Вестник НИИ шуманитарных наук при правительстве Республики Мордовия № 3 (51) 2019

В
Е С Т Н И К
НИИ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК
ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РЕСПУБЛИКИ МОРДОВИЯ
№ 3 (51)
Саранск
2019
У ч р е д и т е л и:
Научно-исследовательский институт гуманитарных наук
при Правительстве Республики Мордовия
Ученый совет Научно-исследовательского института гуманитарных наук
при Правительстве Республики Мордовия
Основан в 2006 году
Главный редактор
Г. А. Куршева — доктор исторических наук, профессор
Заместитель главного редактора
А. В. Чернов — кандидат филологических наук, доцент
Ответственный секретарь
О. В. Зарубина
Р е д к о л л е г и я:
Акимова Т. И. — доктор филологических наук, доцент; Андреев В. В. — доктор истори
ческих наук, профессор; Арискина О. Л. — доктор филологических наук, доцент; Бе
лоусов С. В. — доктор исторических наук, доцент; Бикейкин Е. Н. — доктор исторических
наук, доцент; Бирюкова О. И. — доктор филологических наук; Бурланков С. П. — доктор
экономических наук, профессор; Вихляев В. И. — доктор исторических наук, профес
сор; Водясова Л. П. — доктор филологических наук, профессор; Володин В. М. — док
тор экономических наук, профессор; Гусева Т. М. — доктор исторических наук; Загре-
бин А. Е. — доктор исторических наук, доцент; Зайцева Т. И. — доктор филологических
наук, доцент; Зеленеев Ю. А. — доктор исторических наук, доцент; Ильина И. Е. — док
тор экономических наук, доцент; Каторова А. М. — доктор педагогических наук, про
фессор; Кечемайкин В. Н. — кандидат экономических наук, доцент; Куканова В. В. —
кандидат филологических наук; Липатова Л. Н. — доктор социологических наук, кандидат
экономических наук, доцент; Минеева Е. К. — доктор исторических наук, профессор;
Никонова Л. И. — доктор исторических наук, профессор; Поляков О. Е. — доктор фило
логических наук, профессор; Романов В. В. — доктор исторических наук, профессор;
Салимова Т. А. — доктор экономических наук, профессор; Ставицкий В. В. — доктор
исторических наук, доцент; Таймасов Л. А. — доктор исторических наук, профессор;
Юрчёнкова Н. Г. — доктор философских наук, профессор
В соответствии с решением Президиума Высшей аттестационной комиссии Минобрнауки
РФ (ВАК) журнал включен в Перечень рецензируемых научных журналов, в которых должны
быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени
кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-39951

выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий
и массовых коммуникаций 21 мая 2010 г.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов статей
А д р е с р е д а к ц и и:
НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия.
430005 Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Л. Толстого, д. 3, e-mail: vestnikniign@list.ru

© НИИ гуманитарных наук при Правительстве
Республики Мордовия, 2019
СОДЕРЖАНИЕ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ

Киприянова Н. В., Нечаева В. С.
Борьба с фальшивомонетничеством на рубеже XVIII — XIX вв.
(По материалам Владимирской губернии) . ...................................................................................7
Борисов Б. А.
К вопросу о роли дворянства в пресечении незаконной миграции
и охране правопорядка в помещичьей деревне в первой половине XIX в.
(По материалам Пензенской и Симбирской губерний) ..............................................................14
Романов В. В., Романова А. В.
История местных подразделений политической полиции Российской империи
второй половины 20-х гг. — начала 60-х гг. ХIХ в.: источниковая база
в фондах региональных архивов (На примере Поволжья) . .......................................................21
Коновалов Н. А.
Сплавное судоходство и бурлачество на Южном Урале в 1840 — 1850-е гг. . ........................31
Трубицын И. О.
Среднестатистический портрет предводителя дворянской корпорации
Российской империи второй половины XIX — начала XX в.
(По материалам Московской и Самарской губерний) ................................................................37
Садиков Р. Р.
Миссионерская деятельность православной церкви среди финно-угорского
населения Уфимской губернии в XIX — начале XX в. .............................................................48
Зоркова Н. Н.
Аграрный вопрос: современники о реформе П. А. Столыпина ................................................62
Гвоздков Ю. Ю.
Реализация «Займа Свободы 1917 года» в Симбирской губернии
в период Первой мировой войны .................................................................................................67
Бойко Н. С., Айзатуллова А. Ш., Орлов В. В.
Февральская революция в Симбирской губернии . .....................................................................75
Наумов Е. О.
Обеспечение солдат Красной армии Восточного фронта продовольствием
во второй половине 1918 г. ...........................................................................................................83
Щербинин П. П., Шикунова И. А.
Нацмен и детские дома для детей «нерусского происхождения»
в первое десятилетие советской власти: губернский уровень ..................................................... 90
Каукина Р. Н.
Становление кинофикации и радиофикации в Мордовии в 1920 — 1930-е гг. .......................96
Пичугин А. Б.
Историография проблемы взаимодействия народов Волго-Камья в материалах
журнала «Советская этнография» конца 30-х — начала 50-х гг. XX в. .................................104
Сулейманова Р. Н.
«Вашей заботы, дорогие друзья, никогда не забудем!»:
Об оказании Башкирией помощи освобожденной от немецкой оккупации
Ворошиловградской области Украины . ..................................................................................... 111
Широков О. Н., Андреева А. Л.
Советский фактор модернизации Венгрии в 1945 — 1955 гг. сквозь призму
регионального взаимодействия (На примере Чувашии) . .........................................................117
Калинин И. В.
Трансформация модели взаимодействия творческой интеллигенции Ленинграда
с властью в 1953 — 1964 гг. .......................................................................................................122
Бикейкин Е. Н., Зоркова Н. Н., Крутов В. В., Котляров С. Б.
Промышленность Мордовии в системе народного хозяйства РСФСР
в условиях реформ 1953 — 1964 гг. ..........................................................................................129
Лушин А. И., Кузьменко Д. А.
Реорганизация органов государственной безопасности
в период правления Л. И. Брежнева . .........................................................................................147
Соловьев О. В.
Нормативно-правовое регулирование развития системы высшего образования
в России (конец XX — начало XXI в.) . ....................................................................................153
Шкердина Н. О.
Региональная историография в научном наследии В. А. Юрчёнкова .....................................156
Гришаков В. В. , Седышев О. В.
Исследования Ражкинского (древнемордовского) могильника III — IV вв.
в Верхнем Примокшанье в 2012 г. .............................................................................................166
Янгайкина Т. И.
Сказки в творческом наследии В. А. Юрчёнкова в контексте
этнографического источника . .....................................................................................................176
Васканова Н. А., Иванов А. Г.
Семейно-брачные отношения горных марийцев Козьмодемьянского уезда
во второй половине XIX — начале XX в. .................................................................................183
Епарова А. В.
Роль географического положения в формировании основных ареалов
заселения марийского края . ........................................................................................................187
Никонова Л. И.
Этнографические экспедиции: история и современность ........................................................195
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
Кильдюшкина И. Г., Липатова Л. Н.
Вклад профессора В. А. Юрчёнкова в социально-экономическое развитие
Республики Мордовия .................................................................................................................205
Пруель Н. А., Липатова Л. Н., Градусова В. Н.
Республика Мордовия: экономические достижения и основные приоритеты развития .......214
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Степанов Е. А.
Оригинальность художественного мышления А. Арапова
(На примере анализа стихотворения «Неосторожное молчанье…») . .....................................223
Каторова А. М., Панкова Е. С.
Мастерство поэтической речи Татьяны Мокшановой ..............................................................226
Шеянова И. И.
Детский фольклор мордвы: классификация, основные жанры ...............................................235
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ . .....................................................................................................244
СОКРАЩЕНИЯ ..........................................................................................................................250
СОNTENTS
HISTORICAL SCIENCES AND ARCHAEOLOGY

Kipriyanova N. V., Nechaeva V. S.
The Fight Against Counterfeiting at the Turn of the XVIII — the XIX Centuries
(Based on materials from the Vladimir Governorate) .......................................................................7
Borisov B. A.
On the Role of the Nobility in the Suppression of Illegal Migration and the Protection
of Law and Order in a Landowner Village in the First Half of the XIX Century
(Based on materials of the Penza and Simbirsk Governorates) ......................................................14
Romanov V. V., Romanova A. V.
The History of Local Political Police Units of the Russian Empire in the Second Half
of the 1820s — the Early 1860s: Source Database in the Funds of Regional Archives
(On the example of the Volga Region) . ..........................................................................................21
Konovalov N. A.
Rafting Shipping and Burlaks Hauling in the Southern Urals in 1840 — 1850s ...........................31
Trubitsyn I. O.
The Average Portrait of the Leader of the Noble Corporation
of the Russian Empire in the Second Half of the XIX — the Early XX Century
(Based on materials from the Moscow and Samara Governorates) ................................................37
Sadikov R. R.
Missionary Activity of the Orthodox Church among the Finno-Ugric Population
of the Ufa Governorate in the XIX — the Early XX Century .......................................................48
Zorkova N. N.
Agrarian Question: Contemporaries about Stolypin’s Reform ........................................................62
Gvozdkov Yu. Yu.
Implementation of the “Loan of Freedom of 1917” in the Simbirsk Governorate during
the First World War .........................................................................................................................67
Boyko N. S., Aizatullova A. Sh., Orlov V. V.
The February Revolution in the Simbirsk Governorate ..................................................................75
Naumov E. O.
Provision of Food for the Red Army Soldiers of the Eastern Front
in the Second Half of 1918 .............................................................................................................83
Shcherbinin P. P., Shikunova I. A.
National Minorities and Orphanages for Children of “Non-Russian Origin”
in the First Decade of Soviet Power: the Provincial Level . ...........................................................90
Kaukina R. N.
The Formation of Film-Showing and Radiobroadcasting Industries
in Mordovia in the 1920s and 1930s . .............................................................................................96
Pichugin A. B.
Historiography of the Problem of the Interaction of Peoples of the Volga-Kama Region
in the Materials of the Journal “Soviet Ethnography” of the Late 1930s — the Early 1950s .......104
Suleymanova R. N.
“We Will Never Forget Your Concern, Dear Friends!”: about the Assistance Bashkiria
Provided to the Voroshilovgrad Region of Ukraine Released from German Occupation . ........... 111
Shirokov O. N., Andreeva A. L.
The Soviet Factor in the Modernization of Hungary in 1945 — 1955 through
the Prism of Regional Interaction (Оn the example of Chuvashia) ..............................................117
Kalinin I. V.
Transformation of the Interaction Model of Leningrad Creative Intelligentsia
and the Authorities in 1953 — 1964..............................................................................................122
Bikeykin E. N., Zorkova N. N., Krutov V. V., Kotlyarov S. B.
The Industry of Mordovia in the System of the National Economy of the RSFSR
in the Context of Reforms of 1953 — 1964 .................................................................................129
Lushin A. I., Kuzmenko D. A.
Reorganization of State Security Bodies during the Brezhnev’s Era ............................................147
Solovyev O. V.
Legal Regulation of the Development of the Higher Education System in Russia
(The late XX — the early XXI century) .......................................................................................153
Shkerdina N. O.
Regional Historiography in the Scientific Heritage of V. A. Yurchenkov . ...................................156
Grishakov V. V. , Sedyshev O. V.
The Study of the Razhkinsky (Old Mordovian) Burial Ground of the III — IV Centuries
in the Upper Moksha Region in 2012 ...........................................................................................166
Yangaykina T. I.
Fairy Tales in the Creative Heritage of V. A. Yurchenkov in the Context
of an Ethnographic Source ............................................................................................................176
Vaskanova N. A., Ivanov A. G.
Family and Marital Relations of the Hill Mari of the Kozmodemyansk Uyezd
in the Second Half of the XIX — the Early XX Century ............................................................183
Eparova A. V.
The Role of Geographical Location in the Formation of the Main Areas
of the Mari Region Settling ...........................................................................................................187
Nikonova L. I.
Ethnographic Expeditions: History and Modernity .......................................................................195
ECONOMIC SCIENCES
Kildyushkina I. G., Lipatova L. N.
Contribution of Professor V. A. Yurchenkov to Social and Economic Development
of the Republic of Mordovia .........................................................................................................205
Pruel N. A., Lipatova L. N., Gradusova V. N.
The Republic of Mordovia: Economic Achievements and the Main Development Priorities ......214
PHILOLOGICAL SCIENCES
Stepanov E. A.
The Originality of A. Arapov’s Artistic Thinking
(On the example of the analysis of the poem “Careless Silence...”) ............................................223
Katorova A. M., Pankova E. S.
The Mastery of Poetic Speech by Tatyana Mokshanova . .............................................................226
Sheyanova I. I.
Children’s Folklore of the Mordvins: Classification, the Main Genres ........................................235
INFORMATION ABOUT AUTHORS . ......................................................................................247
ABBREVIATIONS .......................................................................................................................250
7
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 908
Н. В. Киприянова, В. С. Нечаева
N. V. Kipriyanova, V. S. Nechaeva
БОРЬБА С ФАЛЬШИВОМОНЕТНИЧЕСТВОМ
НА РУБЕЖЕ XVIII — XIX вв.
(По материалам Владимирской губернии)
THE FIGHT AGAINST COUNTERFEITING AT THE TURN

OF THE XVIII — THE XIX CENTURIES
(Based on materials from the Vladimir Governorate)
Ключевые слова: Россия, XVIII — XIX вв., судопроизводство, действия властей, государ
ственный чиновник, фальшивомонетчик.
В статье рассматриваются следственные дела о фальшивомонетчиках на рубеже XVIII —
XIX вв. (на основе материалов Государственного архива Владимирской области), анализируется
отношение местных и столичных властей к исполнению своих обязанностей государственными
чиновниками в делах о фальшивомонетничестве.
Key words: Russia, XVIII — XIX centuries, legal proceedings, actions of the authorities, government
official, counterfeiting.
The article deals with the investigation cases of counterfeiters at the turn of the XVIII — the XIX cen
turies according to the materials of the State Archive of the Vladimir Region. The attitude of local and
central authorities on how government officials fulfill their duties in counterfeiting cases is analyzed.
В 1769 г. в Российской империи из-за кризиса денежной системы в обращение

были выпущены бумажные ассигнации1. Легкость в изготовлении, которой они так
выгодно отличались от серебряного рубля, подтолкнула некоторых маргинальных
личностей на путь фальсификации денежных знаков. Такая возможность имелась,
поскольку изготовление более простых документов, например фальшивых паспортов
для беглых или самовольно ушедших на заработки, «превратилось в настоящее ре
месло для деревенских грамотеев»2. Темпы распространения подделок были высо
кими. Только за 1797 г. во Владимирской губернии были выявлены 107 эпизодов,
причем ни по одному из них не установили виновных3. В 1808 г. в Муромском уезде
была обнаружена целая «фабрика» по изготовлению фальшивок. На ней трудились
43 крестьянина4. Государственные органы были вынуждены реагировать и подстра
иваться под изменившиеся реалии.
© Киприянова Н. В., Нечаева В. С., 2019
8 Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2019. № 3 (51)
Мы попытались проанализировать реакцию государства на распространение

нового вида преступлений в экономической сфере, в том числе отношение местных
и столичных властей к факту превышения должностных полномочий местными
чиновниками в делах о фальшивомонетчиках.
Уже в XIX в. историки отмечали, что стремительный рост подложных бумаг
заставлял государство заменить устаревшие образцы на новые, которые было слож
нее подделать. Подобная процедура проводилась дважды — в 1786 и 1819/20 гг.5
Сегодня проблема борьбы с фальшивомонетничеством рассматривается преимуще
ственно в рамках вспомогательной исторической дисциплины — бонистики, что
предполагает определенную специфику6. Возможно, поэтому нет комплексных ис
следований законодательных и правоохранительных мер противодействия изготов
лению фальшивых денег.
В качестве источниковой базой мы задействовали законодательные и норматив
ные акты, а также делопроизводственные материалы из Государственного архива
Владимирской области (ГАВО) — преимущественно протоколы заседаний и след
ственные дела о фальшивомонетчиках. Сразу оговоримся, что подобный вид источ
ников несколько специфичен. Уголовные дела показывают картину серьезного пре
ступления, что заведомо несет в себе негатив и своеобразное видение ситуации с
одной стороны — со стороны государственных органов. Поэтому на объективность
данных источников сложно рассчитывать.
Дела о фальшивомонетничестве характеризовались как преступления против
государства и находились под пристальным вниманием правоохранительных органов.
«Они не что иное суть, как воры государственные», — было сказано о фальшивомо
нетчиках в Наказе Екатерины II7.
В 1798 г. Владимирское губернское правление во все судебные органы, горо
довые магистраты и ратуши направило распоряжение о порядке проведения рас
следования и «об отыскании» изготовителей фальшивых ассигнаций8. Наиболее
сложные случаи следовало передавать для дополнительного разбирательства в Пра
вительствующий сенат. В частности, в Сенате рассматривался ряд уголовных дел из
Владимирской губернии: «…о бывшем Владимирской губернии вязниковском ис
правнике, титулярном советнике Подобедове»9; «…о крестьянине Алексее Панкра
тове, судимом с прочими по оговору»10; «…о несправедливом отстранении чинов
ников от должностей»11.
Первыми, кто непосредственно сталкивался с подделкой государственных бу
мажных ассигнаций на местах, были уездные (земские) исправники. Они назнача
лись из местных дворян, «взявших после административных реформ Екатерины II
в свои руки уездную администрацию и полицию»12. В обязанности исправника
входило наблюдение за общественной безопасностью, а также за производством дел
в нижнем земском суде. В отдельных случаях земский исправник сам проводил
расследование. Проблема наведения порядка на местах для императрицы имела
первостепенное значение. Не случайно «Устав благочиния или полицейской» пред
полагал, что будет создана «хорошая и честная полиция» 13. Екатерина II пыталась
извлечь уроки из восстания 1773 — 1775 гг., вину за которое она в значительной
мере возлагала на местные власти, подтолкнувшие население к мятежу «неправо
судием и мздоимством»14.
Исторические науки и археология 9
Получив информацию о фальшивых ассигнациях или их распространителях,
исправник должен был начать расследование «секретно и скороокончательно». При
влекать к процессу местных жителей, кроме подозреваемых и свидетелей, не разре
шалось: это могло послужить причиной потери доверия к государственным денеж
ным знакам. При необходимости следовало производить обыск в жилище
фигуранта. Все дела находились под контролем губернатора15.
За то время, пока шло следствие, между чиновником и обвиняемыми устанав
ливались достаточно напряженные отношения. Санкции за подделку государст
венных денежных знаков были суровыми: фальшивомонетчикам полагались нака
зание кнутом (до 70 ударов), вырезание ноздрей, клеймение и ссылка в Нерчинск16.
В связи с этим обвиняемые, которых отправляли в губернский город для продол
жения расследования, начинали отказываться от прежних слов, стремясь избежать
наказания.
Подследственные могли сами выдвинуть обвинение в превышении должностных
полномочий исправником, утверждая, что он получил от них признание в совершен
ном преступлении «под давлением», вынудил их себя оговорить, тогда проводилось
дополнительное расследование. Могло быть возбуждено новое дело, в котором об
виняемым становился уже государственный чиновник.
Так возникали спорные дела, подлежавшие рассмотрению Сенатом. Необходимо
отметить, что и проверка не всегда была непредвзятой. Известны случаи, когда чи
новникам самим приходилось обращаться с жалобой в высший судебный орган.
Мы не ставим целью установление вины или невиновности служащих. Более
интересен сам процесс разбирательства о превышении должностных полномочий.
Большое значение имеет реакция на совершение неправомерных действий государ
ственного чиновника губернских и столичных властей.
В качестве показательного примера можно привести несколько эпизодов начала
XIX в., которые рассматривались во всех судебных инстанциях Владимирской гу
бернии и были завершены в Правительствующем сенате. Данные материалы харак
теризуют: роль уездного исправника в расследовании фактов подделки государствен
ных ассигнаций; обстоятельства, по которым дела направлялись на дополнительное
разбирательство; действия властей в ответ на информацию о злоупотреблении пол
номочиями главы уездной полиции и прочих служащих.
В 1801 г. Сенат заслушал следственное дело о титулярном советнике Подобедо
ве, бывшем исправнике Вязниковского уезда Владимирской губернии. Чиновник
обвинялся «в не произведении следствия» о принесенной к нему в 1795 г. фальшивой
10-рублевой ассигнации и в ее сожжении.
Началось же разбирательство с того, что князь Хованский получил от крестьян
Холуйской слободы в числе оброчной суммы фальшивую 25-рублевую ассигнацию.
Проведя расследование, он узнал от крестьянина Лаптева, что тот с одной 10-руб
левой подделкой уже обращался к исправнику Подобедову, но тот ее сжег17. Даль
нейшее следствие о полученной в качестве оброка фальшивке ничего не показало.
Однако упоминание об уничтожении ассигнации государственным служащим при
влекло внимание властей.
Обвинителями были староста Холуйской слободы Добрынин, сотский Серге-
ев, крестьянин Лаптев и харчевник Алексеев. На допросах они утверждали, что
Подобедов был извещен о фальшивке, и поддельная купюра, переданная ему, была

сожжена. Однако показания крестьян постоянно менялись и противоречили друг
другу.
Земский исправник своей вины не признал, утверждая, что не имел мотива для
сожжения фальшивой ассигнации. Подобедов также обвинил крестьян в несправед
ливом оговоре «за разные с них взыскания». Якобы Лаптев, будучи сотским, не
подавал вовремя рапорты, а Добрынин, будучи старостой, допускал «неисправность
дорог и нескорый платеж государственных податей»18.
Случаи оговоров не были редкостью и известны в практике российского судо
производства XVIII — XIX вв. В частности, купцы жаловались, что недобросовест
ные конкуренты прибегали к подобным действиям с целью дискредитации деловой
репутации19.
Между тем в ходе допросов появились сведения, что некоторые крестьяне со
седней деревни Мстёра, принадлежавшей помещице Тутолминой, занимались изго
товлением подложных ассигнаций. Результаты проверки этого не подтвердили. Сами
же обвиняемые в показаниях снова путались и никаких существенных аргументов
привести не смогли20.
Для полноты картины отметим, что на момент следствия сам исправник прохо
дил обвиняемым по трем делам о превышении им должностных полномочий. Первый
эпизод — попытка забрать крестьянина в рекруты без мирского приговора. Вторая
ситуация — «о непроизведении на месте совершенного преступления следственных
действий с надлежащей точностью». Третий случай — о краже сена крестьянами с
позволения исправника21.
Закон предусматривал, что у выборных должностных лиц не должно быть «яв
ного порока»22. Однако это требование не всегда выдерживалось. Не случайно один
из современников привел совершенно убийственную характеристику провинциаль
ного чиновничества второй половины XVIII в.: среди них 80 % были «плуты, неве
жи, нерадивы, моты, слабы, несведущи, подлы, буяны, 10 % терпимы и 10 % — год
ны»23. Трудно что-либо добавить.
Владимирский уездный суд и палата уголовного суда, вынося решение по дан
ному следственному делу на основании показаний крестьян, приняли серьезное
решение — лишить Подобедова чинов и дворянства Одновременно были осуждены
крестьянин Лаптев и староста Добрынин.
Владимирский губернатор П. С. Рунич нашел приговор в отношении госу
дарственного чиновника слишком суровым, однако все же предложил исключить
исправника из собрания дворянства и впредь ни к каким должностям не определять.
Данное постановление было принято с учетом прежних штрафов и подозрения в
виновности по еще трем делам24. Наказания, затрагивавшие дворянское достоинство
в соответствии с Жалованной грамотой дворянству, не могли применяться без участия
Сената и конфирмации императорского величества25. Исходя из этого материалы
были переданы в высший судебный орган.
Сенаторы увидели ряд нарушений в действиях владимирской палаты уголовно
го суда и владимирского губернатора. Необоснованным посчиталось и приведение
приговора в отношении Лаптева и Добрынина в исполнение преждевременно, без
участия верховного суда. Палате суда был также сделан выговор за задержку не
обходимых свидетелей. При рассмотрении дела Правительствующий сенат учел,
что крестьянин Лаптев, староста Добрынин, сотский Сергеев и харчевник Алексе
ев в показаниях противоречили друг другу. Дело было квалифицировано как извет.
А поскольку никаких других более весомых доказательств приведено не было, Сенат
постановил: освободить Подобедова от судебного преследования26.
Еще в одном деле 1804 г. о фальшивомонетчике Алексее Панкратове, несмотря
на показания крестьянина о нанесении ему побоев исправником, владимирские вла
сти не обратили на это внимания. Никаких прямых доказательств вины Панкратова
приведено не было, а вот синяк под глазом крестьянина был обнаружен. Однако
владимирский губернатор И. Долгоруков делал упор на то, что «…злодеяние, в коем
он судится, принадлежит к роду важных злодейств, поскольку делание фальшивой
монеты есть из числа преступлений, стремящихся к нарушению общего государ
ственного спокойствия и благосостояния»27.
Без ведома Сената и императора местным властям не разрешалось применять
никаких санкций в отношении дворян. В 1808 г. на имя Его Императорского Вели
чества Александра Павловича подал жалобу коллежский асессор И. Ф. Пожарский
о несправедливом отстранении его и других служащих от должности. Чиновник
указал, что, будучи шуйским исправником в начале 1808 г. он поймал беглого кре
стьянина Святогорова, при котором были обнаружены фальшивые 25-рублевые ас
сигнации на 500 рублей. Подследственный на допросе во всем признался и показал,
где спрятаны инструменты для изготовления подложных купюр. По данному делу
обвиняемыми проходили еще двое — беглая крестьянка Анна Морковкина и кре
стьянин Бурвилин28.
Материалы дела сначала были переданы в уездный суд, а затем отправлены на
ревизию наравне с уликами и обвиняемыми во владимирскую палату уголовного
суда. На допросе во Владимире Святогоров от прежних слов отказался и обвинил
Пожарского и других чиновников в оказании давления и требовании взятки. На ос
нове полученной информации владимирская плата суда предписала отстранить
служащих от должностей, а на их места избрать других. При этом никакого след
ствия, подтверждавшего достоверность обвинений, проведено не было29.
Для проверки данной жалобы во Владимир был послан обер-прокурор статский
советник Постников. Его основной задачей было прекращение «беспорядков в про
изводстве» расследования30. Владимирская палата оправдывала свои действия тем,
что провести непредвзятое разбирательство, пока чиновники находились на долж
ностях, было невозможно31. Правительствующий сенат не счел такое объяснение
правомерным и постановил вынести палате суда выговор, а уволенных чиновников
восстановить в правах32.
В изготовлении и распространении фальшивых купюр принимали участие и
несовершеннолетние. В соответствии с законодательством Елизаветы Петровны они
не могли быть подвергнуты тем же наказаниям, что и взрослые33.
В 1801 г. Правительствующий сенат заслушивал секретное дело «о малолетнем
суздальском купеческом сыне Иване Спирине». Во Владимире его осудили за то, что
он, зная о подделке, использовал фальшивую 25-рублевую ассигнацию, а не пред
ставил ее куда следует. Спирин данный факт не отрицал, «показывая к оправданию
своему, что учинил его по малолетству и не разумению своему без всякого умысла»34.
Сенат на основе указа о несовершеннолетних преступниках освободил его от нака
зания и постановил впредь в подобных случаях руководствоваться данным указом.
Еще одно дело — о крестьянском сыне Якове Иванове Меленковской округи

экономической деревни Дуборы. В 1808 г. Яков был задержан при покупке фальши
вой ассигнации. Во время следствия он указал, что еще не достиг 17 лет. Владимир
ский совестный суд, который должен был контролировать ход расследования по
делам несовершеннолетних, запросил справку у Владимирской духовной консисто
рии о дате рождения задержанного. В ревизских сказках 1795 г. Я. Иванов был за
писан как четырехлетний35. Сравнение данных исповедальных ведомостей, метри
ческих записей и материалов ревизии однозначно установить возраст обвиняемого
не позволило36.
Однако суду пришлось принять во внимание результаты последней ревизии, по
которым крестьянский сын являлся несовершеннолетним. Несмотря на тяжесть
проступка в соответствии с законодательством Я. Иванов установленного за исполь
зование поддельных денежных знаков наказания избежал. Его отцу был объявлен
выговор и сделано строжайшее предписание впредь более тщательно следить за
сыном37.
Материалы следствия по двум последним делам не дают оснований считать, что
несовершеннолетние пытались использовать фальшивые купюры по чьей-либо
подсказке. Вместе с тем, следует отметить, что оба обвиняемых знали о подделках,
как были осведомлены и о том, что несовершеннолетие освобождает их от тяжелей
шего наказания. Возможно, ими действительно пытались манипулировать.
Анализ представленных выше сюжетов позволяет сделать ряд выводов. Во-пер
вых, распространение изготовления поддельных купюр, несмотря на тяжесть на
казания, свидетельствует, скорее, об определенном отражении социально-эконо
мического неблагополучия эпохи, чем о проявлении маргинальных наклонностей
отдельных элементов общества. Во-вторых, государство оказалось неподготов
ленным к массовости данного явления и было вынуждено в оперативном порядке
разрабатывать методы борьбы с фальшивомонетчиками как на законодательном,
так и на правоохранительном уровнях. В-третьих, несмотря на явную сословную
направленность законодательства, власти предпринимали меры против недобро
совестных чиновников, опасаясь недовольства населения из-за «неправосудия и
мздоимства».
Библиографические ссылки
1
См.: О положении в Санкт-Петербургский и Московский Банк для вымена Государственных
ассигнаций миллиона рублей, о заготовлении ассигнаций и о употреблении оных в расход наравне
с деньгами : манифест от 29 декабря 1768 г. // Полное собрание законов Российской империи.
СПб., 1830. Т. 18. № 13220. С. 792 — 793.
2
Артамонова Л. М. Губернатор К. К. Грот и самарское учительство в условиях социальных,
административных и культурных трансформаций (середина XIX в.) // Гротовские чтения : мате
риалы IV межрегион. науч.-практ. конф. Самара, 2016. С. 17.
3
ГАВО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 16. Л. 81.
4
ГАВО. Ф. 40. Оп. 1. Д. 7811. Л. 154.
5
См.: Печорин Я. Наши государственные ассигнации до замены их кредитными билетами:
I—V // Вестник Европы. 1876. T. 4, кн. 8. С. 607 — 648.
6
См.: Алехов А. В. Подделка ассигнаций в России на рубеже XIX века // Нумизматический
альманах. 2003. № 1 (23). С. 33 — 40.
7
Наказ Ее Императорского Величества Екатерины Второй, самодержицы всероссийской,
данный Комиссии о сочинении проекта Нового уложения, с принадлежащими к тому приложе
ниями // Императрица Екатерина Вторая. Наказ, данный Комиссии о сочинении проекта нового
Уложения / Томсинов В. А. (ред.). М., 2008. Гл. XX, ст. 472. С. 93.
8
ГАВО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 16. Л. 81.
9
Там же. Л. 92 — 100 об.
10
Там же. Л. 123 — 124 об.
11
Там же. Л. 129 — 146 об.
12
Смирнов Ю. Н. Легализация беглых и самовольных переселенцев в ходе колонизации
юго-востока Европейской России в XVIII — первой половине XIX в. // Русь, Россия. Средневеко
вье и Новое время. 2011. № 2. С. 194.
13
Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1842. Т. 21. № 15379.
14
См.: Поволжье — «внутренняя окраина» России: государство и общество в освоении новых
территорий (конец XVI — начало XX в.). Самара, 2007. С. 154 — 156.
15
ГАВО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 16. Л. 84 — 84 об.
16
Там же. Л. 123.
17
Там же. Л 92.
18
Там же. Л. 95 — 97 об.
19
См.: Сб. РИО. Т. 107. С. 160.
20
ГАВО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 16. Л. 93 — 95 об.
21
Там же. Л. 98 об.
22
1785 г., апреля 21. Грамота на права, вольности и преимущества благородного россий
ского дворянства // Российское законодательство X — XX веков: Законодательство периода
расцвета абсолютизма : в 9 т. / отв. ред. Е. И. Индова ; под общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1987.
Т. 5. С. 33.
23
Чечулин Н. Д. Русская провинция во второй половине XVIII в. СПб., 2010. С. 268.
24
ГАВО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 16. Л. 98 — 98 об.
25
См.: Российское законодательство X — XX веков… Т. 5. С. 28.
26
ГАВО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 16. Л. 99 — 100 об.
27
28
Там же. Л. 137 — 137 об.
29
Там же. Л. 138 — 138 об.
30
31
32
33
Там же. Л. 1.
34
35
ГАВО. Ф. 121. Оп. 2. Д. 43. Л. 58.
36
Там же. Л. 1 — 2.
37
Поступила 18.04.2019 г.
УДК 94 (47).07+364.054
Б. А. Борисов
B. A. Borisov
К ВОПРОСУ О РОЛИ ДВОРЯНСТВА В ПРЕСЕЧЕНИИ

НЕЗАКОННОЙ МИГРАЦИИ И ОХРАНЕ ПРАВОПОРЯДКА
В ПОМЕЩИЧЬЕЙ ДЕРЕВНЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
(По материалам Пензенской и Симбирской губерний)
ON THE ROLE OF THE NOBILITY IN THE SUPPRESSION

OF ILLEGAL MIGRATION AND THE PROTECTION OF LAW
AND ORDER IN A LANDOWNER VILLAGE IN THE FIRST HALF
OF THE XIX CENTURY
(Based on materials of the Penza and Simbirsk Governorates)
Ключевые слова: дворянство, миграция, феодально-крепостническая система, полиция, гу
бернатор, предводитель, земский суд.
Представляя бегство в качестве одной из основных форм антифеодального движения, иссле
дуется роль дворян по пресечению нелегальных перемещений крепостных крестьян. На основе
анализа архивных материалов и опубликованных источников рассматриваются темпы нелегальной
миграции, меры социального контроля и профилактики правонарушений в помещичьей деревне.
Установлено, что дворяне по своему усмотрению определяли характер и срок наказания крестьян
за самовольное оставление ими места жительства. Контроль над движением населения в провин
ции осуществляли земские суды и городская полиция.
Key words: nobility, migration, feudal system, the police, the Governor, the leader, Zemstvo court.
Representing escape as one of the main forms of anti-feudal movement, the role of nobles in the sup
pression of illegal movements of serf peasants is studied in the article. The rate of illegal migration, measures
of social control and crime prevention in the landowner village are considered on the basis of the analysis
of archival materials and published sources. It is established that the nobles at their discretion determined
the nature and term of punishment of peasants for their unauthorized leaving their place of residence.
Zemstvo courts and city police exercised control over the population movement in the gover-norate.
В условиях феодально-крепостнической системы в России одним из основных

направлений правоохранительной деятельности административно-полицейских ор
ганов являлось пресечение нелегальной миграции.
Со времени установления крепостного права потерявшие свободу крестьяне
пытались сбросить с себя гнет и улучшить условия жизни. До 1861 г. уход частно
владельческих крестьян со своих мест жительства являлся распространенным видом
преступлений, что подтверждается статистическими данными по Среднему Повол
жью. По сведениям А. П. Величко, с 1822 по 1833 г. сосланных в Сибирь за «бро
дяжничество» с территории Пензенской губернии насчитывалось 339 чел. обоего
пола, или 24,18 % всех ссыльных; в Симбирской губернии этот показатель составил
585 чел., или 32,66 %1.
Из губернаторского отчета за 1841 г., поданного пензенским губернатором в
Министерство внутренних дел, следовало, что всего на подведомственной терри
© Борисов Б. А., 2019
тории произошли 27 побегов, из них 2 — из мест заключения, 25 — с мест жительст
ва. По социальной принадлежности беглые относились к следующим категори-
ям: мещан — 4 чел., казенных крестьян — 4, помещичьих крестьян — 19 чел. В
том же году пензенская администрация отчиталась о задержании в пределах губер
нии 358 чел., в том числе 49 дезертиров и 309 беглых и бродяг; в ходе следственных
мероприятий полицейские обнаружили 21 лицо, противозаконно укрывавшее
беглых2.
«На переднем крае» борьбы с нелегальной миграцией частновладельческих
крестьян находились помещики, которые, собственно говоря, сами являлись главной
причиной возраставшего желания крепостных сменить место жительства. В соот
ветствии с «Уставом о предупреждении и пресечении преступлений» 1754 г. дво
ряне для поддержания порядка в поместьях могли использовать «домашние средства
исправления», под которыми в первую очередь понимались телесные наказания.
Если у помещика не было возможности провести экзекуцию, то он мог обратиться
за помощью к полиции3.
Вышедший из повиновения крепостной по закону мог удаляться из поместья4.
При этом дворяне по своему усмотрению определяли характер и срок наказания: от
помещения на несколько месяцев в работный дом и арестанские роты до отправки
на вечное поселение в Сибирь.
Довольно широко в качестве меры социального контроля и профилактики пра
вонарушений в помещичьей деревне была распространена сдача в рекруты. Подоб
ный подход к трактовке рекрутчины обоснован спецификой восприятия феодально-
зависимым населением выполнения «священного долга» и связан с особенностями
призыва и военной службы в Российской империи.
Рекрутчина являлась одной из наиболее тяжелых повинностей, возложенных на
податные сословия. Солдаты из царской армии демобилизовались лишь после ис
черпания физических способностей. Впрочем, справедливости ради следует отме
тить, срок военной службы постепенно сокращался — от пожизненного при введении
повинности в 1705 г. до 20 лет службы в 1834 г.
Непосредственное участие в отправке военнослужащих в армию принимали
губернские дворянские предводители. Указ, в соответствии с которым предводителям
поручалась раскладка рекрутской повинности, был опубликован в 1776 г. Возглавляя
призывные комиссии, предводители отстаивали интересы губернских дворянских
обществ.
В 1808 г. симбирский предводитель руководил присутствием, принимавшим
солдат из Алатырского, Ардатовского и Курмышского уездов5. В 1810 г. симбирский
предводитель принимал рекрут в Сенгилее и Сызрани, на территории других уездов
комиссии возглавляли губернатор и вице-губернатор6.
Изучение материалов ревизий податного населения, позволило заключить, что
рекрутчина в качестве средства наказания крестьян, незаконно покинувших место
жительства, активно использовалась на территории Ардатовского уезда Симбирской
губернии: Иван Игнатьев из с. Алашеевка, бывший в бегах, был отдан в рекруты в
1774 г.7; Семен Данилов, сбежавший из с. Каменка, после поимки в 1796 г. был от
правлен в действующую армию8.
Материалами переписи 1850 г. зафиксировано отсутствие на своем месте жи
тельства крепостного крестьянина Владимира Гаврилова, 25 лет от роду, приписан
ного к семье Гаврилы Нилова. По решению ардатовского уездного суда в 1850 г.

В. Гаврилова после поимки следовало сдать в рекруты, а если же он окажется не
способен к воинской службе, то отправить в арестантские роты гражданского ведом
ства сроком на 12 лет9.
Иван Александров из с. Троицкое в 1840 г. был отдан под суд помещицей В. Н. Ге
расимовой за то, что самовольно ушел из имения. Суд определил наказать беглого
плетьми и отдать в солдаты10.
Анализируя влияние, оказываемое воинской повинностью на крестьянство и,
как следствие, эффективность применения рекрутчины в качестве меры наказания,
следует обратить внимание на то, что военный фактор не только определял статус
рекрутируемых, но и воздействовал на уровень благосостояния членов их семей. По
законам Российской империи призыв главы крепостного семейства мог позволить
его членам даже улучшить социальный статус: члены семьи военнослужащего, осво
божденные от податей, могли следовать к месту службы главы семьи11.
Однако в реальности дело обстояло иначе. В материалах переписей податного
населения нами не обнаружено упоминаний о выданных помещиками супругам и
детям рекрут разрешениях покинуть поместья. Помимо желания дворянина сохранить
рабочую силу, основным сдерживавшим фактором служила социальная незащищен
ность семей призывников. По мнению историка П. П. Щербинина, жены рекрут не
пользовались предоставленным по закону правом, опасаясь при переезде на чужби
ну лишиться поддержки родственников и общины12. Не случайно, дореволюционный
ученый В. Э. Ден назвал солдатских жен и детей «самыми печальными фигурами»
в обществе XIX в.13
Весьма показательно то, что среди других категорий податного населения (ка
зенных и удельных крестьян, мещан и проч.) желающих разделить участь своих
супругов и отцов было немного. Как показывают материалы Ардатовского уездно
го казначейства, в 1811 — 1816 гг. в подчинение военного ведомства перешло все
го 11 чел., в 1816 — 1834 гг. — 5 чел., 1834 — 1850 гг. — 6 чел.14
В соответствии с «Учреждением для управления губерний» 1775 г. осуществлять
контроль над движением населения в уездах были обязаны нижние земские суды.
К основным сферам деятельности данных административно-полицейских органов,
возглавляемых дворянскими выборными, относились: поиск и задержание беглых;
борьба с «предержательством» (укрывательством беглых); забота о нищих; пресече
ние тунеядства15.
Дабы предотвратить уход крепостных со своих мест жительства, земским судам
и городским полициям приказывалось наблюдать за основными дорогами и речными
переправами. Появившихся в окрестностях чужаков и вызвавших подозрение людей
сельские выборные и вотчинные власти были обязаны задерживать и препровождать
для установления личности к полицейским.
В годы наибольшего распространения бегства помещичьих крестьян по приказу
губернаторов учреждались ночные караулы из местных жителей; при обнаружении
скоплений нелегалов крестьяне не должны были ограничиваться донесением зем
скому суду, им следовало предпринять все необходимые меры для задержания беглых.
Поимкой вооруженных преступников могли заниматься вместе с полицейскими
воинские команды, высылаемые по распоряжению губернских правлений16.
Пойманные беглые содержались под арестом и предавались суду. Длительность
следствия обычно была связана с необходимостью установления личности беглеца
или обстоятельств противоправных деяний. Местных крестьян после задержания,
как правило, пороли в воспитательных целях и возвращали в поместья.
В подтверждение сказанного приведем реестр материалов, переданных на хра
нение сенгилеевскому архивариусу из разных присутственных мест в конце 1850-х гг.
В данном документе упоминаются 586 следственных дела, открытых в администра
тивно-полицейских и судебных структурах Сенгилеевского уезда Симбирской губер
нии с 1828 по 1857 г.17
В общей сложности в официальных органах Сенгилеевского уезда отложились
дела, в которых фигурировали 34 помещичьих крестьянина, незаконно покинувших
место жительства. Из них были наказаны полицейскими 3 чел., становыми приста
вами — 2 , выпороты в своем селении по приказу помещика — 21 чел. (61,8 % всех
осужденных), 1 чел. был отправлен в работный дом; были оставлены на свободе и
не получили никакого наказания в основном по силе Высочайшего манифеста 7 чел.
(20,6 % осужденных).
Показательны способы наказания беглых: нанесены удары палками (самый не
замысловатый способ «исправления», обычно таким образом экзекуции проводи-
лись в поместьях) — 8 чел.; выпороты плетью — 7; высечены розгами — 5 чел. Как
правило, беглому наносилось от 10 до 20 ударов.
Определенные сложности для полиции в 1800-е гг. представляла идентификация
личности беглого. Если крепостной называл место жительства, то земский суд или
городская полиция письменно обращались к помещику с просьбой подтвердить факт
самовольного ухода этого человека. В противном случае полицейским приходилось
давать объявления в прессе (если таковая в губерниях уже издавалась). Так, задержав
в начале 1846 г. на территории Ардатовского уезда подозрительного человека, не
имевшего документов и по ряду признаков явно представлявшего собой беглого
крепостного, земский суд доложил о происшествии симбирскому губернскому прав
лению. По распоряжению правления в январском выпуске «Симбирских губернских
ведомостей» было помещено объявление следующего содержания: «…не окажется
ли кому принадлежащим, взятый в Ардатовском уезде, без письменного вида человек,
который в отобранном у него допросе показал, что он Оренбургской губернии, кре
пости Разсыпной, полковника Лефорта Васильевича Вольского, дворовый человек
Аким Николаев Удалов, бежал от него неделю спустя после Св. Троицы, но это по
казание его оказалось ложным. Приметами он: роста 2 ар. 5 ½ вер., волосы на голо
ве, бровях, бороде и усах светлорусые, глаза голубые, борода окладистая, нос малый,
рот и подбородок обыкновенные, лицо несколько рябое, 52 лет; особые приметы: на
левом плече круглая родинка, величиною с простой орех, на спине и плечах кресто
образные следы наказания»18.
Подсчеты, произведенные по материалам ревизий податного населения первой
половины XIX в. С. В. Першиным, показали, что предпринимаемые местными вла
стями меры были достаточно результативными и бегство крестьян не приобрело
массового характера19. Следует обратить внимание на то, что данный вывод опро
вергает устоявшееся в советской историографии представление о массовой нелегаль
ной миграции накануне отмены крепостного права20.
Численность нелегальных мигрантов и беглых, зафиксированных переписями

податного населения, даже в сумме не достигала существенных значений (таблица).
Исключение составлял лишь самовольный переезд краснослободских казенных
крестьян на новое место жительства в Оренбургскую губернию, произошедший
между 1816 и 1834 гг.21
Таблица
Движение податного населения Краснослободского уезда Пензенской губернии
и Ардатовского уезда Симбирской губернии в 1811 — 1850 гг.
Период Отбыли в неизвестном Пропали без вести Бежали

направлении
Краснослободский уезд Пензенской губернии
1811 — 1816 11 18 43
1816 — 1834 1 121 55 74
1834 — 1850 117 16 31
Итого 1 249 89 148
Ардатовский уезд Симбирской губернии
1811 — 1816 34 8 41
1816 — 1834 9 43 60
1834 — 1850 33 66 56
Итого 76 117 157
Составлено по: Першин С. В. Социум российской провинции в первой половине XIX века:
региональные аспекты трансформации структуры (по материалам мордовского края). Саранск, 2007.
С. 37.
Более полные сведения о движении населения за отдельные годы содержатся в

документации губернских правлений. Судя по отчету пензенского губернатора в те
чение 1831 г. в Пензенской губернии в общей сложности были арестованы 183 чел.,
не имевших разрешений на оставление места жительства22. В 1842 г. здесь были
задержаны 197 чел., в 1844 г. — 102, в 1845 г. — 119, в 1846 г. — 77, в 1847 г. —
110, в 1848 г. — 101, в 1849 г. — 112, в 1853 г. — 107, в 1855 г. — 121, в 1858 г. —
103 чел.23
Отчитываясь о проделанной работе в 1847 г., губернатор А. А. Панчулидзев
заявил о том, что на подвластной территории делается все необходимое для задер
жания беглецов; по словам царского наместника, беглые и дезертиры в основном
отлавливались по мере появления в пределах губернии24.
В плане отношения пензенских полицейских к выполнению возложенных на них
обязанностей показателен пример земского исправника Мура. В 1842 г. титулярный
советник Мур лично задержал ночью в лесу в окрестностях с. Олферовка двух бро
дяг. В связи с самоотверженностью, проявленной при исполнении служебного долга,
губернатор ходатайствовал перед руководством Министерства внутренних дел о
награждении полицейского25.
Заявляя в отчете 1842 г. об успешности действий полицейских, начальник гу
бернии обратил внимание на ухудшение возможностей полиции наводить порядок
после реформы земских судов: в соответствии с новыми правилами, исправник и
непременный дворянский заседатель, а также 2 сельских депутата были обязаны
постоянно заседать в уездном центре, на местах же действовали одни приставы.
Учитывая, что приставам приходилось отслеживать не только соблюдение законно
сти, но и сбор податей на территории проживания 40 — 50 тыс. чел., то с опытным
администратором нельзя не согласиться.
Более сложной была криминогенная ситуация в Симбирской губернии, грани
чившей с неплотно заселенными Оренбургской, Саратовской и Самарской губерни
ями. Симбирская губерния находилась на одном из путей движения нелегалов из
центра страны в восточном и юго-восточном направлениях — на Волгу и далее на
Урал.
Например, в июле 1856 г. сотник Иван Михайлов доложил сенгилеевскому ис
правнику о нападении в лесу у с. Зеленцо банды беглых, состоявшей из 6 чел., на
крепостную крестьянку М. Лазареву и кантониста П. Вшивкина. Пострадавшие
сообщили сотнику о том, что узнали среди злоумышленников крепостного И. Мал
чихина, удаленного из поместья за преступление, а также находившегося в «неиз
вестной отлучке» А. Степанова26. 26 июля 1856 г. исправник приказал сельчанам как
можно быстрее собраться и начать розыск вновь образованной банды.
Попытка ускорить поимку беглых была неслучайной: еще 22 июля 1856 г. сен
гилеевскому исправнику доложили о бродягах, замеченных в окрестностях д. Калда,
граничившей с Карсунским уездом; 24 июля 1856 г. несколько беглых видели жите
ли д. Тимошкино27.
В розыске и ликвидации выявленных банд были задействованы все полицейские,
но сил для наведения порядка явно не хватало — земский исправник отправился в
с. Зеленцо, а в окрестности д. Калда отправил пристава 2-го стана28. Впрочем, как
оказалось, преступники были расторопнее полицейских и предусмотрительно скры
лись на территории соседних уездов29.
9 августа 1856 г. сенгилеевский исправник доложил губернскому начальству о
том, что проведенные им следственные действия в д. Тимокиной и с. Зеленцо ока
зались безрезультатными30.
Вследствие низкой эффективности земских судов, опосредованной недостаточ
ной обеспеченностью силами и средствами, необходимыми для борьбы с преступ
ностью, руководство Симбирской губернии решило поручить операцию своему
представителю. Наделенный чрезвычайными полномочиями чиновник губернского
правления Черников в соответствии с указом от 4 августа 1856 г. получил в подчи
нение дворянских выборных — исправников и заседателей земского суда31.
Таким образом, в первой половине XIX столетия дворянство и его представите
ли в административно-полицейских структурах принимали деятельное участие в
пресечении такой крайней формы антифеодального движения, как нелегальная ми
грация. Беглые, преследуемые вотчинными администрациями и полицейскими, чаще
всего после поимки и телесных наказаний возвращались в поместья; социально
опасные элементы отправлялись в работные дома, арестантские роты гражданского
ведомства, на поселение в Сибирь и в действующую армию. Анализ статистики
показал, что в результате функционирования репрессивного аппарата дворянской
империи бегства из частновладельческой деревни накануне отмены крепостного
права не приняли массовый характер.
1
См.: Величко А. П. Сведения о числе преступников с 1822 по 1833 год сосланных в Сибирь
за разныя преступления // Материалы для статистики Российской империи, издаваемые с Вы
сочайшаго соизволения, при Статистическом отделении Совета Министерства внутренних дел :
в 3 т. СПб., 1839. Т. 1. С. 140 — 143.
2
ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2600. Л. 105.
3
См.: Сборник документов по истории СССР для семинарских и практических занятий (пе
риод капитализма). Первая половина XIX века. М., 1974. С. 70.
4
Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1842. Т. 21. Отд. 1. № 21718.
5
См.: Красовский В. Э. Хронологический перечень событий Симбирской губернии, 1372 —
1901. Симбирск, 1901. С. 61.
6
ГАПО. Ф. 196. Оп. 1. Д. 349. Л. 396 — 397 об.
7
ЦГА РМ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 10. Л. 172.
8
Там же. Д. 11. Л. 22.
9
Там же. Д. 99в. Л. 115 об.
10
Там же. Д. 95б. Л. 140 об.
11
См.: Ден В. Э. Население России по пятой ревизии. Подушная подать в XVIII веке и ста
тистика населения в конце XVIII века. М., 1902. Т. 2, ч. 2. С. 128.
12
См.: Щербинин П. П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII —
начале XX в. Тамбов, 2004. С. 34 — 35.
13
См.: Ден В. Э. Указ. соч. С. 127.
14
См.: Першин С. В. Социум российской провинции в первой половине XIX века: регио
нальные аспекты трансформации структуры (по материалам мордовского края). Саранск, 2007.
С. 37.
15
Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 20. С. 229 — 287.
16
ГАУО. Ф. 763. Оп. 4. Д. 99. Л. 5.
17
Там же. Оп. 1. Д. 79. Л. 4 — 26.
18
Цит. по: Першин С. В. Указ. соч. С. 89.
19
Там же. С. 28.
20
См.: Клеянкин А. В. С Волги — на легендарную «реку Дарью» (о массовых побегах кре
постных крестьян. 20-е гг. XIX в. Ист. очерк) // Вопросы истории. 1971. № 6. С. 146 — 153 ; Чер-
нуха В. Г. Безальтернативность как базовое свойство российского крепостничества // Крепостное
право и его отмена: История и современность. СПб., 2005. С. 43.
21
См.: Першин С. В. Указ. соч. С. 28.
22
ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1673. Л. 674.
23
Там же. Д. 2621. Л. 10 — 10 об. ; Д. 2696. Л. 10 об., 91 об. ; Д. 2763. Л. 22 об., 134 ; Д. 2793.
Л. 18 — 18 об., 22 об. ; Д. 2825. Л. 15 ; Д. 3189. Л. 19 ; Д. 3495. Л. 534.
24
Там же. Д. 2793. Л. 18 — 18 об.
25
Там же. Д. 2621. Л. 7 об.
26
ГАУО. Ф. 763. Оп. 4. Д. 99. Л. 6.
27
28
Там же.
29
Там же. Л. 13 — 13 об.
30
Там же. Л. 20
31
УДК 94(470.1):351.746.1
В. В. Романов, А. В. Романова
V. V. Romanov, A. V. Romanova
ИСТОРИЯ МЕСТНЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 20-х гг. — НАЧАЛА 60-х гг. ХIХ в.:
ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА В ФОНДАХ РЕГИОНАЛЬНЫХ АРХИВОВ
(На примере Поволжья)
THE HISTORY OF LOCAL POLITICAL POLICE

UNITS OF THE RUSSIAN EMPIRE IN THE SECOND HALF
OF THE 1820s — THE EARLY 1860s: SOURCE DATABASE
IN THE FUNDS OF REGIONAL ARCHIVES
(On the example of the Volga Region)
Ключевые слова: политическая полиция, Третье отделение, Корпус жандармов, жандармский
округ, жандармское отделение, жандармский штаб-офицер в губернии, жандармская команда,
губернское жандармское управление, источниковая база, архивный фонд, виды источников, нор
мативно-правовые акты, делопроизводственные материалы.
В статье анализируется история формирования фондов региональных архивов, где отложились
источники по различным аспектам истории местных подразделений политической полиции, а
также оцениваются их объемы и классификация, изучается потенциал содержащейся в некоторых
из них информации.
Key words: Political Police, Third Division, Gendarme Corps, gendarme district, gendarme division,
gendarme headquarters officer in the governorate, gendarme team, governorate gendarme department,
source database, archival fund, types of sources, regulatory and legal acts, administrative materials.
The article deals with the analyses of the history of the formation of regional archives funds, where
sources on various aspects of the history of local political police units are collected. The volumes and
classification of database are estimated, as well as the potential of the information contained in some of
them is studied.
Источниковая база исторического исследования определяется рядом факторов:

во-первых, его объектом, предметом, целями, задачами; во-вторых, знанием теории
источниковедения, а также умениями, навыками работы с источниками; в-третьих,
полнотой сохранности и степенью доступности архивных источников. В совокуп
ности они обусловливают ее первостепенные (но не единственные) характеристики,
такие, как репрезентативность и полнота. Влияние источниковой базы на результа
ты исследования любой исторической проблемы заключается и в степени возмож
ности верификации теоретических положений гипотезы исследования. Для этой
цели необходимо получить содержащуюся в источниках (для подавляющей массы
работ — архивных) объективную информацию в результате выявления, внешней
критики, классификации, внутренней критики и др. Необходимость использования
материалов, хранящихся в фондах как федеральных, так и региональных архивов,
обусловлена и потребностью создания репрезентативной источниковой базы ис
© Романов В. В., Романова А. В., 2019
следования, и выявления максимального объема информации, оценки степени ее

полноты и объективности.
Отдельные аспекты заявленной темы изучались в немногочисленных работах,
посвященных истории отечественной политической полиции данного периода, ана
лизировались в контексте других проблем, так как данный раздел является обяза
тельным элементом диссертационных исследований1. Можно констатировать, что
был проведен большой объем работы и достигнуты существенные результаты в ее
анализе. Одновременно, в силу ограниченного круга исследований истории местных
подразделений политической полиции второй половины 20-х гг. — начала 60-х гг.
ХIХ в., основной источниковой базой закономерно выступают документы федераль
ных архивов (главным образом фонды Государственного архива Российской Феде
рации (ГАРФ) — 109, 110), а источники, содержащиеся в фондах региональных
архивов, в лучшем случае анализировались в контексте первых или в ходе изучения
смежных тем и до настоящего времени предметом специального исследования не
выступали и в должной мере в научный оборот не введены. Между тем, по справед
ливой констатации А. Г. Чукарева, они позволяют существенно расширить источни
ковую базу исследований по данной теме2.
Нами предпринята попытка проанализировать историю формирования фондов
региональных архивов, где отложились источники, оценить их объемы и классифи
цировать, а также исследовать потенциал содержащейся в некоторых из них инфор
мации по различным аспектам истории местных подразделений государственного
института.
Источники по истории местных подразделений политической полиции стали
создаваться, а архивные фонды формироваться с момента их становления в 1827 г.
в составе образованного Корпуса жандармов, т. е. жандармских округов и жандарм
ских отделений с подчинением начальникам последних (ранее — жандармских
команд).
В ходе деятельности начальники отделений осуществляли переписку, т. е. полу
чали и отправляли различные документы, которые по мере утраты актуальности
оставались у них на хранении. В случае прекращения службы или перемещения в
другое место службы начальник отделения должен был сдать делопроизводство в
штаб жандармского округа, часть которого, связанная с текущей деятельностью,
передавалась прибывшему на его замену офицеру, а другая оставалась в формиро
вавшемся архиве округа.
Степень полноты сохранности источников начального этапа развития местных
подразделений в архивах Поволжского региона в основном низкая. Наиболее мно
гочисленная коллекция документов сохранилась в фонде Астраханского губернского
жандармского управления3, однако все они относятся к одному виду — годовые
журналы регистрации входящих-исходящих бумаг и журналы действий жандармской
команды. Меньшее количество дел, но большее по числу, видам и содержанию источ
ников, которые содержат информацию как о жандармском отделении, так и о жан
дармской команде сохранилось в фонде Казанского губернского жандармского
управления4. Единичные дела, содержащие сведения о местных подразделениях
политической полиции 1827 г. — начала 1830-х гг., нам удалось выявить в фондах
Саратовского губернского жандармского управления5. Все эти коллекции первона
чально хранились в архивах начальников отделений и жандармских команд, позднее
перешли в архивы штаб-офицеров в губерниях.
В начале 30-х гг. ХIХ в. отделения были реорганизованы в управления штаб-
офицеров в губерниях, которые просуществовали до реформы 1867 г. В ходе рефор
мы во второй половине 60-х гг. ХIХ в. был образован новый вид местных подразде
лений политической полиции — губернское жандармское управление (ГЖУ).
Начальную базу их архивов составили архивы и текущее делопроизводство штаб-
офицеров в одноименных губерниях. Вследствие длительного периода их функцио
нирования и появления при них «офицеров за адъютантов» (если штаб-офицер
прекращал службу, то делопроизводство передавалось до прибытия нового штаб-
офицера на хранение «офицеру за адъютанта», а не как ранее в штаб жандармского
округа) количество сохранившихся источников существенно возросло. Расширение
круга контактов с подразделениями других ведомств и усложнение их содержания
имело следствием увеличение количества видов и внутри их групп документов.
Вопрос о передаче в архивы ГЖУ дел из архивов жандармских округов до настоя
щего времени не исследован.
В Государственном архиве Нижегородской области источники данного этапа
сосредоточены в единственном самостоятельном, небольшом по объему фонде
«Нижегородский губернский штаб-офицер Корпуса жандармов»6. Хронологически
документы охватывают период с 1842 по 1865 г., степень их полноты и репрезента
тивности невысока7. Самое большое количество дел второго периода в поволжских
архивах отложилось в фонде Астраханского ГЖУ8. Они включают в себя разно
образные виды, подвиды и группы источников, подавляющую часть составляют
главным образом относящиеся к жандармской команде. Одновременно появляют-
ся новые — журналы регистрации входяще-исходящих бумаг штаб-офицера в
губернии9, рапорты начальника жандармской команды руководству по личному
составу — численность, формулярные списки10. Меньшее количество дел, но охва
тывающих более разнообразный круг источников, содержится в фонде Саратовско
го ГЖУ11, в частности содержащих информацию о материально-финансовом обе
спечении и кадровом составе губернской жандармской команды, а также по
отдельным аспектам правовой регламентации функционирования штаб-офицера в
губернии и процессе ее реализации12. В ряде архивов региона в составе фондов
губернских жандармских управлений сохранились единичные дела с немногочис
ленными источниками, содержащими информацию о штаб-офицерах в губерниях.
Например, в фонде Ярославского ГЖУ отложились: розыскные и иные циркуляры
исходящие из Третьего отделения и II жандармского округа, участии штаб-офицера
в предварительном расследовании крестьянских волнений, переписка с начальником
округа13. Аналогично фонд Симбирского ГЖУ содержит только три журнала реги
страции входящее-исходящей корреспонденции за 1856 — 1858 гг.14 Анализ фондов
ГЖУ поволжских архивов позволяет констатировать, что отложившиеся в их соста
ве документы различаются по хронологическим рамкам, количеству дел и докумен
тов, а также видам и содержанию источников.
Архивы жандармских округов формировались с 1827 г. достаточно интенсивно,
так как механизм политической полиции предусматривал функционирование данно
го подразделения, с одной стороны, как координатора деятельности (в том числе
получения информации) всех начальников отделений, позднее штаб-офицеров в

