Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Абитболь
Власть голоса
Jean Abitbol
LE POUVOIR DE LA VOIX
КоЛибри®
Мастерам сцены посвящается
Предисловие
Все началось накануне Рождества 1978 года. Судьбе было угодно, чтобы в ту ночь я был
на дежурстве в службе скорой помощи при Амьенской больнице, где проходил
интернатуру по общей хирургии. Никакой передышки по случаю Рождества. Тем более
что ночь с 24 на 25 декабря – одна из самых тяжелых по причине огромного количества
аварий. Надо сказать, что в то время ремни безопасности не были обязательны… И вот, в
6 часов утра доставляют в приемный покой скорой девушку 23 лет со множественными
ушибами и нарушением дыхания. Живот мягкий, кровотечения нет, но у пострадавшей
перелом челюсти и гортани. Она в полуобморочном состоянии. Рентген подтверждает
переломы в области нижней челюсти и гортани. Разумеется, ее жизнь зависит прежде
всего от того, сможет ли она нормально дышать. И вдруг, неожиданно для себя самого, я
с ужасом подумал: нельзя допустить, чтобы эта женщина утратила способность
говорить!
Таким образом, выбрав этот путь между наукой, медициной и эмоциональным миром
голоса, щедрый на научные приключения, встречи и удивительные истории, я хотел
понять, как возник человеческий голос. Этому посвящена моя книга «Одиссея голоса». В
ней я позвал читателя в удивительное путешествие во времени, чтобы проследить
процесс эволюции на нашей планете и возникновения голоса у Homo sapiens. Я
рассказал о том, как устроен речевой аппарат человека в сравнении с крупными
обезьянами. Но хотя я всего себя посвящал изучению человеческого голоса, я так и не
нашел ответа на вопрос: почему же он имеет такую власть?
Введение
Голос может как обороняться, так и идти в наступление, быть средством обольщения и
массового уничтожения. Он одновременно лучник, лук и стрела. Он – дьявол, если
принадлежит человеку по имени Гитлер, и он – любовь, если лучник Купидон.
Голос изначально был средством эмоциональной связи, которую люди создали меж
собой тысячелетия назад. Он затрагивает каждую грань нашего существования. Он
позволяет строить общество, связываться с внешним миром и встраиваться в него. Голос
– это опора нашего «эго», нашей души, нашей жизни.
Если, читая книгу, мы можем остановиться, вернуться назад, подумать, сделать пометки
в тексте, то все это невозможно, когда речь идет о голосе: нас уносит бушующий поток
речи, лавина слов, а музыкальность фразы убаюкивает, приводит в волнение или
возбуждает. В этом сила голоса, и это небезопасно, потому что он захватывает в плен
слушателя и вовлекает его в эмоциональное поле оратора, парализуя разум и бросая во
власть древних инстинктов, которые живут в нашем рептильном мозге.
Как врач, хирург и человек, влюбленный в голос, я зову вас за собой, чтобы исследовать
не только научные и медицинские характеристики голоса, но также и различные его
стороны: политическую – от ментора до тирана, духовную и артистическую – от
проповедника до вокалиста и, наконец, эстетическую – от легкого эротизма до
подлинной магии. Обнаружить эту алхимию между эмоциями и разумом внутри нашей
вибрирующей духовной сущности, проникнуть в самое сердце царства голоса,
священный Грааль которого – гортань, раскрыть тайну ее возможностей – вот
путешествие, в которое я вас приглашаю.
Увидеть голос
В ту прекрасную осень 1854 года солнце светило над садом Пале-Рояля, в котором
прогуливался Мануэль Гарсиа. В свои уже почти 50 лет этот знаменитый преподаватель
вокала лондонской Королевской академии музыки был олицетворением элегантности.
Он не обращал ни малейшего внимания ни на резиденцию герцога Орлеанского, ни на
кафе, за столиками которых расположилось все высшее общество того времени, и,
кажется, увлеченно наблюдал за игрой солнечных бликов на серебряном набалдашнике
своей трости.
Мануэль Гарсиа умер в 1906-м, ему был 101 год. После него остался труд,
ознаменовавший его эпоху, – «Полный трактат об искусстве пения». Он был издан в 1847
году, в нем впервые излагались правила голосообразования. Голос можно назвать
фамильным достоянием семьи Гарсиа.
У Мануэля Гарсиа было две сестры: одна, Малибран, – выдающаяся оперная дива своего
времени, другая, Полина Виардо, – знаменитая преподавательница вокала.
Вокальный собор
Тембр и тон голоса у каждого человека строго индивидуален, и ему трудно дать точное
определение. При этом тембр – один из главнейших элементов «голосового портрета».
Это как в музыке, когда одна и та же нота, сыгранная на скрипке и саксофоне, даже с
одинаковой резонансной частотой, всегда будет различаться по тембру. У каждого
инструмента, в том числе одного вида, свой особый голос: например, скрипка
Страдивари, состоящая из 71 деревянной детали, и простая ученическая скрипка имеют
разную акустику, потому что тон звука зависит от резонатора скрипки. В этом она схожа
с человеческим голосом: совокупность резонансных полостей, которые находятся над
голосовыми связками, обуславливает тембр голоса каждого человека.
Мы все разные: некоторые великие певцы, такие как Паваротти, могли извлекать семь
обертонов, в то время как простые смертные – только три. Каким образом Мария Каллас,
Марио дель Монако или Карузо добивались таких волнующих красок? Дело в том, что
когда они берут основной тон, который рождается в голосовых складках, это немедленно
влечет за собой образование других основных нот – так называемых вторичных, или
гармонических. Некоторые обертоны мощнее других благодаря реверберации в
резонансном теле. Эти мощные обертоны назвали формантами.
Происхождение голоса, происхождение языка и родной язык
Фридрих II и дети-дикари
Чтобы проникнуть в тайну голоса, этот эрудит поставил эксперимент, который даже
можно назвать варварским. Император приказал доставить к себе во дворец несколько
новорожденных. Все они были изолированы друг от друга. Нянькам и кормилицам было
велено кормить их молоком, ухаживать за ними, купать, но никогда не оставлять
младенцев вместе (чтобы между ними не возникло контакта) и не разговаривать с ними.
Интересно, на каком же языке заговорят дети, выращенные в отсутствие родного языка
и какой-либо общественной среды: на иврите, арамейском (который император полагал
самым древним языком), на греческом, латыни, арабском, немецком или просто-
напросто на языке своих родителей?
После четырех лет полной изоляции детей наконец вернули в общество людей, к
человеческим контактам. Их поведение можно было бы считать вполне нормальным,
если бы не одно «но». Ни один не умел говорить. Они могли только бурчать что-то
нечленораздельное. При этом признаки Homo sapiens были налицо: органы речи, мозг,
развитый в достаточной степени, вертикальное положение тела, умение ходить. Но голос
как таковой у них отсутствовал. Мир, в котором звучит голос, для них был закрыт. У этих
маленьких дикарей обучение голосу не состоялось! Если Homo sapiens (человек
разумный) не стал Homo vocalis (человеком звучащим), он всего лишь шимпанзе в
костюме-тройке. Но есть и другой неприятный факт, и против него не поспоришь:
«изначального» языка не существует. Эти дети стали безнадежно слабоумными, и им
суждено было умереть, так и не став взрослыми. Получается, что голос – необходимое
условие нашего выживания? Херлинг в заключение отмечал: «По всей видимости, дети
не могут расти в полном молчании, когда они не видят ласки и улыбки той, которая их
кормит. Жизнь человека – это жизнь речи, и живет он благодаря речи». Маленький
человек – общественное животное, и человеческая речь – пища для его ума, стимулятор
для его мозга, необходимые, чтобы выжить.
Алиса и Сигэру
Я дал им простое задание, чтобы понять, какой из языков у них родной, первый, а какой
второй, или, может быть, оба языка у них родные. Это упражнение на устный счет.
Известно, что на родном языке вычисления в уме делают гораздо быстрее, чем на
втором языке. Однако они одинаково быстро выдали ответы как на французском, так и
на японском. Следовательно, они двуязычны. При выполнении того же задания на
английском (поскольку они владеют также и английским) возникла задержка с ответом в
несколько секунд. Им нужно было мысленно перевести названия чисел на французский
или японский, чтобы дать ответ.
Речь и родной язык записываются корой головного мозга ребенка с полутора до четырех
лет, как татуировка, навсегда. При освоении двух языков одновременно в самом раннем
детстве в мозге одновременно развиваются зоны, отвечающие за речь. У людей,
двуязычных с рождения, центры Брока́ и Вернике, отвечающие за речь, практически
перекрывают один другой, как показали К. Х. С. Ким, Н. Р. Релкин, К.-М. Ли и Дж. Хирш
из Корнеллского университета в своей статье, опубликованной в журнале Nature в 1997
году. В то время как язык, выученный позже, ту же самую зону мозга не занимает. Это
было продемонстрировано с помощью методов эмиссионно-позитронной томографии и
ядерно-магнитного резонанса во время речевого упражнения.
Марио
В мозге новорожденного есть вся гамма всевозможных фонем, какие себе только можно
представить, полная цветовая палитра всех языков, но если они не активированы и не
используются, начиная с семилетнего возраста, за редким исключением, ребенок их
утрачивает. Если иностранный язык учит ребенок, которому уже исполнилось пять лет,
он часто, сам того не замечая, навязывает ему ритм своего родного языка, то есть
говорит на иностранном языке с акцентом.
Голос матери
Задолго до своего рождения ребенок находится под воздействием голоса своей матери.
Эмбрион слышит биение сердца матери, трехтактный ритм той музыки, которая
выражает безопасность и защиту.
Существуют доказательства того, что дети хранят в памяти тембр и вибрацию голоса их
матери, который они слышали еще в утробе. Изменение этого голоса может поколебать
семейное согласие.
Я вспоминаю случай, когда одна пациентка, г-жа Х., 37 лет, пришла ко мне на
консультацию. У нее был тусклый голос, она говорила на выдохе, без форсирования. Я
предложил ей покашлять: кашель был глухой. Это безошибочный признак патологии,
поскольку звонкий кашель означает, что две голосовые связки сближаются и «хлопают»
друг о друга.
Моя пациентка рассказала, что в 13 лет, переболев гриппом, она потеряла голос. Потом
он восстановился, но уже не был прежним. Она хоть и привыкла к его искаженному
звучанию, но ей хотелось вернуть себе нормальный голос. «У меня двое детей, одному 7
лет, другому – 9. Их комната находится на втором этаже. Чтобы их позвать, мне надо
позвонить в колокольчик или нажать на кнопку звонка в кухне. Звать по телефону мне
уже трудно». Осмотр гортани показал, что правая связка двигается и доходит до
середины подглоточного пространства. При этом левая голосовая связка парализована и
удалена от центра гортани. На нашем жаргоне это называется параличом приводящей
функции. В этом случае голосовые связки не могут соединиться, и голос еле слышен.
Человек говорит только на выдохе. Я предложил пациентке операцию, после которой
связки снова будут смыкаться во время разговора. Мы сдвинем левую связку на
середину, объяснил я, чтобы правая могла с ней соприкасаться и вызывать вибрацию, а
значит, появится голос. Для этого в правую связку вводят специальный препарат, она
приобретает изгиб и становится в срединное положение. Эта операция проводится под
общим наркозом, ларингоскоп вводят через рот и оперируют под микроскопом. Голос
восстанавливается через 5–10 дней. Поразмыслив некоторое время, пациентка Х.
согласилась на операцию. Я прооперировал ее, и через неделю к ней вернулся ее
великолепный, женственный, с выразительными модуляциями голос. Она сделала мне
необыкновенное признание: «У меня никогда не было настоящего женского голоса!»
Однако две недели спустя она появилась снова – с мужем и двумя детьми. «Я не узнаю
свою мать», – заявил старший сын. «Это не та женщина, на которой я женился, я тоже ее
не узнаю», – добавил господин Х. Для родственников госпожи Х. бесцветный тембр ее
голоса был нормальным, а я его кардинально изменил. Пришлось проявить все
имеющиеся у меня педагогические способности, чтобы успокоить их и убедить, что они
привыкнут к ее новому голосу. Тем не менее можно понять замешательство
родственников, особенно детей, которые должны были «забыть» материнский голос и
принять «новый», чужой голос – а на самом деле настоящий голос их матери. Таким
образом, выражение «нормальный голос» ровным счетом ничего не значит.
Зеркальные нейроны
В 2002 году Эвелин Колер открыла особую группу зеркальных нейронов и назвала их
«аудиовизуальными зеркальными нейронами»: они находятся в зоне мозга F5, связанной
с центром Брока, отвечающим за речь. Они возбуждаются при наблюдении за
двигательным действием, а также благодаря звукам, его сопровождающим.
Исследование мозга показывает, что испытуемый, слушая речь, мысленно ее повторяет,
и у него включается центр Брока: это еще один результат работы зеркальных нейронов.
Доказательства того, что аудиовизуальные зеркальные нейроны действительно
существуют, были получены с помощью электроэнцефалографии и функциональной МРТ.
Эти методы позволяют визуализировать кровотоки в разных областях мозга во время
двигательных действий.
Мозг человека устроен сложнее, чем у обезьяны. Помимо того что зеркальные нейроны
активизируются, когда испытуемый выполняет некое движение, наблюдая, как другой
человек совершает подобное действие, или слушая рассказ об этом действии, он
активирует свои зеркальные нейроны при мысли об этом движении. Это означает, что
наблюдатель использует свои собственные нейронные цепочки, непосредственно
участвуя в событиях и виртуально проживая действие наблюдаемого объекта.
Как отмечает доктор Пьер Бюстани в своей книге «Ваш мозг не устает вас удивлять»,
зеркальные нейроны представляют собой систему, которая связывает восприятие с
двигательным действием. Они укрепляют нервные пути – движущую силу нашего мозга.
Чем больше мы используем эти пути (даже в воображении), тем больше они укрепляются
и тем легче совершать соответствующие им двигательные действия. Этим, несомненно,
объясняется, почему у теннисистов растет уровень мастерства. С детства они
просмотрели сотни победных матчей своих кумиров. Так же и лидер политической
партии часто задает тон своей речью, формулировки, интонации и мелодику которой
подхватывают его соратники. Это следствие стимуляции зеркальных нейронов.
Для плода зеркальные нейроны играют главную роль. Желания и стремления его матери
отражаются на нервной системе младенца. Мозг малыша благодаря своей пластичности
продолжает развиваться до 18-месячного возраста. В нем формируется эмоциональный
отклик, в котором главную роль играет эмпатия. Вся полученная таким образом
информация заложит основу его существования как Homo sapiens и будет созидать,
программировать, лепить многочисленные грани его дальнейшей жизни. Зеркальные
нейроны позволили нам оценить с научной точки зрения силу воздействия голоса и
пения беременной женщины на ее плод, поэтому я советую матерям с третьего месяца
беременности слушать спокойную, красивую музыку. Позднее при звуках песни,
которую пела мать во время беременности, или музыки, услышанной еще до появления
на свет, плачущий младенец будет утихать, он обретет душевное спокойствие и чувство
уверенности в себе.
Эпигенетика
Сейчас, в начале XXI века, нам известно, что генетическое наследие Homo sapiens и
шимпанзе отличаются лишь на 1 %, то есть наши ДНК на 99 % идентичны.
В самом деле, генетический анализ останков Homo sapiens, которым почти сто тысяч
лет, показывает состав ДНК, идентичный ДНК современного человека. Таким образом,
прогресс человека, его эволюция, навыки общения, голос, богатство речи подталкивают
нас к гипотезе о том, что важнейший процесс передачи культуры, обучения, института
семьи, окружающей среды происходит не только через ДНК, но и через нечто иное. Это
подтверждает поразительный эксперимент.
Доктор Майкл Мини идет еще дальше, он задается вопросом: что происходит в первые
12 часов после того, как новорожденный покидает утробу матери? Исследования мышей
в эти первые 12 часов их жизни впечатляют. Он пришел к выводу, что от развития в этот
начальный период жизни зависит химический состав генов. Только те, кто чувствовал
заботу своих генетических родителей – мышей породы А, – увеличили количество своих
нейронов, свою способность сопротивляться стрессу, а самки стали со временем
нежными и заботливыми матерями. Результаты, полученные Мини, позволяют сделать
вывод о том, что дети, растущие в сложных условиях, в обстановке ругани и крика, в
результате могут на всю жизнь лишиться способности противостоять стрессовым
ситуациям.
Почти семь миллионов лет назад на Земле, неподалеку от своих ближайших родичей
приматов, появился человек. Homo erectus выпрямился, стал двуногим. Его мозг
стремительно развивался, в том числе зона под названием неокортекс – участок коры,
отвечающий за речь. Развитие коры закрепило за мозгом роль «дирижера голоса». С тех
пор все изменилось, и ни один представитель животного мира отныне не мог сравняться
с человеком. Необходимые факторы человеческого голоса – это прямохождение,
развитие резонансной коробки голосообразующего органа и опускание гортани в
области шеи от первого к пятому шейному позвонку, что и свойственно современному
человеку.
Удивительный инструмент
Ухо, этот проводник голоса, – один из первых органов коммуникации, который должен
быть сформирован и приведен в действие. К концу третьего месяца беременности, когда
плод начинает воспринимать звуки, он входит в мир людей, я бы даже сказал, в новый
мир Человека звучащего. Следовательно, именно голос создает первый контакт человека
с внешним миром. Однако плод слышит далеко не все. В материнской матке, этом
удивительном органе, где он живет, слышны только низкие звуки, так как высокие
частоты поглощаются околоплодными водами и не проникают в слуховую вселенную
плода.
Так же как скрипач нажимает смычком на струну своей скрипки, увеличивая натяжение
и изменяя ее длину, чтобы извлечь желаемый звук, так же и связки растягиваются и
утончаются, чтобы произвести высокие звуки, и укорачиваются, утолщаются для
извлечения низких звуков. Тем не менее напряжение большее или меньшее,
необходимое для конкретной частоты, зависит от диаметра самой связки. В этом
процессе важна не только длина голосовой связки. Важна эластичность, от которой
зависит скорость изменения частот, а значит яркость голоса, к тому же между толщиной
связки и напряжением существует тесная связь.
