Кузнецов А А Исключение участника из ООО, 2014

А.А.
Кузнецов
ИСКЛЮЧЕНИЕ УЧАСТНИКА
ИЗ ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ
ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ
ÌÎÑÊÂÀ 2014
Electronic copy available at: http://ssrn.com/abstract=2576656

УДК 347
ББК 67.404
К 89
Кузнецов А.А.
К 89 Исключение участника из общества с ограниченной ответствен-
ностью. – М.: Статут, 2014. – 141 с.
ISBN 978-5-8354-0984-6 (в обл.)
Книга посвящена одному из классических способов разрешения кор-

поративных конфликтов – исключению участника из общества с огра-
ниченной ответственностью. В работе содержится краткий обзор опыта
отдельных стран, законодательство и (или) судебная практика которых
допускает возможность исключения участника из общества с ограни-
ченной ответственностью (соответствующих зарубежных эквивален-
тов этой организационно-правовой формы). Исходя из обоснованной
в работе концепции исключения участника как последствия наруше-
ния обязанности действовать в интересах общества подробно разбира-
ются проблемы, касающиеся оснований, процедуры и последствий ис-
ключения участника.
Книга предназначена для научных работников, преподавателей, аспи-
рантов и студентов юридических вузов, а также практикующих юристов.
УДК 347
ББК 67.404
Александр Анатольевич Кузнецов – кандидат юридических наук,

магистр юриспруденции (РШЧП), главный консультант Управления
частного права ВАС РФ.
ISBN 978-5-8354-0984-6
© А.А. Кузнецов, 2013

© Издательство «Статут», редподготовка, оформление, 2013
Electronic copy available at: http://ssrn.com/abstract=2576656

Вступительное слово
Настоящая монография, вынесенная автором на суд публики,

думаю, не оставит читателя равнодушным. Это работа высокого
класса.
Я не хотел бы разбрасываться высокопарными словами, хотя и опа-
саться их, как известно, не стоит. Но если называть вещи своими име-
нами, то с такими работами нужно связывать будущее отечественной
науки, отечественной судебной практики и, в конечном счете, – оте-
чественного гражданского оборота, стоящей за ним экономики и бла-
госостояния граждан нашей страны.
Я затрудняюсь сказать, чего больше в книге, науки или практи-
ки… Наверное, практики. Но о ней стоит поговорить потом. В на-
чале – о науке.
Нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Если кому-то
такая фраза покажется очевидной, это прекрасно. Еще лучше, если та-
ких людей будет много. И мой совет им – немедленно закончить чте-
ние предисловия и перейти непосредственно к тексту исследования.
Те же, кто не знают об этом высказывании (автор которого не остал-
ся, к сожалению, в моей памяти) или сомневаются в его правильно-
сти, думаю, поймут, к чему сводится идея указанного автора, после
того, как ознакомятся с работой А.А. Кузнецова.
За рубежом наука обычно объясняет судьям и прочим практикам,
какие интересы надо защищать и каким именно образом. Тогда как
отечественная судебная практика, не имея четких ориентиров, кото-
рые ей должна была бы задать наука, нередко блуждает в неведении.
В качестве примера я мог бы назвать доморощенную идею о том, что
участника нельзя исключить из общества с ограниченной ответствен-
ностью, если допущенное им нарушение сводилось к нарушению обя-
занностей не собственно участника в узком смысле, а его обязанно-
стей в качестве генерального директора данного общества и т.п. Вот это
«раздвоение» личности – на директора и на участника, – родившееся
в чьем-то сознании и удивительно прочно укоренившееся в отечест-
3
венной судебной практике, не отвечает общей идее института исклю-

чения участника юридического лица – корпорации.
Базируясь на зарубежном опыте, А.А. Кузнецов показывает,
что отношения между участниками общества с ограниченной от-
ветственностью сродни отношениям членов простого товарище-
ства, что первые выросли и развились из вторых и сохраняют мно-
гие «унаследованные» черты. Из этого следует, что ненадлежащее
поведение лица, которое затрудняет или делает невозможным до-
стижение общей цели (это сущностная характеристика простого
товарищества), должно оцениваться как обстоятельство, по своей
природе достаточное для исключения участника общества с огра-
ниченной ответственности.
Очевидно, что если участник «не чист на руку» и это проявилось
в его работе как директора, неправильно ожидать от других участни-
ков данного общества с ограниченной ответственностью сохранения
корпоративных отношений с ним. Следовательно, участники должны
расстаться друг с другом. Поскольку причина для расставания заклю-
чается в обстоятельстве, относящемся к одному из них, речь должна
идти не о выходе, не запятнавших свою репутацию участников, и не
о роспуске общества, а именно об исключении участника – недоб-
росовестного директора.
Более того, как показывает зарубежный опыт, на который ссы-
лается автор, основанием для исключения участника становятся об-
стоятельства, которые с трудом могут быть сведены к какому-либо
нарушению со стороны участника, например его тяжелая болезнь
или преклонный возраст.
Практическая составляющая работы А.А. Кузнецова представ-
ляет собой по сути развернутый в подлинном смысле этого слова
научно-практический комментарий к Обзору судебной практики,
принятому Высшим Арбитражным Судом РФ в 2012 г. по пробле-
мам исключения участников из общества с ограниченной ответ-
ственностью. Собственно, будучи сотрудником Управления част-
ного права Высшего Арбитражного Суда РФ, А.А. Кузнецов при-
нимал непосредственное участие в подготовке названного Обзора.
На его глазах разворачивались бурные споры, посвященные дан-
ному документу, – и внутренние (среди сотрудников Управления
частного права), и внешние (при открытом обсуждении проекта до-
кумента приглашенными учеными и специалистами). И он навер-
4
няка лучше многих, для кого упомянутый Обзор был лишь одной
из вех в череде разъяснений ВАС РФ, помнит всякого рода детали
и нюансы. Не всегда о них написано в монографии прямо, но они
конечно видны между строк.
Судебная практика нередко консервативна, и в целом это хо-
рошо, но плохо, когда она чрезмерно консервативна. Практика
применения судами законодательства об исключении участни-
ка из общества с ограниченной ответственностью, сложившаяся
после выхода в свет Обзора, показывает, что идеи, закрепленные
в данном документе, не во всех случаях находят поддержку у ни-
жестоящих судов.
Так, в судебных актах можно встретить, например, такие фра-
зы: «Ненадлежащее исполнение участником общества возложен-
ных на него обязанностей единоличного исполнительного органа,
само по себе не является основанием для исключения его из состава
участников общества» (Постановление Десятого арбитражного апел-
ляционного суда от 18.04.2013 по делу № А41-21564/12; Постановле-
ние Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 03.07.2013
№ 15АП-7723/2013) или: «Совершение участником Общества дей-
ствий, противоречащих интересам Общества, при выполнении функ-
ций исполнительного органа – директора не является основанием
для исключения из Общества, поскольку в таком случае лицо несет
ответственность, предусмотренную статьей 44 Закона об обществах
с ограниченной ответственностью» (Постановление ФАС Поволж-
ского округа от 20.06.2013 по делу № А65-18782/2012).
Причина появления подобного рода фраз заключается, думает-
ся, в несогласии судей с позициями, закрепленными в упомянутом
Обзоре. Формально судья имеет право быть несогласным с пози-
циями ВАС РФ, в частности с рекомендованными в Обзоре (в от-
личие от разъяснений, содержащихся в постановлении Пленума
ВАС РФ). Однако желательно, чтобы он указывал в решении, что
ему известна соответствующая правовая позиция высшего суда,
и добавлял при этом, по каким именно причинам он с ней не со-
гласен. Возможно, обстоятельства конкретного спора таковы, что
в них проявляется недостаточная точность формулировки, выра-
ботанной высшим судом.
Но может иметь место внутреннее несогласие и фактическое иг-
норирование правовых позиций ВАС РФ. В этом случае данная кни-
5
га призвана показать судьям, практикующим юристам и ученым, что

правовые позиции, изложенные в Обзоре, принимались не наспех,
а проходили проверку в научных дискуссиях и в целом укладываются
в русло современного зарубежного опыта. В любом случае, прочитав
работу А.А. Кузнецова, юристам будет гораздо проще сформировать
собственное отношение к спорным проблемам корпоративного пра-
ва, пусть даже они и не будут согласны с автором.
На этом можно закончить вступительное слово и пожелать всем
приятного и полезного чтения.
Кандидат юридических наук,

руководитель аппарата-администратор ВАС РФ,
и.о. зав. кафедрой Российской школы частного права
А.В. Егоров
Введение
Любая долговременная совместная деятельность неизбежно сопро-

вождается конфликтами между ее участниками применительно к юри-
дическим лицам зачастую именуемыми корпоративными.
В российской литературе проблематика корпоративных конфлик-
тов обычно сводится к обсуждению таких мер, как оспаривание реше-
ний общего собрания и сделок общества, взыскание убытков. Одна-
ко этих средств недостаточно – они только устраняют сопутствующие
конфликту явления.
Поскольку все многообразные причины корпоративных конфлик-
тов в конечном счете сводятся к нежеланию продолжать совместное
ведение бизнеса, окончательное разрешение конфликта возможно
только посредством мер, позволяющих прекратить общую деятель-
ность (роспуск или ликвидация) либо изменить состав ее участников
(выход или исключение).
Однако действующее законодательство небогато такого рода прави-
лами. В свою очередь в российской доктрине практически отсутствуют
работы, которые были бы посвящены исследованию особенностей спо-
собов разрешения конфликтов, предусматривающих принудительное
прекращение корпоративных отношений. Неудивительно, что в таких
условиях и суды не всегда адекватно применяют даже тот скудный ин-
струментарий, который предлагает российский законодатель.
Особенно остро проблема стоит применительно к непубличным
компаниям, для которых чрезвычайно важны взаимное доверие и со-
гласованность позиций участников по вопросам управления. В слу-
чае невозможности эффективно разрешить свой конфликт участни-
ки таких компаний попадают в сложную ситуацию, когда между ни-
ми утрачено доверие и отсутствует воля на продолжение общего дела.
Очевидно, что это провоцирует множество сопутствующих споров, та-
ких как оспаривание сделок и решений общих собраний, взыскание
убытков и т.п., поскольку правовыми или внеправовыми средствами
участники стараются добиться разделения бизнеса. Представляется,
что лучше, если этот процесс разделения будет опосредован правом.
7
Введение
В рамках настоящей работы рассматривается один из частных спосо-

бов разрешения конфликта между участниками непубличной компании –
исключение участника из общества с ограниченной ответственностью.
Общество с ограниченной ответственностью представляет собой
организационно-правовую форму, которая опосредует деятельность
наиболее массового сегмента бизнеса – малого и среднего1, что позво-
ляет говорить об актуальности темы.
Кроме того, нельзя не упомянуть, что в мае 2012 г. Высший Арбитраж-
ный Суд Российской Федерации (далее – ВАС РФ) утвердил Обзор практи-
ки рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением
участника из общества с ограниченной ответственностью2 (далее – Обзор).
Его принятие предварялось двумя публичными обсуждениями3 проекта
соответствующего Обзора4. В рамках этого документа ВАС РФ обозначил
наиболее часто встречавшиеся и в то же время не имевшие однозначного
решения вопросы судебной практики, – которые мы также хотели бы по-
дробнее обсудить далее, в том числе с учетом положений принятого Обзора.
Как для теоретического осмысления института исключения участ-
ника, так и для решения вопросов применения ст. 10 Федерального
закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответ-
ственностью» (далее – Закон об ООО), устанавливающей основания
исключения участника, было бы весьма полезным учитывать зарубеж-
ный опыт, краткий обзор которого представлен в настоящей работе5.
1
По данным статистики, на сайте Федеральной налоговой службы на 01.03.2013
в Едином государственном реестре юридических лиц было зарегистрировано 4 553 486
юридических лиц, из которых 3 620 751 – общества с ограниченной и дополнительной
ответственностью (http://www.nalog.ru/files/docs/gosreg/1ul010313.rar). Оставляя за рам-
ками вопрос о том, сколько из них являются действующими, маcштаб цифр показывает,
что ООО представляет собой одну из основных форм ведения бизнеса.
2
Информационное письмо от 24.05.2012 № 151 «Обзор практики рассмотрения ар-
битражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с огра-
ниченной ответственностью».
3
Видеозапись обсуждения доступна для просмотра: 1-я часть – http://www.youtube.
com/watch?v=Sis51erZ3RE; 2-я часть – http://www.youtube.com/watch?v=2awk_4--K1A.
4
Текст проекта на момент публичных обсуждений доступен на сайте ВАС РФ: http://
www.arbitr.ru/_upimg/E4F7932BF3EF2E1786FE5498CA31E5A3_proj.pdf.
5
При подготовке настоящей работы использовались фрагменты наших более ран-
них публикаций, посвященных проблемам исключения участника, см.: Кузнецов А.А.
Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью: вопросы су-
дебной практики // Вестник ВАС РФ. 2011. № 10; Он же. Исключение участника из
общества с ограниченной ответственностью: теоретическая конструкция и вопросы
практики применения // Вестник гражданского права. 2012. № 5.
Глава I. Институт исключения участника
из общества с ограниченной ответственностью
в праве зарубежных стран
1. Проблема защиты прав участников

непубличных компаний
В зарубежной доктрине уже давно обсуждается тот факт, что участ-

ники непубличных компаний нуждаются в особых способах защиты
своих прав.
Непубличным компаниям присущи следующие характеристики: не-
большое число участников, которые, как правило, вовлечены в управ-
ление, а также нередко обладают равными долями в уставном капитале;
отсутствие ликвидного рынка прав участия в соответствующей компа-
нии. Указанные характеристики непубличной компании предопределя-
ют появление следующих проблем: 1) из-за тесной личной связи участ-
ников и их вовлеченности в управление любой серьезный конфликт ме-
жду ними ведет к остановке деятельности компании; 2) равное участие
в капитале компании также является фактором, увеличивающим риск
возникновения ситуации невозможности принятия решения (так на-
зываемый deadlock); 3) неликвидность прав участия означает невоз-
можность выйти из общества, что делает особенно уязвимым положе-
ние миноритарных участников, поскольку они не имеют возможности
противодействия оппортунизму со стороны мажоритариев1.
1
См.: Vries P.P. de. Exit rights of minority shareholders in a private limited company. De-
venter: Kluwer, 2010. P. 1–7; Andersson J. Minority shareholder protection in SMEs: a question
of information ex post and bargaining power ex ante? // Company Law and SMEs. M. Neville,
K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters, 2010. P. 191–199; Scogin H.T. Withdrawal and Expul-
sion in Germany: A Comparative Perspective on the «Close Corporation Problem» // Michigan
Journal of International Law. 1993–1994. Vol. 15. P. 128–129; Miller S.K. Minority Shareholder
Oppression in the Private Company in the European Community: A Comparative Analysis of
the German, United Kingdom, and French «Close Corporation Problem» // Cornell Interna-
tional Law Journal. 1997. Vol. 30. P. 383–392; Moll D.K. Minority Oppression & The Limited
Liability Company: Learning (or not) from Close Corporation History // Wake Forest Law Re-
9
Глава I
На последней из упомянутых проблем в литературе делается осо-

бый акцент. Так, некоторые авторы отмечают, что инвестированный
капитал миноритария оказывается «запертым» в компании и по суще-
ству может быть использован контролирующим участником так, как он
посчитает нужным; в непубличной компании отсутствие права выхо-
да выражается в том, что участник не в состоянии продать свои права
участия вследствие их неликвидности, требовать их выкупа и требовать
ликвидации компании, и даже если такой участник попытается най-
ти покупателей, позиция миноритария вряд ли вызовет у кого-нибудь
большой интерес, особенно в условиях корпоративного конфликта1.
На эти особенности непубличных компаний обращали внимание
и отечественные исследователи. Так, О.Н. Сыродоева, описывая в сво-
ем сравнительно-правовом исследовании особенности регулирования
деятельности закрытых корпораций в США, отмечает, что в отличие от
открытой корпорации, где акционер обычно в случае несогласия с поли-
тикой корпорации может просто продать свои акции, в закрытой корпо-
рации акционер, не согласный с политикой корпорации и не имеющий
возможности на нее повлиять, попадает в затруднительное положение,
если в уставе корпорации или отдельном соглашении не предусмотрена
обязанность корпорации выкупить долю участника, то акционер фак-
,
тически оказывается лишенным возможности выхода из корпорации2 3.
Для решения проблемы защиты прав участников в непубличных
компаниях зарубежные правопорядки предлагают в принципе схо-
жую систему средств: ликвидацию компании, выход или исключе-
ние участника.
Однако если в отношении выхода из общества как средства защиты
прав участника большинство стран пришли к относительно единому
view. 2005. Vol. 40. P. 888–892; Rock E.B., Wachter M.L. Waiting for the Omelet to Set: Match
Specific Assets and Minority Oppression in the Close Corporation // The Journal of Corpora-
tion Law. 1999. Vol. 24. P. 921–924 (http://ssrn.com/abstract=145529).
1
См.: Moll D.K. Op. cit. P. 896–898.
2
См.: Сыродоева О.Н. Акционерное право США и России (сравнительный анализ).
М.: Спарк, 1996. С. 87–88.
3
В целом вопрос о пределах власти акционерного большинства, которое по суще-
ству приобретает возможность единоличного управления обществом, обсуждался рядом
отечественных авторов уже в начале XX в. (см.: Гуссаковский П.Н. Вопросы акционер-
ного права: Из журнала Министерства Юстиции (Октябрь, Ноябрь и Декабрь 1915 г.).
Пг.: Сенатская Типография, 1915. С. 57; Вольф В.Ю. Основы учения о товариществах
и акционерных обществах. М., 1927. С. 134).
10
Институт исключения участника из ООО в праве зарубежных стран
результату (предоставлению участникам такого права в том или ином

объеме)1, то конструкция исключения участника является особенно-
стью правопорядков Германии и ряда иных европейских стран, отли-
чающей их от так называемых стран общего права (common law), си-
стема защиты прав участников корпорации которых такого института
,
не предусматривает либо он практически не применяется2 3.
Существуют различные объяснения этого факта: 1) одни авторы об-
ращают внимание на то, что, например, в США вся система средств
защиты прав участников преимущественно ориентирована на мино-
ритариев4; 2) другие авторы, сравнивая системы средств защиты прав
участников Германии и США, приходят к выводу, что различия между
ними во многом производны от различий в правовой культуре этих
1
Выход из общества является универсальным средством защиты прав участни-
ков во многих странах (США, Германия, Великобритания, Нидерланды и др.) (по-
дробнее см.: Scogin H.T. Op. cit. P. 154–156, 176; Neville M. A Statutory Buy-Out Right in
SMEs – An Important Corporate Governance Mechanism and Minority Protection? // Com-
pany Law and SMEs. M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters, 2010. P. 262–271;
Miller S.K. Op. cit. P. 396–399, 401–406; Vries P.P. de. Op. cit.; Boyle A.J. Minority Share-
holders’ Remedies. Cambridge University Press, 2004. P. 90–110). К числу этих стран,
к сожалению, не относится Россия, где существуют только так называемые права
несогласных (dissenters rights), закрепленные в ст. 75 Федерального закона от 26.12.1995
№ 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее – Закон об АО) и ст. 23 Закона об ООО,
предусматривающих возможность выхода из общества в строго ограниченных случаях
несогласия акционеров (участников) с принятым решением общего собрания. Общая же
норма, которая бы предусматривала право лица требовать выкупа своих акций (долей)
в случае притеснения со стороны иных акционеров (участников), отсутствует.
2
Уточним, что мы имеем в виду отсутствие положений в законодательстве и судеб-
ной практике, предусматривающих исключение участника по умолчанию (default rules).
При этом, разумеется, участники компании могут закрепить соответствующие правила
в уставе – например, в США значительное количество уставов LLC такие положения
содержат (см.: Cunningham M.J. Drafting Limited Liability Company Operating Agreements.
Aspen Publishers, 1998. P. 3–21). В Великобритании возможность выкупа доли «недобро-
совестного участника», т.е. его исключение, прямо допускается законом, но на практике
почти не применяется (см.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 84; Joffe V. Unfair Prejudice: The Statu-
tory Remedy // Minority Shareholders: Law, Practise and Procedure. Oxford University Press,
New York, 4th Edition. 2011. P. 330).
3
В числе крупных европейских континентальных правопорядков, где отсутствует
конструкция исключения участника в виде общего правила, можно назвать, пожалуй,
только Францию. Однако здесь, так же как и в США, подобные правила могут быть
включены в устав (см.: Kluiver H.J. de, Roest J. Expulsion and Withdrawal of Shareholders //
The European Private Company (SPE). A Critical Analysis of the EU Draft Statute. D.F.M.M.
Zaman et al. (eds.). Intersentia, 2009. P. 67).
4
См.: Miller S.K. Op. cit. P. 399.
11
Глава I
стран в целом и, в частности, готовности судов вмешиваться в отно-

шения между участниками договора (например, в Германии суды бо-
лее склонны к такому вмешательству, контролю за справедливостью
договорных отношений сторон, что и породило творчество судов в от-
ношении институтов выхода и исключения)1.
С учетом тематики настоящей работы, хотелось бы акцентировать
внимание на том, что не все корпоративные конфликты могут быть эф-
фективно и справедливо решены посредством предоставления участни-
кам права выхода, востребованы и иные средства, в том числе исключе-
ние участника: 1) выплата участнику стоимости доли при выходе не всегда
представляет собой адекватную сумму, здесь действует фактор затрудни-
тельности оценки стоимости долей в таких компаниях, например, слож-
но учесть тот факт, что стартап в первые годы деятельности оценивается
дешево, но впоследствии принесет значительные доходы, либо участник
проработал в компании всю свою жизнь и т.п.; 2) непубличные компа-
нии нередко являются основным или даже единственным видом деятель-
ности для участников, а значит, каждый из них желает скорее сохранить
этот статус, чем получить какое-либо денежное возмещение; 3) вряд ли
можно считать нормальной ситуацию, при которой участник (не важно,
миноритарий или мажоритарий) в ответ на злоупотребления имеет един-
ственную альтернативу уйти (пусть даже и с получением имущественно-
го возмещения), оставив бизнес в руках недобросовестного участника2.
На наш взгляд, изложенные выше аргументы в пользу необходимо-
сти предоставления участникам непубличных компаний особых спо-
собов защиты своих прав, в том числе в виде исключения недобросо-
вестного участника, вполне актуальны для отечественного правопо-
рядка, и могут служить обоснованием наличия в российском праве
такого института, как исключение участника из общества с ограни-
ченной ответственностью (ст. 10 Закона об ООО).
Далее рассмотрим опыт отдельных стран, законодательство и (или)
правоприменительная практика которых предусматривают возмож-
ность исключения участника из общества с ограниченной ответствен-
ностью (имеются в виду соответствующие зарубежные эквиваленты
этой организационно-правовой формы).
1
См.: Scogin H.T. Op. cit. P. 131, 172–175.
2
Ibid. P. 135–136, 156; Neville M. Conflicts in the European Private Company (SPE) //
The European Private Company – Societas Privata Europaea (European and Financial Law
Review. Special Volume 3). Hirte H., Teichmann C. (eds.). De Gryuter, 2013. P. 230–231.
12
2. Германия
В российской юридической литературе иногда можно встретить мнение

о том, что суды Германии как страны, имеющей континентальную систему
права, при вынесении своих решений не выходят за рамки закона. Обсу-
ждаемая нами тема – исключение участника из ООО – представляет собой,
пожалуй, один из наиболее ярких примеров, иллюстрирующих, что суды
этой страны при разрешении споров не только творчески толкуют законо-
дательство, но и разрабатывают по существу новые правовые институты.
Так, Закон Германии об обществах с ограниченной ответственностью1
с момента своего принятия в 1892 г. не содержал никаких норм, кото-
рые бы предусматривали возможность исключения участника, в случае
если последний своими действиями (бездействием) причиняет вред об-
ществу или иным образом препятствует деятельности общества2. В ка-
честве единственного средства разрешения корпоративного конфлик-
та Закон предлагал ликвидацию компании по решению суда (§ 61 Зако-
на). При этом основанием для ликвидации могли служить две причины:
1) невозможность достижения целей общества; 2) иные существенные
основания (wichtiger Grund). Инициировать соответствующий иск могли
участники, обладающие не менее чем 10% уставного капитала общества.
Как указывает П.П. де Вриез, в доктрине и судебной практике Герма-
нии отмечается, что существенные основания должны быть связаны с де-
лами компании, а не с личными делами участников. В то же время в об-
ществах, структура управления которыми основана на личном сотруд-
ничестве участников, любой конфликт, как правило, оказывает влияние
на взаимодействие участников и может поставить под угрозу продолже-
ние деятельности общества: в таком случае общество также может быть
ликвидировано. Данное средство должно применяться там, где все сто-
роны конфликта виновны в возникшей тупиковой ситуации (deadlock)3.
1
Здесь и далее ссылки на текст этого нормативного акта приводятся по следующе-
му изданию: Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об
обществах с ограниченной ответственностью. Закон о производственных и хозяйствен-
ных кооперативах = Deutsches Handelsgesetzbuch, Aktiengesetz, GmbHGesetz, Genossen-
schaftsgesetz: Пер. с нем. / сост. В. Бергманн; пер. с нем. Е.А. Дубовицкой; науч. ред.
Т.Ф. Яковлева. 2-е изд., перераб. М.: Волтерс Клувер, 2009.
2
Единственное основание для исключения устанавливается § 21 Закона Германии
об обществах с ограниченной ответственностью, согласно которому участник может
быть исключен в случае невнесения вклада в уставный капитал.
3
Cм.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 151–154.
13
Глава I
Однако такая мера, как ликвидация, все же была слишком ради-

кальной. В связи с этим суды Германии вынуждены были искать иные
средства, одним из которых стало исключение участника1. В 1953 г.
Верховный суд высказался в том смысле, что участник, который стал
причиной проблем в деятельности компании, в зависимости от об-
стоятельств дела может быть исключен2. По словам Х. Скогина, необ-
ходимость применения иных средств, чем ликвидация, обосновыва-
лась судами тем, что ликвидация приводит к потере бизнеса и работы3.
Так же как и в случае с ликвидацией, решение суда об исключении
участника требует существенного основания (wichtiger Grund). Как от-
мечается, причина исключения может состоять в личности участника
или его поведении, в частности исключаемый участник представляет
собой угрозу для дальнейшего существования общества, и нельзя ра-
зумно ожидать от других участников дальнейшего продолжения отно-
шений с ним, а иные способы решения конфликта отсутствуют4. Так-
же подчеркивается, что исключение является крайней мерой, и суды
обычно требуют, чтобы основания были настолько существенными,
что для общества невозможно достижение своих целей5.
Имея в виду, что личность участника может являться основанием
для исключения, в германской правовой доктрине высказывалась точ-
ка зрения, согласно которой исключение участника применимо только
в персоналистических обществах с ограниченной ответственностью.
Однако преобладающее мнение все же состоит в том, что исключе-
ние участника допускается и в капиталистических обществах с огра-
ниченной ответственностью, где также возможны такие основания,
как грубые или неоднократные нарушения обязанностей участника,
нарушение доверия, негативное воздействие на репутацию общества
с ограниченной ответственностью6.
Встречаются следующие примеры, когда требования об исключе-
нии удовлетворялись судами: 1) пожилой возраст; 2) продолжитель-
1
Альтернативой ликвидации также является выход участника из общества с огра-
ниченной ответственностью. Во многом основания для применения выхода и исклю-
чения схожи (подробнее см.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 157–185).
2
Ibid. P. 154–155.
3
Scogin H.T. Op. cit. P. 134.
4 nd
См.: Müller K.J. The GMBH. A Guide to the German Limited Liability Company. 2 ed.
München: C.H. Beck, 2009. P. 128.
5
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 160–161.
6
Ibid. P. 157 (fn. 118).
14
ная болезнь или психическое расстройство, которые делают участие

в деятельности общества невозможным. Кроме этого основания могут
заключаться в поведении участников или их финансовых обстоятель-
ствах: 1) отсутствие надежности и кредитоспособности; 2) неоргани-
зованность финансовых обстоятельств (например, участник признан
банкротом); 3) утрата личных качеств, необходимых в соответствии
с уставом; 4) нарушение обязанностей; 5) злоупотребление доверием,
вызывающее неустранимые разногласия среди участников; 6) нару-
шение обязательств неконкуренции либо использование информа-
ции о деятельности общества в собственных целях1.
Интересным представляется анализ того, какие критерии исполь-
зуют суды. В некоторых из перечисленных случаев в действиях исклю-
ченных участников присутствует вина, но в доктрине и судебной прак-
тике признано, что противоправное поведение или вина не являются
необходимым условием для принятия решения об исключении: на-
пример, эти элементы отсутствуют в таких основаниях, как преклон-
ный возраст, финансовые затруднения, в этих случаях основание за-
ключается в том, что присутствие одного участника является непри-
емлемым для других2.
В целом же, по мнению Х. Скогина, те уточняющие формулиров-
ки, которые предлагаются судами и доктриной, отличаются расплыв-
чатостью, например, наиболее распространенной является следую-
щая: «Присутствие участника должно быть неприемлемым для дру-
гих». В 1970-е гг. даже была предпринята попытка законодательно
закрепить обсуждаемую конструкцию, при этом в соответствующем
проекте предлагалось отразить, что существенные основания имеют-
ся, в частности, если участник вследствие своих личных качеств либо
посредством своего поведения делает невозможным достижение це-
лей общества или ставит их достижение под угрозу либо если участ-
ник или его поведение делают очевидным, что его нахождение в обще-
стве было бы неприемлемым3. Указанный закон так и не был принят,
но предлагаемые им формулировки оказали определенное влияние
на доктрину и судебную практику4.
1
Scogin H.T. Op. cit. P. 160; Müller K.J. Op. cit. P. 128.
2
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 160.
3
ibid. P. 161.
4
Ibidem.
15
Глава I
Исключение может применяться только в том случае, если можно

установить лицо, ответственное за возникшие в деятельности обще-
ства затруднения, или группу таких лиц; если же имеет место ситуация,
когда ответственны все участники (например, имеются неустранимые
разногласия по вопросам управления (deadlock)), то следует исполь-
зовать иные меры: ликвидацию или выход из общества1.
В уже упоминавшемся решении Верховного суда Германии 1953 г.
специально оговаривалась возможность исключения мажоритарного
участника, при этом суд мотивировал это тем, что мажоритарная по-
зиция не дает карт-бланш на поведение, нарушающее нормы2.
Устав общества не может ограничить или запретить возможность
исключения участника в то же время допускается расширение осно-
ваний для исключения3.
Предлагалось несколько возможных доктринальных объяснений ин-
ститута исключения участника: 1) самое распространенное в доктрине
объяснение заключается в том, что в ООО отношения между участни-
ками имеют схожую природу с отношениями, возникающими из дол-
госрочных контрактов, которые порождают взаимное переплетение ин-
тересов и личное сотрудничество и могут быть прекращены, если для
этого есть важная причина; 2) институт исключения иногда пытаются
оправдать указанием на то, что ООО является развитием конструкции
товарищества, следовательно, могут применяться отдельные положения,
регулирующие деятельность товарищества, в том числе об исключении
участника из товарищества (например, § 737 ГГУ и § 140 ГТУ)4, помимо
1
Cм.: Neville M. A Statutory Buy-Out Right in SMEs – An Important Corporate Gover-
nance Mechanism and Minority Protection? P. 262.
2
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 157–158.
3
Ibid. P. 157.
4
Следует отметить, что Верховный суд Германии в решении 1953 г. отверг возмож-
ность применения по аналогии § 140 ГТУ и § 737 ГГУ, указав, что эти статьи относят-
ся к иным организационно-правовым формам, чем ООО. Суд обосновывал возмож-
ность исключения участника на более фундаментальных правовых выводах, указывая,
что юридическая возможность для исключения участника из ООО основана на базовом
юридическом принципе, который имеет значение как в гражданском, так и в торговом
кодексе и суть которого заключается в том, что юридические отношения, оказываю-
щие существенное воздействие на жизнедеятельность, их участников, могут быть до-
срочно прекращены, если для этого есть существенная причина (см.: Scogin H.T. Op. cit.
P. 154). О недопустимости применения по аналогии закона норм об исключении из то-
варищества к ООО высшая судебная инстанция Германии высказывалась и до Второй
мировой войны (Ibid. P. 136–138).
16
этого предлагалось расширительно толковать и другие нормы Закона

Германии об ООО (например, об амортизации доли); 3) некоторые уче-
ные также рассматривают исключение участника как последствие нару-
шения стандартов добросовестного поведения, в том числе обязанно-
сти лояльности (Treuepflicht), содержание которой заключается в том,
что участник при осуществлении своих прав должен принимать в рас-
чет интересы общества и предотвращать причинение вреда обществу1.
Заслуживает упоминания, что в Германии суд, принимая реше-
ние об исключении участника, должен одновременно указать на раз-
мер компенсации, которая будет ему выплачена2. Данная особенность
представляется важной и достойной заимствования, учитывая, что
в России решение суда об исключении участника почти всегда впо-
следствии сопровождается спором об обязании выплатить стоимость
доли (подробнее см. гл. V).
Отмеченная дискуссионность в отношении природы исключения
участника, по всей видимости, является причиной того, что ни од-
на из реформ законодательства об обществах с ограниченной ответ-
ственностью пока не привела к закреплению этого института в зако-
не, по-прежнему оставляя все на усмотрение судов.
3. Нидерланды
В соответствии с положением ст. 2:336 Гражданского кодекса Ни-

1
дерландов3 владельцы не менее /3 уставного капитала BV (аналог ООО)
вправе предъявить в суд требование о том, чтобы участник, узуфрук-
туарий или залогодержатель доли в уставном капитале, предоставляю-
щей право голоса, передали свои доли или право голоса, если своим
поведением они нарушают интересы общества до такой степени, что
продолжение их участия в обществе или осуществления указанными
лицами прав голоса не может разумно допускаться.
Как отмечают Л. Тиммерман и А. Доорман, основная цель этой нор-
мы заключается в устранении тупиковых ситуаций, возникающих вслед-
1
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 161–165; Vries P.P. de. Op. cit. P. 159–162; Müller K.J. Op. cit.
P. 128; Neville M. Conflicts in the European Private Company (SPE). P. 209-210.
2
Cм.: Müller K.J. Op. cit. P. 129.
3
Текст Гражданского кодекса Нидерландов на английском языке см.: http://www.
dutchcivillaw.com
17
Глава I
ствие непримиримых разногласий между группами участников общества,

при этом из общества может быть исключен мажоритарный участник1.
Тем не менее, по словам ученых, в Нидерландах отсутствует какое-либо
общее определенное правило, оправдывающее исключение участника,
в том числе по причине скудной судебной практики применения соот-
ветствующей нормы. Однако, по их мнению, существуют четыре основ-
ных вопроса, значимых с точки зрения оценки оснований для исключе-
ния участника: 1) ситуация должна касаться поведения участника в этом
качестве в рамках компании; 2) характерной чертой спора об исключении
является то, что должна иметь место ситуация тупика – невозможности
принятия решения в обществе (deadlock); 3) конфликт между группами
участников должен быть продолжительным во времени – временных
разногласий недостаточно; 4) существование компании действительно
должно находиться под вопросом из-за возникшего тупика в принятии
решений2. Интересно, что, так же как и в Германии, суд одновременно
определяет размер компенсации, выплачиваемой исключенному участ-
нику (ст. 2:339–2:340 Гражданского кодекса Нидерландов)3.
Некоторые авторы уточняют, что исключение участника доступно
только в том случае, если его поведение нарушает интересы компании
в целом4; если же дело касается нарушения интересов других участни-
ков, то тогда такие участники могут требовать от него выкупа своих
долей в уставном капитале по справедливой цене5.
Как указываетcя в литературе, одним из серьезнейших недостатков,
связанных с использованием средства в виде исключения участника,
является длительность рассмотрения судом соответствующей катего-
рии дел, поэтому данное средство используется не очень часто. Также
в связи с продолжительностью рассмотрения судом соответствующего
спора его стороны, как правило, несут значительные убытки, которые
могут быть взысканы в отдельном процессе6.
1
См.: Timmerman L., Doorman A. Rights of Minority Shareholders in the Netherlands //
Electronic Journal of Comparative Law. 2002. Vol. 6.4. December (http://www.ejcl.org/64/
art64-12.html).
2
Ibidem.
3
Ibidem.
4
См.: Kluiver H.J. de, Roest J. Op. cit. P. 72–73.
5
Cм.: Driessen A. Regulation of disputes in companies in the Netherlands // Jitta M.J.,
Timmerman V., Kemperink G., Norbruis R., Driessen A., Zanden P. van der, Willems H. The Com-
panies and Business Court from a Comparative Law Perspective. Kluwer, 2004. P. 138–139.
6
Ibid. P. 133–134.
18
Помимо этого также следует отметить, что согласно ст. 2:337 Гра-

жданского кодекса Нидерландов может быть заключено соглашение об
урегулировании спора либо такие положения могут включаться в устав,
в этих случаях соответствующие положения обязательны для суда.
4. Испания
В этой стране институт исключения имеет довольно давнюю ис-

торию. Так, один из испанских правоведов Ф.Х. Фраминьян Сантас,
являющийся автором монографии, посвященной институту исклю-
чения участника в обществах с ограниченной ответственностью, упо-
минает о том, что возможность исключения участника была урегули-
рована еще в законе об обществах с ограниченной ответственностью
1953 г. путем отсылки к общей норме Коммерческого кодекса1. В дей-
ствующем в настоящее время Законе о компаниях 2010 г. (далее – За-
кон Испании о компаниях) предусмотрено самостоятельное регули-
рование этого вопроса.
В ст. 350 Закона Испании о компаниях установлено два основания
для исключения участника: 1) неисполнение участником обязанно-
стей, предусмотренных уставом; 2) нарушение участником – дирек-
тором своих обязанностей. Однако второе из перечисленных основа-
ний испанский законодатель разделяет на два, уточняя, что нарушение
обязанностей директора может служить основанием для исключения
только при наличии судебного решения о присуждении такого участ-
ника – директора к возмещению убытков в пользу общества; в то же
время судебного решения не требуется, если дело касается нарушения
запрета на конкуренцию. Кроме того, согласно ст. 351 Закона Испании
о компаниях дополнительные основания для исключения могут быть
установлены в учредительных документах общества. Соответствующие
положения вносятся в учредительные документы на основании едино-
гласного решения всех участников и в таком же порядке изменяются
или отменяются. Отмечается, что устав общества не может отменить
или изменить основания для исключения, установленные законом2.
1
Cм.: Framiñán Santas F.J. La exclusion del socio en la sociedad de responsabilidad lim-
itada. Granada, 2005. P. 63.
2
Cм.: Leña Fernández R., Rueda Pérez M.A. Derecho de separación y exclusión de socios
en la sociedad limitada, Granada, 1997. P. 102–104.
19
Глава I
Ф.Х. Фраминьян Сантас довольно критично относится к упомя-