каждой губернии округа (как следствие, объем их переписки резко увеличился), с
другой — как посредника в функциональных связях между руководством института
и указанными подразделениями корпуса. Рапорты, донесения и ряд других форм
документов делопроизводственной переписки из местных подразделений корпуса
поступали начальнику и в штаб жандармского округа, которые наряду с документа
ми, получаемыми из Третьего отделения и Штаба Корпуса жандармов, направлялись
подчиненным, после потери актуальности формировали архив жандармского окру
га. Например, местом дислокации руководства — начальника и штаба V (позднее V,
VI, VII) жандармского округа, чьи местные подразделения дислоцировались, в част
ности, в губерниях Нижнего, Среднего и части Верхнего Поволжья, был г. Казань.
Сегодня изначально формировавшийся архив этого регионального подразде
ления является самостоятельным фондом ГАРФ (ф. 1174). В ходе ликвидации си
стемы местных и региональных подразделений в 1867 — 1868 гг. — по предписа
нию из Третьего отделения Собственной Его Имперского Величества канцелярии
(СЕИВК) — одна часть его дел, составлявших историческую ценность, была от
правлена в архив данного отделения в столицу, а другая — была уничтожена как не
имевшая ценности. Журнал регистрации входяще-исходящей переписки штаба
округа за последние более 30 лет существования позволяет констатировать уничто
жение в ходе процесса отбора большого количества ценных и уникальных докумен
тов. Экспертизу ценности проводили жандармские офицеры и чиновники — ру
ководство отделения, которые не имели не только специального, но даже высшего
образования и, как следствие, не могли осуществить ее на должном уровне. Даже
первоначальная опись фонда включала в себя небольшое количество единиц хране
ния, а после многочисленных ревизий в советский период (о чем свидетельствуют
пометы в описи) к настоящему времени в составе фонда осталось несколько десят
ков дел.
Кроме того, документы, содержащие информацию по истории местных подраз
делений политической полиции с конца 20-х гг. ХIХ в. по 1867 г., отложились в
делах фондов подразделений других ведомств, дислоцированных в губерниях, в
первую очередь канцелярий губернаторов, губернских правлений. В одних случаях
таких источников содержится в фонде достаточно много. В фонде Канцелярии ка
занского губернатора15 имеется более 60 подобных дел: Положение о Корпусе жан
дармов 1836 г., переписка губернатора и штаб-офицера в губернии, реестры доку
ментов секретного стола (документы, полученные из и отправленные в Третье
отделение СЕИВК). В других случаях документы фонда содержат широкий спектр
информации о политической полиции, но количество дел и содержащихся в них
источников значительно меньше. В частности, сохранившиеся реестры секретных
столов фонда Канцелярии саратовского губернатора позволили выявить значитель
но меньшее количество случаев переписки с руководством политической полиции16.
Заметим, что часть данных реестров находится в ветхом состоянии или с угасающим
текстом. В третьих случаях удалось выявить крайне ограниченный круг дел. В со
ставе фонда Канцелярии пензенского губернатора содержатся переписка штаб-офи
цера с руководством губернии, расследования по предписаниям Третьего отделения
СКИЕВ, настольные реестры канцелярии17.
Определенный круг документов (в силу ограниченного количества исследова-
ний более точно его трудно определить), содержащих сведения о местных подраз
делениях Корпуса жандармов данного периода, отложились в фондах других ве
домств, функционировавших в губерниях. В частности, удалось выявить такие
документы в фондах Духовной консистории18, а также Сенгилеевского уездного
суда19 и Ардатовской городской ратуши20. Подробный анализ фондов Государствен
ного архива Ярославской области по выявлению источников по истории отечествен
ной политической полиции был проведен А. Г. Чукаревым21.
Опыт наших исследований указанной группы фондов позволяет констати
ровать, что данное направление наиболее перспективно в аспекте расширения
источниковой базы, содержащейся в региональных архивах, по истории иссле
дуемого института указанного периода, введения в научный оборот информации,
нередко являющейся уникальной. В настоящее время формируется ситуация, когда
источники в фондах подразделений политической полиции в основном выявлены
и постепенно введены (или вводятся) в научный оборот, и получение новой инфор
мации связано с ее целенаправленными и масштабными поисками в других фондах,
хронологически относящихся к исследуемому периоду. В большом их количестве
необходимо выделить те, которые потенциально могут содержать интересующие
нас сведения, на базе двух оснований. Первое, достаточно логичное, заключается
в дублировании предметов ведения начальников отделений и штаб-офицеров в
губернии и подразделений иных ведомств в губернии, что эпизодически или в
единичных случаях порождало контакты между ними. Второе, крайне неопреде
ленное, когда служащие какого-либо ведомства попадали в поле деятельности
местного подразделения политической полиции, в ряде случаев следствием этого
был информационный контакт последних с первыми. Анализируя описи данных
фондов, необходимо обратить внимание на дела, содержащие переписку с иными
государственными институтами, а также предметы ведения, дублирующие или
смежные с политической полицией.
Следовательно, хронологические рамки, объем и видовой состав источников по
проблеме, находящихся в фондах поволжских архивов, существенно различается.
На примере фондов местных подразделений политической полиции можно конста
тировать, что в единичных из них представлены многочисленные и разнообразные
по видам и богатые по содержанию коллекции. В основной массе архивов они со
держат ограниченный круг источников по истории анализируемого государственно
го института. В фонде Пензенского ГЖУ не имеется ни одного источника22, так как
документы данного периода не сохранились. Выделяется ряд причин различной
полноты сохранности источников по истории местных подразделений политической
полиции: Самарская губерния была образована только в 1852 г.; в Симбирске пожар
1864 г. уничтожил почти все подразделения центральных ведомств с их архивами;
в Пензе они были сожжены начальником и адъютантом ГЖУ после февральских
событий 1917 г.23
Корпус источников с информацией об анализируемом государственном инсти
туте, хранящихся в региональных архивах, включает разнородные по происхожде
нию, цели создания, степени информативной емкости, объективности содержащей
ся информации единицы, которые подразделяются на следующие виды.
Первый вид источников составляют нормативно-правовые акты, которые в за

висимости от формы подразделяются на две группы (законы и подзаконные акты),
имеющие различную юридическую силу.
Вследствие природы изучаемого института — политической полиции — элемен
та государственного механизма Российской империи второй половины 20-х — нача
ла 60-х гг. ХIХ в., когда роль правового регулирования в организации и функциони
ровании любого института резко и неуклонно возрастала, данный вид источников
имеет важное значение для анализа проблемы. Нормы законодательных актов обла
дают высшей юридической силой, а информация, содержащаяся в основной их
массе, носит комплексный характер, но по различным причинам многие аспекты
общественных отношений составитель оставлял вне поля зрения. Специфика ука
занных актов выражается в лаконичности изложения информации и высокой степе
ни ее объективности.
Более емкие, разнообразные по характеру и ценные сведения по проблеме ис
следования содержит вторая группа нормативно-правовых актов — подзаконные
акты. Первая их часть представлена ведомственными актами: исходящие из Треть
его отделения СЕИВК (инструкции, предписания главного начальника, циркулярные
предписания, циркулярные отзывы управляющего), от руководства Корпуса жандар
мов (предписания шефа и начальника штаба, приказы по корпусу, отзывы началь
ника штаба и дежурного штаб-офицера корпуса), из различных министерств (при
казы, циркуляры, инструкции, штатные расписания). Вторая часть представлена
небольшим количеством в фондах региональных архивов: локальные акты исходя
щих — от руководства жандармского округа (приказы, циркуляры), от начальников
отделений, а позднее штаб-офицеров в губерниях начальникам жандармских команд
(приказы). Разновидностью нормативных актов являются официальные системати
зации норм подзаконных актов, которые публиковали некоторые министерства24.
При их использовании в исследованиях необходимо обращать внимание на ком
плексность. Подзаконные акты принимались после начала реализации законов, и,
как следствие, их нормы содержали более детальную информацию. Еще более
подробную и в ряде случаев уникальную информацию включают в себя локальные
подзаконные акты.
Одновременно необходимо обратить внимание и на их полноту, так как норма
тивно-правовое регулирование отдельных аспектов политической полиции изменя
лось во времени, и в ряде случаев дело ограничивалось не конкретизацией суще
ствовавших норм, а закреплением в новеллах новых аспектов регулирования или
радикальным изменением уже существовавших. Необходимо отметить, что офици
альные систематизации подзаконных актов за определенный хронологический пе
риод не всегда являются полными, что, в частности, относится и к указанному изда
нию Министерства внутренних дел.
Важно констатировать, что в ряде случаев процесс реализации нормативных
актов вносил коррективы и иногда реальные отношения значительно отличались от
предписанных законодателем, что снижало объективность содержавшейся в них
информации.
Еще одним аспектом, влияющим на объективность информации, выступают цели
законодателя, в частности: исходя из патерналистского понимания сущности россий
ской монархии, Николай I предлагает в Инструкции чиновнику Третьего отделения
утирать слезы униженным, а в циркулярах по Корпусу жандармов (бесспорно, со
гласованных с ним) запрещается принимать от населения жалобы на чиновников,
помещиков и др.
Второй вид использованных источников составляют делопроизводственные
материалы, которые включают две группы: документы общего делопроизводства;
документы специальной системы государственного делопроизводства — судеб
но-следственной.
В материалах общего делопроизводства выделяются три подгруппы делопроиз
водственной документации: переписка государственных органов и учреждений;
источники внутреннего документооборота (внутренние документы); просительные
документы (прошения). Остановимся на второй подгруппе источников общего дело
производства, включающей в себя документы, обеспечивающие принятие, реализа
цию управленческих решений внутри политической полиции.
Особо выделяются доклады, донесения, часть записок, создаваемых служащими
всех уровней подразделений института для его первых лиц. Они по тематике содер
жания крайне разнообразны (обзор состояния дел в губернии, записка по отдельно
му событию (процессу), могущему вызвать негативные социально-политические
последствия, аналитическая записка по проблеме).
Данные источники имели различную степень объективности информации, что
было обусловлено как каналами ее получения (проверить объективность которых
не всегда было можно, да и не столь необходимо, с точки зрения штаб-офицеров),
а в определенной мере было порождено целями составителей. Некоторые постав
ленные штаб-офицерами в записках проблемы имели общероссийскую акту
альность, с высокой степенью полноты отражали происходившие процессы, причем
уровень анализа в них был настолько высок, что руководство Третьего отделения
СЕИВК считало возможным представить их для ознакомления императору. Дру-
гая часть этой группы источников имела совершенно противоположные харак
теристики. В частности, они нередко содержали необъективную информацию, что
могло быть вызвано как стремлением жандармского офицера дискредитировать
какое-либо должностное лицо, так и отсутствием навыков работы с оперативной
информацией24. При составлении перечисленных документов часто осуществля-
лась большая подготовительная работа, связанная со сбором информации по его
содержанию, производству расчетов и т. д., анализ результатов которой позволяет
изучить причины, механизм его создания, более глубоко проникнуть в мотивы ав
тора документа25.
Особо выделяются журналы регистрации состояния и деятельности военных
подразделений. Они, с одной стороны, использовались как источник получения
информации о жандармских командах при их проверках, с другой — отражают
содержание донесений, направленных руководству, в том числе первоначально —
шефу жандармов. В фонде Казанского ГЖУ нами выявлен «Журнал казанской жан
дармской команды» за 1829 — 1830 гг.26 Информация здесь излагается в хроноло
гической последовательности, имеет комплексный характер, высокую степень
объективности и полноты. Это позволило в полном объеме изучить основные грани
состояния (характеристики, прохождение службы личным составом) и функциони
рования (основные направления, формы и методы их реализации) указанного типа
местных подразделений на начальном этапе анализируемого периода развития по

литической полиции.
Необходимо обратить внимание и на отчеты в различных формах, систематиче
ски отправляемые местными подразделениями политической полиции руководству
института: Третьему отделению по функциональной части, а в корпус — по строевой
и хозяйственной части. Некоторые из них имели текстовую форму, сопровождаемую
статистической информацией в табличной форме, а иногда сводились к форме ведо
мости с пояснительной запиской. К ним относятся систематически представляемые
руководству Корпуса жандармов (а также ряду департаментов Военного ведомства)
отчеты об укомплектованности штатов, движении личного состава в подразделени
ях, а также о различных видах материально-технического и финансового обеспечения
служащих политической полиции.
Ко второй подгруппе источников общего делопроизводства относятся докумен
ты, обеспечивающие документооборот внутри, во-первых, политической полиции,
во-вторых, других государственных институтов. Их роль на протяжении ХVIII —
первой четверти ХIХ в. постепенно возрастала, но отчетливо это стало заметно в
анализируемый период.
Выявление данных источников и использование информации, содержащейся в
них, свидетельствует о переходе состояния источниковой базы исследований по
истории местных подразделений политической полиции на качественно новый уро
вень: с одной стороны, расширяется объем информации об институте, с другой —
специфика информации в данных источниках позволяет сформировать качественно
новую доказательную базу вследствие широкого использования статистических
методов. В работе группы авторов справедливо констатируется, что после изучения
обширных комплексов делопроизводственной документации «в центре внимания
исследователя непременно окажутся две разновидности делопроизводственных
источников: журналы регистрации входящих и исходящих документов, протоколы и
журналы заседаний»27.
К таким документам относится «Настольный регистр, полученных в 7 округе
Корпуса жандармов бумаг по гражданской части» за 1841 г. Он представляет собой
полный перечень сведений, поступивших от губернских штаб-офицеров в региональ
ное подразделение Корпуса жандармов. Информация, содержащаяся в нем, крайне
разнообразна, имеет высокую степень объективности и относительную полноту. Она
позволила выявить реальные функции штаб-офицеров в губерниях, а также содер
жание, интенсивность и механизм их контактов.
Аналогичным источником выступают регистрационные журналы входящих/
исходящих документов, в частности управления штаб-офицера в Симбирской губер
нии «По Третьему Отделению» за 1856 — 1858 гг.28 Данный источник имеет большую
научную ценность, так как содержит частично унифицированный материал, резуль
таты которого после обработки количественными методами выявили направления
деятельности и место анализируемых подразделений в механизме функционирования
государственной власти на уровне губернии.
Кроме того, имеются документы по движению материалов внутри подразде
лений ряда других государственных институтов в губернии. К ним относится «Кни
га исходящих бумаг канцелярии казанского гражданского губернатора» за 1828 г.,
позволяющая проследить интенсивность и содержание контактов с руководством и
местными подразделениями политической полиции29. К указанной разновидности
относятся описи архивных документов, составленные служащими местных подраз
делений с целью оперативного нахождения материалов в архивах или для ликвида
ции документов по истечении сроков хранения. Их ценность состоит в том, что в
ряде случаев они являются единственным систематическим источником, содержа
щим сведения о состоянии и функционировании местного подразделения, так как
сами документы были уничтожены. В частности, полную, хотя и крайне лаконич-
ную информацию содержат сводная опись дел по строевой части (1829 — 1866 гг.),
составленная в Дежурстве седьмого округа Корпуса жандармов, а также опись по
строевой части документальных материалов (1853 — 1901 гг.) и опись по строевой,
хозяйственной части документальных материалов (1853 — 1917 гг.) жандармского
штаб-офицера и команды в Саратовской губернии30. Сохранились несколько годовых
описей дел астраханской жандармской команды31, а также Алфавит дел команды за
1846, 1848 гг.32
К ним примыкают аналогичные документы, созданные в подразделениях, раз
мещенных в губернии других органов и учреждений. В частности, «Описи сдачи
секретных дел Саратовского гражданского губернатора помощников правителей
канцелярии Гг. Соколовского, Жемчугова, Долгова и Попова» за 1832 — 1852 г. Од
нако в отличие от первых они являются информационно бедным источником, содер
жат единичную, фрагментарную информацию33.
На основании вышеизложенного можно констатировать, что фонды региональ
ных архивов содержат относительно многочисленные источники по истории местных
подразделений политической полиции второй половины 20-х гг. — начала 60-х гг.
ХIХ в. Большая их часть изучена и введена в научный оборот. Одновременно име
ется потенциал для дальнейшего расширения источниковой базы исследований.
Во-первых, в количественном аспекте — за счет выявления и введения в научный
оборот новых источников, из фондов подразделений других ведомств, личных фон
дов, а также описей уничтоженных архивных дел, где иногда имеется лаконичная,
но уникальная информация. Во-вторых, в качественном аспекте — введение в науч
ный оборот журналов регистрации входящих/исходящих документов, настольных
реестров как подразделений политической полиции, так и канцелярии губернатора
помогает сформировать качественно новую доказательную базу.
Использование материалов региональных архивов в совокупности с документа
ми федеральных архивов позволяет сформировать полную и репрезентативную
источниковую базу исследований. Она содержит потенциал, который в совокупности
благодаря расширению арсенала методов анализа источников помогает на качест
венно новом уровне исследовать различные аспекты истории местных подразделений
политической полиции.
1
См.: Деревнина Т. Г. III Отделение и его место в системе государственного строя абсолютной
монархии в России (1826 — 1855) : дис. … канд. ист. наук. М., 1973 ; Ерошкин Н. П. Крепост
ническое самодержавие и его политические институты: первая половина ХIХ в. М., 1981 ; Орже-
ховский И. В. Самодержавие против революционной России. М., 1982. 207 с. ; Абакумов О. Ю.
На страже нравственности и благочиния. М., 2016. 268 с. ; Макарова Н. В. Российское общество
в эпоху правления Николая I: общественная и частная жизнь (по материалам III Отделения) :
дис. … д-ра ист. наук. М., 2013 ; Бибиков Г. Н., Бакшт Д. А. Учреждение жандармского надзора
на золотых приисках Сибири в 1841 — 1842 гг. // Вестник Томского государственного универси
тета. История. 2016. № 3 (41). С. 16 — 24 и др.
2
См.: Чукарев А. Г. Тайная полиция России: 1825 — 1855 гг. М., 2005. С. 112.
3
ГААО. Ф. 286. Оп. 1. Д. 1 — 9.
4
ГАРТ. Ф. 199. Оп. 3. Д. 1.
5
ГАСО. Ф. 53.
6
ГАНО. Ф. 1864. Оп. 1. Д. 1 — 15.
7
См.: Государственный архив Нижегородской области : путеводитель / рук. кол. сост. А. Н. Го
лубинова. Н. Новгород, 2000. С. 64.
8
ГААО. Ф. 286. Оп. 1. Д. 10 — 79.
9
Там же. Д. 13, 18, 21 — 26, 29, 31 — 32, 57 — 58, 71.
10
Там же. Д. 72, 77.
11
ГАСО. Ф. 53. Оп. 1 Д. 3, 56 ; Оп. 2. Д. 6 ; Оп. 3. Д. 1 — 6, 9.
12
Большой объем информации, дублирующей содержание приказов по Корпусу жандармов,
содержится в: Циркуляры Начальника 7 Округа Корпуса жандармов (1852 г.) // ГАСО. Ф. 53. Оп. 1.
Д. 3. Л. 1 — 30.
13
ГАЯО. Ф. 906. Оп 1. Д. 246 — 248.
14
ГАУО. Ф. 855. Оп. 1. Д. 1 — 3.
15
ГА РТ. Ф. 1. Оп. 1, 2.
16
ГАСО. Ф. 1.
17
ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1813, 1393, 1748, 1749, 1759.
18
Там же. Д. 4766.
19
ГАУО. Ф. 124. Оп. 3. Д. 304 — 305.
20
Там же. Ф. 118. Оп. 1. Д. 312.
21
См.: Чукарев А. Г. Указ. соч. С. 110 — 111.
22
ГАПО. Ф. 202. Оп. 1.
23
См.: Романов В. В. Местные органы политической полиции Российской империи: струк
тура, компетенция, основные направления деятельности в 1826 — 1860 гг. (на материалах По
волжья) : дис. … д-ра ист. наук. Чебоксары, 2008. Л. 54 — 56.
24
ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. Оп. 5 (1830 г.). Д. 43. Л. 2 — 6, 27 — 28.
25
ГАРФ. Ф. 110. Оп. 3. Д. 877. Л. 46 — 51.
26
ГАРТ. Ф. 199. Оп. 3. Д. 1.
27
Сборник циркуляров и инструкций Министерства Внутренних Дел с учреждения Мини
стерства по 1 октября 1853 г. СПб., 1855. Т. 1 ; Т. 3, ч. 4, 5.
28
ГАУО. Ф. 855. Оп. 1. Д. 1 — 3.
29
ГАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 146. Л. 1 — 294.
30
ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. Д. 4. Л. 1 — 53 ; Д. 5. Л. 1 — 52.
31
ГААО. Ф. 286. Оп. 1. Д. 28, 30, 41, 49, 52 и др.
32
Там же. Д. 50, 54.
33
ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 103.
УДК 94(470.57)
Н. А. Коновалов
N. A. Konovalov
СПЛАВНОЕ СУДОХОДСТВО И БУРЛАЧЕСТВО

НА ЮЖНОМ УРАЛЕ В 1840 — 1850-е гг.
RAFTING SHIPPING AND BURLAKS HAULING

IN THE SOUTHERN URALS IN 1840 — 1850s
Ключевые слова: Южный Урал, Оренбургская губерния, река Белая, речное судоходство,
бурлаки, навигация.
В статье анализируется состояние водного транспорта на Южном Урале в 1840 — 1850-е гг.
В отличие от центральных регионов России здесь безраздельно господствовали старые формы
судоходства, представленные барочным сплавом и бурлацкой тягой. Используя свидетельства
современников и статистические материалы, мы детально реконструировали ход весенней нави
гации на Белой — крупнейшей реке Южного Урала.
Key words: the Southern Urals, the Orenburg Governorate, the Belaya River, river shipping, burlaks,
navigation.
The article deals with the state of water transport in the Southern Urals in 1840 — 1850s. Unlike
the central regions of Russia, the old forms of shipping, represented by baroque rafting and burlaks
haulage, dominated there completely. On the basis of the evidences of contemporaries and statistical
data, the course of spring navigation on the Belaya River as the largest river in the Southern Urals is
reconstructed in details.
Значительные пространства, занимаемые Российским государством, предопре

делили его постоянную потребность в разных видах транспорта. Вплоть до середи
ны XIX в. основными транспортными магистралями России были реки и искусствен
ные каналы. Именно по ним осуществлялась перевозка грузов из одного региона
страны в другой, а также за границу. На Южном Урале до строительства Самаро-Зла
тоустовской железной дороги основной транспортной магистралью оставалась река
Белая с притоками. До середины XIX в. на Белой функционировал исключительно
барочный сплав, лишь со второй половины 1850-х гг. здесь начали осуществляться
пароходные перевозки. Проанализируем состояние водного транспорта на Белой
накануне появления пароходного сообщения, т. е. в 1840 — 1850-х гг., на судоходном
участке от Стерлитамака до устья, находившемся в административном отношении в
составе Оренбургской губернии.
Историографию вопроса можно условно разделить на три периода — доре
волюционный, советский и современный. Из дореволюционных работ необходи-
мо выделить исследования В. М. Черемшанского, Р. Г. Игнатьева, А. С. Листовского
и Н. А. Гурвича1. Работы, написанные в советский период, представлены трудами
Н. Г. Шушканова, Э. Г. Истоминой, В. Н. Кузнецова, В. Б. Иванова2. Сегодня про
блема развития судоходства на Южном Урале в XIX в. освещается в исследованиях
М. И. Роднова, В. В. Спицкого, С. Н. Кулбахтина, А. Р. Батыршина3. Некоторые
сведения по изучаемому вопросу приводятся в работах краеведческого характера, в
частности в публикациях И. В. Нигматуллиной, С. Г. Синенко, В. А. Худякова4. Тем
© Коновалов Н. А., 2019
не менее большая часть указанных авторов уделяет внимание прежде всего развитию
судоходства в регионе во второй половине XIX — начале XX в., когда на Белой су
ществовало стабильное пароходное сообщение. Состояние же водного транспорта
до начала здесь пароходной навигации долгое время оставалось вне пределов вни
мания исследователей. Таким образом, настоящая статья устраняет образовавшийся
историографический пробел.
Вплоть до конца 1850-х гг., когда по Белой стали осуществлять навигацию пер
вые пароходы, основная масса товаров из Оренбургской губернии вывозилась по
средством барочного сплава. Перед навигацией в начале года на берегах Белой и ее
притоков строились грузовые суда — барки, как правило, из дерева, так как дре
весина была наиболее распространенным строительным материалом. Примечатель
но, что для строительства одной деревянной барки требовалось около 400 бревен5.
Лишь к началу XX в. на Белой стали появляться несамоходные суда, сделанные из
железа. В исследуемый же период все суда, сплавляемые по рекам губернии, были
деревянными.
Любопытны некоторые особенности конструкции барок. Из-за того, что уровень
воды в притоках Белой был крайне низким и повышался лишь весной, барки делали
плоскодонными. Серьезным минусом такой конструкции было снижение устойчи
вости судна. При сильном волнении суда нередко тонули, а владельцы перевозимых
грузов несли убытки. Вместо шпангоутов на днище ставили «копани» — деревья
хвойных пород, выкопанные с корнем. Обшивали судно, а также строили палубу
преимущественно из сосновых досок, после чего обшивку и палубу конопатили, а
затем обмазывали «древесной или нефтяной смолой»6. Трюм барки был без перего
родок. Как отмечали современники, он представлял из себя «один свободный…
амбар, в который грузится товар на подстилках в кулях, мешках или насыпью»7.
Средняя длина такого судна составляла около 65 футов (19,8 м), ширина — около
25 футов (7,6 м), осадка при максимальной нагрузке — около 2 футов (0,6 м)8. В
середине XIX в. на одной барке могли перевозить от 15 тыс. до 20 тыс. пудов (от 240
до 320 т) грузов. Как правило, для сплава одного такого судна требовалось от 35 до
50 бурлаков9.
Опираясь на источниковый материал, установить точную стоимость построй-
ки одной барки на Белой в середине XIX в. затруднительно. С уверенностью можно
утверждать, что в первую очередь она зависела от размеров судна. Например, в 1867 г.
стоимость строительства одной барки на Белой колебалась от 800 до 1 500 руб.10,
в 1901 г. — более 2 тыс. руб.11 Таким образом, можно предположить, что в середине
XIX в. строительство одной барки на Белой было в среднем в 2 раза дешевле по
сравнению с началом XX в.
Сразу после завершения строительства барку спускали на воду, и начиналась
погрузка товаров, продолжавшаяся до тех пор, пока судно полностью не оказывалось
загруженным. Из-за необходимости осуществить сплав во время весеннего полово
дья с погрузкой барок всегда спешили. В случае успешного сплава, когда уровень
воды был высокий, суда могли проходить за день расстояние до 50 верст (53,3 км),
однако при низком уровне воды оно сокращалось до 20 верст (21,3 км)12. Если же
начало сплава по каким-либо причинам откладывалось, возникала опасность поса
дить барки на мель, что неминуемо приводило к срыву планируемых сроков постав
ки товаров, а иногда и вовсе ставило всю транспортировку под угрозу. Так, из-за
малоснежной зимы 1859/1860 гг. уровень воды в Белой и ее притоках весной 1860 г.
поднялся незначительно, что отразилось и на количестве сплавляемых грузов, и на
объемах торговли. «Оренбургские губернские ведомости» писали: «Ярмарка [в Мен
зелинске. — Н. К.] собирается плохо, торговцев съехалось немного; вообще купцы
не ожидают в нынешнем году такого стечения народа, как в прошлом году; опаса
ются даже, что по случаю бесснежия товары не придут в свое время»13.
В ходе анализа губернской прессы конца 1850-х гг. был обнаружен ряд газетных
заметок, посвященных бельскому водному транспорту того времени. Из них стано
вится известно о примерных масштабах барочного сплава, а также об отношении
современников к данной хозяйственной отрасли. Неизвестный автор с явной симпа
тией и восхищением отзывается о весенней навигации: «Вслед за весенними птица
ми, весеннею зеленью являются к нам, в Уфу, по Белой караваны… с произведени
ями горнозаводской промышленности нашей, а частью соседней с нами Пермской
губернией. Десятки барок простой незатейливой конструкции тянутся по реке, ве
реницею так же патриархально… как караван в степи. Несколько десятков судов
стоят на берегу так плотно одно к другому, что по ним можно пройти, право, с
версту»14.
Основная масса судов сплавлялась по Белой в апреле и мае и лишь незначитель
ная часть — в июне. Объясняется это прежде всего стремлением судовладельцев и
промышленников сплавить товары «по высокой воде к открытию Нижегородской
ярмарки, которая ежегодно работала с 15 июля по 25 августа»15. В конце мая сплав
практически полностью заканчивался. В газете «Оренбургские губернские ведомо
сти» от 21 мая 1860 г. указывается: «Караваны с горнозаводскими произведениями
нашего края почти все прошли вниз по Белой»16.
Как уже отмечалось мели в период сплава являлись серьезной трудностью. В
том случае если одна из барок попадала на мель, приходилось останавливаться все
му каравану. Снятие барки с мели было тяжелой, трудоемкой, а главное требующей
большого времени работой. Севшую на мель барку приходилось разгружать, пере
возить весь груз на лодках на ближайший берег, устанавливать на берегу ворот с
намотанным на него канатом, а затем, вращая ворот, стаскивать севшую на мель
барку с места. Если барку стащить с мели не получалось, то бурлаки могли само
вольно бросить на пути следования весь караван и разойтись по домам. Более того,
судорабочие не обращали внимания даже на то, что их паспорта оставались у судо
владельцев. Будучи абсолютно уверенными в том, что фактически они не понесут
никакой ответственности, кроме потери заработка, бурлаки могли бросить суда в
любой момент, как только решали, что получаемые ими доходы не стоят их усилий.
Естественно, такое положение вещей порождало массу конфликтов между судора
бочими и судовладельцами. Учитывая же, что официальные власти в такие конфлик
ты, как правило, не вмешивались, подобного рода ситуации порой заканчивались
трагически. Например, в апреле 1845 г. «на одной из барок, где находились караван
ный приказчик Куликов и 30 человек крестьян… приказчик Куликов одним ударом
в грудь убил… работника»17.
Любопытным фактом является то, что основная масса бурлаков, работавших в
исследуемый период на Белой, были выходцами из Вятской и Пермской губерний.
В силу того что сельское хозяйство в этих губерниях было менее развито, чем в
губерниях черноземной полосы, вятские и пермские крестьяне были вынуждены
заниматься отхожими промыслами, один из которых — бурлачество. Уже к середине

апреля бурлаки должны были находиться на пристанях. До Уфы барки с грузами
сплавлялись самими рабочими, работавшими на металлургических заводах губернии
или местными крестьянами, если сплавлялась сельскохозяйственная продукция. От
Уфы же и далее вниз по Белой навигацию судов осуществляли исключительно бур
лаки, пришедшие из других губерний.
По оценкам советских исследователей, оплата труда людей, работавших на вод
ном транспорте в изучаемый период, «была значительно ниже, чем у рабочих, заня
тых в промышленности»18. Во-вторых, она, как правило, была сдельной. Например,
из «Оренбургских губернских новостей» становится известно, что в 1859 г. за один
сплав от Бирска до Нижнего Новгорода бурлаки получали «от 9 до 15 коп. за пуд, до
Рыбинска от 12 до 15 коп.»19. В среднем же доход бурлаков, работавших на Белой в
конце 1850-х — начале 1860-х гг. редко превышал 7 — 8 руб. за месяц. Для сравне
ния, цена одной лошади на Буздякской ярмарке в это же время колебалась от 15 до
30 руб.20
Заработная плата портовых грузчиков также была сдельной. Она увеличивалась,
когда грузов было много, и снижалась, когда грузопоток сокращался. Примеча
тельно, что в зависимости от навигационного сезона доходы грузчиков могли отли
чаться в разы. Так, в период весенней навигации 1860 г. уровень воды в реках гу
бернии был намного ниже, чем в 1859 г., количество сплавляемых грузов резко
сократилось, и грузчики, работавшие в 1860 г. на Мензелинской ярмарке, получили
за свой труд в 4 — 5 раз меньше по сравнению с предыдущим годом. Если в 1859 г.
за один день работы грузчик мог получить 75 — 90 коп., то в 1860 г. — не более
20 коп. Известно, что в исследуемый период во время погрузочно-разгрузочных
работ использовался и женский труд, при этом оплачивался он ниже, чем труд муж
чин. Так, в 1859 г. женщины получали по 50 коп., а в 1860 г. — по 15 коп. в день. В
случаях когда грузопоток на водном транспорте сокращался до минимума, многие
грузчики оставались «без работы, другие же работали из дневного пропитания»21.
Некоторые сведения о бурлаках, работавших в данный период, и их поведении
мы можем найти у Е. П. Шортона. Автор пишет о необходимости присутствия го
сударственных чиновников во время строительства барок, а также при их загрузке
товарами и самом сплаве. Е. П. Шортон указывает на такие недостатки бурлаков,
как недобросовестное соблюдение ими трудовых обязанностей, неграмотность,
грубость и своеволие. Рассуждения о бурлаках современник заканчивает следующим
выводом: «На нравственность этого народа, собранного из разных губерний и уездов
и состоящего из различных классов и состояний, не обращено совершенно никако
го внимания»22.
Распространенным явлением были штрафные санкции, применяемые судовла
дельцами в отношении бурлаков. Например, штрафы предусматривались за опозда
ние бурлаков к местам начала сплава или за преждевременный самовольный уход с
места работы. В последнем случае, как пишет Н. Г. Шушканов, вся артель могла
«остаться без гроша»23. Фактически штрафы являлись единственным средством
наказания для рядовых работников отрасли. Между тем, анализируя источниковый
материал, мы можем убедиться, что порой они были вполне уместны. В 1860 г. гу
бернская пресса писала: «Известно, что как рабочие, так и надзиратели на барках во
время пребывания в Уфе занимаются пьянством и буйством»24. Вообще, если учи
тывать, что бурлачество пополнялось в первую очередь из низов общества, причины
безответственного поведения этих людей становятся понятными.
Во время сплава барки часто тонули. Одной из причин аварий была низкая ква
лификация лоцманов. Как правило, лоцманами становились бурлаки, имевшие опыт
нескольких навигаций. Из-за небрежности они часто шли на неоправданный риск.
В результате барки тонули, аварии сопровождались гибелью людей. Так, в «Орен
бургских губернских ведомостях» от 29 мая 1865 г. сообщается о гибели пятерых
человек в период весенней навигации: «…в Уфе — судорабочий из каравана Авзя
но-Петровских заводов Лука Филиппов в р. Белой 16 мая; башкир д. Кишки Хиса
митдинов, 18 лет, в р. Белой у Уфимской пристани; в Уфимском уезде — судорабо
чие Катавского каравана, крестьяне Вятской губернии Петр Тарасов, Ефрем Щепин
и Степан Скурихин в р. Белой, судорабочий с казенных уральских караванов Мартын
Ивлев в р. Ай»25.
Нехватка квалифицированных кадров объясняется тем, что работа водного
транспорта была сезонной. Основная масса людей, работавших в отрасли, воспри
нимала навигацию как отхожий промысел, а не как постоянную работу. «Каждый
год в конце навигации людей увольняли»26, и крестьяне-отходники возвращались в
родные деревни. В силу названных обстоятельств численность людей, занятых в
отрасли, постоянно колебалась и во многом зависела, вероятно, лишь от рыночной
конъюнктуры. Например, по данным В. М. Черемшанского, с 1846 по 1850 г. чис-
ло бурлаков в Оренбургской губернии менялось следующим образом: в 1846 г. —
12 339 рабочих, в 1847 г. — 10 494, в 1848 г. — 10 470, в 1849 г. — 18 317, в 1850 г. —
32 006 рабочих27.
Абсолютное большинство барок, построенных на Белой или ее притоках и
сплавленных до бельского устья, уже больше никогда не эксплуатировалось на дан
ной речной магистрали, поскольку в таком случае их пришлось бы поднимать вверх
по реке против течения, что было нерентабельно. Постройка новой барки обходилась
дешевле, чем навигация уже построенной от устья Белой до Уфы, а тем более выше
по течению. Ввиду этого строившиеся на реках губернии речные суда после сплава
по Белой еще какое-то время могли эксплуатироваться на Каме, а, возможно, и на
Волге. Наиболее вероятно, что значительная их часть после завершения первой на
вигации разбиралась на местах прибытия на подсобный строительный материал или
дрова.
Таким образом, к середине XIX в. водный транспорт Южного Урала нуждался
в серьезной модернизации. Уровень технологического развития отрасли мало отли
чался от того уровня, на котором отрасль находилась в XVIII в. В регионе господ
ствовала наиболее архаичная форма судоходства — барочный сплав с бурлацкой
тягой. Технологическая отсталость водного транспорта, а также низкая квалификация
людей, работавших в отрасли, серьезно затрудняли развитие торговли. Низкая ско
рость доставки грузов, частые аварии, безответственное отношение бурлаков к
своим обязанностям делали транспортировку рискованной и дорогостоящей. На фоне
технического переворота, происходившего в Российской империи в исследуемый
период, водный транспорт Южного Урала все меньше и меньше соответствовал
требованиям того времени. Все это в конечном счете привело к появлению в регио
не во второй половине 1850-х гг. пароходного сообщения и началу технической
модернизации всей отрасли.
1
См.: Черемшанский В. М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом,
этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1859. 472 с. ; Игнатьев Р. Г. Хроника досто
памятных событий Уфимской губернии // Памятная книжка Уфимской губернии. Уфа, 1873. Ч. 2.
С. 1 — 18 ; Гурвич Н. А. О судоходстве в Уфимской губернии за 1874 год // Уфимский календарь
на 1876 год. Уфа, 1876. Вып. 2. С. 60 ; Листовский А. С. Летопись пароходства по реке Белой //
Справочная книжка Уфимской губернии. Уфа, 1883. Отд. II. C. XLVI — LI.
2
См.: Шушканов Н. Г. Беглые. Из жизни рабочих Златоустовского завода в первой половине
XIX века. Свердловск, 1936. 155 с. ; Истомина Э. Г. Водные пути России во второй половине XVIII —
начале XIX веков. М., 1982. 277 с. ; Ее же. Водный транспорт России в дореформенный период:
(Историко-географическое исследование). М., 1991. 263 с. ; Кузнецов В. Н. Транспорт Башкирии :
крат. экон.-геогр. очерк. Уфа, 1960. 60 с. ; Иванов В. Б. На бельских просторах. Уфа, 1982. 160 с.
3
См.: Роднов М. И. Пространство хлебного рынка (Уфимская губерния в конце XIX — на
чале XX вв.). Уфа, 2012. 224 с. ; Спицкий В. В. Из истории развития речного транспорта Респуб
лики Башкортостан // Вестник Башкирского университета. 2007. № 2. С. 81 — 82 ; Кулбахтин С. Н.
Медеплавильные заводы Твердышевых и Мясниковых на Южном Урале в XVIII веке. Уфа, 2008.
192 с. ; Батыршин А. Р. Пути сообщения в Уфимской губернии во второй половине XIX века //
European Social Science Journal. 2012. № 10 — 2 (26). С. 364 — 370.
4
См.: Нигматуллина И. В. Старая Уфа : историко-краевед. очерк. Уфа, 2004. 224 с. ; Синен-
ко С. Г. Город над Белой рекой. Краткая история Уфы в очерках и зарисовках. 1574 — 2000. Уфа,
2002. 184 с. ; Худяков В. А. На волне памяти // Бельские просторы. 2008. № 10. С. 156 — 168.
5
См.: Мельников С. Л. Речной транспорт Камско-Вятского бассейна во второй половине
XIX века : дис. … канд. ист. наук. Ижевск, 1997. С. 101.
6
Крылов Н. А. Воды России и грузовые (непаровые) суда на них плавающие // Фабрично-за
водская промышленность и торговля России. С приложением общей карты фабрично-заводской
промышленности Российской империи / изд. Департамента торговли и мануфактур Министерства
финансов. СПб., 1893. Отд. XVII. С. 101.
7
Там же.
8
Там же.
9
См.: Оренбургские губернские ведомости. 1860. № 22.
10
См.: Роднов М. И. Указ. соч. С. 17.
11
См.: Обзор Уфимской губернии за 1901 год. С. 35.
12
См.: Оренбургские губернские ведомости. 1846. № 33.
13
Там же. 1860. № 2.
14
Там же. 1859. № 23.
15
Спицкий В. В. Указ. соч. С. 81.
16
Оренбургские губернские ведомости. 1860. № 21.
17
Гудков Г. Ф., Гудкова З. И. Из истории южноуральских горных заводов XVIII — XIX ве-
ков : историко-краевед. очерк. Уфа, 1993. Ч. 2. С. 64.
18
Речной транспорт за 50 лет Советской власти / под ред. М. С. Назарова, М. И. Чернова,
А. А. Миташвили. М., 1967. С. 31.
19
20
Там же. 1860. № 2.
21
22
Шортон Е. П. Несколько слов о судоходстве по реке Медведице // Вестник императорского
Русского географического общества. 1860. Ч. 29, раздел V. С. 16.
23
Шушканов Н. Г. Указ. соч. С. 78.
24
25
Там же. 1865. № 22.
26
Речной транспорт за 50 лет Советской власти. С. 31.
27
См.: Черемшанский В. М. Указ. соч. С. 472.
УДК 94(47):323.311
И. О. Трубицын
I. O. Trubitsyn
СРЕДНЕСТАТИСТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ПРЕДВОДИТЕЛЯ

ДВОРЯНСКОЙ КОРПОРАЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX — НАЧАЛА XX в.
(По материалам Московской и Самарской губерний)
THE AVERAGE PORTRAIT OF THE LEADER

OF THE NOBLE CORPORATION OF THE RUSSIAN EMPIRE
IN THE SECOND HALF OF THE XIX — THE EARLY XX CENTURY
(Based on materials from the Moscow and Samara Governorates)
Ключевые слова: дворянская корпорация, предводитель, Московская губерния, Самарская
губерния, просопографический метод.
В статье на основе данных из формулярных списков о службе, дворянских родословных книг,
а также опубликованных исследований по Московской и частично Курской и Воронежской губер
ниям формируется среднестатистический портрет предводителя дворянской корпорации второй
половины XIX — начала XX в. Среднестатистический портрет составлен с помощью сравнитель
ного анализа портретов столичного и провинциального предводителей.
Key words: noble corporation, leader, the Moscow Governorate, the Samara Governorate, pro
sopographic method.
The average portrait of the leader of the nobility of the second half of the XIX — the early XX cen-
tury is formed in the article on the basis of the data from the official lists about service, noble genealogical
books, as well as of published studies on the Moscow, partially Kursk and Voronezh Governorates. The
portrait is compiled using a comparative analysis of portraits of the capital and provincial leaders.
Институт предводителей дворянства во второй половине XIX в. предстает не

только как основа сословной организации, но и как неотъемлемая часть государ
ственного аппарата. Исходя из законодательства Российской империи на должности
предводителей могли претендовать «потомственные дворяне губернии, имеющие
право участвовать в делах собрания, т. е. лица, имеющие не менее 21 года отроду, не
имеющие пороков или подозрений, имеющие чин, по крайней мере, 14 класса или
российский орден. Лица, представившие собранию аттестат об окончании курса наук
в высшем или среднем учебных заведениях или прослужившие в должностях миро
вого посредника, непременного члена губернского или уездного по крестьянским
делам присутствия, участкового или почетного мирового судьи, председателя или
члена земской управы, а также городского головы или члена городской управы, так
же могли претендовать на должность предводителя. Дворяне из татар, а также на
должности по выборам Тифлисского и Кутаисского дворянства могли избираться,
только при условии, если претендент на должность мог читать и писать по-русски»1.
Пройдя процедуру избрания, кандидат утверждался в должности. Согласно манифе
сту 1831 г. губернского предводителя дворянства утверждал в должности император,
а уездного — губернатор.
© Трубицын И. О., 2019
Нами были изучены формулярные списки о службе (взяты за основу), родо

словные книги, адрес-календари и памятные книжки Самарской губернии. Выбор
этого комплекса источников обусловлен их наибольшей информативностью. Опу
бликованные на данный момент работы историков по Московской, Курской и Воро
нежской губерниям2 позволяют произвести компаративный анализ и представить
целостный образ предводителя дворянства.
Анализ документальных источников осуществлен с использованием просопо
графического и компаративного методов. Среднестатистический портрет предводи
теля дворянства был реконструирован на базе следующих критериев: возраст пред
водителя, имущественное положение, образование, семейное положение (в том
числе количество браков, число детей в семье), жалование, чин, штрафы.
Московская и Самарская корпоративные организации дворянства возникли в
разные эпохи. Так, вторая половина XIX в. для Самарской губернии и ее сословных
институтов стала временем образования и становления. В Московской же губернии
дворянские сословные организации существовали с 80-х гг. XVIII в. Таким образом,
дворянские сословные институты этих губерний ко второй половине XIX в. имели
разный «багаж» практических навыков. При этом дворянство образованной в 1851 г.
Самарской губернии принимало участие в работе институтов дворянских сословных
учреждений в рамках других губерний — Казанской, Симбирской, Пензенской,
Оренбургской, Уфимской, а при формировании собственной корпоративной органи
зации самарские дворяне могли учитывать имевшийся опыт сословных институтов
других губерний. Кроме сравнительного анализа (Москва — Самара) мы использо
вали сведения по Курской и Воронежской губерниям за 1859 — 1898 гг., извлеченные
из работы В. А. Шаповалова3.
Проблемным при изучении основ института предводителей является вопрос их
«активности» в дворянской корпорации. Обратимся к историографии. Так, А. П. Ко
релин правомерно отмечает, что предводители дворянства подолгу задерживались
на одной должности, связывая это с монополизацией отдельными лицами своих
должностей из-за привлекательности положения — власть, почет. Подкрепляя дан
ную гипотезу, автор ссылается на Б. Б. Веселовского, который насчитал 49 уездных
предводителей, прослуживших в данной должности более 20 лет4. Если развить
мысль А. П. Корелина, то характерными чертами института предводителей являлись
семейственность и длительное пребывание на посту предводителя. Так же считает
исследователь В. А. Шаповалов, который, анализируя срок службы губернских пред
водителей дворянства Курской губернии с 1859 по 1898 г., приходит к следующему
выводу: «…почти 67 % губернских дворянских предводителей в Курской губернии
переизбирались на следующий срок, и по несколько раз»5. По указанным им сведе
ниям в среднем срок службы для губернского предводителя равнялся — 2,2 трех
летия (по сведениям Курской и Воронежской губерний), для уездного — 1,7 трех
летия (по сведениям Белгородского уезда Курской губернии). Автор отмечает «...одну
характерную деталь: в отдельных дворянских родах должность уездного предводи
теля дворянства была семейной традицией»6. Иная точка зрения приведена в работе
С. Беккера7.
Со второй половины XIX в. до 1917 г. включительно дворянские корпорации
Московской и Самарской губерний возглавляли соответственно 11 и 14 губернских
предводителей.
Большинство губернских предводителей занимали должность 1 — 2 срока, при
чем более половины (57 %) избирались на эту должность всего на 1 срок (табл. 1).
Таблица 1
Губернские предводители Московской и Самарской губерний
Московская губерния Самарская губерния

Количе Число предво Процент Количе Число предво Процент к
ство дителей, чел. к суммарному числу ство дителей, чел. суммарному числу
сроков* предводителей** сроков предводителей
1 3 27,3 1 8 57,2
2 4 36,3 2 1 7,1
3 2 18,2 3 3 21,4
4 1 9,1 4 2 14,3
5 1 9,1
Итого — 11 Итого — 14
Составлена по: ЦГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1985, 2083, 2091, 2092, 2094, 2144, 2146, 2154 ; Ад
рес-календарь и памятная книжка Самарской губернии 1863 — 1864, 1869 — 1900, 1902 — 1916 ;
Цветков В. С. Дворянское самоуправление России во второй половине XIX — начале XX в. (по
материалам Московского дворянского собрания) : дис. … канд. ист. наук. М., 2012. С. 369 ; Алексу
шина Т. Ф. Самарские страницы российского дворянства. Самара, 2013 ; Ее же. Полный библиогра
фический словарь дворян Самарской губернии. Самара, 2015. 504 с. ; Любимов С. В. Предводители
дворянства всех наместничеств, губерний и областей Российской империи 1777 — 1910 г. СПб., 1911.
* При подсчете количества сроков данные представлены в округленных значениях, это было
обусловлено необходимостью корректного соотношения полученных нами сведений с данными
С. Беккера.
** Здесь и далее данные представлены в округленных значениях для удобства их сопоставления.
С. Беккер, проанализировав данные с 1777 по 1910 г. по 47 губерниям России

приводит следующие сведения (табл. 2).
Таблица 2
Губернские предводители дворянства, избранные в Европейской России (1777 — 1910)
Количество сроков Число предводителей, чел. Процент к суммарному числу предводителей

1 521 58,7
2 163 18,3
3 90 10,1
4 54 6,1
5—7 53 6,0
8 — 10 7 0,8
Итого — 888
Источник: Беккер С. Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего пери

ода императорской России. М., 2004. C. 238.
Анализ материалов по институту уездных предводителей в Самарской губернии

показывает следующую картину (табл. 3).
Таблица 3
Уездные предводители дворянства, избранные
в Самарской губернии (1870 — 1916 гг.)
Количество сроков Число предводителей, чел. Процент к суммарному числу предводителей

1 23 44,2
2 18 34,7
3 4 7,7
4 4 7,7
5 1 1,9
6 2 3,8
Итого — 52*
Составлено по: Адрес-календарь и памятная книжка Самарской губернии за 1863 — 1916 гг. ;
Любимов С. В. Указ. соч.
* Всего 56 предводителей, но 4 предводителя — временно заменяли.
Судя по данным табл. 3, основной интервал количества сроков, занимаемых в

должности уездного предводителя в Самарской губернии, варьировался от 1 —
до 2 трехлетий.
Рассмотрев проблему на губернском и уездном уровнях, очевидно, что точка
зрения С. Беккера наиболее предпочтительна для понимания основных тенденций
развития института предводителей дворянства в России. Однако следует учитывать,
что суммарное время нахождения в должности предводителя более 2 сроков не
соизмеримо больше, чем предводителей, находившихся в этой должности 1 —
2 срока. Например, предводители дворянства Самарской губернии, находившиеся
более 2 сроков в должности, в общем занимали ее 48 лет, а предводители, зани
мавшие эту должность 1 — 2 срока, — 18 лет. Так, будущий министр земледелия
Российской империи А. Н. Наумов занимал должность губернского предводителя
10 лет, а бузулукский уездный предводитель А. П. Жданов — 18 лет. Подобное
распределение времени характерно и для дворянства Московской губернии: князь
П. Н. Трубецкой находился в должности губернского предводителя, по данным
В. С. Цветкова, 14 лет8, а по данным С. В. Любимова — 16 лет9. Стремление пред
водителей сохранить должность можно объяснить желанием славы, власти и про
чих дивидендов. На наш взгляд, имеет большее значение, что при выборе канди
датур на эти должности задавался имущественный ценз. Вместе с тем наблюдалось
индифферентное отношение дворян к сословной организации и участию в ее де
ятельности.
Во второй половине XIX в. в России происходили значительные социально-
экономические преобразования. Реформы Александра II затрагивали все сословия
российского общества. Трансформация феодально-крепостнической системы в ка
питалистическую, согласно взглядам историков, негативно отразилась на эконо
мическом положении дворянского сословия10. Если считать дворянскую корпорацию
«зеркалом» определенной части сословия, то можно проследить данную транс
формацию.
Особенностью столичных регионов, как известно, является концентрация капи
тала. В России такими были Москва и Санкт-Петербург, а следовательно, и их дво
рянские корпорации (табл. 4).
Таблица 4
Имущественное положение губернских предводителей дворянства
Московской губернии (1844 — 1917 гг., за основу взяты земельные владения), абс. (%)
Дом, 1— 1001 — 5001 — Более Нет Нет

фабрика 1 000 десятин 5 000 десятин 10 000 десятин 10 000 десятин имущества сведений
0 1 (9,1) 0 0 10 (90,9) 0 0
Итого — 11
Источник: Цветков В. С. Указ. соч. C. 374.
При подсчете имущественного положения членов дворянских корпораций за

основу были взяты размеры земельных владений. Чтобы скорректировать данные
дореформенного и пореформенного периодов, вслед за В. С. Цветковым мы посчи
тали возможным приравнять 1 крестьянскую душу к 3 десятинам земли. Данная
корректировка выполнена на основе дореформенного ценза для участия в деятель
ности дворянского собрания11.
Судя по данным табл. 4, имущественное положение предводителей мало изме
нилось. Это объясняется тем, что во главе дворянства губернии находились предста
вители таких титулованных родов, как Шереметевы, Мещерские, Бобринские, Тру
бецкие и др.
Как указывает В. С. Цветков, наиболее состоятельным губернским предводите
лем был граф С. Д. Шереметев, в его собственности находились 244 777 десятин
земли, на которой проживали 16 530 временнообязанных крестьян. Он имел дома в
Санкт-Петербурге и Москве. Имения практически всех губернских предводителей
располагались в различных регионах страны. Так, имение А. А. Черткова находилось
в Московской и Воронежской губерниях. Наименьшее количество земельных владе
ний было у предпоследнего предводителя — Александра Дмитриевича Самарина.
Ему принадлежали 175 десятин земли, или 6 крепостных крестьян, в Белгородском
уезде Московской губернии. В. С. Цветков объясняет выбор дворянства личными
достоинствами самого А. Д. Самарина, так как тот не обладал значительным состо
янием и не принадлежал к знатной фамилии12. Стремлением помочь в затруднитель
ной финансовой ситуации автор объясняет и избрание на должность губернского
предводителя В. И. Ершова13.
Характеризуя имущественное положение дворянства столичных регионов, сле
дует учитывать, что в Москве и Санкт-Петербурге проживали и состояли в их дво
рянских корпорациях крупнейшие помещики. Доминик Ливен в монографии «Ари
стократия в Европе. 1815 — 1914» приводит данные о 50 крупнейших российских
помещиках, среди которых были представлены члены как Московской, так и
Санкт-Петербургской дворянских корпораций14.
За время существования Самарской губернии (1851 — 1917 гг.) дворянскую
корпорацию возглавляли 14 предводителей. Имущественное положение губерн-
ских предводителей в данной губернии несколько отличалось от их московских

коллег (табл. 5).
Таблица 5
Имущественное положение губернских предводителей дворянства
Самарской губернии (1851 — 1917 гг.; за основу взяты земельные владения), абс. (%)
Дом, 1— 1 001 — 5 001 — Более Нет Нет

0 0 4 (28,6) 3 (21,4) 6 (42,9) 0 1 (7,1)
Итого — 14
Составлена по: ЦГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1985, 2083, 2091, 2092, 2094, 2144, 2146, 2154 ;
Адрес-календарь и памятная книжка Самарской губернии 1863 — 1864, 1869 — 1900, 1902 —
1916 ; Алексушина Т. Ф. Самарские страницы российского дворянства ; Ее же. Полный библиогра
фический словарь дворян Самарской губернии ; Любимов С. В. Указ. соч.
При характеристике имущественного положения губернских предводителей

Самарской губернии следует учитывать, что с 1851 г. по конец 1870-х гг. оно исчис
лялось десятками тысяч десятин земли. Однако после ухода с поста предводителя
Д. А. Мордвинова (в должности с 1869 по 1878 г.) данная эпоха закончилась. Ос
новные земельные владения предводителей с конца 70-х гг. XIX в. находились в
диапазоне 1 — 10 тыс. десятин земли. В начале XX в. губернское дворянство воз
главил А. Н. Наумов, во владении которого находились 32 197 десятин земли, водя
ные мельницы и рыбные ловли15, хотя он составлял уже исключение из правил.
Как отмечает В. А. Шаповалов, в Курской губернии в среднем на каждого гу
бернского предводителя приходилось по 11 622 десятин земли, а следовательно, они
принадлежали к крупнейшим землевладельцам губернии16.
Имущественное положение уездных предводителей Самарской губернии во
второй половине XIX — начале XX в. выглядело следующим образом (табл. 6).
Таблица 6
Имущественное положение уездных предводителей дворянства
Самарской губернии (за основу взяты земельные владения), абс. (%)
Дом, 1— 1 001 — 5 001 — Более Нет Нет

0 8 (11,1) 30 (41,7) 10 (13,9) 10 (13,9) 3 (4,1) 11 (15,3)
Итого — 72
Составлено по: ЦГАСО. Ф. 3. Оп. 55. Д. 38 ; Оп. 97. Д. 34а ; Ф. 372. Оп. 1. Д. 121 ; Ф. 430.
Оп. 1. Д. 1986, 1987, 1988, 1990, 1994, 2009, 2011, 2021, 2023, 2032, 2042, 2048, 2049, 2050, 2051,
2056, 2066, 2080, 2084, 2085, 2087, 2089, 2091, 2093, 2094, 2107, 2115, 2116, 2119, 2123, 2126, 2133,
2136, 2139, 2140, 2143, 2144, 2146, 2149, 2151, 2154, 2199 ; Адрес-календарь и памятная книжка
Самарской губернии за 1863 — 1916 гг. ; Самарские губернские ведомости. 1859. № 11, 14 марта ;
1873. № 25, 28 марта ; 1878. № 70, 16 сент. ; 1884. № 91, 24 нояб. ; 1890. № 47, 23 июня ; 1896.
№ 46, 19 июля ; № 49, 29 июня ; 1905. № 42, 18 июня ; 1909. № 70, 16 сент. ; 1911. № 7, 22 янв. ;
Алексушина Т. Ф. Самарские страницы российского дворянства.
Для института уездных предводителей (как и для кандидатов и исполняющих
должность предводителя) тенденция к уменьшению землевладения в конце 1870-х гг.
была также характерной. В Курской губернии (Белгородский уезд) среднее количе
ство земли у уездных предводителей составило 5 073 десятины земли17.
Следующим параметром компаративного анализа был выбран возраст пред
водителей, а именно при вступлении в данную должность и при вступлении в любую
должность в системе дворянской корпорации. Такая методика позволяет проследить
весь «служебный путь» предводителя. По законам Российской империи на эту долж
ность могли претендовать лица, достигшие 21 года18.
Анализ сведений о возрасте московских и самарских губернских предводителей
показывает, что возрастной ценз здесь не нарушался и соблюдался. Диапазон ко
личества лет при вступлении на службу в институты дворянской корпорации в Са
марской и Московской губерниях примерно одинаков и на протяжении анализиру
емого периода составлял соответственно 32 — 64 и 34 — 50 лет. Важно отметить,
что губернские предводители на момент вступления в должность уже имели опыт
службы в государственных учреждениях, армии или сословной организации. Сред
ний возраст на момент вступления в должность был равен 45 годам в Московской
губернии и 48 — 49 годам — в Самарской губернии. Средний возраст губернского
предводителя Курской губернии равнялся 42 годам19.
Самым молодым губернским предводителем в Самарской губернии был статский
советник, потомственный дворянин Сергей Павлинович (Павлович) Юрасов (32 го
да). Он окончил Санкт-Петербургский II кадетский корпус, его имения находились
в Симбирской и Самарской губерниях. В течение многих лет С. П. Юрасов занимал
посты в земских учреждениях и дворянском собрании. Он начал служебную карьеру
с должности канцелярского служителя сызранского уездного предводителя (на служ
бу поступил в 16 лет), имел большой опыт в управлении делами уезда — 6 лет за
нимал должность ставропольского уездного предводителя. Значительный жизненный
и служебный опыт С. П. Юрасова позволил самарскому дворянству избрать его
большинством баллов (голосов) на должность предводителя дворянства Самарской
губернии в 1878 г.20
Самыми молодыми губернскими предводителями Московской губернии в ис
следуемый период были действительный статский советник, гофмейстер двора,
князь Л. Н. Гагарин и действительный статский советник, егермейстер двора, князь
П. Н. Трубецкой. Им на момент избрания было по 34 года21.
Князь Л. Н. Гагарин родился в 1828 г., учился в Санкт-Петербургском универ
ситете, но полного курса не окончил и в 1847 г. поступил на службу в Министерство
иностранных дел. В 1852 г. был переведен в Министерство внутренних дел. Во
время Крымской военной компании 1853 — 1856 гг. находился в рядах государствен
ного ополчения. Позднее он служил в лейб-гвардии стрелкового батальона в соста
ве южной армии. После войны в 1857 г. уволился с военной службы и в следующем
году был избран дворянами членом Московского губернского комитета по улучше
нию быта помещичьих крестьян. До избрания в 1862 г. на должность губернского
предводителя он исполнял должность почетного попечителя московских гимназий22.
На наш взгляд, избрание на эту должность характеризует Л. Н. Гагарина как чело
века, имевшего положительную репутацию в дворянской среде и руководствовав
шегося ценностными идеалами своего сословия. Учитывая значимость попечения
дворянства об образовании своих детей, становится понятным, что на эту должность

могли претендовать дворяне, отвечавшие нравственным идеалам первенствующего
сословия.
Как отмечает Е. П. Баринова, со второй половины XIX в. дворянство начало
уделять большее внимание службе в общественных учреждениях, отдавая тем самым
«долг» обществу23. Одним из представителей этого общественного течения можно
назвать князя П. Н. Трубецкого. Он родился в 1858 г., окончил Московский универ
ситет со степенью кандидата, в 1883 г. поступил на службу в дворянской корпорации.
Карьеру князь П. Н. Трубецкой начал будучи избранным на должность почетного
попечителя Нижне-Чирской мужской прогимназии в Области Войска Донского. Затем
он неоднократно избирался на различные должности в дворянских сословных уч
реждениях. К моменту избрания в 1892 г. на должность губернского предводителя
П. Н. Трубецкой уже имел богатый административный опыт управленца и организа
тора, что, несомненно, было использованно им при создании монархической орга
низации «Союз русских людей», а также при исполнении обязанностей члена Госу
дарственного Совета24. Избрание в столь молодом возрасте (в отличие от среднего
значения по выборке) В. С. Цветков связывает с влиятельностью и знатностью родов
Гагарина и Трубецкого, а также их личными качествами, что, на наш взгляд, имело
куда большее значение для избрания на должность главы дворянства губернии25.
Самыми пожилыми губернскими предводителями были тайный советник Г. С. Ак
саков (Самарская губерния) и действительный статский советник в должности штал
мейстера П. А. Базилевский (Московская губерния). Оба предводителя имели значи
тельный управленческий опыт. Так, Г. С. Аксаков использовал полученный опыт в
должностях вице-губернатора Оренбургской и Самарской губерний26. П. А. Базилев
ский являлся сверхштатным чиновником по особым поручениям при московском ге
нерал-губернаторе и не раз представлял его в различных советах и прочих заседаниях27.
Следующим по значимости в иерархии дворянской корпорации является инсти
тут уездных предводителей. Мы приводим данные по Самарской и Курской (Белго
родский уезд) губерниям.
Возрастной ценз для вступления в должность уездного предводителя совпадал
с цензом для губернского и был равен 21 году от роду. Возрастной интервал уездных
предводителей колебался от 23 до 58 лет. Основная часть предводителей, вступивших
в эту должность, имела возрастной диапазон 26 — 58 лет. За рамками основного
интервала находятся 2 случая избрания в должность уездного предводителя Самар
ской губернии в возрасте 23 лет (Г. Г. Воецкий и А. А. Жемчужников). Избрание в
столь юном возрасте на такую ответственную должность мы связываем прежде
всего с «нехваткой» кадров, а также, возможно, с их репутацией в губернии. Наибо
лее предпочтительным для занятия должности уездного предводителя в Самарской
губернии был возраст 30 — 36 лет. До избрания в должность предводителя дворяне,
как правило, состояли на государственной, военной или муниципальной (подразу
меваются земские учреждения) службе. Средний возраст уездного предводителя в
Самарской губернии был равен 38 годам. В Курской губернии (Белгородский уезд)
этот показатель был равен 40 годам28.
Губернский и уездный предводители на основании законодательства (Табель о
рангах) приравнивались соответственно к V классу (статский советник), с 1831 г. к
IV классу (действительный статский советник) и к VII классу (надворный советник),
а после 1831 г. к VI классу (коллежский советник)29. Должность губернского пред
водителя дворянства Самарской губернии занимали в основном представители
V класса — 8 чел., IV — 6 чел. Уездные предводители Самарской губернии в основ
ном имели V и VII классы. В Белгородском уезде Курской губернии уездные пред
водители в большинстве своем имели чины военного ведомства IX класса30.
Самую низшую должность среди губернских предводителей занимал Дмитрий
Александрович Мордвинов в 1870 — 1871 гг., а уже в 1872 г. он был Высочайше
произведен в статские советники31. Среди уездных предводителей самую низшую
должность — коллежский секретарь (XIV класс) занимали предводители Бузулук
ского, Бугульминского и Николаевско-Новоузенского уездов. Отметим, что должность
губернского предводителя дворянства никогда не занимали лица, не имевшие чина.
В Московской губернии во второй половине XIX — начале XX в. девять гу
бернских предводителей имели гражданские чины IV класса. В. Д. Чертков и князь
А. В. Мещерский достигли III класса, имея чин статского советника. Кроме граж
данских чинов IV класса семь предводителей имели придворные чины III класса, а
граф С. Д. Шереметев, будучи действительным статским советником, имел придвор
ный чин II класса32.
Следующий критерий анализа институтов губернских и уездных предводите-
лей — штрафы. Как уже было сказано, предводитель, как и участник дворянского
собрания, не должен был «иметь пороков или подозрений»33.
В Самарской губернии нами выявлены три случая наличия штрафов у предво
дителей. Так, граф Н. А. Толстой в 1873 г. за оскорбление самарского губернатора
Ф. Д. Климова был выслан в г. Кинешму под надзор полиции, однако после хлопот
родственников вернулся в Самару, а в 1881 г. был избран на должность уездного
предводителя. В 1891 г. он исполнял обязанности губернского предводителя дво
рянства34.
Статский советник А. Г. Акимов находился под судом по обвинению в престу
плениях по должности. Несмотря на это на выборах XI трехлетия был избран уезд
ным предводителем. Следует отметить, что до этого А. Г. Акимов не занимал долж
ностей в дворянской корпорации. Впоследствии он переизбирался на эту должность
трижды35.
Уездный предводитель А. И. Гродницкий был оштрафован за беспорядки по делу
Миротворцева и освобождение его из-под стражи36.
В случае наличия штрафов и других пороков избрание на должность предводи
теля мы связываем, прежде всего, с незначительностью проступка, а также с хорошей
репутацией выше названных лиц в губернии, а в случае графа Н. А. Толстого и при
дворе.
Произведенная выборка по критериям семейное положение, количество браков и
число детей по Самарской губернии совпадает с данными, приводимыми В. С. Цвет
ковым. В Московской губернии все 11, а в Самарской губернии 12 из 14 губернских
предводителей были женаты. Семейное положение самарских уездных предводите
лей отличается незначительно — большинство (76 %) предводителей были женаты.
Основная часть предводителей всех уровней в Самарской губернии находилась в
первом брачном союзе. В Московской губернии губернский предводитель имел в
среднем 3 детей. В Самарской губернии более 40 % губернских и уездных предво
дителей имели от одного до трех детей.
Важной проблемой конца XIX — начала XX в. стало «размывание» сословия.