Чтобы извлечь звук из скрипки, нужно провести смычком по струне. Пока не происходит
трения, инструмент нем, только контакт вызывает вибрацию. Точно так же две
голосовые связки должны обязательно соприкоснуться, чтобы произвести звук. Когда
одна из связок парализована в отведенном состоянии, контакта не происходит, звук не
возникает. Если же одна связка парализована в срединном положении, то подвижная
связка может соприкоснуться с парализованной, и тогда возникнет вибрация. Одна из
моих пациенток, лондонская певица, пережив рак груди, поет с парализованной левой
связкой. Этот подвиг стал возможным благодаря реабилитационному лечению и ее
исключительной вокальной технике.
Напомним, что голосовая связка вибрирует по всей своей длине. Это ее основная
физическая характеристика. Поэтому узелки или полипы на связках нарушают их
смыкание, но не препятствуют ему, как и передаче голоса, однако они могут создать
второй вибрационный узел и изменить голос, добавив несвойственные ему частоты.
Голос садится, становится сиплым. Здесь возможны два варианта: если ухудшение
вибрации ведет к инвалидности, связку надо оперировать, если же это не беспокоит
пациента и его даже устраивает его хриплый голос, который не слабеет и не затухает,
связки ни в коем случае не следует трогать. Эту особенность голоса – как почерк, как
отпечаток пальца – мы наблюдаем у Гару или Джо Кокера. Но здесь резонансные
полости играют основополагающую роль. Чтобы продемонстрировать их важность, двое
исследователей поставили довольно неожиданные эксперименты.
Передняя часть языка очень подвижна. Его задняя часть зафиксирована (хотя и не
совсем), потому что почти вся она крепится к подъязычной кости. В резонансной
полости язык – самый подвижный элемент. Он может расширять и сужать тысячью
разных способов поток выдыхаемого воздуха, который передает вибрации в пространство
резонаторов. Две голосовые связки создают вибрации, которые преобразуются в
членораздельную речь и движутся, чтобы «облачиться в голос», до самых врат
вокального собора, которым являются губы.
Голос звучит во время выдоха, когда на область под связками оказывается давление.
Бо́ льшую часть времени выдох пассивен, он становится активным, когда мы начинаем
говорить. Тогда он контролируется, управляется, а если этого не происходит, значит,
существует дисгармония между вибрацией голосовых связок и дыханием. Это усталость
голоса, она часто встречается у преподавателей, особенно у воспитателей детского сада,
и может спровоцировать развитие полипов, узелков или кератоза на голосовых связках.
Следует непременно прибегать к ортофонии, чтобы вновь научить пациента
синхронизировать легочное дыхание с вибрацией связок.
Я постоянно говорю своим пациентам, что, если они позаботятся о своих легких, то голос
позаботится о себе сам. Этому совету должны следовать те, кто выходит на сцену, но еще
не бросили курить; впрочем, это касается всех. Однако в наше время нельзя во всем
обвинять только табак. Голос вынужденно сталкивается с последствиями загрязнения
окружающей среды, насыщенной аллергенами.
Когда мы говорим или поем, фраза, просодия, мелодия часто требуют коротких вдохов и
таких же коротких выдохов. Эти бесконечные движения взад-вперед, во-первых,
заставляют нас вдыхать загрязненный воздух, а во-вторых, вызывают обезвоживание
связок, что значительно хуже. Таким образом, использование ингаляторов, аэрозолей с
их оздоравливающим эффектом должно превратиться в повседневную гигиеническую
процедуру для тех, чей голос – это их профессия, а потому они должны заботиться о нем,
как спортсмены – о своей физической форме.
Измерение голоса
Мне повезло, что у меня в кабинете есть несколько таких приборов и часть из них у меня
постоянно в работе. Новые технологии позволяют мне в режиме реального времени со
скоростью 4000 кадров в секунду наблюдать вибрацию голосовых связок – которая
свидетельство существования голоса. Мало какие динамические изображения, научные
или клинические, так же хорошо показывают гармонию наших внутренних вибраций во
всей их сложности, уязвимости и при этом силе. Это так же просто и красиво, как
биение сердца. Когда сталкиваешься с подобным зрелищем, вопросы «почему?» и «как?»
отходят на второй план. Но это не мешает нам использовать весь набор единиц
измерения, чтобы оценить характеристики этого физического феномена – голоса. Вот
главные из них:
Наш мозг уникален по многим причинам: с одной стороны, это перевернутый мир –
правое полушарие контролирует левую сторону нашего тела и наоборот; с другой
стороны, во всем нашем теле, с головы до ног, защищена самая твердая его
составляющая – кости, которые окружены мышцами, зато голова сконструирована
наоборот: твердая черепная коробка, словно почти герметичный шлем, защищает
вместилище наших мыслей. Под этим шлемом живут в числе прочих двенадцать пар
длинных клеток – нервов, ответственных за передачу информации от мозга к органу-
рецептору. Они идеально синхронизированы. Например, два нерва под номером 7,
отвечающие за мимику, абсолютно симметричны.
Этот нерв номер 10 в нервной системе – мастер на все руки: это нерв стресса. Он
отвечает за желудочно-кишечный тракт, за выработку слюны и желудочного сока.
Для того чтобы голосовой аппарат был здоров, то есть чтобы избежать различных
патологий, ухудшения, ослабления голоса или внезапной его потери, нам необходимы
одновременно смыкание, вибрация и смазывание голосовых связок. Это три ключевых
слова.
Представьте, что голосовые связки – это ваши ладони. Когда вы аплодируете, звук
рождается от контакта ваших рук. Если вы поместите на ладонь шарик для пинг-понга и
попытаетесь похлопать в ладоши, звука хлопка не будет, появится некий глухой звук.
Полип или узелок – это такой же шарик для пинг-понга. Голосовые связки перестают
смыкаться, голос ухудшается: ведь вибрация возникает лишь тогда, когда связки
смыкаются. Это смыкание может иногда ухудшаться из-за мышечной усталости, которая
препятствует соединению связок, – как если бы вы были не в силах хлопнуть в ладоши.
От этого недостатка мышечного тонуса голос становится еле слышным. Кроме того,
смыкание связок становится невозможным, когда одна из них парализована. Тогда
человек говорит только шепотом. Смазка связок, то есть их гидратация, также имеет
важнейшее значение. Если вы берете ноту ля первой октавы, также называемую А440,
потому что у нее частота 440 Гц, ваши голосовые связки будут вибрировать со скоростью
440 раз в секунду. Представьте, что вы хлопаете в ладоши со скоростью 440 раз в
секунду: они так накалились бы, что, наверное, сгорели. То же самое произошло бы со
слизистой оболочкой голосовых связок, если бы они постоянно не увлажнялись.
Недостаток увлажнения ослабляет голос: он хрипнет, на связках образуется роговая
дистрофия, или кератоз, что иногда требует хирургического вмешательства.
Но причиной других неприятностей с голосом могут быть наши эмоции. Чем более
сильную эмоциональную нагрузку испытывает голос, тем больше он подвержен
всяческим неприятностям. Часто говорят: «Я потерял голос после этого концерта…», «У
меня перехватило дыхание…», «Он мне поперек горла встал…». Известно, что страх
может парализовать голос – это хорошо знают артисты.
Скорость звука в воздухе при 0 °C составляет 330 м/с. (Для справки: в чистом кислороде
эта скорость равна 317 м/с, а в гелии – 1300 м/с. Вот почему, вдохнув пары гелия, вы
начинаете говорить пронзительным, гнусавым, с меняющимися обертонами голосом
Дональда Дака.) Скорость звука увеличивается с ростом температуры. Это логично, так
как повышение температуры – не что иное, как усиление беспорядочного движения
молекул, а вибрационное движение само по себе зависит от подвижности молекул. В
воздухе молекулы рассеяны. В воде все иначе. Вот почему в жидкой среде скорость
звука достигает 1400 м/с. Чем больше влажности в воздухе, тем больше меняются
обертоны.
Как и в оркестре, певец, актер, адвокат или политик создают вибрационные волны,
которые каждую секунду меняются под влиянием различных факторов. Вокальная мощь
профессиональных певцов зависит также от отражения звуковой вибрации в зале.
Некоторые залы гораздо лучше приспособлены для этого, чем другие. Есть никудышные
театральные залы, где звук слишком быстро отражается от стен. Даже диалоги
становятся неразборчивыми, если время реверберации составляет меньше секунды. В
самом деле, наше ухо нуждается в этом крошечном отрезке времени, чтобы различить
две фонемы. К счастью, у нас нет недостатка в храмах человеческого голоса – этих
настоящих вибрационных увеличительных стеклах, эллиптические своды которых
позволяют усилить обертоны человеческого голоса.
Петь, играть, выступать в суде, произносить речь – все это требует соответствующей
вокальной техники. Мастерски владеть певческим или разговорным голосом – это
прежде всего хорошо знать свой вокальный инструмент, чтобы поставить его на службу
своему эмоциональному миру.
Избранное
Я вспоминаю г-на Р., 60 лет, мирового судью, он пришел ко мне с жалобами на усталость
голоса. Уже спустя десять минут беседы его голос сел. Он также пожаловался на
проблемы со слухом. Пациент красочно показал, в том числе жестами и позой, как он
выносит решения в суде. Он наклонился всем телом вперед, задрал вверх подбородок и
слегка повернул голову влево, объяснив, что должен принять такое положение, чтобы
выслушать адвоката защиты. Я видел, что шея его выгнута, спина испытывает
максимальное мышечное напряжение. А наклоняться вперед он вынужден потому, что
плохо слышит левым ухом. И уже давно. Такое чрезмерное напряжение мышц шеи
приводит к большой мышечной усталости, вплоть до инвалидности, и, следовательно, к
деформации мышц вокальных связок. Вот почему ему было трудно говорить больше двух
минут подряд. В этом случае дело не в голосе, а в слухе. Слуховой аппарат на левое ухо
решил проблему. Ведь слух идет за голосом.
Госпожа Б., известная оперная певица, должна была петь «Травиату», но на репетициях
не смогла взять высокие ноты. Она пришла ко мне на консультацию, но даже после
тщательной ларингоскопии я не смог поставить ей диагноз. Однако на видео, снятом при
помощи фиброскопа со скоростью 4000 кадров в секунду, обнаружилось значительное
количество голосовых патологий – гораздо больше, чем при осмотре обычным
ларингоскопом – «зеркалом Мануэля Гарсиа». Обычно, если я ничего не нахожу, то не
говорю пациентам, что у них все в порядке: я говорю, что не вижу, в чем причина, а это
совсем другое дело. Такая откровенность создает атмосферу доверия и оставляет дверь
открытой для диалога. Поэтому после двадцатиминутного осмотра певица призналась
мне, что, желая избавиться от морщин на шее, она сделала инъекцию ботокса. Но эта
инъекция затронула крикотиреоидную мембрану, которая позволяет переключаться на
фальцет, и ее высокие ноты частично вышли из строя. Единственное, что ей
оставалось, – это смириться и терпеливо ждать. Певице пришлось на месяц отказаться от
выступлений.
У мэтра С. А., 59 лет, с которым я знаком давным-давно, совсем другая история, но она
очень значима для осознания власти голоса и объясняет, что же привело его ко мне на
консультацию. «У меня пропадает голос, я больше не могу вести защиту. Меня
охватывает страх при одной мысли о том, что мне нужно попросить слова, а я не знаю,
смогу ли заговорить. Это не дает мне покоя. Я не способен сосредоточиться на
аргументах. Вот уже почти четыре месяца, доктор, мой голос садится все больше. Мне
назначили спрей с кортизоном для лечения аллергического ринита, но ничего не
помогло. У меня постоянный кашель, иногда он доводит меня до удушья. А с голосом все
хуже и хуже, особенно к концу дня, а ночью кашель все сильнее. Я больше не могу
выступать в суде. Из-за того что я все время думаю о голосе, я уже не обращаю
внимания на то, что говорю. Я больше не способен ни в чем убедить аудиторию. У меня
ощущение, будто это говорю не я. В результате вот уже почти месяц я вынужден
переносить судебные прения. Мой голос больше не следует за моими мыслями». Я
прервал его: «Почему вы говорите о своих мыслях?» – «Позвольте вам объяснить: это мои
мысли меня убивают. Они возникают так быстро, что мой голос не поспевает за ними.
Мои мысли меня изнуряют, и голос не в состоянии их выразить».
Несколько лет назад, когда она начинала свой концертный тур в комплексе «Сизарс-
Пэлас» в Лас-Вегасе, у нее возникли трудности с пением. Конечно, имел место легкий
фарингит, но осмотр ее гортани не выявил ничего особенного. После обсуждения с
Биллом Райли, ее педагогом по вокалу, который сопровождал ее в концертный зал
«Колизей», причина трудностей стала ясна. Сцена была сконструирована с легким
наклоном в восемь градусов в сторону зала, чтобы артист был виден с дальних рядов.
Селин, чтобы приспособиться к этому наклону, вынуждена была наклонять корпус.
Сильно подавшись вперед, она ухудшала свою вокальную технику, что впоследствии
могло серьезно повредить ее голосу и даже довести его до срыва. Мы помним о
чрезвычайной важности вертикального положения корпуса во время пения, не говоря
уже о том, как это влияет на качество вокала. По указанию Билла, ее педагога, сцену
вернули в горизонтальное положение, и проблема была решена. Селин вновь обрела
свой мощный голос на сцене «Колизея», теперь приспособленной для нее. Надо знать,
как подойти к голосу, учитывая контекст событий и окружающее пространство, и очень
часто это спасает пациента от скальпеля.
Вот уже много лет я не устаю напоминать моим пациентам о важности соблюдения
гигиенических правил, которые кажутся простыми и банальными, но которыми тем не
менее очень часто пренебрегают. Особенно важно их соблюдать перед концертом и
вообще перед публичными выступлениями.
5) В самолете шум двигателей достигает 70 дБ, и, чтобы вас услышали, нужно говорить с
громкостью 75 дБ. Кроме того, из-за низкой влажности воздуха в салоне – всего 3 % –
затруднена смазка связок. Голос устает, возникает вероятность появления мелких
гематом на слизистой связок. А если вдобавок вы сдобрите свой обед маленькой
бутылочкой шампанского, которое еще больше сушит связки, то по прилете вы
останетесь вовсе без голоса. Вот почему во время полета или поездки на дальние
расстояния я настоятельно рекомендую чаще пить воду, меньше разговаривать и не пить
алкоголь, за исключением красного вина.
6) Сон или просто долгое пребывание в сыром натопленном доме или в доме с
пересушенным воздухом может сорвать ваше выступление на сцене.
7) Одежда также играет свою роль. Она не должна сдавливать грудную клетку, следует
отказаться от рубашек с тесным воротом, исключить всякое давление на диафрагму, не
затягивать слишком туго ремни и пояса, отдавая предпочтение подтяжкам!
Казеин, этот основной белок молока (его доля в нем достигает 80 %), – главный
аллерген, он действует как клей на глоточно-гортанное пространство. На употребление
продуктов, содержащих казеин (молоко, сыр, сметану), слизистые оболочки пищевода
реагируют выработкой гистамина (вещества, которое вызывает аллергическую реакцию),
и слизь густеет. Именно поэтому причиной многочисленных случаев желудочного
рефлюкса является предрасположенность к аллергии, поэтому я прописываю двойную
дозу антигистаминных препаратов и одновременно антирефлюксных. Я бы хотел
добавить, что эта патология встречается все чаще из-за загрязнения атмосферы и что
наш порог толерантности в отношении аллергии опускается все ниже и ниже. Сегодня
почти каждый второй пациент, приходящий ко мне на прием, страдает аллергией, в то
время как двадцать лет назад таких было всего 10 %.
Поведаю вам одну историю. Селин Дион тщательно придерживается этих правил. После
рождения двоих близнецов она несколько месяцев не пела и как-то призналась в одном
интервью: «Я долго была лишена своих любимых молочных продуктов, поскольку из-за
них в горле образуется много слизи, а она – враг моих связок, и какое счастье, что
теперь я могу их есть!»
10) Перед выступлением следует избегать белых, розовых вин и шампанского из-за
наличия в них (почти во всех) сульфитов. В красном вине их меньше, особенно в
бордоских винах, и они не представляют опасности для голоса. Кстати, хотя в
большинстве нынешних сортов пива сульфитов нет, оно все равно сушит связки, так как,
обладая мочегонным эффектом, выводит много жидкости из организма и вызывает
относительное обезвоживание.
11) Профессионалы сцены – в полном смысле этого слова атлеты. В течение почти
двадцати пяти лет я настоятельно рекомендую певцам, актерам, ораторам всех видов
заниматься каким-нибудь видом спорта. Он необходим для укрепления мышц живота, а
они, в свою очередь, помогают организму выводить агрессивные токсины, образующиеся
при стрессе – неизбежном спутнике современной жизни. Особенно полезны виды
спорта, в которых задействована работа брюшных мышц и тренируется ритмическое
дыхание, например плавание и боевые искусства, сочетающие в себе концентрацию и
созерцание. Эти виды спорта способствуют наиболее полному раскрытию вокального
потенциала.
Не важно, принадлежит голос мужчине или женщине. Его тембр, музыкальность, его
обертоны являются неотъемлемой частью его личности. Пленять голосом – значит
создать излучение, которое идет изнутри и вызывает у другого волнение, утешает его,
ободряет или возбуждает.
Что касается голоса, то если для исполнения роли в «Мещанине во дворянстве» Мольера
или в «Травиате» Верди от артиста требуются определенные физические данные и
особая вокальная техника, это не значит, что здесь нет места творчеству, чему-то
невыразимому, действующему на воображение и, может быть, божественному: недаром
существует слово «дива».
Притягательный голос должен звучать как музыка; в его мелодии и словах слушатель
должен найти подсказку, намек на то, что может его ободрить: так одно звено
музыкальной секвенции дает нам ключ к следующему, и мы попадаем в мир, где всё нам
знакомо. Однако при малейшей фальшивой ноте все рушится, и очарование исчезает.