нутым формулировкам оснований для исключения1, обращая внима-
ние на их неполноту (по сравнению с основаниями для исключения
в иных организационно-правовых формах) и определенную случай-
ность, обосновывает необходимость применения этой нормы и в иных
случаях2: 1) нарушение обязательства о неконкуренции со стороны
участников, не являющихся управляющими3; 2) причинение вреда об-
ществу участником-управляющим и в отсутствие решения суда о воз-
мещении убытков4; 3) любое нарушение участником своих обязанно-
стей, которое затрудняет деятельность общества и достижение общей
цели (автор приходит к такому обобщению, проанализировав основа-
ния для исключения и ликвидации во всех организационно-правовых
формах помимо ООО и придя к выводу, что в основе этих форм лежит
связанность участников обязательствами по достижению общей це-
ли и совместной деятельности, нарушение которых служит основани-
ем для исключения)5; 4) иные причины, чем нарушение обязательств
участника, – например, из-за обстоятельств, связанных с личностью
участника (на основе принципа доброй совести (buena fe))6; 5) нару-
шение обязанностей лояльности (автор утверждает, что наличие этой
обязанности есть проявление общего принципа доброй совести в ис-
панском праве)7.
Однако нельзя не отметить, что в испанской доктрине высказы-
валась и консервативная точка зрения. Так, М. Санчес Руис доволь-
но скептически относится к применимости конструкции исключения
в обществах, указывая на то, что в условиях существующего законода-
тельного регулирования участник, не являющийся директором, может
быть исключен. только если в уставе установлены какие-либо допол-
1
Работа данного автора была написана в период действия Закона Испании об об-
ществах с ограниченной ответственностью 1995 г. Однако формулировки оснований
для исключения участника, ранее содержавшиеся в ст. 98 Закона 1995 г., в неизменном
виде были перенесены в ст. 350 Закона Испании о компаниях.
2
Автор довольно много внимания уделяет обоснованию возможности применения
нормы об исключении по аналогии закона к другим основаниям помимо прямо пере-
численных в законе (см.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 61–77).
3
Ibid. P. 78–82.
4
Ibid. P. 82–83.
5
ibid. P. 111–115.
6
Ibid. P. 124–146.
7
Ibid. P. 147–150.
20
нительные обязанности, при этом автор, ссылаясь на ясно выражен-

ную волю законодателя, не соглашается с Ф.Х. Фраминьяном Санта-
сом, полагая недопустимым, чтобы норма об исключении участни-
ка-директора применялась по аналогии закона к контролирующему
участнику, хотя в целом и не отрицает наличия у участников обязан-
ности лояльности1.
Впрочем, автора можно обвинить в излишнем позитивизме.
Так, М. Санчес Руис при описании опыта Португалии, где участник
может быть исключен по решению суда в связи с недобросовестным
поведением или существенным нарушением деятельности общества,
которые привели или могли привести к нанесению значительного
вреда, признает, что в данном случае речь идет об исключении в свя-
зи с нарушением обязанности лояльности, и призывает к перенесе-
нию этого правила в испанское законодательство, поскольку оно зна-
чительно повышает эффективность конструкции исключения, имея
в виду особенность отношений внутри закрытых обществ как долго-
срочных, т.е. не позволяющих заранее исчерпывающим образом пред-
усмотреть все возможные конфликты2.
В ходе анализа оснований для исключения М. Санчес Руис вся-
чески подчеркивает, что испанский законодатель в ООО предпочел
правовую определенность (в законе только три основания для исклю-
чения, два из которых касаются менеджера, а одно зависит от того,
установили ли участники дополнительные обязанности в уставе или
нет), автономию воли участников и индивидуальные интересы каждо-
го из участников в ущерб эффективности института исключения как
средства, позволяющего устранить препятствия для деятельности об-
щества, хотя, как указывает ученый, в испанской доктрине ряд авто-
ров, в том числе под влиянием германской доктрины, высказываются
за расширительное толкование закона и формулирование основания
для исключения более общим образом – как «уважительные причины»
(«justos motivos»), в их число включаются личные качества или пове-
дение участника, которые препятствуют или угрожают деятельности
общества, тем самым делая невозможным продолжение сотрудниче-
ства с таким лицом других участников3.
1
Cм.: Sánchez Ruiz M. La facultad de exclusión de socios en la teoría general de socie-
dades. Madrid: Thomson Civitas, 2006. P. 110–119.
2
Ibid. P. 131–133.
3
Ibid. P. 210–216.
21
Глава I
Испанская доктрина в части объяснения института исключения во

многом совпадает с тем, что по этому поводу говорилось в уже упоминав-
шейся германской доктрине, а именно исключение – это: 1) частное про-
явление правила, предоставляющего возможность прекращения отноше-
ний, основанных на долгосрочном контракте; 2) последствие нарушения
участником своих обязанностей (единая мера для всех организационно-
правовых форм, в основе которых лежит соглашение о достижении общей
цели); 3) проявление принципа добросовестности; 4) последствие нару-
шения участником обязанности лояльности (как проявление принципа
доброй совести); помимо этого также обращается внимание на приори-
тет сохранения действующего бизнеса, что оправдывает исключение ли-
ца, которое препятствует нормальной деятельности общества1.
Процедура исключения многовариантна. Так, ст. 352 Закона Испании
о компаниях устанавливает, что исключение производится по решению
2
общего собрания участников (большинством голосов в /3 – ст. 199 За-
кона), при этом сам исключаемый участник в голосовании не участвует
(ст. 190 Закона). Иными словами, по общему правилу исключение участ-
ника – это внесудебная процедура. Однако п. 2 ст. 352 Закона Испании
о компаниях предусматривает, что исключение участника, владеющего
не менее 25% уставного капитала, происходит в судебном порядке, за ис-
ключением случаев, когда исключается участник-директор, в отношении
которого вступило в силу решение суда, установившее его вину в причине-
нии убытков обществу, либо участник не возражает против исключения.
Особо отметим, что с формальной точки зрения исключение про-
изводит общество и в суд с соответствующим требованием также обра-
щается общество. Впрочем, если решение об исключении не исполня-
ется в течение месяца, в суд может обратиться любой участник, голо-
совавший за принятие соответствующего решения (п. 3 ст. 352 Закона
Испании о компаниях).
5. Институт исключения в других странах

Германия, Нидерланды и Испания, разумеется, не исчерпывают число
стран, право которых знает такой институт, как исключение участника.
В ряду других стран можно упомянуть Данию, включившую эту кон-
струкцию в свое законодательство в 2009 г. (§ 362 Закона о компани-
1
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 111–150.
22
ях). Основания для исключения сформулированы следующим образом:

по общему правилу участник обязан к возмещению вреда, который он
умышленно или по грубой неосторожности причинил обществу, участ-
никам и третьим лицам в нарушение положений закона или устава; суд
же при наличии особых оснований, принимая во внимание риск про-
должения злоупотреблений со стороны такого участника и все иные
обстоятельства в целом, может в том числе вынести решение о прину-
дительном выкупе долей виновного участника. В соответствии с пре-
дыдущей редакцией в указанных случаях датский законодатель пред-
лагал только выкуп долей пострадавших участников, что справедливо
критиковалось некоторыми датскими учеными, указывавшими на то,
что виновный участник по существу вознаграждается, оставаясь руко-
водить обществом, а пострадавшие вынуждены уйти, несмотря на то что
они вложили в общество не только денежные средства, но и, возмож-
но, весь свой трудовой ресурс (вся их карьера только в этой компании)1.
Институт исключения также известен праву другой скандинавской
страны – Норвегии. Решение об исключении в Норвегии принимает
суд, при этом с иском обращается общество. Однако перед этим об-
щее собрание участников должно простым большинством голосов
высказаться в пользу исключения, в свою очередь такое решение со-
брания принимается на основании предложения совета директоров.
Основания к исключению сформулированы непосредственно в зако-
не. Во-первых, участник может быть исключен, если он существенно
нарушил свои обязательства перед обществом, в том числе осущест-
вляя свои права недопустимым образом (например, путем публика-
ции конфиденциальной информации или в случае нарушения запрета
на конкуренцию). Во-вторых, требование об исключении может быть
предъявлено в случае серьезного и длительного конфликта интересов,
касающегося деятельности общества, а также при наличии иных важ-
ных причин, которые могут оправдать исключение. В Норвегии также
имеется небольшая практика применения меры в виде исключения,
которая демонстрирует, что участник может быть исключен в связи
с тем, что он не участвует в деятельности общества, не лоялен полити-
ке, проводимой обществом. Однако возможность исключения доступ-
на только в тех случаях, когда общество исчерпало все альтернативные
1
nance Mechanism and Minority Protection? P. 266 (fn. 60).
23
Глава I
способы решения конфликта (например, получило отказ на все пред-

ложения выкупить (по адекватной цене) долю участника)1.
В Бельгии возможность исключения участника закреплена в ст. 334
Закона о компаниях. Основания для исключения сформулированы очень
общо (весомые (уважительные) основания), в их число доктрина вклю-
чает три категории случаев: 1) злоупотребление позицией участника (как
мажоритарного, так и миноритарного); 2) нарушение обязанностей участ-
ника (например, недобросовестная конкуренция); 3) постоянные разно-
гласия между участниками. Таким образом, в Бельгии подход к оценке
оснований для исключения участника относительно широкий, посколь-
ку конфликты между участниками, нарушение интересов не только ком-
пании (например, как в Нидерландах), но и самих участников также мо-
гут являться основанием для применения указанных положений закона2.
Среди решений, предлагаемых законодательством и судебной прак-
тикой других стран, можно упомянуть ст. 34 Закона Республики Казах-
стан от 22.04.1998 № 220 «О товариществах с ограниченной и дополни-
тельной ответственностью»3, которая, во-первых, совершенно верно,
на наш взгляд, именует соответствующую конструкцию принудитель-
ным выкупом доли, во-вторых, формулирует основания ее применения
с использованием традиционной терминологии («причинение сущест-
венного вреда товариществу с ограниченной ответственностью»), что,
опять-таки, заслуживает поддержки, поскольку задает правильные ори-
ентиры для размышлений, в-третьих, требование об исключении предъ-
является самим товариществом на основании решения общего собра-
ния участников (подп. 9 п. 2 ст. 43 Закона), в-четвертых, устанавливает:
принудительный выкуп доли у участника товарищества с ограниченной
ответственностью осуществляется по рыночной цене, определенной не-
зависимым оценщиком. Последнее особенно актуально в свете полу-
чившей широкое распространение российской практики ущемления
прав участников на этапе выплаты им стоимости доли.
Интересные подходы демонстрирует эстонский законодатель. В со-
ответствии с § 167 Коммерческого кодекса Эстонии4 участник может
1
См.: Bråthen T. Controlling changes in the composition og shareholders of SME’s //
Company law and SMEs. M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters, 2010. P. 60–62.
2
См.: Kluiver H.J. de, Roest J. Op. cit. P. 72–73.
3
См.: http://ru.government.kz/docs/z980000220_20120112~1.htm
4
Текст Коммерческого кодекса Эстонии на английском языке см.: https://www.
riigiteataja.ee/tutvustus.html?m=3.
24
быть исключен по иску общества, в случае, если он без уважительной

причины не исполняет свои обязательства или иным образом причи-
нил обществу существенный вред, либо не исполняет обязательства или
не прекращает причинение вреда, несмотря на предупреждение обще-
ства. Требование от имени общества может быть подано участниками,
обладающими не менее 50% уставного капитала, если уставом не преду-
смотрен более высокий порог. В случае исключения участника его доля
продается с публичных торгов или иным избранным судом способом.
Из полученной суммы вычитаются разумные расходы на продажу доли,
оставшаяся часть возвращается исключенному участнику.
Давая общую оценку положениям эстонского законодательства от-
носительно исключения участника, можно отметить, что оно демон-
стрирует следование общеевропейским тенденциям, например, в части
формулирования оснований для исключения. Порог в 50% для предъ-
явления требования об исключении ставит барьер на пути исключе-
ния мажоритария. Впрочем, аналогичное ограничение встречается и в
законодательстве других европейских стран – например, Польши, где
участник общества может быть исключен по требованию лиц, владею-
щих свыше 50% долей в уставном капитале, при наличии особой при-
чины1. Как можно заметить, в части формулировки основания для ис-
ключения польский законодатель последовал примеру Германии, от-
казавшись от более или менее подробного раскрытия случаев, когда
участник может быть исключен.
6. Европейский союз
За последние десять лет процесс гармонизации законодательства,

в том числе корпоративного, в Европейском союзе стал более интен-
сивным. Были приняты новые директивы, направленные на регули-
рование наиболее важных вопросов корпоративного права, имеющие
особое значение для превращения Европейского союза в действитель-
но единое пространство с точки зрения правового регулирования пред-
принимательской деятельности2.
1
См.: Brodecki Z. Polish Business Law. Kluwer, 2003. P. 117.
2
Подробнее см.: Дубовицкая Е.А. Европейское корпоративное право. 2-е изд.,
перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008.
25
Глава I
Логическим развитием идеи свободного перемещения капитала

на территории стран – участников Европейского союза стало созда-
ние наднациональных организационно-правовых форм юридических
лиц, среди которых в первую очередь следует упомянуть европей-
ское акционерное общество (Societas Europaea)1. Однако процессы
гармонизации не стоят на месте, и в прошлом десятилетии началась
активная разработка организационно-правовой формы, которая бы
опосредовала деятельность предприятий малого и среднего бизнеса
(так называемые SME – small and medium-sized enterprises), т.е., по су-
ществу общеевропейского общества с ограниченной ответственно-
стью. Опыт ЕС в подготовке указанной формы ведения бизнеса пред-
ставляет большой интерес, потому что, во-первых, иллюстрирует
подходы стран Европы к разнообразным вопросам корпоративного
права, многие из которых стоят на повестке дня и в России (напри-
мер, к требованиям к минимальному капиталу компаний); во-вто-
рых, соответствующая работа в ЕС всегда сопровождается множест-
вом обсуждений, в которых принимают участие как представители
доктрины, так и представители деловых кругов, проводятся специ-
альные исследования (догматические, политико-правовые, эмпири-
ческие)2, что позволяет судить о последних тенденциях развития ев-
ропейского частного права.
Возвращаясь к теме настоящего исследования, отметим, что для
нас соответствующий проект, посвященный европейской частной
компании, также представляет интерес, поскольку содержит (точ-
нее содержал, но об этом далее) положения, касающиеся исклю-
чения участника. Первая редакция проекта статута о европейской
частной компании3 (European private company4) (далее – проект) бы-
ла представлена общественности в июне 2008 г. В соответствии со
ст. 17 проекта суд может вынести решение об исключении участни-
ка, если тот причинил существенный вред интересам общества ли-
бо продолжение его участия в обществе отрицательно сказывается
1
См.: Дубовицкая Е.А. Указ. соч. С. 223–230.
2
Отчеты о некоторых результатах соответствующих исследований и обсуждений,
в том числе о результатах имплементации и применения директив см: http://ec.europa.
eu/internal_market/company/modern/index_en.htm.
3
См.: http://ec.europa.eu/internal_market/company/docs/epc/proposal_en.pdf.
4
Нередко в европейских источниках она именуется Societas Privata Europaea, отсюда
и встречающееся сокращение – SPE.
26
на нормальной деятельности общества. Также данная норма пря-

мо предусматривала, что суд может принять обеспечительные ме-
ры в виде запрета голосовать или осуществлять иные неимущест-
венные права участнику, в отношении которого рассматривается
вопрос об исключении.
Особое внимание европейский законодатель уделил процедурным
вопросам применения этой нормы. Так, ст. 17 проекта устанавливает,
что суд принимает соответствующее решение на основании заявления
общества и резолюции участников. Для принятия участниками реше-
2
ния об исключении требуется большинство в /3 голосов (п. 2 ст. 27).
Следовательно, указанная норма по существу позволяла бы исключить
только миноритарного участника. Более того, обращает на себя вни-
мание то, что некоторые авторы, комментируя проект и в том числе
ст. 17, описывали ее как положение, предусматривающее возможность
мажоритарных участников исключить миноритария1.
Далее на основе резолюции участников в суд должно обратить-
ся само общество в лице органов управления. Клювер и Ройст об-
ращают внимание на то, что такая процедура чревата множеством
проблем, одна из которых заключается в том, что участники не яв-
ляются лицами, участвующими в деле (истец – само общество), но
по результатам рассмотрения дела суд может в том числе обязать
их выкупить долю исключаемого (п. 3 ст. 17). Далее авторы говорят
о том, что подобная проблема не возникает в Нидерландах и Бель-
гии, где в суд с требованием об исключении обращаются участники2.
Ученые также высказывают критику в отношении неопределенной
формулировки оснований для исключения (в странах Сообщества
они могут пониматься по-разному): например, могут ли служить ос-
нованием для исключения действия, совершенные во вред участни-
кам общества, либо же имеет значение только оценка вреда, причи-
ненного обществу?3
Другие авторы подвергли критике положения проекта относитель-
но обязательности решения общего собрания участников по вопросу
исключения как условия для обращения в суд, поскольку, по их мне-
нию, необходимое большинство участников могло бы просто прийти
1
См.: Braak S. van den. The European Private Company, its Shareholders and its Credi-
tors // Utrecht Law Review. 2010. Vol. 6. No. 1. P. 11 (cм.: http://ssrn.com/abstract=1551272).
2
См.: Kluiver H.J. de, Roest J. Op. cit. P. 71–72, 76.
3
Ibid. P. 72.
27
Глава I
к консенсусу по вопросу исключения непосредственно перед обраще-

нием в суд1.
В дальнейшем в ходе активных обсуждений соответствующая статья
законопроекта претерпела существенные изменения. Так, ст. 17 проек-
та по состоянию на апрель 2009 г.2 содержала следующие существенные
новеллы: 1) прямо было закреплено, что участник, обладающий более
чем 50% голосов, не может быть исключен; 2) более подробно описана
процедура, согласно которой органы управления обществом могут об-
ратиться в суд с требованием об исключении участника (в частности,
предусматривается, что органы управления обществом должны сна-
чала направить нарушителю уведомление о необходимости прекра-
тить соответствующие действия, а также уточняется, что исключае-
мый не имеет права голоса на собрании, где рассматривается вопрос
об обращении в суд с требованием о его исключении); 3) специально
обращается внимание на то, что выплата стоимости доли исключен-
ному участнику должна проводиться без неоправданной задержки;
4) устанавливается более благоприятный режим, для того чтобы ис-
ключаемый самостоятельно продал свою долю другим участникам по
справедливой цене (если есть спор в отношении цены, то может быть
назначен по соглашению сторон либо судом эксперт); если никто из
участников не выразит желания на покупку либо не будет достигну-
то соглашение о цене, то доля может быть продана третьим лицам по
желанию исключаемого, и только если он не воспользуется этой воз-
можностью, суд принимает решение об исключении, при этом он дол-
жен определить, на кого возлагается обязанность ее выкупа (на дру-
гих участников и (или) на общество); 5) соответствующее требование
может быть предъявлено как обществом на основании соответствую-
щей резолюции участников, так и заинтересованными участниками
самостоятельно, однако закон оговаривает, что это возможно в случае
разногласия между сторонами, т.е., по всей видимости, сначала дол-
жна быть предпринята попытка принять резолюцию.
П. Дэвис констатировал, что проект изначально включал в себя ре-
шения в том числе в отношении положений об исключении участни-
1
См.: Katuoka S., Česnulevičiūtė V. European private company: perspectives of legal reg-
ulation // Jurisprudence. 2012. Vol 19. № 1. P. 167 (см.: https://www3.mruni.eu/ojs/jurispru-
dence/article/download/10/10).
2
См.: http://www.europeanprivatecompany.eu/legal_texts/download/Council-April2009.pdf.
28
ка, которые не могли быть приняты всеми странами ЕС без сущест-

венных возражений вследствие разницы в подходах1.
И наконец, в мае 2011 г. по итогам всех обсуждений была представ-
лена новая редакция проекта, из которой ст. 17 была исключена; моти-
вом к этому послужило то, что подходы стран-участниц в отношении
вопросов исключения участника существенно различались, в связи с чем
было принято решение, в соответствии с которым они должны регули-
роваться национальным законодательством2. Отметим, что аналогич-
ным образом была исключена и ст. 18, которая была посвящена регу-
лированию права участника на выход в определенных обстоятельствах.
Такое решение подверглось критике в литературе. Так, М. Невил
в своей работе убедительно демонстрирует, что конфликты в деятель-
ности SME могут представлять серьезную проблему, в том числе с точ-
ки зрения соблюдения прав их участников (они фактически «заперты»
в компании), поэтому в любом случае в законодательстве необходимы
такие средства решения этих конфликтов, как исключение и выход, в то
же время, по мнению автора, нельзя оставлять эти вопросы на усмотре-
ние национальных законодателей, поскольку подходы стран слишком
сильно различаются (в одних странах соответствующие нормы отсутству-
ют, либо имеют крайне ограниченное применение, в других же – такие
правила отсутствуют в законе, но выводятся судами из общих правовых
принципов), что затруднит правоприменение, все это в конечном сче-
те противоречит основной идее выработки общеевропейского статута –
создать недорогую и простую в использовании организационно-право-
вую форму для нужд малых и средних предприятий3.
Между тем работа над проектом не завершена, поэтому, возмож-
но, мы еще увидим возвращение в него норм, посвященных исклю-
чению и выходу участника.
7. Выводы
Подводя итог краткого сравнительно-правового обзора, можно от-
метить, что праву большинства европейских стран знаком институт
1
См.: Davies P.L. The European Private Company (SPE): Uniformity, Flexibility, Com-
petition and the Persistence of National Laws. P. 22–24 (http://ssrn.com/abstract=1622293).
2
См.: http://www.europeanprivatecompany.eu/legal_texts/download/Hungarian-pres-
idency-Mai2011.pdf.
3
См.: Neville M. Conflicts in the European Private Company (SPE). P. 209-213.
29
Глава I
исключения участника, т.е. средство, позволяющее в определенных

обстоятельствах принудительно выкупить долю у участника против
его воли. В то же время рассмотренные правопорядки демонстриру-
ют значительное разнообразие в процедуре и основаниях исключения
участника (многие страны, возможно под влиянием правовой доктри-
ны Германии, избегают закрепления сколько-нибудь развернутого пе-
речня таких оснований, ограничиваясь общим выражением «сущест-
венные (уважительные, весомые) основания»; однако в большинстве
стран участник может быть исключен, если причиняет существенный
вред обществу или иным образом затрудняет деятельность общества).
Отдельные европейские страны только недавно ввели этот институт
в свое право (например, Дания). По-видимому, отмеченное разнооб-
разие стало препятствием для того, чтобы обсуждаемая конструкция
исключения участника нашла закрепление в проекте статута о евро-
пейской частной компании (SPE).
Глава II. Общая характеристика института
исключения участника
1. Природа института исключения участника
В соответствии с распространенной в отечественной доктрине точ-

кой зрения исключение участника представляет собой специальный
корпоративный способ защиты прав участников общества с ограни-
ченной ответственностью1, что является логическим продолжением
концепции корпоративных правоотношений как sui generis (хотя и кон-
статируется их гражданско-правовая природа).
Стремление развивать теорию корпоративного права путем обос-
нования особой правовой природы корпоративных правоотношений
во многом лишает эту область права той основы, на которой стоит на-
ука гражданского права, и нередко приводит к необходимости заново
подтверждать принципы, давно сформулированные применительно
к другим разделам гражданского права.
П. Цитович еще более ста лет назад, критикуя проект положения
об акционерных обществах, писал: «…в акционерном товариществе
мы встречаемся, прежде всего, с такими особенностями, которые мы
знаем уже из других отделов гражданского права; а если так, то даже
в силу одного этого акционерное товарищество из выспреннего ним-
ба административных поощрений, попечений, предупреждений и пре-
сечений низводится на обыденную, но зато более прочную почву гра-
жданского права… является одним из договорных отношений между
частными лицами, и больше ничего»2. Иными словами, разумно вос-
принимая мысль ученого, следует сделать вывод, что при регулиро-
1
См., например: Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория
и практика ее применения в хозяйственных обществах. М.: Статут, 2008. С. 425; Кузне-
цова Л.В. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью: прак-
тика применения действующего законодательства. М.: Юстицинформ, 2008. С. 37–42.
2
Цитович П. Проект положения об акционерных обществах // Журнал граждан-
ского и уголовного права. 1873. Кн. 6. Нояб. С. 204–205.
31
Глава II
вании правоотношений между участниками общества необходимо учи-

тывать принципы, положенные в основу традиционных разделов гра-
жданского права, в том числе договорного права. Из современных ав-
торов на это обращает внимание Д.И. Степанов, который также ука-
зывает на возможность анализа некоторых проблем корпоративного
права сквозь призму норм, посвященных обязательственному праву,
в частности ст. 428 ГК РФ1.
При рассмотрении этой темы важно уйти от нескончаемого спора
о терминах, который зачастую в современной российской доктрине
корпоративного права подменяет реальное исследование. В дальней-
шем, обсуждая сходство отношений, складывающихся между участ-
никами, и договорных отношений, мы ни в коем случае не проводим
параллели между ними, а лишь имеем целью подчеркнуть сходство,
выявить общие закономерности, оправдывающие применение не-
которых основополагающих норм договорного права (прежде всего
о расторжении договора). На наш взгляд, такой прагматический под-
ход, более продуктивен, чем попытка выстроить новую систему по-
нятий и принципов с нуля, ведущая к неспособности решить насущ-
ные практические задачи. Как кажется, близкую позицию отражают
и поправки в ГК РФ, согласно которым, например, в ст. 307.1 ГК РФ
(в редакции проекта федерального закона № 47538-6) предлагается
указать, что поскольку иное не установлено Кодексом, иными зако-
нами или не вытекает из существа соответствующих отношений, об-
щие положения об обязательствах применяются к требованиям, воз-
никшим из корпоративных отношений.
Однако вернемся к рассмотрению основной темы.
Несколько лиц (товарищей) соединяют свои вклады и совместно
действуют для извлечения прибыли или достижения иной не проти-
воречащей закону цели. Именно так характеризуется договор товари-
щества в п. 1 ст. 1041 ГК РФ, и именно так можно было бы охаракте-
ризовать любое хозяйственное общество (за исключением общества
с одним участником)2. Конструкция юридического лица сама по себе
1
См.: Степанов Д.И. Сделка учредителей и присоединение к ней последующих
участников // Вестник ВАС РФ. 2010. № 3.
2
По свидетельству Е.А. Суханова, в западноевропейском праве единство природы
хозяйственных обществ и товариществ отражается в понятии корпорации, под которым
понимается объединение частных лиц, добровольно созданных ими для достижения со-
вместных целей, при этом такое объединение не обязательно имеет правосубъектность
32
Общая характеристика института исключения участника
не изменяет квалификацию отношений между его участниками как

,
товарищеских1 2, и, более того, следует согласиться с Е.А. Сухановым
в том, что юридическое лицо выступает лишь способом обособления
имущества для целей участия в гражданском обороте3.
В то же время квалификация отношений между участниками в ка-
честве товарищеских – только первый шаг, который нужно сделать
для их правильного понимания.
К сожалению, нельзя утверждать, что в российской доктрине су-
ществуют строгие и непротиворечивые представления об обязатель-
ствах, связывающих участников договора простого товарищества. Ана-
лиз этого договора, основанный на буквальном толковании терми-
нологии, используемой в отечественном законодательстве («договор
простого товарищества (совместной деятельности)»), на наш взгляд,
приводит к неправильной расстановке акцентов и малопродуктивен4.
Мы попытаемся рассмотреть договор простого товарищества сквозь
призму категории «ведение общего дела».
Категория «ведение дела» была достаточно подробно исследо-
вана А.В. Егоровым, значительная часть работы которого была по-
священа анализу институтов, направленных на ведение чужого дела.
(см.: Суханов Е.А. Очерк сравнительного корпоративного права // Проблемы развития

частного права: Сборник статей к юбилею В.С. Ема / Отв. ред. Е.А. Суханов, Н.В. Коз-
лова. М.: Статут, 2011. С. 164 и приведенные ссылки).
1
Об этом В.Ю. Вольф писал еще в 20-е гг. прошлого века, комментируя взгляды не-
мецкой доктрины того времени (см.: Вольф В.Ю. Основы учения о товариществах и ак-
ционерных обществах. М., 1927. С. 8, 13–22), правда, необходимо сделать оговорку: автор
разделял договорные и уставные товарищества, к последним он относил акционерные
товарищества, хотя и те и другие, по мысли ученого, основаны на единых принципах.
2
Мысль о том, что общество является развитием договора товарищества, уже дав-
но высказывалась в литературе, подробный исторический обзор по этому поводу см.:
Каминка А.И. Акционерные компании: Юридическое исследование. Т. 1. СПб.: Типо-
литография А.Е. Ландау, 1902. С. 405 и сл.
3
См.: Российское гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 1: Общая часть. Вещное
право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные
права / Отв. ред. Е.А. Суханова. М.: Статут, 2010. С. 176 (автор главы – Е.А. Суханов).
4
В частности, обсуждение этого договора сводится к спорам о том, что следует по-
нимать под совместной деятельностью, обязательны ли вклады в общее имущество ли-
бо достаточно только совместной деятельности и т.п., т.е. к комментированию норм
ГК РФ: об указанной дискуссии см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право.
Книга пятая. В 2 т. Т. 1: Договоры о займе, банковском кредите и факторинге. Договоры,
направленные на создание коллективных образований. М.: Статут, 2006. С. 591–604 (ав-
тор главы – М.И. Брагинский).
33
Глава II
Так, по свидетельству А.В. Егорова, германская наука оперирует по-

нятием «ведение чужого дела» (Geschäftsbesorgung), под которым, со-
гласно господствующему мнению, понимается любая самостоятель-
ная деятельность экономического рода, осуществляемая в чужом ин-
тересе1. Отличительными признаками ведения чужих дел являются
самостоятельное соблюдение и защита (Wahrnehmung) чужих имуще-
ственных интересов, и при этом речь идет о таких вопросах, решение
которых принципиально является делом владельца имущества. Лицо,
которое осуществляет ведение чужого дела, оказывает поддержку вла-
дельцу имущества в заботе о нем, либо полностью снимает с его вла-
дельца всякую заботу о нем.
А.В. Егоров справедливо обращает внимание на то, что во всех
случаях, в которых кто-либо призван к тому, чтобы охранять в обо-
роте интересы другого лица путем управления его имуществом или
отдельными частями (предметами) этого имущества, защиты инте-
ресов в суде (душеприказчик, конкурсный управляющий, управляю-
щий наследством, член совета директоров хозяйственного общества,
управляющий делами хозяйственного общества, лицо, назначенное
управляющим в силу договора), проявляются определенные одно-
родные принципы: 1) ведущий дело обязан обходиться с вверенным
ему имуществом добросовестно и надежно; 2) он должен действовать
в чужом интересе с необходимой заботливостью; 3) он должен отчи-
тываться о своих действиях и выставлять счет за оказанные услуги то-
му, кто дал ему поручение2; 4) ему при определенных условиях возме-
щаются понесенные расходы3.
При этом А.В. Егоров на примере агентского договора (одного из
видов договоров о ведении чужого дела) отмечает, что отношения ме-
жду хозяином дела и агентом основаны на доверии, агент обязан де-
лать все возможное в интересах хозяина дела и ему не разрешается ста-
1
См.: Palandt. Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. München, 2000. S. 797
(цит. по: Егоров А.В. Агентский договор: опыт сравнительного анализа законодатель-
ных и теоретических конструкций // Ежегодник сравнительного правоведения. М.:
Норма, 2002. С. 122).
2
«Обязанность давать сведения, представить отчет и выдать все полученное лежит
на всяком, кто ведет чужое дело, т.е. дело, относящееся к чужой имущественной сфе-
ре», – писал Л.С. Таль (см.: Таль Л.С. Договор доверенности или поручения в проекте
Гражданского Уложения. СПб., 1911 С. 12).
3
См.: Егоров А.В. Указ. соч. С. 122–123; Он же. Понятие посредничества в граждан-
ском праве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 151–152.
34
вить себя в такое положение, при котором его личные интересы вхо-
дят в противоречие с его обязанностями по отношению к принципалу.
Также существует общая обязанность агента хранить верность своему
хозяину дела (Treuepflicht), которая проявляется в конкретных обязан-
ностях следовать его указаниям, сохранять конфиденциальность, над-
лежащим образом хранить вверенное имущество, не вступать в кон-
куренцию с принципалом1.
Представляется, что выводы, сделанные применительно к ведению
чужого дела, могут быть распространены на отношения, возникающие
из товарищества (ведения общего дела), с соответствующим уточне-
нием, что это деятельность, осуществляемая в общем интересе. Дело
становится общим постольку, поскольку результат, достигаемый да-
же действиями одного из участников договора товарищества, создает
последствия для всех2. Каждый участник получает юридическую воз-
можность создавать последствия для себя и других участников. Отно-
шения товарищей, находящихся во взаимной зависимости, носят до-
верительный характер. Соответственно каждый из товарищей обязан
обходиться с общим имуществом добросовестно и надежно, и в силу
договора должен действовать в общем интересе с необходимой забот-
ливостью и при необходимости должен отчитываться о своих действи-
ях перед остальными товарищами.
Указанная модель позволяет объяснить наличие соответствующих
обязанностей и у участников общества, если исходить из того, что ме-
жду ними имеются отношения, аналогичные по своей природе това-
рищеским, т.е. участники обязуются вести общее дело, направленное
на извлечение прибыли (это общая цель)3, где имущественные резуль-
1
См.: Егоров А.В. Агентский договор: опыт сравнительного анализа законодатель-
ных и теоретических конструкций. С. 135.
2
По выражению А.Б. Савельева, в результате совместной деятельности для каждой
стороны договора товарищества наступают одинаковые правовые последствия (см.: Са-
вельев А.Б. Договор простого товарищества в российском гражданском праве // Акту-
альные вопросы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского; Исследовательский
центр частного права; Российская школа частного права. М.: Статут, 1998. С. 278).
3
К похожим выводам приходит и В.А. Белов, который также пишет, что корпо-
ративными являются отношения по достижению общей цели. Однако автор квалифи-
цирует статус участника как некую особую корпоративную правоспособность. По его
мнению, никаких правоотношений между участниками (или между участниками и об-
ществом) не возникает, поскольку само по себе наличие статуса участника еще не да-
ет никаких субъективных прав и не возлагает обязанностей (подробнее см.: Белов В.А.
Гражданско-правовая форма корпоративных отношений (к проблеме так называемых
35
Глава II
таты совместной деятельности обособляются в виде юридического ли-

ца1. Действия (бездействие) каждого из участников, прежде всего го-
лосование, порождают последствия для общества, т.е. для всех.
Следовательно, отношения участников ООО носят доверительный
характер, они обязаны действовать в интересах общества (иначе говоря,
стремиться к достижению общей цели), в частности, стремиться к по-
лучению обществом прибыли. При этом участник связан требовани-
ем лояльности по отношению к обществу, т.е. он обязан руководство-
ваться его интересами и воздерживаться от действий, которые могут
причинить вред обществу, хотя бы они и были в его личных интере-
сах (например, не вступать в конкуренцию с обществом, в котором он
является участником)2. Как отмечается в литературе, не всегда просто
корпоративных правоотношений) // Корпоративное право: Актуальные проблемы тео-

рии и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. С. 161–225). Подробный разбор взгля-
дов В.А. Белова выходит за рамки нашего исследования, тем более что это было сде-
лано другими авторами (см.: Ломакин Д.В. Договоры об осуществлении прав участни-
ков хозяйственных обществ как новелла корпоративного законодательства // Вестник
ВАС РФ. 2009. № 8), отметим лишь, что по причинам, изложенным выше, мы никак
не можем согласиться с отсутствием правоотношения между участниками и в первую
очередь с отсутствием обязанности участвовать в управлении обществом, по крайней
мере применительно к ООО. При таком подходе общество превращается в аморфную
совокупность ничем не обязанных друг другу лиц, которые от случая к случаю извле-
кают выгоду из деятельности общества, что, очевидно, противоречит цели объедине-
ния участников в ООО – соединение усилий к достижению прибыли. Варьирующаяся
степень личного участия в управлении в каждом конкретном ООО еще не означает от-
сутствие обязанности прилагать усилия к достижению общей цели, по меньшей мере
не препятствуя деятельности общества и посещая общие собрания для участия в реше-
нии важных хозяйственных вопросов.
1
Тот факт, что за счет имущества, обособленного в юридическом лице, ведутся
расчеты с кредиторами и ответственность участников ограничена, обусловливает не-
обходимость выделения особой группы норм, направленных на защиту прав кредито-
ров. В частности, полномочия участников по управлению имуществом, обособленным
в юридическом лице, ограничены целым рядом процедурных требований и запретов:
например, о праве кредиторов требовать досрочного погашения в случае реорганиза-
ции или уменьшения уставного капитала (ст. 60 ГК РФ, ст. 20 Закона об ООО), об огра-
ничениях на распределение прибыли между участниками (ст. 29 Закона об ООО), а са-
мое главное, участники несут риск привлечения к ответственности перед кредиторами
за доведение до банкротства (ст. 10 Федерального закона «О несостоятельности (банк-
ротстве)»). Однако все это касается аспекта взаимоотношений с кредиторами и не из-
меняет товарищескую природу отношений между самими участниками.
2
Cм.: Sørensen K.E. Duty of Loyalty of Shareholders – A Possible Remedy for Conflicts
in SMEs? // Company Law and SMEs. M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters,
2010. P. 152–154.
36
определить, что есть «интересы общества», однако это понятие опре-