Несмотря на разное восприятие этого обществом, часть дворян — членов дворян
ской корпорации Самарской губернии женилась на представительницах других
сословий. Так, предводитель дворянства Николаевского уезда А. А. Ушаков заклю
чил брак с дочерью священника37.
Непременным залогом хорошей карьеры во второй половине XIX — начале
XX в. являлось наличие образования. Губернские предводители получили различ
ное образование. Они прошли курсы в военных, высших и средних учебных заведе
ниях и неизменно имели хорошую образовательную подготовку. Среди московских
губернских предводителей пять человек учились в университетах. В лицеях «полу
чили воспитание» князь А. В. Мещерский и П. А. Базилевский. Военное образование
имел В. А. Шереметев остальные (три человека) получили домашнее образование38.
В Самарской губернии губернские и уездные предводители также имели хорошее
образование. С отдаленностью от университетских городов можно связать то, что
двое губернских предводителей получили среднее образование. Среди губернских
предводителей Курской губернии все, кроме Н. К. Шабельского (выдержал экзамен
за полный курс), окончили высшие и средние учебные заведения39.
За исполнение должностных обязанностей губернские и уездные предводи-
тели, как правило, не получали жалование. Исключение составляют два предводи
теля: кандидат самарского уездного предводителя И. А. Рудин за службу получал
2 500 тыс. руб. в год40; в Московской губернии избрание на должность губернско
го предводителя В. И. Ершова мотивировалось не только личными и служебными
качествами претендента, но и его трудным финансовым положением, и ежегодная
выплата губернскому предводителю в размере 20 тыс. руб. могла ему помочь41.
В отсутствие губернского или уездного предводителя его должность исполнял
избранный на эту должность кандидат, или уездный предводитель исполнял долж
ность губернского, а уездного — депутат дворянского собрания. По Самарской гу
бернии мы располагаем сведениями по 27 кандидатам и исполняющим должность
уездного и губернского предводителей. К претендентам на эти должности предъяв
лялись повышенные требования, схожие с требованиями на должность предводителя.
Таким образом, общие черты среднестатистического предводителя (губернского
и уездного) второй половины XIX — начала XX в. нам представляются следующим
образом: потомственный дворянин, получивший достойное образование в высшем
(большинство) или среднем учебных заведениях либо домашнее образование. Имел
крупную земельную собственность (более 10 тыс. десятин земли) примерно до начала
80-х гг. XIX в. (в зависимости от региональных особенностей хронологические рамки
могут отличаться). В конце XIX — начале XX в. ситуация стала меняться, так как
усилился процесс разукрупнения имений. Предводитель был семейным человеком
(состоял в первом брачном союзе), в его семье насчитывалось от 1 до 3 детей. Средний
возраст губернского предводителя колебался от 42 до 48 лет (уездного 38 — 40 лет).
Занимая данную должность, дворянин, как правило, имел опыт службы — государст
венной, военной или муниципальной. Должность предводителя дворянства либо была
одной из ступеней карьерного роста, либо становилась последним местом службы.
Отличительной чертой столичного предводителя от провинциального является
имущественное положение. В Московской губернии десять (90,9 %) губернских
предводителей имели во владении более 10 тыс. десятин земли. В Самарской гу
бернии только 6 (42,9 %) губернских предводителей владели такими же земельными
угодьями.
По таким критериям, как семейное положение, образование, возраст, чин и жа
лование предводителей анализируемых нами губерний, отличия имели незначитель
ный характер.
1
Сборник законов о российском дворянстве с дополнениями / сост. Г. Блосфельдт. СПб., 1901.
Ст. 113, 125, 126, 188 — 190.
2
См.: Цветков В. С. Дворянское самоуправление России во второй половине XIX — на
чале XX в. (по материалам Московского дворянского собрания) : дис. … канд. ист. наук. М.,
2012. 374 с. ; Шаповалов В. А. Поместное дворянство Европейской России в 50-е — 90-е гг. XIX
века. (По материалам Центрально-черноземных губерний). Белгород, 2014. 541 с.
3
См.: Шаповалов В. А. Указ. соч.
4
См.: Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России. 1861 — 1904 гг. Состав, числен
ность, корпоративная организация. М., 1979. 304 с.
5
Шаповалов В. А. Указ. соч. C. 230.
6
7
См.: Беккер С. Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода
императорской России. М., 2004. 344 с.
8
См.: Цветков В. С. Указ. соч. С. 369.
9
См.: Любимов С. В. Предводители дворянства всех наместничеств, губерний и областей
Российской империи 1777 — 1910 г. СПб., 1911. С. 37 — 38.
10
См., например: Литвак Б. Г. Переворот 1861 года в России: почему не реализовалась ре
форматорская альтернатива. М., 1991. 302 с. ; Игнатович И. И. Помещичьи крестьяне накануне
освобождения. СПб., 1910. 312 с. ; Огановский Н. П. Закономерность аграрной эволюции. Ч. 2 :
Очерки по истории земельных отношений в России. Саратов, 1911. 2, 632, II с. ; Козлов С. А.
Аграрные традиции и новации в дореформенной России (Центрально-нечерноземные губернии).
М., 2002. 560 с. и др.
11
См.: Корелин А. П. Указ. соч. C. 59.
12
См.: Цветков В. С. Указ. соч. C. 53.
13
Там же. С. 47 — 48.
14
См.: Ливен Д. Аристократия в Европе. 1815 — 1914 / пер. с англ. М. А. Шерешевской
[и др.]. СПб., 2000. 358 с.
15
См.: Алексушина Т. Ф. Самарские страницы российского дворянства. Самара, 2013.
С. 423 — 424.
16
См.: Шаповалов В. А. Указ. соч. C. 230.
17
Там же. C. 233.
18
См.: Сборник законов о российском дворянстве… Ст. 113.
19
20
ЦГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 2154. Л. 2 — 3.
21
22
Там же. С. 36 — 39.
23
См.: Баринова Е. П. Российское дворянство в начале XX века: социокультурный портрет.
Самара, 2006. С. 43 — 60.
24
См.: Цветков В. С. Указ. соч. C. 49 — 52.
25
Там же. С. 37, 50.
26
ЦГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1985. Л. 4 — 5.
27
28
29
См.: Полное собрание законов Российской империи. Т. 6. Отд. 2. № 4989.
30
31
См.: Самарские губернские ведомости. 1872. № 34, 29 апр.
32
33
Сборник законов о российском дворянстве… Ст. 185.
34
См.: Алексушина Т. Ф. Указ. соч. С. 470.
35
ЦГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1986. Л. 1 об. — 2.
36
Там же. Д. 2021. Л. 3.
37
См.: Трубицын И. О., Румянцева Н. М. Формулярный список служителей Самарской
корпоративной организации дворянства как источник. Просопографический анализ (предваритель
ные изыскания) // Концепт : науч.-метод. электрон. журн. 2017. № S15. С. 55 — 56. URL: http://e-
koncept.ru/2017/470183.htm (дата обращения: 11.02.2019).
38
39
40
ЦГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 2127, 2128. Л. 4 — 5.
41
УДК 27:291.71(470.57)
Р. Р. Садиков
R. R. Sadikov
МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

СРЕДИ ФИННО-УГОРСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
УФИМСКОЙ ГУБЕРНИИ В XIX — НАЧАЛЕ XX в.
MISSIONARY ACTIVITY OF THE ORTHODOX CHURCH AMONG

THE FINNO-UGRIC POPULATION OF THE UFA GOVERNORATE
IN THE XIX — THE EARLY XX CENTURY
Ключевые слова: марийцы, мордва, удмурты, православное миссионерство, Уфимская епархия.
В статье на основе архивных и опубликованных источников рассматривается история право
славного миссионерства в Уфимской губернии среди финно-угорских народов (марийцев, мордвы,
удмуртов), как крещеных, так и язычников, в XIX — начале XX в. Показано, что помимо церкви
большая роль в христианском просвещении этих народов принадлежала школе.
Key words: the Mari, the Mordvins, the Udmurts, Orthodox missionary work, Ufa eparchy.
The history of Orthodox missionary work in the Ufa Governorate among the Finno-Ugric peoples
(the Mari, the Mordvins, the Udmurts), both baptized and pagans, in the XIX — the early XX century is
considered in the article on the basis of archival and published sources. It is described that in addition to
the church the school played a large role in the Christian enlightenment of these peoples.
Одним из основных направлений деятельности православной церкви исходя из

ее вероучения («Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и
Святого Духа» (МФ 28: 19)1) является миссионерство. В Российской империи, осо
бенно в национальных окраинах, оно стало также одной из главных функций как
государственной церкви: в сотрудничестве с властью она должна была привлечь в
© Садиков Р. Р., 2019
свое лоно как можно больше «иноверных» подданных. Помимо религиозной пропо
веди миссионеры в качестве главной цели видели обрусение инородцев, которые
должны были составить «„едино стадо“ с коренным русским населением»2. Важная
роль отводилась миссионерству в Уфимской епархии, густо населенной «инородца
ми» и «иноверцами».
Данный аспект деятельности православной церкви в Уфимской губернии изучен
крайне слабо. Имеются лишь отдельные разрозненные исследования, посвященные
этой теме3. Работа церкви с финно-угорскими «инородцами», как крещеными, так и
язычниками, совершенно не рассмотрена в научной литературе.
По данным Первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.,
в Уфимской губернии из финно-угорских народов проживали эстонцы (617 чел.),
удмурты/вотяки (22 501), мордва (37 289), марийцы/черемисы (80 608 чел.)4. Из
них православными были 37 эстонцев, 1 176 вотяков, 35 944 чел. мордвы, 4 473
черемиса; старообрядцами — 1 338 чел. мордвы; лютеранами — 580 эстонцев;
магометанами — 405 вотяков, 5 чел. мордвы, 289 черемисов; остальных христиан
ских вероисповеданий — 1 чел. мордвы; иудеев — 1 чел. мордвы; нехристиане —
20 920 вотяков и 75 846 черемисов5. Под последними имелись в виду язычники,
значительное число которых по губернии (97 208 чел.6) было предметом особого
беспокойства уфимских епископов. Наибольшее число язычников-вотяков и череми
сов проживало в Бирском уезде (83 640 чел.7).
Отдельные попытки миссионерской деятельности среди язычников края пред
принимались уже с начала XIX в., со времени учреждения в 1799 г. Оренбургской
епархии с местопребыванием архиерея в г. Уфе. Интересно отметить, что первый
перевод молитвы «Отче наш» на удмуртский язык, датированный 1803 г., при
надлежит перу неизвестного автора из этой епархии8. По указу Святейшего Синода
Оренбургской духовной консисторией в 1838 г. приходским священникам были даны
предписания, чтобы «они с полным пастырским усердием приступили к христиан
скому просвещению язычников»9. В 1844 г. консистория обратилась с просьбой о
содействии в миссионерских действиях к Оренбургской палате государственных
имуществ, которая сделала соответствующие указания своим окружным начальникам.
Непосредственным следствием этого явилось насильственное крещение 870 чере
мисов — жителей д. Ведресь-Калмаш Бирского уезда и округи10. В 1846 г. здесь была
построена и освящена церковь, а само поселение крещеных марийцев было переи
меновано в с. Никольское11. В дальнейшем переход небольших групп марийцев в
православие продолжился. Так, священнику с. Никольского Феопемту Алонзову в
1853 г. удалось окрестить 14 местных марийцев12, а в 1860 г. — еще 42 чел.13 По
сведениям 1856 и 1864 гг., основное число крещеных марийцев Бирского уезда по
мимо с. Никольского проживало в Эбалакове, Арлане, Верхнем Ильенбаше, Калта
еве, Музякове, Крым-Сараеве, Амзибаше, Нижнем Тыхтеме. Они были приписаны
в основном к приходам церквей с. Никольское, Чераул и Касёво14.
В 1853 г. в Оренбургской епархии была учреждена миссия для «обращения
идолопоклонников в христианскую веру»15 в составе 15 приходских священников16.
Уже в 1854 г. миссионерские действия по обращению язычников в православие были
прекращены «вследствие возникшего от того брожения умов в магометанском на
селении, которое могло проявиться вредными для спокойствия края последствия
ми»17. В 1859 г. Оренбургская епархия вследствие обширности территории и в целях
усиления миссионерской работы была разделена на собственно Оренбургскую и

Уфимскую18.
Известно, что в 1853 г. 20 марийских детей посещали школу, открытую при
церкви с. Никольского священником Ф. Алонзовым19. В 1864 г. миссионеры плани
ровали открыть школы в марийских деревнях Мишкино и Кильтеево и удмуртской
деревне Верхние Татышлы Бирского уезда20. В итоге миссионерские школы были
открыты в начале 1865 г. только в марийских деревнях Чураево и Киебак Бирского
уезда Уфимской губернии21. Предполагалось, что там будут учиться также дети
удмуртов-язычников. В школах учительствовали выпускники Уфимской духовной
семинарии Николай Боголюбов (Чураево) и Константин Гумилевский (Киебак)22.
Однако, так как в них учеников склоняли к принятию православия, то у населения
сложилось к ним негативное отношение, и они прекратили деятельность в 1869 г.,
а ученики были переведены в Уфу, где в 1870 г. начала действовать Уфимская че
ремисская школа23.
В конце 1877 г. в 9 марийских и 2 удмуртских деревнях Уфимской губернии
открылись инородческие одноклассные училища Министерства народного просве
щения (министерские училища): Камееве, Мишкине, Старом Янмурзине, Старом
Варяше, Тюльдях, Большом Качаке, Арлане, Кильтееве, Тынбаеве, Чишме Бирского
и Акборисове Белебеевского уездов24. «Преподавателями в эти училища были назна
чены природные язычники, воспитанные в Уфимской Черемисской школе, где они
усвоили нравственные правила и правильные религиозные понятия»25. В 1879 г.
подобные школы были открыты еще в 10 марийских деревнях26. В этих школах по
мимо общеобразовательных предметов большое внимание уделялось также препо
даванию Закона Божьего и церковного пения27. В деле религиозного просвещения
мордвы важную роль играли и школы, открытые еще в 1850 — 1860-е гг. и относив
шиеся к ведомству Министерства государственных имуществ (позднее они были
переданы в ведение Министерства народного просвещения)28.
Как отмечалось в епархиальных документах, миссионерское дело среди языч
ников в 1850 — 1860-е гг. не имело успеха: «Обращение в христианство большею
частию происходит только между теми язычниками, которые по разным обстоятель
ствам более или менее находятся в соприкосновении с православным населением.
Опытов же просвещения спасительным учением православия значительных масс или
деревень, к сожалению, до сих пор не представляется»29. Миссия среди крещеных и
некрещеных «инородцев» губернии начала принимать системный характер только с
учреждением в 1878 г. Уфимского епархиального комитета Православного Миссио
нерского общества30. Он являлся региональным подразделением Православного
Миссионерского общества, созданного в Москве в 1870 г. для организационной и
финансовой поддержки внешней миссии российской церкви31.
Главными направлениями деятельности епархиального комитета в конце XIX в.
стали открытие миссионерских школ и постройка церквей для крещеных инород-
цев. Были учреждены отдельные инородческие приходы, в которых с 1881 г. нача
лось ведение богослужения на родных языках32. Так, в 1890 г. был организован
отдельный «инородческий» приход в сельце Князь-Елга Бирского уезда, включав
ший в себя 7 селений крещеных вотяков и татар, куда назначили священника «из
инородцев» Сергия Сизова. Еще в 1889 г. здесь открылась миссионерская школа, где
уже в следующем году обучались 25 мальчиков и 4 девочки, дети крещеных уд
муртов33. В 1892 — 1895 гг. в Князь-Елге при содействии миссионерского комитета
и на средства местных купцов Груздевых была построена церковь во имя святого
великомученика Пантелеймона34. По замечанию Д. М. Белова, учителя Князь-Елгин
ской миссионерской школы, «вотяки эти при моем поступлении не только не похо
дили на христиан, но даже не умели осенять себя крестным знамением; в церковь
они не ходили, а если когда по обязанности (крестить, отпевать и венчаться) и бы
вали, то ровно ничего не понимали: службы совершались на чуждом для них языке»35.
Далее он указывал, что «служба во вновь построенном храме стала совершаться
частью на славянском, частью на татарском языке… На первых порах вотяки посе
щали церковь не особенно усердно и их приходилось даже наряжать. А потом труды
и время сделали свое дело: вотяки стали ходить в церковь усердно, не пропуская ни
одной воскресной и праздничной службы. Школа в разсеянии темноты шла с церко
вью рука об руку, — благодаря ей увеличился в населении % грамотности. Теперь
со времени открытия миссии в деревне Князи-Елге, прошло около 17 лет. Вотяки
становятся неузнаваемы. Ихние обычаи, порядки, верования и даже костюм уходят
в область предания»36.
Однако, как отмечали сами миссионеры, Уфимский миссионерский комитет
действовал преимущественно среди «инородцев татарского и чувашского племени»,
а «попечение о просвещении черемис и вотяков» осуществлялось гражданскими
властями, хотя «просветительская деятельность Правительства возымела уже нема
ло и миссионерского воздействия»37. На мордовское население губернии комитет
также не обращал внимания, поскольку считалось, что этот народ в религиозно-нрав
ственном отношении находится в удовлетворительном состоянии: «Можно даже
безошибочно сказать, что мордва набожнее и усерднее русских исполняет христи
анские обязанности»38. Причину этого видели в том, что у них «издавна построены
церкви и ранее других открыты школы»39.
Большую озабоченность миссионеров вызывало религиозное состояние креще
ных марийцев, которые, по сути, оставались язычниками: «…христианство дало им
лишь имена и не ознакомило их с учением Христа и с богатством содержания пра
вославного богослужения», поэтому «в требованиях исполнения христианских об
рядов, треб и богослужений они, скорее, усматривали цели, имеющие государствен
ное значение, а не религиозное», а в «лице священника видели не столько пастыря,
пекущегося о спасении душ пасомых, сколько администратора»40. В начале XX в.
они жили в 28 селениях Бирского уезда, священников-черемисов в епархии было
пятеро, но двое из них служили в русских приходах41. Значительную работу по «хри
стианскому просвещению» проводили священники Павел Глезденёв с. Ново-Николь
ского и Николай Михайлов с. Можарова, игумен Камско-Березовского миссионер-
ского монастыря Анастасий, сами «природные черемисы».
Приход церкви с. Ново-Никольского состоял из села и 5 деревень, где преиму
щественно проживали крещеные черемисы. Каменная церковь во имя Живоначаль
ной Троицы была построена здесь в 1865 — 1866 гг.42 Миссионер и просветитель
марийского народа П. Глезденёв (до крещения — Мендлигарей Мендиаров), уро
женец д. Тумбагушево Белебеевского уезда, после окончания Уфимской духовной
семинарии и рукоположения в сан священника в 1900 г. был определен на священ
ническое место Свято-Троицкой церкви с. Ново-Никольского Бирского уезда43. В
отчете благочинного 2-го округа Бирского уезда священника Н. Краснова отмеча
лось, что «в среде духовенства выдается как ревностный пастырь и умелый в среде
черемис проповедник-миссионер священник села Ново-Никольского о. Павел Глез
денёв. Он проповедует и в храме, и в домах, и в школе и не только проповедует, но
и требует, где нужно, исполнение своего наставления и строго следит за этим. Ви
димо, что все это делается с любовью и искренним желанием просветить своих
единоплеменников»44. В 1907 г. П. Глезденёв был назначен епархиальным инород
ческим миссионером в Вятскую епархию45.
Другим крупным приходом с черемисским населением являлся приход с. Можа
рова (священник — Н. Михайлов). Хотя село было русским, основную часть прихо
жан составляли черемисы д. Шушнур и Арлан. В первой из них имелась деревянная
часовня во имя Александра Невского, построенная в 1881 г., во второй — двухкласс
ное инородческое училище Министерства народного просвящения, в здании кото
рого в 1905 г. была устроена домовая школьная церковь46. Н. Михайлов, по его
словам, «родом из черемис Бирского уезда, деревни Сусады-Эбалаковой», в 20 лет
принявший православие47. После определения в 1904 г. священником в с. Можарово,
видя удручающее религиозно-нравственное состояние прихожан-черемисов, он на
чал проводить службы и читать проповеди на марийском языке, вести с ними беседы
на нравоучительные и катехизические темы. По мнению священника, принятые им
меры, «хотя не вполне, но отчасти оправдываются, так что черемисы понемногу
начинают вести христианский образ жизни, начинают похаживать в церковь и в
часовню, ставить свечи перед иконами, начинают служить панихиды, брать 40-днев
ную очистительную молитву и начинают говеть в великом посте»48.
В 1901 г. близ с. Николо-Берёзовка Бирского уезда был устроен Камско-Берё
зовский Богородицкий миссионерский мужской монастырь, настоятелем которого
был определен игумен Анастасий (в миру — Александр Кидалашев), мариец из
Царевококшайского уезда Казанской губернии49. В том же году при монастыре от
крылась двухклассная церковно-приходская школа «для просвещения местных
инородцев (татар, черемис и вотяков)» с третьим дополнительным отделением для
подготовки учителей в инородческие школы50. В 1902 г. в ней обучались 40 мальчи
ков — язычников из черемисов, 5 крещеных черемисов, 15 русских51. Монастырская
школа считалась лучшей в числе миссионерских школ Бирского уезда и приобрела
большую популярность среди марийского населения Прикамья52. По словам очевид
цев, игумена Анастасия можно было «по справедливости назвать прирожденным
миссионером. Черемис по происхождению и ученик незабвенного Н. И. Ильминско
го, он отдал всего себя делу религиозного просвещения своих сородичей черемис…
Целыми днями обходит он черемисские деревни, увещевая их не чуждаться русской
школы и церкви, когда же бывает дома, то большую часть дня проводит на пароход
ной конторке, совершая молебствие для приходящих пароходов и тем изыскивая
средства для содержания своей бедной обители»53. Игумен вел активную миссио
нерскую деятельность в крае до 1912 г., когда мужской монастырь был ликвидирован
и заменен женским миссионерским54.
В июле 1910 г. монастырь и окрестные марийские деревни (Арлан, Крым-Сара
ево, Кареево, Дунаево, Норкино) в сопровождении сестер московской Марфо-Мари
инской обители посетила великая княгиня Елизавета Фёдоровна, покровительство
вавшая миссионерскому делу55. Во второй раз великая княгиня побывала здесь в
июле 1914 г.56
Распространению идей христианства среди язычников-черемисов и вотяков спо
собствовали школы (министерские, земские, миссионерские, церковно-приходские).
С целью подготовки учителей для начальных инородческих (черемисских, чуваш
ских, вотских) школ в 1882 г. была учреждена Бирская инородческая учительская
школа57. Важными компонентами учебного плана школы были Закон Божий и цер
ковное пение58. Учащиеся, «приготовляясь к учительской деятельности среди ино
родцев, в интересах благоплодности предстоящего им миссионерского служения,
воспитываются в школе на христианских религиозно-нравственных началах, так что
язычники в стенах ее или по выходе из нее принимают св. крещение»59. В целях
«более глубокого воспитания их в христианстве» было решено построить при учи
тельской школе храм. Большая каменная церковь во имя трех святителей, Казанских
чудотворцев, Гурия, Варсонофия и Германа была построена в 1895 — 1898 гг., а
освящена 4 апреля 1899 г.60
Подобные усилия приносили результаты. Так, 13 июня 1893 г. в Уфе в город
ской купальне на р. Белой были окрещены 6 учителей «из язычников-черемис» с
женами и детьми, всего 12 чел. В тот день приняли православие учителя Камеев
ского инородческого училища Василий Митрич Губеев — в православии Василий
Александрович Губеев; Байтуровского училища Баймурза Таймурзин — Николай
Симеонович Семенов; Кельтеевского училища Абыш Ибагишев — Петр Евгениевич
Ибагишев; Тюльдинского училища Иргибай Ирдигитов — Петр Григорьевич Гри
горьев; Мишкинского училища Атнаш Аспаев Александров — Павел Алексеевич
Александров; помощник учителя Арлановского училища Василий Сайфутди-
нов — Василий Алексеевич Алексеев61. Некоторые из выпускников Бирской учи
тельской школы, приняв крещение, впоследствии стали священниками, в частности
Павел Глезденёв, Иван Вавилов, Василий Шестаков, Александр Николаев, Николай
Белугин и др.62
Определенное влияние оказывало православие и на сельскую массу язычников.
По мнению последних, у каждого народа есть своя религия, а православие — это
«русская вера». Так, П. Глезденёв отмечал, что «черемисин… никак не может пред
ставить себе, — как можно остаться черемисином, приняв Православие. О лицах,
перешедших в Православие, говорит: „руш лiын“, т. е. русским стал»63. Особым
почитанием у них, как и у крещеных марийцев, пользовался Николай Угодник,
которого они называли Микола Юмо64. Очевидец в начале XX в. писал, что «в Ни
коло-Березовской церкви ежедневно масса черемис, вотяков и татар: каждый при
езжающий по делам считает долгом помолиться перед святым Угодником и поста
вить свечу»65. Почитание образа Николая Чудотворца было распространено также
среди некрещеных удмуртов. Как писал И. Н. Смирнов, в с. Николо-Берёзовку
«ходят молиться язычники Бирского и Осинского уездов; Березовским Николой
пугает вотяк-язычник своего врага и страшнее этой угрозы он не знает ничего»66.
Все же переход в православие как среди язычников черемисов, так и вотяков не
принял массовый характер, а оставался явлением единичным и эпизодическим. Так,
в 1892 г. приняли крещение 12, в 1893 г. — 48, в 1894 г. — 5 черемисов, в 1911 г. —
20 черемисов и 2 вотяка и т. д.67 Благодаря усилиям игумена Анастасия с 1901 по
1905 г. при Камско-Берёзовском монастыре крестились 35 черемисов-язычников,
в 1906 г. — еще 6 чел.68
Оживление миссионерской работы среди финно-угорского населения Уфимской

губернии наблюдалось в 1910-е гг. Согласно указу Святейшего Синода от 30 апре
ля 1910 г. при миссионерском комитете была учреждена епархиальная внешняя
миссия, состоявшая из отдельных противомусульманской и противоязыческой
миссий69. В должности епархиального противоязыческого миссионера был утвер
жден протоиерей Бирского собора Фёдор Стрелков (мордвин по происхождению),
его помощниками, уездными миссионерами, стали настоятель Камско-Берёзовско
го миссионерского монастыря игумен Анастасий среди «черемисского населения»
и священник Андрей Даныев (из крещеных татар) среди «вотско-мордовского на
селения»70. Их деятельность заключалась в том, что «они для проповеди слова
Божия посещали селения крещеных и некрещеных инородцев, совершали в храмах
и школьных помещениях, а иногда и на открытом воздухе, богослужения, за кото
рыми на языках местных инородцев говорили поучения, оглашали готовящихся ко
Св. крещению, увещевали уклоняющихся от Православия, в школах, проверяя
знания учащихся, вели беседы на миссионерские темы, делали указания приход
скому духовенству и учащим в церковно-миссионерских школах и проч.»71. В ве
дении противоязыческой миссии состояли черемисы, вотяки и мордва, православ
ные и язычники, а также небольшая группа чувашей-язычников (1 688 душ обоего
пола)72. Была разработана специальная инструкция по внешней миссии для мисси
онеров Уфимской епархии73.
Миссионеры не особо интересовались мордвой, так как считали ее уже вполне
утвердившейся в православной вере. Однако священники, хорошо знакомые с мор
довскими прихожанами и сами происходившие из этого народа, отмечали, что
мордва практически не знакома с христианским вероучением, а обряды совершает
по привычке. Так, епархиальный миссионер Фёдор Стрелков писал, что «от языче
ства они отстали и к христианству как следует не пристали». «Вообще, хотя некото
рые из мордвов и знают те или другие молитвы, но что это за молитвы: почти все
слова — искажены до неузнаваемости и часто в одну молитву собраны слова и ис
каженные отдельные выражения из разных молитв и получается какой-то набор слов
без всякого смысла»74. Данному утверждению вторит священник с. Фёдоровка Стер
литамакского уезда Сергий Важдаев: «Богослужение в мордовских приходах совер
шается на церковно-славянском языке, и поэтому мордовскому населению христи
анское богослужение не дает того, что оно должно и может дать: оно не назидает и
не учит молиться. Правда, мордва, по присущей ей религиозности, ходит в церковь,
но смысла богослужения совершенно не понимает. Утром мордва идет в церковь, а
днем дома совершает языческие обряды»75.
В отчетах благочинных Уфимского и Стерлитамакского уездов также отмечалось,
что среди их паствы-мордвы сохраняются многие языческие обряды, в том числе
общественные моления, «которым они дают даже предпочтение перед церковным
богослужением»76. По мнению священников из мордвы, такое положение дел было
вызвано тем, что, считая мордву вполне обрусевшей, не уделялось должного внима
ния ее «миссионерскому попечению»: «…ним посылаются священники незнакомые
ни с бытом, ни с языком их, иногда даже презрительно относящиеся к мордвам, как
к инородцам». В школы, где учатся дети без всякого знания русского языка, «учите
ля посылаются совершенно не понимающие языка своих учеников». А «женский пол
почти поголовно не знает русского языка, благодаря чему они лишены возможности
понимать речь своего пастыря и даже чистосердечно каяться в своих грехах на ис
поведи»77. В связи с этим они предлагали обучать детей в школах на их родном
языке и распространять книги на мордовском языке78.
Поскольку мордву следовало оградить от языческих суеверий, то миссионеры
Ф. Стрелков и его помощник среди мордовского населения Андрей Даныев посеща
ли мордовские населенные пункты и произносили проповеди и беседы на мордов
ском языке, распространяли литературу, организовывали краткосрочные миссионер
ские курсы для приходских священников, учителей и мирян. Например, в октябре
1910 г. такие курсы были организованы при Каменском женском монастыре, занятия
проводили Ф. Стрелков и священник с. Андреевка Авксентий Юртов. «Беседы велись
большею частью на мордовском языке»79. В феврале 1913 г. миссионерские курсы
состоялись в с. Фёдоровка Стерлитамакского уезда80.
Внесший большой вклад в дело просвещения и воцерковления мордовского
населения Уфимской губернии Ф. Стрелков родился не позднее 1863 г. в с. Атяшки
не Буинского уезда Симбирской губернии в мордовской семье. В 1881 г. окончил
Казанскую учительскую семинарию, был одним из любимых учеников Н. И. Иль
минского. В 1881 — 1883 гг. учительствовал в Кизильяровском сельском училище
Златоустовского уезда. В 1883 г. епископом Уфимским и Мензелинским Никонором
был рукоположен в священники. С 1883 по 1909 г. служил священником Михай
ло-Архангельской церкви с. Кизильяр. В 1909 г. в целях развития миссионерского
дела был поставлен протоиереем Бирского Свято-Троицкого собора, где служил до
1919 г.81 Опытный миссионер, знавший эрзянский язык, придавал огромное значение
родному языку в церковной проповеди и школьном образовании. Так, касаясь своей
деятельности в мордовском селе Кизильяр, он писал, что «только благодаря целому
ряду самых усиленных пастырских воздействий через церковные богослужения,
совершаемые частью на понятном мордовском языке, поучения и беседы, произно
симые также на родном языке, через приходские школы, где преподавание шло
наполовину на мордовском языке, ныне почти совершенно забыты языческие поня
тия и обычаи»82. Помимо мордвы Ф. Стрелков вел проповедническую работу среди
марийцев и удмуртов, с этой целью он посетил все их основные населенные пункты,
там «в школах, в частных домах, везде и всюду, где только встречал инородцев,
производил беседы, иногда продолжавшиеся по 5 или даже более часов», и «на
квартире у него всегда бывают посетители-язычники, жаждущие услышать слово
спасения»83.
Миссионерской работой среди черемисов, крещеных и язычников, занима-
лись уездные миссионеры — игумен Камско-Берёзовского монастыря Анастасий
(с 1910 г.), священник с. Можарово Бирского уезда Николай Михайлов (с 1912 г.)84
и помощник епархиального миссионера священник сельца Константиновка Бирско
го уезда Прокопий Белоусов (с 1914 г.)85. Миссионеры посещали инородческие села
и деревни, где можно — проводили службы на местных языках, читали проповеди
и вели духовные беседы на христианские темы. Например, в 1912 г. Н. Михайлов с
проповедническими целями проехал на лошадях 2 250 верст86. П. Белоусов 8 марта
1915 г. в школьной церкви с. Арлан Бирского уезда провел молебен о даровании
победы в начавшейся Первой мировой войне, панихиду по убитым солдатам и мис
сионерскую беседу на черемисском языке87. Краткосрочные курсы для черемисских

деятелей миссии были организованы в 1910 г. при Камско-Берёзовском монастыре,
в 1912 г. — в с. Ново-Никольское, в 1913 г. — в с. Арлан88. Усилиями миссионеров
в 1915 г. в д. Сусады-Эбалак Бирского уезда была сооружена церковь во имя Святи
теля и Чудотворца Николая89.
Несмотря на все эти меры, очевидец в 1914 г. утверждал: «Чтение книг на чере
мисском языке, хотя школы снабжаются таковыми, оставлено, пение молитв перед
началом учения и после или пение на церковных службах не ведется. Священники
тяготятся родным черемисским языком, службу и требы совершают на непонятном
для черемис языке. Инородцы православные не посещают церковь, и священники
на это смотрят сквозь пальцы… На исповеди и у святого Причастия не бывают, их
к этому и не приучают; живут не венчанные по 5 лет; хоронят без священников»90.
Про черемисских священников писали, что «если кто угодил в черемисский приход,
то он уже забыл, что происходит из среды черемис; многие из них представляют себя
не знающим своего материнского языка, выдают себя за чисто русских: вот почему
между черемисами миссия отступает на задний план»91.
В ноябре 1914 г. епископ Уфимский Андрей совершил миссионерскую поезд
ку по языческим черемисским селениям Белебеевского уезда92, где его встречали
«с большою торжественностью и принимали как дорогого гостя, называя его „ку
го-уна“, что значит на русском языке — высокий гость»93. После архипастырского
визита белебеевские черемисы-язычники написали Преосвященному Андрею пись
мо (9 февраля 1915 г.), где выражали благодарность за посещение их деревень и
оказанную им помощь деньгами94.
Вслед за этим событием в церковной печати вышло несколько работ, посвящен
ных миссионерской работе среди черемисов-язычников Уфимской епархии. Напри
мер, в «Письме к черемисам, живущим по авраамовой вере» епископ Андрей делает
призыв к марийцам принять христианство: «…всякий человек, кто истинно почита
ет Авраама, должен непременно и выучить и исполнить учение Христово»95. Текст
проповеднического письма был напечатан в «Уфимских епархиальных ведомостях»,
и его должны были довести до адресата священники: «…прошу обратить внимание
на мои мысли, дополнить их, если нужно и передать их черемисам»96. В брошюре
«О русской культуре среди язычников-черемис Уфимской губернии» епископ-мис
сионер убеждает оппонентов, что система Ильминского в деле просвещения чере-
мисов — государственная необходимость97.
Среди удмуртского населения губернии проповедническую работу вел свя
щенник Андрей Даныев, с 1914 г. — также помощник епархиального миссионера
псаломщик с. Емаш-Павлово Бирского уезда Василий Макаров98. Краткосрочные
миссионерские курсы для миссионеров среди удмуртского населения были прове
дены в 1912 г. в с. Князь-Елга, в 1913 г. — в д. Менеуз Бирского уезда, в 1914 г. —
в д. Купченеево Белебеевского уезда99. Относительно крещеных вотяков, прожи
вавших в двух селениях (с. Князь-Елга Бирского и д. Купченеево Белебеевского
уездов100), миссионеры писали, что «керемети и языческие жертвоприношения, а
равно и другие языческие обряды в глазах этих инородцев почти уже утратили зна
чение и совершенно оставлены ими»101.
В августе 1911 г. в г. Бирске состоялись совместные краткосрочные курсы для
приходских деятелей по противомусульманской и противоязыческой миссиям.
Представителями последней являлись от черемис: священник с. Кельтешки Наум
Михайлов, с. Емаш-Павлово — Николай Аптышев, с. Можарово — Николай Ми
хайлов, с. Калегино — Алексий Айгильдин, с. Ново-Никольское — Пётр Никифоров,
с. Братовщина — Иоанн Вавилов, с. Кырпы — Алексей Ласточкин, игумен Кам
ско-Берёзовского монастыря Анастасий, диакон с. Печенкино Бирского уезда Иоанн
Соколов, псаломщик с. Фёдоровка Стерлитамакского уезда Трофим Тимофеев, учи
тель Чураевского училища Матвей Алексеев, учитель Армяниновской церковно-при
ходской школы Николай Петров, учитель Куяновской земской школы Николай Ма
каров, учитель Аканеевской школы Николай Фёдоров, учитель Тынбаевской (?)
школы Бирского уезда Дмитрий Петров; от мордвы: священник с. Фёдоровка Стер
литамакского уезда Сергий Важдаев, диакон с. Каменки Белебеевского уезда Фи-
липп Грешняков; от вотяков: учитель Калмияровского училища Александр Михай
лов (в 1912 г. назначен священником с. Емаш-Павлово Бирского уезда102), учитель
Ново-Татышлинского училища Василий Алексеев, учитель Ново-Асафовского учи
лища Илия Семёнов103. В списке представлены наиболее активные миссионеры
среди инородцев, а также дает сведения о священно- и церковнослужителях Уфим
ской епархии из числа финно-угорских народов. Следующие совместные курсы были
организованы в г. Бирске в сентябре 1914 г.104 Тогда же (1 — 5 сентября 1914 г.)
Уфимским комитетом Православного миссионерского общества был проведен Бир
ский съезд деятелей епархиальной миссии. Работа была организована по двум отде
лам: противоязыческой, под председательством протоиерея Фёдора Стрелкова и
противомусульманской, во главе с священником Стефаном Матвеевым. Кроме того,
из первого отдела была выделена особая секция по вопросам миссии среди мордвы.
«Съезд высказал весьма важные пожелания по вопросам миссии, как-то: об органи
зации сети книжных складов, учреждении должностей книгонош, об избрании кате
хизаторов и т. д.»105.
Книгоноши должны были заниматься распространением книг духовного содер
жания, в том числе на инородческих языках. В частности, для работы среди вотяков
свидетельство книгоноши было выдано псаломщику-миссионеру В. Макарову106.
При епархиальном комитете действовала также переводческая подкомиссия,
представлявшая собой отделение Казанской переводческой комиссии Православно
го миссионерского общества. Ее основные усилия были направлены на переводы на
татарский и чувашский языки. В 1910 г. по случаю посещения с. Николо-Берёзовка
Бирского уезда Великой княгиней Елизаветой Фёдоровной были переведены по
учения на черемисский (игумен Анастасий) и вотский (протоиерей Ф. Стрелков)
языки, в 1911 г. — слушателями краткосрочных курсов в Бирске на вотский язык
молитвы, «Символ веры» и заповеди, в 1912 г. — священником А. Михайловым на
вотский язык брошюры «О земной жизни Иисуса Христа» и «О Святой Земле Па
лестине» и др., в 1914 г. — в честь второго посещения с. Николо-Берёзовка Елиза
ветой Фёдоровной поучения на мордовском (протоиерей Ф. Стрелков) и черемисском
(священник Н. Михайлов) языках и т. д.107
Значительная роль в христианском просвещении инородцев «финского племени»
принадлежала миссионерским школам: черемисским — Камско-Берёзовской образ
цовой, Армяниновской (в д. Амзибаш), Еноктаевской, Исаевской, Кариевской,
Крым-Сараевской, Сухо-Калмашской, Чебыковской; вотским — Арибашевской,
Князь-Елгинской, Ново-Киргизовской, Шидалинской Бирского уезда, Канлинской

Уфимского уезда108. Они действовали в деревнях как крещеных инородцев, так и
язычников. Закон Божий в них преподавали или приходские священники, или свя
щенники ближайших сел. Учительствовали, как правило, учителя «из инородцев».
Закон Божий был в числе основных предметов также в министерских и земских
училищах. Хотя в 11 инородческих училищах этот предмет «вовсе не преподается,
частию потому, что учителями в них состоят лица языческой веры, частию по не же
ланию родителей учащихся (преимущественно в вотских училищах)»109. Его отка
зались преподавать и некоторые учителя-черемисы, среди них было даже замечено
«тайное общество» с целью «возстановить во всей чистоте черемисскую националь
ность, а вместе с ней укрепить среди черемис и язычество»110. Целенаправленная
миссионерская деятельность в Уфимской епархии, как и в целом по стране, была
прервана событиями 1917 г.
Подводя итоги, надо отметить, что православная миссия среди финно-угорского
населения Уфимской губернии достигла определенных успехов только у мордвы,
хотя и у нее имелись «отпавшие» в старообрядчество и в «ересь жидовствующих».
У марийцев и удмуртов, несмотря на прилагаемые усилия, миссия в основном успе
ха не добилась. Даже среди крещеных групп этих народов сохранялись многие
«языческие» обычаи и обряды. Другим результатом миссии среди этих народов
стало зарождение национального самосознания. Священники и учителя из инородцев
начали чувствовать ответственность за просвещение соплеменников. Из их среды
появилась, например, плеяда деятелей культуры, науки и народного образования
марийского народа. В то же время проповедь православия пробудила у части учите
лей-инородцев стремление сохранить и развивать исконные народные традиции.
1
Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета канонические. М., 1992. С. 37.
2
Уфимские епархиальные ведомости. 1898. № 13. С. 124 (далее — УЕВ).
3
См.: Феклина О. Б. Миссионерство в Уфимской губернии: 1865 — 1917 гг. Историография
проблемы // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2012. № 2.
С. 163 — 168.
4
См.: Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. XLV. Уфимская
губерния. СПб., 1904. Тетрадь 2. С. VII.
5
Там же. С. 42 — 45.
6
7
8
См.: Камитова А. В. Переводная литература христианского просвещения на удмуртском
языке XIX — начала XX в. Ижевск, 2017. С. 65.
9
Чернавский Н. Оренбургская епархия в прошлом ея и настоящем. Оренбург, 1903. Вып. 2.
С. 436.
10
11
См.: О крещении черемис Бирского уезда // Оренбургские губернские ведомости. 1846.
№ 45 ; Верт П. Православие, инославие, иноверие : очерки по истории религиоз. разнообразия
Российской империи. М., 2012. С. 28.
12
13
См.: Матвеев С. О крещеных инородцах Уфимской епархии : доклад Миссионерскому
съезду в г. Казани по вопросу о христианском просвещении инородцев Уфимской епархии. Уфа,
1910. С. 20.
14
НА РБ. Ф. И-11. Оп. 1. Д. 560. Л. 39, 249а.
15
Там же. Л. 2.
16
См.: Есикова Е. М. Православная миссионерская деятельность среди чуваш Оренбургской
епархии (1859 — 1917 годы) // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 16.
С. 78.
17
Чернавский Н. Указ. соч. С. 709 ; Есикова Е. М. Указ. соч. С. 78.
18
См.: Есикова Е. М. Указ. соч. С. 79.
19
См.: Верт П. Указ. соч. С. 211.
20
НА РБ. Ф. И-11. Оп. 1. Д. 560. Л. 236, 261.
21
Там же. Л. 272, 282.
22
23
См.: Темперов И. А. Черемисская школа в г. Уфе // Уфимские губернские ведомости. 1876.
27 нояб., № 48 ; 4 дек., № 49.
24
НА РБ. Ф. И-113. Оп. 1. Д. 316. Л. 127 ; Д. 327. Л. 69—70.
25
Там же. Д. 327. Л. 71.
26
См.: Гареева М. П., Гареев И. С. Бирская инородческая учительская школа (1882 —
1917 гг.). Бирск, 2017. С. 25.
27
28
См.: Садиков Р. Р. Из истории мордовских школ Башкортостана // Археография Южного
Урала 2018. Архивное наследие России : материалы XVIII всерос. науч.-практ. конф. Уфа, 2018.
С. 190 — 191.
29
УЕВ. 1914. № 17. С. 309.
30
См.: Златоверховников И. Уфимская епархия : геогр., этногр., адм.-ист. и стат. очерк. Уфа,
1899. С. 243.
31
См.: Павлова О. С. Деятельность Православного Миссионерского общества в Уфимской
епархии во второй половине XIX века // Актуальные вопросы общественных наук: социология,
политология, философия, история : сб. ст. по материалам XXXVI междунар. науч.-практ. конф.
Новосибирск, 2014. № 4. С. 142.
32
См.: Павлова О. С. Указ. соч. С. 144 ; Шарафутдинов А. А. Комитет Православного Мис
сионерского общества Уфимской епархии: организация миссионерства (1878 — 1896 гг.) // Обще
ство: философия, история, культура. 2016. № 5. С. 52.
33
См.: УЕВ. 1891. № 23. С. 309.
34
См.: Сизов С. Построение церкви в селе Князеилге Бирского уезда // УЕВ. 1896. № 4.
С. 147 — 155 ; Златоверховников И. Указ. соч. С. 253.
35
Белов Д. М. Как велика польза учения детей инородцев в школе и отправление богослуже
ний в храме на их родном языке // Пермские епархиальные ведомости. 1906. № 23. С. 471.
36
37
УЕВ. 1914. № 17. С. 315.
38
Там же. 1889. № 11. С. 104.
39
40
Там же. 1914. № 17. С. 312 — 313.
41
См.: Матвеев С. Указ. соч. С. 55.
42
См.: Златоверховников И. Указ. соч. С. 141 — 142.
43
См.: Гареева М. П., Гареев И. С. Указ. соч. С. 66.
44
УЕВ. 1902. № 10. С. 644.
45
См.: Кондратьев А. А. Марийский ученый и просветитель В. М. Васильев. Уфа, 2009.
С. 40.
46
См.: Михайлов Н. Можаровский приход Уфимской епархии // Православный благовестник.
1907. № 17. С. 33.
47
48
49
См.: Шестаков Я. История Камско-Березовского Богородицкого миссионерского черемис
ского мужского общежительного монастыря Уфимской епархии. СПб., 1910. С. 3 ; Игумен Ана
стасий — Кидалашев Александр Иванович // Муниципальное бюджетное учреждение культуры
«Моркинская централизованная библиотечная система» : сайт. URL: http://www.biblmorki.ru/index/
igumen_anastasij_kidalashev_aleksandr_ivanovich/0-404 (дата обращения: 04.04.2019).
50
См.: Шестаков Я. Указ. соч. С. 3.
51
УЕВ. 1902. № 9. С. 584.
52
См.: Роднов М. И., Васильева О. В. История Николо-Березовки. Уфа, 1997. С. 138.
53
УЕВ. 1902. № 9. С. 584.
54
Роднов М. И., Васильева О. В. Указ. соч. С. 145.
55
См.: Под молитвенным покровом Святителя Николая. Ея Императорское Высочество Бла
говерная Государыня и Великая Княгиня Елисавета Феодоровна у черемис-язычников. М., 1910.
С. 54 — 69.
56
См.: УЕВ. 1915. № 24. С. 1016 ; Роднов М. И., Васильева О. В. Указ. соч. С. 159.
57
См.: Учреждение Бирской инородческой учительской школы // Циркуляр по Оренбургскому
учебному округу. 1902. № 9 — 10. С. 3.
58
См.: Вишневецкий. Бирская инородческая учительская школа // Уфимские губернские
ведомости. 1882. 9 окт., № 41.
59
Михайлов А. Начало устроения храма в Бирской инородческой учительской школе // УЕВ.
1895. № 16. С. 531.
60
См.: Сперанский Г. Сооружение храма при Бирской инородческой школе и торжество
освящения его // УЕВ. 1899. № 14. С. 582 — 584 ; Учреждение Бирской инородческой учительской
школы. С. 18.
61
См.: Еварестов Е. Обращение в христианство и крещение язычников из черемис, совер
шенное 13 июня 1893 г. в городе Уфе // УЕВ. 1893. № 13. С. 438, 440.
62
См.: Гареева М. П., Гареев И. С. Указ. соч. С. 66.
63
Отчет священника о. Павла Глезденева об исполнении крещеными черемисами Калегин
ского прихода Бирского уезда христианского долга исповеди и Св. Причастия // УЕВ. 1902. № 10.
С. 610.
64
См.: Садиков Р. Р. Финно-угорские народы Республики Башкортостан (история, культура,
демография). Уфа, 2016. С. 19.
65
Николаев И. Впечатление, вынесенное черемисами северо-западного края Уфимской гу
бернии Бирского уезда // УЕВ. 1914. № 23. С. 485.
66
Смирнов И. Н. Вотяки : историко-этногр. очерк // ИОАИЭ. Казань, 1890. Т. 8, вып. 2.
С. 240.
67
См.: УЕВ. 1893. № 14. С. 215 ; 1894. № 13. С. 213 ; № 14. С. 219 ; 1912. № 12. С. 541.
68
Там же. 1905. № 11. С. 846 ; 1907. № 16. С. 912.
69
Там же. 1914. № 18. С. 344.
70
Там же. 1912. № 11. С. 496.
71
Там же. 1914. № 18. С. 345.
72
Там же.
73
Там же. 1911. № 13 — 14. С. 505 — 508.
74
Там же. 1913. № 16. Прил. С. 49 — 50.
75
Там же. 1914. № 17. С. 305.
76
Там же. 1902. № 11. С. 720 ; № 13. С. 837.
77
Там же. 1913. № 16. Прил. С. 50.
78
Там же. 1914. № 17. С. 305.
79
Там же. 1911. № 4. С. 137.
80
Там же. 1913. № 16. Прил. С. 50.
81
См.: Стрелков Федор Порфирьевич, протоиерей // Духовенство Русской Православной
церкви в XX веке : биогр. база данных и собрание материалов : сайт. URL: http://pravoslavnoe-
duhovenstvo.ru/person/1080/ (дата обращения: 04.04.2019).
82
УЕВ. 1913. № 16. Прил. С. 49.
83
Там же. 1912. № 12. С. 541.
84
Там же. 1913. № 16. Прил. С. 7.
85
Там же. 1915. № 24. С. 1011.
86
Там же. 1913. № 16. Прил. С. 10.
87
См.: Йукечев И. Молебен, панихида и миссионерская беседа при Арлановской церкви //
УЕВ. 1915. № 9. С. 389 — 391.
88
См.: УЕВ. 1911. № 15. С. 599 ; 1913. № 16. Прил. С. 14 ; 1914. № 18. С. 346.
89
Там же. 1915. № 12. С. 518.
90
Николаев И. Указ. соч. С. 484.
91
92
См.: УЕВ. 1914. № 24. С. 528.
93
Спутник. К посещению Епископом Андреем черемис-язычников // УЕВ. 1915. № 8. С. 360.
94
См.: Письмо черемис-язычников Белебеевского уезда к Преосвященному Андрею, Еписко
пу Уфимскому // УЕВ. 1915. № 5. С. 215 — 216.
95
Андрей, епископ Уфимский. Письмо к черемисам, живущим по авраамовой вере // УЕВ.
1915. № 4. С. 172.
96
Там же.
97
См.: Андрей, епископ. О русской культуре среди язычников-черемис Уфимской губернии.
Сергиев Посад, 1915.
98
См.: УЕВ. 1915. № 23. С. 958.
99
Там же. 1913. № 16. Прил. С. 14 ; 1914. № 18. С. 346 ; 1915. № 24. С. 1017.
100
См.: Матвеев С. Указ. соч. С. 56.
101
УЕВ. 1912. № 18. С. 813.
102
Там же. № 12. С. 544.
103
Там же. № 9. С. 390 — 393.
104
Там же. 1915. № 24. С. 1017.
105
Там же. С. 1016.
106
Там же. № 9. С. 394.
107
См.: Под молитвенным покровом Святителя Николая. С. 36 ; УЕВ. 1912. № 12. С. 543 ;
1913. № 16. Прил. С. 13 ; 1915. № 24. С. 1014.
108
См.: УЕВ. 1913. № 16. Прил. С. 38 — 44.
109
НА РБ. Ф. И-223. Оп. 1. Д. 4. Л. 3.
110
УЕВ. 1912. № 17. С. 756.
УДК 930:332.2.021.8
Н. Н. Зоркова
N. N. Zorkova
АГРАРНЫЙ ВОПРОС:
СОВРЕМЕННИКИ О РЕФОРМЕ П. А. СТОЛЫПИНА
AGRARIAN QUESTION:
CONTEMPORARIES ABOUT STOLYPIN’S REFORM
Ключевые слова: критика, аграрная реформа П. А. Столыпина, община, крестьянское хо
зяйство.
В статье представлены основные направления и наиболее яркие примеры критики аграрной
реформы П. А. Столыпина со стороны современников.
Key words: criticism, agrarian reform of P. A. Stolypin, community, peasant farming.

