и другие альтернативныепозиции, в общем, сходны, см.: L е w i s D. Tensions.-
Гп: «Semantics and philosophy», eds. М. Munitz and Р. Unger. New York, 1974,
р. 49-60.
7 Т h о т а s оп R. Introduction.- Гп: R. Montague. Formal PhiJosophy,
р. 48-49.
8 J а с k е n d о f f R. Semantic iпtегргеtаtiоп in generative grammar. Сат-
bridge, 1972, р. 1.
в К а t z J. Semantic theory. New York, 1972, р. 38.
10 1Ь i d., р. 35.
Ц Интересное обсуждение и материалы к истории вопроса см.: В г о w п R.
Reference. [п memorial tribute to Eric Lenneberg.- In: «Cognition», 4, 1976, р.
125-153.
12 Reflections оп lапgиаgе, р. 4.
13 М О n t а g и е R. Formal phiJosophy, р. 209.
14 G Г е s s w е 11М. J. Semantic competence.- Гп: «Meaning апd tгапslа­
tiоп. Philosophical and linguistic approaches», eds. М. Guenthner-Reuter and
F. Guenthner, Lопdоп.
15 К Г i Р k е S. Naming апd necessity.- In: «Semantics of natural language»,
eds. D. Davidson and G. Нагтап, Dordrecht, 1972.
16 Semantic theory, р. 381-392.
17 Примеры см.: Р и t п а т Н. ТЬе теапiпg of "теапiпg".- In: «Lапgиаgе,
mind and knowledge», ed. К. Gunderson. «Minnesota studies iп the philosophy of
science», v. VII, Minneapolis, 1975; Р u t n а т Н. Languagc апd reality.- Iп:
«Mind, language, and reality. Philosophical papers», v. 2, Cambridge, 1975.
18 Указание может быть непрямым, например То животное, которое оставило
вот эти отпечатки лап; тот микроб, который вызывает заболевание вот с maKlI-l'1tl
cumnmO-l'taМII.
19 Р 11 t n а т Н. Dreaming and "depth grammar".- In: «Analytical philo-
sophy» (First series), ed. R. But!er, Oxford, 1962.
20 Однако, если эксперт-специалист в биологии может при желании занять­
ся определением существенных признаков видов и критериев для применения
имен к названиям конкретных объектов, то эксперт по домам и постройкам на­
ходится здесь не в лучшем полож(;нии, чем обычный говорящий, он будет гово­
рить скорее, например, не о существенных свойствах дач, а о том, применимо ли
слово дача для называния той или иной постройки.
21 О а h 1 g г е n К. Referential semantics.- In: "Proposals for semBntlc
and syntactic theory», ed. J. Етопds, «UCLA Papers in sупtах», v. 1, Los Angeles,
] ()76, р. 23.

304
 Р. Барт. Ну",евая степень письма

IУ. Семиотика литературы дает Литературу как особый институт и откровенно стремится от­
влечь ее от Истории, ибо любая замкнутость обряда не обходится
Р. Барт. Нулевая степень письма без представления о вечной неизменности. Однако именно тогда,
когда Историю отвергают, она действует наиболее открыто;
Ц. Тодоров. Семиотика литературы
вот почему можно проследить историю литературного слова, ко­

торая не будет ни историей языка, ни историей стилей, но лишь

Ц. Тодоров. Понятие литературы
историей знаков Литературности. Можно даже предположить,
А. Прието. Из ннит и «Морфология романа» что такая история формы по-своему, но с достаточной ясностью,
сумеет обнаружить свою связь с глубинной Историей.
К. Леви-Стросс, Структура и форма Дело, разумеется, идет о такой связи, формы которой способны
меняться вместе с самой Историей. Нет никакой необходимости
К. Бремон. Структурное изучение повествовательных текстов прибегать к идее прямого детерминизма, чтобы почувствовать влия­
после В. Я. Проппа
ние Истории на судьбу различных видов письма: движение некоего
функционального фронта, вовлекающего события, ситуации и
Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» АФанасия Никити­
на как литературный памятник идеи в поток исторического времени, предопределяет не столько
последствия, сколько границы совершаемого выбора. История
Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии предстает перед писателем с предложением обязательного выбора
между несколькими языковыми моралями; она понуждает его
означить Литературу исходя из наличных возможностей, над ко­
торыми он не властен. Так, мы увидим, что идеологическое единство
буржуазии привело к возникновению единого письма и что в бур­
жуазную (то есть классическую и романтическую) эпоху форма
Ролан Барт
не могла разрываться между несколькими возможностями, потому

что разорванным не было само сознание писателя. Напротив,

Нулевая степень письма
с того момента (1850 г.), как писатель перестал быть выразителем
универсальной истины и превратился в носителя несчастного соз­
Введение
нания, его первым актом стал выбор формы: он принимает на себя
обязательство, ангажируется, приемля либо отвергая письмо,
Эбер не начинал ни одного номера своего «Папаши Дюшена»
принадлежащее его прошлому. Так вдребезги разлетелось клас­
без какого-нибудь ругательства вроде «черт подери» или еще по­
сическое письмо, и вся Литература - от Флобера до наших дней -
хлеще. Эти забористые словечки ничего не значили, зато служили
превратилась в одну сплошную проблематику слова.
опознавательным знаком. Знаком чего? Всей существовавшей тог­
Именно в этот момент Литература (само слово возникло не­
да революционной ситуации. Перед нами пример письма, функ­
многим ранее) бесповоротно стала объектом рефлексии. Класси­
ция которого не только в том, чтобы сообщить или выразить нечто,
ческое искусство неспособно было ощутить себя в качестве языка,
но и в том, чтобы утвердить сверхъязыковую реальность - Исто­
ибо оно само было языком, то есть чем-то прозрачным, находящим­
рию и наше участие в ней.
ся в безостановочном перетекании без осадка,- способом идеаль­
Всякое писанное слово отмечено подобным ярлыком, и то, что
ного слияния универсального разума и декоративных знаков, не
верно по отношению к «Папаше Дюшену», верно и по отно;uению
обладавших собственной плотью и не обязывавших ни к какой
к Литературе. В ней тоже должен быть опознав~тельныи знак
ответственности; этот язык был замкнут в себе самом в силу со­
чего-то что отлично от ее содержания и конирегнои формы, и это
циальных, а отнюдь не естественных причин. Известно, что к кон­
«что-тс» - ее замкнутость, благодаря которой она, собственно, цу восемнадцатого века эта прозрачность была замутнена; литера­
и заявляет о себе как о Литературе. Отсюда - совокупность зна­
турная форма развила в себе дополнительную силу, не связанную
ков, существующих вне связи с конкретными идеями, языком
ни с ее строением, ни с ее благозвучием; она начинает очаровы­
или стилем и призванных обнаружить изоляцию этого ритуально­
вать, смущать, околдовывать; она обретает весомость; Литерату­
го слова среди плотной массы всех остальных возможных спосо­
ру воспринимают отныне не в качестве социально привилегирован-
бов выражения. Этот обрядовый статус письменных знаков утверж-

307
306
IV. Семиотика литературы Р. Барт. Нулевая степень письма

ного способа обобщения, но в качестве оплотненного, углубленно­ ся орфеевой мечте: появлению писателя без Литературы. Белое
го слова, исполненного таинственности, ее ощущают как грезу письмо, например письмо Камю, Бланшо, Кейроля, или же раз­
и как угрозу одновременно. говорное письмо Кено- это последний эпизод Страстей письма,
Отсюда следствие: литературная форма как объект обрела шаг за шагом сопровождающих процесс раскола буржуазного со­
возможность вызывать к себе экзистенциальные ощущения, сопря­ знания.

женные с глубинной сущностью всякого объекта: ощущение чуж­ Мы хотим здесь наметить эту связь, а также обосновать наличие
дости, родственности, отвращения, приязни, обыкновенности, не­ некоего формального образования, не зависящего ни от языка, ни
нависти. Вот почему уже в течение ста лет всякое письмо является от стиля; мы намереваемся показать, что это третье измерение
попыткой приручитъ или отвергнуть ту Форму-Объект, с которой Формы также - хотя и не без доли трагизма - связывает писа­
писатель неизбежно встречается на своем пути, в которую ему теля с обществом; мы собираемся подчеркнуть, наконец, что не бы­
надлежит всматриваться, приходить с ней в столкновение или вает Литературы помимо языковой морали. Объем настоящей ра­
примиряться и которую он не может разрушить, не разрушив са­ боты (страницы из которой публиковались в газете «Комба» в 1947
мого себя как писателя. Форма маячит перед его взором как объект; и в 1950 годах) ясно показывает, что речь идет лишь о Введении
что с ней ни делай - она вызывает скандал: если форма блестяща, в книгу, которая могла бы стать Историей Письма.
то кажется устаревшей, если анархична - то становится антиоб­
щественной, если необычна для своего времени и своих современ­
Часть первая
ников - превращается в воплощенное одиночество.
Весь девятнадцатый век был свидетелем этого драматического 1. Что такое письмо?
процесса отвердения формы. У Шатобриана это еще лишь незначи­
тельное отложение, почти невесомый груз языковой эйфории, свое­ Известно, что язык представляет собой совокупность пред­
го рода нарциссизм, когда письмо еще только едва заметно отвлек­ писаний и навыков, общих для всех писателей одной эпохи. Это
лось от своего инструментального назначения и принялось вгля­ значит, что язык, подобно некой природе, насквозь пронизывает
дываться в свой собственный лик. Флобер (мы указываем здесь слово писателя, хотя при этом не придает ему никакой формы и
лишь на наиболее характерные моменты названного процесса), даже никак его не питает: он похож на абстрактный круг расхо­
создавший рабочую стоимость письма, окончательно превратил жих истин; лишь за его пределами начинает сгущаться своеобыч­
Литературу в объект: форма стала конечным продуктом «произ­ ность одинокого писательского слова. Язык окружает всю сфе­
водства» , подобно горшку или ювелирному изделию (это значит, ру литературы примерно так же, как линия, у которой сходятся
что сам акт производства был «означен», иными словами, впер­ небо и земля, очерчивает пределы привычного для человека мира.
вые превращен в зрелище и внедрен в сознание зрителей). И на­ Язык - это не столько запас материала, сколько горизонт, то
конец, этот процесс конструирования Литературы-Объекта Мал­ есть одновременно территория и ее границы, одним словом, про­

ларме увенчал последним актом, завершающим всякую объектива­ странство языковой вотчины, где можно чувствовать себя уверен­
ЦИЮ,- убийством: известно, что все усилия Малларме были на­ но. Писатель в буквальном смысле ничего не черпает в языке; ско­
правлены на разрушение слова, как бы трупом которого должна рее, язык для него подобен черте, переход через которую откроет,
была стать Литература. быть может, надприродные свойства слова; язык - это площадка,
Таким образом, письмо пережило все этапы постепенного от­ заранее подготовленная для действия, ограничение и одно­
вердевания; сделавшись сначала объектом разглядывания, затем временно открытие диапазона возможностей. Язык - это не
производства и, наконец, убийства, ныне оно пришло к конечной та сфера, где человек принимает на себя социальные обязатель­
точке своей метаморфозы - к исчезновению: в тех нейтральных ства, это лишь рефлекс, не ведающий выбора, нераздельная соб­
типах письма, которые мы назовем здесь «нулевой степенью пись­ ственность всех людей, а не одних только писателей; он не участ­
М3», нетрудно различить, с одной стороны, порыв к отрицанию, вует в обрядовом действе Словесности; социальным объектом он
а с другой - бессилие осуществить его на практике, словно Ли­ является по своей природе, а не в результате человеческого выбо­
тература, которая вот уже в течение столетия пытается превра­ ра. Ни одному писателю не дано беспрепятственно привнести свою
тить свой лик В форму, лишенную всяких черт наследственности, свободу в этот непроницаемый язык, ибо на нем держится вся Исто­
обретает таким путем большую чистоту, чем та, которую способ­ рия - непрерывная и единая подобно природе. Вот почему
но ей придать отсутствие всяких знаков, позволяя наконец сбыть- язык для писателя - это всего лишь человеческий горизонт, где

308 309
IV. Семиотика литературы
Р. Барт. Нулевая степень письма

в отдалении вырисовывается возможность близости, определя­

яание и их движение устремлены к отсутствующему пока смыслу:
емой к тому же совершенно негативно: сказать, что Камю и Кено
это бег, не знающий задержки и не оставляющий за собою следа.
говорят на одном и том же языке,- значит всего лишь посредством
Напротив, стиль обладает лишь вертикальным измерением, он
операции различения напомнить обо всех языках прошлого или погружен в глухие тайники личностной памяти, сама его непрони­
будущего, на которых они не говорят: занимая промежуточное
цаемость возникает из жизненного опыта тела; стиль - это всегда
положение между уже исчезнувшими и еще неведомыми формами,
метафора, то есть отношение между литературной интенцией авто­
язык писателя являет собой не столько почву, сколько крайний
'ра и структурой его плоти (вспомним, что в структуре CBep~YTa
предел; это геометрическая граница, за которой он не может ска­
всякая длительность). Вот почему стиль - это неизменная таина,
зать ничего, не утратив при этом, подобно обернувшемуся Орфею,
однако его безмолвствующая сторона вовсе не связана с подвижной,
устойчивого смысла своего речевого поступка и главного признака чреватой постоянными отсрочками природой речи. Тайна стиля -
своей принадлежности к обществу.
это то, о чем помнит само тело писателя; его намекающая сила
Итак, язык располагается как бы по эту сторону Литературы. не зависит от быстроты движения речевого потока, где даже невы­
Стиль же находится едва ли не по другую ее сторону: специфиче­
сказанное становится формой сказанного; эта сила проявляется в
ская образность, выразительная манера, словарь данного писателя­
самой оплотненности стиля, ибо под ним прочно и глубоко залегают
все это обусловлено жизнью его тела и его прошлым, превращаясь
такие слои реальности, которые абсолютно чужды слову, и эта
мало-помалу в автоматические приемы его мастерства. Так, под
реальность интенсивно сгущена или мягко разлита во всех оего
именем «стиль» возникает автономное слово, погруженное исклю­
фигурах. Стиль оказывается своего рода сверхлитературным деист­
чительно в личную, интимную мифологию автора, в сферу его ре­
вом, в котором человек стоит на пороге всемогущества и магии.
чевого организма, где рождается самый первоначальный союз Биологическая природа стиля ставит его вне искусства, иначе го­
слов и вещей, где однажды и навсегда складываются основные вер­
воря, вне договора, связывающего писателя с обществом. Вот по­
бальные темы его существования. Как бы ни был изыскан стиль,
чему нетрудно представить себе авторов, предпочитающих безо­
в нем всегда есть нечто от сырья: стиль - это форма без назначе­ пасность, которую сулит им мастерство, одиночеству, на которое
ния; его толкает некая сила снизу, а не влечет к себе известный
обрекает их стиль. Так, Андре Жид, извлекающий благодаря сво­
замысел свыше; стиль - это человеческая мысль в ее вертикальном
ей ремесленнической манере удовольствие из современной обработ­
и обособленном измерении. Он отсылает к биологическому началу ки классического этоса, подобно тому как Сен-Санс переделывал
в человеке или к его прошлому, а не к Истории: он - природная Баха, а Пуленк - Шуберта, являет собой самый тип писателя
«материя» писателя, его богатство и его тюрьма, стиль - это его
без стиля. Напротив, поэзия нового времени - Гюго, Рембо, Ша­
одиночество. Безразличный для общества, которое смотрит сквозь ра - насыщена стилем, а искусством оказывается лишь в той мере,
него, стиль представляет собой самодовлеющий личностный акт,
в какой сохраняет связь с интенциями Поэзии. Именно могущест­
а вовсе не продукт выбора и рефлексии писателя относительно во стиля, иначе говоря, совершенно свободная связь слова с его
Литературы. Стиль участвует в литературном обряде на частных
телесным двойником, придает писателю свежесть дыхания" как бы
правах, он вырастает из глубин индивидуальной мифологии писа­ веющего над Историей.
теля и расцветает вне пределов его ответственности. Это живопис­ Горизонт языка и вертикальное измерение стиля очерчивают
ный голос потаенной, неведомой плоти; он действует подобно самой для писателя границы природной сферы, ибо он не выбирает ни
Необходимости, так, словно в порыве к прорастанию являет свой язык, ни свой стиль. Язык действует как некое отрицатель­
собой конечную стадию слепой и упрямой метаморфозы, оказыва­ ное определение, он представляет собой исходный рубеж возмож­
ется частью некоего низшего языка, возникающего на границе
ного, стиль же воплощает Необходимость, которая связывает на­
между плотью и внешним миром. Стиль - некий фено~ен раститель­ туру писателя с его словом. В одном случае он обретает близость
ного развития, проявление вовне органических своиств личности.
с Историей, в другом - с собственным прошлым. Но каждый раз
Вот почему все, на что намекает стиль, лежит в глубине; обычная речь идет о чем-то природном, то есть о привычном образе дейст­
речь обладает горизонтальной структурой, любые ее тайны распо­ вий, когда сама энергия писателя имеет лишь орудийный харак­
лагаются на той же поверхности, что и составляющие ее слова, тер и уходит в одном случае на перебор элементов языка, в ДРУГОМ­
и все, что она пытается скрыть, немедленно раскрывается в самом
на претворение собственной плоти в стиль, но никогда на то, чтобы
процессе ее развертывания; в речи все явлено непосредственно,
вынести суждение или заявить о сделанном выборе, означив его.
предназначено для немедленного потребления; здесь слово, мол- Между тем всякая форма обладает также и значимостью; вот

310 311
IV. Семиотика литературы
почему между языком и стилем остается место еще для одного фор­
мального образования - письма. Любая литературная форма пред­
полагает общую возможность избрать известный тон или, точнее,
как мы говорим, этос, И вот здесь-то наконец писатель обретает
отчетливую индивидуальность, потому что именно здесь он
мает на себя социальные обязательства, ангажируется. Язык и
стиль предшествуют любой проблематике слова, они - естествен­
ные продукты Времени и биологической личности автора. В об­
ласти же формы писатель может действительно стать самим со­
бой лишь за пределами установлений, диктующих ему граммати­
ческие нормы и константы его стиля,- там, где писанное
автора, поначалу укорененное и замкнутое в пределах абсолютно
нейтральной языковой природы, превращается наконец во все­
объемлющий знак, в способ выбора определенного типа челове­
ческого поведения, в способ утвердить известное Благо, тем самым
вовлекая писателя в сферу, где он получает возможность уяснить
и сообщить другим ощущение счастья или тревоги, где сама фор­
ма его речи - в ее языковой обыкновенности и стилевой неповто­
ри~ости - вплетается наконец в необъятную Историю других лю­
деи. Язык и стиль - слепые силы; письмо - это акт историчес­
кой солидарности. Язык и стиль - объекты; письмо - функция:
оно есть способ связи между творением и обществом, это литера­
турное слово, преображенное благодаря своему социальному назна­
чению, это форма, взятая со стороны ее человеческой интенции
и потому связанная со всеми великими кризисами Истории. Так,
Мериме и Фенелона разделяли не только феномены языка, но и
особенности их стиля; и тем не менее их слово было пронизано
одной и той же интенцией, они исходили из одинакового представ­
ления о форме и содержании, прибегали к одной и той же системе
условностей, пользовались одними и теми же техническими прие­
мами; разделенные полуторавековой дистанцией, они работали -
одними и теми же приемами - одинаковым инструментом, несколь­
ко изменившим, конечно, свой внешний вид, но отнюдь не свое по­
ложение или назначение; короче, у них было одно и то же письмо.
Напротив, Мериме и Лотреамон, Малларме и Селин, Жид и Кено,
Клодель и Камю - почти современники, говорившие или говоря­
щие на одном и том же исторически сложившемся французском
языке,- пользуются глубоко различными видами письма; их раз­
деляет все: тон, выразительная манера, цели творчества,
особенности речи, так что общность эпохи и языка мало что зна­
чит перед лицом столь контрастных и столь определенных именно
в силу этой контрастности типов письма.
Тем не менее, хотя эти типы письма и отличаются друг от
друга, они все же сопоставимы между собой, ибо порождены одним
и тем же порывом - рефлексией писателя относительно социаль-
312
Р. Барт. Нулевая степень письма
ного использования формы и связанного с этим выбора. Письмо­
находясь в самом центре литературной проблематики, которая воз­
никает ЛИШЬ вместе с ним,- по самому своему существу есть мо­
раль формы, оно есть акт выбора того социального пространства,
прини­ в которое писатель решает поместить Мир своего слова. Но это
вовсе не то пространство, где происходит фактическое потребление
Литературы. Для писателя речь идет вовсе не о выборе той или
иной социальной группы, для которой он намеревается писать:
он хорошо знает, что - за вычетом революционных эпох - всег­
да пишет для одного и того же общества. Его выбор - это выбор
слово
в сфере духа, а не в сфере практической эффективности. Письмо -
это способ мыслить Литературу, а не распространять ее среди чи­
тателей. Или так: именно потому что писатель не в силах изменить
объективных условий потребления литературы (эти сугубо исто­
рические условия неподвластны ему даже тогда, когда он их осоз­
нает), он умышленно переносит свою потребность в свободном сло­
ве в область его истоков, а не в сферу его потребления. Вот почему
письмо представляет собой двойственное образование: с одной сто­
роны, оно, несомненно, во~никает на очной ставке между писате:
лем и обществом; с другои - увлекает писателя на :.рагическии
путь, который ведет от социальных целей творчества к его инстру­
ментальным истокам. Не имея возможности предоставить в рас­
поряжение писателя свободно потребляемый язык, История тем
не менее способна внушить ему потребность в свободно произво-
димом языке.
Итак и сам выбор письма, и налагаемая им ответственность сви-
детельствуют о свободе писателя, однако пределы этой свободы раз­
личны в различные периоды Истории. Писателю не дано выбирать
свое письмо в некоем вневременном арсенале литературных форм.
Возможные для данного писателя виды письма возникают под дав­
лением Истории и традиции: существует История письма, У кото­
рой, однако, два лика: в тот самый момент, когда общая История
выдвигает - или навязывает - новую проблематику литератур:
ного слова, письмо все еще погружено в воспоминания о своеи
прошлой жизни, ибо слово никогда не бывает безгрешным: слова
обладают вторичной памятью, которая чудесным образом продол­
жает жить среди новых языковых значений. Письмо - это не что
иное, как компромисс между свободой и воспом!!,нанием, это при­
мораль,
поминающая себя свобода, остающаяся свободой лишь в момент
выбора, но не после того, как он свершился. Да, сегодня я вполне
могу избрать для себя то или иное письмо и тем самым утвердить
свою свободу - притязнуть на новизну или, наоборот, заявить о
своей приверженности к традиции; но все дело в том, что я неспо­
собен оставаться свободным и дальше, ибо мало-псмалу превраща­
юсь в пленника чужих или даже своих собственных слов. Остаточ-
313
IV. Семиотика литературы Р. Барт. Нулевая степень письма

ные магнитные токи, упорно исходящие не только от всех разновид­ шении, что письмо явлено как некое символическое, обращенное
ностей чужого, но и от моего собственного прошлого письма, перек­ вовнутрь самого себя, преднамеренно нацеленвое на скрытую из­
рывают звучание моего нынешнего голоса. В любом закрепленном нанку языка образование, тогда как обычная речь представляет
на письме слове происходит процесс выпадения осадка, как в хи­ собой лишь последовательность пустых знаков, имеющих смысл
мическом растворе, поначалу прозрачном, чистом и нейтральном; лишь благодаря своему движению вперед. Вся речь как раз и со­
однако уже само течение времени выявляет в нем его прошлое, стоит в этом изнашивании слов, уносящихся вперед, подобно пе­
концентрирующееся, словно суспензия, и все яснее заставляет нистым барашкам на поверхности речевого потока; речь есть лишь
проступать скрытую в нем криптограмму. там где язык открыто функционирует как процесс некоего пожи­
Итак, подобно самой свободе, письмо есть только момент, но ран'ия, захватывающего одни только неустойчивые маковки слов;
это - один из наиболее очевидных моментов в Истории, ибо Исто­ корни же письма, напротив, уходят во внеязыковую почву, пись­
рия, в первую очередь, как раз и несет в себе возможность выбора мо прорастает вверх, словно зерно, а не тянется вперед, как ли~ия;
и одновременно указывает на его границы. Именно потому, что оно выявляет некую скрытую сущность, в нем заключена таина;
письмо возникает как продукт значимого поступка писателя, оно письмо антикоммуникативно, оно устрашает. В любом письме
соприкасается с Историей несравненно более ощутимо, нежели можно обнаружить двойственность, свойственную eMJ:: как особо­
любой другой пласт литературы. Переход от единства классичес­ му объекту, который одновременно является фор мои языкового
кого письма, в течение веков сохранявшего свою однородность, выражения и формой принуждения: в глубине письма всегда за­
к разнообразию современных видов письма, распространившихся легает некий «фактор», чуждый языку как таковому, оттуда устрем­
за последние сто лет вплоть до крайних пределов, уже на границе лен взгляд на некую внеязыковую цель. Этот взгляд вполне мо­
литературы,- этот своеобразный взрыв, происшедший во француз­ жет быть направлен на само слово и заворожен им, как это имеет
ском письме, глубоко сопричастен великому кризису, пережитому место в литературном письме; но в таком взгляде может сквозить
общей Историей и гораздо более смутно различимому в литератур­ и угроза наказания - и тогда перед нами политическое письмо:
ной Истории в собственном смысле слова. То, что отличает «мышле­ в этом случае задача письма состоит в том, чтобы в один прием
ние» Бальзака от «мышления» Флобера, есть разница литератур­ соединить реальность фактов с идеальностью целей. Вот почему
ных направлений, к которым они принадлежали; но что делает всякая власть, или хотя бы видимость власти, всегда вырабатыва­
противоположным их письмо, так это решительный перелом, слу­ ет аксиологическое письмо, где дистанция, обычно отделяющая
чившийся в тот самый момент, когда происходила смена двух эко­ факт от его значимости - ценности, уничтожается в пределах
номических структур, и повлекший за собой - на стыке этих самого слова, которое одновременно становится и средством кон­
структур - коренные перемены в области миропонимания и соз­ статации факта, и его оценкой. Слово превращается в алиби (т. е.
нания. в свидетельство об отсутствии на месте преступления, в оправ­
дательный акт). Сказанное верно не только по отношению к раз­
11. Политическое письмо личным видам литературного письма, где знаки испытывают за­
вораживающее влияние ДОЯ зыковых или сверхъязыковых сфер,
Для любого письма характерна внутренняя замкнутость, чуж­ но и - в еще большей степени - по отношению к политическому
дая разговорной речи. Письмо - вовсе не орудие общения между письму, где языковое алиби есть одновременно и средство устра­
людьми, не свободная дорога, по которой могла бы устремиться шения, и средство прославления: поистине, именно власть (или
чисто языковая интенция .. Обычная речь извергается как хаоти­ борьба за нее) порождает наиболее характерные типы письма.
ческий поток, ей свойственно безоглядное, навеки незавершимое
движение вперед. В противоположность этому письмо представ­
ляет собой отвердевший язык, оно живет, сконцентрировавшись Ниже мы увидим, что классическое письмо торжественно за­
в самом себе, и отнюдь не стремится превратить процесс собствен­ являло о коренной причастности писателя к определенному поли­
ного развертывания в подвижную последовательность поэтапных тическому социуму и что выражаться в соответствии с предписа­
приближений к известной цели; напротив, располагая цельными ниями Вожла значило в первую очередь вставать на сторону тех,
и непроницаемо плотными знаками, оно утверждает лишь такую в чьих руках была власть. И если в р"езультате Революции нормы
речь, которая предустановлен а задолго до ее реального возникно­ этого письма не претерпели изменении (ибо носителем мыслитель­
вения. Письмо и обычная речь противостоят друг другу в том отно- ной энергии в целом продолжал оставаться один и тот же класс,

314 315
IV. Семиотика литературы Р. Барт. Нулевая степень письма

и лишь его духовное владычество переросло в политическую власть), рях; даже метафоры подвергаются здесь строжайшей кодификации.
то сама исключительность условии, в которых протекала борьба, Письмо эпохи Французской революции давало право либо на кровь,
породила - в лоне великой Классической Формы - собственно либо на моральное оправдание; марксистское же письмо по само­
революционное письмо. Революционным оно было не в силу его му своему происхождению есть язык познания; это письмо одно­

структуры, более чем когда бы то ни было сохранявшей академич­ значно, ибо призвано утвердить внутреннюю монолитность При­
ность, а в силу е:о специфи;еской замкнутости, подобно двойнику роды; лексическое единство этого письма позволяет ему давать

воспроизводившеи черты деиствительности, ибо в ту эпоху языко­ единообразное объяснение действительности и поддерживать ус­
вая практика, как никогда в Истории, оказалась связана с потока­ тойчивость метода; с языками политической практики марксистское
ми лившейся вокруг крови. У революционеров не было ни малей­ письмо соприкасается лишь у крайних пределов своей языковой
ших причин стремиться к изменению классического письма им территории. Насколько революционное письмо во Франции было
и в голову не приходило усомниться в природе человека и ещ~ ме­ эмфатичным, настолько марксистское письмо литотично в силу то­
нее - в его языке; авторитет «орудия», унаследованного от Воль­ го, что каждое слово здесь есть лишь намек на целостную совокуп­

тера, Руссо и Вовенарга, не мог быть подорван в их глазах. Свое­ ность стоящих за ним, хотя и не обязательно высказываемых здесь
образие революционного письма возникло за счет своеобразия же принципов. Так, выражение повлечь за собой, нередкое для
историч~ского момента. Бодлер обронил как-то фразу об «эмфа­ марксистского письма, обычно лишено того нейтрального значения,
тическои истинности жеста, сделанного в решающих жизненных которое оно имеет в словаре, но служит указанием на совершенно

обстоятельствах». Революция как раз и оказалась одним из таких определенный, конкретно-исторический процесс; оно уподобляет­
решающих обстоятельств, когда истина настолько пропиталась
u ся алгебраическому символу, которым обозначают целую сово­
заплаченнои за нее кровью, что для ее выражения мог ли подойти купность сформулированных ранее постулатов, выносимых, однако,
лишь помпезные средства театрального преувеличения. Револю­ за скобки. Марксистское письмо связано с действием, и потому
ционное письмо явилось тем самым эмфатическим жестом, который оно очень скоро превратилось в выражение определенной сис­
только и пристал людям, ежедневно всходившим на эшафот или темы оценок. Эта особенность заметна уже у Маркса, хотя в целом
посылавшим на него других. Язык, поражающий сегодня своей его письмо сохраняет объяснительный характер.
напыщенностью, в то время был под стать самой действительности. Очевидно, что любой политический режим располагает своим
Письмо, отмеченное всеми признаками языковой инфляции, было собственным письмом, чью историю еще предстоит написать. Со­
единственно точным для своей эпохи: никогда еще человеческая циальные обязательства языка проявляются в письме с особой
речь не была более искусственной и менее фальшивой. Эмфаза ока­ наглядностью; в силу своей утонченной двусмысленности письмо
залась не просто формой, которую породила совершавшаяся дра­ представляет всякую власть, и как то, что она есть, и как то, чем

ма, она стала ее самосознанием. Без тех экстравагантных словес­
ных одеяний, в которые облекались тогда все великие революцио­
неры и которые позволили жирондисту Гаде,
Сент-Эмильоне, без тени улыбки (ибо он шел на смерть) восклик­
нуть: «Да, я Гаде! Палач, делай свое дело! Ступай, отнеси мою го­
лову тиранам отечества. Один ее вид всегда приводил их в трепет:
узрев ее отрубленной, они затрепещут еще более!» - без этих
одеяний Революция не смогла бы сыграть роль того мифологиче­
ского события, которое оплодотворило дальнейшую Историю
и предвосхитило любое будущее представление о Революции. Ре­
волюционное письмо стало как бы энтелехией революционной ле­
генды: оно устрашало и давало гражданское
Кровь.
Совсем не таково марксистское письмо. Сама замкнутость его
формы возникает не как результат риторического усиления или
u вая любое действие самим фактом его существования.
речевои эмфазы, но вследствие употребления особой лексики, столь
же специфической и функциональной, как и в технических слова-
она кажется; оно раскрывает и то, какой эта власть является на
самом деле, и то, какой она хотела бы выглядеть,- вот почему исто­
арестованному в рия различных видов письма могла бы стать одной из лучших
форм социальной феноменологии. Эпоха Реставрации, например,
выработала такое классовое письмо, при помощи которого
любой репрессивный акт немедленно представал как обвинитель­
ный приговор, естественным образом исходящий от самой клас­
сической «Природы»: бастующие рабочие неизменно именовались
здесь «субъектами», штрейкбрехеры - «благоразумными рабочи­
ми», а раболепство судей превращалось в «отеческую бдительность
магистратов» (в наши дни, используя аналогичный прием, голлисты
благословение на называют коммунистов «сепаратистами»). Мы видим, что письмо
в данном случае выступает в роли спокойной совести, и его задача
состоит в том, чтобы самым жульническим образом смешать пер ВО­
причины явления с его отдаленнейшими последствиями, оправды­
Вторжение политической и социальной действительности в

316 317
 Р. Барт. Нулевая степень письма
IV. Семиотика литературы

ко такой писатель не стремится сесть на мель и не хочет навеки

поле сознания Словесности породило новый тип занимающегося
превратиться в активиста, который больше не способен писать
письмом индивида (scripteur) - нечто среднее между активистом
(а ведь с некоторыми так и случилось, почему они и были забыты),
и писателем. От активиста такой индивид заимствует идеальный
он не может не поддаться гипнозу всех предшествующих видов
облик гражданина, а от писателя перенимает представление о том,
письма, которые Литература вручает ему как прекрасно сохранив­
что произведение письма есть акт творчества. Параллельно с тем,
шийся , хотя и устаревший инструмент. Вот почему интеллекту­
как происходил процесс подмены писателя интеллектуалом, в жур­
альное письмо отличается такой неустойчивостью: мера его лите­
налистике, вэссеистике происходил процесс рождения активист­
ратурности оказывается мерой его бессилия, а политическим оно
ского письма, полностью освободившегося от стиля и выступающе­
является лишь в силу неотвязного стремления к ангажированности.
го в роли профессионального языка, который предназначен для
Короче, речь вновь идет об этическом" письме, в котором инди­
использования «на службе». Такое письмо изобилует оттенками.
вид, заннмающнйся письмом (отныне трудно решиться назвать
Никто не станет отрицать, что существует, например, письмо марки
его писателем), обретает успокоительный образ коллективного спа­
«Эспри» или письмо марки «Ган модерн». Общей чертой любых
сения.
разновидностей интеллектуального письма является то, что язык
Однако подобно тому как при современном состоянии Исто­
здесь перестает быть особой, привилегированной областью и стре­
рии любое политическое письмо способно служить лишь подтвер­
мится превратиться в наглядный опознавательный знак социально­
ждению полицейской действительности, точно так же всякое ин­
го обязательства. Приобщиться к такому языку, обособившемуся
теллектуальное письмо может создать одну только «паралитера­
под напором тех, которые на нем не говорят, значит выставить на­
туру», не решающуюся назваться собственным именем. Это зна­
показ и подтвердить самый акт совершившегося выбора; письмо
чит, что тупик, свойственный обоим этим видам письма, безысхо­
здесь превращается в своего рода подпись, которую мы ставим под
ден; они приводят либо к пособничеству, либо к бессилию и, сле­
коллективным заявлением, даже если не принимали никакого
довательно,- так или иначе - к отчуждению.
участия в его составлении. Освоить или, лучше сказать, присво­
ить то или иное письмо - значит сэкономить на самих предпосыл­
111. Письмо романа
ках сделанного нами выбора, это значит объявить, что причины
такого выбора подразумеваются сами собой. Вот почему всякое ин­
Между Романом и Историографией существовали тесные связи
теллектуальное письмо является первым среди всех возможных
в ту самую эпоху, которая стала свидетельницей их наиболее пыш­
«скачков интеллекта». Если письмо, воплощающее абсолютную
ного расцвета. Глубина этих связей, позволяющая OДHo~peMeHHO
свободу, никогда не сможет стать этикеткой моей личности и не со­
понять и Бальзака, и Мишле, обусловлена тем, что каждыи из них
общит ничего ни о моей истории, ни о моей свободе, то готовое пись­
создавал свой автономный мир, имеющий собственное измерение и
мо, которому я вверяюсь, есть не что иное, как общественное уста­
собственные границы, собственное время и собственное пространст­
новление; оно обнаруживает и мое прошлое, и мой выбор, оно снаб­
во - мир со своими обитателями, предметами и мифами.
жает меня историей, выставляет напоказ мое положение, наклады­
'Сферическая замкнутость великих произведений Х IX века
вает на меня социальные обяэательства, освобождая от необходи­
воплотилась в долгих, пространных повествованиях Романистов
мости сообщать об этом. Более чем когда бы то ни было форма ока­
и Историков,- повествованиях, представлявших сивоего рода
зывается самодовлеющим объектом, опознавательным знаком кол­
плоскость, на которую проецнровался тот завершенныи и внутрен­
лективной и охраняемой собственности, и этот объект подобен
не связанный мир, чью вырождающуюся разновидность являл со­
сберегательному вкладу, он функционирует как экономический
бою возникший в ту пору роман-фельетон со всеми его хитрос~ле­
показатель, при помощи этого объекта индивид, занимающийся
тениями. Между тем повествовательность (наррация, 1а паггапоп)
письмом, дает знать о своем обращении в известную веру, избавля­
не есть обязательный закон этого жанра. Ведь была же эпоха, спо­
ясь при этом от труда объяснять историю своего обращения.
собная помыслить роман в письмах, а в иную эпоху возможно су­
LLвуличие всех видов современного интеллектуального письма ществование Истории пользующейся аналитическим приемом
усугубляется тем обстоятельством, что, вопреки всем усилиям эпо­ «Р~Збора персонажа».' Это значит, что Повествование (le Recit)
хи, в которую мы живем, Литературу так и не удалось уничтожить
как форма, связывающая Роман и Историографию, в целом ока-
окончательно: она представляет собой манящий горизонт словес­
ности. Интеллектуалы и поныне продолжают оставаться все теми
* От термина этос в его авторском понимании (см. комм.),- Прим. ред"
же писателями, только не до конца сменившими кожу: и если толь-

318
818
 Р. Барт. Нулевая степень письма
IV. Семиотика литературы

Благодаря ему действительность не кажется ни таинственной, ни

зывается именно продуктом выбора и выражением определенного
абсурдной, напротив, она становится понятной,
почти родной; В
историчеСl<ОГО момента. . . любой данный момент длань создателя обнимает и удерживает ее в
Простое прошедшее время (lе passe эппр!е), исчезнув из разго­
себе всю целиком; и действительность поддается нажиму этой дла­
ворного французского языка, остается краеугольным камнем По­ ни. В г лазах всех великих рассказчиков Х 1Х века мир может вы­
вествовательности (lе .Recit), сигнализируя о том, что мы находимся
глядеть возбvждающим страсти, но отнюдь не брошенным на про­
в сфере искусства; простое прошедшее время входит в ритуал Изящ­ извол судьбы, ибо он представляет собой совокупность упорядочен­
ной Словесности. Его задача отныне не в том, чтобы просто выразить ных отношений; ибо явления действительности, будучи описан
определенное действие в прошлом, а в том, чтобы свести действи­ ными, уже не могут бессмысленно громоздиться друг на друга',
тельность до размеров точки, выделить из бесконечного переплете: ибо тот, кто рассказывает об этом мире, властен отвергнуть мысль о
ния конкретно переживаемых человеком Bpe~eHHЫX совокупностеи
непроницаемости и одиночестве составляющих его человеческих
вербальный акт в его чистом виде, отсеченныи от э~зистенциальных
существований; ибо каждой своей фразой повествователь может
корней человеческого опыта и ориентированныи на логичесю~е свидетельствовать о способности людей к общению друг с другом и
связи с другими действиями, процессами, с общим движением деи­ об иерархической упорядоченности их поступков; ибо - говоря
ствительности: простое прошедшее время стремится поддержать короче - сами эти поступки могут быть без остатка сведены к
иерархию в Царстве фактов. Благодаря его употреблению глагол выражающим их знакам.
незаметно включается в цепочку причинно-следственных отноше­
ний, входит в совокупность взаимозависимых и однонаправленных
событий; это время подобно алгебраическому знаку, символизиру­ Итак, прошедшее время повествования - наррации входит в
ющему определенную цель; выдавая временную последователь­ систему безопасности Изящной Словесности. Воплощая саму
ность явлений за их каузальное следование, оно тем самым вызы­ идею упорядоченности, оно служит одним из тех многочисленных
вает к жизни разумное начало любого Повествования - его спо­ формальных соглашений, которые заключают между собой писа­
собность к развертыванию. Вот почему это время является идеаль­ тель и общество - ради оправдания писателя и во имя спокойствия
ным инструментом при создании различных замкнутых миров; это общества. Простое прошедшее время оэначивает самый факт соз­
искусственное время, свойственное космогониям, мифам, Историо­ данности произведения , иначе говоря, сигнализирует о нем и его
графиям и Романам. Его употребление предполагает существова­ заявляет. даже подчиняясь целям самого мрачного реализма, оно
ние сконструированного, отделанного и обособленного мира с продолжает вселять уверенность, заставляя слова выражать за­
осмысленными опорами, а отнюдь не разомкнутого мира произво­ вершенные в еебе, устойчивые, субстантивированные поступки.
ла, хаоса и беспорядка. В простом прошедшем времени всегда Повествование дает вещам имена, ему неведом ужас, который вну­
проглядывает лик демиурга бога или рассказчика; ведь пове­
- о шает слово, рвущееся за свои собственные пределы: в результате
дать о мире как раз и значит изъяснить его - любую случаиность действительность как бы ужимается, обретает привычные черты,
представить как продукт определенных обстоятельств. Простое: укладывается в рамки стиля и не выходит за границы языка. В об­
прошедшее время оказывается именно тем операциональным зна­ ществе, где сама форма слов указывает на смысл потребляемой
ком, при помощи которого повествователь укладывает мозаичную продукции, Литература играет роль потребительной стоимости.
действительность в тесное стерильное ложе слова, не имеющего ни Напротив, когда Повествование отвергают ради иных литератур­
плоти, ни объема, ни протяженности; единственная цель которого­ ных жанров или когда внутри самой повествовательной литерату­
скорейшим образом связать причины со следствиями. Когда исто­ ры простое прошедшее время уступает место менее орнаменталь­
рик утверждает, что герцог де Гиз умер 23 декабря 1588 года, а ро­ ным, более естественным, упругим и близким к разговорной речи
манист сообщает, что Маркиза вышла из дому в пять часов, то эти формам (настоящему или сложному прошедшему lle разве co~pose]
события возникают из абсолютно бесплотного прошлого; избав­ времени), тогда Литература превращается в хранилище самои пло­
ленные от бытийной трепетности, они обладают устойчивостью и ти бытия, а не его внешних значений. Поступки, будучи отъяты от
контурами алгебраической системы: они суть воспоминание, но Истории, воссоединяются с конкретными человеческими личностя­
воспоминание, исполненное пользы: его интерес несравненно важ­ ми.

нее его длительности. Теперь понятно, в чем польза и в чем неприемлемость простого
Итак, в конечном счете простое прошедшее время есть воплоще­ прошедшего времени в Романе: это - ложь, выставляющая себя
ние упорядоченности, а следовательно, простодушного оптимизма.
321
320
 Р. Барт. Нулевая степень письма
IV. Семиотика литературы

напоказ; простое прошедшее время очерчивает границы того, что
следует считать правдоподобным, оно раскрывает область воз­
можного и тут же указывает на его фальшивость. Общей целью
Романа и повествовательной Историографии является объектива­
ция фактов: простое прошедшее время воплощает самый акт, при
помощи которого общество овладевает своим прошлым и своими
возможностями. Оно создает правдоподобный мир, немедленно
заявляя о его иллюзорности; оно является высшим выражением
диалектического процесса, протекающего в области формы, в ходе
которого воображаемые факты сначала облекаются в одеяния ис­
тины, а затем - разоблаченной лжи. Все это следует постави~ь
в связь с известным мифом об универсальности данного мира, свои­
ственным буржуазному обществу, характерным продуктом которо­
го является Роман: снабдить воображаемый мир формальным сви­
детельством о его реальности, в то же время сохранив за этим зна­
ком двусмысленный характер двойственного объекта,- одновре­
менно правдоподобного и ненастоящего,- вот операция, обычная
для всего западного искусства, которое приравнивает настоящее
к невастояш-му отнюдь не в силу своего агностицизма или поэти­
ческой неискренности, а в силу убеждения, что все настоящее несет
в себе семя универсальности или, если угодно, некую сущность,
способную оплодотворить - уже одним тем, что она воспроизводит­
ся в романе,- как жизнь других слоев общества, в различной сте­
пени отдаленных от данного, так и самый вымысел. Именно за счет
такого приема восторжествовавшая в прошлом столетии буржуа­
зия получила возможность считать созданные ею ценности как
бы универсальными и переносить на совершенно разнородные слои
Двойственную функцию простого прошедшего времени можно
обнаружить и в другом факте - в повествовании от третьего лица,
свойственном Роману. Читатели, возможно, помнят роман, где
вся хитрость заключал ась в том, что убийца скрывалея за место­
имением первого лица. Читатель подозревал преступника в каж­
дом сюжетном «он», но им был тот, кто говорил «я». Автор прекрасно
знал, что «я» В романе обычно бывает свидетелем, а деЙСТВУЮЩИ'\1
ЛИЦОМ - «он». Почему? «Он» - это условно-типическая фигура
любого романа; подобно повествовательному прошедшему времени,
местоимение «ОН» сигнализирует сам факт наличия романа; от­
сутствие третьего лица означает, что автор либо не в состоянии
создать роман, либо стремится его разрушить. Местоимение «он»
формально удостоверяет, что перед нами миф; так вот, мы только
что видели, что, по крайней мере на Западе, не существует искус­
ства, которое не указывало бы пальцем на свою собственную маску.
Вот почему третье лицо оказывает искусству романа ту же услугу,
ЧТЕ> и простое прошедшее время,- оно гарантирует его потребите­
,,1Я~ чувство безопасности, которое внушает вымысел правдоподоб­
ныи , но непрестанно напоминающий о своей лживости.
lvlестоимение «я» отличается меньшей двойетвенностъю, и пото­
му романическое начало в нем ослаблено: употребление «я» мо­
жет одновременно служить как наиболее простым - в тех случаях,
когда повествование не вступает в пределы литературной уелов­
ности (произведение Пруста, например, претендует лишь на роль
введения в Литературу),- так и наиболее изощренным решением
проблемы - когда «я» выходит за эти пределы и пытается разру­
шить условность, придавая повествованию нытонации мнимодове­

общества все понятия собственной морали. Но в этом-то и заклю­
чается механизм мифотворчества, и потому-то Роман, а в пределах
Романа - простое прошедшее время суть мифологические явле­
ния, и их прямое назначение перекрывается вторичной потреб­
ностью в дидактике или, лучше сказать, в педагогике, ибо задача
состоит в том, чтобы преподать некую СУЩНОСТЬ, завернув ее в
упаковочную обертку искусства. Чтобы понять значение простого
прошедшего времени, достаточно сравнить искусство романа на
Западе с такой, например, традицией в китайской культуре, где
искусство понимается исключительно как совершенное
ние действительности; однако там не должно быть ничего, п и ма­
лейшего прпзнака, ЕОТОрЫЙ позволил бы отличить натур.альныЙ
предмет от предмета искусственного: вот этот деревянныи
лежащий предо мной, отнюдь не должен сообщать мне
образа ореха --- никакой информации, сигнализирующей о том
мастерстве, с помощью которого он был изготовлен. Напротив,
письмо Романа делает именно последнее- Его цель состоит в том,
чтобы, надев маску, тут же указать на нее пальцем.
рительной откровенности (таков хитроумный замысел некоторых
произведений Жида). Равным образом и употребление местоиме­
ния «он» в романе приводит в действие две противоположные эти­
ческие тенденции: будучи общепринятой условностью, третье лицо
в романе прельщает как наиболее академичных и наименее озабо­
ченных судьбами Литературы писателей, так и тех, кто полагает,
будто условность в конечном счете неизбежно придаст свежесть их
творчеству. Однако в любом случае такая условность выступает
как знак соглашения, открыто заключенного между обществом и
подража­ ав:ором, но для автора она служит еще и средством представить
деиствительностъ, как он сам того хочет. Условностъ. следователь­
но, выходит за рамки сугубо литературного опыта и оказывается
орех, актом человеческого поведения, который связывает творение либо с
- ПО1\1ИМО Историей, либо с человеческим существованием (энэистенцией).
У Бальзака, например, сама множественность персонажей,
обозначаемых местоимением «он», вся сложная система почти бес­
плотных, но зато последовательных в своем поведении индивидов
свидетельствует о существовании целого мира, первоосновой КОТО:

11'" 323.
~\22
'У. Семиотика литературы
Р. Барт. Нулевая степень письма

рого является История. «Он» у Бальзака - это не конечный про­ способно придать ей неожиданную полноту. Литература подобна фос­
дукт, который породило «я», претерпевшее ряд трансформаций и фору: ярче всего OH~ горит тогда, когда готова сгореть окончатель­
возведенное в ранг всеобщности; это - первичный, исходный эле­ но. Однако, с другои стороны, коль скоро Литература, и в особен­
мент романа, его материал, а не плод созидательного акта: бальза­ ности Роман,- это акт, с необходимостью требующий временной
ковский роман не знает ни одной сюжетной истории, которая су­ длительности, то, значит, в конечном счете, Романа, ПОЛностью
ществовала бы помимо истории того или иного третьего лица. свободного от ига Изящной Словесности, существовать не может.
Третье лицо у Бальзака аналогично третьему лицу у Цезаря: оно Вот почему троетье лицо в Романе - это один из самых навязчивых
придает поступкам алгебраическую форму, при которой роль экзи­ признаков тои трагедии письма, которая родилась еще в прошлом
стенциального начала оказывается ничтожной, а на первое место столетии, когда под давлением Истории Литература и общество,
выдвигается логическая связность, определенность или трагизм ее потребляющее, оказались разобщены. Между третьим лицом у
человеческих отношений. Однако - в противоположность или Бальзака и третьим лицом у Флобера пролегает целая эпоха (эпо­
по крайней мере в отличие от бальзаковского мира - третье лицо ха 1848 года): у Бальзака царит История, зрелище которой хотя и
способно выражать и экзистенциальный опыт. У многих современ­ cypOBO~ но зато отличается внутренней последовательностью и
ных писателей развитие истории индивида как бы совпадает с твердои определенностью; это само торжество упорядоченности;
последовательной сменой спрягаемых форм глагола: начав с «я» у Флобера же царит искусство, которое, дабы обмануть свою соб­
как с наиболее полного воплощения безымянности, автор как лич­ ственную нечистую совесть, либо нарочито утрирует условные
ность - по мере того как экзисгенция отливается в форму конкрет­ приемы литературного письма, либо же стремится к их безудерж­
ной судьбы, а монолог, обращенный к самому себе, превращается ному разрушению. Наша современность начинается с поисков Не­
в Роман - шаг за шагом завоевывает право доступа к третьему возможной Литературы.
лицу. Сам факт появления третьего лица предстает тогда не кш,
исходная точка Истории, а как результат, увенчивающий извест­
ное усилие, благодаря чему из интимного мира переживаний и ду­ Итак, M~I обнаруживаем в романе тот - разрушительный и со­
шевных движений извлекается чистая, выраженная в знаках фор­ зидательныи одновременно - механизм, который характерен для
ма, которая, однако,- в силу сугубой условности и хрупкости всего современного искусства. Объектом разрушения является
декораций, образованных третьим лицом,- тут же и рушится. длит:льность - эта невыразимая связующая нить существования:
В этом отношении, безусловно, показательна линия развития пер­ самыи акт упоряд~чения (идет ли речь о поэтическом континууме,
вых романов Жана Кейроля. Но если у классиков - а мы уже зна­ о знаках романа, 00 ужасе поэтического слова или о правдоподобии
ем, что в области письма эпоха классицизма продлил ась вплоть до слова в романе) есть акт предумышленного убийства. Однако в
Флобера,- само неприятие биологической личности свидетельст­ конце концов длительность вновь подчиняет себе писателя, ибо
вовало о водворении на ее место человека, понятого как сущность, процесс отрицания, будучи развернут во времени, оборачивается
то у романистов, подобных Кейролю, внедрение третьего лица - созданием позитивного искусства - той самой упорядоченности,
это плод планомерного, победоносного наступления на плотную тень которая как раз и подлежит разрушению. Вот почему наиболее
экзистенциального «я»; вот почему Роман, взятый СО стороны его выдающиеся произведения современности, словно выдерживая не­
наиболее формальных признаков, предстает как акт приобщения к кую магическую паузу, стараются как можно дольше задержаться
социуму: он учреждает Литературу. на пороге Литературы, застыв в состоянии неустойчивого равнове­
Морис Бланшо заметил по поводу Кафки, что развитие безлично­ сия, когда жизнь уже явлена, уже развернута перед нами во всей
го повествования (укажем в связи с этим термином, что «третье плоти, но еще не раздавлена грузом увенчивающих и упорядочи­
лицо» во всех случаях есть не что иное, как не-лицо, как отрицатель­ вающих ее знаков: таково, например, первое лицо у Пруста, чье
ная степень лица) - это процесс, отвечающий самой сущности творчество от нач~ла и до конца есть неуклонный, хотя и неуклон­
языка, ибо последний по своей природе тяготеет к саморазрушению. но откладываемыи, порыв к Литературе. Таков и .Жан Кейроль.
Теперь понятно, почему местоимение «он» возникает как плод по­ Он сознательно приходит к Роману как к последнему пределу оди­
беды над «я» 13 той мере, в какой третье лицо одновременно воплощает нокого монолога,- как будто литературный акт, двойственный по
и идею литературности, и идею отсутствия. Однако эта победа не­ самой своей сути, лишь тогда закончится произведением, одобряемым
престанно подрывается изнутри: условно-лптературное третье ли­ обществом, когда будет наконец разорвана экзистенциальная упру­
цо, призванное уничтожить личность, тем не менее в любой момент гость всякой длительности, лишенной до того всякого смысла.

324 325
IV. Семиотика литератур~ Р. Барт. Нулевая степень письма

Роман-- это воплощенная Смерть; жизни он придает облик

судьбы, воспоминание превращает в утилитарный акт, а длитель­
Поэзия=IIроза +а+Ь+с
Проза=Поэзия - а - Ь - с
ность - 130 время, обладающее направленностью и осмыслен­
ностыо. Однако подобная трансформация способна совершиться Отсюда с очевидностью следует, что Поэзия всегда отличается
лишь под взглядом общества. Именно общество освящает Роман (то от Прозы. Однако это не сущностное, а количественное отличие.
есть совокупность известных знаков) в качестве трансцендентного Оно, следовательно, не посягает на классическую догму о единстве
образования 11 сюжетно организованной длительности. Итак, рас­ языка. Речевые обороты по-разному дозировались в зависимости
познать пакт, который с торжественностью, характерной для ис­ от социальной сигуапни. в одном случае было принято говорить на
кусства, связывает писателя и общество, можно благодаря тому, языке прозы или красноречия, в другом - на языке поэзии или
что сами цели этого пакта с очевидностью прог лядывают в знаках прециозности, как будто существовал целый светский требник вы­
романа. У потребление простого прошедшего времени и третьего разительных средств, но при ЭТОМ повсюду сохранялся один и тот
лица в Романе - вот тот неотвратимый жест, которым писатель же язык, воплощавший вековечные категории разума. Классичес­
указывает на надетую им маску. Вся Литература имеет право ска­ кая поэзия воспринималась лишь как украшенный орнаментами
зать о себе: Larvatus prodeo . я шествую, указывая пальцем на вариант прозы, как продукт определенного искусства (то есть тех­
свою собственную маску'. Будь то жестокая практика поэта, ре­ ники), но не как иной язык или плод особого мироощущения.
шившегося на самый серьезный из возможных разрывов - разрыв Всякая поэзия оказывалась в этом случае аналогом - декоратив­
с социальным языком, или же правдоподобная ложь романиста - ным, аллюаивным или отягощенным - некоей виртуальной прозы,
в любом случае для того, чтобы естесгвенность их переживания которая, как сущность н как потенциальная сила, лежит в глуби­
смогла обрести плоть и превратиться в предмет потребления, она не любого способа словесного выражения. В классическую эпоху
нуждается в искусственных, причем нарочито искусственных, зна­ С.!!ОВО «поэтическое» не обозначало ни особого диапазона, ни
осо­
ках. Продуктом, а в конечном счете и источником такой двойст­ бой оплотненности человеческих переживаннй, ни особых внутрен­
венности как раз и является письмо. Этот особый 1!ЗЫК, пользуясь них сцеплений, вообще никакого за,;1КНУТОГО, особого мира. Оно
которым нисатель приобретает блистательное положение, хотя и подразумевало лишь известный способ словесной техники, поз­
попадает при этом под постоянный надзор, выдает его (нез амег­ волявший «выражаться» В соответствии с более изящными, а зна­
ное на первых порах) рабское положение (что связано со всякой чит, и более социальными правилами. нежели те, которые исполь­
ответственностью). Будучи поначалу свободным, письмо под конец зуются в обычной беседе, иными словами, позволявший облечь
превращается в цепь, приковывающую писателя к Истории, кото­ внутреннюю мысль - в полном вооружении вышедшую из недр
рая в свою очередь сама опутана кандалами: общество метит писа­ Разума - в ее внешнюю форму - слово, социализированное уже
теля совершенно отчетливыми знаками, свидетеЛЬСТВУЮЩИ:\1И о его в силу того, что его условный характер был очевиден.
причастности к искусству, для того, чтобы как можно вернее вов­ Известно, что в современной поэзии (той, которая восходит не к
лечь его в круг со@ственного отчуждения. Бодлеру, а к Рембо) от этой структуры не осталось ничего, если не
считать, что она сохранила, перестроив традиционные нормы,
IV. Существует ли поэтическое письмо? формальные требования классической поэзии: отныне поэты начи­
нают утверждать собственное слово в качестве самодовлеющей При­
в классическую эпоху проза и поэзия были подобны матема­ роды, одновременно охватывающей как функцию, так и структуру
тическим величинам, разница между ними поддавал ась измере­ языка.' Поэзия перестает быть декоративно-орнаментальной или
нию; они были удалены друг от друга не больше и не меньше, чем подвергнутой ограничениям Прозой. Она приобретает качество,
два различных числа - сопоставимых друг с другом, однако не­ не сводимое ни 1( чему иному, утрачивает черты наследственности.
одинаковых именно в силу своих ко-личественных различий. Если Отныне она - не атрибут, а сущность и, следовательно, может от­
минимальную речь (дискурс), наиболее экономный способ передачи казаться от всяких опознавательных знаков, ибо ее природа заклю­
мысли, назвать прозой, а некоторые специфические - пусть бесло­ чена в ней самой и не нуждается во внешнем обнаружении своей
лезиые, но зато обладающие декоративной функцией - языковые сути: поэтический 11 прозаический языки настолько отдалились
атрибуты, такие, как метр, рифма или свод общепринятых образов, л:руг от друга, что способны обойтись без знаков своей взаимной
обозначить буквами а, в, с, то на поверхности вся совокупность самостоятельности.
слов уложится в систему из двух уравнений г-на Журденв: Более того, предполагаемое соотношение мысли и языка оказа-

326 327
(у. Семиотика литературы
Р. Барт. Нулевая степень письма

лось теперь перевернутым: в классическом искусстве некая вполне

готовая мысль разрешается словом, которое ее «выражает» и «пере­ емого данным отдельным словом. КОНТИНУУ\1 классической речи -
дает». Классическая мысль лишена длительности, а в классичес­ это последовательность элементов одинаковой плотности, подвер­
кой поэзии есть лишь такая длительность, которая необходима женных ровному эмоциональному напору, когда пресекается лю­

для технического построения высказывания. Напротив, в совре­
менной поэзии слова создают своего рода формальный континуум ,
малп.помалу выделяющий из себя некие оплотненные интеллектуаль­
ные или эмоциональные образования, невозможные без этих слов;
время развертывания речи оказывается здесь сгущенным временем,
вмещающим более одухотворенный процесс вызревания «мысли»,
которая - перебирая множество слов -- попе:-.шогу нащупывает,
находит сама себя. Эта словесная игра случая в речевой цепи,
увенчанная зрелым плодом состоявшегося значения, предполагает,
следовательно, особое поэтическое время, но это - не время, зат­
раченное на «иэгоговление» произведеиня , а время возможного
приключения, время встречи известных знаков с известными це­
лями. Современная Поэзия ПРОТИВОСТОИТ классическому искусству
в силу различий, охватывающих всю структуру языка, так что
бая попытка создать индивидуальное и как бы впервые рождающе­
еся значение. Сама поэтическая лексика - это лексика, определя­
емая привычным употреблением слов, а не созидательным актом:
своеобразие здесь свойственно метафорике в целом, а не отдельным
метафорам, тут правит обычай, а не творческое начало. Вот по­
чему задача поэта-классика состоит не в том, чтобы искать новые
все более плотные и яркие слова, а в том, чтобы располагать их в
соответствии с традиционными требованиями, совершенствовать
симметрию и точность связей, укладывать, ужимать мысль строго
до размеров стихотворного метра. Блеск классического ума прояв­
ляется тогда, когда дело доходит до отношений между словами, а
не до самих слов: это искусство выражения, а не искусство изоб­
ретения. В отличие от позднейшей эпохи, когда слова, словно под­
давшись неистовому, внезапному порыву гордыни, стали раскры­

точкой соприкосновения между обеими поэзиями оказывается лишь вать всю глубину и неповторимостъ индивидуального человеческого

их одинаковая социологическая цель.

опыта, в классической поэзии они выстраиваются на поверхности,
подчиняясь требованиям изящной, декоративной упорядоченности.
Нас чарует их сочетание, а не их собственная сила или квасота.
Конечно, классическая речь не достигает фмнкпиона.пьного со­
Строение классического языка (Проза и Поэзия) имеет реля­
вершенства, свойственного математическим r'I(JёТ!1ОеНШIМ: отноше­
ционную природу: сами слова здесь несравненно менее важны,
ния выражены здесь не при ПОМОЩИ специальных знаков, а только
чем отношения между ними. Ни одно слово не обладает здесь соб­ побочными средствами формы и композиции. ппи­ Реля циониая
ственной плотью они служат не столько знаками вещей, сколько рода классической речи проявляется в1'0:,1, что сами слова отсгу­
связующи:vш нит~:v!и. Каждое слово, будучи изреченным, отнюдь пают на второй план, а на первый выходит их линейная упорядо­
не стремится погрузитъ нас во внутренний мир, связанный с его ченность; изнашиваясь в тесном контексте всегда одних и тех же
внешним обликом, но немедленно начинает тянуться к другим
отношений, слова классического языка тяготеют к тому, чтобы
словам, так что на поверхности возникает связная цепочка интен­
превратиться в элементы некоей алгебраической системы: ритори­
ций. Возможно, ре.1ЯЦИОННУЮ природу классической ПрО3Ы и поэ­ ческая фигура, клише оказываются потенциальными инструмента­
зии позволит уяснить сравнение с языком математики. Известно, М!! связи; они утрачивают свою собственную плотность ради того,
что в математическом письме, где каждой числовой величине со­ чтобы занять более прочное место внутри речевой последователь­
ответствует определенный знак, сами отношения, связывающие
ности; подобно химическим элементам, они обладают свойством
эти величины, также изображаЮТС7J при помощи знаков матемаги­
валентности и образуют языковое пространство, насыщенное сим­
ческого действия, знаков равенства или неравенства; можно ска­
метричными СВЯЗЯМ!!, пересечениями и узлами, из которых - не
зать, что развертывание математического континуума происходит
имея времени задержаться и удивиться отдельному слову - выра­
в результате ЭКСПЛИЦIIТного чтения этих знаков-свяэок. Классн­ стают все новые 11 новые смысловые интенцни. Едва успев передать
чесхая речь приводится в движение сходным образом, хотя, разу­ собственный смысл, любой элемент классической речи превращает­
меется, подчиняется 11рО этом менее строгим правилам: «слова>,
ся в своеобразный проводник или анонс, передающий все дальше и
составляющие эту речь, нейтрализованные, абстрагированные под дальше иной смысл, который стремится не укорениться в глубинах
даВ.'1еНИб1 суровой традици и, поглотившей 1i х свежесть, чуждаются отдельного слова, а прониз атъ собою весь акт понимания. то есть
любой звуковой или семвитической неожпданности, которая поз­
акт коммуникации в целом.
волила бы в одной точке сгустить аромат языка, прервать продуман­ Расшатывание, которому Гюго попытался подвергнуть алек­
ное лвпжение речи вперед ради внезапного наслаждеиия , доставая- санлрийский стих - наиболее реляционный И3 всех стихотворных

328 329
IV. Семиотика литературы
Р. Барт. Нулевая степень письма

метров,- в зародыше таило все будущее современной поэзии, ибо

со всеми скрытыми в ней возможностями. Такое Слово энциклопе­
речь шла о том, чтобы, уничтожив реляционную интенциональ­
дично, оно разом содержит в себе все свои значения, тогда как ре­
ность речи, поставить на ее место взрывчатун: силу отдельны~ слов.
ляционный дискурс заставляет его выбирать одно из них. Оно,
действительно, современная поэзия - в тои мере, в ~акои она
следовательно, осуществляет то, что возможно лишь в словаре
противостоит классической поэзии, равно как и всякои прозе,­
или в поэзии, то есть там, где имя способно жить независимо от'
подрывает стихийную функциональность языка и оставляет в не­
артикля, где оно приведено к своего рода нулевой степени и чре­
прикосновенности только его лексические основы. В реляционных
вато всеми своими прошлыми и будущими конкретиэациями. Та­
отношениях она сохраняет лишь само их движение, их музыкаль­
кое слово выступает в своей родовой, категориальной форме. Вот
ность, но не истину, которую они В себе заключали. от отношений
почему каждое поэтическое слово - это всегда неожиданность, это
остается одна только пустая оболочка, и высоко над их горизонтом
ящик Пандоры, из которого выскальзывают все потенциальные
вспыхивает сияние отдельного Слова; грамматика лишается своей
возможности языка; подобное слово творят и вкушают с особым лю­
особой цели, превращается в просодию, это не более чем модуля­
бопытством как священное лакомство. Этот голод по Слову, кото­
ция, длящаяся лишь затем, чтобы явить Слово. Строго говоря, от­
рым томитс'я вся современнаяu Поэзия, придает поэтичеuской речи
ношения здесь не распадаются, они просто приобретают сходство
устрашающий, нечеловеческии облик. Зияющие темнотои провалы
с зарезервированными, но никем не занятыми местами, это паро:
чередуются в ней со вспышками света, недомолвки соседствуют с
дия на связи, и такое отсутствие необходимо, чтобы Слово, во всеи
перенасыщенными смыслом знаками; в такой поэзии отсутствует
своей насыщенности, смогло вырваться за пределы волшебного, но
устойчивая, предсказуемая целенаправленность, и благодаря это­
бесплотного мира реляционности и зазвучать подобно гулу или
му она настолько противостоит социальной функции языка, что
бездонному знаку, подобно голосу «ярости И таЙнuы». u уже само употребление речи, распавшейся на отдельные слова,
В классическом языке именно поток отношении влечет за собои
открывает дорогу любым значениям возможных миров.
Слово и уносит его вслед за убегающим впереди смыслом; в совре­
менной же поэзии эти отношения возникают как продолжение Сло­
ва; Слово --- это их «родной дом», оно - корень, глубоко сидящий в
Что значит рациональное устройство классического я~ыка, как
самой просодии слышимых, но незримых функций. Синтаксические
не то, что сама Природа представлялась в ту эпоху единои и пости­
связи обладают завораживающей силой, но питает их все же Слово,
жимой, что в ней не было ничего невыразившегося или неясного,
явление которого потрясает, подобно неожиданно открывшейся
что она до конца укладывалась в категории языка? Классический
истине. Назвать эту истину поэтической - значит признать, что
язык всегда свонился к своей убеждающей функции, он домогался
поэтическое Слово не может быть лживым, потому что оно всеобъем­
диалога, он создавал мир, где люди не были одиноки, где над сло­
люще; в нем сияет безграничная свобода, готовая озарить все мно­
вом не тяготел чудовищный груз вещей, где всякая ре:,ь оказыва­
жество зыбких потенциальных синтаксических связей. Когда не­
Щ).СЬ формой встречи с другим человеком. Классический язык нес
зыблемые сыпи распадаются, в Слове остается одно лишь вертикаль­
в себе ощущение блаженной безопасности, потому что его природа
ное измерение, оно уподобляется опоре, колонне, глубоко погру­
была непосредственно социальной. Не было ни одн?го классичес­
женной в нерасторжимую почву смыслов, смысловых рефлексов и
кого жанра, ни одного классического текста, которыи не предпола­
отголосков: такое слово похоже на выпрямившийся во весь рост
гал бы коллективного потребления, происходящего как бы в атмо­
знак. Поэтическое слово преВР31цается в акт, лишенный ближайшего
сфере общения и беседы. Классическое искусство литературы было
прошлого и окружающего контекста, но зато в нем сгущена память
объектом, циркулировавшим между лицами, принадлежавшими К
обо всех породивших его корнях. Под каждым Словом современной
одному классу, оно было продуктом, предназначенным для уст­
поэзии залегают своего рода геологические пласты экзистенци аль­
ной передачи и для потребления, регулируемого обстоятельствами
носги, цеЛИКО\1 содержащие все нерасторжимое богатство Имени,
светского общения: вопреки своей строгой кодификации, класси­
а не его выборочные значения - как в нрозе или в классической ческий язык, по самому своему существу, был языком разговор­
поэзии. Отныне ни одно Слово уже не задано наперед в силу од­
ным.
ной лишь общей целенаправленности социализированного дискур­
Напротив, современная поэзия, как мы видели, разрушает
са. Потребитель поэзии, лишившись путеводных нитей в мире из­
реляционные связи языка и превращает дискурс в совокупность
бирательных реляционных связей, сталкивается со СЛОВО\1 лицом
Остановленных в движении слов. А это означает переворот в пони­
К ЛИЦУ, оно вырастает перед ним как некая абсолютная величина
kании Природы. Распад нового поэтического языка на отдельны.

330 881
 Р. Барт. Нулевая степень письма
IV. Семиотика литературы

сьме применительно к классикам и их эпигонам или даже примени­

слова влечет за собой разложение Природы на изолированные эле­
тельно к поэтической прозе в духе «Яств земных» А. Жида, где Поэ­
менты, так что Природа начинает открываться только отдельными
зия поистине является известной языковой этикой. В обоих случаях
кусками. Когда языковые функции отступают на задний план,
письмо растворяет в себе стиль. Можно вообразить, как нелегко было
погружая во мрак все связующие отношения действительности,
людям ХУI 1 столетия установить отчетливую, и в первую очередь -
тогда на почетное место выдвигается объект как таковой: совре­
поэтическую, разницу между Расином и Прадоном, подобно тому
менная поэзия - это объективная поэзия. Природа здеcw. превра­
как нынешнему читагелю столь же трудно судить о тех современных
щается в разорванную совокупность одиноких и зловещих пред­

метов, ибо связи между ними имеют лишь потеициальный харак­

поэтах, которые пользуются одним и тем же - однообразным и рас­
плывчатым - письмом, ибо Поэзия для них - это своеобразная
тер; никто не подбирает для этих предметов привилегированного
атмосфера, а именно, по самому своему существу, некое условное
смысла, не подыскивает им употребления или использования, не
использование языка. Однако с того момента, как поэтический язык
устанавливает среди них иерархических отношений, никто не
решительно пересматривает саму Природу - причем делает это в
наделяет их значением, свойственным мыслительному акту или
силу одних только особенностей своей структуры, не ПРИНЮ1ая во
практике человека, а значит, в конечном счете, и не наделяет че­
внимание содержания дискурса и не задерживаясь на его идеоло­
ловеческой теплотой. Ослепительная вспышка поэтического слова
гической роли,- с этого момента письмо перестает существовать;
утверждает объект как абсолют; Природа превращается в после­
остаются одни только стили; именно они позволяют человеку реши­
довательность вертикальных линий, а предметы со всеми своими
тельно повернуться лицом к объективному миру, не заслоненному
возможностями вдруг поднимаются в рост: как одинокие вехи
образами, которые создаются в ходе Истории и социального об­
высятся они в опустошенном и потому жутком мире. Эти слова­
щения.
объе~ты, л~шенные всяких связей, но наделенные неистовой взрыв­
чатои силои, слова, сотрясаемые чисто механической дрожью, ко­
торая таинственным образом передается соседнему слову, НО тут Часть вторая
же и глохнет,- эти поэтические слова не признают человека: наша
1. Триумф и крах буржуазного письма
современность не знает понятия поэтического гуманизма: эта взды­
бившаяся речь способна наводить только ужас, ибо ее цель не в
в предклассической Литературе есть видимость разнообразия
том, чтобы связать человека с другими людьми, а в том, чтобы
различных видов письма; однако если поставить эту языковую проб­
явить ему самые обесчеловеченные образы Природы - в виде не­
лему нев эстетическом, а в структурном плане, то это разнообразие
бес, ада, святости, детства, безумия, наготы' материального мира
и т. п.
представится гораздо менее значительным. В эстетическом отноше­
нии период ХУI - начала XVII веков являет собой картину более
С этого момента становится затруднительным говорить о су­
или менее свободного процветания различных литературных язы­
ществовании поэтического письма, поскольку дело идет о таком
ков, ибо в ту пору люди еще были потлощены познанием Природы,
язь;ке, чье неистовое стремление к обособленности разрушает
а не тем, чтобы выразить свою собственную человеческую сущность.
люоую возможную этическую установку. Словесный жест как воп­
Ограничившись типическими примерами. можно сказать, что для
лощенный демиург стремится здесь изменить самый лик Природы.
энциклопедического письма Рабле и прециозного письма Корнеля
он не выражает HpaBcTBe~IIO~1 позиции, но оказывается актом при:
в равной мере был характерен такой язык, в КОТОРШЛ орнаменталь­
нужденив. Таков по кр аинеи мере язык тех современных поэтов
ность еще не приобрела черт обрядовости, продолжая оставаться
которые доводят свой замысел до логического конца и приемлют
способом постижения мира во всей его необъятности. Именно это
Поэзию не как интеллектуальное упражнение, выражение своего ду­
обстоятельство придавало классическому письму множество оттен­
шевного состояния или точки зрения на мир, а как воплощение меч­
ков и вызывало в нем чувство упоения собственной свободой. Для
ты о торжестве невиданного по своей свежести языка. Применигель.
читателя нового времени это ощущение разнообразия оказывается
но к этим поэтам столь же бесполезно говорить о письме, как 11 о
Тб1 более сильным, что язык, похоже, все еще продолжал примери­
поэтическом чувстве. Современная Поэзия в ее наиболее чистых про­
ваться к различным возможностям, заложенным в неустоявшихся
явлениях - например, поэзия Рене Шара - лишена той много­
лингвистических структурах, и не осознал окончательно дух сво­
значительности тона, того ореола изысканности, которые, действи­
его синтаксисаИ законы расширения своего словарного запаса. Воз­
тельно, создают поэтическое письмо и которые принято называть
вращаясь к проведенному нами различию между «языком» И «пись-
поэтичесним чувством. Ничто не мешает говорить о поэтическом пи-

332 333
IV. Семиотика литературы
мом», можно сказать, что примерно до 1650 года Французская Лите­
ратура еще не разрешила проблематику языка, а потому не знала и
такого явления, как письмо. Действительно, до тех пор, пока язык
колеблется относительно своей собственной структуры, появление
какой бы то ни было языковой морали остается невозможным; письмо
рождается лишь тогда, когда язык, сформировавшись в националь­
ных масштабах, превращается в своего рода определение через отри­
цательные признаки, в границу, отделяющую дозволенное от недоз­
воленного, и уже больше не задумывается о происхождении или
обоснованности своих запретов. Создав представление о вневремен­
ном разумном основании языка, о «рациоязыке», грамматисты
классической эпохи тем самым избавили французов от любых лин­
гвиетических проблем, и этот очищенный язык как раз и стал пись­
мом, иначе говоря, языковой ценностью, которая немедленно была
объявлена универсальной как бы в противовес случайностям исто­
рических обстоятельств.
Р азнообразие «жанров» И движение стилей в пределах класси­
ческих догм суть эстетические, а не структурные явления; они не
дол~ны вызывать иллюзии: в течение всего периода борьбы буржу­
азнои идеологии за власть, а затем и ее триумфа французское об­
щество располагало единым и единственным письмом - инструмен­
тальным и орнаментальным одновременно. Инструментальным это
письмо было потому, что фОР.\1а считалась подчиненной содержанию,
подобно тому как алгебраические фОР.\1УЛЫ подчинены осуществле­
нию операциональных действий. Орнаментальным же оно было по­
тому, что этот инструмент украшали узоры, не имеющие отношения
к его функции и без всякого стеснения заимствуемые из арсенала
Традиции. Иными словами, буржуазному письму, которым пользо­
вались самые разные писатели, было неведомо отвращение к унас­
ледованным формам, ибо оно служило лишь удачной декорацией, на
фоне которой высился мыслительный акт. Разумеется, писателям­
классикам также была знакома проблематика формы, но о много­
образин или смысле различных видов письма, и тем более - о язы­
ковой структуре, спор никогда не заходил; обсуждалась только ри­
торика, иначе говоря, строй речевых высказываний, рассматривае­
мых с точки зрения их убедительной силы. Таким образом, еди­
нообразие буржуазного письма уравновешивалось разнообразием
риторик; напротив, к середине Х I Х века, то есть именно тогда, ког­
да к трактатам по риторике был утрачен интерес, утратило свою уни­
версальность и классическое ПИСь.\Ю, а на смену ему родились
современные типы письма.
Классическое письмо было, несомненно, письмом классовым.
Во~никнув в XVII веке в рамках группы, непосредственнодержав­
шеися вблизи власти, являясь продуктом догматического декрети­
рования, быстро избавившись от всех грамматических средств, ко-
334
Р. Барт. Нулевая степень письма
торые порождала спонтанная речь человека из народа, и, напротив,
нацедившись на установление твердых определений, буржуазное
письмо -~ не без цинизма, обычного для первых политических по­
бед,-- ионачалу изображало себя как язык немногочисленной элиты
и привилегированного класса. В 1647 году Вожла говорил о клас­
сическом письме как о явлении, существующем фактически, а не
по праву; ясность пока что считалась особенностью только языка
придворного общества. Напротив, уже в 1660 году - например, в
грамматике Пор-Рояля - классический язык обрел черты универ­
сальности, а ясность была возведена в ранг ценности. lllvlежду тем
ясность - это сугубо риторический атрибут, она не является все­
общим свойством языка, возможным якобы повсеместно и во все вре­
мена, но всего лишь идеальным придатком особого типа речи, а имен­
но такого, который подчинен устойчивой цели - оказать воздейст­
вие на адресата. Именно потому, что буржуазия времен монархии м
буржуазия послереволюционной эпохи, пользуясь одним И тем же
письмом, развили эссенциалистский миф о человеке, классическое
письмо, единое и универсальное, забыло о трепетной энергии отдель­
ных слов ради их линейной упорядоченности, когда даже самый
мельчайший элемент оказывался продуктом отбора, то есть реши­
тельного устранения всех потенциальных возможностей языка. По­
литическая авторитарность, догматическая власть Разума и един­
ство классического языка-вот три различных проявления одной и
той же исторической силы.
Поэтому вряд ли стоит удивляться, что Революция не внесла
никаких перемен в буржуазное письмо 'и что разница между пись­
мом Фенелона и письмом Мериме совершенно ничтожна. Дело в том,
что сама буржуазная идеология просуществовала, не зная малей­
ших трещин, вплоть до 1848 года; и менее всего она была поколеб­
лена в период Революции, которая дала в руки буржуазии полип/­
ческую и социальную власть, но отнюдь ые власть интеллектуаль­
ную, ибо последней она владела уже давным-давно. От Лакло и до
Стендаля буржуазное письмо - если не считать недолгого периода
смуты - непрестанно возобновляло и продлевало свое существо­
вание. Что же касается революции романтизма, номинально пре­
тендовавшей на переворот в области формы, то она весьма благо­
разумно позаботилась о том, чтобы сохранить в неприкосновенно­
сти письмо, воплощавшее ее собственную идеологию. Смешав жанры
и стили и тем самым сбросив излишний груз традиции, романтизм
сумел сохранить главное в классическом письме - его инструмен­
тальностъ; правда, этот инструмент становился слишком уж «замет­
ным» (в частности, у Шатобриана), но все же его продолжали скром­
но использовать, оставаясь в полном неведении относительно того,
что возможно личное, погруженное в одиночество слово. Один толь­
ко Гюго сумел извлечь из непроницаемо плотных временных и про-
333
IV. Семиотика литературы
странственных измерений языка совершенно неповторимую темати­
ку слова, которую невозможно уяснить в свете традиционной перс­
пективы, но лишь в связи с изумляющими глубинами его собствен­
ной экзистенции. Один только Гюго, обрушившись на классическое
письмо всей тяжестью своего стиля, сумел подмять его и поставить
на грань уничтожения. Вот почему всякое пренебрежение к Гюго
свидетельствует о том, что перед нами все та же мифология формы,
под сенью которой продолжает скрываться письмо XVI 11 века­
свидетель пышных празднеств буржуазии, и поньше все еще дик­
тующее нормы добротного французского языка - языка замкну­
того, изолированного от общества благодаря самой плотности лите­
ратурного мифа. Это священное письмо, которое без разбора про­
должают использовать самые различные писатели - то
непреложных законов, то как источник гурманских удовольствий,
подобно сокровищнице, где хранится таинственная, чудесная свя­
тыня, имя которой - Французская Литература.
Примерно около 1850 года произошли и совпали три новых ве­
ликих исторических события: демографический взрыв в Европе; пе­
реход от текстильной промышленности к металлургической индуст­
рии, ознаменовавший рождение современного капитализма, и, на­
конец, последовавший за июньскими днями 1848 года раскол фран­
цузского общества на три враждующих класса, иными словами -
бесповоротное крушение всех либеральных иллюзий. Эти обстоя­
тельства поставили буржуазию в новое историческое положение.
До той поры мерой и неоспоримым воплощением всякой универсаль­
ности продолжала оставаться сама буржуазная идеология; буржуаз­
ный писатель, являясь единственным судьей всех человеческих бед.
не встречая на своем пути ни одного человека, который мог бы СО
стороны взглянуть на него самого, не испытывал никакого разлада
между своим социальным положением и своим интеллектуальны»
призванием. Теперь же эта идеология превратил ась в одну из МНО­
гих возможных; универсальность ускользнула от нее;
сама себя она может отныне лишь путем самоосуждения. Писатель
становится жертвой раздвоения, ибо появляется зазор между его
сознанием и его социальной судьбой. Так рождается трагедия Ли­
тературы.
С этого-то момента и начинают множиться различные виды пись­
ма. Отныне выбор любого из них - изысканного, популистекого.
нейтрального, разговорного - превращается в основополат ающип
акт, посредством которого писатель принимает или отвергает свое
буржуазное положение. Каждое из них оказывается попыткой раз­
решить орфееву проблему Современной Формы - проблему писате­
лей без Литературы. Вот уже в течение ста пет такие писатели, ЮН(
336
Р. Барт. Нулевая степень письма
Флобер, Л1аллаР;l1е, Рембо, Гонкуры, сюрреалисты, Кено, Сартр,
Бланшо или Камю, пытались наметить пути интеграции, разруше­
ния или восстановления в правах литературного языка; однако став­
кой здесь служат не приключения формы, не успех риторики или
смелое обновление и изыски словаря. Всякий раз, когда писатель за­
печатлевает на бумаге ту или иную последовательность слов, под
вопросом оказывается само существование Литературы; что наша
современность позволяет разглядеть в присущей ей множественнос­
ти типов письма, так это тупик ее собственной Истории.
11. Стиль как ремесло
как свод «Форма стоит дорого»,- ответил Валери. когда его спросили,
почему он не публикует лекций, читанных им в Коллеж де Франс.
Между тем на протяжении целой эпохи - эпохи триумфа буржуаз­
ного письма - цена формы почти что равнялась цене воплощенной
в ней мысли; разумеется, в те времена тоже заботились о компози­
ции формы, о ее благозвучии, и тем не менее форма была довольно­
таки дешева, ибо писатель пользовался ею как готовым инсгрумен­
ТО:\!, механизмы которого, не подвергаясь искусу обновления, пере­
давались ОТ поколения к поколению в полной неприкосновенности;
у формы не было хозяина; универсальность классического языка
проистекала именно из того, что язык ЭТОТ являлся всеобщим дос­
тоянием, а различалось только мышление писателей. Можно ска­
зать, что на протяжении всего этого периода форма имела лишь пот­
ребительную стоимость.
Однако, как мы уже знаем, примерно к 1850 году Литература
очутилась перед необходимостью оправдать собственное существо­
вание: письмо принялось подыскивать себе различные алиби; и как
раз потому, что ПИСЫ1а коснулась тень подозрения, возникла целая
группа писателей, которые попыгались взять на себя ответственность
за продолжение литературной традиции, поставив на место потреби­
тельной стоимости письма стоимость вложенного в него труда. Они
преодолеть решили спасти письмо не ради его предназначения, а ради труда,
которого оно СТО!!ЛО. Тогда-то 11 начал складываться образ писате­
ля-работника, запирающегося в своей легендарной башне, подобно
ремесленнику в мастерской, и принимающегося отделывать, шли­
фовать, полировать, оправлять форму совершенно так же, как юве­
лир превращает данный ему материал в произведение искусства.
Изо дня в день, в ПОЛНО\1 одиночестве проводит он за этим занятием
долгие часы, наполненные упорным трудом: такие писатели, как
Готье (безупречный мэтр Изящной Словесности), Флобер (обтачи­
вающий свои фразы в Круассе), Валери (пишущий на рассвете у се­
бя в спальне), Жид (удобно устроившийся за своей конторкой), обра­
зуют своего рода ремесленный цех во Французской Словесности,
337

IV. Семиотика литературы
где сама работа над формой есть знак принадлежности к корпорашIИ.
Стоимость труда, вложенного в произведение, отчаст~ заменяет цен­
ность воплощенного в нем гения; в словах писателеи, хвастающих
своей долгой и трудной работой над формой, проглядывает извест­
ное кокетство; иногда даже саму лаконичность стиля (ведь обрабо­
тать материал как раз и значит устранить в нем все лишнее) начи­
нают воспринимать как признак тонкой изощренности, которая,
однако, существенно разнится от изощренности времен великои эпо­
хи барокко (у Корнеля. например). Барочная прециозность ВОЗI.1I"1­
кала из необходимости познать Прнроду, а это требовало широчаи­
шего использования всех ресурсов языка; изыск же новых писате­
лей направлен на выработку аристократического литературного сти­
ля и свидетельстаует об историческом кризисе, разразившемся тог­
да, когда обнаружилось, что для оправдания условности устарев­
шего литературного языка уже недостаточно одних только эстети­
ческих доводов, иными словами, когда движение Истории привело
к очевидному разладу между социальным призванием писателя и
инструментом, доставшимся ему из ареенала Традиции.
с наибольшей последовательностью обосновал это ремесленwи­
ческое письмо Флобер. До него буржуазную повседневность ЩН!­
нято было воспринимать как нечто курьезное или экзотичес~ое; Б
силу того, что буржуазная идеология сама себя полагала м:рои уни­
версальности, она утверждала существование идеальнон челове­ u
ческол природы и потому могла позволить себе в блаженной безмя­
тежности созерцать поведение конкретного буржуа как зрелище, не
имеющее никакого отношения к ее собственным принципам. Фло­
беру же самый дух буржуазности предстаВЛЯЛС1I неизлечимым неду­
гом, который вселяется в П~1Сателя и поддается лечению толь~о тог­
да, когда писатель с полнои ясностью отдает себе в нем отчет, а это
уже _ признак трагического :vIироощущения. Столкн,?веН!lе лицом
к лицу с буржуазной Необходимостью, подчиняющеи сеое Фреде­
рика Л10РО, Эмму Бовари, Бувара и Пекюше, ПО:'ребовало ис~усст­
ва, также пронизанного необходимостью и вооруженного собствен­
ным Законом. Флобер создал нормативное письмо, патетичность ко­
торого - и в этом заключен парадокс - создается сугубо техни­
ческими средствами. С одной стороны, он строит свое ~ОБеСТВОБание
как последовательное выявление различных сущностеи, а не в фено­
менологическом порядке их явления (в отличие от Прусга): глаголь­
ные времена он употребляет в соответствии с условными нормами,
так что они выступают как знаки Литературности, по примеру того
самого искусства, которое все время преду~реждает о с~оеи искус­
ности и искусственности; он создает особый, письменныи ритм, об­
ладающий завораживающей силой И, Б отличие от устного красно-
338
Р. Барт. Нулевая степень письма
речия, затрагивающий шестое, сугубо литературное чувство созда­
телей и потребителей Литературы. С другой стороны, эта кодифи­
кация литературного труда, совокупность упражнений по выработ­
ке письма является, если угодно, проявлением некоей мудрости,
но также и грустного чистосердечия, ибо искусство Флобера шест­
вует, указывая пальцем на свою собственную маску. Эта григориан­
ская кодификация литературного языка имела целью если и не при­
мирить писателя со всеобщим порядком вещей, то по крайней мере
возложить на него ответственность за создаваемую им форму; пре­
вратитъ письмо, полученное им от Истории, в искисство, то есть в отк­
ровенную условность, в честный договор, позволяющий личности
найти удобное место посреди чуждой для него природы. Писатель
пр евлагает обществу искусство, не скрывающее своей искусности,
выставляет на всеобщее обозрение его нормы, а взамен общество со­
глашается принять писателя в свое лоно. Т ак случилось с Бодлером,
который попытался освятить восхитительный прозаивм своей поз­
3ИII авторитетом Готье, словно авторитетом самого божества обра­
ботанной формы; разумеется, эта обработанность не имела ничего
общего с прагматизмом, свойственным буржуазной практике, и тем
не менее она вписывалась в представление о повседневном труде,
подпадала под контроль общества, усматривавшего в такой работе
не столько идеал, к которому оно сгремилось, сколько воплощение
технических приемов своей деятельности. Коль скоро Литературу
невозможно было победить изнутри, не лучше ли было признать ее
открыто, приговорив писателя к литературной каторге, где он ста­
нет «трудиться на совесть»? Вот почему флоберизация письма оказа­
лась неизбежным выкупом как для самых невзыскательных писате­
лей, плативших его без размышлений, так и для наиболее требова­
тельных из них, признававших тем самым безвыходность сложив­
шегося положения вещей.
111. Письмо и революция
Ремесленнический стиль породил особую разновидность письма,
восходящую к Флоберу, но использованную натуралистической
школой в своих собственных целях. Это письмо - письмо Мопас­
сана, Золя, Доде,- которое можно назвать реалистическим, пред­
сгавляет собой смесь формальных зпаков Литературности (простое
прошедшее время, косвенная речь, письменный ритм] со столь же
формальными знаками реалистичности (заимствования из языка
простонародья, крепкие словечки, провинциализмы и т. п.), так
что трудно назвать более искусственное письмо, нежели то, которое
притязало на наиболее верное изображение природы. Нет сомнения,
что неудача посгигла натуралистов не только в области формы, но
И в области теории: условное представление о действительности ха-
339
IV. Семиотика литературы Р. Барт. Нулевая степень письма

рактерно для натуралистической эстетики в той же мере, что и пот­ лежиости произведения - значит самым простодушным образом
ребность в изготовленной форме. Парадокс в том, что обраще~lIе на­ переставлять дополнения с их обычного места, «выделять» слова,
туралистов к повседневным предметам не повлекло за собои соот­ полагая тем самым добиться «экспрессивного» ритма. Так вот, экс­
ветствующего упрощения формы. Нейтральное письмо - это позд­ прессивность - это миф; экспрессивность на деле - это всего ЛИШЬ
нее явление, оно будет создано такими писателями, как Камю, лишь условный образ экспрессивности.
много времени спустя после возникновения реализма, и не столько
под воздействием эстетики ухода от действительности, сколько в
результате поисков письма, добившегося наконец-то безгрешнос::и. Вот это-то условное письмо как раз и стало предметом посто­
Что же до реалистического письма, то оно весьма далеко от неит­ янных восторгов со стороны школьной критики, для которой цена
ральности и, напротив, изобилует такими знаками, которые с иск­ текста определялась зримостью той работы, которой он стоил.
лючительной впечатляющей силой указывают на его изготовлен­ Но ведь нет ничего более впечатляющего, чем различные переста­
ностъ. новки дополнений, аналогичные манипуляциям рабочего, под­
гоняющего на место тонкую деталь. Что восхищало школьную кри­
тику в письме Мопассана или Доде; так это сами литературные зна­
Так, претерпев деградацию, отказываясь от надежд~! о~рести ки, отрешившиеся наконец от своего содержания и со всей прямо­
словесную Природу , откровенно отрешенную от реальнои деистви­ той утверждавшие Литературу как явление, начисто лишенное
тельности, но также и не помышляя об овладении (как это сделал связей с любыми иными языками; тем самым они как бы учреждали
Кено) языком социальной Природы. натуралистическая школа абсолютно идеальное понимание вещей. Занимая промежуточное
парадоксальным образом произвела на свет механическое искус­ положение между пролетариатом, полностью отлученным от вся­
ство, с невиданной дотоле откровенностью выставлявшее напоказ кой культуры, и интеллигенцией, уже успевшей усомниться в Ли­
условный характер литературы. Флоберовскос письмо испо~воль тературе как таковой, средняя клиентура начальной и средней шко­
создавало какую-то колдовскую атмосферу, так что, читая Флобера, лы, то есть, вообще говоря, мелкая буржуазия, обрела в художест­
мы все еще словно бы рискуем затеряться посреди природы, напол­ венно-реалистическом письме (при помощи которого сочинялась
ненной звучанием множества отголосков, природы, где знаки обла­ добрая часть коммерческих романов) привилегированный образ
дают не столько выражающей, сколько внушающей силой. Что до Литературы, сплошь испещренной знаками собственной литера­
реалистического письма, то оно полностью лишено убеждающей турности. При таком положении дел роль писателя заключал ась
способности и обречено исключительно на живописание - в полном не столько в том, чтобы создать произведение, сколько в том, чтобы
согласии с дуалистической догмой, которая учит, что существует поставить потребителям литературу, которую те сумеют распознать
лишь одна-единственная оптимальная форма, способная «выразить» даже на расстоянии.] ... ]
инертную, словно бездушный предмет, действительность, над кото­
рой писатель властен только благодаря тому мастерству, с которым IV. Письмо и молчание
он умеет подгонять друг к другу различные знаки.
Все эти авторы без стиля - liVl0п а с с а н , Золя, Доде и их эпиго­ Составляя часть буржуазной вотчины, ремесленническое пись­
НЫ - практиковали письмо, одновременно служившее им и уб:­ мо не могло нарушить никакого порядка; не участвуя в иных бит­
жищем, и средством демонстрации тех ремесленнических операции, вах, писатель был предан единственной страсти, оправдывавшей
которые, как они полагали, им удалось изгнать из эстетики, став­ все его существование,- созиданию формы.
шей чисто пассивной. Известны высказывания Мопассана о важ­ Отказываясь высвобождать некий новый литературный язык,
ности работы над формой, известны и все наивные приемы Школы. он мог зато поднять в цене язык старый, насытить его всевозмож­
с помощью которых та переделывала естественные фразы оВО фразы ными интенциями, красотами, изысканными выражениями, архаиз­
искусственные, фразы, призванные заявить о собственной литера­ мами, он мог создать пышное, хотя и обреченное на смерть слово.
турносги: то есть в данном случае - объявить цену, которую сто­ Это великое традиционное письмо, письмо Жида, Валери. Мон­
ила работа над ними. Известно также, что стилистика Nl0пассанз. терлана и даже Бретона, означало, что форма, во всей ее весомос­
связывая мастерство с областью синтаксиса, оставляла лексику КШ, ти и несравненном великолепии одеяний, есть ценность, не под­
материал, данный до Литературы. Хорошо писать - а о это-то и властная Истории, наподобие ритуального языка священнослу­
становится отныне единственным признаком литературнон принад- Жителей.

340 341.
 Р. Барт. Нулевая степень письма
IV. Семиотика литературы

Находились писатели, полагавшие, что избавиться от этого сак­ хотя свидетельствовать об этом мире могут все же одни только писа­
тели.
рального письма можно лишь путем его разрушения; они принялись
подрывать литературный язык, вновь и вновь взламывать скорлупу
оживающих штампов, привычек, всего формального прошлого пи­
Но вот другой способ освободить литературное слово: он со­
сателя; ввергнув форму в полнейший хаос, оставив на ее месте сло­
стоит в сuоздании б:лого письма, избавленного от ига открыто вы­
раженнои языковои упорядоченности. Лингвистическое сопостав­
весную пустыню, они надеялись обнаружить явление, полностью
ление, возможно, позволит разъяснпть суть этого нового явления:
лишенное Истории, обрести новый, пахнущий свежестью язык. Од­
как известно, некоторые лингвисты указывают, что в промежут­
нако подобного рода пертурбации в конце концов прокладывают
ке между двумя полярными языковыми категориями (единствен­
свои собственные наезженные колеи и вырабатывают собственные
законы. Изящная Словесность угрожает любому языку, который
ное число - число, прошедшее время -
множественное настоящее

не основан на прямом воспроизведении социальной речи. Процесс

время) существует еще один-- нейтральный или нулевой - термин;
так, изъявительное наклонение - в сопоставлении с сослагатель­
разложения языка, все более и более усугубляющий его беспоря­
ным и повелительным - представляется им внемодальной формой.
дочность, способен привести лишь к молчанию письма. Аграфия,
к которой пришел Рембо или некоторые сюрреалисты (почему они В этом смысле - конечно, в другом масштабе - можно сказать
и канули в забвение), то есть потрясающее зрелище самоуничтоже­
что письмо, приведенное к нулевой степени, есть, в сущности, H~
что иное, как письмо в индикативе или, если угодно, внемодальное
ния Литературы, учит, что у некоторых писателей язык, этот исход­
ный и конечный пункт литературного мифа, в конце концов вос­
письмо; его можно было бы даже назвать журналистским письмом
станавливает все те формы, от которых он стремился избавиться,
если бы только как раз журналистика не прибегала то и дело ~
формам иовелительного 1'1 желательного наклонений (то естъ к
что не существует письма, способного навсегда сохранить свою
формам патетическим). Новое нейтральное письмо располагает­
революционность, и что всякое молчание формы не будет обманом
ся посреди этих эмоциональных выкриков и суждений, но сохраняет
лишь тогда, когда писатель обречет себя на абсолютную немоту.
от них полную независимость; его суть состоит как раз в их отсутст­
Личность Малларме - с его гамлетовским отношением к пись­
му - прекрасно воплощает тот неустойчивый момент в Истории,
вии; и это отсутствие абсолютно, оно не предполагает никакого
когда литературный язык продолжал цепляться за жизнь лишь
убежища, никакой тайны; вот почему нельзя сказать, что это бес­
страстное письмо; скорее, это безгрешное, хранящее невинность
затем, чтобы лучше воспеть неизбежность собственной смерти.
письмо. Речь здесь ,идет о ~OM, чтобы преодолеть Литературу, вверив­
Аграфия печатного слова у Малларме имела целью создать вокруг
шись некоему OCH~BHOMY" языку, равно чуждому как любым раз­
разреженных вокабул зону пустоты, в которой глохнет звучание
НОВИДНОСТя:\1 живои разговорнон речи, так и литературному яэы­
слова, избавленного от своих социальных и потому греховных свя­
зей. Вырвавшись из оболочки ПрИБЫЧНЫХ штампов, освободившись
ку в соб~твенном смысле. Этот прозрачный язык, впервые исполь­
зованныи Камю в «Постороннем», создает стиль, основанный на
из-под ига рефлексов писательской техники, каждое слово обрета­
идее отсутствия, которое оборачивается едва ли не полным отсутст­
ет независимость от любых возможных контекстов; само появле­
ние такого слова подобно мгновенному, неповторимому событию,
вием самого стиля. Письмо в этом случае сводится к своего "рода
негативному модусу, где все социальные и мифологические черты
не отдающемуся ни малейшим эхом и тем самым утверждающему
языка уничтожаются, уступая место нейтральной и инертной фор­
свое одиночество, а значит, и безгрешность. Это искусство есть
искусство самоубийства: само молчание превращается здесь в не­
ме; таким образом, мысль писателя продолжает сохранять всю'
свою ответственность, что не сопровождается, однако, дополни­
кое однородное поэтическое время, оно взрезает языковые слои
теЛЬНЫ:\1 процессом социального вовлечения формы в Историю не
и заставляет ощутить отдельное слово - но не как фрагмент крипто­
граммы, а как вспышку света, зияющую пустоту или как истину,
властную над этой формой. Если письмо Флобера зиждется на из­
вестном Законе, а письмо Малларме домогается молчания, если
заключенную в смерти и в свободе. (Известно, сколь многим мы
письмо TaK~X писателей, как Пруст, Селин, Кено, Превер,- каж­
обязаны Морису Бланшо в разработке этой гипотезы о Малларме
дое на свои лад - исходит из существования социальной Приро-
как об убийце языка.) Язык Малларме - это язык самого Орфея,
который может спасти любимое существо, лишь отказавшись от
него, и тем не менее не удерживается и слегка оборачивается назад:
язык Малларме - это язык Литературы, приведеиной наконец к * в оригинале lal1gue basi que, вместо обычного language de Ьаве, или lal1guage
[шшагпегпаге.э-- Прим, ред, -
порогу Земли Обетованной, то есть к порогу мира беа Литературы,

343
342
 Р. Барт. Нулевая степень письма
IV. Семиотика литературы

ких неправильностей - воровского арго, крестьянских наречий,

ды, если все эти виды письма предполагают оплогненность формы и говора немцев, жаргона иривратников. Однако эти социальные язы­
наличие языковой и социальной проблематики, утверждая слово ки были лишь своего рода теаТраЛЬНЫМИ костюмами, в которые
как объект, с которым имеет дело ремесленник, чародей или ко­ облекалась человеческая сущность, и никогда не затрагивали гово­
пиист,- то нейтральное письмо вновь фактически обретает лерво­ рящего индивида в его целостности; человеческие переживания про­
родное свойство классического пскусства - инстр уменгальность. Од­ должали существовать помимо их речевого воплощения.
нако теперь этот формальный инструмент уже не стоит на службе Вероятно, нужно было дождаться прихода Пруста, который
у какой бы то ни было торжествующей идеологии; отныне он выра­ целиком отождествил некоторых людей с их яэыком И начал изо­
жает новое положение писателя и оказывается молчанием, облек­ бражать своих персонажей через чистые особенности их речи,
шимся в плоть; он умышленно отказывается от любых претензий плотной и красочной. Если, к примеру, бальзаковские персона­
на элегантность али орнаментальность, так как оба эти измерения жи без труда вписываются в систему принудительных взаимоаави­
способны вновь ввести в письмо Время -- подвижнуюсилу, несущую симостей, существующих в обществе, где эти персонажи играют
вместе с собой Историю. Но если письмо по-настоящему нейтрально, роль своеобразных алгебраических связок, то персонаж Пруста
если языковой акт утрачивает свою неуклюжесть и необузданность, сгущается как бы в непроницаемом пространстве того или иного
превращается в подобие чистого математического уравнения и ста­ специфического языка, и именно па этом уровне реально оформ­
новится столь же бесплотным, как и алгебраические формулы перед ляется и упорядочивается все его историческое положение­
лицом бездонности человеческого существования,-вот тогда-то на­ профессиональная и классовая принадлежность, имущественное сос­
конец Литература оказывается поверженной, тогда-то вся проблема­ тояние, наследственные черты, биологические свойства. Так Лите­
тика человеческого бытия раскрывается и воплощается как бы в ратура начинает познавать' общество в качестве своеобразной При­
обесцвеченном пространстве, а писатель становится безоговорочно роды, феномены которой, возможно, поддаются воспроизведению.
честным человеком. Беда в том, что нет ничего более обманчивого, В те моменты, когда писатель запечатлевает языки, на которых
нежели белое письмо; с момента своего возникновенияоно начинает реально говорят люди, не просто как колоритные, а как существен­
вырабатывать автоматические приемы именно там, где прежде рас­ но важные образования, исчерпывающие все содержание общест­
цветала его свобода; окаменевшие формы со всех сторон обступают ва,- в эти моменты письмо распространяет свои рефлексы на ре­
и теснят слово в его первородной непосредственности, и на месте альную человеческую речь; литература начинает превращаться в
языка, не поддающегося никаким готовым определениям, вновь чисто информативный акт, так, словно ее первой задачей является
вырастает письмо. Став классиком, писатель превращаетсяв эпигона уяснение всех подробностей социального расслоения общества, осу­
своего собственного раннего творчества; общество объявляет его ществляемое путем их воспроизведения; она ставит себе целью
письмо одной из многих литературных манер и тем самым делает дать немецленный - предваряющий любой другой способ извеще­
узником его собственногоформотворческогомифа. ния - отчет о положении людей, замурованных в языке своего
класса, края, профессии, наследственности или истории.
\'. Письмо 11 социальная речь В этом отношении оказывается, что литературный язык, ос­
нованный на воссоздании социальной речи, в принципе не спо­
Лет сто с небольшим назад писатели, как правило, не по­ собен освободиться от ограничивающей его описательной функ­
дозревали, что существует не один, а много самых различных спо­ ции, иотому что универсальность того или иного языка - при
собов IIЗЪЯСИЯТЬСЯ по-французски. Однако после 1830 года - во современном состоянии общества - является фактом восприятия
времена, когда буржуазия добродушно потешалась над всем, что речи, а отнюдь не фактом говорения: в пределах национальных
выходило за пределы ее собственного жизненного круга и распо­ норм языка, подобного французскому, существует языковое раз­
лагалось в тесном социальном пространстве, отведенном ею для норечие отдельных социальных групп, и любой пндивид оказы­
богемы, привратников и ВОРОВ,- в собственно литературный язык вается пленником своего языка; за пределами своего класса он
писатели начали вкраплять отдельные куски, подхваченные, заимст­ обнаруживает себя каждым произнесенным словом, каждое сло­
вованные в «низших» языках - при условии их непременной экс­ во выявляет его всего целиком и выставляет наиоказ вместе со
цепгричности (в противном случае они таили бы в себе угрозу). всей его историей. Благодаря своему яэыку человек открыт для
Эти живописные жаргоны служили украшению Литературы и не разгадки, его выдает сама правдивость языковой формы, испод­
посягали на ее структуру. Бальзак, Сю, Монье, Гюго находили удо­ властная его - своекорыстнол!у или благородному - желанию
вольствие в воспроиэведешш всяческц х фонетических и лексичес-
345
344
IV. Семиотика литературы Р. Барт. Нулевая степень письма

солгать о себе. Таким образом, само разнообразие языков высту­ писателя укоренится внутри самой языковой ситуации, а ее гра
пает как проявление Необходимости, и именно в этом состоит его НИЦ~I совпаду: с границами всего общества, а не с рамками той или
трагическая сущность. инои условнои формы или же со вкусами известной части публи­
Вот почему возрождение разговорного языка, мыслившееся по­ ки, - лишь тогда писатель сможет считать себя до конца соц~аль­
началу как забавное подражание колоритным речевым формам, но ответственным. В противном случае эта ответственность навсег­
в конце концов стало выражать все противоречивое содержание да останется номинальной; она сможет спасти сознание писателя
социальной жизни: в творчестве Селина. например, письмо от­ но не сумеет послужить основой его авторского поведения. Имен:
нюдь не стоит на службе у мысли, наподобие удачного реалис­ но потому, что :\1ЫСЛЬ не способна существовать помимо языка
тического фона для живописной картины жизни той или иной что форма есть первая и последняя инстанция литературно!;
социальной группы; для писателя оно есть способ самого насто­ ответственности и что в обществе отсутствует гармония,- именно
ящего погружения в вязкую гущу изображаемой им среды. Конеч­ поэтому язык - это Воплощение необходимости и необходимого
но, и в этом случае дело идет лишь о способе выражения, а пото­ принуждения --:: как раз и создает ту ситуацию мучительного раз­
му Литература так и остается иепреодоленной. Однако следует лада, в которои оказывается писатель.
признать, что из всех возможных средств изображения действи­
тельности (поскольку до сих пор Литература главным образом
претендовала именно на это) усвоение реальных языков являет­ V1. Языковая утопия
ся для писателя наиболее человечным литературным актом.
В значительной части современной Литературы заметны более или Мн~жество раэновицносгеи иисьма - вот факт нашеи совре ..
менее отчетливые признаки тоски по такому языку, который об­ менности, которыи понуждает писателя к выбору, иревращает
рел бы естественность языков социальных. (В качестве недав­ литературную форму в способ человечесl';ОГО поведения и выра­
него и хорошо известного примера достаточно вспомнить роман­ батывает ту или иную этику письма. Число измерений, в кото­
ные диалоги Сартра.) И все же, сколь бы удачны ни были эти жи­ рые укл~Дывает:я литературное творение, возрастает за счет
вописные образы языков, они так и остаются репродукциями, сво­ еще однои, новои величины: форма как таковая начинает играть
его рода ариями, обрамленными нескончаемым речитативом сугубо роль паразитарн?го механ~зма, существующего наряду с сугубо
условного письма. интеллектуальнои функцией произведения. Современное письмо __
Кено как раз и попытался показать, что возможна разговор­ это поистине саМостоятельный организм, который нарастает во­
ная контаминация письменного дискурса во всех его элементах. круг литературного акта, придает ему смысл, чуждый его прямой
у него социализация литературного языка охватывает письмо интенции, вовлекает в двойную жизнь и поверх непосредственно­
сразу на всех его уровнях - графическом, лексическом и - го содержания слов наслаивает пласт загустевших знаков, кото­
что еще более важно, хотя и выглядит не столь эффектно,- на рые несут в себе свою собственную, вторичную историю, таят собст­
уровне речевой манеры. Разумеется, письмо Кено не выходит за венную ви,!fУ и собственное искупление, так что судьба мысли,
пределы Литературы, потому что его потребляет лишь незначи­ зало~еН!'IOИ в проиэведонии, начинает переплетаться с дополня­
тельная часть общества и оно не несет в себе какой бы то ни было ющеи ~e, нередко ей противоречащей и всегда ее отягощающей
универсальности, оставаясь всего-навсего экспериментом и заба­ судьбой формы.
вой. И все же это первый случай, когда литературным оказывает­ Любопытно, что это фатальное свойство литературного зна­
ся не письмо как таковое; Литература изгоняется из области фор­ ка - которое не ПОЗволяет писателю написать ни слова так, что­
мы; отныне это не более как категория; Литература становится бы он немедленно не оказался в специфическом положении носителя
иронией, а язык - воплощением всей глубины человеческого опы­ архаичного, анархического, подражательного, но в любом случае,
та. Или так: Литература здесь открыто приведсна к проблематике условного и обесчеловеченного языка,- начинает действовать как
языка: поистине, отныне она не может быть ничем иным. раз тогда, когда Литературу, все решительнее отбрасывающую свой
Таким образом, мы ВИДИ~1. как начинают вырисовываться воз­ статус буржуазного мифа, пытается использовать то гуманистичес­
можные очергапи н некоего нового гуманизма, когда на смену кое движение, которое, осмысляя жизнь или свидетельствуя о ней
всеобщему подозрению, нависшему над языком в современной ли­ Сумело наконец включить Историю в созданный им образ человека:
тературе, придет примирение слова писателя со словом всех ос­ В этих условиях прежним литерагурным категориям.с- лишив­
тальных людей. Лишь в том случае, когда поэтическая свобода llIимся (в лучшем случае) своего традиционного содержания, кото-

346 347
IV. Семиотика литературы Р. Барт. Нулевая степень письма

/ вы
ажениюю некоей вневременной человеческой

рое сводилось 1,
родного прошлого навязывают ему Литературу словно некое ри­
сущности,- В конечном счете удается удержаться лишь ~лаго- туальное действо, а не как способ освоиться с жизнью.
даря наличию специфической формы, например, лексическ~~ или Сам писатель, если только он не дерзнет вовсе порвать с Лите­
синтаксической упорядоченности; короче - благодаря извесгному ратурой, не в силах разрешить эту проблематику письма. Каж­
языку: отныне именно письмо вбирает в себя все признаки лите­ дый писатель уже в момент творческого рождения начинает в себе
ратурной принадлежности произведения. Романы Сартра су:ь судебный процесс против Литературы; но даже если он и выносит
романы лишь в силу той (впрочем, постоянно нарушаемои) ей обвинительный приговор, то тут же откладывает его исполнение,
верности определенной речевой манере, нормы когорои утверди­ а Литература пользуется этой отсрочкой, чтобы вновь подчинить
лись в ходе всех предшествующих геологических этапов развития себе писателя. Тщетно будет он пытаться создать совершенно сво­
романа. И действительно, Изящная Словесность просачивается в бодный язык; последний вернется к нему как продукт производст­
сартровский роман не за счет его содержания, а за счет его специфи­ ва, а за всякую роскошь полагается платить: писатель вынужден

ческого способа письма. Более того, когда Сартр (в «Отсрочке») и дальше пользоваться этим отвердевшим языком, замкнувшимся

пытается разрушить романическую длительность и расщепляет свои на самом себе под чудовищным напором огромного множества людей,
речитатив, чтобы показатъ вездесущность действительности, тогда которые на нем не говорят. Существует, следовательно, тупик, в
именно повествующий характер его письма восста"навливает­ который приводит письмо, И это - тупик, в котором находится само
как бы поверх одновременности изображаемых соБЫТИИ" - единств? общество; современные писатели чувствуют это: для них поиски
и однородность Времени, времени Повествователя, чеи особенныи не-стиля, устного стиля, нулевой или разговорной степени ПИСЬ'\1а
голос, который нетрудно распознать по его специфическим модуля­ оказываются, в сущности, попыткой предвосхитить такое состояние
циям, отягощает, подобно паразитарному наросту, акт разобла­ общества, которое отличалось бы абсолютной однородностью; боль­
чения Истории и придает роману двусмысленную интонацию сви­ шинство из них понимает, что без реальной - а отнюдь не мисти­
детельского показания, которое на поверку может оказаться и ческой или сугубо номинальной - универсальности социального
мира не может существовать и универсального языка.
лживым.
Из сказанного видно, что создание современного шедевра ста- Итак, любому современному письму свойственна двунаправ­
ло попросту невозможным, ибо письмо ставит писателя в безысход­ ленностъ: письмо стремится к разрыву с прошлым и в то же вре­

но противоречивое положение; одно из двух: либо e~o произведение мя жаждет пришествия будущего; в нем воплощен удел любой ре­
наивно нацелено на соблюдение всех условностеи формы - и в волюционной ситуации, ее фундаментальная двойственность, тре­
этом случае литература остается глухой к нашей живой Истории, бующая, чтобы Революция черпала образы желаемого Б той самой
а литературный миф оказывается непреодоленным; либо писатель действительностигкотор ую она стремится разрушить. Как и все
ощущает всю широту и свежесть нашего мира, но, чтобы выразить современное искусство, литературное письмо одновременно во­
их располагает хотя и ослепительным в своем великолепии, но площает в себе и отчуждающую силу Истории, и тоску по ЭТОЙ
зато омертвевшим языком. Положив перед собою чистый лист бу­ Истории: будучи олицетворением Необходимости, письмо свиде­
маги, силясь подыскать слова, которые должны откровенно заявить тельствует о расколе внутри языка, неотъемлемом от классово­

о его месте в Истории и засвидетельствовать, что О}I принимает .e~ го раскола общества; но будучи в то же время олицетворением
условия. писатель вдруг обнаруживает трагическии р~злад межд; Свободы, оно предстает как осознание этого раскола и как по­
тем, что он делает, и тем, что он видит; социальныи мир пред­ рыв к его преодолению. Все время чувствуя себя повинным в соб­
стает перед его взором как самая настоящая Природа, и эта Приро­ ственном одиночестве, письмо тем не менее жадно мечтает о том

да говорит она создает множество исполненных жизни языков, от времени, когда слова станут наконец счастливы, оно грезит о язы­

которых, ~ДHaKO, сам писател~ безнадежно отлучен: взамен же
История вкладывает ему в руки оогато украшенныи, хотя и компро­
метирующий инструмент - письмо, унаследованное от прошед­
шей и уже ЧУЖОЙ дЛЯ него Истории, письмо, за которое он не несег
никакой ответствеиности,НО которым, однако, только и мож~т поль­
зоваться. Так рождается трагедия письма, ибо отныне всякии созн~­
тельный писатель вынужден вступать в борьбу с всесильными зна­
ками, доставшимися ему от предков, знаками, которые из недр ино-
ке, чья естественность идеальным образом предвосхитила бы тот
новый и совершенный адамов мир, где язык будет свободен от от­
чуждения. Сам факт умножения разновидностей письма учреж­
дает новую Литературу в той мере, в какой последняя, создавая
свой язык, стремится лишь к тому, чтобы быть воплощенной меч­
той: Литература становится утопией языка.

349
348
 Ц. Тодоров. Семиотика литературы

Цветан Тодоров чтобы установить, может ли подобное понятие иметь научный, в

частности семиотический, статус. До настоящего времени никто
Семиотика литературы не сумел дать устойчивого определения литературы. Напомним
два из них. наиболее распространенные. Согласно первому, отли­
Заглавие этого сообщения, а также название секции [Конгресса], чительная особенность литературного дискурса заключается в
для которой оно предназначено, могут создать впечатление, будто том, что составляющие его предложения не являются ни истинными,
оба эти понятия - «Сe"v1!l0тика» И «литература» - вполне право­ ни ложными, но создают представление. о вымышленной дейст­
мерны. Наша первая задача будет состоять в том, чтобы рассеять вительности. Однако, с одной стороны, не всякая литература
эту иллюзию. Начнем с термина «семиотика». В этом слове заклю­ является вымыслом (fiction): вне этого определения остаются лири­
чена целая концепция, основанная на убеждении в том, что целе­ ческая поэзия, некоторые культовые тексты (sapientiaux) *, эссе;
сообразно объединить все виды знания об объектах, называемых с другой - не всякий вымысел является литературой: таков миф,
«знаками». i'vlежду тем подобное утверждение отнюдь не самооче­ Согласно второму определению, отличительной чертой литератур­
видно. Одно из двух: л и б о верно, что любые знаки подобны зна­ ного дискурса, благодаря систематическому характеру его орга­
кам естественного языка, изученным лучше, чем все остальные, и, низации, является сосредоточение внимания на сообщении ради
следовательно,- в более широком смысле - все знаки похожи него самого. Однако, если уточнить смысл слов, входящих в это
друг на друга. Однако этот тезис не может бытъ принят в качестве определение, мы поймем, что и оно либо слишком узко, либо слиш­
аксиомы; он нуждается в доказательстве. Даже поверхностное ком широко: с одной стороны, организованностью и систематич­
ознакомление с предметом позволяет привести множество контр­ ностью отличается всякий дискурс; с другой - язык романа, на­
примеров. Допустим, однако, что приведенный тезис правилен. пример, не может восприниматься только «ради него самого».

