Олег Гусев, Роман Перин - ПОТАЁННОЕ - 5

Потаённое, выпуск V. Сборник под редакцией О.Гусева. www.zrd.spb.
ru
ПОТАЁННОЕ
ВЫПУСК 5
преодолевая
ДУХОВНЫЙ КРИЗИС
Под редакцией Олега Гусева и Романа Перина
Санкт-Петербург
2007
Содержание
Л.Г. Антипенко. Духовный кризис русской цивилизации - специфическая причина

демографического кризиса в России
С.В. Горюнков, В.А.Чигирёв, П.И.Юнацкевич. Нравственное возрождение России
Н.А. Нарочницкая. Права человека в «нравственно-неопределённые времена»
«О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния»
С.В. Горюнков. Загадка сна остаётся
А. Белояр. Проституция
К. Утолин, О.Шевчук, Л.Базарова. Человек человеку?
О. Гусев. Что я увидел в общине старообрядцев
К. Захаров. Вместо предисловия
Н.Д. Иванишев. О древних сельских общинах в Юго-Западной России
М. Харитонов. Возвращение общины
А. Борщов. Русская справедливость
В. Колыжанов. Русская кооперация
ПРИЛОЖЕНИЕ
Г.Н. Бренёв. Доисторическая цветная цивилизация

Р. Перин. Пьяный алхимик
1
Потаённое, выпуск V. Сборник под редакцией О.Гусева. www.zrd.spb.ru
Смена мировоззрения – это переломная точка истории, умелым воздействием на которую

допускается в работу небывалый по своему масштабу и последствиям проект качественного
обновления общества. И в этом проекте впервые, может быть, перестанут выглядеть
несбыточными и наши самые сокровенные мысли, и самые заветные цели, и самые потаённые
надежды. Вот о чём думают лучшие умы современной России, представленные в этом сборнике.
В нём вы почерпнёте новую и увлекательную информацию. Представлен широкий спектр мнений
по вопросам истории, философии, этической психологии, расологии, религии, психиатрии. У вас
есть возможность иметь уникальную подборку материалов, достойных изысканной библиотеки.
© «Потаённое», 2007
Л.Г. Антипенко, Институт философии РАН

Духовный кризис русской
цивилизации – специфическая причина
демографического кризиса в России
1. Анализируя состояние больного пациента, медики выделяют два класса причин,

следствием которых является болезнь. Одни из них они относят к классу специфических, другие –
к классу неспецифических. Специфические причины – это факторы прямого, непосредственного
вредоносного воздействия на организм человека (туберкулёз, инфекционный гепатит и т.п.).
Наиболее успешное лечение больного достигается при выявлении как раз специфической
причины. Если бы, скажем, медики смогли выявить специфическую причину такого зловещего
заболевания, как канцерогенез, возможности его ликвидации оказались бы несравненно выше того,
что мы наблюдаем теперь в медицинской практике. А пока тут фигурируют сотни причин, и все
неспецифические.
Нечто подобное вырисовывается в отношении того социального заболевания, имя которого

«российский демографический кризис». Называют, как мы ежедневно видим и слышим, немалое
количество разных неспецифических причин, но до понимания сущности заболевания дело не
доходит.
Сущностная причина канцерогенеза связана со спецификой самой жизни, со спецификой живого

вещества, как уточнил бы данное высказывание В.И. Вернадский. Сущностная причина нашей
демографической проблемы заключается в духовной деформации русской цивилизации.
Медицинская проблема – тема для другой научной конференции. Социальная проблема – тема
данного доклада. Приступая к её анализу, я должен буду попытаться дать определение понятия
цивилизации, чтобы не смешивать его с другими, близкими к нему, понятиями – этноса (народа),
нации и пр.
2. В недрах русской цивилизации была выработана научно-мировоззренческая установка, согласно

которой антропосфера, как часть земной биосферы, имеет мозаичный характер (Л.Н. Гумилёв),
является этносферой и не может существовать в другой форме. Сказанное означает, что этническое
разнообразие земного сообщества людей имеет биосферное начало. Этнос есть единица,
посредством которой реализуется взаимодействие человечества с биосферой. «Этнос соединяет
историю людей с историей биосферы», как сказано в книге А.Н. Тюрюканова и В.М. Фролова [1;
336–337].
Всякий исторически сложившийся этнос в процессе своего развития создаёт присущую ему
национально окрашенную культуру, которая отличает его от других этнических образований. Но
этническая культура – это ещё не цивилизация, хотя термин «цивилизация» и близок по смыслу к
тому, что Н.Я. Данилевский называл в своё время культурно-историческим типом. Ключевыми
словами при определении цивилизации могут служить, как мне представляется, введённые В.В.
2
Болотовым (1853–1900) два слова – ведение и знание, – обозначающие два вида познавательной
деятельности. Каждый народ как субъект исторического развития, как соборная личность обладает
и ведением, и знанием. Но различаются они, по Болотову, тем, что ведение субъективно, знание –
общезначимо, объективно. А находятся они в отношении дополнительности друг к другу. При
некотором оптимальном соотношении между тем и другим этническая культура превращается в
цивилизацию. Это имеет место тогда, когда этническая культура становится способной выдавать
общезначимые результаты в области науки, искусства, технологии и в других сферах культурной
деятельности. «…Ведение, – писал Болотов, – это импульс человеческой жизни» [2; 8]. С точки
зрения цивилизации к нему предъявляется требование, чтобы он заканчивался объективным
знанием, например, знанием о том, как предсказывать, предвычислять лунные или солнечные
затмения.
Примерно в тех же категориях характеризовал недавно данную ситуацию В.А. Садовничий,

называя ведение мудростью, а знание – (рациональным) знанием. «Научное знание, – говорил он
на философском форуме, – интернационально. Мудрость же, как мне кажется, наоборот, глубоко
национальна. Она включена в афоризмы, пословицы, поговорки, сказки и носит преимущественно
нравственное, этическое, ценностное содержание» [3;16].
Мы выделяем античную цивилизацию как таковую уже хотя бы потому, что в области научного
знания древние греки внесли в копилку мировой культуры такой весомый результат, как евклидова
геометрия. Мы выделяем в прошлом арабскую цивилизацию, помня её заслуги в деле создания
алгебры. Китайская цивилизация – это компас, бумага, порох, и т.п. Что касается русской
цивилизации, то мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что по своему вкладу в сокровищницу
мировой культуры она занимает первое место. Не-евклидова геометрия Н.И. Лобачевского,
таблица химических элементов Д.И. Менделеева, биосферное учение В.И. Вернадского,
гениальные прозрения в области экономической мысли С.А. Подолинского – все эти результаты
культурно-созидательной работы поставили русскую цивилизацию на первое место в ряду
достижений других цивилизаций. Напоминаем, что именно ей принадлежит неоспоримое
первенство в деле преодоления земного тяготения с выходом человека в открытое космическое
пространство. Особенно впечатляет открытие не-евклидовой геометрии как сочетание
национальной мудрости и интернационального знания. По этому поводу Д.И. Менделеев сказал
так: «Геометрические знания составили основу всей точной науки, а самобытность геометрии
Лобачевского – зарю самостоятельного развития наук в России. Посев научный взойдёт для жатвы
народной».
3. Характерной чертой русской цивилизации является высокое напряжение между теми двумя
полюсами духовно-материальной жизни, которые принято называть небесным и земным, горним и
дольним. В нём, в этом высоком напряжении – несравненный источник созидательно-творческой
энергии русского народа. И в нём же таится опасность отказа от земной жизни в тех случаях, когда
становится особенно острым ощущение невозможности преодолеть грань между земным и
небесным (вспомним Пушкинское: «Всё, всё, что гибелью грозит, // Для сердца смертного таит //
Неизъяснимы наслажденья – // Бессмертья, может быть залог!»).
Творческое напряжение, творческий потенциал человека – тема отдельного философского

исследования. Нам пока достаточно будет того, чтобы прояснить смысл метафоры «земное и
небесное». То, что на конфессиональном языке православного христианства называется небесным,
горним, в античности именовалось логосом. Термин logos в переводе с греческого означает речь,
слово, разум. Понятием логоса, как свидетельствует С.Н. Трубецкой, древние греки обозначали
направляющее разумное начало, «единую мудрость» Гераклита [4; 149]. Логос как константа
философской культуры мышления входит в категориальный аппарат и современной философии.
На вопрос, как постигается логос, философы отвечают, что он воспринимается во внутреннем
опыте путём сверхчувственной интуиции. Так И.А. Ильин писал, что каждому из нас доступен и
внешний, и внутренний опыт. Внешний опыт даётся чувственными восприятиями – зрением,
3
слухом и т.п. Внутренний опыт, напротив, уводит нас от чувственных восприятий и состояний и
открывает нам мир иной, мир, воспринимаемый нечувственно (сверхчувственно. – Л.А.) [5; 13–14].
Далее выясняется деятельный характер сверхчувственного опыта. Это означает, что он
рассматривается – к тому имеются серьёзные основания – как источник творческого процесса,
творческой работы. В каком-то смысле эту работу можно сравнить с тем, что называют работой в
школьных учебниках по физике. Хорошо известно, что для совершения любой физической работы
необходимы энергетические затраты, расходование потенциальной (накопленной) энергии. Она
может быть сконцентрирована в форме напряжения в электрической сети (разность электрических
потенциалов) или в форме теплового потенциала (разность температур, создаваемая, например,
между рабочими телами в двигателях внутреннего сгорания), или в форме гравитационного
потенциала – потенциальная энергия поднятого над поверхностью земли тела и т.д. вплоть до
энергии химического сродства. И.А. Ильину пришла на ум гениальная по своей простоте мысль о
том, что творческий потенциал человека можно представить как напряжение (разность
потенциалов) между двумя полюсами, которые на конфессиональном языке и именуются горним и
дольним, небесным и земным. «Художественное искусство, – писал он, – родится из той духовной
напряжённости, которую, видимо, в обобщённом смысле можно представить как напряжение
между горним и дольним, духовным небом и землёй» [6; 103].
Выражения «свободное вдохновение» и «духовная напряжённость», наверняка, применимы к

любому виду творческой деятельности, но больше всего об этом говорят и свидетельствуют
своими произведениями художники-живописцы, композиторы и поэты. У Пушкина с его
«божественным глаголом», которым он называет логос, творческое напряжение передаётся,
например, такими словами:
Далёкий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство Бога скрыться мне!..
Или в стихотворении «Пророк»:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
(Как видно, поэт, по представлению Пушкина, – не бестелесный ангел, парящий в эфире, а
человек, охватывающий в творческом порыве и ангельский полёт, и всё то, что является
принадлежностью дольнего.)
Используя учение В.И. Вернадского о земной биосфере, удаётся перевести художественное

представление о творчестве на язык научной прозы. Разработанный нами метод уточнения, метод
естественно-научной экспликации, понятий дольнего и горнего приводит к выводу, согласно
которому земное и небесное представляются в виде двух по-разному организованных пространств:
пространства-времени неживого вещества и пространства-времени вещества живого, вещества,
образующего земную биосферу. Поскольку земная биосфера, по всем современным научным
данным, является всего лишь некоторой частью полосы жизни, имеющей вселенские масштабы
(см. об этом [7]), то те же масштабы должно приписать и соответствующему пространству-
времени, т.е. тому, что называется горним, небесным. Духовная напряжённость, духовная разность
потенциалов представляется таким образом перед нами как потенциальная энергия, перенесённая
с уровня физических объектов на высший уровень пространств, по разному организованных в
зависимости от того, относятся ли они к живому или неживому веществу.
Разная организация «земного» и «небесного» пространства, другими словами, двух

пространственно-временных многообразий, означает, что первое из них однородно, симметрично,
второе дисимметрично. Жизнь, жизненный поток, противостоящий деградации и хаотизации
4
природной среды, дисимметризует пространство, уменьшает его, как сказали бы физики,
энтропию, т.е. делает антиэнтропийным (эктропийным). Жизнь как космический фактор отделяет
один вид пространства от другого и создаёт между ними разность потенциалов, то самое
напряжение, которое мы и называем здесь духовным напряжением, испытываемым человеком. В
земной биосфере функцию данного фактора выполняют, в первую очередь, зелёные растения,
улавливающие и накапливающие солнечную энергию. Во вселенских же масштабах жизненные
антиэнтропийные функции земной биосферы обобщаются в понятии одного из двух
противостоящих друг другу начал, которые П.А. Флоренский называл Хаосом и Логосом1 ,
соотнося их с понятием культуры в широком смысле этого слова.
4. Падение духовного напряжения в русском народе и есть основная, специфическая причина его
демографического кризиса. Все остальные факторы - причины типа низкого материально-
экономического уровня жизни суть следствия основной причины. Но отчего произошло это
падение? Ответ на вопрос очевиден. Русский народ был брошен, не по своей воле, в бездну дикого,
бандитского капитализма. Если на Западе возникновение и рост капитализма регулировался
протестантской этикой (см. исследования этого вопроса в работах Макса Вебера), то в России
«постперестроечный» капитализм насаждали, отбросив всякую этику, всякую мораль, даже намёки
на духовную нравственность. Ю.Н. Давыдов в своей книге «Макс Вебер и современная
теоретическая социология» указывает, что при замене социализма капитализмом в России были
возможности разного выбора способов такой замены. Но чтобы осуществить, пишет он,
ельцински-гайдаровски-чубайсовскую «радикальную реформу» как капиталистическую
революцию сверху, вопрос о выборе между двумя социальными типами капиталиста в России был
вообще снят с повестки дня. «Ибо радикальных реформаторов, изначально заинтересованных в
том, чтобы извлечь из экономической реформы прежде всего и главным образом политический
эффект («власть, власть и ещё раз власть»), волновало не качество прорекламируемого ими
капитализма, а количество «капиталистов», лично обязанных им открывшимися возможностями
стремительного обогащения, а потому готовых голосовать за них немедленно, «здесь» и «теперь»»
[9; 468].
Сравним между собой «век нынешний и век минувший», благо есть, с чем сравнивать. После
революции 1917 года троцкистские комиссары превратили русскую мечту о коммунизме в
бесчеловечный коммунизм казарменного типа. Напомним, что на 9 съезде ВКП(б), состоявшемся в
1920 году, по докладу Троцкого была принята резолюция об организации по всей стране
концентрационных лагерей. Кронштадтское восстание 1921 года вынудило их отступить от этой
затеи. Но урон духовному самосознанию русского народа был нанесён огромный. О его
масштабах можно составить теперь ясное представление, познакомившись с выдающимся романом
Андрея Платонова «Чевенгур». Главный персонаж романа Саша Дванов теряет всякий интерес к
жизни после того, как он вынужден был участвовать в экспериментах по «коммунистическому»
преобразованию жизни в городе с обобщённым названием Чевенгур. Он уходит из жизни,
погружаясь в воды того Мутева озера, в котором когда-то утонул его отец. Но с отцом
приключилась совсем иная история, непосредственно напоминающая нам об источнике опасности,
связанном с высоким духовным напряжением. Процитируем это место из романа, чтобы дать
лишний раз почувствовать читателю, каким глубоким знатоком души русского человека был
писатель Андрей Платонов, как верно он отразил в своём произведении дух того времени.
«…Захар Павлович знал одного человека, рыбака с озера Мутево, который многих расспрашивал о
смерти и тосковал от своего любопытства; этот рыбак больше всего любил рыбу не как пищу, а как
особое существо, наверное знающее тайну смерти. Он показывал глаза мёртвых рыб Захару
Павловичу и говорил: «Гляди – премудрость! Рыба между жизнью и смертью стоит, оттого она и
немая и глядит без выражения; телок ведь и тот думает, а рыба нет – она всё уже знает». Созерцая
озеро годами, рыбак думал всё об одном и том же – об интересе смерти. Захар Павлович его
отговаривал: «Нет там ничего особого: так что-нибудь тесное». Через год рыбак не вытерпел и
бросился с лодки в озеро, связав себе ноги верёвкой, чтобы нечаянно не поплыть. Втайне он
5
вообще не верил в смерть, главное же, он хотел посмотреть – что там есть: может быть гораздо
интересней, чем жить в селе или на берегу озера; он видел смерть как другую губернию, которая
расположена под небом, будто на дне прохладной воды, и она его влекла». И в случае отца, и в
случае сына причина смерти связана с духовным напряжением, но в первом из них от избытка
духовного напряжения, во втором – от его падения.
5. Демографический кризис русского народа усугубляется тем обстоятельством, что он, единый
народ в составе великороссов, малороссов (украинцев) и белорусов, оказался в результате
перестройки народом разделённым. Но опять-таки это – не исходная причина кризиса. Надо иметь
в виду, что утрачено единство земли русской. А земля, на которой жили (и будут, надеемся, жить)
представители русской цивилизации, имеет для них, в силу высокого духовного напряжения
между горним и дольним, сакральное значение. Неслучайно в Слове о полку Игореве звучит
сокровенное восклицание «О Руская земле! Уже за шеломянем еси!», звучит в тот момент, когда
русичи расстаются с ней, готовясь на битву с половцами в чужой для них среде – поле половецком.
Сакральный смысл понятия Земля Русская теснейшим образом связан с представлением о
располагаемых на ней водных источниках. Чистые родники и реки – плод неба и земли. Небо
проливается дождями, земля впитывает дождевую влагу и выносит её на поверхность студёными
ручьями. Так и Логос нисходит сверху к разуму человека и возрождается в нём в виде творческой
мысли. Поэтому неудивительно, что у ряда исследователей истории русской цивилизации мы
находим тезис, характеризующий присущее ей умонастроение: «Вода – матрица и источник
жизни» [10; 19].
О.Н. Трубачёв впервые, кажется, сделал верное предположение о происхождении этнонима Русь.
Русь и русло (реки), указывал он, суть слова, имеющие один и тот же корень. [11]. Затем как-то
сразу выявилось целое гнездо близкородственных (однокоренных) существительных: река,
реченька, ручей, речь, Русь, русский, Россия [11].Так что неслучайно русская речь сравнивается у
нас с течением, журчанием ручья или реки, как у Пушкина:
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
Близкородственная связь существительных речь и река наглядно проявляется в глаголе из-рек-ать.

Но более глубинный, священный смысл водной стихии в русской цивилизации раскрывается в
другом месте пушкинской «Сказки о царе Салтане»:
Каждый день идёт там диво:

Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснётся в скором беге–
И останутся на бреге
Тридцать три богатыря,
В чешуе златой горя,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор;
Старый дядька Черномор
С ними из моря выходит
И попарно их выводит,
Чтобы остров тот хранить,
И дозором обходить –
6
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
Сказочная метафора Пушкина об острове русской цивилизации и о «её страже надёжной» находит
отражение в стихотворении А.С. Хомякова «Сокрыт в глуши, в тени древесной»:
В твоей груди, моя Россия,

Есть также тихий, светлый ключ;
Он также воды льёт живые.
Сокрыт, безвестен, но могуч.
Не возмутят людские страсти
Его кристальной глубины,
Как прежде холод чуждой власти
Не заковал его волны.
И он течёт – неиссякаем,
Как тайна жизни, невидим,
И чист, и миру чужд, и знаем
Лишь Богу, да Его святым.
«Стража надёжная» у Пушкина, «Его святые» у Хомякова – речь об одном и том же, только
разными словами.
Русская диаспора, оказавшись рассеянной по чужим землям, очутившись после революции в

других странах, выявила свою полную неспособность сохранить свою национальную
идентичность, хотя и проявляла усилия по поддержанию в своих рядах религиозной, православно-
христианской, веры. Горнее, вроде бы, с собой взяли, а духовное напряжение, присущее русским
людям, удержать не смогли. И этот факт приходится принимать к сведению, добиваясь
национального сплочения русского народа в деле сохранения и дальнейшего развития русской
цивилизации, от которой зависит судьба многих других народов России. Мы, русские, отличаемся
принципиально, например, от тех же китайцев, которые остаются китайцами независимо от того,
где, как и с кем им приходится жить. На этот факт в своё время обращал внимание В.К. Арсеньев
(1872–1930), наш замечательный писатель и, по совместительству, восточный разведчик. Касаясь
проблемы, связанной с заселением китайцами наших дальневосточных территорий, Арсеньев
указывал: «…Рассчитывать на обрусение китайцев не приходится. Скажу более – это наивно!.. Я
видел крещёных китайцев, но не обрусевших. Ни в строе жизни, ни в обычаях, ни в одежде, ни в
привычках христианин-китаец не изменяется» (из работы «Китайцы в уссурийском крае» 1914
года). Китайские колонии в США остаются кровно связанными с Китаем. О русских этого не
скажешь.
6. Пара терминов, присущая только языковой реальности русской цивилизации, характеризуют

специфику её связи с общемировой культурой. Это – правда и истина. В правде, в ведении
заключена национальная мудрость, в истине – интернациональное знание. Необходимым условием
преодоления демографического кризиса в России являются, по нашему глубокому убеждению,
условия преодоления духовного кризиса русского народа. Для этого, в первую очередь, надо
ведать и знать о том, каковы основные черты, особенности русской цивилизации.
7
Литература
1. А.Н. Тюрюканов, В.М. Фролов. Н.В. Тимофеев-Рессовский: биосферные раздумья. М., 1996.
2. В.В. Болотов. Собр. церковно-историч. трудов,т.2. М.: «Мартис», 2000.
3. В.А. Садовничий. Знание и мудрость в глобализирующемся мире. М.: МГУ, 2005.
4. С.Н. Трубецкой. Курс древней философии. М., 1997.
5. И. Ильин. О тьме и просветлении // Книга художественной критики: Бунин, Ремизов, Шмелёв. М.: Скифы, 1991.
6. И.А. Ильин. Собр. соч., т.6, кн. 1. М.: Русская книга, 1996.
7. А.А. Алибеков. Полоса жизни. М.: Наука, 1991.
8. П.А. Флоренский. Соч. в 4-х томах, т.1. М.: Мысль, 1994.
9. Ю.Н. Давыдов. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М.: «Мартис», 1998.
10. Жан Дюран. Уникальная Россия. М.: Центр международных культурных связей и иностранных языков, 2006.
11. О.Н. Трубачёв. В поисках единства. М., 1992.
1 В своём автореферате Флоренский писал: «Основным законом мира (Флоренский) считает

второй принцип термодинамики – закон энтропии, взятый расширительно как закон Хаоса во всех
областях мироздания. Миру противостоит Логос – начало эктропии. Культура есть сознательная
борьба с мировым уравниванием: культура состоит в изоляции как задержке уравнительного
процесса Вселенной и в повышении разности потенциалов во всех областях как условии жизни, в
противоположность равенству – смерти» [8; 26].
С.В. ГОРЮНКОВ, В.А. ЧИГИРЁВ, П.И. ЮНАЦКЕВИЧ
НРАВСТВЕННОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
РОССИИ И ПРОБЛЕМА СМЕНЫ
МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ
Под редакцией
профессора В.А. Чигирёва
«КАПКАН» ДЛЯ ДУХА
Возникает любопытная ситуация. С одной стороны, мы видим, что церковь как носитель духовно-
нравственных ценностей сохраняла свой безусловный авторитет лишь до тех пор, пока её взгляд на
мир обеспечивал доступную на тот момент полноту представлений о нём, т.е. пока религиозная
“модель мира” была построена на синтетическом взаимодействии “веры” и “знания”. Как только
она перестала нести свою всеохватно-культурную функцию, совмещавшую вопросы
мироустройства с вопросами нравственности, как только она оказалась “субкультурой” общества,
урезанной до одной лишь “веры”, – её авторитет “духовно-нравственного водителя” стал резко
падать (что и было подмечено во второй половине XIX века Ф.М.Достоевским, произнесшим
символическую фразу: «Церковь наша в параличе»).
С другой стороны, мы видим, что и наука с самых первых шагов своего существования тоже
оказалась неспособной взять на себя функцию “духовно-нравственного водительства”. И, похоже,
именно потому, что научные представления о “мире как целом” тоже изначально не обладают
необходимой полнотой синтетического взаимодействия “знания” с “верой”. То есть, они тоже не
способны выполнять всеохватно-культурную функцию, совмещающую вопросы мироустройства с
вопросами нравственности, они тоже являются элементом “субкультуры” общества.
Объяснимся подробнее. Научные представления о “мире как целом” родились в процессе острой
полемики с религиозным мировоззрением, в стремлении освободить научную мысль от церковной
опеки. Поэтому в науке с самых первых шагов её исторического существования главной мишенью
8
критики стал “креационизм” – идея сотворения мира Богом. Отбросив эту “метафизическую”
идею, как и само понятие “Бога”, наука тем самым ограничила сферу своей компетенции
чувственно воспринимаемыми предметами и явлениями, доступными наблюдению, описанию и
измерению. И получила в результате “куски эмпирического знания”: физику, химию, биологию и
др. Целостный же взгляд на мир хотя и остался “без Бога”, но не стал от этого более научным,
потому что вместе с понятием “Бога” из сферы научного кругозора исчезли такие важнейшие
стороны научного миропонимания, как идеи “порядка”, “организации”, “инвариантности”,
“целесообразности”, “целенаправленности” и т.д. (все эти идеи стали считаться “идеалистической
поповщиной”, а впоследствии хотя и были частично реабилитированы, но стали трактоваться узко-
специально, применительно к тем или иным конкретным научным дисциплинам).
В результате научные представления о “мире как о целом” остались на уровне всё той же
религиозной, но уже неполной (урезанной) модели мира. И ситуацию не спасла даже теория
эволюции, в которой одномоментный креационистский акт оказался всего лишь заменённым на
растянутый во времени процесс: создавая новые виды, “Творец”, отождествлённый с “Природой”,
делал это теперь уже не торопясь, без революций, однообразно и незаметно – как бы эволюционно.
Окончательную же точку во взгляде на эволюционно-историческую модель мира как на
полурелигиозный-полуфилософский фольклор поставил В.И.Вернадский. Он первым осознал, что
все научные теории о происхождении Вселенной, Земли, Жизни и Разума имеют своей подлинной
предпосылкой не объективную логику независимой научной мысли, а мифо-религиозную идею
“Начала Мира”, исторически унаследованную позднейшей философией и наукой. «Это тесно
связано с еврейско-христианско-мусульманскими представлениями о мире и божестве и… с ними
связанной… европейской (средиземноморской) философией… В европейско-американскую науку
это было внесено… Иммануилом Кантом (1724-1804) в введённом им понятии естественного тела
или естественного процесса в конце XVIII или начале XIX вв. И мы сейчас видим, что учёные,
связанные с другим настроем мысли, связанные с Индией и отчасти Дальним Востоком, не видят
никакой логической обязательности считать неизбежным при изучении научных явлений
существование начала Мира, начала Вселенной, начала Жизни и т.п., так же как и их конца. Этот
факт коренного различия в настрое научной мысли… ясно доказывает, что то, что кажется
западноевропейским учёным логически неизбежным, – есть иллюзия и не вытекает из научных
фактов, вывод, принесённый в нашу жизнь социальной обстановкой» (В.И.Вернадский).
Не удивительно, что не “доросшая” до уровня синтетического взаимодействия “знания” с “верой”,

а только лишь внешне “онаученная” современная модель мира до сих пор так и не сумела дать
ответ на “метафизический” вопрос: почему человек должен быть хорошим по отношению к
другим, т.е. нравственным? А в той мере, в какой эволюционно-историческая модель монопольно
определяет понимание современным человеком его места в мире, она даже препятствует поиску
ответа на этот вопрос. То есть, чем незыблемее её научный статус, тем явственней обозначается её
функция “капкана для духа”.
И это не может не тревожить, потому что такое положение вещей слишком уж идеально
укладывается в некоторые полусформулированные положения современной теории управления-
манипулирования, согласно которым абсолютная власть над обществом могла бы быть обеспечена
выстраиванием в сознании управляемых некой упрощённой модели “иллюзорной” реальности,
позволяющей заранее просчитывать любые поведенческие реакции управляемых.
Насколько основателен и актуален такой ход мыслей, свидетельствует богатейший материал

текущей общественной жизни. Мы видим, например, как замыкание философско-идеологических
моделей развития на материализм оборачивается формированием специфического общественного
менталитета, ориентированного на утилитарное и сиюминутное в ущерб высокому и вечному. Мы
видим, как идея “прогресса” легализует в массовом сознании представление о естественности и
неизбежности революционной замены “старого” (пусть даже и очень хорошего) “новым”. Мы
видим, как взращиваемый на почве идеи “прогресса” однобокий тип мышления создаёт идеальные
9
условия для превращения нормальных людей в “собак Павлова” – в объекты отработки условных
рефлексов на слова. Мы видим, как, в силу изначально-упрощённой “объяснённости”
умозрительно-философских моделей развития, сужается кругозор их носителей: как, с одной
стороны, «человечество, смеясь, расстаётся со своим прошлым» (К.Маркс), а с другой – как оно
вступает в фазу “конца истории” (Ф.Фукуяма). А в итоге: «Есть только миг между прошлым и
будущим» – «за него и держись» (музыкальный агитпроп). Но оказывается, что и в этом “миге”
держаться не за что и незачем, потому что понять что-либо в нём, с точки зрения его
умозрительно-философских обоснований, нельзя в принципе; именно в этом стремятся уверить нас
и “критический рационализм” К.Поппера, и “методологический анархизм” П.Фейерабенда, и
новейший идеал “научного консенсуса” современных “плюралистов”. Наконец, мы видим, как
производные от умозрительно-философских моделей развития идеи “самоорганизации” (и в
первую очередь идея “рыночной самоорганизации”, которая якобы и без участия государства
отлично всё отрегулирует) выводят из поля зрения управляемых саму настоящую, реальную власть
“руководящего произвола”, делают эту власть анонимной, невидимой и неуловимой, а в конечном
счёте как бы и вовсе не существующей.
Короче говоря, мы видим, как разрушаются основы полнокровной, духовно-независимой

общественной жизни и как отсекаются пути возвращения в неё, потому что само общественное
сознание “захлопывается” в “капкане иллюзорной реальности”.
МЕЖДУ «КАПКАНОМ» И «ЗАПОВЕДНИКОМ»
Сегодняшняя система представлений о мире поделила свои объяснительные возможности между

“капканом для духа” (знанием без веры) и “заповедником для духа” (верой без знания), где обе эти,
противостоящие друг другу, формы восприятия мира считают себя независимыми и
самодостаточными, но где на самом деле с точки зрения обеспечения нравственности ни одна из
них не является работающей. Причём интересно, что сколько-нибудь внятных оснований для
противопоставления друг другу “веры” и “знания” не найдено до сих пор (да и в принципе не
может быть найдено, поскольку оба понятия имеют одну и ту же, малоизученную в структурном
отношении, информационно-эмоциональную природу).
Но слишком уж велика оказывается руководящая заинтересованность в сохранении и укреплении

такого противопоставления, чтобы так просто отказаться от него: слишком большое количество
небескорыстных интересов вовлечено сегодня в практическую эксплуатацию “конфликта между
верой и знанием”. Для нужд контроля, например, слишком соблазнительна “вера без знания”,
превращающая людей в бездумно-послушную толпу конформистов, а для нужд конкуренции –
“знание без веры”, превращающее их в энергично-бессовестную “элиту профессионалов”.
И уж подавно соблазнительна, с точки зрения повседневно-обывательского умения жить, свобода

выбора между “верой без знания”, освящающей моральное право на невежество, и “знанием без
веры”, обосновывающим моральное право на бессовестность и безнравственность.
Как это замечательно и удобно с точки зрения глобального управления! Для одних лохов –
“капкан”, для других – “заповедник”, для третьих – “свобода выбора” между ними! А “теневые”
хитрованы и там, и там, и там – под маской наставников (“проповедников”, “мессий”, “гуру”,
“академиков”, “экспертов” и прочих “руководителей”).
В ПОИСКАХ ВЫХОДА
Есть ли выход из этой межеумочной ситуации – из интеллектуальной ловушки между “капканом”

для духа и “заповедником” для духа?
Выход обычно находится там же, где и вход. И мы найдём его, если зададимся предварительным
вопросом: почему эволюционно-историческая идея, в обличье дарвиновской теории, возымела в
10
своё время такое беспримерное влияние на умы, несмотря на свои более чем сомнительные
теоретические основания? Ведь в самом деле: сформулированный Ч.Дарвиным принцип
поступательного увеличения видового разнообразия методом дивергентного расхождения
видообразующих признаков – это чисто механистический принцип развития от “низшего к
высшему”, методологическая несостоятельность которого прекрасно осознавалась и самим
Ч.Дарвиным («Знаю, – писал он, – что едва ли возможно определить ясно, что разумеется под
более высокой или более низкой организацией»; «Это область очень запутанного вопроса»). Да и
наиболее проницательные современники Ч.Дарвина сразу поняли, что «дарвинизм не только и не
столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании механистического
материализма» (Н.Я.Данилевский), т.е. – умозрительная конструкция.
Тем не менее, именно эта умозрительная конструкция и легла в основу всех дальнейших
“осоциаленных” модификаций эволюционизма. А научная эклектика, порождённая смешением
умозрительной конструкции с эмпирическими фактами, на протяжении более чем столетия
покрывалась дымовой завесой “диалектических противоречий”.
А ведь были в после-дарвиновской науке общебиологические теории (например,

номогенетические), удовлетворявшие критерию научности намного больше, чем дарвиновская
теория. Однако их влияние на общественное сознание оказалось абсолютно несоизмеримо с
влиянием на него теории естественного отбора. Почему? Несомненно, по той лишь единственной
причине, что дарвиновская теория впервые в истории науки создала иллюзию законченного,
самодостаточного, целиком и полностью объяснённого научного взгляда на мир. То есть, она, в
отличие от “телеологических” и “виталистических” концепций биологической эволюции,
завершила собой очень давнюю в истории развития науки тенденцию высвобождения
человеческой мысли из ограничительных рамок, налагавшихся на неё “метафизикой”.
Потому-то она и послужила “естественнонаучной основой” для материализма как “научно-

исторического” мировоззрения. Возникнув не как научное обобщение неких неопровержимых
эмпирических фактов, а как умозрительная философская конструкция, она полностью
удовлетворила некоторым тенденциозным умонастроениям и запросам своего времени – тем
умонастроениям и запросам, выразителем которых объявил себя исторический материализм. А что
это были за умонастроения и запросы, показал сам оглушительный успех учения “исторического
материализма”, узаконившего именем науки все те формы “прогрессивного” человеческого
поведения, которые уже не считали себя связанными оглядкой на совесть, на нравственность, на
справедливость и вообще на “идеалы”, – для них достаточно стало опоры на безрелигиозное
знание, на формальное право, на “революционную целесообразность” и вообще на “интересы”.
Конкретно это выразил так называемый “основной вопрос философии” (об отношении сознания к
бытию), который раз и навсегда отказал сфере духа (включающей в себя идеалы совести,
справедливости и нравственности) в праве считаться смыслообразующим стержнем жизни; он
определил её как исторически преходящую, обусловленную экономическими, классовыми и
другими формами общественных отношений систему ценностей, т.е. – как необязательное,
вторичное, относительное явление.
В этом смысле не будет преувеличением сказать, что исторический материализм – это учение,
впервые в истории человеческой мысли наукоподобно обосновавшее право человека и общества на
безнравственность.
Осознание этой “чистой эмпирики” и должно послужить искомым выходом из ловушки между
“капканом” для духа и “заповедником” для духа. То есть, нужно сделать уже не просто
теоретические, но непосредственно практические выводы из эмпирического обобщения, согласно
которому «материализм – это философское учение, которое было живым в конце XVII– середине
11
XIX века и которое в тех проявлениях, в каких оно выражается в современной науке, является
историческим пережитком» (Вернадский, выделено авт.).
Мы должны понять, что враждующие друг с другом крайности полузнания (или “идеализм”, или
“материализм”; или “вера”, или “наука” и т.п.) – это казуистическая ловушка (“или-или”), в
которой истощается духовно-нравственная энергия Человека, гасится его воля к социальному
творчеству и формируются модели антиобщественного поведения (будь-то “бессильное бегство от
мира” или творимый в нём насильственный произвол).
Если поймём это, то сумеем выбраться из “капкана”. Но если выберемся из “капкана”, то

совершенно по-новому оценим и значение хранящегося в “заповеднике” наследия. А, значит,
обретём иммунитет и к манипулятивным технологиям, основанным на принципе “разделяй и
властвуй”.
К НОВОМУ СИНТЕЗУ
Бессмысленность и вредность противопоставления друг другу “веры” и “знания” становятся

сегодня тем очевидней, чем яснее осознаётся зависимость нравственного поведения от
мировоззрения. Но поэтому и сами эти бессмысленность и вредность как бы сигнализируют нам о
назревшей общественной потребности в смене мировоззренческой парадигмы. И есть подозрение,
что в этой потребности находит своё выражение наша последняя надежда на возрождение
настоящей, а не “пиаровской”, “политтехнологической” нравственности.
Смена мировоззренческой парадигмы (т. е смена господствующих теорий о принципах понимания

и объяснения мира) предсказывалась на протяжении всего XX века, причём сразу по многим
направлениям мысли. Здесь имеют место и разочарование в упрощённой, чисто условной схеме
развития “от простого к сложному, от низшего к высшему”, и несостоятельность биологической
гипотезы о наследовании приобретаемых признаков, и осознание того факта, что
эволюционистское представление о возникновении “живого из неживого” не адекватно реально
наблюдаемым процессам (а именно: принципу “все живое – от живого”), и идея иерархического
строения реальности, и несводимость информации к материи, и загадочность “антропного
принципа в космологии”, и новая, связанная с мифологической семантикой фактология в истории
духовной культуры, и обнаруживаемая символическая природа языковых понятий, и те
методологические тупики, которые в герменевтике (науке об интерпретации текстов) носят
название “кругов в доказательствах”, и многое другое.
Была также высказана и косвенная догадка, что в рамках новой мировоззренческой парадигмы
найдёт свою “реабилитацию” нравственная проблематика. Первым здесь оказался всё тот же
Вернадский: «Если подтвердится, что жизнь есть не планетное, а космическое явление –
последствия этого для биологических и гуманитарных концепций будут чрезвычайны». А вслед за
Вернадским на тот же момент указал создатель Общей теории систем Л. фон Берталанфи. В
частности, он писал: «Если реальность представляет собой иерархию организованных
целостностей, то и образ человека должен отличаться от его образа в мире физических частиц, в
котором случайные события выступают в качестве последней и единственной “истины”. Мир
символов, ценностей, социальных и культурных сущностей в этом случае представляется гораздо
более “реальным”, а его встроенность в космический порядок окажется подходящим мостом
между… наукой и гуманитарным мироощущением, технологией и историей, естественными и
социальными науками или сторонами любой иной сформулированной по аналогичному принципу
антитезы».
В последней цитате выражена, по сути дела, надежда на нарождающееся очеловечивание научного

мировоззрения, надежда на то, что наши традиционные представления о добре и зле, о совести и
нравственности, о должном и не должном – ничуть не менее реальны, чем физическая,
12
материальная действительность. Но если такая надежда и в самом деле оправдана – то, значит,
пора “думать о душе” не только в религиозном, но и в строго научном смысле.
Ведь если мир – не то, чем он представлялся классической науке, то и мировая история должна
будет раскрыться нам как нечто гораздо более интересное и важное, нежели “самоусложняющийся
прогресс”. Если “культура” не сводима к борьбе людей за выживание, то наши мысли, цели и
идеалы могут оказаться в конечном счёте чем-то намного бoльшим, нежели “функция
высокоразвитой материи”. Если личность изначально ориентирована на постижение своей
соразмерности миру, если этой ориентированностью задан вектор её движения в историческом
времени – то придётся кардинально пересмотреть наше сегодняшнее понимание
“рациональности”. Если индивидуальное человеческое бытие – это не изолированный отрезок
времени между рождением и смертью, а особым образом организованный “квант” в не имеющей
начала и конца структуре информационно-энергетических взаимодействий, то фатально обманется
каждый, делающий своё “Я” в этом мире наивысшей жизненной ценностью. И если сами рождение
и смерть – суть двери, через которые неуничтожимая информация о нас переводится из одних
своих потенциальных накопителей в другие, то не исключено, что всё в этом мире имеет свой
конечный смысл и оправдание, и что быть в этой жизни нравственным и совестливым – выгодно
для нас же самих.
То есть, не исключено, что на абсолютно всё совершаемое в этой жизни имеется счёт, и что
поэтому столь обычное сегодня противопоставление друг другу веры и знания, правды и права,
идеалов и интересов – всего лишь досадная, исторически преходящая издержка нашего нынешнего
“научного” невежества.
ЧТО МЕШАЕТ
Смена методологических предпосылок и критический пересмотр всего накопленного историко-

материалистической наукой теоретического багажа – процесс непростой и болезненный, он
обещает растянуться на целую эпоху. Тому есть объективные причины, главная из которых –
обычная научная инерция. Именно она заставляет многих учёных искать замену вызывающе-
механистическому объяснению эволюционно-исторического процесса на путях разработки более
замысловатых моделей самоорганизации (на путях, плодотворных применительно к уже
существующим системам, и неизменно дающих “сбой” применительно к моделям
“происхождения”).
Но одними лишь объективными факторами проблема не исчерпывается. Приходится, к сожалению,

признать, что у идеи “смены мировоззренческой парадигмы” имеется в современном мире гораздо
более влиятельный, чем научная инерция, враг, для которого существующая материалистическая
парадигма является главным инструментом самооправдания, средством камуфляжа и орудием
господства. Этот враг – идеология поклонения “золотому тельцу”, идеология “набивания карманов
любой ценой”. И этот враг делает всё возможное, чтобы современный научный процесс, особенно
в сфере общественных наук, представлял собой не свободное движение эмпирической научной
мысли, а поставленное на конвейер производство манипулятивных технологий, призванных
законсервировать материалистическую парадигму (см. хотя бы книгу Дж. Сороса «Открытое
общество: реформируя глобальный капитализм». М. 2001).
Иными словами: смена мировоззренческой парадигмы затрагивает интересы далеко не одних

только учёных с их лично-профессиональными амбициями, корпоративными установками,
мировоззренческими убеждениями и политико-идеологическими ориентациями. Она затрагивает
также интересы и тех, более циничных, “дирижёров” мировой политики, которые понимают, что
историко-материалистическое мировоззрение со всеми его претензиями на “диалектику” – это
всего лишь ступенька на пути к законченному экономикоцентризму: от предварительной
компрометации духовности (через объявление её “вторичной”, “надстроечной”, “небазисной”) к
13
созданию “экономического человека”, которому безразлично всё, что не имеет “товарного
статуса” и “меновой стоимости” (идёт ли речь о “Боге“, о “совести”, о “национальном интересе”
или о “государственном суверенитете”).
Уже сейчас на роль очередных (вслед за историческим материализмом) ступенек, ведущих к

завершению экономикоцентрической тенденции, могут претендовать такие отточенные
инструменты этой идеологии, как бихевиоризм с его неприятием высших смысловых ценностей,
или экономическая теория чикагской школы с её фактическим уравниванием “неприспособленных
предприятий” и “неприспособленных народов”. А всю ту фактологию, которая в указанные
идеологические конструкции не вписывается, «современной либеральной теории запрещено
замечать» (А.С.Панарин), подобно тому как в советские времена запрещено было сомневаться в
истинности историко-материалистического учения.
Почему всё это делается, в общем-то понятно, – если учесть, что господствующее сегодня
материалистическое мировоззрение служит моральным оправданием сложившегося в мире
бессовестного и безнравственного глобального порядка (составной частью которого является
показная конкуренция капиталистического и социалистического, но в обоих случаях
материалистического, социальных строев). Отказываться в этих условиях от материалистической
парадигмы – означает ставить всё здание этого порядка под угрозу нравственной ревизии. Как и
наоборот: пока в сознании миллионов сохраняет свою авторитетность материалистическая
парадигма – неуязвим и глобальный порядок, воплощённый в основанных на ней предпосылочных
установках, принципах и методиках обучения, в программах и технологиях управления массовым
сознанием, в огромном количестве зомбирующих формул и языковых штампов, в поведенческих
образцах и шаблонах.
Понятно и то, что выступать в таких условиях против материалистической парадигмы означает
фактически – ставить себя вне обсуждаемости, вне легальной научной полемики, вне возможности
быть услышанным. Это особенно очевидно в связи с российскими условиями, где понятия
“научный” и “материалистический” стали синонимами, – потому что на протяжении многих
десятилетий советской истории сама возможность получения научной степени была напрямую
связана с “принесением клятвы в верности материализму” (а именно так и нужно расценивать
необходимость сдачи входившего в “кандидатский минимум” экзамена по теории научного
материализма). Но разве не являлась такая “клятва”, даже и произносимая формально, обещанием
не думать самостоятельно о самых главных – предпосылочных основаниях собственной научной
работы? И разве не влияла формальность таких “обещаний” на нравственную атмосферу
общества?
И всё же смена мировоззренческой парадигмы неизбежна. Более того: судя по ряду косвенных
признаков, она станет свершившимся фактом уже в самое ближайшее (по историческим
масштабам) время. А чем более упорное ей будет оказываться противодействие, тем с большей
силой заявит о себе назревающий интеллектуальный прорыв. Хотя и наивно надеяться на то, что
новая картина мира явится нам вся сразу в законченном, отточенном в деталях виде, или на то, что
она моментально и целиком овладеет общественным сознанием.
Но вот в чём совершенно не стоит сомневаться, так это в том, что тот, кто первым поставит под
свой контроль энергию прорыва – тот получит и неограниченный кредит доверия ко всем своим
начинаниям в области возрождения нравственных устоев общества. Потому что смена
мировоззрения вовсе не сводима к техническому моменту “информационной перезагрузки
общества”. На самом деле смена мировоззрения – это переломная точка истории, умелым
воздействием на которую запускается в работу небывалый по своему масштабу и последствиям
проект качественного обновления общества. А в этом проекте впервые, может быть, перестанут
выглядеть несбыточными и наши самые сокровенные мысли, и самые заветные цели, и самые
потаённые надежды.
14
Ведь «хотели как лучше, а получилось как всегда» – это, вопреки широко распространённому
мнению, сценарий не “на все времена”, а только лишь на период господства нынешней,
антинравственной материалистической парадигмы.
МАЛЕНЬКИЙ ЛИКБЕЗ
Должны ли мы спокойно ждать “пришествия” новой мировоззренческой парадигмы, которая сама,

наподобие пресловутого “рынка”, всё устроит по наилучшему – духовно-нравственному –
сценарию? Или же, в целях самосохранения, мы вправе предпринять некие опережающие (хотя и
могущие выглядеть “нетолерантными” и “тоталитарными”) действия по нравственному
оздоровлению общества?
Конечно, мы не питаем иллюзий насчёт реального положения вещей и признаём, что

«нравственность, как и талант, даётся не каждому» (А.С.Пушкин). Но мы считаем при этом, что
преступно закрывать глаза на те отрицательные последствия, которыми оборачивается для
подавляющего большинства наших граждан отсутствие нравственности у их меньшинства. А
понимание разрушительности последствий монопольного господства над общественным
сознанием материалистической парадигмы создаёт особое правовое пространство действий –
пространство, в котором единственно-адекватным текущему моменту “воспитательным
инструментом” управления обществом оказывается “идеология нравственности”.
Но здесь необходим небольшой предварительный “ликбез”.
В современном массовом сознании слово “идеология” ассоциируется, благодаря СМИ, с чем-то

сугубо “тоталитарным”. А поскольку современная Конституция РФ составлялась людьми того же,
довольно-таки невежественного, образа мыслей, который определяет и общую направленность
сегодняшних СМИ, то “антитоталитарный” тезис о запрете на идеологию проник и в Конституцию
РФ. То есть, самый главный аргумент против введения в стране любой монопольной идеологии, в
том числе и идеологии нравственности, имеет своей опорой ту статью Коституции, в которой
сказано: «В Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие. Никакая идеология
не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» (раздел первый, глава 1,
статья 13, пункты 1,2).
Мы не случайно заостряем внимание на невежественом образе мыслей авторов указанной

конституционной статьи, – ведь именно этой статьёй создаётся тупиковая для нормального
развития страны ситуация, которую необходимо срочно разрешить.
Дело в том, что, во-первых: по умолчанию у нас сегодня монопольно господствует

безнравственная, общественно-опасная идеология “обогащения любой ценой”, – что следует
расценивать двояко: или как демонстративное нарушение Конституции РФ, или как сигнал о
необходимости замены деструктивной для государства и общества идеологии на созидательную.
Во-вторых: в отношении категории “нравственности” указанная статья Конституции РФ не имеет

силы, потому что в другой статье Конституции РФ говорится: «Права и свободы человека и
гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это
необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и
законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (раздел
первый, глава 2, статья 55, пункт 3). Иными словами: даже в сегодняшней редакции Конституции
РФ общественная значимость нравственности имеет более высокий статус, нежели общественная
значимость прав и свобод человека и гражданина. А поскольку идеология – это комплекс идей и
концепций, ориентированных на ценности, то и само существование нравственности иначе как в
форме воплощённой идеологии попросту невозможно.
15
В-третьих: когда мы говорим об «идеологии нравственности», то нужно понимать, что сам термин
“идеология”– это всего лишь дань современной культурной традиции, для которой кажется
естественным называть всепроникающее духовное влияние идеологией. Поэтому, если оставить в
стороне склочное препирательство о словах, то нужно будет признать, что речь идёт о возврате не
столько к “идеологизированному”, сколько к нормальному, т. е. признающему верховенство
духовных ценностей, обществу. В конце концов, можно говорить не об “идеологии
нравственности”, а о “сверхвласти нравственности”, – что опять-таки вписывается в
конституционные нормы (раздел перый, глава 1, статья 3, пункт 3), а также в теорию
государственности, различающую “идеологическую сверхвласть как руководящий принцип” и
“непосредственное управление как орудие претворения руководящего принципа в жизнь” (см.
нашу работу «Путь России к социальному государству», глава 3).
В-четвёртых: “идеологическое многообразие”, т.е. многообразие в сфере ценностей, ведёт не к

“свободе мнений”, а к окончательной “атомизации” и, соответственно, деградации общества. То
есть, пункт 1 статьи 13 Конституции РФ сформулирован без учёта различия между многообразием
в сфере мыслей и многообразием в сфере ценностей. Многообразие второго рода, в отличие от
многообразия первого – это фикция, потому что здесь есть выбор только между ценностями и
антиценностями (между “добром” и “злом”, говоря языком религиозной традиции). И сохранить
саму возможность выбора между ценностями и антиценностями можно лишь, сознательно
утверждая ценности, – в противном случае мы остаёмся только с антиценностями, когда
фиктивное “идеологическое многообразие” оборачивается торжеством “идеологического
безобразия”.
Ещё один невежественный аргумент против нравственности как государственной идеологии