The article deals with the main directions and the most striking examples of criticism of Stolypin’s
agrarian reform by his contemporaries.
Аграрная реформа П. А. Столыпина привлекала и до сих пор привлекает внима

ние множества исследователей, которые давали ей разные оценки. Обсуждение ре
формы началось уже современниками и споры носили достаточно резкий характер,
что объяснялось запущенностью аграрного вопроса и напряженным положением в
стране (Первая русская революция 1905 — 1907 г., Русско-Японская война, усили
вающийся политический кризис и т. д.), однако и в последующее время дискуссия
по поводу Столыпинских реформ не угасла и в определенные периоды разгоралась
с новой силой. Как и в любой полемике, в этом споре можно увидеть крайние точки,
которым свойственно либо критическое, либо апологетическое отношение к деятель
ности П. А. Столыпина. Однако большинство исследователей, как прошлых, так и
настоящих, старались аргументированно показать слабые и сильные стороны аграр
ной реформы, оценить способы ее реализации и итоги. Подобные работы представ
ляют наибольший интерес для исследователя.
Идея о необходимости кардинальных реформ в деревне назревала давно (с от
мены крепостного права в 1861 г.), и многие положения аграрной реформы начали
формулироваться задолго до ее реализации. Так, министр финансов Российской
империи Н. Х. Бунге, при котором в 1882 г. был создан Крестьянский поземельный
банк, выступал против искусственной консервации сельской общины. Общинное
владение, по мнению министра, характеризовалось земельным неустройством, кото
рое пагубно сказывалось на развитии деревни. «Для урегулирования крестьянского
землевладения, — писал Н. Х. Бунге, — не надо никакого коренного преобразования,
необходимо лишь облегчить условия для образования частной собственности. Для
этого нужно: во-первых, покончить наконец с законом об ипотеках (займах, обеспе
ченных залогом недвижимых имуществ) — это в интересах всех сословий; во-вторых,
определить минимальные участки, на которые может быть раздроблена крестьянская
надельная земля при замене общинного владения частным; в-третьих, установить
© Зоркова Н. Н., 2019
порядок составления и выдачи документов, планов и межевых актов на частную кре
стьянскую собственность; в-четвертых, оградить мелкое землевладение от продажи
за долги, подобно тому, как это было сделано в некоторых штатах Северной Америки,
и, в-пятых, открыть при отделениях Крестьянского поземельного банка, и в связи с
ними по уездам, местные крестьянские ссудные кассы для краткосрочного кредита»1.
С записками Н. Х. Бунге был хорошо знаком известный государственный деятель
С. Ю. Витте. В ряде представлений Комитету Министров в 1898 г. по вопросу об
образовании Особого совещания для рассмотрения законодательства о сельском
состоянии и во всеподданнейшем докладе о государственной росписи на 1899 г.
С. Ю. Витте высказал свое мнение о причинах, задерживавших развитие крестьян
ского хозяйства. Их следовало искать в «в неопределенности имущественных и об
щественных отношений крестьян, порождающей многообразные затруднения в самом
распорядке ведения личного хозяйства, в наиболее выгодном распоряжении силами
и средствами и в накоплении последних… Когда не существует прочного и ясного
законного порядка для разрешения ежедневно возникающих насущных вопросов в
личных, семейных и имущественных отношениях крестьян, — трудно рассчитывать
на быстрый подъем благосостояния народа… Подобная неустойчивость и неопреде
ленность обусловливается неполнотой законодательства о сельских обывателях, а
главным образом — недостаточным его соответствием потребности населения в
прочном правопорядке. Эти недостатки не могут быть устранены частичным изме
нением, а требуют разрешения общих принципиальных вопросов сельского устрой
ства, от того или иного направления которых зависит весь ход дальнейшего законо
дательства»2. Будучи председателем Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной
промышленности, С. Ю. Витте оставался верным этой точке зрения3. Наблюдая
впоследствии за реализацией аграрной реформы, первый председатель Совета мини
стров был недоволен реформой и способами ее проведения. «В конце концов, проект
этот сводится к тому, — писал С. Ю. Витте в своих воспоминаниях, — что община
насильственно нарушается с водворением крайне сомнительных частных собствен
ников-крестьян, для достижения той идеи, чтобы было больше частных собственни
ков, ибо полицейское соображение, внушившее эту меру, таково, что если этих част
ных собственников будет много, то они лучше будут защищаться»4.
Один из идеологов Столыпинской аграрной реформы А. А. Кофод, занимавший
должность ревизора Главного комитета по землеустроительным делам, важным ус
ловием разрешения земельного кризиса считал скорейшую ликвидацию чересполо
сицы на крестьянских надельных землях и создание хуторского хозяйства там, где
для этого существовали благоприятные условия5.
С началом аграрной реформы в обществе развернулась дискуссия, затронувшая
многочисленные проблемы землеустройства, крестьянского малоземелья и уровня
культуры земледелия. В этом обсуждении особенно активными были ученые-эконо
мисты. Профессор А. И. Чупров главными способами решения аграрного вопроса
считал повышение уровня производительности земледельческого труда и обеспече
ние землей малоземельных крестьян6. В целом поддерживая аграрную реформу,
отмечая ее необходимость, А. И. Чупров предостерегал от излишнего преувеличения
ее значения: «Нужно твердо помнить, что она обеспечит нашему крестьянству лишь
минимум жизненных средств, предохраняющий его от нищеты, но она одна, сама по
себе, не способна привести его к желанному благосостоянию. 1) Она оставляет без
всякого улучшения крупную долю крестьянских дворов, которых наделы превыша

ют уровень потребительной нормы; между тем известно, что даже многоземельные
крестьяне далеки от благоденствия. 2) Она оставляет во всех группах крестьянства
неприложенной массу рабочих сил. Если даже счесть преувеличенными расчеты
комиссий о центре, по которым у нас занята лишь четверть имеющихся в сельском
населении рабочих рук, то во всяком случае избыток незанятых сил достигает в
России очень значительных размеров. 3) Для всей страны аграрная реформа не ре
шает вопроса о судьбе будущего прироста населения. Часть прибавляющегося наро
да можно помещать в промышленности и переселять на новые места, для чего сле
дует немедленно позаботиться об облегчении и поощрении переселений и более
правильном размещении жителей по территории страны; однако эти ресурсы нельзя
назвать неограниченными»7.
Известный государственный деятель, главноуправляющий землеустройством и
земледелием (1905 — 1906 гг.) Н. Н. Кутлер был обеспокоен противоречивостью
указа 9 ноября 1906 г., его непродуманностью и считал, что указ нуждается в дора
ботке в Государственной думе с обязательным привлечением депутатов от крестьян.
Н. Н. Кутлер подробно проанализировал указ с юридической точки зрения и выявил
его основные недостатки. Например, он писал: «Принадлежащее членам общины
право выдела должно быть регулировано в отношении срока и размера выделяемого
участка. По вопросу о сроке в ст. 12 общ. пол. не содержится никакого правила, указ
же 9 ноября предоставляет членам общины выделяться из нее во всякое время. В этом
постановлении нельзя не видеть грубейшего нарушения прав общины и всех ее чле
нов, кроме выделяющегося: никакой выдел, как бы ни был он прост в техническом
отношении, не может быть произведен без изменения землепользования прочих
членов общины; удовлетворение требований выделяющихся во всякое время было
бы равносильно лишению остающихся в общине членов ее возможности вести ка
кое-либо хозяйство. Несвоевременное требование выдела нисколько не ослабляется
правом общины откупиться от выдела по соглашению или по оценке: деньгами об
щина может не располагать, уплату денег может находить для себя не выгодной;
наконец, вопрос заключается не в том, как община может выйти из затруднения
вследствие нарушения ее прав, а в том, можно ли допустить такое нарушение»8.
Экономист, один из лидеров конституционно-демократической партии, А. А. Ка
уфман осуждал правительственный курс на насильственное разрушение общины и
подвергал критике способы осуществления указа 9 ноября 1906 г., сетуя на его не
справедливость по отношению к общине и малоземельным крестьянам9. А. А. Ка
уфман писал: «Создавать в среде крестьянства собственников, чтобы они уважали и
помогали отстаивать поместную собственность, — вот в чем признанная задача со
временной аграрной политики, вот в чем объяснение ее экстренности и неотложнос
ти»10. Подробно разбирая указ 9 ноября 1906 г., он отмечал: «Критикуя указ 9 нояб-
ря, нужно критиковать не столько то, чего этот указ, по своей основной идее, должен
был достигнуть, сколько то, как составители указа разрешили поставленную ими
себе задачу; критиковать не столько идею указа, сколько намеченные указом способы
ее осуществления»11.
Экономист П. П. Маслов также подверг критике способы реализации реформы,
ее главным недостатком он считал принудительность. П. П. Маслов отмечал, что
хозяйственные отношения в стране были крайне разнообразны, а реформирование
осуществлялось по единообразному шаблону12.
В 1910 — 1911 гг. Вольное экономическое общество предприняло обследование
сельских общин с помощью анкетирования. Рассылка бланков проводилась преиму
щественно по адресам корреспондентов земской статистики. На 12 тыс. разосланных
бланков было получено 1,7 тыс. ответов. Большой интерес представляет предисловие
автора (обрабатывал опубликованные материалы И. В. Чернышев) и членов анкетной
комиссии, в котором указывалось, с какими сложностями столкнулись исследовате
ли: «Нужно только представить, в каких условиях крестьяне писали свои ответы,
чтобы понять, что дать ответ на нашу анкету — значило уже обнаружить значитель
ное гражданское мужество. Анкета наша была произведена при нарушении мини
стерского „запрещения“ производства Вольным Экономическим Обществом всякого
рода анкет. Тотчас после рассылки наших бланков началась губернаторско-полицей
ская охота на наши опросные листы. Некоторые губернаторы издавали приказы о
задержании всех пакетов, адресованных Вольному Экономическому Обществу. От
веты захватывались на почте, а корреспонденты сажались в кутузку»13.
Проанализировав анкеты Вольного экономического общества, разосланные в
1910 — 1911 гг. по десяти губерниям России, относящимся к Центрально-земледель
ческому и Средневолжскому районам, И. В. Чернышев сделал вывод, что для исчер
пывающего анализа положения в деревне после указа 9 ноября 1906 г. необходимо
было провести более широкое исследование на государственном уровне. Предва
рительные результаты показали, что в различных губерниях землеустройство шло
разными темпами, как и создание и развитие хуторов и отрубов. Из общины выхо
дили не всегда «крепкие и сильные», но и «слабые», а первые часто не желали по
кидать общину, потому что этим разрушался привычный для них способ эксплуа
тации деревенской бедноты. Кроме того, по мнению И. В. Чернышева, аграрная
реформа не справилась с проблемой крестьянского малоземелья14.
Н. П. Огановский, экономист-аграрник, считал, что интенсификацию крестьян
ского хозяйства сдерживала чересполосица, и ее полной ликвидацией можно было
оправдать уничтожение общины, которая, однако, содержала в себе зародыши более
высокой ступени сельскохозяйственной эволюции — коллективного хозяйства15.
Капиталистическую прогрессивность реформы подчеркивал В. И. Ленин, кото
рый отмечал, что, несмотря на откровенный помещичий характер, реформа была
прогрессивной в «научно-экономическом смысле»16. В. И. Ленин характеризовал
Столыпинскую аграрную реформу как шаг в сторону прусского пути развития капи
тализма в сельском хозяйстве, указывая при этом, что пережитки крепостничества в
российской деревне существенно усиливали негативные последствия такого перехо
да17. Лидер Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков)
признавал, что община наравне с помещичьим землевладением являлась сдержива
ющим фактором на пути развития сельского хозяйства и страны в целом: «Никакие
кредиты, никакие мелиорации, никакая „помощь“ крестьянину, никакие излюбленные
бюрократами и либералами меры „содействия“ не дадут никаких серьезных резуль
татов, пока остается гнет крепостнических латифундий, традиций, систем хозяйства.
И наоборот, аграрный переворот, уничтожающий помещичье землевладение и раз
рывающий старую средневековую общину (национализация земли, например, раз
рывает ее не полицейским, не чиновничьим путем), непременно послужил бы осно
вой замечательно быстрого и действительно широкого прогресса»18.
Один из лидеров правых кадетов, публицист А. С. Изгоев, подводя итоги дея
тельности П. А. Столыпина, акцентировал внимание на том, что идея крепкого
личного собственника, несомненно, являлась правильной государственной мыслью,

но этот собственник-крестьянин мог процветать только в стране, где господствуют
законность и правовой порядок, а в России этих условий не было19.
Современники аграрной реформы старались оценить и отдельные ее направления.
Так, переселенческая политика правительства анализировалась в трудах А. А. Ка
уфмана, А. И. Комарова, В. К. Кузнецова, В. И. Ленина20. Развитие кооперативного
движения в годы аграрной реформы нашло отражение в трудах М. И. Туган-Бара
новского21. Обширный материал по сельскохозяйственным мероприятиями земств
собран в капитальном труде Б. Б. Веселовского22.
Положительно оценивал преобразования в аграрной сфере, предпринятые прави
тельством П. А. Столыпина, французский экономист Эдмон Тери, который в 1913 г.
провел исследование состояния российской экономики и изложил его результаты в
отдельной книге. Он писал: «…пройдет много лет, прежде чем земли, уступленные
государством или проданные частными лицами и распределенные Крестьянским
банком, будут полностью освоены сельским населением, однако импульс уже дан, и
он такой силы, что не приходится сомневаться в полном успехе реформы»23.
Таким образом, Столыпинская аграрная реформа была подвергнута обстоятель
ному анализу уже современниками. В основном это были экономисты, публицисты
и политические деятели. Их работы вошли в состав общей историографии аграрной
реформы и в тоже время представляют собой исторический источник, требующий
внимательного и критического отношения, потому что мнения современников ре
формы во многом были сильно политизированы. Тем не менее именно в этот период
были подняты вопросы, которые продолжали разрабатываться последующими ис
следователями, были определены основные недостатки реформы, подведены первые
ее итоги. Современному историку трудно обойтись без того разнообразного матери
ала (факты, сведения, наблюдения, оценки), который оставили современники Сто
лыпинской аграрной реформы.
1
«Загробные заметки» Н. Х. Бунге // Судьбы России. Проблемы экономического развития
страны в XIX — начале XX вв. : док. и мемуары гос. деятелей. СПб., 2007. С. 273.
2
Цит. по: Записка по крестьянскому делу Председателя Высочайше учрежденного Особого
Совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности, статс-секретаря С. Ю. Витте. СПб.,
1904. С. 7.
3
Там же. С. 7, 101.
4
См.: Витте С. Ю. Воспоминания. Полное издание в одном томе. М., 2010. С. 1058.
5
См.: Кофод А. А. Русское землеустройство. СПб., 1913. С. 122.
6
См.: Чупров А. И. К вопросу об аграрной реформе. М., 1906. С. 21, 37.
7
8
Кутлер Н. Н. Аграрные законы 1906 года и их судьба в будущей думе. О финансовой сто
роне аграрной реформы. СПб., 1907. С. 15 — 16.
9
См.: Кауфман А. А. Указ 9 ноября 1906 г. // Русская мысль. 1908. Январь. С. 158 — 175.
10
11
12
См.: Маслов П. П. Аграрный вопрос в России. Кризис крестьянского хозяйства и крестьян
ского движения : в 2 т. СПб., 1908. Том 2. С. 457.
13
Чернышев И. В. Община после 9 ноября 1906 г. (По анкете Вольного Экономического
Общества). Пг., 1917. Ч. 1. С. VI.
14
Там же. С. I — XVIII.
15
См.: Огановский Н. П. Революция наоборот: (Разрушение общины). Пг., 1917. С. 21 — 22.
16
Ленин В. И. Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905 —
1907 гг. // Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1968. Т. 16. С. 219.
17
Там же. С. 253 — 254.
18
Ленин В. И. Аграрный вопрос в России к концу ХIХ века // Полное собрание сочинений.
5-е изд. М., 1968. Т. 17. С. 77.
19
См.: Изгоев А. С. П. А. Столыпин : очерк жизни и деятельности. М., 1912. С. 77 — 78.
20
См.: Кауфман А. А. Переселение и колонизация. СПб., 1905 ; Комаров А. И. Правда о
переселенческом деле. СПб., 1913 ; Сборник статистических сведений об экономическом положе
нии переселенцев в Сибири : материалы по обследованию типичных переселенч. поселков, собр.
и разраб. под рук. и ред. В. К. Кузнецова. СПб., 1912 ; Ленин В. И. Значение переселенческого
дела // Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1961. Т. 23. С. 103 — 109.
21
См.: Туган-Барановский М. И. Социальные основы кооперации. Пг., 1921 и др.
22
См.: Веселовский Б. Б. История земства за 40 лет : в 4 т. СПб., 1909 — 1911.
23
Тери Э. Экономическое преобразование России. М., 2008. С. 26.
УДК 908(470.1/.6):336.3
Ю. Ю. Гвоздков
Yu. Yu. Gvozdkov
РЕАЛИЗАЦИЯ «ЗАЙМА СВОБОДЫ 1917 ГОДА» В СИМБИРСКОЙ

ГУБЕРНИИ В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
IMPLEMENTATION OF THE “LOAN OF FREEDOM OF 1917”

IN THE SIMBIRSK GOVERNORATE DURING THE FIRST WORLD WAR
Ключевые слова: военные заимствования, «Заем Свободы 1917 года», облигация, финансовый
проект, Симбирская губерния, Первая мировая война.
В статье рассматривается опыт государственного заимствования денежных средств на при
мере реализации «Займа Свободы 1917 года» в Симбирской губернии, определяются и анализи
руются условия, объемы подписки и реализации облигаций займа, участие органов городского и
губернского управления, общественных и профессиональных образований, отдельных граждан в
обеспечении подписки на заем, устанавливается и оценивается его результат.
Keywords: military loans, “Loan of Freedom of 1917”, bond, financial project, the Simbirsk Gover
norate, the First World War.
The experience of government borrowing of money is considered in the article on the example of
the implementation of the “Loan of Freedom of 1917” the Simbirsk Governorate. The conditions, volumes
of subscription and sale of loan bonds, the participation of the city and provincial government, public and
professional institutions and individual citizens in securing a subscription to the loan are identified and
analyzed, its result is established and evaluated.
На момент начала Первой мировой войны, одним из участников которой являлась

Россия, большинство ведущих экономистов того времени, в том числе М. И. Ту
© Гвоздков Ю. Ю., 2019
ган-Барановский, выделяли три способа восполнения бюджета и получения финан

сов для содержания армии в условиях войны — повышенное налогообложение, го
сударственное заимствование и выпуск новых денег. Определяя такие способы
получения финансов, экономисты отмечали и недостатки как повышения налогов,
поскольку это, согласно их доводам, вызывало недовольство населения страны, так
и выпуска новых денег, который, как они считали, вел к ухудшению экономической
ситуации в стране. Одновременно наилучшим способом получения дополнительных
финансовых ресурсов в условиях, когда государство принимало участие в войне,
считался военный заем1. Профессор М. И. Туган-Барановский отмечал: «Существен
ным преимуществом займов перед другими способами финансирования войны яв
ляется то, что в случае займов отсутствует элемент принуждения. Население добро
вольно участвует в тягостях войны, и это увеличивает связь между государством и
народом, столь необходимую для того, чтобы война имела успех и достигала своих
целей»2. Именно данное высказывание можно положить в основу государственной
финансовой программы по выпуску и реализации «Займа Свободы 1917 года», по
скольку Временное правительство, пытаясь получить указанным заимствованием
финансовые ресурсы для продолжения участия в Первой мировой войне, фактически
привлекало население всей страны к участию в тяготах войны.
Следует отметить, что военные займы на тот момент стали распространенным
финансовым явлением в государствах, которые приняли участие в Первой мировой
войне. Так, подписка на первый заем в Германии открылась уже 10 сентября 1914 г.3,
а 22 декабря, через месяц после уплаты последнего взноса данного займа, в стране
была объявлена подписка на второй заем4. Всего в Германии на 1917 г. были прове
дены 5 военных займов5, результаты которых в целом можно назвать успешными.
Такая же ситуация наблюдалась и в Англии, где к 1917 г. с момента начала войны
были выпущены 5 военных займов различного характера6. Во Франции за тот же
период прошли 2 займа7.
Непосредственно в России до выпуска облигаций «Займа Свободы 1917 года»
с начала войны также состоялись выпуски государственных облигационных займов,
финансовые средства от которых направлялись на военные нужды. При этом Вы
сочайший указ о первом займе был подписан уже 3 октября 1914 г. Всего до конца
1917 г. провели 6 заимствований, не считая краткосрочных займов8.
Несмотря на наличие значительного количества изданий, в том числе научного
характера, о денежном обращении и обороте ценных бумаг в России, в числе кото
рых нужно отметить работы А. И. Малышева, В. И. Таранкова, И. Н. Смиренного,
А. Е. Денисова и М. В. Ходякова9, где приводятся сведения о подписке и выпуске
«Займа Свободы 1917 года» в масштабах России, подробного исследования событий,
связанных с реализацией этого займа непосредственно в Симбирской губернии, не
проводилось. Можно отметить только труд ульяновского краеведа Ю. Д. Ефимова
«Симбирск в годы Первой мировой войны 1914 — 1918», вышедший относительно
недавно, где отражаются исторические события, происходившие в г. Симбирске в
обозначенный период, в том числе связанные с подпиской на облигации «Займа
Свободы 1917 года», а также с их реализацией10. Однако сведения, приведенные в
указанной книге, не являются подробными и не носят исчерпывающий характер.
Основой для исследования стали материалы государственных архивов Ульянов
ской области, а также газетные фонды Российской национальной библиотеки, сбор
ники соответствующих нормативных актов, в которых содержатся сведения о «Зай
ме Свободы 1917 года».
Участие России в Первой мировой войне с первых дней потребовало значитель
ных финансовых ресурсов. Такая же ситуация, но уже осложнившаяся политической
борьбой внутри страны, активными инфляционными процессами, сложилась на
момент нахождения у власти Временного правительства. Дефицит бюджета и необ
ходимость финансирования многомиллионной воюющей армии требовали поиска
источника дополнительных финансов, одним из которых и явился выпуск «Займа
Свободы 1917 года». Именно поиск денежных средств для продолжения войны в
соответствии с обязательствами перед союзниками стал целью данного государствен
ного заимствования.
На основании Постановления Временного правительства от 27 марта 1917 г.
были выпущены облигации указанного займа номиналами 50, 100, 500, 1 000, 5 000,
10 000 и 25 000 руб.11, 25 апреля вышло постановление о выпуске облигаций номи
налами 20 и 40 руб.12 Это начальные даты в истории «Займа Свободы 1917 года» в
общегосударственных масштабах.
Вместе с тем в истории «Займа Свободы 1917 года» применительно к Симбир
ской губернии необходимо отметить иные даты. В газете «Симбирянин» 24 марта
1917 г. было опубликовано сообщение, из которого жители Симбирской губернии
впервые узнали о «Займе Свободы 1917 года». До сведения жителей доводилось, что
21 марта 1917 г. в Таврическом дворце состоялось совещание членов Государствен
ной думы, на котором министр финансов М. И. Терещенко сделал сообщение о
выпуске нового внутреннего займа — «Займа Свободы 1917 года»13. Облигации зай
ма предполагалось реализовывать по 85 руб. за 100 руб., и указывалось на 5%-й
годовой доход облигаций со сроком погашения в 49 лет.
Через несколько дней после указанного сообщения, 28 марта 1917 г., из Госу
дарственного банка России в Симбирскую казенную палату было направлено изве
щение об открытии с 6 апреля 1917 г. подписки на «Заем Свободы 1917 года». Как
следовало из извещения, займ выпускался Временным правительством для покры
тия чрезмерных расходов на срок в 55 лет с погашением в течение 49 лет ежегод
ными тиражами начиная с декабря 1922 г. Курс продажи облигаций устанавливался
в 85 руб. за 100 руб. При этом облигации выпускались достоинством в 50, 100, 500,
1 000, 5 000, 10 000 и 25 000 руб. с 10 купонами каждая. Также в извещении сооб
щалось, что облигации займа по мере их изготовления будут рассылаться Государ
ственным банком России на депозиты его контор и отделений14.
7 апреля 1917 г. в газете «Симбирянин» было опубликовано объявление об от
крытии с 6 апреля 1917 г. подписки на облигации «Займа Свободы 1917 года»15. В нем
указывались условия займа, включая номиналы выпуска облигаций, курса их прода
жи, а также сроки подписки. Также определялось, что подписку можно осуществлять
в конторах и отделениях государственного банка, казначействах, государственных
сберегательных кассах, учреждениях мелкого кредита, нотариальных конторах и др.
Необходимо заметить, что в соответствии с установленными условиями облига
ции займа подлежали продаже по курсу 85 руб. за 100 руб. для всех без исключения
слоев населения.
На следующий день, 8 апреля 1917 г., в газете «Симбирские губернские ведо
мости» было опубликовано обращение Государственной думы с призывом покупать
облигации «Займа Свободы 1917 года»16. В обращении указывалось, что деньги не
обходимы новому правительству для разрешения возникших нужд, включая исправ
ление ошибок старого правительства, для продолжения ведения и окончания войны.
Таким образом, четко обозначалась цель государственного заимствования.
Обращает на себя внимание и то, что облигации «Займа Свободы 1917 года»
были единственными ценными бумагами, выпущенными Временным правитель
ством, которые имели особый способ оформления, не применявшийся к облигациям
предыдущих выпусков. На лицевой стороне облигаций каждого номинала было от
печатано воззвание к гражданам России и имелись факсимильные подписи всех
министров правительства, включая председателя.
11 апреля 1917 г. в газете «Симбирянин» было опубликовано несколько объяв
лений, имевших прямое отношение к «Займу Свободы 1917 года». Так, помимо
объявления о подписке управляющий Симбирским отделением Государственного
банка П. П. Устякин указывал, что по распоряжению Государственного банка фами
лии лиц, подписавшихся на заем на сумму более 25 000 руб., с их согласия будут
еженедельно публиковаться в местных газетах, а фамилии лиц, подписавшихся на
сумму более 100 000 руб., будут сообщаться в Государственный банк, чтобы опубли
ковать с их согласия для всеобщего сведения17. Подобные объявления регулярно
встречаются и в последующих выпусках газеты18. Отдельное объявление было по
священо созыву 12 апреля 1917 г. губернским комиссаром особого совещания по
поводу подписки на «Заем Свободы 1917 года» и создания губернского комитета по
пропаганде займа и организации на него подписки19. В дальнейшем, после создания
названного комитета, он с целью пропаганды займа выпускал воззвания, призывав
шие участвовать в подписке, публиковал рекламные статьи в местных газетах, рас
сылал плакаты и брошюры, организовывал вечера «Займа Свободы» и спектакли20.
С целью продвижения подписки на облигации «Займа Свободы 1917 года»
19 апреля 1917 г. в г. Симбирске было создано бюро по его популяризации среди
населения, председателем которого стал князь С. М. Баратаев21. Нужно отметить,
что указанные бюро и губернский комитет приняли самое активное участие в обе
спечении подписки населения Симбирской губернии. Так, 25 апреля 1917 г., т. е.
фактически через несколько дней после создания бюро, его председатель направил
обращение городскому главе г. Симбирска с просьбой разъяснить служащим, кото
рые желали подписаться на заем, но не имели для этого финансовых средств, что
они могут это сделать коллективно и с длительной рассрочкой выплаты средств за
подписку22. По результатам рассмотрения этого обращения применительно к служа
щим городской управы было сделано заключение о возможности открыть специаль
ный счет для покупки облигаций займа и временно оплатить разницу из имевшихся
средств городской кассы (ее погашение будет осуществляться из жалования служа
щих с рассрочкой на 12 месяцев)23. Результат обращения также можно было увидеть
в газете «Симбирянин» от 28 апреля 1917 г. в заметке о том, что служащие Симбир
ской городской управы благодаря рассрочке коллективно подписались на «Заем
Свободы 1917 года» на сумму более 10 тыс. руб.24
При активном участии Симбирского бюро по популяризации «Займа Свободы
1917 года» в городе проводились различные мероприятия, целью которых было
привлечение населения к подписке. Так, 22 мая 1917 г. состоялись шествия и «лету
чие» митинги на ул. Гончарова, Новом венце и во Владимирском саду в сопровожде
нии военного оркестра, о чем население заранее извещалось. В местных газетах
рядом с объявлениями о планируемых мероприятиях бюро обращалось к гражданам
с воззваниями в поддержку подписки25.
Помимо комитета и бюро в популяризации подписки на «Заем Свободы 1917 го-
да» активно участвовали различные профессиональные и общественные органи
зации, о чем свидетельствуют объявления в местных газетах. Например, 18 мая
1917 г. в газете «Симбирянин» было опубликовано воззвание правления ремеслен
ного товарищества26. В воззвании указывалось, что 22 мая 1917 г. управление Сим
бирского ремесленного товарищества назначает всем ремесленникам г. Симбирска
экзамен на право получения аттестата политической зрелости через приобретение
облигаций займа на самых льготных условиях, что придавало подписке уже поли
тический оттенок.
Изучая местные газеты того времени, можно увидеть, что с целью пропаганды
и организации подписки на заем в г. Симбирске регулярно устраивались вечера и
лекции «Займа Свободы», а также показ в его пользу спектаклей и кино27.
Следует отметить, что подобная пропаганда подписки на облигации «Займа
Свободы 1917 года» проводилась на всей территории России, а не только в Сим
бирской губернии. Затронула она и тех, кто был отвергнут новой властью. Так, в
«Симбирской народной газете» от 28 июня 1917 г. было помещено сообщение, из
которого следовало, что Николай II от своего имени и имени своей семьи обратил
ся к Временному правительству, выразив желание подписаться на «Заем Свободы
1917 года»28.
В ходе осуществления подписки на облигации «Займа Свободы 1917 года» срок
ее проведения неоднократно продлевался. Так, если изначально он был установлен
по 31 мая 1917 г., то в дальнейшем из-за технических причин, связанных с изготов
лением облигаций, расстройства транспортной системы в государстве был продлен
до 15 июля 1917 г.29, а затем в соответствии с постановлением Временного прави
тельства отсрочен до созыва Учредительного собрания 28 ноября 1917 г.30
Широкая пропаганда подписки на облигации «Займа Свободы 1917 года», про
водимая как властью, так и общественными, профессиональными организациями,
неоднократное продление сроков подписки, что давало возможность подписаться на
заем всем желавшим, не могли не повлечь за собой соответствующие результаты,
которые, безусловно, можно назвать положительными. Как следует из доклада гу
бернскому комиссару инспектора мелкого кредита Симбирского отделения Государ
ственного банка Н. А. Алмазова о действиях Комитета по распространению «Займа
Свободы 1917 года», на 24 августа 1917 г. подписка в губернии был оформлена на
сумму 15 413 тыс. руб.31 Заметим, что эта сумма значительно превысила суммы
предыдущих займов, на чем и основывается наш вывод о ее успешности. Падение
уровня подписки отмечалось только в учреждениях мелкого кредита (411 тыс. руб.
против подписки по двум предыдущим военным займам 1916 г. соответственно в
565 тыс. и 625 тыс. руб.), на что в своем докладе указал инспектор Н. А. Алмазов,
сославшись на неосознание населением важности ценных бумаг, его неподготов
ленность, а также на то, что в условиях войны большинство учреждений мелкого
кредита «осталось без руководства и опытных счетоводов»32.
Положительные результаты в подписке на облигации «Займа Свободы 1917 го-
да» были получены и в масштабах всего государства. Так, в газете «Симбирское
слово» от 19 августа 1917 г. в обращении Временного правительства указывалось,

что подписка на облигации займа составила более 3 млрд руб., превысив суммы
предыдущих выпусков военных займов (1-й заем 1916 г. дал 1,5 млрд руб., 2-й заем
1916 г. — 1,6 млрд руб.)33. 20 сентября 1917 г. в «Симбирской народной газете» было
опубликовано сообщение, из которого следовало, что к 11 сентября 1917 г. подписка
на облигации займа уже оформлена на 3,9 млрд руб.34 В ходе подписки на облигации
из-за повышенного спроса в некоторых местах проявляется их нехватка. Примером
такой ситуации может служить сообщение в газете «Симбирское слово» от 20 сен
тября 1917 г.: жители ряда сел губернии, несмотря на наличие у них стремления
приобрести облигации «Займа Свободы 1917 года», не смогли это сделать из-за от
сутствия облигаций35.
Активное поступление облигаций займа в Симбирское отделение Государствен
ного банка началось с конца лета 1917 г. На 1 сентября в отделении банка находись
облигации займа всех номиналов на общую сумму в 12 706 050 руб.36 При этом об
лигации сразу направлялись в отделения банка и другие учреждения для реализации
в соответствии с подпиской. По 5 января 1918 г. включительно в отделение банка
поступило облигаций на сумму 15 172 950 руб., из которых нераспределенными на
указанную дату осталось только 123 облигации на сумму в 116 670 руб.37
Таким образом, на начало января 1918 г. облигации «Займа Свободы 1917 года»
были распределены почти на всю сумму подписки, в результате чего у населения
Симбирской губернии и в ее учреждениях находились облигации займа на общую
сумму, превышавшую 15 млн руб.
В сохранившихся документах Симбирского отделения Государственного банка
не имеется отчетных сведений о поступлении на депозит данного отделения обли
гаций займа после 5 января 1918 г. Данное обстоятельство можно связать прежде
всего с тем, что в тот день отделение банка было фактически захвачено комиссаром
Симбирского Совета рабочих и солдатских депутатов М. С. Першиным, который
явился в сопровождении вооруженного отряда из 40 солдат 107-го пехотного Тро
ицкого полка. При этом управляющий отделением банка П. П. Устякин был арес
тован за отказ признать власть Советов38. Через несколько дней после этого служа
щие банка объявили забастовку, после которой проведение операций в отделении
банка было возобновлено только 15 января 1918 г.39, но уже под контролем пред
ставителя новой власти и при наличии запрета на проведение операций с ценными
бумагами, принятого решением Совета народных комиссаров РСФСР от 29 декабря
1917 г.40 Все это не могло не повлечь за собой расстройство работы банковского
отделения, недостатки в составлении соответствующих отчетных документов, а
также, что является главным, прекращение сделок с облигациями займа.
На фактическом поступлении облигаций «Займа Свободы 1917 года» в Сим
бирское отделение Государственного банка также сказалась общая обстановка с
денежным оборотом в России, когда возникла острая нехватках наличных денежных
средств, в результате чего облигации указанного займа стали использоваться уже
не в качестве ценных бумаг, а в качестве денежных средств, став так называемыми
денежными суррогатами. Подобные решения в тот период времени и в ближайшем
будущем принимались в масштабах государства как на региональном уровне, так и
центральной властью.
В связи с этим необходимо подчеркнуть, что на территории Симбирской губер
нии облигации займа и купоны к нему из-за нехватки наличных денежных средств
фактически в денежный оборот были введены уже в конце декабря 1917 г. решени
ем управляющего Симбирским отделением Государственного банка П. П. Устякина,
о чем 23 декабря 1917 г. было сделано соответствующее объявление в местной
прессе41. Кроме того, 21 января 1918 г. ЦИК Советской Республики принял декрет
об аннулировании государственных займов42, что повлекло за собой окончательное
прекращение оборота облигаций и купонов «Займа Свободы 1917 года» как ценных
бумаг.
Обращает на себя внимание, что, несмотря на указанное решение о запрете
проведения сделок с ценными бумагами от 29 декабря 1917 г., оборот с облигация
ми «Займа Свободы 1917 года» в Симбирской губернии проводился фактически по
5 января 1918 г. Данное обстоятельство может быть объяснено тем, что на указанную
дату в Симбирское отделение Государственного банка еще не поступило решение о
запрете проведения сделок с ценными бумагами от 29 декабря 1917 г.
Судьбу находившихся в денежном обороте в качестве денежных суррогатов
облигаций и купонов «Займа Свободы 1917 года» окончательно решил декрет Сове
та народных комиссаров «Об установлении однородности денежного обращения» от
8 сентября 1922 г.43 В соответствии с ним облигации займа (номиналом до 100 руб.)
находились в обращении до 1 октября 1922 г., после чего утрачивали платежную
силу.
Оценивая все события, связанные с «Займом Свободы 1917 года», можно отме
тить, что, реализуя населению облигации «Займа Свободы 1917 года», государство
осуществляло таким образом заимствование денежных средств, необходимых для
продолжения участия в войне. В свою очередь, держатель облигаций займа мог
рассчитывать на получение прибыли в виде процентного дохода. При этом прове
денное исследование позволяет сделать вывод о том, что «Заем Свободы 1917 года»,
несмотря на незавершенность его реализации в силу революционных событий, а
затем Гражданской войны, можно признать успешным государственным финансо
вым проектом: в масштабах государства ценные бумаги были реализованы на сум
му около 4 млрд руб. Опыт указанного заимствования показывает экономическую
целесообразность государственных заимствований как для государства, так и для
держателей соответствующих ценных бумаг в современных условиях.
1
См.: Туган-Барановский М. И. Военные займы в теоретическом освещении // Военные
займы : сб. ст. / ред. М. И. Туган-Барановский. Пг., 1917. С. 5.
2
Там же. С. 8.
3
См.: Кулишер И. М. Военные займы Германии // Военные займы. С. 37.
4
5
Там же. С. 26 — 62.
6
См.: Индельсон В. Р. Рост государственного долга Великобритании // Военные займы.
С. 72.
7
См.: Бернацкий М. В. Денежное обращение и военные займы // Военные займы. С. 98 — 99.
8
См.: Мукосеев В. А. Военные займы России // Военные займы. С. 155.
9
См.: Малышев А. И., Таранков В. И., Смиренный И. Н. Бумажные денежные знаки России
и СССР. М., 1991. С. 80 — 81 ; Денисов А. Е. Государственные бумажные знаки России, которые
использовались в денежном обращении 1798 — 1917. М., 2002. С. 127 — 133 ; Ходяков М. В.
Деньги революции и гражданской войны. 1917 — 1920 годы. СПб., 2018. С. 45 — 47.
10
См.: Ефимов Ю. Д. Симбирск в году Первой мировой войны 1914 — 1918. Ульяновск, 2006.
С. 264 — 265.
11
См.: Сборник указов и постановление Временного правительства. Пг., 1917. Вып. № 1,
27 февраля — 5 мая 1917 года. Отдел II. № 44. С. 112 — 113.
12
Там же. № 87. С. 204 — 205.
13
См.: Симбирянин. 1917. № 12, 24 марта. С. 1.
14
ГАУО. Ф. 46. Оп. 2. Д. 880. Л. 80 — 83.
15
См.: Симбирянин. 1917. № 18, 7 апр. С. 1.
16
См.: Симбирские губернские ведомости. 1917. № 24. 8 апр. С. 1.
17
18
Там же. № 21, 12 апр. С. 1 ; № 22, 13 апр. С. 1 ; № 24, 15 апр. С. 1.
19
Там же. № 20, 11 апр. С. 2.
20
ГАУО. Ф. 677. Оп. 1. Д. 7. Л. 125 — 125.
21
См.: Ефимов Ю. Д. Симбирск в годы Первой мировой войны 1914 — 1918 гг. Ульяновск,
2006. С. 264.
22
ГАУО. Ф. 137. Оп. 36. Д. 184. Л. 1.
23
Там же. Л. 2.
24
25
Там же. № 50, 19 мая. С. 2.
26
Там же. С. 1.
27
Там же. № 58, 30 мая. С. 1 — 2 ; № 61, 2 июня. С. 3 ; № 65, 7 июня. С. 3 ; № 109, 25 июля.
С. 3.
28
См.: Симбирская народная газета. 1917. № 23, 28 июня. С. 2.
29
ГАУО. Ф. 46. Оп. 2. Д. 880. Л. 122.
30
31
ГАУО. Ф. 677. Оп. 1. Д. 7. Л. 125 — 126.
32
33
См.: Симбирское слово. 1917. № 126, 19 авг. С. 1.
34
См.: Симбирская народная газета. 1917. № 53, 20 сент. С. 1.
35
См.: Симбирское слово. 1917. № 149, 20 сент. С. 2.
36
ГАУО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 1333. Л. 1 об.
37
Там же. Л. 18 об. — 19.
38
ГАНИ УО. Ф. 57. Оп. 1. Д. 210. Л. 26 — 26 об.
39
ГАУО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 1249. Л. 135 — 136.
40
См.: Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1. С. 285.
41
См.: Симбирское слово. 1917. № 225, 23 дек. С. 1.
42
См.: Действия и распоряжения правительства за октябрь — февраль 1917 — 1918 гг. Сим
бирск, 1918. С. 70 — 71.
43
См.: Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства. Пг.,
1922. Вып. № 59, 15 окт. Отдел I. № 738. С. 956.
УДК 94(47)
Н. С. Бойко, А. Ш. Айзатуллова, В. В. Орлов

N. S. Boyko, A. Sh. Aizatullova, V. V. Orlov
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИИ
THE FEBRUARY REVOLUTION IN THE SIMBIRSK GOVERNORATE

Ключевые слова: Временное правительство, эсеры, крестьяне, аграрный сектор, погромы,
пропаганда, агитация, подавление, сельские советы.
Статья посвящена рассмотрению актуальной проблемы революционных преобразований в
сельской местности в период Февральской буржуазно-демократической революции и накануне
Октябрьской революции (с февраля по октябрь 1917 г.) на примере Симбирской губернии.
Key words: Provisional government, Social Revolutionaries, peasants, agrarian sector, pogroms,
propaganda, agitation, suppression, village councils.
The urgent problem of revolutionary changes in rural areas during the February bourgeois and
democratic revolution and on the eve of the October revolution (from February to October 1917) is con
sidered in the article on the example of the Simbirsk Governorate.
Проблема исследования аграрной истории регионов России, особенно в период

революционных потрясений 1917 г., актуальна во все времена, так как тогда были
заложены социально-экономические основы советской государственности, полно
стью изменился уклад жизни селян, и именно в деревне следует искать основные
причины Гражданской войны в России, развернувшейся в 1918 — 1920 гг. Например,
в исследовании Р. А. Мухамедова и Н. С. Бойко активно исследовалась проблема
взаимоотношений органов крестьянского самоуправления с органами власти как в
дореволюционный период, так и во время Февральской революции1. Р. А. Мухамедов
особое внимание уделяет кооперации в ходе Февральской революции и указывает на
ее стабильную работу2.
Практически весь комплекс проблем российской деревни в период Февраль-
ской революции и последующее время затронули В. В. Ситников и И. А. Чуканов3.
В частности, об оппозиционной деятельности крестьянства в период Февраль-
ской революции и в первые годы советской власти свидетельствуют исследования
И. А. Чуканова4. Л. А. Шайпак раскрывает комплекс взаимоотношений политиче
ских партий в Симбирской губернии в период Февральской революции5.
Думается, что Временное правительство и входившие в его состав политические
партии совершили серьезную ошибку, категорически отказавшись решать аграрные
проблемы вплоть до победоносного завершения Первой мировой войны и созыва
Учредительного собрания6. Противоречия в аграрном секторе экономики, затраги
вавшие более 80 % населения страны, как мы считаем, не терпели отлагательства и
должны были решаться немедленно, поскольку с каждым днем исчерпывался кредит
доверия крестьян Временному правительству, а оппозиционные партии превратили
откладывание решения этих проблем в повод для расшатывания политической си
туации в стране и смены власти.
© Бойко Н. С., Айзатуллова А. Ш., Орлов В. В., 2019
Правительство было заинтересовано, в первую очередь, в изъятии по «твер-

дым ценам» хлебных запасов с тем, чтобы как-то накормить население городов.
Уже 2 марта 1917 г. в губернии разослали телеграмму за подписью князя Г. Е. Льво
ва следующего содержания: «Государственные интересы требуют получения сейчас
же всех крупных партий хлеба, сосредоточенных в больших сельскохозяйственных
экономиях, у торговых посредников и банков»7.
Крестьяне же немедленно требовали изъятия помещичьей земли, хотя поме
щики занимали не более 25 % угодий в Симбирской губернии. Большая часть
сельскохозяйственных угодий (55 %) принадлежала крестьянским обществам и
индивидуальным крестьянам, а еще 20 % — государству и сдавалось крестьянам
в аренду8.
Крестьяне центральных губерний России, стесненные малоземьем из-за аграр
ного перенаселения, видели в разделе помещичьих имений путь решения всех про
блем9. Общеизвестно, что наиболее высокопроизводительными и рентабельными в
условиях России к началу Февральской революции были помещичьи хозяйства. Здесь
активно применялась современная техника (даже тракторы), использовались каче
ственные семена и разводился элитный скот. Высокого экономического уровня до
стигли в губернии крестьяне-столыпинцы10.
Симбирские крестьяне узнали о Февральской революции в начале марта 1917 г.,
когда комиссаром в губернии был назначен Ф. А. Головинский, а в течение меся-
ца комиссары появились в каждом уезде. Первое, с чего они начали, — перевыборы
сельских старост и волостных старшин, при этом крестьяне выбрали авторитетных
и знающих людей из своей среды. Одновременно были отстранены от должности
участковые земские начальники, практически распущена уездная полиция, вмес-
то нее создавалась «народная милиция». В мировых судах, которые также были
распущены, прекратились все дела (как гражданские, так и уголовные) в отноше-
нии крестьян. Крестьяне почувствовали безвластие, поскольку власть, утратив
рычаги правового воздействия на нарушителей закона, фактически ничего не соз
дала взамен11.
Однако власти, разрушив правоохранительные органы в сельской местности,
при этом создали для крестьянства иллюзию, что собираются решить земельный
вопрос. Именно так было воспринято создание волостных и сельских земельных
комитетов12. Симбирская деревня превратилась в поле деятельности различных
политических партий. Причем влияние буржуазных партий — кадетов и октябрис
тов — было здесь минимальным, а основными политическими партиями-конкурен
тами стали эсеры и большевики13.
В марте — апреле 1917 г. вся полнота власти в деревне перешла к стихийно
созданным сельским и волостным советам, в состав которых вошли большевики и
эсеры, контролируя до 87 % их составов. Что касается кадетов и октябристов, они
контролировали 4,7 % сельских советов. Остальные сельские советы были много
партийными, где не преобладала ни одна из политических партий14. Вот им, сельским
советам, в февральские дни реально принадлежала вся полнота власти.
Прошел месяц после Февральской революции, а центральная и местная власть
продолжали что-то выжидать, никаких указаний от них ни волостные, ни сельские
земельные комитеты не получали. Во многих селах сельские советы и сельские ко
митеты, избрав совместные земельные комиссии, действовали самостоятельно, не
дожидаясь указаний15. Начался активный «черный передел», который, по сути, пред
ставлял вначале раздел помещичьих земельных владений. Наступала весна, прихо
дило время сева, поэтому крестьяне торопились.
На наш взгляд, активному земельному переделу способствовал ряд факторов.
Во-первых, значительно активизировалась пропагандистская деятельность, в
первую очередь, большевиков, которые призывали начать немедленный передел
земли. Эсеры пытались удержать крестьян от этого, но, увидев, что могут потерять
их доверие к себе, стали вопреки воле руководства также призывать к переделу.
Во-вторых, у Временного правительства и его органов на местах не было прак
тических рычагов для воздействия на ситуацию в деревне, так как все сельские
правоохранительные органы были ликвидированы, а народная милиция только на
чала создаваться.
В-третьих, к земельному переделу крестьян призвали и сами организовали эту
деятельность многие сельские и даже волостные советы, которые весной 1917 г. в
деревне были реальной властью16. Первые стихийные захваты помещичьих земель
в Симбирской губернии произошли в удаленном от губернского центра Курмышском
уезде. Нанятая дворянами охрана ничего не могла поделать с многотысячными тол
пами крестьян17. Почувствовав безнаказанность, те приступили к захвату земель и в
других уездах губернии, в частности в Карсунском и Буинском18.
Следует отметить, что в марте — апреле, захваты земли у помещиков происхо
дили более организованно. Например, в д. Лыковщине Симбирского уезда к местной
помещице явились представители сельского земельного комитета и потребовали
передать им всю принадлежавшую ей землю, пообещав оставить небольшой надел.
Та, не имея возможности охранять свои угодья, согласилась и дала расписку о том,
что не возражает против занятия ее земель крестьянами. Они подписали соглашение,
а буквально на следующий день сельский совет принял решение, запрещавшее ей
брать дрова из принадлежавших ранее лесных угодий19.
Случаев стихийного раздела дворянской земли было так много, что правитель
ство приказало губернскому комиссару Ф. А. Головинскому подавить выступления
крестьян в губернии, разрешив использовать для этого вооруженную силу – ка
валеристов расквартированного в Симбирске Уланского полка. Военный министр
А. И. Гучков по этому поводу подписал специальное распоряжение20. В конце мар
та 1917 г. в уезды для прекращения «аграрных беспорядков» направлялись воинские
команды21. Однако их использование не привело к ожидаемому результату. Воен
нослужащим категорически запрещалось применять оружие (за исключением слу
чаев открытого вооруженного сопротивления). Крестьяне на прибытие воинских
команд просто не реагировали, заявляя, что, если те осмелятся применить оружие,
«крестьянам на это есть чем ответить». Конечно, что-то при помощи солдат удава
лось возвратить помещикам, однако, как только солдаты покидали деревню, кре
стьяне вновь возвращали себе отнятое имущество.
Несмотря на принимаемые меры, на территории губернии в марте 1917 г. про
изошло около 190 крестьянских волнений22. Многие дворяне и руководители гу
берний требовали от Временного правительства провести аграрную (земельную)
реформу23. Однако оно вместо полноценной земельной реформы снова пошло на
полумеры: начало на местах создавать «земельные камеры», где, по мнению чи

новников, крестьяне смогут «полюбовно» договориться с землевладельцами, чтобы
те «добровольно» выделили им часть своих земель. Однако и эта мера, пришедшая
на смену «кавалерийским рейдам», ничего не дала. Во-первых, крестьяне почув
ствовали полную безнаказанность. Во-вторых, сами помещики саботировали дан
ный процесс, требуя в обмен на землю уплату от сельских обществ. В немногочис
ленных случаях работы этих пресловутых «камер» договориться «полюбовно» не
удавалось24.
На какое-то время ситуация успокоилась в конце марта — начале апреля
1917 г., когда по инициативе местных организаций эсеров, получивших инструкции
от ЦК партии эсеров из Центра, прошли крестьянские съезды, в том числе во мно
гих уездах и волостях Симбирской губернии25. На них попытались «упорядочить»
переход к крестьянам тех земель, которые их владельцы не могли обрабатывать
собственными силами. Было также решено, что за некоторые земли, в частности
сенокосы, сельские советы обязаны вносить арендную плату. Земли сельскохозяй
ственного назначения должны были передаваться крестьянским обществам на ос
нове принудительной аренды с платой, практикуемой местными объединенными
исполнительными комитетами. Все ранее заключенные договоры на аренду земли
признавались недействительными. Волостным исполнительным комитетам предо
ставлялось право реквизиции в помещичьих имениях рабочего скота и инвентаря.
Однако и здесь эсеры пытались навязать крестьянам тезис Временного правитель
ства о том, что окончательно земельный вопрос будет решен только Учредительным
собранием.
Решения этих съездов в Симбирской губернии поддержала только треть сель
ских и волостных советов. Во-первых, большевики увеличили влияние во многих
сельских советах, фактически взяв там всю власть в свои руки, и призвали крестьян
продолжать захваты земель. Во-вторых, большинство крестьян просто игнорирова
ли решения сельских советов, противоречивших их воле (у сельских советов не
было рычагов какого-либо правового воздействия на крестьян). В-третьих, в дерев
ни массово начали возвращаться фронтовики, у которых было оружие. Именно они
в апреле — мае 1917 г. сильно революционизировали деревню26.
С массовым возвращением фронтовиков начался второй этап «черного передела»,
когда крестьяне перестали довольствоваться только захватом земли (как это было в
марте — начале апреля 1917 г.) и перешли к массовым разграблениям помещичьих
имений, а в некоторых местах и убийствам помещиков и их семей27.
Первое убийство помещика и последующее разграбление его имения произошло
в с. Баевка Сенгилеевского уезда28. Теперь уже свобода многими крестьянами ви
делась в погромах имений, поджигании частновладельческих лесов, в массовых
грабежах и убийствах. Именно в мае — июне 1917 г. большинство имений начало
приходить в полный упадок, так как помещики, спасая свою жизнь, покидали име
ния и переселялись в города29. В деревнях Среднего Поволжья продолжались по
громы, захваты и т. д. В уездах стали создаваться Советы рабочих, крестьянских и
солдатских депутатов, которые формировали партии эсеров, меньшевиков и боль
шевиков. Они принимали на себя всю полноту власти, отстраняя от власти комис
саров Временного правительства, однако ничего не сделали для прекращения раз
грома помещичьих имений, так как считали это «революционным делом» и не
хотели портить отношения с крестьянством, уже вошедшим во вкус погромов и
грабежей30.
Иногда сельские советы, возглавляемые эсерами, пытались принять помещичьи
имения в свою собственность, реализовать на местах эсеровскую программу «соци
ализации земли». Так, Бортсурмановский волостной совет объявил «о передаче в
свою собственность» имения помещика Пазухина, решил отказаться от использова
ния труда военнопленных, установив всем крестьянам арендную плату за землю,
которая шла в распоряжение совета31. Эдвард Карр считает главным виновником
«нецивилизованного передела» помещичьей земли Временное правительство, кото
рое, по его мнению, без видимых на то причин не сумело организовать эффективное
экономическое регулирование в целях предотвращения надвигавшегося экономиче
ского хаоса32.
Угроз Временного правительства «применить силу» уже никто не боялся, так
как многие крестьяне считали их «пустым звуком». А правительство вместо восста
новления законности в сельской местности и приятия жестких мер против зачинщи
ков беспорядков продолжало издавать грозные циркуляры, где грозило привлечь
погромщиков «к судебной ответственности»33. Даже когда во второй половине мая
министр земледелия Временного правительства В. М. Чернов отменил постановле
ние «О земле» Симбирского уездного Совета крестьянских депутатов, его никто не
собирался выполнять34.
О полном параличе власти свидетельствует дело помещицы с. Криуши Карсун
ского уезда Марии Терминской. Когда окрестные крестьяне захватили ее земли,
разграбили имение, отняли весь сельскохозяйственный инвентарь, губернский ко
миссар Ф. А. Головинский потребовал в жесткой форме от Аннинского волостного
комитета вернуть отнятое помещице под угрозой «уголовного преследования» по
отношению к виновным. Однако волостной комитет категорически отказался выпол
нять распоряжение губернского комиссара35.
В докладе губернского исполкома Временному правительству констатировал
ся факт полной утраты контроля над сельской местностью в Симбирской губернии.
В документе отмечалось, что «самовольные захваты земли создают много недоволь
ства и не только среди крупных землевладельцев, но и среди крестьян. Вследствие
земельных захватов к недовольным примыкают и солдаты, находящиеся в армии,
растет дезертирство и разлагается армия. Неумелое и поспешное распределение
земли на местах привело уже во многих случаях к столкновению между отдельными
обществами»36.
О чем говорит этот документ? В первую очередь о том, что передел помещичь
ей земли практически закончился, начались конфликты между различными крестьян
скими обществами за передел уже «поделенной» земли. Иными словами, нерешение
земельного вопроса перешло на более высокий уровень противостояния — между
самими крестьянами.
Образцом чиновничьей «дурости» и управленческой некомпетентности явля
ется телеграмма товарища (заместителя) министра внутренних дел Временного
правительства С. М. Леонтьева симбирскому губернскому комиссару Ф. А. Голо
винскому 20 июня 1917 г. Когда тот попросил прислать дополнительные континген
ты войск для вооруженного подавления аграрных беспорядков и охраны оставших

ся не разгромленных имений, получил в ответ рекомендации о том, чтобы еще раз
разъяснить населению противозаконность принимаемых действий37. Аналогичное
указание губернскому комиссару дал и отдел местного управления Министерства
внутренних дел38. То есть Временное правительство не желало предпринимать ни
каких конкретных мер для того, чтобы оказать какое-либо противодействие крестья
нам, безнаказанно уничтожавшим помещичье имущество и занимавшимся убийст
вами и грабежами.
Лишившись какой-либо поддержки со стороны правительства, губернский ко
миссар Ф. А. Головинский решил окончательно самоустраниться от разрешения
аграрных конфликтов на местах. Так, 6 июля 1917 г. он написал в своем дневнике:
«Местные власти не имеют никакой возможности поддержать существующие зе
мельно-правовые отношения. Всякая власть, употребившая свой авторитет на это,
немедленно лишится доверия и перестанет быть властью. Поэтому она не вмешива
ется в земельные вопросы, которые „разрешаются“ исключительно фактическим
соотношением сил между крестьянами и помещиками39.
В августе 1918 г., после подавления «Корниловского мятежа», крестьяне стали
захватывать и грабить оставшиеся помещичьи имения. В Симбирской губернии из
имений были изгнаны последние помещики40. В августе выросло количество разгро
мов помещичьих имений и случаев расправы с помещиками. Аграрные конфликты
в августе — сентябре 1917 г. перешли в новую фазу. Ни одно из помещичьих имений
не было засеяно в полном объеме. Уникальный семенной фонд был разграблен,
племенной скот частично вырезан и просто уничтожен. В имении графини Толстой,
которое до революции поставляло продукцию за рубеж, был разгромлен весь машин
ный парк, разграблен инвентарь, поля остались незасеянными41. Когда все помещи
чьи имения были разграблены, а земля поделена, усилились конфликты между са
мими крестьянскими обществами. Так, Елашевское сельское общество самовольно
вырубило лес общества крестьян Устья42.
Недовольство крестьян осенью 1917 г. теперь распространилось и на хуторские
хозяйства богатых крестьян-столыпинцев. В Карсунском уезде начались разграбление
и уничтожение хуторских хозяйств уже крестьян, из амбаров было изъято 8 600 пу-
дов зерна43. Сельские сходы принимали приговоры о переделе земли. Например,
жители с. Кротовка, основываясь на постановлении районного совещания комите
тов, решили «все земли, в том числе отрубные и хуторские, разделить уравнительно
на наличные мужские и женские души всех возрастов»44.
Не только помещичьи имения, но и хутора и отруба крестьян-столыпинцев в
губернии или были разграблены, или опустели, хотя многие из них являлись образ
цовыми хозяйствами, которые давали стране миллионы пудов зерна и разных сель
скохозяйственных продуктов.
Решения об изъятии всех без исключения частновладельческих земель и пе
редаче их в собственность крестьянских обществ, как к этому призывали эсе-
ры, принимались повсеместно. Так, 13 сентября 1917 г. состоялся районный съезд
Чердаклинского и Архангельского волостных земельных комитетов. Делегаты
съезда решили передать в аренду крестьянским обществам все частновладельче-
ские земли45.
Таким образом, можно однозначно констатировать: к октябрю 1917 г. крестьян
ство окончательно вышло из-под контроля со стороны государства. Это стало воз
можным потому, что Временное правительство фактически самоустранилось от ка
кой-либо серьезной руководящей деятельности в сельской местности (в начальный
период Февральской революции были ликвидированы органы правопорядка, а вмес
то них ничего не было создано).
Вся власть в деревне перешла в руки стихийно сформировавшихся волостных
и сельских советов, где, в зависимости от политических предпочтений руководили
представители социалистических партий — эсеров или большевиков. Постепенно
они приобрели всю полноту власти в деревне и под руководством сельских и
волостных советов стихийно провели в деревне реальную земельную реформу, на
которую не решилось Временное правительство. В итоге значительно снизились
уровень и объемы сельскохозяйственного производства.
1
См.: Бойко Н. С., Мухамедов Р. А. Социально-экономическое сотрудничество местных
органов власти с общественными организациями в дореволюционной России (на материалах
Среднего Поволжья) // Экономическая история. 2016. № 1 (32). С. 30 — 37.
2
См.: Мухамедов Р. А. Кооперативная экономическая система в средневолжской деревне //
Марийский археографический вестник. 2015. № 25. С. 81 — 87 ; Его же. Национальный состав и
имущественное состояние крестьян — членов кооперации // Симбирский научный вестник. 2013.
№ 4 (14). С. 41 — 46.
3
См.: Чуканов И. А., Ситников В. В. Реализация экономической программы большевистской
партии в период становления Советского государства (1917 — 1930 гг.). Самара, 2008. 581 с.
4
См.: Мухамедов Р. А., Чуканов И. А. Оппозиционная деятельность кооперации в первые
годы Советской власти (на материалах Среднего Поволжья) // Власть. 2012. № 12. С. 137 — 140 ;
Чуканов И. А. Кредитная и ссудо-сберегательная кооперация до и после революции // Банковские
услуги. 2001. № 6. С. 35 — 39 ; Его же. Политика большевиков Среднего Поволжья в голодные
1918 — 1921 гг. // Вопросы истории. 2001. № 3. С. 123 — 129.
5
См.: Шайпак Л. А. Война, армия, партия. Среднее Поволжье, 1914 — февраль 1917 года.
Ульяновск, 2010. С. 78 — 79 ; Шайпак Л. А., Маньков А. В. Партия социалистов-революционе
ров: региональный аспект генезиса (На материалах Симбирского Поволжья) // Вестник НИИ гу
манитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2018. № 3. С. 46 — 57.
6
См.: Вестник Временного Правительства. 1917. 21 марта.
7
ГАРФ. Ф. 934. Оп. 1. Д. 382. Л. 5.
8
См.: Чуканов И. А., Ситников В. В. Указ. соч. С. 66 — 68.
9
См.: Юрчёнков В. А. Мордовская история : курс лекций. Саранск, 2014. С. 215.
10
См.: Чуканов И. А., Ситников В. В. Указ. соч. С. 33.
11
ГАУО. Ф. 2132. Оп. 2. Д. 27. Л. 16.
12
Там же. Л. 22 — 23.
13
См.: Шайпак Л. А. Указ. соч. С. 85.
14
15
См.: Щербинин П. П. Развитие аграрных беспорядков в 1917 г. как пролог участия кре
стьян в Гражданской войне: уездный уровень // Вестник НИИ гуманитарных наук при Прави
тельстве Республики Мордовия. 2016. № 2. С. 33 — 35 ; Юрчёнков В. А. Мордовская история.
С. 214 — 218.
16
См.: Сельская власть // Пролетарий. 1917. 24 марта.
17
ГАУО. Ф. 213. Оп. 1. Д. 14. Л. 69.
18
См.: Герасименко Г. А., Точеный Д. С. Советы Поволжья в 1917 году. Саратов, 1977.
С. 45 — 46.
19
ГАПО. Ф. 11. Оп. 1. Д. 587. Л. 1 – 4.
20
См.: Революционное движение в России после свержения самодержавия / под ред. Л. С. Га
поненко (отв. ред.) [и др.]. М., 1957. XXIV, 857 с.
21
См.: Великая Октябрьская Социалистическая революция : хроника событий : в 4 т. М., 1957.
Т. 1. С. 97, 234, 339.
22
См.: Игрицкий И. В. Аграрный вопрос и крестьянское движение в России в 1917 году.
М., 1962. С. 10.
23
ГА РФ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 2. Л. 40.
24
См.: Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 445.
25
ГАУО. Ф. 2132. Оп. 2. Д. 12. Л. 2.
26
Там же. Д. 54. Л. 26.
27
См.: Юрчёнков В. А. Крестьянство и власть (1917 — 1918 г.): уровень волости // Вестник
НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2015. № 3. С. 67 ; Щерби
нин П. П. Указ. соч. С. 34.
28
НА РТ. Ф. 1246. Оп. 69. Д. Л. 344 — 345.
29
См.: Пролетарий. 1917. 24 апр.
30
ГАУО. Ф. 2132. Оп. 2. Д. 12. Л. 2.
31
32
См.: Garr Ed. H. The Bolscevik Revolution 1917 — 1923. London, 1950 — 1953. Vol. 1 — 3.
P. 24 — 27.
33
См.: Сельская нива // Самарские ведомости. 1917. 28 июня.
34
См.: Герасименко Г. А., Точеный Д. С. Указ. соч. С. 94.
35
ГАУО. Ф. 2132. Оп. 2. Д. 57. Л. 231.
36
ГАУО. Ф. 167. Оп. 1. Д. 234. Л. 37.
37
ГА РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 68. Л. 22 ; Д. 138. Л. 125.
38
Там же. Д. 182. Л. 12.
39
РГИА. Ф. 408. Оп. 1. Д. 295. Л. 71.
40
См.: Минц И. И. История Великого Октября. М., 1967. Т. 1. С. 663.
41
ГАУО. Ф. 167. Оп. 1. Д. 234. Л. 122.
42
Там же. Д. 204. Л. 55.
43
РГИА. Ф. 1405. Оп. 183. Д. 6а. Л. 49.
44
45
ГАСО. Ф. 645. Оп. 2. Д. 10. Л. 300.
УДК 94:355.426:341.321«19»
Е. О. Наумов
E. O. Naumov
ОБЕСПЕЧЕНИЕ СОЛДАТ КРАСНОЙ АРМИИ ВОСТОЧНОГО

ФРОНТА ПРОДОВОЛЬСТВИЕМ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1918 г.
PROVISION OF FOOD FOR THE RED ARMY SOLDIERS

OF THE EASTERN FRONT IN THE SECOND HALF OF 1918
Ключевые слова: Гражданская война, Красная армия, Восточный фронт, снабжение, продо
вольствие.
В статье рассматриваются многочисленные трудности процесса снабжения вооруженных сил
продовольствием. Основное внимание уделяется проблемам налаживания взаимоотношений меж
ду хозяйственными органами разного уровня в области получения и доставки продуктов на пере
довые позиции, а также поиска необходимых технических средств (обозы, кухни).
Key words: the Civil War, Red Army, Eastern Front, supply, food.
The numerous difficulties in the process of supplying the armed forces with food are considered in
the article. The main attention is paid to the problems of establishing relations between economic bodies
at various levels in receiving and delivering products to the forefront, as well as of searching for the
necessary technical means (carts, kitchens).
Успешное осуществление боевых действий на фронте зависит от множества

факторов, в числе которых весьма важным является своевременная доставка про
довольствия на передовую линию. Однако опыт ведения как крупных, так и не
значительных по масштабам войн свидетельствует о том, что решение указанной
проблемы вызывало у армейского командования ряд затруднений. Гражданская
война 1917 — 1922 гг. не стала исключением. Более того, состояние острого соци
ально-экономического кризиса, в котором на тот момент находилась Советская
Россия, привело к тому, что руководство Красной армии столкнулось с еще боль
шими сложностями1.
В идеале функционирование механизма по обеспечению вооруженных сил про
довольствием должно строиться на нескольких основополагающих принципах —
точный учет имеющихся продуктов, их экономное, равное и быстрое распределение
между частями, планомерная работа транспорта. В этом случае большую роль игра
ет упорядоченность взаимоотношений между отделами снабжения фронта, армий и
дивизий, а также хозяйственными органами частей и подразделений. Очевидно, на
начальном этапе развертывания широкомасштабной Гражданской войны в России
летом 1918 г. и создания воинских объединений Красной армии на Восточном фрон
те подобная регламентация отсутствовала, и обеспечение войск продуктами долгое
время носило неорганизованный характер.
Так, несмотря на имевшиеся в составе армейских штабов отделы снабжения,
которые создавались одними из первых, планомерная работа в них не была налаже
на из-за отсутствия у начальства и рядовых служащих необходимого опыта. Кроме
того, командиры частей и руководители хозяйственных подразделений, в случае их
© Наумов Е. О., 2019
наличия, часто не имели даже минимальных представлений о принципах функцио