Если голос в речи повышается, это крещендо должно нарастать постепенно, без
неожиданных и резких нот, которые могут нарушить атмосферу. Точно так же
постепенно уменьшая силу звука, голос должен следовать обертонам, связанным между
собой, без резкого разрыва между двумя частотами. Чтобы возникло сопереживание и
доверие, необходимо, чтобы объект обольщения подсознательно предугадывал то, что
соблазнитель собирается сказать. Это справедливо также и для голосов политиков и
руководителей, транслируемых в средствах массовой информации.
Берегись гориллы!
Аарон Селл объясняет этот результат как своего рода наследство наших дальних
предков. Несомненно, было время, когда для людей было жизненно важным определить
на расстоянии и в ночное время рост потенциального противника только по звуку его
голоса. Мышечная масса этих людей, зависящая от секреции главных мужских
гормонов, безусловно оказывает влияние на тембр голоса, который становится тем ниже,
чем больше мышечная масса. В обряде ухаживания голос является почти безошибочным
источником информации.
Послушаем брачные призывы оленей осенью: чем ниже звук, тем больше он привлекает
самок. Это происходит из-за давления гормона тестостерона, который утолщает
голосовые связки самца и порождает звук с низкими обертонами, что воспринимается
самкой как знак его силы. Человек, млекопитающее с рептильным мозгом, не ревет как
олень, но его голос дает информацию о его конституции. Например, певец-баритон –
необязательно здоровенный детина, но, как правило, это относительно высокий
мужчина, чаще всего крепкого телосложения, с довольно длинной шеей.
Известно, что голос связан с тайной, потому что он сам и выдает наши эмоции, и
несколько прозвучавших ноток раскрывают то, что мы прячем в глубине души.
Низкий голос настраивает в резонанс все тело. Тестостерон, этот необходимый для
либидо гормон, делает голос более низким, и, без сомнения, из-за этого воздействие
голоса при обольщении мужчин и женщин является решающим. Дон Жуана всегда
исполняет баритон, его мужественный голос воплощает образ соблазнителя, сердцееда,
но также несет в себе угрозу гибели. В женских ролях – например в роли роковой
женщины – низкие ноты часто добавляют голосу эротические вибрации.
В 2003 году Сара Коллинз и Кэролайн Миссинг изучали механизм обольщения мужчины
женским голосом. Мужчинам от 18 до 30 лет дали прослушать голоса женщин того же
возрастного диапазона и предложили выбрать понравившиеся. Чем моложе был голос
женщины, тем чаще его выбирали.
Возьмем в качестве примера обряд ухаживания у птиц. Певчая особь – почти всегда
самец. Исследователи поставили опыт с зебровой амадиной. После того как самке
сделали инъекцию тестостерона, она начала петь. Но Роберт Эгейт пошел дальше. В
ходе исследований, проведенных в Калифорнийском университете, он заметил, что у
некоторых птиц правая половина тела – как у самцов, а левая – как у самок. С одной
стороны у них есть тестикулы, с другой – яичники. То есть они самцы и самки
одновременно, иначе говоря – псевдогермафродиты. Их способность петь более развита,
чем у других птиц, их голос отличается более широким регистром, чем у «простых»
самцов. Правое полушарие их мозга развито больше левого: оно соответствует мужской
стороне тела. Это наблюдение подтверждает важную роль гормонов у певчих птиц.
Такая зебровая амадина стала бы Фаринелли в птичьем мире…
Хорошие вибрации…
Голос человека, его собственная музыка – это отражение его жизни, точнее, жизней: его
прошлого, страданий и радостей. Обольстительный голос отвечает нескольким
критериям. Некоторыми отзвуками вибрации он напоминает о пережитых впечатлениях,
связанных с источником удовольствия и благополучия. Таким образом, воспоминание о
музыке материнского голоса всю жизнь будет главным критерием. Точно так же, как
мелодия, которую рядом кто-то напевает, включает наши зеркальные нейроны.
Каждый из этих голосов обладает властью. Например, смех заражает других благодаря
зеркальным нейронам. Чувственный голос усиливает либидо и выработку окситоцина,
грустный голос понижает уровень феромонов и увеличивает секрецию пролактина.
Парадоксально, но слишком низкий голос воспринимается как агрессивный, тогда как
умеренно высокий – как дружелюбный и сочувственный. Разве не это мы видим в опере:
тенор – всегда герой, а бас – злодей?
Я слушаю Луи Армстронга: в его голосе, хриплом, грубом, травмированном, я слышу его
тоску, его прошлое, его стойкость, а также историю его семьи, страдания его народа,
обращенного в рабство. С медицинской точки зрения его голос далек от нормы, но что
считать нормой? Не думаю, что можно говорить о «нормальном голосе». Можно говорить
о естественном, особенном, необычном голосе. О патологии можно говорить в том
случае, если сам пациент не признает свой голос, воспринимает его как надтреснутый,
травмированный, искаженный. Я уже сказал, что голос отражает нашу
индивидуальность. Соблазнительность, очарование, красота голоса вызывают у
слушателя целую гамму эмоций.
У меня было несколько случаев, когда я отговаривал пациента или пациентку от
операции, если считал, что его голос звучит естественно и гармонирует с его внешним
обликом. К операции можно прибегать лишь тогда, когда голос сильно дисгармонирует с
человеком или когда человек сам чувствует этот разлад. Очень интересна в связи с этим
история одной женщины – адвоката по уголовным делам, у которой был отек связок и
очень низкий, но женственный голос. Ее жизнь по большей части протекала в тюремных
помещениях. Она защищала бандитов с большой дороги. В ее голосе была невероятная
притягательность, а его тембр – что-то среднее между Арлетти и Симоной Синьоре –
придавал ей яркую индивидуальность. Она хотела изменить свой голос, чтобы нравиться
своему «парню», как она его называла. Я отказался ее оперировать, а мой коллега
согласился. Результат операции был более чем удовлетворительным: голос стал высоким
и звучал превосходно. Но, как это ни парадоксально, он потерял свой шарм и
чувственность. И теперь эта адвокатесса горько сожалела, что настояла на операции: ее
друг бросил ее, потому что перестал узнавать, она ведь изменила «лицо голоса». Эта
история показывает важность нашего уникального «голосового портрета». Адвокатесса
сделала ужасное признание: «Я не узнаю своего голоса, когда я мечтаю, я мечтаю
прежним, настоящим голосом, а когда я говорю, мне кажется, что говорит кто-то другой,
и я проигрываю все процессы. Я стала шизофреничкой на почве голоса!»
Чары прошлого
Когда мы слышим четкий ритм, наши ноги, независимо от нашего сознания, начинают
отбивать такт. Мы включаемся в этот ритм за несколько долей секунды. Если он
меняется, мы мгновенно адаптируемся к новому ритму. Это особое восприятие ритма
свойственно Homo sapiens, а также, после некоторого обучения, дельфинам и попугаям.
Власть голоса во многом обусловлена ритмом: акустика действительно связана с
движением, которое регулируется нейронными группировками моторной коры. В
болезни Паркинсона этот эффект ритмичности хорошо известен: сеансы физиотерапии,
во время которых пациенты шагают и поют под ритмичную музыку их детства,
значительно ускоряют их реадаптацию.
Харизма
Харизматичный голос – это голос, который продолжает звучать еще долго после того,
как были произнесены последние слова, подобно тому как педаль форте заставляет
звучать аккорд и последнюю ноту.
«Важно не то, что́ вы говорите, а как это понимают другие» – вот главное правило
харизматичного голоса. Энергия, внутренняя сила, правильность поставленной задачи,
верный взгляд на свою жизнь – вот источник харизмы. Как подчеркивает Жан-Люк
Монсепе, харизма помогает человеку светить собственным светом. То, чем он
вдохновляет других, – своей речью, эмпатией, желанием давать, ничего не требуя
взамен. Это и есть ключ к харизме.
Этот вечер вошел в историю и стал легендой. На следующее утро на первых полосах
газет подробно описывались сцены паники и массовых беспорядков по всей территории
Соединенных Штатов. Поддавшись всеобщей истерии, некоторые очевидцы даже
утверждали, будто чувствуют запах марсианского газа и жар от лучей, которые
испускает их оружие.
С помощью каких приемов Орсон Уэллс сумел сделать свою мистификацию настолько
правдоподобной?
Прежде всего он изменил голос: его тон, речь и уверенность разительно отличались от
манеры прежних выступлений в радиоэфире, как правило, бесцветных и
невыразительных. В тот вечер он попал точно в цель, превзойдя самого себя и свои
самые смелые надежды. Напомню, что Уэллсу было всего 23 года, когда он сотворил эту
радиомистификацию, этот, можно сказать, звуковой мираж. Орсон Уэллс родился 6 мая
1915 года в городе Кеноша, штат Висконсин. Его детство проходило в атмосфере
кукольного театра, среди коробок с театральным гримом и инструментарием фокусника:
три этих алхимических ингредиента образуют в будущем герб Орсона Уэллса. В 10 лет
этот будущий иллюзионист голоса, загримированный под старика, играл короля Лира. В
17 лет он дебютировал на сцене в Дублине. В 20 лет он переехал в Нью-Йорк и
организовал «Меркури-театр», который потерпел провал. Чтобы как-то заработать, Уэллс
согласился поработать для Си-би-эс. Корпорация заказала ему серию часовых радиопьес
для воскресных вечерних эфиров. Прошел месяц, ситуация казалась катастрофической,
слушателей не было. И вот тогда он предложил провести вечером накануне Хеллоуина
трансляцию его радиопостановки романа «Война миров». За одну ночь Уэллс стал
мировой знаменитостью и перед ним открылись двери Голливуда: в 1941 году он снял
«Гражданина Кейна».
До сих пор радио почти не играло никакой роли в функционировании власти. В течение
тысячелетий короли, императоры, фараоны не нуждались в голосе для укрепления своей
символической роли в обществе. Они наслаждались властью, доставшейся по
наследству, а не полученной от народа, властью, связующей их с Богом, чьей милостью
они повелевали своими подданными. Их сила выражалась в образах: парадный портрет,
подпись и печать под указом, профиль, выбитый на монете… Немая картина,
оставлявшая место для тайны. Если в IX веке Людовик II мог быть королем и при этом
заикой, то в XX веке такое уже не представлялось возможным. Особенно в случае с
Георгом VI, которому противостоял слишком грозный противник – Адольф Гитлер с его
оргазмическими воплями. Фюреру было достаточно просто лаять, чтобы превратить всех
своих слушателей в свору бешеных собак. Отдельных людей больше не существовало.
Гитлер манипулировал властью своего голоса так же блестяще, как в 20-е годы, когда
забирался на стол в пивной, или позже, на стадионах с микрофоном в руке,
гипнотизируя тысячи людей.
Мы видим, какая трудная задача стояла перед Георгом VI. Британский правитель не
испытывал недостатка ни в отваге, ни в точных словах; ему не хватало только ясной речи
с ее плавностью и ритмом – главными элементами, необходимыми при выступлении по
радио. Благодаря совместным усилиям Лайонела Лога и его пациента произошло чудо.
Георг VI произнес речь голосом, который мог показаться слишком медленным, иногда
разбивающим слова на отдельные слоги, но который в конечном счете соответствовал
драматическому характеру событий. Он, что называется, «поспешал медленно» и, как
каждый заика, искусно использовал паузы. Англия вступила в войну, а он сумел быть
убедительным в своих речах – ценой жестокой борьбы с самим собой. Только он один
знал, какой она была изнурительной. Он в мучениях лепил свой голос, словно глиняный
сосуд, и слова в его речи секунда за секундой обретали нужную форму. Случилось чудо.
История человеческого голоса полна таких чудес.
Когда я слушаю Георга VI, его паузы, его суховатый голос и слишком короткое дыхание,
я также слышу его страхи и надежды, его упорство и терпение, его победу над самим
собой. Благодаря игре зеркальных нейронов этот голос будит во мне не только мои
собственные страхи, но и мои надежды. Этот голос становится моим, а я становлюсь
частью голоса монарха, я готов слепо идти за этим верховным главнокомандующим.
Эмоциональный усилитель
Выдох – двигатель речи. Для нее необходимы ритм и техника, которой политик должен
овладеть, чтобы больше не думать о голосе, а только о том, что хочет донести до
слушателя, о своей силе убеждения и удачных экспромтах: именно это отличает
выступления великих ораторов. К сожалению, в нашем обществе, где голоса
перекрывают друг друга, очень часто содержание речи кажется второстепенным, и в
памяти остаются лишь причуды политика и цвет его галстука. Парадокс заключается в
том, что из этого мира слов мы, похоже, эволюционируем в мир пантомимы. К нам
обращается столько голосов, что мы перестали их слушать. Нам хотелось бы найти
островок тишины. Но в бушующем море слов, что звучат отовсюду, такого места больше
нет. Ведущий вечерних новостей должен без передышки передавать новостную
информацию и не успевает понять, что же он говорит. Политическая информация
сведена к серии клипов. То же самое происходит на радио. Тем, кто сидит у микрофона,
звукорежиссер постоянно показывает жестами, чтобы они говорили быстрее. От этого их
речь искажается. Кончилось время, когда мы спокойно слушали, наступила эпоха
лихорадочной передачи информации. Нужно обрести ритм внутренней вибрации,
бесстрашно уверовать в нее, передать ее другим слушателям, чтобы голос прозвучал во
всю силу, избавившись от медийной асфиксии, угрожающей миру звуков. Впрочем, это
объясняет, почему телевизионные дебаты пользуются такой популярностью. Они дают
возможность войти в резонанс с оппонентами – гладиаторами нашего времени.
Первые дебаты
В 1974 году Валери Жискар д’Эстен и Франсуа Миттеран между двумя турами
президентских выборов выступали в теледебатах в прямом эфире. За ними следили 25
миллионов зрителей.
В Соединенных Штатах встречи двух конкурентов такого формата проводятся уже давно,
а во Франции это случилось впервые. Все пришлось создавать с нуля. Правила,
придуманные тогда, действуют и сегодня: очередность выступлений определяется
жеребьевкой; ведется точный учет времени выступления каждого участника;
претенденты и их команды имеют право утверждать режиссера, ассистентов и даже
интерьер студии. Эти дебаты, положившие начало политической борьбе на телеэкране,
транслировались по трем каналам; их вели журналисты Мишель Котта и Жан Буасонна.
Эмпатия
Термин «эмпатия» ввел в 1873 году немецкий философ Роберт Вишер. «Einfühlung»
переводится как «вчувствование». «Эмпатия» – это термин, означающий понимание
чувств и эмоций другого человека. Термин «эмпатия» отличается от «симпатии»,
которая предполагает диалог, обмен. Симпатия может быть бескорыстной и щедрой и
подразумевает согласие между действующими лицами. Это более или менее сильное
выражение сострадания. Симпатия – это вибрация, направленная к другому человеку.
Приручить телевизор…
В этих новых условиях генерал добивался симпатии только своих сверстников, ветеранов
Второй мировой войны, пренебрегая теми, кто не испытал восторга Освобождения, и не
обращаясь в своих выступлениях к яркой молодежи послевоенной поры, на которую все
эти медали не производили впечатления. С этого момента он потерял для себя часть
Франции. Вопреки всем ожиданиям генералу пришлось баллотироваться повторно, так
как в первом туре он не смог одержать победу над Франсуа Миттераном – политиком,
который, будучи долгожителем Четвертой республики, все же не мог претендовать на
почетное звание участника Сопротивления. Впрочем, он никогда и не упоминал в своих
выступлениях 1945 год. Ему удалось объединить вокруг себя избирателей левого толка,
продемонстрировав тем самым, что он способен прислушиваться к мнениям, отличным
от его собственных. Де Голль быстро понял, что необходима новая стратегия, и в
промежутке между двумя турами согласился на телевизионное интервью журналисту
Мишелю Друа, который еще дважды будет беседовать с ним, причем оба раза – в
переломные, сложные для генерала периоды: в мае 1968 года и накануне референдума,
на котором должен был решиться вопрос о его досрочной отставке.
В декабре 1965 года генерал понял, что новые бои разворачиваются на маленьком
черно-белом экране, лишающем его вибрации многолюдных собраний, эмоционального
отклика, дыхания толпы, помогающего импровизировать.
Второй тур президентской кампании 1969 года не ослепляет блеском умов, но весьма
интересен для анализа власти голоса в ее почти карикатурном варианте.
Однако между их голосами, точнее, манерой говорить, лежала пропасть. Ален Поэр
предпочитал обращаться к французам, а не к своему оппоненту. Повернувшись лицом к
камере, он воплощал собой прошлое, выглядел как драматический актер,
декламирующий текст, и какой текст! Его снимали крупным планом, и его
самодовольство было очень заметно. Хотя Поэр родился в 1909 году – на 20 лет позже де
Голля, – мне казалось, что он человек из XIX века. У него голос трагика с тембром,
характерным для Гарри Бора, и безапелляционный тон. Да, он явно из прошлого.
Поэр начал свое выступление словами «Я вам обещал, что не допущу хаоса»: он человек
даже не вчерашнего дня, а позавчерашнего, персонаж давно ушедших времени.
Продолжение – в том же духе. Наконец камера отъезжает, чтобы показать нам, как
ВРИО президента достает из внутреннего кармана листовку с критикой его
политической программы, которую он тут же начинает зачитывать, водрузив на нос
очки: «Шесть причин, почему я не буду голосовать за Поэра…» Действуя таким образом,
он рекламирует эту листовку, потому что сказать что-то вслух – значит дать этому право
на жизнь. Он снимает очки, складывает листовку и окончательно топит себя. «Теперь
моя очередь вспомнить прошлое», – говорит он. Политика завтрашнего дня, по мнению
Поэра, – это новый поворот вспять. Хуже того, он совершает еще одну ошибку,
обращаясь прямо к Помпиду, тем самым подчеркивая достоинства противника: «Я не
имел чести быть премьер-министром генерала де Голля…» Если бы меня попросили
выбрать отрицательный пример публичного выступления, то речь Алена Поэра
послужила бы превосходным образцом. Он не отрывал глаз от бумажки со своей речью и
читал, не отступая ни на шаг от написанного, и мы напрасно попытались бы уловить в
его голосе хоть какую-нибудь эмоцию, эмпатию, надежду и еще меньше – мечту.