формулируется так: нравственность невозможно насадить директивным путём.
В этом аргументе, помимо невежества, много также и лицемерия. Годы псевдодемократии

блестяще доказали, что с помощью средств массовой информации (органов директивного
управления сознанием через эмоции) можно очень эффективно насаждать всё то, что способствует
нравственному разложению и деградации общества. А это значит, что с точно такой же
эффективностью и с помощью точно таких же средств можно насаждать в обществе и всё то, что
нравственно укрепляет и оздоровляет его. Другое дело, что настоящий расчёт здесь – не столько
на средства массовой информации как таковые, сколько на новые, основанные на принципе
нравственности социальные технологии, на педагогические системы, руководящим принципом
которых является идея примата нравственного образования над узко-профессиональным.
НРАВСТВЕННЫЙ ПРИНЦИП
Как видим, вопрос об “идеологии нравственности” вполне решаем даже на чисто правовом поле. А
моральное право на защиту нравственности нам даёт взгляд на проводимую сегодняшней
российской властью политику как на курс, насаждающий и легитимирующий под предлогом
“деидеологизации” самую обычную “идеологию агрессивной безнравственности”.
Но поэтому и сидеть сложа руки в ожидании, когда смена мировоззренческой парадигмы

осуществится “сама собой” (по законам “самоорганизации”) – недопустимо. Ленивым, как
говорится, Бог не помогает. И если Божественный Принцип Любви («вожделеннейшая заповедь
жизни», по П.А. Флоренскому) понимается как максимально высокий, но абсолютно не
формализуемый идеал общежития, то его представление в виде “нравственного принципа”
(“принципа нравственности”) как меры непричинения вреда (ущерба) себе, окружающим и среде
обитания – есть операциональная минимизация идеала. А смысл минимизации – в том, что с её
помощью и на её основе неформализуемый идеал всеобщей любви можно трансформировать в
реальные, позволяющие улучшать общественную жизнь, социальные технологии.
16
Каким образом?
Общественная жизнь устроена так, что не причинять вред (ущерб) себе, окружающим и среде
обитания вообще можно только бездействуя. В реальности люди, осуществляя свободу выбора
(воли), вынуждены действовать. И, значит, вынуждены причинять ущерб себе, окружающим и
среде обитания. Но тогда вопрос заключается лишь в том, как минимизировать этот ущерб
(оценивать который куда легче, нежели выгоду). А кто может оценить меру ущерба? Очевидно, что
только другие люди: «Судите по делам их» – что может быть проще?
Как известно, «глас Народа – глас Божий», и мы утверждаем: голос тысяч квалифицированных
людей, рассматривающих все общественные проблемы с позиций нравственного принципа,
действительно способен приближать нас к гармонии материального и духовного, к балансу прав и
обязанностей. Не прислушиваться к этому голосу никакая земная власть просто не сможет!
Проблема лишь в том, чтобы сорганизовать множество слабых разрозненных голосов в единый
мощный голос. А эта проблема решаема на путях использования конкретных информационных и
управленческих технологий, способных вовлекать в дискурс (по всем важнейшим вопросам
жизнедеятельности) десятки и сотни тысяч высококвалифицированных и нравственных людей,
оказавшихся сегодня за бортом принятия общественно-значимых решений.
Закономерным производным такого дискурса и должно явиться становление идеологической

сверхвласти нравственности.
СВЕРХВЛАСТЬ НРАВСТВЕННОСТИ
Нравственность – это общее выражение тех свойств человеческой природы, которые выполняют
функцию регулятора отношений между членами общества независимо от социального,
национального, конфессионального и других факторов. Это особый настрой мышления и
поведения, позволяющий не наносить ущерб себе, окружающим, среде обитания.
Если этот настрой станет в обществе преобладающим, то можно будет говорить о сверхвласти
нравственности.
Сверхвласть нравственности – это идеологическая альтернатива сверхвласти денег. В той мере, в

какой последняя является в сегодняшнем мире господствующей, она формирует в массовом
сознании адекватные себе понятия, суждения и оценки, а также отношение к ним как к
единственно-правильным и единственно-возможным. В свою очередь, на основе этих понятий,
суждений и оценок задаются некие “универсальные” стандарты поведения, “непогрешимые”
оценочные критерии и не подлежащие обсуждению и критике международные правовые нормы,
служащие в дальнейшем инструментами манипулирования массовым сознанием,
компрометирования неугодных лидеров и режимов, “продавливания” нужных политических
решений. А в результате сверхвласть денег, оказывающая одновременно и формальное
покровительство бессильным (а потому безвредным для неё) религиозным институтам, становится
условием и предпосылкой формирования в головах управляемых мировоззренческого хаоса (“каши
в головах”).
Задача же сверхвласти нравственности – разрушить иллюзию “единственной правильности” и

“единственной возможности” ключевых постулатов идеологической сверхвласти денег, а также
подготовить, в преддверии смены мировоззренческой парадигмы, формирование альтернативной
системы взглядов на место, роль и назначение человека и общества в мире. То есть, задача
сверхвласти нравственности – очистить сознание управляемых от насаждаемого сверхвластью
денег мировоззренческого хаоса – от “каши в головах”.
17
Вот несколько конкретных примеров того, что именно сверхвласть нравственности способна
противопоставить сверхвласти денег:
· С точки зрения сверхвласти денег, высшей в мире ценностью является любая (абстрактная,
рассматриваемая “вообще”) жизнь человека. С точки же зрения сверхвласти нравственности,
высшей в мире ценностью является нравственное качество жизни человека. А провозглашение
человеческой жизни высшей в мире ценностью, без учёта соответствия реального поведения
конкретного человека критериям и требованиям нравственности, является общественно-опасным
проявлением безответственности.
· С точки зрения сверхвласти денег, обеспечение высшей ценности – человеческой жизни –
достигается соблюдением прав и свобод личности. С точки же зрения сверхвласти нравственности,
пропаганда идеи “прав и свобод личности” в отрыве от идеи “ответственности и обязанностей
личности перед обществом” является манипулятивной технологией, направленной на скрытый
подрыв нравственных устоев общества.
· С точки зрения сверхвласти денег, высшая форма государственно-общественного
устройства – это демократия с её разделением властей. С точки же зрения сверхвласти
нравственности, демократия без нравственности – пустой звук, внешне-благообразный камуфляж
для скрытого осуществления сверхвласти денег.
· С точки зрения сверхвласти денег, подчинённость государств и обществ некой монопольной
идеологии – это признак их “тоталитарности”, чему должна противостоять “деидеологизация”
государств и обществ. С точки же зрения сверхвласти нравственности, единственным следствием
“деидеологизации” государств и обществ оказывается их подчинённость (по умолчанию)
монопольной сверхвласти денег.
И так далее.
Уже из приведённых примеров видно, что реальная политика, основанная на идеологии

“сверхвласти денег”, неотделима от двойных стандартов: провозглашается одно, а по умолчанию
осуществляется другое. Но тогда становится понятно, почему реальное управление в государствах
и обществах, руководимых сверхвластью денег, всегда основано на тех или иных технологиях
манипуирования массовым сознанием, и почему конечным результатом такого управления всегда
оказывается нечто диаметрально противоположное ожидавшемуся. Возложили, скажем, надежды
на всемогущую “невидимую руку рынка”, и получили полную потерю управления страной.
Провозгласили главенство “правового самосознания”, и получили беспредел под “крышеванием”
закона, массовое “кидалово” людей по всем правилам юриспруденции. Понадеялись на
“общечеловеческие ценности”, и получили разгул слепых инстинктов, звериного эгоизма, чисто
животной борьбы за существование. Поверили в абстрактную “свободу”, и получили небывалый
расцвет анархии, уголовщины и казнокрадства. Соблазнились “свободой слова”, и получили
полную свободу от смысла слова.
Всем таким манипуляциям массовым сознанием и должна противостоять сверхвласть

нравственности, формирующая альтернативную систему понятий. Возьмём, к примеру, понятия
“добра” и “зла”. Вчера нам внушали, что коммунизм – это “добро”, а капитализм – “зло”; сегодня
внушают нечто диаметрально противоположное, а завтра снова всё переиграют. И общество,
воспитанное в системе отработки условных рефлексов на слова, всё это, как всегда, “съест”, –
потому что привыкло доверять материалистической парадигме, исходящей из идеи
относительности “добра” и “зла”. Иную же точку зрения на “добро” и “зло” даёт альтернативная,
коренящаяся в не-материалистической традиции, парадигма. Согласно ей, “зло” в его отношении к
“добру” понимается как отчуждённость от прежнего всеединства (неоплатонизм), как отсутствие
полноты свойственных нам благ, как недостаток добра (Дионисий Ареопагит), как
“зажмуренность” в сравнении с открытым взглядом на мир (православная формула). То есть,
общим знаменателем иной точки зрения может считаться взгляд на “добро” как на полноту
18
представлений о мире, а на “зло” – как на их “урезанность”, – что полностью соответствует
нашему взгляду на проблему (см. гл. 8).
Или возьмём идею “личностного начала”, которое якобы на Западе всегда процветало, а в России
всегда подавлялось. На самом деле под “личностным началом” здесь понимается
гипертрофированное “Я”, противопоставляющее себя “Не Я”. А такое “Я” и на самoм Западе
появилось, по историческим меркам, сравнительно недавно – в процессе становления
капиталистических отношений. И явилось оно выражением не “личностного начала”, а
обыкновенного “эгоистического индивидуализма”. Не различать же “личностное начало” и
“эгоистический индивидуализм” – значит не понимать, что существует не только “Я”,
противопоставляющее себя “Не Я”, но и “Я”, вполне сознательно считающее себя частью “Не Я”.
Или возьмём идею, согласно которой справедливое общество можно выстроить лишь на основе
“правильного” соотношения производительных сил и производственных отношений. – Кому, как
не нам, “споткнувшимся” на паразитизме собственной элиты, дано право высмеять эту
материалистическую иллюзию.
В свете “сверхвласти нравственности” совершенно по-новому прочитываются и любые

сиюминутные вопросы текущей общественной жизни. Что такое, например, “русская идея”? Да не
более чем “идея нравственности”, в сферу компетенции которой входит всё: и проблемы русской
демографии, и проблемы конституционной бесправности русского народа, и проблемы, связанные
с пропагандой русофобии в СМИ. Или: что такое “социализм”? Да не более чем совмещение
личных интересов с общественными – совмещение, возможное лишь на нравственной основе. Или:
что такое “национализм”? Да не более чем ответственность за нравственное состояние своего
народа.
Наконец, последнее, что нужно сказать о понятии “идеологической сверхвласти”.
В ХХ веке мы неоднократно наблюдали проявление в общественной жизни этого феномена. Один

из таких примеров даёт изначально бесчеловечная идеология национал-социализма – идеология
разделения людей на “полноценных” и “неполноценных”, идеология, трагически отозвавшаяся в
миллионах человеческих судеб минувшего столетия. Другой пример мы имеем в идеологии,
диаметрально противоположной по заявленным идеалам первой – в идеологии построения
“светлого коммунистического будущего”. По степени своей судьбоносности эта идеология, при
всей ущербности её теоретического обеспечения и при всех трагических издержках её
практического воплощения в жизнь, тоже имела очевидные признаки идеологической сверхвласти,
способной управлять миллионами человеческих судеб. Наконец, сегодня мы наблюдаем
повсеместное торжество идеологии либерализма – идеологии свободы от нравственного
поведения, от моральных обязательств, от ответственности и обязательств перед людьми:
идеологии безграничной свободы во имя личного обогащения любой ценой. Несомненно, что и в
этом третьем случае перед нами – очередная идеологическая сверхвласть, имеющая своей
функцией изощрённое и жестокое управление миллионами человеческих судеб. И жертв на
совести этой третьей сверхвласти ничуть не меньше, чем на совести первых двух.
Подлинно научное изучение феномена идеологической сверхвласти – впереди. Но уже сейчас ясно,
что перед нами – проявление каких-то глубинных законов ноосферы: вне периодически
вспыхивающей пассионарности народов, вне стихийного перебора форм духовного бытия, вплоть
до диаметрально-противоположных, взаимно исключающих друг друга вариантов этих форм, нет
и не может быть самой человеческой истории.
Но ясно и то, что стихийный перебор вариантов слишком дорого нам обходится. И если
справедлива научная гипотеза, согласно которой суть глобального исторического процесса
неотделима от перевода бессознательных форм человеческого бытия в его осознанные формы (чем
и обусловливается историческая изменчивость коллективных представлений о мире), то мы,
19
действительно, встаём перед насущной проблемой научного постижения языка традиционных
ценностей.
А это и означает признание той эмпирической очевидности, что на данном витке нашего
исторического бытия НИКАКОЙ АЛЬТЕРНАТИВЫ ИДЕОЛОГИИ «СВЕРХВЛАСТИ
НРАВСТВЕННОСТИ» У НАС НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
Н.А.Нарочницкая,
Президент Фонда исторической перспективы,
Председатель Комиссии Государственной Думы по изучению практики
обеспечения прав человека и основных свобод, контроля за их обеспечением в
иностранных государствах
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА В «НРАВСТВЕННО

НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ ВРЕМЕНА»
Обеспечение прав человека и основных свобод стало одной из основных целей современного
государства и вошло в список первостепенных международных обязательств, которые открывают
путь нациям к полноценному международному общению. Важность этой проблематики для
современного общества велика, поэтому она неизбежно является предметом спекуляций,
недобросовестного использования и политического давления. На информационном поле с
помощью политических технологий создаются стереотипы и предубеждения в отношении одних
государств и формируются чуть ли не непогрешимые образы других стран, выступающих все
более самонадеянно в роли менторов. Права человека, демократия и права национальных
меньшинств стали инструментами расчленения неугодных государств, не подчиняющихся
глобальному управлению, поводами для применения силы против суверенных государств,
запрещенного Уставом ООН.
Некоторые крупные международные организации (Совет Европы) ставят во главу угла своей
деятельности не только мониторинг соблюдения прав человека, но и универсализацию
собственного толкования многих прав и свобод, интерпретация которых отличается в
цивилизациях, выстроенных на различных религиозно-философских основах. Сотни известных и
безвестных, но амбициозных правозащитных организаций производят бесчисленные доклады о
правах человека в разных странах, проявляя тенденциозность и политические пристрастия.
Возможность для дискриминационного использования проблематики прав человека достаточно
широка из-за отсутствия, вопреки распространенному мнению, целостного универсально
признанного свода критериев по всем аспектам понятия прав человека и основных свобод. Можно
только приветствовать более активную и инициативную роль Организации Объединенных Наций –
единственной универсальной организации в этой области, где накопилось много непониманий,
претензий, искажений и двойных стандартов.
15 марта 2006 года Генеральная Ассамблея ООН приняла революцию 60/251 о создании Совета по
правам человека (СПЧ). Этот документ, хотя и далек от совершенства, является продуктом
сложного компромисса, необходимого для качественного улучшения работы ООН в сфере прав
человека, для освобождения этого направления международного сотрудничества от двойных
стандартов, избирательности и политизации, от попыток расширения мандата для обсуждения
конфликтов между государствами, которые отличали в последние годы работу предшествующей
ему Комиссии по правам человека.
Реорганизация этой сферы деятельности ООН и Совет, который провел 18-22 июня в Женеве
первую сессию (сегмент высокого уровня), призваны осуществить выработку подлинного
20
международного режима защиты прав человека. Практически все члены Совета устами глав
государств, министров иностранных дел и послов настаивали на неделимости всех категорий и
поколений прав человека — гражданских, социально-экономических и гуманитарных, и
невозможности навязывания односторонних и необоснованных критериев, рожденных опытом и
уровнем одной цивилизации, всему миру.
Международный подход с обоснованными и недискриминационными критериями, учитывающими

особенности разных цивилизаций, разницу социокультурного контекста и экономических условий
должен прийти на смену одностороннему менторству и двойным стандартам. Особенностью
нового Совета по сравнению с Комиссией стало демократическое избрание членов из состава ГА,
принятие в качестве условия членства готовность стать объектом всеобъемлющего обзора
выполнения своих обязательств в области прав человека.
Напомним, что именно в Уставе ООН впервые получила воплощение сама идея об
общепризнанных международных стандартах в отношениях не только между государствами, но и
между людьми внутри государств, признание и соблюдение которых становилось условием и
вошло в основополагающие принципы международного права. Но Устав ООН увязывает
провозглашение и соблюдение прав человека с такими основными принципами международного
права, как невмешательство во внутренние дела государств и признание их суверенного равенства.
Устав ООН дает согласованный перечень основных прав человека, не давая им содержательного
толкования. Очевидно, что это неслучайно, ибо толкование содержания прав слишком зависит от
ценностных критериев различных цивилизаций.
В новом Совете ООН по правам человека учтены различные подходы к интерпретации прав
человека, а также несравнимые социально-экономические условия их реализации в различных
уголках многообразного мира, что проявилось и в создании региональных групп —
западноевропейских и североамериканских, восточноевропейских, куда вошла и Россия,
латиноамериканских, азиатских и африканских государств.
Примечательно, что США без энтузиазма отнеслись к преобразованию правозащитного механизма

ООН и не выставили свою кандидатуру для избрания членом Совета, став наблюдателем. Есть
немало оснований полагать, что США не уверены в том, что Совет, в котором пропорционально
представлены регионы мира, можно будет легко контролировать и навязывать ему свои подходы.
К тому же, Генеральная Ассамблея отказалась принять предложение США закрыть членство в
Совете странам, против которых введены торгово-экономические санкции в связи с нарушениями
прав человека или актами терроризма.
СМИ даже выдвигали версию, что США не были уверены в том, что получили бы необходимое
количество голосов, ибо стремительно утрачивают авторитет в этой области у мирового
сообщества, которое они поучают тем более самонадеянно и вызывающе, чем более сворачивают
демократию и свободы в собственном государстве.
Роль самопровозглашенного ментора вообще сомнительна, особенно, если ментор не безупречен, а

мессианизм его служит давно известным преемственным внешнеполитическим и
геоэкономическим устремлениям.
Идеологизация внешней политики США была отличительной чертой американского исторического

мышления. Она отчетливо проявилась в геополитической доктрине Монро, объявляющей Западное
полушарие вотчиной США, закрытой для интересов европейских государств. Но как провозгласить
претензии на весь остальной мир?
Концепция, с которой Америка вступила на мировую арену в годы Первой мировой войны,
охарактеризована Г. Киссинджером как «вселенская, основополагающая гармония, пока что
скрытая от человечества». В.Вильсон на Парижской мирной конференции 1919 года витийствовал,
21
что «Америке уготована невиданная честь осуществить свое предназначение и спасти мир». По
признанию исследователей американского мессианизма и его религиозно-философских истоков,
именно вильсонианство соединило с либеральной риторикой в области прав человека и свобод
кальвинистский пафос «орудия Бога» англосаксонских пуритан, доктрину нации —
искупительницы» (Redeemer Nation) и «Божественного предопределения (Manifest Destiny). В этих
доктринах, освящающих моральное право на экспансию и руководство дикарями и народами зла»
(сенатор Беверидж), всегда проявлялась кальвинистская уверенность в том, что Бог воздаст уже на
земле именно тем, кто достоин Его милости, а проявлением этой милости и показателем
богоизбранности и предназначенности ко Спасению является земной успех и богатство.
Похоже, именно сейчас девиз на государственной печати США «Novus Ordo Seclorum» — «новый
порядок на века» из мистического задания стал превращаться в синтез империализма времен
Теодора Рузвельта и мессианизма в духе Вудро Вильсона с приблизительно следующей
несложненькой философией: «Мы управляем вами, так как это в ваших же интересах, а те, кто
отказывается это понимать, представляют собой зло , поскольку «США соответствуют высоким
принципам политического порядка, превосходящего все остальные политические порядки, и
новый американский империализм служит высшей моральной цели».
Экспорт клише и стереотипов сознания — идеологическое программирование — необходимое

условие успеха «глобального управления». США произвели «теологизацию» своего мирового
проекта и отождествляют свои интересы с морально-этическими канонами универсума. В такой
философии соперник или противник США становится врагом света и исчадьем зла. Соединенные
Штаты Америки менторским тоном пытаются диктовать другим государствам правила их
демократического внутреннего распорядка.
Если судить о философской стороне современного универсалистского проекта, навязываемого

всему миру как путеводная звезда, то он все более напоминает перекодированную в либеральное
клише троцкистскую идею всемирной революции, которая должна привести мир к единому
безнациональному и безрелигиозному глобальному сверхобществу под глобальным управлением.
Если в доктринах пламенных большевиков-троцкистов управлять и выдавать дипломы на
прогрессивность и цивилизованность должен был Третий Интернационал, то сегодня роль
самопровозглашенного арбитра и ментора взяли на себя США и ряд международных организаций,
вовсе не универсальных по охвату, в отличие от ООН.
Навязывая почти тоталитарными методами в качестве универсального свое толкование многих

гуманитарных прав человека, с троцкистским пафосом претендуя на универсализм своей
демократии, США, с одной стороны — разлагают традиционные общества других цивилизаций, с
другой — на деле сворачивают свойственные именно западному типу общества права и свободы в
собственной стране, что превращает общий пафос борьбы за права человека в фарс и в инструмент
глобального управления миром. Все аспекты этого проекта нуждаются в пристальном анализе, ибо
потенциально угрожают демократии.
Очередной доклад Госдепартамента о соблюдении прав человека в мире спровоцировал сильную

волну возмущения в очень многих странах. Вряд ли создание таких раздражителей в отношениях с
другими государствами способствует улучшению международного климата. Более того, такой
менторский тон и полное забвение понятия суверенитета и одного из основных и
основополагающих принципов международного права, закрепленного в Уставе ООН, —
невмешательства во внутренние дела государств, приводит к глубокому разочарованию именно в
тех самых «западных ценностях» и «европейской демократии», которые очаровывали в течение
столетия другие цивилизации и миры, что приносило Западу и самим США немалые политические
дивиденды.
22
По существу позиция администрации США в сфере прав человека построена на откровенном
применении двойных стандартов в зависимости от того, подчиняется ли то или иное государство
стратегическим задачам Вашингтона. Прогрессирует пренебрежение даже видимостью опоры
только на проверенные факты и надежные и зарекомендованные источники. Любое высказывание
порой ничтожной группы лиц, провозглашающей себя рупором «гражданского общества в какой-
либо стране, при этом никак и ничем не доказавшей своего влияния в обществе, часто
существующей на средства извне, используется в качестве обвинения. Это весьма напоминает
методы и теорию «революционной законности» раннего большевизма, заимствованные в свою
очередь у средневековой инквизиции времен Торквемады, из эпохи гонений на ведьм, когда любое
брошенное обвинение немедленно обязывало «виноватого» представлять доказательства своей
невиновности вместо того, чтобы обвинение доказывало вину. Это не что иное, как попрание
базового принципа права – презумпции невиновности.
Все это производит удручающее впечатление на незападный мир, который воспринимает эти
явления как глубокий кризис, если не упадок и деградацию демократии, как закат западного мира и
великой европейской цивилизации, что затрагивает уже не только Америку, но и всех нас.
Результатом такого разочарования становится рост антиамериканизма, а, поскольку США
претендуют на роль лидера и «лица» западного мира, разочарование в США усиливает неприязнь
вообще к западной, изначально христианской, цивилизации.
Такая политика является одним из важнейших факторов роста напряженности в

межцивилизационных отношениях, и без того переживающих масштабные сдвиги и
неопределенное будущее. Сделав «американскую демократию» центральной идеологемой своей
мировой исторической стратегии, США нелишне было бы проявить большую ответственность
перед миром, перед своими гражданами и перед всей западной цивилизацией, от имени которой
они любят выступать.
Устав ООН в Главе I «Цели и принципы» не отдает предпочтения ни одной религиозно-

философской или общественно-политической системе и не только не определяет «демократию»
как некий идеал, к которому ООН предлагает всем стремиться, но вообще не упоминает слово
«демократия». Наоборот, Устав ООН начинается с утверждения суверенного равноправия всех
многообразных субъектов международных отношений. Это означает абсолютную равночестность
и равноправие республики и монархии, общества религиозного, будь то христианское, исламское
или индуистское, и общества либерально-демократического (западного типа). С точки зрения
классического международного права и Устава ООН, они абсолютно равноценны и между ними
нет отношений высшего к низшему, прогрессивного к отсталому.
Даже «тираны» не осмеливались вводить стандарты своей цивилизации силой. И.Кант утверждал,
что «карательная война (bellum punitivum) между государствами немыслима, поскольку между
ними нет отношения высшего к подчиненному, равно как ни одна сторона не может быть
объявлена неправой, так как это предполагает уже судебное решение». Американская идеология
глобализма отвергает принцип эгалитаризма и устанавливает между нациями «отношения высшего
к подчиненному», попирая все центральные принципы Просвещения. Можно говорить о закате
столь короткого века демократии и либерализма. Еще в 70-е годы доминировал тезис, нынче
полностью отвергаемый американской школой глобалистики: «При основополагающем принципе
суверенности государства» интервенция только с целью повлиять не на внешнее международное
поведение объекта, но на его внутренние дела безусловно должна быть расценена как
противоправная», - писал известный американский историк и политолог С.Хоффман.
Согласно высказываниям своих лидеров, США провозглашают право защищать права человека в
«нарушающих» их странах, совершая гуманитарные интервенции. При этом США претендуют на
право самим устанавливать критерии «правды», единолично выступать в роли судьи, самим
принуждать и карать. Объявление кого-либо от имени фантома мирового сообщества
23
«нецивилизованным» означает лишение защиты международными правовыми нормами. Но обе
стороны медали — и присвоение одним государством роли арбитра, и универсальная эгида ~ это
угроза понятию «государство и суверенитет», конец системы международного права, Устава ООН
и принципа невмешательства, конец эры государства-нации. Малые страны без ядерного оружия
существуют лишь по милости сильных, договоры и соглашения становятся протоколом о
намерениях». Международное публичное право становится факультетом ненужных профессий.
Такие авторитетные для Вашингтона (когда речь идет о других странах) организации, как
«Хьюман райтс уотч» и «Эмнэсти ннтернэшнл» постоянно критикуют США за нарушения прав
человека внутри страны и отклонения от норм гуманитарного права, допущенные в Афганистане,
Ираке, других странах.
В правозащитных оценках США наблюдается явное фарисейство в том, что касается продвижения
к демократии в таких странах, как Ирак или Афганистан, терзаемые острейшими внутренними
конфликтами, в условиях сохраняющегося иностранного военного присутствия.
К примеру, в Ираке сейчас под арестом без суда и следствия находятся 30 тысяч человек, половина
из которых удерживается коалиционными силами. Из 15 тысяч арестованных иракскими властями
только 8 тысяч содержатся в центрах заключения, подчиненных иракскому министерству юстиции,
то есть на более-менее законных основаниях. Не хотят замечать в США и нарушения прав не
получившего гражданства русскоязычного населения в Эстонии и Латвии. Обходят стороной
американцы проблемы русского населения на Украине, где грубо нарушается ратифицированная
украинским парламентом Конвенция о региональных языках, правозащитную ситуацию в Грузии.
Совсем по-другому в Вашингтоне с недавних пор говорят о России. Оперируя официальной
российской информацией, данными российских НПО и сотрудничающих с ними и с
официальными властями России международных организаций, американцы обвиняют Россию в
пренебрежении правами человека, в «преследовании» НПО и правозащитников, в «недостатке»
демократии. Надо полагать, главным признаком такого сворачивания является тот факт, что, по
сравнению с «демократичными» 90-ми годами, в России перестали расстреливать
самостоятельный законный парламент? Вашингтону, возможно, не нравится, что российское
телевидение уже не ограничивается проамериканскими гуру, ранее в унисон певшими славу
Западу, а приглашает к дискуссии более популярных в обществе сторонников суверенной
демократии и самостоятельных подходов к внешней политике, которых вплоть до конца 90-х годов
подвергали полному остракизму.
В России, как и в любой стране, на самом деле далеко не все удовлетворительно в области прав
человека. Однако Россия давно и бесповоротно пошла по пути утверждения демократических прав
и свобод. Невозможно отрицать, что в России проведена масштабная работа по
совершенствованию законодательства, обеспечивающего права и свободы граждан, и именно в
последние годы чрезвычайно поднят авторитет российского омбудсмена — Уполномоченного по
правам человека в Российской Федерации, который ежегодно публикует доклад о своей
деятельности. В этом документе более чем откровенно и обстоятельно отражены как успехи, так и
несовершенства в правозащитной области. Членами Общественной палаты стали деятели,
известные своей критичностью и компетентностью в правозащитной сфере. Делается это в полном
соответствии с Конституцией и с международными обязательствами.
Более того, именно российскому обществу, и особенно русской политической культуре, в

принципе свойственны куда более острая самокритичность и даже самобичевание, чем Западу,
которому в такой же степени свойственны множество исторических грехов и несовершенств,
однако ничуть не свойственно их стесняться. На Западе давно созданы почти непоколебимые и
тиражируемые СМИ стереотипы западной истории как колыбели свободы и гуманизма и русской
истории как традиции несвободы и деспотизма. И бесполезно с помощью документов доказывать,
что за весь период царствования, например, Ивана Грозного, было сгублено в несколько раз
24
меньше, чем в одну Варфоломеевскую ночь, а Генрих VIII обезглавил и пытал куда больше своих
противников, чем русский царь, или показывать, что за несколько веков в «деспотической» России
совершено всего несколько десятков смертных приговоров, в то время как в немецких городах к
концу XVIII века были сожжены по обвинению в колдовстве до ста тысяч женщин! Европейцы не
стыдятся своих изуверов, а гордятся их государственными делами, а русские перестали бы быть
русскими, если бы прекратили мучиться, что в их истории не все совершенно...
Сегодня в России открыто и весьма шумно действуют многочисленные правозащитные

организации. Их эмиссары и снабжают западные СМИ своими данными» как о реальных, так и о
мнимых грехах в области прав человека, и прежде всего о том, как их самих, якобы, угнетают и не
дают безотчетно пользоваться финансированием из-за рубежа. Они выступают в прессе в России и
за рубежом и беспрепятственно разъезжают по всему миру, где принимаются государственными
чиновниками и парламентариями.
Положение дел с соблюдением прав человека и гуманитарных стандартов в самих США весьма
далеко от идеала и не соответствует тем требованиям в этой сфере прав и свобод, которые
американцы объявили главным критерием принадлежности к «цивилизации», требуя их
безусловного соблюдения от других государств.
Вспоминаются скептические размышления об американской демократии А. де Токвиля, книга

которого, вопреки необоснованно распространенному мнению, считается чуть ли не «одой»
Америке. Увы, многие замечания этого признанного классика сохраняют свое значение и поныне.
Речь идет о поощрении в США конформизма, неприятии инакомыслия и многом другом. Говоря о
настоящей «тирании большинства» в Америке, Токвиль отмечает, что, хотя «в Америке границы
мыслительной деятельности, определенные большинством, чрезвычайно широки», «горе тому, кто
осмеливается их преступить». «Конечно, ему не грозит аутодафе, но он сталкивается с
отвращением во всех его видах и с каждодневными преследованиями. Политическая карьера для
него закрыта, ведь он оскорбил единственную силу, способную открыть к ней доступ...»
США настолько убедили собственное общество в своей демократичности, что там не помнят даже
«мак-картизма». О сохраняющейся хрупкости американской демократии свидетельствует и
удивительно быстрое, судорожное сворачивание самых элементарных норм демократии после 11
сентября 2001 года. А если бы США, прожившие всю свою историю без угрозы извне и изнутри,
испытали бы хотя бы толику тех угроз, которые пришлись в течение истории на долю России, то
что осталось бы от этой «пресловутой американской демократии»?
Сегодня на положении дел в области сохранения демократических институтов и соблюдения прав

человека, включая свободу слова, уже очевидно крайне негативно сказывается укоренившаяся в
США традиция официозного патриотизма, исключающая возможность более или менее
полноценной публичной критики и просто аргументированной дискуссии, в том числе в СМИ,
практически по всему спектру вопросов правительственной политики. Возможно, ни в какой
другой стране на национальное общественное мнение не оказывает столь удушающего
воздействия официальная пропаганда, которая вновь выходит на уровень наиболее острых
периодов «холодной войны».
США остаются, пожалуй, единственной из ведущих стран мира, где до сих пор господствуют
максимально унифицированные официальные клише историографии: упорная приверженность
созданному мифу о себе как «нации — искупительнице» подрывает доверие к США в мире и
побуждает рассматривать Америку как фактор нестабильности и общей непредсказуемости в
развитии международной ситуации. За триумфализмом по поводу якобы «победы в холодной
войне» скрываются извечные геополитические и экономические интересы, амбиции управлять и
нежелание меняться идеологически и уважительно относить ся к другим цивилизациям и
государствам.
25
Сворачивание демократических свобод в самих США и заметное искажение той системы «сдержек
и противовесов», которыми США гордились, в пользу администрации и полицейских механизмов
в этих условиях уже воспринимается не как временная реакция общества на события 11 сентября.
Это логичная внутренняя трансформация — тенденция к своеобразному «фалангизму»,
усиливающая угрозу миру со стороны сильного, мало подконтрольного собственному
общественному мнению американского государства.
«Демократизаторство», стремление использовать навязывание модели демократии и развития

другим странам и целым регионам являются сердцевиной нынешней внешнеполитической
стратегии администрации США. Отсюда врожденная некритичность к положению дел в этой
области у себя дома, в целом идеологизированные подходы к международным делам, которые к
тому же не разделяются подавляющим большинством американцев и не являются продуктом
свободной демократической дискуссии.
Наряду со всеми очевидными внешнеполитическими целями Вашингтона в этой области явную

опасность представляет стремление прикрывать свои намерения в международной политике
вселенской целью, вроде победного шествия демократии во всем мире, сменившей хрущевские
лозунги о победе коммунизма во всемирном масштабе. Весь мир давно расценивает это как ширму,
выводящую США из-под соответствующей критики за рубежом и внутри страны и
прикрывающую подлинные американские интересы, преследуемые в мировой политике. Таков же
эффект от муссирования якобы повышенной внешней угрозы безопасности США, в условиях
которой представляются оправданными любые вольности по части соблюдения фундаментальных
принципов демократии, прав и свобод граждан.
Все это — лишь часть проблемы, определяемой самими американцами как переживаемые США
«нравственно неопределенные времена (morally ambiguous times)». Двусмысленность в
нравственных основах внешней и внутренней политики всегда плохо заканчивалась для любой
страны, руководство которой под лозунгами «политической целесообразности» вступало на этот
скользкий путь. Обоснование претензий на новые регионы необходимостью защиты старых сфер
влияния - есть классическое оправдание империалистических поползновений. Накануне Второй
мировой войны из Берлина постоянно сетовали на необходимость то защитить судетских немцев,
то обеспечить естественную конфигурацию границ. Логическим завершением такой философии
является завоевание всего земного шара, ибо лишь в этом случае можно будет счесть, что данное
государство вполне обезопасило свои владения от внешней угрозы. Это не что иное, как
сокрушительное банкротство навязываемого всему миру либерализма как философии и западного
типа демократии как его практического воплощения.
Подобно большевикам начала XX века, идеологические менторы обосновывают право «передовых

и прогрессивных стран» насильно подтолкнуть тех, кто отстал. Сходство не только в доктрине,
утверждающей вселенскость либерализма, подобно постулату научного коммунизма «учение
Маркса всесильно, потому что оно верно» во времена Н.Хрущева. Сходство даже в обличении
«изгоев» в духе хрущевского агитпропа 60-х годов: «По мере того как история уверенной
поступью движется к торжеству рынка и демократии, некоторые страны остаются на обочине этой
столбовой дороги». Это не доклад очередному съезду КПСС 60-х годов — это слова г-жи
Кондолизы Раис!
Сворачивание свободы мнений и слова в США все больше напоминает Советский Союз, в котором
проводились идеологические кампании против инакомыслящих. Забавно, что теперь приходится
напоминать Америке, что ни инквизиции, ни царям не удавалось прекратить распространение идей
и мнений, противоречащих господствовавшему учению. «В Соединенных Штатах, — пишет де
Токвиль, — удалось достичь большего: они лишили людей самой мысли о возможности их
публиковать». Хотя во все времена общество находило возможность обличать пороки и смешные
26
стороны власти — так, даже в XVII веке Мольер разыгрывал подобные пьесы при самом дворе,
«сила, которая господствует в Соединенных Штатах, вовсе не желает, чтобы ее выставляли на
смех. Ее оскорбляет самый малый упрек, пугает правда... все должно восхваляться... Таким
образом, большинство живет в самообожании, и только иностранцы или собственный опыт могут
заставить американцев услышать некоторые истины...»
«О планах ЦРУ по приобретению

агентуры влияния среди
советских граждан»
Андропов Ю.В. ещё в 1977 году в своем Письме в ЦК КПСС «О планах ЦРУ по приобретению
агентуры влияния среди советских граждан» указывал на применение новейших социальных
технологий против СССР в виде агентов и контактов влияния.
В частности, он указывал, что в последнее время ЦРУ разрабатывает планы по активизации

враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию
экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры
влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу
управления политикой, экономикой и наукой СССР. Руководство американской разведки
планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по
своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в
аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи.
Деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь

политику саботажа в народном хозяйстве и искривления руководящих указаний, будет
координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках разведки.
...По замыслу ЦРУ, деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных
трудностей внутриполитического характера в СССР, задержит развитие нашей экономики, будет
вести научные изыскания по тупиковым направлениям, ... способствовать качественным
изменениям в различных сферах жизни нашего общества, и, прежде всего, в экономике, что
приведет к принятию СССР западных идеалов.
Что это за западные идеалы, к которым народ СССР подводило ЦРУ? Это, прежде всего,
сверхвласть денег, культ безудержного потребления и личной наживы любой ценой, конкуренция
граждан в процессе обогащения любой ценой, двойная мораль, паразитизм, поклонение «золотому
тельцу».
Рональд Рейган в 1983 г. в Директиве Совета Национальной безопасности США № 75 подчеркнул,

что для США стратегически важно добиться фундаментального изменения советской системы. Он
считал, что нужно создавать и консолидировать внутренние оппозиционные силы в СССР и
социалистических странах, которые при поддержке извне должны добиваться захвата власти и
политической переориентации своих стран на Запад. По мнению Рональда Рейгана, в основу
конкретных действий оппозиционных сил должна быть положена «Программа демократии и
публичной дипломатии»...
Директор ЦРУ Кейси отмечал, что наступила благоприятная ситуация, чтобы нанести серьезный
ущерб Советам, ввергнуть в полный хаос их экономику, через общественные организации взять
под контроль и оказывать влияние на развитие событий в обществе и государстве. Развал
государственной машины СССР неуклонно приведет к снижению дисциплины и ответственности,
у многих вызовет ощущение нестабильности и неуверенности в завтрашнем дне. Глубокий кризис
охватит постепенно все сферы общественной жизни и государственной системы СССР. Роль
27
государства будет дискредитироваться его правителями. Произойдет широкая политизация масс.
Появится множество политических партий и общественных течений, которые начнут борьбу за
власть во главе с новыми лидерами. В конечном итоге, все решат наши деньги и их ненасытная
жадность. В дальнейшем, они будут красть свой собственный бюджет, и вывозить его на Запад.
Так мы вернем все наши деньги, которые инвестируем в подкуп ключевых лиц, принимающих
решения в политике, экономике и науке.
Подбор специалистами иностранных государств агентов прямого влияния или контактов влияния
осуществляется спецслужбами США, Великобритании, Израиля, государств-участников НАТО и
др., которые особо тщательно подходят к подбору кандидатов, как правило, из бывших
сотрудников органов управления КПСС, уволенных чиновников и действующих сотрудников
госорганов, для внедрения во властные группы (группы лиц, принимающих материальные
решения в политике, экономике и науке) для организации и поддержания системной коррупции
(паразитизма) в органах власти, т.е. создания системы, где все решают не люди, а деньги. Кроме
того, агенты влияния создают политическую коррупцию в политических партиях и общественных
движениях с целью формализации политических движений и исключения попадания во власть лиц,
не подконтрольных им. Это, как правило, профессионалы высокого класса, которые
удовлетворяют следующим требованиям:
1) оптимальное (профессиональное и личностное) соответствие выполнению задач прямого

влияния на руководителей органов власти с целью вовлечения их в коррупцию;
2) умение адаптироваться в новых условиях и способность подтвердить свою легенду и
политическую значимость не только словесно или документально, но и своим поведением и
действиями (способность сыграть определенную легендой политическую, силовую,
экономическую, научную, социальную роль);
3) умение быть эмоционально устойчивыми в сложных ситуациях и в ходе длительной тайной
работы;
4) обладание неприметной внешностью, умение держаться в тени за «обрабатываемыми»
лидерами органов власти и политических партий;
5) умение хорошо ориентироваться в сложных ситуациях, обладание способностью к
импровизациям и так называемой «подковерной игре;
6) исповедывание двойной морали, боязнь нравственных людей и публичного диалога с
нравственными специалистами.
Контакт влияния образуется за счет вовлечения должностного лица государственного органа

власти представителями неправительственных общественных или экономических организаций
(фондов) в ситуацию прямой или косвенной материальной зависимости, поддержки или долга. В
дальнейшем данный контакт используется для блокирования социальной инициативы граждан,
направленной на усиление России в материальном и духовном производствах.
Ряд агентов влияния и контакты влияния используются «втемную» под флагом любых
общественно-политических организаций. Некоторые выступают в качестве оппонентов правящему
режиму как самостоятельные лидеры. Все они стремятся влиять на общественное мнение через
средства массовой информации и коррупцию во власти, а также активно вовлекают
правоохранительные структуры в споры хозяйствующих субъектов для передела собственности.
Главная задача агентов влияния - поддержка в обществе сверхвласти денег, усиление ситуации,
когда все решают только деньги, а не люди, и все интересы граждан и руководителей в политике,
экономике и науке сводятся к личному обогащению любой ценой.
Диссидентские движения являются прикрытием для работы агентов влияния. На фоне одного
ученого, занятого конструктивной критикой правительства, работают десятки разведчиков,
использующих против России социальные технологии, в основу которых заложена идея
28
пропаганды паразитизма - обогащение за счет перераспределения в своих интересах, минуя
интересы производителя.
Демократические движения используются для прикрытия целей развала СССР, а теперь уже и
современной России.
Несовершенство уголовно-законодательной системы, криминализация кредитно-финансовой

системы и экономической деятельности, нецелевое использование и прямое хищение бюджетных
средств, рост масштабов коррупции и активизация деятельности преступных сообществ,
захватывающих административные ресурсы руководителей субъектов Федерации - все это и
многое другое способствует углублению негативных процессов в стране.
Преступления, прикрываемые коррупцией, все чаще носят дерзкий и изобретательный характер.

Открыты большие возможности для злоупотреблений со стороны должностных лиц органов
государственной власти. Участились случаи применения схем незаконного отчуждения пакетов
акций, находящихся в федеральной собственности. Все чаще отмечаются попытки мошеннических
действий организованных групп из числа российских и иностранных граждан. Заключая
фиктивные договоры о привлечении долгосрочных инвестиций под залог государственных пакетов
акций предприятий, объектов недвижимости, земли и минеральных ресурсов, мошенники
получают долговые обязательства или векселя, авалированные правительствами республик,
главами администраций. В дальнейшем эти векселя размещаются в зарубежных банках. Под них
получают кредитные средства и присваивают их.
Ряд руководителей банков создаются компании и фирмы, учредителями которых являются они
сами, их родственники или доверенные лица. Данные структуры используются для получения
неучтенной прибыли путем выделения им невозвратных кредитов под льготные проценты,
которые потом переводятся за рубеж, что также позволяет банку уходить от налогообложения.
Осуществляется выдача валютных кредитов банкам-нерезидентам, которые не погашаются и
постоянно пролонгируются.
Результатом нецелевого использования и хищения бюджетных средств становится незаконное

обогащение частных лиц за счет государства, прогрессирующая тенденция становления теневых
финансово-экономических отношений, утрата возможности государственного контроля и
управления предприятиями, перспективными с точки зрения ожидаемой прибыли.
Теневые средства зарубежных разведывательных служб из Лондона активно финансируют

коррупционные связи организованной преступности с чиновниками государственного аппарата,
которые принимают решения в пользу организаций, находящихся под контролем агентов влияния
Запада (лиц, проповедующих культ «золотого тельца», всевласти денег, разрушающих
нравственные устои российского общества).
Масштабы разворовывания государственных ресурсов и собственности достигли беспрецедентных

размеров, поставив страну на грань катастрофы.
В орбиту коррупции втянута значительная часть правоохранительной системы. При попытке

отдельных руководителей сопротивляться коррупции их персоны становятся объектом
коррупционных атак: фальсификация, подтасовки, подлоги, ложь, дезинформация,
распространение невероятных слухов, физические и моральные репрессии...
www.souz-kobra.ru
http://nravst.jino-net.ru
29
Сергей ГОРЮНКОВ
ЗАГАДКА СНА ОСТАЁТСЯ
Итак, “царевна” проснулась, – иначе Александр Сергеевич не смог бы не только написать «Сказку
о мёртвой царевне и о семи богатырях», но и вообще появиться на свет (как поэт, разумеется). Но
вот парадокс: не прошло и 20 лет после публикации Сказки, и Ф.И.Тютчев пишет в одном из своих
писем к Э.Ф.Тютчевой: «…жизнь народная, жизнь историческая ещё не проснулась в массах
населения. Она ожидает своего часа…». А ещё раньше он обращается к теме “русского сна” в
своих стихах: «Ужасный сон отяготел над нами…»; «Проснись – теперь иль никогда…» (второе –
из стихотворения «Ты долго ль будешь за туманом скрываться, русская звезда…»).
Что это: перепев пушкинского же, но более раннего «Россия вспрянет ото сна»? Или “царевна”
заснула снова? Трудно сказать. Очевидно лишь одно: начиная с Пушкина, образ “спящего народа”
буквально преследует русскую художественную мысль. Причём у различных авторов этот образ
окрашивается в самые разные эмоциональные тона и облекается в самые разные смысловые
контексты. «Ты проснёшся ль, исполненный сил?» – в этом некрасовском вопросе уже нет и в
помине пушкинского жизнеутверждающего оптимизма. А вот блоковский настрой диаметрально
противоположен некрасовскому: «Ты и во сне необычайна…». И совершенно иначе – как бы
“изнутри” – высвечивается та же мысль у Н.Рубцова: «Я буду скакать по холмам задремавшей
отчизны…». Соответственно – у Ю.Кузнецова:
«Качнёт потомок буйной головою,

Подымет очи – дерево растёт!
Чтоб не мешало, выдернет с горою,
За море кинет – и опять уснёт».
У известного богослова Г.Флоровского читаем: «В истории русской мысли много загадочного и

непонятного. И прежде всего, – что означает это вековое, слишком долгое и затяжное молчание?
Как объяснить это позднее и запоздалое пробуждение русской мысли?» (Флоровский, с.2). Тут
подразумевается по крайней мере, что Россия всё же окончательно проснулась. Но вот проходит
ещё несколько десятилетий, и художник И.Глазунов создаёт призывное полотно «Россия, хватит
спать!». А сегодня (май 2006 г.) я, житель Санкт-Петербурга, сам ежедневно прохожу мимо
нацарапанного мелом на стене соседнего дома лозунга: «Россия, проснись!».
Ясно, что всё это как-то связано с той проблемой, которую впервые в истории нашей культуры
сформулировал А.С.Пушкин: с проблемой специфики русской коллективной ментальности.
Напомню суть проблемы в её пушкинской трактовке: «Россия никогда ничего не имела общего с
остальною Европою… История её требует другой мысли, другой формулы» (из журнальной статьи
«Об “Истории русского народа” Полевого»).
Нужно признать, что пушкинский взгляд на специфику русского национального характера как на
нечто исключительное и самобытное почти никем сегодня не разделяется. Хотя сам факт
существования специфики, главным образом со знаком минус, признаётся. Но тем необходимей
для нас рациональное осмысление этой специфики, – потому что отрицание ценности русского
культурно-исторического пути достигло сегодня своего пика. Если одни – те, кто болеет и
переживает за Россию – пытаются её разбудить, то другие, настроенные к России по-смердяковски
или откровенно по-вражески, видят в её спящести доказательство её исторической никчёмности, её
изначальной ущербности и неполноценности, её неспособности вписаться в
общецивилизационный контекст. Если для одних нынешнее состояние России – это источник
30
внутренней душевной боли, то для других – всего лишь повод для выражения удовлетворённой
ненависти.
В 90-е гг. агрессивная русофобия вышла из домашних кухонь и стала выражать себя публично.
Хорошо помню, как известный лингвист, академик В.В.Иванов, коснувшись в своём
телевыступлении русской истории, сравнил её с кровью и грязью (он с видимым наслаждением и
презрением повторил эти слова: “кровь и грязь”). Тем самым он выразил господствующий в
сегодняшней образованной среде взгляд на русскую историю и культуру, выразил преобладающую
тенденцию отношения к ним.
Чтобы не быть голословным, приведу небольшую подборку фактов (“срез мнений”), дающую
представление о тенденции:
Газета «Комсомольская правда», 15 июня 1993 г. Писатель В.Аксёнов говорит о России: «Да чёрт с
ней, под жопу ногой, эту Россию!».
Май 1994 г., телевизионная передача «Артгалерея». На одну из передач доставляют свинью, и
ведущий г. Кулик объявляет: «Эта свинья являет собой образ России. Её невозможно воспитать, а
нужно поступить следующим образом». Далее свинью моют, закалывают, расчленяют на куски и
раздают эти кровавые куски участникам “культурной” передачи.
19 мая 1998 г., телеканал “Россия”. Выступает кинорежиссёр А.Герман. Он говорит: «Мне кажется,
что в нашей русской истории есть какие-то болезнетворные микробы», и далее приводит примеры,
что нигде в стране русские не работают. Т.е., по его мысли, “болезнетворные микробы русской
истории” – это сам русский народ.
30 июля 1999 г., ТРК “Петербург”, программа “Событие”. Говорит академик В.Свирский: «Русская
идея – ничего не делать, но жить хорошо, как в Японии».
“Настоящий мужской журнал” «Медведь», сентябрь 1999 г. Популярный артист В.Гаркалин даёт
интервью: «Я вообще не знал, что это такое – патриотизм. Для меня это … мерзкое понятие…как
можно любить историю русской государственности – за кровопролития, за ту политику, какую
каждый царь проводил и проводит с настойчивостью идиота?... нужно, наверное, быть
нечеловеком, чтобы любить что-то такое. Это как любить сатану».
1 февраля 2003 г. СПб, радио. Беседа политологов о парламентской борьбе в ЗАКСе. Профессор
В.В.Крамник: «Наша культура – культура всего плохого, что у нас есть».
Газета «Новый Петербургъ» от 27 ноября 2003 г. цитирует И.Хакамаду: «Те, кто использует слово
“русский” в этническом смысле, должны сидеть в тюрьме».
17 ноября 2005 г., СПб., радио. Утренняя развлекательная передача на тему “Знаете ли вы?”
Задаётся вопрос: когда появилась первая тарелка? Ответ: в неолите. В античности у каждого уже
была своя тарелка. А на Руси первая тарелка появилась во времена Лжедимитрия. До этого на
пирах перед каждым клали краюху хлеба, на неё клали кусок мяса, который съедался, а
пропитанный соусом хлеб отдавался собакам или нищим.
21 мая 2006 г., телепередача В.Познера «Времена», выступает кинорежиссёр А.Смирнов: «Цинизм
и непорядочность внутренне присущи русскому человеку изначально».
5 июня 2006 г., телеканал «Культура». За круглым столом российская либеральная интеллигенция
(А.Михалков-Кончаловский, М.Ясин, И.Чубайс и др.) обсуждает вопрос, что делать с русской
31
коллективной ментальностью. Общая тональность предлагаемых рецептов: русский народ нужно
спасать от него самого.
И так далее, не хочется продолжать. Примеров полного и категорического отрицания смысла

существования русской истории, русской культуры и самого русского народа – тьма. Причём в ход
идёт всё: честная глупость, агрессивное невежество, наглая ложь, злорадное издевательство,
хладнокровная манипуляция сознанием. И всем этим негативом вот уже на протяжении
полуторадесятилетия переполнены газеты, радио, телевидение. На этой “аксиоматике” выросли
поколения, научившиеся стесняться быть русскими.
Вот робкая попытка протеста против негатива – «Литературная газета» №6 [5960], 11-17 февраля
2004 г., статья А.Ципко «Газпром против Русского Собора»: «НТВ глумилось и продолжает
глумиться над всем русским. И прежде всего руководители “Газпрома”, финансирующие
пропаганду русофобии, несут за это моральную и политическую ответственность. Развращённые
вседозволенностью нашей … не столько демократической, сколько антирусской революции,
таланты НТВ продолжают “оттягиваться”, не отдавая себе отчёта, что их русофобия взращивает
грозди гнева, грозного гнева… Русофобия так же опасна и вредна, как и антисемитизм, и
нынешние так называемые антикавказские настроения…».
Эмоции Ципко – это “бунт на коленях”. Гораздо грустнее, что, даже стоя на коленях, бунтуют всё
реже. Вот газета «Советская Россия», № 151 [11740], 24.12.1998 г.; в ней – беседа профессора
Литературного института им. А.М.Горького Михаила Лобанова с корреспондентом газеты
Виктором Кожемяко:
«В.К. Я обратил внимание, что, анализируя в этой своей книге (“Россия в обвале” – С.Г.)
недостатки нашего русского национального характера, Солженицын приходит к весьма
пессимистическому, едва ли не безысходному для России и русских взгляду. Отсюда и заголовок
целого раздела: “Быть ли нам, русским?” Отсюда, я бы сказал, и главный общий настрой наш.
Панихидный настрой.
М.Л. Вопрос о некоторых слабостях нашего национального характера – это мучительный, даже
трагический для нас, русских, вопрос. И в самом деле, мы со своей православной “всечеловеческой
отзывчивостью” оказались совершенно незащищёнными перед миром, исповедующим религию
насилия, золотого тельца… Было в “советской империи” то, что удерживало это мировое насилие,
чего не хочет в упор видеть до сих пор Солженицын. Но для нас важны и его сомнения насчёт
национального характера и духовного уклада русского народа, которые как бы ещё резче увидены
им после двадцатилетнего пребывания в Америке. И можно понять постоянное его заступничество
за старообрядчество – оно представляется ему силой более активной, чем нынешнее православие.
Историк Иван Забелин приводит слова одного средневекового русского человека: “Если ты раб на
земле, то останешься таким же рабом и там, в мире ином…”».
Здесь уже налицо внутреннее согласие с той, давно “продавливаемой” идеей, что русский народ –
раб по духу. Значит – всё, приехали: “поезд дальше не идёт”. Пора собирать манатки и
освобождать историческое место для других, более достойных народов. Или же пора начинать по-
настоящему разбираться, кто мы такие и стоит ли нам продолжать своё существование как народу
– как историческому носителю определённой ценностной традиции.
Сначала – констатация факта: нынешнее состояние русского народа, действительно, удручает.