Но тогда речь должна была бы идти не о создании новой науки, Любое свойство, присущее литературным произведениям, можно
семиотики, а всего лишь о расширении границ уже существующей встретить и вне этих проиэведений; отсюда - уязвимость любого
науки - лингвистики. Л и б о верно, что все остальные знаки не теоретического исследования, основанного только на понятии «ли­
подобны знакам естественного языка и, следовательно,- в более тература».

широком смысле - не похожи друг на друга, хотя и обладают Термины «семиотика» и «литература» не обладают теоретическим
некоторыми общими чертами, оправдывающими их объединение. существованием; парадоксально, но это обстоятельство не ведет
Однако, начав искать общий признак, свойственный всем возмож­ к уничтожению «литературной семиотики», ибо фактом является
ным знакам, ~1bI неизбежно оБН2РУЖИМ его крайнюю бедность (это существование «специалистов по семиотике литературы». Каков
будет, приблизигельно, синоним «ассоциативности» или «эквива­ смысл этого выражения? Прежде всего его можно определить не­
лентиости»). Пытаться создать целую диециплину на столь узком гативно: речь идет об исследовании таких языковых явлений,
(или, если угодно, столь широком) пространстве - это примерно которые, по причинам преходящего или принципиального харак­
то же самое, что утверждать целесообразность «науки об отнэше­ тера, не изучаются самой лингвистикой. Несколько огрубляя,
ннях» или «науки об импликациях». Остается, следовательно, эти явления можно распределить по трем группам: переносные

третья возможность: одни и те же термины, употребляемые в раз­ (не совпадающие с лексическими) значения; способы организации
личных областях семиотики, следует - пока не доказано обрат­ единиц дискурса, больших, чем предложение; наконец, отношения
ное - рассматривать как омонимы (число их К тому же невелико: носителей языка друг к другу и к их собственным высказываниям,
означающее - означаемое, синтагма - парадигма, иконический могущие быть выведенными из самих этих высказываний. Отметим,
знак - знак-признак). В настоящее время довольно неясно, чему что все эти три области входили в рамки уже почившей, но обладав­
именно «семиотика музыки» может научиться у «семиотики город­ шей богатыми традициями дисциплины - риторики. Действитель­
ской архитектуры», а последняя - у «семиотики, изучающей но, риторика, помимо прочего, исследовала ситуации речевого

языки науки», короче, неясно, какую пользу можно извлечь из общения, способы построения целостных речевых высказываний
объединения этих ДИСЦИПЛИН под общим названием «семиотика». и значения, отличающиеся от номинативных значений отдельных
Впрочем, не станем делать из приведенного рассуждения каких­ слов. Поэтому будет удобно обозначить совокупность исследований
либо выводов относительно настоящего конгресса.
Обратимся теперь к «литературе». Задача состоит не в том, чтобы * Термином sарiепtiаuх во Фр анц ии обозначаются чаще всего некоторые
выяснить, «существует» ЛИ она, ибо последнее очевидно, а в том, книги части Ветхого завета, например, Екклесиаст, и Др.- Прим. ред.

350 351
IV. Семиотика литературы
Ц. ТОДОрО8. Семиотика литературы

о языке, не укладывающихся в ра;\1КИ лингвистики, термином

«риторика» (не питая при этом предубеждения относительно воз­ стотелева силлогистика, которая частично использует иочнсления
можного в -будущем обособлеония таких исследований или, наобо р О1: , предикатов, знает всего четыре, и только четыре фигуры. Эти четыре
их слияния с лингвистикой). Все вышесказанное можно резю­ фигуры образуются путем комбинации двух категорий (каждая из
мировать следующим образом: оставаясь на почве науки, мы можем которых имеет два термина), а именно категория экстенсии (быть
употреблять выражение «семиотика литературы» только в том слу- включенным или включать в себя; обобщение или спецификация)
чае, если разумеем иод этим риторику. .. и категория направления (идентичное оно или различное). Эти же
Восстановление в правах термина «риторика» не освобождает самые комбинации позволяют дать определение четырех основных
нас от необходимости изучать поднимаемые ею проблемы. Первая тропов, каковыми являются: обобщающая и специфицирующая
из них состоит в самом разнообразии этих проблем. Мы распр;Де­ синекдохи, метафора (обобщение, затем спецификация) и метонимия
лили их по трем группам, исходя из чисто эмпирических сооора­
(спецификация, затем обобщение). Разница между тропами, с одной
жений; но как обосновать такое распределение? Почему именно стороны, и утвердительными суждениями - с другой, заключена,
три, а не две или не пять? Этот вопрос сможет решитьотолько КОМ­ следовательно, не в природе отношений, связывающих два термина
плексная теория риторического анализа; в настоящеи работе мы (смысл выраженный и вложенный, субъект и предикат), а в том,
не пытаемся на него ответить. Ограничимся тем, что выдвинем что в одном случае наличествуют оба из них, а в другом
- только
несколько предположений, касающихся отноше~иЙ. между ДBYM~ один. Выражение Все люди смертны есть обобщающее утвердитель­
выделенными областями - областью непрямых (пкйгест) значении ное суждение, тогда как употребление слова смертные вместо слова
и областью дискурса. Более того, сопоставим лишь некоторые
люди есть обобщающая синекдоха.
виды переносных значений с некоторыми типами речевых CTPY~TYP. • Тропы - не единственный способ ввода непрямого (indire ct)
Начнем с тропов. Известно их классическое определение. ;\1е­ значения. Другой подобный способ принято обычно называть
гафора - это троп, основанный на пршщипе сходства, метонимия -~­ «подразумеваемым». Воспользуемся еще одним классическим при­
троп, основанный на принципе смежности (причем авторы клас­ мером: можно сказать У этой женщины есть молоко, подразуме­
сических руководств, едва успев дать определение метон И;\1 и и , вая при этом: Эта женщина родила. Этот вид подразумева ния
сразу же разлагают ее путем персчисления различных ее раЗНО­
также может быть описан в терминах логики. Знание, кото рым
видностей: содержащее и содержимое, причина и следствие; про­ располагает некоторое общество, включает в себя известное число
изводитель действия и само действие, явление и его временное или постулатов, среди которых следующий: Если у женщины есть
пространственное положение и т. п.), синекдоха - троп, в OCHOB~ молоко, значит, она родила; таким образом, этот постулат имеет
которого лежит отношение между частью и целым или ~OДO~I.:'
форму условного суждения: «Если р, то а», Говорящий ограничи­
видом. Пока считалось. что эти тропы несводимы друг к др) 1) , вается указанием на антецедент р. Поскольку правилами вывода
И все вместе - несводимы к каким-либо иным, более изученным, владеет каждый из нас, достаточно определенным образом сориен­
типам отношений, сохранялась вера в специфичность са~юго фе­ тировать процесс восприятия, чтобы слушающий немедленно
номена тропов. Однако не так давно система отношении,. СОЗД~­ понял р и сделал вывод: следовательно, q (консеквент). Реально
ющих тропы, была подвергнута логическому анализу, в результате произнесенная фраза в равной мере отсылает и к общей истине,
чего взгляд на проблему изменился. В основе синекдохи лежит и к вытекающему из нее следствию; но фокализованной оказывается
отношение включения (инклюзии) , принимаюшее различные формы только сама произнесенная фраза, что и позволяет ей превратиться
в зависимости от того, разлагается ли целое на части или же на
в подразумеваемое. Логика подразумевания имеет отношение к
признаки; в основе метафоры - отношение перекре~ивания (IIH- исчислению высказываний; разница между подразумеванием и
терсекции); в основе метонимии - отношение исключения .(Э~­ умозаключением состоит не в природе отношений, связывающих
склюэии), при котором, однако, оба термина, взаимно исключаю­ два простых высказывания, а в том, что в одном случае наличест­
вуют оба из них, а в другом - только одно.
щие друг друга, в то же. вр~мя CO~M~CTHO включены в HeKOT~pO,e
более широкое целое (Rhetorrque generale, группа /l, l~70). Кан­ Оба приведенных сопоставления подсказывают ряд выводов,
гории, использованные в приведеиных определениях тропов, хо­
гипотетический характер которых тем не менее не следует упу­
рошо известны: именно с их помощью принято описывать от~ю­
скать из виду: (l) Механизмы формирования косвенных (иносказа­
шения иэучаемые в рамках классического исчисления предикатов
тельных) смыслов в основе своей тождественны с механизмами,
Б логике. "Но на этом сходство не кончается. Известно, что Арн- управляющими организацией дискурса. Существенная (это не
значит - единственная) разница между ними заключена в опе-
352
12 .Ni '2043 353
IV. Семиотика литературы

рации конденсации (импликации), которой подвергается дискурс,
чтобы тем самым превратиться в троп или в подразумеваемое. (2)
Отсюда следует, что дискурсивным соответствием тропу служит
не отдельное слово, а предложение, а подразумеванию - не пред­
ложение но умозаключение. (3) Категории дискурса (дискурсивные
категор~и) могут послужить описанию различных видов косвен,.
ного (иносказательного) значения: такова оппозиция между пре­
дикатом (синтагмой) и предложением или между предложением
и умозаключением; так же между различными модальностями
каждой из этих категорий. (4) Специфику косвенных (иносказа­
тельных) значений следует искать неи в отношении между наличным
и отсутствующим смыслом, но в инои плоскости.
Цветан Тодоров
Понятие литературы
Прежде чем броситься в пучину вопроса, «что такое литература?»,
позаботимся о небольшом спасательном круге: наше разыскание
в первую очередь будет касаться не самого существа литературы,
а дискурса исследований, которые подобно нашему собственному
пытаются сделать ее объектом анализа. Разница, скорее всего,
состоит в выборе маршрута, а не в цели, к которой мы устремля­
емся. Но какой путник возьмется утверждать, что путешествие
будет менее интересным, чем тот пункт, в который он прибудет?

Начнем с того, что попытаемся усомниться вправомерности

самого понятия литературы: ведь оттого, что имеется соответствую­

щее слово, и оттого, что это слово положено в основу универси­

тетских курсов, само существование литературы еще не становится

очевидным.

Для подобного сомнения есть основания, прежде всего - ЭМ­

пирического характера. Исчерпывающей истории слова «литера­
тура» и его эквивалентов во всех языках и во все эпохи пока еще

не написано, однако даже поверхностный взгляд позволяет убе­

диться, что существовало оно не всегда. В европейских языках
слово «литература» в его современном значении возникло совсем

недавно, едва ли не в Х 1Х веке. Не значит ли это, что мы имеем

дело с исторически сформировавшимся, а отнюдь не «вечным»
явлением? С другой стороны, многие языки (например, языки
Африки) до сих пор не знают родового термина для обозначения
всех видов литературного творчества; между тем давно миновали

времена Леви-Брюля, когда объяснение этому факту искали в

пресловутой «примитивностия подобных языков, якобы неспособ­
ных к абстрагированию и, следовательно, не знающих слов, обо­
значающих родовые, а не видовые понятия. К сказанному можно
добавить, что современная литература исключительно многоформна:
учитывая неустранимое разнообразие письменных текстов, которые
с самых разных точек зрения принято относить к литературе,

вряд ли найдется человек, который решится сегодня провести

границу между тем, что является литературой, и тем, что ею не
является.

Этот довод, впрочем, не имеет решающей силы: ведь известное

явление может существовать даже тогда, когда в словаре еще нет
точного слова для его обозначения; однако он бросает первую тень
сомнения относительно «естественного» характера литературы.

~TOГO сомнения отнюдь не раесеивает и теоретический аналиа

851
1V. Семиотика литературы ц. ТОДОрО8. Понятие литературы

проблемы. В самом деле, откуда берется у нас уверенность в том, объект, разница между структурным и функциональным подхо­
что явление, именуемое литературой, действительно существует? дами не становится менее существенной.
Из повседневного опыта: литературные произведения мы учим в Итак, наличие функционального образования, называемого
школе, потом в университете, мы покупаем литературу в специ­ «литературой», отнюдь не предполагает наличия соответствующего
альных магазинах; в повседневном общении мы привыкли говорить структурного образования (хотя и побуждает нас предусмотреть
об авторах, которых называем «литераторами». Некая сущность такую возможность). Функциональные определения литературы
«литература» функционирует на межсубъективном, социальном (указывающие на ту роль, которую она играет, а не на то, чем она
уровне - вот факт, представляющийся неоспоримым. Пусть так. является) весьма многочисленны. При этом не следует думать,
Но что это доказывает? Только то, что в рамках более широкой будто функциональный подход непременно уводит в область со­
системы, образуемой обществом и культурой, существует составная циологии: когда такой метафизик, как Хайдеггер, задается вопоо­
часть, которую можно выделить и которую принято обозначать сом о сущности поэзии, он тоже пользуется функциональным ПО;1Я­
при помощи слова «литература». Доказано ли этим, что все кон­ гнем. Утверждать, что искусство есть произведение истины в дей­
кретные произведения , функционирующие указанным образом, ствительность или что поэзия есть обоснование бытия через СЛОВО,­
обладают некогорой общей для них природой, существование значит высказать пожелание относительно того, чем должны быть
которой мы тем самым имеем право признать? Ни в коем случае. искусство и поэзия, не касаясь при этом тех специфических меха­
Будем называть «функциональным» такой подход к явлению. низмов, которые делают их пригодными для выполнения этой
который позволяет выделить его в качестве элемента более сбшир­ задачи. Хотя дело идет об онтологической функции, она все же
ной системы благодаря той роли, которую он в ней играет, а «струк­ остается именно функцией, а не чем-либо иным. Кроме того, ваяв­
турным» назовем другой подход, при котором мы пытаемся выяс­ ляя, что он имеет в виду лишь великое искусство, Хайдеггер сам
нить, обладают ли все единицы, выполняющие одну и ту же функ­ же и допускает, что функциональная сущность вовсе не обязательно
цию, одинаковыми свойствами. Функциональную и структурную должна совпадать со структурной сущностью. Он выдвигает не
точки зрения следует строго разграничивать, хотя, разумеется, внутренний критерий, который позволил бы дать определение лю­
исследователь может без труда переходить от одной из них к дру­ бому произведен~ю искусства (и литературы), а лишь утверждение
гой. В качестве иллюстрации обратимся к иному явлению - рек­ относительно тои роли, которую должна играть определенная
ламе. Бесспорно, реклама выполняет в нашем обществе совершенно (лучшая) часть произведений искусства.
определенную функцию; однако дело значительно усложнится, Итак, вполне возможно, что литература представляет собой
если мы зададимся вопросом относительно ее структурной тождест­ лишь функциональное образование. Однако мы не пойдем по этомv
венности: реклама может использовать зрительные, слуховые (и пути И предположим - даже рискуя в конце концов убедиться ~
иные) средства воздействия, может обладать или не обладать про­ обратном,- что она обладает и структурным единством, а затем
тяженностью во времени, ее можно давать целиком или по частям, попытаемся понять, в чем это единство состоит. Можно назвать
она может прибегать к таким разным приемам, как прямое побуж­ многих исследователей-оптимистов, предвосхитивших нас в этом
дение потребителя или описание предмета, намек, антифразис и начинании; будем отталкиваться от выводов, к которым они пришли.
т. п. Следовательно, функциональное единство рекламы (допустим Не входя в исторические подробности, попытаемся рассмотреть
на время, что оно существует) вовсе не обязательно предполагает два наиболее часто предлагаемых решения проблемы.
ее структурное единство. Структура и функция не находятся в Вообще говоря, в трудах европейских теоретиков искусства от
отношении строгой взаимной импликации, хотя черты близости античности до середины Х VI 11 века Б явной или В неявной фор­
между ними наблюдаются во всех случаях. Мы имеем дело скорее ме давалось ОДНи И то же определение искусства. При ближайшем
не с разными объектами, а с разными точками зрения на один и рассмотрении можно заметить, что это определение включает в себя
тот же объект: если мы установим, что литература (или реклама) два различных момента: в общем, родовом смысле искусство есть
представляет собой структурное образование, то должны будем подражание; виды подражания различаются в зависимости от ис­
уяснить функцию составляющих его элементов; и обратно: функ­ пользуемого материала; литература есть подражание при помощи
циональное единство, называемое «рекламой», входит составной слова, ::огда как живопись - это подражание при посредстве изоб­
частью в структуру, которую, скажем, заключает в себе общество. ражении. Однако при конкретизации этого положения видовым
Структура состоит из функций, а функции создают структуру; отличием оказываеп.я что дело вовсе не в любом подражании,
но коль скоро предмет познания формируется точкой зрения на ибо искусство подражает не реальным, а вымышленным предметам,

356 357
IV. Семиотика литературы Ц. Тодоров. Понятие литературы

не нуждающимся в фактическом существовании. Литература есть ние или впечатление. Видовое отличие «вымысел» не может быть при­
вымысел (fiction) - вот ее первое структурное определение. менено к поэзии; в противном случае родовой термин «подражание»­
Это определение сложилось не сразу и формулировалось в СЮ1ЫХ чтобы сохранить релевантность - должен утратить всякий конк­
различных терминах. Можно предположить, что именно указанное ретный смысл; ведь поэзия нередко не изображает ничего внеш­
свойство литературы позволило Аристотелю отметить, ;ТО «поэзия него по отношению к ней, довлея самой себе. Однако проблема
говорит более об общем, а история - о единичном» (впрочем, еще более осложнится, когда мы обратимся к жанрам, которые,
замечание Аристотеля преследовало и иные цели): фразы, состав­ хотя нередко их и называют «низшими», тем не менее присутствуют
ляющие литературу, вовсе не описывают тех неповторимых п~ступ­
во всех «литературах» мира,- молитвам, заклинаниям, послови­
ков, которые единственно только и могли иметь место в деистви­
цам, загадкам, считалкам (в связи с каждым из этих жанров воз­
тельности. Позже станут говорить, что литература лжива, обман­ никают, разумеется, свои собственные проблемы). Станем ли мы
чива по самой своей сущности. Фрай напомнил о двусмыслен­ утверждать, что суть этих жанров также в «подражании», или же
ности выражений «фабула», «вымысел», «миф», одинаково при­
мы исключим их из совокупности явлений, обозначаемых словом
менимых как к литературе, так и ко всякой «лжи». Однако это «литература»?
неверно: фразы, составляющие литературу, являются «ложными»
Далее, если все, что обычно считается литературой, не обязатель:
не в большей степени, нежели «истинными»; родоначальники сов­
но является продуктом вымысла, то верно и обратное: не всякии
ременной логики (например, Фреге) уже обратили внимание на то,
вымысел есть литература. Возьмем, к примеру, фрейдовские «ис­
что литературный текст не поддается испытанию. н.а истинность,
тории болезней», не имеет смысла спрашивать, подлинны или нет
что он ни истинен, ни ложен, он - вымысел (Нспоппе'). В на­ приключения маленького Ганса или человека с волками; эти при­
стоящее время эта мысль общеизвестна. ключения относятся как раз к области вымысла: о них можно ска­
Однако удовлетворительно ли такое определение? Возникает воп­ зать только то, что они служат убедительным или неубедительным
рос, не происходит ли здесь подмены определения литературы опре­
подтверждением положений Фрейда. Или совсем другой пример:
делением одного из ее качеств, вытекающим из ее природы как след­
следует ли включить все мифы в литературу (ведь все они, несом­
ствие. Ничто не может помешать нам воспринять в качестве ли­
ненно, являются «вымыслами»)?
тературного сюжет, передающий реальные события; для этого даже
Разумеется, мы не первыми выступаем с критикой понятия под­
не нужно ничего менять в его композиции, ~остаточно сказать
ражанияв литературе и искусстве. На протяжении всей эпохи ев­
себе, что нас не интересует истинность даннои истории, что мы
ропейского классицизма в него пытались внести различные поправ­
читаем ее «как если бы» она была плодом литературного сочини­
ки, чтобы сделать это понятие практически пригодным. Ведь для
тельства. 'Любой текст можно прочесть как «литературный»: воп­ того, чтобы указанный термин сделался прнложим ко всем перечис­
роса о его истинности не встанет именно потому, что он будет вос­
ленным видам словесной деятельности, ему необходимо придать
приниматься в качестве л и т е р а т у р н о г о.
очень широкий смысл; но в этом случае он сразу же распространится
Вместо того чтобы дать определение литературы, нам указывают
на массу других явлений и потребует дополнительных видовых уто­
здесь, правда в неявной форме, на один из ее признаков. Но во вся­
чнений: говорят, например, что подражание должно быть «художе­
ком ли литературном произведении можно обнаружить этот приз­
ственным», но это значит, что в определение допускается термин,
нак? Случайно ли, что выражение «вымысел» мы охотно применяем
который как раз нужно определить. К середине XVIII века ход мыс­
только к известной части литературы (романам, новеллам, театраль­
ли меняется на противоположный:теперь стремятся не столько при­
ным пьесам), но с гораздо большей натяжкой делаем эю (если вооб­
способить К литературе прежнее определение, сколько дать новое,
ще делаем), когда речь заходит о другой ее части - поэзии. Возни­
совершенно самостоятельное. Нет ничего более показательного в
кает искушение сказать, что, подобно тому как фраза, взятая из ро­
этом отношении, чем названия двух работ, отмечающих границу
мана - хотя она и описывает некое событие - не является ни истин­
между двумя указанными периодами. В 1746 году появляется эс­
ной, 'ни ложной, поэт.ическая фраза не является ни вымышленной, тетический трактат воплотивший общий дух эпохи,- «Изящнь~е
ниневымышленной: ВОП'рОС об этом даже не встает, коль скоро поэ­
искусства, сведенные к одному общему прин:,-ипу» аббата Батте;
зия ни о чем не повествует, не указывает ни на какое событие, ог­
указанный принцип - подражание прекраснои природе. Ответным
раничиваясь чаще всего тем, что запечатлевает известное размышле-
эхом в 1785 году прозвучало название другого трактата: «Опыт объ­
единения всех изящных искусств И наук под понятие совершенного
'" А р н с т о т е л ь. Поэтика. М., 1957, с. 68.- Прим. ред,
в себе самом» Карла Филиппа Морица. Изящные искусства вновь

838 359
I V. Семиотика литературы
оказались объединены, на этот раз - по признаку прекрасного,
понятого как «совершенство В самом себе».
Итак, второе определение литературы, сыгравшее значительную
роль, было дано с точки зрения красоты; представление о том, что
литература должна «нравиться», берет отныне верх над представ­
лением о том, что она должна «наставлять». К концу XVIII века
идея прекрасного выльется в формулу о самодосгаточной, неинстру­
ментальной природе произведения. Если раньше прекрасное отож­
дествляли с полезным, то отныне его сущность стали связывать с
отсутствием утилитарной цели. Мориц писал: «Истинная красота
состоит в том, что вещь довлеет лишь самой себе, являет завершенное
в себе целое». При этом само искусство определяется именно как
красота: «Если бы единственная цель искусства состояла в том,
чтобы указать на нечто внешнее по отношению к нему, оно тем са­
мым превратилось бы в вещь, лишенную всякой самостоятельности;
между тем красота сама для себя является главной целью». жи­
вопись - это такие изображения, которые воспринимаются ради
них самих, а не ради той пользы, какую они могут принести; музы­
ка - это звуки, ценность которых заключена в них самих; нако­
нец, литература - это язык, который не является орудием, и цен­
ность его также заключена в нем самом. Это, как сказал бы Новалис,
«выражение ради выражению>.
Такую позицию будут отстаивать немецкие романтики, затем
ее унаследуют символисты; она будет определяющей для всех сим­
волистских и постсимволистских движений в Европе. Более того,
она ляжет в основу первых современных попыток создать науку
о литературе. Русские формалисты и американская Новая критика
отправлялись от одного и того же постулата. Поэтическая функ­
ция - это такая функция. которая сосредоточивает внимание на
«сообщению> ради него самого. До сих пор это определение остается
господствующим, даже если и получает различные формулировки.
По правде сказать, подобное определение литературы не заслу­
живает названия структурного, поскольку оно объясняет, какую
функцию должна выполнять поэзия, а не то, как она достигает сво­
ей цели. Впрочем, с самого начала функциональный подход был до­
полнен структурной точкой зрения: одно свойство художественного
произведения более, чем все остальные, заставляет воспринимать
его ради него самого, это свойство - упорядоченность. Уже Дид­
ро именно так определял сущность прекрасного; впоследствии вы­
ражение «прекрасное» заменили словом «форма», а то в свою очередь
уступило место термину «структура». Исследования, предпринятые
формалистами, обладают тем достоинством (благодаря которому,
между прочим, они и заложили основы целой науки - поэтики),
что это были исследования системы в литературе, а именно внутрен­
ней упорядоченности отдельных произведений. Итак, литература
860
Ц. ТОДОрО8. Понятие витературы
есть система, системно организованный язык, сосредоточивающий
в силу этого наше внимание на себе самом, язык, приобретший свой­
ство самоцельности; таково второе структурное определение литера­
туры.
Разберем теперь это второе определение Язык литературы _
единсгвенный ли это язык, которому присуща систематическая
упорядоченность? Отрицательный ответ на этот вопрос не подлежит
сомнению. Строгую организованность и даже использование тех
же, что и в литературе, средств (рифма, полисемия и т. п.) можно
обнаружить не только в тех областях, которые принято обычно не­
посредственно сопоставлять с литературой (например, в рекламе),
но н в тех, которые в принципе очень далеки от нее. Разве можно
утверждать, что судебное выступление [дискурс] или ПОЛитическая
речь [дискурс]" никак не организованы, не подчиняются вполне
определенным правилам? Ведь не случайно вплоть до эпохи Возрож­
дения, а в особенности в греческой и римской античности, рука об
руку с Поэтикой шествовала Риторика (можно даже сказать, что
Поэтика следовала лишь в свите Риторики), кодифицировавшая
законы таких видов дискурса, которые отличались от собственно
литературного дискурса. Можно пойти еще дальше и задаться воп­
росом, релевантно ли само понятие «система произведения», по при­
чине той исключительной легкости, с которой образуется любая
система. В языке существует лишь ограниченное число фонем и еще
меньше различительных фонемных признаков. Грамматические ка­
тегории. способные вступать в парадигматические отношения, также
немногочнсленны: мало того, что повторяемость одних и тех же
элементов возникает без всякого труда - она неизбежна. Извест­
на гипотеза, выдвинутая Соссюром относительно древнеримской
поэзии; согласно этой гипотезе, поэты зашифровывали в звуках
своих стихотворений имена собственные, например имя адресата
или же имя того, кому было посвящено стихотворение. Гипотеза
Соссюра заводит в тупик не потому, что ей не хватает доказательств,
а скорее потому, что их слишком много: в любом стихотворении
разумной длины можно обнаружить анаграмму какого угодно име­
ни. Более того, Соссюр не ограничивал себя одной только поэзией:
«Эта привычка была второй натурой всех образованиых римлян даже
тогда, когда они брались за перо, чтобы написать ничтожнейший
пустяк». Да и почему одних только римлян? Соссюр дошел до того,
что обнаружил анаграмму города Итон в латинском тексте-упраж­
нении, которым пользовались студенты расположенного там коллед-
* Автор, по-видимом) , сознательно не избегаст здесь двусмысленности фран­
цузского слова discouгs 'речь' И 'ДИС'\УРС' в семиотическом смысле. «Судебное
выступление» так we относится " «юридичесн ому дискурсу», как «отдельное проив­
ведение литературы» к «.'1итературе».- Прим. ред,
361
IV. Семиотика литературы
жа в XIX веке' к несчастью для Соссюра, автором текста оказался
один ученый и; Королевского колледжа в Кембридже, живший еще
в XVII веке, тогда как в Итон этот текст попал лишь сто лет спустя
после того, как был составлен.
Когда система с такой легкостью обнаруживается повсюду, то
это значит, что ее нет нигде. Проведем еще одну дополнительнуюпро­
верку: верно ли, что упорядоченностьлюбого литературноготекста
столь высока, что всякий раз позволяет охарактеризовать его как
самоцельный, самодостаточный. «непроннцаемо плотный» (непроз­
рачный !opaqueJ)? С подобным утверждением еще можно согласить­
ся, когда речь идет о совершенном в себе самом, как сказал бы Мо­
риц,- о стихотворении; ну а роман? Мы далеки иОТ мысли, будто
роман - это всего-навсего «кусок жизни», чуждыи условности ис­
кусства, а следовательно, и системы; однако же наличие системы
в романе вовсе не делает его язык «непрозрачным». Напротив, язык
романа (по крайней мере классического европейского романа)
служит указанию и изображению различных предметов, событий,
поступков, персонажей. Но если цель романа не заключается в его
языке, то нельзя сказать и того, что эна эаключаегся в обнажении
механизмов его строения: замечание Шкловского, будто философ­
ские диалоги у Достоевского служат лишь средством задержки
ожидания, сегодня способно вызвать лишь улыбку. Правда, могут
сказать, что в романе «непроницаемо плотным» оказывается сам изо­
браженный мир, но разве подобное представление о непроницаемо­
сти нельзя с тем же успехом отнести к предмету любого повседнев­
ного разговора?
"Уже в наше время было предпринято несколько попыток соеди­
нить оба приведенных определения литературы. Однако поскольку
ни одно из этих определений, взятое само по себе, не может считать­
ся по-настоящему удовлетворительным, их механическое сложение
мало чем может помочь делу; чтобы компенсировать слабость этих
определений, их следовало бы сочленить (artculer), а не просто при­
бавить одно к другому и уже тем более не смешивать друг с другом.
Беда в том, что на деле обычно происходит именно последнее.
Приведем несколько примеров.
В одной из глав «Теории литературы» Уэллека и Уоррена
Уэллек рассматриваетвопрос о «природе литературы». Прежде всего
он замечает, что самым простым методом решения этого вопроса
является обнаружение того особого способа, которым литература
использует язык, и выделяет три основных способа его использо­
вания - литературный, бытовой и научный. Затем он по очереди
противопоставляет литературное употребление языка двум осталь­
ным. В отличие от языка науки язык литературы коннотативен,
то есть многосмыслен и способен вызывать множество ассоциаций:
ему свойственна непроницаемая плотность, «непрозрачность» (в
862
Ц. ТОДОрО8. Понятие литературы
противоположность языку науки, где знак проэрачен в том смысле,
что, не привлекая к себе внимания, он отсылает нас непосредственно
к обозначаемым предметам *) и многофункциональность: наряду с
функцией референции (отсылки к предмету), он обладает также экс­
прессивной и прагматической (конативной) функциями. В отличие
от бытовой речи язык литературы системно организован (еязык поэ­
зии, обращаясь к возможностям бытового языка, подчиняет их оп­
ределенному принципу, ограничивая их и порою даже через них пе­
реступая ...» **), самоцелен, поскольку обретает смысл существова­
ния лишь в самом себе.
Все сказанное до сих пор позволяет предположить, что Увллек
является сторонником второго определения литературы. По его мне­
нию, преобладание каких-либо иных функций (референтной, экс­
прессивной, прагматической) уводит нас далеко от литературы, где
всякий текст самоценен (эту самоценность назвали эстетической ФУН­
книей. благодаря тезису, выдвинутому Якобсоном и Мукаржовскии
еще в тридцатые годы). Структурным следствием из определения
литературы по ее функции является ее тяготение к упорядоченности
и актуализации всех символиче-ских возможностей, заложенных в
знаке.
Затем, однако, Уэллек устанавливает еще одно разграничение,
которое, на первый взгляд, призвано лишь углубить противопостав­
ление обыденного и литературного употреблений языка. Природа ли­
тературы, по Уэллеку, с наибольшей ясностью обнаруживается при
постановке вопроса о референтности (отношении) к предмету мысли,
имея при этом в виду, что для провзведений, которым в наибольшей
степени присуще качество «литературности», устанавливают рефе­
ренцию к миру вымысла и воображения. Содержание романа, сти­
хотворения или драмы не может быть признано истинным в бук­
вальном смысле слова, поскольку перед нами не те суждения, кото­
рыми оперирует логика. «Отличительным свойством литературы,­
заключает Уэллек,- является именно ее "вымышленность"» * **.
Получается, что незаметно для самих себя мы перешли от второ­
го определения литературы к ее первому определению. Теперь ока­
зывается. что суть литературы состоит не в упорядоченности (и
следовательно, самоцельности) ее языка, а в ее вымышленности, в
том, что она использует предложения, не являющиеся ни истин­
ными, ни ложными с логической точки зрения. Значит ли это, что
оба определения равнозначны? Подобное предположение нуждает­
ся по меньшей мере в том, чтобы его открыто сформулировали (не
говоря уже о необходимости привести доказательства в его пользу)
~ СМ. У ~ л л о К Р. ;У. с' Р Р е н О. Теория литературы М., 1978, с. 39.
** Там же. с. 41.
• ** СМ. 'Гам же, с. 42, 43.
363
 Ц. Годеров. Понятие литературы
IV. Семиотика литературы

тренним и потому, что здесь становятся ощутимыми энакл как та­

НеНаМНОГО продвигает нас вперед и вывод Уэллека о том, что при
ковые, и потому, что действительность, к которой они отсылают, яв­
характеристике произведения искусства в равной мере необходимо
ляется вымышленной. Впрочем, возможно, что дело не ограничи­
учитывать все названные свойства (упорядоченность, сосредоточен­
вается простой полисемией (то есть элементарным смешением тер­
ность внимания на знаке и вымышленность); ведь вопрос, стоящий
минов) и что между двумя значениями слова «внутренний» существу­
перед нами, заключается как раз в том, каковы отношения связы-
ет отношение взаимной импликации, так что всякий «вымысел» пред­
вающие эти свойства между собой? '
полагает наличие «непроницаемости», а всякая «неПР'Jющаемость»­
Примерно так же обстоит дело и с Нортропом Фраем, поставив­
наличие «вымышленности». Похоже, что именно это хочет сказать
шим аналогичную проблему в своей книге «Анатомия критики»
Фр ай, когда, страницей ниже, утверждает, что если, например, со­
(глава «Литтеральный и дескриптивный фазисы: символ как мотив
чинение по истории вдруг подчинится принципу симметрии (иначе
и как знаю». Фрай также начинает с того, что разграничивает ли­
говоря, принципу системности, то есть идее самоцельности), то тем
тературное и нелитературное (то есть включающее «научное» и
самым перейдет в область литературы, основанной на вымысле, По­
«бытовое», по Уэллеку) употребления языка. В основу он кладет
пытаемся понять, в какой степени реально существование этой двой­
противопоставление внешней (от знаков - к миру) и внутренней
ной импликации; возможно, что в результате прояснится характер
(на сам знак, на другие знаки) направленности языка. Этому про­
отношения, связывающего два указанных выше определения лите­
ти~опоставлению 110ставле~а в связь оппозиция между центробеж­
ратуры.
нои и центростремительнои силами, между дескриптивным и лит­
Предположим, что перед нами некий исторический труд, отве­
теральным фазисами, между символами-знаками и символами-мо­
чающий в то же время и принципу симметрии (то есть подпадающий
тивами. Характерной чертой употребления языка в литературе яв­
под понятие литературы, согласно ее второму определению); зна­
ляется его направленность внутрь. Заметим при этом, что Фрай,
чит ли это, что такой труд тем самым стал продуктом вымысла (то
как и Уэллек, нигде не утверждает, будто эта направленность пол­
есть подпадает под понятие литературы, согласно ее первому опре­
ностью определяет литературу, он говорит лишь, что она в ней пре­
делению)? Нет. Скорее всего, в этом случае дело идет просто о пло­
обладает.
хой исторической работе; при этом, однако, подобная работа попа­
Таким образом, мы вновь имеем дело со вторым определением
дает из разряда «правдивых» В разряь «лживых», но не изымается
литературы и вновь, незаметно для самих себя соскальзываем к
первому. ~рай пишет: «Для всех языковых структур в литературе из самой системы «истина-ложь» и не включается в систему «вымы­

решающеи является направленность значений вовнутрь самой ли­

сел». Равным образом ораторское выступление какого-либо полити­
ческого деятеля может отличаться высокой степенью упорядочен­
тературы. Внешние значения и связанные с ними требования явля­
ности, но от этого оно не становится «вымыслом». Есть ли принципи­
ются в данном случае второстепенными в силу того, что литератур­
альная разница между «системностью» текста, описывающего реаль­
ные произведения не претендуют на роль описательных или утвер­
ное путешествие, и текста, описывающего путешествие выдуманное
дительных суждений и, следовательно, не являются ни истинными,
(хотя в одном случае мы имеем дело с вымыслом, а в другом - нет).
ни ложными ... В литературе проблема реальности или истинности
Актуализация принципа упорядоченности, внимание к внутренней
определений вторична по отношению к основной цели, которую пре­
организации текста не имплицируют его вымышленность. Короче,
следует литература и которая заключается в том, чтобы создать язы­
ковую структуру, находящую смысл существования в самой себе'
наша предполагаемая импликация не «проходит» по крайней мере
денотатиuвная функция символов отступает здесь на второй пла~ в одном направлении.
А в обратном? Является ли упорядоченная организация произ­
перед тои ролью, которую они играют в качестве мотивов, связанных
ведения необходимым следствием его вымышленности? Все зависит
в единую структуру». В этой последней фразе непроницаемой плот­
ности литературы Фрай противопоставляет уже не проницаемость
от смысла, который мы вкладываем в понятие упорядоченности. Ес­
ли в соответствии с некоторыми замечаниями Фрая мы станем при­
обычных знаков, а языковые образования, не связанные с вымыслом
давать ему узкий смысл и понимать под ним принцип повторяемос­
(то есть поддающиеся проверке в системе «истина-ложь»).
ти конструкций (рекуррентности) или установку на синтагматичес­
Переход от второго определения к первому осуществляетсяздесь
кую (в противоположность парадигматической) упорядоченность
за счет слова «внутрь», Оно присутствует в обоих противопос­
текста, то надо будет признать, что существуют вымышленные про­
тавлениях, но в одном случае служит синонимом для выражения «не­
изведения. лишенные названного свойства: хотя и редко, но встре­
проницаемость», а в другом - для выражения «вымышленность».
чаются повествования, где действует одна только логика хронологи-
Использование языка в литературе одновременно оказывается вну-
365
364
 IV. Семиотика литературы
ческой последовательности и причинных связей между событиями.
Если же мы станем понимать это выражение широко, в смысле «на­
личия любого вида организованностuю>, то тогда придется признать,
что «направленность внутрь» своиственна всем без исключения
вымышленным произведениям; однако в этом случае трудно будет
указать такой текст, который вовсе не обладал бы подобной направ­
ленностью. Таким образом, вторая импликация также не является
строгой, и у нас, следовательно, нет никакого права утверждать,
будто оба значения слова «внутренний» на деле сливаются в одно.
Мы еще раз убеждаемся, что обе оппозиции (и оба определения) бы­
ли просто механически соединены, а вовсе не сочленены друг
с другом.
Итак, единственный пока вывод состоит в том, что каждое из
приведенных определений охватывает значительное число произ­
ведений, называемых обычно литературными, но отнюдь не все их,
и что эти определения находятся в отношении взаимной связи но не
взаимной импликации. Мы продолжаем пребывать в неясности и
неопределенности.
Возм?жно, пос!игшая нас относительная: неудача обусловле­
на самои природои вопроса, которым мы задались. Мы все время
спрашивали себя: чем литература отличается от всего того, что не
есть литература? какова разница между литературным и нелитера­
турным употреблением языка? дело, однако, в том, что, ставя воп­
рос о понятии литературы указанным образом, мы полагали как бы
установленным существование другого, единого понятия «нелитера­
тура). Не настало ли время разобраться и в нем?
Когда говорят о дескриптивном письме (Фрай), об обыденном
употре~лении языка (Уэллек), о бытовой, практической или нор­
мальнои речи - во всех этих случаях постулируют явление, само
существование которого оказывается крайне проблематичным, как
только мы в свою очередь подвергаем его проверке. Представляется
очевид~ым, что этого явления как сущности (в равной мере охваты­
вающеи как деловую, так и шутливую речь, как ритуализованный
язык административных и правовых учреждений, так и язык жур­
налистов и политиков, как научные работы, так и религиозные или
философские сочинения) попросту не существует. Мы не знаем в
точности, каково количество различных типов дискурса, но все без
труда согласимся, что их число превышает единицу.
Здесь необходимо ввести родовое по отношению к понятию ли­
тературы понятие дискурса (discours). Это - структурная пара к
функциональному концепту «употребления» (языкового) (usage).
Почему необходимо это понятие? Потому, что языковые правила обя­
зательные для всех носителей языка,- это лишь часть правил,
366
Ц. Тояеров. Понятие литературы
управляющих производством конкретной речевой продукции. В язы­
ке - с различной степенью строгости - закреплены лишь пра­
вила комбинирования грамматических категорий внутри фразы,
фонологические правила, общепринятые значения слов. Между со­
вокупностью этих правил, свойственных всем без исключения выс­
казываниям, и конкретными характеристиками конкретного выс­
казывания пролегает пропасть неопределенности. Эту пропасть за­
полняют, с одной стороны, правила, присущие каждому дискурсу в
отдельности: официальное письмо составляют иным образом, неже­
ли письмо интимное; а с другой - ограничения, которые наклады­
вает ситуация высказывания: личность адресанта и адресата, усло­
вия места и времени, в которых возникает высказывание. Специфи­
ка дискурса определяется тем, что он располагается по ту сторону
языка, но по эту сторону высказывания, т. е. дан после языка, но
до высказывания.
Каждый тип дискурса в свою очередь определяется набором
правил, применения которых он требует. Так, сонет - это тип дис­
курса, характериэующийся дополнительными ограничениями, на­
кладываемыми на его метрику и рифмы. Научный дискурс, вообще
говоря, не допускает референции первого и второго лица глагола,
равно как и употребления иных глагольных времен помимо настоя­
щего. Остроты подчиняются семантическим правилам, отсутствую­
щим в иных типах дискурса, тогда как их метрическая организация
фиксируется лишь в самом процессе конкретного высказывания. Па­
радоксальная особенность ряда дискурсивных правил состоит в том,
ЧТО они отменяют действие тех или иных общеязыковых правил;
как показал Сэмюэль Левин в Соединенных Штатах и Жан Коэн
во Франции, современная поэзия снимает некоторые грамматичес­
кие или семантические ограничения. Однако с точки зрения оформ­
ления определенного дискурса дело всегда идет об увеличении, а не
об уменьшении числа правил; доказательством служит то, что в лю­
бом «отклоняющемся от нормы» поэтическом высказывании мы име­
ем возможность без труда восстановить нарушенное языковое пра­
вило, потому что оно было не столько отменено, сколько оспорено
другим, новым правилом. В литературоведческих исследованиях
правила, свойственные дискурсу, изучаются обычно в разделе «жан­
ры» (иногда «стилю> или «модусы» И Т. п.).
Коль скоро мы допустили существование различных дискурсов,
наш вопрос относительно специфики литературы должен быть пе­
реформулирован следующим образом: существуют ли правила,
свойственные всем без исключения - интуитивно выделяемым­
литературным явлениям, и только им одним? Поставленный в такой
форме, этот вопрос может получить, по-моему, лишь отрицательный
ответ. Мы уже приводили многочисленные примеры, показываю­
щие, что черты «литературности» обнаруживаются также и за пре-
367,
IV. Семиотика литературы
делами литературы (начиная от каламбуров и детских считалок и
кончая философскими медитациями, не говоря уже о журналист­
ских репортажах или описаниях путешествий); равно как и невоз­
можность найти общий определитель для всех «литературных» про­
изведений (если не считать того, что все они пользуются языком).
Положение решительно изменится, если мы обратимся не к
«литературе», но К ее разновидностям. Не составляет никакого тру­
да сформулировать правила, свойственные некоторым типам диску­
рса (этим, собственно, всегда и занимались различные «Arts роеп­
ques», которые, правда, смешивали функцию описания с функцией
предписания); однако в иных случаях сформулировать подобные
правила оказывается гораздо труднее, и все же наша «днснурсная
компетенцию> неизменно подсказывает, что такие правила существу­
ют. К тому же мы видели, что наше первое определение литературы
очень хорошо подходит для повествовательной прозы, а второе­
для поэзии; возможно, не будет ошибкой именно здесь искать истоки
этих двух вполне независимых друг от друга определений: дело,
очевидно, в том, что литература, которая, собственно, имелась в
виду, не одна и та же в первом и во втором случаях. Первая зиж­
дется на повествовании (Аристотель рассуждал об эпопее и о тра­
гедии, а не о поэзии), а вторая - на особенностях поэзии (ср. раз­
боры различных стихотворений, предпринятые Якобсоном); таким
образом, полагая в обоих случаях, что имеют дело с литературой в
целом, на практике давали характеристику двум основным литера­
турным родам.
Аналогичным образом можно установить правила, свойственные
тем разновидностям дискурса, которые обычно принято считать «не­
литературными». В этой связи я предложил бы следующую гипоте­
зу: встав на структурную точку зрения, можно утверждать, что каж­
дый тип дискурса, определяемый обычно как литературный, имеет
нелитературных «родственников», более близких ему, чем какой­
либо иной тип «литературного дискурса». Так, некоторые типы
лирических стихотворений и молитва подчиняются большему ко­
личеству общих для них правил, чем то же стихотворение и исто­
рический роман типа «Войны и мира». Таким образом оппозиция ме­
жду литературой и нелигературой уступает место типологии дис­
курсов. Еще раз процитируем Фрая, теперь уже без всяких огово­
рок: «Наш литературный универсум развился в универсум слова».
Результат проделанного нами пути может показаться негатив­
ным: он сводится к отрицанию правомерности структурного понятия
«литературы» и к оспариванию самого факта существования одно­
родного «литературного дискурса». Независимо от того, правомер­
но ли функциональное определение литературы, ее структурное
определение таковым не является. Однако наш вывод негативен
только на первый взгляд, ибо на место единой литературы явились
368
Ц. ТОДОРО8. Понятие литературы
многочисленные типы дискурса, заслуживающие с нашей стороны
не меньшего внимания. В случае, если выбор предмета исследования
не диктуется нам чисто идеологическими соображениями (которые,
в таком случае, следовало бы эксплицировать), мы больше не име­
ем права заниматься одними только подвидами литературы (пусть
даже место нашей службы и называется «сектором литературы»
(французской, английской или русской). Необходимо наконец
признать, что в действительности есть лишь единое поле исследова­
ний, которое в настоящее время безжалостно разделено между се­
мантиками и филологами, социо- '.{ этнолингвистами, специалиста­
ми по философии языка и психологами.
Можно ли сразу ответить и на другой вопрос, а именно: почему
два приведенных нами определения утвердились в истории поэтики
прочнее, нежели любые другие? Будучи взяты в обобщенном виде,
который только и делает их пригодными, эти определения сводятся
к утверждению значимого характера и системной организованности
литературных текстов. Но не есть ли это определение любого диску­
рса, который является системой и смыслом одновременно? Полагая
уловить специфику литературы, теоретики на самом деле определили
более широкое в логическом отношении понятие - ее «ближайший
род». Именно ему свойственны два этих существенных и взаимодо­
полняющих аспехта, какое бы название мы им ни дали: нравиться
и наставлять, красота и истина, игра и подражание, синтаксис и
семантика (хотя эти терминологические вариации отнюдь не безраз­
личны: они относятся к одному и тому же предмету, но обозначают
его по-разному). Однако чего при этом не удалось сделать, так это
указать на спегифическое «видовое отличие», характеризующее ли­
тературу внутри e~ «ближайшего рода». Не в том ли причина, что
литература не имеет такого отличия, иными словами, не существует?
 А. Приего. Из книги «Морфология романа»

Антонио Приего
и позволяющее понимать его как роман. Внутреннее единство, ко­
И3 КНИГИ «N\орфоло г и я романа»
торое определяет структуру романа, качественно отличает его от

эпоса или трагедии. Постоянно развивающаяся форма не нарушила

Нарративное произведение
внутренне:,о единства романа, а лишь усложнила «траекторию душ»,

1 1 Вначале я постараюсь показать, что роман представляет по которои шло его развитие.

собоЙ C~CTeMHoe единство, возникшее как оппозиция двух структур: Парадоксально, что единство исторического феномена, называе­
объектиВНОЙ (общество) и субъективной (автор). Эта ~ппоз!щия, мого романом, проистекает из двойственности, т. е. из двух структур,
представляющаяся на первом этапе чистой абстракциеи, практи­ объединенных в определенном вымышленном пространстве и диалек­
чески реализуется в семантике, где биполярность лингвистического тически связанных между собой. Если Кьеркегор отвергал любые
знака _ «означаемое - означающее» соответствует биполярности попытки объединить внешнее и внутреннее и считал, что каждый
объектиВНОЙ и ~убъективной структур. Это единство и противополож­ человек отгорожен от других людей непереходимой стеной, то диа- -
НОСТЬ двух структур, получая литературную репрезентацию, по­ яектика Гегеля, отвергнутая датским философом, напротив, утвер­
следовательно обусловливают превращение романа из абстрактного ждала, что внутреннее и внешнее как в объективной действительно­
замысла в семиологический факт, в котором язык, освобождаясь от сти, так и в человеке, обравуют диалектическое единство 1 Это
автоматизма обычных словесных актов и механики комму~икации~ единство существует как нерушима" структура, и заключенное в

приобретает иную смысловую значимостЬ, в силу КОТОРОИ данньш нем противоречие при транспозиции в сферу романа порождает нар­
семиологический факт выступает как явление, граничащее с реаль­ рагивное действие.

ностью. В результате устанавливаетс!! отношение "между фигурами Рассматривая сущность этого диалектического единства, кото­
означаемого, то есть персонажами романа, с однои стороны, И соз­ рое является стержнем романа в его историческом развитии, я ис­

нанием автора,- с другой. Это от.ношение зиждется на субъекте - хожу ИЗ того, что роман рождается как результат мятежа, вследст­

нарративном субъекте,- которыи определяет форму романа, в
корне отличающуюСЯ от иных эпических форм.
Ниже я попытаюсь показать, что форма романа, обусловленн;ая
нарративным субъектом и несущая в себе дополнительную инфор­
мацию предетавлена уже в «Графе Луканоре» (структура которого
отлич;ется от структуры новелл ~ДeKaMepOHa»), ~отя обычно счи­
тают что исторически современныи реалистическии роман есть пр~­
дукт' духовного развития, которое прослеживается, начиная с плу­
товского романа «Ласарильо С Тормеса» и кончая современными
объективИСТСКИМИ тенденциями. Отчасти эта точка зрения обуслов­
лена тем, что «Ласарильо» в корне противостоит аллегорическим
формам-архетипам * . •
Таким образом, роман выступает как ответ на социальныи зап-
ое линия развития романа напоминает дугу, которая отражает
~аз~итие буржуазного дискурса - от иэначаяъного провозглашеНI!Я
индивидуума до отказа от персонажа в пользу вещи, т. е. вплоть
до «овеществления», которое мы наблюдаем. у отдельных предстз~~!­
телей «нового романа». Крайние точки этои дуги отражают диаме т­
рально противоположные позиции, ибо этапы общества, которым они
вие неудовлетворенности или разочарования, и этот результат вы­
ражается в реалистической форме,- форме, воплощающей в себе
стремление убедить, не прибегая к документам и доказательствам.
Заинтересованность убедить других (представить реальность) часто
сопровождается попыткой писателя убедить самого себя, воссоз­
давая свою жизнь, попыткой раствориться в литературном произ­
ведении. В отличие от историка, прибегающего к доказательствам и
документам, романист, стремясь создать свой реализм, желая убе­
дить и убедиться самому, как бы играет эстетическими ценностями
(литературным языком и техникой композиции). Таким образом, в
литературном отношении роман есть социально обусловленная иг­
ра, посредством которой абстрактный, вымышленный мир последова­
тельно трансформируется в мир реалистический и конкретный -
предлагаемый нам мир романа. В таком случае задача критики бу­
дет состоять в том, чтобы войти в эту игру, которую я возвожу в клас­
сический, лудический *
ранг И войдя в нее, критика должна вскрыть
или хотя бы приблизиться К тому, что и как представляет нам эта
игра в литературном выражении. Речь идет таким образом о поиске,
о семиологическом исследовании смысла литературного произве­

соответствуют противоположны друг другу. Однако несмотря на дения.

четкое проти~опоставление - перед нами продукт духовного по­ 1, 2. На первом этапе своего создания роман предстает перед
требления, для которого характерно особое структурное единство, нами как попытка разрешить литературным путем проблемную
ситуацию. Посредством своей творческой активности романист шаг
* Автор имеет в виду такие жанровые формы, как басня, притча, аполог
~ От лат. ludus 'игра, зрелище, состязание'. - Прим, ред.
fI т. п.- Прим. перее.

371
370

IV. Семиотика литературы
за шагом, эдуктивно (eductivamente) * творит или интерпретирует,
исходя из того что ему уже так или иначе дано в нем самом или вне
его в окружа~щем обществе. В той или иной форме налицо всегда
He~oe исходное противоречие, конфликтная ситуация, которую ро­
манист призван разрешить посредством литературного выраже:IИЯ.
Позднее мы убедимся, что изменения, вносимые автором ~ уже : o~o­
вое произведение, не снимают проблемного xapaKTep~ исходнои си­
туации. Как утверждал Люсьен Гольдман, «никакои писатель не
может создать сколько-нибудь ценное произведение, ставя в нем
проблемы, которые он сам для себя уже заранее разре~ил» 2.
Замечание французского критика в определенном смысле указы­
вает на слабость некоторых внешне-реалистиче;:ких романов. Но
мне оно представляется важным совсем по другои причин:, а имен­
но: согласно Гольдману, догматическая тенденция, своиственная
другим областям человеческой деятельностИ, совершенно чуждаuро­
Ma;IY. В то же время утверждение Гольдмана объяс~яет вастончи­
вое возвращение авторов к изначально поставленнон. но так и. не
разрешенной проблеме (сравним монотонные поиски утраченного
времени у Пруста повторения Джойса в его героях). Мятеж или воз­
му~ение автора ~аключает в себе двойственность. Кто-то восс:а.ет
против чего-то или против самого себя, и это восстание влечет за
собой действие, развитие проблемной ситуации. Автор,.,. развивает
или дополняет себя в герое или героях романа и таким ооразом ocy~
ществляет свою биографическую фУНКLLИЮ, составляюЩУЮ первыи
элемент диалектического единства: субъективную структуру
(ЭНЕфгейю) мира романа. То, против чего BOCCTa~T (или что осужда­
ют атакуют, пытаются преодолеть), есть второи элемент диалекти­
че~кого единства, объективная, или внешняя, структура мира ро­
мана (в свою очередь наделенная динамизмом). !\о~флию, Р~ЗВ~I­
тие действия в романе обусловлены оппозициеи ооеи х стру кту р
(субъективная структура VS. объективная структура). ИХ ди~нами­
чес кое слияние комноннет новую динамическую систему, своиствен­
ную данному романисту. Эта динамическая система и составляет
мир автора- ту ситуацию, которую он хочет изобразить с помощью
определенных элементов персонажей, которые хотя н; тождествен­
ны автору, но в некоторой степени содержат его в себе . Такое сли~­
ние обеих структур имплицитно манифестированное в симлтомах ,
является условием ~IX нового сущеСТR(шания, ибо всякая структура
динамична, то есть она продолжается (и трансформируется) в новых
структурах.
* Здесь и далее автор использует испанский термин educir букв. 'эдуцир~~
ватъ' близкий по значению к термину дедуцировать", чтобы обозначить самопр
изво.~ьное, необходимое развитие тво'рческого мышления писателя (эдукцию),
сходное с процессом логической дедукции.- Прим. ред.
372
А. Прието. Из книги «МОРфОJlОГИЯ романав
1, 3. Как написанное произведение роман составляет диалекти­
ческое единство двух структур. Каждая из них с самого начала при­
надлежит системе отношений, в которой есть разные уровни: куль­
турный, экономический, эмоциональный, исторический и т. д. По­
этому роман неразрывно связан с историко-социальной хронологи­
ей и, несомненно, принадлежит той эпохе, которую он отражает.
Однако в то же время роману свойственно стремление к будущему,
в нем делается попытка преодолеть время своего создания (об этом я
скажу позднее). Всякий роман является выражением своей эпохи,
и это важная черта его характеристики; поэтому мне представляется
крайне поспешной и поверхностной точка зрения Эухенио Норы,
утверждавшего, что Рамон Гомес де ла Серна «был первым испан­
ским писателем (из тех, кто пришли на смену поколению 1898 го­
да). который полностью отверг национальные, идеологические мо­
ральные, политико-социальные проблемы ... » 5. Между тем все романы
Гомеса де ла Серны в соответствии с авангардизмомэпохи, который
отвергает Д. Лукач 6, И есть социальный ответ - отчуждение
художника, разочарованного в буржуазных идеалах 7.
Установив непосредственную зависимость обеих структур от
историко-социальной хронологии (прямым или косвенным отра­
жением которой является роман), мы, однако, сталкиваемся с тем
что вторая, объективная структура романа, диалектически проти­
востоящая первой, субъективной структуре и в то же время тесно
связанная с ней, может быть в какой-то мере отделена от романа.
Иными словами, объективная структура, которую автор восприни­
мает и KOTOPO~ он противостоит, может быть а) социальной группой,
чисто внешнеи реальностью или б) самим отчужденным романис­
том, поскольку он является частью общества, его обязательным чле­
ном. Это позволяет мне разделить все романы на две большие катего­
рии, несмотря на то, что эти категории взаимосвязаны: а) закрытый
роман, где преобладает внутренний мир человека и где автор про­
тивостоит самому себе как объективной структуре, и б) открытый
роман, где преобладает социальное и где автор находится в постоян­
ном конфликте с социальной действительностью, которую он стре­
мится изменить. (Понятно, что такое различие между закрытым и
открытым романом проводится на этапе, предшествующем литера­
турной реализации романа, и не соответствует различию между от­
крытой и закрытой структурами, которое, например, предлагает
Бакеро Гойанес, рассматривающий роман как уже осуществленный
продукт, вне своего автора 8.)
в известной степени установленное мною деление напоминает
классификацию Лукача в его книге «Против неправильно понятого
реализма» (см. прим. 6), где венгерский критик проводит различия
между авангардизмом и критическим реализмом. Однако, е моей
Точки зрения, обе категории Лукача не выходят за рамки критичес-
373
IV. Семиотика литературы
кого реализма, который, безусловно, нуждается в особом пути,
чтобы достичь уровня представления историко-социальных проблем.
Я же в своем разделении к первой категории отношу произведения
Кафки, Музиля и т. д., а ко второй - Бальзака, Гальдоса, То­
маса Манна и т. д.
Той И другой группе романов свойственно стремление к пере­
менам, реалистический поиск. Эту задачу призв~н выполнить нар­
ративный субъект (часто - nрот_агонист) , которыи оп ределяеот форму
романа и который выражает сеоя (экстериоризуется) в новои струк­
туре. Последняя соответствует диалектическому единству, воз­
никшему в абстрактном времени из оппозиции романиста (субъек­
тивной структуры) к обществу или самому себе как ПРОЯВ;!Iению об­
щества (объективной структуре). В основном, нарративныи субъект,
который придает форлty роману, имеет двойственный характер
(мы видим, как он появляется в «Луканоре», «Ласарильо» И т. д.),
но ему сопутствуют также и другие персонажи (как вымышленные,
так и заимствованные из литературной традиции), привязывающие
нарративный субъект к реальности, которую они приводят В явиже­
ние. Таким образом, вымышленные персонажи приобретают ОСНОВ­
ное реалистическое значение в структуре романа, и, по
Мишеля Бютора, «вымышленные персонажи заполняют
в реальности и освещают нам ее» ~.
1, 4. Внутри диалектического единства структур, охватываю­
щих мир романа, сохраняется, однако, дистанция, присущая оппо:
зиции. В силу этого первая, субъективная структура - активнь:и
субъект - как бы стремится, движется по наr:равлению ко ~торои,
объективной структуре, чтобы вступить с неи во взаимодеиствие.
Вторая структура, как я сказал, может быть социальной группой
или самим романистом как частью этой группы. Отмеченная дистан­
uия мотивирует нарративное действие как реакцию на невозможность
полного слияния обеих структур. Речь идет о вечном приближении
(то, что раньше называлось неспределеиным словом «вдохновение»),
которое как абстрактное действие растворяется в конкретном нар­
ративном действии. Этим объясняется непоследовательность, те­
матические возвращения (повторы) у таких авторов, как Джойс,
Пруст или Итало Свево. Последний даже утверждал, что за всю
жизнь он написал только один роман 10.
В известной степени дистанция между обеими структурами
(которые сталкиваются для дальнейшего сгнмулирующего зааимо­
действия в романе) есть дистанция 1"Ю горизонтали (внутри абстракт­
ного мира), которая соответствует дистанции по вертикаль, суще­
ствующей всегда между абстрактным взаимодействием и его кон«
ретной реализацией в нарр ативном произведении то есть в манифе­
стированном взаимодействии. Точно так же оппоз иция обеих сгрук­
тур в абстрактноммире (в мире романа) есть взаимодействие,которое
374
Д. Прието. Из книги '«Морфология романа»
соответствует в плане языка, по мнению Террачини, сфере стилис­
тики, определяемой оппозицией: человеческая индивидуальность
вообще и ее конкретно-историческое воплощение 11.
Наметив эти соответствия,мы пришли к тому, что в мире романа,
предшествующемнарративной реализации (которая важна постоль­
ку, поскольку придает смысл языковому сообщению),первая (субъ­
ективная) структура принадлежитк сфере творческих устремлений,
как стремление раскрыть поставленную проблему и как жажда
увековечить себя, и чтобы понять ее, нужно применять такие ме­
тоды научного исследования, как психоанализ; в то же время вторая
структура подвластна созданному, объективному миру или реаль­
ности, при изучении ее следует пользоваться такими методами как
исторический. Творческий процесс создания мира романа вкл~чае';
H~ только перемещение субъектив~ойструктуры по направлению к
ооъективнои, но и отрыв последнеи от ее собственной реальности с
тем чтобы приспособить ее к реальности субъективной структуры.
Н~обходимоедвижение обеих структур строит новую, своеобразную
деиствительностъ, которая приобретает реаЛистический характер
в силу желания автора убедить. По сути дела речь идет о борьбе
словам
ко~орая, как писал Андре Жид, разворачивается между тем, чт~
пробелы деиствительность предлагает романисту, и тем, во что он должен
превратить ее 12, чтобы построить свой мир.
Трудность критического анализа всякого романа кроется имен­
но в слиянии двух структур, составляющих мир романа, где реаль­
ность предстает в смещенном виде. Анализ романа труден незави­
симо от того, идет ли речь о закрытом романе, как называю его я,
где обе структуры отражают раздвоение романиста (как например
проекция Джеймса Джойса в Стивена Дедалуса в «Улиссе»), ил~
же об открытом романе, например, такого писателя - представи­
теля веризма, как Джованни Берга, относительно которого д. Г. Ло­
уренс сказал, что ему, Верга, пришлось решать крайне сложную
задачу, наделяя своим трагическим ЧУВСТ80М персонажей, значи­
тельно уступающих ему в развигии 13. Тем самым «веризм» итальян­
ского писателя, его преданность СИЦИЛийской проблематике транс­
формировались и обогатилиг.ь благодаря чувству трагического.
Я полагаю, что тревожные размышления Ортега-и-Гассета о
романе (тревога европейцев эпохи великого Кризиса отразилась
также в книге Франсуа МОрИaJ(а «Роман» (<<Le гогпап», Paris, 1928)),
где автор превозносит самое индивидуальное в человеке и констати­
рует сужение сферы конфликтов в романе), в которых философ пред­
сказывает упадок и кризис этого жанра, связаны с тем, что он не
принимал во внимание отмеченного выше слияния субъективной и
объективной структур, образующих мир романа. Дело не в том что
романист идет на охоту за сюжетами и интересными историями: ко­
торых почти не осталось. (Ортега сравнивал современного романис-
373
IV. Семиотика литературы А. Приего. Из книги «Морфология романа»

та с дровосеком посреди Сахары 14). дело в том, что романист как

регулируемой одним принципом, обогащается за счет ИСПОльзова­
субъективная структура чувствует себя погруженным в структуру ния внешних элементов, подчиненных ее правилам.
объективную, причем последняя находится в постоянном обновле­
Структура Н (обладающая динамизмом, способным стимулиро­
нии, которое позволяет ей быть неисчерпаемым источником новых
вать другие структуры и развиваться в них) может быть схемати­
тем. Одновременно романист испытывает необходимость построить чески представлена, начиная со встречи Сс и ОС в разных точках
свою проекцию в произведении и изменить ту действительность, в на оси эдукции (Э):
которой он живет. Этим я отнюдь не хочу сказать, что со временем
роман не прекратит своего существования или не трансформируется МР,
в другой жанр. Если это и произойдег, то не потому, что не будет
тем, за которыми можно "охотиться", а потому, что новые истори­
ческие структуры придут на смену современным и обусловят исто­
рическое угасание романа (как было обусловлено угасание эпоса).
Возможно, час романа пробьет, когда прекратит свое существование
буржуазия, вместе с которой родился этот жанр в своих социальных
связях.
1,5. Итак, мы имеем на оси эдукции (Э) субъективнуюструктуру
(Сс) и объективную структуру (Ос), которые встречаются и опреде­
ляют мир романа (МР). В зависимости от того, лежит ли МР ближе к
Сс или к Ос, он порождает три типа наррации, в которых принимают
участие различные нарративные субъекты, начиная с формы, бли­
жайшей к Сс (тип прустовского романа), и кончая формой ближай­
шей к Ос (тип объективистского романа). Таким образом абстракт­
ный МР, определяемый встречей Сс и Ос в трех разных точках на
оси эдукции (МР 1 , МР 2 И МР з ) , разрешается в динамизместруктуры,
в нарративном продукте (Н), смысл которого неразрывно связан
с МР. - - ! - -_ _ К - - - - I -__ K c----j-__
Однако очевидно, что МР не растворяется в Н так, что МР=Н, / / \
ибо между МР и Н всегда проходит время, необходимое для реали­ / I \

~ ~
\ I
зации, в течение которого нарративный субъект и его языковое со­

общение приспосабливаются друг к другу. Нарративный субъект
(С) претерпеваетэтот процесс, ибо его касается новый (и/или старый)
опыт, а языковое сообщение, коммуникация (К) касаются его по­
стольку, поскольку романист не только выражает себя в языке
(в той или иной степени близком к разговорному), но и размыш­
ляет о нем, то есть оценивает его выразительность, исправляя
направляя эффективность своего сообщения в пределах собственно
языковой условной системы (кода).
Вертикальная дистанция между МР и Н (разделеннымивременем
реализации) обусловливает продукт Н (подобно тому как дистанция
по горизонтали между Сс и Ос помещала МР на границе с реальнос­
тью) следующим образом: непрерывность С и К, исходящих из мр,
нарушается, претерпевает наложения, интерференции, что обога­
щает (также и в смысле риторики и ст. ля) продукт Н. Все это, обра­
зуя систему соответствий п создавая равновесие, формирует Н, оп­
ределяет форму Н как систему трансформаций, которая, будучи
~
Согласно схеме, мы будем иметь мР + С + К=Н. Внутри гиб­
и
кой системы соответствий конкретный продукт, или структура Н,
варьируется в формах Н 1 , Н 2 или Н з , так как точка ВОЗникновения
МР, состоящего из Сс +
Ос, проявляется как мр 1 , МР 2 или мр з ,
Следовательно, новая нарраТИ2ная структура (Н) предстает перед
нами как семнологичсский факт, выраженный в знаках, символах
и симптомах, и актуальность его лежит не только В тексте (как в
стиле), но и в антецедентах, придающих этому тексту значение [... J.
"1,15. Частое отождествление формы и структуры в современ­
нои критике в силу их широкого употребления представляет со­
бой настоящую терминологическую проблему 1.. Каждое из этих
понятий, вантое по отдельности, уже проблема, и куда сложнее

376 877

IV. Семиотика литературы
обстоит дело, когда используются оба термина. Среди
разных текстов трактующих употребление и значение
структура" до~таточно упомянуть книгу Раймона Будона «Для
~eгo служи; понятие .гтруктура'?э, где автор подвергает анализу
омонимичные выражения, смысл которых следует изучать
каждого отдельно взятого контекста. Рассматривая разнообразие
структур в антропологии Леви-Стросса, в лингвистике Хомского,
в фонологии Хэрриса и т. Д., Будон приходит К отрицанию общего
структурного метода, делая вывод, что «структура - всегда
рия системы, и ничто иное».
Будучи отдаленным пронаводным от латинского struere
ить', термин "структура" в настоящее время заключает в себе поли­
семию, которую не только трудно свести к единому целому, но и
даже невозможно, если принять во внимание различные его упо­
требления и значения. Столь же полисемично и понятие.формы,
особенно если мы будем проводить различие между формои и суб­
станцией (форма/субстанция). В строго лингвистическом смысле
форма может быть, например, совокупностью звуковых един~ц, из
которых складывается означающее. Однако, термин "форма упо­
требляется также и в смысле знака, поэтому он не.однозначен. Кро­
ме того, термин "форма" (и особенно производныиот него - "фор­
мальный") используется для квалификации (или "автоквалифика­
ции") тех методов лингвистического анализа, которые исключают
из рассмотрения семантику.
То обстоятельство, что связанная с Пражским лингвистическим
кружком группа чешских ученых назвала метод (или учение) рус­
ского формализма структурализмом, еще больше обусловило не­
обходимость различать форму и структуру и одновременно у~азало
на лингвистическое происхождение этого направления. Действи­
тельно, в соссюрианском смысле термин forme 7СТЬ синони~ тер­
мина structure, и они оба противостоят substance субстанции. Суб­
станция в этом случае есть семантическая реальность. Таким об­
разом, форма слова таг 'море', способна разлагаться на фонемы
[т] [а] [Г], в то время как смысл этого слова может быть представ­
лен как способность построить вместе с другими единицами морфо­
логического уровня синтаксическое единство, синтагму
атог 'море любви'. Синтагма таг de аmог отсылает нас к другим,
смежным смыслам. Это такая же метафорическая синтагма, как,
например, определение, которое дает Лопе де Вега ,Рукам Амари­
лис. Он называет их dos veces blancas 'дважды белые, что означает
их цвет и одновременно указывает на отношение белая -+ снег -+
холодные. Этим я хочу сказать (в связи с терминологической слож­
ностью понятий формы и/или структуры), что в литературоведении
происходит нарушение лингвистической строгости описания (об­
условленное, видимо, тем, что границы анализа раздвинулись).
378
А. Прието. Из кннги «Морфологня романа»
разнооб­ (Можно понять литературную стерильность Балли, отстраненность
термина от литературы Ельмслева, которого интересовали лишь грамма­
тические структуры) 17.
Предложенное Бенвенистом соответствие между формой и смыс­
внутри
лом развивает Ельмслев, согласно которому функция в лингвис­
тике исключается из семантем. Под функцией понимаетсяотношение,
которое связывает слово (или совокупность слов) с остальными эле­
ментами. В глоссематике функция есть отношение, которое уста­
тео­
навливается между формой выражения и формой содержания, при
этом мы вслед за Ельмелевом сразу же оговоримся, что выражение
'стро­ существует благодаря содержанию, а содержание - благодаря вы­
ражению. Теперь рассмотрим эту бинарность в глоссематике,
В глоссематике содержание равно означаемому, а выражение озна­
чающему. И оба они (означаемое и означающее) обладают формой
и субстанцией. Форма содержания ( = означаемое) есть грамматичес­
кий порядок, в котором нам представлено означаемое, а субстан­
ция содержания есть его значение. В свою очередь в выражении
(=означающем) форма выражения есть каждая из форм, которые
приобретает тот или иной звук в разных языках, а субстанция
выражения есть материя звука.
С другой стороны, Блумфилд, например, проводит различие
между free form 'свободная форма' и bound fогше 'связанная форма'.
Первая, свободная форма, есть всякая форма, способная построить
сообщение: Марио, сейчас и т. Д., В то время как nte и do есть свя­
занные (присоединенные) формы в словах amante 'любящий' и ата­
do 'любимый'.
Во всех этих случаях форма дана как языковой элемент, но аб­
страгированный от его функции и значения. Эта форма, представ­
ленная в лингвистике в общем виде, не имеет никакого отношения к
формализму, и ее возвышение в ранге можно легко понять. Соглас­
но русскому формализму, форма есть все то, что превращает язы­
ковое выражение в произведение искусства. Такое преврашгние
(отмеченное в той или иной степени субъективностью) опирается
на синтагматическое отношение (и является им). Превращение, или
трансформация, чисто языкового выражения в произведение ис­
таг de кусства уже требует (от метода, изучающего произведение) выхода
за рамки лингвистических терминов. Вследствие этого превращения
изменился план содержания (неотделимый от плана выражения),
и в литературоведении, очевидно, уже нельзя понимать под формой
то же самое, что и в лингвистике (включая все разнообразие упо­
требления этого термина). В строгом смысле слова, объект, к кото­
рому применялея этот термин (метод), изменился, и, следовательно,
нам теперь необходимо сделать метод адекватным объекту. В ре­
зультате форма выражения, о которой говорил Ельмслев, не будет
столь же важна, как форма в металингвистическом и суперлингви-
379
'У. Семиотика литературы
стическом понимании, в которой автор выражает себя помимо сво­
ей воли.
Охарактеризуем вкратце методологическое развитие соответст-
вующих понятий, которое предлагает феноменолог Роман Ингарден.
Уже в пределах лингвистики структура есть система, которая функ­
ционирует по определенным законам, сохраняется и воспроизводи­
тся (ибо она есть движение, энергейя} в силу комбинаци~ ее элемен­
тов. Структура в лингвистике есть система, для которои характер­
ны тотальность, трансформация и саморегуляция. Следовательно,
структуры определяются рядом отношений между их элементами
(я еще вернусь к этому положению, когда буду проводить различие
между структурой и формой).
В книге «Литературное произведение» (<<Das literarische Kunst-
werk») Ингарден рассматривает литературный объект как систему
из различных слоев, которые располагаются пов~рх реальных и
идеальных явлений. Согласно Ингардену, каждыи из этих слоев
несет самостоятельные значимости и одновременно поддерживает
внутреннюю связь с другими слоями (которым передает информа­
цию и без которых не существовал бы сам). Первый (или низший)
слой есть слой звуков языка. Как знак, первый слой определяет
второй слой значений. Это самый важный слой в структуре, ибо в
нем начинается формирование объективных явлений (лиц, событий,
предметов), представленных (отраженных) в произведе~ии. ~ по­
мощью этого слоя синтагмы показывают объект. Третии слои есть
слой видов (Ansichten). По Ингардену, он представляет собой сово­
купность возможных способов (проявлений) чувственно восприни­
маемых манифестаций объектов. Речь идет о виртуальном слое,
который предоставляет возможность видения вымышленных объ­
ектов. Так мы подходим к четвертому и последнему слою, слою объ­
ективных реальностей.Здесь приобретаетчувственноосязаемуюфор­
му идея произведения и происходит эстетическое восприятие (вы­
полняется задача искусства). Среди последовательности структур
этот слой, в отличие от предыдущих, не имеет функции, но зато
в его целостности одновременно и взаимосвязанно представлены
все слои. Как я уже отмечал раньше 18, это разноо6разие слоев
(WertqualiUiten) напоминает концепции формалистов и представ­
ляет литературное произведение как единство, открытое для раз­
ного рода критических интерпретаций (среди которых структура­
лизм не самым лучшим образом проникает В его смысл).
Подход Ингардена к литературному произведению уже пред­
полагает выход за рамки лингвистического с-грукгуралиэма, ибо
допускает мысль об эмотивной функции (и принимает, что эта функ­
ция существует), принадлежащей четвертому слою. OH~ наделяет
форму (в ее эстетическом восприятии) коммуникнтивнои значимо­
стью, так что форма служит идее или сообщению при устаноьлении
380
А. Прието. Из книги «Морфология романа»
контакта с адресатом. В таком случае функция четвертого слоя, по
Ингардену, будет осуществляться вне произведения, во впечат­
лении читателя, заставляя его сознательно или бессознательно воз­
вращаться к другим слоям произведения. Такая формальная пози­
ция Ингардена не так уж далеко, как кажется на первый взгляд,
отошла от критических установок в духе Кеннета Бёрка (смешива­
ющего методологии психоанализа, марксизма, антропологии и се­
мантики), для которого форма есть возбуждение желаний, порож­
дающее в читателе 19 новые формы в соответствии с эмоциональными
реакциями его как адресата. Иными словами, четвертый слой Ин­
гардена, не имеющий функции внутри структуры слоев (в которой
три слоя существуют лишь для того, чтобы существовал четвертый).
выполняет свою, внутренне ему присущую функцию вне структуры.
манифестируя свою организацию и идею адресату. Это энергейя всей
структуры, поскольку мы видим необходимость ее объяснения как
в тексте, так и вне его.
В исследованиях о построении моделей языка лингвистическим
объектом до недавнего времени являлись фрагменты текста, не выхо­
дящие за пределы предложения. Однако очевидно, что сфера языка,
речевое поведение, не ограничивается пределами предложения (по­
следнее всего лишь один из этапов), поэтому необходим лингвисти­
ческий анализ семантики текста (дискурса). В этом смысле большая
экспрессивность и специфический характер художественных тек­
стов, имеющих свои структурные особенности, их организация на
различных уровнях представляют собой наиболее подходящее поле
деятельности при изучении семантики текста и языковой техники
выражения смысла. Такая постановка проблемы предусматривает
применение лингвистических понятий (с логической экстраполя­
цией) к новому материалу (объекту), что отвечает старой филоло­
гической традиции поисков взаимодействия лингвистики и поэти­
ки 20, традиции, которая продолжается в настоящее время в семио­
логических исследованиях по литературе и языку. Этот подход
зачастую предполагает возвращение (на новой основе) к тради­
ционной лингвистике, противостоящей дескриптивно-формальной
лингвистике, на базе которой развивалась современная трансфор­
мационная лингвистика. В традиционном языкознании изучение
синтаксиса никогда не производилось в ущерб семантике, а семан­
тический подход играет первостепенную роль в изучении литера­
турного текста.
Естественно, что такие исследования предполагают в смысле
(семантике) порождающее ядро и видоизменяют понятие ФОРМЫ.
Здесь уместно вспомнить структуру мира романа, изображенную
графически в разделе 1,5 [см. с. 377], ибо 31'0'1' мир порождает то,
что мы называем темой или сюжетом. Также уместно напомнить,
'{то наша точка зрения противостоит мысли о теме или сюжете
381
IV. Семиотика литературы
д. Приего. Из книги «МОРфOJJогия романа»

вне самих себя (когда за ними охотятся), о чем говорил Ортега (см.
Но заметим, что структура - не весь процесс, весь процесс содер­
раздел 1,4) [см. выше, с. 374], который далек от глубокого понима­
жится в форме, чья функция (подобно четвертому слою у Ингар­
ния нарративного. Это противопоставление относится непосредст­
дена) состоит в передаче эмотивного значения адресату, к которому
венно к тому, что было сказано в конце раздела 1,14* по поводу двух
обращается (или хочет обратиться) автор. (Такое понимание формы
форм использования типа. Охотиться за сюжетами или темами (~ приближает нас к социальной функции формы у Лукача.)
типизацией или без нее) значило бы перестать жить собственнои
1,16. Рассмотрим процесс, изложенный в 1,5. В определенной
жизнью (хотя при этом и приобретается ценный опыт другого рода),
точке (которая может затеряться или не затеряться в структуре,
а жить ею необходимо присуще нарративной форме. В таком подхо­
но которая составляет семантическое ядро формы) Сс и Ос (другое
де (уместно вспомнить романы с продолжением) есть что-то общее
лицо, факт или предмет) соединяются. Точка соединения есть по­
с народным представлением о существовании сюжетов, которые мож­
рождающее ядро, которое в своем динамизме нуждается в манифес­
но предложить автору романа, чтобы он их рассказал. Наивное
тации, выражении. С этой целью соединение воплощается в нарра­
предложение, вроде: «Что Я вам расскажу, это просто тема для ро­
тивном субъекте, который, в разной степени, принимает черты ав­
мана!» (приведу как пример отрывок из письма Джан Паоло Озио
тора романа. Речь идет не об отождествлении автора и нарративно­
кардиналу Федериго Борромео: «Можно было бы написать [роман] го субъекта, а о том, что последний в какой-то мере является отра­
о том, что я пережил и испытал, и мое описание потрясло бы чита­
жением первого. С одной стороны, нарраТИБНЫЙ субъект есть авто­
телю» 21, свидетельствует о непонимании подлинного нарративного
номный структурный элемент нарративной с истемы , Б ином плане,
процесса. Речь идет о формуле, пригодной для типичного персона­
с другой стороны, нарративный субъект выступает как форма, он
жа низкопробного романа, персонажа, связанного с темой, абсолют­
есть романист, зависящий от себя самого. Будет ли наррагивный
но чуждой тем индивидуальным чертам, которыми наделяет его
субъект лицом (самый частый случай), деревом «(Кровы Елены
автор. Такой тематический подход не учитывает форму и совершен­ Кирога), животным (<<Превращение» Кафки) или вещью (<<Воспоми­
но не принимает во внимание язык. Но в процессе, изображенном
нания железнодорожного вагона» Е. Самакуа), реальность от этого
графически в 1,5 [см. с. 376], который находит завершение в нарра­ не изменится.
тивном продукте (как данном произведении), форма есть тема, или
Часто романист в своем произведении может «оформляться» (в
форма есть то, как сообщается и представляется тема жизнью. (Это том числе и семантически) как два и более персонажей, каждый из
не противоречит известной только романисту дистанции между
которых отчасти заключает его в себе. Соединение (с учетом воз­
тем, что он хотел выразить, и тем, что у него вырази.~ось. Это несо­
можных противоречий) характеристик этих персонажей прибли­
ответствие служит для автора источником постояннои неудовлетво­
жает нас посредством формы к означаемому романиста. Отношение
ренности написанными произведениями и может заставить его пы­
между этими персонажами в том виде, в каком оно складывается,
таться вновь воплотить те же темы в других или СХОДНЫ'х нарра­
когда мы сливаем их уже за пределами их самих и их репрезента­
тивных формах.) u
ций, есть формальное отношение, в корне отличное от взаимоотно­
Когда эта оговорка сделана, можно сказать, что нарративныи
шения этих персонажей - элементов нарративной структуры. Как
продукт Н как произведение искусства не создается в результате
элементы структуры персонажи действуют автономно внутри такой
простой охоты за сюжетами И.'1И темами, чуждыми повествованию,
структуры, как роман, и в то же время противостоят этой струк­
какими бы интересными они ни представлялись. Охоте за сюжетом
туре (внутри романа). Формально же отношение персонажей стре­
предшествует процесс ингерьоризации, протекающий в нарратив­
мится обозначить нечто, лежащее вне структуры (вне романа) и
ной форме и делающий чужое (внешнее) чем-то таким, что в свою
завершиться вовне. В известной степени на это отличие вскользь
очередь становится отражением повествователя. Из этого объеди­
указывала упомянутая Пражская шкс.га, отдав предпочтение тер­
нения (соединение Сс и Ос, отмеченное в 1,5) с нарративной формой,
мину "структурализм" перед термином "формализм", ибо слово
которая характеризуется как нечто тотальное, трансфо~мирующее­ «структура» несет в себе меньше нюансов, намекающих на нечто
ся и саморегулирующееся, возникает процесс, несущии значения,
вовне, чем слово «форма». Итак, следует отметить, что нарративная
которые принадлежат нарратинной форме. Этот процесс, чтобы структура находит объяснение в самой себе, в рамках произведения,
стать выраженным, нуждается в сгвуктуре, которая бы его поддер­
в то время как значение формы опирается на те элементы, которые
живала (и которая, будучи энергейей, становится независимой). отсылают нас за его пределы.

Когда романист воплощается в одном или нескольких персона­

* Этот раздел в настоящее издание не вошёл.- Прим. ред, жах (что необходимо для художественного выражения соединении

382 883
IV. Семиотика литературы А. Прието, И3 книги «Морфология романа»

Сс и Ос), он обязан поместить этого персонажа в пространстве и туры как ряда отношений между ее элементами. Как я уже говорил,
времени, заключающих его в себе. В результате автор творит новую это первое, выделенное нами отношение в последовательности эдук­
структуру (пространство и время), являющуюся отражением внеш­ ции. Найдя свое выражение, оно порождает ряд взаимосвязанных
ней объективной структуры (Ос). Отдаленность новой структуры структурных элементов, зависящих от своего ядра или порождаю­

от реальной обусловлена проживанием в ней персонажа. В свою
очередь персонаж (отражение Сс) обусловливается тем положением
и жизненными характеристиками, которые сообщает ему новая
структура времени и пространства, в которую он помещен. В опре­
деленной степени этот процесс лишает персонаж биографичности
(к сведению тех, кто ищет в литературном произведении историчес­
ких данных). На этой стадии мы имеем уже ряд отношений между
обеими структурами, которые взаимно изменяются и дополняют
друг друга, образуя общую нарративную структуру. Мы описали
процесс порождения и указали на трансформацию, свойственную
всякой структуре и упомянутую в 1,15. В то же время, как только
произведение завершено в плане выражения, оно приобретает не­
зависимость как структура. Это обеспечивает возможность само­
регуляции структуры произведения.
Очевидно, что если внутри нарративной структуры (как дан­
ного произведения) персонаж и пространство представлены в одном
и том же или общем нарративном времени, то в процессе достижения
этой стадии (процесс, который выводится, эдуцируется из формы)
воплощение повествователя в персонаже обычно осуществляется до
того, как образуется структура, куда помещается герой.
Романист, порождая себя в нарративном произведении, может
иметь или не иметь представление о структуре, которая
в себя его проекцию в нарративном субъекте. В большой степени
этот процесс зависит от личного, авторского подхода к организации
произведения . Обычно дело обстоит так, что:
а) нарративный субъект как персонаж определяет рамки или
структуру, в которые он помещен;
б) нарративный субъект придерживается структуры или опре­
деленных рамок, установленных а priori;
в) нарративный субъект по мере развития изменяет структуру
или рамки, первоначально задуманные автором.
Во всех трех случаях, более или менее сознательно, устанавли­
вается отношение взаимного воздействия и перемещения, как функ­
ция, в силу которой происходит В той или иной степени эффектив­
ная трансформация обеих структур (Сс м Ос). Довольно часто упо­
минают признания романистов о том, что персонаж, задуманный
с определенными характеристиками, постепенно трансформировал­
ся в другого по мере его манифестации в нарративном плане.
Здесь мы сталкиваемся с логически развивающимся лроцессом де­
терминации (отражением адаптации человека к среде) Это первое
отношение - отношение Протея - отвечает становлению
щего соединения. Со структурной точки зрения, порождающее со­
единение погружено (растворено), как один из элементов (в числе
прочих) в целостной нарративной структуре. Но формально это
порождающее соединение несет Идею существования и приобретает
первенство (также и в историческом смысле). Семантическая роль
этого соединения в содержании зависит от степени манифестации
или от расстояния между генеративным замыслом (Идеей) и мани­
фестацией (трансформацией Идеи в контакте со структурой).
(Понятно, что различие, которое я провел между структурой и
формой и которое придает динамизм и той, и другой, подразуме­
вает отход от методологии и теории формалистов. Прежде всего это
относится к некоторым приложениям их теории к тексту, в особен ..
ности к преврашению формального в структурное, что предприни­
малось на основе их постулатов, отчасти подвергавшихся при этом
сокращению. Однако имплицитно при этом содержится также за­
висимость от формалистов и признание их заслуг в постановке та­
ких задач, которые не рассматривала историческая школа 22).
Таким образом, форма как данная цельность на металингвисти­
ческом уровне соотносится с темой, которая ее породила, и можно
проверить (чего нельзя сказать о структуре), насколько измени­
лась тема в силу требований и функционирования языка при пере­
вместит воде ее в выражение. Это предполагает семантическую возможность
верификации (чуждую структуре) того, как тема развернулась по­
средством структурных элементов, уже не зависящих (как структура
произведения) от Идеи или темы, хотя именно они и вызвали их к
жизни в качестве сообщения. Именно динамизм формы (как отра­
жение содержания) стремится к развитию в других формах, и по­
следние по мере осуществления авторского замысла стремятся
выполнить (или дополнить) то, что не было представлено в данной
форме. Как структура «Дон КИХОТ» детерминирован в самом себе,
в отношениях его элементов, но как форма «Дон Кихот» восходит
К Идее противоположностей (печальэереальностъ-еирония), которая
его породила и в своем динамизме переходит в рыцарский смысл
«Персилеса и Сехисмунды». В отличие от динамизма структуры ди­
намизм формы подобен научной абстракции, которую можно искать
и находить посредством элементов формы. Но эти элементы на­
ходят оправдание (и объяснение) вне структуры нарративного про­
изведения. В таком случае мы неизбежно приходим к дихотомии
«содержание - выражение» и при этом в определенной степени вы­
ходим за рамки того соответствия между содержанием и выраже­
струк- нием, которое предлагает глоссематика. Подобная дихотомия ка-

384 13 Nt 2043 388

IV. Семиотика литературы
жется логичной (Беккер утверждал: «Борьба напрасна, нет числа,
способного это измерить»), она оправдывает существование критики,
которая старается преодолеть расстояние, установленное этой ди­
хотомией.
Мы пришли к тому, что повествователь проецирует себя на од­
ного или нескольких субъектов, представленных в структуре.
Структура обладает свойством динамизма. Структура появляется
как необходимость пространственно-временных рамок для нарра­
тивного субъекта, имеет самостоятельное значение и, в свою оче­
редь, превращается в агента, который принимает субъекта и изме­
няет его. В этом смысле нарративный субъект что-то теряет из сво­
его содержания при помещении в структуру, но при этом и приоб­
ретает нечто от самой структуры. Эти потери и приобретения вле­
кут за собой изменение согласно свойству трансформации, характер­
ному для всякой структуры. Значение этой трансформации, ко­
торая расширяет, сужает и/или изменяет порождающую тему, мы
можем измерить посредством формы, но не посредством структуры,
ибо структура (в силу тотализации и саморегуляции) есть нечто
замкнутое в самом себе и функционирует в соответствии со своими
внутренними законами. Итак, форма есть результат соединения
субъекта и структуры, результат помещения субъекта в структуру
(с вытекающим отсюда подчинением и превращением самого субъ­
екта в структурный элемент). Форма дает возможность измерить
расстояние между порождающим смыслом и тем (закрепленным и
измененным) смыслом, который сообщает структура. В противовес
структуре, замкнутой в самой себе, форма с ее семантической на­
грузкой проявляется в развитии, идущем в постоянном динамизме
от формы как выражения к повествователю, а от него снова к фор­
ме. Этот динамизм проистекает из дихотомии «содержание ;>выра­
жениеессодержание».
Как я стараюсь показать, литературное произведение как струк­
тура обладает динамизмом именно потому, что означаемое всегда
есть отношение и никогда - объект (всегда движение и никогда
нечто статическое). Уже Соссюр утверждал, что лингвистическая
единица имеет значимость. Каждый элемент нарративной структу­
ры имеет значимость. Но если в структуре эта значимость заключе­
на в отношении элемента с другими элементами структуры,
форме та же значимость проистекает из отношения элемента с эле­
ментами другого порядка (фактами, документами, биографией), ко­
торые лежат вне структуры. Полисемия или неоднозначность луч­
ших нарративных произведений (и всей литературы в целом) обус­
ловлена связью элементов с внешними элементами, представлен­
ной формой, с одной стороны, и связью элементов в структуре (где
они имеют иную значимость) - с другой.
Точно так же в отношении времени. Структура как бы отдыхает
386
А. Прието. Из книги «Морфология романа»
в пределах нарративного времени произведения, а форма (вместе
со смыслом) стремится наверстать протекшее время посредством
. своего перехода к будущему. (В сущности, форма- это и есть про­
текшее время.) Именно поэтому нарративный субъект многих про­
изведений имеет тенденцию раздваиваться на другие мифические
или символические (вневременные) персонажи или сливаться с ни­
ми. Форма как бы увеличивает временное измерение, ограниченное
структурой.
Поскольку структура наделена свойствами тотализации, транс­
формации и саморегуляции, я хочу отметить (в качестве возраже­
ния сторонникам исторического метода), что никакой элемент или
фрагмент структуры не является чуждым или лишним в ее составе
(это отвергают те, кто, применительно к некоторым произведениям,
воспринимают только их форму). Одно время критики довольно
часто утверждали: «Такой-то персонаж - лишний в таком-то про­
изведении». Этот подход совершенно неприемлем с точки зрения
структурного анализа, ибо персонаж про изведения имеет опреде­
ленную функцию и стоит в определенном отношении к другим эле­
ментам. Само присутствие его - уже факт структуры, и оно оправ­
дано именно постольку, поскольку как структурный элемент он не
адресует к смыслу вне себя, но как элемент формы он может осущест­
влять такую адресацию. Это отличие обусловлено тем, что струк­
тура имеет иной динамический порядок, чем форма.
Структура замыкает движение и значение своих элементов
внутри себя самой и, регулируя все это как целое, создает свой
смысл. -
Внутри этой цельности (завершенности) элементы претерпели
трансформацию, в результате которой они накапливали свое ка­
чество носителей означаемого, начиная с момента его появления по
мере его движения в нарративном тексте (таково, например, станов­
ление или развитие литературного персонажа). Структура вопло­
щает в себе движение, это значит, что она стремится к адресату, ко­
- торый должен воспринять это движение. Таким образом, структура
обладает динамизмом, в силу которого она и реализовалась.
Я закончил раздел 1,14 * словами Хинеса де Пасамонте, персо­
нажа из «Дон Кихота», которые подходят не только к плутовскому
то в роману, но к любому повествованию. Здесь мы ясно видим, что лю­
бое произведение зависит от автора. Как только автор проецирует
себя на нарративный субъект, который живет в нарративной струк­
туре, он растворяет свою порождающую проблему (свою тему) в
* Раздел 1,14, который в настоящем издании не воспроизводнтся, заканчи­
вается примером из XXII главы «Дон Кихота»: в ответ на вопрос Дон Кихота к
персонажу Хинесу де Пасамонте,закончена ли книга, которую он пишет, Хинес
ответил: «Как же она может быть окончена, когда еще не окончена моя жизнь?» -
Прим. ред,
887
IV. Семиотика литературы А. Приего. Из книги «Морфология романа»

этой структуре. Вспомним фразу Гольдмана, упомянутую в разде­ щими свой внешний характер. Однако технические элементы, к ко­
ле 1,2 - «никакой писатель не может создать сколько-нибудь цен­ торым прибегает автор, не всегда переходят во время нарративного
ное произведение, ставя в нем проблемы, которые сам уже заранее произведения, ибо они могут измениться, или даже исчезнуть в про­
разрешил». Но ведь растворить [disolver] не значит разрешить [ге­ цессе написания, приобрести иную, отличную функцию. Таким
вогуег}. Едва лишь проблема оказывается растворенной в нарра­ образом, техника принадлежит времени создания произведения
тивном произведении, как она наделяет структуру содержанием, и имеет значение только тогда, когда входит в структуру, когда

то есть ее означаемым, распределенным в отношениях элементов,
которые его выражают и сообщают. Растворение проблемы в дей­
ствии составляет динамизм структуры и ее движение.
В форме (которая предопределяет это растворение) выражается
выход за пределы структуры (пространственно-временные грани­
цы), который дает начало динамизму формы, свидетельствует о не­
разрешимости нарративного субъекта как проекции автора. Форма
(по крайней мере потенциально) указывает на некий мир, который
представлен, но не разрешен в данной нарративной структуре, по­
скольку зависит от предыдущей нарративной структуры (если она
существует), и стремится (но и не может) найти свое разрешение в
будущей, последующей структуре. Именно динамизм формы (с его
постоянной постановкой проблем в формах структур и попытками
подчинена ей (подчас приобретая функцию, отличную от той, что
имела первоначально). Итак, техника дана нам только в структуре.
"Техника" - термин почти ненаучный, я употребляю его здесь
только в качестве простого уточнения и це намерен более задержи­
ваться на этой проблеме.
1,17. Даже в различии, которое я провожу между формой и
структурой (и которое я ввожу и сопровождаю примерами в 1II
и IУ частях этой книги), можно заметить, что форма и структура
как носители содержания имеют общую область. Этой областью
главным образом является язык. Отсюда вытекает необходимость
рассмотрения языковой полисемии, амбивалентности, двусмыслен­
ности. Эту проблему я анализирую во II части. Однако пойдем
далее.

их разрешить) в своем выраженном развитии составляет мир ро­
маниста, придает органическое единство и стилистическое своеоб­
разие различным произведениям одного автора. Вот почему мы мо­
жем говорить о мирах Гальдоса, Пруста, Бальзака, Кафки или
Барохи, несмотря на разнообразие их сюжетов.
Структура как система может стимулировать другого повество­
вателя, который начинает ей следовать (с теми или иными измене­
ниями). Но содержание и смысл структуры заключены в ней самой,
поэтому мы можем объяснить структуру, не привлекая порождаю­
щего ядра, которое сообщило ей движение (и находится вовне),
или связей структуры с другими произведениями автора, ибо ни­
какой структурный элемент не лежит за ее пределами и функция
структуры состоит в их взаимодействии.
Л. Витгенштейн в своем сложном «Логико-философском трак­
тате» (мы учитываем и то, что он впоследствии отрицал или исправ­
лял себя самого) выделил ряд постулатов, которые стали предметом
самого серьезного внимания 23. Из трактата Витгенштейна мы уз­
наем, что «мы не можем выразить посредством языка то, что само
выражается в языке». Мы не будем связывать с этим другое утверж­
дение Витгенштейна: «То, что может быть показано, не может быть
сказано» (4.1212) (ибо сейчас это не входит в нашу задачу). Ведь
в нарративном процессе (изложенном в 1,5 и дополненном в 1,15
и 1,16) можно наблюдать, как автор романа показывает посредст­
вом языка, которым обладают его нарративная структура и форма.
Рассмотрим выделенную фразу. Будем считать, что «то, что само
выражается в языке» принадлежит к структуре, а «то, что выражает­

Поскольку структура может стимулировать другого повество­ ся посредством языка» принадлежит к форме. Это сложная и тесно
вателя, понятие структуры (очевидно, что структура это не архи­ связанная двойственность, которая принадлежит одному и тому же
тектура) известной своей стороной соприкасается с понятием тех­ выраженному единству. Если согласятся со мной, что такая двой­
ники. Техника нарративного произведения - термин несколько ственность существует, то мы далее скажем, что язык структуры
неточный, заимствованный извне, был в ходу У исторической кри­ (в соответствии с присущими ей тоталиаацией, трансформацией и
тики и мало используется в современных литературных анализах. саморегуляцией), несомненно, обладает автономией. В нем, согласно
В данной работе я буду понимать под техникой использование тому же Витгенштейну , как во всяком языке, важным являются его
тех чужих элементов, которые автор более или менее сознательно употребления, область функционирования. Поэтому следует изу­
применяет при создании своего произведения. Эти элементы (от чать употребление языка, а не его значения. Мне кажется, что та­
внутреннего монолога до таких риторических фигур, как анафора) кой интерпретации соответствует большая часть структурных иссле­
принадлежат времени автора во время написания произведения. дований литературного произведения, в которых довольно часто
Как только эти элементы переходят во время произведения, вклю­ отсутствует анализ семантики.
чаются в него, они становятся структурными элементами, теряю- Сам по себе смысл (содержание) в структуре выражается в язы-

388 889
IV. Семиотика литературы
ке, в употреблениях языка. Значение автономно (является содержа­
нием) внутри структуры, Значение нам дано через синтагматичес­
кое отношение, в которое слово или предложение помещено, чтобы
выражать новый (оригинальный) смысл, Слово «отец» не соотносит­
ся с означаемым вне текста, но выражает, является означаемым в
силу своего употребления внутри синтагмы, синтагматической це­
почки, приобретая в таком случае новое значение. В качестве воз­
ражения сторонникам исторического подхода приведу отрывок из
TCLP (Ng 1, 1929), который я уже приводил в своей работе «Семио­
логическое эссе» *. Представители Пражской школы утверждали:
«Поэтическое произведение - это функциональная структура, и
различные элементы ее не могут быть поняты вне связи с целым.
Элементы, объективно тождественные, могут приобретать в различ­
ных структурах совершенно различные функции».
В «Семиологическом эссе» я цитировал одиннадцатисложныи
стих Лопе де Вега «Guando те раго а contemplar mi estado ... »
(<<Когда я погружен в себя ... »). Любой сторонник исторического
метода сможет заметить, что этот стих объективно тождествен та­
кому же стиху Гарсиласо де ла Вега. Но это наблюдение не объяс­
няет значения стиха со структурной точки зрения. Оно не объяс­
няет его даже внутри одного и того же языка поэзии, ибо у Лопе де
Вега значение обусловлено употреблением в иной, чем уГарсиласо,
структуре, что, как я объяснял в упомянутой работе, придает сти­
ху новое значение, несмотря на то, что слова и их порядок тождест­
венны в обоих одиннадцатисложниках.
Мы пришли к выводу, что структура сама выражается в языке,
в своем языке, поскольку существует не один язык, но языки, ко­
торые выступают как содержание живых структур.
Однако очевидно, что и отмеченное сторонниками исторического
подхода отношение также существует (по крайней мере в данном
случае). Это отношение лежит вне структуры и выражается формой.
Лопе де Вега стремился выразить себя (и об этом нельзя забывать)
посредством языка. Он сделал своим (более или менее сознательно)
стих Гарсиласо, стих, уже принадлежащий к традиции. Этот факт
заимствования чего-то, что лежит вне структуры, имеет значение,
которое объясняется связью, лежащей за пределами структуры,
связью Лопе - Гарсиласо, связью, относящейся к их поэтике и
жизненному пути. Это заимствование может, например, означать,
что Лопе стремился опереться на Гарсиласо (так же, как Гарсиласо
в свое время обращался к Петрарке), чтобы не чувствовать себя
изолированным в ситуации противоречия (в любви), когда он же­
лает изменить свою жизнь и вместе с тем с помощью слова обра­
щается к прошлому (а это значит оживляет прошлое в любви),
* Библиографическую ссылку см. в прим, 4 на с. 8915.- Прим. ред,
390
А. Прието. Из книги «Морфо.логия романа»
Эту связь Лопе-Гарсиласо нельзя вывести из структурных от­
ношений, хотя она и присутствует в синтагматическом отношении
структуры. Ибо здесь (живя в другом, чем Гарсиласо, времени)
Лопе выражается посредством своей формы языка, но при этом по­
нимает сменяющиеся формы языка как формы жизни. Я полагаю,
что этот пример с одним и тем же одиннадцатисложным стихом ил­
люстрирует сказанное выше о сложной и тесно связанной двойст­
венности одного и того же выраженного единства.
Позволю себе еще раз взглянуть на ту же проблему под другим
уг лом зрения. Я имею в виду нарративный субъект, на которого
проецирует себя автор. Предположим, что в современную эпоху
автор в качестве нарративного субъекта перемещается в XII век,
стараясь найти там определенные константы, чтобы с их помощью
• выразить себя в символе. К Х 11 веку относятся фрагменты преда­
ния, рассказывающего историю Тристана, плода запретной любви
Бланшефлер и Ривалена, короля Леонуа. (На основе этого преда­
ния Вагнер создал свою оперу «Тристан и Изольда».) История о
Тристане и Изольде полна волнующей красоты, она воскрешает
в памяти такие константы мифа, как борьба Тесея с критским чудо­
вищем Минотавром или то, как объятый скорбью Эгей умирает
(как и Тристан) в тот момент, когда видит на корабле вместо
белых парусов (служащих добрым знаком) - чёрные. Предпо­
ложим, что автор, творящий в 1975 году, сливает свою тематичес­
кую ситуацию с историей о Тристане (чего не смог сделать Ларра
с Масиасом) и происходящее с ним лично растворяется (но не раз­
решается) в том, что происходит с Тристаном. Таким образом, оба
процесс а изменяются ради нового повествования. Рассмотрим крат­
кий фрагмент этого нового повествования, например, тот момент,
когда нарративный субъект 1975 года сменит имя Тристан на Тан­
трис, не объясняя как-либо причины такой перемены. Синтагма­
тическое отношение внутри структуры, выраженной в себе самой,
укажет нам только на сознательное изменение имени. Однако фор­
мально, посредством языка, возникнет металингвистическое отно­
шение, которое, подобно симптому, сигнализирует нам присутствие
белокурой Изольды, которой Тристан демонстрирует красоту му­
зыки.
Новое нарративное произведение, несомненно, может получить
объяснение в своей структуре и посредством ее выражать означае­
мое. Но максимальное приближение к смыслу и к по рождающему
ядру будет достигнуто только путем оценки формы, посредством
которой сообщает себя автор. Это означает (я допускаю это пред­
варительно), что в лингвистическом сообщении есть соответстт снно
линейность и многомерность.
Структуралист Андре Мартине в своих «Основах общей лингви­
стики» 24 проводит различие между системой языковой и зритель-
391
IV. Семиотика литературы
НОЙ, уточняя ТО, что заметил еще Соссюр. Мартине утверждает,
что в отличие от линейного характера словесных сообщений систе­
ма зрительной коммуникации не линейна, а двухмерна, потому что
адресат, созерцающий картину, воспринимает сообщение как це­
лое. Речь идет, очевидно, о формах другой коммуникации. В дан­
ный момент я несколько схематично констатирую (позднее я разо­
вью свою точку зрения), что в синтагме Я сменил свое имя Тристан
на Тантрис внутри структуры дана линейная последовательность
сообщения. В то же время данная синтагма как форма воскрешает
в памяти ситуацию и тему за пределами структуры и за пределами
простого сообщения (разумеется, при условии, что адресату из­
вестно о Тристане). Эти ситуация и тема связывают прошлое (XII
век) и настоящее (1975 год) и придают последнему многомерное
значение. Помимо простого действия замены имени (подобно тому
как вместо Хуан мы сказали бы Педро), данного структурой, адре­
сант построил посредством языка и за пределами его линейности
синтагму, в которой замена Тристаюе/Гантрис объясняется (и со­
общает нечто) посредством связи одного из элементов с явлениями
вне текста (хотя сам элемент упоминается в тексте). Эта связь за­
ставляет адресата (для понимания смысла) действовать во времен­
ных рамках «прошлое - настоящее».
Таким обравом внутри разнообразного индивидуального вос­
приятия одного и того же произведения разными
можем обозначить две большие группы адресатов: А) те, кто ли­
нейно следуют современному чтению текста (для них Тристан -
такое же имя, как Педро или Хуан), и Б) те, кто понимают имя
Тристан многомерно: а) видят в нем прошлое (XII век); б) настоя­
щее (1975 год) и в) время-константу (вневременное состояние), об­
разованное слиянием двух отдаленных временных
рые приспосабливаются друг к другу, служа новому сообщению.
Адресат А сможет подойти к пониманию структуры и вникнуть в
ее смысл с помощью того, что ему показано. Адресат же Б воспри­
нимает и становится участником того, что выражено
формы языка, которая понимается многомерно.
Теперь мы, действительно, можем подойти к той особенности
языка, на которую указал Виттенштейн: «То, что может быть по­
казано, не может быть сказано» (4.1212). Структура
показывает, а форма есть то, о чем нам говорит эта структура (за ее
пределами), ибо она этого не показывает. Иначе говоря (тут необ­
ходимо вспомнить пункты 3.32 и 3.344 из трактата Витгенштейна.
приведенные в сноске 23. Для адресата А Тристан есть знак, по­
казанный в действии структуры, а для адресата Б Тристан, помимо
того что это знак, есть форма, отсылающая к неким связям (много­
мерность), которые вызывают к жизни определенныесимволические
392
А. Приего. Из книги «Морфология романа»
константы таким образом, что их семантика сохраняется и в совре-
менном действии. u
На самом деле отношение «структура - форма» (линейность -
многомерность), которой обладает литературный текст (и которая
заставила многих лингвистов избегать его анализа), укладывается
в рамки отношений, указанных Романом Якобсоном в начале его
работы «Лингвистика и поэтика»:
«Анализируя сюрреалистическую метафору, мы не сможем ос­
тавить в стороне картины Макса Эрнста или фильмы Луиса Бунюе­
ля «Андалузский пес» и «Золотой вею>. Короче говоря, многие п~­
этические особенности должны изучаться не только лингвистикои,
но И теорией знаков в целом, то есть о б щеи семиотик
" ой
1} 20 •
Якобсон совершенно верно отмечает то обстоятельство, что в
ориентации на адресата адресант «находит свое чисто грамматичес­
кое выражение в звательной форме и в повелительном наклонении,
которые синтаксически, морфологически, а часто и фонологически
отклоняются от прочих именных и глагольных категорий» 26 (т. е.
более однозначно истолковываются). Характерно уже то, что в нар­
ративном произведении представлено в основном синтагматическое
отношение повествовательного декларативного типа, а фрагменты,
написанные в повелительном наклонении и вставленные в повест­
вование (например, в романе Матео Алемана «Гусман из Альфара­
читателями мы че»), выполняют функцию сближения, вовлекая адресата в совре­
менность, в настоящее время, которое ему не чуждо. Использова­
ние императива (как формы привлечения вним~ния) - уже сигнал
об опасности удаления от повествовательнои формы интерпре­
тации, свойственной нарративному произведению, ибо она объеди­
няет эмотивное (экспрессивное), конативное и референциальное
отрезков, кото­ (коммуникативное) употребления языка 27. Иначе говоря, импера­
тив у Алемана (как и у других авторов) имеет функцию привлече­
ния внимания (имплицирует адресата) и преодоления неоднознач­
ности и полисемии, содержащихся в нарративной форме. (О том,
посредством что дидактическая роль императива, которую высоко ценил Кеве­
до, потерпела неудачу в «Гусмане из Альфараче», я писал в уже
упомянутом «Семиологическом эссе».) .
Тем самым мы обнаруживаем иное отличие (временного харак­
тера) между структурой и формой, как двумя сторонами того же
есть то, что нам
выражения. Ссылаясь на У. С. Аллена, Мартине утверждает:
«Структуралист - не тот, кто обнаруживает структуру, но тот,
кто ее строит» 28.
Очевидно, что в этой оппозиции (обнаруживать/строить) ИМП-
лицитно содержатся адресант и адресат посредством структуры и
формы. Эта оппозиция отвечает противопоставлению отправителя­
адресанта/получателя-адресата.
Романист посредством формы сознательно пытается передать
393
JV. Семиотика литературы
сообщение. Это проявление воли скрыто, но всегда присутствует
в сообщении. Оно не терпит ущерба оттого, что сообщение меня­
ется, когда рсманист размышляет о нем (как я писал в 1,5), или от­
того, что проявление воли в выражении (посредством знаков и/или
символов) сопровождается, иногда невольно, симптомами,
торые дополняют сложное единство текста как отражения. В форме
(более или менее сознательно) всегда проявляется воля к передаче
сообщения (форма-содержание), которую адресат обнаруживает по
мере того, как декодирует сообщение. (Хороший и ясный пример:
читатель детективных романов, который сам обнаруживает, кто
преступник.)
Итак, форма выражает проявление воли автора. Вместе с тем,
строя композицию повествования (а композиция не есть структура),
романист играет техникой, языком, которые он использует в основ­
ном интуитивно. Данные элементы (техника, язык и т. д.), присут­
ствующие в нарративном произведении, образуют то, что мы назы­
ваем структурой (с ее разными планами). Однако в отличие от фор­
мы, в структуре почти отсутствует проявление воли романиста, либо
это проявление сведено к минимуму. Структура есть нечто,
поражает романиста, когда он уже закончил произведение, когда
произведение существует вне автора. Несмотря на то, что структу­
ра складывается в произведении, она есть результат а posteriori.
Отсюда (даже применительно к поэзии) следует тот факт, что рома­
нист зачастую удивляется тому или иному структурному анализу
своего произведения, даже не подозревая о наличии того или иного
явления (вплоть до риторических приемов) в своем романе. Эле­
менты были использованы автором, но их совокупность в системе
отношений - структура - есть нечто, восстановленное и показан­
ное автору получателем его сообщения.
В противоположность форме, передающей информацию получа­
телю-адресату (эмотивно, конативно и/или референтивно) в про­
цессе того, как он последовательно читает текст, структура
саморегулирующаяся целостность есть то, что достигает (или может
достичь) получателя, когда произведение завершено и получатель
поэлементно восстанавливает для себя эту структуру. Итак, речь
идет о разных временных характеристиках: если время формы скла­
дывается постепенно, то время структуры можно проанализировать
лишь тогда, когда оно уже протекло в своей целостности.
Отмеченная трудность различия между формой и структурой
кроется (как я старался показать) в области языка (литературного
языка), общей для обеих. Эту трудность я постараюсь объяснить,
приводя примеры нарративных структур и форм (в третьей части
моей книги), ибо дальнейшее рассмотрение этой проблемы на дан­
ном этапе явилось бы !1ЗЛИШНИМ теоретизированием. В основном,
как я показал, форма объясняется в ее отношениях с внешними
3tH
А. Прието. Из книги «Морфология романа»
элементами, и лишь в связи с ними можно обнаружить порождаю­
щее ядро и смысл, дающий начало нарративному субъекту, кото­
рый формируется и дан посредством языка. В своuю очередь, форма,
то есть роман, захватывает своим движением (деиствием) получате­
ко­ ля-адресата, который постепенно чувствует (воспринимает ее) по
мере чтения (следования по тексту). В основном, структура объяс­
няется в отношениях ее элементов друг с другом, размещенных в
различных планах, которые показывают себя в язык~. В свою оче­
редь, в соответствии с тотальностью и саморегуляциеи, получатель­
адресат строит эту структуру и познает ее, когда нарративное про­
изведение принято как сообщение и воспринимается как целое, не­
зависимое от внешних связей. Следовательно, наблюдения семан­
тического, морфологического, ритмического и иного порядка над
тем, что дано как целое (и таковым является на деле) в тексте, при­
обретают различные значения (дополнительные, а не противоречи­
вые) по отношению к форме и к структуре.
что
Примечания
~ Как известно, Гегель в отличие от Канта отождествлял саму философию
и ее понятие, поэтому философия У Гегеля предстает как реальность (эФФеКТИRII,ое
знание, строгая наука). Согласно Гегелю, природа (то, что мы называем объск­
тивной структурой) есть Идея в другом, отчижденном бытии, протяженном в
пространстве и во времени, т. е. идея есть диалектическое развитие. Идея (в
своем бытии) и ее оппозиция (идея в своем инобытии, т. е. природа) ЯВЛЯЮТС5!
тезисом и антитезисом длительного процесса. В отличие от таких противни­
ков гвгелевской диалектики, как Сёрен Кьеркегор. для которого начало и ко­
нец философии есть «я» как бытие индивидуума (под этим понимается отношение
«я» К самому себе), диалектика Гегеля с ее реализмом, естественно, оказала 11.1,0-
дотворное влияние на всю методологию исследования литературы. Например,
Дьёрдь Лукач интерпретирует реальность художественных произведении в Г('­
нетико-еоциальном аспекте (ниже мы увидим, ЧТО в отличие от формалистов
как Лукач понимал , что подлинно социальным в литературе. ЯI3л~ется ее форма).
2 G о 1 d m а n п L. Epilogo.- В кн.: L и k а с s G. ГеОГ12 de lа поvеlа.
Siglo Viente, Вцепоз Aires, 1966, р. 166. •
3 Поскольку Я еще вернусь к этой проблеме в своеи книге, приведу здесь
мнение Франсиск о Айалы (оно, между прочим, интересно тем, что отражает опыт
романиста), так установившего отношение «автор - персонаж»: «проецируя
событие на вымышленный план, автор - ранее субъект или свидетель деис~вия -
сам себя переносит в этот план и превращает себя посрелством поэтическ ои маг~и
в вымышленного героя» (А у а 1 а F. La estructura паггайма, Tauгu.s, Маdпd,
1970, р. 22). Естественно, система такого превращения будет различнои в разных
нарративных структурах, о чем я скажу позднее.
4 Важную роль симптома внутри литературного произве.!!ения я рассматри-
ваю в моей работе «О символе. знаке и симптоме» (<<Ое.ип 51mbo10, цп SlgnO. у
Шl sintoma»), которая была включена в мою книгу: Р г 1 е t о А. Ensayo эеппо­
16gico de sistemas literarios. Ensayos/Planeta, Вягсеюпа, 1972.
5 Эту питату из Эухснио Норы приводит также Бенито Варела: V а г е 1 а В.
R.enovaci6n de 1а поуе!а еп е1 sig10 ХХ. Destino, Вагсеюпа, 1967, р. 225.
395
 IV. Семиотика литературы
Я имею в виду прежде всего книгу венгерского критика Д. Лукача «Против
6 14 О Г t е g a-y-G а s s е t J. Meditaciol1es del Quijote е ideas sobre 18 novela.
неправильно понятого реализма» (L u k а с s G. Wider den missverstandenen
Realismlls. Hamburg, 1968), в которой он размышляет о тесной связи буржуаз­
ного критического реализма с социалистическим реализмом, противопоставляя
эти направления дeKaдe~TCKOMY и иррациональному авангардизму, к которому он
относит таких писателеи, как Кафка, Джойс, Музиль, Беккет. Лукач противо­
поставлял им реализм Томаса Манна, Чехова, Сииклера Льюиса, вместе с про­
изведениями которых он рассматривает, правда, весьма бегло, и пьесу «Дом Бер­
нарды Альбы» Гарсиа Лорки, как близкую по духу драмам Островского. Основан­
ная на историческом принциле классификация Лукача, разумеется, не учиты­
вает структурного подхода к нарративному произведению. Концепции Лукача
можно было бы противопоставить такие исследования, как «За новый роман»
Алена Роб-Грийе (R о Ь Ь е-О г i 1 j е t А. Роиг ип поцуеац готап. Paris, 1963).
Особенности творчества Джойса, Пруста или Вирджинии Вульф (которых Лукач
причисляет к «авангардистам») совершенно иначе оцениваются, например в книге
На~али Саррот «Эра подозрений» (5 а г г а u t е N. Г'еге du воцрсоп. Gallimard,
Рапв, 1956), в которой произведения этих писателей противопоставляются пси­
хологическому процессу (с демистификацией автора) во Французском «новом ро­
мане».
7 В • 16 В О U d оп R. А ql10i sert la notion de ,,5trl1cture"? Paris, 1968.
свете отмеченнои зависимости нарративных структур от социальной среды
я, безусловно, не разделяю критической оценки которую иногда дают такому
превосходному писателю, как Камило Хосе Села (особенно это относится к мнению
Альборта в его книге «COBpeM~HHoe состояние испанского романа»; А I Ь о г g
«Нога actual de la novela espanola, Madrid, 'Гацгпв, 1958). Очевидное языковое
единство, представленн.ое в произ~едениях Селы (которое несет в себе смысл нар­
ративного мира), в тои или инои степени соответствует запросам культурной
буржуазии, которая, не имея Возможности активно повлиять на творчество Селы,
все же в силу ряда причин появляется в его произведениях. Таким образом,
даже не в.никая в содержание романов Селы, видно, что он - писатель той части
испанскои буржуазии, которая тяготеет к реализму, наслаждается им, но не
верит в него. Реализм Селы не задевает буржуазного читателя, потому что он
воспринимает лишь самые поверхностные формы языкового сообщения. Этим я
отнюдь не желаю принизить высокие достоинства произведений Селы.
8.G о у а n е s, Mariano Bequero. Estructuras novelescas.- Гп: «Atlantida»
Маdпd, 1967, N 28, р. 338-350. ' 20 Ср.
о В u t о г М. Ререпогге. Paris, 1960.
10 С •
вево, написавшии три романа, в одном письме сказал: «Может быть,
согласятся, ч:о я написал всего один роман за всю мою жизнь». (5 v е v о 1.
Lettera а Еппсо Rocca.- 1п: «Ausonia», V1, 1951, N 52-53, р. 18). Свевовновь
повторяет ту же мысль, ~оторую уже однажд.ы выска~ал в письме к Валери Ларбо;
тогда, ссылаясь на Джоиса, он писал: «Джеимс Джоис всегда говорил, что в серд­
це человека есть место лишь для одного романа, а когда их пишут несколько,
то это всегда :га же M~CKa, .но искусно составленная из других слов» (Veneziani
5 v е v о 1. Vlta de ffilO marlto, stesura di Lina Galdi, ed. dello Ziboldone Trieste
1958, р. 107). Аналогичную мысль высказывал Мигель де Унамуно в «Монологе»'
опубликованном в 19~7 гo~y и затем включенном в «Монологи И беседы» (U n a~
т u по М. de. 501Jlоqшоs у conversaciones. Renacimiento Madrid 1912
р. 64-65). . , ,
~~ Т ~ г г а с i n i Analisi 5ti1istici. МНапо, 1966, р. 19 etc.
13 G 1 d е А. Les Faux-Monnayeurs. Paris, 1925, II, chap. 1II.
См.: «Phoenix. The posthumous papcrs of D. Н. Lawrence». Текст, на который
я ссылаюсь,- п~реВОl;! на испанский язык, выполненный Леоном Мирласом. Это
сборник «Pulso ltterarlO» 5antiago Ruede, Buenos Aires, 1955. В книге предлага­
ется иная оценка творчества Джойса или Пруста, чем та, о которой говорится
в сноске 6.
З96
А. Прието. Из книги «Морфология романа»
Revista de Occidente, Mardid. 1956, р. 143. Ортега на с. 145 этой книги пришел
к следующему заключению: «В целом, я полагаю, что жанр романа если не бес­
поворотно исчерпал себя, то, безусловно, переживает свою последнюю стадию».
О позиции Ортега-и-Гассета и полемике с ним Пио Бароха пишет Бакеро Гойа­
нес: G о у а n е s В. Ortega у Baroja frente а la noveJa.- 1п: «Anales de lа Uni-
versidad de Muгcia», vol. XV1II, 1959-1960.
15 В качестве примера и образца краткости приведем цитату из статьи Рене
Уэллека «Понятия формы И структуры в критике ХХ века» в книге «Понятия
литературной критики» (W е 1 1 е k R. Los conceptos de forma у estructura еп
1а сгШса del siglo ХХ, «Conceptos de critika literaria», Universidad Central de
Venezuela, Уепешега, 1968, р. 49-59). Уэллек утверждает: «Я хотел бы показать
определенные, достаточно очевидные различия между понятиями формы н струк­
туры, которые можно проследить в высказываниях известных критиков нашего
времени, и тем самым выяснить некоторые важные тенденпии в критике ХХ века».
В статье отмечается историческое значение различных употреблений этих тер­
минов и дается библиография, к которой я отсылаю читателя. Однако я не ду­
маю, что автор хоть в какой-то мере разъясняет различие между формой и струк­
турой.
17 Весьма удачным примером приложения структурализма Ельмелева к ли­
тературному тексту является ряд работ Грегорио Сальвадора. Продолжая попыт­
ки, предпринятые в этом направлении Стендер-Петерсеном и Свендом Юхансеном
в 1949 г. (см. «Recherches етпкшгагеэ». том У, изданные Копенгагенским линг­
вистическим кружком), Сальвадор развивает свою концепцию в таких работах,
как: 5 а 1 v а d о г G. Analisis connotativo de ип soneto de Unamuno.- Гп: «Аг­
chivum», X1V, Oviedo, 1964; 5 а 1 v а d о г G. Еl tema del агпо] caido еп Melendez
Valdes.- Гп: «Сцаоегпов de la Сагеога Feijoo», 19, Oviedo, 1966; 5 а 1 v а d о г G.
Сцагто tiempo de ипа metafora.- Гп: «Homenaje а] Profesor Alarcos Garcia», П,
Vi1ladolid, 1965-1967; 5 а 1 v а d о г G. «Ori1las del Duero», de А. Machado.-
1п: «Е1 comentario de textos», Madrid, CastaIia, 1973, р. 271-284.
]8 Р г i е t о А. Los caminos actuales de la critica (Тгпгошксюп). Епвауоз/
Planeta, Barcelona, 1969, р. 13.
10 В u г
k е К. Counter-5tatement. Los Altos, CaIifornia, 1953, р. 124.
статью Ф. Ласаро Карретера: С а г г е t е г L. F. ЕstгuсtшаIisто
у ciencia literaria.- Гп: «lnsula», Madrid, 1966, р. 275-276. Точка зрения Кар­
ретера противостоит позиции Гуго Фридриха, считающего, что лингвистика и
литературоведение несовместимы. Статья Каррегера имеет несколько иную на­
правленностьв плане структурализма,чем «манифест», опубликованный в издании:
«Предварительные публикации Проблемной группы по экспериментальной и
прнкладной лингвистике Института русского языка АН СССР», вып. 22, М., 1971,
на который я ссылаюсь.
21 Я уже приводил этот пример нарративного искуса в ,связи с известным
эпизодом о монахине из Монцы в романе «Фермо И Лючия» (<<Обрученные») Манд­
зони в своей работе: Р r i е t о А. La piedad creadora de Manzoni.- 1п: «Maes-
tros ItaIianos», P1aneta, Barcelona, 1971, р. 482.
22 Естественно, я говорю о тех сторонах формализма, которые решительно
изменили исходные положения и ориентацию современной литературной критики,
к примеру, понятие о форме как о динамическом элементе, лежащее в основе ис­
следований Тынянова о стихотворном языке. Отрицая аналогию «форма - содер­
жание=стакан - вино», которая подразумевала статическое понимание формы как
вместилища, Тынянов понимает форму как нечто динамическое по самой сущности,
и это ПОЗЕОЛИЛО ему вплотную подойти к понятию .'1итературного произведения
как системы. Если факторы, составляющие произведение, эквивалентны, то ,<ди­
намическая форма образуется не соединением, не их слиянием ... , а их взаимо­
действием и, стало быть, выдвиганием одной группы факторов за счет дру-
391
IV. Семиотика литературы
А. Приего. Из книги «Морфология романа»

(в работе «Лингвистика и поэтнка») приписывает эпической поэзии, сосредото­

гой» (Т ы н я н о в Ю. Проблема стихотворного языка. М. «Советский писа­
ченной на третьем лице, референuиальную (коммуникативную) функцию языка,
тель», 1965, с. 28). Эта мысль, которая не оставляет никакого места «автома­
лирике (первое лицо) - эмотивную (экспрессивную) функцию, в «поэзии вто­
тизму» В искусстве, приводит его к следующему заключению: «Единство произ­
рого лица» (умоляющей или поучающей) - конативную (апеллятивную) функцию
ведения не есть замкнутая симметрическая цельность, а развертынаюшаяся ди­
намическая цельность; между ее элементами нет статического знака равенства
[см «Структурализм: "за" и "против"», с. 203.- Прим. ред.].
• 28 Естественно, Мартине сразу же оговаривается: «Разумеется, э:о крайняя
и сложения, но всегда есть динамический знак соотносительности и интеграции»
позиция, но она разъясняет срединную позицию, согласно которои. реал~ное
(там же. с. 28).
Иными словами, тыняновская концепция формы прямо привела его к по­
существование структуры не псх;тулирует~я» ( М а г t i n е t А. La cOnS1derazlone
ниманию литературного произведения как системы. В отличие от Тынянова,
funzionale del lшguаggю. Il Мulшо, Воlоша, 1965, р. 20).
Шкловскому пришлось пережить эволюцию, чтобы прийти к аналогичной кон­
цепции. Шкловский от идеи произведения как «сложной суммы всех художествен­
ных приемов, которые в нем содержатся» приходит к идее системы через отношение
«мотивации» между различными факторами, образующими систему, которое при­
мет к сведению структурализм.
Можно понять, что Шкловский не сразу сделал подобный вывод, это объяс­
няется его первоначальной приверженностью к теориям Веселовского, среди
которых следует упомянуть концепцию формы как чего-то статического, проти­
востоящего динамике содержания. Здесь у Шкловского мы лишний раз наблюдаем
его стремление держаться подальше от «избитых путей» академизма и рутины,
которое, как обычно, принимает у него формы решительного протеста и поиска
новых подходов к литературному произведению.
Важным вкладом в понимание формализма и его связи со гтр уктуралиэмом
и стилистикой является книга Антонио Гарсия Беррио «Современное значение
русского формализма» (В е г г i о Апtопiо G. Significado actual deJ formalismo
ruso.Епвауоэ/Иапеьа, Barcelona, 1973), а также предисловие Марии Эрнандес
к книге В. Шкловского «Тетива» ( Н е г n ii n d е z М. Pr610go.- S k I о v s k i V,
La cuerda del агсо. Епsауоs/Рlапеtа, Barcelona, 1975).
23 В связи С тем, что мы говорили выше (в 1,15 и 1,16), необходимо указать,
что, согласно Витгенштейну. «Субстанция есть то, что существует независимо
от того, 'по имеет место» (2.024) и что «Она есть форма и содержание» (2.025).
В свою очередь «Форма есть возможность структуры» (2.033). По поводу различия
между знаком и символом, которое я устанавливаю во второй части (11,/12, 15 и
далее). и в связи с отмеченной (в 1,12) оппозицией «тип/символ», рассмотрим эти
понятия у Витгенштейна. «Знак есть чувственно воспринимаемая часть символа»
(3.32) и «То, что обозначено символом, есть общее всех тех символов, которыми пер­
вый символ может замещаться согласно правилам логического синтаксиса» (3.344).
Анализу лингвистических взглядов Л. Витгенштейна посвящена весьма полезная
книга: М о г а J. Р. Wr igh t G. Н. уоп, Ма lcolm N., Р о' е D. Las filosofias
de Ludwig Wittgenstein. Oikos-Tau. Вагсегопа, 1966. Недавно (в 1971 г.) была изда­
на в испанском переводе книга о Виттеншгейне, что свидетельствует о возрастании
интереса к трудам Витгенштейна у нас: Р е а г s D. Wittgenstein. Grijalbo. Ваг­
сегопа, 1971. В одной из частей этой книги рассмотрена проблема «границ язы­
ка» (с. 77-98). Исследование опирается на материал «Записных книжек» Витген­
штейна , где этот вопрос изложен довольно ясно.
24 М а г t i n е t А. Elements de liпguistiquе generale. Paris, 1961, р, 1-10
(русский перевод см. в сб. «Новое в лингвистике», вып. Ш, М., 1963).
25 J а k о Ь s оп R. Linguistics and Poetics.- In: «Style in Language», ed,
Th. А. Sebeok, MIТ Press, Cambridge (гпавз.), 1960, р. 350-377 [цитируется по
русскому переводу. напечатанному в сб. «Структурализм:"за" и "против"», М,.
1975, с. 194.- Прим . ред.j. Цитата соответствует второй части моей работы, где
семиологический подход выступает как метод литературной критики, способный
рассмотреть литературное произведение во всей его полноте, что не удается ни
СТРУ~6туралистскому ли.тераУ.уроведению,; ни историческому методу.
«Структурализм. "за и "против», с. 200.---ПРUJJ. ред .
27 Независимо от этих
употреблений, или языков, указанных Бюлером (об
этом я пишу во второй части настоящей книги), Якобсон в поэтической области

398
 К. Леви-Стросс. Структура и форма
Клод Леви-Стресс

Структура и форма смысле не может быть названо «формалистическим» - не терял из

виду ни исторической роли русской школы, ни ее подлинного зна­
Размышления об одной работе Владимира Проппа чения. Перечисляя предшественников структурализма, он всегда
отводил представителям этой школы почетное место. Все, кому
Сторонников структурного анализа в лингвистике и в антро­ довелось слушать лекции Якобсона начиная с 1940 года, косвенно
пологии нередко обвиняют в формализме. Говорить так значит испытали это отдаленное влияние. Г-жа Пириова-Якобсон утверж­
упускать из виду, что формализм - это самостоятельная доктри­ дает, что автор этих строк «применил и развил метод Проппа» (р.
на, с которой, не отрицая своей преемственности, структурализм УН). Может быть, и так, но это не могло быть сделано сознатель­
все же расходится в силу весьма различного отношения обеих школ но, поскольку книга Проппа оставалась для меня недоступной
к категории конкретного. В противоположность формализму, вплоть до выхода указанного перевода. Однако частично - через
структурализм отказывается противопоставлять конкретное абст­ Романа Якобсона - ее суть и ее пафос были мне известны.
рактному и лишь абстрактному придавать привилегированное зна­
чение. Форма определяется через свою противопоставленность ино­ * * *
родному ей материалу; структура же не обладает отличным от нее Есть основания сомневаться, что даже сейчас английский пере­
содержанием: она и есть содержание в его логически организован­ вод в том виде, в каком он появился, не намного облегчает распро­
ном виде, причем сама эта организация рассматривается как факт странение идей Проппа. Добавлю также, что чтение этой книги
реальной действительности.
затруднено из-за содержащихся в ней опечаток и неясностей, кото­
Указанное различие заслуживает того, чтобы пояснить его с рые, возможно, присутствуют и В оригинале, но скорее всего про­
помощью конкретного примера. Ныне мы располагаем такой воз­ истекают из трудностей, испытанных переводчином при передаче
можностью благодаря появлению английского перевода теперь уже терминологии автора. Вот почему небесполезно будет взглянуть
давнишней работы Владимира Проппа, чьи идеи были весьма на эту работу более пристально, попытавшись выделить ее основные
близки к идеям русской формальной школы в недолгий период ее положения и выводы.
расцвета, примерно с 1915 по 1930 год. Пропп начинает с краткой истории вопроса. Работы, посвя­
Осуществив публикацию этой незаслуженно обойденной на За­ щенные народным сказкам, пишет он, сводятся в основном к соби­
паде вниманием работы на языке, доступном новым поколениям чи­ Р ан ию текстов, систематические исследования редки и имеют руди­
тателей, автор предисловия г-жа Сватава Пиркова-Якобсон, пере­ ментарный характер. Чтобы оправдать такое положение дел, мно­
водчик г-н Лоуренс Скотт и Научно-исследовательский центр Ин­ гие ссылаются на недостаточность материала; Пропп отвергает та­
дианского университета оказали гуманитарным наукам громадную кое объяснение, поскольку во всех остальных областях знания про­
услугу. В 1928 г., когда вышло русское издание книги Проппа, блемы описания ставятся на самых ранних этапах исследования.
формальная школа переживала глубокий кризис. Са\1 Пропп в Кроме того, ученые отнюдь не упускают случая обсудить вопрос
своих позднейших работах отошел от формализма и морфологи­ о происхождении народных сказок: дело, однако, в том, что «о
ческого анализа, посвятив себя историческим и сравнительным происхождении какого бы то ни было явления можно говорить
разысканиям об отношении устной литературы к мифам, обрядам лишь после того, как явление это описано» (с. 10) *.
и учреждениям.
Практическая польза, которую приносит обычное деление ска­
Идеи русской формальной школы не были забыты. Сначала они зок (Миллер, Вундт, Аарне, Веселовский), состоит в том, что оно
были усвоены и распространены в Европе Пражским лингвистичес­ наталкивается на одно и то же возражение: всегда можно обнару­
ким кружком, затем, начиная примерно с 1940 года, благодаря лич­ жить сказки, относящиеся сразу к нескольким группам Это верно
ному влиянию и преподавательской деятельности Романа Якобсо­ как в том случае, когда в основу предлагаемой классификации по­
на их восприняли в Соединенных Штатах. Я не хочу этим сказать, ложено распределение сказок по разрядам, так и в случае их деле­
будто вся структурная лингвистика и современный структурализм ния по сюжетам (Птетпе). В самом деле, установление сюжетных
как в рамках лингвистики, так и вне ее есть продолжение русского типов отличается произвольностью; оно исходит не из реального
формализма. Как я уже отмечал, отличие структурализма от фор­ анализа, а из инстинктивных представлений или теоретических
мализма состоит в убеждении, что, если небольшая доля структура­
.. Здесь и далее цитаты и постраничные ссылки на работу Проппа даются
лизма отдаляет 01 конкретного, то структурализм вообще к нему
по иэданию: Про п п В. Я. Морфология сказки, изд. 2-е. М., «Наука», 1969.-
приближает. Тем не менее Якобсон - хотя его учение ни в каком Прим, перев.