Этой историей Помпиду вводит понятие эмпатии: если человек завтрашнего дня
проводит реформы, то он делает это для всех французов. Больше, чем проекты реформ,
чем любой ответ на вопрос, чем все его рассказы о себе, этот исторический анекдот
характеризует Помпиду – его педагогическое образование и эрудицию (де Голль выбрал
его, сказав, что «он преподавал и владеет пером»), а также его идею, что культура
должна быть доступна всем и принадлежать всем. Надо признать, что Помпиду первым
понял, как побеждать на выборах, используя возможности телевидения.
Может быть, в этом сыграла роль его любовь к искусству. Художник – это прежде всего
тот, кто улавливает дух времени, а если он еще и прозорлив – то дух будущего.
Насколько я знаю, Жорж Помпиду – единственный президент, который пользовался
своим правом посещать музеи в любое время дня и ночи. Искусство, или, по крайней
мере, любовь к искусству, – мощное выражение эмпатии. Вот почему восприимчивость к
культуре – добрый знак для кандидата в президенты. Для меня культура – вневременная
категория, настоящее и будущее в ней неразделимы, и глава государства, который не
усвоил, что культура – это мозг нации, ничего не понял, потому что в истории остаются
не войны, а культура.
Лучшим примером остается Франсуа Миттеран. Вместе с Джеком Лангом, который был
превосходным «серым кардиналом», он придумал событие, способствовавшее
проявлению эмпатии, событие, в котором эмоции достигают апогея, – Праздник музыки.
Раскритикованный в пух и прах, не раз подвергавшийся бойкоту, он все так же создает
несомненное чувство общности. Каждая победа Миттерана свидетельствует о его тонком
понимании эмпатии. Он пользовался ею весьма своеобразно, потому что человеку
априори не свойственна щедрость. Он играет на иронии, то есть на способности обернуть
шутку собеседника в свою пользу. В ходе дебатов 1988 года его соперником был Ширак,
который сказал: «Мы с вами оба кандидаты в президенты. Вы не возражаете, если я буду
обращаться к вам “господин Миттеран”?» На что Миттеран ответил: «Разумеется, нет,
господин премьер-министр». Президент нанес противнику настоящую пощечину словом,
тем более обидную, что на нее нечем было ответить.
Голоса-победители
Что касается дебатов Саркози и Олланда в 2012 году, то мы видим здесь те же самые
характерные черты: «Я хочу быть президентом, который прежде всего уважает
французов, который учитывает их мнение. Президент, который не хочет быть
президентом всех, руководителем всех, в конечном счете ни за что не отвечает». В тоне
Франсуа Олланда звучит эмпатия, чувство единения с людьми. Тембр голоса серьезен и
спокоен. Он видит уязвимое место противника и старается надавить на него сильнее. А
затем произносит импровизированный монолог продолжительностью более трех минут,
состоящий из анафоры, которую он повторяет пятнадцать раз: «Когда я стану
президентом республики…»
Беря на себя роль художественной натуры или солдата, наши президенты используют
голосовую эмпатию. Те, которые не сумели вовремя облачиться в один из двух костюмов,
всегда проигрывали. За исключением Жака Ширака. Конечно, Ширак – эстет до мозга
костей, но в его высказываниях ничто не выдает любви к искусству. Этот человек
сдержан в проявлении своих чувств. Несмотря на неоднократное прослушивание его
выступлений, я почти не услышал в них эмпатии, тогда как в тесном кругу она очень
чувствовалась. Съемочная площадка иногда бывает жестока. Правда, этот
государственный деятель искусен в другой области – в проявлении симпатии…
Ладони, открытые вверх, как бы зовущие к себе, – это знак встречи, предложение
присоединиться и высказаться. Между прочим, все дети от 2 до 5 лет разговаривают,
развернув ладошки к нам и кверху. И наоборот, рука, вытянутая вперед, ладонью вниз и
слегка к собеседнику, – это знак самозащиты. А если вдобавок этот жест сопровождает
фразу «Каково ваше мнение?», то на самом деле вопрошающий заранее не отвергает
мнение оппонента. Тем не менее этот жест оправдан в контексте «Подождите, дайте мне
договорить!». Сложить ладони перед собой – значит отгородиться барьером от другого,
сохранять дистанцию по отношению к своему собеседнику. Руки, таким образом,
создают защиту в виде виртуального пюпитра. С другой стороны, если вы говорите,
развернув ладони кверху и протягивая их вперед к собеседнику, – это свидетельствует о
вашей открытости и вокальной щедрости; такие ораторские приемы помогают
установлению взаимопонимания между вами и вашими слушателями.
Почему жестикуляция так важна? Каждый жест, которым оратор сопровождает свою
речь, должен гармонировать с голосом, иначе возникает разрыв между тем, каким его
видят, и тем, что слышат. В этом случае он становится фальсификатором собственного
голоса. Точно так же очень важно смотреть на собеседника, когда вы с ним
разговариваете: взгляд подтверждает ваши слова.
Цели выступления
Вторая цель: создать атмосферу доверия. На митинге оратор сумеет скрыть сбивчивость
своей речи, привлекая аудиторию юмором и язвительностью в адрес политических
противников, дабы переманить ее на свою сторону. Но и тихий голос, создающий
атмосферу задушевности, также является средством укрепления доверия, однако такой
прием актуален только на телевидении и на радио. В этих случаях голос помогает
сближению с аудиторией. Это все равно что доверить другу свои тайны, не стараясь
проникнуть в его внутренний мир.
Третья цель: обмен информацией. Любая речь содержит информацию, но как узнать,
дошла ли она до слушателей? Здесь важна точность выражений. Цель состоит в том,
чтобы слушатели, зрители, соратники по партии запомнили это выступление.
«Противник» – в корне неверное определение. Необходимо быть понятным для всех. В
каждом информационном сообщении смысл слов, конечно, важен, но их воздействие
зависит от власти голоса, которым они произнесены. Голос должен быть серьезным,
глубоким, насыщенным паузами, которые так же, как слова, обладают силой убеждения.
Четвертая цель: убеждение. Это значит, что нужно убедить другого принять ваше
мнение или заставить его изменить свое, учитывая, что воздействие голоса состоит не
только в проецировании своего «я» на другого, но и в том, что, слушая, он присваивает
себе наше «я». Голос не принадлежит ему полностью или только тому, кто хочет
убедить. Питаясь окружающим пространством, вибрациями космоса, власть голоса не
может развиваться, не вовлекая того, кто слушает, вибрирует, трансформирует голос,
пропуская его через свой эмоциональный фильтр. Теплый, почти интимный голос
способен намешать разные интонации – переходя попеременно от нежных к резким или
патетическим.
Лучше всего, пожалуй, начать с рассказа моего близкого друга, который хорошо знал
Сальвадора Дали.
Любая речь – прежде всего музыка и только потом последовательность слов. Она
обращается к нашему слуху, к нашему эмоциональному миру и только потом – к разуму.
Больше чем словами нами управляет музыка голоса, звуки, часто́ ты, ритм, музыкальная
фраза. Голос существует только в звуке, а точнее, в вокальной музыке. Каждому оратору
это более или менее известно. «Музыка прежде всего!» – говорил Верлен. Это очень
верно в отношении голоса, и, однако, столь очевидная истина усваивается в основном на
бессознательном уровне. Те, кто нами управляют, завораживают нас и зовут за собой.
Это делается не словами, а звуками. Слова только определяют направление, потому что
сначала мы слышим голос, затем воспринимаем его эмоционально рептильным мозгом и
только потом он проходит через кору головного мозга. Эмоция становится чувством,
мостиком к области разума.
Вспоминается фильм «И как Икар» Анри Вернея с Ивом Монтаном, вышедший в 1979
году, который представлял еще одну версию убийства Кеннеди, перенесенную в
воображаемую страну. В этом фильме есть наряду с прочими одно несомненное
достоинство: в нем показан опыт – тест на подчинение власти. Такой эксперимент
действительно проводился в Соединенных Штатах в 1960–1963 годах под руководством
американского психолога Стенли Милграма. Целью его было выяснить пределы
послушания: как далеко могут зайти люди в подчинении вышестоящему – будь то ученые
или военные, как в фильме.
Тираны, стремясь оправдать свои злоупотребления и создать видимость, что они пришли
к власти мирным путем, без физического насилия, ведут себя так, как будто словесного
насилия не существует вовсе и что насилие голосом не может привести к настоящему
физическому насилию. Тираны возбуждают в толпе первичные инстинкты, чтобы
возглавить ее. Исследование реакции живых существ на различного рода стимуляцию
позволяет лучше понять реакцию людей на некоторые речи, определенные слова и
интонации.
Чтобы понять голос власти, необходимо вспомнить физиолога Павлова: я вижу пищу, я
готовлюсь ее съесть; однако прежде, чем я взял ее и поднес ко рту, мой мозг
расшифровал информацию и я выделил слюну. Точно так же, когда я слышу приказ
начальника, мой первый рефлекс – выполнить его. Если говорить о слюноотделении, то
это рефлекс, адаптация организма к конкретной ситуации, реакция, посредством
которой центральная нервная система передает и координирует возбуждения и другие
воздействия: она играет здесь главную роль. Это удаленная реакция: вид пищи вызывает
внутреннюю биологическую реакцию. Итак, условный рефлекс стимулировал слюнные
железы. Для выработки этого рефлекса потребовалось повторить опыт несколько раз.
Следовательно, этот рефлекс существенно отличается от врожденных, или
автоматических, реакций новорожденного – таких, как хватательный рефлекс.
Для голоса власти все мы – собаки Павлова. Не нужны ни нежные слова, ни специальные
команды. Важна только интонация. Если обратиться к собаке дружелюбно и ласково и
произнести: «Тебя изобьют до полусмерти, отстегают хлыстом и неделю не будут
кормить», то она подбежит, ничего не подозревая. И наоборот, обещайте ей тысячу
лакомств и объятий агрессивно и с угрозой, и она сразу удерет. Значит, первостепенное
значение имеет тон голоса: если он грустный, то звучит патетически, слишком
радостный – становится легкомысленным и не внушает доверия, слишком высокий –
раздражает. Но каким же должен быть идеальный голос правителя? И существует ли он?
Голос лидера подчиняет толпу одному или нескольким из этих четырех основных
инстинктов. Воздействие происходит на уровне бессознательного. Люди в своей массе
реагируют, не отдавая себе в этом отчета.
Но, по-видимому, эти четыре инстинкта – далеко не все элементы в алгоритме голоса
власти. Если мы добавим к ним четыре варианта речи, результат будет поразительным.
В самом деле, сила убеждения лидера зависит также от четырех других характеристик,
которые, на мой взгляд, необходимы и дополняют четыре инстинкта:
Пусть и в другом регистре, но папа римский тоже хочет успокоить: «Не бойтесь». И
здесь тоже мы видим родительский инстинкт в ярчайшем выражении.
Чтобы управлять группой, лидер должен создать условия для сплочения, формирования
коллективного разума, с которым люди будут себя идентифицировать. Его голос должен
быть звучным, вызывать в воображении знакомые, внушающие доверие образы, с
мелодией и паузами, в которых слышна вопросительная интонация, и аудитория ждет
ответа, способного ободрить и морально поддержать ее. Ораторам следует украшать
свою речь остротами, ироническими фразами, чтобы они разрядили атмосферу в зале и
вызвали смех – а это лучший способ сплотить толпу, вызвать у нее ощущение
сопричастности. Голос становится тем цементом, из которого создается власть.
Ритм дыхания, которое слышится в голосе, так же важен, как и смысл произносимых
слов. Генерал де Голль владел этим особым дыханием: к ритму его фраз прибавлялась
магия слов, создавая удивительную алхимию на грани трагедии, страха и доверия,
отеческой заботы и непререкаемого авторитета. Де Голль для меня – пример
исключения из правил. В июне 1940 года он апеллирует к инстинкту борьбы: клеймит
врага Франции, противостоит ему. Голос его звучит по-военному, речь чеканна, без
прикрас. Он не терпит возражений и отдает приказы, не допуская компромиссов. Особая
миссия возложена на де Голля его страной – свободной Францией. В Париже в июне
1944 года трибун говорит глубоким голосом трагического актера: «Париж! Париж
обесчещен! Париж разрушен! Париж истерзан! Но Париж освобожден!» Эти слова так
широко известны, что уже почти забыт тон, которым они были сказаны, твердый и
уверенный – так говорят те, кому уже не нужно бороться за выживание, здесь мы
слышим обращение в основном к пищевому инстинкту, а также к сексуальному –
инстинкту доминантного самца, за которым должны держаться все остальные. Как
изменяется с годами этот воинственный и веский голос? Голос генерала превращается в
голос президента свободной нации. Голос эволюционирует, в нем преобладает
отеческая, охранительная, сострадательная интонация (родительский инстинкт): «Я
понимаю вас!» Де Голль берет под свой контроль коллективные эмоции. Затем он
голосом трагика, почти как у Мальро, заявляет, что в его возрасте поздно превращаться
в диктатора. Он хочет внушить доверие этим новым французам, которые не знали войны,
не доверяют своей собственной стране, точнее, правилам и законам Франции. Генерал
вновь демонстрирует исключительный талант стратега, но не на поле брани: он
разработал стратегию своего голоса в медиапространстве.
Во Франции мая 1968 года парижский Латинский квартал стал ареной столкновений и
драк между местной администрацией и студентами. Беспорядки быстро охватили все
секторы экономики страны. С 13 мая Франция полностью парализована. 24 мая де Голль
выступает на французском телевидении с обращением. Он сидит за письменным столом
с серьезным видом человека, отвечающего за свои действия. Его слушают, его речь
обсуждают, совершенно не принимая во внимание прозвучавшие в ней предупреждения:
«Вот уже почти тридцать лет серьезные потрясения ставят передо мной задачу добиться
того, чтобы Франция сама решала свою судьбу, и не допустить, чтобы кто-то решал за
нее. Я готов и на этот раз. Но в этот раз, особенно в этот раз, мне необходимо
подтверждение от французского народа, что он действительно этого хочет. <…> Это
самый прямой и самый демократичный из всех возможных способов – референдум».
Итак, мы видим уже немолодого человека, который, выступая на телевидении, говорит о
Франции в «революционном» контексте. К нему почти не прислушиваются, уличные
протесты продолжаются. Но он государственный деятель, и в нем просыпается стратег.
29 мая генерал де Голль исчезает в неизвестном направлении. Всеобщая растерянность.
Даже премьер-министр не знает, где находится президент. Выдвигаются разные
предположения. Он в Баден-Бадене, его принимает генерал Массю. Не собирается ли он
уйти в отставку? Не пытается ли заручиться поддержкой армии? А может, хочет
осмотреться, притормозить с принятием решения? По возвращении в Париж на
следующий день его речь звучит решительно. Президент-генерал производит сильное
впечатление, точнее, его голос во время выступления 30 мая 1968 года. Я был тогда
студентом медицинского факультета в Париже, и помню все, как будто это было вчера.
На часах 4 пополудни, генерал произносит речь по телевизору, но экран мертв.
Картинку заменяет его голос. Мы не видим генерала. Мы слушаем его, слышим твердые
интонации без малейшей капли сомнения. Тембр, ритм, музыка навсегда запечатлелись
в моей памяти: «Француженки и французы, являясь гарантом национальной и
республиканской законности, я рассмотрел за последние сутки все без исключения
факторы, позволяющие мне ее сохранить. Я принял следующие решения. В создавшихся
условиях я не уйду… Сегодня я распускаю Национальное собрание… Что касается
парламентских выборов, они пройдут в сроки, установленные Конституцией, если только
мы не увидим, что французскому народу затыкают рот, не давая ему высказаться, так же
как мешают ему жить, и теми же методами, какими мешают студентам учиться,
учителям – учить, а рабочим – работать… Эти методы – запугивание, дезинформация и
тирания, используемые некоторыми группами… Франции действительно угрожает
диктатура. Но этому не бывать, республика выстоит! Народ не уступит свои права.
Вместе со свободой он добьется мира, независимости и прогресса! Да здравствует
республика! Да здравствует Франция!»
Еще одно важное, на мой взгляд, свойство: в голосе лидера должны слышаться невзгоды,
которыми испытывала его жизнь – такая же, как у каждого из нас, непохожая на
историю героя кинофильма, персонажа театрального или оперного спектакля. Только
при этом условии мы отдаем ему предпочтение на выборах. Голос лидера должен быть
песней, которая нам знакома. У нее есть свой собственный припев, но она должна
увлекать нас за собой, как «Yes we can» Обамы, ставшее «Let it be» всего поколения.
Большие дети
Именно этого не понял в свое время Гувер. В 1932 году в Соединенных Штатах кампания
по переизбранию Герберта Гувера показала, что он полностью оторван от реальности. В
чем же причина? Имя Гувера в 20-х годах было синонимом процветания. В стране была
полная занятость. Но в начале 30-х годов предприятия Гувера уволили и обрекли на
безработицу массу рабочих, которые все это время молились на Гувера, а теперь
чувствовали себя обманутыми. Так Гувера, которого еще недавно восхваляли, теперь
стали поносить: его имя ассоциировалось с потерей работы. Интереснейший анализ
Клайда Миллера показывает, почему в тот момент Рузвельту удалось провозгласить
новый принцип перераспределения доходов и политику «New Deal», другими словами,
новый договор.
Как существует цветовой код телевизионных каналов, так же существует голосовой код
радиоканалов: с первых же слов мы понимаем, что находимся на той или иной волне.
Эти радиоголоса выбираются в результате настоящего кастинга, сравнимого с
кастингами домов моды Диора или Шанель.
Между голосами простых смертных и голосами лидеров есть общие точки, сходство, их
объединяют общественные нормы в использовании слов и даже самого голоса. Код
нашего голоса – наша визитная карточка. Как маркер социальной среды, коды
позволяют людям одного круга признавать друг друга. Голос создает свои собственные
коды, существует «окультуривающая» сила голоса. Внешний слой голоса меняется,
подобно вспаханной земле. Культура и географическая среда играют в этом ведущую
роль.
Голос часто отражает социокультурную среду говорящего, но также и то, что хотят
услышать другие. Я поясню: «профессиональный» голос – на самом деле не настоящий
голос человека, а «взгляд на голос», который должен, с точки зрения профессионала,
сложиться у тех, кто его слушает. Своим настоящим голосом человек говорит только сам
с собой, и он единственный, кому ведома реальная власть его голоса.