Деморализация, раскультуренность, утрата общественного инстинкта и сознания своей
национальной идентичности (в его достойных формах) достигли уровня, прежде небывалого. Так
что в каком-то смысле вышеприведённые высказывания в адрес русского народа можно даже
признать небеспочвенными. Но – именно “в каком-то” смысле, т.е. в таком, который надо ещё
определить. Ведь одно дело – негативная характеристика народа как претендующая на
32
определение его сущностной специфики, и совсем другое дело – качественное состояние народа
как исторически возникшее, как результат определённых исторических причин. Причины эти надо
знать, – чтобы иметь право рассуждать о сущностной специфике.
Например: многое из того, что позволяет сегодня говорить о русском народе как о
“раскультуренном”, объясняется тем, что последние полтораста лет он жил в условиях процесса
раскрестьянивания – в условиях процесса, начатого реформой 1861 г. (освобождение от
крепостной зависимости) и завершённого на памяти современного взрослого населения страны
(уничтожение “неперспективных” деревень Нечерноземья). В начале этого процесса подавляющее
большинство русского населения России составляло крестьянство; в конце процесса крестьянство
уже – в подавляющем меньшинстве. А что это означает с точки зрения культуры? Это означает,
что народ, тысячелетиями существовавший в рамках традициональной культуры, оказался вырван,
исторгнут из неё, вброшен в чужую для него, люмпенскую среду городских низов. В истории
любого народа подобный процесс – трагедия, сопровождающаяся издержками иногда
чудовищными (скажем, Германия, в которой раскрестьянивание совпало с событиями
средневековой Реформации, потеряла в то время до двух третей своего населения). В нашей стране
пик раскрестьянивания пришёлся на советский период русской истории с его индустриализацией и
великими стройками, с его гонениями на “буржуазную” культуру и подрывом традиционного
начала в общественных отношениях, с его неустойчивым, хрупким бытом и страшным
кровопусканием Великой Отечественной войны. Чего ж удивляться, что народ, оторванный от
прежней, крестьянской культуры и не успевший по большей своей части вписаться в другую,
городскую, до сих пор не вполне отвечает стандартам культуры других, с более благополучной
судьбой, народов? Надо удивляться, что он вообще ещё жив.
Или такой пример. Культурный погром, который испытал русский народ в первое десятилетие
советского периода своей истории и последствия которого испытывает на себе до сих пор, имел
своим оправданием его характеристику как “угнетателя” всех остальных народов имперской
России. Если характеристика верна, то, значит, она отражает сущностную негативную специфику
“угнетателя”. Но верна ли она? Вот выдержка из очень обстоятельного аналитического
исследования: «Начнём с того, что в Российской империи русский народ, фактический её
создатель, не имел преимуществ перед другими российскими народами. Более того, подавляющее
большинство российских народов не знало крепостного права вообще, а русский народ не только
знал, но был освобождён от него в последнюю очередь. Немцы, поляки, греки, крещёные татары и
крещёные евреи владели крепостными русскими людьми, а русские помещики не владели по
крепостному праву ни немцами, ни поляками, ни татарами, ни евреями, ни кем-либо ещё, кроме
своих же единокровных. Уже одного этого факта достаточно, чтобы понять приниженное
положение русского народа в его собственной стране…» (Шиманов, с. 143-144).
«Наши немногие действительно русские публицисты, ведшие оборонительную войну в защиту

русского народа и клеветнически обозванные за это шовинистами, подметили в конце XIX века и
начале XX вот какое интересное обстоятельство: наше российское правительство, как и
позднейшее советское, проводило свою внутреннюю политику в ущерб русскому народу. “У нас
вошло в какую-то привычку, – писал М.А.Миропиев, – отдавать предпочтение интересам окраин
перед интересами центра… Таких окраин, живущих за счёт центра, у нас несколько: Кавказ,
Туркестан, Закаспийская область и др. Это вопреки всем западноевропейским народам, которые
стремятся обогатиться за счёт своих колоний … – это какая-то особая у нас благотворительность
на окраины … Эти окраинные дефициты влекут за собою громадное государственное зло:
экономическое оскудение и даже по местам вырождение нашего центра, наших внутренних
губерний Европейской России… Политика предпочтения окраин центру ведёт нас к
государственному разложению…”…
Ещё раньше Миропиева о том же писал В.В.Розанов: “Ничего нет более поразительного, как
впечатление, переживаемое невольно всяким, кто из центральной России приезжает на окраину:
33
кажется, из старого, запущенного, дичающего сада он въезжает в тщательно возделанную,
заботливо взращиваемую всеми средствами науки и техники оранжерею. Калужская, Тульская,
Рязанская, Костромская губернии – и вся эта центральная Русь напоминает какое-то заброшенное
старьё, какой-то старый чулан со всяким историческим хламом, отупевшие обыватели которого
живут и могут жить без всякого света, почти без воздуха… Можно подумать, что “империя”
перестаёт быть русской; что не центр подчинил себе окраины, разросся до теперешних границ, но,
напротив, окраины срастаются между собою, захлёстывая, заливая собою центр, подчиняя его
нужды господству своих нужд, его вкусы, позывы, взгляды – своим взглядам, позывам, вкусам»
(там же, с. 158-159).
Как видим, попытки представить русский народ “угнетателем” несостоятельны. Но, может быть,
на негативную национальную специфику указывает другое, противоположное “угнетательству”
свойство русского народа – его перманентная способность оказываться в роли “жертвы” чужой
политики, чужих интриг, чужих геополитических замыслов?
На первый взгляд, это действительно так, на что опять-таки указывает Розанов: «“На Руси
русскому теснее, чем каждому инородцу или иноверцу… Везде на Руси производитель – русский,
но скупщик – нерусский, и скупщик оставляет русскому производителю 20 процентов сработанной
им работы… Судятся русские, но в 80 процентах его судят и особенно защищают перед судом
лица с нерусскими именами. Везде русское население представляет собою тёмную глыбу,
барахтающуюся и бессильную в чужих тенетах… Везде русский отталкивается от дела, труда,
должности, от заработка, капитала, первенствующего положения и даже вторых ролей в
профессии, производстве, торговле … Везде он мало-помалу нисходит к роли “прислуги” и
“раба”… Будущая роль “приказчика” и “мальчика на посылках”, в своём же государстве, в своей
же родной земле, невольно вырисовывается для русских…”» (там же, с. 163).
Шиманов комментирует: «И вот, при таком-то состоянии русского народа, словно в насмешку над
ним, начинают звучать деланно негодующие слова о русификаторской политике властей, о разгуле
в стране ВЕЛИКОДЕРЖАВНОГО РУССКОГО ШОВИНИЗМА. Это было придумано по-бандитски
великолепно! Любая жалоба на угнетённое положение русского народа рассматривалась теперь как
проявление “зоологического” русского национализма. Почему именно русский национализм был
“зоологическим”, а не польский или еврейский, спрашивать не разрешалось. Кто спрашивал –
заносился в чёрные списки. Не хочешь в чёрный список – молчи или подвывай врагам русского
народа. За подвывание получишь звание прогрессивного человека. Заикнуться о том, что такая
практика несправедлива, было нельзя, потому что судьями были как раз те, кто эту практику
организовал. Это было уже начало ГУЛАГа, его проклюнувшийся росток. Это была прелюдия к
предстоящему, ещё небывалому по своим размерам РУССКОМУ ПОГРОМУ…
Слова о “великодержавном русском шивинизме” нужны были подлинным господам положения не

только для маскировки их господства, но и в качестве ПРЕДЛОГА для предстоящего геноцида
русского народа. Опираясь на этот миф, … можно было оправдать в дальнейшем уже на
официальном уровне политику открытого ущемления великорусского народа, которая и была
осуществлена, как известно, в годы Советской власти. Так, например, один из идеологов русского
погрома, Н.И.Бухарин, писал: “…Мы в качестве бывшей великодержавной нации должны…
поставить себя в неравное положение в смысле ещё больших уступок национальным течениям.
Только при такой политике… когда мы себя искусственно поставим в положение более низкое по
сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить себе настоящее доверие прежде
угнетённых наций”…
Эта политика систематической дискриминации и разрушения русского народа, прикрываемая

такими вот, как у Бухарина, или подобными предлогами, выразилась в том, что русское
национальное сознание было поставлено фактически вне закона, и тем самым уничтожалась
духовная основа самого бытия русского народа; великорусскому народу, единственному из всех
34
народов СССР, было отказано в праве на национальную государственность, то есть в инструменте
защиты его законных национальных интересов; формирование союзного бюджета шло за счёт
главным образом РСФСР; … Эта политика привела к тому, что ныне великорусский народ не
только вырождается биологически, но и вымирает количественно. Знаменательно, что показатели
переписи 1979 года были засекречены, а показатели переписи 1989 года почти не обсуждались»
(там же, с. 163-164).
О том же – в новейшем труде А.Панарина «Народ без элиты»: «…в советском пространстве…
действовало нигде в мире не предусмотренное правило…: больше ресурсов, льгот и преференций
роста получают те республики (регионы), которые временно отстали и находятся в более трудном
положении. Национальные республики бывшего СССР в самом деле получали больше инвестиций
и другой помощи союзного Центра, чем РСФСР» (Панарин, с.173-174).
Но если Россия – это “вечная жертва”, то чем это лучше “вечного угнетателя”? Получается, что
русские опять виноваты: если не как угнетатели, то как недотёпы, – раз позволяют так обращаться
с собой. В конце концов, мир не богадельня, и слабым в нём не место.
Вроде бы всё правильно; но факты свидетельствуют, что и на роль “вечной жертвы” Россия тоже
не годится. Дело в том, что способность русского народа оказываться в роли жертвы чужой
политики, чужих интриг, чужих геополитических замыслов проявляется не как хронически-
постоянная, а как строго периодическая. То есть, “жертвой” народ становится лишь на время, по
истечении которого он, как ванька-встанька, начинает обнаруживать уже не слабые, а, наоборот,
победительные качества своего национального характера. Например: средневековая русская
история начинается с ордынского ига, а заканчивается воздвижением сильного Московского
царства; имперская история начинается с полного духовного подчинения русского образованного
общества европеизму, а заканчивается блестящим и самобытным в культурном отношении XIX
веком; советский период начинается, можно сказать, с нуля, с руин, а заканчивается победой в
самой страшной в мировой истории войне, строительством второй по политическому влиянию
державы мира и выходом в космос.
В этом смысле Россия выступает как бы в роли источника постоянных “моральных травм” для
Запада. В первый раз такая “травма” была нанесена ему на исходе средних веков: «Изумлённая
Европа, – писал К.Маркс, – в начале княжества Ивана III едва ли даже подозревавшая о
существовании Московии, зажатой между литовцами и татарами, была ошеломлена внезапным
появлением огромной империи на восточных своих окраинах, и сам султан Баязид, перед которым
Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита» (История дипломатии, с.197).
Во второй раз “травма” была нанесена Европе Петром I, который «на два с половиной столетия
избавил мир от попадания в полную зависимость от Запада, научив его противостоять западной
агрессии её же собственным оружием» (Тойнби, с. 439; см. также у В.В.Кожинова: «Запад, начиная
с конца XV века, за сравнительно недолгое время и даже без особо напряжённых усилий…
подчинивший все континенты…, вместе с тем, несмотря на многочисленные мощные вторжения в
нашу страну…, не смог её покорить, хотя её не отделяют от Запада ни океан или хотя бы море, ни
горные хребты. В этом уместно усматривать первопричину присущей Западу русофобии в
буквальном значении сего слова, т.е. страха перед Россией. – Кожинов, 2000, с. 16). А в третий раз
«СССР навсегда “травмировал” Запад тем, что сломал “нормальную” логику земной истории,
согласно которой сильным и развитым полагалось господствовать, безнаказанно угнетая слабых и
“неразвитых”. Все неистовства современной либеральной пропаганды против “советского
империализма” и “русского мессианизма”, вся нынешняя профилактическая работа новых хозяев
мира по искоренению самих корней такого поведения России в мире несут на себе печать этой
травмы – оскорблённого самолюбия наглых, которым “положено”» (Панарин, с. 342).
Как видим, “цикличность” русской истории, состоящая из чередующихся взлётов и падений

России – это тоже факт, от которого никуда не деться. Но скептик и на это возразит: все такие
35
“циклы” – это не более чем конвульсии народа, не умеющего равномерно работать и
вынужденного поэтому время от времени догонять авральными методами народы, ушедшие в
своём развитии вперёд. Так что если и есть какая-то особая специфика русского культурно-
исторического пути, то лишь как стадиально-историческая специфика – как специфика вечно
отстающего. И Россия в этом смысле – всего лишь особая модификация “Спящего” в том его
традиционалистском понимании, которого придерживался, например, А. Дж. Тойнби (Тойнби, с.
324-325, 399, 552; см. также с. 107, 308).
И здесь, кажется, крыть нечем, потому что теория исторического прогресса – это основа основ
современного научного мышления. А “неисторичность”, то есть неумение вписаться в прогресс,
поставлена в вину не только русскому, но и всему славянскому племени уже при самом
зарождении теории исторического материализма. Как сказано в труде «Россия и русские в мировой
истории», «Энгельс полагал славян народами, которые “нежизненны и никогда не смогут обрести
какую-нибудь самостоятельность”. Они якобы “никогда не имели собственной истории… и лишь с
момента достижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации уже подпали под
чужеземную власть или лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на
первую ступень цивилизации”. В тевтонском задоре Энгельс утрачивает последние проблески
интернационализма…: “способные и энергичные” немцы и венгры являются не только символом
прогресса и революции, но также просветителями и носителями цивилизации для славян. Одной из
причин Дранг нах Остен и германизации славянских земель в работе “Революция и
контрреволюция в Германии” была названа необходимость ввозить из Германии почти все
элементы духовной культуры» (Нарочницкая, с. 160).
Так разговор, начатый с целью выяснения специфики русского национального пути, заканчивается
самой заурядной пропагандой расизма, преподносимого в “научном фантике” исторического
материализма. И на этом впору было бы поставить точку, если бы сам исторический материализм
как метод познания не начал бы обнаруживать сегодня свою истинную природу онаученного
евроцентристского фольклора социал-дарвинистского толка.
Речь идёт о том, что «теория исторического материализма возникла не как научное обобщение
неких неопровержимых эмпирических фактов, а как умозрительная философская конструкция,
удовлетворившая некоторым тенденциозным умонастроениям и запросам своего времени. Что это
были за умонастроения и запросы, показал сам оглушительный успех теории, узаконивший именем
науки все те формы “прогрессивного” человеческого поведения, которые уже не считали себя
связанными оглядкой на совесть, на нравственность, на справедливость и вообще на “идеалы”, –
для них достаточно стало опоры на безрелигиозное знание, на формальное право, на
революционную целесообразность и вообще на “интересы”. Конкретно это выразил так наз.
“основной вопрос философии” (об отношении сознания к бытию), который раз и навсегда отказал
сфере духа (включающей в себя идеалы совести, справедливости и нравственности) в праве
считаться смыслообразующим стержнем жизни; он определил её как исторически преходящую,
обусловленную экономическими, классовыми и др. формами общественных отношений систему
ценностей, т.е. – как необязательное, вторичное, относительное явление» (Путь Росии к
социальному государству, с. 4-7).
Внешне-убедительную законченность историческому материализму придала теория

культурогенеза. Напомню вкратце, что это такое. Это теория, объясняющая процесс возникновения
на земле человеческой культуры: языковой деятельности, поведенческой (этико-нормативной)
деятельности и деятельности по поддержанию и совершенствованию материальной культуры.
Теорию культурогенеза “научно” обосновала дарвиновская теория происхождения видов (слово
“научно” поставлено в кавычки потому, что сама теория Ч.Дарвина представляет собой, цитируя
Н.Я.Данилевского, «не только и не столько биологическое, сколько философское учение, купол на
здании механистического материализма». – Любищев, с.195). Суть историко-материалистической
теории культурогенеза – в том, что обезъяноподобные предки человека – гоминиды – на
36
определённом этапе своего развития, в процессе орудийной деятельности, в процессе накопления
практического опыта и необходимости делиться им друг с другом выработали нечто, что выделило
их из царства животных, а именно: естественные языки, общественные институты и материальную
культуру. Сегодня имеется несколько модификаций этой теории, но все они отличаются друг от
друга частностями; общая же схема сохраняется неприкосновенной...
Почему всё это делается, в общем-то понятно, – если учесть, что господствующее сегодня
материалистическое мировоззрение служит моральным оправданием сложившегося в мире
бессовестного и безнравственного глобального порядка. Отказываться в этих условиях от
материалистической парадигмы – означает ставить всё здание этого порядка под угрозу
нравственной ревизии. Как и наоборот: пока в сознании миллионов сохраняет свою авторитетность
материалистическая парадигма – неуязвим и глобальный порядок, воплощённый в основанных на
ней предпосылочных установках, принципах и методиках обучения, в программах и технологиях
управления массовым сознанием, в огромном количестве зомбирующих формул и языковых
штампов, в поведенческих образцах и шаблонах.
Понятно и то, что выступать в таких условиях против материалистической парадигмы означает
фактически – ставить себя вне обсуждаемости, вне легальной научной полемики, вне возможности
быть услышанным. Это особенно очевидно в связи с российскими условиями, где понятия
“научный” и “материалистический” стали синонимами, – потому что на протяжении многих
десятилетий советской истории сама возможность получения научной степени была напрямую
связана с “принесением клятвы в верности материализму” (а именно так и нужно расценивать
необходимость сдачи входившего в “кандидатский минимум” экзамена по теории научного
материализма).
Как следствие, мы имеем сегодня дело с феноменом куда более проблемным, нежели пресловутый
“совок”: с “экономическим человеком”, который ещё совсем недавно «воспринимался как
прозаический мещанский тип, “не интересующийся политикой”. И только приблизившаяся
перспектива завершения процесса отчуждения всех ценностей и перевода их на язык обмена
ускорила саморазоблачение этого типа в качестве нового тоталитариста, по сравнению с которым
прежние тоталитарные типы выглядят приготовишками» (Панарин, с. 25).
Что остаётся делать в этой ситуации историкам-теоретикам, исповедующим исторический

материализм? Только одно: продолжать делать вид, что “политика” их не касается, а интересует
лишь “чистая наука”. Но поскольку “чистая историческая наука” базируется в своих
предпосылочных основаниях на историко-материалистической теории культурогенеза, то
историки-теоретики оказываются в довольно-таки межеумочной ситуации. С одной стороны, они
бессознательно продолжают цепляться за теорию, в которую факты уже не вписываются, а с
другой – вынуждены считаться с фактами, для которых нет адекватной им теории (как нет и
понимания её необходимости). Не удивительно, что историки-теоретики давно уже погрязли в
эклектике, пытаясь совместить несовместимое: новые факты и старую теорию. А историки, не
претедующие на звание “теоретиков”, попросту не знают и знать не желают о сложившейся в этой
области знания кризисной ситуации (хотя, впрочем, есть и такие специалисты, которые и от
звания “теоретиков” не отказываются, и про кризисную ситуацию не желают знать. Но это уже не
из той области, где ищут истину, а из той, где про неё “знают” заранее).
Между тем эта кризисная ситуация показывает, в частности, что человеческая культура как
трансформация мифологического наследия потенциально включает в себя, наряду с
политическими, экономическими, религиозными и др. мифами, и миф об “объективной
исторической науке”, делящей народы на “исторические” (“прогрессивные”) и “неисторические”
(“неприспособленные”). Соответственно, она показывает, что взгляд на существование
человеческой культуры во времени возможен не только с позиции традиционно понимаемого
“историзма”, но и с позиции объявленного “неисторичным” традиционализма. А оба эти взгляда,
37
будучи органически совмещены, создают “фокусную” точку зрения на историю культуры как на
“асимметричный диалог” между “историческими” и “неисторическими” народами.
“Асимметричный” потому, что участники диалога рассматриваются здесь уже не как
преследующие одни и те же цели конкуренты, а как носители двух совершенно различных, но
взаимообусловленных функций.
Сам “диалог” (не путать с “обменом предложениями”) может при этом пониматься по разному.
Например, он может пониматься в духе П.Я.Чаадаева: «…По отношению к Европе… мы публика,
а там актёры, нам и принадлежит право судить пьесу», – Тарасов, с.291). А может пониматься в
свете представлений А.Тойнби об истории как о модели отношений, строящихся по принципу
“вызов-ответ” (Тойнби, с. 113-132), где агрессивный “вызов” исходит на современном этапе от
западной цивилизации, а вынужденный “ответ” – от традиционального мира (Тойнби, 2003, с. 401).
А может пониматься в духе теории М.М.Бахтина: как незавершимый диалог мировоззрений –
“последних позиций в отношении высших ценностей” (Бахтин, с. 351-354).
Бахтинская концепция “диалога”, во многом интуитивная и до сих пор плохо понимаемая,

считается сегодня сферой компетенции лингвистов и литературоведов, – хотя сам учёный
настаивал на её самостоятельном и более широком значении (там же, с. 176, 294, 306-307, 326). И,
действительно, М.М.Бахтин рассматривает “диалог” как некую универсальную модель,
инвариантную структуру, приложимую абсолютно ко всем уровням культуры.
На практике это означает, что о структуре “диалога” одного уровня допустимо судить по структуре
другого, – в зависимости от того, какая структура на сегодняшний день изучена лучше. Например:
о структуре “диалога культур” можно судить по структуре “мысленного диалога”, – потому что
последняя поддаётся интерпретации на языке асимметричного диалога между левым и правым
полушариями головного мозга, где левое полушарие выступает в роли активного (доминантного), а
правое – в роли кажущегося пассивным (“спящим”).
Аналогия с функциональной асимметрией мозга особенно интересна тем, что даже в самих
научных исследованиях правополушарной функции наблюдается их бессознательная
“дискриминация” исследователями-левополушарниками («…от правого полушария требуют
выдачи информации в её левополушарной форме» (Розенфельд, с. 100; ср. евроцентристскими
критериями “цивилизованности” и “демократичности”). Главное же – аналогия с функциональной
асимметрией мозга особенно рельефно высвечивает значение пассивной, “спящей” стороны
диалогического процесса как наделённой своей собственной, самостоятельной функцией.
В переводе на язык истории культуры модель асимметричного диалога можно понять как
работающую в режиме отношений между, условно говоря, “лево-” и “правополушарными”
участниками межцивилизационного взаимодействия. А это уже даёт возможность перевести
разговор об отношениях между Западом и Востоком (и, в частности, между Европой и Россией) из
субъективно-оценочной плоскости (“хорошие” – “плохие”, “прогрессивные” –
“неприспособленные”) в область эмпирических наблюдений и обобщений. Несомненно, например,
что лишь благодаря своему “левополушарному” эгоцентризму Запад смог сыграть в мире свою
уникальную всепланетарную роль. «Уже само по себе стремление “свободно творить в мире,
исходя из субъективного самосознания”, – беря таким образом на себя всю полноту
ответственности, – являет подлинно героическую суть Запада. С этой точки зрения Запад в самом
деле не имеет себе равных, и его последовательное овладение всей планетой, – до самых дальних
континентов и даже затерянных в мировом океане островков, – одно из ярчайших выражений
человеческого героизма вообще. Необходимо только сознавать, что понятие “героическое”,
которое безоговорочно покоряет души юношей, вовсе не сводится к “положительному”
содержанию и отнюдь не совпадает с критериями нравственности. Для “объектов” героического
деяния оно вполне может предстать как нечто крайне негативное» (Кожинов, с. 46).
38
Так же несомненно, что лишь из-за неосознаваемости своей “правополушарной” специфики Россия
терпит постоянные неудачи в подражательстве “прогрессивному” Западу, чьи институты на
российской почве с фатальной неизбежностью превращаются в свою противоположность.
Совершенно неслучайно, например, представительная власть занимается в России не
ограничением, как на Западе, а укреплением власти (см. у В.О.Ключевского: «народное
представительство возникло у нас не для ограничения власти, а чтобы найти и укрепить власть: в
этом его отличие от западноевропейского представительства», – Ключевский, Ш, с. 198, 189). Или:
совершенно неслучайно, что крепостное право появилось в России именно тогда, когда она стала
усиленно подражать Европе (Коялович, с. 360-361). Или: совершенно неслучайно, что захват
колоний на западной почве всегда приводил к их ограблению в пользу метрополий, а на
российской – к обратному результату.
Концепция асимметричного диалога культур, учитывающая особенности “разнополушарных”

типов ментальности, объясняет, почему западная и российская оценки всего того, что происходит в
мире, постоянно не совпадают, и почему российская сторона при вынесении таких оценок всегда
самокритична (иногда до глупости), в отличие от принципиально не самокритичной западной
стороны (см., в частности: Кожинов, с. 28-39). Эта концепция объясняет, с одной стороны, в чём
смысл «идолопоклонства людей Запада перед всем, что есть форма, формула и политический
механизм» (Тютчев, с. 286), а с другой – в чём смысл неприятия Россий этого западного качества
(неприятия, списываемого то на “русское разгильдяйство”, то на “русское правовое бескультурье”
и т.п.). И, разумеется, концепция асимметричного диалога культур объясняет, почему на Западе
лежит постоянная функция “придумывания теорий общественно-политического устройства”, а на
России – столь же постоянная функция “совестного суда в отношении этих теорий” (в полном
соответствии с прогнозом П.Я.Чаадаева [см. его «Апологию сумасшедшего»], а также в полном
соответствии с функциональной асимметрией головного мозга [см. «Труды по знаковым
системам», №16, с. 3-102; № 19, с. 70-82]).
Реально модель истории культуры как асимметричного диалога между “разнополушарными”

цивилизационными субъектами можно представить себе работающей следующим образом.
Пробуждается, например, “правополушарная” протороссийская цивилизация для той исторической
жизни, в начале которой её застают наши летописи, и как бы говорит: «Ну, что вы тут называете
главным признаком приобщённости к мировой культуре? Вхождение в христианскую
цивилизацию? Следование принципу “возлюби ближнего своего как самого себя”? Смотрите, как
это понимаю я». – И высылает в мир преподобных Петра (Волынца), Алексия, Сергия
Радонежского, Иосифа Волоцкого, Макария и др., выстраивает (на уровне возможностей своего
времени и места) православное “софийное” царство – Святую Русь. А в ответ слышит: «Не так, не
так, неправильно! Не “в мир” надо, а “от мира”! Схизматики! Язычники!». И отвечает: «Ну, тогда
как хотите; а мне с вами не интересно». И засыпает, – чтобы пробудиться в конце XVII века.
Спрашивает: «Что тут у вас нынче считается критерием цивилизованности и прогрессивности?
Образование? Торговля? Промышленность? Судостроение? Вот как это надо делать». – И
высылает в мир Петра I, который определяет геополитический расклад в регионе на два столетия
вперёд и предуготовляет расцвет русской культуры XIX столетия. А в ответ слышит
“левополушарное”: «Варварство, едва прикрытое внешним лоском европейской образованности!
Тюрьма народов! Жандарм Европы!» И думает про себя: «Трудно с ними. Им про Фому, а они про
Ерёму. Нет, это всё не то, ради чего стоит суетиться». И засыпает. Потом просыпается снова: «Ну,
чего вы тут опять разгалделись? Классовая борьба, говорите? Диктатура пролетариата? Материя
первична, а сознание вторично? Давайте смотреть, чего стоят ваши теории». И высылает в мир
Ленина со Сталиным, строит индустриальную державу, побеждает в тяжелейшей войне, первой
выходит в космос, влияет самим фактом своего существования на социальное положение
трудящихся всего мира. А в ответ снова слышит недовольное: «Тоталитаризм! 37-й год! ГУЛАГ!»
И снова думает про себя: «Странные какие-то люди. Не интересует их ни суть, ни истинные
причины происходящего; подавай им лишь показушное соответствие букве ими же придуманного.
Нет, видно и это по большому счёту не то, ради чего стоит ломаться». И снова засыпает, – чтобы
39
снова пробудиться на очередной вызов “до тоски левополушарной” Западной цивилизации:
«Демократия, говорите? Права человека и тому подобное? Что ж, давайте поиграем и в эту игру
(хотя давно уже сомневаюсь в вашей честности как игроков). Так и быть, объясню вам, что
означает понятие “демократии” на языке сущностных “смыслов”, а не формальных “значений”».
«Вот оно – небывалое, несущее в себе глубоко драматический, даже трагедийный смысл,
своеобразие русской культуры… Она не раз умирает, но умирает, чтобы воскреснуть и, значит, (об
этом также не следует забывать!), явиться в новорожденном обаянии…» (Кожинов, с. 24). И далее
– уже в связи с темой “обломовщины”: «Никакая “положительная” деятельность в России не может
выдержать критики Обломова: его покой таит в себе запрос на высшую ценность, на такую
деятельность, из-за которой стоило бы лишиться покоя… Иначе и не может быть в стране, где
всякая деятельность, направленная на улучшение своего существования, сопровождается чувством
неправоты, и только деятельность, в которой личное совершенно сливается с делом для других,
может быть противопоставлена обломовскому покою (несравненная по своей точности и глубине
мысль о русском менталитете! – В.К.). В романе есть только чисто внешнее касание огромного
русского факта, и потому только роман стал знаменит» (там же, с. 111-112)
Этот огромный русский факт угадал – применительно к себе, но, в сущности, и ко всему своему
народу – А.С.Пушкин:
«Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,
В заботы суетного света
Он малодушно погружён;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он…».
“Всех ничтожней” – это, применительно к народу, не поэтическое преувеличение и не приговор, а

расплата за непонимание собственной духовной специфики (отражённой, между прочим, в
китайском названии России: “Э го” – “государство неожиданностей”. – Гусев, с. 187). Расплата
закономерная: ведь такая специфика не объяснима средствами примитивной “теории прогресса”;
она вписана в какие-то ещё не познанные нами метаисторические процессы воспроизведения
“программных” мифологем, включая сюда и фундаментальнейшую мифологему “сна”.
Отсылкой к славянскому варианту этой мифологемы и закончим наш разбор «Сказки о мёртвой
царевне и о семи богатырях». Тем более, что данную мифологему можно предложить в качестве
“домашнего задания” – как тест на усвоенность прочитанного.
Во второй половине XIX в. М.Драгоманов записал в Винницком уезде Подольской губернии

предание, восходящее сюжетно к космогоническому дуальному мифу, где первоначальная
близнечная пара персонажей-демиургов переосмыслена соответственно как Бог и Сатанаил. В
предании описывается типичный космогонический мотив сотворения земли путём ныряния в
первозданные воды и доставания земли со дна (см. аналоги в труде: Золотарёв, с. 220, 263-274).
Сначала Сатанаил ныряет без Божьего благословения, но терпит неудачу; потом, получив
благословение, достаёт землю со дна и отдаёт Богу, но часть земли утаивает во рту. Бог
благословляет землю, она растёт, растут и её остатки во рту Сатанаила. Он выплёвывает их, отчего
на ровной до того земле появляются горы. «Затем Господь говорит Сатанаилу: “Осталось только
освятить землю, а там пускай она себе сама растёт. Но пока поспим”. “Хорошо”, – сказал
Сатанаил. И легли они спать. Господь спит, а Сатанаил задумал утопить Бога, чтоб землю забрать
себе. Вот поднял его и бежит до моря. Сперва на полдень бежит и бежит, а моря нет; вдарился на
полночь – и там не видать. Порывался на все четыре части света – нигде нет моря, – известно,
земля уже так разрослась, что в самое небо упёрла краями, так где ж там быть морю! – Видит он,
40
что ничего не выходит, отнёс Бога на прежнее место, да и сам около него лёг. Полежал немного и
будит Бога: “Вставай землю святить!” А Бог ему и говорит: “Не журысь, Сатанаиле! Земля уже
освящена: освятил я её сей ночью на все четыре стороны!” (Драгоманов, с. 89-91).
Как это похоже на то, что обсуждалось в кругу А.С.Пушкина. «Я спросила, почему Пушкин
заставляет своего Мефистофеля говорить, что ему необходимо постоянно быть в действии, так что,
когда Фауст хочет его прогнать, он должен дать ему какое-нибудь дело. Вяземский отвечал мне:
“Потому что Лукавый очень деятелен, чтобы не говорили о том, что лень есть мать пороков.
Может быть, это и справедливо относительно людей, но относительно Сатаны совершенно
напротив. Если б Сатана оставался в бездействии, то не было бы и Сатаны…”» (Смирнова-Россет,
с.249).
Прав И.С.Аксаков: «Премудрость Божия в глупости совершается» (Тютчева, с. 280).
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 томах. Т. 5. М. 1997.

Гусев Ю. О чайна-таунах и китайской иммиграции // Молодая гвардия, 2006, № 5-6.
Драгоманов М. Малорусские народные предания и рассказы. Киев. 1876.
Золотарёв А.М. Родовой строй и первобытная мифология. М. 1964.
История дипломатии. Т. I. М. 1941.
Кожинов В.В. История Руси и Русского Слова. Современный взгляд. М. 1997.
Кожинов В.В. Победы и беды России. М. 2000.
Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М. 1993.
Любищев А.А. Проблемы формы, систематики и эволюции организмов. М. 1982.
Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М. 2003.
Панарин А. Народ без элиты. М. 2006.
Розенфельд Ю.Вс. “Молчаливый” обитатель правой части мозга: особенности правополушарной специализации
психических функций // Текст и культура. Труды по знаковым системам, XVI. Тарту. 1983.
Смирнова-Россет А.О. Записки. М. 2003.
Тарасов Б. Чаадаев. М. 1990.
Тойнби А. Дж. Постижение истории. М. 2002.
Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М. 2003.
Труды по знаковым системам. Тарту. 1983, № 16; 1986, № 19.
Тютчев Ф.И. – Русская звезда. Стихи, статьи, письма. М. 1993.
Тютчева А.Ф. Воспоминания. М. 2002.
Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1983.
Шиманов Г. Оккупация и геноцид русских в императорской России, или что мы знаем о самодержавии // ж. «Молодая
гвардия». М. 1994. № 1.
Путь России к социальному государству. Под ред. Чигирева В.А. СПб., 2006.
(Сергей Горюнков. «Мертвая царевна и спящий народ», СПб., 2006)
Александр БЕЛОЯР
Проституция
Я прочитал немало материалов по теме проституции, смотрел фильмы и журналистские

репортажи, которые предлагает современное телевидение. Все они чрезвычайно поверхностны,
слабо отражают суть и причины явления и сделаны по общему шаблону: быт проституток, их
личные истории, интервью, репортажи из борделей, тонкости ремесла и общий криминальный
подтекст. Рядовому потребителю информации это чрезвычайно интересно, поэтому журналисты
охотно поддерживают тему, которая приносит им кусок хлеба. Но я не стремлюсь увлечь
читателей данного материала остротой и занимательностью сюжета, моя цель совсем иная. Она
предназначена в первую очередь для думающих людей, для тех, кто размышляет над острейшими
проблемами современного общества, своего народа и государства: собирает информацию,
анализирует, делает выводы и ищет пути решения. Именно для таких читателей издаётся серия
41
«Потаённое», редакция которой согласилась напечатать мой материал, за что им большая
благодарность.
Со времён перестройки образ бандита, рэкетира, мафиози популяризируется и окружается ореолом

романтизма. Преступника представляют героем, полным мужества и отваги, идущим наперекор
всем системам и установкам. Не отставаёт от него и не менее романтический образ «ночной
бабочки», «девочки лёгкого поведения», «путаны». В середине 80-х годов в СССР очень многие
школьницы представляли себя в роли проститутки и не видели в этом ничего плохого! Об этом,
например, вспоминает Сергей Рыков в статье «Социальная защита. Шприц в школьном портфеле»:
«Исследования профессора Калачова двенадцатилетней давности (1986 год) показали, что
молодых наркоманов в первопрестольной было много меньше, но потолок жизненных ценностей в
молодежной среде был нижайший: семь старшеклассниц из десяти мечтали стать «валютными
проститутками»; пятеро мальчишек из десяти видели себя во главе мафиозной группировки;
больше половины опрошенных мальчишек-девчонок не просто не находили общего языка с
родителями, а готовы были бежать из отчего дома куда глаза глядят; подавляющее большинство
школьников считали, что живут если не в полной нищете, то значительно ниже среднего
уровня...».
Типаж одной такой школьницы, соседки главной героини по лестничной клетке, был наглядно
представлен в популярном фильме «Интердевочка». Напомню, что фильм был признан лучшим в
1989 году (данные опрос журнала «Советский экран»), он был лидером проката (1989, 2 место) и
собрал 41,3 млн. зрителей. Сюжет кинокартины имеет печальный финал, но кто тогда и сейчас
обращает на это внимание? Весь фильм перед зрителем предстают счастливые сцены: валюта,
иностранцы, шикарная жизнь главных героинь картины, позволяющих себе покупать дорогие и
дефицитные в те времена вещи – «Да, не повезло главной героине, так повезёт другим!»
Пропаганда делала своё дело и калечила сознание взрослых и подростков.
Путана, путана, путана,

Ночная бабочка, ну кто же виноват…
Путана, путана, путана,
Огни отелей так заманчиво горят!
Этот процесс идёт и сегодня, но в те годы он носил просто обвальный характер. Устроителям
реформ не терпелось поскорее выбить из людей порядочность, мораль и совесть. Происходило это
поистине ударными темпами, с огоньком, куда там советским «пятилеткам в три года». Ведь тупое
опустившееся быдло, движимое лишь самыми примитивными потребностями и инстинктами,
очень гармонично вписывается в жизнь разлагающегося государства.
В статье «Общество истребления» (журнал «Атеней», № 7, 2006г.) Юрий Петухов называет

проститутизацию населения одним из методов истребления человечества: «Проститутизация
детей, девушек, юношей, женщин; навязывание всеми средствами пропаганды привлекательного
образа проститутки-путаны, проститутки-педераста, ведущих роскошный, независимый
«красивый» образ жизни; фактически – алкоголизация, наркомании, венерические и психические
болезни, СПИД, преждевременная смерть – то есть истребление».
Борис Диденко в своей книге «Хищное творчество» пишет: «Давид Юм некогда предлагал вынести
«частное определение» в адрес откровенно аморальных произведений: «если в каком-либо
произведении порочные нравы описываются без должного порицания, то его следует признать
подлинно безобразным». Нам сейчас с телеэкрана преподносят уже не с осуждением и
порицанием, а, наоборот, в привлекательном, «зазывном» виде «картинки и сценки» из жизни
убийц, воров, гангстеров, шулеров, проституток, и мы спокойно проглатываем всё это
непотребство. В самом общем виде оценка творческой деятельности человека выглядит
следующим образом. Хищные творцы создают конъюнктурные вещи, часто - занимательные,
42
будирующие и т.п. Но у них - это всегда в первую очередь так или иначе прибыльное дело, дающее
деньги, славу или то и другое».
Авторы-патриоты не открыли Америки в своих неутешительных выводах. Например, ещё в конце

19 века один из основателей и теоретиков воинствующего сионизма Теодор Герцль
пророчествовал: «Русских в бою не уничтожить. Русский народ можно уничтожить только
алкоголем, наркотиками и проституцией».
Выйдите на улицу, посмотрите на отдыхающую молодёжь. Сегодня практически немыслимо

увидеть сидящих кучками молодых людей и девушек без бутылки дешёвого алкоголесодержащего
пойла (пиво, джин-тоники и прочие разноцветные химикаты) и таких же легко доступных сигарет.
Если вы купите в киоске журнал знакомств, то знакомств в обычном человеческом понимании вы
там не увидите, все страницы забиты рекламой проституток-индивидуалок, салонов и бань на
любой вкус, адресами интернет-сайтов соответствующей тематики. А любой владелец недешёвой
машины подтвердит, что рекламу проституток в крупных городах раздают даже на перекрёстках.
Вся программа по целенаправленному уничтожению коренного населения России предстанет
перед вашим взором во всей своей красе.
Существует определённое количество распространённых доводов в общем-то, фактически

оправдывающих существование рынка интим-услуг. Например, бытует мнение, что молодым
людям полезно лишаться девственности с проститутками или просто с более опытными
женщинами, чтобы приобрести необходимый опыт и избежать проблем в начале половой жизни,
хотя, врачи-специалисты прекрасно знают, что оборотной стороной такого «положительного»
опыта часто является психологическая травма на всю оставшуюся жизнь, после которой человек
уже не в состоянии строить нормальные отношения и создать семью. Также использование
проституток оправдывается тем, что мужчина, например, не хочет или не имеет времени на
строительство нормальных взаимоотношений и, дескать, имеет на это полное право. Таким
образом, формируется отношение к женщине как к предмету потребления, который можно
«использовать» для собственного удовольствия, особо не «заморачиваясь» и не испытывая ни
малейшего чувства ответственности за свои действия и поведение. Кроме того, женщина как
предмет потребления усиленно используется в рекламе самых различных товаров и услуг и это
тоже касается затронутой нами темы.
Как правило, на подобные доводы предъявляется утверждение, что никто никого насильно не
спаивает, не скуривает и не тянет в бордели, что молодые или уже взрослые люди вполне в
состоянии сделать индивидуальный выбор – что для них хорошо, а что плохо. А если они
выбирают моральное и физическое разложение, то сами в этом виноваты и нечего их жалеть и
вытаскивать. Это их выбор, их свобода, а свободу выбора надо уважать, ибо живём мы теперь в
свободной стране - «новой демократической России». Обычно подобные слова говорят люди,
которые абсолютно не знакомы с методами манипуляции общественным сознанием, с принципами
управления толпой, и строят свои суждения на основе личных наблюдений, того
«общечеловеческого» минимума, который им предоставляет окружающее информационное
пространство: телепрограммы, заметки многомиллионных газет или художественная литература
развлекательного или псевдоинтеллектуального уровня. А некоторые не утруждают себя даже
этим. Или, как сказал один мой знакомый, «когда человек не хочет думать, он всё равно думает,
только уже чисто по-обывательски». Более того, любая свобода выбора подразумевает личность,
которая этот выбор осуществляет. Подросток же полноценной личностью вряд ли является. Ещё не
наработан достаточный жизненный опыт и не сформировано устоявшееся мировоззрение. То есть,
в этом варианте дела обстоят куда хуже, чем со взрослыми сформировавшимися личностями. Плюс
к этому стандартное для подросткового возраста сбивание в группы (стаи), где всё происходит по
принципу «я как все», иначе окажешься белой вороной и будешь изгнан из круга сверстников.
43
Кто из среднестатистических граждан читает серьёзную литературу по социальной психологии,
методам защиты от скрытого управления человеком, теории массового поведения? Таких людей
совсем немного, разве в состоянии они переломить ход коллективных мыслей и идей, который
задают гиганты пропаганды и агитации – газеты, телевидение, радио? «В толпе, - писал великий
французский философ и социолог Густав Лебон, - может происходить накопление только
глупости, а не ума. «Весь мир», как это часто принято говорить, никак не может быть умнее
Вольтера, а наоборот, Вольтер умнее, нежели «весь мир», если под этим словом надо понимать
толпу. (…) Становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней
ниже по лестнице цивилизации. В изолированном положении он, быть может, был бы культурным
человеком; в толпе – это варвар, т.е. существо инстинктивное. У него обнаруживается склонность
к произволу, буйству, свирепости, но так же и к энтузиазму и героизму, свойственным
первобытному человеку, сходство с которым ещё более усиливается тем, что человек в толпе
чрезвычайно легко подчиняется словам и представлениям, не оказавшим бы на него в
изолированном положении никакого влияния, и совершает поступки, явно противоречащие и его
интересам, и его привычкам. Индивид в толпе - это песчинка среди массы других песчинок,
вздымаемых и уносимых ветром. (…) Одного факта участия в толпе достаточно для немедленного
и значительного понижения интеллектуального уровня.»
Теперь подумайте, легко ли подростку (а подростки особенно зависимы от окружения, моды,

примера сверстников и рекламы), или обычному среднему гражданину сохранить своё
человеческое лицо в аморальном и развращённом обществе, отягощённом повальным пьянством,
развратом, табачной и иной наркоманией? Многие ли способны выстоять, не превратившись в
прямоходящее существо, лишь внешне похожее на Человека разумного?
После этого небольшого отступления хотелось бы вернуться к основной теме нашей статьи.
Исследователи рассматриваемого нами явления единогласно признают три основных этапа

зарождения и развития проституции. В книге д-ра Е.Дюпуи «Проституция в древности» (Кишинёв,
«Logos», 1991г., по изданию D-r E.Dupouy «Проституцiя въ древности и половые болезни. С.-
Петербургъ, 1907) даны краткие описания этих периодов:
«1) эпоха проституции гостеприимства, т.е. уступление под более или менее благовидным
предлогом, женщины-рабыни гостю, которого случай приводит в хижину первобытного человека;
это каменный период проституции;
2) эпоха священной проституции, которая возникла на почве суеверных представлений и грубых
страстей азиатских народов;
3) эпоха легальной проституции, которая во имя физической гигиены и морали мирится и
санкционирует любострастную торговлю человеческим телом».
Далее Е.Дюпуи указывает:
«Рассматривая с физиологической точки зрения данные, относящиеся к нравам ранних