нирования снабженческого аппарата, поэтому на местах не всегда знали, к кому
конкретно стоит обращаться за получением продовольствия. Начальник оператив
ного отдела штаба 1-й армии, который занимался планированием и разработкой
боевых операций, докладывал, что «подчас из дивизий обращались в отдел с прось
бой отпустить сапоги, крупу, мясо и т. д.»2. Именно поэтому армейское командова
ние в приказах старалось четко обозначать адресата, куда, следуя субординации,
нужно было отправлять необходимые требования3.
Однако руководство частей и соединений, стремившееся как можно быстрее по
лучить продукты, старалось обойти подобную регламентацию. Например, в случае
неспособности армейского или дивизионного командования выполнить в короткий
срок те или иные продовольственные наряды, что в указанный хронологический
период случалось довольно часто, командиры полков отправляли требовательные
телеграммы в вышестоящие органы, нарушая при этом установленную субординацию.
Так, согласно телеграмме члена Революционного военного совета Восточного фрон
та П. А. Кобозева начальнику Инзенской дивизии 1-й армии Я. Я. Лацису от 23 июля
1918 г., финский отряд ВЧК, входивший в состав данного соединения, просил выде
лить персональный экстренный эшелон для поездки в Рузаевку, где находилась глав
ная армейская продовольственная база, за провизией, что вызвало крайнее недоволь
ство со стороны фронтового руководства4. Поэтому приказом по 1-й армии № 47 от
24 августа 1918 г. требования, направляемые воинскими частями в отдел снабжения
объединения, предписывалось не удовлетворять. Указанные документы необходимо
было отправлять в отдел снабжения дивизии, который должен был передавать общую
сводку по всем полкам и отрядам соединения в армейский штаб5.
Очевидно, данное распоряжение, распространенное впоследствии на все армии
фронта, практически не выполнялось, что говорит о невысоком уровне доверия
местного командования армейскому руководству при решении указанной проблемы.
Об этом свидетельствует приказ по 4-й армии № 90 от 21 декабря 1918 г., где сооб
щалось: «…войсковые начальники от начальников дивизий до командиров полков,
не получая какого-либо вида довольствия — начинают бить тревогу, посылая срочные
телеграммы по адресам всех высших инстанций и не только по армиям фронта, но
и в центр»6.
Помимо субординационных проблем в интендантских органах долгое время не
задумывались о необходимости экономного распределения имевшегося в их распоря
жении продовольствия, несмотря на то, что еще летом 1918 г. центральное военное
командование разработало нормы выдачи продуктов в расчете на одного солдата. Этим
прагматично пользовались сотрудники хозяйственных подразделений на местах, ко
торые стремились получать провизию как можно чаще, вне зависимости от действи
тельной и острой надобности в ней с целью формирования запасов для экстренных
случаев, а также игнорируя установленную норму. В отчете комиссии, инспекти
ровавшей 31 июля 1918 г. поезд снабжения бывшего Уральского фронта, войска ко
торого к тому времени были сведены в 4-ю армию Восточного фронта, сообщалось:
«…как [только] какой части или какому-нибудь отряду захотелось [продуктов], так
они и пишут свои требования»7. Вышестоящие органы по неопытности указанные
запросы старались выполнять. Из отчета следовало, что «достаточно только резолю
ции одного из стоящих во главе [части начальника,] и требование удовлетворялось»8.
С целью упрощения и ускорения процесса получения продовольствия предста
вители командования частей и соединений игнорировали составление заверенных
требований или неграмотно их оформляли. Например, упомянутая комиссия отме
чала полный хаос в бумагах, на которых даже не были проставлены какие-либо
подписи и печати. Требования передавались «в крайне безалаберном порядке, без
системы и без особой определенной общеустановленной формы»9. А. Клементьев,
освещавший в своих воспоминаниях процесс обеспечения продовольствием Сенги
леевских отрядов Симбирской группы войск 1-й армии в июне — июле 1918 г. так
же признавал, что он происходил «без всякой системы, плана и отчетности»10.
Не удивительно, что армейское командование, столкнувшись вскоре с острым
дефицитом продуктовых запасов, вынуждено было регламентировать процесс их
выдачи. Так, согласно указаниям по истребованию продовольствия и имущества,
объявленным в приказе по 5-й армии № 7 от 24 августа 1918 г., подобные требования
«должны быть написаны на чековых бланках за подписью Начальника хозяйственной
части и Делопроизводителя этой части… Все требования на продовольствие снаб
жаются печатью, отсутствие которой должно быть оговорено»11. Кроме того, как
сообщалось в приказе по Пензенской дивизии 1-й армии № 84 от 5 октября 1918 г.,
части соединения должны были получать продукты из поезда снабжения не более
одного раза в сутки (с 10 до 3-4 часов) с целью учета выданного и выяснения нали
чия оставшегося продовольствия12.
Столь жесткие правила оформления документов были обусловлены не только
необходимостью строгого учета продуктов, но и стремлением предотвратить практи
ковавшийся среди руководства частей и соединений способ завышения в требованиях
общего числа солдат с целью доставки большего количества провизии, что не уди
вительно, учитывая недостатки продовольственной нормы, справедливо считавшейся
«голодной». По словам А. Клементьева, перед начальством стояла лишь одна цель:
«…накормить [солдат] досыта, одеть и вооружить с ног до головы; в средствах для
достижения этого были неразборчивы». В результате красноармейцы «питались хо
рошо, имея вдоволь табак, сахар, чай и консервы. Правда, учет сильно хромал, но зато
партизаны были довольны…»13. Поэтому в представленном выше указании 5-й ар-
мии от 24 августа 1918 г. говорилось: «Требования не должны превышать числа
пайков наличного состава части. За предъявление требования на большее число лиц
отвечают подписавшие это требование»14. Причем за правильным составлением
указанных документов, согласно приказу по Пензенской дивизии 1-й армии № 84
от 5 октября 1918 г., должны были строго следить командиры частей15.
Однако подобные рекомендации соблюдались далеко не всегда. Например, на
чальник отдела снабжения 1-й армии в рапорте, направленном в ноябре 1918 г. по
литическому комиссару О. Ю. Калнину, сообщал, что, согласно сведениям админи
стративного отдела, в Симбирской дивизии числились 12 тыс. чел., в то время как
отдел снабжения соединения требовал продуктов на 19 тыс. чел. Большая разница в
сведениях наблюдалась также в Пензенской и Инзенской дивизиях 1-й армии16.
Объяснить причину значительного разночтения в документах можно не только
стремлением командного состава частей и соединений получить как можно больше
продуктов, но и несовершенством системы составления отчетов о численности
воинского формирования. Как известно, помимо официально учтенных «штыков»,
т. е. солдат, непосредственно принимавших участие в боевых действиях, в полку
или отряде находились многочисленные представители обслуживающего персонала,

которых также необходимо было кормить. Например, в телеграмме Революционного
военного совета Восточного фронта от 31 октября 1918 г. сообщалось, что «на до
вольствии в армии состоит колоссальное число людей, в то время как в Красной
армии штыков состоит сравнительно немного»17.
Если указанные выше недостатки в организации снабжения войск продовольстви
ем были присущи, прежде всего, командованию на местах, то стоит отметить, что и
армейское руководство далеко не всегда могло удовлетворить запросы частей и сое
динений из-за упомянутых организационных недочетов, которые не получалось из
жить довольно длительное время. Например, в докладе Уральского областного коми
тета РКП(б), где анализировалось крупное поражение 3-й армии под Пермью в
декабре 1918 г., сообщалось: в отделе снабжения объединения «отсутствовал какой
бы то ни было заблаговременный учет будущих потребностей, не было подготовки к
переходу к зимней кампании и, наконец, было преступное неведение относительно
наличности и места хранения различного рода припасов и продуктов…»18. В итоге
солдаты 29-й дивизии голодали и питались сырым мясом павших животных, в то
время как в соседней 30-й дивизии имелись огромные запасы хлеба19.
Следующие недостатки носили не столько организационный, сколько техниче
ский характер, в результате чего их исправление было возможным только при усло
вии получения приспособлений, необходимых для обеспечения вооруженных сил
продовольствием. Если транспортировка продуктов с армейских складов до распо
ложения дивизии, как правило, осуществлялась при помощи железной дороги, то с
подвозом их до передовой линии порой возникали затруднения прежде всего из-за
отсутствия обозов, что стало одной из причин поражений Красной армии летом
1918 г., поскольку из-за нежелания бойцов отходить от эшелонов на достаточно
большие расстояния во избежание потери связи с поездами снабжения, войска под
вергались обходам неприятеля с флангов, что, в свою очередь, приводило к отсту
плению частей. Так, в докладе управляющего делами солдатской секции Московско
го совета Я. Г. Гольдина, составленном в двадцатых числах июня 1918 г., в качестве
причины деморализации, небоеспособности и поражений войск Западного Чехо
словацкого фронта указывалось «отсутствие обоза», из-за чего «отряд прикреплен…
к рельсам»20. В связи с этим в походе солдаты вынуждены были носить все продукты
с собой, что затрудняло любые действия в боевой обстановке. Так, Д. Е. Перкин,
комиссар коммунистического отряда Симбирской группы войск 1-й армии, вспо
минал, что «мы… были нагружены ящиками с пулеметными лентами и буханками
хлеба подмышками. У нас не было даже и подобия какого-либо обоза»21.
Несмотря на то, что фронтовое и армейское командование пыталось решить
данную проблему, долгое время безуспешно требуя средства передвижения из цен
тра, обязанность обеспечения войсковых частей необходимым транспортом в итоге
была возложена на дивизионное или полковое начальство, которое вынуждено было
реквизировать повозки у местных жителей22. По словам командующего 1-й армией
М. Н. Тухачевского, только к началу сентября 1918 г. войска «поспели обзавестись
обозом, а главным образом, научились использовать обывательский транспорт, и
потому хорошие части уже не держались за железные дороги…»23. Однако по при
чине того, что повозок обычно не хватало, их количество на одну часть строго регла
ментировалось. Так, согласно неоднократно цитированному выше указанию по ис
требованию продовольствия и имущества, опубликованному в приказе по 5-й армии
№ 7 от 24 августа 1918 г., на 50 чел. полагалась одна повозка, в то время как лишние
следовало сдавать в отдел снабжения части24.
Минимальное количество продуктов в обозах также было четко определено.
Например, И. С. Кутяков, занимавший командные должности в Николаевской ди
визии 4-й армии, впоследствии вспоминал о причинах неудачи очередного насту
пления на Уральск в июле 1918 г.: «…категорическое приказание командирам не
брать с собой тяжелого обоза с продовольствием и огнеприпасами привело к тому,
что во время напряженных боев и походов войска голодали, а это, в свою очередь,
сильно отразилось на их боеспособности»25. Поэтому в телеграмме войскам от 31 ию
ля 1918 г. командующий Восточным фронтом И. И. Вацетис требовал, чтобы каждый
полк заготовил обоз с трехдневным запасом продовольствия26. Кроме того, согласно
приказу по 4-й армии № 1 от 30 июля 1918 г., каждый красноармеец должен был
иметь с собой запас продуктов на два дня27.
В гораздо более тяжелых условиях находились части и подразделения, в распо
ряжении которых не было кухонь. Например, согласно телеграмме командующего
1-й армией М. Н. Тухачевского начальнику отдела снабжения, солдаты Симбирской
дивизии, из-за отсутствия возможности приготовить горячую пищу, могли полно
ценно пообедать и поужинать только в тылу, куда 17 августа 1918 г. была отправле
на продовольственная летучка в составе из двух кухонь с кашеварами и вагона с
продуктами28.
Нехватка кухонь приводила к тому, что командиры частей и даже солдаты пы
тались решить эту проблему весьма оригинальными способами, которые вышесто
явшее начальство, как правило, не приветствовало. Например, согласно приказу по
4-й армии № 9 от 19 августа 1918 г., красноармейцы сами варили себе еду, исполь
зуя в качестве топлива доски, шпалы, снеговые щиты, колья и другие материалы,
расположенные вдоль путей, что наносило ущерб железной дороге29. Более того, в
телеграмме Л. Д. Троцкого от 4 октября 1918 г. всем революционным военным со
ветам армий Восточного и Южного фронтов указывалось на факты реквизиций
полками имущества проходивших санитарных поездов, где фигурировали и кухни30.
Не все командиры частей демонстрировали подобную находчивость и настой
чивость при обеспечении солдат продуктами и горячей пищей, своевременности
которого препятствовали нераспорядительность и халатность начальников и обслу
живающего персонала. Например, командование 5-й армии было настолько сильно
озабочено данной проблемой, что 23 августа 1918 г. была введена должность инспек
торов довольствия войск, которые должны были «следить за регулярным и правиль
ным снабжением горячей пищей, питьевой водой и прочими продуктами продоволь
ствия товарищей, находящихся на позициях, и, в особенности, тех из них, которые
находятся на передовых линиях»31.
Оказалось, что многие части, прикрепленные к отделу снабжения, не достав-
ляют продукты непосредственно в части или доставляют несвоевременно, красно
армейцы передовых цепей не получают горячую пищу, хотя более всего в ней
нуждаются. В связи с этим приказом № 24 от 16 сентября 1918 г. командирам на
стоятельно предписывалось наладить связь с хозяйственными органами и следить
за тем, чтобы люди получали горячую еду ежедневно при любых обстоятельствах:
«Так, куда по боевой обстановке кухни подвозить не могут, организовать раздачу
пищи путем разноса ее в ведрах. Если этого сделать нельзя днем, выполнять ночью.
За непроведение этого приказа в жизнь впредь командиры частей будут привлекать
ся к строгой ответственности»32.
Однако столь подробные инструкции и угрозы по отношению к руководству
полков не изменили ситуацию: даже к процессу приготовления пищи повара отно
сились халатно. Осмотр помещений 2-го Петроградского и 1-го Московского полков
5-й армии, проведенный командармом 18 октября 1918 г., показал, что «мясо для
нестроевой команды разрезалось на ящике из-под патронов, который стоял на навозе.
Разрезалось [оно] благодаря отсутствию каких бы то ни было кухонных принадлеж
ностей ножом, который употребляется при ковке лошадей и служит для обрезывания
копыт. По заявлению людей горячая пища выдается один раз в день: суп без каши»33.
По результатам инспекции было принято решение о создании особой следственной
комиссии для расследования приведенных упущений, а также опубликовано преду
преждение для командиров и политических комиссаров о предании последних во
енно-революционному трибуналу за допущение подобных безобразий.
В приказе № 116 от 27 октября 1918 г. командующий 5-й армии в очередной раз
писал, что вопрос о питании во многих войсковых частях остается без должного
внимания. При этом виновниками неудовлетворительного положения в деле снабже
ния солдат продовольствием, по мнению вышестоящего начальства, вновь являлись
командиры частей, которым предписывалось подготовить хороших поваров и выда
вать горячую пищу два раза в день, в обед и ужин34.
Решить вопрос с доставкой еды так и не удалось. Поэтому 12 декабря 1918 г.
вышло постановление Революционного Военного Совета Республики, в котором го
ворилось, что «в случаях невозможности довольствовать части горячей пищей из
котлов в сфере ближайшего расположения от противника, разрешается отпуск консер
вов по распоряжениям начальников снабжения дивизий»35. В дополнительном поста
новлении от 18 декабря 1918 г. подтверждалось, что консервы могут расходоваться
только «во время боев и в тех случаях, когда не будет никакой возможности доволь
ствоваться мясом. В тылу же, как в войсковых частях, так и в штабах, управлениях и
учреждениях военного ведомства, расходование консервов совершенно воспретить»36.
Отсутствие регулярной доставки горячей еды закономерно приводило к пе
чальным последствиям. Так, согласно политической сводке по Левобережной груп
пе 5-й армии от 26 августа 1918 г., «красноармейцы по несколько дней не получают
горячей пищи, а иногда не получают даже хлеба, консервов, сахара и пр… Все,
вполне естественно, вызывает страшное озлобление [и] упадок духа»37. В ноябре
1918 г. отсутствие хлеба и горячей пищи в 3-й армии привело к тому, что красноар
мейцы стали все чаще и чаще отбирать продукты у населения38.
Таким образом, процесс обеспечения Красной армии Восточного фронта про
довольствием во второй половине 1918 г. носил крайне противоречивый характер
и сопровождался многочисленными трудностями на каждом этапе, начиная от
оформления заявки на поступление продуктов и заканчивая доставкой горячей пищи
непосредственно к месту расположения солдат, что во многом было обусловлено
неопытностью руководителей войсковых формирований и рядовых работников
хозяйственных частей, а также нехваткой необходимых технических приспособ
лений — обозов и кухонь. Ключевая особенность данного процесса заключалась в
столкновении двух противоположных точек зрения на него. Так, фронтовое и ар
мейское командование, выстраивая механизм снабжения вооруженных сил, исходи
ло из вполне логичного стремления экономного, нормированного, равного и регла
ментированного распределения продовольствия между полками. Однако руководство
частей и соединений, перед которым стояла цель как можно быстрее обеспечить
солдат провизией, часто игнорировало распоряжения вышестоявшего начальства и
стремилось добывать продукты без лишних проволочек, бюрократии, с нарушением
субординации, большинства диктуемых норм и по собственной инициативе, особен
но во время доставки продовольствия непосредственно солдатам.
1
О проблемах, возникших перед армейским командованием при заготовках необходимых для
вооруженных сил ресурсов, в том числе продовольствия, см.: Наумов Е. О. «Все время приходит
ся вести войну»: обратная сторона сотрудничества армейских и территориальных органов власти
Среднего Поволжья летом — осенью 1918 г. в области снабжения (на примере 1-й армии Восточ
ного фронта) // Краеведческие записки : сб. науч. тр. Ульяновск, 2018. Вып. 16. С. 83 — 93.
2
РГВА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 27. Л. 165.
3
РГВА. Ф. 184. Оп. 3. Д. 887. Л. 1 — 2 ; Ф. 185. Оп. 3. Д. 1436.
4
РГВА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 45. Л. 249.
5
Там же. Д. 609. Л. 75 об.
6
РГВА. Ф. 184. Оп. 3. Д. 887. Л. 192.
7
8
Там же.
9
Там же.
10
Клементьев А. От Сенгилея — Инзы до Оренбурга — Орска : (Очерки и воспоминания о
борьбе железной дивизии на чехословацком фронте) // Годовщина Первой революционной армии.
М., 1920. С. 87.
11
РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 1436. Л. 9 — 10.
12
РГВА. Ф. 1284. Оп. 1. Д. 1078. Л. 5.
13
Клементьев А. Указ. соч. С. 87.
14
РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 1436. Л. 9 — 10.
15
РГВА. Ф. 1284. Оп. 1. Д. 1078. Л. 5.
16
РГВА. Ф. 157. Оп. 2. Д. 564. Л. 61.
17
РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 1436. Л. 230.
18
Из истории Гражданской войны в СССР (май 1918 — март 1919) : в 3 т. М., 1960. Т. 1. С. 393.
19
Там же.
20
РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 45. Л. 132 об.
21
Перкин Д. Е. Коммунистический отряд на фронте // 1918 год на родине Ленина : сб. вос
поминаний о революции в Симбирской губернии. Куйбышев, 1936. С. 119.
22
РГВА. Ф. 151. Оп. 1. Д. 1. Л. 21, 22 ; Ф. 157. Оп. 3. Д. 609. Л. 72 — 73.
23
Тухачевский М. Н. Первая армия в 1918 году // Тухачевский М. Н. Избранные произведе
ния (1919 — 1927) : в 2 т. М., 1964. Т. 1. С. 82.
24
РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 1436. Л. 9 — 10.
25
Кутяков И. С Чапаевым по Уральским степям. Борьба с Уральской и Чехословацкой контр
революцией. М. ; Л., 1928. С. 77.
26
См.: Главнокомандующий всеми вооруженными силами республики И. И. Вацетис : сб. док.
Рига, 1978. С. 53.
27
РГВА. Ф. 184. Оп. 3. Д. 887. Л. 1 — 2.
28
РГВА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 40. Л. 5 — 6.
29
РГВА. Ф. 184. Оп. 3. Д. 887. Л. 15.
30
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 40. Л. 27.
31
РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 1436. Л. 7.
32
Там же. Л. 36 — 36 об.
33
Там же. Л. 156 — 157 об.
34
РГВА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 27. Л. 184.
35
Реввоенсовет Республики : протоколы. 1918 — 1919 гг. М., 1997. С. 144.
36
Там же. С 152.
37
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 7. Л. 44 — 44 об.
38
Там же. Д. 8. Л. 27 — 28.
УДК 94(470.326).084+323.15
П. П. Щербинин, И. А. Шикунова
P. P. Shcherbinin, I. A. Shikunova
НАЦМЕН И ДЕТСКИЕ ДОМА ДЛЯ ДЕТЕЙ

«НЕРУССКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ» В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ: ГУБЕРНСКИЙ УРОВЕНЬ*
NATIONAL MINORITIES AND ORPHANAGES FOR CHILDREN

OF “NON-RUSSIAN ORIGIN” IN THE FIRST DECADE
OF SOVIET POWER: THE PROVINCIAL LEVEL
Ключевые слова: национальные меньшинства, детские дома, Тамбовская губерния, сироты.
В статье рассмотрены особенности социализации детей представителей национальных мень
шинств в Тамбовской губернии в первое десятилетие советской власти, что позволило выявить не
только специфику национальной политики социалистического государства, но и уточнить возмож
ности опеки и призрения детей при новом режиме. Рассмотрены формирование подотделов нацио
нальных меньшинств и организационная работа, которая проводилась в отношении их. Уточнены
особенности финансирования национальных детских домов в Тамбовской губернии, охарактери
зованы проблемы их работы.
Key words: national minorities, orphanages, the Tambov Governorate, orphans.

The article deals with the peculiarities of socialization of children of national minorities in the Tambov
Governorate in the first decade of Soviet power. It allowed to reveal the features of the national policy of
the socialist state, as well as to clarify the possibility of custody and care of children under the new re-
gime. The formation of sub-departments of national minorities and the organizational work that was
carried out in relation to them are considered. The specifics of funding for national orphanages in the
Tambov Governorate are clarified, and the problems of their work are characterized.
Замысел данной статьи и идея подготовки совместного научного проекта были

озвучены профессором Валерием Анатольевичем Юрчёнковым около двух лет назад.
Мы обсуждали с ним возможности реконструкции повседневной жизни и социаль
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта

№ 19-09-00333.
© Щербинин П. П., Шикунова И. А., 2019
ного статуса, настроений и этноконфессиональных характеристик мордовского на
селения в провинциальной России. К сожалению, безвременная кончина не позво
лила реализовать все задуманное, но его предложения и советы были использованы
при подготовке проекта по жизни и социализации детей-сирот в Российской империи,
в том числе детей национальных меньшинств. Пожелание Валерия Анатольевича
рассматривать развитие событий и восстанавливать по крупицам историческую па
мять вначале на уездном и губернском уровне проведено на материалах Тамбовской
губернии. Данная статья является выражением осознанной памяти о нашей совмест
ной работе, некоторых нереализованных проектах и научных замыслах глубоко
уважаемого коллеги, прекрасного ученого и организатора науки В. А. Юрчёнкова.
При реализации данной научной темы важно получить ответы на следующие
вопросы.
1. Какую роль играли национальные меньшинства в региональной жизни насе
ления Советской России и как эта роль трансформировалась на волостном, уездном
и губернском уровнях?
2. Насколько эффективной и результативной была политика нового политиче
ского режима в отношении представителей национальный меньшинств в сфере об
разования, воспитания и социальной деятельности в целом?
3. Учитывали ли региональные власти интересы представителей «нерусского»
населения в регионах? Насколько успешной была практика интернационального
воспитания и привития коммунистической идеологии?
4. Как дети-сироты представителей национальных меньшинств могли выживать
в условиях тотальной Гражданской войны, политики «военного коммунизма» и ко
варной НЭП, когда многие детские учреждения лишались привычного финансиро
вания и переводились на местный бюджет?
Национальные меньшинства в Тамбовской губернии и до 1917 г. не были мно
гочисленными и представляли собой островки сосредоточения татарского, мордов
ского, еврейского социума. Население Тамбовской губернии отличалось удивитель
ной толерантностью, никогда не искало врагов среди представителей «нерусской
национальности», не конфликтовало на бытовом уровне. Жители Тамбовской губер
нии всегда с пониманием относились к представителям неправославных конфессий,
находя общий язык и понимание со всеми, кто жил и трудился в регионе.
В 1917 г. национальные меньшинства активно заявили о себе и своих правах.
После прихода к власти большевиков непрерывно демонстрировалась и деклари
ровалась важность обеспечения прав и возможностей национальной идентификации
и самореализации народностей страны под партийно-государственным контролем.
Из Москвы в провинцию беспрерывно шли инструкции и распоряжения по созданию
органов руководства развитием национальных меньшинств.
Новая власть в Тамбовской губернии всегда старалась аккуратно и спешно реа
гировать на директивы из столицы. Так, 19 ноября 1918 г. согласно постановлению
Совнаркома о школах для национальных меньшинств был создан подотдел на
циональных меньшинств (нацмен), который должен был управлять учреждениями
школьного, внешкольного и дошкольного характера для национальных меньшинств.
Заведующим подотделом стал М. В. Бегишев, секретарем — О. Г. Айнштейн, позже
в подотдел были направлены представители польской диаспоры1. В обсуждении
насущных проблем участвовали также представители татарской, еврейской, латыш
ской и украинской национальностей.
Представители нацмена намечали уточнить потребности мордовского насе

ления в Тамбовской губернии, численность которого, по переписи 1919 г., состав
ляла 123 242 чел. Было принято решение о поддержке культурного развития и об
разования татарского населения, насчитывавшего 37 000 чел. В Москву и Казань
отправился заведующий подотделом с целью покупки школьных учебников и других
пособий на татарском языке. Шацкий, Темниковский, Спасский и Елатомский от
делы народного образования получили предписание включить все имевшиеся в этих
уездах татарские школы в общую школьную сеть.
Подотдел нацмен занимался всеми национальными образовательными и воспи
тательными учреждениями в Тамбовской губернии: украинскими — 3 школы; поль
скими — 1 школа, 1 вечерние курсы для взрослых; латышскими — 1 школа, 2 шко
лы-приюта, 1 детский очаг; еврейскими — 4 школы, 2 очага; татарскими — 52 школы,
4 народных дома2. С просьбой открыть школы с преподаванием на украинском
языке обратились украинцы, проживавшие в Усманском уезде. Было решено восста
новить работу Общественной еврейской школы в г. Лебедяни, которая была закрыта
из-за отсутствия средств.
Тамбовский губнаробраз постановил 16 июня 1919 г., что, учитывая недостаток
кадров мусульманских школьных работников и слабое знание ими русского языка,
необходимо командировать их на курсы, организуемые для культурных работников
национальных меньшинств3.
В 1920 г. перепись демографических и профессиональных характеристик насе
ления Тамбовской губернии, национального состава обучаемых не могла быть точной,
так как 4 уезда — Тамбовский, Борисоглебский, Усманский и Кирсановский — «были
охвачены бандитизмом»4. В 1921 г. активизировалась работа по просвещению на
циональных меньшинств в Тамбовской губернии, которые составляли 211 622 чел.,
из них татар — 39 250, евреев — 5 020, поляков — 3 020, латышей — 1 500, нем
цев — 500, остальных — 2 500. Статистические данные о национальном составе
обучающихся по Тамбовской губернии регулярно публиковались в «Бюллетенях
Тамбовского губернского статистического бюро (отдела)». Эти данные являются
вполне достоверными и позволяют оценить реалии этнических катастроф и личных
трагедий десятков тысяч людей.
В Тамбовской губернии с ее однородным по национальному составу населением
никогда не было национальных конфликтов, этноконфессиональных противоречий
и катаклизмов, но революционные реалии диктовали возможности национального
возрождения представителей разных народов, населявших регион. Заметим, что
наряду с традиционно издавна проживавшими в губернии татарами, мордвой, по
ляками, украинцами и евреями, в период Первой мировой войны 1914 — 1918 гг. и
в годы Гражданской войны сюда прибывали коммунисты и члены их семей, а также
беглецы из районов кровопролитных боев революционных и контрреволюционных
сил. Однако следует отметить, что «смешение народов», которое охватывало преж
де всего города, не приводило к росту национальных конфликтов. Так, с 1918 по
1920 г. общая численность беженцев, эвакуированных Тамбовским губэвакомом,
составила 97 935 чел.5 При этом в статистические данные не вошли лица, приехавшие
самостоятельно и не зарегистрированные в официальных органах.
Власти усилили организационную работу по делам национальных меньшинств.
Согласно постановлению Наркомпроса № 220 от 13 июля 1921 г. был сформирован
губернский совет просвещения нацмен, в который вошли представители от татар
ского, еврейского, мордовского, польского и латышского населения. Выяснилось, что
к тому времени уже функционировали два детских дома: один для еврейских детей
на 50 чел. (1919 г.), другой — для детей мордвы6. Из столицы шли жесткие распоря
жения о необходимости открытия польского и татарского детских домов для детей
голодающего Поволжья. Однако таковые не были созданы, тогда было решено от
крыть детдом для татарских детей из местного населения7. Уже в октябре 1921 г.
работа по организации детского дома для татар также приостановилась в связи с
изменившимся положением (НЭП) и сокращением штатов и финансирования8.
Примечательно, что согласно постановлению Наркомпроса для работы в обла
сти просвещения национальных меньшинств в Тамбовской губернии требовалось
организовать Совет при нацмене, в состав которого должны были входить 10 чел.:
1 — представитель от евреев, 1 — от поляков, 3 — от мордовского населения, 3 —
от татарского, 2 канцелярских работника. Уже через несколько недель, 17 ноября
1921 г., штат был сокращен до 2 человек — председателя и канцелярского работни
ка9. НЭП сломала планы и намерения представителей национальных меньшинств
наладить работу и объединить усилия по активизации и развитию национальной
идентичности.
1922 г. стал переломным в развитии национальных детских домов. Несмотря на
трудности с финансированием и оргработой, их развитие продолжалось. Фактически
детские дома для национальных меньшинств заняли достаточно прочное место в ряду
учреждений социального воспитания. В еврейском детском доме им. Розы Люксем
бург в феврале 1922 г. воспитывались 57 детей10. 29 марта 1922 г. в Тамбове был
открыт детский дом национальных меньшинств, в котором нашли приют 28 детей,
спустя месяц там числились 34 ребенка, переведенных из общих русских детских
домов, в том числе: поляков — 4, татар — 15, немцев — 14, чувашей — 111. Таким
образом, в тамбовских детских домах проводилось определенное разграничение
детей по национальному признаку, и они собирались в отдельные детские дома, где
их могли бы обучать и воспитывать на родном языке.
Все же НЭП привела к снятию детских учреждений с государственного снабже
ния, и национальные детские дома в Тамбовской губернии должны были искать себе
«спонсоров» из национальных общественных организаций и этноконфессиональных
объединений. Однако только в г. Тамбове удалось провести самообложение еврей
ского населения для поддержания еврейского детского сада, а еврейский детский дом
им. Розы Люксембург и детский дом национальных меньшинств находились в более
сносном положении как в отношении питания, так и одежды, оборудования и др.
Сюда шла существенная помощь из Москвы от Евобществкома, но второй «интер
национальный» детский дом имел дефицит в самых необходимых предметах обихо
да. Дети, по оценкам современников, были ужасно истощены, так как прибыли
преимущественно из голодающих губерний12. Детские дома в уездах Тамбовской
губернии закрылись из-за отъезда еврейского и польского населения на родину.
17 сентября 1922 г. предгубсоцпроснацмен Якубовский обратился в губсоцвос
с просьбой срочно подыскать и назначить в детдом № 20 воспитателей — 1 татари
на, 1 немца и 1 поляка, поскольку дети «...должны воспитываться на родном языке
в духе коммунизма согласно инструкции центра»13. В детдом направили еще партии
детей «нерусского происхождения» (68 мальчиков и 62 девочки), но помещений и
ресурсов не хватало14. Так, для 10 детей-сирот польского происхождения не нашлось

воспитательницы, знающей язык15.
Интересно, что в соответствии с традициями советской эпохи в детских домах
развивалось детское самоуправление. Например, в протоколе № 1 от 2 мая 1922 г.
детского собрания детдома № 20 под председательством Германа Шлейзс и секрета
ря А. Красновской указывалось:
1) сократить воспитательницу русского языка, уборщицу и дворника;
2) за воровство воспитанницу Э. Цитлер оставить без сладкого до следующего
собрания, т. е. до среды (хотя были и другие предложения: посадить в темную ком
нату, не водить на праздник, не выпускать на улицу);
3) за каждый уход на базар сажать на 3 часа в карцер;
4) о разделении труда: колка дров ложится на мальчиков, а уборка всего дома на
девочек с помощью няни, кухарки и прачки16.
Таким образом дети пытались решать насущные проблемы повседневной жизни
и социализировались в окружающей обстановке. В известной степени они старались
дублировать «вышестоящие» организации и советские органы управления.
Руководители нацмена стремились решать проблемы обеспечения национальных
детских домов всем необходимым. 4 ноября 1922 г. предгубсовпроснацмен Якубов
ский обратился в Москву в главный комитет «Ара» (в лютеранский отдел) с просьбой
принять на постоянное снабжение 35 детей-немцев в возрасте 5 — 16 лет, находив
шихся в детдомах Тамбовской губернии. Он просил выдать хотя бы «...временное
пособие, снабдив упомянутых детей обувью, обмундированием и продовольстви
ем»17. В тот же день было направлено обращение в Москву к уполномоченной поль
ского Красного Креста Екатерине Павловне Пешковой с просьбой оказать 100 поль
ским детям-сиротам, из тамбовского дома нацмен временную помощь18.
Вскоре из столицы получили 10 000 руб., и Якубовский запросил у губнаробраза
разрешение на половину денег купить муки, а остальные направить на покупку
молока и сахара, однако во избежание лишних разговоров и пререканий предложил
организовать «тройку» из детей и совместно с ними осуществлять закупку и вести
строгую отчетность19.
О ситуации в национальных детских домах в ноябре 1922 г. красноречиво до
кладывала в губнаробраз заведующая детским домом № 20 Юлия Поспелова: «Пер
вой задачей, поставленной мною при поступлении в дет/дом „Нацмен“, была борьба
с грязью, второй — борьба с чесоткой, третьей — с общей распущенностью и неди
сциплинированностью, четвертой — борьба с базарниками и воришками и, наконец,
налаживание учебных занятий и внешкольных работ. Первая задача — выполнена,
вторая, можно сказать, тоже выполнена: из 27 чесоточных детей осталось 3-е, с тре
тьей задачей почти справились, с четвертой продолжаем вести усиленную борьбу,
вплоть до отправления одного воспитанника в дет/дом № 8, и, наконец, последняя
работа встречает повсюду баррикады, главной из которых является холод. Дом не
отапливается до сих пор. Затем отсутствие у большинства детей обуви и теплого
платья, так что усадить их заниматься не представляется возможным. Следующей
баррикадой представляется отсутствие немецкого и татарского воспитателей, отсут
ствие учебников и учебных пособий (даже русских) и, наконец, полуголодный паек
для детей, от которых только и слышишь: „Скоро ли обед? Скоро ли ужин?“, и го
лодный паек преподавателей. Разрушением этих баррикад и является улучшение
быта детей и условий работы в дет/доме»20.
Постепенно детей распределяли по другим детским домам, так как перспектив
устройства квалифицированных и знающих языки преподавателей не было, и вос
питание и обучение детей, представлявших национальные меньшинства, было не
возможно. Кроме того, национальные детские дома были недостаточно снабжены
постельными и носильными принадлежностями, мастерскими. Не было ни особых
программ, ни учебников, ни финансирования, ни кадров.
В 1922 г. после административного «обрезания» «северных» уездов Тамбовской
губернии (Темниковского, Шацкого, Елатомского и Усманского), где население на
циональных меньшинств (мордва и татары) было наиболее плотным, в регионе их
осталось не более 4 500 чел.: татар — 3 215, мордвы в Кирсановском уезде — 410,
евреев в Тамбове — 500 чел. Как отмечали в отчете в Наркомпрос, для детей «мор
довской национальности» национальных школ не имеется, а всего детей школьного
возраста насчитывалось 50 чел.21
Судя по докладу в Совнацмен Наркомпроса из Тамбовской губернии в октябре
1924 г. в Тамбской губернии уже не было губернского органа или отдела по управ
лению обучением и воспитанием национальных меньшинств. В штате губоно имел
ся лишь один уполномоченный А. Г. Кензин. Однако для связи с местами и налажи
вания практической деятельности не было ни одного инспектора или помощника.
Всего в Тамбовской губернии в «нацменовских» учреждениях находились «325 детей
не русского языка». Если для татарских и еврейских детей имелось по три работни
ка, то со знанием мордовского языка не было никого, не праздновались никакие
национальные праздники22.
В 1923 и 1924 гг. в Тамбовской губернии остались только один еврейский дет
ский дом и одна татарская группа при русском детском доме, хотя в губернии насчи
тывалось 2 200 татар, 800 чел. мордвы, 800 евреев и 20 000 украинцев23. Можно
предположить, что часть детей из детских домов разбирали в свои семьи представи
тели национальных меньшинств, а остальные постепенно «ассимилировались» в
русских детских коллективах.
К концу 1925 г. в Тамбовской губернии сохранилась лишь еврейская детская
группа в русском детском доме24. Работники соцвоса отмечали, что по всем школам
Тамбовской губернии из общего числа учащихся 99 % представляли великороссы и
только 1 % приходился на другие национальности. В следующем году работники
наробраза уже не выделяли представителей нацменьшинств в детских домах и не
высказывались о необходимости их специального обучения и воспитания. Наступил
новый этап воспитания интернационалистов, когда, по мнению властей, не было
необходимости выделять и культивировать этническую идентичность, а важно было
формировать нового «советского человека».
1
См.: Отчет о работе подотдела национальных меньшинств // Вестник просвещения. 1919.
№ 1 — 2. С. 33.
2
3
Там же. № 5 — 7. С. 37.
4
Бюллетень Тамбовского губернского статистического бюро. 1923. № 1, 20 янв. С. 3.
5
См.: Кривошеин Н. В. Город Лебедянь и его уезд 1917 — 1921 гг. М., 2016. С. 289.
6
ГАТО. Ф. Р-1404. Оп. 1. Д. 661. Л. 2.
7
Там же. Л. 4.
8
9
Там же. Д. 460. Л. 22.
10
11
12
13
ГАТО. Ф. Р-458. Л. 24.
14
15
ГАТО. Ф. Р-1404. Оп. 1. Д. 460. Л. 20.
16
17
18
19
20
21
Там же. Д. 895. Л. 26.
22
Там же. Д. 1036. Л. 33 — 33 об.
23
См.: Год работы. Отчет Тамбовского губернского исполнительного комитета. Октябрь
1923 — октябрь 1924 г. С. 84.
24
См.: Отчет о работе Тамбовского губернского исполнительного комитета XI созыва. Тамбов,
1926. С. 141.
УДК 94(470.571)«1917/1991»
Р. Н. Каукина
R. N. Kaukina
СТАНОВЛЕНИЕ КИНОФИКАЦИИ И РАДИОФИКАЦИИ

В МОРДОВИИ В 1920 — 1930-е гг.
THE FORMATION OF FILM-SHOWING AND RADIOBROADCASTING

INDUSTRIES IN MORDOVIA IN THE 1920s AND 1930s
Ключевые слова: Мордовия, кинофикация, радиофикация, кинотеатры, кинематограф, звуко
вое кино, радиопередача, радиоузел, кинопередвижки, стационарные киноустановки.
В статье рассматривается становление кинофикации и радиофикации в Мордовии в 1920-е —
1930-е гг. Автор приводит архивные и статистические данные расширения киносети в республике,
обозначает существующие кадровые проблемы и сложности кинофикации и радиофикации; дела
ет обоснованный вывод о том, что в указанные годы начались положительные сдвиги в деле кино
фикации и радиофикации Мордовии.
Key words: Mordovia, film-showing industry development, radiobroadcasting industry development,

cinemas, cinematography, sound-cinema, radiobroadcast, radio center, movable film-showing facilities,
stationary film-showing installations.
The formation of film-showing and radiobroadcasting industries in Mordovia in the 1920s and 1930s
is considered in the article. The author provides archival and statistical data on the expansion of the cinema
network in the republic, identifies existing personnel problems and the difficulties of film-showing and
radiobroadcasting industries development, makes a reasonable conclusion that in the mention period
positive changes in film-showing and radiobroadcasting industries of Mordovia began.
© Каукина Р. Н., 2019
После Октябрьской революции 1917 г. перед правящей партией России вста-
ла задача глубокой переделки сознания народов России. Для этого была необходи
ма культурная революция, но ее проведение требовало огромных усилий и много
времени. В связи с этим важно было сконцентрировать внимание там, где при
наименьших затратах имелась возможность охватить наиболее широкие слои насе
ления. Важное место в пропаганде нового строя начинает занимать радио и кине
матограф. Они использовались для решения насущных хозяйственно-политических
задач.
Для продвижения кинолент необходима была кинофикация, т. е. система меро
приятий, обеспечивающих развитие киносети и кинообслуживания населения. Ки
нофикация в период советского общества выступала как индикатор происходящих
исторических, идеологических, социальных и культурных изменений, что в значи
тельной степени способствовало разрешению многих культурных и политических
противоречий. Развитие отечественного кино в советский период и укоренение его
в социокультурном пространстве приобрели огромные масштабы1. Вместе с тем
каждый регион имел отличительные черты и условия для продвижения кино в на
родные массы.
27 августа 1919 г. был подписан декрет Совета народных комиссаров РСФСР о
национализации киноиндустрии. Отныне кино, как говорилось в декрете, должно
было служить «самообразованию и саморазвитию рабочих и крестьян»2. Началось
продвижение кинокартин в народные массы. 13 июня 1924 г., согласно постановле
нию СНК РСФСР, было создано «Советское кино» («Совкино»), которое объединя
ло ряд ранее существующих киноорганизаций. Быстрыми темпами в годы первых
пятилеток в городах и селах стала расти сеть кинотеатров3.
Во второй половине 1920-х гг. по инициативе ЦК партии был проведен ряд
всесоюзных и республиканских совещаний по отдельным вопросам практики ки
ностроительства: Всероссийское совещание по сценарному делу, Всесоюзное сове
щание по кинофикации деревни, совещания по вопросам культурфильма и детско
го кино4.
Все эти мероприятия определили те огромные успехи советской кинематографии,
которые характерны для рассматриваемого периода. О количественной стороне этих
успехов говорят следующие цифры. Если в 1925 г. по СССР насчитывалось 3 700 ки
ноустановок, то в 1930 г. — 22 000. Рост киносети за пять лет составил почти в 6 раз.
Увеличение идет главным образом за счет клубной и деревенской сети. Особенно
показателен рост последней. Если в 1925 г. в СССР было около 700 сельских устано
вок, то в 1930 г. — около 14 000. Увеличение почти в 20 раз5.
Рассмотрим процесс развития кинофикации в Мордовии. Первые кинотеатры в
регионе появились еще в начале 1910-х гг. Однако в документах начала XX в. от
сутствует полная информация о количестве кинопередвижек и кинотеатров в Мордо
вии. Известно, что к 1927 г. насчитывалось 25 стационарных и передвижных кино
установок6.
В 1928 г. было произведено районирование Поволжья, и в рамках Средне-Волж
ской области был образован Мордовский округ. Его образование дало мощный им
пульс для развития культуры региона. Фактически с начала создания Мордовского
округа вопросы развития кинематографа и радиофикации всегда находились в поле
зрения органов власти.
5 ноября 1928 г. специальным постановлением Окрисполкома было создано Уп

равление зрелищными предприятиями, при котором был организован фонд по кино
фикации деревни, и все киноустановки, действующие на территории округа, обязыва
лись отчислять в этот фонд 5 % прибыли7. В этом же постановлении имелись первые
наметки планирования «обеспечить наличие не менее 2-х передвижек и одной ста
ционарной киноустановки на район в будущем году». Предлагалось создание в
районных центрах специальных кинотовариществ, а также привлечение к активной
кинофикации деревни широкой общественности через Общество друзей советского
кино8.
В 1930-е гг. в связи с расширением материально-технической базы культур
но-просветительных учреждений, электрофикацией колхозов, совхозов возросло
число стационарных и передвижных киноустановок. Было внедрено звуковое кино,
оказавшее большое влияние на дальнейшее развитие кино. В 1930 г. звуковые кино
театры были открыты по всей России9. Однако внедрение звукового кино потребо
вало создания соответствующей материальной базы: открытия кинотеатров в городах
и районных центрах Мордовии, приобретения необходимого оборудования и подго
товки специалистов.
В апреле 1930 г. Президиум Мордовского областного исполкома принимает по
становление по развитию звукового кино в автономной области. С того времени
начинает расти сеть звуковых кинотеатров в Мордовии. Так, в 1931 г. в Саранске был
открыт первый звуковой кинотеатр «Юность»10. До середины 1930-х гг. преду
сматривалось строительство звуковых кинотеатров в Саранске, Темникове, Красно
слободске.
В декабре 1931 г. для усиления руководства развитием кинофикации в республи
ке создается кинокомитет при облисполкоме11. Его образование давало возможность
координировать действия областных и местных органов власти в расширении кино
сети и в качественном обновлении материально-технической базы.
В 1934 г. СНК СССР принимает постановление о внедрении звукового кино в
районных центрах. В связи с этим было намечено до 1 июля 1935 г. ввести в эксплу
атацию во всех союзных республиках более 900 звуковых киноустановок, используя
существующие помещения стационарных кинотеатров, колхозных клубов, Домов
культуры. Выполняя данное постановление, по Мордовии озвучили 5 кинотеатров:
22 мая 1935 г., в Краснослободске, 5 июня — в Темникове, 9 июля — в Ардатове,
8 июля — в Рузаевке12.
В Саранске достойного помещения под кинотеатр так и не выделили. Запущен
ная в работу после зимнего перерыва звуковая аппаратура в здании бывшего кино
театра «Октябрь» оказалась в полной непригодности. Были приняты экстренные
меры к повторному озвучиванию кинотеатра «Комсомолец». Согласно заметке в
газете «Красная Мордовия», кинотеатр заработал лишь 1 августа 1935 г. Вновь оз
вученный кинотеатр работал весьма напряженно, его ежедневно посещали более 800
чел. Все три сеанса зал переполнялся до отказа. Каждую картину просматривали в
среднем 5 тыс. зрителей. Попасть в кино было непросто. Билетов не хватало. За ними
выстраивались огромные очереди13.
Отметим, что к 1935 г. значительно увеличилась общая киносеть. По Мордовии
имелось 120 аппаратов передвижек и 30 стационарных киноустановок. На 1936 г.
впервые в бюджете республики заложили средства для создания двух киножурналов,
посвященных Мордовии. К февралю 1937 г. был пущен в эксплуатацию новый ки
нотеатр «Октябрь» в Саранске. Здание построили со значительными недоделками,
которые устраняли до июля 1938 г.14
К середине 1936 г. звуковые киноустановки стали действовать в Саранске, Ин
саре, Темникове, Ардатове, Краснослободске и в Рузаевке15.
Особое место отводилось кино во время массовых сельхозкампаний. Так, в
1936 г., во время весенней компании, мордовским кинотрестом было направлено
в районные центры 43 кинопередвижки. В частности, в Рузаевском, Темниковском,
Ардатовском, Краснослободском районах на полевых станах были показаны филь
мы «Чапаев», «Тихий Дон», «Человек из ресторона», «Ледяной дом», «Бабы ря
занские»16.
Учитывая исключительную роль кино в идейно-воспитательной работе, партий
ные органы неоднократно вопросы кинофикации рассматривали на бюро, пленумах,
совещаниях. В частности, VIII Пленум Мордовского обкома ВКП(б) в июне 1936 г.
принял резолюцию по развитию кинофикации. В республике до конца 1936 г. было
намечено провести 10 тыс. киносеансов и обслужить не менее 1,5 млн зрителей. Для
ознакомления рабочих и колхозников с лучшими произведениями кинематографии
было принято решение о проведении в течение 1936 г. кинофестивалей с показом во
всех колхозах и на предприятиях кинофильмов «Мы из Кронштадта», «Борьба за
Киев», «Партбилет» и др.17
Первый кинофестиваль состоялся в г. Темникове, в котором участвовали около
500 делегатов и гостей. Организован был и однодневный детский кинофестиваль,
где были продемонстрированы фильмы «Новый Гулливер», «Дочь партизана»18.
Кинофестивали были проведены в г. Саранске, Ардатове и во многих районах
республики. Так, в Саранске открытию кинофестиваля предшествовала большая
организаторская работа. В 50 колхозах Саранского района были созданы комиссии
по организации кинофестиваля, проведены выборы участников. Кинофестиваль
проходил с 5 по 7 марта 1936 г. На «суд» зрителей были вынесены следующие ки
нокартины: «Крестьянка», «Аэроград», «Песня о счастье», «Счастливая юность»,
«Чапаев» и др. После просмотра картин проводилось обсуждение, задавались вопро
сы и выносились предложения. Особое впечатление на участников кинофестиваля
произвел фильм «Чапаев»19.
Кинофестиваль колхозной молодежи в Ардатове проходил с 11 по 13 марта. В
колхозах на собраниях молодежи были проведены выборы участников кинофести
валя, где были избраны 300 чел.20
В мае 1936 г. в городах и селах Мордовии с большим успехом демонстрировались
следующие звуковые фильмы: «Последний табор», «Гроза», «Скала Аршаула», «Дуб
ровский», «Мать» и др.21
Фильмы играли большую роль в политико-просветительной работе. В связи с
этим устраивались организованные просмотры кинокартин. Так, в 1936 г. в Саранске
члены и кандидаты ВКП(б) организованно смотрели картину «Партбилет». «Всего
за пять дней, — говорил директор кинотеатра, — прошло более 4 000 зрителей».
Картина имела исключительный успех. Большим успехом у зрителей пользовались
исторические фильмы22.
Однако, несмотря на определенные сдвиги в кинофикации, в ее развитии ощу
щались большие трудности. В целом «Кинотрест» способствовал расширению сети
кинофикации и обеспечению материальными ресурсами (аппараты, запчасти, элек
тростанции), но отсутствие квалифицированных кадров, непонимание значения кино
в жизни села, низкий уровень образования и культуры многих руководителей колхо
зов и сельсоветов не способствовал быстрому решению возникающих проблем. Так,
на заседании бюро Саранского горкома ВКП(б) 7 октября 1937 г. отмечалось, что в
результате бездеятельности директора «Кинотреста» Каляпина затягивался ремонт
районных и городских кинотеатров, а средства в сумме 11 тыс. руб., выделенные на
эти цели, остались неиспользованными23.
Ардатовский кинотеатр также находился в аварийном состоянии. «Кинотрест»
недостаточное внимание уделял подготовке кадров киномехаников, в результате
10 кинопередвижек в районах простаивали из-за их отсутствия24.
Крайне негативные последствия для развития киносети имели сталинские ре
прессии. В 1937 г. многие руководители оказались в числе «врагов народа». Так, в
это число вошли управляющий «Кинотрестом» Еремин и главный бухгалтер Маля
вин. Они обвинялись в том, что не сделали заявку в Главное управление кинофика
ции относительно средств для организации мастерской по ремонту киноаппаратуры
и автотранспорта. Вследствие чего сорвали весенний сев, не обеспечив его кинопе
редвижками25.
В октябре 1938 г. СНК МАССР на своем заседании рассмотрел вопрос «О сос
тоянии кинофикации республики и о работе кинотреста»26. Из доклада управляюще
го «Кинотрестом» С. Батлянова следовало, что республиканская киносеть состоит
из 6 городских (Саранск — 2, Ардатов, Темников, Краснослободск, Рузаевка —
по 1) и 6 сельских кинотеатров. Кроме того, имелись 25 автокинопередвижек, из
которых действовали только 14; 35 кинопередвижек для немого кино. Стационарные
киноустановки в 20 районных центрах отсутствовали. Многие колхозные клубы были
непригодны для работы стационарных киноустановок, а большинство из них не было
электрофицировано27.
Итак, киносеть республики, хотя и медленно, но развивалась. К июлю 1939 г.
звуковые киноустановки работали в 11 райцентрах (Торбееве, Ковылкино, Инсаре,
Рузаевке, Ромоданове, Чамзинке, Атяшеве, Ичалках, Краснослободске, Темникове),
в двух райцентрах — Зубово-Поляне и Ширингушах — эти установки были обору
дованы за счет ведомственных организаций. Сложнее было с другими населенными
пунктами (Большие Березники, Пурдошки, Теньгушево, Кочкурово, Рыбкино, Боль
шое Игнатово, Дубенки, Лямбирь, Мельцаны). В них только начались подготови
тельные работы для внедрения звуковых киноустановок. К 1939 г. только 40 % ки
нотеатров в райцентрах были обеспечены звуковыми киноустановками.
Таким образом, в Мордовии, как и во многих регионах Советского Союза, в
1920 — 1930-е гг. начались положительные сдвиги в деле кинофикации. По подсче
там А. Л. Киселева, в Мордовии к 1940 г. в системе управления кинофикации при
СНК МАССР ведомственных киноустановок было 113, из них 48 стационарных и
65 передвижных; 98 киноустановок находились в сельской местности28. По сравне
нию с 1927 г. количество киноустановок в Мордовии увеличилось более чем в 4 раза.
Ставилась задача, чтобы в каждом районе функционировало не менее двух кинопе
редвижек для обслуживания сельских населенных пунктов, кроме того, полностью
заменить «немые» кинопередвижки на звуковые.
Благодаря созданию звукового кинематографа идейно-эстетическое воздействие
фильмов на зрителей еще больше возросло. Кино прочно вошло в жизнь советского
народа. Художественное и документальное кино той эпохи способствовало полити
ческому, патриотическому и нравственному воспитанию молодежи.
Большое место в культурном пространстве в предвоенные годы отводилось ра
дио. Это средство массовой информации было востребовано новым политическим
режимом. После революции пресса вообще рассматривалась как коллективный
агитатор, организатор, инструмент воздействия на массы. Совместно с областными
газетами радио принимало активное участие в ликвидации неграмотности. Большую
работу оно проводило в период массовых сельскохозяйственных кампаний. Через
радиопередвижки в деревнях, на полевых станах разъяснялись цели и задачи посев
ной и хлебозаготовок, передавались концерты и сводки новостей.
В Мордовии первые шаги в радиофикации городов и сел относятся к первой
половине 1920-х гг. В 1927 г. по инициативе энтузиастов-радиолюбителей в Саранске
был создан первый в Мордовии радиоузел, который обслуживал около 100 радиото
чек29.
На 1 ноября 1928 г. по мордовскому округу имелось учтенных радиоточек — 244,
из них детекторных — 125, ламповых — 48, громкоговорящих — 71. Такое количе
ство радиоточек было недостаточным.
В 1930-е гг. в Саранске начала работать широковещательная радиостанция с
передачами на русском и мордовском языках30.
В первые годы радиофикации в Мордовии встречались серьезные трудности.
Более 50 % всех установок в данный период не работало вследствие недостатка
запчастей, радиодеталей. Кроме того, население заранее не оповещалось о про
граммах радиопередач, отсутствовала плановость в работе радиоузлов и радио
установок31.
В январе 1933 г. Мордовский обком ВКП(б) объявил «радиопоход по области»,
главная задача которого состояла в том, чтобы расширить радиосеть в сельской
местности, отремонтировать имеющиеся радиоточки32. В результате принятых мер
положение с радиофикацией существенно улучшилось.
В августе 1933 г. бюро Мордовского обкома ВКП(б) приняло постановление
«О радиофикации области». В нем было предложено горкомам и райкомам ВКП(б)
уделять радиофикации и радиовещанию больше внимания. Главная ответственность
за улучшение радиовещания в области возлагалась на областной радиокомитет. Ему
было предложено обеспечить трансляцию не менее 50 % всех радиопередач на мор
довском языке. Рекомендовалось по радио давать уроки мордовского языка. Многие
передачи посвящались проблемам коллективизации сельского хозяйства. Специаль
ные радиопередачи сыграли важную роль в деле ликвидации неграмотности среди
населения. Редакции газет «Красная Мордовия», «Эрзянь коммуна» и «Мокшень
правда» организовали регулярный выпуск радиопередач. Редакции журналов «Сятко»
(«Искра») и «Колхозонь эряф» («Колхозная жизнь») еженедельно проводили лите
ратурно-художественные передачи33.
Так выглядела программа радиопередач Мордовского областного радиокомите
та на 1 января 1935 г.:
15.00 — 15.10 — политинформация на русском языке;
15.10 — 15.20 — политинформация на эрзянском языке;
15.20 — 15.30 — политинформация на мокшанском языке;
15.30 — 15.45 — литературные передачи;
15.45 — 16.15 — итоги учебы первого полугодия;
16.15 — 16.55 — концерт симфонической музыки;
16.55 — 17.00 — объявления34.
Однако в работе радио имелись недостатки. Качество местного радиовещания с
точки зрения литературного оформления было невысоким: очень часто передавались
«сухие» (с большим количеством цифр) отчеты; материалы радиопередач были пло
хо отредактированы; часто искажались факты, особенно на мокшанском и эрзянском
языках35.
Необходимо отметить тех людей, которые много сделали в тот период для мор
довского радиовещания. Среди них инструктор низового вещания В. В. Москвитин
и журналист Б. Н. Горшин. Последний был одним из первых переводчиков мордов
ских поэтов, который к тому же готовил литературные страницы и для республи
канского радиовещания. Затем он стал одним из ведущих журналистов Всесоюзно
го радио36.
Таким образом, в Мордовии, как и во многих регионах Советского Союза, в
1920 — 1930-е гг. начались положительные сдвиги в деле кинофикации и радиофи
кации региона. Звуковые киноустановки функционировали во всех городах и во
многих районных центрах республики. Однако материальная база кинофикации и
радиофикации не всегда находилась в удовлетворительном состоянии и требовала
капитального ремонта. Кроме того, наблюдался недостаток профессиональных ка
дров киномехаников. Вместе с тем в регионе повсеместно наблюдалась значитель
ная диспропорция между темпами кинофикации городских и сельских территорий,
определившая неравные возможности населения в этой сфере культурного досуга
и просвещения.
Однако, несмотря на определенные трудности, радио и кино в 1920 — 1930-е гг.
стали действенным орудием пропаганды трудящихся, формирования определенного
политического кругозора. По радио передавались материалы в помощь заведующим
избами-читальнями, лекторам-пропагандистам. Почти во всех радиопередачах боль
шое внимание уделялось пропаганде колхозного строя, индустриализации, разъяс
нению решений партии и правительства. Постепенно радио становилось привычной
частью повседневной жизни, а в 1940 — 1941 гг., с началом Великой Отечественной
войны — жизненно необходимым, неотъемлемым атрибутом каждой семьи.
1
См.: Гончаренко О. Н. Становление кинофикации в Тюменском крае в 1919 — 1939 гг. //
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствове
дение. Вопросы теории и практики. 2017. № 12. Ч. 1. С. 63.
2
Там же.
3
Постановление СНК РСФСР «Об организации кинодела в РСФСР» // СУ РСФСР. 1924.
Отд. 1. № 5. Ст. 55.
4
Исторический путь развития кинопроката в России. URL: http://mirznanii.com/a/128991/
istoricheskiy-put-razvitiya-kinoprokata-v-rossii (дата обращения: 10.06.2019).
5
См.: Киселев А. Л. Социалистическая культура Мордовии. Саранск, 1969. 320 с.
6
Культурное строительство в Мордовской АССР : сб. док. Саранск, 1985. С. 36.
7
Там же.
8
Там же.
9
10
11
ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 3. Д. 66. Л. 173.
12
13
Красная Мордовия. 1936. 21 июля.
14
См.: Солдаткин А. П. Развитие кинематографии в Мордовии в 1930-е годы // Культурное
строительство в Мордовии (1930 — 1950-е годы) : материалы респ. науч.-практ. конф. Саранск,
2000. С. 63.
15
16
ЦГА РМ. Ф. 609-П. Оп. 1. Д. 264. Л. 48.
17
Постановление СНК РСФСР…
18
19
ЦГА РМ. Ф. 1001-П. Оп. 1. Д. 74. Л. 12.
20
Красная Мордовия. 1936. 12 марта.
21
Там же.
22
Красная Мордовия. 1936. 15 июня.
23
ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 3. Д. 545. Л. 32.
24
Там же.
25
26
Культурное строительство в Мордовской АССР. С. 177.
27
ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 3. Д. 545. Л. 32.
28
См.: Киселев А. Л. Указ. соч. С. 176.
29
Говорит и показывает Саранск. Саранск, 1980. 138 с.
30
31
ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 3. Д. 184. Л. 7.
32
33
Говорит и показывает Саранск. С. 29.
34
Там же.
35
ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 3. Д. 184. Л. 6.
36
См.: Киселев А. Л. Указ. соч.
УДК 39:930.1
А. Б. Пичугин
A. B. Pichugin
ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

НАРОДОВ ВОЛГО-КАМЬЯ В МАТЕРИАЛАХ ЖУРНАЛА
«СОВЕТСКАЯ ЭТНОГРАФИЯ»
КОНЦА 30-х — НАЧАЛА 50-х гг. XX в.
HISTORIOGRAPHY OF THE PROBLEM OF THE INTERACTION

OF PEOPLES OF THE VOLGA-KAMA REGION
IN THE MATERIALS OF THE JOURNAL “SOVIET ETHNOGRAPHY”
OF THE LATE 1930s — THE EARLY 1950s
Ключевые слова: Волжская Булгария, финно-угры, «Советская этнография», междисципли
нарные исследования, религиозный фактор, периодическая печать, междисциплинарные науки,
историческое явление, булгарский этнос.
В статье рассматривается одна из важнейших скреп формирования российской государствен
ности — взаимовлияние культур. На примере средневекового взаимодействия булгарского этноса
с финно-угорскими народами Волго-Камья в контексте одного научного периодического журнала
«Советская этнография» автором был проведен анализ публикаций, раскрывающих данную про
блему. Выявлены закономерности и особенности изучения этого взаимодействия учеными этно
графами, археологами, лингвистами в самый сложный и противоречивый период советской исто
рической науки (конец 30-х — начало 50-х гг. XX в.).
Key words: Volga Bulgaria, the Finno-Ugrians, “Soviet Ethnography”, cross-disciplinary studies,
religious factor, periodical press, cross-disciplinary sciences, historical phenomenon, Bulgarian ethnos.
The paper focuses on one of the most important bonds of the Russian statehood formation that is
the interference of cultures. Based on the example of medieval interaction of the Bulgarian ethnos with
the Finno-Ugric peoples of the Volga-Kama Region in the context of a scientific periodical journal “Soviet
Ethnography”, the author analyzed publications that reveal this problem. The regularities and features of
the study of this interaction by ethnographers, archaeologists, linguists in the most difficult and controversial
period of Soviet historical science (the late 1930s — the early 1950s) are revealed.
Этнография в России имеет солидную историю. Первоначально она форми