Интересно отметить, что чем больше женщин занимают ответственные посты, тем ниже
становится частота их голосов. Она упала на 3–4 тона, что эквивалентно примерно 50 гц
за пятьдесят лет. Голос стал более теплым. Эволюция голоса произошла не потому, что у
женщин была цель заставить себя слушать, как утверждают некоторые, зная, что низкие
голоса переносятся лучше, чем высокие; это главным образом результат того, что сам
мир изменился. Пронзительный и резкий голос Арлетт Лагийе, заявившей в 1974 году:
«Я – женщина и не боюсь выставлять свою кандидатуру на пост президента этой
мужской республики», не вызвал бы симпатии в 2017 году.
Первое правило – уметь контролировать свой голос. Вспомните Сеголен Руаяль: «Я вовсе
не нервничаю, месье Саркози!» В эту минуту она потеряла все шансы.
Контролю над своим голосом можно научиться. Чем выше и напряженнее голос, тем он
неприятнее, тем больше действует на нервы; чем голос ниже, тем он мягче, и чем тише,
тем больше внушает доверие. Он не атакует барабанные перепонки; слушая его,
ощущаешь гармонию и комфорт. Голос – это звуковые частоты, сила, гармония, ритм и
паузы.
Леон Шварценберг, выдающийся онколог, которого я близко знал, когда был молодым
ассистентом в Вильжюиф, всего две недели возглавлял министерство здравоохранения.
Он не знал кодов политических речей, дипломатии, зато имел собственный код –
«честная медицина». Он полагал, что лучше всего быть откровенным и всегда говорить
только правду. Его слова были адресованы в основном больным, а не политикам или
партиям. Надо признать, что этот код ученого, гуманиста, даже если у него есть свои
правила, также имеет ограничения.
Министр по делам городов Бернар Тапи, личность совсем иного рода, всего несколько
месяцев назад вошел в привилегированный круг министров. Он также придерживался
правила говорить правду, в его случае – «говорить как Гаврош», то есть изъясняться на
уличном жаргоне. Социальный код его голоса был слишком заметным, а потому
нравился не всем.
Голос политика должен быть услышан всеми слоями населения. Он должен быть
понятен всем, независимо от социального статуса, образования и интеллектуального
уровня.
Власть голоса заставляет сверкать, иногда даже слишком ярко, слова, драгоценной
оправой которым служит тембр голоса. Слова играют важнейшую роль как средство
общения и инструмент выражения мыслей. Голос, одна из главнейших функций которого
– быть носителем слов, увеличивает их силу и власть десятикратно. Действительно, в
слове самом по себе заключены форма и смысл, обозначение и обозначаемое; одно и то
же слово можно толковать по-разному. Оно порой двусмысленно и приводит к
недоразумениям. Могущество голоса порождает множество комментариев и
интерпретаций – неиссякаемый источник творчества для человека. Одни слова дают
определение другим. Они используются только в рамках замкнутой системы. Слово
замешивают, встряхивают, им манипулируют с помощью музыки голоса, оно влияет,
убеждает или обманывает, оно приказывает или расставляет ловушки. Голос, состоящий
из слов и их способности выражать мысль, навязывает свою власть индивиду, группе, а
также самому говорящему.
Каждой эпохе – свои голоса
Четверть века спустя 9 ноября 1988 года настал черед Жана Монне войти в Пантеон. В
голубоватом ореоле звезд Европейского союза Франсуа Миттеран обратился к своим
согражданам, европейцам. На этот раз слова его были просты, говорил он без пафоса:
«Каждый символизирует какой-то исторический момент, позицию в жизни, способ
оставаться самим собой: Жан Мулен и Сопротивление во имя любви к Родине, Рене
Кассен – защита и развитие прав человека, Жан Монне – Европа и построение мира…»
История становится скромной. Это последствия мая 1968 года. Мир меняется, голос –
тоже.
Менее чем десять лет спустя это же место перед Пантеоном заполнено студентами,
которые скандируют с булыжниками в руках: «Десять лет – хватит!» Их голоса – это
голоса нового мира, молодого и стремительного, который за десятилетие достиг
большего, чем за весь прошедший век. Звучит новый вокальный тембр, новый ритм. У
нас больше нет страха войны, пищевого инстинкта: если даже он и не исчез, то заметно
ослаб. Эта напористость означает, что страха лишений больше не существует, а
ключевые слова теперь – «наслаждайся жизнью». На первое место Запад ставит
внешний вид; здоровая и спортивная внешность становится решающим фактором и
частью культуры. В 70-х годах этот приоритет устанавливается и во Франции, а в
Соединенных Штатах он существовал уже давно: это устройство общества, где все
смотрят друг на друга, работают над своим имиджем и управляют своим голосом.
Критика СМИ приобретает все большее влияние, она учитывает внешность и особенно
голос с жестикуляцией. Начиная с 80-х годов голос власти уже не театрален, а скорее
кинематографичен с точки зрения дистанции – как крупный план: политика можно
видеть и слышать на близком расстоянии, как будто он беседует с каждым избирателем.
Что касается двухтысячных годов, я бы сказал, мы наблюдаем за рукопашной схваткой:
особенно это касается Николя Саркози. Будь то журналист или политический
конкурент, борьба с ними всегда разворачивается у нас на глазах. Телезритель обожает
словесные схватки.
Все изменилось с развитием технологий, когда не только «Битлз», Рей Чарльз или
«Роллинг стоунз», но также и дирижеры смогли использовать микрофоны, нисколько не
теряя оригинальности (в лучшем смысле этого слова), и передавать свои эмоции
публике. Лучшим примером для меня остается речь Кеннеди в июне 1963 года в
Берлине, когда президент воскликнул, обращаясь к толпе: «Ich bin ein Berliner!» («Я –
пончик с вареньем!») вместо «Ich bin Berliner» («Я берлинец!»). Но какое значение
имела эта ошибка в языке Гёте? Все зааплодировали, обеспечив Кеннеди полный
триумф. Он, американец, приехавший в Германию, старался говорить на языке этой
страны. Его голос звучал совсем рядом, в регистре разговора. Микрофон, таким образом,
его спас. Ведь без микрофона, вынужденный говорить громко и с театральными
интонациями, он был бы освистан – я в этом убежден – как актер, перевравший текст,
или сфальшивившая певица.
Изменив образ публичного политика, май 1968 года только подготовил, на мой взгляд,
истинную революцию – приход радиотехнологий в мир звука в 1981 году благодаря
Франсуа Миттерану. До этого времени приходилось пользоваться средними волнами. На
средних волнах импульсы не существуют, передаются только некоторые регистры
частот. Если бы у голоса был цветовой спектр, то на средних волнах оратор казался бы
дальтоником голоса. Благодаря частотной модуляции чистота голоса передается
практически в неискаженном виде.
Когда Миттеран взял слово, чтобы отдать дань памяти Жану Монне, его голос не
пытался увлечь слушателей, теперь в этом не было необходимости. Наказы потомкам,
лирические отступления в стиле Мальро сменились фактами и символами. Опять же
ключевые слова здесь – отсутствие дистанции. Когда я слушаю Франсуа Олланда в
машине, как в одно туманное октябрьское утро 2014 года, то воспринимаю его речь как
звуковой фон. Наши лидеры уже не ждут, чтобы мы внимали им, не отводя от них
взгляда. Они сами уже привыкли непрерывно говорить, но не для того, чтобы что-то
сказать, а только чтобы заполнить медиапространство. Это пространство насыщенно
голосами политических персон – от президента до министра, от оппозиционера до
профсоюзных деятелей, но только не художников и не деятелей культуры. Как же
политикам быть услышанными, если на некоторых радиостанциях или телеканалах их
голоса – всего лишь звуковой фон, перемежающийся рекламой? Вот нынешняя проблема
наших политиков, мужчин и женщин. Против этого может быть только одно средство:
повторять как можно чаще как можно более простую мысль, подобно тому как басовая
линия вторит основной мелодии. Лидеры непрерывно комментируют проблемы и
конкретные события, но что действительно имеет значение, так это припев, который они
то и дело повторяют: «социальный перелом» – в 1995 году, «больше работать, чтобы
больше заработать» – в 2007-м или «Yes we can» Обамы – в 2008 году. Добро пожаловать
в эпоху повторений мирового масштаба! Обратите внимание, что все эти припевы от раза
к разу становятся беднее, и не из-за отсутствия идей или ошибок в синтаксисе, а потому,
что чем богаче поток информации, тем меньше мы можем запомнить. Тщетно сожалеть
об этом, мы можем лишь констатировать, что, пока длятся выступления и речи, короткие
фразы переходят из уст в уста, а лозунги «привязываются» к нам как назойливые
рекламные песенки. Не надо видеть в этом манипулирование или воздействие на
подсознание – подобными страшилками нас всегда пугают, когда речь идет о СМИ, –
дело здесь просто в адаптации Homo politicus к окружающей среде, к своей истории. А
история в каждой стране разная. Несмотря на свою популярность, я уверен, что
эквивалент «Yes We Can» Обамы на французском языке никогда не имел бы успеха во
Франции: Обама говорит как проповедник, часто монотонно, тоном духовного лидера и
моралиста, и, обращаясь к народу, никогда не забывает напоследок упомянуть о
будущем, которое ему грезится. Во Франции, на родине секуляризма, такой тип
политиков пока не появлялся.
Без сомнения, существует мода на голоса политиков. Несмотря на то что само слово
«мода» довольно легкомысленное, в данном случае ее значение несомненно. Политик,
будь то мужчина или женщина, чтобы добиться успеха, должен идти в ногу со временем,
ориентироваться в окружающем мире, в звуковом пространстве, в котором работает.
Необязательно становиться репером, но надо понимать репера и говорить с ним на
понятном ему языке. Артистов, Габенов и Жуве политической сцены, сменили
сериальные актеры: мы видим их каждый день без всякого заметного повода. Они
никогда не станут героями. Политик или лидер должен вызывать восхищение, уважение
и любовь, чтобы завоевать победу. Его голос является носителем разума и особенно
эмоций.
Голос – это инструмент тела – неосязаемый, но вездесущий, его таинственная природа
заключена в союзе тела и души. Голос неотделим от эмоций и характеризуется
способностью преображать энергию дыхания в чувственную вибрацию. Нет одинаковых
голосов, как нет одинаковых песчинок в океане. У каждого из семи миллиардов Homo
vocalis свой собственный голос, свои собственные вибрации. Голос – это экстаз в молитве
или заклинании, в надежде или жертвоприношении, как, например, в вуду. Вибрации
Homo vocalis – это динамическое равновесие между молчанием и шумом, вдохом и
выдохом, инь и ян. Таким образом, голос – это послание человека самому себе или
другим людям.
Вспомним, как Орфей очаровывал богов своим голосом в надежде снискать их милость.
Его пение околдовывало диких зверей, деревья, камни и даже стражей подземного
царства Аида, которые, услышав его пение, отпустили прекрасную Эвридику. Сирены
своим пением пытаются увлечь в море Улисса, который не устоял перед соблазном их
послушать, но приказал команде привязать себя к мачте, чтобы не поддаться их
завораживающему протяжному пению. Эхо – лестная нимфа, одаренная музами
способностью рассказывать нескончаемые истории, благодаря которым она отвлекала
внимание Геры, пока Зевс наслаждался общением с красавицами из числа простых
смертных. Когда богиня обнаружила обман, она страшно разгневалась и наказала Эхо,
лишив ее голоса. Гера произнесла свой приговор: «Последнее слово всегда будет за
тобой, но ты никогда не заговоришь первой». Так она приговорила Эхо неустанно
повторять чужие голоса. Эхо – это голос, как Нарцисс – изображение, однако Нарцисс
погиб, а эхо по-прежнему обитает в горах и отзывается каждому. Запомним символику
этого послания: изображение умирает, а вибрация оставляет отпечаток в пространстве и
времени.
В греческой мифологии Зевс – повелитель всех голосов: его речь, mutos, означает «голос,
звучащий за всех».
Зевс попросил Гефеста смешать глину с водой и вылепить Пандору, первую женщину.
Боги вдохнули в нее человеческий голос, она стала богиней земли и плодородия.
Роль пифии иная. У нее был официальный статус в Дельфийском храме. Ей задавали
вопросы, и она отвечала на них, служа лишь рупором богов.
Диодор Сицилийский рассказывал, что в окрестностях Дельф есть место, где из земли
вырывается пар, который затуманивает рассудок и будоражит чувства. Один пастух,
пасший стадо коз, заметил, что, когда козы приближаются к месту, откуда вырывается
пар, они возбуждаются, начинают прыгать и издавать странные звуки. Наш пастух тоже
вдохнул эти пары, начал скакать на одном месте и, казалось, впал в необыкновенную
эйфорию. У него были видения, он выкрикивал странные слова и в конце концов
уверился в том, что странная расщелина как-то связана с богами. Это известие очень
быстро облетело всю Грецию. Люди заговорили о божественной магии. Некоторые
неразумные устремились к расщелине, чтобы подышать дурманящими парами. Они
падали в расщелину и погибали. Тогда решили назначить жрицей этого места женщину
и назвать ее дельфийской пифией. Только ей было позволено делать предсказания.
Через нее задавали вопросы Аполлону и от нее получали ответы. Ей изготовили сиденье-
треногу и поставили над расщелиной. Сидя на этой треноге, в центре которой было
проделано отверстие, она купалась в испарениях, которые обязательно должны пройти
через ее «основу» – половые органы, чтобы их эффект проявился в полной мере.
Женщина стала прорицательницей. Ее голос, его тембр менялся. Она входила в транс.
Но самое поразительное, что она стала говорить, не разжимая губ. Голос как будто
исходил не из нее, а откуда-то рядом. Значит, это говорили боги! А может, дельфийская
пифия была чревовещательницей, которая знала, как надежно сохранить свой секрет?
Понадобилось не одно столетие, чтобы проникнуть в тайну такого голоса. И мы еще к
нему вернемся…
Если Сивилла играла роль заступницы людей перед богами, то разве не ту же самую
роль играют другие люди под другими небесами в ритуалах вуду в Бенине, на Гаити и в
Бразилии? Разве этими заклинаниями не пытаются заставить богов заговорить, оживить
предков, чтобы посредством их голосов боги показали свое присутствие?
У догонов
Бог догонов обладает властью речи. Он формирует первоначальную плаценту. Речь – это
символ плодородия. Пустые слова не позволяют другому ни создавать, ни производить
потомство. Слово «полное и искреннее» оплодотворяет плаценту и дарит ее Дину,
избраннику из числа мужчин. Это он, и только он, будет развивать человеческий голос.
Без голоса человек не существует! Для Дина власть голоса зависит от воды, которая дает
ему жизнь. Если человек потерял много воды, он теряет и голос. Вода даст голосу свою
текучесть и свою всепроникаемость, наполнит его силой. Его ритм – как река, как
бурный поток, как прилив и отлив. Если вода не чиста, то голос неискренен, он
фальшивит, обманывает и тревожит. Огонь – это источник эмоций для голоса: речь
может быть пылкой, согревающей, стремительной или сдержанной. Земля прибавляет
голосу плотность, создает его костяк. Воздух – это последний источник голоса, он
наделяет его притягательностью. Эти верования догонов, народа, живущего в слиянии с
природой, в гармонии с небесными созвездиями и особенно с самой яркой звездой –
Сириусом, поразительны, они показывают нам, до какой степени передача знаний и
опыта тесно связана с этой ДНК вибрации, которая и есть голос.
Горловое пение монахов Тибета для меня как ларинголога долго представляло загадку.
Это особое пение с каким-то необыкновенным отзвуком, словно пришедшее с другой
планеты, стало для меня удивительным открытием. Однажды меня попросили осмотреть
специалиста в этом вопросе Тран Куанг Хая. Февральским утром 1987 года Тран Куанг
Хай позвонил мне и приехал в мой офис вместе со своей супругой Баш Йенс. Я осмотрел
его. Налицо были все симптомы обычного фарингита. С его согласия мы провели
динамическое исследование его гортани с помощью назального фиброскопа. Какая это
была для меня прекрасная возможность увидеть вблизи загадку горлового голоса,
понять, как рождается этот тон!
То, что я увидел, меня ошеломило. Голосовые связки резко сокращались, так же как и
«ложные» связки. Черпаловидные хрящи не только сближались, как это всегда
происходит во время звукоизвлечения, но и слегка выгибались вперед, почти закрывая
голосовые связки. И поэтому я был вынужден опустить фиброскоп на расстояние 3–4 мм
от черпаловидных хрящей. Таким образом, мне удалось обнаружить инструмент
горлового пения. Он, что поразительно, вибрировал! В 2007 году, сняв этот процесс на
скорости 4000 кадров в секунду, я обратил внимание на то, что и голосовые связки, и
ложные голосовые связки, и слизистая оболочка черпаловидных хрящей вибрируют
вопреки всем ожиданиям. Вся гортань становится инструментом и вибрирует целиком!
Что касается протестантской церкви, то власть голоса в ней признается открыто. Для
Кальвина «человеческий голос превосходит любой музыкальный инструмент, который
есть лишь вещь». Поэтому верующие поют а капелла, не передоверяя музыканту или
певчему миссию славить Господа или молиться ему.
Все чаще и чаще в медицинской среде прибегают к гипнозу, который до сих пор нередко
воспринимают как магические чары, хотя гипноз – явление естественного характера.
Гипнотическое состояние – это просто состояние измененного сознания, отличное от
сна. Мы переживаем его в той или иной степени несколько раз в день, когда нас «уносят
мысли».
Немного истории. Слово «гипноз» ввел в обращение в 1843 году шотландский врач
Джеймс Брейд, достойный наследник доктора Месмера, который возобновил практику
гипноза – где-то между наукой и зрелищем.
Во время работы в больнице мой анестезиолог Бернар рассказал мне, что гипнотическое
состояние усиливает действие анестезии, облегчает и часто меняет восприятие боли.