цивилизованных народов, мы различаем, вообще говоря, два класса женщин: одни предназначены
к продолжению рода в браке и живут в условиях более или менее нормальных законов природы;
другие же вынуждены отдавать себя для удовлетворения половых функций другого пола, причём
это удовлетворение чувства имеет в результате бесплодие для женщины, а для мужчин –
чрезмерное возбуждение полового чувства вместе со всей утончённостью сладострастия; именно у
женщин этой последней категории нужно искать причину венерических болезней и тех уродливых
отклонений от морального чувства, психическая природа которых остаётся ещё не исследованной
(напомню, что эти слова писались в 1907 году, когда современные психологические методики
были ещё не доступны – прим. А.Б.). Но история этого отдела патологии тесно связана с вопросом
о проституции, этой язвы азиатских народов (автор впоследствии доказывает, что проституция
проникла в древние европейские государства именно оттуда – прим. А.Б.), этого фатального бича
44
грядущих поколений, - если только будущее человечества будет заблуждаться подобно нам и будет
видеть в проституции предохранительный клапан для человеческих страстей и безнравственную
основу общественной нравственности».
В рамках нашего исторического экскурса следует процитировать ещё одну мысль д-ра Е.Дюпуи:
«… Сифилис и проституция появились на земле почти одновременно с человеком, это – как бы

первородный грех человечества, чему мы в дальнейшем приведём ещё более несомненные
доказательства». И автор книги эти доказательства приводит, показывая читателям, что сифилис
распространялся по всему ареалу распространения проституции: древний Египет, Индия, Китай,
Иудея и т.д.
Родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве, судебный

психиатр и криминалист Чезаре Ломброзо (1835-1909), в своей книге «Женщина преступница и
проститутка» на основе богатейшего практического материала сделал важный вывод, актуальность
которого не уменьшается и сегодня:
«Среди проституток необыкновенно распространены сравнительно легкие преступления, как

воровство, вымогательство и нанесение телесных повреждений. С психологической точки зрения
проститутка та же преступница, и если она не совершает преступления, то причина этого - её
физическая слабость и ограниченное умственное развитие, а еще более то обстоятельство, что в
разврате она имеет средство для удовлетворения всех своих желаний и потому по закону затраты
наименьшей энергии предпочитает именно это средство другим. Итак, проституция есть
специфическая форма женской преступности. Настоящие преступницы, совершившие более или
менее тяжелые преступления, представляя собою всегда крупные аномалии в том или другом
отношении, отличаются необыкновенной нравственной извращенностью, далеко превосходящею
мужчин, и с биологической точки зрения обладают чисто мужскими характерами - словом, на них
нужно смотреть скорее как на исключения из среды женщины. Таким образом, подтверждается
наш взгляд, что истинную женскую преступность нужно видеть именно в проституции. Теперь нам
станет понятным, почему среди проституток преобладают именно легкие, незначительные
преступления. Будучи по своей природе преступницами, они идут по общему для всех
преступников пути, но только до известных, так сказать, пределов: за этими пределами их
преступность начинает выражаться уже в особой специфической форме, в проституции. Мы знали
многих девушек, которые в детстве были воровками, а выросши, перестали воровать и сделались
проститутками».
В главе «Врождённые проститутки» Ч.Ломброзо пишет:
«Уже Тарновская указала на аналогию, существующую между нравственно помешанными и

проститутками, а более точное исследование многих индивидуальных случаев привело к
заключению, что нравственное помешательство настолько частое явление среди последних, что
обуславливает даже между ними преобладающий тип. Доказательством этого является, с одной
стороны, отсутствие у врождённых проституток самых естественных чувств, как, например,
привязанности к родителям и сестрам, а с другой – их преждевременная испорченность, ревность и
беспощадная мстительность».
Следует сказать, что в своём подробнейшем исследовании Ч.Ломброзо, основанном на богатом

историческом, психиатрическом и медицинском материале, делит проституток на две большие
группы: врождённые и случайные. Врождённых проституток характеризуют следующие
преобладающие над другими черты личности: нравственное помешательство (злопамятность,
жестокость, лживость, развратный образ жизни, неуважение к чужой собственности, отсутствие
всяческих альтруистических чувств, дружбы и т.д.), недоразвитость или полное отсутствие
семейных и материнских чувств, склонность к воровству и шантажу, прожорливость, страсть к
45
спиртным напиткам и играм, жадность, отсутствие чувства стыдливости, низкие умственные
способности, вплоть до задержки развития, повышенная религиозность, привязанность к
животным на фоне полного безразличия к окружающим людям, тщеславие и бездельничанье,
ветреность, легкомыслие, нерасчётливость. Случайные проститутки начинают свою «трудовую
деятельность» благодаря случайно сложившимся обстоятельствам. Случайные проститутки
отличаются от врождённых главным образом тем, что они не любят, подобно им, зла для зла и не
придаются пороку из одной лишь любви к нему: для того чтобы пасть, им нужна случайность,
больший или меньший соблазн, смотря по степени их ненормальной конституции. Нравственное
чувство хотя и ослаблено у них, но далеко не в столь значительной степени, как у врождённых
проституток. Их образ жизни внушает им отвращение, но из стремления редко настолько
энергичны, чтобы им удалось переломить его.
Теперь послушаем современное свидетельство, которое предоставил мой постоянный читатель

Д.В.Чуков: «Общался с проститутками по молодости... Подчёркиваю: именно общался.
Любопытно мне было, что это за существа. И могу сказать на сто процентов: это люди (женщины)
с абсолютно изувеченной, изуродованной психикой. Во-первых, миф о «профессионалках» - это
именно миф. Любая влюблённая баба в постели даст «профессионалке» 100 очков форы. Просто
потому, что мужик ей не безразличен. А у проститутки главная задача - «отработать номер», ведь у
них повремённая оплата и «постоянные клиенты» бывают редко. Во-вторых, любая проститутка
мечтает «заработать и выйти замуж». Она фантазируют, выдумывают себе «жениха в Питере,
который на флоте служит» и т.д., и т.п. Естественно, в Питере она никогда в жизни не была, и
никакого жениха-моряка у неё нет. В-третьих, «выйти из бизнеса» практически нереально.
Обычный путь красивой девчонки: сначала - элитный клуб, потом - «телефонная барышня», далее -
уличная проститутка. Параллельно: сигареты, алкоголь, наркотики, венерические болезни,
смерть».
Я отношусь к проституткам с брезгливостью. Более того, искренне не понимаю мужчин, которые

пользуются услугами «ночных бабочек». Все отговорки проституток и их защитников про
бедственное положение, тяжёлую судьбу, трудные времена, отсутствие денег на учёбу и т.д. – это
всего лишь блеф, за которым скрывается нравственный идиотизм, аморальность, преступные
наклонности, отсутствие стыда и прочее.
Мои слова полностью подтвердила Мара М, рассказав о своих собственных впечатлениях:
«Несколько лет назад, когда мы с коллегами по работе часто ходили по пятницам отдыхать в один
и тот же ночной клуб, тоже из любопытства разговаривала с местными проститутками. Все они,
как одна, обычно «давят» на жалость, рассказывают о тяжёлом детстве, чугунных игрушках,
бабушке-садистке и нищих больных родителях, которым, якобы, надо помогать. Все эти истории,
как я заметила, не отличаются подробностями и похожи друг на друга как две капли воды, что
позволяет сделать вывод о том, что всё это, разумеется – ложь, призванная заставить слушателя
пожалеть несчастную девушку, падшую по воле обстоятельств. На самом деле, они просто не
желают ни работать, ни учиться, проституция для них, как ни странно – наиболее простой и
желанный выход из положения».
Очень показательным в этом плане явился фильм «Точка», снятый в 2006 году. Говорят создатели
фильма: «Драматическая история молодых девушек, работающих на «точке». Три поломанные
судьбы тесно переплелись между собой. Каждая из девушек отчаянно цепляется за надежду на
«нормальную» жизнь. Но если кому-то удастся вырваться из порочного круга, то кто-то обречен
остаться в нем навсегда».
Как видите, миф о несчастных созданиях, вынужденных под грузом тяжких обстоятельств
выходить на панель живёт и продолжает здравствовать.
46
В процесс популяризации «древнейшей профессии» активно включаются и представители так
называемого «высшего света». В октябре 2006 года новостной Интернет-портал «News.Mail.ru»
сообщил: «Дочь Анатолия Собчака не ограничилась ролью светской львицы и популярной
телеведущей и подалась в актрисы. Правда, первая роль ей досталась не самая приятная. В новой
молодежной комедии «Очень русское кино» Ксюша сыграла дорогую проститутку, соблазнять
которую досталось участнику «Комеди Клаб» Гарику Харламову. Роль ничуть не смутила Ксюшу,
и согласилась она без раздумий, правда призналась, что вообще-то мечтает о роли… Наташи
Ростовой. Вот только режиссеры видят в ней почему-то представительницу древнейшей
профессии. Видимо, до образа Наташи Ростовой ещё надо дорасти. - Наконец-то народ увидит
меня в том образе, в котором всегда хотел. Кстати, меня очень порадовала цена, за которую Гарик
мог бы меня купить. Думаю, 200 долларов – это вполне доступная сумма и, мне кажется, именно
столько надо просить за подобные услуги, - поделилась мнением о стоимости горячей любви
Ксения Собчак. Об участии в фильме Ксюша говорит с иронией. По ее мнению, ничего страшного
в образе проститутки нет. – К тому же это комедия, – считает звезда экрана. По сюжету Гарик
Харламов после общения с Богом, которого играет Армен Джигарханян, отправляется в
публичный дом, где и пытается отдохнуть с Ксюшей Собчак в образе проститутки».
Вот такие дела, уважаемые читатели - «Ничего страшного в образе проститутки нет». И эти слова
говорит популярная телеведущая, дочь известного демократа «первой волны», на которую смотрят
тысячи молодых глаз, стремящиеся во всём подражать своим кумирам, в том числе в образе
мыслей и поведении.
Упомянутый выше Ломброзо со ссылкой на исследователя Faucher’а пишет по этому поводу

следующее:
«Можно быть уверенным, что из ста английских девушек с нормальной нравственной

организацией 99 предпочтут умереть от голода в борьбе за существование, чем согласятся вести
жизнь проституток». Я полностью разделяю это мнение. Среди русских девушек полно тех, кто ни
при каких обстоятельствах не встанет на панель, ну если только под дулом пистолета или под
страхом потерять собственного ребёнка. Более того, я не могу понять смысл и живучесть
утверждения, что из проституток выходят отличные жёны.
Недоумение относительно вышеуказанного стереотипа пояснил мой постоянный читатель Юрий

Рус:
«Не знаю, есть ли в Европе аналог утверждению «из проституток выходят отличные жёны» - с 19-
го века в большинстве европейских стран проституция была легальной, так что у них мог
накопиться отрицательный практический опыт браков с проститутками, и фраза такая могла и не
появиться. В России же «романтическое» отношение к проституткам появилось в том же 19-м веке.
В конце века была такая мода: многие интеллигентные юноши, включая дворян, женились на
проститутках, пытаясь их перевоспитать. Практически все эти опыты закончились крайне
печально, нормальными жёнами и матерьми практически никто из проституток (зачастую,
подчёркиваю, вышедшие замуж за вполне обеспеченных представителей высшего света) не смогли
стать. Судьбы большинства этих романтичных идиотов были разрушены. Откуда это появилось?
Толстой, конечно же, со своим «Воскресением» виноват. Очень многие другие «прогрессивные»
писатели много писали о проститутках, ворах-разбойниках с симпатией, изображая их жертвами
«проклятого царизма» и общества. В общем, виноват либерализм (широко понимаемый) как
умственная болезнь. Сами проститутки к выражению «из проституток выходят отличные жёны»,
скорее всего, отношения не имеют - слишком тупы, да и не так уж стремятся они, как правило,
замуж, насколько я понимаю. Денег срубить с богатенького мужа-любовника, а потом бросить -
это да. А замуж по-настоящему - это же тяжело, масса обязанностей, зачем им это? Проститутки -
дегенератки. В обществе всегда было и будет определенное количество генетически больных
людей - преступников, педерастов (опять же, эти две категории частично перекрываются) и пр. Все
47
хорошими и пушистыми не станут - изменением общественных условий можно лишь приглушить
их влияние на жизнь общества, спрятать этих людей с глаз долой, посадив их в тюрьмы или
заставив из страха сурового наказания не совершать преступления и заниматься проституцией,
педерастией, блядством. Уменьшить их количество в обществе можно лишь евгеническими
мерами, например, запретом иметь потомство (кастрацией, в частности). Потому что это, хотя бы
частично, именно генетические отклонения».
Ещё немного экскурса в историю из статьи М.Харитонова «Том терпимости» (газета «Спецназ
России», №2(113), февраль 2006г.):
«В конце XIX века по Европе и особенно в России стали распространяться новомодные учения —
социализм, анархизм, коммунизм. Между ними существовали различия, но в целом они сходились
на нескольких принципах. Почему-то эти принципы представляли собой точную
противоположность уваровской триаде «православие, самодержавие, народность». Новомодные
учения, напротив, проповедовали атеизм, безначалие и интернационализм. Проповедь велась
разными средствами — начиная с написания толстеньких книжечек и кончая метанием бомб в
«разжиревших буржуа» и «царских сатрапов». Среди всех прочих экстравагантностей, которыми
отличались адепты новомодных учений, имелись и особые странности. Я имею в виду любовь
прогрессивных товарищей к разного рода подонкам общества. Нет, речь не идёт не просто о
естественной жалости к падшим созданиям, а о чём-то большем. Например, в России конца XIX
века в «прогрессивных кругах» была мода — жениться на проститутках. На проститутке женился,
например, знаменитый лейтенант Шмидт. Это считалось формой социального протеста. Великий
поэт Александр Блок, постоянный клиент соответствующих заведений, не имевший никаких
иллюзий по поводу их обитательниц, ехидно писал о том, как «знатный барон целовался под
пальмой с барышней низкого званья, её до себя возвышая» — имея в виду именно такие эскапады.
А слезливая купринская «Яма» добавляла сочувствия просвещённой публики к нелёгкой доле
тружениц койки.
Популярностью среди прогрессивно настроенных пользовался и преступный мир. Здесь, правда, до

личных контактов доходило редко: господа опасались за кошелёк. Однако, безудержная
романтизация «несчастных страдальцев» — всяческих колоритных контрабандистов, воров,
грабителей, — была практически поставлена на поток. Разумеется, неблагодарное ремесло
«романтиков с большой дороги» совсем уж обелить было невозможно — однако, как и в случае с
проститутками, всё оправдывалось «социальным протестом. ...Великобритания довела политику
терпимости, которую вели все страны Европы относительно пороков известного свойства, до
абсурда. В частности, Лондон времён расцвета Империи был известен как место совершенно
открытой проституции, в том числе детской (иностранные путешественники ужасались тому, что
на улицах величайшей из столиц можно открыто купить девочку или мальчика «для
удовольствий»). Этому совершенно не мешала пресловутая «викторианская мораль» — невероятно
ханжеская и лицемерная. Все просто делали вид, что «ничего такого в природе не существует».
Неудивительно, что именно Лондон имел сомнительную честь стать первой европейской столицей,
ставшей родиной сексуального маньяка, знаменитого Джека-Потрошителя…».
Да, проституция в том или ином виде была, есть и будет. Самое интересное, что это явление было
обнаружено даже у пингвинов, этих образцов птичьей верности, о чём сообщал сайт «Этология.ру»
в заметке «Пингвинихи занимаются проституцией», часть которой я хочу процитировать:
«Хантер (биолог Кэмбриджского университета) и Дэвису (биолог университета Онтарио)

посчастливилось подсмотреть кое-что необычное. Стоило папаше-пингвину удалиться на добычу
пропитания, как очаровательная самочка вразвалочку засеменила к чужому гнезду, где дежурил на
яйцах соседский пингвин. Пингвиниха приблизилась к соседу и начала привлекать его внимание,
явно склоняя к половому акту. Ничего подобного ученым до сих пор видеть не доводилось. Вызвав
интерес со стороны временно одинокого соседа, бойкая самочка тут же разлеглась на камнях.
48
Сосед немедленно соскочил с вверенных ему яиц и начал спариваться с чужой пингвинихой. Затем
«изменщик» вернулся на остывающие яйца, а соседка отправилась домой. Но вот что удивительно:
пингвиниха при этом удалилась, унося с собой один из камней, из которых сложено гнездо соседа.
Пингвиниха... продавала себя соседу за камни. Дело в том, что обломки скальных пород и морские
голыши - главная ценность в суровом мире Антарктики. Из этих материалов строятся пингвиньи
гнезда. Но добывать камни из снега и смерзшейся грязи не так-то просто».
Преступность и проституция являются вечными и неразлучными спутниками друг друга, о чём я

писал и цитировал выше. Но разве какое-либо нормальное государство легализует преступность,
разве позволяет убийцам, ворам или насильникам покупать лицензии, платить налоги,
организовывать профсоюзы и партии? Почему же тогда в последнее время развилось столько
защитников узаконивания этого общественного порока, проституции? Да, многие проститутки не
убивают и не грабят. Но разве традиционные ценности уже ничего не стоят, что на них можно
наплевать?
Мне могут возразить, что в советские времена проституток было гораздо меньше, а значит
проституция – это явление, которое следует в ногу с падением уровня жизни. Да, это так, но лишь
частично. Проститутка – это тот же люмпен. В отличие от естественной элиты (не путать с
псевдоэлитой!) и народа люмпен находится на самой низшей ступени общества, это дно
социальной пирамиды. Люмпен не любит работать, он груб, ленив, обладает высоким
самомнением, склонен к агрессии, алкоголизму, наркомании и разного рода преступлениям.
Уровень люмпенизации в СССР был немногим меньше, чем есть сегодня, ибо эта нелицеприятная
прослойка в том или ином количестве есть во всех обществах и во всех нациях. Но в СССР
люмпенов искусственно «подтягивали» до уровня народа и они находились как бы в скрытом
состоянии, то есть вынуждены были принимать человеческий облик, иначе грозило неминуемое
наказание. Их существование как добропорядочных граждан поддерживал страх на уровне
приобретённого инстинкта – «Сделаешь шаг в сторону, будет боль!» Наказывали за тунеядство,
принудительно лечили от алкоголизма и бесконечно воспитывали. Кроме наказания следует
отметить существовавшие моральные принципы, которые стремительно деградировали после
начала так называемых «реформ» и «демократизации» общества. Напомню, что моралью
называется «особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные
отношения), один из основных способов регуляции действий человека в обществе с помощью
норм. В отличие от простого обычая или традиции, нравственные нормы получают ценностное
обоснование в виде идеалов добра и зла, должного, справедливости и т.п. В отличие от права,
исполнение требований морали санкционируется лишь формами духовного воздействия
(общественной оценки, одобрения или осуждения). Наряду с общечеловеческими мораль включает
и исторически преходящие нормы, принципы, идеалы. Мораль изучается специальной
философской дисциплиной – этикой» (Современная энциклопедия).
Как только ограничительные флажки в виде угрозы наказания и общественных моральных

ограничений упали, люмпен скатился в привычнее для него сферы обитания и интересов, то есть
показал своё истинное лицо. Система пришла в состояние устойчивого равновесия. Кто ушёл в
бомжевание, кто в криминал, кто спился, а кто пошёл на панель торговать своим телом. Более того,
сама система рыночного общества потребления потакает развитию самых нехитрых и весьма
низменных инстинктов. Человеческое сообщество устроено таким образом, что постоянно
порождает на свет всё новых и новых паразитов-люмпенов. К сожалению, это процесс
неизбежный, но контролируемый. Естественно, что для контроля нужна воля государственного
масштаба и желание работать на благо своего народа, а не только на свой кошелёк или на другие
народы и государства, что мы и видим в современной России.
Сегодня у аморальных типов личности, к которым относятся и проститутки, есть более

современный и более применимый в общественных глазах выход – выйти замуж за иностранца.
49
Говоря по-русски, - подороже себя продать с выездом за бугор. В газете «Сегодня. Киевский
выход» (№ 84к от 14.04.2006г.), была опубликована следующая интересующая нас информация:
«Муж-иностранец: несколько грустных фактов. Средний возраст невест – 19,5 лет, то есть в
дальние страны отправляются девушки без образования и профессии. А мужьям их, как правило, за
40 – они якобы надежные, но, как правило, уродливы и безнадежно больны для того, чтобы найти
себе достойную жену-соотечественицу. Через 2 года до 90% браков, заключенных через агентства,
распадаются. Чаще потому, что изначально браки неравны: иностранец «покупает» жену, которая
«продается». Если, разведясь с мужем, женщина захочет вернуться домой, то вывезти ребенка ей,
как правило, не разрешают. Единственный пусть оставить ребенка себе – суд. Но наши женщины
эти процессы зачастую проигрывают: у них нет правового сознания».
Более того, эти любительницы иностранного счастья считают русских мужчин недочеловеками,
пьяницами, бескультурьем и вообще неудачниками, а вот пузатеньких лысеньких американцев или
европейцев - сверхлюдьми. Этакий доморощенный выверт нацизма в половой сфере. Прозрение,
правда, долго себя ждать не заставляет. Американские «русофилы» оценивают русских жен
именно как «хороший товар». То есть на доллар можно купить лучшего качества «мяса», чем в той
же Америке. Зарубежные капиталисты просто «вышли на новый рынок», и часть российской
женской стороны им этот рынок вполне обеспечила.
В июле 2006 года в одном из интернет-дневников была опубликована классификация заграничных

женихов, обращающихся в службы знакомств на постсоветском пространстве. Информацию
предоставила жительница города Минска, которая два года работала в этой сфере. Если кратко, то
она разделила иностранных искателей счастья на 7 категорий:
- Мужчины, оставшиеся в результате естественного отбора не у дел. Таких большинство;

- Богатые плейбои, которых тянет на экзотику;
- Люди с глубокими психическими проблемами;
- Мужчины, не уважающие женщин в принципе. Эти хотят жениться именно на русской, т. к. на
русской жене можно экономить, эксплуатировать ее как бесплатную домашнюю рабсилу и спать с
ней;
- Идеалисты. Они без проблем могут найти себе женщину на родине, но думают, что русская
женщина – это панацея от всех бед;
- Богатые старпёры, желающие ощутить в своей холодной постели тепло молодого девичьего тела;
- И наконец, бинго! Совершенно нормальные мужчины, которые находятся в поиске и ни на чем не
зациклены, как говорится без тараканов в голове. Таких в агентство приводит скорее любопытство,
чем острая необходимость. Их единицы, и тем девушкам, которые выходят за них замуж, просто
везет.
Как видите, шансов заполучить приличного зарубежного жениха у наших невест совсем мало, если
не сказать хуже. Многие это осознают и поэтому выходят замуж по принципу «лишь бы
зацепиться, а там видно будет». Такие дамочки переезжают за границу, быстро оставляют своих
мужей и ищут нового кандидата. Очень практичный подход, ничего не скажешь, но только при чём
тут любовь?
О корнях неадекватного отношения к иностранцам со стороны некоторых русских невест можно

говорить долго, ибо в России ещё со времён Петра прививали комплекс неполноценности перед
Западом. Поэтому многие женщины мечтают выйти замуж за любого иностранца, даже за турка
или африканца. Хотя там уровни жизни не выше, чем у нас. Но им кажется, что в таинственной
загранице всё будет лучше. Кроме того, гражданам СССР десятилетия внушали байки про
интернационализм и дружбу народов. Да и в наши дни пропаганда не отстаёт от советской.
50
Вот, в частности, к чему приводят девичьи мечты о жизни в качестве богатой принцессы далёкой
африканской страны, которую обещают им сегодняшние студенты:
«По данным Института Африки Российской академии наук, с 60-х годов до нашего времени в
России побывало более 70 тыс. студентов с Черного континента. В память о своем пребывании в
нашей стране они оставили порядка 40 тыс. отпрысков-метисов. Сегодня число детей от
межрасовых браков постоянно растет, и каждый из них ежедневно сталкивается с различными
проявлениями ксенофобии. 8 из 10 малышей воспитывают русские мамы-одиночки, которые
просто не в состоянии бороться с бедностью и порядками националистически настроенного
общества. В Москве, у здания дипкорпуса в Грузинском переулке, небольшое собрание. Президент
благотворительного фонда «Метис» Эмилия Тайнс-Менса раздает мамам гуманитарную помощь –
подушки и одеяла. За вещами русские девушки приехали одни: лишний раз выводить в свет своего
тёмненького ребенка опасаются все. Как минимум придется мириться с неодобрительными
взглядами в метро.
«Истории у большинства девушек похожи, – рассказывает Эмилия. – В институте или клубе они
познакомились со студентом-африканцем. В свои двадцать он подтянут, остроумен, невероятно
сексуален и, разумеется, так же не равнодушен к местным блондинкам, как и они к нему.
Завязываются любовные отношения, которые нередко заканчиваются беременностью. Африканец,
глубоко убежденный в том, что дети – это богатство, и чем их больше, тем лучше, на аборте не
настаивает и с удовольствием женится на россиянке. А через пять лет заканчивается срок его
обучения, и мужчина уезжает на родину. Ждать его не стоит. Юноша со знанием иностранных
языков и высшим образованием считается в Африке идеальным женихом. Тем более что
консервативные африканские семьи нередко крайне негативно смотрят на «белых» невесток»
(«Жизнь темнокожих детей в России часто похожа на ад», «Новые Известия», www.newizv.ru,
16.09.2005г.)
Сегодня можно выделить ещё одну категорию, так сказать, «потенциальных» проституток, а
именно – во множестве попадающиеся в барах, магазинах и других многолюдных местах. Это так
называемые «промо-девочки». Их задача – побудить клиентов выпить рекламируемый ими
алкоголь, попробовать сигареты, купить продвигаемые ими товары и т.д. Их нельзя, конечно,
назвать в полном смысле слова проститутками, но их уже научили определённой модели
поведения с мужчинами, и модель эта – самая что ни на есть проституточья. Завлекая, кривляясь и
флиртуя, «развести» клиента на то, чтобы он потратил как можно больше денег. Минимум одежды,
характерные для «ночных бабочек» атрибуты – вызывающие наряды, типичные жесты и ужимки –
всё это роднит их с представительницами «древнейшей профессии». Да они, собственно, уже и
морально готовы, нередко клиенты между делом суют им номера телефонов для продолжения
знакомства, а девочки, хихикая, суют их в декольте своих нарядов. Поскольку «комплексы» теперь
не в моде, то следующая ступень, надо думать, не за горами. Всё это было бы не так уж страшно,
но «промо-бизнес» нынче очень популярен среди молодёжи, это, к примеру, хорошая возможность
для студентов подработать на неполный день. Стало быть, эта ползучая пропаганда
проституирования бьёт опять-таки по молодёжи, и на это раз уже даже не по выходцам из
маргинальных семей, а по вполне благополучным молодым людям.
Современные адепты легализации проституции в своём желании узаконить и возвысить в глазах

общественности рассматриваемый нами порок очень любят ссылаться на опыт древней Греции, в
которой, как и в иных государствах древнего мира, была развита и священная (религиозная), и
легальная (торговля телом ради страсти) проституция. Что ж, обратимся к этому опыту и мы, но
только не понаслышке, а исходя их исторических фактов. В упомянутой выше книге «Проституция
в древности» д-р Е.Дюпуи описывает реформы Солона, великого греческого реформатора, поэта и
мудреца, основателя полисной демократии Афин, в том числе относящиеся к теме нашего
повествования. Законы Солона относительно проституции имели целью ввести хотя бы какую-то
упорядоченность в общественное зло, чтобы таким образом избежать дальнейшего его развития, и
51
узаконили проституцию для борьбы с развратом. Для того времени это было максимальное, что
можно было сделать, дабы оградить общество, а особенно честных и замужних женщин, от
дальнейшего разложения. В наше же время общественная медицина и гигиена признаёт, что
санкционирование проституции путём государственной регламентации не только не ослабляет
развитие проституции, но даже значительно усиливает её.
Д-р Е.Депуи в главе «Законы проституции в Греции» пишет следующее: «Судьи были всегда
неумолимы, когда проститутки хотели присвоить себе права, принадлежащие честным женщинам,
или занять место, отведённое этим последним в жизни народа. Закон клеймил бесчестьем всех
куртизанок, будь то гетеры или диктериады, свободные или рабыни; он отказывался кормить их
детей, когда они были бедны. Салон говорит: «Очевидно, что та женщина, которая презирает
честность я святость брака, забывает о его возможных естественных последствиях, она думает
только об удовлетворении своей страсти. Поступая таким образом, она не может требовать
никаких прав для тех, которые явились последствием её поступка, жизнь и рождение которых
обрекают их на вечный позор, дети считаются незаконнорожденными, не могут носить звание
гражданина, не имеют права произносить публично речи и говорить в суде перед судьями. Закон о
проституции, изданные Солоном, был весьма суров в отношении распутных женщин».
Несмотря на указанные законы, некоторые наиболее образованные, артистичные и

привлекательные проститутки в высшем для этой «профессии» статусе гетер были любовницами
известнейших людей того времени. Герпилис была любовницей Аристотеля, Леонция была
последовательницей и любовницей Эпикура, учитель красноречия Исократ не мог противостоять
чарам Лагиски и так далее.
Здесь будет уместным напомнить нашим читателям, а особенно любителям ссылаться на опыт
Греции как на пример зарождения истинного народовластия (демократии), что проститутки в этом
древнем государстве не являлись гражданами (как и многие другие слои населения – рабы,
вольноотпущенники, варвары-инородцы и метэки, чаще всего изгнанники, которые на
современном русском языке назывались бы «лимитчиками» или «беженцами»), а любые попытки
присвоить себе права, принадлежавшие честным женщинам или занять их место, неумолимо
преследовались судом, о чём, например, свидетельствует речь великого оратора Демосфена на суде
против Нээры, простой куртизанки, которая вышла замуж за афинского гражданина Этиенна, часть
которой я хочу процитировать:
«… Вы не можете остановить безнаказанным оскорбления наших нравов женщиной, которой

предки не передали в наследство звание гражданки и которой народ не даровал его. И где только
она не промышляла своим ремеслом! Где только ей не платили за её преступные ласки! (…) И
если женщина отдаётся мужчинам, если она повсюду следует за тем, кто ей платит, то на что она
только ни способна? И назовёте ли вы гражданкой женщину, которая открыто развратничает во
всей стране? (…) Так пусть же каждый из вас помнит, что свой приговор он произносит во имя
своей жены, дочери, матери, во имя интересов Афин, законов, храмов и жертвоприношений, во
имя того, чтобы честные женщины не стояли рядом с проституткой, чтобы гражданки,
воспитанные старательно и мудро их родителями и выданные замуж согласно требованиям закона,
не смешивались с чужеземкой, которая по несколько раз в день имела сношения с несколькими
мужчинами, всяческими гнусными способами, как кому этого хотелось».
Проститутки в древней Греции не пользовались никакими гражданскими правами: общество

безжалостно приносило их в жертву суровому уложению о наказаниях. Более того, до тех пор пока
законы Солона не были выведены из употребления, проститутки были обязаны носить особый
костюм и красить волосы в жёлтый цвет, дабы окружающие могли отличить их от честных
женщин.
52
Более того, весьма суровым было отношение и к мужской проституции. Д-р Е.Депуи приводит
слова Эсхина, которые он произнёс в суде против распутного Тимарха:
«Кто из афинских граждан занимается развратом для удовольствия других, не может быть избран
в число архонтов; он не может быть жрецом, не может выступать на суде, не может быть
должностным лицом ни в городе, ни вне его, ни по жребию, ни по избранию, он не может быть
вестником или послом на войне. Он лишён права участия в сенате и права голоса в народном
собрании».
На человека, который бы заявил в древней Греции о том, что у проститутки или у иного
асоциального элемента должны быть одинаковые права (в т.ч. выборного характера) с философом,
историком или добропорядочным трудолюбивым гражданином, посмотрели бы как на
сумасшедшего, и это в лучшем случае.
В древнем Риме так же существовали далеко не демократические законы относительно

проституции. Им было запрещено выходить замуж, они не вносились в цензы (списки населения) и
были зарегистрированы в особых списках, они были обязаны носить особое платье. Интересно то,
что лекарки древнего Рима занимались производством выкидышей и были соучастницами
проституции, ибо заинтересованностью в освобождении от нежелательного плода в большей
степени страдали именно проститутки, а не честные женщины, для которых искусственный
выкидыш был равен тяжкому преступлению, которое каралось очень строго, вплоть до смертной
казни.
Проституция – зло. Для меня это утверждение несомненно. Надеюсь, что и для большинства моих
читателей тоже. И как всякое иное зло, если его невозможно изжить полностью, должно сидеть в
мрачном подвале и не высовываться на белый свет, в сферу обитания морально здоровых и
трудолюбивых людей. Против каждой попытки высунуться, поднять голову или заявить об
ущемлении каких-то там «прав» должны применяться законные меры по пресечению явления как
такового.
Как и какими способами следует бороться с этим явлением? Очевидно, что нужно устранять не
только следствие, но в первую очередь причины. Что это за причины? Бедность? Но во времена не
столь далёкие (война, разруха, голод) люди жили куда беднее - «… богатство не искореняет порок,
а делает его более изощрённым» (Д.Юм). Если не бедность, то что? Нравственная атмосфера в
обществе, которую сегодня формируют не только школа и родители, но и всевозможные средства
массовой информации – телевидение, радио, газеты и журналы, реклама. Принцип «тот, кто
владеет информацией, тот владеет миром» вечен, поэтому никто и ничто не может изменить
существующее положение дел до тех пор, пока информационное пространство оккупировано
чистой коммерцией, занятой чем угодно, но только не улучшением морального и нравственного
состояния населения. Более того, информационное поле, как я говорил выше, активно работает
сегодня на то, чтобы население никогда не поднималось выше низменных инстинктом и весьма
скудных духовных запросов: сериалы, вечера смеха, музыкальные и развлекательные каналы,
криминальная хроника и т.д. СМИ должны активно включаться в пропаганду вечных семейных
ценностей, здорового образа жизни, патриотизма, чувстве коллективизма и ответственности. Это
должно быть сделано качественно, интересно, на высоком профессиональном уровне с
привлечением профессионалов – психологов, социологов, преподавателей, специалистов по
информационно-коммуникационным технологиям. Общественные пороки должны порицаться на
всех уровнях, а мораль и добродетель возводиться в ранг наивысшей человеческой ценности, за
которой стоит наше с вами будущее. Это есть одна из основных задач традиционного
национального государства.
53
Константин УТОЛИН, Ольга ШЕВЧУК, Лариса БАЗАРОВА

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ?..
Следует развенчать миф о том, что для прогресса человечества

обязательна конкуренция по типу «человек человеку - волк».
...Существует три способа достичь цели:
- конкуренция (работа направлена для достижения превосходства над другими);

- кооперация (совместная работа);
- независимая деятельность (работа никак не соотносится с деятельностью других).
И с древних времён некие силы сознательно, специально пестовали в людях те качества, которые
породили нынешние цивилизованные модели развития, ведущие к непрерывному и в последнее
время очень быстрому нарастанию в психике людей тревожности. Но даже мафиози известно, что
это примитивная точка зрения – гораздо лучше сотрудничать, хотя бы с единомышленниками.
Миф о неизбежности соперничества в человеческой жизни на протяжении долгого времени

поддерживается самыми разными исследователями. К примеру, Зигмунд Фрейд строил свою
концепцию на предположении о том, что соперничество является основополагающим принципом
нашего существования. Фрейдовская модель глубоко укоренена в нашей культуре, поэтому люди
часто придерживаются её, сами не замечая этого. Фрейд утверждал, что человек является
существом эгоистическим, ищущим прежде всего удовольствий. Для него люди - вовсе не
жаждущие любви и понимания существа, наоборот, их отличительным и необходимым качеством
являются агрессивные инстинкты. По Фрейду, соперничество неустранимо и мысль о нём
закладывается уже в отношениях родителей и детей. Желание быть любимым приводит к
бесконечной борьбе, кульминацией которой является эдипов комплекс: отец рассматривается как
соперник, а мать – как награда за победу. А современные защитники идеи конкуренции оперируют
четырьмя мифами:
Миф 1. Конкуренция – неизбежный спутник жизни, она свойственна природе человека.

Миф 2. Конкуренция будит в людях лучшие качества и раскрывает их скрытые возможности. Мы
не могли бы чего-либо достичь, не будь конкуренции.
Миф 3. Конкуренция доставляет удовольствие. Наиболее зрелищные игры и шоу всегда построены
на этом принципе.
Миф 4. Конкуренция усиливает характер и придаёт уверенность в своих силах.
В результате сложившейся на сегодняшний день модели «успешного» поведения и преуспевания

мы так часто слышим, что должны быть лучше других, что в конце концов приходим к убеждению,
будто наличие соперничества является условием эффективной работы. Это убеждение
пронизывает нашу современную культуру. Но последние открытия в области психофизиологии и
педагогики показывают, что лучшие результаты достигаются вовсе не в условиях конкуренции и
они вовсе не зависят от наличия соперника. Известный немецкий психолог и психотерапевт Клаус
Вопель (Klaus W. Vopel) опубликовал в 2004 г. работу, в которой доказывал ошибочность
считающейся общепринятой точки зрения, будто конкуренция является самым эффективным
способом взаимодействия и достижения результата.
На утверждение о том, что конкуренция свойственна человеку, имеются два контраргумента.

Первый: сотрудничество точно так же типично для человека, как и соперничество; второй:
соперничество есть признак приобретённый и не передающийся по наследству (в биологическом
смысле). Психологи Дэвид и Роджер Джонсоны, занимающиеся вопросами воспитания, отметили,
что в повседневной жизни мы охотнее признаём и поддерживаем именно принцип сотрудничества,
54
поскольку совместная деятельность требует от нас меньшего внимания, чем деятельность,
нацеленная на соревнование. Психолог Эшли Монтегю доказал, что без совместной деятельности
общество просто не смогло бы существовать, и человек лишь постольку шёл от одной ступени
эволюции к другой, поскольку был нацелен на коллективную деятельность. В качестве примера
можно привести тот факт, что родители совместно решают такую сложную задачу, как воспитание
детей. И даже неофрейдисты, и особенно Карен Хорни, придерживаются сегодня иной концепции
оптимального развития, нежели строго конкурентная. Карен Хорни доказала, что жажда
соперничества и конкуренции является компенсацией неуверенности в себе и низкой самооценки.
Для неё психическое здоровье тесно связано со слабой потребностью в конкуренции.
Доказано, что следование соревновательному принципу имеет неблагоприятные последствия в

любой деятельности. Необходимо разграничить две совершенно разные вещи: напряжённую
работу и стремление превзойти другого. Если во время работы мы стремимся доказать своё
превосходство, то наше внимание раздваивается, на выполнение самого задания тратится меньше
энергии. Это типично для множества ситуаций: спортсмены испытывают стресс из-за
напряжённых соревнований и теряют скорость реакции и концентрацию; журналисты подвергают
себя опасности в погоне за сенсацией и проявляют небрежность в сборе фактов; учёные
пренебрегают тщательным проведением эксперимента и фальсифицируют результаты; менеджеры
начинают нервничать, боятся в трудной ситуации спросить совета у коллег или начальника.
Клаус Вопель чётко охарактеризовал в своей работе взаимосвязь соперничества и страха. Каждый,
кто постоянно пребывает в состоянии жёсткой конкуренции, испытывает неуверенность, которая
со временем не проходит, а только усиливается. Результативность работы падает под тяжестью
стресса, источником которого является соперничество. Боясь ошибиться, мы становимся менее
изобретательными, и даже выполнение механических действий может ввести нас в ступор, что, в
свою очередь, усиливает неуверенность и страх.
Но существует и другой страх – страх перед победой. Что это такое и как это объяснить? Мы
переживаем, когда из-за нас проигрывает кто-то другой. В то же время мы боимся враждебного
отношения со стороны побеждённых. И надо сказать, что страх этот достаточно обоснован.
Победителем восхищаются, но ему и завидуют. И все мы знаем, что многие не откажутся
посмотреть, как развенчают вчерашнего победителя.
Очевидно, что соперничество является видом агрессии. Язык очень точно отражает это: само
наличие соперников означает, что существуют чья-то победа и чьё-то поражение. Соперничество
неизбежно приводит к враждебности, что особенно ясно видно в спорте. Сейчас очень популярная
теория катарсиса. Аристотель (основоположник учения о катарсисе. – Ред.) утверждал, что мы
можем освободиться от чувств, причиняющих нам страдания, сопереживая героям трагедии в
театре. По аналогии с этим полагают, что спортивные состязания и другие агрессивные
общественные и культурные мероприятия избавляют их участников от внутреннего напряжения.
Наиболее известными представителями этой теории являются Зигмунд Фрейд и исследователь
человеческих отношений Конрад Лоренц. Оба полагают, что агрессия есть врождённое
человеческое чувство. Но эта точка зрения, без сомнения, может быть опровергнута. Когда мы
наблюдаем за агрессивными отношениями других людей, наша агрессивность вовсе не
уменьшается, наоборот, мы учимся на их примере технике агрессивности. При этом барьеры по
ограничению агрессивности становятся всё ниже, например, у атлетов а течение сезона
агрессивность постоянно растёт. Первобытные народы, в обычаи которых входят спортивные
игры, более других склонны к военной агрессии.
Чувства, которые будит в нас соперничество, распространяются и на другие виды нашей

деятельности. Постоянное соперничество поддерживает внутри нас перманентное (т. е. не
прекращающееся. – Ред.) возбуждение. Разочарование может привести к тому, что проигравший
начинает реагировать на него физической агрессией, причём неадекватные физические реакции
55
возникают не только у потерпевшего поражение, но и победителя. Причины этого
предположительно лежат в том, что у всех без исключения опыт соперничества вызывает
негативные эмоции – неуверенность, страх и изоляцию. Эти эмоции настолько сильны и
продолжительны, что даже победа не возмещает предшествующих ей страданий.
Психоаналитик Ролло Мей провёл большое междисциплинарное исследование о возникновении

страха в группе. Он пришёл к выводу, что соперничество является наиболее частой причиной
страха в нашей культуре. Оно ослабляет связи между людьми и приводит к изоляции. Тот, кто
постоянно находится в состоянии конкуренции с другими, чувствует себя одиноким. Важнейшая
потребность – потребность в социальных связях – не удовлетворяется. Поэтому люди
предпочитают избегать ситуации соперничества, даже если они необходимы обществу. Тогда
общество прибегает к всевозможным уловкам, чтобы всё-таки заставить людей конкурировать
друг с другом. Например, отказ от соперничества позиционируется (настойчиво навязывается. –
Ред.) как слабость, хотя в человеческих отношениях отказ от причинения вреда другим людям
может стать началом здорового душевного развития.
Соперничество неблагоприятно не только для развития характера, оно отрицательно сказывается

на образе мыслей. Мир делится на победителей и побеждённых, и это чёрно-белое видение
распространяется на всё. Мы упускаем из поля зрения множество нюансов и всё больше
склоняемся к тому, что мир делится на два лагеря: добро и зло, ум и глупость, богатство и
бедность и т. д. Этот ограниченный взгляд на мир – слишком высокая цена, которую мы платим за
желание стать победителем. И для преодоления этого очень важного психологического дефекта
следует разработать специальный комплекс мероприятий по созданию и постепенному внедрению
в сознание человечество доступной для восприятия и понимания большинства для начала
трёхпозиционной, а не бинарной модели произведения оценок и принятия решений. Что должно
будет резко снизить возможность манипулирования людьми и повысить одновременно и
вариативность, и устойчивость развития человечества как Разумной системы.
И наконец очень важный факт, который часто упускается из виду: соперничество нас
обезличивает. Ведь соревнование может существовать только в тех условиях, когда все признают
одинаковые ценности и стремятся к одинаковым целям по одинаковым правилам. Это приводит к
тому, что индивидуальность отодвигается на второй план, от чего, естественно, страдает и
творческая активность. Творческая активность, по сути своей, предполагает неодинаковость
людей, оригинальность их мыслей и готовность ставить под сомнение целесообразность уже
принятых ранее решений. Не удивляет и то, что соперничество разжигает конфликты. В случае
постоянной конкуренции мы имеем дело не с мужественными героями, а с осторожными и
послушными людьми. Если же человек придерживается ценностей, выходящих за пределы
безличности, тогда он обычно весьма скептически относится к идее соперничества.
Инстинктивно люди, как правило, чувствуют, что соперничество в принципе своём – нечто
неестественное. И всё же принимают участие в нём снова и снова – ведь многие виды деятельности
построены по образу и подобию процесса соревнования. И нам достаточно сложно отстраниться от
этого, поскольку этот принцип проник во всю нашу жизнь. Отсюда развиваются конкурентные
убеждения, которые к тому же поощряются на всех уровнях. Но существует и другое объяснение.
Мы начинаем соревноваться в надежде разрешить глубоко скрытые сомнения в наших
собственных возможностях, повысить свою самооценку. Победа над соперником формирует у
человека иллюзию повышения своей самооценки как в собственных глазах, так и в глазах других.
Желание быть лучше других, успешнее, умнее, любимее – всё это лишь компенсация
отсутствующей уверенности в себе. Конечно, у всех людей есть врождённое желание развивать
свои способности и таланты, самосовершенствоваться и самореализовываться. На это указывал
известный психолог Абрахам Маслоу. Но некоторые только тогда чувствуют себя комфортно,
когда им удаётся превзойти других, и это желание не имеет ничего общего с
самосовершенствованием. В этом случае любая деятельность связана с напряжением сил, потому
56
что на карту поставлены не просто успех или неуспех, а самоуважение. Так тщеславие и
честолюбие приобретают характер мании. Когда честолюбивые люди попадают в ситуацию, где
нет возможности соперничать, они испытывают большой дискомфорт. Многие трудоголики так
много работают, в первую очередь, из-за своего стремления к конкуренции, которая нужна им, как
воздух. Они впадают в недовольство и раздражение, когда по каким-то причинам не могут
доказывать своё превосходство над другими.
В нашей культуре соперничество является наиболее распространённым способом компенсации

страха оказаться несостоятельным. Но, как это ни парадоксально, опасения по поводу собственных
возможностей вовсе не зависят от того, насколько успешны мы в реальной жизни. Не только
неудачники, бедные или слабо одарённые сомневаются в себе. Многие исключительно успешные
люди испытывают сомнения в собственной значимости. Почему это так – ответ найти не просто.
Важную роль в этом играет некоторая духовная несостоятельность, связанная, прежде всего, с
отсутствием некоей внутренней веры.
Есть ещё одна причина, почему соперничество не может повышать самооценку. Во время
соревнований мы ставим нашу жизнь в зависимость от каких-то внешних условий: от судей,
успеха или неуспеха. Когда же мы ни с кем не конкурируем, то испытываем совершенно иные
чувства. Работая вместе с другими, мы чувствуем себя увереннее. Если у нас есть выбор, то
обычно мы избегаем ситуаций, в которых присутствует элемент соперничества и возможность
проиграть. Как правило, мы стараемся избегать и чересчур честолюбивых людей. Зависть во
многом есть изобретение человеческого общества. Люди мечтают о признании, внимании, любви –
и соперничество даёт им иллюзию того, что в нём определяется, кто достойнее всех этих благ. Те,
кто проигрывает в этом соревновании, не могут воспринимать успехи других иначе как с завистью.
Мы завидуем всему, чем обладает победитель. А зависть легко переходит во враждебность,
презрение и ненависть. Мы ненавидим тех, кто более успешен, кто получает больше денег,
признания, и втайне желаем победителю поражения. Если же мы принадлежим к избранным, то
есть к победителям, которые по своему положению или способностям стоят на верхних ступенях,
то легко культивируем в себе презрение к хроническим неудачникам. Мы говорим себе, что они не
заслуживают лучшего, что они прирождённо слабы духом, что они сами виноваты в своём
поражении. Эта заносчивая позиция избавляет нас от вопросов о справедливости существующего
положения вещей и от забот по смягчению условий конкуренции в обществе. Таким образом
ситуация всё более усугубляется. А используют такое положение общества современные тайные
правители мира, которым таким образом удаётся успешно тормозить высвобождение творческого
потенциала человечества и продолжать управлять им посредством манипуляций и прямого
давления.
А как же в этом случае обстоит дело со столь распространённой сейчас теории эволюции? Мы
часто полагаем, что борьба за существование приводит к выживанию наиболее приспособленных
видов. При таком понимании обусловленная культурой конкуренция проецируется на Природу,
так что можно сказать, что в основе этого подхода лежит типично «антропоморфный» принцип
мышления. Князь Пётр Кропоткин (1842-1921), известный теоретик анархизма, усиленно
подчёркивал, что биологи преувеличивают роль конкуренции между особями. В своей известной
книге «Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса» (Петроград-Москва,
1919) он детально описал механизм коллективной деятельности у животных, указав на то, что
замена соперничества взаимной поддержкой способствует продолжению вида, и приведя много
случаев, когда организмы добиваются успеха благодаря сотрудничеству. Сегодня мало кто помнит
Кропоткина, но эта его мысль с годами приобретала всё больший вес. А уже современный биолог
Стефан Джей Голд убедительно доказал, что процесс эволюции по своей структуре вообще не
нуждается в таком принципе, как соперничество.
Любопытный взгляд на эту проблему мы встречаем в сравнительной антропологии. Всё чаще и

чаще исследователи культуры первобытных народов склоняются к мысли, что они смогли выжить,
57
прежде всего, благодаря своей способности и готовности действовать сообща, а вовсе не благодаря
агрессии, использованию орудий труда или объёму головного мозга. В отличие от приматов в
ранних человеческих обществах активно использовался принцип групповой деятельности, для них
очень характерной была готовность «поделиться своими ресурсами». В 1930-е гг. Маргарет Мид
убедительно показала, что первобытные общества, сохранившиеся до сих пор, отличает высокая
способность и готовность к групповой деятельности. К похожим заключениям пришла и
футуролог Рейн Айслер. Это же прямо следует и из теории антропогенеза Поршнева.
Следует отметить, что чем больше моментов соперничества мы в своей жизни видим и
переживаем, тем сильнее развивается у нас потребность в победе над другими, и наоборот,
привычка действовать в команде позволяет нам обходиться без ощущения превосходства.
Известный спортивный психолог Терри Орлик, один из основателей теории кооперативных игр,
исследовал отношения между детьми, игравшими в кооперативные игры в период дошкольного
возраста по второй класс. Он обнаружил, что дети предпочитают как раз такие игры: две трети
мальчиков и девочек в возрасте 10 лет охотнее играют в игры, в которых никто не проигрывает,
чем в те игры, в результате которых выявляются победитель и проигравший.
Ещё одним распространённым мнением является, что соперничество формирует характер. Но