деленно покрывает продолжение деятельности и развитие общества1.
Упоминание нами применительно к участникам выражения «дей-
ствовать в интересах общества», используемого действующим ГК РФ
для характеристики обязанностей лиц, имеющих право действовать от
имени юридического лица (п. 3. ст. 53), не случайно. Это проистекает
из общей природы отношений между участниками общества – ведение
общего дела и между обществом и лицами, имеющими право действо-
вать от имени юридического лица, – ведение чужого дела. В обоих слу-
чаях лицо (участник либо соответственно лицо, действующее от име-
ни общества без доверенности) обязано использовать полученную воз-
можность влиять на положение другого лица (общества) добросовестно
и разумно. В то же время стандарт надлежащего исполнения обязан-
ности применительно к профессиональному менеджеру и к участнику
ООО различается: например, требования в части разумности (необхо-
димой заботливости) по отношению к участнику ООО гораздо меньше,
чем к лицам, входящим в органы управления (подробнее см. § 4 гл. III).
Кроме того, стоит учитывать, что участник может ограничить свое
участие в деятельности общества посещением общих собраний, в осталь-
ном положившись на органы управления, если только уставом обще-
ства на такого участника не возложены какие-либо дополнительные
обязанности. Однако даже в этом случае участник остается связан тре-
бованием лояльности, что подразумевает не препятствовать деятель-
ности общества, в том числе не причинять ему вред2.
Возможность такой аналогии подтверждает и немецкий профес-
сор К. Хопт, отмечая, что обязанность соблюдать лояльность участни-
1
Cм.: Sørensen K.E. Op. cit. P. 152–154.
2
Нельзя согласиться с утверждениями некоторых авторов о том, что обязанность
не причинять вред является чем-то отличным от фидуциарных обязанностей менеджмен-
та, поскольку наличие такой обязанности еще не означает, что участник обязан действо-
вать добросовестно и разумно в интересах общества (см.: Бойко Т.С. Исключение участ-
ника из общества с ограниченной ответственностью. Новые подходы ВАС РФ // Арби-
тражная практика. 2012. № 9. С. 23). Обязанность не причинять вред или, иначе говоря,
не препятствовать деятельности общества, является составной частью обязанности дей-
ствовать в его интересах. Кроме того, даже из содержания Обзора видно, что обязанно-
сти участника ООО не исчерпываются этим, как минимум требуется посещение общего
собрания для участия в решении важных хозяйственных вопросов (п. 6 Обзора). В таком
случае участник уже мало чем отличается от члена коллегиального органа (например, на-
блюдательного совета), полномочия которого также сводятся к голосованию и который
в силу п. 3 ст. 53 ГК РФ связан фидуциарными обязанностями.
37
Глава II
ков общества и аналогичная обязанность лиц, осуществляющих веде-

ние чужого дела, имеют определенное сходство (в возникающих про-
блемах (прежде всего конфликт интересов) и средствах их решения)1.
В европейской доктрине активно дискутируется тематика фидуци-
арных обязанностей участников корпорации. Как отмечается, одним
из средств регулирования поведения участников, выработанных гер-
манским правом, выступает признание участников субъектами обя-
занности лояльности (Treuepflicht) как по отношению к обществу,
так и по отношению к другим участникам; основанием для призна-
ния этой обязанности за участниками является то, что отношения ме-
жду участниками носят не только капиталистический, но и во мно-
гом персональный характер: в их отношениях присутствует высокая
степень сотрудничества и персонального доверия; применительно
к контролирующему участнику в доктрине также отмечается, что он
имеет значительные возможности оказывать влияние на управление
обществом, в связи с чем на него возложена обязанность при реали-
зации своих возможностей принимать во внимание интересы обще-
ства и других участников, содействовать достижению целей общества,
воздерживаться от причинения вреда обществу и другим участникам2.
К похожим результатам пришли в США3; в Великобритании право
выработало средство защиты от несправедливого причинения вреда
1
См.: Хопт К. Представление интересов и конфликты интересов в современном
акционерном, банковском и профессиональном праве (к догматике современного пра-
вового регулирования ведения чужих дел) // Вестник гражданского права. 2008. № 2.
С. 227 (сн. 3).
2
См.: Wirth G., Greene M., Arnold M. Corporate Law in Germany. C.H. Beck, 2004. P. 21;
Müller K.J. Op. cit. P. 57; Sørensen K.E. Op. cit. P. 130–131; Conac P.-H., Enriques L., Gelter M.,
Constraining Dominant Shareholders’ Self-Dealing: The Legal Framework in France, Germa-
ny, and Italy // European Company and Financial Law Review. Vol. 4. No. 4. 2007; ECGI –
Law Working Paper No. 88/2007. P. 501 (http://ssrn.com/abstract=1532221); Pistor K., Xu C.
Fiduciary Duty in Transitional Civil Law Jurisdictions Lessons from the Incomplete Law The-
ory. P. 29–32 (http://ssrn.com/abstract=343480). Также на русском языке о фидуциарных
обязанностях участников в доктрине Германии см.: Нанаева Э.А. Гражданско-правовая
ответственность основного общества (товарищества) по обязательствам дочернего
общества в праве России и Германии: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 70–77.
3
Cм.: Sørensen K.E. Op. cit. P. 136–138; Donald D.C. Shareholder Voice and Its Oppo-
nents // Working Paper Series No. 40. 2005. P. 16–19 (см.: http://www.ilf-frankfurt.de/uploads/
media/ILF_WP_040.pdf). Краткий обзор доктрины США по проблематике фидуциар-
ных обязанностей акционеров см.: Степанов Д. Ответственность акционера перед ак-
ционером: возможна ли постановка такой проблемы? // Корпоративный юрист. 2008.
№ 11 (СПС «КонсультантПлюс»).
38
(unfair prejudice) участникам, в основе которого также лежит предпо-

ложение о том, что участник, пользуясь своим влиянием в обществе,
не вправе нарушать законные интересы других участников, что очень
напоминает, по крайней мере функционально, конструкцию обязан-
ности лояльности1; в ст. 803 Швейцарского обязательственного зако-
на2 указано, что участники обязаны воздерживаться от всего, что на-
носит вред ущерб интересам общества.
Некоторые авторы также отмечают, что именно в Германии кон-
цепция обязанности лояльности участников получила наибольшее
развитие. Так, доктрина и судебная практика этой страны признают
наличие такой обязанности не только за контролирующими, но и за
миноритарными участниками; все это в конечном счете выражается
общей формулой: объем соответствующей обязанности зависит от сте-
пени влияния на дела компании3.
Признание наличия обязанности лояльности у участников име-
ет большое значение именно для стран с континентальной системой
права, которые характеризуются концентрированной собственностью,
т.е. наличием контролирующего участника, тогда как в странах обще-
го права особое значение придается фидуциарным обязанностям ме-
неджмента. П. Дэвис отмечает, что бóльшая концентрация пакетов ак-
ций в континентальной Европе в какой-то степени даже делает бес-
полезной конструкцию фидуциарных обязанностей директоров как
средства контроля за ними, поскольку мажоритарный участник мо-
жет выполнять эти функции и без этого4.
Вопрос последствий нарушения фидуциарных обязанностей в раз-
ных странах решается неодинаково. Однако, как отмечается, в некото-
рых странах возможным последствием является в том числе выкуп доли
(акций) лица, которое нарушило свои обязанности5, т. е. по существу
1
См.: Cahn A., Donald D.C. Comparative company law: text and cases on the laws govern-
ing corporations in Germany, the UK and the USA. Cambridge University Press, 2010. P. 576.
2
Здесь и далее ссылки на текст Швейцарского обязательственного закона приводят-
ся по следующему изданию: Швейцарский обязательственный закон. Федеральный закон
о дополнении Швейцарского гражданского кодекса (часть пятая: Обязательственный за-
кон) от 30 марта 1911 г. (по состоянию на 1 марта 2012 г.) / пер. с нем., фр. Н.И. Гайда-
енко-Шер, М. Шер. М.: Инфотропик Медиа, 2012.
3
Cм.: Sørensen K.E. Op. cit. P. 130–131, 139.
4
См.: Davies P.L. The European Private Company (SPE): Uniformity, Flexibility, Com-
petition and the Persistence of National Laws. P. 21 (fn. 73).
5
Cм.: Sørensen K.E. Op. cit. P. 167.
39
Глава II
его исключение. В частности, в Германии исключение участника мо-

жет последовать за нарушение им своих фидуциарных обязанностей1.
На наш взгляд, нарушение участниками обязанности действовать
в интересах общества, так же как и нарушение агентом в отношениях
по ведению чужого дела обязанности действовать в интересах хозяи-
на дела, может служить основанием для принудительного прекраще-
ния этих отношений.
С учетом изложенного можно сделать промежуточный вывод: ис-
ключение представляет собой санкцию за нарушение обязанности
участника действовать в интересах общества.
Такая квалификация исключения участника как санкции не проти-
воречит и содержанию ст. 10 Закона об ООО в части оснований к ис-
ключению: 1) грубое нарушение обязанностей участника; 2) действия
(бездействие), которые делают невозможной деятельность общества или
существенно ее затрудняют, вполне укладывающихся в единую форму-
лировку – нарушение обязанности действовать в интересах общества2.
Можно также сослаться на содержание Обзора, который, насколько
нам известно, впервые в российском позитивном праве открыто при-
знал наличие у участников обязанности действовать в интересах об-
щества (см. абз. 4 п. 4 Обзора: «при голосовании на собрании участни-
ки общества в силу имеющейся у них обязанности не причинять вред
обществу также должны действовать в интересах общества») в контек-
сте исключения участника.
В судебной практике и до принятия Обзора также можно было
встретить косвенную поддержку этой позиции. Так, при рассмотрении
дел об исключении участника суды нередко указывали, что участник
общества при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей
должен действовать в интересах общества добросовестно и разумно3,
хотя, конечно, это еще не было осознанной концепцией.
В российской доктрине, как правило, обсуждение института исклю-
чения участника сводится к спору о том, относится ли ООО к объедине-
1
См.: Wirth G., Greene M., Arnold M. Op. cit. P. 22.
2
Не случайно ВАС РФ в заголовке п. 1 Обзора выбрал ст. 10 Закона об ООО в каче-
стве опоры в позитивном праве для вывода о наличии у участника обязанности не при-
чинять вред: если исключение наступает в качестве последствия действий (бездействия)
участника, затруднивших деятельность общества (причинение вреда), следовательно,
участник обязан стремиться к тому, чтобы деятельность общества успешно продолжалась.
3
См. постановление ФАС Уральского округа от 27.10.2009 по делу № А50-5799/2009.
40
нию капиталов или лиц. Нельзя не отметить, что данный спор ведется
в российской литературе с начала 1990-х гг. без добавления каких-либо
новых аргументов. Сторонники того, что ООО – это объединение ка-
питалов, выступают против наличия этого института1, соответственно
противоположная позиция заключается в том, что ООО – это «гибрид-
ная» (между акционерными обществом и товариществом) организаци-
онно-правовая форма, и институт исключения участника вполне при-
емлем2. Если отвлечься от этой довольно условной классификации3,
можно констатировать, что вопрос заключается в том, существуют ли
у участника какие-либо обязанности помимо внесения вклада в устав-
ный капитал, за нарушение которых он может быть исключен. Думает-
ся, что с учетом упомянутой выше дискуссии о наличии у участников
обязанности действовать в интересах общества ответ на вопрос должен
быть положительный. Следовательно, если оставаться в традициях рос-
сийской доктрины, мы также придем к выводу о том, что исключение
представляет собой санкцию за нарушение обязанностей участника.
В литературе также высказываются доводы против того, чтобы рас-
сматривать исключение участника в качестве санкции для недобросо-
вестного участника, на том основании, что последствия исключения
совпадают с последствием выхода – в обоих случаях это выплата дей-
ствительной стоимости доли4. Однако это неубедительный аргумент,
поскольку он совершенно не опровергает возможности квалифика-
ции исключения как последствия нарушения, так же как сходство по-
следствий прекращения договора в связи с отказом от него одной из
сторон и расторжения договора в связи с его нарушением не означает,
1
См.: Зинченко С.А., Галов В.В. Собственность и производные вещные права: тео-
рия и практика. Ростов н/Д, 2003. С. 104; Тарасенко Ю.А. О развитии коммерческих
организационно-правовых форм в России (на примере хозяйственных товариществ
и обществ) // Корпорации и учреждения: Сборник статей / Отв. ред. М.А. Рожкова.
М.: Статут, 2007. С. 39.
2
См.: Урюжникова А.В. Проблемы правового регулирования выбытия участника
из общества с ограниченной ответственностью: Дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д,
2009. С. 86–87; Серова О.А. Право собственности общества с ограниченной ответствен-
ностью: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 7.
3
Так, еще дореволюционный ученый В.С. Садовский применительно к этой клас-
сификации отмечал, что «в сущности нет ни одного товарищества, которое бы состоя-
ло бы исключительно из лиц, или исключительно из капиталов» (см.: Садовский В.С.
О товариществе как юридическом лице // Журнал Министерства юстиции. 1897. № 10.
Дек. С. 68).
4
См.: Урюжникова А.В. Указ. соч. С. 90.
41
Глава II
что последнее нельзя назвать санкцией, т.е. последствием нарушения

договора. На наш взгляд, отмечаемое сходство последствий лишь под-
черкивает родство институтов исключения и выхода – оба они пред-
ставляют собой расторжение «договора».
В целом изложенный нами подход к толкованию ст. 10 Закона об
ООО основан на «договорном» понимании общества с ограниченной
ответственностью (под «договором» понимается «договор о ведении
общего дела, направленного на извлечение прибыли»), т.е. исключе-
ние участника по существу представляет собой частный случай рас-
торжения «договора» в случае его нарушения (п. 2 ст. 450 ГК РФ)1.
1
Помимо аналогии с договорным правом (участники взаимно обязываются совмест-
но действовать для извлечения прибыли, нарушение этой обязанности есть наруше-
ние договора) сделанный нами вывод можно обосновать и через более общие прин-
ципы гражданского права, в первую очередь через связанность обещанием (pacta
sunt servanda). Называть такое обещание обязательством применительно к участникам
общества или искать для этого новый термин в конечном счете вопрос классификации.
Вместе с тем отказ от договорного подхода, как мы уже указывали в начале параграфа,
кажется неудачным решением, поскольку уход в общие положения есть не что иное,
как игнорирование исторического наследия, которое в случае с договорным правом ба-
зируется на многовековой традиции. Так, в ряде случаев авторы, дистанцировавшись
от «договорного» подхода к рассмотрению корпоративных правоотношений, пытают-
ся опереться на опыт советской доктрины, сформулировавшей ряд категорий высокой
степени абстракции (в современном законодательстве отражением этого является ст. 12
ГК РФ, которая оперирует такими понятиями, как «прекращение и изменение право-
отношения»). Например, Д.В. Ломакин (основной сторонник теории корпоративных
правоотношений, определяющей их как особый вид гражданско-правовых отноше-
ний) характеризует исключение участника как разновидность государственно-прину-
дительных мер регулятивного характера, частное проявление такого способа защиты,
как изменение и прекращение правоотношения (см.: Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 432).
К сожалению, такое определение никак не помогает раскрыть хоть какие-то ориенти-
ры в отношении оснований исключения. Характерно, что автор отталкивается в своих
рассуждениях от оснований для исключения, установленных законом, никак их не ана-
лизируя (почему именно эти основания, а не другие? отвечают ли они существу отно-
шений?), лишь вскользь упоминая, что исключение участника возможно «в случае гру-
бого нарушения обязанностей, как предусмотренных законом, так и оговоренных уч-
редительными документами общества», текст закона становится некой предпосланной
мудростью. Аналогичные претензии могут быть адресованы Л.В. Кузнецовой, которая
квалифицирует исключение участника как «принудительное, осуществляемое в судеб-
ном порядке прекращение корпоративных правоотношений, складывающихся между
участником общества с ограниченной ответственностью, другими его участниками и са-
мим обществом, сопряженное для данного участника с одновременной утратой корпо-
ративного статуса и права на долю в уставном капитале общества» (Кузнецова Л.В. Указ.
соч. С. 42). Подобные описания, к сожалению, вряд ли способны дать знаний больше,
чем дает банальное прочтение текста закона.
42
В рамках такой аналогии предполагается, что действия (бездей-

ствие) участника общества, составляющие нарушение обязанности
действовать в интересах общества, квалифицируются как нарушение
«договора о ведении общего дела», а значит, дают право другим участ-
никам требовать изменения договора путем устранения нарушителя
из числа участников.
Своеобразное признание договорной природы иска об исключе-
нии участника содержалось в п. 28 постановления Пленума ВС РФ
и ВАС РФ от 01.07.1996 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных
с применением части первой Гражданского кодекса Российской Фе-
дерации», содержащем следующее разъяснение: учитывая, что исклю-
чение участника из общества с ограниченной ответственностью или
общества с дополнительной ответственностью фактически является
изменением условий соответствующего учредительного договора (рас-
торжением его в отношении данного участника), таковое может быть
осуществлено лишь в случаях, предусмотренных законом или учреди-
тельными документами общества, а также при существенном наруше-
нии соответствующим участником общества условий учредительного
договора (ст. 450 ГК РФ).
Данное разъяснение, впрочем, в настоящее время утратило акту-
альность по причине того, что учредительный договор больше не от-
носится к учредительным документам. Формально ВАС РФ указывал
на то, что исключение представляет собой последствие нарушения
учредительного договора, т.е. не признавал прямо договорной при-
роды устава. Однако вряд ли можно заподозрить авторов упомянуто-
го постановления Пленума в непонимании того, что изменение учре-
дительного договора в случае существенного нарушения влекло так-
же лишение исключаемого участника доли.
В российской доктрине Е.А. Суханов еще более десяти лет назад от-
мечал, что исключение участника можно квалифицировать как измене-
ние договора по требованию одной из сторон (п. 2 ст. 450 ГК РФ), од-
нако при этом автор подчеркивал крайнюю условность такого вывода1.
Некоторые европейские авторы также обращают внимание на то,
что отношения между участниками непубличной компании по своей
природе ближе к отношениям между участниками товариществ – до-
1
См.: Суханов Е.А. Закон об обществах с ограниченной ответственностью // Хо-
зяйство и право. 1998. № 5. С. 47.
43
Глава II
говорных организационно-правовых форм, в связи с чем оправдано

применение подходов договорного права к решению проблем, возни-
кающих в этих отношениях, в частности, можно рассматривать исклю-
чение участника как последствие нарушения договора, т.е. если участ-
ник непубличной компании нарушает свои обязательства перед компа-
нией, подрывая тем самым отношения сотрудничества, либо имеются
иные весомые причины, он может быть исключен1.
Уже упоминавшийся испанский правовед Ф.Х. Фраминьян Сантас
в ходе исследования института исключения в различных организаци-
онно-правовых формах юридического лица испанского правопорядка
пришел к выводу о его единой природе. Институт исключения, по сло-
вам ученого, привязан не к виду организационно-правовой формы, а к
тому, что между участниками таких форм возникают обязательства, ко-
торые могут быть нарушены2. Правопорядок, имея в виду, что некото-
рые нарушения могут быть существенными с точки зрения оснований
заключенного между участниками соглашения о достижении общей
цели, дает возможность исключить участника-нарушителя3. Различие
же в основаниях для применения этого средства в разных организаци-
онно-правовых формах обусловлено тем, что их участники несут раз-
ный объем обязанностей: например, в крупном акционерном обществе
возможность исключения по существу сведена лишь к неоплате акций,
хотя нельзя не учитывать наличие непубличных акционерных обществ
с небольшим количеством акционеров, т.е. имеющих персональный
элемент4. В то же время автор придерживается точки зрения, согласно
которой личные качества участника могут стать основанием для его ис-
ключения в силу принципа доброй совести, а не нарушения со сторо-
ны участника каких-либо обязательств (остальные участники не могут
добросовестно принуждаться к сотрудничеству с участником, личные
качества которого стали препятствием к совместной деятельности)5.
1
См.: Giertsen J. Company Law As a Contract Law Discipline // The Regulation of Com-
panies. M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters, 2003. P. 278-279, 285-286.
2
3
Ibidem.
4
Ibidem.
5
Ibid. P. 138–145. Однако автор признает, что такого рода широкое обоснование
как принцип добросовестности может быть использовано и применительно к случаям
нарушения участником своих обязательств (Ibid. P. 146). На наш взгляд, принцип
добросовестности является конструкцией, имеющей чрезвычайно размытые рамки,
и должен применяться непосредственно только в тех случаях, когда имеющиеся правовые
44
Помимо наличия обязанности действовать в интересах общества,

конечно же, нельзя игнорировать и важность доверия между участни-
ками, поскольку, осуществляя ведение общего дела, участники ООО
находятся во взаимной зависимости. Не случайно в п. 1 Обзора упо-
минается о том, что утрата доверия между участниками является од-
ним из оснований к исключению.
Это выдвигает на первый план значимость персонального состава
участников. Закон об ООО явно учитывает лично-доверительный ха-
рактер взаимоотношений участников, предлагая множество средств,
позволяющих контролировать состав участников: запрет на отчужде-
ние доли третьим лицам, согласие общего собрания на ее отчужде-
ние, преимущественное право приобретения отчуждаемой доли и т.п.
В этой связи можно согласиться с авторами, которые обращали
внимание на функцию института исключения как средства контроля
за персональным составом участников1.
Интересно, что по утверждениям некоторых авторов в Нидерландах
исключение участника может использоваться только в тех обществах,
в которых установлены ограничения на передачу доли (одобрение об-
щего собрания или совета директоров либо преимущественное право)2.
средства не приводят к справедливому результату, тогда как в случае личных качеств
участника, создающих препятствия для деятельности общества, исключение может быть
обосновано и через нарушение участником своего обязательства действовать в интере-
сах общества (подробнее см. § 3 гл. III).
1
См.: Петникова О.В. Специфика прав участников общества с ограниченной ответ-
ственностью // Право и экономика. 2000. № 3. С. 16. Одновременно это позволяет от-
ветить на вопрос о том, применима ли конструкция исключения в акционерных обще-
ствах, где акционеры также несут обязанность действовать в интересах общества, хотя
они в отличие от участников ООО, очевидно, гораздо слабее вовлечены в управление
им. На наш взгляд, исключение участника применимо только в тех юридических ли-
цах, где участники могут контролировать свой персональный состав, поскольку в ином
случае принудительное лишение лица статуса участника было бы бессмысленным, так
как он свободно мог бы в тот же момент вновь войти в состав участников. По этой при-
чине исключение вполне допустимо во всех непубличных обществах, в том числе в АО,
в которых законом и (или) уставом установлены средства контроля за персональным
составом участников. Кроме того, хотелось бы обратить внимание на то, что большин-
ство признаков, присущих ООО, могут быть с успехом обнаружены и во многих россий-
ских АО, а именно: значимость личного состава акционеров; затрудненность оборота
акций, граничащая с неликвидностью; личное участие в делах общества. Корпоратив-
ный конфликт между акционерами в таких обществах также не может быть решен пу-
тем отчуждения акций, следовательно, востребованы эффективные способы решения
такого рода конфликтов, среди которых есть и исключение.
2
См.: Driessen A. Op. cit. P. 132.
45
Глава II
В российской литературе встречается точка зрения об изначальной

неконструктивности императивного установления оснований к исклю-
чению участника. Так, С.А. Бабкин, оценивая мнения участников со-
ответствующей дискуссии в юридической литературе, вместо того, что-
бы присоединиться к какой-либо из точек зрения, ставит вопрос о не-
обходимости предоставления участникам обществ возможности самим
определять основания для исключения из общества, т.е. по сути о рас-
ширении диспозитивности в корпоративном праве1. Однако такая пози-
ция все же возвращает нас к исходной точке в поиске критерия, в соот-
ветствии с которым должна предоставляться возможность исключения
участника, в случае если стороны никак не высказались на этот счет.
Не следует слишком полагаться на разумное усмотрение участни-
ков общества, имея в виду проблему неполных контрактов, которая
заключается в том, что стороны в силу ограниченной рациональности
не могут предусмотреть в договоре заранее все возможные ситуации,
которые могут возникнуть в ходе его исполнения, либо наступление
каких-то обстоятельств настолько маловероятно, что стороны не при-
нимают их в расчет, и т.д.2 В этой связи хочется напомнить, что в рос-
сийском законе предусмотрена возможность расторжения (изменения)
договора в случае его существенного нарушения (ст. 450 ГК РФ), даже
если стороны, в том числе предприниматели, никак не урегулировали
этот вопрос в договоре. Мы не видим убедительных причин, почему
мы должны считать участников ООО более осмотрительными участ-
никами гражданского оборота, чем все остальные, и отказывать им
в возможности воспользоваться минимумом статутного регулирова-
ния в виде права потребовать исключения участника, который суще-
ственно нарушает изначальные договоренности (совместно действо-
вать в целях извлечения прибыли)3.
1
См.: Бабкин С.А. Принципы диспозитивности и свободы договора в корпоратив-
ном праве России // Корпоративное право: Актуальные проблемы теории и практики /
Под общ. ред. В.А. Белова. С. 148–150.
2
Об этом см.: Шаститко А. Неполные контракты: проблемы определения и моде-
лирования // Вопросы экономики. 2001. № 6. С. 80–99; Он же. Предметно-методоло-
гические особенности новой институциональной экономической теории // Вопросы
экономики. 2003. № 1. С. 29; Одинцова М.И. Институциональная экономика: Учебное
пособие. 3-е изд. М.: ГУ-ВШЭ, 2009. С. 198–202.
3
Следует отметить, что согласно данным опросов, отраженным в зарубежных иссле-
дованиях, большинство участников SME крайне редко предусматривают в своих уставах
какие-либо положения на случай конфликта, более того, на этапе учреждения компании
46
2. Существенность нарушения,
оправдывающая исключение участника
Вывод, сделанный в предыдущем параграфе, о том, что исключение
участника можно рассматривать как санкцию за нарушение обязан-
ности действовать в интересах общества, логично подводит к следую-
щему вопросу: о критериях применения этой санкции. Очевидно, что
не всякое нарушение обязанности может служить основанием для ис-
ключения участника (например, мелкое воровство канцелярских при-
надлежностей вряд ли можно положить в основу исключения участ-
ника крупного общества).
В поиске критерия может помочь все та же аналогия с договором
товарищества. Как мы уже указывали, исключение есть разновидность
расторжения договора, точнее, его изменение в связи с нарушением1.
В общем виде конструкция расторжения договора закреплена в п. 2
ст. 450 ГК РФ. Там же содержится и возможный критерий – сущест-
венность нарушения: существенным признается нарушение договора
одной из сторон, влекущее для другой стороны такой ущерб, что она
в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчиты-
вать при заключении договора.
Как отмечается, в понимании п. 2 ст. 450 ГК РФ акцент должен
быть сделан именно на неполучении обещанного по договору2, того,
ради чего заключался договор (иными словами, каузы).
В российской юридической литературе по вопросу каузы договора
товарищества высказывались сходные в общих чертах точки зрения.
они преисполнены оптимизма и вообще не склонны обращаться за юридической

консультацией (в том числе из-за стремления снизить издержки), т.е. отсутствие статутного
регулирования не замещается свободным усмотрением участников. К слову сказать, по тем
же причинам не находит подтверждения и довод о том, что участники специально выби-
рают форму общества с ограниченной ответственностью, поскольку она не предполагает
права выхода, – участники просто об этом не думают либо это не является для них решаю-
щим мотивом (см.: Neville M. Conflicts in the European Private Company (SPE). P. 214–217).
1
В испанской доктрине отрицается возможность применения общей нормы о рас-
торжении договора к случаям исключения участника ввиду наличия специальной нор-
мы об исключении, в то же время признается теоретическая связь институтов исклю-
чения участника и расторжения договора (см.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 19–20;
Sánchez Ruiz M. Op. cit. P. 82–91).
2
См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие
положения. 2-е изд. М.: Статут, 2003. С. 437 (автор главы – М.И. Брагинский).
47
Глава II
Так, М.И. Брагинский отмечал, что общая цель составляет в этом до-
говоре то, что можно считать каузой1. Более точным видится определе-
ние каузы договора товарищества, предложенное А.В. Кашаниным, –
совместная деятельность по достижению определенной цели2, в кото-
ром совершенно верно делается акцент на том, что, заключая договор
товарищества, каждая сторона рассчитывает на действия иных участ-
ников для достижения общей цели.
Следовательно, неисполнение или ненадлежащее исполнение обя-
занностей, которое затрудняет или делает невозможным достижение об-
щей цели, а равно воспрепятствование в ее достижении со стороны лю-
бого из участников должны оцениваться как существенное нарушение
договора, в нашем случае – как основание для исключения участника3.
В рамках такого подхода находят объяснение положения ст. 10 За-
кона об ООО, которая говорит о том, что участник может быть ис-
ключен, если своими действиями (бездействием) делает невозможной
деятельность общества или существенно ее затрудняет. Деятельность
общества в данном контексте можно понимать как достижение цели
любой коммерческой организации – извлечение и распределение сре-
ди участников прибыли (ст. 50 ГК РФ). Иными словами, нарушение
лишь тогда может признаваться достаточным основанием для исклю-
чения, когда оно создает препятствия для деятельности общества, т.е.
для извлечения и распределения прибыли (общей цели).
1
См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга пятая. В 2 т. Т. 1:
Договоры о займе, банковском кредите и факторинге. Договоры, направленные на со-
здание коллективных образований. М.: Статут, 2006. С. 600 (автор главы – М.И. Бра-
гинский).
2
См.: Кашанин А.В. Кауза сделки в гражданском праве: дис. ... канд. юрид. наук.
М., 2002. С. 146.
3
В данном случае мы идем на некоторое упрощение. Формулировка п. 2 ст. 450
ГК РФ, очевидно, рассчитана на синаллагматический договор, о возможности квали-
фикации в качестве которого договора товарищества в российской литературе выска-
зывались сомнения (об этой дискуссии см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Дого-
ворное право. Книга пятая. В 2 т. Т. 1: Договоры о займе, банковском кредите и фак-
торинге. Договоры, направленные на создание коллективных образований. С. 600–601
(автор главы – М.И. Брагинский)). В испанской доктрине данный вопрос также яв-
ляется спорным, в то же время в литературе имеет место точка зрения, согласно кото-
рой под синаллагмой в товариществе следует понимать следующее: товарищ обязует-
ся внести вклад и содействовать достижению общей цели при условии, что все осталь-
ные товарищи взаимно принимают на себя те же обязанности (cм.: Sánchez Ruiz M.
Op. cit. P. 85), соответственно конструкция расторжения договора легко накладывается
на институт исключения.
48
Эта идея пронизывает и все базовые пункты Обзора:

1) п. 1 – «…мера в виде исключения участника подлежит приме-
нению в случаях, когда лицо совершает действия, заведомо влекущие
вред для общества, тем самым нарушая доверие между его участника-
ми и препятствуя продолжению нормальной деятельности общества (вы-
делено нами. – А.К.)»;
2) п. 2 – «совершение участником общества с ограниченной ответ-
ственностью действий, заведомо противоречащих интересам обще-
ства, при выполнении функций единоличного исполнительного ор-
гана может являться основанием для исключения такого участника из
общества, если эти действия причинили обществу значительный вред
и (или) сделали невозможной деятельность общества либо существенно
ее затруднили (выделено нами. – А.К.)»;
3) пункт 3 – «совершение участником общества с ограниченной от-
ветственностью действий, заведомо противоречащих интересам обще-
ства, при осуществлении полномочий, предоставленных ему на осно-
вании доверенности, выданной обществом, может являться основани-
ем для исключения такого участника из общества, если эти действия
причинили обществу значительный вред и (или) сделали невозмож-
ной деятельность общества либо существенно ее затруднили (выделено
нами. – А.К.)»;
4) п. 4 – «Голосование участника по вопросам повестки дня обще-
го собрания участников общества с ограниченной ответственностью,
а равно систематическое уклонение от участия в собраниях могут яв-
ляться основанием для исключения участника из общества, если та-
кие действия (бездействие) причиняют значительный вред обществу
или делают невозможной деятельность общества либо существенно ее
затрудняют (выделено нами. – А.К.)».
Как видно из процитированных положений Обзора, ВАС РФ также
использовал критерий «значительный вред», который, однако, впол-
не укладывается в уже названный нами критерий «создание препят-
ствий» для деятельности общества, поскольку значительность вреда
оценивается в том числе с учетом того, какие последствия для обще-
ства возникли вследствие его причинения.
В этой связи нельзя согласиться с точкой зрения Л.В. Кузнецовой,
которая полагает, что основания к исключению, перечисленные в ст. 10
Закона об ООО: 1) грубое нарушение обязанностей и 2) создание пре-
пятствий в деятельности общества, – являются самостоятельными,
49
Глава II
при этом автор критикует судебную практику за то, что она смешивает
эти основания1. Учитывая вышесказанное, суды вполне обоснованно
устанавливают наличие критерия существенности нарушения приме-
нительно к любым действиям (бездействию) исключаемого участни-
ка. Градация законом оснований для исключения не влияет на их об-
щую квалификацию в качестве нарушения обязанности действовать
в интересах общества.
Обращаясь к зарубежному опыту, можно упомянуть, что, как пишет
Ф.Х. Фраминьян Сантас, несмотря на умолчание испанского закона, та-
кая мера, как исключение, подлежит применению лишь в крайнем слу-
чае, нарушение должно быть существенным, при этом автор уточняет,
что критерий, который бы позволил судить о возможности исключения,
был сформулирован в доктрине еще применительно к Закону об ООО
1953 г., и основывался на каузе товарищеского соглашения, в качестве
которой, по мнению ряда испанских ученых, выступает совокупность
общей цели и общей деятельности2. Следовательно, невозможно требо-
вать от участников продолжать сотрудничество в соответствии с дого-
вором (на первоначальных условиях), когда нарушитель препятствует
деятельности общества и достижению общей цели3. М. Санчес Руис вы-
сказывает аналогичную позицию, говоря о том, что исключение приме-
нимо в условиях, когда нарушение обязательств со стороны участника
повлияло или может повлиять на достижение общих целей4.
Любопытный пример родства институтов исключения и растор-
жения договора демонстрирует эстонское законодательство. Как мы
1
В пользу самостоятельности двух оснований для исключения (правда, автор огова-
ривается: самостоятельность эта относительная), установленных ст. 10 Закона об ООО,
Л.В. Кузнецова указывает на то, что они перечисляются в тексте закона через союз
«либо» (см.: Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 65, 73). Во-первых, нам не кажется убедитель-
ной аргументация, основанная только на грамматическом толковании текста закона,
во-вторых, дизъюнкция (логическая операция, для описания которой используется
в том числе союз «либо») может быть как альтернативная (строгая), т.е. предполагает
наличие только одного из двух обстоятельств, так и нестрогая, т.е. допускающая в том
числе наличие обоих обстоятельств одновременно (это означает, что хотя бы одно из
обстоятельств имеет место, но могут быть и оба, например: «писатели могут быть либо
поэтами, либо прозаиками», здесь не исключается вариант, когда писатель может быть
и тем и другим), следовательно, подлинный смысл союза «либо» устанавливается толь-
ко в конкретном контексте.
2
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 22 (fn. 32).
3
Ibid. P. 22.
4
Cм.: Sánchez Ruiz M. Op. cit. P. 192.
50
уже упоминали, в соответствии с § 167 Коммерческого кодекса Эсто-

нии участник может быть исключен по иску общества в случае, если
он без уважительной причины не исполняет свои обязательства или
иным образом причинил обществу существенный вред либо не испол-
няет обязательство или не прекращает причинение вреда, несмотря на пре-
дупреждение общества (выделено нами. – А.К.). Данная формулиров-
ка напоминает немецкое правило о расторжении договора – Nachfrist
(альтернативу концепции существенного нарушения), согласно кото-
рому договор может быть расторгнут в случае нарушения, если потер-
певший направил другой стороне договора извещение о необходимо-
сти прекращения нарушения и (или) устранения его последствий, но
контрагент не сделал этого в разумный срок1.
Российская судебная практика выработала и иной критерий при-
менения меры в виде исключения участника, который условно мож-
но обозначить как критерий неустранимости. Он также поддержива-
ется и в российской доктрине2.
Суды указывают, что обязательным признаком действий (бездей-
ствия) участника, влекущих за собой невозможность деятельности об-
щества или существенно ее затрудняющих, является такой признак,
как неустранимый характер негативных последствий соответствующих
действий (бездействия), т.е. действия (бездействие) участника дол-
жны создавать настолько серьезные препятствия в деятельности об-
щества, что они не могут быть преодолены никаким другим образом,
кроме как прекращением его участия в юридическом лице. Также су-
ды при этом добавляют, что исключение участника из общества явля-
ется крайней мерой, связанной с лишением права на долю в уставном
капитале общества, поэтому оно может применяться лишь тогда, ко-
гда последствия действий участника по неучастию в общем собрании
участников общества не могут быть устранены без лишения наруши-
теля возможности участвовать в управлении обществом3.
1
Подробнее см.: Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования
расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гражданском праве:
Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 39–45, 279–289 (см.: http://www.m-logos.ru/img/
file/806995605_doktorskaya.pdf).
2
См.: Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 77–78.
3
См.: постановления ФАС Московского округа от 27.08.2012 по делу № А40-103751/11;
ФАС Поволжского округа от 07.09.2012 по делу № А65-857/2012; ФАС Центрально-
го округа от 01.11.2011 по делу № А14-11423/2010; ФАС Западно-Сибирского округа
от 21.03.2012 по делу № А45-10224/2011.
51
Глава II
Представляется, что используемые судами формулировки несут