400 401
'У. Семиотика литературы К. Леви-Стросс. Структура и форма

принципов каждого отдельного автора, причем первые, как пра­ нии «волшебных сказок» как особого разряда народных сказок.
вило, оказываются более верными в своей основе, нежели вторые В начале исследования «волшебные сказки» определяются эмпири­
(с. 11, 12, 17). Классификация Аарне дает список сюжетов, оказав­ чески - как выделенные в указателе Аарне под номерами 300-
ший исследователям крупнейшую услугу, однако деление Аарне 749. Метод определяется следующим образом:
имеет сугубо эмпирический характер, так что отнесение сказки
Пусть даны следующие случаи:
к тому или иному разряду всегда. остается приблизительным.
Особый интерес представляет дискуссия Проппа с идеями Ве­ 1- Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство.
селовского. С точки зрения Веселовского, сюжет раскладывается 2- Дед дает Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство.
на мотивы; по отношению к ним сюжет есть акт творчества, соеди­ 3- Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное
нения; он объединяет мотивы, которые представляют собой нераз­ царство.
лагаемые единицы повествования. Однако в этом случае, замечает 4- Царевна дает Ивану волшебное кольцо. Молодцы из кольца
Пропп, любая фраза дает мотив, и анализ сказки должен прово­ уносят Ивана в иное царство.
диться на уровне, который ныне мы назвали бы «молекулярным».
Однако ни один мотив не может считаться неразложимым, потому
что даже такой простой пример, как «змей похищает дочь царя». В приведенных случаях имеются величины переменные и по­
включает по меньшей мере четыре элемента, каждый из которых стоянные. Меняются персонажи и их атрибуты, но не меняются
может быть заменен другими (змей - колдуном, вихрем, чертом, действия и функции. Особенность народных сказок состоит" в том,
соколом и т. д.; похищение - вампиризмом, усыплением и т. д.; что различным персонажам они приписывают одинаковые деиствия.
дочь - сестрой, невестой, матерью и т. д.; И наконец, царь - цар­ Именно устойчивые элементы должно положить в основу исследо­
ским сыном, крестьянином, попом и т. д.). Таким образом, мы по­ вания в том случае, если будет доказано, что число функций огра­
лучаем единицы более мелкие, чем мотив, и не обладающие, по ничено. И вот оказывается, что их повторяемость чрезвычаино
Проппу, логически независимым существованием. Мы останови­ высока. Можно, следовательно, утверждать, «что функций чрезвы­
лись на этой дискуссии потому, что в приведенном утверждении чайно мало, а персенажей чрезвычайно много. Этим объясняется
Проппа, верном лишь наполовину, содержатся основные пункты двоякое качество волшебной сказки' с одной стороны, ее порази­
расхождения между формализмом и структурализмом. Ниже мы тельное многообразие, ее пестрота и красочность, с другой - ее не
вернемся к этому вопросу. менее поразительное однообразие, ее повторяемость» (с. 24).
Жозефу Бедье Пропп воздает должное за то, что тот провел Чтобы определить функции, понятые как основные единицы
разницу между переменными и постоянными величинами в народ­ сказки, необходимо сначала исключить из рассмотрения персона­
ных сказках. Постоянные величины образуют простейшие едини­ жи, чья роль сводится к «выполнению» функций. Определение фун~­
цы. Однако Бедье не сумел определить, в чем состоят эти элементы. ции есть обыкновенное имя существительное, обозначающее де и­
Если морфологическое изучение сказок осталось в рудиментар­ ствие: запрет, бегство и т. п. Далее, функцию следует определять
ном состоянии, то так случилось потому, что им пренебрегали, от­ с учетом ее положения в ходе повествования: так, женитьба функ­
давая предпочтение генетическим разысканиям. Что же касается ционально может играть различные роли. Одинаковые поступки
так называемых морфологических штудий, то слишком часто они способны иметь различные значения, и наоборот: понять значение
оборачиваются обычной тавтологией. В новейшей (для эпохи, ког­ поступка можно, лишь включив его в последовательность других
да писал Пропп) работе русского исследователя Р. М. Волкова до­ поступков, то есть поместив между предшествующей и последую­
казывается, по словам Проппа, лишь то, что «сходные сказки похожи щей функциями, а это предполагает, что последовательность ФУНК­
друг на друга» (с. 20). Лишь правильная морфологическая разра­ ций всегда одинакова (с. 29), с той оговоркой, что (как будет в"идно
ботка может послужить основой любого научного исследования. из дальнейшего изложения) некоторые перестановки функции все
Более того, «пока нет правильной морфологической разработки, не же возможны, хотя они и имеют вторичный характер: это - исклю­
может быть и правильной исторической разработки» (с. 21). чения из нормы, которая в любом случае поддается восстановлению
(с. 97-98). Кроме того, допускается, что каждая сказка в отдель­
* * * ности никогда не дает всех функций, а только часть их. но это ни­
Как указывает Пропп в начале второй главы «Морфологии сказ­ сколько не меняет закона последовательности. Целостная система
ки», все его начинание строится на рабочей гипотезе о сушествова- функций, эмпирического воплощения которой, возможно, и не су-

402 403
IV. Семиотика литературы
ществует, рисуется Проппу как такое образование, которое ныне
мы назвали бы «метаструктурой».
Из изложенных гипотез вытекает последний вывод, который бу­
дет подтвержден в ходе дальнейшего анализа, хотя Пропп и при­
знает, что на первый взгляд он может показаться «нелепым» И «да­
же диким», а именно: все волшебные сказки однотипны по своему
строению (с. 26).
Завершая рассуждения о проблемах метода, Пропп задается
вопросом, должна ли быть исчерпывающей разработка материала,
имеющая целью подтвердить или опровергнуть его теорию. При по­
ложительном ответе окажется, что довести такую разработку до
конца практически невозможно. Но если допущено, что материа­
лом обследования являются функции, ТО это обследование может
считаться законченным, когда обнаружится, что его продолжение
не приводит к выявлению никаких новых функций, при том, ра­
зумеется, условии, что используемый материал не выбирается по
усмотрению исследователя, а как бы «диктуется извне» (с. 27).
Присоединяясь - конечно, невольно - к Дюркгейму, Пропп под­
черкивает: «Дело не в количестве материала, а в качестве его раз­
работки» (с. 28). Опыт показывает, что сто сказок - вполне доста­
точный материал. Поэтому анализ будет проводиться на материале
сказок под номерами 50-151 по Афанасьевскому сборнику.
* * *
Более бегло - в силу невозможности детального разбора - мы
остановимся на перечне функций, составляющем содержание III
главы. Каждая функция кратко излагается и получает сокращен­
ное определение при помощи одного какого-нибудь слова (отлучка,
запрет, нарушение и Т. п.) и снабжается условным знаком - бук­
вой или символом. Каждую функцию Пропп определяет через ее
принадлежность к определенному «виду» и «роду», а виды
случаев подразделяет на «разновидности». В результате общая схе­
ма волшебной сказки предстает в следующем виде.
После того как изложена «исходная ситуацию>, персонаж отлу­
чается из дому. Эта отлучка прямо или косвенно (вследствие нару­
шения запрета или неисполнения приказания) влечет за собой на­
ступление беды. Появляется антагонист, он получает сведения о
своей жертве и обманывает ее с целью причинения ей вреда.
Анализируя этот ряд из семи функций, Пропп обозначает их
первыми буквами греческого алфавита, чтобы отличить от после­
дующих функций, обозначенных заглавными латинскими буквами
и различными символами .... и действительно, эти семь функций
Такая система принята в английском н французском переводах. Мы же
..
сохраняем буквенные обозначения, принятые в указанном русском издании работы
В. Я. Проппа.- Прuм. перев .
404
К. Леви-Стросс. Структура и форма
играют подготовительную роль, причем сразу в двух отношениях:
во-первых, они вводят действие, во-вторых, они могут быть опуще­
ны, поскольку некоторые сказки начинаются непосредственно с
первой основной функции, представляющей собой действие вреди­
теля: похищение человека, отнятие волшебного средства, нанесе­
ние телесного повреждения, околдование, подмена, убийство и т. п.
(с. 33-36). Результатом такого вредительства оказывается «недо­
стача», если только начальная ситуация сама по себе не связана
непосредственно с ситуацией недостачи; далее, недостача сообща­
ется, и к герою обращаются с просьбой о ее ликвидации.
Здесь возможны два пути развития: либо жертва играет в по­
вествовании роль героя, либо герой не является жертвой, но ока­
зывает ей помощь. Этим не опровергается гипотеза о единстве сказ­
ки, ибо не существует сказок, которые следили бы сразу за обоими
персонажами. Есть, следовательно, лишь одна «функция героя»,
которую в равной степени может выполнять тот или другой тип пер­
сонажа. Тем не менее существует альтернативный выбор между
двумя рядами: 1) обращение к герою-искателю с его последующей
отсылкой; 2) отправка пострадавшего героя и повествование об
опасностях, которым он подвергается.
Герой (жертва или искатель) встречает «помощника» - добро­
вольного или нечаянного, услужливого или безразличного, гото­
вого к немедленной помощи или поначалу враждебного. Он подвер­
гает героя испытанию (в самых различных формах вплоть до вступ­
ления с ним в бой). Герой реагирует (положительно или отрица­
тельно), либо используя свои собственные средства, либо приме­
няя волшебную силу (многочисленные промежуточные формы). По­
лучение волшебного средства (предмета, животного, персонажа)
входит в функцию героя (с. 43).
Будучи перенесен к месту назначения, герой вступает в борьбу
в ряде
(битва, состязание, игра) с антагонистом. Он получает метку (на
теле или иным способом), антагонист побеждается, и ситуация недо­
стачи ликвидируется. Герой пускается в обратный путь, но подвеr­
гается преследованию врага, от которого он спасается либо с чьеи­
нибудь помощью, либо прибегнув к хитрости. Здесь - на возвра­
щении героя и его последующей женитьбе - многие сказки и кон-
чаются.
Правда, есть другие сказки, которые начинают «разыгрывать»
то, что Пропп называет' повторным «ходом»: все повторяется снача­
ла - вредитель, герои, даритель, испытание, волшебное средство;
с этого момента повествование устремляется по новому руслу. Не­
обходимо, следовательно, ввести в первую очередь ряд фу~кций
«bis» (с. 55-56), за которыми следуют новые поступки: герои ~оз­
вращается неузнанным, ему задают трудную задачу, с кот~рои o~
успешно справляется. После этого героя узнают, а ложныи герои
405
IV. Семиотика литературы
(захвативший его место) изобличается. Наконец, герой получает
награду (жену, царство), и сказка заканчивается.
Перечисленный список функций приводит автора к ряду вы­
водов. Во-первых, количество функций весьма ограниченно, всего
их тридцать одна. Во-вторых, каждая функция вытекает из другой
«с логической и художественной необходимостью», все они принад­
лежат одному стержню, так что из двух функций ни одна не исклю­
чает другой (с. 60). Вместе с тем некоторые функции могут быть рас­
положены попарно (запрет - нарушение, борьба - победа, nре­
следование - спасение и т. п.), а другие - построены в ряды; та­
кова, например, последовательность: вредительство - обращение
о помоии; - решение героя противодействовать - отправка на
поиски. Парные функции, последовательности функций и одиночные
функции организованы в инвариантную систему: эта система пред­
ставляет собой самый настоящий пробный камень, позволяющий
определить каждую сказку и отвести ей место в классификации.
Действительно, любая сказка получает собственную формулу, сход­
ную с химическими формулами и состоящую из букв (греческих и
латинских), расположенных в алфавитном порядке, а также из сим­
волов, обозначающих различные функции. Такова, например, фор­
мула простой сказки, следующим образом резюмированной Проп­
пом:
ie3 AIB 1 Ct Бl_П 1
Л 4 к>
Эти одиннадцать знаков читаются следующим образом: «Царь,
три дочери. Дочери отправляются гулять, опаздывают в саду. Змей
похищает их. Царь призывает к помощи. Три героя отправляются
в поиски. Три боя со змеем и победа, избавление девиц. Возвраще­
ние. Награждение» (с. 114).
* * *
Установив таким образом правила классификации, Пропп по­
свящает следующие главы (IV и V) разрешению ряда возникших
трудностей. Первая, о которой уже говорилось, связана с возмож­
ностью ошибочного отождествления двух функций. Так, функция
«испытание героя дарителем» (bienfaiteur) может быть представлена
так, что окажется неотличимой от «задавания трудной задачи».
В подобных случаях идентификация двусмысленной функции про­
водится не путем анализа ее внутреннего содержания, а за счет ее
соотнесения с контекстом, то есть за счет определения ее места сре­
ди окружающих функций. И наоборот, высказывание, по видимо­
сти выражающее одну функцию, на деле может включать в себя две
различные функции, как, например, в случае, когда будущая жерт­
ва поддается «обману вредителя» и тем самым «нарушает запрет»
(с. 61-64).
4n6
К. Леви-Стросс. Структура и форма
Другая трудность состоит в том, что в сказке, разобранной по
функциям, сохраняется своего рода остаточный материал, не укла­
дывающийся ни в одну из функций. Эта проблема вызывает у Проп­
па затруднения, и он предлагает разнести указанный субстрат по
двум нефункциональным разрядам, выделив, с одной стороны,
«связки», а с другой - «мотивировки».
Связки чаще всего состоят из эпизодов, позволяющих объяс­
нить, каким образом персонаж А узнал о том, что сделал персонаж
В, ибо такое знание необходимо, чтобы персонаж А получил воз­
можность включиться в действие. То есть, в общем виде, связки
позволяют непосредственно свести двух персонажей или доставить
персонажу предмет в тех случаях, когда по обстоятельствам пове­
ствования они оказываются разъединенными. Эта теория связок
играет двоякую роль: во-первых, она объясняет, каким образом
функции, даже если они не следуют непосредственно друг за дру­
гом, могут все же эксплицитно связываться между собой; во-вто­
рых, она позволяет понять утроения как единую функцию, хотя
существуют и такие связки, которые не играют роли самостоятель­
ных функций, а только делают возможным утроение (с. 65-68).
Мотивировки - это «как причины, так и цели персонажей, вы­
зывающие их на те или иные поступки» (с. 69). Нередко, однако,
поступки сказочных персонажей вообще ничем не мотивируются.
Пропп заключает отсюда, что мотивировки, если они есть в сказке,
могут оказаться новообразованиями. Действительно, мотивировка
состояния или поступка персонажа в ряде случаев может обратить­
ся в самую настоящую сказку, развивающуюся внутри основной
сказки и могущую обрести почти что самостоятельное существова­
ние: «Подобно всему живому, сказка производит лишь себе подоб­
ных» (с. 71).
* * *
Функции, общим числом тридцать одна, к которым сводятся
все волшебные снаэки, «выполняются», как мы видели, известным
числом персонажей. При классификации функций по их «выполни­
гелям» можно заметить, что каждый персонаж объединяет несколь­
ко функций в свойственный для него «круг действия». Так, функции
«вредительство» - «борьба» - «преследование» образуют круг дей­
ствий антагониста, а функции «перемещение героя» - «ликвида­
ЦИЯ недостачи» - «спасение» -- «разрешение трудной задачи»­
«трансфигурация героя» определяют круг действий волшебного по­
мощника и т. п. Отсюда вытекает, что, подобно функциям, число
персонажей сказки ограниченно. Пропп выделяет семь действую­
щих лиц, а именно: вредитель, даритель, волшебный помощник,
искомый персонаж, отправитель, герой и ложный герой (с. 72-
73). Существуют и другие персонажи, но они участвуют только в
407
 К. Леви-Стросс. Структура и форма
IV. Семиотика литературы

создании «связок». Между каждым из персонажей и различными

Приведя конкретный пример анализа (с. 86-89), Пропп воз­
кругами действий редко бывает однозначное соответствие: один пер­
вращается к двум вопросам, поставленным в начале его работы -
сонаж может охватывать несколько кругов действий, а один круг
к вопросу об отношении волшебных сказок к народным сказкам во­
в свою очередь может распределяться по нескольким персонажам.
обще и к вопросу классификации волшебных сказок самих по себе.
Так, герой способен обойтись без волшебного помощника, если он
Мы уже видели, что волшебная сказка есть не что иное, как рас­
сказ, эксплицирующий ряд функций, число которых ограниченно,
сам наделен волшебной силой; а в некоторых сказках, наоборот,
а последовательность одинакова. Формальная разница между от­
волшебный помощник исполняет те функции, которые, как правило,
дельными сказками проистекает из того, что каждая сказка осуще­
специфичны для героя (с. 75).
Если сказку следует понимать как некое целое, то нельзя л и
ствляет выбор среди тридцати одной наличной функции и вместе
с тем имеет возможность повторять некоторые из них. Однако ни­
все-таки выделить в ней составные части? Сведя сказку к наиболее
что не препятствует построению сказки, в которой волшебство бу­
отвлеченной формуле, ее можно определить как всякое развитие,
дет играть известную роль, а сама сказка тем не менее не уляжется
отправной точкой которого является вредительство, а конечной -
свадьба, награждение, освобождение, спасение; причем переход от в приведенную схему. Так обстоит дело с искусственными сказками
начального состояния к конечному осуществляется при посредстве
примеры которых можно найти у Андерсена, Брентано и Гёте:
промежуточных функций. Пропп обозначает такой ряд при помощи И наоборот, схема может быть соблюдена даже в том случае, когда
выражения (<<ход».- Прим. перев.), которое английский перевод­ в рассказе отсутствует всякое волшебство. Таким образом, выраже­
чик перевел как тоие, а мы предпочитаем передать по-французски
ние «волшебная сказка» оказывается вдвойне неточным. За неиме­
словом partie, придавая ему двоякий смысл, а именно: а) разделе­ нием лучшего определения, Пропп, хотя и не без колебаний, при­
ние повествовательного текста на его основные части; б) партия нимает следующую формулу: «сказки, подчиненные семиперсо­
в карты или в шахматы. И в самом деле, речь идет об этих двух нажной схеме», поскольку он полагает доказанным что эти семь
явлениях одновременно, ибо, как мы только что видели, для ска­
персонажей образуют систему (с. 89-90). Однако ~сли когда-ни­
зок, состоящих из нескольких «партий», характерны время от вре­
будь удастся направить исследование по историческому руслу, тог­
да подходящим может оказаться название «мифических сказок».
мени повторяющиеся функции, подобно тому как это имеет место и
в карточных партиях, следующих друг за другом,- когда игроки
В основу идеальной классификации сказок должна была бы
периодически, каждый раз заново, тасуют карты, раздают их, объ­ лечь система функций, исключающих друг друга. Однако Пропп
ранее уже допустил принцип взаимной импликации функций
являют игру, заходят с той или иной карты, бьют ее козырями, бе­
рут взятки, короче, многократно пользуются одинаковыми прави­ (с. 60), который, напротив, предполагает их полную совместимость.
лами, хотя карты каждый раз сдаются по-разноми. Теперь же, как бы перечеркивая сказанное, что нередко случается
Одна сказка может включать в себя несколько ходов; не обра­ в его работе, он вновь вводит принцип исключаемости, распростра­
нив его только на две пары функций: борьба с вредителем - по­
зуют ли эти ходы самостоятельных сказок? Ответить на этот воп­
рос можно лишь после морфологического анализа и определения
беда героя, с одной стороны, и трудная задача - ее разрешение­
с другой. Эти пары столь редко совмещаются в пределах одного
отношений между ходами. Ходы могут непосредственно следовать
«хода», что подобные случаи могут считаться исключением из пра­
друг за другом; один ход может вклиниваться в другой, временно
прерывая его развертывание, но в то же время и сам может быть
вила. Отсюда следует, что можно установить четыре разряда ска­
зок: сказки, использующие первую пару; сказки, использующие
прерван аналогичным способом; иногда два хода начинаются одно­
вторую пару; сказки, использующие обе пары; сказки, обходящие­
временно, но развитие одного из них вскоре приостанавливается до
ся и без той, и без другой пары (с. 91).
тех пор, пока не завершится второй; два следующих друг за другом
Поскольку ни одна из остальных функций в этой системе не ис­
хода могут иметь общий конец; наконец, бывает и так, что некото­
ключает других, деление должно быть продолжено по разновидно­
рые персонажи как бы раздваиваются, и воссоединение происходит
стям тех функций, которые обязательны для всех сказок. Такой
при помощи предмета-сигнализатора.
обязательностью обладают лишь две функции: «вредительство» И
Не вдаваясь в подробности, укажем, что, по Проппу, несмотря
«недостача». Поэтому сказки следует различать по разновидностям,
на множественность ходов, все же мы имеем одну сказку в том слу­
которые имеют эти две функции в пределах ранее выделенных четы­
чае, если между этими ходами существует функциональная связь.
рех разрядов.
Если же ходы логически разъединены, то каждый из них должен
Проблема осложняется при обращении к сказкам, состоящим из
рассматриваться как самостоятельная сказка (с. 8.3-86).

408
409
IV. Семиотика литературы К. Леви-Стросс. Структура и форма
----------------
нескольких «ходов». Однако наличие особых, «двухходовых» ска­ кто приступил К структурному анализу устной литературы при­
зок позволяет, по Проппу, разрешить кажущееся противоречие мерно в 1950 году, не будучи прямо знаком с исследованием Проппа,
между морфологическим единообразием волшебной сказки, посту­ предпринятым за четверть века до этого, не без изумления обнару­
лированным в начале работы, и взаимной исключаемостью двух жат в его работе многие формулировки и даже целые фразы, кото­
пар функций, введенных к ее концу в качестве единственной воз­ рых они вовсе у него не заимствовали. Понятие «исходной ситуа­
можной основы для структурной классификации. В самом деле, ции», сравнение мифологической матрицы с правилами музыкаль­
если сказка состоит из двух ходов и один из них содержит пару:
ной композиции (с. 7), указание на необходимость одновременного
бой - победа, а другой - пару: трудная задача - ее решение, то чтения текста и «по горизонтали» и «по вертикали» (с. 107), постоян­
они и располагаются всегда в только что указанном порядке, а имен­ ное обращение к понятию группы подстановок и трансформации с
но: бой-э- победа в первом ходе и трудная задача -+ ее разрешение­ целью разрешить очевидную антиномию между устойчивостью фор­
во втором. Кроме того, оба хода объединяются с помощью общей мы и переменчивостью содержания (разные стр.), стремление - по
для них начальной функции (с. 93). Пропп усматривает в такой крайней мере наметившееся - свести кажущуюся специфичность
структуре своего рода архетип, из которого произошли все волшеб­ функций к парным оппозициям, указание на особую роль мифов
ные сказки, по крайней мере - русские (с. 93). для структурного анализа (с. 82); наконец и в особенности - пред­
В результате сведения воедино всех типических схем получает­ положение о том, что, строго говоря, существует лишь одна-един­

ся следующая каноническая формула: ственная сказка (с. 26) и что весь запас известных нам сказок сле­
дует рассматривать как «Цепь вариантов» по отношению к общему
«есиигя БКПЛ+Пр-СnХФ »отс- для них типу (с. 103), так что в один прекрасный день мы, возможно,
ФЗКРЛtПр-Сn '
сумеем вычислить исчезнувшие или неизвестные варианты «точно

откуда нетрудно вывести четыре основных разряда, которым соот­ так же, как мы на основании общих астрономических законов
ветствуют следующие схемы: предполагаем о существовании таких звезд, которых мы не видим»

1) + верхнее ответвление + конечный ряд;

начальный ряд (с. 104),- все это такие прозрения, глубина и пророческий харак­
2) + нижнее ответвление + конечный ряд;
начальный ряд тер которых вызывают восхищение и безграничную признатель­
3) + верхнее ответвление + нижнее ответвление +
начальный ряд ность по отношению к Проппу со стороны всех, кто оказался его
продолжателем, сам того не ведая.
конечный ряд;
4) начальный ряд + конечный ряд. Если все же в ходе предстоящего обсуждения работы Проппа
Таким образом, принцип морфологического единообразия ока­ мы вынужлены будем сделат~ некоторые оговорки и выдвинуть ряд
зывается спасенным (с. 95). возражении, то они ни в коеи мере не могут ни приуменьшить гро­

Спасенным оказывается и ПрИНЦИП одинаковой последователь­ мадную заслугу Проппа, ни поставить под сомнение его приоритет
ности функций, если не считать функции (Ф): «притязания ложного на сделанные им открытия.

героя», которая может встречаться как в конечной, так и в началь­ Теперь, учитывая все сказанное, можно задаться вопросом о
ной позиции в зависимости от выбора одной из двух исключающих причинах, побудивших Проппа избрать именно народные сказки
друг друга пар: (БП) и (ЭР). Впрочем, Пропп допускает возмож­ (или известную их разновидность)для проверки своего метода. При­
ность и иных перестановок одиночных функций и даже образован­ чина вовсе не в том, что эти сказки следует классифицировать от­
ных ими рядов. Однако все эти отступления не меняют вывода об дельно 0"1' всего остального фольклора. Пропп утверждает, что с
однотипности и морфологическом родстве всех сказок, поскольку известнои точки зрения ~«исторической», по его мнению но также
подобные отступления не порождают никаких структурных раз­ психологической и логической, как думаем мы) волшебная сказка
личий (с. 97-98). в своих морфологических основах представляет собой м и Ф «Мы .
вполне соз~аем,- добавляет он тотчас же,- что с точки зрения
* * * современнои науки мы высказываем мысль совершенно еретичес­

Что прежде всего поражает в работе Проппа, так это глубокое кую» (с. 82) *.
предвосхищение позднейших исследований в той же области. Те,
* Последняя фраза отсутствует во втором издании «Морфологии сказки».
*
Знак звездочки в формуле входит в обозначение одной из функций у ав­ См. в первом ИЗДаНИИ: В. Я. Про п п. Морфология сказки. «Academia», Л., 1928.
тора.- Прим, ред, с. 100.- Прим, перев,

410 411
IV. Семиотика литературы
Пропп прав. Не существует сколько-нибудь серьезных основа­
ний для изоляции сказки от мифа несмотря на то, что субъективно
очень многие общества ощущают разницу между этими двумя жан­
рами; несмотря на то что объективно разница эта закрепляется бла­
годаря особым выражениям; наконец, несмотря даже на то, что
ряд предписаний и запретов накладывается порою именно на мифы,
а не на сказки (таково, например, требование рассказывать мифы
только в определенное время суток или года, между тем как сказки,
по причине их «мирского» характера, можно рассказывать когда
угодно).
Все эти разграничения, проводимые самими аборигенами, пред-
ставляют значительный интерес для этнографа, и тем не менее нет
никакой уверенности в том, что они действительно вытекают из са­
мой природы вещей. Напротив, известно, что повествования, кото­
рые в одном обществе трактуются как сказки, в другом восприни­
маются как мифы, и наоборот: вот первая причина, побуждающая
остерегаться произвольных классификаций. С другой стороны,
мифограф почти всегда отмечает, что как в мифах, uтак иu в сказках
той или иной народности обнаруживаются (в устоичивои или же в
превращенной форме) одни и те же повестuвования, одни и те же
мотивы. Более того, чтобы получить полныи перечень трансформа­
ций той или иной мифологической темы, лишь в редких случаях
можно ограничиться одними только мифами (как их понимают або­
ригены): часть этих трансформаций следует искать в сказках, хотя
их существование выводимо и ИЗ мифов в собственном смысле
слова.
Вместе с тем несомненно, что почти все общества ощущают раз-
личие между обоими жанрами и что должна быть какая-то причина,
объясняющая это разграничение. На наш взгляд, такая причина
действительно существует, но сводится она к количественным раз­
личиям двоякого рода. Во-первых, сказки строятся на ослаблен­
ных - по сравнению с мифом - оппозициях, а именно не на кос­
мических, метафизических или природных, как в мифе, а, гораз­
до чаще, на локальных, социальных или нравственных. Во-вто­
рых, именно потому, что сказка представляет собой ослабленную
транспозицию тех тем, которые в полном объеме воплощены в мифе,
сказка менее строго, нежели миф, подчиняется троякому требова­
нию - логической связности, религиозного правоверия и соответ­
ствия коллеКТИВНЫ:'>1 предписаниям. Сказка предполагает больше
возможностей для комбинаций; в ней существует относительная
свобода перестановок, мало-псмалу достигающая степени произ­
вольности. Однако именно потому, что сказка имеет дело с оппо­
зициями, сведенными до минимума, последние с особым трудом
поддаются обнаружению; причем трудность возрастает в силу того,
что, будучи и без того мелкомасштабными, эти оппозиции отлича-
412
К. Леви-Стросс. Структура и форма
ются еще и неустойчивостью, которая открывает возможность для
перехода в область литературного творчества.
Пр.опп очень хорошо подметил вторую из указанных труднос­
<'
теи. «Чистота строения сказок», необходимая для применения его
метода, «с~ойственна только крестьянству ... мало затронутому ци­
вилизациеи. Всяческие сторонние влияния меняют, а иногда и раз­
лагают сказку». В этом случае «всех деталей предусмотреть нельзя»
(с. 90). С другой стороны, Пропп допускает относительную свободу
сказочника в выборе некоторых персонажей, свободу опускать или
повторять известные функции, свободу решать, каким способом он
осуществит удержанные функции; наконец, свободу, причем на­
много большую, в выборе номенклатуры и атрибутов действующих
лиц, хотя последние и заданы сказочнику извне: «дерево может ука­
зать путь, журавль может подарить коня, долото может подсмот­
реть и т. д. Эта свобода - специфическая особенность только сказ­
ки» (с. }02). В другом месте Пропп говорит о таких атрибутах пер­
сонажеи, как их «возраст, пол, положение, внешний облик, особен­
ности этого облика и т. д.», которые представляют собой перемен­
ные величины, поскольку «придают сказке ее яркость, ее красоту и
обаяние». Таким образом, получается, что объяснить, почему в
сказке одни атрибуты заменяются другими, способны лишь внеш­
ние причины: к этим причинам относится изменение действительных
условий жизни, влияние эпоса соседних народов, влияние письмен­
ности, религии, поверий и пережитков: «Сказка постепенно мета­
морфирует, и эти трансформации, метаморфозы сказок также под­
вержены известным законам. Все эти процессы и создают такое
многообразие, в котором разобраться чрезвычайно трудно» (с. 79).
Все это значит, что народная сказка поддается структурному
анализу не до конца. Несомненно, что в известной мере это так и
есть - хотя мера эта и не так велика, как полагает Пропп, а при­
чины не совсем те, которые он имеет в виду. Мы еще вернемся к это­
му вопросу; но прежде необходимо понять, почему при подобном
положении дел Пропп все-таки избрал именно сказку для проверки
своего метода. Не лучше ли было ему обратиться к мифу, коль скоро
он сам неоднократно признает его привилегированный характер?
Причины, продиктовавшие Проппу его выбор, не только разно­
образны, но и различны по значению. Можно предположить, что,
не будучи этнологом, Пропп не располагал таким мифологическим
материалом, который он самостоятельно собрал бы у известных ему
народов и которым владел бы в совершенстве. Кроме того, Пропп
вступил на путь, по которому непосредственно перед ним устрем­
лялись многие: именно сказки, а не мифы, служили предметом спо­
ров среди его предшественников, создавая тем самым почву для пер­
вых попыток морфологического анализа, предпринятых некоторыми
русскими учеными. Обратившись к тому же материалу, что и эти
413
IV. Семиотика литературы
ученые, Пропп взялся за проблему как раз там, где они ее оста­
вили.
Однако мы полагаем, что выбор Проппа объясняется также и не­
точностью его представлений о подлинном соотношении мифа и сказ­
ки. Хотя большая заслуга Проппа состоит в том, что он усмотрел в
них два различных вида, принадлежащих к одному и тому же роду,
он тем не менее остался верен представлению об историческом прио­
ритете мифа над сказкой. Чтобы получить доступ к изучению мифа,
пишет Пропп, необходимо связать морфологичес~ие разыскания с
«изучением историческим, что пока не может воити в нашу ~aдa­
чу» (с. 82). Несколько дальше он утвержда~т, что древнеишие
мифы как раз и образуют ту область, к которои восходят отдален­
ные корни сказки (с. 90). В самом деле, «умирает быт, умирает ре­
лигия, а содержание ее превращается в сказку» (с. 96).
Однако этнолог не станет доверяться такому объяснению, ибо
ему хорошо известно, что в современности мифы и сказки сущест­
вуют бок о бок: один жанр не может, таким образом, считаться пе­
режитком другого, если только не предполагается, что сказки хра­
нят память о тех древних мифах, которые сами по себе вышли из
употребления. Однако помимо того, что подобное предположение
по большей части является недоказуемым (ибо мы ничего или почти
ничего не знаем о древних верованиях изучаемых нами народов и
как раз по этой причине называем их «примитивными»], повседнев­
ные этнографические наблюдения подталкивают к мысли о том, что,
напротив, миф и сказка эксплуатируют общую субстанцию, хотя и
делают это по-разному. Миф не относится к сказке каик предок к по­
томку или как исходная форма к форме производнои. Вернее ска­
зать, что их связывает отношение дополнительности. Сказки - это
мифы в миниатюре, где те же самые оппозиции переведены в более
мелкий масштаб, и именно это в первую очередь затрудняет их изу­
чение.
Приведенные соображения не должны, разумеется, заслонять
остальных трудностей, отмеченных Проппом, хотя они И могут быть
сформулированы несколько иначе. Даже в Ha~eM совееменном об­
ществе сказка отнюдь не является остаточнои фор мои мифа; ско­
рее, она тяготится тем, что сумела выжить лишь в одиночку. Исчез­
новение мифов нарушило равновесие. Подо?но спутнику ~ лишив­
шемуся своей планеты, сказка стремится соити с прежнеи орбиты
с тем, чтобы попасть в поле притяжения других тел.
Таковы дополнительные аргументы в пользу предпочтительного
обращения к таким цивилизациям, где миф и сказка сосущество­
вали до самого недавнего времени, а в ряде случаев продолжают
сосуществовать и теперь; и где, следовательно, устная литератур~,
образуя целостную систему, может изучаться в качес~ве таковои.
Действительно, задача состоит вовсе не в том, чтобы вьюрать между
414
К. Леви-Стросс. Структура и форма
сказкой и мифом, а в тоим, чтобы понять их как два крайних полю­
са области, заполненнои множеством разнообразнейших промежу­
точных форм, подлежащих морфологическому анализу на тех же
самых основаниях; в противном случае возникает опасность упус­
тить из виду особенности, которые принадлежат к той же системе
трансформаций, что сказка и миф.
* * *
Итак, Пропп предстает как человек, разрывающийся между
формалистическим видением, когда речь идет о сказке, и навязчи­
вои погребностъю исторических объяснений. В известной мере
можно понять испытанное им чувство раскаяния, побудившее его
откиазаться от формализма и вернуться к исторической точке зрения.
Деиствительно, едва успев остановить свой выбор на народных
'сказках, он тут же оказался перед неразрешимой антиномией: ясно,
конечно, что в сказках отложилась история, но эта история оста­
ется для нас практически недоступной, так как мы знаем очень мало
о доисторических цивилизациях, где они зародились. Однако верно
ли, что нам не хватает именно истории? Историческое измерение
предстает скорее в виде некоего отрицательного определения, воз­
никающего из разрыва между наличествующей сказкой и отсутст­
вующим этнографическим контекстом. Противоречие разрешимо в
том случае, если мы возьмем устную традицию в ее «живом окруже­
нии», подобном тому, который составляет предмет этнографии. При
таком подходе проблема исторического прошлого не возникает или
возникает лишь в исключительных случаях, потому, что все внеш­
ние факторы, необходимые для понимания устной традиции, даны
исследователю столь же непосредственно, как и сама эта традиция.
Пропп, таким образом, оказался жертвой субъективной иллю­
зии. Переживаемое им противоречие вовсе не является противоре­
чием между требованиями синхронического и требованиями диа­
хронического подхода, как он сам полагает: ему недостает не прош­
лого, а контекста. Формалистическая дихотомия, основанная на
Противопоставлении формы и содержания и определяющая их при
посредстве ,?ризнаков ~нтитезы, диктуется Проппу отнюдь не при­
родои вещеи, но случаиным характером выбора такого жанра, в ко­
тором уцелела одна только форма, тогда как содержание оказалось
изжитым. Против собственной воли Пропп вынужден пойти на их
расчленение. И в самых решающих пунктах своего анализа он рас­
суждает так, словно явления, ускользающие от систематизации на
практике, не поддаются ей в принципе.
П?мимо нескольких - несомненно, пророческих, хотя и чрез­
вычаино робких инеуверенных - мест в его книге, к которым мы
еще вернемся, Пропп выделяет в устной литературе две стороны _
форму, составляющую существенный аспект этой литературы в силу
415
IV. Семиотика литературы
того, что она поддается морфологическому изучению, и содержание,
которому, по причине его переменчивости, он придает лишь второ­
степенное значение. Да будет нам позволено особо подчеркнуть
этот момент, ибо в нем сосредоточена вся разница между формализ­
мом и структурализмом. С точки зрения формализма форма и со­
держание должны быть полностью разведены, поскольку умопости­
гаемой считается только форма, а содержание рассматривается как
обыкновенный субстрат, лишенный значимости. Для структурализ­
ма же такого противопоставления не существует: для него не су­
ществует категории абстрактного, с одной стороны, и категории кон­
KP~THOГO - С другой. Форма и содержание обладают одной приро­
дои, они подсудны одному анализу. Реальность содержания - в на­
личии у него структуры, а то, что принято называть формой, есть
продукт «структурирования» локальных структур, из которых со­
стоит содержание.
Указанное ограничение, которое мы полагаем неотъемлемым от
формализма, с особой разительностью проявляется в центральной
главе работы Проппа, посвященной функциям действующих лиц.
Здесь автор разбирает функции по родам и видам. При этом оказы­
вается, что если роды могут быть определены с помощью сугубо мор­
фологических критериев, то виды поддаются подобному определе­
нию лишь в слабой степени; к понятию вида Пропп прибегает (ра­
зумеется, неволыю) для того, чтобы с его помощью вновь ввести в
анализ аспекты, относящиеся к содержанию сказки. Возьмем, к
примеру, родовую функцию: вредительство. Она подразделяется на
двадцать два вида и разновидности, такие, как: вредитель похи­
щает человека; nохищает волшебное средство; расхищает или пор­
тит посев; nохищает дневной свет; угрожает каннибализмом и
т. д. (с. 34-36). Тем самым содержание мало-псмалу вновь водво­
ряется на прежнее место, анализ начинает колебаться между чисто
формальным описанием - настолько обобщенным, что оно оказы­
вается приложимо к любым сказкам без всякого различия (это­
родовой анализ), и простым восстановлением субстрата, о котором
вначале было заявлено, что только его формальные свойства имеют
объяснительную ценность.
Двусмысленность ситуации настолько разительна, что Пропп
мучительно пытается найти промежуточную позицию. Вместо того
чтобы последовательно систематизировать явления, называемые
им «видами», он ограничивается тем, что выделяет некоторые из них,
а все те, которые встречаются редко, скопом подводит под некий
«обобщающий» разряд. «Технически,- поясняет Пропп,- удобнее
выделить несколько главнейших форм, а остальные обобщить» (с. 34
и 37). Но надо выбирать одно из двух: либо речь идет о специфичес­
ких формах, так что построение законченной системы оказывается
невозможным без их предварительной систематизации и классифи-
416
К. Леви-Стросс. Структура и форма
кации; либо все эти виды относятся исключительно к содержанию,
которое, согласно принципам, выдвинутым самим же Проппом, дол­
жно быть исключено из морфологического анализа. Однако в лю­
бом случае тот ящик, в который Пропп пытается сложить, этим и
ограничив::uись, все несистематизированные формы, не представ­
ляет собои какого-либо особого «вида».
Почему же возникает такая приблизительность, как будто уст­
раивающая Проппа? По очень простой причине, позволяющей, меж­
ду прочим, понять еще одну слабость формалистической позиции:
если только содержание тайком не водворяется в пределах формы,
пос.,ледняя обречена оставаться на таком уровне абстракции, кото­
рыи лишает ее всякого значения и, более того, всякой эвристиче­
и
скои ценности. Формализм уничтожает свой собственный объект.
Формализм приводит Проппа к открытию, что в действительности
существует лишь одна-единственная сказка. Но с этого момента
проблема объяснения просто-напросто переносится в иную плос­
кость. Теперь мы знаем, что такое сказка вообще, но зато, коль скоро
реально мы наблюдаем вовсе не архетип сказки, а множество конк­
ретных сказок, не знаем, как их классифицировать. Конечно же,
до формализма нам было неведомо, что общего имеют между собой
эти сказки. Однако после формализма мы лишились всякой возмож­
ности понять, чем они отличаются друг от друга. Мы и вправду со­
вершили восхождение от конкретного к абстрактному, но не можем
вернуться от абстрактного к конкретному.
В качестве заключения к своей работе Пропп приводит замеча­
тельную выдержку из Веселовского: «Дозволено ли И В этой области
поставить вопрос о типических схемах ... схемах, передававшихся в
ряду поколений как готовые формулы, способные оживиться новым
настроением, вызвать новообразования?. Современная повество­
вательная литература с ее сложной сюжетностью и фотографичес­
ким воспроизведением действительности, по-видимому, устраняет
самую возможность подобного вопроса; но когда для будущих поко­
лений она очутится в такой же далекой перспективе, как для нас
древность, от доисторической до средневековой; когда синтез вре­
мени, этого великого упростителя, пройдя по сложности явлений,
сократит их до величины точек, уходящих вглубь, их линии соль­
ются с теми, которые открываются нам теперь, когда мы оглянемся
на далекое поэтическое творчество,- и явления схематизма и повто­
ряемости водворятся на всем протяжении» (цитировано Проппом
на с. 106 по работе А. Н. Веселовского «Поэтика сюжетов», с. 2).
Приведеиные соображения чрезвычайно глубоки, однако, по край­
ней мере из данной цитаты, остается неясным, на какой основе мы
сможем провести дифференциацию, если - на фоне общих законов
литературного творчества - захотим понять природу и причины
его разнообразия.
14 Н, 2043 417
 'У. Семиотика литературы К. Леви-Стросс. Структура и форма

Пропп почувствовал, в чем состоит суть проблемы, и не случай­ ЭТОТ вопрос теория о целостной сказке, состоящей из двух «ходов»,
но заключительная часть его работы представляет собой попытку _ незамедлительно рухнет, а вместе с ней рухнет и робкая надежда
столь же робкую, сколь и искусную - возврата к классифицирую­ на создание морфологической классификации, поскольку мы дейст­
щему принципу: да, существует лишь одна сказка, но это - пра­ вительно получим тогда одну-единственную сказку. Но эта сказка­
сказка, образованная четырьмя рядами функций, логически СООТ­ абстракция, столь неопределенная и общая, что она не скажет
носящимися между собой. Если обозначить эти ряды цифрами 1, нам ничего об объективных причинах, почему существует мно­
2, 3, 4, то все конкретные сказки распределятся по четырем разря­ жество отдельных сказок.

дам в зависимости от того, сколько рядов используется для их по­

строения: либо вс; четыре сразу; либо три, могущие (в силу их логи­ * * *
ческих отношении) группироваться только так: 1, 2, 4 или: 1, 3, 4; Проверкой всякого анализа является синтез. Если синтез ока­
либо два, располагающиеся в порядке: 1,4 (ср. выше, с. 410). зывается невозможным, значит, анализ страдает неполнотой. Ничто
Однако на практике это распределение по четырем разрядам не доказывает изъяны формализма лучше, чем его неспособность
приближает нас к реальным сказкам не более, чем выделение еди­ воссоздать то эмпирическое содержание, которое тем не менее по­

ного типа, в силу того, что каждый разряд включает в себя десятки
и сотни различных сказок. Проппу это хорошо известно, и потому он
пишет: «По разновидностям этого (т. е. обязательного- Прим,
перев.) элемента и можно вести дальнейшую классификацию. Таким
образом, в первую голову для каждого разряда пойдут сказки о по­
хищении человека, затем о похищении талисмана и т. д. сквозь все
разновидности элемента А (озредительствоэ.с-. Прим, перев.). Затем
служило ему отправной точкой. Что же было утрачено по дороге?
Не что иное, как это самое содержание. Пропп открыл - и тем за­
служил славу,- что содержание сказок является переменной вели­
чиной; но отсюда он слишком часто заключал, будто оно является
величиной случайной, и в этом-то и состоит причина трудностей,
с которыми ему пришлось столкнуться, ибо даже субституции совер­
шаются по определенным законам.

поидут сказки ... о поисках невесты, о поисках талисмана и т. д.» В мифах и сказках индейцев Северной и Южной Америки раз­
(с. 92). Что это значит, как не то, что морфологические разряды не личным животным в различных повествованиях приписываются

исчерпывают изучаемого материала и что, изгнав из сказок содер­ одинаковые поступки. Возьмем для простоты птиц: орла, сову, во­
жание как не могущее служить основой для классификации, Пропп рона. Станем ли мы, подобно Проппу, отличать устойчивую функ­
затем вновь водворяет его на место как раз в силу ТОГЬ, что попытка цию от меняющихся персонажей? Нет, ибо ни один персонаж не
морфологического анализа не удалась? явлен нам в виде некоего непроницаемого элемента, перед которым

Но дело обстоит еще более серьезно. Мы видели, что основной структурному анализу надлежит замереть, сказав самому себе:
тип сказки, который конкретные сказки реализуют лишь частично, «Все, дальше ты не пойдешь». Правда, можно прийти к противопо­
состоит из двух «ходов», так что одни функции представляют собой ложному выводу, если рассматривать - в духе Проппа - всякий
простые варианты друг друга и могут повторяться в обоих ходах, рассказ как замкнутую систему. В самом деле, такой рассказ не
а другие принадлежат лишь каждому «ходу» В отдельности (ср. выше, несет никакой информации о самом себе, и персонаж в этом случае
с. 4?8). Эти специфические функции суть (для первого «хода»): бой, уподобляется слову, встреченному в каком-либо документе, но от­
клеимение героя, победа, ликвидация недостачи, возвращение, пре­ сутствующему в словаре, или же имени собственному, короче­
следование героя, спасение и (для второго «хода»): неиэнанное прибы­ термину, лишенному всякого контекста.

тие, трудная задача, ее решение, узнавание героя, обличение ложно­ Однако в действительности понять смысл такого термина­
го героя, трансфигурация героя. как раз и значит подставить его во все возможные для него контек­

По какому принципу проводится различение этих двух рядов?
Разве нельзя с тем же успехом рассматривать их просто как два
Bap~aHTa, 1 когда за?авани: трудной задачи окажется трансформа­
циеи бо!i' ' ложный герои - трансформацией вредителя, решение
тридной задачи - трансформацией победы, а трансфигурация -
сты. В устной литературе эти контексты образованы в первую оче­
редь совокупностью вариантов, иными словами, системой отноше­
ний совместимости и несовместимости, определяющей совокупность
переменных. Тот факт, что, выполняя одну и ту же функцию, орел
появляется днем, а сова - ночью, уже позволяет определить орла

трансформацией клеймения/ В случае положительного ответа на как дневную сову, а сову - как ночного орла, а это значит, что

оппозиция дня и ночи приобретает релевантность. Если изучаемый

фольклорный материал принадлежит к этнографическому типу, то
1 Впрочем, скорее,- трансформацией испытания героя, которое происходит
раньше. он окажется в окружении и других контекстов, образованных обря-

418 419
IV. Семиотика литературы
дами, религиозными верованиями и поверьями, равно как
купностью позитивных знаний данного общества. В этом случае
можно будет заметить, что орел и сова в качестве хищных птиц про­
тивостоят ворону как пожирателю падали, а оппозиция между орлом
и совой проходит по оси дня и ночи; утка же противостоит всем
троим в плане новой оппозиции между парой небо/земля и парой
небо/вода. Так, постепенно, можно будет прийти к определению
«мира сказки», подлежащего анализу путем установления
оппозиций, по-разному сочетающихся внутри различных персона­
жей, которые вовсе не являются какими-то неразложимыми сущнос­
тями, а, подобно фонемам, как их понимает Роман Якобсон, пред­
ставляют собой «пучки дифференциальных элементов».
Далее, в мифах американских индейцев нередко фигурируют де­
ревья, такие, например, как слива или яблоня. В данном случае
также неверно было бы полагать существенным только само поня­
тие дерево, а его конкретные воплощения считать произвольными
или же думать, будто имеется такая функция, по отношению к оКО­
торой само дерево всегда является лишь «выполнителем». И деист­
вительно, обследование соответствующих контекстов показывает, что
индейца в соответствии с его миропониманием в сливе интересует
ее плодовитость, тогда как яблоня привлекает его внимание мощью
и глубиной своих корней. Слива, таким образом, вводит позитивную
функцию: плодовитость, а яблоня - негативную функцию: соеди­
нение земли с небом, причем оба дерева располагаются по оси веге­
тации. В свою очередь яблоня противопоставляется дикой репе
(съемная затычка, разделяющая два мира), которая реализует
позитивную функцию: соединение неба с землей.
С другой стороны, внимательное обследование различных кон­
текстов позволяет устранять ложные разграничения. У равнинных
индейцев в мифических повествованиях, связанных с охотой на
орлов, фигурирует животное, иногда называемое росомахой, а ино­
гда- медведем. Можно отдать предпочтение росомахе, если учесть,
что в повадках последней индейцев в особенности поражает ее уме­
ние обманывать людей, выбираясь из ловушек, вырытых в земле.
И действительно, охотники на орлов прячутся в ямах, поэтому оп­
позиция орел/росомаха оказывается оппозицией между небесной
дичью и хтоническим (земным) охотником - то есть наиболее су­
щественной в плане охоты. Тем самым эта максимальная ампли­
туда между элементами, противопоставленными, как
столь резко, объясняет, почему охота на орлов требует ритуала
столь исключительной строгости 1.
1 Эти разборы см. в:«Annuaire de Г'Ёсо!« pratique des hautes etu~es (Sciences
re1igieuses)>>: 1954-1955, р. 25-27, и 1959-1960, р. 39-42, «La Репвее siJuvage»,
1962, р. 66-71.
420
К. Леви-Стросс. Структура и форма
и сово­
Наше утверждение о том, что переменвый характер содержания
отнюдь не равносилен его произвольности, означает, что при усло­
вии проведения анализа на достаточно глубоком уровне мы су­
меем обнаружить за видимым разнообразием отношений их устой­
чивость. И наоборот, так называемая устойчивость формы не должна
скрывать от нас того факта, что функции, со своей стороны, также
способны взаимозаменяться.
парных
Структура сказки, как она описана Проппом, предстанет в виде
хронологической последовательности качественно различных функ­
ций, каждая из которых образует самостоятельный «род». Возни­
кает вопрос: не слишком ли рано (как это имеет место в случае
с персонажами и их атрибутами) заканчивает Пропп свой анализ и не
пытается ли он обнаружить форму слишком близко к уровню эмпи­
рического наблюдения? Похоже, что некоторые из его тридцати и
одной функции поддаются сведению, иными словами, отождествле­
нию в рамках одной и той же функции, которая, претерпев одну
или несколько трансформаций, появляется в различных точках по­
вествования. В этом отношении мы уже указывали на ложного
.героя, который, возможно, представляет собой трансформацию вре­
дителя, а также и на трудную задачу как на вариант испытания
ИТ. п. (см. выше, С. 418) и отмечали, что в этом случае оба «хода», со­
ставляющие основную сказку, тоже оказываются трансформациями
друг друга.
Не исключено, что такая редукция может быть продолжена и
дальше и что каждый ход в отдельности разложим на небольшое
число повторяющихся функций, так что некоторые функции, выде­
ленные Проппом, в действительности окажутся совокупностью
трансформаций одной и той же функции. Так, нарушение запрета
можно рассматривать как функцию, противоположную самому за­
прету, а запрет - как негативную трансформацию приказания. От­
правка героя и его возвращение предстанут как одна и та же дизъюн­
ктивная функция, выраженная в одном случае отрицательно, а в
другом - положительно; поиск героя (он отправляется за чем­
нибудь или за кем-нибудь) окажется обращенной формой его пре­
следования (что-нибудь или кто-нибудь гонится за ним) и т. П. Иными
словами, вместо хронологической схемы Проппа, где порядок сле­
дования функций выступает в роли структурного фактора:
правило, не
А, В, С, t Д' Б, К, л, J1, О, Т, Н, С*,
нужно будет принять другую схему, представляющую собой струк­
турную модель, которая определяется как группа трансформаций
малого количества элементов. Эта схема будет иметь ВИД М1ПрИЦЫ
С одним, двумя или большим числом измерений:
421
IV. Семиотика литературы
К. Левн-Стросс. Структура и форма

1
W -х V l-Z ной изменчивости некоторых элементов сказки. Изменчивость эта,
однако, не исключает их повторяемости; можно, следовательно,
1
~-w l-У Z выделить основные формы и формы производные или гетерономные.
х
Далее, на этой основе можно будет отличить «интернациональный»
1
l-X У -Z канон от «национальных» или «провинциальных» форм и, наконец,
W
1 от форм, характерных для известных социальных или профессио­
l-W Х -у
Z .... , нальных групп: «Группируя материал каждой рубрики, мы можем
определить все способы или, вернее, все виды трансформаций» (с. 80).
где система операций будет строиться по типу Булевой алгебры. Однако если привести все основные формы для каждой рубрики
В одной из своих работ я показал, что только приведенная схе­ к одной типической сказке, то обнаружится, что в основе ее лежат
ма способна объяснить двойственный характер времени в любой ми­ некоторые отвлеченные представления. Так, задачи, задаваемые ге­
фологической системе: повествование здесь одновременно распола­ рою дарителем, могут меняться от сказки к сказке, однако цели да­

гается как "во времени " (оно представляет собой последовательность рителя по отношению к герою во всех случаях остаются неизмен­

событий), так и .,вне времени" (его значение остается актуальным ными. То же касается и задач похищенной царевны. Между этими
всегда)". Однако, ограничившись лишь обсуждением теории Проппа, целями, которые можно выразить в виде формул, обнаруживаются
можно сказать, что наша схема обладает еще и тем преимуществом, общие черты. Сопоставляя эти формулы с другими атрибутивными
что позволяет - намного удачнее, чем это удалось сделать самому элементами, «мы неожиданно получаем такую же связную цепь в

Проппу,- согласовать его теоретический принцип, по которому логическом плане сказки, как в плане художественном. ... Даже
событийная последовательность всегда одинакова, с эмпирически такие подробности, как Золотые волосы царевны ... приобретают со­
наблюдаемым от сказки к сказке фактом перестановки отдельных вершенно особое значение и могут быть изучены. Изучение атрибу­
функций или даже их групп (с. 97-98). Если принять нашу кон­ тов дает возможность научного т о л к о в а н и я сказки» (с. 81-82).
цепцию, то получится, что хронологическая последовательность со­ Однако, не располагая этнографическим контекстом (который
бытий растворяется во вневременной матричной структуре, форма . могло бы добыть только изучение исторических и доисторичес­
которой действительно обладает устойчивостью; а перестановки ких данных), Пропп, едва успев сформулировать указанную зада­
функций суть не что иное, как один из способов их субституции чу, тотчас же отказывается от нее или откладывает до лучших вре­

(когда они выбираются из вертикальных столбцов или их фраг­
ментов).
* * *
Несомненно, что все эти критические замечания
вуют как против метода Проппа, так и против его выводов. Однако
не будет лишним еще раз подчеркнуть, что Пропп сам же и выдви­
нул эти замечания и в ряде случаев с абсолютной ясностью сформу­
лировал те решения, о которых мы только что упоминали. Вернем­
ся в этой связи к двум основным проблемам нашей дискуссии -
проблеме устойчивости содержания (которой оно обладает вопреки
своей переменчивости) и проблеме переменчивости функций (кото­
рой они обладают вопреки своей устойчивости).
Одна из глав работы Проппа (VIII) называется: «Об атрибутах
действующихлиц и их значении» (курсив мой.э-- К. Л-С.). В доволь­
но-таки туманной форме (по крайней мере так обстоит дело в анг­
лийском переводе) Пропп ставит здесь вопрос опричинах очевид-
J «Anthro[1ologie structurale», р. 231.
мен (что объясняет его последующее обращение к изучению пере­
жигков и к сравнительным разысканиям): «Все это мы высказываем
в виде предположения». И все же «изучение атрибутов действующих
лиц, лишь намеченное нами, чрезвычайно важно» (с. 82). Даже если
на первых порах такое изучение сведется к составлению малоинте­
свидетельст­
ресного самого по себе каталога, оно все равно побуждает к рассмот­
рению «законов трансформаций и отвлеченных представлений, ко­
торые отражаются в основных формах этих атрибутов» (там же).
Пропп затрагивает здесь самое существо вопроса. Он чувствует,
что за атрибутами, первоначально третировавшимися как про из­
вольный и лишенный значения субстрат, стоят и действуют «отвле­
ченные представления» и «логический план», существование кото­
рых, будучи доказанным, позволило бы рассматривать сказку как
м и Ф (там же).
Что касается второй проблемы, то здесь примеры, приводимые
Проппом в приложении 11, показывают, что в ряде случаев он не
колеблясь вводит такие понятия, как отрицательная и обращенная
функция. Для обозначения последней даже использует специальный
символ (=). Выше (с. 409) мы видели, что некоторые функции вза­
имно исключают друг друга. Но есть и иные, которые имплицируют

422 423
 К. Леви-Стросс. Структура и форма
IV. Семиотика литературы

одна другую, как, например, запрет и его нарушение, с одной сто­

роны, и обман и поддача обману - с другой, причем чаще всего обе
эти пары оказываются взаимно несовместимы 1 (с. 98). Так возни­
кает проблема, эксплицитно сформулированная самим Проппом:
«связаны ли разновидности одной функции непременно с соответст­
вующими разновидностями другой функции?» (с. 98-99). В неко­
торых случаях (запрет и нарушение, бой и победа, клеймение и уз­
навание и т. д.) они связаны всегда, в иных - только время от вре­
мени. Некоторые корреляции могут быть односторонними, другие
двусторонними (так, бросание гребешка всегда происходит во время
погони, но обратное неверно). «Таким образом, есть как бы одно­
сторонне и двусторонне заменяемые элементы» (с.
В одной из предшествующих глав Пропп изучил возможные свя­
зи между различными формами испытания героя дарителем и фор­
мами, в которых может выражаться передача волшебного средства; он
пришел к выводу о существовании двух типов связей в зависимости
от того, носит или нет эта передача характер обмена (с.
При меняя эти и однотипные с ними правила, Пропп указывает на
возможность экспериментальной проверки своих
этого доста!'очно будет применить всю эту систему взаимных СОВ­
местимостеи и исключаемостей, импликаций и корреляций (полных
или частичных) для синтезирования искусственных сказок. В этом
случае можно будет увидеть, как эти произведения «оживают»,
«становятся сказками» (с. 101).
* * *
Разумеется, добавляет Пропп, сказанное возможно только при
условии, если функции будут распределены между традиционными
или искусственно созданными персонажами, а также будут приня­
ты во внимание мотивировки, связки и «прочие
элементы», в выборе которых сказочник «совершенно свободен»
(с. 1?2). Мы со своей стороны еще раз утверждаем, что он лишен
та кои свободы и что колебания Проппа в этом вопросе объясняют
нам, почему его попытка с самого начала представляется
ставлялась ему самому - безысходной.
Мифы западных индейцев пуэбло о первотворении начинаются с
рассказа о появлении первых людей из земных недр, где они пребы­
вали ранее. Это появление нуждается в мотивации, и оно дейст­
ввтельно мотивируется двумя различными способами: либо люди
начинают понимать ничтожность своего положения и стремятся его
изменить; либо боги обнаруживают свое собственное одиночество
и выводят людей на поверхность земли, дабы те могли возносить им
молитвы и установить их культ. Здесь нетрудно признать «ситуа­
цию недостачи», описанную Проппом, но мотивированную в одном
. случаес точки зрения людей, а в другом - с точки зрения богов.
Так вот, эта разница мотивировок в обоих вариантах настолько
неслучайна, что она влечет за собой соответствующую трансформа­
цию целого ряда функций. В конечном счете эта разница связана с
различной постановкой вопроса о соотношении охоты и земледе­
-
лия 1. Но К такому объяснению невозможно прийти, если мы лишены
возможности изучать обряды, ремесла, знания и верования соот­
ветствующих народностей с социологической точки зрения и неза­
99).
висимо от их мифологической трактовки. В противном случае мы
окажемся в замкнутом круге.
Таким образом, ошибка формализма имеет двоякий характер.
Обращаясь искл~чительно к правилам, управляющим построе­
нием предложении, он упускает из виду, что не существует ни одно­
45-46).
го языка, словарь которого можно было бы вывести из его синтак­
сиса. Изучение любой лингвистической системы требует участия
выводов. Для
как со стороны грамматиста, так и со стороны лексиколога, а это,
применительно к устной традиции, означает, что морфология бес­
плодна, если она, прямо или косвенно, не будет оплодотворена дан­
ными этнографии. Полагать, будто можно расчленить обе эти зада­
чи, изучив сначала грамматику и отложив словарь на будущее,­
значит обречь себя на создание обескровленной грамматики и тако­
го словаря, где вместо определений будут содержаться одни только
курьезные наблюдения. В конечном счете ни первое, ни второе в
отдельности не смогут выполнить своей задачи.
Эта главная ошибка формализма объясняется свойственной ему
недооценкой отношения дополнительности, существующего между
означающим и означаемым, отношения, которое со времен Соссюра
вспомогательные
считается присущим любой лингвистической системе. Указанное
заблуждение усугубляется другим, противоположным; оно состоит
в том, что устную традицию рассматривают как способ языкового
выраже~ия, подобный любому иному, то есть когда разные уровни
- пред­
в разнои степени поддаются структурному анализу.
В настоящее время признано, что язык обладает структурной
организацией на фонологическом уровне; понемногу приходят к
убеждению, что такой же организацией он обладает и на уровне
грамматики. Однако гораздо меньше уверенности в том, что язык
структурен и на уровне словаря. За исключением, быть может, не-

1 «i\nthropologie structurale», ch. XI; см. также: «Annuaire de l'Ecole pratique

{1 Эта вторая система нссовмсстимостей относится к функциям, которые, по
des hautes etudes (Sciences ReIigieuses)>>: 1952-1953, р. 19-21' 1953-1954 Р 27-
при гине их необяалтельиос-ги, Пропп называет подготовительными. Напомним, 29. ' , .
что, по Проппу, среди основных функций есть только одна пара несовместимых.

424 425
 IV. Семиотика литературы
К. Леви-Стросс. Структура и форма

которых особых областей, до сих пор не обнаружен тот угол зрения,

который сделал бы возможным структурный анализ словаря. метаязык. Тот факт, что в мифах и сказках ~мериканских индейцев
Перенесение этой ситуации в ПЛоскость устной традиции объ­ функцию трикотера может выполнять то коиот, ТО норка, то в.?рон,
о
ясняет, почему Пропп разграничил только два уровня: один _ уро­ ставит нас перед исторической и этнографическои проблемои, со­
вень функций,- который якобы только и обладает подлинной мор­ поставимой с филологическим разысканием относительно совре­
фологической организацией, и другой, аморфный, где в полном бес­ менной формы того или иного слова. Однако это совершенно иная
порядке громоздятся персонажи, их атрибуты, Мотивировки и связ­ проблема, нежели выяснение причин, по которым норка по-фран­
ки; этот последний уровень, подобный словарному (лексическому), цузски называется vison, а по-английски - mшk. Во втором слу­
подлежит якобы лишь историческому и литературно-критическому чае названия могут рассматриваться как произвольные, и задача

будет состоять лишь в том, чтобы проследи-:,ь путь развития, при­

u
изучению.

При таком отождествлении не учитывается, что, хотя мифы и сказ­ ведший к появлению той или инои языковои формы. В первом же
ки суть модусы языка, для них тем не менее характерно его «гипер­ случае ограничения оказываются гораздо более строгими, посколь­
структуральное» использование: можно сказать, что они образуют ку число конститутивных единиц здесь невелико, а возможность их

такой «метаяаык», где структурной организацией обладают все уров­ комбинирования ограничена. Выбор здесь осущес.:гвляется среди
ни. Эта особенность к тому же позволяет немедленно отличить мифы нескольких предварительно заданных возможностеи.

и сказки от исторических или романных повествований. Разумеется, И однако, если взглянуть на дело более внимательно, можно за­
поскольку мифы и сказки представляют собой речевые образования, метить, что это различие, по видимости количественное, на самом

они используют как грамматические правила языка, так и слова из деле зависит не от числа конститутивных единиц, которое н: сов­

его лексического запаса. Однако это привычное измерение допол­
няется в данном случае еще одним, потому что указанные правила
и слова служат здесь созданию таких образов и действий, которые
одновременно выступают как в роли «нормальных» означающих по
отношению к речевым означаемым, так и в роли элементов значе­
ния по отношению к вторичной знаковой системе, располагающейся
уже в иной плоскости. Чтобы пояснить это положение, скажем, что
в сказке король никогда не бывает просто королем, а пастишка
падает в случае с фонемами и в случае с !v~ифемами, но от самои при­
роды этих единиц, качественно различнои в обоих случаях.
Согласно классическому определению, фонемы представляют
собой элементы, лишенные значения, но служащие- [в частности]
самим фактом своего наличия или отсутствия - различению тер­
минов - слов, которые, наоборот, обладают смыслом. Если слова,
со стороны своей звуковой оболочки, представляются произволь­
_ ными, то причина не только в том, что они являются продуктом ив

пастушкой, но что эти слова превращаются в материальные сред­ значительной степени (возможно, впрочем, и не в такои, как пр -
ства для создания смысловой системы, образованной оппозициями: нято думать) случайных комбинаций, которые воз~ожны между фо­
мужской / женский (по оси природы) и верх / низ (по оси культуры) немами и число которых в каждом языке чрезвычаино велико. Про­
и всеми ВОЗМОЖными сочетаниями между этими шестью элемента­ извольность звуковых форм проистекает в первую очередь от того,
ми. что их конститутивные единицы - фонемы - находятся в неопре­
Язык и метаязык, которые, соединяясь, создают сказки и мифы, деленном отношении к категории значения: не существует причин,

могут обладать рядом общих для них уровней; и все же эти уровни которые заставляли бы известные звуковые комбинации быть носи~
различны. Хотя слова и продолжают оставаться элементами речи, телями определенного смысла. Как мы попытались показать в другои
в мифе они начинают функционировать как пучки дифференциаль­ работе *, структурирование лекс~ческого пласта происходит на
ных отношений. В плане классификации эти мифемы располагаются ином этапе: а posteriori, а не а рпогl.
не на лексическом, а на фонематическом уровне, с той только раз­ Совершенно иначе обстоит дело с мифемами: мифемы возникаю;
ницей, что мифемы и фонемы принадлежат к разным континиимам в результате комбинирования бинарных и тринарных оппозиции
(совокупность данных чувственного опыта - в первом случае и (что придает им сходство с фонемами), но при этом комбинируются
звуковая материя, вырабатываемая Голосовым аппаратом,- в дру­ такие элементы, которые - в плане я З ык а - уже наделены зна­

гом); сходство же состоит в том, что оба эти континиима расчле­ чением: мифемы и суть те «отвлеченные представления», о которых

няются и синтезируются при помощи бинарных и тринарных оппо­ говорит Пропп И которые могут быть выражены при помощи слов
зиций и корреляций. из лексического запаса языка. Воспользовавшись неологизмом из
Это значит, что проблема лексики (словаря) ставится по-разному области строительной техники, можно было бы сказать, что в отли-
в зависимости от того, что именно мы рассматриваем - язык или
* «Апll1Гороlоgiе вггцсшгагеэ, сЬ. У.
426
427
IV. Семиотика литературы

чие от слов мифемам свойственна «предварительная напряженность». КЛОД Брем он

Разумеется, мифемы - это тоже слова, но это слова с двойным зна­
Структурное изучение повествовательных текстов
чением, слова слов, одновременно функционирующие в двух пла­
нах - в плане языка, где они сохраняют свое лексическое значе­ после В. Проппа
ние, и в плане метаязыка, где они выступают в роли элементов вто­

ричной знаковой системы, которая способна возникнуть лишь из
соединения этих элементов.
Согласившись со сказанным, нетрудно понять,
и в мифах не содержится ничего, что могло бы оказаться чужерод­
ным и как бы даже противным их структуре. Даже лексика, то есть
содержание, лишена здесь признаков той «творящей природы», на
которую - быть может, напрасно - принято ссылаться как на
субстанцию, осуществляющуюся непредвиденным и самопроизволь­
ным образом. В сказках и в мифах лексика предстает как «сотворен­
ная природа»: это - готовая данность, ей присуши законы, которые
определенным образом членят не только действительность, но и само
мифическое видение мира. Свобода такого видения состоит лишь в
нахождении упорядоченных сочетаний, возможных между кусоч­
ками мозаики, число, смысл и конфигурация которых заданы
заранее.
Итак, мы раскрыли ошибку формализма, состоящую в убежде­
нии, будто можно непосредственно приступать к изучению грамма­
тики, минуя лексику, словарь. Однако то, что верно относительно
какой-либо лингвистической системы, еще в большей степени
верно применительно к мифам и к сказкам, потому что в данном
случае грамматика и словарь не просто тесно связаны между собой,
хотя и принадлежат к различным уровням текста,
друг с другом по всей своей плоскости и полностью перскрывают
одна другую. В отличие от языка, где проблема словаря все еще про­
должает стоять, в метаязыке нет ни одного уровня, элементы кото­
рого не возникали бы в результате совершенно определенных,
подчиняющихся известным правилам операций. В этом смысле в ме­
таязыке все - синтаксис. Но с другой стороны, в нем все
ка, словарь, поскольку в роли дифференциальных элементов здесь
выступают слова; мифемы - это тоже слова; функции - эти ми­
фемы в квадрате - могут быть обозначены (как очень верно отме­
тил Пропп) при помощи отдельных слов; и представляется вероят­
ным, что существуют такие языки, в которых весь миф целиком
может быть выражен при помощи одного-единственного
Все исследователи сходятся на том, что начало структурному
изучению повествовательных текстов положила «Морфология сказ­
что в сказках ки» В. Проппа, вышедшая в 1928 году (П Р о п п, 1928). Разумеется,
у Проппа было немало предшественников во главе с такой знаме­
нитостью, как Фердинанд де Соссюр: напомним о его разысканиях
в области германского эпоса о Нибелунгах. Тем не менее книга
Проппа и по сей день сохраняет значение теоретического первоис­
точника. Большая часть работ, имеющих право считаться структур­
ными исследованиями повествовательных текстов, была создана в
результате отталкивания от «Морфологии сказки»: авторы этих
работ либо перенимали метод Проппа, внося в него некоторые
второстепенные коррективы, либо, напротив, стремились отверг­
нуть сами основы этого метода. Вот почему лучшим введением в по­
следующую дискуссию послужит суммарное напоминание главных
положений Проппа.
Будучи убежден, что изучение структуры всех видов сказки
есть необходимое предварительное условие ее исторического изуче­
ния, Пропп в начале своей книги ставит вопрос о самих принципах
структурного описания этого фольклорного жанра. Структура­
это совокупность устойчивых отношений, в которые вступают друг
с другом и с целым произведением отдельные его части. Между тем
а смыкаются «мотивы», выделяя которые традиционная фольклористика стреми­
лась обычно определять свой объект, по самому своему существу
отличаются вариативностью, поддаются видоизменениям, что, од­
нако, не нарушает структурной самотождественности ск~зочно~о
сообщения; следовательно, мотивы не обладают структурнои устои­
чивостью. Подлинные инварианты надо искать не здесь: инвариан­
- лекси­ ты - это поступки (actions) действующего лица, определяемые с
точки зрения их роли в развитии действия (intrigue). Эту сторону
поступков Пропп назвал «функцией» и, опираясь на выявленные
им особенности функций, выдвинул в своей книге четыре осново­
полагающих тезиса:
1. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функ­
слова. ции действующих лиц независимо от того, кем и как они выпол-
няются'
2. Число функций, известных волшебной сказке, ограниченно;
3. Последовательность функций всегда одинакова;
4. Все волшебные сказки однотипны по своему строению.
Здесь со свойственной ему резкой определенностью, Пропп
намечает' целую совокупность теоретических позиций, часть из КО-
429
 К. Бремон. Структурное изучение повествовательных текстов
IV. Семиотика литературы

торых непосредственно сформулирована в его книге, а остальные ний , занимающих промежуточное положение между наименьшей
выявляются «на расстоянии», благодаря сорокалетней дистанции, (функция) и наибольшей (сход») сюжетными единицами, и о прин­
отделяющей нас от времени ее написания; это позволяет поднять по­ ципах их сочетания друг с другом. Между тем Пропп сам же пока­
чти все вопросы, возникающие в связи с современным положением
зал, что функции могут быть распределены попарно или по триадам
дел в области структурного анализа повествовательных текстов. (например: Вредительство/Ликвидация последствий вредительства),
Гениальность Проппа сказалась не в том, что во всех случаях ему а также, уже в ином отношении,- по кругам действий, свойствен­
удалось прийти к правильным решениям, а в том, что он с самого ным различным действующим лицам (dramatis personae). Эти коле­
начала сумел нащупать все наиболее существенные проблемы. бания и поправки подсказывают, что к вопросу об иерархизации
Сформулируем их в виде восьми основных пунктов. различных типов синтагматических единиц, образуемых функция­
I. Структуру сказки Пропп располагает на том уровне сказоч­ ми, следует вернуться заново.

ного текста (message), который является уровнем организации рас­ Исходя в своем анализе русской сказки из того, что порядок
VI.
сказываемых событий. Правомерен или нет такой подход, но он сразу ввода функций строго фиксирован и допускает лишь одно-единст­
же наталкивает на проблему определения статуса рассказывающего венное их расположение, Пропп - даже учитывая наличие или
дискурса. Огромная область, охватывающая изучение приемов нар­ вынужденное отсутствие той или ИНОЙ функции - ни в коей мере
рации, с самого начала рассматривается Проппом как не имеющая не мог рассчитывать, что ему удастся выделить несколько типов

отношения к структурному анализу повествовательных текстов.

сюжета. Таким образом, и в этом случае его жесткая концепция оди­
II. В последовательности рассказываемых событий Пропп вы­ наковой последовательности функций вызывает на спор: ведь
деляет поступки персенажей в качестве единственных носителей достаточно допустить известную подвижность функций, группирую­
нарративных фУНКЦИЙ, исключая из рассмотрения все остальные щихся попарно или по триадам, чтобы появилась возможность для
характеристики этих персенажей (облик, физические и моральные возникновения их разнообразных сочетаний, соответствующих
атрибуты и т. п.) и, а fortiori - любые указания на место, время и различным сюжетным схемам.

обстоятельства действия. Правомерен или нет такой подход, но он
поднимает проблему статуса персонажей и соответственно вопрос
о роли обстановки, в которой разворачивается действие.
III. В каждом поступке персонажа Пропп выделяет один его
аспект - фУНКЦИЮ этого поступка в развертывании сюжета (intri-
gue). Правомерен или нет такой подход, но он поднимает вопрос
о статусе других семантических характеристик поступка, являюще­
гося носителем функции.
Связанность функций в сюжете мыслится Проппом как их
IV.
однолинейная последовательность (а, затем Ь, затем с и т. д.), так
что сущность каждой из них заключается в том, чтобы вводить по­
Утверждая, что число функций, известных русской сказке,
VII.
ограниченно, Пропп тем самым ставит проблему сегментации сюже­
та и инвентаризациифункций, необходимых для его возникновения.
Сам Пропп хотел сказать лишь то, что, внимательно изучив корпус
отобранных им текстов, он констатировал постоянную повторяе­
мость некоторых функций, общим числом тридцать одна, и не счел
необходимым добавлять к ним какие-либо иные. Иными словами,
его подход к материалу был сугубо эмпирическим. В таком случае
возникает вопрос, может ли интуитивно-догматическая позиция
Проппа быть подтверждена при помощи какой-либо исследователь­
ской процедуры, например путем систематического установления

следующую. Правомерен или нет такой подход, но он снимает во­
прос о синтагматических правилах, которые позволяют связывать
между собой события, из которых складывается повествование:
Пропп принимает во внимание лишь хронологические связи типа
раньше/потом. Его концепция предполагает отрицательное отноше­
ние к гипотезе о существовании парадигмы функций: между функ­
циями а и с возможно появление функции Ь; но на ее место не может
быть подставлена никакая иная функция, Ь' или Ь".
У. Применительно к русской волшебной сказке Пропп рассмат­
ривает последовательность функций, образующих сюжетный «ход»
(епюцмегпепг») в качестве длинной цепочки из тридцати одного эле­
инвентаря в поле всех возможных функций, так чтобы можно было
быть уверенным, что полученный список содержит одни только по­
следовательно сочетающиеся (если они принадлежат одному уров­
ню) или взаимно подчиненные (если они организованы иерархиче­
ски) функции и не имеет ни пропусков, ни избыточных элементов,
ни частичного наложения одних функций на другие.
VIII. Пропп подчеркивал, что установленная им последова­
тельность функций свойственна только одному типу повествователь­
ных текстов - русской волшебной сказке. Однако с неизбежностью
возникает вопрос о возможности перенесения метода Проппа на
иные корпусы сказочных текстов и, далее, на иные нарративные

мента. Такой подход в принципе предполагает отрицательный ответ жанры. В этой связи речь заходит об отношении модели Проппа
на вопрос о возможности выделения синтагматических образова- к общей грамматике повествовательных текстов.

430 431
IV. Семиотика литературы К. Бремон. Структурное изучение повествовательных текстов

Разумеется, было бы преувеличением считать, что все новейшие В таких работах, как исследование У. Эко, посвященное по­
исследования в области повествовательных текстов возникли в ре­ вествовательной комбинаторике в романах о Джеймсе Бонде (Е с о,
зультате непосредственного осмысления тезисов Проппа. Но фактом 1966), или исследование А. Паскуалино о рыцарской литературе,
остается то, что именно Пропп дал нам путеводную нить, позволяю­ показана необходимость и продуктивность такого дополнения.
щую наметить классификацию этих исследований. Наконец, хотя описательные, гномические, лирические и т. п. фраг­
Возьмем за отправную точку сформулированные выше пунк­ менты, являющиеся непременной составной частью всякого повест­
ты, чтобы, не претендуя на исчерпывающую полноту, просто обо­ вовательного произведения, возможно, и не входят в собственно
значить основные современные тенденции в этой сфере исследо­ нарративную структуру на тех же правах, что и поступки персона­
ваний: жей, они тем не менее участвуют в формировании смысла сообщения
1. Структурные исследования повествовательных текстов в це­ как целого и, следовательно, не могут полностью игнорироваться

лом можно разделить на две группы, имеющие объектом две стороны исследователем.

повествовательного сообщения,- рассказываемую историю и рас­ 1II. Несомненно, что различие между семантическим значением
сказывающий дискурс (le discours racontant). Эта дихотомия, напоми­ поступка, взятого в изоляции от повествовательного контекста, и

нающая знаменитые пары типа оэначающееюзначаемое или акт вы­ функцией этого поступка в развитии сюжета является наиболее
сказывания/высказывание-результат, с одной стороны, опирается на оригинальным положением, доставшимся нам от Проппа. Многие
теоретический авторитет соссюровской традиции, а с другой­ исследователи, не учитывающие этого различия, полагают, что ис­

отличается несомненной практической эффективностью. Тем не ме­
нее она может быть поставлена под сомнение в двух отношениях:
при практическом анализе текстов она способна привести к недо­
оценке отношения солидарности, связывающего обе эти стороны
сообщения в процессе формирования смысла, и в частности - к не­
дооценке необходимости строить стилистический и риторический
пользуют метод Проппа, тогда как в действительности анализируют
лишь непосредственное содержание произведения. Однако сущест­
вуют два способа понимания функции «нарремы», «мифемы». «моти­
фемы» и т. п .. один выдвинут К. Леви-Строссом, расчленяющим сю­
жетную синтагму таким образом, чтобы, перегруппировав нарратив­
ные элементы, построить из них парадигматическую систему, внутри

анализ повествовательной (нарративной) техники с учетом сюжета;
в теоретическом плане любое разрушение пары означающее, зэначае­
мое способно привести к отрицанию пары рассказывающее/рассказы­
ваемое. Так, всякая недооценка означаемого в пользу означающего
соответственно влечет за собой недооценку рассказываемой истории
в пользу способов рассказывания (рассказывающего дискурса) (ср.,
например, уничижительный статус, который приобрел «проэретиче­
ский» (ргоатгейоце) код, т. е. код поступков, у Барта
- В а г t h е 5,
1970).
11. Несомненно, у Проппа были все основания считать поступки
персонажей, приводящие в движение сюжет, «составными частями»,
необходимыми для структуры рассказываемой истории. Тем не менее
современные исследования приводят к выводу О необходимости гра­
дуального включения и других элементов. Исключение из рассмот­
рения понятия персонажа, его мотивировок и т. п. представляется
все менее и менее приемлемым. Как показал Ц. Тодоров (Т О d 0-
г о v, 1971), простейшее нарративное высказывание включает в себя
не только глагол, но также субъект (совершающий или претерпеваю­
щий действие) и атрибуты, характеризующие состояние этого субъ­
екта. Кроме того, модель, описывающая последовательность функ­
ций, должна быть дополнена «сверху» моделью, описывающей сис­
тему персонажей (последняя была предусмотрена уже Проппом и
позднее разработана А. Ж. Греймясом - О г е i m а 5, 1966а, 1970).
которой устанавливаются вневременные, ахронные отношения
(1958); другой предложен Проппом, определившим функцию по­
ступка с точки зрения его значимости для хода действия. Не станем
высказываться здесь относительно возможности примирения обоих
подходов (см. на этот счет работы П. Мадсена, «структурную мо­
дель» П. и Э. Маранда, а также «конститутивную модель»
А. Ж. Греймаса (О г е i m а 5, 1966а)), укажем лишь на сам
факт существования разногласий, от разрешения которых может
зависеть будущее нарративных исследований. Во всяком случае,
отметим, что последователи Проппа (например. Е. Мелетинский
в Советском Союзе (М е л е т и н с к и Й, 1969) или А. Дандес
(D u п d е 5, 1964) в Соединенных Штатах) сходятся на том, что
наряду с синтагматической последовательностыо сюжетных функ­
ций перпендикулярно к ней должна быть построена парадигма по­
ступков, способных выполнять эти функции (еалломотивы» Дан­
деса).
IV. Одним из слабых пунктов концепции Проппа является по­
ложение о том, что функции организованы в однолинейную последо­
вательность, где каждый элемент неизменно занимает одну и ту же
позицию, соответствующую хронологическому порядку его появле­
ния в повествовании. По Проппу. функции могут связываться между
собой только благодаря существующей между ними временной по­
следовательности (раньше/потом); более того, он считает симуль-

432 433
IV. Семиотика литературы
танность особым случаем, нарушающим норму (едвойное морфоло­
гическое эначение»); между тем подлинный нарративный синтаксис
предполагает учет не только хронологических связей (последова­
тельность или одновременность), но а логических отношений, по­
добных отношению части к целому, причины к следствию, средства
к цели и т. п. С другой стороны, как только обнаруживается, что
исследуемый нарративный жанр не укладывается в стереотипную
схему и допускает, что одна и та же ситуация может иметь несколь­
ко различных исходов или, наоборот, способна образовываться не­
сколькими различными путями, возникает необходимость в построе­
нии парадигматической системы, где осуществлялся бы выбор среди
ряда функций, связанных отношением коммутации. Так, по Данде­
су, усилия героя, направленные на то, чтобы ликвидировать послед­
ствия нарушения запрета, могут либо увенчаться, либо не увен­
чаться успехом; равным образом в «Структурной модели» П. и э. Ма­
ранда модель 11 (неудача медиатора) противопоставляется модели 111
(успех медиатора), а сама модель 111 (успех медиатора без приобре­
тения дополнительных ценностей) противопоставляется модели
IV (успех медиатора с приобретением дополнительных ценностей).
Основываясь на сходных принципах, автор настоящего доклада сам
попытался составить сетку возможностей, открывающихся перед
рассказчиком в определенной точке повествования и позволяющих
ему продолжить начатую историю тем или иным образом.
и VI. Почти все последователи Проппа почувствовали необ­
V функций, предпринятой Греймасом, обрели форму грамматики нар­
ходимость ввести наряду с наименьшей (функция) и наибольшей
(сход» из тридцати одной функции) повествовательными единицами
промежуточные группировки, где функции объединялись бы в пары
или в триады и были бы связаны парадигматическими и синтагмати­
ческими отношениями: таково, например, отношение исходная
ситуация/конечная ситуация (G г е i m а s, 1966Ь), или последова­
тельность возможность действия/ее реализация в форме nостуnка/
результат (В г е m о n d, 1973), или «нарративные трансформации»
одной и той же функции (Т о d о г о v, 1971) и т. п. Равным образом
у Данлеса (D u n d е s, 1964) и М. Попа (Р о р, 1967) функции сгруп­
пированы попарно в соответствии со схемой стимул/реакция или
действие/результат. В модели «А-В-С» Х .Джасон анализ сказки
строится на основе триады функций А (предложенное испытание) -
В (прохождение через испытание) - С (воздаяние в форме награды
или наказания). Главное здесь то, что эти промежуточные группи­
ровки позволяют определить функцию через ее отношение к одной
или двум другим функциям и фиксируют их взаимные позиции, но
при этом не требуется, чтобы каждая группировка функций зани­
мала строго определенное место в целостной последовательности
событийного ряда. Напротив - и первым это понял Дандес,- пары
или триады функций обладают способностью образовывать самые
434
К. Бремон. Структурное изучение повествовательных текстов
различные конфигурации, так что само их многообразие позволяет
построить типологию сюжетных форм, разрешив тем самым пробле­
му классификации, в которую столь неожиданным образом упер лось
исследование Проппа.
VII. Кроме того, некоторые исследователи предприняли попытку
обработать (точнее - формализовать) последовательность проппов­
ских функций. В самом деле, очевидно, что HeKOT~pыe функции,
взятые в известных контекстах, представляют собой лишь специ­
фикацию некоторых других функций, что они находятся между со­
бой в отношениях противоречия, противности и т. П.; короче, оче­
видно что можно сократить число исходных единиц и в то же время
скомб~нировать их между собой таким образом, чтобы на известном
уровне абстракции описать значение ка:кдого сюж~тного эпизод~.
Опыт семического анализа, предпринятыи А. Ж. Греимасом (G г е 1-
m а s, 1966а), представляет собой наиболее последовательную по-
пытку такого рода.
VIII. Эти попытки, благодаря высокой степени формализации,
которой им удалось достичь, позволяют поставить вопрос об области
применимости предлагаемых моделей. Применимы ли они только
к определенному корпусу текстов, в лучшем случае - к определен­
ному нарративному жанру, или же охватывают все проявления
нарративности (паггвйуйе) вообще? Чтобы держаться приведенного
примера. скажем, что результаты формализации пропповских
ративности, описывающей два уровня - глубинныи И поверхност­
ный. В основе конструкции Греймаса лежит логическая п~ своему
происхождению модель, гарантирующая применимость этои ~OHCT­
рукции К любому типу повествовательных текстов. Мы со своеи ~TO:
роны (В г еm о n d, 1973) также попытались построить а рпоп
словарь и синтаксис, свойственные всем без исключения формам
нарративности. Равным образом структурная модель П. и Э. Ма:
ранда (1971) имеет целью общую классификацию произведени~
фольклора. Таким образом, дело идет о выделении цниеерсалии
нарративности: следует ли, применительно к каждому новому кор­
пусv текстов, заново определять понятие функции, лексику фун~;
ций, синтаксические правила, связывающие функции меж~у собои.
Или же, напротив, существует возможность на известнои ступени
абстракции создать универсальную грамматику нарративности,
стоящую над грамматиками конкретных нарративных жанров?
Ответ, который будет получен на этот вопрос, поможет ответить и на
другой: возможна ли семиотика повествовательных текстов в каче­
стве самостоятельной дисциплины?
435
 'У. Семиотика литературы

Литература Н. С. Трубецкой

м е л е т и н с к и Й, 1969 - М е л е т и н с к • Е С «Хожение за три моря» Афанасия Никитина

ческое изучение сказки _ В кн.: Про В М и и .
. ор ф ология сказки. М., «Наука»,
труктурно-типологи- как литературный памятник
1969. '.. п п
Про п п, 1928 - Про п п В Морфолог Л
(переиздание: Про п п В Морф . ия сказки. ., «Academia», 1928 Древнерусская литература недоступна непосредственному вос­
В а г t h е s 1970 _ В. t hОЛОГИЯ сказки. ~\., «Наука», 1969). приятию современного - не только иностранного, но и русского -
В г е т о n'd, 1973 _ 81:
еs R.
5/2. S~U11, Pari; .1970.
читателя. Мы ее не понимаем и не умеем ценить ее как литературу.
D н n d е s, 1964 _ D н n е т оп d С. LoglgHe dH гесп. Sellil, Paris, 1973.
Folktales. Р. Р. Comn1!lnicatio~.еДеI~iпr?е I~~~Рhоlщ;у ()f Nortt! American !ndian Древнерусскую икону теперь «открыли», открыли не только физи­
Е с о, 1966 - Е с о И. James Вопо: ц . Ь' t· . чески, тем, что счистили с нее копоть и позднейшие краски, но и
munications», 8, 1966. . пе сот ша 01ге narrat!ve.- Гп: «Сот- духовно: научились смотреть на нее, видеть и понимать, что она го­
Greimas, 1966a-GгеimаsА J S' t· ворит. Но к памятникам древнерусской письменности мы продол­
Paris, 1966. . . етап Jgue structurale. Larousse,
жаем быть глухи и слепы.
Guimas, 1966b-Greimas А J Еl' t
terpretati~11 dll гесй mythigue.- Гп: «Com'~u'l1ica~~~:: s8P~~~6иne theorie de l'in- На этом основаны специфические особенности науки «истории
G ; е 1. n ta s, 1970 - G г е i m а s А. J. Ои 5en~. Sel1il 'Parl's 1970 древнерусской литературы». Пишу в кавычках, ибо эта «история
L е v 1-S] г а ц s s 1958 L' . S t ' , . литературы» очень странная, непохожая на другие. В этом легко
Paris, 1958. ' - е v 1- г о s s С. AnthropoIogie structurale.
убедиться, просмотрев любой учебник или университетский курс
Рор, 1967-РорМ Aspects а с t 1 d h
cOlltes.- !п: «РаЬнlа», 9 '1-3 1967 не s es гес erches вцг 'а structure des этой науки. Собственно, о литературе, как о таковой, в этих учеб­
т d ' , . никах и курсах говорится мало. Говорится о просвещении (точнее,
о о г о ч , 1971 - Т о d о r о v Т. Poetigue de la prose. Seui1, Paris, 1971.
об отсутствии просвещения), о бытовых чертах, отразившихся (точ­
нее, недостаточно отразившихся) в проповедях, летописях и житиях,
об исправлении церковных книг и т. д., словом - об очень многом.
Но о литературе говорится мало. Существует несколько трафарет­
ных оценок, прилагаемых к самым различным древнерусским лите­

ратурным произведениям: одни из этих произведений написаны

«витиевато», другие - «простодушно» или «бесхитростно». Отноше­
ние авторов учебников и курсов ко всем этим произведениям неиз­
менно презрительное, пренебрежительное, в лучшем случае снисхо­
дительно-презрительное, а иногда и прямо негодующе-недоброжела­
тельное. «Интересным» древнерусское литературное произведение
считается не само по себе, а лишь постольку, поскольку отражает
в себе какие-нибудь бытовые черты (т. е. поскольку является памят­
ником не истории литературы, а истории быта) или поскольку за­
ключает в себе прямые или косвенные указания на знакомство ав­
тора с какими-нибудь другими литературными произведениями (пре­
имущественно переводными). От древнерусского автора почему-то
требуют непременно выражения «народного миросозерцания», при­
мыкания к народной поэзии: если этого у него нет - его презирают
с оттенком негодования, если же это у него есть - его похваливают,

но все-таки с оттенком снисходительного презрения.

Нечего и говорить, что все эти особенности науки истории древ­

нерусской литературы (в том виде, как эта наука отражается в
учебниках и университетских курсах) мыслимы лишь при допуще­
нии, что древнерусская литература не есть литература. В этом
особенно легко убедиться, если в виде опыта попробовать подойти
к новой русской литературе с теми же мерилами, которые применяют

437

IУ. Семиотика литературы
к литературе древнерусской: пушкинский «Евгений Онегин» ока­
зался бы интересен только потому, что отражает быт русских поме­
щиков начала XIX в. и свидетельствует о знакомстве автора с Ри­
чардсоном и Адамом Смитом; Тургеневу пришлось бы поставить
в вину, что он не примыкает к народной поэзии и лишен народного
мировоззрения и т. д. Конечно, в этих особенностях истории древ­
неи литературы повинно общее враждебное отношение русской ин­
теллигенции к допетровской Руси, как к царству варварства, тем­
ноты и убожества во всех областях жизни. Но, казалось бы, «от­
крытие» иконы, показавшее, что в допетровской Руси существовала
высокая эстетическая культура и глубокая, отнюдь не варварская
и не первобытная, а мистически и богословски осознанная религиоз­
ность, дол~но было бы поколебать это ходячее предубеждение про­
тив Древнеи Руси. И если тем не менее история древнерусской лите­
ратуры продолжает и по сие время относиться к своему
так же, как относились раньше, то объясняется это, конечно, тем,
что произведения древнерусской литературы до сих пор «открыты»
еще только физически, а не духовно, что мы еще не умеем воспри­
нимать их как художественную ценность.
Чтобы выйти .из этого затруднения, у нас есть только одно сред­
ство. Надо подоити к произведениям древнерусской литературы с
те~и же научными методами, с которыми принято подходить к но­
вои русскои литературе, ко всякой литературе вообще. В этом от­
ношении как раз в последнее время создано могучее средство на­
учного исследования литературы. Это средство - «формальный
метод». Применение этого метода к изучению древнерусской литера­
туры раскрывает перед исследователем совершенно неожиданные
горизонты: произведения, которые прежде было принято считать
«бесхитростными», оказываются сотканными из «приемов», при этом
большею част!>ю довольно «хитрых». ~1 каждый такой «прием» имеет
не только свои смысл, свою цель, но и свою историю. Сразу меняется
и ~ce представление об истории древнерусской литературы: вместо
тои картины M~OГOBeKOBOГO беспомощного барахтанья в сетях неве­
жества, которои представляется история древнерусской литературы
в ходячих учебниках, получается картина работы над разрешением
формальных. проблем. Словом, форма древнерусских литературных
произведении оживает, получает смысл. А постигая этот смысл и
начиная ценить чисто техническую, формальную сторону древне­
русских литературных проиэведеиий, мы получаем возможность
во<;,принимать и самую художественную ценность этих
нии. Конечно, для этого ценен ия одного формального метода, од­
ного рассудочного понимания смысла и цели древнерусских компо­
зиционных и стилистических приемов недостаточно. Нужно еще
раскрыть свою душу для восприятия, сделать ее доступной дейст­
вию всех этих приемов, перестать сопротивляться этому действию.
438
Н. С. Трубецкой. сХожение за три моря» Афанасия Никитина
А для этого надо порвать с ходячим предвзято-недоброжелательным
и презрительным отношением к древнерусской культуре и заменитъ
его отношением предвзято-доброжелательным. Это есть непременное
условие ценения всякого искусства: острая ненависть к какому­
нибудь н.ароду или культуре делает невозможным ценение искусства
этого народа, и, наоборот, ценение этого искусства становится воз­
можным лишь тогда, когда мы, хотя бы условно, методологически,
стараемся отнестись к данному народу любовно или максимально
благожелательно.
В нижеследующих строках я хочу попытаться произвести выше­
описанную работу над одним древнерусским литературным памят­
ником конца ХУ в., именно над «Хожением за три моря» Афанасия
Никитина. Памятник этот изучался историками русской литературы
главным образом с точки зрения культурно-исторической. Так как
содержание его составляет описание путешествия тверского купца
предмету
Афанасия Никитина в Индию в 1468 г., то из него старались извлечь
материал для истории Индии, для истории сношений России с Вос­
током и т. д. Такой подход, разумеется, вполне правомерен, точно
так же как вполне допустимо рассматривать «Письма русского пу­
тешественника» Карамзина как памятник бытописания Европы кон­
ца XVIIT в. или чзвлекатъ из «Фрегата Паллады» Гончарова сведе­
ния по этнографии и географии разных посещенных Гончаровым
стран. Но. конечно, ограничиваться только таким подходом ко всем
этим литературным произведениям было бы неправильно. Впрочем,
по отношению к «Хожению» Афанасия Никитина историки литера­
туры таким подходом и не ограничились: они использовали этот па­
мятник и как свидетельство о низком уровне культуры в России
ХУ в., об отсутствии в тогдашнем русском обществе научных запро­
сов и интересов, причем, для большей убедительности, сопоставили
Афанасия Никитина с Васко да Гамой, путешествовавшим по Ин­
дии приблизительно в то же время. Но при этом речь шла вовсе не о
сравнении литературных достоинств «Хожения» Афанасия Никити­
на с мемуарами Васко да Гамы. Таким образом, разбор «Хожения»
Афанасия Никитина с точки зрения собственно литературной до сих
пор так никем и не был сделан.
В последующем изложении мы займемся сначала композицией
«Хожения за три моря», потом перейдем к стилистическим особенно­
стям этого памятника, а в заключение попытаемся сквозь форму
добраться и до внутреннего смысла этого памятника 1* .
произведе­ * * *
.Манеру изложения Афанасия Никитина можно описать так:
Афанасий Никитин ведет изложение в спокойном тоне, потом вдруг
* См. прим. ред. на с. 455.- Прим. ред,
439
IV. Семиотика литературы Н. с. Трубецкой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина

вспоминает, как он был одинок среди иноверцев, и начинает пла­ ральных отрезков. С другой стороны, между обоими «боковыми»
каться, жаловаться, сокрушаться, молиться; потом опять начинает отрезками, кроме этой формальной общности беспорядочного изло­
спокойно излагать дальше, но через некоторое время опять съезжает жения, существует сходство в самом содержании: так, и в том и в
на жалобы и молитвы, потом опять принимается спокойно расска­ другом описывается пышность выезда бедерекого султана, и в том
зывать, через некоторое время опять переходит к жалобам. и молит­ и в другом даются сведения о климате.
вам и т. д. Словом, все «Хожение» представляет из себя чередование Все четыре вышерассмотренных отрезка составляют вместе
довольно длинных отрезков спокойного изложения с более коротки­ взятое статическое описание Индии. Описание это более или менее
ми отрезками религиозно-лирических отступлений. систематично только в самых центральных своих частях, а в «боко­
Спокойное изложение и религиозно-лирические отступления яв­ вых» частях несистематично и беспорядочно. Распределение отдель­
ляются, таким образом, двумя основными композиционными эле­ ных сведений, по-видимому, находится в зависимости от сущест­
ментами, двумя строительными материалами Афанасия Никитина. венности и важности их: в центре помещены более существенные:
Эти два элемента отличаются друг от друга не только по содержа­ по бокам - менее существенные сведения, и это подчеркнуто с~мои
нию, но и по форме словесного выражения. В религиозно-лирических манерой изложения - систематичной в центре и беспорядочнои по
отступлениях нередки восклицательные предложения, встречаются бокам. Как купец и в то же время религиозный человек, Афанасий
и обращения к читателям 2, чего в отрезках спокойного изложения Никитин более всего придавал значение тому, что ему удало<:ь уз­
не наблюдается. Язык религиозно-лирических отступлений более нать о религии Индии и о коммерческих возможностях индииских
«литературен», т. е. заключает в себе больше церковнославянских портовых городов.
элементов и черт, чем разговор но-деловой , почти чистый русский В отличие от статически-описательного характера четырех
язык отрезков спокойного изложения 3. Это различие двух языковых отрезков срединной части «Хожения» самое начало и caMЫ~ конец
стилистическихтипов еще усугубляет различие между двумя основ­ «Хожения» носят характер динамически-nовествовательныи. в на­
ными композиционнымиэлементами «Хожения» И делает их взаимо­ чале (331,2-332,25 [9-11]) рассказывается о событиях путешествия
противопоставление особенно явственным. из Твери до «Гурмыза» (Гурмыз [Хормуз] - город на острове в Пер­
По содержанию своему отдельные отрезки спокойного изложения сидском заливе), а в конце (344,1-30 [29-3 1J) - о событиях об­
довольно явственно отличаются друг от друга. В самой середине
u

ратного путешествия от последнего индииского «пристанища»

«Хожения» стоят два отрезка, из которых один (336,4-337,18 [17- Дабиля [Дабула] до Крыма. В этих двух отрезках Афанасий Ники­
19]) всецело посвящен религии Индии, а другой (338,3-339,25 тин говорит исключительно о событиях своего путешествия, совер­
[20-23]) - сведениям об индийских «пристанищах» (портовых го­ шенно не останавливаясь на описании того, что он во время этого
родах). Каждый из этих отрезков представляет из себя замкнутое путешествия видел. И наоборот, в средней части «Хоженая», посвя­
и внутренне однородное целое, систематическое собрание сведений щенной, как указано было выше, статическому описанию Индии,
одной определенной категории. не сообщается никаких данных о тех событиях и приключениях,
С двух сторон к этим двум центральным отрезкам примыкают которыми, несомненно, сопровождались путешествия и пе~едвиже­
два других (334,10-335,32 -[14-17] и 340,18-341,11 [23-25]), за­ ния автора внутри самой Индии, из одного города в другои. Таким
ключающих в себе разрозненные наблюдения над природой и бытом образом, статическое описание и динамическое повествование в
Индии, причем наблюдения эти изложены в хаотическомбеспорядке. «Хожении» композиционно разграничены: статика вся сконцентри­
Так, в первом из этих двух отрезков сначала рассказывается о мор­ рована в середине, а динамика вся размещена по краям произве-
ской торговле и пиратстве, потом - о базаре в городе Бедере, по­ дения. u u
том - о господствующих над Индией хорасанеких правителях Между статически-описательнои серединои и динамически-по-
и вооружении их войск, потом - о ярмарке в день памяти шейха вествовательными краями «Хожения» имеются отрезки, которые
Алауддина, потом - о диковинах индийской фауны (птица гукук, можно назвать «переходными». Первый такой отрезок (332,28-
обезьяны), потом - о длительности времен года, потом - опять 334,1 [12-14]) представляет из себя переход от динамического
о хорасанеких вельможах, о пышности их выездов, о великолепии повествования к статическому описанию. Уже в конце того отрезка,
дворца бедерекого султана, наконец, о змеях, ходящих по улицам в котором описываются события путешествия от Твери до Гурмыза,
Бедеря. Так же непоследовательно изложение другого из этих имеется несколько кратких сообщений описательного характера,
двух отрезков. Разнородность наблюдений, сгруппированных в этих вставленных в перечисление персидских городов 4. После прибытия
двух отрезках, резко отличает их от внутренне однородных цент- в Гурмыз повествование о путешествии идет уже все время впере-

440 441
 IV. Семиотика литературы
межку с описанием страны и ее обитателей. Уже первые впечатле­
ния об Индии носят субъективную окраску. «И тут есть Индвйская
страна, и люди ходять нагы всъ, а голова не покрыта, а груди голы,
а волосы в одну косу плетены, а всъ ходят брюхаты, дъти родять
на всякый годъ, а детей у нихъ много, а мужы и жены всв черны,­
язъ хожу куды, ино за мною людей много, дивятся бвлому человв­
ку» (332,33-36 [12]). И в дальнейшем в этом отрезке каждое сооб­
щение описательного характера делается как бы по поводу какого­
нибудь эпизода путешествия: по поводу приезда в Чюнейрь, рези­
денцию Асад-хана, сообщаются данные о быте хорасанских вельмож
в Индии; наступление зимы, заставившее Афанасия Никитина за­
держаться в Чюнейрв, дает повод сообщить сведения о климате,
о том, что «в тв же дни у нихъ орють да свють», и вообще разные све­
дения о сельском хозяйстве; то же наступление зимы дает повод рас­
сказать и о зимнем костюме. Вообще, в этом отрезке мы находим тот
же беспорядочный способ сообщения разрозненных наблюдений, ко­
торый характерен для «боковых» отрезков срединной, чисто стати­
чески-описательной части «Хожения»: но В отличие от этих «боковых»
отрезков, где это беспорядочное изложение ничем не мотивировано,
здесь оно мотивировано тем, что это - «путевые заметки». Благода­
ря этому в рассматриваемом отрезке элементы описательный и по­
вествовательный соединены друг с другом, и весь отрезок является
постепенным переходом от чисто динамического повествования на­
чала «Хожения» К чисто статическому описанию средней части «ХО­
жения».
Обратный переход от статического описания средней части «Хо­
жения» к динамическому повествованию конца «Хоженияэ осущест­
вляется двумя «переходными» отрезками, следующими друг за
другом. Оба этих отрезка тесно связаны друг с другом по содержа­
нию: в обоих рассказывается о воинах и военных событиях, имевших
место в Индии во время пребывания там Афанасия Никитина. Еще
перед началом первого из этих отрезков Афанасий Никитин, жалу­
ясь на то, что выехать из Индии стало трудно вследствие повсемест­
ных войн (евездъ булгакъ сталь» [26], т. е. смута, смятение), кратко
обрисовывает общее политическое положение, создавшееся на Вос­
токе: «князей вездв выбыли, Яишу мурзу убилъ Узуосанбекъ, а
Солтамусаитя окормили, а Узуосанъбекъ на Ширязи сълъ, и земля
ея не обрвнила [не окрепла], а Едигерь Махметъ, а тотъ къ нему не
ътът, блюдется» (341,17-19 [26]). Самый отрезок (341,23-343,4)
начинается с сообщения о том, что полководец бередского султана
Меликтучар «два города взялъ индвйскыя, что разбивали (т. е.
занимались разбоем) по морю Индвйскому, а князей поимал 7 да
казну ихъ взялъ ... а стоялъ подъ городомъ два году, а рати с нимъ
два ста тысячь, да слонов 100, да 300 верьблюдовъ» (341,23-25 [26]).
Затем рассказывается о приезде этого Меликтучара в Бедер, о встре-
442
Н. С. Трубецкой. еХожение за три моря» Афанасия Никитина
че его с султаном и о выступлении войск бедерского султана в поход
против чюнедарского князя. Попутно с повествованием об этих со:
бытиях описывается пышность образа жизни Мели~тучара и пышныи
выезд султана, подробно перечисляется состав воиск султана с ука­
заниями о вооружении. Таким образом, здесь динамическое повест­
вование о событиях соединено с описанием, причем описание пре­
обладает над повествованием и по самому своему содержанию и фор­
ме живо напоминает описание пышного выезда бедерского султана
о предыдущем, «боковом» отрезке сред~ей, чисто статически-описа­
тельной части «Хожения», Следующии отрезок (343,10-31 [29])
в начале своем заключает продолжение рассказа о походе бедер­
ского султана &, но в этот рассказ вставлено краткое описание
одного города, который особенно трудно было завоевать. Затем
следует рассказ о переезде Афанасия Никитина из Кельберга в
Дабиль, причем попутно даются краткие сведения о достопримеча­
тельности некоторых городов в.
Таким образом, и в этом отрезке элемент динамического повест­
вования смешан с элементом статического описания, но в противо­
положность предшествующему отрезку повествование преобладает
над описанием. Этим подготовляется следующий за тольк~ что
рассмотренным отрезком чисто динамически-повествовательныи" рас­
сказ об обратном пути от Дабиля до Крыма, заканчивающии все
«Хожение».
Таким образом постепенный переход от динамически-повество­
вательного начала' к статически-описательной середине «Хожения»
осуществляется при помощи «переходного» отрезка с путевыми за­
метками, а обратный постепенный переход от статически-описатель­
ной середины к динамически-повествовательному концу «Хожения»
осуществлен двумя «переходными» отрезками, посвященными воен­
ным событиям. Это различие в содержании переходных отрезков
зависит от различия в содержании тех чисто повествовательных
частей, к которым переходные отрезки примыкают: путешес!ви:
Афанасия Никитина из Твери до Индии происходило в спокоинои
политической обстановке, а обратное путешествие из Индии в Крым
совершалось на фоне военных событий, которые упоминаются не
только в переходных отрезках, но и в самом чисто повествователь­
ном конце «Хожения». И все же, несмuотря на все эти различия,
переходные отрезки по своей формальнои, композиционнои функции
аналогичны друг другу, т. к. служат связующими звеньями между
двумя основными видами спокойного изложения - динамическим
повествованием и статическим описанием - и благодаря этому
соединяют середину «Хожения», С одной стороны, с его началом,
с другой стороны - с его концом 7.
Резюмируя все сказанное об «отрезках спокойного изложения»
в еХожении», получаем для сХожения) следующую общую схему:
443
IV. Семиотика литературы Н. С. Трубецкой. «Хожеиие за три моря» Афанасия Никитина

чем ближе к середине, тем чище вид статического описания, чем риваясь внимательнее к распределению религиозно-лирических от­

дальше от середины, тем чище вид динамического повествования. ступлений, замечаем, что пространные и вполне развитые отступле­
Эта «кривая», идущая от динамического повествования к статиче­ ния выступают во всех тех случаях, когда хотя бы один из непо­
скому описанию и вновь возвращающаяся к динамическому повест­ средственно примыкающих к данному отступлению отрезков спо­

вованию, является не «сплошной», а разлагается на 9 отрезков, койного изложения является чисто статически-описательным 6.