действительно ли это так? Рассмотрим психологические последствия соперничества. Прежде всего,
отметим, что даже наша личная жизнь во многом зависит от наличия в ней конкуренции. Часто
интимные отношения отягощаются тем, что близкие люди стремятся к победе друг над другом.
Когда рождается ребёнок, возникает новое соперничество. Между отцом и матерью разгорается
борьба за любовь ребёнка. Порой родители начинают играть в игру «Супербэби»: они сравнивают
своего ребёнка с другими детьми в семье или с детьми друзей. И у родителей, и у ребёнка
развиваются тревога и неуверенность, ведь родители совершенно забывают о том, что нет
стандартов для развития ребёнка. Кто первым начнёт говорить? Кто быстрее бегает? От мыслей о
соперничестве страдают не только отношения в семье, но и дружба, когда люди, вместо того чтобы
наслаждаться непохожестью друг на друга, начинают соревноваться между собой. Дети, которым
показывают фильм про бокс, начинают контактировать друг с другом на более агрессивном
уровне. Современные исследования доказывают, что постоянные соревнования не делают детей
дружелюбнее. Здесь можно согласиться с Карен Хорни, которая утверждает, что конкуренция есть
не только результат крайней формы индивидуализма в обществе, но и его первопричина.
Поэтому план противодействия хищным манипуляторам должен включать в себя, прежде всего,
самые разнообразные активные мероприятия по постепенному изменению присущих человечеству
старых образов мира на новые, в которых модель развития через постоянное соперничество
заменялась бы на модель развития через сотрудничество. И достижение таким образом
устойчивого понижения в обществе уровней агрессивности и тревожности. Запуск подобной
программы был основан на положительной обратной связи, присущей моделям деятельности,
основанным на сотрудничестве. Тот, кто кооперируется с другими, обычно легче доверяет людям.
Он может рассчитывать на то, что его дружелюбное отношение к окружающим найдёт такой же
приветливый отклик. Доверие влечёт за собой душевную открытость: я могу впустить другого в
мои мысли и чувства. Это является фактором душевного здоровья и важной деталью в построении
личных отношений. Чем активнее и шире сотрудничество, тем больше повышается вероятность
того, что другие будут следовать нашему примеру, будут охотнее работать и общаться с нами. В
этом случае мы постоянно чувствуем собственную полезность и ценность, понимаем, что зависим
только от себя. Коллективная работа означает нечто большее, чем просто способность действовать
в группе. Для этого необходимо, чтобы имелась некая задача, результат которой зависит от
совместных действий, и общая цель, при которой успех каждого члена группы напрямую зависит
от успеха действий всей группы. На практике это означает, что происходит не только обмен
идеями, но и распределение ресурсов и обязанностей и что каждый член группы разделяет её
успех.
58
Если мы стремимся к тому, чтобы наши дети становились полноценными членами общества,
необходимо создать предпосылки для их настоящего развития: например: очень важно развить в
них способность к эмпатии (умение не только представить себе существование иной точки зрения,
но и вжиться в неё, понять, что движет другим человеком). Эмпатия способствует развитию
готовности помочь другому в трудных ситуациях. Дети, у которых развиваются навыки
кооперации, избавлены от таких неприятных чувств, как зависть и пренебрежение. Те же Дэвид и
Роджер Джонсоны утверждают, что школьники учатся лучше, когда они работают в группе, где все
помогают друг другу. И что особо важно, они доказали, что от такой организации учебного
процесса преимущества получают не только слабо или средне одарённые дети, но и талантливые
дети в таком случае также учатся лучше. Из всего этого следует, что в обществе должны постоянно
создаваться новые возможности по внедрению сотрудничества с другими людьми. Сотрудничество
помогает нам сосуществовать с другими. Совершенно естественно, что своих партнёров мы видим
в хорошем свете и ценим отношения с ними. Когда мы делим с другими успех, мы склонные
оказывать друг другу поддержку. Особенно это значимо для отношений, которые вначале
развивались не совсем гладко. Опыт сотрудничества улучшает отношения между людьми разных
национальностей, религиозных или культурно-этнических взглядов. Сотрудничество сводит людей
вместе. В атмосфере сотрудничества нам всегда легче быть дружелюбными с другими. Ну а в
атмосфере общего дружелюбия людям становится намного проще заниматься тем, что им
действительно интересно, что резко повышает продуктивность труда, особенно творческого.
Поскольку известно, что мы делаем всё, на что способны, когда работаем увлечённо, с интересом.
Это называется внутренней мотивацией. Она особенно заметна, когда речь идёт о познании новых,
сложных или интересных нам вещей. Внешними мотиваторами (это деньги, оценки, признание) мы
не можем заменить мотивацию внутреннюю. Как показывают исследования, внешняя мотивация
негативно воздействует на воодушевление и интерес к проблеме. Если человек замотивирован
только внешне, то парадоксальным образом удовольствие от решения поставленной задачи
теряется, что приводит к плохому результату. Разумеется, существуют и исключения: очень
сильная мотивация может вырастать из чувства личной ответственности за других людей, что
неудивительно – эта положительная связь создаёт чувство внутренней общности и уверенности и,
таким образом, повышает удовлетворение от решения коллективной задачи.
Построив отношения между людьми на иных нормах, мы создадим мир, который станет лучше,
чище, более удобным для жизни всех людей, а не только «самоизбранных». Тем более, что
современные психоаналитические исследования показывают, что так называемый индекс качества
жизни (а это самое качество определяется далеко не только размером счёта в банке) выше всего
отнюдь не в США или там в Сингапуре, а в Скандинавских странах, в которых общество и
государство давно и прочно придерживаются принципов социального партнёрства и в которых при
этом наиболее распространены современные технологии (по уровню мобильной телефонизации и
Интернета на душу населения страны Скандинавии прочно занимают первые места). И где, по
большому счёту, как раз и построили тот самый социализм, принципы которого и путь к которому
извратили в СССР.
Настоящее сотрудничество ведёт к тому, что каждый вносит свой личный в клад, каждый имеет
собственное мнение. На основе позитивных отношений вырастает то, что условно можно назвать
«конструктивным многообразием». Когда речь идёт о разных интересах и разных точках зрения,
все сложности вполне разрешимы, если они не связываются с вопросами победы или поражения. И
возникающие при таких отношениях конфликты также приобретают принципиальной иной
характер. Они уже не раздражают, а обучают, повышая интерес партнёров к решению стоящей
перед ними общей проблеме. Никто не стремится непременно добиться поражения партнёра. И в
современных условиях развития человеческой цивилизации нам необходимо всемерно
способствовать развитию у людей таких качеств, которые становятся особо ценными: творческая
энергия, стойкость, решительность, а также командный дух, чувство социальной ответственности и
гражданская смелость.
59
Лишь при достижении социальных условий, достаточных для свободного самовыражения и
одновременной духовной развитости большинства членов общества создадутся условия для
возникновения более высоких уровней общественного сознания. Это будет общество некоего
анархического (акратического, безвластного) социализма, который можно назвать и капитализмом,
но при котором «капитал – это накопленный общественно полезный труд». С другой стороны,
официальные власти приложили массу усилий для того, чтобы сделать понятия «анархизм»
синонимом бандитизма, терроризма, и это им вполне удалось. Но именно анархия, подлинная
акратия - - главный и по настоящему серьёзный шаг нынешних власть предержащих. Так что
вполне возможно, что путь к такому подлинно социалистическому обществу лежит через
властный, «ясперсовский» этап: всемирное «правовое устройство, обладающее достаточной силой,
чтобы сохранить мир и, низведя перед лицом своего всевластия каждый акт насилия до уровня
преступления, лишить его всяких шансов на успех».
План перехвата власти у современных хищный правителей, разработанный пока ещё лишь в общих
чертах, предполагает «лечение» общества по принципу гомеопатического воздействия – более
информационного, чем физического. Информация, внедрённая «гомеопатическими дозами» точно
в нужные моменты в определённые человеческие сообщества таким образом, что она будет
резонансна исходным принципам, заложенным Творцом в структуру так называемого
морфогенетического поля, позволит показать всем, как именно ими манипулируют и держат их в
рабстве. И тогда все люди смогут почувствовать сильнейшее отторжение к тому, что им
навязывают Предтечи и их приспешники. И противопоставят все свои духовные силы этому
негативному воздействию.
Теория, близкая той, которую можно положить в основу отслеживания осуществляемых тайными
правителями планеты воздействий и реакций на них со стороны человечества, создана
специалистами в области поведенческих стратегий и нобелевскими лауреатами Канеманом и
Тверски.
Канеман и Тверски установили три психологических принципа поведения участников отношений,

осуществляемых с целью получения выгоды:
1)эвристика наличия (эвристика в нашем случае – теория и практика выбора варианта решения
задачи) – в своих оценках людей в большей, чем следует, степени полагаются на броскую
информацию, легче «извлекаемую» из памяти. Они склонны излишне доверять свежей
авторитарной информации;
2)эвристика представительности – в своих оценках субъекты склонны считать устойчивые

стереотипы более устойчивыми и чаще встречающимися, чем это есть на самом деле;
3)эвристика опоры – в своих действиях субъекты излишне полагаются на некоторые изначально

«опорные ценности».
Эти учёные провели несколько экспериментов, иллюстрирующих влияние доступности

информации на наши суждения. В 1974 г., когда новости начинались с сообщений о гражданской
войне в Камбодже, они задавали испытуемым вопрос: в какой стране больше людей – в Камбожде
или в Танзании? Население Танзании в три раза превышает население Камбоджи, но респоденты,
недавно видевшие телесюжет про Камбоджу, отвечали, что там живёт больше народу. Ещё один
вопрос: «Буква k чаще бывает в слове первой или третьей?» Большинство отвечает: первой, хотя
на самом деле в английском языке буква k в три раза чаще встречается как третья буква в слове.
Однако слова, начинающиеся на k, приходят в голову быстрее, чем те, в которых k находится в
середине. «Доступность эвристики» - ещё один способ, с помощью которого человек
систематически пренебрегает рациональностью.
60
Канеман и Тверски также независимо друг от друга установили, что люди предпочитают в случае
ожидания относительно равной выгоды операции с меньшим риском, но в случае ожидания
относительно равных потерь предпочитают операции с большим риском. Это можно показать на
простом примере: если человеку предложить гарантированные $1000 или $1250 с вероятностью
80%, то в эмпирически доказанном большинстве случаев люди выбирают гарантированные $1000,
хотя видно, что доходность этих альтернатив одинаковая. Если эту ситуацию перевернуть, то есть
предложить потерять гарантированные $1000 или $1250 с вероятностью 80%, то в большинстве
случаев люди предпочтут рискнуть, чтобы попытаться не потерять ничего, и выберут 2-й вариант.
Склонность к такого рода психологическим аберрациям (искажённое восприятие. – Ред.) делает
людей чрезвычайно подверженными разного рода манипуляциям. А математические средства для
описания как самих этих процессов, так и вычисления возможных контрвоздействий, способных
разрушать создаваемые с помощью таких манипуляций с информацией событийные
интерференционные (т. е. органично целостные. – Ред.) картины, уже созданы в теории антихаоса,
теории «русел и джокеров» и теории так называемых «возбудимых систем».
(Утолин К., Шевчук О., Базарова Л. Заговор теней. Стоящие у престола. Секретные протоколы
тайного мирового правительства. М., «Астрель», 2006)
Олег ГУСЕВ
ЧТО Я УВИДЕЛ В ОБЩИНЕ
СТАРООБРЯДЦЕВ
Документальный очерк
Сегодня углубляется интерес к универсальному организационному оружию Ведического типа,

каким является древняя русская община. Поэтому будет кстати рассказать о моих впечатлениях
сорокалетней давности от встречи со старообрядцами. Ведь они в полной мере сохранили
общинные нравственные ценности, по которым когда-то жил Русский народ многие и многие
тысячелетия.
В феврале 1961 года, окончив Хабаровский лесотехнический техникум по специальности «техник-

механик», я получил распределение в Комсомольский-на-Амуре леспромхоз. Отдел кадров
записал меня в «слесари 3-го разряда по ремонту трелёвочных тракторов» и перенаправил в самый
дальний его лесопункт.
От Комсомольска-на-Амуре около полусуток надо было ехать в северном направлении по

оставшейся с конца 1930-х гг. недостроенной ветке БАМа в вагоне дореволюционного образца.
Я благоразумно не буду называть этот рабочий посёлок-лесопункт, чтобы не беспокоить всуе
проживающих в 14 километрах от него моих знакомых старообрядцев. Их посёлок расположен на
берегу Амгуни в её верхнем течении. Они не были здесь старожилами, а прибыли кружным
путём с севера Маньчжурии. В Маньчжурию они ушли, спасаясь от коллективизации, начавшейся
в Приморье в начале 1930-х гг. (тогда они жили по среднему течению реки Бикин). В
Маньчжурии поселений старообрядцев было много. Мао Дзэдун, придя к власти, предложил им
выехать из Китая. К старообрядцам стали наезжать работники посольств в Китае из Аргентины,
Канады, Бразилии, США и предлагать свои страны в качестве прибежища. Появились люди из
посольства СССР, наобещали многое. Им никто не верил. Однако несколько родов-семей
ближайших родственников, насчитывающих от 80 до 100 человек, всё-таки согласились вернуться
на Родину.
Как только эшелоны старообрядцев с имуществом и скотом пересекли границу СССР, они были
окружены подразделениями НКВД. Всё добро было конфисковано. Оставили столько, сколько
тогда было положено по колхозным нормам. Для поселения выделили в Сибири такие неудобья,
61
которые там трудно найти. К счастью, в русле начавшейся вскоре хрущёвской «оттепели»
старообрядцам удалось выговорить у властей место на Дальнем Востоке, на берегу Амгуни.
Конечно, мне захотелось близко познакомиться с бородачами. Однако одного лишь факта моего
прибытия на «лесоповал» здесь было недостаточно. В гараже лесопункта работал приветливый
молодой кузнец из «них», который якобы «и был поп». Однако на работе с ним можно было по-
приятельски говорить с ним о чём угодно, только не о его вере.
В Русском народе этих странных людей называют «староверами», хотя правильно они -
«старообрядцы»; сами себя они так и именуют. Староверы (или родноверы) – это те, которые по
прошествии 1000 лет после начала крещения Руси так и не приняли его (да, есть у нас и такие!) и
придерживаются дохристианской Русской Ведической философско-мировоззренческой системы,
для которой понятие «вера» - это невзрачный по форме и объёму сосуд. Старообрядцы – это
православные христиане, которые не приняли реформы патриарха Никона в 1666-1667 гг. Тем не
менее, их несправедливо оболгали, обозвав «раскольниками», хотя настоящими-то
раскольниками были Никон, шайка его ближайших иноземных «учителей», а вслед за ними и
необъятная масса трусливо подстроившихся под них российских обывателей. Возглавили
движение несогласных протопопы Иван Неронов и Аввакум. Современные православно
верующие во Христе во главе с Алексием II, кладущие крест троеперстием, и есть как бы
продолжатели «дела» тех предателей «исконно русской христианской веры». Через много лет я
прочитал о старообрядцах следующие проникновенные строки, написанные известным на Западе
специалистом по русскому старообрядчеству Сергеем Зеньковским:
«В прошлом году (т. е. в 1967 г. – О.Г.) в связи с пятидесятилетием Февральской и Октябрьской

революций, совсем незаметно прошла другая, но тоже очень значительная годовщина в русской
истории – трёхсотлетие раскола в русской церкви. Мало кто вспомнил, что три века тому назад, 13
мая 1667 года, собор русских и восточных епископов наложил клятвы (эти клятвы были сняты со
старообрядцев только 23/10 апреля 1929 г. решением Временного Патриаршего Священного
Синода русской церкви) на тех православных русских людей, которые продолжали и хотели
продолжать пользоваться старорусскими, дониконовскими, богослужебными книгами, креститься
древневизантийским и древнерусским двухперстным крестным знамением и оставаться верными
старорусской церковной традиции» (Serge A. Zenkovsky. Russia`s old-believers. Wilhelm Fink Verlag
Munchen.// Репринтное воспр.: М., «Церковь», 1995, стр. 13).
Через полгода, то есть в середине лета 1961 года я был призван на срочную службу в ряды
Советской Армии и по окончании её снова вернулся в тот посёлок-лесопункт осенью 1964 года.
Обучаясь в техникуме, я прошёл курсы водителей-профессионалов «3-го класса». В рядах СА я
подрос до «2-го класса», и после демобилизации мне предложили «шофёрить» на автобусе ПАЗ-
651. На нём я возил рабочих на верхний склад, т. е. на «передний край», где лес валят, тягают
(«трелюют») тракторами, грузят на лесовозы и т.д. Скоро, кроме того, мне поручили доставлять
в школу детей старообрядцев. К 8 час. 30 мин. утра их шумная толпа должна была сидеть за
партами в леспромхозовской школе. В 14 час. 30 мин. я увозил их обратно домой, на берег
Амгуни.
Из детей-«староверов» выпирало конопатое древнее славянство; по ним можно было представить

облик детворы русской деревни конца XIX века..
Что касается поведения детей-«староверов», то в них совсем не было закомплексованности из-за

принадлежности к «религиозной группе». Напротив, держали они себя в обществе других детей, а
также на улицах, в магазине и вообще везде совершенно свободно, естественно. К тому же, племя
это было дисциплинированно: не было случая, чтобы из-за плохой погоды или других причин кто-
то опоздал в мой автобус.
62
О том, что «староверовские» дома на замки не запираются, что у них нет радио, что они держат
«людскую» (то есть только для посторонних) кружку, я был давно наслышан. Однако лишь
благодаря шоферской работе мне довелось заглянуть за плотный «занавес» их жизни…
Как-то в начале сентября, возвратив юных старообрядцев в лоно их деревни, я увидел
«голосующего» мужичка-с-ноготка – шестиклассника Старкова, которого я не более, как минут
пять назад, привёз вместе с другими школьниками. Останавливаюсь. Юный Старков говорит:
- Ты ведь за рабочими? И вернёшься в полвосьмого вечера?

- Ну, да… - отвечаю.
- Нельзя ли с тобой договориться насчёт машины? Вывезти с огорода картошку…
- У меня ведь не грузовик...
- Картошка будет в мешках. Машину мы помоем. И рассчитаемся.
Ну как тут не выручить! «Староверчик» пару километров ехал со мной: показать, где свернуть с
дороги, чтобы попасть на огород.
Дети-«староверы» говорили мне «ты»: я был по каким-то их понятиям настолько молод, что
говорить мне «вы» было рано. Я удивился тому, что ребёнок вникает, куда я поеду и во сколько
вернусь, и тому, почему родители послали именно его «договориться насчёт машины»,а не
пришли ко мне сами.
Когда я вернулся, картофельное оказалось ещё не убранным до конца. Открывшаяся картина

была просто замечательной. Старковым – папе и маме, - вовсю старавшимся, в поте лица
помогали старший сын-десятиклассник и все остальные их дети. У ещё не пожилой супружеской
четы Старковых их было девять человек! Малыши 2,5 и 4 лет тоже помогали: носили картошку в
цветных игрушечных ведёрках. Конечно, проку от них было мало, но им не говорили: «не
путайтесь под ногами», «не мешайте», «отойдите» и т.п. Дети же от восьми лет и старше
смотрелись вполне расторопными работниками.
Но! Самый младший член семьи - малыш месяцев семи-восьми от роду - тоже был здесь
представлен сидящим посреди огорода на ватном одеяле! Комары атаковала его, однако
розовощёкий малыш был невозмутим. В его ручки были вставлены две берёзовые ветки,
которыми он вращал над головой, отмахиваясь от комаров. Лицом он был обращён в сторону
работающих. Заглушив мотор и наблюдая за семейством, я не услышал восклицаний: «Тебя там
не заели?», «Ты не замёрз?», «Ну потерпи, скоро уж!» и тому подобной сентиментальной ерунды.
Это ведь сами взрослые подсказывают ребёнку, сочувствуя ему, что от комаров больно, от
ветерка прохладно, а от солнца жарко и т.д. Сам-то он пока об этом не знает! Малышу задаётся
«программа», и начинается рёв. Здесь же «программу» белоголовому малышу, видимо,
благоразумно не «вставили». Потому-то он спокойно сидел на комарах и ничего, кроме пользы в
виде укрепления иммунитета, не получал от их укусов.
В не«староверовской» обывательской семье в подобной ситуации, скорее всего, поступили бы

так. Самых маленьких детей, в том числе малыша, ещё не умеющего ходить, оставили бы дома
(«чтоб не путались под ногами») под присмотром девочки подросткового возраста. Здесь же в
бессмысленной на первый взгляд канители «всенародного» похода Старковых на далёкий огород,
заключался, на мой взгляд, большой нравственный смысл: ни при каких обстоятельствах не
провоцировать возникновение процесса отчуждения детей от дома, от родителей. В семье должен
господствовать принцип: семья это святое, она - неделимое целое. Проблема «отцов и детей» не
вечная; она - банальное житейское головотяпство, отход от традиций воспитания наших
пращуров. У старообрядцев, как я понял, мамы и папы деток в попу не целуют. Однако ребёнок с
момента появления на свет рассматривается как личность, а не забава и не объект для сюсюканья.
Бывая в домах старообрядцев, я видел: научившемуся сидеть ребёнку сразу полагается
63
определённое место за обеденным столом в виде стула-креслица с подлокотниками и на высоких
ножках, чтобы ребёнок ощущал себя как бы равным со всеми. Отец и мать в глазах детей – это
живые («натурализованные») боги. Главе семьи предстать перед детьми в недостойном виде?
Нетрезвым? Здесь это трудно вообразить.
Ребёнку как личности доверяется и как у личности спрашивается. Разумеется, на выезде из

деревни меня мог остановить Старков-отец, чтоб «договориться», однако Старков-младший,
ощущающий себя не «тварью дрожащей», запросто берёт на себя функцию «наёмщика
транспорта», не робея перед взрослыми, чем приводил в замешательство не только меня, но и
других леспромхозовских шоферов.
Почти в полной темноте, нагруженный «под завязку» мешками с картошкой и седоками, я приехал
в деревню. Салон автобуса дети мне вымыли, черпая воду из Амгуни. Хозяин вынес бутылку
«Московской». Когда я отказался, заметив, что водку не пью, то поставил Старкова-старшего в
сложную ситуацию, так как расплачиваться с шоферами тамошним населением было принято
только водкой. Я сказал, что ни водки, ни денег мне не нужно, потому что автобус не мой,
государственный, а за работу со мной рассчитывается леспромхоз.
Эпизод с картошкой имел, однако, интересное развитие, потому что у бородачей человек не
оставляется без благодарности.
Как-то в середине октября того же года, когда по ночам уже начало примораживать, в салоне
автобуса задержались несколько подростков:
- А ты рыбы-то наловил?
- Какой ещё рыбы?
- Ну кеты на зиму запас?
- Да нет…
- Сегодня суббота, а завтра - выходной. Приглашаем на рыбалку!
Я, не долго раздумывая, согласился. Договорились на восемь вечера.
Что это ответная услуга «за картошку» мне и в голову не пришло, так как с просьбой «отвезти-
привезти-подбросить» ко мне обращалось множество людей - я забыл уже о своей помощи
Старковым.
Шедшая по верхней Амгуни на нерест осенняя кета была обесцветившейся, не такой вкусной,
зато икра у неё была созревшей. Люди тайком от рыбинспекции, заготавливали на зиму такой
кеты штук 15-20, что при полупустых магазинных полках и при тяжёлой физической работе на
«лесоповале» было хорошей добавкой к столу.
Я приехал без опоздания и остановил автомобиль на краю пригорка, возвышавшегося над

небольшой речной заводью. В ней стояла наготове добротная плоскодонная деревянная лодка с
20-сильным лодочным мотором «Вихрь» на корме. Открыв дверь кабины, я рассматривал
«рыбаков». В самом носу лодки сидел закутанный в большой овчиный полушубок белоголовый
ребёнок 4 лет от роду. Был также шестиклассник Старков, двое подростков не старше 14 лет и
ещё была девочка лет двенадцати. Произошла «немая сцена»: я некоторое время молча взирал на
них сверху, а они также молча смотрели на меня снизу. Я не торопился покидать тёплую кабину,
разумно полагая, что вот-вот к нам присоединится кто-то из мужчин-бородачей. Однако никто
почему-то не появлялся. Мне и в голову не могло прийти, что без сопровождения взрослого эта
«компашка», на ночь глядя, может отправиться в путь по этой ревущей на перекатах и заломах
бурной реке, какой является тамошняя Амгунь.
64
По прошествии нескольких минут снизу послышался обращённый ко мне нетерпеливый голос:
- Так пошто сидим-то?
Прихватив тёплую куртку, я спустился к воде и шагнул в лодку. Один из старших подростков
оттолкнулся шестом от берега, другой – уверенным рывком шнура стартёра завёл «Вихрь», и мы -
помчались.
Мне подумалось, что мы пристанем к берегу на другом конце деревни, и там к нам подсядет кто-
нибудь из отцов этих детей. Однако уже через минуту я понял: никого больше не будет, проводов
и напутствий - тоже, так как деревня старообрядцев тут же скрылась за поворотом.
Обыватели всего мира в ночную поездку по такой реке предоставленных самим себе детей,
разумеется, не отпустили бы. А если и отпустили, то на берегу собралась бы толпа
напутствующих.
Все «староверовские» семьи в отличие от семей обывателей - многодетны.
Семьи, имеющие одного-двух детей, своей страстной любовью невольно притягивают к ним
разные неприятности. В многодетных же семьях такого не бывает. Я никогда не слышал о
несчастных случая с детьми старообрядцев. Если бы из отправившихся на нашу «рыбалку»
детей хотя бы одна мать, беспокоясь, не спала бы до утра, то с нами, возможно, действительно что-
то бы стряслось.
Поднимаясь вверх по течению, в пути мы были часа полтора. Сразу после отплытия наступила
кромешная тьма. Однако знание русла реки у этих детей было безупречным, а навыки управления
моторной лодкой – виртуозными. Мы ни разу не зацепили винтом дна реки, обычно довольно
мелкой в это время года, ни разу не «поймали» подводную корягу.
Тем не менее, мне было как-то не по себе не только от более чем прохладной речной свежести.
Тридцатиметровую крупноячеистую сетку мы поставили на стыке соприкосновения быстрых вод
Амгуни со стоячей водой отшнуровавшейся протоки, куда поднимающиеся вверх косяки лососей
заходят отдохнуть. Затем на широкой галечной косе в своё удовольствие с шутками и прибаутками
развели гигантский костёр. Ведь сухого плавника вокруг было сколько душе угодно.
Незабываемым блаженством пахнуло не только от жара костра, но и от очень низко висящего над
Амгунью чистейшего звёздного неба! Я подумал, что молодые люди, согревшись у костра, перед
тем, как проверить сеть, часа на два-три вздремнут. Но не тут-то было! (Я и сам был бы не прочь
поспать: тогда в СССР на «лесоповале» суббота была рабочим днём.) Подрёмывал только малыш-
четырёхлеток в своей овчиной шубе. Остальные же с горящими глазами расселись кучкой передо
мной и потребовали:
- Ну-ка, расскажи нам что-нибудь…

- Что рассказывать?
- Ну что хочешь. Например, как служил в армии… Только с самого-самого начала…
Я вдруг понял, что просьба эта не сиюминутный экспромт, а пункт «рыбалки». И принялся
рассказывать, причём намерено скучновато, чтоб «отвязались». Но ребятня не «отвязывалась», их
интерес был неподдельным, и я незаметно для себя увлёкся. Таким образом получился какой-то
тургеневский «бежин луг», только рядом не было пасущихся «в ночном» лошадей, лишь ревела
река, а рассказчиком был один я. Часа через два я предложил:
- Так что, вздремнём?

- Вот ещё! Давай-ка, дядя, анекдоты!
- Все подряд?
- Да! Все подряд!
65
Я стал рассказывать анекдоты, но, разумеется, не все подряд, а вполне пристойные - для ушей
подростков. Например, как Василий Иванович Чапаев и Петька воевали в Египте с Израилем.
Василий Иванович - летчиком, а Петька – его штурманом. Петька, как всегда, напутал в расчётах,
и их самолёт приземлился не в Египте, а в Китае. Когда китайские солдаты окружили самолёт,
Василий Иванович сказал: «Ну что, жиды, прищурились?» «Староверчикам» так это понравилось,
что они буквально катались со смеха по речной гальке.
- Расскажи и другие анекдоты?

- Это какие?
- Ну, матершинные.
Я понял, что эти дети и представления не имели о «матершинных» анекдотах, и, конечно,

отказался. Ребята разочаровались, но не обиделись.
Сплавали к сетке. В ней было пусто. Основные косяки осенней кеты, как я знал, прошли ещё в
конце сентября. Может быть, эти знатоки Амгуни понимали в рыбе больше других? Однако и под
утро, когда мы снимали сеть, в неё забрела лишь одна пятнистая кетинка килограмма на два, такая
слабая, словно она не пришла с низовий, а её снесло течением с верха, с какого-нибудь
нерестилища. С ней мы и вернулись домой рано утром.
Кроме фамилии Старкова я намеренно не упоминаю фамилии других детей, хотя до сих пор их
помню. Представители этих фамилий разбросаны не только по Сибири и Дальнему Востоку, но и
по всему миру, поэтому не хочу кого-либо из них невзначай «подставить» публикацией этого
очерка.
Чтобы дорисовать картину трепетного и грамотного отношения старообрядцев к воспитанию

детей, ещё пару слов о детях.
Среди зимы подростки пригласили меня на день рождения к десятилетней девочке. «Подарка не
надо», - сразу предупредили меня приглашающие.
Я оказался в доме с необычайно длинным столом, стоящем как бы в намеренно удлинённой

прихожей. Как я понял, этот дом (тоже жилой) служил, видимо местом собраний, в том числе для
семейных праздников. За столом сидели и пили чай с пирожками дети, примерно тридцать персон,
а во главе стола сидели три ветхих старца с длинными, до колен, бородами. Степенная беседа
старцев с детьми прервалась с моим появлением, поскольку, как я понял из обрывка её, касалась
она чего-то сокровенного, не предназначенного для постороннего человека. Дети, видимо,
притомились и моё появления восприняли по-своему.
- Папенька и маменька, - обратилась именинница к родителям, - а теперь можно мы погуляем?
Получив разрешение, которое означало окончание «официальной» части праздника, именинница и

её многочисленные сверстники вмиг исчезли. На столе появилась самодельная брага (магазинную
водку бородачи не пили) и закуска в виде квашеной капусты и пирожков. Выпили по стакану за
родителей именинницы.
К имениннице меня не подводили. «А зачем же тогда пригласили?», - думал я. А потом догадался –

по той же причине, по которой к десятилетней девочке пришли и убелённые сединами старцы:
дать ребёнку осознание его личной значимости в глазах окружающих!
66
Я вышел к автобусу, чтобы прогреть двигатель, и услышал, как дети в конце деревни весело пели.
Я вспомнил об этом, когда летом 1967 года на наш «лесоповал» приехал в сопровождении двух
студентов преподаватель Хабаровского Педагогического института, кандидат филологических
наук Сергей Иннокентьевич Красноштанов. Приехал он собирать русские народные песни.
Собирать ему было что, так как в дальневосточную лесозаготовительную промышленность
советская власть собрала человеческий материал со всей страны. Мой совет отправиться на
Амгунь к старообрядцам он воспринял с радостью, чтобы записать обрядовые религиозные песни
минувших эпох. К его сожалению, старообрядцы что-либо петь ни на магнитофон, ни «просто
так» отказались. Уезжая, Сергей Иннокентьевич попросил меня попытаться записать их духовные
песни. Возвращаясь со школы домой, дети по моей просьбе пели в автобусе такие, например
песни:
В одном красивом месте, на берегу реки,

Стоял красивый домик. В нём жили рыбаки...
Или:
По Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой.

А там дева плачет, а там дева плачет над быстрой рекой…
Или:
Миленький ты мой, возьми меня с собой.

Там, в краю далёком, буду тебе женой.
Милая моя, возьму я тебя с собой,
Но там, в краю далёком, есть у меня жена…
Напрасно я предлагал им дополнить репертуар чем-то ещё. Детская орава понимала, что я от них
хочу, и лишь лукаво посмеивалась… Пришлось Сергея Иннокентьевича разочаровать в одном из
писем к нему.
Однажды зимой на лесной дороге «проголосовал» мужчина из «них» в приличном пальто, с

седой бородой, крепкий на вид. В автобусе больше никого не было, и мы разговорились. Я сказал,
что на Амгуни живёт самый-самый главный «старовер» по фамилии Басаргин, которому
исполнилось девяносто лет. Но его никак не удаётся увидеть. «Это я и есть», - улыбнулся
пассажир. Присмотревшись, я понял, что встречал этого человека и не раз. Просто мне не могло
прийти в голову, что девяностолетний «старец» может выглядеть пятидесятилетним мужчиной. Я
не помню всей нашей беседы. Помню лишь, что, включив в салоне автобуса плафон, предложил
Басаргину прочесть какую-то заметку в газете. Тот взялся читать, но очки при этом не надел. Я
напрасно подумал, что Басаргин лишь изображает читающего, так как через минуту мы уже
обсуждали содержание заметки.
К сожалению, Басаргин тот вскоре умер. Я мало что знаю о нём и сейчас вспомнил его лишь в
связи с его способностью в его годы видеть без очков и вблизи, и вдали. Не только он, никто из
старообрядцев ни в молодые годы, ни в пожилые не страдает ни близорукостью, ни
дальнозоркостью..
Я расскажу о том, как они этого добиваются. Это – ничто иное, как фрагмент ныне утраченной
народной профилактической медицины.
В каждом их доме рядом с умывальником обязательно стоял небольшой медный тазик.
67
Утром в тазик наливается свежая колодезная вода. Первое, что делают все члены семьи
независимо от возраста сразу после утреннего пробуждения, - погружают лицо в воду, открывают
в воде глаза и с полминуты вращают вправо-влево глазными яблоками. Возникает лёгкое
ощущение «дёра». Отсюда поговорка: «Глаза не продёр, а за стол садишься!». Как видим, «не
продёр» вовсе не значит «не умылся»: прекрасная традиция забылась, а поговорка – осталась.
В чём тут секрет?
Температура жидкости внутри глазного яблока всегда несколько выше 36,6 градусов –температуры
человеческого тела. Несколько повышено и кровяное давление внутри глазного яблока. Моргая,
мы охлаждаем, «проветриваем» глаза. Однако за время сна, когда глаза закрыты, глазное яблоко
значительно разогревается; глазным мышцам и организму человека в целом требуются
определённые усилия, чтобы после пробуждения привести глаза в норму. По прошествии лет (к
сорока годам) глазные мышцы от этой нудной работы настолько устают, что частично
атрофируются и не могут больше управлять хрусталиком. Отсюда – старческая дальнозоркость.
Близорукость – результат сверхнагрузок на те же мышцы в молодые годы.
Но глазные мышцы и в первом, и во втором случае запросто в полном объёме сохранят свою
работоспособность, если помогать им, каждое утро после пробуждения охлаждая глазное яблоко
так, как это, по всей видимости, ещё делают русские старообрядцы во всём мире!
Замечу вдогонку: медь тазиков, стоящих повсюду в домах рядом с умывальниками, по всей
видимости, содержит серебро. Серебро придаёт воде надёжные антисептические качества.
Несколько перефразировав известную поговорку, можно сказать: «Скажи мне, кто твои детей, и я
скажу, кто ты сам». Однако пора рассказать и о некоторых подробностях, касающихся жизни всей
общины.
У бородачей не всегда гладко складывались отношения и с администраций леспромхоза, и с

местными органами власти. Например, случилось, что лесопункт крупно недоплачивал им за
выполняемую ими (обычно в зимнее время) раскряжёвку и штабелёвку древесины. Они,
природные силачи, вручную кряжевали и штабелевали леса в два раза больше, чем бригады
леспромхозовских рабочих, использующие лошадей. Я год отработал у «конных штабелёвщиков»
и видел «староверов» в деле. Выработка, какую они демонстрировали, не укладывалась ни в какие
нормы и тарифные сетки. Составленные мастером наряды в конторе «мурыжились»:
переписывались с занижением заработка. Бородачи напрасно ходили от одного начальника к
другому и, в конце концов утратив надежду добиться справедливости, куда-то посылали одного-
двух гонцов «за правдой». Гонцы «правду» всегда привозили в виде сурового распоряжения
начальника заоблачного ранга - «Зарплату выплатить полностью!».
Если речь шла о волоките с земельным наделом для строительства на Амгуни или где-либо новых
домов, то импровизированная делегация добивалась резолюции: «Землю выделить!» Любопытно:
гонцы не ездили в районный центр, то есть Комсомольск-на-Амуре, как это вроде было положено,
а обращались сразу в краевой центр (г. Хабаровск) или даже в Москву.
Леспромхозовский народ говаривал: «Эти хитрые староверы берут с собой ведро красной икры,
набивают карманы деньгами; там, в Хабаровске или Москве, они умеют подкупить кого надо!».
Признаться, я большую часть своей жизни верил в эту наивную версию, пока не принялся изучать
историю старообрядческого движения. Но и этого было недостаточно, если бы не малозначащий с
первого взгляда эпизод. То, о чём я сейчас расскажу, в никаких исследованиях вы не найдёте.
68
Однажды, не помню зачем, нужно было разыскать родителя-старообрядца. С пятиклассником мы
мимоходом заглянули в один из домов, в котором никого не оказалось, кроме странного молодого
человека, бритого, сидящего за столом, заставленным стопками книг. Я спросил у мальчика:
- А это кто такой? Почему раньше его не было видно?

- Это наш студент на каникулах. Мы его учим в университете…
Это «мы его учим» осталось в моей памяти, но не сразу «срослось» в голове: проговорившись,
подросток приоткрыл одну из тайн старообрядческого бытия. Я беру на себя ответственность
раскрыть её. Поскольку с той поры СССР-Россия пережила невиданные потрясения и подошла к
«последнему рубежу», то настала пора старообрядцам поделиться со всем Русским народом
своим драгоценным опытом выживания в недоброжелательно-враждебной среде. Особенно это
интересно возникающим ныне общинам Русичей Ведической направленности.
Дело в том, что старообрядческие общины своими щупальцами издавна и активно проникали не
только в купеческо-промышленную среду Российской империи. С таким же успехом, но уже в
глубокой тайне, щупальца эти просачивались в административный аппарат Российской империи.
Своих наиболее одарённых молодых людей на общинные деньги старообрядцы посылали
учиться в российские университеты; надо полагать, и в те времена, когда они жестоко
дискриминировались никонианской Российской Греко-Православной церковью (ныне она
называет себя Русской Православной церковью) по религиозному признаку. Выучившиеся
молодые люди, не афишируя своего происхождения, где только могли, занимали государственные
должности и затем продвигались к вершинам власти. Они тайно оказывали всяческую поддержку
«своим» в экстремальной ситуации. Иначе Саввы Морозовы не возникали бы, как на дрожжах, то
тут, то там. А если и возникали бы, то выстроенное ими благополучие имело бы непрочный
фундамент. Российским старообрядцам не нужна вся власть над Россией (или Канадой, или США,
или Бразилией, или Аргентиной и вообще везде, где они проживают); для нормального
существования им вполне достаточно части её. А зачем больше-то? Их сила – в общине. Я
склонен думать, что идеи старообрядчества сами по себе уже не столь важны для них. Важен
сохраняющих их на лике земли русский общинный дух, то есть та главная нравственная
ценность, какую беспощадно вытравливали из Русского народа власть предержащие, начиная с
псевдореформаторов типа Никона, Петра I и др. Главный же и самый страшный удар нанесли в
этом направлении марксисты-ленинцы…
Полагаю, российские старообрядцы, в том числе и мои амгуньские знакомцы, ни красной икры, ни
денег в качестве взятки никому в Москву не возят. Полагаю, читателю понятно, в каких высоких
«инстанциях» они находят свою «правду».
В заключение нельзя не заметить:
«До сих пор почти что не вскрыты сущность влияния старообрядческой мысли на идеологию
русских мыслителей, славянофилов и народников, «почвенников» середины прошлого века и
думских «прогрессистов» начала этого, значение старообрядческих деятелей в развитии русской
экономики и связи старообрядческих писаний с русской литературой начала двадцатого века.
Почти что совсем забыт тот факт, что именно старообрядцы сохранили и развили учение о особом
историческом пути русского народа, «святой Руси», православного «Третьего Рима» и что в
значительной степени благодаря им эти идеи снова уже в прошлом и в этом столетиях
заинтересовали русские умы» (Зеньковский С. Там же, стр. 14).
69
Николай Дмитриевич ИВАНИШЕВ

О древних сельских общинах
В юго-ЗАПАДНОЙ России
Вместо предисловия
«…звычай права нашего копнаго»
Светлой памяти Н.Д. Иванишева (1811-1874),

ректора Киевского университета им. Св. Владимира, посвящается.
Природная тяга русского человека к артельным формам труда, необыкновенный расцвет

кооперативного движения в России в начале ХХ века, отвращение к ростовщичеству и
стяжательству, наконец, неприятие навязываемых ему сегодня рыночных реформ должны быть
чем-то объяснимы. Что от нас скрывают? А скрывают то, что наряду с Римским правом и
Магдебурским правом в мире существовало гораздо более древнее славянское Копное право. Это
было неписаное обычное (т.е. основанное на обычае) право. Золотые зёрна его до сих пор
рассыпаны и в нашем языке, и в том, как мы поступаем, и в непонятной иностранцу логике
поведения, идущей из сокровенных глубин нашего подсознания. Именно в Копном праве истоки
того, что сегодня кличут «русской душой».
Копное право – это древнейшая форма самоуправления внутри славянской сельской общины. Оно
передавалось устно из поколения в поколение.
Слово «право» тоже наше родное и происходит от древнеславянского корня «правь» (вспомним
основные понятия Ведической диалектики: ЯВЬ, НАВЬ и ПРАВЬ). Понятие «Правь» имеет много
однокоренных с ним слов и по сей день: правда, правильный, праведный, управлять и т.д.
Копа (купа тоже правильно) также являет собой древний славянский корень. В таком виде он
сейчас вышел из употребления, но зато сохранились от него однокоренные слова, которые
позволяют без труда восстановить сокровенное значение самого корня. Вдумайтесь в них: скопом,
совокупность, скопище, копна, копить, копать и т. д.
Копа – это собрание сходатаев для решения вопросов, связанных с жизнью общины. Копа могла
открывать и преследовать преступников, судить и наказывать их, присуждать и доставлять
обиженному вознаграждение и, наконец, не допускать нарушений законов Копы. Устанавливалась,
согласно праву Копы, круговая порука, когда вся община отвечала за проступки своих членов, а
также ручалась за безопасность жизни и имущества как своих, так и пришельцев.
В Копу входило от 4 до 9 близлежащих сёл, сходатаи которых собирались в особом месте –

«местечке» - откуда до сих пор сохранилось название главного села – местечко, мiсто. Со
временем мисто могло перерасти в город, который сохранял в себе Копное право, а жители звались
мищанами (мещанами). Большинство городов Древней Руси выросло именно из Копы, кроме
пограничных, которые сразу же строились как крепости. Копа также называлась «громада».
Отсюда «громадить», т. е. собирать в копны сено.
Копа собиралась для соВЕЩания, т.е. на ВЕЧе. Отсюда наши слова «вещий», «вещать»,
«извещать» и т.д. Так что Вече – это со-ВЕЩание Копы. В Новгородском Вече было как раз
Копное право.
Копа и только она выражала волю народа. Но не всё население могло приходить на Вече Копы.
Этим правом пользовались лишь домохозяева, имевшие постоянную оседлость. Это были
70
Старейшины – Главы Родов. Их ещё называли сходатаи, судьи копные, мужеве, обчие, т. е.
общинные мужи.
Присутствовали на Копе и СТАРЦЫ, мнение которых спрашивали в таких случаях, когда нужно
было вынести приговор на основании давнишних решений Копы. Но старцы и сходатаи это не
одно и то же. Старцы не имели права голоса на Копе, но их советы могли иметь решающую роль.
Сыновья, братья, не имевшие отдельных хозяйств, а также женщины являлись на собрание только
по особому требованию Копы для свидетельских показаний.
Вече Копы было одновременно и практикой, и школой для изучения права, священные положения
которого без помощи письма сохранялись в памяти мужей-сходатаев, передаваясь из поколения в
поколение. А старцы ревностно следили за соблюдением обычаев предков.
Численность Копы могла колебаться от 100 до 300 человек. Она собиралась в центре одного из сёл
общины, который назывался КОПовище, КОПище, КАПище, и занималась исследованием и
решением спорных и всяких других дел под открытым небом. Обычно это была священная
дубрава с естественными или специально нарытыми холмами. Обязательно рядом должны были
быть река, пруд, озеро или родник. Какое-нибудь мелкое дело или уголовное преступление
решалось прямо на месте их возникновения. Коповище было излюбленной площадкой, где
справлялись народные праздники Красная Горка, Масленица, Коляда, Купала и др.
Если дело было уголовным, то Копа вела «распрос», а также искала преступника, устанавливала
его «лик», от этого происходит слово «улика». На Копе очень поощрялось индивидуальное
прощение пострадавшим обидчику, а также искреннее всенародное раскаяние преступника.
Обязательно учитывалось прощение смертельно раненного и его последняя воля.
Решения Копы всеми выполнялось добросовестно и с большим энтузиазмом. Так что о каком-то
«исполкоме» Копы, о содержании нечто вроде «милиции» и речи быть не могло. Нарушений
обычного права Копы, а также её постановлений, никогда не наблюдалось, а если и случались
иногда, то это было чрезвычайным происшествием.
В качестве иллюстрации я приведу воспоминания о Копе, которые слушал, будучи в гостях у

поморов на берегу Белого моря.
Там, например, помнят, что когда-то давно некий Илья по пьяному делу в слякотную погоду
нечаянно выехал с дороги и оставил на краю хлебного поля след от телеги. Так от этого события
долго ещё вели отсчёт времени.
Ещё мне рассказывали о случае с пастухом, который загнал коров за пределы границ своего села,
и коровы раскидали чужое сено. Жители «пострадавшего» села никак не могли заставить пастуха
привести в порядок стог, т. к. при случившемся дожде сено погибло бы. Вопрос, наконец, был
«утрясён» после того, как один старый дедушка из села, где жил пастух, слез с печи и взял руки
кнут. Он нашёл этого пастуха и отхлестал его кнутом. Пастух сразу поправил стог. Деду же никто
не посмел перечить.
Уклад Копы позволял обеспечивать высокую рождаемость и восстановление населения в случае

войны или эпидемии, воспитывать мужчин-воинов, поддерживать безупречное санитарное
состояние местности, охранять и восстанавливать леса. В частности, не случайно много труда и
сил вкладывалось в выращивание льна, так как в льняной одежде не живут насекомые-паразиты.
Копа изначально была присуща всем славянским народам. Но с началом христианизации, несущей
на своих плечах то, что сейчас принято называть феодализмом, она начинает постепенно
вытесняться сначала из Западной Европы, а потом и с территории Руси. К концу XYI-XYII вв.,
например, в Юго-Западной Руси от Копы уже ничего не осталось. Тогда-то и попытались
71
возродить древние обычаи казаки, и Дашкевич образовывает за днепровскими порогами
Запорожскую Сечь. Казачий образ жизни является высшей формой развития русской общины – так
считают многие исследователи казачества. Казаки и пронесли через века «звычай права нашего
копнаго».
Копное право ждёт своих исследователей. Изучать надо богатейшие письменные его источники
периода угасания Копного права XY-XYI вв. Это актовые книги городов Юго-Западной Руси.
Конечно, в этих книгах законы Копы никто специально не записывал. В них протоколировались
бесконечные тяжбы нарождающихся феодалов с Копой. К середине XIX века сохранилось около
400 000 таких книг в таких городах, как Киев, Вильно, Луцк, Витебск, Владимир, Житомир и др.
На Русь с Запада активно начало наступать писаное Посполитное (польское) право, а также
Магдебургское право для больших городов. Принявшие такое «право» жители больших городов на
Копу больше не являлись и управлялись уже по другим законам. Окрестные сёла просто
произвольно приписывались к такому городу и назывались «околичными». Копы продолжали
действовать, но на них обязательно должен был присутствовать ВОЗНЫЙ из городского уряда,
который составлял протокол Копы и вёз его в город для вписания в актовые книги.
Вместе с Магдебургским правом на сельские общины распространялась власть помещиков. Но

поначалу помещик владел землями лишь формально; он собирал налоги, а власть принадлежала
Копе. Так постепенно на русские земли проникло западное писаное «право».
Время шло, и под натиском крепостного «права» Копа перерождается постепенно в сельский суд,
на который приглашается от каждого села по одному сходатаю, а помещик со священником,
урядником и несколькими своими приятелями вершат дела так, как им нужно.
Мужики уже безмолвствуют – себе дороже. А с 1557 г. помещики получают право убивать своих
крестьян.
В некоторых местах Копа, будучи всё ещё жизнеспособной, сохранялась, хотя и в ослабленном
виде, в структурах нового управления. Но сходатаи уже не могли доказать справедливость своих
требований, кроме как давностью своего права. Всё чаще помещик говорил: «Я НА ГОЛОЕ
СЛОВО МУЖИЦКОЕ платить не приказываю». Помещики просто уводили своих крестьян с
Копы, а в XYII веке и вовсе запретили им посещать коповище.
О том, что Копа несла в себе и всячески оберегала высокие духовные начала, говорит порча в
народе, неизбежно всюду следовавшая вслед за её уничтожением. Поселяне вместо того, чтобы
предотвращать преступления, открывать и наказывать преступников, сами разбойничали,
поджигали и грабили селения богатых собственников. Отсюда и наступление Смутного времени,
вспышки народных восстаний.
Ещё при Вл. Мономахе на Руси появилась «Русская Правда» - первый писаный уголовно-правовой
феодальный кодекс нашей древности. Его аналоги давно уже существовали в Западной Европе.
«Русская Правда» всячески защищала интересы народившейся шайки удельных князей и князьков.
Они-то и были первыми гонителями Копы как выразительницы народных интересов. Князья
боролись не только с Копой на селе. Поперёк горла была им и городская Копа. Вся история Руси
представляет собой нескончаемую борьбу верховных князей со всё ещё могущественными
городскими Копами. Города вроде Новгорода назывались долгое время вольными и свободными,
потому что содержали в себе островки Копного права.
Непокорны города истребляли огнём и мечом. Но они вновь и вновь возникали из сельских общин
вследствие роста населения и совершенствования ремёсел. Они наполнялись жизненной силой
72
опять же благодаря Копе. Читая «Русскую правду», можно проследить следы общины и народных
юридических обычаев, но уже с примесью немецкого права, милого князьям.
Согласно древнейшим русским обычаям, князья как профессиональные воины приглашались

Копой для защиты своих земель от внешнего врага и поддержания должного порядка внутри
страны. Если князь не устраивал Копу, то его - прогоняли. Для содержания князя и его дружины,
пограничных застав, для строительства пограничных городов и оборонительных линий Копой
выделялась десятина. Кроме того, селяне добровольно несли трудовую повинность по
строительству особо важных или срочно необходимых военных объектов, а военное время все
воины поднимались на защиту Отечества. Только благодаря Копному обычному праву Светослав
Хоробрый мог в считаные дни собрать десять тысяч воинов, вооружённых, с конями и фуражом.
Князья выбирались Копой из представителей самых влиятельных и крепких Родов, которые

составляли Честь и Славу нашего Отечества. В качестве главы всей страны выбирался достойный
из достойнейших – Великий Стольный Князь Всея Руси. Это происходило на Всеземском Соборе.
Так постепенно складывалась Самодержавная монархия («монарх» в переводе с санскрита –
«высший ум»). От монарха требовалось защищать народ от ворогов иноземных, соблюдать
законы, но ни в коем случае не разрушать систему древних народных юридических обычаев. Это
полезно помнить всем тем русским патриотам, которые всерьёз ратуют за возрождение древних
традиций русских городов и весей.
За рамками этой статьи остаются многие вопросы. Что конкретно решалось на Копе?
За что и как наказывали? Что предпринимали в случае спорного дела? Пока я вижу свою задачу в
том, чтобы просто напомнить любезным соотечественникам своим о таком удивительном и ныне
незаслуженно забытым явлении, как русское КОПНОЕ ПРАВО!
Моя попытка не нова. В середине XIX века в России жил и активно действовал по возбуждению
интереса к Копе славный сын Отечества нашего Николай Дмитриевич Иванишев. Будучи ректором
Киевского университета им. св. Владимира, он приложил немало сил к тому, чтобы открыть при
университете кафедру по изучению древнеславянского Копного права. Но ему всячески
препятствовали. Кафедрам Римского и Магдебургского права была всюду зелёная улица, а исконно
Русскому Праву невозможно было нигде пробиться. Тогда у студентов на очень многое
раскрылись бы глаза, тогда и последующие события в России приняли бы, возможно, другой
оборот. Окончательно выродившаяся к тому времени русская «потомственная» аристократия и
русская, тоже окончательно переродившаяся интеллигенция, были в этом заинтересованы. Они
Н.Д. Иванишева поднимали на смех с его «мужицким» правом! Но Н.Д. Иванишев смог оставить
после себя работу «О древних сельских общинах в Юго-Западной России», где он и рассказал об
основных принципах народного Копного права, изучая многие и многие тома древних актовых
книг.
К нашему стыду книга эта до сих пор лежит в Публичке не востребованной. А её давно пора
переиздать. Думаю, нам нужна Копа, а не лукавая заморская «демократия». Именно Копа может
подсказать нам формы будущего государственного устройства.
Константин ЗАХАРОВ
(«За Русское Дело» №3/26, 1995)
73
О ДРЕВНИХ СЕЛЬСКИХ ОБЩИНАХ

В ЮГО-ЗАПАДНОЙ РОССИИ
Н. Иванишева
Издание Киевской Археографической Комиссии

КИЕВЪ
В типографии Федорова и Мин. 1863
Разрешаю печатать: 1 июня 20 дня 1863 года.