ровалась как инструментарий для выявления культурных особенностей народов,
проживающих в Российской империи Екатерининской эпохи, и изучения его чис
ленности. Этот вектор был направлен в большей мере на изучение деревенского
(крестьянского) населения, насчитывавшего в России на момент четвертой ревизии
1783 г. 97 %, что составляло 24,8 млн чел.1 Сюда входили ранее неизвестные наро
ды, территория которых попала под российское влияние в ходе русско-турецких
войн (Крым, Малороссия, Молдавия), значительная по пространству и неизученная
Сибирь, Урал и Поволжье.
Как междисциплинарная наука, направленная на «заполнение» лакун в истории,
этнография проявляет себя в третьей половине XIX в. В этот период в России проис
ходит ощутимый подъем изучения духовной и материальной культуры населяющих
© Пичугин А. Б., 2019
ее народов. Начинают образовываться различные этнографические общества и круж
ки. Они финансировались как меценатами, так и Императорской Академией наук.
Издание этнографических трудов в периодической печати дореволюционной
России начинается с основания в 1889 г. важнейшего периодического журнала «Эт
нографическое обозрение». Издание было основано Обществом любителей есте
ствознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Особую роль
в его формировании сыграли такие известные исследователи, как В. Ф. Миллер и
Д. Н. Анчурин. В своей вводной статье «О задачах русской этнографии» в первом
номере журнала Дмитрий Николаевич отмечал, что «данные этнографии (и, приба
вим, статистики) могут быть важнейшими свидетельствами в вопросах, касающихся
организации и улучшения народного быта»2. С 1916 г. журнал прекращает издавать
ся из-за финансовых проблем. Дальнейшая разработка и изучение вопросов этногра
фии возобновляются в 1926 г. с выходом журнала «Этнография», который издается
до 1929 г. С 1931 по 1991 г. выходит журнал «Советская этнография» (СЭ). Он ста
новится периодическим, с 6 номерами в год. Помимо этнографической тематики
журнал печатает материалы по археологии, антропологии, лингвистике.
В начале 30-х гг. XX в. в журнале СЭ делаются попытки исследовать этнографию
народов СССР в контексте современного сельского и колхозного быта, обозначив
таким образом «место данного общества в ряду социально-экономических фор
маций». В задачи журнала входит переосмысление старых «идеалистических, ме
ханистических воззрений, чрезвычайно яркое отражение великодержавных и мест
но-националистических течений»3. Таким образом, СЭ в этот период становится
своеобразным «рупором» в пропаганде атеизма и изобличения этнографии буржуаз
ного толка и национализма4.
Вопросы, затрагивающие проблему взаимодействия народов Волго-Камья, на
страницах журнала начинают рассматриваться в его первых номерах. Статья иссле
дователя С. С. Кутяшева «Против национал-демократического уклона в анализе
религии чуваш»5, написанная в русле изобличения националистических и религи
озных аспектов чувашского исследователя Н. Я. Золотова, является одной из первых
в журнале, затрагивающих небезызвестный «чувашский вопрос» (этнокультурная
связь чувашей с булгарами), который будет фигурировать в научной среде, в том
числе на страницах журнала «Советская археология», больше полувека. Автор вы
держал статью в критическом ключе, называя чувашского исследователя Н. Я. Зо
лотова «оппортунистом с правой сущностью местного национализма». По словам
автора, Н. Я. Золотов еще в 1925 г. (Золотов Н. Я. Чуваши — булгары // Правда.
1925. 29 марта) рассматривал вопрос переименования чувашей в булгар, тем самым
возвеличивая чувашей над остальными народами Поволжья. Статья С. С. Кутяшова
свидетельствует, что этнография в определенное для страны время (в данном случае
время «великого перелома») была политизированной площадкой, направленной на
борьбу с нежелательными для страны «элементами». Большие и резкие скачки кол
лективизации чувствовались не только на пространстве производственных и аг
рарных секторов страны, но и в научной среде журналистов, писателей, востокове
дов, этнографов. На всей территории СССР проходила массовая антирелигиозная
пропаганда. Волго-Уральский регион и Поволжье были наиболее интересными в
изучении религиозного фактора, где, как писал Н. М. Маторин, «пестрый переплет
бытового православия, ислама, сектантства и старообрядчества, различных толков
и течений с пережитками дохристианских верований чуваш, удмуртов, мари и морд
вы, своеобразие отмирания религии дают исключительный материал для научного
и общественно-политического анализа»6.
В 1939 г. начинается новое переосмысление целей и задач советской этнографии.
В статье «Советская этнография и ее перспективы»7 В. В. Струве, возглавлявший
Институт этнографии АН СССР, писал о «сильной дезориентации этнографии на
теоретическом фронте, которая на годы задержала ее развитие»8. На передний план
выходит показ расцвета культуры и быта национальностей СССР. Большое значение
стало уделяться этнографическим экспедициям, музейным экспозициям, содержащим
в себе элементы «социалистического быта», изучению этнографии зарубежных стран.
В годы Великой Отечественной войны журнал прекращает печататься и возобнов
ляет деятельность в 1946 г.
Вопросы взаимодействия булгар и финно-угров на страницах журнала достаточ
но четко прозвучали уже в первых послевоенных номерах за 1946 г. Особенно стоит
отметить серию статей, посвященных проблеме происхождения татар Поволжья. С
археологических позиций развернут материал в статье московского археолога и
булгароведа А. П. Смирнова «К вопросу о происхождении татар Поволжья»9. В ней
с позиции его автохтонной концепции кратко представлен взгляд на булгарское го
сударство как многоплеменное образование, которое в Х в. впитало в себя городец
ко-дьяковские племена, булгарские орды сармато-аланского происхождения, тюркские
и прикамские племена. Последние, по мнению А. П. Смирнова, хорошо фиксируют
ся по керамической посуде черного цвета с веревочным орнаментом и примесью
толченой раковины, найденной на территории Суварского городища10, большому
количеству финно-угорских украшений из Биляра. А. П. Смирнов объясняет такие
находки миграционными процессами среднеуральского населения, проходившими в
период формирования булгарского государства в Закамье, Среднем и Верхнем При
камье, осевшего в крупных булгарских городах.
Второй, не менее масштабный процесс булгарского влияния на финно-угор
скую среду происходит, по утверждению Алексея Петровича, в XIV в., что можно
проследить по расширению ареала мусульманских могильников. Автор связывает
это с разгромом основных городских центров государства в конце XIV — нача-
ле XV в. русскими князьями (последний масштабный поход Федора Пестрого в
1431 г.), в результате чего массы булгарского населения устремились в закамские
леса, распространив здесь булгарскую культуру и частично ассимилировав мест
ные финские племена11. Исторические связи татар и финно-угров Волго-Камья
А. П. Смирнов видел в религиозных параллелях, затрагивавших семантику кере
мети. Языческая вера, связанная с кереметью — жертвенным местом, где соверша
лись жертвоприношения домашних животных, была в средние века распространена
на всей территории Поволжья и Волго-Камья у чувашей, удмуртов и мордвы, следы
этого культа есть, в том числе и у татар.
В статье А. П. Смирнов кроме параллелей татар с булгарами приводит и выводы
антропологов и этнографов, которых находим в этом же номере. В статье Т. А. Тро
фимовой «Этногенез татар Среднего Поволжья в свете данных антропологии» под
черкивается, что антропологический состав татар сложился на основе «древних
пластов местного населения, включившего в свой состав более поздние антрополо
гические наслоения»12. Можно заметить, что вопросы этнографического характера
в журнале в этот период решают такие междисциплинарные науки, как археология
и антропология.
Татарский этнограф Н. И. Воробьев отмечает финское влияние на татарскую
культуру через традиционный татарский костюм, в котором присутствует много
художественных элементов, присущих народам Прикамья13, — художественное тка
нье, покрой рубах, головные уборы. Автор видит истоки этих заимствований в древ
них контактах лесных и степных культур в Волго-Камье, включая булгарскую эпоху.
Вопросы происхождения тюркизмов в удмуртском, марийском и мордовском
языках рассматривал известный татарский языковед и диалектолог Л. Заляй, который
говорил, что «язык способен сохранить, даже больше чем письменные документы,
датированные определенными периодами»14. Л. Заляй одним из первых стал рассма
тривать историю татарского языка как синтез прошлого и настоящего, который в
процессе своей истории влиял на языки соседних народов — марийский, удмуртский,
мордовский. Начальный этап проникновения тюркизмов Л. Заляй обозначает бул
гарским периодом15.
На примере проанализированных статей можно отметить общую особенность
археолого-этнографических публикаций, как и большинства работ в журнале «Со
ветская этнография», — использование ретроспективного метода, когда анализ
отталкивается от этнографического, антропологического материала нового и новей
шего времени и транслируется к историческим истокам. Еще одна особенность со
держания номеров журнала — попытка междисциплинарного подхода к изучаемым
проблемам. Это хорошо иллюстрирует хроника Всесоюзной конференции по изуче
нию финно-угорской филологии, которая проходила в феврале 1947 г.16 Из 50 докла
дов, прочитанных на конференции, 15 докладов имели отношение к истории, этно
графии, археологии, антропологии, языкознанию финно-угорских народов.
Продолжая тему культурных взаимодействий на страницах журнала, нельзя не
обратить внимание на критическую статью-рецензию советского этнографа и антро
полога Н. Н. Чебоксарова17. Несмотря на то, что статья была написана в духе мар
ровской теории о языках, ценными были некоторые методологические замечания.
Критикуя финских этнографов за характеристику языковой общности финно-угор
ских народов как некоторой замкнутой системы, он акцентировал внимание на не
обходимости изучения исторических связей и влияния других этносов (славянского,
балтского, тюркского). Черты культурного сходства, по мнению Н. Н. Чебоксарова,
не могут быть только результатом «односторонних поздних заимствований»18.
В конце 40-х гг. XX в. появляются публикации по дискуссионной «буртасской
проблеме». Так, известный советский археолог и этнограф А. Е. Алихова подверга
ет сомнению ряд положений советских историков и археологов о локализации бур
тасов по данным средневековых письменных источников, а также принадлежность
этого народа к современной мордве19. Она, в частности, отмечает необоснованность
выводов В. В. Гольмстен о тесных контактах буртас с волжскими булгарами, осно
ванных на нахождении в мордовских могильниках вещей «салтовского круга», по
ошибке соотнесенные В. В. Гольмстен с булгарскими вещами. Связывает это ав-
тор статьи с изменением гидрографии региона Предкавказья, продолжающимся до
настоящего времени20, путаницей в средневековых письменных источниках волж
ских и дунайских болгар, упоминанием в русских документах XVII в. буртас как
чуждого элемента на мордовской земле, пришедшего извне. Следует однако заме
тить, что положения, представленные А. Е. Алиховой в конце 40-х г. XX в., в даль
нейшем имели и имеют своих последователей в лице таких археологов и историков,
как Б. А. Васильев21, Г. Е. Афанасьев22, В. В. Ставицкий23.
В 1950-е гг. журнал публикует серию рецензий А. П.Смирнова на работы этно
графов. Им дается критический анализ статьи Т. А. Трофимовой, в которой Татьяна
Алексеевна исследует антропологический состав татарского населения ТАССР и
населения Волго-Камья24. А. П. Смирнов в связи с этим отмечал, что проблема этно
генеза в советской исторической науке является центральной, а вопрос происхожде
ния татар Поволжья важнейшим. Многокомпонентность антропологического типа
татар, отмеченная Т. А. Трофимовой, А. П. Смирновым подтверждается археологиче
скими и письменными источниками. Несмотря на ряд неточностей в статье, недоста
ток современной литературы рецензент признает правильность основного вывода
Т. А. Трофимовой, что «образование татарской нации идет путем объединения различ
ных групп, в глубоком прошлом относившимся к разным племенным объединениям»25.
В этом же номере А. П. Смирнов публикует рецензию на труд П. Т. Сперанско
го «Татарский народный орнамент». В этом альбоме рассматривается процесс раз
вития татарского орнамента, где значительную роль сыграло булгарское государство,
искусство которого впитало в себя древнерусские и финно-угорские заимствования.
Эти влияния прослеживаются по мнению автора в татарской народной вышивке,
орнаменте кожаных изделий, в ювелирном искусстве. По замечанию А. П. Смирно
ва, «автор правильно ищет корни у местных племен, объединенных в X в. государ
ством волжских булгар»26.
Позже на страницах журнала выходит развернутая рецензия А. П. Смирнова на
монографию известного советского этнографа В. Н. Белицер «Народная одежда
удмуртов. Материалы по этногенезу»27. Алексей Петрович подчеркивает новизну
исследования в данной области — «анализ одежды и ее орнаментация дается на фоне
исторического хода процесса формирования удмуртского народа»28. Ученый отмеча
ет в монографии и результативность междисциплинарного подхода, когда выводы
опираются на этнографический и археологический материал. По тематике взаимо
действия А. П. Смирнов поддерживает тезис В. Н. Белицер о значительном влиянии
на костюмы южных удмуртов и бесермян древнейших скотоводческих культур степ
ной и лесостепной зон, культуры волжских булгар, а позднее казанских татар29.
В 1953 г. происходит важное событие для региональной татарской этногра-
фии — выходит очередной труд татарского этнографа Н. И. Воробьева «Казанские
татары»30, включающий в себе восемь глав. В СЭ вышла рецензия А. П. Смирно-
ва на эту работу31. В ней он уделяет особое внимание седьмой главе «Одежда и
украшения», которая включает анализ типов тканей, одежды, приемов их изготов
ления, украшений. Алексеем Петровичем отмечены удачные сравнения женского
головного убора Ананьинского могильника с изображениями на фрагментах вы
шивки из Булгар. Эти общие черты говорят о древних заимствованиях форм татар
ского женского головного убора у финно-угорских народов. Кроме того, по мнению
А. П. Смирнова, заслуживает внимания и нахождение общих черт в форме укра
шений татарских женщин — накосниках, которые прослеживают свою архаику с
XIII в., в серьгах, браслетах и различных застежках, повторяющих стилистику и
форму шумящих украшений финно-угров32.
Дальнейшая публикационная активность историков, затрагивающих вопросы
взаимодействия волжских булгар с другими народами Волго-Камья, прерывается
почти на десятилетие, да и для 1960-х гг. можно отметить лишь две публикации в СЭ
по данной исследовательской тематике. С внутриполитическими изменениями,
протекавшими после смерти И. В. Сталина и XX съезда КПСС, происходит некоторое
переосмысление ориентиров в советской этнографии — замечается ее качественная
либерализация с приращением в ней более разнонаправленной критики и оживленного
дискурса.
Анализ периода советской этнографии с 1937 по 1953 г. свидетельствует, что
историческая наука в то время использовала этнографию как «трибуну» для
идеологических целей, направленных на проблемы внутренних противоречий в
доклассовом обществе и споры вокруг происхождения классов, утверждение и за
крепление в советской исторической науке марровской теории. Идеологическая и
антинационалистическая направленность публикаций в начале 1930-х гг. была
необходимым механизмом в борьбе с отдельными ростками национализма в стране.
Журнал становится всесоюзной «площадкой» в пропаганде атеизма, изобличения
этнографии буржуазного толка. Очередной этап в формировании советской этно
графической школы сопряжен с приходом в 1937 г. в Институт этнографии В. В. Стру
ве, который делал акцент на формировании практической работы — этнографических
экспедициях, музейной работе, где главным объектом изучения становились элементы
социалистического быта крестьянской деревни.
Таким образом, особенностью публикаций материалов 1930-х — начала 1950-х гг.
по булгаро — финно-угорскому взаимодействию на страницах журнала являлся
ретроспективный показ материала, который практиковался специалистами разных
дисциплин. Основной акцент делался на источники нового и новейшего времени, а
затем в формате сравнения, сопоставления исследователь продвигался вглубь, к
историческим истокам явления. Это характерно даже для археологических публи
каций, ориентированных в «Советской этнографии» на исследование параллели
«казанские татары — финно-угорские народы — булгары». Публикационная тра
диция «Советской этнографии» больше, чем в других научных периодических из
даниях, стремится к междисциплинарным исследованиям. Как правило, определен
ная тема рассматривается на основе самых разных источников и специалистами
разных наук — историками, этнологами, археологами, антропологами, языковедами,
искусствоведами и т. д. Проблема взаимодействия булгар и финно-угров в журнале
«Советская этнография» звучит не столь ярко, как, например, в журнале «Советская
археология», но все же имеет собственные развороты. В большей мере процессы
взаимодействия этих двух древнейших этносов в исследуемом журнале раскрываются
через специфику антропологического состава Волго-Камья и его исторических
истоков, языковых заимствований, народных костюмов, праздников, мифологии,
искусства, во многом обусловленных историческими контактами предшествующих
культур эпохи великого переселения народов и средневековья. Стоит также отметить,
что в указанный период проблема взаимодействия булгар и финно-угров на страницах
журнала постепенно развивалась от фоновой второстепенной темы через усиление
научного интереса к тематике контактов и актуализацию ее как самостоятельной
научной проблемы в будущем.
1
См.: Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы соци
альной динамики). Пг., 1923. Т. VII. С. 8.
2
См.: Анучин Д. Н. О задачах русской этнографии // Этнографическое обозрение. 1889.
Кн. 1. С. 35.
3
Маторин Н. М. Современный этап и задачи советской этнографии // Советская этнография.
1931. № 1 — 2. С. 5.
4
См.: Кутяшов С. С. Против национализма в Чувашской республике // Советская этнография.
С. 61.
5
См.: Кутяшев С. С. Против национал-демократического уклона в анализе религии чуваш //
Советская этнография. С. 13 — 43.
6
См.: Маторин Н. М. Две поездки в Поволжье // Советская этнография. 1934. № 4. С. 116.
7
См.: Струве В. В. Советская этнография и ее перспективы // Советская этнография. 1939.
Вып. II. С. 3 — 10.
8
Там же. С. 7.
9
См.: Смирнов А. П. К вопросу о происхождении татар Поволжья // Советская этнография.
1946. № 3. С. 37 — 51.
10
11
12
Трофимова Т. А. Этногенез татар Среднего Поволжья в свете данных антропологии //
Советская этнография. 1946. № 3. С. 74.
13
См.: Воробьев Н. И. Происхождение казанских татар по данным этнографии // Советская
этнография. 1946. № 3. С. 82.
14
Заляй Л. К вопросу о происхождении татар Поволжья (по материалам языка) // Советская эт
нография. С. 87.
15
16
См.: Волков Н. Н. Конференция по изучению финно-угорской филологии // Советская
этнография. 1947. № 2. С. 219 — 221.
17
См.: Чебоксаров Н. Н. Некоторые вопросы изучения финно-угорских народов в СССР //
Советская этнография. 1948. № 3. С. 177 — 185.
18
См.: Чебоксаров Н. Н. Еще раз о некоторых вопросах изучения финно-угорских народов //
19
См.: Алихова А. Е. К вопросу о буртасах // Советская этнография. 1949. № 1. С. 48 — 57.
20
21
См.: Васильев Б. А. Буртасы и мордва // Вопросы этнической истории мордовского народа.
М., 1960. Т. 63. Вып. 1. С. 180 — 210.
22
См.: Афанасьев Е. Г. Буртасы и лесостепной вариант салтово-маяцкой культуры // Советская
этнография. 1985. № 5. С. 164 — 169.
23
См.: Ставицкий В. В. Историография «буртасской проблемы» второй половины XX —
начала XXI в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки.
2014. № 1 (29). С. 84 — 91.
24
См.: Смирнов А. П. Т. А. Трофимова. Этногенез татар Поволжья в свете данных антропо
логии // Советская этнография. 1950. № 1. С. 211 — 214.
25
26
См.: Смирнов А. П. П. Т. Сперанский. Татарский народный орнамент // Советская этногра
фия. 1950. № 1. С. 220.
27
См.: Белицер В. Н. Народная одежда удмуртов. Материалы к этногенезу // Труды Инсти
тута этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. М., 1951. Т. X. 141 с.
28
См.: Смирнов А. П. В. Н. Белицер. Народная одежда удмуртов. Материалы к этногенезу //
29
30
См.: Воробьев Н. И. Казанские татары. Казань, 1953. 383 с.
31
См.: Смирнов А. П. Н. И. Воробьев. Казанские татары // Советская этнография. 1954. № 3.
С. 168 — 171.
32
УДК 94(47).084.8
Р. Н. Сулейманова
R. N. Suleymanova
«ВАШЕЙ ЗАБОТЫ, ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ, НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕМ!»

ОБ ОКАЗАНИИ БАШКИРИЕЙ ПОМОЩИ
ОСВОБОЖДЕННОЙ ОТ НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ
ВОРОШИЛОВГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ УКРАИНЫ
“WE WILL NEVER FORGET YOUR CONCERN, DEAR FRIENDS!”

ABOUT THE ASSISTANCE BASHKIRIA PROVIDED
TO THE VOROSHILOVGRAD REGION OF UKRAINE
RELEASED FROM GERMAN OCCUPATION
Ключевые слова: Великая Отечественная война, немецкая оккупация, помощь, шефство,
Ворошиловградская область Украины, Башкирия.
В статье рассматривается оказание Башкирией помощи одной из областей Украины — Во
рошиловградской, после ее освобождения от немецкой оккупации. Республика взяла над ней
шефство и приняла все меры для этого: выделила финансовые и материальные ресурсы, направ
ляла в помощь необходимых специалистов. Все это позволило области за сравнительно короткие
сроки восстановить мирную жизнь и народное хозяйство.
Key words: the Great Patriotic War, German occupation, assistance, patronage, the Voroshilovgrad
region of Ukraine, Bashkiria.
The assistance of Bashkiria that was provided to one of the regions of Ukraine — Voroshilovgrad,
after its liberation from the German occupation is considered in the article. The republic took patronage
over it and took all actions for this: it allocated financial and material resources, sent necessary specialists
to help. All this allowed the region to restore a peaceful life and national economy in a relatively short time.
Невосполнимый урон был нанесен экономике СССР в годы Великой Отечествен

ной войны 1941 — 1945 гг. Особенно он был ощутимым во время немецкой оккупа
ции территорий западных и центральных регионов советской страны. Первостепен
ной задачей, вставшей перед партийно-государственными органами, являлось их
возрождение из руин, оказание помощи материальными, финансовыми средствами
и направлением необходимых специалистов.
Уже в 1942 — 1943 гг., несмотря на громадные трудности, вызванные войной,
советское государство сумело выделить немалые средства на восстановление эконо
мики, жилого фонда освобожденных от немецкой оккупации ряда районов страны.
В решении этой ответственной задачи принимали участие все регионы, в их числе
и Башкирия. Оказание посильной помощи началось уже в начале 1942 г., когда Крас
ная Армия, перейдя в контрнаступление под Москвой, освободила значительную
территорию центральных областей. С освобождением западных областей страны от
фашистских оккупантов встали неотложные задачи возрождения в них разрушенно
го хозяйства и социально-культурных учреждений.
21 августа 1943 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) принимают постановление «О неот
ложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой
© Сулейманова Р. Н., 2019
оккупации»1, в котором перед тыловыми регионами на востоке страны ставится
важная стратегическая задача оказания помощи подвергшимся оккупации областям.
В его выполнении Башкирия приняла активное участие. Прежде всего началась ре
эвакуация населения, с началом войны прибывшего в республику из западных рай
онов. Для ее организованного проведения в городах и районах были созданы комис
сии. Благодаря их слаженной работе за 1943 — 1944 гг. в освобожденные районы
выехало свыше 152 тыс. чел.2
Затем республикой было взято шефство над несколькими освобожденными от
немецкой оккупации районами, в том числе над Ворошиловградской областью
Украинской ССР, что явилось новой формой помощи пострадавшим территориям.
Состояние хозяйства области было крайне тяжелым и для ее восстановления требо
вались огромные материальные вложения советского государства и помощь регионов
страны. Решением бюро Башкирского обкома ВКП(б) 30 августа 1943 г. был создан
республиканский комитет по оказанию помощи Ворошиловградской области во
главе с председателем СНК БАССР С. А. Вагаповым3. На местах возникли комиссии,
которые приступили к выполнению принятых мер и направляли деятельность пар
тийно-советских и хозяйственных органов. Так, Сталинский райком партии г. Уфы
после обсуждения вопроса об оказании помощи районам области принимает реше
ние обязать руководителей промышленных предприятий за счет экономии, сверх
плановой выработки и прочих внутренних ресурсов выделить станки, стройматери
алы, овощи, скот, мебель, предметы ширпотреба, автол, керосин и другие предметы
и продукты. К тому же обращалось внимание на организацию среди населения
сбора предметов, вещей, книг, посуды, мебели, денежных средств и др.4 В г. Бело
рецке решено было собирать различное оборудование и инструмент, материалы,
предметы бытового обихода, вещи первой необходимости, литературу и канцеляр
ские принадлежности5.
На совещании 30 сентября в обкоме партии, где присутствовал руководитель
делегации ворошиловградцев Капустин, во исполнение постановления СНК СССР
и ЦК ВКП(б) от 21 августа 1943 г. принимается решение усилить шефскую помощь
и направить в область первый эшелон оборудования, продовольствия и лесоматери
алов. Принятые центральными и местными органами постановления получили
широкую поддержку в республике. Работники Уфимского завода резиновых техни
ческих изделий обязались в сентябре вне рабочего времени изготовить сверх плана
за счет сэкономленного сырья и внутренних ресурсов запчастей для 250 тракторов,
отправляемых в Ворошиловградскую область, и призвали всех тружеников рес
публики оказывать ей, а также всем освобожденным от немцев районам всевозмож
ную помощь: «Мы, рабочие, инженерно-технические работники, решили помочь
освобожденным от фашистского ига районам своими личными средствами и тру
дом». Для выполнения в этом месяце взятых обязательств они ежедневно работали
по 2 часа сверх рабочего времени6.
На их призыв откликнулись промышленные предприятия республики. Вне
плана на них производились средства связи, электрооборудование, стройматериалы,
горючее и пр. В Уфе рабочие моторного завода оставались после работы и изго
товляли запчасти к тракторам, направляемым в подшефную область. На паровозо
ремонтном заводе для восстановления железных дорог, ремонта искалеченных
аровозов и вагонов рабочие собрали 566 единиц механического и энергетическо
п
го оборудования. Нужно заметить, что каждое предприятие, участвовавшее в деле
помощи ворошиловградцам и не только им, выделяло такие предметы, оборудова
ние, инструменты и материалы, в которых само крайне нуждалось. Например,
кирпичный завод решил направить им по 1 тыс. чашек и тарелок, трест «Росглав-
хлеб» из своего подсобного хозяйства — 10 свиней, типография «Октябрьский
натиск» — оборудование для 1 районной типографии, фанерный комбинат 1 вагон
лесоматериалов, взяв еще на себя обязательство ежемесячно посылать по ваго-
ну фанеры. Предприятия города Белорецка выделили 15 вагонов пиломатериалов,
проволоки, кровельного железа, катанки, тросов и гвоздей, Башнефтекомбинат би
тум, бензин и автол, колесную мазь, станки, детали для электрооборудования, 5 ва
гонов пиломатериалов, а также зерно, картофель и овощи, 20 тыс. голов крупного
рогатого скота, овец и свиней для восстановления животноводства области. Рабочие
треста «Туймазанефть» подготовили пилы, топоры, кувалды, кирки и различные
детали для тракторов7.
В сентябре 1943 г. в газете «Правда» рассказывалось о помощи Башкирии Во
рошиловградской области и приводились конкретные сведения: подготовлены к
отправке свыше 130 металлообрабатывающих станков и электромоторов, 2 пере
движные электростанции, паровые котлы, паровоз, мотовоз, на предприятиях собра
но около 120 тыс. штук инструмента и запчастей к машинам, более 200 т черных
металлов, стальной проволоки, различная аппаратура для радиостанций и телефо
низации, строймеханизмы и материалы, предметы домашнего обихода и промтовары,
из которых многое труженики республики обязались изготовить во внерабочее вре
мя из сэкономленного на производстве сырья, а стоимость их покрыть за счет личных
средств8. Следует также отметить, что предназначенные для отправки в область и в
другие освобожденные от немецкой оккупации районы станки, различное оборудо
вание в обязательном порядке перед этим на предприятиях проходили техосмотр и
при необходимости производился ремонт. Для их монтажа по прибытии в Вороши
ловградскую область на заводы и МТС направлялись квалифицированные специа
листы и рабочие из республики. Так, рабочие моторного завода Уфы помогли вос
становить Павловскую МТС9.
К оказанию помощи сельскому хозяйству подшефной области, пришедшему в
полный упадок, подключились колхозы и совхозы республики. В сентябре 1943 г.
на общем собрании члены сельхозартели им. Буденного Кушнаренковского района
призвали всех колхозников и колхозниц Башкирии «помочь быстрее восстановить
хозяйство, разрушенное фашистскими бандитами». В принятом обращении они
писали, что «для помощи выделяют 25 коров, 50 овец, 25 свиней, 5 плугов, 5 борон,
1 сеялку, 150 ручных граблей, 1 лобогрейку». Эта инициатива была поддержана и
превратилась в массовую кампанию. В районах приступили к сбору в фонд помощи
ворошиловградцам необходимого количества голов скота, свиней и птицы, сельско
хозяйственной техники, зерна, овощей и различных предметов домашнего обихода.
Но не только. В Янаульском районе колхозники наряду с этим в фонд помощи об
ласти сверх плана засеяли 5 га ржи. В Бакалинском районе колхозы выделили ло
шадей, телят, овец, птицу, большое количество продовольствия и денежные средства.
Передавая все это в фонд помощи колхозам подшефной области, труженики сельхо
зартели им. Ворошилова заявили: «Не пожалеем ничего для своих братьев-колхоз
ников, пострадавших от немецких зверей. Всем народом поможем им быстрее вос
становить свое хозяйство и залечить раны, нанесенные гитлеровскими бандами»10.
Колхозы и колхозники Салаватского, Кугарчинского, Благоварского и Благове
щенского районов также поддержали инициативу кушнаренковцев и выделили для
подшефной области большое количество голов скота, свиней и птицы, необходимой
сельскохозяйственной техники, овощей, продовольствия, предметов домашнего оби
хода, одежды и денежных средств. В Буздякском районе было собрано много раз
личного продовольствия, денежных средств и сельхозинвентаря — плугов, граблей
и валков. В приложенном к направляемой посылке письме они заверяли: «Пусть
труженики Ворошиловградской области эту нашу помощь воспримут как свидетель
ство горячей дружбы и единства»11.
Кроме того, колхозы Башкирии брали шефство над колхозами области. Колхоз
«Маяк» Уфимского района шефствовал над колхозом им. Дзержинского Мостков
ского района и выделил несколько десятков голов телят, ягнят и поросят. В друже
ском письме дзержинцам он обязался оказывать помощь до полного восстановления
их хозяйства. В ответном письме они с благодарностью писали колхозникам «Ма
яка»: «Спасибо вам, родные, за теплое сердечное письмо и братскую помощь. День
получения вашего письма был для нас настоящим праздником. Оно влило в нас
новые силы, подбодрило нас. Вашей заботы и внимания, дорогие друзья, мы никог
да не забудем»12. И это был не единичный случай поддержки подшефной области.
Наряду с этими мерами помощи в республике проводился сбор одежды, обуви,
предметов домашнего обихода, продовольствия и денежных средств. Предприятия
брали обязательства после смены изготавливать многие товары широкого потреб
ления. Так, в Стерлитамаке рабочие станкостроительного завода решили изгото-
вить для ворошиловградцев кухонные плиты, ложки, сковороды и пр. Женщины
города обязались выделить от каждого дома по 1 пуду картофеля и провести сбор
теплых вещей, обувь, хозяйственный инвентарь. Активно подключился коллектив
Башкирского академического театра. Артисты собрали много посуды, одежды, обу
ви. Кроме того, пожертвовали денежные средства, собранные во время выступлений
и гастролей13.
Оказывалась помощь учреждениям культуры, образования и здравоохранения
освобожденных от немецкой оккупации районов. Организовывался сбор учебной и
художественной литературы, учебников и методических пособий, тетрадей, канце
лярских принадлежностей и пр. В этом важном деле активно участвовало население
республики. Особенно отличились школьники, которые вели сбор учебников, книг,
тетрадей и канцелярских принадлежностей для ворошиловградских школ. Так, ка
бинет физики школы № 59 г. Уфы подготовил библиотеку ценных книг, учащиеся
железнодорожной школы № 49 города вместе с канцелярскими принадлежностями
собрали посылку с посудой, школьники Стерлитамака отправили учебники, художе
ственную литературу, наглядные пособия, приборы по физике и химии14.
В период немецкой оккупации в области была полностью разрушена система
дошкольных и лечебных учреждений. Для их восстановления требовались большие
финансовые и материальные средства и в этом Башкирия оказала серьезную помощь.
Наркомат здравоохранения и лечебные учреждения республики для оснащения боль
ницы на 15 коек в одном из сел области решили направить белье, постельные при
надлежности, лабораторное и медицинское оборудование. Республиканский комитет
Союза работников дошкольных учреждений и детдомов совместно с работниками
дошкольных учреждений Уфы решили восстановить один детский сад на 100 детей
в Ворошиловграде. В фонд восстановления яслей в области дружинницы местной
организации РОКК в с. Дюртюли внесли 9 тыс. руб.15 и это лишь небольшая часть
проведенных республикой мер поддержки.
В массовом движении по оказанию помощи подшефной области принимали
участие предприятия, учреждения, колхозы и население республики. Их усилиями
уже к середине октября 1943 г. был сформирован эшелон, состоявший из 60 вагонов
с промышленным оборудованием, стройматериалами, инструментом, товарами
первой необходимости и продовольствием для ворошиловградцев. В долгий путь
он отправился 13 октября в сопровождении делегации республики во главе с пред
седателем Президиума Верховного Совета БАССР Р. К. Ибрагимовым и 28 октября
прибыл в Ворошиловград. На состоявшемся митинге от имени всех жителей рес
публики руководитель делегации заверил о готовности помочь области скорее
восстановить разрушенное хозяйство и зачитал приветственное письмо: «Первый
эшелон — это начало нашей помощи. Мы постоянно будем помогать возрождению
Ворошиловградской области и надеемся, что она быстро освободится от пепелищ,
руин и, залечив раны, станет богатым, цветущим краем. Рассчитывайте в вашем
труде на нас, как на братьев»16. До конца 1943 г. из Башкирии в Ворошиловградскую
область всего был отправлен 91 вагон с промышленным оборудованием и различ
ными материалами. Республика передала ей для возрождения МТС 143 трактора,
150 сеялок, 142 плуга в сопровождении около 150 трактористов и механиков. Кол
хозы выделили для восстановления в области животноводства более 9 тыс. лошадей,
15 тыс. голов крупного рогатого скота, 15 тыс. овец и коз. Они направили большое
количество сельскохозяйственного инвентаря, продовольствия, сырья и денежных
средств17.
На юбилейной сессии Верховного Совета БАССР в марте 1944 г. председатель
правительства Башкирии С. А. Вагапов указал большую роль республики в оказании
помощи «своим братьям в освобожденных районах в восстановлении хозяйства и
культурных учреждений, разрушенных и разграбленных немецкими разбойника
ми»18. Башкирия поддержала также материальными и финансовыми средствами
Смоленскую, Воронежскую, Ленинградскую, Курскую, Харьковскую, Калининскую,
Сталинградскую области, Донбасс, Сталинград и др. Так, для восстановления в
этих освобожденных районах животноводства в 1943 — 1944 гг. республикой были
отправлены 69 тыс. голов скота, в фонд восстановления граждане из личных сбе
режений внесли несколько миллионов рублей19. Всего в этот период из Башкирии
в виде помощи и путем государственных закупок в эти районы было направлено
146 тыс. голов скота, в том числе 8,7 тыс. рабочих лошадей, 15,7 тыс. голов круп
ного рогатого скота и 21,6 тыс. овец20.
Благодаря огромной поддержке советского государства и шефской помощи Баш
кирии, а также других регионов страны, восстановление разрушенного хозяйства
Ворошиловградской области шло достаточно быстрыми темпами. К началу 1944 г.
действовали 350 промышленных предприятий, 996 колхозов, 112 совхозов и 51 МТС21.
Оказанная автономной республикой в труднейших и сложнейших условиях беско
рыстная и посильная «братская помощь» являлась серьезной моральной поддержкой
населению, возвращавшемуся в разоренные врагом города и села. Однако, прежде
всего, это имело стратегическое народнохозяйственное значение. Проведение уско
ренными темпами восстановления хозяйства в освобожденных от оккупации райо
нах являлось серьезной основой для послевоенного развития народного хозяйства
страны и в дальнейшем могло способствовать наращиванию ее экономического
потенциала.
Великая Отечественная война оставила страшный и неизгладимый след в истории
нашей страны и ее регионов. Победа в этой кровопролитной войне досталась дорогой
ценой и неимоверными усилиями. В этом особую роль сыграли высокий патриотизм
граждан независимо от их возраста, пола, национальности и вероисповедания, по
нимание важности освобождения родной земли от врага и взаимоподдержка наро
дов на фронте и в тылу. Тому подтверждением является оказанная Башкирией в годы
войны серьезная помощь Ворошиловградской области Украины. Нужно отметить,
что и сегодня сложившаяся многовековая традиция оказания помощи в сложнейших
условиях продолжает использоваться. Республика вместе со всеми регионами России
оказывает гуманитарную помощь некогда бывшим Ворошиловградской области,
Донбассу, ныне Луганской и Донецкой народным республикам.
1
Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1968. Т. 3. С. 131 —169.
2
См.: Очерки истории Башкирской организации КПСС. Уфа, 1973. С. 502.
3
НА РБ. Ф. 122. Оп. 23. Д. 142. Л. 8 — 8 об.
4
Там же. Ф. 1000. Оп. 4. Д. 7. Л. 117.
5
Там же. Ф. 2225. Оп. 1. Д. 108. Л. 234, 235.
6
См.: Ахмадиев Т. Х. Башкирская АССР в годы Великой Отечественной войны. Уфа, 1984.
С. 245.
7
См.: Красная Башкирия. 1943. 3 окт.
8
См.: Правда. 1943. 19 сент.
9
См.: Кызыл Башкортостан. 1944. 29 янв.
10
Красная Башкирия. 1943. 12 окт.
11
Там же. 25 сент.
12
Там же. 26 июня.
13
См.: Кызыл Башкортостан. 1944. 28 янв.
14
См.: Красная Башкирия. 1943. 10 янв.
15
НА РБ. Ф. 8918. Оп. 1. Д. 86. Л. 3.
16
Ахмадиев Т. Х. Указ. соч. С. 217, 218.
17
См.: Вагапов С. 25 лет Башкирской Автономной Советской Социалистической Республике.
Уфа, 1944. С. 29.
18
Там же.
19
См.: Седьмая (юбилейная) сессия Верховного Совета Башкирской АССР. Уфа, 1944. С. 69.
20
См.: Очерки по истории Башкирской АССР. Т. II (Советский период). Уфа, 1966. С. 428.
21
См.: История Украинской ССР. Киев, 1969. Т. ІI. С. 547, 548.
УДК [(439)+(470.344)]:94«1945/1955»
О. Н. Широков, А. Л. Андреева
O. N. Shirokov, A. L. Andreeva
СОВЕТСКИЙ ФАКТОР МОДЕРНИЗАЦИИ ВЕНГРИИ В 1945 — 1955 гг.

СКВОЗЬ ПРИЗМУ РЕГИОНАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
(На примере Чувашии)
THE SOVIET FACTOR IN THE MODERNIZATION OF HUNGARY

IN 1945 — 1955 THROUGH THE PRISM OF REGIONAL INTERACTION
(Оn the example of Chuvashia)
Ключевые слова: Чувашская АССР, Венгерская Народная Республика, модернизация, вза
имопомощь, интеграция.
Статья посвящена историческим предпосылкам становления, развития отношений между
Чувашией и Венгрией в контексте советско-венгерской дружбы и сотрудничества в исторический
период 1945 — 1991 гг.
Key words: the Chuvash ASSR, the Hungarian People’s Republic, modernization, mutual assistance,
integration.
This paper is devoted to the historical prerequisites of the formation, development of relations
between Chuvashia and Hungary in the context of the Soviet-Hungarian friendship and cooperation in
the historical period of 1945 — 1991.
Актуальность темы исследования обусловлена, во-первых, тем, что современное

поколение России проявляет интерес к поискам путей гармонизации и гуманитари
зации межнациональных и межгосударственных отношений, а также за рубежом
часто наблюдается склонность к последовательному проведению линии по развитию
внешнеэкономических связей с Россией и ее субъектами; во-вторых, на современном
этапе развития общества большее значение имеет исследование международных
контактов и сотрудничество различных стран в сфере экономики, культуры и об
разования в предшествующий период (1945 — 1991 гг.) и разработка приоритетов
внешнеэкономических стратегии и тактики сотрудничества с другими странами.
Верный выбор партнеров для сотрудничества в сфере экономики, культуры и обра
зования с другими странами определяет весь спектр развития государства и его ре
гионов на длительный период, т. е. на годы вперед.
Согласно актуальности темы исследования советско-венгерских отношений в
1945 — 1991 гг., рассмотрим ряд вопросов, отражающих становление, развитие
дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и Венгрией в 1945 — 1955 гг.,
что и будет основной целью данной статьи.
В связи с этим определены следующие задачи: проанализировать послевоенные
взаимоотношения между СССР и странами Восточной Европы, дать оценку регио
нального взаимодействия между странами (на примере Чувашии).
Тема, представленная в данном исследовании, в основном нашла отражение в
работах О. Н. Широкова, А. П. Петрова и А. В. Кузнецова, описывающих внешне
© Широков О. Н., Андреева А. Л., 2019
экономические связи автономных республик Волго-Вятского экономического района
в 1949 — 1991 гг., организации сотрудничества со странами — членами Совета эко
номической взаимопомощи (СЭВ)1.
В историко-экономических исследованиях можно заметить крайне противопо
ложные точки зрения: либо апологетические, либо очернительные по отношению к
советской политике в Восточной Европе. Так, В. К. Мокшин считает, что история
СССР и стран Восточной Европы дает примеры как разумного, созидательного, так
и бездумного применения насилия в процессе становления советской и постсоветской
государственности. В Восточной Европе политические режимы испытали прямое
или косвенное воздействие уже утвердившихся тоталитарных порядков в СССР, где
запад, в свою очередь, стремился реставрировать в молодых народно-демократиче
ских странах старые, довоенные порядки, вернуть власть прежним правящим клас
сам. Послевоенные события в Восточной Европе расцениваются, с одной стороны,
как кардинальные изменения во всех сферах общества по западному демократиче
скому пути и, с другой, как продолжение сталинской диктатуры в перспективе на
отставание на фоне развивающегося Запада2. Это связано с тем, что демократические
преобразования в странах Восточной Европы осуществлялись в острой идейно-по
литической борьбе.
Мы же рассмотрим советский фактор модернизации в 1945 — 1955 гг., где пе
риод от окончания Второй мировой войны до середины 1950-х гг. является периодом
социалистического становления государств в Центрально-Восточной Европе, где
были проведены глубокие демократические преобразования3.
Важной причиной складывания экономических, политических и культурных
отношений между СССР и странами народной демократии стала необходимость
преодоления последствий Второй мировой войны, а также политики бойкотов и
санкций со стороны развитых капиталистических стран. В частности, в 1946 —
1947 гг. США задержали около 700 судов Чехословакии, Венгрии и Югославии. Суда
были возвращены по настойчивому требованию СССР и народно-демократических
стран. Таким образом, в целях выхода из политики изоляции, преодоления трудностей
в восстановлении разрушенных хозяйств стран Восточной Европы стимулировался
процесс создания СЭВ.
В 1950-х гг. в восточно-европейских странах высоко ценились советский обра
зец и опыт индустриализации и электрификации страны, они проявляли интерес и
стремление к модернизации производства и производственных мощностей. В нача
ле 1950-х гг. СССР в широком масштабе организовал отправку в страны Восточной
Европы квалифицированных специалистов в качестве советников4.
В январе 1949 г. был основан СЭВ. 5 — 8 января 1949 г. в Москве проходило
экономическое совещание, в котором принимали участие представители Болгарии,
Венгрии, Польши, Румынии, СССР и Чехословакии. 14 мая 1955 г. европейские со
циалистические государства подписали в Варшаве Договор о дружбе, сотрудничестве
и взаимной помощи между Албанией, Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей, Чехосло
вакией и Советским Союзом. Варшавский договор обеспечивал укрепление оборо
носпособности блока, развитие военно-политического и экономического сотрудни
чества. Статья 8 Варшавского договора подчеркивала совместные экономические и
культурные задачи союзников5. Договор дополнил и поставил новые ориентиры в
сотрудничестве и по линии СЭВ, координируя совместную внешнеэкономическую
стратегию Совета6.
Роль Советского Союза в становлении и развитии стран Восточной Европы в
первое послевоенное десятилетие была значительно высока. Во-первых, благодаря
экономической и научно-технической помощи СССР ускорялось социально-эконо
мическое развитие в странах Восточной Европы. Во-вторых, СССР оказывал помощь
в подготовке кадров, так как правящие партии (коммунистические и рабочие) не
обладали ни идейно-теоретическим, ни практическим опытом в деле организации
и выполнения масштабных задач, стоящих перед ними по демократическому пре
образованию общества, проведению реформ в обществе, промышленной и аграрной
сферах. В-третьих, партии, возглавляющие народно-демократические государства,
относились к советскому опыту строительства социализма в стране как к универ
сальному образцу, канонизируя его в качестве общей закономерности. В 1945 —
1955 гг. СССР определялся как ядро социалистической интеграции и формирования
международного хозяйственного комплекса стран-членов СЭВ.
Немаловажную роль сыграл советский фактор в модернизации Венгрии, терри
тория которой была освобождена от фашистского режима в апреле 1945 г. 25 сентяб
ря 1945 г. установились дипломатические отношения между Советским Союзом и
Венгрией, а также заключены соглашения об экономическом сотрудничестве и
взаимопоставках товаров. 18 февраля 1948 г. между СССР и ВНР был подписан
Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи на двадцать лет, т. е. до 1968 г.
Статья 5 Договора констатирует, что страны подтверждают свое согласие на сотруд
ничество и дружбу в целях дальнейшего развития и укрепления экономических и
культурных связей. После чего 25 января 1952 г. между СССР и ВНР заключено
Досрочное Соглашение о взаимопоставках товаров. Например, в документе от 9 июля
1949 г., переданному советскому послу в Венгрии, говорится о том, что в целях
укрепления советско-венгерских дружественных связей, посол обязан поддерживать
личный контакт с членами венгерского правительства и видными политическими и
общественными деятелями. Он должен информировать МИД СССР о всех отклоне
ниях в вопросах, касающихся экономических отношений СССР и Венгрии7. В свою
очередь, 13 апреля 1949 г. с венгерской стороны было обращение к СССР, в котором
содержалась просьба послать в Венгрию дополнительное количество советских
военных советников, направить на учебу в СССР венгерских офицеров, предоставить
Венгрии уставы различных видов войск и учебники, лицензии на производство во
енных материалов и описание производственных процессов, станки для военной
промышленности8.
Немаловажная роль также уделялась регионам — территориальным единицам
страны, развитие которых находилось в подчиненных отношениях с централизован
ной политикой страны. В 1950 — 1955 гг. в СССР социально-экономические аспек
ты каждого региона рассматривались как основная часть общей системы страны.
В этот период в Советском Союзе были предприняты шаги по восстановлению
городов и сел, фабрик и заводов, разрушенных в годы войны, что сказалось и на
экономике его регионов. Развитие межрегиональных и международных экономиче
ских связей формировало новые элементы системы взаимодействия регионов. При
этом экономика отдельного региона становится частью одной или даже нескольких
систем как межрегиональных, так и международных9.
СССР, сотрудничая со странами — членами СЭВ, уделял внимание не только
развитию регионов всей страны, но и определял долю их участия в выполнении
экономических задач, поставленных перед странами — членами СЭВ. В свою оче
редь, Волго-Вятский экономический регион, куда входила Чувашская АССР, сыграл
существенную роль в промышленном и сельскохозяйственном развитии как страны,
так и входящих в него республик. Наряду с этим Волго-Вятский экономический
регион начал выходить на связи с другими странами в рамках отношений между
СССР и стран — членов СЭВ.
Так, в Марийской АССР Марбумкомбинат (МБК) в г. Волжск в 1950-е гг. начал
оказывать масштабную помощь венгерской целлюлозно-бумажной индустрии, сы
грав для нее модернизирующую роль. Причина — в уникальных германских тех
нологиях, поступивших на производство по линии репараций с побежденной Гер
мании10.
В 1950-е гг. продукция республик ВВЭР стала экспонироваться на промышлен
ных ярмарках в Будапеште. В эти годы в рамках СЭВ возникла устойчивая форма
обмена специалистами. Республики ВВЭР отправляли инженеров, мастеров, началь
ников цехов на родственные предприятия ВНР11.
В числе первых в Чувашской АССР, входящей в Волго-Вятский экономический
регион, начал поставлять свою продукцию на экспорт Чебоксарский электроаппа
ратный завод (ЧЭАЗ). За период с 1946 г. по 1960 г. завод внедрил в производство
более 300 новых конструкций аппаратов и сложных комплектов с высокими техно
логическими параметрами. В их числе находились уникальные конструкции, пред
назначенные для высоковольтных линий электропередач12. К концу 1950-х гг. завод
добился значительных успехов в релестроении в союзном масштабе13. По ЧЭАЗ
конкретно — в 1950-е гг. — по линии СЭВ стали осуществляться планомерные по
ставки (в 1945 — 1949 гг. — эпизодические) продукции электротехники в ВНР:
новые типы реле, контакторов, магнитных станций, панелей защиты под руковод
ством старшего инженера М. М. Лукомника (всего за пятую пятилетку было прове
дено 500 работ исследовательского и экспериментального характера по темам экс
портных поставок в страны народной демократии)14. В 1950-е гг. ЧЭАЗ освоил
выпуск магнитных станций для управления электроприводами прокатных станов,
предназначенных Чепельскому металлургическому комбинату (Венгрия)15. Для Чу
вашской АССР и СССР в целом рост масштабов производства продукции электро
технической промышленности стал уникальной базой для развертывания междуна
родных экономических связей. К 1950 г. чувашской электротехнической индустрией
был достигнут показатель в 371 % по сравнению с 1942 г.
С 1950-х гг. в ускорении социально-экономического развития стран — членов
СЭВ видную роль играло научно-техническое сотрудничество, куда активно втяги
вались промышленные предприятия и научно-технические центры Волго-Вятского
экономического региона. Целые группы предприятий осуществляли устойчивые
внешние поставки, уделяли внимание улучшению качества внешнеэкономических
связей с Венгрией. В этот период был заложен фундамент советско-венгерской и
чувашско-венгерской дружбы и сотрудничества. С 1953 г. с появлением механизма
военно-технического сотрудничества со странами социализма, начинается воен
но-техническая помощь армии Венгрии. Среди крупных поставщиков региона: ММЗ
(Марийский машиностроительный завод), завод резинотехнических изделий (ПО
им. Чапаева в Чебоксарах)16.
Обобщая вышесказанное, отметим, что в первое послевоенное десятилетие
развитие связей между СССР и Венгрией строилось по пути становления общих
структур в экономической области. Экономическое сотрудничество приобретало все
более планомерный характер. В 1950 — 1955 гг. завершается экономическая перео
риентация стран Центральной и Восточной Европы на Советский Союз и друг дру
га. Советско-венгерские и чувашско-венгерские отношения начали приобретать си
стемный и планомерный характер.
1
Широков О. Н. Международная экономическая интеграция республик Волго-Вятского
экономического региона в 1949 — 1991 гг. : исторический опыт. Чебоксары, 2013. 176 с.
2
См.: Мокшин В. К. СССР и Восточная Европа: история и современность : монография.
Архангельск, 2009. С. 8, 11.
3
Там же. С. 28 — 29.
4
См.: Восточная Европа в документах российских архивов 1944 — 1953 гг. М., 1997. Т. 1.
С. 356.
5
См.: Мальцев В. Ф. Организация Варшавского договора : док. и материалы, 1955 — 1980.
М., 1980. С. 9.
6
Кузнецов И. Д. История Чебоксарского электроаппаратного завода. Чебоксары, 1975. С. 4.
7
АВП РФ. Ф. 07. Оп. 22. Папка 9. Д. 030/022 ВЕ. Л. 2 — 4.
8
Там же. Д. 124. Л. 1 — 4.
9
См.: Центрально-Восточная Европа во второй половине ХХ века. Становление «реального
социализма» (1945 — 1965). М., 2000. С. 47.
10
См.: Широков О. Н. Внешнеэкономические связи республик ВВЭР со странами СЭВ в
1955 — 1965 годах. Чебоксары, 2007. С. 19.
11
ЦГА РМ. Ф. Р-1439. Оп. 1. Д. 139. Л. 52, 117.
12
См.: Центрально-Восточная Европа во второй половине ХХ века… С. 33.
13
АВП РФ. Ф. 1. Оп. 28. Д. 680. Л. 50.
14
См.: Кузнецов И. Д. Указ. соч. С. 103.
15
16
См.: Широков О. Н. Международная экономическая интеграция республик…
УДК 94(470.42)
И. В. Калинин
I. V. Kalinin
ТРАНСФОРМАЦИЯ МОДЕЛИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

ТВОРЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЛЕНИНГРАДА С ВЛАСТЬЮ
В 1953 — 1964 гг.
TRANSFORMATION OF THE INTERACTION MODEL

OF LENINGRAD CREATIVE INTELLIGENTSIA
AND THE AUTHORITIES IN 1953 — 1964
Ключевые слова: советская интеллигенция, творческая интеллигенция Ленинграда, хрущев
ская «оттепель», эволюция взаимоотношений власти и творческих деятелей.
В статье рассматривается общая концепция эволюции взаимоотношений советской власти и
творческой интеллигенции в период правления Н. С. Хрущева на примере культурного центра
СССР — Ленинграда.
Key wards: Soviet intelligentsia, Leningrad creative intelligentsia, Khrushchev’s «thaw», the evolu
tion of interaction of the authorities and creative workers.
The general concept of the evolution of interaction of the Soviet authorities and the creative intelli
gentsia during the rule of N. S. Khrushchev is considered in the article on the example of Leningrad as
the cultural center of the USSR.
Качественные изменения в политике СССР, произошедшие в 1953 — 1964 гг.

вследствие смены правящей власти, оказали огромное влияние на развитие советской
интеллигенции. В период хрущевской «оттепели» происходит смена парадигм, пе
реоценка моральных ценностей, что дает толчок к появлению новых социокультур
ных веяний1.
Однако взаимоотношения власти и высокообразованного среднего класса, по
добно общей политической линии в других сферах, складываются весьма противо
речиво. Взятый курс на либерализацию, с одной стороны, и необходимость строгого
идеологического контроля, с другой, способствуют трансформации модели взаимо
действия интеллигенции и власти, в частности в крупном культурно-просветитель
ском центре — Ленинграде.
Для лучшего понимания модернизационных процессов в статье используются
элементы сравнительно-исторического метода, позволяющие определить общие
тенденции новшеств во взаимодействии партии и деятелей культуры, благодаря
отсылке к послевоенному Сталинскому периоду.
Усиление тотального контроля над свободной мыслью советской интеллигенции
И. В. Сталиным в послевоенный период отражало нетерпимость власти к идеям,
выходящим за пределы устоявшейся идеологии, порождая необходимость подавления
либералистических настроений в СССР. Многочисленные кампании, направленные
на пресечение деятельности во всех областях критического мышления, в том числе
в культуре и науке должны были указать интеллигенции на жесткие рамки, исклю
© Калинин И. В., 2019
чающие возможность развития новых идей и иностранных веяний, которые проти
воречили коммунистическому духу2.
В августе 1946 г. стартует широкая идеологическая кампания А. А. Жданова3.
Одними из первых жертв становятся журналы «Звезда» и «Ленинград» и непосред
ственно опубликованные в этих изданиях произведения М. М. Зощенко и А. А. Ах
матовой, характеризующиеся с точки зрения представителей советской власти как
пошлые и безыдейные. Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленин
град“» от 14 августа 1946 г. послужило отправной точкой к активной борьбе с инако
мыслящей интеллигенцией4.
Повсеместно закрывались музеи и выставки западного искусства, гонениям под
вергались композиторы (С. С. Прокофьев, Д. Д. Шестакович и др.), представители
индустрии театра (А. К. Гладков, Г. Б. Якфельд, А. П. Штейн и др.) и кино (С. М. Эй
зенштейн, В. И. Пудовкин и др.), проявляющие в своих работах хотя бы долю «фор
мализма».
Тотальная цензура отвергала все кроме социалистического реализма. Отклонение
от намеченной правительством линии грозило исключением из творческих союзов
и изгнанием из научных учреждений с последующим запретом на профессиональную
деятельность. Не забывали Кремлевские власти и о физической расправе (беспреце
дентным примером является жестокое убийство С. Михоэлса), практиковали исклю
чение из списков на продовольственные карточки.
Многочисленные постановления, изобличающие «ошибки» видных деятелей
культуры, указывали на незащищенность каждого. В подтверждение этому в выпуске
газеты «Правда» от 2 ноября 1946 г. К. М. Симонов отмечал, что несмотря на то, что
в постановлении ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его
улучшению» указаны конкретные имена деятелей театра, на самом деле упомянуты
в нем все5.
Смерть И. В. Сталина, не оставившего после себя приемника, сама по себе вос
принималась в ключе неминуемых изменений. Приход к власти Н. С. Хрущева оз
наменовал новую эру, которая с легкой руки И. Г. Эренбурга была названа «оттепе
лью» — периодом некоторой либерализации режима и появлением демократических
ноток как в политической, так и в общественной жизни6.
Общее направление политики в отношении интеллигенции оставалось тем не
менее неизменным. Слова К. М. Симонова, призывавшие со страниц «Литературной
газеты» в июне 1954 г. не делать скоропостижных выводов о предстоящих измене
ниях, оказались в какой-то мере пророческими. Н. С. Хрущев не торопился реаби
литировать культурную сферу. Хотя переоценка некоторых суждений об авторах
сталинских лет периодически всплывала в постановлениях7 и высказываниях поли
тических деятелей, официальная программа была консервативной.
XX съезд КПСС и дальнейшее развенчивание культа личности И. В. Сталина
стали переломным моментом в сознании советского человека. Изменение духов
но-нравственной атмосферы неуклонно вело к появлению новых течений в творче
ской среде. Появилась надежда на переход к новому либеральному режиму. Таким
образом, отчаянный ход Н. С. Хрущева, дестабилизирующий существующую систе
му, обязывал его следовать новому курсу.
Однако за каждым демократическим шагом следовал шаг, его отменяющий.
Вскоре после «реабилитации» А. А. Ахматовой, А. Т. Твардовского, Н. А. Забо
лоцкого, К. И. Чуковского, М. М. Пришвина и других исключительно талантливых
литераторов на страницах «Литературной Москвы» стартовала кампания против
самого альманаха и, соответственно, отдельных напечатанных в нем лиц8. В частно
сти, широкий резонанс получило «Дело Пастернака», серьезная травля которого
началась после присуждения ему Нобелевской премии по литературе за опублико
ванное за рубежом произведение «Доктор Живаго»9.
За публикацией повести «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына
последовала совершенно непредсказуемая критика произведений, отражающих не
гативно окрашенную тему сталинизма.
Пресловутые Постановления сменились встречами партийных руководителей с
представителями интеллигенции. Казалось бы, личное общение и повышенное
внимание к высокоинтеллектуальной прослойке общества действительно сулили
оттепель, но характер подобных встреч напоминал скорее попытку воинственно
настроенного малообразованного партийного класса задавить нравоучениями тех,
у кого они сами могли бы поучиться. Любое отклонение от идеологической мысли
резко и публично осуждалось все на тех же творческих съездах. Не понравившиеся
верхушке власти произведения искусства подвергались критике прямо в стенах про
ведения выставки10.
Д. Байрау в своих работах проводит параллель между И. В. Сталиным и Н. С. Хру
щевым, отмечая единообразие политической линии относительно искусства и лите
ратуры. Ставя жесткие рамки для развития советской культуры, Н. С. Хрущев иск
ренне считал, что советская интеллигенция должна подчиняться идеям партийности,
отражать народную сущность11.
В представлении Хрущева интеллигенция являлась не чем иным, как главным
инструментом построения «правильной» идеологии в стране. Отсюда маятниковый
характер его решений, направленных исключительно на удовлетворение собственных
и партийных интересов, пропущенных сквозь культурную призму12.
Откровения, озвученные в рамках знаменитого Доклада, пошатнув и без того не
монументальное положение правящей власти, к тому же серьезно подорвали совет
скую идеологию. В данном контексте Н. С. Хрущев был особенно заинтересован в
сотрудничестве с творческой интеллигенцией, являющейся своеобразным связующим
звеном между народом и властью.
Несмотря на очевидную выгоду сотрудничества, отношения власти и интелли
генции оставались сложными и противоречивыми. Глубокие противоречия между
самой сутью творчества, немыслимого без свободного полета мысли, и жесткой
цензурой со стороны власти, обусловленной необходимостью сохранения базовых
идеологических установок, неизбежно вели к конфронтации сторон.
Провозглашая деятелей искусства и литературы верными друзьями коммунисти
ческой партии, Н. С. Хрущев активно поощрял «друзей» — идеологических едино
мышленников, выполняющих партийный заказ, предоставлял им материальные
блага и всевозможные привилегии13 и изощренно расправлялся с инакомыслящей
интеллигенцией.
Прямые репрессии не отвечали духу «оттепели», поэтому борьба с неугодными
произведениями велась посредством публичной травли, запретом на публикации,
изъятием рукописей. Широко практиковалось принудительное лечение в психиатри
ческой клинике, где вполне здоровые авторы «лечились» от вяло текущей шизофре
нии и комплекса реформаторства.
Традиционно основными площадками взаимодействия власти и интеллигенции
были крупные объединения представителей культуры, которые располагались в
Москве и Ленинграде. Ленинград как символ Октябрьской революции, в свою оче
редь, обладал особым статусом, в связи с чем идеологическим настроениям в север
ной столице придавалось особое значение.
В ранний период хрущевской «оттепели» (1953 — 1957 гг.) деятели культуры
заметно осмелели. Интеллигенция, почувствовав глоток свободы, попыталась мак
симально использовать возможность выхода из-под тотального контроля.
Открытая критика партийной деятельности исходила из уст О. Ф. Берггольц,
В. К. Кетлинской и др.14 Дух свободомыслия способствовал появлению новых про
изведений, прежде всего литературных. Из-под пера Д. А. Гранина выходит про
вокационное творение «Собственное мнение». Утверждает свой гений и театральный
режиссер Н. П. Акимов15.
Однако уже в 1956 г. все надежды на долговечную весну в культуре таят. Со
циокультурная политика отражает четкое отношение партии к отдельным творче
ским деятелям, подверженным идейным «шатаниям». Вслед за письмом ЦК КПСС
«Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении
вылазок антисоветских, враждебных элементов», нацеленным на охлаждение пыла
либерально настроенной интеллигенции16, в записках ленинградского областного
комитета КПСС по итогам партийного собрания в Ленинградском отделении союза
писателей в феврале 1957 г. жесткой критике подвергаются персоны, затрагивающие
тему сталинских Постановлений 1946 — 1948 гг.17 В этот же период происходит
явный раскол между консерваторами и новаторами, положение которых ухудшается
в связи с контролем со стороны правящей власти и с притеснениями со стороны оп
позиционного крыла интеллигентов18.
Тесную связь творческой интеллигенции и власти обеспечивали прежде всего
отдел науки, школ и культур Ленинградского областного комитета КПСС, позже
идеологический отдел промышленного обкома Ленинграда19, а также творческие
союзы, являющиеся по сути партийными организациями по продвижению идеоло
гической мысли20.
Важную роль в эволюции модели взаимодействия партийного аппарата и твор
ческой интеллигенции Ленинграда играли непосредственно органы цензуры. Цен
зура в силу перманентного противостояния власти и творчества выступала на
стороне партии, являясь неким сдерживающим инструментом. В данном контексте
А. В. Блюм указывает на снижение авторитета Управления Главлита Ленинграда,
частичную передачу его функций пропартийным организациям, что свидетельствует
о усилении контроля со стороны партии21. С 1953 г. — Управление культуры Ленго
рисполкома фактически занималось идейно-творческим управлением, рассматривая,
согласовывая и утверждая угодные партии продукты культуры и искусства22.
Резонансное Дело Бродского наглядно показало методы воздействия власти на
неугодных.
Попавший в поле зрения органов государственный безопасности Ленинградской
области после публикации своих стихотворений в самиздате А. Гинзбурга И. Брод
ский, позиционирующий себя свободным художником, прослыл лицом неблагона
дежным. Последующая популярность поэта и статус кумира подпольной литерату
ры побудили власти серьезно взяться за устранение И. Бродского с творческой
арены. Однако демократические процессы, произошедшие в стране с началом
хрущевской «оттепели», значительно затрудняли осуждение инакомыслия по поли
тическим мотивам, не позволяли властям осудить популярного автора по столь
тяжелой статье из-за отсутствия существенных доказательств. Тем не менее ленин
градские власти, не желавшие просто так отступить, не только поместили совер
шенно здорового поэта в психиатрическую больницу, но и с поддержкой секретари
ата Ленинградского отделения Союза писателей добились осуждения И. Бродского.
Он был приговорен к наивысшей мере наказания по статье за тунеядство — депор
тации из Ленинграда в специальные места для дальнейшего принудительного тру
да на 5 лет.
В связи с многочисленными ходатайствами советских и иностранных деятелей
культуры И. Бродский был помилован (срок отбывания наказания составил факти
чески отбытое время — 1 год 5 месяцев)23. Малоизвестный поэт в одночасье стал
популярным не только в СССР, но и за рубежом. Активность свободомыслящих
поэтов расширила свои границы.
Применение сталинских мер — постоянных проработок, гонений и настойчиво
го воздействия на творческих деятелей в контексте хрущевской эпохи отчетливо
показывало свою несостоятельность. Новым методом изменения социального обли
ка интеллигенции, сокращением числа «ошибочных произведений» стала партийная
работа по налаживанию связей между рабочим классом и интеллигентами.
Центральной идеей «союза труда и искусства» выступала преемственность
эталонных качеств рабочего класса — идеологической преданности, здоровой нрав
ственности и др. высокообразованным средним классом. Идеологический отдел
промышленного Ленинградского областного комитета КПСС организовывал твор
ческие встречи, куда для обсуждения литературных, художественных, театральных
и кинопроизведений направлялись деятели культуры. Большим прорывом стало
активное привлечение интеллигенции к участию в образовательных проектах.
Широко распространялась практика культурного шефства, закрепляющая твор
ческие организации за определенными районами, с целью перманентного общения
представителей высокообразованного класса в области литературы и искусств с
простыми сельскими трудягами. Однако такой метод принудительного бесплатного
труда интеллигенции не прижился. Отдельные личности и целые организации пы
тались отлынивать от «общественно полезного» труда, именитым авторам это уда
валось, а высокие показатели, якобы отражающие успешность кампании, достигались
посредством введения количественных, а не качественных показателей24.
В период хрущевской «оттепели» также растет внимание к вопросу материальной
поддержки интеллигенции в комплексе мероприятий по повышению их лояльности
к установкам действующей власти. Основными распорядителями средств являлись
Ленинградские отделения творческих союзов и разнообразные фонды искусств,
которые щедро обеспечивали всевозможными благами партийных деятелей культу
ры и свято пропагандирующую идеи государственных органов власти и партии ин
теллигенцию. Поощрялась работа в рамках кампании культурного шефства.
Согласно общей тенденции, большое внимание уделялось жилищному вопросу,
который для людей творческой профессии в силу работы преимущественно в до
машних условиях, был весьма принципиален. Все те же творческие союзы Ленин
града успешно организовывали строительство и жилищные кооперативы. По подсче
там А. Б. Фетюкова, например, 30 % членов Ленинградского отделения творческого
Союза композиторов в двухлетний период с 1957 по 1959 гг. получили готовое
жилье25.
Популярными мерами содействия ленинградскому творчеству являлись пособия,
безвозмездная финансовая помощь и возвратные ссуды26, которые, стоит отметить,
не всегда расходовались по назначению. Поддерживающие социалистический реа
лизм авторы не стеснялись заменять поездки в Дома творчества на поездки в Дома
отдыха. Представители творческих объединений закрывали глаза на вопиющее на
рушение правил со стороны пропартийных деятелей культуры27.
Таким образом, используя всевозможные рычаги прямого и косвенного воздей
ствия на творческую интеллигенцию партия стремилась самостоятельно сформиро
вать идейную сторону произведений советских художников, писателей, композито
ров, театралов и др.
В череде противоречивых политических решений в отношении высокообразо
ванной прослойки общества в 1953 — 1964 гг. отчетливо определяются две разно
направленные линии культуры и идеологии. Одна из которых либерально-прог
рессивная, отражающая расширение возможностей для советского творчества,
определенную терпимость со стороны государственной и партийной власти, их го
товность к хотя и ограниченному, но диалогу. Вторая — консервативная, замас-
кированно продолжающая начатую И. В. Сталиным кампанию притеснений и ад
министративного произвола по отношению к отклонившимся от основного курса
государственных органов власти и партии деятелей культуры.
В процессе трансформации модели взаимодействия правящей власти и творче
ской интеллигенции Ленинграда в период с 1953 по 1964 гг. выделяется ряд поло
жительных и отрицательных аспектов, влияющих на развитие искусства того вре
мени. Характерно, что к позитивным моментам относится отнюдь не демократизация,
а материальная поддержка деятелей культурной сферы, присвоение публичных
наград и распространенная практика привлечения интеллигенции к работе в госу
дарственном аппарате. Пережитки сталинизма отражают негативные стороны соци
окультурной политики — тотальный партийный контроль над малейшими пре
образованиями в науке и искусстве, продолжение политики публичной травли
авторов, отклоняющихся от общепринятой идеологии.
Эволюция взаимоотношений власти и творческой интеллигенции Ленингра-
да — культурного центра СССР в полной мере отражает социокультурную поли
тику правящей власти в стране, но имеет свой характерный окрас в силу историче
ской значимости города. Ленинград, пропитанный духом реформаторства, открывал
перед культурными деятелями новые границы для самобытного творчества, не
всегда соответствующего идеологическому курсу партии, что побуждало власть
обращать пристальное внимание на ленинградскую интеллигенцию, затрагивающую
своими произведениями душу и ум советского человека, и применять к ней абсолют
но биполярные методы воздействия с целью поддержки и сохранения выстроенной
идеологической линии.
1
См.: Чикишева О. В. «Оттепель» как историко-культурный феномен и предмет современ
ного научного осмысления: региональный аспект // Вестник Вятского государственного универ
ситета. 2013. С. 138 — 142.
2
См.: Kamenka E. The «creative intelligentsia» and the Soviet state // Australian Outlook. 1963.
№2 (17). P. 175.
3
См.: Кутузов В. А. А. А. Жданов и постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленин
град» // Новейшая история России. 2011. №1. С. 146 — 152.
4
Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“ от 14 августа
1946 г. // Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) — ВКП (б), ВЧК —
ОГПУ — НКВД о культурной политике. 1917 — 1953. М., 1999. С. 587 — 591.
5
См.: Рубашкин А. Ждановщина // Звезда. 2006. № 8. URL: http://www. zh-zal. ru/zvezda/
2006/8/ru7. html. (дата обращения: 18.03.2019).
6
См.: Ряполова Е. Л. Общественно-политические и социокультурные процессы в годы хру
щевской «оттепели». 1953 — 1964 гг. (по материалам Кубани) : автореф. дис. канд. ист. наук.
Краснодар, 2003. C. 4.
7
Постановление ЦК КПСС от 28 мая 1958 года «Об исправлении ошибок в оценке опер „Вели
кая дружба“, „Богдан Хмельницкий“ и „От всего сердца“»: материалы обсуждения. М., 1958. 63 с.
8
См.: Хрущев Н. С. Из выступления на совещании писателей в ЦК КПСС 13. 05. 1957 // Свет
и тени «великого десятилетия»: Н. С. Хрущев и его время. Л., 1990. C. 133.
9
См.: «Дело Пастернака». Мюнхен, 1958. С. 28 — 36.
10
См.: Лукьянчикова М. В. История советской интеллигенции и диссидентства в трактовке
Д. Байрау // Вестник Калужского университета. 2013. №1 — 2. С. 74 — 80.
11
См.: Зубкова Е. Ю., Байрау Д. Интеллигенция и диссидентство. Русские образованные
слои в Советском союзе. 1917 — 1985 гг. // Отечественная история. 1994. № 6. С. 252 — 255.
12
См.: Зезина М. Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950—60-е годы.
М., 1999. 396 с.
13
См.: Антипина В. А. Повседневная жизнь советских писателей. 1930 —1950-е годы. М.,
2005. С. 353 — 357.
14
Стенограмма заседания общего собрания Ленинградского отделения ССП СССР 15 июня
1954 г. // Культура и власть от Сталина до Горбачева. М., 2001. С. 230 — 246.
15
См.: Дмитриевский В. Н. Акимов и Г. Товстоногов: взаимоотношения художника и власти //
Телескоп. 2011. № 6 (90). С. 16 — 28.
16
Письмо ЦК КПСС к партийным организациям «Об усилении политической работы партий
ных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов». Выпи
ска из протокола № 66 заседания Президиума ЦК от 19 декабря 1956 г. URL: http://www. coldwar.
ru/hrushev/postanovleniye-ob-usilenii-politicheskoy-raboti. php (дата обращения: 18.03.2019).
17
Записка Ленинградского обкома КПСС П. Н. Поспелову о ходе закрытого отчетно-выборно-
го собрания партийной организации Ленинградского отделения СП СССР от 2 февраля 1957 г. //
Культура и власть от Сталина до Горбачева. М., 2001. С. 619 — 620.
18
См.: Записка отдела науки и культуры ЦК КПСС о «нездоровых» настроениях среди ху
дожественной интеллигенции от 8 февраля 1954 г. // Культура и власть от Сталина до Горбачева.
С. 198 — 201 ; Записка отдела культуры ЦК КПСС о «нездоровых настроениях» среди художни
ков от 11 января 1956 г. // Там же. С. 474 — 476 ; Записка отдела культуры ЦК КПСС «О некото
рых нездоровых явлениях в Московском отделении Союза писателей» от 30 мая 1957 г. // Там же.
С. 673 — 681.
19
См.: Тюрин А. В. Ленинградское отделение Союза писателей в годы хрущевских реформ
и его борьба за «моральный облик» своих членов // История повседневности. 2016. С. 54 — 62.
20
См.: Ваксер А. 3. Ленинград послевоенный. 1945 — 1982 годы. СПб., 2005. 469 с.
21
См.: Блюм А. В. Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и пере
стройки. 1953 — 1991. СПб., 2004. 296 с.
22
ЦГАЛИ СПб. Ф. 105. Оп. 1 — 4. Д. 1 — 3.
23
См.: Машковцева Л. Ф. Поэт и власть: «Дело Бродского» в социокультурном контексте
советской эпохи // Дискуссия. 2012. № 5 (23). С. 176 — 178 ; Бродский И. Стихотворения и поэмы.
New York, 1965. 241 с.
24
См.: Татарчук Л. И. Культурное шефство города над селом в период развитого социализ
ма : автореф. дис. … канд. пед. наук. М., 1977. 18 с.
25
См.: Фетюков А. Б. Художественная интеллигенция в «Хрущевский» период: состав и
социальный облик (по материалам Ленинграда) // Вестник Ленинградского государственного
университета им. А. С. Пушкина. 2011. № 2. С. 117.
26
ЦГАЛИ СПб. Ф. 447. Оп. 1-1.
27
См.: Фетюков А. Б. Взаимоотношения власти и художественной интеллигенции в советском
обществе (по материалам Ленинграда. 1956 — 1964 гг.) : автореф. дис… канд. ист. наук. СПб.,
2012. С. 18.
УДК 94(470.345).084.9«1953/1964»
Е. Н. Бикейкин, Н. Н. Зоркова, В. В. Крутов, С. Б. Котляров