В первый раз, когда я увидел, как Бернар перед анестезией ввел пациентку в
гипнотический транс, я очень удивился, так как меня не предупредили. Бернар
попросил всех замолчать. Я встревожился и решил, что возникла проблема с наркозом,
но он объяснил мне, что собирается подвергнуть пациентку мини-гипнозу,
способствующему расслаблению.
К этому надо добавить одно очень важное замечание: необходимо идти за пациентом
туда, где он находится. Взволнованного, возбужденного человека бесполезно
увещевать: «Успокойтесь, расслабьтесь, все хорошо», – это даже может нанести вред.
Есть состояние транса, при котором все положительные и приятные элементы
выдвигаются на первый план, но существует и такое состояние транса, при котором все
отрицательные элементы усиливаются. Поэтому надо искать пациента там, где он
находится, и говорить с ним энергично и быстро. Как только пациент и терапевт
оказываются на одной волне, терапевт может постепенно снижать ритм и интенсивность
речи, чтобы увлечь пациента за собой и привести его в более спокойное состояние. Для
этого используют, в частности, pacing, технику синхронизации дыхания, когда дыхание
врача синхронизируется с дыханием пациента. Даже в тех случаях, когда терапевт
молчит, уже одно только применение этой техники успокаивает больных, особенно
тяжелых больных с высоким уровнем тревожности.
Чтобы лучше понять это состояние сознания, рассмотрим пример. Когда я один за рулем
и мне скучно, я могу далеко унестись мыслями, хотя и не сплю. Если мне нужно
совершить обгон, я легко «прихожу в себя»: включаю сигнал поворота, обгоняю и
встраиваюсь в ряд. Как только спокойствие возвращается, я снова могу мысленно
«улететь». Перед погружением пациента в гипнотический транс анестезиолог просит
его убедительным голосом, но без приказной интонации, вспомнить какое-нибудь
приятное и очень личное переживание, используя органы чувств: «Вам надо не думать о
нем, а чувственно пережить заново».
Там, где, как правило, в голос добавляют эмоций, чтобы подчеркнуть его власть, в
гипнозе, чтобы он был эффективен, голос терапевта должен быть монотонным,
однообразным и бесцветным, должен звучать абсолютно нейтрально, не выражая
никаких эмоций, чтобы оставить место для эмоций пациента. Что особенно важно, он не
должен ничего навязывать. Голос сопровождает выдох пациента и говорит до момента
его расслабления, ожидая внутреннего, не эмоционального отклика. Можно
предположить, что монотонный тембр голоса гипнотизера проходит через сознание
гипнотизируемого, не изменяя его.
Григорианские хоралы или тибетское горловое пение могут создать условия для
некоторой формы гипноза благодаря своему однообразному звучанию. Слушая их,
можно достичь экстатического состояния. Вообще, на мой взгляд, к этому эффекту
стремятся все меломаны, потому что музыка погружает в особое состояние, вплоть до
транса. Теперь мы понимаем, до какой степени гипнотическое состояние доступно
любому мозгу…
Сначала был голос. Это он первым криком объявил о зарождении новой жизни.
Если голос стал первым средством общения, то также благодаря ему люди стали частью
этого мира. С давних пор они пытались подражать природе, миру звуков вокруг, и
именно в этом направлении развивались вокальные традиции, накапливая огромный
запас песен и формируя голосовые регистры. Все цивилизации, от самых примитивных
до самых высокоразвитых, свидетельствуют об этом. Человек добавляет свой голос к
песне мира как будто для того, чтобы его приручить.
Голос сопровождает все обряды в нашей жизни. Он также является одной из форм
самовыражения, одинаково свойственной как мужчинам, так и женщинам. Как и
мужчины, женщины не были чужды вокальному искусству. Это искусство, даже не
выходившее за стены дома, стало определяющим моментом общественного равенства,
которое существовало не всегда.
Голос – это не только пение для себя или малой замкнутой группы (колыбельные,
песнопения ритуальные или по какому-либо поводу), голос – это также профессия. Она
под силу немногим, требует постоянной тренировки, серьезного образования,
подвержена спадам и неудачам – одним словом, всему, что характерно для искусства, в
котором эмоции – одновременно и средство, и цель. Это публичная профессия, она
подразумевает участие зрителей, которые принимают и оценивают профессионала.
Спетое или сказанное слово становится искусством только после того, как оно пройдет
через осмысление и исполнение. Это прежде всего техника, которую оттачивают с
упорством, волей и страстью. Чревовещатель, имитатор, актер или певец – все они
добиваются, чтобы их голос был слышен, полновесно звучал и показал весь диапазон
своих возможностей. Таким образом, исполнитель-интерпретатор должен превзойти
самого себя и в очередной раз расширить пределы человеческого голоса, и пение, без
сомнения, – самое совершенное и самое захватывающее из его проявлений.
Чревовещатель
Франция ищет таланты… И нашла их в лице Марка Метраля. В 2014 году этот
шестидесятилетний иллюзионист обратил на себя внимание, выступив на английском
телевидении, где потряс зрителей и жюри шоу «Британия ищет таланты». Он – первый
чревовещатель, который использовал в своем спектакле животное – щенка. Постоянный
участник программ кабаре и цирков по всему мира, он был далеко не новичком в своей
сфере, выступал перед леди Ди в 1988 году, а также в Олимпии и «Мулен Руж»,
произвел фурор в театре Шайо вместе с Жеромом Савари. Более восьми миллионов
человек посмотрели по интернету фрагменты лондонского шоу.
Искусство чревовещания издавна очаровывает толпу, хотя тайна, которая его окружала
многие века, уже давно раскрыта. Потому что этот маг голоса, этот современный
шоумен еще вчера был колдуном, голосу которого приписывали сверхъестественную
власть над людьми. Как и прорицательницы древности, о которых мы говорили выше,
чревовещатели были представителями оккультных сил, они общались с мертвыми,
заставляя их говорить и предсказывать будущее.
«Энгастримит», или чревовещатель, считался кем-то вроде божества. И ему, так же как
и оракулам, было позволено свободно высказывать требования народа и порой выступать
против политической власти, потому что он говорил не своим голосом. Однако его
миссия была прежде всего духовной. Этимология слова очевидна: от греческого gaster –
живот и mythos – голос. Гиппократу первому принадлежит попытка описания этого
феномена: «У чревововещателя голос идет из живота, это голос души, излучаемый
внутренней силой». Гиппократ просто повторил слова библейского пророка Исаии: «И
будешь унижен, с земли будешь говорить, и глуха будет речь твоя из-под праха, и голос
твой будет, как голос чревовещателя, и из-под праха шептать будет речь твоя» (Ис. 29:
4).
Кроме того, в Библии, в Книге царств, чревовещание присутствует в эпизоде, где Саул
пришел посоветоваться с волшебницей из Аэндора, самой знаменитой некроманткой
своего времени, которая, как считалось, владела даром читать в душах умерших. Царь
Саул, которого оставил Бог, пытается поговорить с усопшим пророком Самуилом, чтобы
получить от него сообщение. Самуил помазал Саула на царство, когда тому было 40 лет.
«Голос, пришедший откуда-то, отвечает: “Твоя армия будет разбита филистимлянами.
Ты лишишься своего скипетра”». Лицо некромантки словно вылеплено из воска, губы не
шевелятся. Откуда же идет этот голос? В темноте Саулу кажется, что он видит призрак
Самуила. Он становится настойчив. Колдунья, чувствуя угрозу, объясняет ему, что ее
голос – это связующее звено между ним и Самуилом: «Мой царь, я говорю чревом,
которое передает слова моему горлу, губы же мои не говорят». С незапамятных времен
чревовещание и магия тесно связаны между собой.
От колдуна к шоумену
Все так и оставалось без изменений до XVII века, и в трудах итальянского анатома
Фабрицио Аквапенденте мы еще можем встретить такой любопытный диагноз:
«Чревовещатели – это особые люди, у которых голос выходит из желудка и из грудной
клетки, при этом рот закрыт и губы не шевелятся. Это совершенно противоестественно и
свидетельствует о магии и дьявольских уловках». Церковь делает выбор в пользу этого
тезиса, хотя лучше было бы заняться серьезным изучением этого странного явления,
которое, вероятно, затрагивает голос души.
Барон говорил здесь двумя голосами: первый, когда кукла лежала в открытом кармане,
это, так сказать, ближний голос (near voice), второй, когда фигурка была спрятана, – это
голос отдаленный (distant voice).
Куклу он держал в левой руке, а с помощью щек, языка и зубов извлекал голос, создавая
впечатление, что его живот и диафрагма не производят никаких усилий и не участвуют в
создании звуков. Он долго и упорно работал над дыханием и ритмом, добивался
необходимой подвижности языка, чтобы «диалог» с куклой стал возможен.
Увлечение этим феноменом достигло своей высшей точки, когда в 1876 году начались
выступления Фреда Нимена с его семью марионетками. Своим обычным голосом он
подавал реплики и участвовал в диалоге с семью созданными им персонажами. Зрители
затаив дыхание следили за тем, как ловко он переходил от одного голоса к другому. Он
изумлял, забавлял, развлекал, заинтриговывал. Вместе с ним публика словно проникала
в другое измерение.
Голоса Фреди и Кристиана звучат на одном и том же выдохе. Быстрота, с которой они
обмениваются репликами, поразительна. Возникает впечатление, будто они говорят
одновременно. Когда два голоса говорят на одном выдохе, создается полная иллюзия,
что между ними нет пауз. Лавина слов, жестов, неподвижные, слегка приоткрытые губы
Кристиана, когда он говорит голосом Фреди, и естественно подвижные, когда говорит он
сам, – все это требует особого дыхания и глоточно-гортанных усилий.
Внутри горла задействованы все мышцы; ведущую роль играют глоточные мышцы,
боковые мышцы мягкого нёба и язычок. Они сжимаются и принимают форму глоточно-
гортанной трубы. Всем этим оркестром управляет язык. Язык состоит из трех частей:
корня, спинки и кончика. Спинка языка только приближается к мягкому нёбу, но
никогда его не касается. Когда Фреди произносит некоторые согласные, кончик языка
приближается к верхним зубам, не касаясь их, и остается сзади на расстоянии 1–2 мм.
Таким образом, звук выходит через нос или через рот, изменяя направление и усиливая
возможности чревовещателя в создании иллюзий и дезориентации зрителей. Эта
великолепная синхронизация происходит в рекордно короткие сроки: от до секунды.
Когда говорит Кристиан, гортань возвращается в исходное положение и вновь
принимает свою форму перевернутого конуса. Язык занимает свое место в центре, не
«вытягивая» гортань вверх. Губы двигаются как обычно.
Когда Фреди говорит, диафрагма полностью контролируется, фаза выдоха долгая, она
длится больше пятнадцати секунд, что позволяет модулировать голос, а главное – дать
ему время, чтобы вернуть на место мускулы резонансных полостей, которые сформируют
второй голос. Когда же наступает очередь Кристиана, его выдох длится от семи до
десяти секунд, что типично для обычного голоса.
Чревовещатель не форсирует свой голос, он напрягает мышцы так же, как это делают
спортсмены.
Кристиан держит губы прижатыми к зубам, когда слово берет Фреди. Если для всех нас
зубы являются подмогой в членораздельной речи, то это тем более верно для
чревовещателей, для которых прикус имеет решающее значение. Некоторые из них
крепко зажимают в зубах курительную трубку, чтобы облегчить чревовещание.
Пока мы внимательно слушаем то, что нам говорит чревовещатель, он ловко и незаметно
расставляет нам ловушки. Хотя видеть и слышать – два совершенно самостоятельных
процесса, в чревовещании они тесно переплетаются. За несколько десятых долей
секунды кукла уступает место человеку.
Артист достигает вершины искусства, когда его жесты гармонируют с его голосами.
Взгляд зрителя направляется, уводится и даже контролируется взглядом артиста. Точно
так же обманывается и наше ухо, будучи не слишком точным устройством. Для того
чтобы точно определить источник голоса, необходимо попеременно смотреть на куклу и
ее хозяина, что только усиливает магию неадекватного слухового восприятия.
Но какой сюрприз! Рядом с Чико сидит его сын четырех с половиной лет, тоже
чревовещатель. Чико-младший через свою куклу Дамбо уверенно обращается ко мне: «Я
– Дамбо, а мой хозяин – чревовещатель Чико-младший, у которого и отец, и мать, и
дедушка – все чревовещатели». Губы мальчика не шевелятся. Я прошу его говорить
своим голосом. Тон его робкий, скорее нерешительный. Какое удивительное раздвоение,
в таком раннем возрасте! Но вспомните, разве детьми мы не говорили за свои игрушки?
Разве не освобождали они нас от неуверенности в себе?
Но как они это делают? Музыкальный инструмент имитатора – гортань. Имеет ли она
какие-нибудь особенности как гортань чревовещателей? Почти у 90 % осмотренных
мною имитаторов наблюдается асимметрия этого органа. У них сильные голосовые
связки, надгортанник способен изменять тембр голоса; связки между надгортанником и
сочленением голосовых связок образуют рупор гортани, приспособленный к любому
типу имитации: все это я называю вокальным собором. Система сочленения голосовых
связок дирижирует анатомическим оркестром имитатора. Эти мышцы позволяют
жонглировать голосом, усиливая в случае необходимости асимметрию гортани, если она
от природы отсутствует. Скорость их реакции, точность и маневренность делают из
имитаторов настоящих атлетов голосового аппарата. Кроме того, для них характерна
необыкновенная гибкость сочленения голосовых связок, одна из которых длиннее
другой, поскольку черпаловидные хрящи вращаются во время некоторых имитаций. Эта
врожденная предрасположенность, этот акустический дар требует углубленной работы с
голосом, текстами, жестикуляцией того человека, которого имитируют. И тогда талант
себя покажет. Впрочем, желание имитировать может завести очень далеко. Так, я видел,
как на голосовых связках имитаторов, воспроизводивших хриплые голоса артистов,
появлялись узелки! Вообще говоря, я был поражен, заметив, что среди имитаторов, с
которыми мне посчастливилось общаться – и в той мере, в которой я мог это проверить, –
нередко были случаи, когда гортань имитатора приобретала физические характеристики
гортани того, кого они изображали.
Большую часть времени власть голоса этих виртуозов служит юмору и сатире. В душе
они актеры, и их оригинальность проявляется в желании самим создавать свои сценарии
в вокальном или разговорном жанре. Часто пародируются песни или популярные арии.
Редко кто, как Микаэль Грегорио, выступает в разговорном или вокальном жанре с
одной-единственной целью – добиться совершенства в воспроизведении самых разных
голосов. Так, он переходит от высоких, воздушных обертонов Милен Фармер к низким и
хриплым Луи Армстронга…
Эти певцы, оставившие глубокий след в лирическом искусстве своего времени, упрочили
свое влияние еще в XVI веке. Характерные для них голоса – альт и контратенор. Пение
кастратов восхищало как князей, так и простой народ, а также Церковь. Их женские
голоса, мощные и необычные, вызывали у толпы восторг. Первые кастраты появились в
1562 году в Сикстинской капелле, последний из них, Алессандро Морески, выступал в
1903 году, а вскоре после этого папа Лев XIII окончательно запретил им находиться на
территории церкви. Кастраты, обогатившие своим искусством как духовную музыку, так
и светскую, в частности оперную, обязаны своим долгим золотым веком и волшебным
обаянием голосов, которым они посвятили свою жизнь, следующему событию.
В 1688 году герцог Мантуи приехал в Рим, где присутствовал на торжественной мессе,
которую служил папа Иннокентий XI. В тот же вечер он посетил концерт, где выступала
певица Джорджина в сопровождении кастратов, и был покорен ее чувственным голосом.
И поэтому на вопрос папы, что больше всего ему понравилось в Риме, он ответил:
«Джорджина». Разгневанный этим ответом, папа потребовал изгнания или заключения в
монастырь всех певиц и, более того, запретил женщинам петь и выступать на
театральной сцене. К счастью, Джорджине удалось ускользнуть от приспешников папы,
которые пришли ее арестовать. Этот запрет сначала действовал в Риме, а позднее был
распространен на весь христианский мир папой Климентом XI, который издал такой
указ: «Ни одно лицо женского пола не должно учиться музыке с намерением
использовать свои знания для того, чтобы стать певицей. Всем известно, что красотка,
которая поет на сцене и хочет сохранить свою добродетель, похожа на человека,
желающего прыгнуть в Тибр и не замочить ног».
Этот приказ по своей строгости превзошел даже послание апостола Павла: «Molieres
taceat in ecclesia», что значит: «Женщинам петь в церкви запрещается». Ipso facto
кастраты триумфально вошли в широко распахнувшиеся перед ними двери, поскольку
литургия не могла обойтись без певчих.
Первые кастраты появились на Западе в XI веке. Придя с Востока, они стали знамениты
благодаря пению в церковных капеллах, поскольку исполнение григорианских хоралов
требует такого высокого регистра, что немногие певцы рискуют их исполнять. Более
того, необходимо мастерское владение речью, потому что чем выше тональность, тем
труднее произносить слова. Певцов с особенными, без признаков пола, голосами
высокой тесситуры набирать было очень сложно. «Пискливые» голоса (falsetto)
обходились очень дорого – так же дорого, как ввозить кастратов из Испании. Вот почему
с 1592 года папа Климент VII стал поощрять кастрацию маленьких мальчиков, чтобы,
став взрослыми, они сохранили свои ангельские голоса – одновременно высокие и
способные долго держать ноту. Сначала их приглашали исключительно для исполнения
духовной музыки, но вскоре они заняли видное место в оперном искусстве.
Слава Фаринелли пережила века. Его настоящее имя Карло Броски, он родился 24
января 1705 года недалеко от Бари, в то время неаполитанской провинции. Пройдя
обучение у великого Порпоры, он стал ведущим исполнителем на европейской оперной
сцене, проведя в том числе 25 лет при дворе Филиппа V Испанского. Благодаря своему
невероятному голосу с диапазоном в пять октав он познал оглушительный успех.
Обстоятельства его кастрации до сих пор не установлены. То ее связывают с падением с
лошади, то с решением отца Фаринелли, желавшего, чтобы у сына сохранилось его
исключительное сопрано. Более того, мы не можем исключать и отцовскую жадность,
поскольку кастраты считались «звездами» и зарабатывали очень много. Как бы то ни
было, Карло Броски стал Фаринелли.