Председатель Комиссии Тайный Советник М. Юзефович.
Предисловие
В последнем томе, изданном Киевской Археографической Комиссией, заключающем акты,

служащие материалом для истории Козачества, ясно подтверждается важное значение общинного
начала во внутреннем строе Руси, в древнем и среднем периоде её исторического существования.
Важное значение общинного начала и то особенное упорство, с которым отстаивало его
народонаселение Руси против аристократического польского элемента, давно уже было замечено
одним из сотрудников Комиссии Н.Д.Иванишевым, при разработке, актов XV, XVI, и XVII
столетий. Г. Иванишев нашёл первые следы существования общинно-вечевых судов в то позднее
время, когда, вопреки естественным инстинктам народа, польский порядок вещей подчинил себе
фактически и легально всю Юго-западную Русь, и когда местные стихии народной жизни,
умолкнув в чуждом ему законодательстве, должны были ограничиться сельскими сходками,
существовавшими ещё долго на основании древнего обычая, несмотря на стремление шляхты
подавить их и уничтожить. Открытие это подало повод Г. Иванишеву к составлению статьи о
копных судах, помещенной в «Русской Беседе» за 1857 год в книжке 3-ей под заглавием: «о
древних сельских общинах в Юго-западной Руси». Так как эта статья содержит важное
историческое открытие и составляет как бы основание взгляда, подтверждающегося постоянно
вновь открываемыми документами, то Комиссия считает полезным, в интересах отечественной
науки, напечатать её отдельным изданием, с новыми дополнениями автора.
Главный Редактор
В. Антонович
О ДРЕВНИХ СЕЛЬСКИХ ОБЩИНАХ

В ЮГО-ЗАПАДНОЙ РОССИИ
В актовых книгах Киевского Центрального архива сохранилось несколько судебных дел, в

которых, изображаются народные собрания сельских общин, существовавших с незапамятного
времени в юго-западной России. Эти судебные дела так же важны для истории русского и других
славянских законодательств, как для истории немецкого права акты древних германских общин,
называемые Ordeel и Weisthumer. Открытие и исследование этих актов служило немецким
юристам главным источником для восстановления германской общины, с её законами и
юридическими обычаями. Судебные дела сельских народных собраний юго-западной России так
же точно, как и акты германских марок, изображают состав общин, устройство народных,
собраний, порядок судопроизводства и юридические обычаи, по которым, решались дела.
Открытие и исследование этих народных юридических обычаев представляет важные затруднения.
Приговоры народных собраний не были выражаемы письмом, но сохранялись в памяти народа.
Уже в позднейшие времена, когда судебные места получили правильную и обширную
74
организацию, акты народных собраний представляемы были в уряд, для внесения в актовые книги;
но это случалось редко, и при том зависело от произвола общин и частных лиц, подлежавших
ведомству народного собрания. От этого, рассмотрев около трёхсот актовых книг Луцких,
Владимирских и Житомирских, я открыл в них не более двадцати двух судебных актов;
древнейший из них писан 1564-го, позднейший 1622-го года.
На основании этих материалов я изложу состав юго-западной сельской общины, устройство

сельских народных, собраний и юридические обычаи, по которым производилось следствие и
постановлялись судебные решения. Для того чтобы читателю дать возможность наглядно
поверять наше исследование, я счёл, нужным приложить шесть актов, более важных по своему
содержанию, с переводом их на русский язык. Первый из этих актов (1564-го Апреля 18-го)
замечателен тем, что в нём собрания сельских общин называются вечами; второй акт (1570-го
Генваря 12-го) даёт понятие о том неуважении, с каким помещики и их урядники смотрели на
сельские веча; в третьем акте (1585-го Генваря 2-го) наглядно изображается древний способ
преследования преступника, по его следам; в четвертом, акте (1596-го Августа 5-го) заключается
порядок следствия над трупом неизвестного лица; пятый акт (1608-го Мая 15-го) доказывает, что
сельские веча, состоявшие большею частью из крестьян, могли требовать на свой суд не только
поселян, но и помещиков; наконец, в шестом акте (1622-го Декабря 9-го) изображается порядок
уголовного суда: из этого акта видно, что сельские общинные суды имели право подвергать
обвиняемого пытке и казнить преступника смертною казнью.
В отношении к составу сельские общины юго-западной России являются в различных формах.

Одно многолюдное селение могло составлять отдельную общину. Такую общину составляло село
Богуринское в Луцком повете, принадлежавшее нескольким помещикам1).
Но общины, состоявшие из одного селения, встречаются редко; большею частью они заключали в
себе несколько, от четырех до девяти, соседних селений2). Одно из селений, составлявших
общину, служило центральным местом, в котором, собирались крестьяне на вече. Частое стечение
народа в это селение развивало городские отрасли промышленности, ремесла и торговлю. Тогда
селение обращалось в местечко или город; жители его получали звание мещан, но по-прежнему
принадлежали к общине, состоявшей из местечка или города и соседних селений3). Когда
местечку или городу, составлявшему центр сельской общины, предоставлялось магдебургское
право, то городское народонаселение отделялось от общины, составляло отдельную корпорацию,
учреждало особенное управление, основанное на избирательном начале, и освобождалось от
участия в сельских народных собраниях. Вследствие такого отделения самой богатой части
народонаселения, сельская община слабела; но связь между селениями, её составлявшими, не
прекращалась. Можно полагать, что таким, способом отделился город Луцк от своей общины;
потому что, несмотря на право магдебургское, которым пользовался этот город, предместье его
Окопища всё ещё продолжало сохранять связь с селениями: Вышками, Жидичином, Теремным,
Яровицами, Дворцом и Липлянами и составляло с ними одну общину4).
Селения, составлявшие общину, назывались селами околичными. На каком основании и в какое

время возникла и утвердилась между ними общинная связь определить трудно. Этот вопрос можно
будет решить тогда, когда будут открыты более древние акты. В памятниках письменного
законодательства, дошедших до нас, нет об этом никаких постановлений. Крестьяне иногда
жаловались в уряде, что некоторые селения, состоя с ними в одной общине, уклоняются от
исполнения общинных обязанностей; но связь между селениями крестьяне доказывали не
законами и не договорами, а одною только давностью: «они издавна съ нами о шкоды вшелякия
схоживалися»5).
Каждому селению принадлежало пространство земли, определенное точными границами. Это

необходимо было особенно потому, что в случае преступления ответственность, прежде всего,
падала на то селение, на землях которого находимы были улики. Совокупность земель,
75
принадлежавших таким селениям, составляла округ сельской общины. По присоединении древних
областей юго-западной России к Литве и Польше общинные земли частью присоединены были к
королевским имениям, частью розданы помещикам, городам, церквам и монастырям; поэтому
сельские общины, в том виде, как они изображаются в открытых нами актах, не имели права
собственности на земли, ими занимаемые. Впрочем, каждый крестьянин мог отдельно приобретать
поземельные участки и владеть ими на праве полной собственности.
Сельская община состояла из всех лиц простого сословия (люди простого стану), имевших
постоянную оседлость в её округе. Сюда относились: крестьяне королевские, помещичьи,
монастырские и церковные, сельчане, или слободные поселяне6), мещане, не пользовавшиеся
правом магдебургским7). Сверх того, к общине принадлежали также земляне королевские, то есть
безземельные шляхтичи, которые получали во владение участки королевских земель под условием
исполнять определённые, преимущественно военные повинности8).
Перечисленные нами общины находились только в двух поветах: Луцком и Владимирском, но из

Статута Литовского видно, что это установление распространено было по всей Руси и в других
местах9); а Русь, в теснейшем смысле составляли воеводства: Волынское, Подольское, Бельское и
Русское, к которому принадлежали земля Львовская, земля Саноцкая, земля Галицкая и земля
Хелмская10). Сверх того, из актов видно, что сельские общины существовали и в воеводстве
Киевском.
Главная цель соединения селений в общины состояла в том, чтобы предупреждать нарушение
законов, открывать и преследовать преступников, судить и наказывать их, наконец, присуждать и
доставлять обиженному вознаграждение. Каждое селение порознь и вся община вместе отвечали за
проступки всех своих членов. В пределах своего округа, община ручалась за безопасность жизни и
имущества как своих собственных членов, так и пришельцев. Мы говорим здесь о сельской
общине, как она является в открытых нами актах XVI и XVII века; во времена более отдаленные,
она могла иметь более обширный круг власти и ответственности.
Каждая сельская община имела свои народные собрания для совещаний и для решения дел,
подлежавших её ведомству. Такое народное собрание называлось копа или купа, также громада,
великая громада. Совещание народного собрания называлось вечем: копа собиралась на вече, то
есть для совещания11). Из этого видно, что веча, о которых упоминают наши древние летописи, не
были исключительною принадлежностью городских общин, но они принадлежали и сельским
общинам. Слово «вече» встречается только в древнейшем из открытых нами актов (1564, Апреля
18); в позднейших актах употребляются слова купа, копа и громада; в актах XVII века слово копа
исчезает и употребляется везде слово громада12).
Не все лица, принадлежавшие к сельской общине, составляли народное собрание и участвовали в

его совещаниях; это право предоставлялось одним только домохозяевам, имевшим постоянную
оседлость. Их сыновья и братья, не имевшие отдельных хозяйств, а также женщины, являлись в
собрание только по особому требованию копы и при том не для совещания, а только для
свидетельских показаний13). Копа иногда поручала домохозяевам допросить сыновей и братьев и
представить собранные сведения народному собранию14). На копу являлся священник, но он
присутствовал для приведения подсудимых к присяге; и в качестве свидетеля, не принимая участия
в народных совещаниях15).
Домохозяева, составлявшие народное собрание, назывались: «сходатаи, сходатаи суграничные,

соседи околичные, соседи-сугранчники, судьи копные, мужеве, панове-мужове, обчие, то есть
общинные мужи». Между ними отличались старцы, которых мнение пользовалось уважением
особенно в таких случаях, когда нужно было постановить приговор на основании давних решений
народного собрания. Так как каждый домохозяин обязан был присутствовать в народных
собраниях, и так как крестьяне в молодых летах вступали в брак и могли основывать отдельные
76
хозяйства; то поэтому каждый из них имел возможность в течение многих лет изучать народное
обычное право и, в свою очередь, передавать его младшим поколениям. Таким образом, вече было
не только судебным собранием, но и школою для изучения права, которое без помощи письма
сохранялось в памяти мужей-сходатаев, переходя от одного поколения к другому.
Сверх сходатаев в народное собрание приглашались люди из трех селений соседней общины, по
одному или по два человека из каждого селения. Эти лица назывались людьми сторонними; они не
участвовали в совещаниях и в постановлении приговора, но следили за ходом дел в народном
собрании, чтобы в случае надобности свидетельствовать о производстве дел и судебных
решениях.
Помещики и их управители могли также присутствовать на копе; это случалось тогда, когда они
сами приводили своих крестьян на вече. Впрочем, помещики и их управляющие не участвовали ни
в совещаниях копы, ни в постановлении судебных приговоров. Как народному собранию, так и
подсудимым, предоставлялось право приглашать возного из гродского уряда. В таком случае
возный присутствовал на копе в качестве свидетеля, составлял протокол и представлял свое
донесение в уряд гродский для вписания в актовые книги.
Число сходатаев иногда было весьма значительно. Копа, собиравшаяся в 1601-м году, заключала в
себе около ста человек, хотя собрание было не полное, потому что некоторые помещики своих
крестьян на вече не пустили16). Копа, собиравшаяся в 1602-м году, состояла из полутораста судей
копных17).
Копа собиралась в центральном месте сельской общины, которое называлось коповище или
копище, и занималась исследованием и решением дел под открытым небом. Для исследования дел
уголовных копа собиралась на месте преступления: в дубраве, в бору, под горою. Если нужно было
решить спор о поземельной собственности, то копа собиралась на спорной земле; а когда в округе
общины оказывался труп убитого человека, то копа собиралась в том месте, где находился труп
или его разрозненные члены.
Ведомству копы подлежали все лица простого сословия, имевшие свою оседлость в округе
сельской общины, именно: крестьяне королевские, помещичьи, монастырские и церковные,
свободные поселенцы и мещане городов, не пользовавшихся правом магдебургским. В некоторых
случаях власть копы простиралась и на самих помещиков. Помещики имели право, по
добровольному согласию, представлять копе решение споров, между ними возникавших. Так, в
1591 году возник спор между паном Малинским и паном Вышинским о праве собственности на
ниву и копань. Вместо того чтобы обратиться в уряд, помещики собрали копу, на которой старцы
показали, что на спорной ниве несколько лет тому назад покрадена была репа и что копа
присудила удовлетворение пану Малинскому, что в другой раз собиралась копа о покраже
пшеницы на той же ниве, и что вознаграждение присуждено было тому же пану Малинскому. На
этом основании спорная нива и копань признаны собственностью пана Малинского; решение было
записано в актовые книги и получило законную силу18).
Если в помещичьем имении, находившемся в округе общины, причинен был вред, и если
подозрение падало на одного или нескольких помещиков, имевших оседлость в том же округе, то
помещик, потерпевший вред имел право собрать копу и просить, чтобы она наследовала дело и
присудила удовлетворение за причинённый вред. Тогда копа посылала возных и требовала, чтобы
обвиняемые помещики вместе со своими крестьянами явились пред собранием и оправдались в
обвинении. Если помещики не являлись, то копа три раза посылала свое требование, и затем, без
всякого дальнейшего исследования, определяла декретом своим взыскать с непослушных
помещиков и их крестьян удовлетворение за весь вред, причинённый истцу. По окончании суда
копа отправляла в уряд гродский депутатов, которые вместе с возным излагали дело и объявляли
решение для внесения в гродские книги19). Копа имела право производить следствие над
77
помещиком. Если он присутствовал при этом и замечал, что открываются обстоятельства,
уличающие его в преступлении, то мог прервать действие копы и требовать, чтобы дальнейшее
исследование дела предоставлено было уряду гродскому.
Так, на копе, производившей в 1581 году следствие об убиении Жидов-мытников Луцких,

присутствовал пан Яков Шибенский со своими крестьянами. Дворовая женщина Таца показала под
пыткою, что убийство совершено с ведома пана Шибенскаго. Тогда пан Шибенский сказал:
«Слышу, что здесь и обо мне идет речь; эта подлая женщина и меня вмешала в дело. Поэтому я,
чтобы доказать свою невинность, предаю всех подозреваемых в преступлении, суду уряда
гродского и сам являюсь в уряд в назначенный срок.» Затем копа разошлась, прекратив
исследование дела20).
Постоянно возраставшая власть помещиков, ограничивая общинные права поселян, произвела

важное изменение в составе народных собраний, В XVII веке мужи-сходатаи начинают терять своё
прежнее значение, уступая власть своим помещикам. Сёла околичные посылают от себя только по
одному депутату; помещик или помещица с несколькими приятелями, иногда в присутствии
священника производят суд и расправу, постановляя приговор на основании Литовского Статута.
Крестьяне, присланные околичными селениями, присутствуют безмолвно, соглашаясь с
распоряжениями помещика и его приятелей; суд общинный перестаёт называться копным судом, и
получает название сельского суда (sad wieiski)21).
Изложив устройство общин сельских и состав народных собраний, мы представим юридические

обычаи, которыми руководствовалась копа при исследовании и решении дел. Но, чтобы
восстановить эти обычаи во всей их полноте, для этого недостаточны открытые нами акты; в них
заключаются только судебные обычаи в применении к немногим, частно уголовным, частно-
гражданским делам. В двух актах изображается суд о выдрании пчёл из бортей22), в одном акте
заключается дело о порубке бортного дерева и о похищении из борти меду23), один акт заключает
суд о покраже вола24), одно дело о поджоге25), два дела об yбийстве26), одно дело о найденном в
округе общины трупе неизвестного человека27), наконец, один акт изображает решение спора,
возникшего между двумя помещиками, о праве собственности на ниву и копань28). На основании
этих актов мы рассмотрим порядок исследования дел, постановление судебных, решений и их
исполнение.
В порядке судопроизводства копа следовала своим древним обычаям: «водле стародавное

звыклости, водлугъ давнаго звычаю, водлугъ стародавнаго звычаю»29). Совокупность народных
юридических обычаев называется копнымъ правом; суд, производившийся на основании этих
обычаев, называется копнымъ судом. Сходатаи говорили: «звычай права нашого копнаго»,
противополагая это право посполитому праву, под которым они разумели писаные законы,
изложенные в Статуте Литовском. Некоторые обычаи копного права вошли в состав Статута и
таким образом получили силу писаного закона. О таких обычаях сходатаи говорили: «копный
звычай, въ правъ посполитомъ описанный»30).
Если преступлением нарушены были права частного лица, то, по началам копного права,
обиженному самому предоставлялось отыскивать своего шкодника. Истец расспрашивал людей,
собирал письменные доказательства, отыскивал улики. Такое предварительное исследование дела
называлось обыском. Если истец при всем своем старании не мог отыскать своего шкодника, и
если он подозревал, что преступник находится в округе сельской общины, то он имел право
требовать, чтобы собрана была копа. Для этого он обращался к помещикам, которые по просьбе
истца высылали своих крестьян на вече. Истец мог также обратиться в уряд гродский, который
давал ему урядовый лист ко всем околичным селениям, составлявшим общину, приказывая
собраться на копу (идти на копу, идти до права) в опредёленное время и в назначенном месте.
Такие же листы уряд рассылал от себя по всем околичным селениям31). Крестьянин помещичий,
78
желавший предложить дело на решение копного суда, обращался к своему помещику, который
оповещал околичные селения, назначая место и время собранию.
Все селения, составлявшие общину, обязаны были собраться на копу, в назначенный срок. Если
какое-нибудь селение не являлось в собрание, то копа избирала депутатов, которые вместе с
возным, отправлялись в не явившееся селение и звали сходотаев на копу. Когда сходатаи идти не
хотели, то депутаты возвращались и объявляли об этом копе. Тогда копа, следуя стародавнему
обычаю, постановляла приговор, что селения, не явившиеся на вече за их упорство в
непослушании должны удовлетворить истца за весь причиненный ему вред, а себе искать
виноватого. Правило, на котором копа основывала такой приговор, выражалось словами:
«невыходъ платитъ шкоду»32).
Когда все околичные селения, составлявшие общину, были собраны на копе, то истец имел право
сделать им перекличку, чтобы удостовериться, все ли сходатаи находятся налицо; затем он
словесно излагал свою жалобу и произведенный им обыск, прося сходотаев исследовать дело и
постановить приговор на основании права. Жалобу истца копа должна была слушать безмолвно, не
прерывая речей.
По выслушании жалобы копа обязана была разъяснить все обстоятельства преступления и открыть
виновного. Для достижения этой цели употреблялись два способа: во-первых, расспрос на копе
сходатаев и других лиц, прикосновенных к делу; во вторых, исследование знаков, то есть улик,
доказывающих преступление; первый способ называется опыт (чинить опыт, выслухать опыт),
второй способ называется лик (копа ликом доходит шкодника, копа выходит на лик о шкоды).
Право производить опыт принадлежало истцу. Сходатаи тотчас по выслушанию жалобы начинали
совещание, переговариваясь между собою. Если при этом совещании какой-нибудь сходатай
проговаривался или открыто объявлял, что знает преступника, или имеет на кого-нибудь
подозрение; то истец должен был засвидетельствовать это объявление копою (осветчать копою), и
тогда копа требовала, чтобы проговорившийся сходатай объявил имя преступника и всё, что ему
известно о преступлении. Если он отказывался исполнить это требование, то должен был
удовлетворить истца по приговору копного суда; но, удовлетворив истца, он приобретал право
отыскивать преступника, требовать от него удовлетворения или предать его суду.
Когда сходатаи, окончив переговоры, объявляли, что им ничего неизвестно ни о преступлении, ни

о преступнике, тогда истец объявлял, на кого он имеет подозрение и подтверждал свои слова
доказательствами. Подозрение могло быть двоякого рода: во-первых, истец мог объявить, кого
именно он считает преступником (кому даёт вину); во-вторых, он мог изъявить подозрение, что
кто-нибудь из лиц, принадлежавших к общине, знает, кем совершено преступление, но не хочет
выдать преступника. Обвиняемый против доказательств истца должен был дать вывод, то есть
очистить себя от подозрения, опровергнув доводы истца, или представив доказательства своей
невинности. Если ответы обвиняемого копа находила удовлетворительными, то освобождали его
от подозрения; но если истец не соглашался с мнением копы, то мог требовать, чтобы обвиняемый
был подвергнут пытке, и копа исполняла требование истца. Но если допрашиваемый был человек
добрый, веры годный и неподозрительный, то истец мог подвергнуть его пытке только тогда, когда
подтверждал своё подозрение присягою. Если бы истец ничего не домучился и подозрение его
осталось не доказанным, то он обязан был заплатить обвиняемому за муку по приговору копного
суда. Пытка производилась в присутствии копы; допрашиваемого секли прутьями и жгли огнём.
Истец мог три раза собирать копу, если расспрос сходатаев и исследование судебных
доказательств того требовали. После первого копного собрания истец до окончания суда отдавал
помещику на поруки в определённой сумме денег всех крестьян того села, на которое падало
подозрение. Помещик обязан был заботиться о том, чтобы крестьяне этого селения, уклоняясь от
ответственности, не разошлись в разброд. Между каждою сходкою назначалось три дня
79
промежутка; в течсние этого времени, истец продолжал розыскивание для пополнения своих
доказательств, а сходатаи обязаны были собирать сведения, допрашивая сыновей и слуг своих.
Если копа на всех трёх сходках объявляла, что она ничего не знает и не ведает ни о преступлении,
ни о преступнике, и если истец, со своей стороны, ни на кого не мог объявить подозрения, то ему
предоставлялось выбрать по произволу по нескольку мужей из всех селений, присутствовавших на
копе, и требовать присяги в том, что они ничего не знают о преступлении и преступника не
ведают. После третьей сходки, на другой день, копа собиралась снова, и сходатаи, набранные
истцом, приводились к присяге; впрочем, истцу предоставлялось требовать присяги только от
одного из них, и если он отказывался, то по приговору копы должен был удовлетворить истца.
Сверх расспроса сходатаев, средством к открытию преступника служили улики, называемые в

актах копного суда знаками. К таким знакам преимущественно относились следы, оставленные
преступником на дороге, по которой он уходил, совершив преступление; также труп убитого и
разрозненные его члены. Если уликой были следы, оставленные преступником , то истец, собрав
на копу сходатаев всех селений, составлявших общину, и пригласив людей сторонних, гнал след.
Копа, взяв след в том месте, где совершено преступление, вела его до конца. Каждое селение,
входившее в состав общины, обязано было отвести след от своих земель. Если бы какое-нибудь
селение на копу не явилось, а между тем след доведён был до земли, ему принадлежавшей, то
копа, остановившись на следу, вызывала сходатаев, требуя, чтобы они вышли, взяли след от копы
и отвели его от своей земли к чужой границе, по стародавнему обычаю. Если никто не являлся на
зов, то копа ночевала на следу и на другой день во второй и третий раз вызывала жителей селения.
Если и после третьего зова никто не являлся, то копа, оставаясь на том же следу, присуждала всё
селение, неявившееся на след, к удовлетворению истца за причинённый преступником вред и за
все убытки. Жители этого селения, удовлетворив истца, получали право отыскивать преступника.
Если в округе общины находили труп неизвестного убитого человека и если никто не являлся с
жалобою на убийство, то помещик или его управляющий, приняв меры к сохранению трупа,
созывал сходатаев околичных селений для расспроса, который производился над трупом убитого.
Сначала распрашиваемы были крестьяне того селения, на землях которого найден был труп. Затем
помещик, или его урядник три раза спрашивал сходатаев, неизвестно ли кому-нибудь из них, кто
был убитый, и кем совершено убийство? Если сходатаи объявляли, что не знают ни убитого, ни
убийцы, то каждый из них должен был присягнуть в том, что он убитого не знает, преступника не
ведает и что никто из его общины не совершал убийства. За тем копа погребала труп, составлялся
акт копного следствия и вносился в актовые книги.
Если истец, производя обыск, отыскивал своего шкодника в каком-нибудь селении, то обращался к
сельской громаде, которая, выслушав жалобу истца и рассмотрев предоставленные им
доказательства, обязана была выдать преступника. Истец мог помириться со своим шкодником,
получив от него удовлетворение, по добровольному согласию, или мог препроводить его на место
преступления и предать копному суду. Если преступник подлежал смертной казни за совершенное
преступление, то истец должен был приглашать палача. Копа выслушав жалобу истца и
рассмотрев его доказательства, допрашивала обвиняемого, а если недовольствовалась
добровольным показанием, то подвергала его пытке. По окончании следствия, копа постановляла
приговор и, если обвиняемый за своё преступление подлежал смертной казни, то он тотчас
предавался в руки палача.
Пред совершением казни каждый из присутствовавших в народном собрании мог требовать, чтобы
осуждённый преступник был подвергнут пытке для удостоверения, не совершил ли он ещё каких-
нибудь преступлений; особенно предсмертная пытка считалась необходимою, если в округе
общины преступления были часты. Пытке подвергался преступник также и тогда, когда он
оговаривал кого-нибудь в преступлении; но оговор только тогда имел важность, когда осужденный
подтверждал свои слова пред самым свершением казни, стоя на ступенях лестницы, приставленной
к виселице (на последнемъ стопню у шибеницы на дробине). Затем палач совершал казнь в
80
присутствии народного собрания. Приговор копного суда называется выналязок33), знаденье
копное, усказань или всказанье копное34). В позднейших актах употребляется слово декретъ,
декретъ копный35). Приговор постановлялся общим голосом всех сходатаев, составлявших
народное собрание (копа сказала или всказала, копа забороняла). Неизвестно, как поступала копа в
случае разногласия, возникавшего между сходатаями при решении дел; такой случай не
встречается в открытых нами актах.
В юридических обычаях юго-западной России, как вообще в древних славянских и германских

законодательствах, начало частного права было преобладающим, не только в делах гражданских,
но и уголовных. Лицо, которого право было нарушено преступлением, могло предать виновного
всей строгости законов или окончить дело добровольным соглашением; в последнем случае,
преступник освобождался от всякого наказания. Особенно уважалось прощение, которое давал
смертельно раненый своему убийце; престунник освобождался от всякого суда и не платил
головщины родственникам убитого. Даже и в том случае, когда преступник был приговорен и к
смертной казни, он мог поеднаться, то есть помириться с истцом и освободиться от наказания36).
Если дело не оканчивалось добровольным соглашением, то копа постановляла приговор на
основании Статута Литовского37).
Постановив приговор, копа принимала меры к его исполнению. Если преступник приговорен был к
смертной казни, то приговор немедленно исполнялся в присутствии копы, на месте суда. Если копа
присуждала к денежному взысканию помещичьего крестьянина и если он платить отказывался, то
все сходатаи отправлялись к помещику и требовали, чтобы он приказал своему крестьянину
исполнить приговор копного суда 38). Право собственности на бортное дерево в общем лесу
обозначалось на самом дереве клеймом владельца. Если кто жаловался об уничтожении клейма и о
незаконном завладении бортным деревом, то копа отправлялась в лес и, постановив приговор,
возобновляла клеймо истца, уничтожив клеймо незаконного владельца39). Во всех случаях, когда
ответчик отказывался исполнить приговор копного суда, сходатаи, приглашали возного, излагали
ему дело и вместе с ним отправляли от себя посланцев в уряд гродский, прося записать приговор в
актовые книги.
Сельская община юго-западной России с её юридическими обычаями и самостоятельным

составом копных судов, имеет признаки глубокой древности. О начале и происхождении этого
установления мы не находим никаких сведений, ни в летописях, ни в письменных
законодательных памятниках. С большою вероятностью можно предполагать, что сельские
общины возникли в то время, когда славянские племена, населявшие нынешнюю юго-западную
Россию, ещё не были соединены государственным союзом под верховною властью государей. Это
предположение мы основываем на следующих доказательствах: древние князья русские как
великие, так и удельные, не могли быть основателями сельских общин. В первый период
образования русского государства городские общины существовали в юго-западной России во
всей их силе, выражая свою власть посредством народных собраний, которые назывались вечами.
Демократическое начало, на котором основаны были эти народные собрания, было совершенно
противоположно политике великих князей русских, стремившихся к самодержавию; поэтому
древняя история России представляет продолжительную и упорную борьбу верховной власти
князей с могущественными городскими общинами. Нельзя предполагать, чтобы князья Русские,
истребляя городские общины огнём и мечом, в тоже время основывали сельские общины тем
более, что города, по крайней мере те из них, которые возникали не по распоряжению
правительства, но по естественным экономическим законам, вследствие увеличения
народонаселения и развития промышленности, возникали из сельских общин и почерпали из них
свои жизненные силы.
Древних польских королей нельзя также считать основателями сельских общин в Юго-Западной
России. Они также как и русские князья стремились к самодержавию, и поэтому старались
ослабить общинное начало у всех Славянских племён, вошедших в состав польского королевства.
81
Этой цели короли польские достигали преимущественно распространением немецкого права в
землях, им подвластных, и усилением власти помещиков над крестьянами. Немецкое право,
проникавшее в Польшу со времен Болеслава І-го (992-1025), основывалось на избирательном
начале; вместо народного собрания или веча являлся войт с лавниками и ратманами. Эти лица
имели административную и судебную власть; народные собрания под открытым небом заменялись
заседаниями в магистратах и ратушах, народные юридические обычаи уступали место немецкому
праву, общины или совершенно исчезли или ослабли, теряя свое древнее юридическое значение,
В Статуте Литовском в первый раз находим ясные и определенные сведения о существовании
сельских общин в юго-западной России, об их древнем обычном праве и народных собраниях 40).
Во всех трёх редакциях Статута сельская община является не новым, но стародавним
установлением; народное сельское собрание, или копа, производит суд и расправу по стародавним
обычаям.
Статут Литовский 1529 года в первый раз предоставил народным сельским собраниям законную,
обязательную силу. Копа собирается, производит следствие и суд в следующих случаях: 1. В
случае вреда, причиненного в чужом лесу (разд. VIII, арт. 5); 2. В случае присвоения чужой борти
(разд. VIII, арт. 6); 3. Копа производила также следствие и суд о воровстве, если преступник был
неизвестен и если подозрение в покраже падало на целое селение. Впрочем, законодатель не
считал нужным вносить в Статут полную систему обычного права, предполагая это право более
известным, чем писаные законы. Поэтому в Статуте постановлено решать дела по стародавним
обычаям во всех тех случаях, на которые нет определенных писаных законов (разд. VI, арт. 1, 5,
25; разд. VIII, арт. 6). Таким образом, обычное или копное право, имевшее своим основанием
автономию общин, утверждено было верховной властью и получило силу закона наравне с
писаными законами.
Второй Статут Литовский, изданный в 1566 году, подтвердил статьи первого Статута о копных
судах и, сверх того, заимствовал из копного права ещё несколько постановлений, не вошедших, в
первый Статут. Сюда относятся: следствие и суд над трупом человека проезжего или
безплеменного, за которого некому было получить головщину (разд. XI, арт. 51); следствие и суд о
потраве хлеба скотом (разд. XIII, арт. 2); о преследовании и открытии преступника по его следам
(разд. XIV, арт. 6.).
Третий Статут Литовский, изданный в 1588-м году, принял в свой состав постановления о копных
судах, помещённые в первых двух Статутах41), подтвердил существование древних сельских
общин в юго-западной Руси и распространил это установление на некоторые другие области,
входившие в состав польского королевства. Говоря о преследовании преступников, Статут
постановляет, что на Руси и в других местах, где издавна бывали народные собрания сельских
общин копы, там они должны существовать на старых коповищах, по старому обычаю. В тех
местах, где прежде копы не бывали, там они должны быть собираемы таким же порядком.
Подкомории, заведовавшие разграничением и размежеванием земель, должны были в тех местах,
где прежде коп не бывало, назначить сборные места или коповища, приписав к этим центральным
местам все околичные селения, находившиеся, со всех четырех сторон, на расстоянии одной мили
42).
Несмотря на постановление Статута Литовского, имевшее целью распространить сельские

народные собрания в юго-западной Руси и дать им законную силу, сельские общины в XVI и XVII
веках, являются в состоянии совершенного упадка и разрушения. Находясь в противоречии с
новыми началами государственного устройства и особенно с властью помещиков, не соответствуя
тому состоянию, в какое были поставлены, как увидим ниже, крестьяне в это время, - сельские
общины юго-западной России со своими вечами и копным правом поражают исследователя, как
развалины древнего, некогда обширного и, может быть, стройного здания среди вновь
построенного города. Власть веча и юридические обычаи, им созданные, в дpeвние времена имели
основанием автономию общин. Но эта автономия должна была прекратиться с принятием
82
верховною властью новых начал и с развитием неограниченной власти помещиков. С тех пор
общинное или копное право должно было оставаться неподвижным; вся его сила и
действительность принуждены были основываться только на верном сохранении обычаев в памяти
мужей-сходатаев, на старине и давности. Поэтому когда сходатаи являлись в уряд и требовали
исполнения постановленного ими приговора, то они ничем не могли доказать справедливость
своего требования, как только давностию своего копного права.
Так, общинная связь между селениями, обязанность являться на копу и отвечать за совершенные в
округе общины преступления основывались только на том, что крестьяне этих селений были
сходатаями издавна: «издавна о шкоды вшелякiя схоживалися». Также точно и основные
положения копного права, которыми руководствовались собрания общин в производстве следствия
и суда, основывались на одной только давности: «издавна меж нами шкодника ничем иным, как
только копою доходят»; или: «невыход всегда платит шкоду, по стародавнему обычаю»; «копа
вела след, водле стародавное звыклости»43). Основываясь на давности и остановившись
неподвижно в своём развитии, копное право в XVI и ХVII веках является несовременным,
несоответствющим новым условиям общественной жизни. Притом же в это время существовали
правительственные места по разным отраслям управления: урядам гродским принадлежала
местная полиция, суд над преступниками и решение споров о движимой собственности; дела о
поземельной собственности принадлежали уряду земскому; подкоморские суды заведовали
межевыми делами. Эти правительственныя места, обнимая все отрасли местного управления,
руководствовались определёнными писаными законами; поэтому копные суды, со своими
древними обычаями, сохранявшимися в памяти сходатаев, представляли странную аномалию в
общем составе управления.
Сходатаи, составлявшие народные сельские собрания, находясь в состоянии жалкого унижения и

угнетаемые бедностью, теряли способность быть беспристрастными следователями, разумными
судьями и правоведами.44) От этого при исследовании преступлений они действуют робко, и
решения их часто не всегда согласны с правом. Так, на копе, производившей следствие, в 1564
году о выдрании пчёл из бортей, истцы, крестьяне Сенько и Демьянъ, объявили подозрение в
покраже на повара господарского Степана. Обвиняемый давал отвод, ссылаясь на мещанина
Мельницкого Зенька. По копному праву, следовало, прежде всего, расспросить Зенька; но истцы,
не слушая приговора копы, подвергли обвиняемого пытке, били прутьем и жгли огнём. Сходатаи
вместо того, чтобы удержать мучителей, разошлись, и допрашиваемый умер под пыткою45).
Унижение и бедность произвели нравственную порчу в сельском народонаселении; поселяне
вместо того, чтобы предотвращать преступления, открывать и наказывать преступников, сами
разбойничали, поджигали и грабили имения соседних владельцев, упорно отказываясь являться на
вече для открытия и наказания преступников.
Судебная власть, которою пользовались крестьяне в народных собраниях, находилась в резком

противоречии с неограниченной властью помещиков. Помещик и его управляющий имели
безответное право казнить своих слуг и крестьян смертью46). Эти же самые крестьяне, собранные
на копу, могли в некоторых случаях требовать помещиков на свой суд и подвергать их
взысканиям (Прилож. V).
Сходатаи, находясь в полной зависимости от своих помещиков и решая дела в их присутствии, не

могли иметь той свободы мыслей, которая необходима для беспристрастного исследования дела и
для добросовестного суда. Иногда помещичий урядник, присутствуя на копе, вмешивался в
делопроизводство, перебивая речи истца, прерывая расспрос сходатаев ругательствами и
самовольно уводил крестьян из собрания, не дождавшись судебного решения47). Производя
следствие и суд под влиянием помещиков и их урядников, копа постановляла решения, не всегда
согласные с правом. Так, например, копа,, собиравшаяся для исследования и решения дела о
покраже яблок и хмеля в саду Евстафия Коровая, в угоду этого помещика решила дело
неправильно. Один из сходатаев, Хведько Игнатов сын, объявил на копе, что он видел, как сыновья
83
крестьянина Кузьмича везли хмель чрез село от сада пана Евстафия Коровая. После такого
показания нужно было по копному праву допросить сыновей крестьянина Кузьмича; но копа,
производя суд в присутствии помещика, решила дело иначе, предоставив истцу право выбрать из
присутствовавших в собрании крестьян шесть мужей, которые должны были присягнуть, что они о
покраже ничего не знают и преступника не ведают. Крестьяне, твердо зная свое копное право,
присягать отказались, сказали: «Уж как ты себе хочешь, пан Коровай, а мы присягать не пойдем и
не хочем; так как Хведько Игнатов сын вызнал, что сыны Кузьмичовы везли через село хмель, от
сада пана Евстафия Коровая ко двору своего помещика». Тогда пан Коровай выбрал одного из
шести сходатаев, крестьянина Гераська Кузьмича, и требовал от него одного присяги. Герасько
Кузьмичь также присягать отказался. Тогда копа определила декретом своим, что Герасько
Кузьмич, отказавшийся присягнуть по требованию пана Коровая, должен заплатить за весь вред,
причиненный покражею в саду пана Коровая. Таким приговором нарушено было копное право в
существенных его основаниях. Так как общинный союз оказывался бессильным для
предупреждения преступлений и для водворения безопасности, то помещики установляли между
собою заруку: они заключали договор, по которому крестьяне одного селения, причинившие вред
другому селению, обязаны были сверх удовлетворения за убытки платить денежный штраф,
определённый договором48).
Вследствие жалкого состояния крестьян и их безусловной зависимости от помещиков народные

сельские собрания теряли доверие; их копное право выходило из употребления, их судебные
приговоры оставались бессильными, возбуждая презрение помещиков. Так однажды объявлен был
приговор копы помещице Хребтовичевой в Богурине. На основании этого приговора вся копа в
полном составе явилась к помещице и требовала, чтобы она приказала уряднику своему заплатить
за покражу вола. Пани Хребтовичева отвечала: «Я на голое слово мужицкое платить не
приказываю»49). Наконец в XVII веке некоторые помещики вовсе запретили своим крестьянам
ходить в народные сельские собрания и принимать участие в общинных судах. В 1602 году
собиралась копа во Владимирском повете, около села Могильна. Крестьяне села Овадна,
входившего в состав общины, не явились на вече. Тогда сходатаи отправили от себя депутатов в
село Овадно и требовали, чтобы крестьяне этого села явились на копу, крестьяне села Овадна
сказали депутатам: «Мы рады были бы на копу идти, да паны наши приказали, чтобы мы ни на
какую копу не ходили; поэтому, боясь своих панов, не пойдем»50).
Изображенное нами состояние сельских общин юго-западной Руси в XVI и XVII столетиях
доказывает, что это установление уже отжило свой век, что оно как остаток древности
противоречило новым формам общественной жизни и должно было изчезнуть от расширения
власти правительственных мест и лиц, от нравственного и экономического упадка поселян,
наконец, от постепенного возрастания власти помещиков над крестьянами51).
Н. Иванишев
Сноски:
1) См. Приложение II.
2) В открытых нами актах находим шесть таких общин: 1) Община во Владимирском повете заключала в себе четыре
селения: помещичьи селения Низненичи, Бутятичи, Варески и село епископа Владимирского Тышкевичи (приложение
VI.); 2) Община в том же повете заключала в себе пять селений: королевское село Стеферицкое и помещичьи села
Овлучим, Вербое, Руда и Вохновичи (приложение V); 3) В Луцкомъ повете община заключала в себе шесть
помещичьих селений: Крупое, Ставок, Дворец, Подгайцы, село Переднее Подгайцы и Вишки. В состав этой общины
входило также предместье Луцкое (книга гродская Луцкая 1583-го года, лист 255-й); 4) Общину во Владимирском
повете составляли семь помещичьих селений: Могильно, Гнойно, Турья, Смолянка, Колин, Войчов и Вербое (книга
гродская Владимирская 1602 года, лист 131); 5) Общину в Луцком повете составляли восемь селений: Велицк, Селецк,
Подлесье, Арсоново, Корсынь, Читогощ, Брехово, и Уголье (приложение I.); 6) В. том же повете общину составляли
девять помещичьих селений: Порыцк, Жмучь, Воля Жмудская, Мельница, сельцо пана Евстафия Коровая, сельцо пана
Андрея Коровая, сельцо паньи Малинской, село Углы и село Подлесы (книга гродская Луцкая 1591 года, лист 47).
3) К такого рода общинам принадлежали: 1) местечко Турийск и селения: Ставок, Ежи, Туровичи и Клечковичи, - в
повете Владимирском, (книга гродская Владимирская 1622-го года, лист 638); 2) местечко Рожищи и сёла: Любечь,
Рудка, Козин, Став, Соловин, Дущ, Навоз, Соколен и Смердинъ - в повете Луцком (приложение III.); 3) город Дубно,
84
принадлежавший князю Константину Острожскому, и селения: Ранчин, Погорельцы, Иван, Головчичи, Вознесенье,
Тороканово и Подборцы – в повете Луцком (приложение IV).
4) Книга гродская Луцкая 1596 года, листъ 237. Иностранные писатели средних веков упоминают о невероятном
множестве городов принадлежавших славянским племенам юго-западной России. Так, сочинитель Географических
Мюнхенских записок, живший прежде Нестора, говорит о Бужанахъ или Волынцах, живших по реке Бугу: “Бужане
имеют 231 городъ (civitates)». С достоверностью можно предполагать, что под городами разумеются здесь
центральные места общин.
5) Приложение III
6) См. прилож. 1.
7) Книга справ поточных гродских Луцких 1590-го года, лист 942 на обороте.
8) Книга гродская Луцкая 1583-го года, лист 255-259.
9) Статут Литовский 1588-го года, роз. XIV, артик. 9. Здесь говорится собственно не о сельских общинах, а о копах:
«на Руси и инде, где здавна копы бывали... Копы сбираны и отправованы быти мають, яко ся на Руси зоховывало и
заховуетъ». Но копами, какъ мы объясним в продолжение нашего исследования, назывались народные собрания
сельских общин; следовательно, где была копа, тамъ была и сельская община.
10) Starozytna Polska, Balinskego - T. 2. st – 36
11) См. приложение I.
12) Слова: купа и громада древни; они встречаются в переводе Библии: “И принесоша десятины от телец и овеъ; и
десятины от коз и посвятиша Господу Богу своему. И внесоша и положиша купы многи. Месяца третьего начаша
купам полагати основания. И вниде Езекия и видеша купы“ и проч. (Втор. книг. Иаралии. глав. 31, ст. 7-10). “И
наметаша громаду каменья велику“ и проч. (Иис. Нав. глав. 7. ст. 26). Заметим мимоходом, что и слово община
встречается в переводе Библии: “Душа, еже аще согрешитъ и солжетъ другу о вдании или о общине“. (Левит. глав. 6,
ст. 1-3). Слово громада, в смысле народного собрания, встречается в Краледворской рукописи, в поэме о Бенеше
Германове: “Аitа Вепеs Негmаnоw tаmo lud w hrromadu zve ргоtiw- sasikom”. Кгаmodwогsку Rukopis. W Pгaze, 1829, st.
140. В законе Винодольском (1280) народное собрание называется купъ или вкупъ: “Скупишесе все на купъ“;
“Избраше се одъ всакога града старiйши на вкупъ“. Чтения в общ. истор. и древ. росс. 1846-го года № 3-й. У Сербовъ и
до сих пор народное собрание называется скупъ: см. Общественный и домашний быт Сербов. Журнал М. Н. П. 1856-го
года, Апрель, страница 91.
13) Книга гродская Луцкая 1583-го года, лист. 255-259
14) В той же книге, лист 274
15) Там же, лист 297
16) Книга гродская Владимирская 1601-го года, лист. 131-132.
17) Смотри приложение V
18) .Книга гродская Луцкая 1951 года, лист 17, на обороте.
19) См. приложение V.
20) Книга гродская Луцкая 1583 года, лист 297-300.
21) См. прилож. VI. Также книга гродская Владимирская 1622 года, лист 480 Книга гродская Владимирская 1622 года,
лиcт 638.
22) Прилож. I. Книга гродская Владимирская 1601 года, лист131.
23) Прнлож. V.
24) Прилож. II.
25) Прилож. Ш.
26) Книга гродская Луцкая 1583-го года, лист. 255-259, лист. 274; лист. 274 на обор, по 277; листъ 297-300; лист. 331-й
на обор. Книга справ поточных Луцких 1590 года, лист. 942.
27) Прилож; IV.
28) Книга гродская Луцкая 1591 года, листъ 47 па обороте.
29) Смотр. прилож. III; книга гродская Луцкая 1591 года, 47 на обороте; книга грод. Владимирская 1601 года. лист.
131.
30) Книга гродская Луцкая 1569 года лист. 237-й. Здесь помещено следствие и суд о найденном в округе общины трупе
неизвестного человека. Обычай, в этом случае наблюдавшийся, внесён в Статут и составил арт. 31, разд. 11
31) Книга гродская Луцкая 1583 года, лист 255.
32) См. прилож.III.
33) Книга гродская Луцкая 1583 года, лист 274-й.
34) См. прилож. 1
35) Книга гродская Луцкая 1595 года, листь 70 на оборотё. Книга гродская Владимирская 1622 года, листъ 480-й.
36) Так в селе Подгайцах копа осудила на смертную казнь, за убиение тиуна, отъявленных разбойников; крестьянина
Гушу и его сыновей, но осужденные поеднались и освобождены были от наказания. Книга гродская Луцкая 1583 года,
лист 274-й.
37) Книга гродская Владимирская 1622 года, листы 480 и 638-й, прилож. VI.
38) См. прилож.II
39) См. приложение V
40) В «Русской Правде» находим также следы общины и народных юридических обычаев, хотя с примесью немецкого
права. Но об этом законодательном памятнике мы не будем говорить до тех пор, пока не откроем большего
количества и более древних актов копного права.
85
41) Разд. XI, арт. 26, разд. ХШ, арт, 2, разд. XIV, арт. 2, 9,17 и 18.
42) Стат. Литов, 1588 года, разд. XIV, арт. 2.
43) См. прилож.III.
44) В актовых Луцких книгах находится описание некоторых селений, входивших в состав одной из исчисленных
нами выше общин, именно селений: Топольного, Воли Рожищской, Пожарок, Теремного, Липлян и местечка Рожища.
Возный доносил уряду, что все эти селения «зубожоные, дворы покажоные, погнилые, люди разогнанные, знищеные».
Книга гродская Луцкая 1591 года, листы 314-318.
45) См. прилож. I.
46) Это право предоставлено было помещикам в 1557 году (Voll.Legg. 607). Cледующая выписка из актовых книг
представляет образец помещичьего суда и доказывает, что помещики и их управляющие действительно пользовались
правом казнить смертью своих слуг и крестьян. В 1593-м году генеральный возный доносил уряду гродскому: «Был я
в местечке Степановском, когда пан Василий Золотолинский судил слугу своего Мишо, который убил Петра
Творевскаго, слугу пана Богдана Омельяновича, старосты Степанскаго. И когда тот Мишо, убийца, представлен был
на суд, то пан Золотолинский спрашивалъ его: «признается ли он в своём преступлении?» и Мишо сказал: «я ничего
никакой вражды с Петром Творовским не имел; только грех меня попутал, что я его убил». Пан Золотолинский, слыша
такое добровольное признание слуги своего Мишо, осудил его как убийцу на смертную казнь. Тот же час предо мною,
возным, осужденный отдан был в руки палача и как убийца подвергнут строгой казни: «былъ четвертованъ». (Книга
гродская Луцкая 1593 г., лист. 798). Въ 1573-м году возный Кременецкий, Григорий Гуляльниций, доносил уряду
Кременецкому: «Был я у пана Ласка Секунскаго вместе со слугою князя Николая Збаражскаго, Лавриномъ Козулею. И
Лаврин Козуля спрашивал пана Михаила Ласка: «для чего ты приказал безвинно повесить боярина господарского
Евхима, который имел братьев и оседлость въ Жолобе?» И пан Михаил Ласко отвечал: «кто безвинно велел умертвить
боярина Евхима, хоть за него хорошо заплатит; а велел я его повесить потому, что он был в то время моим
крестьянином». Потом спрашивал Лаврин у пана Михаила Ласка: «по какой причине, ты приказал замучить на смерть
боярина Семена Воронка, Протаса Лавримовича и Степана Седельника и для чего забрал себе всё их имущество?»
Панъ Ласко признавался, что Воронко умер у него в тюрьме, а о Лавриновиче и Степане сказал: «они получили плату
по заслугам, и я никому не обязан давать в этом отчёт, так как они были крестьяне моих сёл». Книга гродская Луцкая
1573 года, лист 166 на обороте.
47) См. прилож. II.
48)Книга гродская Луцкая 1595 года, лист 70 на обороте.
49) См. прилож. II
50) Книга гродская Владимирская 1601 года лист 134
51) Представленное мною исследование не решаетъ окончательно вопроса о сельских общинах в юго-западной России.
Я рассмотрел около трёхсот актовых книг; но в Киевском Центральном архиве находится таких книг 6715 и сверх 377
307 отдельных актов. Подобные же Центральные архивы учреждены в Вильне и Витебске. В Виленском Центральном
архиве находится 9370 актовых книг; число актовых книгъ в Витебском архиве мне не известно. Но самые древние
актовые книги, с 1384-го по 1784-й год, хранятся во Львове, в Бернардинском монастыре в числе трёх тысяч томов.
При взгляде на эту массу почти не тронутых письменных памятииков, делается понятным, почему самые важные
вопросы, касающиеся внутренней жизни древней Руси, остаются нерешёнными, несмотря на добросовестные усилия
наших ученых: мы ещё слишком мало исследовали и издали в свет исторических материалов.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Жалоба королевскаго повара Васька Степановича о томъ, что Сенько Туровичъ и Демьянъ
Федцевичъ въ присутствiи копы, собранной на вёчё въ дубравё, замучили пыткою отца его
Степана. Показанiе урядоваго вижа. 1564-го Апрёля 18.
Року 1564, месяца Априля 18 дня, у волторокъ.
Пришодчи передъ мене Андрея Ивановича Русина, подстаростего Луцкого, кухаръ Его
Королевское милости, Васько Степановичъ Велицкiй, съ прiятелями своими, жаловалъ плачливе а
обтежливе на подданного ее милости, княгини Матвеевое Четвертенское, княгини Овдотьи
Фёдоровны Вагановского, наймя на Сенка Турецковича, человека Подлесскаго, и на помочника его
Демьяна Федцевича, подданнаго ихъ милости, князя Василiя и князя Марка Солтановичовъ
Сокольскихъ, Корсынскаго, оповёдаючи
1564 года, Апреля 18-го дня, во вторник.