в себе опасность дословного понимания этого критерия, например,
такого: нарушение участника нельзя устранить иным путем, кроме как
исключить его. Однако очевидно, что практически любое нарушение
участника не имеет в полном смысле этого слова «неустранимый» ха-
рактер (например, участник-директор продал всю недвижимость об-
щества по существенно заниженной цене, можно ли это устранить?)
Да, можно оспорить сделку, и уж если доводить до абсурда, то сложно
отрицать, что деятельность общества формально может продолжать-
ся и без этой недвижимости1. Если участник начинает конкурировать
с обществом, можно ли это устранить? Опять-таки, да.
Однако во многих случаях, несмотря на формальную устранимость
последствий нарушения, доверие к лицу оказывается подорвано, и дру-
гие участники не готовы продолжать с ним сотрудничество, т.е. суще-
ственно затрудняется или становится невозможным продолжение дея-
тельности общества, что является основанием к исключению наруши-
теля (ст. 10 Закона об ООО).
Доведение критерия неустранимости до логического конца при-
водит к невозможности исключения в связи с абсолютным большин-
ством нарушений участника и по существу обесценивает конструкцию
исключения участника в качестве способа разрешения корпоративного
конфликта. Если же исходить из менее буквального понимания этого
критерия, то необходимость в нем отпадает, поскольку он ничего не до-
бавляет к основному критерию: действия (бездействие) участника, ко-
торые привели к существенным затруднениям в деятельности общества.
В этой связи полагаем, что критерий неустранимости не должен ис-
пользоваться при оценке наличия оснований к исключению участника.
3. Вина как условие для исключения участника

Статья 10 Закона об ООО обходит молчанием вопрос об учете вины
нарушившего участника. В то же время подп. «в» п. 17 постановления
Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 09.12.1999 № 90/14 «О некото-
1
Именно довод о возможности заниматься иным видом предпринимательской дея-
тельности был использован судом в одном из дел, где ответчик-мажоритарий голосовал
за одобрение сделки по продаже по заведомо заниженной цене недвижимости общества,
без которой его деятельность стала невозможной (см. постановление ФАС Волго-Вятского
округа от 02.07.2009 по делу № А29-9645/2008). Сложно назвать такой подход справедливым.
52
рых вопросах применения Федерального закона «Об обществах с огра-

ниченной ответственностью»» говорит о необходимости устанавли-
вать степень вины исключаемого участника: «...при решении вопроса
о том, является ли допущенное участником общества нарушение гру-
бым, необходимо, в частности, принимать во внимание степень его
вины, наступление (возможность наступления) негативных для об-
щества последствий». Однако из указанного разъяснения нельзя сде-
лать однозначного вывода. Полагаем, что положения Постановления
Пленума ВАС РФ можно трактовать и в том смысле, что наличие ви-
ны является важным, но не обязательным критерием для исключения.
Что касается Обзора, принятого в 2012 г., то нужно отметить,
что в тексте при описании характеристики действий исключаемого
участника часто используется слово «заведомо», которое имеет зна-
чение характеристики субъективной стороны нарушения со сторо-
ны участника.
В российской литературе некоторые авторы придерживаются по-
зиции, согласно которой исключение участника представляет собой
не только меру защиты, но и меру гражданско-правовой ответствен-
ности, следовательно, для исключения участника требуется устанав-
ливать наличие его вины1.
Представляется, что в данном случае мы сталкиваемся с общим во-
просом о необходимости учитывать вину при расторжении (измене-
нии) договора в связи с его нарушением. Применительно к вопросу
о расторжении договора, по свидетельству А.Г. Карапетова этот вопрос
не имеет однозначного решения, в зарубежной литературе представ-
лены противоположные точки зрения, при этом сам автор предлага-
ет оценивать, отвечает ли должник за нарушение в контексте оценки
существенности нарушения, не называя это виной2.
Ф.Х. Фраминьян Сантас, опираясь в том числе и на доктрину Гер-
мании, утверждает, что вина не является обязательным условием для
исключения участника, поскольку исключение, так же как и ликвида-
ция, преследует цель прекращения товарищеских отношений вслед-
ствие создания затруднений в деятельности и достижении общей це-
ли, и в этом смысле вина участника безразлична3.
1
2
Подробнее см.: Карапетов А.Г. Указ. соч. С. 45–46, 249–253.
3
53
Глава II
На наш взгляд, несмотря на аналогию исключения участника с рас-

торжением договора в связи с его нарушением, которую мы поддер-
живаем, нельзя уйти от учета вины участника.
Ранее мы пришли к выводу о том, что на участнике лежит обязанность
действовать в интересах общества (стремиться к достижению общей цели).
Указанный вывод основывался на том, что участников связывают отно-
шения по ведению общего дела, направленного на извлечение прибыли.
В литературе применительно к договорам о ведении чужого дела отме-
чалось, что они порождают обязательства по приложению максимальных
усилий к достижению результата, ключевой особенностью которых яв-
ляется то, что должник гарантирует не результат, а совершение всех дей-
ствий для его достижения, которые обычно совершаются разумным участ-
ником оборота в сравнимых обстоятельствах. Поэтому нарушение такого
обязательства имеет место только в тех случаях, когда должник действо-
вал не в соответствии с этим стандартом разумного участника оборота1.
Аналогичные стандарты исполнения обязательства применимы и к
обязательству, связывающему участников общества, – действовать
в интересах общества, стремясь к извлечению им прибыли (данное
обязательство тоже является обязательством по приложению усилий
к достижению результата): участник общества может считаться нару-
шившим свои обязательства, только если его поведение не отвечало
стандартам добросовестности и разумности, вследствие чего деятель-
ность общества затрудняется или становится невозможной. Этот под-
ход приводит к выводу о том, что если установлено нарушение со сто-
роны участника (нарушение обязанности действовать в интересах об-
щества добросовестно и разумно), то одновременно установлена ви-
на участника в понимании п. 2 ст. 401 ГК РФ.
4. Исковая давность по требованиям

об исключении участника
С учетом вывода о том, что исключение участника представляет со-
бой частное проявление правил о расторжении договора в связи с его
нарушением, нет никаких оснований для того, чтобы выводить тре-
бование об исключении из-под действия норм об исковой давности.
1
См.: Егоров А.В. Агентский договор: опыт сравнительного анализа законодатель-
ных и теоретических конструкций. С. 125–131.
54
Возможность применения норм об исковой давности к требова-

ниям об исключении участника поддерживается в судебной практи-
ке1 и российской доктрине2.
На наш взгляд, даже исходя из назначения института исключения
как способа восстановления деятельности общества путем устранения
препятствия в виде недобросовестного участника вряд ли было бы об-
основанным исключение участника за прошлые нарушения, если после
этого продолжительное время общество успешно функционировало3.
5. Альтернативные исключению участника меры
Как мы указывали выше, в зарубежной доктрине и судебной прак-

тике подчеркивается, что исключение участника допустимо в качестве
крайней меры, если отсутствует возможность применения иных мер
для разрешения конфликта.
Например, в Германии к числу иных мер относится принудитель-
ное назначение представителя, который бы осуществлял права участ-
ника (передача доли в доверительное управление). Однако Ф.Х. Фра-
миньян Сантас подвергает критике воззрения германской правовой
доктрины в этой части, поскольку, по мнению автора, в основу ин-
ститута представительства положена идея доверия, которое будет от-
сутствовать в случае назначенного представителя, те же аргументы
применимы и к доверительному управлению; кроме того, автор обра-
щает внимание на то, что участник не может избежать исключения,
назначив представителя4.
На наш взгляд, само по себе принудительное назначение предста-
вителя или доверительного управляющего не противоречит идее пред-
ставительства. Однако обычно это допускается в качестве временной
меры. Постоянное же применение этой меры вызывает серьезные со-
1
См. постановления ФАС Уральского округа от 12.01.2010 по делу № А71-3184/2009;
ФАС Поволжского округа от 06.10.2008 по делу № А12-3754/08; ФАС Восточно-Сибир-
ского округа от 23.01.2012 по делу № А78-1910/2011.
2
См.: Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 131.
3
Данный довод выдвигался и в судебной практике: например, в одном из дел суд,
отказывая в удовлетворении требования об исключении, помимо прочего использовал
довод о том, что с момента вменяемых нарушений прошло много времени (см. поста-
новление ФАС Центрального округа от 16.07.2012 по делу № А09-643/2010).
4
55
Глава II
мнения. Имея в виду особенности непубличных компаний, лицо бу-

дет лишено возможности выйти из общества, получив стоимость до-
ли, т.е. его денежные средства будут «заперты» в обществе под управ-
ление принудительно назначенного представителя. В то же время ес-
ли ответчик не возражает против таких мер, то это вполне допустимо.
Кроме того, в качестве альтернативной меры, очевидно, может вы-
ступать лишение участника полномочий единоличного исполнитель-
ного органа, члена совета директоров и т.п., а равно увольнение, ес-
ли участник является работником и, например, намеренно причинил
существенный вред обществу. Между тем кажется сомнительным, что
такие меры можно рассматривать в качестве альтернативы. Исходя из
важности поддержания доверия между участниками сохранение стату-
са участника за лицом, которое причинило вред обществу, продемон-
стрировав неспособность к сотрудничеству, нецелесообразно.
Кроме того, в качестве меры, альтернативной исключению участни-
ка, интересно обсудить возможность уменьшения доли в уставном капи-
тале участника по основаниям, перечисленным в ст. 10 Закона об ООО.
Как известно, альтернативой полному прекращению договора всегда
выступает, как это следует из ст. 450 ГК РФ, изменение договора. Приме-
нительно к исключению участника в качестве такой альтернативы могла
бы выступать мера в виде уменьшения доли участия в уставном капита-
ле общества, принадлежащей нарушителю. На первый взгляд частичное
исключение влечет меньшие последствия для участника-нарушителя,
но иногда позволяет достичь тех же целей – устранение препятствий для
деятельности общества. Однако при более подробном обсуждении мера
в виде уменьшения доли вызывает ряд серьезных возражений.
Во-первых, общее замечание относительно изменения догово-
ра в целом и соответственно уменьшения доли нарушителя-участ-
ника по решению суда, состоит в том, что любое принудительное из-
менение отношений частных лиц представляет собой существенное
отступление от принципа свободы договора, поскольку стороны до-
говора (участника) вынуждены будут продолжать отношения в новых
условиях без их воли. Недаром п. 4 ст. 451 ГК РФ допускает измене-
ние договора в связи с существенным изменением обстоятельств по
решению суда только в исключительных случаях: когда расторжение
договора противоречит общественным интересам либо повлечет для
сторон ущерб, значительно превышающий затраты, необходимые для
исполнения договора на измененных судом условиях.
56
Во-вторых, с одной стороны, в результате исключения, в том чис-

ле частичного, участник получает стоимость утраченной доли (части
доли), с другой, как справедливо отмечает Ф.Х. Фраминьян Сантас,
частичное исключение ущемляет интересы участника-нарушителя,
поскольку в этом случае компенсация не всегда учитывает потерю им
влияния на дела общества1, т.е. в случае уменьшения доли участника
с 55% до (50% – 1 коп.), он вправе претендовать на стоимость доли
в размере (5% + 1 коп.), тогда как на самом деле он потеряет корпора-
тивный контроль в обществе, что снизит стоимость оставшейся доли.
Следовательно, частичное исключение недопустимо без согласия
ответчика, поскольку существенно нарушает его интересы, и представ-
ляет собой более серьезное отступление от принципа свободы догово-
ра, чем полное исключение.
По словам М. Санчес Руис, в германской правовой доктрине еди-
нодушно признается, что частичное исключение не может быть при-
менено к ответчику без его согласия2.
Мы не встречали в российской практике подобных дел. Однако это
не значит, что они не появятся в будущем. Как представляется, про-
блематика частичного исключения встанет на повестку дня, когда су-
ды и участники гражданского оборота перерастут обсуждение относи-
тельно простых вопросов (мы надеемся, что это рано или поздно слу-
чится, в том числе под влиянием Обзора) и начнут совершенствовать
конструкцию исключения участника.
Таким образом, полагаем, что применение института исключения
участника как чрезвычайной меры должно сопровождаться расшире-
нием возможности использования альтернативных мер разрешения
конфликта, в качестве которых могли бы выступать принудительное
назначение представителя, который бы осуществлял права участника
(передача доли в доверительное управление)3, и «частичное исключе-
ние» (уменьшение доли в уставном капитале участника по основаниям,
1
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 167 (fn. 219). Впрочем, автор не высказывает од-
нозначной позиции, говоря лишь, что частичное исключение нельзя навязать участни-
ку-нарушителю, но если последний согласен с ней, точнее, он может ссылаться на то,
что частичного исключения будет достаточно для того, чтобы нейтрализовать его вред-
ное влияние, то применение этой меры возможно.
2
Cм.: Sánchez Ruiz M. Op. cit. P. 107 (fn. 29).
3
Концептуально возможность использования таких мер основывается на пози-
ции, высказанной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 27.03.2012 № 12653/11.
57
Глава II
перечисленным в ст. 10 Закона об ООО), при условии, если участник-

ответчик согласен на применение такого рода мер вместо исключения.
6. Возможность досудебного разрешения спора

об исключении участника
В российской правовой доктрине обсуждался вопрос о возможно-

сти применения п. 2 ст. 452 ГК, устанавливающего обязательный досу-
дебный порядок по спорам о расторжении договора, в случае исключе-
ния участника1. Данная дискуссия велась в то время, когда действовала
старая редакция ст. 12 Закона об ООО (т.е. до 01.07.2009), квалифици-
рующая учредительный договор как один из учредительных докумен-
тов общества, и соответственно сохранял актуальность ранее уже упоми-
навшийся п. 28 постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 01.07.1996
№ 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой
Гражданского кодекса Российской Федерации», рассматривающий ис-
ключение участника как изменение условий соответствующего учреди-
тельного договора (расторжение его в отношении данного участника).
Несмотря на изменение законодательства, новая редакция кото-
рого, казалось бы, не позволяет ставить вопрос о досудебном порядке
применительно к исключению участника, на наш взгляд, вопрос со-
храняет актуальность.
Как мы отмечали ранее, в доктрине и судебной практике многих
зарубежных стран содержится указание на то, что участник может
быть исключен, только если исчерпаны все иные средства разреше-
ния конфликта.
1
Отдельные авторы полагали возможным применение такого досудебного поряд-
ка, см.: Урюжникова А.В. К вопросу об исключении участника из общества с ограни-
ченной ответственностью // Юрист. 2006. № 8. С. 8–12 (впоследствии, автор изменил
свою точку зрения и в своей упоминавшейся диссертационной работе пишет о необос-
нованности применения п. 2 ст. 452 ГК РФ к отношениям по исключению участника
(см.: Урюжникова А.В. Проблемы правового регулирования выбытия участника из об-
щества с ограниченной ответственностью: Дис… канд. юрид. наук. С. 101)); Пономаре-
ва И.В. О необходимости досудебного порядка урегулирования спора, связанного с ис-
ключением участника из общества с ограниченной ответственностью // Собственность,
право собственности, товарно-денежные отношения: проблемы теории и арбитражной
практики: Сборник докладов и тезисов выступлений на Второй международной научно-
практической конференции (Ростов-на-Дону, 2 марта 2007 года). Ростов н/Д: Изд-во
«Эверест», 2007. С. 181–186.
58
Безусловно, формальное применение п. 2 ст. 452 ГК РФ, предусма-

тривающего досудебный порядок разрешения спора, вряд ли было бы
оправданно, однако столь же неправильно говорить о том, что участни-
ки не должны предварительно предложить недобросовестному участни-
ку выкупить его долю по адекватной цене, либо предложить ему выйти
из общества, если такое право предусмотрено уставом ООО. В против-
ном случае вполне допустима ситуация, когда ответчик признает иск
об исключении и на него будут возложены все судебные расходы, то-
гда как ему даже не была предоставлена возможность выйти из обще-
ства на разумных условиях1.
На наш взгляд, необходимо стимулировать досудебное разрешение
корпоративного конфликта. Возможности суда оценить в полной мере
все тонкости деловых взаимоотношений между участниками, обосно-
ванность их действий по управлению обществом (например, голосо-
вание на общем собрании тем или иным образом) ограничены, а зна-
чит, вмешательству суда предпочтительно разрешение спора самими
участниками конфликта, тем более что и сами суды стремятся избежать
применения этой меры без необходимости. Например, в российской
судебной практике неизменно подчеркивается, что исключение мо-
жет применяться лишь тогда, когда последствия действий участника
не могут быть устранены без лишения нарушителя возможности уча-
ствовать в управлении обществом2.
1
Д.В. Ломакин выдвигает довод о том, что такой спор не может быть решен в досу-
дебном порядке, потому что закон предусматривает только судебный порядок исклю-
чения участника (см.: Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 427–428). С учетом проводимой на-
ми аналогии между расторжением договора и исключением, которое выступает анало-
гом судебной процедуры расторжения, нельзя не учитывать, что расторжение договора
возможно и по воле его сторон, эквивалентом чего выступает отчуждение доли, выход
участника либо ликвидация. Кроме того, в качестве общего возражения можно отме-
тить, что ничто не может препятствовать досудебному разрешению абсолютно любого
спора, тот факт, что закон говорит в некоторых случаях только о судебной процедуре,
обусловлен лишь тем, что соответствующее регулирование необходимо только в той
ситуации, когда стороны «не договорились» и спор был передан на разрешение суда.
Так, судебная процедура признания сделки недействительной и применения послед-
ствий недействительности сделки (реституция) не исключает возможности сторон доб-
ровольно вернуть все полученное по сделке (например, см. ст. 61.7 Федерального зако-
на от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»).
2
См. постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 24.11.2010 по делу
№ А32-17895/2009; ФАС Московского округа от 18.10.2010 № КГ-А40/11581-10;
ФАС Западно-Сибирского округа от 27.08.2010 по делу № А70-13630/2009; ФАС Цен-
трального округа от 07.02.2011 по делу № А64-1196/2010.
59
Глава II
Таким образом, можно сделать вывод, что участники до предъяв-

ления в суд требования об исключении недобросовестного участника
должны предложить ему выкупить его долю на условиях не хуже, чем
предлагает закон в случае исключения (действительная стоимость до-
ли)1, либо предложить ему выйти из общества, если такое право преду-
смотрено уставом ООО; если при рассмотрении дела ответчик призна-
ет исковые требования и суд установит, что ему не была предоставлена
возможность досудебного разрешения конфликта, все судебные расходы
применительно к ст. 111 АПК РФ должны быть возложены на истцов.
7. Порядок принятия решения об исключении участника
В российском законе порядок исключения установлен достаточно

определенно: участник (участники), обладающий не менее 10% долей
в уставном капитале общества, вправе обратиться в суд с иском об ис-
ключении (ст. 10 Закона об ООО).
Между тем анализ регулирования вопроса об исключении в дру-
гих корпоративных организационно-правовых формах (товарищест-
вах, кооперативах) дает понять, что правило о судебном исключении
по иску владельцев относительно незначительной доли в уставном ка-
питале общества является особенностью ООО2.
Так, в полном товариществе согласно п. 2 ст. 76 ГК РФ участники
полного товарищества вправе требовать в судебном порядке исклю-
чения кого-либо из участников из товарищества по единогласному
решению остающихся участников и при наличии к тому серьезных
1
Есть два варианта оформления этого выкупа: 1) такое предложение о выкупе до-
ли может быть сделано самими участниками либо третьими лицами, но здесь возникает
множество сопутствующих проблем: например, в каких долях должны разделяться рас-
ходы на выкуп этой доли остающимися участниками; как быть, если один или несколь-
ко остающихся участников откажутся участвовать в выкупе, и т.д.; 2) более убедитель-
ной выглядит конструкция, когда участники на общем собрании принимают решение
о предоставлении права выхода такому участнику; такая возможность, на наш взгляд,
следует из п. 1 ст. 26 Закона об ООО, ведь если закон разрешает установить свободный
выход из общества, значит, допустимо, чтобы выход был разрешен только определен-
ным лицам и в определенных условиях (лат. «in maiore minus inest» – в большем заклю-
чается меньшее).
2
В этом смысле дальше Закона об ООО идет только Закон о хозяйственных парт-
нерствах, предоставляющий право на иск об исключении каждому участнику (ст. 7 Фе-
дерального закона от 03.12.2011 № 380-ФЗ «О хозяйственных партнерствах»).
60
оснований, в частности, вследствие грубого нарушения этим участ-

ником своих обязанностей или обнаружившейся неспособности его
к разумному ведению дел.
Согласно п. 2 ст. 22 Федерального закона «О производственных
кооперативах» исключение из членов кооператива допускается толь-
ко по решению общего собрания членов кооператива в случае, если
член кооператива не внес в установленный уставом кооператива срок
паевой взнос, либо в случае, если член кооператива не выполняет или
ненадлежащим образом выполняет обязанности, возложенные на не-
го уставом кооператива, а также в других случаях, предусмотренных
уставом кооператива. При этом п. 3 этой же статьи говорит о том, что
член наблюдательного совета кооператива или исполнительного ор-
гана кооператива может быть исключен из кооператива по решению
общего собрания членов кооператива в связи с его членством в ана-
логичном кооперативе.
Немного модифицированная процедура предусматривается ст. 17
Федерального закона «О сельскохозяйственной кооперации», где ска-
зано, что вопрос об исключении из членов кооператива предваритель-
но рассматривает правление кооператива, решение которого подлежит
утверждению наблюдательным советом кооператива, а затем общим
собранием членов кооператива. В потребительском кооперативе по-
рядок исключения из членов кооператива определяется его уставом.
Члены правления кооператива или члены наблюдательного совета ко-
оператива могут быть исключены из членов кооператива только по ре-
шению общего собрания членов кооператива.
В качестве промежуточного итога можно отметить, что в большин-
стве других (помимо ООО) корпоративных организационно-право-
вых форм исключение осуществляется по решению общего собрания
участников (либо наличие такого решения выступает одним из усло-
вий исключения), а в некоторых формах, как, например, в полном
товариществе, судебная процедура исключения тем не менее предпо-
лагает, что все участники товарищества поддерживают соответствую-
щее требование в суде1.
Обратимся и к зарубежному опыту. Важная особенность, отличаю-
щая германский подход к исключению от российского, заключается
1
Более полный обзор процедуры исключения участника применительно ко всем
типам юридических лиц см.: Мельникова Т.В. Исключение участника юридического ли-
ца как способ защиты гражданских прав // Российский судья. 2008. № 6.
61
Глава II
в том, что иск об исключении предъявляется от имени общества, но

необходимым условием для предъявления такого требования является
наличие положительного решения общего собрания участников, при-
3
нимаемого большинством в /4; участник, в отношении которого разре-
шается вопрос, в голосовании не участвует, что делает допустимым ис-
ключение даже мажоритарного участника1. В то же время исключаемому
участнику должна быть предоставлена возможность высказаться на со-
ответствующем общем собрании2. Уставом может быть предусмотре-
но, что для исключения достаточно только решения общего собрания3.
В Испании, как мы писали выше, также предусмотрено, что ис-
ключение производится по решению общего собрания (в некоторых
случаях, как, например, для исключения участника – владельца не ме-
нее 25% уставного капитала, требуется решение суда). По словам Ф.Х.
Фраминьяна Сантаса, в испанской правовой доктрине высказывалась
практически вся палитра мнений по вопросу о том, кто должен обла-
дать правом на исключение (общество, общее собрание (по решению
большинства или единогласно), любой участник)4. Ученый в целом
высказывается в поддержку модели, закрепленной в законе, мотиви-
руя это тем, что, с одной стороны, право исключения не должно при-
надлежать каждому участнику, с другой – не следует требовать, что-
бы решение об исключении принималось единогласно, потому что
в этом случае каждый из участников необоснованно получит право
вето. Кроме того, автор негативно оценивает судебную процедуру ис-
ключения, потому что судебное разбирательство медлительно и это
значительно осложняет отношения между участниками, если реше-
ние об исключении не может быть исполнено без решения суда, при
этом Ф.Х. Фраминьян Сантас крайне критично отзывается о правиле,
предусматривающем, что в случае исключения участника, владеюще-
го не менее 25% уставного капитала, требуется решение суда, полагая,
что правила должны быть одинаковы для всех5.
Исключительно внесудебную процедуру предполагает модель, ко-
торая нашла отражение в законодательстве одной из стран бывшего
СССР – Украины. Так, ст. 64 Закона Украины от 19.09.1991 № 1576-XII
1
См.: Scogin H.T. Op. cit. P. 157; Müller K.J. Op. cit. P. 129.
2
3
Ibidem.
4
5
ibid P. 177–179.
62
«О хозяйственных обществах»1 устанавливает, что участник общества

с ограниченной ответственностью, который систематически не выпол-
няет или ненадлежащим образом выполняет обязанности, или препят-
ствует своими действиями достижению целей общества, может быть
исключен из общества на основании решения, за которое проголосо-
вали участники, владеющие в совокупности более 50% от общего ко-
личества голосов участников общества, при этом этот участник (его
представитель) в голосовании не участвует.
В свою очередь в п. 3.10 Рекомендаций Президиума Высшего хо-
зяйственного суда Украины (далее – ВХСУ) от 28.12.2007 № 04-5/14
«О практике применения законодательства в рассмотрении дел, возни-
кающих из корпоративных отношений»2 указывается: «…хозяйствен-
ным судам следует учитывать, что принятие решения об исключении
участника из хозяйственного общества законом отнесено к компетен-
ции участников этих обществ, а не хозяйственного суда. Суд лишь про-
веряет обоснованность и законность принятия решения об исключе-
нии участника в случае представления последним иска о признании
такого решения недействительным. В решении об исключении участ-
ника из хозяйственного общества должны быть обоснованы причины
такого исключения и указано, какие именно факты невыполнения
уставных обязанностей стали основанием исключения участника из
общества, в чем заключается систематичность невыполнения участ-
ником общества его обязанности, какими именно действиями (без-
действием) участник препятствует достижению целей общества. От-
сутствие соответствующих сведений в решении об исключении участ-
ника из общества может быть основанием признания такого решения
недействительным по иску данного участника».
Что касается того, должна ли быть процедура исключения участ-
ника судебной или внесудебной, обратим внимание на вывод М. Сан-
чес Руис о том, что в правовых системах, предпочитающих открытое
определение оснований для исключения участника (например, как
в Германии), либо с использованием широкого понятия (частично
в Португалии – «недобросовестное поведение»), используется судеб-
ная процедура, там же, где основания для исключения сформулиро-
ваны более или менее конкретно и перечень закрытый, – процедура
1
Официальный текст Закона в актуальной редакции см. сайте парламента Украи-
ны: http://zakon1.rada.gov.ua/laws/show/1576-12/page.
2
См. сайт ВХСУ: http://arbitr.gov.ua/news/245.
63
Глава II
внесудебная (частично в Испании); по мнению автора, такая зависи-

мость основана на стремлении к правовой определенности1.
С учетом этого критерия, принимая во внимание многозначные
формулировки ст. 10 Закона об ООО, в российском праве предпочти-
тельна именно судебная процедура исключения участника. Кроме то-
го, судебная процедура выступает определенным гарантом соблюде-
ния прав миноритарных участников.
Несмотря на поддержку судебной процедуры исключения, нам ка-
жется довольно слабым аргументом встречающиеся в литературе по-
пытки обосновать ее необходимость ссылкой на ч. 3 ст. 35 Конститу-
ции РФ, устанавливающую, что никто не может быть лишен своего
имущества иначе как по решению суда2. Сама по себе указанная нор-
ма является юридическим обобщением крайне высокого уровня аб-
стракции и должна толковаться во взаимосвязи с остальными нормами
Конституции РФ и иного законодательства. В первую очередь нельзя
не отметить, что другим основополагающим принципом является ав-
тономия воли собственника (ч. 1 ст. 34 и ч. 2 ст. 35 Конституции РФ),
принудительного лишения имущества не происходит, если владелец
самостоятельно и без принуждения изъявляет волю на его отчужде-
ние либо устанавливает условия, при которых такое отчуждение будет
иметь место. Поэтому если лицо становится участником юридического
лица, в отношении которого закон устанавливает возможность исклю-
чения участника по решению общего собрания, то оно одновременно
соглашается с таким порядком изъятия у него доли, что, безусловно,
не лишает его гарантий на справедливое возмещение стоимости сво-
ей доли, а также права на судебную защиту путем оспаривания реше-
ния общего собрания, т.е. гарантий соблюдения законности процеду-
ры изъятия имущества. Кроме того, использованное в ст. 35 понятие
«имущество» в его конституционно-правовом смысле охватывает в том
числе вещные права и права требования3, поэтому при буквальном
толковании этой нормы следовало бы признать неконституционны-
ми любые нормы, дозволяющие прекращать права требования и полу-
1
Cм.: Sánchez Ruiz M. Op. cit. P. 219–220.
2
См.: Девицын М.Ю. О систематизации гражданского законодательства об исклю-
чении членов (участников) из корпоративных организаций в свете охраны их консти-
туционных прав и сравнительно-правового анализа // Российская юстиция. 2008. № 5;
Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 31.
3
См. Постановление Конституционного Суда РФ от 16.05.2000 № 8-П.
64
чать имущество во внесудебном порядке (например, о зачете (ст. 412

ГК РФ), либо в случае установления соглашением сторон внесудеб-
ного порядка расторжения договора (п. 1 ст. 450 ГК РФ) или обраще-
ния на предмет залога (п. 1 ст. 349 ГК РФ), не говоря уже о ст. 84.8 За-
кона об АО, санкционирующей внесудебное лишение миноритариев
их акций1), что конечно же абсурдно.
Довольно непросто ответить на вопрос о том, кому в конечном сче-
те должно принадлежать право обращения в суд с иском об исключе-
нии участника, это могут быть: 1) общество (на основании решения
общего собрания участников); 2) каждый участник.
С одной стороны, в пользу необходимости выяснения того обстоя-
тельства, поддерживает ли большинство участников исключение, мож-
но привести догматический довод, заключающийся в том, что по суще-
ству соответствующее решение общего собрания является выражением
воли на продолжение деятельности общества в новом составе участни-
ков, т.е. голосование происходит по вопросу о проведении квазиреор-
ганизации, после которой общество продолжит деятельность в новом
составе участников. Тогда как, например, абз. 2 п. 8 ст. 37 Закона об
ООО императивно устанавливает, что решения о реорганизации и ли-
квидации принимаются только единогласно.
С другой стороны, в качестве общего соображения можно отметить,
что процедура исключения, предусматривающая принятие решения
общего собрания (независимо от того, достаточно ли одного такого
решения для исключения (внесудебная процедура) либо это условие
для судебного исключения), весьма уязвима по нескольким причинам:
1) результат разрешения судом спора об исключении ставится в зависи-
мость от действительности решения общего собрания, которое может
быть оспорено по каким-то процедурным недостаткам; 2) возникают
проблемы выявления возможных взаимосвязей между участниками,
т.е. повышается риск того, что по вопросу об исключении аффилиро-
ванные с исключаемым участники будут голосовать против, при этом
доказать факт взаимосвязанности очень трудно, если же пытаться ре-
шить проблему путем исключения всех таких «соучастников», то не-
избежно возникает вопрос о том, что все они не должны участвовать
в голосовании, но если вдруг в отношении одного из таких «соучаст-
1
Конституционный Суд РФ не установил противоречия ст. 84.8 Закона об АО Кон-
ституции РФ, см.: Определение от 03.07.2007 № 681-О-П.
65
Глава II
ников» отсутствуют основания для исключения, то возникает пробле-

ма действительности решения общего собрания об исключении, где
«невиновный» участник не принимал участие в голосовании, а значит,
незаконно был лишен права голоса1.
Помимо этого, если говорить о случае, когда в суд с иском об исклю-
чении обращается общество на основании соответствующего решения
общего собрания участников, необходимо дать ответ на вопрос о том,
что делать в ситуации, когда было принято решение общего собрания
об исключении участника, но общество в суд с иском не обращается
(это весьма вероятный вариант развития событий, если полномочия ди-
ректора осуществляет исключаемый участник либо лицо, назначенное
им). Например, ст. 34 Закона Республики Казахстан «О товариществах
с ограниченной и дополнительной ответственностью», устанавливаю-
щая, что требование об исключении предъявляется самим товарищест-
вом на основании решения общего собрания участников (подп. 9 п. 2
ст. 43 Закона), не содержит ответа на вопрос, что делать, если такой иск
не предъявляется, несмотря на решение общего собрания.
Неплохое решение предлагается испанским законодателем: если ре-
шение общего собрания об исключении не исполняется в течение меся-
ца, в суд может обратиться любой участник, голосовавший за принятие
соответствующего решения (п. 3 ст. 352 Закона Испании о компаниях).
Однако, на наш взгляд, ключевым и решающим аргументом про-
тив введения решения общего собрания как обязательного условия
для исключения участника является конструкция косвенного (про-
изводного) иска.
Требование об исключении, предъявляемое участником, направлено
на защиту интересов общего дела (всех участников), т.е. является кос-
венным иском, на что обращалось внимание и в российской литературе2.
Сама постановка вопроса о том, кто же должен предъявлять требо-
вание об исключении (общество или участник) и выдвигаемые доводы
в пользу того, чтобы такое право было предоставлено только обществу
1
Весь этот комплекс проблем довольно подробно разбирает Ф.Х. Фраминьян Сантас
при обосновании допустимости «совместного исключения» (одновременно нескольких
участников) в испанском праве (см.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 200 y ss.). По словам
автора, в германской правовой доктрине указывается на то, что «совместное исключе-
ние» направлено на предотвращение ситуаций, когда исключение будет заблокировано
участниками, действующими по договоренности (Ibid. P. 206 (fn. 26)).
2
66
(как вариант – по решению общего собрания участников), а не отдель-

ному участнику, характерна для обсуждения всех косвенных исков, ко-
торые появились именно как исключение из принципа большинства.
Отдельный участник получает право на предъявление иска в защи-
ту интересов всех участников (косвенный иск), даже вопреки мнению
большинства (в том числе выраженному на общем собрании), в тех слу-
чаях, когда имеет место нарушение интересов общего дела; в этом слу-
чае принцип большинства нивелируется, даже мажоритарий не может
своим одобрением легализовать нарушение интересов общего дела.
Предоставление участнику права на косвенный иск об исключе-
нии может быть объяснено с этих же позиций: никакое большинство
не может одобрить причинение вреда обществу, а равно иные действия
участника, затрудняющие деятельность общества.
Мы не видим оснований для того, чтобы выделять иск об исключе-
нии из числа других производных действий, которые могут осущест-
влять участники без получения предварительного одобрения общего
собрания участников (например, право требовать возмещения убыт-
ков управляющими обществом и т.п.).
В то же время возможность участников (акционеров) предъявлять
косвенные иски, как правило, обставлена рядом ограничений, в пер-
вую очередь цензом владения определенной долей в уставном капита-
ле. Так, применительно к праву требовать возмещения убытков в ООО
никаких ограничений нет (ст. 44 Закона об ООО), в АО, напротив, для
того, чтобы предъявить такое требование, акционер должен обладать
не менее 1% акций (ст. 71 Закона об АО).
На наш взгляд, устанавливать какие-либо ограничения целесооб-
разно только при условии, если существует серьезная опасность зло-
употребления правом на производное действие, либо с точки зрения
общей выгоды очевидно, что предоставление такого права любому
участнику независимо от размера доли, может повредить компании,
которая будет терпеть убытки, будучи вовлеченной в многочисленные
споры (данный аргумент имеет значение для публичных обществ, где
число акционеров может достигать нескольких сотен тысяч). Вместе
с тем выбор в пользу того или иного ограничения всегда в значитель-
ной мере политико-правовое решение, которое принимается исходя
из особенностей каждого конкретного государства.
В российской литературе обращалось внимание на произвольность
порога в 10% уставного капитала, предусмотренного в ст. 10 Зако-
67
Глава II
на об ООО, и высказывалось предложение по его снижению до 1%1.