каждый из которых представляет из себя отклонение в определен­ Исключение из этого правила составляет только место спайки З-го
ном направлении. Отрезки эти таковы: отрезка с 4-м, где, несмотря на чисто статически-описательный ха­
l-й: «Путешествие от Твери до Гурмыза» (чистый вид динам. рактер обоих отрезков, религиозно-лирическое отступление только
повеств.); намечено, но не развито, т. е. имеется и упоминание двунадесятого

2-й: «Первые путевые впечатления» (смесь динам. повеств. и праздника, и указание на исповедничество Афанасия Никитина сре­
статич. опис.); ди иноверцев, но лирика отсутствует и должна дополняться вообра­
Зой: «Отдельные сведения о природе и жителях Индию> (статич. жением читателя 9. Объясняется это, конечно, тем, что 4-й отрезок,
опис. при беспорядочном и несистематическом характере перед которым стоит это отступление, всецело посвящен религии

изложения); Индии: слишком настойчивое подчеркиваниедуховного одиночества

4-й: «Сведения е религии Индии» (систематическое статич. опис.); Афанасия Никитина в этом месте было бы излишним и могло бы
б-й: «Описание портовых городов Индии» (системат. статич. даже затруднить переход к дальнейшему спокойному изложению.
опис.); Там, где ни один из соседних отрезков не является чисто стати­
бой: «Отдельные сведения о природе и жителях Индии» (статич. чески-описательным, религиозно-лирическое отступление высту­

опис. при беспорядочном и несистематическом характере
изложения) ;
7-й: «Военные события в Индии» (смесь статич. опис. с динам.
повеств. при преобладании элемента описания);
8-й: «Военные события в Индии. Переезд Афанасия Никитина
к берегу моря» (смесь динамич. повеств. со статич. опис., но
с преобладанием повествования);
9-й: «Обратное путешествие из Дабиля в Крым» (чистый вид
динамич. повеств.).
Нельзя не обратить внимания на поразительную симметрию
и стройность этой композиционной схемы.
пает в сокращенном и недоразвитом виде ~O. Объясняется это, ко­
нечно, относительно быстрым темпом, присущим динамическому
повествованию и не позволяющим задержаться на отступлении. На
месте спайки первого отрезка со 2-м религиозно-лирического от­
ступления, собственно, вовсе нет, а есть только краткое упоминание
о том, что Афанасий Никитин встретил Пасху (<<Великий День»)
на острове Гурмызе 11: читателю предоставляется дополнить своим
воображением грустное настроение и ощущение одиночества путе­
шественника, встречающего великий христианский праздник среди
иноверцев, вдали от родины, на каком-то острове среди Персидекого
залива; но автору некогда на этом останавливаться - он спешит

Обратимся к другому композиционному элементу «Хожения», перейти к повествованию о своих путевых впечатлениях.
к религиозно-лирическим отступлениям. В отличие от разнообразия Таким образом, объем и степень развитости отдельных религиоз­
содержания отрезков спокойного изложения религиозно-лирические но-лирических отступлений зависит от характера и содержания тех
отступления по своему содержанию все однородны. Все они связа­ отрезков спокойного изложения, между которыми эти отступления
ны с упоминанием какого-нибудь двунадесятого праздника, подчер­ вставлены. Содержание же всех этих религиозно-лирических от­
кивают тяжелое чувство одиночества православного христианина ступлений приблизительно одно и то же. Благодаря этому религиоз­
среди иноверцев и трудность для такого христианина сохранить но-лирический элемент оказывается красной нитью, проходящей
свою веру (в смысле бытового исповедничества). Отличаются эти через все «Хожение», однородным цементом, связывающим отдель­
отступления друг от друга главным образом тем, что одни из них ные отрезки и в то же время обрамляющим каждый из этих отрезков
пространны и развиты, другие - короче и, так сказать, «недораз­ в отдельности.

виты», т. е. заключают в себе только указание на психологическую Этот композиционный принцип обрамления при помощи рели­
ситуацию, а не разработку самой этой ситуации. Как уже было ука­ гиозно-лирического элемента проведен с полной последователь­
зано выше, каждое из этих религиозно-лирических отступлений ностью. Религиозно-лирический элемент обрамляет не только каж­
стоит в промежутке между двумя отрезками спокойного изложения, дый отдельный отрезок спокойного изложения, но и все «Хожение»
т. е. на каждом изгибе вышеупомянутой композиционной «кривой», В целом. Перед началом «Хожения» помещена краткая молитва на
осуществляя, таким образом, самое членение этой кривой. Присмат- церковно-славянском языке а, а в конце «Хожения» после сопро-

444 445
IV. Семиотика литературы
вождаемого молитвенными восклицаниями рассказа о прибытии
в Крым и после заключительной фразы 13 помещена длинная молитва
на арабском языке 14, которой все «Хожение» И заканчивается. Та­
ким образом, все «Хожение» вставлено в рамку двух молитв.
Перейдем теперь от композиционных приемов «Хожения: К его
стилистической стороне и языковой символике. Первое и главное,
что поражает в этой области,- это, конечно, та чисто акустическая
экзотика, которой окрашено все «Хожение». Достигаетс~ этот эф­
фект усиленным употреблением имен, слов, выражении и фраз
индийских, арабских, персидских и тюркских.
Восточные географическиеназвания разбросаны по всему «Хоже­
ник». Но время от времени они сгущаются и собираются в более
длинные ряды. Мотивировки таких перечислении экзотических
географических названий бывают разные. Чаще всего (в 6-ти слу­
чаях из 13-ти) такое перечисление мотивируется указанием марш­
рута, что дает возможность называть каждое географическое на­
звание по крайней мере два раза 15. Но часто географическиеимена
перечисляются и по какому-нибудь иному поводу 16. Истинная цель
этих персчислений состоит, конечно, в нагроможденииэкзотических
слов со своеобразными звукосочетаниями.Это явствует особенно из
того, что в подобных перечислениях Афанасий Никитин обозначает
арабскими и персидскими именами даже и такие страны, для кото­
рых в славянском языке обычно употребляются имена греческого
происхождения: так, Египет он называет «Мисюрь», Сирию­
«Шам», Аравию - «Оробстань» или «Рабаст» 17.
Личные имена собственные в «Хожении» встречаются в общем ре­
же географических, но замечается тоже довольно ясно выраженная
тенденция группировать такие имена в более или менее длинные
ряды, причем мотивировка таких перечислений опять-таки доволь­
но разнообразна 18.
Кроме имен собственных, встречается в «Хожении» и множество
отдельных слов из «восточных» языков. В большинстве своем это
технические термины, обозначения специфически тузе~~:ных пред­
метов и понятий. Но объяснение этих слов Афанасии Никитин
дает лишь в очень немногих случаях 19. Большей частью читателю
самому предоставляется догадываться о значении данного слова.
Иногда догадаться можно потому, что в параллельномместе употреб­
лено соответствующее русское слово 20; в других случаях можно
из контекста угадать, к какому классу предметов принадлежит
данный предмет, обозначенный мудреным восточным именем 21.
очень часто догадаться без знания соответствующих языков просто
невозможно 2~. При этом очень часто восточные слова употребля­
ются для обозначения таких понятий, которые свободно можно
было бы обозначить русским или церковнославянским словом
Употребление этих восточных слов придает изложению особую сои-
446
Н. с. Трубецкой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина
leur locale ['местный колорит'] и в то же время особую звуковую
экзотичность, а процесс угадывания значения создает особенно
напряженную установку на словесное выражение ~4. Некоторые фра­
зы Афанасия Никитина производят впечатление какой-то русско­
азиатской тарабарщины, сквозь которую смысл только просвечи­
вает ~5.
Наконец, кроме восточных имен и отдельных слов, Афанасий
Никитин вводит в русский текст своего «Хожения» целый ряд
фраз на арабском, персидском и тюркском языках. В XV веке
персидский и арабский языки были известны лишь ничтожному чис­
лу русских людей. Несколько более распространено было в то вре­
мя знание тюркского, «татарского», языка 26 (особенно среди купцов
поволжских городов). Но все же большинству возможных читателей
Афанасия Никитина ни арабский, ни персидский, ни тюркский язы­
ки не были известны. Афанасий Никитин, несомненно, это учиты­
вал. Там, где понимание какой-нибудь татарской фразы необходимо
для понимания общего хода рассказа, Афанасий Никитин снабжает
эту фразу русским переводом 27. Из этого следует, что во всех много.
численных прочих случаях, где арабские, персидские фразы пере­
водом не снабжены, Афанасий Никитин вполне сознательно шел на
то, что читатели не поймут его. Поэтому целью всех этих довольно
многочисленных, не снабженных переводом «восточных фраз», раз­
бросанных по всему «Хожевию» (главным образом в религиозно-ли­
рических отступлениях и отрезках статически-описательногоизло­
жения), является только создание определенного эффекта экзотики,
достигаемого необычностьюзвукосочетанийв связи с непонятностью
самих фраз.
Собственно, этот эффект можно было бы достигнуть и простым
подбором слов из разных восточных языков без всякого связного
смысла. Но на самом деле все арабские, персидские и тюркские
фразы, внесенные Афанасием Никитиным в текст «Хожения», имеют
смысл. Смысл этот, будучи понятен только самому автору и неболь­
шому меньшинству читателей, интересен только для психологии
и характеристики автора, а не для литературной характеристики
самого произведения, в котором помянутые фразы, как сказано,
играют только роль средств для создания и повышения общего впе­
чатления чуждости и экзотичности описываемой обстановки. Тем
не менее мы должны рассмотреть эти фразы и с точки зрения их смы­
сла, ибо это поможет нам яснее почувствовать дух «Хожения»,
Но Значительная часть «восточных» фраз «Хожения» представляет
ИЗ себя молитвы или молитвенные восклицания. Во всех развитых
религиозно-лирических отступлениях имеются такие «восточные»
молитвы и молитвенные восклицания наряду с русскими 26, а по
23
. окончании всего «Хожения», как указано выше, приводится длинная
Молитва на арабском языке. Мотивы, побудившие Афанасия Ники-
447
'У. Семиотика литературы
тина прибегнуть в этих молитвах к восточным языкам, конечно,
были разнообразны. Тут была и потребность обращаться к богу не
на обычном, понятном для всех языке - потребность, отмеченная
в психологии религии разных времен и народов. Но была тут и свое­
образная символика религиозного одиночества, символика особенно
своеобразная потому, что символ был, так сказать, прямо противо­
положен символизируемому состоянию. В бытность свою на Востоке
Афанасий Нюситин остро ощущал свое религиозное одиночество и,
вынужденный прятать свое христианство от окружающих, тайно
(а может быть, иногда и вслух) молился по-рисски, т. е. непонятно
окружающим. Теперь, описывая свои странствия и живо вспоми­
ная это доминирующее состояние своего духовного одиночества, он
символизирует его тем, что опять молится на языке, непонятном для
окружающих. Но так как эти окружающие теперь - русские, то
молиться приходится уже не по-русски, а по-арабски, по-персидски
или по-татарски. Таким образом, перемена окружения вызвала пе­
реворачивание наизнанку языковых выражений психического со­
стояния: в Индии языковым символом интимной, лично-религиозной
жизни Афанасия Никитина был русский, в «Хожении» же, написан­
ном по-русски и для русских читателей, таким символом становятся
восточные языки. Поэтому на этих языках Афанасий Никитин
пишет теперь такие мысли, которые в Индии приходили ему в голо­
ву по-русски И оставались не высказанными вслух или скрытыми от
окружающих 29. Замечательно, что единственная молитва о России,
заключающая в себе несдержанное проявление горячей любви Афа­
насия Никитина к родине, приведена в «Хожении» по-татарски и без
русского перевода 30.
Но, раз ассоциировавшисьс психологическимкомплексом сокро­
венности личных религиозных переживаний и с воспоминанием о
духовном одиночестве, употребление восточных языков в «Хоже­
нии» захватывает и некоторые смежные психологические комплек­
сы. Так, мы находим фразы на восточных языках там, где Афанасий
Никитин вспоминает о своей оскверненности, явившейся следстви­
ем долгой жизни среди иноверцев. На татарском языке он признает­
ся в том, что, забыв точные сроки православных постов, иногда
постился вместе с мусульманами и по-мусульмански и что при этом
молился богу о том, чтобы это не зачлось ему как измена вере 31.
Ощущение своей оскверненности особенно сильно выступало, когда
Афанасию Никитину доводилось вступать в половые сношения с чер­
ными невольницами и вообще с некрещеными туземками. Поэтому
все сведения о проституции в Индии И о платном удовлетворении
половых потребностей он сообщает на татарском языке 32. Харак­
терно, что за наиболее циничной в этом отношении татарской фра­
зой 33 непосредственно следует религиозно-лирическое отступление,
в котором Афанасий Никитин плачется о соблазнах, окружающих
448
Н. С. Трубецкой. «Хожсние за три моря» АфiНIi1СIIЯ Никитина
его, и о трудности сохранить религиозную чистоту, живя среди ино­
верцев. О том, что во время поста он воздерживался от половых сно­
шений, Афанасий Никитин сообщает тоже по-татарсюi 34.
То своеобразное положение, при котором восточные языки в рас­
сказе Афdна~ия Никитина играют ту же символическую роль, кото­
рую русскии язык играл в его интимной жизни в Индии, сказы­
вается и в других случаях. Некоторые браманские идолы поразили
Афанасия" Никитина своей непристойностыо: поразила, очевидно, не
непристоиность сама по себе, а то, что эта непристойность придана
изображению божества, которому поклоняются. Это Афанасий Ни­
китин подумал, очевидно, по-рцсски, но вслух, конечно, не высказал.
Описыва~, же эти идолы в своем «Хожении», он указывает на их
непристоиность nо-mаmареки 35. Другой раз, при виде могущества
и военной мощи мусульманских правителей. победоносно воюющих
с «неверными», у Афанасия Никитина мелькнула мысль, что, хотя
с виду ислам как будто помогает своим последователям, тем не ме­
нее бог-то знает, какая вера истинна и какая неистинна. Опять­
таки мелькнула эта мысль по-рисски и вслух высказанане была, при
изложении же своих воспоминаний Афанасий Никитин высказывал
эту мысль по-персидски 36.
Таким образом, фразы на восточных языках в «Хожении» Афа­
насия Никитина имеют свою определенную смысловую сферу, свя­
заны с определенным психологическим комплексом ассоциаций 37.
Но эта внутренняя Смысловая сторона этих фраз доступна и открыта
лишь самому Афанасию Никитину и очень ограниченному кругу
его читателей. Для большинства же читателей фразы эти лишены
смысловой стороны и в силу именно этой своей бессмысленности
в соединении с своеобразием своей акустически-звуковой стороны
являются только средством повышения впечатления экзотичности
описываемых в «Хожении» диковинных явлений, обычаев и со­
бытий.
* * *
Рассмотренные здесь формальные особенности «Хожения за
три моря» Афанасия Никитина присущи исключительно одному
этому памятнику. Но, сравнивая «Хожение» Афанасия Никитина
с другими памятниками древнерусской письменности, замечаем, что
главные особенности, рассмотренные выше, встречаются - правда,
в ином и менее развитом виде - в определенной группе произведе­
ний, именно в древнерусских паломничествах.
Так, прием разграничения элементов динамически-повествова­
тельного и статически-описательного с помещением описания
страны в середине, а повествования о путешествии из России и
обратно - по краям памятника встречается в большинстве русских
паломничеств начиная с конца XIV в. 3 8 Но ни В одном паломниче-
15 Л, 2043 449
 IV. Семиотика литературы
Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» дфанасия Никитина

стве это разграничение двух видов изложения и постепенность пере­

чествами может быть выражено следующей краткой формулой: в
ходов от одного вида к другому не проведены с такой последова­
то время как паломничество есть описание путешествия в святую
тельностью и не разработаны с таким мастерством, как в «Хожении»
Афанасия Никитина. землю, «Хожение за три моря» Афанасия Никитина есть описание
• Обычай начинать и кончать произведение молитвами был широ­ путешествия в поганую землю. и
Это создает глубокое различие в религиозно-психологическои
ко распространен в древнерусской литературе, и в частности в ли­
ситуации. Паломник путешествует по святым местам, переполнен­
тературе паломнической. Но Афанасий Никитин разработал и это!
ным святынями и представляющим на каждом шагу материал~ные,
прием совершенно оригинально, превратив религиоано-лирическ ии
осязаемые следы ветхозаветных и новозаветных воспоминании. Он
элемент в средство композиционного членения своего произведе­
несет в себе самом, в своем сознании особую атмоисферу благочести:
ния и в средство спайки отдельных его частей - чего ни в одном
вых чувств, МЫС_1ей, настроений и предст~влении, и окружающии
древнерусском паломничестве не наблюдается.
мир внешняя обстановка святой земли деиствуют на этот внутрен­
Прием перечисления географических названий (с указанием
расстояний и дней пути) широко распространен в паломнической ний ' мир паломника как мощный резонатор, повыш ан интенсиивность
всех его переживаний, мыслей и чувств. Оба мира, внешнии и вну­
литературе, где он выполняет роль предельно схематизированного
тренний, сливаются воедино, и паломн~к неспособен различать, где
заместителя динамического повествования о путешествии. Но Афа­
кончается один и где начинается другои: в окружающем он видит и
насий Никитин оригинально использовал этот прием для совершен­
замечает только то, что гармонирует с его внутренним миром, впи­
но иных целей, именно для создания определенного экзотического
звукового эффекта 39. Поэтому он расширил самое применение этого тывает все это в себя и в то же время вкладывает свои собственные
религиозные пережнвания во все виденное и слышанное. Наоборот,
приема, введя разные мотивировки леречисления географических
Афанасий Никитин путешествует по странам нехристианским­
названий, далее, аналогичные роды восточных личных имен, нако­
мусульманским и языческим,- где не только нет христианских вос­
нец, бессмысленные (с точки зрения большинства читателей) фразы
на восточных языках и т. д.
поминаний, не только царят нехристианские религии, но где эта чу­
жая нехристианская религиозная стихия выступает на каждом ша­
Наконец, мы видели выше, что в некоторых частях своего «Хо­
жения» Афанасий Никитин применяет прием несистематического, гу, бьет ключом. Между внутренним рел~гиозным МИРОМи Афанасия
Никитина и окружающей его обстановкои мусульманскои или язы­
беспорядочного изложения (мотивированногоформой путевых заме­
ческой жизни не только нет гармонии, но есть прямая противопо­
ток во 2-м отрезке и ничем не мотивированногоБ 3-М и б-м отрезках).
ложность, противоположность постоянно и интенсивно ощущаема,Я.
Тот же прием широко применяется и в паломнической литературе
(где он обычно мотивирован формой путевых заметок). Заметим В результате вместо того осмоса между ~нутрен~им миром путешест­
венника и внешним миром окружаюшеи его деиствительности, вме­
кстати, что прием этот отнюдь нельзя объяснить пресловутой «бес­
сто того слияния этих двух миров и растворения внутреннего мира
хитростностью» или «простодушием» паломников. Смысл этого при­
ема в том, что при таком способе изложения создается иллюзия раз­
во внешнем, которое наблюдается у паломника, у Афанасия Ники­
тина должно было получиться как раз обратное, но не менее ин­
нообразия и многочисленностивпечатлений, тогда как при система­
тенсивное ощущение своей отдельности, изолированности от внеш­
тическом описании матепиал кажется более ограниченным и скуд­
ным именно оттого, что 'он становится легко обозримым. него мира, своего религиозного одиночества. Ему приходилось бо­
роться как против проникновения внешнего, нехристианского мира
Таким образом, между «Хожением» Афанасия Никитина и древ­
нерусскими паломннчествами существует несомненная связь 40.
в его внутренний мир (ибо проникновение сознавалось как осквер­
Остается только выяснить характер этой связи. нение), так и против выявления его внутреннего религиозного мир~
вовне, ибо такое выявление могло быть опасным для его личнои
Мы уже говорили выше, что как многие паломничества, так и
судьбы, иначе говоря, приходилось замыкаться в себе и тем не ос­
«Хожение» Афанасия Никитина начинаются и заканчиваются молит­
лаблять, а еще усиливать свою духовную изоляцию, свое религи­
вами. Но в то время, как в паломничествах обе молитвы (и началь­
озное одиночество. Это было длительным и напряженным }елигиоз­
ная, и заключительная) - церковнославянские и христианские,
ным переживанием. В этой-то интенсивно религиознои окраске
в «Хожении» Афанасия Никитина заключительная молитва араб­
переживаний, связанных с путешествием, и заключал ась аналогия
ская, мусульманская. На первый взгляд это создает впечатление
с паломничеством, несмотря на все различие в самом направлении
какой-то пародии. Но на самом деле это, конечно, не так.
этих переживаний. Как для паломника, так и для Афанасия Ники­
Отношение между «Хожением» Афанасия Никитина и паломни-
тина воспоминание о путешествии было прежде всего воспоминани-
450
451,
 /У. Семиотика литературы
ем о сильном религиозном переживании. И именно поэтому
паломник, так и Афанасий Никитин счита \lИ себя обязанными
записать эти воспоминания, поведать их потомству: ибо в Древней
Руси в принциле записывалось и облекалось в литературную форму
только лишь религиозно ценное, все же религиозно нейтральное
в принципе оставалось предметом не письменной, а устной литера­
туры.
Сказанным выше определяется ИСТИННЫй смысл и сущность со.
держания «Хожения» Афанасия Никитина. Это не есть простое опи­
сание любопытных путевых приключении или диковин, виденных
в далеких странах, а повесть о том, как несчастный православный
христианин, «рабище божие. Афанасий, занесенный судьбой в не.
христианские страны, страдал от своего религиозного одиночества
и тосковал по родной христианской обстановке. Только
стороны и можно подходить к «Хожению» кш, К литературному
произведению.
Все «Хожение» проникнуто реальным ощущением религиозной
изолированности Афанасия Никитина среди окружающей его не.
христианской религиозной стихии. Вместе с тем Афанасий Никитин
слишком хорошо знает мусульман и браманистов, чтобы
презирать их. Их религиозный мир отделен от внутреннего мира
Афанасия Никитина непроницаемой стеной. Но Афанасий Никитин
знает, что это пусть чужой, но все-таки религиозный мир, и потому
не может ни презирать, ни осуждать тех, кто к этому миру принад­
лежит. Даже больше того, Афанасий Никитин чувствует, что при
всем внутреннем, материальном различии между его собственной
русско-православной и чужими, мусульманской и брамаиской. ре.
ли~иозными стихиями между ними существует известный формаль­
ныи пвраллелизм, формальная аналогия, которую он постоянно под­
черкивает. Упоминая мусульманские праздники и посты, он всегда
указывает, какому православному празднику или посту
времени или по значению своему соответствуют: «... на память шиха
Аладина. на руськый праздннкъ на Покро'въ святыя Богородица»
(334,33 [15)); «а празциуютъ шиху Аладину и весив двв недъли по
Покровъ» (335,10 [16]); «Великий день бываетъ хрестъяньскы пер­
вие бесерьменьскаго багрима за 9-ть день, или за 10 дни» (337,20-
21 [191); «на курбантъ баграмъ, а по-русьскому на Петровъ день»
(341,~7--28 [26]). О священном городе браманистов, Парвате, Афа
насии Никитин говорит: «къ Первотъ же являть о великомъ з аго­
ввйнв, къ своему Буту тотъ ихъ Герусалимъ, а по-бесерменьскыи
Мякъка, а по-рускы Ерусалимъ, а по-индъйскы Парватъ» (337, 7--~:
[19]). Он отмечает внешнее сходство некоторых подробностей бра­
манского ритуала с православным: «а намазъ же ихъ на восгокъ,
по-рускы. (336, 34 [18]); «а бутханы (т. е. храмы) же ихъ ... ставлены
на востокъ, и Буты (т. е. идолы) стоять на востокы (337,3--4 [19]);
452
Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» дфанасия Никитина
как еины ся кланяють по чериечьскы, обе рукы дотычуть до земли» (337,
6-7 [19]). Чуждость браманского религиозного миросозерцания,
конечно, не могла не поразитъ Афанасия Никитина. При описании
главного храма в Парвате он рассказывает без прикрас то, что там
видел, и одного этого описания достаточно, чтобы убедиться в со­
вершенной чуждости браманизма: «А бутхана же велми велика,
есть с полъ-Твъри, камена, да ръзаны по ней дъяния Бутсвыя 41,
около ея всея 12 ръзано вънцевъ, какъ Бутъ чюдеса творилъ, какъ
ся имъ являлъ многыми образы: первое человъческымъ образомъ
являлся , другое человъкъ, а носъ слоновъ, третье человъкъ, а ви­
денье обезьанино, въ четвертые человъкъ, а образомъ лютаго звъря,
являлся имъ все съ хвостомъ, а вырезанъ на камени, а хвость черезъ
него сажень» (336, 10-14 [17-18]). Казалось бы, у всякого русско­
с этой го Х V века все эти образы должны были бы вызвать заключение,
что этот «бут» есть просто сатана. Возможно, что такая мысль и
пришла в голову Афанасию Никитину. Но он подавил ее в себе, не
высказал ее даже и в «Хожении», а только отметил формальное
внешнее сходство главного идола парватекого храма со статуей Юс­
тиниана, описанной русскими паломниками: «Буть вырвзанъ ис ка­
просто мени, велми великъ, да хвостъ у него черезъ него, да руку правую
поднялъ высоко да простеръ, акы Устьянъ царь Царяградскы»
(336, 19-21 [18]). Таким образом, даже здесь опять формальный
параллелизм двух религиозных миров. Но констатирование этого
формального параллелиэма, конечно, только усиливает впечатление
полной внутренней, материальной разнородности этих миров. Так
же спокойно и объективно описывает Афанасий Никитин и другие
подробности религиозной жизни Индии, даже самые странные и
отталкивающие с русско-православной точки зрения (напр. , рели­
гиозное почитание рогатого скота 42 и т. д.). Нигде ни тени осужде­
ния, пренебрежения или насмешки: всякий-де верует по-своему,
они по других осуждать нечего, а надо самому смотреть, как бы свою веру
соблюсти, не отпасть от бога.
Нелегко было Афанасию Никитину устоять в вере. И не только
потому, что как христианин он не пользовался никакими правами
и всегда мог подвергнуться притеснениям мусульманских вельмож
вроде чюнерского правителя Асад-хана; но главным образом пото­
му, ЧТО он был физически лишен возможности исполнять обряды
и предписания всей веры, в то время кш, вокруг себя он видел
людей, строго выполняющих свои религиозные обязательства, жи­
вущих благообразным ритуальным бытом, формально похожим на
его собственное русско-православное обрядовое исповедничество.
Соблазн был велик: своей веры, своего закона все равно соблюсти
нельзя, а «бесермене» так благообразно живут, так твердо стоят
в своей вере 11 соблюдают свой закон, что даже зависть берет; поче­
му бы не перейти в их веру? Ведь бог один, только законы разные.
453
 Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина
'У. Семиотика литературы

Примечания
Это - смысл разговора Афанасия Никитина «с бесерменином Ме­
ликом», который нудил Афанасия Никитина «ВЪ ввру бесермень­ 1 Мы будем пользоваться текстом, напечатанным в VI томе «Полного соб­
скую стати» и укорял его за то, что он от христианства отстал, а к рания русских летописей» (Спб., 1853), с. 330--'з45 и предсгавляющим из себя
мусульманству не пристал. Но Афанасий Никитин устоял. Несмот­ наиболее полную редакцию «Хожения». Другая редакция этого памятника
ря на все уважение, с КОТОРШ,1 он относился ко всякой чужой (напечатанная там же, с. 345-354) сильно искажена и потому нами в расчет прини­
иаться не будет. В цитатах мы будем укаэывятъ страницу и строку (считая сверху)
вере, и несмотря на то, что никогда не допускал себя осуждать
помянутого издания *.
или презирать окружающих за их религиозные воззрения, в глуби­ 2 Напр. «Ино, братья русьсп и христтяне!» (344, 6 [14]), «О благовърныи
не души он чувствовал и знал, что истинная вера только его, рус­ христiянеl» (293, 27[23]).
ская вера, и за нее он держался крепко, хотя от всех это скрывал,
3 Это различие сказывается прежде всего в синтаксисе. Разговор но-деловой
язык ХУ века избегал. придаточных предложений. В «Хожении» находим сое­
присвоив себе для окружающих даже вымышленное «бесермеиьское» динения главных предложений (при помощи соединительных союзов а, и, да или
имя, «хозя ИСУфЪ [Юсуф] Хорасани» 1]7]. без союзов) часто даже в таких случаях, где современный русский язык употребил
Так жил он «промежу ВЪрЪ» , сокрыв от всех свой личный рели­ бы придаточное предложение, напр.: «tздять на волехъ, да у вола рога окованы
гиозный мир и подавив его внешние проявления . Эту свою жизнь мtдью, да на шие (у него) колокольцевъ 300, да копыта подкованы, а тв волы ачьче
зовутъ» (337, 12-1'з [19]), «а то къ нему не втвт, блюдется» (т. е. «потому что
он и описал в своем «Хожении». Только время от времени, по слу­
блюдется» (341, 19[26]) и т. д .... Напротив, церковно-славянский язык всегда
чаю наступления какого-нибудь большого христианского праздни­ охотно прибегает к придаточным предложениям. В «Хожении» придаточные пред­
ка или поста, эта скрытая в глубине его души стихия русско-право­ ложения встречаются (вводимые союзами яко, местоимением иже и т. д.) В ре­
славной веры вздымается в нем, охватывает все его существо, за­ лигиозно-лирических отступлениях гораздо чаще, чем в отрезках спокойного из­
ложения. Исключительно в религиозно-лирических отступлениях встречаются
ставляет его остро почувствовать свое духовное одиночество.
также неупотребительные в разговорном языке ХУ века деепричастия прошед.
Тогда он начинает плакать, сокрушаться, тосковать по христиан­ времени (евъскликну Махмета», 334, 7[14]; «и разговъвся съ ними», 343, 9[28]).
ской обстановке, по благообразному русскому бытовому исповед­ Неупотребительный в разговорном языке аорист (рекохъ, рече и т. д.) В отрезках
ничеству и обращается с молитвой к истинному, христианскому спокойного изложения встречается редко (исключение в этом отношении состав­
ляет только самый последний отрезок «Хожения»}, а в религиозно-лирических
богу. Но и тут его религиозная стыдливость и вызванная обстоя­
отступлениях - гораздо чаще.
тельствами жизни скрытность мешают полному проявлению наки­ 4 «А язь пошелъ къ Дербенти, а из Дербенти къ Бакъ, гдзъ огнь горить неуга­
певших чувств, и свою молитву он сейчас же скрывает покрывалом симы, а изъ Бакi пошелъ есми за море к Чобокару (332, 15-17[11]) ... А оттуды К
арабского, персидекого или татарского языка, этих символов его Димованту , а из Димованту ко Рею. А ту убили Шацсеня [шаха Хусейна] Алее6ЫХ'Ь
детей и вничатъ Махметевыхъ, и ОН"Ь ихъ проклялъ, иНО 70 городовъ ся развалило.
долговременного духовного одиночества.
А изъ Дръя к Кашени ('з'з2, 19-21[11]) ... , а из Сырчана къ Тарому, а финики
Эти вздымания волны интимно-религиозных переживании имеют кормять животину батмань по 4 алтыны. А изъ Тарома къ Лару» ('з32. 22~23[ 11])
свою периодичность. Религиозная жизнь человека, выросшего 5 «Сулганъ же пришелъ до Меликътучара съ ратию своею 15 день по улуба­

в религиозной культуре, воспитанного в обрядовом исповедиичест­
ве, всегда ритмична и периодична. Интенсивность и напряженность
ее то усиливается, то ослабевает, и усиления эти связаны с опреде­
ленными моментами во дню, с определенными днями в неделе,
с определенными неделями в году. Настолько, что для такого чело­
века времяисчисление неотделимо от вероисповедания
категорией религиозной. И именно потому, что сокровенные движе­
ния его внутреннего религиозного мира были подчинены определен­
ному ритму и периодичности, у Афанасия Никитина и могла явиться
грямв, а все Кельбергу ; и война ся имъ не удала, одинъ городъ взяли индвйской,
а людей много изгыбло, а казны много истеряли» (343,10-12[29]) и т. Д.
в «А въ Курули же родится ахикъ (сердолик), а ту его дълаютъ и на весь свътъ
отъкудыва его развозять... оттуды же пондохъ Калики, а ту же бозаръ велми
веЛИКЪ ... а отъ Сури поидохъ к Дабили, пристанище велинаго моря Иидъйскаго.
Дабыль же есть градъ велми великъ, а х тому жь Дабили съежщается вся поморья
Индвйскаа i Ефиопьскаа» [29-'з0].
и становится
7 Кроме этой общности композиционной функции между переходными отрез­
ками до и после середины «Хожения» есть и ассоциативная связь. В отрезке,
связующем начало «Хожения» С серединой по поводу прибытия в Чюнейрь го­
ворится, что тамошний правитель Асад-хан есть «хологгь меликътучяровъ ... , а

мысль при написании «Хожения за три моря» использовать пове­

дание о моментах своей религиозной тоски как средство внутреннего * в издании, на которое ссылается Трубецкой, опубликован Троицкий спи­
членения рассказа о путешествии и о всем виденном и пережитом сок «Хожения» (XVI в.), переизданный также в серии «Литературные памятники»:
в далеких странах.
« Хожение за три моря» Афанасия Никитина. Издательство АН СССР, М., 1948,
С. 7-32, причем при переиздании полностью была соблюдена орфография подлин­
ника. Все цитаты из «Хожения», приводящиеся в статье Трубецкого, сверены и
исправлены по изданию 1948 г. После ссылок на страницу и строку, сделанных
Трубецким по изданию «Полное собрание русских летописей», мы в квадратных
скобках указываем соответствующую страницу в издании 1948 Г,- Прим, оед,

455
 rv. Семиотика литературы
Меликътучарь съдитъ на 20 тмахъ; а бьется с кифары (т. е. с язычниками-тузем­
цами) 20 :~ЪTЪ есть, то его побиють, то ань .побиваеть ихъ многажды» (зЭЗ, 10-11
[12-13]). это замечание предвосхищает содержание переходных отрезков, свя­
зующих середину с конлом.
8 Вот все эти случаи:
А) на месте спайки 2-го отрезка с 3-м: «А се - 0.10, 0.10, абрь 0.10 акъ, 0.10 ке­
римъ, 0.10 рагымъ! А вь гомъ Чюнерв х ань у меня вэялъ жерепца, а уввдалъ, что
язь не бесерменинъ, русиль. и онъ молвитъ: "И жерепца дамъ да тысячю золо­
тыхъ дамъ, а стань въ въру нашу въ Махмътъ дени; а не станешь въ ввру нашу в
Махметъ дени, и жерепца возму, и ТЫСЯЧЮ золотыхъ на главв твоей воэмс-,
А срокъ учини~:ь на 4 ДI.:И, въ говъйно успенiи на Спасов день. И господь богъ сми­
ловася на свои честныи праздникъ, не отстав и отъ меня милости своея грешнаго
и не ~o велъ погыбнути въ Чюнеръ съ нечестивым}; и канунъ Спасава дни приъхалъ
хозяиочи Махметь хоросанець, билъ есми челомъ ему, чтобы ся о мнъ печаловалъ,
и онъ ъздил К хану в городъ, да мене отпросилъ, чтобы мя в въру не поставили,
да и жерепца моег? у него вэялъ, Таково господарева чюдо на Спасовъ день!
Ино, братья РУСЬСТ1и християне, кто хочетъ поити въ Ындъйсхую землю, и ты
остави ввру свою на Руси, да въскликну Махмета да поиди въ Гундустаньскую,
землю. Мене залгали псы бесермена, а сказывали всего много нашего товару
ано нътъ ничего на нашу землю; все товаръ б'БЛО[Й] на Бесермьньскую землю
перець да краска, то дешево ... »[14] и т. д.... . ,
Б) На Mec~e спайки 4-го отрезка с б-м: «От Первати же приехалъ есми в Бе­
дерь за 15:'\нии до бесерменьскаго улубагря ', А Великого дни, въскресения Хри­
стова не въдаю, а по примъгам гадаю, Великий день бываетъ хрестьяньскый первие
бесерьменьскаго багрима за 9-ть день, или за 10 дни. А СО мною нътъ ничево
никакая книгы, а книгы есмя взяли съ собою съ Руси; ино коли мя пограбили:
или ихъ взяли и язъ позабыль въры хрестъяньскыя всея и праздников хрест].
аньскыхъ, ни Велика дни, ни Рождества Христова не ввдаю. ни среды, ни пят­
ници не знаю; а промежу есмн въръ тангрыдань истремень олъсакласынъ; 0.1.10
худо, алло акъ, алло ты, алло акъберъ, 0.1.10 рагымъ, 0.1.10 керимъ, 0.1.10 рагы­
мелъло, 0.1.10 каримелло. танъ танъгрысень, худосеньсень *. Богь единъ то царь сла­
вы, творецъ небу и земли. А иду я на Русь, кетьмышьтыръ имень, уручь туть тым.
Месяць март прошелъ, и азъ месяць мяса есмь не ялъ, ааговвлъ с бессермены
в недвлю, да говъль есми ничево скоромнаго: никакыя ЯСТЪЕЫ бесерменьскыя,
а ялъ есми все по двожды днемъ хльбъ да воду, вратыйялъ ять мадымъ [с женщиной
связи не имел]; да молился есми богу вседержителю, кто сътворилъ небо и землю,
а иного есми не призывалъ никоторава имени, богъ 0.1.10, бог керимъ, бог ра­
гымъ, богъ худо, богъ акъ беръ, богъ царь славы, алло варенно, алло рагымелло
сеньсень алло ты ... А от Гурмыза ити моремъ до Голатъ 1О дни, а отъ Калаты до
Двгу ... » [19-20] и т. д.
В) На месте спайки б-го отрезка с б-м: «Месяца маа Великгй день взялъ есми
в Бедере б~сермеllЬСКОМЪ и в Гондустани; а в бесермене бограмъ взяли въ среду
месяца маа, а ааговъл-, есми месяца априля 1 день. О благоьврныи христiяне!
Иже кто по многымъ землямъ много плаваетъ, въ многыя ГР'Бхы впадаеть и В'Бры
ся да лишаеть христианскые. Азъ же рабище божие Афонасие и сжалился по
в'Брt.; уже ~роидоша четыре великыя гоВ'Бйна и 4 проидоша Великыя дни, азъ
же гр'Бшныи не В'Бдаю, что есть Великый день, или говъйно, ни Рождества Хри­
стова н'Б В'Бдаю, ни иныхъпраздниковъ не В'Бдаю, ни срслы ни пятници не вt.даю;
а книг у меня н'Бтъ, коли мя пограбили, ини книгы взяли У ме[не], азъ же отъ
многыя беды поидохъ дО ИНД'БИ, занже ми на Русь поити н'Б с ч-Вмъ, не осталося
"* Аллах акбар, аллах ~aKK, аллах керим, аллах рахим» (ар.) = 'бог величай­
шии, бог-истина, бог благии, бог милосердный'-обычные эпитеты бога у мусуль­
ман, "Тангры" в тюрских языках - 'бог'; худо", точнее худа" (пере). = 'бог'.-
Прu-м. ред. " "
456
Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина
товару ничего. Пръвый же Великъ день вэялъ есми в Каинв, другой Великъ
день въ Чебукару въ Маздраньской земли, третий Велнкый день в Гурмызъ,
четвертый Великый день в ИНД'Би съ бесермены въ Бедери; и ту же много плакахъ
по В'Бр'Б по хрестьяпьской. Бесерменинъ же Меликъ тотъ мя много поиуди ...
(см. ниже прим. 29). Азъ же въ многыя помышления впадохъ и рекохъ себъ: "Горе
мн'Б окаанному , яко отъ пути истиннаго ааблудихся и пути не знаю, уже самъ
поиду. Господи боже вседержителю, творець небу и земли! Не отврати лица отъ
раб ища твоего, яко скорбь близъ есмь. Господи! Призри на мя и помилуй мя,
яко твое есмь создание; не отврати мя, господи, от пути истиннаго и настави,
мя, господи, на путь твой правый, яко никоея же добродъгели в нужи той сотворихъ
тОО'Б, господи мой, ЯКО ДНИ своя преплыхъ все во з.'1'Б, господи мой, алло перво­
дигерь, 0.1.10 ты, каримъ алло, рагымъ алло, каримъ 0.1.10, рагымелло; ахалимъ
дулимо". Уже проидоша 4 Великыя ДНИ в Бесерменьской земли, а христианства
не оставихь; дал 'Б богъ ведаеть, что будеть. Господи боже, есми на тя уповахъ,
спаси мя господи боже мой» [23-24].
г) На месте спайки б-го отрезка с 7-м: «... В Гурэыньской земли добро обильно
всвмъ: да Турьскаа земля обил на вельми; да в Волоской земли обилно и дешево
все сьъстное: да Подольскаа земля обилна всъмъ: а урусь ерье таныры сакласынъ;
алло сакла, худо сакла, будоньяда мунукыбить ерь ектуръ: нечик урус ери бегъ­
ляри акай тусилъ; урусь ерь абаданъ больсьшъ: расте камъ деретъ. алло, худо,
богъ, богъ данъгры. Господи боже мой! На тя уповахъ. Спаси мя господи! Пути
[не] знаю, иже кама поиду изь Гундустана: на Гурмызъ поити, а отъ Гурмыза
на Хоросанъ пути нът ... (см. ниже прим. 16). А на Мякъку поити, ина стати в
ввру бесерменьскую, зань же христiане не ходять на Мякъку В'БРЫ двля, что ста­
вять в ввру. А жити в Гундуставв ина вся сабина исхарчити, аань же у нихъ
все дорого: один есми человвкъ, ина и язъ по полутретiя алтына на день харчю
идетъ, а вина есми не гпвалъ, ни сыты ... » [25-26] и т. д.
О Вот это место: «Приидохъ же в Бедерь о ааговъйне о Филнповъ ис Кулон­
Г-Вря, И продахъ жеребца своего о Рожествъ, и тутъ быхъ до великого ааговейа
в Бедери и познася со многымн индвяны И сказахъ имъ въру свою, что есми не
бесерменинъ исаяденiенi есть християнипъ, а имя ми Офонасей, а бесерменьское
имя хозя Исуфь Хоросанн. И они же не учали ся отъ меня крыти ни о чемь, ни о
вствв, ни о торговле. ни о маназу [молитве], ни о иных вещехъ, ни жонъ своихъ
не учали крыти. Да о ввръ же о ихъ распытахъ все, i оны сказывають: въруем ... »
[17] и т. д. Знакомый уже читателю (по концу 2-го отрезка, см. выше прим. 8А)
жеребец Афанасия Никитина упоминается здесь, очевидно, только для того,
чтобы вызвать по ассоциации воспоминание о эпизоде с чюнерским ханом и о
всем примыкающем к этому эпизоду религиозно-лирическом отступлении (см.
'выше прим. 7). Такую же ассоциацию порождает фраза «и сказахъ имъ В'БРУ свою,
что есми не бесерменииъ», напоминающая фразу «а увъдалъ (чюнерский хан), что
язъ не бесерменинъ».
10 Именно:
А) На месте спайки 7-го отрезка с 8-м: «Такова сила султана инд'Бйскаго бе­
серменьскаго Маметь дени iapia, а растъ дени худо доноситъ; а правую в'Бру богъ
въдаеть, а праваа В'Бра бога единага знати, имя его призывати на всякомъ м1;ст'Б
ЧИСТ'Б чисту. Въ пятый же Великый день възмыслилъ ся на Русь. Изыдохъ же
из Бедеря града за месяць до улубаграма бесерменьского. Маметь дени РОСОЛЯJlЪ,
а Велика дни христьаньскаго не В'Бдаю, Христова въскресенiя, а гов'Бйно же IIХЪ
ГОВ'Бхъ съ бесермены и, разгов'БВСЯ съ ними, Великый день взяхъ в Келберху, отъ
Бедеря 20 кововъ. Султанъ-же пришелъ до Меликътучара ... » [28-29] 11 т. д ...
Б) На местей спайки 8-го отрезка с 9-м: «... Х тому жь Дабили съежщается
вся примарья Инд'Бйскаа i Ефиопьскаа. И ту аканный 11 язъ, рабllще Афанасiе
бога вышняго, творца небу и земли възмыслихся по в'Бр'Б по христiаньской, н
по крещение Христов'Б, и по говъйн'Бхъ святыхъ отець устроеныхъ, и по запове­
дехъ апостольскихъ, и устремихсн YMOM'j, поити на Русь; внидохь же въ таву
(т. с. в корабль) и СЫОВОРIlХЪ о налон'Б корабленемъ... » [301 и т. д.
457

IV. Семиотика литературы
11 Вот это место: «... И оттуды ити моремъ до Гурмыза 4 мили. А ГУРМЫЗ1,
есть на островь , а ежедень гюимаеть его море по двожды на день. И тутъ есми
вэяль }-if Великъ день, а пришелъ есми в Гирмызъ за четыре недъли до Велика дни ...
А В1, Гурмызв есть варное солнце, человъка съжжеть» (332, 25-28[]2]).
12 «За молитву святыхъ отець нашихъ господи Icyce Христе, сыне божiй,
помилуй мя раба своего грвшнаго Афонасья Микитина сыню)[9].
13 «Милостию же божиею преидохъ же три моря; дигырь худо лоно, олло пер­
водигирь доно [остальное богъ ведает, господь покровитель ведает]. Амины> [31].
14 Это - обычная мусульманская молитва, так наз. асма-улл ап; только в
начале ее рядом с приэыванием аллаха Афанасий Никитин вставил призывание
Христа и святого духа (<<ica рухолло аалгксоломъ» ['Иисус и дух божий, мир тебе!'])
[31].
1; Напр.: «... И в Гурмызв быхъ 20 дни. И З1, Гурмыза ПОИДОХ1, къ Лари, и
быхъ 3 дни. ИЗ1, Лари ПОИДОХ1, К1, Ширязи \2 днн, а 81, Ширязи быхъ 7 дни. А изъ
Ширяза поидохъ Верху 15, а В1, Вергу быхъ 1О дни. А изъ Вергу ПОИДОХ1, къ Ез1,ДИ
9дни, а В1, Езди быхъ 8 дни.·А из Езди поидохъ къ Спагани 5 дни, а въ Спагани
6 дни. А ис [С[пагани поидохъ Кашани, а в Кашани быхъ 5 дни. А ис Кошани
ПОИДОХ1, к Куму. А ис Кума ПОИДОХ1, в Саву. А ис Са вы поидохъ В1, Султанию.
А ис [С]ултанiи поилохъ до Терьвиза. А ис Тервиза поидох ь В1, [о] рду АсанБЪ[Г] ... »
(.'334,9-\6[30]). Ср. еще 332, 16-21,30-33,333,6-8; 344, 16-17,343,27-30
[11,12,14,20,22,29].
16 Напр.: «... Севасть
взяли, а Тоханъ взяли да и ПОЖЪГJ1И, Амасию взяли,
и много потрабили сель, да пошли на Карамань воюючи» (334, 17-]8[31]); «и
привозять кони изъ Мисюря, изъ Арабъстани, ИЗ1, Хоросани, ИС1, 'Гуркустани,
изъ Негосгани» (338, 15---::-16[21 ]); «... на Гурмызъ поити. а оп Гурмыза на Хоросанъ
пути Н'ВТ, ни на Чеготаи пути ПЪТ1" ни на Катобагряимъ пути нъту, ни на Ездъ
пути нвту. То веэдъ булгакъ сталь» (341, 15-17[26]); «В Гундустанъ же сил наго
вара нътъ: силно варъ в Гурмызъ да в Катобагряим-в, гдъ ся жемчюгъ родить,
да въ Жидъ, да въ Вакв, да В1, Мисюръ да въ О[роб]стани,да в Ларъ: а въ Хоросань­
ской земли варно, да не таково; а въ Чеготани велми варно; а в Ширязъ, да в
Езди, в Кашинн варно да вътр бываегъ: а в Гиляни душьно велми да парищо
лихо, да В1, Шамахъи парь лихъ; да в Вавилони варно, да Хумитъ да в Шамъ
варно, а в Ляпв не такъ варно» (341,3-9[25]); «Перъвый же Великъ день в взялъ
есМИl~ Каинt» (см. выше прим. 8 В); ср. еще 338, 3-9; 339, 6-2 [20-21, 22].
Иногда приводятся параллельно оба имени: «... И тутъ есть море Индсй­
кое, а парьсейскымъ языкомъ и Гондустаньскаа дорiя» (332, 24-25[ 11]), «до треть­
аго моря, до Чсрмнаго, а парьсьискымъ языком дория Стимъбольскаа» (344, 24-
25[31]).
18 Напр.: «Князей вездъ выбыли, Яищу мурзу убилъ Уауосанбекъ а Солта­
мусаитя окормили, а Уэуасанъбекъ на Ширязи свлъ и земля ся не обрвнила, а
Едигерь Махметъ, а ТОТ1, К1, нему не ъгвг. блюдется» (341, 17- 19[26]); «Мызамылк1"
да Мекхан1" да Фаратханъ а тве, взяли 3 городы великыи» (342, 1-2[27]); «А из
Малханом1, вышло двора его 20 тысячь коныхъ людей, а пъшихъ шсстьдесять ты­
сячь, да 20 слонов наряжаныхъ. А З1, БеДЕ'рьханомъ вышло 30 тысячь конныхъ
людей А съ султаномъ вышло ... А з Возырханомъ вышло ... А с Кутарханомъ
вышло » (342, 24-30[28]).
]9 «А привозять все моремъ въ тавахъ, Индъйскыя земли кораблю) (333,
14[13]); «Вино же у нихъ ЧИНЯТ1, В великых1, оръсехъ кози гундустаньскаа» (333,
18-19[13]); «... коФаРbl, ни крестiяне, ни бесерьмена; а молятся' каменным1, бол­
ваном1" а Христа не знаюты) (334, 12-13[14]); «а т1; волы ачьче зовутъ» (.337.
13[19J); «за десять кововъ, в В1, KOBrь по 1О верстЪ» (341, 29[26]).
2 Напр., выезд бедерского султана упоминается три раза, причем в одном
месте говорится, что он выезжает «на теферичы> (араб. тафридж 'развлечение,
удовольствие, ра1l0СТЬ' [или ,- тафаррудж 'прогулка, осмотр, объезл']) [24], в
двух других (3.'35, 20[16] и .3~2. 5-6[27[), '110 он выезжает «на потЪху". О нспрн­
СТУпном городе на горе Бичен't,'нръ [Внджапнагар] говорится, что с одной стороны
158
Н. С. Трубецкой. "Хожение за три моря» дфанасия Никитина
его стоит «женьгп.ль злый» (джунгли), а двумя строками ниже (343, 17[29]) гово­
рится, что там стоит «деберь златикен» (тикень - тур. дикан 'колючка') [езлая
дебрь»] .
21 Так можно догадаться, что во фразах «орють да съють пшеницу, да тутур­
ганъ, да ногитъ» (333, 18[13]), «кони корм ять нохотомъ ... пора ну же даютъ шыиени»
(333, 12[13]) речь идет о кормовых злаках, в фразах «емлють по дав шекшени
пошлини ... а с коней по четыре фиты» (336, 17-18[18]) - о каких-то денежных
единицах, в фразе «(родится) перец1,,- да зеньзебиль, да цвътъ, да мошкатъ,
да калафиръ ; да ксрица, да гвозникы, да пряное коренье, да ядрякъ» (338, 19-20
[21]) - о каких то пряностях , в фразе «за ними ... трубников ]0, да нагарниковь
10 человъкъ, да свирвлниковъ 10 человъкъ» [16] - о каких-то музыкантах (инд.
наггара 'барабан'), в фразе «а туть ся родить краска да лекъ» (332, 32[ 12])- о ка­
ком-то красящем веществе (пере. лак 'лак'), а фразе «а ядятъ - кичири с масломъ»
(336, 29(18]) -о чем-то съестном и т. д.
22 Напр.: «А въ немъ баба Адамъ на горв на высоцъ» (338, 22[21]); «да девякуши
продають в В'ВСЪ» (~38, 24 [21J); (тюрк. дiiвiiкуш-'страус'); «да все въ немъ дер­
быши живуть индвйскыя» (338, 29[21]); «да обеаьянъ на НИМ1, 100, да блядей 100,
а все гаурыкы» (.335, 21[16]) и т. Д., И т. д.
вэ Н~пр. гарибь - араб. уариб 'странник, иноземец', татен (предложный пад.
'В1, татну) в фразе «а брагу чинятъ въ TaHTy»[13] - тюрк. тiiкiiнжбаи 'корыто'
и т. д.
24 Эта установка сказывается и в склонности Афанасия Никитина к малоупо­
гребительным и «новым» русским словам. В его «Хожении» очень много таких
слов. которых либо нет ни в одном другом памятнике, либо нет в памятниках сов­
ременных Афанасию Никитину или более ранних: напр. фиртовина 'шторм
буря на море', болкатый 'смуглый, черномазый', вп.дь 'колдов~тво, волшебство"
булгакъ 'смута, мятеж. военное время', волосыны 'созвездие Плеяд', налохъ "плата
за пгешествие на корабле', фота 'фата', вшеретный 'по договору' и т. Д.
о Напр. «1\ ночи жоны ИХЪ ходять К1, гарипомъ да спять С1, гарипы, дають
ИМ1, олафу» (339, 1-2), «ино ему НЪТ1, ничево, что ПИЛ1, да ЪЛ1" то ему халялъь
(339, 5-6) и т. д. '"
26 Трудно точно локализировать то тюркское наречие, на котором составле­
ны татарские фразы Афанасия Никитина. Рядом с формами северотюркскими
(напр. балсын 'да будет', болмыш 'был'), встречается и южнотюркская форма
дат. пад. на -а (булара 'им'). В рукописях «Хожепия: арабские, персидские и
тюркские фразы транскрибированы русскими буквами. Транскрипция эта не
- всегда п~следователыrа: так, напр., гласная а передается то через я, то через е,
гласная о - то через о, то через е; персидск. и, арабск. а передаются то через а,
то через о (иногда тем же о передается и персидекое а) и т .д. Кроме того, в рукописях
имеется и много описок, так что иногда расшифровать арабскую, персидскую или
тюркскую фразу довольно трудно. В дальнейшем мы при передаче этих фраз не
будем строго придерживаться правописания рукописей.
27 в: ... Татаровъ намъ кликалi: качьма; не бъгайте» (331, 18[10]); «И тулюдие
веи въскличаша олло nерводигерь, олло конъкаръ, бизимъ баши мудна наеиnъ
болмышьтu, а по-рускы языком'!. молвят1,: "боже осподарю, боже, боже вышний
царю небесный, зде нам1, судилъ еси погыбнути"» (344, 4-6[30]). '
28 C~ .. выше прим. 7, где приведены все эти развитые религиозно-лирические
отступления. Встрес!аlOщиеся в них «восточныс» слова немногочисленны и пред­
ставляют из себя имена бога и разные эпитеты бога: араб. АЛJIiih (<<Олло»), пере.
Худа (<<ХудО1'), тюрк. Тангры (<<Богъ»); араб. акбiiр 'велик', карим 'милостив',
pahbI~1 :.ми.~осердныЙ', haK (<<акъ») 'истинный' злhамду - лиллаh 'слава богу':
пере. парвардигар (<<перводигеры» 'промыслитель'; тюрк. сан (<<сены» 'TЫ'~ Мо­
литвенные восклицания представляют из себя различные КОr.',бинации всех этих
слов, причем иногда в комбинациях участвует и русское слово бог (<<бог керим1"
... БОГ1, ак1, беръ» [20] и т. д.).
29 Этот переворот символической роли русского и LОСТОЧliЫХ языков особенно
459
IV. Семиотика литературы Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина

ярко выступает в диалоге между Афанасием Никитиным и мусульманином Мели­ ВОСТОЧIIОГО выражения невозможно: «... А моремъ четыре дни ити, аросто хода
ком. В этом диалоге слова Мелика приводятся по-рнсски, а слова Афанасия Ни­ чоmО,11 (?)>> (338, 10[20]) и «а моремъ месяца аукиковъ» (339, 23[23]).
китина - по-татарски, без русского перевола: «Бесерменинъ же Меликъ тотъ 38 В паломничествах более древних этот прием еще неизвестен. Старые нов­
мя много понуди В въру бесерменьскую стат и. Азъ же ему рекохь: "Господине! городские паломничества (Арсения, ок. 1200. и Стефана, ок. 1350) особенно по­
Ты намаръ кыларсенъ менда намазъ килаr.~~lенъ, ты бешь намазъ киларьсиэъ­ ража ют полным отсутствием повествования о путешествии. В соединении с почти
менда 3 калаременьмень гарипъ асень иньчаи (т. е. 'ты молишься, и я молюсь; ТЫ полным затушевыванием всякого автобиог рафическ ого элемента, это превращает
пять раз молишься, а я 3 раза; я-чужеземсн, а ты - здешний'); онь же ми рече: эти паломничества почти в каталоги или путеводители по СВЯТЫНЯМ, т. е. ос­

"Истину ты не бесерменинъ кажешися , а х рестьаньства не знаешь"» (340, 5-9[23- лабляет их литературную действенность.
24]); диалог этот вставлен в религиозно-лирическое отступление (см. выше прим. Оригинальный опыт оживления палом ничеств этого типа был предпринят не­
8 В). известным (по-видимому, тоже новг оролгким) автором «Бесъды о святыняхъ
Царяграда» (XIV в.). Здесь паломничество вставлено в рамку вымышленного
30 Эта молитва находится в начале религиозно-лирическогоотступления
рассказа о ТО:'.!, как какой-то царь при каких-то обстоятельствах (нам, к сожале­
между б-м и 7-м отрезками (341. ] 1-14). Татарский текст се ("Урусь ерье тань­
нию, неизвестных, ибо начало рукописи утрачено) встретился с «Венединским»
гры сакласынъ» и т. д. см. выше, прим. 8 Г). Вот ее перевод: "Русскую землю бог
епископом и. наслушавшись его рассказов о святынях Царьграда. отказался от
да сохранит! Боже сохрани! Боже сохрани' На этом свете нет страны, подобной
своего царского достоинства и ПрОСТЫМ паломником отправился в Царьград.
ей! Некоторые вельможи Русской земли несправедл ивы и недобры. Но да устро­
Описание святынь Царьграда таким образом имеет форму диалога, причем епи­
ится Русская земля! .. Боже! Боже! Боже! Боже! Боже!» (из этих пяти призыва­
скоп рассказывает систематично, iJ царь только изредка подает ему малосодержа­
ний имени божьего первое - по-арабски, второе - по-персидски, третье и
тельные реплики, композиционный смысл которых состоит в том, чтобы расчленить
четвертое - по-русски, пятое - по-татарски).
систематическое описание Царьграда на главы. Благодаря этому, паломничество,
31 Именно в религиозно-лирическом отступлении между 4-м и б-м отрезками
в данном случае, и без повествования о реальном путешествии перестает быть
(см. прим. 8 Б): «Гангрыдань истремень олъсаиласынъ», т. е. 'я молил бога, чтобы
простым каталогом и приобретает «литературность». Однако, этот искусственный
он сохранил меня'; далее «А иду я на Русь, кетьмышьтыръ имень, уручь тутъ
прием не привился.
тым», т. е. -пропала (моя) вера: я собладал мусульманский пост' [20].
39НеСМОТРЯ на то. что персчисления географических названий играют у
32 «Во Индвйсной земли гости ся став ять по подворьемь , а всти варять на Афанасия Никитина совершенно другую роль, перечисления эти самой формой
гости господарыни, и постелю стелють , и спять с гостъми, сикишь илересънь
своей явно свидетельствуют о влиянии паломнической литературы. В «маршрут­
ду житель бсрсень, достурь авратъ чектурь а сикишъ муфутъ (т. е. 'хочешь ...
ных» перечислениях географических названий Афанасий Никитин весьма часто
давай два шетеля, т. е. две мелкие монеты, не хочешь, давай один шетель, таково употребляет формы аориста (поидохъ, быхъ, ср. напр. приведенную выше ци­
правило; баб много, а ... даром') люб ять бълых людей» (333, 24-27[ 13]); «да
тату, прим. 15); принимая во внимание, что в отрезках СПОКойного изложения
все въ немъ (в Келскоте) дешево, да куль да каравашь письярь хубь сгя», т. е. тот же Афанасий Никитин предпочитает аористу обычный в разговорном языке
-певольницы очень хороши черные' [21].
«перфект» (пошелъ есми, быль есма; , приходим к заключению, что аорист в «мар­
33 «Въ Индве же какъ пачекътуръ, а учюзе-дерь: синишь иларсень ики ши­ шрутных перечислениях» обусловлен влиянием традиции паломнической лите­
тель; анечаны иля атырьсеньатле жетель берь; булара досторъ: а кулъ к аравашь paTyftbJ, церковнославянской по языку.
учюзъ чар фуна хубъ бемъ фуна хубесия; кап кара амь чюкъ кичи хошь» (т. е. о Знакомство Афанасия Никитина с паломнической литературой с полной
-просгитуток много, и они дешевы: хочешь ... - 2 шетеля , хочешь сорить день­ очевидностью явствует из упоминания в его "Хожен ни» статуи императора Юс­
гами - 6 шетелей, таково их правило; а невольницы дешевы: за 4 фуна - хоро­ тинианч (336. 2] [18]). Так как Афанасий Никитин сам в Константинополе не был,
шая, за 5 фунов - хорошая черная; а черненькая маленькая очень приятно') то об этой статуе он мог знать только из древнерусских паломничеств, во многих
(337, 16-18[19]). из которых оно, действительно, описывается.
34 «Вратыйялъ ятъ мадымъ», т. е. 'с женщиной не ложился' [20] (см. выше, 41 Слово бит по-персидски значит 'идол'. В данном случае речь идет, по-ви­
прим. 8 Б). димому, о божестве вишнуитского культа, о Вишну или О Кришне.
42 Напр.: «А перет Бутом же стоитъ волъ велми великъ, а выреэанъ ис камени
«А иныя Буты нагы, нът ничего, котъ ачюкъ» (т. е. 'аадницв голая') (336,
35
ис чернаго, а весь позолоченъ, а цълуютъ его въ копыто, а сыплутъ на него цвъты,
22[ 18]);заметим, что в других местах Афанасий Никитин называет части тела
и на Бута сыплютъ цввты» (336, 32-25[18]); «Индъяне же вола аовуть отцомъ, а
своими (русскимн) именами без смущения.
36 «Маметь дени [арга, а растъ деии худо доносить» (343,4-5 [28]).
корову матерью. а каломъ ихъ пекутъ хлъбь, и ъству варять собв, а попеломь
37 «Восточных» фраз, не связанных с этими комплексами, очень немного.
твмъ мажуться по лицу по челу, и 110 всему Т'БЛУ ихъ знамя» (337, 13-15[19]),
Это - технические выражения, напр.: «в Курыли же алмазъниковъ триста,
силяхъ микинзъть (букв. 'делают оружие', т. е. украшают оружие)» (343, 26[29]);
1926
«а иных (обезьян) учатъ базы миканетъ (букв. 'делает игру', т. е. играть, пока­
зывать фокусы) (335, 9[16]); «новаго же почка алмазу пэнечь чекени, сiя же чар­
шешкени, а сипишь екъ тенка» (339, 14[22]) (т. е. ' ... 5 кенн, черного же - 4-6
кени, а белого - 1 тенка'). Несовсем понятно, почему при описании священного
города Парвата число паломников указывается по-персидски: «а съвждается ...
всъхъ людей бисть азаръ лекъ вахтъ башеть сатъ азаре лекъ» [18] (т. е. '20 000
лек, а по временам бывает 100000 лек'). Вероятно, эти колоссальные цифры (в
одном «леке» считается 100 ООО!), сообщенные браманами, показались Афанасию
Никитину настолько невероятными, что он не решился сообщить их по-русски,
В двух местах текст рукописи настолько искажен, что угадать смысл короткого

4 во
 Р. Якобсон. Поэзия граммагики и грамматика поэзии

Роман Якобсон

Поэзия грамматики и грамматика поэзии
и глагольных окончаний колокол
Мне вдали указывает путь
О. Мандельштам
1. Грамматически и параллелизм
На склоне тридцатых годов редакторская работа над сочинения­
ми Пушкина в чешском переводе наглядно показала мне, как сти­
хи, думалось бы, тесно приближающиеся к тексту русского подлин­
ника, к его образам и звуковому ладу, зачастую производят сокру­
шающее впечатление глубокого разрыва с оригиналом в силу не­
умения или же иевозможности воспроизвести грамматический строй
переводимого стихотворения. Становилось все ясней: в поэзии Пуш­
кина путеводная значимость морфологической и синтаксической
ткани сплетается и соперничает с художественной ролью словесных
тропов, нередко овладевая стихами и превращаясь в главного, даже
единственного носителя их сокровенной символики. Соответственно
в послесловии к чешскому тому пушкинской лирики нами было от­
мечено, что «с обостренным вниманием к значению связана яркая
актуализация грамматических противопоставлений, особенно четко
сказавшаяся в пушкинских глагольных и местоименных формах.
Контрасты, сходства и смежности различных времен и чисел, гла­
гольных видов и залогов приобретают впрямь руководящую роль
в композиции отдельных стихотворений; выдвинутые путем взаим­
ного противопоставления грамматические категории действуют по­
добно поэтическим образам; в частности, искусное чередование
грамматических лиц становится средством напряженного драматиз­
ма. Едва ли возможно сыскать пример более изощренного поэтиче­
ского использования флективных средств» [1, с. 263].
в частности, опыт семинария по «Медному всаднику» и его ино­
славянским переводам позволил нам охарактеризовать последова­
тельное противопоставление несовершенного вида - совершенному
в «Петербургской повести», как выразительную грамматическую
проекцию трагического конфликта между беспредельной мощью,
навеки данной «державцу полумира», и роковой ограниченностью
всех деяний безличного Евгения, дерзнувшего эаклинательным
«Ужо тебе!» объявить предел чудотворному строителю [2, с. 20;
3, с. 15-18], Вопросы соотношения между грамматикой и поэзией
настоятельно требуют систематического освещения.
Сопоставляя такие примеры. как мать обижает дочь и кошка
ловит мышь, мы, согласно Эдуарду Сепиру, «инстинктивно. без
малейшего поползновения к созпательному анализу, чувствуем,
что оба предложсипя Б ТОЧНОСТИ следуют одинаковой модели: в дей-
ствительности перед нами одно и то же основное предложение
с различием в одной лишь материальной утвари. Иначе говоря, 1'0-
жественныереляционныепонятия выражены в обоих случаях 1'0-
жественным образом» [4, гл. VJ. Обратно, мы можем изменить пред­
ложение или его отдельные слова «в чисто реляционном, нематери­
альном плане», не задевая «материальных аксессуаров». Изменениям
могут быть подвергнуты синтаксические отношения (ср. мать
обижает дочь и дочь обижает маты или же одни только морфоло­
гические отношения (мать обидела дочерей с модификацией времени
и вида в глаголе и числа во втором имени).
Несмотря на существование пограничных, переходных образо­
ваний, язык отчетливо различает материальные и реляционные
понятия, находящие себе выражение одни в лексикальном. а другие
в грамматическом плане речи. Научное языкознание переводит
действительно наличные в речи грамматические понятия на свой
технический «метаязык», не навязывая наблюдаемой языковой сис­
теме произвольных или иноязычных категорий.
Нередко разница грамматических значений не находит себе
соответствия в реальных явлениях, о которых трактует речь. Если
один говорит, что мать обидела дочь, а другой одновременно утверж­
дает, что дочь была обижена матерью, нельзя обвинить обоих сви­
детелей в разноречивых показаниях, несмотря на противополож­
ность грамматических значений, связанную с залоговым и падеж­
ным различием. Одну и ту же фактическую подоплеку отображают
предложения: ложь (или лганье) - грех, ложь греховна, лганье
греховно, лгать грех (или грешно'[. лгать - грешить (или сол­
гать - согрешиты, лжецы (или лживые или лгущие) - греш­
ники (или грешны или грешат), лжец (и т. д.) - грешник
(и т. д.).
Различна только форма подачи. Суждение, тожественное по
сути дела, может оперировать названиями либо действующих лиц
во множественном или обобщенном единственном числе (лжецы,
грешники или лжец, грешник), либо самих действий (лгать, гре­
шить), и действия могут быть изображены как бы независимыми,
отвлеченными (лганье, прегрешенье), даже овеществленными (ложь,
грех); наконец, они могут выступать в роли свойств, приписываемых
субъекту (грешен и т. п.). Части речи, наряду с другими граммати­
ческими категориями, отражают, согласно Сепиру, прежде всего
нашу способность укладывать действительность в разновидные фор­
мальные образцы.
Бентам впервые вскрыл многообразие «языковых фикций», ле­
жащих в основе грамматического строя и находящих себе в языке
широкое и обязательное пр именение. Эти фикции не следует припи­
сывать ни окружающей действительности, ни творческому вообра­
жению лингвистов, и Бентам прав в своем утверждении, что «именно

462 46З
 JV. Семиотика литературы Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии

языку, и только языку они обязаны своим невероятным и в то же
время неизбежным существованием» [5, с. 15J.
Необходимая, принудительная роль, принадлежащая в речи
грамматическим значениям и служащая их характерной отличитель­
ной чертой, была обстоятельно показана языковедами, особенно Боа­
сом [6, с. 139-145J, Сепиром (гл. У) и Уорфом [7]. Если дискуссия
о познавательной роли и ценности грамматических значений и о
степени отпора научной мысли против давления грамматических
шаблонов все еще остается открытой, одно несомненно: из всех об­
ластей речевой деятельности именно поэтическое творчество наделя­
ет «языковые фикции» наибольшей значимостью.
Когда в заключении поэмы «Хорошо!» Маяковский пишет - и
жизнь I хороша, 11 и жить I хорошо 11, то едва ли следует искать
какое-либо познавательное различие между обоими сочиненными
предложениями, однако в поэтической мифологии языковая функция
субстантивированной и тем самым опредмеченной деятельности вы­
растает в образ процесса самого по себе, жизни как таковой, деятель­
ности, метонимически обособленной от деятелей, «абстрактное вза­
мен конкретного», как в тринадцатом веке определил такую разно­
видность метонимии англичанин Гальфред в замечательном латин­
ском трактате о поэзии [8J. В отличие от первого предложения с его
именем существительным и согласованным именем прилагательным
женского рода, легко поддающегося персонификации, второе
двух сочиненных предложений с инфинитивом нессвершенного вида
и сказуемостной формой безличного, среднего рода дает протекаю­
щий процесс без всяких намеков на ограничение или овеществление
и с навязчивой возможностью предположить или подставить «да.
тельный деятеля».
Повторная «грамматическая фигура», которую, наряду с «звуко­
вой фигурой», Джеральд Гопкинс, гениальный новатор не только
в поэзии, но и в поэтике, рассматривал как основоположный прин­
цип стиха [9, с. 84-85, 105-109, 267J, особенно наглядно прояв­
ляется в тех стихотворных формах, где грамматический паралле­
лизм, объединяющий смежные строки в двустишия, а факультатив­
но в группы большего охвата, близок к метрической константе.
Вышеприведенное сепировское определение всецело применимо к
таким параллельным рядам: «в действительности перед нами одно
и т? же основное предложение с различием в одной лишь материаль­
нои утвари».
Среди монографий, посвященных литературным примерам регу­
лярного параллелизма, например, вопросу парных словосочетаний
в древнеиндийской поэзии [10], в китайском [11 J и в библейском сти­
о параллелизме в монгольской устной поэзии [15, с. 195-228],
тесно связанная с подходом Вольфганга Штейница. Книга послед­
него, полная новых наблюдений и выводов, поставила наблюдателям
ряд новых принципиальных вопросов. Подвергая анализу те фольк­
лорные системы, которые с большей или меньшей последователь­
ностью пользуются параллелизмом как основным средством вязки
стихов, мы узнаем, какие грамматические классы и категории спо­
собны друг другу соответствовать в параллельных строках и, сле­
довательно, расцениваются данным языковым коллективом как
близкие или эквивалентные. Изучение поэтических вольностей в
технике параллелиэма, подобно разбору правил приблизительной
рифмовки, дает объективные показания о структурных особенно­
стях данного языка (ср., напр., замечания Штейница о нередких со­
поставлениях аллатива с иллативом и претерита с презенсом в пар­
ных карельских строках и, обратно, о несопоставимых падежах
и глагольных категориях). Взаимоотношение синтаксических, мор­
фологических и лексических соответствий и расхождений, различ­
ные виды семантических сходств и смежностей, синонимических и
антонимических построений, наконец, типы и функции «холостых
строю> - все эти явления требуют систематического обследования.
Многообразно семантическое обоснование параллелизма и его
роль в КОМПОЗИЦИИ художественного целого. Простейший пример:
из в бесконечных путевых и рыболовных песнях кольских лопарей два
смежных лица совершают одинаковые действия и служат как бы
стержнем для автоматического, бессюжетного нанизывания таких
самодовлеющих парных формул:
Я Катерина Васильевна, ты Катерина Семеновна;
у меня кошелек с деньгами, у тебя кошелек с деньгами;
у меня сорока узорчатая, у тебя сорока узорчатая;
у меня сарафан с хазами, у тебя сарафан с хазами и т. д.
[16, с. 393J.
В русской повести и песне о Фоме и Ереме оба злополучных
брата служат юмористической мотивировкой для цепи парных фраз,
пародирующих параллелизм, типичный для русской народной поэ­
зии, обнажающих его плеоназмы и дающих мнимо различительную,
а в действительности тавтологическую характеристику двух горе­
богатырей путем сопоставления синонимичных выражений или же
параллельных ссылок на тесно смежные и близко схожие явления
(ер. обзор вариантов у Аристова) [17, с. 359-368]:
Ерему в шею, а Фому в толчки!
Ерема ушел, а Фома убежал,

хе [121, ближе всего подошлп к лингвистической проблематике Ерема в овин, а Фома под овин,
Ерему сыскали, а Фому нашли,
параллелизма труды Штейнина [13; ср. 212, с. 10] и Аустерлица [ 14] Ерему били, n Фоме не спустили,
по финно-уз орскому фольклору, а также новейшая работа Поппе Е рема ушел в березник, а Фома в дубник.

:164 465
 /V. Ссмиотика -пп сратуры
Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии
'----~--------------
Различия между сопоставляемы
лишенuы значимости, эллипти~еска:ИфВЫСТУI~еНlIЯМИ о~оих братьев тема связи героев и их судеб переходит по смежности и сходству на
полнон фразе «Ерема ушел в б раза« ома в дуоник» вторит оба дерева:
жали в лес, и если один и~ них еt;зник~, o~a героя одинаково бе­ На Васильи вырастала золота верба,
гой - дубовую, то только потом е~,~очел .. ерезову~ рощу, а дру­ На Софеи выростало кипарис-древо.
амфибрахии, а Фома и дубник об/~Мб о ~Р~.АШ .и березник - равно Они вместо вершочками свивались
ма не докинул, Фома через переки ы. .акие сказуемые, как «Ере­ и вместе листочками слипались,

по сути дела, СИНонимами сводяН~Л>~ в ~вою очередь оказываются,

попал». В терминах сино~иwиче о щему знаменателю - «не В других вариантах хиазм отсутствует: мужское дерево растет
только братья но и все что их' ского параллелизма описаны не на братииной могиле, а женское на сестриной. Та же мать, что
а другая-то ч;о снег» Наконе окружает: «Одна уточка белешенька, «Софею извела да Василья извела»,-
гаются паронимическ~е рИфмы~~(~::~ ~~e СИНОНимия спадает, втор- Кипарично деревцо она повырубила,
В великолепной севернорусск u б и в сани, да поехали сами». золотую вербу она повырвала.
(ср. ряд вариантов у Соболевского ои алладе «Василий И С Ф
[18, Н 82-88] о ь~»
а также ее перечень прочих запи u [ ' и Астаховои, Заключительноесочетание парных предложений, таким образом,
гр~мматический параллелизм CTaHo~e:г 19, с. 708-:;-71Щ бинарный метафорически и мегонимически вторит мотиву гибели любовников.
деиствия. Церковная сцена в завязке ся" пружи~ои драматического Ученые усилия провести точную границу между метафориной и фак­
ляет в терминах антитетического этои сжатои былины СОпостав­ тической обстановкой в поэзии [ср., напр., 20] едва ли применимы
звание всех прихожан «Господи Б п~раллелизма МОлитвенное воз­ к этой балладе, да и вообще весьма и весьма ограничен круг поэти­
кой героини _ «Васильюшко б оже.» с "~ровосмесительной обмолв­ ческих произведений и школ, для которых такая граница действи­
лиходейки открывает цепь ~B ратец l\~ОИ.». Вмешательство матери­ тельно существует.

любовников строгим соответств~~~ИШИИ' Которые uсвязыва:от обоих
и последующей строкой о сестре' между каждои строков о брате
на вина» (для Василия) «на . мать (ша гривенку Купила зеле­
Софьи). Сцепление СУД~б бра::fУ~У~ купила зелья лютого» (для
хиазмом: сестры закреплено повторным
«Ты, Васильюшко, пей да Софеи не давай
~ Софеюшка. пей, Василью не давай» ' ческой грамматики [см., напр.,
А Васильюшко пил и Софеи подносил'
Софеюшка ПИ.~а и Василью поднес~а.
В диалоге «О происхождении красоты» (1865), ценнейшем вкладе
в теорию поэзии, Гопкинс отмечает, что при всем нашем знакомстве
с каноническим параллелизмом библейского образца, мы в то же
время не отдаем себе отчета в той важной роли, которую играет
параллелиэм и в нашем поэтическом творчестве: «Когда она будет
впервые показана, мне думается, каждый будет поражен» [9, с. 106].
Несмотря на единичные рекогносцировочные рейды в область поэти­
21; 22; 23], роль «грамматической
фигуры» в мировой поэзии всех времен по-прежнему остается сюр­
призом для литературоведов, хотя первое указание было сделано

Тесно смежные образы парных стих Гопкиисом без малого сто лет тому назад. В античных и средневе­
к стереотипным КОfIСТDVКЦиям лопар ов внешне приближаются ковых опытах различения между лексическими тропами и грамма­
плетения»: ." ского плеонастического «слово- тическими фигурами, правда, есть намеки на вопрос поэтической
грамматики, по и эти робкие начатки оказались в дальнейшем за­
Ва~илфыошко ГОворит, что головушка болит быты. Между тем словесный параллелизм, сопоставляющий мать,

Оа нио оба
ея говорит: ретиво сердце щемит.
ВДРУГ переставились
• наказывающую дочь, либо в порядке изоколона (парисосиса) - с
и оба ВДРУГ переславились. кошкой, ловящей мышь, или же с машиной, моющей белье, либо
Василья несут на буйных головах в форме полиптотона - с матерью, наказавшей дочерей, продол­
А Софею несут lIa белых руках. ' жает в утонченных и прихотливых обликах владеть стихами.
Василья ХОРОНИЛИ по праву руку, Согласно формулировке, предложенной в наших недавних разыс­
А Софею ХОРОНИЛи по леву руку. каниях о поэтике в свете лингвистики [24, с. 431-473; 25, с. 350-
В отдельных вариантах былины 377],ПОЭЗИЯ, налагая сходство на смежность, возводит эквивалент­
посгросш.е: два дерева вы осли на, возвращается крестообразное ность в принцип построения сочетаний. Симметричная повторность
на могиле брата, l;l1l1арlICР(~\,"' могилах): верба (женского рода) '- и контраст грамматических значений становятся здесь художествен­
.) жского рода - на сестриной МОГllле: ными приемами.
4(j(j
467
 IV. Семиотика литературы
Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии

в связи с настоящим докладом было подвергнуто подробному

анализу несколько характерных и ярких образцов Поэзии различ­ В числе грамматических катего:~о~зии выступают все разряды
й используемых для соответ-
ных эпох и народов: знаменитый гуситский Хорал, сложенный в ствий по сходству или контрасту, u ечи числа роды, падежи,
начале двадцатых годов.Х V века, стихи замечательных английских изменяемых и неизменяемых ч~~;е~л~ссы, отвлеч~нных и конкрет­
Лириков Филипа Сидни (XVI в.) и Эндрю Марвелла (XVII в.), времена, виды, наклонфен~~~~=;~ и ~еличные глагольные формы, оп­
два классических примера пушкинской лирики 1829 Г., ОДНО из ных слов, отрицания, и мения или члены и, наконец,
вершинных ДОстижений славянской поэзии на склоне Х IX столе­
тия - «Прошлое» (1865) Норвида, последнее СТИХОтворение (1875) ~:~~:~~:~~e С~Н~~~~~I~~~~~I1~;и:~С;~Ии конструкции.
величайшего болгарского поэта Христо Ботева. а из Творчества пер­
вых десятилетий нынешнего века -. «девушка пела в церковном
хоре» (1906) Александра Блока и «Возьми на радость из моих ладо­ 11. Поэзия без образов
ней» (1920) Осипа Мандельштама 1. Когда непредвзятое, вниматель­
ное, подробное, целостное Описание Вскрывает грамматическую По свидетельству В epe~ аева , ему иногда казалось, что «образ
[27] Так называемая «безобраз-
-
структуру отдельного стихотворения, картина отбора, распреде­ только суррогат настоящеи поэзии»широко применяет «грамматиче­
ления и соотношения различных морфологичеСI\ИХ класс0l3 и син­ ная поэзия», или «поэзия мысли», т опов И боевой хорал гуситов,
таксических конструкций Способна Изумить наблюдателя неждан­ скую фигуру» взамен поД~вляе~~~л:ются 'наглядными образчиками
ными, разитеJ!ЬНО симметричными расположениями, соразмерными и пушкинское «Я вас лю ил... тогда как примером сложного
Построениями, ИСКУсными СКоплениями эквивалентных форм и бро монополии грамматических приемов,лужить вышеназванное стихо­
скими Контраста:'v!И. Характерны также радикаЛЬные ограничения соучастия обеих стихий можетH~~~\ опами стансы Пушкина «Что
в репертуаре использованных грамматических категорий: с изъяти­ творение Марвела или насыщен ю иt в этом отношении со стихами
ем одних осгальныо выигрывают в ПОЭтической Доходчивости. дей­ в имени тебе моем», контраетиру 6ыли написаны в том же году и,
ственность подобных приемов не подлежит сомнению, и любой чут­ «Я вас любил», хотя оба послания вящень; Каролине Собаньской
кий читатель, как сказал бы Сепир, ИНСТИНктивно ОЩущает худо­ по-видимому, оба были одинаково Ф~~ический план стихотворения
жественный эффект этих грамматических ходов, «без малеЙшего [28, с. 289-292]. Нередко Me;~ актическому плану путем четко
ПОПОЛзновения к сознательному анализу», и в этом отношении Поэт оказывается противопо:та:л~::ду~рамматическим составом обоих
нередко оказывается схож с таким читателем. Привычный слуша­ сопутствующего контраст. асте построено «Прошлое» Норвида.
тель или Исполнитель народной поэзии, основанной на более 11.111 рядов: именно на Ta~OM KOH~~OДHOKPaTHO цитировались литерату-
менее константном параллелизме, соотвеТственно улавливает от­
клонения от этой нормы, хотя и несrюсобен подвергнуть их анализу Стихи «Я вас лю и~ ... » без6б азной поэзии. Действитель-
роведамн как выпуклыи пример гоРтропа , и мертвая, вошедшая
точно так же, как сербские гусляры и их среда замечают инередко ' ет ни одного живо

осуждают Всякий уклон от силлабической схемы Эпических песен но, в их лекuсике н а о а _ «любовь угасла», разумеется, не
и от постоянного места так наЗываемой цезуры, отнюдь не будучи в в словарныи обиход мет Ф расыщено грамматическими фигурами,
состоянии определить, в чем же состоит ошибка. в счет. Зато в?сьмистишие ~ черте его фактуры не было уделено
но именно этои существеннои

Часто контрасты в грамматическом составе оттеняют строфиче­ надлежащего внимания.

ское членение стихотворения, как в вышеуrroмянутом ГУСИТСКОМ

хорале «Кто вы, божьи воины ... », или же они самостоятельно рас­ я вас любил; любовь еще, бы~ь может,
В душе моей угасла не совсем: .
членяют произведение на КОМПОЗИЦионные части; например, посла­ Но пусть она вас больше не тревожит,
ние Марвела «То His Соу Mistress» СОстоит из трех грамматически Я не хочу печалить вас ничем.
несходных частей, в свою очередь подразделяющихся на три харак­ Я вас любил безмолвно, безнадеж~о.

терных единицы, и каждая из таких составных единиц _ зачин, То обостыо то ревностью томим,
р
Я вас лю бил' так искренно• ' так нежно,
основа и Концовка - наделена на протяжении всего СТИХотворения Как дан• вам б о г любимой бытъ другим.
своими отличительными грамматическими чертами.
же самым отбором грамматических
Стихотворение поражает у в ТО м числе всего 29 флективных,
Ф орм . О но содерж ит 47 слов , на , приходится на местоимения,
1 Эти опыт Ы ВОШЛИ в монографию [26J. 14 "
сть почти полов~
а10изнаних , то е.
глаголы и только пять остальных на существительные отвле-
468
469
fV. Семиотика литературы Поэзия грамматики и граммаТlIка_ .~ _
Р. Якобсон.

ченного, умозрительного характера. Во всем произведении нет ни жебные слова - еще, быть может. ... не совсем - сводят на нет
одного прилагательного, тогда как число наречий достигает десяти. фиктивную тему конца. Ничто не завершено, но взятию под СОМ-
Местоимения явственно противопоставлены остальным изменяе­ ение совершенного вида с другой стороны отвечает, вслед за про­
мым частям речи, как насквозь грамматические, чисто реляционные ~ивительным но, отрицание настоящего времени из самого по себе
слова, лишенные собственно лексического, материального значения. 4 [я не хочу), и в составе описательного императива (Но пусть она
Все три действующих лица обозначены в стихотворении единствен­ вас больше не тревожит). Вообще в стихотворении нет положитель­
но местоимениями: я in recto, а вы и другой in оbliqио. Стихотворе­ ных оборотов с финитными формами настоящего времени.
ние состоит из двух четверостиший перекрестной рифмовки. Место­ Начало второго станса, повторив узловую формулу, разви­
имение первого лица, всегда занимая первый слог стиха, встре­ вает тему с у б ъ е к т а. И приглагольные наречия, и инструмен­
чается в общем четыре раза - по одному случаю на каждое дву­ тальные формы при побочном страдательном сказуемом, отнесен­
стишие: в начальной и четвертой строке первого станса в началь­ ном к тому же подлежащему Д, распространяют и на прошлое те,
ной и третьей второго. f/ выступает здесь только в именительном явно или внутренне (латентно) отрицательные терг~IИНЫ, которые в
падеже, только в роли подлежащего, и притом только в сочетании первом стансе окрашивали настоящее в тона бездеиственного само-
с винительной формой вас. Местоимение вы, появляющееся единст­ отречения. " Ф
венно в винительном и дательном (т. е. в так называемых направ­ Наконеи, вслед за третьим повторением нача~ьнои ормулы,
ленных падежах), фигурирует во всем тексте шесть раз, по одному заключительный ггих посвящен ее о б ъ е к т у: f/ вас любил...
случаю в к~ждом стихе, кроме второй строки обоих стансов, при­ 8Как дай вам бог любимой быть дрцгим (с местоимею:ым полип­
чем каждыи раз в сочетании с каким-либо другим местоимением. тотоном: вас- eaAZ). Здесь впервые звучит подлинныи контраст
Форма вас, прямое дополнение, всегда находится в зависимости между двум я момент ами драматического развития: оба р~фмующихся
(прямой или опосредствованной) от местоименного подлежащего. друг с другом стиха схожи и синтаксически - каждыи /аключает
Таковым в четырех примерах служит я, а в одном анафорическое сочетание страдательного залога с творительным - ревностью
она, то есть любовь со стороны первого лица, между тем как датель­ тО;nИfi'I- 8 любимой быть другИfi'I, но авторское признание дрцгого
ный вам, приходящий в конечном, синтаксически подчиненном противоречит прежней томительной ревности, а отсутствие члена
стихе на смену прямому объекту вас, оказывается связан с новой в русской речи позволяет не ответить на вопрос, к разным ли <:др,у­
местоименной" формой - дригим, и этот периферический падеж, гим» или к одному И тому же относится ревность в прошлом и 11",,-
«гворигельныи производителя действия» при равно периферической нешнее благословение. Две повелительные конструк~ии в (та:1­
дательной форме [ер. 29, § 445; 217, с. 1311, вводит в концовку сах _ 8Но пусть она вас больше не тревожит и »Как дай вам бог лю­
заключительной строки третьего участника лирической драмы, бимой быть другим - как бы дополняют друг друга. Впрочем,
противопоставленного номинативному я, с которого начинается
послание заведомо оставляет открытым путь для двух разнор~~­
вступительный стих. ных интерпретаций последнего стиха. Он может быть понят как зак­
Шесть раз обращается к героине автор восьмистрочного посла­ ли~ательная развязка послания, но с другой стороны, окаменевшее
ния, и трижды повторяется узловая формула я вас любил, откры­ речение «дай вам бог», несмотря на императив, причудливо сдвину­
вая сперва начальный станс, а затем первое и второе двустишия тое в придаточное предложение 130, с. 1191, может интепретиро­
заключительного станса и внося в двухстрофный монолог тради­ ваться как своего рода «нереальное наклонение», означающее, что
ционное троичное членение: 4+2+2. Трехчленное построение раз­ без сверхъестественного вмешательства другую такую любовь герои­
вертывается все три раза по-разному. Первый станс развивает не встретить едва ли еще приведется. В последнем случае заключи­
тему п р е Д и к а т а: этимологическая фигура подставляет вза­ тельное предложение стансов может быть сочтено примером «под-
мен глагола любил отвлеченное имя любовь, давая ему видимость азvмеваемого отрицания», согласно толкованию и термину Еспер­
независимото, самостоятельногобытия. Вопреки установке на про­ ~eHa [31, гл. ххгл. и входит в круг разнообразных прим~ров OT~
шедшее время в развитии лирической темы послания ничто не по­ риuания в этом стихотворении. ПОМИМО нескольких отрицательных
казано завершенным. Здесь Пушкин, непревзойденный мастер конструкций, прошедшее время глагола любить составляет весь
драматических коллизий между глагольными видами, избегает репертуар финитных форм в данном произведении.
изъявительных форм совершенного вида, и единственное исключе­
В числе склоняемых слов здесь - повторим - господствуют
ние - lЛlОбсвь еще, быть может, 2 В душе моей угасла не совсем,-­ местоимения, тогда КеШ существительных мало, 11 все 01111 принадле­
собственно, подтверждает правило, потому что окружающие слу-
жат умозрительной сфере, характеризуя - за вычетом эаклина-
471
470
 'У. Семиотика литературы Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии

тельного воззвания к богу - психический мир первого лица На­ тельной части» языкового строя, он выдвигает идею «геометрии
иболее частым и закономерно расположенным в тексте словом яв­ формальных принципов, лежащих в основе каждого языка» (7, с.
ляется вы: только оно выступает в вин. и дат. падежах, и питом 257). Подобное сравнение, но в более развернутой и настойчивой
ТОЛЬКО В этих падежах. Тесно сопряжено с ним второе по частtте Я форме дано было десять лет тому назад Сталиным в его замечаниях
употребляемое единственно в роли подлежащего и единственно ~ об отвлеченном характере грамматики: «Отличительная черта грам­
начале стиха. Часть сказуемых, сочетающихся с этим подлежащим матики состоит в том, что она дает правила об изменении слов, имея
наделена наречиями, а побочные, неличныо глагольные формь; в виду не конкретные слова, а вообще слова без какой-либо конк­
сопровожд~ются дополнениями в творительном падеже: "печалить ретности; она дает правила для составления предложений, имея
вас ничем; То робостью, то ревностью томим; "любимой быть дру­ в виду не какие-либо конкретные предложения, скажем, конкретное
~rM. Прилагательных и вообще приименных форм в стансах нет подлежащее, конкретное сказуемое и т. п., а вообще всякие предло­
очти вовсе отсутствуют предложные конструкции. Значимост~ жения, безотносительно к конкретной форме того или иного пред­
~~:x этих перераспределений в составе, численности, вза~мной ложен ия. Следовательно, абстрагируясь от частного и конкретного,
. зи и расположении различных грамматических категорий рус­ как в словах, так и в предложениях, грамматика берет то общее, что
ского языка настолько отчетлива, что едва ли нуждается в под об­ лежит в основе изменений слов и сочетаний слов в предложениях
ных семантических комментариях. Достаточно прочесть пе ~BO и строит из него грамматические правила, грамматические законы ...
Юлианя TYB~Ma - "Kochalem pani<! - i milosci mojej // Mofe si~ в этом отношении грамматика напоминает геометрию, которая дает
[еззсзе resztkl ~ duszy tl,( 132, 1, с. 198/, чтобы воочию убедиться свои законы, абстрагируясьот конкретных предметов, рассматривая
что даже такои виртуозный мастер стиха, Лишь Талька он пост ~ предметы, как тела, лишенные конкретности, и определяя отноше­
пился грамматическим складом пушкинских стансов не мог у ния между ними не как конкретные отношения каких-либо конкрет­
свести на нет их художественную силу. ' не ных предметов, а как отношения тел вообще, лишенные всякой
конкретности» [33]. Абстрагирующая работа человеческого мыш­
ления, лежащая, с точки зрения обоих цитируемых авторов, в ос­
11 1. Грамматика и геометрия нове геометрии и грамматики, налагает простые геометрические
фигуры поверх живописного мира частных предметов и поверх
Принудительный характер грамматических значений заставля­ конкретной лексической «утвари» словесного искусства.
ет поэта считаться с ними: он либо стремится к симметрии и п и­ Существенная роль, которую играют в грамматической фактуре
дер~ивается этих простых, ПОвторных, четких схем, пос~роеНН~IХ поэзии разнообразные классы местоимений, обусловлена именно
на оинарном принципо, либо он отталкивается от них в ПОисках сплошь грамматическим, реляционным характером, отличающим
«органического хаоса». Если мы говорим, что у поэта принцип риф­ местоимения от всех прочих автономных слов. Отношение место­
мовки либо грамматичен, либо антиграмматичен, но никогда не аг­ имений к неместоименным словам неоднократно сравнивалось с
Рgмм~тичен, то это положение может быть распространено и на ОТношением геометрическихтел к физическим [34, с. 323; 35, с. 17].
о щии подход поэта к грамматике. Здесь наблюдается глубокая Наряду с общераспространенными приемами в грамматической
ана~огия между ролью грамматики в поэзии и живописной компози­ фактуре поэзии появляются дифференциальные черты, типичные
циеи, базирующейся на явном или скрытом геометрическом ~оряд­ для словесности данного народа или для ограниченного периода,

ке или на отп?ре против геOJlлетричности. Если в принципах гео­ для определенного литературного течения, для индивидуального

метрии (скореи топологической, чем метрической) таится «прекрас­ поэта или, наконец, для отдельного произведения. Так, например,
ная необходимосты> для живописи и прочих изобразительных ис­ изощренная грамматическая композиция агитационного воинского

кусств, согласно убедительным выкладкам искусствоведов
Схожую «обязательность» для словесной деятельности лингв~сты
находят в гра:У!матических значениях.
_ Сравнение между обеими сферами завоевывает себе место в опы­
ге синтеза, написанном в 1941 году, незадолго до смерти проник
новенным языковедом В. Л. Уорфом: ПРОТивопоставив dбщие аб~
страктные «схемы структуры преД.l0жениЙ» индивидуальным пред­
ложениям и словарю как «несколько рудиментарной и несамостоя-
то хорала гуситской революции, чуждого декоративной орнаменталь­
ности, легко поддается интерпретации на общем фоне готической
эпохи. Обозначим каждую строфу соответствующей римской циф­
рой, а каждый член строфы надписанной арабской цифрой. Песня
из трех трехчленных строф (Р+IЧ-J3+IР+IJ2+IJ3+IIР+IIJ2+
IIP) характеризуется в своем грамматическом строе сложной сис­
темой симметрических соответствий, которые могут быть условно
обозначены как три ряда вертикальных соответствий (P-I2-P

472 473
IУ. Семиотика лигературы Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии

и т. д.) И три ряда горизонтальных соответствий (Р-I P-II Рит. п.), обстановке к восьмистишию «Я вас любил ... », В то же время обна­
две диагонали-нисходящая (P-I P-IIJ3) и восходящая (P-I12- руживают немало отличительных черт. Попытаемоя на немногих
IIP), далее две нисходящих (P-IJ2-IIP и I2-IJ3-IIJ2) и две примерах показать, в чем же сказывается это «необщее выраже­
восходящих (J2--IP-IIJ2 и J3~IJ2-III3). Те же характерные ние», а с другой стороны, противопоставить альбомные стансы
черты - геометрическую соразмерность, ступенчатое членение, Пушкина, неразрывно связанные с поэтическими исканиями оте­
игру соответствий и контрастов - исследователи (в частности, чественного и западного романтизма, инородному и далекому готи­
П. Кропачек) обнаруживают в чешской живописи гуситской эпо­ ческому канону, просвечивающему в хорале соратников Яна Жиж-
хи [36]. И наконец, все композиционные принципы, нашедшие себе ки.
полноценное выражение в грамматической организации этого хо­ Что в имени тебе моем?
рала, глубоко коренятся в историческом развитии этого хорала, Оно умрет, как ШУ:'1 печ я.тьный
глубоко коренятся в историческом развитии всего готического ис­ Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.
кусства и схоластической мысли, блестяще сопоставленных в труде
Эрвина Пановского [37].
~ Оно на памятном листке
Чешский пример позволяет нам подойти к увлекательной проб­ Оставит мертвый след, подобный
леме соответствия между функциями геометрии в изобразительных Узору надписи надгробной
искусствах и грамматики в поэтическом творчестве. Наряду с фе­ На непонятном языке.

номенологическим вопросом внутреннего родства между обоими

Что в нем? Забытое давно
факторами, здесь встает задача конкретных исторических разыска­
10 В волненьях новых и мятежных,
ний о конвергентном развитии и о взаимовлиянии словесного и Твоей душе не даст оно
изобразительного искусства; далее, анализ поэтической грамма­ Воспомйнаний ЧИСТЫХ, нежных.
тики бросает новый свет на проблематику художественных школ и
традиций. В частности, исследователь должен спросить себя: как Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя,
поэтическое произведение применяет для новых целей традицион­
15 Скажи: есть память обо мне,
ный инвентарь художественных средств и переоценивает их в свете Есть в мире сердце, где живу я.
сменившихся задач? Как из богатого фонда готических художест­
венных форм походный хорал гуситской революции унаследовал
обе разновидности грамматического параллелизма - в терминах Здесь в отличие от стихов fl вас любил местоимения, общим чис­
Гопкинса, «сравнение ради сходства» и «сравнение ради несходст­ лом 12, уступают в численности как существитеЛЬНЫ:l1 (20), так
ва» (с. 106) - и как искусное сочетание обоих грамматических и прилагательным (13), но все же продолжают играть капитальную
ходов дало поэту возможность смело осуществить гармонически роль. Они составляют три из четырех самостоятельных слов первого
связный, убедительный переход от вступительной духовной песни стиха: Что в имени тебе мое,н? В авторской речи все подлежащие
через воинствующую аргументацию второй, дидактической строфы главных предложений чисто грамматичны, будучи выполнены ме­
к военным приказам и боевым кличам в заключительной части стоимениями: -чь», юно. юно. -чь«: Однако взамен личны:, меС10­
хорала? имений вышерассмотренного стихотворения здесь преооладают
формы вопросительные и анафорические, тогда как местоимение
второго лица как личное, так и притяжательное в первом и третьем
IV. Грамматическое своеобразие стансе послания появляется единственно в дательном назначении,
оставаясь лишь адресатом, а не непосредственной темой послания
в грамматическом разрезе может и должен быть поставлен на­ (1тебе, 11 Твоей дуще) , и только в последнем стансе категория вто­
сущный ~итературоведческий вопрос об индивидуальности и срав­ рого лица выступает в глаголах, а именно в двух парных формах
нительнои характеристике поэм, поэтов и поэтических школ. При повелительного наклонения: 14Произнеси, »Скажи,
всей общности грамматического уклада пушкинской поэзии, каж­ Оба стихотворения и начинаются, и кончаются местонмеииями,
дое его стихотворение индивидуально и неповторимо в художест­
но в ПрОТИВОПОЛОЖНОСТЬ ВОСЬМИСТИШИЮ «Я вас любил ... » адресант
венном отборе и использовании грамматического материала, и, на­ этого послания не означен ни личным местоимением, ни г лаголами
пример, стансы «Что в имени тебе моем ... », близкие по времени и первого лица. а только притяжательным местоимением, отнесен-

475
474
 /V. Семиотика литературы Р. Якобсон. Поэзия грамматики 11 грамматика поэзии

ным, однако, единственно к авторскому имени, да и то, чтобы поста­ поставлен начальным трем. Изъявительному наклонению траурных
вить под сомнение какой бы то ни было смысл этого имени для ад­ перфективных глаголов непрошедшего (по значению будущего)
ресата стихов: -Что в имени тебе Аюеж? Правда, местоимение пер­ времени, господствующих над первыми тремя стансами,- 2Yht-
вого лица обнаруживается за одну строку до конца стансов сперва рет, »Оставит мертвый след, l1не даст ... воспоминаний - заклю­
в косвенной, опосредствованной форме - 15есть память обо мне, чительный станс противопоставляет императив двух в свою оче­
и наконец, в последнем, гиперкаталектическом слоге заключитель­ редь перфектнвных глаголов говорения ( 14 Про изн еси , 15Скажи) ,
ного стиха впервые дает себя знать остро противопоставленное пре­ предписывающих прямую речь, а эта речь упраздняет все пригре­
дыдущим неодушевленным и неопределенным субъектам (что да зившиеся утраты конечным утверждением непрестанной жизни,
оно) неожиданное подлежашее первого лица с соответствующим противополагая заслушанной авторской тираде первую в стихотво­
глагольным сказуемым: НЕсть в мире сердце, где живу я, тогда как рении глагольную форму нессвершенного вида. Соответственно
fJ вас любил, наоборот, начинается с Я. НО и это конечное само­ меняется вся лексика стихотворения: на прежние термины умрет,
утверждение принадлежит отнюдь не автору, а подсказано автором мертвый, надгробный героиня призвана ответить: Есть в мире
адресату: заключительное я навязано героине послания, тогда как сердце, где живу я с намеком на традиционную парономасию не­
автор дан до конца в безликих терминах либо метонимических умирающего мира. Четвертый станс возражает первым трем: для
ев имени), либо синекдохических е 6есть в мире сердце) или в пов­ тебя мое имя мертво, но да послужит оно тебе живым знаком моей
торных анафорических ссылках на брошенную метонимию (5 11 оно) неизменной памяти о тебе. Согласно позднейшей формулировке:
И во вторичных метонимических отображениях (не самое имя, а его «И шлешь ответ; Тебе ж нет отзыва ... » (1831).
'мертвый след 5 н а памятном листке) или же, наконец, в метафори­ О том же имени первый станс пророчил - 20Н умрет, как шум
ческих репликах на метонимические образы, развернутых в слож­ печальный ... 4Как звук НОЧНОй, и именно к этим образам возвраща­
ные уподобления (2как... 4Как ... "подобный ... ). Обилием тропов ется последний станс. Но в ночь, когда звук исчезает, 4в лесу ели­
это послание существенно отличается, подчеркиваю снова, от сти­ XO!.L, согласно словарной метафоре, воскрешенной Пушкиным, а 13в
хов «Я вас любил... ». Если там грамматические фигуры несут на день печали, и не под шум волны, 13а в тишине должно прозвучать
себе всю нагрузку, то здесь художественные роли грамматически забытое имя. Символична не только замена ночи днем и шума тиши­
разделены между поэтической грамматикой и лексикой. ной, но и грамматический сдвиг в последнем стансе. Недаром вмес­
Принцип пропорционального сечения, с такой неуклонной по­ то прилагательных первого станса - печальный и ночной - в
следовательностью проведенный в гуситском хорале, явственно вы­ последнем стансе функционируют существительные - 13в день пе­
ступает и здесь, но в куда более сложном и причудливом облике. чали, в тишине. Вообще в противоположность обилию определя­
Текст делится на два восьмистишия, каждое с тем же вступитель­ ющих прилагательных и причастий, характерному для первых
ным вопросом, как бы реагирующим на приг лашение вписать имя трех стансов (по пяти в каждом), в четвертом их нет вовсе, так же
в памятный альбом (1Что в имени тебе моем? - 9Что в нем] , как нет их в стихах fJ
вас любил, где, с другой стороны, вдоволь
и с ответом на свой же вопрос. Вторая пара стансов переходит от наречии при почти полном их отсутствии в исследуемом стих от­
охватной рифмовки первых двух четверостиший к рифмам пере­ вор ении. Заключительное четверостишие порывает с обстановоч­
крестным, вызывая непривычное столкновение двух разнорифмен­ ным, украшенным слогом первых трех стансов, совершенно чуж­
ных мужских стихов (... "языке и ... 9давно). Из метафорического пла­ дым тексту «Я вас любил ... ».
на первых двух стансов последние два переносят развитие лири­ Итак, антитезис послания, последний станс, введенный проти­
ческой темы в плоскость буквальных, прямых значений, и соот­ вительным НО, единственным сочинительным союзом на протя­
ветственно отрицательная конструкция - 11не даст ОНО 12Воcnоми­ жении всего стихотворения, существенно отличается своим грамма­

наний - сменяет утвердительные построения метафорического по­ тическим строем - повторным императивом, противопоставленным

рядка. Любопытно, что начальному стансу, сравнившему имя поэ­ неизменно изъявительному наклонению трех первых четверо­
та с умирающим «шумом волны», вторит В третьем стансе сродная, стиший, приглагольным деепричастием, контрастирующим с преж­
но стертая словарная метафора «волнений новых И мятежных», ними приименными причастиями; в отличие от предыдущего текста
которым, казалось бы, суждено погдотить обессмысленное имя. он вносит чужую речь, двукратное предикативное есть, первое лицо
Но в то же время все стихотворение подвергнуто иного рода подлежащего и сказуемого, полное придаточное предложение и,

сечению, в свою очередь дихотомическому: заключительный станс наконец, несовершенный вид глагола вслед за вереницей перфек­
по всему своему грамматическому составу выразительно противо- гивных форм.

476 477
 Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии
IУ. Семиотика литературы

вертЫй (5) - и противопоставляет их обоим внутренним стансам

Не;мотря на ~~оличественную несоразмерность первой, индика­
(Il : О, 111 : 2).
тивнои, и второи, императивной, частей (двенадцать начальных Проследим вкратце ход темы от завязки до развязки, явственно
стихов" против последних четырех), обе одинаково образуют три сказывающийся в трактовке грамматических категорий, особенно
дальнеиших ступени подразделений на паратактические пары не­ падежей. Как дают понять начальные стансы, поэту было предложе­
зависимых синтаксических групп. Первая, трехстансовая часть но вписать свое имя в памятную книгу. Внутренний диалог, чере­
обнимает две синтаксически параллельных вопросо-ответных кон­ дующий вопросы и ответы, служит отповедью на это подразумевае­
струкции опять-таки неравного протяжения (восемь начальных сти­
мое предложение.
хов против четырех строк третьего станса). Соответственно вторая Имя отзвучит бесследно, умрет, согласно непереходной кон­
часть стихотворения, его заключительный станс, содержит два струкции первого станса, где только в метафорическом образе вол­
параллельных предложения, т~матически тесно смежных. Вопро­ НЫ, плеснувшей в берег дальный, предложный аккузатив бросает на­
со-ответные конструкции первои части обе состоят из одинакового мек на поиски объекта. Второй станс, заменивший имя его пись­
вопросительного предложения и ответа с одним и тем же анафори­
менным отображением, вводит переходную форму Оставит ... след,
ческим подлежащим. Этому вторичному членению первой части со­ но эпитет мертвый при прямом дополнении возвращает нас к теме
~TBeTCTByeT в следующей части бинарный характер второго импера­ бесцельности, развернутой в первом стансе. Дательным сравнения
гивного предложения, заключающего в себе прямую речь и р аспа­ открывается метафорический план второго станса (подобный
дающегося таким образом на вводящую ремарку (скажи.] и самое Узору), и как бы подготавливается появление дательного в его ос­
цитату (есть ... ). Наконец, первый из ответов распадается на два новной роли: третий станс приносит имя существительноев датель­
параллельных предложения метафорического склада и тесно смеж­ ном назначения (Твоей душе), но снова контекст, на этот раз отри­
нои тематики, оба с переносом (enjambement) посреди станса (I Оно цательное не даст, сводит назначение на нет.
I
умрет, как ШУА4 печальный Волны ... , н Оно.: Оставит мертвый Звукопись последнего станса переиликается с диффузными
след, подобный I
Узору .. .). Такова последняя из трех концентр и­ гласными начального станса, а тематика четвертого станса возвра­
чески~ форм паратаксиса в первой части стихотворения, чемv во щается от письменного отображения к звучащему имени первого
второи части соответствует разделение цитируемой речи на парал­ станса. Затихавшим звуком имени начиналась повесть, его звуком
лельные, т~ематически схожие предложения (Есть память ... ; в тишине она кончается. Соответственно в звукозаписи стихотворе­
Есть ... сердце), ния перекликаются приглушенные, диффузные гласные обоих край­
Если последний станс заключает в себе столько же независимых них стансов. Однако развязка существенно видоизменяет роль име­
паратактических пар, сколько все три предыдущих четверостишия,
ни. На не названное, но явствующее из контекста приглашение впи­
вместе взятые, то обратно из шести зависимых групп (трех союзных сать в альбом свое имя поэт отвечает владелице альбома призывом:
обстоятельственных предложений и трех «атрибутивно-предика­ Произнеси его тоскуя. На смену номинативу оно, отсылавшему к
тивных определений», как их называет Шахматов, § 393 сл.) три имени в каждом из первых трех стансов (12, IJ1, I1J3), приходит
гр~ппы принадлежат первому, наиболее насыщенному метафорн­ аккузатив того же анафорического местоимения (IV2) при втором
кои стансу (... , как ... , I ...,
плеснувшей ... I ...,
как ... ), тогда как лице императива, направленного к героине, которая таким образом
на три остальных четверостишия регулярно приходится по одному
из бездеятельного адресата тебе превращается, по воле автора, в
примеру гипотаксиса (Н ... , подобный ... : Ш Забытое . IV действующее или, точнее, призванное действовать лицо.
где ... ). .... ...,
Вторя троекратному оно первых трех стансов и звуковой ва­
в результа~е всех этих раэмежеваний наиболее остро выступает риации вокруг этого местоимения в третьем стансе - четырехкрат­
многостороннии контраст между первым и последним стансом
ному сочетанию н с о и с последующим или предшествующим в,
то есть завязкой и развязкой лирической темы, при одновременной
u
четвертый станс, упразднив это подлежащее, каламбурно начинает­
близкои общности между ними. Как контраст, так и общность на­
ся с того же сочетания:
ходят себе выражение и в звуковой фактуре. Среди ударных глас­
ных под иктом темные (лабиализованные) преобладают в первом Что в нем? Забытое давно
стансе, число их последовательно падает в дальнейших стансах В волненьях новых и мятежных,

достигая минимума в четвертом стансе (I : 8; 11 : 5; 111 : 4; IV : 3): Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.
Между тем, максимальное число ударных диффузных (узких) глас­ Но в день печали, в тишине ...
ных (у и и) приходится на оба крайних станса - первый (6) и чет-
479
478
IV. Семиотика литературы Р. Якобсон. Поэзия грамматики и грамматика поэзии

Имя, на протяжении первых трех стансов поданное в полном призывно произнесенном, заключено свидетельство, что в мире есть
отрыве от бесчувственного окружения, влагается в уста героине человек, в сердце которого оно продолжает жить. Переходу от ноч­
вместе с речью, которая, правда, всего лишь эмблематически, но ного оно умрет к дневному живу я вторит постепенная смена тем­
все же впервые заключает ссылку на обладателя имени: Есть в мире ных гласных светлыми.