Явившись предо мною, Андреем Ивановичем Русином, подстаростою Луцким, повар Его
Королевской милости Васько Степанович Велицкий с приятелями своими с плачем горько
жаловался на Сенька Турецковича, человека Подлесского, крестьянина её милости, княгини
Матвеевой Четвертенской, княгини Авдотьи Фёдоровны, урожденной Вакановской и на
помощника его Демьяна Федцевича, Корсынкого крестьянина их милостей князей Василия и
86
Марка Солтановичей Сокольских, объявляя свою жалобу следующими словами: «Прошлою
осению, въ истекшемъ тысяча пятъ сотъ шестьдесятъ третьемъ...».
Михаил Харитонов
ВОЗВРАЩЕНИЕ
ОБЩИНЫ
Пролетарский поэт Маяковский однажды заметил, что для веселия планета наша мало
оборудована. За истекший век мы успели в этом убедиться сполна. Везде – в Нью-Йорке и в
Москве, в Шанхае и в Иерусалиме - мы сталкиваемся с одним и тем же: застарелой бедностью,
несправедливостью и произволом, расовыми и религиозными конфликтами, ну и, конечно,
насилием.
Поэтому особенной завистью пользовались те блаженные края, жители которых умудрились

посреди всего этого вселенского бардака наладить спокойную, зажиточную, мирную жизнь без
серьёзных проблем. Правда, такие можно пересчитать по пальцам одной руки. Вот, например,
Париж, сахарное сердце Европы, страдающее разве что от ожирения и наплыва туристов. Или,
скажем, далёкая Австралия, где обитают милые зверюшки, а население в основном загорает на
пляжах и пьёт хорошее пиво.
Увы. Подул чёрный ветер и порвал глянцевую картинку на мелкие клочки.
ХОРЬКИ В КУРЯТНИКЕ
После событий во Франции, когда арабские варвары устроили многодневный непрекращающийся

погром, все либеральные политики и соответствующие средства массовой информации потратили
немало сил и времени, чтобы отмыть чёрного арабского кобеля добела. Как выяснилось,
погромщики были в своём праве: они в оригинальной форме выражали свой социальный протест
против плохих условий содержания. Оказывается, французское государство недостаточно
заботилось о своих новых гражданах, и они совершенно справедливо напомнили ему о его
обязанностях. Откуда взялись эти обязанности, никто, разумеется, не распространялся. Взялись – и
всё тут.
Зато ситуация в сиднейском пригороде была расписана прямо противоположным образом. По

телевизорам показывали толпы белых (обычно комментаторы добавляли слово «подонков»),
пьяных и агрессивных, которые по каким-то тёмным, непонятным причинам напали на
отдыхающих на пляже «лиц ближневосточной наружности» (австралийский аналог отечественного
выражения «ЛКН», только применяемый к арабам). Толпа «коренных австралийцев» напала на
несчастных и жестоко их избила. Довольно быстро появилась версия, что «белую сволочь»
подстрекали какие-то «неонацисты». Несчастные жертвы быстро сорганизовались и «дали
организованный отпор белым». Группы молодых иммигрантов устроили погромы в пригородах
Сиднея. Они громили витрины, ломали автомобили «в французском стиле», кого-то пырнули
ножом. Дальнейшее известно: полиция попыталась взять ситуацию под свой контроль, не разбирая
правых и виноватых и стараясь как можно скорее погасить начавшихся пожар… Подробности
читатели «Спецназа» могут прочитать в рубрике «Горячая хроника».
Куда менее известна предыстория событий.
Кронал, пригород Сиднея – небольшой прибрежный городок, известный своими пляжами и синим
морем. Менее известно, что неподалёку, всего в нескольких милях от него, располагается Лейкем,
ставший одним из основных центров быстрорастущей арабской общины Австралии, основную
87
массу которой составляют ливанские арабы. В Лейкеме уже есть мечеть, а по некоторым данным –
и опорные точки разного рода мусульманских организаций радикального толка. Арабское логово
разрастается очень быстро: мирная, богатая, неагрессивная страна оказалась хорошим
питательным бульоном для искателей счастья с Ближнего Востока.
Разумеется, всякая агрессивная и растущая община сталкивается с проблемой социализации

молодняка. Молодых хищников надо натаскивать на нужного сорта дичь, чтобы они не
перегрызлись друг с другом. Кто в белой стране может стать дичью, вполне понятно и ожидаемо.
Находящийся рядом «белый» городок с его мирным населением, отдыхающими на пляжах и так
далее – прекрасная возможность поточить зубки.
В течение последних полутора лет жизнь крональцев превратилась если не в ад, то в помойку.
Стаи ливанских юнцов повадились терроризировать белых. Особенно их привлекал пляж с
загорающими полуголыми женщинами, с красивыми шмотками, мобильниками и плеерами,
валяющимися прямо на песке, и прочими легкодоступными сокровищами. Банды «братвы»
(именно так, «brothers», назвают себя молодые арабские бандиты) стали систематически
терроризировать пляж – нападать на женщин, избивать и грабить мужчин, красть всё что можно (в
основном мобильные телефоны, MP3-плейеры и драгоценности). Грабили и громили и пляжных
торговцев, которые в конце концов были вынуждены нанять частную охрану. Полиция, запуганная
начальством, пуще огня боящимся обвинений в «расизме», предпочитала не вмешиваться,
предпочитая вымещать гнев и бессилие на законопослушных белых подростках, слушающих
слишком громкую музыку или осмеливающихся выпить пива из банки... Единственными
защитниками пляжа оставались добровольцы-спасатели, которые по традиции охраняли пляж. В
конце концов молодые волчата взялись и за них: ливанская банда атаковала пост спасателей и
тяжело ранила одного из них. Это послужило последней каплей: белые поняли, что дальше так
жить нельзя.
Теперь об организованности белых выступлений. Самым поразительным фактом, который трудно

замолчать и трудно воспринять правильно, был тот, что у многотысячной толпы не было ни
командиров, ни вожаков. По некоторым сведениям, организаторами выступления стала вполне
мирная команда местных серфингистов. Всё, что они делали – так это рассылали SMS-сообщения с
призывом объединиться и дать отпор «братве». И этого оказалось достаточно: белые люди,
доведённые до отчаяния, нашли в себе силы объединиться и дать отпор одуревшим от
безнаказанности арабским мальчикам, вообразившим себя хозяевами.
ЛЬВЫ И ШАКАЛЫ
Непонятно, однако, другое. Почему австралийцы столько времени терпели наглые выходки,
издевательства и даже преступления горячих ливанских парней?
Стоит вспомнить простую истину: белые люди – не барашки. Когда-то европейцы подмяли под
себя весь мир, и не в последнюю очередь благодаря своей жестокости и способности к
неограниченному насилию.
Возьмём, к примеру, те же европейско-арабские отношения.
Ещё современник крестовых походов шайзарский эмир Усама ибн Мункыз с ужасом и
отвращением писал в «Книге Назидания»: «У франков, да покинет их Аллах, нет ни одного из
достоинств, присущих людям, кроме храбрости». Это было правдой: крестоносные франки были не
просто храбры, а свирепы. Тогдашние арабы, тоже хорошие воины, побеждали в основном
благодаря лучшей выучке, знанию местности, ресурсному и даже культурному превосходству – но
не воинскому духу.
88
То же самое положение вещей мы видим и в новой истории. Надменные англичане презирали
арабов за невежество, грязь, хитрость, и не в последнюю очередь за слабость духа. В мемуарах
английских военных истеричная бедуинская смелость удостоилась нескольких презрительных
комментариев типа «они скачут вперёд, заводя себя воинственными криками, и так же быстро
рассыпаются, если противник оказывается сильнее».
Последнее очень важно. Смелость как таковая – сложное свойство, она предполагает как
готовность к агрессии, так и готовность к отражению чужой агрессии. Первое предполагает то, что
называется «горячей кровью», то есть способность легко заводиться в случае малейшего
конфликта, а также (это важно) умение чуять слабость противника. Второе – то, что называется
«стойкостью» – требует, напротив, выдержки, хладнокровия и спокойной жестокости. Это вовсе не
предполагает бесчувственности: просто место ярости в душе занимает ненависть.
Так вот, европейцы отличались тем, что были способны начинать агрессивные действия вообще
безо всякой «накрутки», из чисто рациональных соображений. При этом они же демонстрировали
невероятную стойкость: европейцы воевали на уничтожение противника. (Русские, кстати,
отличались этим свойством в очень большой степени: подробности можно прочитать в статье
Андрея Борцова «Русская справедливость», публикуемой в этом сборнике. - Ред.).
Своего рода апофеозом европейского духа воинственности стали две мировые войны. Кстати, в то
время было несколько попыток использовать на европейском театре военных действий негров или
индусов. Первыми на подобный эксперимент решились французы: они вербовали «цветных» в
свои регулярные войска. Большой роли они не сыграли – поскольку оказались плохими солдатами.
Не сыграли они особой роли и во Второй Мировой, «хотя казалось бы».
Теперь специально об Австралии. Как известно, когда-то Австралия и Новая Зеландия была
территориями, аналогичными нашей Сибири: туда ссылали. Коренные австралийцы – это в
основном потомки каторжников, то есть людей, совершавших особо тяжкие преступления, в
основном грабежи и убийства. Наследственность – штука упрямая, девать её некуда… При всём
том Австралия никогда не была колониальной державой (напротив, она сама была колонией) и не
имеет никаких моральных обязательств перед пришлыми арабами… Казалось бы, кому, как не
белым австралийцам, поставить на место зарвавшихся чужаков, причём сразу, как только они
подняли голову? И, с другой стороны, почему чужаки так обнаглели?
Для того, чтобы понять суть дела, обратимся к истории.
ОБЩИННИКИ И ИЗГОИ
Современный человек, живущий в современном государстве, воспринимает свою жизнь как нечто
естественное. Он привык покупать еду в магазине, работать вне дома, получать зарплату, носить с
собой паспорт и надеяться на пенсию от государства. Теоретически он, конечно, знает, что его
предки добывали еду в поле или в лесу, что сидеть в офисе и нажимать на кнопочки – странное и
неестественное занятие, что пенсия – очень недавнее и очень ненадёжное изобретение, и так далее.
Но ещё больше вещей он не знает. Напомним о них.
Прежде всего, современный белый человек – это одиночка. Сейчас это принято называть словом
«индивидуалист», но если перевести это слово на человеческий язык, получится всего лишь
«одиночка по собственной воле». Насколько эта воля и в самом деле «собственная», никем не
обсуждается. В лучшем случае ссылаются на «нашу высокую культуру», которая якобы и
приводит к «индивидуализму».
«Индивидуализм» принято хвалить как высшую и последнюю стадию развития человеческой

личности. Считается, что индивидуалист – это свободный человек, свободный прежде всего от
89
семейных, общинных и вообще всяких предрассудков. Как гордый буревестник, парит он в
облаках, сам себе владыка и судья, никому и ничему не подвластный, кроме разве что громов и
ураганов. Но и их он преодолевает, – или красиво гибнет, непобеждённый морально. Что же мы
имеем на самом деле? Человек традиционной культуры – это человек, за спиной которого стоит
община. Община – это совокупность людей, как правило связанных кровными узами, общими
занятиями и общностью интересов. Последнее очень важно: член общины может рассчитывать на
других членов общины. В экономических терминах община представляет собой ни что иное, как
капитал, то есть «совокупность средств производства». Разумеется, для общины он сам и его
имущество тоже являются капиталом. Но человек в любом случае является таковым: его труд, его
время и его способности всегда кому-нибудь да принадлежат (например, работодателю). Зато
община не может обращаться со своими членами и эксплуатировать их так, как это делает
работодатель: они всё-таки являются её частью, а не случайными людьми со стороны, которых
можно выжать, как лимон, а потом выбросить.
Далее, община и жизнь в ней приучает людей к коллективному принятию решений. При этом в
традиционно устроенных общинах не всякий может высказывать своё мнение. Эти факты обычно
приводят как подтверждение тоталитарности общинной жизни. Но при этом из вида упускается
другая сторона дела: хотя не все мнения высказываются прямо, на деле ничьё мнение нельзя
игнорировать. У «лишённых голоса» членов общины всегда есть возможность высказать своё
отношение к происходящему. Известно, например, что именно в тех культурах, где женщины
якобы забиты и лишены права голоса, на деле имеют очень много власти: достаточно
презрительного взгляда или жеста, чтобы заставить мужчину делать то, чего он не хотел делать…
Впрочем, это детали. Важно, что человек в общине всё время должен принимать участие в
принятии решений, договариваться с другими людьми и находить компромиссы. Фактически,
общинная жизнь – это школа реальной политики, круглосуточная и круглогодичная.
Наконец, последнее. Общины всегда служили буфером между человеком и государством.

Государство – огромная мощная машина, способная раздавить своими колёсами каждого отдельно
взятого человечка. Однако, уже несколько человек, связанных общими обязательствами, вполне
способны доставить этой машине существенные неприятности. Те, кто сидят в салоне
государственного «роллс-ройса», очень не любят тряски. Наезжать же на общины – всё равно что
ехать по крупной гальке: можно, но удовольствие ниже среднего… То же самое можно сказать и
об отношениях человека с другими значительными силами, всякими там «мафиями», «сильными
людьми» и так далее. Один в поле не воин, а вместе можно отбиться и от серьёзного наезда.
Теперь зададимся вопросом: существовали ли индивидуалисты во времена традиционного

общества?
Да, конечно. Они назывались изгоями. Это были люди, которых по каким-то причинам община
отвергала. Изгнание считалось страшнейшим наказанием, фактически – эквивалентом смертной
казни. Изгнанные обычно либо гибли, либо становились рабами других общин, либо, наконец,
сбивались вместе, пытаясь образовать свои общины – как правило, шайки или разбойничьи
банды… В любом случае, «индивидуалисты» жили плохо и недолго.
Если смотреть с этой точки зрения, что такое «современное общество»? Это общество изгоев.
Но кому и зачем такое общество понадобилось? Здесь нам понадобится ещё один исторический
экскурс.
ИНДУСТРИАЛЬНАЯ ЭРА
Современные государства возникли в XVIII-XIX веке, в начале индустриальной эры.

Раннеиндустриальный мир с его примитивными технологиями требовал огромного количества
дешёвого и малоквалифицированного труда – причём куда менее квалифицированного, чем труд
90
крестьянина. Для того, чтобы вести крестьянское хозяйство, нужно знать очень много – начиная с
погодных примет и кончая ценами на зерно. Для того, чтобы таскать мешки, вертеть ворот или
собирать хлопок, не нужно знать вообще ничего – достаточно слушаться надсмотрщика. В
принципе, ранний индустриализм нуждался ни в чём ином, как в дешёвых рабах.
Отчасти возрождение рабства в эту историческую эпоху имело место: как раз в эту эпоху
европейцы приступили к созданию колониальной системы. Но превращать в рабов собственное
население – а этого требовала экономическая необходимость – было всё-таки сложно: люди
сопротивлялись, иногда успешно. В той же Великобритании, например, возникло движение
луддитов, ломавших станки и оборудование и призывающих вернуться к «доброй зелёной
Англии».
Поэтому индустриализующееся общество сделало сознательную ставку на изгоев. Первыми

рабочими были нищие, бродяги, «лишние люди», практически кнутом (или очень тощим
пряником) сгоняемые «в работы» – на шахты и в мастерские. Большая часть этого человеческого
материала быстро вырабатывалось, а потом быстро спивалось (дешёвый алкоголь оказался очень
удобным орудием контроля) и быстро отправлялось на тот свет.
Тогда же начал широко использоваться женский и детский труд – опять же потому, что требования
к квалификации резко снизились. Можно себе представить, что это были за женщины и какие это
были дети…
Ещё одним потребителем изгоев была армия. Военная служба, особенно в наёмных войсках, всегда
была традиционным занятием изгоев, вынужденных, за неимением другого имущества, торговать
собственной кровью. Однако, именно в этот период огромные армии стали востребованы (в
отличие от маленьких и высокопрофессиональных рыцарских отрядов Средневековья). Войны
нового типа потребовали человеческую массу, одновременно агрессивная и покорная, не связанная
ни с землёй, ни с семьями, ни с родом, готовая убивать и умирать.
В результате сформировалась современная европейская личность. Это человек, не имеющий

корней, не ценящий родственных связей (ибо они ничем не могут ему помочь), продающий свои
руки тому, кто заплатит за них лишний грош и рассматривающий всех окружающих людей только
как конкурентов. Этот человек может завести подобие семьи – то есть женщину и (иногда)
потомство от неё. Однако, подобного рода «брак» не является семьёй. Скорее это маленький
бизнес по совместному управлению имуществом и взаимному половому удовлетворению.
Поэтому, кстати, современному европейскому сознанию не претит идея однополых браков: в
сущности, основа для этого была заложена ещё два века назад. Просто сейчас европейцы
окончательно избавились от предрассудков и твёрдо встали на ту позицию, что общность
имущества плюс общая постель и есть «семья». В эти самые дни, кстати, англиканской церковью
был освящён гомосексуальный брак композитора Элтона Джона и его многолетнего партнёра
Дэвида Фарниша: закон и даже религия самой консервативной европейской страны наконец-то
признали очевидное – европейский «брак» не является тем, что традиционное общество называет
этим именем...
Но вернёмся ко временам индустриальной эры. В какой-то момент изгойство стало сознательно

поощряться. Современные государства поставили своей целью перемалывание всех общин с целью
получения однородной массы населения, полностью оторванного от каких бы то ни было корней и
напрямую зависящего от государства и его элит.
Это был длительный процесс, в котором был задействован не только кнут, но и пряник. Например,
уже упомянутая пенсионная система сыграла немалую роль в разрушении общинной структуры:
старики перестали финансово зависеть от своих детей и стали зависеть от государства. С другой
стороны, постоянное провоцирование на государственном уровне так называемого «конфликта
91
поколений» (в частности, создание особой «молодёжной культуры», специально оформляемой
таким образом, чтобы она была отвратительна старшему поколению) имело ту же цель:
разрушение межпоколенческих связей, разрушение общинной структуры. Наступила «эпоха
толпы» – то есть огромных масс людей, не связанных между собой решительно ничем. И до
определённого момента подобная система работала. Более того, она обеспечивала европейским
государствам превосходство над всеми остальными. Агрессивно-послушная, озлобнено-покорная
масса изгоев, ведомая железными командирами и финансируемая хищными капиталистами,
оказалась мощнейшим орудием всемирного разрушения.
Что было дальше?
ВОЗВРАЩЕНИЕ ОБЩИНЫ
Современный мир часто называют «постиндустриальным». Это, разумеется, не означает, что

трубы заводов перестали дымить. Это значит, что неквалифицированный труд, послушание и
забвения традиционных ценностей перестали быть конкурентным преимуществом. Массы людей,
оторванных от корней, готовых работать за гроши, согнанных на плантации или к лентам
конвейеров, больше никому не нужны: их работу делают автоматы или не делает никто, за
ненужностью такой работы.
По большому счёту, «индустриальные люди» с присущим им сознанием больше никому не нужны.

Зато всё большее влияние приобретают именно общины. В том числе и общины совершенно
дикарские. Элементарнейшие навыки взаимопомощи вдруг оказались дефицитным товаром. Кучки
дикарей, которых предки современных европейцев драли в хвост и в гриву, вдруг оказываются на
коне, потому что у них есть конкурентное преимущество: спайка и умение действовать совместно.
Как же ведут себя государства, некогда превратившие собственное население в фарш? Обычно они
просто бросают утратившее навыки солидарности население на произвол судьбы. Более того,
государство охотнее имеет дело с общинами, чем с упомянутым человеческим фаршем. Фарш
совершенно безопасен, а с сильными общинами нужно разговаривать и договариваться. В
результате последние получают несопоставимо большее влияние, чем «арифметическое
большинство населения» соответствующих стран.
Однако, белые люди не хотят умирать. Наглые выходки дикарей, которые уверовали в свою силу и
безнаказанность, приводит к тому, что белые люди начинают вспоминать о том, кем они были
раньше. Навыки солидарности, забытые и забитые, потихоньку начинают возвращаться. Более
того, они возвращаются на новом уровне. И если белые в самом деле поставят своей целью выход
из состояния «индивидуализма» (то есть бессилия перед любой сколько-нибудь организованной
силой), то им это, скорее всего, удастся. Причём так, что никому мало не покажется. Новые
европейские общины будут, скорее всего, основываться не на кровно-семейных, а на идейных
основаниях и будут похожи на средневековые ордена, только светские. Несомненно, они будут
использовать самые современные финансовые системы а также современные средства связи и
контроля. Они будут обеспечивать своим участникам высокий уровень образования и отличные
«стартовые условия» для того, чтобы побеждать.
И уж, конечно, они не позволят каким-то обнаглевшим мигрантам кусать руку дающую. В
заключение напомним один эпизод из австралийской истории. Белые поселенцы на острове
Тасмания не нашли общего языка с коренным населением, которое, в частности, нападали на
белых людей и не брезговали людоедством. В какой-то момент поселенцам это надоело. Однажды
они договорились между собой, собрались вместе и прошли весь остров с ружьями наперевес. С
тех пор тасманийских аборигенов не существует. Последняя коренная жительница острова,
оставшаяся в живых, скончалась в 1876 году…
Выводы делайте сами.
(«Спецназ России» №12, 2005 г.)
92
Андрей Борцов
РУССКАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
«Раз и навсегда поставить на своем знамени: «Россия – для Русских»

и высоко поднять это знамя».
Генерал М.Д. Скобелев (1843-1882)
В предыдущих статьях серии были разобраны вопросы генетической («по крови») идентичности
русского народа, а также приписывание ему неспособности к самостоятельному государственному
управлению (так называемая «норманнская теория»). При обсуждении этих тем наглядно
проявилось отношение русофобов к любым свидетельствам о древности и величии русской нации.
В этой работе рассмотрим обратный вопрос: какое отношение к иноземцам характерно для самих
русских?
КНУТ И ПРЯНИК
К сожалению, прямые свидетельства на эту тему немногочисленны: летописцев древности куда

больше интересовали эпические свершения, а не повседневность. Вот одно из немногих
сохранившихся мнений, «Стратегикон» Маврикия Стратега (трактат написан около шестисотого
года нашей эры):
«Племена славян многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу,
недостаток в пище. К прибывающим иноземцам относятся ласково и, оказывая им знаки
расположения, охраняют их. Находящихся в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в
течение неограниченного времени, но, ограничивая срок рабства определенным временем,
предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться
там на положении свободных?»
Из процитированного текста видно, что русским не была свойственна излишняя жестокость

(несколько в сторону: также очевидно, что они не нуждались в рабском труде). Однако не стоит
уподобляться некоторым интеллигентам, которые любят рассуждать о врожденной гуманности,
человеколюбии, милосердии и добросердечии русского народа. Такие рассуждения всегда идут в
контексте «русский народ так кроток, что из-за этого страдал во все времена, страдает сейчас, и
будет страдать в будущем». Логически следует вывод (который, впрочем, стараются не
озвучивать): надо всех этих русских побыстрее уничтожить – исключительно с гуманистической
точки зрения.
Тем не менее любому, кто изучал историю хотя бы в школе, ясно, что никакое государство (и тем
более, такое обширное, как Россия) гуманизмом и человеколюбием не создать. Наглядным
примером служит хотя бы та же Чечня.
Русское государство изначально обладало двумя особенностями: оно было, во-первых,

многонациональным, а во-вторых, большинство населения составляли восточные славяне. Таким
образом, перед древними русичами проблема межнациональных отношений стояла точно так же,
как и перед современными русскими. Однако русской истории (кроме новейшей) неизвестны
«сепаратисты»… Видимо, нашим предкам был лучше известен рецепт обращения с теми, кто не
принадлежит к государствообразующей нации, но входит в состав государства.
Честно говоря, этот рецепт не содержит ничего нового и удачно применялся еще не так давно, в
XIX веке – хотя бы генералом Ермоловым. Но уже к середине XX-го века гуманизм победил
здравый смысл. Сталин переселил некоторые группы населения, однозначно враждебные к
93
русским. Не так давно они вернулись в «исторические места обитания» – и каждый из читающих
знает, что из этого получилось.
Упомянутый рецепт прост: кнут и пряник. Методика применения подразумевает, что та или иная
составляющая рецепта применяется не абы как. Одни народы можно привлечь пряником, но
другие ничего не понимают, кроме кнута.
Отсутствие межнациональных проблем (в масштабе социума) в древней Руси было обусловлено

именно применением такой стратегии. В формировании отношения к иноплеменникам важную
роль сыграло, как модно сейчас говорить, геополитическое расположение русского государства.
Изначально располагаясь между Европой и Азией, при этом не относясь по менталитету ни к
первой, ни ко второй, обладая значительными природными ресурсами и обширными
территориями, русские земли всегда представляли собой лакомый кусочек для любителей
поживиться чужим добром (а сейчас уже слышны призывы к тому, что-де нечестно русским самим
распоряжаться природными богатствами, расположенных на их территории, и надо отдать их
«всему человечеству», т.е. международным корпорациям; политика современного правительства
РФ это уже осуществляет на практике). Не удивительно, что на протяжении всей истории Россия
ведет войны, причем именно оборонительного характера, как с Востоком, так и с Западом, и
нередко – одновременно на два фронта. Сохранение самого существования в таких условиях было
возможно лишь при условии союза славянских племен, что и создало нацию как таковую, и при
создании репутации: «Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет». Конечно, это не могло
предотвратить вторжения захватчиков, но заставляло таковых предварительно крепко подумать: а
стоит ли овчинка выделки?
ВОЕВАТЬ ПО-РУССКИ
Возьмусь отстаивать тезис, что русским как народу (а не русскому правительству, независимо от
времени правления, или русским интеллигентам, или еще кому – а именно нации) свойственно
именно ведение войны на уничтожение противника. Целью является не захват материальных
ценностей или территорий, не моральное удовлетворение от победы, а именно уничтожение,
причем с наглядным уроком – «так будет с каждым». Увы, именно этой особенностью русского
характера обусловлена кровопролитность гражданских войн – любая палка имеет два конца…
Арабский ученый Ибн Руст, чье сочинение датируется 903-923 гг., отзывается о русских так: «Русы
мужественны и храбры. Когда они нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат
его весь. Женщинами побежденных пользуются сами, а мужчин обращают в рабство. Ростом они
высоки, красивы собою и смелы в нападениях» (цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о
Восточной Европе. М., 1967, т. II, С. 97).
Русичи не были заражены ядом гуманизма и прекрасно понимали, что если на них напали без
причины один раз, то это повторится вновь и вновь. А методы борьбы могут быть только
радикальными, устраняющими саму причину, а не только ее частные следствия.
Византийский историк Прокопий Кесарийский так описывает одно из вторжений славян в VI в. на

территорию империи: «До пятнадцати тысяч мужчин они тотчас же убили и ценности разграбили,
детей же и женщин обратили в рабство. Вначале они не щадили ни возраста, ни пола; оба эти
отряда с того самого момента, как ворвались в область римлян, убивали всех, не разбирая лет, так
что вся земля Иллирии и Фракии была покрыта непогребенными трупами...» (Прокопий из
Кесарии. Война с готами, М., 1950. С. 366).
Патриарх Фотий, описывая поход на Константинополь в 860 году, пишет, что народ русов
«истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву или тростник... не щадя ни человека,
ни скота, не снисходя к немощи женщин, не жалея нежности детей, не уважая седины старцев...
94
Все было наполнено мертвыми телами, в реках вода превращалась в кровь; …горы и холмы,
лощины и овраги нисколько не отличались от городских кладбищ» (Памятники истории Киевского
государства, Л., 1936, c. 26-27).
Жестоко? Негуманно? Зато – «дешево, надежно и практично».
Гуманизм по отношению к врагу – это работа на врага. Это относится как к отдельным
индивидуумам, так и к группам населения, от мелких банд и до государств. Так, от племени обров,
когда-то поработивших славян-дулебов, осталась лишь поговорка: «погибли как обры» – то есть
исчезли с лица Земли полностью. Следует заметить, что поговорка была упомянута летописцем
Нестором, в современности она уже мало кому известна, кроме историков. Можно сказать, что от
обров не осталось даже поговорки.
Или возьмем хазарский каганат – иудаизированное государство, пытавшееся обосноваться на

славянских землях, обложившее данью соседние племена и действовавшее против русских (так в
результате коварства кагана было истреблено около 30 тысяч русов, возвращавшихся через его
земли после похода на Каспий в 912-913 гг.).
Вещий Олег начал, а Святослав завершил возмездие. Арабский историк Ибн-Хаукаль пишет: «В
настоящее же время не осталось и следа ни из Булгара, ни из Буртаса, ни из Хазар, ибо Русы
истребили их всех, отняли у них все эти области и присвоили их себе. Те же, которые спаслись от
их рук, рассеяны по ближайшим местам, из желания остаться вблизи своих стран, и надеясь
заключить с ними мир и подчиниться им» (Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о
славянах и русских. СПб., 1870, стр. 218). Сейчас (кроме историков, конечно) о хазарах помнят
только из-за их связи с Вещим Олегом, личностью легендарной.
Былины, живые свидетели древности, сохранили для нас мудрость предков. Специфика фольклора
как народного творчества заключается в небрежном отношении к фактологии – происходит
неизбежная мифологизация исторических событий; но при этом в любом героическом эпосе точно
передается отношение народа к описываемым деяниям. Именно поэтому устное народное
творчество куда более ценно для изучения менталитета нации, чем сухие летописные сведения
(которые, впрочем, также могут искажать фактологию, в том числе и намеренно). Давайте
посмотрим на несколько отрывков из русских былин, отражающих отношение народа к вопросу,
«как надо поступать с врагами».
Перед завоеванием «Индейского царства» (вероятнее всего – Турции), правитель которого хотел
покорить Киев, князь Волх Всеславич отдает своим воинам такой приказ (здесь и далее цитаты по:
Былины, М., 1984):
«Гой еси вы, дружина хоробрая!

Ходите по царству Индейскому,
Губите старого, малого,
Не оставьте и царство на семена...».
А вот – про освобождение от монголо-татарского нашествия:
«А разгорелось у Василья ретиво сердце,

А и размахнулась у Василья ручка правая,
А и приезжает-то Василий ко Батыге на лицо,
И это начал он по силушке поезживати,
И это начал ведь он силушку порубливати,
А он прибил, прирубил до единой головы».
95
В былинах подчеркивается именно поголовное уничтожение врага (Мамаево побоище):
«Те же сильные могучие богатыри,

И начали силу рубить со края на край.
Не оставляли они ни старого, ни малого,
И рубили они силу сутки пятеро,
И не оставили они ни единого на семена...».
А вот действия Добрыни Никитича (обратите внимание на имя):
«Поехал он назад в стольный Киев-град

По той по силе по великоей:
Во праву руку махнет – лежит улицей,
Во леву повернет – переулками.
Он увидел своих русских богатырей –
Секут они рать-силу великую:
Секли они трое суточки,
Не пиваючи, не едаючи,
Своим добрым коням отдоху не даваючи.
Они вырубили рать-силу великую,
Не оставили живой души на семена».
Интересно, что в адаптированных для детей сказках сохраняется естественность такого отношения.
Конечно, в них не написано про «ни единой живой души на семена» (в том числе и потому, что в
детских сказках не место упоминаниям о сексе), но вот про «махнул рукой в одну сторону – улица,
махнул в другую – переулочек» встречается часто. Экранизации детских сказок (старые, еще
черно-белые) это даже показывали – по количеству срубленных басурманских голов они оставляли
за собой многие голливудские исторические боевики. При этом не было «насилия понарошку», как
в тех же американских мультфильмах, трупы были вполне себе настоящие.
Процитирую результат такой политики: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до

ятвагов, от ятвагов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга, где
обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от
буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы… эти страны повиновались великому князю
Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы
своих малых детей пугали. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а угры укрепляли
каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а
немцы радовались, что они далеко – за Синим морем. Буртасы, черемисы, вяда и мордва
бортничали на великого князя Владимира. А император царьградский Мануил от страха великие
дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не взял» (Воинские повести
Древней Руси, Л., 1985. С. 118-119).
Следует отметить, что русские четко отличали славян от других народов. Даже если приходилось
вести войну с другими славянами, до уничтожения «от стара до мала» никогда не доходило. В
качестве примера можно привести поляков. Так, Польша активно вмешалась в начавшуюся после
смерти Владимира междоусобную войну на Руси. Болеславу удалось захватить столицу Древней
Руси Киев и удерживать его десять месяцев. Польский князь изнасиловал сестру Ярослава
Мудрого, а, уходя из Киева, разграбил великокняжескую сокровищницу и увел с собой в Польшу
много пленных. После окончания усобицы на Руси князья Ярослав и Мстислав совершили
ответный поход, завершившийся полной победой и возвращением захваченных земель. И хотя
Польша в тот момент в свою очередь была поглощена внутренними мятежами, русские не
воспользовались удобным моментом для ведения против поляков тотальной войны. Пленные же
96
поляки были поселены на пограничье с кочевниками, где они были вынуждены защищать себя, а
вместе с тем – и Русь. В таких условиях происходило и быстрое обрусение поляков.
Впрочем, поляки и их отношение к Руси – отдельный вопрос. Они, пожалуй, являются примером
славянской нации, которая предельно враждебно относится к русским – так что перенимать опыт
предков надо всегда с учетом более поздних исторических и современных реалий.
ДОБРЫЕ СОСЕДИ
Описав «кнут» в достаточной степени, перейдем к «прянику».
Наши предки отнюдь не были сторонниками уничтожения всех соседей, описанная методика
войны на уничтожение применялась лишь к явным врагам (причем с послаблением для
близкородственных народов).
Отношение же к союзникам и даже к завоеванным народам, сохраняющим лояльность, было,

можно сказать, добрососедское. В Древней Руси было то, что сейчас предлагают ввести многие
националисты: деление (понятно, что соответствие условно) на граждан и подданных. Нестор
писал: «Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане,
дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие
называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома,
черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы, – эти говорят на
своих языках…» (Повесть временных лет, М.-Л, 1950, ч. 1., С. 212).
Таким образом, есть славянские племена, имеющие общий язык и составляющие стержневую
нацию государства, и есть подданные, которые «суть инии языци» и «иже дань дають Руси». При
этом многие из неславянских народов, упомянутых в летописи, существуют и в настоящем: русичи
не подавляли национальной самобытности, не требовали установления исключительно своих
порядков и т.д. Необходима была лишь лояльность, причем взамен на защиту, что для маленьких
племен было немаловажно. Выплата дани не может служить «критерием порабощения» – ее
платили все племена как государственный налог; также от всех племен требовалось выставление
своих воинов в общее войско.
Высшая мудрость в национальном вопросе, которую хорошо понимали наши предки, заключается
в том, чтобы хорошо относиться к своим друзьям и лояльным подданным, а по отношению к
врагам проявлять максимальную жесткость.
Пример: захватив в 944 гг. азербайджанский город Берда, русы так сформулировали местным
жителям суть своего господства: «Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно чего
мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас – хорошо
повиноваться нам» (Памятники истории Киевского государства, Л., 1936. С. 50). Таким образом,
азербайджанцам-мусульманам сразу было объявлено, что новая власть ни в коем случае не будет
затрагивать их веру, с которой в то время неразрывно был связан весь образ жизни, а ограничится
лишь политической сферой.
Даже по отношению к покоренным силой оружия народам русичи считали себя связанными
добровольно данным обязательством хорошо относиться к ним при условии покорности.
Достоверность источника подтверждается тем, что написанное принадлежит мусульманскому
автору Ибн-Мискавейху, который явно симпатизировал своим единоверцам, а не русским.
Не пытаясь насильственно ломать привычный для своих иноплеменных данников образ жизни,
русский народ влиял на них своей развитой культурой, а в местах непосредственного контакта –
путем неизбежных в таких случаях смешанных браков. Хотя число таких браков было невелико,
97
поскольку в противном случае большинство малых народов просто не сохранились бы до
настоящего времени в качестве самостоятельных этнических единиц.
В отдельных случаях благодаря своим личным способностям представители неславянских племен

могли сделать политическую карьеру, оказавшись при дворе великого князя, таковых легко узнать
в летописях по их характерным прозвищам типа «ятваг» (балт) или «чудин» (финно-угр).
Как более поздний пример можно привести колонизацию Сибири, которая планомерно велась с
конца XVI века. Представители местных национальностей легко могли приходить на
государственную службу, получать жалованье, официально иметь оружие, пользоваться
соответствующими льготами и статусом. Правда, для этого надо было принять православие, что
было связано с полиэтничностью Сибири, где этническое самосознание в большей степени было
связано с осознанием религиозной принадлежности. Впрочем, на Руси с самого начала
становления христианства как государственной религии имело место двоеверие; так и сибирские
новоявленные христиане посещали по праздникам церкви (если такие имелись в близлежащей
округе), но не понимали и не пытались понять чуждую им религию, оставаясь в душе
приверженцами своих богов и духов. При этом сибирская администрация достаточно лояльно
относилось к такому положению дел, понимая приоритет государственной задачи присоединения
новых земель с дружественно настроенным населением перед насильственным обращением в
незнакомую веру (что, строго говоря, противоречит и христианству как таковому). Позднее среди
священнослужителей стали появляться фанатики типа Лешинского, которые истово уничтожали
языческие капища и чуть ли не призывали к крестовым походам, но это было уже в XVIII веке и
относилось не к народной воле, а к локальной политике церковного аппарата.
«Сибирский контингент служилых людей в период первоначального освоения Сибири постоянно

подпитывался «новокрещенными» из числа угорского населения, как правило, представителей
родоплеменной знати. Царское правительство поощряло этот процесс, видя в нем один из путей
стабилизации и сохранения мирных отношений с коренным населением при реализации ясачной
политики. Со своей стороны «лучшие люди» из хантов и манси считали престижным и выгодным
для себя поступление на службу Русскому государю. Их социальный статус в угорском обществе
обеспечивал сравнительно безболезненное внедрение в служилое сословие. Большая часть
служилых «новокрещенов», разорвав связи с сородичами, в дальнейшем подвергалась культурной
и языковой ассимиляции. В период же XVI-XVII вв. инкорпорация в служилую среду
представителей угорского населения объективно служила стабильному и продуктивному общению
русских с аборигенами края» (Гемуев И. Н., Люцидарская А. А., Служилые угры. Один из аспектов
русско-угорских отношений в XVI-XVII вв.)
НАРОДЫ-ПАРАЗИТЫ
Изложив принципы отношений Руси с народами-врагами и народами-союзниками, следует

отметить еще одну категорию: народы без собственной «экологической ниши», которые не
способны к самостоятельному существованию изолированно от других (даже имея некие
территории, населенные преимущественно ими, они не могут существовать без контактов с
окружающими народами), и поэтому расселяются среди других пародов, при этом сопротивляясь
ассимиляции. Эти народы, образно говоря, живут не за счет ландшафта, а за счет его обитателей,
т.е. коренных народов; проще говоря – занимаются паразитизмом.
Выберу как пример события XII века. В Киеве правил великий князь Святополк-Михаил, который,
как отмечает Н.М. Карамзин, из-за собственного корыстолюбия покровительствовал
пребывающим в столице мигрантам из разгромленной Святославом Хазарии, что не могло не
сказаться на жизни народа в целом.
98
«Святополк-Михаил во время правления своего безвинно причинил подданным немало вреда,
многих разорил, а у иных отнял имущество. В то время в Киеве был великий голод и тяжкий гнет
по всей земле русской».(«Русская хроничка» Стрыйковского. // Вестник МГУ. Серия 8. История.
№2, 1993.)
В 1113 г. великий князь Святополк умер, и киевляне решили отдать престол Владимиру Мономаху,
который приобрел известность благодаря успешной борьбе с половцами. «Однако ж просили его
всенародно о управе на жидов, что отняли все промыслы христианам и при Святополке имели
великую свободу и власть чрез что многие купцы и ремесленники разорились, они же многих
прельстили в их закон и поселились домами между христиан, чего прежде не бывало, за что хотели
всех побить и домы их разграбить» (здесь и далее: Татищев В. Н. История российская. М., 1995, т.
II-III, стр 129.)
Владимир Мономах сначала отказался от княжения, но народ, понимая, что при сохранении власти
прежней клики жизнь не изменится, ясно показал свою волю: «Киевляне же, не хотя иметь
Святославичей, возмутилися и разграбили домы тех, которые о Святославичах старались: первое
дом Путяты тысяцкого; потом жидов многих побили и домы их разграбили за то, что сии многие
обиды и в торгах христианам вред чинили».
Новый великий князь прежде всего законодательно ограничил максимальную величину

ростовщического процента – основное в тот момент орудие евреев по ограблению и порабощению
киевлян (сохраняющее, тем не менее, значение и в настоящем, см. хотя бы работу Готфрида
Федера «Сломить кабалу процентов!» 1932-го года, вполне актуальную до сих пор). Понимая, что
эта мера лишь снимает остроту проблемы, но не решает ее в принципе, и чувствуя на себе
ответственность за будущее Руси и ее народа, Мономах созвал всех князей на общерусский съезд.
«Когда же князи съехались на совет у Выдобыча, по долгом рассуждении установили закон таков:
«Ныне из всея Руския земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впусчать; а если
тайно войдут, вольно их грабить и убивать». И послали по всем градам о том грамоты, по которым
везде их немедленно выслали, во многих городах и на путях своевольные побили и разграбили. С
сего времени жидов в Руси нет, и когда который приедет, народ грабит и убивает».
Таким образом, проблема существования антирусской группы населения на территории Руси была
решена общей волей народа и великого князя. К сожалению, русские правители далеко не всегда
занимались своими прямыми обязанностями – радением о русском народе. Но это уже тема для
другой статьи.
Отмечу, что к обсуждаемой теме относятся и события середины прошлого века – а именно,
партизанское движение, наглядно показывающее как отношение народа к оккупантам, так и то, что
в экстремальных ситуациях неписаные заветы предков оказываются отнюдь не забыты.
Из уважения к И.Муромцеву, который собрал значительную часть фактологии, использованной в

этой статье, завершаю ее так же, как и он, свою работу «Опыт решения национальных проблем в
Древней Руси».
«Можно по-разному относиться к опыту предков, но нельзя не признать, что на протяжении
достаточно длительного исторического периода этот опыт наглядно показывал исключительную
эффективность.
Существование русских в качестве самостоятельного народа, который, несмотря на выпавшие и

продолжающие выпадать на его долю сверхчеловеческие испытания, до сих пор не погиб и не
превратился в агиографический материал для других народов, во многом предопределено мудрой
национальной политикой наших предков, положивших на заре русской истории колоссальный
запас прочности».
99
(«Спецназ России», №12, 2005 г.)
Виталий КОЛЫЖАНОВ
РУССКАЯ КООПЕРАЦИЯ
Особенно быстро кооперативное движение в России стало набирать силу после 1905 г., когда все
сословия, в том числе и крестьянство, были уравнены в правах. В предреволюционном
десятилетии (т. е. до октября 1917 г. - Ред.) благодаря кооперативам в России резко возросла
эффективность сельскохозяйственного производства и зажиточность крестьян, а из торговли были
почти полностью исключены перекупщики и ростовщики. Кооперативы, кроме того, обеспечивали
и высокое качество продукции.
С полным правом можно сказать, что на пороге революции Россия стала страной кооператоров. Но
кооперативы держались политического нейтралитета, в котором была повинна продажная и уже
тогда сионизированная пресса. Особенно активно газеты выступали против кооперативных
органов самоуправления, хотя были все условия для создания под кооперативными знамёнами
национальной гвардии, чтобы под её защитой перейти к реальному социализму славяно-
ведического образца. Именно этот политический нейтралитет кооперативов стал причиной
крушения государственности под натиском экстремистов из шинкарей, приказчиков,
перекупщиков и ростовщиков, у которых кооперативы перехватили все источники их
традиционных доходов.
Колхозы, представляющие собой копию древнеегипетских рабовладельческих структур, хитро

протаскивались под видом особого рода кооперативов. Поэтому они вначале не везде встречали
сопротивление крестьян. Но скоро крестьяне поняли, что их провели, и отказались покориться,
избрав методом борьбы неповиновение. Созревшие хлеба осыпались, но никто не шёл на уборку. В
озверении большевики выгребали оставшееся в амбарах зерно и гноили в кучах на станциях.
Кооперативы были вычеркнуты из жизни, а их смысл искажён. Поэтому важно, чтобы у людей
создавалось правильное представление о кооперации, как о независимом хозяйственном механизме
и её возможностях. Поговорим об этом более подробно.
1.Сельское потребительское общество
Число паёв здесь не ограничено. Чем больше членов, тем сильнее общество. Каждый имеет один
голос. Паи невелики, меньше месячной зарплаты. Поощряется несколько паёв на одного члена.
При выходе пай не возвращается. Прибыль распределяется не по паям, а по итогам реализации
товара в лавке.
Один из членов правления – закупщик - ответственен за получение товаров из кооперативного

союза и закупку местной продукции. Реализация идёт с учётом рыночных цен. Продавцом является
нанятый обществом приказчик, который ведёт деловую книгу. За год капитал должен обернуться
не менее 10 раз. Доходы выплачиваются в конце года за вычетом общественных расходов.
2.Сельскохозяйственное кредитное товарищество
Оно объединяет сельскохозяйственные кооперативы в рамках волости или сельсовета. Его задачи:
закупка средств и предметов производства, сбыт продукции, обеспечение дешёвого кредита
членам кооператива, организация сервисного обслуживания по ремонту, прокату техники,
семеноводству и племяводству. Закупка товаров производится вскладчину крупными партиями
прямо с завода за наличные или в кредит.
100
Совместное пользование машинами осуществляется через прокат, через создание мелких
товариществ с полным набором основных машин. Наконец и пахотные земли могут быть
объединены для использования на них машин. В эту систему хорошо вписываются уездные и
губернские агроплеменные станции для обеспечения эффективности хозяйств и создания
резервных фондов на случай неурожая. Кооперация позволяет каждые 5-10 лет обновлять средства
производства на наилучшие.
Собственность кооператива составляется из основного капитала, запасного капитала,