Во-первых, в качестве общего соображения, конечно, следует сказать,
что любая цифра в праве – это всегда произвольное решение, и в этом
смысле 1% ничем не лучше 10%. Во-вторых, наличие в обществе с огра-
ниченной ответственностью участников, обладающих долей в устав-
ном капитале менее чем 10%, необычно и скорее всего свидетельству-
ет о том, что такие лица «награждены» долей для мотивации работы
в таком обществе и не претендуют на самостоятельную роль в управле-
нии обществом. Предоставление подобным «микроучастникам» пра-
ва на предъявление иска об исключении способно дестабилизировать
деятельность общества. Впрочем, вряд ли этот вопрос обладает боль-
шим значением, поскольку на практике число участников общества
крайне редко превышает пять-семь, каждый из которых обладает до-
лей не меньшей чем 10%.
В разделе, посвященном опыту зарубежных стран, мы упоминали,
что в некоторых европейских странах такой порог значительно вы-
ше, чем в России (например, в Польше – 50%). Однако нужно учиты-
вать, что с установлением такого порога одновременно по существу
определяется то, обладание какой долей в уставном капитале предо-
хранит от исключения (сейчас это 90% уставного капитала + 1 коп.).
Нам не кажется справедливым, что мажоритарий получает иммунитет
от исключения (подробнее см. § 8 гл. II).
В этой связи требование российского законодателя – 10% устав-
ного капитала – вполне разумно и, по нашему мнению, не нуждается
в повышении или понижении.
Другое предложение, высказывавшееся в российской литерату-
ре, заключается в предоставлении обществу права предъявления тре-
бования об исключении участника2. На первый взгляд, с учетом кон-
цепции косвенного иска, такое предложение следует поддержать, по
крайней мере другие виды корпоративных исков могут быть как кос-
венными, так и прямыми (об оспаривании сделки, о взыскании убыт-
ков с лиц, входящих в органы управления общества), т.е. общество
может выступать истцом.
Однако применительно к исключению участника ситуация отли-
чается: иск касается вопроса, решение которого по общему правилу
1
2
См. там же. С. 117–118; Урюжникова А.В. Проблемы правового регулирования выбы-
тия участника из общества с ограниченной ответственностью. С. 104–105.
68
находится вне компетенции единоличного исполнительного органа,

а именно изменения состава участников (принятие нового участника,
преимущественное право приобретения доли и иные средства контроля
за составом участников находятся в ведении самих участников). Ана-
логичная ситуация в случае с оспариванием решения общего собра-
ния участников (общество в лице единоличного исполнительного ор-
гана не принимает решения по вопросам компетенции общего собра-
ния, это вправе делать только участники), где общество в соответствии
с действующим законодательством уже не может выступать истцом.
В связи с этим, на наш взгляд, решение российского законодате-
ля в части лишения общества такого права, поддержанное и судебной
практикой1, является верным.
Однако все сказанное относится к обоснованию системы действую-
щих законодательных правил, некоторые из которых могут быть из-
менены уставом общества. К числу императивных правил, не подле-
жащих изменению, на наш взгляд, относятся два положения: 1) су-
дебный порядок исключения2; 2) 10%-ный порог, необходимый для
подачи иска об исключении, точнее устав может только понизить, но
не повысить его, поскольку наличие такого порога представляет со-
бой гарантию прав миноритариев, кроме того, на наш взгляд, вполне
возможно предоставить это право отдельным участникам независимо
от размера доли (п. 2 ст. 8 Закона об ООО) или даже самому обществу.
Таким образом, действующий судебный порядок исключения, при
котором право на предъявление соответствующего требования принад-
лежит участнику (участникам), обладающему не менее 10% уставного
капитала, в должной мере гарантирует соблюдение прав миноритар-
ных участников и не нуждается в изменениях. Уставом общества пра-
во на предъявление иска может быть предоставлено как обществу или
отдельным участникам (независимо от размера доли), так и участни-
кам, обладающим менее 10% долей в уставном капитале.
1
См. Постановление Президиума ВАС РФ от 27.02.2002 № 10160/01.
2
Признание возможности внесудебного исключения повлекло бы за собой целый
ряд вопросов: например, с какого момента доля исключенного участника переходит
к обществу (или к другому участнику), если не в судебном порядке, то в каком (если
на общем собрании, то какой кворум, а если кворум установлен на слишком низком
уровне) и т.п. Полагаем, что внесудебное исключение требует отдельного законодатель-
ного регулирования, в отсутствие которого допускать его введение простым решением
участников было бы чревато нарушением прав миноритариев.
69
Глава II
8. Ограничение на исключение крупного участника
Отдельно хотелось бы сказать об особенностях исключения круп-

ного участника.
Российская судебная практика пошла по пути ряда зарубежных
правопорядков из числа описанных выше, фактически ограничив ис-
ключение мажоритарного участника. Текст п. 12 Обзора демонстри-
рует основные возможные доводы в пользу этой позиции: поскольку
целью санкции в виде исключения из общества является устранение
вызванных его действиями препятствий к осуществлению нормаль-
ной деятельности общества, исключение участника – обладателя до-
ли в размере более 50% долей в уставном капитале нежелательно, по-
скольку приведет к прекращению деятельности общества, что противо-
речит назначению данной нормы, в этой связи, с учетом справедливого
баланса интересов участников исключение из общества участника, об-
ладающего долей в размере более 50% уставного капитала, возмож-
но только в том случае, если участники общества в соответствии с его
уставом не имеют права свободного выхода из общества.
Даже если абстрагироваться от того, что высказанный аргумент не-
бесспорен (как указано в этом же пункте, выплата стоимости доли ис-
ключенному участнику, обладающему преобладающей долей в устав-
ном капитале общества, необязательно приведет к прекращению дея-
тельности общества, поскольку оставшийся участник может внести
вклад в имущество общества (ст. 27 Закона об ООО)), есть и иные со-
ображения против такого решения, среди них, не последнее место за-
нимает довод о том, что несправедливо вводить иммунитет мажори-
тарного участника, по существу гарантируя ему сохранение контроля
над бизнесом при любых злоупотреблениях с его стороны. Выплата
стоимости доли участнику не защищает его интерес полностью, хо-
тя бы потому, что лица, входящие в состав участников общества, как
правило, не являются исключительно денежными инвесторами, как
акционеры в публичных компаниях, для которых важен прежде всего
возврат инвестиций. В этом смысле нам предпочтительнее позиция
германских судов, которые исходят из того, что даже значительное
участие в капитале общества не дает карт-бланш на злоупотребления.
Ф.Х. Фраминьян Сантас специально обращает внимание на то, что
миноритарий должен иметь право исключить крупного участника да-
же при самом неблагоприятном соотношении размера их долей (на-
70
пример, 5 и 95%). По мнению автора, запрет на исключение мажори-

тария нельзя оправдывать принципом большинства, присущим также
и ООО, поскольку в этом случае размер доли был бы поставлен выше
свободы участников1.
Кроме того, следует обсудить практические аспекты использования
позиции, содержащейся в этом пункте Обзора. Так, «иммунитетом»
наделяется участник, которому принадлежит 50% уставного капитала
общества. Эта позиция может оправдываться соображениями о необ-
ходимости оставить бизнес лицу, которое вложило больше инвестиций,
только в случае, если участники не обладают какими-либо дополни-
тельными правами (п. 2 ст. 8 Закона об ООО), в том числе вследствие
непропорционального распределения голосов (абз. 5 п. 1 ст. 32 Зако-
на об ООО). В качестве примера дополнительных прав можно приве-
сти случаи расширения прав, которые уже предоставлены участнику
законом, таких как право на управление, получения прибыли, на ли-
квидационную квоту: предоставление участнику вне зависимости от
размера участия в уставном капитале права определять решения по
конкретным вопросам повестки дня общего собрания2; распределение
прибыли непропорционально размеру долей; право при ликвидации
получить определенное имущество (разумеется, если оно останется
после удовлетворения требований всех кредиторов). Легко предста-
вить ситуацию, когда участник, например, обладает долей в уставном
капитале более 50%, но большинство голосов закреплено за минори-
тарным участником. Кто из них обладает «иммунитетом» от исключе-
ния? Отдать приоритет виртуальным процентам в уставном капитале
общества или реальному корпоративному контролю3? Вот те вопросы,
на которые нет ответа в п. 12 Обзора.
1
2
За исключением вопросов, решения по которым принимаются всеми участниками
общества единогласно (подп. 11 п. 2 ст. 33 Закона об ООО), поскольку в этом случае за-
конодатель проявляет определенный патернализм, императивно устанавливая необхо-
димость учета голосов всех участников независимо от степени участия в уставном капи-
тале общества. Также, по-видимому, исключена возможность использования института
дополнительных прав в виде права принимать решение по определенным вопросам по-
вестки дня для целей обхода положений закона, предусматривающих особую процеду-
ру принятия решений (одобрение крупных сделок и сделок с заинтересованностью).
3
Нельзя не отметить, что такие же вопросы возникают в связи с определением то-
го, кто обладает правом требовать исключения участника. Например, участник владе-
ет долей в 5% уставного капитала, но по уставу ему предоставлено 15% от общего ко-
личества голосов.
71
Глава II
В связи с высказанными соображениями как формального, так и со-

держательного свойства против позиции п. 12 Обзора полагаем, что ее
толкование должно быть ограничительным, т.е. тот факт, что ответчик
обладает долей в 50% долей и устав общества предусматривает право
на свободный выход, не должен препятствовать удовлетворению тре-
бования об исключении участника при определенных обстоятельствах.
Заметим, что в мотивах, изложенных в п. 12 Обзора, указывается:
«…из содержания статьи 10 Закона об обществах с ограниченной от-
ветственностью следует, что целью санкции в виде исключения участника
из общества является устранение вызванных его действиями препятствий
к осуществлению нормальной деятельности общества. Исключение участ-
ника – обладателя доли в размере 90 процентов уставного капитала (мажо-
ритарного участника) – приведет к прекращению деятельности общества,
что противоречит назначению данной нормы…» (выделено нами. – А.К.).
Иными словами, главный довод для отказа в удовлетворении иска
заключался в том, что в результате исключения деятельность обще-
ства прекратится. В этой связи если истец предоставит доказатель-
ства того, что удовлетворение иска не приведет к таким последстви-
ям (например, предоставив залог в размере стоимости доли, которая
подлежит выплате ответчику в случае исключения), исключение ма-
жоритария возможно.
Следовательно, п. 12 Обзора можно толковать в том смысле, что
в нем всего лишь перечисляется совокупность обстоятельств, при нали-
чии которых на истца возлагается бремя доказывания не только нали-
чия оснований для исключения, но также и отсутствия угрозы того, что
в результате удовлетворения иска деятельность общества прекратится.
Судебная практика также довольно ограниченно толкует п. 12 Об-
зора. Так, отклоняя довод ответчика о невозможности исключения
из общества участника, обладающего долей 90% уставного капита-
ла общества, суды указали, что обстоятельства дела свидетельствуют
о действиях ответчика, направленных на ликвидацию общества, удо-
влетворение иска направлено на сохранение общества и восстановле-
ние его деятельности1.
Таким образом, «иммунитет» на исключение мажоритарного участ-
ника, получивший отражение в Обзоре, существенно нарушает инте-
1
См. постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 26.03.2013 по делу
№ А03-16129/2011.
72
ресы миноритарного участника, не имеет оснований с точки зрения

природы института исключения и должен толковаться ограничитель-
но: если уставом общества предусмотрено право на свободный выход
и ответчик обладает 50% долей в уставном капитале, на истца возла-
гается бремя доказывания не только наличия оснований для исклю-
чения, но также и отсутствия угрозы того, что в результате удовлетво-
рения иска деятельность общества прекратится.
9. Исключение в связи с обстоятельствами, наступившими

до момента приобретения истцом статуса участника
Могут ли участники, заявляющие требование об исключении участ-

ника, ссылаться на обстоятельства, т.е. нарушения со стороны от-
ветчика, которые имели место до того, как истцы приобрели долю
в уставном капитале общества? Нам удалось обнаружить только одно
дело, где был заявлен данный довод, который, к сожалению, не полу-
чил оценки суда1.
Очевидная аналогия, которую можно провести, отвечая на этот во-
прос, – это давно сформулированная судами позиция о невозможно-
сти оспаривания решений общих собраний участников (сделок) об-
щества лицом, которое не являлось участником на момент их приня-
тия (совершения)2.
Однако хочется надеяться, что вопрос об исключении участника
будет решен в практике судов противоположным образом. В пользу
того, чтобы новый участник мог предъявлять иск об исключении по
1
См. решение Арбитражного суда Московской области от 16.05.2007 по делу
№ А41-К1-305/07.
2
В большинстве случаев в основу аргументации положена позиция, отраженная
в абз. 2 п. 38 постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 № 19 «О некоторых вопросах
применения Федерального закона «Об акционерных обществах»», где разъяснено, что
иски акционеров о признании недействительными сделок, заключенных акционерны-
ми обществами, могут быть удовлетворены в случае представления доказательств, под-
тверждающих нарушение прав и законных интересов участника (эта же позиция при-
меняется и при рассмотрении споров об оспаривании сделок, совершенных общества-
ми с ограниченной ответственностью). Исходя из этого суды делают вывод о том, что
права и интересы участника, ставшего таковым после совершения обществом крупной
сделки, не могли быть нарушены в момент совершения данной сделки (см., например,
Постановление Президиума ВАС РФ от 08.12.2009 № 10220/09).
73
Глава II
основаниям, которые имели место до того как он стал участником,

можно привести несколько доводов1:
а) позиция о недопустимости оспаривания сделки новым участни-
ком направлена в том числе и на защиту стабильности оборота, тогда
как исключение участника не влияет на третьих лиц, т.е. не угрожает
стабильности гражданского оборота;
б) гипотетический довод о том, что вхождение нового участника
в общество означает его согласие со всем, что произошло в обществе
(всеми принятыми решениями, в том числе совершенными сделка-
ми), противоречит действительному положению вещей – в большин-
стве случаев новый участник не обладает всей полнотой информации
о предшествующей хозяйственной деятельности юридического ли-
ца, даже если проводилась предварительная юридическая проверка;
в) лишение нового участника права на иск об исключении факти-
чески уменьшает стоимость доли, передаваемой по сделке, т.е. доля
теряет в цене только в силу самого факта отчуждения, вряд ли в таких
условиях можно рассчитывать на появление развитого рынка долей;
г) возможный довод о том, что возникает риск необоснованного
продления исковой давности по иску об исключении путем перепрода-
жи доли, решается посредством ст. 201 ГК РФ, которая устанавливает,
что перемена лиц в обязательстве не является основанием для изме-
нения исчисления исковой давности, т.е. перепродажа доли не явля-
ется основанием для того, чтобы исчислять исковую давность заново;
д) отсутствие права на иск об исключении у нового участника при-
водит к тому, что риски нарушителя уменьшаются со сменой участ-
ников, т.е. это стимулирует незаконное поведение такого участника,
тогда как право должно стремиться к противоположному результату;
е) как мы писали ранее, требование об исключении, предъявляе-
мое участником, направлено на защиту интересов общего дела (всех
участников), т.е. является косвенным иском, и в этой связи было бы
неверным мотивировать отказ в иске обстоятельствами, связанными
с таким участником, который является лишь процессуальным истцом;
ж) с точки зрения теории правопреемства правомочие на защиту,
являющееся частью субъективного гражданского права, переходит к его
1
Более подробное обсуждение аспектов вопроса перехода права на оспаривание
сделки и расторжение договора, а также правопреемства в случае перехода доли (ак-
ции) см.: Ягельницкий А.А. Категория правопреемства в российском гражданском пра-
ве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
74
приобретателю в том же состоянии, т.е. если отчуждатель не восполь-

зовался им (не предъявил требование об исключении участника), но-
вый участник вправе заявить требование об исключении даже в слу-
чаях, когда нарушения, являющиеся основаниями для иска, состоя-
лись до того, как он стал участником.
Обнадеживает то, что в одном из недавних постановлений Плену-
ма ВАС РФ содержится разъяснение, в соответствии с которым новый
участник вправе предъявлять требование к директору общества о взыска-
нии убытков, независимо от того, что такие убытки были причинены в то
время, когда истец еще не являлся участником (см. п. 10 Постановление
Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмеще-
ния убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»).
10. Уклонение участника от исключения

Вся эффективность меры в виде исключения участника может быть
сведена на нет, если участник произведет отчуждение своей доли дру-
гому лицу (как правило, это происходит в преддверии судебного спора
либо сразу после нарушения). Данный способ уклонения от исключе-
ния был вполне успешно применен в одном из рассмотренных ВАС РФ
дел, где участник, исполнявший обязанности директора, злоупотребляя
полномочиями, причинил существенный вред обществу, а затем пода-
рил свою долю жене. Суды апелляционной и кассационной инстанций,
по-видимому, принимая во внимание очевидную направленность сдел-
ки дарения на уклонение от санкции, все равно поддержали требование
об исключении, ссылаясь на то, что передача доли не была одобрена ре-
шением общего собрания участников, вследствие чего ничтожна. Пре-
зидиум ВАС РФ отменил постановления апелляционной и кассацион-
ной инстанций, оставив в силе решение суда первой инстанции об от-
казе в удовлетворении требований об исключении, мотивировав это
тем, что отсутствие одобрения не влечет ничтожности сделки, а делает
ее оспоримой, следовательно, переход доли произошел и удовлетворе-
ние иска об исключении к бывшему владельцу невозможно1.
На первый взгляд продажа доли третьему лицу в целом нормальный
исход конфликта. Цель меры в виде исключения участника – дать воз-
можность обществу продолжить нормальную деятельность. В случаях,
1
См. Постановление Президиума ВАС РФ от 10.02.2009 № 11497/08.
75
Глава II
когда доля отходит третьему лицу, презюмируется, что цель достигнута.

Однако на практике очевидно, что недобросовестный участник может
продать долю аффилированным лицам и продолжить оказывать нега-
тивное влияние на деятельность общества. Возможно, имея в виду эту
опасность, российское законодательство императивно закрепляет пра-
вило о том, что доля исключенного участника переходит к обществу.
Частично проблему снимает то, что ст. 21 Закона об ООО предусма-
тривает действенные способы контроля за составом участников (в част-
ности, преимущественное право покупки доли и способы его защиты)
и даже возможность полного запрета на отчуждение доли третьим ли-
цам. Однако как быть в случае, когда совершается сделка дарения ли-
бо доля отчуждается по завышенной цене, дабы ограничить возмож-
ность реализации другими участниками преимущественного права?
По мнению Ф.Х. Фраминьяна Сантаса, если известно, что лицо,
которое числится в реестре в качестве участника, является лишь фак-
тическим держателем доли для другого (fiducia cum amico), такой фи-
дуциарий может быть исключен по основаниям, относящимся к на-
стоящему владельцу доли1.
Основываясь на этой идее, можно прийти к выводу, что при дока-
занности аффилированности между недобросовестным участником,
в отношении которого имеются основания для исключения, и лицом,
в пользу которого такой участник произвел отчуждение своей доли,
последний может быть исключен по основаниям, относящимся к пер-
воначальному собственнику доли. Так, например, если ответчик про-
дает свою долю во время судебного процесса об исключении, рассмо-
трение дела не прекращается, а новый «номинальный» собственник
доли привлекается в качестве соответчика.
В то же время нельзя не учитывать, что в российском праве кон-
струкция «fiducia cum amico» не разработана. В этой связи предложен-
ная мера может реализоваться путем использования существующих
догматических средств, в первую очередь признания сделки отчужде-
ния недействительной как направленной на уклонение от иска об ис-
ключении (ст. 10 и 168 ГК РФ). Близкое правовое решение было пред-
ложено в п. 10 Обзора практики применения арбитражными судами
ст. 10 ГК РФ, утвержденного Информационным письмом Президиума
ВАС РФ от 25.11.2008 № 127, где суд отказал в иске об освобождении
1
76
от ареста имущества, переданного в доверительное управление, вви-

ду ничтожности в силу ст. 168 ГК РФ договора доверительного управ-
ления имуществом как заключенного с целью сокрытия имущества от
обращения на него взыскания в нарушение требований ст. 10 ГК РФ
о недопустимости злоупотребления правом.
Другим возможным вариантом решения проблемы было бы введе-
ние полного запрета на отчуждение ответчиком своей доли кому бы
то ни было до окончания рассмотрения дела в суде; ответчик может
только заявить о выходе. Хотя, конечно, это не решит проблему, ко-
гда доля была отчуждена в преддверии судебного спора.
Подобный запрет известен зарубежным законодательствам. Так, в силу
прямого указания ст. 2:338 Гражданского кодекса Нидерландов с момен-
та получения повестки по делу об исключении и до вступления решения
суда по соответствующему делу в силу, ответчику запрещается отчуждать
и обременять свою долю, в том числе передавать ее в залог, без согласия
истца. В отсутствие такого согласия только суд может разрешить совер-
шить указанные действия, если у ответчика есть в этом разумный интерес.
Представляется, что нормативное решение проблемы было бы более
предпочтительным, но до внесения поправок в закон остается только
полагаться на судебную практику.
11. Корпоративный конфликт как обстоятельство,

препятствующее исключению участника
Анализ российской судебной практики показывает, что суды актив-
но используют в качестве одного из аргументов для отказа в удовлетво-
рении требований об исключении участника наличие корпоративного
конфликта в обществе (под которым понимается, как правило, то, что
участники имеют взаимные претензии, нередко сопровождающиеся
встречными исками об исключении), в частности, указывая, что дан-
ные обстоятельства сами по себе, по смыслу ст. 10 Закона об ООО,
не являются достаточным основанием для исключения участника1.
1
Например, см. постановления ФАС Московского округа от 12.04.2012 по делу
№ А40-87404/11, от 28.02.2012 по делу № А40-64403/11, от 28.11.2011 по делу
№ А41-29396/09; ФАС Поволжского округа от 02.04.2012 по делу № А55-13277/2011;
ФАС Северо-Западного округа от 08.11.2012 по делу № А21-764/2012; ФАС Уральского
округа от 29.10.2012 по делу № А07-4658/2011, от 26.05.2011 по делу № А76-35444/2009.
77
Глава II
В своем законченном виде эта позиция нашла отражение в п. 5

Обзора, где суд, отказывая в удовлетворении требования об исклю-
чении участника, указал на то, что причиной затруднений в деятель-
ности общества стали разногласия истца и ответчика по вопросам
управления обществом, а не только действия ответчика; институт ис-
ключения участника из общества не может быть использован для раз-
решения конфликта между участниками общества, связанного с на-
личием у них разногласий по вопросам управления обществом, ко-
гда позиция ни одного из них не является заведомо неправомерной.
Однако, на наш взгляд, такая позиция Обзора покрывает лишь
наиболее очевидные случаи, когда действия (бездействие) ни одно-
го из участников не являются заведомо неправомерными. Указание
на то, что правомерные разногласия по вопросам управления не мо-
гут стать основанием для исключения, на самом деле является всего
лишь частным проявлением общего правила – участник исключается
только в случае недобросовестного и (или) неразумного поведения,
причинившего вред обществу (санкция за нарушение обязанности
действовать в интересах общества), тогда как в описанной в п. 5 Об-
зора ситуации отсутствуют доказательства такого поведения со сто-
роны ответчика.
Более интересный вопрос, как быть в случаях, когда позиции
и истца, и ответчика являются заведомо неправомерными? Обобщая,
вопрос можно сформулировать следующим образом: имеет ли участ-
ник право требовать исключения, если в отношении его самого име-
ются основания для исключения? На наш взгляд, нет. Право изгнать
нарушителя предоставляется для того, чтобы позволить оставшимся
добросовестным участникам продолжить спокойное ведение бизне-
са. Когда «виноваты» одинаково все, нет того участника, за которым
справедливо было бы оставить бизнес.
Эту идею наиболее четко выразил ФАС Уральского округа в од-
ном из дел, отметив, что решения, требующие единогласного воле-
изъявления участников общества, не могли быть длительное время
приняты не только в результате действий ответчиков, но и в резуль-
тате действий самого истца, что происходило в связи с имеющим ме-
сто среди участников конфликтом, соответственно, повод для об-
ращения с иском в суд имелся не только у истца, но и ответчиков.
В связи с чем кассационный суд пришел к выводу, что удовлетво-
рение иска одного из участников поставило бы иных участников
78
в неравное положение, что не соответствует принципу законности

и справедливости1.
Аналогичные позиции встречаются в правовой доктрине и судеб-
ной практике Германии, где также применительно к обществу из двух
участников отмечается, что с иском об исключении не может обра-
щаться участник, в отношении которого также имеются основания для
исключения2. В целом исключение может применяться только в том
случае, когда можно установить ответственное за возникшие затруд-
нения в деятельности общества лицо или группу лиц; если же имеет
место ситуация, когда ответственны все участники, то следует исполь-
зовать иные меры: ликвидацию или выход из общества3.
В этой связи интересна высказанная Ф.Х. Фраминьяном Сантасом
позиция, согласно которой законный интерес в исключении недобро-
совестного участника имеют только те участники, в отношении кото-
рых отсутствуют основания к исключению, из чего автор делает вывод,
что «виновные участники» не могут голосовать на общем собрании по
вопросу об исключении участника; право на исключение требует нали-
чия не только причины исключения, но и участников, которые могут
принимать соответствующее решение4. Предпосылкой для права исклю-
чения является наличие участников, в отношении которых нет основа-
ний для исключения, что и является причиной для признания за ними
законного интереса в продолжении участия в обществе без лица, кото-
рое препятствует деятельности общества и достижению общей цели5.
Ученый в качестве примера приводит общество из двух участни-
ков, где в отношении каждого из участников есть основание для ис-
ключения, полагая, что в этом случае было бы неправильным исклю-
чать только одного из них, поскольку отсутствует критерий, в соответ-
ствие с которым можно решить, кто должен остаться участником, а кто
должен быть исключен, автор считает, что в таких ситуациях должна
применяться ликвидация6.
1
2
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 158 (fn. 125).
3
nance Mechanism and Minority Protection? P. 262.
4
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 213. По утверждению автора, этот вывод прямо
или косвенно поддерживается и рядом других испанских правоведов (Ibid. P. 214 (fn. 46)).
5
Ibid. P. 213.
6
Ibidem.
79
Глава II
Необходимость использования иных мер, чем исключение, отме-

чается и российскими судами. Так, при рассмотрении дела суд указал,
что конфликт между участниками, разделившимися на две группы
с одинаковыми долями в уставном капитале, не должен разрешаться
посредством исключения кого-либо из участников; участникам, утра-
тившим единую цель, надлежит прекратить соучастие в одном обще-
стве, а не действовать посредством исключения друг друга1.
В другом деле суд, отказывая в иске об исключении, указал, что если
уровень недоверия между участниками общества достигает критической,
с их точки зрения, отметки, то им целесообразно рассмотреть вопрос
о возможности продолжения корпоративных отношений, результатом
чего может стать принятие участниками решения о ликвидации обще-
ства либо принятие одним из участников решения о выходе из общества2.
Таким образом, право требовать исключения имеют только те участ-
ники, которые непричастны к затруднениям в деятельности общества,
вменяемым ответчику. Условно можно обозначить это как принцип
«чистых рук» истца.
В то же время действующее российское законодательство не содер-
жит иных средств разрешения конфликта: ликвидация или выход участ-
ника (ликвидация в российском праве допустима либо по воле участ-
ников, либо по иску государственных органов, а выход может быть
не предусмотрен уставом общества). Данное положение может вести
к вопиющей несправедливости, когда деятельность общества факти-
чески невозможна, но участники не могут договориться о ликвидации,
а право выхода в уставе общества отсутствует, следовательно, имеется
пробел в праве, из-за которого стороны конфликта лишаются возмож-
ности судебной защиты своих прав и законных интересов. Полагаем,
что до внесения соответствующих законодательных поправок суды мог-
ли бы в таких случаях разрешать участникам требовать принудительной
ликвидации либо предоставлять участнику возможность выхода из об-
щества, если будет доказано, что из-за корпоративного конфликта дея-
тельность общества невозможна или существенно затруднена либо в от-
ношении истца проводится политика притеснения.
1
См. постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 14.08.2008 по делу
№ А53-22719/2007.
2
См. постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.02.2013
по делу № А60-33565/2012.
Глава III. Основания исключения участника
1. Причинение вреда обществу
Довольно долгое время в российской литературе обсуждался вопрос

о том, могут ли действия, совершенные лицом не в рамках осуществле-
ния своих прав участника, служить основанием для его исключения.
Согласно одному из подходов, преобладавшему до недавнего време-
ни в российской доктрине и судебной практике, конструкция исклю-
чения рассматривалась как мера, позволяющая устранить из состава
участников общества лицо, которое своими действиями (бездействи-
ем) в качестве участника (при осуществлении прав или ненадлежащем
исполнении обязанностей) делает невозможной деятельность обще-
ства или существенно ее затрудняет1. Из этого логично следовал вывод
о том, что если лицо причиняет вред обществу не в качестве участни-
ка (например путем хищения его имущества), даже в тех случаях, ко-
гда это приводит к значительным затруднениям в деятельности обще-
ства, применение меры в виде исключения недопустимо, поскольку
не может привести к достижению желаемой цели – устранению пре-
пятствий для продолжения деятельности общества.
С учетом вывода о том, что исключение участника представляет со-
бой санкцию за нарушение обязанности действовать в интересах об-
щества, можно признать описанный подход ошибочным. Причинение
вреда обществу затрудняет деятельность общества и потому должно
квалифицироваться как нарушение такой обязанности.
Следовательно, исключение может последовать в связи с любыми
действиями (бездействием) участника, которые приводят к затрудне-
ниям в деятельности общества или создают угрозу наступления таких
последствий, независимо от того, в каком качестве их совершает участ-
ник (например, в случае хищения имущества общества)2.
1
2
Этот подход можно было встретить в судебной практике и до принятия Обзора
(см.: постановление ФАС Центрального округа от 12.01.2011 по делу № А09-9298/09).
81
Глава III
В целом же обозначенная нами проблема с точки зрения практики

была окончательно решена в п. 1 Обзора, который заслуживает особо-
го внимания, в том числе потому, что иллюстрируют относительно но-
вую для российской практики идею о том, что участник может быть ис-
ключен, даже если вред причинен не им непосредственно, но он спо-
собствовал этому (например, избранию директора, который сразу после
назначения вывел все активы либо выдал доверенность лицу, которое
своими действиями причинило существенный вред обществу). Хотя,
конечно, не следует понимать этот пункт слишком широко; если ди-
ректор выбран действиями мажоритария, это не значит, что он всегда
ответственен за его действия. Можно в этом видеть реализацию общей
идеи ответственности за выбор (см. ст. 993 ГК РФ). Поскольку участник
общества несет обязанность действовать в интересах общества добро-
совестно и разумно, он должен в том числе надлежащим образом отно-
ситься к процессу выбора лиц, входящих в органы управления общест-
вом. И в случае причинения обществу убытков действиями последних
участник может быть исключен, если будет доказано, что он недобросо-
вестно и (или) неразумно осуществлял процесс выбора (culpa in eligendo).
2. Причинение вреда другим участникам общества

Следующий вопрос, который должен быть рассмотрен, частично
обозначен в рамках описания подходов зарубежных стран к институ-
ту исключения участника. Так, проблема состоит в том, могут ли слу-
жить основанием для исключения действия лица, которые причинили
вред другим участникам общества (всем или одному из них), но само
Кроме того, имеется ряд дел, в которых участник был исключен в связи с совершени-
ем неправомерных действий, которые не были связаны с осуществлением лицом своих
прав именно как участника общества (распространение недостоверной информации об
обществе, хищение имущества и т.д.). Суды, удовлетворяя требования об исключении,
основывались на том, что в учредительных документах общества в той или иной фор-
мулировке была закреплена обязанность участников не совершать действия, которые
бы причиняли вред обществу, и в данном случае ответчик грубо нарушил эту обязан-
ность (см., например, постановления ФАС Дальневосточного округа от 12.02.2010 по
делу № А37-325/2009; ФАС Поволжского округа от 06.12.2005 по делу № А65-8781/04;
ФАС Уральского округа от 10.07.2007 по делу № А50-14555/2006.). Таким образом, даже
в отсутствие в судебной практике общего признания фидуциарных обязанностей участ-
ников, точнее, того, что за их нарушение может последовать исключение, тем не менее
не удавалось уйти от широкого толкования ст. 10 Закона об ООО.
82
Основания исключения участника
общество от этого не пострадало?1 Например, причинение вреда здо-

ровью одного из участников общества. Другой хрестоматийный при-
мер – это незаконное присвоение долей других участников общества
путем фальсификации документов2. В некоторых случаях суды удо-
влетворяли требование об исключении таких недобросовестных лиц3.
Достаточно ли этого для того, чтобы исключить участника? На наш
взгляд, вопрос не может быть решен однозначно.
С одной стороны, участники общего дела имеют средства защиты
на случай совершения действий, противоречащих общему интересу,
которые могут быть пресечены путем исключения из таких отноше-
ний нарушителя, – в данном случае это оправданно. Если же общий
интерес не затронут, то, казалось бы, должны применяться иные ме-
ры, а именно выход из общества (обязание нарушителя выкупить до-
ли пострадавшего участника) или ликвидация.
С другой стороны, возможны такие ситуации, когда действия, ко-
торые формально нарушили интерес одного из участников, влияют
на состояние общего сотрудничества в обществе: например, причи-
нение вреда одному из участников общества справедливо может быть
оценено непострадавшими участниками как обстоятельства, которые
повлекли утрату доверия к виновному лицу, нарушение сотрудниче-
ства, вследствие чего общество не может продолжать нормальную
деятельность. Между тем в п. 1 Обзора обращается внимание на то,
что утрата доверия между участниками является одним из оснований
к исключению.
Подводя итог, можно отметить следующее: возможность исключе-
ния в связи с причинением вреда другим участникам общества с точки
зрения действующего законодательства не ясна. Представляется, что
указанный вопрос должен быть решен исходя из особенностей кон-
кретного нарушения, в частности, привело ли оно к подрыву доверия
между участниками и как следствие к невозможности продолжения
деятельности общества.
1
Некоторые авторы обращают внимание на то, что согласно ст. 10 Закона об ООО
участник может быть исключен в случае создания препятствий в деятельности общества,
а вовсе не другим участникам (см.: Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 77). Однако подобный
уровень аргументации как минимум является недостаточным, если, конечно, не при-
равнивать право к тексту закона, а юридическую доктрину к искусству его толкования.
2
См. постановление ФАС Московского округа от 20.09.2007 по делу № А40-266/06.
3
См. постановление ФАС Дальневосточного округа от 12.03.2004 № Ф03-А51/04-1/302.
83
Глава III
3. Личность участника
В вышеописанном опыте Германии представляется интересным мо-
мент, связанный с тем, что в этой стране основанием для исключения
могут стать даже персональные качества участника, особенности его лич-
ности, возраст, болезнь и т.п. Например, участник общества, которое за-
нимается организацией семейного досуга, осуждается за преступление,
связанное с убийством и незаконным хранением огнестрельного ору-
жия1, либо у участника общества обнаруживается тяжелое заболевание,
которое делает его личное участие в деятельности общества невозмож-
ным, хотя это предполагается (например, стоматологический кабинет).
Одним из первых объяснений § 61 Закона Германии об ООО, пред-
усматривающего ликвидацию общества по иску миноритариев, если
на то имеются существенные основания, было следующее: ликвида-
ция, т.е. прекращение отношений, разрешается законодателем в тех
ситуациях, когда добросовестный участник должен был бы за нее про-
голосовать добровольно2.
Рассуждая по аналогии, если личность участника или его личные
обстоятельства таковы, что затрудняют достижение цели общего де-
ла – извлечение прибыли, он, действуя в интересах общества, должен
отказаться от участия в нем (продать долю или заявить о выходе). От-
казываясь добровольно покинуть общество, в тех случаях, когда для
этого объективно имеются основания, он нарушает обязанность дей-
ствовать в интересах общества и может быть исключен.
Обсуждаемые случаи вполне охватываются содержанием ст. 10 Зако-
на об ООО, где, напомним, указано, что в качестве основания к исключе-
нию помимо прочего могут выступать случаи, когда участник своим без-
действием затрудняет деятельность общества или делает ее невозможной.
Как мы уже упоминали, Ф.Х. Фраминьян Сантас обосновывает не-
обходимость исключения участника в связи с его личными обстоятель-
ствами через принцип доброй совести, отделяя эти случаи от исклю-
чения в связи с нарушением обязательств участника. Так, по мнению
1
В судебной практике имеются примеры, когда иск об исключении мотивиро-
вался тем, что участник был осужден и это оказывает негативное влияние на деловую
репутацию общества (например, см. постановление ФАС Дальневосточного округа
от 01.11.2005 № Ф03-А24/05-1/2784).
2
См.: Каминка А.И. Очерки торгового права (по изд. 1912 г.). М.: АО «Центр
ЮрИнфоР», 2002. С. 430–431.
84
ученого, риск того, что личные обстоятельства участника становятся

такими, что он создает препятствия деятельности общества и затруд-
няет достижение общей цели, лежит на самом участнике, и другие
участники в силу принципа добросовестности не могут принуждать-
ся к соблюдению первоначальных договоренностей и вправе потре-
бовать прекращения общества, а значит, и исключения участника1.
Кроме того, Ф.Х. Фраминьян Сантас поддерживает точку зрения
о возможности исключения участника в связи с его личными качества-
ми, даже если вина участника в изменении этих личных качеств отсут-
ствует. В пользу этого автор приводит следующий довод: исключение
является альтернативой ликвидации, которую участники могут потребо-
вать в тех же обстоятельствах, что и исключение (участник препятствует
деятельности общества и делает невозможным достижение общей цели),
в том числе и в случае отсутствия вины нарушившего участника2. Также,
по мнению ученого, участник может быть исключен в связи с тем, что
его представитель создает препятствия для деятельности общества (ли-
бо эти препятствия возникают вследствие личных качеств представите-
ля), и такой участник тем не менее не отзывает у представителя мандат3.
Хотелось бы специально отметить, что вина участника в изменении
личных качеств действительно не имеет значения. В то же время сле-
дует учитывать, нарушил ли участник свою обязанность действовать
в интересах общества, т.е. предпринял ли он разумные попытки по-
кинуть общество (выйти, продать долю на рыночных условиях), когда
узнал, что его личные качества препятствуют деятельности общества.
Таким образом, если личность участника или его личные обстоя-
тельства начинают препятствовать деятельности общества и он отка-
зывается добровольно покинуть общество, такой участник может быть
исключен на основании ст. 10 Закона об ООО, поскольку его бездей-
ствие затрудняет деятельность общества.
4. Исключение участника-директора, участника-работника

Тесно связан с предыдущими вопрос о возможности исключения
участника в связи с действиями, совершенными при осуществлении
полномочий единоличного исполнительного органа (коллегиального
1
2
Ibid. P. 158.
3
Ibid. P. 159–160.
85
Глава III
исполнительного органа, члена совета директоров) либо при испол-

нении функций работника общества.
В российской литературе и судебной практике этот вопрос являл-
ся одним из самых дискутируемых. В настоящее время с точки зрения
практики вопрос решен п. 2 Обзора следующим образом: совершение
участником общества с ограниченной ответственностью действий, за-
ведомо противоречащих интересам общества, при выполнении функ-
ций единоличного исполнительного органа может являться основанием
для исключения такого участника из общества, если эти действия при-
чинили обществу значительный вред и (или) сделали невозможной дея-
тельность общества либо существенно ее затруднили1. Пункт 3 Обзора
содержит аналогичное решение применительно к участнику-работни-
ку, причинившему вред обществу.
Отдельные авторы поддерживали такой подход и до принятия Об-
зора, обращая внимание на то, что случаи, когда указанные действия
совершаются участником – руководителем общества не являются ис-
ключением из общего правила ст. 10 Закона об ООО2; также справед-
ливо отмечалось, что в случае участника-руководителя нельзя разде-
лить волеизъявление участника и генерального директора, более того,
являясь директором, участник, как никто другой, может затруднить
или сделать невозможной деятельность общества3.
Однако эта позиция встречала немалое сопротивление как в доктри-
не, так и в судебной практике. Из анализа судебных актов следовало,
что в пользу противоположного подхода обычно приводился следую-
щий довод: нарушения, допущенные участником общества при выпол-
нении им функций исполнительного органа общества, не являются ос-
нованием для его исключения, поскольку в таком случае лицо несет от-
ветственность по правилам, предусмотренным ст. 44 Закона об ООО4.
1
Такая позиция встречалась в практике судов и до принятия Обзора (см. постанов-
ления ФАС Московского округа от 15.09.2009 № КГ-А40/9125-09; ФАС Северо-Кав-
казского округа от 20.03.2008 № Ф08-1352/08; ФАС Центрального округа от 20.09.2006
по делу № А14-23313/2005/666/29).
2
См.: Лукьяненко М.Ф. Оценочные понятия гражданского права: разумность, доб-
росовестность, существенность. М.: Статут, 2010. С. 365–366.
3
См.: Добровольский В.И. Защита корпоративной собственности в арбитражном суде.
М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 182–183.
4
См. постановления ФАС Волго-Вятского округа от 29.01.2010 по делу № А79-
3891/2009; ФАС Центрального округа от 27.05.2010 № Ф10-1979/10; ФАС Восточно-
Сибирского округа от 15.01.2008 № А33-8038/07-Ф02-9711/07; ФАС Уральского окру-
86
Позиция о допустимости исключения участника-руководителя под-