сердце ... Любопытно, что авторское «я» не названо в стихотворении,
и когда последние строки последнего станса наконец прибегают к
местоимению первого лица, оно входит в прямую речь, навязанную
героине авторскими императивами, чтобы обозначить не автора, а
героиню. Утрате воспоминаний обо мне - авторе здесь противосто­
ит в антонимическом обрамлении незыблемая память обо мне­
Любопытно, что и стансы Пушкина, и гуситский хорал одинако­
во заканчиваются двойным императивом, подсказывающим второму
лицу двойную реплику, синтетический ответ на начальное вопроси­
тельное Что пушкинского послания (Произнеси ... Скажи: есть ...
Есть ... ) и на относительно-вопросительное «Ktoz», которым откры­
вается чешская песня;

беспамятной владелице «памятного листка».

Ее самоутверждение путем апелляции к имени автора, имен­
но автором ей предписанное, подготовлено тою же игрой на колеба­
ниях и сдвигах падежных значений, которую все это стихотворение
так интенсивно использовало. К его многочисленным предложным
конструкциям следует применить пытливые замечания Бентама
(с. 62) о тесном соприкосновении и взаимном проникновении двух
языковых сфер - материальной и абстрактной, проявляющемся,
например, в колебаниях таких предлогов, как «в», между собствен­
ным, материальным, локализационным значением, с одной стороны, и
бесплотным, отвлеченным - с другой. Именно перебой между обе­
ими функциями сочетаний местного падежа с предлогом в и на в
каждом из первых трех стансов подан Пушкиным в нарочито за­
остренной форме. В первом грамматической рифмой связаны строки
Что в имени тебе MOeht? и Как звук ночной в лесу глухом. Один и
тот же предлог наделен отвлеченным значением в первой из этих
строк, конкретно-локалиэационвым во второй из них. Противопо­
ставленный охватному в внеположный предлог на, в соответствии с
переходом от звучащего имени к его письменной форме, в свою оче­
редь выступает в двух параллельных, связанных грамматической
рифмой стихах второго станса - первый раз с локалиэационным
значением (на памятном листке), второй раз в отвлеченной роли
(на непонятном языке), причем семантическое противопоставление
обеих рифмующих строк находит себе каламбурное заострение: оно
на памятном - на непонятном. В третьем стансе сопоставление
двух сочетаний с предлогом в следует, в общем, схеме первого стан­
са, но эллиптическое повторение вопроса Что в нем? открывает воз­
можность двоякой интепрегации - отвлеченной (Что он для тебя
значит?) и подлинно локалиаационной (Что же оно в себе заклю­
чает?). Соответственно с этим сдвигом, четвертый станс клонится
к собственному значению того же предлога (в тишине; Есть в мире),
На вопрос начального стиха - Что в имени тебе АtOе;\I?- героине
стансов предложено подать реплику, подсказанную самим автором
и троекратно одаряющую охватный предлог его первичным мате­
риальным значением; в имени, подписанном для нее, а ею в ответ
А s tiem vese]e kfiknete
fkuc: «Na пё, hr па пё!»,
Ьгап svu rukama chutnajte,
«Вбh рап пм!», ki'iknete!
Однако именно на фоне этой общности особенно наглядны раз­
личия в основах поэтической грамматики, в частности пушкин­
ское скольжение между соположенными грамматическими катего­
риями, напр., различными падежными или разными комбинатор­
ными значениями одних и тех же падежей, словом, непрерывная
смена ракурсов, которая отнюдь не снимает проблемы граммати­
ческого параллелизма, но ставит ее в новом, динамическом разрезе.
Литература
[1] Р u s k i n А. S. Vybrane Spisy. Ed. А. Вегп, R.. Jakobson, Praha, 1936.
[2] J а k о Ь s о n R.. Socha v symbolice Puskinove.- In: «Slovo а sIovesnost»,
1937, Ш.
[3] J а k о Ь s оп R.. The Кегпе] 01 Comparative Slavic Literature.- In: «Har-
vard Slavic Studies», 1953, 1.
[4] S а р i г Е. Language. New York, 1921 (русский перевод: С е пир Э.
Язык. М., 1930).
[5] О g d е п С. К. Bentham 's Theor у о! Fictions. London, 1939.
[6] J а k о Ь s оп R. Boas' View о! Grammatical Meaning.- In: «American Ant-
ropologist», 1959, 61.
[7] W h о г 1 В. L. Language, Thought and Reality. New York, 1956.
[8] F а г а I Е. Les Arts poetiques du XIIe et du XIIIe siecle. Paris, 1958.
[9] Н о р k i п s G. М. Journals and Papers. London. 1959.
[10] G оп d а J. Stilistic Repetition in the Veda. Amsterdam, 1959.
[J 1] Т s с h а n g Т s с h е n g-m i n g. Le ParalJe1isme dans le vers du Chen Кing.
Paris, 1937.
[12] N е w m а n L., Р орр е г W. Studies in BibIical Parallelism. University
01 Califomia, 1918; 1923.
[13] S t е i n i t z W. Оег Parallelismus in der finnisch-karelischen Volksdichtung.
Helsinki, 1934.
[14] А u s t е г 1 i t z R. Ob-Ugrie Metries. The Metrical Structure 01 Ostyak and
Vogul Folkpoetry. Helsinki. 1958.

480 16 lIIi 2043 481

IV. Семиотика лигературы

[15] Р о р р е N. Оег Рага!lе1isП1US iп сег ергзспеп Оiсflluпg der Мопgоlеп - [п:

v. в качестве аакяючения
«Ural-AltaiscI1e J аhГЬЙС!lег» 1958 30 • .
[16J х а р у а и н Н. Русские ~опар~. М., 1890.
Н7] А Р и с т о в Н. Повесть о Фоме и Ереме.- «древняя и новая россия»
1876,4. '
[11;1] f8~5~ о л е в G к И й А. Великорусские народные песни, т. 1, С.-Петербург,

[19] А с т а х о в а А. Былины Севера, т. 2. М.-Л., 1951.

(2()] В г о ~ k е-Р о s .е С h. А Grarnmar of Metaphor. Еопсоп. 1958.
[21] D а v 1 е О. Агtlсulаt" Епегgу. Ап Inquiry iпtо the SYlltax of English Ро·
etry. Еопооп, 1955.
[22] В е г г у F. Poets' Grarnrnar. Еопсоп, 1958.
[23] П о с п е л о в Н. Синтаксический строй стихотворных произведений Пуш­
кина. Москва, 1960.
[24] J а k <? ь s оп R. Poetyka w swietle j~zykoznawstwa.- In: «Раrni~tпik СНе­
г а о к Ь, 1960.51,2.
(25] J а k о Ь s оп R. Сiпguistics and Poetics.- In: «Style in l,аl1рuщ;е» ed
Т. А. S е Ь е о k, New York, 196() (русский перевод в сб.: Стру'~'lура~изм;
«за» и «против», «Прогресс», М., 1975).
(26] J а к о Ь s оп R. Poetry of Grarnrnar and Огапппав of Роетгу The Hague
1961, . ,
[27] в е р е с а е в В. В. Записи ДJlЯ себя.- «Новый мир», 1960, N2 1.
[28] Ц я в л о в с к а я Т. Дневник А. А. ОлениноЙ.- «Пушкин. Исследования , ---..-------------------1
и материалы», вып, 11, л., 1958.
(29! Шах м а т о в А. А. Синтаксис русского языка. Л., 1941.
(30] С л о н и м с к и й А. Мастерство Пушкина. М., 1959.
(31] J е s р ~ г s е n О. The Philosophy of Gramrnar. Condon-New York, 1924 Альгирдас Ж. Греймае. Жозеф Курте
(русский перевод: Е с пер с е н О. Философия грамматики М 1958)
[32] Т u \v i m J. Z rosyjskiego. Warszawa, 1954. ..,. Семиотика
[33] G т а л и н И. В. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1950.
(34] В и н о г р а Д о в В. В. Русский язык. М., 1947.
[35] Зар е ц к и й А. О меСТОllмеНlIИ.- «Русский язык в школе» 1940 N 6 Объяснительный словарь теории языка*
[36] К г о р а с е k Р. Malii'stvi doby husitske. Praha, 1946. ' , я о.
[37] Рап о f s k у Е. Gothic Architecture апё Scholasticisrn. New Уогк, 1957. Актант (Actant. Actant)
1. А. Может быть понят как предмет (или существо), совершаю­
щий акт (действие) или подвергающиися действию. Сог ласно Л. Тень­
еру, у которого заимствован этот термин, «актанты - это существа
или предметы, участвующие в процессе в любом виде и в любой
роли, пусть даже в качестве простых фигурантов или самым пас­
сивным образом». С этой точки зрения А. будет означать опреде­
ленный тип формальной синтаксической единицы, еще не получив­
шей семантическую и/или идеологическую нагрузку.

* 1) В настоящем издании, где воспроизводится лишь часть данного словаря,

термины, набранные полужирным шрифтом, указывают, что они имеют собствен­
ную статью в рамках воспроизводимой нами части.
2) Словарные статъи располагаются в поряикс русского алфавита: заголовок
статьи построен ололуюшим образом: русский термин дается на первом месте, за
ним в скобках следуют соuтвеТС'Г!kН!Ю французсКий и английский термины. Если
в русской термипологии наряду с гермииом на л яти исиой основе (такие термины,
как правило. прямо соответствуют фрЭ!lllУЗСКИМ 11 англнйскнм) функционирует
еще синонимичный термин на русской основе, то он в заголовке приводится в СКО().·
ках рядом с первым.- Прим. ред,
483
У. в качестве заключения Д. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. ОБЪЯСlIитеJ1ЬНЫЙ словарь
-
2. Термин А. связан с определенной синтаксической концеп­ охватывают актантные роли определенной нарративной перспек­
цией, согласно которой элементарное высказывание расчленяется 1ИВЫ; с учетом двух измерений, установленных в дискурсе, раз­
на функции (такие, как субъект, объект, предикат) независимо от личают, например, субъекты прагматические и субъекты когнитив­
их реализации в синтагматических единицах (примеры: синтагмы ные (последние выступают либо в синкретизме с субъектами праг­
именные и глагольные) и предикат рассматривается как ядро вы­ матическими, либо как самостоятельные действующие лица,­
сказывания. Это значит, что А. нужно рассматривать как конечные как, например, вестник-осведомитель,- либо узнаются по край­
члены отношения, которое есть функция. Понятие А. может быть ней мере как имплицитные позиции при актанте-наблюдателе).
также истолковано в рамках падежной грамматики Ч. Филлмора, С точки зрения оозможного использования А., на уровне семанти­
в которой каждый падеж можно рассматривать как репрезента­ ки дискурса, в процедуре фигуративизации А. может быть инди­
цию той или иной актантной позиции. В этом отношении семиоти­ видуальным, парним или коллективным.
ческая грамматика А. предстает как более абстрактная форма па­
дежной грамматики. Представляя более глубокий уровень и не бу­ 5. Любой А. может быть спроецирован на квадрат семиотиче­
дучи связанной с языковой фразовой формой, грамматика А. способ­ ский и таким образом расчленен по меньшей мере на четыре актант­
на объяснить организацию повествовательных (нарративных) ди­ ные позиции: А., противоактант, отрицательный А., противоотри­
скурсов на уровне нарративного синтаксиса (так наз. поверхност­ цательный А. Расчлененный таким образом А. называется про­
ного синтаксиса), благодаря функциональным синтаксическим ка­ тоакгантом и трансформируется в актантную категорию (катего­
тегориям (субъект, объект, предикат и т. п.), которые должны быть рию А.).
выражены в ней эксплицитно. С этой точки зрения грамматика А.
6. По мере развертывания нарративного дискурса А. способен
отличается от грамматик категориальных (которые оперируют мор­
. принимать некоторое число актантных ролей, определяемых од­
фологическими классами) и от грамматик синтагматических (ко­
новременно позицией А. в логической цепи повествования-нарра­
торые опираются на дистрибутивные классы).
ции (его синтаксическое определение) и модальной нагрузкой А. (его
морфологическое определение). Так, герой MO:К~T быть таковым
3. Понятие А. с успехом заменяет, особенно в литературовед­
только в некоторых позициях повествования (гёсй): он не был та­
ческой семиотике, термины .лтерсонаж" и "действующее лицо" (по­
ковым прежде и может не быть таковым впоследствии.
следний принадлежит В. Я. Проппу), поскольку А. предполагает
не только человеческие существа, но и животных, предметы, от­ Включение (Embrayage. Shifting in)
влеченные понятия. Кроме того, термин .лгерсонаж" является не­ 1. В противоположность переключению, которое. представляет
однозначным, поскольку он частично соответствует понятию действу­ собой вынесение за пределы конкретного акта высказывания стерж­
ющего лица (в котором может реализоваться синкретизм А.), опре­ невых категориальных членов, процедура В. означает возвраще­
деляемого также как фигура (figure), т. е. пустое пространство, ку­ ние к акту высказывания, осуществляемое устранением оппозиции
да вкладываются как формы синтаксические, так и семантические. между некоторыми членами категории лица, пространства или вре­
мени, а также отрицанием конкретного акта высказывания. Вся­
4. С типологической точки зрения внутри произнесенного кое В. предполагает таким образом некоторую операцию пере­
дискурса следует различать: а) А. коммуникации (или акта вы­ ключения, которая ему логически предшествует. Когда, напри­
сказывания (1'епопсгайоп), которыми являются рассказчик-нар­ мер, генерал де Голль произносит: «Франция - прекрасная стра­
ратор (le narrateur), адресат повествования-наррации(Le narrataire), на», он производит переключение на уровне высказывания-резуль­
а также производитель интерречевого акта (I'interlocuteur) и его тата (debrayage ёпопсй), в результате чего в речи устанавливается
адресат (1 'interlocutaire), участвующие в структуре интерречевого субъект, отстоящий от конкретного акта высказывания. Напротив,
акта, акта второй степени (1 'interlocution de second degre), которым если то же самое лицо скажет: «Генерал де Голль думает, что ... »,
является диалог; б) А. наррации (или произведенного высказывания С формальной точки зрения это по-прежнему будет переключением
(Гёпопсё): субъект/объект, отправитель/получатель (адресант/адре­ на уровне высказывания-результата, но таким, которое оказыва
L

сат) (destinateur/destinataire). С грамматической точки зрения сле­ ется дополненным именно той совокупностью процедур, которые
дует различать А. синтаксические (вписанную в данную нарра­ называются В. и которые, оставаясь имплицитными, имеют целью,
тивную программу),-- такие, как субъект состояния н субъект наряду с прочим, отождествить субъект высказывания-результата
действия,- и А. функциональные (или сннтагиатнческие), которые с субъектом акта высказывания.

484 485
 'А. )1(. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
V. в качестве заключения
-
(члена, возникшего при первом отрицании, когда создалось про­
2. Точно так же, как и переключение, В. подразделяется на
странство высказывания). Это отрицание осуществляет субъект
актантное, временное и пространственное. Каждая из этих про­
цедур может встретиться отдельно, но зачастую они объединяются
акта высказывания с целью возвращения - невозможного - к ис­
точнику акта высказывания. Создавая иллюзию акта высказывания
и используются одновременно в синкретизме (как, например, в но­
велле Мопассана «Два друга» воспоминания об удачной рыбной
В. не останавливает операцию переключения, которая уже нача:
лась: не-я, будучи исключенным, может тогда проявиться в форме
ловле на фоне ~oeHHOГO Парижа пробуждаются в форме узнавания),
одного из двух членов: либо как высказывание с я, либо как выска­
приводя в деиствие механизм синкретического пространственно­
зывание с ты, оставляя известную возможность выбора в преде­
временного В. Невозможно себе представить полное В., поскольку
лах семиотических ограничений. Эта свобода действий может быть
это было бы стиранием всякого следа дискурса, возвращением к
большей, или меньшей. Так, например, употребление местоимения
«неВ~Iсказанному»~ Подобно тому, как тайна существует только
VOUS 'вы в романе М. u Бютора «Превращение» В рамках категории
в тои мере, в какои мы из намеков можем подозревать о ее существо­
лица, спроецированнои за пределы акта высказывания, подчерки­
вании или о том, что она в конце концов раскроется, так и В. должно
вает состояние длительного приостановленного времени: Я, встав­
оставить в дискурсе какой-нибудь знак предшествующего переклю­
ленное первоначально в нарративный процесс с целью порождения
чения.
субъекта высказывания, трансформируется, по-видимому, в инклю­
зивное мы (охватывающее я и других таких же как я), и только
Именно исходя из «переключенного» дискурса можно пред­
3.
потом переходит в эксклюзивное вы (кдругие» как метонимический
ставить себе процедуры снятия неопределенности путем использо­
перенос не-ну; и только тогда включающее отрицание, манифести­
вания логических пресуппозиций высказывания. Так, высказывание
руя вы, заставляет пройти весь путь в обратном направлении, вплоть
типа Ты хорошо работаешь, парень может быть прочитано двояко:
до я, уже переключенного, создающего иллюзию протекающего
в первом случае речь идет опростом переключении на уровне про­
акта высказывания.
текающего акта высказывания (отправитель высказывания хва­
лит работающего парня); в другом - за переключением следует В.
(отправитель высказывания обращается к самому себе во «внутрен­
4. Мы вполне сознаем те трудности, которые возникают при
создании модели, способной объяснить сложные процедуры, свя­
ней речи»). Объяснить это второе прочтение непросто. Двойная
занные с В. Несомненно, что другие сделают это лучше, чем мы.
интерпретация может, по-видимому, происходить только при ус­
Мы же ограничиваемся тем, что нам кажется самым существенным:
ловии сущес:;вования в «глубинной структуре» двух различных
высказывании, и второе высказывание, в котором на место ожида­
.В.отражает одновременно как цель конкретного акта высказыва­
ния, так и невозможность ее достижения. Два ряда референций,
емого я вставляется субъект ты, может быть описано как импли­
-с помощью которых человек пытается вырваться из замкнутого
цитное переключение, проецирующее я, процедура, за которой по­
мира языка, связать его с чем-то другим, внешним,- референция
следует снятие категориальной оппозиции я/ты, что делает воз­
К субъекту (в момент протекания высказывания) и референция к
можным порождение ты. Однако подобная интерпретация хотя и
объекту (к миру, который окружает человека, в качестве внешнего
правильная, не представляется полностью удовлетворительной,
референта) - приводят в конце концов лишь к иллюзиям: иллюзии
поскольку не объясняет главного, а именно: создаваемой иллюзии
референтности и иллюзии акта высказывания.
что высказывание с ты покрывает некий конкретный акт высиазы­
вания. С друг~й стороны, устранение (или нейтрализация) оппо­
5. Разумеется, рамки этой книги не позволяют построить типо­
зиции категории я/ты не может быть декретировано волюнтаристски;
логию В.: она будет создана в свое время, когда появится возмож­
оно может иметь место только в том случае, если допускается су­
ность опереться на достаточное количество конкретных исследова­
ществование некогорой общей основы, некоторого отношения, спо­
ний. Так же как и явления переключения, различаются В. на уровне
собного охватить оба члена категории. Этой общей основой может
высказывания-результата (ср. выше пример с генералом де Голлем)
быть член не-я, к которому мы вынуждены прибегнуть, чтобы объяс­
И В. на уровне акта высказывания (пример с работающим парнем);
нить первоначальную операцию, устанавливающую переключение:
В. с целью возвращения к конкретному акту высказывания и В.
в соответствии с этой последней процедурой конкретный акт вы­
второй степени - т. е. внутреннее В.,- осуществляемое внутри
сказывания отрицается, что ведет к появлению члена не-я, который
дискурса, когда подразумеваемый субъект уже здесь установлен
можно определить как актант высказывания-результата. В этом
(ер. двое друзей у Мопассана, внутренний мир которых строится
случае В., видимо, можно интерпретировать как' отрицание не-я
487
486
У. в качестве заключения
------------------------------ А. )1(. ГреАмас, )1(. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

путем В. их воспоминаний); наконец, признается различие между

-
В. монокатегориальным(когда переключение и В., которое за ним «дискурс» и «текст» стали употреблять также для обозначения не­
следует, затрагивают одну и ту же категорию, категорию Лица, языковых семиотических процессов (ритуал, кинофильм, рисован­
пространства или времени) и В. поликатегориальным (когда lIЫЙ комикс рассматриваются в таком случае как д' или тексты).
включаемая и переилючаемая категории различны, как например, Такое употребление этих терминов основано на постулате о существо­
в стихотворении Бодлера, где говорится: J е suis le boudoir 'я - вании синтагматической структуры в этих манифестациях.
это будуар ... '). В противоположность тому, что происходит При
переключении (вследствие чего протекающий акт высказывания 2. В несколько ином теоретическом контексте, однако не про­
получает внешнюю референцию), В. лишает референции то выска­ тиворечащем первому, Д. можно отождествить с высказыванием­
зывание, которое оно затрагивает: так описание природы превраща­ результатом (епопсе). Способ, каким более или менее имплицитно
ется в «состояние души», вспоминаемое (то есть подвергнутое вре­ понимается высказывание (как то, что высказано), определяет два
менному включению) детство героя М. Пруста перестает быть по­ iтеоретических подхо~а и, д~a раЗЛИЧН~IХ типа ана~иза. Для фра­ u

следовательностью «событий» и становится фигуративной органи­
зацией «воспоминаний», и т. п. Мы не думаем, что процедуры В.
могут исчерпать проблематику символизма, но тем не менее они
частично объясняют введение в дискурс символистов многочислен­
ных аспектов «внутренней жизни».
6. Типология процедур В., отправные пункты которой были
здесь намечены, в тесной связи с типологией процедур переклю­
чения является единственно возможной основой типологии единиц
дискурса и может пролить новый свет на понятие письма. См. Пе­
реключение.
Дискурс (Discours, Discourse)
1. В первом приближении Д. можно отождествить с семиотиче­
ским процессом и все множество семиотических фактов (отношений,
единиц, операций и т. д.), располагающихся на синтагматической
оси языка, рассматривать как относящееся к теории д' Если при­
нять во внимание существование двух макросемиотик
слов», данного в форме естественных языков, и «мира природы»,
источника неязыковых семиотик,- то семиотический процесс сле­
дует понимать как все многообразие способов дискурсной практики,
включая языковую практику (способы словесного поведения) и
практику неязыковую (значимое поведение, манифестирующееся
в доступных чувственному восприятию формах,- жесты и т. п.).
Если же принимать во внимание только собственно языковую прак­
тику, то Д. следует рассматривать как объект научной дисципли­
ны - лингвистики д' или дискурсивной лингвистики (liпguistiquе
discuгsive). В этом последнем смысле д' является синонимом тек­
ста, В самом деле, в некоторых европейских языках, не имеющих
термина, эквивалентного франко-английскому «дискурс», его вы­
нуждены были заменить термином текст и, соответственно, 1'0130·
рить о лингвистике текста (1inguistique textuelle), Кроме того,
путем экстраполяции, в качестве полезной гипотезы,
488
зрво й лингвистики (lшgшstIquе phrastIque) базовои единицеи вы­
сказывания является фраза, а д' рассматривается как результат
{или операция) связывания (конкатенации) фраз. Дискурсивная
лингвистика (linguistique discuгsive), как мы ее понимаем, нап~отив,
принимает за исходную единицу дискурс, рассматриваемыи как
значимое целое: в таком случае фразы будут только сегментами
{или фрагментами) дискурса-высказывания (это, разумеется, не ис­
ключает того, что Д. может иногда, в силу конденсации, принимать
,размеры одной фразы).
3. Когда анализ д' выступает как продолжение фразовых грам­
·матик, он стремится выявить - и моделировать - дискурсивные
доследовательности, рассматриваемые как цепочки фраз-выска­
зываний. Для этой цели разработаны различные приемы - такие,
как: а) установление сетей эквивалентности между фразами и цепоч­
ками фраз (3. С. Хэррис); б) формулирование правил - иногда ло­
гической, иногда риторической природы - относительно ~цепле­
- «мира ния фраз; в) определение грамматических равноместностеи (изо­
топий) цепочек (с анафорой в них); г) разработка глубинных пред­
ставлений для поверхностных цепочек, и т. д. Эти приемы, хотя
и существенные, все же носят частичный характер и не основыва­
ются на какой-либо достаточно общей теории Д. Они весьма напо­
минают правила о «построении абзаца» из школьного учебника, и
к ним вполне можно было бы добавить в том же духе «правила по­
строения дискурса» - «во-первых», «во-вторых», «в-третьих» ...
4. Напротив, если в качестве исходной точки постулировать,
что высказывание-дискурс образует единое целое, то искомые про­
цедуры должны носить не индуктивный, а дедуктивный характер
и заключаться в разложении Д. как единого целого на составляю­
щие его части. Если к тому же эти процедуры дополняются генера­
тивным подходом, то семиотическая теория приходит к тому, чтобы
термины рассматривать Д. как некое устройство наподо?ие «слоеного те­
ста», состоящее нз некоторого количества уровнен, расположенных
489
 V. в качестве заключения
на разной глубине, и из которых ТОлько последний, наиболее по­
верхностный, может получить семантическую репрезентацию, в ос­
новных чертах похожую на лингвистические глубинные структуры
(в хомскианском смысле). С этой точки зрения, фразовая грамма­
тика предстанет как естественное продолжение грамматики д.
5. Чтобы войти составной частью в общую теорию языка, та­
кая концепция Д. должна, с одной стороны, иметь компоненты, срав­
нимые с фундаментальными оппозициями язык/речь, система/про­
цесс, комnетенция/nеРфОР.l,1ация (соmрetепсе/регfогmапсе) и т. П.,
а с другой стороны, находиться в четком отношении к понятию
акта высказывания кш, процесса (l'instance de Гепопсгапоп].
Сохраняя термин «компетенция» для обозначения совокупности
УСЛОВИЙ, необходимых для производства высказывания, следует раз­
личать две автономных конфигурации ЭТОй компетенции: семиотико­
нарративную и дискурсивную (в узком смысле слова). Семиотико­
нарративная компетенция располагается «вверх ПО течению»,
предшествует акту высказывания в его протекании. По Ельмслеву
и по Хамскому, ее можно понимать как состоящую из таксономи­
ческих и синтаксических членений (артикуляций, articulations),
а не просто как парадигматику, наподобие соссюровского«языка»­
(langue). Впрочем, в соответствии с Соссюром, ее можно рассматри­
вать как имеющую трансцендентный статус (семиотико-нарратив­
ные формы, которые постулируются как формы универсальные,
присущие всем языковым сообществам и не знающие языковых гра­
ниц, сохраняются при переводе с языка на язык и Выявляются так­
же в неязыковых семиотиках). Семиотико-нарративная компетен­
ция соответствует, таким образом, тому, что, не гоняясь за точ­
ностью, можно рассматривать как формы - классификационные
и протограмматические - человеческого сознания. Семиотико-нар­
ративная компетенция может быть описана как базовая грамматика
высказывания-дискурса, данная до акта высказывания и предпола­
гаемая им. Дискурсивная компетенция, напротив, располагается
«вниз ПО течению»: она действует, начиная с момента акта выска­
зывания, регулирует и моделирует дискурсивные формы высказы­
ваний-резу льтатов.
6. Это краткое размышление о природе компетенции было
необходимо для того, чтобы ввести НОВЫй аспект, а вместе с ним
новое, суженное определение Д. В самом деле, если акт высказы­
вания (l'enonciation) является, по Бенвенисту, «переводам языка
в дискурс», то сам Д. оказывается как раз тем, что создается посред­
ством акта высказывания. Заменив в этом определении Бенвениста
понятие "язык" понятием "семиотико-нарративная компетенция",
можно будет сказать, что перевод в Д., или дискурсивизация (dis-
490
Л. Ж. ГреАмас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
заключается в использовании семиотико-нар?атив­
cursivisation),
ных структур и их трансформации в структуры дискурсивные и
что Д. есть результат этого оперирования с глуБИНН,?IМ:! формам~,
которое дает прирост семантическизначимых членении~1 аким обра­
зом вырисовывается дискурсивный анализ, 01ЛИЧНЫИ от анализа
нарративного, который ему предшествует.
7. Данная концепция Д. устраняет традиционное противопо­
ставление между Д. как сверхфразовым монологом и коммуника­
цией как диалогом и фразовым обменом. Пеr:еставая быть экстра­
лингвистической структурой, служащей базои для обмена сообще­
ниями (messages), коммуникация предстает K,a~ oд~1Н из моментов:
как веха на пути порождения (parcours generat1f) Д., которыи
вводит или единственное действующее лицо-субъект высказыва­
ния, принимающее на себя и выносящее за свои пределы разли;­
ные актантные роли или бинарную, двухполюсную структуру деи­
ствующих лиц, прои~водящуюдвухголосыйД. (т. е. коммуникацию),
но расположенную тем не менее в однородном семантическом про­
странстве, синтаксические формы которого сравнимы с формами
диалога, принятыми после завершения акта выскаЗ~IВания, в B~I­
сказывании-дискурсе. Более того, чтобы быть понятои и описаннои,
структура коммуникации больше не нуждается в парадигматик~
(в американском смысле этого термина), которая была бы внешнеи
по отношению к ней самой: актанты акта высказывания, поскольку
в них выступает более широкая семиотико-нарративная компе­
тенция приобщающая их к семиотическому универсуму, сами,
по определению, «компетентны» И «умеют входить В коммуника­
цию», не прибегая к помощи психологических и социологических
факторов.
8. Поскольку термин «дискурс» неуклонно стремится отождест­
виться с термином «семиотический процесс» и даже стать метоними­
ческим обозначением той или иной частной семиотики в целом (и как
процесса, и как системы), то заново встанет проблема определения
семиотики (как объекта познания и как предмета науки, конструи­
руемого описанием). В самом деле, и нельзя упускать из виду:
что у истока семиотических изыскании стоит лингвистика, что ес
тественный язык не только определяется как одна из семиотик (или
один из языков), но и лингвистика ~ринимается - в явном и~и
неявном виде - за модель, по которои могут и должны строиться
другие семиотики. Естественный язык, семантически ко-экстен­
сивный всей сфере культуры,- огромная область: мы расс~атрива­
ем его как макросемиотику, сравнимую только еще с однои, TaK~X
же размеров,- с семиотикой значимого мира природы (le топ е
naturel signifiant). Тем самым другие семиотики предстают как
491
V. 8 качестве заключения А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

«минисемиотики», расположенные или конструируемые внутри если вернуться к примеру с «женским певествованием», добавив
этих двух миров. Советские семиотисты, быть может, первыми пу­ к нему такие семантические области, как «политический Д.», «рели­
стили в оборот плохо определенное, но заставляющее задуматься гиозный Д.» И Т. п.,- то можно сказать, что существуют глубин­
понятие "вторичных моделирующих систем" для обозначения этих ные организации содержания, поддающиеся формулировке в виде
«минисемиотик», которые хоть и подчинены «макросемиотикам», систем ценностей или «эпистемэ» (т. е. как иерархии на принци­
но считаются обладающими автономией, когда дело касается функ­ пах комбинаторики),- эти аксиологии способны манифестироваться
ционирования и/или означивания. Можно сказать, что "вторичная в самых разных Д. Это равносильно тому, чтобы сказать, что се­
система" у советских авторов в общем соответствует Д. (понятию, мантическое пространство (топика (торюце) Д. должно описы­
выработанному на французской почве, которое следует истолко­ ваться отдельно от их синтаксической типологии. Последняя, когда
вывать как процесс, предполагающий систему). она будет более разработана, окажется, наверное, весьма далекой
от существующей в настоящее время коннотативной типологии
9. В этом новом аспекте термин "дискурс" остается все же не­ жанров Д.
однозначным. Определенная область семиотических фактов может
быть названа Д. (например, литературным или философским Д.) 11. Возвращаясь к понятию акта высказывания, как процесса,
уже в силу своей социальной коннотации, относящейся к данному который является тем местом, где зарождается Д., можно сказать,
контексту культуры (тот или иной культовый религиозный текст что форма готового Д. зависит от двух типов отбора, про исходящего
Средневековья рассматривается нами как литературный, сказал при этом. Если рассматривать семиотико-нарративные структуры
бы Ю. Лотман), независимо от его синтаксического или семанти­ как инвентарь форм, которые могут быть высказаны, то акт вы­
ческого анализа и еще до него. Типология дискурсов, которая мо­ сказывания имеет целью отобрать те из них, в которых он нужда­
жет быть создана в этой перспективе, будет таким образом кон НО­ ется, чтобы «стать тем или иным Д.». Так, выбор между прагмати­
тативной, характеризующей данный культурный ареал, очерчен­ ческой или когнитивной установками программируемого Д., пред­
ный географически и исторически, без всякого отношения к семи­ почтение форм Д. «конструирования субъекта» (ср. так наз. Bi1dungs-
отическому статусу этих Д. гогпап) или, напротив, форм, подходящих для «конструирования
объекта» (ср., например, рецепт приготовления супа с базиликом)
10. Даже если отвлечься от коннотативных определений Д. и т. п.,- заранее предопределяет тип Д., который в конечном счете
(согласно которым, например, литературный Д. определяется своей получится. С другой стороны, приведение в действие меха~измов
принадлежностью к литературе, литературностью (litterarite», переключения или включения, определяющих протекающии акт
все же проблема остается открытой во всей полноте: что же такое высказывания как деятельность, также может рассматриваться
Д. в семиотическом смысле? Если принять во внимание все различ­ только в виде операции выбора, в ходе которой отбираются­
ные частные семиотики с точки зрения их синтаксических и семан­ из комбинаторики дискурсных единиц, которую данные механизмы
тических отличительных черт, то можно заметить, что некоторые способны произвести,- те или иные единицы и/или те или иные их
из них, например семиотика литературы, безразличны к вклады­ аранжировки. В обоих случаях, идет ли речь о семиотико-нарра­
ваемому в них семантическому содержанию, а другие - к син­ тивной компетенции или компетенции дискурсивной в собственном
таксической организации. Так, например, «женское повествование» смысле слова, производство того или иного Д. выступает как по­
(гёсй feminin) (термин, введенный К. Шабролем), если его рассма­ следовательно осуществляемый выбор возможностей, прокладываю­
тривать как минимальное членение содержания, способно прини­ щий себе путь сквозь сетку ограничений (contraintes) .. См. также
мать самые различные формы Д. Поскольку все возможные содер­ Нарративностъ; Перспектива нарративная: Схема нарративная:
жания могут быть «фактами литературы» (Нпегапез), постольку Трансформации.
специфика литературного Д. может быть обоснована, вероятно,
только синтаксическими формами, которые он использует. Во вся­ Знак (Signe. Sign)
ком случае, разнообразие форм в этой области столь велико, что 1. 3.- единица плана манифестации, конституируемая семи­
семиотика литературы выглядит скорее обширным инвентарем дис­ отической функцией, то есть отношением взаимной пресуппозиции
курсных ~OPM, чем какой-либо одной синтаксической структурой, (или солидарности), которое устанавливается между величинами
поддающеися определению: если есть "дискурсы" литературы, то плана выражения (или означающим) и плана содержания (или озна­
НсТ какого-либо одного "литературного Д.". С другой стороны,- чаемым) в акте речи.

4'*2 493
 У. в качестве заключения
Д. Ж. Греймае, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

2. Соссюр, сформулировавший нроблему языкового 3., счи­
тал ~. результатом соединения. означающего и означаемого (кото­
рые Соссюр отождествил, на первом этапе, соответственно с акус­
тическим образом и понятием). И хотя впоследствии, развивая
свою теорию, Соссюр счел необходимым более абстрагировать оба
эти понятия и признать означающее и означаемое таковыми только
в силу того, что они служат КОНСТIIтуентаМII языкбвой формы
(как лицевая и оборотная стороны листа бумаги), термин "знак"
в течение долгого времени обычно отождесгвлялся - да и сейчас
отождествляется - с минимальным 3., то есть со "словом" или
?олее строго, с морфемой (или, в теории А. Мартине, с монемой):
Именно в этом смысле З. используется в расхожем определении
языка как "системы 3 ...
3. Л. ,..,Ельмслев внес в теорию З. вклад двоякого рода: а) пред­
ставляя о. как результат семиозиса, происходящего в акте речи,
он показывает, ч~о величина единиц манифестации не существенна
для определения 3., иначе говоря. что наряду с З. минимальными,
каковыми являются "слова", можно Говорить и о знаках-высказы­
ваниях или знакаХ-Дllс!(урсах; б) постулируя для каждого из двух
пл~нов языка - Б~Iражешш и содержания - различие между фор­
мои и субстанциеи, он уточнил сущность 3., определив его как со­
единение формы выражения и формы содержания (таким образом,
в плане выражения в построении З. участвует фонологическая, а не
фонетическая структура).
4. При употреблении языка происходит, следовательно, се­
миотическая манифестация в форме знаковых цепочек. Изучение
произведенных определенным членением формы выражения и формы
содержания, возможно лишь в том случае, если оба плана разъе­
динены, чтобы быть изученными и описанными каждый в отдель­
нос!и. Иными словами, если считать анализ манифестации, имею­
щии целью Опознавание и установление минимальных 3., необхо­
димым предварительным условием, то семиотическое исследование
начинается в действительности только по одну сторону минималь­
ного З. и должно проводиться для каждого из планов языка от­
торые прикрепляются к уже существующим предметам, подобно
обыкновенной номенклатуре (Л. Ельмслев).
6. Англо-американская лингвистика либо очень мало ингере.
совалась проблемами 3., находясь под влиянием бихевиоризма.
либо под влиянием позитивизма пыталась ввести в определение
3. понятие референта, построив треугольную модель его интерпре­
тации (Огден и Ричардс, вслед за Ч. С. Пирсом): три угла в нем
образуют: а) символ (= означающее, или, согласно Пирсу, репре­
яенгамен (representamen)); б) референция (= означаемое, или, по
Пирсу, интерпретанта): в) референт (= означаемая реальность, или,
согласно Пирсу, объект). Как извеспю, лингвисты, следующие за
Соссюром, считают исключение референта необходимым условием
развития лингвистики.
7. Проблема референта еще более углубляет пропасть, которая
продолжает разделять две концепции лингвистики и особенно
семиотики. Если для европейской семиотики анализ 3.- лишь
промежуточный этап для перехода к описанию внутренней органи­
зации (сеток членения (des гезеапх d'articulation)) форм, то для
американской семиотики (Т. Себеок) характерна тенденция оста­
навливаться на уровне З. и заниматься их классификацией,баз иру­
ющейся большей частью на типе отношения между З. и референтом
(например, иконический З. определяется отношением сходства;
указатель - отношением «естественной» смежности; сигнал - ис­
кусственным отношением и т. д.).
3., 8. Представляется возможной еще одна классификация 3.,
основанная на внутренних признаках: она могла бы характеризо­
вать З. по их принадлежности к определенному типу семиотики
(одноплановая, двуплановая, многоплановая).
Идеология (Icleologie. Ideology)
1. Принимая во внимание обширность семантического поля,
покрываемого понятием И., и многочисленные недоразумения, ко­
торые возникают вследствие возможности по-разному интерпрети­

ровать и определять это понятие, можно задаться вопросом: нельзя

дельно, и здесь основными единицами являются уже не 3., а фигуры.
ли с помощью семиотического подхода внести здесь некоторые уточ­

5. Однако, существует также экстра- или парасемиотическое нения?

значение слова «знаю>, встречающееся иногда в семиотических или
лингвистичеСЮJХ работах. В этом случае под З. обычно имеют в
виду «нечто репрезентирующее нечто другое». Будучи перенесен­
ным в семиотику, термин "знак" означает тогда любую форму для
выра~ения мысли или вещи: то есть совпадает с понятием "фор­
манта . Такое употребление термина "знак" предполагает особую
концепцию языка - язык понимается как запас «этикеток»,
2. Так, представляется целесообразным различать две фун­
даментальные формы организации мира ценностей: их парадигма­
тическое и синтагматическое членение (articuJation). В первом
случае ценности организуются в системы и выступают как ценност­
ные таксономии, которые можно назвать термином "аксиология";
во втором случае способ организапии ценностей - синтаксический,
К{)- и они выступают в качестве содержания моделей, которые пред-

494
495
V. в качестве заключения А. Ж. Греймас, Ж. I(урте. Семиотика. ОбъяснителЬНЫR словарь

стают как потенциальные возможности семиотических процессов;

НО оно еще не позволяет само по себе различать внутри этой пара­
противопоставляя их аксиологиям, их можно рассматривать как И. дигмы семантические категории, основанные на изотопии (срод­
(В узком, семиотическом, смысле этого слова). стве», (1а parente» различительных черт, которые могут быть в ни~
выявлены. Необходима типология отношении, благодаря которои
3. Ценности, входящие в некоторую аксиологию, являются можно будет отделить признаки внутренние, конституирующие
виртуальными и возникают в результате семиотического членения данную категорию, от тех признаков, K#ropbIe являются для нее
коллективного семантического мира (универсума (цпгоегэз): тем посторонними. u

самым они принадлежат к уровню глубинных семиотических струк­ 2. Лингвистическая традиция в период между двумя воинами
тур. Выступая как содержание идеологической модели, они актуа­ предписывала бинарное понимание категории. Лишь немногие линг­
лизируются и берутся на вооружение субъектом - индивидуаль­ висты, как например, В. Брендаль, утверждали - опираясь на
ным или коллективным,- который модализируется как «хотеть - * сравнительные исследования категорий морфологии,- что суще­
быть», а затем как «хотеть - делать». Это значит, что И., которая ствуют структуры многополюсные, включающие в себя до шести
относится к уровню поверхностных семиотических структур, мож­ связанных между собой членов. Один из защитников бинаризма
но определить как актантную структуру, актуализирующую цен­ Р. Якобсон сам тем не менее пришел к признанию сущес~вова­
ности, которые она выбирает внутри аксиологических систем ния двух типов бинарных отношений - отношений типа А/А, ха­
(имеющих виртуальный характер). рактеризующихся оппозицией вс~едствие наличия и отсутствия опре­
деленного прианака, и отношении типа А/не-А, так или иначе мани­
4. Та или иная И., таким образом, характеризуется актуали­ фестирующих один и тот же признак, который присутствует в обоих
зированным статусом ценностей, которые она приняла на себя: случаях в различных формах. Опираясь на эти достижения линг­
реализация этих ценностей (то есть соединение субъекта с объектом вистики, стало возможно построить типологию межкатегориальных
ценности) упраздняет ipso facto И. как таковую. Другими словами,
отношений.
И.- это постоянный поиск ценностей, и актантнаяструктура, ко­ 3. Первое порождение членов категории. Если мы назовем оппо-
торая несет о нем информацию, должна рассматриваться как повто­ зицию А/не-А семантической осью, не упуская при этом ИЗ вид~,
ряющаяся (рекуррентная (гёсцггепге) в любом идеологическом что логическая природа этого отношения остается неопределеннои,
дискурсе.
то мы заметим, что каждый из двух членов этой оси способен сам
5. Рассматриваемая как момент в глобальном генеративном вступать в новое отношение типа А/А. Представление этого мно­
процессе, идеологическая организация представляет ценности,
жества отношений примет тогда форму квадрата:
которыми она оперирует, в их абстрактной, или тематической, Д He-~
форме. Однако идеологический дискурс в любой момент способен
приобрести большую или меньшую степень фигуративизации и
превратиться таким образом в дискурс мифологический.

Квадрат семиотический (Сапе semiotique. Semiotic square)

1. Под К. с. понимают зрительное представление логической
организации (членения) той или иной семантической категории.
Элементарная структура значения, когда она определяется ~
на первом этапе - как отношение по меньшей мере между двумя
членами, опирается лишь на различие типа оппозиции, которое
характеризует парадигматическую ось языка: оно, следовательно,
достаточно для установления парадигмы, состоящей из п членов, не-д
Остается теперь определить эти отношения.
*
Термин "модализация" означает в системе авторов данного словаря процесс а) Первое отношение А/А, характеризующееся невозможностью
придания модальности в отличие от модальности как результата; таким образом, наличия обоих членов одновременно, назовем отношением про­
высказывание-результат характеризуется модальностью", а высказывание-про­
тиворечия (сопtгаdictiоп): это его статическое определение. С ди-
песс (акт высказывапия) - "модалиэацией· i :- Прим, ред,

496
 у. В качестве заключения
А. )1(. Греймас, )1(. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

намической точк~ зрения можно сказать, что противоречащий член где: +----+ отношение противоречия (контрадикции)
(contradictoire) А(или не-А) порождается операцией отрицания +_-----.....-r отношение противоположности (контрарности)
произведенной с членом А (или не-А). Таким образом, исходя и~ - - - - + отношение дополнительности (комплементарности)
двух первичных членов можно породить два новых противореча­ Sl- S2 ось противоположных членов
щих члена (члены первого порождения). S2-51 ось субпротивоположных членов
б) Вторая операция - это операция утверждения: осуществлен­ Sl-Sl позитивная схема
ная над противоречащими членами (А, не-А), она может выступать
как импликация и представлять два первичных члена как резуль­ S 2-52 негативная схема
Т,ат пресуппозиции утверждаемых членов {A:=Jhe-А; не-Асэ А). SI-52 позитивное указание (позитивный дейкснс)
Если, и только если, это двойное утверждение производит в ко­ S 2-~ негативное указание (негативный дейксис)
нечном итоге эти две параллельные импликации, мы вправе ут­ Последний вопрос, на котором необходимо остановиться,­
верждать, что два первичных пресуппозированных члена ЯВляются это существование бинарных семантических категорий в узком смы­
членами одной и ТОй же категории и что выбранная семантическая сле слова (конституирующим отношением которых является отно­
ось является КОНСТитуирующей для данной семантической катего­ шение не противопояожности, а противоречия), таких, как, напри­
РИИ. Напротив, если А не имплицирует не-А и если не-А не импли­ мер, утверждение/отрицание. Ничто не мешает представить и та­
цирует А, то пеРвичные члены А и не-А со своими противореча­ кие категории в виде квадрата:
щими членами относятся к двум разным семантическим категориям.
В первом случае.!оворят, что операция импликации, установленная I
утверждение отрицание
между членами (А и не-А) и (не-А и А), есть отношение дополнитель­
ности (комплементарности (de complementarite)).
в) Оба первичных члена являются членами обусловленными
(пресуппозированными (presupposes)); кроме того, они характери­
зуются способностью сосуществовать (или, в терминах Логики, быть
одновременно истинными или ложными: критерий, Который трудно
применим в семиотике); можно сказать, что они находятся в от­
!
-- -
1
ношении взаимной пресцппозиции или, что сводится к тому же, в
отношении противоположности (контрарности

называем К. с.:
(contrariete)).
Теперь мы можем в окончательном виде представить то, что мы !
отрицание
j
утверждение

Здесь ясно видно, что отрицание отрицания равно утверждению.

Из вышеизложенного следует обобщенный вывод, что семантиче­
скую категорию можно считать построенной на отношении проти­
воречия (contradictoire), когда отрицание ее первичных членов
производит тавтологические импликации. Подобная дефиниция
таксономического характера удовлетворяет традиционнои логике,

которая может оперировать субституциями в обоих направлениях

(не ориентированными), заменяя «утверждение» на «отрицание»
или наоборот. В лингвистике дело обстоит иначе: дискурс сохра­
няет следы произведенных ранее синтаксических операции;
франц. oui поп

~i
49(!
4"
 V. в качестве заключения
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

Член &1 несомненно тождествен ош, но он в то же время предпо­ ИСТИННОСТЬ

лагает в форме имплицитной пресуппозиции предшествующую А

операцию отрицания. Целесообразно поэтому в семиотических

описаниях использовать - даже для категорий, основанных на 82
принципе противоречия (контрадикторных),- каноническое пред­ казаться

ставление в виде квадрата.

4. Второе порождение членов категории. Мы видели выше,

как две параллельные операции отрицания, произведенные с пер­
вичными членами, позволили породить два противоречащих (кон­
традикторных) члена и как две импликации установили отношения
дополнительности, определяя, одновременно, отношение противо­
положности (контрарности), которое стало таким образом очевид­
ным между двумя первичными членами. (Мы не будем останавли­
ваться и повторять, исходя из установленной схемы, те же операции, S2
которые посредством отрицания субпротивоположных членов ус­ не казаться
танавливают между ними взаимную пресуппозицию.) Важно теперь
указать п:рвые следствия из построенной таким образом модели
110ЖНОСТЬ
отношении:
Можно, следовательно, признать, что истинность и ложность
а) Ясно, что четыре члена категории определяются не субстан­ являются противоречащими метачленами, тогда как тайна и обман -
ционально, но исключительно как точки пересечения, как конеч­ это противоположные метачлены. Метатермины и категории, кото­
ные точки отношений: это удовлетворяет структурному принципу, рые они конституируют, рассматриваются как члены и категории
провозглашенному Соссюром, согласно которому «в языке нет ни­ второго порождения.
чего, кроме различий».

б) Отметим также, что, исходя из проекции противоречащих 5. Третье порождение членов категории. Проблема третьего
порождения членов остается нерешенной, Сравнительные иссле­
членов, внутри квадрата было обнаружено четыре новых отноше­
дования В. Брендаля показали, что внутри сети отношений, кото­
ния: два отношения противоположности (ось противоположных
рая организует грамматические категории, существуют сложный
членов и субпротивоположных членов) и два отношения дополни­
(комплексный) и нейтральный члены, являющиеся результатом уста­
тельности (комплементарности) (указание позитивное и негатив­
ное). новления отношения «и ... и» между противоположными (контрар­
ными) членами. Комплексный член возникает при объединении
в) Так как всякая семиотическая система представляет собой членов оси противоположных членов (SI+ S2)' тогда как член ней­
иерархию, то отношения, в которые вступают члены системы, могут тральный возникает в результате сочетания членов оси субпротиво-
в свою очередь выступать как члены, устанавливая между собой положных членов (31+ .52)' В некоторых естественных языках
иерархически более высокие отношения (функции, играющие роль оказалось даже возможным производить комплексные члены по­
функтивов, по терминологии Л. Ельмслева). В таком случае можно зитивные и комплексные члены негативные, в зависимости от того,
говорить, что два отношения противоположности (контрарности) преобладает ли тот или другой из двух членов, вступающих в со­
вступают между собой в отношение противоречия и что два отноше­ четание.
ния дополнительности устанавливают между собой отношение про­ LLля объяснения образования таких членов были предложены
тивоположности (контрарности). Иллюстрацией этого положения различные решения. Не желая добавлять к ним еще одну гипотезу,
может служить следующий пример: мы будем считать, что проблема еще остается открытой и ждет
более точных описаний. Важность ее нельзя недооценивать: из­
вестно, что в культовых, мифологических, поэтических и т. п.
дискурсах прослежwвается особое предпочтение к использованию

500 501
 V. в качестве ааключения
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

комплексных членов категорий. Решение данной проблемы сопря­

жено с трудностями потому, что это требует признать существова­
ние очень сложных и, вероятно, противоречивых (контрадиктор­
ных) синтаксических путей, которые и приводят к этому роду обра­
зований.
6. К. с. удобно сравнить с шестиугольником Р. Бланше, с груп­
пами Клейна и Пиаже. Но в то же время он связан с эпистемологи­
ческой проблематикой относительно условий существования
проиэводства значения (означивания), а также с методологическим
подходом, применяемым к конкретным лингвистическим объектам;
тем самым он отличается от логических или математических по­
строений, которые, будучи выражениями «ЧИСТОГО синтаксиса»,
не зависят от семантической составляющей. Поспешное отождест­
вление семиотических и логико-математических моделей в данных
условиях было бы опасным.
Нарративность (повествовательность) (N aгrativlte. N aгrativity)
1. На первый ВЗГЛЯД Н. (повествовательностъю) можно наз­
вать некоторое свойство, характеризующее определенный тип ди­
скурса, исходя из которого отличают нарративные виды дискурса
(нарративные дискурсы) от видов ненарративного дискурса. Тако­
ва, например, позиция Э. Бенвениста, который противопоставляет
«историческое повествование» (или «исгорию») и «дискурс» В узком
смысле слова, используя в качестве критерия категорию лица
(ене-лицо» характеризует историю, а лицо - я и ты - является
принадлежностью дискурса) и своеобразное распределение гла­
гольных времен.
2. Не вдаваясь здесь в теоретический спор, связанный с проб­
лемами акта высказывания, достаточно отметить просто, что эти
две формы дискурса почти никогда не существуют в чистом виде,
что любой разговор почти автоматически переходит в повествование
о чем-либо (еп гёсй), что повествование в любой момент может раз­
виться в диалог, и т. п. Можно поэтому вполне согласиться с мне­
нием Ж. Женетта, который вместо того, чтобы различать два неза­
висимых класса дискурса, видит в этих двух классах два автоном­
3. Когда мы поверхностно исследуем результат наррации (из­
ложения) дискурса, мы замечаем, что он часто uвключает В себя
рассказы о событиях, о героических или злодеиских поступках,
рассказы, где много «шума и ярости»: не следует забывать, что
именно на основе повествований, которые считаются описаниями
сцепленных действий - фольклорных сказок, мифологических, ли­
тературных повествований,- благодаря заслугам Проппа, Дюме­
и зиля, Лени-Стросса возник нарративный анализ. В различных по
направлению исследованиях этих авторов уже высказывалось мне­
ние, что под внешними атрибутами фигуративного повествования -
наррации - существуют более абстрактные и более глубинные систе­
мы, имеющие определенное имплицитное значение, управляющее
производством и пониманием этого рода дискурса. Таким образом,
о
Н. все более обнаруживалась как самыи принцип организации лю­
бого, как собственно нарративного дискурса (вначале отождествлен­
ного с фигуративным), так и ненарративного. Но одно из двух:
либо дискурс - это не что иное, как простое сцепление фраз, и
тогда значение, которое он несет, обусловлено более или менее
случайными связями слов, выходящими за пределы компетенции
лингвистики (и вообще семиотики); либо дискурс есть значимое
целое некий осмысленный речевой акт, заключающий в себе особую
организацию, а его характер, в той и~и иной Me~e абстрактный или
фигуративный, связан с семантическои нагрузкои, все более и более
значительной, и с синтаксическими построениями, все более и
более изощренными.
4. Признание существования имманентной организации дис­
курса (или Н. в широком смысле) с неизбежностью ставит проблему
дискурсивной (нарративной) компетенции. Исследования произве­
дений фольклора давно показали существование почти универсаль­
ных нарративных форм, которые, безусловно, значительно шире
лингвистических границ языковых коллективов. Выделение ли­
тературных форм, исторических повествований или видов религи­
озного дискурса, даже если такой подход зачастую бывает сугубо
интуитивным, показывает нам, что существуют «жанры» или «типы»

ных дискурсивных уровня: «повествованию», рассматриваемому дискурса. А это означает, что дискурсивная деятельность опирается
как «рассказанное» (результат наррации), он противопоставляет на некоторое дискурсивное умение, которое ничем не отличается

«дискурс» В узком смысле этого слова, который он определяет как от умения, например, сапожника. !'1наче говоря, следует предпо­
«манеру рассказывать повествование». Опираясь на различения, ложить существование нарративнои компетенции, если мы хотим

предложенные Бенвенистом и Женеттом, мы принимаем относитель­ объяснить производство и понимание конкретных текстов дискур­
но близкую систему: дискурсивный уровень связан для нас с ак­ са,- компетенции, которую несколько метаф?рически можно рас­
том высказывания, высиаэыванием-процьссом (Гёпопсгапоп), тогда сматривать как нечто вроде синтагматическои умственной спо~об­
как нарративный уровень соответствует тому, что можно назвать ности (форма существования которой, подобно «языку» Соссюра,
высказыванием- резу льтатом (1'ёпопсё). является виртуальной).

502
503
 А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

V. в качестве заключения

тенции, их сначала можно и нужно построить, исходя из ком петен­

ций, «описанных» В дискурсах, а затем экстраполировать.: имея
5. Признание повествовательной компетенции позволяет более в виду более общую семиотику действия и социального воздеиствия.
четко поставить фундаментальный вопрос, от которого зависит
общая форма семиотической теории, а именно вопрос взаимозави­ 6. В предлагаемом нами семиотическом подходе (projet)* широко
симости между двумя вышеупомянутыми уровнями - между уров­ понимаемая Н., освобожденная от своего узкого толкования, свя­
нем нарратионых структур (или, точнее, семиотико-нарративных) зывавшего ее только с фигуративными формами повествования,
и уровнем дискурсивных структур - соединение которых опреде­ рассматривается как организующий принцип любого дискурса.
ляет дискурс в целом. Если считать, что дискурсивные структуры Поскольку всякую семиотику можно трактовать либо как систему,
относятс~ к конкретному акту высказывания и что в этом акте - либо как процесс, нарративные структуры определяются как кон­
верховнои инстанции - господствует говорящий производитель ституирующие глубинный уровень семиотического процесса. См.
нарративных высказываний-результатов, то TOГД~ семиотико-нар­ Дискурс; Трансформация.
ративные структуры окажутся подчиненными структурам дискур­

сивным подобно тому, как продукт подчинен процессу производ­

ства. Но можно с таким же успехом утверждать противоположное­
и именно такую позицию выберем мы - и видеть в глубинных нар­
ративных структурах некую инстанцию, способную объяснить
возникновение и развитие любого значения (и не только словесного)
способную также порождать форму не только нарративного испол:
нен~я (pe~formance), но также организовывать различные формы дис­
КУРсИВНОИ компетенции. Эти семиотические структуры - которые
мы, за отсутствием лучшего термина, продолжаем
тивным~, или более точно, семиотико-нарративными - являются,
с нашеи точки зрения, источником основных означивающих форм'
поскольку они характеризуются виртуальным существованием'
они соответствуют, если расширить их инвентарь, языку (1angue)
Соссюра и Бенвениста, языку, который является пресуппозицией
любого дискурса и который, в то же время, предопределяет усло­
вия «превращения В дискурс» (то есть условия функционирования
акта высказывания). Семиотические структуры, называемые нарра­
тивными, управляют, по нашему мнению,
сивными. Значение выбора такой позиции
идет о примирении, в рамках единой теории, генеративного подхода,
которыи в формулировке, данной ему Хомским, есть не что иное
как теория высказывания-результата (Гёполсё). с одной стороны
и теория акта высказывания (1 'ёпопсгацоп) (включая в нее то что
называют американской прагматикой),- с другой. Генеративная
грамматика, по существу, оставляет проблемы,
высказывания как процессом, называемые
сними», за пределами своего внимания. Исследования многочислен­
ных дискурсов, к которым приступила семиотика
мых текстов, все время ставят вопрос об акте (в частности, о язы­
ковом акте) и о компетенции, которую предполагает осуществление
акта. Проблема дискурсивных компетенций и исполнения (perfor-
ma~ce) (в узком ~мысле слова) является, на наш взгляд, частью об­
щеи нарративнои (или семиотической) компетенции: вместо того,
чтобы подвергать «прагматическому» истолкованию модели компе-
Парафраза (Paraphrase. Paraphrasing)
1. П.- это метаязыковая (металингвистическая) операция, ко-
торая заключается в производстве, внутри одного дискурса, неко­
торой дискурсивной единицы, которая была бы семантически эк­
вивалентна другой единице, произведенной ранее. В этом смысле
парасиноним, определение в тексте, некоторая последовательность
фраз могут рассматриваться как П. лексемы, высказывания или
любого другого сегмента дискурса (текста). Эта операция является
называть нарра­ одновременно внутриязыковым переводом и экспансией, которая
связана с эластичносТЬЮ дискурса.
2. П. выступает как «естественная» (то есть ненаучная) деятель­
ность замены (являющейся одной из основ логического и лингвисти­
ческого исчисления), и в качестве таковой она относится к парадигма­
тическому измерению языка: совокупность П. образует внекотором
смысле парадигматический класс фраз. Однако в противополож­
ность тому, что происходит при образовании классов морфологи­
структурами дискур­ ческих, синтаксических или синтагматических - где в качестве
весьма велико: речь критериев взаимозаменимости выбираются либо дистрибуция, либо
заранее установленные грамматические категории,- общим знаме­
нателем класса П. является некоторое семантическое тождество,
постулируемое более или менее интуитивно. Мы видим, как с этих
позиций с целью описать семантику с помощью синтаксиса, в рамках
генеративной грамматики можно представить себе грамматику
связанные с актом П.: класс П., характеризующийся единой глубинной структурой,
«экстралингвистиче­ позволил бы порождать множество П., соотносящихся как поверх­
ностные структуры, возникшие в результате действия различны~
в рамках изучае­ трансформаций. С позиций собственно семантики аналогичныи
результат можно было бы получить, постулируя для всех П. класса
общее логико-семантическое представление.
* См. сноску на с. 527.- Прим. ред.
101

504
V. в качестве аакдючения
3. Представляется небесполезным различать два рода П.:
а) П. сибстититивные (или денотативные), при которых ста­
вится целью прямое тождество с парафразируемым высказыванием;
б) П. косвенные (частично коннотативные), которые своим со­
держанием снимают неоднозначность (двусмысленность) первого
высказывания (путем референции либо к контексту высказывания­
результата, либо к акту высказывания-процесса).
4. В более общем плане П. следует понимать как один из двух
способов производства и понимания значения и, точнее, как пара­
дигматический способ, в отличие от синтагматического, который
заключался бы в понимании значения как замысла, цели (интен­
циональности (intentionnalite». См. Трансформация; Семантика.
Переключение (Debrayage. Shifting out)
Можно попытаться определить П. как операцию, когда с целью
манифестации конкретного речевого акта (акта высказывания) из
него вычленяются и проецируются вовне некоторые члены, связан­
ные с его базовой структурой, чтобы установить таким образом осно­
вополагающие элементы высказывания -диск урса (1 'епопсё-шзсошв)
как результата. Если понимать конкретный акт высказывания как
некоторый синкретизм «я-здесь-сейчас», то П., являясь одним из кон­
ституирующих аспектов творческого акта речи, будет состоять в
том, чтобы создать высказывание-результат (Г'епопсе), расчленяя
и в то же время имплицитно организуя сам акт высказывания. Ре­
чевой акт таким образом предстает как результат творческих мук,
как продукт раздвоенного сознания, создающего, с одной стороны,
субъект, место и время протекающего акта выскаэыванияп'ёпопсга­
tion), а с другой стороны,- актантов, пространство и время выска­
зывания-результата. С иной точки зрения, ставящей во главу угла
системный и социальный характер языка, с равным правом можно
сказать, что протекающий акт высказывания, в качестве механизма
опосредования между языком и дискурсом, использует парадигма­
тические категории лица, пространства и времени с тем, чтобы соз­
дать энсплицитный дискурс. П. актантнов состоит, следовательно,
в первую очередь в вычленении субъекта протекающего акта выс­
казывания и в проецировании в высказывание-результат некоторого
«не-я»; П. временное заключается в постулировании «не-сейчас»,
отличного от времени протекающего акта высказывания, П. про­
странственное состоит в противопоставлении месту протекающего
акта высказывания некоторого места «не-здесь».
П. а к т а н т н о е. 1. для того чтобы представить механизм
1.
П., необходимо сначала подчеркнуть то обстоятельство, что субъект
протекающего акта высказывания, ответственный за проиаводсгво
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
высказывания-результата (Г'епопсе), всегда остается имплицитным
и заранее подразумеваемым (пресуппозицией), что он никогда не
манифестируется внутри дискурса-высказывания как результата
(никакое я, встреченное в дискурсе, не может ни рассматриваться
как субъект в прямом смысле слова акта высказывания, ни отож­
дествляться с ним: речь идет здесь только о создании иллюзии акта
высказывания, то есть об акте высказывания, рассказанном или
пересказанном).
2. Категория лица, которая лежит в основе механизма актант­
ного П., в общих чертах допускает разделение, согласно Бенвенис­
ту, на «лицо/не-лицо». Первому члену во французском языке соот­
ветствуют личные морфемы je 'я' и tu 'ты', которые в этом естест­
венном языке служат обозначениями двух актантов акта высказы­
вания (говорящего и слушающего), если учитывать тот факт, что
акт высказывания ~ это структура межличностная (интерсубъект­
ная). Члену «не-лицо» соответствуют актанты высказывания-резуль-
тата.
3. Исходя из субъекта акта высказывания, производящего выс­
казывание, но остающегося имплицитным, можно, следовательно,
проецировать (для акта речи или при его имитации внутри дискур­
са) либо актанты протекающего акта высказывания, либо актанты
высказывания-результата, устанавливая их в дискурсе. В первом
случае осуществляется П. в акте высказывания, во втором - пере­
ключевне в высказывании-результате. В зависимости от типа ис­
пользованного П. различают две формы дискурса и даже два боль­
ших типа дискурсивных единиц: в первом случае речь идет о фор­
мах рассказанного (или пересказанного) акта высказывания: таков
случай повествований от лица «я», но также и диалогических после­
довательностей; во втором случае речь идет о формах реализованно­
го (или объективированного) высказывания. Так оостоит дело в
повествованиях, имеющих какие-либо субъекты, в так называемых
объективных видах дискурса, и т. п.
4. Признание этих имитаций (siшulасгеs), которыми являются
говорящие, представленные таковыми в д~СI\:УРС:, позволяет по­
нять функционирование внутреннего П. (2-и н 3-еи степени), часто
встречающегося в фигуратнвных дискурсах литературного харанте­
ра: исходя из структуры диалога один из собеседников, развивая
рассказ (цп гесп), легко может произвести П., которое, в свою оче­
редь, исходя из какого-либо актанта высказывания в своем тексте,
введет второй диалог и т. Д. Мож:но видеть, что процелура П.,
используемая отправителем сообщения как составная часть его
стратегии, позволяет объяснить членение фигуративного дискурса
507
V. в качестве заключения А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объясиительный словарь

на дискурсивные единицы (поверхностные),- такие,
диалог и т. п. Отметим здесь, что каждый случай внутреннего П.
производит э~ф.ект 'ус:ган?вления референтных связей (референ­
ци~лизации (referentlallsatIOn)): дискурс ВТОрОЙ степени, вставлен­
ныи внутрь рассказа, создает впечатление, что рассказ устанавли­
вае! «реальную ситуацию» диалога, и, наоборот, рассказ, развив­
шиися из диалога, вписанного в дискурс, устанавливает референ­
цию диалога (референциализирует этот диалог).
5. В связи с воспроизведенным актом высказывания,
ленным в дискурс, возникает небольшая терминологическая труд­
ность. Там, где в дискурс вставляются имитации
слушающего, (будь то «я» или «вы», «автор» или «читатель», наз­
ванные в высказывании), принимающих участие в межсубъектном
общении, каким является совокупность дискурса, они будут назы­
как рассказ, лее, что, как нам кажется, необходима дихотомизация якобсоновско­
го понятия: противопоставляя П. термин "выключение" (embrayage),
который обозначает возврат к отправителю форм сообщения, ранее
уже переключенных, мы вносим немного больше ясности в этот
элементарный и в то же время очень сложный механизм.
II. П. в Р е м е н н 6 е. 1. Аналогично П. актантов можно рас­
сматривать П. временное как протекающую в момент акта речи
процедуру проецирования члена «не-сейчас» за рамки конкретного
встав­ акта высказывания, благодаря чему устанавливается, с одной
стороны, посредством пресуппозиции время «сейчас» акта выска­
говорящего и зывания и, с другой стороны, конструируется «объективное» время
на основе точки отсчета, которую можно назвать время «тогда».
Если рассматривать время «тогда» как нулевое время и применить,
отталкиваясь от него, следующую топологическую категорию:

ваться соответственно повествователь (автор наррации. нарратор

(narrateur)) и адресат наррации (narrataire). Зато, когда речь идет OДHOBpeMeHHOCTb/HeOДHo~peMeHHOCТЬ
о структуре взаимной коммуникации (interlocution) второй степени
(в диалоге), говорят о беседующем и собеседнике (interlocuteur et
interlocutaire).

6. Аналогичная проблема возникает в связи с актантами выс­ предшеетвование I следование.

казывания-результата (или актантами повествования-наррации в
собственном смысле этого слова). Развитие нарративной' семиотики
ТО можно построить простую модель времени высказывания-резуль­
заставило нас признать существование двух автономных измерений
тата, которая в качестве системы отсчета позволит локализовать
наррации: измерения прагматического и измерения когнитивного;
различные нарративные программы дискурса.
чтобы быть последовательными, мы должны различать два типа ак­
тантов-субъектов. Наряду с субъектами прагматическими мы встре­
чаем в дискурсе субъекты когнитивные - либо производителей, 2. В той мере, в которой конкретный акт высказывания, взятый
как целое, способен стать высказыванием-результатом и составить,
либо интерпретаторов значений, причем они выступают то в синкре­
тизме с субъектами прагматическими, то в виде самостоятельных подобно изображению-имитации реальности, структуру акта выс­
сказывания в дискурсе, время «сейчас», взятое отдельно, может быть
действующих ЛИЦ, как, например, вестник-осведомитель [в волшеб­
НОЙ сказке], то, наконец, узнаются только как имплицитные пози­ переключено и вписано в дискурс как пересказанное (гаррогтё)
ции (таков актант-наблюдатель, роль которого до сих пор недооце­ время акта высказывания. Перенесенное таким образом в высказы­
вание время «сейчас» организуется в свою очередь в соответствии
нивалась): когнитивное П. позволяет, таким образом, проводить
различие между когнитивной позицией отправителя сообщения -
с той же топологической категорией и образует внутри дискурса
говорящего и когнитивными позициями либо актантов повествова­
вторую систему временной референции. Эти две системы референции
используются для членения дискурса на единицы-последователь­
ния-наррации, либо повествователя-нарратора.
ности.

7. Понятием П. мы обязаны в равной степени и Бенвенисту, и

Якобсону, термин которого .лцифтер" (Shifter) был переведен 3. Посредством обратной процедуры переключенные временные
категории высказываний-результатов и актов высказываний могут
Н. Рюветом на французский как еmЬгауеиr 'включатель'. Термин
потом подвергнуться включению для создания иллюзии их тождест­
МЬгауеиr 'переключатель' представляется нам более подходящим
венности с конкретным актом высказывания: речь тогда идет о
для генеративного подхода, при котором анализ следует от проте­
временном включении.
кающего акта высказывания к высказыванию-результату, тем бо-

508 509
V. в качестве вакяюченвя А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

Ш. П. про с т р а н с т в е н н о е. 1. Так же как П. актантов сложных нарративных программ (далее НП), иными словами - ло­
или временное, П. пространственное предстает как процедура, бла­ гическая цепь, в которой каждая НП предопределяется другой НП,
годаря которой переносится за рамки конкретного акта высказыва­ т. е. предопределяющей НП.
ния член «не-здесь» пространствеиной категории и тем самым од­
новременно основывается и «объективное» пространство высказыва­ 2. НП являются простыми синтаксическими единицами, и уча­
ния (пространство «8 другом месте»), и исходное пространство (1 'ез­ ствующие в их образовании синтаксические актанты (субъект дей­
расе originel), которое можно рассматривать только как пространст­ ствия или состояния, объект) - это любые субъекты или объекты.
венную тематическую пресуппозицию акта высказывания. Если Таким образом, любой нарративный сегмент, выделяемый внутри
признать пространство «8 другом месте» пространством высказы­ дискурса-высказывания, является естественно членимым на НП.
вания-результата, то можно видеть, что равно возможно и проеци­ Однако как только синтаксические субъекты вписаны в П. н.,
рование члена вздесь», имитирующего место акта высказывания, и появляется возможность их определить - для каждой из соединен­
что отталкиваясь от этой точки, можно установить пространство ных НП - при помощи той позиции, которую они занимают (или
«здесь» уровня акта высказывания. которую занимает НП, частью которой они являются) В П. н., и
опираясь на особенности наделенных значимостью объектов, с ко­
2. Для того чтобы построить, исходя из этих двух точек отсчета, торыми они вступают в соединение. В первом приближении мы на­
две системы пространствеиной референции (<<8 друг()),! месте» и зовем это двойное определение синтаксического актанта актантной
«здесь»), позволяющие установить две сетки позиций, с которыми ролью. Определение «семиотической сущности» актанта соответст­
можно было бы соотносить различные нарративные программы пр ост­ вует его статусу субъекта состояния (в соединении с модальными
ранственно оформленного дискурса, нужна топологическая катего­ значимостями или способами существования), а определение посред­
рия, организующая пространство. Такую топологическую категорию. ством позиции в П. н. означает, что актантная роль характеризует­
можно сначала представить как трехмерное деление пространства, ся не только последней реализованной НП и последней приобретен­
включающее ось горизонтальности, вертикальности и проспекции, ной (или утраченной) значимостью, но и тем, что она охватывает
точка пересечения которых будет представлена нулевым пространст­ совокупность и уже пройденной П. Н., несет в себе увеличение (или
венным положением. Очевидно однако, что эта предложенная нами убывание) своей сущности. Такая двойная обусловленность приво­
категория направленной мерности пространства (сппепэюппайлё) дит к «динамизации» актантов и позволяет в каждый момент изме­
не является достаточной и что существуют и другие категории, 01'- рить нарративный прогресс дискурса.
носящиеся к объемам (например, включающий/включенный)или к
поверхностям (например, окружающий/окруженный),которые так­ 3. П. н. заключает в себе, следовательно, столько актантных
же необходимо учитывать. Сейчас много говорится о пространствен­ ролей, сколько НП ее образуют: поэтому совокупность актантных
ном языке, и остается только сожалеть, что логики еще даже не при­ ролей той или иной П. н. может быть названа актантом или - чтобы
ступили к созданию пространственных логик. отличить его от синтаксических актантов НП - актантом функцио­
нальным (или синтагматическим). При таком определении актант
Учитывая, что конкретный акт высказывания может быть вста­
3. не является понятием, фиксированным раз и навсегда, но некогорой
влен в
высказывание в форме имитации, пространство «здесь», потенциальной возможностью (виртуальным явлением), покрываю-
взятое отдельно, может быть переключено и вписано в дискурс как .. щей П. н. в целом.
пересказанное пространство акта высказыванию оно способно тогда
подвергнуться членению в соответствии с выбранной топологичес­ 4. Перед нами таким образом предстает некоторая синтаксичес­
кой категорией, что приводит к возникновению второй системы ре­ кая иерархия, в которой каждой единице соответствует определен­
ференции для локализации нарративных программ. См. Включение. ный тип актантов: синтаксические актанты в узком смысле слова
являются составляющими НП, и актантные роли в пределах П. н.
Перспектива нарративная (Рагсошв папаШ. N апаtivе path) можно исчислить, тогда как функциональные актанты принадле­
1. П. н.- гипотаксическая * последовательность простых или жат нарративной схеме в целом.

* Термин .л-ипогаксический- образован от термина "гипотаксис", т. е. "син­

5. Из П. н. В настоящее время лучше всего известна П. н. субъ­
таксическое подчинение", например: отношение придаточного предложения к глав­
ному.- Прим. ред. екта. Ее можно определить как логическое сцепление двух типов

БI0 111
V. в качестве заключения
программ: модальная НП (так называемая программа компетен­
ции) логически предопределяется НП реализации (так называемой
программой исполнения (performance)), помещается ли последняя
в прагматическом или в когнитивном измерении. Функциональный
субъект, определяемый с помощью такой перспективы, в некоторых
случаях раскладывается на совокупность актантных ролей; таковы
субъект компетенции и субъект перформации, субъект-исполнитель
(performateur). В свою очередь субъект компетентный будет образо­
ван кумулятивной последовательностью актантных ролей, которые
можно назвать, в соответствии с последней приобретенной модаль­
ностью, субъектом желания, субъектом могущим, субъектом тайны
(нераскрытой), субъектом лгущим и т. п. Что касается субъекта­
исполнителя, то он может быть победителем (реализованным) или
побежденным, субъектом, получившим модальность «быть должным­
хотеть» (имея в виду НП употребления [с. 517]), и т. п. Главное
и мы вполне отдаем себе в этом отчет - состоит не в том, чтобы дать
всем актантным ролям соответствующие названия, а в том, чтобы
разработать некоторый инструмент анализа, который позволил бы
выявлять подвижные (mobi1es) субъекты в поступательном развитии
П. н. вместо «характеров» или «героев» традиционного литературове­
дения, позволил бы предвидеть также возможность семиотики дей­
ствия, перенося проблематику, связанную с субъектом вербальных
видов дискурса. на семиотические виды социальной практики.
6. Если ограничиться только модальной компетенцией субъек­
тов, можно легко представить себе, принимая во внимание четыре
основных модальности, типологию субъектов компетенции. Эта
типология будет строиться одновременно на основе выбора модаль­
ностей, устанавливающего ту или другую модальную перспективу,
и на основе порядка их приобретения. Подобной типологии (а в
этой области особенно интересным является вклад ж.-к. Коке)
затем следует придать релятивный характер, то есть рассматривать
ее как вариативную совокупность приемов, различную в различ­
ных культурах (типологию которых будет легче построить с помощью
этого дополнительного критерия).
7. Исполненный (перформационный (performanciel)) сегмент
П. н. проявляется двумя различными способами: либо он вызывает
движение уже существующих объектов, носителей значимостей, к
которым стремятся (например, приобретение автомобиля, наделен­
ного такими значимостями, как «независимость», «могущество»),
либо он действует более сложным образом - исходя из некогорой
намеченной как цель значимости, он делает необходимым создание
объекта, в который эта значимость могла бы быть вложена (напри-
512
А. Ж· Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
мер, приготовление, исходя из заранее определенной вкусовой зна­
чимости, салата из одуванчиков).
8. В настоящее время все больше приходят к признанию двух
других П. н., которые легко можно было предвидеть и которым
здесь мы можем дать сколько-нибудь удовлетворительную формули­
ровку. Речь идет о двух перспективах, трансцендентных по отноше­
нию к перспективе субъекта, которые выполняют функцию его об­
рамления: во-первых, это перспектива первоначального Отправите­
ля (Адресанта), источника всех значимостей, в частности, ценностей
модальных, способных наделить субъекта-Получателя (Адресата)
необходимой компетенцией; во-вторых, это перспектива конечного
Отправителя (Адресанта), который одновременно является и судь­
ей исполнительной деятельности субъекта, преобразуя его модаль­
- ность «делать» в «быть», и хранителем всех ценностей, от которых
субъект готов отказаться. Оба указанных Отправителя (Адресанта)
могут оказаться в синкретизме во многих типах дискурса, но это
не меняет дела. Перенесенные на уровень семиотических видов со­
циальной деятельности, эти две самостоятельные П. Н.- пока по­
стигаемые интуитивно - могли бы послужить стимулом к созданию
семиотики социального воздействия и семиотики социального санк­
ционирования. См. Программа нарративная.
Письмо (Есгйцге. Writing)
1. Под П. понимают манифестацию естественного языка с по­
мощью означающего, субстанция которого имеет зрительную и гра­
фическую (или пиктографическую) природу. Существуют различ­
ные мнения относительно производного или автономного характера
П. по отношению к устному выражению: лингвис.ты, считающие П.
вторичным (например, Р. Якобсон), опираются на данные истории
П.; лингвисты, утверждающие независимость П. (Л. Ельмслев),
склонны вести исследования в сторону установления некогорой
типологии.
'"
2. Типология П., пока имеющая предварительный характер,
позволяет выделить три рода П.:
а) П. нарративное (повествовательное), или синтагматическое,
в котором каждый знак (dеssiп) соответствует повествовательному
высказыванию (эскимосы и индейцы Аляски);
б) П. морфематическое, или аналитическое, в котором каждой
графеме соответствует знак-морфема (письмо китайское, египетское
и т. п.);
в) П. фонематическое, в котором устанавливается определенное
отношение между графемами и фонемами (например, в европейских
языках). История П., известная еще недостаточно, показывает,
17 Nt 12М3 513
у. в качестве заключения
разумеется, что «в чистом виде» эти типы Il. встречаются редко,
а возможно, вообще не встречаются.
3. В семиотике литературы термин П. (ёсгйцге), заимствованный
у братьев Гонкуров, стал использоваться и получил широкое рас­
пространение благодаря Р. Барту *. Однако
жертвой собственного успеха - расхожим словом среди литератур.
ных критиков (а также искусствоведов), а в недавнее время - и сре­
ДИ специалистов по философии языка ()К Деррида). Значительная
часть его содержания выветрилась, а операциональная
преки первоначальным надеждам, остается весьма слабой. Как при­
надлежность универсума социолекта, П. может быть противопостав­
лено стилю,- последний характеризует универсум идиолекта, хотя
природа этой оппозиции интерпретировалась по-разному. Понимае­
мое как стереотипное, повторное воспроизведение
форм (классическое П., например, можно охарактеризовать как при­
меняющее метафору), располагающееся на уровне дискурсивных
структур текста, П. все еще остается предметом интуитивных и недо­
казательных суждений. См. Трансформации; Дискурс.
Поэтика (Роеп q1Je. Poetics)
1. В обычном современном понимании П. означает либо изуче­
ние поэзии, либо, если включать сюда и прозу, «общую теорию лите­
ратурных произведеннй». Это последнее значение, восходящее к
Аристотелю, в недавнее время вновь было взято на вооружение
теоретиками науки о литературе (Literatuгwissenschaft), которые
стремятся обобщить то, что в течение долгого времени было лишь
«этнотеорией». вписанной в рамки греко-латинской традиции, и одно­
временно показать своеобразие этой формы языковой деятельности.
Так, например, Р. Якобсон вместе с русским формализмом, наслед­
ником и представителем которого он является, желая связать лите­
ратуроведение с лингвистикой, выделяет в числе основных функций
языка функцию поэтическую, определяемую как «внимание, обра­
щенное на сообщение ... ради него самого». Такое включение П. в
лингвистику, возможно, придало уверенности поэтическим исследо­
ваниям романтического толка; в свою очередь неточность этого по­
нятия П. позволила некоторым вновь выдвинуть старые эстетичес­
кие проблемы под новыми именами, проблемы, которые пока не
ставятся открыто, видимо, под влиянием моды.
С семиотической точки зрения, литературные тексты пред­
2.
ставляют собой частные манифестации литературного дискурса,
который в свою очередь является одним из видов в общей типологии
* См. работу Р. Барта в наст. сборнике.- Прим. ред,
014
А. Ж. Греймае. Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный еловаръ
дискурсов. Постулировать в качестве отправной точки [признак]
литературности или поэтичности одного отдельного класса дискур­
сов равносильно тому, чтобы ставить телегу впереди лошади: су­
ществует общий фонд свойств, приемов членения, форм организации
дискурса. Этот фонд сначала нужно исследовать, а потом уже пы­
понятие П. стало таться понять и определить своеобразие какого-либо частного типа
дискурса. Поэтому положение П., рассматриваемой в качестве ап­
риористической дисциплины, уверенной в специрических особенно­
стях своего объекта, в рамках семиотическои теории является
роль, во­ несостоятельным.
3. Не так обстоит дело, когда речь идет о поэтическом факте
в строгом смысле слова, то есть о самостоятельной семиотической
области, основанной на признании пяраллельных и коррелятивных
литературных членений (articulations) в плане выражения и плане содержания
дискурса. Это "Двойное членение" (по смыслу этот термин отличает­
ся от термина, введенного А. Мартине) - ослабленная, растянутая
форма его узнается благодаря просодическим регулярностям сти­
хосложения, а в так называемой символической поэзии (или в неко­
торых сакральных текстах) его сгущение выступает в гипертрофиро­
ванном виде - оказывается, однако, недостаточным для определе­
ния поэтического дискурса. Знаменитое интуитивное суждение
Р. Якобсона, согласно которому поэтический дискурс соответст­
вует проекции парадигматической оси на ось синтагматичес~ую, дало
новый импульс исследованиям в области поэтики (этапнои явилась
работа Якобсона и Леви-Стросса, посвященная «Кошкам» Бодлера).
Выделение гипотаксических * отношений, управляющих дискур­
сом, в пользу эмфатически подчеркнутых таксономических отноше­
ний, позволило наметить возможные определения поэтических еди­
ниц и изотопий, расположенных на двух планах языка. В то ж~
время другие исследования доказали существовани: поэтическои
нарративности (повествовательности) трансформации, организую­
щих поэтический дискурс на его наиболее глубинном уровне. Так
уточняется парадоксальный статус поэтическо~о дискурса: в. син­
таксическом отношении это дискурс абстрактныи, сопоставимыи тем
самым с видами дискурса, используемыми в логике и математике;
в семантическом отношении это дискурс фигуративный и в качестве
такового обеспечивающий высокую эффективность коммуникации.
Программа нарративная (Programme паггаш. Narrative prog-
гат)
1. П. н. - это элементарная синтагма нарративного (повест-
вовательного) синтаксиса на поверхностном уровне, которая образо-
* См. примечание на с, 510,- Прим. рвд,
615
У. в качестве заключения А. Ж. ГреАмас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

вана высказыванием делания (епопсе de faire), управляющим выс­
казыванием состояния (епопсе d'etat). П. н. можно представить дву­
мя следующими способами:
П. н. = F [51 --+ (52 n ov)]
п. н. = F [51 --+ (52 U Ov)], где
F - функция; 51 - субъект делания; 52 - субъект состояния; 0v - объект,
способный подвергаться семантическому вложению в форме аначимостей; [ ] -
высказывание делания; ( ) - высказывание состояния; ---+ - функцня дела­
ния, являющаяся следствием преобразования трасформации: знаки конъ­nu -
юнкции и дизъюнкции, указывающие конечное состояние, результат
При м е '1 а н и е: Для большей ясности функция делания представлена пле­
онастически двумя символами - F и ---+ .
П. н. нужно интерпретировать как изменение состояния, осу­
ществленное некоторым субъектом 51 и затрагивающее некоторый
субъект 52: исходя из высказывания состояния П. н., рассматривае­
мого как следствие, можно на уровне дискурса восстановить такие
Ф игуры, ""
как "испытание, "дарение и т. п. *
2. Типология П. н. должна строиться на основе следующих кри­
териев, примененных в определенной последовательности: . какова та последняя значимость, которая является целью) зависит
а) сущность юнкции: конъюнкция или дизъюнкция (соответст­
вующие приобретению или утрате эначимостей):
б) сущность вложенной значимости: модальные или описатель­
ные значимости (и, внутри их, значимости прагматические или ког­
нитивные);
в) сущность наличествующих субъектов: они могут либо раз­
личаться (и тогда быть реализованными двумя самостоятельными
действующими лицами), либо быть представленными в синкретизме
в одном действующем лице: в этом последнем случае П. н. называется
тогда исполнением (performance).
3. П. н. иногда усложняется в целях эмфазы с тем, чтобы произ­
вести смысловой эффект «трудности», «экстремального характера»
задания **.
Относительно часто, особенно в «этнолитературе», встре­
чаются две процедуры эмфазы: удвоение (когда П. н. удваивается,
за неудачей первой следует успех второй), символически обозначает­
ся PN (х 2), и утроение (когда три последовательные П. н. разли­
чаются только возрастающей «трудностью» задания), обозначается
PN (х 3).
4. Простая П. н. трансформируется в комплексную, когда она
требует предварительной реализации какой-то другой П. Н.: так,
Имеются в виду понятия, восходящие к «функциям» Проппа.-При'\!. ред.
...
«Задание» в смысле функций Проппа, выделяемых в волшебной сказке.­
......
Прим. ред.
например, обезьяна, которая, чтобы достать банан, должна сна­
чала найти палку. Главную П. н. мы тогда назовем базовой, а
П. н. пресуппозированные и необходимые получат название П. н.
употребления (PN d'usage): число подобных П. н. неопределенно,
связано со сложностью задания, которое нужно выполнить; мы обо­
значим их как PN (PN u 1,2... ), указывая с помощью скобок, как
в пункте 3, факультативный характер расширения.
5. П. н. употребления может быть реализована либо посредством
делания. самого субъекта, либо посредством какого-либо другого субъекта,
уполномоченного первым: в этом последнем случае мы будем гово­
рить оприсоединенной П. н. (PN аппехе), обозначаемой как PN
и понимаемой как относящейся к некот,?рому низшему уров­
(PN u )
ню деривации (введение уполномоченного суоъекта делания - че­
ловеческого существа, животного или машины - ставит проблему
его компетенции).
6. Именно от выбора базовой П. н. (то есть по существу от того,
актуализированная форма П. н. в целом, которая будет переведе­
на в дискурс, иначе говоря, будет в первую очередь введена во вре­
менные параметры (темпорализована) с целью реализации. Мы ви­
дим, таким образом, как П. н. трансформируется посредством вве­
дения некоторых процедур усложнения (которые можно сформули­
ровать в виде правил) в операциональное программирование. От­
метим, что на уровне дискурса П.н. могут быть эксплицитными
или остаться имплицитными: их превращение в эксплицитные тре­
буется нарративным синтаксисом на поверхностном уровне.
7. Когда речь идет о простой П. н. или упорядоченной последо­
вательности нарративных программ (включающей П. н. употреб­
ления и иногда П. н. присоединенные), то получаемое таким об­
разом синтагматическое целое соответствует исполнению (perfor-
тапсе) субъекта, при условии, однако, что субъекты делания и сос­
тояния находятся в синкретизме в определенном действующем лице
и что субъекты присоединенных П. н. идентичны главному субъекту
делания или, по крайней мере, уполномочиваются и управляются
им. П. н., называемая исполнением (performance), предполагает в
качестве пресуппозиции другую П. Н., а именно: П. н. компетенции
(субъект «делать-быть» должен быть предварительно наделен модаль­
ностью, например как субъект желания-делания или долженство­
вания-делания). С этой точки зрения, компетенция предстает как
программа употребления, характеризующаяся, однако, тем, что
значимости, к которым здесь стремятся, имеют модальную пр.ироду .
Поскольку исполнение предполагает как пресуппозицию (ргезцрро-

516 517
V. в качестве заключения
sant) компетенцию, вырисовывается новое синтаксическоеединство,
возникающеев результате их логического сцепления (enchainement)
и занимающее по сравнению с ними иерархически более высокое
положение: мы ему даем название нарративной перспективы (раг­
cours папаШ). См. Перспектива Нарративная.
Протоактант (Protoactant. Proto-actant)
Поскольку структура - это элементарный способ существования
семиотической системы, всякий актант может быть проецирован на
квадрат семиотический и таким образом расчленен по меньшей мере
в четырех актантных позициях (актант, антиактант, негактант, не­
гантиактант) (actant, агпасгагп, ш~gасtапt, negal1tactant): по отно­
шению к категории актантов, которая таким образом устанавливает­
ся, его можно назвать П.; мы говорим, например, что субъект или
адресант - П., когда они манифестируют в дискурсе некоторые из
своих актантных позиций, такие, как субъект и антисубъект, адре­
сант и антиадресант. См. Актант; Квадрат семиотический; Трансфор­
мации.
Семантика (Semantique. Semal1tics)
1. Противопоставляемая то паре «фонетика - фонология», то
синтаксису (особенно часто в логике), С. является одной из состав­
ных частей теории языка (или грамматики).
В лингвистике XIX в. больше всего внимания уделялось раз­
2.
работке фонетики и морфологии; в ХХ в., как бы под действием
обратной тенденции, развиваются прежде всего синтаксис и С.
в конце прошлого века М. Бреаль первым сформулировал принципы
диахронической семантики, призванной изучать изменения значе­
ний слов, и приспособил для исследования социального аспекта
естественных языков приемы античной риторики (особенно уче­
ния о тропах) и стилистики XIX в.
3. Отказавшись от диахронической направленности исследова­
ний в пользу синхронического описания явлений значения, С. в
первой половине ХХ в. поставила своей задачей выявление и ана­
лиз семантических полей (называемых также мыслительными, или
понятийными). Начиная с работ И. Трира, который параллельно
использовал семасиологический и ономасиалогический подходы,
эти исследования стали называтъся лексикологией (Ж. Маторе).
В такой лексической С. СЛОБО по-прежнему остается основной изу­
чаемой единицей, что сближает ее таким образом с гипотезой Се­
пира - Уорфа, признающей категоризацию мира на основе лекси­
ческих средств естественных языков. Этот подход, преследовавший
таксономические цели, дал, однако, только частные и ограниченные
518
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотнка. Объяснительный словарь
резуль~аты - из-за отсутствия критериев, существенных для имма­
нентнои структуры языка.
4. В 60-е гг~ нашего века ИСПОльзование фонологической мо­
дели, основаннои на более или менее эксплицитно выраженном пос­
тулате о параллелизме двух планов языка, положило начало ново­
му направлению, обычно называемому структурной С. Считан
что п~ан выражения языка образуют дифференциальные различн~
и что этим различиям означающего должны соответствовать разли­
чия означаемого (трактуемые как различительные признак и Значе­
ния), представители нового направления нашли способ изучения
означаемых манифестированных лексических единиц (морфем и ЕМ
подобных), основанный на расчленении их на более мелкие едини
цы (иногда называемые минимальными), которые ЯВляются семан­
тическими признаками или семами. Каковы бы ни были теоретичес­
кие предпосылки лингвистов этого направления (назовем в про­
извольном порядке имена У. Вейнрейха. Б. Потье, А ..Ж. Греймяса
Ю. д. Апресяна, д. Катца и д. Фодора), каковы бы ни были резуль­
таты, полученные индивидуальнокаждым из них, следует признатъ,
что структурная С. явилась важным этапом в развитии Лингвисти­
ки: накопленный ею методологический опыт позволил по-новому
взглянуть на теорию значения, открыл путь для семиотики.
5. С. в ее COBpeMeH~OM виде, по-видимому, Подошла к решению
проблемы, в~лновавшеи многих лингвистов и нашедшей выражение
в знаменитои формуле Блумфилда, согласно которой смысл суще­
ствуе:> но мы не можем сказать о нем что-нибудь осмысленное.
И денствительно, если известная «материальность» означающего
служ~т гарантом научного описания, то план означаемого, ко­
торыи мы можем только предполагать, ускользал от позитивного
изучения. Нужна была революция в умах ученых: на смену их уве­
ренности в том, что они Описывают «факты» языка, пришла идея,
что лингвистика - это лишь теоретический ко!!структ,- по­
строение, стремящееся объяснить явления, иначе (и непосред­
ственно) непостижимые. Лишь после этого могла быть' допущена и
признана С. как искусственно построенный язык, способный гово­
рить о языке-объекте. Следует отметить, что признание С. метаязы­
ком привело к более или менее осознанному размежеванию специа­
Листов в этой области: наряду с пониманием С. как научного мета­
языка, к которому присоединяемся мы, семантический язык часто
рассматривается как обычное парафразирование на естественном
языке.
6. Среди проблем, решения которых ожидают от с., назовем
прежде всего проблему производства сем. Теоретически можно себе
519
 V. в качестве заключения
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

представить, что около двух десятков бинарных категорий сем,

рассматриваемых как таКСОномическая основа некогорой комби­ единицам и служат основой для установления изотопии* дискур­
наторики, способны произвести несколько миллионов сочетаний сов; таким образом, новые слои вложений ведут к конкретизации
семем, количество, на первый взгляд, вполне достаточное, чтобы содержания и к расчленению дискурса на более l'v~елкие синтаг­
покрыть семантический универсум, соотносительный (ко-экстен­ матические единицы вплоть до конечных сочетании семем.

сивный) с тем или иным естественным человеческим языком. Не в) С. должна быть общей; поскольку в естественных языках,
говоря о практической трудности установления подобной основы совершенно так же, как в естественных мирах, появляются и со­

семантических универсалий, возникает другая, не менее сложная здаются многочисленные семиотические системы - следует посту­

проблема, касающаяся уточнения правил семантической совмести­ лировать единство смысла и' признать, что он может быть мани­
мости и несовместимости, которые управляют построением не только фестирован разными семиотиками или несколькими семиотикам~
семем, но также и более крупных синтагматических единиц (вы­ одновременно (как, например, смысл т~атрального спектакля).
сказывание, дискурс). Мы видим, что семный (или компонентный) именно поэтому С. является частью общеи теории значения.
анализ дает удовлетворительные результаты только при прове­
дении ограниченных таксономических описаний (которые можно 8 В рамках семиотической грамматики - такой, какая ви­
распространить на структурацию более открытых семантических дится нам,- выделяются две дополняющие друг друга составные
полей), поэтому следует оставить МЫсль о возможности создать ДЛ5! части: синтаксис и с., организация которых имеет два уровня
семантического анализа матрицы, подобные тем, которые фоноло­ глубины. Генеративная перспектива дискурса включает в себя,
гия может создавать для своих задач. В конце концов, лингвисти­ таким образом, две семантические инстанции: С. базовую - на
ческая С. (генеративная или логическая, в духе О. Дюкро) тем уровне семиотическом или нарративном,- наделенную абстракт­
самым сводится только к установлению возможных универсалий. ным логическим представлением, и С. нарративную, семантичес­
Таким образом, в 60-х П. пришлось отказаться от ИЛлюзорной веры кие вложения которой вписываются в формы нарративного синтак­
в возможность разработки необходимых средств для исчерпываю­ сиса на поверхностном уровне. Семантико-синтаксическая репре­
щего анализа плана содержания естественных языков. В то время зентация которая является следствием этого,- это репрезента­

лингвистика, как теперь стало ясно, ставила перед собой нераз­ ция сем~отических структур, которые пускаются в ход в конк-
решимую задачу: осуществить полное описание всей совокупности етных актах высказывания для производства дискурса.
культур человечества. р См. Квадрат семиотический; Семантика базовая; Семантика по­
рождающая.

7. Чтобы преодолеть этап, который был здесь кратко очерчен,

с.- в том виде, в каком мы ее стремимся разрабатывать в рамках
Группы сеМИОЛИнгвистических исследований,- должна удовле­
творять, как представляется, по меньшей мере, трем важнейшим
условиям:
а) С. должна быть генеративной; под этим понимается пос­
тепенно возрастающие вложения содержания, раСположенные
на последовательных ярусах, от наиболее абстрактных к са­
мым конкретным и фигуративным, так, чтобы каждый из яру­
сов смог получить ЭКСПЛицитное металинтеистическое представ­
ление.
Семантика базовая (Зёгпап
S ·
t гоце f оп d агпеntale . Fundamental
semantics)
1 Будучи дополнительной по отношению к. семантике Ha{)~
ативной и являясь вместе с ней семантическои составляюшеи
~емиотической грамматики (на уровне семиотических CTPYKTYP)~
С б определяется своим абстрактным характером вследствие то
. что она вместе с базовым синтаксисом соответствует исход­
~~'й инстанции генеративной перспективы дискурса. Устанавливае­
мые ею единицы - это элементарные структуры значения, и их .быть
но сформулировать как семантические категории, способные ыть
б

б) С. должна быть синтагматической, а не только таксономи­
ческой; следовательно, С. должна стремиться объяснить не отдель­
НЫе лексические единицы, а производство и понимание дискур­
са. Важное значение, которое придается контекстуальным семам
в построении семем, позволяет нам в этой Связи постулировать
следующую гипотезу: наиболее глубинные семантические вложения
соответствуют наиболее крупным по величине синтагматическим
520
п едставленными в виде квадрата семиотического (что соо щает
и~ логико-семантический статус и делает их операциональными).
.. "те мин введенный всемиологию А. Греймасом, одним из
"Изотопия - р л'я обозначения повторов тождественных сил в выска­
авторов данного словаря, : в синтагматическом плане; в парадигматическом пла-
зыв~н:~оИ~~е::~:I~~~е~втух 'контрарных членов под более общей катеГОРИJЙ; на­
пример. вершины Квадрата семиотического (см.) изотопны.- Прим. ре .
521
 А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
У. в качестве заключения

s·
Семантика генеративная (порождающая)( еmап lque
t· generative
.
2. В принципе, считается, что достаточно одной какой-либо се­ аепегаНуе semantics) 'я грамматика старалась най-
мантической категории, чтобы запланировать (ordonner) и лтро­ 1. В то время, когда порождающа 'же не на уровне глубин-
извести микромир (микроуниверсум) дискурса путем последователь­ ти место семантическому компон:~~~ )~нсформационного процесса
ных вложений в каждую порождаемую инстанцию. Однако две ных структур, а на протяжении ~~ксиср: семантику. вначале совер­
различные семантические категории, взятые в качестве схемы се­ и таким образом примирить син м пе евернула данную проблему,
миотического квадрата, породить также могут новаторский текст шенно разделенные, С. г. целикоз ци~ порождающей перспеКТИБЫ
(аналитический или сингетико-мифологический).Существование не­ постулировав, что исходная ИНСф~рм на основе которых действием
закрытых видов дискурса или видов дискурса бессвязных такой состоит из лог~ко-семантичеСЮ~~ве ~~OCTHыe формы (и затем фоно­
концепции не противоречит: подобно тому как дискурс в два го­ трансформации порождаЮТСЯОЗВО7I~ет дать высказыванию фонети­
лоса (диалог) или дискурс в несколько голосов (групповой спор) логическая составляющ)a~_ п м о'б;азом получил разрешение и до­
могут составлять лишь один универсум дискурса и в своей базовой ческую репрезе~тацию. аки ей грамматики вопрос: вопрос о
организации проистекать лишь от одной категории (или от пары вольно трудныи для порождающ
пересекающихся категорий), так же и один манифестированный семантической интерпретации.
дискурс может быть как бессвязным, так и частью нескольких дис­ одхода в пользу подлинно се­
курсных универсумов. При некоторых определенных условиях 2. Отказ от чисто формального п анц зской семиотиКОЙ. Даже
можно также предвидеть случай, когда одна категория (или две мантического сближает С. г. с ~~оль~о приблизительна, ее мож­
пересекающиеся схемы) управляет микроуниверсумом, доминирует если предложенная модель пок~ есЩобственной концепцией порождаю-
над другими категориями, которые ей подчинены или только со­ ример сравнить с нашеи 'о
но, нап, ация глубинных структур может с -
чинены: одно такое средство, имеющее иерархическую форму и . щей перспеюивы, а ее органбиз ому уровню нашей семиотическоЙ
использующее данный универсум культуры, будет названо эпистемэ. ответствовать, частично, глу инн
грамматики-
Если известно, что семантический универсум может быть
3.
расчленен двояко: как индивидуальный мир (индивидуум) или как С г обнаруживает явный интерес
социальный мир (культура), возможно предположить - в порядке
3. Вместе с тем, даже если 'в ~астоящее время представляют­
гипотезы - существование двух видов семантических универса­
к универсалиям, ее исследова~~;енно недостает общей теории зна­
лий - категории жизнь/смерть и категории nриродаlкультура,­
ся слишком частнымИ, им о ичие от нашей научной концепции,
операциональная эффективность которых представляется несомнен­
чения. С другой стороны, в ается от метаязыка описания (или, по
С по видимому отказыв )
ной. кр:й~ей - мере, выражает свое безразличие к нему.
4. С. б. выступает на этом уровне как инвентарь (или как так­ Семантика дискурсивн~я, семантика дискурса (Semantique dis-
сономия) категорий сем, которые субъект акта высказывания мо­
жет использовать подобно виртуальным аксиологическим систе­ * cursive. Discourse semantlcs) и нарративных структур в дис-
мам, значимости-ценности которых актуализируются только на 1. Перевод семиотических можно оп еделить, с точки зрения
уровне повествования, при их соединении с субъектами. Подобная курс (или дискурсивизацию) оцедуС установления актантов,
элементарная аксиологическая структура парадигматического по­ синтаксиса, как совоку(пность ::изации темпорализации, спацна­
рядка может быть переведена в синтагматическую форму благодаря времени и пространства a~T~~ оны, параллельно, эту синтагма­
синтаксическим операциям, которые заставляют свои термы пред­ лизации); с семантическои о~ождают новые семантиче<.:кие вло­
видеть дискурсные перспективы, исчислимые в семиотическом тическую реорганизацию сопр я по нескоЛЬКИМ ярусам. Очень
квадрате: семантическая структура способна, следовательно, по­ жения, которые будут раСПО~:~~~:Снашу мысль. ПредположиМ, что
лучать в этом плане синтагматическую репрезентацию. См. Семан­ простой пример поможет ут существует нарративная програи­
тика; Квадрат семиотический. на уровне нарративных CT~YKTYP ен значимостью-ценностью .сво­
ма, актант-объект котороИ наделся к модальной структуре "мочь");
бода" (значимостЬ, которая ОТ:~~:~ый от субъекта, и ценность "свобо­
Под саксиологиейэ авторы словаря понимают парадигматическую (данную
..
до текста) систему эпачимостей-ценносгей; аксиология противопоставляется идео­
этот объект вписан как отъед й перспективы субъекта. А раз так,
да" составит цель нарративно
логии (см.) как синтагматической системе ценностей в действии, в тексте.- Прим.
ред. 523

522
 V. в качестве заКJJЮчения
Д. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

Вписывание подобной перспективы в дискурс Может п ивести на­

При современном состоянии семиотических исследований,
~f;:r'ик наделению ее простр~нственными параметрам~ (спац~али­ 4.
видимо, невозможно определить сколько- нибудь уверенно границы
, перспектива "свобода может предстать тематизи сванной и состав С. д. Вот почему мы можем лишь в общих чертах наметить
как перспектива "бегство" (как тема бегство") Однако Б Р "
это пока ещ б " ' . " егство - проект, который опирается на ряд постулатов: поскольку генера­
е а страктная перспектива; новые семантические вло
тивная перспектива дискурса идет от абстрактного к конкретному
::рния способны придать ей фигуративность, представив ее напри:
, как «отплытие В дальние моря» Можно ' и фигурагивиому, методологически целесообразно разложить ее на
зать . , следовательно ска- столько полусамостоятельных инстанций, сколько окажется не­
, что данная нарративная перспектива Может быть конве 'ти
обходимым, чтобы на каждом этапе лучше понять ее конкретные
BaH~ при дискурсивизации либо в тематическую перспективу рли~~­ способы создания; с другой стороны, процесс порождения в целом
на олее позднем этапе, в фигуративную перспектив Таки~ об '
зоф!'vl, следует различать, Учитывая эти две процедуры ~ те!'vlатизац~~ и семантические вложения, которые мы устанавливаем на каждом

и игуративизацию,_ два больших класса ' . . ярусе, создают столько же ограничений и уточнений дискурса;
фигуративные (или абстрактные) и Фигурат~~~~tсов. дискурсы не- совокупность проистекающих из этого выборов и отборов может за
тем лечь в основу типологии дискурсов. См. Семантика; Дискурс.