На голос влияют половые гормоны – андрогены у мужчин, эстрогены и прогестерон – у
женщин. Андрогены воздействуют на органы-рецепторы и вызывают их маскулинизацию
через такие половые признаки, как оволосение, гениталии и голос. В период полового
созревания андрогены и особенно тестостерон запускают процесс маскулинизации
подростка, формирование кадыка и мужского голоса. Происходит гормональная
перестройка, и голос приобретает мужской тембр. Под влиянием тестостерона
увеличивается масса поперечно-полосатых мышц, таких как бицепсы, и, соответственно,
мышц голосовых связок. Голос ребенка останется «женским, ангельским и бесполым»
только при условии, что кастрацию проведут до наступления половой зрелости. Если же
кастрацию провести позднее, это не окажет никакого влияния на голос, который станет
мужским, так как тестостерон, усиленно секретируемый в этот период жизни мальчика,
повлияет на все мышцы и хрящи в его организме.
Кастрат – пленник своего голоса. Он не может наслаждаться свободой. Вся его жизнь
посвящена искусству. Не означает ли это появление «третьего пола»? Сколько же детей
было принесено в жертву ради того, чтобы появился такой Фаринелли? Будущие
кастраты упражняли свой голос по десять часов в сутки, и их карьера начиналась после
кастрации между 8 и 10 годами. Кастрат – настоящий «вокальный монстр». Фаринелли
пожертвовал голосу собственное тело. Он быстро сбивал привычные ориентиры,
благодаря которым различаются мужские и женские голоса. Он прекрасно владел
легато, этим приемом «линейного» пения. Также он играл с округлостью голоса,
используя неповторимую мощь своего вокала в вибрато, которое могло длиться
несколько десятков секунд. Отметим, что все эти свойства мы часто находим и у
современных певцов, от классического вокала до эстрады, и бельтинг Селин Дион –
яркое тому подтверждение.
Голос, свет мысли, – это инструмент души. Для вас или для меня голос – это
одновременно динамика и мгновенная, имманентная материализация нашего сознания.
Высота голоса различается по вокальной тесситуре, и у каждого она своя. Голос – это
симфония, где вместо нот – слова. Симфонии голоса различаются и зависят от культуры.
В Италии, стране бельканто, музыка живет в самом языке. Когда итальянец говорит, его
гласные звуки поют. Индийская музыка и язык уводят в царство иных обертонов. В
Индии во всем царит импровизация. Частоты, которые мы слышим, могут раздражать
наш слух. Их созвучия и диссонансы выводят из равновесия. Они отличаются на одну
четвертую или одну восьмую тона, и это для нас чуждо. Однако у этого языка, этой
музыки есть свои слова, свои вибрато, свои ритмы, свои мелизмы. Эти причудливые
обертоны взволновали меня, и тогда я понял их важность. Они неотделимы от
своеобразия самого языка. Из различий слагается богатство мировой культуры. Такая
смесь обогатила музыку нашего певческого и разговорного голоса.
Но в эпоху Платона или Виктора Гюго находили время, чтобы услышать другого, иначе
теряли «знание». Подкастов тогда не существовало.
«Музыка – это паузы между нотами», – говорил Клод Дебюсси. И Майлз Дэвис вторил
ему: «Настоящая музыка – это тишина, а ноты – только ее обрамление». Таким образом,
фигура умолчания – пауза, или четверть паузы в партитуре, не только соответствует
вздоху в разговорном или певческом голосе, но и для каждого из нас становится
инструментом харизмы, обольщения, нашим вокальным автографом. Мы к этому еще
вернемся.
Голос – это произведение искусства
Голос нематериален, это не глина, из которой можно лепить, и не алмаз, который можно
огранить. Он, как свет, – неосязаем, неуловим, бесплотен. Будучи невидимым, он
характеризуется длиной волн и вокальным спектром. Так же как свет, он проходит через
призму – призму наших эмоций. Вокальная скульптура создается тембром голоса, его
ритмом и просодией. Как Микеланджело, который говорил, что не создает из камня
скульптуры, а только отсекает все лишнее, голос отсекает все лишнее с нашей души. Он
динамичен, подвижен, летуч, не успев прозвучать, он уже принадлежит прошлому, он
сам – мгновение. Если фотография запечатлевает прошлое, то от голоса вибрирует
настоящее. Но голос – это инструмент, которому нужна обратная связь. Говорят или
поют для кого-то и посредством кого-то, для публики и посредством публики. Тот, кто
слушает, стимулирует или угнетает «вокальный ген» артиста, возбуждает и
активизирует вокальное творчество. Вокальный почерк – он и ваш, и чей-то еще; это
такая тонкая алхимия, что вредные явления, хорошо известные артистам вокала,
постоянно угрожают подорвать и сокрушить власть этого голоса.
Мандраж и стресс
Нельзя недооценивать «магнетическую» атмосферу зала. Ведь даже два или три
враждебно настроенных человека из числа слушателей способны испускать
отрицательные волны, которые, выводя артиста из равновесия, влияют на качество
вокального исполнения. По этой причине я часто советую вокалистам, которые приходят
ко мне на консультацию, приглашать, начиная с премьеры, хотя бы одного друга,
который сможет посылать из зала положительные, успокаивающие вибрации. Артисту
достаточно время от времени смотреть в его сторону, чтобы получать порцию
позитивных эмоций.
Различают две стадии стресса. Первая фаза – фаза готовности. Часто это «хороший
стресс», который испытывает каждый из нас перед публичным выступлением, устным
экзаменом или спортивным состязанием. Мозг воспринимает стимул («Внимание,
пора!»). Гипоталамус, центр нашего мозга, получает сигнал. Вырабатывается адреналин
– одновременно и гормон, и нейромедиатор. Под влиянием стресса увеличивается
частота сердечных сокращений с повышением артериального давления. Это вызывает
беспокойство, сухость во рту и горле. Наблюдается также расширение зрачков и
обострение слуха. Мозг, получающий больше кислорода, реагирует повышенным
вниманием, бдительностью, готовностью реагировать. Внутренняя сила доходит до
максимума. Мгновенно делается выбор: принять бой или уклониться. Иногда адреналин
«переходит границы»: мы испытываем мигрени от напряжения, гастрит от чрезмерного
выделения в желудке соляной кислоты, замедление процесса пищеварения. Вторая фаза
– это фаза выносливости. Она наступает, когда напряжение сохраняется и поддерживает
действие. Эта фаза – также «хороший» стресс. Стимулируется выброс кортизола. Так же
как адреналин, он вырабатывается надпочечниками. Роль кортизола проста:
поддерживать постоянный уровень сахара в крови, чтобы сохранить сердечный,
церебральный и мышечный тонус. Ведь работая, мозг сжигает 20 % сахара. Таким
образом, выделение адреналина – это реакция на чрезвычайную ситуацию, это «скорая
помощь» человеческого организма. Кортизол – это его сопротивляемость, выносливость.
Голос актера, артиста или певца – это связующее звено между ним и его публикой. Он
должен «обжить» текст, вложив в него эмоциональный заряд, будучи для зрителя
воплощением этого текста. Это физиологическое переживание – парадокс голоса
артиста.
Чтобы добиться искренности исполнения, первым делом надо выучить текст наизусть,
чтобы лучше его «забыть» и открыть для себя заново. Но если репетировать необходимо,
то играть этот текст как сценическую интерпретацию вредно. Игра, как привычка,
разрушает спонтанность. Выразительность голоса стирается. Он становится
эмоциональной пустыней и больше не имеет власти.
Робер Оссейн однажды объяснил мне, что актер, выбранный на роль, должен быть в
гармонии не только с текстом, то также и с языком своего тела. Мало того, театр
совершает над актером настоящее насилие: простое «Здравствуйте!» должно быть
слышно на последних рядах так же четко, как на первом. В школе Шарля Дюллена, где
требования очень высоки, учили ставить себе голос, не напрягая его, разрабатывали
вокальную механику, работали над интерпретацией. Поэтому приходилось тренировать
голос, одних способностей было недостаточно. Некоторые работали часами в поисках
верной ноты, чтобы создать впечатление абсолютной естественности. Другие не боялись
рисковать и импровизировали. Что ясно показывает: талант и опыт актера идут разными
дорогами, воздействуя на его голос.
За время моей карьеры я имел счастье встретиться со многими артистами. Голос Робера
Оссейна благодаря своим обертонам чарует, обольщает легкой хрипотцой, интригующей
вибрацией. Его голос прошел через несколько киноэпох, не потеряв своих характерных
черт и особой «изюминки». Из собственных несовершенств артист научился извлекать
эмоции. И если его гортань обладает некоторыми особенностями, также присущими
гортани Гару, незаменимого Квазимодо из мюзикла «Нотр-Дам де Пари», то оба они
поставили вокальную силу своих голосов на службу творчеству. Голоса, способные
обольщать, принадлежат известным актерам: таков голос Жерара Дармона – низкий и
чувственный, Дельфины Сейриг – слегка хрипловатый, ласкающий слух, успокаивающий,
очарование которого не поддается описанию. Его можно узнать среди тысячи других,
как и голоса великих актеров экрана и сцены, таких как Жан Габен, Луи Жуве или
Мишель Симон…
Играет ли актер в драме Шекспира или Брехта или в комедии Фейдо, его голос
превращается в конденсатор вибраций внешнего мира, а также мира внутреннего. Когда
актер на сцене, он питается коллективной энергией, он получает энергию
непосредственно от публики, трансформирует ее благодаря своему эмоциональному
дару, усиливает и воспроизводит в голосе. Впрочем, то же самое происходит на
телевидении и радио, также являющихся эмоциональными усилителями, в которых
голос, это орудие эмоций, берет власть над слушателями.
Сорано де Бержерак
Хотя Даниэль Сорано был многие годы ведущим актером театра Жана Вилара и воплотил
десятки ролей, он останется в памяти легендарным интерпретатором роли Сирано де
Бержерака в одноименной пьесе Эдмона Ростана. Однако история театра не испытывает
недостатка в Сирано, его играли самые великие артисты. Здесь ключевым является
слово «интерпретация». Благодаря знаменитому монологу о носе или великолепным
стихам в сцене с Роксаной на балконе, где существует только власть голоса, эта пьеса
дарит целый веер возможных интерпретаций одного и того же текста.
Целая пропасть лежит между Сирано Жерара Депардье и Сирано Даниэля Сорано. Оба
предлагают замечательные версии, в которые вложены разные эмоции и ощущения,
нюансы и точки зрения, свойственные каждому из них. В 1989 году Жерар Депардье, с
его земной природой, его силой и энергией, изображает Сирано с могучим мечом,
ритмической речью, с голосом ясным и звучным. Сцена постоянно колеблется между
спокойствием и бурей. В 1960 году Даниэль Сорано, артист «воздушной» природы,
однако обладающий глубокими интонациями, играл шпагой, словно танцевал. Своим
голосом, который неуловимо переходил от «красного цвета» горячности к «синему»
меланхолии, он раскрашивал мир звуков, где эмоция заключалась в нюансах обертонов.
Не потому ли он получил прозвище «Сорано де Бержерак», что совершенно слился со
своим персонажем?
Этот процесс перехода от книжной страницы к сцене не был учтен Эдмоном Ростаном.
Его текст, словно высеченное из мрамора произведение искусства, актер должен
«настроить» на естественную речь, которая дышит самой жизнью. Это свидетельствует о
том, какой властью голоса обладает актер.
В декабре 1988 года на одном музыкальном вечере я слушаю певца Клайда Райта, тенора
из квартета «Голден Гейт». Исполнив своим великолепным голосом блюз, а затем
госпел, он совершенно покорил меня. Как ему, тенору, удается сохранять низкие
обертоны? Как он «скользит» голосом от звука необыкновенной ясности к
приглушенному тембру, иногда даже хрипловатому, характерному для Луи Армстронга?
По окончании вечера я подхожу к нему со словами восхищения и спрашиваю, не
согласится ли он приоткрыть мне тайну своего голоса. Он смотрит на меня озадаченно,
совершенно не понимая, что я имею в виду. Я объясняю ему, что я отоларинголог, меня
интересуют загадки, связанные с голосом, и что благодаря видеоларингоскопии я смогу
снять на кинопленку его голосовые связки. И, несмотря на поздний час, я не могу
устоять перед желанием прочитать ему краткую лекцию о гортани! Между нами сразу
устанавливается живейшая симпатия, и он обещает прийти ко мне в офис в ближайшее
время.
В это январское утро 1988 года все четверо сидели в моем кабинете. В нашем
распоряжении были снимки четырех гортаней, и они оказались удивительными!
Скольжение шарниров голосовых связок, которое я наблюдал у Клайда Райта,
обнаружилось у всех четверых! Все отличались очень гибкой гортанью. Теперь стал
понятен их широчайший вокальный диапазон. Эти легендарные голоса позволили мне
понять, какой гимнастикой для голоса служат госпел и блюз. С тех пор меня несколько
раз приглашали для консультаций исполнители госпелов и блюзов, и я убеждался в
идентичности их вокального почерка. Эти особые голоса, теплые и чарующие, наделены
властью с помощью госпела привести свою верующую аудиторию в состояние духовного
подъема. Как говорил святой Августин, «поющий молится дважды»…
Портрет профессионала
Хотя я всего лишь струнный мастер – мастер голосовых связок, но с течением времени
пришел к убеждению, что профессия отоларинголога дала мне незаменимый опыт
прослушивания артистов в их естественной среде и позволила проникнуть в тайну их
голосов – и чистых, и травмированных, и даже сорванных. Вот почему, не ограничиваясь
лечением и хирургическим вмешательством, я всегда искал общества профессионалов
голоса, поскольку обсуждение с ними разных сторон вокального искусства является для
меня незаменимой школой.
Руджеро Раймонди, выдающийся баритон, чей прозрачный голос способен играть как с
низкими, так и с высокими частотами, как-то признался мне, что комфортно чувствует
себя в регистре и тенора, и баса, но полную гармонию ощущает только в регистре
баритона. У классических певцов замечена следующая закономерность: для тенора
характерны относительно короткие голосовые связки и приземистая комплекция, в то
время как для баритона, имеющего более широкий регистр, – длинные связки и
удлиненный силуэт. Обладая гибкой гортанью и сильно развитыми голосовыми
связками, Руджеро Раймонди очень редко имел проблемы с форсированием голоса.
Нужно заметить, что его образ жизни соответствует тем высоким требованиям, которые
и должен предъявлять к нему легендарный исполнитель «Дон Жуана» и «Бориса
Годунова».
Профессионал голоса работает в том регистре, который обусловлен его гортанью. Если в
высоком регистре всегда можно попробовать подняться еще выше, то нижний имеет
свой порог. У природы свои законы: тенор, баритон, бас-профундо, лирическое сопрано
или альт – для каждого диапазона требуется своя анатомическая конфигурация
голосового аппарата, которая позволит создать гармонию. Вся жизнь уходит на то, чтобы
ее усовершенствовать. Таким образом, темперамент артиста является решающим в его
карьере. Его убежденность и страсть будут служить его вокальному искусству.
Обладатель баса чаще всего отличается стройной или мощной фигурой. Эластичный
рупор гортани глубокий, он погружен в длинные и мощные голосовые складки.
История Венсана
Он постоянно переезжал. Сегодня он пел в Пекине, завтра – в Карлсруэ, где без всякой
подготовки срочно выходил на замену базельскому певцу, и так далее. Под давлением
своих агентов он жил в каком-то вихре, в постоянной эмоциональной перегрузке. Все это
закончилось профессиональным выгоранием. Он потерял голос. А как мы знаем, голос
тенора обладает наиболее высокой тесситурой. Тенор берет высокие ноты грудным
регистром, что опасно и сродни эквилибристике. Словно в цирке, публика наблюдает,
как тенор берет до верхней октавы…
Венсан не думал о карьере певца. То, что он – обладатель тенора, он обнаружил, когда
работал в Бурунди. Вернувшись во Францию, он стал брать уроки вокала, и наличие у
него дарования подтвердилось. Он сохранил воспоминание о единственном концерте, на
который пришел его отец. Это случилось в самом начале его карьеры и стало одним из
наиболее важных моментов его жизни, потому что именно с этого времени он начал
общаться с отцом, который знал, что дни его сочтены, и понял наконец, какую власть
имеет голос его сына и какое благотворное воздействие он оказывает на окружающих.
Его отец умер на следующий день после премьеры «Лоэнгрина» Вагнера, в которой
Венсан впервые исполнил главную партию. Очевидно, в такой последовательности
событий таилось что-то очень важное.
Из этой части рассказа Венсана необходимо запомнить то, что его вынудили петь за
пределами его природного диапазона. Форсирование при исполнении низких нот ведет к
разрывам. Это все равно что заставить марафонца пробежать стометровку. Если голос
принуждать, то неизбежен разрыв – то, что я называю внутренней травмой голоса.
Кроме физиологического аспекта, есть также эмоциональная сторона, связанная с
ролью, и, если исполнитель и роль не подходят друг другу, как в истории Венсана, это
прямой путь к катастрофе.
В этот день на съемках шоу меня совсем не тянуло на долгие разговоры, вместо этого я
предпочел дать высказаться Венсану, настолько его история показалась мне
поучительной. Она великолепно проиллюстрировала обстоятельство, которое кажется
мне очень важным, хотя ему обычно не придают значения, когда речь заходит о власти
голоса: это существование внутреннего голоса; этот тихий голос, который слышим
только мы сами, сопровождает нас на протяжении всей жизни. Он – матрица власти
нашего обычного голоса. Он играет главную роль, побуждая нас строить планы,
действовать и принимать решения. Тихий голос, голос для себя, тот, который оживает в
нас, стоящих на краю вышки перед прыжком в воду, этот голос стимулирует выработку
окситоцина – гормона, влияющего на спортивную активность в той же степени, что и
эндорфины. Во время спортивных состязаний этот внутренний голос постоянно звучит у
нас в голове, не выходя наружу, и обладает властью, которую каждый из нас чувствует;
он побуждает к действию, вдохновляет, ободряет и руководит.
Андре Дюссолье мне однажды рассказывал, как в развязке одной пьесы он произносил
шепотом свою реплику (тем театральным шепотом, который должен быть слышен с
последнего ряда): «Да, я обманул вас, но…» – и тут замолчал. Публика замерла. Тишина.