вергалась критике также и в юридической литературе с точки зрения
того, что она не учитывает различие в правовых статусах члена органа
управления и участника1. Так, А.В. Урюжникова, занимая аналогичную
позицию, обращает внимание на специфику такой организационно-
правовой формы, как общество с ограниченной ответственностью: на-
личие органов управления и установленной законом ответственности
каждого отдельного органа управления общества за правонарушения2.
Л.В. Кузнецова также говорит о том, что лицо, выступающее участни-
ком и единоличным исполнительным органом, действует в двух прин-
ципиально разных качествах3; основываясь на этом постулате, автор
полагает, что использование участником-директором своих полномо-
чий в ущерб юридическому лицу является основанием лишь для при-
влечения его к ответственности в соответствии с п. 3 ст. 53 ГК РФ4.
Некоторые авторы полагают, что в случае нарушения участни-
ком обязанностей единоличного исполнительного органа надлежа-
щей санкцией выступает прекращение соответствующих полномочий
участника, а не его исключение5.
Л.В. Кузнецова попыталась предложить свою концепцию исключе-
ния «управляющего» участника, высказавшись в том смысле, что если
участник действовал во вред обществу одновременно и как участник,
и как директор (например, совершая вредоносные действия в каче-
стве директора и препятствуя избранию иного лица в качестве едино-
личного исполнительного органа), то тогда положительное решение
вопроса об исключении такого участника оправданно, поскольку он
препятствует деятельности общества посредством реализации своих
прав участника6.
га от 21.07.2009 № Ф09-4941/09-С4; ФАС Западно-Сибирского округа от 15.10.2009 по

делу № А03-10347/2008; ФАС Московского округа от 29.04.2010 № КГ-А40/2338-10;
ФАС Северо-Кавказского округа от 09.03.2010 по делу № А63-3299/2009; ФАС Севе-
ро-Западного округа от 16.10.2008 по делу № А26-3137/2007; ФАС Поволжского окру-
га от 17.04.2009 по делу № А55-9233/2008.
1
См.: Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 430.
2
Cм.: Урюжникова А.В. Указ. соч. С. 94–96.
3
4
См. там же. С. 71–72.
5
См.: Мельникова Т.В. Исключение участника юридического лица как способ за-
щиты гражданских прав // Российский судья. 2008. № 6.
6
87
Глава III
Другая модификация позиции о недопустимости исключения участ-

ника-директора высказывалась А.В. Валуйским, который обращал вни-
мание на то, что на директора возложены корпоративные обязанности
(например, созыв общего собрания), нарушение которых, по мнению
автора, может стать основанием для исключения, тогда как простой
факт ненадлежащего исполнения своих должностных обязанностей
участником-директором – нет1.
Исходя из тех же соображений в российской судебной практике
аналогично решался вопрос с исключением участника, совершающе-
го вредоносные действия при исполнении функций работника обще-
ства. Суды отказывали в удовлетворении требований об исключении
участника-работника даже в тех случаях, когда последний совершал
действия (бездействие), затрудняющие деятельность общества2, пола-
гая, что в этой ситуации надлежащим способом защиты общества от
таких действий является увольнение работника.
Справедливости ради следует сказать, что вопрос о допустимости
исключения участника-директора в связи с причинением вреда обще-
ству при осуществлении полномочий директора ставился и испански-
ми правоведами (разумеется, только в теоретическом плане, поскольку,
как упоминалось выше, в силу прямого указания ст. 350 Закона Испа-
нии о компаниях (а ранее ст. 98 Закона Испании об ООО 1995 г.) такие
нарушения могут являться основанием для исключения «управляю-
щего» участника). Так, Ф.Х. Фраминьян Сантас по этому поводу го-
ворит о том, что «управляющий» участник несет риск исключения по
дополнительным основаниям по сравнению с остальными участника-
ми, но это не противоречит принципу равенства участников, посколь-
ку каждый из них был бы исключен в тех же обстоятельствах, т.е. если
бы на них были возложены обязанности директора3.
Попытаемся оценить высказанные в российской доктрине аргу-
менты против использования меры в виде исключения применитель-
но к «управляющему» участнику, а также участнику-работнику.
Во-первых, сомнительной выглядит попытка обосновать невозмож-
ность исключения со ссылкой на «специальные последствия, установ-
1
См.: Валуйский А.В. Исключение участника из ООО – один из инструментов со-
гласования корпоративных интересов // Корпоративные споры. 2005. № А. С. 75–76.
2
См. постановления ФАС Северо-Западного округа от 27.05.2009 по делу № А66-
8508/2008; ФАС Поволжского округа от 23.09.2004 № А57-13456/02.
3
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 16.
88
ленные законом» или «особую ответственность» директора либо соот-

ветственно работника. Ведь на поверку «особая ответственность» или
«специальные последствия» представляют собой просто возможность
взыскать убытки либо прекратить отношения (с членом органа управ-
ления, работником). То, что авторы, приводящие соответствующий ар-
гумент, называют эти последствия «специальными» или «особыми»,
еще не делает их таковыми. Необходима содержательная аргументация.
С тем же успехом можно утверждать, что если где-то в законода-
тельстве говорится только о возможности прекратить отношения в слу-
чае нарушения, то это «специальное последствие», означающее невоз-
можность взыскания убытков (например, в таком ключе можно было
бы толковать ст. 450 ГК РФ), и наоборот. Однако по общему прави-
лу прекращение правоотношения и взыскание убытков совсем не ис-
ключают друг друга.
Иными словами, ссылка на ст. 44 Закона об ООО или п. 3 ст. 53 ГК РФ
ничего не объясняет, поскольку привлечение единоличного исполнитель-
ного органа к ответственности в виде возмещения убытков само по себе
не исключает возможности применения ст. 10 Закона об ООО. Так же
как и взыскание убытков с участника, например, за то, что он сорвал
одобрение сделки, уклоняясь от посещения общего собрания, не озна-
чает невозможность его исключения за это.
К этому добавляется также и то, что в рассматриваемых нами слу-
чаях совпадения у лица статусов участника и директора либо работ-
ника имеются два правоотношения: 1) участник-общество; 2) дирек-
тор – общество либо соответственно работник – общество. Непонятно,
почему взыскание убытков с директора, т.е. санкция в рамках одно-
го правоотношения, исключает прекращение отношений с участни-
ком – санкцию в рамках другого правоотношения.
Во-вторых, в результате невозможности исключения «управляюще-
го» участника создавалось бы неравенство между участником-дирек-
тором и остальными участниками1. В этом смысле заслуживает под-
держки позиция отдельных авторов, которые указывали на то, что не-
справедливо по-разному оценивать деятельность участника-директора,
1
Данное неравенство почему-то не хочет замечать Л.В. Кузнецова, которая, с одной
стороны, выступает против исключения участника-директора, с другой – не высказы-
вает никаких возражений против исключения участника, который без полномочий со-
вершает от имени общества ряд сделок, причиняя тем самым вред обществу (см.: Куз-
нецова Л.В. Указ. соч. С. 85–87).
89
Глава III
совершившего неправомерные действия в отношении общества (на-

пример, заключение сделок во вред обществу), и участника, не наде-
ленного статусом «управляющего», совершившего аналогичные дей-
ствия, т.е. оба таких участника должны быть исключены1.
Впрочем, это не смущает А.В. Урюжникову, которая полагает, что
«наличие органов управления в обществах с ограниченной ответствен-
ностью не только делает данную организационно-правовую форму
отличной от товариществ, но и изменяет порядок применения ответ-
ственности за совершение одного правонарушения участниками, из-
бранными в различные органы управления»2.
Как представляется, само по себе введение законодателем понятия
«орган юридического лица» для обозначения полномочия по предста-
вительству юридического лица вовне без доверенности еще не доста-
точно, чтобы утверждать, что участник, обладающий такими полно-
мочиями, не может быть исключен.
В-третьих, лицо несет обязанность действовать в интересах обще-
ства до тех пор, пока остается участником, и возложение на такое ли-
цо полномочий члена органа управления, а равно заключение с ним
трудового договора не освобождает его от этой обязанности. Следова-
тельно, наличие у участника статуса члена органа управления и (или)
работника вовсе не исключает применения такой меры, как исклю-
чение участника.
В то же время нельзя не учитывать, что статусы участника и члена
органа управления хотя и пересекаются в части обязанности действо-
вать в интересах общества, все же различаются в степени необходи-
мой разумности. Очевидно, что от директора общества (члена совета
директоров, правления) ожидается иной стандарт разумности (более
высокий), чем от участника. Похожим образом соотносятся статусы
участника и работника – они различаются в части разумности, про-
фессионализма.
В связи с этим следует разграничивать ситуации, когда участник-
руководитель или участник-работник действовал недобросовестно
(к слову сказать, это наиболее распространенные случаи) и тогда его
можно исключать, и ситуации, когда такой участник не проявил долж-
ной степени разумности, профессионализма (заботливости, ожидае-
1
См.: Орлова А.И., Лещикова Е.В. Выход и исключение участника из ООО // Арби-
тражная практика. 2007. № 3. С.11.
2
Урюжникова А.В. Указ. соч. С. 96.
90
мой от него по обстоятельствам дела). В последней ситуации следует

дать оценку существенности нарушения стандартов разумности, в не-
которых случаях такое нарушение может стать основанием для взыс-
кания с него убытков и прекращения отношений с лицом как с дирек-
тором (членом совета директоров, правления) или соответственно как
с работником, но не участником.
Близкую позицию занимает и Ф.Х. Фраминьян Сантас, говоря, что
само по себе неэффективное управление со стороны участника-дирек-
тора не является основанием для исключения1.
В-четвертых, в числе доводов в пользу возможности исключения
участника-руководителя можно упомянуть следующий: такой участник
применительно к п. 2 ст. 8 Закона об ООО по существу приобретает до-
полнительные права (например, полномочия действовать от имени об-
щества без доверенности), которые выступают в виде дополнительной
возможности влиять на ведение общего дела. Соответственно реали-
зация таких дополнительных прав представляет собой осуществление
прав участника, это в свою очередь позволяет преодолеть формальный
довод: исключение может последовать только за нарушения, которые
совершаются лицом именно как участником. В одном из дел Прези-
диум ВАС РФ, по-видимому, исходил как раз из описанной логики2.
Кроме того, заслуживает внимания позиция Ф.Х. Фраминьяна Сан-
таса, который при рассмотрении вопроса об исключении участника-
директора указывает на необходимость учитывать размер доли в устав-
ном капитале, принадлежащей такому участнику (точнее, о степени
его влияния в вопросах принятия решений общества). Если речь идет
о небольшом участнике (например, владельце 2% уставного капитала),
то, возможно, следует ограничиться лишением его статуса директора.
Что касается крупного участника, то таких мер будет недостаточно, так
как даже в случае лишения статуса директора он оказывает влияние
на ведение дел в целом и, на назначение нового директора в частно-
сти. Стройность позиции автора нарушает только то, что он оговари-
вается о возможности исключения даже и миноритарного участника-
директора, если речь идет об обществе, в котором силен персональ-
ный элемент, т.е. где важно доверие3.
1
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 28.
2
См. постановление Президиума ВАС РФ от 26.08.2003 № 7325/03.
3
91
Глава III
Ранее при обсуждении мер, которые могли бы выступать в каче-

стве альтернативы исключению, мы уже высказывали свою позицию,
заключающуюся в нецелесообразности сохранения статуса участни-
ка за лицом, допустившим недобросовестное осуществление полно-
мочий единоличного исполнительного органа.
Помимо догматических возражений, на наш взгляд, главный упрек,
который можно адресовать позиции о невозможности исключения
«управляющего» участника, а равно участника-работника, заключа-
ется в том, что это означает отказ в разрешении конфликта участни-
ков, т.е. отказ в правосудии.
5. Конкуренция участника с обществом

Запрет участнику совместной деятельности на конкуренцию явля-
ется одним из наиболее классических проявлений обязанности лояль-
ности (к другим участникам или юридическому лицу, если речь идет
о совместной деятельности с образованием юридического лица). При-
менительно к некоторым организационно-правовым формам такой за-
прет даже нашел закрепление в законе: например, в п. 3 ст. 73 ГК РФ
сказано, что участник полного товарищества не вправе без согласия
остальных участников совершать от своего имени в своих интересах
или в интересах третьих лиц сделки, однородные с теми, которые со-
ставляют предмет деятельности товарищества. Этот запрет дополня-
ют правила п. 2 ст. 69 ГК РФ, устанавливающие запрет на участие то-
варища более чем в одном полном товариществе. На наш взгляд, п. 2
ст. 69 ГК РФ есть продолжение запрета на конкуренцию.
Представляется, что более удачная редакция запрета на конку-
ренцию участнику полного товарищества содержалась в ст. 654 про-
екта Гражданского Уложения: «Товарищ не имеет права без согласия
остальных товарищей ни заниматься за свой счет или за счет третьего
лица торговлею или промыслом, составляющими предмет деятельно-
сти товарищества, ни участвовать в однородном товариществе в каче-
стве неограниченно ответственного товарища…»1
Как можно увидеть, в проекте раскрывается подлинный смысл
запрета на участие в другом товариществе, в частности, в пояснени-
1
Гражданское Уложение. Книга пятая: Обязательства. Проект Высочайше учре-
жденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Том тре-
тий. Ст. 505–718. С объяснениями. СПб., 1899. С. 472.
92
ях к ст. 654 проекта прямо указывается: «Интересы товарища, участ-

вующего одновременно в двух однородных предприятиях, раздваи-
ваются, и легко может случиться, что интересы его по одному пред-
приятию станут в противоречие по другому предприятию и он явится
конкурентом своего же товарищества, и тем более опасным, что стоя
близко к обоим товарищеским предприятиям, он посвящен во все их
коммерческие тайны»1.
Аналогичная по смыслу норма содержится в § 112 Торгового уло-
жения Германии, устанавливающем для полного товарища запрет кон-
куренции с полным товариществом.
Несколько отличается ст. 561 Швейцарского обязательственного за-
кона, в которой применительно к полным товариществам отмечается,
что ни один из товарищей не вправе в отрасли деятельности товарище-
ства и без согласия остальных совершать сделки за свой личный счет или
за счет третьего лица или участвовать в другом предприятии в качестве то-
варища, несущего неограниченную ответственность, или коммандитиста,
или участника общества с ограниченной ответственностью. Как неслож-
но заметить, швейцарский законодатель распространил запрет и на уча-
стие в ООО и коммандитных товариществах (в качестве коммандитиста).
Однако, как указывается в ст. 803 Швейцарского обязательствен-
ного закона, уставом ООО может быть предусмотрено, что участники
должны воздерживаться от деятельности, составляющей конкурен-
1
Гражданское Уложение. Книга пятая: Обязательства. Проект Высочайше учре-
жденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Том тре-
тий. Ст. 505–718. С объяснениями. С. 473. Между тем в российской доктрине традици-
онно считается, что запрет участия более чем в одном полном товариществе объясняется
другими причинами. Так, Е.А. Суханов отмечает, что это связано не только с необходи-
мостью личного участия в деятельности товарищества, но и с неограниченным характе-
ром ответственности полных товарищей по обязательствам товарищества при недостатке
у последнего собственного имущества (Гражданское право. Общая часть: Учебник. В 4 т.
Т. 1 / В.С. Ем, Н.В. Козлова, С.М. Корнеев и др.; под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд., пере-
раб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 272 (автор главы – Е.А. Суханов)). Оба приведен-
ных аргумента можно оспорить: 1) личное участие лица в полном товариществе не ис-
ключает того, что оно сможет вести деятельность как профессиональный представитель
(например, как директор хозяйственного общества), не говоря уже о том, что оно может
вести деятельность как индивидуальный предприниматель, во всех этих случаях лицо по-
мимо участия в полном товариществе вполне легально может «отвлекаться» на иную дея-
тельность; 2) аргумент с ответственностью также разбивается о простую логику: лицо, не-
смотря на участие в полном товариществе, сохраняет возможность заключения договоров
на себя лично, и его личные кредиторы будут претендовать на его имущество, которым
он потенциально отвечает перед кредиторами полного товарищества.
93
Глава III
цию обществу. Иными словами, такой обязанности у участника ООО

по общему правилу нет.
Традиционная точка зрения в российской правовой доктрине со-
стоит в том, что участник хозяйственного общества вправе участво-
вать в нескольких обществах одновременно1. Прямой запрет на одно-
временное участие в нескольких хозяйственных обществах в россий-
ском законодательстве действительно отсутствует.
Однако вряд ли справедливо, что участники ООО никак не огра-
ничены в своих возможностях по конкуренции с обществом. Можно
ли утверждать, что в случаях, когда участник является одновременно
конкурентом общества либо состоит в конкурирующем обществе, от-
сутствует вред общему делу? На наш взгляд, нет.
Отсутствие запрета конкуренции вступало бы в противоречие с суще-
ством отношений, складывающихся между участниками ООО: объеди-
нить усилия для достижения прибыли. В тех случаях, когда участник на-
чинает действовать в собственных интересах, конкурируя с обществом,
он тем самым нарушает договоренность действовать в общем интересе.
Как верно отмечает П.П. де Вриез, конкуренция участника может
быть определена как один из видов выведения активов из общества
(tunnelling)2. В экономическом смысле это абсолютно верно, и в случае
прямого выведения активов в свою пользу или заинтересованных лиц,
и в случае конкуренции участник-нарушитель лишает общество иму-
щества. Прибыль участника от конкурирующей деятельности могла бы
быть получена обществом и распределена между всеми участниками.
Также конфликт интересов, неизбежно возникающий при осуще-
ствлении конкурирующей деятельности, подрывает доверие к такому
участнику со стороны всех остальных.
Как мы уже упоминали, запрет конкуренции составляет одну из ба-
зовых основ обязанности лояльности. Поскольку мы признаем наличие
такой обязанности у участника общества, мы должны признать и нали-
чие запрета конкуренции для участников. В зарубежной литературе также
указывается на то, что традиционное доктринальное представление исхо-
дит из отсутствия запрета конкуренции между участниками ООО, однако
его наличие можно вывести из обязанности лояльности3.
1
См.: Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 252.
2
Cм.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 304.
3
94
Ключевой вопрос в том, насколько далеко простирается этот запрет

(что есть конкуренция, которая запрещается). Для ответа на него, пола-
гаем возможным использование приведенных выше формулировок за-
прета конкуренции в полном товариществе, в связи с этим под запретом
конкуренции участнику ООО мы предлагаем понимать следующее: участ-
ник общества не вправе без согласия остальных участников совершать от
своего имени в своих интересах или в интересах третьих лиц сделки, од-
нородные с теми, которые составляют предмет деятельности общества,
или участвовать (прямо или косвенно) в другом однородном хозяйствен-
ном обществе либо товариществе. Отдельно отметим, что запрет конку-
ренции в некоторых случаях должен распространяться также и на трудо-
вую деятельность участника в конкурирующем обществе, в частности,
если выполнение такой работы способно породить конфликт интересов.
Целесообразно, чтобы запрет конкуренции распространялся и на
контролирующих лиц участника, а также на подконтрольных ему лиц,
в противном случае запрет было бы легко обойти1.
По утверждению некоторых авторов, в праве Германии уже давно
признано существование запрета для отдельных участников конкури-
ровать с обществом, в частности, такая обязанность неконкуренции
распространяется не только на мажоритарных участников, но также
и на миноритариев, которые могут оказывать влияние на общество
в силу особых соглашений либо имеют право вето; этот запрет также
распространяется на конкуренцию через другие компании, которые
контролируются такими участниками2. В то же время запрет на кон-
куренцию с другими участниками ООО отсутствует3.
По германскому праву нарушение обязательств неконкуренции,
а также использование участником информации о компании для лич-
ных целей могут являться основанием для исключения4.
Как мы уже упоминали, согласно испанскому законодательству
основанием для исключения участника-директора может быть поми-
мо прочего нарушение с его стороны обязательства неконкуренции.
По мнению Ф.Х. Фраминьяна Сантаса, данное правило должно по
аналогии закона применяться и к участникам, не являющимся управ-
1
Определение контролирующего лица см. абз. 31 ст. 2 Федерального закона от 22.04.1996
№ 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг».
2
3
Ibid. P. 163 (fn. 122).
4
95
Глава III
ляющими: доминирующим (участники, обладающие таким количеством

голосов, которое позволяет им в одностороннем порядке решать вопро-
сы, относящиеся к деятельности общества), мажоритарным (обладают
1
не менее чем /3 голосов, что позволяет им активно влиять на деятель-
ность общества) и даже миноритарным, если речь идет об обществе, где
силен персональный элемент (intuitu personae); в основе запрета участ-
никам на конкуренцию лежит обязанность лояльности, участники, со-
здавая общество, вкладывают туда и обязательство неконкуренции в той
мере, в какой это необходимо для достижения общей цели1.
При этом согласно судебной практике, сформировавшейся еще
применительно к Закону Испании 1953 г., для исключения достаточ-
но установить наличие параллельного бизнеса без необходимости до-
казывать, привело ли это к потерям общества2. Вполне разумный под-
ход, имея в виду, что точное исчисление ущерба от конкуренции со
стороны участника – трудновыполнимая задача, также сложно будет
доказать, что именно конкуренция привела к затруднениям в деятель-
ности общества. Поэтому, на наш взгляд, следует исходить из того, что
затруднения в деятельности общества предполагаются, если установ-
лен факт конкуренции со стороны участника.
В качестве аспекта проблемы запрета конкуренции можно выде-
лить вопрос о возможности заимствования участниками предприни-
мательских возможностей общества (corporate opportunity) (например,
переманивание клиентов).
В германской правовой доктрине отмечается, что участникам за-
прещается использование предпринимательских возможностей, ко-
торые они получают в силу участия в обществе, или информации, ко-
торую они получили от него3.
В российском праве запрет участнику на присвоение предприни-
мательских возможностей общества можно вывести из абз. 3 п. 2 ст. 67
ГК РФ, где говорится, что участники хозяйственного товарищества
или общества обязаны не разглашать конфиденциальную информа-
цию о деятельности товарищества или общества. Под конфиденциаль-
ной информацией следует понимать в том числе информацию, являю-
щуюся коммерческой тайной, – сведения любого характера (произ-
водственные, технические, экономические, организационные и др.),
1
Cм.: Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 18–19, 78–82.
2
Cм.: Leña Fernández R., Rueda Pérez M.A. Op. cit. P. 99.
3
96
в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-

технической сфере, а также сведения о способах осуществления про-
фессиональной деятельности, которые имеют действительную или по-
тенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим
лицам, к которым у третьих лиц нет свободного доступа на закон-
ном основании и в отношении которых обладателем таких сведений
введен режим коммерческой тайны (п. 2 ст. 3 Федерального закона
от 29.07.2004 № 98-ФЗ «О коммерческой тайне»). Следовательно, пе-
редача такой информации, а равно ее использование в своих личных
целях будут являться нарушением обязанностей участника.
Таким образом, запрет конкуренции и заимствования предпри-
нимательских возможностей общества является частью обязанности
участника действовать в интересах общества.
Имея в виду ранее высказанную позицию о том, что исключение –
это санкция за нарушение обязанности действовать в интересах обще-
ства, полагаем возможным сделать следующий вывод: участник может
быть исключен в случае нарушения запрета конкуренции, т.е. если такой
участник общества либо его контролирующие лица или подконтрольные
ему лица без согласия остальных участников совершают от своего имени
в своих интересах или в интересах третьих лиц сделки, однородные с теми,
которые составляют предмет деятельности общества, либо указанные ли-
ца участвуют в другом однородном хозяйственном обществе или товари-
ществе. Запрет конкуренции распространяется также и на трудовую дея-
тельность участника в конкурирующем юридическом лице, в частности,
если выполнение такой работы способно породить конфликт интересов.
В то же время хотелось бы сразу предупредить возможную критику
сделанного вывода на предмет того, что при таком подходе ограничи-
ваются конституционные права на свободу занятия предприниматель-
ской деятельностью и на свободное распоряжение своим трудом (п. 1
ст. 34 и п. 1 ст. 37 Конституции РФ)1. В данном случае действительно
имеет место некоторое ограничение прав и свобод, однако оно проис-
ходит на основе свободного изъявления воли, выражающегося в при-
обретении лицом статуса участника ООО и принятии на себя опре-
деленных обязанностей, связанных с этим (действовать в интересах
1
Например, с указанных позиций в литературе критиковался п. 2 ст. 111 ГК РФ,
предусматривающий возможность исключения участника кооператива, наделенного
полномочиями члена наблюдательного совета или исполнительного органа, в связи
с его членством в аналогичном кооперативе (см.: Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 30 (сн. 1)).
97
Глава III
общества). И данное ограничение может быть прекращено путем вы-

бытия из состава участников ООО (выхода, отчуждения доли и т.п.).
Кроме того, отрицание запрета конкуренции приводило бы к на-
рушению имущественных прав добросовестных участников ООО, по-
скольку участник-нарушитель в результате своей конкурирующей дея-
тельности получал бы доходы, которые должны были быть получены
обществом, т.е. всеми участниками. Свобода участника в осуществле-
нии предпринимательской деятельности и распоряжении своими тру-
довыми возможностями имеет своим пределом права и законные ин-
тересы других участников (п. 3 ст. 17 Конституции РФ).
К сожалению, российская судебная практика, относящаяся к перио-
ду до принятия Обзора, в большинстве своем заняла противоположную
позицию. В отдельных делах суды отклоняли иски об исключении, ос-
нованные на том, что участник незаконно использовал конфиденци-
альную информацию, создал общество, занимающееся аналогичными
видами деятельности и имеющее созвучное название, мотивируя это
недоказанностью того, что ответчик грубо нарушает свои обязанности
либо своими действиями (бездействием) делает невозможной деятель-
ность общества или существенно ее затрудняет1, т.е. подразумевая, что
это не является само по себе достаточным основанием для исключения.
В ряде судебных дел с аналогичными обстоятельствами суды, на-
против, прямо указывали, что основания для удовлетворения иска об
исключении участника отсутствуют, поскольку действующее законо-
дательство не предусматривает возможности исключения участников
из общества вследствие создания ими других юридических лиц, осу-
ществляющих те же виды экономической деятельности, что и обще-
ство, и истцом не доказана невозможность осуществления общест-
вом хозяйственной деятельности или ее существенного затруднения2.
Противоположная судебная практика носила единичный характер,
и, как правило, по обстоятельствам таких дел участник не только нару-
шал запрет конкуренции, но и иным образом причинял вред обществу3.
1
См. постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 20.05.2010 по делу
№ А33-14315/2009; ФАС Волго-Вятского округа от 31.05.2011 по делу № А79-6665/2010;
ФАС Северо-Западного округа от 13.11.2009 по делу № А56-51940/2008.
2
См. постановления ФАС Дальневосточного округа от 03.04.2012 по делу № А51-
6541/2011; ФАС Уральского округа от 02.09.2011 по делу № А07-20678/2010, от 21.07.2009
по делу № А76-25023/2007.
3
См. постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 16.10.2007 по делу
№ А33-1464/07.
98
Остается надеяться на то, что практика судов изменится под влияни-

ем позиций, содержащихся в Обзоре. Так, уже после принятия Обзора
ФАС Московского округа со ссылкой на п. 1 Обзора, отменяя акты ни-
жестоящих судов, отказавших в иске об исключении в аналогичных вы-
шеизложенным обстоятельствам (создание общества-конкурента), ука-
зал, что судам следует установить и дать оценку обстоятельствам, свя-
занным с действиями ответчика как участника ООО 1 (из которого его
исключают) и ООО 2 (общество-конкурент, которое создал ответчик),
если такие действия совершены с нарушением интересов ООО 1; кас-
сационный суд также обратил внимание на необходимость установить
основной вид деятельности общества, за счет которого оно извлекает
прибыль, а также на то, как повлияли на размер прибыли действия от-
ветчика, мешали ли они обычной хозяйственной деятельности1.
6. Уклонение от участия в общих собраниях
Целый блок вопросов связан с исключением участника в связи

с уклонением от участия в общих собраниях.
Говоря об этом основании исключения участника, нельзя не упомя-
нуть постановление Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 09.12.1999 № 90/14
«О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об обще-
ствах с ограниченной ответственностью»», где в подп. «б» п. 17 разъяс-
няется, что под действиями (бездействием) участника, которые дела-
ют невозможной деятельность общества либо существенно ее затруд-
няют, следует, в частности, понимать систематическое уклонение без
уважительных причин от участия в общем собрании участников об-
щества, лишающее общество возможности принимать решения по во-
просам, требующим единогласия всех его участников.
Это разъяснение получило в литературе весьма неоднозначную
оценку. Так, А.В. Габов указывает на то, что предложенное толкование
ст. 10 Закона об ООО по сути превращает право участвовать в управле-
нии в обязанность2. Однако, на наш взгляд, нет ничего странного и тем
более ошибочного в утверждении о том, что участник должен участво-
вать в управлении обществом, да и сам текст закона недвусмысленно
намекает на это, устанавливая порядок исчисления большинства го-
1
2
См.: Габов А.В. Указ. соч. С. 69.
99
Глава III
лосов на общем собрании от общего числа участников общества (п. 8

ст. 37 Закона об ООО), а не от числа присутствующих на общем собра-
нии, как в акционерных обществах, на что верно обращает внимание
И.С. Шиткина1. И вполне справедливо, что в п. 4 Обзора, во втором
из приведенных в тексте пункта казусов, суды отклоняют доводы от-
ветчика, ссылавшегося на то, что участие в собраниях – это его пра-
во, а не обязанность.
До принятия Обзора в кассационной практике можно было встре-
тить позицию, которая заключается в том, что уклонение от участия
в собраниях, в повестке дня которых отсутствовали вопросы, требую-
щие единогласного решения, не является основанием для исключе-
ния2. Разумеется, такое буквальное понимание постановления Плену-
ма нельзя признать обоснованным, поскольку в нем был указан лишь
один из самых очевидных примеров бездействия участника, которое
может являться основанием для исключения участника. Более того,
вряд ли обоснована и другая крайность, когда уклонение от участия
в собраниях, в повестке дня которых присутствуют вопросы, требую-
щие единогласного решения, всегда признается основанием для ис-
ключения. На все это справедливо обращала внимание Л.В. Кузнецова,
говоря, что по-настоящему важно не то, какой кворум требуется для
принятия решения по вопросу, стоящему на повестке дня, а то, может
ли общество принять решение независимо от участия недобросовест-
ного участника и влечет ли это для общества негативные последствия3.
В связи с этим вполне закономерен более общий вывод, сделанный
в п. 4 Обзора: систематическое уклонение без уважительных причин
от участия в общих собраниях участников общества, лишающее обще-
ство возможности принимать значимые хозяйственные решения по
вопросам повестки дня общего собрания участников, может являться
основанием для исключения участника из общества, если неприня-
тие таких решений причиняет значительный вред обществу и (или) де-
лает его деятельность невозможной либо существенно ее затрудняет.
1
См.: Корпоративное право: Учебник для студентов вузов, обучающихся по направ-
лению «Юриспруденция» / Отв. ред. И.С. Шиткина. М.: Волтерс Клувер, 2007 (автор
главы – И.С. Шиткина) (СПС «КонсультантПлюс»).
2
Например, см. постановления ФАС Центрального округа от 25.11.2008 по делу
№ А68-9598/07; ФАС Дальневосточного округа от 19.08.2008 по делу № А73-12336/2007;
ФАС Северо-Кавказского округа от 26.04.2005 № Ф08-1453/2005, от 21.03.2005 № А66-3455-04.
3
100
Использованное выражение «лишение возможности общества при-

нимать значимые хозяйственные решения» следует понимать как част-
ный случай существенности нарушения, т.е. для целей оценки дей-
ствий (бездействия) участника важно понять, созданы ли препятствия
для нормальной деятельности общества в результате непринятия со-
ответствующего решения общего собрания.
Также крайне важным является установление факта соблюдения
процедуры созыва и проведения общего собрания участников (об этом
п. 8 Обзора). Так, систематическая неявка участника общества на об-
щие собрания может быть признана уклонением от участия в них толь-
ко при доказанности соблюдения процедуры созыва и проведения об-
щего собрания участников, в том числе факта надлежащего извеще-
ния участника о времени и месте проведения собрания1.
В то же время следует учитывать, что не любое нарушение процеду-
ры созыва общего собрания оправдывает неявку на общее собрание,
необходимо оценивать существенность нарушения. ФАС Централь-
ного округа при рассмотрении одного из дел совершенно справедли-
во оценил как неуважительные такие причины для отказа участника
от участия в общих собраниях, как ненаправление участнику годового
отчета, заключения ревизионной комиссии и аудитора в порядке пре-
доставления информации перед общим собранием, тогда как на общем
собрании рассматривался вопрос о приведении учредительных доку-
ментов в соответствие с требованиями Закона об ООО2.
Относительно уважительности причин неявки на общее собрание
в определенном смысле ориентирует п. 6 Обзора, в котором, наконец,
достаточно определенно прозвучало, что даже доказанная невозмож-
ность непосредственного участия в общем собрании лица, являюще-
гося участником, вовсе не означает, что оно не может быть исклю-
чено за непосещение общих собраний. В таких ситуациях участник
обязан обеспечить явку своего представителя. При этом нельзя при-
1
3263/2007; ФАС Центрального округа от 23.11.2009 по делу № А62-4865/2008; ФАС Во-
сточно-Сибирского округа от 05.11.2008 по делу № А19-4630/08; ФАС Северо-Кав-
казского округа от 31.05.2005 № Ф08-2053/2005; ФАС Северо-Западного округа
от 10.07.2009 по делу № А21-10433/2008; ФАС Поволжского округа от 01.12.2008
по делу № А49-3075/2008; ФАС Дальневосточного округа от 20.07.2009 по делу
№ А24-3402/2008.
2
См. постановление ФАС Центрального округа от 16.12.2003 № А14-1145/03/34/29.
101
Глава III
знать обоснованными возражения о невозможности оплатить услу-

ги представителя.
В целом «уважительность» причин пропуска общего собрания рас-
крывается через оценку того, нарушил ли участник свою обязанность
действовать в интересах общества добросовестно и разумно, т.е. пред-
принял ли он необходимые усилия для того, чтобы поучаствовать в ре-
шении важных хозяйственных вопросов. Иными словами, исполне-
ние обязанности принять участие в решении вопросов деятельности
общества должно оцениваться по тем же стандартам, что и исполне-
ние обычного гражданско-правового обязательства.
В тех случаях, когда неявка вызвана ненадлежащим извещением,
со стороны участника нет нарушения обязанности действовать в ин-
тересах общества.
Суд также должен устанавливать наличие причинно-следствен-
ной связи между уклонением участника от участия в общем собрании
и наступившими последствиями для общества в виде невозможности
принять решение, имеющее важное хозяйственное значение для обще-
ства (например, по факту может отсутствовать необходимость в при-
сутствии участника на общем собрании, поскольку решения по вопро-
сам повестки дня могут быть приняты без его участия, либо помимо
такого участника на общем собрании не присутствовали иные участ-
ники и т.д.)1, но такой вывод был бы половинчатым, поскольку остава-
лась бы неразрешенной ситуация, когда уклонялись несколько участ-
ников. В этой связи можно поддержать решение, предложенное п. 7
Обзора, где проводится идея о том, что в случае, когда невозможность
принятия решения общим собранием возникла по причине уклоне-
ния нескольких участников2, требование об исключении должно быть
заявлено в отношении всех таких участников. Однако при этом дол-
жно быть отказано в удовлетворении требования об исключении, если
оно было заявлено только в отношении одного из таких участников.
1
См. постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 06.10.2005 № А33-16961/04;
ФАС Поволжского округа от 18.01.2010 по делу № А12-14830/2009.
2
Например: 1) для принятия решения требовалось, чтобы в общем собрании уча-
ствовали все уклонившиеся участники, поскольку уставом установлена необходимость
единогласного принятия решения по определенному вопросу; 2) для принятия решения
требовалось, чтобы участвовала хотя бы часть из уклонившихся участников, поскольку
решение по вопросу могло быть принято ¾ голосов, а на общее собрание не явились два
участника, каждый из которых обладает 25% долей в уставном капитале; в этом случае
участие любого их них обеспечило бы возможность принятия решения.
102
7. Голосование на общем собрании
Следующий вопрос, который ставила практика, – это оценка в ка-

честве основания для исключения голосования на общем собрании
участников.
Как видится, с учетом идеи о том, что исключение – это санкция
за нарушение обязанности действовать в интересах общества, нет ни-
каких оснований для того, чтобы делать вывод о невозможности ис-
ключения участника в связи с тем, как он голосовал на общем собра-
нии по вопросам, принятие решения по которым имеет определяющее
значение для деятельности общества. Голосование участника на общем
собрании также может преследовать цель причинения вреда обществу.
Однако в литературе высказывалась и противоположная точка зре-
ния. Например, Л.В. Кузнецова, говоря о недопустимости исключе-
ния участника в связи с его голосованием на общем собрании, обос-
новывает свою позицию следующим: 1) участник должен определять
мнение по вопросам повестки дня самостоятельно, в противном слу-
чае, считает автор, на формирование его воли можно будет повлиять,
что противоречит идее недопустимости ограничения прав участника
на участие в общем собрании; 2) это негативно скажется на корпора-
тивной практике, и «участники общества с ограниченной ответствен-
ностью будут вынуждены каждый раз при принятии на общем собра-
нии того или иного решения задумываться о том, не станет ли их го-
лосование поводом для предъявления другими участниками иска об
исключении»1. Далее Л.В. Кузнецова говорит о возможности квалифи-
цировать случаи, когда участник своим голосованием на общем собра-
нии причиняет вред обществу, как злоупотребление правом, которое
влечет применение санкции, предусмотренной ст. 10 ГК РФ, – отказ
в защите права, являющейся, по мнению автора, специальной по отно-
шению к ст. 10 Закона об ООО, что делает исключение невозможным2.
Ни один из предложенных аргументов не является убедительным.
Л.В. Кузнецова использует в аргументации некий принцип «само-
стоятельности формирования воли на голосование». Мы можем согла-
ситься с тем, что голосование участника, как и любое волеизъявление,
должно быть сформировано без принуждения и т.п. (ст. 179 ГК РФ),
1
2
См. там же. С. 103–104.
103
Глава III
но рассматривать в качестве принуждения – требование о соблюде-