2. Расстояние, которое разделяет эти ва Семантика нарративная (Зёшаппоце narrative. Narrative ветпап­
ляется, следовательно, местом, где проис:одя~Р~:::н::~:!~~а,пяв- tics)
~~~:~Вбаь~::,ра~~:чнКоОй~В6~:: K~~;_~~~ons~, сложность KOTOP~~; 1. В устройстве порождающей перспективы С. н. нужно рассмат­
ривать как инстанцию актуализации вначимостей-ценностей. По
~~:::~~а~~с~~~~:~чфе~~УуЮраперспективу,
•
П~:Об;:~~tвС е~П~~~~~~о:~~
тивных перспектив: много приме
существу на базовом уровне, к которому принадлежат базовые син­
таксис и семантика, членится и получает форму категорий микро­
можно наити в евангельских притчах. другой какой-н б ров этому универсум, способный производить дискурсивные значения, но этот
вместо расположения фигуративных перспектив в опр~д~~:н~~с:~~с упорядоченный универсум остается пока миром виртуальных цен­
следовательности накладывает их одна на другую как о - ностей, поскольку он не усвоен и не взят на вооружение субъектом.
ные, и тогда имеет место явление полиизотопии * KOTo~~~B~;~:~­ Переход от семантики базовой к С. н. заключается, следовательно,
дит к множественности прочтений одного и того ~e иск - в основном в отборе имеющихся эначимостей-ценностей, расположен­
этом же уровне происходит Использование диск сом Дмно!рса. На ных на одном или нескольких квадратах семиотических, и в их ак­
ных ригур и ДИСКУрсивных конфигураций (част:~меющих очислен­ туализации посредством их соединения (юнкции) с субъектами нар­
ющиися и «плавающий» характер): эта обширная область ловторя. ративного синтаксиса поверхностного уровня. Если базовый уровень
очень мало разработанная, относится к С. д. ' пока еще предстает как аксиологическое * устройство, способное служить
основой для порождения типологического ассортимента возможных
3. Вну.три фигуративного уровня Дискурса удобно азличать дискурсов, то на нарративном уровне семантики, на котором на

два яруса. ярус фигуративизации и ярус иконизации Фи~урати комбинаторику возможных сочетаний накладываются ограничения,

ф~~~~ с(~ртои~д~ррна:rмещфении на ПРотяжении дискурса' СОВОКУПНО~:~ частично определяется тип производимого дискурса.

. е игуры, схемы Г. Башляра рисунки •

и т. п.), иконизация же стремится на следующей с;адии «одет~е~~и
фигуры, придать им сходство с реальностью, т. е. создать таким об~
разом иллюзию референтности. На этом уровне также имеют мест
ономастические процедуры, при которых устанавливается соот
ветствие между антропонимией, хрононимией и топонимией в
мантическом плане и тремя основными синтаксическими п оце се­
рами дискурсивизации (акториализацией, темпорали~ацие~ c~~~
циализациеи - см. выше).
* См. сноску на с. 521.- Прим. ред,
524
2. Синтаксическая формовка, в которой осуществляется вложе­
ние отобранных семантических ценностей,- это высказывание со­
стояния. Независимо от сущности значимости-ценности, которая
О
может быть модальной, культурной, субъективной или объективной,
- ее вписывание в актант-объект в соединении (юнкции) с субъектом
определяет последний в его динамичном «бытию>, пригодном для
выполнения программы нарративной, которая будет его трансфор­
' мировать. Если актуализация значимостей-ценностей реализует та­
ким образом нарративные программы в виде значений, то нарра-
* См. сноску на с. 522.- Прим, ред,
52S
У. в качестве заключення
тивная перспектива строит синтаксические рамки накопления эна­
чимостей-ценностей не только путем сложения, но и путем «запоми­
нания», о чем на уровне семантики дискурсивной свидетельствует
роль темы.
Семантический инвентарь (Inventaiгe эёптагшоце. Semantic in-
ventory)
В отличие от семиологического инвентаря категорий сем, ко­
торые, будучи частью плана содержания естественных языков,
соответствуют фигурам выражения естественной семиотики, С. и.
(в узком смысле этого слова) образуется категориями, которые не
имеют никакого отношения к внешнему миру, в том виде, в каком
мы его воспринимаем, 11 которые сами уже предполагаются катего­
ризацией мира. Чтобы избежать терминологической путаницы, мы
предлагаем заменить термин .семиологическнй" термином "фигура­
тивный", а вместо термина "семантический" использовать термин
.лгефигуративный'' (или абстрактный). См. Семантика.
Семиозис (Зёппоыэ. Semiosis)
1. с.- операция, которая, устанавливая отношение взаим­
ной пресуппозиции между формой выражения и формой содержания
(в терминологии Ельмслева) - или между означающим и означае­
мым (у Соссюра),- производит знаки: в этом смысле, например, вся­
кий акт языка подразумевает С. Этот термин синонимичен термину
"семиотическая функция".
Под С. можно также понимать категорию сем, конституиру­
2.
ющими членами которой являются форма выражения и форма со­
держания (означающее и означаемое).
Семиология (Semiologie. Semiology)
1. Термин С. наряду с термином "семиотика" используется для
обозначения теории языка и ее приложений к различным знаковым
системам. Он восходит к Ф. де Соссюру, который призывал создать
науку о «системах знаков». Что касается той области знания, кото­
рую эти два термина покрывают, она сформировалась во Франции
в 60-е 1'1'. нашего века в рамках того, что называют французским стру­
ктурализмом (вокруг таких ученых, как Мерло-Понти, Леви-Стросс,
Дюмезиль, Лакан и др.), испытавшего влияние, в плане лингвисти­
ческом, со стороны наследников Соссюра: Л. Ельмелева и, в меньшей
степени, Р. Якобсона. Из двух терминов, которые довольно долго
употреблялись недифференцированно, в настоящее время предпоч­
тение оказывается термину "семиотика": так, была учреждена Меж­
дународная ассоциация семиотики. Несмотря на то, что термин "се·
миогика" получил официальное признание, термин С. прочно уко-
526
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. ОБЪЯСf1итеJJЬНЫЙ словарь
ренился во Франции (среди учеников Р. Барта и отчасти А. Марти­
не) и в романоязычных странах и продолжает широко использовать­
ся, и только в 70-х 1'1'. методологическое содержание терминов С. и
семиотика" привело постепенно к их дифференциации, делая их
~ротивопоставление значимым.
2. Семиологическая теория (projet) * в той мере, в какой ее
пытались развивать в ограниченных paM~ax соссюровского опреде­
ления и вне всякой связи с эпистемологиеи COBpeMe~HЫX гуманитар­
ных наук, когда «система» исключает семиотическии процесс и, тем
самым, различные виды знаковой деятельности, как и изучение
«знаков», вписанное в теорию коммуникации и заключающееся в
почти механическом применении модели «языкового знака»,
и т. п.- все это вскоре практически свелось к весьма немногому:
к изучению некоторых искусственных вспомогательных кодов (ср.
работы Л. Прието, Ж. Мунена). Таким образом, С. стала казаться
придатком лингвистики.
3. Причины определяющего влияния Соссюра ниа развuитие се­
миологических исследований следует искать не в этои куцеи форму­
лировке, а в общей теории языка, разработанной им. Так, во фран­
цузской С. учение Соссюра получило распространение в ельмслеви­
анекой трактовке (ср, «Основы семиологии» Р. Барта, «Структурная
семантика» А. Ж. Греймаса). Это объясняется тем, что Ельмслев,
сохраняя термин Соссюра, дал ему точное определение: под сt;,мио­
логией он понимает научную метасемиотику , объектом которои яв­
ляются ненаучные семиотики: тем самым он исключает из области
с., с одной стороны, коннотативные семиотики (иначе говоря, язы­
ки коннотаций), а с другой стороны,- те метасемиотики, объекта­
ми которых выступают научные семиотики (например, логические
языки).
4. Указанные терминологические тонкости, которые могут по­
казаться несущественными, представляются нам, однако, необходи­
мыми как некоторые точки отсчета, поскольку они позволяют ясно
понять принципиальные позиции, которые привели к все более
углубляющемуся размежеванию С. и семиотики. Так, по отношению
к ельмслевианскому определению с., первой «изменой» Р. Барта,
еще до того как он написал свои «Основы», был его интерес имен­
но к коннотативной стороне языка (ср. его «Мифологию», области,
которую Ельмслев исключил из определения С. и которую мы
* Научные концепции, не получившие окончательного оформления, обычно
называемые у нас теориями (в ШИРОКОМ смысле слова), авторы словаря называют
проектами.г-: Прим. ред,
527
V. в качестве вакяючения А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительныil: словарь

относим, с одной стороны, к социосемиогике (имея в виду социаль­ валась проблемами семантики, трактуя описание означаемого
ные коннотации), а с другой - к психосемиотике (имея в виду просто как проблему парафразирования. Но чтобы избежать не под­
коннотации индивидуальные). Совершенно очевидно что это было дающейся контролю субъективности, парафраза должна подчинять­
не «изменой», но некогорой принципнальной позиц~ей по отноше­ ся определенным правилам, а парафрастическое описание плана
нию к знакам и языкам. До сих пор свежо впечатление шока, кото­ означаемого (какой-либо семиотики) подвергнуто анализу: если оно
рое произвела оригинальность такого шага и почти немедленно окажется конструктом, то он должен быть последовательным и
последовавший результат: признание гражданских прав поиягой адекватным. В отличие от того, что утверждают некоторые, речь
таким образом С. Вместе с тем подобный косвенный подход к язы­ здесь не идет о неподобающем господстве лингвистики над С.; но
ку слишком многое оставлял на долю интуиции пишущего: по­ об общих YCJ овиях, в которых протекает любая деятельность,
скольку означающее в коннотативных языках рассеяно на протя­ если эта деятельность научная. Все углубляется разрыв между
жении всего дискурса и недоступно прямой структурации, к нему с., для которой естественные языки служат инструментом парафра­
можно подступиться, только постулируя, произвольно И предва­ зы в описании семиотических объектов, с одной стороны, и семио­
рительно, означаемое. В той мере, в какой семиологическое иссле­ тикой, которая ставит своей первой задачей построение соответст­
дование коннотатив~ого толка не поддерживалось воображением, вующего метаязыка, с другой.
подчиненным строгои концептуальной дисциплине, оно с неизбеж­
ностью приходило к изобилию общих мест, если только не пуска­ 6. Последним спорным пунктом является оценка отношений
лось "на поиски теоретических основ в других науках, например, в между лингвистикой и с./семиотикоЙ. На первый взгляд, С. отвер­
какои-либо форме психологии - и тогда мы были свидетелями того, гает приоритет лингвистики, настаивая на специфичности знаков
как нерасчлененная семиотика-объект становится «означающим» и организаций, установленных внутри неязыковых сем~отических
для психоаналитика,- или в какой-либо социологической теории - систем, тогда как семиотика считается прямо связаннои с метода­
и тогда мы видели, как С. становится запоздалым оправданием не­ ми лингвистики. В действительности же - и это особенно ясно
которых идеологических теорий. Как только означаемые получают в области визуальных семиотических систем - С. более или менее
право свободно выбирать свои собственные означающие - а мы эксплицитно постулирует, что естественные языки выступают по­
не знаем, могут ли при последовательном коннотативном подходе средниками в процессе прочтения означаемых, принадлежащих к
дела обстоять иначе,- наблюдается отказ от основного постулата неязыковым семиотикам (изображения, живопись, архитектура
семиотики, постулата о взаимной предопределенности означающего и т. д.), тогда как семиотика это отрицает. Начиная с «Системы
и означаемого, что определяет особое лицо и силу семиотики. моды», этой самой ельмслевианской из всех работ Барта, где для
описания семиотики одежды автор прибегает к посредничеству
5. «Измена» в противоположном направлении - по отношению «письменной моды» (считая, однако, что это вопрос удобства, а не
опять-таки к ельмслевианскому определению с.- заключалась в методологического требования), мы приходим к пониманию С. жи­
интересе к метасемиотике, объектами которой были научные семио­ вописи как исследования дискурса о живописи. Недоразумение
тики (то есть виды научного дискурса и формальные языки), об­ восходит к той эпохе, когда теоретики лингвистики, такие, как
ласть, отданная Ельмслевом на откуп логикам и математикам. Ра­ Р. Якобсон, борясь против психологизма мышления, выраже~ного
зумеется, речь шла не о том, чтобы их заменить - хотя различие с помощью орудия - языка, горячо отстаивали нераздельныи ха­
точек зрения семиотиков и логиков иногда помогало им допол­ рактер этих двух сущностей. Из признания того, что не сущест­
нять друг друга,- а о том, чтобы посмотреть, как они решают наи­ вует языка без мышления и мышления без языка, вовсе не следу­
более острую проблему, проблему метаязыков описания. Это сбли­ ет, что нужно считать естественные языки единственным вместили­
жение с Венской школой логики и отпочкованиями от нее в англо­ щем мышления: другие семиотические системы, не лингвисти­
саксонских странах (которые определяют семиотику как соедине­ ческие также являются языками, то есть значащими формами.
, , , "
Следовательно, термины "ощущаемое и "переживаемое , с по о
м щью
ние двух составных частей: синтаксиса И семантики), а также с
Польской математической школой (разрабатывающей проблемы которых мы обозначаем, например, действие на нас архитектурных
иерархии метаязыков) только подтверждает выдвинутое Ельмеле­ форм, являются не чем иным, как означаемыми этих форм, кото:
вом требование «научного» металингвистического описания. В этой рым, вероятно, должен дать объяснение специально п,?строенныи
связи нужно сказать, что С. (в узком смысле, который мы те­ метаязык, более или менее адекватный, но произвольныи. См. Семи-
перь вкладываем в этот термин) никогда особенно не интересо- отика.

528 529
V. в качестве заключения А. Ж. ГреАмас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительныii словарь

Семиотика (Serniotique. Serniotics) пространства при различении пространства «искусственного» и

Термин С употребляется в различных значениях и может оз­ пространства «естественного»; «естественный» пейзаж есть явно
понятие культуры и имеет смысл только в противопоставлении
начать (1) некоторую так или иначе манифестированную величину,
которую стремятся познать; (II) объект познания, каким он пред­ пространству, обработанному человеком. Следовательно, вопреки
стает в ходе и в результате описания; (III) совокупность средств, Соссюру и Ельмслеву, для которых естественные языки были про­
делающих возможным его познание. сто С среди прочих С, естественные языки и естественный мир
предсгавляются нам огромными резервуарами знаков, местом мани­
С-о б ъ е к т. 1. Очевидно, что распространенное опреде­
1.
ление С. как «системы знаков» не соответствует значению (1), по­ фестации нескольких С С другой стороны, с этой точки зрения дол­
скольку оно предполагает уже опознание знаков; заменив его жно также быть пересмотрено и понятие искусственной конструк­
«системой означиваний» (еоаначиаающей системой»), мы ввели менее ции. Если конструирование предполагает существование конст­
нагруженное понятие «означивания»; наконец, заменив «систему»­ руирующего субъекта, то рядом с субъектами индивидуальными
представляющую собой теоретическое понятие, точное и ограничи­ должно быть отведено место для субъектов коллективных (так,
вающее - на «совокупностъ» (емножество»), можно предложить например, виды этнолитературного и этномузыкального дискурса

для начала определение С как означивающего множества, о кото­ являются сконструированными, искусственно созданными, как бы

ром в каuчестве гипотезы можно предположить, что оно обладает ни определяла статус субъектов, производящих такие тексты, ге­
не~оторои организацией, некоторым автономным внутренним уст­ нетическая антропология). Представляется поэтому желательным
роиством. Можно также сказать, что всякое означивающее множе­ заменить оппозицию «естественный/сконструированный (т. е. ис­
ство, с того момента, когда оно становится объектом анализа, может кусственный)» оппозицией «С научные/С ненаучные»: под научной
быть названо С-объектом: это определение является предваритель­ С мы будем понимать здесь - беря определение научный в широ­
ным, потому что оно действительно только в рамках определенного ком его смысле - С-объект, описываемую в рамках некогорой
проекта описания и предполагает тем самым некоторую метасеми­ семиотической теории, эксплицитной или имплицитной (например,
отику, его использующую. Понятия означивающего множества и построение языка науки происходит на основе той или иной тео­
С-объекта не являются, впрочем, совпадающими по объему (ко­ рии, даже если эта теория научна лишь в слабой степени).
экстенсивными); результаты исследования иногда показывают, что 3. В связи с этим возникает необходимость уточнения статуса
макросемиотик, какими являются естественные языки и естествен­
только часть означивающего множества покрывается построенной
С или же что, наоборот, она объясняет больше величин, чем те, ные миры (последние понимаются как «природа», осознанная
которые первоначально считались образующими означивающее мно­ «культурой», что делает их относительными и позволяет исполь­
жество. зование применительно к ним термина "мир" во множественном
2. Эти предварительные замечания, на первый взгляд, беспо­ числе), внутри которых организуются частные С Во-первых, необ­
лезные, приобретают важность, когда речь идет об определении ста­ ходимо учесть, что между двумя множествами существуют корре­

туса семиотик, называемых естественными, и о целесообразности ляции: так, утверждение о том, что естественный мир поддается
дихотомии «естественное И искусственное»; такая проблема, впрочем, переводу на естественный язык, следует интерпретировать как
соответствие, которое можно установить между единицами, отно­
затрагивает всю семиотическую теорию в целом. Под естественными
С понимают два обширных означивающих множества; с одной сто­ сящимися к двум типам С (фемы (рпегпез) * естественного мира
роны, естественные языки, а с другой - экстралингвистические соответствуют, в плане фигуративном, семам естественных язы­
ков; соматические проявления поведения «описываются» как язы­
контексты, которые мы рассматриваем как С естественного мира
(мира ПрИрОДЫ). Они называются естественными, потому что суще­ ковые процессы и т. п.). Отсюда проистекает определенное взаи­
мопроникновение сегментов, принадлежащих одновременно к двум
ствую~' до человека и независимо от него. Человек погружен в свой
роднон ЯЗЫ~, он брошен с самого рождения в мир здравого смыс­ С, что можно наблюдать в плане синтагматическом: языковые дей­
ктики отсылают к естественному контексту, «жестовые» сегменты ва
ла, которыи принимает эти С на себя, но не конструирует их.
Однако, граница между тем, что «естественно» дано, и тем, что «ис­ меняют словесные синтагмы и т. п. Во-вторых, утверждение о том,
куссгвенно» создано, расплывчата; литературный дискурс исполь­
зует тот или иной естественный язык, системы логик берут свое '" "Фема" - термин, предложенный французским лингвистом Б. Потье, для
начало в естественных языках, а ведь они, бесспорно, являются обозначения различительного признака плана выражения, в противоположность

созланиями человека. Аналогичную трудность испытывает С. "семе".- Прим. ред,

б30 531
У. В качестве заключен"," А. Ж. Греймас, Ж. Курте .. Семиотика. Объяснительный словарь

что естественные языки-единственные, на которые переводятся станции выражения, а субстанция выражения несущественна дли
другие С. (тогда как обратное невозможно), объясняется соображе­ определенияС. (которая есть прежде всего форма). С другой стороны,
ниями двоякого рода: во-первых, тем обстоятельством, что фигуры классификация С. в соответствии с природой знаков базируется на
естественного мира семантически закодированы в естественных язы­ отношениях, которые существуют между этими знаками (символа­
ках, и, во-вторых, тем, что только естественные языки способны лек­ ми, иконическими знаками, знаками-индексами и т. п.) И их ре­
сикализовать и манифестировать абстрактные семантические кате­ ферентами: такой критерий нельзя принять, так как он нарушает
гории (или универсалии), которые в других С. вообще остаются не­ прИНЦИП автономности (или имманентности) семиотических органи­
выр аженными. заций, установленный еще Соссюром, и, следовательно, тоже явля­
4. Таким образом, для нас макросемиотики - естественные язы­ ется нерелевантным. Так или иначе, возникает вопрос, не является
ки и естественные миры - являются сферами действия всего мно­ ли на современном уровне семиотических исследований прежде­
жества С. временной любая классификация такого рода.
4. Типология С,, предложенная Ельмслевом в его «Пролего­
II. Т и п о л о г и я С. 1. Если в значении (1) термин С. служит менах», носит совершенно иной характер. Чтобы избежать недо­
для обозначения значащего множества до его описания, то в но­ разумений, мы сначала кратко ее изложим, а потом сопроводим
вом значении он используется как название объекта познания в нашими собственными наблюдениями. Типология Ельмслева пост­
процессе построения или уже построенного: следовательно, речь роена на двух классификационных критериях: а) научность (с. на­
идет о с.-объекте, рассматриваемой как проект описания, или зывается научной, если она представляет собой описание, отвечаю­
как уже проанализированный объект, или, наконец, как построенный щее принципу эмпиризма) и б) количество планов (языка), из ко­
объект. Таким образом, о С. можно говорить только тогда, когда торых образована С. Так, различают С. одноплановые (или системы
имеются с.-объект и семиотическая теория, которая принимает символов, в терминологии Ельмслева), которые могут быть научны­
ее в качестве объекта, осмысливает и расчленяет. ми (пример: алгебра) или ненаучными (пример: игры), С. двипла­
2. Присоединяясь к традиции Ельмслева, который первым соз­ новые (или по Ельмслеву С. в собственном смысле этого слова),
дал последовательную семиотическую теорию, мы принимаем оп­ которые также бывают научными или нет, и С. многоплановые,
ределение, которое он дал Сл он рассматривает С. как некоторую представляющие собой двуплановые с., у которых по крайней
иерархию (то есть как иерархически организованную сеть отноше­ мере один из планов сам является С. (называемой с.-объектом):
ний), наделенную двойным способом существования - пара­ случай, когда только один из двух планов есть с.-объект, - са­
дигматическим и синтагматическим (и следовательно, доступную по­ мый частый. Семиотики многоплановые подразделяются: а) по
ниманию как семиотическая система или как семиотический про­ тому, являются ли они сами научными или нет; и б) по тому, яв­
цесс) и имеющую по меньшей мере два плана членения - выраже­ ляется ли научным или нет их с.-объект. К этой классификации
ние и содержание,- соединение которых образует семиоэис. Тот оказались добавленными две другие с.: метасемиология и метасе­
факт, что в современных исследованиях предпочтение оказывается - миотика коннотативных с., которые имеют своей задачей иссле­
в форме исследования дискурса и семиотической деятельности дование соответственно семиологий и коннотативных С. Все рас­
разных видов - синтагматической оси и семиотическим про­ пределение представлено на схеме на с. 534.
цессам, ничего не меняет в этом определении: вполне можно себе 5. Для того, чтобы понять, интерпретировать и оценить подоб­
представить, что на каком-либо более позднем этапе исследо­ ную типологию, необходимо сделать несколько замечаний:
вания полученные результаты будут представлены в виде сис­ а) По сравнению с классификациями, указанными выше, клас­
темы. сификация Ельмслева с самого начала отличается введением кри­
3. Попытаемся теперь к этим общим характеристикам добавить терия научности, то есть непреклонным требованием, чтобы, если
некоторые более специфические черты, чтобы открыть путь к типо­ мы хотим говорить о с., существовала эксплицитная теория,
логии С. В настоящее время имплицитно принимаются два рода которая ее объясняла бы, а также использованием в качестве кри­
классификаций: классификация с., основанная на каналах комму­ терия планов языка (означающее и означаемое, взятые глобаль­
никации, и другая классификация, основанная на природе исполь­ но) критерия, уже представленного в определении С. и в силу этого
зуемых знаков. Ни та, ни другая не соответствуют, однако, наше­ гомогенного (тогда как субстанция или референт вводят переменные
му определению С. Классификация по каналам передачи знаков величины, дополнительные и гетерогенные). Это заставляет нас рас­
(или соответственно характеру восприятия) опирается на учет суб- сматривать предложенную типологию как часть теории в целом!

532 533
 V. в качестве заключения
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. ОбъяснительныА словарь

многопланоаые семиотики только один план языка, но только то, что они выступают как озна­
чивающая форма (в смысле соссюровском, а не ельмслевианском).
Впрочем, и такие одноплановые С. можно было бы дифференциро­
вать в зависимости от типа установленного совпадения планов:

формальные языки (или системы символов) являются в этом смысле

элементарными - каждый элемент, взятый отдельно, выделяется
либо в плане выражения, либо в плане содержания (его называют
тогда интерпретириемыму, потому что различие между элемента­
ми опирается лишь на простое различение (что позволяет иденти­
фицировать эти языки единственно по плану выражения); языкам
формальным противопоставляются тогда языки «молярные» (<<шо­
laires») или полусимволические, характеризуюшиеся не столько
совпадением изолированных элементов, сколько совпадением кате­
метасемиотика
метасемиотика горий: например, категории просодические и «жестовые» являются
коннотативных метасеМИОЛОГИА значащими формами - в нашем культурном контексте «да» и «нет»
научная
семиотик
соответствуют оппозиции «вертикальность/горизонтальность» -
совершенно так же, как категории, устанавливаемые в абстрактной
живописи или в некоторых музыкальных формах. Как мы видим,
различение одноплановых интерпретируемых С. и С. означивающих
(значащих (sigпifiапtеs» весьма существенно.
д) Со многими трудностями сопряжена также проблема КОН­
нотативных С. (связанная к тому же с проблемой денотации), ко­
торые находятся за пределами сферы научности. Как можно легко
догадаться, трудность при строгом описании языков коннотации
ее объект - ненаучные ее объект­ ее объект - семиологии
коренится в невозможности, если идти от их плана выражения,

коннотатиеные научные (объект которых - предвидеть коннотации (означающим которых является то особен­
семиотики семиотики ненаучнан семиотика). ность про изношен ия , то выбор лексемы, то синтаксический оборот
и т. п.) и, тем более, построить их иерархическую классификацию,
то есть коннотативную С. Так, книга «Мифологии» Р. Барта, не­
можно отвергнуть теорию целиком, но нельзя отвергнуть одну
смотря на оригинальность и тонкие наблюдения, представляет
только классификацию.
лишь фрагменты коннотативной теории и не содержит даже намека
б) Устанавливая некоторые терминологические соответствия,
на какую-либо внутреннюю систему. Это приводит. нас к мысли о
укажем, что наше определение с.. COOTBeTCTBye~ в типологии Ельм­
том, что следует попробовать подойти к языкам коннотации с про­
слепа метасемиотике. называемои семиологиеи: всякое .значащее
тивоположной стороны и начать с разработки теории коннотации,
множество, интерпретируемое с помощью семиотическои теории,
опираясь на которую можно было бы предпринять описание кон­
становится С.
нотативных систем, исходя из плана содержания. Мы попьггались
в) Научные метасемиотики относятся к проблеме метаяз~IКОВ,
ее лишь в общих чертах наметить, анализируя социальные конно­
общей для логики, математики, лингвистики и семиотическои тео-
тации, которые выступают в форме коннотативных таксономий (язы­
рии. С ки «светские, мирские» и «сакральные», «внутренние» И «внешние»,
г) Исключение из рассмотрения одноплановых ., которые
«мужские» и «женские» И т. п.) В этносемиотике или в форме конно­
Ельмелев считал системами символов и которым отказывал в ста­
тативных синтаксических систем (соответствуюших типологии
тусе с., не могло не привести к трудностям. Согласно определению,
видов дискурса) в социосемиотике. Исследования в этой области
которое он им дает,- их отличает совпадение двух планов, их изо­
только начались: нар яду с коннотациями социальными существу­
морфизм и изотопия, однозначное COOTBeTCTB~e их единиц; но из
ют, как это предположил уже Ельмслев, kohho;-аЦИIl инднвидуааь­
этого определения вовсе не следует, что они ооязательно содержат
ные (более или менее соответствующие античнои и современнои ха-

534 535
 V. в качестве заключения
рактерологии), о которых мы имеем весьма смутное представление
е) В современном словоупотреблении наблюдается тенденци~
проводить различие между С. лингвистическими (языковыми) и
С. нелингвистическими, имея в виду две области, в которых преиму­
щественно происходит манифестация С. и которые мы называем _
возможно, не совсем удачно- махросемиотиками: естественные
языки и естественные миры. Можно постулировать - вопреки
Ельмслеву, для которого естественный язык был такой же с., как
любая дpyгa~ (занимающая, 9днако, привилегированное положе­
ние) - особыи, специфически и статус макросемиотик учитывая
что они способны содержать и развивать в себе само~тоятельны~
с. (о чем свидетельствует, например, большое число исследований
появившихся в последнее время и посвященных юридическим, ре­
лигиозным и т. п. видам дискурса). При этом сразу же, однако, воз­
никает проблема нарушения только что установленных нами гра­
ниц в классификации - речь идет о синкретических с., план выра­
жения которых образован элементами, принадлежащими к несколь­
к,им гетерогеНН~IlУI с., существование таких С. сразу же очевидно.
Синкретический характер таких видов дискурса, как опера или
кинокартина, виден с первого взгляда, но можно поставить вопрос
не являются ли и естественные языки - и особенно устные вид~
дискурса - только одним из элементов (разумеется, существенным)
наряду с другими паралингвистическими или проксемическими
элементами коммуникации, также имеющей синкретический ха­
рактер.
ж) Можно, наконец, предложить и другие разграничения ис­
ходя из порождающей перспективы дискурса. Так, например, 'про­
тивопоставляются виды дискурса фигуративного и нефигуративного
(или абстрактного) и, тем самым, С. фигуративные и нефигиратив­
ные (принимая, что дискурс есть не что иное, как выражение С. в
форме процесса), в зависимости от того, на каком уровне глуби­
ны происходит uпорождение текста и манифестация. Все эти разли­
чия и перестроики, даже если они порождают иногда в области С.
некоторые неясности, нужно рассматривать как показатель жизне­
способности с., которая нуждается как в методах исследований,
так и в самих исследованиях.
111. Семиотическая теория. 1. Если в значении
(11) С. понималась как адекватное наложение друг на друга с.­
объекта и языка описания, то теперь мы можем трактовать ее как
область разработки процедур, построения моделей и выбора сис­
тем репрезентации, управляющую описательным уровнем (то есть
методологическим металингвистическим уровнем), но также и как
область, где осуществляется контроль за гомогенностью и после­
довательностью этих процедур и моделей и одновременно экспли-
536
Д. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
цитация - в форме аксиоматики - неопределяемых исходных по­
нятий И основания всего этого теоретического сооружения (эписте­
мологический уровень в собственном смысле этого слова). С этой
точки зрения, С. понимается либо как общая С. (тогда от нее тре­
буют, чтобы она объясняла существование и функционирование
всех частных с.), либо как семиотическая теория, в той мере, в ка­
кой она призвана удовлетворять условиям научности, необходимым
для любой теории, и в какой она определяется как метаязык (од­
новременно и научная метасемиотика и метасемиология, в терми­
нологии Ельмслева).
2. В принципе, может быть создано несколько семиотических
теорий, совершенно так же, как, например, несколько генератив­
ных грамматик: и только их формализация позволила бы при слу­
чае сравнить их и оценить по отношению друг к другу. Однако в
настоящее время такая сравнительная работа совершенно неосу­
ществима, поскольку не существует пока семиотической теории,
достойной такого названия: с одной стороны, мы встречаем теории
интуитивные, без операциональных процедур (когда зачастую до­
вольствуются безапелляционным изложением «принципов веры»),
а с другой стороны,- процедуры, иногда формализованные, но не
опирающиеся ни на какую эксплицитную теорию. Сказанное выше
позволяет нам ограничиться здесь кратким изложением того, что
мы считаем общими требованиями семиотической теории, ссылаясь в
то же время на наш собственный теоретический проект.
3. Семиотическая теория должна представлять собой с самого
начала то, что она есть, а именно теорию значения. Следовательно,
ее первая забота - эксплицировать в форме теоретических
конструктов условия понимания и производства смысла. Так, вхо­
дя в русло традиции Соссюра и Ельмслева, согласно которой зна­
чение есть создание и/или понимание «различий», теория должна
будет объединить все понятия, которые, будучи сами по себе не­
определяемыми, необходимы для определения элементарной струк­
туры значения. Эта понятийная эксплицитация подводит затем тео­
рию к формальному выражению используемых понятий: рассматри­
вая структуру как сеть отношений, теория должна сформулировать
некоторую семиотическую аксиоматику, которая будет предста­
влять собой по существу типологию отношений (отношения пресуп­
позиции, противоречия-контрадакции и т. п.). Такая аксиоматика
станет для теории банком формальных определений,- таких, как,
например, определение семантической категории (минимальная
единица) или самой С. (максимальная единица), причем послед­
нее должно включать в себя, как у Ельмслева, логические опреде­
ления системы (отношение «или ... или») И процесса (отношение
«И ... и»), содержания и выражения, формы и субстанции и т. п.
Следующий этап будет состоять в определении места минимального
687
 У. в качестве заключения
А. Ж. ГреАмас, ж . ~К:у~р~т:е.~С~е~мио~т~и~к~а:....,,:О::2б::ъ:я:с::.:н:ит.:..:е:.:.л:.:..ь~н_ыА_сл_о_в_ар=-ь
__'; _

Формального ЯЗЫКа: различнв между отношениями-состояниями

(как, например, противоречие-контрадакция) и отношеНиями-опе_ создаются при прохожде
нии через фильтр, т. е.
ния Семиотическая теория должна
через инстанцию
рациями (как, например, отрицание) ПОЗволяет ей постулировать
термины-символы и теРМины-операторы, Открывая таким обра­ конкретного ~KT~ ВЫС::З:~~каЗ~IВания_результата(епопсе), како­
зом путь для исчисления словесных ВЫсказываний *. и только быть не только геори и не только С акта выска­
вой является порождающая грамматикдаи,нять в себе т' е. в составе
затем теория должна заняться выбором - или свободным выбором _ . . t· ) она должна сое , .
систем репрезентации, в Которых она будет формулировать ПРоце­ эывания (епопсга
б ей теории С
юп , е хотя это , на первый
и первое, и втор о ,
взгляд,
дуры и модели (например, квадрат сеМИОтический или элементар­ ~o~eT показать~я невозможным. См. Семиология.
ное высказывание). Высказанные нами замечания имели целью дать
общее представление о том, какие шаги необходимы для построе­ Схема нарративная (повествовательная) (Schema папаШ. N аг-
ния сеМИОТической теории: очевидно, что основные положения на­
шей сеМИотической теории (проента) нашли отражение в разных час­ rative schema) ативной структуре текстов (дискурсов) воз-
тях данной работы. 1. Интерес к нарр В П оппа осуществленными на ма-
ник в связи с исследованбиями . рк В 'то время как начиная с
К Этим общим чертам семиотической теории необходимо до­
4. .
териале русск
их волше
СССР особое внимание уделяла углублению
ных сказо

бавить некоторые другие, более частные положения, от которых

тем не менее зависит ее организация в целом. Первое среди них _
порождающая форма, которую, по нашему мнению, удобно давать
в ее развертывании, Понимая под этим, в очень широком смысле,
исследова'ние определения семиотического объекта, рассмотрен­
ного в Соответствии с его СПособом ПРОизводства. Эта методика, ве­
дущая от более простого к более сложному и от более абстрактно­
го к более конкретному, имеет то преимущество, что позволяет ис­
1960-х гг. семиотика Б ах Ф нкционирования сказок (Е. Ме­
знаний о ~нутренни~ MexaH~~~ ика~ские (А. Дандес) и французские
летинекии и его гру ппа), а р терпретировать схему Проппа с
(Д. Польм) этнологи пыталис~ь~~ повествованиям других этничес­
тем, чтобы llРИЛОЖ:11:Ь ее к rс~их! и африканских), французская се­
ких групп (амеРlIкш.о-индеИ~ла в ней модель, которая в усовершен­
миотика с самого н~чала вид ть основой для понимания принципов
ствованном виде может СЛJа
ЖИ

пользовать в соответствующих местах определенную сумму знаний, ативного дискурса. Благодаря гипоте­
накопленную ЛИНГВистической теорией, как, например, проблемы, организации любого вида рр ьных форм нарр ативной организации
зе о существовании универсал сь в самом центре проблем рождаю­
связанные с «языком» (Бенвенист) и «компетенцией» (Хомский), исследования Проппа оказали
но также и уровневую организацию структур в Соответствии с их щейся семиотики.
способами Существования - виртуальным, актуализованным или
реализованным. Так, семиотическое ПОрождение дискурса будет
представлено в форме nорождающеu nерсnекmивы (parcours gene- 2. По сравнению с рядом изизмы кото ых оставались недостаточ-
тридцати одной функции Проппа *,

ratif), Включающей большое количество уровней и составных час­ логические принципы и механ ~ль сыгgало обнаружение повтор я­
тей,- такие различия, возможно, ЯВЛЯются предварительными, но ясны, более сущест~е~ную fотовляющего», «решающего» и «про­
операциональными, но пОзволяют определить место различных сфер емости трех «испытании». яемость оказалась регулярной и _ буду­
сеМИотической деятельности ОТносительно друг Друга. славляющего», Эта повтор ось выявила существование
чи перепесенной на синтаксичеСКУЮрассматривать «испытания» как
5. Второе наше предложение заКлючается в том, чтобы ввести о С н' это позволило
каноническои . .,
,
на аТИБНУЮ синтагму, формально рас-
в семиотическую теорию вопрос об акте ВЫсказывания (епопсiаtiоп),
о превращении языка в речь (Бенвенист) и о конкретных условиях, некоторую ПОВТОРЯЮЩУЮ~:я с~~антическая нагрузка, вписанная в
в Которых это происходит и которые можно ЭКСПлицитно сформу­ познаваему~.* Единствент отличать одни синтагмы от других. По­
лировать,- ими с других позиций заНимается американская праг­ «следствие» ,позволяе рогресс достигнутый в построении нар­
следующие исследования и п и' меньшили впоследствии важ­
матикя. Мы пришли к необходимости добавить к глубинным семио­ ративной грамматики, возможно, о :~гo что его стали признавать
тическим структурам, имеющимся в «языке» И питающим «компе­ ность роли «испытаонифя» ВПЛоОТ~:курса 'Тем не менее сама последо­
тенцию», структуры менее глубинные: структуры дискурса, которые лишь поверхностнои ~гурои :ая как ~орядок логической пресуп­
вательность испытании, поня

• ЭТИМ термином авторы называют не раздел логики (что по-францувски на­

зывается calcul de propositions), а раздел семиотики (calcul des ёлопсёв); по-русски
мы передаем вту разницу введением слова словеснblX._ Прим, ред, * п оппа в наст. сборнике.- Прим, ред.
•• См.
Т. е.статью р
результат испытан ий в волшебной сказке.- Прим. pe{J.
538
589
 V. в качестве заключения
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительиый словарь

по~иции «HaBЫBO~OT» (а rebours), управляется, по-видимому, целе­
BO~ ~становочнои интенциональностью, которая узнается а оз­
u
тепоп, подобно тои интенциональности, которая в генетике слу~ит
для объяснения развития организма. И хотя в настоящее в емя
«испытания» представляются скорее фигуративными украшен~ями
более глубинных логических операций, они все же Вписываются в
три нарра~ивные п~рспективы, которые образуют основу С. н
обладающеи большои обобщающей силой. По существу, С. н. дa~;
как бы формальные рамки, куда вписывается «смысл жизни» с его
тремя важнейшими инстанциями: ПОДГотовкой субъекта вводящай
его в жизнь; его «реализацией» посредством того, что о'н «делает»'
наконец, «санкционирование» (la sanction) (т. е. одновременно и воз~
даяние, и признания субъекта) - единственное, что придает смысл
его поступкам и создает его как субъект в Соответствии с принципом
его бытия. Эта схема имеет достаточно общий характер и охватывает
все вариации на эту тему: рассмотренная на более высоком уровне
и разложенная на перспективы, она помогает расчленить и описать
различные типы деятельности, как прагматические так и когнитив-
ные. '
3. Анализируя схему Проппа, можно заметить и другие регуля _
ные явления, уже не синтагматического, но парадигматического п~­
рядка. Поскол~ку они представляют собой проекции парадигматиче­
вательным формам соответствовали разные пространства (простран­
ство, где происходят испытания, например, это не то пространство,
где устанавливается и санкционируется договор). При этом между
актантами и пространствами, с которыми они связаны, существуют
специфические отношения (субъект, например, может реализовать­
ся только в утопическом и уединенном пространстве). Такая пр ост­
ранственная организация С. н.- которую мы вначале наделяли
особенностями прерывистой повествовательной синтагмы - привела
к исследованиям в двух направлениях: с одной стороны, более
глубокий анализ пространственной организации побуждает рассмат­
ривать использование пространства (спациализацию (la spatia1isa-
Нол) как относительно самостоятельную составную часть (субком­
поненту (зоцв-сошроэагпе) дискурсивных структур; с другой
стороны, признание соотносительности варьирования пространств
и актантов заставляет увидеть в последовательных дизъюнкциях и
конъюнкциях некоторый новый парадигматический принцип орга­
низации повествования - наррации.
5. Последняя парадигматическая проекция, возможно, чаще дру­
гих бросающаяся в глаза, соответствует отношению, устанавливае­
мому между двумя функциями Проппа - «недостача» И «устранение
недостачи», что позволяет в определенных пределах интерпрети­

ских категории на синтагматическую ось, их можно рассматривать,
в первом приближении, как прерывистые нарративные синтагмы
Если синтагматическая регулярность ПРоявляется в повторяемост~
тождественных элементов, парадигматическая регулярность _ это
повторение единиц с обратной структурой или содержанием Так
обстоит дело с договорной организацией С. н. Три испытания 'субъ­
екта, так сказать, обрамлены на иерархически более высоком уровне
договорной структурои: вследствие Договора, заключенного между
Отправителем (Адресантом) и Получателем-субъектом (Адресатом­
субъектом), последний, выполняя взятые на себя обязательства пр'о­
ходит ряд испытаний и оказывается в конце концов вознагра~ден­
ровать сказку как последовательность ухудшений и улучшений
(ер. работы К. Бремона). На первый взгляд задача в этом случае
заключается в том, чтобы принять во внимание уже не деятельность
субъектов, а движение объектов, наделенных ценностью, но тогда
субъекты действия предстают лишь как простые операторы, обре­
ченные осуществлять заранее установленную схему перемещений
объектов. И только определяя объекты как места вкладывания цен­
ностей, которыми характеризуются субъекты состояния и обуслов­
ливают их в их «бытию>, можно по-новому интерпретировать схему
передач объектов как некий синтаксис коммуникации между субъ­
ектами.

ным Отправителем, который таким образом приносит ему (также

согласно договору) награду. При более внимательном рассмотрении 6. В этом новом осмыслении схемы Проппа решающим шагом
можно, однако, заметить, что это установление договора происходит явилось признание полемической структуры «состязанию>, лежащей
вследствие разрыва установленного порядка (иначе говоря импли­ под ней: волшебная сказка - это не только история героя и его ис­
цитного социального договора, который тем самым оказыва~тся на­ каний, но и более или менее эксплицигная история злодея: две нар­
рушеННЫМl: повествовательная схема предстает тогда как ряд ус­ ративные перспективы - субъекта и антисубъекта, разворачиваются
тановлении, разрывов, восстановлений и т. п. договорных обяза­ в двух противоположных направлениях, характеризующихся тем,
тельств.
что оба субъекта стремятся к одному и тому же объекту-носителю
ценности: так проступает элементарная повествовательная схема,
4. Вместе с тем было ясно, что сказкам Проппа была присуща основанная на полемической структуре состязания. При более вни­
четкая пространственная организация, что различным повество- мательном рассмотрении эта GTpyKTypa противоборства есть в КО-

540
141
 У. 8 качестве ааключения
нечном ит?ге ~e что иное, как один из двух крайних полюсов (другой
полюс - это структура договора) конфронтации, которая характер­
на для всякого человеческого общения, даже самое мирное общение
предполагает столкновение двух противоположных воль, И этот по­
единок вписывается в рамки молчаливых соглашений. Нарративный
дискурс выступает, следовательно, как место, где фигуративно пред­
ставлены различные формы человеческой коммуникации, в которой
постоянно возникает напряженность и возвращение к равновесию.
7. Нарративная перспектива субъекта, образующая, по-видимо­
му, .ядро С. н., обрамлена с двух сторон трансцендентной инстан­
циеи, где пребывает Отправитель (Адресант), обязанность которого
санкционировать, т. е. воздействовать на субъект имманентного *
уровня, рассматриваемый как Получатель (Адресат). Отношение
между Адресш~том и Адресатом неодноэначно: оно подчиняется прип­
ципу коммуникации, о котором мы ТОЛЬКО что вспоминали, но С'1ру­
ктура договора, вероятно, господствует в С. н. В целом. Исполне­
ние субъекта (performance) соответствует выполнению им договор­
ных обязательств и вызывает соответствующие санкции противной
стороны. Тем не менее симметричные и равноправные отношения
которые, таким образом, устанавливаются между Адресантом и Aд~
ресатом и позволяют в синтаксическом исчислении трактовать их
как субъекты 51 и 52' частично опровергаются асимметрией их со­
ответственных статусов: Адресант (неважно, является ли он воздей­
ству~щим манипулятором, который уполномочен для своей выгоды
преооразо;зать Адресата" в наделенного компетенцией субъекта,
или это оеспристрастныи судья, устанавливающий справедливое
могущество и истинное знание) осуществляет некоторое фактитив­
ное деяние, которое ставит его в более высокое положение по от­
ношению к Адресату. Но этого для его определения недостаточно:
лесть, например, ~ качестве дискурсивной конфигурации выводит
на сцену некоторыи субъект 51' который манипулирует 52; тем не
менее 52 стоит, по определению, иерархически выше, чем 51' Положе­
ние Адресанта в иерархии в большей степени, чем осуществляемым
могуществом, характеризуется заранее предустановленным могуще­
ством: именно с помощью этого признака следует, вероятно, опреде­
лить трансцендентную инстанцию, в которую мы его вписали.
8. Возникшая в результате последовательных обобщений, на­
чало которым положили работы Проппа, С. н. предстает как неко­
торая идеологическая модель референции, которая еще долго будет
• * в контексте (лопаря противопоставление «имманентный - трансцендент­
ныи» прибл наительно соответствует паре «поверхностный - глубинный»: «имма­
пентныи субъект», выраженный в дискурсе, противопоставляется «трансцендент­
ному субъекту» - творцу (отправителю) дискурса,- Прим, рвд,
542
А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь
стимулировать все исследования, связанные с нарративностью. Уже
сейчас она позволяет провести разграничение трех самостоятельных
сегментов нарративного синтаксиса, а именно: нарративной пере­
пективы субъекта исполняющего, Адресанта-манипулятора и Адре­
санта-судии, с уверенностью предвидеть создание семиотики дей­
ствия, семиотики воздействия и семиотики санкционирования. Од­
нако было бы ошибкой думать, что простое сцепление этих трех
перспектив производит синтаксическую единицу более крупных из­
мерений - но той же природы, что ее составные части,- которая
и есть С. н. Между С. н., с одной стороны, и нарративными пер­
спективами, которые мы в ней встречаем,- с другой, существует,
разумеется, в другом масштабе, такая же дистанция, как между ак­
тантными структурами высказывания и синтагматическими класса­
ми, которые заполняют ту или иную актантную позицию: так, дис­
курсивная конфигурация, отождествляемая как перспектива мани­
пуляции-воздействия, может соответствовать функции Адресанта­
манипулятора, но она может также встретиться внутри перспективы
исполняющего субъекта (специфические правила этого рода рекур­
сивности еще далеко не разработаны). Можно сказать, что аранжи­
ровка и перекрывание, имбрикации (les imbrications) нарративных
перспектив диктуются нарративной стратегией, тогда как С. н. в
качестве модели референции является канонической, и по отноше­
нию к ней могут быть исчислены стратегические отклонения, рас­
ширения, локализации. См. Актант; Перспектива нарративная;
Трансформации.
Трансформация (Transformation. Transformation)
1. Под Т. в самом общем смысле понимается соотношение (или
установление соотношения) двух или нескольких семиотических
объектов: предложений, отрезков текста, дискурсов, семиотических
систем и т. п. Уже в силу своего происхождения термин Т. в евро­
пейской традиции связан со сравнительной лингвистикой, тогда как
в Америке он относится к процедурам, разработанным в математи­
ке-откуда в семиотике часто возникают недоразумения и путаница.
2. С точки зрения сферы действия различают независимо от их
внутренней сущности Т . межтекстовые (intertextuelles) (устанавли­
ваемые между двумя или несколькими автономными семиотически­
ми объектами - парадигматическими или синтагматическими) и
Т. внитритекстовые (intratextuelles). Эти последние бывают двух
видов: а) Т., имеющие место на уровне глубинных семиотических
структур, и б) Т., которые устанавливаютили признают между глу­
бинными и поверхностными уровнями семиотического объекта.
С целью упрощения мы, следуя примеру Т Павела, обозначим
межтекстовые Т. как Ечпраясформации (сформулированныеи при-
У. в качестве заключения А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. Объяснительный словарь

меняемые JIеви-Строссом и его учениками), Т. внутритекстовые б) Определенные таким образом мифы поддерживают отноше­
горизонтальные - как Очпраясформации (к их определению мы еще ния Т.- на более высоком уровне - с другими мифами (мифы
вернемся в разд. 5), и Т. внутритекстовые вертикальные - как о происхождении огня «трансформируются» в мифы о происхож­
С-трансформации (в духе Хомского и тех генеративных концеп­ дении воды; мифы об огне, на котором готовят пищу, «трансфор­
ций, которые появились после Хомского). мируются» в мифы О происхождении употребляемого в пищу мяса
и т. п.) И образуют в конце концов закрытые и кругообразные «сис­
3. Среди межтекстовых Т. необходимо сначала выделить осо­ темы мифов» (непрерывное чтение Т. мифов приводит читающего
бо Т. в духе В. Проппа. Описав морфологию русской волшебной к тому, с чего он начал).
сказки, Пропп попытался переместить свою нарративную модель в) Эти Т. не являются ни локальными, ни изолированными -
на ось истории с тем, чтобы выяснить, какие Т. она способна пре­ в отличие от Т. Проппа,- но сосуществующими: Т., затрагиваю­
терпеть в ходе своей ЭВОЛЮЦИИ. Помимо весьма спорного характера щая один сегмент текста (относящийся к какому-либо парадигма­
параметров исторической эволюции, которые предлагает Пропп тическому классу эквиваленгностей) влечет за собой, при услови­
(волшебное предшествует рациональному, героическое - смешно­ ях, которые еще нужно уточнять, Т. другого сегмента текста (при­
му, связное - бессвязному) и которые делают их Т. ориентирован­ надлежащего к другому классу эквиваленгнсстей); установленное
ными, Т., описанные Проппом, являются локальными (они затра­ совпадение позволяет предвидеть возможность формального опре­
гивают только один класс эквивалентностей, соответствующий од­ деления нарративной синтагмы.
ному подсегменту его «функцию», изолированными (Т., которая
происходит в одном месте текста, не затрагивает других синтагма­ 5. Что касается нас, то Т., которые мы признаем, в рамках нар­
тических позиций) и поверхностными (они происходят на уровне ративной семиотики являются внутритекстовыми и синтагмати­

поверхност.ных вариантов). Один пример: дом дарителя, репрезен­ ческими: они дополняют, не вступая с ними в противоречие, Т.,
тированныи на поверхностном уровне как избушка на курьих нож­ предложенные Леви-Строссом, которые являются межтекстовыми,
ках в лесу; она поворачивается, «трансформируется» В избушку, ко­ но парадигматическими. Расположенные на уровне глубинных се­
торая, при сохранении всех прочих признаков, не поворачивается. миотических структур, они рассматриваются как логические опе­
Этого примера достаточно, чтобы показать неточность и неэффек­ рации. В плане логико-семантическом они определяются как пере­
тивность таких Т.: и в рамках атомистического подхода они не идут ход от одного члена квадрата семиотического к другому, который
ни в какое сравнение с фонетическими изменениями, описанными осуществляется благодаря операциям отрицания и утверждения;
в XIX веке под названием фонетических законов. в нарративном плане, более поверхностном, эти Т. соответствуют
»перациям конъюнкции и дизъюнкции между субъектами состоя­
4. Напротив, понятие Т. в том виде, в каком оно было постепенно ния и объектами, наделенными значимостью-ценностью: это эле- ..
разработано и применено К. Леви-Строссом, обладает несомненной ментарные Т. Если рассматривать нарративный дискурс,- а воз­
эвристической ценностью. Охватывая очень сложные и разнородные можно, и дискурс вообще, - как «нечто происходящее», то есть как
лингвистические явления, оно не претендует, по признанию само­ перспективу, которая ведет от начального состояния к состоянию
го автора, на точную и гомогенную формулировку. Поэтому МЫ мо­ конечному, то объяснить эту перспективу, вероятно, можно с по­
жем дать ему лишь самую общую характеристику. Т. в понимании мощью алгоритма: дискурс предстанет тогда как последовательность
Леви-Стросса вписывается в рамки лингвистического сравнения Т. Чтобы избежать какой бы то НИ было двусмысленности, мы сохра­
и сравнительной лингвистики, из чего мы делаем скончательные вы­ няем термин Т. за горизонтальными логическими операциями, но
воды: будем обозначать термином "конверсии" (они сближаются с Т. Х ом­
а) Так, миф, например, согласно Леви-Стрессу, не может быть СКОГО, но не совпадают с ними) вертикальные переформулирования
определен ни как некая идеальная форма, ни как некий архетип, структур, которые возникают при переходе от одного уровня семио­
исторически или логически предшествующий всем своим вариантам, тической глубины к другому.
но как структура Т. (или формальных корреляций), которые под­
держивают все варианты, известные или неизвестные, реализован­ 6. Можно попытаться в рамках установленной таким образом
ные или .нет, ЭТОГО мифа: так, интерпретация мифа об Эдипе, дан­ типологии найти место Т. порождающей грамматики: если абстра­
ная Фреидом,- лишь один из вариантов ЭТОГО мифа, находящийся гироваться от их более или менее формального характера и рассмат­
в отношении Т. с другими вариантами. ривать их лишь с точки зрения концептуальной теории, можно ска-

544
у. в качестве заключения А. Ж. Греймас, Ж. Курте. Семиотика. ОбъяснительныЙ словарь

аать, что они являются внутритекстовыми, вертикальными, ориен­ что побудило нас ввести терминологическую поправку: старый тер­
тированными (идущими от глубинных структур к структурам по­ мин У. с. заменить более ясным термином "Фигуративная составля­
верхностным) и парадигматическими (они расположены по суще­ ющая" семантического универсума.
ству внутри парадигматического класса, каким является предло­

жение). В качестве конверсии глубинных структур В структуры Фигуративизация (Figurativisation. Figurativization)

поверхностные (или перехода от одного синтагматического указа­ 1. Когда совокупность дискурсов пытаются расклассифици­
теля к другому, производному указателю) Т. предстают в виде пра­ ровать на два больших класса: дискурсы фигиратиеные и нефиги­
вил переписывания, которые вступают в действие только после пра­ ративные (или абстрактные), замечают, что почти все тексты, назы­
вил синтагматических и применяются к последовательностям, ваемые литературными и историческими, принадлежат к классу
порожденным синтагматическими правилами (в той мере, разумеет­ фигуративных дискурсов. Понятно, разумеется, что такое разде­
ся, в какой, в соответствии с их структурным анализом, они до­ ление является в каком-то смысле «идеальным». Но это всего лишь
пускают Т.). Традиционно различают Т. факультативные и обяза­ классификация форм (фигуративных и нефигуративных), а не кон­
тельные (облигаторные) и Т. одинарные (унарные), и Т. бинарные кретных дискурсов, которые практически никогда не представля­
(обобщенные - в случае обрамления и согласования) в зависимости ют формы в «чистом виде». Семиотику важнс: понять, из чего скла­
от того, касаются ли они одной или двух последовательностей, дывается та составная часть дискурсивнои семантики, кот?рая
порожденных базой. Определить место Т-й Хомского трудно по является Ф. дискурсов и текстов, и какие процедуры говорящии ис­
нескольким причинам: пользует для того, чтобы сделать высказывание фигуративным. И ес­
а) они являются правилами, «дополнительиыми» по отношению ли построение модели производства дискурса, которое мы называем
к синтагматическим правилам; генеративной перспективой, оказывается полезным, то не пото~у ли,
б) они часто разнородны по характеру (то или иное синтагмати­ что это позволяет построить общую схему, в пределах которои опе­
ческое правило само по себе может стать «трансформационным» рационально и с учетом возможных. пересмотров и перестроек вп~­
в силу своего положения в грамматике); сываются процедуры Ф. дискурса, поначалу выступавшего как неи­
в) сам порядок правил (или их введение в алгоритм), как это тральный и абстрактный.
подчеркивает Д. Лайонз, иногда вызывает затруднения, поэто­
му приходится нарушать порядок глубинных структур, чтобы со­ 2. Небесполезно, по-видимому, привести простой пример того,
хранить систему Т. См. Перспектива нарративная; Семантика дис­ что мы понимаем под Ф. Предположим, что в начале дискурса-выс­
курсивная; Схема нарративная. казывания субъект отделен от объекта, который для него является
пока лишь некоторым замыслом, целью:
Уровень семиологический (Niveau semiologique. Semiological SUO
level)
В первой формулировке У. с. рассматривался как уровень, Этот объект являюшнйся не чем иным, как синтаксической
конституируемый семами, образующими ядерные фигуры, тогда как позицией, ока;ывается наделенным некоторой ~начимо~тью-цен­
семантический уровень поставлял в дискурс контекстуальные семы: ностью, например, «могущество», то есть некоторои фор мои модаль­
два уровня вместе составляли означивающий универсум (l'univers ности «мочь» («делать»/<<быть»):
signifiant). Поскольку семантический универсум оказался отож­ SUOv (<<могущество»)
дествленным с означивающим универсумом, взятым в его целост­

ности, а семантический уровень принимает во внимание только ка­
тегории «интеросептивные» (не имеющие соответствий в семиотике
естественного мира) *, термин "семантика" оказался двузначным,
*
в контексте данного словаря термин "интеросептивный" противопостав­
ляется термину "экстеросептивный"; первый означает элемент семантики, не име­
ющий соответствия во внешнем мире (ер. русский термин .виутрияаыковой.}.
второй - имеющий соответствие во внешнем мире (ер. русский термин "внея­
выковой''); например, значения союзов в предложении - &ТО "интеросептивные"
алементы семантики.- Прим ред,
646
С этого момента дискурс может сцепляться: программа нарра­
тивная будет состоять в соединении субъекта с ценностью-значи­
мостью, которой он добивается. Однако подобную историю можно
рассказать тысячами способов. Условимся, что ди~курс становится
фигуративным в тот момент, когда синтаксическии объект О полу­
чает семантическое вложение, позволяющее слушающему узнать в
нем некоторую фигуру, например «автомобиль»:
.uO (<<автомобиль») v (<<могущество»)
647
 V. в качестве заключения
А. Ж . Г реnмас,
" Ж . I(урте. Семиотика. Объяснитевьный словарь

дискурс, который будет повествовать о поисках автомобиля,

его ИСПользовании и, в конце концов, о признании другими возмож­ ии ставящий целью облечь фигуры плотью, чтобы произвести
ностей, манифестируемых в автомобиле, является дискурсом фигу­ ~лл~зию референции к миру, которая их трансформирует в образы
ративным. мира.

3. Этот пример, несмотря на свою простоту, хорошо показы­
вает, что лишь в редких случаях Ф. бывает точечной: ритори­
ческие фигуры, действительно, могут реализоваться в пределах
одной лексемы или одного высказывания; однако значительно чаще
фигуративизированной оказывается вся перспектива нарративная
5. Теперь мы можем указать также на особую р~ль, которую
призван играть среди процедур Ф. ОНОhLaсmи:ескии KOMnOHeHm~
Поскольку Ф. характеризуется конкретизациеи и детализациеи
абстрактного дискурса, так как он предстает в его глубинных струк­
т

в~fст~ующих В плане дискурсивного синтаксиса трем конституи~

ах то введение антропонимов, топонимов и хрононимов, СООТ­

субъекта. Введение фигуры «автомобиль» затрагивает всю совокуп­

ность процессов, преобразуя их в действия, придает фигуратив­ ющим процедурам дискурсивизации (построения дискурса).
ные очертания субъекту, который становится действующим лицом, Р~тановлению действующих лиц (акториализации), пространства
подвергается пространственно-временному прикреплению. Можно rспациализации) и времени (темпорализации), начиная от POДO(BЬ~X
сказать тогда, что Ф. устанавливает фигуративные перспективы, наименований (король, лес, зима) и кончая индивидуальными со­
и если последние СООТносительны с измерениями дискурса, то по­ ственные имена просгранственно-временные указатели, датировка
Являются фигуративные изотопии *. и пр.). Все это, ~aK полагают, придает тексту желаемую степень точ­
ности воспроизведения действительности.
4. Изучение Ф. еще только начинается, поэтому всякое поспеш­
ное теоретическое оформление чревато опасностью. Основная труд­ Фокализация (установка фокуса) (Focalisation. Focalization)
ность заключается в скрытой априорности, согласно которой вся­ 1 Термин Ф. или установка фокуса, служит для того, чтоб~I
кая сеМиотическая система (литература или живопись, например) обоз~ачить всле~ за Ж. Женеттом, функцию, которую говорящии
есть некоторое «изображение» (<<репрезентация») мира и предпола­ возлагает ~a когнитивного субъекта, называемого наблюдат~лем, u

гает ИКОническое сходство с ним как первично данным. Хотя ли­
тературный дискурс рассматривается как «вымысел», это его свой­
ство затрагивает не слова, которые, как принято считать, репре­
зентируют предметы и явления, а в первую очередь аранжировку
описываемых действий. Поэтому лексемы, вписанные в дискурс,
устанавливают там не семиотические фигуры, а уже готовые «об­
разы мира». Точно так же обстоит дело в семиотике живописи, где
картина, естественно, рассматривается как некоторая совокупность
с целью введения этого субъекта в нарративныи дискурс, эта
п оцед а позволяет таким образом понять либо всю совокуп­
H~CTЬ ~вествования (гесй), либо только определенные прагма­
тические программы, с точки зрения этого субъекта-посредника.
Различные типы Ф., которая представляет собои процедуру актант­
ного переключения, различаются по тому, как манифестируется
наблюдатель: иногда он остается имплицитным (невыраженным),
в Д гих случаях выступает в синкретизме с одним из актантов ком­

иконических знаков, поддающихся называнию, соотносящихся му~Хкации (например, с повествователем-нарратором) или с одни)м
Одновременно с миром «таким, как он есть» и с миром вербализо­ из актантов повествования (например, с прагматическим субъектом.
ванным. Однако все предстает по-другому, если понимать текст Отметим однако что понятие Ф., которое с учетом его развития
как завершение поступательного ПРОИзводства (порождения) смыс­ по~рыва~т старое понятие «точка зрения», является пока еще пред­
ла, в ходе которого семиотические структуры и фигуры размеща­ варительным: оно не объясняет все случаи наличия наблюдателя
ются черта за чертой, последовательными мазками. В процессе та­ (например при аспектцализации *), оно также не объясняет ус­
кого производства дискурс в любой момент может отклоняться к тройства 'частичных когнитивных пространств, характеризую­
манифестации, будь то в абстрактной форме или в фигуративной щихся наличием внутри прагматических программ двух когнитив­

формулировке, не достигая тем самым «Ортодоксальной» иконич­ ных субъектов коммуникации.

ности. В настоящю время необходимо поэтому различать по мень­
шей мере два яруса в процедурах Ф.: первый ярус _ это ярус фи­ 2 Ф называют также - исходя не из фокусирующего субъек­
гурации, то есть раСПоложения семиотических фигур (нечто по­ та, ~ из' фокусируемого объекта - процедуру, которая заключается
добное фонологическому уровню); второй ярус - ярус иконива-
* Этим обобщенным термином авторы словаря называют уста)JOВЛ~~~~а (~~~~
* О термине "изотопия" см. сноску на с. 521.- Прим, рвд. параметров. субъекта (акгориалиэация), времени (темпоралиэация и ~
циализация).- Прим, ред.
148
549
V. в качестве заключения

Приложение
во вписывании с помощью постепенных концентрических приближе­
ний действующего лица или нарративной последовательности во Андрей Белый. И3 книги "Поэзия слова»
все более и более уточняющиеся пространственно-временные коор­
динаты. Для этого в распоряжении говорящего имеются не только А. А. Реформа 1 ский. Опыт анализа новеллистической компо­
возможности, предоставляемые пространствеино-временной лока­ 3ИЦИИ

ли~ацией, но в первую очередь процедура вставки, благодаря кого­

В. Я. Пропп, Структурное и историческое изучение волшеб­
рои точечность или длительность может быть вписана в некоторую
ной сказки
другую длительность, а пространство - в некоторое другое про­

странство.

Эластичность дискурса (Elasticite du discours. Elasticity of dis-

course)
1. Э.д. является - в такой же степени как и двуплановость
(двойное членение) - одним из специфических свойств естествен­
ных языков. Э. д. заключается в том, что дискурс способен пред­
ставлять в виде последовательности, линейно, дискурсные сегмен­
ты, семиотические иерархии, относящиеся к различным уровням

данной семиотической системы. Таким образом, оказывается, что

производство дискурса характеризуется двумя видами деятельнос­

ти, которые, вероятно, противоположны друг другу: экспансией

и конденсацией.
Андрей Белый
2. Грамматисты, занимающиеся фразовой лингвистикой, об­
ратили прежде всего внимание на явление экспансии, традиционно Из КНИГИ «Поэзия слова».
объясняемое на уровне единиц - фраз с помощью повторений,
обусловленных сочинением и подчинением; эта точка зрения была Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы
возрождена в наши дни в форме более точной и в то же время бо­
лее общей-в понятии рекирсивности, Напротив, деятельность кон­
денсации, проявления которой можно видеть в построении всякого
рода метаязыков (языков документалистики, грамматики, логики Как поэты видят природу?
Краски зрения их - изобразительность слова: эпитет, мета-
и т. п.), до настоящего времени почти не была объектом глубокого
исследования. Можно, однако, с равным основанием утверждать фора и т. д.
как то, что элементарное высказывание (или логическое суждение)
Необходимо их знать; необходима статистика; необходим сло-
есть результат синтаксической конденсации, так и то, что дискурс - варь слов: Баратынского, Пушкина, Тютчева. u

В руках чуткого критика словари - ключи к таинам духа поэ-

это экспансия элементарных синтаксических единиц.
тов; и в обычных руках они - хлам.
3. Необходимость учета Э. д. все сильнее ощущается в семан­
Критику недостаточно чуткости; проникновенье в цитату и в
сумму их индивидуально всегда; нужна квинтэссенция из цитат -
тике: мы можем здесь по существу констатировать, что дискурсивные

единицы различных измерений могут быть признаны семантически

предполагающая нелегкую обработку словесно~о ~атериала; не­
эквивалентными. Метаязыковая деятельность, обнаруживаемая
возможно ее мгновенное извлечение; утонченнеишии знаток Пуш­
внутри дискурса, и явление парафразы, рассматриваемое в его сущ­
кина не резюмирует в мысли суммы пушкинских слов о л ю б в и.
Слово критика о поэте должно быть объективно-конкретным
ности, имеют прямое отношение к Э. Д.; наиболее ярким примером
Э. д. может служить игра языковых обозначений (-случаи конден­ и творческим; критик, оставаясь ученым,- поэт.
сации) и языковых дефиниций (-случаи экспансии). См. Трансфор­
Наиболее чуткие критики (как М. О. Гершензон) обладают ма:
гической властью УГirуБЛЯП. жизнь поэта, чеканя одну, две цитаты.
мация.

56!
ii50
 А. Белый. Из КНИГИ «Поэзия слова»
Ilриложение

1Ilение к ней поэта, она тревожит,- он действие ее обращает нам

не обывателям, нам, необходима статистика (рифм, эпитетов и т. д.),
в шутку и называет "Г л у пой" луну, заставляет ее сменять "туск­
а - им, чутким критикам; благодаря отсутствию материала ста­
лые фонари" в 85 случаях 70 раз у него светило - л у н а, и 15 раз
тистики интерпретатор поэта уподобляется композитору, вынуж­
всего - месяц (не правда ли, характерный для тонкого критика
денному вгонять свои звуки в пределы октавы; пусть ученые соби­
ратели материала ему раздвинут октаву в полную клавиатуру по­ штрих?). . ,,).
Наоборот Тютчев знает лишь "месяц' (почти не знае~ "Л у Н Ы ,
эта; роль критика - извлечь новые душевные ноты в нас, помочь
-
новым формам искусства осуществиться в действительности; кри­ ОН-" б О г" , и он
"
г е н и й"
,
льющий в душу покои, не трево-
"
жащий и усыпляющий душу; женственно отношение к "м е с я Ц у
тики - садовники цвета поэзии в наших душах. Поэт, интерпрета­
души Тютчева; и она миротворно влечется за ним в .л а р с т в о
тор (критик) и слушатель - треугольник поэзии; в нем она­
процветает в великое социальное дело; в нем она - метаморфоза т е н ей".
Пушкинская "л У н а" - в .?блаках (статистика нам ,~e рисуе~
самого душевного строя душ, движущая развитие.
такою); то она "н е в и Д и м к а , а - то "о т у ~, а н е н а ; "б л е д
Для большинства из читателей поэтический образ есть трубка
н о е п я т н о" ее "с т р у и с т о г о к р у г а тревожит нас сво­
негюдожженной ракеты; в руках критика нам поджигается образ
ими "м у т н ы м и и г р а м и" (все слова Пубшкинаl),..ее ДВl1же­
и разрывается в нас блесками ракетных огней; в руку критику -
нья _ коварны, летучи, стремитеЛЬН~I: "п р о е г а ~,T , .п е ре;,
больше же сырого, горючего материала! Пусть фаланга работников
б е г а е т", "и г р а е т", "д р О Ж И Т , "с к о л ь з и т , "х о Д и ;:
ему собирает его!
(небо "обходит") она переменчивымu ликом (':,п о л у м е с я Ц ,

2 д в у р о г а я", "с е р п", .лт о л н ы и м е с я ~,). u

" Нет у Тютчева "п о л у м е с я Ц а", "с е р па, есть его дневнои
Каково отношение Пушкина - к воде, воздуху, солнцу, небу и лик, "о б л а к т о щ и и", месяц Тютчева неподвиже~. на небе (и
прочим стихиям природы? Оно - в сумме всех слов о солнце, а не чаще всего на безоблачном), o~ - "м а г l~ ч е с к и и , "с в е т о-
в цитате, и не в их ограниченной серии. Каково отличие с о л н Ц а и" б л и с т а ю Щ и и" полныи; никог да не бывает
з а р н ы , " ' " П ) бывает
Пушкина от с о л н Ц а Тютчева? Лишь цитатные суммы решат нам с р е б р и с т ы м" (частый цвет "л у н ы ушкина;
вопрос; это - критику предваряющая работа; и - критику окры­ "я н т а р н ы м": не желтым, не красным; луна Пушкина времена­
ляющая; в каком скромном объеме ни производим опыт тут, он ~и _ желта, временами - красна, и - никогдаu не бела; днем у
всегда - показателен, красноречив, плодотворен. Тютчева "м е с я ц" - т у м а н и с т о - б е л ы~.' почти не CKP~I,~
Для примера беру опыт сравнения слов, живописующих образы вается с неба; менее он всего - "н е в и д и м к а , он - "г е н и и
неба, месяца, солнца, воздуха и воды, в поэзиях Пушкина, Бара­
тынского, Тютчева; опыт произведен мной случайно и безо всякой
неба. б г е н и й-
Два индивидуальных светила: успокоен но лисгаюшив
u

предвзятости, пересмотрена вся поэзия Тютчева и поэзия Баратын­ м е с я Ц' и - бегающая по небу л у н а.
ского; у Пушкина оставлены без рассмотрения драматические отрыв­ Зрит~льный образ месяца в поэзии Баратынского и заемен, и
ки, "Борис Годунов", сказки; рассмотрены: лирика, поэмы и "Ев­ бледен (с е р е б р я н е н", как у Пушкина, и, как у Тютчева,
гений Онегин". " е н"), индивидуализм его действия - в впечатленьях
"с л а д о с т
На основании статистики существительных, прилагательных (" о д л у н, н ы е в п е ч а т л е н ь я )", заставляющи х его
поэта п о" Б ратынского ме-
и глаголов, при упразднении общих слов трех поэтов о стихиях при­ уверять: месяц "м а н и т з а к р а и "'~ е м Л и. а
РОДЫ,- упразднении, выделяющем индивидуальные разности зре­ сяц _ призрачный и "л е т е й с к и и • более всего он - в душе,
ния, я пришел к нижеследующему ... там он действен; а по небу ходит его слово пустое. л у н а, м е-
с я Ц, разве что "ясные".
3
Три образа: три луны.
Три воэта трояко дробят нам природу; три природы друг с дру­
гом враждуют в их творчествах; три картины, три мира, три солн­ 4
ца, три месяца; три воды; троякое представленье о воздухе; и­
троякое небо.
и - три образа солнца. u

Солнце Пушкина - ,,3 а р е 11 в ы В оД и м о е с о л н Ц е!

Ночное светило у Пушкина - женщина, о н а, л у н а, враж­ . ", как ... "л а м п а Д н ы й
в ы с о к о е, я р к о е, я с н о е
дебно-тревожная ц а р и Ц а н о ч и (Геката); мужественно отно-
553
552
Приложение А. БелыЙ. Из книги СПОЭ3Иfl слова»

х р у с т а л ь" (в противоположность "л у н е" - облачной, мя­

перед нами она; но эти четкие образы не фотография вовсе обстав­
тущейся, страстной). шей, природной природы, а образы изреченных и иссеченных неиз-
В противоположность спокойному месяцу солнце Тютчева дей­ реченностеЙ.
ственно, "п л а м е н н о" - страстно и р а с к а л е н н о - 6 а г­ я понять тебя хочу,
р о в о (все слова Тютчева); оно .л л а м е н н ы й", ,,6 л и с т а­ Темный твой язык учу-

ю Щ и й" "шар" в "м о Л Н И е в и Д н ы х" лучах; очень страшное

солнце; не чистейший "хрусталь", а скорей молниеносное чудище, как бы он говорит ей в начале создания образа; оттого есть его об­
с е ю Щ е е и с к р ы, роз ы и в о з Д в и г а ю Щ е е Д у г и раз - хаоса изреченный язык.
р а Д у г (слова Тютчева). Наоборот, слово образа падает в безглагольные недра - под
у Баратынского солнце (хотя и ж и в о е) как-то "н е - х о т я образы: в поэзии Тютчева, в них она растворяется; в них образы
6 л е Щ е т" и рассыпает "н е в е р н о е" золото; его зрительный об­ снимаются с своих мест и сочетаются, месятся в небывалые сочета~
раз опять-таки призрачен: и переходит из подлинно солнца при слу­ ния превращаяся просто в какой-то персидск~й ковер, сотканныи
чае в "солнце юности". из ~учей и павлиньих перьев пленительной Маии; но поверь ему -
Три образа солнца. и он рвется в безобразное, темные языки природы не изучены Тют­
чевым' и когда они бегают произвольно по образам поэзии Тют­
5 чева, ;0 _ эти образы рвутся, а Тютчев - пугается там ("страшных
песен ..• не пой"), где у ч и т с я Пушкин:
Три неба: пушкинский "н е б о с в о д" ("синий," "дальний"),
Тютчева "б л а г о с к л о н н а я т в е р Д ь" (вместе и "лазурь огне­ я понять тебя хочу,
Темный твой язык учу.
вая") и "б а р а т ы н с к о е" небо - "р о Д н о е", "ж и в о е" и о б-
"н е б о с в о д, н е б о, т в е р Д ь - три словесных "сим-
л а ч н о е.
вола, данных нам в трех картинах - материал: трех статей. Но я Вот начало картины природы У Тютчева, соответствующей дан­
опускаю статьи, их суммируя в трех классических моделях о небе. ами п у ш к и н с к о й" картине на основании характерных
u
нои н " .
"Н е б о с в о Д Д а л ь н и й б л е Щ е т" - гласит нам поэ­ и статистически установленных истинно-тютчевских слов.
зия Пушкина; и гласит поэзия Тютчева: "п л а м е н н о т в е р Д ь П л а м е н н о г л я Д и т т в е р Д ь л а з у р е в а ;з; рас·
г л я Д и т"; и - "о б л а ч н о н е б о р о Д н о е" - сказал бы к а"л е н н ы й шар с о л н Ц а про т я н у т в н е и м о л -
нам Баратынский на основании собрания и обработки суммы всех н и е в и Д н ы м р о Д и м ы м л у ч о м; к о г Д а н е т е г о,
материалов о нем. т о с в е т о зар н ы й б о г, м е с я ц, м и р о т в о р н о п о л­
Из подобных классических, синтетических фраз воссоздаваема н и т е л е е м в о л н у в о з Д у х а, раз л и т о г о п о в с ю­
картина природы в любой из поээий; вот начало такой картины Д у п о я Щ е г о г Р у д ь, п л а м е н я Щ е г о л а н и т ы у
природы у Пушкина: "Н е б о с в о Д Д а л ь н и й б л е Щ е т; , отражается в зеркальной зыби
д е в ы, и-
в нем ночью: т у м а п н а я л у н а в о б л а к а х; в нем утром )" .
(в
Такова картина пламенных природных стихии в поэзии Тют-
воде u

зар е ю в ы в о Д и т с я: в ы с о к о е ч и с т о е с о л н Ц е;
чева' и по сравнению с ней - холодна муза Пушкина; но эта пла-
и оно - к а к

е т Д р е м о т ы;
х р у с т а л ь;

к и п и т и
в о з Д у х

с р е б р и т с я
н е п р е в о з м о г а­

с в е т л а я к л ю­ , лжива' и т а х о л о Д н о с т ь есть магия при олее б

менность - , .
ч е в а я, с е Д а я о т п е н ы, в о Д а" и т. д. гл боком подходе к источникам творчества Пушкина, пламенно
Начало картины - сдержанно, объективно и четко (даже - вы­ БЬ~ТСЯ у Тютчева все стихии; и все образы, срываяся с мест, па-
глядит холодно). дают в душу поэта:
и пусть у гробового входа Все - во мне; и я - во всем.
Младая будет жизнь играть
И равнодушная природа
Красою вечною сиять. Почему же этои строке пред
u шествует другая, х о л о Д н а я?
Пушкин сознательно нам на природу бросает дневной, Апол­
лонов покров своих вещих глаз; темные языки ее им изучены; и Час тоски невыразимОЙ:
Все - во мне; и я - во всем,
безглагольным недрам ее изречены им глаголы; в четких образах
655
554
 Прнложение

Потому что здесь речь поэзии Тютчева распадается в темные гла­

голы природы; а эти глаголы -- лишь хаос! бурю красочных радуг
А. А. Реформатский
взметает пред Тютчевым: мгла Аримана, перед нею Тютчев бесси­
лен; наоборот: вооружен Пушкин - тут; он проходит твердо сквозь Опыт анализа новеллистической композиции
мглу: и из нее иссекает нам свои кристальные образы.
Обратимся к образу природных стихий на основании данных Настоящая работа является некоторым обобщением многих
поэзии Баратынского; он - вот:
вопросов, подымавшихся в университетском семинарии М. А. Пет­
"Н а р о Д н о м, н о о б л а ч н о м н е б е, х о л о Д н о е, ровского по «Композиции новеллы у Мопассана», вопросов, воз­
н о ж и в ое с в ет и л о Д н е в н о е; ч и сты й в озДу х
никших в связи с докладами М. А. Петровского о «Выстреле» Пуш­
б л а г о у х а е т; н е при я з н е н н а л е т и й с к а я в л а­ кина и «Вечном муже» Достоевского, а также и в порядке личных
г а в о д; о н а в о с с т а л а п у ч и н о й: нет солнца: и с л а д­
к о м а н и т л у н а о т з е м л и". бесед,- а потому считаю первым долгом выразить мою глубокую
благодарность Михаилу Александровичу за все советы и указания,
Целостно овладение природой у Пушкина; а у Тютчева целостно положенные в основание этой работы. Приношу мою благодарность
растворение; этого овладения и этого растворения в поэзии Бара­
также О. М. Брику, сделавшему мне ценные замечания, которыми
тынекого нет: у него Природа раздвоена: л у н н ы е и в о Д я н ы е
я и воспользовался в настоящей редакции моей работы.
н а ч а л а (начала страсти) бушуют в нем, и ему непокорны; в воз­
В последнее время приходится слышать чрезвычайно много спо­
духе, солнце и в небе черпает он свою силу; и этой целебною силою
ров на общие, преимущественно методологические, темы поэтики.
(б л а г о у хаю Щ и й его воздух - Ц е л е б е н) он убивает в Не отрицая важности общих принципов, я полагаю, что плодотвор­
себе: "непокорные пучины страстей: воды; Водопадные "з а с т ы­
ным может быть только то, что исходит из конкретного материала,
л ы е влаги - висят над землею; а сама земля - "в ш и р о к и х
и все теоретические построения, не имеющие такого основания об>
л ы..с и н а х б е с с и л ь я" (выражение Баратынского); и только
речены оставаться схоластикой.
этои ценою ему о ч и Щ а е т с я воздух - не п л а м е н я Щ и й
Всякая наука переживает обычно три стадии: 1) хаотическое
т ю т ч е в с к И Й воздух - а благоухающий, свежий. '
накопление материала, 2) классификация и накопление множества
Тютчева природа страстна; "вода" Баратынского _ кипение
мелких законов (период плюрализма), 3) обобщения и сведение к
сладострас!ия, побеждаемого упорно; образом и подобием природ­
немногим общим законам (стремление к монизму).
ных стихии повес!вует ~aM поэзия Баратынского об умерщвлении
Наша наука (поэтика) находится в состоянии формовки: мы не
ее плоти; увы, этои ценои, утратою воды и земли - подымается бла­
гоухание ее чистого и целебного воздуха. изжили еще первого момента - собирания материала и тол~ко при­
ступаем ко второму - классификации, поэтому делать сеичас ка­
Изучение трех .лтрирод" трех поэтов по трем зрительным обра­ кие-либо обобщения не представляется возможным и наоборот:
зам нас способно ввести 8 глубочайшие ходы и их душ и в Тончай­
шие нервы творчеств. дифференциации бояться нечего,- важно только, чтобы она про­
текала систематично. В частности, относительно интересующего нас
НО повторяю: для этого необходима путеводная нить _ матери­
вопроса (новелла) в статье «Композиция новеллы у Мопассана»
ал слов, образов, красок, рассортированный точно и собранный тща­
(<<Начала», 1922, N!! 1) М. А. Петровский говорит: «Проблема но­
тельно, материал этот в руках тонкого критика - не только из­
веллистической композиции настолько еще свежа и неразработ~на,
мерительный ло~ самосознанья поэтов, но и действенный динамит,
что пытаться выступить с общим теоретическим трактатом о неи не
нам взрывающии нашу душевную косность и уводящий нас в нас
самих - к очистительным просветам. настало еще время, нужно обсудить еще очень многое в самом под­
ходе к предмету исследования, в самих приемах анализа новелли­

Июнь 1916. стического материала». Вполне разделяя это мнение, я предлагае­

мой работе отнюдь не придаю значения вывода, это скорее «ввод»,
Дорнах
И цели ее более методические чем теоретические.
Должен оговориться:
1) Вопросы, намечаемые здесь, отню~ь не исчерпывают всего
богатства новеллистических возможностен - каждыи пункт мож­
но, наверное, в свою очередь разбивать и дифференцировать дальше]
кроме того, центр внимания у меня перенесен на чисто нарративныи

557
 Приложение
. А.А. Реформатский. Опыт анализа новеляистической композиции

тип новеЛЛистической композиции и других подвидов (новелла­

картина, новелла-пародия) я почти не касаюсь. Напр.

2) В ПОдыскании примеров мне ПРИХОдится обращаться и к соб­ «Выстрел» Пушкина

ственно новеллам, и к романам, и к театральным пьесам, либрет­
то и т. Д.- Спешу отвести возможный упрек: в данном случае меня ,-'"-. О +
N +,-'"-.
D + -'- н'___. 110 N
~+.-"-- + (dn)
интересует' не квалификация литературных форм (новелла, роман), d 1 d2 n1 d 2d] n 1 -n 2 -n 1 d зd 4 n зn 4n з
а систематика вопросов новеллистической композиции, как приема
сюжетосложения, как тенденции пронизывающей собой разные фор­
(Анализ М. А. Петровского).
мы, точно так же, как в музыке «сонатная форма» играет ту же роль
по отношению к собственно сонате, к симфонии, к концерту.
II Классификация Narratio [повествования]. В новел~ах с у):
3) При полном отсутствии в русской поэтике твердой термино­ танов~ой на драматическую концепцию (а таковые прео падают
логии приходится прибегать в поисках номенклатуры к самым раз­
I

личным областям: К теории музыки, живописи, театру и употреб­

лять термины иноязычные без перевода ". «Важно констатирование
специфических особенностей СЛожного явления, а терминологи­
ческий ярлык, который мы на него наклеиваем, имеет значение слу­
жебное, как рабочий аппарат, для дальнейшей клаССИфикации»,
говорит М. А. Петровский в указанной ранее статье. Остается толь­
ко присоединиться к этим словам и с благодарностью ПРинять все
поправки, короче и ясней называющие явление.
Первое условие Всякого морфологического исследования это
строгость аналитического метода: исследование не должно выхо­
дить за пределы объекта, и попытки привнесения исследователем
«домыслов» И «объяснений» ДОлжны быть раз навсегда забыты.
Каковы же последовательные шаги морфологического анализа?
Прежде всего с чего начинать работу над текстом: от анализа мел­
ких кусков доходить до целого или, начиная с общего, дробя, до­
ходить до самых мелких кусков? О. М. Брнк всегда советует идти
вторым путем. М. А. Петровский Говорит, что это зависит от объек­
та - если в новелле дано определенное членение на части, главы,­
надо начинать с этого, в Противном случае работать путем энумера­
ции абзацев. Каким бы путем ни анализировать, полученный хао­
~о~~~~:~~~~:~~~~;:::~аtцИе~'Ь! _ более крупные моменты; эпи-
б е мелкие' переходы - моменты, аналогичные музы-
воды - олерактам в 'опере' диалоги, монологи, немые сцены. При
каЛЬН:~~:~Тоб ardaTb вним~ние на типографские членения: части,
эт~~ы абзацыр Исторически это членение дифференцируется и из
гл , афского п иема становится композиционным (сравнить тек­
~~o~VIII в., K~гдa ~ce писалось слитно и напр. «Преступление
НИ~)Л~;о~;;~:В~~~~~~:;О~'еста_так сказать, композиционная
гео~)а~~~блема временной композицию а) общее количество вре­
мени (сравнить напр. Достоевского и Тургенева, у ~epBO)~ g)o~~~
ложно-классичес:о:. e::c~c~::ц:~eMe~~O~O~~~~~~~K~:Oп~~~;д~вание,
следование вре:а:и~ие временных сдвигов, аналитический способ.
композици:;:- диспозиция: «Петух пропел» Мопассана; аналити­
чес~cfяИ~:п~зиция: «Метель» Пушкина, «Шесть Наполеонов» Ко-
-Дойл я характерно для детективного романа.
HaHII I Кл'ассификация Descriptio [описания].
u ]

тический материал можно классифицировать по следующим руб­ 1) Описания фона: а) Paysage de la nature [о~еи~)а~;уРs~Рg~д~Iе~
характерно для романтик ,
рикам.
описания [пейзаж
culture природы, цивилизации] - описание быта , свойственно
напр. «урбанистам». ажей а) общие _ кано-
1. Систематическое описание структуры 2) Описания - характеристики персон оченные к дан-
для Тургенева; б) эпизодические, т. е. приур В
Как и всякое построение, сюжетная Композиция поддается мо­ нично
ному эпизод У , напр . первая характеристика героини в« пути»
Мопассана.
делированию, выражающемуся в установлении схемы структуры,
изложенной в виде формулы. IV О деление и систематизация тематики.

1. Чередование; 1) Описания (статика) - Oescriptio (О) и 2) Э · пре Тема - простейшая статическая единица сюже­
лементы: 1)
Повествования (динамика) - Narratio (N).
TOC~O)ж~н~:~ _ простейшая динамическая единица, характеризу-
* в настоящем переиздании они снабжены переводом в квадратных скооках.ь­
Прим. ред, б о наличием.глагола
емая о ычно .
или его эквивалента, в русском ЯЗЬ!-
Ива'! Иванович ВЛЮ-
ке - краткая форма прилагательпого, напр.« ,
558
559
 А. А. Реформатский. Опыт анализа новеллистической композиции
А. А. Реформатский. Опыт анализа новеллистической композиции

2) Трехчленная новелла - разные типы:

бленный», не мотив, а тема; «Иван Иванович влюблен» и тем паче
«Иван Иванович влюбляется» - мотив.
а) 31 +Ь+ а, обычная мотивировка

Мотив по А. Н. Веселовскому: «простейшая повествовательная

единица»; по М. А. Петровскому: «элемент сюжета, задерживающий Он Она I Он I
или ускоряющий действие»; по В. М. Жирмунскому: «Мотивом как
зачатком сюжета является в языке простое предложение с сказуе­
Жена Любовник
мым-глаголом». (<<Начала», 1922 Г., N!! 1 «Задачи поэтики».) Муж «Любовное престу­
Элен Шваель Арман де Керн
Альфред Шааель пление» П. Бурже
Симптом - аксессуарный элемент сюжета; напр. «деньги на
3)
полу и появление незнакомца» в «В пути» Мопассана. Вронский «Анна Квренииа»
Каренин Анна
Л. Толстого
4) Сюжетные темы - сложные единицы, составленные из тем
«Милый друг»
и мотивов. По А. Н. Веселовскому «под сюжетом я разумею тему, Г-н де Ма рель Мадам де Марель Дю-Руа
Мопассана
в которой снуются разные положения, мотивыэ". .
Пю-Руа То же
Для их определения важны: иерархия персонажей и группиров­ Г-н Вальтер Мадам Вальтер

ка тем и мотивов:

1)Установление иерархии персонажей.

а) Персонажи - темы (герой, героиня - Подколесин, Агафья
Тихоновна (<<Женитьба» Гоголя)). б) Служебные персонажи, двигаю­ Она Он I Она
щие сценарий (напр. Кочкарев, нянька Селеста в новелле «Малыш»
Мопассана, слуги, лакеи, вестники и т. д. в) Средние персонажи -
Муж Любовница
и темы и служебные одновременно: напр. Мефистофель, «Фауст», и Жена
«Анна Каренина»
Стива Гувернантка
П. С. Верховенский, «Бесы» Достоевского. Долли
«Странник играет под
Капитан Елизавета
2) Группировка тем и мотивов: Фру Фалькенберг сурдинку» К. Гамсуна
а) отношение сопутствующее или параллельное, частный вид - Саша
«Иванов» А. П. Чехова
Сарра Иванов
ступенчатое, (можно наоборот: ступенчатое, частный вид-парал­
лельное при равенстве ступеней) и б) контрастирующее. мотивировкой (канонично
Типы сюжетных тем.
в) Ь 1 а + +
Ь 2 с видоизмененной
Конструкция новеллы во многих отношениях близка конструк­ для Достоевского и Гамсуна)

Она Он
ции сонатной формы. Тематически для сонаты каноничны две темы
Она
(главная и побочная), иногда эта схема усложняется введением \ \
третьей, четвертой темы. Для новеллы также канонично двучленное
строение тематики, при этом - в самой разнообразной мотивировке.
Любовница
ОН
Чаще всего: Возлюбленная
НастаСЬ51 Филип­ «Идиот»
lа) 3 + Ь (он + она) герой и героиня, динамика мотивируется Аглая
Князь Мышкин
повна

любовью, это двучленная любовная новелла. Грушенька «Б ратья Ка рамазо­

Иванов- Дмитрий Карама­
lб) а + а (он + он, или она + она) два героя (героини) - глав­ Катерина
зов
вы»
на
ный и побочный; напр. «Вечный Муж» Достоевского: Вельчанинов «Игрок»
Алексей Иванович Бланш
Полина «Пан» Гамсуна
(l-й) и Трусоцкий (2-й), это, по определению М. А. Петровского Глан Ева
Эдварда «Роза» Гамсуна
«сюжетное построение на дуэльном мотиве столкновения двух тем». Бенони Эдварда
Роза «виктория» Гам­
В данном случае мотивировка сложная, обычно: соперничество, со­ Иоганнес Камилла
Виктория суна
ревнование.
«Мистерии» Гамсу­
Нагель Марта
Дагни на

«Рабы любви» Гам­

Владимеж Т. Кельнерша
Дама в желтом суна
1 Позволю себе аналогию: сравнение с шахматами: 1) Фигуры - темы;
2) Функции фигур (напр., ход коньн а) - мотив; 3) Игра (напр., какой-нибудь
гамбит) - сюжетная тема; 4) Игра, развернутая в партию,- сюжет.
361
560
 Приложение А. А. Реформатский. Опыт аналиаа новеллистической _омпоаиции

[Та же модель] в обнажении - «Покоритель» Гамсуна (сборник 1. Квалификация развития действию

«Поросль»).
Во всех этих формулах обычно две темы превалируют, побоч­
ная в самых различных комбинациях:
а1 а2 Ь 1 Ь2 а1 Ь а bi
"""/, """/, """/, """/, и т. Д.
Ь а а2 Ь2
3) Существует канон четырехчленной новеллы, встречается у
Мопассана типа: Ь а, + +
а, +
аз (она ОН 1 +ОН 2 + +
ОН з ) в мо­
тивировке:
Жена
- муж - любовник - насильник
Напр. Она - капитан - офицер - денщик (<<Денщик»).
Она - нотариус - Лабарб - Морен (<<Эта свинья Морен»).
В вопросах иерархии персенажей и определения сюжетной темы
важны: а) имена и прозвища героев или их отсутствие (напр., в
«Выстреле» Пушкина одно имя: Сильвио, подчеркивающее главного
героя); б) заглавие новеллы; для Мопассана канонично совпаде­
ние заглавия с Pointe (напр., часто пронизывающее всю компози­
цию рефреном (е Человек, кружку пива», «Эта свинья Морен»));
в) анализ эпиграфов: эпиграфы концентрирующие (например,
«Выстрел»), эпиграфы пародирующие (<<Пиковая Дама»); г) частным
BO~POCOM (~дe есть налицо) может быть вопрос о рассказчике, част­
ныи случаи - «рассказчик я» (интересно у Достоевского).
V. Схема, временного последования и ее формула. Два спосо­
ба: 1) при большем количестве тем, чем мотивов - по мотивам со
значком тем, 2) при большем количестве мотивов - по темам со
значком мотивов.
Скобками обозначаются сноски с точки зрения а) сценария:
разбить на сцены, эпизоды и т. д. б) описательных моментов (деко­
рации, характеристики).
2. Функциональное исследование
Вся установленная структура может квалифицироваться гелео­
логически, тогда компоненты расцениваются по их функциональной
значимости, относительно некоего ядра, развернутого в данное по­
строение. Проследим в хронологическом порядке сообразно прос­
теишему виду диспозиции, при условии отсутствия параллельных
и скрещивающихся интриг, когда все функциональные моменты
будут являться в более сложном рисунке.
При всяком повороте действия - необходимо констатирование
ситуации.
1) Geschichte [история] - совокупность сцен, составляющих
действие; формальные приметы: обычно praesens [настоящее вре­
мя] или репест [перфект],
2) Vorgeschichte (предыстория] - с обычной приметой прошед­
шего несовершенного, imperfekt [имперфекта].
3) Nacl1geschichte (последующая история; то, что было потом;
эпилог] - чаще praesens [настоящее время] и perfekt [перфект].
4) Возможна наличность Zwischengeschichte [промежуточная
история], например: Intermezzo [интермеццо] 12 и 14 гл. «Вечного
мужа» Достоевского.
Н. Функции отдельных моментов структуры.
1. Экспозиция -- а) в виде прямой характеристики;"б) в виде
косвенной: 1) в действии, как экзэмплификация прямои характе­
ристики, и апр. в «Выстреле» эпизод за картами с офицером; 2) как
демонстрация героя, напр. барон Жозеф де Круассар в утро охоты
(<<Петух пропел» Мопассана); 3) в репликах - например: «Реви­
зор» Гоголя, первый разговор первого акта.
2. Моменты интродуктивные: а) интродукция; Ь) зач!lН; с) про­
лог; различаем несколько видов; 1) чисто экспозиционныи пролог -
греческие трагедии, 2) обрамляющий - «Паяцы» Леонкавалло~
3) действенный - «Сказка О Царе Салтане» Римского- Корсакова,
d) приступ - мелкое интродуктивное членение.
3. Моменты действия: а) завязка; Ь) разработка; с) реприза
(напр. , третье пятиглавие «Вечного мужа»); d) развязка.
4. Вводим функции, так сказать, второго этажа: а) Spannung
[напряжение] разработки - характеризуемая пере?оями внутре,Н­
него ритма повествования (т. е. чередования устоичивых и неус­
тойчивых моментов - статики и динамики) и торможением раз­
решения, как в музыке скопление септаккордов, не разрешающихся
долго в тонику; Ь) важно отметить кульминацию Spannung [напря­
жения], интересны, напр., «Бесы» Достоевского: композиция с "дву­
мя кульминациями (утро в Скворешниках и благотворительный ве­
чер) - пример, так сказать, «двухгорбого» построения; с) наконец,
спецнфикум новеллы-Роiпtе [соль] (по Брику, «шпилька»), ударное
место новеллы - обычно короткая. фраза, характеризуемая ос:ро­
той и неожиданностью. С точки зрения сюжетного ритма Роппе
[соль] - окончание на неустойчивом моменте, как в музыке оконча­
ние на доминанте.
5. Конклюзивные моменты: а) концовка; "Ь) кода - если в кон­
цовке имеется нечто новое, напр. чрезвычаино уасширен~ая кода
«Метели», провоцирующая на подозрение второи новеллы, с) KOH~
цовка иногда приобретает значение эпилога (см. В. Шкловский
«Развертывание сюжета»); обычно - комк анье временного масшта­
ба, обобщенная форма «(Выстрел»).

562 563
 Реформатский. Опыт аиализа новеллистической композиции
Приложение 1\. А.

А Белого ритмико-мелодическую У Гамсуна, мелодико­

6. Функции Z\vischengeschicl1te lпромежуточной исгорииг-с­ скую у. ГОГОЛЯ (так называемая «стилизация сказа», см.
преимущественно характер отступлений, функции задержания или
~М~~ТИЧ~~~~~(lак сделана Шинель"», «Поэтика»). Еще подчеркну~
торможения действия; в связи с этим - проблема темпа (о чем под­ .ихен ает в компози'~ии романтической поэмы, где при всеи
робнее в моей работе по анализу «Игрока» Достоевского). Для ус­ тее это ВЫС~У~итмико_эвфонической доминанты (стих, строфа) уста-
тановления проблемы темпа необходимо припомнить последова­
ние и развертывание времени. ~~~~~Д:~С~южеТНУ~ш~~~~~~е~н~;с~и~т~~;~~аге:~~рк;~~' :OcH~~~~~
Функции пейзажа: по Шкловскому (<<Розанов»), «могут быть
7. надо применять в ами ибо априорная нормативность ни-
два основных случая литературного пейзажа: пейзаж, совпадающий
с основным действием, и пейзаж, контрастирующий с ним».
Be~~T:~~~~~~T ~~~~~~~:~BaT~ систематичностИ, так как всякий ма-
~~риал специфичен, а потому требует специфических методов.
8. Функциональное значение рамы (в случае наличия). Может
быть два типа: а) новелла обрамленная (<<В пути»): б) новелла об­
рамляющая (<<Человек, кружку пива»),- см. экскурс М. А. Пет­
ровского (<<Начала» Ng 1).
Таким образом формула временного последования усложняется
сносками функциональной значимости.
В заключение необходимо подвести итог как первому, так и вто­
рому параграфу изложенной работы.
1) Окончательное определение структуры: разные типы: напр.
0=0 «гирю>: - «В полях», «Встреча» Мопассана.
Q «подкова»: одиночные: «Молочница» (Панчатантра, фольклор);
у Чехова: «Выигрышный билет», «Устрицы», «Панихида», «Мелюз­
га», «Зеркало»; Габриэль д' Аннунцио «Похороны» И Т. д. Двой­
ные: «Мечты», «Ванька» Чехова и т. д.
2) Итог функционального исследования - нахождение «ядра»,
раявернутого в сюжет. Обычно - анекдот, например «Ревизор»,
«Мертвые души» Гоголь строил по анекдотам, данным Пушкиным;
«Скверный анекдот» Достоевского, «Метель» Пушкина и т. д. Совре­
менный беллетрист В. Г. Вешнев на мой вопрос, как он пишет, от­
вечал: «Обычно беру трагический анекдот и по нему развожу узо­
ры» (напр. его рассказ «Сторублевка»).
3) Важным моментом является определение жанра. Приведу
два определения М. А. Петровского: а) авантюрный: персонажи в
служебной роли к событиям, б) психологический, события в слу­
жебной роли к персонажам (см. «Начала» .Ng 1). Морфологические
определения новеллы-пародии, новеллы-комической и т. д. пока
привести трудно - это одна из целей будущего исследователя.

Новеллистический мир, как говорит М. А. Петровский, много­

образен, и он еще тем усложняется, что нарративная новеллистичес­
кая композиция не всегда или даже, скорее, никогда не встречается

в чистом виде, сосуществуя с иными организующими моментами,

как эвфоническими, эвритмическими, мелодическими, собствен­

но семантическими и т. Д., где часто сама композиционная доми­

нанта принимает иную установку, как, напр.: ритмико-эвфониче-

564
 В. Я. Про"" В. Я. Пропп. Структурное и истор. изучение волшебной сказки

Структурное и историческое
волшебной сказки изучение гается к настоящему изданию «Морфологии» 3. Прав он или нет, 06
ЭТОМ пусть судят читатели. Но когда на человека нападают, ему
(Ответ К. Леви-Строссу) свойственно защищаться. Против аргументов противника, если они
Книга «Морфологи представляются ложными, можно выдвинуть контраргументы, ко­

1928 году 1. Она в CB~eC~~~~~>::шла в свет на русском языке в торые могут оказаться более правильными. Такая полемика мо­
стороны, ее доброжелательновс/ Двоякие отклики. С одной
в ал а
жет иметь общенаучный интерес. Поэтому я с благодарностью сог­
этнографы и литературоведы С др~~т~линекоторые ФОЛЬКЛористы, ласился на любезное предложение издательства Эйнауди написать
формализме, и такие обвине~ия пов ои СТороны, автора обвиняли в на эту статью ответ. Проф. Леви-Стросс бросил мне перчатку, и я ее
Книга эта, как и многие г торяются по сегодняшний день. подымаю. Читатели «Морфологии» станут, таким образом, свидете­
изредка Вспоминали бы т:!к~~п:~роятно,была бы забыта, и о ней лями поединка и смогут встать на сторону того, кого они сочтут

лет после войны о ней вдруг с иалисты, но вот через несколько победителем, если таковой вообще окажется.
на Конгрессах и в печати OH:og~ Вспомнили. О ней заговорили Проф. Леви-Стросс имеет предо мной одно весьма существен­
язык 2. ~TO же такое прои'зошло и ~I~M переведена на английский ное преимущество: он философ. Я же эмпирик, притом эмпирик не­
РОДИвшиися интервс> В област можно объяснить этот воз­ подкупный, который прежде всего пристально всматривается в
ные, ошеломляющие' открытия иэточных наук были сделаны огром­ факты и изучает их скрупулезно и методически, проверяя свои пред-
годаря применению новых точ~ы;~ откры::ия стали ВОЗможны бла­ о посылки и оглядываясь на каждый шаг рассуждений. Эмпирические
ний и ВЫчислений. Стремление к точненших методов исследова­ науки, однако, тоже бывают разные. В некоторых случаях эмпи­
рекинулось и на гуманита ные н:рименению Точных методов пе­ рик может и даже вынужден довольствоваться описанием, характе­

математическая лингвисти~ За лJКИ' Появ~лась структурная и ристикой, в особенности если предметом изучения служит единич­
гие Дисциплины Одна . нгвистикои последовали и дру- ный факт. Такие описания отнюдь не лишены научного значения,
залось, что пон~мание ~~:Ис~тва теоретическ~я ПОЭтика. Тут ока­ если только они сделаны правильно. Но если описываются и изу­
прием формализации и моlели OB~:K некоеи знаковой системы, чаются ряды фактов и их связи, описание их перерастает в раскры­
математических ВЫЧислений уж! п ия, ВОЗМОЖность применения тие явления, феномена, и раскрытие такого феномена обладает уже
в то время, когда она создаваласtедвосхищены в этой книге, Хотя не только частным интересом, но располагает к философским раз­
той терминологии которыми ,не было того круга понятий и мышлениям. Эти размышления были и у меня, но ОНИ зашифрованы
И Вновь отношени~ к этой рабо~перируют совр;менные науки. и выражены только в эпиграфах, которыми сопровождаются неко­
считали ее нужной и полезной в пое оказалось ДВОИственным. Одни торые из глав. Проф. Леви-Стросс знает мою книгу только по анг­
другие же, как и прежде считали исках новых уточненных методов, лийскому переводу . Но переводчик позволил себе одну недопусти- "
ва ней всякую познават ' ее формалистической и отрицали мую вольность. Он совершенно не понял, для чего нужны эпиграфы.
ельную ценность.
Внешне они с текстом книги не связаны. Поэтому он счел их излиш­
К числу ПРОТИВНИКОВ этой кн
Стросс. Он структуралист НО ст иги принадлежит и проф. Леви- ними украшениями и варварски вычеркнул их. Между тем все
формализме Чтобы . руктуралистов часто обвиняют в эпиграфы взяты из серии трудов Гёте, объединенных им под общим
. показать разницу между заглавием «Морфология», а также из его дневников. Эти эпиграфы
формализмом, проф. Леви-Стросс бе структурализмом и
«Морфология сказки» которую он Pc~T В качфестве примера книгу должны были выразить то, что в самой книге не сказано. Венец вся­
на ее примере обрисо~ывает эт итает ормалистической, и кой науки есть раскрытие закономерностей. Там, где чистый эмпи­
et 1а forme Refl . у разницу. Его статья «La structure рик видит разрозненные факты, эмпирик-философ усматривает отра­
____ . ехюпз sur цп ouvrage de Vladimir Propp» прила- жение закона. Я увидел закон на очень скромном участке - на
1 Про п п В. Морфология сказки Л 1928 одном из видов народной сказки. Но мне показалось уже тогда,
2 Р г орр У. Morphology of the 'F {kt 1 . Е . . что раскрытие этого закона может иметь и более широкое значе­
Syatava Pirkova-Jacobson. Translated Ь ~ а е. ~lted wlth аl? Introduction Ьу ние. Самый термин «морфология» заимствован не из таких руко-
dlana Uпivегsitу Research Center in А fh аигепсе cott, Вlооmшgtоп, 1958 (<<In-
licаtiоп Теш»). (Перепечатки: «Intern~ti;~flol~gy, Filklore and. LingUi.stics, РиЬ­
vol. 24, N 4, pt 3, October 1958' «BibIio г . оигпа of. Ame~lcan Lшguistiсs», 3 L е v i-S t г а u s s С. La structure et la forme. RtШехiопs sur ип ouvrage de
Folklore Society», уо], 9 Philadelphia f95~flCV1 ~nd Speclal Sепеs of the American Vladimir Ргорр,- «Cahiers de 1/'Institut de Science ёсопоппоце app1iquee»,
ktale. Second Edition. Revised апd Ed·t d' .th г о р р, Morphology of the Fo1- serie М, .N'2 7, гпагв, 1960 (перепечатка: «International Journal of Slavic Linguistics
New Introduction Ьу Alan Dundes Aus~·e wL da Preface Ьу Louis. А. Wagner. and Роейсз», 111, s'Gravenhage, 1960; на итальянском языке статья включена в
• ш - 011 оп [1968, 1970].- Прим, ред, Качестве приложения к итальянскому изданию книги В. Я. Проппа).- Прим . эед,

566
567
 Приложение

В. Я. Пропп. Структурное и истор. изучение волшебной сказки

водств по ботанике, где ОСновная цель - систематика, а также не

из грамматических трудов,- он заИМСТвован у Гёте, который под том уже он начинает раз~ь~~~:~;~т~ Ч;:~l~м~~::тОТс~~~О~~~Л~~::::
этим заглавием объединил труды по ботанике и остеологии. За этим в данном случае ученыи илософа Но так в науке никогда не
термином у Гёте раскрывается перспектива в распознании законо­ кам, что не очень интересует ч:. Дело ~бстояло совершенно иначе.
мерностей, Которые пронизывают природу вообще. И не случайно, бывает, так не было и со мнои. филологам очень сла­
что после ботаники Гёте пришел к сравнительной остеологии. Эти русские университеты царских времен удававли частности народная
труды можно усиленно рекомендовать структуралистам. И если
бую литер т Чтобы заполнить этот пробел, я по
а уроведческую подготовк . ,
молодой Гёте в лице Фауста, сидящего в своей пыльной лаборато­ поэзия была в полном загоне. за знаменитый сборник Афанась-
рии и окруженного скелетами, КОстями и гербариями, не видит в окончании университетаЯвзялся на серию сказок с гонимой падче­
них ничего, кроме праха, то стареющий Гёте, вооруженный методом ева и" сталтут
егоя изучать. на~аЛщее'. в сказке «Морозко» (N2 95 по
точных сравнений в области естествознания, видит сквозь единич­ заметил следую
ное - пронизывающее всю природу великое общее и целое. Но нет рицеи, и й) мачеха отправляет свою падчери-
двух Гете - поэта и ученого; Гете «Фауста», стремящийся к позна­ нумерации.tJ~РВ~~~~И~~;~:~~РОбует ее заморозить, но она отвеча­
нию, и Гёте - естествовед, пришедший к познанию, есть один и тот цу в лес к . что он ее щадит, награждает и от-
же Гёте. Эпиграфы к отдельным главам - знак преклонения перед
ним. Но эти эпиграфы должны выразить и другое: область природы
~~ce:~T~a~o~~~:K~?:ьT~~~;~~:O~e :ь~е~::п~~~:~ ~~:I~~Н~ЯM~P~~~~:
бает. В следующеи сказке па~чер : медведю. Но ведь это одна и та
и область человеческого Творчества не разъединены. Есть нечто, а к лешему, а еще в следую:це медведь испытывают и награждают
что объединяет их, есть какие-то общие для них законы, которые же сказка! Морозко, лешии и ействия одинаков. Неужели это­
могут быть изучены сходными методами. Мысль эта, смутно выри­ падчерицу по-разном/ гтно ходж~ Афанасьев и другие считают эти
совьшавшаяся тогда, в настоящее время лежит в основе поисков го никто не замечал. очему Мо озко леший и мед-
точных методов в области гуманитарных наук, о которых Говорилось сказки разными? Совершенно оч~~:~н~,т~~Оже :OCTY~OK. Афанасьев
выше. Здесь одна из причин, почему структуралисты меня поддержа­ ведь в разной форме соверша~~тому что выступают разные персо­
ли. С другой же стороны, неКоторые структуралисты не Поняли считает эти сказки разнымичто сказки эти одинаковы потому, что
того, что моя цель состояла не в том, чтобы установить какие-то ши­ нажи. Мне же показал~сь, их лиц Я этим заинтересовался и
рокие обобщения, ВОЗМожность которых ВЫражена в эпиграфах, одинаковы поступки деиствую%чки зр~ния того, что В сказке вооб­
а что цель была чисто профессионально-фольклористическая. Так, стал изучать и другие сказки с тем вхождения в материал, а не пу­
проф. Леви-Стросс дважды задает себе недоуменный вопрос: ка­ ще делают пер;онажи. Так, пу остой метод изучения сказки по
кие причины побудили меня применить мой метод к сказке? ОН сам тем абстракцr:и, родился очеН~е~~висимо от их облика. Поступки
разъясняет читателю эти причины, 'Которых, по его мнению, нес­ по~тупкам деиствующи~й~~::ия я назвал функциями. Наблюдение,
колько. Одна из них состоит в том, что я не этнолог и потому не деиствующих лиц, их Д ой падчерице оказалось тем кон­
располагаю материалом мифологии, не знаю его. Я, далее, не имею сделанное над ск~зками об ГОНИ;хватить нить ~ размотать весь клу­
никаких представлений о подлинных отношениях между сказкой и чином, за которыи можно ыло ие сюжеты основаны на повтор 51-
мифом (с. 413) 4. Короче Говоря, то, что я занимаюсь сказкой, бок. Обнаруж~лось, что и ДJ:~~ итоге все сюжеты волшебной сказ­
объясняется моим недостаточным научным горизонтом, иначе я, емости
ки основаны на одинаковых ф ун,
функции и что в конеч кциях что все волшебные сказки
вероятно, испробовал бы свой метод не на сказках, а на мифах. .
Я не буду входить в логику этих тезисов (стак как автор не зна­ однотипны по своему строен:~~л читателю переводчик, ОПУСТИВ
ет мифов, он занимается сказками»). Логика таких утверждений ка­ Но если п~.охую услугу ~a шение авторской воли было допу­
жется мне слабой. Но я думаю, что ни одному ученому нельзя за­ эпиграфы из Гете, то другое K!J издательством, выпустившим кни­
претить заниматься одним и рекомендовать ему заниматься другим. щено не переводчиком, а русс Она называлась «Морфология вол­
Эти рассуждения проф. Леви-Стросса показывают, что он предста­ гу; было изменено заглавие ее. книге больший интерес, редактор
вляет себе дело так, будто у ученого сперва возникает метод, а по- шебной сказки». Чтобы при~ать м ввел читателей (и в том числе
вычеркнул слово «волш) ебнои~ и ;~ение будто здесь рассматрива­
4 Здесь и далее даются ссылки на статью JIеви-Стросса в настоящем сборни­ и проф. Лени-Стросса в за лу жан ~ вообще. Книга под таким
ке. Расхождения в ряде случаев обънсняlOТСЯ не совсем точным переподом ются закономерности сказки как ряд ~ этюдами типа «Морфология
Проппа текста JIеви-Сгросса._ Прим, ред,
названием могла
заговора»,
бы статьб асни»,
«Морфология
в ОДИН«Морфология комедии» и т. д. Но
568
56i

Приложение
у автора отнюдь не было цели изучить все виды сложного и много­
образного жанра сказки как таковой. В ней рассматривается только
один вид ее, резко отличающийся от всех других ее видов, а именно
сказки волшебные, притом только народные. Это, таким образом
специальное исследование по частному вопросу фольклористики:
Другое дело," что метод изучения повествовательных жанров по
функциям деиствующих лиц может оказаться продуктивным не
только в применении к волшебным, но и другим видам сказки, а мо­
жет быть l,I к изучению ПРОизведений повествовательного характе­
ра мирсвои литературы вообще. Но можно предсказать, что кон­
кретные реЗУJI?таты во всех этих случаях окажутся совершенно
различными. 1 ак, например, кумулятивные сказки построены на
совершенно иных принципах, чем сказки волшебные. В английской
фолы{лористике они названы Formula- Tales. Типы формул, на ко­
торых основаны эти сказки, могут быть найдены и определены, но
схемы их окажутся совершенно иными, чем схемы сказок волшеб­
ных. Есть, таким образом, различные типы повествований, кото­
рые могут, однако, изучаться одинаковыми методами. Проф. Леви­
Стросс приводит мои слова, что, найденные мною выводы неприме­
нимы к сказкам Новалиса или Гете и вообще к искусственным сказ­
кам литературного происхождения, и обращает их против меня
считая, что в таком случае мои выводы ошибочны. Но они отнюд~
не ошибочны, они только не имеют того универсального значения
которое хотел бы им придать мой уважаемый критик. Метод широк'
выводы же строго ограничиваются тем видом фольклорного повест:
вовательного творчества, на изучении которого они были получены.
Я не буду отвечать на все обвинения, выдвинутые против меня
проф. Леви-Строссом. Я остановлюсь только на некоторых, наибо­
лее важных. Если эти обвинения окажутся необоснованными, дру_
гие, более мелкие и вытекающие из них, отпадут сами собой.
Основное обвинение состоит в том, что моя работа формалисти­
ческая и уже потому не может иметь познавательного значения.
Точного определения того, что понимается под формализмом, проф,