долгосрочного кредита. Все прибыли создают общественный капитал, распределяемый обычно
так: в основной – 40%, в запасной – 20%, на нужды населения – 40%. За счёт прибылей строится
социально-культурная и общественно-производственная сфера общества. То есть образуется не
финансовый капитал, характерный для капитализма, а общественный, иными словами – народный
капитал.
Городские кооперативы были организованы подобно сельским. Как правило, в них объединялись
кустари одной профессии. Это позволяло им выгодно совместно покупать сырьё и также выгодно
продавать свои изделия. Кооперативы кустарей выходили на ярмарки и зарубежные рынки с
минимальными накладными расходами, держа максимально высокие цены.
Русские кооперативы – это гарантия высокообеспеченной жизни. На базе кооперативных начал

можно смело создавать коллективные самоуправляющиеся предприятия не только в мелкой и
средней промышленности, но и в крупной. У нас есть все возможности, в том числе и исторически
обусловленные нашим исконным родовым сознанием руссов-арийцев, для перехода от
государственных предприятий непосредственно к коллективным, минуя ставшую уже архаичной
систему капиталистического производства.
Ведь кооперативы и возникли для исключения капиталистов из сферы обращения и производства,
чтобы всю прибыль производитель получал непосредственно.
(«Русское Дело» N 5/14, 1993)
ПРИЛОЖЕНИЕ
Г. Н. БРЕНЁВ
ДОИСТОРИЧЕСКАЯ
ЦВЕТНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Издание Лаборатории Экспериментальной Физиологии Рефлекса в Оллила

Адрес: Finland, Ollila, G. Breneff
Акционерное общество Эстляндской Типографии, Таллинн 1935 г.
Акционерное общество Эстляндской Типографии, Таллинн 1935 г.
Военному министру и командующему армией К. Е. Ворошилову.
Докладная Записка о доисторической «цветной цивилизации» человека и её рефлекторном

влиянии на психику, язык и поведение белокожего человека, а также метисов, скрещённых
семенем белого человека.
В 1902 г. под председательством императора Вильгельма знаменитый ассириолог Ф. Делич

прочёл сенсационный доклад на тему «Babel und Bibel» (Вавилон и Библия). Этот доклад
взволновал мир, т.к. впервые была ярко доказана бесспорность того, что библейский
(финикийский, а не еврейский) текст не оригинален, а «слизан» с вавилонских источников
малограмотными фальсификаторами.
101
В 1906–1907 гг. великий учёный Гуго Винклер нашёл в Богаз-кее (Турция) хеттский архив. О
хеттах ещё 35 лет назад ничего не знали, а сейчас это самый «боевой вопрос», который в моём
открытии был последним недостающим звеном. В 1922 г. сотрудник уже покойного Винклера von
H. Zimmern перевёл трудный хеттский оригинал хеттских законов 1300 г. до Рожд. Хр.
Причём, солдат революции Ворошилов и какая-то цветная цивилизация? На это я, ученый

физиолог, ученик гениального Петражицкого, отвечаю: «Вы будете в ближайшее время
раздавлены ходом событий, т. к. современное положение в Poccии может быть понято только на
точном знании РЕФЛЕКСА КРОВИ белого и жёлтого человека, т. к. диктатура жёлтого человека в
тысячелетиях цветной цивилизации жестоко и беспощадно изнасиловала белого человека.
Только узкий круг специалистов понимает прошлое Европы.
Ум человека всегда принципиальный дурак; ум всё перепутал и все основательно забыл. Что мы
знаем о прошлом России на 1000 лет вглубь веков? Почти ничего, жалкие обрывки по случайным
обрывкам документов. Да что 1000 лет... Возьмем эпоху Петра Великого (200 лет!!) и вот сколько
историков, то столько же «историй»... Одни Петра считают гениальным, а другие пьяницей и
развратником.
Но если ум человека: дурак, то рефлекс всегда стихиен, бессознателен, но решительно всегда

гениален, целесообразен и точен. Все то, что ум забыл, потерял... рефлекс в нужных деталях
запомнил, отложил в крови и составил грандиозный «капитал» нашей крови, нашего легендарного
прошлого. Но как «подкопаться» под этот «русский капитал» и открыть всю тайну прошлого? Над
этим заданием работают «пo-разному» тысячи учёных... разных специальностей и разных наук. Так
страстно хочется человеку овладеть тайной, всем тем, что ум-дурак так глупо потерял и, главное,
безнадежно запутал и упрямо путает дальше.
Работает очень много учёных неточных наук. Запомните: неточных! Это прежде всего историки,
всякого рода горе-экономисты, а в области языка - всякого рода лингвисты и пр. Но много учёных
работают по точным наукам. Это химики, физики, физиологи и пр. Я работаю как физиолог и 25
лет уже специалист - физиолог рефлекса. Академик И. П. Павлов такой же специалист - физиолог
рефлекса, но Павлов работает на пищевом рефлексе, а моя специальность: половой рефлекс (+ R).
Я повёл «подкоп» под тайну прошлого по половой линии и на этом «медовом фронте» одержал не
только мировую победу, но победу, которая откроет новую физиологическую эпоху и явится
самым сенсационным открытием XX века. Я сформулировал закон человеческой речи Na X Rn+1 и
сейчас редактирую и все языки земного шара, и все прошлое человека от зоологии и до наших
дней. Все то, что наука знала до закона Na X Rn+1 оказалось очень тоненькой «исторической
пленочкой», как папиросная бумага очень толстой книги грандиозных глубин каменного века.
Язык оказался самой лучшей историей; сама редакция языка всё рассказывает точно, бесспорно
рисует картины наивных глубин детства человечества, говорит о великом и героическом прошлом;
древние письмена (знаки) иллюстрируют события, а рефлекс гениально всё запомнил в
тысячелетиях цветной цивилизации и демонстрирует биопроцессы. Всё тайное стало явным в
деталях точной науки, с точностью - скажем твёрдо - формулы Н2О. Мне удалось осуществить
вечную мечту человечества, усилия буквально целой армии учёных всех эпох.
Гениальный лингвист Эрнест Ренан, автор знаменитого труда «Происхождение языка»,

предсказал моё открытие так: «Быть может, физиолог будущего решит тайну языка». Вот вам и
пишет «этот физиолог XX века», решивший на 100% бесспорно, по рефлексу крови тайну языка и
всего прошлого человечества. Думаю получить нобелевскую премию за то, что назову день,
месяц, год, точно место и кто зажёг... «первый огонь на земле». Думаю получить не одну премию, а
целую серию премий, т. к. моё открытие не только величайшая РЕВОЛЮЦИЯ ИДЕЙ, но моё
102
открытие несёт «переворот» в научных дисциплинах и является тяжелой артиллерией нашей
психики, т. к. все мы рефлекторно в глубинах каменного века.
Моё открытие по целой серии моих работ (я читал публичные доклады у моего друга и соседа, в
«Пенатах» покойного уже И. Е. Репина), обратило внимание Талмуда, который почувствовал
смертельную опасность, монопольно хранимой им тайне цветной цивилизации... Простите, Вы
Ворошилов, меня не понимаете?... Ворошилов и Талмуд! ... да ведь это бред сумасшедшего, это
какой то мaниaк!!! Увы, это к сожалению, величайшему общему Русскому страданию —
печальный факт. Талмуд хранитель и ревнитель былой власти жёлтого человека, это сосуд желтого
рефлекса и желтой религии... Поэтому Талмуд нажал все связи в Ленинградском ГПУ, т. к. на
Гороховой, 2 «свои люди» — талмудисты или обрезанные марксисты.
В мае 1929 г. ГПУ было организовано моё похищение. На эту затею на основании официального
судебного материала было израсходовано около 120 000 финских марок, и чекистам, исполнителям
моего похищения, была назначена дополнительно награда в 50,000 марок. Итак ГПУ иностранной
валюты не жалело и сто семьдесят тысяч (170,000) народных, кровных, ударно потных денег «зря
бросило» в интересах паразитарного Талмуда! Начальник политической финской полиции и
судебный следователь подчеркнули мне, что «мой труп» ГПУ был не нужен, а был дан чекистам
приказ — обязательно доставить меня «живьём». Дело слушалось в г. Выборг, в высшем суде
Финляндии (Гофгерихт); газеты 2 недели — «трепали» моё имя, и множество рук из вагонов
(Лаборатория Экспериментальной Физиологии расположена у линии жел. дороги) показывали на
таинственную и легендарную Лабораторию новой точной науки - Рефлекса.
В газете «Karjala» судебное дело опубликовано в № 248 от 14 сентября 1929 г.; приговор чекистам
Ивану Руйпо, Иосифу Кябе, Виктору Кябе и Бергам (отец и сын) объявлен в № 283 от 19 октября
1929 г. Чекистов приговорили слитно на 13,5 лет каторги, хотя я всех простил, что по закону
смягчает наказание. Главный чекист Иван Руйпо за «покаяние» амнистирован по избрании
президента Свинхувуда. Чекистами от Ленинградского ГПУ руководил красный офицер из
Сестрорецка - Семёнов, который по судебному протоколу всегда кричал обвиняемым: «Когда же
вы нам доставите Бренеёва?». Кроме денег чекисты получали... коньяк и водку. В море
«разливанном» купались чекисты от щедрот Жёлтого Удава ГПУ.
Почему же меня не украли? Ведь моя Лаборатория находится в 31 версте от Петербурга, в 4-х
верстах от города Сестрорецка и в 1 1/2 верстах от границы... Почему жёлтый Талмуд внезапно
поскользнулся на «собачьих слюнях» и слепо упал, а голубоглазый чекист Иван Руйпо в
решительный момент горько заплакал и... сдался изумленным финским властям? Только потому,
что оружие науки - Рефлекса, сама техника лаборатории рефлекса победила нервную энергию
(психику) наемных чекистов; я об «сломанных зубах» талмудической собаки скажу позднее, когда
коснусь техники температурного «кипящего» рефлекса или +R.
Но у Вас, Ворошилов, явится мысль, что я холеный барин, буржуй, контра и меня совсем не за
физиологию и цветную цивилизацию воровали, а для очередной поставки «смертников»
обрезанного «прокурора» под кличкой партжаргона Крыленко и Ко. Только для... очередного
«расхода» - многострадальной подавленной русской интеллигенции. Нет, это не так, и я как
герой-боевик 1905 года по этой революционной линии на 100% дам бой жёлтой талмудо-
марксистской инквизиции и выявлю «цветную маску» мимикрии ГПУ.
Я - сын неграмотной кубанской казачки, старуха жива (72 года), сейчас нервно больна и живёт в
Петербурге: Фекла Семеновна Бренева. Отец крестьянин села Новый Айдар Харьковской губ.,
остался сиротой семи лет, был звонарёнком в Таганроге и за голос (дискант) попал в школу,
поднялся сам и меня поднял.
103
Прежде всего, ещё мальчиком я принял участие в знаменитом Темерницком восстании рабочих.
Нагорный берег Темерника легко было окружить и оборвать связь рабочих с городом в Ростове на
Дону. Гимназистом я пошёл на службу связи и брал листовки и указания от Долженко (ученик 8-го
класса) Донского Ком. РСДРП. Как живой «темерничанин» я готов дать детали бесспорного моего
участия. Позднее, юношей, я ушёл в агрономическую школу и руководил той знаменитой боевой
дружиной, которая победно подавила знаменитый Псковский иудейский погром. Здесь, во Пскове,
впервые родилось и облетело всю Россию слово «черная сотня». Дружиной руководили:
1) Михаил Энгельгардт, племянник - А. Н. Энгельгардта, «отца» русской общественной агрономии

из села Батищева, Смолен. губ. Михаил Энгельгардт погиб на каторге во Пскове и перед смертью
венчался в каторжной тюремной церкви с Ольгой Михайловой (подруга гимназ. моей жены),
чтобы передать свои «дворянские» деньги на борьбу за Волю Русского Народа. Это была условная
свадьба «умирающего героя» с боем до издыхания...
2) Я руководил дружиной и успел бежать.
3) Коля Любомудров — повешен в Петербурге...
Вот та «моя среда» Любви беззаветной к Народу - не в песнях... жёлтых подлипал и блюдолизов»
ГПУ, храбрых только с беззащитными жертвами, а в делах всегда героической, всегда русской
борьбы. На домике моего тестя во Пскове большевики повесили: «саженную доску с датами
Псковской революции, а самый домик вошёл в Архив Революции. На той «саженной доске» есть и
мои и моей жены «даты» Русской Свободы — нашей борьбы.
Приведу один пример: при перегоне из Островской тюрьмы в Псковскую каторжную — наша
партия взбунтовалась при садке в варшавский поезд политкаторжан. В хаосе нельзя было понять,
но вдруг меня рабочие-иудеи поднимают на руки (тов. Василий по Острову и по 1905 г. боевик
Гриц) с криком... стрелять будут!!! Я заговорил солдат и офицеров регулярной армии и задержал 2
часа с посадкой. Это было в марте 1906 года. А весной 1907 г. я уже бежал...
Хорошо не помню весной 1907 г. или 1908 г. в Петербурге, в «Вечерн. Биржевике», было
напечатано: арестован известный революционер Бренёв. Я немедленно взял браунинг и пошёл к
выходу из квартиры. Смотрю, «гороховый шпик» у двери, быть может, и сейчас «спец» при ГПУ...
Я ему показал браунинг и говорю: «Смотри... Маать!... патроны травлены стрихнином!». И
спокойно ушёл, т. к. шпик понял, что мне терять нечего.
Вот и сейчас мне терять нечего, т. к. ТАЛМУД ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ УБИЙЦА, а с таким

специалистом крови нужно говорить очень точно.
Уже в 1909 г. я был студентом Петербургского Университета и учеником гениального

Петражицкого. Как это могло быть? По барской лени слуг царского самодержавия; ведь это были
главным образом герои «Двадцатого Числа», толпою праздною у трона... А дальше пошло хорошо,
пришла работа, стихийный труд русского созидания; ведь так была ЗАВОЕВАНА РУССКАЯ
СВОБОДА, которая и породила удачи и пр.
Талмудо-марксистские «спецы» нам подскажут, что это обычная картина: «боевики 1905 г.»
отошли от 1917 года и заняли враждебную позицию. Да, это так, но причина отхода честного
русского рефлекса 1905 г. от жидо-жёлтого и вообще «цветного перегиба» совсем другая и это
поясню позднее. Но лично я в 1917 г. был болен, т. к. во время войны работал химиком на оборону,
отравился газами и серьёзно заболел (невроз сердца) и в революции не принимал участия. В мае
1917 года я уехал к себе на хутор в Оллила (4 десятины земли) отпиваться молоком и остался до
сегодняшнего дня. Безвыездно живу на хуторе 25 лет отшельником-учёным, по словам чекистов
«точно в скиту», никогда не участвовал в каких-либо организациях и докажу, что Талмуд руками
обрезанных марксистов меня воровал как учёного, открывшего великую тайну языка и прошлое
104
цветной цивилизации человечества. Уже сейчас для вашего предварительного понимания скажу:
так называемых «евреев» в природе, во всяком случае на Земле, не оказалось. Дикая
безграмотность «лингвистов» и рефлекторная наглость иудеев назвала библейский язык - фино-
финикийской, метисной эпохи - диким термином: «древнееврейский»? Такого языка не было и не
могло быть, и археологическая наука не знает ни единого «еврейского слова». На эту тему будет
дан «кусок Ленты», который вызовет гомерический смех... Напротив - наука иудеев хорошо знает,
укажу хотя бы на бесспорные документы V века до Рожд. Хр. - «Арамейские документы
иудейской колонии на Элефантине» в обработке проф. Берлинского университета Эд. Захау
(русское изд. в обработке проф. И. М. Волкова). Иудеи говорили в ту эпоху на арамейском или
западно-сирийском языке. До этого на ассирийском, позднее на персидском и далее: греческом и
латинском. Но иудеи фино-финикийского языка или библейского «как родного» никогда не знали,
т. к. желтый фальсификат библейского текста легко было учёным установить по разнице
древнейшего и позднейшего языка.
Иудеи были совсем не народ, а всего лишь религиозная секта, а именно сторонниками не Бога
Отца, а цветной религии: Маать, Iave, Шa и пр. (разная редакция разных эпох идей Маать).
Название «иудеи» - редакция жёлтой эпохи и более поздняя. Обрезанный «уд», отсюда хето-
редакция: Талмуд или «Творящей Маатери Уд»; это очень похабный рефлекс, когда Маать
«околпачивала», а чтобы околпачивать было «легко и долго», то и обрезывали у «жертвы уд».
Но даже в недрах иудаизма была всегда смертельная борьба между крайними сторонниками
религии Маать и более умеренными, так сказать, «реакционерами идеи Бога Отца». Но кто же
тогда «вот те самые жиды», которых все хорошо знают и которых белый, голубоглазый человек
рефлекторно не любит? На это точно отвечает русский, отрицательно-ругательный (—R) рефлекс:
на Маать! В этой Великой Мировой редакции (—R) с негодованием говорится о мужской половой
энергетике, а не наоборот! Множество другого рефлекса (условного) бесконечно дополняет и
углубляет био-процесс. Например: Моше-мошенник, Ша, Шать, Шантан, Шарлатан... Жулик, Жид
и мн. др. Эти «ругательства» или по ученому (—R) и есть «кипящий рефлекс», когда кровь
«кипит» и всегда дает точный рефлекс, а разница редакции звука от разницы редакции идей эпохи.
...Около 1922 года я сделал великое открытие как физиолог. Отец русской египтологии академик
Б. А. Тураев детально даёт историю источников библейского текста. Ещё Ф. Делич доказал, что
Библия частично «слизана» с источников Вавилона, а так называемая в науке «элохистическая
часть библейского текста» в моем физиологическом исследовании оказалась чисто русской и
прямо летопись Днепра в разложении эпох венетской (каменный век) и русской (огневая
цивилизация). Уже тогда я с величайшим волнением понял и прочел ие-рус-али-м или «семя-есть-
рус-или-мое (мужское) -твёрдое-половое Начало. (В библейском оригинале сказано: «Иерусалим
он же Йобус). Далее, Хе-рувим или «хер-умеет-внедрять-семя-моего(мужского)-твердаго Начала».
В Талмуде я нашёл, «доискался с большим трудом», что в «святая-святых» Вене-Русского храма
Соломона были «херувимы» в виде мужчины и женщины в момент любви. Переводчик Талмуда на
русский язык Н. Переферкович смертельно трусил ритуальных талмудистов, и это святое и великое
место религии Бога Отца не осмелился перевести, но я для специалистов указываю:
«Когда в праздник народ из провинции являлся в храм, то им открывали завесу «святая святых» и,
показывая им совокупляющихся херувимов, говорили им: смотрите! Любовь Бога к Вам, такая же
(страстная), как Любовь мужчины к женщинe». См. Талмуд, тр. Иома, лис. 54; комент. Раши и
Мидраш Эха, гл. 1—5.
Для физиолога религиозно полового рефлекса это был прямо океан русской красоты! Был найден
след, не только след древней русской религии, но именно тот момент: когда Сион оплодотворяет
Синай, чтобы зародить белого и голубоглазого человека; зародить Богом избранный и от Бога
рожденный Вене-Русский Народ — Богоносец. Я быстро протянул рефлекторные «нити» в Русь и
105
установил, что крошечный провинциальный храм в Иерусалиме был религиозной колонией святой
(огневой) Руси...
Это была начальная «дата» моего открытия. С этого момента я становлюсь археологом, детально
исследую «стык» двух великих цивилизаций Египта и Вавилонии. Как физиолог рефлекса веду все
мои линии на север, в Русь. Работа успешно и быстро развертывалась и особенно меня вдохновил
гениальный лингвист Эрнест Ренан, т. к. он хорошо знал финикийский — библейский язык и
честно мне подсказал, что раввинский язык иудеев — это сплошной хаос (как и всюду наглый
фальсификат). И самое замечательное что Ренан гениально наметил первичный центр мировой
цивилизации: «много севернее Индии и много западнее». Русские учёные, крупные археологи
мировой науки: академик М. И. Ростовцев и проф. Б. В. Фармаковский также включили юг России
в русло Классического Востока. Все линии моего физиологического исследования рефлекторно
шли на Днепр и поднимались до Торнио на севере. Но решающего открытия ещё не было: я ещё
плохо знал-усваивал «дарвинизм» письмен или эволюции древних знаков и у меня не было
решающего, связывающего условного рефлекса всей намеченной мною Линии Крови.
Репин (знаменитый художник. - Ред.) зорко и восторженно, по его письмам - даже влюбленно -
следил за моей работой, и в 1925 г. устроил мне длительную консультацию академика И. П.
Павлова в «Пенатах».
С Павловым я познакомился лично ещё в 1924 г., но теперь предстояла решительная встреча двух
школ, двух разных технических приёмов в исследовании рефлекса и учет огромной проделанной
физиологической работы. Я «научно» волновался, т. к. Павлов «подавлял» своим величием
крупного и признанного учёного. Встреча с Павловым была очень теплой и нежной, но временами
«вспыхивал» страстный обмен мнениями. Центром консультации была сложная техника работы с
рефлексом. И. П. Павлов не только меня обласкал, вдохновил и напоил учёной, «нас
возвышающей» энергией, но и гениально предсказал мне, что на моём пути религиозно-полового
рефлекса меня ждёт великое открытие.
В 1926 г. я имел встречу с Павловым в вагоне финл. жел. дор. Мы говорили с ним о работе проф.
Воронова, и здесь я увидел, что Павлов очень далёк от гениальной физиологии древних учёных, а
мой опыт в этой области, в наивных глубинах Классического Востока, давал очень многое для
физиологии настоящей минуты. Я детально исследовал всю экспериментальную работу Павлова:
«Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности животных» (см. Гос.
изд. 1925 г.).
Но увы... мой половой рефлекс, его специальная и очень квалифицированная техника по

«подкопу» тайны прошлого были слишком разны с пищевым рефлексом, который, по словам
самого Павлова, «был самый лёгкий для учета», т. к. «слюни собаки» добывались просто... Мне
приходилось пробиваться, буквально изнемогая, в дебрях сложной экспериментальной
физиологической работы и работы чисто археологической, принимая во внимание все данные
добытые палеонтологией.
Я был глубоко уверен в моём открытии. Герман из «Пиковой Дамы» терзался сомнениями
относительно «трёх карт»: их могло не быть. Меня терзала уверенность, что я - физиолог, лаборант
рефлекса - стою у самых ворот великой тайны... вот, вот я получу сигнал условного рефлекса, и
тайна будет моя! С огромным терпением я работал над палеографией, древними письменами всего
человечества, исследуя в лупу каждый завиток знака. Что это было начертание религиозно-
полового рефлекса я уже детально знал, но мне нужна была точная дифференциация мужской и
женской идеи; затем эволюция рефлекса под ударами смертельной борьбы идей двух
«непримиримых» половых начал в БОРЬБЕ ЗА ВЛАСТЬ: белой идеи Бога Отца и цветной религии
Великой Маать. Я физиологически разложил азбуку, установил эволюцию и «двойственность»
звуко-знака и теперь могу на тему каждой буквы написать отдельную книгу. Мы говорим «красно»
106
потому, что каждая буква нашей речи полита океаном человеческой крови и слёз в соревновании
идей цветной цивилизации.
Победа моя пришла внезапно. Я наконец наткнулся на главный условный рефлекс цветной хето-
борьбы и сразу связал филологически великую линию: Иерусалим-Днепр-Topниo. После этого, как
из рога, изобилия посыпался условный рефлекс цветной цивилизации... Все тайное - стало явным!
Я лишился сна и аппетита, как безумный, сидел и восторженно следил за героической Лентой
далёкой седины человечества...
Удалось связать все открытия цветной цивилизации в виде закона Na + Rn+1, который «без отказа»
дает цветную Ленту в прошлое человека. Мною связаны: 1) звук, 2) знак письмен, 3) безусловный
рефлекс крови, 4) условный рефлекс-сигнализатор биопроцесса. Моё открытие и пишет, и говорит,
и демонстрирует в тысячелетиях давно минувших эпох.
Весь Мир пестро цветной, идеи мешают кровь, надрывают психику... в нервных страданиях—
наивных, стихийных... среди стона умирающих, в слезах и в проклятиях созидается язык и
цивилизация, нервная энергетика «наших дней», т. к. рефлекторно мы все в глубинах каменного
века... Наша психика прежде всего в событиях давно минувших эпох, в вечных обидах цветной
цивилизации, в «детской кроватке» человечества... Ум-дурак, с умом на путях жизни... это с
плохим, заведомо плохим инструментом в стихии Вечности!
Весь Mиp буквально «раздирался» ревнивыми религиозно-половыми идеями. Борьба начал:

мужского (правого) и женского — цветного (левого) движения. Против универсальной мужской
идеи Белого человека; идеи Бога Отца, чистой и высоконравственной — стихийная
«наступательная» борьба «всех цветных» с универсально женскими идеями Маать; идеями
половой распущенности, больной и грязной Любви. Сила и могущество современного Талмуда в
его обрезанном «Уде Великой Маать»; это его физиологически организующая хето-стихия, это
цветной «заговор тысячелетий» против жизни, чести и идейной свободы Белого человека. Талмуд
рефлекторно впитал и сохранил цветную агрессию эпох цветной цивилизации.
В Талмуде полностью жива «Т-айн-а» ритуальной кровавой жертвы (я объясню малограмотным

раввинам их заведомо ложную присягу в русском суде). В Талмуде царствует жесточайшее и самое
беспощадное наказание инквизиционного суда с «особым обонянием или вкусом смерти». В
Талмуде ещё живо головокружительное воспоминание «сладострастной» цветной Власти, которая
вместо «С» говорила «Ш» и понимала Русь как Руша (это идеи смертельной рефлекторной
борьбы). Великая Маать и «раз-Руша-ла» (это идеи смертельной рефлекторной борьбы). Великая
Маать и «раз-Руша-ла» и грязно «ра-з-д-а-р-и-ла» все святыни Бога-Отца и осквернила всё, «нас
возвышающие», нравственные устои Белого Человека. Современная Европа это прежде всего
сожительство изнасилованных и насильников, забывших своё цветное прошлое. Головка
кровопийц Талмуда знает «цветное прошлое», и в этом стихийная, грандиозная, кровная сила...
ничтожной горсточки нравственно-Маать людей с собачьей преданностью идеям цветной Великой
Блудницы. Это всего лишь... «горсть старцев» не менее 7 и не более 13, которая страхует «голубой
кровью» тайну цветной цивилизации... Страхует преемственно, после очередной смерти
ритуального старца. Конечно, знание цветного прошлого Талмудом изуверски специфическое; он
очень многого совсем не знает, отсюда не только желтый страх перед моим открытием, но и чисто
злобная и грязная зависть. Отсюда все корни той безумной, желтой мести, которая на «опыте
русской колыбели» потрясает Белый Мир...
(Публикуется в сокращении)
107
Роман ПЕРИН
ПЬЯНЫЙ АЛХИМИК
Пикин допил абсент, оставшийся от вчерашнего застолья, не утруждая себя богемной

процедурой с кусочком сахара и огнем. Он просто вылил зеленоватую жидкость в маленький
бокал, получилось грамм сто пятьдесят, и на одном дыхании опустошил его, кривясь от горечи.
Он поднял глаза и посмотрел в зеркало старенького трюмо и на выдохе почти шёпотом произнёс:
«Какая мерзость! «Зеленая фея»!
Спирт с полынью, а накрутили вокруг него – чуть ли не напиток Музы. Хотя ничего не стоит
делать, не пытаясь постичь нового, даже выпивая глоток вина, а тут легендарный абсент, дававший
глюки творчества невротическим натурам.
«Зачем ты пьёшь, Пикин?»

Задал он вопрос своему отражению и пьяно махнул рукой с незажженной сигаретой, опускаясь в
кресло. Пикину хотелось общения. Его распирало от нахлынувших философских размышлений и
похмельной бодрости:
«Что ж, можно поговорить и с собой. А курить мы бросим».
Он, приподнявшись, повернул кресло так, чтобы видеть свое отражение в зеркале и, глядя на себя,
затянулся не зажженной сигаретой.
«Не лицо, а биография страны: глаза зелёные, седина прямо из нервов лезет, морщины – гримасы
печали и немножко радости, лоб выше среднего, жевательный аппарат слабо развит, впалые щеки
выдают общую худобу тела. Всё остальное здесь». Пикин постучал кулаком в грудь.
«Я знал и ты знал, что мы это узнаем. Это слово-ключ всегда рядом с нами и в нас. Мы боялись
произнести вполне произносимое».
Он погрозил пальцем зеркальному собеседнику, который, как показалось Пикину, уже был мало
похож на него. Пикин в силу склада своего ума редко размышлял о банальном, его всегда тянуло к
глобальным выводам. В свои сорок лет он интенсивно пытался найти ответ на смысл прожитого и
ещё больше на смысл своего будущего, которого он уже давно не видел дальше одного-двух
месяцев. В философских терзаниях он открыл в себе хорошего собеседника.
«Ты только подумай, как я этого не видел раньше. Насколько можно быть слепым. На все
неразрешенные и мучительные вопросы был один ответ – Безумие! Да, именно с большой буквы,
потому что это безумие всех, вцепившихся в шарик, ползающих по огрызку чего-то под названием
Земля. Это мы её так назвали, а как её назвал тот, кто её слепил, нам узнать не дано. Рылом-с не
вышли. А всё норовим подержать творца за космические яйца, в нутро природы залезть,
поковыряться там своими лапами. Почему нам мало того, что уже есть? Может чуем своё
несовершенство? Я бы с удовольствием остался в девятнадцатом веке с его каретами, паровозом и
телеграфом. Нет, нам надо всё быстрей и выше! Куда торопимся? Могильщика не объехать! Эх,
люди-человеки!
Кстати, как только речь идёт о кладбище сразу же в памяти всплывает одно и то же стихотворение.
В нём действительно есть магия потустороннего, согласись».
Пикин встал и, глядя в помутневшие глаза отражения, проникновенно с выражением прочел:
О, если правда, что в ночи,

Когда покоятся живые,
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы, -
108
Я тень зову, я жду Леилы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!
Явись, возлюбленная тень,

Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней мукой.
Приди, как дальняя звезда,
Как легкий звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне все равно: сюда! сюда!..
Зову тебя не для того,

Чтоб укорять людей, чья злоба
Убила друга моего,
Иль чтоб изведать тайны гроба,
Не для того, что иногда
Сомненьем мучусь... но, тоскуя,
Хочу сказать, что всё, люблю я,
Что всё, я твой: сюда, сюда!
Пикин почувствовал в глазах слезы и грустно ухмыльнулся своей сентиментальности, медленно

опускаясь в кресло, как будто боясь нарушить тишину и торжественность момента.
«Я как-то это стихотворение прочёл на поминках одной поэтессы. Подошла ко мне девица из
«интеллигентной семьи», студентка пятого курса факультета журналистики. Глазки грустные,
личико красивое, не отягощенное интеллектом, в ушах серьги с брюлликами цены не малой и
говорит, чуть ли не с французским прононсом: «А вы не могли бы переписать для меня ваше
стихотворение». Эта дура подумала, что это я написал. Я ей говорю, что у меня есть отпечатанный
экземпляр дома. Можем заехать после поминок. Поехали...
Слез я с неё, стою, любуюсь её прелестями. Она мне: «Не забудьте про свое фантастическое
стихотворение, дорогой». Еле смех сдержал. Не пожалел, отдал сборник Пушкина. Сначала
смутилась, хотела разозлиться, потом ума хватило рассмеяться. Так я, брат, за Пушкина пополнил
его список. Бардак. Куда катится образование?
Ницше прав, человек это больное животное, потерявшее рассудок. Да он и не мог его не потерять.
Ещё старик Диоген, не помню какой, то ли из Синопа, то ли Лаэртский, оба были с причудами. Ну,
тот, который ходил с зажженным факелом средь бела дня и отвечал вопрошавшим: «Я ищу
человека!». Во когда ещё нормального человека искали мудрецы. Что же можем понять сейчас мы
со своим деградировавшим умишком и изуродованной психикой. По нам всем цивилизация катком
прошлась. Сплющила до червя. Оскудели умишком, исчахли душой – всё чаще оступаемся».
Пикин сильно сжал ладонями виски, пытаясь выдавить внезапный приступ головной боли, и
посмотрел в зеркало. Отражение неподвижно сидело, сложив руки, и внимательно изучало
взглядом хозяина. Пикин даже не стал утруждать себя этой визуальной аномалией. Ему казалось,
что все мысли за все годы размышлений мгновенно собрались воедино, как шарики ртути и
породили новое качество вещества способного постичь истину. И именно сейчас он эту истину
превращает в слова, подобно алхимику, записывающему новую формулу-ключ к праматерии. В
такие мгновения пространство подчиняется магии слова.
«Мы все слуги безумия. Можешь даже не оглядываться, это сказал я.
109
Любить не умеем. Любим как-то лениво и болезненно, чуть ли не заставляем себя любить.
Вытягиваем из себя это атрофированное чувство и качаем, как мышцу. Зато как мы умеем
ненавидеть, это, пожалуй, самое натренированное чувство. Эта мышца у нас не заржавеет! Она
тренируется в ежедневных скандалах и стычках. И одержимость всё больше с надломом, больная,
без ангела и света. Мы обезумевшие звери, батенька!
А если мы заглянем в наши сны – в наши сокровенные подвалы и сундуки подсознания, в наши
омуты утопленных чувств? Никто, никогда не расскажет правду о своих снах. А ведь во снах мы,
что ни на есть настоящие, самые настоящие, бесконтрольные. В сон никто не влезет, не спугнёт.
Туда даже сознание боится заглядывать. Там иногда такие чудовища рождаются, голливудским
маньякам не снилось. Сумасшедший Фрейд со своим психоанализом всё лез во сны, пока не
захотел залезть в постель к Юнгу. Тот тоже доанализировался до своих тараканов .
Хотя кому нужна реальность? От неё бегут, кто куда. Кто в церковь, кто в секты, кто в кино.
Каждому нужен свой глюк, своя персональная иллюзия, как минимум, романтика от любовной до
уголовной. Кстати, женщины раньше сошли с ума, их и в психушках в три раза больше, а всё
потому, что в их головах фантазий и бреда помещается куда больше чем в мужских. Помнишь,
жила у нас соседка, милая девица двадцати лет. Дружила с нормальным работящим и честным
парнем. Он с неё пылинки сдувал. Так нет, убежала с каким-то пройдохой, который был в розыске
за ограбление. Чего ей, суке, не хватало? Иллюзии, романтики! Сейчас передачки носит в тюрьму.
Запоем читает макулатуру про жизнь бандитскую, плачет под песни Круга. Декабристка?! Нет.
Сумасшедшая. Когда две таких особи сходятся, вокруг всё горит. Есть ещё более утончённые
сумасшедшие. Те в творческих и философских поисках. «Богема». «Творческие натуры». Да
простые шизики! Бардак в голове, в доме и в произведениях. Сидит такое «творческое» утыканное
неврозами, тупо рвёт на себе волосы из разных мест или обнюхивает себя – кто как оттягивается.
Спроси у него: «Ты, дружок, болен?» «Нет!», – завопит «венец творения». Болен! Мы все больны и
все в неврозах. Возьмите справочник по психиатрии и вы найдете в нём «своё» и это при том, что
ещё никто толком не знает, что такое психически здоровый человек. Учёные утверждают, что в
обществе от десяти до двенадцати процентов психически больных. Чушь! Десять – двенадцать
здоровых, и то когда-то было. Мы здоровы пока мы дети и то лет до семи, пока нас не изуродуют
социальным. Пока мы дети, мы просто любим, ни за что любим мамку и папку, бабку и деда.
Потом нам объясняют, за что надо любить и главное, за что будут любить тебя. Тут и начинается
торг. И торгуемся мы потом всю оставшуюся жизнь, постепенно сходя с ума от напряжения. Хотя,
человечество запаслось аптечкой, даже целой аптекой. Все полки заставлены лекарством. Жри на
выбор. Кто послабее жрет христианство, кто посильнее ислам, кто по коварней – иудаизм, я уж не
говорю о политических пилюлях и телесных. Наше чрево огромно и в каждого вмещается ровно
столько, сколько он может вместить в свое порочное нутро, но при этом каждый хочет иметь
индульгенцию. И всегда найдутся те, кто по сходной цене эту индульгенцию выдаст.
Нет, завтра я на мир буду смотреть другими глазами, я устал его видеть необъяснимым… Сколько
раз мы слышим и повторяем затасканные фразы «этот сумасшедший мир», «мир сошел с ума», но
никогда не воспринимаем эти слова буквально, глубинно, а лишь как метафору, подсунутую под
очередной случай свершившегося безумия. И все эти случаи безумия мы считаем исключением, но
ни в коем разе правилом, неизбежностью. А ведь это система и её сбои системны. Вот живёт
психически больной человек, ему прописали лекарства, он их принимает, надеясь избавиться не
столько от болезни, сколько от страха официального диагноза, но он всё равно срывается и
периодически попадает на больничную койку. Живущие рядом с этим человеком уже знают
первые признаки такого срыва, медики знают, что чаще всего обострения проявляются весной и
осенью и заранее готовятся к потоку больных. Но ведь с официальным учётным диагнозом только
десятая часть от реальных больных. Остальная огромная часть научилась прятать свою болезнь,
особенно когда оказывается один на один с психологом или психиатром. Именно эта затаившаяся
масса сумасшедших самая страшная сила. Если они способны обмануть психиатра, то что им стоит
обмануть простого человека: навязать ему свои взгляды, переубедить. В некоторые минуты их ум
110
бывает логичен до стерильности, в другие спутан, подавлен эмоциями – их невозможно поймать за
извилину чистого сумасшествия. Мой приятель к сорока пяти годам женился третий раз, человек
умудренный, прожил с новой женой более трёх лет и совершенно случайно узнал, что она
находится на психиатрическом учёте с диагнозом шизофрения. О чём это говорит? А говорит это,
мой молчаливый друг, о том, что он не смог отличить больную женщину от здоровой, имея
возможность сравнивать не только с прошлыми жёнами, но и с десятком затяжных любовниц. Вот
как всё запуталось! Скоро и отличать будет некому, да и сравнивать не с чем – эталон-то утратили!
Профессор Азаров давал мне уроки проявления внешних признаков дегенерации и психических
отклонений в рамках традиционной науки. Это помогает, но только тогда, когда природа сама
позаботилась о знаке-метке. А если этой метки нет? Сколько мы имеем случаев серийных
маньяков, убийц и садистов, когда внешне человек не имел никаких признаков вырождения и
проходил достаточно серьёзное медицинское обследование, устраиваясь на работу в милицию или
спецслужбу. Психическая патология удивительный дипломат и тончайший психолог. Маньяков
ищут лучшие сотрудники и следователи, к их поимке подключаются специалисты по психическим
патологиям, но их ищут годами и десятилетиями, часто не находят. А пойманные не редко
оказываются заслуженными педагогами и сотрудниками милиции с отличными характеристиками
с места работы и службы. Кстати, о педагогах, – Пикин засмеялся почти внутриутробно, после чего
вытер слезы воротом расстегнутой рубахи и продолжил севшим голосом, – между прочим, не
такой уж редкий случай. У моего приятеля была тётя – завуч школы, с педагогическим стажем
около двадцати лет. Детей у неё не было, а у её сестры было пятеро сыновей. И вот, она решила
помочь сестре и взяла опеку над одним из сыновей. Опекала она его и воспитывала лет десять,
вплоть до окончания школы. Так вот этот опекаемый уже трижды сидел в тюрьме за кражи и
разбои, а те дети, которые избежали изысканного педагогического воспитания, ни разу не
нарушили закон. А сколько несчастных семей у психологов и психиатров. О чём это говорит? Да
всё о том же, наши знания о человеческой природе во многом ошибочны и весьма скудны.
Нам изначально дают неправильную методологию постижения жизни. Теперь всё, всё нужно
перечитывать и переосмысливать. И в первую очередь свою жизнь.
Вся жизнь в напряжении! И что интересно: одни напряжены, другие расслаблены. И эти
расслабившиеся по жизни требуют ещё большего напряжения от и без того напрягшихся. Ах, ей
шубка не понравилась: «Не тот оттенок!». Ах: «Денег мало приносишь!». Но ведь ещё вчера их
было куда меньше. Боже, доченька плохо учится в институте и ночами пропадает на дискотеке!
А эти вечные болезни из справочников и непрекращающийся процесс лечения, всё новыми и
новыми препаратами и методами. По всем этим поводам и многим другим мы напрягаемся, рвём
нервы и душу. А они при всём этом расслаблены! И эта масса «расслабленных» ну очень любит
порассуждать между собой, как эти «напряжённые» мало напрягаются ради их блага. И
напряженные, чтобы о них плохо не подумали расслабленные психопаты, напрягаются ещё больше
и валятся косяками от инфарктов и гипертонических кризов, зарабатывают нервные тики и дрожь в
руках. Мы живём их жизнью, их психозами, а свою жизнь как бы донашиваем, пока она не
износится, как старый свитер, – и выкинуть жалко, и ни кому не предложишь. И это называется
нормальным балансом «добра и зла» в обществе. Вот, животные, какую гармоничную философию
придумали для себя!
Я - тоже слуга безумия! И ладно если бы своего. Я всю жизнь напрягался ради этих расслабленных
пожирателей чужих жизней. И что к сорока годам? Благодарность? Уважение? Друзья? Друзья
есть, но тоже из племени напряжённых. Хотя некоторые от безысходности пытаются имитировать
расслабленных. И я тоже пытаюсь. Об этом надо писать, об этом должны знать те, кто вступает в
жизнь, и те, кто уже в ней запутался. Об этом должны читать лекции в школах и институтах. Боже,
скольких трагедий избежим, мир спасем…
Как-то моя пятилетняя дочь, посмотрев американский мультик, расплакалась. Я спросил у неё, что
случилась. О если бы взрослые умели слушать детей, тогда бы им не понадобились толстые тома
111
заумных книг. «Устами младенца глаголит истина» - ведь это родилось не как красивая метафора,
это мудрость, и дети часто изрекают мудрые вещи, но мы считаем, что они просто путаются в
значении слов и только поэтому удивляют нас глубинными откровениями старцев. И мы смеёмся
над их детской мудростью. Так вот, дочь сказала, что ей не понравился конец мультика, т.к. в нём
непонятна дальнейшая судьба героя, кажется, это была собака. Она плакала и повторяла
удивительно глубокую по смыслу фразу: «Получается как в жизни – непонятно, а я хочу, чтобы
было, как в сказке, – хорошо». Вот так-то! Жизнь непонятна, а сказка не получается».
Как всё-таки мерзко устроена человечеством жизнь на планете, как тупо и жестоко, как
несправедливо и безнравственно. Поэтому и нет в ближайшем космическом приближении ни
одной планеты с жизнью - мы уже раньше тысячи тысячь лет тому назад всё изгадили и
уничтожили. Земля последняя планета с Жизнью! Это наш последний шанс на искупление,
последняя спичка перед вечным мраком. Это..., перед Творцом-то как стыдно! Господи!
Пикин встал, посмотрел в зеркало, в нем сидело его отражение и курило.
«Ну и кури, а я не буду», – сказал он своему зазеркальному слушателю и побрёл к кровати.

Излившись, Пикин почувствовал пустоту и сильную усталость. Он подошел к кровати, бросил
взгляд на тоску неизмятой постели, взял подушку и, обхватив её, свернулся калачиком. Его
опьяненный и измотанный мозг начинал галлюцинировать, рождать отвлечённые образы и
проваливаться в сон.
Господь Бог был похож на дедушку Пикина с большой сияющей лысиной и белой бородой до
пупа. Он висел в ночном небе, освещенный огромной горящей спичкой, которую протягивал
Пикину:
- Прикуривай, - грозно изрек Бог,- это последняя спичка во всей вселенной!

- Может прибережем на всякий случай! - взволнованно крикнул наверх Пикин.
- Уже поздно, она горит!
- Боженька, а может зажжем чего-нибудь от этой спички, она вон какая большая, костер например
и будем постоянно дров подкладывать, так сказать вечный огонь хранить. А?
- Нечего поджигать, дров нет!
- А газ, нефть? Из них такой факел получается, сам видел, горит, не перегорит.
- Нет ничего ни газа, ни нефти. Всё кончилось! Лавочка закрывается! И хватит юродивым
прикидываться. Вон как смело философствовал, уважение вызвал. Прикуривай! Или я сейчас тебя
запалю и дам прикурить другому!
Пикин только сейчас увидел, что в руках Боженьки не спичка, а горящий человек, его голова
горела как головка спички.
- Ты что, людями даешь прикуривать?!
- Это никчемные люди, от них хоть так будет польза.
- Так это ж твои твари, ты же их сам создал!
- Я их не создавал, вы их сами наплодили, к тому же этот сам в своё время умышленно спалил
человека.
- Так это значит сейчас начался Божий суд! Каждому по заслугам! Око за око! Неужели я до этого
дожил!
- Дожил, дожил. Давай прикуривай, а потом на укольчик не забудь зайти.
- Какой ещё укольчик, Боженька?
- Лечиться будем грешный. Лечиться!!!
- Так я ж здоровый, Боженька.
- Ну, разве здоровый будет с Богом спорить?! А, Пикин?
112
Подписано в печать 10.04. 2007. Формат 60x84 1/16

Бумага офсетная. Печать офсетная
Тираж 999 экз. Заказ №
Отпечатано в типографии ООО «АНТТ- Принт»
195279 Санкт-Петербург, пр. Ударников, д. 20
Газета и книги нашей рубрики: www.zrd.spb.ru
113

Олег Гусев, Роман Перин - ПОТАЁННОЕ - 5

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Олег Гусев, Роман Перин - ПОТАЁННОЕ - 5

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Потаённое, выпуск V. Сборник под редакцией О.Гусева. www.zrd.spb.

Л.Г. Антипенко. Духовный кризис русской цивилизации - специфическая причина

Г.Н. Бренёв. Доисторическая цветная цивилизация

Смена мировоззрения – это переломная точка истории, умелым воздействием на которую

Л.Г. Антипенко, Институт философии РАН

1. Анализируя состояние больного пациента, медики выделяют два класса причин,

Нечто подобное вырисовывается в отношении того социального заболевания, имя которого

Сущностная причина канцерогенеза связана со спецификой самой жизни, со спецификой живого

2. В недрах русской цивилизации была выработана научно-мировоззренческая установка, согласно

Примерно в тех же категориях характеризовал недавно данную ситуацию В.А. Садовничий,

Творческое напряжение, творческий потенциал человека – тема отдельного философского

Выражения «свободное вдохновение» и «духовная напряжённость», наверняка, применимы к

Используя учение В.И. Вернадского о земной биосфере, удаётся перевести художественное

Разная организация «земного» и «небесного» пространства, другими словами, двух

Близкородственная связь существительных речь и река наглядно проявляется в глаголе из-рек-ать.

Каждый день идёт там диво:

В твоей груди, моя Россия,

Русская диаспора, оказавшись рассеянной по чужим землям, очутившись после революции в

6. Пара терминов, присущая только языковой реальности русской цивилизации, характеризуют

1 В своём автореферате Флоренский писал: «Основным законом мира (Флоренский) считает

С.В. ГОРЮНКОВ, В.А. ЧИГИРЁВ, П.И. ЮНАЦКЕВИЧ

«КАПКАН» ДЛЯ ДУХА

Не удивительно, что не “доросшая” до уровня синтетического взаимодействия “знания” с “верой”,

Насколько основателен и актуален такой ход мыслей, свидетельствует богатейший материал

Короче говоря, мы видим, как разрушаются основы полнокровной, духовно-независимой

МЕЖДУ «КАПКАНОМ» И «ЗАПОВЕДНИКОМ»

Сегодняшняя система представлений о мире поделила свои объяснительные возможности между

Но слишком уж велика оказывается руководящая заинтересованность в сохранении и укреплении

И уж подавно соблазнительна, с точки зрения повседневно-обывательского умения жить, свобода

Есть ли выход из этой межеумочной ситуации – из интеллектуальной ловушки между “капканом”

А ведь были в после-дарвиновской науке общебиологические теории (например,

Потому-то она и послужила “естественнонаучной основой” для материализма как “научно-

Если поймём это, то сумеем выбраться из “капкана”. Но если выберемся из “капкана”, то

Бессмысленность и вредность противопоставления друг другу “веры” и “знания” становятся

Смена мировоззренческой парадигмы (т. е смена господствующих теорий о принципах понимания

В последней цитате выражена, по сути дела, надежда на нарождающееся очеловечивание научного

Смена методологических предпосылок и критический пересмотр всего накопленного историко-

Но одними лишь объективными факторами проблема не исчерпывается. Приходится, к сожалению,

Иными словами: смена мировоззренческой парадигмы затрагивает интересы далеко не одних

Уже сейчас на роль очередных (вслед за историческим материализмом) ступенек, ведущих к

Должны ли мы спокойно ждать “пришествия” новой мировоззренческой парадигмы, которая сама,

Конечно, мы не питаем иллюзий насчёт реального положения вещей и признаём, что

Но здесь необходим небольшой предварительный “ликбез”.

В современном массовом сознании слово “идеология” ассоциируется, благодаря СМИ, с чем-то

Мы не случайно заостряем внимание на невежественом образе мыслей авторов указанной

Дело в том, что, во-первых: по умолчанию у нас сегодня монопольно господствует

Во-вторых: в отношении категории “нравственности” указанная статья Конституции РФ не имеет

В-четвёртых: “идеологическое многообразие”, т.е. многообразие в сфере ценностей, ведёт не к

Ещё один невежественный аргумент против нравственности как государственной идеологии

В этом аргументе, помимо невежества, много также и лицемерия. Годы псевдодемократии

Но поэтому и сидеть сложа руки в ожидании, когда смена мировоззренческой парадигмы

Закономерным производным такого дискурса и должно явиться становление идеологической

Сверхвласть нравственности – это идеологическая альтернатива сверхвласти денег. В той мере, в

Задача же сверхвласти нравственности – разрушить иллюзию “единственной правильности” и

Уже из приведённых примеров видно, что реальная политика, основанная на идеологии

Всем таким манипуляциям массовым сознанием и должна противостоять сверхвласть

В свете “сверхвласти нравственности” совершенно по-новому прочитываются и любые

Наконец, последнее, что нужно сказать о понятии “идеологической сверхвласти”.

В ХХ веке мы неоднократно наблюдали проявление в общественной жизни этого феномена. Один

ПРАВА ЧЕЛОВЕКА В «НРАВСТВЕННО

Международный подход с обоснованными и недискриминационными критериями, учитывающими

Примечательно, что США без энтузиазма отнеслись к преобразованию правозащитного механизма

Роль самопровозглашенного ментора вообще сомнительна, особенно, если ментор не безупречен, а