нии участником интересов общего дела, требование обдумывать по-
следствия своего голосования для общества кажется в корне невер-
ным. С таким же успехом можно утверждать, что угроза расторжения
договора в связи с его неисполнением, недопустимым образом влия-
ет на волю стороны договора, заставляя ее исполнять свои обязанно-
сти. Представляется, что самостоятельность в реализации права голо-
са никак не противоречит идее запрета на использование этого права
во вред обществу.
Как пояснялось в § 1 гл. II настоящей работы, суть обязательств
участников как раз и заключается в том, что каждый из них обязует-
ся действовать в интересах общества, что означает в том числе голо-
сование на общем собрании с учетом его интересов. Отрицание этой
обязанности превращает общество и участников в совокупность ни-
чем не обязанных друг другу лиц, что противоречит не только юриди-
ческому смыслу ООО (участники объединяются для совместного ве-
дения бизнеса), но и буквальному тексту ст. 10 Закона об ООО: если
закон допускает исключение в случаях, когда участник затрудняет дея-
тельность общества, значит, участник обязан стремиться к ненаступ-
лению таких последствий для общества.
Помимо прочего в работе автора существуют внутренние проти-
воречия. Так, руководствуясь логикой Л.В. Кузнецовой, мы бы при-
шли к выводу, что недобросовестному участнику, для того чтобы избе-
жать исключения в связи с уклонением от участия в общих собраниях,
достаточно участвовать в собраниях и голосовать «против», препят-
ствуя принятию важных для общества решений. Чем принципиально
будут отличаться последствия таких действий от случаев с уклонени-
ем, не очень понятно, между тем автор вполне одобряет исключение
в связи с уклонением от участия в общих собраниях1.
Нельзя не отметить, что Л.В. Кузнецова, оправдывая выводы По-
становления Пленума № 90/14 о возможности исключения в связи
с уклонением лица от участия в общих собраниях, говорит о том, что
уклоняющийся без уважительных причин участник злоупотребляет
корпоративными правами (п. 1 ст. 10 ГК РФ), т.е. в этом случае квали-
фикация бездействия участника в качестве злоупотребления не меша-
ет автору согласиться с позицией Пленума о допустимости исключе-
1
104
ния, а в случае злоупотребления правом голоса, в понимании автора,

п. 2 ст. 10 ГК РФ превращается уже в специальное последствие, ис-
ключающее применение ст. 10 Закона об ООО.
В целом мы не видим необходимости квалификации голосования
участника, причиняющего вред обществу, в качестве злоупотребле-
ния правом, поскольку ст. 10 ГК РФ выступает резервной мерой в тех
случаях, когда закон не содержит иных средств реагирования на явно
недобросовестное поведение правообладателя, тогда как ст. 10 Зако-
на об ООО полностью покрывает эти случаи. Однако все же отметим,
что в российской литературе некоторые авторы полагали возможным
признать ст. 10 Закона об ООО нормой, устанавливающей специальное
последствие злоупотребления правами со стороны участника ООО1.
Довод Л.В. Кузнецовой о «негативном влиянии на корпоративную
практику» в связи с тем, что участник будет вынужден задумываться
о том, не приведет ли его голосование к исключению, мы оставим без
подробных комментариев, поскольку вряд ли у кого-то есть сомнения
в том, что каждый участник гражданского оборота должен добросо-
вестно исполнять свои обязанности, при этом угроза негативных по-
следствий нарушения таких обязанностей выступает одним из нор-
мальных стимулов к их исполнению.
К сожалению, до принятия Обзора судебная практика почти по-
всеместно принимала ту точку зрения, согласно которой голосование
участника не может расцениваться в качестве основания для исклю-
чения участника2. Возможно, это было обусловлено тем, что на прак-
тике требования об исключении участника предъявлялись в ситуа-
ции значительных разногласий по вопросам управления обществом,
и далеко не всегда из обстоятельств дела следовало, что затруднения
в деятельности общества возникли по причине голосования ответчи-
ка на общем собрании.
В этом смысле совершенно верно в п. 5 Обзора указывается на то,
что хотя в силу ст. 10 Закона об ООО участник может быть исключен
1
См.: Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России. М.: Вол-
терс Клувер, 2010. С. 172–176.
2
40168/2006; ФАС Западно-Сибирского округа от 31.07.2007 по делу № А67-6222/2006,
от 20.02.2007 по делу № 8-280/2004, от 10.10.2006 по делу № А27-42632/05; ФАС Поволжского
округа от 04.09.2008 по делу № А65-27372/2007, от 11.09.2007 по делу № А49-7078/2005; ФАС
Центрального округа от 15.09.2009 № Ф10-3616/09; ФАС Уральского округа от 12.01.2010
по делу № А71-3184/2009.
105
Глава III
из общества в том числе в связи с голосованием по вопросам повест-

ки дня общего собрания, эта норма не должна применяться в случа-
ях, когда причиной затруднений в деятельности общества стали раз-
ногласия истца и ответчика по вопросам управления обществом, а не
только действия ответчика, поскольку институт исключения участни-
ка из общества не может быть использован для разрешения конфлик-
та между участниками общества, связанного с наличием у них разно-
гласий по вопросам управления обществом, и позиция ни одного из
них не является заведомо неправомерной.
Следует отметить, что в этой части выводы, сделанные в Обзоре,
вполне соответствуют и зарубежному опыту – например, Германии,
где в доктрине и судебной практике обращается внимание на то, что
неустранимые разногласия между участниками в некоторых случаях
могут являться основанием для ликвидации, а не исключения.
Впрочем, и до принятия Обзора некоторые суды высказывали взве-
шенную позицию по поводу возможности исключения участника в свя-
зи с его голосованием. Так, ФАС Поволжского округа и ФАС Волго-
Вятского округа в рамках рекомендаций, выработанных по результа-
там проведения Научно-консультативного совета, указывали: «…в тех
случаях, когда систематическое голосование одного из участников
«против» принятия того или иного вопроса, обсуждаемого на собра-
нии, препятствует принятию решений по вопросам, входящим в ис-
ключительную компетенцию общего собрания, что приводит к бло-
кированию производственной деятельности предприятия, один из
участников может поставить вопрос об исключении другого участ-
ника из состава»1.
В то же время следует обратить внимание на объективное огра-
ничение в использовании института исключения: участник не может
быть исключен даже в тех случаях, когда его действия, в том числе го-
лосование, повлекли причинение вреда обществу, но не установле-
но того, что он действовал недобросовестно и (или) неразумно. Само
по себе возникновение негативных последствий вследствие действий
1
Рекомендации Научно-консультативного совета по вопросам применения норм
корпоративного законодательства и норм законодательства о несостоятельности (банк-
ротстве) (выработаны по итогам совместного заседания Научно-консультативных со-
ветов при Федеральном арбитражном суде Поволжского округа и Федеральном арби-
тражном суде Волго-Вятского округа, состоявшегося 25.03.2010 в Казани). Утвержде-
ны президиумом Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 26.04.2010.
106
(бездействия) участника не свидетельствует о том, что последний на-

рушил свою обязанность действовать в интересах общества.
Именно эта позиция нашла отражение в п. 5 Обзора, где описыва-
ется дело, в котором суд отказал в удовлетворении требования об ис-
ключении участника, неоднократно голосовавшего на общем собрании
против одобрения сделки, предлагавшейся истцом, поскольку истец
не смог доказать, что несовершение спорной сделки было очевидно
невыгодным для общества и уклонение ответчика от ее одобрения по
этой причине было заведомо неправомерным.
Мотив, положенный в основу такой позиции Обзора, следующий:
следует различать, с одной стороны, случаи, когда участникам обще-
ства предлагается на собрании принять решение, экономические по-
следствия которого неочевидны, – в этом случае суд не может оце-
нивать его экономическую целесообразность, поэтому голосование
за или против такого решения не может являться и основанием для
исключения участника из общества, даже если впоследствии оказа-
лось, что принятие или непринятие этого решения причинило обще-
ству значительный вред; с другой стороны, если голосование участни-
ка на собрании (как «за», так и «против») заведомо влечет значитель-
ные невыгодные последствия для общества, то в таком случае имеет
место уже неправомерное поведение, которое может быть основани-
ем для исключения участника из общества.
8. Реализация права на защиту

Возможность исключения из общества в связи с обращениями
участника в государственные органы с жалобами на действия обще-
ства, его органов управления и (или) должностных лиц представляет
собой еще один вопрос, которому мы хотели бы дать оценку.
Пункт 9 Обзора окончательно закрепил ранее сложившуюся су-
дебную практику, состоящую в том, что обращения участника в го-
сударственные органы, в том числе в правоохранительные или в суд,
с жалобами на действия (бездействие) должностных лиц общества, об
оспаривании решений органов управления обществом и (или) сделок,
совершенных обществом, а также на действия иных участников и т.д.
являются реализацией предоставленного ему законом права на за-
щиту и не могут расцениваться в качестве основания для исключения
участника из общества.
107
Глава III
Упомянутое положение Обзора добавило к практике судов два прин-

ципиальных уточнения: 1) основания к исключению отсутствуют даже
в тех случаях, когда факты, изложенные в обращениях участника, в даль-
нейшем не подтверждаются; 2) анализируемый пункт Обзора делает
оговорку: основания для удовлетворения иска отсутствуют, за исклю-
чением случаев, если будет доказано, что участник знал или должен был
знать, что при обращении в государственные органы с соответствующи-
ми требованиями и жалобами сообщает недостоверную информацию.
Последнее особенно важно учитывать, поскольку в судебной прак-
тике и литературе1 встречается крайне формальная позиция, которая
сводится к тому, что обращение в суд – правомерное действие, реали-
зация конституционного права на судебную защиту и поэтому нико-
гда не может служить основанием для исключения. Вполне очевидно,
что никакое право не может использоваться во вред (ч. 3 ст. 17 Кон-
ституции РФ, ст. 10 ГК РФ).
В целом такое разъяснение находится в русле общей идеи о том, что
исключение представляет собой санкцию за нарушение участником
обязанности действовать в интересах общества. Правомерные жало-
бы и иски не образуют состав такого нарушения.
9. Невнесение вклада в имущество или уставный капитал

Как известно, участники вправе увеличить имущество общества
путем внесения дополнительных вкладов, которое может сопрово-
ждаться увеличением уставного капитала (ст. 19 Закона об ООО), или
нет (ст. 27 Закона об ООО). В обоих указанных случаях возможна си-
туация, когда участник уже после принятия соответствующего реше-
ния общего собрания участников отказывается от внесения имуще-
ства (не вносит его в установленный срок), в связи с чем возникает
вопрос о его исключении.
1. Первым мы рассмотрим вопрос об исключении в связи с невне-
сением вклада в уставный капитал. Такие ситуации возникают в двух
случаях: 1) при учреждении общества; 2) в ходе последующего увели-
чения уставного капитала.
Согласно позиции, закрепленной в п. 10 Обзора, «неполная оплата
участником общества с ограниченной ответственностью доли в уставном
1
Например, см.: Кузнецова Л.В. Указ. соч. С. 110–111.
108
капитале общества не является основанием для исключения такого участ-

ника из общества в порядке, установленном статьей 10 Закона об общест-
вах с ограниченной ответственностью, поскольку в этом случае в качестве
специального последствия бездействия участника законом предусмотрен
переход неоплаченной части доли к обществу (пункт 3 статьи 16 Закона)».
Хотелось бы обратить внимание на досадный недостаток приведен-
ного разъяснения. Формулировка тезиса п. 10 Обзора способна ввести
в заблуждение, поскольку не содержит оговорку, что речь идет только
о неоплате уставного капитала при учреждении общества. Между тем
п. 3 ст. 16 Закона об ООО посвящен только последствиям неоплаты
уставного капитала при учреждении. Иными словами, имеется некое
несоответствие тезиса приведенным ссылкам на закон.
Кроме того, даже помимо несколько неточной формулировки те-
зиса позиция, изложенная в п. 10 Обзора, может быть подвергнута
критике по существу.
Из содержания казуса, изложенного в этом пункте Обзора, следу-
ет, что со стороны ответчика имела место неполная оплата уставно-
го капитала, в результате чего общество не приступило к осуществле-
нию деятельности. Подпадает ли его бездействие под критерии ис-
ключения, сформулированные нами выше: существенное нарушение
обязанности действовать в интересах общества? На наш взгляд, без-
условно. Ответчик не выполнил одну из основных обязанностей, ко-
торая сформулирована в законе, чем создал непреодолимые препят-
ствия деятельности общества. Более того, это охватывается даже бук-
вальным текстом ст. 10 Закона об ООО.
Может ли последствие, предусмотренное п. 3 ст. 16 Закона об ООО,
в виде соразмерного уменьшения доли такого участника устранить воз-
никшую несправедливость? Далеко не всегда, поскольку невнесение
первоначально оговоренной суммы ставит под вопрос доверие к такому
участнику со стороны остальных, которые вполне справедливо могут
не желать, чтобы частично оплативший свою долю участник вообще
оставался в обществе, возможно, для них имело значение его участие
в общем деле определенной суммой денежных средств.
Представим себе ситуацию, когда два участника договорились
о формировании уставного капитала в размере 100 млн рублей на па-
ритетных началах, но по факту один из них внес всего лишь 1 рубль.
В силу п. 3 ст. 16 Закона такое лицо все равно приобретает статус участ-
ника. Вопрос в том, насколько справедливо по отношению к добросо-
109
Глава III
вестному участнику заставлять делить выгоды от общего бизнеса с та-

ким нарушителем, который к тому же своим присутствием повышает
организационные издержки общества (проведение общих собраний,
риск оспаривания сделок общества и т.п.).
Аргументация п. 10 Обзора носит формальный характер. Послед-
ствия, предусмотренные п. 3 ст. 16 Закона об ООО, никак не опровер-
гают возможность исключения такого участника, т.е. нет оснований
называть такие последствия «специальными», как это делает Обзор.
Другая ситуация, не урегулированная, как мы уже отметили выше,
п. 10 Обзора, касается случаев увеличения уставного капитала за счет
дополнительных вкладов участников (ст. 19 Закона об ООО).
Представляется, что здесь следует руководствоваться следующей
логикой: участник, не внесший вклад в уставный капитал и тем самым
сорвавший процедуру увеличения уставного капитала (при несоблю-
дении сроков внесения вкладов увеличение уставного капитала при-
знается несостоявшимся – п. 2.2 ст. 19 Закона об ООО), может быть
исключен, если будет доказано, что это затруднило деятельность обще-
ства (сорвано заключение сделок, повлекло неисполнение обществом
обязательств перед контрагентами и т.п.) либо сделало ее невозможной.
2. В отношении внесения вкладов в имущество общества (ст. 27
Закона об ООО) позиция должна быть аналогична вышеизложенной:
если невнесение вклада создало затруднения в деятельности обще-
ства, он может быть исключен. В отношении этого основания судеб-
ная практика, напротив, складывается более благоприятно.
Так, в одном из дел суды, установив бездействие ответчика, выра-
зившееся в невнесении вклада, и связанные с этим отрицательные по-
следствия для общества, удовлетворили требование об исключении1.
В другом деле суды, отказывая в удовлетворении требования о взыс-
кании с ответчика суммы невнесенного вклада в имущество общества,
указали, что в этом случае к ответчику должны применяться иные
меры правового воздействия, установленные ст. 10 Закона об ООО2.
Таким образом, нарушение участником обязанности по внесению
вклада в уставный капитал (за исключением случаев полной неоплаты
доли при учреждении, поскольку в силу п. 3 ст. 16 Закона об ООО та-
кая доля полностью переходит к обществу) или имущество общества
1
2
110
может являться основанием для его исключения, если это затруднило

деятельность общества или сделало ее невозможной.
10. Установление дополнительных оснований исключения

На первый взгляд ст. 10 Закона об ООО не предусматривает возмож-
ности установления дополнительных оснований исключения участника1.
Однако фактически это не совсем так, поскольку в качестве одного
из оснований для исключения выступает грубое нарушение обязанно-
стей участника, при этом п. 2 ст. 9 Закона об ООО позволяет устано-
вить дополнительные обязанности участника.
Следовательно, участники могут тем самым расширить основания
для исключения участника. Вместе с тем, подобная свобода в установ-
лении оснований для исключения может привести к злоупотреблени-
ям, хотя предусмотренный законом порядок возложения дополнитель-
ных обязанностей и не способствует этому: 1) такие обязанности могут
быть предусмотрены уставом общества при его учреждении или воз-
ложены на всех участников общества по решению общего собрания
участников общества, принятому всеми участниками общества едино-
гласно; 2) возложение дополнительных обязанностей на определенно-
го участника общества осуществляется по решению общего собрания,
2
принятому большинством не менее чем /3 голосов от общего числа го-
лосов участников общества, при условии, если участник, на которого
возлагаются такие дополнительные обязанности, голосовал за приня-
тие такого решения или дал письменное согласие.
Однако даже такой порядок не исключает проблемы слабой пере-
говорной позиции, когда участник в силу тех или иных причин был
вынужден согласиться с решением о возложении на него дополни-
тельной обязанности.
Впрочем, и без этого, на наш взгляд, возможность устанавливать
дополнительные основания для исключения участника требует уясне-
ния пределов автономии воли. Насколько нам известно, в российской
доктрине и судебной практике отсутствует какое-либо обсуждение этих
проблем, в связи с чем обратимся к зарубежному опыту.
1
Такой вывод отражен в судебной практике (например, см. постановление ФАС
Западно-Сибирского округа от 04.06.2008 по делу № А45-1693/2007) и поддерживает-
ся в доктрине (см.: Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 426; Петникова О.В. Указ. соч. С. 16).
111
Глава III
Cледует отметить, что, как мы упоминали в гл. I возможность уста-

новления дополнительных оснований для исключения участника до-
пускается правом таких стран, как Германия, Нидерланды и Испания.
В то же время, например, в Германии свобода установления новых
оснований для исключения имеет свои пределы. С конца 1970-х гг. Вер-
ховный суд Германии последовательно ограничивал возможность
произвольного исключения участника по воле большинства: в июле
1981 г. применительно к товариществам было вынесено решение,
указывающее на недействительность положения, позволявшего ис-
ключить участника без оснований по решению большинства, в связи
с естественными пределами свободы договора, впоследствии данная
позиция была применена и к ООО. По мнению суда, указанное поло-
жение устава противоречило принципу добросовестности и наруша-
ло фидуциарные обязанности участников по отношению друг к другу,
однако в последующих решениях суды сосредоточились на таком ар-
гументе, как недобросовестность1, и даже если положение устава са-
мо по себе признается законным, суд также проверяет, отвечает ли его
использование стандартам доброй совести (Treu und Glauben)2. Рас-
суждения судов основывались на том, что подобным средством легко
было бы злоупотреблять, используя исключение как угрозу и средство
для запугивания участников, несогласных с большинством, при этом
не устраняет угрозу тот факт, что участникам может быть выплачена
адекватная стоимость, поскольку это лишь смягчает, но не устраня-
ет последствия3. Особо отметим, что положения устава, предусматри-
вающие возможность исключения без существенного основания, будут
являться недействительными (позиция Верховного суда Германии)4.
В то же время, как мы уже сказали, допускается принципиальная
возможность предусмотреть в уставе конкретные основания для ис-
ключения. В частности, в судебной практике признавалась законность
следующих оговорок: 1) доверительный характер участия: участник
может быть исключен, когда его личные отношения с другими участ-
никами испортились и в отношении его утрачено доверие; 2) лицо по-
лучает статус участника под условием прохождения испытательного
1
Cм.: Schmolke K.U. Expulsion and Valuation Clauses – Freedom of Contract vs. Legal Pater-
nalism in German Partnership and Close Corporation Law. P. 12 (http://ssrn.com/abstract=1986799).
2
Ibid. P. 14.
3
Ibid. P. 12–13.
4
Müller K.J. Op. cit. P. 130.
112
срока (например, в юридической фирме, в медицинской практике),

а в случае непрохождения, соответственно, исключается; 3) окончание
сотрудничества: лицо получило статус участника, вступив в сотруд-
ничество с обществом (например, став менеджером), соответственно
после окончания сотрудничества – увольнения такой участник может
быть исключен; 4) наследодатель может передать предприятие в на-
следство нескольким наследникам, указав, что один из них получает
право исключить остальных без каких-либо оснований1. Имея в виду
то, что положения устава, предусматривающие основания для исклю-
чения, проходят чрезвычайно строгий контроль суда, в настоящее вре-
мя практическое значение таких положений ограничено2.
В испанской правовой доктрине отмечается, что установленные
в учредительных документах общества основания для исключения
должны отвечать следующим критериям: 1) должны быть направлены
на защиту общества, т.е. основанием для исключения могут быть толь-
ко такие качества участника или обстоятельства, связанные с ним, ко-
торые негативны для общества; 2) должны быть связаны с поведением
или качествами партнера, а не касаться неких сторонних обстоятельств
(например, определенного уровня процентной ставки)3. По утвержде-
нию Ф.Х. Фраминьяна Сантаса, в испанской правовой доктрине, так
же как и в германской, считается недопустимым установление «голо-
го» («nudum») основания исключения, т.е. безмотивного, поскольку
это нарушает принцип равного отношения к участникам; автор также
подробно описывает позицию Верховного суда Германии, который от-
рицает соответствующую оговорку о «голом» исключении на основа-
нии того, что это противоречит основополагающим принципам кор-
поративного права, выходя за пределы допустимой автономии воли
участников, поскольку создает угрозу достижению общей цели, ставя
участника в зависимость от воли другого участника (группы участни-
ков), который может угрозами исключения принуждать его к осуще-
ствлению прав определенным образом, т.е. к управлению на основе
злоупотребления силой4.
1
Schmolke K.U. Op. cit. P. 12–13.
2
Ibid. P. 14.
3
4
Ibid. P. 43–49; отрицательное отношение к безмотивным исключениям по пере-
численным выше причинам выражается и в работе М. Санчес Руис (см.: Sánchez Ruiz M.
Op. cit. P. 229–233).
113
Глава III
Как мы можем видеть, зарубежная доктрина и судебная практика

демонстрируют довольно сдержанный подход в отношении расшире-
ния оснований к исключению участника в учредительных документах.
Во всех случаях такие дополнительные основания проходят проверку
на соответствие общему критерию доброй совести, а также направле-
но ли такое основание на защиту общества. На наш взгляд, такой под-
ход по существу сводит роль дополнительных оснований к исключе-
нию участника к конкретизации генеральной обязанности участника
не причинять вред обществу.
Полагаем, что в российской практике также следует исходить из
того, что нарушение участником обязанностей, предусмотренных
уставом, может служить основанием для исключения только в том
случае, если такое нарушение сделало деятельность общества невоз-
можной или существенно ее затруднило. Иными словами, дополни-
тельные обязанности могут служить лишь способом конкретизации
общей обязанности участника действовать в интересах общества, но
не устанавливать чрезмерные основания к исключению. Позитивной
основой для такого контроля может выступать ст. 10 ГК РФ, а также
допустимо применение по аналогии закона п. 2 ст. 428 ГК РФ.
Глава IV. Процессуальные аспекты рассмотрения
требования об исключении участника
Рассматриваемая тема исключения участника имеет процессуаль-

ные аспекты. Так, чрезвычайно важным является вопрос об обеспе-
чительных мерах, которые могут применяться при рассмотрении та-
ких споров.
Как отмечает Л.В. Кузнецова, в основном существуют две опасно-
сти, на предотвращение которых могут быть направлены обеспечи-
тельные меры в рамках соответствующих дел: 1) уклонение участни-
ка от исключения путем отчуждения доли или ее обременения в поль-
зу третьего лица до вынесения решения суда; 2) выведение активов
общества (автор ссылается на случаи, когда рассматривается дело об
исключении мажоритарного участника). В первом случае обеспечи-
тельными мерами могут быть запрет на распоряжение долей, во вто-
ром – запрет на принятие решений по вопросам об отчуждении иму-
щества общества1. Мы полагаем, что следует также учитывать и другие
очевидные опасности: 1) участник, об исключении которого постав-
лен вопрос, может начать элементарно вредить, действуя во вред об-
ществу, блокируя принятие необходимых решений и иным образом
злоупотребляя правами; 2) истец может начать выведение активов из
общества с целью уменьшения стоимости доли, которая будет выпла-
чена исключенному участнику.
Полагаем, что для предотвращения изложенных ситуаций, поми-
мо названных Л.В. Кузнецовой, могли бы применяться такие обес-
печительные меры, как запрет ответчику осуществлять все или часть
прав участника (вероятно, в этом случае одновременно должен на-
значаться доверительный управляющий долей), назначение внеш-
него управляющего обществом2. Последнее особенно актуально для
1
2
Косвенно о возможности использования таких мер, как назначение доверитель-
ного управляющего долей или внешнего управляющего обществом, свидетельствует по-
зиция, высказанная в Постановлении Президиума ВАС РФ от 27.03.2012 № 12653/11.
115
Глава IV
ситуаций, когда рассматриваются встречные иски об исключении

крупных участников либо же ответчик является также и единолич-
ным исполнительным органом, в связи с чем существует угроза при-
чинения ответчиком вреда обществу в этом качестве, впрочем, воз-
можны и иные ситуации.
Целесообразно кратко упомянуть зарубежный опыт в этой части.
Так, исключенная ст. 17 уже упоминавшегося Проекта о европейской
частной компании прямо предусматривала возможность применения
судом обеспечительных мер в виде запрета ответчику осуществлять
свои права участника (право голоса и другие неимущественные пра-
ва) до принятия окончательного решения.
М. Санчес Руис также отмечает, что имеется значительный риск
причинения вреда обществу в период, когда рассматривается дело
об исключении участника. Автор оговаривается, что исключаемый
участник связан долгом лояльности по отношению к обществу, но
и другие участники должны воздерживаться от действий, которые
могут повлиять на размер выплаты ответчику, в то же время во избе-
жание проблем можно просить суд приостановить право голоса ис-
ключаемого участника1. Между тем в испанской доктрине имеется
точка зрения, согласно которой права участника – ответчика при-
останавливаются автоматически начиная с момента, когда остальные
участники на общем собрании приняли решение исключить участ-
ника и обратиться в суд2.
Даже безотносительно к обсуждаемой категории споров в каче-
стве общего вывода можно отметить, что российские суды край-
не неохотно применяют обеспечительные меры. Возможно, де-
ло в неверном понимании п. 10 постановления Пленума ВАС РФ
от 12.10.2006 № 55 «О применении арбитражными судами обеспе-
чительных мер», где помимо прочего разъяснено, что, рассматри-
вая заявления о применении обеспечительных мер, суд оценива-
ет, насколько предлагаемая заявителем конкретная обеспечитель-
ная мера связана с предметом заявленного требования, соразмерна
ему и каким образом она обеспечит фактическую реализацию це-
лей обеспечительных мер, обусловленных основаниями, преду-
смотренными ч. 2 ст. 90 АПК РФ. Ранее близкая позиция находи-
1
Cм.: Sánchez Ruiz M. Op. cit. P. 267.
2
Cм.: Leña Fernández R., Rueda Pérez. M.A. Op. cit. P. 168; Framiñán Santas F.J. Op. cit.
P. 269.
116
Процессуальные аспекты рассмотрения требования об исключении
ла отражение в п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 09.07.2003

№ 11 «О практике рассмотрения арбитражными судами заявлений
о принятии обеспечительных мер, связанных с запретом проводить
общие собрания акционеров». Данные разъяснения были приняты
на волне ряда скандалов, когда арбитражные суды, применяя явно
несоразмерные меры, ставили под угрозу хозяйственную деятель-
ность ответчика. Все это накладывалось на несовершенство дей-
ствовавшей тогда редакции АПК РФ, когда корпоративные споры
могли рассматриваться в арбитражном суде другого субъекта РФ,
а не того, где находилось общество.
Руководствуясь указанными разъяснениями, преобладающая
судебная практика по спорам об исключении участника исходит
из того, что предметом требования является исключение участни-
ка, тогда как обеспечительная мера в виде запрещения ответчику
отчуждать долю не связана с указанным предметом иска и не на-
правлена на реализацию цели обеспечительных мер применитель-
но к заявленному требованию, по тем же основаниям суды отказы-
вают также и в ходатайствах о применении обеспечительных мер
в виде запрета на распоряжение имуществом общества 1. Отдель-
ные суды уточняют, что предметом иска об исключении является
требование неимущественного характера, доля ответчика предме-
том спора не является2.
Немногочисленная судебная практика, занимающая противопо-
ложную позицию, относится к периоду до выхода в свет упомянутых
разъяснений ВАС РФ. В одном из таких дел суд указал, что неприня-
тие судом заявленных обеспечительных мер может повлечь причине-
ние истцу значительного ущерба3.
Как мы отмечали выше, споры об исключении участника сопрово-
ждаются многочисленными злоупотреблениями (как со стороны от-
ветчика, так и со стороны истца), направленными на то, чтобы избе-
жать негативных последствий решения суда (например, см. § 10 гл. II).
1
См. постановления ФАС Уральского округа от 29.03.2011 по делу № А07-20678/2010;
ФАС Северо-Кавказского округа от 23.09.2008 по делу № А32-13595/2008; ФАС Севе-
ро-Западного округа от 27.08.2007 по делу № А56-5778/2007; ФАС Центрального окру-
га от 08.09.2005 по делу № А36-1550/2005.
2
См. постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28.07.2010
по делу № А53-6314/2010.
3
См. постановление ФАС Дальневосточного округа от 21.07.2003 № Ф03-А51/03-1/1665.
117
Глава IV
Задача суда состоит не в механическом удовлетворении требования,

а в разрешении спора в самом широком смысле. Формальная пози-
ция судов в отношении обеспечительных мер во многом выхолащи-
вает ценность института исключения как средства разрешения кор-
поративного конфликта.
Таким образом, представляется очевидной необходимость более ак-
тивного использования российскими судами обеспечительных мер –
в частности, запрета на распоряжение долей ответчика, имуществом
общества, введения временного управляющего и т.д.
Глава V. Выплата стоимости доли
исключенному участнику
Завершая рассмотрение темы, кратко коснемся нескольких вопро-

сов, связанных с выплатой стоимости доли участнику, который был
исключен.
1. Следует обратить внимание на несовершенство российского за-
конодательства в части процедуры выплат исключенному участни-
ку. Срок, установленный п. 8 ст. 23 Закона об ООО для произведения
выплат, чрезвычайно велик – один год. С учетом того, что с момента
вступления решения суда в силу, доля исключенного участника счи-
тается перешедшей к обществу (п. 7 ст. 23), и он лишен возможности
контролировать происходящее в обществе, создаются благоприятные
условия для выведения активов, да и для элементарного занижения
стоимости активов с целью соответствующего уменьшения выплат
исключенному участнику.
Более справедливым видится подход Германии, где, по словам
Х. Скогина, суды выработали позицию, согласно которой до момен-
та выплаты стоимости доли лицо cохраняет статус участника и мо-
жет голосовать по вопросам, которые касаются его лично, но в си-
лу принципа добросовестности обязано не препятствовать приня-
тию решений по иным вопросам1. Однако имея в виду, что процесс
исключения может специально затягиваться, Верховный суд Герма-
нии высказался в том смысле, что исключение может состояться и до
выплаты стоимости доли, если исключаемый участник препятству-
ет оценке своей доли2.
Аналогичный подход отражен и в законодательстве Нидерландов.
Так, в силу ст. 2:339 ГК Нидерландов в случае удовлетворения иска об
исключении, суд должен назначить одного или нескольких экспертов
для представления в письменной форме отчета о цене акций; такие
эксперты, составляя отчет, обязаны принимать во внимание согла-
1
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 159 (fn. 129); Sánchez Ruiz M. Op. cit. P. 268.
2
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 158 (fn. 126).
119
Глава V
шения участников, которые могут предусматривать стоимость доли,

подлежащую выплате, либо порядок определения такой стоимости;
при наличии такого соглашения суд может отказаться от назначения
экспертов и самостоятельно определить стоимость, подлежащую вы-
плате, с учетом содержания соглашения участников; также суд может
отказаться от назначения экспертов, если участники договорились
о подлежащей выплате стоимости доли или порядке ее определения
в ходе рассмотрения дела в суде.
В свою очередь ст. 2:340 ГК Нидерландов говорит о том, что после
того, как эксперты представят отчет, суд определяет стоимость доли,
а также распределяет расходы на оплату услуг экспертов. Соответствен-
но при наличии соглашения участников суд определяет стоимость ак-
ций без отчета экспертов. В этом же решении суд определяет, кто дол-
жен нести расходы на экспертизу.
Статья 17 Проекта о европейской частной компании также пред-
писывала, что суд, принимая решение об исключении, должен решить
вопрос о размере компенсации, которая будет выплачена участнику.
На этом фоне подход российского законодателя кажется крайне ли-
беральным, он основан на том, что выплата стоимости доли исключен-
ному участнику производится обществом без контроля суда, при этом
указан довольно консервативный способ расчета размера выплат –
по данным бухгалтерской отчетности (п. 4 ст. 23 Закона об ООО).
Вполне ожидаемо, что спор об исключении почти всегда сопровожда-
ет спор об обязании общества выплатить рыночную стоимость доли.
Практика Президиума ВАС РФ лишь немного скорректирова-
ла недостаток закона, в части способа определения стоимости доли,
установив, что участник вправе требовать выплаты действительной
стоимости доли, рассчитанной с учетом рыночной стоимости иму-
щества, принадлежащего обществу1. Переходя к вопросу о методике
расчета размера соответствующей выплаты, обратимся к иностран-
ному опыту.
Как отмечает Х. Скогин, ориентиры, содержащиеся в судебных ак-
тах, в отношении определения размера выплаты исключаемому участ-
нику, немногочисленны, в основном это указание на то, что должна
быть выплачена полная стоимость. Однако этот критерий является не-
1
См. постановления Президиума ВАС РФ от 06.09.2005 № 5261/05, от 26.05.2009
№ 836/09.
120
Выплата стоимости доли исключенному участнику
определенным, и, по словам автора, многие немецкие комментаторы

уточняют его, говоря о том, что должна быть выплачена полная рыноч-
ная стоимость доли, которая может определяться с учетом имеющих-
ся предложений третьих лиц о покупке доли, а в их отсутствие исхо-
дя из доли в стоимости компании, при этом следует не только учиты-
вать балансовую стоимость, но и капитализировать будущие доходы1.
Несмотря на то что отсутствует какой-то единый предписанный ме-
тод оценки, некоторые принципиальные моменты можно почерпнуть
из практики Верховного суда Германии, который исходит из того, что
сведения, содержащиеся в документах бухгалтерского учета, являются
важным, но далеко не единственным критерием, влияющим на оценку
доли; также должны приниматься во внимание возможные неучтенные
в бухгалтерских документах резервы общества, деловая репутация, при
этом следует оценивать общество как действующее предприятие, а не
рассчитывать ликвидационную стоимость общества2.
Говоря о методике определения стоимости доли исключенного
участника, можно сделать вывод, что российский подход с учетом су-
дебной практики, заключающийся в определении стоимости судом
с привлечением эксперта, в общих чертах отвечает мировым стандар-
там. Однако нужно отметить, что существуют и иные способы опре-
деления стоимости доли. Так, интересен пример Эстонии, где, как мы
уже упоминали, в случае исключения участника его доля продается
с публичных торгов или иным избранным судом способом.
Полагаем, что использование публичных торгов для продажи доли
исключенного участника – спорное решение. Как мы указывали ра-
нее, основная проблема, связанная с непубличными компаниями, за-
ключается в неликвидности долей, точнее, это не проблема, а сопут-
ствующее обстоятельство закрытости компании для третьих лиц – лю-
бая внешняя оценка стоимости доли, т.е. цена, выставленная третьим
лицом на торгах, в такой ситуации всегда будет ниже реальной стои-
мости доли вследствие рисков, возникающих из-за отсутствия пол-
ной информации о деятельности компании. Поэтому публичные тор-
ги не способны выявить действительную стоимость доли.
1
Cм.: Scogin H.T. Op. cit. P. 159. В Испании также считается, что исключенный
участник должен получить разумную стоимость доли, которая определяется путем оценки
компании в динамике, т.е. с учетом будущих доходов (см.: Sánchez Ruiz M. Op. cit.
P. 288–289; Framiñán Santas F.J. Op. cit. P. 274).
2
121
Глава V
Подводя итог, отметим, что, на наш взгляд, представляется жела-

тельным внесение изменений в Закон об ООО в части порядка выпла-
ты стоимости доли исключенному участнику. Основная рекоменда-
ция – установить правило, согласно которому суд, принимая решение
об исключении участника, обязан одновременно указать стоимость до-
ли (определенную независимым оценщиком, если участники не смог-
ли договориться о ее размере). Также, возможно, следует обсудить со-
вершенствование правила, в соответствии с которым доля исключен-
ного участника переходит к обществу после вынесения решения суда.
Существует несколько возможных моделей, которые позволят устра-
нить или уменьшить опасность нарушения прав исключенного лица:
1) установить, что лицо лишается статуса участника с момента полу-
чения стоимости доли, а не с даты вступления в силу решения суда, но
при этом, возможно, его стоит ограничить в некоторых правах (голоса,
созыва общего собрания и т.п.); 2) помимо сохранения за участником
доли, можно также назначать доверительного управляющего такой до-
лей на период до выплаты обществом ее стоимости.
Также требует законодательного решения вопрос о критериях оцен-
ки стоимости доли: является ли она неким эквивалентом ликвидаци-
онной стоимости либо же должны приниматься во внимание будущие
доходы общества, допустим ли дисконт на миноритарность доли и т.п.
2. Выплата действительной стоимости доли исключенному участ-
нику, как и другие выплаты участникам (например, в связи с выходом
из общества или выкупом его доли в случаях, предусмотренных зако-
ном), подпадает под общие ограничения, направленные на защиту прав
кредиторов, содержащиеся в абз. 4 п. 8 ст. 21 Закона об ООО, и преду-
сматривающие, что общество не вправе выплачивать действительную
стоимость доли или части доли в уставном капитале общества либо вы-
давать в натуре имущество такой же стоимости, если на момент этих
выплаты или выдачи имущества в натуре оно отвечает признакам не-
состоятельности (банкротства) в соответствии с Федеральным зако-
ном о несостоятельности (банкротстве) либо в результате выплаты или
выдачи имущества в натуре указанные признаки появятся у общества.
Абзац 5 п. 8 ст. 21 Закона об ООО вполне справедливо устанавли-
вает, что в случаях, когда выплата действительной стоимости доли по
указанным причинам невозможна, общество на основании заявления
в письменной форме, поданного не позднее, чем в течение трех меся-
цев со дня истечения срока выплаты действительной стоимости доли
122
лицом, доля которого перешла к обществу, обязано восстановить его