Леви-Стросс не дает, ограничиваясь указанием на некоторые его
признаки, которые сообщаются по ходу изложения. Один из этих
признаков состоит в том, что формалисты изучают свой материал
безотносительно к истории. Такое формалистическое, внеистори­
ческое изучение он приписывает и мне. Желая, по-видимому не­
сколько смягчить свой суровый приговор, проф. Лееи-Стросс ~ооб­
щает читателям, будто я, написав «Морфологию», затем отказался
от формализма и морфологического анализа, чтобы посвятить себя
историческим и сравнительным разысканиям об отношении «устной
литературы» (так он называет фольклор) к мифам, обрядам и уч­
реждениям (с. 400). Какие это разыскания - он не говорит. В кни­
ге «Русские аграрные праздники» (1963) я применил как раз тот
570
~
i* в. Я· Пропп. Структурное н истор. изучение волшебной сказки
,:' самый метод, что и в «Морфологии». Оказалось, что все большие ос­
f! новные аграрные праздники состоят из одинаковых элементов, раз­
Г лично оформленных. Но об этой работе проф. Леви-Стросс еще не мог
: знать. По-видимому, он имеет в виду книгу «Исторические корни
волшебной сказки», вышедшую в 1946 году и выпущенную изда­
тельством Эйнауди на итальянском языке. Но если бы проф. Леви­
Стросс заглянул в эту книгу, он бы увидел, что она начинается с
изложения тех положений, которые развиты в «Морфологии».
Определение волшебной сказки дается не через ее сюжеты, а через
ее композицию. Действительно, установив единство композиции вол­
шебных.сказок, я должен был задуматься о причине такого единства.
Что причина кроется не в имманентных законах формы, а что она
лежит в области ранней истории или, как некоторые предпочитают
говорить, до истории, т. е. той ступени развития человеческого об­
щества, которая изучается этнографией и этнологией, для меня было
ясно с самого начала. Проф. Леви-Стросс совершенно прав, когда он
говорит что морфология бесплодна, если она, прямо или косвенно,
не БУД~Т оплодотворена данными этнографии (оЬsегvаtiоп ethno-
graphique - с. 425). Именно поэтому я не отвернулся от морфо:;оги:
ческого анализа, а стал искать исторических основ и корнеи тои
системы, которая открылась на сравнительном изучении СЮJКетов
волшебной сказки. «Морфология» и «Исторические корни» представ­
ляют собой как бы две части или два тома одного большого труда.
Второй прямо вытекает из первого, первый есть предпосылка вто­
рого. Проф. Леви-Стресс цитирует мои слова о том, что морфо­
логические разыскания следует связать с изучением историческим
(с. 414), но опять употребляет их против меня. Поскольку в «Морфо­
логии» такое изучение фактически не дано-он прав. Но он недо­
оценил, что эти слова представляют собой выраJКение известного
принципа. Они содержат также некоторое обещание в будущем это
историческое изучение пронавести. Они-своего рода вексель, по
которому, хотя и через много лет, я все же честно уплатил. Если,
таким образом, он пишет про меня, что я разрываюсь между «фор­
малистическим приэраком» (vision formaliste) и «кошмарной необ­
ходимостью исторических объяснений» (l'obsession des explica-
tions historiques-c. 415), то это просто неверно. Я, по возможности
строго методически и последовательно, перехоJКУ от научного опи­
сания явлений и фактов к объяснению их исторических причин. Не
зная всего этого, проф. Леви-Стросс даже приписывает мне раская­
ние, которое заставило меня отказаться от своих формалистических
видений, чтобы прийти к историческим разыскания;:t. Но я не испы,:"
тываю никакого раскаяния и не ощущаю ни малеиших угрызении
совести. Сам проф. Леви-Стресс считает, что историческое объясне­
ние сказок вообще фактически невозможно, «так как мы знаем очень
мало о доисторических цивилизациях, где они аародилисьь (а. 415).
671
 Приложение
Он сетует также на отсутствие текстов для сравнения. НО дело не
в текстах (которые, впрочем, имеются в совершенно достаточном
количестве), а в том, что сюжеты порождены бытом народа, его
жизнью и вытекающими из этого формами мышления на ранних
стадиях человеческого общественного развития и что появление
этих сюжетов исторически закономерно. Да, мы еще мало знаем
этнол~гию, но все же в ми~овой науке накопился огромный факти.
ческии материал, которыи делает подобные разыскания вполне
надежными.
Но дело не в том, как создавалась «l\10РФология» И что пережи­
вал автор, а в вопросах совершенно принципиальных. Формальное
изучение нельзя отрывать от исторического и I1ротивопоставлять их.
Как раз наоборот; формальное изучение, точное систематическое
описание изучаемого материала есть первое условие, прецпосылкя
исторического изучения и вместе с тем первый шаг его. В разроз­
ненном изучении отдельных сюжетов нет недостатка: они в большом
количестве даны в трудах так называемой финской школы. Однако,
изучая отдельные сюжеты в отрыве друг от друга, сторонники это­
го направления не видят никакой связи сюжетов между собой, не
подозревают даже о наличии или возможности такой связи. Такая
установка характерна для формализма. Для формалистов целое есть
механический конгломерат из разрозненных частей. Соответственно
в данном случае жанр волшебной сказки представляется как со­
вокупность не связанных между собой отдельных сюжетов. Для
структуралиста же части рассматриваются и изучаются как эле­
менты целого и в их отношении к целому. Структуралист видит це­
лое, видит систему, там, где формалист ее видеть не может. То, что
дается в «Морфологии», дает возможность межсюжетного изучени»
жанра как некоего целого, как некоей системы, вместо изучения по­
сюжетного, как это делается в трудах финской школы, которую, не­
смотря на все ее заслуги, как мне кажется, упрекают в формализме
справедливо. Сравнительное межсюжетное изучение открывает ши­
рокие исторические перспективы. Историческому объяснению в
первую очередь подлежат не отдельные сюжеты, а та композицион­
ная система, к которой они принадлежат. Тогда между сюжетами
откроется историческая связь, и этим прокладывается путь к изу­
чению отдельных сюжетов.
Но вопрос об отношении формального изучения к историческо­
му охватывает только одну сторону дела. Другая касается понима­
ния отношения формы к содержанию и способов их изучения. Под
формалистическим изучением обычно понимается изучение формы
безотносительно к содержанию. Проф. J1еви-Стросс даже говорит
о их противопоставлении. Такой взгляд не противоречит взглядам
сонременных советских литературоведов. Так, Ю. М. Лотман, один
из актнвнейших исследователей в области структурального лите-
572
8. Я. Пропп, Структурное и истор. изучение волшебной сказки
ратуроведения, пишет, что основной порок так называемого «ф~р­
мального метода» в том, что он зачастую подводил исследователеи к
взгляду на литературу как на сумму приемов, механический конгло­
мерат 5. К этому можно бы прибавить еще другое: для формалистов
форма имеет свои сам?довлеющие законы и имманентнuые, незави­
симые от общественнои истории законы развития. С этои точки зре­
ния развитие в области литературноготворчестваесть саморазвитие,
определяющееся законами формы.
Но если эти определения формализма верны, книгу «Морфоло­
гия сказки» никак нельзя назвать формалистической, хотя проф.
Леви-Стросс далеко не единственный обвинитель. Не BC~Koe из~­
чение формы есть изучение формалистическое, и не всякии ученыи,
изучающий художественную форму произведений словесного или
изобразительного искусства, есть непременно формалист.
Уже выше я приводил слова проф. Леви-Стросса о том, что мои
выводы о структуре волшебной сказки представляют собой фантом,
формалистическое привидение - ипе vision formaliste. Это - не
случайно оброненное слово, а глубочайшее убеждение автора. Он
считает, что я-жертва субъективных иллюзий (с. 415). Из многих
сказок я конструирую одну, которая никогда не существовала.
Это «абстракция, такая беспредметная, что она не учит нас ничему
об объективных причинах, почему существует множество отдельных
сказок» (с. 419). Что моя абстракция, как выведенную мною схему
называет проф. J1еви-Стросс, не открывает причин разнообразия­
это верно. Этому учит только историческое рассмотрение. Но что
она беспредметна и представляет собой иллюзию - неверно. Слова
проф. Лени-Стросса показывают, что он, по-видимому, просто не
понял моего совершенно эмпирического конкретного детализован­
ного исследования. Как это могло случиться? Проф. Лени-Стросс
жалуется, что мою работу вообще трудно понять. Можно заметить,
что люди, у которых много своих мыслей, трудно понимают мысли
других. Они не понимают того, что понимает человек непредубеж­
денный. Мое исследование не подходит под общие взгляды проф.
Леви-Стросса, и в этом одна из причин такого недоразумения. Дру­
гая лежит во мне самом. Когда писалась книга, я был молод и пото­
му был убежден, что стоит высказать какое-нибудь наблюдение или
какую-нибудь мысль, как все сейчас же ее поймут и разделят. По­
этому я выражался чрезвычайно коротко, стилем теорем, считая из­
лишним развивать или подробно доказывать свои мысли, так как и
без того все ясно и понятно с первого взгляда. Но в этом я ошибался.
Начнем с терминологии. Я должен признать, что термин «мор­
фология», которым я когда-то так дорожил и который я заимствовал
5 Л о Т м а н /О. М. Лекции по структуральпой поэтике. Вып, 1 (Введение,
теория стиха), Тарту, 1964 (Ученые записки Тартуского государственного универ­
ситета, вып. 160. Труды по знаковым системам, 1), с. 9-10.
578
 Приложение
у Гёте, вкладывая в него не только научный, но и какой-то фило­
с~офский и даже поэтический смысл, выбран был не совсем удачно.
Если быть совершенно точным, то надо было говорить не «морфо­
логия», а взять понятие гораздо более узкое и сказать «компози­
ция», и так и назвать: «Композиция фольклорной волшебной сказ­
ки». Но слово «композиция» тоже требует определения, под ним мож­
но подразумевать разное. Что же под этим подразумевается здесь?
Уже выше говорилось, что весь анализ исходит из наблюде­
ния, что в волшебных сказках разные люди совершают одни и те же
поступки или, что одно и то же, что одинаковые действия могут
осуществляться очень по-разному. Это было показано на вариантах
группы сказок о гонимой падчерице, но это наблюдение верно не
только для вариантов одного сюжета, но и для всех сюжетов жанра
волшебных сказок. Так, например, если герой отправляется из
дому на какие-нибудь поиски и предмет его желаний находится очень
далеко, он может полететь туда по воздуху на волшебном коне, или
на спине орла, или на ковре-самолёте, а также на летучем корабле,
на спине черта и т. д. Мы не будем здесь приводить всех возможных
случаев. Легко заметить, что во всех этих случаях мы имеем пере­
праву героя к месту, г;:е находится предмет его поисков, но что фор­
мы осуществления этои переправы различны. Мы, следовательно,
имеем "величины стабильные и величины переменные, изменчивые.
Другои пример: царевна не желает выходить замуж, или отец не
желает выдать ее за неугодного ему или ей претендента. От жениха
требуют, чтобы он выполнил нечто совершенно невыполнимое.
допрыгнул бы на коне до ее окна, выкупался в котле с кипятком,
разгадал бы загадку царевны, достал бы золотой волос с головы
морского царя и т. д. Наивный слушатель принимает все эти слу­
чаи за совершенно различные,- и по-своему он прав. Но пытливый
исследователь видит за этим многообразием какое-то единство, ус­
танавливаемое логически. Если в первом ряду примеров мы имеем
переправу к месту поисков, то второй представляет собой мотив
трудных задач. Содержание задач может быть различным, оно варьи­
рует, представляет собой нечто переменное. Задавание же задач как
таковое есть элемент стабильный. Эти стабильные элементы я на­
звал функциями действующих лиц. Цель исследования состояла
в том, чтобы установить, какие функции известны волшебной сказ­
ке, установить, ограничено ли их число или нет, посмотреть, в какой
последовательности они даются. Результаты такого изучения и со­
ставляют содержание книги. Оказалось, что функций мало, форм
их много, последовательность функций всегда одинакова, т. е. по­
лучилась картина удивительной закономерности.
Мне казалось, что все это довольно просто и должно пониматься
легко. Я и сейчас так думаю. Но я не учел, что слово «функцию>
во всех ЯЗЫках мира и,чеет множество разных значений. Оно при-
574
В. Я. Пропп. Структурное и истер. изучение волшебной сказки
меняется в математике, механике, медицине, философии. Те, кто не
. знает
все значения слова «функция», понимают меня очень легко.
Мое определение слова «функция» для данного исследования гласит:
под функцией понимается поступок действующего лица, определяе­
мый с точки зрения его значения для хода действия. Так, если ге­
рой на своем коне допрыгивает до окна царевны, мы имеем не функ­
цию скачка на коне (такое определение было бы верно безотноси­
тельно к ходу действия в целом), а функцию выполнения трудной
задачи, связанной со сватовством. Равным образом, если герой на
орле перелетает в страну, где находится царевна, мы имеем не функ­
цию полета на птице, а функцию переправы к месту, г де находится
предмет поисков. Слово «функция» есть, таким образом, условный
термин, который в данной работе понимается только в этом смысле
слова, и ни в каких других.
Установление функций есть вывод из подробного сопостави­
тельного изучения материала. Поэтому никак нельзя согласиться
с проф. Леви-Строссом, будто функции установлены совершенно
произвольно и субъективно. Они установлены не произвольно, а
путем сопоставлений, сравнений и логических определений сотен
и тысяч случаев. Но проф. Леви-Стросс понимает термин «функция»
В совершенно ином смысле, чем это оговорено в «Морфологии».
Так, чтобы доказать, что функции установлены произвольно, он
приводит В пример разных людей, которые смотрят на плодовое
дерево: один будет считать важнейшей функцию плодовитости, дру­
гой - наличие глубоких корней, дикарь может видеть в нем функ­
цию соединения неба с землей (дерево может вырасти до неба).
С точки зрения логики плодовитость действительно может быть на­
звана одной из функций плодового дерева, но плодовитость не по­
ступок, тем более не поступок действующего лица в художественном
повествовании. Я же имею дело именно с повествованиями и поис­
ками в них специфических закономерностей. Проф. Леви-Стросс
придает моим терминам такой обобщающий, абстрактный .емысл,
которого они не имеют, а потом их отвергает. Функции установле­
ны непроиэвольно. Теперь можно вернуться к вопросу о том, что
можно назвать композицией. Композицией я называю последо­
вательность функций, как это диктуется самой сказкой. Получен­
ная схема - не архетип, не реконструкция какой-то единственной
никогда не существовавшей сказки, как думает мой оппонент, а
нечто совершенно другое: это единая композиционная схема, ле­
жащая в основе волшебных сказок. В одном проф. Леви-Стросс дей­
ствительно прав; реально эта композиционная схема не существу­
ет. Но она реализуется в повествовании в самых различных формах,
она лежит в основе сюжетов, представляет собой как бы их скелет.
Чтобы лучше разъяснить эту мысль и обезопасить себя от дальней­
ших недоразумении, приведем пример того, что понимается под ею-
57а
 Приложение
жетом ~ что под Композицией. Примеры будут приведены в самой
краткои и несколько упрощенной форме. Предположим, что змей
похищает дочь царя. Царь взывает о помощи. Крестьянский сын
берется ее отыскать. Он отправляется в путь. По дороге он встре_
чает старуху, которая предлагает ему пасти стадо диких коней.
Он это выполняет, и она дарит ему одного из коней, который пере.
носит его на остров, где находится похищенная царевна. Герой уби­
B~eT змея, возвращается, царь его награждает - женит его на сво.
еи дочери. Таков сюжет сказки. Композиция же ее может быть оп.
ределена следующим образом: происходит какая-нибудь беда. К ге­
ро!? взывают о помощи. Он отправляется в поиски. ПО дороге ге.
рои встречает кого-либо, кто подвергает его испытанию и награжда.
ет его волшебным средством. При помощи этого Волшебного средства
он находит объект своих поисков. Герой возвращается, и его на­
граждают. Такова КОмпозиция сказки. Легко заметить, что одна и та
же композиция может лежать в основе многих сюжетов, и наобо­
рот: множество сюжетов имеют в основе одну и ту же композицию
Композиция есть фактор стабильный, сюжет - переменный. Есл~
БЫ" не было опасности дальнейших терминологических недоразуме­
нии, СОВOI;УПНОСТЬ сюжета и КОМпозиции можно было бы назвать
структурои сказки. Композиция реально не существует в той же
степени, в какой в мире вещей не существует общих понятий: они
есть ~олько в сознании человека. Но именно при помощи общих по­
нятии мы познаем мир, раскрываем его законы и учимся управ.
лять им.
Раньше чем вплотную перейти к вопросу о форме и содержа­
нии, надо остановиться еще на некоторых частностях.
Изучая" сказку, можно заметить, что некоторые функции (по­
сту~ки деиствующи~ лиц) легко располагаются попарно. Напри­
мер. задание труднои задач~ влечет за собой ее разрешение, погоня
ведет к спасению от нее, бои ведет к победе, беда или несчастие, с
которого начинается сказка, в конце ее ликвидируется и т. д. Проф.
Леви-Стросс полагает, что парные функции собственно составляют
одну, сводимы к одной. Логически это, МОжет быть, и так. Бой и по­
беда как бы составляют одно целое. Но для определения компози­
ции такие механические соединения непригодны и применение их
дало бы ложную картину. Парные функции выполняются разными
лицами. Трудную з,:дачу задает одно лицо, а решает ее Другое. Вто­
рая поло~ина парнои функции может быть положительной или отри­
ца":.ельно~. в сказке бывает подлинный герой и ложный: подлин­
ныи герои решает задачу и награждается, ложный герой не может
этого сделать и наказывается. Парные функции разъединены про­
межуточны~и функциями. Так, похищение царевны (начальная
беда, пер выи элемент завязки) стоит в начале сказки, а возвращение
ее (развязка) происходит в конце. Поэтому при изучении компоэи-
576
В. Я. Пропп. Структурное и истор. изучение волшебной сказки
ции, т. е. последовательности функций, соединение парных элемен­
тов в один не привело бы нас к пониманию закономерностей хода
действия и развития сюжета. Рекомендацию логизировать эти функ­
ции вопреки материалу принять невозможно.
В силу этих же причин невозможно принять и другую реко­
мендацию. для меня было очень важно установить, в какой после­
довательности народ размещает функции. Оказалось, что после­
довательность всегда одна: для фольклориста это - весьма суще­
ственное открытие. действия совершаются во времени, и поэтому
последовательность их рассматривается одна за другой. Этот способ
изучения и расположения не удовлетворяет проф. Леви-Стросса,
ПРИНЯТЫЙ мной порядок изложения он обозначает буквами алфа­
вита: А, В, С и т. д. Вместо хронологического ряда он предлагает
логическую систему. Мой оппонент хотел бы распределить функ­
ции так, чтобы они располагались по вертикали и горизонтали. Та­
кое расположение - одно из требований структуралистской тех­
ники изучения. Но оно уже дано в «Морфологии», только в другом
виде. Мой оппонент, вероятно, обратил недостаточное внимание на
конец книги, где имеется приложение, названное «Материалы
для табуляции сказки». Приведенные там рубрики представляют
собой горизонталь. Эта таблица - расширенная композиционная
схема, данная в книге через буквенные обозначения. Под приведен­
ные рубрики может вписываться конкретный материал сказки -
это будет вертикаль. Эту совершенно конкретную схему, полученную
путем сопоставления текстов, нет никакой надобности заменять схе­
мой чисто абстрактной. Разница между моим мышлением и мышле­
нием моего оппонента состоит в том, что я абстрагирую от мате­
риала, проф. Леви-Стросс абстрагирует мои абстракции. Он упре­
кает меня в том, что от предложенных мной абстракций нет обратно­
го пути к материалу. Но если бы он взял любой сборник волшебных
сказок и приложил бы их к предложенной мной схеме, он увидел
бы, что схема в точности соответствует материалу, увидел бы во­
очию закономерность структуры сказки. Мало того, исходя из схе­
мы, можно самому сочинять бесконечное количество сказок, ко­
торые все будут строиться по тем же законам, что и народная. За
вычетом несоединимых разновидностей количество возможных
комбинаций можно было бы вычислить математически. Если пред­
ложенную мною схему назвать моделью, то модель эта воспроизво­
дит все конструктивные (стабильные) элементы сказки, оставляя
в стороне элементы не конструктивные (переменные). Моя модель
соответствует тому, что моделируется, она основана на изучен~и
материала, модель же, предложенная проф. Леви-Строссом, деи­
..
ствительности не соответствует и основана на логических операциях,
не вынужденных материалами. Абстракция от материала объясня­
ет материал, абстракция от абстракции становится самоцелью,
Приложеине
оторвана от материала, может оказаться в противоречии с данными
реального мира и объяснять его уже не может. Jlогизируя совер­
шенно абстрактно и полностью оторвавшись от материала (сказкой
проф. Леви-Стросс не интересуется и узнать ее не стремится), он
изымает функции из времени (с. 415). Для фольклориста это невоз­
можно, так как функция (поступок, действие, акция), как она опре­
делена в книге, совершается во времени и изъять ее из времени
возможно. Здесь, кстати, можно упомянуть, что в сказке господ­
ствует совершенно иная концепция времени, пространства и числа,
чем та, к которой мы привыкли и которую мы склонны считать аб­
солютной. Но об этом здесь речи быть не может - это особая проб­
лема.
Упоминаю же я об этом только потому, что насильственное вы­
ведение функций из времени разрушает всю художественную ткань
произведения, которая подобна тонкой и искусной паутине, не тер­
пящей прикосновений, Это - лишний аргумент в пользу располо­
жения функций во времени, как это диктуется повествованием, а не
во вневременный ряд (structure a-temporel1e), как это хотелось бы
проф. Леви-Строссу.
Для фольклориста и литературоведа в центре внимания нахо­
дится сюжет. В русском языке слово «сюжет» как литературовед­
ческий термин получило совершенно определенное значение: со­
вокупность действий, событий, которые конкретно развиваются в
ходе повествования. Английский переводчик очень удачно пере­
вел его через слово «plot». Недаром также немецкий журнал, посвя­
щенный повествовательному творчеству народа, назван «Fabula».
Но для проф. Леви-Стросса сюжет интересом не обладает. Слово
«сюжет» он переводит на французский язык через «Птёгпе» (с. 401).
Он, по-видимому, предпочитает его потому, что «сюжет» есть
категория, относяшаяся ко времени, а «тема» этим
обладает. Но с такой заменой ни один литературовед
не согласится. Можно очень по-разному понимать
«сюжет», так и термин «тема», но отождествлять
менять их никак нельзя. Такое пренебрежение к сюжету,
вествованию видно и по другим случаям неправильных
Так, герой на своем пути встречает какую-нибудь старуху (или
другой персонаж), которая его испытывает и дарит ему волшеб­
ный предмет или волшебное средство. Персонаж этот в точном
соответствии с его функцией назван мной «дарителем». Волшебные
предметы, которые получает герой, в фольклористике получили
название «волшебных даров» (Zauber Gaben). Это специальный
научный термин. Английский переводчик перевел слово «дари­
тель» через «[опог», что очень точно соответствует сказке и, может
быть, даже лучше, чем «даритель», так как «дар» не всегда бывает
добровольным. Но проф. Лени-Стросс переводит это слово через
578
В. Я. Пропп. Структурное и истор. изучение волшебной сказки
«bienfaiteur» (с. 406), что опять придает термину настолько общий,
абстрактный смысл, что он теряет свое значение.
После этих отступлений, необходимых для лучшего понима­
ния дальнейшего, можно уже вплотную подойти к вопросу о содер­
жании и форме. Как уже указывалссь, формалистическим принято
не­ называть изучение формы в отрыве от содержания. Должен приз­
наться, что я не понимаю, что это означает, не знаю, как это реально
понять, приложить к материалу. Может быть, я бы это понял,
если бы я знал, где в художественном произведении искать форму
и где содержание. О форме и содержании вообще как философской
категории можно спорить сколько угодно, но споры эти будут
бесплодны, если предметом спора с самого начала будет служить
категория формы вообще и содержания вообще, без конкретного изу­
чения материала во всем его многообразии.
Для народной эстетики сюжет как таковой составляет со­
держание произведения. Содержание сказки о Жар-птице для на­
рода состоит в рассказе о том, как огненная птица прилетела в сад
короля и стала воровать золотые яблоки, как царевич отправился
ее искать и вернулся не только с Жар-птицей, но и с конем и кра­
сивой невестой. В том, что случилось, и состоит весь интерес. Вста­
нем на минуту на точку зрения народа (она, между прочим, весьма
умна). Если сюжет можно назвать содержанием, то композиция со­
держанием никак названа быть не может. Так мы логически при­
ходим к заключению, что композиция относится к области формы
прозаического произведения. С этой точки зрения в одну форму
можно уложить разное содержание. Но выше мы говорили и пыта­
лись показать, что композиция и сюжет неразделимы, что сюжет не
может существовать вне композиции, а композиция не существует
признаком не вне сюжета. Так мы на нашем материале приходим к подтверждению
никогда общеизвестной истины, что форма и содержание неразделимы. Об
как термин этом же говорит и проф. Леви-Стресс: «Форма и содержание обла­
и взаимно за­ дают одной природой, они подсудны одному анализу» (с. 416).
к по­ Это несомненно так. Но вдумаемся в это утверждение: если форма и
переводов. содержание неразделимы и даже одноприродны, то тот, кто анали­
зирует форму, тем самым анализирует содержание. В чем же тогда
грех формализма и в чем состоит мое преступление, когда я ана­
лизирую сюжет (содержание) и композицию (форму) в их неразрыв-
ной связи?
Однако такое понимание содержания и формы не совсем обычно,
и неясно годится ли оно и для других видов художественного сло­
весного ;ворчества или нет. Под формой обычно понимают жанро­
вую принадлежность. Один и тот же сюжет может иметь фо~му ро­
мана, трагедии, киносценария. Кстати, мысль проф. JIеви-Стросса
блестяще подтверждается на попытках драматизировать или экра­
низировать повествовательные произведения. Роман Золя на стра-
079
19'"
 Приложение
ни~ах книги и на экранах кино - это разные произведения, боль­
шеи частью ничего общего не имеющие между собой. Под содержа­
нием также обычно понимают не сюжет, а идею произведения, то,
что автор хотел выразить, его мировоззрение, взгляды. Попыток
изучить и оценить мировоззрение писателей имеется великое мно­
жество. В большинстве случаев они Носят совершенно дилетантский
характер. Над такими попытками издевался Лев Толстой. Когда
его спросили, что он хотел сказать своим романом «Анна Каренина»
он сказал: «Если же бы я хотел сказать словами все то, что я име~
в B~ДY выразuить романом, то я должен был написать роман тот са­
мыи, когорыв я написал сначала. И если критики теперь уже пони­
мают и в фел~етоне могут выразить то, что я хочу сказать, то я их
поздравляю» . Если, таким образом, в профессиональной литера­
туре художественное произведение как таковое есть форма выраже­
ния идеи, то тем более это относится к фольклору. Здесь имеются
столь железные закuоны формы (композиции), что игнорирование их
приводит к величаишим ошибкам. В зависимости от собственных
политических, социальных, исторических или религиозных взгля­
дов исследователь будет приписывать сказке или фольклору свое
собственное мировоззрение, доказывая, что она - выражение мис­
тических, или атеистических, или революционных, или охранитель­
ных взглядов. Это вовсе не значит, что мир идей фольклора нельзя
изучать. Это значит совсем другое: мир идей (есодержвние») науч­
но и объективно возможно изучить только тогда, когда будут изу­
чены закономерности в области художественной формы. Я совер­
шенно согласен с проф. Леви-Строссом, когда он требует истори­
ч~ски~ и литературно-критических разысканий (<<investigation
hlstопquе» и «critique litteraire»). Но он ставит это требование в от­
мену того, что он называет формальным изучением. Между тем пред­
варительное формальное изучение есть первое условие не только
исторического, но и литературно-критическогоизучения. Если «Мор­
фология» составляет как бы первый том большого исследования
а «Исторические корни» - второй, то литературная критика могл~
бы составить третий том. Только после изучения формальной сис­
темы сказки и определения ее исторических корней окажется воз­
МОЖН~IМ оuбъективно и научно раскрыть заложенный в сказке инте­
реснеr:шии и весьма значительный мир народной философии и на­
роднои морали в их историческом развитии. В этом отношении
сказка показала бы слоистое строение, наподобие слоям геологи­
ческих отложений. В ней сочетаются древнейшие пласты, наряду
с более поздними и современными. Здесь можно было бы изучить
и все переменные элементы, краски, ибо художественность сказки
не ограничивается ее композипией. Для того чтобы все это изучить
<; т о л с т о й Л. Н. Полное собрание сочинений, т. 62. М., 1953, с. 29.
580
В. Я. Пропп, Структурное и истор. изучение волшебной сказки
и понять, нужно знать ту основу, ИЗ которой вырастает великое
многообразие народной сказки.
Я не могу ответить на все мысли, высказанные проф. Леви-Строе­
сом. Но еще на одном, уже более частном, но очень интересном воп­
росе все же хотелось бы остановиться. Это - вопрос об отношении
сказки и мифа. Существенного значения эта проблема для наших це­
лей не имеет, так как в данной работе исследуется сказка, а не миф.
Но проф. Леви-Стросс много занимался мифами, эта сторона его
интересует, и здесь он со мной тоже не согласен.
Об отношении сказки к мифу в книге говорится очень скупо,
коротко и бездоказательно. Я имел неосторожность высказать свои
взгляды аподиктически. Но недоказанные взгляды не всегда быва­
ют ошибочными. Я полагаю, что миф как таковой, как историческая
категория, древнее сказки, проф. Леви-Стросс это отрицает. Раз­
вить всю проблему здесь невозможно, но кратко осветить ее все же
нужно.
В чем разница между сказкой и мифом и в чем состоит их совпа­
дение, как это представляется фольклористу? Одно из характерных
свойств сказки состоит в том, что она основана на художественном
вымысле и представляет собой фикцию действительности. В боль­
шинстве языков слово «сказка» есть синоним слова «ложь», «враки».
«Сказка вся, больше врать нельзя» - так русский сказочник кон­
чает свой рассказ. Миф же есть рассказ сакрального порядка. В дей­
ствительность рассказа не только верят, он выражает священную
веру народа. Разница между ними, следовательно, не формальная.
Мифы могут принять форму художественного рассказа, и виды та­
ких рассказов могут быть изучены, хотя в данной книге это и не де­
лается. Когда проф. Леви-Стросс говорит, что «миф и сказка экс­
плуатируют общую субстанцию» (с. 414), то это совершенно правиль­
но, если под субстанцией понимать ход повествования или сюжет.
Есть мифы, которые строятся по той же морфологической или ком­
позиционной системе, что и сказка. Из области античности сюда
относятся, например, мифы об Аргонавтах, о Персее и Андромеде,
о Тезее и некоторые другие. Они иногда вплоть до деталей соответ­
ствуют той композиционной системе, которая изучена в «Морфоло­
гии сказки». Таким образом, есть случаи, когда миф и сказка по
формам могут совпадать. Но это наблюдение отнюдь не имеет
универсального характера. Целый ряд античных мифов - таких
большинство - не имеют с этой системой ничего общего. Еще бо­
лее это относится к мифам первобытных. Космогонические мифы,
мифы о создании или происхождении мира, животных, людей и ве­
щей не связаны с системой волшебной сказки и не могут превра­
титься в нее. Они строятся по совершенно иной морфологической
системе. Таких систем имеется очень много, и с этой стороны мифо­
логия изучалась еще мало. Там, где сказка и миф строятся по ОДН-
581

Приложение
наковой системе, миф всегда древнее сказки. Это можно доказать,
например, изучая историю сюжета софокловского «Эдипа» 7. В Эл­
ладе это миф. В средневековье этот сюжет приобретает христиан­
ский сакральный характер. Его рассказывают о великом грешнике
Иуде, или о таких святых, как Григорий или Андрей Критский, или
Альбан, которые великой святостью искупили великий грех. Но
когда герой теряет свое имя, а рассказ теряет свой сакральный ха­
рактер - миф и легенда превращаются в сказку. Но проф. Леви­
Стросс утверждает совершенно иное; он не согласен, что миф древ­
нее сказки, говоря, что миф и сказка могут сосуществовать и что они
сосуществуют по сегодняшний день. «В современности мифы и сказ­
ки существуют бок о бок: один жанр не может, таким образом,
считаться продолжением другого» (с. 414). Пример Эдипа показыва­
ет, однако, что в историческом развитии сюжеты из одного жанра
(миф) могут переходить в другой (легенда), а из другого в третий
(сказка). Всякий фольклорист хорошо знает, что сюжеты сплошь
и рядом из одного жанра перекочевывают в другой очень широко
(сюжеты сказки попадают в эпос и т. д.). Но проф. Леви-Стросс го­
ворит не о конкретных сюжетах, а употребляет слова «миф» И «сказ­
ка» в общем генерализирующем смысле как миф «вообще» и сказка
«вообще», т. е. имеет в виду жанр как таковой, не различая их ти­
пов и сюжетов. Поэтому он говорит о их сосуществовании по сегод­
няшний день. Но в этом случае он мыслит не как историк. Надо гово­
рить не о веках, а об исторических периодах и общественных фор­
мациях. Изучение наиболее архаических и примитивных народов
приводит к заключению, что весь их фольклор (как и изобразитель­
ное искусство) имеет сплошь сакральный или магический характер.
То, что в популярных, а иногда и научных изданиях выдается за
«сказки дикарей», далеко не всегда представляет собой сказки.
Достаточно известно, что, например, так называемые сказки о жи­
вотных некогда рассказывались не как сказки, а как рассказы,
имевшие магический характер и долженствовавшие способство­
вать успеху на охоте. Материалов по этому вопросу имеется очень
много. Сказка же рождается позднее чем миф, и наступает эпоха,
когда некоторое время они действительно могут сосуществовать,
но только в тех случаях, когда сюжеты мифов и сюжеты сказок при­
надлежат к разным композиционным системам и представляют раз­
ные сюжеты. Античность знала и сказки, и мифы, но сюжеты их
были различны. Миф об Аргонавтах и сказка об Аргонавтах одно­
временно у одного народа сосуществовать не могут. Сказок о Тезее
не могло быть там, где имелся миф о Тезее и где ему воздавался
культ. Наконец, в современных развитых общественных формациях
7 Про п п В. Эдип в свете фольклора.- В кн.: В. Про л л. Фольклор и
действительность. М., «Наука», 1976.
582
В. Я. Пропп. Структурное и истор. изучение волшебной сказки
существование мифов уже невозможно. Ту роль, которую некогда
играли мифы, как священное предание народа, теперь играет свя­
щенное сказание и церковная повествовательная литература. Од­
нако в социалистических странах и эти последние остатки мифа и
священного предания исчезают. Таким образом, вопрос о сравни­
тельной древности мифа и сказки и о возможности или невозможности
их сосуществования не может решаться суммарно. Он решается в
зависимОСТИ от ступени развития народа. Знание и понимание мор­
фологических систем и умение их различать необходимо как д~я
установления сходства между сказкой и мифом, T~K И их различии,
а также для решения вопроса об их относигельвон древности и воз­
можности или невозможности их сосуществования. Вопрос сложнее,
чем это представляется проф. Леви-Строссу.
Можно подвести некоторые итоги. Философ будет счuитать пра:
вильными те общие суждения, которые соответствуют тои или инои
философии. Ученый же будет считать правильными прежде всего
такие общие суждения, которые вытекают как выводы из изучения
материалов. ХОТЯ проф. Леви-Стросс упрекает меня в т?м, что мои
выводы не соответствуют, как он говорит, природе вещеи, но ни од­
ного конкретного случая из области сказки, когда полученные вы­
воды оказались бы ошибочными, он не привел, а такие возражения
для ученого наиболее опасны, но и наиболее полезны, желательны
и ценны. u
Другой важнейший для любого ученого любой специальности
вопрос есть вопрос о методах. Проф. Леви-Стросс укаuзывает, что
мой метод ошибочен, так как явление переносимост~ деис.:гвия с од­
ного лица на другое или налгчие одних и тех же деиствии uпри раз­
ных исполнителях возможно не только в области волшебнои сказки.
Это наблюдение совершенно правильно, но оно говорит не против
предложенного мною метода, а в пользу его. Так, если в космого­
нических мифах ворон, норка и антропоморфное сущес::во или бо­
жество могут выступить в одинаковой роли создателеи мира, то
это означает, что мифы не только могут, но даже должны изучать~я
теми же методами, что и волшебная сказка. Выводы получатся со­
вершенно другие, морфологических систем окажется много, но ме-
тоды могут быть одинаковы. u
Очень возможно, что метод изучения повествовании по функци-
ям действующих лиц окажется полезным и для изучения повество­
вательных жанров не только фольклора, но и литературы. Однако
методы, предложенные в этой книге до появления структурализма,
как и методы структуралистов, стремящихся к объективному и точ­
ному изучению художественной литературы, все же имеют свои гра­
ницы применения. Они возможны и плодотворны там, где имеется
повторяемость в больших масштабах. Это мы имеем в языке, это мы
имеем в фольклоре. Но там, где искусство становится областью
683
Приложение
творчества неповторимого гения, применение точных методов толь­
ко тогда даст положительные результаты, если изучение повтори­
мости будет сочетаться с изучением единственности, перед которым
пока мы стоим как перед проявлением непостижимого чуда Под
какие бы рубрики мы ни подводили «Божественную комедию'» или
трагедии Шекспира, гений Данте и гений Шекспира неповторим и
ограничиваться в их изучении точными методами нельзя. И ec~~ в
начале этого предисловия указывалось на сходство, которое име­
ется между закономерностями, изучаемыми точными науками и
науками гуманитарными, то закончить хотелось бы указанием на
их принципиальное специфическое ОТЛичие.
Ю. С. Степанов, Т. В. Булыгина '"
Комментарий
1. В качестве введения
Чарлз Уильям Моррис. Основания теории знаков (СЬ. W. Morris. Founda-
tions 01 the ТЬеогу 01 Signs).- Впервые опубликованов: «Internationa! Епсус!о­
pedia 01 Unified Sciences», Vol. 1, part 2. Chicago, 1938; перевод сделан по из­
данию: СЬ. М о г г i s. Writings оп the Оепега! ТЬеогу 01 Signs. Mouton and Со.
Publishers, ТЬе Hague - Paris, 1971.
Работа американского семиотика Ч. У. Морриса (1901-1978) является первым
систематическим изложением семиотики в ХХ в. До этого семиотика имела дав­
нюю, но прерывистую традицию, восходящую к античному учению стоиков. Не­
посредственным предшественником Морриса был американский философ и логик
Ч. С. Пирс (1839-1914), чьи идеи о знаках Моррис развивает и отчасти пресбра­
зует.
Исследование Морриса возникло в атмосфере бурно развивавшегося в 30-е
годы философскогонаправления неопозитивизма. По замыслу автора, его семиоти­
ка должна была способствовать решению одной из основных задач неопозитивиз­
ма - подведению единого «языкового» (т. е. семиотического) основания под раз­
личные специальные науки (физику, математику, психологию, лингвистику);
семиотика предполагалась как «унифицирующая наука». В целом этот проект не
был и не мог быть осуществлен в рамках неопозитивизма. Критику работы Мор­
риса с этой точки зрения см. в кн.: Б о г о м о л о в А. С. Буржуазная филосо­
фия США ХХ в. М., «Мысль», 1974, с. 223-226.
На работу Морриса оказали также большое влияние идеи бихевиоризма -
господствовавшего в те годы течения американской психологии. Трн этих потока
идей - 1) прагматических идей, 2) общих установок неопозитивизма и 3) психоло­
гических подходов бихевиоризма - придают своеобразную окраску исследова­
нию Морриса и образуют в его содержании тот пласт, который не выдержал про­
верки временем.
Однако в публикуемой работе Моррису удалось четко и ясно изложить объек­
тивные основания семиотики, независимые от ее неопозитивистской, пр агмати­
ческой или бихевиористской интерпретации, и в этом состоит значение данной
работы для наших дней.
Стр. 38 . . .. данный очерк был предназначен для «Энцuклопедuu».- Имеется
в виду «International Епсусгореша 01 Unified Science» (<<Международная энциклопе­
дия унифицированной науки»), серийное издание работ неопозитивистов, начав­
шее выходить в 1938 г. в Чикаго. Вторую часть (выпуск) 1-го тома составила
названная работа Морриса. После 2-го тома издание прекратилось.
Стр. 38 т. 1, Jvg 1... - Имеется в виду названная «Энциклопедия».
Стр. 40 [обобщенное] учuтыванuе - это интерпретанта ... - Термин Мор-
риса здесь необычный и скорее разговорный - takings-account-ol. Термин в квад­
ратных скобках принадлежит редактору русского перевода. Поскольку все рас­
суждение Морриса в этой части пронивано ассоциациями с понятиями бихевио­
ризма, то и «интерпретанта»легко могла бы быть истолкована читателем как «ин-
* Т. В. Булыгиной написан комментарий к работам Ч. С. Пирса и А. Веж­
бицкой.
585

Комментарий
дивидуальное восприятие предмета, обозначенного знаком», т. е. как нечто по­
добное «опыту», о котором идет речь ниже, на с. 76-77. Между тем «интерпретан­
та» - это лишь ТО в процессе «учитывания», что соответствует «дссигнату», т. е.
далеко не совпадает с опытом или с восприятием в целом. Чтобы подчеркнуть
это отличие, рядом с термином «опосредованное» учитывание добавлен термин
«обобщенное». О необходимости так понимать ннгерпретанту говорят замечания
самого Морриса на с. 67 и 82.
Стр. 40. ...а то, что ичитивается.:-: деeuгнаты.- Следует иметь в виду, что
в последующих работах по семиотике это звено семиозиса, обозначенное здесь
термином «деснг нат», подверглось тщательному исследованию и вместо данного
термина были введены еще и другие - «сигнификат», «интенсионал», в работе
К. И. Льюиса (см. в наст. сб.) оно расчленяется и обозначается целой группой тер­
минов.
С:гр. 41. ...не требуется обращения к метафизическому царству «сущностей»
(<<subslslence» ).- В оригинале здесь букв. «метафизическое царство "существо­
вания"», однако речь идет об особом существовании-«субзистенции»;именно та­
кое существование и относится к «метафизическомуцаРС1ВУ». Моррис обыгрывает
здесь два термина «существование»,Восходящих к схоластике и не различающихся
в русском языке: с однои стороны, существование во времени, в действительном,
данном, актуальном мире - экзистенцию (ехistепсе), и, с другой стороны, су­
ществование!' воображаемом мире (или в логическом смысле), как, например, когда
говорят «квадрат существует», «круглый квадрат не существует», понимая под этим
существование квадрата, отличного от материально изображенных фигур (по­
следние имеют «экзистенцию»). «СУЩНОСТи» В абстрактном смысле не «экзистиру­
ЮТ», а «субзистируют», и именно этот, «метафизический» смысл Моррис отвергает.
Эти вопросы имеют многовековую традицию в европейской философии, вос­
ходя к вопросу о различных видах «существования». Моррис, вероятно, ставит
их на OCH~Be концепции Б. Рассела191O-x гг. (хотя имя Рассела и не упоминается).
Последнии в то время писал: «Мысли, чувства, рассудки (minds) и физические
объекты существуют в смысле экзистириют. Но универсалии не существуют
в этом СJ<:1ысле; следует сказать, что они субзистируют (subsist) или имеют бытие
(ha;.-e Ьешg); в этих выражениях бытие (Ьеiпg) противопоставляется экэистенции
(exlst~nce) как существование вне времени (Нгпегеээ)». (R u s s е 11 В. The ProbIems
of Рпйозорпу. N. У., 1911, ch. 1Х; русский перев. Б. Р э с с е л [Рассел]. Пробле­
мы философии. М., 1914).
CT~. 41. ...бихевиоризма Уотсона ... - Джон Б. Уотсон (1878-1958) - амери­
канскии психолог, один из основоположников бихевиоризма (см.: У о т с о н Дж.
Психология как наука о поведении. "\\.- Л., 1926). Бихевиоризм оказал в США
большое влияние на все науки гуманитарного цикла (см., в частности, работы Мор­
риса), а также на ли нгвисти к у в се дескриптивном направлении (см., напр.,
Б л у м Ф и л Д Л. Язык М .. «Пр огресс», 1968, с. 37-40).
Стр. 44... .чистая семиотика ... - Термином «чистат> В европейской традиции,
начиная со Средневековья, обознач ал ась какая-либо наука вне ее практических
приложений. Ф. Бэкон использует термин «чистая математика» (mathematicae
рцгае) в противопоставлении «смешанной математике» (mathematicae mixtae).
Моррис непосредственно з аимствовал этот термин у Пирса, который называл
центральную часть семиотики «чистой, или спекулятивной, или умозрительной
грамматикою>.
Стр. 47. ... избежать крайностей как конвенционализма, так и ... змпириз­
ма.- Под «конвенционализмом» здесь имеется в виду такой взгляд на логику,
при котором логические сущности и законы понимаются как определяемые обще­
принятыми согл.ашениями и правилами; применительно к языку - концепция,
согласно которои язык есть такая система, которая более или менее сознательно
регулируется людьми в соотвстствии с припятыми ими соглашениями; примером
конвеН!щ~на,~изма! в этом смысле .\IOrYT служить взгляды на язык фрншгуэски х
просвети I елеи Ху 111 в. 1[од «эмпиризмом, здесь понимается прогиноположиая
586
Комментариil
конвенционализму доктрина, согласно которой отрицается существование логи­
ческих аксиом, принципов логического познания, отличных от опыта; примором
доктрины эмпиризма применительно к пробломам логики и языка может служить
концепция Дж. С. Милля (1806-1873) (см. его кп.: Система логики силлогисти­
ческой и индуктивной. М., 1914); в широком смысле под эмпиризмом понимается
вся традиция английской философии от Юма и далее.
Следует иметь в виду, что «преодоление крайностей» конвенционализма и
эмпиризма провозгласил не только Моррис, но и все неопозитивисты - участники
Венского кружка и их английские и американские коллеги. Согласно их теории
«пр авильно построенного языка», должны различаться «эмпирические истины»
И «синтаксические отношения», последние с помощью как раз конвенциональных
правил используются для выражения эмпирических истин. Концепция Морриса
выступает здесь как более узкий вариант этой теории. Критическое освещение
связанных с этим философских вопросов СМ. в кн. «Современная буржуазная фило­
софия». Под ред. А. С. Богомолова и др. М., «Высшая школю>, 1978 (гл. 11, разд.
7: «Логический конвенциоиалиэм»).
Стр. 49. .. ."вещное предложение'<« Этот и подобные термины входят в неопо­
зитивистскую концепцию «вещного языка»; см. комм. ниже.
Стр. 55. .. .необходимо иметь язык сантактики и так называемый «вещный
язык» (язык семантикил,-: «Вещный язык» - одно из краеугольных понятий
т. Н. «фиэиквлизма». В неопозитивизме 30-х годов унификация разных (в идеале
всех) наук предполагалась осуществимой на основе «унифицированного языка»,
который мыслился как наиболее близкий к языку современной физики (отсюда
название «фиэиквлиэм»). Широко известный проект унификации языка был раз­
работан Р. Карнапом (1891-1970). Предлагалосьфиксироватьпервичные предика­
ты, означающие непосредственно наблюдаемые в опыте свойства вещей,- т. Н.
«диспозиииоиальные предикаты», и с их ПОМОЩЬЮ строить предложения «вещного
языка», т. е. высказывания о вещах. Другие высказывания и вообще языки других
наук должны были в конечном счете сводиться, «редуцироваться», К первым,­
т. Н. «редукционизм». Ни один опыт создания «унифицированногоязыка» в рамках
неопозитивизма не удалея полностью. Моррис, как это видно из данного места,
также скептически относился к проекту физикалисгов.
Однако идея «редукции» сыграла положительную роль в разработке «языка
ДЛЯ описания семантики естественного языка» (в настоящее время его чаще назы­
вают вторым моррисовским термином - «языком семантики: или «языком для
семантики»): Интересный опыт такого языка разработан А. Вежбицкой (см. ее
работу в наст. сборнике).
Стр. 58. ...НО не могит быть сформулированы в рамках этой конкретной систе­
матизации>« Предшествующее высказывание, выражаюшее критический взгляд
Морриса на программу физикалистов. близко к точке зрения советских историков
философии. Ср.: «Ложность конвенционализма доказывается также результатами
известной теоремы Г. Гёделя (1931), согласно которой для каждого достаточно
богатого средствами логико-математического исчисления существуют истины, вы­
разимые в его терминах, но формально в нем не выводимые. Отсюда вытекает факт
существования истин, которые не зависят от субъекта, построившего (или исполь­
зующего) данное исчисление, и которые, следовательно, не могут быть продуктами
какой-либо его конвенции. Эти истины устанавливаются в процессе общественной
практики людей. Отсюда вытекает также, что никакая формальная систем.а и
конечная совокупность таки х систем не могут отразить всех неисчерпаемых своиств
материальных объектов в их связях и опосредстноваииях» (<<Соврем. бурж. фило­
софия», указ. ИЗД., с. 162).
Стр. 59. .. .объекты, относяшисся к «миру сущностей», а не к «миру существу­
ющего».- «Мир сущностей» - это «мир субэнстенции», а мир существующего­
это «мир экэистенпии», в оригинале здесь термины «субэистенция» и «экэистен­
ция»; см. комм. к с. 41.
Стр. 62. .. .значительность достижений Пирса, Джеймса, Дьюи и Мида в об-
587
 Комментарий
Комментарий

ласти семиотцкн:»: Автор называет здесь четырех американских философов __ как закона существования конкретных единиц разрабатываегся
• М 1968в работе:
(<<МГПИJiим.
0-
создателей философского течения прагматизма. Из них Пирс, упомянутый Выше, А Ф Введение в общую теорию языковых моделеи . .,
стоит особняком; сам Пире в двух работах 1905 г. сделал попытку отмежеваться с е в .. N З07) 76 и сл См также комм. к с. 41.
от философского прагматизма, ВЫДВИНУВ дЛЯ своего учения новый термин «прагма­ В. И. Ленина», g ,С," . т ~тичность" В системе Ч. С. Пирса (см. комм.
тицизм» (<<What Pragmatism is?». «Monist», vol. ХУ, 1905, N22; «Issiues of Pragma- Стр. 79 . .. ."тре~и)ЧН~~~~т·~·;;~~е~у из трех понятий: «первичностъ», «вторич­
ticism», там же, Ng 4). Именко работы Пирса важны для семиотики. К его работе в наст. с . в их категорий _ качество,- взятое само по
Что касается трех других философов, У. Джеймса (1842-1910), Дж. Дьюи ность», «третично~ть», перв~я ;;е:;' вторая _ «вторичность» _ индивидуальное
(1859-1952), ДЖ. Г. Мида (1863-1931), то стремление Морриса как-то особенно себе, вневременнои и вечныи о б ~ктивном мире «здесь И теперь», основные
тесно связать семиотику с их доктриной оказалось безрезультатным, всего лишь существование в материальном о ъ в тношени~ к чему-то другому, активно
данью Философской моде 30-х годов. Впрочем, сам Моррис тут же замечает, что признаки «вторичности» - находить~~о о~осредование , связь двух первых сфер,
взаимодействовать; «третичность» -
«термин .лтрагматика'', как специфически семиотический термин, должен получить
свою собственную формулировку». Дальнейшее развитие семиотической прагма­ дающая им связность и закономеРНОСТ~~ции а не первичной ... - Термины средне-
тики проводится Моррисом, В сущности, неэависимо от Философскогопрагматизма. Стр.
• 81 . . .. термин вторичнои инт , ой или объективной интснпией»
ческой логики' под «первичн , ,
Стр. 67. .. .Семантика занимается не всеми отношениями знаков к объектам, вековои схоласти .' ния смотрениеданного объекта; далее­
но, будучи семиотической дисциплиной, занимается отношением знаков к их де­ поннмался непосредственныиакт сознаОбъе-;т~в' под «вторичной, или формальной,
сигнатам ,:.: Вопрос о том, чем должна заниматься сэмантика как сеМИотическая сам этот объект или класс однородных. акт со~нания
интенцией» понимался опосредованныи .
т е осознание осознания
, б' .
и ЛИНГВистическая дисциплина, до сих пор не получил окончательного решения. попятийное определение о ъекта.
Взгляд (разделяемый здесь и Моррисом), согласно которому основной предмет объекта; далее. - лог~'~еср~~ер'аботанный логико-лингвистический аппарат схолас-
семантики - отношения языковых знаков и выражений к их десигнатам (сигни­ Чрезвычаино тон и заново используется в современ-
фикатам, интенсионалам - термины различны в разных концепциях) _ Является тики в настоящее время интфенсивнофо ИСС:q:~~:Т~~ также комм. к статьям Е. Пельца
ной логике, лингвистике и илос ии. . .
в настоящее время, пожалуй, наиболее обоснованным. В настоящем сборнике он и Б. Холл Парти в наст. сборнике.
проводится наиболее определенно также в статьях К. И. Льюиса и Б. Холл Парти
(см. также комм. к ним). «Полное значение» ЯЗЫКового знака выражения в таком
случае складывается из: 1) семантики в тесном, выше определенном смысле, 2) Жан Пиаже. Пс~хогенез зна~П~псеs • и его эпистемологическое значение (J еап
et sa sigпifiсаtiоп epistemologique).-
знания говорящим и слушающим внешнего мира, 3) их способности интерпретиро­ Piaget. La рsусhоgепеsе des С~ПhП,аIS.S du lапgаgе Theorie de I'apprentissage». Le
вать языковые знаки и выражения. 2-й и 3-й компоненты знания о мире и Смысловая Перевод сtделJан про.иЗдfН~~о:m
debat еп ге еап lage е
eC~~mskY Orga-~ise et recueilli раг Massimo Pia-
5З 64
интерпретация ЯЗЫковых выражений при указанном выше понимании семантики ,. . 979
не входят в семантику в собственном смысле слова.
telli-жРаlmпаГiпi. Е(~~~~~I~~о~е~l,ш~~~~~р~кий ~~их~ог: логик и философ, осно:
Стр. 67 . . .. nрагматику, которая изучает другие отношения знаков, нельзя ан иаже • и Ряд основных положении
включить ни в семантику, ни даже в семантику в сочетании С синтактикоЙ._ ватель так называемой «генети~е~:~~ ~~:~;~:~:О:;и:~логической науки. Работы
Вопрос об отношении прагматики и семантики в сфере значений напряженно об­
суждается в настоящее время. Он стоит, в частности, в связи с пониманием роли h~e:;: ~еИ:~~к&:J~~К::::~:~?иС:ес~~~О~;;:ь~~Р~~Л(~~;о~:е~~~~~>?,М 1~~~J;кеп.~M~~
П И Жж ~Ж. л ь X~ р Б. Генезис элементарных логических структур. М., :~~~,
а
и места интерпретации выражений. Подробнее см. серии работ в «Известия
АН СССР. Серия литературы и языка», 1981, т. 40, вып, 4; 1982, т. 41, вып. 4. же ., не Пять вет еч с Жаном Пиаже.- «Вопросы философии», ,
Стр. 75. .. .УаЙтхед назвал иллюзорностью ... _ А. Н. Уайткед (1861-1947) _ К е Д р о в Б. м. Л ф К~нцепция Жана Пиаже: за и против. М., 1981 и др.;
английский математик, логик и философ; в 1910-х гг. выступал в тесном сотруд­
ничестве с Б. Расселом (1872-1970) в разработке основ математики. Следующая
: 9;a~:e ~е~~юВ:он~графий «Экспериментальная психология». Под ред. П. Фресс
ниже проблема, поданная Моррисом в несколько шутливом тоне, оказалась очень
важной для последующегоразвития семиотики. Чем являются десигнаты, интенси­ и жд~=::не'р~~I~;аlп~~~:Пt~:J:~~>~' ~~~:i~~~!л:;~~:;~~~сс~ир~~. ~~~~K:::
оналы? Подобны ли они, например, числам, т. е. имеют ли они объективные зако­ прошедш:й в 19~4 г. во Франции ~:~ь :а ог омный эксперим~нтальный и теоре­
ны, нсэависимы- от индивидуальногоразума? и т. д. В настоящем сборнике наибо­ ступлении в этои дискус~ии, опир еской ~колы Пиаже доказывает несостоя­
лее определенно эти вопросы ставятся на основе концепции Монтегю в статье тнческий фундамент
тельность
своеи психологич
психологических утвержден
ий Хомског о (о врожденности языковых
Б. Холл Парти.
В следующем разделе у Морриса эта проблема, как и у Рассела, связывается структур и пр.). б икуемая статья Пиаже восполняет также неадекват-
с вопросом об универсалиях. См. также комм. к с. 41. По ряду ПУНКТОеВи ПфУи:ософские
ные психологически • положения работы Ч. Морриса, приведеиной
Стр.
79 . .. . Слово -это ... своего рода "универсалия" в противопоставлении выше (см. комм. к предыдущеи работе~~ быть ни эмпирической, ни «преформистс-
конкретным случаям его пояеления.:-: Различение, о котором говорит здесь Мор­ Стр. 90 . ...Мзпистемология ... не мож соотв . в связи С понятиями «эмпи-
рис (вслед за Пирсом), оказалось очень важно для современной семиотики. Оно й К К этим терминам см. ниже
получило дальнейшую разработку в концепции К. И. Льюиса, где выделяются ко »... - ОМ. 1) которые в статье Пиаже противопостав-
«экземпляры Знака» (т. е. конкретные сл уча и появления знака, в отличие от самого ризм», «преформация» «(преФОРМ~З~~т~еннойконцепции _ «конструктивизму».
знака), далее в теории алгоритмов и алгоритмических языков. Установление оди­ ляются основному понятию его о в ться на констриктивизме ... - Понятис кон-
наковости с помощью абстракции ОТождествления позволяет говорить о двух оди­ Стр. 90 . . ..а может лишь основы оа 51 важн ю оль в математике, психологии и
наковых элементарных знаках как об одном и том же элементарном знаке; «на ЭТОЙ структивизма играет в насто~~~емвg~~зываетс~ м~тематическое направление кон­
основе мы вводим понятив абстрактного элементарного знака ... » (М а р к о в А. А. лингвистике. В математике зние алгоритмических вычислений и языков
Теория алгоритмов.- «Труды математического института им. В. А. Стеклова», структивизма, в чаСТН~С~~е ~~~;~~~. «Основания ... »). В лингвистике конструкти­
1951, т. 38, с. 177). В философском плане ПОнимание абстрактных языковых единиц (см. выше в комм. к раыступил в виде направления трансформационных и поро­
визм первоначально в

588 589
Комментарий
комментарий

жлающих (генеративных) грамматик, в настоящее время связывается также с раз­

работкой больших словарей, в особенности машинными методами (см. К а р а у­ тах самог о языка. . логико-лингвистическое учение античных
л о в Ю. Н. Лингвистическое конструирование. М., «Наука», 1981). В психоло­ Стр. 102. .. . В учении стоиков ... - ю в настоящее время еше не реконструиро-
гии наиболее ярким выражением конструктивизма являются работы самого Пи а­ стоиков (нач. с 1!! в. до н. э.) полиость И идеи В развое вргмя оказали боль-
же, который вкладывает в этот термин несколько особый смысл, как это видно из вано и не описано; отдельвые его фрагменты • Из важнейших работ на русском
последующего.
шое влияние на развитие лоп:.к~ и ~И!~~;~;::~~ог~ки. М., «Наука», 1967 (раздел
Стр. 90. .. .праксический ... - Во французском философском языке (работы яэ см.: М а к о в е л Ь с К И И с Миф '\
Пиаже написаны по-французски) существует группа взаимосвязанных терминов:
. .. А Ф
. Звак.
. имвол. . l ' ., 1982 (раздел «Учение
«логика Стои»): Л О С е в . '] языкознании античных стоиков»).
праксия (praxie), праксис (praxis), прахтика (pratique). Значение последнего со­ О словесной предметносТИ [лекгон в . Семиотические идеи Августина (354-
ответствует русскому практика; праксис означает «действие» в противопоставле­ Стр. 102. .. .в трудах AвгycтиHa"~-;BO ной ечи в связи с музыкой, далее
нии «теории» И «познанию» вообще; праксия означает данное, конкретное действие, 430) относящиеся к исследованию сти й и! посл~дних работ: J а k о Ь s оп R.
в противопоставлении праксиси; от термина праксия произведен неологизм прак­
пр~леживаются Р. ЯкоБСtОНОМ ~t ~o:~i~guistiCS)}, Mouton, 1979, уо]: 17, N~ 3/4
сический (praxi que). Му metrical sketches, а r r~s1:ct~d Writings. Уоl. 5, Mouton, 1979).
Стр. 91 . .. .Инельдер , Синклер, Бове ... Прибрам ... - Автор называет психоло­ R
(то же в: J а k о Ь s оп. е проводит резкое различие ...- См. об этом работу
гов, близких по установкам к его собственной концепции. Работу Инельдер, сот­ Стр 103. .. Лире также
рудницы Пиаже, см. комм, выше; из работ Прибрама см. в русск. перев.: М и л­ пирса и' комм. к ней в наст. сборнике. Хле6никова ...- Глубокие семиотические
л е р Дж., Г а л а н т е рЕ., При б Р а м К. Планы и структура поведения. М., Стр , 117. . .. е предвидением Велими~~и на «мифопоэтическое» слово, освещенЫ
идеи Хлебникова, в СВЯЗИ с ~гo кЗр~~:~е «искусство поэзии» Хлебникова.- 'р'ИЗВВ'
Р.
«Прогресс», 1964.
Стр. 91 . .. Преформация ... - Преформация, чаще преформизм,- старинный в статъях: ДуганоВ . 331974 вып5;Дуганов ..
философский термин; под преформиэмом, в противопоставлении эпигенезу (этот АН СССР. Серия литературы и языка~~ТХлебнико~а.-«Изв. АН СССР. Серия
термин также используется у Пиаже ниже), понимался такой взгляд на биологи­ Проблема эпического в эстетике и поэти5
ческое развитие, согласно которому все органы и наследственные черты живого литературы и языка». Т. 35, 1976, вып. .
организма представлены уже в его зародыше или даже в семени. Как разновид­
ности преформизма иногда рассматриваются менделизм и вейсманизм. Идеи пре­
формизма встречаются уже у Лейбница (<<Монадология», § 74). Пиаже вкладывает 11. Семиотика языка и психология
в этот термин несколько особый смысл.
Стр. 92 . .. .зпигенез ... - Эпигенез, противопоставляется преформизму,- ста­ • (Ch W Morris. Signs and the Act).-
ринный философский термин, означающий, что различные органы и черты живого Чарлз Уильям Моррис. знаК~hИ ~ис~~яг г i ·s. Signification and ?ignif}c.a~ce.
организма, появляющиеся в процессе его развития, оформляются последователь­ Впе вые опубликовано в книге. .' из анию: Ch. М о г г I S. \\f пtrngs
но, фаза за фазой, а не предсуществуют заранее в зародыше. Пиаже вкладывает Ne: York, 1964 (Chapter ~); пеАревод сд;лаrо~~mi~tiсs, 16). Mouton, The Hague -
в этот термин свой, особый смысл. оп the General Theory of Slgns ( рргоас es
Стр. 92 . .. .универсуму платоновских идей ...- Понятие универсума идей как Paris, 1971, с. 401-414. е (1874-1945)-немецкийфило-
множества возможностей в настоящее время снова интенсивно обсуждается в фило­ Стр 118. . .. Эрнет Кассирер, ..- Э. каССИРси~волических форм». в своей за-
софии языка и семиотике; применительно к математике (понятию числа и проч.) .
соф-идеалист •. автор
Ф
ил
ософскои концепции «
(1945) Кассирер определяет человек
а не
см. К а р р и Х. Б. Основания математической логики. М., «Прогресс», 1969,
вершающей работе «ОПЫТ о человеке>~ное животное», а как «животное символи­
с.27; применительно к семиотике см. С т е п а н о в Ю. С. Имена, предикаты, пред­
как «социальное животное» или «ра~~мволических формах. Учение Кассирера не
ложения. М., «Наука», 1981, с. 35 и СЛ.; Х и н т и к к а Я. Логин о-эпистемологи­
ческие исследования. М., «Прогресс», 1981 (раздел «Теорегико-игровая семантика»):
ческое». создающее для себя M~~T:eHHOM смысле слова, поскольку - это хорошо
принадлежит к семиотике в со (широком его понимании) и знак (основное
см. также статью Б. Холл Парти в наст. сборнике.
Стр. 97 . .. . К. Лоренц ... - Конрад Лоренц (1903-1979)-австрийский ученый, пок аз а н о А. Ф. ЛосевыМ ественно
- символ в
разлнчиы:
. С'
,,1. V
Т1 о с е в А. Ф. Знак. Символ.
'тео-
исследователь психологии высших животных; лауреат Нобелевской премии по
понятие семиотики ) СУЩТ г'!ческая многозначность в существующИХ
М Ф М 1982 (раздел« ерминоло '. .'
медицине и физиологии (1973 г., совместно с К. фон Фришем и Н. Тинбергеном). р:я; зн'~ка и символа», с. 242 и др.). в наши дни термин "CeA-шотика" полу-
Стр. 100... .модель антиперистасиса ...- Учение об антиперистасисе изло­
Стр. 118. ... широкое paenpoeтpa~eHU; е о к Т. А. «Семиотикю) И родственные
жено Аристотелем в его «Физике» (кн , 8, гл. 10), см. А р и с т о т е л ь. Соч. в _ Специально о термине см. е 6
4-х томах. Т. 3. М., «Мысль», 1981, с. 258 и ел. ~~;~~HЫ.- «ВопросЫ языкознанию), 1973, ~ К фон Фриш _ австрийсКИЙ био-
Стр 119. . .. Карл фОН Фриш показал ... ия ~ «языка» пчел и др. животных,
лог исс'ледователь инстинктивного поведен
Роман Якобсон. В поисках сущности языка (Rоmап J akobson.
вепсе of Language).- Перевод сделан по изданию: «Diоgепеs. Ап
Quest [ог Ез­
!пtегпаtiопаl
к Лоренцам и Н. Тинбергеном) (см.
лау'реат НобелевскоЙ премии (~овмеС::нОезСзн~ниЙ... » в наст. сборнике). О значе­
Review of Philosophy апd Humanistic Studies», Montreal, 1965, Ng 51, с. 21-37. также комм. к статье Пиаже« сихо семlIОТИКИ см. Б е н в е н и с т Э. Общая
Р. Якобсон (1896-1982) - известный л ингвист, литературовед и семиотик; нии работ фон Фриша для ЛИН7~7С;И~; Иу !! коммуникация в мире животны~;
активный деятель Общества по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ) в Петр 0- лингвистика. М., «Прогресс», \О. С основы языкознанИЯ. М., 19&6 (§ 1 •
граде; один из создателей Пражского лингвистического кружка. Собр. соч. человеческий язык); С т е п а н о в . .
Р. Я кобсона в 5 томах выпущено издательством «Моutоп» в Гааге (1962-1979 гг .). § 103). МидО,II.- ДЖ. Г. Мид (1863-1931) -
Если в работе Ч. Морриса язык освещается в аспекте семиотики, в работе Стр 121. .. .Я следую за Джорджем Г~гматического направления. По Миду,
Ж. Пиаже в аспекте психологии, философии и истории науки, то в данной статье америка~ский. филосОФ и С~Ц~О;~;в:Тilем символизации и коммуникации, ~~­
Р. Якобсона акцент делается на собственных, «сущностных» семиотических чер- социальная эволюция связан ы \тстановоК различнЫХ социальных гру .
нимаемых как символические систем J

590 591
 Комментарий
Комментарий

В современных теориях общения (ве б

СВЯзывается концепция «интеракцион~з~~:Н~~О ~ невербального) с именем Мида Стр. 141 . ... теория nраг,ltатики была дана ... Ричардом Монтегю... - Концеп­
л о в а Н. Н., П е т р о в с к а я Л А С' . н Д р е е в а Г. М., Б о г о м о­ ция Монтегю оевещается в наст. сборнике в статьях: Д. Льюиз. Общая семантика;
Западе. Теоретические направления' М' 109В7Р8ем(еннбая социальная психология на Б. Холл Парти. Грамматика Монтегю, мысленные представления и реальность.
.., осо . гл. У).
Работу Р. Монтегю «Прагматика» можно найти в русском перев. в сб. «Семантика
Жан Пиаже. Схемы действия и ус модальных и интенсиональных логик». М., «Прогресс», 1981.
tion et apprentissage du langage) _ П воение языка (Геап Piaget. Schemes d'ac- Стр. 141 . .. .то, что он называл точками референции ...- Это понятие (называе­
guage. Theorie de I'apprentissa' е» Lеl~~ОД сделан по изд.анию: «Theorie du 1ап­ мое также терминами «точки соотнесенности», «принцип индексацию» рассматри­
Organise et recueilIi раг Mas~im~ Piat JJ?tt Jentr~ ~еап ~I~get et Noam Chomsky. вается в наст. сборнике в сг. Д. Льюива.
1979, с. 247-251. е 1- а гпаппг. Edltlons Оu Seuil. Paris, Стр. 142. ... авторы используют понятие возможных миров.- Об этом понятии
По основному содержанию данная аб П см. указ. сб. «Семантика модальных и интенсиональных логик» (вступ. статья
повторяет, в сжатом виде его более рота иаже . в значительной степени В. А. Смирнова, и др. работы); Х и н т и к к а Я. В защиту невозможных возмож­
Га pensee du point de уuе' genetique.~~(~c~~pCTaTh~: ~ 1 а g е t г. Le Janguage et ных миров.- В книге: Я. х и н т и к к а. Логико-эпистемологические исследова­
р. 51-60. Новым является лишь использ syc о ogIca», vol. 10, 1954, N2 1-2, ния. М., «Прогресс», 1980. См. также СТ. К. И. Льюиса в наст. сборнике и КОММ.
для дискуссии против Хомского ование ранее введенных Пиаже понятий к ней.
Стр. 133. ... являются концептамц пра Стр. 142. ... в средневековой семиотике ... в обсуждениях сиппоэиций .-: Теория
ПО-ВИДимому, вариантом' ;ермина «п' а Kти~eCKиMи._ Этот термин является, суппозиций - подстановок терминов в предложения заннмал., одно из централь­
«Психогенез знаний » В наст сб р ксическияьс.. см. комм. к статье Пиаже ных мест в средневековой схоластической логике; она была на долгое время забы­
С . . . . орнике
тр. 133. .. .Я противопоставляю mep:Uu д та; в настоящее время логики и лингвисты заново открыли в ней тонкий и разра­
нал» ... согласно их употреблению фр н .«СО ержание ПОнятия» и «экстенсио­ ботанный семантический аппарат, который интенсивно изучается. Из работ на
СКОМ научном обиходе те мин «со е аниизекой логической школой ... - Во француз­ русск. яз. см. обзор суппозиций У Оккама (1279 или 1280-1349 или 1350 гг.) в КН.:
ответствует англий'скому !ермину «~!т:на;~иое поня(.т~ю) (~omprehension) обычно со­ Д ж о х а Д з е Д. В., С т я ж к и н Н. И. Введение в историю западноевропей­
поставляется одному и '1'0\1 же нал» lП еп-аоп), и то и другое противо­ ской средневековой философии. Тбилиси, 1981, с. 273-278; см. также: D и с­
ПОСкольку Пиаже здесь го~оУрит термину «экстенсионал» (ехtепsiоп). Однако г о t О. Que1ques implications linguistiques de lа йтёопе medievale de lа supposi-
как «качества» И «предикаты»
о таких
для кого
«Концептах С С
одержанием понятия»
' Ноп.- «History 01 Linguistic Thought апd Contemporary Liпguistics», ed. Ьу Н. Раг­
раз решается различными иссл' едоват рых вопрос о «содержании ПОНятия» Ka~ ret, Ое Gruyter, Berlin - New York, 1976 (в этой книге подробно рассматриваются
с елями не Вполне одно
му, термин «содержание понятия, (согпргепепы ) П значно, то, по-видимо- взгляды на суппозицию Петра Испанского, Оккама, Сен-Винсента, Феррье).
бое значение. См. также комм к статье К И Л оп у иаже имеет несколько осо- Стр. 142.. .. методики теории моделей ...- Под семантической теорией моделей,
Стр. 136. .. .для чего-либ~ е е более 'об' е ьюиса в наст. сборнике. в широком смысле термина, понимается теория интерпретации какой-либо формаль­
шее», разънсняется в статье Пи~ П Щ го ... - Что такое это «еще более об­ ной системы (а в последнее время и естественного языка) посредством другой, ак­
Речь идет о явлении саморегуляци: ~и~~~~г~нез знаний ... » (см. наст. сборник). сиоматизированной системы, которая называется «моделью» первой. Математи­
Признать врожденным и присущим разуму б рганизма, которо:, конечно, нельая ческий аппарат этой теории в настоящее время хорошо разработан - см., напр.:
организма, в то время как разум явл етс' и о оно KacaeTC~ всеи эволюции и всего К е й с л е р Г., Ч э н Ч. Ч. Теория моделей. М., «Мир», 1977; что касается семио­
лишь одной ИЗ функций организма. я я лишь последнеи стадией филогенеза и тического аспекта, то он остается предметом дискуссии и по-разному представля­
ется в различных течениях (в генеративной теории; в грамматике Монтегю; в
концепции Я. Хинтикки и В др.).
111. Семиотика языка и логика Стр. 145. Синтаксические категории ... представляют собой не что иное, как
семантические категории...- Это общее положение современной семиотики прин­
Ежи Пельц. СеМиотика и логика (Jerz Р Jz S . t· ципиальио весьма важно: им подводится итог пятидесятилетним попыткам созда­
сделан по изданию: «А semiotic landsc у
е . .еmlO тсэ and Logic).- Перевод ния «форм ал ьног о сиитаксиса. вне семантики (начиная с работ Р. Карнапа
Iпtегпаtiопа! Аssосiаtiоп 101' Semiotic aEf' :1'oce~~Jngs 01 the First Сопgгеss 01 the 30-х гг.).
Hague - Paris - New York, 1979, с. 4~~~sl. J ап, June, 1974». Mouton, The Стр. 145. .. .метаязык. синтаксиса отличается от метаязыка семантики ... ;
Е. Пельц - польский логик и семиотик .. . .. в nрагматике, язык которой ... - Автор разделяет здесь точку зрепия (сформу­
сеМИотического общества» (<<Po]skie Towarz' fдИНsиз руководителеи «Польского лированную еще Ч. ,rV10рРИСОМ В 1938 г.- см. работу Морриса «Основания теории
повременного издания «Семиотическ е ys wo emlOtyczne») и редактор его знаков» в наст. сборнике), согласно которой в семиотике должны существовать
Настоящая работа представляет собо: о~~~ледованию) (~Studia semiotyczne»). три различных метаязыка - си нтактики, семантики, прагматики, причем два

родном конгрессе по семи оти кг в Мила~!е в f97~рочитанныи на Первом междуна- последних являются наиболее общими (смошпыми»). Это положение дискуссион
Стр. 139. ... Рассел, комментщнп; в 1924 г. П но в том смысле, что раздельное применение грех метаязыков может рассматри­

мому, статью Б. Рассела «Логический атомиз~);"- ельц имеет в в:"ду, по-види­ ваться и иначе: лишь как один этап универсального семиотического описания (и
1924 - есть разные переиздания) (R и s s е 1 1 В. LogIcal Atomism, одновременно это лишь один исторический этап развития самой семиотики как
Стр. ]39. . .. Слова относятс~ к од науки в 40-70-х годах). Отношения между метаязыком семантики и метаязыком
значения ... _ COOTBeTC~~ 'ющее мест ному и тому же логическому типу, но их прагматики, так же как и между целями той и другой, в настоящее время остаются
Типа формально следуеi что когоаОд:а cZ.~~:: Рассела таково: «Из определения нерешенным вопросом (см. комм. К работе Морриса «Основания теории знаКО[J»
то отношения Этих слов 1: том чт;' 1 ", имеют значения различных типов, в наст. сборнике).
ТИПО[J» (R и s s е 1 1 П L f ,у, ОJИ значат, ~вляются Отношениями различных Стр. 146. ... Создается впечатление, что язык современной лингвистuческой тео­
G1encoe, I1liпоis, 1959', c(:~~~): ,\tОПllSrп.- «LogJcal Positivism», ed. Ьу А. J. Ауег, рии образовался из С.иеIlIСНllЯ раЗЛIIIIНЫХ наАtсренщl ... - Пельц развивает здесь
свою точку зрения о желательности раздельного существования по крайней мере
592
593

Комментарий
трех метаязыков - см. пред. комм. Однако описанное им (вполне точно) состоя­
ние лингвистики можно рассматривать и как ее достижение' в таком случае жела­
тельной была бы только более формализованная и единая' терминология.
Стр. 146~ ... НШd.ерения.nоказать графические отношения ... - Ч. С. Пирс счи­
тал это однои из иптерсснеиших задач семиотики и написал по этому поводу целое
исследование «Экзистенциальные графы» (см. об этом в конце статьи Р. Якобсона
«В поисках сущности языка» в наст. сборнике).
Стр. 148.. .. правильно построенного выражения ... - «Правильно построенное
выражение (или: формула)» - особый концептуальный класс выражений форма­
лизованного языка, построенный в соответствии с его правилами . По этому
поводу Х. Карри замечает: «Этот класс ... исчерпывает все выражения, играющие
сколько-нибу~ь заметную рол~ в системе. Почти все системы, рассматриваемые
в современнои математическои логике и математике, имеют такой характер»
(К а р р и Х. Основания математической логики. М., «Мир», 1969, с. 93).
Стр .•149. ... теорию языка, которая ... эквивалентна трансформационной гене­
ративнои грамматике и является альтернативой этой последней ... - Необосно­
ванн ость претензий генеративной теории на единственность в настоящее время
очевидна. Остается актуальным указание Пельца на концепцию Айдукевича как
на весьма перспективный подход.
Чарлз Сандерс Пирс, Из рабо!ы «Элементы логики. Grammatica speculativa»
(Charles Sanders Репсе. Speculatlve grammar, c11. IУ (Propositions)).- Перевод
сделан по изданию: Collected Раретз of Charles Sапdегs Peirce. Yol. 11: Elements
of Logic. Edited Ьу Charles Нагtshогпе and Раи! Weiss. Harvard University Press,
Cambridge (Mass.), 1960.
Впервые Собрание сочинений Ч. С. Пирса (Collected Papers of Charles Sапdегs
Peirce) в 8 томах опубликовано в 1931-1958 гг. Некоторые из включенных в это
собрание работ публиковались ранее. (Соответствующие сведения об отдельных
частях переведенной в настоящем издании главы см. ниже.)
Ч. С. Пирс (1837-1914) - один из наиболее оригинальных и глубоких аме­
риканских мыслителей, сыгравший эначительную роль в формировании современ­
ных математико-логических концепций и явившийся родоначальником общей тео­
рии знаков (семиотики).
Пирс занимает особое место в истории американской философской мысли.
При жизни его философские труды не были опубликованы и его идеи были извест­
ны в основном лишь слушателям его лекций (с 1861 по 1891 г. Пирс занимался пре­
полавательской деятельностыо в Кембридже (штат Массачусетс) и Гарварде, а с
1879 по 1884 г. читал также лекции по логике в университете Джона Гопкинса).
После смерти Пирса его рукописи поступили в отдел хранения департамента
философии Гарвардсн ого университета. Лишь после опубликования основных ра­
бот 1lирса в 30-х годах нашего век" его идеи стали известными широкому кругу фи­
лософов н логиков, и их оценили как исключительный вклад в символическую ло­
гику и теорию алгебраических структур, а также в современное учение о знаках.
Пирс оказал значительное влияние не только на философию Америки (некото­
рые идеи его «Првгматическ ой концепции» - в видоизмененной и вульгаризиро­
ванной форме - были положены в основу субъективно-идеалистического течения
в американской философии, названного заимствованным у Пирса термином «праг­
магизм»; сам Пирс, однако, относился критически к этой новой версии «прагма­
гизм а» И впоследствии стал именовать свою концепцию «пр агматицизмом», чтобы
терминслогически отличить свои идеи от идей современных ему идеологов прагма­
тизма), но также и на логико-философские и еемиотические концепции в Европе.
Идеи Пирса оказали влияние на концепцию позднего Витгенштейна. В настоящее
время существует огромная литература, посвященная Пирсу. Лингвистическое
значение семиотических идей Пирса было исследовано Р. О. Якобсоном. Концеп­
цией Пирса специально эанимались советские исследователи Ю. К. Мельвиль
(М с л 1, В И ль 10. К. Чарлз Пи рс и прагмагизм. "'\., 19б8) и Н. И. Стя ж ки и
594
Комментарий
(С т я ж к и н Н. И. Формирование матома гическои логики. М., lV67, р азлел
«Алгебро-логичсская проблематика у родоначальника семиотики Ч. С. Пиреа»).
Публикуемые здесь фрагменты иллюстрируют вклад Пирса в разработку ос­
новных понятий семиотики. Следует иметь в виду, что многие весьма проницатель­
ные замечания Пирса выражены чрезвычайно сложным языком и трудны для пони­
мания. Издатели Собрания сочинений Пирса считают, что в тех местах, когда
мысль Пирса достигает наибольшей глубины, форма выражения оказывается наи­
более запутанной и неудачной; таковы, в частности, страницы (§§ 1-2) публикуе­
мого здесь фрагмента. Начиная с § 3, чтение постепенно облегчается, и некоторые
наиболее существенные для концепции Пирса понятия разъясняются повторно.
Стр. Гб Г, К заголовкам: «Элементы логики. - данное издателями Собрания
сочинений Пирса название [1 тома «Собрания», «Спекулятивная грамматика» -
название второй книги этого тома. Публикvемый здесь фрагмент «Предложения»
(об этом термине см. ниже) представляет собой одну из глав «Спекулятивной
грамматики».
Стр. 151. К §§ [-4. Как указывают издатели Собрания сочинений Пирса,
§§ 1-4 взяты из работы «Syllabus», написанной около 1902 г. Эта р:бота пр~
жизни Пирса не публиковалась. Не следует смешивать ее с другои работои
Пирса: Syllabus of Сегtаiп Topics of Logic. Возгоп. 1903.
Стр. 151 . .. . Из трех классов третьей трихотомии ... - Наличие трех (в свою
очередь трехчленных) делений знаков (крепрезенгаменов: здесь = «знаков») оп­
ределяется тем, что всякая знаковая ситуация (всякая «репрезентацию» включает
знак, его отношение к объекту и его отношение к интерпретанте (о последнем по­
нятии см. комм. К с. 152).
Первая трихотомия, которая исходит из характера знака как такового, делит
знаки на три вида: качественные знаки (по Пирсу, «квалисигнумы» - qualisigns
от quality 'качество' и sign 'знак'), единичные знаки (ссиисиг пумы» от sing1e 'еди­
ничный') и общие знаки ((легисигнумы» от 1egal 'законный'). Советский исследо­
ватель Пирса Ю. К. Мельвиль иллюстрирует соотношение между этими тремя ви­
дами знаков на примере светофора. «Зеленый свет - это, конечно, качественный
знак. Однако знаком является не зеленый цвет сам по себе ... , но именно фонарь
данного светофора, светящийся зеленым светом. Но и зеленый свет этого фонаря,
который есть не что иное, как единичный знак, воспринимается как знак т,?лько
благодаря общему соглашению ("закону"), в соответствии с которым эеленыи свет
на дорогах означает свободный проезд»,
Немаловажный результат первой трихотомии Пирса состоит, по мнению
Ю. К. Мельвиля, в демонстрации того, что знак, будучи общим по своей природе,
должен всегда воплощаться в отдельных объектах (вещах или событиях), обладаю­
щих некоторым качеством. Таким образом, «качественные» и «единичные энаки: -
это «не самостоятельные типы знаков, а различные, но взаимосвязанные аспекты
знака, рассматриваемого с точки зрения сочетания в нем всеобщего, единичного
и особенного» (М е л ь в И л ь Ю. К. Чарлз Пирс и прагматизм. М., 1968,
с. 181-182).
Следует иметь в виду, что противопоставление«синсигиумов» И «легисигнумов.
получило известность как противопоставление знаков-экземпляров (tokens) и
знаков-типов (! ypes) (термины Пирса). См. ниже комментарий к с. 156, а также
комментарий к статье Морриса «Основания теории знаков» в наст. сборнике.
Вторая трихотомия - наиболее известное из учения Пирса деление знаков
на иконические знаки, знаки-индексы и символы (в основе деления лежит разли­
чие между категориями, определяющими отношение знака к объекту). Об этом де­
лении применительно к языковым знакам СМ., в частности, статью Р. Я кобсона в
наст. сборнике (а также: Б у л ы г и н а Г. В. Язык в сопоставлении со знаковыми
системами иных типов.- В КН.: «Общее языкознание». М., 1970, с. 148-152).
Третья трихотомия, о которой идет речь в начале печатаемогоздесь фрагмен­
та, имеет дело со знаком в его отношении к интерпретанте, иными словами - со
способом интерпретации знака.
595
ХомментарнА
Деление на сумисигнумы (еремы»), дицисигнумы и свадисигнумы находит
некоторую аналогию в принятом в классической логике различении трех основ­
ных форм мышления: понятия, суждения и умозаключения (об отношении Пирса
к термину «суждение» [англ. judgement] см. ниже).
Стр. 151 . . . .простых или сибстититивных знаков, или симисигнцмов [ре-м] ... -
Эти синонимичные термины относятся к тому, что Пирс в другом месте называет
«пропоэициональной формой С незаполненными местами», точнее - «формой пред­
ложения с пустыми местами» (а bIank form of ргорosШоп) (4.560), и почти точно
соответствуют понятию «лропозиционадьной функции», введенному Расселом и
Уайткедом (см. ниже комм. к с. 179). Следует иметь в виду, что в современной ло­
гике понятия «пропозициональной формы» и «пропозициональной функции» не
тождественны (см. Ч е р ч А. Введение в математическую логику. М., 1958),
однако здесь не место вдаваться в разъяснение этого различия.
Стр. 151. .г.двойных или информационных знаков, квазипредложений ; или
дицисигнимов ... - Дицисигнум называется двойным знаком потому, что, будучи
предложением (или кваэипредложенпсм). он состоит из субъекта и предиката (см.
подробнее ниже § 1,312). Предлагаемый Н. И. Стяжкиным перевод «дин.исигнума»
как «произносимый знак» следует признать неудачным (понятие «дицисигнума»
значительно шире и не связано с «проиэнесением»). Термин «дициснгнум» (dicisign
или, как его еще называет Пирс, dicепt sigп) связан, скорее, со значением 'сооб­
щать' соответствующего латинского глагола; это «информационный», по Пирсу,
(т. е. «сообщающий») знак.
Стр. 151. ...нз трех классов третьей трихото-мии ... легче всего понять при­
роду второго ...- Читатель едва ли согласится с этим утверждением Пирса. Иссле­
дователи Пирса также выражают сомнение в его справедливости. Так, по мнению
одного из авторов, комментарии Пирса по поводу этого класса знаков «вызывают
больше вопросов, чем решают» (G о u d g е Т. А. The Thought of С. S. Peirce. То­
гопго, 1950, р. 147). Ряд противоречий в даваемых Пирсом в разных местах опре­
делениях «дицисигнума» отмечает также Р. Б. Брайтуайт в своей рецензии на
т. I-IV первого издания Собрания сочинений Пирса (журнал «Mind», 1934,
Vol. 43, р. 499-500).
Стр. 151. .. . в-место того, чтобы распространяться на предложения вообще, огра­
ничивается суждения-ми ... - Термином «предложение» переводится здесь англ.
proposition. Этот перевод может показаться не очень удачным в связи с тем, что
в наст. время в русской логической (и лингвистической) терминологии под «пред­
ложением» обычно понимается англ , sепtепсе, тогда как англ. proposition обычно
считается соответствующим тому, что по-русски наэывэют «суждением» (а в послед­
нее время иногда «пропознцией»). «Предложение», Т. е. sentence, иногда опреде­
ияется при этом (в логике) как «знаковая структура, характеризуемая только тем,
что она может быть или истинной или ложной», а «суждение», т. е. ргороsitiоп,
как «то, что выражается посредством предложения» (см., напр., комм. 3 к книге:
В и т г е н ш т е й н Л. Логико-философский трактат. М., 1958 и указ. там лите­
ратуру, специально посвященную вопросу о различении «предложения» (sепtепсе)
и «суждения» (proposition). Поскольку у Пирса (как и у большинства современ­
ных ему логиков) эти два смысла терминологически не дифференцируются (и вы­
ражаются посредством одного термина «ргороэйюп»), представлялось уместным
отразить в русском переводе отсутствие этой дифференциации.
В то же время утверждение о нераэличении Пирсом понятий «предложение»
И «суждение» (ср. М е л ь в И л ь Ю. К. Указ. соч., с. 173) требует оговорок.
Оно не вполне справедливо, в частности, если под «предложением» (англ , sentence)
понимать единицу выражения, предсгавляюшую собой «слово или сочетание слов,
выражающую законченную мысль», а под «суждением» (англ. ргороsitiоп) - то,
что может быть смыслом предложения, являющегося истинным или ложным (см.
предисловие редактора русского перевода книги: Ч ё Р ч А. Введение в математи­
ческую логику. М., 1960, с. 10). У Пирса термины proposition и sentence (под
последним термином он понимает словесное выражение «предложения-пропо-
696
КомментарнА
зиции») разграничиваются (см., например, § 2, 315 в настоящем издании, где
sепtепсе пришлось перевести по-русски как «фрааа»). Более. того, в понимании
Пирса между ргороsitiоп и sепtепсе вообще нет необходимои связи. Так, Пир:
считает, что «портрет с подписанным внизу именем оригинала представляет собои
предложение (ргороsitiоп)>> (см. с. 160 и 196). . . . _
Таким образом значения терминов PfOposltlOn и sепtепсе у Пирса не гождест
венны, хотя их раз~ичия не вполне отвечают принятому разграничению русских
терминов «суждение» И «предложение». . .
Обратим внимание на то, что принятый перевод те~м.ина РГ?РОSltl0П позволяет
передать принятое Пирсом противопоставление ргорозйюп и. !udgеmепt как про­
тивопоставление «предложения» И «суждения». Если prOPOSlt10P перево.дить как
«суждение» для термина judgеmепt пришлось бы искать другои русскии эквива­
лент (в PY~CKOM переводе книги А. Черча judgеmепt переводится как «мнение»:
см. Ч е р ч А. Введение в математическую логику. М., 1960, с. 32). Термин «M~e­
иие» вообще говоря, подходящий для того содержания, которое Пирс х?тел ,ы
вло~ить в англ. jL1dgеmепt, не вписывается, однако, в контекст рассуждении Пирса
относительно критикуемого им терминоупотребления современных ему логи­
ков _ см. § 1,309, с. 181 и примечание Пирса на с. 207.
Стр 152 . Ннтерпретанта Дицисигнима ... - Знаковое отношение, по Пир­
с необ~оди~~'~редполагает три члена: объект, знак (которым может быть лк:б а я
B~:ЦЬ если она служит для репрезентирования объекта) и третий член, которыи он
назы~ает интерпретантой (iпtегргеtапt). Как отмечает Ю. К. Мельвиль (и другие
ИСС,1едователи Пирса), понятие интерпретанты У Пирса неоднозначно и далеко o~
ясности. В самом общем смысле интерпретанта в сем!!отике Пирса - это тот эф
фект который знак производит на интерпретирующии его субъект. Термин шtег­
ргеt;пt переводится на русский язык как существительным мужского рода «ин­
тепретант» (у Н. И. Стяжкина), так и существительным женского рода «интерпре­
танта» (у Ю. К. Мельвиля); переводчик последовал зде.сь за Ю. К. Мельвил~м во
избежание смешения понятия interpretant с понятием шtегргеtег (интерпретатор,
истолкователь). " д
Стр. 155. . .. Что это справедливо для обычных "a-МПЛL~ативных пре ложе-
НИЙ ...- «Амплиативными» предложениями (ср. комментарии к стр. 188 относи­
тельно термина «амплификация») Пирс называет суждения, расширяющие позна­
ние (ср. лат. ampliare 'расширять'), т. е. такие суждения, которые принято (после
Канта) называть «синтетическими» (в противоположность «аналигическим»). Син­
тетическое суждение, напр., «тело имеет тяжесть» (пример Канта), расширяет
познание тогда как аналитическое суждение, напр., «тело протяженно», только
объясняе~ уже имеющееся знание (протяженность, согласно Декарту. и есть :ущ­
ность телесности). Только объяснительный характер аналитических суждении (не
дающих новой информации о мире, т. е., по существу, Т1!IJтологических) является
причиной того что Пирс наряду с термином «аналитическое» (предложение) ис­
пользует TepM~H «экспликативное» (01 лат. explicare 'объяснять') для названия
предложений противопоставляемых амплиативным.
Стр. 155.' ... Но возь-ме-м «аналитическое»,т.е. экспликативное,предложение...-
см. предыдущий комментарий. •
Стр. 156. .. .субстантивныЙ глагол "есть" вblрuж;,ает одно из тех отношении,
которые всякая вещь и-меет по отношению к себе са-мои, как, напри-мер,«-- любит
все что люби-мо --о-м» ...- Ч. С. Пирс приводит примеры рефлексивных от­
но~ениЙ. Пропозициональные формы «Х есть Х», «Х любит все, что любимо Х-ом»
п едставляют собой тавтологии, т. е. оказываются истинными при подстановке
B~eCTO Х любого имени объекта. Не всякое отношение является рефлексивным.
Примеры отношений, не являюшихся рефлексивными: «не есть», «больше», «лю­
бит» (последнее - если не считать, что для любого Х верно, что Х любит сам себя).
Стр , 156. ...а реплика является определенно индивидуальным объектомг-«
Термин «реплика» примерно синонимичен термину «синсигнум» (а также «конкрет­
ный знак» (token)), но, по-видимому, отличается от синсигнума своим относитель-
597
 /(омментарий
ным характером (это всегда экземплификация символа).
Стр. 158. ..оно может ... трактоваться в духе схоластов как эксnонибилия._
ЭКспонибилия
ИСтолкованию.
(лат. exponibiIia) - высказывание, подлежащее дополнительному
Стр, 158. .. .возбуждая в сознании некоторый образ или ... сложную фотографию
образов, подобную соответствующей ей Первичности.- Относительно термина
«первичность» см. комм. к статье Ч. Морриса «Основания теории знаков» в наст.
сборнике.
Стр. 158. .. .как предикат репрезентирует Первичность, которую он сигнифи­
цирует ... - Пире стремится к последовательному терминологическому разграни­
чению отношения «сигнификации» (еоэначенияэ) и <денотации. (<<обо.lначеIШЯ»).
Соответствующее концеп:;уальное различение восходит в конечном счете к пред­
ставлениям традиционнои грамматики, согласно которым форма слова (уох} обоз­
начает «вещи: посредством «понятия», ассоциируемого с формой в умах говорящих;
это понятие является значением слова (его significatio). Традицнонное термило­
употребление не исключало, однако, возможности нерасчлененного ИСПОЛLЗования
глагола significare (лат. 'значить', 'обозна'Iать'): говорилось. что форма слова
«обозначает» понятие, под которое подводятся «вещи», И, С другой стороны, что
она «обозначает» сами «вещи». Пирс употребляет термин signify в более узком по
сравнению с традиционным смысле, близком к первому смыслу лат. significare,
тогда как для выражения второго смысла он пользуется термином denote. Его
противопоставление signify vs. denote соответствует введенному Дж. Миллем тер­
минологическому противопоставлению connote vs. denote (см. комментарий к
с. 170). ~ русской логической и ЛИНГВИстической литературе не существует обще­
принятои тра.~ю~ии перевода соответствующих групп терминов. Иногда противо­
поставление S1gшfу (=connote) vs. denote передается с помощью противопоставле­
ния означать vs. обозначать, но в БОЛьшинстве контекстов эти термины не разли­
чаются, иногда же означать употребляется в смысле. ПРОТИВОПОложном только
что указанному, а именно в качестве соответствия англ. derlOte (в этом случае
connote переводится как сооэначаты, В данной ситуации принятый в настоящем
издании перевод соответствующих терминов способом простой транслитерации
(есигнвфисароватъ», «денотироватъ», «коннотировать» - О последнем термине
см .•так.же комментарий к с. 170) можно признать если не самым удачным, то, по
краинеи мере, самым «безопасным». Определенным оправданием употребления по­
добных терминологических «варваризмов, является их формальная соотноситель­
ность с широко употребительными в русской логической и ЛИНгвистической лите­
ратуре коррелятивными по смыслу терминами «сигнифик ат» (в значении, Соответ­
ствующем тому, что в традиционной логике называлось «содержанием термина»),
«денотат» (в значении, соответствующем «объему термнна. в тралици онной логике),
«коннотация» (в смысле Милля). Впрочем, сам Пирс не употребляет термины «сиг­
нификат» и «денотат», используя для выражения соответствующего противопостав­
ления другие обозначения (см. комментарии к с. 183 и к с. 187).
Стр. 159. .. .приводили латинские предложения (sentences) fulget 'сверкает
(молния)' и Гисе! 'светло' как примеры предложений без ... сибьекта,:-: См. ком­
ментарий к с. 183.
•Стр. 159. ...Со времени Абеляра ... - Абеляр Пьер (1079-1142) _ француз­
скии философ, богослов-схоласт, логик и поэт. Абеляр исследовал, в частности,
роль связки в суждении.
Стр. 161 . ... «Суммулах» Петра Исnанского ... _ Петр Испанский (ок. 1210-
1277) - медик, философ и логик, автор известного труда «5ummu [ае logica1es»,
в котором изложено учение о суждении, силлогизме, ложных умозаключениях,
супнозициях (подстановках), терминах и других логических объектах.
Стр. 161 . .. .Предложение de inesse рассматривает только существующее поло­
жение вещей - то есть существующее в логическом универсуме рассуждения ... -
Пирс определяет «предложение de inesse» как относящееся к некоторому акту­
альному (конкретному) состоянию мира, такому. как настоящий момент. Такое
598
Комментарий
предложение либо целиком истинно, либо целиком ложно.
Это понятие, по-видимому, сходно с принятым В логике понятием «ассертори-
ческое суждение». "52 )
Стр. 161 . .. .заимствованы у Боэция--« Боэции (ок. 480- 4 - позднерим­
ский философ и логик. Известен как переводчик и комментатор логических трудов
Аристотеля , а также автор ряда работ о силлогизм ах, модальных высказываниях
и т. t;p. 162. .. . Субъект предложения бывает Единичный, Общий или Абстракт­
ныЙ.- Ниже в данном абзаце абстрактные субъекты не рассматриваются, и ос­
тается не вполне ясным, что подразумевает Пирс под этим понятием. !3
фрагменте
из не опубликованной при жизни Пирса работы «5y11abus» (написаннои ОК. 1902 г.)
(см. § 2,316 наст. издания) в качестве примера абстрактногосубъекта приводятся
«Краснота» или «Справедливость». Ср., однако, § 5,339, с. 169 наст. издания, где
слова «человечество» И «смертность» относятся Пирсом К «единичным субъектам»
(что соответствует современным представлениям о словах такого рода, как «собст­
венных именах класса», отличающихся от «общих имен» ~ипа «челове~»).
Стр. 162. .. .Порядок, в котором идут Универсальный и Частный субъекты,
существен.- Данные русские переводы сопоставляемых Пирсом в этом месте
англ . предложений, очевидно, соответствует представлениям • Пирса о различии в
значении этих предложений. Однако, строго говоря, каждыи из персводов пред­
ставляет собой только предпочтительную, а не единственно возможную интерпре­
тацию соответствующего предложения -':1'0, впрочем" не предопреде:;,!яетполож~­
тельного решения вопроса о наличии деиствительнои семантическои неоднозна 1-
ности (т. е. ambiguity) в отличие от «нсопределенносги» (т. е. vagueness) каждого
предложения. Вообще вопрос об особенностях так называемых «смешанных кван­
тифицированных предложений» в естественном языке, подобных :;ем, которые рас­
сматриваются Пирсом в данном параграфе, представляет большои интерес как для
логики, так и для лингвистики и является в настоящее время предметом оживлен­
ных дискуссий в соответствующих науках. См. также комментарий к С. 169.•
Стр. 162. .. .в зксцептивных (исключающих) nредложениях ... - В русскои ло­
гической литературе наряду с термином «исключающее суждение» бытует также
термин «изъемлющее суждение».
Стр. 162-163. ... Разграничение Универсальных и Частных субъектов ... имеет
(как это считалось и в Средние века) в основном ту же природу • что и разграничение
Необходимых и Возможных nредложениЙ.- Современные исследователи также
разделяют эти представления. Ср., например, толко.вания универсальных и эк,зи­
стенци альиых суждений у Б. Рассела и А. Вежбицкои: Все собаки преданны (fa~th­
fu1)-невоз~ножно сказать, димая о какой-либо части. мира: это вероломная (иnfЩi/:­
ful) собака; Единороги не существуют - невозможно с~азать, дУАt~я о какои­
либо части ~Hиpa: это единорог (\У i е г z Ь i с k а А. L1ПgtJа гпегн айэ, 1980, р.
186). Как отмечает А. Вежбицка, «часть толкования невозможно сказать в Т9ЧНОСТИ
соответствует расселовской интерпретации экзистенциальных прелложении: «Ска­
зать, что единороги %,ществуют,- это просто сказать, что х - единорог воз­
можно» .
Стр. 163. .. . Правильнымобозначением для субъекта и предиката будет ...
крайние члены что является первводом того же греческого слова, что и термин
орщ; ('предел' j.- В логике название «крайние термины» используется также для
обозначения большего и меньшего терминов категорического силлогизма, свя­
занных с помощью среднего термина и выходящих в заключение силлогизма.
Стр. 165. .. .Особенность этого определения - или, скорее, этого предписания,
что более полезно, 'le,H опоеделение,:-- состоит в том, что оно говорит вам, что
обозначает слово «литий», предписывая, что вы должны делать ... - Содержвщиеся
в данном параграфе замечания Пирса относительно способа, при помощи к,?торого
«автор логического склада УМЗ» может объяснить значение символа «литии», мно­
гие исследователи приводит в качестве ТИПИЧI!ОГО,J1римера Il р е Д,1 шк.е н н,О Г О Пирсом
метода «пр агматической интсрпрет ации знак он». Этот метод был наме ген (еще без
599
 Комментарий
Комментарий

идею ~~lТЧ1е~t6 ·сО~~~)О~::ьКм;~уществен~ый элемент _ использование в связи с

азывает А Черч (Введение в матсматическую ло­
употребления самого термина «прагматизм», который был создан Пирсом в 1873 г.)
в рецензии Пирса на сочинения Беркли (1871 г.), в которой предлагается задавать­ гику. ., ,. ых переменных _ был введен самим Пирсом (в кач.естве
ся следующим вопросом для того, чтобы «избежать заблуждений, в которые может кванторами операторн
модификации обозначении.. М итчелла ) . Термины «квантор» И «квантификация»
вводить язык: "ВЫполняют ли вещи одну и ту же ФУнкцию практически? Тогда
пусть они обозначаются одним и тем же словом. Или же нет? Тогда пусть они будут принадлежат Пирсу. шструкций предписывающих, каким образом
разграничены"». Иптерпрегация кванторов как 1 иве с ма' объясняет употребление Пирсом
Стр. 165. ...Любой термин, который подходит для того, чтобы быть сибъек­ субъект должен быть ВЫб(~а:
выражения . . ~~Зб;]Нрате~ь~ое);) слово», синонимичного термину
«селективное
том предложения, может быть назван Онома.- См. следующий комм. (мниже комм к с. 199).
Стр. 165. ... СинкатегорематическиЙ Термин ...- это Символ, который участ­ «квантор» с . . квантифицириемых субъектов и кеантдрь;
вует в образовании l(атегорематического Термина.- В некоторых современных Стр. 169• .. .Когда есть недколько
различны, то существен поря ок, в
котором они выбраны..-: Соответствующие
теРминоупотреблениях (например, уА. Черча) «синкатегорематическому термину» см у Пирса в § 3, 324.
соответствует «несобственный Символ», а «категорематическому термину» _ «СИМ­ примеры . • а кванто а того субъекта, который выбран
вол, имеющий самостоятельное содержание» (который может быть, в частности,
«собственным символом»). Ср. следующие определения: «... Если разлагать выраже­
Стр. 169. ...Именно ~~~~~,:вHa все пр!fэложенuе.- Эта зависим~,СТЬ связана,:
последним, распростран ветствующих предложении (с п озицисп
ния, например, предложения какого-либо языка, на простые символы, которые по-видимому С актуальным членением
,
соот
.. ермин не в понимапии
П)
ирса).
уже можно считать неразложимыми... , то могут, в частности, ПОявиться два рода «TeM~)} и «~~~ы» -дв~ос;;ре:;~~и «~еА-tuлогU'lескtlх» (еполилогических» ... ) квантора.ч-
символов, а именно - исходные собственные имена и переменные. Мы называем гр. .... • Пирса делают к данному месту примечание, от-
их собственными символами и считаем, что они имеют какое-то содержание, даже Издатели Собрания СОЧИ~lении « огических», «полулогических» И «нелогических»
взятые сами по себе: исходные имена - потому что они что-то обозначают (или по сылающее.к определению ирсом л шениями я понимаю такие, в отношении кото­
крайней мере задуманы, чтобы Что-то обозначать), переменные _ потому что они отношении: «Под логическими отно хо ны' под полулогическими _ такие, кото­
имеют (или по крайней мере задуманы, чтобы иметь) непустую область значений. рых все пары объектов унив~рсумаис и ~eK~Topoe определенное множество объек­
Но, помимо Символов собственных, должны встречаться также несобственные сим­ рые отличают только один о ъект в анном ниверсуме объектов, тогда как ало­
волы, или, по традиционной терминологии (Схоластической и досхоластической), тов от всех других существующих Д е сл~чаи Логические и полулогические
синкатегорематические СИМВО,1Ы, т. е. такие, которые не имеют саМостоятельного гичные отношения включают все прочи ссу рац~ональных отношений (re1ations
содержания, но в сочетании с собственными символами (одним или несколькими) ринадлежат к известному кла 5 )
образуют сложные выражения, уже имеющие самостоятельное содержание» Оfноше~)я T~гдa как отношения in [е являются алогичными» (1. 67 .
(Ч е Р ч А. Введение в математическую логику, т. 1, М., 1960, с. 37). Как о reaso , д в символы на термины, предложения и имозаключе-
Можно видеть, понятие ОНОМа (имя) у Пирса пересекается с понятиями «собст­ Стр. 169. .. .раз ели о term (которое здесь переводится «термин» как
венный символ» и «СЛожный символ, имеющий собственное содержание» у Черча, ния ... - Пирс употребляет слов ения так и для обозначения предиката в соот­
для обозначения субъектов д.редлож 'еч орщ; (буквальным переводом кого­
Стр. 165. К § 5. Природа утверждения._ §§ 5 и 6 (332-356) взяты издателями ветствии с употреблtение.м )р~стотелте~м~~ь ~ виду, что англ. term в современной
Собрания сочинений Пирса из его неопубликованнойработы: «О том, что катего­ рого явля:тся лат. егmшus. леДУ~бляется только по отношению к тем частям
рические и гипотетические предложения не различаются по существу, и о некото­ логическои литературе часто употр бъектами: . В этом значении term обычно
рых связанных с этим вопросах» (еГпа] Categorical and HypotheticaI Propositions предложения, которые Пирс называет «су
are опе in essence, with some connected matters»), написанной около 1895 г. русскии язык термином «терм».

Стр. 167. ... Правда, никакой язык ... не имеет особой формы речи, которая переводится на честве такового не может быть простой «это~тью» (heccei-
бы показывала, что речь идет о реальном мире.- Это и следующие утверждения Стр. 170. ... и в ка е латинского термина «паессейаз- (от лат.
Пирса могут быть несколько уточнены. «Особые формы речи» (а не только интона­ ty).- Нессену - ~нгл., соотве~~~:енный аспект вещи, основа ее индивидуаль­
haec ж. р. от hic этот) - сущ й язык пе еводится как «этостъ» (иногда «это­
ция и мимика, о которых Пирс говорит ниже), отличающие сообщения о действи­ ности, уникальности. На русски П р гих местах также употребляет англ.
тельных соБЫТИ51Х (в частности те, за истинность которых говорящий «ручается») вость» - напр., у В. Ф. Асмуса(). ирс Вt~f;,это, и that 'то'). Термин haecceitas
от сообщений о мире вымысла (например, о мире художественных произведений, переводы thlsness или thatness от англ. то ый азличал два вида в единстве
т. е. fiction), а также особытиях, известных говорящему по косвенным свидетель­ употреблялся Иоанном Дунсом Скотом, ко р рН ме ическое единство есть
ствам, не только теоретически мыслимы, но и представлены в реальных языках. всякой вещи: по единство
числу (нумерическое) и П~у:dни!с~~е. ил~ ';ЧТОЙНОСТЬ» (quidditas)
В ряде языков (нанример, в болгарском, в иранских языках) для выражения со­ «этосты) вещи, по природе - ,
ответствующего различия используется так наЗЫваемая категория «очевидностиj вещи (о последнем термине см. комм, к с. 184).
неО'lевидностИ». В литовском языке в качестве средства выражения так называе­ О Э ть нечто что означает (сигнифицириет ), или, используя
мого «косвенного наклонению> вместо личных форм глагола употребляются при­ Стр. 17 .... тоес , Д с Милля «коннотириет», определен-
частия. «Язык причасгий» в прошлом весьма широко использовался, в частности, вызывающую возражения терм~нологи::п Ж~се' что об~адает этими свойствоми,-:
в литовских сказках. ные свойства и тем са(~1806~~З;tз)~ а~'~лиЙский философ, логик и экономист.
Сгр. 169. ... предписание, которое можно назвать квантором субъекта, пред­ Милль Джон СТЮ~~~ль занимает видное место как автор соч, «Система логик~
писывает, каким образом субъект должен быть выбран из множества, называемого В истории логики ктивной» (1843), неоднократно переводившегося на рус
его универсумом.- Данный абзац - первый из публикуемого здесь текста, в сил~огистической и ИНДУ1878 1899 1900, 1914). Именно в этом сочинении Милль
котором появляется термин «квантор» (quantifier), хотя понятие квантификации, скии язык (1865--1867 и ~вопос~авлеlJие «денотации: И «коннотации», соответ­
ввел терминологическое прот ивовоставлению «объема- и «содержанию>.
столь существенное для логики, обсуждалось и выше (см. § 3,323). Употребление ствующее традиционному прот а русский язык иногда как «означение» _ «со-
кванторов было введено Г. Фреге в его «Begriffsscllrift» (1879 г.). Несколькими го­ Термины Милля переВОДЯ~С~~9) , иногда как «точное значение» _ есопутству-
дами позднее и независимо от Фреге кванторы были введены Пирсом (<<Americal1 означение» (см. выше комм. К.
Jоuгпаl о! MatlJematics» 1885, M~ 7, р. 194), который ПРИllИсываеТСОQтветствующую
601
600
 Комментарий
ющее значение» (Ч е р ч А. Введение в математическую логику. М., 1960, с. 343).
Понимание Миллем противопоставления «деногации» И «коннотации» иллюстри.
рует следующее его замечание: «Слово белый обозначает (denotes) Все белые пред­
меты, например, снег, бумага, морская пена и т. п., И имплнцирует, или, как го­
ворят ученые, коннотирует, свойство белизны».
Согласно теории Милля, собственные имена имеют только деногацию, тогда
как общие имена обладают как денотацней, так и коннотацией. Взгляды Пирса
на два вида значений в целом близки соответствующим представлениям Милля
(см. содержащиеся в комментируемом параграфе замечания о «терминах», ИЛИ
«именах класса»). Однако Пирс (всегда чрезвычайно внимательный к собственно
терминологической стороне вопроса) неоднократно критиковал термин соппоге.
О мотивах, по которым «терминология Милля вызывает возражения», см. приме­
чание Пирса на с. 208.
Стр. 179. ... nредложение есть не '[то иное, как имозаключение, предложения
которого утратили ассертивность, точно так же, как термин представляет со­
бой предложение, субъекты которого утратили денотативнию силу.- Здесь вы­
ражена мысль о семиотической фундаментальности умозаключения и пр оизвод­
ном характере предложений (дицисигнумов) и терминов (или «рем»). Так, предло­
жение «Если он грешник, то он несчастен» (которое интерпретирует универсальное
предложение «Грешники несчастны» ср. 2.453) представляет собой умозаключение
(<<Грешники несчастны. Он грешник. Он несчастен») минус ассертинный элемент
(поскольку, в частности, предложение «Он грешник» уже не утверждается). «Тер­
мин» (т. е. «рема»), понимаемый Пирсом как «проэициональная форма с незапол­
ненными местами» (см. комм. к с. (51),- это всего лишь рудиментарное предло­
жение.
Стр. 179. К § 7-16. Эти параграфы представляют собой статьи, написанные
Пирсом для «Dictionary of Philosophy and Psychology» (§ II частично в соавторст­
ве с К. Лэдд-Фраиклин).
Стр. 181 не утверждается, что он существует, но о его существовании хоро-
шо известно - В более привычных современных терминах это означает, что су-
ществование субъекта универсального предложения не входит в утверждение
предложения, а составляет его презумпцию (пресуппонируется).
Стр. 183. .. .чтобы увеличить логическую широту, не уменьшая логической
глибияы.:-. Противопоставление «логической широты» (в русской логической ли­
тературе употребляется также термин «ширина») «логической глубине» соответст­
вует традиционному различению «объема» и «содержания», «денотации» И «конно­
тации» Милля, а также сходно с более поздними противопоставлениями «денотата»
(еноминага», «значения» - Bedeutung) и «смыслю} (Sinne) у Фреге, «экстенсионала»
И «интенсионала» у Кврнапа. Пирс в одном месте сопоставляет соответствующее
различие с различием между «именованием» (кнаэыванием»} и «означением» (<<сиг­
нификацией») - со ссылкой на высказывание Джона из Солсбери (см. цитату из
него на стр. 187 наст. сборника): «... Это различие между тем, что термин называет
(попппат) - его логической широтой, и тем, что он означает (significat) - его
логической глубиной». Наряду с терминами «логическая широта» и «глубина»
Пирс использует также в том же значении французские термины ]'etendue - сот­
ргёпепзюп (переведенные в наст. издании как «объем - содержание») и их англий­
ские эквиваленты extension - comprehension (вместо последнего термина иног­
да - intension).
Лучшими из этих пар терминов Пирс считал, однако, именно термины «широ­
та» и «глубина», отмечая, в частности, в качестве их достоинства их близость к
обычному словоупотреблению (так, он ссылался на выражения «широкая образо­
ванностъ», что означает знание многих вещей, и «глубокое знание», что значит зна­
ние многого об одном предмете).
Стр. 183. ... Некоторые утверждают, что предложение «Идет дождь» не со­
держит никакой предикации,.-: Утверждения такого рода связаны с тем, что
предложения, подобные приводимому Пирсом it rains (букв. 'дождит'), не могут
602
Комментарий
быть разделены разумным образом на субъект, которому нечто предицируется,
и предицируемый субъекту предикат. Пирс показывает, что такие пред~ожения
(если они утверждаются) следует понимать как относящиеся к конкретнои .ситуа­
ции высказывания (ср. ниже: «... сам акт говорения ... представляет собон Ин­
декс ... »}, так что их субъектом является непосредственно наблюдаемое окруже­
ние (евидимая окрестность»). Некоторые современные лингвистические трактовку
«безличных предложений» типа Жарко. Смеркается и т. п. как предложении,
субъектом которых является «место», вполне аналогичны интерпретации Пирса.
Стр. 184. ... сnособа - «чтойности»>- «Чтойность» представляет собой пред:
ложениый Лосевым (Л о с е в А. Ф. История античной эстетики: Аристотель и
поздняя классика. М., 1975, с. 94) русский эквивалент латинского перевода гре­
ческого то т( ~v 8lva:t как quidditas. В советских изданиях Аристотеля этот
термин переводится как «суть бытия».
Стр. 187... , Такой двойной способ рассматривать родовой термин как целое,
состоящее из частей ... отмечается Аристотелем.- Пирс ссылается в этом месте
(см. его примечание) на следующий пассаж из «Метафизикю} Аристотеля: «То, что
входит В определение, разъясняющее каждую вещь, также есть части целого;
поэтому род называется и частью вида, хотя в другом смысле вид - часть рода»
(А р и с т о т е ль. Соч. в 4-х томах. Т. 1. М., 1976, с. 174).
Стр. 187. .. .Скот Эриугена называет логику ... «искусством, которое делит
роды на виды и сводит виды к родам».- Иоанн Скот Эриугена, или Эригена (р.
ок. 810 - ум. ОК. 877г.) - средневековый философ, переводчик произведений
древнегреческих философов и автор комментариев к ним, а также к произведениям
Августина и Боэция. Автор соч. «О разделении природы» (цитируемого Пирсом).
Будучи сторонником крайнего реализма, Эриугена утверждал, что общее и еди­
ное существует вне и до индивидуального и конкретного, чем более общим являет;
ся понятие (<<универсалию}), тем реальнее его существование в качестве особои
сущности. Индивид существует лишь постольку, поскольку он приобщен к виду,
а вид - к роду. С этими представлениями связано и цитированное Пирсом опре­
деление логики (диалектики).
Стр. 187. .. .Джон из Солсбери ... - Он же - Иоанн Солсберийский (ум. в
1180 г.) _ английский логик, ученик Абеляра. Заметим, что в «Логическом слова­
ре-справочнике}} Н. И. Кондакова, стр. 142-212; 718, 626, данные две транс­
крипции ошибочно представлены как имена двух разных лиц.
Стр. 187 посвятить краткую главу объему (1' etendue) и содержанию (Ia сот-
prehension) - Пирс специально интересовался историей употребления разных
терминов для выражения данного противопоставления (см. комм: к С. 181). Он
отмечал в частности что Лотце использовал термин согпргепепэюп как равно­
значныЙ термину int~nsion, указывая, что в деЙствитель.ности «нет п,?нятий более
несхожих». Следует иметь в виду, что в американскои логическои литературе