E. N. Bikeykin, N. N. Zorkova, V. V. Krutov, S. B. Kotlyarov
ПРОМЫШЛЕННОСТЬ МОРДОВИИ В СИСТЕМЕ НАРОДНОГО

ХОЗЯЙСТВА РСФСР В УСЛОВИЯХ РЕФОРМ 1953 — 1964 гг.
THE INDUSTRY OF MORDOVIA IN THE SYSTEM

OF THE NATIONAL ECONOMY OF THE RSFSR
IN THE CONTEXT OF REFORMS OF 1953 — 1964
Ключевые слова: Мордовская АССР, народное хозяйство РСФСР, промышленное производ
ство, отраслевая структура промышленности, удельный вес Мордовии в промышленном произ
водстве РСФСР.
В статье на основе данных официальной статистики анализируются изменения отраслевой
структуры промышленности Мордовской АССР в условиях реформ 1953 — 1964 гг.; определяет
ся место Мордовии в промышленном производстве РСФСР.
Key words: the Mordovian ASSR, national economy of the RSFSR, industrial production, sectoral
structure of industry, the proportion of Mordovia in the industrial production of the RSFSR.
The changes in the sectoral structure of the industry of the Mordovian ASSR in the context of the
reforms of 1953 — 1964 are analyzed in the article on the basis of official statistics, the place of Mordovia
in the industrial production of the RSFSR is determined as well.
К началу рассматриваемого периода Мордовия представляла собой аграрно-ин

дустриальный регион. Природно-климатические условия и сырьевая база при суще
ствовавших тогда технологиях не позволяли динамично и эффективно развиваться
экономике республики. Отраслевая структура промышленного производства была
ограниченной и неразветвленной. Наиболее развитыми были отрасли промышлен
ности так называемой группы «Б» (легкая, пищевая и т. д.). Из наиболее крупных и
© Бикейкин Е. Н., Зоркова Н. Н., Крутов В. В., Котляров С. Б., 2019
значимых для российской экономики производств можно назвать только эвакуиро
ванный еще в годы Великой Отечественной войны «Электровыпрямитель». Кроме
того, Мордовская АССР была небольшим по площади и численности населения
регионом (табл. 1).
Таблица 1
Территория и численность населения РСФСР в 1956 — 1965 гг. (оценка на 1 апреля)
Субъект Территория,
федерации Численность населения, тыс. чел.
тыс. км2
1957* 1965 1956 1965
Все Сель Город Все Сель Город
населе ское ское населе ское ское
ние ние
РСФСР 17 074,0 17 075,4 113 225 58 653 54 572 125 768 52 209 73 559
В том числе:
Горьковская область 45,4 74,8 2 398 888 1 510 3 666 1 452 2 214
Ульяновская
область 37,2 37,3 1 126 789 337 1 169 671 498
Рязанская область 39,7 39,6 1 412 1 100 312 1 453 887 566
Пензенская область 43,3 43,2 1 515 1 087 428 1 545 951 594
Чувашская АССР 18,3 18,3 1 095 868 227 1 168 828 340
Марийская АССР 23,1 23,2 643 490 153 656 422 234
Мордовская АССР 26,1 26,2 1 000 866 134 1 011 724 287
Составлена по: Народное хозяйство РСФСР : стат. сб. М., 1957. С. 50, 51, 57, 58 ; Народное
хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 8, 9, 12, 13.
* данные на начало года.
Согласно данным табл. 1, Мордовия по площади территории незначительно

опережала только Марийскую и Чувашскую республики. По сравнению с другими
регионами она была меньше в 1,5 — 2,5 раза. Аналогичная картина складывалась и
по численности населения. По данному показателю Мордовия опережала только
Марийскую АССР. Причем во всех регионах, кроме Горьковской области, наблюда
ется уменьшение сельского населения и рост городского. Территория Мордовии в
1965 г. составила 0,15 % от территории России. По количеству населения эта цифра
равнялась 0,8 %. При этом доля сельчан республики составляла 1,4 % от сельских
жителей РСФСР и 0,4 % горожан.
К середине 1950-х гг. стали достаточно четко просматриваться серьезные недо
четы в промышленном развитии республики. Темпы развития промышленности в
Мордовии в послевоенные годы были почти в 2 раза ниже, чем в среднем по РСФСР,
а также в Пензенской и Горьковской областях, более чем в 2 раза ниже, чем в Чу
вашской АССР и Ульяновской области. В Мордовии в 1958 г. производилось про
мышленной продукции на душу населения в 3 раза меньше, чем в среднем по РСФСР,
и в 1,5 — 2 раза меньше, чем в соседних областях и республиках. В валовой продук
ции ее народного хозяйства преобладала по-прежнему сельскохозяйственная продук
ция. Основная часть трудоспособного населения продолжала проживать в сельской
местности и использоваться в сельском хозяйстве. На долю промышленности,
транспорта и связи в 1958 г. падало только 28 % всех трудовых ресурсов1.
В условиях отставания промышленного производства и появления кризисных
явлений необходимо было определить приоритеты развития, наметить наиболее важ
ные и перспективные промышленные объекты, расширение или строительство кото
рых могло бы изменить ситуацию в промышленности республики. В январе 1955 г. на
VIII сессии Верховного Совета МАССР был предложен фактически первый перспек
тивный план промышленного развития республики в сложившихся условиях. В раз
витии промышленности МАССР были четко определены три основных направления:
Первое направление — развитие промышленности строительных материалов на
базе местного сырья. Его должны были обеспечить строящийся крупный Алексеев
ский цементный завод, первая очередь которого должна была быть введена в 1955 г.,
в последствии ставший основой для строительства новых заводов — шиферного,
асбоцементных труб и сборного железобетона, а также строящийся Саранский кир
пичный завод мощностью 28 млн штук кирпича и реконструированные Рузаевский
и Атемарский кирпичные заводы. С пуском в 1955 г., а также с расширением произ
водства шлакоблоков и предприятий по производству железобетонных конструкций
в республике предполагалось создать мощную промышленность стройматериалов.
Второе направление — развитие электропромышленности. Предполагалось, что
с пуском электролампового и кабельного заводов и расширением действующих за
водов (саранского завода «Электровыпрямитель» и Ардатовского светотехнического
завода) республика будет иметь крупную электропромышленность с высокой куль
турой производства.
Третье направление — развитие промышленности продовольственных товаров
и товаров широкого потребления. Основой развития этого направления должен был
стать ввод в действие новых предприятий — пивоваренного и молочного заводов,
макаронной и кондитерской фабрик, мясокомбината в Саранске, Кадошкинского и
Ковылкинского маслозаводов, а также за счет расширения Саранского консервного
комбината2.
Результаты реформирования промышленного производства на территории Мор
довии не заставили себя долго ждать. Вторая половина 1950-х — первая половина
1960-х гг. характеризуются высокими темпами промышленного развития Мордовии,
сопровождаемыми ростом накоплений и более равномерным размещением произ
водства на территории республики. Уже на рубеже 1950 — 1960-х гг. темпы роста
валовой продукции промышленности Мордовской АССР были значительно выше,
чем в среднем по РСФСР и соседним областям и республикам (табл. 2).
Таблица 2
Рост производства валовой продукции всей промышленности, % к 1958 г.
Субъект федерации 1959 1960 1961 1962 1963 1964

1 2 3 4 5 6 7
РСФСР 111 121 131 142 154 163
Волго-Вятский район (в целом) 111 121 130 142 155 164
Горьковская область 110 118 126 138 150 159
Окончание табл. 2
1 2 3 4 5 6 7
Чувашская АССР 112 124 135 153 174 197
Мордовская АССР 124 154 170 199 227 251
Марийская АССР 111 126 141 152 162 171
Рязанская область 110 121 144 164 181 203
Ульяновская область 120 140 156 173 185 188
Пензенская область 114 128 145 173 167 174
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 47 — 48.
Реализация вышеприведенного перспективного плана привела к изменению

статуса республики — к середине 1960-х гг. она стала индустриально-аграрной.
Соответственно произошли изменения и в положении Мордовской АССР в системе
народного хозяйства страны. Рассмотрим данные изменения подробнее по основным
отраслям промышленного производства.
Топливная промышленность. Особенности природно-сырьевых ресурсов рес
публики определили развитие топливной промышленности в регионе. Как и в пре
дыдущий период, республиканская топливная промышленность сводилась к добы
че торфа и заготовке дров. В рассматриваемый период фиксируется значительное
увеличение добычи торфа. Так, если в 1958 г. было добыто 181 тыс. т торфа (без
добычи колхозов), то в 1964 г. — 476 тыс. т, рост составил 263 %. Доля республики
в общероссийской добыче торфа увеличилась в более чем в 2 раза и составила в
1958 г. — 0,5 %, 1964 г. — 1,2 %3.
Производство электроэнергии. Бурное индустриальное строительство потре
бовало расширения и укрепления энергетической базы, увеличения мощности
электростанций. Статистические данные фиксируют существенное увеличение
производства электроэнергии в республике. Например, если в 1958 г. произведено
234,3 млн кВт⋅ч, то в 1964 г. — 586,5 млн кВт⋅ч, т. е. рост составил 250 %. По этому
показателю Мордовия опережала РСФСР где рост составил 192 %. Данное обстоя
тельство сказалось на повышении доли республики в общероссийском производстве
электроэнергии: в 1958 г. — 0,1 %, 1964 г. — 0,2 %4. Основной прирост выработки
электроэнергии был достигнут за счет ввода в эксплуатацию и дальнейшего нара
щивания мощностей Саранской ТЭЦ-2, а также за счет строительства Алексеевской
электростанции. Энергосистема Мордовии была закольцована с Куйбышевской ГЭС
и тем самым подключена к ЕЭС Европейской части СССР. Несмотря на достаточно
высокие темпы развития производства электроэнергии, уровень развития энергети
ческой базы явно отставал от быстро развивающейся промышленности. Средняя
выработка электроэнергии на душу населения в республике была в 5,5 раза меньше,
чем в целом по РСФСР5.
Лесная, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная промышленность и
промышленность строительных материалов. Традиционными для республики
оставались лесная, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная промышленность,
а также производство строительных материалов.
Данные табл. 3 свидетельствуют о снижении объемов вывоза древесины из
Мордовии. В 1964 г. Мордовия вывезла 1 061 тыс. плотных м3 древесины, или на
Таблица 3
Объемы вывоза древесины в РСФСР в 1950 — 1964 гг., тыс. плотных м3
Субъект 1950 1958 1960 1963 1964

федерации Всего В том Всего В том Всего В том Всего В том Всего В том
древе числе древе числе древе числе древе числе древе числе
сины дело сины дело сины дело сины дело сины дело
вой вой вой вой вой
РСФСР 2 298,0 1 377,0 3 368,0 2 254,0 3 364,0 2 393,0 3 385,0 2 474,0 3 527,0 2 559,0
В том
числе:
Горьковская
область 12 406 7 181 11 737 7 535 10 437 6 929 8 736 5 998 8 826 5 954
Ульянов
ская
область 1 965 771 4 402 2 307 4 826 2 795 4 510 2 676 4 444 2 545
Рязанская
область 906 419 1 066 660 1 151 738 953 625 1 092 725
Пензенская
область 1 122 421 516 192 331 171 156 115 167 117
Чувашская
АССР 2 353 1 410 2 358 1 477 2 230 1 456 1 385 965 1 573 1 073
Марийская
АССР 4 268 2 497 4 338 2 544 3 601 2 266 2 526 1 535 2 544 1 636
Мордов
ская АССР 1 593 677 1 298 671 1 701 935 957 583 1 061 655
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 90, 91,
92, 93.
532 тыс. плотных м3 меньше, чем в 1950 г., и на 640 тыс. плотных м3, чем в 1960 г.,
что составляло 33,4 и 37,6 % соответственно. В то же время по вывозке древесины
Мордовия хоть и незначительно, но стабильно опережала Пензенскую и Рязанскую
области. Доля МАССР в общероссийской вывозке древесины на всем протяжении
рассматриваемого периода сокращалась и составляла в 1950 г. — 0,7 %, 1958 г. — 0,4,
1960 г. — 0,5, 1964 г. — 0,3 %.
Значительно отставала республика от соседних регионов и по производству
пиломатериалов и это несмотря на существенный рост производства в годы хру
щевских реформ. Так, в 1950 г. Мордовия произвела 174 тыс. м3, тем самым еще
не достигнув довоенного уровня (в 1940 г. — 240 тыс. м3). В 1958 г. в Мордовии
произведено уже 315 тыс. м3. Данные объемы производства пиломатериалов с не
большими изменениями сохранялись на всем протяжении рассматриваемого
периода — в 1960 г. — 370 тыс. м3, 1963 г. — 311, 1964 г. — 330 тыс. м3 6. Таким
образом, по производству пиломатериалов в рассматриваемые годы республика по
сравнению с соседними регионами, занимала стабильно последнее место. В обще
российском масштабе по производству пиломатериалом удельный вес МАССР
составлял в 1950 г. — 0,4 %, 1958 г. — 0,4, 1960 г. — 0,4, 1963 г. — 0,3, 1964 г. —
0,3 %7.
Более того, пиломатериалы были практически единственной продукцией де
ревообрабатывающей промышленности республики. Ни производства древесново
локнистых плит (Горьковская область, Марийская АССР), ни древесностружечных
плит (Чувашская АССР), ни клееной фанеры (Горьковская и Пензенская области)
в МАССР не было.
Однако в Мордовии было налажено производство бумаги: в 1950 г. — 1,3 тыс. т,
1958 г. — 3,2, 1960 г. — 3,3, 1963 г. — 3,4, 1964 г. — 3,6 тыс. т. В соседних респу
бликах и областях бумагу производили в Марийской АССР, Рязанской, Пензенской
и Горьковской областях. Только Рязанскую область Мордовия стабильно опережала
по производству бумаги. Лидером среди рассматриваемых регионов была Горьков
ская область, произведя бумаги, например, в 1964 г. 212,5 тыс. т. Общероссийская
доля МАССР по производству бумаги была незначительной и составляла в 1950 г. —
0,1 %, 1958 — 0,2, 1960 г. — 0,2, 1963 г. — 0,1, 1964 г. — 0,1 %8.
Для промышленности строительных материалов Мордовии на протяжении
рассматриваемого периода традиционным оставалось производство строительного
кирпича. Однако существенно изменилось его значение. В условиях нараставшего
из года в год капитального строительства кирпич становится материалом стратеги
ческой важности (табл. 4).
Таблица 4
Производство строительного кирпича в РСФСР в 1950 — 1965 гг., млн шт.
Субъект федерации 1950 1955 1956 1960 1965

РСФСР 610,0 127,0 133,0 214,0 212,0
Горьковская область 194,0 364,3 364,0 722,8 697,7
Ульяновская область 31,6 66,9 71,1 191,7 206,3
Рязанская область 37,3 106,6 116,3 244,8 236,9
Пензенская область 37,9 102,3 115,0 202,8 177,0
Чувашская АССР 25,9 63,9 70,4 192,3 219,6
Марийская АССР 14,7 38,6 63,0 135,8 142,8
Мордовская АССР 18,0 44,0 56,5 148,1 195,5
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1967 г. : стат. ежегодник. М., 1968. С. 116,
117 ; Народное хозяйство РСФСР : стат. сб. М., 1957. С. 118, 119.
На протяжении всего периода МАССР по производству строительного кирпи

ча опережала только Марийскую республику. Лидировала же с более чем трехкрат
ным перевесом Горьковская область. Справедливости ради следует отметить, что
к концу хрущевского правления разница по данному показателю среди рассматри
ваемых регионов (за исключением Горьковской области) практически исчезла, а
доля Мордовии в производстве кирпича по РСФСР выросла в 3 раза и составляла
в 1950 г. — 0,3 %, 1955 г. — 0,3, 1956 г. — 0,4, 1960 г. — 0,7, 1965 г. — 0,9 %.
Промышленность строительных материалов МАССР не стояла на месте. Рефор
мы 1953 — 1964 гг. дали принципиально новый импульс данной отрасли народного
хозяйства. В первую очередь это связано со строительством новых для республики
производств. В частности, особую роль в развитии отрасли сыграло строительство
Алексеевского цементного завода, начатое в 1951 г. Позднее были построены Алек
сеевский завод асбоцементных изделий и производства шифера, Ковылкинский завод
силикатных блоков, Саранский комбинат теплоизоляционных материалов, железо
бетонный и асфальтовый завод, завод крупнопанельного домостроения, минеральной
ваты и др. Таким образом, наряду с традиционными для МАССР производством
строительного кирпича и строительной извести в республике освоили производство
цемента, асбоцементного шифера, асбоцементных труб, сборных железобетонных
конструкций, минеральной ваты и изделий из нее. Соответственно изменилось и
место Мордовии в общероссийской системе индустрии строительных материалов.
Рассмотрим данные сдвиги подробнее на примере производства цемента и железо
бетонных конструкций (табл. 5).
Таблица 5
Производство цемента, сборных железобетонных конструкций и деталей
в РСФСР в 1960 — 1965 гг.
Субъект федерации Производство цемента, Производство железобетонных

тыс. т конструкций и деталей, тыс. м3
1960 1965 1960 1965
РСФСР 29 474 43 931 183,0 304,0
Горьковская область — — 400 694
Ульяновская область 134 1 442 65 183
Рязанская область 380 1 478 163 256
Пензенская область — — 81 202
Чувашская АССР — — 75 157
Марийская АССР — — 43 87
Мордовская АССР 891 970 66 112
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1967 г. : стат. ежегодник. М., 1968. С.112,
114, 115.
Данные табл. свидетельствуют о том, что в 1960 г. Мордовия занимала 1-е мес
то по производству цемента, причем отрыв от соседних регионов был много
кратным. Кроме того, МАССР была единственным регионом Волго-Вятского
экономического района, производившим цемент. Доля республики по РСФСР сос
тавляла 3,0 %, а это сопоставимо с цифрами по таким регионам, как Куйбышевская
область — 3,4 %, Красноярский и Приморский край — 3,0, Новосибирская об-
ласть — 3,3, Волгоградская область — 3,7 %9. Однако к концу изучаемого периода
ситуация кардинально изменилась. Темпы роста производства цемента в Мордо
вии были значительно ниже как по сравнению с общероссийскими показателями,
так и с данными по соседним регионам. В результате Ульяновская и Рязанская
области значительно опередили МАССР. Упала и доля республики по производству
цемента с 3,0 до 2,2 %. Несколько иная ситуация сложилась в области производства
железобетонных конструкций и деталей. Если МАССР среди рассматриваемых ре
гионов занимала в 1960 г. 5-е место, опережая только Марийскую республику и
Ульяновскую область, то в 1965 г. — 6-е место, превысив только марийские по
казатели. В общероссийском масштабе по производству железобетонных конструкций
и деталей вес МАССР составлял в 1960 г. — 0,4 %, 1965 г. — 0,4 %. Доля Мордовии
по производству таких важных строительных материалов, как минеральная вата,
асбоцементный шифер и асбоцементные трубы также отражала об-щую тенденцию
развития индустрии стройматериалов в республике, а именно до- ля МАССР по
производству минеральной ваты в 1960 г. составила — 0,5 %, в 1965 г. — 2,0 %,
шифера — соответственно 0,7 и 4,8, асбоцементных труб в 1965 г. — 4,6 %10.
Таким образом, анализ развития промышленности строительных материалов
показал, что вклад республики в общероссийское производство новых видов строй
материалов (цемент, сборных железобетонных конструкций, шифера и др.) был
значительно весомее, чем в производство традиционных (строительный кирпич,
известь и др.) для Мордовии материалов.
Легкая промышленность. Серьезные изменения произошли в легкой промыш
ленности республики. В эксплуатацию были сданы Краснослободская прядиль
но-ткацкая и Рузаевская трикотажная фабрики и др. Началась реконструкция пень
козаводов по первичной обработке волокна и Саранского пенькового комбината,
замена устаревшего оборудования на новое была произведена на Ширингушской
суконной фабрике. Вместо серошинельного сукна фабрика стала производить драпы
и другие ворсовые ткани. Вся легкая промышленность республики в 1965 г. вырабо
тала продукции на 119,5 млн руб., или на 57 % больше, чем в 1958 г.11
Производство основных видов продукции легкой промышленности в РСФСР в
рассматриваемый период отражают данные (табл. 6).
Данные табл. 6 свидетельствуют о незначительной доле Мордовии в производ
стве основных видов продукции легкой промышленности. Так, по производству
шерстяных тканей республика занимала последнее место среди рассматриваемых
регионов на протяжении всего хрущевского периода. Хотя ее доля в общероссийском
производстве выросла с 1950 г. практически в 2 раза и составляла в 1950 г. — 0,4 %,
1958 г. — 0,4, 1960 г. — 0,6, 1964 г. — 0,7 %. Иная ситуация сложилась с производ
ством чулочно-носочных изделий. По данному показателю Мордовия последнее
место делила с Рязанской областью. При этом объемы производства из года в год
сокращались (в 1964 г. 89,2 % по отношению к 1950 г.). Соответственно снижалась
и доля республики в общероссийском производстве: в 1950 г. — 0,09 %, 1958 г. —
0,06, 1960 г. — 0,06, 1964 г. — 0,03 %. По производству бельевого трикотажа
МАССР в 1950 г. занимала 3-е место среди соседних областей и республик вслед
за Ульяновской и Горьковской областями. К концу периода ситуация изменилась:
в 1964 г. Мордовии принадлежало 5-е место, и опережала она только Горьковскую
и Пензенскую области. В общероссийском масштабе по производству бельевого
трикотажа вес МАССР составлял в 1950 г. — 0,2 %, 1958 г. — 0,3, 1960 г. — 0,4,
1964 г. — 0,7 %, т. е. несмотря на потерю нескольких позиций доля республики
увеличилась по сравнению с 1950 г. в 4 раза. Производство кожаной обуви в МАССР
с 1950 по 1964 г. увеличилось в 2 раза. Несмотря на это республика занимала по
следнее место среди рассматриваемых регионов, за исключением 1964 г., когда
Таблица 6
Производство основных видов продукции легкой промышленности в РСФСР в 1950 — 1964 гг.
Субъект 1950 1958 1960 1964

федерации
тыс. пар
тыс. пар
тыс. пар
тыс. пар
Исторические науки и археология
Кожаная обувь, тыс. пар

Чулочно-носочные изделия,
Бельевой трикотаж, тыс. шт
Бельевой трикотаж, тыс. шт.

Шерстяные ткани, млн пог. м

РСФСР 132,3 271,9* 75,7** 136,3* 249,4 420,0* 177,8** 213,1* 271,8 459,6* 213,9** 244,7* 288,1 581,2* 291,6** 265,3*
область — 20 422 310 2 059 — 30 843 942 4 357 — 31 284 1 393 5 395 — 32 853 871 6 340
область 10,0 10 991 3774 97 13,7 12 283 7 878 112 15,0 15 964 9 004 134 16,2 22 560 11 874 84
Рязанская
область 1,8 430 179 1 849 2,2 195 618 2 471 2,4 315 1 460 2583 2,5 205 1998 2 757
область 5,6 — 97 4 408 10,2 — 156 7 448 11,2 — 452 7 848 11,7 — 814 7 823
Чувашская
АССР — 4 412 88 329 — 7 096 512 861 — 7 055 635 1 280 — 28 781 7 892 1 800
Марийская
АССР — — 84 69 — — 603 215 — — 880 204 — — 2 043 327
Мордовская
АССР 0,5 251 126 56 1,0 276 604 98 1,6 283 921 129 2,0 224 1 984 108
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 117, 118, 124, 125, 126, 127, 131, 132.
* млн пар.
** млн шт.
137
Мордовия незначительно опередила Ульяновскую область. Доля МАССР в обще
российском производстве составляла в 1950 г. — 0,04 %, 1958 г. — 0,04, 1960 г. —
0,05, 1964 г. — 0,04 %. По-прежнему Мордовия не производила хлопчатобумажные
и льняные ткани, верхний трикотаж12.
Производство предметов культурно-бытового назначения и хозяйственного оби
хода в Мордовии было налажено также очень слабо и в промышленных масштабах
в основном ограничивалось изготовлением мебели (табл. 7).
Таблица 7
Производство мебели в РСФСР в 1958 — 1964 гг., тыс. руб.
Субъект федерации 1958 1960 1963 1964

РСФСР 4 454,0 6 669,0 9 483,0 9 866,0
Горьковская область 20 085 28 306 37 655 42 087
Ульяновская область 2 663 4 989 8 073 8 029
Рязанская область 2 957 5 358 5 236 4 998
Пензенская область 3 327 6 208 8 895 9 477
Чувашская АССР 7 186 9 909 16 758 17 303
Марийская АССР 1 732 3 010 5 353 6 364
Мордовская АССР 2 194 3 702 6 086 6 361
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 136 — 137.
Таким образом, в 1958 — 1964 гг. Мордовия по производству мебели среди

рассматриваемых регионов занимала стабильно предпоследнее место, незначитель
но опережая только Марийскую АССР. В то же время темпы роста производства в
указанных национальных республиках (рост в 3 раза) были выше общероссийских
показателей (рост в 2 раза). Кроме того, Мордовия по темпам роста производства
мебели значительно опережала Горьковскую и Рязанскую области, где фиксируется
рост в 2 раза. Общая доля МАССР в общероссийском производстве мебели остава
лась незначительной на протяжении всего периода и составляла в 1958 г. — 0,5 %,
в 1964 — 0,64 %.
Пищевая промышленность. На базе ликвидированных спиртовых заводов в
Ичалках и Первомайске были введены в эксплуатацию мясокомбинаты с большими
холодильными емкостями, с мясо-жировыми цехами, оснащенные новейшим обору
дованием. Началась реконструкция Саранского мясокомбината, в результате чего
емкости хранения мяса увеличились более чем в 5 раз. Возросли мощности суще
ствующих в районах республики убойных пунктов. Все это позволило увеличить
производство мясопродуктов в 1965 г. до 14 тыс. т против 8,9 тыс. т в 1958 г. Ввод в
1961 г. в эксплуатацию Ромодановского сахарного завода, который через четыре года
выработал 16,8 тыс. т сахарного песка, означал появление в Мордовии новой отрас
ли промышленности — сахарной. Значительно увеличивается за семилетку произ
водство растительного масла, кондитерских и макаронных изделий. Вся пищевая
промышленность республики в 1965 г. по сравнению с 1958 г. увеличила производ
ство пищевых продуктов на 55,2 %13 (табл. 8).
Таблица 8
Производство основных видов продукции пищевой промышленности в РСФСР в 1950 — 1964 гг.
Субъект 1950 1958 1960 1964

федерации
Мясо, тыс. т
Масло животное, т
Сахар-песок, тыс. т
Масло растительное, т
Исторические науки и археология
РСФСР 429,5 928,1 196,7* 362,5* 1 132,4 1 851,7 335,5* 617,9* 1 625,6 2 434,7 383,6* 598,8* 2 421,9 2 137,1 456,5* 878,9*
область — 20,5 3 648 5081 — 34,3 5 534 7 994 — 58,7 6 758 7 143 — 40,8 6 671 7 095
область — 4,8 1 856 161 — 13,0 3 831 422 — 21,5 5 241 397 — 23,6 6 428 373
Рязанская
область 4,8 8,4 2 038 — 10,1 15,7 3 241 — 5,9 19,3 2 671 — 18,6 11,0 4 291 —
область 25,8 8,1 2 863 135 45,5 11,5 6 622 248 41,4 16,0 8 217 50 52,0 16,0 9 901 46
Чувашская
АССР — 4,0 1 329 — — 9,7 1 961 — — 16,4 2 551 — — 16,5 3 222 —
Марийская
АССР — 3,0 797 1 112 — 6,7 1 354 1 120 — 11,6 1 699 1 282 — 7,3 1 669 422
Мордовская
АССР — 4,5 1 451 2 748 — 9,0 2 665 8 562 — 15,0 3 463 4 819 13,7 11,9 4 274 6 029
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 140, 141, 142, 143, 144, 145, 146.
* тыс. т.
139
Как показывает таблица, по производству мяса Мордовия занимала на про
тяжении всего периода 5-е место. В общероссийском масштабе по производству
мяса доля МАССР практически не изменилась и составляла в 1950 г. — 0,5 %,
1958 г. — 0,5, 1960 г. — 0,6, 1964 г. — 0,6 %. Аналогичная картина наблюдается и
по производству животного масла. Доля Мордовии в общероссийском производстве
составляла в 1950 г. — 0,7 %, 1958 г. — 0,8, 1960 г. — 0,9, 1964 г. — 0,9 %. Не
сколько иная ситуация сложилась с производством растительного масла. Доля
республики составляла в 1950 г. — 0,8 %, 1958 г. — 1,4, 1960 г. — 0,8, 1964 г. —
0,7 %. Как видим, доля республики с 1958 г. по 1964 г. снизилась в 2 раза. В первую
очередь это связано с тем, что в большинстве регионов наладили производство
данного продукта. Несмотря на то, что Мордовия была одним из немногих регионов
производивших сахар-песок (в Волго-Вятском экономическом районе единствен
ный), ее доля в общероссийском производстве была незначительной и составляла
в 1964 г. 0,6 %.
Таблица 9
Производство кондитерских изделий и консервов всех видов в РСФСР в 1950 — 1964 гг.
Субъект 1950 1958 1960 1964

федерации Кон Конди Кон Конди Кон Конди Кон Конди
сервы, терские сервы, терские сервы, терские сервы, терские
млн изде млн изде млн изде млн изде
услов лия, услов лия, услов лия, услов лия,
ных тыс. т ных тыс. т ных тыс. т ных тыс. т
банок банок банок банок
РСФСР 757,0 627,1 1 832,4 11 000,1 2 118,0 1 020,4 3 158,2 1 377,9
Горьковская область 4,1 21,8 8,2 31,0 11,1 32,6 14,9 44,4
Ульяновская область 0,8 1,1 1,4 3,4 1,7 4,4 3,5 7,2
Рязанская область 0,2 1,1 1,5 4,0 6,4 4,5 31,4 7,2
Пензенская область 0,4 3,8 0,3 7,2 1,5 7,4 2,3 11,2
Чувашская АССР 0,2 2,1 0,9 4,7 1,4 4,7 2,9 9,2
Марийская АССР 0,3 1,7 0,8 3,5 1,1 3,0 4,3 4,8
Мордовская АССР 11,2 1,4 21,7 2,7 26,0 2,0 27,2 4,8
Составлена по: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 148, 149,
150, 151.
Приведенные данные табл. 9 свидетельствуют о том, что производство консер

вов в Мордовской АССР являлось приоритетным направлением в пищевой про
мышленности республики. Это предопределило и место Мордовии в общероссий
ском производстве консервов. В связи со строительством Краснослоб одского и
некоторых других консервных заводов, а также реконструкцией Саранского кон
сервного комбината возросло производство консервной продукции. В 1964 г.
произведено 27,2 млн условных банок против 21,7 млн банок в 1958 г. Среди со
седних регионов Мордовия в 1950 — первой половине 1960-х гг. занимала лидиру
ющее положение. Разница была многократной. Только к середине 1960-х гг. Мордо
вия уступила 1-е место Рязанской области. Доля же республики в производстве
консервов из года в год снижалась и составляла в 1950 г. — 1,5 %, 1958 г. — 1,2,
1960 г. — 1,2, 1964 г. — 0,9 %. Диаметрально противоположная картина наблю
дается в сфере производства кондитерских изделий. Практически на всем про
тяжении рассматриваемого периода Мордовия занимала последние места среди
соседних республик и областей. Низкой была и ее доля в общероссийском произ
водстве: в 1950 г. — 0,2 %, 1958 г. — 0,3, 1960 г. — 0,2, 1964 г. — 0,3.
Во второй половине 1950-х — 1960-е гг. произошли существенные изменения
в отраслевой структуре промышленного производства Мордовии14. Отраслевая
структура республиканской промышленности стала более разветвленной. На пе
редний план выдвинулись отрасли машиностроения и металлообработки, именно
они определили темпы прогресса в промышленности и во всем народном хозяйстве.
Стали складываться электротехническая отрасль, полупроводниковое производство,
приборостроение, автомобилестроение, химическая промышленность и т. д.
Предприятия машиностроения и металлообработки развивались более быстры
ми темпами, чем вся промышленность. В 1966 г. выпуск валовой продукции ма
шиностроения и металлообрабатывающей промышленности республики увеличил
ся по сравнению с 1937 г. в 349,5 раза, при росте выпуска валовой продукции всей
промышленности за эти годы в 12,3 раза15. Столь стремительное развитие данных
отраслей промышленности сказалось и на показателях удельного веса Мордовской
АССР в производстве продукции машиностроения и металлообработки.
Отрасль машиностроения и металлообработки в Мордовии была пред
ставлена:
1. Химическим машиностроением (производство химического оборудования).
Развитие в стране прогрессивных отраслей промышленности — химической, нефте
перерабатывающей и газовой — потребовало значительного увеличения выпуска
химического оборудования и нефтеаппаратуры. В Мордовской АССР производство
химического оборудования в 1965 г. по сравнению с 1961 г. увеличилось в 25,5 раза,
а по стране этот показатель составил 1,6 раза. Рост производства химического обо
рудования позволил республике увеличить долю в общероссийском производстве с
0,1 % в 1961 г. до 2 % в 1965 г., о чем свидетельствуют данные табл. 10.
Таблица 10
Удельный вес Мордовской АССР в производстве химического оборудования
в 1961 — 1965 гг.
Показатель 1961 1965

РСФСР МАССР МАССР, % РСФСР МАССР МАССР, %
к РСФСР к РСФСР
Химическое
оборудование, тыс. руб. 158 000 192 0,1 248 000 4 900 2,0
Составлена по: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах) : стат. сб. Саранск,
1967. С. 72 ; Народное хозяйство РСФСР в 1961 г. : стат. ежегодник. М., 1962. С. 143 ; Народное
хозяйство РСФСР в 1967 г. : стат. ежегодник. М., 1968. С. 50.
2. Автомобильной промышленностью, приоритетным направлением которой
стало производство автосамосвалов. В 1958 г. получены первые из них16. Кроме
того, в Мордовии освоили выпуск автомобильных полуприцепов и автомобильных
запчастей17.
Таблица 11
Удельный вес Мордовской АССР в производстве грузовых автомобилей
в 1960 — 1965 гг.

Выпуск грузовых
автомобилей, тыс. шт. 332,5 20,0 6,0 334,9 20,0 5,97
Составлена по: Народное хозяйство РСФСР в 1967 г. : стат. ежегодник. М., 1968. С. 51 ; Мор
довская АССР за годы Советской власти (в цифрах) : стат. сб. Саранск, 1967. С. 72.
Как видно из данных табл.11 доля Мордовии в производстве грузовых автомо

билей практически не изменилась и составила в 1965 г. 5,97 %. Это объясняется в
первую очередь тем, что приоритетным в стране в то время было производство
тракторов и зерновых комбайнов. Проблема производства и поставок в народное
хозяйство грузовых автомобилей активно решалась в последующие периоды.
3. Строительным и дорожным машиностроением, представленным производ
ством одноковшовых экскаваторов, стартовавшем в Саранске в 1959 г. (табл. 12)18.
Таблица 12
Удельный вес Мордовской АССР в производстве экскаваторов в 1959 — 1964 гг.

Производство одноковшо
вых экскаваторов, шт. 6 492 1 — 12 100 2 252 18,6
Составлена по: Народное хозяйство МАССР : стат. сб. Саранск, 1965. С. 21 ; Народное хозяй
ство РСФСР в 1961 г. : стат. ежегодник. М., 1962. С. 144 ; Народное хозяйство РСФСР в 1964 :
стат. ежегодник. М., 1965. С. 84.
Таким образом, Мордовия в первой половине 1960-х гг. становится одним из

ведущих регионов по производству одноковшовых экскаваторов, заняв 1/5 доли от
общероссийского производства.
4. Сельскохозяйственным машиностроением, выпускавшим подборщики к зер
новым комбайнам, тракторные катки и культиваторы. Удельный вес Мордовской
АССР в их производстве был достаточно высоким. Так, в 1965 г. республика произ
водила 10 тыс. шт. тракторных культиваторов из 153,3 тыс. шт. по РСФСР, что сос
тавляло 6,5 % общероссийского производства19.
5. Электротехнической промышленностью. Эта отрасль в Мордовии в годы
хрущевских преобразований стала наиболее приоритетной и динамично развива
ющейся. В рамках нее Мордовская АССР специализировалась на развитии прибо-
ростроения и светотехнической промышленности. С 1959 г. приступил к произ
водству сильфонов, сильфонных узлов, приборов АУС для контроля и
регулирования технологических процессов в ряде отраслей народного хозяйства
Саранский приборостроительный завод. Объем выпускаемой продукции на этом
заводе за период с 1958 г. по 1964 г. увеличился в 4,8 раза. Были существенно рас
ширены мощности Саранского инструментального завода. Построены два произ
водственных корпуса по изготовлению дефицитных слесарно-монтажных инстру
ментов. Объем продукции завода за период с 1958 г. по 1964 г. увеличился в 8,3 раза.
Начата реконструкция Саранского кабельного завода. В 1957 г. были произведены
первые метры электрического кабеля на этом заводе. В 1965 г. завод выработал
бронекабеля в 5,8 раза больше, чем в 1958 г., сигнально-блокировочного кабеля —
в 45,0 раза больше20.
Ряд предприятий машиностроения стал не только ведущим для республики, но
и занял видное место в промышленности страны. Так, Саранский завод «Электро
выпрямитель» стал выступать головным предприятием Советского Союза по произ
водству силовых полупроводниковых выпрямителей и приборов, находящих широкое
применение в химической промышленности, цветной металлургии, железнодорож
ном транспорте и в других отраслях экономики. Долгие годы работавший на заводе
В. Диалектов вспоминал: «Развитие производства на заводе пошло по двум направ
лениям — это производство силовых полупроводниковых приборов и производство
преобразователей тока на их основе, что в конечном итоге и определило лицо завода.
Но не все было так просто. Финансовое положение завода по-прежнему оставалось
нестабильным. И вот в этих условиях… В. Я. Григорьев (один из руководителей
завода того времени. — Авт.) нашел, пожалуй, самый оригинальный вариант выхо
да из создавшегося положения. Он сумел договориться о передаче на завод „Элек
тровыпрямитель“ производства слаботочных полупроводниковых приборов „Паром“
и „Нева“, которые поставлялись оборонной промышленности (где деньги были
всегда), резонно рассудив, что под крылом военного ведомства заводу будет легче
встать на ноги, и, как говориться, напал на золотую жилу»21. Продукция завода ста
ла иметь большой спрос на мировом рынке. За период с 1958 г. по 1965 г. выпуск
продукции на заводе увеличился более чем в 16 раз, мощность выпускаемых выпря
мительных агрегатов возросла в 48 раз. В 1965 г. было произведено полупроводни
ковых приборов в 20 раз больше, чем в 1958 г.
Несмотря на столь бурное развитие приборостроения удельный вес Мордовии
в производстве важнейшей продукции приборостроения в рассматриваемый пери
од оставался весьма незначительным. Например, если в 1960 г. средств автома
тизации и запасных частей к ним в РСФСР было произведено на 848 000 тыс. руб.,
в Мордовии — 1 304 тыс. руб. (в оптовых ценах предприятий на 1 июля 1955 г.),
что составило 0,2 % от общероссийского показателя, то в 1965 г. — соответственно
1 427 000 тыс. руб., 4 401 тыс. руб. и 0,3 %22.
В электротехнической промышленности республики одно из ведущих мест за
нимало производство электродвигателей, осуществляемое Саранским механическим
заводом (п/я № 1) (табл. 13).
Таблица 13
Удельный вес Мордовской АССР в производстве электродвигателей
до 100 кВт в 1960 — 1964 гг.

Электродвигатели
до 100 кВт, шт. 1 116 000 20 000 1,8 2 086 000 108 600 5,2
Составлена по: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах) : стат. сб. Саранск,
1967. С. 72 ; Народное хозяйство РСФСР в 1965 г. : стат. ежегодник. М., 1966. С. 102.
Приводимые данные свидетельствует о значительной доле Мордовии в обще

российском производстве. Если в 1960 г. она составляла 1,8 %, то в 1964 г. увеличи
лась до 5,2 %.
В 1956 г. был введен в эксплуатацию Саранский электроламповый завод, что
положило начало превращению Мордовии в крупнейший центр светотехнической
промышленности СССР. Основная производимая продукция в рассматриваемый
период — электролампы, данные о производстве которых представлены в табл. 14.
Таблица 14
Удельный вес Мордовской АССР в производстве электроламп в 1958 — 1964 гг.

РСФСР МАССР МАСС, % РСФСР МАССР МАССР, %
Электролампы, тыс. шт. 355 000 45 537 12,8 — 112 109 —
Составлена по: Народное хозяйство МАССР. : стат. сб. Саранск, 1965. С. 21 ; Народное хозяй
ство РСФСР в 1960 г. : стат. ежегодник. М., 1961. С. 114.
В 1957 г. завод произвел 25 808 тыс. шт. электроламп23. В 1963 г. он произвел

2
/3 всех ламп дневного света в СССР24. Выпуск нормально-осветительных ламп в
1964 г. был доведен до 112 млн шт., в 1965 г. — уже 132 млн штук25. Продукция за
вода направлялась во все города страны и в 16 зарубежных стран. Ежемесячно это
предприятие производило почти 14 млн электроламп. Производство электроламп за
семилетку возросло более чем в 3 раза, было освоено более 30 наименований ламп,
в том числе ряд специальных источников света, имеющих большое значение в раз
витии советской светотехники. В составе Саранского производственного объединения
«Светотехника» (функционирует с 14 февраля 1964 г.) значительное развитие полу
чили Рузаевский завод электровакуумного машиностроения и Ардатовский свето
технический завод, освоивший массовое производство новых рациональных осве
тительных приборов — светильников с ртутными электролампами для нормальной,
влажной и химической сред, облучателей для ультрафиолетового облучения живот
ных и другие изделия. Вступили в строй заводы специальных источников света и
электровакуумного стекла.
В рассматриваемый период Мордовия совершила индустриальный скачек и
стала развитой индустриально-аграрной республикой, что быстро привело к изме
нению в социально-экономической сфере региона. Возросла, например, доля го
родского населения26. Превращение республики из аграрно-индустриальной в ин
дустриально-аграрную сказалось как на отраслевой структуре промышленного
производства, так и на существенном изменении роли и места Мордовии в системе
промышленного производства страны. По традиционным для республики отраслям
промышленности вклад республики в народное хозяйство страны был весьма не
значительным и существенно, за редким исключением, не изменился. Мордовская
АССР по-прежнему мало производила товаров народного потребления и особенно
культурно-бытового назначения. Из сложной, на то время, бытовой техники Мор
довия производила только переносные электрические лампы. Да и их производство
в 1964 г. резко сократилось в сравнении с 1963 г.: с 501 тыс. шт. до 23 тыс. шт.27
Между тем соседние регионы более преуспели в данной области производства.
Например, так необходимые в быту стиральные машины производили в Горьковской,
Пензенской, Ульяновской областях, Чувашской АССР. В Пензенской области про
изводили холодильники, велосипеды и мотовелосипеды, часы бытовые и наручные28.
В сопоставимой по уровню развития промышленности Чувашии было, например,
налажено производство электробритв, пианино, гармоней и баянов, металлической
посуды, прогулочных катеров29. С Горьковской областью достижения Мордовии
вообще мало сопоставимы.
Анализ имеющейся статистики свидетельствует о том, что в Мордовской АССР
наиболее динамичное развитие получили новые отрасли промышленности, которые
позволили республике занять видное место в производстве отдельных товаров. В
первую очередь это связано с производством продукции машиностроения и метал
лообработки (экскаваторы, электродвигатели, электролампы, грузовые автомобили)
и промышленности строительных материалов (цемента, асбестовых труб, шифера,
минеральной ваты). В то же время о какой-либо серьезной концентрации и локали
зации производства тех или иных промышленных товаров на территории Мордовии
пока говорить не приходится. Особенно это наглядно видно в сопоставлении с дру
гими регионами. Например, в соседней и далеко не передовой в промышленном
плане Пензенской области в 1965 г. производили 85,6 % всех прядильных машин в
РСФСР, 100,0 — тракторных картофелесажалок, 24,6 — тракторных сеялок, 22,6 —
бытовых часов, 23,0 — наручных часов, 45,6 % велосипедов и мотовелосипедов30.
Мордовия же была только в начале пути по концентрации и локализации производ
ства отдельных видов продукции электротехнической, автомобильной промышлен
ности и сельскохозяйственного машиностроения.
1
См.: Под звездой Октября. Мордовская АССР за 50 лет Советской власти. Саранск, 1967.
С. 113.
2
ЦГА РМ. Ф. Р-234. Оп.7. Д. 143. Л. 134 — 135.
3
См.: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. : стат. ежегодник. М., 1965. С. 63 ; Народное
хозяйство Мордовской АССР. : стат. сб. Саранск, 1965. С. 21.
4
См.: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. С. 61 ; Народное хозяйство Мордовской АССР.
С. 22.
5
См.: Народное хозяйство Мордовской АССР. 1922 — 1972 гг. Саранск, 1972. С. 57 ; Мордов
ской АССР 50 лет. Саранск, 1979. С. 25.
6
См.: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. С. 95,96.
7
8
9
См.: Народное хозяйство в РСФСР в 1967 г. : стат. ежегодник. М., 1968. С. 112.
10
Там же. С. 110 ; Мордовская АССР за годы Советской власти в цифрах : стат. сб. Саранск,
1967. С. 74.
11
См.: Моисеев Е. В. Мордовия во второй половине ХХ века: тенденции и противоречия
социально-экономического развития (исторический аспект) : дис. … д-ра ист. наук. Саранск,
2004. С. 194.
12
См.: Народное хозяйство РСФСР в 1967 г. С. 124 — 125, 133.
13
См.: Моисеев Е. В. Указ. соч. С. 194 — 195.
14
См.: 30 лет Мордовской АССР. Саранск, 1961. С. 41 ; Есин С. Г. Экономическое и социаль
ное развитие Мордовской АССР в девятой пятилетке. Саранск, 1973. С.10.
15
См.: Мордовская АССР за годы советской власти. 1917 — 1967. Саранск, 1967. С. 71.
16
См.: Социалистическая индустриализация и развитие рабочего класса Мордовии (1926 —
1970 гг.) : док. и материалы. Саранск, 1977. С. 340.
17
См.: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах) : стат. сб. Саранск, 1967.
С. 72.
18
См.: Социалистическая индустриализация и развитие рабочего класса Мордовии (1926 —
1970 гг.). С. 340.
19
См.: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах). С. 73 ; Народное хозяйство
РСФСР в 1967 г. С. 51.
20
См.: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах). С. 11.
21
Диалектов В. А. «Достался нам век неспокойный…» // Странник. 2000. № 4. С. 122.
22
См.: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах). С. 72 ; Народное хозяйство
РСФСР в 1965 г. С. 102.
23
См.: Народное хозяйство МАССР : стат. сб. Саранск, 1961. С. 21.
24
См.: Цыганов С. П. Лисма: Саранский электроламповый завод — история, люди, дела.
Саранск, 1999. С.125.
25
См.: Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах). С. 9.
26
См.: Саликов В. А. Развите промышленности как фактор урбанизации в Мордовской
АССР в 1950-е гг. //Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия.
2013. № 3 (27). С. 117.
27
См.: Народное хозяйство Мордовской АССР. С. 21.
28
См.: Народное хозяйство в РСФСР в 1964 г. С. 134 — 135.
29
См.: Чувашия за 40 лет в цифрах. Чебоксары. 1960. С. 51.
30
См.: Пензенская область за 50 лет советской власти : стат. сб. Саратов ; Пенза, 1967. С. 15.
УДК 94(470.42)
А. И. Лушин, Д. А. Кузьменко
A. I. Lushin, D. A. Kuzmenko
РЕОРГАНИЗАЦИЯ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ

БЕЗОПАСНОСТИ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ Л. И. БРЕЖНЕВА
REORGANIZATION OF STATE SECURITY BODIES

DURING THE BREZHNEV’S ERA
Ключевые слова: Комитет государственной безопасности СССР, Л. И. Брежнев, Ю. В. Андро
пов, укрепление КГБ.
Статья посвящена модернизационным процессам в органах государственной безопасности в
эпоху правления Л. И. Брежнева. Авторы используют метод историзма, рассматривая динамику
развития КГБ в конкретных исторических условиях 1964 — 1982 гг. Трансформация органов го
сударственной безопасности на данном этапе во многом определялась, с одной стороны, стреми
тельным ростом внешних и внутренних вызовов, с которыми столкнулся СССР в рассматриваемый
период, а с другой, влиянием сильной личности председателя КГБ — Ю. В. Андропова, грамотно
отражающего эти вызовы. В данном контексте КГБ СССР фактически превратился в структуру,
контролирующую все сферы жизни общества, значительно укрепив и повысив свой ведомственный
статус не только в стране, но и за пределами СССР.
Key words: State Security Committee of the USSR, L. I. Brezhnev, Yu. V. Andropov, the KGB
strengthening.
The article is devoted to the modernization processes in the state security bodies during the Brezhnev’s
era. The author uses the method of historicism to consider the dynamics of the KGB development in the
specific historical conditions of 1964 — 1982. The transformation of the state security bodies at that stage
was largely determined, on the one hand, by the rapid growth of external and internal challenges the USSR
faced in the period under review, and, on the other hand, by the influence of the strong personality of the
KGB Chairman — Yu. V. Andropov, who competently reflected those challenges. In this context, the KGB
of the USSR actually became a structure that controlled all spheres of society and thus it significantly
strengthened and increased its departmental status not only in the country, but also outside the USSR.
Исследование функционирования государственных институтов невозможно в