как участника общества и передать ему соответствующую долю в устав-
ном капитале общества.
Однако такая возможность предусмотрена только для случаев, когда
выплата должна быть произведена выходящему участнику или участни-
ку, чьи доли были выкуплены по его требованию в порядке п. 2 ст. 21
Закона об ООО, тогда как исключенный участник остается ни с чем.
По всей видимости, разработчики закона посчитали неправильным
возвращать исключенному участнику его долю. И с этим можно со-
гласиться, но в то же время насколько правильно оставлять участника
совсем без средств защиты? Полагаем, что исключенному участнику
должна быть предоставлена возможность обратиться с требованием
о возбуждении дела о банкротстве либо ликвидации, если общество
не выплачивает ему стоимость доли в установленный законом срок1.
3. Немаловажным является аспект, касающийся возможности за-
ключения соглашения, предусматривающего выплату исключаемому
участнику определенной стоимости доли (порядок ее расчета) либо
включение таких положений в устав общества.
Пункт 4 ст. 23 Закона об ООО, регулирующий вопросы выплаты
действительной стоимости доли исключаемому участнику (аналогич-
ное регулирование предусмотрено и для случаев выплаты стоимости
доли выходящему участнику), фактически игнорирует возможность
диспозитивного регулирования в этой сфере. Единственное указание
нормы, которое наводит на мысль о некоторой степени договорной
свободы, – это предоставление возможности выплаты участнику с его
согласия действительной стоимости доли путем передачи ему в натуре
имущества общества такой же стоимости. Однако контекст этого по-
ложения закона свидетельствует о том, что законодатель имел в виду
ситуации, когда выплата доли в виде передачи имущества согласовы-
вается уже после того, как участник был исключен. Исходя из этого
также можно сделать вывод, что выплата стоимости доли в денежной
сумме вообще не может быть предметом соглашения, поскольку по-
рядок определения подлежащей выплате стоимости доли императив-
но определен в этой же норме: должна быть выплачена действитель-
ная стоимость доли.
1
Как утверждает Х. Скогин, в Германии в случае отсутствия возможности произве-
сти выплату стоимости доли исключенному участнику альтернативой является ликви-
дация (см.: Scogin H.T. Op. cit. P. 159).
123
Глава V
Вполне очевидно, что потребности деловой практики в этом во-

просе состоят именно в большей свободе в заключении подобного
рода соглашений.
Одно из главных преимуществ допущения диспозитивного регу-
лирования заключается в том, что это позволит снизить риск споров
о выплате действительной стоимости доли и соответственно избежать
привлечения оценщика, возможности которого в оценке стоимости до-
ли в непубличном обществе довольно ограничены. Кроме того, в рос-
сийских условиях результаты оценки нередко оспариваются сторона-
ми (со ссылкой на результаты оценки другого эксперта), что ставит суд
в очень сложное положение.
Помимо практических соображений можно также сослаться на об-
щий принцип свободы договора. Нет очевидных причин ограничи-
вать автономию воли участников. Аналогичную позицию занимает
и П.П. де Вриез, указывая, что исходной точкой должна быть позиция
о свободе участников определять оценку своих долей, отступление от
которой может быть оправданно только в случае, когда условия такого
соглашения несправедливы и являются результатом притеснения со
стороны крупного участника1. Тем более если у участников действи-
тельно есть воля на заключение такого рода соглашений, то выплата
может быть структурирована в неявной форме – например, путем за-
ключения договора о продаже участнику определенного имущества по
заниженной цене с отлагательным условием и т.п.
Таким образом, исходя из общего принципа договорной свободы
и практических соображений следует предоставить участникам воз-
можность заключения соглашения, предусматривающего выплату ис-
ключаемому участнику определенной стоимости доли (порядок ее рас-
чета), либо включения соответствующих положений в устав.
Однако сделанный вывод нуждается в уточнении с учетом необхо-
димости защиты прав кредиторов и участников.
Во-первых, условия такого соглашения (положений в уставе)
не могут вступать в противоречие с требованиями п. 8 ст. 23 Закона
об ООО, которые ориентируют в том числе на необходимость уче-
та такого обстоятельства, как отсутствие угрозы банкротства в слу-
чае осуществления соответствующей выплаты (абз. 4 п. 8 ст. 23 За-
кона об ООО).
1
Cм.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 283–286.
124
Если стоимость доли была завышена и ее выплата привела к банк-

ротству общества, такая выплата может быть оспорена в деле о банк-
ротстве, а участник обязан будет вернуть в имущественную массу по-
лученную от общества стоимость доли. Хотя на самом деле трудно
представить, чтобы имущество выводилось из общества в ущерб креди-
торам таким специфическим путем – выплатой исключенному участ-
нику стоимости доли.
Во-вторых, условия выплаты не должны дискриминировать участни-
ка. Соглашения о выплате стоимости доли могут заключаться в услови-
ях неравных переговорных позиций. Следовательно, суды на основании
п. 2 ст. 428 ГК РФ вправе контролировать справедливость их условий.
В-третьих, во избежание злоупотреблений, в том числе по отноше-
нию к другим участникам, обсуждаемые соглашения следует заклю-
чать только при условии их единогласного одобрения общим собрани-
ем, либо можно рассматривать такие соглашения как дополнительное
право участника (получить определенное имущество в случае исклю-
чения), что опять-таки требует единогласного одобрения всех участ-
ников (п. 2 ст. 8 Закона об ООО). К сожалению, последний из пред-
ложенных вариантов квалификации был отвергнут в Постановлении
Президиума ВАС РФ от 28.06.2011 № 287/11.
В пользу необходимости единогласного одобрения всех участников
можно также сослаться на то, что недопустимо распространять поло-
жения о выплате на участника, если он не выразил на это согласие,
поскольку решается вопрос о том, сколько участник получит в случае
исключения, т.е. по существу о его имуществе. Как справедливо ука-
зывает П.П. де Вриез, распространение на участника условий о вы-
плате стоимости доли без его воли может быть квалифицировано как
принудительное лишение такого участника собственности, что про-
тиворечит ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека
и основных свобод1.
В зарубежной практике допускается заключение соглашений участ-
ников, предусматривающих стоимость доли, подлежащей выплате
в случае исключения (например, такие соглашения известны праву
Германии, Нидерландов и Испании).
Некоторые авторы отмечают позитивное значение таких соглаше-
ний: в частности, обращается внимание на снижение издержек, свя-
1
125
Глава V
занных с оценкой стоимости доли, а также на то, что такие соглаше-

ния оказывают дисциплинирующее воздействие на участников за счет
установления заниженной стоимости доли; также это позволяет бо-
лее гибко определять стоимость доли (например, путем установления
определенного временного периода, до истечения которого размер
выплаты будет незначительным, и т.п.)1.
В Нидерландах заключение соглашений, содержащих условия о вы-
плате стоимости доли на случай исключения, прямо допускается за-
коном (п. 2 и 3 ст. 2:339 Гражданского кодекса Нидерландов). Особо
отметим, что в силу п. 3 ст. 2:340 Гражданского кодекса Нидерландов
суд может не применять положения соответствующего соглашения,
если это приводит к определению явно несправедливой цены.
Судебная практика Германии также осуществляет контроль над
справедливостью условий таких соглашений, при необходимости из-
меняя размер выплаты, основанием для признания таких условий не-
справедливыми служит существенная диспропорция между стоимо-
стью, указанной в соглашении, и рыночной2.
Таким образом, полагаем, было бы полезным дополнить закон по-
ложениями, позволяющими участникам установить условия выплаты
стоимости доли на случай исключения, а до этого остается надеяться
на изменение позиции судебной практики.
1
Cм.: Schmolke K.U. Op. cit. P. 10–11.
2
Ibid. P. 14–17.
Заключение
В качестве итога проведенного исследования обозначим сделан-

ные выводы:
1. Право большинства стран континентальной Европы включа-
ет в себя институт исключения участника, т.е. средство, позволяю-
щее в определенных обстоятельствах принудительно выкупить долю
у участника против его воли. В то же время изученные правопорядки
демонстрируют значительное разнообразие в процедуре и основани-
ях исключения участника. Многие страны, возможно, под влиянием
правовой доктрины и судебной практики Германии, избегают закреп-
ления сколько-нибудь развернутого перечня таких оснований, огра-
ничиваясь общим выражением «существенные (уважительные, весо-
мые) основания»; однако в большинстве стран участник может быть
исключен, если причиняет существенный вред обществу или иным
образом затрудняет деятельность общества.
2. Между участниками ООО имеют место отношения по веде-
нию общего дела, направленного на достижение общей цели – из-
влечение прибыли (по аналогии с договором товарищества), в свя-
зи с чем на участников возлагается обязанность действовать в ин-
тересах общества, в том числе не причинять ему вред, участвовать
в его деятельности в предусмотренных законом и уставом преде-
лах (принимать участие в решении важных хозяйственных вопро-
сов; исполнять обязанности, возложенные на участника законом
и уставом, и т.п.).
3. Исключение можно рассматривать как частный случай растор-
жения договора в связи с нарушением его участником обязанности
действовать в интересах общества.
4. Исключение участника может применяться только в случае, ес-
ли участник своими действиями (бездействием) делает невозможной
деятельность общества или существенно ее затрудняет. Создание пре-
пятствий для деятельности общества является частным случаем суще-
ственного нарушения в смысле п. 2 ст. 450 ГК РФ.
127
5. Исходя из существа обязательства участников – действовать

в интересах общества добросовестно и разумно – его невиновное на-
рушение невозможно.
6. К требованиям об исключении участника подлежат применению
нормы об исковой давности (гл. 12 ГК РФ).
7. Использование института исключения участника как чрезвы-
чайной меры одновременно должно сопровождаться расширением
возможности использования альтернативных мер разрешения кон-
фликта, в качестве которых могли бы выступать принудительное на-
значение представителя, который бы осуществлял права участника (пе-
редача доли в доверительное управление), и «частичное исключение»
(уменьшение доли в уставном капитале участника по основаниям, пе-
речисленным в ст. 10 Закона об ООО), при условии, если участник-от-
ветчик согласен на применение такого рода мер вместо исключения.
8. Участники до предъявления в суд требования об исключении не-
добросовестного участника должны предложить ему выкупить его долю
на условиях не хуже, чем предлагает закон в случае исключения (дей-
ствительная стоимость доли), либо предложить ему выйти из общества,
если такое право предусмотрено уставом ООО; если при рассмотрении
дела ответчик признает исковые требования и суд установит, что ему
не была предоставлена возможность досудебного разрешения конфлик-
та, все судебные расходы применительно к ст. 111 АПК РФ должны
быть возложены на истцов.
9. Действующий судебный порядок исключения, при котором пра-
во на предъявление соответствующего требования принадлежит участ-
нику (участникам), обладающему не менее 10% уставного капитала,
в должной мере гарантирует соблюдение прав миноритарных участни-
ков и не нуждается в изменениях. Уставом общества право на предъ-
явление иска может быть предоставлено как обществу или отдельным
участникам (независимо от размера доли), так и участникам, обладаю-
щим менее 10% долей в уставном капитале.
10. Ограничение на исключение крупного участника, нашедшее от-
ражение в Обзоре, противоречит назначению этой меры как универ-
сального способа разрешения конфликта в обществе, снижая ее эф-
фективность, не имеет оснований с точки зрения природы институ-
та исключения и должно толковаться ограничительно: если уставом
общества предусмотрено право на свободный выход и ответчик обла-
дает 50% долей в уставном капитале, на истца возлагается бремя до-
128
казывания не только наличия оснований для исключения, но также

и отсутствия угрозы того, что в результате удовлетворения иска дея-
тельность общества прекратится.
11. Лицо вправе заявлять требование об исключении, ссылаясь
на нарушения со стороны ответчика, которые имели место до того,
как истец приобрел долю.
12. Следует противодействовать уклонению участника от исклю-
чения, например, когда последний в преддверии исключения или во
время судебного процесса передает долю своим аффилированным ли-
цам. Соответствующую сделку можно рассматривать как недействи-
тельную на основании ст. 10 и 168 ГК РФ.
Также рекомендуется внесение изменений в закон путем введения
полного запрета на отчуждение ответчиком своей доли кому бы то ни
было до окончания рассмотрения дела в суде; ответчик может толь-
ко заявить о выходе.
13. Право требовать исключения имеют только те участники, кото-
рые непричастны к затруднениям в деятельности общества, вменяе-
мым ответчику (принцип «чистых рук» истца).
Одновременно, имея в виду, что действующее российское законо-
дательство не содержит иных средств разрешения конфликта: ликви-
дация или выход участника (ликвидация в российском праве допусти-
ма по воле участников либо по иску государственных органов, а выход
может быть не предусмотрен уставом общества), вследствие чего сто-
роны конфликта лишаются возможности судебной защиты своих прав
и законных интересов в случае отказа в иске об исключении, участ-
ники вправе требовать принудительной ликвидации либо выхода из
общества, если будет доказано, что из-за корпоративного конфликта
деятельность общества невозможна или существенно затруднена ли-
бо в отношении истца проводится политика притеснения.
14. Исключение может последовать в связи с любыми действиями
(бездействием) участника, которые приводят к затруднениям в дея-
тельности общества или создают угрозу наступления таких послед-
ствий, независимо от того, в каком качестве их совершает участник
(директор, представитель, работник), в том числе в случаях фактиче-
ского причинения вреда обществу (нанесение ущерба имуществу об-
щества, кража и т.п.).
15. Вопрос об исключении в связи с причинением вреда другим
участникам общества должен разрешаться исходя из особенностей
129
конкретного нарушения (в частности, привело ли оно к подрыву до-

верия между участниками и как следствие, к невозможности продол-
жения деятельности общества).
16. Если личность участника или его личные обстоятельства начи-
нают препятствовать деятельности общества, он может быть исклю-
чен на основании ст. 10 Закона об ООО, поскольку его бездействие за-
трудняет деятельность общества. Под бездействием следует понимать
то, что участник, сознавая, что он затрудняет деятельность общества,
не предпринял попыток выйти из него (продать долю).
17. Участник может быть исключен в случае нарушения запрета
на конкуренцию, т.е. если такой участник общества, или его контро-
лирующие лица или подконтрольные ему лица без согласия осталь-
ных участников совершают от своего имени в своих интересах или
в интересах третьих лиц сделки, однородные с теми, которые со-
ставляют предмет деятельности общества, либо указанные лица
участвуют в другом однородном хозяйственном обществе или то-
вариществе. Запрет конкуренции распространяется также и на тру-
довую деятельность участника в конкурирующем юридическом ли-
це, в частности, если выполнение такой работы способно породить
конфликт интересов.
18. Нарушение участником обязанности по внесению вклада в устав-
ный капитал (за исключением случаев полной неоплаты доли при уч-
реждении, поскольку в силу п. 3 ст. 16 Закона об ООО такая доля пол-
ностью переходит к обществу) или имущество общества может являть-
ся основанием для его исключения, если это затруднило деятельность
общества или сделало ее невозможной.
19. Нарушение участником обязанностей, предусмотренных уста-
вом, может служить основанием для исключения только в том слу-
чае, если такое нарушение сделало деятельность общества невозмож-
ной или существенно ее затруднило. Иными словами, дополнитель-
ные обязанности могут служить лишь способом конкретизации общей
обязанности участника действовать в интересах общества, но не уста-
навливать чрезмерные основания к исключению. Позитивной осно-
вой для такого контроля может выступать ст. 10 ГК РФ, а также допу-
стимо применение по аналогии закона п. 2 ст. 428 ГК РФ.
20. Для повышения эффективности института исключения участ-
ника было бы полезным более активное использование российскими
судами обеспечительных мер по соответствующей категории споров –
130
в частности, запрета на распоряжение долей ответчика и (или) имуще-

ством общества, введения временного управляющего и т.п.
21. Механизм выплаты стоимости доли исключенному участнику
нуждается в совершенствовании. Основная рекомендация – установить
правило, согласно которому суд, принимая решение об исключении
участника, обязан одновременно указать стоимость доли (определен-
ную независимым оценщиком, если участники не смогли договорить-
ся о ее размере). Также, возможно, следует обсудить совершенствова-
ние правила, в соответствии с которым доля исключенного участника
переходит к обществу после вынесения решения суда. Существует не-
сколько возможных моделей, которые позволят устранить или умень-
шить опасность нарушения прав исключенного лица: 1) установить,
что лицо лишается статуса участника с момента получения стоимости
доли, а не с даты вступления в силу решения суда, но при этом, воз-
можно, его стоит ограничить в некоторых правах (голоса, созыва об-
щего собрания и т.п.); 2) помимо сохранения за участником доли мож-
но также назначать доверительного управляющего такой долей на пе-
риод до выплаты обществом ее стоимости.
Также требует законодательного решения вопрос о критериях оцен-
ки стоимости доли: является ли она неким эквивалентом ликвидаци-
онной стоимости либо же должны приниматься во внимание будущие
доходы общества, допустим ли дисконт на миноритарность доли и т.п.
22. Исключенному участнику должна быть предоставлена возмож-
ность обратиться с требованием о возбуждении дела о банкротстве, ли-
бо ликвидации, в случае если общество не производит своевременной
выплаты действительной стоимости доли.
23. Следует дополнить закон положениями, позволяющими участ-
никам установить условия выплаты стоимости доли на случай исклю-
чения.
Список использованной литературы
Учебная и научная литература,

периодика на русском языке
1. Бабкин С.А. Принципы диспозитивности и свободы договора

в корпоративном праве России // Корпоративное право: Актуаль-
ные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.:
Юрайт, 2009.
2. Белов В.А. Гражданско-правовая форма корпоративных отношений
(к проблеме так называемых корпоративных правоотношений) // Корпо-
ративное право: Актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред.
В.А. Белова. М.: Юрайт, 2009.
3. Бойко Т.С. Исключение участника из общества с ограниченной
ответственностью. Новые подходы ВАС РФ // Арбитражная практи-
ка. 2012. № 9.
4. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга пер-
вая: Общие положения. 2-е изд. М.: Статут, 2003.
5. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга пя-
тая. В 2 т. Т. 1: Договоры о займе, банковском кредите и факторин-
ге. Договоры, направленные на создание коллективных образований.
М.: Статут, 2006.
6. Валуйский А.В. Исключение участника из общества с ограничен-
ной ответственностью – один из инструментов согласования корпо-
ративных интересов // Корпоративные споры. 2005. № А.
7. Вольф В.Ю. Основы учения о товариществах и акционерных об-
ществах. М., 1927.
8. Габов А.В. Общества с ограниченной и дополнительной ответ-
ственностью в российском законодательстве. М.: Статут, 2010.
9. Гражданское Уложение. Книга пятая: Обязательства. Проект
Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению
Гражданского Уложения. Том третий. Ст. 505–718. С объяснениями.
СПб., 1899.
132
Учебная и научная литература, периодика на русском языке
10. Девицын М.Ю. О систематизации гражданского законодатель-

ства об исключении членов (участников) из корпоративных органи-
заций в свете охраны их конституционных прав и сравнительно-пра-
вового анализа // Российская юстиция. 2008. № 5.
11. Добровольский В.И. Защита корпоративной собственности в ар-
битражном суде. М.: Волтерс Клувер, 2006.
12. Дубовицкая Е.А. Европейское корпоративное право. 2-е изд.,
перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008.
13. Зинченко С.А., Галов В.В. Собственность и производные вещные
права: теория и практика. Ростов н/Д, 2003.
14. Егоров А.В. Агентский договор: опыт сравнительного анализа
законодательных и теоретических конструкций // Ежегодник срав-
нительного правоведения. М.: Норма, 2002.
15. Егоров А.В. Понятие посредничества в гражданском праве: Дис. …
канд. юрид. наук. М., 2002.
16. Каминка А.И. Акционерные компании: Юридическое исследо-
вание. Т. 1. СПб.: Типо-литография А.Е. Ландау, 1902.
17. Каминка А.И. Очерки торгового права (по изд. 1912 г.). М.:
АО «Центр ЮрИнфоР», 2002.
18. Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования
расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гра-
жданском праве: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2011.
19. Кашанин А.В. Кауза сделки в гражданском праве: Дис. ... канд.
юрид. наук. М., 2002.
20. Корпоративное право: Учебник для студентов вузов, обучаю-
щихся по направлению «Юриспруденция» / отв. ред. И.С. Шиткина.
М.: Волтерс Клувер, 2007.
21. Кузнецова Л.В. Исключение участника из общества с ограничен-
ной ответственностью: практика применения действующего законо-
дательства. М.: Юстицинформ, 2008.
22. Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория
и практика ее применения в хозяйственных обществах. М.: Статут,
2008.
23. Ломакин Д.В. Договоры об осуществлении прав участников хо-
зяйственных обществ как новелла корпоративного законодательства //
Вестник ВАС РФ. 2009. № 8.
24. Лукьяненко М.Ф. Оценочные понятия гражданского права: ра-
зумность, добросовестность, существенность. М.: Статут, 2010.
133
25. Мельникова Т.В. Исключение участника юридического лица

как способ защиты гражданских прав // Российский судья. 2008. № 6.
26. Нанаева Э.А. Гражданско-правовая ответственность основного
общества (товарищества) по обязательствам дочернего общества в пра-
ве России и Германии: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
27. Одинцова М.И. Институциональная экономика: Учебное посо-
бие. 3-е изд. М.: ГУ-ВШЭ, 2009.
28. Орлова А.И., Лещикова Е.В. Выход и исключение участника
из ООО // Арбитражная практика. 2007. № 3.
29. Петникова О.В. Специфика прав участников общества с огра-
ниченной ответственностью // Право и экономика. 2000. № 3.
30. Пономарева И.В. О необходимости досудебного порядка урегулиро-
вания спора, связанного с исключением участника из ООО // Собствен-
ность, право собственности, товарно-денежные отношения: проблемы
теории и арбитражной практики: Сборник докладов и тезисов выступ-
лений на Второй международной научно-практической конференции
(Ростов-на-Дону, 2 марта 2007 года). Ростов н/Д: Изд-во «Эверест», 2007.
31. Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве
России. М.: Волтерс Клувер, 2010.
32. Российское гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 1: Общая
часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные пра-
ва. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.:
Статут, 2010.
33. Савельев А.Б. Договор простого товарищества в российском гра-
жданском праве // Актуальные вопросы гражданского права / Под ред.
М.И. Брагинского; Исследовательский центр частного права; Россий-
ская школа частного права. М.: Статут, 1998.
34. Садовский В.С. О товариществе как юридическом лице // Жур-
нал Министерства юстиции. 1897. № 10. Дек.
35. Серова О.А. Право собственности общества с ограниченной от-
ветственностью: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001.
36. Степанов Д. Ответственность акционера перед акционером: воз-
можна ли постановка такой проблемы? // Корпоративный юрист. 2008.
№ 11 // СПС «КонсультантПлюс».
37. Степанов Д.И. Сделка учредителей и присоединение к ней по-
следующих участников // Вестник ВАС РФ. 2010. № 3.
38. Суханов Е.А. Закон об обществах с ограниченной ответственно-
стью // Хозяйство и право. 1998. № 5.
134
Учебная и научная литература, периодика на русском языке
39. Суханов Е.А. Очерк сравнительного корпоративного права // Про-

блемы развития частного права: Сборник статей к юбилею В.С. Ема /
Отв. ред. Е.А. Суханов, Н.В. Козлова. М.: Статут, 2011.
40. Сыродоева О.Н. Акционерное право США и России (сравни-
тельный анализ). М.: Спарк, 1996.
41. Тарасенко Ю.А. О развитии коммерческих организационно-
правовых форм в России (на примере хозяйственных товариществ
и обществ) // Корпорации и учреждения: Сборник статей / Отв. ред.
М.А. Рожкова. М.: Статут, 2007.
42. Таль Л.С. Договор доверенности или поручения в проекте Гра-
жданского Уложения. СПб., 1911.
43. Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обще-
ствах. Закон об обществах с ограниченной ответственностью. За-
кон о производственных и хозяйственных кооперативах = Deutsches
Handelsgesetzbuch, Aktiengesetz, GmbHGesetz, Genossenschaftsgesetz:
пер. с нем. / сост. В. Бергманн; пер. с нем. Е.А. Дубовицкой; науч.
ред. Т.Ф. Яковлева. 2-е изд., перераб. М.: Волтерс Клувер, 2009.
44. Урюжникова А.В. К вопросу об исключении участника из обще-
ства с ограниченной ответственностью // Юрист. 2006. № 8.
45. Урюжникова А.В. Проблемы правового регулирования выбытия
участника из общества с ограниченной ответственностью: Дис. … канд.
юрид. наук. Ростов н/Д, 2009.
46. Хопт К. Представление интересов и конфликты интересов в совре-
менном акционерном, банковском и профессиональном праве (к догма-
тике современного правового регулирования ведения чужих дел) // Вест-
ник гражданского права. 2008. № 2.
47. Цитович П. Проект положения об акционерных обществах //
Журнал гражданского и уголовного права. 1873. Кн. 6. Нояб.
48. Шаститко А. Неполные контракты: проблемы определения
и моделирования // Вопросы экономики. 2001. № 6.
49. Шаститко А. Предметно-методологические особенности но-
вой институциональной экономической теории // Вопросы эконо-
мики. 2003. № 1.
50. Швейцарский обязательственный закон. Федеральный за-
кон о дополнении Швейцарского гражданского кодекса (часть пя-
тая: Обязательственный закон): от 30 марта 1911 г. (по состоянию
на 1 марта 2012 г.) / пер. с нем., фр. [Н.И. Гайдаенко-Шер, М. Шер].
М.: Инфотропик Медиа, 2012.
135
51. Ягельницкий А.А. Категория правопреемства в российском гра-

жданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Учебная и научная литература,

периодика на иностранных языках
52. Andersson J. Minority shareholder protection in SMEs: a question

of information ex post and bargaining power ex ante? // Company Law and
SMEs M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters, 2010.
53. Boyle A.J. Minority Shareholders’ Remedies. Cambridge University
Press, 2004.
54. Braak S. van den. The European Private Company, its Shareholders
and its Creditors // Utrecht Law Review. 2010. Vol. 6. No. 1.
55. Bråthen T. Controlling changes in the composition of shareholders
of SME’s // Company Law and SMEs M. Neville, K.E. Sørensen (eds.).
Thomson Reuters, 2010.
56. Brodecki, Zdzisław. Polish Business Law. Kluwer, 2003.
57. Cahn A., Donald D.C. Comparative company law: text and cases on
the laws governing corporations in Germany, the UK and the USA / Cam-
bridge University Press, 2010.
58. Conac P.-H., Enriques L., Gelter M. Constraining Dominant Share-
holders’ Self-Dealing: The Legal Framework in France, Germany, and
Italy // European Company and Financial Law Review. Vol. 4. No. 4. 2007;
ECGI – Law Working Paper No. 88/2007.
59. Cunningham M. John. Drafting Limited Liability Company Operat-
ing Agreements. Aspen Publishers, 1998.
60. Davies P.L. The European Private Company (SPE): Uniformity,
Flexibility, Competition and the Persistence of National Laws // Oxford
Legal Studies Research Paper No. 11/2011; ECGI – Law Working Paper
No. 154/2010.
61. Donald D.C. Shareholder Voice and Its Opponents // Working Paper
Series No. 40. 2005.
62. Driessen A. Regulation of disputes in companies in the Netherlands //
The Companies and Business Court from a Comparative Law Perspective.
Kluwer, 2004.
63. Framiñán Santas, Francisco J. La exclusion del socio en la sociedad
de responsabilidad limitada. Granada, 2005.
136
Учебная и научная литература, периодика на иностранных языках
64. Giertsen J. Company Law As a Contract Law Discipline // The Regu

lation of Companies. M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters,
2003.
65. Joffe V. Unfair Prejudice: The Statutory Remedy // Minority Share-
holders: Law, Practise and Procedure. Oxford University Press, New York,
4th Edition. 2011.
66. Kluiver H.J. de, Roest J. Expulsion and Withdrawal of Shareholders //
The European Private Company (SPE). A Critical Analysis of the EU Draft
Statute / D.F.M.M. Zaman et al. (eds.). Intersentia, 2009.
67. Leña Fernández R., Rueda Pérez M.A. Derecho de separación y exclu-
sión de socios en la sociedad limitada. Granada, 1997.
68. Miller S.K. Minority Shareholder Oppression in the Private Compa-
ny in the European Community: A Comparative Analysis of the German,
United Kingdom, and French «Close Corporation Problem» // Cornell In-
ternational Law Journal. 1997. Vol. 30.
69. Moll D.K. Minority Oppression & The Limited Liability Company:
Learning (or not) from Close Corporation History // Wake Forest Law
Review. 2005. Vol. 40.
70. Müller K.J. The GMBH. A Guide to the German Limited Liability
nd
Company. 2 ed. München: C.H. Beck, 2009.
71. Neville M. Conflicts in the European Private Company (SPE) //
The European Private Company – Societas Privata Europaea (European and
Financial Law Review. Special Volume 3). Hirte H., Teichmann C. (eds.).
De Gryuter, 2013.
72. Neville M. A Statutory Buy-Out Right in SMEs – An Important Cor-
porate Governance Mechanism and Minority Protection? // Company Law
and SMEs M. Neville, K.E. Sørensen (eds.). Thomson Reuters, 2010.
73. Pistor K., Xu C. Fiduciary Duty in Transitional Civil Law Jurisdic-
tions Lessons from the Incomplete Law Theory // ECGI – Law Working
Paper No. 01/2002.
74. Rock E.B., Wachter M.L. Waiting for the Omelet to Set: Match Spe-
cific Assets and Minority Oppression in the Close Corporation // The Jour-
nal of Corporation Law. 1999. Vol. 24.
75. Sánchez Ruiz Mercedes. La facultad de exclusión de socios en la teoría
general de sociedades. Madrid: Thomson Civitas, 2006.
76. Schmolke K.U. Expulsion and Valuation Clauses – Freedom of Con-
tract vs. Legal Paternalism in German Partnership and Close Corporation
Law (http://ssrn.com/abstract=1986799).
137
77. Scogin H.T. Withdrawal and Expulsion in Germany: A Comparative

Perspective on the «Close Corporation Problem» // Michigan Journal of In-
ternational Law. 1993–1994. Vol. 15.
78. Sørensen K.E. Duty of Loyalty of Shareholders – A Possible Remedy
for Conflicts in SMEs? // Company Law and SMEs. M. Neville, K.E. Sø-
rensen (eds.). Thomson Reuters, 2010.
79. Timmerman L., Doorman A. Rights of Minority Shareholders in the
Netherlands // Electronic Journal of Comparative Law. 2002. Vol. 6.4.
80. Vries P.P. de. Exit rights of minority shareholders in a private limited
company. Deventer: Kluwer, 2010.
81. Wirth G., Greene M., Arnold M. Corporate Law in Germany. C.H. Beck,
2004.
Оглавление
Вступительное слово...............................................................................3
Введение..................................................................................................7
Глава I. Институт исключения участника из общества

с ограниченной ответственностью в праве зарубежных стран..................9
1. Проблема защиты прав участников непубличных компаний.......9
2. Германия........................................................................................13
3. Нидерланды...................................................................................17
4. Испания.........................................................................................19
5. Институт исключения в других странах.......................................22
6. Европейский союз.........................................................................25
7. Выводы..........................................................................................29
Глава II. Общая характеристика института исключения участника...... 31
1. Природа института исключения участника.................................31
2. Существенность нарушения, оправдывающая исключение
участника.......................................................................................47
3. Вина как условие для исключения участника..............................52
4. Исковая давность по требованиям
об исключении участника ............................................................54
5. Альтернативные исключению участника меры...........................55
6. Возможность досудебного разрешения спора
об исключении участника.............................................................58
7. Порядок принятия решения об исключении участника.............60
8. Ограничение на исключение крупного участника......................70
9. Исключение в связи с обстоятельствами, наступившими
до момента приобретения истцом статуса участника..................73
10. Уклонение участника от исключения . ......................................75
11. Корпоративный конфликт как обстоятельство,
препятствующее исключению участника ..................................77
139
Глава III. Основания исключения участника......................................... 81
1. Причинение вреда обществу.........................................................81
2. Причинение вреда другим участникам общества........................82
3. Личность участника......................................................................84
4. Исключение участника-директора, участника-работника.........85
5. Конкуренция участника с обществом..........................................92
6. Уклонение от участия в общих собраниях...................................99
7. Голосование на общем собрании...............................................103
8. Реализация права на защиту.......................................................107
9. Невнесение вклада в имущество или уставный капитал ..........108
10. Установление дополнительных оснований исключения........111
Глава IV. Процессуальные аспекты рассмотрения требования
об исключении участника.................................................................... 115
Глава V. Выплата стоимости доли исключенному участнику............... 119
Заключение......................................................................................... 127
Список использованной литературы.................................................... 132
Учебная и научная литература, периодика на русском языке......132
Учебная и научная литература, периодика
на иностранных языках..................................................................136
Александр Анатольевич Кузнецов
ИСКЛЮЧЕНИЕ УЧАСТНИКА
ИЗ ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ
Корректор Л.А. Галайко

Художественное оформление: В.В. Самойлова
Компьютерная верстка: С.В. Родина
1
Подписано в печать 08.11.2013. Формат 60х84 /16. Бумага офсетная.
Гарнитура Newton. Печать офсетная. Печ. л. 9. Усл. печ. л. 8,37. Тираж 500 экз.
Заказ №
Издательство «Статут»:
119454, г. Москва, ул. Лобачевского, д. 92, корп. 2;
тел./факс: +7(495) 649-18-06
E-mail: book@estatut.ru
www.estatut.ru
ISBN 978-5-8354-0984-6

Кузнецов А А Исключение участника из ООО, 2014

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Кузнецов А А Исключение участника из ООО, 2014

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

А.А.

Electronic copy available at: http://ssrn.com/abstract=2576656

Книга посвящена одному из классических способов разрешения кор-

Александр Анатольевич Кузнецов – кандидат юридических наук,

© А.А. Кузнецов, 2013

Electronic copy available at: http://ssrn.com/abstract=2576656

Настоящая монография, вынесенная автором на суд публики,

венной судебной практике, не отвечает общей идее института исклю-

га призвана показать судьям, практикующим юристам и ученым, что

Кандидат юридических наук,

Любая долговременная совместная деятельность неизбежно сопро-

В рамках настоящей работы рассматривается один из частных спосо-

1. Проблема защиты прав участников

В зарубежной доктрине уже давно обсуждается тот факт, что участ-

На последней из упомянутых проблем в литературе делается осо-

результату (предоставлению участникам такого права в том или ином

стран в целом и, в частности, готовности судов вмешиваться в отно-

В российской юридической литературе иногда можно встретить мнение

Однако такая мера, как ликвидация, все же была слишком ради-

ная болезнь или психическое расстройство, которые делают участие

Исключение может применяться только в том случае, если можно

этого предлагалось расширительно толковать и другие нормы Закона

В соответствии с положением ст. 2:336 Гражданского кодекса Ни-

ствие непримиримых разногласий между группами участников общества,

Помимо этого также следует отметить, что согласно ст. 2:337 Гра-

В этой стране институт исключения имеет довольно давнюю ис-

Ф.Х. Фраминьян Сантас довольно критично относится к упомя-

нительные обязанности, при этом автор, ссылаясь на ясно выражен-

Испанская доктрина в части объяснения института исключения во

5. Институт исключения в других странах

ях). Основания для исключения сформулированы следующим образом:

способы решения конфликта (например, получило отказ на все пред-

быть исключен по иску общества, в случае, если он без уважительной

За последние десять лет процесс гармонизации законодательства,

Логическим развитием идеи свободного перемещения капитала

на нормальной деятельности общества. Также данная норма пря-

к консенсусу по вопросу исключения непосредственно перед обраще-

ка, которые не могли быть приняты всеми странами ЕС без сущест-

исключения участника, т.е. средство, позволяющее в определенных

1. Природа института исключения участника

В соответствии с распространенной в отечественной доктрине точ-

вании правоотношений между участниками общества необходимо учи-

не изменяет квалификацию отношений между его участниками как

(см.: Суханов Е.А. Очерк сравнительного корпоративного права // Проблемы развития

Так, по свидетельству А.В. Егорова, германская наука оперирует по-

таты совместной деятельности обособляются в виде юридического ли-

корпоративных правоотношений) // Корпоративное право: Актуальные проблемы тео-

определить, что есть «интересы общества», однако это понятие опре-

ков общества и аналогичная обязанность лиц, осуществляющих веде-

(unfair prejudice) участникам, в основе которого также лежит предпо-

его исключение. В частности, в Германии исключение участника мо-

что последнее нельзя назвать санкцией, т.е. последствием нарушения

В рамках такой аналогии предполагается, что действия (бездей-

говорных организационно-правовых форм, в связи с чем оправдано

Помимо наличия обязанности действовать в интересах общества,

В российской литературе встречается точка зрения об изначальной

они преисполнены оптимизма и вообще не склонны обращаться за юридической

Эта идея пронизывает и все базовые пункты Обзора:

уже упоминали, в соответствии с § 167 Коммерческого кодекса Эсто-

Представляется, что используемые судами формулировки несут

3. Вина как условие для исключения участника

рых вопросах применения Федерального закона «Об обществах с огра-

На наш взгляд, несмотря на аналогию исключения участника с рас-