Прошло несколько секунд, он продолжал молчать. Зал затрепетал, не отводя глаз от губ
актера, смутный ропот донесся с задних рядов партера. Напряжение нарастало;
зрителей охватило сомнение: а что, если великий Андре забыл текст? «Понимаешь, Жан,
это лучшее средство вернуть их внимание». Как он был прав! Ничто так не придает цену
голосу, как пауза.
Что касается молчания, то оно играет важную символическую роль в жизни нашего
голоса, особенно молчание, которое взывает к нашим чувствам, пробуждает и обостряет
их. Когда актер, политик или просто ваш собеседник вдруг замолкает, мы задерживаем
дыхание. Это молчание действует так сильно, что лишает нас дара речи.
Тем не менее паузы нужно тщательно дозировать. Слишком долгая пауза, длящаяся
более четырех секунд, может сбить слушателя с толку: он отвлекается, его ум начинает
блуждать. Этот эффект актеры называют «рождественской елкой»: зритель перестает
концентрировать внимание на действии, а начинает думать о еде, которая ждет его
после спектакля.
Некоторые знают, как использовать эту возможность мечтать, которую дарит пауза,
прежде чем наступит скука. I have a dream («Я мечтаю») – знаменитая речь Мартина
Лютера Кинга 28 августа 1963 года в Вашингтоне перед 250 тысячами человек – лучший
тому пример.
Каждый раз, когда он повторял свою формулу «Я мечтаю», он делал паузу в несколько
секунд, которые как раз дают возможность помечтать, производя эффект тем более
поразительный, что эта формула служила завершением предыдущей фразы:
«Я мечтаю…
Никогда еще созвучие, почти в музыкальном смысле этого слова, между смыслом,
формой и исполнением не было таким совершенным. Речь Мартина Лютера Кинга была
не просто великолепна, она ни в малейшей степени не следовала правилам, созданным
специально для «голосов власти»; это был проповедник, который обращался к своей
пастве. И если содержание прекрасно, то вокальная техника только добавляет ему
убедительности. Его паузы предвещают мечту, которая уже готова стать реальностью.
Слишком короткие или слишком частые паузы прерывают музыку речи и нарушают
интервалы, необходимые для того, чтобы усвоить сказанное: ритм – это то, что
наполняет паузу смыслом.
Его случай не единственный. Так, Николя Саркози прерывается каждые четыре слога.
Вообще я с удивлением констатирую, до какой степени в эти последние годы увеличился
темп речи. Не в том ли причина, что мы постоянно слышим обрывочную информацию и
голоса, перескакивающие с одной темы на другую? Наши уши больше не выдерживают
длинных фраз. И виной тому, без сомнения, наше нетерпение. Политики оттачивают
шокирующие слова на круглосуточных новостных каналах, которые наперебой их
подхватывают.
Чтобы судить Ореста, убившего свою мать Клитемнестру, дочь Зевса Афина выбирает
судей из обычных смертных: судебные решения отныне выпало выносить людям,
«лучшим гражданам», а не богам, которые, однако, присутствуют на слушании дела в
суде под председательством Афины. Перед этим судом «гражданские истицы»,
представленные эриниями, выступают против аргументов Аполлона – адвоката-
защитника. Каждая сторона в устной форме представляет свою точку зрения: власть
голоса рождается в суде. После того как все аргументы выслушаны, следует обращение
к присяжным проголосовать и вынести свое решение. Но голоса разделяются поровну,
что не позволяет вынести вердикт. Афина заранее предупредила, что в случае, если
голоса обвинения и защиты разделятся пополам, она сама примет решение. Богиня
выносит оправдательный приговор. Не будет натяжкой, если мы объясним такое
решение как результат внутреннего убеждения Афины в невиновности Ореста.
Суд присяжных имеет свои правила, символы и обряды. Суд должен неукоснительно им
следовать. Человека можно судить только в торжественной обстановке.
Позади этого зала находится совещательная комната, которая, как театральные кулисы,
скрыта от взора публики. Это обусловлено тем, что совещания присяжных подчиняются
правилам секретности. Никто не должен выходить или входить в святая святых до тех
пор, пока не будет сформулирован вердикт, который затем будет произнесен вслух
председателем суда перед лицом всего собрания. В абсолютной и благоговейной тишине
голос, выносящий приговор, резонирует в полную силу.
Судебный процесс имеет начало и конец, и он необратим. То, что было на нем сказано,
перечеркнуть невозможно. Это ограничение усиливает драматическую напряженность
процесса, который отвечает правилу единства: тот же зал, те же действующие лица на
тех же местах.
Но молчание, которое обязана хранить публика, тоже очень важно: все действующие
лица процесса к нему восприимчивы. Они его используют. Оно их питает. Они ждут
одобрения публики, которое проявляется красноречивым молчанием, кивками,
неуловимыми движениями и гулом: это сила молчащего голоса. Она несомненно влияет
на присяжных и питает их внутреннюю убежденность в той истории, которая
выстраивается перед ними минута за минутой, но, в отличие от трагедии, никогда не
пишется. Вердикт по-прежнему неизвестен. Он приобретает реальные очертания,
насыщается содержанием и развивается на протяжении всего судебного процесса.
Разумеется, он зависит от объективных доказательств. Но на него также может повлиять
тембр голоса выступающих, свидетелей, обвиняемого, любого, кому дали слово.
Изложенные факты могут меньше влиять на решение, чем воображение присяжных.
Чтобы укреплять свое внутреннее убеждение, они должны сначала убедиться, что
выступающие честны. То, как присяжные воспримут голос обвиняемого, его язык тела,
все флюиды, которые исходят от него, – от этого зависит, как на данном этапе они будут
судить о его искренности.
Эта тема конфликта между разумом и эмоциями была мастерски разработана в драме
Сидни Люмета «Двенадцать разгневанных мужчин».
В 1954 году в «Заметках по делу Доминиси» Жан Жионо писал: «Я не говорю, что Гастон
Доминиси невиновен. Я лишь говорю, что мне не доказали его вину… Председатель суда,
заседатели, судьи, адвокат, прокурор… у них есть внутреннее убеждение, что
обвиняемый виновен. Я лишь говорю, что это убеждение меня не убедило».
Закон требует, чтобы вердикт был вынесен присяжными единогласно, это значит, что из
множества голосов разрешается оставить только один, вынуждая рассматривать
доказательства только под одним углом, без всяких нюансов. Существует опасность, что
внутреннее убеждение создается всего лишь из набора субъективных данных, которые
все члены жюри присяжных воспринимают как объективные факты.
Вернее сказать, противостояние
В этом обращении он говорил от первого лица, без всяких оговорок, используя только
глаголы действия. Его решимость измеряется тем, как много употреблял он твердых,
энергичных и точных выражений, не прибегая к намекам. Он брал на себя риск: он об
этом говорил и это знал. Его «Я обвиняю», словно неоднократно вбитое молотком, не
отличается разнообразием, это защитительная речь, но одновременно и обвинительная.
Эмиль Золя бросал вызов читателю, брал его в свидетели. Его стиль патетичен, но не
лишен иронии: таково оружие, выбранное Золя в этой письменной дуэли, в которой,
однако, звучит его живой голос. Ритм этого текста – ритм разговорного языка. Мы почти
слышим, как он переводит дыхание. Статья «Я обвиняю» – выдающийся пример
ораторского красноречия, но не занесенного в протокол, а записанного на бумаге. И
благодаря этому голос Золя пережил XX век.
Вердикт маятника
Два часа пополудни, палящее солнце затопляет Марсель в этот июньский день, когда
начинается судебный процесс. Зал суда переполнен, атмосфера накалена до предела.
Несмотря на то что под потолком работают вентиляторы, во Дворце правосудия очень
жарко. С небритым угрюмым лицом, обхватив лохматую голову руками, в сером
пиджаке, черных брюках и голубой рубашке, обвиняемый уже сидит в своем боксе,
отгороженном от зала. В этом гуле, когда каждый норовит высказать свое мнение,
начинается процесс. В зал входят председатель суда с двумя судьями, и судебный
распорядитель объявляет зычным голосом: «Встать! Суд идет!» Все встают с мест.
Воцаряется торжественное молчание. Протокольное облачение впечатляет:
председатель в красной мантии, два члена суда – в черных. Они занимают места за
столом на возвышении, который, словно крепостной бастион, нависает над залом. С него
на голову подозреваемого скоро обрушится обвинительный приговор. В свою очередь,
усаживаются прокурор в черном и адвокат-защитник. Девять присяжных –
ремесленники, учителя, лавочники, отобранные по жребию, – уже сидят на отведенных
им местах за барьером. На плечах этих простых граждан лежит ответственность судить
человека, скорчившегося на скамье подсудимых.
Раздается еще один голос: это секретарь суда зачитывает обвинительное заключение,
подготовленное прокурором на основании фактов, полученных от следователей
марсельской полиции, от специалистов по судебно-медицинской экспертизе и некоторых
свидетелей.
«Примерно в 6 часов вечера в своем доме, на кухне, г-н Поль Дюпон, 36 лет,
вооружившись ножом, нанес им четыре удара своей жене: три – в живот, один – в грудь.
Затем он взял пластиковый пакет и надел его на голову г-жи Дюпон, 32 лет. Пакет он
затянул на шее ремнем, чтобы не слышать стонов умирающей жены, после чего
дождался наступления ее смерти».
В 1912 году Андре Жид в книге «Воспоминания о суде присяжных» писал: «Присяжные
вжались в сиденья под напором яростных прений». Наступает очередь обвинителя, он
встает. У него внушительный и торжественный вид; его голос становится луком, а слова
– стрелами, которые ранят, пронзают насквозь и стараются поразить насмерть.
Председатель суда, защитник, обвиняемый, так же как и присяжные, слушают его в
абсолютной тишине. Голос, носитель морали и эмоций, – вот его оружие. Он умеет им
пользоваться. Властная речь всегда звучит как обвинение. Это стратегия: если
выступать слишком долго, голос устает и теряет свое воздействие. Когда голос плохо
поставлен, то речь не производит нужного впечатления, сила убеждения сходит на нет.
Поэтому прокурор удерживает этот особенный вокальный тембр, переходя от гармонии к
возбуждению, то нарушая ритм, то четко держа его. Обвинитель заканчивает свою речь
с силой, энергией и убежденностью. В глубокой тишине, коей он полностью управляет,
он требует наказания, которое считает соответствующим тяжести преступления.
Встает защитник. Начинается ораторский турнир. Каждое слово – это удар, попадающий
в цель. Председатель, двое судей и обвинитель возвышаются над собранием, как на
рыцарском турнире, где слово заменило шпагу. Шок от обвинительного заключения так
силен, что всем не терпится услышать первые слова адвоката, или, вернее, первые
обертоны его голоса. Будет ли он убедителен? Еще не наступил тот этап, когда положено
приводить аргументацию. Адвокату нужно сначала подцепить аудиторию на крючок. Как
это ни парадоксально, именно пауза, которая наступает после первых слов, показывает,
правильно ли выбран тембр, чувствуется ли в голосе энергия: она должна быть не
слишком сильной, но и не слишком слабой. Слишком сильная помешает пониманию и
сделает болезненным восприятие. Слишком слабая не сможет удержать внимание
слушателя, и он отвлечется на что-то другое. Судебное выступление – это только слова,
ритм и паузы. Эмоции важны не меньше, чем аргументы. Нужно создать связь с
присяжными, говорить на их языке, читать их взгляды.
В тот момент, когда суд удаляется в совещательную комнату, а публика в зале ждет
вынесения приговора, каждый возвращается мыслями к чудовищному отчету судебно-
медицинского эксперта. Этот медицинский отчет прозвучал в зале как похоронный звон:
«По результатам вскрытия г-жи Колетт Дюпон, 32 лет, мы констатировали, что
причиной смерти были не раны, полученные от ударов холодным оружием, а именно от
четырех ножевых ранений, а удушение продолжительностью минуту и пять секунд». В
этот момент помощник генерального прокурора дает знак, и в зал заседаний вносят
стенные маятниковые часы в метр высотой. «Уважаемые дамы и господа присяжные,
уважаемая публика, сейчас мы будем слушать эти часы в течение шестидесяти пяти
секунд». Маятник начинает колебаться, отсчитывая секунды. В зале повисает тяжкое,
почти пугающее молчание. Молчание говорит языком маятника, этим мерным «тик-
так». Последние десять секунд оно становится невыносимым. Помощнику генерального
прокурора остается только добавить: «Сейчас вы пережили агонию этой бедной
женщины». Вердикт будет следующим: виновен без смягчающих обстоятельств.
Идея научиться распознавать человеческий голос существует столько же, сколько и сам
мир вычислительной техники. Уже сорок лет люди пытаются управлять объектами с
помощью речи. Много раз исследователи заявляли о революционном прорыве в этом
вопросе, но он так и не произошел, несмотря на то что голос является самым
естественным связующим звеном между человеком и техникой. Если сегодня мы умеем
посылать короткие голосовые сообщения, то завтра наш голос смогут распознавать
подключенные к интернету объекты (наручные часы, автомобиль, термостат,
холодильник). Программы мгновенного обмена сообщениями, существующие уже
сегодня, можно даже назвать «великим возвращением голоса», ведь одно простое
голосовое сообщение за 10–15 секунд способно передать идею, тон, эмоцию
эффективнее, быстрее и естественнее, чем клавиатура.
Помимо того что власть голоса влияет на наш внутренний комфорт и повседневную
жизнь, его роль в ближайшем будущем уже давно изучается Институтом исследования и
координации акустики и музыки (Ircam): там умеют не только трансформировать
пропетый звук, но и синтезировать голос.
Цель синтеза речи состоит в том, чтобы получить голос, максимально похожий на
человеческий. Здесь работают с понятием «голосовой идентичности», другими словами,
с вокальным автографом человека.
В связи с этим актер Андре Дюссолье любезно согласился ради эксперимента лишиться
на время своего прекрасного голоса! Для того чтобы синтезировать голос, понадобились
многие часы звукозаписи. Затем его фонограмму разрезали на слова, слоги, фонемы, а
их характеристики были проанализированы и собраны таким образом, чтобы,
оказавшись вместе, они могли создать любое слово и любое произношение, сохранив
естественное звучание первоначального голоса. Вокальный автограф человека – это его
просодия: комбинация ритма, паузы и интонации. Эта технология позволила
смоделировать манеру речи Андре Дюссолье. Меняя тембр, мы добились большей
выразительности и эмоций. Таким образом, мы услышали синтетический голос
Дюссолье, читающий «Красную Шапочку». Пораженный результатом, актер признался,
что даже его близкие не смогли бы различить, кто говорит – он сам или машина…
Гениальный Стивен Хокинг, которого болезнь уже давно лишила способности говорить,
пользуется речевым синтезатором. Несмотря на то что сегодня он мог бы сменить его на
синтезированный голос, похожий на человеческий, он предпочитает говорить голосом
робота, который стал его «фирменным знаком». Что меня совершенно не удивляет, ведь
этот исключительный пример отражает наше сложное, неоднозначное, глубоко личное и
трепетное отношение к тому, что можно назвать речевой идентичностью.
Сегодня стало возможным преобразовать голос одного человека в голос другого, то есть
примерить на него что-то вроде цифровой маски, которая соответствует принципам
синтезированной речи и дает поразительную имитацию, только быстрее и эффективнее.
Эта технология позволила, например, реконструировать голос маршала Петена для
фильма Филиппа Саада «Суд над Петеном». В наличии имелись немые съемки и
поминутная запись судебного процесса. Достаточно было наложить эту цифровую маску
на анонимный голос, чтобы получить голос Петена. Точно так же для инсталляции
художника Филиппа Паррено Ircam создал великолепную иллюзию Мэрилин Монро,
читающей свои дневники, которые она, разумеется, никогда не записывала на пленку.
После эксперимента, оставившего моего друга Андре Дюссолье без голоса, он наконец
задумывается о творчестве: «Все-таки частичка человека пока остается», – констатирует
он улыбаясь.
Писать эту книгу было для меня огромным удовольствием – не только из-за моей страсти
к человеческому голосу, которую она позволила мне выразить, но также благодаря
встречам, порой очень эмоциональным, и бесчисленным спорам о власти голоса.
Моя особая благодарность Иву Гоге, который своей верной дружбой поддерживал меня
все то время, пока создавалась эта книга. Он всегда был рядом, постоянно помогая мне
советом и словами ободрения.
Мэтру Пьеру Сисману, благодаря которому я сумел глубже вникнуть в сложное понятие
внутреннего убеждения.
Шарля Азнавура, бросившего вызов времени; Гару, бросившего вызов законам науки,
форсируя свой голос без всякого вреда для него.
Селин Дион, чей голос на эстраде – такое же явление, как голос Каллас в опере.
Огромное спасибо моим детям, Дельфине и Патрику, чьи советы всегда отличались
осмотрительностью, доброжелательностью и любовью.
Примечания
1
Имеются свидетельства, что первое гортанное зеркало изобрел в 1829 году англичанин
Б. Бабингтон. (Прим. науч. ред.)
4
Boris Cyrulnik, Pierre Bustany, Jean-Michel Oughourlian, Christophe André, Thierry Janssen,
Patrice Van Eersel. Votre cerveau n’a pas fini de vous étonner. Albin Michel, 2012. (Прим.
автора.)
8
Diva по-французски; это слово имеет общий корень со словом divin – божественный.
12
«Пусть будет так» (англ.). Название песни и последнего студийного альбома группы
«Битлз».
22
Ремю Жюль (1883–1946), Френе Пьер (1897–1975), Жуве Луи (1887–1951) – французские
актеры.
28
Бельтинг – техника пения, при которой певец издает громкий звук в верхнем диапазоне.
Певцы могут использовать бельтинг для передачи повышенных эмоций.
38
TNP (Theatre National Populaire) – Национальный народный театр, создан в 1951 году,
один из крупнейших и наиболее прогрессивных современных театров Франции.
40
Daniel Duez. La fonction symbolique des pauses dans la parole de l’homme politique, Faits de
langue, № 13, 1999. (Прим. автора.)
42