отрыве от анализа исторического контекста общественно-политических изменений,
происходивших на определенном этапе развития страны1. Знаковым отличием эпохи
Л. И. Брежнева в отечественной истории стал курс на установление стабильности
во всех сферах жизнедеятельности государства и общества, внешней и внутренней
политики, в противовес порой необоснованным перманентным трансформациям
хрущевской «оттепели». В этих условиях органы государственной безопасности,
призванные защищать политическую линию правящей власти, выступают главным
инструментов достижения поставленной цели, модернизируясь в соответствии с
изменениями партийного режима.
Первые три года правления Л. И. Брежнева во главе КГБ при Совете Министров
СССР стоял В. Е. Семичастный. Однако в 1967 г. в силу целого ряда причин он был
отправлен в отставку, и главой комитета стал секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов.
Он занимал данный пост на протяжении 15 лет, которые во многом стали знаковыми
© Лушин А. И., Кузьменко Д. А., 2019
для советской специальной службы как с точки зрения ее вовлеченности в ключевые
для эпохи события государственного и международного значения, так и с точки
зрения укрепления политико-правовых основ ее деятельности. Ю. В. Андропов по
сей день считается одной из ключевых фигур в истории отечественных специальных
служб не только в России, но и за рубежом.
К 1967 г. КГБ с правовой точки зрения являлся ведомством, по статусу прирав
ненным к союзному министерству. Согласно положению о Комитете Государственной
Безопасности СССР и его органах на местах2, назначение его председателя осущест
влялось только Президиумом Верховного Совета СССР по представлению Предсе
дателя Совета Министров СССР. Тем не менее фактически назначение главы специ
альной службы не могло состояться в обход ЦК КПСС. Дело в том, что практически
вся деятельность Комитета госбезопасности находилась под непосредственным
контролем ЦК КПСС и лично генерального секретаря, и без их соответствующего
одобрения назначение председателя КГБ осуществить было невозможно. Данная
мера понятна, ведь значение организации, уполномоченной вести разведывательную
и контрразведывательную деятельность, для государства колоссально. С приходом
к управлению Комитетом Ю. В. Андропова организационная структура специальной
службы стала претерпевать изменения: 17 июля 1967 г. в ней было создано Пятое
управление по «защите конституционного строя», фактически — для борьбы с дис
сидентским движением3.
Практика строгого контроля со стороны руководства правящей партии остава
лась неизменной вплоть до распада СССР. Занимавшаяся изучением деятельности
специальной службы экспертная группа Конституционного Суда РФ в 1992 г. пришла
к выводу, что направления деятельности КГБ, их статус, кадровое обеспечение,
организационная структура всецело зависели от ЦК КПСС и его аппарата. Кроме
того, в рамках оперативной деятельности органы государственной безопасности не
имели права вести разработку представителей партийной, профсоюзной или пар
тийной номенклатуры4.
Вместе с тем именно в годы правления Л. И. Брежнева стала наблюдаться прак
тика постепенной «экспансии» КГБ в плане создания отделов на все более низких
уровнях административно-территориальной структуры советского государства. На
пример, до 1967 г. территориальные органы КГБ функционировали только на уров
не союзных и автономных республик, а также краев и областей. Однако в соответ
ствии с Постановлением Политбюро ЦК КПСС № П47/975 от 17 июля 1967 г. было
создано более 200 новых отделов и отделений КГБ, что значительно увеличило
численный состав и оперативные возможности ведомства.
Постепенно оперативно-розыскная деятельность Комитета начинает все больше
опираться на широкую нормативно-правовую базу. Анализ значительного числа
документов той эпохи все еще затруднен в силу засекреченности многих специаль
ных, узковедомственных нормативно-правовых актов. Тем не менее не вызывает
сомнений тот факт, что деятельность КГБ СССР имела достаточную политико-пра
вовую базу. В качестве убедительного примера можно привести рассекреченный
ныне Указ Президиума Верховного Совета СССР от 25 декабря 1972 года «О при
менении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры
профилактического воздействия»6, который стал основой для применения специаль
ной службой новой практики в своей повседневной деятельности. Необходимо под
черкнуть, что названная мера широко использовалась сотрудниками Комитета на
равне с репрессивными мерами в отношении лиц, открыто ведущих антисоветскую
деятельность.
Ряд историков отмечают, что параллельно с укреплением влияния КГБ при Сове
те Министров СССР как государственного института рос и личный статус Ю. В. Анд
ропова в глазах главы государства7. Подтверждением этого является повышение КГБ
в рамках системы органов государственной власти Советского Союза8. В 1978 г.
ведомство уже не функционирует «при Совете Министров СССР», а обретает статус
Государственного Комитета. Согласно нормам советского права, это означало, что
КГБ стал органом центрального управления с правами межотраслевого министер
ства9. Подтверждением тезиса о высоком влиянии КГБ является и тот факт, что
именно Ю. В. Андропов стал преемником после смерти Л. И. Брежнева на посту
Генерального секретаря ЦК КПСС.
Благодаря росту влияния КГБ и лично его Председателя в СССР фактически
была создана система всеобъемлющего контроля за всеми сферами жизнедеятель
ности советского общества. Во многом это обеспечивалось за счет агентурно-опера
тивной работы на местах. Отдельно необходимо упомянуть о том, что первостепен
ное внимание в рассматриваемый исторический период уделялось контролю в сфере
идеологии. Ключевую роль в данном процессе играло уже упомянутое Пятое управ
ление КГБ СССР. Таким образом, структура КГБ СССР к 1978 г. претерпев опреде
ленные изменения, позволяла ведомству обрести значительные возможности по
контролю практически за всеми сферами деятельности общества10.
В период правления Л. И. Брежнева в КГБ СССР начали внедряться новые на
тот момент методики работы с данными и охраны сведений, составляющих государ
ственную тайну. Так, в 1971 г., например, была создана Единая система информаци
онного обеспечения контрразведки (шифр «Дельта»), призванная систематизировать
накопленные объемы данных о контрразведывательной деятельности посредством
применения электронно-вычислительной техники11.
Кроме того, в значительной мере изменились качественные и количественные
показатели разведывательной деятельности КГБ СССР. Еще в 1966 г. вступил в силу
приказ КГБ при СМ № 00127 «О введении в действие Положения о разведыватель
ных подразделениях КГБ при Советах Министров союзных и автономных республик
и УКГБ по краям и областям»12. Согласно данному документу, в территориальных
органах КГБ создавались отделы, в ведении которых находилась разведывательная
деятельность, направленная против спецслужб США и государств блока НАТО, и
приобретение агентуры из числа иностранцев, которые в перспективе могли бы быть
задействованы в работе на территории стран вероятных противников. Координация
данной деятельности, а также обеспечение эффективного взаимодействия с органа
ми контрразведки возлагались, согласно документу, на руководство территориальных
органов и на Первое Главное управление КГБ СССР, в ведении которого находилась
внешняя разведка. Отметим, что в составе одного из таких подразделений, Управ
ления КГБ по Ленинграду и Ленинградской области, начинал в тот период свою
работу действующий президент Российской Федерации В. В. Путин.
В период правления Л. И. Брежнева и руководства КГБ СССР Ю. В. Андроповым
значительно возросли и масштабы международного сотрудничества главной совет
ской специальной службы. В странах социалистического блока работала сеть офи
циальных представительств КГБ, на сотрудников которых была возложена задача
координации работы с органами государственной безопасности государств пре
бывания. Данная деятельность также опиралась на соответствующую норматив
но-правовую базу в виде соглашений между профильными (разведывательными)
ведомствами социалистических государств. Так, в 1972 г. между КГБ СССР и Ми
нистерством внутренних дел Чехословакии было заключено Соглашение о сотруд
ничестве13. Согласно данному документу, стороны договаривались осуществлять
взаимный обмен информацией политического, военного, экономического, научно-
технического характера, опытом борьбы с разведывательной и контрразведыватель
ной деятельностью спецслужб капиталистических государств, оказывать друг другу
помощь в проведении специальных операций, в деятельности по охране сведений,
составляющих государственную тайну.
Иными словами, сотрудничество носило всеобъемлющий характер и затраги
вало все основные сферы деятельности специальных служб. Аналогичное согла
шение было заключено в том же 1972 г. с Министерством внутренних дел Народной
Республики Болгарии14. Позднее аналогичные соглашения КГБ заключил и с орга
нами государственной безопасности других стран социалистического блока. Име
лись также и нормативно-правовые акты, закрепляющие многостороннее сотруд
ничество правоохранительных структур и органов государственной безопасности
Организации Варшавского Договора. В ноябре 1977 г. представители соответству
ющих ведомств СССР, Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Германской Демократи
ческой Республики, Монголии, Кубы и Польши заключили Соглашение о Системе
объединенного учета данных о противнике15. Сущность его заключалась в создании
общей и единой автоматизированной базы данных об учреждениях, организациях
и лицах, ведущих подрывную деятельность против стран социалистического со
дружества.
В рассматриваемый период КГБ СССР также фактически впервые сталкивает
ся с террористической угрозой. Серия терактов в Москве в 1977 г. стала своего рода
предвестником возрастания опасности данного явления. В связи с этим в органах
государственной безопасности были разработаны методики по предотвращению
террористических актов, борьбе с их последствиями и выявлению возможных при
частных лиц16. Необходимо отметить, что количество терактов в тот период было
несравнимо меньшим, чем в последние два десятилетия, что свидетельствует об
эффективности мер, предпринимаемых в тот период Комитетом госбезопасности
СССР.
Изложенное позволяет сделать вывод, что в период правления Л. И. Брежнева
развитие КГБ носило «экспансионистский» характер. Деятельность специальной
службы затрагивала контроль всех сфер жизни общества, разведывательная и кон
трразведывательная работа обретала всевозрастающие масштабы, в том числе и с
привлечением органов государственной безопасности других стран социалистиче
ского блока. Ведомство обрело более высокий статус в системе органов государ
ственной власти СССР, а также значительно укрепило нормативно-правовую базу
своей деятельности.
Для полного понимания картины реорганизационных процессов КГБ интересно
рассмотреть развитие территориальных органов государственной безопасности в
установленный период, а именно — Управления Комитета Государственной Безо
пасности СССР по Ленинграду и Ленинградской области. Начальниками в ука
занный период времени были генерал-майор В. Т. Шумилов (1959 — 1969) и ге
нерал-лейтенант (с 1981 г. — генерал-полковник) Д. П. Носырев. Структура
территориальных органов государственной безопасности менялась в соответствии
с изменением структуры центрального аппарата КГБ и образования в нем новых
функциональных подразделений и расформирования старых17. Согласно опублико
ванным в открытой печати источникам, к 1967 г. структура Управления Комитета
Государственной Безопасности СССР по Ленинграду и Ленинградской области
была представлена следующими структурными подразделениями: начальник управ
ления и его заместители; партийный комитет управления; инспекция; секретариат;
1-й отдел (внешняя разведка); 2-й отдел (контрразведка); 4-й отдел (секретно-поли
тический); 5-й отдел (идеологическая контрразведка); 7-й отдел (наружное наблю
дение); 8-й отдел (шифровально-дешифровальный); 9-й отдел (охрана руководителей
партии и правительства); 2-й спецотдел (применение опертехники); 3-й спецотдел
(изготовление средств тайнописи, документов для оперативных целей, экспертиза
документов и почерков); 4-й спецотдел (радиоконтрразведка); 5-й спецотдел (изго
товление опертехники); отдел «С» (правительственной связи); следственный отдел;
учетно-архивный отдел; тюремный отдел; отдел кадров; хозяйственный отдел; фи
нансово-плановый отдел18.
Синхронизация трансформационных процессов центрального аппарата КГБ и
его территориальных управлений предопределяла ясность и четкость работы органов
государственной безопасности в целом, исключая искажение интерпретации целей
и задач ведомства. Увеличение численности аппарата, в свою очередь, позволяло
установить надлежащий контроль за населением для соответствующего влияния на
все сферы жизнедеятельности граждан СССР.
Таким образом, в эпоху правления Л. И. Брежнева, ориентировавшего партию
и аппарат на сохранении стабильности в обществе, структура и идейное ядро КГБ
СССР менялись как в соответствии с вызовами международной среды, необхо
димостью изменений условий работы, так и вследствие острой потребности обес
печить устойчивость установленного правящей властью режима. Кроме того, зна
чительно расширилось международное сотрудничество КГБ СССР с органами
государственной безопасности других стран социалистического лагеря, что придало
его деятельности более масштабный охват и большие оперативные возможности. В
значительной степени были улучшены методы работы и оперативные инструменты
специальных служб. Внутренний контроль усилен за счет создания в 1967 г.
специального Пятого управления КГБ, задачей которого стала «идеологическая
контрразведка» — борьба с диссидентами. Комитет государственной безопасности
сыграл определяюшую роль в поддержании прочности политического режима, что
предопределило политико-правовое укрепление ведомства в государственной
структуре власти и серьезное повышение его статуса.
1
См.: Шамахов В. А., Балашов А. И. Новая общественно-политическая нормальность и
уроки модернизации постсоветской системы государственного управления // Управленческое
консультирование. 2016. № 12 (96). С. 6 — 15.
2
Положение о Комитете Государственной Безопасности при Совете Министров СССР и его
органах на местах, 1959. URL: http://shieldandsword. mozohin. ru/documents/statement9159. htm (дата
обращения: 17.03.2019).
3
См.: Петров Н. В. Специальные структуры КГБ по борьбе с инакомыслием в СССР. 1954 —
1989 гг. // Труды общества изучения отечественных спецслужб. М., 2007. Т. 3. С. 312.
4
Комиссия Президиума Верховного Совета Российской Федерации по организации переда
чи-приема архивов КПСС и КГБ СССР на государственное хранение и их использованию (обра
зована постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР от 14.10.1991 № 1746-I). Эксперт
ное заключение к заседанию Конституционного суда Российской Федерации 26 мая 1992 года.
5
6
Указ Президиума Верховного Совета СССР «О применении органами государственной
безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия», 1973. URL:
http://shieldandsword. mozohin. ru/documents/order0150. htm (дата обращения: 17.03.2019).
7
История России : в 2 т. Т. 2. С начала XIX в. до начала XXI в. М., 2009. 732 с.
8
См.: Вергун А. С. К вопросу о деятельности Ю. В. Андропова в сфере обеспечения государ
ственной безопасности (1967 — 1982 гг.) // Наука и школа. 2010. № 2. С. 145 — 147.
9
О Совете Министров СССР: закон СССР от 5 июля 1978 года (рус.) // Ведомости Верховно
го Совета СССР: сб. 1978. № 28. С. 436.
10
См.: Север А. История КГБ. М., 2008. С. 49.
11
Приказ Председателя Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров СССР
«О разработке и создании Единой системы информационного обеспечения контрразведки (шифр
„Дельта“)», 1971 г. URL: http://shieldandsword. mozohin. ru/documents/order00109. htm (дата обра
щения: 17.03.2019).
12
Приказ КГБ при СМ №00127 «О введении в действие Положения о разведывательных под
разделениях КГБ при Советах Министров союзных и автономных республик и УКГБ по краям и
областям». URL: http://shieldandsword. mozohin. ru/documents/order00127. htm (дата обращения:
17.03.2019).
13
Соглашение о сотрудничестве между Министерством внутренних дел ЧССР и Комитетом
Государственном Безопасности при Совете Министров СССР. URL: http://shieldandsword. mozohin.
ru/documents/cz_agreement72. htm (дата обращения: 17.03.2019).
14
Соглашение о сотрудничестве между Министерством внутренних дел Народной Республи
ки Болгарии и Комитетом государственной безопасности при Совете Министров Союза Советских
Социалистических Республик 1972 г. URL: http://shieldandsword.mozohin.ru/documents/cz_agreement72.
htm (дата обращения: 17.03.2019).
15
Соглашение о Системе объединенного учета данных о противнике 1977 г. URL: http://
shieldandsword. mozohin. ru/documents/soud77. htm (дата обращения: 17.03.2019).
16
Памятка оперативной группы КГБ при СМ Литовской ССР 1977 г. URL: http://shieldandsword.
mozohin. ru/documents/pamyatka. htm (дата обращения: 17.03.2019).
17
См.: Сануков К. Н. От чрезвычайных комиссий до ФСБ // Марийский юридический вестник.
2007. № 5. С. 10 — 38.
18
См.: Демидов В. И. Федеральная Служба Безопасности: о прошлом и настоящем. М., 2008.
С. 95.
УДК 93/94
О. В. Соловьев
O. V. Solovyev
НОРМАТИВНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
РАЗВИТИЯ СИСТЕМЫ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ
(конец XX — начало XXI в.)
LEGAL REGULATION OF THE DEVELOPMENT
OF THE HIGHER EDUCATION SYSTEM IN RUSSIA
(The late XX — the early XXI century)
Ключевые слова: высшее образование в России, нормативно-правовое регулирование, высшие
учебные заведения, государственная политика в области образования.
В статье на основе законодательной документации и исследовательской литературы изучены
особенности развития системы высшего образования России в конце XX — начале XXI в.; про
анализированы ключевые нормативно-правовые документы, характеризующие деятельность
высшей школы в стране; определены положительные результаты, а также ряд проблем отечествен
ного образования.
Key words: higher education in Russia, legal regulation, institutions of higher education, state policy
in the field of education.
The features of the development of the higher education system in Russia in the late XX — the early
XXI century are studied in the article on the basis of legislative documentation and research literature.
The key regulatory documents characterizing the activities of higher school in the country are analyzed.
Positive results, as well as a number of problems of national education are determined.
Развитие высшего образования в России имеет давние корни и традиции, одна

ко чтобы понять этапы его модернизации и проследить историческую динамику,
необходимо изучить основную нормативно-правовую базу, регламентирующую де
ятельность высшей школы. В связи с этим в статье представлен обзор основопола
гающих законодательных норм, отражающих функционирование системы высшего
профессионального образования в России конца XX — начала XXI в.
В свое время советская высшая школа являлась одной из лучших в мире по
накоплению опыта, уровню научных достижений и высокому профессионализму
профессорско-преподавательского состава, фундаментальной материальной базе1.
Она имела большой авторитет за счет того, что образование являлось бесплатным,
преподавательский состав вузов располагал высоким заработком и надежной мате
риально-социальной обеспеченностью, студенческая молодежь имела право голоса
через профсоюзные и комсомольские организации.
Высшее образование Советского Союза было неразрывно связано с государ
ственной идеологией страны: оно не только укомплектовывалось квалифицирован
ными кадрами, но и составляло существенную часть научно-исследовательского
потенциала, высшие слои общества. Посредством системы высшей школы «попол
нялись руководящие кадры как для промышленного сектора, сельского хозяйства,
социально-культурной сферы, так и партийных и профсоюзных организаций»2.
Ключевым документом конца 1980-х гг., определявшим функции высшей школы
в стране, стало постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 13 марта
© Соловьев О. В., 2019
1987 г. «Основные направления перестройки высшего и среднего специального об
разования в стране»3. Основополагающими положениями данного документа стали:
существенный подъем теоретического уровня и актуальности выполняемых в высших
учебных заведениях научно-исследовательских работ, расширение их масштаба,
увеличение народнохозяйственной отдачи; устранение серьезных недостатков в
организации и проведении научных исследований в высшей школе; обеспечение
формирования тематики научно-исследовательских работ в соответствии с потреб
ностями общественного развития и др.4
Дальнейшая разработка норм в области образования была связана с распадом
Советского Союза, что повлекло за собой принятие новых законов, указов и постанов
лений. Так, Указ Президента РФ от 11 июня 1991 г. № 1 «О первоочередных мерах
по развитию образования в РСФСР» предопределил разработку Государственной
программы развития образования и был посвящен решению актуальных задач, стоя
щих перед образовательной системой Российской Федерации5. В 1992 г. был принят
закон «Об образовании», который определил реализацию конкретных мероприятий
по реформированию высшего образования в соответствии с новыми условиями и
требованиями6. Этот закон провозгласил сферу образования приоритетной, подчер
кнул его гуманистический характер, доступность, единство федерального образова
тельного пространства, автономность образовательных учреждений7. Государство
гарантировало гражданам РФ «получение бесплатного, на конкурсной основе выс
шего профессионального образования в пределах Государственного образовательно
го стандарта, включавшего федеральный и национально-региональный компо
ненты»8. Далее в 1994 г. правительство приняло постановление «О первоочередных
мерах по поддержке системы образования в России»9, в котором были рассмотрены
проблемы деятельности, стабилизации и развития образования.
Реформирование отечественной высшей школы нашло отражение и в появлении
многоуровневой структуры образования. Его нормативное оформление состоялось
после принятия постановления Госкомвуза № 13 «О введении многоуровневой струк
туры высшего образования в Российской Федерации» от 13 марта 1992 г.10 Много
уровневая система предполагала развить и дополнить имевшуюся базу различными
по структуре и объему образовательными программами. После этого в 1996 г. был
принят закон «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» и целый
ряд подзаконных актов.
Быстрые изменения в обществе побуждали к тому, что система высшего обра
зования нового столетия должна была соответствовать вызовам времени, повлекшим
за собой ее дальнейшее реформирование. Данные тенденции повлияли на изменение
нормативно-правовой базы. Так, постановлением Правительства России в апреле
2000 г. была утверждена «Национальная доктрина образования в РФ», которая «уста
навливала образовательный сегмент в качестве приоритетного в государственной
политике, а также определила стратегию, итоговые результаты системы и основные
цели воспитания и обучения учащихся на период до 2025 года»11. Доктрина, по мне
нию Е. И. Мещангиной, «составила концептуальную платформу образовательной
политики в России и легла в основу Концепции модернизации российского образо
вания на период до 2010 г.»12.
В июне 2000 г. Правительством России был также утвержден следующий важный
документ — «Основные направления социально-экономической политики Прави
тельства РФ на долгосрочную перспективу», включавший в себя подраздел «Рефор
мирование образования» (позже он стал называться «Стратегия модернизации обра
зования»)13. По сути, данный раздел являлся первым долгосрочным нормативным
актом, имевшим продуманную концепцию и программу действий (после «Програм
мы развития российского образования в переходный период» 1991 г. и Закона РФ
«Об образовании» 1992 г.), где на основе комплексного подхода представлялось
развитие научно-педагогических и экономических проблем высшей школы14.
Следующим крупным нововведением в преобразовании нормативно-правовой
базы и в целом образовательного пространства стало принятие 29 декабря 2012 г. и
вступление в силу 1 сентября 2013 г. Федерального закона «Об образовании в Рос
сийской Федерации»15. Практическая реализация предпринималась и на основании
вышедшего вслед за ним распоряжения Правительства Российской Федерации от
30 декабря 2012 г. № 2620-р, утверждавшего план мероприятий (дорожную карту)
«Изменения в отраслях социальной сферы, направленные на повышение эффектив
ности образования и науки»16.
Таким образом, в конце 1980-х — начале 2000-х гг. была создана, отвечающая
времени фундаментальная нормативно-правовая база, регламентирующая деятель
ность высших учебных заведений в стране. Сложившаяся государственная образо
вательная политика позволила провозгласить образовательную сферу приоритетной,
подчеркивая ее гуманистический характер, доступность, единство федерального
образовательного пространства, автономность образовательных учреждений. При
нятие основных законодательных документов позволило определить продуманную
концепцию и структурированную программу действий в области образования и
просвещения.
1
См.: Федосов Д. А. Высшая школа России 90-х годов XX века : автореф. дис. … канд. ист.
наук. М., 2007. С. 3.
2
3
См.: Народное образование в СССР : сб. норматив. актов. М., 1987. С. 224 — 243.
4
См.: Калинов В. В. Государственная научно-техническая политика СССР и Российской
Федерации (1985 — 2011 гг.) : автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2012. С. 24 ; О мерах по ре
шительному улучшению качества подготовки и использования специалистов с высшим образо
ванием в народном хозяйстве : Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР // Правда.
1987. 23 марта ; О мерах по улучшению подготовки и использования научно-педагогических и
научных кадров : Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 13 марта 1987 г. № 327 //
Правда. 1987. 26 марта и др.
5
См.: Хуштокова Е. В. Государственная политика России в области высшего образования
(1990 — 2000 гг.) // Вестник Военного университета. 2011. № 3 (27). С. 40 — 41. URL: https://
cyberleninka.ru/ (дата обращения: 07.02.2019).
6
См.: Закон РФ «Об образовании» // Ведомости съезда народных депутатов РФ и Верховный
Совет РФ. 1992. № 30. С. 4.
7
См.: Мещангина Е. И. Реформы в системе высшего образования (1990−2000 гг.) // Теория
и практика общественного развития. 2013. № 1. С. 237. URL: http://teoria-practica.ru/ (дата обраще
ния: 12.03.2019) ; Хуштокова Е. В. Указ. соч.
8
Мещангина Е.И. Указ соч. ; Хуштокова Е. В. Указ. соч.
9
О первоочередных мерах по поддержке системы образования в России // Сборник норма
тивных актов в помощь руководителям образовательных учреждений. М., 1995. С. 32 — 33.
10
Борисов В. М. Высшая школа Российской Федерации в условиях системных реформ
(1984 — 1999 гг.) : автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2008. С. 23.
11
Национальная доктрина образования в Российской Федерации // Бюллетень Министерства
образования РФ. 2001. № 1. С. 3.
12
Мещангина Е. И. Указ. соч.
13
Там же.
14
См.: Основные направления социально-экономической политики Правительства РФ на долго
срочную перспективу // Бюллетень Министерства образования Российской Федерации. 2000. № 6 ;
Мещангина Е. И. Указ. соч.
15
См.: Закон об образовании. Федеральный закон от 29 декабря 2012 года № 273-ФЗ «Об об
разовании в РФ». М., 2013. 272 с.
16
См.: Иванова С. В. Отечественная система образования в 1980-е, 1990-е, 2000-е годы: реше
ния, обусловленные временем // Образование в России : федеральный справ. М., 2013. Т. 9. С. 27.
УДК 930(470.345)
Н. О. Шкердина
N. O. Shkerdina
РЕГИОНАЛЬНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
В НАУЧНОМ НАСЛЕДИИ В. А. ЮРЧЁНКОВА
REGIONAL HISTORIOGRAPHY
IN THE SCIENTIFIC HERITAGE OF V. A. YURCHENKOV
Ключевые слова: региональная историография, финно-угристика, история мордовского на
рода, история Мордовии, методология исторического исследования.
Статья посвящена историографическому анализу трудов В. А. Юрчёнкова по региональной
истории и истории мордовского народа с периода Средневековья и до начала XXI в. Автор иссле
дует теоретико-методологические подходы, концептуальные построения и историографические
взгляды ученого.
Key words: regional historiography, Finno-Ugric studies, history of the Mordovian people, history
of Mordovia, methodology of historical research.
The article is devoted to the historiographical analysis of V. A. Yurchenkov’s works on regional
history and the history of Mordovian people from the Middle Ages until the early XXI century. The author
explores the theoretical and methodological approaches, conceptual constructions and historiographic
views of the scholar.
В. А. Юрчёнков по праву занимает особое место в ряду ведущих региональных

историков. Можно сказать, что он всю свою жизнь стремился на практике воплотить
слова английского историка П. Дьюкса: «Если вы хотите, чтобы было меньше фаль
сификации вашей истории, получше разберитесь в ней сами»1.
Валерий Анатольевич Юрчёнков обладал блестящей эрудицией и обширными
энциклопедическими знаниями, что и предопределило круг его научных интересов.
Превосходное знание мировой истории, истории России, истории финно-угорских
народов России, начиная с античности и заканчивая событиями последних лет, нашли
© Шкердина Н. О., 2019
своеобразную интерпретацию в его трудах, посвященных истории мордовского на
рода. Общественно-политические отношения, социальные конфликты, политическая
история Мордовии, эволюция государственных учреждений, историография — вот
далеко не полный перечень основных направлений его научной деятельности. Осо
бое внимание В. А. Юрчёнков в своих трудах уделял историографии истории мор
довского народа и региона.
Становление В. А. Юрчёнкова как историографа происходило в условиях поис
ка новых путей развития исторической науки. В 1980 — начале 1990-х гг. отечествен
ная историческая наука переживала сложные времена, связанные со сменой государ
ственной идеологии. Историческая наука вообще и историография в частности в
СССР были одними из самых политизированных областей научной деятельности.
В эти годы тезис о безусловном превосходстве марксистско-ленинской методологии
постепенно терял свои позиции, но отказ от господствовавшей десятилетиями мето
дологии требовал разработки новых идеологических и теоретико-методологических
ориентиров. Положительным моментом этого явления стало смещение научных
интересов в сторону возрождения региональной историографии.
Несколько десятилетий тематика региональных исследований была связана с
исследованием проблем классовой борьбы и развития производственных отношений.
Господствовавший «долгие годы экономический детерминизм, возведенный в мето
дологический абсолют, привел к тому, что история, ее многообразие, неповторимость
и уникальность многих исторических реалий были сведены к „унылому“ развитию
производственных сил и производственных отношений», а особое преимущество
отводилось освещению тем, связанных с классовой борьбой и колонизацией края2.
В результате, по мнению В. А. Юрчёнкова, происходило «обезличивание» исто-
рии, что вело к утрате ее самобытности и неповторимости. Но, несмотря на наличие
кризисных явлений, конец 1980 — 1990-е гг. стали знаковыми для провинциальной
исторической мысли, исследователи заговорили о своеобразии и специфике местной
истории3. Отказ от идеологического давления, поиск новых теоретико-методологи
ческих подходов в изучении ключевых моментов Российской и региональной исто
рии способствовали существенному расширению тематики научных исследований.
В результате были созданы десятки работ, посвященных изучению роли мордовско
го края и мордовского народа в ключевых событиях российской истории. Эта исто
риографическая ситуация нашла свое отражение в трудах В. А. Юрчёнкова.
Научно-исследовательскую деятельность Валерий Анатольевич начал еще в
студенческие годы4. Первые его статьи датируются 1980-м г. С того времени его
научные интересы были сосредоточены на истории установления советской власти
в мордовском крае и всестороннем исследовании жизни региона в годы Гражданской
войны и иностранной интервенции (1917 — 1920 гг.)5. Необходимо отметить, что
уже в них прослеживается взвешенный подход к оценке исторических фактов, ос
нованный на анализе обширной источниковой базы.
С подобных позиций создавалась и кандидатская диссертация В. А. Юрчёнкова
«Советы Мордовии в период Гражданской войны и иностранной военной интервен
ции», защищенная в 1989 г.6 Вопросы возникновения, функционирования и дальней
шей эволюции органов государственной власти и самоуправления в Мордовии будут
неизменно оставаться в числе его научных интересов на протяжении почти тридца
ти лет. Валерий Анатольевич кропотливо осуществлял подбор историографической
базы и исторических документов из фондов многочисленных архивов г. Москвы и
Поволжья. Что касается теоретико-методологических подходов, несмотря на заяв
ленную марксистско-ленинскую методологию, прослеживается отход от нее в поль
зу применения специально-научных методов исследования и осуществления взве
шенного анализа событий исследуемого периода. Автор существенно смягчил
отдельные аспекты классового подхода, сосредоточив основное внимание на анали
зе фактологии, освещающей историю становления и укрепления советской власти
на территории уездов Нижегородской, Пензенской, Симбирской и Тамбовской гу
берний, которые впоследствии вошли в состав современной Мордовии в период с
мая 1918 г. по декабрь 1920 г. К теме Советов Валерий Анатольевич впервые в ре
гиональной историографии обратился как к саморазвивающейся многокомпонентной
системе, охарактеризовав особенности их функционирования. Кроме того, разраба
тывая эту тему далее, ученый выделил две тенденции, характерные для развития
советской государственности на региональном уровне: тенденцию к демократизации
и тенденцию к бюрократизации аппарата. На основе анализа фактологии он пришел
к выводу о том, что роль, которую сыграли местные Советы в мобилизации «всех
материальных, людских и военных ресурсов для организации отпора врагу» долгое
время оставалась незаслуженно заниженной. Именно местные Советы способство
вали тому, что территория уездов, вошедших в состав современной Мордовии, стала
«одной из опорных баз в борьбе против белогвардейцев и интервентов»7.
Интерес к этой теме сохранился у В. А. Юрчёнкова на протяжении всей его
научной деятельности. В последующие годы им будет реализован ряд масштабных
проектов, связанных с детальным анализом таких общественно-политических и
социально-экономических процессов, как советское строительство Мордовии, ста
новление и развитие государственных структур в советский и постсоветский пери
оды Мордовии, зарождение партийной системы и политических движений и их ге
незис на протяжении XX — XXI вв., деятельность органов ВЧК, аграрное и
промышленное развитие региона, социальные конфликты (крестьянские бунты, ча
панное движение), эволюция систем образования и здравоохранения и многие другие
явления, имевшие место в Мордовии в XX — XXI вв.8
В середине 1980-х гг. он обращается к исследованию западноевропейской исто
риографии истории мордовского народа9. Следует отметить, что эта проблематика
будет вызывать у него большой интерес на протяжении всей его дальнейшей научной
деятельности. Результатом многолетней кропотливой работы В. А. Юрчёнкова стала
монография «Мифы и реальность. Критика немарксистских концепций истории мор
довского народа»10, написанная в соавторстве с Л. Г. Филатовым. Авторы осуществи
ли взвешенную, дифференцированную оценку западной историографии истории
мордовского народа, отказавшись от жесткой критики с марксистско-ленинских пози
ций в пользу осмысления «немарксиситских концепций» не столько в идеологических,
сколько научно-познавательных целях. В ней был осуществлен детальный анализ
трудов зарубежных авторов, посвященных изучению концепций этногенеза, оценок
развития феодализма, политогенеза, и других ключевых моментов истории мордов
ского народа вплоть до событий 1917 г. Особое внимание было уделено роли западной
финно-угристики в изучении истории мордовского народа. Такой подход впервые в
региональной историографии позволил провести параллели между проблемами исто
рии мордовского народа, освещавшимися в финно-угристике, традиционной русси
стике и советологии, произвести их комплексный анализ. Еще одним нововведением
было то, что авторами была предложена идея классификации трудов немарксистских
историков о мордовском народе, в соответствии с содержанием их исторических кон
цепций, а не с точки зрения их принадлежности к той или иной исторической школе,
как это было ранее. Авторы последовательно изложили свои взгляды на историю
мордовского народа. Особый интерес вызывает у нас рассуждения по поводу полито
генеза и развития феодальных отношений у мордвы. Так, по их мнению, у мордвы
существовали раннефеодальные объединения во главе с «полновластными» князьями
Пургасом и Пурешем. Подобно другим раннефеодальным обществам Руси, Волжской
Булгарии и др. в среде мордвы шел процесс социальной дифференциации, в результа
те чего произошло выделение феодальной знати и обособление дружины. Возникно
вение раннефеодальной государственности у мордвы было результатом естественного
общественно-политического и социально-экономического развития народа. В качестве
главного фактора, оказавшего решающее влияние на появление государства, была
внешняя агрессия со стороны соседей, которая «ускорила сплочение мордовских пле
мен, их государственную консолидацию»11. В последующие десятилетия данная про
блематика получила свое дальнейшее концептуальное осмысление в его трудах.
В 1989 — 1995 гг. в свет вышли десятки статей, посвященных исследованию
истории и культуры мордовского народа в зарубежной историографии12. Логическим
продолжением этой тематики стало фундаментальное исследование западноевро
пейской историографии «Взгляд со стороны», опубликованное в 1995 г.13 В этой
работе В. А. Юрчёнков отразил основные моменты, которые в дальнейшем вошли
в его докторскую диссертацию «История мордовского края в западной историогра
фии XIII — XIX вв.» (1997 г.). Кроме того, исследование не только вобрало в себя
многие положения, высказанные в предыдущих исследованиях автора, но и вывело
западноевропейскую историографию истории мордовского народа на новый теоре
тико-методологический уровень.
В исследовании автором было выдвинуто мнение, что появление этнонима «Mor
dens» в зарубежной историографии с VI в. стало последствием взаимодействия гео
политических факторов, в результате чего на страницах исторических трудов начи
нают фигурировать ранее неизвестные или малоизвестные народы. В XIII в.
геополитические изменения, связанные с татаро-монгольскими завоеваниями, спо
собствовали расширению географического и этнического кругозора западноевро
пейских авторов. Проанализировав десятки историографических работ, содержащих
разнообразные сведения о мордве с VI по XVIII вв., В. А. Юрчёнков выделил не
сколько периодов в историографии западноевропейского восприятия истории и
культуры мордовского народа. Так, с VI по XIII вв. им датируется начало склады
вания западной историографической традиции описания истории мордвы. Затем на
основе работ XIII в. и источников XV — XVII вв. стали возникать национальные и
письменные традиции историографических данных о мордве. С конца XVII —
XVIII в. происходит качественный переход от накопления к научному осмыслению
истории и культуры мордовского народа в западноевропейской историографии, что
было связано с методологическим прорывом в области гуманитарных наук, осущест
вленным Г. Лейбницем. В результате чего в XVIII в. в западной историографии
происходит переход от «эмпирии к научному знанию о мордве», что «подготовило
почву для возникновения первых научных концепций начала XX в. по истории и
культуре мордовского народа»14.
Параллельно с изучением проблем становления советской государственности,
Гражданской войны и иностранной интервенции, социально-политических конфлик
тов в истории Мордовии первых десятилетий XX в. и зарубежной историографии
истории мордовского народа В. А. Юрчёнков уделял много внимания исследованию
особенностей развития мордовского края в период средневековья и новое время. В
1991 г. в свет вышла работа ученого «Хронограф или Повествование о мордовском
народе и его истории»15. В этом исследовании он изложил свое видение хронологии
истории мордовского народа, в основе которой лежит мысль о совпадении основных
этапов истории народа и региона до конца XVIII в. Валерий Анатольевич методично
исследовал термин «Пургасова волость», провел аналогию с упоминающимся в
русских летописях термином «волость» — княжеский удел, обладавший всеми при
знаками феодального государства. Следовательно, «Пургасова волость» — это не
что иное, как типичное раннефеодальное государство, а Пургас в своих руках кон
центрировал и государственную, и военную власть. Внутренним фактором, повли
явшим на процесс возникновения государственности у мордвы, стало развитие на
рубеже I — II тыс. н. э. пашенного земледелия, ремесел и торговли, что подтолкнуло
развитие процессов социальной дифференциации и способствовало появлению со
циального неравенства: рабов (уре — «раб», урень — «рабыня»), лично свободного
населения, дружинников и князей-инязоров, власть которых постепенно приобрета
ла наследуемый характер16. В своих последующих работах В. А. Юрчёнков указывал
на стремительное развитие социально-экономических отношений в качестве одного
из ведущих факторов, способствовавших развитию государственности у мордвы. Он
выстроил последовательную и вполне типичную схему формирования феодальной
государственности, эволюционирующую от союза племен. По его мнению, в «южных
районах мордовских земель, в бассейнах реки Мокши и Верхнем Посурье, склады
вается союз мордвы-мокши, в северных районах, в Окско-Сурском междуречье,
мордвы-эрзи. В качестве характерной черты союзов племен выступает вождизм,
связанный с возрастанием роли князей-инязоров и их окружения. Развитие союзов
племен привело к формированию условий для их объединения в суперсоюз — не
посредственного предшественника „варварского государства“. По всей видимости,
этот этап и получил отражение в источниках под термином „Пургасова волость“»17.
Предложенная схема политогенеза вызвала полемику в академических кругах, но и
по сей день не была никем опровергнута. В последующие годы вопросы формиро
вания и развития государственности у мордвы и особенности социально-экономи
ческого развития в ряде других работ В. А. Юрчёнковым детализируются и допол
няются новой аргументацией18.
Не менее интересно его мнение по поводу исторических реалий жизни мордов
ского народа в XII — первой половине XIII вв. Он подробным образом исследовал
процесс борьбы мордовского народа с экспансией русских княжеств. Дело в том, что
процесс развития государственности у мордвы хронологически совпал с борьбой за
«независимость, за сохранение своей самобытности», в условиях крайне дестабилизи
рованной политической и экономической обстановки в регионе. Внешняя агрессия
способствовала внутренней консолидации мордовского этноса, но противостоять двум
агрессорам мордва оказалась не в состоянии. Монголо-татарское нашествие привело
«к уничтожению зарождавшейся мордовской феодальной государственности»19.
Эта тема находит свое отражение в работах В. А. Юрчёнкова историографиче
ского и источниковедческого характера20. По его мнению, монгольское нашествие
привело к ослаблению мордовских земель, хозяйственной разрухе и постепенном
вовлечении мордовской знати в вассальные отношения с ханами, примером чего
стало вынужденное участие мордовских дружин в военных действиях на стороне
Золотой Орды21.
В «Хронографе…» самое пристальное внимание автор уделил вопросу вхождения
мордовского народа в состав Русского централизованного государства. По его мнению,
это был длительный и многоэтапный процесс. Начало присоединения мордовских
земель к русским княжествам он относит к концу XIII в., когда восточная граница
Нижегородского княжества приблизилась «к левому берегу Суры. При этом осваива
лись, вернее, колонизировались, конечно же, мордовские земли». Другим княжеством,
в пределах которого проживала мордва, было княжество Рязанское. В 80-е гг. XIV в.
князь Олег Иванович Рязанский подчинил Муром и присоединил к княжеству мор
довские земли по среднему течению р. Цны и нижнему течению р. Мокши. В XV в.
мордовский народ был втянут в противостояние Москвы и Казани, которое фактиче
ски разделило край на две части. Одна часть региона находилась под политическим
влиянием Москвы, а вторая вошла в орбиту влияния Казанского ханства. Окончатель
ное политическое закрепление мордовского края в составе Русского централизован
ного государства ученый связывает со следующими событиями: Свияжской присягой
1551 г. и с фактическим завоеванием Казанского ханства в 1552 г.22 Эти события
стали поворотным моментом в истории не только мордовского, но и других народов
Среднего Поволжья. Необходимо отметить, что данная проблематика неоднократно
исследовалась В. А. Юрчёнковым в ряде специальных исследований23.
Кроме того, на страницах «Хронографа…» ученый обращается к исследованию
социальных конфликтов XVII в., которые оказали существенное влияние на разви
тие мордовского народа и региона. Тема социальных конфликтов первой четверти
XVII в. на протяжении всей его научной жизни, в каждом новом исследовании пе
реосмысливалась, обогащалась новой фактологией, детализировалась и получала
новую концептуальную оценку. В работах 2000-х гг., например, Смутное время он
рассматривает уже как гражданскую войну, в которую были втянуты мордовский
народ и край, поскольку многие события этого периода разворачивались на тер
ритории Поволжского региона24.
Отметим, что «Хронограф…» является одной из знаковых работ, многие идеи,
высказанные на его страницах, получили дальнейшее развитие в таких исследова
ниях, как «Мордовский народ: вехи истории» (2007), «Начертание мордовской
истории» (2012), «Мордовская история: Курс лекций» (2014) и др. В нем ученый
выступил против обезличивания истории и сведения ее до сухого, статистического
изучения сословий. Для этой работы В. А. Юрчёнкова, как и для всех его последую
щих исследований, характерно обращение к традициям описания истории мордов
ского народа, заложенным в трудах И. Н. Смирнова, В. Н. Майнова, Г. П. Петерсона,
М. Е. Евсевьева, Н. В. Калачова и др. Его повествование изобилует интересными
фактами из политической и социальной жизни региона. На страницах его трудов
Г. Г. Пушкин (предок А. С. Пушкина), С. Козловский, П. Лермонт (предок М. Ю. Лер
монтова), К. Н. Нарышкин (дед Петра I), М. А. Ртищев, И. Ф. Волконский, Ф. Ю. Ро
модановский и др. деятели российской истории выступают вполне осязаемыми,
живыми персонажами, самым органичным образом вписанными в канву политиче
ской истории мордовского народа. А факты из их жизни оживляют малоизвестные
страницы истории края. Из работ Валерия Анатольевича мы узнаем, что Саранск
был местом ссылки одного из Лопухиных, который был участником неудачного за
говора против Петра I, что монастырские обители мордовского края были местом
нахождения политических противников Э. Бирона и многое другое25. Для его трудов
характерен непрерывный поиск новых граней исторических реалий и выявление
актуальных аспектов в исследовании социальной жизни региона.
В 1997 г. В. А. Юрчёнков защитил докторскую диссертацию на тему «История
мордовского края в западной историографии XIII — XIX вв.». После этого он стал
единственным за всю историю Республики Мордовия доктором наук по специаль
ности «Историография, источниковедение, методы исторического исследования».
Данное исследование вобрало в себя все существенные наработки, сделанные им в
области западноевропейского источниковедения и историографии. Уникальность
этого исследования заключается в том, что автором был впервые проанализирован
огромный массив западноевропейской историографии истории и культуры мордов
ского этноса и региона с XIII — XIX вв. Им было произведено критическое осмыс
ление содержательной стороны источниковой базы и выявлено соотношение содер
жащейся в них информации с исторической реальностью.
Ученым был детально проанализирован процесс оформления финно-угристики
как специализированной научной дисциплины, показаны методологические принци
пы западной историографии ХVIII — XIX вв., выявлены критерии перерастания
эмпирических данных о мордовском крае в научное знание. Автором был исследован
процесс эволюции финно-угроведения от научного романтизма к позитивистским
началам, обусловленный стремлением выработать определенные закономерности
исторического развития финно-угорских народов и территорий26.
В 2000-е гг. В. А. Юрчёнков продолжил исследования по истории и историогра
фии крестьянства и рабочего класса региона. К 2010 г. им был собран обширный
материал по истории и историографии жизни рабочего класса в 1918 — 1920 гг.,
комплексного освещения общественно- политической жизни села Мордовии, психо
логии крестьянства в первые годы советской власти. Одним из первых в отечествен
ной и региональной историографии В. А. Юрчёнков предложил трактовать НЭП через
призму анализа взаимодействия власти и общества, политики центра и провинциаль
ной реальности. Кроме того, он стал одним из первых, кто обратился к всесторонне
му изучению репрессивной политики большевиков в Мордовии в 1920 — 1930-е гг.27
Особый интерес у исследователей вызывает одна из последних коллективных
монографий «Крестьянство и казачество России в условиях революции 1917 г. и
Гражданской войны: национально-региональный аспект» (2017). Это исследование
было итогом многолетней работы коллектива ученых-историков из Москвы, Респу
блики Мордовия, Республики Татарстан, Пензенской, Ростовской, Саратовской,
Тамбовской и Ульяновской областей. Монография посвящена исследованию реакции
российского крестьянства и казачества на революцию 1917 г. и Гражданскую войну.
При написании исследования авторами привлекался богатый и разноплановый ар
хивный материал, ранее не введенный в научный оборот28.
Следует отметить, что вопросы источниковедения, истории, культуры, социаль
ных отношений, политогенеза, этногенеза и другие аспекты жизни финно-угорских
народов России были неизменно в центре внимания В. А. Юрчёнкова29. В 2008 г.
выходит в свет его статья «Поволжские финно-угры в трудах античных авторов»30.
В ней автор осуществляет тщательный источниковедческий и историографический
анализ упоминаний ряда этносов в античных источниках. В результате он приходит
к выводу, что в «Истории» Геродота в качестве легендарных соседей скифов могут
упоминаться предки мордовских племен. В. А. Юрчёнков писал, что с большой долей
вероятности можно «отождествить городецкие племена с фиссагетами и иирками»31.
Носителей городецкой культуры большинство современных исследователей относят
к предкам современной мордвы.
Для научной деятельности В. А. Юрчёнкова характерна разработка наиболее
актуальных и интересных направлений в региональной историографии, заявивших
о себе в 1990-х — начале 2000-х гг. — достижения в области этнопсихологии и со
циальной психологии. Он одним из первых заинтересовался применением полидис
циплинарных этнопсихологических изысканий в отношении истории мордовского
народа, разработал, основываясь на существовавшей историографической базе,
собственную методологию изучения западноевропейской и русской историографии.
В последующие годы эта тематика прорабатывалась им и стала одним из направле
ний исследования его научной школы. Что касается социальной психологии, то при
его участии и под его непосредственным руководством был создан ряд работ, посвя
щенных социальной истории мордовского края. В этих трудах он тщательно иссле
довал роль страт в локальных и глобальных общественно-политических и социаль
но-экономических процессах, связанных со знаковыми событиями как региональной,
так и российской истории32.
В. А. Юрчёнков продолжил исследование известных дворянских семей, в силу
разных обстоятельств связанных с нашим регионом, начатое еще в XIX в. А. Н. Нар
цовым, Г. П. Петерсоном и в XX в. И. Д. Ворониным, О. М. Савиным и С. Б. Бахму
стовым. Он приложил много усилий для возвращения генеалогии той роли, которую
она должна играть в реконструкции отдельных аспектов политической истории ре
гиона, позволяя отследить процесс складывания не только дворянского сословия, но
и изучить историю формирования и развития государственных учреждений на тер
ритории мордовского края в XVI — XVIII вв. Во многих работах ученого реконстру
ируются родственные связи многих общественно-политических деятелей33. В его
трудах не мало интереснейших фактов из истории нашего региона, в результате чего
краеведческая составляющая становится важным средством и методом познания.
В. А. Юрчёнков не только оставил богатое научное наследие, но и создал об
ширную научную школу, исследования которой отличаются универсальностью, об
ладают большим хронологическим и проблемно-тематическим охватом: философия
и история культуры (Н. Л. Новикова, Ю. Ф. Кожурин), западноевропейская исто
риография и источниковедение мордовского народа XVII — XX вв. (А. В. Пузаков,
Н. О. Шкердина), история социально-экономического развития Среднего Поволжья
и Мордовии в XIX — XX вв. (В. М. Арсентьев, Е. В. Моисеев, Е. Н. Бикейкин,
В. Д. Шнякин, И. Г. Кильдюшкина, Т. Ю. Задкова, М. Г. Ломшин, Т. П. Суродеева),
особенности взаимодействия власти и общества в период общественно-политических
конфликтов, войн и реформ (С. В. Митин, Л. А. Коханец, М. Д. Журавлева, Е. В. Ру
сеев, Ж. Д. Кониченко, А. Н. Чекушкин, В. С. Имяреков, Н. Н. Зоркова), история
развития образования на территории Мордовии (Г. А. Куршева, О. Н. Осяева), соци
альная и социокультурная история Среднего Поволжья XIX — XX вв. (Т. М. Гусева,
Д. С. Щукин, Н. Н. Поздняков, Т. И. Кильдюшкина, К. А. Баймашкин, Л. В. Сульди
на, Е. В. Исаев), история развития региональных государственно-правовых инсти
тутов (А. П. Солдаткин, Н. Г. Тараканова, П. С. Учватов), краеведение и дополни
тельные исторические дисциплины (В. Ю. Заварюхин).
В. А. Юрчёнков остается знаковой фигурой для исторической науки Мордовии
и Поволжья. Им были разработаны важные концептуальные и теоретико-методоло
гические подходы к ключевым событиям в истории мордовского народа, он создал
свою научную школу, был организатором науки. Вклад ученого в развитие регио
нальной историографии еще предстоит оценить в полной мере, но заложенный им
научный фундамент, будет еще многие годы служить прочной основой для много
численных исследований по общественно-политической, социально-экономической
и социокультурной истории мордовского народа и региона.
1
Дьюкс П. Октябрь в людских умах: от Фрейда к междисциплинарному взгляду на русскую
революцию 1917 г. в судьбах России и мира. Октябрьская революция: от новых источников к но
вому осмыслению. 1998. С. 49.
2
Балашов В. А., Юрчёнков В. А. Региональная история: проблемы и новые подходы //
Вестник Мордовского университета. 1991. № 4. С. 10.
3
4
См.: Куршева Г. А. История мордовского края ХХ в. в трудах профессора В. А. Юрчёнкова:
от конкретики к концептуальному осмыслению // Вестник НИИ гуманитарных наук при Прави
тельстве Республики Мордовия. 2015. № 3. С. 126.
5
См.: Юрчёнков Валерий Анатольевич : биобиблиогр. справ. / НИИ гуманитарных наук при
Правительстве Республики Мордовия. Саранск, 2005. С. 8.
6
См.: Юрчёнков В. А. Советы Мордовии в период Гражданской войны и иностранной воен
ной интервенции : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1989. 18 с.
7
8
См.: Куршева Г. А. Указ. соч. С. 126 — 146.
9
См.: Юрчёнков В. А. Критика буржуазных концепций развития народов Среднего Поволжья
в начале XX в. // XVII Всесоюзная финно-угорская конференция: Археология, антропология и ге
нетика, этнография, фольклористика. литературоведение : (тез. докл.) : в 2 ч. Устинов, 1987. Ч. 2.
С. 211 — 213 ; Его же. Вопросы христианизации народов Среднего Поволжья в современной бур
жуазной историографии // История христианизации народов Среднего Поволжья и ее марксистско-ле
нинская оценка : тез. докл. к регион. науч. конф. Чебоксары, 1988. С. 22 — 25.
10
См.: Филатов Л. Г., Юрчёнков В. А. Мифы и реальность: Критика немарксистских кон
цепций истории мордовского народа. Саранск, 1989. 238 с.
11
Там же. С. 7, 50, 51.
12
См.: Юрчёнков Валерий Анатольевич. С. 11 — 22.
13
См.: Юрчёнков В. А. Взгляд со стороны. Саранск, 1995. С. 33.
14
Там же. С. 219 — 220.
15
См.: Юрчёнков В. А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории.
Саранск, 1991.
16
Там же. С. 36 — 40.
17
Видяйкин С. В., Задкова Т. Ю. Профессор В. А. Юрчёнков и его средневековье. Штрихи
к портрету // Центр и периферия. 2017. № 1. С. 77.
18
См.: Юрчёнков В. А. Мордовский народ: вехи истории. Саранск, 2007. Т. 1 ; Его же.
Начертание мордовской истории : монография. Саранск, 2012 ; Его же. Мордовская история :
курс лекций. Саранск, 2014 ; Его же. Пургасова Русь : проблема историографической загадки //
Евразийское межкультурное пространство в исторической ретроспективе : сб. ст. Ижевск, 2013.
С. 379 — 392 ; Его же. А. Пургасова волость: проблемы политогенеза у мордвы в историографии //
Центр и периферия. 2014. № 1. С. 4 — 11 ; Его же. Пургас: историко-психологический портрет //
Там же. № 3. С. 4 — 10.
19
Юрчёнков В. А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории.
С. 59, 78.
20
См.: Юрчёнков В. А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории ;
Его же. Борьба мордовского народа с монголо-татарским нашествием // Congressun Octarus In
ternationalis Fenno-Ugristarum. Jyvaskyla, 1995. Pars 2. S. 244 ; Его же. Нашествие // Странник. 2007.
№ 4. С. 50 — 62 ; Его же. 1237 год: пролог трагедии // Центр и периферия. 2010. № 4. С. 32 — 43 ;
Его же. Мордовский край от монгольского нашествия до золотоордынского ига: 20 — 40-е гг. XIII
в. // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2010. № 4 (16).
С. 54 — 90 ; Его же. Страшное иго // Сокровища культуры Мордовии. М., 2012 ; Его же. Мордва
и русско-ордынские отношения начала XIV в.: к вопросу о походе 1317 г. на Тверь // Центр и пе
риферия. 2013. № 2. С. 24 — 31 и др.
21
См.: Юрчёнков В. А. Мордовский край от монгольского нашествия до золотоордынского
ига: 20 — 40 е гг. XIII в. // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мор
довия. Саранск, 2010. № 4 (16). C. 54 — 90.
22
См.: Юрчёнков В. А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории.
С. 104, 124, 126.
23
См.: Юрчёнков В. А. Вхождение мордовского народа в состав Русского государства (исто
рико-географические аспекты) // Вестник исторической географии. 2001. № 2. С. 126 — 135 ; Его
же. Вхождение мордовского народа в состав Русского централизованного государства // История
Мордовии с древнейших времен до середины ХIХ века. Саранск, 2001. С. 81 — 104.
24
См.: Юрчёнков В. А. В системе геоистории (взгляд на историю мордовского края XVII ве-
ка) // Исследования П. Д. Степанова и этнокультурные процессы древности и современности.
Саранск, 1999. С. 131 — 139 ; Его же. Народ и власть на границе Российского государства в нача
ле XVII в.: Мордовский край в эпоху Смутного времени // Гуманитарные науки: проблемы и
перспективы развития. Саранск, 2010. С. 12 — 20 ; Его же. «Великия Российския державы Мо
сковского государства…». Участие населения мордовского края в национальном сопротивлении
иностранной интервенции в эпоху Смутного времени // Центр и периферия. 2009. №. 1. С. 30 —
31 ; Его же. Князья Баюшевы. Судьбы провинциального дворянства в XVII в. // Там же. 2009. № 1.
С. 67 — 74 ; Его же. Гражданские войны в России: центр и периферия // Там же. № 3. С. 4 — 11.
25
См.: Юрчёнков В. А. Люди и нравы // Саранск : в 2 кн. Саранск, 1997. Кн. 1. С. 155 — 361.
26
См.: Юрчёнков В. А. История мордовского края в западной историографии XIII — XIX вв.
Казань, 1997.
27
См.: Юрчёнков В. А. 30-е годы: трагедия и символ // Встречи-89: публицистика. Саранск,
1989 ; Его же. Крестьянство Среднего Поволжья и низовые органы власти в первые годы дикта
туры пролетариата (социально-психологический аспект) // Крестьянское хозяйство и культура
деревни Среднего Поволжья : сб. ст. Йошкар-Ола, 1990 ; Его же. Власть и общество: российская
провинция в период социальных катаклизмов 1918 — 1920 гг. : монография. Саранск, 2010 ; Его
же. Российская провинция в годы гражданской войны 1918 — 1920 гг. Политика, экономика,
идеология (на примере мордовского края). 2011.
28
См.: Крестьянство и казачество России в условиях революции 1917 г. и Гражданской войны:
национально-региональный аспект / НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики
Мордовия. М. ; Саранск, 2017.
29
См.: Юрчёнков В. А. Проблемы праистории финно-угорских народов в западной истори
ографии XIX в. // Финно-угорский мир: история и современность : материалы II Всерос. науч.
конф. финно-угроведов. Саранск, 2000. С. 78 — 85.
30
См.: Юрчёнков В. А. Поволжские финно-угры в трудах античных авторов // Центр и пери
ферия: культура российской провинции. 2008. Т. 7 (124). С. 98 — 108.
31
32
См.: Юрчёнков В. А. Мордовский народ: вехи истории. Саранск, 2007 ; Его же. Власть
и общество: российская провинция в период социальных катаклизмов 1918 — 1920 гг. Саранск,
2010 ; Его же. Российская провинция в годы Гражданской войны 1918 — 1920 гг. Политика, эко
номика, идеология (на примере мордовского края). Saarbrucken, Germany. 2011 ; Его же. Начерта
ние мордовской истории. Саранск, 2012 ; Его же. Крестьянство и казачество России в условиях
революции 1917 г. и Гражданской войны: национально-региональный аспект. Саранск, 2017.
33
См.: Юрчёнков В. А. Генеология в краеведческом исследовании. Методические материалы
по краеведению. Саранск, 1991; Его же. Начертание мордовской истории. Саранск, 2012; Его же.
Занимательное родиноведение. Саранск, 2014.
УДК 902(652)(045)
В. В. Гришаков , О. В. Седышев
V. V. Grishakov , O. V. Sedyshev
ИССЛЕДОВАНИЯ РАЖКИНСКОГО (ДРЕВНЕМОРДОВСКОГО)

МОГИЛЬНИКА III — IV вв. В ВЕРХНЕМ ПРИМОКШАНЬЕ В 2012 г.*
THE STUDY OF THE RAZHKINSKY (OLD MORDOVIAN)

BURIAL GROUND OF THE III — IV CENTURIES
IN THE UPPER MOKSHA REGION IN 2012
Ключевые слова: древнемордовская культура, погребальный обряд, инвентарь, хронология.
В статье представлены результаты раскопок Ражкинского (древнемордовского) могильника
второй четверти I тыс. н. э.; приводятся хронология и аналогии обнаруженным древностям; рас
сматриваются некоторые вопросы этнокультурных процессов, происходивших в Верхнем При
мокшань

Вестник НИИ шуманитарных наук при правительстве Республики Мордовия № 3 (51) 2019

Загружено:

Сведения о документе

Описание:

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Описание:

Авторское право:

Доступные форматы

Вестник НИИ шуманитарных наук при правительстве Республики Мордовия № 3 (51) 2019

Загружено:

Описание:

Авторское право:

Доступные форматы

В

Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-39951

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ . .....................................................................................................244

HISTORICAL SCIENCES AND ARCHAEOLOGY

INFORMATION ABOUT AUTHORS . ......................................................................................247

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ

THE FIGHT AGAINST COUNTERFEITING AT THE TURN

В 1769 г. в Российской империи из-за кризиса денежной системы в обращение

Мы попытались проанализировать реакцию государства на распространение

По­добедов был извещен о фальшивке, и поддельная купюра, переданная ему, была

Еще одно дело — о крестьянском сыне Якове Иванове Меленковской округи

К ВОПРОСУ О РОЛИ ДВОРЯНСТВА В ПРЕСЕЧЕНИИ

ON THE ROLE OF THE NOBILITY IN THE SUPPRESSION

В условиях феодально-крепостнической системы в России одним из основных

ного к семье Гаврилы Нилова. По решению ардатовского уездного суда в 1850 г.

Численность нелегальных мигрантов и беглых, зафиксированных переписями

Период Отбыли в неизвестном Пропали без вести Бежали

Более полные сведения о движении населения за отдельные годы содержатся в

ИСТОРИЯ МЕСТНЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ

THE HISTORY OF LOCAL POLITICAL POLICE

Источниковая база исторического исследования определяется рядом факторов:

следования, и выявления максимального объема информации, оценки степени ее

по­лучения информации) всех начальников отделений, позднее штаб-офицеров в

Первый вид источников составляют нормативно-правовые акты, которые в за­

местных подразделений на начальном этапе анализируемого периода развития по­

СПЛАВНОЕ СУДОХОДСТВО И БУРЛАЧЕСТВО

RAFTING SHIPPING AND BURLAKS HAULING

Значительные пространства, занимаемые Российским государством, предопре­

заниматься отхожими промыслами, один из которых — бурлачество. Уже к середине

СРЕДНЕСТАТИСТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ПРЕДВОДИТЕЛЯ

THE AVERAGE PORTRAIT OF THE LEADER

Институт предводителей дворянства во второй половине XIX в. предстает не

Нами были изучены формулярные списки о службе (взяты за основу), родо­

Московская губерния Самарская губерния

С. Беккер, проанализировав данные с 1777 по 1910 г. по 47 губерниям России

Количество сроков Число предводителей, чел. Процент к суммарному числу предводителей

Источник: Беккер С. Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего пери­

Анализ материалов по институту уездных предводителей в Самарской губернии

Количество сроков Число предводителей, чел. Процент к суммарному числу предводителей

Судя по данным табл. 3, основной интервал количества сроков, занимаемых в

Дом, 1— 1001 — 5001 — Более Нет Нет

Источник: Цветков В. С. Указ. соч. C. 374.

При подсчете имущественного положения членов дворянских корпораций за

ских предводителей в данной губернии несколько отличалось от их московских

Дом, 1— 1 001 — 5 001 — Более Нет Нет

При характеристике имущественного положения губернских предводителей

Дом, 1— 1 001 — 5 001 — Более Нет Нет

дворянства об образовании своих детей, становится понятным, что на эту должность

Важной проблемой конца XIX — начала XX в. стало «размывание» сословия.

МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

MISSIONARY ACTIVITY OF THE ORTHODOX CHURCH AMONG

Одним из основных направлений деятельности православной церкви исходя из

усиления миссионерской работы была разделена на собственно Оренбургскую и

Оживление миссионерской работы среди финно-угорского населения Уфимской

сионерскую беседу на черемисском языке87. Краткосрочные курсы для черемисских

Князь-Елгинской, Ново-Киргизовской, Шидалинской Бирского уезда, Канлинской

Key words: criticism, agrarian reform of P. A. Stolypin, community, peasant farming.

Аграрная реформа П. А. Столыпина привлекала и до сих пор привлекает внима­

всякого улучшения крупную долю крестьянских дворов, которых наделы превыша­

личного собственника, несомненно, являлась правильной государственной мыслью,

Подобедов был извещен о фальшивке, и поддельная купюра, переданная ему, была

получения информации) всех начальников отделений, позднее штаб-офицеров в

Первый вид источников составляют нормативно-правовые акты, которые в за

местных подразделений на начальном этапе анализируемого периода развития по

Значительные пространства, занимаемые Российским государством, предопре

Нами были изучены формулярные списки о службе (взяты за основу), родо

Источник: Беккер С. Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего пери

Аграрная реформа П. А. Столыпина привлекала и до сих пор привлекает внима

всякого улучшения крупную долю крестьянских дворов, которых наделы превыша

ган-Барановский, выделяли три способа восполнения бюджета и получения финан

Правительство было заинтересовано, в первую очередь, в изъятии по «твер-

полумеры: начало на местах создавать «земельные камеры», где, по мнению чи

ты войск для вооруженного подавления аграрных беспорядков и охраны оставших

наличия, часто не имели даже минимальных представлений о принципах функцио

Замысел данной статьи и идея подготовки совместного научного проекта были

Представители нацмена намечали уточнить потребности мордовского насе

5 ноября 1928 г. специальным постановлением Окрисполкома было создано Уп

Этнография в России имеет солидную историю. Первоначально она форми

Невосполнимый урон был нанесен экономике СССР в годы Великой Отечествен

К началу рассматриваемого периода Мордовия представляла собой аграрно-ин

На протяжении всего периода МАССР по производству строительного кирпи

Приведенные данные табл. 9 свидетельствуют о том, что производство консер

Как видно из данных табл.11 доля Мордовии в производстве грузовых автомо