термин comprehension употребляется вслед за К. Льюисом (см. его стат!'ю в наст.
издании) в значении, отличном от традиционного. В русскои логическои термино­
,10ГИИ пониманию К. Льюиса соответствуют, в частности, термины «охват», а также
«логический объем» (противопоставляемый «фактическому объему»).
Стр. 188... .Это часто называют абстракцией, но значительно лучше назвать
«урезание..!!}}(prescission).- Пирс считал, что термин «абстракцию> неправильно
употребляется по отношению к двум различным операциям, которые он иногда
называл <<пресциссивной}} и «гипостатической абстракцией" или, как в публикуе­
мом фрагменте, <<пресциссией» (еурсзанием») и «аосгракпвей». «Урезание» имеет
в виду, 'по объект рассматривает~ятолько в одном аспекте, в отвлечении от других
аспектов _ напр., «Дом высокии», где ничего не говорится о цвете, положении
и т. д. при гипосгатической абстракции выбранный аспект превращается в дру­
гой логический субъект, т. е. изменяется в то, «о чем мы думаем»: «Здание дома
имеет высокосты> (ср. 4.332). Иначе говоря, то, что само по себе не является
«вещью>. иачинает трактоваться как «вещь», или. как говорит Пи рс в другом месте,
«прсходяшие» элементы мысли становятся «субсгантивными».
603
 Комментарий
OMec~~P. 188. .ф.. такое дОба;ление информации неточно называют спецификацией
~ ампли икации.- аметим, что термин «амплификация» определяется
Hoг~a иначе - как «нагромождение В речи излишних однозначных Слов и выра
жен~и» (К о н д а к о в Н. И. Логический словарь-справочник. м., 1978). - Стр. 211 . .. .являются двумя экземплярами ... - Различение «образца» (об­
тр. 18.8. К примечанию псреводчика, «Без увеличения информации» по-ви
димому , деиствительно описка Пирса. Ср, его определение в другом Mec~e: «Аб:
стракция - это у~еньшение глубины без всякого изменения широты путем умень­
шения получаемои информации» (2.421).
ным 197. '''Кант ... добавил третье качество, которое назвал ограничитель-
CTj'
... то ;;ововве ение не виоержиеает никакой критики' но авторитет Канта
и сила тра иции были причиной n:!ого, что оно сохранилос~.- Термин «ограничи­
т~льное суждение», употребляемыи к отношению к предложениям, в котором от­
р цание стоит не перед св.язкой, а перед предикатом (вида «5 есть не-Р»)
сохраняетс!! и в современной логической литературе (см. К о н а к о в Н ' Стр. 212 . .. .все пропозициональные функции и пропозиции являются термина­
Логический словарь-справочник • М ., 1978, с. 404) . Т 01 . же термин
д употребля-
. И.
е~ся и в другом значении - по отношению к суждению, «которое В своей ЯЗЫковой
о олочке имеет слова «только», "один гоаько-» (там же)
~TP. 197. .. . Многие логики ... предполагали, что отрицательные предложения
не по раэимевают реальности субъекта. Но что, в таком случае, означает «Некото­
рые патриархи не умирают»?- Как полагал Пирс (см § 3 324)
«частным ( . , , предложения с
альностъ» ) субъекта.
к в а н т ор ом» вроде «некоторые») утверждают существование (т е «ре
. . - Стр. 212 . .. .термин обозначает ... нечто существующее ... (existent).- О видах
Стр. 199. .. .что она не содержит никакого селективного слова _ Термин
«селективпоо слово» В употреблении Пирса синонимичен термину '(;~BaHTOp»­
см. выше комм. к с. 169.
Стр. 208. К прнмечанию 3. Латинские буквы в этом примечании (п инадлежа
щем издателям Собрания сочинений Пирса) являются общеприняты!и в логик~
сокращенными обозначениями суждений: А - обще тве ительн е
(первая гласная лат. слова аШгто 'утверждаю'), 1- Jаст!о~тверди~ел~~~Д~;:,~
дение (вторая гласная слова 'аШгто'), Е - общеотрицательное суждение (пер
вая гласная лат. слова nego 'отрицаю'), 0 - частноотрицательноесуждение (вто:
рая гласная слова nego).
Кларенс Ирвинг Льюис. Виды значения (С. 1. Le\vis. The modes of meanin )
Впервые опубликовано в: «Philosophy апd Phenomenological Research» y~1'4
1943, с. 236-250; перевод сделан по изданию «Зегпагпк-э and the Phl]os~ h . f
Lan5g0uag6e», ed. Ьу L. Linsky. University of Urbana Pгess. Urbana (IШПоis)Р (952
с. - 2. ' ,
К. И. Ль~ис (1883-1964) - американский логик, основные работы относят
ся к модальноя логике и логической семантике. Данная статья является одним и;
основополагающих исследований в области общей семантики и семиотики' в ней
был ~пеР~~If с~ормулирован ряд положений, ставших с тех пор классиче~кими
• тр. . ~аголовку. Словом виды (значения) мы переводим здесь англий-
скии термин то es, букв. 'модусы'. В таком значении термин «модус значению;
или «модус означивания» был употреблен и Моррисом (см. выше). Далее в кон-
тексте специальных рассуждении мы переводим modes словом модус ' означивает ее; пропозиция соотносится с ситуацией (состоянием дел) через свой
оСтр. 211 . .. .Общее значение термина «значение» таково: А Зна<tu'm В если _
пределенае термина «значение» (как и термина «знаю» посредством ;.слов;;~го
суждения не является общепринятым. Скорее, этот способ восходит к о ной
достаточно своеобразной традиции стоиков. Ср.: «Знак они (стоики _ с' jJ
определяли как правильное условие, которое является предшествую~ей ча~ть~
условного предложения, порождающей заключение в условном силлогизме
Вфэтом определении ОТI}ошение между знаком и тем, что он обозначает выражен~
в орме гипотетическои пропозиции: «Если Р, то Q». Если имеется ;акое
пн-ние, то Р есть знак дЛЯ Q» (М а к о в е л Ь с к и и' А О И 01
. . стория логики.
604
Комментарий
М., 1967, с. 186). Непосредственно после Льюиса эта традиция нашла отраже­
ние в работе: G г i с е Р. Meaning.- «Philosophical Review», уо]. 66, 1957, N2 1.
разца знака или образца выражения) и «экземпляров» этого образца - одно из
краеугольных положений семиотики. У К. И. Льюиса оно вводится именно в дан­
ных терминах. У Ч. С. Пирса экземпляр знака называется термином «реплика»
(см. В наст. сборнике). У А. А. Маркова этому различию соответствуют термины
«абстрактный знаю> и «конкретный знаю> - см. комм. К работе Морриса «Ос­
нования теории знаков» в наст. сборнике.
Стр. 212 . . .. выражение - это абстракция ... - См. выше «образец», «абстракт­
ный знаю> и т. п.; наиболее четко это понимание абстракции выражено в работе
А. А. Маркова (см. комм. к работе Морриса «Основания теории энак ов»).
ми ...-Это утверждение разделяется не всеми исследователями, но оно ггри пци­
пиально важно: тем самым Льюис заявляет, что он намерен строить семантическую
теорию пропозиций на том же основании, что и семантическая теория терминов
(имен) (что предсгавляется правильным). Это положение противопоставлено ино­
му подходу части англосаксонских логиков и лингвистов, которые строят семанти­
ческую теорию пропозиций на основе обобщения свойств речевых актов; это при­
водит их к разрыву с традицией.
существования в отношении к их языковым обозначениямсм. комм. к работе Мор­
риса «Основания теории знаков».
Стр. 212 . . .. Все термины обладают значением в смысле, или модусе ...- см.
комм. к заголовку данной статьи.
Стр. 213 . .. . понятийное содержание
(comprehension) термина ... - Трудность
для понимания н перевода составляет сам термин - англ, comprehension, фр.
согпргёпепвюп. Словарь Лаланда определяет его так: «Совокупностьпризнаков,
принадлежащих данному понятию» (L а 1 а n d е А. Vocabulaire technique et
lа philosophie. Paris, 1972, с. 157). Но эта совокупность может понимать­
critique de
ся неоднозначно. Поэтому в настоящее время этот термин является, скорее, выхо­
дящим из употребления, не специальным, общенаучным, не полностью формализу­
емым. Во французской традиции он часто (по крайней мере, в одном из своих зна­
чений) выступает синонимом термина «интенсионал» (intension). В англо-амери­
канской традиции, как в данной статье Льюиса, он, напротив, противопоставляет­
ся «интенсионалу»(intension), но при этом иногда противопоставляетсятакже тер­
мину «экстенсионал» (extension), а иногда сближается с ним. См. также комм. к
статье Пиаже «Схемы действия... » и статье Пир са, с. 187, в наст. сборнике.
Стр. 217 . . . .П ропозиция - термин, способный означивать (сигнифицировать)
состояние дел.- Льюис опирается здесь на глубокую семантическую традицию
(к которой принадлежал также Ч. С. Пирс), восходящую к средневековой схолас­
тической логике. Согласно этой традиции, различаются семантические отношения
«называние» (еименование») и «сзначивание» (есигнификация»): Nominantur singu-
1aria, sed universaIia significantur 'Единичное называется, а общее означивается'.
По Льюису, пропозиция не называет, не именует ситуацию (положение дел), а
смысл, сигнификат. Этот тезис противопоставлен тем концепциям предложения
(так назыв. «знаковым концепциям предложения»), которые рассматривают пропо­
зицию как «знак ситуации», т. е. в конечном счете как «именование ситуации»,
«именование состояния дел». См. след. комм.
Стр. 217 . . .. состояние дел - это сигнификация пропоэиции, а не ее денота­
ция.- Это положение (совершенно правильное) является следствием предыдуще­
го (см. к омм. выше), оно противопоставлено «знаковым концепциям предложения»,
' согласно которым состояние дел является ценотацией предложения.
но- Стр. 218 . . .. это - классификация лейбницевских возможных Jvtиров.- См. об
8ТОМ подробнее: С т е п а I! о в Ю. С. Имена, предикаты, предложения. Семиоло-
605
 Комментарий
Комментарий

(1625-1695) - французские философы и логики, последователи Декарта, авторы

гическая грамматика. М., «Наука», 1981, с. 223 и сл.
Стр. 221. ..;Таки'м образом, человек создал бы довольно хорошую 'модель ЯЗыко­
вых отношении ... _ Воображаемый эксперимент, описанный здесь Льюисом
очень напоминает деиствител~ные процедуры «редукции», разрабатывавшиес~
(как раз в годы написания этои статьи) Логическими ПОЗИТИВИстами (см. к омм К
работе Морриса «ОСНОВilН~Я теории эпаков»). Разновидностью этих процедур яв­
ляются описания значении через совместиую встречаемость слов в текстах череэ
дистрибуцию, KOTOPЫ~, начали разрабатываться примерно в те же годы в 'амери'­
к апск ои дескриптивнс:и ЛИНГвистике. И те и другие процедуры привели к тому са­
мому выводу, когорыи предвидел Льюис: значительная часть значения слова мо­
жет быть установлена таким путем, но не его собственное «лексическое ядро».
Конкретные примеры и результат см. А п Р е с я н Ю. д. Экспериментальное ис­
следование семантики русского глагола. М., «Наука», 1967.
Стр. 222.... более важным представляется исследование именнога смыслового
значения.:-: Работы А. Вежб.~цкоЙ, Б. Холл Парти (см. в наст. сборнике) могут
рассматриваться в некоторои степени как реализация этого пожелания.
. AH~a Вежбицкэ;, Из. к~иги «Семантические примитивы». Введение (Аппа
\VI~rzblcka .. SеmапtlС Рпmltivеs. lпtгоduсtiоп).- Перевод сделан по изданию:
W1е гz Ь I С k а А. Semantic Primitives. Franklurt а. М., 1972.
А. Вежбицка - профессор Австралийского НационаJlЬНОГО университета
(Канберра), специал~ст в области семантики. В течение многих лет А. Вежбицка
занимается проблеМО!1 семантического толкования языковых выражений, которое,
сог ласно развиваемои ею теории, должно состоять в переводе значимых единиц ес­
тественных языков ~a «язык мыслю) (lingua mепtа\is), имеющий универсальный
характер и лежащии в основе человеческого мышления. Публикуемый здесь в
русском. пеР~ВО!L~ фрагмент представляет собой теоретическое введение к книге
<<Semantlc Рпгпйгесв», содержащей, кроме данного Введения, еще 1I глав, посвя­
щенных конкретным проблемам семантического анализа (11. Пол, поколение,
родство; 111. Эмоции; lУ. Степени и сравнение; У. Пространство; YI. Время;
YII. Речевые акты; Уlll. Модальность, IX. "И" и множественность (против «со­
чинительного сокращения»): Х. Логические слова; Хl. Отрицание; XII. «Сход­
ство» и «идентичность», «Репппо», «Forget» и «Регпегпоег»).
Хотя книга «Sеmапtiс primitives» не является последним словом ска­
танным А. Вежбицкой в соответствующей области, общетеоретические представ­
ления, воплощенные в предла~аемом русскому читателю фрагменте, вполне от­
вечают концепции, развиваемои автором в более поздних работах, в частности
в груде обобщающего характера «Liпguа mепtа\is», опубликованном в 1980 г.
В целом выдержал проверку временем и список «семантических атомов» постули-
рованный в книге «Зегпапйс primitives)). ' Стр. 250. .. . Ведь именно зто соотнесение и представляет собой черный ящик ... -
Углубленные семантические исследования, направленные на поиски свиде­
Te~bCTB необходимости и достаточности этого списка (т. Е'. невозможности его даль­
неишего уменьшения и возможности истолковать с его помощью как можнобо~ее
широко известной книги «Л~гика, или Искусство мыслить» (так .наз. «Логика
Пор-Роялю), 1662), в когорои они пытались сочетать дедуктивныи метод, при­
нятый Декартом, с методологическими требованиями, выдвинутыми француз­
ским математиком Б. Паскалем.
Стр. 232. .. .В 1961 г. появилась ... статья J! ривля Вейнрейха ... - Реч:, идет о
докладе У. Вейнрейха на конференции по проблеме языковых универсалии , кото­
рая состоял ась в Нью-Иорке в 1961 г. Материалы этой конференции были впервые
изданы в 1963 г. (в примечаниях А. Вежбицк а ссылается на это издание) и пере­
изданы в 1966 г.
Стр. 237. ... Вот перечень кандидатов, представляюши хся мне наиболее nод­
ходящими в настоящее время ... - В переводе даны русские эквиваленты следую­
щих элементов: wапt, dоп't want (dis\vапt), leel, thiпk 01, imagine, say, Ьесогпе,
Ье а part 01, sоmеопе (Ьеiпg), somethillg, 1, уои, world, this.
Стр. 238... .Это отнюдь не значит, чт.о я расслtaтг:иваю npивcдCHH~ll) выше
перечень как окончательный.»- В работе «L1Пguа гпепгайз» (1980) данныи список
заменен списком из 13 элементов, включающим все прежние, кроме элемента lееl
(чувствовать) .
Стр. 246. .. .Семантическая система, или lingua mentalis, в отличие от раз­
личных видов linguae соаиев (эти термины принадлежат. Окк.а'мУ) является уни­
версальной.:-: Уильям Оккам (ок. 1285-1349) - англиискии философ-схоласт,
логик, представитель номинализма. Согласно выдвинутому Оккамом принципу
«Сущности не следует умножать без необходимости», известному под названием
«бритвы Оккама», понятия, несводимые к интуитивному и опытному знанию, долж­
ны удаляться из науки. Тот же принцип применим и при исследовании «менталь­
ного языка», для познания которого следует , согласно Оккаму, исключить из ес­
тественного языка все то, что не является необходимым для выражения мысли
(так, незначимыми и, следовательно, не соответствующими никаким различиям
ментальиого языка, являются, например, грамматические категории, подобные
роду в латыни, или различия между разными типами склонения или спряжения;
напротив, значимые категории, подобные числу существительных, являются .от­
ражением различий, существующих и в «ментальном языке»). У"потреБЛЯВШИИСЯ
Оккамом термин «\iпguа menta\is» был использован А. Вежбицкои в качестве наз­
вания ее обобщающего труда (1980).
Стр. 248.. .Эти толкования являются предварительными и, вероятно, ну­
ждаются в модификациях---: В специальной главе книги «Lingua mentalis», посвя­
щенной частям тела, предложенные в «Семантических элементах» толкования не­
_ сколько видоизменены (волосы, ногти, зубы рассматриваются теперь как «то, что
может мыслиться как часть тела», из толкований устранен элемент «расти» И др.).
«Черный ящик» - кибернетический термин, используемый (главным образом,
в системотехнике) для обозначения систем, структура и внутренние процессы
которых неизвестны или очень сложны; метод изучения таких си.стем основан

обширный и разнообразный круг языковых выражений), привели пока тольк~ к на исследовании их реакций на известные (заданные) входные воздеиствия.
исключению одного элемента (см. ниже).
Сгр, 250... .Два устойчивых заблуждения, иллюстрирующие это итверждение.:-:
Сгр. 226. ... Термин выбирается в качестве элеЛtентарного,- пишет Нельсон это «сочинительное сокращение» и «переное отрицанию) ...- «Сочинительное сок­
Гудмен ... - Н. Гудмен (р. в 1906) - американский философ, специалист в области ращение», или «сокращение конъюнкции»,- операция, превращающая, согласно
логики. O~BOBHoe направление работ Гудмена - исследование средствами мате­ представлеииям трансформационной грамматики, сложносочиненные предложе­
м атическ ои логики структуры знания Индуктивного вывода, сослагательных вы­
ния с идентичными компонентами в предложения с однородными членами, на­
скаэываний, синонимии в естественных языках, логической структуры понятий
«качество», «явление» И др.
пример, Ваня и Петя любят джаз+-Ваня любит ржаз, и Петя любит джаз.
«Перенос отрицанию) - трансформация, по когорои ИЗ структур типа Пимаю,
Стр. 227. ... f1ел!!зя требовать,- писал Фреi'е,~ чтобы все формально опре­ что он не придет получается Не димаю, что он придет. В двух специальных гла­
дРЛЯЛОСЬ ... -- Готтлоб Фрсге (1848- 1925) - выдиющи ися немецкий математик, вах книги «Семантические элементы» А. Вежбицка показывает, что соответствую­
философ н логик, олип из ОСIlОВОIlОЛОЖНИКОВ логической семантики. щая эквивалентность имеет место далеко не во всех случаях.
Стр. 229. .. . Арnо и Николь ... - Антуан Лрно (1612-1694) и Пьер Николь
601
606
 Комментарий
Дэйвид ЛЬЮИ3. Общая семантика (О. Lewis. General Semantics).- Впервые
опубликовано в: «Semantics of Natural Languages», ed. Ьу О. Oavidson and Наг­
тапп. Oordrecht, 1972; сокращенный перевод сделан по изданию: «Montague
Grammar», ed Ьу ВагЬага На]! Partee. Academic Ргезз, New York, 1976.
Д. Льюиз - американский лингвист; публикуемая статья сыграла важную
роль в развитии и формализации семантики; концепция Д. Льюиза в известной
мере альтернативна концепции генеративной лингвистики; автор строит ее на не­
которых идеях К. Айдукевича (1890-1963), представителя Львовско-варшав­
ской логической школы. Общим комментарием может служить статья Е. Пельпа
(в наст. кн.), в которой данная работа специально обсуждается.
Стр. 254. Мои предложения укладываются в традицию референтной семанти­
ки, или семантики теории моделей ...- О теории моделей см. статью Е. Пельца
«Семиотика и логика» и комм, к ней в наст. сборнике; о референтной семантике см.
«Новое В зарубежной лингвистике», вып. XII1. Логика и лингвистика. М., «Про­
гресс», 1982; о тенденциях ее развития см.: К а t z J. J. The neoclassical Птеогу
of reference.- «Contemporary Perspectives in the Philosophy of Language», Min-
neapolis, 1979.
Стр. 254 . .. . несколькими
философами и яингеистами:.. были сделаны по­
пытки применить референтную семантику ...- Среди других автор упоминает
Монтегю, работы которого сыграли наиболее значительную роль; в наст. сборнике
концепция Монтегю освещается в работе Б. Холл Парти «Грамматика Монтегю ... »;
работы Монтегю, упоминаемые Льюизом под индексами 1968; 1970 с, имеются в
русском переводе в сб. «Семантика модальных и интенсиональных логик». М.,
«Прогресс», 1981.
Стр. 255. Грамматики категориального типа; ... контекстно-свободную грам­
матику ... - Поскольку эти понятия не принадлежат к широкоизвестным семио­
тическим понятиям, их целесообразно прокомментировать.
С семиотической точки зрения важно отметить следующие черты категориаль­
ной грамматики в смысле Д. Льюиза:
1) Эта грамматика входит в класс так наз. контекстно-свободных грамматик;
к.-с. грамматика - это грамматика, содержащая только правила вида «А->В»
(<<А переписывается как В»), такие правила называются контекстно-свободными;
она не содержит правил вида «А->В/Х - У» (<<А переписывается как В в контексте
[окруж.нин] х - У»), последние правила называются контекстно-зависимыми.
Большинство современных формализованных семантических описаний строится
по принципу контекстно-свободных грамматик.
2) В качестве непроизводных, базисных категорий принимаются: «предложе­
ние»; «индивидное имя» (или просто «имя»); «общее имя». Характерной чертой
всех современных семантических теорий является то, что в число базисных кате­
горий обязательно включается «предложение». Но особенность системы Льюиза
(как и нескольких других) состоит в том, что «предикат» не включается в это число
и анализируется как категория проиаводная (впрочем, ниже, в середине статьи,
автор рассматривает и такой вариант, когда категория «имя» заменена категорией
«глагольная составляющая» [т. е. предикат]). Эта особенность связана
течением логической мысли, имеющим давнюю традицию (в частности, неопозити­
визмом), согласно которому наиболее прочным основанием для семантической тео­
рии являются сведения, «редукцию> значений языковых выражений к непосред­
ственно наблюдаемым, «протокольным» данным; «индивиды» как раз и являются
таковыми, поэтому легче - с логической точки зрения - редуцировать значе­
ние индивидного имени, чем значение предиката (коррелятом предиката в объек­
тивной действительности в общем случае не является нечто непосредственно на­
блюдаемое); «предложение» же само по себе является «данностью», поэтому выби­
рается и предложение.
3) Категории приравниваются к их именам (об этом автор нодробно говорит
в разделе У. «Значению».
4) Вследствие последнего особую важность приобретает характер записи име-
601
Комментарий
ни категории (т. е. фиксации самой категории). Льюиз применяет способ энписи
с помощью скобок и косой черты (ранее предложенный Айдукевичем [1935 г.]
и примененный Бар-Хиллелом}, который является аналитическим, т. е. несет в
самом имени категории указание на то, к какой базисной категории и каким именно
путем она должна быть возведена. Свой способ записи (енотационный вариант»)
автор объясняет в начале статьи. Только выражения, построенные в соответствии
с данным способом записи, являются в семантическом языке Льюиза «правильно
построенными выражениями» (о понятии «Правильно или хорошо построенного
выражения» см. комм, к статье Пельца «Семиотика И логика» в наст. сборнике).
Некоторые изменения способа записи (особым образом предусмотренные) могут
привести к «псевдо-категориям» (например, к «псевдо-именам»): но, поскольку это
обстоятельство предвидимо, из него можно извлечь пользу - для перестройки
лексикона грамматики (этот случай рассматривается в статье далее, в разделе У11:
«Трактовка квантификации и именных составляющих», в настоящем изд. опущен­
ном). Особо следует заметить, что Льюиз стремится с помощью нотации различить
разные функции имени в английском предложении в зависимости от порядка
слов - является ли данное имя субъектом или объектом, и это ему удается.
Детальное объяснение терминов, встречающихся в этой СТ. Льюиза и в след.
СТ. Б. Холл Парти, можно найти в работе: Д е м ь я Н К О В В. З. Англо-русские
термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста. ВЫП.
1: Порождающая грамматика; ВЫП. 2: Методы анализа текста.- «Всесоюзный
Центр переводов. Тетради новых терминов», N223, 1979; N2 39, 1982.
Стр. 256. Чтобы определить ... грамматику, достаточно задать ее лекси­
КОН.- Вопрос о лексиконе в связи с проблемами порождающей семантики и син­
таксиса детально обсуждается в СТ. Б. Холл Парти в наст. книге.
Сгр. 258. . .. в различных возможных состояниях дел. Этот термин имеет дав­
00-
нюю традицию; непосредственно он восходит к термину Р. Карнапа «описание
состояний»; оего значении для семиотики см.: С т е п а н о в Ю. С. Имена, пре­
дикаты, предложения. М., «Наука», 1981, С. 226; см. также работу К. И. Льюиса
«Виды значения» и комм. к ней в наст. сборнике.
Стр. 259 . ... nрои31ЮЛЬНОго ... nредложения ... - Понятие «случайного предло­
жения» (contingent зегпепсе) восходит к понятию Ч. Пирса contingent ргорозг­
tion,- см. в наст. КН.
Стр. 269 . .. . чтобы значение было «хорошо построенным» ... - Льюиз весьма
свободно рассуждает о «хорошо построенном значении» по аналогии с «хорошо
или правильно построенным выражением» (о последнем см. СТ. Е. Пельца и КОММ.
к ней), поскольку в его концепции, в конечном счете, категория тождественна ее
имени. Более естественно (и более обычно) рассматривать категорию как тождест­
венную концепту, или смыслу, имени. По-видимому, здесь у Льюиза дает себя
знать традиция крайнего «номинализма», идущая от Оккама к части современных
англо-саксонских логиков и лингвистов. См. также КОММ. к статье Б. Холл Парти
«Грамматика Монтегю ...» в наст. сборнике.
с
Барбара Холл Парти. Грамматика Монтегю, мысленные представления и
реальность (ВагЬага НаН Partee. Montague Grammar, Menta1 R.epresentations,
and R.eality).- Впервые опубликовано в: «Philosophy апd Grammar», ed. Ьу
S. Опгпап and S. Kanger, О. R.eide1 Publishing, 1979. Перевод сделан по изданию:
«Соптегпрогагу Perspectives In the Philosophy of Language», ed. Ьу Р. А. Fгепсh;
Th. Е. Uehling, Jr.; Н. К. Wettstein. Universlty of Minnesota Press. Mlnneapolis,
1979, с. 195-208.
Барбара Холл Парти - американский лингвист, профессор лингвистики и
философии университета штата Массачусетс, последовательница Монтегю. Пу­
бликуемая статья может рассматриваться как в известной мере итоговая работа
по семиотической семантике. В заключении статьи (в пункте 5) формулируется
вывод: "Лексические единицы язык а имеют интенсионалы; ассоциации лексических
20 N, \2043 609
Комментарий Комментарий

единиц и интенсионалов составляют часть семантики языка; то, чем являются цепции Д. Льюиза, го по неясно, поскольку, как было подчеркнуто выше, для
сами интенсионалы, не может быть установлено исходя из чисто психических него категория сливается с ее именем; в 9ТОМ смысле Д. Льюиз, скорее, «номина­
свойств компетентных носителей языка». лист».
Этим «лексическая семантика резко отличается от синтаксиса: то, чем явля­ Вопрос, однако, еще глож нее. Противопоставление номинализма и реализма
ется синтаксис естественного языка, может быть установлено [... ] исходя из пси­ касается имен. В отношении же предложения и суждения дело обстоит иначе;
хических состояний носителей языка». даже крайний номиналист Оккам считал: «Точно так же, как произносимое слово
Этот вывод четко профилирует основные ЛИнии статьи и, в известной мере, по условному соглашению подставляется (supponit; речь идет о суппоэициях. см.
всей семиотической семантики, которые необходимо прокоммснгировать. комм. К работ," Е. Пельца в наст. сборнике.- /0. С.) вместо вещи, таки акт соз­
Вопрос о том, в какой мере можно установить свойства языка, исходя из на­ нания по своей собственной природе и без всякого условного соглашения подстав­
блюдений за психическими состояниями носителей языка (будь то объективные ляется вместо вещи, к которой ОН относится» (О С k h а m \V. Phi1osophica1 \vri-
эксперименталы!ые наблюдения или интроспекция,- не принципиально) - яв­ tings. А selection ed. and гг апх]. Ьу Ph. Boehner. Ne1son. Edinburgh, 1957, с. 43).
ляется одним из самых важных для актуальной теории языка; именно от решения Таким образом, харак 1 ерно, что даже для номиналиста Оккама акт суждения в
этого вопроса в настоящее время ожидают ее радикального изменения. Этот во­ известном смысле, в отличие от акта называния словом, безусловен. Мне кажется,
прос поставлен и в советской теоретической лингвистике (см. сб. «Гипотеза в со­ что Пирс следует этой глубокой мысли Оккама, когда утверждает, что предложе­
временной лингвистике», М., «Наука», 1980, особ. с 118и СЛ.; 183 и сл.). ние - безусловный знак: «Под предложением или суждением мы подразумеваем
Далее - и именно по указанному основному вопросу,- концепция Б. Холл символическое предложение, или символ, который сам 110 себе указывает на свой
Парти (а вместе с ней Монтегю и мн. др.) противопоставлена генеративным кон­ объект» (П и р с Ч. С. Предложения, § 7. Субъект [см. в наст. сборнике]). Дальше,
цепциям, поскольку последние имеют тенденцию сливаться с описанием психи­ в контексте статьи Б. Холл Парти речь идет именно о предложениях и их интер­
ческих состояний. претации носителями языка. См. также комм. к статье Льюива «Общая семантика»
И, наконец, лейтмотивом статьи (и, опять-таки, в известной мере всей семио­ в наст. сборнике.
тической семантики) является понятие интенсионала. Именно оно будет главным Стр. 29б . ... Катц считает, что собственные имена не имеют значения, ...
образом предметом дальнейшего комментария. Кринке считает, что они имеют интенсионал ... - Позиция Крипке представля­
Стр. 286• ... конфликт распространяется и на конструкции, выражающие ется более обоснованной; в частности, она обосновывается, по-видимому, и кон­
пропоэициональные установки.- Этот термин (англ, propositiona1 attitudes) был цепцией К. И. Льюиса.
введен Б. Расселом. Так, в своих Джеймсовских лекциях 1940 г. Рассел говорил: Стр. 296. Итак мы пришли к заключению, что интенсионалы лексических
«Далее перейдем к анализу «пропоэициоиальных установок», т. е. полагания (ве­ единиц - это не мысленные сущности; ... интенсионалы ... являются абстрактны­
ры), желания, сомнения, что дело обстоит (или чтобы дело обстояло) таким-то ми объектами; могишими существовать независимо от людей, подобно числам.­
образом. И для логики, и для теории познания анализ подобных высказываний В математике подобный взгляд на числа, известный под условным названием «пл а­
очень важен, в особенности в случае полагания (веры) (be1ief). Здесь мы придем тониэма», является довольно обычным. «Представители ... платонизма утверждают,
к выводу, что полагание какой-либо пропозиции (вера в пропоэицию) не обяза­ по сути дела, что понятия числа и множества существуют в действительности (не­
тельно требует слов, но требует лишь. чтобы субъект полагании (веры) был опре­ зависимо от нашего знания о них) ... Вероятно, платонизм - это ТОТ взгляд, ко­
делен в одном из нескольких возможных состояний, причем определен главным торого более или менее подсознательно придерживается большинство математиков,
образом, если не целиком, причинными СВОЙСтвами. Если появляются слова, не з анимаюши хсн специально вонросами обоснования (математики.- Ю. С.).
то они «выражают» веру и, в случае истинности, «указывают» на факт, который Это также позиция пионеров математической логики Фреге и Рассела; ее и сегодня
сам по себе является чем-то иным, нежели вера» (R II s s е 11 В. Ап Inquiry into защищают некоторые выдающиеся логики: (К а р р иХ. Основания математичес­
Meaning and Truth. The Willian J ames 1ectures Гог 1940 de1ivered at Harvard Uni- кой логики. М., 1969, с. 27-28).
versity. Unwin paperbacks. London, 1980, с. 21). Мне кажется, что понятие интенсионала наиболее естественным образом сое­
Рассел понимал под «пропоэициональными установками» - 13 том случае, диняет современную логическую семантику, семантику естественного языка и
если, как он говорит, они «выражены словами» - сложные предложения с союзом семантику художественных, «интенсиональных» миров, входящих В предмет
that (соотв. русск. что). В настоящее время также имеют в виду их и их эквива­ семиотики литературы. См. также вступ. статью к наст. сборнику.
ленты, например: Все считают, что Петр приехал - Петр якобы приехал.
Стр. 287. .. . Что касается детального описания природы лексикона ...- Этот
вопрос рассматривается также в СТ. Д. Льюиза выше. IV. Семиотика литературы
Стр. 290. .г.Интенсаонал есть функция ... - Следующее ниже определение
можно сравнить с определением в работе К. И. Льюиса 1943 г. (см. работу Льюиса Ролаи Барт. Нулевая степень письма (Roland Barthes. Le degre зего de l'ecri-
«Виды значения» в наст. сборнике). Сравнение показывает, как далеко ушло сов­ ture).- Впервые опубликовано в издательстве Еditiопs Du Seui1, Paris, 1953;
ременное понятие интенсионала от льюисовского, при сохранении общей для обоих перевод сделан по изданию: В а г t h е s R. Suivi de Ыетпегпз de semio10gie. Edi-
основы. tions Gonthier. Sine datae, с. 9-76.
.
Стр. 291. .. .я димаю, что Монтегю, как и д Льюиз, стоит на реалистической Р. Барт - французский литературный критик и семиотик. Работы Барта
позиции в вопросе о существовании травильного» выбора ... - «Реалистской пози­ неоднократно переводились и обсуждались в Советском Союзе (см., напр.,
цией», «реализмом» автор называет здесь, в силу традиции, идущей от средневе­ Б а р т Р. Лингвистика текста.-- «Новое В заруб. лингвистике», вып. VIII. М.,
ковой схоластической логики, признание универсалий чем-то реальным вне разу­ «Прогрссс», 1978; он же. Текстовой анализ,- «Новое В заруб. лингвистике»,
ма. В противоположность «реализму", «номинализм», как известно, утверждал, вып. IX, 1980, и др.). Настоящая работа, впервые переводимая (с небольшими сок­
что универсалии - всего лишь имена. ращениями) на русский язык, ВОЗНИЕла в 1953 г. как результат непосредственного
Что для Монтегю, как и для самой Б. Холл Парти , интенсионалы существуют размышления автора, в то время литературного и художественного критика париж­

в некогором смысле "реально», подобно числа:'I,- несомненно. Что касается кон- ских газет, над текущей литературой и журналистикой. Очерк Барта стал класси-

610 20* 611

Комментарий
Комментарий

ческим исследованием в области семиотики литературы; в нем впервые описано Стр. 309. ... ЯЗЫК - эти площадка, заранее подготовленная для действия ... -
«;ре.тье измерение» (как называет его автор) литературной формы - «письмо» Барт прозорливо предвосхитил некоторые тенденции искусства последующих
(еспtuге). существующее наряду с двумя другими - языком и стилем. десятилетий. т. е. уже наших дней; этому тезису Барта отвечает. например. кон­
Вместе с тем. при чтении работы Барта надо иметь в виду. что она была злобо­ цепция театра у Питера Брука. см.: Б р у к П. Пустое пространство. М .• «Про­
дневным произведением своих дней и своей страны. она полна полемического за­ гресс», 1976.
дора и имеет яркую антибуржуазную направленность. Процессы, которые Барт Стр. 309.. .. он (язык) не участвует в обрядовом действе Словссяости ... - В этом
прозорливо уловил и впервые сформулировал. продоткают оставаться акту аль­ утверждении соединены два традиционных тезиса - понимание Словесности как
ными для литературы За~ада. См. напр;. «Споры О сущности литературы. Матери­ обряда. восходящего к особой поэтической и далее к магической фу нкции слова
алы советско-итальянскои писательскоп встречи. проведенной в Москве Союзом (ср. взгляды на поэта как на пророка), и понимание поэтической функции языка
писателеи СССР и Институтом мировой литературы им. А. М. Горького».- «Ино­ как резко отлич ной от функции общения; последний тезис близок к идеям Русской
странная литература». 1973. N2 1. с. 212. формальной школы и к поэтической практике футуризма; см. комм. ниже.
Об ак:уальности этих проблем для западного мира и в наши дни свидетельст­ Стр. 310. .. .занимая промежиточное положение межди уже исчезнившими и
вуют новеишие публикации; см. в частности: С о w а r d R зщl Е I I i s J. Lan-
еще неведомими фирмами. язык писателя ... - Это положение Барта близко к
guage and Materialism. Developments in Semiology апd the Глсогу 01 Пте Subject. эстетике русского футуризма. ср. слова Хлебникова «родина творчества - в бу­
Routledge and Kegan Pau1. Еопёоп, 1977; К г е s s G.. Н 0(1 g е R. Lапguаgе дущем». приведеиные в конце статьи Романа Якобсона «В поисках сущности язы­
as Ideo10gy. Routledge and Kegan Pau1. Еоппоп, etc .• 1979. ка» в наст. сборнике.
В философсном плане работу Р. Барта. несмотря на ее материалистическую
основу. характеризует известная ориентация на философский экзистенuиализм­ Стр. 310. .. .стиль ... отсылает к биологическоми начал'у в человеке ... - Автор
модное в то время течение во Франции. следует здесь французской традиции в понимании стиля; согласно естествоиспы­
Стр. 306. Эбер не начинал ... своего «Папаши Дюшена» ... - Жак-Рене Эбер тателю и писателю Ж.-Л. Бюффону (1707-1788), «знания, факты. открытия
(1757-1794) - французский политический деятель эпохи Революции. один из легко отчуждаются и преобразуются, они даже выигрывают от того. что их ис­
лидеров левых якобинцев. сторонник террора. издавал газету «Папаша Дюшен» пользуют более способные руки; эти вещи - вне человека. Стиль - это сам
(<<Реге Оцспезпе»), пользова~шуюся популярностыо в народных низах; был гиль­ человек. Стиль не может ни отчуждаться, ни персданаться. ни изменяться» (<<Речь
отинирован вместе с группои своих сторонников . при приеме в Академию»).
• Стр. 307. ...с того момента (/850 г.) ... .- Указание на 1850 г. как на перелом­ Стр. 311. .. .классического зтоса ... .- Под гермином «этос» Барт вводит здесь
ныи момент в истории «письма» мотивируется социальными причинами и подробно понятие, чрезвычайно важное для его понимания «письма»' «мораль литератур­
разъясняется самим автором ниже. см. с. 336 наст. изд. ной формы». Для этой цели Барт использовал в измененном значении термин ан­
Стр. 307. ...стал выбор формы: он принимает на себя обязательство, ангажи­ тичной и средневековой риторики - «этос».
руется ... - Термин «ангажирование» (l·engagement). «ангажироваться» постоян­ Этос, или этопойя.;-: художественное средство. рассматриваемое в риторике:
но встречается во французском оригинале. Он означает по существу «вовлечение 1) Такое оформление речи. посредством которого оратор возбуждает н слушателях
и вовлеченность человека. в частности писателя. в социальные отношения. в жизнь впечатление о нем как о достойном, нравственном. рассудительном человеке;
общества», «принятие им на себя социальных обязательств". однако - что очень 2) Ораторская фигура - выдумывание изречений, рассуждений, бесед истори­
важно иметь в виду - этот термин первоначально принадлежит контексту фило­ ческих личностей или вымышленных персонажей, даже неодушевленных: близко
софии экзистенциализма. и «ангажнрованность» здесь противопосгавлена «ЭК3И­ к понятиям прозопопея; олицетворение; 3) Возникший на основе 2 вид упражнений
стенции» - внутреннему. глубинному. «подлинному» существованию человека. в училищах риторики - сочинение речей с морализирующим содержанием; куль-
Хотя в настоящее время он стал довольно обычным в русском языке советских тивировался от Античности до Византийской эпохи. .
историков западной литературы. мы все же не сочли возможным везде сохранить Далее Барт употребляет термин зтос, этический в своем. новом значении.
его в переводс: тем более, что часто Р. Барт имеет в виду просто «социальные обя­ Стр. 311-312 . ... между тем всякая форма обладает также и значимостью;
зательства писателю>.
вО/11 почеАtУ ... остается место ... для письма.- Чтобы это высказывание Барта было
Стр. 308... .вызвать к себе экэистенциальные ошишения ... - Далее перечис­ понятным, надо учесть. что слово «значимость» он понимает в специальном.
ляются ощущения (чуждости или противоположное ему - родственности. отвра­ терминологическом смысле. как это было установлено в лингвистической теории
щения или приязни и т. д.), которые. с точки зрения философии экзистенциализма, Ф. де Соссюра (1857-1913): «значимость - это не прямое указание словом на
вызывает к себе само явление «существованию>. «экэнстенции», это обычный мотив объект, а относительное значение слова. зависящее от распределения значений
экзистенциалистов. между группой наличных слов; например, «зеленый цвет» -:- это значение слова
Стр. 309. Белое письмо ... - По аналогии с франц. выражением «белый го­ зеленый; а «часть спектра. отграниченная частями. закрепленными за словами
лос» - голос, лишенный окраски. бесцветный, блеклый. желтый и голубой» - это значимость слова зеленый.
Стр. 309.- Камю, Вланшо, Кеароль... Кено ... .- Называются современные Стр. 312... .Мериме и Фенелона разделяли не только феномены языка .... и
французские писатели: Альбер Камю (1913-1960). лауреат Нобелевской премии, тем не менее их слово было пронизано одной и той же интенцией... - Чтобы
автор философских эссе (<<Миф о Сизифе». 1942). романов (<<Посторонний». 1942, этот пример был понятен, надо иметь в виду. что названных писателей разделяет
«Чума». 1947), пьес; Морис Бланшо-автор романов. повестей и эссе в духе Ф. Каф­ целая историческая эпоха: Ф. Фенелон (1651-1715) - П. Мериме (1803--1870).
ки. посвященных отчуждению человека и абсурдности существования' Жан Стр. 313. Письмо - это ... компромисс между свободой и воспоминанием. это
Кейроль (р. I?II). участник Сопротивления. узник Маутхаузена, романист' и ... свобода. остающаяся свободой лишь в момент выбора ... - В этом тезисе Барта
поэт; герои Кейроля - бродяга и мечтатель. человек вне общества; Раймои Кено сочетаются две идеи: с одной стороны. идея Ф. де Соссюра о соотношении в языке
(р, 1903) -. сюрреалисти поэт, впоследствии автор комических повестей. в которых его истории (диахронии) и его наличного. данного состояния (синхронии); при­
комизм деисгвительности передается почти исключительно путем обыгрывания чем. по Соссюру , язык предоставляет говорящему иллюзорную свободу. как бы
обиходного языка, прямой речи персонежей. говоря «ты волен выбрать в языке, что угодно, но ты выберешь то, что я, язык.

612 613
 Комментарий Комментарий

Ч. С. Пирса в наст. сборнике и во вступительной статье в связи с понягием «ин­

тебе гюдск ажу»: с другой стороны, идея экзистенциалистов о том, что подлинная
тенсионала».
свобода для человека существует лишь к моменту выбора, когда, как н игре в шах­
Стр. 321. ... простое прошедшее время уступает место ... - См. комм. к
,маты, рука игрока уже подняла шахмат ную фигуру, но еще не опустила ее ни на
какую клетку.
с. 320.
Стр. 323. .. .ибийца скрывался за местоимением первого лица.- Барт имеет в
Стр. 314. .. Письмо г-вовсе не орудие общения межди людьми ... - Здесь снова
виду, вероятно, детективный роман Агаты Кристи "Убийство Джозефа Экройда»,
проходит уже отмеченная выше мысль о «письме» как составной части «обряда
8 котором в силу отмеченного здесь приема критики усматривали нарушение за­
Словесности», о «письме» как выражении не функции общения. а поэтической
конов детективного жанра.
функции слова, а также экзистенциальная идея «одиночества существования»
Стр. 323. .. .nроизведение Пруста, например, претендует лишь на роль вве­
(см комм. выше).
дения в Литературу ... - Это мнение Р. Барта представляется неверным. Об
Кроме того, при чтении этого раздела нужно иметь в виду, что «политическое
особенностях романа М. Пруста "в поисках утраченного временю> см.: С т е п а­
письмо» понимается автором прежде всего примснительно к классовому обществу
н о в Ю. С. Марсель Пруст или жестокий закон искусства. В кн.: Р г о u s t М.
к действительности Западной Европы и к моменту написания этой ра60ТЫ,- см:
А l'оmЬге des jеuпеs filles еп Пеш. Moscou. Ed. du Progres, 1982.
комм. к началу статьи.
Стр. 326. .. .из двух уравнений г-на Жирдона ... - Журден - герой комедии
Стр. 315. .. .в соответствии с предписаниями Вожла ... - К. Вожла (1585-
Мольера «Мещанин во дворянстве», который не знал, что он «говорит прозой».
1651) -французский грамматист, автор одного из первых трактатов, устанав­
Стр. 327. ... на языке поэзии или прециозности ...- П рециозность, букв. <оке­
ливавших нормы «хорошего употребления» французского языка.
манство, манерносты - особое стилевое течение во французской литературе
Стр. 315. .. .в результате Революции ... - Имеется в виду Великая француз­
ская буржуазная революция 1789-1793 гг.
XVII В.; его представителсм был, напр., Вуатюр (1598-1648) и ряд других за­
всегдатаев литературного салона Рамбуйе, Крайности этого стиля высмеяны Моль­
Стр. 316. ... «орудия», унаследованного от ... Вовенарга ...- Маркиз Вовенарг
ером в комедии «Смешные жеманницы».
(Люк де Клапье) (1715-1747) - фраиц узский писатель и моралист, выражав­
Стр. 330. .. .за.звучать подобно гулу ...- Барт подчеркивает здесь особые приз­
ший оптимический вагляд на моральную при роду человека.
наки слова в поэзии; их отмечают многие исследователи и поэты, например Мая­
Стр. 316. .. .письмо стало как бы энтелехией ... - «Энтелехия. --термин фило­
ковский: «... Обстругивается и оформляется ритм - основа всякой поэтической
софии Аристотеля (впоследствии воспринятый Лейбницем), означавший переход
вещи, проходящая через нее гулом. Постепенно из этого гула начинаешь вытаски­
от потенции к реаульгату, действие, в котором соединяются причина, материя и
вать отдельные слова» (<<Как делать стихю>.- М а я к о в с к и й В. В. Полн. собр,
цель; причем цель понимается как совершенство резульгага.
соч. в 13-ти гомах. Т. 12, М., 1959, с. 100).
Стр. 317... ..марксистское письмо литотично.-От термина «литота» -'фигура
Стр. 330. .. .nодобно голосу «ярости и тайныьг--: Выражение в кавычках -
речи, противоположная гиперболе; образное выражение или оборот, в котором со­
название поэтического сборника Ренэ Шара «Ярость И тайна» (С h а г R. Fuгеш
держится преумеиьшепие величины, силы, значения изображаемого предмета;
здесь в смысле: указание на более глубокое значение, чем непосредственное зна­
et гпуыеге. Paris, 1948), одного из крупнейших современных французских поэтов
(р. 1907).
чение данного слова или выражения.
Стр. 333. ... раэници межди Расином и П радоном ...- Ж. Прадон (1632-
Стр. 318. .. .новый тип занимающегося письмом индивида ... - Автор вводит
здесь новый термин, неологизм фр анц. языка - эспрюи«, который не имеет эк­
1698) - французский писатель, автор трагедий в стихах; известен главным об­
разом тем, что одновременно с Расином написал свою трагедию «Федра».
вивалента в рус. яз.: может быть, его следовало бы перевести словом «писец» ИЛИ
Стр. 333. ... прециозного письма Корнеля ... - См. комм. к с. 327.
«ск риб»; таким образом устанавливается следующий ряд: литература - писатель;
стиль - стилист; письмо - писец, скриб (в новом эиач.). Стр. 335. .г.разеили зссенциалистский миф о человеке ...- Следуя фил осо­
Стр. 318. .. .в журналистике, в зссеистике происходил nроцесс ... - Как уже фам-экэистенциалистам, Барт противопоставляет «СУЩНОСТЬ» (сэссеицик») «су­
было отмечено в комм. выше, через злободневные для западноевропейской лите­ ществованию» (еэкаистенпии»}, считая, что «существование» предшествует «сущ­
ратурной действительности факты Барт сумел различить новые общие черты ли­ ности», что нет никакой сущности, а тем более «сущности человека», которая
тературы и журналистики вообще; так, явления, сходные с данными, отмечены предшествовала бы его существованию; противоположную точку зрения Барт
также в кн.: К о с т о м а р о в В. Г. Русский язык на г азетной полосе. Некото­ рассматривает как "буржуазный миф о человеке».
рые особенности языка современной газетной публицистики. М., Изд. Моск. Стр. 336. .. .поnулисmcкого (nисьма) ...- Попилистокий рдман ; nОIlУЛU.зм
УНИВ., 1971. (от лат. populus 'народ') - термины 'особого течения во французской литературе,
Стр. 318. .. .письмо АШрКИ «Эспри» ... «Ган Модерн».- Имеются в виду фран­ во главе которого стоял А. Терив (1891-1944); популисты. заявляя о своих демок­
цузские журналы, пользовавшиеся популярностью в среде французской интелли­ ратических симпатиях и обращаясь к народной аудитории, на деле выражали
генции в пору написания этой работы. реакционную буржуазную идеологию.
Стр. 319 речь вновь идет об этическом письме ... - См. комм. К с. 311. Стр, 338. .. .Фредерика Моро, Эмму Вовари, Бувара и Пекюше ...- речь идет
Стр. 319 Мишле ... -ж. Мишле (1798-1874) - знаменитый французский о персонажах произведений Флобера.
историк. Стр. 339. .. .григорианская кодификация литературного языка ... - Барт ис­
Стр. 319. .. .наррация ... - Об этом термине см. подробнее в нижеследующих пользует для сравнения реформу календаря, произведенную при папе Григо­
работах наст. сборника, 8 особенности в словаре Греймаса и Курте. рии XIII в 1582 г., результатом которой стал ныне действующий григорианс­
кий календарь.
Стр. 320. Простое прошедшее время ... - Об особом значении упоминаемых
здесь форм времени во французском языке и литературе см. специальное исследо­ Стр. 342. ... Аграфия, к которой пришел Рембо или некоторые сюрреалисты ...-
вание: Б е н в е н и с т Э. Отношения времени во французском глаголе, см. в Артур Рембо (1854-1891) в своем цикле «Озарения» (<<Les IIluminations») прибег
КН.: Б е н в е н и с т Э. Общая лингвистика. М., «Прогресс», 1974. к разорванн?й композицин, к нарушению синтаксических связей между словами,
к логическои бессвязности,- что Барт называет словом «аграфиях (букв .• разру­
Стр. 320. ... они
обладают устойчивостью и контщ-ами алгебраической сис­
шение письменного выражению»; тем не менее эта манера Рембо оказала большое
темы ... - Подробнее отмеченные ЗДЕСЬ характеристики освещьются в работе

615
614
Комментарий Комментариil

Стр. 358. Фрай наnомнил ... - См. F г у е N. Апагогпу 01 Criticisrn Ргiпсеtоп

влияние на сюрреалистскую ПОЭЗИЮ ХХ в. См. Б а л а ш о в Н. И. Рембо и связь
двух .веков ,поэзии.- В кн.: А Р е м б о. Стихи. М., «Наука», 1982, с. 264 и ел. Uпivегsitу Press, 1957. .
Стр, 359. ...фрейдовскис «истории болезней» ... - Записи рассказов пациентов
Стр. 342. ...гипотезы о Маллар ..Ite как об убиЙЦЕ языка ... - В творчестве Мал­
ларме (1842-1898) проходят н' же тенденции формы, которые были характерны
о своих переживаниях, сделанные псих аналистом З. Фрейдом (1856-1939).
и для Рембо,- см. комм. выше.
Стр. 359. .. .трактат ... аббата Ватте ... - Ш. Батте (l713-1ЛЮ) - фран­
цузский философ, эстетик и педагог; упоминаемый грактат 1746 г. оказал боль­
шое влияние на развитие теории искусства в Европе.
Стр. 359. ... трактата ... Карла Филиппа Морица.- К. Ф. Мориц (1757-
Цветан Тодоров. Семиотика литературы (Т. Todorov. Serniotique de la litte-
1793) - немецкий эстетик романтической ориентации, исследователь мифологии,
ra.ture).- Перевод сделан 110 изданию: «А serniotic landscape. Proceedings 01 the один из 'создателей теории «художественное мифологии».
Flrst Congress 01 tlle Jпtегпntiопаl Association lor Serniotic Studies. Мilап J цпе Стр. 360. ... американская Новая критика ... - «Новая критика» (<<New Criti-
1~74». (Арргоаслез to Semiotics. 29). Моutоп Publishers. ТЬе Hague. Pari~, Ne~ cisrn») - течение в западной критике, главным образом США, сложившесся в
lork, 1979, р. 721-724. 1930-40 П., анализирующее художесгвенное произведение как внутренне замк­
нутый, «имманентный» «поэтический феномен»; в некоторых пункгах это течение
Ц. Толоров - лингвист, литературовед и семиотик, живет и работает во Фран­
близко к «русскому формализму» и французскому структурализму.
ции. Публикуемая р"абота предстаВ,;'Iяет собой доклад, прочитанный на J Конг­
Стр. ?61 . .. .релевантно ли само понятие ... - Лингвистический термин «ре­
рессе Ме),:<дународн,?и семиотическои ассоциации в Милане в 1974 г. В нем автор
левангныи» означает «огносящийся К сущности; определяющий; играющий важ­
в краткои, тезиснои форме формулирует некоторые вопросы, которые затем раз­
ную, КОНСТРУКТНВНУЮ роль В системе".
ви~uются в его следующей работе (см. наст. сборник). Одно из основных поня­
Стр. 361. .. . Известна гипотеза, выдвинитая Соилором относительно древне­
тии эдесь - понятие «дискурс»" определяется в след. статье; соответствующий
римской nоээии.- Ф. де Соссюр (1857-1913), занимаясь структурным изучением
термин см. также в работе 1 реимаса и Курте «Семиотика. Объяснительный сло­
стиха, пришел к выводу (до конпа не обоснованному). что в латинском (древне­
варь теории языка» в наст. сборнике.
римском) стихе зачастую шифруется - путем различных звуковых подчеркива­
Стр. 352. ... мы АiOJlCО! употреблять выражение «семиотика литературы»
ний 11 rlOBTopoJ.J - имя божества; имя лица, которому посвящено стихотворение;
талыш в тОА! случае, если ... - Это утверждение автора не подтвердилось в после­
в надгробнои надписи - имя захороненного, и т. п., Соссюр назвал это явление
дующем развитии семиотики литературы - см. вступ. СТ. Многие задачи которые
«анаграммами» (см. И В а н о в В. В, Об анаграммах Ф. де Соссюра (и др. пуб­
Тодоров относит здесь к области литературной семиотики, или риторики, 'в настоя­ ликации), в КН.: С о с с ю р Ф. де. Труды по языкоэианию. М., «Прогресс». 1977).
щее время решаются главным образом в сфере прагматики; см. серию статей в
Стр. 362. ... «нёнрони цаемо плотный» ... - Пара противопоставленных тер­
журнале: «Известия АН СССР. Серия литературы н языка», т. 40, вып, 4, 1981.
минов «непроницаемо плотный, непрозрачный» (фр. ораопе) - «прозрачный»
Стр. 353. .. .Если р, то q... - СМ. КОММ. К СТ. К. И. Льюиса «Виды значения» в
(фр. tгапsрагепt) фиксирует одну из самых аКТУаЛЬНЫХ проблем современной се­
наст. сборнике. миотики - исследование самого «тела знака». Впервые эти понятия возникли в
Стр. 353. .. .фокализованной оказывается только СШЮ проиенесенная фра­
работах Э. Гуссерля (1859-1938) в связи с его феноменологическим подходом;
за ... - Фокалиаованная - здесь приблизит. «выдвинутая в центр впимания»;
из новых работ см .. L а п i g а п R. ТЬе рпепогпепогоякв: [ошшайоп« 01 semialo-
специально о термине «(\ ок ализ ация» см. «Семиотика. Объяснительный словарь
gy._ «А semiotic 1andscape. Ргосееdiпgs 01 the Firs! Congress 01 tI]e Iпtегпаtiопаl
теории языка» в наст. сборнике.
Association lor Semiotic Studies», Моutоп Publishers. ТЬе Hague, етс., 1979; Z и­
Ь е г R. Sign transparency апс perlormatives,- в том же изд. Эти поняги я приме­
няются (как в данной работе Толорова) и к характеристикецелого текста.
Цветан Тодоров, Понятие литературы (Т. Todorov. La поtiоп de litt6rature) - «Прозрачность знака» можно иллюстрировать на примере жпвописи: при
Перевод сделан по изданию: «Lапguе. Discours. Societe. Pour Ernile Вепvепistе» рассматривании, например, цветка в картине внимание зрителя устремлено на сам
К!iпсksiесk, Paris, 1975, р. 352-364. . цветок, как бы «сквозь» мазок кисти, который в этом случае ок азыьае гся «прозрач­
ным», с:ропускающим внимание воспринимающего человека на предмет; «непро­
Стр.
355. .г.давно .A-t~новали времена Лееи-Ерюля ... - Л. Леви-Брюль зрачныи» знак в живописи имеет место в том случае, если внимание воспринимаю­
(1857-1939) - французский философ-позитивист, социолог и теоретик этногра­ щего не пропускается на предмет, вместо которого стоит знак, а фиксируется на
фии; в работе «Псрвобытное мышление» (М., 1930) Леви-Брюль утверждал, самом знаке, например- на .труктуре мазка. Аналогично обстоит дело с целыми
что мышление первобытног о человека относится к «дологической стадии» и в нем литературпыми текстами.
действуют иные законы, чем в мышлении современного цивилизованного человека. Стр. 3fi7 как показал Сзмюэль Левин в Соединенных Штатах и Жан Коэн
Стр. 356. .. .антифразис ... - Стилистическая фигура - употребление слова во Франции - Имеются в виду работы: L е v i n S. R. Linguistic Structures iп
или выражения в противоположном смысле, обычно ироническом (Ай, Моська, Poetry. Монtоп and Со. ТЬе Hague, 1969; С о·Ь е п J. Structure du lапgаgе роёпоце,
знать она сильна .. .). Рагis, 1966.
Стр. 357. ",,?:акой метафизик, как Хайдеггер ... - Мартин Хайдеггер (1889- Стр. 368. ... разборы ... , предпринятые Якобсоном ... - Примеры таких раз­
1976) - немецкии философ ХХ в., один из основателей, наряду с К. Ясперсом, боров см. в работе Романа Якобсона "Поэзия грамматики и грамматика поэзии»
немецкого экзистенциализма; ряд работ Хайдеггера посвящен философии литера­ н наст. сборнике.
туры и философии языка; среди его обычных приемов в этих работах большое
место занимает вскрытие внутренней формы соответствующих слов, например,
«искусство есть про-изведение, т. е. вы-ведение, истины в действительность» (ср.
Антонио Приего. Из книги «Морфология романа». Нарративное произведе­
ЗД. ниже).
ние (Апtопiо Рпето Могlоlоgiа de la novela).- Перевод сделан по изданию: Edi-
Стр. 358.. .. позволило Аристотелю отметить, что." - См.: А р и с т о­
т е л ь. Поэтика. М., 1957, с. 68.
lorial Рldпеtа. Вагсегопа, 1975, р. 15 ets; 28 ets.

617
616

Комментарий
А. Прието - испанский литературовед. В книге «Морфология романа»,
извлечения из которой здесь публикуются (впервые в русском переводе), автор
поставил своей задачей применить общие положения семиотики к конкретному
исследованию романа вообще и некоторых конкретных произведений этого жан­
ра (особенно подробно анализируется роман Уртадо де Мендосы (1503-1575)
«Жизнь Ласарильо с Тормеса» - плутовской и реалистический роман, гениальное
начало «европейской траектории романа». Приводимые здесь главы посвящены
главным образом общим проблемам романа как жанра, его семиотическому ана­
лизу и его защите; они противопоставлены «отказу от романа» в некоторых сов­
ременных течениях западной литературы и критики. (Общий обзор книги А. При­
ето СМ.: С т е п а н о в Ю. С. (рец.).- «Изв. АН СССР. Серия литературы и язы­
ка», т. 36, 1977, вып. 1.)
Подобно Р. Барту (см. в наст. кн.), Прието противопоставляет свой подход
«академическим школам», для него роман - живая, злободневная действитель­
ность; со ссылкой на французского социолога литературы Люсьена Гольдмана,
Прието утверждает: «Никакой писатель не может создать сколько-нибудь ценное
произведение, ставя в нем проблемы, которые он сам для себя уже заранее разре­
шил»; Прието последовательно показывает, как романная форма служит превра­
щению «этического В эстетическое», как художественная литература становится
средством решения общественных этических проблем , быть может - в опреде­
ленных условиях единственным средством.
В чисто семиотическом отношении интересны рассуждения Прието о различии
между «формой», В частности в понимании русских формалистов, и «структурой»­
эта тема проходит и в других работах, представленных в настоящей книге (см.
особ. статьи К. Леви-Стросса и В. Я. Проппа); по Прието, семиотическая форма
романа, его «морфология», характеризуется определенным синтезом «формы» И
«структуры».
Стр. 370. .. .уже в «Графе Ликаноре» (структура которого отличается от
структуры новелл «Декамерона» ) ... - «Граф Луканор. - сборник новелл испан­
ского писателя Дона Хуана Мануэля (1282-1344), в некоторых отношениях по­
хожий на «Декамерон»: Прието сравнивает два произведения еще и потому, что
структура Декамерона была специально исследована с семиотической точки зре­
ния: Т о d о г о v Т. Gгammaiгe du Decameгon. (Appгoaches to Semiotics. 3) Мои­
топ. The Hague, 1969.
Стр. 370... .развитие буржуазного дискурса ...- О понятии «дискурс» см.
«Семиотика. Объяснительный словарь теории яэыка» В наст. сборнике.
Стр. 370. .. .представителей «нового романа».- Имеется в виду литературное
течение, возникшее во Франции в конце 1950-х 1'1'.- Ален Роб-Грийе, Мишель
Бютор, Натали Саррот и др.; характеризуется отказом от традиционной формы
романа, во многом ее разрушением; кого конкретно имеет в виду Прието, разъяс­
няется в его примечании 6, на с. 396.
Стр. 372. .. .субъективную структуру (внёргейю) мира романа.:-: Употребляя
термин «энергейя», Прието отсылает читателя к лингвистической теории немецкого
языковеда и философа Вильгельма фон Гумбольдта (1767-1835), в которой язык
рассматривается как диалектическое единство «уже созданного, произведенного»
(<<эргою» И «находящегося В процессе созданию>, «творящей силы» (еэиергейя»),
причем главная роль признается за последним; теория Гумбольдта актуализирует­
ся в современной лингвистике.
Стр. 373. ... Рамон Гомес де ла Серна ... - Испанский писатель (1888-1963),
создатель особого жанра, названного им «грегериас»,- коротких стихотворений
в прозе сатирического и обличительного содержания.
Стр. 374. .. .Итало Свево.- Итальянский писатель (1861-1928); один из за­
чинателей литературы «потока сознания», некоторыми критиками рассматривает­
ся как предшественник Дж, Джойса и М. Пруста.
Стр. 375. Наметив эти соответствия. мы пришли к тому, что ... - В ниже­
следующем абзаце автор формулирует одно из положений современной семиотики
G18
Комментарий
литературы - о совмещении в семиотвческом анализе АВУХ линий - субъектив­
ной и объективной; в то время как первая может углубляться вплоть АО анализа
подсознательного. вторая ведет к социологии литературы. r:,оскольку в критике,
в частности в нашей стране, отмечалось. что семиотическии анализ. например,
в некоторых специальных исследованиях Р. Барта, иреувеличивает роль полсоз­
нагельного (см., напр., сб. «Художественный обрю и структура». М., «Наука»,
1975), то это положение А. Прието следует рассмаТРfшать как более правильное.
не уклоняющееся в крайности.
Стр. 375. ... такого писателя - nредставиПlf:!"i -еризма, как 11 нсованни
Верга ...- Дж. Верга (1840-1922) - италья нскии писатель, один ~з главных
представителей итальянского реализма и натурализма т. н. «веризма» (01 уего
бvкв. «истинный, правдивый»).
- Стр. 375. ...тревожные размышления Ортега-и-Гассста u романе ... -
ХОСС Ортега-и-Гассет (1883-1955) - испанский философ, один '1:> признан­
ных критиков буржуазного мира, буржуазной философии, кульгу ры, ИСКУ~СIВit;
ему принадлежи г , н частности, поятие «дегуманиаации ис~усствю> В ~уржуазнuм
обществе, используемое в настоящее время марксистскои эстетик ои; Ю. новых
работ см.: 3 ы к о в а А. Б. Учение о человеке в философии Х. Ортег и-и-
Гассета. М., «Наука», 1978. . ,
Стр. 376. ... Возможно, что час poJ;taHa прибьет, когда прекратит свое сишест-
сование буржуазия, вместе с котирои родился этот жанр ... - Приего. вопреки
своей установке на «защиту романа», в этом пункте, по-видимому, разцеляе I кон­
цепцию о грядущем «конце романа» недооuенивая развитие жанра романа в со­
циалистических странах. Этой концепции противопоставлена «оптими~тическая
концепция романа», провозглашенная советскими писателями и теоретиками ЛИ1е·
ратуры. Б А
Стр 379 Мuжно понять литературную стерильность алли ... - втор
имеет в' виду' ~~'нцепцию стиля, созданную швейцарским лингвистом Ш." Бвлли
(1865--1947) в которой, парадоксальным образом, факты художе,ственнои. л.ите­
ратуры иск;ючаюгся из изучения стиля, см.: В а I ] У 01. TfaIte de styllstlque
fгащаisе С. Winter Veг1ag. Heidelbeгg, 1902 (есть последующие издан~я).
Стр. 379. Предложенное Бенвенистом соответствие между формои и c/fIысомM
развивает Ельмслев ...- Учение датского лингвиста Л. Ельмслева (1899-1965)
является вполне оригинальным и предшествует многим другим исследованиям в
области «чистой формы», см. Е л ь М С Л е в Л. Пролегомены к геории языка.---:­
«Новое В лингвистике», вып , 1, М., 1960; взгляды Э. Бенвениста на форму см ..
Б е н в е н и с I Э. Общая лингвистика. М., «Прогресс», 1974, гл. Х.
Стр. 379. ... Блумфилд, например, nроводит различие ...- См. Б л у м-
Ф И Л Д Л. Язык. М., «Прогресс», 1968, с. 167 и др. .
Стр. 380. .. .которое предлагает феноменалог Роман Ингарден>- См .. И н-
г а р Д е н Р. Исследования по эстетике. М., 1962.
Стр 382 из письма Джан Паоло Озио кардиналу Федериго Борромео ...-
Кардин~л Б~рромео (1564-1631), архиепископ г. Милана, покровитеЛЬСТlювал
культурным начинаниям, основал Ам6розианс~ую библиотеку..
• Стр. 384. .. .отношение Протея ...- Прогей. в греческои мифологии, cы~
морского бога Нептуна, одаренный даром предсказан~я; он часто изменял свои
вид, чтобы ускользнуть от настойчивых вопрошателеи.
Стр. 385. .. .зависимость от формалистив и признание их заслуг в постановке
таких задач, которые не рассматривала историческая школа.- ИЗ H~~XH ~б~Т
об ист. школе СМ.: Н и к о л а е в П. А., К у Р и л о в А. С., Г Р и ш у .'
История русского литературоведения.М., «Высшая школю>, 1980 (Гл. 3. Академи­
ческие школы в русском литературоведении Х 1Х в.); Русская наука о литературе
в конце XIX - начале ХХ вв., М., «Наука», 1982. •
Стр. 386. Б. Беккер утверждал ... - Имеется в виду испанскии лирический
поэт Густаво Адольфа Домингес Беккер (1836--1870).
Стр. 389. Л. Витгенштейн в своем ... «Логико-философском трактате» ... -
619
Комментарий
См. 13 и т г е н ш т е й н Л. «Логико-философский трактат». М., 1958. Философия
языка Витгенштейна (1889-1951) оказала большое влияние на современные линг­
вистические теории в зарубежном языкознании; фи.1ОСОфСКУЮ
Витгенштейна см. в КН.: «Современная буржуазная философию>. Под ред. Богомо­
лова А. С. и др. М., «Высшая школю>, 1978.
Стр. 390. .. .nриведу отрывок из TCLP (N2 1, 1929), который я уже приводил
в своей работе «СемиологическоеЭСiе».- Автор имеет в виду повременное издание
Пражского лингвистического кружка (<<Тгауанх dl1 Cercle Lingl1istique de Рга­
gl\e»).
Стр. 391. ... чего не смог сделать Ларра С Масuасом ... - Испанский писатель
Мариано Хосе де Ларра (1809-1837) в своем романе «Молодой дворянин Дон
Эврике по прознишу Страдающий» изобразил любовные переживанив и приклю­
чения кастильского поэта ХУ в. Масиаса.
Стр. 391. .. .сменит имя Тристан на Т'антрис ... - Т. е. переставит слоги
mрис - тан.
Стр. 393. .. .картины Макса Эрнста или фильмы Луиса Бунюэля ... - Макс
Эрнст (1891-1976) - немецкий художник-сюрреалист, работал в Германии,
США, Франции; Луис Бунюэль (р. 1900) - испанский кинорежиссер; в 1928 г.
совместно с Сальвадором Дали создал сюрреалистский фильм «Андалузский
пес», в 1930 Г.- «Золотой вею>.
Стр. 39.3 . .. .в романе Матео Алемана «Гисман из Альфарачеь ... - Матео
Алем ан (1547--1614) - испанский писатель, автор плутовского романа «Гусман
из Альфараче» (1599), который считается первым и замечательным подражанием
и продолжением традиции «Ласарильо С Гормеса», см. вступ. к комм.
Стр. 393. ...высоко ценил Кеведо ...- Франсиско де Кеведо (1580-1645) -
испанский поэт, романист, богослов и историк, прославился. в частности, как са­
тирик.
Клод Леви-Стросс. Структура и форма. Размышления об одной работе Вла­
димира Проппа. Впервые опубликовано: (C1aude Levy-Strauss. La structure е!
lа [оппе. Reflexions sur ип ouvrage de V1adimir Ргорр).- Впервые опубликовано:
«Сагпег« de l'Institut de Science Economique Аррйонее», зепе М, п" 7, mars 1960;
перевод сделан по изданию: Claude L е v y-S t г а u s s. Апthгоро10giе Struc-
tша1е Оеих. Plon. Paris, 1970, с. 139-173.
Клод Лени-Стросс - известный французский этнолог (во франц. термино­
логии, антрополог) и социолог, структуралист; работы Леви-Стросса, относя­
щиеся к организации первобытных обществ, структурной мифологии и др., ши­
роко обсуждаются в литературе по этим вопросам в нашей стране. Публикуемая
работа (впервые переводимая на рус. яз.) является своеобразным комментарием
к английскому переводу книги В. Я. Проппа «Морфология сказки» (Р г орр
У1. Morpho10gy 01 the Fo1ktale. Edited with ап [гпгоспсйоп Ьу Svatava Pirkova-
Jakobson. Trans1ated Ьу Lашепсе Scott. Ыоопппшоп, 1958). Работа Леви-Строе­
са в свою очередь комментируется ответной статьей В. Я. Проппа (см. в наст.
сборнике). Реп.1ИКУ К. Леви-Стросса на последнюю см. в комм. К ней.
Одним из вопросов дискуссии между Леви-Строссом и Проппом является
соотношение структурного и исторического изучения, «структура
(см. об этом во вступительной статье и в работе В. Я. Проппа в наст. сборнике).
Другой вопрос касается соотношения структуры и формы,- комментарием к нему
может служить работа А. Прието (см. наст. сб.), где те же понятия обсуждаются
на материале романа. Еще одним важным вопросом является соотношение мифа
(и его семантического описания, чем много занимался Леви-Стросс)и сказки
(и ее синтагматического описания, чем занимался Пропп); хотя В. Я. Пропп в
своей ответной статье противопоставил то и другое слишком резко, однако сов­
'ременные исследователи обычно успешно сочетают оба подхода, см., напр.:
М е л е т и н с к и й Е. М. Палеоазиатский мифологический эпос. М.,
620
Комментарий
«Наука», 1979 (см. особ. гл. 7. Семантическая структура мифологического эпоса
о Вороне).
оценку работ Стр. 401 . ... Миллер, Виндт, Аарне, Веселовский ...- ИЗВЕстные ученые (раз­
ных специальностей) конца XIX - нач. ХХ вв.; здесь перечисляются как исследо­
ватели фольклора и классификаторы фольклорных мотивов; их работы подробно
комментируются в упомянутой книге В. Я. Проппа.
Стр. 402. ...Жозефу Бедье Пропп воздает должное ... - Ж. Бедье (1864-
1938) - французский ученый, специалист по фольклору и литературе Средних
веков, автор известного труда «Эпические легенды».
Стр. 402. .. . работе рисского исследователя Р. М. Волкова ... -
Имеется в виду
кн.: В о л к о в Р. М. Сказка. Разыскания по сюжетосложению народной сказки.
Одесса, 1924, - которая подробно обсуждается в к н. В. Я. Проппа.
Стр. 404. .. .п рисоединяясь - конечно, невольно - к Дюркгейму, П роnn ... -
Э. Дюркгейм (1858-1917) - француэский социолог, позитивист, глава француз­
ской социологической школы; идеи Дюркгейма сказались на развитии лингвисти­
ческой и, косвенно, семиологической теории Ф. де Соссюра (1857-1913), в свою
очередь оказавшей большое влияние на работы Р. Барта (см. комм. к его
статье в наст. сборнике) и многих других учёных.
Стр. 404. ... анализ будет проводиться на материале сказок под номерами 50-
151 по Афанасьевскоми сборники,:-: А. Н. Афанасьев (1826-1871) - русский
историк и литературовед, исследователь и публикатор фольклора; имеется в виду
его знаменитый сборник «Народные русские сказки» (1855-1864) (неоднократно
переиздавался). Что касается отождествления сказок по номеру, то (ввиду нали­
чия различных цитаций: персводов на др. языки; исследовательских работ о сказ­
ке; дополненной классификации Аарне и т. д.) оно В настоящее время требует
осторожности; нмеются «конкордансы» нумераций применительно к работе
В. Я. Проппа, см.: Р г о р р Vladimir Ja. Morlologia del1a НаЬа. Соп оп intervento
di Claude Levi-Strauss е цпа replica del]'autore. А сша di Gian Ll1igi Вгауо.
Giu1io Einaudi Editore. (Топпо), 1966 (У. Tabella comparativa della гшгпегавюпе
della Папе).
Стр. 427. ... функцию «трикстера» может выполнять то койот, то норка,
то ворон ... - Трикстер (от англ. trickster 'обманщик, ловкач') - оборотень в
фольклоре.
Стр. 427. .. .продиктом ... случайных комбинаций... - Роль случайности в
образовании и форме языкового знака была чрезвычайно преувеличена в семиоло­
гии Ф. де Соссюра (1853-1913), оказавшей большое влияние на западноевропей­
скую лингвистику первой половины ХХ в.; Леви-Стросс совершенно справед­
ливо ограничивает тезис о случайности, см. также аналогичные идеи в СТ. Р. Якоб­
сона «В поисках сущности языка» в наст. сборнике.
Стр. 428 Свобода такого видения состоит лишь в нахождении упорядочен-
ных сочетаний число, смысл и конфигурация которых заданы заранее.- Эта
мысль Лева-Сгросса восходит к общему тезису структурализма, который четко
выразил датский структуралист В. Брёндаль еще в 1943 Г.: «Совокупность обы­
чаев какого-либо народа всегда отмечена особым стилем. Обычаи образуют систе­
мы. Я убежден, что эти системы не существуют в неограниченном количестве и что
человеческие общества, подобно отдельным людям, никогда не создают чего-либо
абсолютно нового, но лишь составляют некоторые комбинации из идеального на­
И история»
бора возможностей, который можно исчислить» (В Г б п d а 1 У. Essais de 1inguis-
tique generale. Copenhague, 1943, р. 96). Однако впоследствии этот тезис был вы­
двинут на первый план, в то время как сопутствующие ему тезисы датского струк­
турализма (например, о невозможности структурного «постижения», описания
индивидуального) были забыты. В целом, вопрос о соотношении свободы и необ­
ходимости структурализмом не был решен; структурализм ориентирован на пре­
дельный детерминизм, на «расщепление» индивида (в любой системе, будь то ин­
дивид в фонологии - фонема, индивид в семантике - лексическое ядро значения
слова, индивид в системе общественных отношений - человек) посредством гт о
621
Комментарий
сведения к пучку дифференциальных элементов; таким образом индивид сводится
к системе, а вместе с этим свобода приносится в жертву необходимости.
Противоположная этому тезису мысль прослеживается в статье В. Я. Проппа;
сходная. т. е. также противоположная структурному тезису, идея применительно
к семантике выдвинута в статье К. И. Льюиса "Виды значения» (см. наст. сборник)
и в к омм. К ней; заново ставится этот вопрос в статье Б. Холл Парти "Грамматика
Монтегю ... » (см. наст. сборник).
Клод Бремон. Структурное изучение повествовательных текстов после В. Проп­
па (CJaude Bremond. L'etude structural<> du recit depuis V Ргорр).- Перевод сделан
по изланию: "А semiotic landscape. Proceedings 01 the Firs( Сопgгеss 01 Пте / пtегпа­
tiопаl Аssосiаtiоп lor Semiotic Sludies. Milal1, .Гцпе, 1974» (Арргоаспеь toSemio-
tics. 29). Moutol1 РuЫishегs. The Hague Paris. New York. 1979, р. 90-95.
К. Бремон - французский семиотик, автор ряда исследонаний [JO семиотике
•питературы и фольклора, которые обсуждались в советской специальной литера­
туре, см., например: Н и к ол а е в а Т. М. Лингвистика гекста. Современное со­
стояние и перспективы.- «Новое В заруб. лингвистике», вып , VI/I, М., «Прог­
ресс», 1978, с. 37-38.
Стр. 429. ...напомним о его [СоссюраJ разыскан иях в области германского эпо­
са о Нибелингах.-: Эти разыскания не приобрели окончательной формы и не были
завершены. О соотношении разных «семиологий» В творчестве Соссюра СМ.: Е п g-
I е г R. Semiologies saussuriennes.- «Саhiегs Fегdiпапсl de Saussure», 29, 1974-
1975.
Стр. 430. .. .проблеми определения статуса рассказывающего дискурса.­
Последний термин раскрывается частично в этой же статье ниже; подробно см.
в наст. сборнике работу «Семиотика. Объяснительный словарь теории языка».
Н. С. Трубецкой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина как литера­
турный паМЯIНИК.- Впервые опубликовано: «Версты», 1, Париж , 1926, с 164-
186; печ атается по ИЗданию: N. S. Т r u Ь <с ( г. k о у. Тпгее Philological Studi·
е,.-- «Michigal1 Slavic Materials», 3, Апп АгЬог, 1963, с. 25-51.
Николай Сергеевич Трубецкой (11:;90-1938) - русский лингвист, после ре­
волюции жил и работал в Праге; один из создателей фонологии - структурной
дисциплины, явившейся прототипом структурных исследований других сфер
языка и культуры; один из организаторов и активных деятелей Пражского линг­
вистического кружка. Как семиотик, Н. С. Трубецкой выступил в ряде работ - в
семиотическом исследовании славянских алфавитов (в книге «Altkirchenslavis,he
Огагпгпагйс»[1938, осталась неваконченной ], НегаusgеgеЬел уоп R. J agodit~ctl.
Wiel1, 1954; 2. Auflage, Wien, 1968); в книге «К проблеме русского само­
сознания. Собрание статей» (Евразийское книгоиздательство. Берлин, 1927),
где он поставил общий вопрос о взаимосвязи между типом языка, этническим ха­
рактером и культурой народа, выражающейся, в частности, в его поэзии и музы
ке (на книгу восторженной заметкой отозвался известный французский лингвисл
Антуан Мейе ((Bulletin de [а SосШе de Linguistique», Paris, t. 28, lasc. 1, 1927)
Однако сам термин «семиотика» ИЛИ какой-либо иной термин в том же значении
Трубецким не применялся, и он говорит лишь в разных местах о концепции «сис­
темы систем», имея в виду нечто близкое к семиотике.
Обращение Н. С. Трубецкого к древнерусской литературе было вызвано, 110·
видимому, И стремлением разрабатывать эту общую науку, «систему систем», или
семиотику, и специальным интересом к истории России и ее культуры - в этот
период Н. С. Трубецкой занимал кафедру славянской филологии в Венском уни­
верситете и читал курсы по древней русской литературе (посмертно изданы:
N. S. Т г u Ь е ( z k о у. Vогlеsuпgеll fibN die a1trussische Literatuг. Firепzе,
1973). Но у него были и более глубокие причины: сам выбор текста дли анализа,
622
Комментарий
«Хожение Афанасия Никитипа- был созвучен настроениям исследователя -
чувству «религиозного» одиночества, как у Афанасия Никитина, а точнее - «куль­
турного одиночества» русской эмиграции в Западной Европе. В критическом плане
см. об этом в кн.: К у в а к и н В. А. Религиозная философия в России. М.,
«Мысль», 1980, с. 125-127.
Сгр, 438... .nроизведения древнерусской литературы до сих пор «открыты»
еще только физически, а не духовно, ... мы еще не умеем воспринимать их как худо­
жественную иенность.-: Это утверждение было, безусловно, верно во время на­
писания данной работы. Но в настоящее время, благодаря исследованиям акад.
В. В. Виноградова (см. в частности его "О задачах стилистики. Наблюдения над
стилем "Жития протопопа Аввакума"» (1922).- В кн.: В и н о г р а Д о в В. В.
Избранные труды. О языке художественной прозы. М., «Наука», 1980), ак ад.
Д. С. Лихачева и др., положение резко изменилось. Из новых работ см.: Л и х а­
ч е в Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Изд. 3-е, дополн., М., «Наука»,
1979 (с библиографией) .
Стр. 438. .. .в последнее время создано могучее средство научного исследования
литературы. Это средство - «формальный метод».- Ряд положений в работе
Н. С. Трубецкого близок к положениям русской формальной школы, но ряд­
отличен; к последним надо отнести структурный подход к анализу содержания.
Вообще, эту работу следует оценить, по-видимому, как переход от формализма
к структурализму; см.: Т i t u n i k 1. R. Between Formalism and Structuralism.
N. S. Trubetzkoy's «The J оцгпеу Beyond the Three Seas» Ьу Alanasij Nikitin as
а Literary Мопumепt.- «Sound, Sign and Meaning». Quinguagenery 01 Пте Prague
Linguistic Circle. Ed. Ьу L. Matejka. (Michigan Slavic СопtгiЬutiопs . .N2 6). Апп
АгЬог, 1976.
Роман Якобсон. Поазия грамматики и грамматика П033ИИ.- Печатается по
изданию: Я к о б с о н Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии. «Poetics.
Poetyka. Поэтика». Polska Akademia Nauk, Il1stytut Васап Litегасkiсh. Panstwowe
Wydawnictwo Naukowe. \Varszawa, 1961, с. 397-417.
Стр. 462. .. .согласно Эдуарду Сепири ... - Э. Сепир (1885-1939) - амери­
канский этнолог (по америк. терминологии, антрополог) и лингвист; главные тру­
ды - в области языковой типологии; обобщающая работа Э. Сепира (1921) пе­
реведена на рус. ЯЗ.: С е пир Э. Язык. М., 1934.
Стр. 463. ... Бентам впервые вскрыл ... - Иеремия Бентам (1748-1832)-
английский правовед и этик, представитель буржуазного этического учения «ути­
литаризма».
Стр. 464. .. .особенно Боасом .. , Сепиром ... и Уорфом ... - Называются аме­
риканские лингвисты, занимавшиеся проблемой «язык и культура»; о Сепире см.
комм. выше; Б. Л. Уорф (1897-1941) известен главным образом своей гипотезой
о влиянии языка на мышление и поведение, так назыв. «гипотезой Селира - Уор­
фа», см.: У о р Ф Б. Л. Отношение норм поведения и мышления к языку.­
В КН.: З в е г и н Ц е в В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и
извлечениях. Ч. П., М., «Просвешсние», 1965.
Стр. 464. .. .Джеральд Гопкинс, гениальный новатор не только в поэзии, но и
в поэтике ... - Джерард Мэнли Хопкинс (Гопкинс) (1844-1889) - английский
поэт, новатор стиля и стихосложения; его произведения были впервые изданы
только в 1918 г. и оказали большое влияние на английских и американских поэ­
тов 1920-х П.; он писал преимущественно философскую лирику, пользуясь тони­
ческим и свободным стихом; свой стиль он назвал "напряженным ритмом»; С об­
разцами лирики Хопкинса можно познакомиться по изд.: Английская поэзия в
русских переводах. XIV-XVI века. М., «Прогресс», 1981.
Стр. 468. .. .Филиnа Сидни ... и Эндрю Марвелла ... - Филип Сидни (1554-
1586) -английский поэт и теоретик поэтического искусства эпохи Возрождения;
Эндрю Марвелл (1618-1678) - английский поэт: с образцами творчества обоих
623
 Комментарий
Комментарий

можно познакомиться по нзд.: Английская поэзия в русских переводах. ХIУ­ - д асл гам Проппа Дюмезиля, Лееи-Стросса.:-- Жорж
дюм~:~.~~.~· c'~~~~~~H~~~ фра~цузский. ЛАИб~гвист,вфОиЛЬКжJIOРдИ~~е:~~~е~О~~:~Ле:
ХУI века. М., «Прогресс», 1981.
Стр. 471 . . . .согласно толкованию и термину Есперсена ... - Отто Есперсен
(1860-1943) - датский лингвист, занимался проблемами английского языка и
. ., . •
мифов, историк р елиг и и ,'
дователь осетинского эпоса и мифологии.-
на рус яз
....
см
В акне ..в. Д ю м е з и л ь Ж. Осетинскии
общего языкознания, см.: Е с пер с е н О. Философия грамматики. М., 1958.
ЭПОС И мифология. М., 1976. . . _ О понимании
С 504 то что называют американскои nрагматико.и... • •
тр. .... a~ ела семиотики в американской, европеискои,советскои нау-
V. в качестве заключения прагматБики как р Д Т В О границах и содержании прагматики.-«Изв. АН
ке см.: ул ыг и н а . .
СССР. Серия литературы и языка», т. 40, М24,
1981 С
; т е п
а н о в Ю . С. В поис-
ках прагматики.-там же. П Р о об
Альrирдас Ж. Греймас, Жозеф Курте. Семиотика. Объяснительный словарь С 505 можно представить себе грамматику ... - еалиаацию п Д -
теории языка.- Перевод сделан по изданию: А. J. G г е i rn а s е t J. С о u г t е s. ного ~~~eKTa' ~р'едставляет собой книга: М а рты н о в В. В. Категории язы-
гагзолпе 1а Наслене. Рапв,
ка. М., «~gtKa»,д~;8~~т разделение, согласно Бенвенucту ...- См. об этом в
Semiotique. DictlOnnaire de theorie du langage.
1979.
СТР'б . Б'" Уе н и с т Э . Общая лингвистика. М., «Прогресс», 1974, гл.
упом. ра оте: е н в
А. Греймае- французский лингвист, автор ряда работ по структурной се­
мантике; в настоящем «Словаре» он, совместно с Ж. Курте, поставил целью обоб­ ХХ· с "08 Понятием П. мы обязаны в равной степени и Бенвенисти, и Якоб-
щить ОСновные понятия семиотики языка и литературы и наметить _ с точки сону тр. о ....
термин которого «шифтер»... - П онятие, точнее несколько взаимосвязан-
Х Х I!
эрения французской ЛИНГВИстической школы, к которой принадлежат оба авто­ ' . идет речь освещены Бенвенистом в упом. кн. , гл.
ра,- некоторые дальнейшие перспективы в этой области. «Словарь» отличается НЫ~~frfТяИ~о~с~~ТоОJЫ: работе: Shifters, УегЬаl categories апd the Russiап уегЬ.
достаточной объективностью, стремлением к синтезу, учетом всех основных тече­ и с пе ев в кн.: «Принципы типологического анализа
СаmЬпdgе . p~" 19 Р72 . 'Но авторы «Словаря» ошибаются, при писывая
.'. 1957
ний современной лингвистики и семиотики - не только французской и американ­ (Mass.),
языков различного строя», 1"., О Е
ской, но и советской, в особенности традиции В. Я. Проппа. (С именем В. Я. Проп­ авторство термина и понятия «шифтеР»LР ' ЯКОбс'rУ'd ~~~;~нире ~~~e~ь~ п' е ~:
па и французского лингвиста Л. Теньера связываются понятия «наррагиввостиь, пе сеном в книгах: J е s р е г s е n О. anguage. оп о , ,. ,
«дискурса», «актантов» И т. д.) В подобном обобщении - одно из достоинств дан­ р О Ф офия грамматики. М., 1957, с. 92 (раб. 1924 г).
с е н т' ;;9 Пе включение временное ... - С семиотическои точки зрения (сам
ОС
ного «Словаря».

Поскольку определения терминов взаимосвязаны, текст «Словаря» является

в достаточной степени самокомментирующим. терм;;н~(~еми~тик~, «семиотический» отсутствовал) это ~л~и~
ю было подробно описано в кн.: В о л о ш и н о в
. .
по~~:~~м~м;и~~~: a~
Стр. 496. Квадрат семиотичесКий.- В основе К. с. в данной работе лежит вь , Л 1928 ч lI1 гл. 11: Экспозиция проблемы «чужои реч~», и далее.
иэвестная Логическая схема - так наз. логического квадрата, применяемая в фия сязыка5'12 . ., ... 'д'Ж .-.
тр. к' Коке ... - Ж .-К, Коке - современныи француз-
вкла
логике для классификации некоторых систем суждений. Об ИСпользовании этой • литературовед и семиотик.
скиис 514 Якобсон выделяет ... функцию nоэтическую ... - J:lмеется в ви ду
1
схемы в ЛИНгвистике см.: С т е п а н о в ю. с. Методы и принцилы современной
лингвистики. М., 1975, с. 42. тр. . ...• . J а
k о Ь s о n R Linguistics and PoetIcs.- In: «Sty е
Стр. 501 . .. .Сравнительны.е исследования В. Брендаля ... - Имеются в виду ~ЗГЛLЯД' изложеЕНdНЫЬИУВТСhТ"А
anguage».. ..
Sebeok Mass 'Institute of Тесппогояу, 1960 [русск.
. " П 1975]
книги известного лингвиста, одного из основателей Копенгагенского лингвисти­
111
перевод в сб.: «Структурализм: "за" и "против '», М.,« РдогреСС»'А М р'тине _
ческого кружка В. Брендаля (1887-1942): В г б n d а I V.-Theorie des ргеро­ С 515 Э тот термин отличается от термина, вве енного . а ...
,;itions. lntroduction а une semantique rationnel1e. Copenhague, 1950; он же. Essais Терминтр.Мартине боте' М а р т 3и нМе А i963
. ... «двойное членение» разъясняется в раооте: Ос-
rle liпgLlistiquе genera1e. Copenhague, 1943, в которых формулируются принципы новь: общей лингвистики.- В сб.: «Новое в лингвистике», вып.,., ,
предельно обобщенного единообразного СТРУКТУрного анализа языка и демонстри­ с 376 и сл .. Ф
руется их применение ко многим языкам. Некоторые логические отношения, выяв­ . С 524 схемы Г. Башляра ... - Г. Башляр (1884-1964), французский и-
ленные Копенгагенским кружком в языке, см. в ст.: Л е к о м Ц е в Ю. К. Основ­ тр. 'K~~eд здесь упоминается как автор работ по семиологии, таких,
ЛОС
на п р ., :aKH:La Teг~e et
оф
ные положения глоссематики.- «Вопросы языкознания», 1962, М2 4. 1es гёуепеэ deТ 1а vo10nte», где анализируется семантическая
Стр. 502 . .. . к. С. удобно сравнить с шестиугольником Р. Бланше,
с группами т ктура романа Ж -П Стартра« ошнота».
Клейна и Пиаже.- Понятия, которые имеются здесь в виду, см. в книгах упомя­ с РУС 532 Прис~д;'няясь к традициям Л. Еяьмслева ...- Классификация
нутых авторов: В 1 а n с h е t R. Introduction а 1а logique conternporaine. Paris, тр..
семиотик Ельмелева изложена. им в работе: Е:Л е в Л ~MПролегомены
л b1M ~ 1960' также' С т ке тео-
п а-
1957; Р i а g е t J. ТгаНе de 10gique, А. СоНп. Paris, 1949; он же. Essai sur les рии языка.- В сб.: «Новое в лингвистике», вып, ,., ,. .
tгапsfогrnаtiопs des орёгацопв 10giques. Р. U. F. Paris, 1952; доступное ИЗложение н о в 10. С. Семиотика, М., 1971, с. 98 и ел.
понятий группы см.: Фри Д Э. Элементарное введение в абстрактную алгебру.
1\\., «Мир», 1979.
Стр. 502 . ... Такова ... позиция Э. Бенвениста. который противопоставляет Приложение
«историческое повествование» ... и «дискррс».:« См. 06 этом: Б е н в е н и с т Э.
Общая лингвистика. М., «Прогресс», 1974, гл. XXI.
Стр. 503 . .. .рассказы, где много «шума и ярости».- Выражение в кавычках _ Андрей Белый. Из книги «Поэзия слова». Пушкин, Тютчев и Б~ратынскиА
намек на стиль и одновременно на названия сборников французского поэта Ренэ в зрительном восприятии природы.- Печатается по изданию: Б е л ы и А. Поэзия
Шара (р. 1907), см. также комм. к работе Р. Барта «Нулевая степень письма» в слова. «Эпоха», Петроград. 1922, с. 7-19.
наст. сборнике.
АНдtJей Белый (Борис Николаевич Бугаев) (1880--1934) - русский поэт-сим-
624
625
Комментарий Комментарий

К. Леви-Стросс ответил на ответ В. Я. Проппа краткой репликой, в кото-

волист, теоретик стиха и искусства. Книга «Поэзия слова» кроме воспроизводи­
мой здесь части, включает еще очерки «Вячеслав Иванов» и «Александр Блок»: рой в частности, сказал: П
'«Все кто прочел мою работу, посвященную пророческому труду роппа ~
она представляет собой опыт конкретного анализа поэтических текстов на осно­
включенную итальянским издателем в настоящий том, не могли не увидеть в неи
вах, выработанных самим А. Белым,- на основах, сказали бы мы в настоящее
того чем она и была по замыслу ,- дани уважения по отношению к выдающему<;,я
время, семиотических.
открытию на четверть века опередившему попытки других исследователеи,
Исходя из опыта русского символизма, А. Белый предпринял попытку соз­
к числу которых принадлежу и я сам, предпринятые в том же направлении••• »
дать целостную концепцию анализа искусства; ее теоретические основы представ­
лены Белым в его предшествующем обширном труде «Символизм. Книга Статей»
(см. укю. игальяисное издание книги Проппа, с. 164).
(Книгоиздательство «Мусагет», М., 1910); дальнейшее развитие в книге: А. Б е­
л ы Й. Мастерство Гоголя. М., 1934.
Концепция А. Белого представляет собой вторую - по отношению к «рус­
скому формализму» - семиотическую концепцию искусства, созданную одновре­
менно с первой. Если «русские формалисты», основываясь на поэтическом опыте
«авангардизма», главным образом русского футуризма, разрабатывали с и н­
Т а к с и ч е с к у ю концепцию искусства, то Белый, исходя из практики русского
символизма, создавал по существу с е м а н т и ч е с к у ю концепцию искусства.
В значительной степени обе концепции (хотя и противопоставленные в мысли их
авторов) в действительности являются взаимодополняющими.

А. А. Реформатский. Опыт анализа новеллистической композиции.- Печатает­

ся по изданию: Ре фор м а т с к и й А. А. Опыт анализа новеллистической ком­
позиции. Московский кружок «ОПОЯЗ», вып. 1, М., 1922, с. 3-12.

Александр АлександровичРеформатский (1900-1978) - известный советский

лингвист, исследователь русского языка (главным образом фонологии, морфоло­
гии, морфонологии); один из теоретиков Московской фонологической школы;
общий языковед.
В данной работе А. А. Реформатский демонстрирует принципы анализа ком­
позиции, которые мы в настоящее время назвали бы семиотическими. Ряд положе­
ний этой статьи близок к приемам анализа русской «формальной школы»; ряд
же - отличен (см. вступительную статью к наст. сборнику).
Работа демонстрирует истоки советской - а в эначительной степени и миро­
вой - семиотической традиции, формировавшиеся в работах русских лингвистов
и литературоведов 1910-20-х гг.

В. Я. Пропп. Структурное и историческое изучение волшебной сказки (Ответ

К. Jlеви-Строссу).- Впервые опубликовано (на итальянском языке): УI adimir
Ja. Р г орр. Morfologie del!a НаЬа. Соп uп intervento di Claude Uvi-Strauss
е ипа repJica del1'alltore. А сига di Gian Luigi Bravo. GiuJio Einaudi Editore.
(Torino), 1966.- Печатается по книге: Пропп В. Я. Фольклор и действитель­
ность. М., «Наука», 1976, с.132-152.
Владимир Яковлевич Пропп (1895-1970) - советский исследователь фольк­
лора и теоретик нового способа ero анализа, который в настоящее время оказало!
очень близким к семиотическому (сам Пропп такого термина не употреблял.
называя свой анализ установлением «морфологию волшебной сказки и делая,
впоследствии, некоторые оговорки относительно термина «морфология» В этом
значении).
Публикуемая статья относится к дискуссии между В. Я. Проппом и К. Ле­
ви-Строссом: вместе с другими работами наст. книги, в особенности в связи
со статьей к:. Леви-Стросса (см. выше), она дает хорошее представление об от­
ношении трех течений - «русского формализма» (к которому В. Я. П ропп не мо­
жет быть полностью отнесен, но с которым может быть только сближен по ряду
положений), пропповского анализа как в эначительной степени особого - сход­
ного с семиотическим - течения и структурализма, представляемого в данном

контексте работами К. Леви-Стросса,

626

Указатель имен
Аарне А. (Аагпе А.) 401-403, 621
Абаев В. И. 625
Абеляр П. (Abelard Р.) 159, 203, 209,
598, 603
Августин (Augustinus 5anctus)
591, 603
Айала Ф. (Ayala Р.) 395
Айдукевич К. (Ajdukiewicz К.) 56, 89,
138, 147-149, 155, 255, 282, 594,
608, 609
Айер А. ДЖ. (Ауег А. J.) 592
Аккерман В. (Ackermann W.) 138,620
Алеман М. (Aleman М.) 393
АЛЬберт Великий (Albertus Magnus)
190, 210
Альборг (Alborg) 396
Андерсен Г. К. (Andersen Н. С.) 409
Андреас А. (Andreas А.) 183
Андреева Г. М. 592
Андрейд М. ДЖ. (Andrade М. J.) 52
Апресян Ю. Д. 233, 234, 251, 252, 519,
606
Апулей (Apuleus) 189, 197, 208
Аристов Н. 465, 482
Аристотель (Aristoteles) 27, 28, 63,
100, 101, 163, 184, 186, 187,590,601
Арно А. (Arnauld А.) 187, 209, 227,
229, 251, 606
Асмус В. Ф. 25, 26, 601
Астахова А. 464, 482
Афанасьев А. Н. 569, 621
Байнес Т. (Baynes Т. 5.) 189, 210
Балашов Н. И. 26, 27, 616
Балли Ш. (ВаНу сь.: 379, 619
628
Бальзак О. де (Balzac Н. de) 34, 319,
323-325, 344, 374, 388
Баратынский Е. А. 551, 552, 554, 556
Бароха П. (Baroja Pio) 388, 397
102, Барт Р. (Barthes R.) 8, 11, 23, 32-34,
306-349, 432, 514, 527-529, 535,
540, 611-616, 618, 619, 624
Бар-Хиллел И. (Ваг-НilIеl У.) 140,
150, 255, 283, 609
Баттё (Вапецх Ch.) 359, 617
Башляр Г. (Bachelard G.) 524, 625
Бедье Ж (Вешег J.) 402, 621
Беккер Г. А. Д. (Becker G. А. О.) 386,
619
Беккет (Beckett 5.) 396
Белый Андрей 8, 13, 14, 16, 17, 551-
566, 625, 626
Беман (Behmann Н.) 138
Бенвенист Э. (Benveniste Е.) 105, 106,
490, 502, 504, 507, 508, 538, 591, 614,
619, 624, 625
Бенджамин Э. (Benjamin А. с.) 89
Бентам И. (Bentham J.) 463, 480, 623
Берк К. (Burke К.) 381
Беркли Дж. (Berkeley G.) 600
Бернайс П. (Bernays Р.) 138
Беррио А. (Berrio А. G.) 398
Бирвиш М. (Bierwisch М.) 232, 251
Бланшо М. (Blanchot М.) 309, 324,
337, 342, 612
Бланше Р. (Ыапспё R.) 502
Блок А. А. 14, 468
Блумфилд Л. (Bloomfield L.) 102, 105,
379, 519, 586, 619
Боас Ф. (Boas Р.) 464, 623
Бове Э. (ВОУе! Е.) 91, 590
Указатель имен
Богомолов А. С. 585, 587, 620
Богомолова Н. И. 592
Богуславекий А. (Boguslawskl А.) 234,
251
Бодлер Ш. (Baudelalre Ch.) 316, 327,
339
Бодуэн де Куртенэ И. А. (Boudouin
de Courtenay 1. А.) 8
Болинджер Д. (Bolinger О.) 105, 112
Борромео Ф. (Воггогпео Р.) 382, 619
Ботев Х. 468
Боэций (Boethius) 161, 163, 208, 209,
599, 603
Брайтуайт Р. В. (Brightwhite R.) 596
Браун Р. (Brown R.) 98, 304
Бреаль М. (Вгеа! М.) 518
Бремон К. (Bremond С.) 8, 306, 429-
436, 541, 622
Брёндаль В. (Br6ndal У.) 497, 501
Брентано Ф. (Brentano F.) 409
Бретон А. (Breton А.) 341
Брехт Б. (Brecht В.) 31-33
Брик О. м. 557, 558, 563
Брук П. (Brook Р.) 613
Будон Р. (Boudon R.) 378
Буль Дж. (Вооlе G.) 48, 138, 177
Булыгина Т. В. 595, 625
Бунюэль Л. (Випиеl L.) 393, 620
Бурбаки Н. (Bourbaki N.) 93, 94
Бурже П. (Bourget Р. Ch.) 561
Буридан Ж. (Buridan J.) 100
Бэкон Ф. (Васоп Р.) 586
Бюйсенс Э. (Buyssens Е.) 11
Бюлер К. (Blihler к.) 399
Бютор М. (Butor М.) 374, 396, 487, 618
Бюффон ж-л. (ВиНоп G.-L.) 613
Вагнер Р. (Wagner R.) 391
Валери П. (Уаlегу Р.) 337, 341
Вандриес Ж. (Vendryes J.) 105
Варела Б. (Varela В.) 395
Васко да Гама (Vasco da Gama) 439
Вежбицка А. (\Vierzbicka Аппа) 7,
11, 137, 225-252, 587, 599, 606, 607
Вейнрейх У. (Weinreich И.) 232, 234,
251, 519, 607
Верга (Verga G.) 375, 619
Вересаев В. В. 469, 482
Вернадский В. И. 14-16
Веселовский А. Н. 13, 398, 401, 417,
560, 621
Вешнев В. Г. 564
Вильсон У. (Wilson W. О.) 187, 210
Виноградов В. В. 30, 482, 623
Витгенштейн Л. (Wittgenstein L.) 89,
250, 389, 392, 398, 596, 620
Вовенарг (Vau,'enargue) 316, 6]4
Вожла К. (Vaugelas С.) 335, 614
Волков Г. 16
Волков Р. М. 402, 621
Волошинов В. Н. 625
Вольтер Ф. (Vo1taire Р.-М.) 316
Вольф К. (Wo1f Ch.) 202, 210
Вригт Г. фон (Wright G. Н. уоп) 141
Вуатюр В. (Voiture У.) 615
Вульф В. (Woo1fe У.) 396
Вундт В. (\Vundt W.) 401, 621
Галавтер Е. (GaJlanter Е.) 590
Галуа Э. (Galois Е.) 92
Гальдос Р. (Galdos Perez В.) 374. 388
Гамсун К. (Hamsun К) 561, 562, 565
Гамильтон (Нагпйгоп) 189, 191, 202,
210
Гарсиа Р. (Garcia R.) 100
Гарсиласо де ла Вега (Garcilazo de la
Vega) 390, 391
Гатшенбергер Р. (Gatschenberger R.)
89
Гегель Г. (Hegel G. W.) 16, 206, 207,
371, 395
Гёдель Г. (Goedel Н.) 587
Гершензон М. О. 551
Гёте И. (Goethe 1. W.) 15-17, 1'8,
409, 567, 568-570, 574
Гийом из Оверни (Gllil1aume d' Ац-
vergne) 187
Гильберт Д. (Hilbert О.) 92, 138
Гоголь Н. В. 563, 565, 626
Гойанес Б. (Goyanes В.) 373, 396, 397
Гольдман Л. (Goldmal1n L.) 372, 388,
395, 618
Гомес де ля Серна Р. (Gomes de la
5еrnа R.) 373, 618
Гомперц Т. (Gomperz Т.) 102
Гонкур Э. и Ж. (Оопсоцп Е. е! J.)
337, 514
Гончаров И. А. 439
Гопкинс Г. (Hopkins G. М.) 464, 467,
474, 481, 623
Гоппе (Норре) 168
Горький А. М. 33
Готшед И. (Gottsched I.-Ch.) 26
Готье Т. (Gautier Т.) 337, 339
Грайс П. (Grice Р.) 605
Греймае А. (Greimas А.) 8, 432-436,
483-543, 614, 616, 623, 625
Григорий XIlI (Gregorius ХIЩ, папа
римский 615
Гринберг Дж. (Greenberg J. Н.) 108,
110, 251
629
Указатель имен
Указатель имен

Гришунин А. Л. 619 526, 528, 531--535, 536, 537, 539--

Грубер Дж. (Grllber J.) 251
Грэнди Р. (Gгапdу R.) 298, 305
Гугенхейм Г. (Gollgenheim G.) 226,
Гудмен Н. (Goodman N.) 226,
Гумбольдт В. фон (Humboldt
102, 618
Гуссерль Э. (Husser! Е.) 31, 89, 145,
617
Гюго В. (Hugo У.) 311, 329, 335, 336,
344
Дали С. (Оаli S.) 620
Дальгрен К. (Dahlgren К.)
304
Дамуретт Ж. (Damourette J.) 105
Дандес А. (Duпdеs А.) 433, 434, 436,
539
Дарвин Ч. (Darwin Ch.) 63, 64
Декарт Р. (Decartes R.) 31, 35, 193,
194, 227, 236, 597, 607
Демьянков В. З. 609
Деррида Ж. (Derrida J.) 514
Джеймс У. (James W.) 64, 72
Джеккендоф Р. (Jackendoff R.) 298,
304
Джойс Дж. (Гоусе J.) 372, 374, 375,
396, 397, 618
Джон из Солсбери см. Иоанн Солсбе-
рийский
Джохадзе Д. В. 593
Дидро Д. (Diderot О.) 360
Диккенс Ч. (Dickens Ch.) 170
Диодор Кронос (Diod6rus Kronos)
209
Доде А. (Dalldet А.) 339, 340
Доннеллан К. (Donnel1an К.)
283, 296, 305
Достоевский Ф. М. 362, 557, 559, 560,
562
Дуга нов Р. В.591
Дунс Скот (Dunsus Scotus) 165,
185, 187, 188, 209, 254, 259,
284, 400, 601
Дьюи Дж. (Dewey J.) 62, 64, 72,
587, 588
Дюкро О. (Ducrot О.) 520, 593
Дюмезиль Ж. (Dumezi1 G.) 503,
625
Дюркгейм Э. (Durkheim Е.) 404,
Ельмелев Л, (Hje1mslev 1.. ) 17, 231-
233, 251, 379, 490, 494, 495, 500, 513,
Кедров Б. М. 589 Лермонтоз М. Ю. 25, 26
542, 619, 625
Кейроль Ж. (Сауго1 J.) 309, 324 Лесневский С. (Lеsпiе\vs:i S.) 138
Есперсен О. (Гезрегвеп О.) 105, 482,
Кейслер Г. (Keis1er G.) 589 Лессинг Г. (Lessing G.) 26
250 624, 625
Кено Р. (Queneau R.) 309, 310, 312, Лихачев Д. С. 30, 623
250, 606
337, 340, 343, 346, 612 Локк Дж. (Locke J.) 76,118,119,193,
W. уоп)
Кирога Е. (Quiroga Е.) 383 197, 227
Женетт Ж. (Genette G.) 502, 549
Клейн Ф. (Кlein Р.) 101, 502, 624 Лопе де Вега (Lope de Vega у Carpio)
Жид А. (Gide А.) 311, 312, 323, 333,
Клодель П. (C10de1 Р.) 312 378, 390, 391
337, 341, 375
Коке Ж-К. (Coquet J.-C.) 512, 625 Лоренц К. (Lorenz к.) 97, 98, 590, 591
Жижка Я. (Zizka J.) 475
Кокошинска м. (Kokoszynska М.) 89 Лосев А. Ф. 589, 591, 603
Конан-Дойль А. (Сопап Ооу1е А.) 559 Лотман Ю. М. 572
Кондаков Н. И. 603, 604 Лотреамон (Дюкас И.) (Гашг ёагпоп! 1.
Звегинцев В. А. 623
Корнель П. (Соrnеi1lе Р.) 333, 338, 615 (Ducasse 1.» 312
Зигварт Х. (Sigwart С.) 207
Костомаров В. Г. 614 Лотце И. (Lotze 1.) 207, 210, 603
Золя Э. (Zola Е.) 339, 340
293, 294, Котарбиньский Т. (Kotarbinski Т.) 138 Лоуренс Д. (Lawrence О. Н.) 375
Зубер Р. (Zuber R.) 617
Коэн Ж (Cohen J.) 367, 617 Лукасевич Я. (tukasiewicz J.) 138
Кресс Дж. (Kress G.) 612 Лукач Д. (Lukacs G.) 395, 396
Крипке С. (Kripke S.) 141, 254, 283, Льюиз Д. (Lewis О.) 7, 21, 137, 253-
Иванов В. В. 617
291, 295,296, 304, 611 284, 291, 304, 593, 608--611
Ингарцен Р. (Iпgагdеп R.) 380, 381,
Кристи А. (Cristie Agatha) 615 Льюис К. И. (Lewis С. 1.) 7, 211-223,
383 Кропячек П. (Kropacek Р.) 474, 482
Инельдер Б. (lnge1der В.) 91
586, 588, 592, 603, 604--606, 609--
Куайн У. (Quine W. У.) 18, 131, 147, 611, 616, 622
Иоанн Солсберийский (Джои из Сол­
305 Льюис С. (Lewis S.) 396
сбери) (Johannes de Sa1isbury) 116,
Кувакин В. А. 623 Лэдд-Франклин К. (Lаdd-Fгапkliп Ch.)
187, 602, 603
Курилов А. С. 619 172, 201, 209, 602
Итон Р. (Eaton к. М.) 89
Курте Ж (Courtes J.) 8, 483--550, 614, Лэниген Р. (Lапigап R.) 617
616, 624, 625
Кьеркегор С. (Кierkegaard S.) 371, 395
Калдервул (Calderwood) 189, 210
МакКоли Н. (McCaw1ey N. А.) 139,
Камю А. (Саrпus А.) :309, 310 312,
143, 144, 261, 269, 283
337, 340, 343, 612 Лайона Дж. (Lуопs J.) 546 МакЛейн М. (McLane М.) 93
Кант И. (Кап! 1.) 26, 27,173,184,185,
Лакан Ж. (Lacan J.) 34, 526 МакНейл Д. (MacNei1l О.) 98
187, 192--195, 197, 198, 202, 206, Лакло Р.-Ш. де (Laclos Р. Ch. de) Маковельский А. О. 591, 604
335
209, 210, 222, 395, 597, 604 Лакофф Дж. (Lakoff G.) 139, 144,
150, Малларме С. (Mallarme S.) 114, 308,
Кантор Г. (Саптог G.) 92
175, 276, 283 312, 337, 342, 343, 616
Каплан А. (Каргап А.) 132
Лаланд А. (La1ande А.) 605 Мандельштам О. Э. 462, 468
Каплан Д. (Каргап О.) 142, 254, 264,
Ламберт И. (Lambert 1. G.) 173 Манн Т. (Мапп Th.) 31, 374, 396
278, 280, 282 Ларбо В. (Larboud У.) 395 Мануэль Дон Хуан (Мапuе1 Dоп J пап)
280, Караулов Ю. Н. 590
Ларра М. Х. де (Larra М. J. de) 391, 618
Карнап Р. (Сагпар R.) 10, 11, 18,48,
620 Маранда П. (Maranda Р. Е.) 433-435
49, 55, 58, 89, 140, 142, 143, 254, Ланге И. (Lange 1.) 207 Марвелл Э. (МагуеlI А.) 468, 623
259, 268, 298, 587, 593, 602, 609
Лахути Д. Г. 251 Марков А. А. 588, 605
Каррегер Л. (Саггетег L. Е.) 397
184, Леви-Брюль Л. (иуу-ВгиЫ L.) 355, Маркс К. (Магх К.) 317
Карри Х. Б. (Сцггу Н.) 590, 594, 611
264, 616 Мартине А. (Магtiпе А.) 391-393, 398,
Картрайт Д. (Cartwright О.) 109
Левин С. (Levin S.) 367, 617 399, 494, 515, 527, 625
Кассиодор Сенатор (CassiodoГllS Sепа-
132, Леви-Стросс К. (Levy-Strauss С.) 8, Мартынов В. В. 625
tor) 208 14, 16, 17, 306, 378, 400--428, 433, Масиас (Macias) 391, 620
Кассирер Э. (Cassirer Е.) 89, 118, 132,
436, 503, 515, 526, 544, 545, 566-- Маторе Ж. (Matore G.) 518
591 573, 575-583, 618, 620, 621, 625-- Маяковский В. В. 464, 615
526, Кати Дж. (Katz J.) 232, 251, 253, 283,
627 Медведев П. Н. 13
289, 291, 294--296, 304, 519, 608, Лейбниц Г. (Leibniz о. W.) 37, 48, Мейе А. (Mei!let А.) 105, 247, 622
621 611 63, 138, 139, 191, 193, 194, 210, Мелетинский Е. М. 433, 539, 620
Квуарл Р. (Сом аго Rоsаliпdа) 612 227, 229, 232, 239, 241, 242, 590, 614 Мельвиль Ю. К. 504-507
Кафка Ф. (l(afka Р.) 3(), 324, 374, 383,
Лекомцен Ю. К. 624 Мериме П. (Merimee Р.) 312, 335, 613
388, 396, 612 Ленцеберг Э. (LеппеЬегg Е.) 98 МеРЛО-ПОIlТИ М. (Mer1eau'Ponty М.)
Кеведо Ф. де (Quevedo F. de) 393, 620 Леонкава.ыо Р. (Lеопсаvаllо R.) 563 526

630 631
 Указатель имен
Мид Дж. (Mead G. Н.) 62, 64, 68, 69,
89, 121, 122, 587, 588, 591
Миллер В. Ф. 401, 621
Милль ДЖ. С. (Мill J. S.) 170,208,587,
598, 601, 602
Митчелл О. (МНсЬеl1 О. Н.) 601
Мирлас Л. (Mir1as L.) 396
Мишле Ж. (Michelet J.) 319, 614
Мольер Ж.-Б. (МоШег J.-B.) 615
Монтегю Р. (Montague R.) 141-143,
254, 255, 259, 264, 284, 289, 290,
296, 297, 304, 305, 588, 593, 608-
б10
Монтерлан А. де (Monther1an Н.
341
Монье Т. (Monnier Т.) 344
Мопассан Г. де (Maupassant Guy de)
339--341, 486, 487, 559, 560
Морган О. де (Morgan А. de) 138, 139,
172, 182, 189, 190, 202
Мориак Ф. (Mauriace Р.) 375
Мориц К. Ф. (Moritz К.-РЬ.) 359, 360,
617
Моррис Ч. У. (Morris СЬ. W.) 7, 11,
37-89, 118-132, 140, 142, 231,
251, 585--591, 593, 595, 598, 604--
606. 609, 611
Моррис А. (Morris, Аliсе) 231
Музиль Р. (Musil R.) 374, 396
Мукаржовский Я. (Mukarovsky J.)
363
Мунен Ж. (Mounin G.) 527
Нерон (Nero Claudius Caesar) 208
Никитин Афанасий 439-461
Николаев П. А. 619
Николаева Т. М. 622
Николь П. (Nico1e Р.) 229, 606
Норвид К. (Norwid К.) 468, 469
Норман Р. (Norman R.) 109
Обухова А. Ф. 589
Огден Ч. (Ogden С. К.) 89, 226, 249,
250, 495
Оккам У. (Ockham \V.) 76, 102, 210,
246, 593, 607, 611
Ортега-и-Гассет Х. (Ortega-Gasset J.)
382, 397
Гlавел Т. (Pavel Т.) 543
Пановскнй Э. (Panofsky Е.) 474, 482
Парти Б. Х. (Рапсе, Barbara НаН)
7, 22, 137, 266, 289-305, 588, 590,
591. б06, 608-6!1, 622
б32
Парсоне Т. (Parsons Т.) 254, 264, 284
Парсоне Х. (Parsons Н.) 132
Паскаль Б. (Разса! В.) 227-229, 251,
607
Паскуалино А. (Pascualino А.) 433
Патнэм Г. (Putnam Н.) 291-297, 299,
304
Пеано Г. (Реапо G.) 48, 138
Пельц Е. (Pe1z J.) 7, 137-150, 589,
592-594, 608, 609, 611
Петрарка Ф. (Petrarca Р.) 390
Петровская Л. А. 592
Петровский М. А. 557-560, 564
de) Петровский Ф. А. 28
Петр Испанский (Petrus Нispanus)
190, 209, 210, 593, 598
Пиаже Ж. (Piaget J.) 7, 37, 90-101,
133-136, 502, 589, 590, 592, 605,
624
Пиркона-Якобсон С. (Pirkova-J akob-
son S.) 400, 401, 620
Пире Ч. С. (Peirce СЬ. S.) 7, 11, 38,
48, 62, 64, 79, 88, 102-104, 106--
108, 111, 115, 116, 118, 137, 151-
210, 211, 495, 585, 587-589, 591,
594-605, 609, 611, 615
Пишон Э. (Pichon Е.) 105
Платон (Plato) 15, 27, 104, 105, 107,
186
Польм Д. (Polme О.) 539
Поп А. (Рор А.) 115
Поп М. (Рор М.) 434, 436
Поппе Н. (Рорре N.) 482
Поспелов Н. С. 482
Потебня А. А. 13, 24
Потье Б. (РоШег В.) 519, 531
Прадон Ж. (Pradon J.) 333
Прайор Э. (Prior А. N.) 141
Прантль К. (Prantl К.) 185, 187, 209,
210
Превер Ж. (Рг еуеп J.) 343
Прибрам К. (Pribram К.) 91, 590
Прието А. (Prieto А.) 8, 369-399,
617-620
Прието Л. (Prieto L.) 11, 12, 306, 527
Пропп В. Я. 8, 12-18, 306, 400-435,
484, 503, 516, 518-522, 544, 545,
551, 566-584, 618, 620-622, 625-
627
Пруст М. (Proust М.) 30, 31, 323, 338,
343, 345, 372, 374, 388, 615, 618
Пуленк Ф. (Poulenc Р.) 311
Пушкин А. С. 27, 462, 469, 470, 475,
480, 481. 551-559, 562, 564
Указатель имен
Рабле Ф. (Rabelais Р.) 333
Расин Ж. (Racine J.) 333, 615
Рассел Б. (Russel1 В.) 48, 138, 139,
150, 586, 588, 592, 596, 599, 610,
611
Ревзин И. И. 251
Рейхеибах Г. (Reichenbach Н.) 55, 56,
89
Реканати Ф. (R есапап Р.) 35
Рембо А. (Rembaud А.) 311, 327, 337,
342, 615, 616
Реформатский А. А. 8, 12, 13, 551,
557-565
Римский-Корсаков Н. А. 563
Ричардс А. А. (Richards 1. А.) 89, 495
Ричардсон С. (R ichardson S.) 438
Роб-Грийе А. (Robbe-Grillet А.) 396, 618
Розенкранц К. (Rosenkranz С.) 206,
210
Ромен Ж. (Romains J.) 114
Руссо Ж.-Ж. (Роцввеац J.-J.) 316
Рювет Н. (Ruwet N.) 508
Сальвадор Г. (Sa1vador G.) 397
Самакуа Е. (Samacua Е.) 383
Саррот Н. (Sarraut, Nathalie) 396, 618
Сартр Ж. -П. (Sartre J. -Р.) 337, 346,
348, 625
Свево И. (Svevo 1.) 396, 618
Сводеш М. (Swadesh М.) 230
Себеок Т. (Sebeok ТЬ.) 495, 591, 625
Секст Эмпирик (Sextus Empiricus) 106
Села К. Х. (Се1а С. J.) 396
Селин Л.-Ф. (Сёйпе L.-F.) 312, 343,
346
Сен-Винсент Г. де (Saint-Vincent G.
de) 593
Сен-Санс К. (Sаiпt-Sаёпs С.) 311
Сепир Э. (Sapir Е.) 108, 111, 113,230,
231, 233, 251, 462, 464, 468, 481,
518, 623
Сёренсен Х. (Sигепsеп Н. S.) 231, 232,
234, 236, 240, 251
Сеше А. (Зеслепауе А.) 105
Сидни Ф. (Sidney РЬ.) 468, 623
Синклер Ж. (Sinclair J.) 690
Скотт (Scott) 142
Скот Эриугена (Scotus Егiugепа) 187,
603
Слонимский А. 482
Смирнов В. А. 593
Смит А. (Smith А.) 438
Соболевский А. И. 466, 482
Сократ (Socrates) 105, 201
Соссюр Ф. де (Saussure Р. de) 31, 102-
107, 110, 111, 113, 247, 361, 362,
386, 392, 429, 490, 494, 500, 504,
526, 527, 531, 537, 542, 613, 617,
621, 622
Спиноза Б. (Spinoza В.) 201
Сталин И. В. 473, 482
Стендаль (Stепdhа1) 335
Стендер-Петерсен (Stender-Petersen)
397
Степанов Ю. С. 590, 591, 605, 615, 618,
624, 625
Стросон П. (Stra\vson Р. Р.) 146, 261,
284
Стяжкин Н. И. 593-597
Сю Э. (Sue Е.) 344
Тарекий А. (Tarski А.) 55, 89, 138,
143, 254, 262, 284
Теньер Л. (Тевшеге L.) 483, 624
Терив А. (Therive А.) 615
Террачини Б. (Теrrасiпi В. А.) 375, 396
Тинберген Н. (ТiпЬегgеп N.) 590, 591
Титуник И. (Тituпik 1. R.) 623
Тодоров Ц. (Todorov Tz.) 8, 22, 306,
350--369, 432, 434, 436
Толстой Л. Н. 561, 580
Томазон Р. (Thomason R. Н.) 284,
296, 304
Томсон, архиепископ (Thomson, аг­
chbishop) 187, 210
Тренделенбурт Ф. (Trendelenburg Р. А.)
207
Трир И. (Trier J.) 518
Трубецкой Н. С. (Trubetzkoy N. S.)
8, 14, 306, 437-461, 622, 623
Тувим Ю. (Tuwim J.) 472, 482
Тургенев И. С. 438, 559
Тынянов Ю. Н. 12, 397, 398
Тютчев Ф. И. 551-556
Уайткед А. (Whitehead А. N.) 48. 75,
138
Уилсон У. (Wilsоп W. О.) 187, 210
Уитни Д. (Whitney О.) 105
Ульдалль Х. (Ulda11 Н. J.) 17
Ульманн С. (UlImапп S.) 114
Унамуно М. де (Unamuno М. de) 396
Уоррен О. (Warren А.) 362, 363
Уорф Б. (WЪогf В.) 111, 464, 472,
481, 518, 623
Уотсон Дж. (Watson J. В.) 41, 586
Уртадо де Мендоса Д. (Hurtado de
Mendoza О.) 618
Уэллек Р. (Wel1ek R.) 362-364, 366,
397
633
 Указатель имен

Фенелон Ф. (Гепегоп F.) 312, 335, 613 Хэррис 3. (Нагпз Z.) 489
Феррье Ж. (Ferrier J.) 593
4ерч Э. (Church А.) 142. 143 :283, 596
Филлмор Ч. (Fillmore Ch.) 484 597, 600, 602 ' ,
Филон из Мегар (Fi1on de Megara) Чехов А. П. 396, 561, 564
175, 178,209
Чэн Ч. Ч. (Сhап Ch.) 593
Финн В. К. 251
Флобер Г. (F1aubert G.) 307, 314, 324,
325, 337-340, 343, 615
Фодор Дж. (Fodor J. А.) 232, 251, 519 Шаброль К. (Chabro1 С.) 492
Фодор Дж. Д. (Fodor J. О.) 147, 150 Шар Р. (Char R.) .311, 332, 615, ii24
Фома Аквинский (Thomas Aquinatus) Шатобриан Ф. (Chateaubгiand F.) 308
183 335 ' Содержание
Форстер Г. фон (Foerster Н. моп) 100 Шахматов А. А. 478, 482
Фрай Н. (Frye N.) 358, 364-366 368 Шекспир У. (5hakespeaгe \У.) 584
В мире семиотики. Вступительная статья Ю. С. Степанова . 5
617 ' , Шеллинг Ф. (5сhеl1iпg F. W.) 201
Франклин Ф. (Frank1in F.) 209 Шиллер Ф. (Scl1iller F.) 26-27
Фреге Г. (Frege G.) 48, 138, 227, 250, Шнловский В. Б. 12, 363, 398, 563, 564 1. В качестве введения
254, 258, 283, 600, 602, 606 611 Шлик Г. (Sch1ick Н.) 89
Шредер Э. (Schroder Е.) 138, 166, 172, Ч. У. М о р р и с. Основания теории знаков. Перевод с английского
Фрейд З. (Freud 5.) 359, 617 ' В. П. Мурат . . . . . . . . . . . . . . . . . . • . . . . . . . 37
Френцель Э .. (Frenze1 Е.) 13, 19, 20 173, 175, 176, 209
Шрейдер Ю. А. 251 Ж. П и а ж е. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение. Пе­
Фрид Э. (Fпеd Е.) 624
Штейниц В. (Steinitz W.) 464, 465, 481 ревод с французского Н. В. Уфимцевой . . . . . . . . . . . . . . . 90
Фридрих Г. (Friedrich Н.) 397 Р. я к о б с о н. В поисках СУЩНОС1и языка. Перевод с английского В. А. Ви-
Фриш К. фон (Frisch К. уоп) 119, 131 Шуберт Ф. (Schubert F.) 311
ноградова и А. Н. Жиринского .•.....•.....•.... 102

Эбер Ж-Р. (Непег! J.-R.) 306, 11. Семиотика языка и психология

Хайдеггер М. (Heidegger М.) 357
Хан Г. (Hahn Н.) 140, 150
Харари Ф. (Нагагу F.) 109
Харузин Н. 462
Хауэрд (Howard) 142
Хвистек Л. К. (Chwistek L. К) 138
Хинтикка Я. (Нintikka J.) 141 143,
304, 59(), 593 ' 111.
Хлебников В. В. 117, 591, 613
Ходж Р. (Hodge R.) 612
Холл Парти, Барбара см. Парти
Холтон Дж. (НоJtоп G.) 100
Хомский Н. (Chomsky N.) 7, 97, 98,
132, 135, 136, 139, 145, 252, 275, 283,
290,297,304,378,490,504538 543--
546, 589, 592 " Б.
Хриссип (Chryssipos) 209
Хэррис Дж. (Harris J. W.) 378
612
Эйхенбаум Б. М. 12, 565
Эко У. (Есо И.) 433, 436
Эллис Дж. (El1is J.) 612
Энглер Р. (Епglег R.) 622
Эрнандес М. (Негпапёее М.) 398
Эрнст М. (Ernst М.) 393, 620
ЮМ Д. (Ните О.) 587
Якобсон Р. (JаkоЬsопR.) 7, 8, 37, 102,
109--117, 306--363, 368, 393, 398--
401, 420, 462--482, 497, 513, 515,
526, 529, 590, 591, 594, 595, 613,
617, 621, 623, 625
Ясперс К. (Гаврегз К.) 616
Ч. У. М орр и с. Из книги «Значение и оэначивание». Знаки и действия.
Перевод с английского В. П. Мурат . . . . . . . . . . . . . . . . 118
Ж. П и а ж е. Схемы действия и усвоение языка. Перевод с французского
Н. В. Уфимиевой . . . . • • • • • . . • • . . . . . . . . . . . 133
Семиотика языка и логика
Е. П е ль ц. Семиотика и логика. Перевод с английского А. д. Шмелева . 1.37
Ч. С. Пир с. Из работы «Элементы логики. Grammatica speclllativa». Пе-
ревод с английского Т. В. Вилыгиной и А. д. Шмелева . 151
К. И. Лью И с. Виды значения. Перевод с английского 8. З. Демьянкоса 211
А. В е ж б и ц к а. Из книги «Семантические примитивы». Введение. Пе­
ревод с английского А. Д. Шмелева . . . . . . . . . . . . . . . 225
Д. Лью и з. Общая семантика. Перевод с английского В. З. Демьяннова 253
Х о л л Пар т и. Грамматика Монтегю, мысленные представления и
реальность. Перевод с английского В. З. Демьянкова • . . . • • • 285
IV. Семиотика литературы

Р. Б а р т. Нулевая степень письма. Перевод с французского Г. К. Косико-

ва .•.............•..•.•...••.•... 306
Ц. т о Д о ров. Семиотика литературы. Перевод с французского Г. К. Ко-
сикова ............•...•.......•.... 350
Ц. т о Д о ров. Понятие литературы. Перевод с французского Г. К. Коси-
кова ................••............ 355
А. При е т о. Из книги «Морфология романа». Нарративное произведение.
Перевод с исnанского А. Б. Матвеева . • . . . • . . . . . . . • • 370
К. Л е в и - С т р о с с. Структура и форма. Перевод с французского Г. К. Ко-
сикива . 400
К. Б Р е м о Н. Структурное изучение повествовательных текстов В. Пр оп­
. па. Перевод с французского Г. К. Косикова • . . . . . . • • • • • . 429

635
Содержание

Н. С. Т р У б е ц к ой. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина как

литературный памятник . . . . . . . . . . . . . . •• 437

Р. я к о б с о н. Поэзия грамматики и грамматика поэзии .• : : : 462

У. в качестве заключения

А. Ж. Г рей м а с и Ж. К у рте. Семиотика. Объяснительный словарь

теории языка. Перевод с французского В. П. Мурат • • . • 483

Приложение

Андрей .Б е л ы й. Из книги «Поэзия слова». Пушкин, Тютчев и Баратын-

скии в зрительном восприятии природы . . . . . . . . . . . . ., 551
А. А. Р е фор м а r с к и Й. Опыт анализа новеллистической композиции 557
В. Я. Про п 11. Структурное и историческое изучение волшебной сказки. 566
Ю. С. Степанов 11 Т. В. Бц лыгина. Комментарий 585
Указатель имен. Составитель Алимова Р. И. 628

ИВ Н. 614

Редактор Н. Н. Попов
Художник Л. Ф. Шканов
Художественный редактор В. Н. Пузаfiков
Технические РС!'.акторы Г. В. TpyulUfia, Н. К. Дергу"овй
Корректоры Р. Х. ПУllга, В. М. Лебедева

Сдано в набор 30.0382. Подписано в печать 15.07.83 Формат б9Х9О'/16 Бумага ти­
пографская J\'2 1. Гарнитура Jlитературная. Печать высок ая Условп . П{'Ч. Л. 40.0.
Уч.-юд. л. 38,57. Тираж ~OOO ЭКЗ. Заказ Х, 2043. Цена 1 р. 90 к. Изл Х, 32954
Издательство «Радуга» Государётвенного комитета СССР по делам издательств.
полиграфии и книжной торговли. Москва, [19021, Зубовский бульвар. 17
отпечатано с матриц ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного
знамени Пер пой Образцовой типографии имени А. А. Жц анова Союэполиграфпром а
при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной
торговли. Москва. М-54, Валовая. 28 в Ленинградской типографии х, 4 ордена Тру­
ДОВОГО Красного Знамени Ленинградского объединения «Техническая книга» ИМ. Ев­
генни Соколовой Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по де­
лам издательств, полиграфии If книжной торговли. 191126, ЛеНlfнград. Социаянсти-
ческая ул., 14.